А + Д. На повторе

Глава 2. Проснись, Дима!

Дмитрий

Просыпаюсь от того, что кто-то нагло водит чем-то острым по моим лопаткам, издавая противные урчащие звуки. Дергаю рукой, чтобы прогнать от себя обнаглевшее животное, но оно почему-то упорно продолжает меня царапать, причем коготки спускаются все ниже и ниже, а когда достигают голой задницы, не выдерживаю и резко переворачиваюсь на спину.

Щурюсь, еле различая патлатую темноволосую куклу, которая сидит рядом и улыбается во все тридцать два норма. Странное создание, мешающее мне спать, принимается водить ноготками по моей грудной клетке, пока я фокусирую взгляд на ее лице.

— Ты кто? — Хрипловато спрашиваю, а девушка резко подскакивает.

— Дима!

— Я — Дима, а ты кто?

— Не смешно. — Складывает руки на груди, пока я тру лицо ладонями, чтобы хоть немного проснуться, а эта бестия топает к окну и не менее резко отодвигает темную портьеру в сторону. — С добрым обедом тебя, сатана!

— Ведьма, вот твое имя, разве так можно?! — Падаю обратно на подушки, чувствуя, что глаза выпадут от зверского жжения, ко всему прочему еще и голова стала чугунным горшком, где сварились вкрутую мои мозги.

— Можно, милый, может тогда научишься запоминать имя девушки, которую ночью называл своей ненаглядной?! — Голос незнакомки походил на дешевую сигнализацию, которую не то, что покупать, а производить не стоит.

— Будь так добра, ненаглядная, задерни шторы. — Командую ей, прикрывая лицо подушкой, и испытываю легкое облегчение, но ведьма не успокаивается и нагло забирает мое слабое прикрытие. — Слушай, мне без разницы, что я там тебе говорил в пьяном угаре, но если хочешь получить еще один бонус, то метнись на кухню и принеси мне воды с аспирином.

— Ну ты и козел, Дима! — Шипит она, краснея, а я пожимаю плечами.

В бедный фейс тут же прилетает подушка, и из горла вырывается стон. Так хреново мне не было даже после свадьбы брата, когда я так старательно отплясывал с подружкой невесты, что проснулись мы за городом на даче у одного из моих друзей. Все бы ничего, но нас не было в городе два дня, за которые бедный предок чуть ли не окончательно поседел.

— Америку ты мне не открыла. — Сказал совсем тихо, пытаясь сконцентрироваться на натяжном потолке молочного цвета.

Брюнетка что-то бубнела, собирая свои шмотки с пола, а я кривился, восстанавливая по частям события вчерашнего вечера. Кажется, я поехал в клуб с Ларой, но тогда откуда в моей кровати взялась ведьма?

Черт!

Присаживаюсь на постели, понимая, что в ближайшее время я вряд ли усну, поднимаюсь, натягиваю боксеры, которые не интеллигентно висят на настольной лампе, и бреду в душ, чтобы мозги хоть немного начали функционировать.

Только не успеваю включить воду, потому что входная дверь громко хлопает. Хмыкаю, чтож! Решила не оставаться на сладенькое. Ее дело. Мне даже лучше, не придется выслушивать очередное оскорбление с применением определения одного из представителей крупнорогатого скота.

Состояние улучшается через полчаса, пока я, словно каменное изваяние, стою под прохладными струями воды и упираюсь руками в холодную плитку. Вода попадает на пол, но мне плевать. Готов на любые жертвы, лишь бы голова не раскалывалась при каждом движении.

Вроде молодой организм, а маленькой пьянки совсем не выдерживает. Выключаю воду, услышав посторонние звуки за стеной. Улыбаюсь так сильно, что скулы сводит. Вернулась-таки, не то, чтобы я рад, но…

Накидываю полотенце на бедра и выхожу из ванной, изображая дикого льва. Сразу распахиваю махровую ткань, чтобы без прелюдий ворваться в пучину разврата, но тут же замираю.

— Решил похвастать размером?

М-да… Крепко стягиваю полотенце, прикрывая срам, иду в сторону кухни и бросаю через плечо:

— Это ты? Обламывать кайф у тебя в крови. Теперь день окончательно испорчен.

— Я того же мнения, братец. — Мирон шествует за мной по пятам, не давая возможности спокойно вдохнуть в собственной квартире. — Что у тебя здесь произошло? — Слышу, что он останавливается, а сам прикладываюсь к бутылке с минеральной водой, жадно глотая ее, и чуть ли не давлюсь, когда глаза брата увеличиваются в размере.

Перевожу взгляд на дверь и внимательно рассматриваю красные стринги, которые висят не ручке. М-да… Ненаглядная-то с сюрпризом. Платье на ней было короткое, как бы ветром по пути не унесло.

— То, чего у тебя уже не будет. — Усмехаюсь и открываю холодильник, чтобы найти там что-то вкусное, но внутри шаром покати.

— У меня вполне счастливая семейная жизнь, о которой тебе, Дим, только мечтать. — Мирон хмурится, смотрит по сторонам и садится на стул, пока я ищу телефон.

— Серьезно? Инка тебе еще плешь не проела?

— Она — настоящее золото.

— Верю. Только, как это золотце посмотрело на тебя убогого?

В комнате телефона нет, и я устало опускаюсь на стул, снова хватая бутылку с водой. прикладываю ко лбу. Настоящее наслаждение…

— Позвони Армену. Закажи доставку еды.

— Заканчивал бы ты с этим.

— Хочешь, чтобы я сдох, а тебе достались все лавры? Я категорически не согласен.

Мирон достает телефон и роется в нем. Показательно. Смотрит в глаза, делает добротный заказ, завершает вызов и не менее демонстративно оплачивает его. Усмехаюсь еще больше, потому что его щедрость не знает границ. Так было еще в детстве, и за проявление доброты и величия Мирон всегда получал родительскую любовь. Мне же доставались подзатыльники за неоправданные ожидание, и не смотря на то, что я окончил экономический с красным дипломом, как они хотели, не смог изменить положение, оставаясь на почетном втором месте после совершенно во всех смыслах первенца.

— Я в состоянии оплатить свой обед, завтрак и ужин.

Мирон кривится, стуча пальцами по столу. Его высокомерный взгляд заставляет чувствовать себя дефектным, словно я без уха сидел или резко превратился в косого. Без разницы. Рядом с ним я всегда ощущаю себя раненым зверем с таким изъяном, что все начинают шарахаться в стороны.

— Я осведомлен о твоих делах с компанией.

— Хм, кто слил?

Вожу глазами по кухне, чтобы найти бутылку с алкоголем. Должен остаться. Всегда остается на тот случай, если вдруг станет одиноко. Бутылка не откажет в том, чтобы превратить скучную взрослую жизнь в веселую и не проблемную.

— Об этом знает весь город. — Тормозит, изучая меня, но я лишь пожимаю плечами. — И отец в том числе.

— Меня это должно как-то волновать?

Гаже утра у меня еще не было. Братец в моей квартире, жуткое похмелье, вечерняя игрушка забыла трусы и не осталась на обед, отец в курсе моего очередного провала, но хуже всего, жалось в глазах Мирона.

— Не строй из себя того, кем не являешься.

— Ты получил еще одни корочки?

— О чем ты?

— Мне не нужен психолог. Если хочешь попрактиковаться, то ошибся дверью.

Мирон качает головой, пока я с силой сжимаю чертов пластик и выпиваю остатки воды.

— Не хорохорься. Я пришел не достижениями мериться, а помочь тебе.

— Мне не нужна твоя помощь. Сам подниму бизнес.

— Мы это уже слышали, и к чему все привело?

— Катись отсюда!

Резко вскакиваю и упираюсь руками в стол, нависая над спокойным братом.

— Дима?

Из коридора раздается сладкий голосочек, на который мы оба поворачиваем головы. Мирон рассматривает брюнетку с интересом, а я прибить ее хочу. Совсем не до развлечений в данной ситуации.

— Ой, ты не один… Здра-а-асьте…

Глупо улыбается, показывая уровень интеллекта. Брат усмехается, и я прекрасно понимаю ход его мыслей.

— И вам, юная леди, не хворать. — Говорит Мирон, а я рычу от злости.

— Пошла вон! Если не поняла, то в твоих услугах я больше не нуждаюсь.

— Что… — Невнятно мямлит, чем вынуждает пойти к ней и грубо схватить за руку. — Дим, да я просто…

— Уходи, не знаю, как тебя там! — Бурчу, волоча ее к выходу, но она резко вырывает руку из моей слабой хватки.

— Я свой плащ хочу забрать! — Гневно зыркает на меня и сдергивает с вешалки у двери непонятную тряпку черного цвета.

— Взяла? Тогда все. Свободна.

— Козел.

Прилетает очередное определение, и я крепко сжимаю челюсти, вспоминая одну деталь. Возвращаюсь в кухню, снимаю веревочки, шагаю к двери и широко распахиваю ее. Ненаглядная стоит около лифта, сложив руки на груди и насупившись.

— Красотка, — она оборачивается, а я кидаю ей нижнее белье, — трусы свои забери.

— Хам… — Цедит сквозь зубы, а я только сейчас обращаю внимание на пожилую соседку, которая замерла с ключом в одной руке, а в другой выскользнул поводок от подобия собаки.

— Что? — Не нахожу ничего умного, чем… — Вдруг простудится.

Соседка так и хлопает глазами, пока ее шавка бежит по лестнице, клацая поводком по ступенькам. Ситуация так себе, и я прокашливаюсь, когда женщина переводит взгляд на мои бедра, на которых висит полотенце. Киваю ей с улыбочкой и хлопаю дверью, отмахиваясь от брюнетки, как от страшного сна. Обычно все проще, а тут что-то определенно пошло не так.

— Мог бы и вежливее с девушкой быть. — Делает мне замечание брат, когда я возвращаюсь в кухню, накинув на себя боксеры и спортивные штаны.

Желания снова показывать свой размер Мирону не было, и я решил держать себя в руках, пока братец строит из себя святую добродетель, готовую помочь каждому нуждающемуся.

— Дим, я бы не приехал, если бы не отец. — Начинает издалека, а я фыркаю, с презрением на него поглядывая.

Не помогает. Внутри до сих пор неприятно саднит.

— Что на этот раз ему нужно? Лекцию на диктофон записал, чтобы ты мне пересказал?

— Он ждет тебя в офисе. — Мирон скрипит зубами от моих слов, но продолжает играть свою роль.

— Зачем?

— Я думаю, ты догадываешься, по какой причине он тебя позвал.

— Лично меня он никуда не звал.

Снова лезу в холодильник, где должна стоять еще одна бутылка минеральной воды, если мне не изменяет память. Прикладываю холодный пластик ко лбу и прижимаюсь спиной к холодильнику. Мозги реально закипают.

— Это формальности. Он хочет тебе помочь.

— Если бы хотел помочь, то прислал бы письмо почтой, а не тебя…

Всего накрахмаленного и идеального до блевоты. Мирон открывает рот, но в дверь звонят. Доставка еды прибывает кстати, потому что разговоры о помощи отца всегда приводят в тупик. Я не хочу принимать подачек с его барского плеча, а он всячески пытается сделать из меня примерного сына.

Пока я утоляю голод, брат смотрит на меня, скрестив руки на груди. Наблюдает за поглощением пищи свысока, и мне иногда так хочется залезть в эту черепную коробку напротив, чтобы узнать, что он думает. Испытывает отвращение от родственной связи со мной? Или наоборот, кайфует, понимая, что он, как был лучшим, так и остался?

К сожалению, растягивать процесс не получается, да и братец, судя по всему, уходить так просто не хочет. Я откидываюсь на спинку стула и с тяжелым вздохом, вызванным переполнением желудка пищей, развожу руки в стороны.

— Тебя дома заждались, примерный семьянин.

— Приводи себя в порядок, и поехали к отцу.

— Нет.

— Не заставляй меня применять грязные методы.

— А ты способен?

Ухмылка брата сначала не привела к нужному эффекту, но через пятнадцать минут я с гудящей головой и стиснутой до ноющей боли челюстью спускался к его внедорожнику, напялив на себя брюки и рубашку. Удавку на шею не накидывал, да и пиджак не к месту, ведь за бортом жара несусветная.

Потер затылок и удобно устроился на пассажирском кресле, надвинув на глаза солнцезащитные очки. Полегчало, но гул до сих пор стоял в ушах. Братец, как бабуин, ходил с кастрюлей и ложкой за мной и бил в чертов гонг с такой широкой улыбкой, что я не выдержал. Плевать. Папочка хочет поговорить, так и быть. Поговорим.

Врубаю музыку, чтобы не вести светских бесед. Все равно у нас с Мироном никогда не было нормальных диалогов. Все по протоптанной дорожке и заезженному сценарию. Заканчивалось руганью, а порой и дракой.

Сам не замечаю, как погружаюсь в приятный сон, который длится недолго. Мирон толкает меня в плечо, а я ворчу. Тогда он с силой трясет меня.

— Проснись, Дима! — Произносит так бодро над самым ухом, а я отмахиваюсь от него, как от противной мухи. — Готовь мозги, — подает мне бутылку с водой и таблетку, — разговор будет долгим. Сочувствую, брат.