13-47, Клин

2 1

В рюкзаке были лишь джинсы и майка. Одежда брата Пантеры. Как я и обещал сам себе, я собирался ее вернуть. На моей правой руке была надета перчатка, подаренная давным-давно Вирусом, а за спиной, прикрытый кожаной курткой, висел чехол с тесаком. Пистолет я просто заткнул за пояс джинсов.

Я ни в коем случае не пошел бы к Пантере без оружия. Может, мы и расстались тогда на параллельных друг к другу отношениях, но я не мог игнорировать то, как она получасом ранее выхватила пистолет-пулемет и попыталась меня убить.

Я не хотел совершать прежних ошибок. Еще больше не хотел обращаться к ней, но жизнь не оставила мне другого выбора.

Я вышел из вагона монорельса, спустился на лифте вниз на улицу и пошел к дому своей бывшей подруги и любовницы, а теперь уже, даже не знаю… Врага? Совершенно постороннего человека? Я понятия не имел.

«Вот сейчас и узнаю», — подумал я спустя сотню метров, когда уже оказался напротив входной двери.

Я не стал вызывать ее по переговорному комлинку. Подумал о том, что, скорее всего, увидев меня на камерах, Пантера просто не откроет дверь. Поэтому я сжал руку в кулак и весьма настойчиво и громко постучал.

Несколько прохожих с опаской покосились на меня, расценив этот стук как самый банальный идиотизм. В принципе, их вполне можно было понять. Сам я так вообще бы счел это подозрительным.

Она не открывала. Я постучал снова.

— Что вам нужно? — услышал я голос за своей спиной.

Оглянулся и встретился с Пантерой взглядом.

— Привет, — выдавил из себя я.

Некоторое время она осматривала мое лицо и не могла вспомнить. Многодневную щетину, которую я весьма редко сбривал, заменило гладко выбритое лицо с контурной бородой, а на практически лысой голове вместо коротких волос красовался, в принципе, такой же короткий ирокез.

В какой-то момент глаза Пантеры широко распахнулись.

— Клин? — в шоке прошептала она.

— Да, — кивнул я, — можно мне зайти? Дело очень важное.

Она прошла мимо меня, положила ладонь на сенсорную панель, и дверь открылась, пропуская ее внутрь.

— Заходи, — сухо ответила Пантера и вошла внутрь.

Я сглотнул образовавшийся в горле ком и последовал за ней, захлопнув за собой дверь.

— Идем на второй этаж. Проходи на кухню. Там и поговорим, — сказала она. — Не в сауне ведь, верно?

Я прикинул в уме примерное количество колюще-режущих предметов, которое наверняка хранилось там как бытовые приборы, и приготовился к самому худшему.

Ну не мог я чувствовать себя здесь комфортно, особенно после того, как поймал от нее пару пуль.

Войдя на кухню, я сел спиной к двери, чтоб, в случае чего, оставить себе поле для отступления. Пантера стала по другую сторону кухонного стола и окинула меня ироничным взглядом.

— Специально так устроился? Ищешь пути отхода?

— Последний наш разговор закончился перестрелкой, — ответил я.

— Нет, — она покачала головой, — был еще разговор после перестрелки. Когда ты кровоточил и объяснял мне, почему так поступил с моим братом. Поразмыслив над этим в одиночестве, я поняла, что, на самом деле, глупо тебя винить в этом. Я бы тоже поступила точно так же, но это совершенно не меняет моего нынешнего отношения к тебе.

— Но сперва ты по мне начала палить.

— Я искала убийцу брата несколько лет, а потом им оказался единственный человек, которого я смогла полюбить. Ты был для меня всем, Клин, а в одночасье оказался никем, вызвав лишь дичайшую тягу мести. Ты появился здесь только для того, чтобы поговорить об этом? Захотел вернуться? Можешь сразу уходить.

— Нет, — покачал головой я, — если честно, я вообще не за этим.

Меня затронули за живое ее слова.

«Значит, всем, а потом никем», — подумалось мне.

Я скинул с плеч рюкзак, расстегнул его и достал одежду, которую получил в этом самом доме от Пантеры примерно месяц назад. Положил ее на стол.

На глаза девушки навернулись слезы.

— Лучше бы ты ее сжег, — выдавила из себя она, — а не тащил назад.

Я никак не отреагировал на эти слова.

— Зачем ты пришел, Клин? — повторила она.

— Нужна твоя помощь, — тихо ответил я.

— Ты от властей скрываешься? — спросила она, протерев глаза ладонью.

— Почему это? — поднял брови я.

— Борода, ирокез, почти лысая голова, — пояснила Пантера. — Или решил стать фриком?

— Просто поменял имидж, — соврал я. — Вместе с жизнью.

— Где работаешь? — продолжала допрос она.

— Тренирую молодняк в Тибуроне, — я мотнул головой в ту сторону, в которой располагался клуб.

— Надо же, — хмыкнула Пантера, — то есть, ты абсолютно никак не связан с тем грабежом бизнесмена месячной давности?

— Ты о чем? — попытался соврать я, совершенно не понимая, каким вообще образом ей стало это известно.

— Ну как же. Месяц назад было совершено ограбление с покушением на убийство нашего гражданина. Он выжил. Но были похищены его сбережения на сумму около четырех миллионов, если я не ошибаюсь. Грабили двое. Парень и девушка. Действовали открыто и агрессивно. Даже засветились на камерах.

— Нет, это не я, точно.

— В сети есть даже ролик с видеокамер наблюдения, в котором эти двое, совершенно никого не боясь, в открытую проходят по холлу отеля, при этом запугивая портье. Качество вполне приемлемое. Да и лицо твое, Клин, великолепно узнается, даже прикрытое очками. Во всяком случае, для меня. Но это ведь я, а не какой-нибудь из следователей, ведущих это дело, для которых ты — одна из нескольких миллионов рож, проживающих здесь. Ты ко мне пришел за прикрытием?

— Нет, — ответил я, понимая, что отрицать произошедшее уже бессмысленно, — прикрытие мне незачем. Тут все намного сложнее. Без тебя я точно покойник.

— У тебя пять минут, — безэмоциональным голосом произнесла Пантера. — И постарайся как можно короче и информативнее.

«Короче? — подумал я. — Ладно».

— Мне вживили какую-то дрянь на моей бывшей базе. Если я не выведу ее из организма в течение ближайшего месяца, то мой мозг закипит прямо в черепе, а сердце взорвется изнутри. Максимально информативно?

Соврать пришлось по нескольким причинам. Я считал, что Пантере совершенно необязательно знать истинную цель моего визита домой. Так же я не хотел посвящать ее в историю с генами и вакциной. А подобный рассказ вполне тянул на истину, если не вдаваться в слишком уж глубокие подробности.

— Я медленно и мучительно подыхаю. Мне просто как воздух нужен билет домой.

Пантера не изменилась в лице ни на йоту.

— Что ты хочешь от меня?

— Ты военный человек, — сказал я, — ты сможешь обеспечить мне легкий истребитель и пилота, который забросит меня на территорию Альянса, на тот самый пустырь, с которого нас забрали. Это все, что я прошу. Помоги мне вернуться и спасти свою жизнь.

— Нет, — ответила она. — Это вряд ли.

«Твою мать!»

— Почему? — спросил я вслух.

— Все это не так легко провернуть. Никто просто так не выпустит с территории базы военный истребитель. Я не обладаю властью, которая позволила бы мне распоряжаться частью авиации. Все, что я могла бы сделать, это закинуть тебя вместе с диверсионной группой куда-нибудь, но вряд ли на твою базу. Не уверена, что она является одной из приоритетных целей.

Я решил сыграть ва-банк.

— Там выращивают новую армию суперсолдат, — выдал я свой главный козырь. — Генные мутанты с повышенной скоростью, силой, реакцией, выносливостью. Человеческое тело доводится до кондиции совершенного убийцы. Догадываешься, против кого они будут использовать этих солдат?

— Клин, что за чушь? — голос Пантеры слегка дрогнул, когда она задавала этот вопрос. — Кто доверит пехотинцу такую информацию?

Вот теперь у меня точно не оставалось выбора. Но я все равно продолжал врать, не открывая правду полностью.

— Я был одним из солдат того эксперимента. Мне ввели первую дозу, и она трансформировала мою силу, скорость и остальное. Но потом я прервал процедуру мутации организма, потерял эти качества, а теперь подыхаю.

«Боже, ну как же тупо это звучит, если знать настоящую правду!»

— Ты меня за дуру держишь? — презрительно спросила Пантера. — Кто в здравом уме прервал бы такую трансформацию? Ты не умеешь врать, Клин!

— Я прервал ее, потому что спас от гибели одну рыжеволосую девчонку, которую собирались казнить на потеху толпе, — тут же сориентировался я. — А потом мне пришлось сбежать вместе с ней сюда. Тем самым я подарил ей новую жизнь, а себе — надвигающуюся смерть.

Только после этого она, похоже, начала мне верить.

— Клин, ты должен понять одну простую вещь. Даже если это правда…

— Это правда, — перебил я.

— … то у меня все равно нет никаких подтверждений, чтобы предоставить информацию главам военного совета. Никто не поверит словам, особенно, если они узнают, что эти слова принадлежат бывшему солдату Альянса. Извини, но вариант совершенно нереальный.

— У тебя есть пустые инъекторы? — спросил я. — Может, в аптечках запасные для каких-нибудь препаратов?

— Должны быть, а что?

— Дай его мне, и будут тебе доказательства.

Пантера открыла какой-то ящик и извлекла из него аптечку. Нашла пустой инъектор и бросила его мне. Я поймал и тут же воткнул прибор себе в вену. Спустя несколько секунд его емкость наполнилась моей кровью.

Я положил инъектор на стол.

— Это — твои доказательства. Кровь отличается от крови обычных людей. Пусть ее изучат, а потом принимают решения. Не думаю, что вас это не удивит. Или республиканцы тоже проводят такие опыты?

— Не знаю. Во всяком случае, никогда о подобном не слышала, — Пантера взяла инъектор. — Клин, а ты не думаешь о том, что они потребуют привести того, кто отдал эту кровь?

— Сколько тебе лет?! — разозлился я. — Ты не умеешь врать?! Скажи, что купила этот образец у какого-нибудь барыги с улицы, который тут же смылся! Что, думаешь, сюда ни один человек Альянса не пролез нелегально?!

— Один уж точно пролез, — в тон мне ответила Пантера. — Легенда все равно идиотская.

Я молчал и смотрел ей прямо в глаза.

— Я постараюсь что-нибудь сделать, — спустя секунд двадцать молчания, ответила Пантера. — Но ничего не могу обещать. Оставь мне какой-нибудь контакт связи с тобой.

Из этого у меня был только комлинк Кити. Я дал ей код связи. Пантера сохранила его в памяти своего комлинка и посмотрела информацию о клиенте.

— У тебя появилась девушка? — спросила она.

«Сожительница, вместе снимаем квартиру», — хотел соврать я.

— Да, — почему-то ответил я честно.

— И как она?

— Я не причинил ей боль, за которую приходится отвечать, потому что я не в силах ничего изменить, — ответил я. — С ней мне не приходится жалеть о событиях давних дней, которые разрушили дни сегодняшние. Так что, все хорошо.

Пантера ничего не ответила. Мне хотелось верить в то, что она просто по-человечески понимала меня. Но она не проронила ни звука.

Я понял, что пора уходить. Встал со стула.

— Спасибо тебе.

— Я еще ничего не сделала.

— Спасибо, что выслушала и хотя бы попытаешься помочь.

Пантера впервые за это время по-настоящему тепло улыбнулась.

— Я тоже иногда рада тому, что один парень спас совершенно незнакомую рыжую девчонку, — сказала она.

— А я об этом никогда и не жалел, — ответил я, даже не зная, вру ли сейчас, или же говорю правду.

Я вышел с кухни, спустился на первый этаж, прошел по коридору и открыл дверь.

— Я свяжусь с тобой, как только станет что-то известно, — сказала Пантера мне вслед.

— Спасибо, Лиз, — сказал я, и вышел.

Теперь мне предстояло только ждать. Самым тяжелым для меня было осознание того, что если Пантеру пошлют подальше с этой идеей, то меня действительно ждет медленная и мучительная смерть, потому что других возможностей выхода из этой ситуации я не видел.

Пытаясь отвлечься от этих мрачных мыслей, я вспомнил об еще одном деле, которое я запланировал на сегодня. Во внутреннем кармане моей куртки лежала толстая пачка местных денег. Отложенный на черный день остаток того, что заплатил мне Агент за налет на бизнесмена.

Ноги сами принесли меня в ювелирный магазин. Все кредитки ушли на роскошное золотое кольцо, усыпанное различными драгоценными камнями. На территории Альянса такого уж точно не встретишь, но, к моему счастью, я смотрел множество фильмов и запомнил, какие украшения выбирались в подобных случаях.

— Собираешься кого-то осчастливить? — поинтересовалась девушка-продавец.

— Если бы я был в этом стопроцентно уверен… — пробормотал я себе под нос, забрал кольцо и вышел.

Его я хотел подарить Кити в тот день, когда мне придется улететь отсюда. Но, поговорив с Пантерой и растеряв долю былой уверенности, я решил сместить эту дату.

Кити встретила меня у порога, как будто бы и не отходив от него все то время, пока я отсутствовал.

— Как все прошло? — выпалила она. — Что сказала Пантера?

Я закрыл за собой дверь.

— Она не знает, — ответил я. — Я оставил ей код твоего комлинка как средство связи. Буду ждать любую информацию.

Лицо Кити стало еще мрачнее, чем раньше.

— Я не верю, что она поможет тебе.

— А я верю, Кити. Вера это то, что не дает свихнуться.

На ее глаза навернулись слезы. Я провел ладонью по щеке любимой.

— Не начинай даже, — тихо сказал я, — у меня для тебя кое-что есть. Я, если честно, думал сделать это, уже когда вернусь, а сейчас решил, что не стоит оттягивать такое событие. Нужно брать от жизни все, пока есть еще время.

Вновь вспомнив старые фильмы, я встал на одно колено, достал из внутреннего кармана коробочку с кольцом и протянул ее Кити.

— И это оставшееся время мне хочется провести только с тобой, — закончил я.

Кити молчала как рыба, только задышала чаще обычного. Дрожащими руками взяла у меня коробочку и приоткрыла ее.

— Обалдеть, — с трудом выдавила она из себя, — какое же оно классное…

Я улыбнулся. Временами она действительно напоминала мне ребенка. Это, как правило, случалось в те минуты, когда она не избивала боксерский мешок в своей тренажерке, или когда я не вспоминал наше с ней совместное ограбление.

— Можно у вас оформить брак без толпы друзей, свидетелей и этих никому не нужных церемоний? — спросил я. — Просто прийти и соединиться в семью? Просто у нас только так и можно было.

— Конечно, можно. Хоть в ближайшие полчаса, — прошептала Кити, не в силах поверить в происходящее.

— Тогда веди меня туда прямо сейчас, — требовательным тоном сказал я, — пока я в панике не передумал.

Кити улыбнулась и надела кольцо на палец.

— Какое же оно классное, — повторила она опять же шепотом. — А откуда ты знаешь про церемонии, если у вас этого не было?

— Я много фильмов смотрел. Не хочу тратить время на ненужную чушь. Просто хочу посвятить тебе все, что осталось.

Улыбка тут же исчезла с лица Кити при моих последних словах. Я схватил ее за руку и потащил в спальню, где находился ее шкаф с одеждой.

— Не смей даже думать о том, что я несу, — на ходу сказал я, — а то жизни не хватит, чтоб всю эту чушь оплакать.

Я втолкнул Кити в спальню и закрыл за ней дверь, оставшись снаружи. Привалился к стене и выдохнул.

Если бы мне полтора месяца назад рассказали о том, как изменится моя жизнь, думаю, это было бы отличным поводом повеселиться, обсуждая это под пиво с Вирусом и Кошкой.

Тогда бы это казалось дикой глупостью.

Сейчас это становилось новой гранью моей реальности.

22

— Из-за тебя погиб Вирус, Клин! Это ты уничтожил его! Ты развязал эту войну! Ты принес смерть! — яростно ревет Кошка и прыгает ко мне, замахиваясь кулаком.

Я выхватываю тесак и, сделав шаг влево, наношу рубящий удар.

Лезвие влетает Кошке в шею. Она уже почему-то стоит на месте, а на атаку нет и намека. Тесак перерубает ее горло, а я, описывая в воздухе вертушку, бью по ее голове ногой. На некоторое время из-за фонтана крови я ничего не вижу. Когда красная пелена спадает с глаз, то я замечаю, что тело на земле принадлежит не Кошке, а Пантере. И ее отрубленная голова откатывается в сторону.

— Он был моим братом, — хрипит голова, выплевывая кровь.

Вдруг что-то ярко вспыхивает, и все это пропадает, а передо мной материализуется Ворон, зажимая глубокую рану на животе.

— Я ведь мог и не сдохнуть после твоей перчатки, — шепчет он.

Я смотрю в глаза Ворону и в ту же секунду встречаюсь взглядом с Кити. — Я тебя люблю, — говорит она и резким движением руки вонзает мне в грудь мой же тесак. — Но за тобой тянется слишком кровавый след, Клин.

Я проснулся в холодном поту. Сон, напугавший меня, некоторое время все еще стоял перед глазами. Сердце бешено колотилось.

Рядом крепко спала Кити. Она была абсолютно голой, и прикрылась лишь тонкой простыней. На пальце теперь уже моей супруги поблескивало золотое кольцо. Никакой крови, никаких голов и тел поблизости не наблюдалось.

Я попытался успокоиться. Судя по картине за окном, уже было как минимум раннее утро. Все еще по-прежнему доминировала темнота, прожекторы на куполе пока что светили не в полную силу, но постепенно разгорались и медленно увеличивали световой поток. Так здесь имитировалось восхождение солнца.

Я потер лицо. Сон никак не возвращался. Подняв валявшиеся на полу джинсы, надел их и вышел из спальни. Есть совершенно не хотелось, тренажерка тоже совершенно к себе не манила. Я поразмыслил и вышел из дома на улицу.

Здесь еще не было совершенно никого. Рабочее время республиканцев начнется только спустя пару часов, поэтому сейчас многие люди спали, и лишь в далеких от меня окнах многоэтажных зданий кое-где горел свет.

Я обогнул домик Кити и вышел на задний двор. Он был совершенно небольшим, там помещался лишь столик и пара стульев. На один из них я и уселся.

Из соседнего дома вышел мужчина лет сорока. Одет он был в синюю рубашку нараспашку и черные джинсы. Сосед Кити. Тед. Бывало, я перекидывался с ним парой фраз несколько раз за этот месяц, но в друзьях мы друг у друга вовсе не ходили.

— Не спится, Эрик? — окликнул он меня и подошел к метровому заборчику, разделявшему участки.

— Привет, Тед, — махнул рукой я. — Не спится. Кошмары мучают.

Он извлек из кармана джинсов пачку сигарет.

— Закуришь?

— Не-а, — я покачал головой.

— Не против, если я зайду? Вижу, у тебя еще один свободный стул есть.

— Заходи, конечно, — ответил я.

Посторонний разговор бы мне сейчас вообще не помешал хотя бы для того, чтоб прочистить голову от навалившихся проблем.

— Никак не могу бросить курить, — пожаловался Тед, садясь рядом.

— Мне проще, — ответил я, — здесь главное не затянуть этот процесс.

Тед был интересным человеком. Майор в отставке, мужик бывалый, старше меня в пару раз. Кити рассказывала, что он перебрался в этот город относительно недавно, а до этого воевал где-то в Африке. Я никогда не отличался особой общительностью, поэтому не расспрашивал Теда ни о чем. Если он начинал разговор при сиюминутной встрече, то я старался как можно вежливее уйти от ненужной мне беседы. Однако, сейчас мне как раз ее и недоставало.

— Как дела у Кити? — спросил Тед, попыхивая сигаретой.

— Спит, — ответил я, — дела, в общем, хорошо, но она себя сама вечно накручивает глупыми страхами.

— Как и все женщины, Эрик.

Я кивнул в знак согласия.

— Я был удивлен, когда ты у нее поселился, — продолжил Тед, — около года живу здесь, а Кити все одна и одна. А тут вдруг с парнем и сразу живут вместе. Я понимаю, молодость, гормоны, ну а свадьба когда?

— Вчера, — улыбнулся я.

— На полном серьезе?

— Ага, — я развел руками, — все к этому шло.

«Пришло за секунду в одночасье и внезапно», — тут же мелькнула в голове мысль.

— Рад за вас, — ответил Тед.

Вдруг он заметил мою татуировку на шее.

— Клин? — прочитал он, приглядевшись. — Твой оперативный псевдоним что ли?

Я отрицательно покачал головой.

— Это тату — просто глупая ошибка детства. Выводить не хочу себе же в напоминание.

Тед не поверил.

— Клин, а кем ты работаешь? — вдруг поинтересовался он.

— Тренирую молодняк в Тибуроне. Клуб по всяким единоборствам, — пояснил я. — А что?

— А до этого, где работал? — вопросом ответил Тед.

Это начинало походить на допрос, мне это совершенно не нравилось. Прежде, чем я успел ответить, он продолжил:

— Знаешь, с моим опытом я всегда смогу определить военного человека. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что ты раньше служил?

— Ошибешься, — соврал я, — никогда в жизни не брал в руки оружия. Я всегда преподавал самооборону, даже до того, как перебрался сюда.

Сказал, а только потом понял, какой просчет допустил.

— Перебрался? Ты не из этих мест, Клин?

Нужно было срочно что-то придумывать. Меня настораживало, что Тед уже второй раз специально называл меня по псевдониму.

— Почему ты называешь меня Клин? Я, вообще-то, Эрик, — почесал я голову, стараясь придать себе максимально непринужденный вид.

— Откуда ты перебрался? — он, словно, не заметил моих слов.

— Из Австралии, — ответил я наобум.

— А, ну как же, знаю! — улыбнулся Тед. — Похожая подводная база возле Тасмании? Давно улетел оттуда?

— Ага, она, — кивнул я, расслабившись. — Улетел оттуда года два назад.

«Угадал!» — подумалось мне.

Тед вскочил со стула, резко отдалившись от меня на пару метров, и молниеносным движением выхватил из-за пояса джинсов пистолет, до этого прекрасно прикрываемый спадающим со спины до ягодиц краем его рубашки.

— На Тасмании уже нет ни одной подводной базы, — отчеканил он, нацелив ствол мне в лицо. — Республиканец знал бы это. Тасмания была выжжена дотла ядерным ударом Альянса пять лет назад! Там же и был уничтожен подобный мегаполис на дне океана! Погибло несколько миллионов людей! А виною всему те твари, из числа которых ты сюда пришел, урод!

Я лихорадочно думал.

— Тебя выдала татуировка, — сказал Тед, — потому что твои дружки из Альянса около месяца назад на всех частотах трубили о том, что разыскивается пехотинец, оперативный псевдоним — «Клин». Личный номер — «13–47». Ход стратегический. Если бы тебя поймали свои, они бы тебя и завалили. Но, на всякий случай, они распространили нешифрованный сигнал о том, какую опасность ты представляешь, наверное, по всему земному шару. В надежде, что тебя грохнут республиканцы. Что ты натворил, Клин?

— Я не Клин, ты совершаешь ошибку, — ответил я. — Я республиканец.

— Ты что держишь меня за дебила? — Тед крепче стиснул рукоять пистолета, видимо, случайно задел кнопку, и обойма выпала из оружия на землю.

Такой шанс я не мог упустить. Вскочив на ноги, я рванулся к Теду, но он мгновенно прыгнул спиной на землю и в полете выхватил из чехла на голени правой ноги шокер.

— Стоять, сука! — заорал Тед.

Меня от его вытянутой с парализующим оружием руки отделяло около полутора метров. Уверен, что если бы я рискнул сблизиться, Тед тут же пристрелил меня как собаку. Ну, точнее, долбанул током. Было бы между нами хотя бы полметра — я бы точно попытался. Но так мои шансы были близки к нулевым.

— Старая уловка с падающей обоймой всегда срабатывает! — зло сказал Тед. — Ты думаешь, что я, боевой офицер, не в состоянии правильно держать пушку?

Он меня переиграл, а я себя просто выдал с головой.

— Добро пожаловать на территорию Республики, Клин! — зло сказал он и вытащил из нагрудного кармана рубашки комлинк. — Срочно собирайся и езжай на работу, — приказал он кому-то, спустя несколько секунд, — я сейчас привезу безумно ценный груз.

Тут же он нажал на кнопку шокера, и всего через секунду меня насквозь прошил разряд, начисто выбив из сознания.

23

В глазах забрезжил свет. Я через боль разлепил веки и обнаружил себя прикованным к стулу посреди совершенно пустой комнаты без окон, зато с единственной металлической дверью. Руки были соединены наручниками за спиной, ноги прикованы к ножкам стула. Пруты перетягивали мои бедра и голени. Не было возможности даже привстать. Поперек поясницы тоже шел металлический прут, прижимающий к спинке стула и замыкающийся за ней.

«Твою мать», — подумалось мне.

Ситуация была патовая. В полном одиночестве и абсолютной тишине я просидел, наверное, минут десять. Потом дверь открылась, и зашел Тед. Он все так же был одет в ту самую рубашку и джинсы, а в руке держал пистолет.

— Привет, 13–47, — сказал он, — или, может, лучше называть тебя Клин?

Я молчал. Тед стал напротив и сложил руки на груди.

— Если будешь молчать, то хуже будет только тебе, — Тед описал круг и оказался за моей спиной. Спустя секунду, он довольно ощутимо ударил меня рукоятью пистолета по затылку. Я сдержался, не проронив ни звука. Тед вернулся назад, стал напротив меня, засунул пистолет за пояс джинсов и несколько раз, что было сил, ударил меня кулаками по лицу. Стул зашатался, и я осознал, что он не прикручен к полу.

Я сплюнул кровь прямо на пол, все еще сохраняя абсолютное молчание.

— Будешь играть в камень, придется пытать Кити, — сообщил Тед, — все-таки она тоже совершила серьёзное преступление — укрывала у себя военного преступника. А пытать я ее буду прямо при тебе. Начну отрезать пальцы, потом перейду к носу и ушам.

— Где она? — прорычал я.

— Пока еще дома, — ответил Тед, — может, даже еще спит. Прошло всего полчаса с нашей встречи на заднем дворе. Я напарника жду, чтоб тебя сломать. Она просто профи в этом деле, поверь. Не скажешь ничего ты, мы с легкостью примемся за Кити.

— Что тебе от меня надо? Я дезертир! Я замочил на своей базе несколько человек, чтобы спасти республиканку!

Тед расхохотался.

— Я что настолько похож на идиота, чтоб в такое поверить? Клин, ну хотя бы прояви уважение, как профессионал к профессионалу!

— Я не вру, — ответил я. — Ее зовут Лиз. Оперативный псевдоним Пантера. Фамилии не знаю. Она майор.

Внезапно Тед разозлился.

— Да что за херню ты несешь? — взбесился он и резко ударил меня ногой в лицо.

Я потерял равновесие и завалился вместе со стулом на спину. Чисто машинально попытался рывком подняться на ноги, но лишь перевернулся на бок, сдерживаемый путами.

Тед прыжком добрался до меня и несколько раз ударил ногами в живот.

— Я не знаю, откуда ты узнал про Лиз, но эта наглая ложь уже переходит все рамки! — заорал он, продолжая пинать меня по всему телу.

— Тед, да какое тебе вообще дело до меня?! — крикнул я, из последних сил сдерживаясь, чтобы не закричать от невыносимой боли. — Ты же вообще в отставке!

Тед остановился.

— Ну ты вообще идиот, парень, — даже с каким-то удивлением в голосе ответил он, — ты что никогда не слышал о таких вещах как прикрытие? Я все еще на службе, но теперь ловлю кротов внутри города. С тех самых пор, как перебрался сюда с фронта. Подобных тебе уродов вяжу!

Он резко согнул правую ногу в колене, подняв ее довольно высоко. Этот удар точно предназначался мне прямо в голову.

Я даже почувствовал, как бешеная доза адреналина выделилась в мою кровь. Собрав все свои силы, я крутанулся, лежа на боку, ударив Теда ножками стула по опорной ноге.

Он потерял равновесие и рухнул прямо на меня. Его лицо оказалось вплотную к моему, и я тут же резко ударил Теда головой в переносицу. Брызнула кровь, я услышал хруст его носа.

Встать мне мешали, прежде всего, руки, скованные за спиной. В Академии нас специально учили выходить из таких ситуаций. Только вот в жизни мне это еще ни разу не пригождалось. Вот и настал момент. Чувствуя невыносимую боль в плечевых суставах, я описал ими полукруг и, выламывая себе плечи, перекинул руки на грудь. Схватился кистями за одежду Теда и, подтянувшись к противнику, перенес центр тяжести и завалился сверху него. Еще несколько раз ударил противника головой по носу, доламывая носовую кость.

— Стоп, Клин! — услышал я за своей спиной звук передергиваемого затвора. — Слезь с него!

Голос Пантеры я бы узнал везде и всегда. Я оттолкнулся от Теда кистями и скатился вбок. Лиз стояла в дверях комнаты с пистолетом в вытянутой руке.

— Веселишься? — спросила она и достала из кармана брюк ключ от сковывающих меня металлических пут.

— Что ты собираешься делать?! — харкая кровью, выдавил из себя Тед. — Ты спятила?! Ты хоть знаешь, кого собираешься выпустить?!

— Знаю. Он как-то вытащил меня из такой же ситуации, — сказала Пантера и шагнула ко мне. В то же мгновение я вспомнил, что действительно бывал вместе с ней в похожем положении. В кабинете Ворона.

«У меня на этот счет другое мнение, 13–47, — эхом всплыли в памяти слова бывшего друга. — Сейчас мы начнем стандартную процедуру допроса. Побудешь еще немного вместе со своей сукой, пока вас обоих не грохнут».

Тогда же я убил Рыка и серьезно ранил Ворона, после чего спас Пантере жизнь уже во второй раз.

Я посмотрел в глаза Теду, все еще харкающемуся кровью, и сказал:

— Я не врал тебе. Я действительно спасал ей жизнь не один раз.

Тед ожидаемо плюнул мне в лицо кровью. Пантера взялась за спинку стула и оттащила меня от него на пару метров в сторону. Сняла путы с пояса и рук и кинула мне ключ.

— Освобождай ноги, — и присела рядом с Тедом.

Достала носовой платок и вытерла кровь с его лица.

— Тебе нужен медик, — сказала Пантера.

— Да что ты вообще несешь?! — разъяренно взорвался Тед. — Ты только что освободила врага, дура!

— Успокойся, — Пантера взяла его за руку, — я сейчас все объясню.

Я освободился, вытер кровь с лица и повел плечами. Они все еще ныли тупой болью.

— Комлинк, — вспомнил я о Кити, — Лиз, мне нужен комлинк.

Пантера достала из кармана куртки переговорное устройство и кинула его мне.

— Скажи ей, что до вечера точно не вернешься, — сказала она.

— Это почему?

— Прими это как факт, Клин.

Спустя час, я сидел уже в другой комнате за обычным столом и без наручников и оков. Пантера выдала мне военную куртку, чтоб я не оставался в одних джинсах. Кити я навешал на уши лапшу о том, что сегодня решится вопрос о том, организуют ли республиканцы отряд на штурм моей старой базы. Она поверила.

Напротив меня ерзал на стуле Тед. На его носу был анестетический компресс, а лицо вокруг медленно заплывало синяком. Я выглядел немногим лучше. Лицо было сплошь покрыто кровоподтеками и ссадинами, но это было терпимо.

Рядом с Тедом расположилась Пантера. Ей понадобилось около получаса на то, чтобы рассказать напарнику нашу с ней историю, а потом еще столько же времени ушло на обработку его и моих ран.

— Зачем ты оставила меня здесь? — я смотрел только на Пантеру, нарочно не обращая внимания на Теда.

— Я прогнала твою кровь через анализатор, — ответила она, — сразу после того, как ты ушел. Потом отослала результаты в нашу лабораторию. Попросила, чтоб ответ дали как можно быстрее. Результаты мне прислали сегодня ночью.

«Надо же, угадал!» — подумал я о том, о чем рассказывал Кити час назад, на самом деле не имея ни малейшего понятия о грядущих событиях.

— И что с ними? — спросил я уже вслух.

— Повышенная свертываемость… — начала Пантера.

— Это я знаю уже, — перебил я ее, — что говорит командование?

— Пока что ничего, — ответила Пантера. — Пришлось им рассказать все, что меня с тобой связывает. Опустила я только историю с братом.

— А что с братом? У тебя есть брат? — спросил Тед.

«А, ну да, он же перебрался сюда не так давно, и навряд ли Пантера с ним откровенничала», — подумалось мне.

— Есть. Он далеко отсюда, — ответила Лиз. — Насчет главных, Клин. Они потребовали увидеть тебя вживую, прежде чем собирать военную группу. Так что теперь твоя жизнь только в твоих собственных руках.

Меня пробрала дрожь.

— И когда идем? — выдавил из себя я.

— Сейчас. Куртку застегни под горло, — посоветовала Пантера.

— Они что приняли это решение посреди ночи? — мне как-то в это не очень верилось.

— На нашей земле даже начальство работает по строгому графику, когда днем, а когда ночью. Военная часть никогда не остается без главнокомандующих. На самом деле есть две смены, — пояснила Пантера. — Я, конечно, могла подождать дневной, но подкинула информацию и идею, как только уже могла оперировать данными. Ты недоволен?

— Да нет, доволен, — пробормотал я, — что мне им говорить?

— Импровизируй, — сказала она и встала со стула.

Я поднялся и вслед за ней вышел из комнаты. Замыкавший цепь Тед захлопнул дверь за собой.

Пантера вела меня по узкому коридору, минуя различные ответвления, пока не остановилась возле, казалось бы, совершенно неотличимой от других простой деревянной двери.

— Нам сюда, — сказала она. — Постарайся помалкивать и говорить только тогда, когда спросят.

— Ладно, — кивнул я.

Пантера окинула меня оценивающим взглядом.

— Выглядишь как заключенный на прогулке, Клин, — заметила она недовольно.

— Тед, зато, похож на охранника, преграждавшего мне путь к побегу, — в тон ей ответил я.

— А что? Так и есть, — сказала Пантера. — Тед, ты ждешь в коридоре. Они так приказали, — она толкнула дверь.

Я зашел за ней и оказался в просторной комнате. Прямо перед дверью располагался длинный стол из красного дерева, за которым в дорогих мягких креслах в ряд сидели семеро мужчин на вид лет от пятидесяти и до семидесяти с лишним. По бокам комнаты стояли два длинных шкафа. Я не стал изучать их содержимое, дабы лишний раз не вертеть головой по сторонам, особенно в такой важный момент. Перед мужчинами стоял один простой металлический столик с двумя такими же стульями. Один командующий указал на этот стол, и Пантера села. Я тут же повторил ее действие.

— Майор Лиз Кетч, — начал старик, сидящий по центру. Я заметил на его плечах генеральские погоны, — это он?

— Так точно, — ответила Пантера.

— Представься, солдат, — обратился он ко мне.

— 13–47, Клин, рядовой, — отчеканил я.

— Давно ты на нашей земле, Клин? — продолжал он спрашивать.

Остальные не проронили ни звука. Никто даже не пытался перебить этого старика. Наверняка он был главным среди них.

— Месяц.

— И, конечно же, ты попал сюда нелегально.

Это был не вопрос.

— Так и есть, — подтвердил я.

— Я привела его, сэр, — обратилась к генералу Пантера.

— Майор Кетч, вам известно, как наказывают у нас за подобное преступление? Фактически, вы провели на территорию Республики врага.

— Мне это известно, сэр.

— И как же?

— Если солдат республиканской армии прямо причастен к прямому проникновению врага на территорию военного или же гражданского объекта, то солдат обязан понести наказание в виде лишения звания, армейских привилегий, а затем и полного изгнания из армии. После чего прямо причастный к такому преступлению солдат карается пожизненным сроком тюремного заключения, сэр!

«У нас бы никто не стал тратить средства на то, чтобы содержать такого преступника в тюрьме, — подумал я, — просто швырнули бы под расстрел и потом произвели последующее сожжение тела».

— Если же солдат республиканской армии косвенно причастен… — продолжила Пантера.

— Достаточно, — прервал ее генерал. — Вы причастны прямо, майор Кетч.

«Потому что, Клин, я майор по званию. Пусть ты из Альянса, но ты спас от смерти офицера и пошел против своих. Тут такое весьма высоко ценится», — всплыли в моей памяти слова Пантеры.

Она или ошиблась тогда, или специально соврала, чтоб успокоить меня, прекрасно зная, какое на самом деле наказание понесет.

Почему-то я верил в последнее.

— Ее бы убили там, — влез я, — я спас жизнь Пантеры два раза. За помощь республиканке должны были убить и меня. У нас не сажают на всю жизнь. Поэтому она и помогла мне. Сделала практически то же самое, что и я для нее.

Я ожидал, что сейчас меня просто выставят из комнаты вон, но, на удивление, генерал заинтересовался моими словами.

— Кстати, это интересно, — сказал он. — Если на нашей земле и появляется солдат Альянса, то, как правило, это военный преступник, продающий свою базу в обмен на укрытие и нормальную жизнь. Но лично я за всю свою карьеру никогда не встречался с тем, чтобы вы попадали сюда, спасая наших людей. Почему ты сделал это?

— Она провалила план по уничтожению моей базы. Ее хотели казнить. Я выкрал Пантеру и втайне от руководства забрал к себе домой. Вылечил ее травмы, обработал раны и дал нормальное жилье. При этом я прекрасно знал, что мне грозит смерть, если вдруг меня раскроют. Так и вышло. Меня раскрыли после атаки ваших солдат на мою базу. Лиз пытали первой, потом привели меня. Я убил одного солдата из караула, оглушил другого и ранил последнего. Забрал ее и сбежал. Сам я хотел попытаться рвануть на другую планету, но Лиз убедила меня отправиться именно сюда.

— Ты не ответил на вопрос «почему», — заметил генерал.

— Я полюбил ее.

— Неужели прямо там? Сразу же в тот миг, когда она чуть не убила вас всех? Твое сердце мигом воспылало, сынок?

Он издевался. Этот старый урод надо мной просто глумился, прекрасно понимая, что сейчас и моя жизнь, и жизнь Пантеры находится только в его руках.

— Нет, — повторил я, стараясь не сорваться.

— Тогда ответь, почему ты спас ее?

— Да что, разве нужна какая-то причина, чтобы спасти человеку жизнь?! — не выдержал я. — Да, я враг для вас! Я чертов урод, убивавший ваших людей! Я воевал против республики около полутора лет на передовых фронтах, а потом в один прекрасный день я спас девушку! Просто взял и спас! Не думая, зачем, почему, и что, мать его, будет дальше! Я — не машина для убийства, не идеальная шестеренка Альянса! И мне нечего ответить на ваш вопрос «почему», кроме слов «потому что»! Не было причины! НЕ БЫЛО! — не выдержал я и разразился криком, ударив кулаками по столу. — Сколько уже идет война? Я родился посреди этого всего! И я устал убивать! Я не хочу так жить! А вы, сидя здесь, задаете мне один и тот же тупой вопрос! Что вам мешает прозреть?! У меня есть мечта! Она появилась после встречи с Пантерой! Мечта простая — перестать убивать и умереть далеко отсюда, под небом, а не посреди военной пустыни или под мертвым куполом морского города! И только ради появления этой мечты и цели, уже только поэтому, я не жалею, что спас ее, и никогда не буду жалеть!

— Нам конец, — прошептала Пантера так тихо, что ее услышал только я.

Но, к моему просто дичайшему удивлению, старик улыбнулся. Он окинул меня оценивающим взглядом и произнес:

— Это интересно, Клин. Но почему ты не говоришь о том, что медленно умираешь? Почему не рассказываешь об опытах над людьми? О том, что ты — неудавшийся генный мутант? Дело не только в мечте и спасении жизни майора Кетч. Сейчас ты хочешь спасти свою жизнь, разве я не прав?

— Я прервал трансформацию из-за того, что спас Пантеру, — снова соврал я в точности так же, как врал и ей, — подарив ей новую жизнь, я, прекрасно понимая, что делаю, забрал у себя же свою. Теперь я хочу вернуть ее назад, пока не истекло время.

— И это все причины?

— Я женился вчера вечером, — ответил я. — У меня появилась любимая девушка, я прожил с ней месяц, а вчера женился на ней. Я не хочу умирать. Я хочу быть с ней. Провести всю оставшуюся жизнь с республиканкой. С врагом, как сказали бы вы.

— А как же Лиз? — мигом вспомнил дед. — Ты же только что говорил, что полюбил ее.

— Но я не ответила ему взаимностью, сэр, — ответила за меня Пантера, — я помогла Клину сохранить его жизнь, потому что он помог мне точно так же. Дважды. И сейчас я пошла на это, чтобы вернуть второй долг.

Дед о чем-то задумался. Минуту мы просидели в молчании, пока он не взял со стола какую-то папку.

— Подробный отчет о составе твоей крови, — ткнул он в меня пальцем. — Весьма и весьма любопытно. Но что, если ты единичный продукт? Что, если проекта давно не существует?

— А вы сами мне ответьте, — тихо сказал я, — закрывают ли проекты подобного уровня?

Он снова улыбнулся. На этот раз довольно хитро.

— Хорошо. Я вас понял, — произнес генерал. — Ждите решения за дверью. Майор Кетч, вы зайдёте сюда спустя ровно двадцать минут.

Мы встали из-за стола одновременно и покинули комнату. Снаружи все так же ждал Тед. Я привалился к стене и выдохнул. Пантера молчала.

Прошли уже почти все отведенные нам минуты, когда я, наконец, не выдержал разрывавших меня мыслей и решился прервать повисшее молчание.

— Ты ведь с самого начала была в курсе, что, если они узнают, тебя тут же бросят за решетку, — сказал я Пантере. — Ведь так?

— Так, — ответила она.

— Тогда зачем ты так рискуешь сейчас?

— Ты же сам должен понимать, — тихо произнесла она, — я дарю тебе новый шанс жить. Как ты мне когда-то.

— Ты сказала там правду?

— Когда именно?

— Когда сказала, что не любила меня никогда.

Тед презрительно фыркнул.

— Тебе весело? — прошипел я, уставившись ему прямо в глаза.

— Ты не охренел, сопляк? Ты вообще понимаешь, на кого… — начал он, стиснув кулаки.

— Давай, дедуля! — я завелся не на шутку, просто с одного этого его смешка, и готов был оторвать Теду голову прямо здесь. — Рискни! Сейчас на мне нет браслетов!

Пантера взмахнула руками.

— Так, хватит! Заткнулись оба, трепачи! — она перевела дух, посмотрела на меня и продолжила. — Нет. Тогда, — она сделала ударение на слове «тогда», — я, и правда, действительно любила тебя, Клин. Но люди меняются. И меняются чувства. Иногда даже за такое небольшое время, которое, к примеру, может занять произношение короткой фразы.

Я прекрасно понимал, о чем она говорит.

— Я не мог скрыть это от тебя. Как раз потому, что полюбил. Прости. Есть вещи, о которых, видимо, лучше молчать всегда. Но я вряд ли смог бы жить с осознанием того, что ты не в курсе, а я при этом нахожусь рядом.

— О чем это он? — вставил Тед, обращаясь к Пантере.

Она словно не заметила его вопроса.

— Но ты ведь все равно ушел, Клин.

— Так было лучше для нас обоих, — тихо ответил я.

— Может быть, — прошептала Пантера.

Несколько секунд мы молчали.

— Как ее зовут, Клин? — спросила Пантера.

— Кити, — ответил я.

— И ты действительно так ее любишь?

— Так же сильно, как любил тебя, — честно ответил я.

На глаза Пантеры навернулись слезы.

— Я надеюсь, что ты к ней вернешься, Клин, — сказала она и снова вошла внутрь кабинета главнокомандующих.

Я тоже на это надеялся.

24

Тесак привычно висел на бедре в своем родном чехле. На правой кисти красовалась подаренная Вирусом перчатка. Пистолет болтался в кобуре на поясе, но вот руки были скованы титановыми браслетами. В форме Альянса, которую выдали для этой операции, я точно смотрелся как военнопленный. Если, конечно, закрыть глаза на то, что мои стражники были одеты точно так же.

Везде были свои условности. На местный аэро… или, учитывая то, на чем нам предполагалось перемещаться, лучше назвать его космодром, меня привели закованным в наручники, а на голову надели специальный шлем, включающий настолько густую внутреннюю тонировку, что я не мог разглядеть ничего вокруг.

Группу собрали за неделю. Вели ее Пантера и Тед. Последний вызвался на это дело сам, поскольку ни на сотую долю процента не доверял мне, а вот Лиз просто поставили перед фактом. Насколько я знал, у них был конкретный приказ — вернуть меня после дела назад и ни в коем случае не допустить утечки информации. Прямо в спину мне вшили миниатюрную взрывчатку, заряда которой с головой бы хватило на то, чтобы разнести все тело в клочья. Это было дополнительной страховкой на тот случай, если я сбегу от группы — они могли взорвать меня на расстоянии. Детонатор был только у Пантеры. Самым ужасным было то, что сам я избавиться от взрывчатки не мог. По внешнему виду она выглядела как пластина пять сантиметров на три в периметре и еще полсантиметра в высоту. И вот эту самую пластину прикрепили прямо на спину поверх моего позвоночника, а место операции сверху покрыли слоем искусственной кожи, дабы не было видно саму взрывчатку. Пластина выпускала порядка десяти контактов в мою плоть. Суть была в том, что она держалась в спокойном состоянии, только когда ловила своими датчиками импульсы человеческого тела. Снять ее было довольно просто — вспороть кожу и оторвать, но, оказавшись вне живого плоти, пластина детонировала практически сразу же, спустя всего лишь одну секунду. Очень умно придумано. К тому же снять ее можно было только специальным прибором, который нам, естественно, не выдали. Это было еще одной гарантией того, что я буду рваться обратно к республиканцам

Ну и, конечно же, нам просто обязательно нужно было вернуться назад с образцами и данными всего, что только удастся раскопать на месте.

Теперь миссия из просто невыполнимой плавно перерастала в невменяемую. Хотя, для меня все было предельно просто. Забрать огромное количество вакцины. Все, что только смогу с собой унести.

Больше всего меня напрягало то, что Кити отправлялась с нами. Узнав о том, что операцию все-таки одобрили, она связалась с Пантерой через оставшийся в комлинке код и попросила о возвращении в армию, а также о включении ее в состав той же самой группы, с которой летел я. Это было гораздо легче устроить, чем всю операцию в целом, так что Вирус тоже влилась в отряд.

После этого мы с ней окончательно пришли к выводу, что назад не вернемся. Ни я, ни Кити не были уверены в том, что меня не убьют сразу же по возвращении к республиканцам. Факт был в том, что я оставался врагом, пусть даже и единственным, кто мог провести их на территорию базы, но врагом. Зачем же оставлять меня в живых в случае успеха операции? В Альянсе в подобной ситуации меня бы стопроцентно пустили в расход.

План отхода был готов за пару дней. Кити завела счет в банке одной далекой планеты такой же далекой системы, которая еще не была вовлечена в завоевательную политику Альянса. На тот счет мы перевели почти все имеющиеся у нас деньги, после чего договорились с одним земным контрабандистом о доставке нас, соответственно, в ту самую звездную систему. Оставалась сущая мелочь — добыть вакцину на ближайшие лет восемьдесят, снять пластину со спины, а также отбиться от группы республиканцев. Самым реальным казалось, как ни странно, второе и третье. Вполне выполнимый план мы придумали и тут.

Шлем с меня не сняли даже после того, как посадили в кресло боевого корабля, на котором нас должны были забросить на базу, хотя от наручников все же освободили, пусть это и была инициатива Лиз. Группа состояла из семи человек. Пантера, Тед, трое солдат, которых я не знал, ну и мы с Кити.

Она сидела рядом со, а я не мог даже увидеть лица любимой. Ориентировался я только по внешним звукам. Почувствовал, как взлетел корабль, слышал равномерный звук двигателей. Понятия не имел, что происходит вокруг.

По глазам резко ударил солнечный свет, когда Пантера неожиданно сорвала с меня шлем. На несколько секунд для меня наступила полная дезориентация в пространстве. Придя в себя, я заметил в иллюминаторе океан. Значит, совсем скоро мы уже будем над моей землей. А это могло говорить только об одном — нужно было избавляться от взрывчатки.

— Ну вот и все, Клин. Летим, — сообщила Пантера, — теперь твоя жизнь уж точно только от тебя зависит.

— Мне почему-то уже так не кажется, — я указал себе на спину, — часто у вас такие используются? На базе сказали, что ее можно снять только спецприбором, и я задумался. Какой смысл делать отдельно детонатор, а отдельно прибор для съема? Вы, получается, всех, на кого это цепляли, тащили назад, чтоб освободить? Или их тупо убивали на месте, активировав эту чудесную штуку?

— Бывало и так, — без каких-либо эмоций ответила Пантера, — но на самом деле детонатор и обезвреживатель это одно устройство, Клин. Его перепрошили специально для тебя, оставив только функцию уничтожения. Им нужна была гарантия того, что ты вернешься назад.

— Когда мы будем над сушей? — поинтересовался я.

— Минут десять-пятнадцать. Не терпится ступить на родную землю?

— А то, как же.

— Ладно, готовьтесь, — сказала Пантера, — не забудь надеть паракрыло, нас никто не будет высаживать, придется десантироваться.

Мы об этом уже знали, но Лиз, видимо, решила подстраховаться и напомнить еще раз. На всякий случай.

Лично мне было просто как воздух необходимо, чтобы корабль не садился, потому что это мгновенно рушило всю часть моего плана, посвященную избавлению от взрывчатки. Пока все шло просто идеально.

Когда Пантера удалилась, мы с Кити остались только вдвоем в самом конце салона. Остальные расположились в трех метрах впереди, и нас от них частично скрывали высокие кресла, над которыми торчали только наши головы.

Я посмотрел Кити в глаза и коротко кивнул. Это был условный знак. Я снял бронекуртку, положил ее на соседнее место и остался только в майке. Сложив руки вместе, я положил их на спинку стоящего передо мной кресла, а затем опустил на них голову. Со стороны это должно было выглядеть как отдых или же смятение перед предстоящим.

— Начинаю, — шепнула Кити, извлекла из кармана небольшой лазерный резак и чуть-чуть задрала мою майку, открыв участок спины, на котором, под пластом искусственной кожи была прикреплена взрывчатка.

Лазерный резак причиняет гораздо большую боль, чем лезвие ножа. Он не только разрезает кожу на части, но еще и обжигает ее по краям, доставляя только лишнюю порцию боли. С другой стороны это дает свои плюсы, такие как мгновенная дезинфекция и остановка крови. Лазерный резак хорош еще и тем, что он позволяет снимать кожу хирургически точно, углубляясь всего на миллиметр или два, что было нам на руку, потому что мы боялись задеть бомбу. Необходимо было вырезать кусок аккурат над поверхностью пластины, не зацепив ее, потому что мы и понятия не имели, что произойдет с ее электроникой под воздействием высоких температур.

Кожа едва слышно зашипела, когда Кити прорезала первую полосу глубиной в миллиметр. Я стиснул зубы. Пусть даже я и не чувствовал сейчас боли, но, так или иначе, скоро любимая должна будет резать вокруг пластины, дабы снять искусственный пласт, сшитый с моей настоящей кожей. Кити увеличила глубину на полмиллиметра и провела резаком еще раз по той же полосе. Предвкушая все, что предстоит мне совсем скоро, я аж заскрипел зубами.

— Еще ничего, — шепнула Кити, — терпи, Клин.

На третий раз она, наконец, пробилась к пластине.

— Готово, глубина — два с половиной миллиметра, вижу пластину, — так же тихо проинформировала меня Кити. — Теперь буду резать начисто с первого раза.

— Давай, — едва слышно ответил я.

Следующие секунд пятнадцать меня по рукам и ногам сковывало адской болью. Самых больших усилий мне стоило сидеть ровно, ничем не показывая свое состояние.

— Все, — наконец, прошептала Кити и опустила майку вниз.

Боль безумно медленно, но все же утихала. Кити протянула мне раскрытую ладонь, и я увидел на ней прямоугольник кожи, обугленный по краям.

— Он больше чем сама взрывчатка, — я отрезала с запасом в сантиметр с каждой стороны.

Я кивнул, забрал у нее этот кусок и спрятал в карман штанов.

— Крепи трос.

— Я боюсь, что он может вырвать пластину под своей тяжестью, — сказала Кити, — мы же не знаем усилия, с которым крепится взрывчатка. Может, там очень чувствительный контакт.

— Возьму его ближе к концу в руку, выбора все равно нет.

Кити расстегнула рюкзак и достала военный страховочный трос, которым снабдили всю группу. Именно он и мог помочь мне в побеге. Принцип такого троса очень прост. Оба его конца абсолютно идентичны. Там располагались мощнейшие магниты, которые при активации цеплялись за металл так сильно, что оторвать руками было в принципе невозможно. Если же прицепиться было не к чему, магниты раздвигались в стороны, образуя щупальце с тремя острыми конечностями, вгрызающимися в любой другой материал, так же обеспечивая страховку. В нераскрытом виде трос был лишь метровой длины, а в диаметре всего три сантиметра. Посередине он наматывался на блок, в котором и помещался весь. Тридцать метров. Не слишком много, но мне должно было хватить.

Кити активировала один магнит и, снова задрав мне майку, прикрепила его конец к взрывчатке. Я ожидал, что сейчас она запищит, а я разорвусь на мелкие куски, но этого не произошло.

— Контакт есть, — прошептала Кити, — прочно сидит.

— Клин! — окликнула меня Пантера. — Время! Собирайтесь, мы выходим!

Кити крепко обвязала мою бронекуртку вокруг моего же пояса и накинула мне на одно плечо рюкзак с паракрылом. Я завел руку за спину и взялся за трос, чтоб он не провисал, создавая дополнительное напряжение контакту взрывчатки с кожей. В правую руку я взял другой конец, держа палец на кнопке с магнитом.

Корабль завис в воздухе. Трое солдат, которых я не знал, один за другим прыгнули вниз.

— Клин, вставай! — снова крикнула Пантера. — Вы следующие, потом мы!

Я прекрасно все понимал. Парни пошли первыми как дополнительная страховка на тот случай, если я попытаюсь сбежать, ступив на землю, а Пантера чисто психологически не сможет подорвать меня.

— Я люблю тебя, — сказала Кити и поцеловала меня в губы.

Спустя секунду она резко вскочила на ноги и выстрелила Теду в живот несколько раз. Первые три пули увязли в бронекуртке, еще пара все же пробила прочную защиту и ранила майора.

— Стоять, твари, не двигаться! — заорала Кити и рванула к Пантере. — Пилот! Если только корабль сдвинется с места, я выстрелю этой рыжей суке в голову! Пошлешь сигнал тревоги, и нас тут же взорвут вместе с тобой, имей в виду!

Я вскочил с места и устремился за ней. Пока Кити держала на мушке Лиз, я подбежал к Теду и ударил ногой по его руке, которой он тянулся к оружию.

Пантера заметила трос, который я держал в руках. Конечно же, она отметила, что его конец уходил мне за спину.

— Клин, ты что задумал?!

— Детонатор! — скомандовал я, активировал магнит на тросе и прикрепил его к стене корабля рядом с люком, через который выпрыгнули парни.

— Ты все равно не сможешь снять им пластину!

— Я в курсе! Где детонатор?!

— Сейчас достану…

— Ты меня за идиота держишь?! — взорвался я. — Где чертов детонатор, я сам достану!

— В боковом кармане слева на моем поясе, — ответила Пантера.

Я извлек детонатор, спрятал его в карман и достал пистолет.

— Пилот! Летим дальше на три километра! — приказал я. — Закрывай люк, откроешь снова, когда мы будем на месте!

— Клин, там же люди внизу остались! — крикнула Пантера.

— Я в курсе! Если они вам действительно нужны, вернешься за ними позже!

Преодолев новый участок пути, корабль снова замер в воздухе. Пилот открыл люк.

— Кити, ты первая, — скомандовал я.

— Увидимся на земле, — ответила она и выпрыгнула в люк.

— Клин, ты понимаешь, что теперь ты для всех сразу на этой планете становишься врагом? — прошипела Пантера.

— А кто сказал, что мне нужно оставаться на этой планете? Вернитесь за своими солдатами, подберите их и возвращайтесь назад! Тед ранен, полетите быстро, еще сможете его спасти! А я сам помогу себе!

— Меня там убьют или посадят на всю жизнь! — огрызнулась Пантера. — Они решат, что это я организовала тебе побег! Клин, подумай головой! Даже если ты сейчас выпрыгнешь, я тут же передам на базу сигнал тревоги! Ты не успеешь перепрограммировать детонатор, потому что тебе взорвут раньше, чем ты окажешься на земле!

Я сделал шаг назад и почувствовал спиной холодный ветер. Не убирая пистолет, аккуратно двумя пальцами достал детонатор из кармана и выбросил его в люк.

— Он мне не нужен, — сказал я и убрал пистолет в кобуру.

И тогда Пантера пошла ва-банк. Она рванулась ко мне, выхватив из кобуры пистолет, сразу же после того, как я, резко развернувшись к ней спиной, прыгнул в люк, широко раскинув в стороны руки и выпустив трос.

Я этого не увидел, но испытал мощнейшей силы шок, когда она пролетела рядом со мной буквально в паре сантиметров, резко схватила за руку и, дернув меня на себя, оказалась снизу, тут же обвив меня вокруг пояса ногами.

Трос размотался до конца, и я на какую-то секунду ощутил резкую боль, которую тут же заглушил грохот взрыва.

Ускорение свободного падения — примерно десять метров на квадратную секунду. Радиус действия взрывчатки — тоже десять метров. Но мою наполовину прикрытую майкой спину тут же обожгло и до кучи приложило ударной волной, добавив новую порцию боли.

— Активируй крыло, Клин! — заорала Пантера, приставив к моему виску пистолет. — Активируй его!

Вместо этого я сбросил рюкзак со своего плеча, отправив его в свободный полет.

— Ва-банк! — закричал я и, пока Пантера на секунду потеряла над собой контроль от шока, вцепившись в ее куртку правой рукой, левой вырвал из ее рук пистолет и упер ствол в подбородок Лиз. — Открывай свое сама, или мы оба сдохнем!

— Идиот! Я же вниз спиной! Откроется и тут же обернется вокруг нас! Окутает, а потом сдохнем напару!

Земля неумолимо приближалась, и я, собрав все свои силы, резко дернулся вправо. Крутанулись мы вместе с Пантерой, все еще будучи в крепких объятиях, и, как только она во время этого вращения оказалась сверху, я ударил рукоятью пистолета по кнопке на ее поясе и обхватил сверху правой рукой Лиз за шею, чтобы прочнее зафиксироваться.

Крылья развернулись в стороны, закрыв от моих глаз небо. Меня резко дернуло, и я тут же изо всех сил вцепился в Пантеру, чтобы не оторваться. Падение замедлилось. Я оглянулся через плечо и увидел, что до земли оставалось метров сто.

Пейзаж внизу стремительно приближался. Я молчал и думал о том, как же теперь нормально стать на ноги, учитывая то, что я висел спиной вниз. Земля была все ближе и ближе.

Двадцать пять метров.

Двадцать.

— Убери ноги! — заорал я Пантере в ухо. — Я же могу спину сломать, если на какой-нибудь булыжник приземлюсь!

— Может, я этого и хочу! — огрызнулась в ответ она.

«Твою мать! С каждой секундой становится все интересней и интересней!»

Десять метров.

Я приготовился к сильному удару о землю, когда Пантера вдруг развела ноги в стороны, и я провис вниз, держась теперь только за ее куртку.

Пять метров.

Три. Я отцепился от нее, спрыгнул и ушел в кувырок, ничего не повредив. Вскочил на ноги, сорвал с пояса бронекуртку, накинул ее на бегу к Лиз, вытягивая вперед руку с пистолетом.

— Стой на месте! — крикнул я, когда Пантера скинула паракрыло и выпрямилась в полный рост.

— Стою, — спокойно ответила она, разведя руки в стороны. — Убьешь?

Мы стояли посреди степи практически у самой границы начинавшегося здесь и раскидывающегося на многие километры вокруг густого леса. До моей базы было около тридцати километров, до квартир солдат — примерно двадцать.

— Клин! — одновременно с тем, как услышать крик, я увидел выбегающую из леса Кити. Скорее всего, она-то уж точно вовремя активировала крыло, вот и пролетела дальше, чем мы с Пантерой.

Кити тоже сжимала в руке пистолет и тут же нацелила его на Пантеру.

— Не надо! — крикнул я, выставив вперед ладонь. — Спокойно! Все под контролем!

— Что это было сейчас, Клин?! — резким и требовательным тоном спросила Кити.

— Мне тоже интересно, — я покосился в небо и посмотрел на Пантеру. — Твой корабль улетел, наверное, за теми тремя! Ты могла бы отправиться с ними, а что теперь? Мы напали на Теда только для того, чтобы я смог избавиться от этой хреновины на моей спине! Зачем ты прыгнула за мной?! Нельзя было просто забить на эту операцию и вернуться назад?! Вы потеряли только меня и Кити — никто и слова против не скажет, если мы здесь сдохнем! А ты…

— Клин, ты совсем идиот?! — перебила меня Пантера. — Я нарушила сотню законов, проведя тебя с собой, потом поставила себя под удар и раскрылась, пытаясь тебе помочь! А вы стреляете в офицера при исполнении, затем устраиваете вооруженный побег! Прикажешь мне вернуться назад и отвечать еще и за это в полной мере?!

— Ее бы просто убили там за все это, — вставила Кити.

— Да меня бы взяли и грохнули там, если бы я заявилась назад, Клин! — одновременно с ней крикнула Пантера.

Я вздохнул.

— Мне нет больше никакой дороги к республиканцам, Клин, — сказала Лиз, — я кое в чем повторяю твое начало пути. Спасла тебя и потеряла дом и сторону в войне.

Я не мог ее бросить здесь. Выстрелить тоже. Рука бы не поднялась.

— Добро пожаловать в мой мир, — мрачно произнес я.

25

Лес окружал нас со всех сторон, но я прекрасно знал, куда идти. Сразу ломануться на базу было бы полнейшим безумием, поэтому я собирался искать поддержки у бывших друзей. Кошка отпадала сразу. Я просто потерял к ней многолетнее доверие и поэтому никогда не стал бы просить у нее помощи, после того, как она пытала Пантеру. Более того, я искренне надеялся, что не встречу ее на базе, потому что понятия не имел, смогу ли убить Кошку, если она вдруг кинется в бой со мной.

— Сколько мы уже идем? Час? Два? И за это время ни одного кордона, ни одного блокпоста, черт возьми, даже ни одного патруля, Клин! Мы вообще двигаемся в правильном направлении? — злобно поинтересовалась Пантера.

— В правильном, — кивнул я, — у наших баз редко когда бывают кордоны, границы прилегающих территорий, блокпосты и все тому подобное. Моя, например, затеряна в глубоком овраге, вокруг нее лес, она подземная и охраняется электроникой на пять километров в радиусе. Поэтому ее и отыскать весьма тяжело, и сунуться туда без подготовки тоже нереально. Узнали бы вы местоположение, если бы Агент не сдал ее? Думаю, вряд ли.

— А куда мы тогда идем сейчас? — тут же спросила Кити. — Если электроника засечет нас в том радиусе, то мы, получается, идем подставляться? Твой план в том, чтоб нас захватили в плен?

— Конечно, нет, — я хмыкнул, — я не настолько психопат. Мы идем в наш солдатский городок. Там я надеюсь получить поддержку одного своего старого сослуживца.

— Надеюсь, не Кошки? — насторожилась Пантера.

— Нет. Его ты не знаешь. Его зовут Рубин. Я иду к нему.

«Если, конечно, он еще жив», — промелькнула мысль.

Если честно, то я и понятия не имел, был ли Рубин на базе в тот день, когда напали повстанцы, пришедшие за Пантерой. Просто не помнил. Если был, и погиб, то весь мой план рушился как карточный домик. Но к кому еще можно было пойти? К Тесаку, который выручал меня пару раз? Не думаю, что после того, как я устроил бойню в кабинете Ворона, а потом и в баре Бармена, 13–54 остался бы на моей стороне. Бывают вещи, которые невозможно понять. Хотя, еще точнее было бы сказать, что бывают люди, которые не в состоянии осознать и принять определенные поступки и решения. Почему-то я был уверен, что Тесак относился именно к таким людям.

— И сколько до солдатского городка идти, Клин? — прервала мои размышления Кити.

— Если я не ошибаюсь в расчетах, то еще часов пять. Это при том условии, что мы не будем останавливаться на привалы и тому подобные вещи. Если же считать все время, которое придется затратить, тогда не меньше шести-семи часов.

Пантера вздохнула.

— Жалеешь, что не улетела со своими? — поинтересовался я.

— Нет. Не о чем жалеть, когда знаешь, что по возвращении тебя тут же пустят в расход.

— А в чем же тогда дело?

— Какая разница? Не лезь ко мне в душу! — внезапно разозлилась Пантера.

— Вау, — я даже растерялся, — ладно, тогда идем дальше в гробовом молчании.

Кити усмехнулась. Я кинул в ее сторону вопросительный взгляд.

— Да нет, ничего конкретного, — сказала она, — вспомнила почему-то, как ты порвал цепь на моем мешке.

Я улыбнулся.

— Как спина? — тут же спросила Кити.

— Более-менее. Не чувствую каких-либо диких болей, но ожог все еще дает о себе знать. Будем у Рубина, подлатаю рану, если все пойдет по плану.

— А если нет?

— Я не хочу об этом сейчас думать, — отрезал я, — если нет, то идея с тем, чтоб сдаться в плен, становится самым разумным способом решения проблемы.

— Я даже не хочу тогда спрашивать о неразумных идеях, — сказала Кити.

— Вот и не нужно, — снова отрезал я.

Пейзаж вокруг навевал какую-то неумолимую тоску. Я потряс головой, прогоняя мрачные мысли и ускорил шаг.

Было даже как-то жутковато перемещаться по территории Альянса снова, особенно, учитывая то, что я наверняка находился здесь в долгосрочном розыске на случай возвращения. Пусть даже наши лица были скрыты шлемами моей бывшей армии, да и униформу республиканцы выдали тоже под стать окружающей действительности, но мой разум никак не покидали мрачные мысли, настроенные на тревогу.

Со стороны мы смотрелись как три самых обычных солдата. Исключение составляло лишь то, что за нашими спинами не было ни одной «УОА», но, в принципе, и этому можно было найти объяснение при взгляде со стороны. Мы могли бы быть загулявшими курсантами, не имеющими пока что личных винтовок. А некоторые солдаты сдавали оружие по окончании смены на базе, не забирая его с собой. Хотя, я в былые времена никогда не позволял себе такой халатности, даже учитывая то, что у меня на поясе всегда висел пистолет.

Люк Рубина я нашел сразу. Теперь оставалось только надеяться, что он не погиб за все это время, или же не был командирован в другую часть.

— План помнишь? — спросил я Кити.

Она кивнула, мы с Пантерой отошли в сторону, чтобы не попасть в поле действия камеры наблюдения, и Кити нажала на кнопку вызова. Следующие секунд тридцать мы провели в абсолютном молчании.

— Ну и? Где ответ? — прошептала Вирус, покосившись в мою сторону.

— Он может быть на базе. Вдруг у него сегодня смена? — вопросом ответила Пантера.

— Пробуй еще раз, — сказал я.

Кити позвонила снова. Прошло десять секунд, а потом зашипел переговорный комлинк.

— Да? Кто ты? — услышал я знакомый голос бывшего сослуживца.

Кити сняла шлем и уставилась в небольшой монитор. Мы все так же стояли поодаль, поэтому я не мог разглядеть лица говорившего. Но голос точно принадлежал Рубину.

— Меня с базы к тебе послали. Я — 17–98. Петля. Рядовая. Сказали передать какие-то твои личные данные.

— Какие еще данные? — не понял Рубин. — Мне ничего подобного не должно было прийти.

— Я что похожа на того, кто заправляет такими делами? Тесак что-то важное нарыл, а Ворон меня сюда отправил это принести.

Это было первое опасное место в нашем плане. Я не мог знать, выжил ли Ворон после нашей последней встречи, но нам необходимо было опереться на чье-то имя.

— Почему бы не отдать завтра, когда я выйду на смену? — подозрительно поинтересовался Рубин.

«Сработало!» — мелькнула мысль облегчения в моей голове.

— Да мне-то откуда знать? — разозлилась Кити. — Свяжись с Вороном прямо сейчас и поинтересуйся, какого это он хрена отнимает твое личное время! Мне нужно отдать тебе чертову флешку и свалить! Откроешь или нет?!

— Ладно, заходи, — сдался Рубин, и через секунду его люк открылся.

Кити спустилась внутрь, закрыв за собой проход. Мы с Пантерой остались наверху.

— А что случилось там, в лесу? — спросил я.

— О чем ты?

— Ты тяжело вздохнула. Лицо тоже было не слишком позитивным.

— Неважно, — отмахнулась Пантера. — Ты совсем не переживаешь за Кити? Она осталась с врагом один на один.

— Она отлично дерется, — ответил я.

— А он солдат. Профессионал.

— У нее ведь есть шокер, — парировал я.

— Я ведь не спрашиваю, есть ли у нее шокер, и как она умеет драться, — сказала Пантера. — Я поинтересовалась, переживаешь ли ты?

— Очень, — вздохнул я.

Одновременно с моими словами вверх медленно поднялась крышка люка Рубина и съехала вбок, освобождая проход вниз. Я взял в руку пистолет.

— Пошли, — шепнула Пантера и также вытащила ствол.

Она спустилась в люк первой. Я нажал на кнопку, закрывающую за мной вход, и сам прыгнул вниз. Пролетел пять метров и приземлился, уйдя в присед, ни капли не травмировавшись.

С генами мне было гораздо лучше жить, чем с их отсутствием.

Кити стояла в коридоре с шокером в руке. У ее ног без сознания валялся Рубин. Сперва я даже не узнал его. Через всю левую щеку парня тянулась глубокая рытвина в коже глубиной примерно в сантиметр и длиной около пяти-шести. Рубин за это время, должно быть, хотя бы раз, да оказался в горячей точке.

— Ты закрыл за собой люк? — спросила Пантера.

Я кивнул.

— Давайте оттащим его в комнату. Там и поговорим с ним. Ах да… Еще мне нужно найти здесь аптечку для этого — указал я себе на спину.

Рубин открыл глаза спустя примерно полчаса. И сразу же встретился со мной взглядом. Он сидел на диване, мы втроем стояли прямо напротив.

— Кто вы такие? — пробормотал он.

— С ирокезом и бородой не узнаешь? — спросил я.

Примерно десять секунд Рубин вглядывался в мое лицо, пока не вздрогнул от неожиданности, очевидно, узнав меня.

— Клин?

Я кивнул.

— Мы не стали связывать тебя, Рубин, но мы все вооружены, поэтому, если будешь пытаться как-то ликвидировать кого-либо из нас, то придется стрелять. Я не хочу тебя ранить или убить.

— Зачем ты вернулся? После того, как предал нас всех, ты неожиданно возникаешь здесь… на что надеешься? За твою голову назначена невероятно большая цена. И срок поиска неограниченный.

— Я догадывался об этом, — кивнул я. — Но иногда бывают ситуации, когда жизнь не оставляет другого выбора. Вот как сейчас, например. Ты должен помочь мне.

— Не надейся. Ты предатель, Клин, я не помогаю тем, кто бил своих же ребят в спину.

— Я никого не убивал из своих ребят, как ты выразился, — парировал я.

— Рык, найденный мертвым в кабинете Ворона! Сам Ворон в тяжелом состоянии, валяющийся там же! Несколько солдат в забегаловке Бармена! Да и сам он! И это, не говоря о том, что из-за тебя повстанцы напали на нашу базу, придя за ней! — Рубин ткнул пальцем в Пантеру.

— Вау, а меня-то ты откуда в лицо знаешь, солдат? — подняла брови Лиз.

— Твоя рожа высвечивается рядом с его, — Рубин указал на меня, — и срок поимки тоже бессрочный.

— Сумма за голову также совпадает? — вставил я.

— Нет. За тебя дают в три раза больше.

Я ухмыльнулся.

— Ну, хотя бы теперь Альянс ценит меня.

— Знаешь, Клин, плевать, что ты каким-то чудом проник сюда, не попавшись по пути. Ты, конечно, можешь убить меня и забрать ладонь и глаз, чтобы проникнуть на базу. Но, думаю, что ничего у тебя не получится. В шлеме и с закрытым забралом, ты через КПП не пройдешь, сам знаешь. А если и ухитришься, то что дальше? Ты один, а их много. Никто не даст тебе свободно пронести внутрь взрывчатку.

Я рассмеялся.

— Какую-такую взрывчатку, Рубин? И зачем мне забирать глаз и ладонь? Веришь, нет, но мне абсолютно наплевать на Альянс, на эту базу, на все остальное, что есть вокруг на этой дрянной половине планеты! Я думаю только о себе сейчас.

Рубин молчал. Его лицо выказывало явное отвращение ко мне. Но я не спешил торопить события. Нужно было все ему рассказать, а потом уже давить на чувство морали и выбора.

— Когда-то ты спрашивал, хотел бы я убраться отсюда подальше? Забыть все? Начать жить с чистого листа? Припоминаешь?

— Это была последняя смена, которую мы отслужили вместе, — огрызнулся Рубин.

— Вот знаешь, сейчас я хочу забыть, убраться, а потом и начать все с нуля. Но, в конечном счете, все упирается в эту базу, Рубин. Я расскажу тебе все, потому что верю, что ты меня сможешь понять. Я не за жизнями других сюда вернулся, а затем, что хочу свою жизнь сохранить.

— Не понимаю, — совершенно безэмоционально заявил Рубин.

— Ну, если коротко, то я — собственность Альянса. Многомиллионное оружие, которое раз в полгода может самоуничтожиться.

26

— Теперь я верю в несколько другие вещи, — поморщился Рубин. — Мысль о свободе в другом уголке галактики исчерпала себя. Бежать некуда. Такими темпами скоро все будет под контролем этих стервятников, определяющих нашу с тобой жизнь. Альянс не сломать, не обрушить и не подчинить. Это факт. В финале этого фильма ты не улетишь в закат, Клин, обнимая Кити. И не поднимешь флаг революции на пепле Альянса.

— А мне это и не нужно. Я — человек, а не супергерой, брат. Я просто хочу убежать и, наконец, пожить спокойно. Наплевав на все, что связано с войнами. А если война придет на другую землю, то я, наверное, попытаюсь убежать еще дальше.

— Странно это слышать от человека, который носит в себе тигриный ген.

Он вел свой служебный джеткар по направлению к нашей, а теперь уже моей бывшей, базе.

— Не в генах дело, а в возможностях. Если бы можно было просто зайти в комнату, в которой собралась бы вся правящая верхушка Альянса, тогда я бы рискнул, Рубин. Перебить всех, стать во главе Империи, а потом поступить с ней так, как сочту нужным сам.

— Что за чушь ты сейчас пронес? — поморщился Рубин.

Я усмехнулся.

— Да я когда-то смотрел один старинный фильм, там была подобная ситуация. Галактическая империя, мочили там всех подряд, покоряли миры. А потом нашелся крутой мужик, единственный в своем роде, убил в поединке главу той Империи и сам стал новым правителем. Фильмец закончился на том, что он сел на трон и подпер башку рукой, размышляя, что же теперь делать с этой властью.

— Ну зачем-то же он за ней шел? За властью этой, — спросил Рубин.

— Нет. Он, кажется, мстил за какую-то свою знакомую девчонку, которую завалил этот имперский лидер.

— Хрень какая-то, — хмыкнул друг. — В реальности было бы так — никто не дал бы ему право на поединок. Его расстреляла бы армия. Конец фильма. Так, кстати, было бы и с тобой, если б ты ломанулся к верхушке.

— Ну а ты говоришь, гены. Ничего они не дают, если это не честный рукопашный поединок.

— Поединок по определению будем нечестным, если вести его против тебя.

— А Кити меня роняла, — возразил я, не упомянув о том, что меня ломало без вакцины в то время.

— Исключения случаются, — ответил Рубин и остановил машину. — Дальше нужно вести тебя под конвоем. Давай руки.

Я сидел на заднем сидении его джеткара. Слегка повернувшись, свел руки за спиной, и Рубин сковал их браслетами. Спустя еще пару секунд, он водрузил на мою голову солдатский шлем с полностью непросматривающимся насквозь забралом. Прямо как делала Пантера совсем недавно.

— Теперь ты похож на пленного, — сказал Рубин, и я почувствовал, как его кар снова пришел в движение.

Дальнейший разговор для меня проходил в кромешной темноте.

— Почему-то, именно в тебе я и не сомневался, когда шел за помощью, — пробормотал я.

— А почему не к Кошке?

Я вздохнул.

— После гибели Вируса она хотела убить меня. Пытала Пантеру. Представляешь, если бы я заявился к ней вместе с Кити и Лиз и просил о помощи?

— Она, скорее всего, привезла бы тебя на базу и сдала армии.

— Вряд ли. Кошка слишком прямолинейна. Она бы просто сразу же попыталась убить меня и девушек.

Рубин хмыкнул.

— Что? — не понял я.

— Девушек, — передразнил он. — На одной из них, по твоим словам, ты женат.

— Женат, — признал я, — и люблю. Вырвалось, наверное, случайно.

— Но спал ты с обеими, — Рубин не спрашивал, а утверждал.

— Фу, ну что за детство?

— Я просто волнуюсь перед тем, что мы собираемся сейчас провернуть, — признался Рубин. — Вот и говорю на отвлеченные темы. Имей в виду, когда я приведу тебя к Ворону, бить меня тебе придется всерьез. После того, как ты чуть не убил капитана, он все-таки установил в кабинете и прослушку, и видеонаблюдение. И сперва тебе придется вырубить меня, потому что иначе это будет смотреться неправдоподобно. Я же не смогу тебя пристрелить, когда ты будешь лупить Ворона.

— Проблема в том, чтоб он не успел пристрелить меня, пока я буду лупить тебя, — ответил я.

— Вот именно. Так что постарайся сделать все чисто.

— Если не получится — помоги девчонкам убежать с планеты, — попросил я.

— Мы ведь это уже обговаривали, Клин. Без вопросов.

— Я ведь просто не мог потащить с собой Кити на базу. Если ее убьют на моих глазах…

Я замолчал.

— Да все и так понятно, — сказал Рубин. — В такой ситуации проще сделать все самому. Пусть они верят, что ты решился на такое дело один.

— Да я и изначально планировал делать это сам, — сказал я, — Кити я взял с собой, потому что пути назад в Республику у меня нет. Пантеру пришлось присоединить к нам, но она тоже не помощник мне в поиске антидота.

— А вот последнего я не понимаю, Клин.

— Помня, какой побег мы устроили с ней отсюда всего лишь вдвоем, положив кучу народа, кто бы поверил, что ты один взял нас в плен?

— Так и есть, — признал Рубин и остановил машину. — Ладно. Вот и наша база. Да поможет нам Бог, — сказал он и вышел из машины.

— Если он есть, конечно, — сказал я уже в пустоту.

Спустя пару секунд слева от меня открылась дверь, и Рубин выволок меня наружу.

— Пошел! — скомандовал он, ударив меня между лопаток прикладом винтовки.

Я поплелся вперед, пытаясь выглядеть максимально измождено-избитым человеком. Естественно, оружия у меня с собой не было никакого. Лишь на правой руке красовалась подаренная когда-то Вирусом перчатка, которая, с первого взгляда, оружие совершенно не напоминала. Тесак, презентованный Кошкой, висел в своем родном чехле на бедре Рубина рядом со стандартным подобным чехлом с армейским ножом, напоминая некий трофей. Планировалось, что у меня должно получиться завладеть им в процессе побега.

— Стоять! — крикнул Рубин метров через пятьдесят.

— Что это еще за хрен? — услышал я голос, видимо, принадлежавший часовому на воротах базы.

— Смотри, что у меня, — с этими словами Рубин стащил с моей головы шлем.

Яркий свет резанул по глазам. Придя в себя через пару секунд, я обнаружил, что стою прямо перед сканером сетчатки при входе на территорию базы.

Дальше все развивалось строго по плану.

Рубин схватил меня за затылок и ткнул лицом в сторону сканера. Затем тут же ударил по шее прикладом.

— Действуй, тварь! — приказал он.

Я приложил глаз к сканеру, и, спустя секунду, он выдал ответ на экране: «13–47, Клин. 10 уровень опасности. Приговорен к смертной казни».

И тут же завыла сирена.

— Выключи ее, — поморщился Рубин, обращаясь к часовому. — Незачем пугать народ, я накачал этого урода наркотой по самое некуда. Сделаю Ворону подарок.

Часовой ткнул пальцем куда-то в сенсорный экран своего пульта, и звук тревоги тут же пропал.

Не прошло и секунды, как сработал переговорный комлинк часового:

— 17–11! Скажи мне одно! — проревел оттуда голос Ворона. — На экране своего моноблока я вижу именно то, что вижу?! Это он?!

Все отчеты об открытом проникновении на базу через сканеры тут же поступали на пульт дежурному офицеру. Я и представить себе не мог восторг Ворона, когда он увидел мой оперативный псевдоним на экране.

— Так точно, сэр! Его привел Рубин, — отрапортовал часовой.

— Пропустить! — приказал Ворон. — Немедленно!

Комлинк стих.

— Уже завтра ты будешь офицером, — улыбнулся часовой, обращаясь к Рубину. — Как ты смог его взять, брат?

— Рубились с ним минут десять. Еле завалил урода, — ответил друг. — Он пришел ко мне домой и просил о помощи, чтоб я провел его сюда, прикинь?

— Ладно, иди уже, потом расскажешь, а то Ворон вставит нам с тобой обоим за треп в такой ситуации, — сказал часовой и открыл проход.

— Пошел! — проревел Рубин, и я снова получил сильный удар между лопаток.

— Это просто превосходно! — расхохотался Ворон, и его тяжелый правый кулак влетел мне в челюсть. В голове словно все пошло кувырком. Он размахнулся и ударил снова. Брызнула кровь. — Тату на шее, это просто высший класс, брат! Придает незаметности!

Рубин привел меня прямо в кабинет моего бывшего друга. Внутри мы остались только втроем. Потом капитан собственноручно раздел меня по пояс, освободив от армейской бронекуртки, и снял с руки перчатку. Сейчас Рубин держал меня в захвате со спины, а Ворон методично наносил удар за ударом.

— Знаешь, 13–47, — прервался он, — по уставу тебя нужно тащить в дознавательскую комнату, там пытать, а потом расстрелять и кремировать. Но я не особо хочу это делать. Нет, конечно, вскорости мне придется поступить по уставу, ну а пока что я буду долго и нудно тебя избивать. А когда ты будешь похож на котлету, я начну ломать пальцы, потом руки, ноги и далее по плану.

— А что ж тогда со мной будут делать в пыточной? — криво усмехнулся я сквозь боль.

— А ты все тот же, Клин, — отметил Ворон, — все так же пытаешься хохмить, даже находясь на пороге ада. Но я-то знаю, что ты боишься. А вся эта крутость, — он махнул рукой, — это все показуха, причем, друг мой, дешевая.

— Дешевая показуха это то, что ты сейчас разыгрываешь, — прошипел я, — крутой парень это не твоя статья. Ты — обычный тупой бугай, наделенный властью, которая…

Мощнейший апперкот левой точно под подбородок оборвал мою фразу. Я закашлялся, поперхнулся кровью и смачно плюнул ею прямо на пол. Ворон повращал шеей и встряхнул руки.

— Ты знаешь, Клин, мне ведь даже неважно, зачем ты вернулся. Точнее, это, конечно, необходимо узнать и все такое, но, вот именно сейчас, все, что мне нужно, это мудохать тебя как последнюю свинью. Но, знаешь, этого хочется не только мне одному.

Он замахнулся снова, но от очередного удара меня спас короткий стук в дверь.

— А вот и она, — ухмыльнулся Ворон и картинно открыл дверь.

Кошка совершенно не изменилась внешне. Но вот ее глаза… они еще никогда не смотрели на меня с такой холодной и лютой ненавистью.

— Привет, урод, — прошептала она мне прямо на ухо и тут же ударила по печени.

На ее поясе покачивался в чехле армейский нож. Собственно, как и у Ворона с Рубином. Проблема была в том, что достать его мне было совершенно нереально.

Ворон обнял ее сзади за плечи и поцеловал в шею. Кошка отреагировала на это абсолютно нормально, что повергло меня в легкий шок.

— Ты теперь с ним? — выдавил из себя я.

— А ты все еще трахаешь ту шлюху, из-за которой бросил на смерть лучшего друга, Клин?! — крикнула Кошка и нанесла резкий удар коленом мне прямо в живот.

Я захрипел. А потом засмеялся. Этого она не ожидала.

— Что смешного, тварь?! — рявкнула Кошка.

— Я не над тобой смеюсь, — ответил я, — а над этим вот мудаком, — кивнул я головой в сторону Ворона. — Интересно, знает ли он, что его нынешняя девушка настолько любит своего теперь уже мертвого мужчину, что месть за него перекрывает все, что есть сейчас?

Ворон мягко отстранил ее за свою спину и подошел ко мне вплотную. Чуть наклонился вперед и очень тихо сказал мне на ухо:

— А я в курсе, ты не думай. Но надо же кого-то трахать, верно?

Его ухо маячило в паре сантиметрах от моего рта. Резко рванув голову вперед, я, что было сил, сомкнул челюсти на ушной раковине Ворона. Мой рот наполнился его кровью, Ворон дико закричал от боли, а в моем сознании мелькнула мысль, что другого момента для побега из-под конвоя уже не будет.

Я резко подпрыгнул на месте и влепил в грудь капитану обе подошвы своих тяжелых армейских ботинок. Одновременно с этим вышло так, что я оттолкнулся от него, будучи в воздухе. Я впечатал держащего меня Рубина в стену, а Ворон повалился на Кошку, своей массой увлекая ее на пол.

Рухнув спиной вниз, я болезненно приложился связанными за спиной руками, тут же пружинистым прыжком вскочил на ноги, крутанулся, и немедленно нанес сползающему по стене Рубину прямой удар ногой прямо в голову, отрубив своего помощника начисто. Мгновенно присел на корточки, развернулся, и наощупь выхватил из чехла Рубина армейский нож, крепко сжав его скованными за спиной руками на уровне пояса. На ноги я вскочил одновременно с Вороном.

— Ну, сука… — прошипел он и выхватил свой нож. — Формы не теряешь!

Бывший друг рванулся вперед и нанес резкий удар клинком, нацеленный мне в шею. Я отскочил назад, и его лезвие встретило лишь воздух. Мне ужасно мешали скованные за спиной руки.

Позади Ворона с пола подскочила Кошка. Не прошло и пары секунд, как она выхватила откуда-то из-под стола капитана его личную «УОА».

— Стой, мразь! — завопила она. — Стой, или подохнешь!

— Стреляй! — взревел Ворон и отскочил в сторону.

— Не надо! Или сдохнешь сама! — машинально выкрикнул я, импровизируя на ходу.

Кошка не стреляла.

— Чего ты ждешь?! Ты веришь ему?! — Ворон, казалось, был в шоке от всего происходящего.

— Республиканцы зашили внутрь меня мощный заряд! При малейшем электроударе в мое тело он сдетонирует! — я врал на ходу, прекрасно понимая, что она может пристрелить меня совершенно в любую секунду. — Мы все взлетим на воздух!

Кошка молчала.

— Да ну и плевать! — внезапно выкрикнул Ворон и рванулся ко мне. — И так грохну тебя, Клин!

Я мгновенно прыгнул ему навстречу, выбросив вперед правое колено. Ворон успел нанести удар ножом. Он воткнул мне лезвие прямо в бедро, а, спустя секунду, «поплыл» назад, пропустив удар коленом в голову.

Я даже не думал ни о какой боли. Его нож так и остался торчать в моем бедре, когда я, приземлившись на ноги, ударил его лбом в переносицу.

Не прошло и секунды, как я, гонимый вперед волной адреналина, провел подсечку, повалив бывшего друга на лопатки. И тут же прыгнул вперед, кувыркнувшись в воздухе через голову, падая на капитана.

Нож, который я крепко сжимал за своей спиной, с хлюпающим звуком вошел в живот Ворона. Он закричал, а я тут же прыжком поднялся на ноги, оставив клинок внутри него.

Кошка смотрела на меня как-то растерянно, будто не понимая, что сейчас произошло. Вдруг ее лицо исказилось от ярости. Она отшвырнула в сторону винтовку и выхватила свой нож.

— Постой! — крикнул я. — Я пришел сюда не для того, чтобы убить всех вас! Мы еще можем разойтись в разные стороны, Кошка!

— Уже нет! — рявкнула она и перескочила через стол Ворона.

Я вложил все силы в толчок ногами и отпрыгнул назад, стараясь подлететь как можно выше. Подняв колени к подбородку, будучи в воздухе, я резко дернул вперед свои скованные в кистях руки и, чиркнув ими о подошвы ботинок, наконец, перенес их в более естественное положение. Перед собой.

С момента звучания сирены прошло уже примерно полминуты. Еще столько же — и здесь будет вся армия.

Испытывая дикую боль, я выдернул нож Ворона из своего бедра.

Кошка ринулась в атаку. Я отбил ее первый удар куда-то в сторону и послал в ее бок свою правую ногу. Она с легкостью ушла от удара, отскочив назад и, снова сделав резкий выпад. Нанесла несколько маховых ударов. Отшатнувшись от каждого из них, и встретив последний скользящим блоком, я увел ее руку, сжимающую клинок, в сторону, сам скользнул в противоположном направлении, проходя под ее замахом, и, поудобнее перехватив нож, вонзил его Кошке между лопаток.

Она закричала ужасным голосом. Это был не крик боли, а яростный рев погибающего зверя. Даже не выдернув из спины нож, она ринулась ко мне, замахиваясь для удара.

Отшатнувшись назад, я споткнулся об потерявшего сознание Рубина и рухнул спиной на пол, не успев сгруппироваться. Это и спасло мне жизнь. Рука Кошки, сжимающая нож, прошла по тому месту, где секунду назад была моя голова, а я, не теряя ни секунды, крутанулся, лежа на полу, надеясь выбить своей ногой ее из равновесия.

Это не сработало. Кошка отпрыгнула назад, моя нога описала полукруг по полу, встретив лишь воздух, а на глаза мне попался мой старый тесак, висевший на поясе Рубина.

Я выхватил его из чехла в ту самую секунду, когда Кошка прыгнула на меня, перехватывая нож и направляя его лезвием вниз.

Я даже не успел ничего осознать. Два раза услышал звук хлюпающего тела. Один раз испытал боль.

Нож Кошки торчал в моем левом плече. Пальцы, сжимающие рукоять, ослабели и выпустили оружие на моих глазах.

А из спины Кошки торчало лезвие тесака когда-то ею же и подаренного. На надпись, вырезанную на рукояти, обильно стекала ее кровь.

— Вирус был для меня всем, — только и прохрипела Кошка, прежде чем умереть. — Чтоб ты подох как собака, Клин…

Ее тело обмякло на мне мертвым грузом. Я перевернулся на бок, и Кошка, сползая с лезвия тесака, упала на пол, образовав под собой лужу крови.

«Клин, Кошка и Вирус — вместе до апокалипсиса».

Эту надпись на рукояти тесака теперь полностью закрывала кровь. В голове мелькнул старый кусочек моей памяти:

«— До апокалипсиса?

— Ну или до конца света. Или до смерти. В общем, Клин, до хрена. Не дождешься».

Дождался… прости меня, Кошка. Твой апокалипсис уже наступил.

На полу позади меня застонал Ворон и попытался подняться на ноги. Я подошел к нему и ударил ботинком по лицу. Выдернул из живота клинок, отшвырнул его в сторону и поднял Ворона с пола. Ощутил сильную боль в плече и понял, что забыл избавиться от ножа Кошки. Вырвал его, сжав зубы, и отправил вслед за предшественником. С досадой подумав, что я так и не успел избавиться от сковывающих руки браслетов, я стал позади Ворона и перекинул руки, сжимающие тесак, через его шею и плечи.

Через секунду распахнулась дверь кабинета, и в комнату ввалились два вооруженных до зубов солдата. Еще около десяти человек я успел заметить снаружи.

Я держал тесак прямо у глотки истекающего кровью Ворона.

— Малейшее движение — и он подохнет, — прошипел я, глядя прямо на солдат. — А мне уже насрать — жить или умереть!

27

Время словно замедлилось в несколько сотен раз, когда я тащил Ворона к лифту под прицелами более десятка стволов. Никто из них не стрелял, поскольку все понимали, что я, в любом случае, успею перерезать артерию на горле капитана, даже если умру через секунду или меньше.

В лифте мы остались только вдвоем с бывшим другом. Рана на его животе кровоточила, ровно, как и мое бедро с плечом. Я толкнул капитана лицом к сканеру сетчатки глаза, а после ткнул рукоятью тесака, который я опасался выпускать из рук, в область сенсорной панели, отвечающей за направление лифта на медэтаж.

— А ты вообще не изменился, Ворон, — процедил я мрачно. — Что тебе мешало отдать приказ расстрелять меня вместе с тобой? И дело сделано. А ты все так же больше всего на свете переживаешь только за свою шкуру. И стоило оно того?

— Пошел к дьяволу, гнида! — капитан плюнул в меня, но промахнулся.

— Серьезно? А ты не заметил, как забавно получилось в этот раз? Сперва все так же удар двумя ногами в прыжке, потом лезвие в брюхо.

— Сука, ты на что рассчитываешь вообще, тварь?! — прохрипел Ворон. — Да ты же с меда не выберешься, урод! Они не стали стрелять, потому что есть еще шанс взять тебя живым, пока мы на территории базы! А если все будет идти к твоему побегу, то пустят в расход и тебя, и меня! И мы все взлетим на воздух! Идиот!

— Да расслабься, нет никакой взрывчатки во мне, — тихо сказал я капитану прямо в ухо издевательским тоном. — Развел я и тебя, и Кошку.

Ворон грязно выругался, я продолжил:

— А по поводу взрыва, идея замечательная.

Я остановил движение лифта, потом снова ткнул Ворона мордой в сканер, а затем выбрал пункт назначения «Энергоблок». Однако, здесь я встретил первую преграду. Сканер идентифицировал Ворона, его личный номер и должность, а потом потребовал ввести пароль, выведя на сенсорник клавиатуру.

— Вау, становится все интереснее, — прошептал я, присвистнув. — Пароль ты мне, наверное, не скажешь?

— Пошел на хер! — огрызнулся Ворон.

«Ворон», — ввел я.

— Доступ закрыт! — ответило устройство. — Осталось четыре попытки.

«Кошка», — попытался я снова.

— Доступ закрыт! Осталось три попытки.

«Клин», — попробовал я, надеясь, что Ворон вполне мог реализовать в виде пароля имя заклятого врага.

— Доступ закрыт! Осталось две попытки.

Ворон рассмеялся.

— Пароль ближе, чем ты думаешь, — презрительно выдавил из себя он. — А, хочешь, скажу? Не уверен только, что ты сможешь это перенести, но я бы рискнул!

— Продолжай, — ответил я.

— Нет, ну я надеюсь, догадаешься ты сам! Была одна девка, с которой я в свое время спал, Клин. Ее оперативник я и использовал как пароль.

— Ты считаешь, что я их помню всех?! — разозлился я и ударил Ворона лбом в стену лифта.

— Ну ты ведь в это самое время тоже питал к ней самые нежные чувства, — усмехнулся Ворон, словно и не заметив удар.

Этого просто не могло быть. По факту. Потому что, как он выразился, нежные чувства за всю свою жизнь я питал только к трем девушкам. Кити моментально отпадала — о ней Ворон даже не подозревал. Пантера? Каким образом?

И оставался только один вариант…

Дрожащими руками я ввел на клавиатуре: «Куница».

— Доступ закрыт! Осталась одна попытка.

Даже, учитывая то, что теперь я не имел права на ошибку, мне стало невообразимо легче. Ворон лгал, чтобы выудить из меня еще один неправильный пароль. Это могло означать только одно — настоящее ключевое слово настолько просто, что я мог знать его сам.

— Ой, надо же, ошибся, — ухмыльнулся Ворон, — это был не оперативник, а ее личный номер. Надеюсь, напоминать его не нужно?

Я не верил ему.

— Пошел к черту. Еще раз ты меня на эту чушь не купишь. Куница и ты? Это было бы смешно, если было бы правдой.

— Забавно, — Ворон все так же находил в себе силы глумиться надо мной, — во что именно ты не веришь? В то, что я не мог поставить ее оперативник на пароль, или же в то, что кувыркался с ней, а, друг?

Ворон доверял всего одному человеку на свете. Себе. Это был незыблемый факт. И почему-то мне казалось, что только свой личный номер он мог бы использовать как пароль.

— 28–11, — прошептал я себе под нос его серийник, вводя цифры на клавиатуре.

Оставалось лишь нажать кнопку подтверждения.

Но я не мог. Сам не знаю, почему, но как раз тогда я резко усомнился в этой своей теории. Мой мозг разрывала одна лишь мысль о том, что Ворон мог говорить правду о себе и Кунице. Это не давало мне покоя ни на секунду.

09-82 — перебил я код и подтвердил.

— Допуск офицера подтвержден. Пункт назначения — Энергоблок, — отчиталось устройство, и лифт пришел в движение.

Ворон не соврал. На пароль он действительно поставил серийник Куницы. Я тут же выпустил его из захвата и, что было сил, ударил в спину ногой, впечатав бывшего друга в стену лифта.

— Что тебя с ней связывало, мразь?! — заорал я в бешенстве.

Ворон не успел ответить. Лифт внезапно остановился, и свет внутри него погас. Отключилась даже сенсорная панель.

— Что за… — я ошарашено ткнул рукоятью тесака в панель. Ничего не произошло.

Ворон развел меня как ребенка. Безусловно, у каждого офицера существовало два пароля. Один — для доступа в энергоблок, а другой — для полной электронной блокировки лифта в случае экстренной ситуации.

— Да тебе, я смотрю, совсем себя не жалко?! — взревел я и пяткой ударил капитана в лицо.

— Себя — нет, потому что вряд ли ты выпустишь меня живым отсюда, Клин, — прохрипел он, — я жалел тебя, когда Куница после романтических встреч с тобой прыгала ко мне в постель, — ответил Ворон и сплюнул кровью на пол.

И тогда, обезумевший от нахлынувшего мигом потока ярости, я совершил большую ошибку. Замахнувшись тесаком, я обрушил его лезвие прямо на голову Ворона. Треснул череп, брызнул фонтан крови, как обычно бывает в подобных случаях, а меня окатило с ног до головы. Только выдернув тесак, я осознал, что Ворон был тем самым ценным заложником, из-за которого приоритет тогда еще состоял в моей поимке и допросе. Теперь же он однозначно означал только лишь стрельбу на поражение.

— Твою мать, — прошептал я, глядя на то, как мертвое тело Ворона с раскроенной головой сползает вниз по стенке лифта.

Я остался один на один с мертвецом в глухой коробке, совершенно не зная, что же теперь делать. Нужно было выбираться, вариантов для этого было всего два. Дверь лифта и его люк в потолке, выводящий в шахту. Ну, хоть есть из чего выбрать.

Для начала я вставил тесак в прорезь между створок лифта и, слегка повернув его против часовой стрелки, приоткрыл их. Оставил тесак торчать перпендикулярно створкам и просмотрел всю образовавшуюся щель. Там была лишь глухая стена, без всякого намека на выход на этаж. Лифт не успел спуститься даже до меда, не говоря уже об энергоблоке.

Делать было нечего, я открыл люк в потолке, забросил туда тесак и, подтянувшись, вылез на крышу. В шахте было не настолько темно, как в кабине — на ее стенах через каждые двадцать метров устанавливали лампы для тех, кто время от времени проводил техосмотр. Для меня это было как нельзя кстати.

Я захлопнул люк, зацепив взглядом мертвого капитана.

— Покойся с миром, ублюдок.

Я не мог поверить в то, что Куница могла изменить мне с ним. Доказать это уже не представлялось возможным. Я обрел еще одну дыру в прошлом, которая, в этом я был точно уверен, еще долго будет разрывать мне мозг на части.

Я осмотрелся. Лифт был совершенно стандартным. Вдоль одной стены тянулась длинная рельса, по которой он перемещался. Строго напротив располагались двери, которых я, стоя на крыше, видеть уже не мог.

Но я знал, что где-то ниже есть еще два подземных этажа. На первом находился медблок и научно-исследовательский отдел, а вот в сотне метров под ним прятался ядерный реактор, которым наша база и питалась.

Энергоблок, который я планировал взорвать.

Других вариантов просто не было, ибо я никак не смог бы прорваться назад через толпы пехотинцев в одиночку. При возникновении утечки или же угрозы разрушения реактора автоматически включалась общая тревога и объявлялась полная эвакуация всего персонала базы. Слава Богу, пока еще этого ни разу не происходило.

Но все когда-то случается впервые.

Мне здорово мешали браслеты, сковывающие мои руки. Обычные стальные кольца на запястьях, соединенные прочной цепью. Их легко можно перерубить тесаком, если бы у меня был помощник.

Но, увы, удерживая оружие в одной из скованных рук, я никак не мог добиться нужного замаха и приложения силы, достаточной, чтобы разорвать цепь. Так что нужно было продолжать импровизировать, фактически обладая лишь одной рукой. Хотя…

Я прикинул примерное расстояние от края лифта до стены шахты. Там было всего сантиметров пять, не больше. Рукоять тесака вполне могла туда влезть. А могла и не влезть. Но попробовать, в любом случае, стоило.

Я засунул тесак между лифтом и шахтой, с трудом затолкал его максимально глубоко, пока он полностью не прекратил двигаться, а потом развел руки в стороны и надел одно из звеньев цепи на острый конец лезвия тесака. Дальше все произошло практически мгновенно.

Я изо всех сил оттолкнулся ногами от крыши лифта и запрокинул их вверх, фактически вытянувшись в стойку на руках, обрушивая весь свой вес на цепь браслетов. Если бы только звено цепи чуть-чуть соскочило с конца лезвия, я бы точно не успел сориентироваться и рухнул лицом прямо на собственное же оружие.

Нелепейшая смерть.

Но звено лопнуло, спустя всего пару секунд. Я рухнул вниз и уперся ладонями в край лифта, остановив свое лицо в нескольких сантиметрах от края его лезвия. Сбросил ноги на пол и повалился спиной назад, тяжело дыша.

— Все идет неплохо, — сказал я сам себе и через силу поднялся. С трудом выдернул тесак из щели между лифтом и стеной и с облегчением выдохнул.

Позвякивая болтающимися на браслетах цепями, я подошел к рельсе, по которой перемещался лифт. Как и у каждой кабины, здесь тоже был ручной пульт управления движением, для безопасности спрятанный внутри небольшого металлического ящика. Я поддел крышку этой коробки лезвием тесака и открыл ее.

Внутри обнаружилась стандартная кнопочная панель. Спуск, подъем, сброс лифта в шахту и, наконец, ручная активация тормозов на тот случай, если кабина будет падать, а электроника выйдет из строя.

Рассчитывая на непонятно какое чудо, я ткнул в кнопку «Спуск». Естественно, не произошло совершенно ничего. Подниматься лифт тоже отказывался, ну это и понятно — даже при ручном управлении за эти две функции отвечало энергоснабжение лифта, которое сейчас было полностью отключено.

А вот сбросом лифта в шахту и активацией тормозов я мог воспользоваться в любом случае, поскольку эти команды выполнялись чисто механически, вне зависимости от электроники.

Точно такие же две кнопки были и внутри кабины, но мне это было без малейшей надобности, поскольку там отсутствовала возможность обзора. Теперь я мог только спускаться вниз, подняться было не на чем. На медэтаж и энергоблок был лишь единственный способ пробраться — через эту шахту лифта. Один вход и выход для всех.

Хотя…

Была еще вентиляционная шахта, через которую гонялся наружу воздух с подземных этажей базы, и точно такая же, расположенная параллельно, но всасывающая воздух сюда, вниз, из окружающего мира.

И тогда меня осенило. Способ выбраться наружу был. Безумный, граничащий с самоубийством и маразмом, но он, безусловно, был. А терять мне уже было нечего, учитывая ситуацию, в которой я оказался.

Но для этого сперва необходимо было проникнуть на медэтаж, там запастись солидной долей вакцины, и только потом уже спуститься к энергоблоку, потому что назад пути уже не будет.

Практически невыполнимая миссия.

Мысли переполняли мою голову, а действовать нужно было как можно быстрее. Ворон, как и все офицеры, был подключен к сканеру, отчитывающемуся о жизнеспособности человека, который был встроен в его наручный комлинк и считал пульс. Капитан был мертв уже пару минут, лифт стоял на месте. Там наверху сейчас, конечно, царила суматоха, и это было тем немногим, что в данный момент меня радовало. Но в одном я был уверен точно — как только выяснится, что капитан мертв — не пройдет и пяти минут, как шахту выжгут напалмом сверху донизу.

Все эти мысли кубарем пронеслись в моем мозгу за пару секунд. Далее, не думая ни о чем, я поставил пальцы на две кнопки, не подключенные к электронике, и нажал на ту, что отвечала за сброс лифта в шахту.

Кабина рухнула вниз практически сразу. Грохоча роликами по рельсе, она стремительно набирала скорость, а перед моими глазами только и мелькали фонари на стенах вокруг.

Лифт пролетел уже метров тридцать, когда я, повинуясь непонятно какому чутью, утопил кнопку аварийных тормозов. С диким скрежетом кабина практически сразу же остановилась, я не удержался и завалился прямо на ее крышу лицом вниз.

— Твою ж мать, — выдавил из себя я, через боль поднимаясь на ноги.

Гены генами, а множество ран прекрасно давали о себе знать. Пробитые ножами плечо и бедро все еще кровоточили, да и сквозь майку кое-где проглядывали кровоподтеки и ссадины от многочисленных побоев Ворона, которые я вытерпел в его кабинете.

Там же я, видимо навсегда, оставил свою перчатку, пистолет и бронекуртку. Лишь тесак, подаренный когда-то Кошкой, придавал какую-то долю уверенности.

Я поднял голову вверх и увидел метрах в четырех над собой створки, раскрывающиеся одновременно с дверьми лифта по прибытии сюда.

Медблок. У меня даже перехватило дыхание. Ведь пролети я, еще хотя бы метра четыре, уже никогда не смог бы туда попасть.

— Вот оно, — прошептал я и покрепче сжал рукоять тесака.

Дальше у меня была только одна дорога.

Я прыгнул вперед на стену, упершись в нее здоровой ногой, и изо всех сил оттолкнулся вверх, замахиваясь тесаком. Секунду спустя, я нанес удар.

Лезвие тесака, издав зловещий скрежет, прошло между дверных створок и уперлось в пол. Я повис, вцепившись в рукоять тесака, и уперся подошвами ботинок в стену шахты.

Всего пару секунд я находился в таком положении, но даже это время показалось мне вечностью.

Когда створки пошли в разные стороны, открывая проход, я не собирался терять ни мгновения. Тесак потерял опору, и я, не сумев сохранить равновесие, перехватил его левой рукой, правой зацепившись за край пола, освобождавшегося раскрывавшимися дверьми.

Створки не могли прийти в движение сами, значит, их открыл человек. Скорее всего, часовой.

Оттолкнувшись от стены ногами, одновременно подтягиваясь на одной руке, я подскочил вверх, поставив подошву на край пола, и резко утопил лезвие тесака в открывшемся проходе.

Сперва я услышал сдавленный хрип и хлюпающий звук разрывающейся от металла плоти, а только потом увидел, что за дверьми действительно стоял часовой.

Створки открылись полностью, и я ворвался внутрь, выдергивая тесак из тела, которое тут же упало в шахту. Проход автоматически закрылся, а я осознал, что этот ход остался не за мной.

Я стоял прямо перед еще тремя пехотинцами, сжимающими в руках «УОА».

— Твою мать, — прошептал я.

— Стоять, тварь! Не шевелись! — завопил один из них. — Рык! Свяжись с командованием!

— Хреновое имя — Рык. Знал я одного такого. Он, кстати, дохлый уже давно. Неудачный псевдоним тебе попался, — сказал я, заметив, что на боках их винтовок не было личных номеров. Передо мной стояли курсанты. Зелень, новички. Шестнадцать лет, не больше. Отличительные знаки на форме тоже отсутствовали, она была обычной учебной. Однако, их все же было трое, а я один.

— Заткни пасть! — рявкнул один парень. — Или пристрелю!

— А потом тебя взгреет твое же командование, — сказал я, отчаянно соображая, как же мне выбраться из этой ситуации с тесаком против трех винтовок.

— Закройся!

— А духу выстрелить хватит, малыш? — презрительно скривился я в ухмылке.

Паренек оскалился и покрепче сжал оружие в своих руках, и в ту самую секунду в шахте лифта прогремел мощный взрыв, от которого задрожали стены, и я, потеряв равновесие, полетел на пол вместе с этими парнями.

Это были еще только подростки. Не профессиональные убийцы вроде меня, и убивать их не хотелось.

Перекатившись по полу к ближайшему рухнувшему курсанту, я ударил его в голову рукоятью тесака. Тут же вырвал из его рук винтовку, и, переключая мощность заряда на парализатор, прямо с пола выстрелил в двух других опешивших парней. Перевернулся на спину и судорожно выдохнул.

Им не хватило опыта сориентироваться в настоящей боевой ситуации. На охрану медлабораторий всегда ставили курсантов, на моей памяти все такие смены проходили однообразно и скучно.

Чисто по-человечески мне было очень жалко этих парней. Хотя бы потому, что я понятия не имел, что будет с ними дальше. Как им выбираться отсюда? Есть ли запасной лифт? Успеют ли они вообще прийти в себя? Но мы были на войне. Уже не на той, где столкнулись Альянс и Республика, но там, где мне пришлось пойти против и чужих, и своих.

Прогремел еще один взрыв. Я тут же вскочил на ноги, стараясь сохранить равновесие, и услышал дикий скрежет из шахты лифта. Спустя пару секунд, к нему добавился грохот падающей вниз кабины, бившейся о стены.

И тут же эти шумы заглушил мощный гул, звучащий все оттуда же, изредка разноображивающийся треском.

Нетрудно было догадаться о том, что именно там произошло. Сперва пустили пару ракет из ручного гранатомета в кабину лифта, а затем выжгли шахту напалмом. Спуск к энергоблоку в один миг стал сложнее в несколько раз. Я выругался, поднял с пола тесак и стащил бронекуртку и шлем с одного из курсантов. Варварство, конечно, но что мне оставалось делать?

Я подумал о том, что, уничтожив лифт, они закрыли дорогу не только для меня, но и для нескольких десятков людей, находящихся на подземном этаже. Почему-то такой ход событий мне не представлялся возможным. Энергоблок обслуживался только автоматикой, там второй вход-выход был совершенно без надобности, но на меде ведь столько персонала торчало…

Всех эвакуировали? Это вряд ли… Может быть, существовал еще один способ выбраться наверх? Еще один лифт, а не то сумасшествие, что я задумал. В любом случае, искать его не было времени. Оставалось лишь рассчитывать на слепой случай.

— Теперь идем искать вакцину, — мрачно сказал я сам себе.

28

Я стоял перед пультом управления ядерным реактором, питающим всю нашу базу, пытаясь унять трясущиеся руки. Жара уничтожала мое тело. Пот лился ведрами, голова кружилась. Я был полностью безоружен. Куски тесака остались наверху в лаборатории там же, где и винтовка. Одежда была пропитана кровью, а в боку зияла рваная рана, наспех залитая дезинфицирующей пеной. За моей спиной висел рюкзак, доверху набитый инъекторами с сывороткой «НКТ-127» и катализаторами к ней.

Этого запаса должно было хватить на целую жизнь, если поддерживать в себе силу генов только тогда, когда это действительно необходимо.

«Если вы хотите, всегда можно ликвидировать их из организма, для этого мы вывели катализатор», — промелькнул в памяти испуганный голос медтехника.

Кровь не переставала идти, пены во флаконе, который я забрал у техника, оказалось слишком мало, а времени искать новый у меня просто не было. Задрожали ноги, и я, теряя остатки сил, сел на пол.

Вход в энергоблок был полностью заблокирован. При малейшей возможности утечки, или же любой подобной аварии, титановые двери полностью отрезали любой способ отхода отсюда.

— Осталось две минуты до дестабилизации реактора, — произнес сгенерированный искусственным интеллектом, обслуживающим блок, голос. — Немедленно покиньте базу!

Я достал из рюкзака инъектор и воткнул его себе в шею. Ввел вакцину, и постарался успокоить дыхание, чувствуя, как заколотилось сердце. Я питал единственную надежду — новая инъекция могла ускорить процесс регенерации.

«Введенная вам ранее доза была старого образца. Их совершенно нежелательно смешивать с этим, если только вы не находитесь в критической ситуации», — все текли и текли в моем мозгу отдельные выдержки из недавнего разговора.

Базу я мог покинуть только одним способом. Теперь моя жизнь полностью зависела от Пантеры, и от того, успела ли она достать джетбайк за эти пятнадцать минут, что я ей отвел.

Как я уже сказал, этаж был полностью заблокирован. Конечно же, я имел в виду шахту лифта, через которую я пробрался сюда. Других путей отхода и не существовало, если, конечно, ты не вынужден импровизировать, как только можешь.

Отсюда на поверхность вели две вентиляционных шахты, через одну из которых вниз поступал свежий воздух, а вторая, соответственно, служила для всасывания воздуха из помещения и выброса его наружу. Для чего здесь необходим был воздухообмен, я не имел ни малейшего понятия. Скорее всего, для техников, изредка обслуживающих реактор.

Но для меня эта шахта могла стать единственным путем к спасению.

Кровь пошла чуть медленнее, помимо прикосновений смерти я стал чувствовать небольшой прилив сил. Поднявшись с пола, я побрел к цифровой панели.

— Осталась одна минута до дестабилизации реактора. Немедленно покиньте базу! — вновь предупредил голос.

Пантера никак не выходила на связь. Это означало лишь то, что у меня оставалось только два варианта — умереть прямо здесь, или же попытаться схватиться за соломинку, прежде чем утонуть, образно выражаясь.

Я выбрал второе.

До последнего я ждал, что Пантера отзовется. Но, видимо, что-то пошло не так.

Я открыл панель управления кулером, гоняющим воздух отсюда на поверхность, и повысил количество его оборотов до максимума. Нарастающий гул его движка заглушил голос предупреждения. Я даже ощущал всем своим телом, как мощнейший поток воздуха засасывало в дыру в потолке, через решетку которой я отчетливо видел сливающиеся на бешеной скорости в единый диск лопасти кулера.

Оставшиеся мне секунды я уже не слышал, но прекрасно видел на мониторе.

46 секунд.

Зажимая рукой уже менее кровоточащую рану, я побежал к лестнице, вмонтированной в стену.

45.

Я прыгнул вперед, вцепившись в поручни лестницы и, пересиливая адскую боль, пополз наверх.

44.

Я не мог знать, сколько времени займет развитие и протекание самой реакции до непосредственного момента взрыва, но до ее старта оставалось всего-ничего.

— Пантера, ну как же так! Ну почему тебя нет?! — прокричал я сам себе в ярости.

На самом верху лестницы я кинул быстрый взгляд на монитор. 27. Двадцать метров вверх по лестнице я проскочил за 17 секунд. Гул кулера закладывал уши. Я перескочил на пожарный мостик, подвешенный над потолком энергоблока, и побежал к лопастям, ощущая, подгоняющий меня в спину бешеный поток воздуха.

За временем я уже не следил. Какой смысл? Я проскочил почти половину мостика, когда на моем поясе наконец-то завибрировал комлинк.

Пантера. Дождался. Только, наверняка, было уже слишком поздно.

Но, надежда, как говорится, всегда идет подыхать в конце очереди, поэтому я сорвал комлинк с пояса и, что было сил в голосе, заорал в него, надеясь, что Лиз разберет мой вопль сквозь бешеный гул лопастей:

— Смотри в небо и приготовься меня ловить!!!

Медблок, казалось, пустовал. Я брел по коридору, выкрашенному в белый цвет, и максимально насторожившись. Опасность просто витала в воздухе, а полное отсутствие любых признаков жизни лишь добавляло мне поводов для паранойи. Слишком уж непривычно это выглядело. Камеры совершенно точно зафиксировали ту зачистку, которую я устроил возле лифта. Так что взятая мной у обезвреженных курсантов форма выполняла защитную функцию, но никак не маскировочную.

Как я уже говорил, отсутствие людей абсолютно не вписывалось в окружающую обстановку, ибо на моей памяти такого еще не было никогда. Фактически я шел вслепую, хотя, это, безусловно, было лучше, чем если бы мне пришлось прорываться с боем через толпы солдат.

Хотя… откуда им было здесь взяться? Кроме охраны на входе, других я не встречал здесь, еще будучи курсантом, а потом и пехотинцем, но ведь не мог же весь медперсонал блока испариться настолько быстро? Без кого-то из них мигом рушилась весьма важная часть моего плана.

Спустя несколько секунд, я уткнулся в дверь, которую и искал.

«Генная инженерия», — гласила табличка у входа.

Тут-то я и должен был столкнуться с самой тяжелой проблемой, разгадки которой попросту не мог знать.

Когда-то давно, я уже бывал здесь, но в качестве курьера. Один из офицеров послал меня сюда с передачей важных документов, и я прекрасно помнил, чего мне стоило попасть внутрь.

Первая дверь с табличкой была лишь банальной ширмой — она лишь открывала проход в небольшую комнатку три на три метра, в которой не было ничего, кроме настоящего входа в отдел генетики. И система его защиты была поистине произведением искусства.

Сперва нужно было ввести цифровой код, который изменялся каждые полчаса, и доступ к которому был лишь у персонала отдела, либо же у высших чинов базы. После появлялась сенсорная панель, с помощью которой проходились следующие этапы:

Первой шла проверка сетчатки глаза, которая выдавала отрицательный результат, если глаз оказывался мертвым. Совершенно то же условие относилось и к следующему этапу — проверке крови, из которой сопоставлялась на соответствие цепочка ДНК входившего в отдел человека.

Одновременно с взятием крови определялся и отпечаток пальца, после чего предстояла последняя проверка — на соответствие голоса. В случае несоответствия хотя бы одного из них проход мгновенно полностью блокировался.

Во времена моей бытности курсантом ко мне навстречу просто вышел сотрудник отдела. Мы встретились прямо в этой самой контрольно-пропускной комнате. В этот же раз пройти все этапы я рассчитывал с помощью какого-нибудь захваченного в плен ученого, которые обычно сновали по лаборатории словно муравьи.

Но, почему-то, не срослось.

Я мог потерять еще час, разыскивая кого-нибудь из персонала на медэтаже, но я прекрасно знал, чем это все закончится — на меня совершенно точно стравят спецуру или же заполнят весь блок ядовитым газом, наглотавшись которого, я и подохну. Такая перспектива не представлялась мне разумной, поэтому я, надеясь непонятно на что, толкнул дверь и вошел в контрольно-пропускную комнату.

И здесь я испытал первый за последующие несколько минут глубокий шок. Дверь была открыта настежь. Ни защиты, ни охраны, кто-то отключил тут абсолютно все системы, отвечающие за безопасность генной лаборатории.

Это выглядело как типичная ловушка, но разве у меня был выбор? Проверив батарею зарядов на винтовке, я глубоко выдохнул и вошел внутрь.

Разумеется, дверь захлопнулась за моей спиной сразу же, как я переступил ее порог. Я осмотрелся, ожидая опасности с каждой стороны.

Первый отдел был полностью электронным, если можно так выражаться. Здесь повсюду висели на стенах плазменные панели, а пространство вдоль комнаты было усыпано компьютерами — рабочими местами здешних программеров. По центру стояли четыре колонны, между которыми, чисто в декоративных целях, располагался макет всего генного блока.

К нему я и двинулся в первую очередь, чтобы определить свой дальнейший путь. Краем глаза я отметил, что из этой комнаты, кроме той двери, через которую я вошел, были еще две. Вот куда именно они вели, я и хотел узнать.

Мой путь прервала резко загрохотавшая сзади автоматная очередь, по звуку как раз такая, какую издавало бы оружие повстанцев.

Множество ран слегка замедлили мою реакцию, будь эти выстрелы на самом деле — я бы уже валялся посреди комнаты с дымящимися дырами от пуль, но…

Услышав звук и потеряв чуть меньше секунды, я, разворачиваясь в прыжке на грохот огня, всадил несколько зарядов из своей винтовки прямо в вмонтированные в стену колонки громкоговорителя.

Я рухнул спиной на пол, тяжело дыша, и сразу же передо мной вспыхнула плазменная панель, на которой возник абсолютно неизвестный мне мужик в халате, какие обычно носили ученые этого блока.

— Бабах! — ухмыльнулся он. — Классно было, да?

Я вскочил на ноги, мигом оглядевшись по сторонам. Пусто.

— Да не переживай ты так, 13–47, — продолжил ученый, — кроме тебя, меня и твоего старого друга, здесь нет абсолютно никого. Ворон приказал очистить весь этаж, когда ты попался в плен. Так что не паникуй.

— Старого друга?

— Узнаешь совсем чуть-чуть попозже. Ответь мне на один вопрос, Клин. Ты вообще хотя бы что-то серьезно обдумываешь, прежде чем сделать?

— Представь себе, — огрызнулся я.

— Забавно. У Ворона такого мнения не возникало. У меня как-то оно тоже пока что не сформировалось.

— У Ворона больше вообще никаких мнений не возникнет. Никогда. И ты вполне можешь разделить его участь, урод, — сквозь зубы прошипел я.

Док расхохотался.

— Знаешь, это так забавно звучит, 13–47. Поверь, для нас было очевидно, что рано или поздно ты вернешься за вакциной. Если, конечно, не выберешь вариант «смерть в мучениях». Конечно же, тебя могли грохнуть республиканцы, но на всякий случай, если ты чудом выживешь на вражеской территории, у нас был план о том, как бы тебя встретить.

После этих слов открылась одна из двух дверей, и из нее вышел мертвец.

Я испытал такой первозданный ужас, какого не чувствовал со времени гибели Куницы на моих глазах.

Напротив меня в каком-то десятке метров стоял Вирус. Он был безоружен и выглядел замечательно — ни единого шрама, в прекрасной физической форме, вот только при встрече меня ни единой эмоции на лице друга я не увидел.

— Охренеть, — только и сказал я, — как ты смог выжить там? Я же сам тебя нес… ты же на моих руках умер…

Вирус не ответил.

— Он тебя не слышит, — сказал ученый. — Позволь представить тебе новый тип солдата, 13–47. Мертвые тела теперь также идут в дело нашей непобедимой армии. С компьютером в мозгу и звериными генами в крови они могут творить такие чудеса, о которых ты даже мечтать не в состоянии.

— «НКТ-126» все еще в деле, — пробормотал я.

— Не совсем, — ухмыльнулся док, — теперь здесь имеет место небольшой апгрейд. Обезвредить! — внезапно резко выкрикнул он.

Вирус метнулся ко мне быстрее, чем я успел вскинуть винтовку, оставляя за собой размазанный след, уловить который своим раненым организмом я оказался не в состоянии.

Мощнейший удар двумя ногами в прыжке пришелся прямо в мою грудь, отбросив меня точно в одну из четырех колонн, окружавших макет этажа. Влетев спиной в бетон, я выронил винтовку. Вирус тут же влепил мне прямой удар в живот, сблизился, проведя десяток ударов по корпусу, и, молниеносно стащив шлем с моей головы, отшвырнул его назад. Разбив в кровь костяшки кулаков о бронекуртку, он схватил меня за глотку одной рукой, другой напрочь оторвал переднюю часть куртки, словно это была бумага, ударил меня локтем в лицо, а затем очень быстро пробил ногой добивающий с разворота в голову, отправив меня на пол.

— Стоп! — скомандовал доктор. — Мило, не правда ли, Клин?

Я перевернулся на живот и с трудом поднялся на ноги. Нос был сломан, я не мог нормально дышать, а кровь заливала губы и подбородок. Я закашлялся и выплюнул три зуба.

— Великолепно же! — не унимался ученый. — Какое абсолютное превосходство над живой плотью и кровью!

Ошметки куртки теперь только мешали, и я скинул ее на пол. Тело мне не подчинялось, судорога и дикая боль сковывали буквально при каждом движении.

— Я бы мог смотреть на это вечно, но, — док развел руками в стороны, — поступил прямой приказ на твое уничтожение всеми возможными способами. Официально была установлена смерть Ворона. Информация поступила несколько секунд назад. Теперь у тебя точно нет другого пути, кроме как в гроб, мальчик мой.

— А чем думали ваши дебилы, когда шмальнули по кабине лифта ракетой, а потом жгли шахту напалмом?! — рявкнул я. — Хотели грохнуть его первыми? Забрать у меня лавры?!

— То, друг мой, не мои дебилы были, а дебилы армейского руководства. Мой дебил сейчас перед тобой, а приказ есть приказ. Добить его! — скомандовал ученый.

Не источая ни единой эмоции, Вирус рванулся ко мне. Преодолев расстояние между нами за каких-то полсекунды, он легко, изящно, но главное ужасно сильно ударил кулаком точно в центр моей грудной клетки, снова швырнув меня как куклу спиной прямо в колонну.

Моя ладонь сама легла на рукоять тесака…

Вирус прыгнул в мою сторону, разворачиваясь в воздухе и выбрасывая в мощнейшем ударе левую ногу…

Я выхватил тесак и, резко согнувшись, перекатился вперед, ощущая дичайшую боль от каждого движения…

Нога Вируса пролетела надо мной и влетела в колонну…

Я, крутанувшись на пятке, в приседе, изо всех сил наискось рубанул тесаком, даже не успев посмотреть, куда именно бью…

Лезвие прошло через голень Вируса, как нож проходит сквозь масло…

Нижняя часть ноги отсоединилась от верхней только тогда, когда он, развернувшись, истекая кровью, сделал последний рывок ко мне…

Повалил и прямо за лезвие выдернул тесак из моего кулака. Перехватил за рукоять…

Меня спасло чудо. Во второй раз Вирус умер от потери крови. Его когда-то оживленное электроникой тело потеряло последние силы и упало на меня сверху мертвым, но еще содрогающимся грузом.

Тесак вошел мне в бок, но эту боль я уже даже не почувствовал. Все тело словно разрывало на части, и я уже не мог определить, что именно болит в данную секунду.

Операция пошла совсем не так, как я изначально предполагал.

Сбросив с себя тело Вируса я, шатаясь во все стороны, поднялся на ноги. Выражение лица ученого передать было невозможно.

— Ты следующий, — прохрипел я.

— Заблокировать отсек и пустить газ! — заорал док, резко повернув голову куда-то вправо.

Я рванул с места вперед к двери, из которой появился Вирус, даже забыв вытащить из бока тесак, торчащий насквозь.

Все или ничего.

Сенсорная панель сбоку двери загорелась красным, когда я прыгнул вперед, вытянув руки.

Я грохнулся прямо в дверной проем.

Дверь опустилась сверху, уперлась в тесак и вбила его в пол сантиметров на десять. Сзади тут же раздался хохот доктора:

— Это шедеврально, Клин! Это блеск! Ты гений!

У меня темнело в глазах. Лезвие тесака дрожало под напором двери, разрывая разрез тела в разные стороны. Я не понимал, почему до сих пор не теряю сознание от болевого шока.

— А вот и газ, Клин. Счастливо подохнуть, тварь, — услышал я напоследок.

Связь оборвалась, зато отчетливо проявлялось едва заметное ушам шипение проникающей в комнату через вентиляцию отравы.

И тогда в мозг хлынули воспоминания, связанные только с одним человеком…

«Ты очень красивая. И мне наплевать на прическу. У тебя отличное тело, а девушек пехотинцев я очень люблю. Мне в жизни другие-то и не попадались».

«Не хочу тратить время на ненужную чушь. Просто хочу посвятить тебе все, что осталось».

«Я хочу убраться с тобой вдвоем с этой планеты. Только ты и я. Где-нибудь в далекой-предалекой галактике, подальше от этого чертового Альянса и всего связанного с ним дерьма».

«Я вернусь на свою базу и заберу с собой столько вакцины, сколько смогу унести. А потом я снова прилечу сюда. К тебе».

А сейчас в мозгу прочно засела подлая мысль о том, что это обещание, данное Кити, у меня не получается исполнить…

Только это принесло столько ярости и сил, что я, взревев как раненый тигр, вцепился руками в угол дверного проема и, сгибая руки, рванул себя вперед, не думая ни о чем и ни о ком кроме Кити…

Кожа разрезалась насквозь как по маслу. Сквозная рана превратилась в торчащие лохмотья, а я, истекая кровью, перекатился на спину и из последних сил ударил ногой по тесаку, державшему дверь.

Лезвие прогнулось лишь чуть, но этого хватило, чтобы прогиб пошел дальше под напором падающей вниз двери. Тесак, когда-то подаренный Кошкой на мой день рождения, разлетелся на части, которые отлетели прямо в комнату с колоннами.

Сзади меня кто-то испуганно взвизгнул. Я, лежа на полу, запрокинул голову назад и встретился взглядом с еще одним ученым.

29

Паренек на вид был не старше двадцати. За ученого я его принял только потому, что на нем был надет медицинский халат, точно такой же, как у ублюдка, говорившего со мной с экрана.

Я поднялся на колени и, держась за стену, встал на ноги. Сидевший за компьютером парень резко отпрянул назад и свалился со стула. Его панике не было предела.

— Где та мразь, с которой я сейчас говорил? — выдавил из себя я, зажимая рукой кровоточащие лохмотья на боку.

— Я… я не знаю! Где-то наверху! — парень сорвался на панический вопль. — Я не желал тебе смерти! Меня посадили здесь, чтоб транслировать сигнал и поддерживать работу переговорного видеоканала!

— Ты что мне гонишь, тварь?! — ни на секунду не поверил я и медленно двинулся к парню. — За все это отвечает электроника! Зачем ты здесь на самом деле?!!

— Пожалуйста, не убивайте! — взмолился он. — Я не знал, зачем нужно было выпускать «Объект один»! Мне просто отдали приказ! — он махнул рукой на криогенную камеру, вмонтированную в стену, на которую я просто не обратил внимания.

«Объект N1», — гласила голограмма на стекле камеры. Прямо под этой надписью красовалось изображение лица Вируса.

— И что, ты хочешь, чтобы я поверил, что он торчал в этой камере полностью экипированный?! — заревел я.

— Конечно нет! Нет! Я обслуживающий техник! Я ввел ему инъекцию, потом катализатор, а потом он оделся! — парень чуть ли не рыдал.

Для меня это был просто джек-пот.

— Дай мне свою аптечку! — скомандовал я. — Ту, что выдается всему персоналу!

Паренек выхватил из-под стола рюкзак, видимо с личными вещами, и спустя несколько секунд достал контейнер первой медпомощи.

— Иди сюда! Ко мне!

Он побелел еще сильнее, однако двинулся вперед на трясущихся ногах. Протянул мне аптечку и тут же отскочил назад.

Я распахнул контейнер, достал адреналин и тут же ввел его себе в вену. Следом выхватил баллончик с дезинфицирующей пеной и залил рану на боку.

Точнее сказать — попытался залить.

Пена залила примерно две трети раны. Кровь продолжала идти, но уже хотя бы не так сильно. Другого баллончика в аптечке не оказалось.

— Мне нужен еще один такой же! — я бросил на пол пустой баллон.

— Они все остались в соседней лаборатории, — трясущимися руками указал парень на заблокировавшуюся дверь. — В зале есть выход в еще одну…

— Я понял, — перебил я. — Ты техник Вируса, да?

— К-кого?

— Объекта первого!

— Да…

— Ты колол ему «НКТ-126»?

— Не совсем. Сыворотка была модифицирована. Она не вызывала привыкания, как прошлая версия. И ее можно было использовать только по мере необходимости, а не регулярно добавляя дозу, как это было со сто двадцать шестой версией. Мы разработали катализатор…

— Что за катализатор?! Подробнее!

— «НКТ-126» оказался недоработан. Был всего один выживший испытуемый из тех, кому вводили сыворотку после рождения. Ребенок каким-то образом усвоил ее на генном уровне, чего не получилось у девятнадцати остальных…

— Вы убили девятнадцать младенцев? — прошептал я. — И только я один… — я осекся, поняв, что сболтнул чуть-чуть лишнего.

У парня было такое лицо, будто на его глазах меня разразила неизвестно откуда здесь взявшаяся молния.

— Вы номер 13–47? Клин? — прошептал он.

— Что за катализатор?! — заорал я, не давая ему возможности задавать вопросы. — Отвечай, твою мать!!!

— С его помощью не нужно было колоть сыворотку постоянно. Один укол новой версии, ее назвали «НКТ-127», — одна доза катализатора. И воздействие становится единичным, безо всякого привыкания. Когда нужна сила — производится инъекция! Новая веха в истории наших разработок.

— А что со сто двадцать шестой версией? Ее прекратили производить? — у меня пересохло во рту.

Парень покачал головой.

— Вовсе нет, ее кололи солдатам на передовой. Делали обычных людей сильнее, быстрее и агрессивнее. Только им это особенно не помогало. При воздействии «НКТ-126» на неподготовленный заранее организм, сыворотка просто сжигала его после примерно десяти часов, в течении которых солдат мог то же самое, что и вы. Естественно, в расход пускали не всех. «НКТ-126» применяли только в самых ожесточенных боях. Африка, Южная Америка…

«Я был там. Воевал. Так вот, почему не сдох без вакцины. Ее и так кололи под видом прививок от всякой местной заразы», — промелькнула мысль в моем сознании.

— Мне нужна сто двадцать шестая сыворотка, — сказал я вслух, — столько, сколько влезет в твой рюкзак.

— Здесь ее нет. Только сто двадцать седьмая. Но катализатор… — парень запнулся. — И ваши гены… Если вы хотите, всегда можно заблокировать их влияние на организм, для этого мы вывели катализатор… А потом вы сможете перейти на «НКТ-127», дабы восстановить силы, реакцию, скорость…

— Мне не до катализатора сейчас! Если я попытаюсь успокоить гены, то прямо здесь и сдохну! — заорал я. — Давай мне сто двадцать седьмую версию!

— Но… Но ведь… Введенная вам ранее доза была старого образца. Их совершенно нежелательно смешивать с этим, если только вы не находитесь в критической ситуации! Я не знаю, сможете ли вы выжить после смешения сывороток…

— А сейчас по-твоему не критическая ситуация?!

— Вы еще стоите на ногах! Не нужно рисковать, поверьте…

Было два варианта. Либо он хотел меня убить, уговаривая не колоть «НКТ-127», либо же, и правда, боялся настолько, что говорил чистую правду. Выяснить точно я не мог. Поэтому доверился случаю. В конце-концов, уколоться бы я успел всегда.

— Набивай полный рюкзак сто двадцать седьмой и катализаторами, — приказал я. — И можешь валить на все четыре стороны, ты свободен, — сказал я парню.

— Но тут кроме как через вентиляционную шахту не выбраться никак! — парень ткнул пальцем в решетку на стене. — Двери блокированы! А шахта заканчивается решеткой, через которую не пролезть! Это, не говоря о том, что этот вентиляционный выход вообще в центре базы!

— А если вниз? — поинтересовался я.

— Там вообще энергоблок! — парень осекся. — Точно! Оттуда же есть лифт на поверхность!

— Не-а. Нет его. Шахту выжгли напалмом, лифт подорвали.

«Но в энергоблок я все равно направлюсь», — закончил я мысленно.

— Но ползти наверх по технической лестнице добрую сотню метров во двор, где объявлена тревога, это самоубийство!

— Ты можешь сдохнуть здесь, а можешь попытаться выползти наверх с поднятыми руками с надеждой, что останешься в живых! — рявкнул я. — Мне насрать!

Хотя, на самом деле решетка могла доставить немало проблем и мне самому. Я огляделся вокруг и увидел нечто, что прибавило мне оптимизма.

— Это что? Боевое снаряжение для первого объекта?

Парень побледнел и кивнул.

— Но с его мощностью при выстреле в помещении от нас мало что останется… — выдавил из себя он. — Стену не проломить, не отбросив ноги самим…

— О стене никто и не говорит, — отрезал я.

Решетка, открывающая путь в шахту воздухообмена, валялась на полу. За моей спиной висел рюкзак, до отказа заполненный сыворотками и катализаторами. Вокруг пояса был закреплен страховочный трос, подобный тому, с помощью которого я бежал с корабля республиканцев. Другой его конец был закреплен на намертво зафиксированной в полу криогенной камере, в которой держали Вируса, а сам я, сжимая в руках ручной гранатомет из его экипировки, свесился в шахту и прицелился вверх. Метрах в ста надо мной, а, может, даже и выше, светился небольшой прямоугольничек неба. Решетки, закрывающая выход на поверхность, отсюда видно не была, но уж в ее-то существовании я не сомневался ни на секунду. Все вокруг я видел в зеленом свете прибора ночного видения, взятого мной все из той же экипировки «Объекта N1».

— Какова вероятность того, что ракета взорвется о решетку? — дрожащим голосом спросил паренек.

— Я верю в то, что она просто выбьет ее, среагирует на удар на бешеной скорости, а потом взорвется уже где-то в воздухе, — ответил я. — Свое слово я держу. После того, как я спущусь вниз, у тебя будет не слишком много времени, чтоб убраться как можно дальше.

Я посмотрел на стену шахты. Вдоль нее шла техническая лестница, по которой можно было выбраться наверх, используя лишь собственные силы. Это был явно не мой вариант.

«Не убиться бы об эту хрень», — подумалось мне.

— Ладно, я пошел, — сказал я скорее даже сам себе и спрыгнул в шахту.

Несколько десятков метров я пролетел, даже не заметив их, после чего меня резко дернуло, и падение остановилось.

Тело раскалывалось от адской боли. Голова шла кругом. В успех плана я уже особо не верил. Но отступать было просто некуда. Метрах в тридцати подо мной была еще одна решетка, под которой лениво вращался громадный кулер двухметрового диаметра.

Мой билет отсюда. Меня обдувало слабеньким потоком воздуха, который я планировал усилить как минимум в сотню раз. Трос кончился, дальше приходилось действовать без страховки.

Раскачавшись за несколько движений, я оттолкнулся от одной из окружавших меня стенок шахты, подлетел к другой и зацепился подошвой ботинка за перекладину лестницы, кое-как зафиксировавшись. Засунув ногу поглубже между лестницей и стеной, я приобрел немного больше уверенности в том, что не соскользну и не разобьюсь. Накинув на плечо ремень и забросив, напоследок, гранатомет за спину, я вцепился одной рукой в лестницу и отсоединил трос. Он остался болтаться вдоль шахты, и я вдруг отчетливо представил картину, как на обратном пути он случайно цепляется за мою шею, затягивается в узле и отрывает голову…

Меня передернуло. Я схватился за трос, натянул его на себя как можно сильнее и закрепил на одной из перекладин лестницы, зафиксировав его вдоль стенки шахты.

Вот теперь можно было продолжать путь.

Спустившись вниз и став ногами на решетку, под лопастями я увидел еще одну, через которую, как мне показалось, я разглядел какую-то часть реактора.

Вбок от меня уходил коридорчик длиною всего метров пять. Скорее всего он был предусмотрен для техников, которые влезли бы сюда при возможной поломки кулера. Я прошел до конца этого коридора и уперся в очередную решетку. Ударил по ней ногой изо всех сил. Ничего не произошло, я только испытал новую порцию боли. Достав из кармана штанов небольшой лазерный резак, позаимствованный там же, где и гранатомет, я аккуратно вырезал решетку точно так же, как мы сделали это сотней метров выше, чтоб попасть в шахту.

Через образовавшуюся дыру я увидел пожарный мостик, подвешенный над потолком энергоблока. В общем, примерно на такое я и рассчитывал.

Вернувшись назад в шахту, я снял со спины гранатомет и прицелился в светлую точку, отсюда казавшуюся еще меньше. Включил автоприцеливание, задал ракете курс, чтоб точно не промазать, и нажал на спусковую кнопку.

Со свистом, режущим уши в тесном пространстве шахты, снаряд устремился вверх, а я, тут же бросив пустой гранатомет на решетку, на всякий случай, скрылся в боковом коридоре.

Взрыва не произошло. Я оказался прав, и ракета просто вынесла решетку. Теперь оставался только последний штрих моего плана.

Я подошел к самому краю и увидел коротенькую лестницу, ведущую на пожарный мост. Слез по ней и побрел дальше по мостику. Сполз вниз по еще одной вмонтированной в стену лестнице и осмотрелся. Картинка вокруг слепила, очертания предметов размывались. С освещением внизу, в отличие от шахты и мостика под потолком реактора, был полный порядок, поэтому я снял с головы прибор ночного видения и бросил его на пол.

Реактор был заключен в огромный стальной саркофаг со всех сторон. Из него лишь отходило в разные стороны множество труб, скрывавшихся в стенах и потолке. Еще здесь имелся единственный центр управления в виде компьютерного блока с множеством совершенно непонятных мне таблиц, программ и диалоговых окон на пяти мониторах.

Я подошел к створкам лифта и попытался их открыть. Сенсорная панель была неактивна, створки заблокировались. Этого, в принципе, и следовало ожидать после того, что тут учудили с шахтой, чтобы сжечь меня. Хотя, в данном случае, теперь все было хорошо. Попасть в энергоблок впредь можно было только через ту же дыру в потолке, откуда я вылез.

Я не хотел обрекать на гибель тысячи людей, однако только массовая паника и эвакуация могли помочь мне выбраться отсюда живым.

Уничтожить базу можно было только одним способом. Во всяком случае, я не знал других вариантов. Нужно было отключить систему охлаждения реактора и поднять его производительность до максимума. Спустя несколько минут, от бешеного перегрева реактор просто обязан был рвануть.

Порывшись в течение следующих пары минут в компьютере, я обнаружил, что ни на что, кроме скорости вращения кулеров, без специального допуска я повлиять просто не мог. Воздухообмен был самой примитивной функцией, отвечать за которую могли даже самые младшие техники.

То есть способ отхода был у меня в руках. Вот только попробуй я вырваться на свободу прямо сейчас…

Об этом даже думать не следовало. Меня расстреляли бы турелями со стен базы быстрее, чем я заметил бы эти выстрелы.

Я остановил свой взгляд на огромной площадке стержней охлаждения реактора. Каждый из них фиксировался в специальном пазу в полу, и я был готов руку на отсечение дать, что они связаны с саркофагом по какому-то подземному каналу. Внутри стержней содержался жидкий азот, с помощью которого и осуществлялось охлаждение. Нужно было нарушить его подачу, после чего просто ждать. Стержни были разбиты на группы, и каждые девять штук прикреплялись к металлической платформе, которая нависала над их вершинами. Специальный манипулятор с магнитом на конце вынимал из этой импровизированной поляны сразу десять охладителей, фиксируясь на той самой платформе, и заменял их новой партией при возможности аварии или же при полном расходе азота внутри резервуаров. Этот процесс выполнялся автоматически. Прямо на моих глазах манипулятор вытащил партию из середины «поляны». В полу открылся люк, и он опустил все это туда. На некоторое время задержался внутри, после чего появился с новой партией и водрузил ее на место предыдущей. Ну что ж. Небольшой, но все же шанс.

Я внимательно осмотрел сам манипулятор замены стержней. Выглядел он наподобие обычного промышленного робота, которых мне случалось видеть при прохождении обучения еще в мою бытность курсантом. Здесь должна была быть панель ручного контроля на экстренный случай выхождения из строя электроники.

Нужную мне сенсорную клавиатуру я нашел меньше чем за минуту. Потыкал в каждую из кнопок на ней и убедился, что и здесь нужен пароль. Это было прискорбно, но не смертельно. Достав лазерный резак, я аккуратно вырезал прямоугольник вокруг этой панели, а затем потянул ее на себя. За этим кусочком изнутри потянулись проводки. Недолго думая, я обрезал и их и отшвырнул панель в сторону. Заметил внутри какую-то микросхему и спалил лазером и ее. Напоследок выжег все прилегающие к ней провода, вырвал схему и прожег робота насквозь на десять сантиметров в глубину. Это был максимум того, что мог позволить ручной резак.

— Надеюсь, робот деактивирован, — сказал я сам себе и принялся аккуратно отрезать стержни от пластины.

Всего их было восемьдесят одна штука. Девять секций. Квадрат три на три. Каждый стержень не более полуметра в длину и четверти метра в диаметре. Начал я с крайней пластины и пяти стержней, образовывавших угол. Расстояние между ними также не превышало четверти метра, так что я вполне свободно дотянулся до скрытых во втором и третьем рядах стержней и срезал и их фиксацию. Глубоко вдохнул и приподнял пластину. Оказалось гораздо проще, чем я предполагал — платформа весила не более десятка килограмм. Я аккуратно положил ее на пол, а затем, мысленно перекрестившись, взялся руками за стержень и, будучи полностью готовым к тому, что меня сейчас убьет от малейшей искры, потянул его вверх.

Ничего не произошло. Стержень вышел из гнезда идеально и очень просто. Я осмотрел его дно и обнаружил, что клапан, через который и распылялся азот, был закрыт. Должно быть, здесь имела место какая-то чисто механическая блокировка стержня при его изъятии, никак не связанная с электроникой.

Я облегченно выдохнул и принялся очищать эту «поляну».

Первая реакция произошла, когда я выгрузил семнадцатый по счету охладитель. Робот дернулся в направлении стержней, заискрил через вырезанную мной дыру и замер на месте.

В ту же секунду активировалась тревога.

— Внимание! Внимание! Внимание! Аварийная ситуация! — произнес искусственный голос. — Производится поиск возможных решений!

Я замер в ожидании, как вдруг на одном из мониторов вспыхнул таймер.

— Осталось двадцать девять минут до дестабилизации реактора. Немедленно покиньте базу! — услышал я предупреждение.

Вытащив последний стержень этой партии, я принялся срезать третью пластину, когда меня снова прервал искусственный голос:

— Израсходовано более семидесяти процентов охладителя. Процесс необратим. Осталось шестнадцать минут до дестабилизации реактора. Немедленно покиньте базу!

Я замер и испуганно уставился на таймер, который пару секунд назад показывал почти на десять минут больше. Я прекрасно понимал, что реактор автоматически забрал огромную долю азота для экстренного охлаждения. Пугало лишь то, сколько реальных минут он мне оставит, если все пойдет таким же ходом и далее. Выждав несколько секунд, я убедился, что процесс установился. Теперь время истекало ровно так, как и должно было, скачки прекратились.

Я снял с пояса комлинк и отключил функцию видеовызова. Затем отправил сигнал Кити. Мне очень не хотелось, чтобы она увидела меня в почти предсмертном состоянии, с разбитым в фарш лицом. Пара секунд, которые я провел в ожидании ответа, показались мне целой вечностью.

— Клин! — завопила из динамика любимая. — Клин! Где ты?! Как ты?! Все хорошо?!

Один ее голос прибавил мне столько сил, что на какое-то мгновение я забыл даже о сковывающей меня тупой боли.

— Привет, — прошептал я, — вакцина у меня. Ее очень много, хватит надолго. Только вот я заперт в подземелье, а рядом ядерный реактор, который дестабилизируется через шестнадцать минут.

Ответом мне было гробовое молчание. Кити ничего не говорила секунд пять, после чего я едва услышал ее безумно тихий голос:

— И как же ты выберешься?

— Все будет в порядке, если ты сейчас дашь мне Пантеру, — попросил я, — только она сможет мне помочь.

Кити не возражала ни секунды, поскольку мне тут же ответила Пантера.

— Я слушаю тебя, Клин.

— Все идет совсем не по плану. Чтобы уйти живым, мне пришлось спровоцировать ядерную реакцию, дабы объявить эвакуацию. Вся база скоро взлетит на воздух, а я заперт под землей возле реактора. Вот что тебе нужно сделать. Найди джетбайк. Ты виртуоз в этом плане, это я знаю. Недалеко от квартиры Рубина есть…

— Осталось пятнадцать минут до дестабилизации реактора. Немедленно покиньте базу! — перебил меня голос.

— В километре от квартир, может, даже чуть меньше, есть бар! Беги на северо-запад вдоль отметок для джеткаров и ты найдешь его! Там и можно достать байк, Пантера!

— Ты хочешь, чтобы я бежала по территории Альянса километр в поисках байка, который нужно угнать?!

— Затем в бортовом компьютере джетбайка ты должна будешь найти в навигаторе положение базы! — проигнорировал я ее слова. — Все солдаты и офицеры вбивают его туда! Я спровоцирую бешеный воздушный поток! Меня вынесет в воздух минимум на сотню метров над землей! Паракрыла нет! Помнишь овраг, с которого ты прыгала к базе? С него ты и будешь меня ловить!

— Ты серьезно, Клин?!

— И если ты не сможешь достать байк, постарайся успеть вернуться назад до взрыва. И скажи Кити…

— Ты сам ей это скажешь! — рявкнула Пантера.

— У тебя четырнадцать минут, — сказал я и отключился.

Здесь становилось просто невыносимо жарко.

46 секунд.

Зажимая рукой уже менее кровоточащую рану, я побежал к лестнице, вмонтированной в стену.

45.

Я прыгнул вперед, вцепившись в поручни лестницы и, пересиливая адскую боль, пополз наверх.

44.

Я не мог знать, сколько времени займет развитие и протекание самой реакции до непосредственного момента взрыва, но до ее старта оставалось всего-ничего.

— Пантера, ну как же так! Ну почему тебя нет?! — прокричал я сам себе в ярости.

На самом верху лестницы я кинул быстрый взгляд на монитор. 27. Двадцать метров вверх по лестнице я проскочил за 17 секунд. Гул кулера закладывал уши. Я перескочил на пожарный мостик, подвешенный над потолком энергоблока, и побежал к лопастям, ощущая, подгоняющий меня в спину бешеный поток воздуха.

За временем я уже не следил. Какой смысл? Я проскочил почти половину мостика, когда на моем поясе наконец-то завибрировал комлинк.

Пантера. Дождался. Только, наверняка, было уже слишком поздно.

Но, надежда, как говорится, всегда идет подыхать в конце очереди, поэтому я сорвал комлинк с пояса и, что было сил в голосе, заорал в него, надеясь, что Лиз разберет мой вопль сквозь бешеный гул лопастей:

— Смотри в небо и приготовься меня ловить!!!

Не было времени цеплять комлинк назад на пояс, поэтому я просто отшвырнул его в сторону и прыгнул на лестницу, ведущую к вырезанной мною дыре в ответвлении шахты. За несколько рывков преодолел ее и завалился внутрь.

Бешеный поток воздуха подхватил меня как тряпичную куклу и засосал в шахту. Долбанувшись лицом и грудью в одну из ее стен, я успел почувствовать лишь то, с какой силой мною выстрелил вверх мощнейший поток воздуха, создаваемый кулером.

Пролетая шахту, я успел подумать лишь об одном:

«А что, если, вызывая мой комлинк, Лиз собиралась обреченно сообщить, что ничего не вышло, и байк достать она не смогла?»

Яркий свет вспыхнул со всех сторон совершенно внезапно, а бешеная сила, толкающая меня вверх, мигом сошла на «нет». По инерции продолжая лететь вверх, я успел заметить, что двор базы уже пустовал. Не осталось даже часовых на вышках.

С вершины оврага резко сорвался байкер и устремился ко мне. От облегчения я попытался расхохотаться, однако стоило мне только открыть рот, как его чуть не разорвало потоком встречного воздуха.

Пантера подлетела как раз тогда, когда я уже замедлял свой бешеный взлет. Находясь в метре от меня, она, поднимаясь с такой же скоростью, что и я, на самой высшей точке схватила мою протянутую руку и дернула на себя.

Я упал животом на сидение байка, впервые за сегодняшний день обрадовавшись тому, что могу чувствовать боль.

Ведь это означало, что я жив.

Спустя пару секунд я обхватил Пантеру руками за талию, вцепившись в нее, что было сил.

— У нас секунд двадцать до начала реакции, чтобы свалить как можно дальше! — проорал я ей в ухо. — Жми в противоположную сторону от квартир!

Пантера поняла все сразу. Действительно, тащить меня туда, куда устремилась вся эвакуировавшаяся база, приравнивалось к самоубийству.

— Держись! — только и сказала она.

Все дальнейшее я помню словно в полусне…

Огромная скорость…

Бешеный встречный ветер…

Пальцы разрывает от боли — до того сильно я цепляюсь за жизнь, понимая, что скоро потеряю сознание…

Лес…

Пантера спрыгивает с байка, а я, совершенно обессилев, падаю мертвым грузом на землю.

— Не смей подыхать, Клин! — кричит Лиз и пытается меня поднять.

А потом дрожит земля…

30

Открыв глаза, я первым делом увидел иллюминатор. За ним царило непроглядное черное небо, усыпанное миллиардами звезд.

Я лежал на койке, привязанный по рукам и ногам, а рядом со мной, положив голову на колени, сидя, спала Кити.

— Эй, — тихо позвал ее я, — Кити…

Она не проснулась.

— Боевая тревога! — резко заорал я.

Кити подскочила словно заведенная, мигом приняв боевую стойку. Встретилась со мной взглядом и замерла. Поняла, что я пришел в сознание, выпучила глаза, и тут же запрыгнула на меня сверху.

— Клин! Любимый! Родной мой! — она покрывала мое лицо поцелуями, изредка прерываясь на редкие слова. — Слава Богу! Живой!

— Стой! Ну стой же! Хватит! — сквозь смех пытался остановить ее я. — Кити! Солнце, прекрати!

Она остановилась и посмотрела мне в глаза, обхватив мое лицо ладонями.

— Я боялась, что ты впал в кому, — прошептала она, и ее глаза наполнились слезами, — ты был без сознания больше трех суток, Клин.

— Привязан я, потому что мы летим, да? А летим уже не на Земле? — я ужасно волновался и иногда даже заикался от этого. — За иллюминатором космос? Это ведь не ночь?

Кити кивнула и широко улыбнулась.

— План приведен в исполнение, любимый, — сказала она, — мы направляемся туда, где нет Альянса и нет войны.

И тогда я снова расхохотался. Смеялся я долго, наверное, около двух минут. Под конец я начал задыхаться, живот сводило от боли.

— Как это здорово, — переведя дух, прошептал я. — Знаешь, стоя там, возле реактора… под землей… чувствуя, как медленно умирает мое тело, я боялся только одного…

— Что никогда меня не увидишь, — так же тихо произнесла Кити.

Она не спрашивала, а утверждала.

Но я и не возражал.

— Вакцина и катализатор? Все цело?

— Не все, но процентов восемьдесят ты не повредил, — ответила любимая.

— Супер, — выдохнул я, — значит, для начала, я полностью очищусь от этих генов. Попробую жить как все остальные. А вернуть все это всегда успею.

Кити подмигнула мне и поцеловала в щеку.

— Может, отвяжешь меня, а? — улыбнулся я.

— Не-а, — хитро покачала головой Кити, — пока ты связан, я немножко поделаю с тобой все, что только захочу.

Я совершенно не возражал и тут.

Но этому не суждено было сбыться. Раскрылись створки каюты, и на пороге появились Рубин и Пантера.

— Ух ты! — абсолютно искренне удивился я.

— Живой! — одновременно сказали они.

Пантера облегченно рассмеялась.

— Да развяжите же меня! — потребовал я уже без шуток.

— Ну ты и натворил дел, Клин, — покачал головой Рубин, пока Кити отсоединяла браслеты, — в нашей зоне объявили красный код, полное боевое. Допрашивали всех, кто знал тебя, а на меня вообще объявили охоту, хоть никто и не мог доказать, что я привел тебя на базу запланировано. Вот и пришлось хватать Кити в охапку и бежать с вами.

— Возвращаться с тобой было бесполезно, и я сидела над твоим телом в лесу несколько часов, пока не появились они, — Пантера указала на Кити и Рубина. — У нас оставался единственный вариант — валить с планеты как можно скорее. Храни Бог контрабандистов.

— Где же нас прятали на всех досмотрах? — я освободился и сел на кровати.

— Поверь, тебе лучше не знать! — усмехнулся Рубин.

Я задумчиво посмотрел на звезды. Пантера поймала этот взгляд.

— Думаешь о том, что ждет нас теперь, Клин?

— Честно, нет, Лиз. Что бы ни ждало, главное, что теперь все будет по-другому.

И вот, наконец, наступает рассвет. Я стою у окна и смотрю на звезду, медленно поднимающуюся над горизонтом и озаряющую все вокруг теплым алым светом. Вспоминать мне больше нечего.

Просыпается Кити. Она подходит ко мне и становится чуть впереди. Я обнимаю ее со спины и кладу руки на ее большой живот.

Мы ждем ребенка…

— Не спится? — спрашивает она.

— Воспоминания нахлынули, — тихо отвечаю я ей на ушко.

— О чем?

— Обо мне. О тебе. Вирусе, Кошке, Пантере, Рубине. Знаешь, я просто вспоминал свою жизнь. Искал в ней плюсы, минусы… нашел огромное количество минусов и плюс, который перечеркнул их все начисто.

— Какой плюс? — хитро улыбается Кити.

— А то ты не знаешь! — смеюсь я и целую ее в шею.

Уже больше года я живу совершенно не так, как привык до этого.

И это просто охренительно.

Я здоров и не нахожусь под риском смерти примерно каждые шесть месяцев.

Я счастлив, потому что имею все, что только могу пожелать. А многого мне и не нужно.

Я свободен.

Я спокоен.

Я — 13–47, Клин. И здесь заканчивается эта глава моей истории.

От автора

Эта книга стала самой непростой из всех, что я когда-либо писал. Как и все прочие, она была начата в общей тетради во время какого-то скучного школьного урока. Спустя пару месяцев, была и закончена.

В той версии Клин убивал Пантеру, Вирус оставался жив, человеческим чувствам и переживаниям уделялось куда меньше времени, а Кошка становилась гигантским мутантом, обросшим шерстью, которую главный герой убивал в жутко неравном бою.

Честное слово, предыдущую попытку (этот невероятный клинический бред) лучше даже не читать.

Спустя, страшно даже подумать, почти пять лет, я решился ее переписать. Убрать все глупости, присущие школьному возрасту, добавить больше драмы, развить сюжетную линию и сделать из глупого рассказа, родившегося в мозгу школьника, увлекательную книгу, по прочтении которой вы не будете сожалеть о потраченном зря времени.

Эта версия Клина писалась мною специально для моего любимого дедушки, который все прошлые годы читал мои повести еще в рукописях, с трудом разбирая корявый почерк. Я надеялся, что успею закончить книгу и принести ее ему если не выпущенную каким-нибудь издательским домом, то хотя бы напечатанную на альбомных листах, увеличившуюся в объеме, но прежде всего в смысле.

К сожалению, мой любимый дедушка умер четырнадцатого января. А сейчас — двадцать четвертое марта. В момент, когда я пишу эти строки, на часах почти два часа ночи, простите за тавтологию.

Эту книгу я посвящаю своему дедушке, Изюмову Анатолию Яковлевичу, и ужасно сожалею, что не успел закончить тогда, когда он смог бы оценить ее по достоинству или же раскритиковать по недостаткам.

Выражаю огромную благодарность Андрею Вирченко — одному из двух моих лучших друзей и единственному постоянному рецензенту этой книги. Огромное тебе, Андрюха, спасибо за множество ценных идей, без которых эта книга не стала бы такой, какая она есть.

Спасибо всем, кто прочитал ее и понял.

Андрей Изюмов, 24.03.2012

1:52 РМ

П.С. Книга отредактирована уже в третий раз, но теперь — совсем в небольших мелочах. Сейчас 12.06.2013, 00:51. Всем спасибо)))