100 великих сокровищ

Розеттский камень

В июльский день 1799 года, во время египетской экспедиции Наполеона, при рытье окопов в укреплении Сен-Жюльен в устье Нила, недалеко от города Розетты, из земли был вырыт большой черный камень. Базальтовая плита, обломанная по краям, была покрыта непонятными письменами. «Верхняя часть ее значительно отломана и содержала четырнадцать строк иероглифов, фигуры которых размером в шесть линий расположены слева направо, следуя не общему для восточных языков направлению, а направлению наших европейских языков.

Вторая надпись под иероглифической частью наиболее полная. Она состоит из 32 строк алфавитных письмен, которые следуют в обратном направлении по отношению к верхней надписи, и характер ее неизвестен.

Третья часть, расположенная непосредственно под двумя предшествующими, является греческой надписью, выполненной архаическими буквами. Она содержит 54 строки, последние из которых лишены большей или меньшей своей части вследствие того, что от одного из нижних углов отломан треугольный кусок».

Французские офицеры, однако, сразу оценили свою находку, и генерал Мену тотчас отдал приказание перевести греческий текст, начертанный на камне. Греческая надпись, которая читалась легко, рассказала о постановлении жрецов в честь египетского царя Птолемея Епифана (грека по происхождению), который правил в 196 году до нашей эры. Он оказал жрецам ряд милостей, и в благодарность за это они решили поставить его статую рядом со статуей верховного божества, а также объявить день рождения царя и день восшествия его на престол днями храмовых праздников.

Однако две другие надписи прочесть никто не мог. Что это иероглифы, знали со слов греческих писателей. Геродота, например, сильно поразил египетский способ письма: «Эллины пишут и считают от левой руки к правой, а египтяне от правой к левой, хотя и утверждают, что они пишут к правой руке, а эллины к левой. Египтяне употребляют двоякое письмо: одно называют священным, другое – народным, простым». Об этом же говорил и другой ученый грек – Диодор, да и в греческом тексте Розеттского камня говорилось, что то же самое содержание повторено дважды по-египетски: священными иероглифами и демотическими (народными) письменами.

Сами египтяне называли иероглифику «письмом слова бога», то есть почитали его за откровение свыше. Покровителем знаний и письма в египетской мифологии считался великий и всемогущий Тот – бог луны, мудрости, счета и письма. Тот создал письменность и научил людей счету и письму, египетские писцы считали его своим покровителем и перед началом работы совершали ему возлияния. Он разделил время на месяцы и годы, его называли «владыкой времени», так как он записывал дни рождения и смерти людей и вел летописи. Тот управлял «всеми языками» и сам считался языком бога Птаха. Египтяне именовали его «писцом отменным, с чистыми руками… писцом истины, ненавидящим грех, хранителем кисти Владыки Мира, владыкой законов».

Розеттский камень сначала выставили в Египетском институте в Каире, основанном Наполеоном для руководства исследованиями этой страны. Но вскоре английский флот нанес французам поражение и грозил отрезать французские войска от Франции. Остатки наполеоновской армии вернулись обратно, англичане укрепились в Египте, и по договору 1801 года они получили Розеттский камень. Базальтовую плиту увезли в Англию и выставили в Британском национальном музее.

Как только копия Розеттского камня появилась в Европе, ученые разных стран принялись изучать его надписи, но стоявшая перед ними задача была очень трудной. Хотя содержание всех трех надписей было известно, этого оказалось мало. Необходимо было выяснить значение каждого отдельного священного иероглифа, каждого демотического знака; нужно было понять, каким образом из этих знаков составлялись слова, как они произносились, какие были у египтян грамматические правила.

Прошло более 20 лет, прежде чем был найден правильный путь к дешифровке египетских иероглифов. В это время во французском городе Гренобле жил (у старшего брата Жака-Жозефа) Жан Франсуа Шампольон. Здесь он познакомился с египетской коллекцией ученого Ж.Б. Фурье, участника египетской экспедиции Наполеона. Назначенный губернатором департамента Изера, французский ученый, помимо служебных обязанностей, был занят составлением обширного предисловия к знаменитому труду «Описание Египта».

В доме Ж.Б. Фурье можно было видеть прекрасные рисунки с изображением древнеегипетских памятников, тогда еще никому не известных, здесь было немало и подлинных вещей. Гостеприимный хозяин охотно рассказывал о Египте старшему Шампольону, который исполнял у него обязанности домашнего секретаря.

Однажды Жак-Жозеф привел с собой младшего брата, и с тех пор тот «заболел» Египтом. Впоследствии он признавался, что уже в первое посещение дома Ж.Б. Фурье его охватило страстное желание расшифровать непонятные египетские иероглифы.[59]

Однако одиннадцатилетний Жан Франсуа Шампольон понимал всю трудность поставленной перед собой цели, и в течение нескольких лет он изучил буквально все, что было написано за последние 2500 лет о Египте и иероглифах. Еще на девятом году жизни Жан Франсуа знал греческий и латинский (освоив их по книгам отца-книготорговца), в одиннадцать лет он читал Библию в древнееврейском оригинале, в тринадцать – изучил арабский и вскоре коптский языки, в пятнадцать – персидский и труднейшие языки Древнего Востока: зендский, пехлеви и санскрит (для развлечения еще и китайский).

Таким образом, к 25 годам Жан Франсуа Шампольон оказался во всеоружии для наступления на египетские иероглифы. Прежде всего он стремился понять, что же они собой представляют. Попытки расшифровать их делались и другими учеными,[60] но они открыли значение только отдельных знаков, добившись этим лишь частичных успехов.

Все ученые того времени полагали, что при помощи иероглифов могут быть переданы только человеческие мысли, но не звуки человеческой речи. Ж.Ф. Шампольон первым понял ошибочность такого взгляда, так как уже давно был убежден, что значительная часть иероглифов имеет чисто звуковое значение и что египтяне во все времена пользовались ими для передачи не только имен собственных, но также грамматических окончаний и даже многих слов.

Ж.Ф. Шампольон не имел пока доказательств для подтверждения своей теории, поэтому не решался еще выступить против авторитетного мнения современных ему ученых, да и против свидетельств древних писателей. Поэтому он занялся разбором имен собственных греко-римского периода в истории Египта, так как иероглифы, составлявшие эти имена и заключенные в овальные рамки (картуши), по общему признанию должны были иметь чисто звуковое звучание.

В сентябре 1822 года Ж.Ф. Шампольон получил несколько копий с рельефов египетских храмов, которые ему прислал его друг – французский архитектор Гюйо. Приводя в порядок свои бумаги, грудами покрывавшие его письменный стол, в одной из них он вдруг увидел знакомый картуш, внутри которого стояло четыре иероглифа. Значение двух из них было уже известно: изображенный круг (или диск) были именем солнечного бога, который у египтян назывался Ра. Оставалось объяснить значение двух других иероглифов, которые довольно часто встречались ему и на других египетских надписях. И вдруг… машинально, даже не отдавая себе отчета в том, что случилось, Ж.Ф. Шампольон совершенно свободно прочел имя фараона Рамзеса и его титул: «Гор, сын Осириса, рожденный от Исиды».

Точно пелена спала с глаз молодого ученого, и он сначала даже сам себе не поверил. Судорожно роясь в бумагах, Ж.Ф. Шампольон хватал один список за другим: вот еще то же имя, еще, еще и еще, и все их он свободно читает, хотя они на разных копиях написаны по-разному.

Правильность чтения египетских иероглифов подтвердилась и на других картушах. А вот что-то другое. «Тутмос», – читает Ж.Ф. Шампольон. Этот фараон царствовал на триста лет раньше Рамзеса, и вот он, Жан Франсуа Шампольон, свободно читает не только надписи греко-римского периода, но и более древние.

Прочитав имена фараонов, Ж.Ф. Шампольон перешел к прочтению имен богов и частных лиц, а также и всех других слов, встречающихся в древнеегипетских текстах. Египетские имена очень часто были составлены из двух слов: Рамзес – сын бога Ра, Тутмос – сын бога Тота и т.д. Прочитывая подобные имена, Ж.Ф. Шампольон прочитывал и составляющие их слова, при этом он часто замечал, что эти же слова точно с таким же значением встречаются и в коптском языке. Пользуясь своим алфавитом, который постепенно расширялся и пополнялся новыми знаками, он устанавливал, как произносились египетские слова. А узнав их произношение, часто находил их значение при помощи коптского словаря. «Значит, верна моя система!» – только и смог воскликнуть счастливый ученый и тут же рухнул от изнеможения на пол.

Прошло несколько дней, прежде чем молодой человек оправился после своего радостного потрясения. 27 сентября он уже выступал с докладом о своем открытии на заседании Парижской академии наук. В тот темный и дождливый осенний день в качестве гостей на заседании присутствовали знаменитый немецкий ученый и путешественник А.Гумбольдт и Томас Юнг, выдающийся физик и астроном. Англичанин по достоинству оценил заслуги Ж.Ф. Шампольона в дешифровке египетских иероглифов и тем, кто утверждал, что первыми картуши начал читать именно он, Томас Юнг, отвечал: «Говорят, будто он воспользовался английским ключом, но ведь замок так заржавел, что нужна была необычной силы рука, чтобы этот ключ повернуть».

В тот день, 27 сентября 1822 года, родилась новая наука – египтология. В 1824 году Ж.Ф. Шампольон издал большой труд «Очерк иероглифической системы», в котором подробно рассказал о характере иероглифического письма.

Открытие Ж.Ф. Шампольона – результат огромного труда, труда напряженного и титанического, а не случайная улыбка судьбы. Если ему и повезло, то повезло заслуженно, ибо этот замечательный ученый всю свою жизнь, всего себя посвятил изучению Древнего Египта. Бог письма Тот именно ему доверил подготовить ключи, чтобы через чтение Розеттского камня открыть двери в сокровищницу древнеегипетской письменности. Открыть, а не взломать их…