100 великих вокалистов

МОРИС ШЕВАЛЬЕ (1888—1972)

"Конечно, Морис Шевалье никогда не достигал такой политической проницательности, как Монтегюс, или такой бунтарской страсти, как Жак Брель, — пишет Л.С. Мархасев. — Шевалье никогда не поднимался и до трагических высот страстей Эдит Пиаф или Шарля Азнавура. Но он расчистил им путь, потому что был верен народным корням своего искусства, всегда воспевал рабочих Менильмуша, откуда вышел сам.

…Шевалье создал свой стиль — сочетание песни, танца, изящного сценического движения, спокойной шутки, и все это он делал весело, легко, непринужденно, свободно и как бы в общении с вами «один на один».

"Я родился 12 сентября 1888 года в предместье Парижа — Менильмонтане, — вспоминает Шевалье. — Мы жили в страшной тесноте на улице Жюльена Лакруа. Эта длинная узкая улица связывает Менильмонтан и Бельвиль. И… последний — в то время он был как бы столицей предместий Парижа — жил жизнью шумной и подчас небезопасной…

Виктор-Шарль Шевалье, мой отец, маляр по профессии, пил запоем. Жозефина Шевалье, моя мать, басонщица, была женщиной праведной жизни. Из девятерых детей, которых она родила, в живых осталось всего трое — мои братья и я, самый младший. Старший брат, Шарль, был маляром, как отец. Поль, отличавшийся большей мягкостью и тонкостью, выбрал профессию гравера по металлу.

До сих пор не могу понять, какая счастливая звезда помогла мне, человеку без голоса, добиться успеха у публики и сохранять ее любовь вот уже более полувека. А ведь речь идет о самой непостоянной, самой требовательной публике — французской".

Однажды, после очередного запоя и безобразной сцены, отец хлопнул дверью и нетвердой походкой ушел из дома, бросив жену с тремя детьми. Мать тяжело заболела, и Мориса пришлось отдать в приют. К счастью, мать вскоре выздоровела, и мальчик вновь обрел семью. Вскоре он пошел в начальную школу. Рано поняв, что прав всегда тот, кто сильнее, в первой же потасовке Морис сумел постоять за себя и прослыл отчаянным драчуном.

Но мальчик не только учился, а и работал: то столяром, то электриком, то в мастерской канцелярских кнопок. Отовсюду его выгоняли не позднее чем через две недели. Все мысли Мориса были не о работе, а о пении. Наконец пришло время дебюта юного вокалиста.

"В первый год нового, XX века в маленьких парижских кафе появился долговязый мальчуган, — пишет Л.С. Мархасев. — Он смешил посетителей своими песнями о разбитых сердцах и пламенных страстях. Мальчугану едва стукнуло двенадцать. Если бы не случайность, он, наверное стал бы подмастерьем у каменщика или маляра. (Его отец был маляр, спившийся и бросивший семью.) Но, услышав как-то певцов, кочевавших из одного кафе в другое, парнишка увязался за ними и стал… подмастерьем шансонье. Ему это понравилось. Это было лучше, чем стать бродячим акробатом, «гуттаперчевым мальчиком». А когда он стал получать по три франка в день в «Пти казино», он окончательно уверовал в свою судьбу. По три франка — за то, что, напевая уморительные, игривые куплеты, он в то же время натягивает на себя дамский корсет и мужские кальсоны, пританцовывает и иногда совершает комически акробатические кульбиты. Непритязательным, грубовато добродушным посетителям этих кафе парижских окраин пришелся по душе юный комик, они хохотали до упаду и подбодряли его криками. «Еще, еще, маленький Шевалье!»

Так Морис Шевалье, патриарх современных французских шансонье, открыл XX век, новый век французской песни, и прошел через него с улыбкой, играя тростью и шляпой-канотье, изящно отбивая чечетку и одаряя мир песней, милой, лукавой приветливой и ясной, как молодые лица на портретах Ренуара или солнечные окна Парижа на пейзажах Альбера Марке".

Названия парижских заведений, где пел молодой певец, быстро менялись. «Казино де Турель», «Виль Жанонез», «Казино де Монмартр», «Муравей». Потом настали времена провинции. С помощью импресарио Дало Шевалье подписал контракты на выступления в Гавре, Амьене, Туре.

После возвращения в столицу Франции Шевалье поет в «Копсер де л'Юнивер», а затем в «Пти Казино» на бульваре Монмартр. «Пти Казино» считалось для певцов трамплином на пути к успеху.

Но первый успех пришел к Морису в «Паризиане». Итогом работы здесь стала кругленькая сумма, пятьсот франков, отложенная в сберегательную кассу.

"Увенчанный титулом «Шевалье М. из „Паризианы“», я снова начал бывать в конторах агентов по устройству на работу в надежде получить ангажемент, — вспоминал Шевалье. — Ничего особенно интересного мне не предлагали, и я согласился поехать в Аньер: три дня в неделю — тридцать пять франков. Значит, снова придется перебиваться со дня на день? Меня охватило уныние.

И вот я приехал на три дня в Аньер.

На главной улице в зале, где помещался «Эден-Консер», собралась очень смешанная публика, но это были простые, симпатичные, непритязательные люди.

При первом же контакте — прямое попадание. Я пел те же песни, что и раньше, но теперь за всей этой смесью из Дранема, Буко, Жоржиуса и Дорвиля ощущался Менильмонтан, и этим я не был обязан никому. Это было мое собственное. Публика выказывала мне свое расположение, заискрились шутки, зазвучал смех. Отношение к тому, что я делал на сцене, изменилось: ребенок превратился в юношу, и вольности, которые я время от времени позволял себе, никого больше не шокировали.

Но позвольте, это же успех?! Я прибежал за кулисы сам не свой. Мне хотелось плакать, смеяться. Едва я успел снять грим, как в артистическую вошел директор, поздравил меня и предложил остаться в Аньере еще на неделю. Неделю? Две, три, десять! Я остался здесь на весь сезон.

Тут среди сочувственно относившихся ко мне людей и определилось мое истинное творческое "я". Теперь, выходя на сцену, я никому не подражал, а просто делился с публикой тем, что принадлежало лично мне.

В тесном мире кафе-концерта стало известно о моем успехе в Аньере, и я получил на неделю ангажемент в «Ла Скала» в Брюсселе, по двадцать франков за день, и мой ангажемент был продлен на месяц. Затем был Лилль и выступления в «Пале д'Эте». Теперь мое появление на сцене часто встречали аплодисментами. Вернувшись в Париж, я узнал, что на Страсбурском бульваре обо мне заговорили как о молодом даровании. Мне было шестнадцать лет, и в сберегательной кассе на мое имя лежали две тысячи франков.

Перед началом зимнего сезона в Париж приехал администратор марсельского «Альказара». Он набирал труппу, и я подписал контракт на трехмесячное турне. Я должен был петь в Марселе, Ницце, Тулоне, Лионе, Бордо, Авиньоне, Алжире и других городах и получать от двадцати до тридцати франков в день. Мне это казалось просто сказкой".

И далее: «Когда после эстрадного турне я вернулся в Париж, мне предложили ангажемент в „Казино Сен-Мартен“ и „Казино Монпарнас“, они считались первыми среди кафе-концертов второго класса, то есть шли непосредственно после „Ла Скала“ и „Эльдорадо“. Здесь давались лучшие программы того времени. Мой дебют в этой новой англо-менильмонтанской манере был воспринят как откровение. Начинающие актеры подражали мне. Стали говорить: „жанр Шевалье“, „школа Шевалье“».

До 1914 года Шевалье с большим успехом выступал в «Сигале», получая четыре тысячи франков в месяц. С началом Первой мировой войны Шевалье попал на фронт. Провоевал он недолго и попал в плен. К счастью, он вернулся домой целым и невредимым и продолжил концертную деятельность. Сначала он покоряет Лондон, а затем возвращается на родину.

«Итак, однажды вечером я выхожу на сцену „Триапона“ в Бордо в костюме молодого английского денди, — пишет в автобиографической книге Шевалье. — Успех приходит сразу. Начиная с первой песни „О Морис!“ и до последнего танца — полный триумф! Его подтверждают Марсель, Лион и Ницца. Я сделал во французском мюзик-холле прыжок в неизведанное: совместил элегантность и смех, обаяние и гротеск, вокальную комедию и танцевальную клоунаду. Создал образ, представляющий спортивную молодежь эпохи».

Леониду Осиповичу Утесову довелось присутствовать на одном из концертов шансонье в середине 1920-х годов:

"Полвека тому назад я слышал в Париже молодого Мориса Шевалье. В его репертуаре было немало подобных песенок. Но никто стыдливо не опускал глаза, ни у кого не возникала мысль обвинить Шевалье в развязности. Да это было бы просто невозможно. Все делалось им с таким изяществом, что попади на этот концерт воспитанница института благородных девиц, пожалуй, и она не была бы шокирована. Я бы рассказал вам сюжеты этих песен или даже лучше спел бы их, но в книге песня не слышна, да и боюсь, что у меня не получится так, как у Шевалье, и моралисты, которые блюдут нашу нравственность, останутся недовольны. Я только назову три песни. Одна — «Женский бюст»: песня рассказывала о воздействии возраста на его формы; другая — о послушном сыне, который всегда жил по маминым советам и даже в первую брачную ночь спрашивал у нее по телефону, что ему делать; а третья песня называлась «Что было бы, если бы я был девушкой?» — на что Шевалье сам отвечал: «Я недолго бы ею оставался». Казалось, что тут можно сделать, с этими сюжетами, особенно примитивно выглядящими в таком упрощенном пересказе. Но был ритм, была музыка, был Шевалье, и они превращались у него в житейские истории, несущие даже какую-то свою философию. За любым, самым «легкомысленным» сюжетом его песни проглядывала личность художника, да не проглядывала, она царила над тем миром, который творился в его песнях…

Шевалье поет почти шепотом — именно этот интимный тон и нужен его откровенно фривольным песенкам. Он держится на сцене просто, как бы не признавая никаких перегородок между собой и публикой. Это подкупает. Кроме того, у него обаятельная улыбка человека, который уверен, что его все обожают.

Такая естественная манера пения, как у Мистангет, Жозефины Бекер и Мориса Шевалье, у нас тогда еще не была принята, многие наши эстрадные певцы пели свои песенки всерьез, как оперные арии. В этой доверительности исполнения я почувствовал некую родственность, уверился, что она органична, даже просто необходима эстраде…"

А потом настало время покорения Голливуда. Как известно, сделать это европейцам не так просто. Но своим талантом Шевалье преодолел и американский барьер. В конце 1920-х годов первые фильмы с участием французского артиста выходят на экран.

"Успех фильма «Песнь Парижа» так велик, что на родине меня встречают, как Жоржа Карпантье, вернувшегося из Англии после победы над их чемпионом, — пишет в книге воспоминаний певец. — Как бы лестно это ни было, я не могу принимать всерьез такие восторги. Это уж слишком!

Две недели выступлений в «Ампире» проходят с аншлагом. Несомненный успех!

До окончания выступлений в театре «Ампир» получаю телеграмму от Любича из Лос-Анджелеса: «Премьера „Парада любви“ состоялась. Боссы довольны. Успех колоссальный. Вы достигли вершины, Морис…» В самом деле, мне чертовски везет!

Возвращаюсь в Голливуд подписать контракт еще на два фильма на более выгодных условиях".

Шевалье снимается и дальше, сначала в фильме «Болото», а затем выходят фильмы «Маленькое кафе», «Веселая вдова», «Молчание — золото», «Жижи», «Канкан», «Фанни», «В поисках потерпевших кораблекрушение». Шевалье-киноартисту свойственны изящество, легкость, музыкальность и в тоже время психологическая глубина и драматизм.

Продолжает выступать певец и во время Второй мировой войны, что привело к незаслуженным обвинениям в коллаборационизме.

И после окончания войны, несмотря на возраст, Шевалье не снижает творческой активности. Где он только не гастролирует: концерты проходят в Бельгии, Швейцарии, Швеции, Дании, Англии, США, Канаде.

Выступления в лондонском зале «Эмпайр рум» проходят с ошеломляющим успехом — Шевалье бьет все рекорды.

В Нью-Йорке прошла премьера цветной телевизионной передачи «Морис Шевалье-шоу» продолжительностью девяносто минут. И снова большой успех.

Журнал мужских мод «Адам» в середине 1950-х годов признал Шевалье самым элегантным артистом Франции. В знак этой чести певец получил «Золотое яблоко».

«Морис Шевалье пел на эстраде семьдесят лет: в двенадцать он начал в заурядных кафе-шантанах (ныне переводят изысканнее — в кафе-концертах); потом были самые роскошные ревю и залы; в восемьдесят лет он распрощался с концертами, с переполненными театрами, с телевизионными и радио-шоу, он один (один!) мог часами держать в своей власти многотысячную публику, — пишет Л.С. Мархасев. — Он спел тысячу песен и записал триста пластинок. В восемьдесят лет он наконец сказал себе: „Хватит быть рабом ежевечернего успеха. Теперь ты можешь немного отдохнуть, старый Момо!“ Гигантский именинный пирог в честь восьмидесятилетия Шевалье был изготовлен в форме его знаменитой шляпы-канотье, и легкая рука „первой дамы“ современной французской песни Мирей Матье при помощи Короля Мориса Первого разрезала пирог, дабы каждый из признанных ныне шансонье получил свой кусок».

Шевалье — подлинный идол Франции. В Парижском музее восковых фигур его статуя была поставлена рядом со статуей президента. Когда Шевалье умер (это случилось 1 января 1972 года), президент Франции Жорж Помпиду сказал: «Его смерть для всех большое горе. Он был не просто талантливым певцом и актером. Для многих французов и нефранцузов Шевалье воплощал Францию, пылкую и веселую». Этими словами президента республики смерть эстрадного певца приравнивалась к событиям государственного масштаба.

АЛЕКСАНДР ВЕРТИНСКИЙ (1889—1957)

Шаляпин называл Вертинского «великим сказителем земли русской».

Говоря о знаменитом русском певце музыкальный критик К. Рудницкий отмечает:

"В творчестве Вертинского скромные — каждое в отдельности — дарования стихотворца и композитора сливаются воедино и дополняют друг друга с редкой естественностью. В их дружном согласии возникает песня, обладающая, конечно, определенной целостностью и завершенностью. И все же в этот момент она еще не является в полном смысле слова произведением искусства. Ведь когда песни Вертинского поют другие, даже опытные и уверенные исполнители, они, как правило, особым успехом не пользуются. Только уникальное в своем роде, изощренное и отточенное исполнительское мастерство самого Вертинского придает его творениям красоту, элегантность и изящество. Вертинский-артист более значителен, чем Вертинский-автор. Голос у него небольшой, но он владеет им виртуозно. Строгая, тщательная отделка каждой песни, выразительность и эмоциональная окраска ее безукоризненны, близки к совершенству.

Слушатели могут сами в этом убедиться: в «Желтом ангеле» тоска по осмысленной, несуетной, духовно ясной жизни звучит с надеждой и болью. В эффектной «Испано-Сюизе» — экзотика, грустная ирония и открытый вольный и смелый юмор. Романс «Только раз бывают в жизни встречи» исполняется с искренним и глубоким драматизмом (уже без всякого юмора и без всякой иронии). «Рафинированная женщина» — изящная насмешка, искрящаяся лукавством и неподдельной веселостью. И как преображается артист, какого истинного трагизма достигает он в песнях «Сумасшедший шарманщик», «Бал Господень» или «Игуменья»…

Утонченность интерпретации и артистичность исполнения становились особенно заметны, когда Вертинский создавал свои песни на стихи больших русских писателей и поэтов — Максима Горького («Фея»), Александра Блока («Буйный ветер играет терновником», «В голубой далекой спаленке»), Анны Ахматовой («Сероглазый король», «Темнеет дорога приморского сада»), Николая Агнивцева («Баллада о короле»), Георгия Иванова («Над розовым морем», «Не было измены»), Тэффи («Песенка о трех пажах», «Черный карлик»), Иннокентия Анненского («Моя звезда»), Игоря Северянина («Бразильский крейсер»). У него есть романсы на стихи Сергея Есенина; пел он песни на стихи Всеволода Рождественского, Веры Инбер, Иосифа Уткина, Павла Шубина. Не изменяя собственной манере, Вертинский умел сохранить и верность избранному поэту, сблизиться с ним, по-своему его прочесть и пропеть".

Александр Николаевич Вертинский родился 21 марта 1889 года в семье частного поверенного. После смерти родителей пятилетний Сашенька попадает в дом одной из своих тетушек. Так как он учился плохо из второго класса императорской 1-й Александрийской гимназии его перевели в гимназию «попроще». Но даже оттуда из-за неуспеваемости он был вскоре исключен. Оставались «уличные университеты».

"Потом Вертинскому по-настоящему повезло, — пишет Б.А. Савченко. — Волею случая он стал вхож в дом Софьи Николаевны Зелинской — преподавательницы женской гимназии, умной, образованной женщины, бывшей замужем за Николаем Васильевичем Луначарским, братом А.В. Луначарского. У Софьи Николаевны собирался цвет киевской интеллигенции. В ее доме также бывали Николай Бердяев, Михаил Кузмин, Марк Шагал, Натан Альтман. Интеллектуальное общество оказало самое благотворное влияние на Вертинского. Он пробует заняться литературным трудом. «Киевская неделя» печатает его первые рассказы. «Портрет», «Моя невеста» и «Папиросы „Весна“», — написанные в модной тогда декадентской манере. В «Киевских откликах» Вертинский публикует более реалистическую вещь — рассказ «Лялька».

Литературный промысел давал мизерный доход, денег почти не водилось, но он мыслимыми и немыслимыми путями попадает на престижные премьеры, смотрит заезжих знаменитостей: Ансельми, Руффо, Вяльцеву, Шаляпина, Вавича, Карийскую, Монахова, Собинова. Пишет небольшие театральные рецензии. Имя Вертинского становится известным в среде творческой интеллигенции. Новоявленный автор, купив на толкучке подержанный фрак, вливается в ряды киевской богемы. Он выбирает себе роль молодого гения, скептика, непонятой натуры".

Постепенно Вертинский становится одним из представителей так называемой богемы. Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, берется за любую работу, продает открытки, грузит арбузы, работает корректором в типографии.

В 1913 году он попытался поступить в Художественный театр, но, пройдя отборочные туры, был забракован Станиславским: тому не нравилось, что Вертинский сильно картавил.

Более успешно у Александра складывались отношения с кино, в котором он дебютировал годом раньше своего провала во МХАТе. Он снимался практически всю жизнь, до самых последних дней.

В начале Первой мировой войны Вертинский служит в санитарном поезде, но тот вскоре расформировали и весной 1915 года Александр возвращается в Москву.

Ища работу, Александр зашел в арцыбушевский Театр миниатюр. Его оригинальный номер «Песенки Пьеро» Арцыбушевой понравился. Он начал с выступлений в костюме Пьеро, от которого постепенно осталась лишь загримированная белоснежная маска-лицо и ярко-алые губы.

Вначале Пьеро был традиционно белым, но через некоторое время Вертинский сделал его костюм черным. Со временем он отказался и от него, выходя на эстраду в цилиндре и черном фраке с ослепительно белой манишкой и в лаковых туфлях. Контрастное сочетание черного и белого придавало образу Вертинского особую элегантность и даже загадочность.

Видимо, от стилистики костюма Пьеро и произошла удивительная игра рук артиста: каждый жест не просто дополнял слова, но сам по себе нес самостоятельную нагрузку. Маленькие песни Вертинского назывались «ариетками», или «печальными песенками Пьеро». И самого артиста поначалу называли русским Пьеро.

Постепенно Вертинский обрел собственный неповторимый стиль выступлений, основанный на особенностях его говоряще-поющего голоса. Каждую песню он превращал в небольшую пьесу, с законченным сюжетом и одним-двумя героями. Их образы лаконичны, намечены отдельными, запоминающимися штрихами.

Еще до революции к Вертинскому пришла известность, а затем и слава. Его песни не просто нравились, их запоминали и передавали из уст в уста. У него множество поклонниц, и он с легкостью завязывает романы.

Судьба Вертинского резко изменилась в 20-е годы. Как и многие другие деятели русской культуры, он не принял революцию, и ему пришлось эмигрировать. Певец покинул Россию в ноябре 1920 года. В Турции ему удалось купить паспорт на имя греческого гражданина Александра Вертидиса.

Наличие иностранного паспорта выводило его из категории русских эмигрантов и давало возможность работать. Вертинский постепенно завоевал зрителя сначала в Европе, а затем и за океаном. Но тематика его песен изменилась. Если до революции он пел о разных экзотических странах, то теперь его музой стала ностальгия: он поет не о радости души, а о спасении России.

С 1923 по 1927 год Вертинский жил в Польше и постоянно ездил с гастролями по Европе: Австрия, Венгрия, Германия. В Сопоте певец знакомится с симпатичной еврейской девушкой, по имени Рахиль, дочерью состоятельных родителей. При регистрации брака в Берлине невесту записали как Ирен Вертидис. Правда, их союз вскоре распался.

Из Польши Вертинский в 1927 году перебирается во Францию, а осенью 1934 года отправляется на гастроли в США, где посещает Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелес.

«Основную слушательскую аудиторию Вертинского за рубежом составляла русская эмиграция, рассеявшаяся по всему миру, — отмечает Б.А. Савченко. — По этой причине ему часто приходилось переезжать из одной страны в другую. Как только публика насыщалась его песнями, он менял свое пристанище. Постоянного крова, своего гнезда Вертинский не имел нигде. Иностранцы посещали его концерты большей частью из любопытства, но это любопытство дорогого стоило».

В Париже Вертинского слушали такие персоны, как король Густав Шведский, Альфонс Испанский, принц Уэльский, Вандербильты, Ротшильды, а также знаменитые киноактеры. В Америке он удостоился приглашения в «Голливуд морнинг брекфест клаб», членами которого были киномагнаты. Развлекать бизнесменов приглашали только мировых знаменитостей.

После удачных гастролей в США Вертинский снова вернулся во Францию, но не остался там надолго, а перебрался в Китай. Там он женился второй раз, и вскоре у него родилась дочь. Чтобы прокормить семью, артисту пришлось много работать — давать по два концерта в день. Естественно, что в эти годы творчество Вертинского сильно изменилось.

Изменились и его песни. Они превращаются в маленькие баллады. Если раньше его героями были капризные дамы в шикарных манто и клоуны, лорды и бродяги, пажи и кокаинисты, то теперь ими становятся обычные люди. Они неутомимо стремятся к счастью и искренне горюют, потерпев неудачу. В 30-е годы и годы войны он начинает сочинять песни и на стихи советских поэтов.

В программах концертов (1940—1943 годов), с которыми он выступал в «Лайсеуме» и «Клубе граждан СССР» в Шанхае, песни на стихи В. Маяковского, А. Суркова, К. Симонова, В. Инбер, И. Уткина, Л. Никулина, П. Антокольского. В целом это жизнеутверждающая лирика, звучавшая как вызов его тогдашнему существованию.

Все долгие годы эмиграции Вертинский стремился вернуться в СССР. Наконец в 1943 году артист смог снова ступить на русскую землю.

В течение четырнадцати лет Вертинский вместе с постоянным аккомпаниатором пианистом Михаилом Брохесом ездит по всему Советскому Союзу, порой давая по 24 концерта в месяц. Признание широкой публики стимулировало творческую активность певца. Александр Николаевич создает новые песни: «Доченьки», «Пред ликом Родины», «Дорогая пропажа», «Памяти актрисы», «Последний бокал», «Ворчливая песенка» и другие.

К. Рудницкий пишет: «Свою новую аудиторию Александр Николаевич Вертинский восхищал законченностью отделки каждой вещи, необыкновенной точностью ее интонационной и пластической разработки. Я видел, как горячо, как долго и восторженно аплодировали Вертинскому В. Качалов, И. Козловский, А. Коонен, С. Михоэлс, А. Тарасова, М. Яншин, Б. Ливанов, В. Топорков, М. Романов, Л. Утесов: мастера, они благодарили и приветствовали мастера. В сущности, Вертинский был первым из певцов-поэтов, вышедших на отечественную эстраду. С него началась традиция, которая развивается и обогащается поныне. Умение превращать всякую, даже непритязательную, легкомысленную песенку в своего рода миниатюрную драму, где есть и завязка, и кульминация, и развязка (часто неожиданная), способность любой сюжет поднять на уровень подлинной поэзии, искусства и внезапная смена темпов, непринужденные переходы от речитатива к свободно льющемуся вокалу, от патетики к юмору и от интонаций саркастических к гордым, торжественным — вот богатство, которое сохранилось доныне в записях Вертинского и которое перейдет к следующим поколениям как итог долгой и трудной жизни художника, сумевшего полностью выразить в искусстве и свою неповторимую индивидуальность, и свою судьбу».

Вертинский работал до последнего дня жизни (21 мая 1957 года) и умер на гастролях в Ленинграде, неожиданно, очевидно от сердечной слабости.

БЕССИ СМИТ (1894—1937)

Величайшая из исполнительниц блюза, по единодушному признанию, — Бесси Смит. Ее пение завораживало публику и вызывало благоговение коллег. Новоорлеанский гитарист Денни Баркер говорил: «Когда она пела, в зале можно было услышать звук падающей булавки». Фрэнк Уокер, один из управляющих фирмы «Коламбиа», с которым связана вся карьера Бесси Смит в грамзаписи, так описывал ее первое появление в студии: «На вид ей было лет семнадцать — высокая, полная, до смерти напуганная, даже жалкая. Но вы моментально все забывали, когда начиналось пение, потому что Бесси пела блюзы так, что не верить ей было нельзя».

"Ма Рэйни иногда превращала III «блюзовую» ступень в обычную мажорную терцию, а Бесси Смит сделала этот прием своим «фирменным» знаком, — пишет Д. Коллиер. — В великолепном блюзе «Cold in Hand Blues», записанном в 1925 году, где ей аккомпанирует на корнете Луи Армстронг, она раз за разом берет «блюзовую» III ступень, довольно долго держит ее, слегка изменяя уровень, а затем разрешает ее наверху в мажорной терции…

Бесси Смит в знаменитом блюзе «Taint Nobodys Business If I Do» поет практически a capella, совершенно отрывая мелодию от граунд-бита, задаваемого не всегда отчетливо пианистом Кларенсом Уильямсом. Вообще, исполнители блюзов всегда больше заботились о тексте, чем о музыке.

Но почему эти исполнительницы были ближе к европейской традиции, нежели мужчины-певцы предшествующего поколения? Причина, вероятно, в том, что большинство певиц исполняли не только блюзы (как ранее мужчины), а были популярными вокалистками менестрельного жанра и считали себя эстрадными артистками. Выступали они не в кабаре, а в менестрельных и эстрадных представлениях, исключительно популярных среди негритянского населения, да и у части белой публики на Юге США. Пели они и в многочисленных палаточных залах типа нынешних цирковых шапито. В репертуар певицы Бесси Смит обычно входили и популярные мелодии, и блюзы. Бесси исполняла также юмористические номера, танцевала, принимала участие в грубоватых комических сценках. Негры, работающие в системе шоу-бизнеса белых, неизбежно попадали под влияние европейской музыки…"

Бесси Смит родилась в Чаттануге, штат Теннесси, вероятно в 1894 году; в большой семье она одна из семи детей. Отец умер, когда Бесси была совсем маленькой. Девочке едва исполнилось восемь лет, и вот умерла мать. Детей воспитывала старшая сестра Виола.

Скорее всего, в детстве Бесси слушала музыку набиравшего силу регтайма. Также вполне возможно, что она ходила в церковь по воскресеньям и пела там духовные гимны. Как бы там ни было, уже в девять лет девочка пела на улицах, получая пятицентовые монеты от сердобольных прохожих.

В 1912 году Бесси приняли танцовщицей в эстрадную труппу. В этой труппе работали знаменитая певица Ма Рэйни и ее муж. Но девушка пробыла там недолго, вскоре перешла в другую труппу. В течение нескольких лет молодая певица поет в различных театрах. Порой она гастролирует в составе эстрадных групп. К концу Первой мировой войны, когда начинается джазовая лихорадка, Бесси уже довольно известная певица.

Звездный час Бесси Смит пробил в 1923 году. Фрэнк Уокер слышал Бесси на Юге несколькими годами раньше и сохранил воспоминание о силе ее голоса. Он послал Кларенса Уильямса разыскать певицу, чтобы привезти ее в Нью-Йорк. Сначала Бесси записала «Down Hearted Blues», а затем «Gulf Coast Blues». Смит ждал невероятный успех: не прошло и полугода, как было продано 780 тысяч пластинок!

Коллиер отмечает: «Голос Бесси, низкий и сочный по тембру, с годами становился суше и грубее. В конце своей карьеры она все чаще пользовалась гортанными тонами — возможно, для того, чтобы лучше управлять своим голосом. В исполняемых Бесси Смит блюзах нет ложной патетики и слезливости. Ее блюзы решительны, требовательны, страстны. Но страсть эта не чувственна, это горестный и разгневанный крик раненого. Не потому ли он находит отклик у множества слушателей, что каждый из нас не избежал ударов судьбы?»

В начале 1930-х годов успехи певицы пошли на убыль. То было время «великой депрессии» — индустрия шоу-бизнеса пришла в упадок, грамзапись практически умерла. К тому же менялись вкусы как негритянской, так и белой публики: на первые роли выдвигались большие джаз-оркестры, так называемые биг-бэнды.

Смена вкусов на Бесси Смит сказалась не так сильно: публика никогда не переставала ее любить, а ее блюзы были популярны независимо от моды. В последний раз певица записалась в 1933 году: серия записей, которая включала громоподобный «Gimme a Pigfoot» и два мощных трагических блюза — «Down in the Dumps» и «Do Your Duty». В записи участвовали великолепные музыканты — Джек Тигарден, Чу Берри и Бенни Гудмен.

Пластинки подтверждают что, несмотря на ослабление голоса, Бесси по-прежнему остается великолепной певицей. Казалось, тяжелые дни остались позади — началось экономическое оживление. Шел 1937 год; Бесси пела в ночных клубах, строила планы новых записей, вела переговоры о съемках в кинофильме — к тому времени она уже снялась в короткометражке «Блюз Сент-Луиса».

Однако судьба была к ней немилосердна. Осенью певица отправилась на гастроли по Югу США. Здесь 26 сентября Бесси Смит погибла в автомобильной катастрофе.

Вскоре после ее смерти возникла легенда, что ранение Бесси не было смертельным, а смерть певицы — результат того, что в клинике для белых ее отказались принять из-за цвета кожи. Эта легенда стала широко известной и даже легла в основу пьесы Эдварда Олби «Смерть Бесси Смит». Однако эта история, скорее всего, придумана некоторыми политиками с пропагандистской целью. По свидетельству врача, оказывавшего последнюю помощь Бесси Смит, «на месте катастрофы не нашлось ни одной санитарной машины, которая могла бы доставить ее в больницу. В то время в глубинных районах хлопковых плантаций Юга не было санитарных машин ни для белых, ни для цветных». Врач также сказал, что состояние Бесси было столь тяжелым, что у нее не оставалось практически никаких шансов выжить.

ЛЕОНИД УТЕСОВ (1895—1982)

Об отсутствии у себя певческого голоса Утесов говорил: «Пусть так! Я пою не голосом — я пою сердцем!»

Леонид Осипович Утесов (настоящее имя — Лазарь (Лейзер) Иосифович Вайсбейн) родился 21 марта 1895 года в Одессе в еврейской семье любящих, но небогатых родителей.

Отец, желая дать сыну хорошее образование, определил его в коммерческое училище. Коммерция мало интересует Леонида; в училище был неплохой хор и духовой оркестр, и молодой человек большую часть времени занимается музыкой, поет, выступает на сцене — совершенно счастлив.

"Говорить, что училище Файга было тем местом, где мальчики хотели учиться, неверно. Как правило, учиться они не хотели. Вообще нигде. Бывали, конечно, исключения — редкие! — когда мальчик обнаруживал рвение к учебе. Мой старший брат, например, учился у Файга, а потом сдал экстерном за гимназию и государственные экзамены за университет. Да я и сам в первом классе был таким энтузиастом. А дальше… сами понимаете. Дальше скрипка и балалайка начали меня привлекать больше, чем история и география. Тем более что осуществлять эти желания, то есть, попросту говоря, играть на разного рода инструментах, учась у Файга, было совсем нетрудно.

Пусть никто не думает, будто я хочу сказать, что сегодня школьная самодеятельность на низком уровне, наоборот — на высоком. Но и у Файга в среднем учебном заведении было совсем неплохо. У нас были симфонический оркестр, оркестр щипковых инструментов (гитары, мандолины, балалайки), хор в шестьдесят человек. И в дополнение ко всему — директор училища, действительный статский советник Федоров, был композитором и написал оперу «Бахчисарайский фонтан», которая шла в одном из провинциальных театров. Он руководил всей музыкальной жизнью училища. Руководил не распоряжениями и приказаниями, а мог, придя на репетицию, сесть за рояль и показать, как надо исполнить тот или иной кусок…

Моя музыкальная ненасытность толкала меня и туда и сюда, я хотел везде поспеть: в симфоническом оркестре играл на скрипке, в щипковом на пикколо-балалайке, в хоре был солистом. И на ученических балах я принимал участие чуть ли не во всех номерах, ибо был участником всех кружков".

Отец, после того как узнал, что сын выступает в концертах, категорически запретил ему вообще заниматься музыкой. Леонид не стал спорить: в 1912 году ушел из училища и устроился в городской цирк. Там проработал полгода, после чего отправился в Кременчуг, где стал артистом театра миниатюр. Именно тогда и появился всем известный сценический псевдоним Утесов, вскоре ставший фамилией.

Еще через год молодой артист вернулся в Одессу и с тех пор пять лет выступал, кочуя из одной труппы в другую. Здесь он пел, танцевал, рассказывал скетчи, играл в драматических сценках.

В 1917 году Утесов занял первое место на Гомельском конкурсе куплетистов и в этом же году организовал в Москве небольшой оркестр, с которым выступал в саду «Эрмитаж». В том же году известный певец Ю. Морфесси пригласил Утесова в Одесский дом артиста.

Друг детства Утесова Иосиф Прут вспоминает:

"В феврале двадцатого мы пришли в Одессу. Ее освободили от интервентов и войск противника наши бойцы под командованием Григория Котовского.

Тетя Аня была еще жива, а Лёдя — уже артист Леонид Утесов, муж Елены Ленской, премьерши фарсовой антрепризы Адамат-Рудзевича, — был уже отцом почти пятилетней дочери — Диты. Встреча с близкими была радостной, но, к сожалению, очень короткой, до мирного времени оставался еще год. Однако свою порцию смеха в этом удивительном городе я все-таки получил…

Прошло несколько дней. Я посетил театр, где тогда играли Лена и Лёдя: она — на первых ролях, он — на второстепенных Об одном из спектаклей этого коллектива в местной газете было написано: «Среди исполнителей выделялась Елена Ленская — актриса высокого класса. Поддерживали ведущих актеров Слуцкий, Марчалин, Осипов, Утесов и др.». Потом я всю жизнь дразнил Лёдю, называя его «Утесов и др.»!

Но в тот вечер произошло знаменательное событие. Лёдя впервые выступил самостоятельно. Он спел небольшую песню…

После этого вечера Утесову улыбнулось счастье: его артистические способности оценил новый директор и почти удвоил Лёде заработную плату".

В 1921 году Утесов отправился в Москву. Г. Скороходов пишет:

"В Москве Утесов вступает в труппу одного из первых советских театров — Теревсата (Театра революционной сатиры), художественный совет которого возглавляли В. Маяковский и Д. Бедный. В этом театре раскрылось дарование Утесова-сатирика, умевшего в острохарактерных ролях, злой эпиграмме, злободневных куплетах выступить против «всяческой дряни».

Вечер 1923 года «От трагедии до трапеции» заставил Утесова как бы подвести первые итоги, задуматься над тем, что он делает в театре и на эстраде.

Он продолжает играть в оперетте, выступает в спектаклях Свободного театра и Театра сатиры. Но где бы ни работал Утесов, его властно влечет стихия музыки. Любовь к музыке, прирожденная страсть к новому, желание испытать себя в незнакомом качестве привели его к мысли о создании джаза".

Утесов был таким человеком, у которого слова никогда не расходились с делом. Свои мечты он всегда старался претворить в жизнь. Восьмого марта 1929 года в Ленинграде дебютировал театрализованный джаз Леонида Утесова с программой «Теа-джаз». Это был совершенно новый для эстрады того периода жанр. Утесов совмещал дирижирование с конферансом, танцами, пением, игрой на скрипке, чтением стихов. Музыканты разыгрывали разнообразные сценки между собой и дирижером.

Утесов вспоминал:

"Все, что произошло после первого номера, было столь неожиданно и ошеломляюще, что сейчас, когда я вспоминаю об этом, мне кажется, что это был один из самых радостных и значительных дней моей жизни.

Когда мы закончили, плотная ткань тишины зала словно с треском прорвалась, и сила звуковой волны была так велика, что меня отбросило назад. Несколько секунд, ничего не понимая, я растерянно смотрел в зал. Оттуда неслись уже не только аплодисменты, но и какие-то крики, похожие на вопли. И вдруг в этот миг я осознал свою победу. Волнение сразу улеглось, наступило удивительное спокойствие осознавшей себя силы, уверенность неукротимой энергии — это было состояние, которое точнее всего определялось словом «ликование».

Мне захотелось петь, танцевать, дирижировать. Все это я и должен был делать по программе — я пел, танцевал, дирижировал, но, кажется, никогда еще так щедро не отдавал публике всего себя. Я знал успех, но именно в этот вечер я понял, что схватил «бога за бороду». Я понял, что ворота на новую дорогу для меня широко распахнулись. Я понял, что с этой дороги я никогда не сойду.

Аплодисменты обрушивались на нас после каждого номера. И этот день стал днем нашего триумфа".

Позднее «Теа-джаз» получил название «Государственный эстрадный оркестр РСФСР». С тех пор вся его жизнь оказалась связанной с этим оркестром. Почти пятьдесят лет Утесов оставался музыкальным руководителем этого коллектива и объездил с ним всю страну.

Г. Скороходов пишет: «Теа-джаз» Утесова был не только коллективом единомышленников. В исполнении каждого номера царила вдохновенность, которой заражал музыкантов их руководитель. Талант руководителя — советчика, друга, старшего наставника (речь не о возрасте) — редкий дар. Утесов одарен им сполна. Он создал оркестр, в котором воскресала и как бы продолжалась его душа. Вместе с Утесовым участники ансамбля становились творцами каждого музыкального произведения. Оркестр со своим руководителем составлял единое целое, и одновременно каждый его участник был солистом".

Один из спектаклей «Теа-джаза» — «Музыкальный магазин» — подсказал режиссеру Г. Александрову замысел одного из самых популярных фильмов 30-х годов «Веселые ребята», который получил приз на кинофестивале в Италии.

Благодаря выступлениям оркестра на радио скоро слушатели по всей стране легко узнавали хрипловатый бас Утесова, а некоторые его песни стали поистине народными.

Но Утесов считал, что главное — концертная деятельность, и к концу 30-х годов практически полностью перешел к концертным программам.

Во время Великой Отечественной войны Утесов не только постоянно выезжал на различные фронты, но и регулярно выступал с оркестром по радио.

"Можно сравнить звучание его довоенных, военных и послевоенных песен, — пишет Л. Булгак. — Не только тех, что были написаны в эти разные периоды, но и тех, которые он пел раньше, до Великой Отечественной войны, и продолжал петь во время и после нее. В самых шутливых, легких и лиричных песнях после июня сорок первого появился у него новый общий фон. Звонкость, сияние, игра красок — все это стало словно бы приглушенным. Пел человек, за спиной которого грохотали взрывы бомб и умирали люди. Исчезла беззаботность шутки, появилось больше острых нот. А свойственная ему патетичность приобрела драматический оттенок.

Характерна в этом отношении одна из самых популярных в годы войны песен, знаменитый «Мишка-одессит» (музыка М. Воловаца, стихи В. Дыховичного), в которой Утесов как бы раскрыл биографию целого поколения, — недаром так много Мишек, слушавших песню в окопах, узнавали себя в этом портрете. Хотя песня написана во время Великой Отечественной войны, стиль ее музыкального языка принадлежит довоенной манере. Но вот поет ее Утесов совсем не так, как спел бы прежде. Причем надо сказать, что по своему музыкальному решению песня оставляет ощущение, будто она находится на грани вкуса. Наверное, в другом, менее точном исполнении ее было бы неловко слушать, ибо в ней много опасных мест, где можно впасть и в сентиментальность, и в пошлость. Но Утесов нигде не переступает грань хорошего вкуса. Не переступает именно потому, что наряду, с яркостью и броскостью ему доступна и тонкость нюансов. Без этой тонкости всякая яркость и эксцентрика грубы. А у Леонида Утесова, наоборот, всегда деликатны и изящны. В «Мишке-одессите», например, драматическая нота в соединении с одесской «шикарной» лихостью придают герою дерзостную несгибаемость.

Спетая Утесовым еще до Победы, эта песня каждой своей фразой утверждала ее неотвратимость. Постепенное нарастание уверенности в победе выражено не только текстом, но и чисто звуковыми средствами. Ласковая безоблачность первого куплета, где голос матери корит плачущего Мишку, сменяется померкшим тоном второго, произносимого в суровых интонациях войны, а в третьем куплете в серьезный строй речи вплетается юмор, когда Мишка обращается к самому себе с подбадривающими словами, и это значит, что, обретя военный опыт, он познал свою силу. Вот почему в подавленном отчаянии, когда Мишке приходится оставлять Одессу, звучит не просто жажда победы, но и уверенность в ее неизбежности. Казалось, эта песня исполняется очень просто, а у слушателей теснило в груди".

Ярко передают эмоциональную атмосферу тех лет и другие военные песни в исполнении Утесова — «Случайный вальс» и «Дорога на Берлин», «Песня военных корреспондентов», «Солдатский вальс» и многие другие.

9 мая 1945 года Утесов выступил с оркестром на открытой эстраде на площади Свердлова в Москве.

В послевоенные годы Утесов по-прежнему оставался ярким пропагандистом лучшей советской музыки. В 1947 году оркестр Утесова подготовил к 800-летию столицы оркестровую фантазию «Москва». Ярко и проникновенно в финале программы впервые прозвучала песня Дунаевского «Дорогие мои москвичи!».

К своему двадцатипятилетию оркестр в 1954 году подготовил эстрадный спектакль «Серебряная свадьба». Здесь среди прочих песен Утесов исполнил одно из последних произведений Дунаевского — «Я песне отдал все сполна».

"Утесов раздвигал границы произведения, извлекал скрытую в нем парадоксальность. Он любит это делать и в жизни и на сцене, — пишет Л. Булгак. — Однажды, в шестидесятых годах, в Куйбышеве, Утесов вел первое отделение концерта сидя. В антракте среди публики можно было слышать сожаления по поводу его немощи. Каково же было всеобщее удивление, когда во втором отделении Леонид Утесов стал лихо отплясывать. Зрители поняли, что его «сидение» просто острота мастера.

Утесов умеет легко переходить от юмора к драме и от трагедии к юмору. В драматических вещах он так же достоверен и искренен, как и в комедийных. Но драматизм Утесова какой-то особый, земной, бытовой даже — не декламационный. Умение чувствовать персонаж, видеть его насквозь, на просвет так сказать, понимать и ценить любое движение его души и принес Утесов на эстраду, в свои песни.

А разве песни — это не маленькие пьески? И каждая со своими героями, своим кругом чувств, своей атмосферой действия. Певец в течение одного вечера должен столько раз преобразиться, сколько песен он исполняет. За свою жизнь Леонид Утесов переиграл сотни персонажей, сыграл — не только спел — более семисот песен".

В 1965 году Леониду Осиповичу первому из артистов эстрады присвоено звание народного артиста СССР. А в следующем году певец принял решение покинуть сцену. В последние годы жизни Утесов продолжал работу как дирижер и режиссер-постановщик музыкальных номеров, много снимался на телевидении, но практически не выходил на сцену. В декабре 1981 года состоялось последнее выступление Утесова.

Вместе с отцом на протяжении семнадцати лет работала и дочь Утесова — Эдит, солистка оркестра. Незадолго до смерти Леонид Утесов закончил работу над книгой воспоминаний «Спасибо, сердце». В ней он с большой любовью написал, в частности, о своей жене Елене Осиповне: «Говоря о людях, которые помогали мне преодолевать трудности „легкомысленного моего искусства“, я не имею права не сказать о человеке, под чьим неустанным, требовательным наблюдением я находился целых полвека — в самые активные и трудные годы своих поисков. У меня была жена-друг, жена-советчик, жена-критик. Только не думайте, что я был многоженцем. Она была едина в трех лицах, моя Елена Осиповна, Леночка. Она обладала одним из тех замечательных качеств, которые так необходимы женам артистов и которых они часто, к сожалению, лишены, — она никогда не приходила в восторг от моих успехов».

Умер Утесов 9 марта 1982 года в Москве.

ПЕТР ЛЕЩЕНКО (1898—1954)

Борис Метлицкий пишет: «Его легко узнаваемый голос, оригинальные песенки, зачастую сочиненные им самим, под которые так приятно было отдыхать или танцевать, звучали на всех континентах. Причем никого из зарубежных слушателей не смущало, что артист пел на незнакомом им русском языке. Главное было в том, как пел. А пел с душой, искренне, то улыбаясь, то грустя».

Петр Константинович Лещенко родился 3 июля 1898 года в селе Исаеве близ Одессы. Мать, Мария Константиновна, была бедная, неграмотная крестьянка. Отца, умершего, когда мальчику было три года, заменил отчим — Алексей Васильевич Алфимов. То был простой, добрый человек, любивший и умевший играть на гармонике и гитаре.

Петр учился в сельской школе, пел в церковном хоре; рано приобщился к труду. Ему повезло, что отчим, любивший его как собственного сына, разглядел в мальчике артистические наклонности и подарил гитару.

Когда началась Первая мировая война, Петру было шестнадцать лет. Юноша не избежал влияния патриотических настроений в русском обществе: Лещенко поступает в кишиневскую школу прапорщиков. Румыния, воевавшая на стороне Антанты, терпит одно поражение за другим, в числе мобилизованных для помощи румынской армии досрочно отправляется на фронт и Петр.

После тяжелого ранения Лещенко попадает в госпиталь, где его и застала Октябрьская революция. Тем временем политическая ситуация в регионе изменилась: Румыния в одностороннем порядке решила давний территориальный спор в свою пользу. В январе 1918 года она оккупировала Бессарабию, отторгнув ее от России.

Так Петр неожиданно стал эмигрантом. Он работает и столяром, и певчим, и помощником соборного регента, и мойщиком посуды в ресторане, подрабатывает в кинотеатрах и кафе. К примеру, в 1918—1919 годах Лещенко выступал между сеансами как артист в кишиневских кинотеатрах «Орфеум» и «Сузанна».

Лещенко ощущает недостаток профессиональной подготовки и в 1923 году поступает в балетную школу в Париже. Он хотел значительно увереннее чувствовать себя в танце.

В Париже Лещенко познакомился с очаровательной девятнадцатилетней танцовщицей Зинаидой Закис, латышкой, приехавшей во Францию из Риги с хореографическим ансамблем. Спустя два года они поженились и затем подготовили несколько песенно-танцевальных номеров. Закис, прекрасная классическая балерина, танцевала и сольные номера.

Летом 1926 года дуэт супругов совершает гастрольную поездку по странам Европы и Ближнего Востока и получает известность. В 1928 году супруги приехали в Кишинев, где Петр познакомил жену с матерью, отчимом, сестрами.

Затем Петр и Зинаида отправляются в Ригу, где жили родители Закис. У Зинаиды было желание родить непременно в Риге. Константин Тарасович Сокольский, свидетель выступлений Лещенко в 1930 году, вспоминал:

"Весной 1930 года в Риге появились афиши, извещавшие о концерте танцевального дуэта — Зинаиды Закис и Петра Лещенко — в помещении Дайлем — театра на улице Романовской, 37…

…Чтобы дать партнерше переодеться для следующего танца, в паузах выходил Лещенко. Он был в ярком цыганском костюме, с гитарой. Пел песенки.

Голос у него был небольшого диапазона, светлого тембра, без «металла», на коротком дыхании, как у всех танцоров, и потому он не мог покрыть звуком громадное пространство кинозала, а микрофоны в то время еще не применялись. Но в данном случае это не имело решающего значения, потому что публика воспринимала Лещенко пока только как танцора, а не певца, и понимала, что цель его выступления — заполнить паузу и дать возможность передохнуть партнерше".

Однако беременность жены становилась все заметнее. Ей пришлось отменить выступления.

Л. Пишнограева пишет:

"Зине пришлось оставить сцену, и Петр начал выступать самостоятельно с концертными программами. Наконец-то! Один. На сцене. Лещенко начал свою сольную карьеру почти в 32 года — возраст далеко не юный. Тем неожиданней стал его ошеломительный успех: скоро афишные тумбы всего города запестрели объявлениями о концертах Лещенко. И снова овации, признания, цветы посыпались как из рога изобилия.

Неожиданно выяснилось, что именно его — элегантного красавца-мужчину, с томным, нежным взглядом и глубоким ласкающим голосом с нетерпением ждала капризная публика. Она, словно избалованная светская дама, жаждала красивых слов, несбыточных обещаний и страстных признаний. И вот появился романтический герой, которому можно было без стеснения отдаться. Вновь и вновь она требовала любимых песен и ласкающих звуков заграничного танго. Певец подружился с прославленным композитором Оскаром Строкой — создателем популярнейших танго, романсов, фокстротов и песен. Именно Строку удалось соединить интонации жгучего аргентинского танго с мелодичностью и задушевностью русского романса.

Лещенко исполнил и записал на фирме грамзаписи лучшие произведения прославленного композитора: «Черные глаза», «Синюю рапсодию», «Скажите почему» и другие танго и романсы маэстро. Работал он и с другими талантливыми композиторами, в частности с Марком Марьяновским — автором «Татьяны», «Миранды», «Насти-ягодки».

В первой половине тридцатых годов Лещенко переезжает на постоянное жительство в Бухарест, где некоторое время он поет в кафе «Галерея Лафайета». Константин Сокольский пишет: "В 1933 году компания Геруцкий, Кавура и Лещенко открыла в Бухаресте на улице Брезоляну, 7, небольшой ресторан «Наш домик». Капитал вложил представительный на вид Геруцкий, который и встречал гостей. На кухне хозяйничал опытный повар Кавура, а Лещенко с гитарой создавал настроение в зале. Гардероб посетителей принимали отчим и мать Лещенко.

Дела в «Нашем домике» пошли хорошо: посетители валили валом, столики брались, как говорится, с бою, и настала необходимость в перемене помещения.

Осенью 1936 года, а может и раньше, на главной улице Бухареста, Виктории, был открыт новый ресторан, который так и назывался — «Лещенко». Поскольку Петр Константинович пользовался в городе большой популярностью, ресторан посещало изысканное русское и румынское общество. Играл замечательный оркестр. Зинаида сделала из сестер Петра — Вали и Кати — хороших танцовщиц. Выступали все вместе, но гвоздем программы был, конечно, сам Лещенко…"

Интересно, что в ресторане выступала и знаменитая позднее певица Алла Баянова.

В 1935—1940 годах Лещенко сотрудничает с фирмами грамзаписи «Беллакорд» и «Колумбия» (Бухарест). Он записывает в тот период более ста различных по жанру песен. Песни певца звучат и по радио, и на вечеринках, и в ресторанах. Пластинки Лещенко проникают даже в Советский Союз. Особенно много их появилось на черных рынках и базарах Бессарабии и Прибалтики, включенных в 1940 году в состав СССР. Но по советскому радио они не звучат. Лещенко по-прежнему остается эмигрантом.

Бибс Эккель дает такой портрет певца того времени:

"О характере Петра Лещенко ходили самые противоречивые рассказы. Кое-кто из знавших его лично говорил о его скупости. В то же время одна женщина рассказывала в Бухаресте, как он щедро помогал многим, и в том числе юноше из одной бедной еврейской семьи — пианисту Ефиму Склярову, отец которого пришел к Лещенко с просьбой обратить внимание на музыкальные способности сына. Лещенко взял его в свой ансамбль и не ошибся. Ефим Скляров написал для своего кумира несколько музыкальных композиций, записанных позже на грампластинки.

Живя среди румын, Лещенко был очень уважаем, хотя сам относился к ним без особой любви, но часто выражал восхищение музыкальностью этого народа. Ездил Лещенко на новеньком немецком автомобиле марки «ДКВ». Он не курил, но любил выпить. Слабость Лещенко — шампанское и хорошие вина, которых в Румынии в ту пору было чрезвычайно много. Часто владельца и певца самого модного ресторана в Бухаресте встречали слегка пьяным, что в общей атмосфере ресторанного угара почти незаметно. Лещенко пользовался огромным успехом у женщин, к которым сам был неравнодушен".

О популярности певца говорит такой факт. Король Карл, отец Михая, лидера правящей в Румынии династии, часто привозил в бронированном авто послушать Лещенко к себе в загородный особняк.

Прошел почти год Великой Отечественной войны, когда в мае 1942 года Лещенко приезжает в Одессу. Его концерт назначен в Русском драматическом театре. В городе начался настоящий ажиотаж: очереди за билетами выстраивались с раннего утра.

Один из очевидцев вспоминал: «День концерта стал подлинным триумфом Петра Константиновича. Небольшой театральный зал полон до отказа, многие стояли в проходах. Певец поначалу огорчил: первые вещи вдруг стал петь… по-румынски, — оказалось, по требованию властей… Потом зазвучали уже хорошо известные, любимые многими танго, фокстроты, романсы, и каждая вещь сопровождалась неистовыми аплодисментами слушателей. Завершился концерт подлинной овацией…»

Тогда же состоялась первая встреча Лещенко с Верой Белоусовой, ставшей впоследствии женой певца. Красивая, стройная девушка, игравшая на аккордеоне, покорила сердце артиста. Вскоре они начинают совместные выступления.

В октябре 1943 года Петра Константиновича призвали в армию. В Крыму он работает в должности заведующего офицерской столовой. С приближением советских войск Лещенко возвращается в Румынию.

В мае 1944 года Петр Константинович официально развелся с Зинаидой Закис и зарегистрировал свой брак с Верой Белоусовой. После прихода Красной армии Лещенко дает концерты в госпиталях, воинских гарнизонах, офицерских клубах. Он исполняет сочиненные им патриотические песенки о русских девушках — «Наташа», «Надя-Надечка», поет «Темную ночь» Никиты Богословского, популярные русские песни. С ним выступала и его новая жена.

Вот отрывок из воспоминаний Г. Кипниса-Григорьева:

"…Лещенко объявляет следующий номер:

— Самое дорогое для каждого человека, — говорит он, — это Родина. Где бы ты ни был, куда бы ни заносила тебя судьба. О тоске по Родине и споем мы с моей женой Верой Белоусовой-Лещенко.

И тут она начинает своим сильным голосом под собственный аккомпанемент аккордеона:

А когда заканчивается первый куплет, включается Петр Лещенко с гитарой, и припев они поют в два голоса — поют задушевно, с искренним и нескрываемым страданием:

Что вам сказать? Обычно пишут — «гром аплодисментов». Нет, это был шквал, громовой шквал! И на глазах у многих — слезы. У каждого, конечно, свои воспоминания, но всех нас объединяет одна боль, тоска по любимым, а у многих — по женам и детям, «мою боль не унять мне без них»… А Петр Лещенко с красавицей Верой поют на «бис» и второй раз. И третий. И уже зал стал другим. Забыты предупреждения о необходимости идейно-политической сдержанности. И Лещенко сияет, почувствовав, как опытный артист, что полностью овладел аудиторией. Он в темпе объявляет следующую песню — знаменитый «Чубчик», но заканчивает новым куплетом:

«Так вейся, развевайся, чубчик мой… в Берлине! Развевайся, чубчик, на ветру!»

Затем пошли вперемежку то «наша» «Темная ночь», то его какая-нибудь там «Марфуша», и зал постоянно кричит «бис!».

С лета 1948 года супруги выступают в различных кафе и кинотеатрах Бухареста. Потом они находят работу в только что созданном Театре эстрады.

"Лещенко уже перевалил пятидесятилетний рубеж, — пишет Б.А. Савченко. — В соответствии с возрастом меняется и его репертуар — певец становится более сентиментальным. Уходят из программ темповые шлягеры, типа «Моей Марусички» и «Настеньки», появляется вкус к лирике, романсам, окрашенным тоской и грустью. Даже в его пластиночных записях, сделанных в 1944—1945 годах, доминирует отнюдь не радостная тональность: «Бродяга», «Колокольчик», «Сердце мамы», «Вечерний звон», «Не уходи».

И далее: «Петр Константинович продолжает выяснять возможность возвращения в Советский Союз, обращается в „компетентные органы“, пишет письма Сталину и Калинину. Лучше бы он этого не делал, — может быть, тогда ему удалось бы спокойно прожить остаток жизни».

В марте 1951 года Петр Константинович был арестован. Это произошло на концерте в Брашове. Много лет спустя его жена узнала: Петр Константинович умер в лагере летом 1954 года не то от язвы желудка, не то от отравления.

ЛУИ АРМСТРОНГ (1901—1971)

Р. Гоффэн, автор одной из первых книг о джазе, в 1930 году писал: «Армстронг не просто „король джаза“, он душа этой музыки… Он являет собою тот уровень, на который в джазовой музыке равняется все. Он — единственный неоспоримый гений, которым обладает американская музыка».

Л.С. Мархасев отмечает: «До сих пор есть многие, которым, мягко говоря, неприятны „горловой“ голос Луи Армстронга, его „скэт“ — звукоподражания: бессмысленные на первый взгляд звукосочетания, заменяющие слова. Говорят: „Он не поет, а хрипит, давится“. Но Армстронг довел до предела — и предел этот нередко совершенен — народную негритянскую манеру подражать в пении инструментам. Отсюда дробящиеся, шершавые „комки звуков“ в горле Армстронга, его клокочущее вибрато, его „скэт“ — выкрики, то горестные, то радостные, его „o, yes“, вздохи, бормотания, смех… В нем джаз обрел не только единственного в своем роде певца, но и единственный рождающийся раз в столетие двуликий „инструмент джаза“ где труба и голос неразделимы».

Луи Даниел Армстронг родился 4 августа 1901 года. Вероятно, ему самой судьбой было уготовано стать джазовым музыкантом: ведь он родился в Новом Орлеане, на родине американского джаза. Детство его прошло в одном из бедных кварталов города, где царили свои законы, далеко не всегда совпадавшие с официальными. Отец Армстронга, истопник на скипидарной фабрике, бросил семью, когда Луи был еще младенцем. Поэтому мальчик практически вырос на улице, зарабатывая на жизнь чем придется: разгружал суда в порту, развозил уголь, продавал газеты.

«Уже в пятилетнем возрасте, находясь в церкви или бегая за шествиями, я напрягал слух, стараясь различить инструменты, узнать произведения», — вспоминал впоследствии сам Армстронг в книге «Мой Новый Орлеан».

Из-за глупой выходки, когда Луи ради баловства выстрелил из пистолета на улице, его задержали и отправили в негритянский приют для беспризорных детей, где он провел восемнадцать месяцев.

В колонии был духовой оркестр. Спустя какое-то время Армстронг стал осваивать альтгорн — оркестровый инструмент, похожий на корнет, но с более низким тоном звучания. Позднее он писал: «Я пел уже многие годы, и инстинкт подсказывал мне, что альтгорн столь же неотъемлемая часть оркестра, сколь баритон или тенор — квартета. Партия альтгорна мне удавалась очень хорошо».

Освободившись в шестнадцать лет, Армстронг продолжал зарабатывать на жизнь с помощью музыки. Такой путь прошли практически все негритянские джазисты. Вначале он играл в составе духовых оркестров в барах и на речных пароходах, плававших по Миссисипи, в спортивных залах, на танцах и праздниках.

В 1917 году Армстронг уже сам руководил одним из джаз-бэндов. Его судьба изменилась, когда он встретил своего первого наставника Джо Оливера, ведущего джазмена в Новом Орлеане. В 1922 году он пригласил Армстронга вторым корнетистом в свой чикагский оркестр. Здесь Луи впервые начал играть на трубе.

Оливер проявлял трогательную отеческую заботу о молодом музыканте. Луи Армстронг до конца своих дней считал этого, по его выражению, «великого мастера» раннего джаза человеком, которому он больше чем кому бы то ни было обязан всеми своими профессиональными достижениями. Большое влияние оказала на него и пианистка из ансамбля Оливера Лил Хардин, получившая, в отличие от большинства джазовых музыкантов того времени, классическое музыкальное образование. Впоследствии (в 1925 году) Лил стала женой Армстронга и вошла в состав его знаменитой «Горячей пятерки».

В 20-е годы Армстронг пытается организовать свою группу, но это у него получилось не сразу. Не успев собраться, группы распадались, хотя некоторые из них стали известными, как, например, «Горячая пятерка» и «Горячая семерка». Армстронг привлекал всех своей задушевной и чистой игрой на трубе, своими импровизациями и сиплым голосом. Вскоре он окончательно переходит на сольные выступления с большим джаз-оркестром.

Полагают, что именно Армстронг разработал особую манеру исполнения — пение «скэтом»: род джазового пения, когда мелодия импровизировалась, к ней добавлялся бессмысленный набор слов и она служила как бы своеобразным дополнительным инструментом.

Глуховато-гортанный голос Армстронга-певца вызывал неоднозначную реакцию: его сравнивали то с железными опилками, то с растительным маслом на наждачной бумаге, то с грохочущей коробкой передач автомобиля, полной арахисового масла.

Но главное у Армстронга было иное — ярко эмоциональная манера исполнения, сопровождаемая белоснежной улыбкой.

В 1925 году Армстронг возвращается в Чикаго, где записывает ряд завоевавших огромную популярность пластинок «Хот файв» и «Хот севн» («Горячая пятерка» и «Горячая семерка»). Армстронг записывает первую пластинку, где использует «скэт». Эту манеру исполнения вскоре перенимают многие джазовые музыканты, так что возникает своеобразное модное поветрие.

Сейчас трудно установить, когда впервые Луи стал петь. Возможно, еще ребенком, в церкви. «Когда мне было десять лет, — вспоминает Армстронг, — мать брала меня в церковь, где я пел в хоре». В течение ряда лет он пел со своим квартетом на улицах Нового Орлеана. Но никаких других сведений о том, что Луи где-нибудь пел, нет.

Ударник «Кайзер» Маршалл рассказывает, что Армстронг начал петь с оркестром совершенно случайно. По четвергам в «Роузленде» устраивалось нечто вроде любительского представления, что было довольно распространенным в те годы видом развлечения. Из-за этого оркестр заканчивал свое выступление пораньше, сокращая его на целое отделение. «Однажды мы уговорили Армстронга выйти на сцену, — говорит Маршалл, — и спеть „Everybody Loves My Baby, But My Baby don't Love Nobody But Me“. Он пел и подыгрывал себе на трубе… Публика пришла в восторг и с тех пор каждый четверг требовала, чтобы Луи пел». Может, это было так, а может, иначе. Хендерсон вспоминает: «Примерно недели через три после прихода Армстронга в наш оркестр он попросил разрешения спеть сольный номер. Вначале я не очень-то понимал, как можно петь с таким голосом, как у Луи, но в конце концов дал согласие. Он был великолепен. Все оркестранты полюбили его пение, а публика — так та вообще сходила с ума. Я думаю, это было его первое публичное выступление как певца. Во всяком случае, я уверен, что с оркестром Оливера он ни разу не пел».

«…В 1925 году застенчивый, неуверенный в себе молодой человек внезапно осознает, что людям нравится его пение — пишет Д. Коллиер. — Нечего и говорить, что с этого момента он ловит каждую возможность петь со сцены. Это был переломный момент в его музыкальной карьере. Не прошло и пяти лет, как публика, да и сам Армстронг, стала воспринимать его не как замечательного джазового импровизатора, а как подыгрывающего себе на трубе певца».

В 1929 году Армстронг переехал из Чикаго в Нью-Йорк. Здесь его ожидал еще больший успех, особенно после его выступления в бродвейском ревю «Горячий шоколад».

Гарлем боготворит Армстронга. В своей книге «Жажда жить» Мезз Меззров рассказывает о том, как почитатели подражали всему, что делал Армстронг: «Луи всегда держал в руке платок, потому что на сцене и на улице сильно потел. Это породило настоящую моду — в знак симпатии к нему все юнцы ходили с платком в руке. Луи имел обыкновение с добродушной непринужденностью складывать руки на животе. Вскоре молодежь тоже стала скрещивать руки на животе, нога чуть впереди, белый платок между пальцами. Луи всегда был аккуратно одет, и самые неряшливые начали заботиться об одежде…»

В 1933 году он совершает большие триумфальные гастроли по странам Европы, удивляясь тому, что его прекрасно знают и что джаз имеет популярность за пределами Америки.

В начале 30-х годов брак с Лилиан потерпел крушение; Армстронг женился вновь, и вновь неудачно, и наконец, его женой стала Люсилл Уилсон, с которой он прожил до конца своих дней. Период с 1935 года до начала войны самый успешный в жизни Армстронга, это подлинный взлет творчества. Помимо концертной деятельности он успешно снимается в многочисленных голливудских кинофильмах, принимает участие в различных шоу и ревю.

К окончанию Второй мировой войны распространившаяся мода на вокалистов создает новые, более благоприятные условия для творчества Армстронга-певца.

В сентябре 1945 года Луи в сопровождении биг-бэнда и хора записал пластинку с «Blueberry Hill» на одной стороне и часто исполняемой в те годы песней «That Lucky Old Sun» — на другой. Пластинка, а точнее, первая из записанных на ней песен очень понравилась любителям музыки. Всего месяц спустя она заняла почетное двадцать четвертое место среди ста пользующихся наибольшим спросом записей.

Армстронг привлекает внимание фирмы «Decca». «Луи обладал своей неповторимой манерой пения, — вспоминает Милт Гэблер, — и мы предложили ему записать серию популярных песен… Луи очень нравились популярные песни. Он часто слушал их по радио, когда вел машину или во время отдыха. Если какая-то из них оказывалась ему по вкусу, он тут же брал ее на заметку».

В 1946 году Армстронг создает ансамбль «Ол старз» («Все звезды»), с которым выступает, гастролируя по всему миру уже больше как певец, чем как трубач.

"Большинству поклонников Армстронга нравилось прежде всего его пение и те остроумные реплики, которыми оно сопровождалось, — пишет Д. Коллиер. — Но серьезное ухудшение состояния здоровья все больше мешало ему петь. В апреле 1958 года два известных отоларинголога из Вирджинского университета, побывав на концерте Армстронга, заинтересовались его голосом и попросили разрешения его обследовать. В направленном лечащему врачу Армстронга заключении они указали на поражение голосовых связок лейкоплакией — молочно-белыми наростами, возникающими при воспалительных процессах на слизистой оболочке. При этом было высказано предположение, что пациент уже много лет страдает данным заболеванием, возможно даже с детства.

Но публике, видимо, нравился хриплый голос Армстронга. Луи казался ей таким же милым и привлекательным, как любимый плюшевый медвежонок на буфете. В Армстронге было что-то такое, что не поддается никакому рациональному анализу. Его откровенность, искренность и прямота согревали души людей. Его пение делало их счастливыми".

Все чаще грампластинки Армстронга становились бестселлерами. Вслед за «Blueberry Hill» самой популярной записью года стала песня «Mack the Knife» из музыкального спектакля «Трехгрошовая опера» Бертольда Брехта и Курта Вайля.

В 1963 году один из театров Бродвея решил поставить музыкальный спектакль «Hello, Dolly!». Незадолго до премьеры продюсер решил, что неплохо выпустить в рекламных целях пластинку с записью заглавной песни. Начали искать исполнителя. По словам Милта Гэблера, кандидатуру Армстронга предложил некий Джек Ли, представитель музыкальной издательской фирмы «E.H. Morris», напечатавшей партитуру будущей постановки. «Ли направился к Глейзеру, которого знал многие годы, — пишет Гэблер, — с тем чтобы ангажировать Луи. Джо всегда охотно принимал такого рода предложения, поскольку записи пользующихся популярностью песен с удовольствием брали на радио. Так как трудно было предсказать, насколько успешным окажется все это предприятие, он потребовал вперед деньги за участие Армстронга в сеансе, а также подписал контракт на гонорар в виде отчислений за каждый проданный экземпляр будущей пластинки». В декабре 1963 года Армстронг вместе с ансамблем «All Stars», усиленным группой струнных инструментов, записал «Hello, Dolly!».

Как свидетельствует Корк О'Киф, Глейзер сразу же почувствовал, что пластинка будет пользоваться огромным успехом. Вскоре после выхода первой партии тиража О'Киф пришел в офис Глейзера. Поставив пластинку на проигрыватель, возбужденный менеджер забегал по кабинету, восклицая: «Нет, ты послушай, Корк! Это же явно бестселлер!»

Глейзер не ошибся. В мае 1964 года «Hello, Dolly!» заняла первое место, потеснив диск ансамбля «Битлз». Фантастический успех побудил фирму немедленно заключить новый контракт. Армстронг вместе со своим ансамблем делает записи своих наиболее известных пьес, включая «Blueberry Hill» и «A Kiss to Build a Dream on». Выпущенный вскоре альбом сразу занял первое место в списке наиболее популярных дисков.

Музыкальная карьера Армстронга достигла апофеоза, но здоровье его быстро ухудшалось.

Советский журналист Мэлор Стуруа писал с последнего концерта Армстронга в 1971 году:

"Сэтчмо был слаб, очень слаб. Он еще не оправился от болезни. (Вернее, он так и не оправился от нее.) Служители помогали ему подниматься на сцену и спускаться. И лишь на сцене он не нуждался ни в чьей помощи.

В тот вечер Армстронг не столько играл, сколько пел. В мехах-легких уже не хватало воздуха. Он держал инструмент, как обессиленные рыцари держат меч — опираются на него, а не фехтуют. Но голос Сэтчмо звучал по-прежнему, неповторимый голос, напоминающий дребезжащую по булыжной мостовой железную бочку, из которой капает мед… Он пел всего себя, пел тем самым мощным, многокрасочным, скульптурным сейсмическим вибрато, из которого, как из гоголевской шинели, вышли королевы блюзов Элла Фицджеральд и Билли Холидей, в котором черпал свое мужество Тарзан музыкальных джунглей нью-йоркского Гарлема, безвременно погибший от героина Джимми Хендрикс — полусумасшедший, полугений… Во втором отделении концерта Сэтчмо чаще прикладывался к трубе. Сэтчмо дул в трубу с таким ожесточением, словно познал наконец секрет, как можно обходиться без кислорода, как можно жить, не вдыхая его, а лишь выдыхая с муками творчества сквозь могучий «паккер» — через прожорливую трубу — в человеческие души смех и слезы, смех и слезы, смех и слезы…

Под занавес Армстронг спел свой последний «хит» — песенку «Хелло, Долли!» из одноименного бродвейского мюзикла. И, глядя на его ставшую в огнях рампы еще более одинокой мешковатую фигуру, на опущенные плечи, на лицо, залитое потом, на растопыренные в прощальном жесте пальцы правой руки, на трубу, струящуюся иссякающим медным потоком из ладони левой, прислушиваясь к завершающему раскату «Иеааас» с трясущихся рассеченных губ, весь зал неожиданно понял: человек на сцене пел не «Хелло, Долли!», а «Гуд-бай, Сэтчмо!»

Скончался Армстронг 6 июля 1971 года.

БИНГ КРОСБИ (1903—1977)

В.Ю. Озеров пишет:

"Бинг Кросби — исторически очень характерная и весьма значимая фигура в популярной музыке и музыкальном кинематографе США. Он был законодателем песенно-шлягерной моды на протяжении нескольких десятилетий (1930—1950-е годы). Открытость, простодушное обаяние и искренность привлекали к нему слушателей и зрителей из всех слоев общества. Его вокальная исполнительская манера по-своему индивидуальна, хотя постепенно превратилась в своего рода стандарт на американской музыкальной эстраде и породила многочисленных эпигонов.

Бестселлерами в интерпретации Кросби стали такие мелодии, как «Pennies From Heaven» «Blue Skies», «White Christmas», «The Bells of St. Mary's», «Love in Bloom», «How Deep is the Ocean», «The Blue of the Night», а также сочиненные им самим песни «A Ghost of a Chance» и «When the Blue of the Night».

Как один из первых певцов он по праву может быть причислен к основоположникам целого пласта американской популярной музыкальной культуры и вокальной исполнительской школы, связанных с традицией интимно-лирического песенного стиля (так называемой song style). Влияние этого стиля на все сферы американской музыки (эстрадно-развлекательной, джазовой, симфонической) вполне очевидно. В свою очередь, благодаря тесным контактам Кросби с джазменами, он привнес в популярную музыку разнообразные элементы стилистики джаза (этому примеру последовали многие эстрадные певцы в Америке и Европе), открыв новые возможности для ее развития и обновления".

Гарри Лиллис Кросби родился 3 мая 1903 года в Такоме, в штате Вашингтон. Прозвище Бинг он получил еще в детстве за увлечение коллекционированием газетных и журнальных вырезок («бинго» — разновидность лото).

Впервые Бинг начал выступать как вокалист и исполнитель на ударных со школьным джаз-бэндом. Он не обладал ни выдающимися вокальными данными, ни бросающейся в глаза внешностью, ни особыми талантами и поначалу намеревался стать юристом. Учился в университете «Гонзаго» как и многие, играл на ударных в студенческом оркестре. Однако вскоре выяснилось, что Бинг не только любит петь, но и наделен небольшим баритоном приятного тембра и весьма музыкален. Вместе с одним из своих приятелей он поет в дуэте. Они совершают поездку по Тихоокеанскому побережью, добившись относительной известности. Затем Кросби вместе с Э. Ринкером и Г. Баррисом организовал вокальное трио «Rhythm Boys» и вскоре стал постоянным участником концертных антреприз известного дирижера эстрадного оркестра Пола Уайтмена (1926—1930).

Успеху ансамбля способствовали записи «Mississippi Mud», «I'm Coming Virginia» и участие в фильме «The King of Jazz» об оркестре Уайтмена (1930).

К концу 20-х годов Кросби выработал особую, индивидуальную манеру эстрадного микрофонного пения — так называемый крунинг, сделавшую его объектом поклонения самой широкой аудитории.

С того момента карьера Бинга Кросби неуклонно шла по восходящей линии. Его успех рос год от года. В 30-е годы он выступает с оркестром Джимми и Томми Дорси, вскоре становится любимым солистом радио, снимается в кино. К началу 40-х годов Кросби уже один из самых популярных певцов Америки — один лишь Фрэнк Синатра может соперничать с ним.

Композиторы пишут специально в расчете на него, на его неброскую, но безошибочно покоряющую манеру — скромную, откровенно сентиментальную. Конечно, большинство песен, которые он поет, не поднимаются над уровнем профессионального штампа, но попадаются среди них и подлинные песенные жемчужины. Одной из них стала песня Ирвина Берлина «Белое рождество» из кинофильма «Холидей инн». Впрочем, успех приходит не сам собой. Кросби трудится, как и положено трудиться в шоу-бизнесе: каждую свою песню оттачивает до совершенства, до отполированности: в его исполнении нет места шокингу, случайной импровизации — все рассчитано на успех у среднего американца. И расчет оправдывается.

Вершина карьеры Кросби — 40—50-е годы. Он регулярно и с неизменным успехом записывается на пластинки, выступает на радио и телевидении, снимается в кино. В 1944 году он удостоился наивысшей кинематографической награды «Оскар» за роль в «Going My Way». В то время он часто и тесно сотрудничает со многими звездами американского энтертэйнмента (индустрии развлечений) Элом Джолсоном, Джуди Гарленд, Луи Армстронгом.

Так продолжалось почти полвека. Число фильмов, в которых снялся Бинг Кросби, достигло пятидесяти восьми. Суммарный тираж выпущенных им пластинок превысил, согласно Книге (рекордов) Гиннеса, все прежние рекорды других певцов.

В чем секрет такого феноменального успеха? Кросби отличали выразительность фразировки и теплый тембр голоса, но многие певцы, обладавшие и большими способностями, не смогли пробиться на вершины шоу-бизнеса… Главная причина успеха певца была в том, что он в совершенстве постиг не только секреты пения, но и законы коммерческой эстрады. Всегда знал, что именно в каждый данный момент нужно рядовому слушателю, и умел первым предложить ему это «лакомое блюдо». Бдительно следил за всеми изгибами моды и стилей и неизменно оказывался в фарватере этих перемен.

Впрочем, не только на сцене, но и вне ее Кросби не уставал поддерживать вокруг себя ореол «счастливчика». В 1953 году он опубликовал автобиографическую книгу под характерным названием «Называйте меня счастливчиком».

На самом деле далеко не все так безоблачно было в его жизни. Но он улыбался — даже тогда, когда ему было не до улыбок. Незадолго до своего семидесятилетия певец стоял на пороге смерти в результате тяжелого легочного заболевания, перенес серьезную операцию. Несколько позже он пять месяцев провел на больничной койке, оправляясь от ушибов, полученных во время киносъемок. Казалось, ему уже никогда не выйти на эстраду. Но в 1976 году Бинг Кросби начал свою, как он говорил, «вторую карьеру» — дал концерт в калифорнийском городке Конкорд под открытым небом. И опять ему сопутствовал успех. За этим концертом последовали новые — и в Америке, и в Европе. В них маститого певца сопровождали сын Гарри, игравший на гитаре, и дочь Мэри — танцовщица. Еще трое его сыновей тоже начали подвизаться на эстраде, хотя и без особого успеха.

В 1977 году во время концерта в зале «Амбасадор» в городе Пасадена артист упал с эстрады, отвечая на приветствия публики, и вновь попал в больницу. «Придется несколько изменить этот номер программы, чтобы его завершение было для меня более эффектным», — комментировал он, улыбаясь корреспондентам.

К тому времени Кросби — богатый человек. У него множество акций нефтедобывающих фирм и золотых приисков, урановых рудников и консервных заводов, недвижимость и спортивные предприятия. Как истинный богач, он увлекается игрой в гольф. Во время одной из игр его настиг сердечный приступ, от которого он умер в пригороде Мадрида 14 октября 1977 года.

КЛАВДИЯ ШУЛЬЖЕНКО (1906—1984)

Говорит прославленный певец Леонид Осипович Утесов: «Я не раз слышал от композиторов, пишущих для эстрады, чьи произведения исполняет Клавдия Ивановна, что она умеет открывать в песне, особенно лирической, такие стороны, о которых сами авторы прежде не подозревали. Как это делается? Рецепта нет — есть индивидуальность замечательной певицы, главное достоинство которой заключается в богатстве интонационных оттенков и актерской игры, далеко выходящих за пределы нотной страницы. Великолепно владея этими средствами, Шульженко оживляет ими мелодию, усиливает роль стихотворного текста в песне и тем самым повышает эмоциональное восприятие ее слушателями. Могу смело утверждать, что есть немало песен, которые живы в памяти народа, поются до сей поры только потому, что к ним приложила свое мастерство, свою душу Клавдия Шульженко».

Клавдия Ивановна Шульженко родилась 24 марта 1906 года в Харькове. Вот что она сама вспоминает:

«С детства мечтала стать актрисой драматического театра. Эта мечта зародилась во мне еще до того, как я впервые побывала в настоящем театре.

Мы жили в Харькове, на Владимирской улице. Район наш назывался Москалевкой. Наша семья — отец, мать, брат Коля и я — занимала флигель, в котором жила еще и соседка.

Первое художественное впечатление было связано с отцом. От него я впервые услышала украинские народные песни. Он приобщил меня к пению. Бухгалтер управления железной дороги, отец мой серьезно увлекался музыкой: он играл на духовом инструменте, как тогда говорили, в любительском оркестре, а иногда и пел соло в концертах. Его выступления, его красивый грудной баритон приводили меня в неописуемый восторг…

Тем не менее ничто не предвещало моей песенной судьбы. В гимназии Драшковской, где я училась, любимым предметом была словесность. Я учила наизусть стихи русских поэтов, которые с восторгом декламировала и на уроках, и в пансионе подругам по комнате…

…Не скрою, к большинству предметов относилась как к обременительной нагрузке. Мне очень жаль, сегодня могу в этом сознаться, что я несерьезно отнеслась и к занятиям по музыке. Родители, заметив мои музыкальные способности, определили меня к профессору Харьковской консерватории Никите Леонтьевичу Чемизову, удивительному педагогу и добрейшему человеку. Он занимался со мной нотной грамотой и исподволь обучал пению. «Ты счастливая, — говорил он, — у тебя голос поставлен от природы, тебе нужно только развивать и совершенствовать его».

Петь я любила, но не считала пение своим призванием. Все мои мечты были о сцене драматического театра. И «виноваты» здесь были не только наши любительские спектакли. «Виноват» был кинематограф с его Верой Холодной, Иваном Мозжухиным, Владимиром Максимовым — кумирами зрителей тех лет. Они не говорили и не пели, но тем не менее покорили мое сердце, разжигая мечты об актерской карьере.

«Виноват» был и театр. Именно он оставил во мне самые яркие впечатления юности. Театр в нашем городе был замечательный. Его руководитель — один из крупнейших режиссеров тех лет Николай Николаевич Синельников, собрал великолепную актерскую труппу. Каждый поход с папой в театр Синельникова становился для меня праздником. И разве не естественно, что безумно хотелось, чтобы этот «праздник был всегда со мной».

И я решилась. Ранней весной 1923 года, когда мне еще не было семнадцати лет, отправилась к Синельникову «поступать в актрисы»».

В то время театр этот был одним из самых интересных периферийных коллективов, славившийся и режиссурой, и репертуаром, и актерским составом. Быстрое зачисление Шульженко в столь сильную труппу говорит о ее таланте. В театре Шульженко прошла хорошую актерскую школу, но тяга к эстраде оказалась сильнее.

В 1928 году Шульженко едет в Ленинград уже в качестве эстрадной певицы. Надо сказать, что в те годы положение эстрадного артиста, как и всей эстрады в целом, было незавидно. Вскоре певица впервые выступает на сцене Мариинского театра, в концерте, посвященном Дню печати.

"Легко можно догадаться, что чувствовала молодая исполнительница, как она волновалась, — пишет И.А. Василинина. — Но все окончилось не просто хорошо, а блистательно. Ее долго не отпускали со сцены. Она пела весь свой репертуар, тот, который «сомнительный», «вчерашний день», «чепуха», — «Красный мак» и «Гренаду», «Жорж и Кэтти» и «Колонну Октябрей». Она легко переходила от шуточной песенки к гражданской, романтической. Она подчиняла себе зал, который неистово аплодировал, требуя продолжения выступления.

Буквально в один вечер имя Шульженко стало известным. И тогда… владельцы кинотеатров «рискнули» заключить с ней контракты. Она начала давать свои концерты перед демонстрацией фильмов. Для только-только начинающей певицы здесь не было ничего зазорного — это были честь, признание, возможность стать рядом с лучшими мастерами эстрады, среди которых были такие, как Владимир Хенкин, Изабелла Юрьева, Наталия Тамара и другие. Все они участвовали в концертах, проходящих перед началом сеанса.

Очень скоро зрители стали «ходить» главным образом на Шульженко…"

После успешного дебюта на сцене Московского мюзик-холла в программе «100 минут репортера» в 1929 году Шульженко приглашают в Ленинградский мюзик-холл. В ее репертуаре появляются песни «Никогда», «Негритянская колыбельная», «Физкультура».

Но уже тогда слушатели заставили молодую певицу сделать выбор. Наиболее благосклонный прием имели песни лирические — о любви, такие, как «Кирпичики», «Шахта номер 3». В конечном итоге уже в первый период своего творчества Шульженко стала петь о людях, которых хорошо знала, об их чувствах и настроениях.

Шульженко участвует в театральных постановках, снимается в кино. В кинокомедии Э. Иогансона «На отдыхе» певица исполняет лирическую песню героини фильма Тони. Пластинка с записью «Песни Тони» стала фонографическим дебютом Шульженко.

«В джазе Якова Скоморовского, солисткой которого она стала в 1937 году, — пишет Г. Скороходов, — запела разные по характеру песни: зажигательного „Андрюшу“ (И. Жак — Г. Гридов), задумчивые „Часы“ (музыка и слова А. Волкова), шуточного „Дядю Ваню“ (М. Табачников — А. Галла), но возвращаться к песням, в которых „идеология“ выглядела принудительным довеском, песням с „голым“ лозунговым текстом не решалась, была уверена, что риторика ей противопоказана, что у нее свой „лирический голос“ и его не нужно нагружать чуждой ему манерой — не выдержит».

В 1939 году Шульженко стала лауреатом Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады. «Шульженко явилась украшением Первого Всесоюзного конкурса артистов эстрады, — отмечает Скороходов. — Ее выступлениям сопутствовал огромный зрительский успех. Сразу же после завершения состязания последовало приглашение в Дом звукозаписи. Здесь она напела пять песен — факт, означавший выход ее пластинок на всесоюзную арену: диски, изготовленные с матриц Дома Апрелевским и Ногинским заводами, распространялись по всей стране. Ее снимают для всесоюзного киножурнала „Советское искусство“ — единственную из вокалистов, участвовавших в конкурсе. Руководство ленинградской эстрады сочло нужным организовать для Шульженко джаз-оркестр, программы которого, в отличие от выступлений коллектива Я. Скоморовского, будут строиться главным образом на песнях, исполняемых Шульженко. Она же была назначена и одним из художественных руководителей нового ансамбля».

В январе 1940 года был организован джаз-оркестр под управлением Шульженко и В. Коралли, который решено сделать театрализованным. В своей первой программе, под названием «Скорая помощь», музыканты обыгрывали эпизоды, связанные с организациями, призванными оказывать «скорую помощь» в быту. Вторая программа целиком строилась на «радиоконферансе». В репертуаре нового ансамбля много шуточных песен: «Нюра», «Курносый», «О любви не говори», «Упрямый медведь».

С началом Великой Отечественной войны Шульженко вступает в ряды действующей армии — становится солисткой фронтового джаз-ансамбля. Только за первый год ленинградской блокады певица дала пятьсот концертов. В конце 1941 года в репертуаре Шульженко появилась знаменитая песня «Синий платочек» — одна из самых популярных песен военного времени.

В своей книге Клавдия Ивановна пишет:

"Однажды после выступления нашего ансамбля в горнострелковой бригаде ко мне подошел стройный молодой человек в форме, с двумя кубиками в петлицах.

— Лейтенант Михаил Максимов! — представился он.

Робея, заливаясь краской от смущения, симпатичный лейтенант сказал, что написал песню.

— Я долго думал о ней, но все не получалось. А вот вчера… Мелодию я взял известную — вы, наверное, знаете ее, — «Синий платочек», я ее слышал до войны, а вот слова написал новые. Ребята слушали — им нравится… — Он протянул мне тетрадный листок. — Если вам понравится тоже, может быть, вы споете…

Мелодия «Синего платочка» была знакома мне. Я ее услышала впервые в одном из концертов Белостокского джаз-оркестра — в довоенной Москве лета 1940 года. Ее автора, польского композитора Иржи Петербургского (на наших афишах его именовали то Юрием, то Георгием), одного из руководителей гастролировавшего коллектива, знали как создателя исполнявшегося в 30-х годах чуть ли не на каждом шагу танго «Утомленное солнце». Пела это танго и я — не могла устоять перед очарованием романтической мелодии, только у меня называлось оно «Песней о юге» (текст Асты Галлы).

«Синий платочек» в том, довоенном варианте мне понравился — легкий, мелодичный вальс, очень простой и сразу запоминающийся, походил чем-то на городской романс, на песни городских окраин, как их называли. Но текст его меня не заинтересовал: показался рядовым, банальным…

Лейтенант Максимов написал, по существу, новый текст, сумев сделать главное — выразить в нем то, что волновало слушателей 1942 года и продолжает волновать до сих пор как точная фотография чувств и настроений солдата тех далеких военных лет. Позже эту песню назовут «песней окопного быта», но мне думается, дело здесь не в терминах, тем более что не каждый из них может выразить суть. А суть, на мой взгляд, была в ином.

Новый «Синий платочек» в простой и доступной форме рассказывал о разлуке с любимой, проводах на фронт, о том, что и в бою солдаты помнят тех, кого они оставили дома. Сам платочек стал теперь не девичьим атрибутом, что «мелькнет среди ночи», как в прежнем варианте, а символом верности солдата, сражающегося за тех, с кем его разлучила война, — «за них — таких желанных, любимых, родных», «за синий платочек, что был на плечах дорогих».

И произошел случай в моей исполнительской практике уникальный. В тот же день после одной-единственной репетиции отдала песню на суд слушателей. «Приговор» был единодушным — повторить! И, пожалуй, не было потом ни одного концерта, где бы не звучало это требование.

Песня попала в точку. Думаю, что мне она далась так легко потому, что настроения и мысли, отразившиеся в ней, витали в воздухе. Я старалась выразить в «Синем платочке» то, что узнала и увидела на встречах с фронтовиками, чем жила, о чем думала. Эта простая песенка мне показалась необычайно эмоционально насыщенной, потому что она несла большие чувства — от нежности к любимым, преданности им до ненависти к врагу.

Песня полюбилась повсюду. В частях, куда мы приезжали впервые, меня встречали вопросом-просьбой: «А „Синий платочек“ споете?» После концерта слушатели подходили и просили «дать им слова». С улыбкой вспоминаю, как иногда превращалась в учительницу, ведущую диктант, а солдаты — в прилежных учеников, записывающих под диктовку «Синий платочек».

С песней этой для меня связаны десятки самых дорогих воспоминаний, сотни волнующих страниц военной жизни…"

В послевоенный период певица находится на пике популярности. Многие композиторы и поэты предлагают ей свои произведения. Они понимают, что само имя Шульженко гарантирует зрительский успех. Но не всякая, даже и хорошая, песня попадала в репертуар певицы: «Я ищу песню — значит, я смотрю, слушаю десятки песен. Как же приходит ощущение, что вот эта песня — моя, эта тоже, а другие — нет, не мои? Ответить на этот вопрос легко тогда, когда я могу предъявить к произведению конкретные претензии: допустим, оно мне кажется недостаточно выразительным или глубоким, не нравится музыка, холодным и скучным представляется текст. Но ведь бывает и так: всем хороша песня, а я просто слышу, как превосходно может она прозвучать в чьем-то исполнении… Только не в моем. Мы с ней чужие друг другу».

С 1950 года артистка сотрудничает с известным композитором Исааком Дунаевским. В репертуаре певицы появляются его песни «Окрыляющее слово», «Письмо матери», «Школьный вальс». Дунаевский пишет и песни для фильма с участием Шульженко — «Веселые звезды».

В 60-е годы Клавдия Ивановна отказалась от многих песен, которые, по мнению певицы, не соответствовали ее возрасту. Она все чаще обращается к репертуару военных лет. В 1965 году певица выступила на Первом фестивале советской эстрадной песни.

"В эти свои вечера К.И. Шульженко пела только о любви, — пишет И.А. Василинина. — Она пела, говорила, шептала любовные признания. Была раба любви и ее госпожа. Она превозносила это великое и таинственное чувство и смеялась над ним. Была отвергнута, брошена, забыта и снова счастлива, желанна, любима. Она утверждала, что любви все возрасты покорны. И заставляла безоговорочно верить этому. Царила на сцене женщина, певица, актриса. Царила вновь.

Десять дней над входом Государственного театра эстрады висел плакат: «Все билеты проданы». Десять дней на дальних подступах к театру спрашивали: «Нет лишнего?» Десять дней счастливчики, заполнившие зрительный зал, с нетерпением ждали открытия занавеса… Так в октябре 1965 года проходил в Москве Первый фестиваль советской эстрадной песни".

С конца 70-х годов Шульженко прекращает выступления с сольными программами, но принимает участие в сборных концертах и делает новые записи на фирме «Мелодия». Одна из самых популярных песен ее репертуара того времени — песня «Вальс о вальсе» Э. Колмановского на стихи Е. Евтушенко.

«Талант этой замечательной артистки таков, что, раз спев песню, она делает ее своей, „шульженковской“, — сказал Э. Колмановский. — Мы, авторы песен, не можем быть за это в обиде. Наоборот, мне кажется, что именно благодаря исполнению Клавдии Шульженко „Вальс о вальсе“ получил столь долгую и счастливую жизнь».

Умерла Шульженко 17 июня 1984 года в Москве.

ВУДИ ГАТРИ (1912—1967)

Великим мастером новой народной песни, давшим жизнь массовому движению «фолкников», втянувшим в сферу своего влияния миллионы американцев, был Вуди Гатри. За свою недолгую жизнь он успел сочинить свыше тысячи песен. Его песни «This Land is Your Land», «Pastures of Plenty», «So Long, Its Been Good to Know You» и сотни других сейчас классика не только американского фольклора, но и фолк-рока. Невозможно представить профессионального исполнителя американских народных песен, который не включал бы в свой репертуар песни Вуди Гатри.

Миллард Лэмпелл, редактировавший песни Вуди Гатри, сказал однажды, что «в них звучат любовь, одиночество и печаль, в них выражена упрямая решимость выжить». Песни Вуди напевали и насвистывали, передавая друг другу; они сразу стали неотъемлемой частью жизни страны. Люди, поющие их, искренне могут поклясться, что это старинные народные песни, долетевшие к ним сквозь туман истории.

Вудро Уилсон Гатри родился 14 июля 1912 года в небольшом шахтерском городке Окема, штат Оклахома. Семья Гатри жила в городе, охваченном «нефтяной лихорадкой». Отец Вуди, профессиональный боксер, пел и играл на банджо. Спекулировал недвижимым имуществом, потом обанкротился и уехал искать счастья на юго-запад США.

Мать Вуди помнила сотни народных песен, часто их пела, и маленький Вуди полюбил американский фольклор. Жизнь матери сложилась трагически. Небогатая семья пострадала дважды: первый дом сгорел, а второй был уничтожен циклоном. Несчастная женщина после нервного потрясения скончалась в клинике для душевнобольных.

В кратком очерке «Моя жизнь» Вуди Гатри рассказал о своем детстве: «Это был самый певучий, плясучий, самый болтливый, смешливый, плаксивый и драчливый город. Я продавал газеты, распевал песни, которые попадали мне в уши, научился плясать жигу на тротуарах под звуки граммофона и за несколько жалких грошей распевать „Сон шахтерского сына“, „Гибель „Титаника““, „Мечты пьяницы“, „Жалоба моряка“, „Невеста солдата“, „Барбара Эллен“…»

С 1932 года Вуди поет в сельских и городских салунах. Потом он обосновался в Лос-Анджелесе и устроился диктором на местную радиостанцию, где зарабатывал доллар в день. В Калифорнии начались его выступления на рабочих митингах. Он пел свои песни, сложенные «к случаю», с необычайной легкостью и снайперской меткостью откликаясь словом и музыкой на жгучие темы дня.

Он вспоминает: «…я пел свои песни для сборщиков хлопка и забастовщиков, для кочующих рабочих, упаковщиков, рабочих консервной промышленности, сборщиков фруктов и для рабочих всех других профессий в городе и в сельской местности. Я писал статьи для газеты „Daily Worker“, слушал выступления известных рабочих лидеров Уильяма Фостера, Матушки Блур, Гэрлей Флинн, Блэкки Майера, выступал с песнями на митингах бок о бок с ними».

В 1940 году состоялась памятная встреча Вуди Гатри с юным Питом Сигером, положившая начало их длительной совместной работе, представляющей очень важную страницу в истории американской песенной культуры. Сам Сигер называл Гатри своим учителем, «который научил всех нас искусству связывать прочными узами наши старые народные песни и современные песни протеста».

"После начала Второй мировой войны он переехал в Нью-Йорк, там познакомился с Питом Сигером и его группой Weavers, — пишет С. Кастальский. — Оба музыканта разделяли взгляды коммунистов, хотя в компартию США не вступили. В этот период Вуди Гатри написал несколько антифашистских песен, которые пользовались большим успехом, особенно «The Machine Kills Fascists». С 1943 по 1945 год служил в корпусе морской пехоты США, участвовал в боевых действиях в Италии и Африке.

Хотя песни Вуди Гатри получили широкое распространение, до 1940 года он не записывал пластинок, и лишь перед началом войны ему предложили сделать серию дисков для Библиотеки конгресса. Эти записи были выпущены различными фирмами грамзаписи, в том числе и RCA. Гатри также записал несколько песен с Сонни Терри, но они не представляют значительного интереса".

Гатри свято хранил чистоту народной песни и ни за какие доллары не соглашался искажать ее. В 1940 году американская табачная компания «Таргет Тобакко» заплатила Вуди значительную сумму, чтобы он пел народные песни… в сопровождении целого оркестра. Вуди спел для них раза три, потом на полученные деньги купил автомобиль и удрал. Машину он подарил организатору фермерского профсоюза в городе Оклахома-Сити.

В автобиографической книге «Поезд мчится к славе» он пишет: «Одним я нравлюсь, другие ненавидят меня. Одни ходят вместе со мной, другие переступают через меня, смеются надо мной. Мне аплодировали, и меня освистывали. И скоро не осталось ни одной эстрады, куда бы меня ни приглашали и откуда бы меня ни выгоняли. Но я понял, что песня — это та музыка и тот язык, которые доступны всем».

Успеху Гатри способствовало и то, что он был талантливым поэтом. Он писал свои песни в духе народных баллад, лирических романсов, сатирических куплетов, блюзов. Его творчество отличала неизменная вера в человека и оптимизм.

"Я ненавижу песни, которые лишают вас веры в себя! Я ненавижу песни, которые заставляют вас думать, что вы рождены для страданий, ни на что не годны из-за того, что вы слишком стары или слишком юны, слишком толсты или слишком тощи; песни, которые мешают вашей вере в себя, издеваются над вашими неудачами, несчастьями, трудностями в пути. Я готов сражаться с такими песнями до конца своих дней, до последней капли крови.

Я хочу петь песни, которые убеждают вас в том, что этот мир — ваш мир, даже если он довольно сильно вас потрепал или обидел. Я буду вам петь песни независимо от того, какого цвета ваша кожа, какого вы роста и как сложены, песни, которые должны внушать вам гордость за себя и свой труд. Мои песни создаются для всех людей, таких же, как и вы…".

Вот одна из популярнейших песен Гатри, исполненная веры в свой народ:

Г.М. Шнеерсон пишет:

"Мелодии свои Гатри строил на интонационно-ритмической основе бытующих в народе песен и баллад. Он хорошо знал и с детства любил характерные для сельского фольклора «country music» — веселые и грустные мелодии, нередко ведущие происхождение от древних английских, шотландских и ирландских песен, привезенных в Новый Свет переселенцами из англо-саксонских стран. Он твердо усвоил и по-своему претворил манеру исполнения этих песен «под гитару», внеся в свое пение огромную силу убежденности, революционный темперамент, страсть борца за правое дело.

Он не боялся прямых заимствований из народных песен, включая в свои сочинения порой отдельные обороты, а то и целые фразы из бытующих мелодий".

Известно очень характерное для Гатри признание:

«Ах, он украл у меня мелодию! Но я сам краду их у всех. Я, пожалуй, самый большой песенный вор, который когда-либо существовал».

Но вместе с тем Гатри написал много оригинальных и выразительных мелодий, с которыми удивительно гармонировали его же стихи. Несомненное влияние на его творческое мышление оказали также негритянские блюзы и спиричуэлы.

«Очень широка тематика песен Гатри, — отмечает Г.М. Шнеерсон. — События времени, жизни своей родины рождают немедленный отклик в поэтических образах — простых и понятных каждому. Пыльные бури в штатах Оклахома, Дакота, Аризона, Небраска, разорившие сотни тысяч фермерских семей, страшная катастрофа в угольной шахте в штате Иллинойс, судьба рабочего активиста Тома Мунни, просидевшего 33 года в тюрьме по заведомо ложному обвинению, казнь на электрическом стуле Сакко и Ванцетти, гитлеровская агрессия в Европе, Вторая мировая война, требование открытия второго фронта, стачки шахтеров, металлургов, сельскохозяйственных рабочих Калифорнии, приезд в США знаменитого советского снайпера Людмилы Павличенко, уничтожившей три сотни нацистов, борьба за равноправие женщин, атомная бомба — все нашло отражение в разнообразных по жанру песнях, куплетах, балладах. Наряду с этого рода тематикой мы находим десятки песен о детях и для детей, песни, воспевающие любовь, красоту женщины, природу, мечты о счастье. Гатри умел извлекать страстную и язвительную поэзию из всех жизненных явлений, умел горячо любить и столь же горячо ненавидеть».

Творческая деятельность Гатри полностью прекратилась в 1952 году. В начале пятидесятых певец пристрастился к алкоголю, и вскоре его увлечение приобрело хронический характер. Позже он тяжело заболел и последнее десятилетие своей жизни был прикован к постели. Умер Гатри 3 октября 1967 года в Нью-Йорке.

В конце 60-х годов Пит Сигер организовал серию концертов, посвященных памяти Гатри. В них приняли участие такие известные артисты, как Боб Дилан, Том Пакстон, Джоан Баэз, Джуди Коллинз, Ричи Хейвенс и Кантри Джо Макдональд.

МАХАЛИЯ ДЖЕКСОН (1912—1972)

Махалия Джексон — самая великая певица госпела. Именно она перенесла черный госпел из церквей Чикаго на общее обозрение. Один из исследователей писал о Джексон: «Она была одной из величайших джазовых певиц и постоянно отказывалась петь джаз; она была одной из величайших исполнительниц блюзов, постоянно отказывавшейся петь блюзы. Махалия Джексон, прославившаяся как величайшая исполнительница госпела, соединяла в своем стиле пения все черты, присущие специфике джаза. К тому же она пела столь просто и безыскусно, как пела еще ребенком, в своем родном городе Новом Орлеане».

Искусство Джексон при всей своей кажущейся тематической и жанровой ограниченности отнюдь не было — и не воспринималось слушателями — как чисто религиозное. В ее песнях громогласно звучали жгучие общественные и социальные проблемы жизни народа, особенно обострившиеся именно в 60-е годы. И это делало ее таким же борцом за равноправие и справедливость, как и многих коллег собратьев, наполнявших свои песни более откровенным политическим содержанием.

Махалия Джексон родилась 26 октября 1912 года в Новом Орлеане, штат Луизиана. Отец ее был грузчиком. В свободное время он участвовал в богослужениях своей баптистской общины как проповедник-любитель. В этой роли он руководил небольшим церковным хором, где пела и его дочь. Таким образом, Махалия выросла в весьма патриархальной семье, но рядом с домом была другая церковь, более либеральная по своим нравам, и обстановка, царившая там, все более привлекала ее.

Махалия рассказывает: «Когда взрослые уходили из дома и я драила пол, я включала записи Бесси Смит, и работалось быстрее». Композиция этой певицы «Careless Love» была любимой записью девочки. Записей госпела в то время еще не существовало. «Королева блюза» имела самое сильное влияние на Махалию, хотя она никогда не пела джаз. Позже она также объясняла: «Блюз приятно слушать — это песня отчаяния. Госпел принадлежит Богу — это песня надежды. Вспомните Давида из Библии: „Пойте громко и радостно к Богу“. Я пользуюсь его советом! Происхождение госпела и блюза близко — однако блюз трогает только сердце, а госпел, кроме того, наполняет его любовью и дает божественное душевное чувство».

Махалия ушла из восьмого класса школы, чтобы зарабатывать на жизнь работой прачки. В 1927 году начинающая певица приехала в Чикаго и продолжала еще довольно долго незаметную жизнь хористки, правда теперь уже профессиональной: стала солисткой хора «Братья Джонсон». Возможно, то была первая профессиональная группа госпела, а Махалия играла в ней ведущую роль.

После того как хор распался, в середине 30-х годов, Джексон начала свою сольную карьеру в сопровождении пианиста Е. Гэя. Только в 1932 году Махалия взяла свой первый и последний урок пения.

В возрасте двадцати лет она сделала первые грамзаписи. В 1935 году повстречалась с будущим мужем — Айзеком Хокенхаллом, дипломированным специалистом, на десять лет старше ее. В начале 40-х годов этот брак распался.

В 1937 году начинается ее сотрудничество с профессором Томасом А. Дорсеем, которого называли «Отцом музыки госпел». Он стал ее наставником, почти полтора десятилетия она исполняет духовные песни этого талантливого мастера, выступает вместе с ним. Именно тогда Махалия поклялась петь только музыку госпел — и пела от всей души. С радостью Джексон восклицала: «Хвала Богу, мой голос не нуждается ни в каком микрофоне, только откройте окна и двери и позвольте звуку выливаться наружу!»

Ее репутация повсюду на Среднем Западе растет, что позволяет в 1937 году сделать первую запись на фирме «Декка». Записано четыре композиции в сопровождении пианиста и органиста Э. Эльен. Продажа сингла «God's Gonna Separate the Wheat from the Tares» шла скромно, и фирма не стала делать новые записи. Но это не помешало карьере Джексон. География ее выступлений продолжает расширяться: она дает концерты в таких городах, как Буффало и Бирмингем, становясь известной в церквах по всей стране. Ее любят не только за неподражаемый голос, но также за обаяние и темперамент.

Не ограничиваясь музыкой, Джексон окончила курсы косметолога и в 1939 году открыла косметический салон, а также цветочный магазин.

Начиная с 40-х годов возрастает популярность музыки госпел, и Махалия высоко поднимается на этой волне.

В 1946 году Джексон подписала контракт с фирмой грамзаписи «Аполло рекордз», принесшей ей удачу. Хотя порой ее отношения с фирмой довольно напряженные.

На некоторых записях «Аполло рекордз» вместо фортепиано впервые в музыке госпел использовался орган «Hammond». Завораживающий голос органа, и медленный и чинный, позволял хорошо оттенить несравненный голос Махании, ее вибрато и легкие изгибы голоса.

В 1947 году после выхода на новой пластинке песни «Move on up a Little Higher» ее имя становится известным всей Америке. Пластинка разошлась тиражом более миллиона экземпляров, по тем временам цифра огромная. Посыпались предложения о новых контрактах, гастролях, вышло несколько новых удачных дисков, среди которых особым успехом пользовалась песня «Пусть сила Святого духа падет на меня», удостоенная в 1950 году Гран-при при Французской академии грамзаписи.

Джексон становится суперзвездой. Начиная с 1950 года она постоянный гость телевизионной серии «Studs Terkels Chicago». В том же году Махалию приглашают в шоу «Ed Sullivan Show», где она зарабатывает 50 тысяч долларов в год. Впервые выступив 4 октября 1950 года в знаменитом «Карнеги-холл», она получила превосходные рецензии критиков.

Два года спустя, когда Махалия Джексон совершает свою первую гастрольную поездку по Европе, ее имя уже хорошо там известно и триумф певицы ни для кого не является неожиданностью.

К середине 50-х годов Джексон на вершине успеха. Но, в отличие от многих коллег, ни на йоту не поступилась своими принципами, своей индивидуальностью в угоду моде и коммерческим целям. Не выходила на сцены престижных клубов, не позировала перед репортерами. Оставалась верна и своему репертуару — пела только спиричуэлы и госпелы, религиозные песни негров Северной Америки, и пела, по общему мнению, лучше всех.

Только однажды под давлением фирм грамзаписей записала несколько светских популярных песен, таких, как «What the World Needs Now is Love», «Abraham, Martin and John», «Sunrise, Sunset» из мюзикла «Скрипач на крыше».

В 1954 году Махалия подписала контракт с фирмой «Коламбия рекордз» на запись сорока госпелов, которые начала с таких простых песен, как «Rusty Old Halo». Многие из следующих композиций она создала сама.

Продюсер многих ее записей — Ирвин Тоусенд. Он вспоминал, что, когда фирма решила записать целый диск гимнов в сопровождении большого оркестра, Махалия сильно волновалась и твердила, что она «не оперная певица» — ведь это ее первая запись с симфоническим оркестром. Но вопреки волнениям запись проходила так хорошо, что после каждого прогона музыканты стучали смычками, выражая таким образом свое восхищение певице. Ее любимый гимн — «Just As I Am», записанный в феврале 1960 года.

Ее пластинки неизменно становились бестселлерами, а одна из них — с рождественской песней «Тихая ночь», родившейся еще в начале прошлого века, — встала в ряд с самыми успешными шлягерами всей истории американской народной музыки.

Исполнение Махалией рождественских песен — это особая тема. Джексон своим мастерством подняла исполнение простых рождественских песен до высоты настоящего искусства. Способность певицы изменять окраску голоса, особое чувство времени, а также неизбывная вера и оптимизм помогли обрести новый смысл этим вечным словам и мелодиям, унося слушателей в мир Махалии Джексон.

Фундамент успеха Джексон составляли несколько слагаемых: верность традициям негритянской песни, глубинный темперамент, гибкая музыкальность и вместе с тем умение (или способность) трансформировать некоторые влияния современной популярной музыки, не теряя собственной индивидуальности. Кругом бушевали музыкальные бури, сменялись моды и стили, а Махалия Джексон высилась, как островок стабильности, в этом мире. Это особенно отчетливо ощущается, если сравнивать ее ранние записи с более поздними, сделанными уже на долгоиграющих пластинках.

Лучшие достижения Махалии Джексон дошли до нас на дисках, записанных уже в конце 50-х годов и позднее. Среди них — изумительные по совершенству пластинки «Махалия Джексон: портрет в музыке»; «Махалия Джексон: добро пожаловать в Европу!»; наконец, коллекция из пяти пластинок «Что нужно миру сегодня». В них артистка, как правило, выступает под аккомпанемент своего излюбленного состава: небольшой группы, включавшей фортепиано, орган, ударные.

В 1958 году певица отступила от этого правила, исполнив в содружестве с Дюком Эллингтоном и его оркестром эллингтоновскую сюиту «Черные, коричневые и бежевые». Как заметил один из критиков, это был единственный случай, когда Махалия Джексон выступала в сопровождении джаза, и единственный раз, когда у нее были достойные аккомпаниаторы.

Махалия покорила публику на четырех континентах. Четыре американских президента слушали ее — Трумэн, Эйзенхауэр, Кеннеди, Джонсон. Джексон выступала перед японским императором Хирохито в день его семидесятилетия.

В 60-е годы Джексон была доверенным лицом Мартина Лютера Кинга. 28 августа 1963 года Махалия спела песню «I've Been Buked and I've Been Scorned» в Вашингтоне, предварив известную речь Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта». Она пела и на похоронах великого борца за права негров 9 апреля 1968 года.

Заключил ее карьеру восхитительный прощальный концерт в Берлине в октябре 1971 года. Махалия Джексон страдала от высокого кровяного давления и умерла 27 января 1972 года от остановки сердца.

Агентство «Рейтер» передало из Нового Орлеана следующее печальное сообщение: "Под звуки известной негритянской духовной песни «Когда святые маршируют» здесь было предано земле тело Махалии Джексон — королевы госпела и одной из величайших певиц столицы джаза. Около четырех с половиной тысяч жителей проводили в последний путь негритянскую артистку, последовав примеру многих тысяч других, прощавшихся с ней в Чикаго, после того как она умерла от сердечного приступа в местной больнице. Всего, как полагают, у гроба Джексон прошло более 65 тысяч человек. Многие из них теряли сознание, другие рыдали, а нескольких пришлось увезти с нервным припадком. Организационному комитету по похоронам певицы направил телеграмму и Ричард Никсон: «Все американцы, — говорится в ней, — присоединяются к вам, отдавая последнюю дань одной из величайших женщин современности». В другой телеграмме, направленной в Чикаго, президент писал: «Она вкладывала в пение всю свою душу, вкладывала ее в служение своему народу. Это была благородная женщина и блистательный посол доброй воли в мире. Вся ее жизнь одно сплошное госпел-послание свободы».

БИЛЛИ ХОЛИДЕЙ (1915—1959)

Если не брать исполнителей блюзов, то окажется, что джазовых певцов не так и много. Одна из трудностей в том, что джазовый вокалист в большей степени, нежели инструменталист, зависит от мелодии. Он должен воспроизводить мотив, чтобы сохранить целостность текста. Если мелодическая линия скованна, вдохнуть в нее жизнь почти невозможно. И только Билли Холидей удалось решить эту проблему.

Пение Холидей отличалось неповторимым тембром голоса, исключительной гибкостью и разнообразием нюансов. Она была ведущим исполнителем эры свинга. Сочетая приемы инструментального стиля свинг с традицией исполнения негритянских блюзов, она заложила фундамент джазового вокального искусства.

В обширном репертуаре Холидей наряду с лирическими песнями есть и произведения, содержащие элементы протеста против расовой и социальной несправедливости, царящей в США. Эта женщина не только джазовая звезда и кумир публики — она воплощала великую надежду и стала символом угнетенного негритянского населения Америки.

Билли Холидей (настоящее имя Элеонора Харрис) родилась 7 апреля 1915 года в Филадельфии. Ее отец во время Первой мировой войны сильно отравился газом на поле боя, ему пришлось расстаться с мечтой стать трубачом. Вскоре после возвращения он бросил семью. Мать, Сейди Фегин, на четверть ирландка, уехала в поисках работы в Нью-Йорк, оставив маленькую Билли на попечение родственников.

Девочка начала петь в раннем детстве, которое провела в Балтиморе (штат Мериленд), где узнала не только, что такое нищета и черное гетто, но и испытала первое в жизни потрясение — она была изнасилована в 11 лет.

В 1927 году мать взяла дочку к себе. Через два года мать вместе с 14-летней дочерью решили заняться проституцией, за что арестованы полицией.

Несмотря на отсутствие не только музыкального, но и начального общего образования, Холидей стала выступать в клубах и так называемых спик-изи, то есть ресторанах, где нелегально продавались спиртные напитки.

"Однажды, — пишет Д. Коллиер, — как она рассказывает, им с матерью грозило выселение из квартиры. В надежде найти работу Билли отправилась на 132-ю улицу Гарлема, где находилось несколько небольших клубов. Владельцу одного из них, Джерри Престону, она сказала, что умеет танцевать. Однако танцевала она плохо. Тогда пианист, пожалев ее, спросил, может ли она что-нибудь спеть. Билли исполнила популярные в то время песни «Travlin All Alone» и «Body and Soul». Посетители сидели как завороженные. Триумф был полный, и Билли сразу получила свои первые заработанные деньги.

Трудно сказать, правдива ли эта история. Во всяком случае, с той поры Билли начала работать в клубах на 132-й улице. Там в 1933 году ее и нашел вездесущий «открыватель талантов» Джон Хэммонд. Холидей сделала свои первые записи с только что организованным оркестром Бенни Гудмена, заключила контракт с менеджером Джо Глейзером".

В конце 1933 года Холидей записала с небольшим студийным оркестром Бенни Гудмена несколько песен. И хотя роль певицы сводилась главным образом к тому, чтобы подчеркнуть мастерство Гудмена, ее оригинальная манера пения заставила обратить на себя внимание.

В самом конце 1934 года она выступила вместе с пианистом Бобби Хендерсоном на подмостках театра «Аполло», самого известного развлекательного клуба в Гарлеме. Отзывы того времени о ее исполнении нельзя назвать благожелательными: расслабленная, так называемая ленивая манера пения дисгармонировала с общим направлением театра. Но вскоре, выступая уже с оркестром Ральфа Купера, Холидей добилась популярности и с этого же времени стала называться Билли.

В 1935 году на экраны вышел фильм «Симфония в черном», в котором молодая певица снялась с большим успехом — вместе с Дюком Эллингтоном.

Вскоре Хэммонд решил организовать выступление Билли с малыми ансамблями во главе с Тедди Уилсоном, которые делали записи для музыкальных автоматов. Первая такая запись относится к 1938 году, а затем в течение шести лет Билли записала более сорока пластинок. Она работала практически со всеми ведущими джазменами. Среди них — Бенни Гудмен, Бен Уэбстер, Рой Элдридж, Джонни Ходжес, Гарри Карни, Бенни Мортон.

Лучшие записи, по ее собственному признанию, были произведены в содружестве с Тедди Уилсоном, трубачом Баком Клейтоном и саксофонистом Лестером Янгом. С Янгом, звавшим певицу Леди Дэй, у Билли долгое время сохранялись очень теплые отношения. С ним Холидей удавались, пожалуй, самые виртуозные интерпретации. Взаимодействие ее и Янга в таких песнях, как «Что для меня?» или «Любимый мой», воистину безупречно. Эти и некоторые другие ее записи в период между 1935 и 1942 годами считаются лучшими за всю историю джаза.

К тому времени Билли уже добилась известности и была тут же принята в оркестр Арти Шоу. Музыканты и сам Шоу старались поддержать Билли, однако во время концертов то и дело возникали конфликты на расовой почве. В результате Билли в 1939 году покинула оркестр. На помощь вновь пришел Хэммонд. Он познакомил Билли с Барни Джозефсоном, владельцем кафе «Сесайети», и тот предложил ей работу.

Вряд ли где-нибудь еще Билли Холидей нашла бы такую публику, как в кафе «Сесайети». Для артистки ее склада это идеальное место работы. Сюда приходили не только музыканты и знатоки джаза, но и люди, готовые выразить сочувствие талантливой негритянской певице, испытывающей страдания и унижения из-за цвета кожи. Некоторые завсегдатаи кафе имели связи и влияние, они стали покровительствовать ей. И Билли Холидей стала звездой.

Именно тогда Билли впервые исполнила песню, которая в дальнейшем всегда ассоциировалась с ее именем. Это песня на стихи поэта Льюиса Аллена, называлась она «Strange Fruit» («Странный плод»). Странным автор называл «черный плод, свисающий с черного дерева».

"Текст будущей песни Билли Холидей получила в 1939 году от поэта Льюиса Эллена, — пишет Д. Ухов. — Как возникла музыка к его стихам, до конца не установлено; не исключено, что ее написала сама певица. Но вот что интересно: солидная «Колумбия» в любом случае не стала бы связываться с песней остросоциального звучания. К тому времени, однако, певица уже смогла сама выбрать «компанию» — ею оказалась небольшая фирма «Коммодор». Билли Холидей записала «Странный плод» с тем же ансамблем, с которым выступала в кафе «Сесайети».

Песня получилась грустной. Медленный, полный драматизма речитатив Билли еще более усиливал настроение безысходности. Песня никого не оставляла равнодушным, и публика всякий раз требовала ее повторения. Этот успех побудил Билли отказаться от блюзов и легких мелодий. Она стала отдавать предпочтение печальным лирическим песням о неразделенной любви, таким, как «Lover Man» и «Gloomy Sunday». Изменив манеру пения, Билли еще больше стала нравиться публике. Однако, сделав упор на текст, певица утратила многое из того, что относилось к джазовой фразировке и прежде делало ее кумиром поклонников джаза.

Д. Коллиер пишет:

"Билли чувствовала себя обделенной и отверженной, и в ней развилось чувство жалости к самой себе, обострилась мнительность. На любое действительное или кажущееся проявление невнимания к себе Билли отвечала истерикой. Возможно, склад ее души и породил ту трогательную нежность, которая пронизывает лучшие образцы ее творчества. Ведь в основном она пела о любви — утраченной и обретенной.

Билли удалось разгадать тайну джазового пения. Она поняла важность отрыва мелодической линии от ударных долей такта. Она не скрывала, что училась петь, слушая пластинки Армстронга и Бесси Смит. Билли рассказывала: «Когда я пою, я стараюсь импровизировать, как Лес Янг, Луи Армстронг и другие любимые мною музыканты».

Хотя известные исполнители блюзов, например Рашинг или Тернер, в своем пении также не придерживались сильных долей в такте, Билли в отличие от них интуитивно сознавала, что форма и содержание должны быть неразрывно связаны друг с другом даже в простой эстрадной песне.

…Большинство эстрадных и джазовых певцов стараются восполнить банальность темы различными техническими приемами: задержкой дыхания, мелодическими украшениями, «многозначительными» драматическими паузами и т.п. Но такие ухищрения мало помогают. Билли знала это и сводила формальный элемент к минимуму, чтобы придать больший вес мелодической линии".

С середины сороковых годов до начала пятидесятых Билли Холидей пыталась пробиться на эстраду — ее записи на фирме «Декка», сделанные преимущественно со струнными ансамблями, не имеют прямого отношения к джазу. В 50-е годы певица начала сотрудничать с импресарио Норманом Гранцем и его компанией «Верв», но время было безнадежно упущено. Лишь отдельные записи можно считать удачными.

Тогда же, в 40-е годы, у нее возникают серьезные проблемы — наркотики. Билли Холидей все больше попадает в зависимость от опиума и героина. Она очень одинока; среди коллег, кроме Янга, у нее, пожалуй, нет бескорыстных друзей, готовых поддержать, помочь; нет и любви. Билли никогда не зарабатывала миллионы, однако имя большой певицы и звезды приносило ей довольно значительные суммы, иногда несколько десятков тысяч долларов в год. Холидей никогда не была избалована вниманием мужчин, но по мере того, как росла ее слава и увеличивались гонорары, вокруг нее стала вертеться толпа постоянных поклонников — в основном разных проходимцев и наркоманов, надеявшихся поживиться за ее счет.

Вначале употребление наркотиков мало сказывалось на ее пении. По результатам опроса журнала «Эсквайр» в 1943 году Холидей названа лучшей певицей, Милдред Бейли — второй, а Элла Фицджеральд — третьей. Профессионалы отмечали ее феноменальную музыкальность.

Но уже в 1947 году певицу по заявлению ее менеджера Джо Глейзера привлекли к ответственности. Билли получила срок, который отбывала в Западной Вирджинии. Новому аресту она подверглась еще через два года, хотя и не была осуждена.

В начале 50-х из-за употребления наркотиков здоровье Билли резко ухудшилось, ей стало трудно петь, голос резко ослаб. И все же время от времени она выступала и даже записывалась на пластинки.

В то время певица поставлена на учет как наркоманка и находилась под бдительным наблюдением нью-йоркского департамента полиции; не имела права появляться ни в одном общественном месте, где продаются спиртные напитки, включая, конечно, ночные клубы. В 1956 году следует новое обвинение и арест.

Будучи не в силах избавиться от страсти к наркотикам, Билли пыталась заглушить ее алкоголем, но это лишь ухудшило ее состояние. Конец приближался с неотвратимой быстротой. В мае 1959 года после сердечного приступа она попала в больницу. Ей оставалось жить около двух недель. Билли скончалась 17 июня 1959 года.

Испанский поэт Перес Химферрера посвятил певице стихотворение «Песня для Билли Холидей»:

ФРЭНК СИНАТРА (1915—1998)

Обаятельный, с ослепительной улыбкой, Фрэнк Синатра стал своеобразным символом удачливого героя Америки послевоенных лет. Бинг Кросби, сам весьма популярный певец, в 1956 году уступил ему пальму первенства: «Только один певец является величайшим певцом для всего мира. Его имя — Синатра. И никакое другое».

Г. Герасимов пишет: «Слагаемые успеха Голоса, как его еще называли, многочисленны. Формального музыкального, как, впрочем, и любого другого образования, Синатра не получил. Природные данные и талант помогли ему поставить голос, целеустремленность и упорство помогли преодолеть все препятствия на пути к славе. Он сливался с песней, он пел так, что даже на стадионе с десятком тысяч слушателей каждый чувствовал — Синатра поет только для него. Он превращал песню в драму из трех актов. О нем говорили, что он сможет спеть телефонную книгу и все будут заворожены. А сам он говорил: „Интерпретация песни важнее, чем сама песня“. И здесь для него не существовало никаких авторитетов, кроме его собственного вкуса».

Репертуар певца складывался постепенно и, может быть, поэтому получился таким разнообразным. Среди его поклонников оказываются и тинэйджеры, которых покоряют его романтические баллады с эмоциональным и легко запоминающимся текстом, и более взрослые зрители. Взрослых привлекали серьезные, а временами даже философские песни Синатры. Содержательная сторона песен Синатры значительно повлияла на его успех…

Фрэнсис Алберт Синатра родился 12 декабря 1915 года в Хобоконе, штат Нью-Джерси, в семье итальянских иммигрантов: боксера-пожарника с Сицилии Мартина и медсестры Натали (Долли).

Фрэнк вырос в таком районе Нью-Джерси, где часто случались драки и преступления. В юности он тоже оказывался замешанным в скандальные и даже преступные истории. Такая слава сопутствовала ему всю жизнь. Говорили даже, будто его творческую деятельность финансировала мафия, и многие люди именно с этим связывали его потрясающий успех. Отчасти его даже можно считать прототипом одного из героев знаменитого романа М. Пьюзо «Крестный отец».

В юности Синатра перепробовал множество профессий, среди них — официанта, спортивного репортера. Но мечтал Фрэнк о другом — он видел себя поющим на сцене. Услышав в 1933 году Бинга Кросби, юноша решил окончательно стать певцом.

Синатра начинает петь на танцевальных вечерах в колледжах, выступает на всех любительских конкурсах, предлагает свои услуги маленьким радиостанциям. Его охотно приглашают, но причина — не признание таланта. Все куда прозаичнее — молодой певец не требует денег.

В 1937 году Фрэнк выигрывает небольшой любительский конкурс в родном городке. Выступает в ночном клубе «Сельская хижина» в соседнем городке. В этот период он живет спокойной, размеренной жизнью. Женится на скромной, обаятельной девушке Нэнси Барбато. У них родились трое детей: Нэнси, Фрэнк и Тина.

В 1939 году Фрэнку улыбнулась удача: его «открывает» руководитель джаз-оркестра известный тромбонист Томми Доре… за 75 долларов в неделю.

Свою первую пластинку «Платье в горошек и лучи луны» Синатра выпустил в 1940 году. Его не призвали в армию во время Второй мировой войны по причине лопнувшей барабанной перепонки. Но он внес свой вклад в победу. С 1942 года певец регулярно выступал с программами по радио из Нью-Йорка. Его мелодичные любовные баллады имели большой успех среди американских солдат.

А 30 декабря 1942 года Синатра становится звездой. Тот день стал рождением Золотого Голоса, как его называют поклонники. Два месяца зал, в котором проходят концерты доселе никому не известного певца, был заполнен до отказа. Фрэнку предлагают подписать выгодный десятилетний контракт с «Коламбией». Успех сменяется успехом, и вскоре поющий без устали Синатра зарабатывает не менее 50 тыс. долларов в год.

В 1944 году тридцать тысяч фанаток устроили столпотворение на Таймс-сквер в Нью-Йорке, пытаясь попасть на концерт своего кумира. Пострадало несколько витрин.

В 1941 году Фрэнк снялся в фильме «Ночи Лас-Вегаса», после чего появлялся регулярно с вокальными номерами в музыкальных лентах. Первую драматическую роль он сыграл в 1943 году в фильме «Выше и выше».

Сыграв в 1945 году в антирасистском фильме «Дом, в котором я живу», он получил премию «Оскар». В 1949 году Синатра снялся в мюзикле С. Донена «Увольнение в город».

Но в то же время на эстраде появляются новые имена — Фрэнки Лейн, Тони Беннет, а сборы на концертах Синатры все меньше. Артист делает многотысячные долги, проваливает не одно телешоу. А тут еще заводит роман с актрисой Авой Гарднер.

Напрасно друзья отговаривают его от развода, полагая, что это еще ухудшит положение певца. Общественное мнение не на его стороне, младшему сыну только полгода. Но 5 ноября 1951 года Синатра развелся, а уже через два дня сыграл свадьбу.

Этот брак не принес счастья никому, но, по словам одного из «прижизненных» биографов Синатры, «они пережили взрыв страсти, сравнимый разве что с Хиросимой и Нагасаки».

Из-за съемок супруги не виделись месяцами, и никому не приходило в голову пожертвовать карьерой ради другого. «Я никогда не воспринимала Аву как женщину, которая лишила нас отца, — вспоминает его дочь Тина Синатра. — Впервые я увидела ее, когда мне было четыре года, мне показалось, что ей действительно нравится общаться с нами, ведь своих детей у нее не было. Сейчас я понимаю, что они с отцом были созданы друг для друга, поэтому их разрыв до сих пор кажется мне странным».

Но Фрэнк изменял жене с Анитой Экберг, Лорен Бейкол, Мерилин Монро… Официально их развод был оформлен в 1957 году. Позднее Гарднер говорила, что находила в Синатре «95 процентов секса и 5 процентов его самого».

Синатра был женат еще дважды. Третья жена, актриса Миа Фэрроу, моложе его на тридцать лет. В 1976 году Синатра женился в четвертый и последний раз — на Барбаре Маркс.

Но вернемся в 50-е годы. В 1953 году из-за болезни связок певец лишился контракта с MCA. Но он не сдался — добился роли Анджело Маджио, храброго солдата и «невольника чести», в фильме «Пока будут мужчины». Артист готов был сниматься и бесплатно. Чутье его не обмануло, успеху Синатры стоя аплодировали даже коллеги актеры — он получил «Оскара» за роль второго плана.

Всего Синатра снялся в 58 фильмах. Как драматический актер проявил себя в психологических драмах «Человек с золотой рукой» (1955), «Детектив» (1968), «Первый смертный грех» (1980), политическом триллере «Маньчжурский кандидат» (1962).

В 1964 году Синатра поставил собственный фильм — «Только храбрец». На оскаровской церемонии 1971 года артист получил гуманитарную премию имени Джина Хершолта.

После успеха фильма «Пока будут мужчины» тематика песен Синатры расширилась, он сумел создать не только образ любовника, но и образ сильного мужчины. По мнению критика из «Нью-Йорк таймс», «за исключением, может быть, Хью Хефнера, основателя журнала „Плейбой“, никто не мог так воплотить в себе мужской идеал 50-х годов».

Песня «Мой путь» («Я шел своим путем») установила своеобразный рекорд в британском хит-параде, продержавшись в лидерах целых 122 недели — с 1969 по 1971 год.

Как пишет Г. Герасимов, «заглавной мелодией» Синатры, его «гимном» критики считают песню «Я шел своим путем» («I Did It My Way»), предложенную Синатре в переводе с французского другим певцом и композитором — Полом Анкой. Сейчас в телеинтервью Анка говорит, что, когда эта песня, по его мнению ординарная, вернулась к нему в исполнении Синатры, он ее не узнал. Певец сумел сделать из нее шедевр — балладу о своей собственной жизни, созвучную миллионам американцев с похожей судьбой.

Песня эта затронула сердца американцев не только талантливым исполнением, но и по причине выраженной в ней жизненной философии, прославляющей американский индивидуализм и упорство в стремлении идти вперед по пути, избранному именно им, а не кем-то еще — партией, дядей, обстоятельствами. Сам Синатра говорил: «Я поступаю так, как мне нравится».

Президент Клинтон, откликаясь на скорбное известие и выражая свое «огромное восхищение» певцом, не преминул сослаться и на эту песню: «Думаю, каждому американцу надо улыбнуться и сказать: да, он действительно шел своим путем».

Синатра покинул сцену в 1971 году, но не смог жить без слушателей, без их аплодисментов. Через два года певец вернулся и отправился в мировое турне.

Одно из его последних выступлений состоялось в огромном актовом зале университета штата Северная Каролина в Уилмингтоне. Выступал певец с телесуфлером, поскольку подводила память. После концерта метко сказал публицист Питер Хамилл: «Синатра — как Колизей. Частично разрушен, но по-прежнему завораживает».

Свой последний диск «Дуэты» он выпустил в 1994 году. Пожилой певец завершил карьеру, использовав новинки техники звукозаписи. Благодаря современной технологии он поет вместе с тринадцатью другими известными исполнителями, в том числе с Барброй Стрейзанд, Тони Бенеттом, Хулио Иглесиасом, хотя записывались они по отдельности.

В 1995 году Синатра вновь получил премию «Грэмми» за свои концертные выступления и грамзаписи.

Он знал всех президентов, начиная с Франклина Рузвельта, пригласившего его на чай в Белый дом в 1944 году.

"Синатра бывал груб и резок, но и исключительно щедр, давая деньги не университетам, как здесь принято у богачей и которых он не кончал, а бедным, больным, на борьбу с раком и другие благородные дела, — отмечает Г. Герасимов. — Всего он пожертвовал, по некоторым оценкам, один миллиард долларов…

Он прожил жизнь «под колпаком» не только вездесущей прессы, которую он не жаловал, но и тайной полиции ФБР, тщетно пытавшейся уличить его в преступных связях с мафией. Так ничего и не нашли".

А в 1985 году певца наградили медалью Свободы — высшим гражданским знаком отличия США.

Синатра владел домами в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, ранчо в Палм-Спрингсе, фирмами грамзаписи, несколькими радиостанциями, личными самолетами, акциями многих компаний, включая концерн по производству деталей для баллистических ракет и созданную им компанию «Артанис» («Синатра», если прочесть наоборот). В последние годы бизнесом, связанным с использованием его имени, управляла его младшая дочь Тина. Бизнес включал галстуки, соус для спагетти и многое другое.

Когда Синатра скончался, в ночь на 15 мая 1998 года в лос-анджелесской больнице от очередного инфаркта, газета «Сан-Франциско кроникл» предложила: «Смерть Синатры — повод отпраздновать его жизнь. Нальем рюмку, поставим пластинку!»

Сам Синатра еще раньше подвел черту: «Мы живем лишь однажды, а уж как я живу — одного раза вполне достаточно».

ЭДИТ ПИАФ (1915—1963)

«…Для меня она была больше чем певицей. Она была душой, зеркалом, живым отражением человеческого горя, отчаянным криком страдания, символом нашего одиночества и нашей печали.

Как только она начинала петь, на сцене происходило чудо. Люди уже не видели этой маленькой славной женщины, одетой в черное, почти незначительной, их охватывало большое чувство, этот сильный, несравненный голос, который вас пронизывает, заставляет вас почувствовать всю нищету и отчаяние человечества. Эдит Пиаф была более чем замечательным мастером песни. Она была медиумом. Ее влияние было очень велико, но она была единственной, она была велика, потому что она познала страдание, и это страдание придавало ей искренность, страдание, которого не хватало ее последователям, взявшим от нее только ее внешнюю «маску»».

Строки эти принадлежат поэту Жану Кокто, по странному стечению обстоятельств умершему в тот же день, что и певица, 11 октября 1963 года.

Эдит Джованна Гасьон родилась 19 декабря 1915 года в Париже, в артистической семье, рождение произошло на улице Бельвиль. Ее мать — неудачливая актриса Анет Майяр, носившая сценический псевдоним Лина Марса. Отец Эдит, Луи-Альфонс Гасьон, зарабатывал себе на хлеб ремеслом уличного акробата. Детство ее было далеко не сладким. Отданная на попечение своих бабушек, она стала жертвой тяжелой болезни. Ослепнув на несколько лет, а затем прозрев, некоторое время сопровождала своего отца в поездках по ярмаркам, где он показывал свои акробатические трюки.

В семнадцать лет Эдит впервые решается попытать счастья самостоятельно. На тротуаре улицы Тройон ее замечает Луи Лепле, директор кабаре «Жерни». Именно он привел уличную певицу на профессиональную сцену в 1935 году и придумал ей псевдоним Пиаф («воробышек»); за неотесанностью и грубостью формы, внешней невзрачностью Лепле сумел разгадать и увидеть незаурядный талант.

Лепле вытащил Эдит из нищеты, вывел на сцену, открыл перед ней новые горизонты. Семнадцатого февраля 1936 года Пиаф выступила в большом концерте в цирке «Медрано» вместе с такими звездами французской эстрады, как Морис Шевалье, Мистангетт, Мари Дюба. Короткое выступление на Радио-Сити позволило ей сделать первый шаг к настоящей славе — слушатели звонили на радио, в прямой эфир, и требовали, чтобы Малышка Пиаф выступала еще.

Однако в жизни Пиаф счастливым случайностям сопутствовали трагические ситуации. Лепле вскоре убили при сведении каких-то счетов, и Пиаф, только-только встав на ноги, вновь оказалась на улице. Огромная воля к жизни, целеустремленность и вера в свои силы потребовались ей, чтобы опять подняться, бороться за свое место в жизни, на сцене.

Нужно было уговаривать известных композиторов, музыкантов, поэтов-песенников, чтобы они отдавали ей свои произведения. Иногда ей удавалось уговорить кого-то написать песню именно для нее. Поэтому чаще всего Пиаф исполняла произведения молодых авторов, которые, как и она, только начинали свой путь в шоу-бизнесе.

Один из них, Раймон Ассо, поддержал Пиаф после смерти Папы, как она называла Лепле. Их просто притянуло друг к другу. Ему Пиаф доверила некоторые факты своей биографии, и они легли в основу прекрасных лирических стихотворений, ставших песнями, например «Мой легионер», «Большое путешествие бедного негра», «Мое сердце выбрало его», «Париж — Средиземноморье» и другие.

Музыка к песне «Мой легионер» написана Маргерит Монно, которая тоже впоследствии стала не только «своим» композитором, но и близкой подругой певицы. Позже Пиаф создала с Монно еще несколько песен, и среди них — «Маленькую Мари», «Дьявол рядом со мной» и «Гимн любви».

Именно Раймон Ассо добился, чтобы Эдит выступила в мюзик-холле «ABC» на Больших бульварах, самом знаменитом мюзик-холле Парижа.

"Решалась ее судьба, — вспоминает подруга певицы Симона Берто. — За тридцать минут она должна была добиться успеха. Неудача «ABC» — и все придется начинать сначала.

До рези в глазах всматривалась я в занавес, из-за которого должна была появиться Эдит. Она вышла на сцену так же уверенно, как выходила петь на улице! Но я знала, чего ей это стоило.

По залу пробежала волна. Маленькая, немного недоразвитая женщина выглядела почти бедно в коротком платье (в то время на эстраде принято было выступать в длинном), ее прекрасное лицо, на которое нищета наложила свой отпечаток, ярко светилось в луче прожектора, а в голосе было все: и радость, и печаль, и любовь…

Аплодисменты раздались после первой песни. Вокруг меня, надо мной, я сама — все затаили дыхание. Голос Эдит был как порыв ветра, который все сметает и наполняет легкие пьянящим свежим воздухом.

Когда Эдит кончила петь, зал заревел: «Еще! Еще!..»

Со своего места я видела, что Эдит дрожит, выходя на поклоны. Она выглядела такой хрупкой, что казалось, вот-вот упадет. Впереди ее ждало много успехов, колоссальных триумфов, но этот был особый. Как вихрь он увлекал ее к славе.

Я сидела в зале, в горле комом стояли слезы, и я думала: «Теперь она станет другой. Не может быть, чтобы она осталась такой, как раньше. Что-то изменится, возникнет стена. Этот успех разделит нас, как линия Мажино. Мы больше не будем вместе».

Всем этим людям вокруг, которые аплодировали ей, мне хотелось крикнуть: «Я с ней! Мы вместе!» Я безумно гордилась ею, я опьянела от гордости. Как все в зале, я сидела в кресле. Отныне это было мое место. А ее место теперь — там, на сцене, в свете прожекторов. Пространство, разделявшее нас, внушало мне страх. И вместе с тем безумие, восторг, царившие вокруг, заставляли дрожать от счастья.

Тот вечер в «ABC» в книге жизни Эдит открыл новую страницу. Годы унизительной нищеты ушли в прошлое. Но мы прожили их вместе, и мне были дороги эти восемь лет. А в тот вечер я знала: она будет смеяться, веселиться, и вокруг нее будут другие люди…"

Практически большую часть творческого пути Пиаф пришлось доказывать свое право быть певицей не для развлечения. Она хотела петь и пела реалистические песни о том мире простых людей, откуда сама родом. Певица всегда считала, что зритель должен принимать ее такой, какая она есть.

Из-за такой непримиримой позиции Пиаф однажды чуть было не провалились ее гастроли в Америке. Не сомневаясь в полном успехе, она даже продала свою квартиру в Париже. Но американцы ждали появления настоящей, как они это себе представляли, парижанки и не приняли тот образ певицы в простом черном платье, который она создала. Тогда Эдит впервые поняла, что к гастролям надо тщательно готовиться, учитывая национальные и культурные традиции той страны, в которой собираешься выступать. Постепенно ей удалось завоевать Америку, и Пиаф пробыла там одиннадцать месяцев.

Пиаф успешно прошла свой путь от небольшой строчки на афише до сольных выступлений во всех самых престижных залах мира, включая «Олимпию», «Мулен-Руж», «Карнеги-холл», «Версаль» — самое известное кабаре в нью-йоркском районе Манхэттен.

Пиаф училась практически всю жизнь. Она смотрела выступления своих современниц — А. Лежон, М. Дюба, анализировала их творчество, пытаясь понять, чем они притягивают публику. Не получив музыкального образования, Пиаф самостоятельно осваивала классические произведения. В ее артистической уборной стоял маленький рояль, на котором с помощью самоучителя она даже выучила начало «Лунной сонаты» Бетховена. Певица обладала превосходной музыкальной памятью и могла повторить мелодию, даже не зная нот.

Постепенно она сама начала писать песни, а со временем стала членом Общества авторов, композиторов и издателей музыки. Пиаф больше всего привлекало именно песенное творчество, причем в песне для нее главным всегда оставался текст. Она и раньше включала в свой репертуар только те песни, стихи которых выражали ее чувства.

Первую из своих песен «Жизнь в розовом свете», которую Пиаф написала в 1945 году под впечатлением одной встречи в ночном поезде, она отдала для исполнения Марианн Мишель. Тираж пластинки с этой песней, по свидетельству самой певицы, достиг огромной цифры — три миллиона экземпляров. Впоследствии ее исполняли и другие выдающиеся музыканты, среди них — Бинг Кросби и Луи Армстронг. Она же стала визитной карточкой самой Пиаф.

Любить для певицы означало жить. Она всегда страстно проживала свои отношения с мужчинами независимо от того, сколько времени они продолжались. Ведь характер у Пиаф, слывшей бессребреницей, которую не заботит состояние ее финансов, был довольно жестким и непримиримым, как, впрочем, у большинства настоящих талантов, полностью отдавших себя сцене. В жизни певицы было немало романтических историй, и, конечно, ее имя было окружено множеством легенд. Одна из таких историй, которая потом стала жить самостоятельно и превратилась в миф, некий образ любви, связана с трагически погибшим боксером Марселем Серданом, с которым Эдит Пиаф связывали близкие отношения. В 1949 году Сердан вылетел в Нью-Йорк к Пиаф, которая снова выступала там с гастролями. Самолет разбился над Атлантическим океаном около Азорских островов.

«В 1952 году Эдит попала подряд в две автокатастрофы; чтобы облегчить страдания, вызванные переломами руки и ребер, врачи кололи ей морфий, и Эдит попала в наркотическую зависимость, — пишет Е.Р. Секачева. — Она поклялась самой себе, что никто из ее друзей не узнает об этом, что она избавится от пагубной привычки самостоятельно. Эдит надеялась, что брак с Жаком Пилсом поможет ей начать новую жизнь. 29 июля 1952 года состоялось их бракосочетание в мэрии Парижа, венчались они уже в Нью-Йорке, поскольку этого требовал график их гастролей. Но брак, вопреки надеждам, оказался крайне неудачным, хотя и продержался четыре года.

Зависимость от наркотиков становилась все более сильной, и Эдит решилась на лечение. Это требовало большого мужества. В первый раз лечение не помогло, она снова вернулась в больницу; не выдержав, сбежала оттуда, вернулась опять. Излечиться ей все-таки удалось. Врач сказал ей: «Вы — моя первая победа, до вас мне не удавалось вылечить до конца никого. У вас колоссальная сила воли!»»

Последние годы она много страдала. Каких только трагических событий нет в ее жизни: автомобильные аварии, катастрофы, потери близких людей, операции и болезни. И все-таки она находила в себе силы превозмочь недуги и опять петь. И каждый раз выход на сцену означал возвращение к жизни. Последний концерт Пиаф в ослепительной «Олимпии» превратился в настоящий триумф. Публика стоя приветствовала свою любимицу и долго ее не отпускала, очевидно предчувствуя, что это последняя встреча.

С. Берто пишет:

"Врачи говорят: «Она не сможет петь». Но прежде чем погрузиться в лечебный сон, который должен наконец дать ей покой, возможность отдохнуть, отключиться, Эдит запрещает Лулу отменять «Олимпию». Врач протестует:

— Мадам, для вас выступление на сцене равносильно самоубийству!

Эдит пристально смотрит на него:

— Такое самоубийство мне нравится. Оно в моем жанре.

Через шесть дней ее переводят из больницы в Медоне в клинику Амбруаза-Паре в Нейи. Ей лучше. Главное, в чем она нуждается, — это отдых и покой. Рождество она проводит в клинике. 29 декабря выписывается и начинает репетировать в «Олимпии». Эдит Пиаф создает программу «Олимпия-61», вершину своего мастерства. Так как времени для репетиций не хватает, премьера назначается на первые числа января 1961 года.

Эдит победила все: болезнь, алкоголь, наркотики, «все забыто, сметено». Она очистилась в муках. Она осталась и навсегда останется самой великой. И это при том, что, исполняя «Старину Люсьена», сбивается, останавливается, засмеявшись, говорит: «Не сердитесь!..» — и начинает снова.

В тот вечер Эдит впервые исполнила одну из самых тяжелых песен своего репертуара — «Белые халаты» Маргерит Монно и Мишеля Ривгоша…

…Невозможно было слушать, как она кричала о своем безумии. Хотелось, чтобы она замолчала, чтобы все исчезло. Не было сил выдержать, когда эта маленькая женщина в черном, раскачиваясь, кричала о своей муке! Никогда она не достигала такого величия, как в эту минуту".

"…Публика — горячая черная яма, — говорила Пиаф. — Она втягивает тебя в свои объятия, открывает свое сердце и поглощает тебя целиком. Ты переполняешься ее любовью, а она — твоей. Она желает тебя — ты отдаешься, ты поешь, ты кричишь, ты вопишь от восторга.

Потом в гаснущем свете зала ты слышишь шум уходящих шагов. Ты, еще распаленная, идешь в свою гримерную. Они еще твои… Ты уже больше не содрогаешься от восторга, но тебе хорошо.

А потом улицы, мрак… сердцу становится холодно… ты одна…

Зрители, ждущие у служебного выхода, уже не те, кто был только что в зале, они стали другими. Их руки требуют. Они больше не ласкают, они хватают. Их глаза оценивают, судят: «Смотрите-ка, а она не так хороша, как казалось со сцены!» Их улыбки как звериный оскал…

Артисты и публика не должны встречаться. После того как занавес падает, актер должен исчезнуть как по мановению волшебной палочки!"

ЭЛЛА ФИЦДЖЕРАЛЬД (1917—1996)

Элла Фицджеральд записала за свою творческую жизнь, продолжавшуюся более пяти десятилетий, 250 музыкальных альбомов и завоевала 13 премий «Грэмми» — высших наград музыкального мира Америки.

Фицджеральд обладала колоссальным диапазоном голоса, который был способен сохранять легкую вибрацию в течение большей части ее карьеры, придавая свежесть и привлекательность исполнению песен в стиле скэт. Ее голос, сила которого заставляла лопаться хрустальные бокалы, критики описывают как «экстатическое сопрано», «полное бурлящей энергии» и обладающее «чистым, ясным, джазовым стилем» в «широком диапазоне».

Опираясь на истоки негритянского родного искусства, Элла Фицджеральд дала неповторимо оригинальный тип джазового пения, когда исполнитель действительно уже ничуть не уступает композитору. Старые песни в исполнении певицы приобретают новую жизнь, порой совершенно неожиданные очертания.

Элла Джейн Фицджеральд родилась 25 апреля 1917 года в Ньюпорт-Ньюсе, штат Вирджиния. Ее отец оставил семью, девочку воспитывал отчим. Элла росла в бедности, больше всего любила петь и танцевать. После смерти матери ее взяла к себе тетя.

В школьные годы девочка охотно пела, но предпочитала пению танцы. Ее природная застенчивость препятствовала желанию стать эстрадной артисткой.

В 1934 году негритянская девчонка-сирота, успевшая уже поработать смотрительницей в борделе, едет в Нью-Йорк. Здесь она записывается на любительский конкурс. Тогда она думала, что будет, как и знаменитая Этель Уотерс, в первую очередь танцовщицей и немного певицей. Однако в последнюю минуту Элла выбрала пение.

Выступление в знаменитом гарлемском кинотеатре «Аполло», где она имела успех, явилось важным событием в ее жизни. Именно на этом состязании она привлекла к себе внимание руководителя свингового джаз-бэнда Чика Уэбба. Он предложил девушке стать солисткой его ансамбля, но лишь с условием, что та понравится «ребятам из Йельского университета», пригласившим оркестр Уэбба поиграть у них на танцах. «Ребятам» молодая негритянская певица чрезвычайно приглянулась, что и стало для нее началом большого пути на эстраде.

В 1935 году певица записала с группой Уэбба свой первый альбом «Любовь и поцелуи», немедленно вошедший в джазовые хит-парады. В 1938 году вместе с Элом Фелдманом создала прославившую ее композицию «Э-тискет, э-таскет», сочетавшую в себе не только джазовые, но и поп-мотивы. Певица переделала детские куплеты «Я написала письмо маме, потеряла его по дороге, маленькая девочка подобрала его и положила к себе в карман, а я потеряла еще свою маленькую желтую корзинку…» В результате получился ритмичный номер — вполне в духе предвоенной танцевальной лихорадки.

«Сопоставьте символику „потерянной желтой корзиночки“ с мифологемой „красной шапочки“ (разумеется, тоже восходящей к архетипу инициации), опять-таки во взрослой, а не пионерско-прокофьевской интерпретации, — и уже в этом сопоставлении будет вся Элла Фицджеральд, — пишет Д. Ухов. — И напрасно в той поистине пьянящей легкости, с какой все ей давалось, видели поверхностность, а в безупречности ее профессионализма — лишь ремесленное безразличие и к репертуару, и к жизни вообще. На самом деле здесь, конечно, было что-то экзистенциально другое — то, что интуитивно ощущала и сама певица, она ведь так и не стала исполнительницей негритянских блюзов, негритянских песен трагической иронии бытия, уступив лишь однажды, уже в начале 60-х, как и следовало ожидать, без особого результата».

После успеха «Э-тискет, э-таскет» ряды поклонников певицы пополнились многими миллионами новых. Кстати, именно тогда среди почитателей творчества Фицджеральд оказался и знаменитый Фрэнк Синатра.

Двадцатилетняя Элла затмевала своей естественностью молодых и красивых женщин. Часто она говорила: «Мать постоянно твердила мне, если чувствуешь, что не так красива, как твои подружки, улыбайся чаще, чем они».

С Уэббом записаны хиты «Sing Me a Swing Song», «Oh, Yes», «Take Another Guess», «The Dipsy Doodle», «If Dreams Come True» и «Undecided».

После смерти Уэбба, в 1939 году, Элла стала лидером оркестра и сохранила это положение до 1942 года, когда ансамбль распался.

Тогда Элла расстается с любимым свингом и переходит на баллады. Фицджеральд выступает с такими известными вокальными коллективами, как «Дельта ритм бойз», «Фо кис» и «Инк спотс». И вновь певица поднимается на вершину хит-парадов, выпустив в 1944 году пластинку «Into Each Life Some Rain Must Fall». Вместе с Луи Джорданом ей удается продать более миллиона экземпляров пластинки «Stone Coid Dead in the Market». Во время одного турне с Диззи Гиллеспи влюбляется в Рея Брауна, одного из лучших басистов своего времени.

Певица была дважды замужем. Первый ее муж в 1941—1943 годах, — рабочий-докер Бенни Корнегей. Во второй раз она вышла замуж за Брауна; второй брак продлился пять лет.

С 1946 года менеджером певицы становится Норман Гранц, основатель антрепризы «Джаз в филармонии». Он в карьере певицы сыграл решающую роль. После Уэбба она вновь обрела учителя и наставника. Гранц сделал из Эллы звезду своего оркестра. Потом вывел ее из состава труппы и певица стала выступать с сольными концертами в сопровождении фортепиано, трубы и ударных инструментов.

Именно под руководством Гранца Фицджеральд своими импровизациями без слов, так называемым скэтом, добилась того, что в джазе вокалисток стали уважать не меньше, чем инструменталистов-виртуозов. Благодаря своим шлягерам «Леди, будьте добрыми» и «Как высоко до луны» Элла доказала, что обладает талантом импровизации, позволяющим ей «вести диалог» с известными музыкантами-солистами. Она уже считалась не просто исполнительницей песен, а даже их автором, создателем. Ее импресарио с 1950 года всячески поддерживал и поощрял эту деятельность певицы.

В 1947 году появилась знаменательная запись Фицджеральд «Как высоко луна» — она продемонстрировала амплитуду голоса певицы. Потом прозвучал знаменитый «Мекки-Нож» Эллы, оставивший далеко позади и Фрэнка Синатру, и Бобби Дарина.

Д. Ухов пишет: «Сейчас мало кто может поверить, что если бы не милая пародия Эллы на Луи Армстронга, то знаменитые куплеты „Мекки-Ножа“ Курта Вайля могли оказаться в США на грани запрета, поскольку, вырванные из контекста „Трехгрошовой оперы“, они действительно звучали как идеализация воровского цинизма. В 50-е годы тот же Норман Гранц безошибочно увидел в своей подопечной лирическую певицу: появляется целая серия монографических пластинок — songbooks, посвященных классикам бродвейского мюзикла от Джорджа Гершвина до Коула Портера (высшее ее достижение как поп-певицы). Тогда же был предпринят эксперимент: запись оперы Гершвина „Порги и Бесс“, в которой все партии исполняли только два вокалиста — Элла Фицджеральд и Луи Армстронг. Эксперимент оказался настолько убедительным, что позднее по той же схеме записывали эту оперу Сэмми Дэйвис и Кармен Макрэй, Рэй Чарльз и Клио Лэйн и даже культовая панк-группа „When People Were Shorter“».

В сущности, благодаря одной Элле Фицджеральд и ее аккомпаниаторам (особенно пианисту Эллису Ларкинсу) американский мюзикл приобретает собственно музыкальное измерение, вместо избранных «коронных номеров» из театральных постановок возникает новый жанр — песенного цикла-альбома, от которого всего лишь два шага до «Сержанта Пеппера» «Битлз». «Я и не знал, как хороши наши песни, — заметил как-то Айра Гершвин, брат и соавтор композитора, — пока за них не взялась Элла Фицджеральд».

Для записей на пластинки Гранц нашел интересный ход — записать весь репертуар известных американских композиторов мюзиклов. Исполнение певицы сопровождали лучшие студийные оркестры, в составе которых были и струнные инструменты. Элла исполнила почти все произведения композиторов Джорджа Гершвина, Роджерса и Харта, Джерома Керна, Ирвинга Берлина и Коула Портера.

Таким образом, ее программа включила и «Saint Louis Blues», и старые песни, исполняемые чернокожими музыкантами с 1914 года, и бразильскую босса нова, и конечно же популярные эстрадные и джазовые композиции.

Эти записанные в 50-е годы альбомы останутся лучшим свидетельством самой плодотворной эпохи американской музыки. Элла Фицджеральд совершила настоящее чудо: она скрупулезно воспроизводила тексты, отыскивая в них скрытые сокровища, о которых до нее никто даже и не догадывался.

Среди других знаменательных записей певицы можно отметить также концерты с Андре Превэном и Паулино да Коста.

«…В 70-е, когда голос певицы неизбежно начнет слабеть, певица будет выступать и записываться под аккомпанемент одной только акустической гитары Джо Пасса, — пишет Д. Ухов. — Но и в этих ее поздних записях почти нет характерной для зрелого возраста (и самих исполнителей, и их жанра) ностальгии, голос Эллы Фицджеральд, казалось, навсегда остается задорно мальчишеским. Элла Фицджеральд — артистка молодого искусства, молодежного темперамента и вообще юной нации. Не кто-нибудь, а первая леди джаза сама первой потянулась к подростковым забавам Леннона и Маккартни».

Певица всегда избегала политики. Однако в январе 1961 года приняла участие в гала-концерте в поддержку Кеннеди, организованном Синатрой.

Более двух десятилетий певица жила в фешенебельном квартале Беверли-Хиллз, штат Калифорния, неподалеку от голливудских звезд, которыми всегда восхищалась. Жизнь вела безмятежную: вязала, смотрела телевизор в компании сына Рэя, ставшего музыкантом-барабанщиком, иногда выезжала за покупками; предпочитала крупные магазины.

Если с возрастом голос Эллы Фицджеральд становился лишь глубже и богаче оттенками, то здоровье с годами начало ухудшаться, причем с середины семидесятых все более стремительно. В августе 1985 года пришлось прервать концертное турне и срочно лечь в больницу из-за обнаружившейся в легких жидкости. В июле 1986 года ее снова госпитализировали, на этот раз из-за проблем с сердцем; для лечения пришлось прибегнуть к операции.

В конце 80-х — начале 90-х годов ее выступления на нью-йоркском джазовом фестивале постоянно становились событием года. Сама идея отдохнуть приводила певицу в ужас, она постоянно жаловалась, что просто не может сидеть дома. В 1989 году у нее в гостях, в ее калифорнийском доме, побывал журналист Леонард Фитер, и на его вопрос, как она выздоравливает, певица ответила: «Сижу дома и скучаю, мне не хватает путешествий, переездов».

В 1990 году она опять попала в больницу — во время гастролей в Голландии. В 1993 году из-за последствий диабета пришлось ампутировать обе ноги ниже колен.

Скончалась она во сне, 15 июня 1996 года, в своем доме в Беверли-Хиллз. Узнав о смерти знаменитейшей исполнительницы, президент США Билл Клинтон заявил: «Я глубоко опечален смертью Эллы Фицджеральд. Уход человека такого таланта, изящества и класса — огромная утрата для мира джаза и всей страны».

ПИТ СИГЕР (1919)

«У него дар быть простым», — говорят о Пите Сигере. И, видимо, в этом секрет его феноменального успеха. Певец сам как песня — прост и понятен.

О.А. Феофанов пишет:

"На концертах Пита Сигера сразу же устанавливается непринужденная обстановка и удивительное взаимопонимание между певцом и слушателями. И кажется, что Сигер — один из слушателей, только он знает все песни, знает, как их петь, и поэтому он на эстраде. Его концерты собирают многотысячные аудитории. Рабочие называют его трубадуром, обладающим гениальной способностью заставлять их смеяться или плакать. Мелодии его песен просты, темы близки слушателям и злободневны, и, как только он начинает притопывать в такт своему банджо, все в зале тоже начинают притопывать и подпевать ему.

В толстом вязаном свитере, высокий, худощавый, с простой, отнюдь не голливудской улыбкой, он сразу же располагает слушателей к себе.

Мне нравится, как поет Сигер. Голос у него ровный, приятный. Правда, не все удается Питу Сигеру. Специалисты утверждают, что если вам нравятся только блюзы, то слушать Сигера не стоит. Впрочем, я не знаю ни одного белого певца, которому бы удавалось исполнение негритянских блюзов. И не все песни Пита Сигера хороши: иногда на пластинке между двумя великолепными песнями можно найти бороздки с песенными пустячками.

Но это нисколько не умаляет таланта Сигера, фолксингера № 1. Его огромное мастерство не подлежит никакому сомнению, и влияние его на современную песню в США могло бы составить тему диссертации музыковеда.

Необъятен репертуар Пита Сигера. Он поет песни, высмеивающие американских генералов, увязших во вьетнамской войне. Он поет песни о единстве рабочих, о надеждах простых американцев. Он поет песни рабочих, строящих железную дорогу, и песни шахтеров. Он поет и любовные серенады, и нежные колыбельные. С теплотой и проникновенностью он исполняет старинные американские баллады, и в его песнях сквозит легкая грусть по давно ушедшим временам, когда люди жили на ранчо, в тихом, идиллическом мире, где все было освещено покоем, «где редко можно было услышать недоброе слово». И вдруг после этой тихой, как свет свечи в деревенском доме, песни слышится чеканный аккомпанемент. Пит Сигер распрямляет плечи и начинает петь песню Интернациональной бригады, сражавшейся в Испании в 1937—1938 годах. За ней следует песня о Хиросиме, написанная Сигером на слова турецкого поэта Назыма Хикмета, а потом резко, тревожно звучат песни о сегодняшнем дне".

Сам певец скромно называл себя «любителем, который зарабатывает на жизнь исполнением народных песен».

Питер Сигер родился 3 мая 1919 года в музыкальной семье. Его отец Чарльз — музыковед-этнограф, а мать — виолончелистка. С детства Пит учился играть на банджо, укулеле и гитаре. Став подростком, он заинтересовался американской народной музыкой. Некоторое время Пит работал под руководством известного фольклориста Алана Ломакса.

Поступив в Гарвардский университет, в конце 30-х годов он бросает его и отправляется бродяжничать по стране в поисках сельского музыкального фольклора. Сам тоже исполняет эти песни, получая порой в награду немудреный обед.

Значительное влияние на Сигера оказал Вуди Гатри, с которым Пит Сигер встретился осенью 1939 года на концерте.

«Я увидел Вуди, — рассказывает Пит Сигер, — маленького, низкорослого парня, в ковбойской шляпе и сапогах, в синих джинсах, небритого. Он рассказывал одну за другой разные истории и пел собственные песни… Я научился у него очень многому, я даже не могу все перечислить — в первую очередь его способности становиться одним из самых обыкновенных людей, говорить их языком, не употребляя вычурных слов и никогда ничего не бояться, в какой бы ситуации ты ни оказался. Потом мы пели с ним вместе на профсоюзных собраниях, в церквах, салунах, на вечеринках».

В 1941 году в Нью-Йорке было основано содружество «Almanach Singers», задача которого — пропаганда старых и новых народных песен, организация песенных выступлений для молодежной и студенческой аудитории, выпуск пластинок. Сигер рассказывает:

"В 1941 году в Нью-Йорке я встретился с Ли Хейсом. Он, Милл Лампель и я начали выступать с песнями, назвав себя «Almanach Singers». «В деревне, — сказал Ли, — в каждом фермерском доме есть две книги — Библия и Альманах. Одна помогает нам в потусторонней жизни, другая облегчает наше существование на этой земле».

С помощью друзей нам удалось сделать несколько пластинок с записью песен о мире и о профсоюзном движении…"

Первое выступление «Almanach Singers» состоялось на Национальном молодежном конгрессе в Вашингтоне в 1941 году. Вскоре вместе с Сигером и Хейсом начал выступать и Гатри, обогативший репертуар группы многими песнями на темы дня. По мере роста популярности выступлений к группе присоединились новые певцы, исполнители на банджо, гитаре, аккордеоне. В составе группы Сигер выступал в Нью-Йорке, Чикаго, Детройте, Милуоки, Сан-Франциско и многих других городах и поселках Певец вспоминает:

«Осенью 1941 года мы сняли кооперативную квартиру в Гринвич-Виллидж в Нью-Йорке, которая стала называться „Альманах-хауз“. Дом открыт для всех. Кухня наша довольно странная, но интересная, мебель почти полностью отсутствовала, спали мы когда придется. Но производство песен феноменальное… Каждое воскресенье после полудня мы устраивали концерты. Тридцать пять центов за вход — и мы пели вместе с друзьями целый день. Мы называли это „хутенанни“. В начале 1942 года появились наши антигитлеровские песни („Ройбен Джеймс“, „Спляшем на могиле Гитлера“ и др.). С этими песнями мы начали выступать по радио».

Г.М. Шнеерсон отмечает: "Так было положено начало мощному движению «фолкников», иначе говоря поборников возрождения традиций народной песни в новом качестве, приближающих песню к событиям времени («topical songs»), порой написанную заново, но в духе американской песенной традиции…

Любопытно, что эти новые песни успешно выдерживали конкуренцию со стороны коммерческой песенной продукции «Тин-пан-аллей». Мало того, новое движение «фолкников» начало оказывать заметное влияние на американскую индустрию развлечений. Отдельные, политически менее острые песни из репертуара Сигера и его друзей подхватывались бродвейской эстрадой, выходили в огромных тиражах на грампластинках в интерпретации знаменитейших звезд.

Начиная с 1946 года Сигер и Хейс в Нью-Йорке начинают выпускать ежемесячный бюллетень «Peoples Songs» с целью «организовывать, создавать, поощрять и пропагандировать песни американских трудящихся».

В 50-е годы Сигер в открытую говорил о своих симпатиях к идеям — «гуманного социализма», за что попал в «черный список» Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности.

В 1961 году он был вызван на очередное заседание комиссии. Его обвиняли в «подрывной работе в области развлечений» Сигер отказался отвечать на эти вопросы, ссылаясь на шестую поправку Конституции США. В результате певца осудили на год тюрьмы «за неуважение к Конгрессу». Однако демократическая Америка не согласилась с таким вердиктом: во многих городах были созданы комитеты защиты Сигера. Речь певца Сигера на суде была распространена в сотнях тысяч экземпляров. «Мне 42 года, и я себя считаю счастливым человеком. У меня жена и трое здоровых детей. Мы живем в доме, построенном нашими собственными руками на берегу Гудзона. Вот уже скоро двадцать лет я пою людям народные песни Америки и других стран. Я горжусь тем, что никогда не отказывался петь для любой группы людей из-за какого-либо расхождения с ними во взглядах. Я пел богатым и бедным, пел американцам самых различных политических и религиозных убеждений, принадлежащим к разным расам и учениям. Хорошая песня может делать только добро, и я горжусь песнями, которые я пою… Разве я лишен права их петь?..»

Простые американцы добились своего: Сигер был оправдан кассационным судом США. Его голос снова зазвучал по стране.

"Сигер постоянно ищет новые формы массового музицирования, пути к овладению вниманием своих слушателей, — пишет Г.М. Шнеерсон. — Меньше всего при этом его занимает собственный артистический успех. Слушая выступления Пита Сигера на концертной эстраде, знакомясь с его записями на грампластинках (им напеты свыше шестидесяти пластинок), невольно задаешься вопросом: откуда идет эта покоряющая сила артиста, так просто и непринужденно беседующего с аудиторией? Почему так охотно, так весело подключаются к его песням люди, наверное никогда прежде не помышлявшие об участии в коллективном пении в концертном зале? И все же поют, разделяясь порой на голоса, поют увлеченно, с огоньком. Эта атмосфера коллективного творчества, очевидно, отчасти объясняет причину всенародной популярности Сигера в США и далеко за пределами этой страны. Его творчество вдохновлено любовью и уважением к простому человеку, к национальной художественной традиции всех народов, верой в облагораживающую силу хорошей песни…

Любовь к родине, к своему народу, к высокой правде жизни диктует Питу Сигеру тематику и музыкальные образы таких песен, как «Waist Deep in the Big Muddy» («По горло в грязи») — едкая сатира на американских генералов, безнадежно завязших в грязной войне во Вьетнаме, или «Поезд идет в Нюрнберг», прозвучавшая как грозное предостережение американским военным преступникам, убийцам женщин и детей во вьетнамской деревне Сонгми".

Сигер дал сотни, тысячи концертов, но одним из самых памятных стал грандиозный концерт в Вашингтоне, собравший у памятника Джорджу Вашингтону около 400 тысяч человек. Певец вспоминает:

"Автору этих строк тоже довелось выступить на митинге. Вместе со своим другом, замечательным негритянским певцом Фредом Киркпатриком, я спел песню, содержание которой касалось всех, кого волнуют проблемы войны и мира. Короткий рефрен: «Верните наших парней домой!» — подхватили хором все. После того как песня кончилась, я вопросительно посмотрел на председателя, чтобы увидеть, осталось ли время еще для одной песни. Он одобрительно кивнул мне, и мы с Киркпатриком затянули короткую фразу, которая сама по себе кажется совсем непритязательной… Однако эта песня доставила мне одно из самых необычайных переживаний всей моей жизни…

Мы напевали снова и снова одну-единственную фразу, услышанную мною впервые на пластинке «Битлз»:

«Мы говорим одно — дайте миру шанс!»

Киркпатрик и я затянули эту короткую песню, не будучи уверенные в том, как ее примут. Однако после четырех или пяти повторений люди уже пели ее вместе с нами; постепенно они поднялись со своих мест, подняли руки вверх, изображая букву "V" — символ победы. И наконец, они стали раскачиваться слева направо, назад и вперед в медленном движении песни. Популярный дирижер оркестра легкой музыки Митч Миллер вскочил на сцену; чтобы помочь нам сохранять верный ритм этого движения, он тоже стал раскачиваться, как бы дирижируя аудиторией. Питер, Поль и Мэри присоединились к нам у микрофона. Мы пели нашу коротенькую фразу снова и снова, целых восемь или десять минут… Потрясающее впечатление производил этот многоголосый хор и равномерное движение сотен тысяч людей!"

Пит Сигер сочинил много песен, которые считаются классическими, в том числе «Куда девались все цветы» и «Песня молота». Некоторые его песни добились большого коммерческого успеха. Так песня «Куда девались все цветы» стала хитом в США и за границей в исполнении известной французской певицы Далиды. Триста тысяч пластинок с записью этой песни в исполнении неповторимой Марлен Дитрих были проданы в Германии.

Хотя Сигер записывался и на знаменитой «Коламбии», в основном его пластинки выходили на небольшой фирме «Folksways» — «Пути народные».

Коммерция никогда не привлекала Сигера: «Улица Жестяных Сковородок выполняет роль, противоположную роли царя Мидаса. Все, к чему она прикасается, превращается в мусор. Можно любить музыку или заниматься коммерцией. Но нельзя делать и то и другое. Девяносто процентов того, что вы слышите в джук-боксах, может быть сброшено со счетов, потому что все это исполняется людьми, которые гордятся тем, что ничего не понимают в музыке».

Пит Сигер горячо верит в силу и жизнеспособность народной песни: «Коммерция не убьет народной музыки, — говорит он. — Она может несколько ее испортить, но настоящая народная музыка будет жить, пока будет жить народ».

С середины 70-х годов Сигер регулярно сотрудничал с сыном Вуди Гатри, Арло Гатри, выступал в поддержку экологических движений, ездил с концертами в Китай и в СССР, хотя его выступления в защиту свободы слова и вызывали некоторое смущение у тогдашних руководителей нашей страны. Несмотря на солидный возраст, он остается одним из ведущих певцов идей свободы и равенства.

В семьдесят пять лет Сигер получил неожиданную, но заслуженную награду: он увенчан лентой и медалью почетной премии Центра искусств имени Джона Кеннеди. Так Америка отблагодарила бунтаря и защитника всех униженных и оскорбленных, народного певца и поэта легендарного Пита Сигера.

ИВ МОНТАН (1921—1991)

Ив Монтан (настоящее имя Иво Ливи) родился 13 октября 1921 года в итальянской деревушке Монсуммано Альто, в пятидесяти километрах от Флоренции.

"Мама назвала меня Иво, — вспоминал Монтан. — Фамилия моего отца — Ливи. Когда я появился на свет, у меня уже были брат и сестра. Родители говорили, что жизнь была тогда очень трудной: нищета, безработица. В 1923 году, когда отец со всеми нами сбежал во Францию, мне было всего два года. Ему не нравился фашизм. Он боялся, как бы его сыновей не забрали силой в отряды Балилла. (Отряды Балилла — фашистская молодежная воспитательная организация, созданная в 1926 году. — Прим. авт.) «Мои сыновья не будут ходить в черных рубашках, они не будут носить траур по Италии…». Он был прав. Италия черных рубашек была страной, заранее надевшей траур по своим детям.

Мы задержались в Марселе. У нас не осталось ни гроша, и дальше ехать было не на что…".

Иво стал ходить во французскую школу и неплохо учился. Но школу пришлось бросить: отцу слишком тяжело, он кормит троих детей и жену. С пятнадцати лет Иво пошел работать. Кем только не был: гарсоном в кафе, учеником бармена, рабочим на макаронной фабрике и даже дамским мастером.

"Я вкалывал не только ради куска хлеба, но и ради свободы, ради права делать то, что я хочу, — говорит Монтан. — Все остававшиеся деньги я тратил на пластинки Мориса Шевалье и Шарля Трене. Я умирал от желания стать таким, как они. Для меня они были самыми великими! Я знал наизусть все их песни. Я ходил их слушать, когда они приезжали в Марсель. Дома перед зеркалом я копировал их жесты. Я работал так часами и был счастлив. И вдруг однажды мне удалось спеть в одной забегаловке на окраине. Для меня это был «Альказар» (старейший французский мюзик-холл. — Прим. авт.).

Именно в этом кабачке мне пришлось изменить фамилию. «Иво Ливи, — сказал мне хозяин, — это плохо. Слишком типично и не звучит». Я взял французское имя, «a monta» превратил в Монтана.

Я выступал сначала в маленьких третьесортных залах, потом во второсортных и, наконец, добрался до «Альказара». Его хозяин — Эмиль Одифред. Ему я обязан началом своей карьеры. Он ко мне великолепно относился. Он говорил: «Вот увидишь, сынок, в Марселе тебя ждет мировая слава». И мы оба смеялись. Но в первый вечер меня колотило от страха…

Когда в Марселе люди идут в театр, они несут с собой автомобильные гудки, помидоры, тухлые яйца с намерением пустить их в дело, если что-то не понравится. Со мной все прошло отлично, даже устроили овацию.

…Война все поломала. Я стал рабочим-металлистом, точнее, формовщиком. Это очень вредно для легких. Мне выдавали три литра молока в день… Потом я стал докером…".

Прекрасно понимая, что в Марселе настоящей карьеры не сделать, Монтан подался в Париж. Ему повезло — в феврале 1944 года он выступил в «ABC».

«В 1944 году он, спасаясь от мобилизации на трудовой фронт, бежит из Марселя в Париж и начинает искать ангажемент, — пишет Н. Сарников. — В руках у него потрепанный чемодан, в кармане несколько франков и выцветшая марсельская афиша: „Поет Ив Монтан, человек-динамит“. Монтан шарахается от немецких жандармов, смешит парижан своим марсельским акцентом и, с трудом сдерживая дрожь в коленках, ездит в метро, которое приводит его в ужас. Ему волей-неволей приходится много колесить по Парижу: он пробуется чуть ли не во всех кабаре — „Болье“, „Фоли-Бельвиль“, „Бобино“… Наконец приходит черед „Мулен-Руж“ (для молодого певца это уже успех) — тут Монтан встречает Эдит Пиаф. Она поможет ему сделать карьеру, научит разговаривать с импресарио… И навсегда разобьет его сердце».

О первой встрече Монтана и Пиаф подробно пишет в своей книге о великой певице С. Берто:

«Периоду, который наступал, суждено было длиться долго. Эдит назвала его „фабрикой“, потому что она сама стала формировать певцов. Открыла их серийное производство. Начала она с Ива Монтана.

Лулу сказал как-то Эдит: "Больше вам не будут навязывать актеров в качестве «американской звезды». Теперь право выбора за вами.

Для концертов в «Мулен-Руж» вам предлагают Ива Монтана". — «Нет. Я о нем не имею представления… Я хочу Роже Данна, оригинальный жанр. Это товарищ, его я знаю».

Но Роже не было в Париже. И никого нельзя было пригласить из провинции, все стало слишком сложно. Дело происходило за месяц до Освобождения.

«Ну ладно, — сказала Эдит. — Назначьте прослушивание вашему Иву Монтану. Я приду».

Сидя в глубине зала «Мулен-Ружа», Эдит ждала. На сцену вышел крупный темноволосый парень, по типу итальянец, красивый, но безвкусно одетый: куртка в немыслимо яркую клетку, маленькая шляпа, наподобие шляпы Шарля Трене. В довершение всего он стал петь старые американские и псевдотехасские песенки, подражая Жоржу Ульмеру и Шарлю Трене. До чего же это было плохо! Я следила за Эдит, будучи уверена, что она не досидит до конца.

Спев три песни, он вышел на авансцену и вызывающе спросил: «Ну что, продолжать или хватит?»

«Хватит, — крикнула Эдит, — подожди меня».

Я была уверена, что он сейчас взорвется. Эдит знала, что он злится на нее за это прослушивание и что он, не стесняясь, говорил о ней так: «реалистическая песня в уличном исполнении», «скука смертная» и т.п.

Забавно было смотреть на них издалека: он стоял на краю сцены, она — внизу, такая маленькая, что ее нос не доставал до его колен. Он счел унизительным для себя нагнуться к ней. Но Эдит не собиралась вести с ним длинной беседы: «Если хочешь петь в моей программе, приходи через час ко мне в отель „Альсина“».

Ив задохнулся, побелел от бешенства. Однако через час в комнате отеля «Альсина» сдался на милость победителя. Эдит не стала надевать белых перчаток.

«Для краткости начнем с твоих достоинств. Ты красив, хорошо смотришься на сцене, руки выразительные, голос хороший, приятный, низкий. Женщины по тебе будут сходить с ума. Ты хочешь выглядеть и выглядишь умным. Но все остальное — нуль. Костюм дурацкий, годится для цирка. Жуткий марсельский акцент, жестикулируешь, как марионетка. Репертуар не подходит совершенно. Твои песни вульгарны, твой американский жанр — насмешка». — «Он нравится! Я с ним добился успеха». — «В Марселе! Там уже четыре года ничего не видели. А в Париже публика рада, когда пародируют оккупантов. Здесь аплодируют не тебе, а американцам. Но когда американцы будут здесь, рядом с ними ты будешь выглядеть как придурок. Ты уже вышел из моды».

Пытаясь подавить злость, Ив даже скрипел зубами. Эдит внутренне веселилась.

«Спасибо, мадам Пиаф. Я понял. Я вам не подхожу».

«Опять не угадал. Подходишь, и я не хочу помешать тебе заработать на жизнь»».

Пиаф стала той ракетой, которая вывела Монтана на орбиту большой эстрады. В дальнейшем же своей эстрадной и кинематографической карьерой Монтан в немалой степени обязан Симоне Синьоре, которая ради него оставила мужа, режиссера Ива Аллегре. Ив и Симона поженились 22 декабря 1951 года в мэрии Сен-Поль-Де-Ванса.

Монтан говорил: «Она была такая умница, в совершенстве знала английский, латынь, историю — не то что я, дремучий босяк. Симона воспитывалась в интеллигентной семье, ее отец дружил с драматургом Жаном Ануем, художником Полем Гримо, а сама она общалась с Превером и Луисом Бунюэлем. Меня, примата, только в 23 года узнавшего о существовании Бодлера, она заставляла читать книги и даже в домашней обстановке изъясняться высоким стилем: „Прошу, подайте соль, что под рукой у вас“, „Сударыня, как приятно вас лицезреть“…»

Под умелым и внимательным руководством Синьоре он совершенствует свое мастерство. В своих песнях он обращается к поэзии Л. Арагона, Г. Апполинера, П. Элюара, Ж. Провера, к актуальным политическим темам.

Во второй половине 50-х годов Ив Монтан приехал в СССР. Его уже знали благодаря прославленному кукольнику Сергею Образцову. Из Парижа он привез несколько пластинок и с помощью радио познакомил с Монтаном советского слушателя. В 1956 году в предисловии к книге Монтана под названием «Солнцем полна голова» Образцов рассказывал:

"Тот концерт, на который мы пришли в зал «Этуаль», не был премьерой Монтана. Он пел в этом зале и вчера, и позавчера, и неделю назад. Он пел уже несколько месяцев подряд одни и те же песни, и каждый день две тысячи человек заполняли зал и еще сотни не могли достать билетов.

Молодой, спортивный, в коричневой куртке с расстегнутым воротом, заправленной в такие же коричневые штаны. Легкий, но не развязный, ловкий, могущий сделать во время песни про акробатов «колесо», но вовсе не эксцентричный и не хвастающийся своей ловкостью.

Сзади него — большой, туго натянутый занавес из тюля. За тюлем маленький оркестр. Он виден, но не мешает, не лезет в глаза. Как только Монтан начинает петь, перед вами остается только один человек, объемный силуэт которого вырезан на белом экране тюля.

Какие же песни поет Монтан? Разные, очень разные. О чем они? О многом. И об очень значительном, и о том, что, на первый взгляд, может показаться пустяком, но что никогда не пустяк…

Девушка, красивая, молодая, качается на качелях, и ничего ей, кроме качелей, не нужно. Влюбился в нее человек. Простой человек. Стал угощать конфетами, повел смотреть балаганы. Она сказала «мерси» и побежала качаться на качелях. Он дождался ее внизу и поцеловал. Но она опять убежала качаться. Наконец он сделал ей предложение. Женился. А она все-таки бежит на качели. Смешная песня. Комичность ее Монтан сохраняет полностью и ничем не отягчает песенной легкости, но все это окрашено таким нежным, добрым и чистым отношением Монтана к героине своей песни, что сама песня становится прекрасной, как хрусталь.

А вот другая песня. Маленький негр чистит обувь белым людям. Солнце он видит только тогда, когда оно отражается в блеске начищенных им башмаков. Луч прожектора освещает Монтана. Черная тень все растет и растет сзади певца на широком экране, и песня о маленьком негритянском мальчике становится песней о судьбе большого народа. Вы видите, как не похожи эти песни — веселая и совсем не веселая. По-смешному любовная и социально заостренная, антирасистская. Совсем не похожи. Но верой в людей объединяет их Монтан.

Он поет о шофере, ведущем грузовик по бесконечной ленте дорог, и вы понимаете, как безжалостен бывает труд. Он поет про дирижера симфонического оркестра, полюбившего обыкновенную девушку, которой нравится только простая музыка танцев, и вы понимаете, что, как бы прекрасно и сильно ни было искусство, все равно любовь сильнее, потому что она прекраснее.

Он поет про солдата, идущего на войну с надеждами на славу и возвращающегося никому не нужным, с узелком грязного белья за спиной…

А потом Монтан рассказал — не спел, а тихо рассказал — про девушку, которую звали Барбара. Он любит ее, хоть и видел всего только раз. Это было давно. Она шла по лестнице, и кто-то ее окликнул: «Барбара!..» И девушка кинулась на этот зов, и стало ясно, что ее позвал возлюбленный. С тех пор прошли годы. Была война. Неужели девушка несчастна? Неужели ее возлюбленный убит? Как горько, как страшно думать о том, что девушка, которую любишь, несчастна!"

Представ перед москвичами, Монтан полностью оправдал надежды. Однако после того как Монтан, убежденный антисталинист, снялся вместе со своей женой в известном фильме 1969 года по мотивам горестных воспоминаний чешского коммуниста Артура Лондона «Признание», он подвергся несправедливым нападкам со стороны советской прессы. Участие в фильме «Признание» надолго сделало его «невъездным» в СССР; он приехал туда только в 1989 году, когда этот фильм показали в Москве.

Параллельно с эстрадными триумфами успешно развивалась и его кинокарьера. Свою первую роль в кино он получил в фильме М. Карне «Врата ночи» (1946), где еще выглядел явно беспомощным. Однако Монтан оправдывает свой псевдоним «растущий». Он очень трудолюбив и явно прогрессирует в фильмах, где режиссеры используют его выгодные внешние данные, мужественность. Первый большой успех принесла ему картина Анри-Жоржа Клузо «Плата за страх» (1952).

Далее он с убедительным мастерством и обаянием играл в таких содержательных фильмах, как «Сейлемские колдуньи», «Люди и волки», «Война окончена», «Жить, чтобы жить», «Все хорошо», «Красный круг», «Полицейский пистолет „Питон-357“», «Признание», «Убийцы в купе», «Дикарь».

Последнюю роль актер сыграл в фильме Ж.-Ж. Бенекса «ИП-5», вышедшем на экран уже после его смерти.

В 1985 году умерла жена певца Симоне, а в шестьдесят семь лет Монтан впервые стал отцом. Матерью стала его бывшая секретарша Кароль Амьель, с которой он начал встречаться еще при жизни Симоне. Увы, Монтану недолго довелось общаться со своим сыном Валентином: он умер 9 ноября 1991 года.

ШАРЛЬ АЗНАВУР (1924)

«Единственное искусство, которое я признаю, — искусство народное», — говорит Шарль Азнавур. Эти слова можно было бы счесть за красивую фразу, каких немало произносят в интервью популярные звезды эстрады. Но в его устах они имеют глубокий смысл: Азнавур не просто говорит об этом, он стремится и сам творить искусство столь же простое, естественное, непосредственное, как народное. В этом, вероятно, и состоит главный секрет его успеха.

Бертран Дикаль писал в 1997 году:

«Представьте себе столбик высотой 80 сантиметров и весом 8 килограммов. Именно так выглядит стопка из 30 компакт-дисков с записями Шарля Азнавура. Двадцать шесть из них, начиная с „Jezebel“ и заканчивая его последним альбомом, „Toi et moi“ („Ты и я“), вышли раньше, а четыре увидели свет впервые, пополнив „полное собрание сочинений“ артиста: переиздание пластинки „Eire“ („Быть“), запись концерта 1978 года в Олимпии, совместные песни Роше и Азнавура 40-х годов и, наконец, пространное интервью с Аденом Пуланжем с канала „Франс-Интер“. Но это еще не все. Азнавур готовит к выпуску новую подборку своих „Золотых песен“, диск с рождественскими песнями и двойной компакт-диск с записью сольного концерта в „Карнеги-холл“ в Нью-Йорке».

Шарль Азнавур (настоящее имя Шанур Варенаг Азнаурян) родился 22 мая 1924 года в семье эмигрантов из Армении. Варенаг вырос в актерской семье. Отец был довольно известный баритон в опере, мать выступала в небольших театральных труппах, и сыну на роду написано пойти по их стопам. Действительно, уже в девять лет будущий певец вместе с сестрой появился впервые на любительской сцене, сразу проявив незаурядную одаренность.

Позже юноша выступал на подмостках оперетты, снимался в кино, посещал театральные школы, пробовал выступать в парижских кафе и мюзик-холлах, но успеха не имел. Его долго не замечали, этого невысокого армянского подростка, комплексовавшего в жизни и на сцене из-за носа с горбинкой и щуплого сложения.

В годы войны Азнавуру в оккупированной Франции приходилось зарабатывать перепродажей подержанных велосипедов, потом маленькими ролями в театрах. Месяцами он скитался по французской провинции, выступая в дуэте с другом куплетистом П. Роша. Друзья сочиняли и исполняли множество песенок, быстро приобретавших популярность.

К середине 40-х годов Шарль Азнавур уже снискал определенную репутацию как композитор и поэт. Тогда и произошла его встреча с Эдит Пиаф, во многом повлиявшая на его дальнейшую жизнь. Вспоминает подруга Пиаф Симона Берто:

"Не успела она с ним поговорить и десяти минут, как без всякого стеснения заявила:

— Слушай, с твоим носом нельзя лезть на сцену. Его нужно сменить.

— Что это вам — колесо от машины? У меня нет запаски.

— Поедем со мной в Америку, я тебе там сделаю другой!

Поездка предстояла примерно через полгода. Шарль не поверил своим ушам. Я тоже, несмотря на то, что это мы уже «проходили». Она с ним только что познакомилась и уже говорила о поездке в Америку!

«Надо к нему приглядеться, — сказала я себе, — наверное, в нем что-то есть». На первый взгляд он не подходил по мерке к мужчинам, которые нравились Эдит, и глаза у него были не голубые. Тогда что же?.. Я это узнала тут же.

— Слушай, вот ты пишешь песни. Та, что ты пел, «Париж в мае», действительно твоя? У тебя талант.

Вот оно что! Она унюхала, что он может писать для нее…

…Однажды вечером, по возвращении в Париж, Шарль торжественно явился в новом черном костюме. Он считал, что выглядит шикарно, и был страшно доволен. Эдит облила его ушатом холодной воды:

— Под меня работаешь?

— Но, Эдит…

— Замолчи. Такой же костюм я заказала Эдди. Как я появлюсь между вами двумя? Оба в черном, как из похоронного бюро! Вернись и переоденься.

И он послушался.

Разумеется, она не заказывала такого костюма для Эдди. Но она почувствовала, что в черном Шарль становится чем-то похож на нее, а этого она не могла допустить. Как певец он ее раздражал. «Стиль Пиаф хорош для меня. Для мужчины он не годится!»

Эдит была не права. Шарль никогда ни в чем не подражал ей. У всех, кого она создала, от Монтана до Сарапо, можно было найти жесты, интонации «а ля Пиаф». Но не у Шарля. И тем не менее, по существу, он был к ней ближе всех остальных. Поэтому она лезла на стенку. Она знала, что после нее только один человек способен будет потрясать простых людей, брать их за сердце, выворачивать им душу, как умеет она. Это — Азнавур…"

Да, Пиаф смогла по достоинству оценить не только композиторский дар Азнавура, но и его артистический потенциал. А сделать это нелегко: ведь на первый взгляд у него нет оснований конкурировать с мастерами эстрады: маленький голос, невзрачная внешность. Но, включив выступление Азнавура в свою программу, Пиаф не ошиблась. Правда, поначалу зрители иной раз даже посмеивались над ним, но с годами лед недоверия был сломлен.

Первый большой успех пришел к Азнавуру в 1953 году во время гастролей в Марокко. Еще через два года он дебютировал в знаменитом парижском зале «Олимпия». И вдруг все с изумлением обнаружили, что певец и актер Азнавур лучше других способен интерпретировать Азнавура — поэта и композитора.

С тех пор Шарль Азнавур на эстраде. И хотя его песни, в силу своей специфики, особенно много теряют без перевода, слушатели разных стран полюбили французского артиста за искренность, простоту, задушевное обаяние. За то, что, выходя на эстраду, он не воздвигает невидимого барьера между собой и зрительными рядами, но как бы сливается с публикой. Происходит так потому, что он поет о простых, всем понятных вещах — о дружбе, любви, об одиночестве и радости человеческого общения, о Париже, с которым связано для него так много радостных и печальных воспоминаний. Творческая манера Азнавура очень своеобразна. Стиль его песен складывается из разных элементов: в них можно уловить и черты французского шансона, и ритмы джаза, и ориентальные мелодические обороты, и, наконец, характерные приемы мелодекламации. Но все это он умеет слить в единое целое, превращая каждую песню в отточенную музыкально-драматическую миниатюру.

За плечами у Азнавура многие десятилетия творческого труда, сотни песен, многие из которых стали классикой эстрады; его перу принадлежат также мюзикл «Месье Карнавал», с успехом шедший в Париже, музыка к фильмам «Молочный суп», «Остров на краю света», «Порочный круг» и т.д.

Талант Азнавура по достоинству оценили советские зрители во время его гастролей в нашей стране в 1964 году. С тех пор творческий облик Азнавура не переменился. Что бы он ни делал, он стремился прежде всего оставаться верным себе, своему стилю, ибо знает, за что любит его публика. Вот почему любые причуды моды обходят его стороной.

"Я выступаю в Америке, Испании или Англии не для того, чтобы кого-то поразить, — говорит Азнавур. — Может быть, я хотел удивить сам себя. Напротив, мне кажется странным, когда человек едет в Нью-Йорк в компании с парой журналистов, а потом возвращается и публикует в каком-нибудь журнале статью на четыре страницы о том, как он завоевал Америку. Если я еду в Нью-Йорк, я еду туда работать. А знают ли об этом другие, меня совершенно не интересует. Когда песня «She» стала в Англии хитом номер один, я же не побежал в газеты с воплем: «Разве вы не знаете, что я добился успеха за границей?»

Я еще не успел пресытиться ничем в своей жизни. К тому же признание не имеет ничего общего со славой — на славу мне плевать, потому что можно быть знаменитым, но так и не достичь признания. И наоборот мне приятно признание, которое я заслужил тем, что сделал, — разве артист может этим пресытиться? Будем откровенны. Мы выходим на сцену лишь потому, что в зале сидят люди. Мы пишем песни, чтобы они стали популярными, а не пылились в ящике стола".

Признание снискал Азнавур и как актер. В кинематограф он пришел, уже будучи звездой парижского мюзик-холла. В 1959 году он сыграл роль в фильме Жоржа Франжю «Головой об стенку», где создал образ беззащитного и доброго человека, которого черствость окружающих доводит до самоубийства. Лучшие роли Азнавура весьма далеки от прославивших его эстрадных песен: пианист кабаре в ироническом детективе Франсуа Трюффо «Стреляйте в пианиста» (1960), короткая трагическая роль в ленте «Дьявол и десять заповедей» (1962) Жюльена Дювивье.

В 60—80-е годы артист снимался в лентах «Американская крыса» (1963), «Жестяной барабан» (1979), «Призраки шляпника» (1982), «Эдит и Марсель» (1983), а также во многих коммерческих фильмах и сериалах.

Интересны воспоминания племянника певца З. Азнауряна, позволяющие лучше узнать Азнавура-человека:

"В 1968 году Шарль пригласил в гости мою бабушку, актрису Ленинаканского театра народную артистку Армении Арус Азнаурян. Три месяца бабушка жила в доме своего брата, отца Шарля — Мамикона Азнауряна…

Шарль часто приглашал бабушку к себе домой. Они подолгу сидели в его зимнем саду с плавательным бассейном. Шарль любил сидеть в своем любимом кресле, нашпигованном десятками шарниров, благодаря которым человек мог принять любую, самую замысловатую позу. Ел он немного, но только деликатесы. Каждая комната его квартиры была оформлена в стиле той или иной эпохи — от XVI века до ультрамодерна. Бабушке рассказывали, что Шарль кроме своего любимого бассейна, занимается физкультурой по особой методике, но никому никогда не удавалось быть этому свидетелем.

Он человек деликатный, даже щепетильный в отношениях с людьми. Не позволяет себе обидеть человека, задеть его достоинство. И тяжело переживает предательство. Несколько лет назад он был вынужден расстаться со своим работником, который был чем-то вроде управляющего делами. Шарль считал его другом, делился сокровенным, тепло к нему относился. Но этот человек, как впоследствии выяснилось, долгое время проворачивал крупные финансовые аферы с деньгами Азнавура. Когда это вскрылось, у Шарля были крупные неприятности с налоговой службой. Этот случай настолько потряс моего дядю, что он заболел, а потом надолго покинул Францию. «Я сгораю от стыда», — говорил он подавленно".

Азнавур никогда не забывал историческую родину. Всего через несколько дней после страшного землетрясения в 1988 году он прилетел в Армению. Азнавур помог тогда пострадавшим и деньгами, и многими необходимыми вещами — одеждой, питанием, медикаментами. И сегодня он активно занимается благотворительностью в пользу Армении, являясь послом этой страны при ЮНЕСКО.

«Я просто живу как живется, — говорит певец. — Конечно, никогда нельзя знать заранее. Старея, люди иногда увлекаются самыми неожиданными вещами… Я достаточно стар, чтобы отдавать себе в этом отчет, но недостаточно стар, чтобы рассказывать об этом вам…»

ЭЛВИС ПРЕСЛИ (1935—1977)

«Соединив бунтарский дух молодой Америки первого послевоенного поколения и традиционный южный патриотизм, он оказался идеальным кумиром сначала для Америки, а затем и всего мира, а уникальный сплав „черной“ и „белой“ музыки Юга США — блюза, госпела, соула, кантри, а также талант исполнителя и личное обаяние позволили Элвису стать наиболее популярным и успешным исполнителем в истории рок-н-ролла», — пишет А. Бурлака.

Элвис Аарон Пресли родился 8 января 1935 года в Тупело, штат Миссисипи, в бедной глубоко религиозной семье. Истоки его музыки лежат в негритянской культуре, с которой он познакомился еще в детстве, постоянно общаясь со своими чернокожими друзьями. Видимо, в это время он и познакомился с блюзами и псалмами — жанром духовных песнопений американских негров.

В восемь лет Элвис победил в конкурсе юных талантов на ярмарке штатов Алабама и Миссисипи с песней «Old Shep». Начало его карьеры похоже на сказку.

Рассказывает Андрей Гаврилов: «Впервые Элвис выступил перед публикой в возрасте десяти лет на ярмарке. Несколько позже он чуть не присоединился к госпельному квартету „Блэквуд бразерз“, но ничто не говорило пока о том, собирается ли он становиться профессиональным музыкантом. Перепробовав до двадцати лет несколько профессий, он стал водителем грузовика в одной из компаний Мемфиса. А в 1953 году он зашел в маленькую студию Сэма Филлипса, незадолго до этого организовавшего фирму грамзаписи „Сан“, и, заплатив четыре доллара, записал в одном экземпляре пластинку в подарок своей матери. Его не стали удерживать и умолять петь еще и еще, но на всякий случай работники студии для себя записали его фамилию — уж очень необычным по тем временам казался его голос, более похожий на голос чернокожего, чем белого певца. И когда через год Пресли решил все же попробовать свои силы как певец и пришел снова к Сэму Филлипсу, его вспомнили, отнеслись к нему очень хорошо и дали лучших сессионных музыкантов. И хотя поначалу ничего не выходило — записи получались очень бледные, бесцветные, — ему разрешали пробовать еще и еще раз, пока молодой певец не нашел свой ритм, свое звучание, свою манеру».

В 1954 году появился первый хит Пресли — «Все в порядке». В то же время он произвел сенсацию на телевидении, где представляли юные дарования. Раскованная манера держаться и особенно шокировавшее взрослую публику покачивание бедрами в такт музыке очень понравились подросткам.

5 марта 1955 года Элвис впервые появился в телеверсии самой популярной кантри-радиопрограммы — «The Louisiana Hayride». Спустя всего несколько месяцев, в июле, его песня «Baby Lets Play House» достигла десятого места в разделе кантри-чартов журнала «Billboard». То был один из первых образцов музыки рокабилли.

У Пресли появился и менеджер — Паркер Полковник, колоритная фигура в духе персонажей О'Генри. При содействии Паркера фирма-гигант «RCA Victor» «откупила» у Филлипса контракт с Пресли. Элвис подписал беспрецедентный по тем временам контракт с самым высоким гонораром.

"Фирма «RCA Victor» с самого начала проводила «операцию Элвис» — как ее назвала американская пресса — так, чтобы сразу же создать ажиотаж и сенсацию вокруг имени малоизвестного шофера грузовика, взявшегося за гитару, — пишет О.А. Феофанов. — За 35 тысяч долларов — а это само по себе реклама — фирма «RCA Victor» приобретает у Сэма Филлипса пять записанных, но еще не распространенных пластинок Пресли, а вскоре объявляет, что она покупает Пресли и что отныне он будет петь песенки только в ее студиях грамзаписи.

Американские музыковеды назвали 1956 год годом вторжения Элвиса Пресли; фактически это было очередное наступление фирмы «RCA Victor» на рынке грампластинок. К 1956 году стало очевидным, что подростки с особым удовольствием покупают пластинки с новомодным рок-н-роллом. Значит, Элвис Пресли будет петь рок-н-ролл. И фирма «RCA Victor», оттеснив конкурентов — других исполнителей входившего в моду танца, нарекла Пресли королем рок-н-ролла".

В 1956 году прошел дебют Пресли на общенациональном телевидении. Песня «Heartbreak Hotel» в его исполнении возглавила топовую десятку, где продержалась на вершине целых восемь недель. В том же году Элвис получил шесть «золотых» дисков.

«…Ранние записи, сделанные на фирме „Сан“ и, может быть, в самые первые месяцы контракта с компанией RCA, — наиболее удачные для Пресли, — считает А. Гаврилов. — Именно они в свое время покорили слушателей своей энергией, напором, новизной. Слушая сейчас записи Элвиса, далеко не сразу можно понять, почему его песни вызывали столько ожесточенных споров, даже скандалов. Как ни парадоксально, одной из причин было то, что голос Пресли был слишком похож на голос черных певцов. Когда его песни впервые стали звучать по радио, диск-жокеи программ для белых вынуждены были специально подчеркивать, что у певца — белая кожа. Во-вторых, часть публики раздражало то, что не сразу было понятно, какую музыку он поет. Это была странная по тем временам смесь церковного пения (в детстве Элвис пел в церковном хоре), блюзов (Мемфис и блюз — понятия столь же неразрывные, как, например, Новый Орлеан и джаз), кантри (вслушайтесь, например, в звучание ритм-группы в песне „Все в порядке“) и ритм-энд-блюза (а что могло быть более модным, чем ритм-энд-блюз?!). Пресли пел немало песен из репертуара черных певцов, но, в отличие от практически всех белых исполнителей того времени, „разжижавших“ звучание оригинала, делавших его более „пристойным“, мягким, эстрадным, более приличествующим для ушей подростков из добропорядочных семей и домохозяек, Пресли резко усиливал содержавшуюся в песнях чувственность, привносил небывалую по тем временам резкость (небывалую — для белых исполнителей и белых слушателей), демонстрируя при этом редкое понимание музыки чернокожего населения. Он не пел свои версии песен черных музыкантов — он создавал во время исполнения свои песни, и в конце концов именно это помогло ему завоевать сердца миллионов слушателей во всем мире».

В том же, 1956 году по всему миру возникают тысячи клубов поклонников Пресли. В Торонто поклонницы чуть не разорвали журналиста, бравшего интервью у Пресли. В каком-то почти религиозном исступлении они кричали: «Прикоснитесь к нему — ведь он разговаривал с самим Элвисом!»

Советский журналист О.А. Феофанов стал свидетелем одного из концертов Пресли в 1956 году, вот что он пишет:

"Он стоял на сцене, жмурясь от раскаленных добела прожекторов, неестественно широко расставив ноги. Черные мятые штаны, белые парусиновые ботинки. Поверх черной рубахи с белыми пуговицами, небрежно расстегнутой у ворота, надет ослепительный, сотканный из настоящих золотых нитей пиджак — знаменитый пиджак за 4 тысячи долларов.

Он был красив, этот парень. Стройный, светловолосый, большеглазый, с улыбкой яркой, как прожектор, наведенный на него. Король рок-н-ролла. Бог подростков Элвис Пресли.

Я сидел недалеко от сцены, оглушенный ревом поклонников и визгом поклонниц. Они были очень похожи друг на друга, эти подростки. Девчонки — в толстых, до колена, белых носках и белых туфлях на низком каблуке, в плиссированных юбках и свободных белых свитерах. Мальчишки — в синих джинсах, кожаных куртках и полусапожках на «молнии». Это была почти униформа.

Стоявший в проходе около нашего ряда рослый полицейский пытался уговорить юных леди и джентльменов вести себя так, как подобает юным леди и джентльменам. Но его никто не слушал. Так же как и увещевания десятков его коллег, расставленных в шахматном порядке по всему залу.

Обстановка накалилась до предела, и когда я почувствовал сильный удар в плечо, то решил, что началась всеобщая потасовка. Но это упала одна из девиц, сидевших чуть выше. Она потеряла сознание от дикого возбуждения и собственного истошного крика. Глаза ее подруг занозами впились в Элвиса Пресли, и никто не обратил на нее внимания. Лишь какой-то парень помог мне водворить девицу на место. Соседки наскоро похлопали ее по щекам, и через несколько минут она вопила пуще прежнего.

Я отыскал глазами полицейского, он тоже приводил кого-то в чувство. Судя по его искаженному лицу и энергичным жестам, я понял, что он произносит сейчас слова, которые редко произносят сдержанные канадские полицейские.

Рев зала начал чуть ослабевать — ведь глотки не луженые. Тень тревоги скользнула по красивому лицу короля. Он отшвырнул от себя стойку микрофона, резко присел на широко расставленных ногах и, болтая коленями, закричал:

Иллюстрируя жестами песню, Пресли обнял стойку микрофона, и девчонки зашлись визгом.

Гитара, свисавшая на шнуре с шеи Элвиса Пресли, качалась, терлась о бедра; казалось, король танцует со своей гитарой дикий, непристойный танец. Небольшой оркестрик самоотверженно бросился грохотом своей музыки навстречу ураганному вою зала. Я видел, как остервенело рвут струны контрабаса, как отчаянно теребят музыканты свои электрогитары, как барабан, похожий на толстяка, ставшего на голову, беспомощно дрыгает медными пятками тарелок, — все это, очевидно, должно было звучать, но я не слышал оркестр, хотя сидел недалеко от сцены: отчаянные усилия оркестра не могли прорвать звуковой барьер идолопоклонников…

…Потом расходились по домам. Обессиленные, безразличные. Будто все, что было, принесено в жертву кумиру.

Так было не только в Оттаве. Так было везде, где появлялся король рок-н-ролла. В канадском городе Торонто около сотни полицейских сопровождали Пресли на концерт, оберегая его от «нападения» поклонников. Пресли появился лишь за полчаса до начала концерта, чтобы дать интервью прессе".

В 1957 году Пресли уверенно дебютировал в популярном американском телешоу Эда Салливена. В американском «Топ 40» в этом году побывало сразу шесть альбомов и макси-синглов артиста. Полученные деньги позволяют двадцатидвухлетнему Пресли купить большое поместье Грейсленд близ Мемфиса, ставшее его домом на всю оставшуюся жизнь.

В 1958 году Пресли отправляется на службу в армию — по замыслу Паркера Полковника, чтобы превратиться из юного бунтовщика в уважаемого артиста эстрады. В Западной Германии, на американской базе Фрайбург, он водил джип командира взвода. Как ни старались журналисты найти в его армейском быту хоть какую-нибудь скандальную подробность, ничего не вышло: все армейские сослуживцы тепло отзывались о сержанте пехоты Пресли. Хотя за время службы артист лишь однажды побывал в студии, его хиты продолжали выходить.

Через две недели после демобилизации, в марте 1960 года певец уже работал в студии — записал шесть песен, ставших позднее классикой. Но почти все 60-е годы Пресли не концертировал, основное время уходило на съемки кинофильмов. Во всех ролях он оставался самим собой — экстравагантным и непредсказуемым. Постепенно и в реальной жизни он начинает вести себя как в кино. По крайней мере так считали его поклонники.

Впрочем, и фильмы с его участием строились исключительно в расчете на популярность певца; самые среди них известные — «Полюби меня нежно» (1956), «Солдатский блюз» (1961), «Развлечение в Акапулько» (1963), «Фрэнки и Джонни» (1966), «Двойные неприятности» (1967).

О нем самом также создано несколько документальных фильмов, которые имели такой же успех, как и художественные фильмы с его участием. В 1970 году вышел документальный фильм «Элвис — так это происходит на самом деле». Через два года — «Элвис в турне», а еще 9 лет спустя, в 1981 году, — «Это Элвис».

Имя певца по-прежнему в списках популярности. Но в этот период Пресли больше берет количеством. Каждый год появляется по два—четыре новых альбома и множество синглов.

Но были и настоящие успехи. Так в 1967 году альбом «How Great Thou Art» с христианскими гимнами и песнями духовного содержания принес Пресли первую премию за «лучшую религиозную запись года». А вышедшая в следующем году на экраны часовая программа Элвиса, где он показал агрессивный рок-н-ролл, подтвердила, что он по-прежнему остается его королем.

Осенью 1970 года Пресли совершил первое с конца 50-х короткое турне по США. В 70-е годы певец получил многочисленные награды: премию «Джейси» (1971) — как одному из «десяти выдающихся людей года»; шестой приз Бинга Кросби (1971) «за творческий вклад в развитие фонографического искусства» от Национальной академии звукозаписи; вторую премию «Грэмми» (1972), а затем и третью (1975).

14 января 1973 года полтора миллиарда зрителей стали свидетелями выступления Пресли в Гонолулу, которое транслировалось напрямую через спутники.

1 мая 1967 года Элвис женился на Присцилле Боле: от этого брака родилась дочь Лайза-Мария. Но в октябре 1973 года, после бурного судебного процесса, супруги расстались.

А. Бурлака пишет:

"Развод с Присциллой стал для Пресли серьезной психологической травмой. Его здоровье, до тех пор не вызывавшее тревоги (в 1974 году он получил «черный пояс» 8-й степени по карате), начало сдавать, певец начал прибегать к помощи стимуляторов и антидепрессантов. В январе 1975 года он впервые попал в больницу с расстройством желудка; однако прописанные ему гормональные препараты вызвали резкое увеличение веса, и оставшиеся годы Пресли провел в борьбе с ожирением.

26 июня 1977 года он дал свой последний концерт на «Market Square Arena» в Индианаполисе, а 16 августа его подруга Джинджер Олден нашла его на полу ванной в бессознательном состоянии. Элвис был доставлен в мемфисскую Евангелическую больницу, где скончался на следующий день от сердечного приступа.

Смерть Пресли стимулировала всплеск интереса к его музыке; вышло множество альбомов как с известным материалом, так и не издававшиеся ранее работы, студийные версии и записи концертов".

Биографии Элвиса были посвящены многочисленные книги, а в 1993 году почтовое ведомство США выпустило почтовую марку с его портретом.

Пресли до сих пор остается кумиром молодежи и многих любителей рок-музыки. Тысячи его поклонников ежегодно посещают Грейсленд, ставший своеобразным мемориалом певца.

ДЖО ДАССЕН (1938—1980)

Джозеф Айра Дассен родился 5 ноября 1938 года в Нью-Йорке. Там, в финансовом центре Америки, в предвоенную пору, работал его отец — известный кинорежиссер Жюль Дассен. Мать Джо Беатрис Лонер также принадлежала к миру искусства — она известная скрипачка.

Мать обучала мальчика музыке, а отец брал с собой на бродвейские постановки. Поначалу кино побеждало. Когда после войны Жюль Дассен вернулся на родину, во Францию, одиннадцатилетний Джо стал ассистентом отца.

Вскоре родители развелись, но у сына в дальнейшем оставались близкие отношения и с отцом, и с матерью. Джо остался веселым, живым и при этом скромным, воспитанным парнем.

В какой-то момент Дассен решил стать этнографом и отправился за океан — в Мичиганский университет. Учась в университете, чтобы обеспечить себя, ему приходилось подрабатывать. Учеба Джо давалась легко.

Оставалось у парня и время поиграть на гитаре. У него появились и свои слушатели. Молодой француз дебютировал в одном из ночных кабаре Детройта. Его песни сразу привлекли внимание публики своей несхожестью с известными образцами: он пытался сочетать в них традиции шансона с элементами американской народной музыки, которая всерьез увлекла его. Но подлинное рождение его как профессионального певца произошло все же на французской почве…

Окончив университет, Джо все еще не уверен, что его призвание — эстрада. Он возвращается во Францию и работает на одной из радиостанций. Затем Дассен-младший исполнил в кино две самостоятельные роли, которые, правду сказать, не принесли ему славы. Именно после этого он и задумался над тем, что будущее его не в кино, а на эстраде, — до этого песня для Джо была лишь развлечением. Однако друзья не упускали возможности послушать, как он исполняет песни из репертуара французских шансонье, особенно знаменитого Жоржа Брассенса, его кумира. Время шло, а Дассен все еще не сделал окончательного выбора.

"Случай, как водится, все разрешил, — пишет Л. Пишнограева. — На одной из вечеринок Джо познакомился с симпатичной француженкой по имени Мариз. Оказалось, что девушке очень нравится его пение — незатейливые американские песенки в стиле кантри, которые он разучил, живя в Америке. Всякий раз, когда Дассен пел, Мариз слушала с восхищением, а однажды она записала его песни на магнитофон. Джо — по характеру мягкий и нерешительный — как раз нуждался в энергичной и живой подруге, способной воодушевить его на подвиги. Мариз свела молодого музыканта с нужными людьми — сотрудниками радиостанции Си-би-эс. Дассена уговорили выступить в эфире.

Успех пришел не сразу. Первая пластинка с американской музыкой вызвала интерес разве что у любителей вестернов. Зато когда Дассен запел французские шансоны, публика была в восторге. Возможно потому, что в музыке тех лет его песни стояли особняком. В них не было никакой политики или «социального» звучания. В то же время они отличались от шлягеров-однодневок выразительностью мелодии, безупречным вкусом и стилем. И еще: Дассен творил радостную, светлую музыку. Он считал, что песня должна подбадривать человека, помогать ему жить.

— Я пытаюсь развлечь публику, заставить ее забыть о заботах и горестях, увожу в красивый мир, где царит любовь, стараюсь вселить надежду на встречу, — признавался певец.

И он быстро нашел единомышленников — поэтов Пьера Делланоэ и Клода Лемесля, которые стали сочинять стихи для его мелодий. В короткий срок Дассен покорил широкую аудиторию. Его песни насвистывали уличные мальчишки, они звучали на студенческих вечеринках, по радио, телевидению и конечно же на концертах.

"Привет, это снова я,

Я вернулся из дальних стран…

Ты знаешь, мне так не хватало тебя…" — пел Дассен, словно обращаясь к каждому из сидящих в зале. Естественная, доверительная манера пения, мягкость и задушевность голоса подкупали слушателей. Публика видела в нем современного рыцаря. Популярностью пользовались и веселые, озорные, зажигательные песенки Дассена. Он был и в жизни таким же, как на сцене, — улыбчивым, романтичным, порой застенчивым, порой безудержным в своем веселье".

Мариз воистину стала для Дассена ангелом-хранителем. Она и вдохновляла Джо на прекрасные песни о любви, и помогала ему в быту.

— Он хотел, чтобы я вела машину, пока он читает, — вспоминала она позже. — И чтобы следила за его здоровьем и прической. Мне приходилось укладывать ему волосы по нескольку раз в день (он терпеть не мог свои кудри). Я сама отвечала на корреспонденцию, стирала и гладила его белоснежные концертные костюмы…

18 января 1966 года Джо и Мариз поженились.

Концерты Дассена проходят с огромным успехом. В течение нескольких лет он становится самым популярным певцом во Франции. С той поры на протяжении пятнадцати лет Джо Дассен создал и спел немало настоящих шлягеров. У всех на слуху были его песни: «На Елисейских Полях», «Хлеб и шоколад», «Подыгрывая на холме», «Как мне это дается», «Приди посмотри на последнего волка», «Цыганское лето», «Люксембургский сад», «Монако», «Америка», «Каролина», «Печальная история», «Белый костюм» и многие другие. Они и принесли Дассену успех у публики, вывели его на эстраду «Олимпии», на экраны французского телевидения. Там с успехом шла передача «Час с Джо Дассеном», которую показывали и в СССР. Эти песни принесли ему немало наград на фестивалях и «золотых дисков».

Но вместе с тем Дассена часто упрекали в легковесности, в стремлении развлекать публику, ему ставили даже в вину, что его песни «хорошо идут». И действительно, Дассен, подобно Морису Шевалье, не был певцом-трибуном, но он и не стремился им быть, полагая, что слушателям нужны и песни лирические, если, конечно, лирика не оборачивается в них слащавой сентиментальностью. Но вместе с тем Дассен отнюдь не был апологетом и олицетворением «пустой развлекательности».

«Песня имеет важную социальную роль, — говорил он в конце 70-х годов корреспонденту „Юманите“. — Она помогает людям жить. И в этом смысле я чувствую себя „ангажированным“ певцом. В конце концов не такое это плохое дело — развлекать простых людей. Мои песни доступны широким кругам слушателей. Мне глубоко противны претенциозные песни, и я радуюсь, что меня не обвиняют хотя бы в претенциозности. Мне кажется, что для успеха необходимо 10 процентов вдохновения, 20 процентов труда и 70 — удачи. На мою долю она выпадает. Но я не думаю, что меня можно назвать модным певцом. Представление, которое я даю, рождает некое единение тех, кто в зале, и тех, кто на сцене. Если между ними не пробежит ток, то нужно уходить с эстрады».

Когда Джо Дассен впервые приехал в СССР, чтобы спеть на торжественном открытии гостиницы «Космос», возведенной в Москве при участии французских инженеров и рабочих, его имя было известно разве что знатокам. Но советские слушатели принимали певца сердечно уже с первого концерта. В дальнейшем Дассен пользовался невиданной популярностью в нашей стране. Увы, вскоре внезапная смерть оборвала карьеру Джо Дассена.

Семейная жизнь, начинавшаяся так удачно, в дальнейшем стала для певца причиной горестей и, скорее всего, смерти.

Как-то возвращаясь в Париж после отдыха в Греции, в салоне самолета Джо увидел стройную светловолосую девушку. «Я влюбился, как мальчишка», — позже признается певец.

Так Кристин и Джо стали любовниками, и в течение нескольких лет Дассен вел двойную жизнь. С Мариз он расстался в 1973 году после смерти первенца, прожившего всего пять дней. «Нас разъединил не успех. Нас просто разлучила жизнь», — скажет о разводе Дассен.

С Кристин они поженились только в январе 1978 года. А в сентябре 1978 года у них родился сын Джонатан. Но счастье было недолгим. Дассен постоянно гастролировал, а Кристин частые разлуки приводили в отчаяние.

"Однажды в поисках утешения она попробовала наркотики, — пишет Л. Пишнограева. — Вскоре и Дассен стал пользоваться кокаином, и супруги оказались в ловушке. Расплата не заставила себя долго ждать: у Джо резко ухудшилось состояние здоровья, Кристин просто не могла себя контролировать. В этой взвинченной, истеричной женщине совсем не осталось ничего от Кристин, которую полюбил Дассен. Когда-то их редкие встречи были для него самой большой радостью, теперь же он хотел как можно скорее развестись. Однако оказалось, что Кристин снова беременна. Джо метался как загнанный зверь. Он считал, что во всем виновата его непутевая жена. Она неспособна строить нормальные отношения, вести дом, воспитывать детей. Одному Богу известно, какую горечь и боль испытывал Дассен…

22 марта 1980 года Кристин родила второго сына. Уже на следующий день Джо подал заявление о разводе. И начал изнурительную борьбу за детей. Дассен пытался убедить суд, что Кристин нельзя доверять детей. Ему удалось добиться временного решения в свою пользу, но Бог наказал его за самонадеянность и жестокость. Джо свалил сердечный приступ, и целый месяц он был прикован к постели.

Едва певцу стало немного легче, он повез своих сыновей, младшему всего четыре месяца, на Таити. Ему хотелось увезти их скорее от Кристин и самому больше не видеть эту женщину. Поистине от нежной любви до слепой ненависти всего один шаг!

Он искал спасения на этом райском острове, а нашел смерть. На следующий день после приезда, за обедом, Дассен неожиданно согнулся от резкой боли. Рядом с ним был его друг — Клод Лемесль. Он попробовал сделать Джо массаж сердца, но ничего не помогло. Станция «скорой помощи» находилась на другом конце острова. Знаменитый певец умер прямо за столом. Произошло это 22 августа 1980 года".

БОБ ДИЛАН (1941)

Яркая звезда Боба Дилана появилась в начале 60-х годов, и вопреки всем небесным и земным законам не сходит с горизонта и поныне. Дилан — один из самых необычных и загадочных артистов. Миллионы его почитателей среди прочих наградили его титулами «Шекспир своего поколения», «Робин Гуд XX века».

Роберт Аллан Циммерман (свой псевдоним, от имени знаменитого поэта Дилана Томаса, он взял в двадцатилетнем возрасте) родился 24 мая 1941 года в крошечном городке Дулут, штат Миннесота. Позднее семья мелкого торговца переехала в другой североамериканский городок — Хиббинг. Здесь, в школе, Роберт организовал рок-н-ролльный ансамбль и исполнял с ним песни из репертуара Элвиса Пресли и Литтла Ричарда.

После школы Дилан поступил в университет Миннеаполиса. Но в девятнадцать лет, уже на первом курсе, бросает учебу, так как академический дух глубоко чужд его внутренней настроенности. Боб колесит по стране с помощью автостопа и понимает, что его судьба — песня.

В 1961 году, оказавшись в Нью-Йорке, он знакомится со своим кумиром Вуди Гатри. Именно ему Дилан обязан своим дальнейшим творческим путем. Подобно Гатри, Дилан воспевает мир, который обходила дотоле «высокая культура».

Первые появления на публике «странствующего рыцаря фолка» были встречены отнюдь не однозначно. Выступал он поначалу в маленьких ресторанчиках родного штата, получая два-три доллара за вечер, приобрел определенный круг почитателей, но многих и раздражал его грубоватый голос, слегка дребезжащий и вовсе не похожий на сладкозвучные голоса тогдашних идолов публики. Да и в Нью-Йорке, куда он затем приехал, не сразу удалось пробить лед недоверия: его упрекали, что он плохо владеет гитарой, что поет ковбойские песни с деревенским акцентом, пренебрегает канонами фолкмузыки, «путая» их с элементами популярной песни и негритянской музыки. Как только не называли его — и мистификатором, и немузыкальным певцом, и поденщиком. Но уже в середине 60-х годов слава его начинает нарастать как снежный ком.

Это было время подъема движения за гражданские права, протеста против вьетнамской войны, и страстные, суровые и мужественные песни Дилана пришлись впору этому времени.

Его выступления встречают восторженный отклик в молодежной среде. Не остались они незамеченными и дельцами индустрии развлечений, и, буквально как в голливудском кинофильме, неимущий паренек из западного захолустья стремительно вознесся на пьедестал эстрадной звезды первой величины. Он вносит сумятицу в традиционные хит-парады, занимая место на самом верху, уготованном лишь баловням публики.

«Хотя начинал Боб Дилан со стандартного фолк-репертуара — песен Вуди Гатри и традиционных баллад, — необычная их трактовка довольно быстро привлекла к нему внимание публики, — отмечает В. Корнейчук. — Он почти сразу стал широко известен в узких кругах. Уже в следующем, 1962 году компания „CBS“ заключила с ним контракт, и в том же году вышел первый диск, широкой аудиторией не замеченный.

Настоящая популярность пришла со следующим альбомом — «Свободный Боб Дилан», которым Дилан заявил о себе как о поэте. Молодой американский бард оказался в нужном месте и в нужное время: именно такого пиита как раз ждало «движение протеста».

Ему Дилан преподнес несколько по-настоящему роскошных подарков: гимн «Ответ носит ветер», песню протеста — «Хозяева войны», описание ядерного кошмара — «Скоро выпадет тяжелый дождь», образец песенной журналистики — «музыкальный репортаж» о борьбе негров в штате Миссисипи — «Oxford Town», песни о любви — «Девушка из северной страны» и «Corrina, Corrina», песни о горькой любви — «Не бери в голову» и «Все в порядке» и «бредовую» — «Я буду свободным»».

Второй альбом Дилана стал революционным не только в социальном, но и в музыкальном отношении: он изменил природу популярной песни, сломал ее формат и структуру, теперь та могла быть сколь угодно длинной и даже туманной и загадочной…

О Дилане заговорили, его имя попало на первые полосы газет, а портрет замелькал на обложках журналов. Казалось, определилось место Дилана, влившегося в бурное общественное движение, захватившее Америку в 60-е годы. Но тут Дилан резко меняет курс. Он быстро овладевает ритмом и стилем рока, но при этом остается непохожим на других. Восторженная публика с удивлением и трепетом вслушивается в его сентиментально-мистические, мрачноватые откровения, несущие смутное чувство тревоги, разочарования в жизни, неудовлетворенности собой…

В. Корнейчук пишет:

"Дилан выпустил альбомы «Времена», «Они меняются» и «Еще одна сторона Боба Дилана», после чего прежняя его аудитория раскололась… Либералы и левые интеллектуалы, составлявшие костяк «движения протеста»… были озадачены и даже раздражены такими песнями, как, например, «Мотопсихозный ночной кошмар» или «Подпольный ностальгический блюз», представлявшими собой словоизвержение, пулеметную череду образов, предлагавшими десятки идей и заставлявшими слушателя затаить дыхание.

Кстати, мало кто в ту пору догадывался, что песня «Человек с тамбурином» — о наркодилере. Все успели привыкнуть к тому, что тексты Дилана не совсем понятны, и воспринимали их как часть звуковой мозаики…

«Человек с тамбурином» знаменовал собой встречу Дилана с роком. Группа с Западного побережья «Бердз» сделала рок-музыкальную версию этой песни. Успех был огромен. В результате в июле 65-го Дилан появился на фолк-фестивале в Ньюпорте с электрической гитарой и в сопровождении «электрической» группы «Пол Баттерфилд блюз бэнд». Публика встретила своего кумира в этом качестве враждебно — фолк-слушатели не были готовы к «электрическому» звучанию. Однако всего лишь через месяц, в другом месте, в «Карнеги-холл», тот же «номер» вызвал оглушительный успех. Дилан стал рок-звездой…"

Трудно сказать, чем бы все кончилось, но вмешался случай: в 1966 году Дилан попал в мотоциклетную аварию, много месяцев лечился, а после выздоровления почти не выступал. Лишь изредка появлялся он на эстраде: в 1968 году на концерте памяти Вуди Гатри в «Карнеги-холле», через год — на фестивале на острове Уайт, в 1971 году — участвует в концерте в пользу народа Бангладеш. Критики говорили об «окончательном закате» Дилана, его «творческой гибели». И вдруг в печати появилось сообщение о его согласии сняться в эпизодической роли в фильме «Пат Гаррит и Билли Кинг». А потом он вновь, в который уже раз, возвратился на эстраду, обновленный, мало похожий на себя прежнего. Свое первое большое турне по США он начал не с богатых клубов Лас-Вегаса, а со стадиона в Чикаго, где его слушали почти 20 тысяч человек. Интерес к возвращению певца был столь велик, что, по подсчетам журнала «Тайм», 7, 5 процента населения США прислали заявки на билеты. «Времена меняются!» — пел Дилан, и действительно, этот старт стал новым этапом в его творческой жизни.

Впрочем, постоянно меняясь, Дилан не отбросил своего прошлого, не отказался от созданного. В его программах находится место и ранним балладам, и политическим песням 60-х и новым песням, сочиненным в стиле госпел, и фолк-композициям, и вообще произведениям самых различных стилей. Артист много гастролирует: не раз объездил и Соединенные Штаты, и всю Европу, записал более тридцати больших пластинок. И каждое его выступление, каждая премьера таят в себе неожиданности для слушателей. «Предел?» — с изумлением задавал себе риторический вопрос нью-йоркский критик Джей Кокс и сам же отвечал: «Боб Дилан продолжает перемещать его, чтобы преодолеть, подобно летчику-испытателю, который всегда пробует выносливость своего самолета на себе самом. Дилан поднимает рок-н-ролл до высоты, где воздух так разрежен, что кружится голова. Рок-н-ролл не возвращается, Дилан больше не возвращается на землю. Боб Дилан не только живет на пределе, он сам — предел».

«Дилан смотрит на окружающий мир (и в этом причина привлекательности его искусства для молодежи) как на мир, подчиненный громадной машине и бессердечным людям, которые сами являются частями машины, — пишет один из исследователей его творчества. — Он видит жизненные сцены глазами сюрреалиста и создает свое искусство, собирая цельную мозаику из отдельных образов. Он поет о разделенности и пустоте общества взрослых; он насмехается над замкнутостью ограниченной академической среды, над религией в предписанных формах, над военной машиной, над законодателями».

Однако сила его творческого метода — не столько в сюрреалистической образности, сколько в своеобразных эффектах, возникающих из островыразительного сочетания смеха и серьезности, цинизма и веры, равнодушия и взволнованности.

«Все в порядке, ма, я просто истекаю кровью», — говорит он в одной из самых своих известных песен, где ужас смерти передан ироническими интонациями, а безысходность ситуации — обращением к матери как к символу надежды и любви.

В песне «Бог на нашей стороне» Дилан с ожесточенным юмором разоблачает имперскую военную историю США; в песне «Мой дорогой хозяин» высмеивается сама возможность гармонического единства «маленького человека» и его хозяина. Баллада «Мой отец был пожарным» отличается острым фарсовым эффектом: он вызван не только неожиданным комическим поворотом сюжета, но и внезапным переходом от спокойной манеры повествования в духе старинной английской народной поэзии к современному бытовому лексикону горожанина-американца.

В середине 80-х годов артист, словно подводя промежуточные итоги пути, выпустил альбом из пяти пластинок, так и названный — «Биограф». В нем 53 песни, многие из них давно уже снискали мировую известность — «Господин с бубном», «Избавление», «Подобно падающему камню», «Нужно служить кому-то», «Я верю в тебя», «Новая вера».

Журнал «Тайм» заметил, что «и многолетний поклонник, и слушатель, впервые встречающиеся с Диланом, наверняка будут поражены тем, как жизненно звучат его старые песни. „Мастера войны“ — уместна и актуальна в эру возможности космических войн, а классический статус не притупил хирургического острия „Подземного ностальгического блюза“… „Биограф“ — это туннель времени, место для размышлений и возможность возрождения, возможность задать певцу новые вопросы».

В конце 80-х вышел диск Дилана «Oh Mercy», вызвавший большой интерес. «Вот великолепная пластинка, с которой стоило начать новый музыкальный год!» — написал французский журнал «Революсьон». «Уже сегодня все десять песен из альбома „ждали“!» — вторит «Монд». «"Oh Mercy" кажется классикой, — пишет французский еженедельник „Нувель обсерватер“. — С музыкальной точки зрения это, бесспорно, наиболее совершенная пластинка Дилана». «Это очень интимный и красивый диск, — отмечает журнал „Рок энд фолк“. — В музыке и словах присутствует особый, дилановский сплин. Это настолько крупный диск в фолк-музыке, что мы от таких событий за последнее время даже отвыкли».

В 1991 году Дилан выпустил новый альбом, «Времена бутлегеров», — из 58 ранее написанных, но не исполнявшихся песен прошлых лет, он сразу стал популярным. В 1992 году появился альбом «Good as I Been to You» Это был второй сольный альбом музыканта после «Другой стороны Боба Дилана» (1964).

Несколько раз Дилан становился лауреатом одной из престижнейших музыкальных премий — «Грэмми». В 1995 году он удостоен этой почетной награды за музыку в стиле кантри — «Все в мире идет не так» (1993).

«Ныне ему шестьдесят, недавно он получил „Оскара“ за песню к фильму, — пишет в 2001 году в журнале „Алфавит“ В. Корнейчук. — У него было несколько инфарктов. Он активно гастролирует. Кому-то покажется, что, несмотря на различия в звучании, Дилан поет все то же и все о том же, о чем пел почти сорок лет назад. Это действительно так, но это вовсе не самоповторы. Боб Дилан, как настоящий художник, в самом деле поет об одном и том же. Простите за высокопарность — о Вечном».

ПОЛ АНКА (1941)

Вся биография певца складывалась на редкость благополучно. На популярности Анки мало сказались бурные смены музыкальных течений и стилей. Стихия Пола Анки — простая лирическая песня, с ясной и красивой мелодией, которая привлекает миллионы людей.

О характере творчества Анки хорошо говорят уже сами названия его песен: «Я люблю тебя», «Бэби», «Ты моя судьба», «Мое сердце поет», «Одинокий парень», «Положи голову на мое плечо», «Родной город», «Только ты», «Она — леди»… Все песни о любви, о силе чувства, которое всегда воспевалось и никогда не выходило из моды.

Пол Анка родился 30 июля 1941 года в Оттаве, в семье выходцев из Ливана. Его семья владела в столице Канады небольшим рестораном восточной кухни. В 1954 году он увлекся музыкой. Его настольной книгой стал… самоучитель игры на фортепиано.

На летние каникулы в 1955 году родители отпустили Пола в Лос-Анджелес. Здесь он работал на автостоянке, паркуя машины и торгуя леденцами. Здесь же между делом Анка сочинил свою первую песню — «Blau Wildebeeste Fontaine». Песня понравилась главному редактору фирмы «Modern» Эрни Фримену, который записал ее и еще одну песню Анки «I Confess» в сопровождении известного вокального квартета «Cadet», но пластинка не имела успеха.

Пол вернулся в Оттаву, где поет в хоре православной церкви Святого Ильи, родители его — прихожане этой церкви. В хоре юноша познакомился с Дайаной Аюб, девушкой, вдохновившей его на песню, записанную первоначально на обложке тетрадки по географии. Именно этому опусу и суждено определить судьбу автора.

В апреле 1957 года Пол уговорил отца отпустить его в столицу шоу-бизнеса Нью-Йорк, чтобы попытаться заявить о себе с помощью грамзаписи.

Из четырех его песен в офисе «ABC-Paramount» всех поразила своей мелодией и свежестью исполнения «Дайана». Фирма согласилась заключить с автором-исполнителем контракт на четыре песни. Контракт подписал за несовершеннолетнего Пола отец. Пластинка с этими четырьмя песенками, последняя — «Дайана», разошлась только за первые четыре месяца в количестве миллиона экземпляров.

В «Дайане» с пронзительной грустью говорится о чувстве неразделенной любви, которую испытывает мальчик-подросток к женщине гораздо старше его. Благодаря лирическому звучанию и запоминающемуся ритму песня сразу запала в память слушателей и на семь недель заняла первое место в британском и американском хит-парадах.

Так талантливый поэт и музыкант стал кумиром подростков 50-х годов. Имея приятный голос, Пол начинает выступать перед публикой как певец. Дебютировал он в небольших канадских кабаре в составе вокального квартета «Бобби Соксерс»; однако в качестве певца добился признания не сразу.

Переломной стала встреча с известным эстрадным певцом Френки Лейном. Этот мастер помог ему выработать собственный стиль, найти подходящий репертуар. «Молодежь хочет слушать песни, написанные для нее, песни о себе, и к тому же в исполнении молодых, — сказал Лейн и добавил: — У тебя есть шанс, и ты не должен его упустить».

И Анка создает целую серию хитов, которые имеют успех не только в США, но и в Великобритании. Вслед за «Дайаной» появляются «Ты моя судьба», «Одинокий парень», «Положи мне голову на плечо», «Кукольная любовь». Неясные тревоги и волнения в ожидании любви, которые сопровождают каждого подростка в период взросления, желание доказать снисходительным родителям свою независимость — вот основные темы песен Пола Анки, которые приносят ему грандиозный успех.

В 1959 году Пол сыграл небольшую роль в фильме «Girls Town» (о малолетних преступниках). Летом 1960 года Анка стал самым молодым артистом, приглашенным выступать в престижном нью-йоркском ночном клубе «Copacabana», а в декабре 1961 года, сумев выкупить у «ABC-Paramount» права на все свои ранние работы, подписал очень выгодный контракт с «RCA Victor».

В 1962 году Пол снялся в фильме Дэрила Занука «Самый длинный день» — о высадке союзных войск во Франции в июне 1944 года. Для того же фильма Анка сочинил главную музыкальную тему.

Это был самый конец «благополучной» эры пятидесятых. Наступала новая эпоха — песен протеста, «Битлз» и «Роллинг стоунз» и других возмутителей спокойствия. Но Анка к тому времени уже успел стать миллионером: владельцем двух музыкальных издательств, двух домов, двух лимузинов и даже телеканала, по которому обращался к тысячам своих почитателей.

В 60-е годы певец в зените популярности. Однако 1968 год стал во многом переломным для Анки. Объехав многократно весь мир, он практически прекращает артистическую деятельность. Зато продолжает писать песни, такие же мелодичные и простые, как и раньше, сочиняет музыку к кинофильмам.

Практически нет артиста эстрады, который не поет его песен, зачастую сочиненных по заказу и в расчете на того или иного определенного артиста. Как композитор Анка сыграл колоссальную роль в карьере многих исполнителей — Бадди Холли (одна из песен Анки стала последней его студийной записью), Фрэнка Синатры, Тома Джонса и других талантливых певцов.

В 1970 году Анка расстался с RCA и следующие два года работал на «Buddah» как певец и отчасти как продюсер. Продюсировал группу Эдвина Хокинса и молодую соул-певицу Оуди Коутс. Вместе с последней певец позже записал несколько песен. В 1974 году Анка, перейдя к «United Artists», решил возобновить свою карьеру исполнителя.

В том же году вышла запись его песни «You're Having My Baby», которая имела большой успех. Забегая вперед, надо сказать, что в 1989 году эта песня на три недели взметнула Анку на вершину американских чартов. В середине 70-х годов имели успех другие песни — «I Don't Like to Sleep Alone» и «Times of Your Life».

Когда в конце 70-х годов эпоха молодых бунтовщиков сменилась эпохой рейганизма, в этих условиях искусство Анки вышло на новый виток популярности. В цикле из десяти концертов певец не только вспомнил свои старые хиты, но и познакомил слушателей с новыми, написанными, впрочем, в том же духе: темы их все те же, мелодии — столь же бархатные и сентиментальные, да и быстрота, с которой они взлетают по шкале «хит-парадов», та же, что и прежде.

«Человек должен быть реалистом и уметь дождаться своего момента», — говорит Анка. Он всегда был неплохим бизнесменом, чувствовал конъюнктуру.

На протяжении 80-х и 90-х годов Анка продолжал напряженно работать. В 1983 году его имя снова вернулось в хит-парады — вместе с композицией «Владей мной, пока не настало утро». В то же время музыкант продолжает заниматься прибыльной работой в ночных клубах и ресторанах. Получая значительные суммы в виде авторских гонораров, он скупает недвижимость. Анка собирает уникальную коллекцию произведений искусства.

В 1992 году, впервые за двадцать пять лет, певец посещает Великобританию. В том же году, спев дуэтом с Офрой Хазой песню «Freedom for the World», Анка подтвердил, что его талант не подвержен губительному воздействию времени.

АРЕТА ФРЭНКЛИН (1942)

Нежная и взрывная, сочетающая задушевность с удивительной силой и невероятным диапазоном голоса, Арета Фрэнклин по праву зовется Первой леди соула. Ей удалось создать сплав из непредсказуемых ходов госпела, музыки, на которой она выросла, — чувственности ритм-энд-блюза и точности мелодических линий лучших образцов попсы.

В конце 60-х годов О.А. Феофанов писал: "В свои концерты в других странах, за пределами Америки, Арета Фрэнклин неизменно включает любимые песни «соул», которые она попросту по-старому называет блюзами. «Скажите мне, вы любите блюзы?» — обращается она к огромным переполненным залам. И когда зал выдыхает: «О да!» — улыбка торжества появляется на лице Ареты Фрэнклин: «Хорошо, я буду петь блюзы!» И во всю мощь и великолепие своего голоса она вновь поет: «Почтенные люди сидят вокруг стола. Печальные люди бродят по улицам. И я иду следом за ними, я заглядываю в их лица, прислушиваюсь к их словам. Ночная жизнь, в ней нет ничего хорошего, но это моя жизнь…» Как все незаурядные исполнители, Арета Фрэнклин обладает магнетическим влиянием на слушателей, особенно негров, их охватывает чувство, близкое к ритуальному экстазу.

В любую песню она вкладывает необоримую, возрожденную ею земную страсть и огонь. С первой же песни «Я никогда не любила», которую она спела по-своему, Арета стала знаменитой благодаря невероятной эмоциональной насыщенности своего исполнения…"

Арета Луиза Фрэнклин родилась 25 марта 1942 года. Ее отец, преподобный К.-Л. Фрэнклин, был приходским священником Новой баптистской церкви в Детройте. Приход насчитывал почти пять тысяч верующих. Но самое примечательное, что пастырь считался одним из лучших в Америке певцом госпела. Мать Ареты тоже исполнительница госпела. Она бросила девочку в шесть лет. Спустя четыре года мать умерла.

Арета вместе с сестрами Каролин и Ирмой часто пела в церковном хоре отца. В четырнадцать лет девушка записала свою первую фонограмму. В то время она много выступала с отцом в клубах госпела. Это позволило ей познакомиться с такими звездами американской народной музыки, как Клара Уорд, Махалия Джексон, Джеймс Кливленд и Сэм Кук.

К 1960 году, переехав в Нью-Йорк, Арета начала пробовать себя и в светской музыке. Она подписывает контракт с известной фирмой «Коламбия рекордз». Уже самые первые эксперименты Фрэнклин с ритм-энд-блюзом принесли успех — в десятку хитов попали «Today I Sing the Blues» (1960), «Won't be Long» (1961) и «Operation Heartbreak» (1961).

В 1966 году Фрэнклин уходит из «Коламбии» в фирму «Атлантик». В новой фирме с помощью продюсера Д. Уэкслера, аранжировщика А. Мардина и звукоинженера Т. Дауда певица предприняла первую серьезную попытку изменить стилистику соула.

И первая же запись приносит успех — композиция «I Never Loved a Man (The Way I Love You)» в 1967 году возглавила хит-парад в категории «ритм-энд-блюз». В следующие два года на Фрэнклин просыпался настоящий золотой дождь. Вот только те композиции, которые занимали в тот период первые места: «Respect», «Baby I Love You», «Chain of Fools», «Since You've Been Gone», «Think».

С. Кастальский пишет: «Диапазон музыкальных интересов Фрэнклин того периода охватывал ритм-энд-блюз — композиции в этом стиле, аранжированные под соул, для нее писали Отис Реддинг, Дон Соувэй и Ронни Шэннон — и поп-материал авторства Кэрол Кинг-Джерри Гоффин; нередко певица исполняла собственные вещи, написанные в соавторстве с мужем — менеджером Тедом Уайтом. Большинство песен записывалось в сопровождении алабамского оркестра „Muscle Shoals Rhythm Section“ или нью-йоркского коллектива под руководством Кинга Кертиса. Вокальными аранжировками, как правило, занималась сама Фрэнклин — часто вокал заднего плана обеспечивала группа „Sweet Inspiration“, в которую входила Каролин Фрэнклин».

К 1968 году и на родине, и в Европе Арета Фрэнклин называли не иначе как Леди Соул, — награду как лучшей исполнительнице года ей вручал Мартин Лютер Кинг, портрет певицы появился на обложке журнала «Time». Однако личная жизнь Леди Соул оставляла желать лучшего: брак с Уайтом рухнул после того, как тот вначале публично ударил жену, а затем выстрелил в ее нового менеджера. Фрэнклин несколько раз арестовывали за езду в нетрезвом виде и «антиобщественное поведение»; отец ее также был арестован — за хранение наркотиков.

Уже к 1967 году в активе певицы около десяти миллионов проданных альбомов; но поток хитов не иссякает. Первые места занимают: «Don't Play That Song» (1970), «Bridge Over Troubled Water» (1971), «Spanish Harlem» (1971), «Rock Steady» (1971), «Day Dreaming» (1972), «Until You Come Back to Me (That's What I'm Gonna Do)» (1973).

Фрэнклин стала обладательницей наибольшего количества миллионселлеров среди женщин за всю историю грамзаписи.

С. Кастальский отмечает:

"Одним из последних госпел-альбомов певицы стал «Amazing Grace», записанный «живьем» в Лос-Анджелесе в 1972 году. Организовал концерт отец Ареты, а дирижировал хором и исполнял партию фортепиано преподобный Джеймс Кливленд. Это и последний альбом, который продюсировал Уэкслер. А затем Фрэнклин стала менять одного продюсера за другим: Куинси Джонс работал над альбомом «Hey Now Hey»; Кертис Мейфилд продюсировал «Sparkle»; Ламон Дозье сидел за микшерским пультом при записи «Sweet Passion»; Вэн Маккой сводил пластинку «La Diva».

В 1980 году Арета Фрэнклин ушла из «Атлантик», подписала контракт с фирмой «Ариста» и вскоре приобрела репутацию гранд-дамы поп-музыки, — несмотря на крен в эстраду, певица продолжала исполнять и классику блюза, о чем свидетельствует ее участие в съемках фильма «Братья Блюз» (в картине она исполнила две композиции — «Respect» и «Think»). Первые два альбома, вышедшие на «Ариста», продюсировал Ариф Мардин, и в каждый из них вошли как классические соул-песни, так и более «приближенные к народу» поп-композиции. В 1981 году песня «Love All the Hurt Away», записанная вместе с Джорджем Бенсоном, поднялась до шестого места в хит-параде ритм-энд-блюза, а альбом «Jump to It» подтвердил, что исполнительница способна на крупные хиты: заглавная композиция возглавила чартсы США".

Итак, в 70-е годы Фрэнклин успешно реализовала себя в музыке, более ориентированной на эстраду. В 80-е и начале 90-х годов Фрэнклин взялась за переработку классических хитов исполнителей совершенно иных стилей и преуспела в этом.

В то время певица успешно выступала и записывалась с коллективами, казалось бы, чуждой ей ориентации, но тем не менее добилась успеха. В качестве примера можно привести сингл «Sisters are Doing It for Themselves», записанный дуэтом с Энни Леннокс из «Eurythmics».

В 90-е годы Фрэнклин записала диски «What You See Is What You Sweat» (1991), «Queen of Soul — The Very Best of» (1994), «The Early Years» (1997).

БАРБРА (БАРБАРА) СТРЕЙЗАНД (1942)

Первый же альбом Стрейзанд стал «альбомом года». С 1964 года продано 60 миллионов ее пластинок. Критика назвала голос Стрейзанд «естественным чудом нашего века». Барбра стала первой женщиной-композитором, удостоенной приза «Оскар». Тридцать четыре ее альбома стали золотыми, двадцать один — платиновыми.

Родилась Барбара Джоан Стрейзанд (таково ее имя при рождении) 24 апреля 1942 года в Бруклине (район Нью-Йорка), в небогатой еврейской семье. Ее отец Эммануил был преподавателем английского языка. Он умер, когда девочке исполнилось всего 15 месяцев. Через несколько лет после его смерти мать Барбары Диана снова вышла замуж — за торговца подержанными автомобилями Лоу Кинда. Отчим игнорировал девочку, и она сразу его невзлюбила.

В десять лет Барбаре особенно нравилось петь в длинном коридоре квартиры, когда дома никого не было. «Там эхо звучало громко и звонко, — вспоминает она, — и мне отвечало эхо. Я думала: а ведь у меня неплохой голос».

Настойчивая девочка уговорила мать отвести ее на прослушивание в студию звукозаписи «Эм-джи-эм». «Я была настолько уверена, что меня возьмут, — вспоминает Барбара, — что страшно удивилась, когда они отказали. Сказали „спасибо“ — и только». Но Барбара продолжала разрабатывать планы, как стать знаменитой:

"Я была очень странным ребенком. Каждый день я, возвращаясь из школы, надевала старые балетные тапочки и запиралась в ванной комнате. Там я приклеивала накладные ресницы, закуривала сигарету и гримасничала перед зеркалом, воображая себя в коммерческом ролике, рекламирующем сигареты…

Я всегда знала, что буду знаменитой. Да, знала. И хотела. Я хотела выбраться с того дна, где тогда была. Хотела вырваться из Бруклина. Я должна была вырваться, я вечно была недовольна, мне хотелось быть кем-то другим".

Стрейзанд сменила не одну актерскую студию, каждый раз изменяя свой имидж. Она трезво рассудила: если я некрасивая, я должна быть эффектной. И оставаясь в душе робкой, застенчивой девчонкой из захудалой бруклинской средней школы, Барбара приобрела экстравагантную внешность. Чтобы заработать на одежду, она устроилась билетным кассиром в одном из театров на Бродвее — «Лант-Фонтанн».

Берк Макхью, менеджер ночного клуба «Лев» в Гринвич-Виллидж, в те времена как раз набиравший артистов для новой программы, вспоминает, как он впервые увидел Барбару: «На улице стояла жара. В баре было душно, как в бане. Мы все порядком очумели от прослушивания и уже собирались закончить работу, как вошла эта девчонка — в джинсах, с растрепанными волосами до плеч. Она походила на бродяжку, сбежавшую от родителей. Я сказал ей: „Привет, вы пришли на прослушивание?“ — „Прослушивание?“ — переспросила она так, словно зашла сюда случайно. Я объяснил ей, что от нее требуется, а она заявила: „Ладно, хоть я никогда и не пела при посторонних — попробую!“ Едва она запела, как мы с пианистом изумленно переглянулись. Никогда не слышал ничего подобного! Она закончила песню, и я не удержался от комплимента: „Господи, Барбара, это было просто потрясающе!“»

Она стала выступать в клубе. Тогда же и внесла изменение в свое имя Барбара. "Двух "а" вполне достаточно! — заявила она журналисту. — До девятнадцати лет в моем имени было три "а", а теперь будет два. Я — Барбра! И будьте любезны писать мое имя правильно!"

Дебют Барбры Стрейзанд как актрисы состоялся в 1962 году, когда она выступила в театре на Бродвее. Тогда же Барбра познакомилась с солистом театра Эллиотом Гоулдом. Оба только-только начинали театральную карьеру. Эллиот стал первым, кто по достоинству оценил Барбру. Он понял, что в действительности она застенчива и ранима. «Я хотел ее защитить, — вспоминает Гоулд. — Она была такой необыкновенной!»

Барбра играла второстепенную роль в шоу, но на премьере исполнила ее так, что зал аплодировал именно ей. Дон Софтнесс вспоминает тот исторический вечер: «Люди повскакивали с мест, аплодировали и кричали от восторга целых пять минут. Я не мог поверить, что эта маленькая мышка смогла наэлектризовать весь огромный зал! Для знатоков было ясно, что в этот вечер на Бродвее зажглась новая звезда».

После этого молодая певица стала известной и теперь уже могла выбирать между ночными клубами, телевидением и постановками на Бродвее. «Теперь я должна всегда соответствовать их представлению о грандиозном успехе. Они уже не хотят видеть во мне ту девчонку из Бруклина, того маленького заморыша, каким я была. Теперь я для них — звезда», — жаловалась она.

В 1964 году Барбра приняла участие в мюзикле «Смешная девчонка». Публика была разочарована постановкой, но сама Стрейзанд великолепно сыграла эстрадную певицу 30-х годов Фанни Брайс, которая достигла успеха благодаря собственному трудолюбию и особой жизнестойкости.

24 апреля 1964 года ей исполнилось двадцать два года. В тот вечер она выступала на Бродвее. Когда представление закончилось и Барбру вызвали на бис, все зрители (их было 1524) встали и в сопровождении оркестра хором запели поздравительную песенку «Хэппи бёсдей» («Счастливого дня рождения!»). Барбра вспоминала: «Я не знала, как им ответить… Если бы мне вообще не аплодировали, я бы знала, как поступить. Я бы заплакала».

В 1966 году у Барбры родился ребенок. Эллиот все еще надеялся, что, став матерью, Барбра наконец бросит сцену и посвятит себя семье. Эллиот не понимал, что она не может не петь — для нее это равноценно самоубийству. И хотя у них рос ребенок, Барбра понимала, что семью ждет неминуемый крах. Через два месяца после рождения Джейсона Барбра уже приступила к съемкам киноверсии шоу «Смешная девчонка».

В 1967 году Стрейзанд надолго покинула эстраду, поскольку ее смертельно напугали угрозы со стороны Организации освобождения Палестины. Во время одного из концертов в нью-йоркском Центральном парке сторонники этой организации устроили настоящий дебош, выкрикивали угрозы и проклятия в адрес еврейки Стрейзанд. Как впоследствии вспоминала певица, она стояла на сцене перед огромной агрессивной толпой в полном отчаянии, ее охватил ужас, и казалось, что после этого случая она больше никогда не сможет появиться перед публикой. Все эти годы поклонники таланта Барбры Стрейзанд знали ее песни только по записям.

В 1968 году за роль в фильме «Смешная девчонка» актриса получила премию «Оскар». Барбра очаровала зрителей не только своим ярким комедийным талантом, но и блестящими вокальными данными. Все отметили, что в дуэтах она выглядела гораздо лучше, чем ее партнер — уже известный к тому времени Омар Шариф, сыгравший роль Ника.

После такого шумного успеха режиссеры начали наперебой предлагать Стрейзанд роли, однако все они походили одна на другую и на несколько последующих лет определили двойное амплуа Барбры как яркой комедийной актрисы, которая к тому же еще и прекрасно поет. В 1969 году режиссер Д. Келли снял ее в своей комедии «Хелло, Долли!».

Она до сих пор с нежностью вспоминает, как в этом фильме они пели дуэтом с Луи Армстронгом, причем его хриплый бас прекрасно дополнял серебристое сопрано Барбры. Одна-единственная сценка, но ведь и маленький эпизод может стать украшением всего фильма.

В 1969 году Барбра появилась в фильме режиссера В. Минелли «Все можно увидеть ясным днем»; в 1971 году зрители снова встретились с Барброй в фильме «Сова и кошечка», а в 1972 году она сыграла в фильме «В чем дело, доктор?».

Стрейзанд входит в моду, ей начинают подражать. В ней особенно привлекало то, что она как бы нарушила привычный образ голливудской звезды, всем своим обликом и поведением демонстрируя полную уверенность в том, что ее внешность нисколько не мешает ей быть звездой и жить так, как ей хочется.

В 1983 году Стрейзанд решила попробовать себя как режиссер и сняла собственную картину «Yentl», для которой сама же написала песни и сыграла в ней главную роль. Барбра стала первой женщиной всех времен в кино, выступившей как продюсер, сценарист и исполнитель главной роли одновременно.

Что касается пения, то петь Барбра не переставала никогда. Когда Стрейзанд записывала свой первый альбом, она долго не раздумывала, как его назвать, и назвала просто: «Барбра Стрейзанд: Первый альбом». Тогда было продано семь миллионов копий, таким же успехом пользовались и другие альбомы певицы. В 1987 году Стрейзанд удостоена премии «Грэмми» как лучшая вокалистка и за диск «Бродвейский альбом».

28 июня 1993 года новый альбом Стрейзанд «Возвращение на Бродвей» дебютировал в списках популярности «Билборда» под номером один. В начале 1994 года Стрейзанд вернулась на эстраду после большого перерыва. Стрейзанд все-таки преодолела себя и даже устроила небольшое турне. Она выступила на лондонском стадионе «Уэмбли», в Вашингтоне, а потом в нью-йоркском «Мэдисон сквер гарден». Причем на все концерты билеты раскупались в тот же миг, как появлялись в кассах. Незадолго до турне Барбра заключила с фирмой «Сони» контракт на 60 миллионов долларов.

Правда, после того случая в Центральном парке Стрейзанд старается всегда держать ситуацию под контролем. Соглашаясь выступить с концертом, она требует соблюдения строгих мер личной безопасности. Поэтому, прежде чем попасть в зал, зрители должны проходить через металлоискатели, вроде тех, что установлены в аэропортах.

Но Барбра все так же естественна на сцене, не скрывает своего волнения, и публика за эту человечность и искренность платит ей взаимностью. Рассказывают, как на концерте в Лас-Вегасе, выступая в престижном зале перед самой изысканной публикой, певица неожиданно забыла строчку из своего хита «Evergreen» («Вечнозеленый»). Осознав свой промах, певица не растерялась, а с улыбкой сказала в микрофон: «Ну, это тоже одна из моих песенок» — и продолжала петь дальше как ни в чем не бывало. Публика отозвалась шквалом аплодисментов.

Один из поклонников Барбры выразил то, что могли бы сказать в ее адрес и все остальные: «Я вижу, как она ранима и беззащитна перед публикой, и за это я люблю ее еще больше!»

В промежутках между песнями Стрейзанд делится с публикой своими проблемами и сомнениями, рассказывает о своей личной жизни и не скрывает, что вполне серьезно занимается исследованием собственной души. Так, Ширли Маклейн, которая имеет репутацию самой интеллектуальной звезды Голливуда, как-то заметила: «По усердию в поисках смысла жизни и в изучении поведения людей Барбра вполне может соперничать со мной».

Может быть поэтому так сложно складываются отношения Стрейзанд с мужчинами. Список покоренных Стрейзанд мужчин просто ошеломляет: среди них такие кинозвезды, как Омар Шариф, Роберт Редфорд, Уоррен Битти, Ричард Гир, кроме того, израильский мультимиллионер Арной Милхан, премьер-министр Канады Пьер Трюдо, наследник короля мороженого Ричард Баскин, продюсер Джон Петерс, теннисист Андре Агасси, который на двадцать восемь лет моложе Барбры. Но Барбра все равно остается одна. Она оказалась неспособной построить прочную семью ни с одним из них. После брака с Гоулдом она больше не была замужем. Самым близким и самым любимым человеком остается сын Джейсон.

Кроме творчества Барбра Стрейзанд много занимается благотворительностью. Она даже основала собственный благотворительный фонд «Стрейзанд фаундейшн» и вложила 7, 5 миллиона долларов в дело охраны окружающей среды, в исследования по борьбе со СПИДом и в мероприятия по защите прав человека.

ХУЛИО ИГЛЕСИАС (1943)

Слава пришла к Иглесиасу рано и вполне заслуженно. Красивый по тембру, богатый обертонами голос певца завораживал и уводил в страну грез многочисленных поклонниц. Каких только красочных эпитетов не напридумывали ему журналисты: «принц грез», «принц мечты» и даже «сладкоголосый певец юности».

Обаятельная внешность, сдержанно-корректная, без тени развязности манера поведения на сцене, мелодичные песни с ностальгической грустинкой, неизменный вкус в отборе репертуара, великолепные аранжировки — все это содействовало успеху Иглесиаса и его стремительной карьере.

Сегодня Хулио Иглесиас считает себя отцом всей современной латиноамериканской музы и имеет на это все основания. Помимо родного сына Энрике в список его эстрадных потомков входят Рики Мартин и Дженнифер Лопес. «Это новое поколение преисполнено любви и жизни, я ими очень горжусь!» — заявляет Иглесиас-старший.

За время своей карьеры Хулио Иглесиас выпустил более 250 миллионов копий своих альбомов и является рекордсменом Книги (рекордов) Гиннесса. Последняя присудила ему уникальный бриллиантовый диск как «музыканту, продавшему самое большое количество альбомов на разных языках мира». Близок к рекорду Иглесиас и по количеству данных концертов. К пятидесяти семи годам певец провел их около 4600 на пяти континентах земного шара.

Не зря один музыкальный критик писал: «Музыкальные моды и вкусы часто меняются, но мода на Хулио Иглесиаса не проходит, причем знаменитый испанец, как хорошее вино, с годами становится все лучше».

Хулио Хосе Иглесиас де ла Куэва родился 23 сентября 1943 года в Мадриде, в семье врача-гинеколога и домохозяйки. В столице Испании Хулио окончил католический колледж. Интересно, что падре Ансельмо, руководивший церковным хором, посоветовал юноше заняться чем угодно, только не пением. Пятнадцатилетний Хулио не был особенно расстроен. Он с удовольствием играл в футбол и вскоре получил место в молодежном составе знаменитого мадридского «Реала». Но талантливый девятнадцатилетний вратарь, студент юридического факультета столичного университета, попал в тяжелейшую автокатастрофу, которая закрыла ему дорогу в большой спорт.

«Пожизненный паралич» — таков приговор врачей. Почти два года полупарализованный Иглесиас проводит на больничной койке. Певец так вспоминал о том времени: «Прежде всего я ощутил страх. По лицам окружавших меня людей я пытался понять: выживу я или нет. Позже, когда я понял, что буду жить, я начал думать, как жить дальше…»

Чтобы укрепить пальцы рук, больной играет на гитаре и сочиняет свою первую песню — «Жизнь продолжается». «Ты вскоре увидишь меня на фестивале!» — заверил он мать, сидя в инвалидной коляске.

Хулио пробует себя на профессиональной сцене и принимает участие в национальном конкурсе в курортном городке Бенидорм. И сразу большой успех! Никому не известный новичок с той самой песней «Жизнь продолжается» завоевал три премии: «За лучшее исполнение», «За лучший текст» и «За лучшую песню».

"Так в Испании появился певец, совершенно не похожий на кумиров публики конца шестидесятых, — пишет А. Холопцев. — Хулио выходил на сцену в темном костюме, белой рубашке с черным галстуком. Он очень мало жестикулировал во время пения, что вызвало упреки и даже насмешки журналистов, привыкших к более темпераментной манере исполнения. Однако слушатели, и особенно слушательницы, были от Хулио в восторге. Им пришелся по душе его ярко выраженный романтический имидж. Сразу же заговорили и о многочисленных победах певца на любовном фронте. Его творческая карьера развивалась по восходящей: Иглесиас успешно представляет Испанию на конкурсе «Евровидения», его песни становятся национальными хитами: «Gwendoline», «Un Canto a Galicia»…

Всего несколько лет понадобилось Иглесиасу, чтобы стать испанским певцом № 1 и, безусловно, самым известным испаноязычным исполнителем в мире. Он начинает подолгу гастролировать за рубежом и с триумфом выступает на самых престижных европейских площадках: в парижской «Олимпии», в лондонском «Одеоне». Слушателям разных стран нравится, что испанец многие песни из своего репертуара поет на их родных языках. Это не только расширяет аудиторию певца, но и значительно повышает тиражи продаж его дисков".

Окруженный красавицами, Хулио слишком занят, чтобы думать о семье. Но 21 января 1971 года он женится на семнадцатилетней филиппинке Изабел Прейслер. К концу года у них рождается дочь Чавелли, через год — сын Хулио Хозе, еще через год — сын Энрике. Глава семьи в постоянных разъездах, Изабел остается в Мадриде с детьми, до нее доходят слухи о том, что за ее мужем бегают красотки, а он не всегда убегает от них. В 1979 году они развелись. Несмотря на развод, Иглесиас продолжал появляться на страницах прессы со своими детьми.

«В 1980 году египетский президент Анвар Садат приглашает его на берега Нила, а принцесса Грейс — в Монако, — пишет В. Викторова. — В Израиле он добавляет в свой репертуар и песни на иврите. Его очаровывают красавицы израильтянки, вспыхивает роман с актрисой Сидни Ром. Она пробирается из Бейрута на грузовике под обстрелами, чтобы побыть с Хулио несколько часов. Но вскоре ее независимый характер начинает раздражать испанца. Узнав о флирте с другими женщинами, Сидни наговоривает кучу резкостей в адрес любимого».

И пока пресса продолжала описывать его очередные любовные приключения и страсти, Иглесиас, к тому времени поселившийся в Майами и проводивший большую часть времени во Флориде, переживал серьезный нервный кризис.

Все началось с похищения его отца Хулио Сеньора, произошедшего в начале 1982 года: доктора Иглесиаса похищают испанские террористы. Хулио с братом собирают выкуп — два миллиона, но, к счастью, на двадцатый день полиции удается освободить заложника.

Вспоминая то время, Иглесиас утверждает, что навсегда запомнил тоску и кошмар того периода. «Шок был настолько силен, что я не мог прийти в себя даже после папиного освобождения», — рассказывал певец. Масла в огонь подлила «шоу-девочка» Джаннина Фачьо, его подруга в 1982 году.

И еще один тяжелый эпизод: во время концерта в Монтевидео (Уругвай) ему вдруг стало плохо, пришлось покинуть сцену. Но вовсе не потому, что потерял голос, как писали в то время, а из-за глубокого нервного срыва. Случилось это в 1985 году. Пришлось даже обращаться в специализированную клинику в Калифорнии.

Иглесиас имеет все, о чем может мечтать певец, его знают во многих странах, где он поет на испанском, итальянском, французском, английском и немецком языках. В 1982 году Иглесиас «завоевывает» Англию, готовясь к взятию последнего бастиона — Америки.

Будучи человеком честолюбивым, Иглесиас понимает, что путь к мировой славе лежит через триумф на главном мировом рынке звукозаписи и шоу-бизнеса — в США. Готовясь к решающей битве, в Майами певец покупает шикарную виллу — с несколькими бассейнами, собственным причалом и двумя белоснежными яхтами.

Он выступает на концерте в Лос-Анджелесе вместе с голлливудскими звездами и жертвует 60 тысяч долларов. Его замечают, приглашают на ночное шоу Джонни Карсона, а Вилли Нельсон, Дайана Росс, Стиви Уандер, группа «Beach Boys» делают с ним совместные записи. А после того как патриарх американской поп-музыки Фрэнк Синатра пригласил Иглесиаса спеть с ним дуэтом на диске, который так и называется — «Дуэты», испанец добился поставленной цели и покорил американский Олимп. Президент Рональд Рейган приглашает Хулио в Белый дом на Рождество и называет своим другом.

«Отдельно хочется сказать о творческом разнообразии Хулио Иглесиаса, — пишет А. Холопцев. — Альбомы, которые он выпустил в 90-е годы, абсолютно не похожи друг на друга по музыкальному материалу. „Crazy“ почти весь англоязычный, и записанная на нем музыка укладывается в рамки доминирующей в мире англо-американской поп-традиции. Альбом „La Carretera“, наоборот, весь пронизан испанскими и латиноамериканскими ритмами и демонстрирует, что певец внимательно следит за новыми музыкальными тенденциями Латинской Америки. Диск „Tango“ — это совершенно неожиданный поворот к ретромузыке. Публике, уставшей от монотонных и незапоминающихся новомодных песенок, 12 знаменитых танго из репертуара короля этого жанра аргентинца Карлоса Гарделя в исполнении Хулио Иглесиаса и потрясающих музыкантов показались глотком свежего воздуха. В результате альбом „Tango“ получил „золотой“ статус во многих странах, в том числе и в США. Кстати, этот диск был номинирован на премию „Грэмми“, причем в одной категории сошлись отец — Хулио Иглесиас и его сын Энрике, случай уникальный в истории этой престижной премии».

В июне 2000 года увидел свет новый, семьдесят седьмой альбом певца — «Ночь четырех лун». Иглесиас по этому поводу сказал: «Вот уже 33 года продолжается моя карьера. И никогда в жизни я даже не думал, что после стольких лет мне выпадет честь оставаться артистом, который все еще записывает пластинки. Но нынешний проект переполняет меня чувствами, и это поистине восхитительно».

На альбоме представлено пятнадцать новых песен. Десять из них Хулио написал сам, а это редкий случай. За последние двадцать лет певец не выпустил ни одной собственной композиции, предпочитая работать с приглашенными песенниками. Новый, долгожданный проект, по собственному признанию Иглесиаса, получился лучшим за всю его карьеру. Во всяком случае, ветеран считает, что так, как на этом диске, прежде он никогда не пел.

«Он, как всегда, требователен к себе, работая по восемнадцать часов в день, — пишет Л. Викторова. — В выходные — плавает, занимается гимнастикой, читает газеты и… навещает студию. Его брат оставляет свою профессию, став менеджером Хулио. Он живет рядом с семьей во Флориде, куда часто приезжают дети Хулио и отец, тут же селится и их мать. Хулио так и не женился. „У меня много домов, но нет дома“, — с грустью шутит владелец вилл в Мадриде, Флориде, на Багамах и в других экзотических точках мира».

Продолжаются и любовные приключения. Например, на несколько лет, до 1989 года, он выбрал дамой сердца известную актрису Брук Шилдс, до этого журналы долго муссировали историю с таинственной голландкой, с которой Иглесиас познакомился в разгар лета в Ибице и которой, согласно молве, удалось спасти «принца грустных песен».

Но сам певец считает, что никогда по-настоящему влюблен не был. Вот его подлинные слова: «Много раз я думал, что влюблен, но в действительности для меня имел значение больше всего мой имидж».

Все это не помешало Хулио в очередной раз в 1998 году стать отцом. Шестого и седьмого ребенка ему родила тридцатипятилетняя подруга голландка Миранда Рийнсбургер. Девочек-близнецов назвали Викторией и Кристиной. От счастливого, хотя и не освященного церковью союза с бывшей моделью Мирандой у Хулио есть и два сына — Мигель Алехандро и двухлетний Родриго; оба мальчика тоже появились на свет в США.

«Как вы выдерживаете стресс стольких выступлений?» — часто спрашивают его. «Я люблю людей», — просто отвечает Хулио. «Когда вы собираетесь уйти на отдых?» — интересуются журналисты. «Воин умирает в бою, — говорит Хулио, — надеюсь, что со мной это случится на сцене. Но я хочу жить долго, до ста и больше». Он сам признается, что есть много певцов с голосом лучшим, чем у него, но немногие представляют то, о чем поют, хотя и пускают в ход все свое очарование. Секрет успеха Иглесиаса как раз в том, что он отрабатывает каждую ноту, хорошо ориентируется в жизни и идет впереди времени, планируя любой шаг.

Соотечественники попрекают его за то, что он забыл их и подделался под американцев, но он игнорирует упреки, удваивая пожертвования для бедных испанцев. «Я не могу забыть свои корни, кровь, кожу!» — говорит он, и все чаще подумывает вернуться на родину.

МИРЕЙ МАТЬЕ (1946)

Эта хрупкая женщина стала символом целой эпохи, визитной карточкой Франции. Не случайно именно с нее вылепили скульптуру Марианны — национальной героини.

Морис Шевалье, мэтр французской эстрады, как-то сказал о Мирей Матье, что она "всегда ходит по солнечной стороне улицы. Музыка в исполнении Матье — это продолжение традиций мастерства Джуди Гарланд, Мориса Шевалье, Шарля Азнавура. Проникновенная лирика, доверительность и высокая вокальная культура — основные слагаемые успеха Матье. Самые большие, престижные залы всего мира ей удалось превратить в уютное домашнее варьете, в котором гости видят друг друга и становятся близкими друзьями.

Мирей Матье родилась 22 июля 1946 года в Авиньоне. Она старшая дочь каменотеса, в семье которого было 14 детей!

«Мне страшно повезло — я родилась настолько пронзительно бедной, что мне не оставалось в жизни ничего иного, как научиться много и хорошо работать», — говорила позднее Матье.

Мирей работала на почте и часто напевала себе под нос, склеивая конверты. Первые шаги Мирей на певческом поприще не предвещали будущих побед. В 1962 голу пятнадцатилетняя девочка решила попытать счастья на конкурсе, проходившем в ее родном Авиньоне, — ничего не вышло: дебютантке не присудили даже утешительного приза. Но Мирей не теряла надежды: год интенсивных занятий пением, новый конкурс — и новая неудача.

Третья попытка была предпринята в июне 1964 года. На этот раз ее выступление не прошло бесследно: ее приглашают принять участие в программе «Телевизионное воскресенье». Подготовка заняла 16 месяцев, но, когда 21 ноября 1965 года Мирей Матье появилась на телеэкране и спела несколько песен, о ее голосе заговорила вся Франция. Уже на следующий день после первого триумфа внезапно вспыхнувшей звезды предприимчивый импресарио Джонни Старк подписал контракт с ее отцом, и ровно через четыре недели Матье предстала перед зрителями «Олимпии», самой престижной эстрадной площадки Франции.

Джонни Старк, знаменитый антрепренер, работавший раньше с Тино Росси и Луисом Мариано, Джонни Холидеем и Франсуазой Арди, и менеджер, и учитель, и самый близкий для Матье человек. Папа Джо — так звала его певица — заменил Мирей отца.

«Папа Джо был моим добрым ангелом, — вспоминает Матье. — Он сделал меня певицей. Он жил ради меня, я же только пела. Срывал шипы с роз, которые потом доставались мне как знак любви и признания. Месье Старк умер от инфаркта весной 1989 года. И какие только слухи не распускали злые языки после его смерти. Дескать, мы были с ним любовниками. Якобы у меня есть от Джонни Старка ребенок, которого я от всех и вся тщательно скрываю… Какая гадость эти сплетни!»

В 1966 году выходит первая пластинка Мирей «Мое кредо», разошедшаяся огромным тиражом 1 миллион 700 тысяч экземпляров. «Новая Пиаф», — твердили о ней критики. «Эдит Пиаф — мое божество, которому я поклоняюсь с детства, — сказала сама певица. — Но она неповторима и такой останется навсегда». Кредо Матье заключалось в том, что она не хотела никого копировать, шла от своей индивидуальности. Этому подчинено в ее работе все — и выбор темы песни, музыки, и сценическое воплощение. Тогда стал формироваться ее сценический образ: элегантная, миниатюрная француженка носит обувь 33-го размера и одевается исключительно у Лакруа, мастера изысканной роскоши.

Матье поняла, что в состоянии нести людям в своих песнях светлые чувства, надежду, счастье, веру в торжество добрых начал. В жизни есть место и драме, и трагедии, как бы говорит певица своим слушателям, но человек создан для счастья и должен верить в свою звезду. В трагедиях Матье, как это ни парадоксально, чувствуется счастливый исход, ибо и трагические обстоятельства в ее творчестве предстают как элементы полноты жизни.

Оптимистичны все программы, поставленные для Мирей Матье на эстраде. Они отмечены праздничностью, яркостью формы, восхищают зрителя элегантной демонстрацией умения певицы петь соло и в ансамбле с такими знаменитостями, как Шарль Азнавур, Нил Даймонд или «АББА». Певица отлично двигается и танцует, играет песню, превращенную в условное драматическое действие. И при всем этом Матье взяла себе за правило никогда не повторяться — каждая новая программа должна отличаться от предыдущей.

Она охотно участвует в телешоу, создающих при помощи «трюк-машины» почти фантастические зрелища; исполняет главную роль в мюзикле, поставленном по мотивам ее биографии; но главной, постоянной ее заботой остаются репертуарные поиски. Она стремится расширить границы лирики, включает в свои программы песни гражданского звучания, фольклорные произведения других стран. «Посол французской песни» (так Матье называют в печати) обращается и к произведениям, впервые прозвучавшим в свое время у Эдит Пиаф, Жака Бреля и других знаменитых шансонье. И будь это всеми любимые и известные «Падам, падам», «Хорошо» или «Голос любви», вошедшие в память поколений с голосом их первого исполнителя, Матье, проявляя такт, не стремясь вывернуть наизнанку традиционное прочтение, находит для каждой из них свою трактовку, давая им порой новую жизнь.

Во время своих бесконечных турне по всему миру Матье не позволяет себе расслабляться, всегда старается выучить песню на языке той страны, в которой выступает, выражая таким образом, уважение к зрителю.

О. Левинсон так писала в газете «Труд-7» накануне очередных гастролей французской певицы в Москве в июне 1997 года:

"Только что Мирей Матье была в Италии, где получила престижную награду. И приехала в Россию, где не была десять лет. Тогда, в пике моды на советскую перестройку, она спела в Большом театре пиафовскую «Жизнь в розовом свете», неувядаемую «Марсельезу» и весьма высокопарную песню про нашу Октябрьскую революцию. Вызвав овацию, подобную шквалу, увезла с собой в Париж охапку роз, полученных от зрителей. Сестра Мирей их засушила и соорудила икебану. Те розы и по сей день находятся в комнате у певицы. Столь бережное отношение к России и русской публике не может не трогать. Французский шансон всегда как-то по-особенному был близок русской душе. Очень созвучен он городскому романсу — столь любимому у нас песенному жанру, в том числе и в среде русской интеллигенции. Данную созвучность, видимо, прочувствовала и Мирей. И потому сама исполнила (и обещает исполнить теперь) «Очи черные».

В эти дни многим москвичам впервые предоставляется уникальная возможность — живьем услышать Мирей Матье. Она выступает с концертами в Кремле. Накануне же, 3 июня, состоялась ее получасовая пресс-конференция (певица торопилась на съемки). За полчаса было сложно поговорить о чем-либо всерьез, впрочем, как и выудить сенсацию. Певица была сама собой — дружелюбна и недоступна одновременно. Сказала, что любит жизнь, путешествия и деревья. Прическу менять не собирается — этого ей просто не позволит публика. Музыку слушает разную, в том числе и современную, но свой собственный репертуар украшать разными техно и прочими модными ритмами и аксессуарами не собирается. О личной жизни деликатно отказывается говорить, но с удовольствием рассказывает о своей огромной семье — семи братьях, семи сестрах и разных других родственниках. Во время ответа на вопросы Матье старается смотреть прямо в глаза спрашивающим журналистам, тем самым как бы снимая подозрения в неискренности. Внешне все еще молода. В одежде предпочитает классический стиль. Одна из милых слабостей — красивые туфли".

Многочисленные статьи зарубежных изданий сообщают о Мирей Матье многое, и прежде всего что друзья и родные называют ее Мими, что ее рост равен одному метру пятидесяти трем сантиметрам, а вес — сорока пяти килограммам, что она обожает лошадей, полевые цветы и рыбные блюда и т.д. Но в чем секрет ее успеха?

"Загадка (или разгадка?) Мирей Матье, — продолжает Левинсон, — еще и в необыкновенном сочетании видимой легкости, нежности, даже субтильности и мощного голоса с интонациями, порой доходящими до, если можно так сказать, некоторой развязности. Все это от Эдит Пиаф, ушедшей со сцены и из жизни в шестидесятых и вдруг затем волшебно воскресшей для ее поклонников в облике скромной школьницы из Авиньона.

Но нет, при всем сходстве искусство Матье иное, не столь надрывно-трагичное, в нем больше спокойного света, мягкой женственности (при том, что сама она не обзавелась семьей), созерцательной лирики.

Она обаятельна и мила в общении — и в то же время отстраненно закрыта, замкнута: она не скажет ничего более того, что считает нужным сказать. Она открыто улыбается, но за этой улыбкой чувствуется постоянная работа над имиджем и словом. Она не станет исповедоваться, теоретизировать перед журналистами на тему жанровой природы песен, которые ею исполняются. Для нее это просто не важно, а важно то, что эти песни слушает огромное количество людей. Но все эти проявляющиеся при первом знакомстве противоречия на самом деле вполне закономерны и объяснимы: она актриса до мозга костей, и самая большая страсть в ее жизни — сцена. Там она и живет. Все остальное — игра с определенными правилами, которые как-то надо стараться соблюдать".

Матье — неисправимая домоседка: «Ненавижу магазины, задыхаюсь в толпе!» Она редко выходит из своего дома-"крепости" в фешенебельном парижском пригороде Нейи. Здесь она давно живет вместе с Моник, младшей сестрой, которую Мирей с детства зовет Матит. Моник тоже не замужем.

"Жизнь без мужчины. Почему? Хочется задать Мирей этот вопрос, но я не решаюсь, — писал в 1997 году из Франции корреспондент «Российских вестей» Кирилл Привалов. — Может быть, потому, что сам люблю по-своему эту красивую женщину и не хочу сделать ей больно лишний раз? Тем паче, что об интимной жизни Мирей Матье исписан в Париже и вне его целый Монблан бумаги. Так, в 1983 году певица получила официальное предложение от одного известного французского промышленника. За месяц до свадьбы энергичный бизнесмен выдвинул свой ультиматум: «Мирей, я хочу, чтобы у нас была дружная семья. Обещай мне, что, как только у нас появится ребенок, ты перестанешь петь!» Он был сумасшедшим, этот слишком деловой человек! Мирей ушла чуть ли не из под венца, ибо не могла не петь. Обманывать же она как не умела, так и до сих пор не научилась.

Скажете: дела давно минувших дней? Не совсем. Недавно во французских изданиях появились сообщения о том, что (наконец-то!) «авиньонская дева» нашла себе достойную пару. И впрямь: мадемуазель Матье стала появляться на многочисленных парижских светских раутах в сопровождении Оливье Эшодмезона, знаменитого специалиста по макияжу. Месье Эшодмезон не скрывал своей влюбленности. «Голубки» нежно позировали рука в руке перед фотографами, трогательно дефилировали среди почетных гостей на показе очередной коллекции известного кутюрье Кристиана Лакруа (говорят, что Мирей уже заказала ему свой свадебный наряд). Казалось бы, на этот раз обручального кольца ей было не избежать… И опять осечка!"

Сама певица говорит так: «В самом начале моей карьеры Папа Джо однажды сказал мне: „Когда человек влюблен, он не спит, не ест и не работает. Если ты желаешь стать победительницей, надо спать, есть и работать. Вот три гарантии твоего прекрасного голоса. Чудес на свете не бывает“. Этим советам я строго-настрого следую и сейчас. Моя профессия диктует такой жесткий и напряженный ритм жизни, что я не могу и не смогу уделять необходимого внимания мужу и детям. Это правда, и от нее никуда не уйти. Я люблю детей, люблю нянчиться, играть с ними. Не забывайте, что в нашей семье я была старшей из четырнадцати детей, у меня, образно говоря, большой педагогический опыт… Работа, однако, прежде всего! Пение — это постоянный, каждодневный тренинг, вокализы, репетиции, выступления. Кроме того, я должна спать минимум десять часов в сутки, так уж устроен мой организм».

Когда Матье спросили, какую жизнь она бы хотела, если бы не была певицей, она ответила: «Другой судьбы себе не представляю. Каждый человек не похож на другого, зачем же превращаться во что бы то ни было, не значит ли это — отказаться от себя?»

ЭЛТОН ДЖОН (1947)

Элтон Джон — один из тех певцов, которых называют суперзвездами. Музыкальный критик Роберт Кристгау пишет об артисте в «Иллюстрированной истории рок-н-ролла», изданной журналом «Роллинг стоун»: «Он звезда, потому что люди любят его музыку и их очень привлекает его жизнерадостность… Он воплощает в себе подлинный дух рок-н-ролла, лишенного всех, разве что кроме самых невиданных, претензий; он так же воплощает дух семидесятых годов, как „Бич бойз“ — предыдущего десятилетия».

Элтон Джон (настоящее имя Дуайт Реджиналд Кеннет) родился 25 марта 1947 года в городе Пиннер, графство Миддлсекс. В возрасте четырех лет мальчик начал обучаться игре на пианино, а позднее научился играть и на органе. Все свободное время Реджи посвящал занятиям, репетициям. Он хотел не просто повысить свое мастерство, но и овладеть приемами игры исполнителей блюзов и рок-н-роллов.

Изучение музыки Дуайт продолжил в Королевской музыкальной академии. Окончив школу, некоторое время играл на пианино в нортвудхиллских барах, а потом играл и пел с местной группой «Блюзолоджи».

В 16 лет юноша был занят сразу на трех работах. Утром исполнял обязанности курьера в музыкальном издательстве. Днем играл на рояле в баре ресторана. Наконец, вечером выступал и репетировал с «Блюзолоджи». Быстрее всего завершилась его работа молодого музыканта в баре, где он получал 1 фунт в день. Достигнув цели — накопить деньги на электропиано и усилитель — он ушел оттуда.

Работы хватало. Позднее Элтон Джон вспоминал, как однажды импресарио заставил их выступать в четырех клубах за один вечер! Группа была просто очарована композициями певца Лонга Джона Балдри, и будущий всемирно известный музыкант тоже заразился этой любовью. Второе имя Балдри и первое имя саксофониста Элтона Дина образовали сценический псевдоним музыканта. Вскоре «Блюзолоджи» распалась, и теперь уже Элтон Джон остался без работы.

"На глаза ему попалось объявление в газете о том, что один из филиалов фирмы грамзаписи «Либерти» объявляет «конкурс талантов»; решил попробовать свои силы. Единственное, о чем он не подумал, — с чем он придет на конкурс, — пишет А. Гаврилов. — Так как последние годы он не пел, то предложить жюри он мог лишь оставшиеся в памяти более чем сомнительные песенки «ресторанного периода». Попытка закончилась полным провалом, но кому-то в студии понравилась манера Элтона Джона (он уже взял себе этот псевдоним) играть на рояле. Чтобы как-то скрасить ему горечь провала, этот представитель фирмы дал музыканту стопку стихотворений начинающего поэта Берни Топина, также принимавшего участие в конкурсе талантов и также признанного никуда не годным. «Посмотрите, — сказали Элтону, — может, сделаете из этого пару песен».

«Из этого» Э. Джон сделал двадцать песен, и вместе с Б. Топином они принесли их в «Либерти». Но в компании уже пропал интерес к «новым талантам», и молодые авторы подрядились писать песни для популярных эстрадных артистов — типа Силлы Блэк и Энгельберта Хампердинка. Два года продолжалось это ремесленничество, пока в 1969 году Элтон Джон не выпустил свой первый сингл — «Леди Саманта», разумеется, на стихи Берни Топина. Пластинка не попала в хит-парады, но достаточно часто звучала по радио, чтобы с Элтоном Джоном заключили контракт на выпуск долгоиграющего гиганта.

«Пустое небо» — так назывался первый альбом музыканта, вышедший в 1969 году: любопытный, но не более того. К этому времени у Э. Джона и Б. Топина уже написано песен на три пластинки. Некоторые вошли во второй диск, который назывался «Элтон Джон» (1970); часть остальных составила следующую пластинку — «Станция Перекати-поле».

С 1970 года, можно сказать, и начинается настоящая карьера певца. Сингл «Твоя песня» занимает первые места хит-парадов многих стран мира. Тогда же стало ясно, что ему лучше всего удаются мелодичные, сентиментальные баллады.

Но певец хотел выделиться и стать не похожим ни на кого другого. Он начинает экспериментировать с яркими, броскими костюмами и другими элементами, которые создавали неповторимый сценический облик певца и одновременно особый стиль, получивший название «глем-рока». Это название можно расшифровать как рок «хватающий», берущий за душу. К восторгу фото — и телерепортеров, Элтон часто демонстрирует настоящие исполнительские фокусы: глиссандо каблуком ботинка по клавишам; рояль, подвешенный над сценой на канатах.

Поворотным пунктом в карьере Элтона Джона стал диск «Безумец на том берегу». "Музыка, при всей ее легкости, запоминаемости, стала более сложной, аранжировки — более интересными, тексты песен — намного более приближенными к реальной жизни, — пишет Гаврилов. — Многие из них, например заглавная песня «Злословие», «Мотель „Холидей инн“, посвящены теме, к которой Элтон Джон потом обращался неоднократно, — отношениям музыканта с прессой и слушателями». Слушатели проголосовали за «Безумца» — диск сразу стал бестселлером, а в 1972 году он уже был золотым.

Далее были такие же удачные альбомы: «Городской замок», «Не стреляйте, я всего лишь пианист», «Прощай, дорога из желтого кирпича», «Фантастический капитан и коричнево-грязный ковбой».

Критики, предсказывающие скорый закат новой звезды, считавшие, что весь успех Элтона Джона основан лишь на чисто зрелищной стороне, были посрамлены. Ирвин Стэмблер написал в своей «Энциклопедии поп-музыки, рока и соула»: «в 1972—1973 годах Элтон Джон опроверг утверждения критиков, написав некоторые из лучших песен в истории поп-музыки».

1973 году Элтон Джон основал собственную фирму грамзаписи «Рокет рекордз». Артист привлек к сотрудничеству с ней таких известных исполнителей, как Нил Седака и Кики Ди. С последней Элтон Джон в 1976 году записал сингл «Не разбивай мое сердце». С ним он впервые поднялся на высшее место в хит-парадах Англии.

В 1975 году Элтон получает роль в игровом фильме «Томми», версии рок-оперы, созданной рок-оркестром «Ху». Певец сыграл небольшую роль волшебника Электрического Бильярда. Затем отборочная комиссия музея мадам Тюссо решает среди мировых знаменитостей установить и восковую фигуру Элтона Джона — второго представителя «мира популярной музыки» после «Битлз»!

Дебютное выступление певца на концертной сцене состоялось в 1970 году на торжестве, посвященном 20-й годовщине Клуба трубадуров в Лос-Анджелесе. Затем Элтон гастролирует по Великобритании, США, Японии, Австралии.

"После середины семидесятых годов Элтон Джон неожиданно прекращает на какое-то время музыкальную деятельность и лишь в 1979 году снова начинает выступать с концертами, — пишет Гаврилов. — Тогда же он приезжает с гастролями в СССР — вдвоем с ударником Рэем Купером, с которым они играли вместе с 1971 года.

Гастроли Элтона Джона в Москве и Ленинграде прошли с огромным успехом, музыкант был тронут и поражен, по его собственным словам, горячим приемом, который ему был оказан советскими слушателями. Специально для наших любителей музыки он вставил в свои концерты отрывки из песни «Битлз» «Возвращение в СССР» и Первого концерта Чайковского, искусно вплетая их в свои известные композиции".

К тому времени Элтон Джон — уже признанный певец. О нем говорят, что он лучший певец о любви, причем о любви самой разной — и счастливой, и трагической. Каждую песню исполнитель переживает, он живет на сцене, страдает, радуется и любит, завораживая зрителей своим голосом, как бы воедино слитым с мелодией.

Однако такая сверхъестественная самоотдача и постоянное напряжение не могли не сказаться на здоровье певца. К тому же он пристрастился к наркотикам, а потом заболел и булимией. Поэтому в начале 80-х годов Джон временно прекращает сотрудничество с Топином и вступает в поединок с этими своими недугами. Неизвестно, что больше помогло певцу — лекарственные препараты или сила воли, — но он довольно быстро восстановился и вернулся к работе. Уже в 1983 году появляется его новый хит с говорящим названием «Я все еще на коне».

В 1984 году Элтон Джон женится на Ренате Блауэл. Увы, их брак продлился всего четыре года. Последовавший за этим развод снова приковал внимание к личной жизни певца, стали поговаривать о его бисексуальных наклонностях, о чем писала пресса. Однако популярность Элтона от этого не уменьшилась.

В 90-е годы Элтон Джон на пике популярности, его сравнивают с Элвисом Пресли. Больше двух десятилетий хиты певца занимают высшие ступеньки в списке наиболее популярных пластинок. Элтон стал первым из певцов, которые выпустили свыше ста миллионов дисков.

Особый успех выпал озвученному Элтоном Джоном мультфильму «Король лев»: продано несколько десятков миллионов кассет с этим фильмом.

Элтон Джон продолжает поставлять новости в колонки светской хроники. Журналисты не устают писать, в частности, о его нарядах.

Не секрет, что Элтон Джон любит экстравагантные костюмы и в своем стремлении утвердиться в мире моды не знает себе равных. Элтон способен оставить в магазине «Версаче» более 100 тысяч долларов, купив за один раз 80 галстуков, 12 костюмов и 20 пуловеров.

Так же легко, как существует в мире популярной музыки, Элтон чувствует себя и в мире классики. Для традиционной встречи друзей Лучано Паваротти в его родном итальянском городе Модена в 1995 году Элтон написал песню «Любовь подобна страсти к лошадям», где предусмотрел партию вокала специально для Паваротти, обыграв тем самым страсть прославленного певца к животным. Успех песни превзошел все ожидания.

Элтон Джон не забывает и о тех, кому в этой жизни не повезло: дает специальные концерты и перечисляет деньги в фонд борьбы со СПИДом.

В сентябре 1997 Элтон Джон участвовал в траурной церемонии, посвященной гибели принцессы Дианы: написал для этой церемонии и исполнил ставшую хитом новую версию песни «Свеча на ветру».

СТИНГ (1951)

Главное качество певца заключается в умении передать своей аудитории собственные ощущения и эмоции. Он пытается использовать в своем творчестве все — и высокое и низкое, — что встречает в жизни, что находит в себе, и именно так он движется вперед и вверх, к большим высотам.

Отец Гордона, Эрнест Мэтью Самнер, слесарь на местном машиностроительном заводе, женился на молоденькой, привлекательной парикмахерше Одри Коуэлл. Вскоре после этого он сменил специальность и стал молочником.

В этой семье 2 октября 1951 года появился Гордон Мэтью Томас Самнер, взявший позднее псевдоним Стинг. Жизнь в холодном, суровом промышленном районе Уоллсенда никак не назовешь легкой. Но мальчик не унывал и постоянно напевал себе под нос песни.

У Гордона появился интерес к джазу: постепенно он превратился в истинную любовь. Один из приятелей дал ему электрическую бас-гитару, имевшую всего две работающих струны и сделанную из куска деревяшки, но Стинга это не волновало, — лишь бы инструмент хоть как-то работал. Ему нравилось наигрывать блюзы в своей спальне.

Музыкальные вкусы Стинга не ограничивались джазом. Ему нравилась душевная музыка на пластинках Тамла и Стакса, но в особенности — «Битлз». Их влияние было огромным, и Стинг обожал исполнять их песни на своей простой гитаре. Первую музыкальную группу он увидел «живьем» в 1965 году.

Дома музыкальное развитие Стинга шло непоследовательно. Уроки игры на фортепиано он забросил еще лет в тринадцать, потому что родители продали инструмент, а он не мог учиться без практики. Но игра на гитаре по крайней мере хоть как-то связывала отца с сыном.

С начала 70-х годов Стинг блуждал между такими группами, как «Биг-бэнд», «Феникс» и «Эрсрайз». На протяжении всего этого времени он продолжал образование — получил профессию учителя.

С 1974 года стал выступать во вновь образованной группе «Last Exit» («Последний выход») и постепенно стал ее лидером.

И сегодня руководитель этой группы Энди Хадсон восхищается, вспоминая профессионализм начинающего карьеру Стинга: «Появилась песня под названием „Шепчущие голоса“, написанная Стингом, которая непременно должна была стать хитом — она была великолепна по композиции. Стинг исполнил ее с невероятной выразительностью, и мы были глубоко потрясены».

Тогда же Стинг стал ухаживать за актрисой Фрэнсис Томелти. Первого мая 1976 года они поженились, а уже 23 ноября Фрэнсис родила их первого ребенка.

Выступления «Last Exit» между тем не вызывали фурора. Настоящий успех пришел к Стингу только вместе с группой «Полиция».

Концертный дебют «Полиции» состоялся зимой 1977 года в Уэльсе, в клубе «Ньюпорт стоуэвей». К августу того же года сложился окончательный состав группы: Стинг, Стюарт Копленд и Энди Саммерс. Большую роль играл в группе менеджер — брат Стюарта, Майлз Копленд.

Настоящее лицо и форму «Полиция» приобрела лишь в начале 1978 года. Услышавшие песни из первого альбома группы «Outlandos», не сразу восприняли так называемый белый регги. Седьмого апреля 1978 года на сингле вышла песня Стинга «Роксана», получившая благоприятные отзывы. Но ее мало передавали по радио — составители программ неохотно использовали песню о любви к проститутке.

Интересно мнение Стинга о своем шедевре: «Я ощущал сильные чувства к песне „Роксана“, потому что это серьезная песня о реальных отношениях. В этой песне не говорилось о грубом сексе. Это не „грязная песня“ ни в каком значении слова. Это настоящая песня, с настоящей лирикой, а они не проигрывали эту песню на том основании, что она о проститутке. Но напишите глупую песню о сексе, в которой самого этого слова нет, и вы получите хит. Как это раздражает». Вскоре Стинг спел еще одну песню, ставшую популярной — «Я не могу потерять тебя».

В начале октября 1978 года группа едет на гастроли в США. После заокеанских выступлений «полицейские» быстро пошли в гору. Вскоре они записали свой второй альбом. За 1979 год «Полиция» продала пять миллионов синглов и два миллиона альбомов!

Артистический темперамент Стинга и его сценический образ захватывали публику. Стюарт Копленд признавал: «Песни Стинга и его голос сделали „Полицию“ тем, что она есть. Знаю, что принимаю это слишком близко к сердцу, но „Полиция“, возможно, была бы вполне успешной группой и просто с каким-нибудь ударником, который удерживает ритм».

Вторил ему продюсер Найджел Грей: «Нет в мире никого, кто мог бы указать Стингу, как петь. Он записывал вокальные партии первый раз после первого проигрывания. Прокручивал дорожку обратно пару раз для гармонизации, и все. Его голос самый лучший из тех, которые мне доводилось записывать, — сам его тембр. Вы знаете, немногие группы имеют певца. Обычно у них просто есть кто-то выкрикивающий вокальные партии».

По мере расширения гастролей и достижения высшей точки популярности «Полиции» Стинг в особенности разочаровался во многом, в частности в праве на «приватность» жизни, на неузнаваемость. «Одна из самых грандиозных вещей в Америке — то, что я там почти анонимен. Мы могли просто начать выступление, побыть знаменитыми часок-другой, а затем раствориться в стране».

Уже тогда он думал о своем собственном пути: «Как только группа перестанет быть полезной, я отброшу ее, как камень с дороги. Я — для себя, и они об этом знают».

Сентябрьский выход альбома «Не стой ко мне слишком близко» в первую же неделю принес высокий уровень продаж — до полумиллиона экземпляров. Выпуск альбома «Zenyatta Mondatta» через неделю обеспечил группе второй дубль номер один.

Для критиков это памятный день. Альбом описывали как только могли, начиная от грандиозного провала до бешеного успеха.

В марте 1981 года «Полиция» отменила европейскую часть своего последнего мирового турне. Стинг вздохнул с облегчением; он знал, что начали появляться трещины и каждому нужен был отдых от других.

Однако сворачивание активности «Полиции» не означало перерыва в работе у Стинга. У него на столе лежало в то время пять предложений сниматься в кино; он выбрал главную роль в «Артемиде-81»: она наиболее подходила ему и помогала развить актерский талант. С тех пор он не раз снимался в Голливуде.

В апреле 1982 года Фрэнсис родила второго ребенка — Фуксию-Кэтрин. Фактически в это же время Стинг уехал из недавно купленного для семьи дома в Северном Лондоне.

Как раз перед рождением ребенка Фрэнсис наконец узнала, что Стинг встречается за ее спиной с ее подругой Труди Стайлер. Очевидно, отсутствие Стинга во время рождения Кэтрин не случайно, — брак с Фрэнсис разорван. Стинг весьма тактично заявил, когда приехал в Штаты, что «он расстроен — тем более что родилась дочка». Однако Стинг женится на Труди только 21 августа 1992 года, — к тому времени она родила ему троих детей.

Альбом «Синхронизация», выпущенный «Полицией» в июне 1983 года, написан под влиянием расставания с Фрэнсис, развода и начала новой жизни с Труди. Стинг даже признал несколькими месяцами позже: «Я доволен, что прошел через кризис. Я много работал, чтобы пережить его. Я вырос. Мои лучшие творческие работы — это, бесспорно, результат моих усилий по преодолению этих проблем».

23 июля 1983 года «Полиция» начала еще один мировой марафон гастролей в чикагском парке «Комински». Последующие североамериканские концерты трио, которые проходили до конца августа, проводились на гигантских открытых стадионах.

Выступая перед аудиторией приблизительно в семьдесят тысяч человек, Стинг пошутил: «Мы хотели бы поблагодарить „Битлз“ за то, что они одолжили нам свой стадион!» Стинг воодушевлен возможностью сыграть свою классику — «Так одиноко» — при огромном стечении народа. Он писал о пиковом выступлении группы на стадионе «Шей»: «Это британское покорение Соединенных Штатов, точно такое же, как провели „Битлз“ до нас». Сам концерт — венец славы, которая утвердила их новое господство на музыкальной сцене по обе стороны Атлантики. В своей широкой белой футболке и красных брюках Стинг выкрикивал свои любимые номера, когда три двадцатифутовых видеомонитора передавали изображение всем и каждому, кто затерялся позади огромной толпы. Даже луна вышла как по заказу, когда группа ударила «Прогулку по Луне». «Я знал, что мы никогда больше не сможем это повторить», — говорит Стинг. Он решил там раз и навсегда: пусть группа распадется, пока она на вершине славы. «Пришло время остановиться. Это лучшее, что мы могли сделать. Мы наверху! Мы не могли подняться еще выше».

Появляется первый сольный альбом Стинга — «Сон о голубых черепахах». Лирика в альбоме — решительный уход от традиционного стиля «Полиции». Группа окончательно распалась в марте 1985 года.

В середине 1987 года Стинг выпустил свой второй сольный альбом под названием «Ничего подобного солнцу». По результатам опроса он признан лучшей британской долгоиграющей пластинкой во время присуждения наград британской музыкальной индустрией в 1988 году.

Затем у Стинга наступает очень беспокойный период. Он не написал ни одной песни почти за три года (с 1987 по 1990-й). В это время начинается его большая кампания по защите лесов Амазонии в Бразилии, ставшая одной из целей жизни.

В конце 80-х годов Стинг стал испытывать проблемы с голосом, приходится все чаще использовать на концертах увлажнитель. Журналист нью-йоркской «Таймс» писал: «В старые времена, если какой-то туман проплывал над головой певца, — это фимиам или марихуана. Но мистическое озарение и старомодные возбуждающие ум вещества в наше десятилетие уступили дорогу заботам о здоровье — увлажнителям».

В 90-е годы характер выступлений Стинга меняется. У. Кларксон отмечает: "Концерты Стинга стали нешумными, респектабельными «обзорами», а не добрым старым всеохватывающим рок-н-ролльным взрывом. На сцене он значительно расширил свой диапазон, даже включил такой материал, как «Purple Has» Джимми Хендрикса, к большому удивлению своей публики, — в основном это средний класс. Однако он все еще продолжал предоставлять любой аудитории классику «Полиции», и некоторые критики полагали, что это самая рискованная часть его выступлений.

В мае 1993 года Стинг записал дуэт с Лучано Паваротти. Этим дуэтом в сопровождении одной только акустической гитары — мелодия столетней давности, композитора Франка, — открывался новый альбом — под названием «Паваротти и друзья».

В марте 1994 года Стинг доказал, что остается суперзвездой, — получил награду «Лучшего поп-певца» на награждении премией «Грэмми» за песню «Если я когда-нибудь потеряю веру в тебя». Победил также в номинациях «Лучший альбом» и «Лучшее видео».

17 декабря 1995 года Труди родила Стингу третьего сына — Джакомо. Дети Стинга — Джо, Кейт, Микки, Джейк и Коко — стали центром его жизни. Один из его самых близких друзей рассказывает: «Стинг невероятно щедр по отношению к своим детям, но в разумных пределах. Он не швыряет на них деньги, а пытается уделить каждому одинаковое количество времени, чтобы никто не чувствовал себя обделенным. Я считаю, что он один из самых лучших отцов, каких я когда-либо встречал».

Когда певца спросили. «После всех этих лет разве вы не устали от имени Стинг?» — тот ответил со всей серьезностью: «Оно не более глупо, чем Бетховен или Моцарт».

МАЙКЛ ДЖЕКСОН (1958)

Майкл Джозеф Джексон родился 29 августа 1958 года в городе Гари штат Индиана. Глава многодетной семьи Джо — неплохой блюзовый гитарист, и своей музыкальной одаренностью все дети обязаны именно ему. Уже в возрасте шести лет Майкл прекрасно пел и танцевал.

"Мама отмечала, что Майкл не такой, как все, еще с рождения, — пишет в своей книге сестра Майкла Ла Тойя. — Он рано начал ходить и говорить и был удивительно подвижным. Мать никогда не хвасталась детьми, но для Майкла делала исключение: «Не буду утверждать, что он вундеркинд, но есть в нем что-то особенное».

Майкл — сплошной комок энергии, с лучистым взглядом и озорной улыбкой. Никогда не пытался командовать другими, но это прирожденный заводила. Каждое утро перед школой у нашего дома собирались соседские дети и ждали, когда Майкл объявит игру, в которую все будут играть сегодня. Все вертелось вокруг Майкла, и в своем маленьком собственном мире он уже в то время знаменитость.

Уже тогда у Майкла было ясное представление о том, что такое шоу и презентация. Когда мы фотографировались, он, шестилетний карапуз, командовал своим тоненьким голоском: «О'кей, Джеки, ты станешь туда, а Жермен станет рядом с тобой!» Ни одна деталь не ускользала от его внимания. Мать всегда поручала ему выбирать костюмы для сцены. Пурпурного цвета костюм или черные брюки с белыми рубашками? Самый младший из пяти выбирал: «Этот!» — и всегда оказывался прав. Темпераментно и с чувством собственного достоинства Майкл, единственный из всех нас, защищался от отца…

…Примерно в 1965 году братья под именем Пять Джексонов приняли участие в конкурсе талантов, организованном Высшей школой Рузвельта, за углом нашего дома. Я и сейчас вижу, как они танцевали и пели на сцене под мелодию модного тогда хита «My girl» («Моя девочка»). Вся наша семья удивилась и обрадовалась, когда братья победили в конкурсе, где они были моложе всех остальных участников… Публика в восторге бросала мальчикам деньги. Они прятали их, но потом приходилось отдавать Джозефу. Из выручки Джозеф распределял средства на карманные расходы. Джеки, Тито, Жермен и Марлон быстро тратили свои деньги или скрывали их. Майкл инвестировал свою часть в сладости, которые продавал соседским детям. Мама часто замечала, что он даже в детских играх и поступках проявлял себя как взрослый. Своим «магазином сладостей» он доставлял радость другим детям и одновременно зарабатывал деньги.

Следующие три года мальчики выступали по пять раз за ночь. В их репертуаре — песни из хит-парада, такие, как «Кто тебя любит» и «Табачный путь». Как правило, выступления происходили неподалеку от дома, но иногда они играли в Финиксе, Канзас-Сити, Вашингтоне и Филадельфии. А мама, Рэнди, Дженнет и я махали им на прощание рукой. Они с отцом загружали пакеты с едой в машину, уезжая на очередной концерт. Я иногда плакала, потому что начинала тосковать, уже прощаясь с ними".

В 1970 году на фирме «Motown» Майкл впервые записал как солист балладу «Got to Be There», которая заняла верхнюю строчку в хит-парадах не только в США, но и в Европе. В 1972 году он выпустил свой первый сингл «Ben» на музыку американского композитора У. Шарфа, а обновленный «Rockin Robin» в американском хит-параде также занял самую верхнюю строчку.

Майкл сразу привлек к себе внимание своей невероятной танцевальной техникой. Зрителям казалось, что перед ними человек без костей, который в один и тот же момент может двигаться в разных направлениях.

Сольная карьера Майкла быстро набирала высоту, но он до 1976 года продолжал выступления с братьями. Поворотным для Джексона стал 1978 год, когда снимался фильм «Волшебник» — своеобразная вариация сюжета «Волшебника Оза» Баума. Тогда Майкл встретил продюсера и композитора Квинси Джонса. Результатом их совместной работы стал первый альбом Джексона — «Вниз со стены» (1979), проданный в количестве 19 миллионов копий. Четыре хита из него заняли место в первой десятке, а один из его синглов удостоен премии «Грэмми».

Следующий альбом Джексона — «Триллер» (1982). «Триллером» он доказал, что музыка может преодолеть предрассудки, — пишет Ла Тойя Джексон. — Однажды он заявил: "Я добьюсь, что люди во всем мире признают меня и скажут. «Я люблю Майкла Джексона и его музыку, а какого цвета у него кожа, это все равно».

Замечательными видеоклипами «Билли Джин» и «Ударь!» ему удалось преодолеть незримый барьер, отделявший цветных музыкантов от американского музыкального видеомира. Он открыл дорогу в нарождавшийся жанр видеоклипа целому поколению способных негритянских исполнителей.

Биографы причислили выступление Майкла с «Билли Джин» в передаче, посвященной 25-летию фирмы «Мотаун рекордз», к выдающимся событиям в истории музыки. В своем черном, расшитом золотой нитью жакете (который я когда-то купила матери) Майкл танцевал на сцене под написанную им «Прогулку под луной» и приводил публику в неописуемый восторг. Ночью он вернулся домой в состоянии эйфории — обрушил на нас множество историй, они так и били из него фонтаном: кто и что сказал на концерте, кто с кем схлестнулся и кто кому вцепился в волосы. Особенно подробно сообщил о словесной дуэли Дайаны Росс и Мэри Уилсон".

Две песни из «Триллера» заняли первые места в самых представительных хит-парадах. Пять песен попали в первую десятку: «Триллер», «Когда я что-то начинаю», «Человеческая душа», «Симпатяшка» и совместная с Полом Маккартни «Моя девушка».

«Триллер» побил все существующие рекорды по количеству проданных экземпляров и удерживает первенство до сих пор. К концу века тираж альбома достиг 46 миллионов копий; альбом удостоился семи премий «Грэмми». В него в изобилии вошли хиты, каждый из которых поддерживался видеоклипом, что расширило границы жанра. Видеоклипы, в которых демонстрировалось его незаурядное мастерство не только как певца, но и танцовщика, принесли ему неслыханную популярность и породили совершенно новый уровень восприятия — он казался каким-то волшебным существом, не имеющим ничего общего с прозой окружающей жизни.

Джексон содержит целый штат, который специально придумывает ему трюки; многие он изобретает и сам. Все это требует высокой технической оснащенности. Рассказывают, что на один только концерт Джексона затрачивается три фунта пиротехнических веществ, используются три лазера, 225 звуковых дорожек. Служба перевозок включает 160 человек, а иногда их число еще увеличивается. Перевозят оборудование во время гастролей 57 грузовиков. Кроме того, в представлениях участвуют специальный балет, музыканты, рабочие сцены.

Растет популярность певца, и все больший интерес средства массовой информации проявляют к его личной жизни. На страницах газет и журналов он представал вечным ребенком, окруженным игрушками и домашними животными, полностью изолированным от реальной жизни. Такой искусственно создаваемый образ укрепился, когда Майкл выпустил альбом, созданный на основе фантастического фильма С. Спилберга «Инопланетянин» (1982).

С 1983 года Майкла спонсирует компания «Пепси-кола». Такая поддержка во многом способствовала тому, что в 1984 году на концерты с участием популярного певца продано рекордное количество билетов за всю историю существования поп-музыки. Майкл становится почти недоступной суперзвездой, интерес к нему постоянно растет. В 1985 году певец выпустил свой «африканский» сингл «We Are the World», который сразу стал международным хитом.

К тому времени его состояние было настолько велико, что он без колебаний выделяет 47, 5 миллиона долларов «ATV music company» за записи Джона Леннона и Пола Маккартни.

В 1987 году Джексон записывает альбом «Плохой», разошедшийся тиражом 22 миллиона экземпляров. Следующий, «Dangerous», появился в 1992 году; он стал самым длительным по времени — 76 минут. Здесь певец попытался изменить стиль и спеть в ритмах техно-попа.

В 1994 году Джексон вступил в брак с дочерью короля рок-н-ролла Элвиса Пресли — Лайзой-Марией. Лайза-Мария уверяла, что Майкл ей нравился еще с тех пор, как она впервые увидела его на концерте «Пятерки Джексонов». Судья Хьюго Альварес, регистрировавший брак, сказал о миссис Пресли следующее: «Вы не представляете, как она на него смотрела. В ее глазах читалась любовь, долгая и бесконечная».

Многие склонны воспринимать женитьбу, как один из рекламных трюков известного певца, который хочет тем самым поднять свою популярность. Как бы там ни было, брак оказался неудачным и распался через два года.

Более удачным оказался второй брак Майкла, от которого у певца родились сын и дочь.

В 1996 году Джексон выпустил свой очередной альбом — «История»; тираж его достиг 14 миллионов копий. Вероятно, он мог быть и больше, если бы не громкий скандал: Джексона обвинили в совращении подростков. Сам певец категорически все отрицал и, чтобы поддержать интерес к своей работе, потратил несколько миллионов на съемки рекламных видеороликов и видеоклипа к альбому.

Сегодня Джексон практически всегда появляется на публике в шляпе. В свое время врачи изменили певцу цвет кожи, и теперь у Майкла прогрессирует заболевание витилиго, съедающее в организме пигменты и негативно отражающееся на внешнем виде певца. Британские медики из Бредфордского университета надеются остановить появление на коже Джексона белых пятен. Они нашли лекарство, которое поможет Майклу Джексону остановить развитие болезни. Несмотря на многочисленные операции по «высветлению», поп-звезда не хочет превращаться в альбиноса и намерен при помощи нового лекарства победить заболевание.

В июле 2002 года газеты сообщили об акции протеста Джексона: он выступил против дискриминации звукозаписывающими компаниями темнокожих исполнителей. Руководителей этих компаний он назвал «расистами» и «дьяволами».

«Поколения черных музыкантов стали объектами манипуляций со стороны акул шоу-бизнеса», — заявил Джексон на пресс-конференции.

Для примера певец привел историю со своим последним диском, «Инвизибл» — записью и распространением его занимается корпорация «Сони». За 28 недель продано лишь 2 миллиона копий, по версии Джексона из-за того, что компания не выполнила обязательств по рекламе, в чем виноват глава корпорации Т. Моттола, с его предвзятым отношением к нацменьшинствам.

А может, все проще? Во всяком случае, представители «Сони» считают иначе: «Если кто и виноват в неуспехе диска, то только сам Джексон».

Да, с каждым годом Джексону становится все труднее подтверждать титул мировой суперзвезды.

БЬОРК (1965)

"Бьорк создает необычную музыку, формы, звуки, ритмы, тексты; у нее непривычный акцент, манеры… Даже среди ее клипов нет ни одного, который можно было бы назвать ординарным, — пишет А. Грицай. — Так, из статичного «Hunter» получается удивительно динамичный образный ролик. Режиссеры? Да, но без Бьорк они бы не сделали все эти «Human Behavior», «Army of Me» или «All Is Full of Love».

Кажется, что в искусстве она умеет все. Музыку, которой профессионально Бьорк Гудмундсдоттир занимается с двенадцати лет, уже давно можно оставить в покое — столько об этом было сказано и написано. Для нее петь — все равно что дышать. У писательницы и художницы Бьорк давным-давно вышла книжка с ее картинками (сейчас поистине раритетная). После состоявшегося кинодебюта она умеет почти профессионально танцевать, поскольку брала уроки у знаменитого хореографа Винсента Паттерсона. Правда, все это она делает по-своему — кривляясь и ломаясь, как может показаться неискушенному зрителю, в чем и проявляется ее гений или талант, выражаясь менее категорично".

Бьорк Гудмундсдоттир родилась 21 ноября 1965 года в Рейкьявике. «Бьорк» в переводе с исландского значит «береза». Ее родители, члены коммуны хиппи и музыканты, пристрастились к наркотикам. Вскоре после рождения дочери они развелись. «Меня воспитывали люди, которые не знали, что такое дисциплина, — вспоминает Бьорк. — Давайте разрисуем дом лиловыми бабочками. Давайте два дня есть только бананы. Мне нравилось все это до шести лет. Потом я начала это ненавидеть. Часть меня осталась ребенком, часть похожа на мать».

Уже в три года она играла на флейте и на фортепиано.

«…Я всегда была полна энергии и очень активна. Еще подростком в Исландии работала сразу на трех работах — на рыбной фабрике, на заводе „Кока-кола“ и в музыкальном магазине, все это одновременно, и я никогда не уставала. Даже в выходные не могла усидеть на месте: выбиралась на природу, где меня никто не видел и не слышал, и пела, пела, пела…».

Первая запись Бьорк состоялась, когда ей исполнилось 12 лет. Она записала свою пластинку в домашних условиях с помощью мамы. Диск состоял из нескольких чужих хитов и назывался незатейливо — «Bjork». Эта пластинка имела фантастический успех в Исландии — альбом становится «платиновым». Сегодня эта запись стоит баснословных денег, да и найти ее практически невозможно.

Бьорк близки идеалы панков, но не как стиль поведения, а как музыкальный стиль. Она организует ансамбль «Exodus», который спустя два года получил неприличное название «Tappi tikarass»: «Я начинала петь в панк-группе, и если в Англии меня всегда считали каким-то веселым эльфом, то дома… Я выходила на сцену в рванье, с подушкой, привязанной к животу, — будто я на седьмом месяце беременности, и на телевидение обрушивался шквал писем от стариков, которые утверждали, что от моего вида у них случился сердечный припадок. Подразумевалось, что я должна оплачивать больничные счета».

В 1980 году Бьорк создает новую группу — «Колдовство» («Kukl»). Именно на ее основе родилась музыкальная команда «Шугакьюбз» («Sugarcubes»). Ее солист, Тор Элдон, становится мужем певицы. В 1986 году у них родился сын, но брак вскоре распался.

«Шугакьюбз» стали очень популярны в Исландии, а голос Бьорк, с широкими возможностями, от тихого шепота до пронзительного крика, полюбился многим.

«Практически со дня своего основания эту группу раздирали внутренние скандалы и стычки, — пишет В. Владимирцева. — Бьорк вечно препиралась с мужем, клавишником Тором Элдоном, от которого уже успела родить мальчика, своего обожаемого Синдри. Пока держался брак, жила и группа. Но по прошествии четырех совместных лет, отпущенных Тору и Бьорк, „The Sugarcubes“ распались, успев, правда, выпустить целых пять альбомов. В 1992 году Бьорк покинула команду, которая тут же прекратила свое существование. Без солистки „Сахарные кубики“ никому не были нужны. Для Бьорк наступило время творческого одиночества и долгих размышлений. Она решилась покинуть родную Исландию и узнать большой мир. Впрочем, больше всего на свете певице не терпелось этот мир ошарашить. Накопленная ею музыка была ничуть не похожа на то, что она делала раньше».

Бьорк уехала с сыном в Лондон, где решила заново начать сольную карьеру. В 1993 году она записала сингл «Человеческое поведение». Это первый опыт работы Бьорк с продюсером Нелли Хупером, который в то время сотрудничал с такими известными группами, как «Соул ту соул» и «Мэссивэтэк».

В 1993 году Бьорк записала альбом «Дебют». В него вошли несколько песен, написанных раньше, — мелодии Бьорк, которые она хотела использовать в сольной музыкальной карьере, прежде чем поделилась ими с «Шугакьюбз». Композиции этого альбома отличались особенным равномерным построением фразы и произношением, установившимся где-то на пространстве между Рейкьявиком и Лондоном.

Альбом «Дебют» разошелся в количестве 2, 5 миллиона экземпляров, — песни Бьорк зазвучали в каждом доме, где любили популярную музыку.

В том же году певица снялась в эпизоде в кинофильме «Прет-а-порте».

В 1994 году Бьорк с сыном перебралась в Испанию, где записала новый альбом — «Post». Альбомы принесли певице большой успех: «Только после этого я поняла, что на протяжении четырех лет задерживала дыхание до такой степени, что в какой-то момент вообще не смогла бы сделать вдох».

В 1995 году появился ее новый альбом «Моя армия», созданный в соавторстве с Грэхемом Массеем, который отличался особым поэтическим даром. Он не развлекал слушателей, а требовал от них напряженной работы, немалых усилий, чтобы понять его композиции, переливающиеся из ритмов тяжелого техно в оркестровые аранжировки. Многие даже считали, что песня «Защити меня» из этого альбома написана в пещере.

К Рождеству 1995 года появился новый хит Бьорк «Так тихо», выполненный при поддержке струнного квартета. А в 1995 году певица получила Женскую международную награду за достижения в области музыки.

В. Владимирцева пишет:

"Первая реакция на ее музыку — шок, который у некоторых перерастает в полное неприятие. Другие же начинают плавать в этой музыке, словно в огромном море, получая ни с чем не сравнимые ощущения. Ее нервный, звонкий и мощный голос способен передать очень многое, в нем как будто бы плавятся впечатления о реальности, из которых Бьорк и творит свои странные волшебные песни.

Когда подошло время третьего альбома «Homogenic», она все чаще стала вспоминать родину. Страна, которая в какой-то момент показалась слишком маленькой, теперь стала источником вдохновения. Это была самая настоящая тоска по родине, и причины для тоски нашлись — обезумевший фанат послал ей по почте видеокассету, на которой запечатлел собственное самоубийство. Полиции чудом удалось предотвратить гибель самой певицы: перед смертью этот человек отправил на ее имя смертоносную посылку с кислотной бомбой. Происшествие повергло Бьорк в ужас. Она боялась приступать к работе и мечтала навсегда вернуться в Исландию и зажить там тихо и незаметно вместе с сыном.

Время лечит. Страх, внезапно возникший в ее жизни, постепенно угас, и она сделала свой новый альбом, переплавив ностальгию в совершенно новую музыку…"

Певица вспоминает о том времени. «Когда в сентябре 1996 года я начинала записывать эту пластинку, то часто вспоминала Исландию. Меня вдохновляла эта земля, этот умиротворяющий климат. Я поняла, что скрипки и компьютеры стали для меня самыми важными инструментами. Скрипки дарят нам тепло, они значат для всей музыки в целом то же самое, что нервная система для человеческого организма. А ритм, рожденный компьютером, напоминает биение сердца и беспрерывно стимулирует дальнейшее движение и жизнь всего музыкального сооружения. И наконец, есть голос — праздник встречи этих составляющих, он является как бы кислородом».

В 1999 году кинорежиссер Ларс фон Триер предложил певице сыграть главную роль в фильме «Танцующая во тьме». Певица не только сыграла роль, но и написала музыку к фильму.

Катрин Денев, исполнившая роль подруги героини, отмечает: «Бьорк не умеет играть. Она просто стала Седьмой, перевоплотилась в нее». «Танцующая в темноте» рождена в страшных мучениях. Теперь Бьорк клянется никогда больше не сниматься в кино. Триер раз и навсегда зарекся от сотрудничества с ней. Хотя именно их совместная работа и принесла успех фильму и награды его создателям.

На Каннском кинофестивале в 2000 году фильм «Танцующая во тьме» удостоен главной награды — приза «Золотая пальмовая ветвь», а Бьорк получила приз за лучшую женскую роль.

Потом она выпустила диск «Песни Сельмы».

"Пластинка достаточно насыщенна и цельна, чтобы воспринимать ее именно так и наслаждаться этой музыкой до тех пор, пока не попадаешь в кинозал, — пишет А. Грицай. — Фильм на многое раскрывает глаза: «песни Сельмы» оживают и приобретают новый смысл, вы переходите на следующий уровень понимания, когда узнаете, к которой из сцен фильма относится та или иная песня и каков ее смысл. В «Танцующей в темноте» Бьорк использовала завораживающий и, видимо, единственно возможный в данном контексте принцип выстраивания композиций. «Cvalda» рождается из индустриального лязга станков, «I've Seen It All» — из перестука колес поезда, «In the Musicals» — из скрипа карандаша, «107 Steps» — из звуков шагов приближающейся смерти, «The Last Song» («New World») — из гула ударов сердца Сельмы (на диске часть эффектов стирается, а часть пропадает вовсе). Так после просмотра фильма альбом обретает иную жизнь, и дальше вы уже не сможете воспринимать музыку отдельно от видеоряда фон Триера, а пульсирующий голос Бьорк — от воспоминаний о судьбе Сельмы…

Исключительное место занимает тема «New World», которой и в альбоме, и в фильме отведена особая роль. В виде симфонического вступления эта тема открывает дверь в историю Сельмы, и она же, спетая героиней на виселице, закрывает ее. Но если в кинозале после смерти Сельмы мелодия «New World» продолжает звучать по ходу титров, то в «Selma Songs» она обрывается с последним вздохом героини, оставляя слушателя с ощущением невероятной силы человеческого духа и любви к жизни".

Бьорк: «Музыка — это одна из самых главных вещей в жизни, как еда, сон, любовь. Вы не сможете разрешить какую-то трудную ситуацию, если съедите еще один бутерброд или займетесь любовью, пусть даже это будет очень здорово. А вот песня может решить многие личные проблемы. Это правда: если вы услышите нужную песню в нужное время, вы сможете разрешить вопрос, который давно у вас уже в башке сидит, — вопрос, который не уйдет даже после откровенного разговора с самым лучшим другом. А я умею петь».