8

Шестеро спецназовцев, занявших позицию на лестничной площадке восемьдесят пятого этажа, действовали быстро, четко и, что самое главное, эффективно. Основной их специализацией были стремительные штурмовые операции, в ходе которых они должны были всеми доступными средствами обеспечить сохранность заложников. В данном случае задача упрощалась тем, что ни о чьей безопасности заботиться было не нужно.

Один боец открыл дверь, в проем которой чуть ли не синхронно влетели три световые гранаты. Дверь сразу же закрылась, лишь для того чтобы спустя секунду после взрыва вновь отвориться и с небольшим интервалом пропустить внутрь коридора четырех человек.

Лавина огня, которую они обрушили на ослепленных и полуоглушенных охранников, не оставила тем ни единого шанса. Восемь человек остались неподвижно лежать на полу, пополнив и без того уже длинный список жертв этого бесконечно кровавого дня.

Не останавливаясь на достигнутом, штурмовой отряд разделился на две тройки, проследовавшие в разные стороны коридора. Они двигались короткими перебежками, постоянно прикрывая друг друга, так что даже при внезапном появлении противника их невозможно было застать врасплох.

Здание было большим, с густо переплетенной сетью коридоров и лестниц, поэтому засада, если, конечно, таковую кто-то бы устроил, могла поджидать группу буквально за каждым углом и любым поворотом.

Приказ командира был предельно ясен — зачистить этаж и отходить к вертолету. Дальнейшее преследование подозреваемого в такой неблагоприятной обстановке и такими малыми силами не представлялось возможным.

Тем более что до сих пор не было связи. Вертолет никак не мог связаться с командованием (Милая позаботилась о том, чтобы наглухо заблокировать их волну). Исходя из всего этого, на акцию отводилось не больше пяти минут, после чего обе группы должны были свернуть операцию и, забрав с собой убитых, покинуть здание.

Однако любой, даже самый продуманный план может сорваться буквально из-за пустяка или элементарной мелочи. В данном случае речь шла не о каком-то незначительном просчете, а о том, что в качестве неучтенного побочного фактора выступал банкет, устроенный лично Терри Баррелем, служба безопасности которого была слишком многочисленной и хорошо подготовленной, чтобы оставить безнаказанной потерю двадцати пяти своих сотрудников.

Поэтому прямо сейчас на восемьдесят пятый этаж со всех лестниц и направлений спешило около сорока прекрасно вооруженных бойцов, имеющих четкое представление о том, с какого рода противником им предстоит иметь дело.

Ликвидировав четырех спецназовцев, охрана здания связалась по рации с начальством, сообщив, что с крыши проникла штурмовая группа.

Так как не было времени и возможности выяснить, на кого они работают и с чем связано это вторжение, было принято решение попросту ликвидировать напавших.

Начальник службы безопасности Терри Баррела послал на восемьдесят пятый этаж в помощь восьмерым (в то время еще живым) охранникам около сорока человек с вполне простой и ясной задачей — очистить здание от посторонних.

Война продолжалась, и еще многим было не суждено дожить до следующего рассвета.

* * *

— Сейчас самое благоприятное время, чтобы покинуть наше убежище и попытаться спуститься вниз, — подала голос Милая.

— Ты так считаешь? — с сомнением хмыкнул я. — Через несколько минут этажом ниже наступит кромешный ад. И я почему-то не слишком уверен, что это блестящая идея — именно сейчас соваться в раскаленное пекло.

— С восемьдесят шестого на восемьдесят пятый этаж ведет всего одна лестница запасного выхода, — терпеливо, как несмышленому ученику, начала объяснять Милая. — Лифты мы в расчет не принимаем, потому что они заблокированы на восемьдесят первом. Как только охрана уничтожит группу спецназа, они сразу же поднимутся наверх. Тогда мы окажемся в мышеловке. И, уверяю тебя, будет очень трудно объяснить этим еще не отошедшим от боя, разгоряченным и возбужденным людям, исходя из каких соображений ты убил обслуживающий персонал, попутно захватив центральный пункт видеонаблюдения.

— Более того, — продолжала она, — по моим прогнозам, с тобой вообще не станут разговаривать, а моментально пустят в расход. А так, ты возьмешь девчонку, спустишься по свободной сейчас лестнице на восемьдесят пятый этаж, откроешь дверь любого близлежащего офиса — и затаишься. Как только стрельба стихнет, можешь сделать испуганное лицо и выйти из укрытия. Охране объяснишь, что в офисе занимался любовью со своей подружкой, когда неожиданно началось это безумие. В общем и целом эта легенда, конечно, не выдержит серьезной проверки, но, принимая во внимание наличие подружки, сразу же тебя не пристрелят. Скорее всего, отправят под охраной к начальнику, чтобы он разобрался, что к чему. Ну а дальше тебе уже ничего объяснять не нужно. Главное — добраться до лифта, и тогда нас уже никто не потревожит.

Бессмысленно спорить с мощнейшим искусственным интеллектом, особенно когда не имеешь собственного плана.

— Ты абсолютно права, — согласился я. — Будем действовать по твоему плану.

И, стремительно развернувшись, подошел к Биллу, еще по дороге успев произнести:

— Запомни, твое счастливое число отныне — тридцать два.

— Почему? — спросил он, от неожиданности даже не успев как следует испугаться.

— Меня так зовут, — ответил я, одновременно с силой ударяя его рукоятью пистолета по затылку.

Тело охранника медленно, как будто нехотя, сползло со стула и неподвижной бесформенной массой осталось лежать на полу.

Неизвестно, выживет он или нет, но, по крайней мере, я сдержал свое обещание.

— Ты слишком сентиментален, — прокомментировала мои действия Милая. — В конечном итоге это может нас всех погубить.

— Я в некотором роде все же еще человек, — ответил я. — Здесь скорее подходит определение «человечность». Впрочем, за будущее можешь не волноваться, у меня не остается времени на подобные глупости, так что это в первый и последний раз.

— Договорились, — легко согласилась моя верная спутница. — А сейчас мне нужно, чтобы ты отсоединил камеру в верхнем правом углу комнаты и с помощью куска скотча примотал ее к основанию засова. Когда мы выйдем отсюда, я пошлю сигнал, чтобы она повернулась и задвинула засов. Пускай лучше охрана сконцентрируется на проблеме, как открыть эту стальную дверь, чем будет заниматься выяснением того, насколько правдив твой рассказ про фантастически экспрессивный секс в офисе.

Без малейшего промедления я сделал все, как она сказала, после чего повернулся к девушке и, взяв ее руку в свою, как можно спокойнее и искреннее произнес:

— Вивьен, прямо сейчас мне понадобится твоя помощь. Мы выйдем отсюда, спустимся вниз по лестнице и затаимся в офисе, пока все не кончится. Затем мы выйдем и с испуганным лицами расскажем историю: мы — гости Терри Баррела, которые любят необычные ощущения, а именно — трахаться в чужих кабинетах. Если нам не поверят, то убьют на месте. Если поверят — проводят для дальнейшего выяснения на восемьдесят первый этаж, а там мы разберемся с сопровождающими, запрыгнем в лифт и уедем. Обещаю, что на улице мы расстанемся и ты сможешь забыть всю эту кошмарную историю, как страшный сон.

Если же ты по каким-то одной тебе ведомым соображениям решишь сдать меня, то скажем прямо — это будет не самым умным поступком. В отличие от меня ты, наверное, наслышана о старине Терри и понимаешь, что никто особо не будет утруждать себя поисками правды, особенно когда на руках имеется куча своих и чужих трупов. От ненужных свидетелей обычно избавляются.

Она, конечно же, была сильно испугана, но мои доводы показались ей вполне убедительными.

— Я сделаю все, как ты говоришь, — чуть слышно прошептала Вивьен.

— Вот и отлично. Когда будем разбираться с охраной, лучше молчи, делая большие испуганные глаза. Объясняться буду я. А впрочем, тебе и не придется ничего говорить, твой вид и без того скажет обо всем намного лучше слов.

Я открыл дверь, взял девушку за руку, и мы покинули наше временное убежище, чтобы по собственной воле спуститься в преисподнюю восемьдесят пятого этажа.

* * *

Сразу же после того, как Таллоу исчез с лица земли, навсегда растворившись в огне ядерного безумия, в вооруженных силах страны была объявлена «красная тревога». Не прошло и пяти минут, как потенциальный противник также привел свои войска в состояние повышенной боевой готовности, а весь мир, затаив дыхание, замер в ожидании дальнейшего развития событий.

В зависимости от того, какое заявление сделает президент (а в случаях, подобных этому, глава государства просто обязан немедленно выступить с официальной речью), следовало — быть или не быть войне.

Именно в эти минуты их мир как никогда вплотную приблизился к первому и последнему в истории термоядерному конфликту. И только небольшая группа людей знала о том, что истинной причиной этого кошмара явился всего лишь технический лазер с индексом Е4455К...


Президент был спокоен, как и подобает руководителю сверхдержавы в такой напряженный момент, но в то же время в глубине его глаз явно читалась неприкрытая скорбь о миллионах невинно погибших сограждан.

— Дамы и господа, — начал он. — Тридцать минут назад с борта нашей атомной подводной лодки, захваченной в нейтральных водах международными террористами, был произведен запуск межконтинентальной ракеты, оснащенной девятью ядерными боеголовками. Восемь из них были уничтожены силами противоракетной обороны, девятая же достигла Таллоу.

Потенциальному противнику было, разумеется, известно, что данная информация не соответствует действительности, — камеры спутников свидетельствовали о том, что ракета несла всего лишь три боеголовки, которые и накрыли город. Однако этому же противнику было предельно ясно, что данная ложь нужна президенту не для того, чтобы ввести в заблуждение противоборствующую сторону, а для успокоения своего же собственного обывателя. Между строк явно читалось: «Дамы и господа, вооруженные силы страны стоят на страже вашей безопасности, вам нечего волноваться. Восемь уничтоженных боеголовок из девяти — это не закономерность, а скорее случайность. Мы твердо гарантируем 100-процентный результат в случае еще одного нападения. будут приложены все, какие только возможно, усилия, чтобы подобная катастрофа больше никогда не произошла...»

— Через пять минут подводная лодка с террористами на борту была уничтожена, — продолжал президент. — Мы скорбим вместе с родными и близкими погибших об их невосполнимой потере и заверяем всю мировую общественность, что подобный инцидент более не повторится...

На этом официальное выступление было закончено. При всей простоте и ясности обрисованной только что ситуации возникало очень много вопросов, ответы на которые было невозможно получить.

Практически всем без исключения аналитикам было ясно, что история про террористов — чистой воды вымысел. Потому что атомная подводная лодка с ядерным оружием на борту — это не туристическая яхта. Захватить ее практически невозможно. Однако никто даже в самых смелых предположениях не допускал возможности, что город был уничтожен с ведома президента или генерального штаба.

И все же, несмотря на всю свою очевидную недосказанность, выступление сняло напряженность, возникшую после ядерного удара по Таллоу. Разумеется, повышенная боевая готовность не отменялась, но по крайней мере можно было вздохнуть спокойно — непосредственной угрозы начала военных действий на данный момент не было.

* * *

Спустившись с Вивьен на восемьдесят пятый этаж (Милая предварительно просканировала прилегающее к лестнице пространство), я быстро открыл дверь ближайшего бюро (дешевые офисные замки действительно открываются с помощью обычной кредитки всего за пару секунд), после чего мы вновь на некоторое время оказались в относительной безопасности.

Эта кратковременная передышка позволила немного расслабиться и даже провести дискуссию на тему: «Особенности человеческого мышления».

— Знаешь, — без всякого вступления начала Милая, — версия насчет того, что вы тут необузданно темпераментно занимались любовными играми, пока этаж со всех сторон и направлений обильно заливало кровью из свежеподстреленных трупов, может не выдержать испытания на прочность, развалившись, словно карточный домик, при первом же дуновении ветра. Во-первых, бросится в глаза мужской костюм твоей пассии, что уже само по себе подозрительно. А во-вторых, вы оба выглядите скорее как две недавно вытащенные из воды полудохлые рыбы, чем как пылкие любовники. У девушки начисто отсутствует даже скромный макияж, не говоря уже о чем-то более серьезном с точки зрения сексуальности. А охрана Терри Баррела — это все же не сборище тупоголовых вышибал. Не забывай, что человек подобного калибра может позволить себе роскошь иметь в подчинении высококвалифицированные кадры.

— Так что же ты предлагаешь? — раздраженно спросил я. — Прямо здесь и сейчас по-быстрому перепихнуться, чтобы легенда, представленная на суд компетентных органов, не только выглядела, но и на самом деле являлась на сто процентов достоверной?

— Если бы это хоть немного помогло, я бы могла остановиться и на этом варианте. Но вы можете засовокупляться... — чисто машинный сленг, мимоходом отметил я про себя, люди так не говорят, — хоть до потери сознания, все равно это ничего не даст.

Не знаю, как на все это реагировала Вивьен (хотя подозреваю, что в силу ее профессии разговоры подобного рода не казались ей чем-то из ряда вон выходящим), однако меня это всерьез разозлило.

— Милая, ты все же машина, хотя и очень умная. Поэтому тебе никогда не понять завихрений человеческого мышления и логики. То, что тебе кажется странным и подозрительным — секс с женщиной без признаков косметики на лице да еще вдобавок в мужском костюме и в чужом офисе, — легко можно списать на какие-то одному мне известные причуды или, в конце концов, просто больную фантазию. Сейчас одних только извращенцев вокруг развелось полным-полно, не говоря уже о людях с «обычными» отклонениями в психике. Поэтому в данной ситуации охрана, какой бы высококлассной она ни была, не станет углубляться в дебри психологического анализа, чтобы на месте выяснить, насколько правдива моя история. Они отправят нас вниз, к начальству, чтобы оно лично решило, что с нами делать.

— Хорошо, я учту эти соображения в будущем, — ответила Милая после некоторой паузы, скорее смысловой, нежели действительно необходимой на раздумья, — несколько миллионов операций в секунду — вполне достаточная скорость, чтобы просчитывать все варианты мгновенно. — Все дальнейшие планы я буду строить с поправкой на теорию о не совсем здоровой человеческой психике.

— О'кей, договорились. — Я не стал углубляться в тему. — Будем считать, что пауза закончена, мы отдохнули и расслабились, теперь пора переходить к делам насущным. Сообщи, пожалуйста, что происходит на этаже. И когда нам лучше всего выходить сдаваться.

— Трое членов штурм-отряда, отправившихся зачищать левый рукав коридора, в одном из небольших ответвлений, очень неудобном для круговой обороны, попали в тиски нападающих. После непродолжительного боя местные секьюрити реализовали свое более чем пятикратное численное преимущество и, потеряв семерых человек убитыми и ранеными, полностью ликвидировали эту группу спецназа.

Вторая тройка пока еще держится, но, думаю, ото ненадолго. Если в ближайшие тридцать секунд они не пробьются к лестнице, ведущей наверх, их судьба предрешена.

К тому же один из группы серьезно ранен и не в состоянии самостоятельно передвигаться, а это тянет на дно оставшихся двоих. С точки зрения здравого смысла эти двое должны уходить, потому что в противном случае наверняка погибнут все трое вместо одного. Однако, делая поправку на завихрения человеческой психики, могу предположить, что они его не бросят.

— Не в правилах армейского спецназа оставлять противнику своих раненых, — добавил я.

— Судя по характеру повреждений, он умрет через три-четыре минуты.

— Даже если бы они знали это наверняка, все равно попытались бы его вытащить. Тебе, наверное, не понять, что иногда легче умереть, чем всю оставшуюся жизнь жить с невыносимым грузом вины на душе.

— Да, мне этого действительно не понять, Потому что у меня отсутствует эта абстрактная субстанция, в которую люди верят с таким фанатичным исступлением, — согласилась Милая. И без всякого перехода продолжила: — Они только что потеряли тяжелораненого. Его добило прямое попадание в шею.

Я поймал себя на мысли, что описываемые Милой события не воспринимаются мной как реальность, разворачивающаяся где-то поблизости. Это больше походило на прямой репортаж из какой-нибудь горячей точки планеты или передачу из района боевых действий, нежели на рассказ о событиях, имеющих место прямо здесь и сейчас — в этом вот здании. Сегодняшний день был слишком перенасыщен кровью, смертью и человеческими страданиями, чтобы это не наложило определенного отпечатка на мое сознание. Вивьен в этом отношении было намного проще. Она находилась в состоянии автопилота, реагируя только на события, непосредственно связанные с угрозой жизни. Подозреваю, что все остальное просто проходило мимо нее.

— Автоматная очередь, оборвавшая жизнь раненого спецназовца, попала еще и в бронежилет одного из двух оставшихся в живых. — Милая продолжала пристально следить за развитием событий. — Он жив, но потерял сознание. И теперь старший группы (по иронии судьбы это был именно он), использовав последнюю световую гранату, чтобы задержать атакующих, тащит напарника к выходу на лестницу. У него даже могло бы все получиться, если бы прямо сейчас с противоположенной стороны на него не выскочили двое противников...

Я не дослушал окончания этой печальной истории, а, повинуясь какому-то не вполне осознанному импульсу, рывком открыл дверь, одновременно сделав шаг вбок, так что сразу же оказался па линии огня.

Пистолет глухо щелкнул двумя короткими выстрелами, и те двое охранников, которые, судя по всем раскладам, должны были прямо сейчас прикончить командира группы вместе с его бесчувственным напарником, пополнили бесконечно длинный список жертв этого дня.

Лишенные жизни тела еще даже не достигли пола, а я уже повернулся лицом к человеку, который руководил операцией по моему задержанию или ликвидации (в зависимости от обстоятельств).

Я не боялся выстрела в спину: для этого у спецназовца просто не было возможности — бесчувственный напарник, которого он тащил на себе, не позволил бы этого сделать. В данном случае мною двигал, скорее всего, простой интерес.

Наши взгляды на какое-то мгновение встретились, В них не было ни яростных молний, вызванных столкновением двух противников, ни отражения бури эмоций, накала страстей или еще чего-нибудь подобного. В них было просто понимание. Понимание того, что один человек оказал другому услугу, при этом ничего не попросив и не потребовав взамен.

Я сделал шаг в глубь комнаты, плотно затворив за собой дверь.

Командир спецназа совершил последний стремительный рывок и достиг выхода на лестничную площадку, ведущую наверх, к последнему, восемьдесят шестому этажу и крыше, на которой его ждал вертолет, а также подоспевшее через несколько минут подкрепление в виде шести новых полноценных групп.

Три ядерные боеголовки обрушились на Таллоу, начисто стерев его с лица земли.

Все эти события, казалось бы, никак не связанные между собой, произошли практически одновременно и имели в дальнейшем самые неожиданные последствия не только для этой страны, но и для данной вселенной в целом.

Загрузка...