150 000 000

История,

в этой главе

как на ладони бег твой.

Голодая и ноя,

города расступаются,

и над пылью проспектовой

солнцем встает бытие иное.

Год с нескончаемыми нулями.

Праздник, в святцах

не имеющий чина.

Выфлажено все.

И люди

и строения.

Может быть,

Октябрьской революции сотая годовщина,

может быть,

просто

изумительнейшее настроение.

Разгоняя дирижабли небесам под уклон,

поездами,

на палубах бесчисленных эскадр,

извилинами пеших колонн

за кадром выстраивают человечий кадр.

Большеголовые,

в красном сиянье,

с Марса слетевшие, встали марсияне.

Взыграет аэро,

и снова нет.

И снова птицей солнце засло́нится.

И снова

с отдаленнейших слетаются планет,

винтами развеерясь из-за солнца.

Пустыни смыты у мира с хари,

деревья за стволом расфеерили ствол.

На площади зелени —

на бывшей Сахаре —

сегодня

ежегоднее торжество.

День за днем спускались дни,

и снова густела тьма ночная.

Прежде чем выстроиться сумев,

они

грянули:

— Начинаем!

«Голоса людские,

зверьи голоса,

рев рек

ввысь славословием вьем.

Пойте все и все слушайте

мира торжественный реквием.

Вам, давнишние,

года проголодавшие,

о рае сегодняшнем раструбливая весть

вам,

милльонолетию давшие

петь,

пить,

есть.

Вам, женщины,

рожденные под горностаевые

мантии,

тело в лохмотья рядя,

падавшие замертво,

за хлебом простаивая

в неисчислимых очередях.

Вам,

легионы жидкокостых детей,

толпы искривленной голодом молодежи,

те, кто дожи́ли до чего-то,

и те,

кто ни до чего не до́жил.

Вам,

звери,

ребрами сквозя,

забывшие о съеденном людьми овсе,

работавшие, кого-то и что-то возя,

пока исхлестанные не падали совсем.

Вам,

расстрелянные на баррикадах духа,

чтоб дни сегодняшние были пропеты,

будущее ловившие в ненасытное ухо,

маляры,

певцы,

поэты.

Вам, которые

сквозь дым и чад,

жизнью, едва державшейся на иотке,

ржавым железом, шестерней скрежеща,

работали всё-таки,

делали всё-таки.

Вам неумолкающих слав слова,

ежегодно расцветающие, вовеки не вянув,

за нас замученные — слава вам,

миллионы живых,

кирпичных

и прочих Иванов».

Парад мировой расходился ровно, —

ведь горе давнишнее душу не бесит.

Годами

печаль

в покой воркестрована

и песней брошена ввысь поднебесить.

Еще гудят голосов отголоски

про смерти чьи-то,

про память вечную.

А люди

уже

в многоуличном лоске

катили минуту, весельем расцвеченную.

Ну и катись средь песенного лада,

цвети, земля, в молотьбе и в сеятьбе.

Это тебе

революций кровавая Илиада!

Голодных годов Одиссея тебе!