1000 лет после смерти

Глава XII

Размышляя над тем, что говорил Учитель, я прошел метров 300 и оказался в самом престижном районе нашего города. В каждом городе мира есть свой престижный район. В этих элитных районах живут самые богатые, самые успешные люди города. Как только я вошёл в этот район, я почувствовал, что зашёл в другой мир. Дорогие машины, высокие дома, высокие заборы. В этом районе я всегда чувствовал себя неуютно. Мне часто приходилось ходить в гости к брату, но всегда у меня возникало чувство, что я нахожусь в чужом месте, на чужой земле, где живут чужие люди. Каждая встреча с моим младшим братом для меня была испытанием. У меня всегда возникало такое ощущение, как будто я иду к зубному врачу, и не хочешь идти, а надо. Сегодняшняя встреча ничем не отличалась от предыдущих. Он был моим младшим братом. У нас были одинаковые фамилии, мы даже внешне были слегка похожи. Но в то же время мы были абсолютно разные люди. Я бедный учитель, воплощение неудачника во всём. В своей жизни, чем бы я ни занимался, я всегда терпел поражения. Работая учителем, я пытался внедрить новые методы обучения, но у меня ничего не получилось. Про материальный достаток и говорить не приходится. Я всегда перебивался от зарплаты к зарплате, постоянно занимал деньги, постоянно жил в нужде. Семейная жизнь разбилась вдребезги, как разбивается чайная чашка, упавшая со стола. Глядя со стороны на мою жизнь и на меня, любой человек сказал бы: неудачник, толстяк, лузер. Мой же брат был моей полной противоположностью. У нас были похожие глаза, но от природы ему досталось тело, наполненное внутренней энергией и силой, спортивный бойцовский дух. Брат умеет ставить перед собой цели и их добиваться. Успешный бизнесмен, владелец нескольких бизнесов, уверенный, стройный, богатый. С этими мыслями я подошел к большим зеленым воротам. Дом брата внешне напоминал каменную крепость, обнесенную высоким зелёным забором. Брат всегда жил с охраной. Подойдя к воротам, я нажал кнопку звонка и машинально посмотрел в видеокамеру, которая находилась справа на заборе. Раздался лязгающий шум замка, дверь распахнулась, и я увидел добродушного, здорового охранника, который мне приветливо улыбнулся и первым произнес:

– Здравствуйте, Павел Иванович, хозяин вас ждёт.

– Здравствуйте, Николай, – улыбнулся в ответ я и пожал огромную, как кувалда, ладонь.

Закрыв дверь, охранник уточнил:

– Вас проводить?

– Нет, спасибо, я сам дойду, – смущенно пробормотал я и стал подниматься по бесконечным лестницам на третий этаж.

На улице был крепкий мороз, градусов двадцать. Поэтому, как только я зашел в помещение, щеки мои стали гореть красным, алым цветом и покалывать. Навстречу мне вышла горничная, добрая, пожилая женщина с тихим голосом.

– Здравствуйте, – приветствовала она меня, – Александр Иванович ждёт вас на третьем этаже. Может, хотите чая или кофе?

– Нет, спасибо, – поблагодарил я и направился на самую неприятную встречу за последние несколько месяцев.

Поднимаясь по дорогой дубовой лестнице, я мысленно пошутил, глядя на идеально полированные ступени: наверное, одна такая ступень стоит больше, чем годовая зарплата учителя. Раньше, до занятий с Мастером, встречаясь с братом, я всегда чувствовал свою ущербность, свою неполноценность. Находясь рядом с ним, я становился как бы ниже ростом, мои плечи опускались, спина наклонялась вперед. И я всегда себя чувствовал крайне неуютно, у меня всегда было такое ощущение, что он строгий учитель, а я провинившийся, не выполнивший задание двоечник. Я никогда раньше не смотрел брату в глаза, я старался отвести свой взгляд в сторону. Рассматривал паркет, шторы, мебель, но только не смотрел ему в глаза. Наше общение всегда проходило по одному и тому же сценарию: он пытался объяснить мне, как надо жить. Он всегда пытался научить меня, как надо жить в современном мире. Я же всегда неловко оправдывался. Оправдывался как мальчишка, получивший двойку. Но, а что я мог поделать? Учителям в нашей стране платят так унизительно мало, что на эти деньги просто невозможно прожить. Нищенская зарплата приводит к тому, что со временем появляется куча комплексов. Ты не можешь купить нормальную одежду, нормальную еду. Работая учителем, ты не можешь купить себе квартиру, дом, ты не можешь позволить себе ничего. Ты не живешь, а выживаешь. Выживаешь от зарплаты к зарплате. Пока ты общаешься с такими же бедными учителями, ты не чувствуешь своей ущербности. Твой мозг не замечает унизительную бедность. Но, как только ты встречаешься с богатым человеком, добившимся успеха, как только ты видишь часы, которые стоят нескольких годовых зарплат учителя, как только ты видишь костюм из дорогой ткани, как только ты обращаешь внимание на фирменный галстук (чтобы купить только один такой галстук, учителю пришлось бы работать полгода), ты чувствуешь себя полным ничтожеством, полным говном. И ты не понимаешь, почему так несправедливо устроена жизнь. Тебе становится унизительно больно. Ты злишься на себя, на людей, на страну. Каждая такая встреча с братом всегда доставляла мне настоящую душевную боль. Брат, в общем-то, неплохой, порядочный человек. Он никогда специально меня не унижал, не высмеивал. Я думаю, что он искренне хотел научить меня жить, поделиться своим знанием жизни и умением жить. Но мы всегда говорили на разных языках. Он не мог понять меня, а я его. Мы служили разным богам, разным мирам. Его бог – это деньги, деньги и власть. Я же всю жизнь отдал своей любимой работе. Школа, дети, благодарные глаза родителей, школьные звонки для меня были не просто работой, а были всей моей жизнью. Я был рождён педагогом, учителем. Школе я отдавал всю свою жизнь, все свое сердце, посвящая себя детям, педагогике, я добровольно обрек себя на нищенское существование. И вот этого-то и не мог понять брат, для которого успех – это, прежде всего, деньги. Он считал меня глупым рыцарем, выжившим из ума Дон Кихотом, который сражается с ветряными мельницами. Вместо того чтобы думать о семье, о благополучии, о будущем. По мнению брата, я был неисправимым романтиком, неисправимым идиотом. Я же искренне удивлялся, как мой брат может жить только ради денег. Я видел, как постепенно мой брат стал рабом денег. У него много было подчиненных, работников, слуг, но я видел, как этот сильный, умный, целеустремленный предприниматель перестал быть человеком, а стал каким-то биороботом. Уже деньги стали командовать братом. Деньги стали ему говорить, с кем дружить, к кому идти в гости. Деньги стали определять всю его жить. Деньги стали говорить ему, какие слова произносить и где. Я видел, как мой брат превратился в раба денег. И, несмотря на то, что денег у него в городе было больше чем у кого-либо, и уж точно в тысячу раз больше чем у меня, бедного учителя, я видел, что мой брат превратился в слугу, в раба. Про себя он наоборот думал, что он хозяин: хозяин жизни, хозяин своего предприятия. Мы всегда встречались в его доме или офисе. Мы многие годы уже не понимали друг друга. Мы были из разных миров. Настолько разных, что один мир не мог понять, для чего и зачем существует другой. Но вот что странно, преодолевая последние ступеньки дорогой лестницы, я вдруг осознал, что сегодня на встречу с братом пришел совершенно другой человек. Если раньше, поднимаясь на третий этаж, из-за проблем с весом, я всегда тяжело дышал. Пожимая руку брату, я всегда смотрел вниз, на свои старые, потёртые, давно вышедшие из моды башмаки. То сегодня на встречу с братом пришёл внутренне свободный, осознанный человек. Я прямо и решительно смотрел ему в глаза. Я подошел к нему решительным пружинистым шагом и заговорил с ним очень уверенным, звонким, сильным голосом. Глядя на себя со стороны, я вдруг понял, что незаметно для себя, я стал абсолютно другим человеком. Удивительные перемены заметил и мой брат.

– Привет, несостоявшийся Макаренко, – пошутил мой брат, протягивая ухоженную, холёную руку.

Почему-то он всегда называл меня Макаренко. Может быть, потому что величайший педагог был моим героем, и я часто его цитировал. Но теперь это не имело значения.

– Привет, господин мэр, – в ответ усмехнулся я.

– О, да ты похудел, – удивился брат. – Не могу понять, что с тобой произошло, – продолжал мой младший, – но ты как-то сильно изменился. Мне говорили, что ты связался с каким-то безумным стариком, и даже, что тебя втянули в какую-то секту, – произнес мой брат.

Я не стал рассказывать ему о переменах в своей жизни. Во-первых, он всё равно ничего не поймёт, а, во-вторых, чтобы объяснить, чем я сейчас занимаюсь и зачем, у меня ушло бы несколько дней. Так круто изменилась моя жизнь. Ну, и в-третьих, его интерес к моей жизни, моей судьбе, был настолько формальным, настолько ничтожным, что объяснить ему о своём развитии, о своих переменах всё равно бы не получилось. Мы с ним были как два актера на семейной сцене. Каждый из нас заранее знал свою роль, каждый из нас понимал, как закончится разговор, потому что так уже было много раз. Но сегодня привычная пьеса, привычный расклад и привычные роли были нарушены. Нарушены, потому что сегодня на встречу с братом пришёл совершенно другой человек. Не только моё тело изменилось: стало более спортивным, подтянутым. Но изменилась моя энергия. Я стал намного увереннее в себе, оптимистичнее, сильнее духом. А самое главное, я стал осознанным. Впервые за всю жизнь я стал верить в себя. Брат же мой остался таким же, как и был. Может быть, у него стало больше денег, но как личность он деградировал еще больше. Все те же пустые глаза, в которых мелькали цифры: доллары, евро. Все те же глаза бизнес-машины.

Мой брат решительно приступил к обсуждению важного вопроса:

– Павел, сегодня я очень сильно занят. У меня важная встреча в мэрии. Я хочу тебе сказать, что у нас большая беда. Наша мама очень сильно больна, и ей нужна сложная операция, которая стоит пятнадцать тысяч долларов. Наша мама всегда больше любила тебя, – холодным голосом продолжал брат, – а я всю жизнь забочусь о нашей семье. Я всю жизнь обеспечиваю старость нашей мамы, но она почему-то любит больше тебя, – с детской обидой и немного со злостью произнес Александр. – Я знаю, что тебя выгнали с работы, я знаю, что у тебя неприятности, но ты понимаешь, я хотя бы должен спросить у тебя: ты будешь материально помогать провести эту операцию, ты будешь участвовать деньгами в том, чтобы спасти нашу маму? – холодно произнес мой брат.

Я понимал, что его вопрос ко мне, это, скорее всего, не вопрос, а желание показать, кто же хозяин в этом мире. Желание показать самому себе и мне, что именно он идёт правильной дорогой. Именно он добился всего, о чем только можно мечтать, а я, любимчик мамы, маменькин сынок, просто ничтожество, лузер, неудачник. Задавая вопрос, смогу ли я вложить какие-то деньги в мамину операцию, мой брат, конечно, понимал, что никаких денег у меня нет. У меня денег нет даже на то, чтобы прожить. Но ему было важно показать, кто в доме хозяин, кто в семье главный. Унижая меня, он хотел возвыситься сам. Когда, проходя по улице, видишь припаркованный покоцанный, старый российский автомобиль, морально и физический устаревший, глядя на него, у тебя не возникает чувство полной катастрофы, но если рядом с жигуленком припаркован мерседес последнего года выпуска, все сразу становится ясно. Вот и сейчас брат видел во мне старую, ржавую, ничтожную машину. Может быть, он подсознательно мстил мне за то, что меня больше любила мама. Но последние годы каждая встреча с моим братом доставляла мне физическую боль. После каждой такой встречи, я морально страдал еще целый день. Потом, конечно, я забывал о своем успешном брате. Школьные будни, уроки, проверка бесконечных домашних заданий – всё это отвлекало меня от моего бедственного материального положения. Но сколько бы раз мы не встречались, я всегда с неохотой шел на встречу. Встреча с братом всегда была для меня унизительной процедурой. После нее я целый день ощущал себя полным ничтожеством. В таких случаях я обычно что-то бормотал, извинялся, еще ниже опускал голову. Мое лицо краснело, руки потели. Так было всегда, но только не сегодня. Для меня самого это было открытие. Я сам удивлялся своим словам, своему поведению. А брат, слушая меня, просто широко раскрывал глаза и все ниже опускал свою челюсть. Обычно он всегда говорил, поучал меня, воспитывал, давал советы и наслаждался своим превосходством. Сегодня в наших отношениях все поменялось. Я говорил громко, решительно, сильно, а мой брат слушал с ошарашенным, удивленным выражением лица. Первые минут пятнадцать нашего диалога он стоял, потом механически сел и больше не поднимался до самого моего ухода. Встреча начиналась как обычно. Снисходительным тоном, глядя на меня свысока, местный олигарх произнес:

– Ну, когда же ты поумнеешь, когда же ты научишься жить? – с ехидной улыбкой произнес брат-бизнесмен. На что я с улыбкой, решительно ответил:

– Ты знаешь, дорогой брат, я уже поумнел.

– Судя по внешнему виду и по тому, что ты пришел пешком, в старых потертых ботинках, – засмеялся брат, – я не вижу, что ты поумнел.

После этих слов меня прорвало. Внешне оставаясь абсолютно спокойным, с улыбкой на лице, я внутренне взорвался, как вулкан, который спал тысячу лет:

– Я понимаю, дорогой братец, что ты смотришь на меня и на таких как я, как на глупцов, неудачников, лузеров. Вы, современные хозяева жизни, смотрите на нас как на ничтожества, как на дурачков. Но мы не дурачки. Мы честно делаем свое дело. Миллионы учителей, врачей, бухгалтеров, военных каждый день просыпаются в нашей стране и честно выполняют свой долг. Вы думаете, что мы не видим, что происходит в нашей стране. Вы считаете нас за баранов, за идиотов, за быдло. Но это вы – быдло. Вы – негодяи, которые разворовывают нашу страну. Вы считаете нас глупцами, которые не могут жить. Но наша глупость заключается в том, что мы честно выполняем свой долг. Учителя, живущие в нищете, отдают последние силы, отдают все свои сердца и души, воспитывая ваших детей. Врачи, доведённые до отчаяния, проживая за чертой бедности, спасают ваши богатые задницы, спасают жизни ваших детей, родителей. А вы же, негодяи, вместо того, чтобы с уважением, с благодарностью относиться к тем людям, профессионалам, на плечах которых и держится этот мир, вы презираете нас, вы свысока смотрите на то, что мы не умеем, как вы, быть хитрыми и ловкими. Вы презираете нас и считаете лузерами за то, что мы не подлецы, за то, что у нас есть честь, достоинство. И ты понимаешь, дорогой братец, и я понимаю, что я говорю правду. Вас окружают подхалимы, слуги, охранники, которые вынуждены вам улыбаться, которые вынуждены делать вид, что они вас уважают и любят. Но правда жизни, дорогой братец, заключается в том, что вы негодяи, воры и подлецы. Именно из-за таких, как ты, мэров, чиновников, наши пенсионеры живут в нищете. Именно из-за таких, как ты, казнокрадов, в одной из самых богатых нефтяных стран мира, моей маме, которая отработала честно всю жизнь в этой стране, не может быть оплачена простая операция. Вместо того, чтобы богатейшая страна вернула долг и обеспечила элементарный достаток, уважение, которые обеспечивают во всех цивилизованных странах своим пенсионерам, моя разворованная страна не может оплатить операцию. Страна, которая купается в богатстве, из которой каждый день продаётся газ, нефть, лес, рыба, золото, руда, эта богатейшая страна, в твоем лице, дорогой брат, предала своих пенсионеров, презирает интеллигенцию и, вместо того чтобы оплатить все операции, достойную старость, продолжает обдирать наших несчастных пенсионеров. А ты считаешь, дорогой мэр, так потому что я, моя мама, другие учителя, врачи, пожарные, потому что мы не умеем жить. Мы не берём пример с вас. Это происходит потому, что вы поднялись над законом. Не просто растаскиваете страну, но вы еще плюёте своим высокомерием, своими высокомерными взглядами в душу тех людей, которые честно выполняют свой долг, которые любят свою профессию.

Я произносил эти слова без злости, без надрыва, без обиды, каким-то удивительно спокойным голосом. У меня действительно в душе не было злости на моего брата, на эту банду чиновников, которые своим воровством, равнодушием превратили когда-то прекрасный, развивающийся город в вымирающую пустыню. У меня не было злости, ненависти. В душе моей было искреннее сочувствие и жалость по отношению к моему брату. Он сидел в дорогом кресле, за столом из красного дерева, инкрустированным золотом. Он сидел и не мог произнести ни одного слова. Я почему-то в этот момент вспомнил сказку про голого короля. И у меня сложилось такое ощущение, как будто мой брат себя искренне считал гигантом, а все вокруг, подхалимы и лизоблюды, постоянно ему говорили: «Ваше Величество, вы гигант, Ваше Высочество, вы большущего роста». Кривые зеркала в мире моего брата своей кривизной возвышали, возвеличивали его самомнение. И каждый день он мысленно становился всё больше и больше. Но вот пришел я, простой учитель, точнее безработный, и принес единственное оставшееся честное, ровное зеркало, в котором мой брат увидел истинное отображение. Вместо гиганта, вместо повелителя жизни, он увидел маленького карлика. Он увидел свое ничтожество. И шок от увиденного лишил его дара речи. А я спокойно продолжал:

– Если ты думаешь, дорогой братец, что я ненавижу тебя или презираю, ты ошибаешься. Мне тебя искренне жаль. Жаль твоей жизни, жаль твоей маленькой души. С каждым годом ты богател всё больше и больше, но твоя душа сжималась как шагреневая кожа. И сегодня это очевидно. Пойми, брат, это видно. Твоя душа, когда то красивая и целеустремленная, превратилась в маленькую душонку. Тобой правят интересы, деньги, власть. Тебе только кажется, что ты хозяин жизни, на самом деле ты слуга денег и власти. Ты никто, ты ничтожество, от слова «ничто». И ты, дорогой брат, ошибаешься. Ни твой огромный дом, ни твои дорогие машины, костюмы, ни твоя охрана, не могут скрыть ничтожество твоей души, бессмысленность твоей жизни. Прости за откровенность, но мне действительно тебя жаль, потому что ты живешь фальшивой жизнью. Настоящую дружбу ты перепутал с бизнес-интересами. Уважение ты путаешь с лестью. Любовь ты перепутал с продажной проституцией. Я ни в коем случае не против твоего богатства, я наоборот, хочу, чтобы было как можно больше богатых людей. И я считаю, поверь мне, что чем больше будет богатых людей на Земле, тем мир будет прекраснее. И мир, действительно развивается. И с каждым днем в мире голодает все меньше людей. Но я против того, что за материальные богатства люди должны платить своими душами. Быть бедным очень тяжело и плохо, унизительно больно, унизительно тяжело, но жить без души просто невозможно. Дорогой брат, я за то, чтобы ты был успешным и богатым, я искренне тебе это желаю. Но я прошу тебя жить, а не существовать. Я понимаю, что мои слова для тебя ничего не значат. Я понимаю, что глядя на меня, твой капиталистический ум с презрением возмущается: как этот червяк, как этот неудачник, этот лузер, может меня еще чему-то научить? Да, у меня нет денег, да, я сегодня за гранью бедности. Материально я не живу, а выживаю, но моя душа жива. Я могу мечтать, я могу творить, я свободен. Я действительно дошел до той черты, когда мне нечего терять: у меня нет работы, нет жены, нет жилья – у меня нет ничего. А когда человек лишается всего того, что раньше его держало на привязи, как стальная цепь удерживает несчастную собаку. Но сегодня я свободен, потому что нет больше стальной цепи, которая не давала бы мне свободу. Потеряв все, я вдруг все приобрел. Став никем, в вашим глазах, в вашей системе оценки, для себя я стал всем, я стал самим собой. Но тебе, дорогой братец, этого не понять, потому что ты пытаешься мир оценивать цифрами: длиной автомобиля, высотой дома, размером банковского счета. Ты пытаешься обычной материальной линейкой измерить все и всему дать свой статус, свой рейтинг. И от этого твой мир очень маленький, твое представление о мире ничтожно. Оценивая мир через призму денег, власти, ты сам себя загнал в маленькую ракушку, в маленький мирок. Дорогой брат, я не смогу тебе даже объяснить, что любовь, дружбу, великодушие нельзя измерить цифрами. Нет такой, к счастью, линейки, которой можно измерить вечность и бесконечность. А душа, любовь, жизнь далеко-далеко выходят за грани, за рамки твоей шкалы. Дорогой брат, я тебя по-настоящему люблю, я переживаю за тебя, мне тебя искренне жаль. Вы, бездушные чиновники, потерявшие стыд, потерявшие человечность, доброту, я не говорю обо всех, я говорю о большинстве. Конечно, и среди вас есть исключения. Но если бы вы знали, насколько вас презирают люди, насколько люди вас ненавидят, если бы вы знали, сколько проклятий наложено на ваши души. Каждый униженный пенсионер, обворованный учитель, врач и военный, каждый человек в стране, которого вы постоянно обворовываете, презирает, ненавидит вас и посылает проклятия вам и вашим детям. Сидя в своих шикарных кабинетах, отгородившись от людей охраной, придумывая хитроумные схемы разворовывания страны, вам только кажется, что люди не видят то, что вы делаете. Вам только кажется, что люди – безмозглое стадо, которое не понимает, что вы делаете со страной. Но сегодня другое время, сегодня наступает информационный век. И находясь в своих дворцах, своих резиденциях, вам только кажется, что вы отгородились огромными заборами от народа, который вы так презираете. На самом деле, вы голые. Люди всё про вас знают и понимают. Вы обманываете себя в том, что вам не придётся расплачиваться за то зло, бесконечное воровство, бесконечную подлость, которую вы творите. Вы думаете, растоптав земной закон, купив его, вы никогда не будете наказаны. Но есть еще небесный закон, вселенский закон, который вы никогда не сможете купить.

Неужели ты думаешь, дорогой братец, что сегодня в городе никто не знает, что у тебя куплена в Италии шикарная вилла? Неужели ты думаешь, что люди верят твоим фальшивым обещаниям, которые ты постоянно произносишь по телевизору? Тебе только кажется, и таким как ты чиновникам только кажется, что вы недосягаемы, что вы находитесь на такой высоте, на таком Олимпе, что обычные смертные люди не видят и не понимают, что происходит. Люди всё понимают. Если бы ты мог увидеть, услышать, почувствовать то презрение, ту ненависть, которую вы вызываете у большинства жителей нашей страны, ты бы ужаснулся. Вы действительно поставили себя над законом. Ваши тела охраняют, ваши тела живут в роскошных дворцах, ваши тела спрятаны от возмущённых взглядов бедных людей. Но ваши души уже горят в аду. На ваши семьи вы сами наложили проклятия до пятого поколения. Вы обманываете себя тем, что думаете, что наворовав богатство, вы сможете обеспечить своим будущим поколениям счастливую, радостную жизнь. Но космических, вселенских, божьих законов еще никто не отменял. Я давно тебе хотел сказать правду. Я давно тебе показать хотел, как ты выглядишь в глазах людей. Подхалимы, слуги, которые тебя окружают, никогда тебе не скажут правду. А правда, дорогой брат, заключается в том, что люди не уважают тебя, не любят тебя. Правда жизни заключается в том, что ты потерял себя, потерял свою душу. Когда-то ты был хорошим человеком. Но у тебя не хватило сил, мудрости, у тебя не хватило мужества остаться самим собой, остаться человеком, личностью. Сегодня твоя душа настолько искалечена, разорвана, растоптана, мертва, что осталось только тело и холодный ум, похожий на компьютер. Когда ты видишь любовь, самопожертвование, ты надменно считаешь это слабостью. Когда ты в людях видишь честь и достоинство, ты считаешь это глупостью. А понятие дружбы навсегда ушло из твоей жизни. Ты навсегда потерял себя.

Я искренне переживаю за тебя. Я искренне тебя люблю.

Помолчав несколько секунд я произнес последние слова:

– Господи, прости его, он не ведает, что творит.

Я резко повернулся и, не оборачиваясь, решительно стал спускаться по лестнице. Спускаясь по ступенькам, я впервые после встречи с братом в душе чувствовал легкость, подъем и радость. Не потому что я в нашей беседе морально поднялся над своим братом. По-человечески мне, правда, было его жаль.

Быстро спустившись по лестнице до первого этажа, я вдруг столкнулся с Марией. Это потом она уже призналась, что она караулила меня, ждала меня. Но когда я спустился с лестницы и хотел уже одеваться и выходить на улицу, она преградила мне дорогу. Мы о чём-то стали говорить, произносили какие-то банальные, формальные слова, которые обычно произносят знакомые, чтобы как-то заполнить неловкую тишину. Но в этот момент общения дежурные слова, которые произносили она и я, не имели никакого значения, в этот момент все происходило в наших сердцах. Каждый из нас испытывал бурю эмоций, страх, волнение, любовь. Все это было видно в наших глазах. Настоящее чувство, настоящая страсть не подвластна разуму, не подвластна логике. В такие моменты ты понимаешь, что безумие и любовь крепко держат друг друга за руки. Твой разум тебе шепчет откуда-то издалека: «Опомнись, что ты делаешь, она молодая и красивая. Ты взрослый, старый, толстый неудачник. Она жена твоего брата. Он боготворит ее, содержит в роскоши, в богатстве и заботе. Что ты, нищий, безработный, можешь дать этой королеве, этой избалованной вниманием, богатством, фотомодели. Кто ты, и кто она!». В этот непростой момент сначала шептал, потом начал кричать мой разум. Но сердце и душа послали его куда подальше. Когда разгораются чувства, когда вспыхивает страсть, разум и логика становятся бесполезными. Мария протянула мне клочок бумаги, где написан был её мобильный телефон.

– Павел, я тебя прошу, позвони мне, – с мольбой в глазах произнесла полубогиня и быстрыми шагами ушла в соседнюю комнату.

Надевая пальто, натягивая на голову коричневую шапку, я был самым удивлённым человеком на свете. Удивлённым, поражённым до глубины души своим разговором с братом и встречей с Марией. В таком удивлённом, ошарашенном, абсолютно безумном состоянии я вышел, а точнее выскочил, за ворота дома-замка моего брата. Я не шёл, а бежал из этого чужого холодного мира. В моей душе ураганом вращались эмоции, мысли, страсти. Я был сам не свой. Моя походка была пружинистая, энергичная. Плечи расправлены, подбородок приподнятый. Глядя мысленно на себя со стороны, я понимал, что по улице идет король. Я летел походкой короля. Вся моя внешность, одежда кричали, что по улице идет нищий, неудачник, лузер, но моя душа, моё тело шагали решительной, сильной походкой короля, походкой молодого, решительного, сильного льва. Но разум и здравый смысл ещё раз вернули меня на нашу грешную Землю. Я понимал, что я влюблен в Марию. Разум, моя внутренняя природная порядочность не допускали мысли, что я за спиной брата могу встречаться с его любимой женой. Неважно, каким был брат, неважно, какие были у нас отношения, но я знал, что он искренне любит свою жену. Теперь я даже не мог допустить мысль, что я могу позвонить ей. Я точно для себя решил, что мой звонок жене брата будет являться подлостью и предательством с моей стороны. Мое представление о чести и достоинстве не позволяло мне даже надеяться на встречу с ней. В моей душе разгорелся внутренний конфликт. Сердце мне кричало, умоляло меня не выбрасывать телефон Марии, но мои принципы, моя честь были непреклонны. Делая колоссальные усилия над собой, я с нечеловеческой силой сжал этот клочок бумаги с номером телефона Марии и с какой-то злостью швырнул его в ближайшую урну. После этого я ещё больше ускорил шаг, мне хотелось уйти с этого места, где я принял болезненное, тяжёлое для себя решение. Буря эмоций, чувств, мыслей в моей душе превратилась в сплошной эмоциональный фон, и я уже ничего не чувствовал и не понимал.

В таком состоянии я подошёл к старой разбитой двери. Я очень долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Я так и не смог открыть дверь сам, потому что её открыл Учитель. Господи, как я был рад его видеть, это невозможно описать словами. Добрые, отеческие, любящие глаза. Мастер дружелюбно похлопал меня по плечу, по-доброму приговаривая:

– Ну, заходи, заходи, герой. Раздевайся, ты уже проголодался, я буду тебя кормить. После непродолжительной паузы, тихим голосом Учитель произнес:

– Я тобой горжусь. Умывайся, нас ждут с тобой великие дела.

Умывая руки, я стал наблюдателем, изучающим самого себя. Я смотрел, как бы на себя со стороны. Странно, подумал я, с точки зрения материального мира, я никак не изменился, я был всё тем же бедным, безработным. Но внутри, у меня было в этот момент столько сил, величия, надежд, планов, что любой король в мире позавидовал бы мне.