А кому сейчас легко?

Глава 8

На корпоратив меня собирали всей коммуналкой. Наринэ выделила бирюзовые сережки, Галина Егоровна ухитрилась накрахмалить блузку из дешевой вискозы, Верочка и Андрюша объединенными усилиями натерли мои черные туфли коричневым гуталином… К пяти вечера я была готова.

Недоброе предчувствие сжало мое сердце, когда фирменный фургончик ресторана катил по улицам Москвы. Оксана, разумеется, уселась впереди, с водителем Сашкой, и сейчас хохотала своим вульгарным визгливым смехом, бессовестно заигрывая с симпатичным парнем. Меня же посадили в грузовой отсек. Я чувствовала себя заключенным, которого перевозят из одной тюрьмы в другую. Окна в фургончике были маленькие и к тому же страшно грязные, так что я почти ничего не видела. Однако в какой-то момент Оксана решила проверить, не ем ли я втихаря казенные продукты, и открыла внутреннее окошко между кабиной водителя и грузовым отсеком. Вот тут-то я и смогла разглядеть, где мы едем. Упомянутое предчувствие разгулялось, как матрос в кабаке. Я хорошо знала этот район.

Именно здесь находилась моя бывшая работа – то самое издательство «Работа», которое из-за тяжелого материального положения было вынуждено уволить половину своих сотрудников, в том числе и меня…

Через десять минут предчувствие превратилось в уверенность. Фургончик затормозил в хорошо известном мне дворике, куда летом все сотрудники «Работы» обычно бегали покурить. Здесь же был черный ход, также хорошо мне знакомый.

Мы разделись в служебной раздевалке и отправились, так сказать, к месту несения службы. По темным и пустым коридорам родного когда-то издательства я шла как на казнь. Сейчас мы доберемся до коференц-зала, и я увижу последний, прощальный и, несомненно, скорбный банкет…

Двери распахнулись, и я немедленно оглохла и ослепла. Когда первое потрясение схлынуло, я еще и офигела – иначе не скажешь.

Конференц-зал сиял разноцветными огнями. Столы, покрытые белоснежными накрахмаленными скатертями, ломились от деликатесов. Самой дешевой выпивкой было импортное шампанское по пятьсот рублей за бутылку, а уж зачем мы везли с собой наши жалкие салаты – для меня вообще осталось загадкой. Устрицы! Черная икра! Тигровые креветки! Настоящий молочный поросенок!

Но это было еще полбеды. На сцене, где обычно выступали во время торжественных собраний наши начальники, в данный момент вертелись и извивались полуголые красотки в блестках. Честно говоря, полуголые – это сильно сказано. Собственно, единственной их одеждой были как раз блестки…

Когда оторопь с меня немного спала, я смогла разглядеть, что помимо полуголых девиц там были и полуголые юноши, тоже в блестках. Однако и девицы, и юноши были всего лишь фоном – главным на сцене был певец, которого знала вся страна. Завидный жених, блондин и просто красавец, Николай Басков заливался соловьем, демонстрируя отменное состояние голосовых связок. Зрители восторженно ухали и хлопали, свистели и визжали.

Потом я разглядела лица зрителей – и в груди моей начало разгораться пламя праведного гнева.

О, нет, это не были злые дядьки, силой захватившие мое издательство. Это не были заморские буржуи, скупающие разорившиеся фирмы по дешевке. Но это были и не рядовые сотрудники, которым доброе начальство устроило последний новогодний праздник перед закрытием фирмы.

Среди разгоряченных красных лиц я обнаружила до боли знакомые мне физиономии. Топ-менеджеры, руководители отделов, главные редактора, вездесущий проныра Ветерков – скользкий мужичок, занимавший у нас абсолютно непонятную должность «руководителя проектов». И, конечно, сама хозяйка издательства «Работа» – несравненная Елена Михайловна Кириллова.

От обиды у меня стало горько во рту. Выходит, они тут пируют по высшему разряду, а уволенным сотрудникам наверняка не на что купить своим детям молока?! Как же они смели нам врать, что издательство на грани банкротства и нет денег, что им всем тоже в ближайшее время предстоит искать работу… Да одни эти устрицы стоят столько же, сколько получал в месяц весь наш отдел!

От волнения и ярости я дышала все чаще и чаще, забыв, что Галина Егоровна перед выходом предупредила меня:

– Ты, Люсь, сильно в этой блузке не вертись. И дыши поспокойнее. Это ж не шелк, а вискоза, да и размерчик не твой, так что… Одним словом, не вырони бюст, Люся!

Юбка тоже была чересчур коротка. В родном, прости господи, ресторане я к ней уже как-то привыкла, но здесь, в ярком свете, да еще среди знакомых людей, сама себе показалась голой. Вообще-то так оно и было, потому как проклятая юбка норовила задраться чуть ли не до пояса.

Я как раз решила ее одернуть, но в этот момент с ужасом почувствовала на своей ляжке нечто горячее и влажное. Не веря собственным ощущениям, я медленно повернулась – и обнаружила прямо перед собой отвратительную пьяную рожу с красным носом и прилипшими ко лбу волосиками. При виде моих вытаращенных глаз рожа радостно икнула – и ее обладатель, пьяный вусмерть, немедленно ухватил меня за нервно вздымающуюся грудь.

– Т-ты м-моя пр-рельсь… Пи-тич-ка моя! Пойдем потанцуем?

– Да как вы…

– У, какая… срдитая… Хочешь водочки?

– Отстаньте от меня!

– Не груби! Знашь, кто я? Я о-ли-гарх! Ик! Ну, почти.

– Вы хам и скотина! Уберите руки!

– Не ломайся, цыпочка…

Человеческому терпению есть предел. Я набрала воздуха в свою грудь и изо всех сил толкнула нахала в его грудь. На его лице нарисовалось обиженно-изумленное выражение, и он смачно плюхнулся на пол. Я гневно одернула проклятую юбку и перешагнула через поверженного врага. Теперь меня переполняла холодная и чистая, как снега Эльбруса, ярость.

Твердым шагом я прошла на середину банкетного зала и поманила звезду эстрады пальчиком. Кумир миллионов нерешительно огляделся и наклонился ко мне, решив для начала выяснить, стоит мне хамить или нет. Вдруг я переодетая олигархиня?

– Дайте мне микрофон, Николай! – суровым тоном приказала я певцу.

Басков снова огляделся вокруг, но никто из окружающих не возмутился, наоборот, кое-где даже раздались одобрительные смешки. Вероятно, подвыпившие гости решили, что на смену певцу пришла юмористка. Что-то вроде Клары Новиковой.

Одним словом, микрофон я заполучила безо всякого труда и смело забралась на сцену. Из зала на меня смотрели сытые, лоснящиеся рожи, а я думала сейчас о своих бывших сослуживицах, а также о новых знакомых – отце троих детей Сергее, о Галине Егоровне – о тех простых людях, которые честно трудятся всю свою жизнь, а в награду получают лишь под зад коленом!

Я откашлялась прямо в микрофон и закричала:

– Как вам не стыдно! Посмотрите на себя, вы уже и на людей-то не похожи! Какие-то свиные рыла, а не лица!

Над залом повисла тишина. А потом раздался женский голос:

– Это же Гоголь, «Ревизор»!

Что ни говори, а женщины в нашей стране гораздо начитаннее мужчин. Народ опять засмеялся, кое-кто принялся фотографировать меня на мобильный.

А я продолжала:

– И ведете вы себя как свиньи! Как можно пировать, когда совсем недавно из этих стен пинком под зад вышвыривали хороших работящих сотрудников?! А уж от вас, Елена Михайловна, я этого никак не ожидала. Неужели вы забыли, как сами начинали? Совсем зажрались, да? А ведь у Лены Смирновой – трое несовершеннолетних малышей. Кто ее на работу возьмет, а? Галя Петренко одна сына растит и отца-инвалида содержит, вы об этом подумали?