А дело было так…

Глава 8

Что главное в любом войске? Плохой командир назовет кучу второстепенных вещей: оружие, тренировки, дисциплина, поставки провианта и обмундирования… Полчаса перечислять будет, пока горло не заболит. А хороший командир всего одну вещь назовет — и прав будет. Боевой дух — вот что главное! Если боевого духа нет, то никакая дисциплина не поможет, а если есть — солдаты, голые-босые, зубами любого врага на клочки порвут. Так что мудрый военачальник своих подчиненных не муштровать с утра до ночи будет, а следить, чтоб моральный дух не упал! А что лучше всего мораль укрепляет? Естественно, победы — чем их больше, тем радостней на душе, а чем они громче — тем больше смерти в лицо смеяться хочется!

Дракон сраженный — да о такой победе любой герой только мечтать может! Во-первых, сразу можно заглавные страницы в учебниках истории резервировать! Не баяны, так палеонтологи помнить будут. Во-вторых, по сравнению с таким великим свершением какой-то там некромант кажется букашкой, которую смахнешь — не заметишь… Один только принц понимает, что к чему, но он парень надежный! В который раз убеждаюсь: сколько я ему испытаний предложил — все прошел! Хоть сейчас бери и в герои записывай!

Ну да ничего, справимся… По болоту не заметив пробежались, живоглоты пастями щелкают, да куда им до нас дотянуться! А там уже и полянка заветная, где коней оставили — я переживал, что сгинуть могли, за столько-то дней, ан куда там! В первый момент глазам своим не поверил — мой Цезарь, сивый мерин и конь эльфа строевым шагом ходят, а Малиновка над ними стоит, приказы отдает! Нас заметила — подмигнула: мол, товарищ богатырь, за время вашего отсутствия никаких происшествий не случилось! Где такое чудо принц откопал? Мой Цезарь и без того послушным был, так теперь и вовсе понимать стал с полуслова, вот что значит несколько уроков строевой подготовки…

Черт, что я говорю! Какая еще строевая подготовка! Малиновка — обычная кобыла, лошади не умеют многозначно подмигивать, это всего лишь животные, и не более того!

— Иго-го? — усомнилась Малиновка.

Так, хватит — такими темпами я скоро с ума сойду, если буду каждому лошадиному ржанию какой-то тайный смысл приписывать! Ты кобыла! Дурная кобыла, не умеешь читать мои мысли и только притворяешься особенной! И целовать я тебя передумал, хотя за то, что жизнь спасла, — спасибо. Ясно тебе?

— Иго-го, — кивнула Малиновка.

Ну вот и хорошо, одной проблемой меньше. Ночевать, а рано утром — вперед. В смысле вверх. Нас ждет Кервранский перевал с его вечными ветрами! А потом вольный град Аму-Тамир, баронства, степь,

Белокамень и… Да. Пожалуй, пора с принцем по душам поговорить. Не потому, что потом времени не будет — я и так слишком долго этот разговор откладывал. Довольно, вот сейчас подойду к нему и скажу…

— Тиналис, можно тебя на пару секунд?

Ну вот опять. Только я собираюсь с ним поговорить, как он первый ко мне подходит! Мысли, что ли, читает? Нет, на этот раз я скажу то, что хотел! В конце концов, я богатырь или влюбленный юнец, впервые попавший в спальню молодой прелестницы! Да и принц на молодую прелестницу не очень тянет…

— Чего тебе, парень?

— Ничего. Мне просто показалось, что ты со мной поговорить хочешь, но никак не можешь решиться… Извини, если что…

И как мне прикажете на такую вопиющую невинность реагировать? Был бы он обычным принцем, как все было бы проще…

— Знаешь, парень… Тут вот какое дело… Короче, это твоего отца касается. Свергнуть мы его сможем, это не так сложно, как тебе кажется, и тебя на трон посадим, расплатишься со мной, попразднует народ недельку-другую… Только вот знаешь что, ты меня, конечно, извини, но твоя империя быстро на кусочки развалится. Мелкие-мелкие. Ведь войск у вас, считай, никаких, а зомби, как известно, только тому, кто их вызвал, подчиняются… Короче, не быть тебе долго королем. Не хотел говорить. Будь другой на твоем месте — ни слова бы не сказал, а ты мне как брат… Короче, ты того, подумай. Аванс ты дал мне неплохой, так что если что — да ну ее, остальную часть. Пойдем вместе подвиги совершать и это…

Как-нибудь потом сочтемся… Только ты не думай, я не трушу. Я ведь богатырь. Я просто предупредить хотел, чтоб ты того, не думал… Соседи у вас, они ведь добрые, только пока твой батя у трона. А как ты его место займешь, так мигом осерчают… Прикинут… Города у вас богатые, стражи — никакой, народ мечей сто лет как в руки не брал, ну и соблазнятся… А ты парень неопытный, в политике мало чего смыслишь. Да и что предложить — золото, так и сами наберут, земли, так и сами отхватят… И все это под красивыми словами, назовут тебя «отпрыском некромантским», ну и пойдут сеять доброе-вечное… Так что ты того, парень, подумай. Только не смотри на меня так. Я ведь тебя не уговариваю, я тебя по-дружески предупреждаю. Перевал перейдем — так вовсе не на запад, а на восток свернуть можем… Там такие края! Подвигов на тысячу героев хватит! Будем вместе по миру шататься, а как придет время, я в свой Утраченный Град пойду, а тебе дело передам богатырское… Ты, принц, прям сейчас не отвечай. Ты подумай хорошенько, с умными людьми посоветуйся или не людьми, а там, гляди, на свежую голову и того, этого…

Что со мной такое! Это я, легендарный Тиналис-богатырь, которого все баяны за слово уважают, такой бред несу, будто пастух деревенский? Вот что значит не то, что надо, а то, что думаю, говорить! Правильные слова на язык сами лезут, часами могу про равенство, братство, счастье рассказывать, мудрые речи толкать, чтоб все только охали да ахали! Иногда сижу на пиру, выпью хорошенько, а тут король какой-нибудь слово дает — голова чугунная, а язык соловьем заливается. Сам потом вспомнить не могу, что за чушь нес, а меня все хвалят: мол, никогда доселе столь мудрых речей не слышали! Как Тронгвальд — он ведь рифмы не ищет, сами в голову приходят, так и мне правильные слова из печенки на язык сами лезут. Только успевай рот открывать. А вот если вместо правильных честные говорить, не то, что надо, а то, что думаю, — сразу язык к небу прилипает, заикаюсь-запинаюсь и такую чушь несу, что самому стыдно. Интересно, как принц на это все отреагировал? Стоит, молчит, улыбается. Будто я перед ним не душу раскрыл, а цирковое выступление устроил! Спокойно, Тиналис, спокойно. Парень не такой, это он от природы улыбчивый, а вовсе не над твоими словами насмехается.

— Спасибо, Тиналис, за щедрое предложение, но ты уж извини — решение я давно принял. И менять его не собираюсь. Не потому, что твое мнение не уважаю, как раз наоборот. Просто ты моего отца плохо знаешь. Он мне и на краю света покоя не даст, а что касается моего места на троне… Что-нибудь придумаем.

И что самое удивительное — я ему верю! Что-нибудь придумает! Верю, хотя и не могу себе представить. Ну что же, разговор совершился. Я сказал то, что должен был, моя совесть чиста. А теперь, господа, извольте седлать коней, нам еще Кервранский перевал штурмовать. Хотя чего штурмовать — дорога уже известная, по своим следам возвращаемся, а что касается ветра, который за эти дни только усилился… Есть у меня одна полезная штучка. Редчайший, между прочим, экземпляр — таких во всем мире пара штук осталось, а секрет изготовления сотни лет назад утрачен, досталась как-то за сущие гроши на южном базаре… Продавец и сам не знал, что за чудо у него на чердаке завалялось — обычный кувшин, старый-старый, весь потрескался, по весу пустой, а пробка так прочно засела, что не вытащить. До сих пор, наверно, думает, как удачно богатыря заезжего обдурил, за такой антиквариат двадцать золотых выторговав. Да я бы и двести отдал! Мне, между прочим, ценители древней магии за этот кувшин и две тысячи предлагали. Уже хотел уступить, но ведь как догадался, что потом самому пригодиться может. Как будто озарение накатило — припрятал кувшин до лучших времен…

— Ну что, друзья, готовы? — поинтересовался, перекрикивая ветер, я, когда мы через два дня поднялись к самому перевалу.

— К чему? — уточнил тролль, которому надоело скрывать свою ученость, да и эльф с гномом недюжинный ум спутника восприняли с железным спокойствием.

— К полетам во сне и наяву! Держитесь крепче, расслабьтесь и получайте удовольствие!

— От чего… — попытался спросить принц, но я уже выбил пробку из горлышка кувшина и…

И мы полетели, ведомые порывами ветра! Пронзили небеса пушечным ядром, стремительно и неумолимо, невесомой пушинкой оказавшись в полной и абсолютной власти всемогущего урагана…

Хотя только так кажется на первый взгляд. На самом деле это ураган был в моем подчинении, даже не совсем моем, а той силы, которую древние маги заточили внутри старого кувшина. Силы покорять ветер — это потом, по старым чертежам и наработкам, точно такая же методика была разработана для заточения джиннов. Но первоначально основной и

единственной целью древних магов было обуздать пустынные бури. Смертоносные и беспощадные, они способны за несколько секунд засыпать горами песка целый оазис. И волшебники научились заточать ветер внутрь кувшина, чтоб потом выпустить его далеко-далеко от дома. А так как законы естествознания никто не отменял, загоняя ветер внутрь кувшина, маг и его спутники испытывали на себе ту самую силу, что в ином случае пришлась бы по беззащитным людям. И как средство защиты было создано то самое поле — находящийся в нем маг со своими спутниками мог затягивать внутрь кувшина силу ветра, перемещаясь с ее же помощью по воздуху. Управлять таким полетом очень просто — достаточно повернуть кувшин, и тебя самого развернет в противоположную сторону. Хотя как основной метод перемещения магов он так и не прижился. Во-первых, с его помощью можно перемещаться только по ветру; во-вторых, только по очень сильному ветру; в-третьих, только небольшой группе лиц; в-четвертых, чтоб использовать кувшин повторно, накопленную в нем силу надо предварительно отпустить. А кому охота, чтоб у него под носом маги выпускали на волю смертельные ураганы…

Тому торговцу, что продал мне кувшин, несказанно повезло. Кувшин был пуст. Иначе бы весь тот город разнесло, к чертовой матери! Зато теперь, стремительно несясь по Кервранскому перевалу, я чувствовал, как кувшин в моих руках наливается тяжестью, и последние несколько верст с трудом удерживал его в руках. Пока не решил — хватит — и закрыл крышку. Мы и так за несколько минут проделали весь этот путь, еще пару секунд промедления — и вместе с кувшином нас бы вынесло порывом ветра над склонами гор, а там ветер слабеет и… Нет, повторять судьбу Алендаса я пока не собираюсь.

— Что это было? — пока остальные вправляли челюсти, поинтересовался принц (в то время как его кобыла влюбленными глазами высматривала кувшин в моих руках — ее определенно вдохновила судьба Пегаса).

Пришлось рассказать, прямо и без утайки. А почему сразу этого не сделал?.. Ну тогда бы пришлось возражения выслушивать: мол, может быть опасно, хотя я уже один раз так полетал и знал, что в этом нет ничего страшного! Ну и сюрприз хотелось сделать…

— Хороший сюрприз… — буркнул гном, даже не добавив своего любимого «милый Тиналис». Значит, действительно обиделся, ну да ничего, отойдет.

Вот эльфу, например, понравилось. Тыну тоже, только он и виду не показал, негоже троллям летать — рожденный камнем, не станет птицей. Что подумал принц — сказать не могу, но вроде обиды особой не затаил, разве что потом, когда уже спускались, ненароком бросил:

— Так ты думаешь против отцовских зомби ветер использовать?..

Клянусь всеми богами! Я об этом не думал! В смысле я планировал — давно уже планировал, и это тоже было частью плана, но в тот конкретный момент ни о чем таком я даже не думал! Так что он не мог мои мысли прочитать, следовательно, сам до всего дошел! Ну или Малиновка подсказала. Я с этой кобылой точно сойду с ума: как ночью ни проснусь, она зубами к кувшину тянется… Под голову стал подкладывать, как подушку, только тогда попытки украсть оставила. Черт, она кобыла! Лошадь! И должна вести себя соответственно, а не как неизвестно кто!

Когда добрались до вольного града Аму-Тамира, праздник Смертовства уже кончился. Но стоило людям прознать, что в город приехал легендарный Тиналис-богатырь с головой настоящего дракона… Ну «купаться в лучах славы», это еще мягко сказано. Тут даже не лучи, тут целый океан славы, и основная проблема — как в нем не утонуть. Мне-то ничего, я тертый герой, столько подвигов в своей жизни на совершал, а принцу как-то не по себе было, мы ведь почти правду рассказали, в том смысле, что на дракона вдвоем пошли и голову ему вместе рубили… Ну рубили, пилили — какая разница. Это, между прочим, почти синонимы, так что ложью, как обычно, я себя не запятнал! А уж как в таверну на ночлег устроились, так баяны со всего города набежали и давай строчить… Хорошо Тронгвальду — он таких благодарных слушателей (и слушательниц) своих певческих потуг давно не встречал. С тех самых пор как мы вместе одну принцессу освобождали… Тогда, кстати, дал себе зарок — на освобождение принцесс Тронгвальда не брать! Категорически!

— Ну как, парень, тебе жизнь геройская? — спросил я, когда мы остались наедине. — Это, между прочим, еще цветочки, ягодки впереди — вот как пойдет молва по свету, как покатится волна, как станешь на ее гребне… Чего ты грустный такой? Али славе не рад богатырской?

— Рад. Только посмотри, что они с моим костюмом сделали… Столько испытаний прошел…

Это да! Есть такое — только входишь с трофеями в город, так тут же стаи почитательниц набегают! От мала до велика, еще совсем девчонки и старухи древние, а особо много молодиц, И каждая обязательно на память кусочек богатыря утянуть хочет… Мой Цезарь ученый, к такому привык, да и доспехи железные не так просто отрываются, а Малиновка в первый момент растерялась, не была к такой охоте на своего хозяина готова, ну и… Рубашка еще ничего, пары клочков лишилась, даже выглядит стильно, а вот штаны… Хотя они все равно болотной тиной так испачкались, что не отстирать, но в таких лохмотьях даже нищие ходить побрезгуют. А тут все же принц! Купим ему что-то подходящее, а пока пусть в номере посидит. С первым приступом народной славы он успешно справился, остальное я, так и быть, благородно готов на себя взять. Вон Тронгвальд уже берет — ему сегодня явно не одному ночевать придется. А Лютика сегодня всем миром, как героя, бесплатно угощают… Малый, хилый, плаксивый, а рома целая бочка внутрь влезает, будто там у гнома не желудок, а пропасть бездонная. Вообще, самое главное после подвига, по себе сужу, трофеи не потерять, а то однажды так отметили, что потом неделю голову медузы найти не могли. В бочке с солеными огурцами оказалась.

— Одежка дело наживное! — успокоил я принца. — Ты лучше скажи, как тебе внимание народное? Когда ты по городу идешь, и сотни взглядов на тебя со всех сторон, и имя твое каждый повторяет, и… Многие в первый момент пугаются, а ты, я смотрю, нормально воспринял?

— Как тебе сказать… Понимаешь, Тиналис, ты, наверное, забыл, но я хоть и младший, но все же принц… На парады ходил… И на меня не такие толпы народа смотрели… И на Малиновку… Так что нам не привыкать…

А ведь действительно забыл! Из головы постоянно вылетает. Ведет себя парень для принца нестандартно. Я хоть его так называю, да не воспринимаю всерьез… Только странно, почему он так говорит, будто эти парады не лучшее из воспоминаний? Или батя и там над ним издевался? Ладно, не буду душу терзать — вон народ и так на улице кричит «Тиналис! Тиналис!» Пора свой лик богатырский почитателям явить, драконью голову продемонстрировать. Вот выйдем сейчас на балкон и… Кстати, а почему его имя не кричат? Кстати, а как его вообще зовут? Как братьев зовут — всех восьмерых выучил: Бенедикт, Дан, Артур, Марат, Робер, Герхард, Додж, Сигизмунд. Сестра вроде как Лея. А сам он вроде даже не представился… Принц да принц…

— Слушай, парень, я…

— Или мне кажется, или у нас драка? — перебил принц.

— Драка?

В самом деле драка. На первом этаже. И, судя по всему, ребята принимают в ней самое активное участие… Рычание тролля, писк гнома, зычный глас эльфа… Так не пойдет! Победителей бить не принято, это плохая привычка! Пора спуститься и выяснить, в чем тут дело! А ну берегись, богатырь идет…

Плечом дверь выбить и с мечом богатырским наперевес вниз по лестнице… Да еще и воя, как только настоящие богатыри умеют, чтоб кровь в жилах стыла — такого любой враг испугается! Нет таких недругов, кто перед силушкой богатырской не отступит… Кроме гоблинов!

Вот уж нечисть зеленая! Я и позабыть успел, а они пришли по следу Лютика и долги небось отдать потребовали… Что им герой, не герой — проиграл деньги, отдавай. А чтоб увильнуть не думал, меньше чем толпой не идут. Три десятка гоблинов — это даже для нас сила внушительная, ведь им правила честного боя неведомы, бьют всегда исподтишка. Пока тот же Тын дубиной своей замахнется, успеют его ножиком пощекотать. Пока Тронгвальд тетиву натянет, ведро воды на голову выльют, стулом запустят, подножку подставят — никакой чести, никакой совести, хулиганье, а не враги! С такими только их же методами и можно воевать, что я незамедлительно и начал — доской по башке одного, кружку в другого запустить, люстру на голову третьему скинуть, четвертым окно разбить… Ну и что, что правда на их стороне, и мне, как герою, не положено за должника заступаться, а надобно все монеты до последней отдать? Я, между прочим, про долги гнома слыхом не слыхивал, ко мне никто с претензиями не обращался, а раз наших бьют, то богатырь всегда должен на помощь прийти! Хотя, конечно, меру знаю — в углу старый-старый гоблин сидит, кожа аж почернела, весь в прыщах да морщинах, от зубов одни гнилые пеньки остались. Раз десять рядом проносился, мог морду набить — да нельзя! Это, между прочим, всех гоблинов король. Я, конечно, этого не знаю, иначе бы на коленях перед ним валялся, и вообще я его впервые вижу, но все равно — забава забавой, да когда стража городская наконец пожалует, именно с ним будет переговоры вести. Не посмотрят, что я богатырь — нас любят, а вот гоблинов боятся…

Вот и они, стражи правопорядка! Эх, конец забавы, а я ведь только в раж вошел… Люблю я это дело, да вот беда, не часто так кулаками помахать приходится. Если враги, то соизволь их мечом, чтоб уж насмерть, а когда герои в кабаке победу празднуют, только такие отморозки, как гоблины, и могут драку устроить… Ладно, ладно, я тут вообще ни при чем, стою в сторонке, а что морда довольная — так это потому, что друзей своих спас, а не потому, что душу отвел! Как мало нам, народным героям, иногда для счастья нужно…

— Что здесь происходит? — Ну надо же, сам мэр! — Кто посмел? Я хочу видеть… О, простите, ваше гоблинское величество! О, прости, великий богатырь! Я вас сразу не заметил! — Как нас узрел — сразу тон изменился. — Мне сказали, что тут разбойные гоблины с диким троллем драку устроили, я не мог знать, что это охрана вашего величества с твоим, великий богатырь, побратимом удаль молодецкую показывают!

Как красиво стрелки перевел! И не драка это вовсе, а забава. Значит, ни с гоблинами, ни с богатырями вроде как вражды нет. Позиция «моя хата с краю». Очень удобно. Кто бы прав ни оказался, мэр всегда в выигрыше. Если, конечно, мы сможем по мирному договориться. Он ведь от долга не намерен отказываться, а мне за Лютика нечем платить… Да и если баяны прознают, что богатырь так деньгами сорить умеет…

— Но все же что здесь происходит? — полюбопытствовал мэр.

— Счастья дому твоему, добрый человек, позволь мне слово молвить. Меня Тиналисом-богатырем кличут, и воротился я с друзьями верными, побратимами кровными, после похода тяжкого. Сразили мы змия лютого, дракона, ибо змий сей добрым людям покоя не давал, а как воротились, узрели, яко…

— Он нам доллшен, — чуждый этикету, перебил меня царь гоблинов, тыкая пальцем в Лютика. Гоблинам вообще всякий этикет чужд. — Эттот кном, што Кшшеркшшом Навухаттаношаром шебя нашшывает, нам доллшен…

— Тункапуш! — раздалось с лестницы, на этот раз бесцеремонно прервали гоблина. — Король Тункапуш, сюда иди, будем с тобой переговорами заниматься.

— О, вашше вышочештво! Каккая неошиттаная вштрешя!

Встреча действительно неожиданная. Оказывается, принц с царем гоблинов мало того что знаком, а еще и переговоры вести умеет… Между прочим, редкое искусство. Люди обычно от хамства и бесцеремонности гоблинов быстро закипают, так что переговоры с ними — удел самых терпеливых. Интересно, где парень таких навыков набрался… А, собственно говоря, что значит где — у отца, король-некромант наверняка не раз с царями нечисти дело имел. И не два. Причем лично мне кажется, что в его присутствии они вели себя скромнее, будь ты хоть гоблин, хоть орк, а зомби все равно бояться будешь. Хотя, с другой стороны, тогда король гоблинов должен знать, что принц — не король, что у них с отцом отношения не из лучших, а значит, просто так его не испугать… Если так, о чем тогда говорить? Не понимаю, какие могут быть переговоры с зеленокожими…

Вот и король — быстро-то как, уже из комнаты выходит, что-то тащит, морда довольная, а за ним принц, физиономия тоже не из грустных… Неужели к компромиссу пришли?

— Толлков нет, — только и бросил король гоблинов на прощание. — Вше толлки уплачены, претенший к кному не имеем.

И, не прощаясь и ничего не объясняя, ушел.

— Неприятный народец, — с умным видом покачал головой резко осмелевший мэр, когда последний из гоблинов покинул таверну вслед за своим повелителем. — Прости, богатырь, мы твой покой не хотели беспокоить, да коли они бумагу показали, где сей доблестный гном черным по белому свою подпись оставил…

— Да ладно, — отмахнулся я, поспешив к принцу.

Результаты побоища и без меня устранят, и с трактирщиком все уладится, в этом плане на мэра можно положиться. И ребята без внимания не останутся — как узнают люди, что они целый отряд гоблинов прогнали, так пуще прежнего прославлять будут! Мне же надо с принцем поговорить — как это, интересно, он уладить дело сумел! Магией? Нельзя. Во-первых, он не волшебник; во-вторых, гоблины чародейству плохо поддаются. Устрашил? Не из тех, кто устрашать умеет. Значит, действительно долги отдал, только чем? Золота у нас почти нет, камни — при мне все время, я с таким не разлучаюсь, а из остального вроде ничего особо ценного и нет… Но что же тогда царь гоблинов из комнаты тащил? Я ведь помню, туда он с пустыми руками заходил, а вышел…

— Парень, — врываясь в комнату, выдал я с порога, — что ты…

— Порошок, — тут же бросил принц.

— Что? — не врубился я.

— Я говорю, порошок. Тот, которым мы в болотах жижу посыпали, чтоб она твердела. Там еще полкувшина оставалось. Если по рыночным ценам, то это, конечно, меньше, чем мы им должны, но с другой стороны… Я подумал, что гоблины не те покупатели, которым такой порошок с радостью продают. Товар редкий, его не всегда на витрину выставляют, а они как раз у болот живут, должны понимать, какая штука полезная… Им столько порошка в жизни не добыть. Вот я и предложил как уплату долга. Ты ведь сам говорил, что за Лютика тебе ничего не жалко… Мы же не собираемся еще через болота ходить?

Ну нахал! Порошок, между прочим, мой. Откуда парню знать, где я его раздобыл? Это действительно большая редкость, хотя если честно… Да ну его! Надо будет — еще достану. Один картель алхимиков его производство на поток поставил, не такая уж и редкость. Просто везти далеко, на другом конце света производят. А не уплати мы долг, от Лютика бы не отстали, так что решение просто идеальное, хотя и не мое, а принца. Отчитать? Можно, но не стану — он и сам знает, что прав, и нечего лишний раз характер показывать, я ведь его золотом тоже пользовался…

— Только, Тиналис… — умоляющим голосом продолжил парень, — прошу тебя… Сделай так, чтоб Лютик о моей роли во всем этом не узнал! А то я очень не хочу, чтоб мне коленки целовали…

— Это, принц, сложнее, чем дракона убить… — задумался я. — Но слово даю тебе богатырское, коли выхода другого не будет, на себя все возьму!

— Спасибо, Тиналис, я знал, что ты настоящий друг!

Друг, не друг, но выкручиваться придется. Может, напоить гнома до беспамятства, чтоб он начисто про гоблинов забыл? Или по голове обухом топора стукнуть, временную амнезию вызвав? Или еще чего? Впрочем, если я хоть немного Лютика знаю, он сейчас и сам так напьется, что только через неделю про зеленых вспомнит…

Я оказался прав. Утром, когда в обратный путь пускались, не гнома, а бесчувственный мешок на коня закинули. И так полдня протрусил — потом полдня головной болью мучился, еще пару дней в себя приходил, и, только когда Маханку переходили (на этот раз не обходной, а прямой дорогой пустились, так что Край Ста Баронств севернее остался), окончательно память вернулась. Да тут уже не до благодарностей — степь вокруг, а ее уважить надобно. Степь — дама с характером, шутки не шутит, да еще и странное чувство. Не страх, не озноб, а некое легкое беспокойство, будто на тебя тысячи глаз смотрят, не злых, скорее безразличных, но все равно тревогу невольно вызывает. Заставляет головой крутить, да не видно никого вокруг, только стаи птиц в небесах кружат. Словно сопровождают.

Пара дней — и к Рангвийскому холму выехали. Место примечательное: посреди бескрайней равнины, от горизонта до горизонта, на сотни верст в любую сторону, возвышается купол. Травой порос, а на вершине странный монолит, ни один алхимик не знает, из каких пород состоит. Отбить бы кусочек, да нельзя — за такое тебя мигом самого так отобьют, что жить не захочется. Кто отобьет? Степняки. Те самые, что нас на Рангвийском холме ждут — и число им тьма, а может, даже больше! Весь холм, все окрестности всадниками заполнены, и не детьми, не женщинами, не стариками, а молодыми воинами. Каждый при оружии, у каждого мешок с дарами степи, стоят молча, ждут. Кого? Наверное, нас. Живым коридором дорогу уступают, к вершине холма ведут, а там, на коне лихом, молодой парень поджидает. Хорошо нам всем знакомый — это ведь с ним зомби Алендас по дороге к дракону сразился.

— Волею Бардыхана Девятого, Тиналис, другом степи названный, я собрал тех, кто мертвецов оживших не испугался и готов вместе с тобой против короля-некроманта идти! — торжественно сказал парень и тише, чтоб только мы слышали: — Спасибо, Тиналис. От отца и от меня. Благодаря тебе род Бардыханов не прервется, а по преданию, пока мы живы, степь будет жить.

— Ты тоже идешь? — спросил я. — Это очень опасно. Ты должен понимать, наши враги не люди, а зобми. Они не ведают страха, и подарить им вторую смерть считается почти невозможным…

— Мы все это понимаем, — кивнул Бардыхан Десятый. — Я иду. Это решено. Род не прервется — у меня будет сын. И пусть он лучше родится без отца, чем при живом отце-трусе! В прошлый раз ты попросил помощи, и мы поможем тебе, Тиналис. Мы поможем. Мой отец принес тебе клятву степи, ты обратился к степи, и степь тебя услышала. Мы все знаем, на что идем, и ни один из тех, кто готов поддержать тебя, не пошел против своей воли.

— Ну и отлично, — кивнул я, — кстати, знакомьтесь. Это Бардыхан Десятый, будущий вождь всей степи. Бардыхан, это принц, мы с его отцом идем бороться.

— Очень приятно, — поклонились друг другу молодые люди.

Я сразу понял — они сойдутся! Разные, они имеют все же нечто общее, и это очень хорошо… Вечером того же дня, когда мы во главе огромной армии — действительно огромной, тысячи, десятки тысяч всадников — остановились на привал, принц присел рядом со мной у костра.

— Это та помощь, на которую ты рассчитывал? — спросил он.

— Да. Я знал, что на степь всегда можно положиться. Они на самом деле едва ли не единственные, кто не боится твоего отца. У них есть своя, степная сила. Уверен, степняки найдут управу на живых мертвецов. В лоб бы их, конечно, сталкивать не хотелось, но с такой армией за спиной, согласись, как-то надежнее.

— А еще кувшин с ветром? — добавил парень.

— Да, — повторил я. — Это уже против магии. Ты даже представить себе не можешь, как тяжело колдовать, когда в лицо дует ураганный ветер. Мелочь, а любого колдуна может обескуражить. И вообще, универсальное оружие — может флот на море разметать, полчища мошкары остановить, ядовитые газы отбросить…

— А что еще? Дракон? — спокойным голосом продолжал допытываться принц.

— Какой еще дракон? Парень, голова дракона у тебя в сумке лежит, я не понимаю…

— У меня в сумке лежит голова дракона без рогов, а за день до нашего подвига я отчетливо видел в небесах точно такого же, но с рогатой короной на голове. Может, конечно, драконы время от времени линяют и рога сбрасывают…

Черт, черт, черт! Я знал! Я знал, что что-то не учел! Догадывался! Ну парень, хоть в детективы иди! Какая мелочь, а зацепил, вычленил, заметил. Другой бы на фоне таких эпических событий мимо прошел, а он ведь нашел и место, и время…

— Нет, парень. Помощи от драконов можешь не ждать. То, что произошло, было в наших общих интересах, а в политику они не вмешиваются. Для них что твой отец, что ты сам — бабочки-однодневки. Ваши ссоры — бой клопов за теплое место у камина. Ваши войны — тараканьи бега за куском сыра. Драконы слишком мудры, чтоб становиться на ту или иную сторону. Они с момента пришествия и до своего последнего часа на нашей земле будут оставаться вне человеческих разборок.

— Пришествия? — переспросил принц.

— Да, — кивнул я и решился: — Знаешь… Расскажу я тебе одну историю. Об этом ни в каких книгах не прочитаешь, об этом ни один мудрец не расскажет, разве что монрийцы… Да нет, и Монрийский орден эту тайну не откроет, хотя им как раз вся история драконов отлично известна. Люди, эльфы, гномы, тролли, орки, гоблины, зыкруды — плоть от плоти, кровь от крови этой земли. Первый крадущийся в тени охотник с каменной дубиной и в шкуре мамонта — наш общий предок. Наша кровь бывает разных цветов, но рождаются полуэльфы, бродят под горами полугномы, я даже одного полутролля знал — мы все разные, но имеем равные права в этом мире. Но не драконы. Они чужаки. Их предки-рептилии никогда не ходили под этим солнцем, они обрели разум под другими звездами и однажды, то ли по ошибке, то ли по прихоти судьбы, то ли по собственной воле и недомыслию, попали к нам. Попали, чтоб никогда не вернуться домой — дорога назад закрыта. Вот и стала группа изгоев жить у нас. И деградировать. Да, парень, да, не удивляйся — драконы древности, особенно из первого поколения, были и умнее, и сильнее нынешних. Они вырождаются. То, что мы называем драконьей мудростью, когда-то считалось среди них верхом глупости. Они заново открывают то, что успели забыть. Драконы деградируют, и лучшее доказательство этому — дикие, асоциальные драконы, как тот, чья голова лежит у тебя в рюкзаке. Ведь раньше такого они даже не могли вообразить, но постепенно, через многие века, появился сначала один, потом второй дракон, возжелавший плоти и крови…

Люди не замечают, срок людской жизни слишком невелик, но таких вот драконов-отступников становится все больше, и я боюсь, что нашим потомкам уже предстоит останавливать не одиночек, а целые армии драконов. Впрочем, они справятся. Мы, люди, всегда справлялись, и драконы это понимают. Некоторые из них, те, кто еще способен думать, кто еще беспокоится о выживании вида, — среди них есть те, кто хочет если не остановить, то замедлить процесс неизбежной смерти драконьего вида. Разными методами. Один из них, как ни удивительно, страх. Если драконы будут знать, что люди не мелкие козявки, что человек способен на равных сразиться с

драконом и победить его, то, быть может, пробудятся от многовековой дремы…

— Я в это не верю, но драконий король верит, — продолжал я, — Да. Ты не знал, что у них тоже есть король? Король, царь, император, вождь — какая разница? Дракон с рогатой короной на голове. Он избирается, его власть не передается по наследству, но когда ты избираешься пожизненно, а живешь тысячу лет… Сам должен понимать. Так вот, драконий король верит, а его родной брат-близнец из одной кладки не верил. Его родной брат-близнец сошел с ума, поселился в пещере, стал поедать животных и людей, сеять раздор и разрушение. Братские чувства драконам присущи в той же мере, что и тебе, так что король давно бы покарал изгнанника, но не мог — «общественное мнение». Ему бы не простили убийство брата, а найти дурака, который готов на себя взять это преступление… Что для драконов преступление, для людей — подвиг. Я знал об этой истории, услышал совершенно случайно, когда был на острове драконов. Знал, и как только получил твою весточку, вспомнил про короля. Я должен был с ним связаться, я должен был с ним поговорить, причем один на один. Сам понимаешь, король драконов не самая незаметная личность. Так что пришлось проделать это в несколько этапов.

Первый — башня Монрийского ордена. Ты думаешь, мы пришли туда, потому что я не знал, где скрывается дракон? Припомни, если хочешь: я никогда прямо не говорил, что маг мне помог вычислить его лежбище. Я это знал и так. Да и не только я. Летом в Ушухунской топи полно охотников, они ребята внимательные и уже давно вычислили, где скрывается дракон, только не спешили об этом трубить на каждом углу. Но кто надо — знал. Знал, чтоб туда не приближаться, потому что ящер был действительно безумен и мог спокойно совершить любую гадость — не из голода, а развлечения ради. Я тоже как-то про «третью гору направо» услышал и запомнил. Если ты герой, то соизволь все места обитания нечисти в уме держать.

Никогда не знаешь, куда очередной подвиг совершать судьба заведет. Так что к Монрийской башне мы шли не для того, чтоб маг помог нам найти змия — он должен был послать мое сообщение королю драконов, причем так, чтобы никто другой не смог его перехватить. Ты даже не представляешь, какой поднимется шум, если о моей милой шутке узнают. Тебе я верю, но знаешь, тут угроза намного страшнее, чем просто крушение геройской репутации… Вплоть до войны между людьми и драконами, а сейчас мы, люди, к этому еще не готовы. Все должно было быть проведено в абсолютной секретности, и встречу с королем я назначил не сразу, а лишь через много дней… В гарантированно безлюдном месте… Помнишь тот вечер, перед Кервранским перевалом, когда я угощал вас брагабрагом, напитком богов? Ты после этого, наверное, сладко спал, а ведь, по идее, вообще не должен был уснуть — брагабраг вызывает такой прилив сил, что человек неделю может без сна обходиться. А все потому, что, после того как я сам выпил этот напиток, я добавил в него немножко зелья вечного сна. Помнишь зеленую бутылочку? Я ее еще в Белокамне купил. Зелье вообще-то почти смертельное, но вместе с брагабрагом дает лишь гарантию того, что человек будет спать беспробудно всю ночь и ему будут сниться только самые приятные сны. Вы все уснули, а мы с королем драконов поговорили по душам, обсудили дальнейшие действия и…

— Так вот почему Малиновка сама на себя утром была не похожа! — хлопнул себя по лбу парень. — Это она с драконом пообщалась! Теперь все ясно…

— Я рад. — Тему Малиновки развивать не стал. — Все действительно ясно. В ту ночь король драконов улетел, но через несколько дней вернулся. Для драконов тысяча-другая верст не расстояние. Ты видел в небесах именно его полет. В пещере он одолел брата (как — не спрашивай, у драконьего короля есть тысячи надежных способов) и дождался нас, чтоб убедиться, что мы выполним свою часть уговора и убийство чудища будет на нашей совести. Он притаился в уголке пещеры. Когда надо, драконы умеют быть незаметными, и, отправив тебя с трофеями, я попросил его о двух маленьких одолжениях… Ты видел на следующее утро эти одолжения — кувшин с порошком и кувшин, способный пленить ветер. Где первый добыл — сам не знаю, не спрашивал, а второй из моего тайника притащил. После чего мы попрощались и, я очень надеюсь, никогда больше не встретимся. Так будет и для него, и для меня, и для людей, и для драконов лучше. Так что сам понимаешь — не тебе помогали, не мне, а в первую очередь самим себе, и ожидать, что в последний момент прилетит дракон и всех спасет, не стоит. Потому что этого не произойдет. Ну что скажешь?

— Даже не знаю… — Парень задумался. — Интересно ты, Тиналис, подвиги совершаешь… А ведь если подумать, подвиг действительно не в том, чтоб красиво мечом помахать, а чтоб людей от дракона, вурдалаков, упырей, вампиров, других чудовищ избавить…

Интересно, это он меня утешает или действительно так думает? Лично я всегда считал, что подвиг — это когда твой враг мертв, а ты с его головой в замок въезжаешь. Но с другой стороны и высокие мотивы исключать тоже не стоит…

— Ладно, парень, давай спать. Нам скоро во главе войска в земли твоего отца вторгаться. Готовь драконью голову и мудрые речи, потому что без народной поддержки бить будут в первую очередь нас…

— Разберемся, — улыбнувшись, махнул рукой принц.

Хотя, конечно, я несколько утрирую. Формально мы уже давно по королевству некроманта едем — ни степь, ни окраинные земли, вроде того же Белокамня, не живут под ежедневным надзором живых мертвецов. Если отряды зомби тут и появляются, то только по личному велению короля или проводя очередную зачистку несуществующих разбойников. Меня всегда это удивляло: как можно бороться с тем, чего по официальной версии нет, но в политике и не такие чудеса бывают. Так что если нам навстречу еще не выступила армия мертвецов (а это сомнительно, если даже король знает про победу над драконом, про войско степняков он еще знать не может, они только сейчас к нам присоединились), то, не поторопившись, доедем до столицы почти без неприятностей… Лишний раз показать принца: мол, это не набег степняков, а возвращение законного престолонаследника с добычей, не вредно. Народ закон любит, даже если ему не следует, а уж такие трогательные моменты, как возвращение молодого принца, не могут не вызвать щемящих сердце эмоций… Еще бы белый конь, ну да ладно — Малиновка тоже сойдет.

На следующий день мы выехали из степи и лишились тролля. Буднично и незаметно.

— Я домой, — сказал Тын. — Спасибо за все. Было интересно. Много чего надо обдумать.

Повернулся и ушел. К родному мосту. Даже поблагодарить не успели, хотя ему, я уверен, наши благодарности и не особо нужны. Философ, что поделаешь. Помог, как мог, кого побил, кого убил — и домой воротился. Ни гроша не взяв — троллям ни деньги не нужны, ни трофеи. Вот где троллям точно не место, так это среди богатырей-героев. Нет у них жилки артиста, они все делают настолько буднично, что ни сочувствовать, ни сопереживать не станешь. Страдать толком не умеют, слезу пускать, речи умные толкать, а что сильные и выносливые — так это последние качества, которых от богатыря ждет благодарный слушатель. А дамам и вовсе моральные терзания подавай, про то, как на распутье женоподобный неудачник, мучимый сомнениями, не мог сделать свой выбор, и маятник качнулся, и судьба бросила его в водоворот страданий, и на полпути к себе, запутавшись в паутине долга… Нет. Героем таких былин Тыну не быть. Он хоть и мыслитель, но самец, а не некое абстрактное женоподобное существо, у которого от мужчины только первичные и вторичные половые признаки. Да и те слабо выражены…

Вот Лютику в таком романе самое место. За компанию с Тронгвальдом — первый будет всем коленки целовать, второй об этом баллады складывать.

Тролль ушел, зато удача как привалила, так покидать и не думала. Мало того что никакие враждебные силы нас не встречали — люди, принца заметив, сами на колени падали, под свое крыло взять молили. К чему бы это? Сначала удивлялся, не такой тут народ, чтоб пред королями челом бить, да потом все прояснилось — пока мы за драконом шастали, королевство всякие разные напасти потрясали. Причем больше не по людям били, а между собой сражались. Полчища саранчи неведомо откуда нагрянули, с огромными ядовитыми муравьями не на жизнь, а на смерть сцепились. Лесные пожары полстраны подожгли — так тут же ливни ударили. Зайцы взбесились, почти всю репу сожрали — волков стало больше чем надо. Но самое странное — из столицы никаких вестей! Все так привыкли, что за них король-некромант думает, что совсем духом упали. А тут принц. Надежда и опора. Вот он пришел, войско за собой привел, и все станет хорошо — теперь это уже не их, а начальника заботы! Есть начальник — нет проблем, кроме начальника. Люди власть не любят, завидуют, проклинают, костерят на чем свет стоит, а предложи им безвластие — мигом земные поклоны бить начнут: мол, дурные были, господин начальник, прости нас и правь нами, а то нам все эти большие заботы больно по макушке бьют… Думать, тем более править, — это не пахать с утра до ночи, на такое не всякий способен.

Первый крупный город — Белокамень — стороной обошли. Не хватало еще чистые степные души таким зрелищем травмировать. Да и Тронгвальд с

Лютиком туда не особо рвались. Зато потом, когда начались уютные городки, где зомби за порядком следили… Сначала думали их на сабли брать, но ненужным оказалось — мертвецы буднично выполняли свою работу, не обращая на захватчиков ни малейшего внимания. Что это значит? Во-первых, король-некромант еще жив, хотя и ходили слухи, что помер. Во-вторых, ему сейчас не до нас. Может, конечно, и в ловушку загоняет, да какой дурак будет у себя дома ловушку устраивать? По правилам хорошего тона западни надо на дальних подступах делать, а не подпускать войско врага к самой столице. Король-некромант не дурак, — значит, в версию с западней не верю.

Принц ничем не мог посодействовать. Он и сам в догадках терялся.

— На моей памяти никогда такого не случалось, — пожимал плечами. — Что-то у отца явно не ладится…

Нам же Легче — уже до развилки дошли, где, казалось бы, совсем недавно я с принцем повстречался. Уже до поля могильного дошли, что с ума всех сводит. Уже стены столичные показались… А нас так до сих пор никто и не удосужился встретить. Такое невнимание, конечно, приятно, но в какой былине прочитаешь: «И дошли они до замка вражеского, ни единой преграды на пути не встретив»? Герою льстит внимание со стороны врага, вот возьмет черный властелин, колец десять защитных построит — сразу понятно, боится, уважает. А если великий архимаг к себе в логово допустил, то одно из двух — или он не такой уж и великий, или ты слишком незначительная сошка, чтоб руки марать. И то и другое в плане геройской карьеры не особо хорошо. У нас ведь как — каждый злодей рейтинг имеет. Одно дело — упыря деревенского придушить, другое дело — гибель богов устроить! Хотя последнее только кажется невыполнимым, на самом деле трудно быть богом — каждый уважающий себя богатырь в конце карьеры обязательно мечтает с высшими силами поединок устроить…

Король-некромант не бог, а намного хуже. Человек. Причем умный, образованный, талантливый, беспринципный и прагматичный — бесовская комбинация. На трезвую голову с таким воевать никогда не выйдешь, если за спиной огромного войска нет. У меня было, вот и вышел — и пока не жалел.

У стен столичных первая заминка — ворота закрытыми оказались. Вот невидаль, до сих пор, только наше войско завидев, мигом любые двери распахивались и девицы платочками махали. Может, это она? Ловушка? Вот сейчас поднимутся на стены тысячи зомби-лучников, натянут тетивы, дадут залп — и от степного войска жалкие ошметки останутся… Да нет. Поднялись, но не зомби — люди. Стражники городские. Дневной дозор. Запуганные, зашуганные, руки дрожат, морды отъеденные как снег белы, голосок заикается.

— Кто… такие? — с трудом выговорил начальник, сглотнув, хотя и так прекрасно видел — степняки во главе с принцем и мною, Тиналисом-богатырем.

— Открывай ворота, смерд, твой законный правитель явился! — шутки ради проревел я, только стражник нервный попался — к сердечку руки картинно прижал, глаза закатил и в обморок повалился. Будто не воин, а барышня кисейная. Пришлось первому помощнику на себя ответственность брать. Этот на ногах устоял, и даже голос почти твердый:

— Какой такой законный правитель? Я не знаю…

— Это ты, что ли, чурка неотесанная, своего принца не узнаёшь? — продолжал потешаться я. — Да глаза разуй — вот он, герой, из дальних краев с победой воротился, по отцовской воле дракона сразил! Покажи ему голову, принц, пусть узрит, смерд, с кем дело имеет!

— Узри, смерд! — поддержал меня парень, выставив на всеобщее обозрение драконью голову. — И вообще, что за дела? Чужаки лучше встречают, чем родные стены? А ну открывай, принц пришел!

Надо же, и голос командирский прорезался! Ведь может, когда захочет, и прикрикнуть, и в роль войти. И то ли тон свое дело сделал, то ли голова драконья впечатлила, то ли у командира в башке шестеренки сдвинулись — приказал он открыть ворота, и во главе войска въехали мы в стольный град…

— Где зомби? — недоумевал принц. — Где отец? Ничего не понимаю…

Я тоже. Ползет колонна степного войска, мы во главе. Нас бы сейчас встретить дождем стрел, рекой смолы раскаленной, темными ордами мертвецов, а только глаза из окон наблюдают! Пуст стольный град, пуст и безлюден, причем давно уже — пылью лотки припорошены, листвой дороги засыпаны, некому за градом следить, некому порядок наводить…

А самое обидное, что произошло — никто толком не знает! Выловили парочку особо наблюдательных, допрос с пристрастием устроили. Без пыток, конечно, так, малость припугнули, чтоб язык лучше ворочался, и явилась на свет история самая необычная…

Диво еще с тех пор началось, как три принца свои подвиги совершать отправились. То ураган, то пираты, то русалки с водяными, то стервятники… А ведь столица торговлей живет. И тут такие неприятности — никому жизни нет. Уж к королю-некроманту всей общиной ходили, да осерчал он, слушать не стал, выгнал, даже в зомби не превратив… Так та невидаль еще цветочки, настоящие беды с того начались, что в десяти верстах от берега дивный остров появился. Никогда такого люди не видели. Там, где еще недавно рыбу ловили и ракушки со дна собирали, стоит остров, берега неприступные, склоны крутые, а вершина вечным туманом укутана. Думали, король очередную магию учудил. Опять в замок с посольством пошли, да куда там! Дворец от остального града невидимой стеной отделился. И тут по всей стране такое закипело… Ведьмы все с ума посходили, знахари и заклинатели умом тронулись, ведуньи обезумели, у простого люда, к чародейству не склонному, головы раскалывались. А эпицентр всех бед — дворец королевский. Там с утра до ночи гром гремел, молнии сверкали, вой да крики раздавались. Уж кого король-некромант пытал, людям неведомо.

Али его пытали, али то не пытки были, а ритуалы особые, али иное что — лишь пару дней назад все утихомирилось. Стоит замок как мертвый, пустыми глазницами пугает, ни шороха, ни звука оттуда не доносится. Сходить бы узнать, что к чему, но смелости не хватает. Когда такие чудеса, людям лучше по домам сидеть, носа не высовывать. И не королевской волей врата столичные закрыты были, а из страха перед неизвестным. За стенами как-то спокойнее. Что делать, если один из троих принцев вернется, никто даже помыслить не мог. Давно уж их заживо похоронили, и когда младший воротился, да с головой драконьей, да еще и с армией за плечами… Пускать, не пускать, помогать, не помогать — не знали люди. Вот и предпочли до лучших времен затаиться… Тем более что больше всего людей беспокоило — зомби городовые как обходили с дозором владения свои, так и продолжали обходить, будто и не случилось ничего.

А остров, кстати, как явился, так и сгинул. Вышли как-то к морю рыбаки — единственные, кого никакими чудесами дома сидеть не заставишь, — и нет его. Чиста гладь морская, небо безоблачно, рыба косяками ходит, будто и не было ничего. Вот такие чудеса в решете.

Как ко дворцу подъехали, собрал ребят, рассказал, что самому стало ведомо. Стали думу думать, как дальше быть. Долго думали, секунд десять, пока принц за нас не вынес решение:

— Я в замок иду. Надо же выяснить, что там происходит…

— Я с тобой, — перебил я и, пока никто не успел рот открыть, добавил: — Остальные тут ждут. И чтоб ни шагу ближе, узнаю — лично уши оторву! Тронгвальд, это тебя особенно касается! Бардыхан, обустраивай ребят, но, пока мы не вернемся, ничего не предпринимать. Всем все понятно? Вот и отлично. Пошли, парень, будем головоломку решать.

Честно говоря, если бы мне еще два месяца назад сказали, что я добровольно, без магической поддержки полезу в замок живого некроманта, только бы в лицо рассмеялся! Такие авантюры добром не кончаются. Но ведь я не один, со мной принц, для которого эти стены — дом родной! Он тут родился и вырос, каждый уголок, каждый закуток знает, каждый тайный ход. Как ворота замка прошли (между прочим распахнутые настежь, чего, по словам парня, отродясь не бывало, король-некромант сквозняки не любит), так сразу в потайную комнату нырнули и оттуда лестницами да переходами в сторону тронного зала пошли… Принц мне целую экскурсию устроил:

— Это покои Сигизмунда. Его библиотека. В ней я про птиц гармонии вычитал. Комната Бенедикта, красное пятно на стене видишь? На этом самом месте он мне братом быть перестал, а сестрой так и не стал… Гроб. Тут Артур ночевать любил, он вообще могильной символикой увлекался. В этом зале Робер жил. Видишь бочки? Тут раньше соляная кислота была, он по этой части большой был шутник. А вон там вольер с дикими зверями находился. Это Доджа покои, не смотри, что такой бардак. Додж всю жизнь разный хлам собирать любил. Это, на замке, Марата… Слышишь скребутся? Его работа. Помесь паука, гюрзы и скорпиона. Столько лет взаперти живет, все не сдыхает. Комната Герхарда. Вот этим ножом его зарезали на этой самой кровати. А вот тут Лея жила. Не смотри, что пусто. Давно дело было, мы с братьями тут прибрали немного, а то совсем жуткое место… Палаты Дана. Никогда внутрь не заходил — тут замок на двери живой, никого, кроме хозяина, не пускает. А вот это моя комната. Правда, уютно? Нет? Ну и ладно.

Я никогда и не говорил, что мне дома особо уютно жилось. Это «врата ада». Мы с братьями так двери отцовской лаборатории называли. Кухня, тут зомби-кухарки нам готовили. Пиршественный зал. Тут мы друг друга травить учились. Оружейная. Тут друг друга пытались убить. Эта лестница в темницы. Эта тоже. И эта… Следующие десять тоже. И за тем углом, и за этим, и еще на два этажа вниз, и вообще все это крыло — сплошные темницы. Через этот коридор лучше не ходить — на месте испепелит. В этом заморозит. Тут яд в стенах. За этой дверью портал в иной мир, что там — неведомо, еще никто не вернулся. Зеркало обмана. Не смотри, за минуту с ума сводит. Тут туман грез, осторожнее, думай о чем угодно, кроме розовых мартышек. Ни в коем случае не думай о розовых мартышках! О чем угодно, понял, но о розовых мартышках думать нельзя. Все, довольно, прошли. Если в этом тумане себе голову какой-то гадостью не забить, все мозги высосет. Осторожно, тут потолок на голову падает. К стене не подходи. К этой тоже. И к этой… Наступай только на белые камни, кроме вон того, того и того — это обманки. Извини, забыл предупредить, на этом нужно было два раза подпрыгнуть на одной ножке. Ты как, цел? Ничего, шлем — дело наживное, а волосы отрастут, главное — скальп на месте. А вот тут, собственно говоря, тронный зал. Если я ничего не путаю, а я ничего не путаю, первое живое существо мы встретим именно за этими дверьми…

Бедный… А я еще над ним смеялся… Да это не замок, это одна большая пыточная! Теперь понятно, почему он никогда не грустит, не унывает и ничего не боится — после такой обстановочки даже логово дракона раем земным покажется… И мертвецы повсюду, мертвецы — причем живых из них только половина, шатаются бесцельно, головой об стены бьются, еще четверть — скелеты, интерьер украшают, а остальные дохлыми телами на полу валяются… Принц через них как через пустое место переступает. А меня каждый раз дрожь берет. Хоть и тертый богатырь, но такого отродясь в жизни не видывал.

Слава богу, кончились мучения. Сейчас распахнем двери и выдадим королю-некроманту все, что о нем думаем… Распахнули и и… ошалели. Причем оба. Я хоть никогда бати парня не видывал, но на троне сидит явно не он. Явно уставший мужчина средних лет, морда красная, лоб морщинами изрезан, уши в стороны торчат, на лбу залысина, нос картошкой. Какой из него некромант? Шут гороховый, да на троне, видать, не первый день сидит. Телеса широкие по бокам свисают, во взгляде тоска смертная… На нас глянул мельком да отвернулся.

— А, это вы… — устало вздохнул он. — Я вас ждал. Присаживайся, братец, в ногах правды нет… И ты, Тиналис-богатырь, садись, нам долгий разговор предстоит…

— Додж? Это ты? Или очередная придурь отцовская? — не спешил отзываться на приглашение принц.

— Да я это, я. Хочешь, расскажу, как мы в детстве от Сигизмунда в Поющей Башне прятались? Или как на похоронах Марата ему в могилу вместе плевали? Не бойся, не укушу, я тебе не Герхард чудовищем оборачиваться. Да садись же ты, черт побери!

— Но что ты тут делаешь? — осторожно полюбопытствовал парень. — Ты же за море…

— Он не уплывал! — Только тут ко мне пришло гениальное озарение, — Он не уплывал, принц, и никогда не собирался! Я ведь сразу почуял, что-то не то во всей этой истории. Если твой отец действительно мстительный параноик, то он просто не мог позволить еще одному сыну уплыть! Ты же сам говорил — не той напастью, так этой погубит, а значит…

— Умный ты для богатыря, Тиналис. Очень умный. И братец у меня умнее, чем я думал, оказался. Нашел, кому жизнь свою доверить. Ну что, рассказать вам, как на самом деле все было? Так уж и быть, да и какое это теперь значение имеет… Короче, прав ты, богатырь. Я ведь как волю отца услышал, так сразу догадался. Хочет от нас троих одним махом избавиться. Дан, как последний дурак, на коня своего вскочил — и на север. Совсем ум за разум заехал, решил, что отец добровольно ему престол уступит… Этот идиот про Пустынь Семи Ветров даже не слышал, вздумал против йети черной магией бороться… Сгинул, глупец…

— Поскорбим? — предложил принц.

— Поскорбим, — согласился Додж.

Секунд десять скорбели. А потом Додж продолжил свою историю. Как я и предположил, никуда уплывать он даже не собирался. Все эти сборы на скорую руку только для отвода глаз. На деле Додж замок и не думал покидать — примостился в укромном уголочке, магическим плащом укрылся, а все беды мира на пустой морок обрушились. Мираж, а не Додж собственной персоной, в шторме уцелел, призрак от пиратов скрылся, морок русалок перехитрил, тень от стервятников сбежала. Все эти дни король-отец за собственной галлюцинацией охотился, все силы извел на то, чтоб эфирное видение угробить. Пустой магический фантом, которому никакие катаклизмы нестрашны, в то время как настоящий Додж в двух шагах притаился, момент нужный выжидал, и, когда почуял, что ослаб батя, когда нашел брешь в его защите, нанес ответный удар…

— Ты??? — удивился его брат. — Но ведь ты никакой не маг! Додж, сколько я тебя помню, ты даже свечу не мог взглядом зажечь и…

— Эх, братишка, вон каким уже вымахал, а сама наивность! Ну скажи на милость, у нас в семье можно все свои козыри открывать? Да чтоб ты знал, самой сильной колдуньей в нашем роду Лея была, она отца могла в один присест за пояс заткнуть, кабы захотела! Артур с Робером неплохие были маги, Марат послабее… Из совсем бесталанных — ты да Сигизмунд. Даром магическим вас природа обделила, зато выживать научила! Дан, отцовский любимчик, вас немногим сильнее был, да тупой как пробка. Мы над ним все потешались, ждали, когда отец этого выскочку прихлопнет наконец. Ну а я сам… Скромничать не буду, до Леи мне далеко, Артур тоже посильнее был, с Робером на равных, а что до отца… Когда он в силе, даже пытаться не стоило с ним дело иметь. Только ты представить себе не можешь, сколько сил все эти шторма да пираты отнимают! Настоящему некроманту подпитка постоянная нужна, а он так увлекся, что жертвы вовремя забывал приносить, вот и… Короче, я рискнул…

— Все равно не верю. Додж, извини. Может, ты и сильный маг, но я знаю тебя не первый год. Один на один, с отцом? Ты не дурак и не самоубийца. Он тебя в четыре раза дольше прожил, на одном опыте уделать смог бы.

— Короче, я рискнул, — будто и не заметил замечание брата Додж. — Я рискнул и сделал то же самое, что и ты, — я обратился за помощью.

— И какой же богатырь согласился тебе помочь? — на полном автомате спросил я, прикидывая, с кем из своих знакомых можно попрощаться.

— Э не, Тиналис, не богатырь и не маг согласился службу мне сослужить. Да вы и сами могли бы догадаться. Барым-паша, хан чигирейский на помощь пришел! Род чигирейский древен, столько мудрости, сколько у них накоплено, отцу и не снилось. Вместе с Барым-пашой мы замок непроницаемой стеной закрыли, чтоб не сбежал отец да подмогу не привел, и на каждую напасть, что он на нас посылал, своей отвечали.

— Так вот чей остров у берегов столичных стоял! — догадался принц.

— Верно, братец. Барым-паше туда хода нет, но, если есть нужда, в любую точку мира свой волшебный замок призвать может. Там вся его сила, вся мудрость упрятана. Отец пытался по острову удар нанести, да куда ему до силы чигирейской! Короче, долго мы сражались. Он саранчу нашлет — мы ядовитыми муравьями отвечаем, он пожары — мы ливнями тушим, он чуму крысиную — мы холеру волчью, что от чумы крысиной лучшее лекарство. Сила против силы, мудрость против мудрости. Он бил, — мы защищались и свой удар готовили. А как настал час, ударили вместе и всей силы отца лишили! Всех зобми из подчинения вывели. Все потоки магические замка на себе замкнули. Такие вот дела.

— И теперь ты король, Додж?

— Э не… Теперь тебе корону примерять! Ты уж извини, братец, но сам видишь — тесен для меня трон. Я тут тебя дожидался, чтоб бразды правления передать. Да и заслужил ты, вон головой драконьей красуешься. А я, между прочим, отцовскую волю не выполнил, зверя южного не сразил, так что нечего мне на троне делать. У меня тут, между прочим, свои дела. И так больше положенного засиделся. Вот возложу на тебя корону и свалю на все четыре стороны! А то сам знаешь, двоим королям на одном престоле не усидеть.

— Что-то ты недоговариваешь… Ты ведь себе трон примерял… Почему же планы изменились… Додж, это с отцом связано? Что с ним? — на секунду позднее меня догадался принц.

— «Что с ним», «что с ним»… Неведомо, что с ним! Сгинул наш отец! Взял и сгинул! Куда — не ведаю, как — понятия не имею. Мы все входы-выходы перекрыли, все магические поля — ушел отец!

— И ты испугался… — резонно резюмировал младший брат. — Ты испугался, Додж. Ты испугался, что когда отец вернется — он станет мстить. В первую очередь тому, кто будет сидеть на его троне, а потом и остальным. Ты испугался, что без Барым-паши ты с ним не справишься. И хочешь меня подставить, моей жизнью откупиться… Как это по-братски, Додж, как это по-семейному… И знаешь что, я согласен. Давай корону, слезай с моего трона, спасибо за все и убирайся отсюда! Катись на все четыре стороны, беги на край света, прячься в монастырь, меняй обличье, забейся в самую глубокую щель и скули там от страха! Давай же, я жду!

Интересно, что это было? Слуховая галлюцинация? Может, мне показалось? Это не может быть тот мягкий, улыбчивый парень, с которым я столько недель странствовал! Рядом со мной Король! Да-да, именно так — Король с большой буквы, сильный, решительный и жестокий! Даже Додж от удивления глаза выпучил.

— А ты изменился, братец… Тебе не страшно? Ты хоть понимаешь, какую ношу себе на плечи взвалить собрался?

— Прекрасно, Додж. Прекрасно. Огромное королевство, десятки тысяч не подконтрольных мне зомби, месть отца, агрессию соседей. Меня предупреждали, и я готов. Сыны степи уже согласились стать на страже кордонов нашей державы, пока я не создам войско. А страх… Я не знаю, что это такое, и, когда отец соизволит вернуться, я буду готов к встрече! Ну же! Давай корону, мне еще богатырю долг отдавать…

— Корону бери, а долг… — замялся Додж. — Понимаешь, братец… Тут такая заминка… Барым-паша мне не просто так помогал… Ему ведь золото ни к чему будет, а такой драгоценности даже хан чигирейский рад будет… Ну вот я и предложил…

— Короче! — оборвал парень. — Камни сейчас где?

— Да где им быть — на месте, в сокровищнице лежат. С отцом мы так и не смогли совладать, — значит, и платы Барым-паше не положено. Только я ведь, парень, о тебе забочусь. Ты учти — вот отдашь их сейчас богатырю, а вернется отец, и что тогда делать будешь? Тиналиса на помощь кликать? Как же, поможет — вместе на тот свет отправитесь, а Барым-паша — другое дело. Хан чигирейский, за ним опыт веков, да и сам он на отца обиду затаил, только вот за другую плату помогать не станет… Так что ты бы камушки при себе оставил, я тебе не как брат, как друг советую…

— Спасибо тебе, друг — Последнее слово принц выделил интонацией. — Только ты уж извини, негоже царствование обманом начинать. Тиналису обещано — Тиналис получит, а когда отец вернуться вздумает… Ты не переживай, друг, что-нибудь придумаем.

— А правда, парень, может, ну его, я ведь тебе не так уж и помог. Ну дракона завалили, а с отцом видишь, как все удачно устроилось…

Кто это сказал? Я? Быть того не может! Моя совесть? Не знаю такую! Благородство? Какое, к черту, благородство, если свидетелей нет! Что-то я деградирую, добровольно от таких бесценных сокровищ отказываюсь… Неужто действительно парня полюбил? Как сына, естественно? А вдруг он действительно сейчас согласится. Это ведь будет позор! Богатырям положено головы рубить, а не проявлять снисходительность… Ну же, парень, давай! Соглашайся! Позор не позор, а жалко мне тебя, не на трон садишься, а на плаху голову кладешь. Батя ведь тебя в покое действительно не оставит, а услуги Барым-паши не так просто купить… Я ведь кто, богатырь-однодневка, страница-другая в истории, а хан чигирейский — это сила…

— Не, Тиналис, даже не проси, — оправдал парень мои наихудшие опасения. — Я своим словом дорожу, а как с отцом быть… Да уж справлюсь как-нибудь! Додж смог, а чем я хуже?

И ведь улыбается, стервец! Все понимает! И все равно улыбается. Может, ну ее, карьеру богатырскую? Останусь при дворе, буду служить, звание получу, титул или как там его, буду за принцем тенью ходить, шкуру его драгоценную сторожить… А как придет его батя из небытия, заявится во дворец, стану перед ним стеной, а как колданет некромант… Так нас обоих по стенке размажет, и Лютика, и Тронгвальда, со второй попытки. И еще сотню таких, как я. Но все равно, попросит — останусь! Да ну ее, карьеру богатырскую, и так подвигов на сто лет вперед совершил, и Утраченный Град подождет, и вообще…

— Ладно, ребята, — как будто прочитав мои мысли, отмахнулся принц. — Вам пора. Додж, проведи богатыря в сокровищницу, только осторожно там… Да ты сам, наверно, знаешь, только учти, Тиналис у нас в замке впервые…

— Ну смотри, брат, будешь потом локти кусать… Я ведь тебе действительно как другу…

— Не как другу, а как человеку, от которого и твоя судьба зависит! Додж, я ведь не первый год тебя знаю. Ты, конечно, из братьев лучший, но сволочь редкая. Думать только о себе можешь. Понимаешь, что как только отец со мной совладает, тебе мстить начнет… Хочешь встречу с родителем оттянуть. Но ты не переживай. Я и сам, знаешь, помирать не собираюсь. Нам уж судьбой предначертано было братьями родиться, так что отца вместе бояться будем. А ты, Тиналис… Хочешь остаться? По глазам вижу: не хочешь — и не надо. Иди совершай подвиги, ищи пути в Град… А за меня не тревожься. Я уж как-нибудь и сам. Ты меня много чему научил, за что премного благодарен. Но поверь, в делах королевских я побольше тебя смыслю… И Лютику с Тронгвальдом привет от меня передавай. Я, наверно, не буду вас провожать, надо еще над дворцом войти во власть. Тут ведь все заклинания на отца завязаны были, а мне их надо на себя перевести… Записи отцовские разбирать… От мусора дворец почистить… Да и перед народом выступить, сказать, мол, не волнуйтесь, ребята, в стране опять есть законная власть, трон перешел по наследству, бедствия закончились, занимайтесь своими делами… Короче, дел хватает, так что ты меня не жди, а если что — я с тобой свяжусь… Не прощаюсь! До встречи, Тиналис!

— До встречи, принц…

— Прощай, Додж…

— Прощай, Тот…

Тот? Его зовут Тот? Ну надо же, ирония судьбы — через полматерика пройти, назад воротиться, попрощаться и только тут узнать, что принца зовут Тот! Странно, и чего он свое имя так не любит? Спрошу-ка я у Доджа…

— Да, — отмахнулся «колобок», — это у него с детства… У нас отец именами не занимался, этим матушки заведовали. А у него мать была не из простых, из древнего рода, со своими тараканами в голове… И вместо того чтоб дать, как остальным, простое народное имя, решила, как старшего наследника рода, традиционным родовым именем наречь. Мы все тогда долго смеялись, карапуз голопопый, лежит, орет, а имя с третьей попытки попробуй выговорить!

— Тот? — удивился я. — Какое же это сложное имя? По-моему, даже слишком простое для короля…

— Тот, это сокращение, как если бы я тебя Ти называл. На самом деле его зовут Тот-Де-Лин-Адер-Сахим-Сеймен-Тахир!

— Тот-Де-Лин… — мысленно повторил я. — Но это же имя…

— Великого короля, — кивнул Додж. — А он разве не говорил, что великий король — его прямой предок? Хотя ничего удивительного, об этом только братьям было известно, ну и отцу. Негоже народ такими именами пугать. Сам понимать должен. Если даже отец удивился, когда узнал, из какого рода его новая жена происходит. Это уже после свадьбы случилось. Между прочим, она единственная от отца по собственной воле ушла. С остальными отец разбирался, когда надоедали, — кого в монастырь, кого на тот свет отправлял. А с Мерион-Сеймен-Тахир не посмел. Терпел все ее выходки, и мы терпели. Но однажды проснулись, только ее уже нет — ушла среди ночи, а сына оставила. Бенедикт его сразу утопить хотел — отец не позволил. Это ведь так забавно, в парне кровь двоих величайших династий прошлого перемешалась — белых магов Утраченного Града и некромантов Темной Стороны… Хотя чего я тебе это говорю, ты про Темную Сторону небось и не слышал… Держи свои камни. Не знаю, почему Тот с ними расстаться решил, у него ведь на них больше прав, чем у нас всех, вместе взятых. Но это его решение.

Про Темную Сторону я действительно не слышал, но зато кто такой великий король — отлично знаю… И парень — его потомок… Наследник… Кровь от крови, плоть от плоти… И молчит… Да одно его имя способно своротить горы! Для знающих людей кровь великого короля — символ. Стоит ему назваться, и по всему миру поднимутся волны, пробудятся те, кто живет верой в древние легенды, кто помнит проклятие Утраченного Града… Проклятие, погубившее прошлый мир, проклятие, которое нельзя произносить вслух, проклятие, способное перевернуть мироздание…

По преданию и тот день, когда первый цветок появился на древе Познания, во дворец великого короля пришел слепой мудрец. Испросив аудиенции, он не стал просить подаяния, а изрек ставшее легендарным проклятие. Оно сулило все беды мира, гибель всего, что окружало людей, все страхи и ужасы мироздания. А последними словами слепого старца были такие: «…и уйдет твоя сила, великий король, уйдет на века, дабы воротиться в тот час, когда плоть от плоти, кровь от крови твоей займет место на троне».

Что же ты наделал, парень… Ты возродил легенду! Все слова пророка сбылись, а теперь еще и трон… Знал ли ты про древнее проклятие? Должен был знать. Но ты не испугался, и я надеюсь, ты понимаешь, что творишь… Ты отдал мне камни… Зачем? Чего ты добиваешься, парень? Власти? Могущества? Ты не похож на своего отца, ты не похож на великого короля, каким его образ сохранили легенды. Ты похож на меня самого в молодости, и, может быть, как раз поэтому я не могу тебя понять… Как человек не может понять только самого себя.

Все! Я умываю руки! Хватит! Наследники великого короля, легенды и проклятия, лошади, которые умеют читать мысли… Всем спасибо, все свободны. Я тупой и безмозглый герой, пью самогон, совершаю подвиги, никогда не лезу в политику и способствую улучшению генофонда! Довольно! Подвиг закончен, дракон сражен, принц на троне, пардон, уже король. Добро торжествует. Забираю Лютика с Тронгвальдом — и прочь отсюда! Добывать у гоблинов Гномогрыз. Хватит оживших легенд! Как там в сказках говорится…

И жили они долго и счастливо…

И только хитрый-хитрый взгляд Малиновки провожал прославленного богатыря…

И воротился царевич домой. С побратимами верными простился и к отцу пошел. Обрадовался сыну царь и говорит: «Сын мой младший, любимый, один ты с победой воротился! Не смог великана лютого старший сын сразить, не смог зверя лютого средний сын одолеть, лишь ты с драконом лютым совладал! Так быть же тебе царем над всеми братьями старшими!»

И закатили пир на весь мир, и были на том пиру его братья, и Тиналис-богатырь был, и побратимы верные, эльф и гном. Вспоминали они Алендаса-богатыря, друга своего верного, подвиги свои вспоминали. И я там был, мед-пиво пил, по усам текло, в рот не попало.

И стал младший сын царем, правил он долго и счастливо, а друг его верный, Тиналис-богатырь, еще немало великих подвигов совершил.