Горе от ума

Светает!.. Ах! как скоро ночь минула!

Вчера просилась спать – отказ.

«Ждем друга». – Нужен глаз да глаз.

Не спи, покудова не скатишься со стула.

Теперь вот только что вздремнула,

Уж день!.. сказать им…

Господа,

Эй, Софья Павловна, беда:

Зашла беседа ваша за ночь;

Вы глухи? – Алексей Степаныч!

Сударыня!.. – И страх их не берет!

Ну, гость неприглашенный,

Быть может, батюшка войдет!

Прошу служить у барышни влюбленной!

Да расходитесь. Утро. – Что-с?

Который час?

Всё в доме поднялось.

Который час?

Седьмой, осьмой, девятый.

Неправда.

Ах! Амур[1] проклятый!

И слышат, не хотят понять,

Ну чтó бы ставни им отнять?

Переведу часы, хоть знаю: будет гонка,

Заставлю их играть.

Ах! барин!

Барин, да.

Ведь экая шалунья ты, девчонка.

Не мог придумать я, что это за беда!

То флейта слышится, то будто фортопьяно;

Для Софьи слишком было б рано??

Нет, сударь, я… лишь невзначай…

Вот то-то невзначай, за вами примечай;

Так, верно, с умыслом.

Ой! зелье[2], баловница.

Вы баловник, к лицу ль вам эти лица!

Скромна, а ничего кромé

Проказ и ветру на уме.

Пустите, ветреники сами,

Опомнитесь, вы старики…

Почти.

Ну, кто придет, куда мы с вами?

Кому сюда прийти?

Ведь Софья спит?

Сейчас започивала.

Сейчас! А ночь?

Ночь целую читала.

Вишь, прихоти какие завелись!

Всё по-французски, вслух, читает запершись.

Скажи-ка, что глаза ей портить не годится,

И в чтеньи прок-от не велик:

Ей сна нет от французских книг,

А мне от русских больно спится.

Что встанет, доложусь,

Извольте же идти, разбудите, боюсь.

Чего будить? Сама часы заводишь,

На весь квартал симфонию гремишь.

Да полноте-с!

Помилуй, как кричишь.

С ума ты сходишь?

Боюсь, чтобы не вышло из того…

Чего?

Пора, судáрь, вам знать, вы не ребенок;

У девушек сон утренний так тонок;

Чуть дверью скрипнешь, чуть шепнешь:

Всё слышат…

Всё ты лжешь.

Эй, Лиза!

Тс!

Ушел… Ах! от господ подалей;

У них беды себе на всякий час готовь,

Минуй нас пуще всех печалей

И барский гнев, и барская любовь.

Что, Лиза, на тебя напало?

Шумишь…

Конечно, вам расстаться тяжело?

До света запершись, и кажется всё мало?

Ах, в самом деле рассвело!

И свет и грусть. Как быстры ночи!

Тужите, знай, со стороны нет мочи,

Сюда ваш батюшка зашел, я обмерла;

Вертелась перед ним, не помню что врала;

Ну что же стали вы? поклон, судáрь, отвесьте,

Подите, сердце не на месте;

Смотрите на часы, взгляните-ка в окно:

Валит народ по улицам давно;

А в доме стук, ходьба, метут и убирают.

Счастливые часов не наблюдают.

Не наблюдайте, ваша власть;

А что в ответ за вас, конечно, мне попасть.

Идите; целый день еще потерпим скуку.

Бог с вами-с; прочь возьмите руку.

Что за оказия[3]! Молчалин, ты, брат?

Я-с.

Зачем же здесь? и в этот час?

И Софья!.. Здравствуй, Софья, что ты

Так рано поднялась! а? для какой заботы?

И как вас Бог не в пору вместе свел?

Он только что теперь вошел.

Сейчас с прогулки.

Друг. Нельзя ли для прогулок

Подальше выбрать закоулок?

А ты, сударыня, чуть из постели прыг,

С мужчиной! с молодым! – Занятье для девицы!

Всю ночь читает небылицы,

И вот плоды от этих книг!

А всё Кузнецкий мост[4], и вечные французы,

Оттуда моды к нам, и авторы, и музы:

Губители карманов и сердец!

Когда избавит нас Творец

От шляпок их! чепцов! и шпилек! и булавок!

И книжных и бисквитных лавок!..

Позвольте, батюшка, кружится голова;

Я от испуги[5] дух перевожу едва;

Изволили вбежать вы так проворно,

Смешалась я…

Благодарю покорно,

Я скоро к ним вбежал!

Я помешал! я испужал!

Я, Софья Павловна, расстроен сам, день целый

Нет отдыха, мечусь как словно угорелый.

По должности, по службе хлопотня,

Тот пристает, другой, всем дело до меня!

Но ждал ли новых я хлопот? чтоб был обманут…

Кем, батюшка?

Вот попрекать мне станут,

Что без толку всегда журю.

Не плачь, я дело говорю:

Уж об твоем ли не радели

Об воспитаньи! с колыбели!

Мать умерла: умел я принанять

В мадам Розье вторую мать.

Старушку-золото в надзор к тебе приставил:

Умна была, нрав тихий, редких правил.

Одно не к чести служит ей:

За лишних в год пятьсот рублей

Сманить себя другими допустила.

Да не в мадаме сила.

Не надобно другого образца,

Когда в глазах пример отца.

Смотри ты на меня: не хвастаю сложеньем,

Однако бодр и свеж, и дожил до седин,

Свободен, вдов, себе я господин…

Монашеским известен поведеньем!..

Осмелюсь я, судáрь…

Молчать!

Ужасный век! Не знаешь, что начать!

Все умудрились не по лéтам.

А пуще дочери, да сами добряки.

Дались нам эти языки!

Берем же побродяг[6], и в дом и по билетам[7],

Чтоб наших дочерей всему учить, всему —

И танцам! и пенью! и нежностям! и вздохам!

Как будто в жены их готовим скоморохам[8].

Ты, посетитель, что? ты здесь, судáрь, к чему?

Безродного пригрел и ввел в мое семейство,

Дал чин асессора[9] и взял в секретари;

В Москву переведен через мое содейство;

И будь не я, коптел бы ты в Твери.

Я гнева вашего никак не растолкую.

Он в доме здесь живет, великая напасть!

Шел в комнату, попал в другую.

Попал или хотел попасть?

Да вместе вы зачем? Нельзя, чтобы случайно.

Вот в чем, однако, случай весь:

Как давиче вы с Лизой были здесь,

Перепугал меня ваш голос чрезвычайно,

И бросилась сюда я со всех ног…

Пожалуй, на меня всю суматоху сложит.

Не в пору голос мой наделал им тревог!

По смутном сне безделица тревожит;

Сказать вам сон: поймете вы тогда.

Что за история?

Вам рассказать?

Ну да.

Позвольте… видите ль… сначала

Цветистый луг; и я искала

Траву

Какую-то, не вспомню наяву.

Вдруг милый человек, один из тех, кого мы

Увидим – будто век знакомы,

Явился тут со мной; и вкрадчив, и умен,

Но робок… Знаете, кто в бедности рожден…

Ах! матушка, не довершай удара!

Кто беден, тот тебе не пара.

Потом пропало все: луга и небеса. —

Мы в темной комнате. Для довершенья чуда

Раскрылся пол – и вы оттуда,

Бледны, как смерть, и дыбом волоса!

Тут с громом распахнули двери

Какие-то не люди и не звери,

Нас врознь – и мучили сидевшего со мной.

Он будто мне дороже всех сокровищ,

Хочу к нему – вы тащите с собой:

Нас провожают стон, рев, хохот, свист чудовищ!

Он вслед кричит!.. —

Проснулась. – Кто-то говорит, —

Ваш голос был; чтó, думаю, так рано?

Бегу сюда – и вас обоих нахожу.

Да, дурен сон; как погляжу,

Тут всё есть, коли нет обмана:

И черти и любовь, и страхи и цветы.

Ну, сударь мой, а ты?

Я слышал голос ваш.

Забавно.

Дался им голос мой, и как себе исправно

Всем слышится, и всех сзывает до зари!

На голос мой спешил, зачем же? – говори.

С бумагами-с.

Да! Их недоставало.

Помилуйте, что это вдруг припало

Усердье к письменным делам!

Ну, Сонюшка, тебе покой я дам:

Бывают странны сны, а наяву страннее;

Искала ты себе травы,

На друга набрела скорее;

Повыкинь вздор из головы;

Где чудеса, там мало складу. —

Поди-ка ляг, усни опять.

Идем бумаги разбирать.

Я только нес их для докладу,

Что в ход нельзя пустить без справок, без иных,

Противуречья есть, и многое не дельно.

Боюсь, судáрь, я одного смертельно,