14 секунд до взрыва

Летчику-испытателю Юрию Александровичу Гарнаеву предстояла очень трудная работа: полет на вертолете с отстрелом лопастей несущего винта.

Испытывая в воздухе опытные образцы вертолетов, летчик почти лишен средств спасения. При аварии, покидая падающую машину, он может попасть под удары лопастей, и парашют ему уже ни к чему.

А что, если в основании лопастей несущего винта установить взрывной механизм? При аварии летчик приведет его в действие, смертоносные лопасти отстрелятся, и путь к спасению будет открыт.

Расчеты инженеров подтвердили правильность этой идеи. Но расчеты расчетами, а как все будет происходить на самом деле? На этот вопрос и должен был ответить в испытательном полете Гарнаев.

Он пилотирует все типы летательных аппаратов тяжелее воздуха, он испытывал в воздухе турболет — металлическую платформу на четырех ножках с реактивным двигателем, установленным вертикально.

...На аэродроме Гарнаева уже ждали инженеры. Они разрабатывали технику и методику испытаний и теперь заметно волновались.

— Все будет в порядке, — успокаивает их Гарнаев.

Он надевает парашют и поднимается в кабину вертолета. Машина эта уже отслужила свой срок, ей суждено подняться в воздух в последний раз. Вслед за Гарнаевым взлетает второй вертолет, с кинооператором на борту: весь опыт должен быть зафиксирован на кинопленке.

Юрий Александрович набирает высоту, поглядывает на «Ивана» (так в шутку зовут авиаторы пятипудовый манекен, который сидит на месте второго пилота). Он будет выбрасываться из падающего вертолета, а испытателю отводится роль подрывника. Подрывник поджигает бикфордов шнур и убегает в укрытие. Гарнаев должен пустить в действие взрывной механизм и тут же выброситься с парашютом. А потом уже сработает автоматика: полетят ракеты, предупреждая кинооператора о начале съемки, отлетят оторванные взрывом лопасти винта, мощный механизм выбросит манекен из кабины, и автомат откроет ему парашют.

Кажется, все просто. Но даже на земле у подрывника случаются непредвиденные вещи: подожжет шнур, а убежать не сможет, споткнется, подвернет ногу. Действует же он обычно не в одиночку, и к нему может прийти помощь. Испытателю в воздухе помощи ждать неоткуда.

...Нужная высота набрана. Вертолет с кинооператором занял положенное место. Пора! Вдруг контуры вертолета с кинооператором стали расплываться, словно смазываться. От Гарнаева его закрыло облако. Придется повременить. Идет минута, другая. Испытатель уже видит перед собой море с белой полоской прибоя возле прибрежных камней. Надо спешить: над морем эксперимент производить нельзя. Лопасти винта и сам вертолет пойдут на дно, а их должны исследовать ученые.

Наконец вертолет с кинооператором показывается из-за облака. Гарнаев сбрасывает аварийную дверь и приводит в действие подрывной механизм. Чтобы покинуть вертолет, в его распоряжении остается 14 секунд. Перед глазами на табло вспыхивает и гаснет огненное слово: «Взрыв! Взрыв! Взрыв!..» Красные блики сигнала мелькают на бесстрастном лице манекена. Гарнаеву кажется, что он усмехается.

Испытатель покидает кабину, открывает парашют и наблюдает за вертолетом. Автоматика работает безупречно. Разноцветными стрелами брызнули ракеты, пламя взрыва метнулось у втулки несущего винта, и лопасти точно обрубило. От падающего вертолета отделяется манекен, и над ним распахивается купол парашюта. Испытания прошли успешно.

Когда самолеты стали летать со сверхзвуковыми скоростями, конструкторам пришлось устанавливать в воздухозаборнике, подводящем воздушную струю к двигателю, специальное устройство в виде конуса, перемещение которого позволяло изменять проходное сечение заборника. Иначе при сверхзвуковых скоростях полета, без регулирования воздушной струи, наступали неприятные явления, грозившие остановкой двигателя. Устройство это действовало автоматически. Конечно, его действие было проверено на земле, в аэродинамических трубах. Но нужно было проверить соответствие данных испытаний в трубе с натурными летными испытаниями. Вот такой эксперимент и был поручен однажды Гарнаеву...

Полет подходил к концу. Вдруг двигатель загремел так, что Гарнаеву показалось: разваливается самолет. Началась пульсация. Испытатель сделал все, чтобы ее прекратить, но тщетно... На приборкой доске замигали и потухли сигнальные лампочки — это замкнулись проводники. У некоторых приборов отлетели стрелки. А потом наступила тишина. Двигатель остановился.

Похожий на ракету сверхзвуковой самолет с маленьким треугольным крылом не рассчитан на парящий полет. Он очень быстро теряет высоту, и посадить его без двигателя считалось почти невозможным.

Аэродром находился от Гарнаева километрах в шестидесяти. Но с 13 тысяч метров летчику он хорошо виден.

Собственно, при таких обстоятельствах испытатель вправе прибегнуть к парашюту. Но тогда причины аварии останутся невыясненными. Исследования придется проводить сначала.

Гарнаев радирует на командный пункт: «Иду на посадку». И, как всегда, когда решение принято, сразу успокаивается.

Главное — точно рассчитать, сохранить скорость самолета, сохранить запас кинетической энергии. Аэродром, до которого еще далеко, кажется совсем рядом. Гарнаев знает, что это обман зрения. Машина планирует, высоко задрав нос, и поэтому создается впечатление, что аэродром под крылом.

Но вот посадочная полоса (которая лежит глубоко под ним, словно на дне колодца) начинает уходить на нос, занимает свое обычное положение. Теперь-то уж он сядет!

Гарнаев выпускает шасси. Вот и полоса. Машина касается земли, и бетонные плиты серой лентой убегают назад. К месту посадки мчится пожарная машина и санитарный автомобиль. Когда они подъехали, Гарнаев уже успел вылезти на крыло...