13 проклятий

1

С тех пор, как фейри украли ее младшего брата, Роуэн Фокс (или Рыжая, как она сейчас себя называла) думала лишь о том, как его вернуть. Это обуревало ее, стало единственной целью, смыслом существования. Полтора года назад их родители погибли, а меньше чем через два месяца Джеймс пропал. При первой же возможности Рыжая сбежала, чтобы разыскать его. Следующие месяцы она жила сама по себе и не допускала сомнений – даже мимолетно! – что не сможет его найти. Ее упорство было вознаграждено. Она совершила прорыв. Настоящий прорыв.

Ей наконец удалось проникнуть в царство фейри.

Когда Рыжая очнулась от похожего на черную пустоту сна, брезжил рассвет. Она лежала, свернувшись калачиком, в дупле старого дерева. Дрожа, раздвинула замерзшей и затекшей рукой спутанные ветки и плети ежевики, скрывающие ее от леса. Пятнышки утреннего света проникли в дупло, и она увидела шрамы.

На обеих ладонях засохло что-то темное. Запекшаяся кровь. Кожу вдоль и поперек рассекали тонкие порезы. Так много, что не сосчитать. Хотя следы крови еще оставались, раны уже затянулись, превратились в серебристые рубцы. Рыжая вспомнила: она изрезала руки, освобождая связанную Таню.

В пустом животе заурчало. Кроме того, давил полный мочевой пузырь.

Поморщившись, Рыжая выбралась из дупла, оступаясь, отошла от дерева. Ноги сводило и покалывало – она долго лежала, скрючившись в тесноте. Не в силах больше терпеть, быстро и настороженно огляделась, приспустила штаны и присела.

В лесу стояла неестественная тишина. Рыжая привела одежду в порядок и вытащила вещи из дупла. Достала из рюкзака нож, который всегда носила с собой, и вложила в ножны на поясе. Затем сделала несколько шагов назад и посмотрела на дерево. Старый крепкий дуб. Но то ли птицы, то ли кто-то еще, здесь обитавший, занес семена другого растения, которые попали в какую-то трещину в коре, прижились и разрослись прямо на верхушке. Вот почему здесь рдели гроздья красных ягод. Рябина. Роуэн. Ее тезка[1], хотя уже давно никто не называл Рыжую настоящим именем. Теперь другая жизнь. Но потому она и выбрала это дерево. Поверья говорят, что рябина защищает от чар, от злого колдовства ведьм и… от фейри.

Внезапно Рыжую охватила тревога. Когда, вскоре после полуночи, она залезла в дупло, ягоды были твердыми и зелеными. Теперь они красные и мягкие – созрели за ночь? А вдобавок еще и шрамы, в которые превратились порезы на руках. Это сбивало с толку. Сколько же времени прошло?

Рыжая попыталась вспомнить все, что знала о рябине. Ягоды обычно краснеют осенью. Но когда – сразу после полуночи – она забралась в дупло, был разгар лета, июль. Что-то не складывалось. Она слышала, что время в царстве фейри течет по-другому, а значит, если она правильно догадывается, то каким-то образом прошло больше двух месяцев.

Рыжая огляделась. Лес вокруг был недвижим, но она знала: тишина и покой лишь иллюзия. Она не одна. Что-нибудь раньше или позже выдаст свою истинную сущность: проступит на коре дерева лицо или зазвучит навязчивая мелодия, манящая танцевать. Ей было известно об опасностях царства фейри.

Теперь она здесь, и надо быть начеку.

Перед тем как отправиться в путь, следовало еще кое-что сделать. Она вскарабкалась по узловатому стволу дуба, подтянулась и достала до крепкой рябиновой ветви – чуть тоньше своего запястья, – а затем навалилась всем весом и обломила. Спустившись, подобрала ее с земли – по длине получилось примерно на фут[2] короче, чем рост Рыжей.

Вынула нож из ножен и, зажав ветку локтем, принялась обстругивать мелкие сучки и отростки. С таким посохом, годным для защиты, можно было трогаться в путь.

Вокруг было тихо и прохладно, по лесной подстилке, по мху, по траве пробегал утренний ветерок, кружился в низком тумане призрачными тенями. Вниз срывались капли росы. Рыжая чувствовала, что одежда пропахла прелой листвой – она долго пробыла в дупле. Этот запах смешивался с запахом пота и крови. От нее отвратительно разило – Рыжая это знала.

Она упорно шла вперед, следуя за солнцем, что поднималось все выше в небе. Немного потеплело, но все же осенняя прохлада не отступала. Рыжая все шла, держа наготове посох, вглядываясь, чутко прислушиваясь к каждому шороху – не преследуют ли ее. Лес проснулся, листья над головой зашелестели от легкого движения. Несколько раз, подняв глаза, Рыжая замечала фейри, смотревших на нее сверху вниз. Иногда их взгляды встречались с ее, и они тут же скрывались из виду. Другие, полюбопытнее и не такие опасливые, вылезали из потаенных уголков, чтобы рассмотреть ее поближе, их расцветка, окраска их крыльев сливались с золотистой, рубиновой и бурой листвой.

Спустя какое-то время послышалось приветливое журчание воды. На душе стало легче. Она пошла на звук и вскоре оказалась у бегущего через лес небольшого ручейка.

По течению изредка проплывали опавшие листья. Рыжая опустилась на колени у воды, бережно положив свой посох рядом – вдруг понадобится. Сняла рюкзак, расстегнула молнию одного из отделений. Достала оттуда фляжку и встряхнула: почти пустая – меньше глотка. Отвинтила крышку, выплеснула затхлые остатки в траву и опустила фляжку в ручей. Ледяная, чистая вода побежала по ее руке.

Рыжая наполнила фляжку и перед тем, как положить ее обратно в рюкзак, сделала несколько больших глотков. Затем снова повернулась к ручью и начала смывать запекшуюся кровь с рук, глядя, как исчезают в струящемся потоке темно-красные завитки. Зачерпнув пригоршню воды, плеснула на лицо и шею и стала рассматривать свое отражение. Отражение покачивалось в такт бегу воды, и в какой-то момент Рыжая увидела, что у нее отросли волосы. Наклонившись вперед, она поднесла руку к голове и коснулась коротких, мышиного цвета прядей. Всего несколько дней назад она сама постриглась – совсем коротко, под мальчишку. Несомненно, сейчас волосы стали длиннее. И у корней были ее натурального рыжего цвета – примерно на полдюйма[3]. Точно прошло какое-то время.

Внезапно рядом с ее отражением на воде появилось отражение какой-то фигуры. Быстро, как кошка, Рыжая схватила рябиновый посох и развернулась – фигура была уже в нескольких дюймах от нее. Ошеломленная Рыжая отшатнулась, потеряла равновесие и, выронив посох, упала спиной в ручей. С деревьев, тревожно крича, будто предупреждая, взметнулась стая птиц и фейри.

Отплевываясь, она поднялась из холодной воды и краем глаза заметила, что рябиновый посох уплывает вниз по течению – уже не достать.

К ней протянулась шершавая рука, послышался тихий голос:

– Пойдем, дитя…

Лицо говорившей частично скрывал капюшон зеленого плаща. Выбивающиеся из-под него длинные седые волосы рассыпались по плечам. В прядки были вплетены какие-то лоскутки, скрученные обрывки ткани. Из-под капюшона торчал крючковатый нос, с тонкой переносицей, широкий у ноздрей, будто окаймленных розовым. Узкий кривой рот, губы бесцветные, бесцветная и кожа, а вот изнутри рот – становилось видно, когда она говорила, – был каким-то необычно красным. И засохшие капельки слюны в уголках. Не понять, кто она, фейри или человек.

– Пойдем, – повторила старуха с трудом, будто ей было тяжело произносить слова. Вдруг сгорбилась и ужасно, надрывно закашляла.

Рыжая не двинулась с места. Сердце все еще колотилось от этого внезапного появления. Как ей удалось подойти так бесшумно? Вода струйками стекала с Рыжей, рука сжимала рукоять ножа, готовая выхватить его из-за пояса. По наклону головы она поняла: старая женщина заметила нож. Рыжая чуть дернула рукой, будто собиралась его вытащить. Настороженность не проходила, хотя было неясно, есть ли у старухи дурные намерения или нет. Хотелось, чтобы она ушла, а если для этого следует ее припугнуть – что ж, припугнет.

Старуха отступила, так же бесшумно, как пришла, и стала удаляться, пробираясь между деревьев. Не шевельнувшись, Рыжая наблюдала, как та медленно исчезает из виду. Что-то странное было в ее движениях, но что именно – непонятно. Рыжую передернуло, руки покрылись гусиной кожей. Она сильно проголодалась, а теперь еще и замерзла. Необходимо было найти еду – и как можно скорее.

Подняв рюкзак, она привычно тронула нож в ножнах. Знакомый холод рукояти успокаивал. Закинув рюкзак на плечо, Рыжая отправилась дальше быстрым шагом, чтобы согреться и обсохнуть. Мокрая одежда прилипала к телу, с волос капала ледяная вода. Продрогшая, она пошла еще быстрее, злясь, что не во что переодеться. Вся ее одежда была на ней.

Пройдя не так далеко, она снова увидела фейри. Ее внимание привлекло едва уловимое шевеление в ветвях над головой. Там пряталось серокожее существо размером с маленького ребенка. Коренастое и округлое, шкура, похожая на слоновью. По бокам куполообразной головы торчали большие уши, как у летучей мыши. Оно смахивало на уродливую каменную гаргулью. На мгновение Рыжая приостановилась, а затем двинулась вперед, не сводя с него глаз. На ее пристальный взгляд существо ответило немигающим взглядом янтарных глаз и припало к ветке, за которую держалось кривыми когтями. С его появлением другие шорохи и перешептывания прекратились. То ли фейри вели себя очень тихо, то ли в этой части леса их было до странного мало.

Осторожно поглядывая на существо над головой, Рыжая ускорила шаг. Тропинку перегораживало упавшее дерево, толщиной ей почти до колена. Вокруг все густо поросло папоротником, громоздился валежник. Тут нужна была осторожность – просто так не перелезть. Рыжая перестала следить за похожим на гаргулью существом и сосредоточилась на том, чтобы перешагнуть через толстенный ствол. Следом произошли сразу две вещи. Первая – сверху донесся непонятный звук, словно металл лязгнул о металл. Вторая – стоило перенести ногу за дерево, как земля под ней провалилась.

Рыжую резко бросило вперед: размахивая руками, она падала, но левую ногу, все еще остававшуюся за лежащим деревом, крепко прижало к шероховатому стволу. Трещала и рвалась ткань на штанах, кора обдирала кожу по всей голени. Миг – и сквозь ветки и листву Рыжая полетела вниз, в темноту. Земля заглотила ее. Последнее, что она услышала, был пронзительный клекот. И все погрузилось во тьму.