12 застреленных тещ

Глава 9 Конец игры

В тот день, когда Ростовцев был занят приятными хлопотами, связанными с поселением тещи на кладбище, у Гаврилы Нилова дела обстояли далеко не блестяще. Хоть на лице не было синяков, оно сильно опухло, и выглядел наркодилер так подозрительно, что люди от него шарахались. У торговца запрещенным товаром случилась лишь парочка его давних клиентов, которые брали у него эфедрин для «винта», да один «залетный» спросил трамал и купил пакетик «герыча».

Гавнила устал и замерз. Болели отбитые бока. Очень хотелось пива, но после того, как с ним поработал костолом Алик, писать было больно, поэтому Нилов старался употреблять как можно меньше жидкости.

Около 10 часов вечера, когда Гавнила вконец продрог и собрался было домой, к нему подошел зачуханный, явно не русский строитель в ватнике и каске. Коверкая слова он спросил «дури».

— Ты меня ни с кем не спутал? — чувствуя превосходство над несчастным, бесправным и нищим гастарбайтером поинтересовался Нилов.

— Нэт, — ответил строитель. — Твой каждый дэнь вижу. Твой кайф торговат.

— А деньги у тебя есть? — с подозрением спросил Гавнил.

— Нэт дэнэг. Я тебе вещ хороший взамэн дам.

Строитель протянул Нилову сумку, обычную дешевую китайскую сумку с логотипом «Адидас». Такие обычно таскают на плече, а их внутренностях прячется разное барахло вроде физкультурной формы, кроссовок, полуторалитрового пузыря пива или дежурной книжки покетбуковского формата для чтения в метро. Гаврил показал, чтобы тот поставил баул на землю, расстегнул и тут же застегнул в испуге молнию.

— Ты что, обалдел? — взвился он. — Забирай и больше ко мне не подходи. Вообще меня забудь! Понял!

— Хороши… Хороши… Я тебе подешевле отдавать. Вот столко пакетик кайфа дай.

Строитель поднял руку с растопыренными пальцами.

Гавнила мучительно колебался, потом решился.

— Вот так, — предложил он, загибая 2 пальца на руке наркомана-гастарбайтера.

— Там патрона есть много, — возразил мужик, отгибая один палец обратно.

— Где взял? — с подозрением поинтересовался Нилов.

— Брат на стройка Новогиреево под контейнер нашел.

— Х** с тобой, живоглот, — сказал Гавнила, вздохнул и полез за товаром.

Только дома Нилов рассмотрел, какую продвинутую технически «пушку» он приобрел. Четырехствольный «шпалер» крупного калибра, выглядел как оружие из боевика, похожее на гибрид обреза и авиационного пулемета, подходящее для непобедимого супергероя вроде Железного Арни.

Конструкция была технически совершенной. Стволы образовывали крест в сечении. Благодаря этому, повернув их относительно казенной части, можно было получить доступ сразу к четырем патронникам для одновременной зарядки. При этом взводились и скрытые ударники, которые приводились в действие одним спусковым крючком. При этом, если не было необходимости открывать огонь, все ударники можно было снять со взвода общим рычагом. Некоторое недоумение вызвал блок стволов, конструктивно разделенный на отсеки разного диаметра, но когда Гавнила достал патроны, все стало ясно.

Заряды были сделаны по тому же принципу, что и патроны для бесшумных пистолетов и стреляющих ножей. После вылета пули, толкаемой длинным штоком, газ оставался внутри, отчего выстрел был практически бесшумным. Но особенно понравился Гавриле стационарный лазерный прицел и выгравированная на блоке стволов надпись REDIMER — тот, кто сделал это оружие, обладал неплохим чувством юмора.

Гавнил почувствовал, как у него чешутся руки. Потом игрушку можно продать, уже так долларов за 500, но он должен, должен пальнуть из нее. Около 12 ночи, раз уж пива пить нельзя, Нилов решился сходить за водкой. На обратном пути он зашел в тихий закуток в стороне от домов, нашел канистру из-под омывателя, поставил ее шагах в десяти на бруствер из грязного комковатого снега, который нагребли трактора за период снегопадов, включил прицел, навел красное пятнышко и нажал на спуск.

Оружие негромко лязгнуло, дернулось и зашипело. Гавнила сначала подумал, что что-то не в порядке, но потом понял, — это из ствола выходят находящиеся там под давлением газы. Нилов подошел к поваленной канистре и увидел, какая дыра образовалась в месте выхода пули. Еще большим было отверстие в утрамбованном снегу за мишенью, куда попали куски разрывного заряда. Гавнила почувствовал себя суперменом.

Он выбрал 3 плотных глыбы снега, поставил их повыше и расстрелял оставшимися в оружии зарядами, превратив спрессованные куски в пыль, представляя, что это следователь Бухин, его бывшая жена Ольга, врач-проктолог медицинского центра и мать его давнишней любовницы Александры, которая уговорила дочь не выхолить замуж за подонка, наркомана и алкоголика Гаврилу.

«Вот вам суки драные» — удовлетворенно сказал Гавнила, пряча шпалер.

Он вернулся к себе домой, в несколько приемов опустошил пузырь водки, курнул травки и, несмотря на то, что был второй час ночи, набрал номер одного своего приятеля, большого любителя огнестрельного оружия, корча рожи в предвкушении того, как тот будет злиться и орать.

Утро началось для Бухина с очередного трабла. Следователь вспомнив слова Ростовцева по поводу «стерильности» зашел в технический отдел. Там его проверили сканером, и сразу же предложили раздеваться.

Микрофон с передатчиком нашли в мундире. Кроме того, техник обнаружил мощный радиомаячок в автомобиле. Его они не стали трогать, чтобы создать иллюзию, что Бухин на работе. На служебной машине техническая команда вместе с Бухиным двинулись на Кутузовский. В квартире нашли целую дюжину «клопов» рассованных по самым различным углам, передатчики в одежде Алика, «жучки» в телефонах.

Несчастный Бухин вспомнил тот злополучный вечер, когда подобрал эту суку Оксану. Однако, проверив состояние батарей, техники сказали, что подслушивающие устройства работают очень давно, за исключением тех, которые были у него в мундире. Эти установлены совсем недавно. Алику пришлось раскошелиться, чтобы о «жучках» не узнал никто.

Бухин вернулся в контору, где его поймал начальник службы наружного наблюдения. Он сообщил, что объект ночью выходил во двор, где, по всей видимости, стрелял из бесшумного оружия с лазерным прицелом. В доказательство оперативник принес продырявленную Гавнилой канистру. С утра объект уезжал куда-то с черной сумкой и до сих пор еще не вернулся. Алик отнес канистру в технический отдел на экспертизу.

В голове Бухина творился жуткий кавардак. Он никак не хотел признать правоту этого колдуна Ростовцева, который не ошибся, предупредив об утечке информации и объяснив истинную цель действий киллера.

Еще Алик никак не мог поверить, что ему повезло разоблачить преступника за один день наружного наблюдения.

По заведенному следователем распорядку приближался обед, и ожидание гастрономических радостей вытесняло из головы мысли о делах. Альберт Петрович уже предвкушал визит в столовую, почти физически ощущая запах исходящий от ароматного, наваристого борща с золотистыми капельками жира на поверхности, квадратиками зеленого лука и добрым шматком сметаны, который аппетитным айсбергом плавает в тарелке.

У Бухина текли слюнки, он уже готов был принять важнейшее в рабочем процессе решение — отправиться на обед, как вдруг зазвонил телефон.

Голос в трубке хрюкал, всхлипывал и булькал. Альберт Петрович не сразу понял, кто звонит. Это была Алена, его жена.

— Алик, — произнесла она между рыданиями. — Маму убили.

— Как убили? — ошарашено спросил Бухин.

— Возле гаражей. Вся голова разворочена, — в трубке опять раздались хлюпающие звуки.

— Ты скорую вызвала? — зачем-то спросил Алик.

— Увезли уже.

— Милиция приехала? Из какого отделения? Куда повезли тело?

— Откуда я знаю! Я что-ли из прокуратуры, как некоторые! — взвизгнула женщина. — Родную тещу защитить не смог, работник х**в.

Раздался звук падения, видимо женщина в раздражении швырнула телефон, шуршание снега, потом все прекратилось, лишь в отдалении были слышны голоса и шум двигателя автомобиля.

Алик схватился за голову и полетел к дому, отчаянно сигналя и нарушая все правила. Ему повезло, он застал оперативников на месте преступления.

Картина вырисовывалась такая. Преступник дождался, пока теща Альберта Петровича прогреет двигатель машины, воспользовался тем, что на стоянке никого не было, прострелил ей голову, затем спокойно уехал на ее «Сузуки». Алик, брызгая слюной и размахивая удостоверением, занялся тем, что умел лучше всего: — отдавать бестолковые распоряжения, мешать нормальной работе и создавать нервную, взвинченную атмосферу своими «ценными указаниями». А рядом, еще больше накручивая сотрудников милиции, рыдала жена Бухина пока не прибежала ее подруга, вызванная по телефону, и не увела невменяемую женщину домой.

Напряжения добавил начальник следственного отдела, который сначала вздрючил Бухина, потом стал названивать оперативникам, которые, по его мнению, недостаточно хорошо выполняли свои профессиональные обязанности. По Кутузовскому проспекту с ревом и мигалками помчались разрисованные сине-белые «Кроун-Виктори», скоростные машины-перехватчики, — это к поискам подключили ГИБДД. Эфир раскалился от переговоров патрульных экипажей и стационарных постов. Над Москвой летело: «Схватить, задержать светло-зеленый „Сузуки“, госномер С606ОК, регион 99». Постовые и экипажи машин ДПС пачками отлавливали похожие автомобили, вытряхивая из них пассажиров, занимаясь своим любимым, хоть и совершенно бесполезным делом.

Весь этот хаос прекратился, когда разыскиваемый автомобиль был найден за Бородинской панорамой. Убийца прокатился на трофее 500 метров, аккуратно поставил во дворе захваченный легкий джип, и, по всей видимости, уехал на метро.

Стали ставить на уши «кротов» — транспортную милицию, оперативники принялись опрашивать прохожих, не видел ли кто водителя. Но все было бесполезно. Дежурные милиционеры на станциях получили приказ обыскивать подозрительных, что позволило подземным стражам порядка изрядно пополнить свой бюджет, но никакого другого эффекта распоряжение не дало.

Алик, голодный, злой при этом испуганный и печальный, успел побывать в морге на опознании, посадить телефон звонками домой, выясняя у подруги, как там его «мышка», получить «пистон» от начальника, который, однако, был сегодня необычно мягок с подчиненным, учитывая ситуацию. Бухин вернулся в свой крошечный кабинетик, мечтая о чашке чая и столовском заветрившемся бутерброде.

Алик достал кипятильник, чай, сахар, чашку, и уже собрался было заняться священнодействием, как зазвонил телефон.

— Альберт Петрович, — произнес в трубке голос эксперта криминалистической лаборатории. — На образце удалось найти следы эпоксидного компаунда. Состав идентичен той смоле, которая проходила по делу стрелка.

Алик поблагодарил, механически извлек из пачки сигарету, 30 за этот день, высосал ее до фильтра в три приема и набрал номер начальника.

— Слушаю, — устало сказал шеф на том конце провода.

— Аркадий Варламович, — трепещущим от волнения голосом произнес Бухин. — Я вычислил убийцу.

— Так-так, — настороженно ответил начальник. — Ну и кто это?

— Некий Нилов Гавриил Ананьевич, 1972 года рождения, безработный. Проживает на Алтуфьевском шоссе.

— А с чего ты взял, что это он? — недоверчиво спросил начальник.

— Он давно был на подозрении. Вчера «наружка» видела, как он стрелял из неизвестного оружия. Анализ показал, что заряд идентичен проходящим по делу, — волнуясь, ответил Алик.

— Так какого черта его сразу не взяли? — грозно рявкнул Аркадий Варламович. — Ты ведь понимаешь, что человек был бы жив. Между прочим, твоя теща.

— Если бы «наружка» сообщила, то взяли бы тут же, — дрожащим голосом сказал Алик.

— Ладно, надо поднимать СОБР. Езжай-ка туда сам.

Начальник, несмотря на показной гнев, остался доволен и не стал устраивать очередной разнос Бухину.

— Смотри, чтобы Нилов не сболтнул лишнего, — напутствовал Алика Аркадий Варламович.

Командиром дежурной группы был капитан Черненко, служака, педант, готовый по приказу встать под пули, закрывая женщин и детей, а также выламывать руки и стрелять в затылок тем на кого укажут. Бухин был с ним знаком по паре дел. Он поздоровался с капитаном и отвел в сторонку для приватного разговора. Они уединились в красном уголке, комнате с протертыми полами и решетками на окнах.

— Я хотел сказать, что с ним надо поосторожнее, — начал Алик. — Он вооруженный маньяк, людоед, на счету которого 12 трупов.

— Спасибо, учтем, — ответил капитан.

— Он очень опасен, — настойчиво продолжил Бухин.

— Да что ты меня пугаешь?! — возмутился СОБРовец. — Возьмем тепленького, пикнуть не успеет.

— А вот этого бы не надо, — обронил следователь.

— В смысле? Вы предлагаете мне его убить?! — переходя на «вы» и повышая голос, отозвался капитан.

— Ты чего. Я не это имел в виду. Но в интересах дела…

— Если в интересах дела, дайте письменный приказ. Мои ребята не будут подставляться за ваши грязные делишки. О нашем разговоре я подам рапорт, — решительно сказал капитан.

Его лицо, без того жесткое и неприветливое, стало совсем каменным.

— А подавай, — сыграл в праведный гнев Бухин. — Он тещу мою убил. А она мне как мать. Жена с ума сходит от горя. А этот выродок попадет в Белые Столбы на принудительное лечение. И будет жить…

Капитан посмотрел на Алика, и взгляд его смягчился.

— Оружие у этого козла дома? — спросил он.

— Да. «Наружка» доложила, что он приехал с черной сумкой «Адидас», значит пушка дома…

— Хорошо, — сказал капитан. — Это довольно трудная задача…

СОБРовец подошел к окну, дыхнул и аккуратным, каллиграфическим почерком в клетке решетки вывел на стекле цифру «$500».

— Вы уж постарайтесь. Буду должен, — ответил Алик.

— …но мы справимся, — завершил разговор капитан.

Примерно через два часа СОБРовская группа, взяв под контроль ключевые точки в самом доме и снаружи его, пошла на штурм.

Бухин нервно сосал очередную сигарету, чувствуя, как желудок тоскливо сворачивается в трубочку от втягиваемого дыма. Томительно долго шли минуты. Спрессованная нервная энергия ожидания давила Бухину на плечи. В случае неудачи, Гавнила мог рассказать много лишнего. Вдруг наверху что-то негромко хлопнуло. Раздался звон разбитого стекла. Его осколки с грохотом упали внизу. Заговорила рация, сообщая, что при задержании подозреваемый оказал сопротивление и был убит.

Бухин пулей выскочил из СОБРовского автобуса, обгоняя милицейских из местного отделения, оперативников и медиков.

Лифт ехал чрезвычайно медленно, сердце стучало и ныло так, что Алик вынужден был прислониться к стене. Двери открылись. Бухин протиснулся сквозь толпу людей в касках и бронежилетах, с готовыми к бою автоматами, ворвался в квартиру, громко крича «Что здесь у вас происходит?!» Бойцы спецназа расступались перед ним, образуя коридор, который вел следователя к месту.

В комнате Нилова было выбито окно, и сквозняк выдувал пороховой запах, вкусный, чем-то напоминающий запах разгорающегося костра и нагретой солнцем поленницы дров.

Гавнил лежал на полу. В руке у него было зажато четырехствольное, странное оружие. Из него до сих пор сочился дымок. Пуля из милицейского «Макарова» попала наркоторговцу в лоб. Под головой уже собралась кровавая лужица. СОБРовцы стояли вокруг, разглядывая обстановку.

А она была соответствующей. Грязь и беспорядок запущенной холостяцкой квартиры с заваленной бутылками и мусором полом, вкупе с засаленными до последней степени, рваными обоями на стенах, вполне соответствовали средней руки наркопритону. В комнате, на стене висели самодельный арбалет со стрелами и приобретенный Гавнилой по случаю у черных копателей старинный, ржавый меч. Под столом валялись несколько заготовок лож, не то ружейных, не то арбалетных. Многоствольный обрез придавал всему логическую завершенность.

На столе стоял включенный компьютер, дразня картинками порносайта, и ютилась початая бутылка водки со стаканчиком, на котором лежала вилка с наколотым на нее надкусанным соленым огурчиком. Алик сглотнул слюну.

— Как это было? — хмуро спросил Альберт Петрович.

— Мы вошли, он выхватил оружие, успел выстрелить, слава Богу, никого не убил, попал в стекло. Пришлось стрелять, — объяснил капитан.

— Плохо, непрофессионально. Составьте рапорт о происшедшем. — произнес Бухин. — Давайте понятых. И сворачивайтесь, пусть работают опера из отделения.

Через несколько дней, уже после праздников, Алик удостоился чести быть принятым самым большим боссом прокуратуры. Главный прокурор города находился в веселом и благодушном расположении духа. Он вызвал Бухина к себе, и почти сразу перейдя на либеральный тон, сказал, чтобы тот готовил дырочку для ордена.

— Молодец, орел, — громогласно возгласил большой босс. — Есть на кого страну оставить.

— Так точно, рад стараться, — смущенно пролепетал Алик.

— И нашел, нашел этого маньяка! Какие зубры об это дело зубы сломали… Какие версии предлагали… ОПГ, ОПГ — обратился к кому-то отсутствующему здесь прокурор.

— Ну что вы. Сам министр внутренних дел объявил, что в основном, с организованной преступностью покончено.

— Молодец, держишь руку на пульсе политического момента. Далеко пойдешь… — прокурор замолчал и тихо спросил. — Как там Алена, отошла хоть немного после смерти матери?

— Уже лучше, спасибо, — ответил Алик.

— Незаурядная была женщина Клавдия Ивановна, твоя теща. Теперь таких не делают. Нынешние против нее мелкота, — начальник помолчал и продолжил. — Ладно. Иди, Альберт Петрович, работай. Еще парочка таких дел, — и быть тебе на месте Аркашки. Совсем мух не ловит, везде организованная преступность мерещится…