А отличники сдохли первыми... (Часть 4)

Глава 14. Памятники войны

— С какого района? — Убедившись, что руки пацанов пусты, я задал им ещё один вечный вопрос рабочих окраин.

Кучка довольно рослых парней, лет шестнадцать или старше, выглядела как их типичные жители таких окраин По крайней мере в текущих реалиях. Не яркие олимпийки со стоячими воротниками или лёгкие ветровки, простые синие или чёрные джинсы. Свежие кроссовки — на рынках такой одежды до сих пор было навалом — гораздо больше, чем тех, кто мог её носить. И одеваться с иголочки нынче было довольно просто.

Короткие неровные стрижки — наверное, сами себя чем-то стригут. У пары человек разбитые, но уже заживающие губы. У одного — роскошный фингал. На шеях у всех серебряные или золотые цепочки. Примерно так же выглядели те, кого я уже много раз встречал в своих приключениях вокруг ленинского района.

— Солнечный... — Белобрысый паренёк, бросивший шайтан-трубу, отличался от остальных холодным расчётливым взглядом. Расплющенный нос и сбитые брови с несколькими шрамами от старых рассечений. Плотное телосложение. Да, он у них за главного, определённо. Боксёр или что-то вроде того.

«Боксёр» перевёл взгляд мне за спину, опустил одну руку и показал толстым коротким пальцем куда-то назад и добавил:

— Вон он меня знает.

— Удивлённо обернувшись, мы посмотрели на Егора — именно на него был направлен палец.

Опустив автомат, кадет присмотрелся к парню:

— Сёмыч?

— А подробнее? — закинув обрез на плечо, я заинтересованно поглядывал то на одного пацана, то на другого. Похоже, тут была какая-то история.

— Мы... Мы зимой вместе из школы ушли. — Егор надел автомат на плечо и подошёл ближе, не сводя взгляд со знакомого. — Я в заводской к матери тогда добирался... Я рассказывал уже... А Семён недалеко от школы в солнечном жил. Но вместе со мной до «Техстекла» дошёл. Помог мне там, по пути кое с кем...

Со стороны Пегого раздался деликатный кашель, перешедший в лёгкий стон от боли. Алина тут же спохватилась, сунула пистолет обратно в кобуру. Опасливо косясь на ленинских пацанов, она торопливо зашагала к раненому, снимая с плеч ранец с перевязочным материалом. Движение привлекло внимание всей группы наших гостей. И мне не понравились взгляды, с которыми они пялились на девчонку.

— Морж, будь другом... Составь ей компанию, пока мы тут ещё потолкуем... — Я подтолкнул одноклубника к Алине, и он, продолжая держать пришельцев на мушке, двинулся следом за девчонкой. — Ну окей. То, что ты бывший кадет, пока означает только то, что больно мы вас не убьём...

Почти одновременно раздался парный вой Шунки и Роя. Они были где-то рядом и всё ещё чуяли присутствие чужаков, дожидаясь теперь разведчиков со стороны лагеря.

Гости вздрогнули и поёжились. Не то от воя, не то от моих слов. И снова начали разглядывать нашу компанию. Тимур, Канат и Белый поравнялись со мной, тоже не опуская стволы.

— Так мы ж этих доходяг тут при вас замочили... — Заспорил «боксёр» и указал на кучи дымящегося мяса вокруг взрыва гранаты. Некоторые истерзанные осколками тела всё ещё шевелились, но, с каждой секундой, всё медленней.

— А может ты просто промахнулся? Рассказывай давай, чё припёрлись?

— Дык, эта... — Семён опустил вторую руку и сделал попытку упереть кулаки в пояс.

— Не-не-не-не-не... — Движением ствола я попросил пока этого не делать.

Состроив недовольную гримасу «боксёр» снова подняв руки перед собой:

— Говорят, что Чёрный Жора живёт на Кумыске со своими... — Он покосился в сторону «копейцев» и Алины. — Херни много говорят, конечно... Но ещё все знают, что и кадеты с тобой вась-вась... И эти бабы, на лодках...

— Амазонки? — Похоже, что пацаны с Ленинского района сталкивались с девчонками только тогда, когда пытались подойти к берегу. И наверняка при этом попадали под предупредительный обстрел девчачьих патрулей на лодках «Воруй-города». Дипломатией Альфа-один с ними не занималась точно.

Пацан кивнул и продолжил:

— И ещё говорят, что вы умеете от этой хрени лечить... И вообще с жорами чё-то решаете. А у нас теперь вообще пиздец на районе... Да и не только у нас. По всему ленинскому. Вот мы и решили сюда притусить. Иначе всё равно помирать. Или в сёла уходить... Но там, говорят, вообще голодуха...

— Ну так сами виноваты. Зимой-то, небось, классно погуляли за счёт вот таких ребят. — Я кивнул на Тимура и Каната. — А теперь как прижало — так «нам нужна помощь». Раньше думать надо было. Нет вам веры.

— Бля, да отвечаю...

— Смотри не проотвечайся! — Перебил я паренька и кивнул на гранатомёт у его ног. — А может это мы ваших вчера в Светлом накуканили? Там ваши обезьяны с такими же игрушками бегали. И вот теперь у вас вольница-то и кончилась. Вместе со стволами и патронами. А?

Пацан недовольно поморщился:

— Не только наших... Это Елшанка с Жасминкой к нам сунулись. Типа, говорят, пошли вертолёт посадим побырому. Тачек на ходу надыбали у Затона. Там их много ещё. Только людей у них ни хуя. Одни малолетки. Как доходяги к ним повадились — помёрло много от чахотки. И Шуст согласился с ними поехать. А мы на стрёме остались...

Я перебил его рассказ:

— И когда узнали, что этот ваш Шуст с корешами теперь червей в Светлом кормит, решили, что быть крутыми бандитами вам больше не нравится, да?

Пацан ответил мне лишь угрюмым взглядом из-под сбитых бровей. Значит всё так, как я говорю.

— Ну, что ж... Пока что я услышал, только то, что помощь нужна вам. — Я равнодушно пожал плечами. — И пока, мягко говоря, не уверен, что вы её заслуживаете. А что значит «и вам тоже»? Чем вы можете нам помочь? Вы же даже дерьмо за собой сами не убирали. А тут вдруг решили поработать? Обратно не верю.

— У нас рабов не было... Сами по себе всё время жили. Это дачники на базаре наживались, у них хавка лишняя была всегда, чтобы другие чёрную работу за них делали. — Остальные пацаны за спиной переговорщика согласно кивали по ходу его торопливого рассказа. — И тут ваще чё... Затонские-то тачки Елшанке не просто так отдали же. Накроют вас скоро наглухо. И на островах и в больничке этой вашей.

— Опять со своими пукалками на пулемёты попрётесь? У кадетов и амазонок теперь арсенал из оружейки Дзержинки. И не только... Не таким рога уже обломать успели. Так что нет. Голой задницей вам этого ежа больше не напугать. Чё ещё предложишь?

— Да не... — Сёмыч раздражённо поморщился, махнул рукой и заговорил более торопливо, стремясь объяснить нашу выгоду от сотрудничества. — Это уже все поняли, чё мы дебилы шоль...

Я с трудом удержался от едкого комментария и позволил ему продолжить.

— Елшанские махнулись с Затоном снарядами, которые в вэвэшной учебке нашли ещё давно. Они для пушки с Журавлей подходят. У Росгвардии такие на вооружении были. И вот, короч, теперь у затонских есть и пушка и снаряды . Вот из неё они вас всех накрыть и хотят. Потому что знают, что у вас теперь хавки навалом. И на острове чё-то мутите — они с утёса видели, что повадились туда плавать. А патрули эти бабские там тоже не просто так же.

— Воу-воу... Полегче... — Я остановил торопливую речь Семёна. — Кто на ком стоял? Елшанские? Учебка? Пушка? Снаряды? Затонские? Остров? Ты что-нибудь понимаешь?

Последний вопрос я задал Егору, который подошёл поближе, наморщив лоб и прислушиваясь к рассказу своего знакомого. Вместо ответа сержант задал вопрос Семёну:

— Так это пацаны из Затона пушку с Соколовой сволокли? Которая на «Журавлях» стояла? — Похоже, что кадет всё-таки понимал детали рассказа нашего гостя.

Хотя дальнейшая речь Семёна только расширила список моих вопросов:

— Угу... Ещё зимой, первее всех. Пока остальные за танк на СХИ пиздились... Думали, что он на ходу и стрелять может... Ебанашки... И ещё они там в музее несколько снарядов нашли, в запасниках. Но холостые. Те, которыми палили на горе раньше. Зато заряжать и стрелять с ними научились.

— А у Росгвардии к ней боевые были? В учебке... Это в той, что возле памятника воинам-водителям?

— Ага... Елшанские тот район держат. Оружейку там давно вскрыли, но учебные пушки разобранные были. Как их собрать — никто так и недотумкал. Взорвали пару снарядов в костре для прикола, да и забили на них. Но тут... — Семён снова посмотрел на меня со смесью уважения и страха. — Тут вы дачников порвали... И затонские, наконец-то, смогли побазарить с елшанскими раз на раз. Ведь на горе, на монументе, пушка-то целая стояла. Не охолощенная, как везде. И вот вчера с утра затонские тачки к ним пригнали. Те, что вы вчера же и нашатнули... А уехал Затон к себе на утёс с несколькими ящиками боевых снарядов...

— Так, стопэ... Давайте по порядку. — Я снова перебил торопливый рассказ и опять обратился к Егору. — Я правильно понимаю, что речь идёт о Д-44, которая стояла на монументе «Журавли» в Парке Победы на Соколовой горе? Из которой лет пять стреляли каждый полдень, пока, якобы, в конец не задолбали окружающих жителей, а на самом деле просто кончилось бабло на холостые выстрелы?

Кадет кивнул:

— Это единственное рабочее орудие из тех, что по всему городу стоят как памятники. Зенитка на Улешах, например, охолощенная. Как и Т-34 на СХИ. На улице Танкистов. Да и там же в Парке Победы на горе тоже куча машин боевых стояло. Но они все — просто экспонаты. Не на ходу и охолощенные. Кроме этой пушки. Её оставили как есть, видимо. Не заморочились обезвреживанием.

— И теперь, получается, у пацанов, которые живут в Затоне, на берегу... — Я медленно продолжил складывать кусочки пацанского ребуса. — Ну, те, которые её к себе умыкнули... Получается у них теперь рабочая дивизионная артиллерия вместе с боеприпасами?

— Вот со вчера, получается, да... — Согласно кивнул Семён, вытерев сплющенный нос. — Можно уже руки опустить? А то затекают.

— Погоди минутку... — Я пока не спешил убирать с них прицел и продолжил делать вид, что ещё не до конца понимаю всю историю. — И теперь... Теперь они зачем-то хотят обстрелять из неё... Какой-то остров? Чё за остров?

— Да не какой-то, а ваш, походу... Не знаю, я сам не видел, мы к реке не суёмся. — Ленинский «боксёр» недовольно поморщился. — Я ж говорю, затонские со своего утёса запалили, что кадеты куда-то в Тёмные Воды повадились плавать. Сами-то они туда не суются. Им не на чем, кроме плотов каких-нибудь... Да и бабы эти... Как их... амазонки? Патрули эти бабские и, короче, гоняют там всех.

— «Тёмные воды» — это... — Егор попытался внести ясность, но я остановил его жестом руки.

— Знаю... Архипелаг рядом с новым мостом. — И, наклонившись к кадету, добавил потише. — Там где Настя свою плантацию развела.

Егор молча кивнул в ответ.

Семён сделал попытку прислушаться, но неудачно. И снова продолжил:

— Ну и вот, короч, затонские хотят подождать, когда вы опять там все скучкуетесь. И с утёса вас всех накрыть фугасами. Чтоб потом на плотах перебраться спокойно и позырить, чё вы туда ваще повадились. Ходят слухи, что у вас там склад хавки и оружия. На тот случай, если вдруг жоры по всему городу расползутся, то вы все на острова переедете, где их нет. — Кажется, пацан пытался определить по нашей реакции — правда это или нет. — А ваще они оттуда могут и базу вашу раздолбать, наверняка. С горы и вы и энгельсский берег у них как на ладони. Рано или поздно начнут попадать. Или мост разъебут, просто так, назло.

— Когда следующая поставка от Насти? — Я снова чуть слышно шепнул Егору, не сводя взгляда с ленинских пацанов.

— Завтра... Салат, горох и ещё редиска должны уже поспеть.

— Возвращайтесь с Белым в больницу и пока что отменяйте рейс. Амазонкам мы сейчас отсюда телеграфируем, чтобы патрули пока в кучу не сбивали и Настю оттуда вывезли предупредили.

— Думаешь, им можно верить? — Егор с сомнением осматривал гостей. — Сёмыч мне тогда, конечно, помог... Но... Из школы он свинтил не для того, чтобы к своим домой попасть. Родителей он ненавидел. Как ты и говорил — погуляли они зимой...

— Это я ещё обдумаю. В любом случае, игнорировать такие новости нельзя. Давай, не медли. И как приедете — загрузите горючку в яхту и будьте на связи. Я телеграфирую отсюда, когда что-то решу.

Приглядевшись к нашим гостям, я отметил, что они не особо горят желанием расслышать то, о чём мы тут шепчемся. И действительно никуда не торопятся. Возвращаться в свои края им, походу, действительно некуда.

— Можете на карте показать, где именно пушка стоит?

Семён пожал плечами:

— Сами не видели. Да и утёс за Затоном большой — в любом месте удобно будет. Могу только сказать, что просто так к ним не подлезешь. Обложились по полной там у себя. К ним даже центровые не совались. Себе дороже на эту высоту лезть мимо баррикад и ям волчьих.

Прежде чем кадеты отправились назад к оставленным машинам, из зарослей послышался приглушённое рычание. И за деревьями показались чёрно-белые хитоны разведчиков. Окружив раненого одноклубника и Алину, они быстро выстроились в боевой порядок, выставив вперёд копья и арбалеты.

— Вы поздновато... — Я привлёк внимание Лейта, возглавлявшего отряд разведчиков. — Не пускайте собаку к трупам.

Но Шунка и так не горела желанием подходить к мясному развалу, устроившись рядом с девочкой, занимавшейся перевязкой пострадавшего «копейца». Тихонько заскулив, она лизнула раненого в подбородок и сунула ему голову под уцелевшую руку.

— Эти?! — Лейт указал копьём в попятившихся ленинских пацанов. — Где Рысь?!

— Нет. Эти. — Я указал на кучу мёртвых жор. — Стрелять научились, твари. Рысёнка расстреляли.

— Их надо спалить побыстрее. — Встрял в разговор Семён. — Мы с такими уже месяц то и дело сталкиваемся. Если не сжечь, то за пару дней вокруг трупа грибы прорастают. И на третий день пыль начинают выбрасывать. От которой новые растут. А если вдохнуть хоть чуть — всё, пиздец. Лёгкие выхаркаешь и сдохнешь за день. Задохнёшься просто.

— Да... слышали мы такие истории. Да и сами видели кое-что... Вот вам и шанс стать сейчас полезными. — Я обратился обратно к командиру разведчиков. — Лейт, организуй тут костерок побольше. Эти пусть дрова помогут собрать, но пока держите их на прицеле. Потом приведите в лагерь, ещё потолкуем. Я пока туда — помогу раненого доставить.

— Рысь сказал, что задержит этих... — Когда мы с Моржом подняли раненого на щите, тот принялся слабо оправдываться. — И чтобы я бежал всех предупредить... Но меня тоже зацепили, еле уполз сюда

— Да тихо-тихо, отдыхай боец, никто тебя не винит...

— И что теперь делать будем с этой пушкой? Они же и нам не дадут мимо проплыть, если острова захватят, я правильно поняла? — Алина поспешала рядом с нами, оттирая кровь с рук обрывками бинтов. — Она вообще большая там была, эта пушка? Ты её видел раньше?

— Конечно, видел. 85-мм калибр. Бьёт на пятнадцать километров. Хотя, конечно, чтобы так далеко попадать, одного умения заряжать и стрелять, мягко говоря, мало. Но у них задача куда проще. Бить будут прямой наводкой, без карт и таблиц. Десять раз промахнутся, один раз попадут — даже не в цель, а просто рядом — и нам хватит. — Перехватившись поудобней, я уже жалел, что не взял с собой третьего носильщика. — Штурмовать их будет сложно. Но другого варианта я пока не вижу...

Другой вариант мы увидели, когда пришли в лагерь. Как только Пегий прописался в лазарете рядом с Пухом и Шотганом, нас перехватил Дестрой:

— Кир, тут телеграмма от амазонок. Из авиабазы. Что-то я не совсем пойму, что они имеют в виду...

И вручил мне клочок бумаги, где торопливым почерком радист записал переданное сообщение:

«Орда обходит кордоны по северу. Сотни. Идут на Шумейку. Переправа на правый берег.»