А не пора ли мне в ОТПУСК?!

Глава 11. Скромный подарок

Часть I.

Я, наверное, уже в десятый раз проверял свой небольшой, но нафаршированный по самое «не могу» рюкзак. Там было всё то, что должно быть у путешественника в личной поклаже: пара простейших бытовых артефактов, свиток с запечатанным в нём двойным заклинанием исцеления ранга эксперта, некоторая сумма денег, документы(!), о существовании которых в этом мире я даже не вспоминал, и ещё внушительная куча всякой всячины от спичек до питательных, но несъедобных пластинок сомнительного внешнего вида. Отправлялись в дорогу мы завтра, ранним утром, вместе с караваном, чей путь частично совпадал с нашим. С одной стороны, с такой компании мы проведём аж две недели, а с другой — не преодолеем и пятой части пути. Несомненным плюсом такого путешествия был тот факт, что я смогу тренироваться по наставлениям системы, отвлекаясь только на сон и еду. Аудиторией будет всё вокруг дороги, а наставником — сконцентрированные знания самого мира. Залия тоже отправляется вместе с нами, чтобы, находясь под присмотром взрослых, с гарантией успеть прибыть в Рилан к третьему месяцу лета. Сейчас, между прочим, начало марта, а погода уже вполне себе. К месту назначения, по предварительным прикидкам, мы должны добраться к середине-концу июля, так что до поступления Залии в академию даже останется приличный запас по времени…

— Золан, спускайся! Попрощаешься с Лилиан!

Отложив рюкзак и поспешно поднявшись с пола, я спустился в прихожую, где стояла мама, Лилиан — и Гертерт с Мастией. Семейство Лоссов, отправляя дочь на долгую учёбу в другой регион немаленькой страны, решило, что просто ждать Залию в течении десятка лет слишком нерационально, а тут, как по заказу, есть девочка, которой нужна семья… Так как Лоссы официально были людьми, проблем с удочерением Лилиан не возникло. Единственным минусом оказалось то, что она заметно расстроилась, узнав, что я уезжаю, но новые игрушки с книгами и яркими впечатлениями от прогулок с будущими родителями вытеснили всё плохое, как это и должно быть в случае с нормальным ребёнком.

— Пока, Золан!

— Пока, Лилиан. Хорошо учись, ладно?

— Да!

Ни слова спокойным тоном. По правде говоря, от одного лишь нахождения рядом с этой гиперактивной малявкой в течении всего одного дня можно было основательно поехать кукухой — до того шумной и громкой она была…

Но проводы, затянувшиеся где-то на четверть часа, подошли к концу, и дверь за обрётшим семью ребёнком захлопнулась. Беспокоился ли я за Лилиан? В какой-то мере да, но не потому, что её родителями стали Лоссы. Многим людям стоит поучиться адекватности у этих демонов, таких непохожих друг на друга, но сумевших найти общий язык. Они точно дадут малышке хорошее образование и окружат её любовью, чего я бы не смог обеспечить при всём желании. Дети… я их не не люблю, но считаю их воспитание слишком большой ответственностью, чтобы подходить к этому спустя рукава. Знакомы мне примеры, где взрослые люди хотели как лучше, а получалось как всегда. Плохо, тобишь.

— Итак, что теперь? Со своими вещами я разобрался… в который уже раз.

— Проверь снова.

— Может, хватит? О! — Взгляд зацепился за конверт, сиротливо валяющийся рядом с опустошённым трюмо. Потоком ветра подтянув его к себе, я бегло пробежался по тексту… и не поверил своим глазам. В графе отправителя значилось имя человека, похороненного почти две недели назад. Глассовер Лестри, маг, крестоносец второго ранга и мой учитель. И он, судя по указанной дате отправления, оставил это письмо за несколько дней до своей кончины. При этом датой отправления значился вчерашний день, а причиной такой задержки — отдельное завещание, обязывающее кого-то доставить мне это письмо через десять дней после его, Глассовера, смерти. Правда, с вручением лично в руки у тех, кому учитель доверил доставку, не задалось, но хоть сам конверт оказался нетронутым. — Пап, это от учителя.

— Что?

Уняв дрожь в пальцах, я распечатал конверт и достал оттуда письмо, принявшись жадно вчитываться в аккуратные строчки. Даже в таком состоянии Глассовер не растерял способности к каллиграфическому почерку — умению, мне так и не давшемуся. Вот руны я чертить мог, а буквы нет.

«Моему дорогому и последнему ученику — Золану.

Если ты читаешь это, то я, должно быть, уже мёртв, а мои друзья из великой церкви покинули город. Знаешь ли ты, что в молодости я не только служил церкви, но и был крестоносцем? Теперь — точно знаешь. Ответы на возникшие только что вопросы тебе даст труд короля меча Фордрика Стеррангши, человека, проделавшего такой же путь, что и я. А теперь я хочу рассказать о том, для чего мною было оставлено это письмо.

Среди многих моих учеников ты, Золан, оказался особенным. Быстро переняв всё, что я мог тебе дать, ты продолжил развиваться, с огнём в глазах изучая магическое искусство. Это твоё упорное стремление поразило меня, и я, тщательно всё обдумав, решил оставить тебе один предмет, который обязательно пригодится тебе, какой бы путь ты не избрал. Защищать свою жизнь приходится и авантюристу, и мастеровому, и отшельнику — и для этого мой тебе подарок должен прекрасно подойти.

Надеюсь, ты помнишь о «крестах на холме», про которые я тебе рассказывал. Ведь именно там, под вторым крестом из белого мрамора, я оставил твой подарок. Тебе обязательно понравится. На том заканчиваю письмо,

И благословляю тебя, мой лучший ученик».

Прости, учитель. Прости за то, что я подумал, будто ты мне никогда не доверял.

— Папа, мне нужно за город. Срочно, но, я думаю, ненадолго.

Я помнил те холмы с крестами. Помнил и то, как я к нему отнёсся поначалу. Как посчитал бесполезным знание о «примечательном месте, о котором ты не должен забыть». Теперь-то понятно, чего в нём такого важного… Но подарок от учителя? Что это будет? Книга? Скорее всего, она — Глассовер всегда любил книги, уделяя чтению много времени. Меня к литературе приучать не пришлось, так как тогда я хватался за любую бумажку с текстом, а полноценные тома проглатывал, словно заправский книжный червь. Но я уверен, что учитель сумел бы привить любовь к чтению даже полному идиоту.

— И что там?

— Последний подарок учителя мне, его лучшему ученику. — Показывать письмо отцу я не собирался, посчитав, что Глассовер этого не хотел бы. Иначе письмо было бы на имена родителей, а не на моё с печатью «лично в руки». — Можно?

— Только если недолго. Письмо почитать не дашь?

— Нет. — Повинуясь моей воле, призванный огонь обратил бумагу в ничто. — Так будет лучше.

Хмыкнув, отец отступил в сторону, освобождая дорогу в прихожую.

— Иди уж, «лучший ученик».

Часть II.

Времени у меня оставалось совсем немного — близился вечер, а от меня ещё требовалась кое-какая помощь в сборах. Из-за этого медлить я не стал и, сменив одежду на ту, что попроще, вылетел в сторону тех самых «крестов на холме», расположившихся в получасе полёта от Рокстоуна. Вроде и немного, но лес и единственное болотце на сотню километров вокруг для простого человека превращали прямой путь в нечто нереальное. А если делать крюк, то пешком сие путешествие могло растянуться на весь день в одну сторону. Весьма забавно, что о крестах знали практически все, но лично бывали считанные единицы. На то намекали и заросшие тропы, тянущиеся от креста к кресту, и их общий пошарпанный внешний вид. Памятники? Не смешите — даже за удалёнными мемориалами ухаживают лучше.

Сделав три круга над холмами, перемежающимися с каменными проплешинами, и как следует всё осмотрев, я пошёл на снижение, решив, для начала, хотя бы ознакомиться с достопримечательностями как следует. Учитель, конечно, рассказывал об этом месте просто для того, чтобы я о нём помнил на такой случай, но нельзя сказать, что нотки восхищения в его словах были неискренними. Значит, что-то его всё-таки привлекло…?

Что из себя представляли эти кресты? Высокие, вырубленные из самых разных видов камней, от обычного булыжника до обсидиана, они выглядели… ну, как кресты, да. Палка, палка — вот и крестик. Большой, тонны полторы весом, и реально монолитный. Ни надписей, ни чего-то ещё мне обнаружить не удалось и за сорок минут внимательного разглядывания этих валунов. То ли я ничего не понимаю в искусстве, толи учитель таким образом надо мной тонко посмеялся. Но шутки — шутками, а оставленную Глассовером книжку надо всё-таки раскопать. Второй крест из белого мрамора. Посчитал я их, встав лицом на север, так, как положено ориентироваться на местности. Но под вторым крестом мне не удалось обнаружить ни намёка на что-то закопанное, хоть я и углубился на два метра в сырую почву. Сам крест, между прочим, был закопан ещё глубже, но рыть до него… М-да. Я и правда дурак…

Закопав яму и почистив себя от грязи, прочитал простенькое, предназначенное для поисков в почве заклинание, но и оно не дало результатов. Засомневавшись в собственном интеллекте, аналогичным образом удостоверился в том, что ни под одним из одиннадцати крестов ничего нет. Мне понравится, да? Загадка это, что ли? Буквально — под вторым крестом из белого мрамора. Так почему там ничего нет? Или «под» нужно понимать как-то иначе?

Вновь выпустил крылья и сместился чуть в сторону от холмов, активировав полноценное физическое усиление и принявшись рассматривать раскинувшиеся внизу пейзажи. Так как зима закончилась совсем недавно, а осень только начала вступать в свои права, кое-где всё ещё виднелись белые плеши снега. Лысые скелеты деревьев тоже практически не блокировали обзор, но ответа за, возможно, существующую только в моей голове задачку всё не было. Ну, в моём исполнении радиус земляной ищейки равен примерно двадцати метрам, так, может, учитель зарыл подарок ещё глубже? Он точно хотел мне что-то оставить, а не поиздеваться…?

Один за одним нарезая круги вокруг холмов, я пытался высмотреть хоть какую-то подсказку, но за это время солнечный диск уже начал уверенно крениться к горизонту, погрузив заросший деревьями холм в мир теней. И в момент, когда у меня начало заканчиваться всякое терпение, и я решил перекопать вообще весь этот холм, попробовав себя в роли крота, глаза зацепились за очень гармоничную картину. Тени от крестов, сгруппированных в две группы по четыре и одну в три, превратились в три, но очень больших — солнце садилось как раз за ними.

— Если моя догадка окажется правдой, учитель, то вам определённо не светит стать сочинителем загадок. Хоть бы намекнули на тень, что ли…

Выждав ещё немного и дождавшись момента, когда дальняя часть второй по счёту тени разольется по белому камню, — может, и правда мрамор, но я далеко не геолог. Камень и камень, — я начал поиски, практически сразу обнаружив полость, в которой, к слову, вообще ничего не ощущалось. Вот просто пусто — и всё. Даже воздух в центре этой полости отсутствовал… А так быть, определённо, не могло, так как любая пустота должна быть хоть чем-то заполнена. У нас тут, чай, не космос, а я — не на Роджер Янге лечу арахнидов отстреливать…

Меня понесло, но не туда. Тут копать надо, чем я и занялся, стараясь особенно не уродовать рельеф. Оставлять яму мне совесть не позволит, так что всё порушенное придётся заделывать, тратя силы и время. И — нет, тут надо не просто пихнуть внутрь подходящий по форме камень.

Но вот, наконец, я добрался до полости, вытащив на поверхность прямоугольный сверток. Говорил же, что книга. А засуну её в специальное крепление за па… Чего?

Медленно, переживая целый коктейль эмоций и строя десятки предположений, я вытащил из-за пазухи книгу. Печати, обложка, текст на титульном листе… Копия труда, написанного Соу Мареком, четвёртым иллити и первым Палачом. Но я точно помнил, как ещё с неделю назад убрал эту книгу в один из сундуков, решив начать чтение этого жизнеописания уже в Рилане. Между тем, эта книга со мной, оказавшаяся в одежде, которая должна быть постирана. Тут или у меня шиза, или кто-то из домашних решил, что книга должна быть у меня. Но в полёте-то, да и во время работы, я не чувствовал, что б она со мной была! А книга в полтора кило весом это отнюдь не свиток, о котором можно забыть!

— Вот так, тихо и незаметно, подкрадывается северный пушной зверёк. Зачем ты мне здесь нужна, а? — Книга исчезла из моих рук, а я почувствовал, как в резерв вернулась крупица маны. Прямо как с крыльями! — Серьезно, что ли?

Проведя ещё несколько экспериментов, я убедился, что книга каким-то образом стала частью меня наравне с крыльями. И первой мыслью стала вознесённая Всевышнему хвала — крыша меня всё-таки не оставила, а это значит, что жить можно. Следом я вспомнил, что рядом вот уже с минуту лежит подарок учителя, а потому не стал тянуть кота за самое дорогое, приступив к распаковке надёжно упрятанной в артефактную не то ткань, не то мягкий металл, книги. Но количество упаковки в моих руках росло, «книга» уменьшалась, сначала достигнув размера обычной книжки, после — блокнота, а под конец, когда я, наконец, всё размотал, в руках осталась маленькая плоская коробочка из серебра. И — нет, меня не жгло, как клишированного демона, но базовые знания алхимии позволили мне быстро определить этот материал. Что забавно, именно серебро экранировало магию, отчего было намного ценнее золота. Его наносили на оружие и броню, его использовали в тех частях артефактов, куда магия попасть не должна — словом, применений было много. И то, что нечто в коробочке учитель спрятал и в серебре, и в явно непростой ткани, мне говорило о многом…

Со звонким щелчком крышка коробки распахнулась, и моему взгляду предстал лежащий на алом бархате диск чёрного, с бледно-голубыми прожилками, цвета. Сами прожилки большую часть времени были незаметны, но время от времени их свечение образовывало символику Клавана. Не церкви, а самого как бы бога, которому поклонялись люди. Считалось, что смертные не имеют ни малейшего права использовать символ своего покровителя, и потому в обиход среди последователей этой религии вошли… кресты. Да, одного из известных святых прошлого в этом мире тоже распяли — надоел он демонам, вот те его и прикончили с особой жестокостью. Потому существование такого предмета, открыто демонстрирующего вписанный в круг треугольник без одной грани, перечёркнутый параллельной отсутствующему основанию линией, меня немало удивило. Церковники прознают — сожгут, и ты им вряд ли докажешь, что ты эту безделушку просто на земле нашёл. В общем, я бы поостерёгся дарить такое даже худшему из своих учеников, если, конечно, у предмета нет какой-то особой функции.

Немного потыкав в диск пальцами, я перешёл на следующую стадию, став теперь уже активно его ощупывать в поисках активатора или чего-то, что поможет разобраться с возможностями полученного предмета. Если смотреть, то лучше всё-таки здесь, подальше от города. Ведь это вряд ли простой подстаканник с подсветкой, верно? Но физических органов управления обнаружить не удалось, так что я быстро перешёл к попыткам как-то воздействовать на артефакт маной, подаваемой через руки. Вот ниточка силы цепляется за диск, и… успех! Моя сила начала плавно перетекать в предмет, а очертания того поплыли. Слегка увеличив напор, мне удалось зайти дальше, позволив диску стать прямоугольной палкой, но тут я уже наткнулся на физическую невозможность подать больше силы через руки. Немного подождав, решил подключить к делу и крылья тоже… и вот тогда невнятной формы кусок металла окончательно превратился в сомнительного внешнего вида меч. Во-первых, лезвие для меня было слишком длинным — почти полтора метра длиной. Таким орудовать может только взрослый человек, а я со своим телом пролетаю даже с учётом физического усиления. Во-вторых, что само лезвие, что гарда — всё было покрыто церковными узорами, которые использовать могут только те же церковные служители. Ну и в-третьих, я, самую капельку, маг, и напирать на изучение железомахания не планировал. Да, Целестия весьма недурственно орудовала воплощенным оружием, но придать хоть сколько-то сил маг может лишь оружию из пластичного адамантита, являющегося редким и довольно дорогим металлом. Учитель говорил, что обычный одноручный меч из такого материала будет стоить миллионов так сорок эфир при весе в двести граммов, — а металл этот был весьма лёгким, — но накопить такую сумму просто чтобы начать тренироваться светит только реально бессмертным ребятам… или детям правителей.

В любом случае, это слишком дорого для оружия, которое можно стащить или забрать с трупа.

Но самая капелька наивной веры заставила меня взять меч в руки и, потыкав им в камень, — неплохо, кстати, режет — пара сколов осталась, а ведь я даже не бил! — подать в него ману. Надежда, обычно, умирает последней, но этим прекрасным вечером лапки протянула моя жаба, а хомяк, если он есть, должен был словить инфаркт от счастья! Меч впитывал ману, словно губка, а в камне буквально утонул, словно тот был не прочнее воды! Но только этого было бы слишком мало для того вау-эффекта, который мне довелось словить; в моих руках оружие вновь поплыло, стало холодным, словно лёд, и послушным моей воле материалом, из которого можно было лепить что угодно. Получается, в первый раз я его распечатал, а теперь запитал и привязал к себе? Как говаривал один небезызвестный персонаж — щикарно!

Кинжал, копье, здоровый кухонный тесак, изящная катана, нунчаки, парные лезвия, кувалда… Я перепробовал всё это, нащупав максимум доступного адамантита только после того, как цепь у копии оружия Целестии растянулась на тридцать метров. Весило всё это богатство столько, что у меня появились некоторые сомнения по поводу происхождения этого артефактного оружия. Учитель что, этот диск у церкви стащил? Но почему тогда они на него не вышли, раз уж после его смерти на похороны заявился целый отряд? Адамантита в игрушке явно больше полутора килограмм. Лезвия, которые я создал, плюс тонкая, но крайне прочная цепь — вот и накапало на двести миллионов эфир. Огромная сумма. Кто в здравом уме столько потратит на оружие? Разве что те самые бессмертные короли демонов…

От перспективы обладать такой вещью мне стало… не дурно, нет — грустно. Допустим, с физической формой у меня всё обстоит более-менее нормально. Учиться двигаться в противостоянии что с мечниками, что с магами жизненно необходимо. Примеры в лице убитого ассасина и множества тренировочных боёв с Целестией как бы намекают на то, что соляные столпы из себя в бою никто воображает, а тех, кто пытался, давно похоронили. Но если я попадусь на глаза человеку знающему — как он отреагирует? Мало замаскировать металл, нужно ещё и следить за тем, чтобы в бою не показать его истинную суть. Например, зарубку на другой ковырялке из того адамантита оставить…

И хочется, и колется, и мама не велит… Да, вот уж кто-кто, а она точно будет против. Убивают и за меньшее, а тут чуть ли не два кило драгоценного металла, продав который можно выкупить если не весь Рокстоун, то половину — точно. Вот только никто не покупает такие вещи, так как их или делают для себя, или снимают с трупа, и уже следующий хозяин холит и лелеет драгоценность.

Уменьшив цепь до приемлемой длины, — такой, чтобы я, перекинув цепь через спину, держал цепи в руках, а до лезвий оставалось где-то сантиметров девяносто, — я создал мишень в лице каменной стены толщиной три метра, вдобавок покрыв его трёхсантиметровым слоем стали. Отойдя от цели на пару метров, замахиваюсь — и наношу размашистый… ну… пусть будет удар — польщу себе. Клинок, дважды прокрутившись вокруг своей оси, врубился в камень обратной стороной. Естественно, разреза не получилось, но отколоть кусок и оставить пару трещин я смог. Ещё пару раз повторив «подвиг», мне наконец-то удалось как следует ударить, и результат превзошёл все мои ожидания: адамантитовое лезвие, погрузившись на всю длину, оставило в камне глубокую «рану» длиной в пару метров, даже не заметив какого-то там слоя металла. Ну, тут я умываю руки: замаскировать ТАКОЕ не удастся даже при всём желании. Если только совсем не тратить маны на подпитку оружия, что реально, но не слишком-то приятно. Да, прочность не снизится, да и способность резать-рубить останется на уровне отличного немагического оружия, но… как мне смотреть в глаза тем, кто прознает о том, как я использую эти полтора-два килограмма адамантита? С другой стороны, это лучше, чем просто его хранить. Компактно, опять же — подпитав оружие маной, я заставил его превратиться в жидкую каплю размером со всё тот же диск, разместив её на спине, между лопаток. Отваливаться та не спешила, даже если я переставал её подпитывать тем мизерным количеством маны, которое требовалось для управления. Но, скорее всего, в автономном режиме расходовались ресурсы самого диска — всё то, что ему удалось накопить…

Жезлы? Посохи? Спасибо, но нет — у меня есть холодняк!

Вдосталь наигравшись с подарком, — знал учитель, что мне точно понравится, и чем я всё равно начну пользоваться! — я закопал все вырытые мною ямы и хотел было уже уходить, как от одного из крестов послышались голоса. Спрятав крылья, я убедился в том, что при мне нет ничего особенного, — а каплю адамантита ещё попробуй найди! — и вышел посмотреть, кто решил посетить эти кресты на холмах. Я и незнакомый мне крестоносец церкви увидели друг друга одновременно, но на моё появление он отреагировал малость неадекватно — замер, крепко схватив рукоять висящего на поясе меча. Чует моё сердце, предстоят объяснения…

— Здравствуйте. С вами, совершенно случайно, нет высокого крестоносца с чёрными волосами и добрым взглядом? Так будет проще объяснить, что я тут делаю.

Крестоносец, мужчина постарше, чем мой прошлый собеседник, кивнул:

— Есть такой. Смотри только, не убегай. Мы — крестоносцы великой церкви, зла тебе не причиним.

Вот как раз мне вы всякое причинить можете, а я терпеть не буду — начну отвечать… А что получится в итоге я даже предположить не могу. Крестоносцы могут быть как и чуть более сильными, чем обычный человек, бойцами, относясь к четвертому рангу, так и королями меча, что равно второму рангу. На третьем находились мастера меча, а на первом — императоры, которых было мало, и вряд ли церковь послала хотя бы одного в такую дыру, как Рокстоун. В случае начала схватки я смогу сбежать от мастера, но уже король меня догонит и сделает очень больно. Разница в силах между этими рангами колоссальна, и это я ещё опыт не учитываю, которого у высокоранговых мечников-долгожителей весьма и весьма немало…

— Кёльн, тут парнишка — говорит, что тебя знает!

Я был готов разразится градом заклинаний и резко набрать высоту, а мечник — просто меня схватить. Ну, я бы тоже не стал убивать ребёнка, попытавшись его просто поймать при необходимости… Но вот так угрожающе держать меч точно не стал бы. Дети всякие могут попасться, и нервные в том числе. А кроме меня в городе есть как минимум Гериан и ещё парочка детей-иллити, способных так со страху вдарить, что останки и не найдешь потом.

— Кто? — Повезло. Тот же самый крестоносец… Но как меня угораздило с ними здесь пересечься? А всё просто — долго провозился с экспериментами, хоть и мог хотя бы отлететь подальше от объекта, потенциально представляющего интерес. Ну, весьма призрачный, конечно, но всё-таки. — О, это ты, мальчик. Что ты здесь делаешь? — Я покосился на и не думающего принимать расслабленную позу крестоносца-номер-один. — Графит, не пугай ребёнка.

— Прошу извинить. — Мужик с мужицким именем — Графит — вытащил что-то из сумки на поясе. — Хочешь конфетку?

— Спасибо, но я сыт. — Весело киваю. Столь разительные перемены в одном и том же человеке просто не могут не вызывать улыбки. — Господин крестоносец, что вы тут делаете?

— Ищем наследие твоего покойного учителя. У него должен был храниться один довольно редкий предмет, но среди его имущества ничего похожего не обнаружилось. Об этом же месте он много писал в своих дневниках. Тебя ведь зовут Золан?

— Верно.

— И ты — демон… — Я напрягся, что, очевидно, не укрылось ото взгляда крестоносца. — Не беспокойся, без причины я никогда не подниму руку на того, о ком столь лестно высказывался человек-легенда.

— Да и дети — просто дети, независимо от расы. Я не хотел тебя пугать. — Повинился Графит. — Просто удивился, что тут, так далеко от человеческого жилья, повстречал ребёнка.

— Завтра мы с родителями уезжаем в Рилан, и я решил хоть раз посетить место, о котором так много говорил учитель. — Тем временем к нам вышло ещё трое крестоносцев, но в разговор они не вступали — просто посмотрели на нас, а после разбрелись по округе, принявшись прочёсывать местность. — Вы думаете, что учитель оставил нужную вам вещь здесь?

— Да. Он слишком часто упоминал это, казалось бы, обыкновенное место.

— Очень часто. — Утвердительно киваю. — Но здесь нет ничего, кроме крестов, скал и леса.

— Думаю, только на первый взгляд. Глассовер любил загадки, так что, возможно, он оставил подсказки для своего преемника. — Кёльн прошествовал мимо меня, опустившись перед одним из крестов на колено. — Может, ты видишь здесь что-то необычное?

С такими пейзажами несложно было сделать вид, будто присматриваешься — я просто огляделся, насладился пейзажами и собирался уже сказать нет, когда подал голос один из крестоносцев…

— Здесь ткань-блокиратор!

…ть! Про тряпочку-то я и забыл, увлёкшись самим подарком…! Вот взгляд Кёльна возвращается ко мне, его всегда широко распахнутые, добрые глаза превращаются в узкие, холодные бойницы… А потом силуэт крестоносца смазывается столь резко, что я не успеваю даже толком шевельнуться. Но звон столкнувшейся стали раздался не где-то ещё, а позади меня, что позволило мне выйти из ступора, выпустить крылья и приготовиться разразиться каскадом заклинаний. Благо, тут было, по кому бить — из дрожащего меж деревьев воздуха выходили люди с разным оружием, но неизменно в броне тёмных оттенков с грубой, но узнаваемой эмблемой — змеиный глаз в лапе ястреба. Символ, в царстве людей вызывающий ярость и гнев у воинов, и внушающий страх и трепет рядовым обывателям. Символ ордена идущих вслед за смертью, подчинённых Королю Демонов, что правит демоническим континентом…

Пока Кёльн сражался с кем-то равным себе высоко в воздухе, остальные крестоносцы так же вступили в бой. Враг, я надеюсь, показался всем своим составом, так как даже этих двенадцати воинов с учётом того, что бился с Кёльном, для пятёрки крестоносцев явно многовато. В какой-то момент проскользнула мысль, требующая от меня скорейшего побега, но она была быстро отброшена в сторону. Пока я стоял, не решаясь вступить в бой, одного крестоносца ранили, а Графита, бросившегося демонам наперерез и попытавшегося не подпустить их ко мне, вдвоём начали теснить.

Враги. Опасные, стремящиеся убить любой ценой. Те, кто находится сейчас по другую сторону баррикад, подчиняясь восставшему Королю Демонов. Я мог бы посчитать их нейтральными, но моя защита уже приняла на себя явно смертельное заклинание, брошенное одним из двух магов нападавших.

Что ж, пусть так; стоять и смотреть на то, как гибнут честные, отчаянно защищающие меня люди, я не собирался.

Поднявшись в воздух, я смог в подробностях рассмотреть строй врага, состоящий из трёх групп атаки формата два-два-два, тройки защитников, пары магов и одного крайне сильного мечника, сражающегося с Кёльном. Отголоски их битвы в виде ударных волн и пучков концентрированной праны доносились даже досюда, и при достаточном невезении от них можно было умереть. Следовательно — забывать о любителях подраться в воздухе было нельзя.

После раздумий длиной в секунду я избрал своей целью одного из магов, сосредоточившегося на поддержке своих товарищей, сцепившихся с крестоносцами. Его заклинания были точны, моменты для удара — отлично подобраны, и своих он не задевал совершенно. Я так вряд ли смогу, так что мне остаётся только бить по отдельным группам врагов.

Взмахнув рукой, создаю в воздухе чуть больше полусотни ледяных копий, посылая их в сторону демонов-защитников, сосредоточенно наблюдающих за моими действиями. Сверху приправляю блюдо потоком воздуха, несущим в себе целую прорву снега, окончательно лишая врага обзора. Смещаясь в сторону на несколько метров, начитываю вслух комбинированное заклинание воды и земли — топкое болото, а невербально повторяюсь, запуская туда же ещё больше ледяных осколков. Тут бы больше подошло заклинание огня, но вот беда — их массовых вариаций у меня в арсенале как-то не завалялось…

Использовав свою базовую связку, «переключаюсь» на режим поражения одиночных целей, поднимаясь ещё выше и быстро смещаясь вперёд — так, чтобы оказаться прямо над головами врагов. Но ударить или как-нибудь ещё навредить врагу не успеваю, уходя в вынужденный штопор. Сразу оба мага бросили все свои дела, попытавшись сбить такого из себя неожиданного меня. Эффект — как от полноценной точки ПВО, так что пришлось мне падать на землю. Благо, сделать это получилось с пользой — рухнул я чуть ли не на голову пытающимся добить Графита демонам, единственным взмахом крыла перерезав шею чрезмерно сосредоточенному на крестоносце противнику. Графит же на все сто воспользовался предоставленным мною шансом, отточенной связкой отвернув чужой меч в сторону и стремительно поразив врага в грудь. Раненый ещё пару секунд постоял, а после завалился набок, оказавшись не в силах жить с рассечённым сердцем.

— Ну ты и… пацан. Помоги Дестильде, а я — к Рорху! Налево!

Во-от, а то будто я знаю, кто тут из вас… нет, девушку я бы отличил, но точно не в горячке боя, покуда ещё моя почти-дымовая завеса не рассеялась. Совершаю рывок вперёд, одновременно разгоняя витающие в воздухе снежинки — и замечаю сражающихся в считанных метрах от меня мечников. Тут уровень уже заметно выше, и, на глазок, что женщина, что двое её оппонентов были мастерами меча. Держалась крестоносец лишь за счёт превосходства в росте и длине рук, заставив меня заподозрить её в родстве с какими-нибудь ограми. Росту в ней точно больше двух метров, а её двуручный меч, ото взмахов которого по земле волны расходятся, весит как бы не полста килограмм. Впрочем, это меня сейчас волнует в самую последнюю очередь — куда важнее тут то, что она не ранена и не находится в смертельной опасности, что позволяет мне подготовить удар, а не влететь в гущу боя на авось.

Секунда, вторая — и под ногами девушки вырастает стена, отделяющая её от врагов и заставляющая отступить на шаг назад. Демоны, потерявшие цель из виду и не решившиеся ломиться сквозь возведённое явно врагом препятствие, только начали разворачиваться ко мне, когда я уже закончил создание сильнейшего из доступных мне невербальных атакующих заклинаний. Вот уж что-то, а его я прочувствовал со всех сторон, ибо не единожды Целестия пыталась меня в нём запечь. Воздух вокруг мечников обратился в огонь и начал бешено вращаться, постоянно сжимаясь, а я устремился к только отыскавшей меня взглядом женщине. Каким-то образом оба мастера умудрялись не пускать моё пламя к себе, истощая вложенную ману множественными ударами. А это значило, что убить их самостоятельно мне вот так не удастся, и нужна поддержка со стороны…

— Через четыре секунды огонь спадёт, и они вырвутся. Того, что будет справа, возьму на себя.

Произношу скороговоркой, и мечница кивает. Параллельно я демонстрирую руку с ежесекундно сжимающимися пальцами, что она тоже замечает. Три, два, один — так гораздо удобнее синхронизировать действия, чем просто называя время. Особенно когда фраза — длинная, и на её произнесение уходит половина отмеренного срока…

В этот раз я не стал лететь вперёд, словно танк, но предоставил это мечнице. Демона, которому не повезло оказаться справа, сбиваю потоком воды, быстро превращающейся в лёд. И несмотря на то, что он прикладывал для освобождения все свои силы, предотвратить разделение своего товарища на две неаппетитные половинки он не смог. Но в момент, когда Дестильда подошла к последнему, зафиксированному врагу, с неба что-то рухнуло, попутно разрубив женщину на множество кусочков. Миг — и с этим чем-то уже сцепился Кёльн. Он всего на секунду упустил этого, без сомнений, Короля меча, а одного крестоносца мы уже потеряли. И потеряем ещё больше, если в кратчайшие сроки не вывести из игры магов. Они не эксперты, но продвинутый ранг точно имеют. Снова сунуться к ним в одиночку, но уже без эффекта неожиданности? Можно было бы попытаться, но их ещё и мечники охраняют. Даже отбросы вроде тех, с которыми сражался Графит, могут попортить мне много крови. Значит, добивать этого? Проблемы его убийство не составит, но сделать это нужно быстро. Значит, опять ближний бой. А резерв, тем временем, исхудал где-то на четверть. Лучше, чем раньше, но это — закономерный итог наработки контроля и использования продвинутой магии, эффекта которой раньше я достигал комбинированием нескольких начальных.

Но из боя выбыло только трое демонов врага при том, что у нас один боец серьезно ранен, а один мёртв. Не считая Кёльна, в строю остались Графит и некий Рорх, которым сейчас должно быть очень весело…

Бросаю восстанавливать ледяные оковы, кое-как удерживающие демона, и начинаю сближение, попутно выдав прямо во врага струю пламени. Тот попытался уклониться, но я довернул управляемое заклинание, заставив его вскинуть меч и воспользоваться праной для защиты. В течении полутора секунд поддерживаю огонь, а после — отпускаю, подобравшись достаточно близко. Ответный рубящий удар мастера меча вязнет в моей наполовину замороженной воде, а в следующую секунду я делаю шаг назад, в одно мгновение испаряя почти весь объем жидкости, в которой увяз оппонент. Стихия воздуха послушно направляет пар, и демон взвывает от боли и ярости — то, что не смог сделать огонь, взял на себя раскаленный пар. Запустив в раненого врага несколько ледяных снарядов разом, опять бросаюсь вперёд, но понимаю — уже не надо. Половинку черепа демона как бритвой срезало, расплескав содержимое его головы по земле. Плюс многочисленные ожоги и пара ран, оставшихся ещё от погибшей женщины — картина получается преотвратная, я вам скажу. Даже если очень захочешь, таким видом не насладишься, так что я развернулся и направился на подмогу…

Вот только помогать больше было некому. Снег давно осел, и потому я смог без особых проблем охватить взглядом перепаханное поле боя. В небе всё ещё бьётся Кёльн, по моему скромному мнению доминирующий над противником, но на земле из своих остался только я. Графит в неестественной позе лежит под сухим деревом, ещё одного его товарища активно расчленяет один из демонов, в то время как второй держит труп насаженным на копьё, а остальных я просто не вижу. В то же время, у демонов живо двое мечников, — увлечённых уродованием трупа, — и двое магов. Все они потрёпаны, так что шансы у меня есть.

Главное теперь — не поддаться куражу и не переоценить себя. Ведь это не тренировка, где всё заканчивается усталостью и болью. Это бой, в котором есть я — и есть противник. А противника, как известно, положено убивать…