Абифасдон и Азриэлла. Дилогия

Пролог

Я – Абифасдон. Трепещите, грешники, и всё такое. Не запомните с первого раза, не страшно, я всегда представляюсь дважды – когда вы нарушили контракт и когда я забираю вашу бессмертную душу. Это моя профессия – нечто вроде судебного пристава из Ада. Хотя по звучанию это немножко похоже на «из зада», но можно говорить «из Пекла».

Смысл один. Если вы хоть на минуту просрочили договор, готовьтесь, я иду к вам!

Что ещё могу сказать в своё оправдание? Да – я демон, да – нас, демонов, никто не любит, кроме глупеньких фэнтезийных героинь, да – ещё я женат на самой прекрасной стерве из отдела искушений, и да – у нас ребёнок! Последнее ближе к чуду.

Во-первых, потому что демоны крайне редко имеют детей, во-вторых, потому что этот малыш – человек. Человеческий детёныш, как сказала бы волчица Ракша в сказке про Маугли. Но наш сын не такой, в смысле моя жена сама его родила и от меня (убью всех!), а не от какого-нибудь любовника из мира людей. И снова да, я помню, что она у меня работает в отделе искушений и устоять перед ней не может ни один мужчина…

Помнится, мы долго спорили насчёт имени, я даже успел прострелить любимой супруге кисть руки, когда она замахивалась на меня топором, но тут позвонил Альберт и закрыл тему. Альберт – это мой друг, белый ангел быстрого реагирования. Обычно в его служебные обязанности входит в самый последний момент отбирать у меня грешников. Причём, как правило, шумно, со спецэффектами и реальным мордобоем. Если ещё короче, он обещался быть крёстным моего сына, поэтому малыша назвали библейским именем Захария!

Но об этом, наверное, позже, а сейчас, прошу у всех прощения, я на работе.

– Павло Радочинский?

– Кто принесён мне буйным ветром времён?

– Моё нижайшее имя Абифасдон.

– Ты ли грешник из Пекла, предлагающий дешёвые сделки неглубоким умам?

– Да, мой мудрейший господин. – Я охотно подпустил в голос слезу и смирение, домофон и не такое стерпит. – Позволено ли мне будет войти в твой дом?

– Право, даже не знаю, – сделал вид, что призадумался, популярный в семейном кругу поэт-текстовик. – Ну, допустим, если я позволю тебе войти, дашь ли ты мне слово, что не причинишь мне никакого вреда?

Сукин ты сын! Думаешь, эзотерических книжек начитался и всё, можешь послать любого демона в задницу к папе римскому?! Да подавись…

– О мой повелитель! Клянусь чёрной шерстью с ягодиц самого Сатаны, что не разрушу твой дом, не отключу Интернет и не отожму сотовый! Верь, что и рыбкам твоим в аквариуме не будет причинено вреда. Да поразит меня Тьма в солнечное сплетение!

Ну вы, наверное, уже поняли, что после таких обещаний этот недоумок легко и не задумываясь пригласил меня войти в его жилище. Будучи законопослушным и более того, семейным демоном, выйдя из лифта на шестом этаже, я ещё раз нажал кнопку звонка и самым жалостливым (Нерон сдох бы от зависти…) голосом спросил:

– Позволено ли мне войти?

– Достал уже своей тупостью, – сквозь зубы ответили из квартиры. – Да! Заходите! Я жду вашего отчёта!

Браво. Не знаю, стоило ли мне ещё и аплодировать, но как иначе выразить свои чувства к тому, кто продал душу, просрочил платёж и сам (собственноручно!) пригласил в свой дом за законно обещанным?!

– Глупец Абифасдон, как дерзаешь ты… – успел пролепетать этот длинноносый дрыщ в капюшоне, когда я принял свой истинный облик в два метра могучих мышц и схватил его за горло когтистой лапой.

– Трепещи, смертный! Ибо имя моё Абифасдон, и я пришёл за твоей просроченной душой! Есть вопросы или возражения?

– Не розумию вашу москальску мову, – прохрипел задержанный.

– О’кей. Нет проблем. Переведу, як тебе краше. Я прийшов за твоию душею, смертний! Розумиешь?

– Это нечестно! Евросоюз не одобряет такие наезды на демокр…

– О! Ты даже не представляешь, насколько мне похрен.

– А-а… США?! – страшно удивился он. – Обама может и вернуться, что скажешь?!

– Молись, – единственное, что взбрело мне в голову.

Уж поверьте, если демон по вызову забирает проклятую душу грешника, ему абсолютно параллельно, откуда он её забрал. Из Америки, России, Германии, Брюсселя, Швеции, ЮАР и так далее. Нам, слугам Ада, оно глубоко по фигу! В этом смысле мы демократы.

Минуты три-четыре этот урод честно пытался вспомнить хоть одну молитву на языке правообладателя. Результат как у футбольной сборной РФ на чемпионате мира. То есть потуг много, слёзы, пот ручьём, парни вызывают искреннее сострадание, но толку? Правда, им при любом раскладе платят сумасшедшие деньги, даже я столько не получаю.

– Собирайся, грешник, у меня и без твоего нытья сегодня много вызовов.

Мужик перестал истерить и поджал ноги, бросившись на пол. Сначала я даже не понял, чего он там ползает задницей кверху, а он рисовал мелом круг. Вот ведь очередной Хома Брут, чтоб его…

– Тебе не перешагнуть круга! Волею Всевышнего заклинаю тебя, демон Абифасдон… э-э-э… это твоё истинное имя?

– Одно из тысяч, – устало вздохнул я. – Этим именем мне, как правило, приходится представляться людям. Мама назвала меня иначе.

– Как?

– Не твоё собачье дело.

Поэт с мистическим креном на всю башку явно обиделся. Хотя я, между прочим, ни на йоту не соврал! Любимая мамочка называла меня всегда по-разному – «убью, пошёл вон!», «жри что дают!», «смотрите, какой урод!» и «ах ты козёл, весь в отца!».

Это всё из цензурного, а так у неё была богатая фантазия, и она долгие годы отдала перевоспитанию упёртых атеистов в котельной номер шесть и уж лаяться умела как никто.

Ладно, о маме можно говорить долго, я протянул руку, чтобы когтем поймать должника за ворот рубашки, и вдруг натолкнулся на невидимую стену.

– Что за хрень?

– Господи, иже еси на небеси, да святится воля твоя…

– Ах ты, грязный недоносок, – проорал я, второй раз больно стукаясь рогом о барьер круга, – Гоголя начитался?! Да я из тебя сейчас за такие вещи…

«Какой прогноз у нас сегодня, милый? С чем ты опять проснулся…» – я успел вернуть человеческий облик и выхватить сотовый из кармана пиджака. Прошу прощения за рингтон, теперь мелодию звонков на мой мобильный ставит Азриэлла.

– Дорогой, мне скучно.

– А мне весело, я вообще-то на работе.

– Приведёшь мне вкусного грешника? – искренне обрадовалась она.

– Я бы рад, но эта сволочь сидит в круге и читает христианские молитвы так, как будто он их в детстве наизусть учил, а теперь вдруг вспомнил!

– Киевская духовная семинария, курсы православия. Так, на всякий случай.

– Заткнись, гад! – грозно рявкнул я на этого типа, резко влезшего с несвоевременными комментариями. – Короче, придётся брать измором. Посижу тут пару дней.

– Э-э-эй! А как же «развеяться с первыми петушиными криками»?!

– Не дождёшься, – рыкнул я. – Милая, это я не тебе. Ты-то как раз дождёшься. Тебе грудинку или бёдрышко?

– Даже не знаю, – капризно протянула моя Азриэлла. – Ой, кажется, малыш проснулся. Я бегу! Целую! Хочу! Буду!

– Жена, – неизвестно зачем пояснил я, убирая сотовый. – Но, по сути, ничего не изменилось – пока вы не уплатите долг, мне придётся поселиться у вас.

– К-как у меня? Я категорически против!

Наверное, надо было хоть как-то отреагировать, плечами пожать, что ли, но в этот момент телефон зазвонил снова.

«Если друг оказался вдруг и не друг, и не враг, а…» – вот его мне только ещё и не хватало.

– Да будь ты проклят! Что за беда, Альберт, я на работе?!

– Мир тебе и твоим близким, – певуче ответили в трубке. Голос ангела обладал таким невероятным звучанием, что даже я почувствовал, как за спиной вырастают лебединые крылья. – Звонила твоя драгоценная жена, она считает, что тебе требуется моя помощь.

– Братишка, ты в своём уме?

– Да, а что?

– Я – на работе! Моя работа – забирать души грешников! Ещё раз, ты точно уверен, что хочешь мне помочь?

– Конечно, – не дрогнув, ответил ангел быстрого реагирования. – Какой адрес?

Я быстро продиктовал.

– Це хто?

– Ангел.

– Та вы шо… в паре працуете?! От кляты москали!

– Повыражайся мне тут! – прикрикнул я, принимая свой истинный облик.

Должник икнул и вновь принялся молиться на русском. Вот ведь задницей чует, когда на какой язык надо переходить…

Альберт подъехал минут через семь-восемь. Внешне он просто секси – почти двухметровый красавец-блондин с римским профилем, голубыми глазами, атлетической фигурой и такими длинными ресницами, что на них можно было бы выложить целую коробку спичек! Я читал о таких рекордах в Книге Гиннесса.

– Заваливай!

– Ты хорошо выглядишь, друг мой. Как крошка Захария?

– Спасибо, с утра был в порядке, пускал слюни и пузыри.

– Надеюсь, ты сфотографировал на сотовый?

– Альберт, я всё-таки демон, а не сюсюкающая мамочка…

– Жаль, мне было бы очень интересно.

– Если ты кому хоть словом… – Я быстро достал последнюю модель Samsung и открыл галерею, пролистав пять или шесть фотографий.

– Он прелесть. И на тебя похож.

– Завидуй молча. – Я отобрал у ангела свой сотовый. – Вон, полюбуйся лучше на этого кадра. Продал душу, насовершал грехов, а как пришёл срок оплаты – спрятался в дурацкий круг и выходить не хочет.

– Ты позволишь мне поговорить с ним?

– Запросто! Но имей в виду, периодически в нём просыпается западенец.

– Я умею говорить о Боге на любом языке…

Собственно, между нами, если Альберт спрашивает, то исключительно из вежливости. Вы думаете, что вот такой дежурный демон, как я, способен сказать «нет» боевому ангелу из сил быстрого реагирования? Да он нас может по десятку в день топить в Ниагарском водопаде или закатывать в асфальт на федеральной трассе Мурманск – Махачкала!

За ним не застрянет, и ничего ему за это не будет. Его шеф, бывший шеф нашего шефа, способен до сих пор при желании гонять своего бывшего подчинённого раком до Китая и обратно. А тут всего лишь…

– Эй, придурок в круге! Да, да, я к тебе обращаюсь, можно подумать, у нас тут куча придурков. Короче, с тобой хочет поговорить мой друг.

– Да пошёл он в…

– Будь повежливее, – рявкнул я. – Мой друг – ангел! И, возможно, он твоя последняя надежда.

Здесь мне пришлось слегка драматизировать ситуэйшен. На самом деле, если Альберт вступается за грешника, я могу с лёгкостью уйти в туман и нервно курить бамбук в уголочке. Потому что ещё ни разу не было случая, чтобы мне удалось хотя бы оказать ему достойное сопротивление. Обычно после каждой нашей драки моей жене приходится сшивать меня на живую нитку. И да, если кто забыл, пошли вы со своим мнением в задницу, мы с Альбертом – друзья! Так бывает. Абзац. Другого объяснения у меня нет.

– Милая? – Я отошёл в сторонку, пользуясь паузой.

– Да, дорогой, – в трубке сладострастно мурлыкнула Азриэлла. – Ты сам позвонил! Обожаю тебя! Придёшь пораньше?

– Надеюсь.

– В каком смысле? – недопоняла моя жена. – Раз ты звонишь сам и голос вполне бодрый, значит, с грешником ты уже разобрался и мне можно голой ждать домой мужа-победителя, нет?

Я мысленно зачем-то пообещал убить всех (дежурная привычка) и вежливо пояснил матери своего сына, что она сама умудрилась направить ко мне на задание ангела, который на данный момент исповедует моего грешника, и если задание сорвётся, то я не получу премию, а малыш Захария будет вынужден надевать на ночь ранее использованные памперсы. Кому он должен сказать за это спасибо? Да! Именно ей, нежно любимой маме!

– Ты думаешь, он его…

– Спасёт? О да! К бабульке не ходи.

– Абифасдон, он твой.

Клянусь потными копытами Сатаны, я не сразу понял смысл прозвучавших слов и даже более того, не принял их на свой счёт. Чтобы вот так, без нравоучений, без драки ангел быстрого реагирования позволил мне, демону по вызову, забрать грешника?! Мой мир никогда уже не будет прежним.

– Дорогой Абифасдон, – из круга вышел длинноносый мужик с опущенной головой, – ваш друг столь ясно и глубоко описал мне суть моего же падения, что даже не знаю, как сказать. Я очень виноват. Я обманывал, лжесвидетельствовал, вещал всякий бред, приписывал себе функции Бога на земле. Это было очень плохо. А мои стихи ещё хуже. Я каюсь. Искренне. И готов понести наказание.

– Хана тебе, грешник, ибо имя моё Абифасдон и я пришёл за твоей бессмертной душой! – обрадованно взревел я.

– Друг мой, не забывай, он искренне раскаялся, – деловито вставил Альберт, до хруста разминая кулаки.

– Какого лешего?! Я имею право! Его душа уже продана, и мне нужно лишь…

Дальше не помню. Кажется, удар ангельского кулака отправил меня в очень далёкое путешествие. Не знаю куда и зачем, но, видимо, лично ему это было и важно, и нужно. Он у нас культурный, его хлебом не корми, а только дай спасти грешную (именно грешную!) душу.

Очнулся от того, что чьи-то нежные когти заботливо соскребали грязь и кровь с моего лица. Больно, но приятно.

– Любимый, что с тобой?!

– Альберт.

– Э, не поняла?..

– А знаешь, я не удивлён. Ты отправила ко мне ангела быстрого реагирования, и он (естественно, чтоб его!) спас душу этого грешника. Я был прав.

– И?

– И летел башкой вниз с шестого этажа до первого. Если точнее, до подвалов.

– Я сию минуту позвоню его жене и всё ей выскажу! Как он смел, я же просила…

Пусть звонит, толку-то? Дело сделано. Грешник, вымоливший прощение искренним раскаянием, уже не находится в моей юрисдикции. Теперь им будет заниматься Чистилище. Когда он умрёт своей смертью, разумеется, а каким-либо образом ускорить этот процесс я никогда не вправе, мне это непозволительно.

Ну вот почему всегда так? Почему, если Он решил вдруг левой пяткой, тенью правого полушария взять и простить грешника, нас никто не предупреждает заранее? Я, как демон, обязан реагировать тупо по факту! О когти архангеловы, неужели тому же Альберту так уж сложно прислать эсэмэску: «Сегодня у нас проблемы. Приказ свыше помиловать всех, кроме фанатов Бандеры и Шухевича! Этих – забирай, остальных – не трогай!»

Вот можно подумать, что мой друг ничего заранее не знает.

Да и тот и другой уже не одно десятилетие парят уши в котлах с кипящей смолой, где за уровнем пламени российского газа следят всё те же черти-националисты с трезубом. Да и пусть, не жалко, мне-то оно за что?

– Держи, милый.

– Зачем?

– Это тебя. – Моя жена протянула мне свой розовый телефончик.

– Алло, – устало выдохнул я в сотовый.

– Абифасдон? Здравствуйте, – раздалось в трубке таким нежным и певучим голосом, что я едва не сел прямо на асфальт. – Вы меня не знаете, но я о вас так много наслышана! Меня зовут Анастасия, я…

– Жена моего друга Альберта.

– О, так он вам рассказывал. Надеюсь, только хорошее? – И она так засмеялась, что у меня потекли слюни. Если так смеются все ангелы в Раю, то мне пора эмигрировать туда всей своей семьёй, включая даже тёщу. Мамой клянусь! – Абифасдон, мой муж сказал, что сегодня между вами произошло досадное недоразумение. Он очень переживает.

– Что вы, что вы, пара открытых переломов и дежурное сотрясение мозга, – поспешил успокоить я. – К тому же, как говорится, было бы что сотрясать. Ваш муж не пострадал? Он вроде бы бил меня головой…

– Ах, право, вы ещё способны шутить? Боже, вы, мужчины, – это нечто! Альберт нижайше просит у вас прощения, он позвонил бы сам, но у него срочная работа. Его послали обезопасить одного международного журналиста. Как раз прямого начальника того самого поэтичного грешника, из-за которого вы сегодня… так неловко…

– Какой адрес? – рявкнул я, всё поняв.

– Ну, насколько я запомнила, это девятиэтажный дом за вашей спиной, четвёртый этаж, офис сто семь, кабинет второй, лысеющий мужчина тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого года рождения, вредные привычки в наличии, зовут Борис Аркадьевич, фамилию не запомнила. Ах, я такая рассеянная…

– Вы прелесть! Ко мне вновь вернулась жажда жизни.

– Спасибо за комплимент. – В трубке вновь рассмеялись самым чарующим голосом на свете. – И да, я уверена, что мой муж будет там минут через пятнадцать. Азриэлле привет и чмоки-чмоки вашему малышу!

Пятнадцать минут. Ха! Я уложился в восемь. У лысого толстяка-журналиста было проспиртованное и прекрасное мясо. Как раз то, что подают как диетическое в наших ресторанах.

Грешники, я иду к вам!

Глава 1 Перекупка души

– Дорогой, ты не забыл кое о чём?

– Нет, дорогая, у меня всего три вызова, и домой.

– Почему три? Ты говорил – один!

– Я говорил – два.

– Вот видишь, а теперь говоришь – три! Ты стал слишком часто задерживаться с работы. Нет, это правда! Правда!

– Я вообще слова не сказал.

– Сказал! Ты ещё позавчера мне об этом говорил, а я тебе говорила, что вся в ребёнке, он нуждается в материнской ласке, а я нуждаюсь в понимании мужа! Что ты молчишь?

– Я за рулём.

– Это потому, что теперь я толстая и некрасивая?! Не смей на меня молчать!

Я не успел сбросить скорость и за перекрёстком был остановлен бдительным гаишником в мятой форме.

– Нарушаем, гражданин. Выйдите из машины.

Я с тихим стоном протянул ему свой сотовый. Парень минуты полторы слушал непрекращающиеся вопли Азриэллы, после чего, побледнев лицом, вернул телефон и козырнул:

– Проезжайте. Моя пока на восьмом месяце. Постарайтесь больше не нарушать.

Мы обменялись понимающими кивками. Если кто считает, что женщины сходят с ума во время беременности, то вы ещё просто не знаете, как их колбасит в первые месяцы после рождения малыша. А если ваша жена демонесса и вы живёте в Аду, тут уж…

Даже не знаю, что сказать и с чем сравнить, вы всё равно не поймёте. То, что наша жизнь далеко не сахар и туризм не стоит путать с эмиграцией, знают, наверное, все. Но попробуйте представить, что происходит с вашими голодными соседями, когда вы вносите в свою квартиру забавно пищащий свёрток из роддома. Вилки и ножи точило полквартала!

Первые три дня мы с Азриэллой не могли носу наружу высунуть, просто вели непрекращающийся отстрел всех желающих лизнуть нашего малыша. Неделю спустя Захария научился засыпать под ритм пулемётных очередей старенького «максима». Хорошо ещё с боеприпасами регулярно помогал Альберт. Контрабандой, разумеется.

– Лесная, двадцать четыре, – пробурчал я в новенький навигатор.

Спутниковая система повела меня в загаженный проулок частных развалюх, как ни странно имеющих место быть даже в заброшенных квартальчиках самого центра города. По-моему, мне достался наиболее занюханный и грязный домик. Кое-как припарковав машину, я облокотился на хрустнувший забор и громко крикнул:

– Хозяева дома? Есть тут кто-нибудь?

На мой голос в дверях показалась невысокая, очень худая девушка лет восемнадцати-девятнадцати. В платке, длинной юбке и какой-то бесформенной футболке. Сомневаюсь, что она вообще понимает, кто я и зачем пришёл.

– Антон Наумович здесь проживает?

– Аполлинария Ясного сейчас нет, – тихо ответили мне. – Если вы хотите прийти на лекцию или сделать пожертвование, я ему передам.

– Вообще-то он очень нужен мне лично. Позволите войти?

– Никто на свете не вправе ограничивать чью-то свободу, мы же все дети Земли и Вселенной.

Хороший ответ. Обтекаемый, но мне требуется конкретика, правила такие, обязан соответствовать.

– То есть приглашаете зайти? – широко улыбнулся я, стараясь выглядеть максимально дружелюбно, и даже игриво подмигнул пару раз, чтобы установить доверительные отношения. Главное, по-любому проникнуть в дом.

– Что ж, войдите. Но Аполлинария нет дома, можете убедиться. Я не вру.

Это верно, такие врать не умеют. Им что в голову положили, с тем они и живут, своим разумом не пользуются в принципе. Да и зачем он им?

– А наш общий друг знал, что сегодня я зайду в гости?

– Аполлинарий всё знает, он живёт в гармонии с Природой и Миром, – так же тихо и даже как-то заученно пробубнила девушка. – Он вам бумагу оставил и двух деток.

Я прочистил ухо. Вилы Гаврииловы мне в задницу, что?!!

– Проходите же.

Пригнувшись, я шагнул в маленький дверной проём, попав в крохотную, забитую всяким драным хламом комнату. В дальнем углу, на металлической кровати, покрытой дряхлым пледом, сидели двое худеньких малышей, лет трёх от роду, мальчик и девочка. Русоволосые, глазёнки голубые, лица чистенькие, а вот одежда с цыганской свалки, не иначе.

– Кхм, так где, вы говорите, на данный момент находится мой приятель Антон?

– Это не его истинное имя, – равнодушно поправила меня девушка. – Аполлинарий Ясный дал мне все указания насчёт вас. Вот бумаги, заполнены как положено и заверены у нотариуса. Проверяйте.

Я безропотно принял из её рук небольшую пластиковую папку и приступил к чтению. Глаза полезли на лоб уже на первой странице – этот ушлый негодяй переписал на неё всю свою ответственность по договору, и теперь в Пекло должна была отправиться душа этой девушки! А двух малышей он мне «просто дарит за хлопоты». Люди-и, вы не перестаёте нас изумлять…

– Дети, зажмурьте глазки! Сейчас будет фокус.

– Какой? – спросила девушка.

– Страшный.

В одно мгновение я принял свой истинный облик – двухметровый рогатый демон с квадратными плечами, клыками навыпуск и огненным паром из ноздрей!

– Трепещи, смертный! Ибо имя моё Абифасдон, и я пришёл за твоей просроченной душой!

Девица икнула, закатила глаза и рухнула в обморок. Я, словно лев, бросился вперёд, поймав её в падении за пять сантиметров от грязного пола.

– Куда, милочка?! От меня так легко не сбежишь. Ты подписала у какого-то насквозь продажного нотариуса акт передачи своей души за душу беспринципного наглеца Антошки Наумовича. Что ж, а знаешь ли ты, что теперь все твари Ада будут измываться над твоим невинным телом?! А-а?!!

Поверьте, иногда наорать на женщину – это лучший способ привести её в чувство. Бледная дура распахнула ротик, соизволив прийти в себя. Хитрые дети, закрыв глаза ладошками, подсматривали за нами сквозь пальцы и совсем ничего не боялись. Глупые и доверчивые, что с них взять.

– Вы… меня убьёте?

– А ты как думаешь, дура? Посмотри на меня! Я что, так уж похож на весёлого клоуна в «Макдоналдсе»?!

Она вновь попыталась уйти в несознанку, но то было не в моих интересах.

– Где был твой куриный мозг? – орал я, тряся её как грушу. – Любой мозг, хотя бы костный, но где?! Как ты посмела даже предположить, что великий и ужасный Абифасдон удовлетворится дешёвой подменой? Как ты, будущая мать, – хотя я лично лишал бы таких мамзелей самого права на зачатие, – могла решить, что я жру детей, словно какой-то там дебиловатый пират из сказки про Айболита?!

– Бармалей, – вдруг хором подсказали дети.

– Спасибо. Точно, как там… «и мне не надо ни шоколада, ни мармелада, а только маленьких детей…» Тьфу! Это уже какое-то извращение с людоедством и педофилией напополам! Я – честный демон, девочка, и ты меня очень… очень… разозлила-а-а!!! Где он?!

– Свердлова, четырнадцать, квартира сто шесть, – быстро выдала девица.

– Другое дело, – скромно улыбнулся я, приняв свой человеческий облик. – Детишки, гули-гули, уси-пуси, злобному дяде-демону пора по делам.

Малыши разулыбались, словно им дали по конфетке. Увы, конфет у меня не было, но в следующий раз буду брать их на работу, мало ли.

– А я?

– А ты, смертная, сейчас же идёшь звонить в органы опеки, передаёшь им детей и пулей летишь на перекладных автобусах в Дивеевский монастырь, скажешь, что я послал. Там тебе объяснят, как жить дальше.

– Но…

– Но я! Я! Тебя проконтролирую! – Мне удалось, не меняя облика, изобразить отсвет адского пламени в глазах. – Помни имя моё…

– Абифасдон, – с восторженным придыханием озвучила девушка. – Я всё сделаю, как вы приказали, мой господин!

На миг мне захотелось тут же придушить исполнительную идиотку. Жаль, времени мало, да и Азриэлла ждёт.

Аполлинария Ясного я застал дома, на кухне. Он легко распахнул для меня двери, услышав, что всё исполнено и требуется лишь его подпись под аннулированным договором. Наивный и самоуверенный тип. Думает, нотариусы решают всё.

Первым делом я заставил его при мне сожрать все нотариально заверенные бумаги. Потом вызвал бригаду бесов-дефлораторов с адскими псами для пущего эффекта и со всевозможной помпой доставил грешника на стол в кабинете шефа…

Мне выписали двойную премию.

Глава 2 Бабушка

Я тупо отмокал в ванне с серной кислотой, прихлёбывая чёрный польский самогон.

Нервы были настолько взвинчены, что если бы сейчас мне позвонили с работы, уговаривая взять срочный вызов, то я бы сначала вырезал всю телефонную станцию, а потом, пересев на танк, в пять выстрелов бронебойными раздолбал бы нашу контору судебных приставов Пекла и ещё до утра разравнивал гусеницами останки здания, превращая всё уцелевшее в пыль и прах! А почему у меня такие нервы?

Если кто не понял, то Азриэлла сказала, что к нам едет тёща. В смысле её мама. Надеюсь, все помнят пошлые российские анекдоты про зятя и тёщу? Ну так вот представьте, что у нас в Аду оно всё то же самое, только в стопятьсот раз круче, как выражаются современные пользователи разных соцсетей.

Да! Раз уж зашла речь, то никогда, никто и ничто не облегчало нам задачу соблазнения человеческих душ, как те же «ВКонтакте», «Одноклассники», «Мэйл.ру», «Твиттер», «Фейсбук», ЖЖ и прочее. Раньше все слабости человека приходилось выявлять на месте, самим, лазая по архивам, а теперь достаточно заглянуть на его страницу. И вот оно, всё! Фото, друзья, привычки, работа, слабости, предпочтения, признания, грехи, проступки, места отдыха, гастрономические привычки, любовь, ненависть, личное, да всё что угодно!

Альберт говорил, что в его ведомстве с ног сбиваются, потому что дежурных ангелов быстрого реагирования уже на всех не хватает. Люди через Интернет, сами, без посредников, прямой дорогой идут к нам в Ад. И кто им запретит? Никто!

Ибо им, как вы помните, самим Господом даровано право выбора между Злом и Добром! А также они искренне убеждены, что прекрасно умеют отличать одно от другого. Ну, по крайней мере, им так кажется.

– Дорогой?

– Я занят. Имеет мужчина право после работы тупо утопиться?

Дверь в ванную бронированная, и сама Азриэлла наверняка на цепи, хотя после рождения нашего малыша она стала непривычно мягкой для демонессы. Речь, разумеется, о характере. Слава мне на лысину, её кожа всё такая же жёсткая и шершавая, как ступни старой американской гиены, когти острее ножей, а запахом изо рта можно убивать за три метра. Пусть хоть что-то в этом мире остаётся неизменным.

– Милый, выходи, – шёпотом взмолилась моя жена, чтобы не разбудить ребёнка. – Она уже у подъезда стоит, с двумя сумками, а я на цепи не дотянусь!

Тут не поспоришь, запоры у нас в доме серьёзные, без кодового слова, обновляемого раз в неделю, незваный гость может быть размазан упавшей бетонной плитой ещё на входе. Кстати, плиты у нас хорошие, импортные, из Древнего Рима, ещё со строительства Колизея запаслись. Я быстро вылез, накинул на плечи домашний халат, поверх него проверенный бронежилет, винтовку за спину, пару гранат на пояс, армейский нож в зубы и, нежно улыбнувшись жене, покачивающей кроватку Захарии, пошёл впускать в наше семейное гнёздышко стихийное бедствие – тёщу. Что я делаю, кто бы знал…

– А вы слышали, что, по мнению историка Задорнова, слово «тёща» произошло от слов «тише» и «ещё». То есть «ещё тише», – как можно деликатнее намекнул я, впуская милую маму моей супруги в дом. Хотя лично мне всегда казалось, что «тёща» это от словосочетания «та ещё…».

Поверьте, старая вешалка слишком зажилась даже по меркам Ада. Упёртая старуха, ветеран ещё демонско-ангельских войн, шесть рядов медалей на груди (по праздникам Дня независимости Пекла), спортивный образ жизни и прописка в тихом районе, куда даже я не рискую заходить без гранатомёта. Стреляет на голос, владеет ста семнадцатью ступенями рукопашного боя, ранена бог знает (даже Он не знает!) сколько раз и сшита пьяными хирургами заново.

Всегда была категорически против нашего брака – семейный тотем «самка богомола», то есть после секса просто откусывала очередному мужу голову. Ну что я вам объясняю, каждый третий в России и так меня поймёт, посочувствует, хлопнет по плечу и предложит выпить. Уважаю, братаны…

– Выродок ещё не сдох?

Вместо ответа я просто прищемил ей дверью нос.

– Ясно, – без обид ответила «наша мама». – Пусти к дочери, гад, имею право!

– Азриэлла будет так рада, – ни на йоту не соврал я, дипломатично не озвучивая собственную реакцию. В смысле моё мнение относительно вызовов «любимой тёщи» вы знаете. Но, боюсь, и она тоже.

– Хотя мне-то чего бояться? Я у себя дома!

– Чё ты там сказал-мяукнул-прочирикал, зятёк? – Мне в живот упёрся ствол автомата «узи».

– Что я у себя дома, – нежно напомнил я, вырывая чеку из гранаты и поднося ей к уху. – Если в результате случайного выстрела с вашей стороны я вдруг разожму пальцы, то, как говорят крымские татары, вам таки кирдык!

– А кто к нам пришёл? Мама-а. – Из кухни высунулась всё ещё прикованная к батарее Азриэлла.

Мы с тёщей переглянулись, убрали оружие и дружно сделали вид, что просто обнимаемся.

– Милый, ты у меня такая прелесть.

С рождением малыша Азриэлла стала неприлично сентиментальной для демонессы. В нашем кругу это выглядело как-то… слишком откровенно, что ли. В любом случае, сюсюкая с Захарией, она становилась столь наивна и беззащитна, что у меня практически замирало сердце. Её убьют…

– Азриэллочка, дочечка! Ну, признавайся, плутовка, где мой внук?

Если я минутой раньше говорил, что моя жена стала доверчивее, это не значит, что она безнадёжно поглупела.

– Мама, родная мама! Дорогой, возьми её на прицел. Если дёрнется, стреляй без предупреждения.

– Дочка-а…

– Да, мамочка-а! Будь добра, надень наручники и намордник, они в правом верхнем ящике комода в прихожей. Лучше сама надень, не провоцируй. Ага. Спасибо. Я знала, что ты поймёшь. Люблю тебя, мамуля-а…

Возможно, мне следует кое-что пояснить. Ну, типа там вдруг вы не знаете самого элементарного? У демонов редко рождаются дети. Просто увеличение демонического поголовья не входит в планы Всевышнего и вполне себе устраивает нашего властелина. Если же малыш чудом рождается, то родители не позволяют сожрать его другим демонам лишь потому, что сами намерены зажарить его, когда тот прилично наберёт вес.

А теперь представьте себе, что должна ощущать старая, уважаемая демонесса при виде не просто ребёнка, а человеческого детёныша?! Единственное, на что остаётся уповать, так это на крепость наручников и надёжность намордника. Ну и Азриэлла, сама бдительность, разумеется, не подпустит слишком близко свою маму к колыбельке.

– Да, шеф. – Телефонный звонок воззвал ко мне в самое неподходящее время. – Разумеется, но… Да. Да. Само собой, если такие шикарные предложения. Нет. Нет. Я еду. Адрес? Понял, получу у многоногой секретарши. А вы экстремал, шеф, она же… Понял. Заткнулся. Не моё дело. Отправляюсь по вызову!

– Дорогой? – обернулась ко мне моя жена.

– Веган, – коротко бросил я, лихорадочно переодеваясь. – Срочный вызов. Двойная премия! Парень уже почти кормится солнечной энергией, но на улице третий день дождь. Его не устраивают пункты договора, требует переписать.

– Иди, любимый, тебе полезно есть поменьше мяса.

– Веган, говорю же. Какое мясо по определению? Кости одни.

– Будут вкусные хрящики, возьми домой.

– Разумеется, милая.

Мы церемонно расцеловались на расстоянии так, чтобы она не прокусила мне щёку, а я не свернул ей шею. Тёща тихо сопела в углу, пуская носом пузыри сквозь намордник, и красный шарик на ремнях, зажатый меж её зубов, выразительно говорил о том, что к вопросам сохранения семьи моя супруга подходит очень серьёзно.

– Вернусь как можно скорее! – с преувеличенной бодростью в голосе пообещал я, выскакивая из квартиры в подъезд. На первом этаже уже выстроилась в ряд целая очередь из восьми бабулек с тарелками в руках.

– А что ж малыша ещё не разделали?! Охти мне, тянут и тянут…

– Не дождётесь, – объявил я, прямым ударом в челюсть сбивая первую так, чтобы дальше они валились на манер карточного домика.

Старушки-демонессы посыпались в доминошной прогрессии, хихикая и матерясь. Что ж, и в их возрасте, да на пенсии, по зубам получить и то развлечение. У нас в Аду с культурной программой негусто, певцы рока и попсы уже и здесь всех достали, а вопящие грешники такие спектакли в котлах отыгрывают, что никакого театра не надо.

За моей спиной слышалось счастливое щебетание умилённой Азриэллы и приглушённый рык её мамочки. За крошку Захарию я не волновался, если тёща покажет ему хоть один зуб – дочь не задумываясь оторвёт мамочке голову, зафутболит на Марс, и любой суд её оправдает. Хотя какие здесь суды и судьи, можно только обняться и поплакать…

– Вот адвокаты у нас хорошие, – бормотал я себе под нос уже наверху, в человеческом мире, садясь за руль старенькой иномарки. – Недаром считается, что если Суд и Справедливость от Бога, то все адвокаты однозначно от дьявола. В своё время мы провели такой эксперимент в Нью-Йорке, теперь благословенные США стоят на первом месте по количеству преступников и адвокатов на душу населения. Горжусь ли я этим? О да!

В этом городе мне редко нужен навигатор, я получил сюда назначение ещё во времена Ивана Грозного. Кстати, хороший был царь, истерик и психопат, но интересы государства ставил превыше всего! В сравнении с политиками современной Европы имел нереальный уровень самостоятельности.

– Как он там ответил английской королеве? – пустился вспоминать я, выруливая на главную улицу, адресат находился в центре. – Великий московский государь просит вашей руки! А она ему: типа ой, я бы рада, но палата лордов против. Отказала самым деликатным английским способом? Фигу! Просто потому, что не хотела замуж за «русского тирана». А он ей в ответ: простите, ошибочка вышла! Я-то думал, что царицу под венец зову, а не служанку каких-то там лордов. Подчиняйтесь им и дальше, а нам такого добра и задаром не нать, и за деньги не нать!

С трудом припарковавшись у магазина «Погребок», я оставил машину, потому что дальше проще пройти пешком. Погодка отличная, почему бы и не пробежаться? Вопреки всеобщему заблуждению приставы Ада не ведут разгульный и свободный образ жизни.

Наоборот, начальство вечно гоняет нас в плане спорта, здорового питания, требуя поддерживать себя в хорошей форме. Почему?

Ну, учитывая, что мы в любой момент можем столкнуться с ангелами быстрого реагирования, такие требования очень даже разумны. Хотя, по совести говоря, совершенно бесполезны. Ибо они нас били, бьют и будут бить. Это же ангелы. Что с ними сделаешь?

– И всё-таки я люблю Ивана Грозного, – непонятно кому и зачем поведал я, нажимая кнопку домофона. Раз. Два. Молчание. Но ведь этот гад стопроцентно дома, уж мне-то врать не надо, я его щавелевый суп без маргарина за километр учуял.

Вскоре меня впустил подошедший дед-ветеран, которому я честно сказал, что иду вытрясать душу предателя Родины из двадцать восьмой. Поднялся на лифте, кошек в подъезде не было, а они единственные, кто может видеть нашу истинную сущность. За что ж ещё, как вы думаете, их обожествляли в Древнем Египте? За нежное мурлыканье, что ли, ой, не смешите меня…

– Вениамин Викторович? – спросил я, когда после восьмой длинной трели звонка за дверью раздались слабые шаркающие шаги.

– Да. Кто там?

– Журнал «Веган и жизнь». Вы получили бесплатную подписку на три года, набор вегетарианской посуды из экологически чистых биоматериалов и новый коврик в ванную. Надеюсь, у вас водосберегающий душ? Если да, то откройте дверь и распишитесь в получении.

Через пять-шесть-семь (как он меня достал!) минут дверь наконец-то распахнулась.

– Могу войти?

– Да, – прошептало бледное привидение за порогом.

– Простите великодушно, но наши правила очень строги на этот счёт – никакого давления! Вы меня понимаете?

– Понимаю.

– Отлично, тогда просто пригласите меня войти.

– Да, конечно, заходите, пожалуйста, – послушно повторил этот идиот.

Люблю коммунистов, веганов и родноверов – лёгкие задания, а премия двойная. В этот раз тоже никаких таких особых хлопот не ожидалось.

– Вы говорили про…

– Вениамин Викторович, – переступив порог, я предстал перед ним в своём истинном облике, – два года назад вы заключили договор на продажу души с целью похудения. Последний пункт гласил, что когда вы доведёте свой вес до тридцати восьми килограммов, – между нами говоря, даже суповой набор бывает побогаче, – то некая гражданка Лайма Тарасова из Минска, с которой вы поспорили, первой заценит вас на «Фейсбуке». Так она поставила свой «лайк» или у неё также нет сил нажать пару клавишей?

– Она? – Молодой человек или то, что от него осталось, изобразил мыслительную деятельность. – Я её не помню. Кто она?

– Мать вашу, люди?! Ты продал душу ради мнения о себе какой-то там дуры, которую сейчас вспомнить не можешь?! О-о-о, ты наш человек.

запел мой сотовый.

Я попросил прощения и вынужденно отвлёкся:

– Да, любимая.

– Абифасдон, ты уже освободился?

– Нет, я ещё вовсю на работе.

– Ой какая жалость.

– В смысле?

– Ну, я сижу себе вся такая в мини, чёрном и кружевном, по улице Ленина, в «Академии пива» и жду какого-нибудь элегантного мужчину, который составит мне компанию. Как думаешь, мне долго его ждать?

Предложение было более чем незавуалированным. Всё, что у меня могло подняться, воспрянуть и встать, заполыхало огнём любви.

– Буду через пять… э-э-э, то есть ты в городе?

– Конечно.

– А малыш Захария?

– С ним посидит моя мама.

Всё, что минуту назад поднялось, рухнуло навзничь.

– Ты оставила ребёнка с этой демонессой?! Она же просто сожрёт нашего сына! – в полный голос взревел я.

– Я же… любимый, но это же… – В обольстительном голосе Азриэллы впервые прорезались тревожные нотки. – Она же моя мама и он её внук! Он ей так понравился-а…

– Слушай сюда, недоносок. – Я отключил сотовый, резко обернувшись к клиенту. – Сиди здесь тихо, как мышка! У меня срочные дела дома, но я ещё за тобой вернусь.

– А набор вегетарианской посуды? – пробормотал этот тощий псих.

Пришлось пообещать, что за ним и еду.

Уже в машине я вновь набрал Азриэллу.

– Любимый, отвали, не до тебя! Я срочно еду домой!

– Я тоже. Где тебя подхватить?

– Будь на перекрёстке Ленина и Мусы Джалиля через пять минут.

– Буду через три!

На деле, нарушив семнадцать раз правила дорожного движения, я подхватил её через две с половиной.

– Почему ты ушла из дома?

– Потому что я не могу сидеть как привязанная с ребёнком и только с ребёнком! Все девчонки на форумах пишут…

– Они дуры!

– А ты мужлан, сатрап, сноб и женоненавистник! Ты не хочешь меня понять.

– Нет, не хочу! Потому что там мой сын наедине с твоей психованной мамашей, ненавидящей всё мужское!

– Неправда!

– Да неужели?! А подскажи, ты хоть раз видела своего отца? Нет! Потому что мать твоя вспорола ему брюхо сразу после твоего зачатия!

– Не смей на меня кричать, – бессильно разрыдалась Азриэлла, а мы уже въезжали в Пекло.

До нашего района было рукой подать, и уже издали слышались вопли сирен машин «скорой помощи», отрывистые пулемётные очереди и разрывы гранат.

Что тут происходит? Если они хотя бы перебили сон моему мальчику, я взорву весь квартал! Но первое, что мы встретили у подъезда, это выносимую двумя дюжими чертями-санитарами нашу неубиваемую тёщу!

– Что тут было?! – взмолилась Азриэлла, бросаясь по ступенькам вверх.

– Шесть трупов, – гордо отмахнулась мать моей жены, залитая кровью с головы до пят. – Мальчик спит. Абифасдон?

– Да.

– Короче. Я хотела его съесть. А что?! Имею право! Но тут в дверь стали долбить ваши ненормальные соседки и требовать свою долю. А он проснулся и… улыбнулся мне. Ручки протянул. Глаза огромные, голубые-голубые. Я его в лоб лизнула, взяла на кухне два столовых ножа, вышла из квартиры и в рукопашную!

– Мама-а. – Я впервые пожал её когтистую руку и, обернувшись, чтобы скрыть выступившие слёзы, рявкнул на санитаров: – Смотрите у меня там! Чтоб в лучшем виде заново собрали! Это вам не какая-нибудь тёща, это наша… мама!

Азриэлла показалась в окне с заспанным малышом Захарией на руках. Мы успели.

Через полчаса я вернулся за своим веганом.

– Так, мужик, у меня сегодня нереально хорошее настроение. Выбирай одно желание! Кроме аннулирования договора, разумеется.

– А что можно?

– Ну, допустим, небольшое изменение или пролонгацию лет на десять-двадцать-пятьдесят.

– О, круто! Тогда я могу просить два веганских набора посуды, верно?

– Верно. Но твою душу я заберу уже через час.

– То есть я успею потушить брюссельскую капусту?

Р.S. Обожаю свою работу!

Глава 3 Злые медики

Я помню только то, что из покорёженной машины меня вырезали автогеном. Да, если демон по вызову срочно едет на своей скромной иномарке, а его подрезает какой-то пьяный урод, и два авто, в едином порыве врезаясь в дорожное ограждение, превращаются в одну сплющенную консервную банку, это не значит, что ни хрена со мной не сделается!

На тот момент я пребывал в человеческом облике, а значит, чисто по-человечески был раним, уязвим и хрупок. Как опытный водитель (ещё гужевого транспорта), я сделал всё, что мог, но если представить, какие чудеса с нами творит желание жить, то можно признать, что сделано мною было много, и даже сверх возможного. То есть я уцелел!

Меня вытащили в крови из не поддающейся восстановлению тачки, насчитали восемь переломов (открытых, закрытых, всяких), обкололи чем-то болеутоляющим, под капельницей повезли в больницу. Всю дорогу пожилой фельдшер бил меня по щекам, крича матом:

– Не спать, мужик! Сдохнешь на хрен, если уснёшь! Не спи, сука, держись! Держись, кому говорят.

Если б я не был под кайфом от обезболивающего, то непременно дал бы ему в ухо сдачи. В конце концов, мог бы в любой момент принять свой истинный облик и просто растерзать хама, если б не понимал, что в данный момент он спасает мою жизнь. Жизнь случайного, никчёмного и никому из вас не нужного демона, попавшего в аварию. Это не кокетство, это трезвое осознание реалий. Да у меня, если вдуматься, и полиса-то нет.

– Не спать! – Кто-то вновь начал орать мне в ухо, и в руку сделали жутко болючий укол. – Жить хочешь? Хочешь!

– Да. – По-видимому, это сказал я.

А может, просто мне показалось, что сказал, потому что вряд ли кто вообще сейчас мог бы расслышать мой голос. Только на миг смежил глаза, как получил две такие пощёчины, что едва не рявкнул на санитара матом с пламенем.

– Не смей спать! Приехали уже… ещё немного. Забирайте его! Кто сегодня дежурит?

– Соколовский, – ответил чей-то голосок, и меня понесли на носилках куда-то к свету.

– Свезло мужику, – раздалось вслед, – Соколовский и не таких после аварии по косточкам собирал. Не хирург, а мастер «Лего».

Я смотрел на всё это мутнеющим взором, задним умом понимая, что моя человеческая оболочка в любой момент может отказать по полной. Не то чтобы это так уж страшно…

Поясню: как человек, я стопятьсот раз умирал, был убит, сожжён, порублен на куски, расстрелян или повешен, люди безумно любят уничтожать себе подобных. Потом моя демоническая сущность вырывалась на свободу, и какое-то время приходилось подыскивать себе подходящий человеческий образ. Вот этим, например, я пользуюсь уже почти лет сорок, меня устраивает, процессы старения замедленны, за любым телом уход нужен, и я в этом деле очень щепетилен. Не как Альберт, конечно, но…

– На стол, срочно. – В лицо мне ударили пять солнц. – Мужчина, вы меня слышите?

– Слышу, – вполне себе внятно ответил я.

– На операцию согласны?

– Ну не знаю, а-а…

– Согласны. – Надо мной навис человек в белом медицинском халате. – Наркоз! Сколько пальцев у меня на руке? Считайте в обратном порядке.

– Пять, четыре, три-и… дв…

Дальше ничего не помню. Пришёл в себя, привязанный за руки и ноги к металлической кровати. Живой. Я живой.

– Бомж, что ли? – Откуда-то доносились слабые женские голоса.

– Да кто их разберёт, на вид приличный человек, а полиса нет и паспорта тоже.

– Точно, бомж.

– Да говорю же, одет хорошо, побрит, подстрижен. Машина вроде как всмятку, поди, со всеми документами. А этого привезти успели, хорошо, Иван Николаевич дежурил.

– Это да! Этот с того света вытащит. А кто привёз?

– Пашкина бригада. Матерщинник он и грубиян страшный, но ведь дело-то знает.

Я закрыл глаза. Интересно, сколько времени я тут валяюсь? Азриэлла, наверное, с ума сходит, переживает. А может, кстати, и нет, у неё есть кем заняться, по сути, малыш отнимает всё мамино время.

К тому же, честно говоря, я и раньше задерживался на работе, не звоня по два-три дня. Будем надеяться на лучшее, пусть она считает, что я весь в делах, пьянствую с Альбертом, загулял по бабам, и совершенно не волнуется, потому что от волнений, как говорят, может пропасть молоко. Оно нам надо? Нет!

Я подумал и решил, что вот это моё человеческое тело мне вполне ещё понадобится. Просто ему нужен короткий отдых и уход. А уж как умеем регенерировать мы, демоны, это отдельная песня! Короче, мне стоило задержаться в больнице хотя бы на сутки.

Но то, что я услышал и чего наслушался в эти двадцать четыре часа, полностью изменило моё отношение к отечественной медицине и людям, которые в этой стране взвалили на свои плечи нелёгкий крест медика.

– Доктор, примите меня!

– В порядке очереди.

– Какая очередь, там одни пенсионеры! Им всё равно делать нечего, пусть постоят! А мне надо, я спешу…

– Что значит, вы не можете поставить диагноз?

– Ну вы же ничего не говорите.

– Говорю: мне плохо!

– Так мне нужно осмотреть вас, направить на анализы, понять причину…

– Ага, то есть просто слов «мне плохо» вам уже недостаточно?! Коновалы-ы!

– А вы можете сказать моей жене, что я заражён сифилисом в научных целях?

– И дед мой пил мочу, и прадед, и его прадед, и я пить буду.

– Ради бога. Хотите – пейте! Зачем же вы ко мне пришли?

– Чтоб вы меня отговорили!

– Ничего не понимаю! А вы сами знаете, что уринотерапия это ненаучно?

– Дед мой пил мочу, и прадед, и его прадед, и я пить буду!

– Все вы врачи-убийцы! Моя тётка у вас лечилась, а в девяносто семь-то и померла!

– Принимайте вот эти таблетки. Три раза в день, до еды.

– А можно после?

– Лучше до.

– А если я после?

– В чём проблема? Вы не можете выпить таблетку и сесть за стол?

– Могу. Фигня вопрос! Легко! А может, всё-таки после еды?

– Да почему?!

– Чё-то… я не знаю… а вдруг…

– О’кей. Хорошо. Пейте, когда хотите.

– Вот я так и знал, что вам, врачам, всё равно. Я жалобу писать буду!

– Нет моего согласия. Вам, хирургам, лишь бы резать, мясники!

– Да у вас перитонит уже!

– А мне адрес экстрасенса Кашпировского обещали. Он такие вещи на расстоянии, по телефону лечит, не то что вы, а ещё клятву Домкрату давали-и…

Возможно, для многих было бы лучше, если бы я умер. Потому что к двенадцати ночи чаша моего терпения переполнилась. Мы же не ангелы, у нас вообще со всепрощением туго.

В общем, я просто отвязался, принял свой истинный облик и пешим строем прошёлся по палатам. Кое с кем надо было серьёзно побеседовать. Наутро главврач был поражён резко изменившимися в лучшую сторону шестью пациентами, а также заявлениями ещё от троих с требованием срочно перевести их в психлечебницу. Ха, можно подумать, мне туда хода нет…

После утреннего осмотра меня выписали. Альберт на своей роскошной тачке ждал в больничном дворе.

– Друг мой, надеюсь, ты в порядке?

– В полном, старик! Вот только машину придётся требовать новую. Но уверен, мой шеф раскошелится.

– Ох, ты убедил кого-то из этих несчастных больных продать душу?

– Альберт, стыдись, – проворчал я, усаживаясь вперёд на пассажирское сиденье и накидывая ремень безопасности. – Моя задача выбивать долги, а не склонять грешников к торгу и искушениям.

Золотоволосый ангел почти минуту смотрел мне в глаза, убедился, что я не вру, и мы спокойно вырулили с территории.

– Тебе домой?

– Нет, мне в ближайший супермаркет. Я задолжал некоторым людям, а для нас, демонов, это неприемлемо. Подкинешь деньжат?

– Конечно.

– Я верну!

– Разумеется.

Он мог бы добавить «а куда ты денешься?», но не стал, ангелы вообще очень вежливые, у них это в крови. Мы заехали в большой магазин и отоварились по полной. Ящик французского коньяка для доктора Соколовского, два ящика армянского для той бригады «скорой помощи», что меня сюда доставила, и три ящика шампанского медсестрам.

В больнице меня приняли как папу римского! Поговорив пять минут с хирургом Соколовским, Альберт полностью простил мне долг. По-моему, он даже немножечко испугался, что мог вообще потерять меня как друга и грушу для битья. А мы курили с санитарами и здоровяком Пашкой, тем самым, что бил меня по щекам и не дал уснуть.

– Братуха, такая работа, что порой… ей-богу… забил бы на всё! Люди сволочи, что друг с другом делают, сказать страшно, да ты и не поймёшь…

– Я? О, я-то как раз пойму, – пробормотал я и попросил сотовый. – Жене позвонить надо, сказать, что живой.

Мне без колебаний протянули сразу три телефона.

– Святое дело, звони!

Это Россия, провинция, глушь. И я хочу здесь жить.

Глава 4 В шкуре ангела…

Несколько дней спустя мы с моим крылатым приятелем сидели в небольшом уютном кафе «Шарлау». Считалось, что после войны одна тысяча восемьсот двенадцатого года на территории Российской империи осталось несколько тысяч пленных или дезертировавших солдат великой французской армии. Пилить домой, в разорённую Европу, никто особо не стремился. Ради пропитания бывшие вояки нанимались учителями, кондитерами, портными, виноделами, ну то есть кто что умел по жизни.

Вроде как один из таких бывших наполеоновцев и основал в нашем городке маленькую французскую кондитерскую. Лично я этого не помню, так что вполне может оказаться и мифом, но Альберт уверяет, что хорошо знал первого хозяина заведения.

– Капучино, как всегда, – заказал он. – И двести французского коньяка моему другу.

Официанты обоих полов млеют от Альберта. Мало того что он голубоглазый блондин с атлетической фигурой и безукоризненными манерами, он ещё и ангел. А им можно всё.

– Коньяк дагестанский, – лизнув длинным языком янтарную жидкость, объявил я. – Но нет, менять не надо, скандалить тоже не будем. В конце концов, ты угощаешь.

– Аминь, – улыбнулся он.

– Не тупи!

– Э-э-э…

– Дружище, ты вызываешь меня в мой законный выходной, практически отрываешь от дома и семьи, ведёшь в тихое кафе, заказываешь сразу двести грамм, и я наивно верю, что тебе от меня ничего не надо. Угу. Нашёл дурака за четыре сольдо.

– Абифасдон, понимаешь…

– Кстати, коньяк уже закончился.

Он безропотно затребовал целую бутылку, ещё раз светло и виновато улыбнулся, а потом в лоб попросил:

– Подмени меня.

Я поперхнулся, огненная жидкость пошла не в то горло.

– И… щё р-з, поффтори-и?

– Я прошу тебя подменить меня на работе. Всего один день! Да и то неполный, так, часа на три-четыре.

По-моему, это был не коньяк, а подкрашенный фруктовый чай. Ну не бывает же так, чтобы демон (в человеческом обличье) не задумываясь выглохтал всю бутылку из горла, и ничего! По крайней мере, на моей памяти такого не было.

– У нас с Анастасией годовщина, круглая дата, тысяча пятьсот лет в браке, – пустился торопливо объяснять мой друг, и под его умоляющим взглядом для меня принесли ещё одну бутылку. – Я хотел бы пригласить её куда-нибудь посидеть вдвоём, романтический ужин, хорошая муз…

– Обед, – на автомате поправил я.

– Прости, что?

– Никакого ужина, сейчас одиннадцать утра. Ты просишь демона исполнять работу ангела два-три-четыре часа. Так что никакого ужина!

– А-а, вот ты о чём. Да. Конечно. Романтический обед, хорошая музыка, разговоры о любви, глаза в глаза, быть может, даже немного шампанского.

– Я даже подскажу тебе приличную забегаловку.

– Что?

– Ничего, и так сболтнул лишнего.

– Так ты согласен? – Он поймал меня за руку и крепко, до хруста, сжал ладонь. – Ты настоящий друг, Абифасдон. Обещаю, если у нас вновь объявят облаву на демонов, тебя я убью последним!

– Да, – кисло согласился я, – наша мужская любовь чиста и взаимна. Хрен с тобой, белобрысый, чего надо делать?

– Сущие пустяки…

Мне одному кажется, что вот именно с этих слов и начинаются все неприятности?

Я преспокойно налил себе ещё двести и, уже практически ничего не соображая, приготовился выслушать свои обязанности на сегодня. Если совсем уж по совести, без лишнего трагизма, он прав, беспокоиться не о чем.

Я единственный пристав Ада на весь город и область! Если кто и доставляет проблемы моему другу, то это я. Если кого-то он и должен останавливать железной рукой, то это меня. Ну так неужели я не справлюсь сам с собой? Это не смешно, верно?

Более того, это глупо и нелепо даже чисто гипотетически! Я самый сильный демон на этом участке! Тут моя территория! Тут все моё! Гр-р-р!

– Ты нервничаешь?

– Нет, – быстро соврал я. – А что, так заметно?

– У тебя ухо дёргается и руки дрожат. – Альберт проникновенно похлопал меня по плечу. – Главное, не переживай, я всегда буду на связи, если что, сразу звони!

– Угу…

– Да, вот ещё, возьми.

Я поднял на него изумлённые глаза. Этот искуситель протягивал мне золотой перстень с печаткой – готический крест с двумя крыльями.

– Это знак нашего дивизиона, ангелов быстрого реагирования. Если вдруг наедут наши, сунь им под нос, отстанут.

Не-э, ну раз уж мне гарантируется безопасность и поддержка ещё и с этой стороны, то далее корчить из себя неприступную гувернантку уже неудобно. Да и три-четыре часа, в сущности, такая мелочь для вечности. Что может случиться?

– Я буду перебрасывать тебе свои вызовы на сотовый. – Попросив счёт, Альберт оплатил мой коньяк и оставил щедрые чаевые. – Ты даже не представляешь, как я благодарен тебе, дружище!

Действительно, я давно не видел его таким счастливым. Интересно, как же должна быть строга и регламентирована жизнь ангелов, если он готов на всё, лишь бы удрать со службы хоть один раз на несколько часов за века! Подумав, я вылил в пустой бокал остатки коньяка и набрал Азриэллу.

– Дорогой, любимый, единственный папулечка! Мы хотим тебя! Всего, сейчас и сразу! Приезжай срочно, я у тебя опять овуляшка! И мы с киской хотим мур-мур-мур!

Мысленно скрипнув зубами (или реально? как-то все притихли вдруг), я вспомнил, что ещё три дня назад моя жена записалась на какой-то бабский (не побоюсь этого слова!) сайт и там все тётки, девушки, женщины выражаются вот таким вот дебильным образом.

– Азриэлла, я как раз звоню предупредить, что очень занят. Вернусь вечером, не факт, что целый. Так что увы…

– У-у, ты скучный. Мои новые подружки, девули, овуляшки и кесарюшки пишут, что папуси часто теряют интерес к любимой ждюли-похудюли из-за рождения масика. А масик любит кушать сисю! Сейчас наелся и спит.

– Пусть набирается сил, – сентиментально вздохнул я. – Приеду вечером, сломаю тебе что-нибудь.

– Ты читаешь мои тайные желания, мой папик-лапик! Мечтаю о твоей сладкой палочке-выручалочке! Моя киска-риска-мурыска уже вся чавк-чавк…

Я покраснел, как мальчишка, и повесил трубку, всерьёз опасаясь, что прямо сейчас всё брошу, поеду сломать ей какую-нибудь конечность, не дожидаясь вечера. Кто придумывает эти сайты, кто на них ходит, зачем и, самое главное, хоть кто-то из мужчин выдерживает таких жён в реальной жизни? Ау?!!

Они ведь где-то есть, они с матом и слезами пытаются за уши вытащить своих половинок из компьютера, как-то спасти их от этого страшного «мамкиного» бреда. А может быть, все ещё хуже, эти печальные парни давно опустили руки и просто скрываются от нормальных мужиков.

Желание спешить домой резко отпало, в конце концов, здесь тихо, уютно, мухи не жужжат, комары не кусают и никто не пристаёт с глупостями. Эсэмэс, первые девять нот псалма «Велик Господь в гневе…» вернули меня к реальности. А она никогда не бывает радушной, по крайней мере, для нас, демонов.

«Улица Яблоневый Сад, 8, квартира 64, Мария Топоровская».

– И типа что? – сам себя спросил я. – Что мне, собственно, надо делать с этой тёзкой Богородицы, от чего спасать, от кого защищать, где подоткнуть одеяльце, куда налить горячего молочка?! Ох, Альберт…

Уже через семь или восемь минут я был на месте. Ангелы не представляются и не просят разрешения войти, им и так всё сходит с рук. Поэтому я оттолкнул бабку с двумя кошёлками, нырнул в подъезд, не зная кодового замка, и, пинком ноги вынеся дверь квартиры шестьдесят четыре (ничего не перепутал?), шагнул в прихожую, а там…

– Это я очень удачно зашёл, – вырвалось у меня, поскольку других, небанальных, слов на тот момент под рукой не оказалось. Штампы порой чаще слетают с языка.

Прямо из прихожей открывался отличный вид на гостиную, где на ковре, в кругу тупейше начертанной пентаграммы, сонно дыша, лежала молодая девушка в кружевной ночнушке. Рядом замерли четверо столь же легко одетых девиц, а входная дверь, отлетевшая вглубь прихожей, с головой накрыла собой одного из наших демонов-дефлораторов. Вот их тут было семеро.

Читали когда-нибудь в Интернете объявление типа: «Сделаю вам здорового ребёнка, анализы, документы и справки прилагаю, работаю только с девственницами»? Так вот, это они, бесы. Не самые плохие ребята, есть куда хуже (я, например), но в данном случае оно срабатывало в плюс, достаточно было всего лишь повысить голос:

– Ах вы, шелупонь беспонтовая, хорьки-суслики драные, жмурьё филистерское бракованное! Это что же вы без лицензии творите на моём участке, а?

Кто-то из бесов решил умереть героем, бросив мне в лицо:

– Да кто он такой, братцы? Ежели мы все вместе на него навалимся, то…

Я ладонью вбил его в пол через ламинат и железобетон. Ещё двое дефлораторов отшатнулись от начинающей приходить в себя девицы.

– Прекрасно. Предлагаю считать себя сытыми и довольными, аутотренинг такой. А теперь вам указать направление, куда вы должны пойти и где я желаю вас видеть?

– Сваливаем, парни, – безропотно объявил самый умный.

– Ибо! Если ещё раз увижу хоть кого…

– И чё? – едва не умирая от собственной храбрости, пискнул ещё один.

– Фантазируйте-э…

Бесы переглянулись, заценили, с кем связались, и по-быстрому смотали удочки. С четвёркой подружек пришлось повозиться, они никак не желали понять, что, обратившись «к силам Тьмы светлым именем Маргариты», вряд ли можно хоть что-то получить в этой жизни. Ну, разумеется, кроме повышенного самомнения и букета венерических заболеваний.

– Имя моё Абифасдон! Я не ангел! Но! Поверьте, девочки, я гораздо хуже.

– Насколько? – пискнул кто-то.

– Вы себе даже не представляете…

Мне пришлось предстать перед ними во всей своей демонической красе! Из четырёх искательниц острых эзотерических ощущений три резко захотели в монастырь, четвёртая в психбольницу. Они выбежали из дома на четвереньках, в религиозном экстазе, воя, словно ополоумевшие баньши, за которыми, хохоча, гонится переевший грибов Слейпнир. Уж поверьте, я знаю, о чём говорю.

Гражданка Российской Федерации Мария Топоровская будет жива-здорова, о чём я не преминул эсэмэснуть своему дорогому приятелю Альберту. Ответа, кстати, не последовало, но «сообщение доставлено» подтвердило, что он должен быть в курсе. Я вернулся в человеческий образ, деликатно перенёс девушку на диван, сунул ей под нос свою проверенную флягу и остался дожидаться результата.

Поясню: если кто поверил, что сбежавшие бесы простили меня и никуда жаловаться не будут, то вы невероятно наивны. Ждать пришлось недолго.

– Жертва-а!

Прямо из-под ковра неспешно выполз Гратон, здоровущий демон экстра-класса, нечто среднее между рогатой крысой и мускулистым шакалом с белой гривой, соседний отдел, службы доставки.

– Братик, шабат шалом!

– Воистину, шалом! Что надо на моём участке?

– Не пузырись, я всего лишь курьер. Девица проплачена, к тебе претензий нет, я просто по-быстрому перенесу её на другую кроватку. Не возражаешь?

– Возражаю. – Я принял свой истинный облик.

– Что ж, так даже интереснее, – не стал спорить он, наклоняя бычьи рога. – Мы оба всего лишь выполняем свою работу, верно?

Я ушёл с линии прямого удара, развернувшись на пятке, и ребром ладони отломил ему правый рог! Вот вою было-о…

Пришлось напомнить, что здесь вообще-то человек спит! Гратон прикрыл зубастую пасть ладонями и послушно перестал орать. Я благородно вернул ему отобранный рог, предупредив, что в следующий раз вырву ногу. Чуть поскуливающий, но живой курьер исчез под тем же ковром, сквозь зубы обещая прислать кого-то посильнее. Но я всё слышу!

– Что же в тебе такого, Маша Топоровская, раз за тобой уже присылают курьеров частной доставки из Пекла? На маму нового мессии вроде не похожа. Да и не планировалось ещё одно Пришествие. Чего же тогда им от тебя надо?

Пол явственно задрожал под ногами. Начинается. Я быстро набрал номер Альберта – «Телефон вызываемого абонента находится вне зоны доступа». Чудесно! Просто мечта, согласитесь! И девица, под носом которой лежит фляжка спирта пополам с нашатырем, даже не реагирует, нежно сопя сном праведницы…

Меж тем затряслись стены и потолок, а потом прямо из разреженного воздуха появился Цейнотус, старый демон среднего уровня. Мы не были знакомы лично, но я знал его, именно этой тупой, жабообразной туше с ядовитыми щупальцами мой шеф регулярно платит за «крышу» и отсутствие наездов налоговой. То есть вы поняли, кто он, а кто я? Уровни силы несопоставимы, как между щенком добермана и нильским крокодилом.

– Где девка? – рыкнул он, едва взглянув на меня.

– Прошу прощения, не хотел бы вам мешать, даже отчасти рад видеть, но, понимаете ли, меня попросили, и вот…

– Заткнись, я заберу заказ.

Ну, естественно, будет он слушать такую мелкую сошку, как я. Пылающий оранжевый взор вперился в безмятежно (вот как ей это удаётся?!!) спящую девушку, и покрытые гнойными язвами щупальца потянулись к её лицу. Я мысленно приготовился к испепелению, а потом тихо толкнул плечом шкаф. Сто пятьдесят килограммов прессованной древесины «Полесье» рухнули на два щупальца за спиною Цейнотуса. Вопль был такой, что все лампочки в доме полопались!

– Я же говорил, её нельзя трогать. Она под охраной ангелов.

Это были мои последние слова. Страшные щупальца сжали моё горло, приподняв над полом, а бешеные глаза старого демона запылали так, что у меня на щеках начала потрескивать кожа.

– Как ты посмел?!! – очень тихо, но оттого ещё более жутко спросил он.

Даже если бы я очень-очень-очень хотел ответить, то не смог бы, воздух просто перестал проходить в лёгкие.

– Как ты посмел остановить меня, жалкая канцелярская крыса?!

Вот уж неправда. Мне по службе и дня не приходилось сидеть в офисе. Я даже не знаю, есть ли он у нас. То есть кабинет шефа есть, разделочный стол, секретарша в бикини, бассейн с кислотой и мини-коптилкой, это да, но вот офис как таковой…

– Мне стоило бы убить тебя сразу, наглая шавка, но теперь я хочу, чтобы ты мучился долго.

В отчаянии я принял свой человеческий облик, успешно выскользнув из захвата, и (не стану скрывать!) резко бросился наутёк, но щупальца настигли меня в прихожей.

– Играть со мной вздумал, щенок?

Туго схваченный поперёк груди, я на автомате сунул руку в карман в поисках ножа или кастета, потому что вдруг безумно захотелось жить. Средний палец скользнул в какое-то отверстие, и внезапно такая дикая боль пронзила всё тело, что я заорал благим матом и, не помня себя, ударил кольцом ангелов прямо между огненных глаз Цейнотуса.

– Ты чего? Больно же, – неожиданно всплакнул он, а меня уже понесло не хуже Остапа Бендера, только в другую сторону. Он тряс меня как куклу, а я дрался, и золотое кольцо ангелов быстрого реагирования полыхало божьим гневом! Не знаю, сколько раз я успел ему врезать, прежде чем сам едва не отрубился от боли.

«За тэбя калым аддам, душу дьявалу прадам, и как будта би с нэбэс минэ к тибэ толкаит бэс…» – пропел мой сотовый. Эсэмэска от Альберта, как-то смеха ради я поставил на его номер ещё и этот глупый рингтон, чтобы не уставать от однообразия. Перевернувшись со спины на бок, я попытался осмотреться по сторонам.

Цейнотуса уже не было, охраняемая мною Маша Топоровская спала безмятежным сном в обнимку с моей же флягой. Наверняка её чем-то накачали. Не флягу! Ну вы поняли…

С воплем стянув золотое кольцо, я снова вернул его в карман. Мой средний палец на правой руке был похож на пережаренную сосиску-гриль.

– Ты мне звонил. Всё в порядке? – зачем-то вслух прочёл я.

«Да всё просто охрененно! – тупо набрал я в ответ. – Не спеши, отведи душу, в конце концов, когда вы ещё так романтично посидите».

«Спасибо, Абифасдон! Мы задержимся на часок?»

«Не…» – то есть я хотел написать «нет», просто не успел, поскольку кто-то вышиб ногой окно в кухне, и через мгновение передо мной встали четверо культуристически накачанных блондинов с огненными мечами. Ангелы быстрого реагирования, чтоб их…

– Ребята, вы уверены, что не ошиблись адресом? – уныло спросил я, прекрасно понимая, что сейчас меня будут бить.

– Молчи, лукавый демон! – выступил вперёд самый высокий, видимо командир взвода. – Ты не тронешь несчастную!

– И не собирался. Между прочим, я её даже охраняю.

– Ага, ты признался, что стережёшь её. Для кого?

– Блин, ну сказал же, не стерегу, а именно охраняю. Меня Альберт попросил.

– Демон не может исполнять просьбы ангела, как ангел не станет унижать себя просьбами перед прислужником Тьмы!

– Пошли вы на хрен. – Последнее почему-то меня задело. – Вот обзываться не надо, а? Я говорю чистую правду. Альберт – и, судя по вашим напряжённым мордам, вы его знаете! – чисто по-дружески попросил меня присмотреть вот за этой гражданкой.

– Он лжёт! Вся их семья – дети лжи! – переглянулась упёртая четвёрка светоносцев.

– Да нате вам. – Кривясь от боли, я достал из кармана золотой перстень с крестом и крыльями. – Говорю же, меня…

– Он убил Альберта! – взревел главный, и, наверное, прямо тут стоило бы оборвать чрезмерно длинную историю моей жизни. Потому что по-любому я не справился бы ни с одним из этих крепких ребят, а их тут было сразу четверо.

Единственное, что я успел, так это вновь набрать своего друга, пока как сумасшедший бегал по стенам и потолку. Естественно, этот сукин сын с крыльями просто не брал трубку. Три пустых гудка, и меня сцапали. Почему не убили сразу, не знаю, возможно, хотели доставить куда-нибудь в штаб и после допроса торжественно расстрелять перед всем строем. С них станется…

– Ты за всё ответишь, грязный демон!

Да кто бы тут сомневался?! Хочу – не хочу, виновен – не виновен, кого и в какое время это волновало? Главное, чтобы всегда был найден крайний, а прочее – несущественные детали. У каждого своя справедливость, и тут брыкаться бессмысленно. Перед моим внутренним взором мгновенно пронеслась вся моя долгая жизнь. Последние кадры показали смеющееся личико малыша Захарии, которого я больше никогда не…

– Что тут происходит? – спросил величавый голос такой мощи и глубины, что схватившие меня ангелы невольно разжали руки. С потолка на нас взирали золотые глаза, зрачок примерно метр в диаметре. – Отвечай ты, демон.

– Как вы догадались? Я же в человеческом облике.

– Отвечай.

Голос не изменился ни на йоту, но почему-то лично мне сразу стало ясно, не отвечу – всё, кирдык! Пришлось лаконично и подробно рассказать всё, что заставило меня прийти сюда и выполнять просьбу друга, невзирая на все малоприятные последствия. Соратники Альберта сжимали кулаки, но не перебивали и ни во что не вмешивались.

– Дружба Света и Тьмы, – задумчиво пробормотал голос. – Ангел и демон. Что ж. Быть может, это начало новой безжалостной войны, а быть может…

На пару минут повисла тишина.

– Это, конечно, слишком мелко для Высших сил, но не лишено интереса. Живи, демон Абифасдон, тебя никто не тронет. Как и твоего друга, твою жену и твоё дитя. Я хочу посмотреть, что будет. В последнее время мир стал таким предсказуемым…

– А эта девица? – вдруг ляпнул я, хотя следовало бы прикусить язык. – Разве она не представляет собой что-то важное?

– Для кого, для меня? – величаво удивился голос. – Боюсь, что она была избрана лишь с одной целью – проверить странную дружбу ангела и демона.

Глаза на потолке исчезли. Ангелы смущённо переминались с ноги на ногу. Когда телефон в моём кармане зазвонил снова, я просто передал трубку главному из четвёрки. Они недолго говорили, и после этого блондины ушли, хотя я так и не дождался от них извинений. Но, быть может, мне просто стоило быть понастойчивее.

Альберт заявился примерно через полчаса, когда я уже худо-бедно навёл порядок в квартире. Ума не приложу, в какие игры у них играют на более высоких уровнях и зачем кому-то там устраивать вот такие проверки дружеских отношений между ничего не решающим демоном и постоянно подотчётным ангелом? Девушка начала просыпаться, и мы с Альбертом быстренько покинули помещение.

– Как посидели?

– Чудесно. Мы пили кофе на берегу реки, любовались закатом и вспоминали, как познакомились.

– Брр, какая-то бабская сентиментальность. Ты вроде собирался угостить жену вином?

– О да. Мы действительно пригубили по полбокала фанагорийского совиньона.

– Тупо по глотку сухого белого? Даже не красного креплёного. Ну хоть потом вы?..

– Чего?

– Ну, в смысле ты её?..

– Поцеловал.

– И? Ты поцеловал её, она тебя, и всё завертелось, да?!

– Да, немного кружилась голова.

– О дьявол и преисподняя! Я тут дрался, орал на всех, подменял тебя, влез в конфликт с «крышей» моего шефа, нарвался по самое не балуйся, а вы там даже ни разу не трах…

На этот раз Альберт понял, о чём я. Домой пришлось лететь практически кувырком с синим бланшем вполлица! Вот что за жизнь, скажите на милость?! Но когда проснувшийся, сытый и выкупанный Захария смотрел на меня нежным взглядом, пуская счастливые пузыри, я вдруг понял, что день в целом удался.

По крайней мере, хоть кто-то искренне рад видеть папу-демона.

– Уси-пуси, съем, съем! – шутливо рычал я, скаля клыки.

Малыш гукал и смеялся, Азриэлла, присев рядом, нежно прокусила мне ухо.

У нас семья. А вы говорите…

Глава 5 Вас ожидает гражданка Никанорова

– Дорогой, твой Альберт звонил уже четыре раза, и ещё два раза его жена. Может, ты всё-таки возьмёшь трубку?

– Облезет.

– Не то чтобы я против, – согласно кивнула моя жена, гладя по голове засыпающего Захарию. – Как любой нормальной демонессе, мне чуждо чувство благодарности. Но не забывай, что именно твои белобрысые друзья поставляют нам больше половины того, что требуется малышу. Следовательно?..

Я заткнул пасть, потому что нам и вправду требовалось немало.

Младенцы-демоны спят в пелёнках из крупной наждачной бумаги, пьют кислоту всех сортов, гадят где попало, орут как бешеные, всё время норовя выползти из колыбели, чтобы успеть сбежать, ибо взрослые демоны не особо церемонятся со своими детьми – кастрюля или гриль самый частый финал для молодого поколения.

Отчасти это разумно, количество демонов жёстко регламентировано волей Небес и Ада, перенаселение не выгодно никому. Людям в самой большей степени, хотя именно люди ничего в данном вопросе и не решают…

– Я возьму трубку, только если снова будет звонить Анастасия!

– Кто это?

– Как – кто, жена Альберта.

– О, ты уже знаешь, как зовут эту крашеную сучку, – ровно улыбнулась моя Азриэлла, и я почувствовал предательскую дрожь в коленях. – Имей в виду, любимый, я тебе все колокола оборву, в нос засуну, и ходи с гайморитом, как будто так и было!

– Не кричи, ребёнка разбудишь.

– Я и не думала кричать, я же шёпотом. Но ты меня понял, да?

Ещё бы. Психом конченым надо быть, чтобы не понять, сколь опасна ревность недавно родившей женщины. Тем паче ревность абсолютно беспочвенная, ибо где я, а где жена Альберта?! Гражданская война на два фронта мне в упор не пощекоталась. Тем более что в обоих случаях я буду гарантированно бит.

– Любимая, а не пора ли мне на работу?

– Конечно, счастье моё, но ты не ответил.

– Клянусь светом Люцифера – между нами ничего нет, не было и не будет!

– А?..

– А с Альбертом я помирюсь сегодня же вечером!

– Дай мне по зубам, милый, и иди на работу, – нежно проворковала Азриэлла, сменив гнев на милость. – Мы будем ждать тебя дома, не забудь витаминки и какого-нибудь вкусного грешника по дороге. Ты же знаешь мои вкусы.

Я послал ей воздушный поцелуй и швырнул чашкой в лоб, не рискуя приблизиться, после чего, пятясь задом, вышел из квартиры.

На самом деле мясо грешников она не ела с тех самых пор, как родила. Добрый доктор, если вы помните, предупредила, что это было бы вредно для молока. А поскольку жена кормила грудью, то я очень щепетильно относился к тому, что она ест.

Человечина (любая!) была для Азриэллы столь же запретна, как и тушёная свинина для правоверного иудея на Хануку. Ничего, от другой пищи малыш только рос и набирался сил. А мама возьмёт своё потом, когда полностью переведём Захарию на смеси и каши.

Честно говоря, я себе всё это весьма смутно представляю. Ну, в смысле что будет дальше – каши, прикорм, детское питание, подгузники, это всё ладно, справимся. А вот, допустим, где ему гулять в Пекле?

Представьте себе демонессу с колясочкой и пищащим крохой с погремушкой? Да на неё будет охотиться половина сотрудниц её же отдела! Про соседей вообще молчу, наша мама, которая моя тёща, успешно положила пятерых или шестерых самых активных. И всё-таки как выживать человеческому детёнышу у нас в Аду? Неужели по-любому придётся хоть каким-то образом переселяться наверх, менять образ жизни, работу, круг общения, лишь бы водить ребёнка за ручку в ясельки? Не знаю, не знаю…

Вместо разбитой в прошлый раз тачки мне выдали новую. В смысле такую же бэушную, но вполне бегающую чешскую «шкодовку». А что делать, везде кризис, начальство пересаживает работников на более скромный транспорт. Так что хорошо ещё, что не велосипед, и уже, как говорится, большое русское мерси!

Кстати, выпавшее сегодня задание, в принципе, было вполне стандартным – дама постбальзаковского возраста продала душу. Срок вышел, пора платить по счетам. Причина в договоре почему-то не указана, значит, всё стандартно – последняя любовь, роковая страсть, вовремя подсунутая под руку бумажка, подпись кровью. Устаревшая фигня!

Во-первых, давным-давно все подписи ставятся чернилами, во-вторых, в определённых случаях и договора не надо – пожелал, получил, чек к оплате по решению кредитора, но обычно пять-шесть лет минимум.

– Гражданка Никанорова? – спросил я через домофон.

– Да.

– Участковый Бельдыев, – нагло имитируя казахский акцент, соврал я. – Соседи жалуются на вас, шум, музыка, посторонние мужчины.

– Это неправда, – как-то устало вздохнула женщина. – Но заходите.

– Такая наша служба, – извинился я и вот тут уже не врал.

В девяноста восьми процентах случаев наша служба как раз и состоит в том, чтобы любыми средствами уговорить человека пустить таких, как я, в своё жилище. Причём абсолютно добровольно. Восьмой этаж, квартира направо, мне даже не пришлось нажимать на кнопку звонка, хозяйка просто стояла в дверях. Одета в домашний халат, немолодая, не очень красивая, но в глазах светится что-то такое…

– Заходите, пожалуйста.

– Зачем? – почему-то остановился я. – Можно и здесь поговорить.

– Заходите же. – Она сама почти силой втянула меня за рукав в прихожую, даже не удосужившись спросить про удостоверение.

Впрочем, их у меня много. Женщина приложила палец к губам и провела меня в комнату, там, в уголке у окна стояла маленькая детская кровать. Ребёнок спал в розовом чепчике, значит, девочка.

– А у меня сын, – невольно прошептал я.

– Сколько вашему?

– Три месяца.

– О, да вы молодой отец, – улыбнулась хозяйка.

– Раньше всё никак – дела, карьера, профессиональный рост, служебные обязанности.

– Понимаю вас, сама такая. Ждала принца, думала, вся жизнь впереди, а когда в тридцать пять родила Настеньку, то до меня дошло, сколько же времени я потеряла.

– Пройдёмте на кухню?

Она кивнула, и мы вышли на цыпочках, чтобы не разбудить ребёнка. Чаю мне предложили сразу, далее пошла малоприятная процедура разговора с человеком, который совершенно не понимал происходящего. Это тяжело, поверьте…

Я ей про договор о продаже души, а она мне про соседей сверху, которые включают шансон в двенадцать ночи, а потом жалуются, что их будит плач ребёнка по утрам. Принимать свой истинный облик было чревато, потому что визг перепуганной мамаши на раз поднимет ребёнка, а моя Азриэлла как-то честно пообещала убить меня, если я только разбужу Захарию, которого она укладывала спать целых два часа. Я запомнил.

– Пожалуйста, Зоя Леонидовна…

– Просто Зоя.

– Не надо, гражданка Никанорова! Я на работе, поэтому без лишних фамильярностей. Итак, Зоя Леонидовна, где и когда вы подписали договор с Адом?

– Ах вот вы о чём. Но это же глупая шутка, подруга прислала по Инету, нашла типовой где-то в Сети. Но это ведь уголовно не наказуемо.

«О женщины!» – в очередной раз мысленно возопил я. Да, конечно же не уголовно! Но есть вещи куда хуже уголовного наказания! Вам мама в детстве не говорила, что всякие левые бумажки подписывать нельзя, а уж тем более – договор о продаже души?!

В этот момент у меня в кармане зазвонил телефон. Азриэлла. Видимо, ей реально нечем заняться дома.

– Милая, я на работе.

– Захария спит, но я волнуюсь.

– Что ещё?

– Помнишь, перед сном я всегда целую его пяточки? Они были сладкие, а сейчас сладко-кислые!

– Э-э-э…

– Вот только не говори мне, что у меня бабская истерика и это ничего не значит.

– У тебя бабская истерика, и это ничего не значит, – на автомате брякнул я, совершенно не отвечая за свои слова.

Наверное, меня бы там же разорвало взрывной волной из трубки, если бы хозяйка заботливо не уточнила:

– Это ваша супруга? Что-то с малышом, верно? Можно мне поговорить?

– Пожалуйста. – Я пожал плечами, передавая ей сотовый.

– Здравствуйте. Нет, я не доктор. Ваш муж пришёл ко мне и хочет что-то там уточнить по какому-то договору. Да, да! Вот и я ему то же самое говорю, ребёнок важнее всего! У вас ведь сын? А у меня малышка… да, спасибо, мне тоже. И что с ним?

Короче, если вы поняли, переговоры двух возрастных «молодых» мамочек длились час, если не больше. Я им был абсолютно не нужен и неинтересен. Они обсуждали какие-то свои женские штучки, детали, дела, говорили на непонятном непосвящённому языке, смеялись, рычали и даже пару раз плакали в голос. Когда мне наконец вернули телефон, последнее, что я услышал от Азриэллы, было:

– Если ты только пальцем тронешь эту милую женщину, домой даже не возвращайся!

Я тупо набрал Альберта.

– Можешь приехать и дать мне в морду?

Он не задавал глупых вопросов, просто приехал и дал. Вот что значит настоящий друг.

И ещё пообещал, что его отряд будет приглядывать за маленькой Настенькой и её мамой. После этого я всё ему простил. Если когда-нибудь кто-то скажет вам, что миром правят «бабки», не верьте, миром правят мамки, а мы, мужчины, лишь вынужденно играем в их игры, делая вид, что наше участие им так уж крайне необходимо.

Но это самообман, на самом деле женщины прекрасно могут обойтись и без нас, мужчин, когда у них на руках смешно сопит в две дырки чистый и невинный младенец.

Да, выговор мне, разумеется, всё равно влепили. Хотя мой шеф, как истинный фанат БДСМ, всё никак не мог понять, почему я не получаю удовольствия, когда меня бьют на службе? Он бы на такое тёплое местечко просто молился…

Мне пришлось подавить жгучее желание познакомить его с Альбертом. Перетопчется. Этот ангел мой друг, и точка! Всем прочим желающим просьба встать друг за дружкой и занять очередь на кладбище, я там вас убью…

– Кстати, тебя подвезти?

– Спасибо, у меня своя машина.

– Но в багажнике моей есть кое-что для моего будущего крестника.

– Мать твою, так ты воспринял это всерьёз?

– А ты шутил, говоря, что я буду крёстным отцом малыша Захарии?!

До дома мне пришлось идти пешком, с бланшем на вторую половину лица. Спасибо Альберту, что он не бьёт в одно место дважды. Хотя, кажется, конкретно в этом случае не прав всё-таки я.

Это всё равно моя победа, верно?

Глава 6 Колыбельная для сына

Я смотрел на ребёнка, он на меня. Оба не моргаем, дыхание тихое, глаза круглые, напряжённо ждём, кто первый сделает хоть какое-то движение, я или мой сын. Молчим.

Азриэлла оставила нас дома одних. Её, видите ли, срочно вызывают на работу, а оформить больничный по уходу за ребёнком не позволяет профсоюз. Моя супруга является ценным специалистом отдела искушений. Один раз ей почти месяц пришлось провисеть на доске почёта, в прямом смысле, у них так принято. Платят, правда, хорошо, сдельно, за каждого грешника по значимости, и планом, как у нас, не давят.

Разумеется, я вынужденно согласился отпустить жену на их сверхсрочное собрание, да Азриэлла меня особо и не спрашивала. Посидеть по-мужски, нос к носу, полезно и мне, и Захарии. Одна беда – я совершенно не в курсе, как обращаться с младенцами, а он, похоже, тоже не совсем понимает, зачем ушла мама и почему с ним остался именно я. Обоюдное молчание длилось до первого неуверенного «хнык» с его стороны.

– А гули-гули, трам-пам-пам! – ещё более неуверенно предложил я.

Малыш посмотрел на меня как на идиота. Хорошо я пересилил себя, склонился на его кроваткой, вспомнил старые детские колыбельные и тихо запел:

В глазах моего сына мелькнуло немое снисхождение к моим вокальным данным, хотя, держу пари, слов он не понял, но общий посыл принял на свой счёт.

– Хнык… хнык…

Я понял – ещё минута, и он разревётся. А что может сделать демон, чтобы успокоить рыдающего младенца? Только съесть его! Но, с другой стороны, многие мамочки так развлекают своих детей, типа сладкий мой, вот я тебя так и съела, и малыш счастливо хохочет. Видели такое?

– Хнык… хнык… хнык…

– А-а-а! – зарычал я, принимая свой истинный облик и дурашливо улыбаясь во всю пасть. – Кто здесь плачет? Кого съест злой папочка-демон? Захария плачет? Съем Захарию, у-у-у…

Хныканье прекратилось вмиг. Глаза малыша стали круглыми от ужаса, по-моему, он всё понял, поверил и описался.

– Уа-уа-уа-аа!!!

От такого дикого рёва у меня заложило уши. Парень орал так, словно намеревался докричаться до мамы на собрании. Я укачивал его, тряс колыбельку, уговаривал по-всякому, плясал лезгинку, пел на идиш, читал ему вслух раннего Пастернака, тряс в ритме румбы всеми погремушками сразу – малыш принципиально не затыкался.

А через пару минут в дверь уже начали постукивать недовольные соседи. Потом в пуленепробиваемое окно с улицы ударил кирпич.

– Заткни своего ублюдка, Абифасдон! Или мы сами его заткнём раз и навсегда…

– Что?! – зарычал я, яростно выкатывая на балкон надёжный пулемёт Дегтярёва. В своё время спёр с погранзаставы в Казахстане. – Кто тут недоволен моим сыном?!

Толпа внизу обомлела, а я, дико хохоча, нажал на спусковой крючок. Первая очередь пришлась под ноги обнаглевшим чертям из кулинарного техникума, будущим спецам по ядам и отравлениям. Вторая снесла двух рогатых бугаёв с охотничьими дробовиками. Малыш продолжал надрываться в крике.

Граждане внизу взялись за оружие, без нагана у нас в Аду никто не ходит, райончик такой – сплошь студенты, шоферня, пенсионерки и судебные чиновники низшего ранга. Под градом пуль мне пришлось отступить с балкона и уже через кухонную форточку бросить вниз одну за другой три противотанковые гранаты. Ловите, фрицы!

Кто-то орал от боли, кто-то искал оторванную ногу, кто-то уже звонил в местное МЧС, требуя у них ракетную установку «Град». Ха! «Града» у меня, конечно, нет, но четыре фаустпатрона времён Великой Отечественной я на своём горбу пёр сюда аж из самого Берлина ещё в сорок пятом. Чем, кстати, способствовал победе Красной армии! Да, пусть совсем чуть-чуть, нам, демонам, вообще запрещено помогать людям. Но способствовал же!

В нашу дверь застучали боевые топоры викингов. Плевать, она бронированная. Я лишь поднял вверх переключатель электрического щитка, и обладателя полностью железного топора с той стороны неслабо шибануло током! Ну как неслабо, уровень мощности был примерно как на электрическом стуле в США, хотя у нас в Аду и ребята покрепче.

Потом соседи сверху просверлили потолок, пустив к нам газ зарин. Пришлось в течение тридцати секунд воткнуть резиновый шланг в ту же дыру, залить щели строительной пеной и вывести зарин на улицу. Там сразу все заметно взбодрились, такая хрень у нас в Пекле идёт за полновесный наркотик, как веселящий газ…

Я вновь вышел на балкон, встав с двуручным мечом конквистадоров в руках, и держал позицию минут десять, отбиваясь от лезущих со всех сторон чертей второго ранга и демонов третьесортного пошиба.

– Мать вашу, это Спарта-а!

Не знаю, смотрели ли они «300 спартанцев», обычно наш попечительский совет по культуре охотно финансирует такие проекты, но нападающие летели вниз с матюками и неприличными выражениями в мой адрес. Большинство произносили их в последний раз, скорбно, в качестве прощальной речи.

Однако когда на улице появился первый танк любителей старины, я невольно вздрогнул. Не от боязни за себя, но мой малыш…

– Что за бардак вы тут устроили? Приличной женщине на каблуках и пройти невозможно!

Я продрал глаза от порохового дыма. По раздолбанной улице чинно шла наша мама, в смысле Азриэлла. Отреставрированный местными умельцами «тигр» она просто перевернула набок, поддев ноготком за гусеницу. Соседи и сочувствующие бросились врассыпную от одной её нежной улыбки, не дожидаясь, пока моя жена махнёт в рукопашную.

Двое совершенно отмороженных недоумков попытались дать ей совет на тему «что делать, если ребёнок всё время плачет» – Азриэлла порвала их на британский флаг, сложила вместе и порвала ещё раз на сложносоставной герб Кубанского казачьего войска. Даже не пытайтесь себе это представить, просто погуглите.

– Всё в порядке, милый. – Моя жена с улицы взобралась на балкон и лизнула длинным раздвоенным языком мою щёку. – Ты не скучал?

– О, меня постоянно отвлекали от мыслей о тебе.

– Сволочи.

– И не говори.

– Как себя вёл наш маленький герой?

Я обернулся, быть может впервые за последние полчаса вспомнив о собственном сыне. Захария лежал в своей колыбельке тихий, обкаканный, спокойный и мирно сопел в две дырки. Вот же отчаянный негодник!

– Кажется, уснул?

– Ты у меня самый прекрасный муж и отец! – гордо объявила Азриэлла. – Я всегда знала, что на тебя можно оставить ребёнка. Как же мне с тобой повезло, любимый…

Я рассеянно кивнул. Руки всё ещё слегка тряслись после пулемётной стрельбы и меча.

– Можно мне пойти на работу?

– Конечно, дорогой! Если тебя это успокаивает.

У меня хватило сил молча кивнуть. Похоже, грешникам сегодня особенно не поздоровится. Просто поверьте на слово.

Я иду к вам!

Глава 7 Не верю!

Меня вызвали к шефу. Нет, это не значит, что он так уж страстно желал меня видеть, лично вручить премию или выпить по-товарищески хорошего коньячку. Ничего подобного. Просто сунул мне очередной приказ под нос и сделал эдакий жест рукой, требуя отвалить в задницу. Многоногая секретарша, в таком мини, что и циркуль счёл бы себя более одетым, причмокнув, передала мне адрес, имя и фамилию подлежащего к задержанию лица.

– Маг. Э-э-э, вы что, серьёзно?! Настоящий маг в двадцать первом веке? У меня просто слов нет. В это ещё хоть кто-нибудь верит? Ну кроме создателей сериала «Дневник экстрасенса»? К ним претензий нет, только диагноз. И тот неутешительный…

Она не ответила, ей было это неинтересно, но молча полезла на меня с поцелуями, торопливо распахивая блузку. Я успел уйти, увернувшись (три «у» подряд!) красивым финтом айкидо. Если моя жена увидит, она убьёт всех – директора, секретаршу, уборщицу, прочих служащих, владельца здания, главу руководящей компании и всех микробов, так, чтоб до меня дошло. О! Кстати, меня-то не убьют в любом случае. Поясню, если кто не понял…

Азриэлла считает дикой пошлостью говорить ребёнку, что его папа – погибший на испытаниях лётчик, не вернувшийся с Марса космонавт, утопший капитан дальнего плавания. Случись что совсем уж непоправимое, так она прямым текстом скажет нашему повзрослевшему сыну: родной, твой папочка был сукин кот и я сама его придушила!

У нас, демонов, какие-то вещи воспринимаются проще и в определённом смысле честнее, чем у людей. Хотя, с другой стороны, с кого ещё нам брать пример? Ну не с мелких бесов же, хотя и они порой такое вытворяют…

Я сел за руль своей старенькой «Шкоды Октавии», выданной мне взамен погибшей в прошлой аварии тачки, и включил навигатор. Не потому, что я не знаю город. Увольте, я его отлично знаю, благо тружусь здесь ещё со времён Ивана Грозного, это факт.

Мне ли не знать, как расширялись крепостные стены, как строились дома, как менялись названия улиц, как этот город проходил один социальный строй за другим, как люди плодились и размножались вне зависимости от весёлых интриг истории и всяческих катаклизмов времени. Не задумываясь, что уж вы там себе навоображали о демонических традициях, но лично мне бы хотелось остаться здесь, без перевода на другой участок.

А навигатор – это так, дань моде, почему бы и нет?

Как оказалось, вышеуказанный «маг» жил в хорошем многоквартирном доме, индивидуальная планировка, охраняемая территория, спальный район и такие роскошные тачки на стоянке, что моя скромная «шкода» смотрелась просто дико непрезентабельно. В следующий раз надо просить Альберта, у него обалденная «ауди», пусть повозит меня по грешникам. Престиж есть престиж.

– Виталий Константинович? – спросил я через домофон.

– Меня нет, – жёстко обрезал голос в динамике.

Понятно, ушлый тип, не хочет пускать в дом.

Только отсидеться ещё ни у кого не получалось. Просто потому, что я могу торчать у него под дверью Вечность. В буквальном смысле, и никуда он не денется. Тем более, чтобы попасть в дом с домофоном, достаточно немного подождать и войти с первым же вернувшимся жильцом. Милая студентка в очках и модном плащике пропустила меня с собой, а пожилому вахтёру в стеклянной кабинке нежно улыбнулась. Я ещё подмигнул, в ответ получив столь же ободряющее подмигивание. Люди всегда верят в силу улыбки.

– Виталий Константинович, откройте! Вы нас заливаете!

Дверь беззвучно распахнулась. Вот уж не ожидал, что он купится на столь детский развод.

– Я ваш сосед снизу. Могу войти?

– Входи, посланник Тьмы, – величаво раздалось откуда-то из глубины полутёмной квартиры. – Мне отлично ведомо, кто ты, ибо в мире нет для меня тайн.

На всякий случай я осторожно принюхался. Вроде как никаких подозрительных запахов, типа оружейной смазки или краски со старых икон. Впрочем, святая вода и серебро ничем не пахнут, а на моей работе именно этим в меня чаще всего стреляют, тыкают или брызгают. Я рискнул шагнуть в прихожую, дверь за моей спиной мягко захлопнулась.

Никаких пружин или технических фокусов, просто магия. Бытовое колдовство, так сказать. Кажется, теперь до меня дошло, за что этот тип продал свою бессмертную душу. Реальный маг! Причём свою силу он получил от нас, а значит, взять его будет очень трудно.

– Ну, раз вы знаете, кто я и зачем пришёл, – продолжил я, настороженно оглядываясь и стараясь двигаться спиной вдоль стенки, – быть может, тогда прекратим бессмысленные игры и вы просто заплатите по счетам?

– Глупец.

Я сдвинул тяжёлую портьеру, закрывавшую вход в гостиную, и ахнул – передо мной раскинулась бескрайняя пустыня, высокое синее небо, палящее солнце в зените, а прямо на песке сидел совершенно голый человек. Небритый, лысеющий, в толстых очках, с бледной, незагорелой кожей и дряблыми мышцами книжного червя.

Хотя не заройся он в редкие книги, так как бы сам догадался продать душу не за бутылку портвейна или ещё подешевле. За французский поцелуй неприступной красотки, например. Такое у нас встречается сплошь и рядом.

– Эффектно, – признал я, бесстрашно ступая на песок. – Ну так что у нас с оплатой договора?

Виталий Константинович поднял на меня бесцветные глаза, поправил очки и слегка повёл левым мизинцем. В тот же миг сверху упала сеть с ржавыми крючьями. Я позволил ей накрыть меня с головой, а потом просто порвал, как паутину. Этот тип допустил серьёзную ошибку и, похоже, не понимает какую…

– Вы продали душу шестнадцать лет назад, выпросив взамен магическую силу для управления всеми стихиями и перевоплощения в любую сущность. Как я понимаю, наша сторона честно выполнила все условия договора?

– Глупец.

– Вы повторяетесь.

– В моей власти ныне превратить в прах всё ваше Пекло, и сам диавол будет беспомощно целовать мне ноги!

Уф… Очень надеюсь, что его Чёрное Светлейшество не слышит этих слов. В противном случае я рискую быть испепелённым на месте заодно с оборзевшим идиотом.

– Мм… настоятельно не рекомендовал бы вам бросаться столь нелепыми угрозами, а просто пойти со мной.

– Глупец.

– Да сколько же можно?! – Я шагнул вперёд, поймав за руку голого нахала, как вдруг в один миг он обернулся королевской коброй.

Змеюка встала на хвост, угрожающе распахивая капюшон, с её клыков капал яд.

– Ролевые игры? – радостно догадался я, в ту же секунду оборачиваясь индийским мангустом. – Рики-тики-тави, сволочь, чтоб ты знал!!!

Кобра, несколько обалдев, храбро кинулась наутёк, но я был быстрее. Хвост поганой твари оказался очень недурён на вкус, но, прежде чем я нацелился броситься ему на шею, злодей обернулся в степного коршуна!

– А-а, хочешь продолжения? Изволь!

Меня захлестнула волна безудержного веселья, и, когда коршун взмыл под небеса, я мгновенно обернулся самым обычным серым зайчонком. Мимо такого искуса он пройти не мог и с клёкотом бросился вниз, распуская когти.

– Надо было читать не только экзистенциальные книги. Обычные рассказы Бианки о повадках животных тоже очень познавательны, – пробормотал я в заячьи усы, в последний момент «беспомощно» опрокидываясь на спину и нанося задними лапками охренительный удар в грудь торжествующей птицы! Коршуна снесло метров на пять, катая по песку, как грязный комок переломанных крыльев.

– Вот так-то, умник!

Но прежде, чем я к нему подоспел, этот тип обернулся джейраном и дёрнул по пескам так, что только хвостик мелькнул в золотистом мареве.

– Пасть порву, моргалы выколю, – прорычал я, уже гепардом бросаясь в погоню. Да, вот такая у нас бегательная порой работа.

Догнать джейрана гепарду не трудно, но и не легко. На определённом расстоянии гепард самый быстрый зверь на земле. Но когда я лапой сбил эту сволочь, подсекая под левую заднюю ногу, Виталий Константинович неожиданно обернулся… китом!

– В пустыне?!! Я с вас честно хренею…

Задница Вельзевулова, ну как он вообще рассчитывал хоть чего-то добиться многотонным белым китом на раскалённом песке средней Азии?!! Мозг, ау-у-у…

Я на автомате, не сбавляя скорости, взбежал по хвосту на спину и лапой постучал ему по лбу.

– Какой-то советский мультсериал «КОАП» получается, не находите? Ну разве что обезьянки с голосом Клары Румяновой не хватает. Позвать?

В ту же секунду кит, гнусно хихикнув (чёрт знает как у него это получилось), вдруг вспыхнул синим пламенем. Я с перепугу взмыл вверх, оттолкнувшись всеми четырьмя лапами, а вниз спустился уже грозной грозовой тучей.

Вот так тебе, чтоб ты знал, мы, демоны, способны на многое, а уж мой опыт ловли таких «мудрецов» даже передают из уст в уста в высших школах судебных приставов. Пламя пыталось сопротивляться воде, но куда там…

– Может быть, всё-таки будем платить или как?

На песке устало дышал мокрый голый человек. Я встал рядом, помог ему подняться и крепко взял за руку.

– Милый, не надо, прошу тебя, – простонала Азриэлла, пытаясь вырвать у меня запястье. – Ты делаешь мне больно, тиран и деспот!

– Обычно тебя это возбуждает, – напомнил я.

Моя «жена» тут же стушевалась, не зная, как себя вести. Пользуясь паузой, я просто врезал ей в челюсть с левой. Она обмякла, и Виталий Константинович рухнул мне под ноги. Я молча взвалил тощее тело книжного фарисея себе на плечо. Всё, пора домой.

Премию мне так и не выписали. Маги, конечно, трудный народец, но всё равно не «неваляшки», на которых горят жизни десятков бесов, чертей и демонов. А этот, как я уже говорил, ещё дал маху, предлагая мериться силами в его магическом мире. То есть, если кто не понял, в его мире, наполненном нашей магией.

Сидел бы себе, как мышка, на кухне, обложившись серебром, иконами и святой водой, мне было бы куда труднее его выковырять. Но люди почему-то свято убеждены в том, что они всех умнее.

P.S.

– Любимый, ударь меня так ещё! Да! Да-а! О, как мне больно-о… Ты чудо! Хочу тебя!

– Ребёнок спит, можно потише?

– Я и так шёпотом, а у тебя ещё спина не исполосована. Иди сюда, пока у меня когти грязные.

– Искусительница…

Глава 8 Эмиграция

Если вы помните, после не столь дальних событий, а также той разрухи и стрельбы, что устроили сначала тёща, а потом я, стало окончательно ясно – нам пора валить. В этом райончике нам категорически не рады!

Конечно, малыш Захария особенно хорошо спит под грохот пулемёта, а на разрывы противотанковых гранат разве что слегка вздрагивает во сне, но ведь по-любому долго это продолжаться не может. Рано или поздно наши мстительные соседи (сколько бы мы их ни отстреливали) подтянут тяжёлую артиллерию и на раз-два, в крутом блицкриге разнесут нам противотанковыми снарядами всю детскую!

И это при всём том, что бы ни пели высшие чины Ада, как интересно наблюдать рождение человека в семье демонов, как нам предоставят особый статус, как обеспечат полную охрану и круглосуточное наблюдение. Нет уж! Не хочу жить в тюрьме!

Мы и так пали ниже некуда – прячемся ото всех, не можем вывезти подышать ребёнка несвежим воздухом, носу из дома не высовываем без бронежилета и автомата Калашникова за плечами. Раньше и сапёрной лопатки хватало отмахиваться от хулиганов, а Азриэлла вообще насмерть изнасиловала трёх гопников из соседнего квартала, но сейчас времена критически изменились…

– Нам придётся переехать.

– Ты прав, дорогой. Сегодня же напишу заявление своей начальнице. Не подпишет, отгрызу ей хвост!

– Это правильно. По-любому, без вопросов уволить такую ценную специалистку, как ты, всё равно никто не посмеет. В бутылке ещё осталась серная кислота?

– Да, дорогой, пей сколько хочешь, мне всё равно нельзя, пока кормлю. Малыш потом икает. Такой смешной.

– Ты не задумывалась, как он будет к нам относиться, когда поймёт, что человеческие черты – не наш настоящий облик?

– Даже думать об этом не хочу! Для него мы всегда будем только людьми, любящими папой и мамой. Как же мне хочется толчёного стекла с вареньем, кто бы знал…

– Ну поешь, у нас в холодильнике ещё полбанки!

– Нельзя, милый, в прошлый раз у масика от этого болел животик. Материнское молоко всё впитывает.

– Но не стекло же?!

– Вот можно подумать, ты обо всём знаешь! Прикуй меня цепью к батарее, дай по зубам и допивай свою серную кислоту, тебе уже дважды звонили с работы.

Я молча кивнул. Моя жена была во всём права. Мы принимали свою демоническую внешность лишь расслабившись, пока парень спал. Но по первому же писку над его колыбелькой склонились наши человеческие лица. При виде моей грубой морды с клыками, рогами, бородавками и кабаньими глазками редко не писались взрослые, чего уж ждать от младенца. Опыт был, повторять не хочу, дабы не травмировать сына ещё раз.

Короче, когда я пришёл к шефу объяснить ситуацию, он с кислой миной выслушал, но потом, подумав и сделав пару звонков, выложил мне шесть адресов наверху, по которым я и моя жена могли бы бесплатно прописаться и жить.

Нет, нет, если кто-то вдруг подумал, что действительно «бесплатно», то утрите сопли зависти – у нас в Аду бесплатным бывает только место на сковороде! Мне прекрасно известно, что любая из предложенных квартир на все сто процентов уже набита жучками, камерами слежения и прочими шпионскими штучками. Жизнь «под колпаком», а что такое тотальная слежка спецслужб Пекла, ни одному Сноудену и в страшном сне не привиделось!

Тем не менее по зрелом размышлении я на всякий случай выбрал трёхкомнатную квартиру в спальном районе на юго-востоке, просто потому, что именно туда почему-то приходилась львиная доля моих вызовов. Не знаю, может быть, дело в том, что сюда переселили небогатых людей с окраины, а в девяностые душа стоила так дёшево, что мы в Аду до сих пор облизываемся. И ведь не сказать, будто бы сейчас у нас в этом плане кризис. Просто люди стали несколько изобретательнее и осторожнее в желаниях.

– Абифасдон?

– Нет, мать Тереза, – огрызнулся я в сотовый, прекрасно зная, что нас прослушивают. – Чего надо, Альберт?

– Просто хотел поинтересоваться, как твоё здоровье.

– Отвали, белобрысый!

– Куда конкретно отвалить? Я на машине доберусь быстро.

– Понятия не имею, куда хочешь, туда и вали! Главное, чтоб не в «Академию пива» на Ленина, тебе там точно делать нечего, усёк?!

– Да. Извини, если побеспокоил.

– Пошёл ты…

– Уже иду!

Примерно через десять минут ангел быстрого реагирования пил заранее заказанный мной капучино. За столько лет мы давно и досконально выяснили вкусы друг друга, установили взаимоприемлемые правила сосуществования в этом городе, дружили семьями, и Альберт даже согласился быть крёстным отцом моего сына.

Ну-у, как согласился. Я поставил его перед фактом, а он не смог отказать. Да и какой ангел, если вдуматься, смог бы отказаться участвовать в таинстве крещения младенческой души. Дураков нет!

– Хвоста не было?

– Не знаю. Если и был, то ребята его обрубили.

– Хм… То есть, получается, ты тоже ходишь под присмотром?

– Скорее под опекой.

– Один хрен.

– Не спорю.

Да, разумеется, сейчас мы оба отлично понимали, что являемся если уж не конкурирующими шпионами, то как минимум двумя лабораторными крысами и для Света и для Тьмы. Оба понятия, разумеется, весьма условны. Но жизнь продолжается, и никто из нас не собирается менять привычный ритм жизни. Тем более что это как раз и выглядело бы на данный момент крайне подозрительно.

Заказав коньяк, я был удивлён… нет, чему уж тут удивляться, привык, скорее слегка раздосадован – мне принесли дешёвый азербайджанский коньяк, хотя я чётко помню, что просил французский. Не дагестанский, не армянский, не грузинский, не российский, а именно французский! Почему? Потому что я демон?!

Ну да, именно поэтому. Попробовал бы кто-нибудь хоть раз принести Альберту капучино с осевшей пенкой. А на мне все экономят…

– Сволочи.

– Ты о своих соседях?

– Да, – не стал углубляться я. – Слушай, у тебя есть свободные хаты внаём? Мы собираемся переехать наверх.

Белокурый ангел со вздохом помотал головой. Ну да, у них в городе только явочные квартиры для короткого отдыха и совещаний командиров групп. На лечение или на психологическую реабилитацию их благородия направляются прямиком в Рай. Мне такой санаторий никогда не светит.

– Хрен с ним.

– В смысле?

– В прямом. Я не имел в виду чей-либо конкретный хрен. – Мне в голову пришла другая идея. – Но вот тут наши предложили неплохое местечко на юго-востоке. Если мы переселимся, твои парни смогут нас прикрывать?

Альберт серьёзно задумался. По факту ни один ангел ни за что не согласится защищать демонов! Но, с другой стороны, любой из этих крылатых культуристов не задумываясь отдаст жизнь за невинного ребёнка.

– Думаю, такое возможно, – осторожно, но твёрдо решился мой друг.

Этих слов хватило, с ними можно было идти в банк, общеизвестно, что ангелы своих обещаний не нарушают. На ложь, подставы и обман они просто не запрограммированы.

– Поможешь с переездом?

– Разумеется.

В означенный час на озвученную улицу по указанному адресу Альберт пришёл не один. С ним была его дражайшая супруга, два ангела рангом пониже и группа грузчиков-узбеков, общим числом в двенадцать мусульманских душ. С моей стороны – Азриэлла с коляской и зевающим Захарией, шесть мелких бесов, два чёрта-бригадира и большой фургон с нашими вещами. Новые соседи сначала улыбались нам, пока грузчики не начали перетаскивать ящики патронов, пулемёт, две винтовки, коллекцию холодного оружия.

Я их вполне понимаю, там одна двухлезвийная секира, почти метр в размахе лезвия, чего стоит. Люди в таких случаях всегда немного нервничают…

– Террористы, что ли, какие? Не, небось военные. У моего деда-чекиста такой же топор был! А может, и артисты какие, может, у нас тут кино снимают, – безобидно ворковали бабушки-одуванчики у подъезда. – А чего, разве мы против? Вон малыша в дом несут.

Жена Альберта вовсю болтала с моей Азриэллой, в четыре руки укачивая капризника Захарию. А потом на небе вдруг заклубились тучки, набежал сквозной ветерок, и началось…

– Всем стоять! Открываю огонь без предупреждения!

Над домом закружились вертолёты, из люков канализации начали выскакивать вооружённые люди, с соседних улочек выкатились камуфлированные бэтээры. В течение нескольких секунд все мы оказались в плотном кольце хорошо организованной группы захвата. ОМОН, полиция, спецназ, армия, не знаю, кто ещё, кому и зачем мы понадобились?

– Не двигаться! Всем медленно поднять руки вверх.

Альберт обезоруживающе улыбнулся командиру и, возможно, всё разрулил бы, но тут один из узбеков побежал. Грохнула короткая автоматная очередь! Несчастный споткнулся и упал на спину, фыркающая кровь начала заливать асфальт. Всё.

– О-огонь!!!

Мгновением позже начался настоящий ад. На нас обрушился свинцовый шквал! Люди, ангелы и бесы падали, изрешечённые разрывными пулями. Альберт, раскинув руки, попытался закрыть свою жену, их обоих практически распилило длинной очередью из тяжёлого пулемёта. Бесы пытались оказать сопротивление, даже кого-то успели сбить с ног, но их добивали в упор, жёстко, не считаясь с потерями и патронами.

Я бросился на выручку Азриэлле, чувствуя, как пули рвут меня на ходу, и, уже падая, угасающим взором видел, что она успела принять свой демонический облик, закрывая всем телом малыша, а из её спины били фонтаны крови.

Потом была темнота. Полная, галактическая, не нарушаемая ни одним звуком, ни одной искоркой. Оставалась какая-то маловразумительная часть моего сознания, которая ещё помнила стук моего сердца. Но когда и она почти угасла, вдруг из темноты раздался мужской голос…

– Абифасдон? Очнись.

В этот же миг я почувствовал, что могу ответить. Мысленно, но могу, и тот, кто спрашивал, знал об этом.

– Ты тот самый демон, что забирает просроченные по договору души. Не самая приятная работа, верно? Хотя, судя по всему, приключениями не обделённая.

– Да, это я.

– Что ты хочешь знать?

– Кто-то устроил здесь кровавую баню. Зачем?

– Им было интересно, вступлюсь ли я.

– За нас никто не вступился.

– Неправда. Там такой забавный малыш, сын демона, чьим крёстным отцом станет ангел. Надеюсь, выстрелы его не разбудили?

– Нас всех убили.

– Кто сказал?

Темнота вздрогнула. Поредела, словно кто-то протирал её тряпкой, отмывая грязное окно. На секунду я уловил запах свежего осеннего ветерка. Меня толкнули в бок, послышался плач проснувшегося Захарии, заботливые руки ангела быстрого реагирования легли мне на плечи.

– Ты в порядке, дружище?

Я открыл глаза, узбеки затаскивали в подъезд складной диван, моя супруга с красавицей Анастасией суетились у коляски малыша. Никаких солдат, никакой военной техники, никаких следов взрывов, пуль, даже запаха пороховой гари.

– Я в порядке. Просто… Привидится же…

– Что именно?

– Не помню. – В моей памяти резко образовалась дыра, словно кто-то выстриг кусок киноплёнки садовыми ножницами. Ничего не было. Вообще ничего. Мы просто переезжаем на новую квартиру. Так сказать, поближе к работе.

P.S.

– Папулик, давай сюда нашего бывшего пузожителя. Ему пора кушать сисю!

Ненавижу этот разговорный стиль «Мамкиного форума», скрипнул зубами я, осторожно поднимая орущего малыша из колыбели. В правом кулачке он крепко сжимал пулемётную гильзу. Я с трудом отобрал её и сунул в карман. Значит, всё было…

О’кей, потом вернёмся к этой теме. Демоны такого не прощают.

– Всё будет хорошо, малыш, – пообещал я.

Захария прекратил орать и серьёзно кивнул мне в ответ.

Договорились, парень. Мы ещё разберемся с ними…

Глава 9 Добрый демон, злой коллектор

Чем хороша квартира, предоставленная шефом отдела по выбиванию проданных душ? В первую очередь прямым выходом в Пекло. Зашёл в туалет, закрыл за собою дверь – и але-оп, ты уже в приёмной, между рядов ржавых клеток с мученически улыбающейся охраной и скучающей многоногой секретаршей. Милейшая женщина, между прочим…

Но интересно, какой облик она принимает, превращаясь в человека? Наверное, что-нибудь булгаковское, типа Геллы в кружевном передничке или без ничего. Да, почти уверен, она у нас натура романтическая, книги любит.

За какие-то три дня после нашего переезда моя нежная Азриэлла умудрилась стать самым признанным авторитетом во дворе. Скучающим бабушкам появилось что пообсуждать, а молодые мамаши в ближайшем скверике просто боготворили её после того, как она повыкидывала оттуда малолетних хулиганов, соседей-алкашей и двух сонных собачников с невоспитанными ротвейлерами. Могучие псы, кстати, теперь писаются только дома на коврик, а на улицу ни ногой, ни лапой!

Для меня же, по сути, не изменилось ничего. Дом – работа, работа – дом, ну, быть может, разве что до дома теперь я добирался несколько быстрее. Типа раз – и в туалете!

На очередном вызове к клиенту моё внимание привлёк крепкий мужчина лет сорока, спортивного телосложения, с короткой стрижкой и в полукамуфляжной одежде. Он с размаху, методично и профессионально, бил ногами в металлическую дверь подъезда.

– Открывай, козёл, я тебя всё равно достану на хрен!..

– Код забыли? – вежливо поинтересовался я.

– Отвали, братан.

– Без базара. – Я легко показал ему, что способен говорить на любом жаргоне. – Но у меня тёрки тут, один кореш задолжал немерено, а на реальный разговор по понятиям положил с прибором!

– Та же байда, – неожиданно согласился он. – Вон тот козлина из двадцать третьей дверь не открывает. Взял кредит в банке, а платить не хочет. Не понимает, что ему хана…

– Минуточку. – Я сунул руку в карман, достал лист с заказом и перечитал адресные данные клиента. – Это вы не про Евгения Евгеньевича Шкуренкова, дом пять, квартира двадцать три?

– Он самый. В смысле так он чё, ещё и тебе должен?

– По полной.

– Братан, – мужик протянул мне руку, – я без претензий, но ты вторым пришёл.

– Думаю, у нас разные долги.

– Но первый мой, взнос по срокам на «Быстро-шустро-прям-щас-деньги»!

– Не буду спорить, – подумав, кивнул я. – Пусть оплатит твой чек, от меня он по-любому никуда не денется.

– Если только в гроб, – громко хохотнул мужик.

Я тонко улыбнулся, ну да, конечно, разве от нас в гробу спрячешься? Мы и скелет вытащим, за дырки в носу доставив в Пекло до выяснения.

Мы пожали друг другу руки в знак того, что пристав и коллектор, по сути, выполняют похожую сволочную работу. В этот момент дверь распахнулась, какая-то милая старушка в старомодном капоре и длинном пальто обозвала нас хулиганами и солдатским шагом направилась к автобусной остановке.

– Пошла ты в… подальше, мать! – зачем-то крикнул ей вслед выбивальщик долгов. – Но за дверь спасибо. Идём?

– Да, но в другую сторону.

– Не понял, братан?

– Тебе не кажется, что у этой пожилой женщины слишком широкий шаг и приличная для её возраста скорость?

– Вот же конкретный подонок. Убью суку!

Мы рванули с места, но грешник ловко вскочил в подошедший автобус.

– Чёрт, чёрт, чёрт! Месяц его добиваю, и опять ушёл.

– Очень хочешь взять?

– Хочу, братан, хочу! Там за ним такие бабки крутятся.

– Договор подпишешь? – Я достал из внутреннего кармана типовой лист жёлтой бумаги с красными буквами.

– Чё там? – Он пробежал глазами строчки. – Хрена се, договор о продаже души?! Ты чё, в это веришь?!

– Оно работает, стопроцентная гарантия, – уверенно подтвердил я. – Зуб даю!

– А чё, фигли! Ведь бабосы-то мои?

– Твои.

– Кровью расписываться не буду, – зачем-то состорожничал мужчина.

– Можешь просто плюнуть.

Он рассмеялся, смачно харкнул на лист и выжидательно уставился на меня.

Всё. Спецэффектов не будет. Я аккуратно сложил договор вчетверо и сунул в пиджак.

В тот же миг из-под капота автобуса повалили дым, машина резко затормозила, встревоженный шофёр вышел, громко успокаивая людей, но пассажиры толпой ломанулись на выход, выпихнув лжестарушку, так что негодяя мы взяли тёпленьким.

– Оба-на! Да тут на три кредита хватит, – радостно заорал коллектор, проверяя дамскую сумочку гражданина Шкуренкова. – Прикинь, братан, какая котлета баксов!

– Кредиты на подставных лиц, фальшивые сделки, мошенничество, – официальном тоном начал я. – Вы задержаны за отказ платить по счетам. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Но лично мне оно глубоко параллельно, потому что суда не будет.

Я взял совершенно обалдевшего грешника за шиворот, топнул ногой, и в асфальте раскрылась широкая трещина. Из неё вырывались языки пламени, и в воздухе резко засмердело серой.

– Нет, не надо, нет, я всё заплачу, я готов на…

Да кому ты теперь нужен? Было достаточно лёгкого пинка, чтобы орущий гражданин в бабских тряпках полетел вниз. Щель мгновенно закрылась, оборвав истеричный крик Евгения Евгеньевича. Бравый коллектор уставился на меня, лицо его было белее снега.

– Это… кхм, чё?!

– Когда человек продаёт душу, он обычно старается убедить себя, что всё произошедшее было шуткой. Редко кто готов платить по счетам. У этого урода много скелетов в шкафу, но больше всего он боялся, что в милиции поймут, как умерла его мама. Со страху он и подписал договор.

Несколько минут мужик смотрел на меня, потом сглотнул слюну и протянул руку.

– Братан, умоляю, на колени встану, бумагу верни.

Я гнусно улыбнулся. Его лицо пошло пятнами, а стук сердца, наверное, был слышен за два квартала.

– Деньги возьми! Все! Завтра ещё принесу, много, обе хаты продам и тачку, тока не…

Я похлопал его по плечу и развернулся к своей «шкоде», пора домой.

– Братан! – взвыл он, догоняя меня. – Чё делать-то теперь? Ты ж в теме, давай перетрём! Может, на церковь чё отписать? Если типа патриарх заступится, ну или чё?

Я огляделся по сторонам, вроде бы народу немного.

– Помнишь девочку, двенадцать лет, Таня, осталась без родителей на попечении бабушки. Бабуля взяла кредит на электрический чайник, а кончилось это тем, что, пока ты истязал ребёнка, твои дружки оформили акт передачи недвижимости?

– И чё?

– Таня повесилась.

– Братан, давай реально обсудим. Девчонка сама виновата, она передо мной коленки выпячивала, и… и это, ещё типа самоубийство же грех! Командир, ну чё, договоримся, как нормальные люди?!

На мгновение я принял свой истинный облик. Мужика стошнило на месте, он бежал едва ли не на четвереньках, не в силах даже кричать от ужаса.

– Как нормальные люди, говоришь? – хищно прорычал я. – Сожалею, братан, не прокатит. У тебя шесть месяцев. Потом ты получишь счёт, и, уж поверь, лучше тебе от меня не прятаться.

Вечером Азриэлла сама поставила передо мной бутылку коньяка. Когда я уходил спать, то на минуточку подошёл к кроватке сына, малыш тут же открыл глаза.

– А знаешь, мне ведь даже ни разу не пришлось видеть эту девчонку, – зачем-то поделился я. – Просто при заключении договора вся информация о клиенте словно вспыхивает в мозгу. Мне показали, что он с ней сделал. Никто не заберёт его у меня. Я становлюсь сентиментальным?

Захария улыбнулся и кивнул. Честное слово!

– Я прослежу за ним эти шесть месяцев. Он больше никого не тронет. Обещаю.

Глава 10 Пожиратель демонов

– Уже уходишь?

– Да, дружище, Азриэлла просила прийти пораньше, а у меня ещё один грешник по предзаказу. – Я бросил на стол тысячную купюру, невзирая на протестующий жест ангела. – Если ты так и будешь выкладываться на мой коньяк, все сочтут, что ты за мной ухлёстываешь. К тому же вам меньше платят. Не спорь, я знаю.

– Не спорю, – согласился Альберт, чуть краснея. – Но я думал, мы ещё посидим.

– А смысл? Тупо набухаться капучино?

– Ты ничего не рассказываешь о своём ребёнке. Как он? Вырос? Что ест? Хорошо ли спит по ночам? Какие у него любимые игрушки, какие колыбельные нравятся? Он улыбается тебе? А ты ему? У тебя с собой есть его фото?

– У тебя планшет с собой?

Он кивнул и достал из внутреннего кармана белого льняного пиджака небольшой планшет – или большой смартфон. Фирму указывать не буду, поскольку изделия нашего производителя ангелы и в руки не возьмут, а рекламировать конкурентов мне без интереса. Более того, в падлу, честно говоря.

– На. – Я быстро зашёл на «Яндекс», набрал нужную строку в поисковике и вернул планшет Альберту. – Наслаждайся! Я буду через полчаса. Почитай хотя бы пару страниц сайта, и ты поймёшь, почему мне не хочется делиться фотками моего сына.

Белокурый культурист с доверчивыми голубыми глазами уставился на экран. Я ушёл, злорадно улыбаясь. Главное, успеть вовремя вернуться, полчаса на «Мамкином форуме» могли выдержать лишь самые психически здоровые мужчины с тонной флегматизма и полным пофигизмом в качестве личной религии. Менее устойчивые личности сходили с ума уже на четвертой странице.

«Девчули, смотрите фото моего масика! Масик зевает! Масик посисикал! Масик в ванне! Попа моего масика! Писюнец моего масика! Масик спит! У масика какаки! Масик проснулся! Масик плачет! Масик любит кушать сисю! Масик улыбается! Мой масик похож на ангелочка-а!» – это серии фоток за последние полтора часа.

Комментарии восхищённо щебечущих мамочек приводить не буду. Но доподлинно знаю, что после такого каждый второй муж разбил компьютер или планшет о стену, а каждый пятый – о голову нежно любимой до этого жены.

Азриэлла тоже туда заходит, и я уже всерьёз подумываю о том, чтобы отключить Интернет дома. Нет, пока сын занимает её больше, чем сама болтовня о сыне, но вдруг…

Адрес клиента вывел меня в новостройки Бабаевского района, после того, как достроили новый мост, я сумел добраться туда за десять минут. Типовые девятиэтажки, распахнутая (о чудо!) дверь подъезда, и даже лифт работает. Хотя на третий этаж я просто пробежался пешком, на цыпочках, ради тонуса. Моему мальчику нужен спортивный и подтянутый отец!

– Антон Павлович?

– Да-а, – размеренно, даже с какой-то тягучей скукой ответили из-за двери. – Кто там?

– Позволите войти?

– Разумеется.

Замок щёлкнул. Давненько меня так легко не впускали в дом. Меж лопаток предательски похолодело. Жизненный опыт учил, что бесплатного сыра не бывает, а если на пути к мышеловке нет ни одного капкана, то проще застрелиться самому, дабы умереть без мук, не дожидаясь худшего.

– Можно войти? Вы не против? Приглашаете?

– Довольно формальностей, заходите уже. – Немолодой мужчина сухощавого телосложения, в домашнем стёганом халате, шёлковых штанах и турецких тапках на босу ногу широко распахнул дверь.

Я вежливо улыбнулся ему и вошёл в… музей.

Дьявол меня раздери, но иначе не выразишься! Меня сопроводили в трёхкомнатную квартиру, от пола до потолка увешанную антиквариатом. Старинное оружие, доспехи, знамёна, мундиры, каски и кивера, полковая посуда в стеклянных шкафах, фарфор девятнадцатого века, витрины с мелкими армейскими вещицами – пороховницы, пряжки, пуговицы, погоны, пули, окопные ножи. Да, мне приходится разбираться в таких вещах, как демон, я обязан знать очень многое и ещё кое-что сверху.

– У вас прекрасная коллекция!

– Спасибо, – ухмыльнулся хозяин, сопровождая меня в зал. – Я собирал всё это много лет. Поверьте, мне приятно видеть ваши горящие глаза. Это побуждает к новым подвигам и, так сказать, греет душу.

– Ну, собственно, по этому поводу я и заглянул. Возможно, вы слегка подзабыли о той нелепой страничке из школьной тетради, на которой своей рукой поставили традиционную кровавую подпись тридцать шесть лет назад? Срок вышел, грешник…

– Я в курсе. Вы ведь не думаете, что вы тут первый?

Ну, честно говоря… вообще-то да, думал. В разнарядке не было указано, что клиент до меня был осчастливлен визитом сборщика душ или выбивателя долгов.

– Присаживайтесь. – Антон Павлович (не Чехов!) буквально лучился любезностью. – Может быть, по чуть-чуть коньяка для храбрости? Нет?! Жаль. До вас было двое таких же, один выпил со мной, другой нет, но ныне оба на небесах. Или в Аду?

– Без разницы, – прорычал я, принимая свой истинный облик.

– Действительно, какая разница, если они оба усопли. Хотя правильнее было бы сказать – откинули копыта.

Я проследил его взгляд и невольно почувствовал дрожь в коленях. На одной из полок в шкафу стояли два недавно отбеленных черепа с явно выдающимися рогами.

Это, конечно, не демоны, но обучение профессии юридически подкованного чёрта – «торпеды» тоже стоит немало средств и времени. Считается, что их запускают лишь в одном случае – когда начальству угодно пожертвовать пешкой, прежде чем сдать грешника демону, профессиональному судебному приставу вроде меня.

Если, разумеется, не бывает слишком поздно. Когда за проклятой душою без охраны слишком долгое время никто не гоняется, это значит только одно…

– Дело плохо, – со вздохом признал я. – Вы успели подготовиться.

– Немного, – почти приветливо улыбнулся мне хозяин, снимая с полки старую кривую саблю с изогнутой рукоятью восточного типа.

Честно говоря, я не очень верю во всякие там волшебные клинки, освящённые кровью святого христианского мученика, благословением пророка Мохаммеда или слезами тысячи праведных девственниц. Убить ну не то чтобы демона, а, пожалуй, даже самого мелкого беса любым самым знаменитым мечом практически невозможно. Уж поверьте мне на слово, меня столько раз убивали…

Но тем не менее два черепа с рогами свидетельствовали об обратном.

– Вы не представились.

– Трепещи, грешник, ибо имя моё…

– Можно не так театрально?

– Можно, – подтвердил я, вновь принимая человеческий облик, ибо чего выпендриваться, мужик и так в курсе всего. – Меня зовут Абифасдон.

– Я напишу ваше имя на табличке. – Антиквар сел в кресло напротив меня, обнажённый старый клинок лежал у него на коленях, и он нежно гладил его рукоять. – Видите ли, Абифасдон, вы первый, кто пытался вести со мной диалог, а не угрожать с порога. Только поэтому вы всё ещё живы.

– Не предложите выпить, раз уж я вам так симпатичен?

– Так вы же отказались?

– Я передумал.

– Поздно, – сухо обрезал он. – Знаете, как правило, люди продают душу, имея весьма посредственное представление о том, зачем и ради чего они это делают. Я же с детства много всего читал, и данный шаг был для меня вполне осознанным. То есть я не питал ни малейших сомнений в том, чем всё это кончится. Поэтому, подписывая договор, я указал на некие антикварные раритеты, которые желал бы получить в обмен на свою единственную, неделимую, бессмертную душу. А по сути мне был нужен только вот этот предмет…

Когда он развернул клинок плашмя, я невольно вздрогнул. На правой голомени у рукояти виднелись схематические изображения получеловеческих-полульвиных голов в обрамлении примитивных солярных знаков. Если мне пора молиться, то хотелось бы знать кому.

– Я вижу, вы узнали эти клейма, – без улыбки кивнул хозяин квартиры. – У вас испарина на лбу и левое веко дёргается. Данный клинок на Кавказе, в Индии или Персии назывался Аслан – пожиратель демонов! Припоминаете такого героического льва у Льюиса Кэрролла в «Хрониках Нарнии»? Так вот, эта сталь «вутц» обладает удивительными физическими свойствами, кузнец должен был поститься месяц, прежде чем приступать к такой работе. Она рубит любое железо! А после нанесения на саблю данных рисунков клинки приобретали совершенно магические силы!

– Победить двух мелких чертенят – невелика заслуга.

– Мне кажется, вы говорите это от бессилия. Пока он в моих руках, никто не сможет причинить мне вреда.

– Думаете, купив старую железяку на интернет-аукционе, вы в один миг стали свободным, известным, богатым и всесильным? Три ха-ха-ха!

– Шутить изволите? – Он встал, медленно вздымая старую саблю над головой. – Нет на небе, на земле и в Преисподней демона или джинна, способного устоять против гнева великого Аслана-а!

Я чудом увернулся. Страшный клинок аж взвизгнул от разочарования. По сути, хватило бы даже одного касания вскользь, плашмя, и мою голову также можно было бы поставить на полку. Если бы…

– Как я понимаю, раритет вы добыли, но тренировками по фехтованию особо не утруждались?

– Умри, злодей, от руки моей!

– Ну вот просто тбилисский Театр Театрович, слов нет…

Хозяин яростно рубил во все стороны, а я, усложняя ему задачу, становился всё меньше и меньше. Ну, по маленькому муравью всегда сложнее попасть, чем по крупному слону, к примеру. А когда мне надоело, упал на колени и взмолился тоненьким голосом:

– Пощади, повелитель! Не ешь меня!

– Кстати… давно хотел попробовать. – Запыхавшийся Антон Павлович широко распахнул дурно пахнущий рот, и я смело шагнул вперёд. Да, да, прямо по языку в горло и дальше вниз по пищеводу. Плюхнулся в желудочный сок и, вытянувшись, с наслаждением побултыхал ногами. Он идиот, а я умничка, верно?

– Я сам сожрал демона-а! – гулко раздалось снаружи. – Теперь я земное воплощение бессмертного Аслана-а!

– Ненадолго.

– Что? Э-э-э… – удивился мой заказ. – Ты ещё жив, как тебе там?

– Абифасдон имя моё, и я пришёл за твоей душой! Пора платить по счетам, грешник.

– Что? Как это?! Как ты можешь быть жив, ты же проглочен мною, и клинок великого пожирателя демонов…

Мне наскучило. Я зевнул самым бесстыжим образом и принял свой истинный облик. Полномасштабно. Слишком умного антиквара разорвало на части. Другой бы на моём месте громогласно похохотал и насладился останками, но у меня настроения почему-то не было.

Страшный клинок с изображением получеловеческих-полульвиных голов валялся в углу безобидной кривой железякой. Уничтожить его я не мог, спрятать тоже, пусть остаётся здесь, в конце концов, мало кто знает о его истинной силе.

Мне оставалось только забрать беспомощно бьющуюся в кандалах договора душу проклятого. Сдать её в отдел тоже было делом пяти минут, так что я решился всё-таки вернуться в кафе.

– Дружище, я задержался. Ты в порядке?

Альберт сидел за тем же столиком, по его высокому лбу катились жемчужные капли пота, губы беззвучно шевелились, а разряженный планшет из его стиснутых пальцев мне пришлось выдёргивать силой.

– Как они это делают? Зачем?! Они же люди-и…

Я молча пожал плечами.

Бдительный официант метнулся за коньяком для меня и капучино для ангела.

– Где ты нашёл этот форум?

– Азриэлла показала.

– Она… тоже туда ходит?!

Я отрицательно покачал головой. Надеюсь, уже нет.

– Слава богу, – с чувством произнёс Альберт, выпивая мой коньяк. Теперь мне ещё и везти его домой на своей машине. Ну круто, что…

Хотя вроде бы для этого и существуют друзья. Сев в мою машину, Альберт заплакал. Ангелы действительно любят людей. А люди?!

Нет, надо срочно что-то делать с этим форумом.

Первоочередная задача: кого убить?

Глава 11 Если нельзя по закону…

Опять они. Я с неубиваемой нежностью посмотрел на большущий плакат КПРФ с надписью: «Навели порядок? Пора менять власть!» И уходящего белого медведя с огромным отпечатком рифлёной подошвы на заднице.

Мишку было жалко, но, с другой стороны, кто ещё охотнее продаёт душу, как не коммунисты? У них нет веры ни во что, кроме Маркса, Энгельса и генерального секретаря партии, поэтому во времена революций, войн и народных волнений именно они предоставляли нам столько бессмертных душ, что слёзы на глаза наворачиваются от умиления и благодарности. А скольких мы потом подняли на вилы, черти у котлов работали в три смены и не справлялись! Мечта!!!

А сейчас глава компартии ходит в церковь, непрозрачно намекая, что Христос был по природе своей убеждённым коммунистом! Согласитесь, ну как такое не приветствовать?

– Итак, кто у нас по вызову? Щюра Юрий Патриотович. – От лёгкого стресса я даже нажал на тормоза, останавливая свою скромную тачку посреди дороги. – У нормального человека не может быть такого отчества! Что, его папу так и назвали родители – Патриот?! Ох, это уже клиника, ребята.

Поверьте, меня, демона с более чем шестисотлетним стажем работы, очень трудно чем-либо удивить, но «Юрий Патриотович» – это уже совершеннейшая задница. Хотя мне-то какое дело, да?

Я же долбаный демон Ада, меня, по идее, должно всё это радовать, чем хуже людям, тем лучше мне! Так и было ещё год назад, но теперь наверху в колыбельке у меня тихо сопит мой сын. Его отец и мать реальные демоны, но он – человек!

Как такое могло произойти, ума не приложу! В малыше Захарии нет ни капли демонических сил, но я люблю его до дрожи в сердце. Будем считать, что отныне я не самый большой сторонник победы условных «сил Тьмы» на этой маленькой планете.

– Он ещё и член Союза писателей. Почему не мозг? – дежурно спошлил я, хотя шутка бородатая, ещё со времён римского сената. – Бывший комсомольский вожак, бывший жириновец, бывший казак, бывший независимый депутат, ярый антисемит, а на данный момент снова убеждённый коммунист! Нормальное поведение любого прожжённого карьериста. Чего он у нас такого уж страшного натворил?

Оказалось, Юрий Патриотович выгодно заложил душу за право всегда выигрывать судебные иски. Собственно, почему наш отдел и не может его прищучить – договор у нас на руках есть, но он в любой миг может оспорить его в Божьем суде и выиграть!

Ну и какой же рогатый умник с волосатым хвостом и павлиньими мозгами составляет такие идиотские договора? Найду его в Пекле – дам в морду! И так у меня собачья работа, ещё и эти крючкотворы жизнь портят.

– Дорогая, – я быстро набрал «любимый номер», – как наш малыш?

Дальше трубку можно было минут на пять положить на пассажирское сиденье, потому что Азриэлла может трещать не переставая. Дождавшись паузы на вдох, я быстро спросил:

– У тебя есть знакомые демоны-юристы наверху? Мне нужен совет по делу одного типа.

– Ты меня не слушаешь! Тебе неинтересно, как наш малыш смотрел на фотографию моей мамы?!

О-о-о, «неинтересно» – это ещё мягко сказано. Фото моей тёщи можно эффективно использовать лишь для лечения запоров или икоты. Особенно когда она подводит малярной кистью губки и улыбается в неполные сто шестьдесят четыре кривых зуба.

– Так что насчёт юриста? – напомнил я, когда Азриэлла устала ругаться. В трубке раздались странные звуки, словно с той стороны абонент яростно жевал свой сотовый.

– Подумаешь, какие мы нервные, – поморщился я, набирая телефон Альберта. – Привет, дружище! Ты не занят?

В трубке раздались звуки выстрелов, чей-то предсмертный крик, отдалённые взрывы, а потом как всегда спокойный голос ангела ответил:

– Слегка, друг мой. Но, разумеется, я готов выслушать тебя в любое время.

– Есть адрес хорошего юриста? Мне очень надо получить квалифицированную консультацию.

– Брестская, два, корпус три, Елисей Соломонович, – быстро продиктовал мой друг, и я на слух узнал грохот его шестизарядного морского кольта. – Дома всё в порядке? Как супруга, как малыш?

– Всё отлично. Я тебе перезвоню попозже, о’кей?

– Сделай милость.

По-моему, последним звуком, оборвавшим наш краткий диалог, мог быть только компактный ядерный взрыв. Упс…

Я продиктовал навигатору маршрут и дал по газам. Собственно, как я уже не раз говорил, этот город и так известен мне едва ли не от своего рождения, но люди каждый месяц что-то переделывают. Меняют названия улиц, сносят дома, строят новенькие кварталы, укладывают трубы, перекрывают дороги, ремонтируют теплотрассы, так почему и не пользоваться техническими новшествами? Тем более что многие священники свято убеждены – прогресс это от дьявола! Значит, грех не поддержать своих.

Елисей Соломонович, пожилой лысеющий еврей с кудряшками на затылке и в мятом костюме, принял меня крайне душевно, едва ли не облобызав на пороге, стоило мне сказать, что я от Альберта. Меня провели в кабинет, деликатно прикрыли дверь, предложили выпить виски, а когда я, выпив, поставил бокал на стол, в лоб мне уже смотрело чёрное дуло пистолета.

– Таки одно движение, демон, и, клянусь пейсами Моисея, праотца нашего, ты отправишься прямиком в Ад!

– Но…

– Ой, всё! От Альберта он! Думаешь, я не навидался таких, как ты, за эти годы?! Да если бы мне платили по рублю за каждого чёрта, беса, демона или кого там ещё вы держите у себя в родне, был бы таки на три шекеля богаче Ротшильда!

– Позвоните Альберту.

– Зачем? Что мне опять-таки мешает просто пристрелить тебя серебряной пулей? Одного выстрела хватит, уж поверь.

Я с тоской взглянул на старый фронтовой ТТ в руке опытного юриста. Пальнёт и не дрогнет, а это легендарное оружие по сей день ценится не только коллекционерами, но и наёмными убийцами за мощь и надёжность. Одного выстрела действительно хватит, кто бы спорил.

– Ну позвоните, а?

– Ха-ха, – демонстративно отмахнулся Елисей Соломонович, но в этот момент телефон зазвонил уже у него.

– Тока моргни, демон. И руки вверх!

– Сижу как мышь!

Он поднял трубку, с кем-то поздоровался, выслушал, потом быстро спросил:

– Абифасдон?

Я молча кивнул, держа руки над головой на манер пленного фашиста. Юрист медленно опустил пистолет, положил сотовый, сел в кресло передо мной и вежливо спросил:

– Чем могу быть полезен другу моего друга?

– Ещё виски.

Выпив, я вновь овладел голосом и максимально детально изложил свою проблему. Елисей Соломонович пожевал нижнюю губу, задумчиво закурил, поднял на меня выразительный взгляд, молча пододвинув мне бутылку. Почему нет? Столь же молчаливым кивком я предложил виски хозяину, разливая на двоих.

– Вопрос крайне сложный. Таки даже не знаю, чем конкретно наша контора могла бы помочь вашей. Речь ведь, как я понимаю, идёт о том, чтобы скромный еврейский юрист подсказал вам, как обскакать на Хануке прожжённого крючкотвора из Ада?

– Таки да, – без особой надежды подтвердил я.

– Мне надо будет совершить несколько звонков. Не знаю сколько, провести ряд консультаций, счёт будет выставлен, и, чтоб вы знали, он немаленький. Но вы можете почувствовать себя как дома, вон там в шкафчике есть ещё. Тока не пейте же его как воду, это дорогой односолодовый, я беру его у знакомых в дьюти-фри.

Он запнулся, увидев нехороший блеск в моих глазах.

– Таки простите, я звоню!

– И вы простите, я на нервах. Самую чуточку, но всё же не так чтоб зер гут.

После этого каждый занялся своим делом – он созвонами, я – алкоголизмом. В принципе, как вы поняли, каждый провёл дело с пользой и не без удовольствия.

Односолодовый шотландский виски сорокалетней выдержки действительно был весьма неплох. Если в целом относиться к крепким напиткам как изобретению монахов-алхимиков, которые спиралями и перегонными кубами добивались восхитительных результатов, то мне бы, как демону, не комильфо пользоваться результатами трудов слуг Божьих. С другой стороны, к креплёному алкоголю приложили руку и мы.

Да и чем ещё они могли компенсировать вынужденное воздержание? Человек по природе слаб. Если мужчину заставлять долгие годы жить в четырёх стенах без женской ласки и даже выпить не давать – он же разнесёт к чертям собачьим весь монастырь. Короче, искусись советом дьявола, пей во славу Божию, и всё будет тип-топ!

– Позвольте уточнить один момент, таки согласно пункту договора этот ушлый поц подаёт в суд на всех подряд и никогда не проигрывает? И любой иск к нему – никак?

– Угу.

– То есть чисто гипотетически – не то чтоб я в это верил, но вдруг – он и на Страшном суде будет оправдан?

– В точку. Поэтому я и обязан остановить этого депутата сейчас.

– Но до Страшного суда ещё столько времени, что…

– А вот не скажите. Дата не определена. Кто знает, когда Ему взбредёт в голову шандарахнуть?

– Таки логично. Ещё бутылочку?

Я расслабленно кивнул. Елисей Соломонович достал деревянную коробочку, где на специальной соломке лежал какой-то жутко дорогой коньяк. Стоило вытянуть пробку, как нереальный аромат наполнил весь кабинет юриста. Какой хороший человек, кстати.

Признаю, демоны недолюбливают евреев, и этому есть ряд причин. Я уже молчу про то, как их ребе и прочие фарисеи-книжники на основе одной лишь Торы умело подчиняли себе наше племя для решения личных меркантильных проблем и ни разу даже душу за это не прозакладывали. Но сам факт того, что именно в их общине появился на свет Спаситель…

Бутылка коньяка быстро пустела.

– Прошу прощения за то, что отрываю вас от приятного времяпрепровождения, но вот мой знакомый профессор из Тель-Авива уточняет: а договор подписывал дежурный адвокат вашего Ада или на нём есть печать с подписью самого Владыки?

– Владыки Ада больше заниматься нечем… ик! Простите-е…

– Может быть, лимончик?

– Им закусывают только псевдоконьяки Шустова. А таку-ую вещь надо смаковать в чистом виде.

– Рад, что оно вам таки нравится. Кажется, у меня есть ещё.

Второй французский коньяк был несколько жёстче, что ли, но какое дивное послевкусие. У меня начало складываться ощущение, что я уже практически люблю евреев.

Они приличные люди. Вот этот, если вспомнить, с пистолетом на меня бросился, а оказался полным душкой! Угощает дорогим пойлом, не жадничает, относится к клиенту с вежливостью и уважением. У такого и душу забирать не хотелось бы. Зачем?

Наша задача, если вдуматься, соблазнить людей, отсеивая таким образом убеждённых грешников. Но разве может быть грешным человек, угощающий коньяком и виски простого демона из отдела судебных приставов?! Нет!!! Кажется, я ударил кулаком по столу.

– Таки мне как раз надо уточнить один вопрос. – Хозяин с улыбкой поднял пустую бутылку, в испуге спрыгнувшую на ковёр. – Поверьте, я обзвонил всех кого смог, и в целом восемь ведущих юристов России и Израиля задают один и тот же вопрос.

– К… ка-кой?

– Абифасдон, а вы действительно демон?

– Да-а-а! – прорычал я, принимая свой истинный облик.

Старый еврей без малейшего страха оценил мою массивную фигуру, рога, клыки, бугры мышц и откупорил четвёртую бутылку.

– Чёрный польский самогон. Прислал друг из краковской синагоги. Это надо пить залпом.

– На раз! – Я просто вылил содержимое бутылки себе в глотку. Это был жидкий огонь…

– Так как, вы говорите, зовут этого мерзавца, Юрий Щюра? – донёсся откуда-то из-за горизонта смутно знакомый голос. Больше ничего не помню.

Провал. Чёрная дыра. Вакуум. Абзац.

Пришёл в себя дома, в нашей спальне. Из соседней комнаты доносилась тихая мелодия казачьей колыбельной на стихи Лермонтова. Пела Азриэлла.

Значит, я дома. А моё задание? Каким образом я вообще здесь оказался? Загадки во тьме. Я попробовал встать. Но первое же движение отозвалось лютой болью в затылке, настолько резкой, что я прикусил губу, чтоб не застонать. Меня били?!

Попробовав пошевелиться, я мысленно признал – да, били. Причём не только ногами, но и какими-нибудь по-настоящему тяжёлыми предметами типа паровозного колеса. Интересно, а под сам паровоз меня клали? Я бы не исключал такую возможность. Превозмогая головную боль и стараясь как можно меньше двигаться, я попытался вспомнить сегодняшний день и по-тихому разобраться в ситуации.

– Мне дали задание. Сложный клиент. Договор о неподсудности. – Мне было больно шевелить губами, но вслух думалось лучше. – Альберт дал мне адрес. Елисей Соломонович обзвонил кучу народу и угощал меня виски. Потом коньяк, ещё коньяк. Потом самогон. Потом…

На этом мысли обрывались и память вставала на дыбы. Кто же меня так отметелил? Почему я дома? Чем кончился визит к члену КПРФ Щюре? Как же больно-о…

– Дорогой, ты сейчас такой… такой… ты меня возбуждаешь. – Рядом на кровать присела Азриэлла, нежно целуя меня в висок так, что дикий разряд боли пронзил всё тело до самых пяток. – Молчи, не шевелись. Я так горжусь тобой. Шеф звонил уже четыре раза, тебе выписали тройную премию и обещали повышение по службе. Он просто в щенячьем восторге! Даже я не знала, что ты у меня на такое способен…

На что конкретно я способен, мне расписали во всех подробностях уже утром, поскольку на тот момент я просто отрубился. Если верить моей жене, а у Азриэллы нет повода врать, то домой меня притащил на своём горбу белый ангел. Если верить уже ему (а кому ещё, если Альберт врать не умеет), то он доложил буквально следующее.

Я ушёл от опытного юриста Елисея Соломоновича пьяным в никакущую, поймал случайную машину, мирно добрался в центр, без пропуска вломился в здание городской мэрии и при всех дал в морду депутату Щюре. За него заступились бурые соратники по компартии, в результате на орехи досталось и им.

Меня пытались удержать полиция и охранники, но я отлупил всех. Потом за Юрия Патриотовича Щюру, согласно договору, вышли с разборками тринадцать рогатых адвокатов из Пекла. Они предъявили мне целую кучу папок с документами, но обратно этих крючкотворов унесли уже безрогими, а кое-кого и бесхвостыми.

В дело зачем-то влезли двое дежурных ангелов, теперь их серьёзно лечат. Зал для совещаний вряд ли подлежит ремонту. Пресса вовсю требует найти террориста-одиночку, дабы уговорить меня навести порядок в стране. Сам клиент был доставлен мной в Преисподнюю, на стол шефа, с договором в заднице, запихнутым так глубоко, что хоть проктолога с багром вызывай!

Бить подоспевшего Альберта уже не было ни сил, ни желания, я ему просто сдался. Скандал развернулся на самом высоком уровне! Пренебрежение самой буквой договора есть крайне серьёзное преступление. Но тем не менее…

Я вдруг вспомнил, что же говорил старый еврей. Договор нельзя обойти или нарушить, но поверьте моему опыту, молодой человек, в каждом подобном документе в конце есть маленький пунктик, форс-мажор, непредвиденные и непреодолимые обстоятельства. Таки вы понимаете?»

Что ж, теперь я понимаю, каково быть этим самым форс-мажором.

Неделя больничного, зато грешник в Аду…

Белый ангел пообещал рассчитаться с мудрым юристом хорошим портвейном, у него есть связи. Елисей Соломонович, примите и мой поклон, с меня причитается!

Глава 12 Коньяк или капучино?

– Абифасдон, друг мой, тебе не кажется, что ты слишком много пьёшь? – заботливо спросил Альберт, с размаху швыряя меня спиной о стену.

Не-е, это не то, что вы подумали, мы не дерёмся! Драка подразумевает ответные действия, то есть противоположная сторона имеет хотя бы мизерный шанс дать сдачи. У меня такого шанса нет. Демон по вызову против ангела быстрого реагирования – примерно как мопс Дарьи Донцовой против тигра братьев Запашных. То есть ноль на нуле и нулём погоняет…

– Мне вчера говорила моя жена, – продолжая вбивать свои натренированные кулаки мне в живот, диктовал сердобольный ангел, – что твоя жена по телефону жаловалась ей, будто бы ты каждый день приползаешь на бровях. Ребёнок не видит трезвого папу!

– Мы живём в России, – успел брякнуть я, прежде чем он пробил моей головой паркет.

– Нет, ну я понимаю, нервы, стресс, сплошная работа, грешники, усталость. Ну выпил литр, выпил два, напиваться-то зачем?!

Что я мог ему ответить? Альберт на моей памяти за все года (века!) нашего знакомства пил раза два-три от силы. У ангелов это просто не принято, зачем им алкоголь, у них и так при встрече с нашим братом адреналин в крови буквально зашкаливает.

– Забыл спросить, а за что ты меня бьёшь на этот раз?

– Протрезвел, значит, – искренне улыбнулся мой друг и ударом в челюсть выбил меня через крышу из отдельного особняка местного батюшки-функционера. Да, да! Церковники во все времена охотно продавали душу, поскольку точно знали, как именно это сделать, но были наивно уверены, что молитвы и духовный сан защитят их.

В себя я пришёл на газоне соседней улицы. Было больно и обидно. Не за то, что мне, демону – судебному приставу просроченных душ, надавали звездюлей, лишив законной добычи. Это нормально, к этому за столько-то лет можно и привыкнуть, в конце концов, у каждого из нас свои служебные обязанности.

Меня грыз изнутри тот факт, что Азриэлла позволила себе звонить жене Альберта. Даже не звонить, они давно на контакте, а чисто по-женски жаловаться на меня! Да, я пью…

А кто не пьёт? И если бы я не пил, хрен бы с два сумел разделаться с этим юридически обезопасившим себя скользким типом из КПРФ. То есть пока я один зарабатываю и содержу семью – это хорошо, а пару раз пришёл подшофе, и это уже повод бить во все колокола, взывая к общественности – мой муж пьяница-а-а!!! Брр…

Вечером того же дня Альберт нашёл меня за вторым бокалом коньяка в «Шарлау».

– Извиняться не буду.

– Я и не ждал. В первый раз, что ли.

– Но и ты был неправ.

– Когда? Этот батюшка держался в РПЦ на честном слове, его уже сам владыка Кирилл предупреждал – ещё раз пожалуются, что ты девушек четырнадцатилетних к уходу в монастырь склоняешь, я тебя лично посохом по башке вразумлю!

– Ну-у, он говорил не совсем так.

– Я дословно и не цитирую, но общая суть именно такова!

Мой друг виновато пожал плечами и заказал себе капучино. Хоть бы раз заказал эспрессо или руссиано (кофе по-крымски), но нет, у него принципы, пристрастия и традиции. Поверьте, ангелы в массе своей довольно скучные и, я бы даже сказал, занудные ребята. Ну, быть может, кроме Моцарта, но этот парень отдельная притча во языцех.

– Всё равно ты слишком увлекаешься крепкими спиртными напитками. Быть может, тебе пора перейти на сухое вино? Кстати, очень полезно для сердца.

– Альберт, у меня – официально! – нет сердца. Я демон. Долбаный демон по выбиванию просроченных душ, ты не забыл? К тому же любое вино это, по сути, прокисший виноградный сок. Я такое могу делать у себя в желудке, просто наевшись винограда. Физиология позволяет, чтоб ты знал, дубина…

– Пиво? – мигом переориентировался он.

– Братан, это ты у нас чистокровный ариец – высок, светловолос, голубоглаз, спортивного телосложения. Посмотри на меня, блин горелый, да у меня через два месяца такой пивной живот будет, что я в двери не пройду. И как прикажешь вселять ужас и трепет в грешников?

– Но ты же сгоришь на коньяке!

– Хочешь, чтобы я, как твой знакомый юрист, перешёл на виски или, мать его иудейку, палёный польский самогон?!

В результате нас разняли перепуганные официанты. Мы, разумеется, извинились, покаялись, даже обнялись при всех, для общего успокоения. Но факт оставался фактом.

Альберт давил на меня по просьбе своей жены из-за жалоб моей, а меня всё это категорически не устраивало. Во-первых, я хочу сам планировать свою жизнь, по собственному усмотрению, во-вторых, что, как не алкоголь, позволило мне успешно разрешить последнее задание?

Да, я пострадал, да, мне досталось. Да, до сих пор я в «чёрном списке», может ли быть что-то смешнее? Да, меня тем не менее поощрили тройной премией за доставку клиента. И какие бы традиции, законы, правила я ни нарушил, главным для любого разбирательства оставалось одно – грешник, продавший душу, доставлен в Ад!

Всё прочее, как говорится, от лукавого! Захотите поторговать душой, помните об этом и не продешевите.

– Если хочешь, я могу отвести тебя к хорошему врачу.

– Лучше поцелуй меня.

– Как скажешь.

Вот тут он, образно выражаясь, опять прижал меня к стенке. Я вовремя отодвинулся.

– Хорошо, я буду очень послушным демоном. Что ты предлагаешь? Что мне надо сделать, кого убить, с кем переспать?

По-моему, он сразу покраснел. Альберт хоть и боевой, но всё равно ангел и против своей сущности никак не может пойти. Когда-нибудь я научусь этим пользоваться. Как, впрочем, и он всеми моими слабостями. О небеса в преисподней (новое проклятие!), как же удивительно наша дружба действует на нас обоих.

Нет, мы никогда не найдём общего языка, ибо он ангел, а я демон! Но хоть выпить кофе вместе мы можем? Точно?! Ну спасибо и на этом.

– Абифасдон, – практически на руках вынося меня из кафе к машине, продолжал давить на совесть белый ангел, – быть может, тебе не стоит сегодня подходить к своему сыну? Сам подумай, что хорошего увидит Захария, когда ты склонишься над его колыбелькой?

– Ляски-масяски, твоя папа пришла, молока принесла, – фальшиво пропел я, ибо демоны не умеют петь. Поют только ангелы! Это стоит запомнить всем.

– Тебе домой? – на всякий случай уточнил Альберт.

– Нет, мне в очередной кабак, на стриптиз и гей-шоу! Ты сейчас издеваешься, да?

– Прости, – извинился он. Тем не менее жёсткой рукой забросил моё малоподвижное тело на заднее сиденье. – Я знаю адрес. Какую музыку включить? Что предпочитают демоны – Ваенгу или «Мумий Тролля»?

– Не-не-не, вот только про «В слезах парнишка…» не надо! Кстати, у наших сейчас в фаворе Шнур за ту песню про «Бог, ты что, оглох?».

Я получил по зубам прежде, чем допел мелодию до конца. Ну и хрен с ним, кто бы в Пекле сомневался, что все эти группы прямо профинансированы нами и к нам же придут. Хотя кто в этом сомневается и на земле…

Короче, как вы уже поняли, он доставил меня до подъезда готового. Трезвого, но в мясо. Сгрузил из лифта у двери, нажал кнопку звонка и слинял, не дожидаясь худшего. Если бы он только дождался явления Азриэллы.

– Припёрся, скотина пьяная, – совершенно нелогично прорычала моя жена, взяла меня за шиворот и затащила моё окровавленное тело в прихожую.

Вроде бы даже раздела меня, уложила в ванну и пустила холодную воду. Демоны быстро регенерируют. Примерно через час я уже мог встать сам, спустить красную воду, растереться жёстким полотенцем и, обмотав его вокруг бёдер, выйти из ванной. Голова была ясной как никогда.

Малыш Захария спал, он вообще любит это дело. Как говорят, во сне растут и набираются сил. Я тоже так хочу.

– Дорогой, ты слишком много пьёшь. – Азриэлла пододвинула мне табурет и сама достала из шкафчика коньяк.

Я кивнул. Смысл спорить? Особенно если вспомнить, что прошлое дело я выиграл исключительно благодаря алкоголю. Ну или его глобальному переизбытку.

– Ты уже в пятый или шестой раз это говоришь.

Моя жена налила полный бокал.

– Милая, ты же понимаешь…

– Да. – Она быстро протянула руку и сама залпом выпила коньяк.

– Э-э-э, но твоё молоко?

– Сегодня малыш уже поел, а через четыре часа получит такую смесь, что будет сопеть в две дырки до одиннадцати утра. Ты доволен?

– С этим надо что-то решать, верно? – тоскливо уточнил я. – Ну, мы же демоны, мы воспитаны на серной и соляной кислоте. Смысл так париться из-за какого-то дешёвого алкоголя? Ты же не всерьёз думаешь, что я сопьюсь на этой работе.

– О нет! Конечно же нет, мой владыка, царь и повелитель! Просто прими к сведению, что я буду пить столько же, и хрен ты мне запретишь. Мы ведь демоны, правда? Ну-ну, а вот молоко у меня почему-то человеческое.

– На что ты намекаешь?

– Если в доме отец-алкоголик, то почему бы и малышу не получить свою долю?!

У-у-у! Как же паршива жизнь в человеческом теле…

– Сегодня ты спишь на диване.

– Я и так на нём сплю почти неделю. У нас секса не было больше двух месяцев.

– Обратитесь на улицу, где там вдоль шоссе стоят продажные девицы?

– В Москве. Знаешь ли, далековато добираться.

– Ты же демон! А для озабоченного кобеля семь вёрст не крюк, правильно?

В общем, она ушла, оставив меня один на один с бутылкой, и заперлась в спальне у Захарии. Клянусь задницей Вельзевуловой, что подобное поведение ни в какие ворота не лезет, в сравнении с обычными семейными традициями нормальных демонов. Мы себя так не ведём, у нас всё проще, доступнее и свободней во всех смыслах.

Если она так и продолжит меня мариновать, то мне и пальцем щёлкать не надо – тысячи самых красивых женщин бросятся мне в ноги. Да у меня и до Азриэллы столько тёток было, столько благородных девиц, крестьянок, шлюх и вообще…

С этими сексистскими мыслями я уснул, свернувшись на диване калачиком. Сны были дурацкие. Короче, я встал злой как чёрт и в шесть утра попёрся на работу. Очень надеюсь, что сегодня будет много грешников и все они решат оказать сопротивление. Но день почему-то не задался.

– Меня сняли с доски почёта?!

– Говорят, тебя вчера побил какой-то бледный ангел, – злорадно усмехнулась секретарша шефа, демонстрируя три ряда гнилых зубов.

Я понял, что это месть. В иное время я бы удовлетворил её силой прямо на рабочем месте, но сейчас в моей демонической крови кипела чисто человеческая обида.

– Это был Альберт! Во-первых, он спортсмен и культурист, во-вторых, любой ангел быстрого реагирования заведомо сильнее любого демона-пристава, и в-третьих, какого хрена маринованного?! Я лучший выбивальщик душ по версии NBA, а уж эти чёрные парни знают толк в бесчестной игре! Короче, верните меня на доску, или я буду…

– Жаловаться?

– Напрямую в Совбез ООН! – прорычал я, совершенно не зная, как вообще и для чего это делается.

Демон моего уровня может убить на раз-два, покалечить на три-четыре, растереть в порошок тоже не вопрос, но жаловаться по инстанциям? Это уже из специализации мелких бесов. Они такое умеют, а нас на столь мелкую булавочную фигню даже не программировали ни разу. Не тот уровень, так сказать, кречет мух не ловит!

Но чтобы изобразить серьёзность своих намерений и не потерять лицо, я показал секретарше язык, перевернул рабочий стол, врезал ей её же креслом по башке и раскидал во все стороны листы с заданиями.

А что? Пусть знают, как обижать заслуженного пристава Пекла! Потом мне надо было делать ноги, и поскорее, потому что разгневанная секретарша хуже взбесившегося шефа.

– Кстати, что у меня на сегодня? – уже наверху нервно спросил я сам себя, садясь в свою скромную «шкоду». Ехать было совершенно некуда.

Домой? Азриэлла спит у кроватки нашего малыша, и я не имею ни малейшего желания их будить. Да и захотел бы, так она бы первая спустила меня с лестницы из собственной квартиры. Работы нет, вызовов к клиенту мне не прислали. Кафе были в массе своей закрыты, а в круглосуточных, как правило, не подают крепкий алкоголь.

Не пиво же мне пить в семь утра? Это уже извращение какое-то, хотя почему бы и нет? Мы, демоны, любим такие вещи. Однако на этот раз в трёх известных мне круглосуточных кафе подавали лишь «Симбирскую крону», это безобразие было слишком даже для меня.

– Кофе.

– Какой вы хотите?

– Капучино, – скрипя зубами, выдавил я.

Не спрашивайте почему, всё равно не отвечу. Задница Вельзевулова, что может быть хуже растворимого кофе по утрам в дешёвой забегаловке? Я молча признал своё поражение.

– Желаете десерт?

– Нет, жена считает, что мне надо худеть.

– Есть низкокалорийные пончики, а ещё… – Договорить парню за стойкой не пришлось, потому что четверо молодых парней за мной в очереди вдруг выхватили из-за пазухи пистолеты и заорали практически хором:

– Всем на пол! Деньги на стойку! Наличку давай, сука!

Вот честное слово, мне было глубоко безразлично, как именно люди убивают себе подобных. Но тыкать мне стволом между лопаток… О, это перебор!

– Не дёргайся, мужик! Хочешь жить?

– Хочу. Очень! И я ещё не получил свой капучино.

– Типа ты чё, козёл? – взорвался самый напористый и, видимо, из-за этого нервный. – Ты типа чё, героя из себя строишь? Те чё, давно не…

Это было последней каплей. В полминуты я избил всех четверых так, что они могли бы стать хорошим пособием для юных медиков по теме «переломы во всех местах».

Я позволил себе принять свой истинный облик, я ни в чём себя не ограничивал, я рычал и плевался серной кислотой, я бил их всем, что попадалось под руку, а также о стены, потолок, пол, столы, стулья, друг о друга, потому что у меня тоже нервы и не фиг до-ста-ва-а-ать!!!

Короче, когда со стороны улицы раздались далёкие сигналы полицейских сирен, я практически отвёл душу. Вот что, оказывается, было для меня жизненно важно.

– Ваш капучино, – флегматично объявил парень за стойкой, подавая мне стаканчик горячего кофе с взбитым молоком.

Я расплатился по чеку, тихо сел за ближайший столик и без малейших угрызений совести дождался устало вошедших в кафе полицейских.

Моя личность их не интересовала. От слова «абсолютно». А вот один из побитой четвёрки вдруг оказался очень востребованным, за ним уже водилось много уголовно наказуемых грешков. Парень за стойкой, подавший мне кофе, вдруг скромно признал, что это именно он уложил всю четвёрку грабителей. Я не вмешивался и не спорил.

Меня всё устраивало. Если люди хотят пересажать друг друга, то какой же бурый идиот согласится возвращать их в логово высокой культуры человеческого общения.

– Вы свидетель? – один раз спросили меня.

Я категорично помотал головой. Кстати, даже и не соврал. Я никаким боком не свидетель этого безобразия, так ведь? Участник – да, но не свидетель!

Домой я вернулся в самом чудесном расположении духа. Купил по пути новую погремушку сыну, такую симпатичную, что мы с ним потом даже чуть не подрались за неё, но я уступил. А когда Захария наконец угомонился, моя жена бейсбольной битой загнала меня в спальню и практически овладела мной силой. Это был ка-а-айф!

Жизнь продолжается. Я люблю свою семью и свою работу. Завтра ещё раз закажу капучино, вдруг снова повезёт…

Глава 13 Мужики

– Мне нужно срочно выйти на работу, – наверное, уже в дветысячитристасороквосьмой раз настаивала Азриэлла. – Да, я понимаю, ты очень стараешься, ты любишь нас, но твоей зарплаты катастрофически не хватает для жизни на земле. По крайней мере, здесь, у нас в России. И даже не спорь, милый!

– Я и не…

– Ты споришь! Убью!

– Ребёнка разбудишь…

– А ты умри молча!

Ребёнка мы, естественно, всё-таки разбудили. Захария жутко обиделся и не давал нам спать до шести утра, требуя то мамину грудь, то соску, то погремушку, то ему жарко, то холодно, то водички, то животик болит, то смешинка напала, а то ору, потому что хочу орать!

У детей такое бывает, я сначала молча пил коньяк в углу и, когда он (коньяк, а не угол!) кончился, набрал Альберта, чтоб ему тоже не было скучно. Он вежливо, как и все ангелы, держался часа полтора, слушая детский рёв, потом передал трубку разбуженной жене, и они на пару с моей Азриэллой уже материли нас двоих, одновременно умиляясь охрипшему голоску закапризничавшего Захарии.

Но самое худшее в том, что утром меня не вызвали на работу. Небеса ликуют – грешников сегодня нет! Признаться, подобное бывает, редко, пару раз в полгода, но всё равно этот факт по-любому имеет место быть. В такие дни я, как правило, отправляюсь в безбашенный гудёж по самым злачным местам Пекла.

Ну, вы понимаете, у нас там тоже есть где развернуться и пуститься во все тяжкие. У меня в записной книжке хранятся такие адреса подпольных баров (только представьте себе, подпольных даже у нас!), где подают любой алкоголь, коктейли с серой, соляной кислотой и свежим желудочным соком, танцы в голом виде на углях, стриптизёрши из БДСМ, охота за бифштексом из задницы проклятого чернокнижника, убегающего по потолку, любые наркотики, буквально горстями, и бесплатно при входе «ванны графини Батори», всё равно, как уверяет бармен, выпить такое количество крови пополам с медицинским спиртом и щедрой щепоткой цианида сверху ещё не смог никто.

Однако выше я зачем-то сказал, что «самое худшее», и накаркал.

– Нет, никуда ты не пойдёшь, – жёстко обрезала моя жена, встав в дверях и упирая руки в боки, подобно гоголевской Солохе. – Если у тебя сегодня нет работы, то можешь пойти погулять с ребёнком.

– Но я… я не умею гулять с детьми!

– Это несложно, сиди себе на лавочке, болтай ногами, читай книгу, кури.

– Я не курю.

– Очень хорошо. Я бы сама тебя задушила, если бы ты только попробовал дышать никотином на малыша. Короче, все папы гуляют со своими детьми. Иди и покажи соседям, что ты не исключение.

– Но мне…

– Это мне пора на работу, – нежно улыбнулась моя жена, страстно поцеловала меня в губы и исчезла, оставив в квартире лёгкий аромат жасмина и серы.

Малыш Захария уже лежал в своей коляске, упакованный по самый нос так, что только глаза блестели. И вот когда, скажите на милость, она успела всё подготовить?! Гр-р на всех этих женщин…

– Уси-пуси, пойдём гулятеньки?

Мой сын страдальчески вскинул светлые брови.

– Да, да, прости, я забыл, что тебе не нравится, как я пою и как я сюсюкаю. Но когда мама так себя ведёт, оно очень даже нравится? Двойные стандарты, вот как я это называю, парень.

Он уставился на меня изумлённым взглядом.

– Прости. Сорвался. Действительно, где ты, а где двойные стандарты? До них ещё дорасти надо.

Мой сын подумал и кивнул.

– Вот именно. Рад, что мы понимаем друг друга. Мир?

Захария хитро сощурил глазки.

– Отлично. Тогда идём гулять. – Я взялся за коляску, развернув её в сторону прихожей.

В конце концов, Азриэлла долго не задержится, она слишком привязана к малышу, а значит, мне надо погулять каких-нибудь десять-пятнадцать минут. О мужчины, как же мы порой доверчивы и наивны!

Лифт был занят, так что я просто взял коляску на руки и вынес во двор. Для демона это легко, я бы и одной вытянутой левой справился, люблю периодически повыпендриваться, но пока не особенно рискую, соседи ещё не привыкли. Потом, позже, когда освоятся, покажу себя во всей красе, и пусть дохляки завидуют…

Погоды, как говорится, стояли замечательные. Хоть по меркам Ада осень была прохладной, но мы, простые рабочие демоны, привыкли ко всему. Я даже к дождю и снегу научился относиться с философским фатализмом. Несмотря на ранний час, во дворе целых три папаши выгуливали своих отпрысков в разноцветных колясках.

Опять-таки решив не выделяться, я смело шагнул вперёд, докатил сына до ближайшей скамеечки, сел с краю и приветливо поздоровался:

– Всем привет, мужики!

Мне довольно равнодушно кивнули.

– Я из сорок третьей квартиры, недавно переехали. Жена рванула на работу, понимаете ли…

В мою сторону даже не посмотрели. Видимо, вышесказанное не было для них хоть сколько-нибудь значимой трагедией. Ладно, подойдём к вопросу с другого конца.

– На днях друг забегал, служили вместе. В разных подразделениях, но тем не менее. Короче. Оставил бутылку виски, а моя ненаглядная дома пить не позволяет.

Три заинтересованные физиономии обернулись ко мне.

– Льда нет, колы нет, да боюсь и фляжка нагрелась, но, может, всё-таки по чуть-чуть?

Фляжка была из белого металла, подарок Альберта на новоселье. Из уважения ко мне он не стал покупать чисто серебряную, чтобы я мог пить не обжигая губ. После второго круга по глотку без закуски меня, образно выражаясь, «приняли в мужской клуб».

Председательствовал Толян, двадцатипятилетний парень, бывший спортсмен, а ныне убеждённый подкаблучник. Серёжа и Виталик мало чем отличались друг от друга – тощие, уже почти лысые, с бледными небритыми лицами и даже живут на одной лестничной площадке в соседнем подъезде. В принципе, все трое нормальные, вменяемые мужики, вполне себе общительные и не зануды.

По крайней мере, общие темы у нас всех нашлись достаточно быстро. Да и о чём могут говорить четверо не совсем трезвых мужчин, пока их дети спят на прогулке? Угадайте с трёх раз…

– Главное, блин, каждое утро по всей квартире валяются бумажки от прокладок. Тонкие такие, блин, хрустящие, ароматические, на каждый день, с запахом алоэ или ромашки, легковпитывающие, под цвет, блин, трусиков. Мать мою, хрень какая-то, почему, блин, я вообще это знаю?!

– Крепись, братан. Я, вообще, спортсмен, с восьми лет на соревнованиях, сборы, тренировки, прочая муета, а она в соседней команде прыгала с шестом. Ну и типа взяла мой шест и прыгнула. Образно. Вторая дочка уже. Нормально. Я чё, я без претензий. Но из спорта пришлось уйти. И к шесту её больше не подпускаю. Хотя и хочется порой. Но на хрен, на хрен! Как-нибудь сам…

– Та ладно! Та чё там! Меня уволили ещё месяц назад, и чё? Вы знаете, сколько у нас платят пособия на ребёнка? Вот и я не знал, а когда узнал, то охренел на месте. Мне этого «пособия» даже на пиво не хватает! И чё?

– Кстати о пиве. Моя вылила в унитаз мою «тройчатку» от нервов, решила, что это коньяк, да ещё палёный. А это просто смесь валерьянки, пустырника и боярышника. Реально нервы лечит! Ну и чего добилась? Вечером сама купила мне коньяк.

– Женщина – это диагноз, – глубокомысленно обобщил я, и все мои новые друзья-шовинисты многозначительно покивали.

Потом, посовещавшись, тощего Виталика послали в ближайший «Погребок», сто пятьдесят метров, за бутылкой «Старейшины». Там были и подороже, но смысл?

Я просто хотел насладиться вменяемым мужским обществом. Любой молодой отец меня поймёт. Дети спят на свежем воздухе, и я вдруг поймал себя на мысли, что совершенно не жду, когда вернётся Азриэлла. В конце концов, да пусть она тоже отведёт душу на любимой работе. Возможно, поэтому я чрезмерно расслабился.

– Фигасе-е! Чё, вот так прям, блин, и кричит? Прямым текстом, блин?!

– Угу, орёт мне в ухо, избей меня, сломай мне руку! Ну её это возбуждает, они там в отделе все такие.

– Круто! И что, вот так и бьёшь её? В смысле с правой хук в челюсть?

– По-разному, – не стал скрывать я. – Бывает и ногой, но чаще цепью бью, или табуретом, или ломом. Нет, ну ломом, конечно, если она сама пытается меня задушить.

– Типа ролевые игры?

– Да, примерно, но у нас всё всерьёз и всё настоящее. Ещё она травит меня ядом, выдёргивает ногти, когда я сплю, или пытается выпотрошить меня ножом – всё по-честному. Иначе нельзя. У нас же любовь.

– Уважуха. – Толик солидно похлопал меня по чешуйчатому плечу. – Крутяк! Рога такие-е…

– Рискнёшь пошутить по этому поводу, получишь моими рогами по башке, – честно предупредил я, а Виталик с Серёгой дружно хмыкнули.

– Да какая кому на хрен разница, с рогами он, блин, или нет? Абифасдон хороший, блин, парень, реальный мужик, не из этих, блин, тьфу!

– Да, брутальность у нас в крови, – сурово согласился я.

Парни полезли за сигаретами, и я пустил огонь из левой ноздри. Курили все, вчетвером, даже я, стараясь пускать дым в противоположную от детских колясок сторону. Потом за бутылкой пошёл уже Толик, принёс водку. Не самое лучшее, что стоило бы пить после коньяка, но зато значительно дешевле.

После той бутылки (стопроцентно палёной, уж я-то разбираюсь в таких вещах, сам начинал в Аду скромным лаборантом на ликёро-водочном экспериментальном заводе) мы не сговариваясь встали и пошли прогуляться по району, дабы проветрить головы.

– Значит, типа судебного пристава, да?

– Что-то вроде, – с умным видом кивал я. – Но не коллектор! Не из тех уродов, что поджигают людям квартиры или за долги калечат их детей. Я вот недавно сам встретил одного такого.

– Понимаем. – Парни уважительно покосились на мои бицепсы, покрытые грубой зеленоватой кожей, и шипастые кулаки. – В качалку ходишь или бойцовский клуб?

– Спаррингую в боях без правил. Есть у меня постоянный партнёр по боксу, Альбертом зовут, тот ещё ангел, но мы как-то дружим.

– Нормальный мужик?

– Ну… да, в целом. Только не пьёт.

– Бывает, – сочувственно вздохнули нетрезвые отцы с колясками.

Потом нас остановила полиция. Спортивный Толян сразу полез бычиться, но мы его как-то успокоили.

– Пили? – спросил в лоб старшина наряда.

– Пили, – честно ответили мы. Смысл врать?

– А сфоткаться с вами можно? – Младший умоляюще поднял брови, доставая из кармана новый «самсунг».

– Я не буду, – опять упёрся Толик, но остальные его не поддержали.

Мы снялись в обнимку с полицейскими, потом они упросили меня сделать отдельные фото, типа я нападаю, а они отбиваются дубинками, надевают на меня «браслеты», крутят руки за спину и держат на мушке. Да жалко, что ли?!

Я им ещё ради красоты кадра дым из ноздрей пустил, показал пламя изо рта. Мы недолго поболтали о работе, обменялись телефонными номерами, а потом у Серёги захныкал свёрток в коляске. Примерно через полчаса стали просыпаться остальные малыши.

Трое начали орать, и мои новые приятели, пошатываясь, разошлись по домам. Захария послушно зевал и раскрыл глаза, лишь когда на улице раздался знакомый звук шагов его мамы. Азриэлла улыбнулась нашему малышу, погугукала над коляской, потом принюхалась, печально вздохнула, сказала: «Пойдём?»

Я встал, потянулся во весь рост, с наслаждением хрустя суставами, и, помахивая хвостом, покатил за женой коляску к подъезду. Бабульки у входа на лавочке дружно бросились на колени, неотрывно крестясь с чёткостью олимпийских чемпионок по синхронному плаванию. Молчали так же истово, словно воды в рот набрали в том же бассейне.

Я дружелюбно улыбнулся во всю пасть, но никто не порадовал меня ответным оскалом. Ну и ладно, главное, самим быть вежливыми с соседями. Как я спал в ту ночь, тоже плохо помню. Проснулся на диване, значит, уже Азриэлла перетащила меня сюда. Проверил когти на руках и ногах, нет, всё в целости.

Странно, что моя жена упустила такой момент.

– Садись, дорогой, тебе чай или кофе?

– Кофе, но можешь не…

– О, не волнуйся, я с удовольствием подам тебе кофе! – всплеснула руками моя жена. – Ты ведь вчера выболтал своим приятелям-собутыльникам все тайны нашей семьи. Мне с утра звонят их жёны, визжат матом и требуют сию же минуту придушить тебя за то, что ты научил их мужей ради секса распускать руки.

Я почувствовал, что краснею.

– Теперь весь двор и половина квартала знают, что ты демон! Ты сидел с мужиками в своём истинном облике, и никто не парился! Они были в таком состоянии, что и маму родную могли не узнать. Вот точно очень надо было надираться?! И все хором говорят, что ты начал первым, всех подбил и платил больше других. За это, кстати, словишь по ушам вечером, капиталист проклятый! Деньги у нас лишние, посмотрите на него!

Я понял, что кофе не будет, а будет скандал.

– Ты разгуливал по району в своём истинном облике! Люди видели настоящего демона Ада, пришедшего забирать просроченные души! Твой шеф в ярости, он звонил мне уже двенадцать раз, я устала его посылать лесом… Оказывается, ещё вчера тебе скинули данные клиента, но ты игнорировал свои служебные обязанности ради селфи с пьяным дружбаном?! Ты хоть понимаешь, что тебя уволят к чертям собачьим, милый?

Это не фигуральное выражение, в Пекле так презрительно называют чертей, что обязаны чистить сковороды, котлы и решётки-гриль перед каждой свежей партией грешников, и это действительно собачья работа.

– Ты напился до потери самоконтроля на первой же прогулке с сыном. Твоей перекошенной мордой пестрит весь Интернет. Как я могу доверять тебе ребёнка?

– Но… с ним же ничего не случилось!

Она посмотрела мне в бесстыжие глаза, села на табурет и заплакала. Я стоял как дурак, совершенно не представляя, что делать в такой ситуации. Утешать её, извиняться, дать по башке, каяться на коленях, бежать из дома, что?! В дверь позвонили. Азриэлла вытерла слёзы и твёрдым шагом прошла в прихожую.

– Кто там?

– Полиция, – глухо раздалось в ответ.

– Доигрался, – скрипнула зубами моя жена, и я понял, что бежать из дома было единственно правильным, но, увы, запоздалым решением.

– Абифасдона можно? – На площадке стояли двое вчерашних полицейских, держа под мышки незнакомого мужчину.

– Его сейчас нет дома, – хладнокровно солгала моя жена. – Что-нибудь передать?

– Да, вот этого типа. Он вчера его взять должен был, даже ориентировку на сотовом нам показывал, но чёй-то, честное слово, заигрались мы. А вы, гражданочка?..

– Азриэлла, его жена.

– Очень приятно, – улыбнулись стражи правопорядка. – Так передадите, да?

Моя супруга одарила ребят самым чарующим взглядом демонессы из отдела искушений. Полицейские ушли окрылённые.

Через пару минут я доставил грешника в Пекло. От шефа, конечно, пришлось выслушать немало добрых слов. Но меня простили, и, уверен, вы догадываетесь почему.

Правильно, после недолгих споров в конце концов всю мою фотосессию пользователи соцсетей уверенно обозначили как подделку и дешёвый фейк с бездарным пластическим гримом. Кинематограф делает своё чёрное дело, так что скоро мы сможем вообще не прятаться в мире людей. Но гулять с ребёнком мне всё равно больше не доверяли.

Хотя Захария в тот день как раз таки вполне себе выспался и ничего такого, травмирующего детскую психику, не видел. По крайней мере, я старательно себя в этом убеждал. Уж с очень хитрым прищуром он смотрел на меня утром, так многозначительно прицокивая язычком, словно просил налить и ему. Дети – опасные свидетели…

Но я твёрдо знал – этот меня не сдаст.

Глава 14 Ангелы и демоны

Мы с Альбертом сидели в том же тихом кафе, уставившись на экран его планшета. Последняя тема на форуме посвящалась определению здоровья ребёнка по запаху и вкусу (задержите дыхание, мужики!!!) его «какакий».

– Ничего не получится, – обречённо вздыхал белый ангел. – Если мы попробуем их прикрыть, то нам это запрещено законом о божеской свободе воли каждого человека. Если же я позволю тебе на них надавить…

– То меня прижмут наши же, – уныло согласился я. – Сам проект «Мамкин форум» изобретён в Аду, нами же финансируется, поддерживается и рекламируется. Лично я против приказа Пекла не пойду. А если плюну, выпью и пойду, то очень быстро пожалею.

– Аналогично.

– Ну и?

– Смотрим дальше, плачем и тупо ищем мирный способ разрешения ситуации.

– Как два дурака.

– Увы.

Мы вернулись в начало, в тему «врачей-убийц, калечащих иммунитет детей-индиго обязательными прививками от гриппа и специально заражающих их вирусом отказа от Праматери-Природы…».

– Как думаешь, почему нет подобных мужских форумов? Потому что все бабы – дуры?

– Это шовинизм.

– Ой, а чего ты ждал от демона?

– Ну-у… большей лояльности ко всем дочерям Евы.

– На которых, мать твою шестикрылую серафиму, по-любому лежит первородный грех?!

– Вспомни Богородицу.

– Мне нельзя, моя демоническая сущность против! Хочешь, чтоб я опять чесался весь вечер?

– О нет, ты невыносим, когда чешешься во всех местах, словно павиан!

– Вот и не начинай, – огрызнулся я, выбирая новую тему. – Вот смотри, интересно: «Как крещение отсекает младенца от сил Космоса и делает его послушным рабом продажных попов». Тут и фотки есть.

Будь мы сейчас одни, Альберт влепил бы мне прямой с ноги в челюсть сидя, но при посетителях и официантах всегда был подчёркнуто вежлив.

– Ничего другого нет?

– У тебя голос дрожит.

– Неужели?

– Да, это заметно. И костяшки на кулаках побелели. Хочешь меня придушить?

– Очень хочу. Очень, очень.

– Не будем искушать судьбу, моему сыну нужен папа. Итак, братан, о чём они ещё тут разговаривают? Берём следующую тему: «Кормить грудью надо до пятнадцати-шестнадцати лет, иначе ребёнок потеряет связь с матерью, заболеет, не сможет вылечиться, а поскольку все врачи – убийцы, то умрёт в страшных муках, а его недогадливая мать будет держать ответ перед Природой, Космосом и Высшим материнским Разумом». Как тебе это?

– Мягко говоря, я в ах… в ох… охренительном состоянии. Женщина – это последнее творение Создателя, многие считают, что на мужчине он только тренировался, – бесконечно длинным монологом выдохнул Альберт. – Я абсолютно далёк от того, чтобы обсуждать Его замысел, но иногда женщины ставят меня в тупик. Причём это такой тупик, всем тупикам тупик, потому что заставить тупить ангела это, знаешь ли…

– У меня всегда получалось.

– А в глаз?

– Попробуй.

– Искушаешь.

Я знал, что он не поднимет руки, и он это знал, и знал, что я знаю, что он знает. Мы же друзья по несчастью, если можно так выразиться, уже более трёхсот лет.

Если я хоть что-то и ценю в этом мире, кроме своей семьи, то только этого прилизанного, раскачанного, немногословно-вежливого, белобрысого, но самого надёжного ангела на свете. Второго такого друга у меня не будет, а он искренне считает, что и второй такой же демон вроде меня вряд ли встретится на его жизненном пути.

Да, он будет продолжать охотиться на нашего брата и менять решения Пекла волей Господней, но найдёт ли он среди них хоть одного друга? А я – друг! Готовый по-настоящему положить за дружбу свой хвост на плаху, и он это понимает.

Как, кстати, понимаю и я.

– Что там?

– Нужно ли давать ребёнку материнское молоко, если его родители веганы и не хотят делать малыша каннибалом?

– Психи.

– Однозначно. Но ты же не думал, что этот форум создан христианами-мусульманами-иудеями-буддистами?

– Нет, конечно. Но я надеялся, что здравый разум не зависит от вероисповедания.

– Альберт, ты слишком наивен для ангела.

– А в глаз?

– На колу мочало, наливай сначала.

Мы церемонно чокнулись (я – коньяком, он – капучино) и продолжили конструктивный диалог.

– Рожать дома в ванне. А если у вас что-то не получилось, то часа через три-четыре вызвать «скорую», чтобы было на кого возложить вину.

– Что, прямо вот так и написано?

– Нет, конечно! Всё завуалировано, типа если при домашних родах малыш не выжил, кто виноват? Девяносто восемь процентов мамочек уверены – врачи! Они всё вели не так, давали не те советы, выписывали не те лекарства (даже если вы их не принимали – вред очевиден!), и самое главное, на сладкое, эти убийцы из «скорой помощи» вместо того, чтобы как-то утешить маму, рожавшую дома в ванне и потерявшую ребёнка, почему-то лают её матом! В суд на них! Как они смеют?! Они обещали относиться к нам с любовью и лаской, а не орать, что мы убили ребёнка. Во-первых, это наш ребенок, что хотим, то и делаем. Во-вторых, он сам не захотел родиться! Это его решение, его кармическая миссия, его выбор!

– От поубивав бы… – на чистом украинском сорвался Альберт.

Я укоризненно поцокал языком, хотя был с ним согласен на все сто. Белый ангел сделал вид, что вызывает официанта, и незаметно перелил половину моего коньяка в свой капучино. Я сделал вид, что не заметил этого. Читаем дальше…

– Нужен ли ребёнку отец, если всё самое важное в его жизни зависит от матери? Пусть папашка платит и не лезет куда не просят. «Мужчина» равно «деньги», а всё остальное дано младенцу только матерью.

– Они это всерьёз?

– Не все. Всерьёз, но не все, есть и вменяемые.

– Где?!!

Я не нашёл ответа. Тем более что мой друг раскрыл следующую тему.

– До скольких лет ребёнку можно купаться в ванне вместе с голой мамой? Чем дольше, тем лучше! Особенно важно это для мальчиков. Чем дольше мальчика моет голая мама, тем стабильнее будут их отношения. Ребёнок не должен бояться своей растущей сексуальности, и задача опытной матери помочь ему стать искреннее с помощью мочалки и… – Красный до ушей Альберт бросился в туалет, сбив по пути официанта.

– Ангелы, – виновато улыбнулся я, успокаивая посетителей. – Впечатлительный народ, слабый желудок, расшатанная нервная система, уж простите его.

Мой друг вернулся через пять минут бледный, с мокрыми волосами, сел напротив, его руки слегка дрожали.

– Продолжим? – храбро предложил он.

– Ты сам просил, – кротко вздохнул я, почесал переносицу и, ковыряя ногтем в левом ухе, открыл новую страницу.

Некая девица анонимно, но срочно спрашивала, как ей быть, потому что ей скоро рожать, а ребёнок может оказаться негром. Ведь они с подругой обследовались у одного и того же гинеколога, и тот что-то такое занёс подруге своими инструментами, отчего подружка вдруг родила темнокожего малыша. Отсюда ряд вопросов: 1) Как посадить такого, с позволения сказать, доктора? 2) Кто даёт полноценную медицинскую гарантию, что даже чёрный ребёнок будет похож на мужа? 3) Почему мужчины так тупы, что не хотят понять, и так ограниченны, что не могут простить, ведь негров столько лет угнетали?!

Не знаю, что было в голове у Альберта, а лично я тупо поржал. Нам, демонам, глубоко фиолетово, какого цвета демонёнок появился на свет и есть ли у него хоть какие-то общие черты с родителями. Наши дети, в свою очередь, стараются побыстрее сориентироваться в пространстве и уползти, пока их не схарчила собственная мамочка.

– Теперь ты понимаешь, почему мужики в России пьют?

– Это не единственная причина.

– Но одна из самых весомых! Всё идёт от семьи, друг мой.

– Вот с этим не поспоришь. – Альберт одним глотком выпил остывший капучино. – Я устал. Мне нужно сходить в храм, посмотреть на старые иконы, зажечь свечи.

– Насчёт того, что Библия поселяет в мозгу человека инопланетных гусениц с Плутона, читать будем?

– Нет, если не хочешь получить в рог.

– А мне-то за что? Я, что ли, всё это за них придумываю? Вот, сам смотри, мы просто читаем всё то, что женщины открыто и без малейшего стыда выкладывают о себе на форумах и в социальных сетях.

– Абифасдон, не заводи.

– Хрена ли себе?! Они пишут, а в рог бьют меня!

– Какие-то проблемы? – Между нами мгновенно возник некий официант, храбрый и глупый. – Помощь нужна, охрану позвать?

Мы оба поняли, что заигрались, ещё раз честно извинившись за повышение тона. Потом честно расплатились и вызвали такси. Альберт признал, что в таком психологическом состоянии не имеет права садиться за руль. Я мог бы напомнить ему о капучино с коньяком, но не стал, смысл лишний раз вгонять его в краску.

До моего дома было ближе, так что сначала собирались высадить меня. И высадили бы, если б не…

– Прости.

– И ты меня.

– Я виноват больше.

– Ни фига! Я демон и виноват по определению.

– А я ангел, мне положено являть пример кротости и терпимости.

– То есть ты терпила с крылышками?

Короче, к своему подъезду я вылетел, перепахав носом полтора метра асфальтового покрытия. Ерунда. Это не то, из-за чего мы могли бы поссориться.

Главное, что и он, и я дружно решили разобраться с этим страшным форумом. Поймите нас правильно, люди сколько угодно могут гробить себя и своих близких любыми способами, но мы (ангелы и демоны!) хотим жить. Жить, здесь и сейчас!

Тем более что в этом мире предстоит делать первые шаги моему сыну.

Ради него, ради моего друга, ради моей жены…

Всё, «мамкины» модераторы, отсчёт пошёл!

Глава 15 Она была актрисою…

Иногда мне кажется, что люди сходят с ума циклично, в каждом веке по-своему. То верующие, то атеисты, то учёные, то экстремалы, то пьяницы, то скучающие книгочеи, то интернет-зависимые дрыщи, то есть очень и очень разнообразный народ.

Вопреки распространённому заблуждению чаще всего душу продают не упёртые убийцы или маньяки. Нет, уж поверьте, эта братия, полубандитская-полупсихическая, о религиозных тонкостях вообще не задумывается. Они обычно о душе просто не думают, у них иные заботы и проблемы. Вы можете спорить, но есть ли смысл?

Где мой многовековой опыт и где твои мелкие знания, о человек?! Вот именно. На этом стоит закончить все гипотетические вопли несогласия или протеста. А есть повод поговорить о ещё одной, отдельной и запоминающейся категории, о творцах…

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался я с толстой скучающей тёткой в серой униформе. – Могу ли я видеть актрису вашего театра Анну Бжезицкую-Макагоненко? Трижды звонил ей домой, никого нет, видимо, днюет и ночует на работе.

– Нюточка у нас такая, – сурово кивнула охранница.

– Спектакль сдаёте?

– Да уж. А вы ей кто?

– Э-э-э, я её судебный пристав. Нет-нет, ничего такого уж страшного, просто она просрочила платёж.

– Ох, – перекрестилась тётка, так что меня передёрнуло. – Сумма-то большая?

– Для кого как. Мне, положим, вообще неподъёмная.

Охранница сочувственно покивала, пропуская меня через «служебный вход» в святая святых любого театра – за кулисы. Я всегда любил этот странный запах – непередаваемая смесь солоноватой пыли, горячего металла, старого дерева, затёртого бархата, свежей краски и веками устоявшегося привкуса человеческих драм и страстей.

Спектакль – это всегда магия, сами актёры подобны богам древнегреческого пантеона, а их общий дом воистину достоин называться храмом всех искусств. Даже у нас в Аду есть свой театр, наш Владыка любит порой тиснуть пьеску-другую. Вот эстрады своей нет, всё перенесли на Землю, как говорится, от попсы черти дохнут.

– И самое главное, что именно актёры в последние годы уверенно держат пальму первенства по факту продажи души, – удовлетворённо хмыкнул я, пересекая пустую сцену.

Судя по слабому аромату дешёвого коньяка, гримёрные находились в левом крыле. Я правильно рассчитал время, народу было немного, рабочие сцены и декораторы не обращали на меня никакого внимания. Две молоденькие актрисы с распущенными волосами, курящие в уголке у пожарного выхода, пытались строить мне глазки, но я отрицательно покачал головой, не за вами пришёл, девочки. Встретимся лет через двадцать-тридцать, если не передумаете.

– Госпожа Бжезицкая-Макагоненко? – Я вежливо постучал в фанерную дверь.

– Да-а… кто та-ам? Зачем вам бедная, усталая женщина-а…

– У вас неоплаченный счёт за сотовый.

– Глупости-и… – Дверь распахнулась, и на пороге возникла чуть растрёпанная дама лет пятидесяти, худая до скелетообразности, ресницы наклеены, к впалой груди прижалась засаленная книжица «Ромео и Джульетта».

– Видите ли-и… я сейчас несколько в образе-е… вечером премьера-а…

– Понимаю, что отвлекаю по пустякам, но такая у меня работа. Могу войти?

– Без цветофф и шампа-анскага к актрисам входить не бла-го-славляется-а!

Клянусь, даже Сара Бернар подавилась бы чёрной завистью за один такой тон, голос и позу. Но и я не первый день из Пекла выполз.

– Нам ваши шалости известны. – Я открыл свой портфель, доставая бутылку недорогого виски и подтаявшую плитку горького шоколада.

– Ваше имя, мужчина-а?

– Могу войти?

– Вы еврей?

– Неужели?

– Да заходите уже-е…

Госпожа Нюта, цапнув за грудки, едва ли не силой втянула меня в свой «будуар» и захлопнула дверь с лязгом охотничьего капкана. Птичка в клетке! По крайней мере, в её глазах мелькнуло хищно-сладострастное выражение.

– Ну-у? Что же вы вцепились в эту бутылку? Ставьте-е уже её на стол, искуситель…

По-моему, она выглохтала почти половину ещё до того, как я вообще попытался объяснить ей суть моего визита.

– О, так вы мой давний поклонник, правда-а?

– Нет.

– Вы не любите-е театр? Впрочем, я тоже его не люблю. Настоящее искусство должно быть лишено-о пошлости человеческих чувств, они лживы наскво-озь.

Я долго не мог придумать, как промолчать так, чтобы и вежливо, и в тему. В озвученном ответе пригласившая меня дама не нуждалась, поскольку пила из горла. Актёры, они такие…

– А хотите знать, как ко мне пришло-о понимание моей роли-и?

– Нет, честно говоря, у меня…

– Я вам расскажу, но только-о вам!

– Не надо, я по другому вопросу. Я из…

– Мне было достаточно взять в руки пла-атье Джульетты. – Непьянеющая актриса посмотрела на меня сквозь зелёное стекло бутылки. – Я вдохнула запах и-и услышала голос. Не в голове-е, в сердце-е. Только сердце-ем можно пытаться прикоснуться к душе-е этой девочки-и…

– Простите. – Я сунул руку в пиджак, доставая и разворачивая перед ней жёлтый лист договора. – Вы подписали эту бумагу, согласно которой получаете право на роли, какие вам только заблагорассудится. А с любой наглой претенденткой или хотя бы дублёршей непременно происходит несчастный случай. Тоже по вашему выбору и желанию.

– Какие смешные вещи вы говорите-е… Я никому не желала-а зла-а! Право, я выше всего этого. Я так давно хочу-у уйти отсюда, уехать далеко-далеко на закат, чтобы вздохнуть наконец всей грудью! А эти девчонки-и, ничего в голове, ни души, ни сердца, только грудь. Тугая-а, молодая-а грудь! Вам не понять… вы кто?

– Ваш кредитор. – Я попытался отобрать у неё бутылку, но бесполезно, она отпрыгнула к зеркалу, шипя, как сиамская кошка. – Давайте не будем всё усложнять. В конце концов, вы получили всё, что хотели…

– О да-а! Я сразу поняла-а, что вы мой поклонник-ик. Вы любите театр так, как люблю его я.

– Срок вышел, грешница!

– Говорите-е, – жеманно потянулась пятидесятилетняя Джульетта, нюхающая старое платье. – Скажите-е мне это ещё раз, у вас такой воз-буждаю-щий голос.

– Охотно. – Я сразу принял свой истинный облик. – Срок вышел, грешница! Пробил час оплаты!

Госпожа Анна Бжезицкая-Макагоненко оценила меня с ног до головы совершенно трезвым взглядом, потом махом допила остатки виски и, закрыв глаза, рухнула в угол, головой в урну. Я осторожно ткнул когтем её жёлтую коленку.

– Ну ладно, возможно, так даже лучше. В конце концов, мне приходилось доставлять клиентов в Пекло даже по частям.

В тот же миг в дверь постучали. Я едва успел вернуть себе человеческий вид, когда в гримёрку шагнул небритый патлатый тип в длинном свитере и драных джинсах.

– Нюта! Рыба моя, пора на сцену, через час спектакль… О нет! Что вы наделали?

– Это не я. Она сама.

– Вы притащили сюда виски! – Обличающий взор мужчины гневно указал на валяющуюся под столиком бутылку. – Нюте же нельзя пить до выхода на сцену! Рыба, как вас там?..

– Абифасдон.

– Рыба моя Абифасдон, вы запороли мне премьеру! Понимаете? Эта перезрелая мадемуазель не встанет до завтрашнего дня, гореть ей в Аду.

– Как вы угадали? – смутился я.

– Я режиссёр, я не угадываю, я знаю, – жёстко обрезал он, неожиданно хватая меня за руку. – Вы покраснели словно девица. Идите сюда, ближе к свету. Встаньте, рыба моя, встаньте!

– Я вам не…

– Да! Да-а! Это будет культурный шок! Вы будете играть мою Джульетту!

– Нет.

– Да, рыба, да! – захохотал он. – О, какой огонь в глазах…

– Нет же, я сказал!

– И голос, голос, словно медные литавры! – Меня развернули за плечи и вытолкнули из гримёрки. – Кто сказал, что Ромео влюбился в девушку? На самом деле это были чувства двух юношей, запретная любовь, которую они скрывали от всего мира, и тайна, которая в конце концов разорвала их. Рыба моя, это будет нечто!

Я вырвал свой рукав и уже практически собирался дать кое-кому в морду, когда небритый тип сделал глаза кота из мультфильма и напомнил:

– А ещё вы споили единственную актрису. У нас нет дублёрши, вы мой должник. Мой и бессмертного Шекспира!

– Платье не надену, – прорычал я. – И кстати, Шекспир тут никаким боком ни при чём, все пьесы писал английский драматург и шпион Кристофер Марло.

– Рыба моя, мне оно параллельно! На сцену, на сцену! Девочки, гримёра сюда! Живо, живо, живо!

Через час я блистал на подмостках старого драматического театра. Успех был настолько шумным, что мне на какое-то время даже захотелось сменить работу. Домой пришёл поздно вечером с цветами, конфетами, пахнущий шампанским и перемазанный губной помадой. Поэтому, чем меня огрела жена, уже не помню.

Великую и неподражаемую Анну Бжезицкую-Макагоненко забрал через четыре дня: шеф простил мне задержку с исполнением заказа, списав всё на форс-мажор. Его озабоченная секретарша перехватила меня на выходе и умоляла дать автограф на страничке городского еженедельника «Факты и сплетни», раздел культуры, статья «Шекспир перевернулся бы в гробу». Новое видение, оригинальный ход режиссёра, молодой актёр, нарочито примитивное решение, ошарашенные зрители, ни одного аплодисмента, и тем не менее шумный успех в узком кругу просвещённой культурной публики. Театралы…

Безвременно ушедшей от нас гениальной и талантливой Нюте было посвящено несколько слов в траурной рамке. Стиль обычный – скоропостижно, столько сделала, ещё больше могла, каких людей теряем, и так далее. Вы, люди, любите скорбеть.

Я не человек. Я не могу заходить в церковь, сами понимаете, мне там нереально плохо, а если ещё попадёшь под раздачу обрызгивания святой водой, так вообще жуть. Но всегда можно договориться с бабушками у входа, они поставят свечку и подадут молитву за трёх молодых актрис, чья единственная вина была в том, что они работали в том же театре.

Одна шагнула с крыши высотки, другая бросилась под поезд, третья выпила кислоту. Договор с нашей конторой даёт человеку почти неограниченные возможности, а после продажи души редко кто задумывается над тем, куда приводят желания и мечты.

Я не сочувствовал стареющей мадемуазели и не оправдывал её. Всё заслуженно, чек предъявлен к оплате и погашен. Но что-то в ней было… не знаю…

На виски не мог смотреть три дня. Потом напился. Я не имею права никого судить, я всего лишь демон, забирающий просроченные души.

Я никому не даю советов. И не читаю морали.

Это ваша жизнь.

Глава 16 Честь русского офицера

– Как ты могла?! Ты, женщина, жена моя, мать моего ребёнка!

– Я женщина и имею право, – устало огрызнулась Азриэлла, пока ноги сами носили меня взад-вперёд по квартире, по стенам, по потолку. – И потом, ничего же страшного не случилось?

У меня на какое-то время пропало дыхание. Если бы мы были у нас в Аду, я бы просто взял лом и врезал ей по зубам. Она сломала бы мне ногу, и мы сплелись бы в примирительном любовном экстазе. Это лучший вариант решения семейных споров.

Но здесь, наверху, мне можно было бить жену только в качестве предварительных ласк и ролевых игр. Стены в доме такие тонкие, и, по идее, в курсе нашей получасовой перепалки уже, наверное, добрая половина соседей, а ведь мы здесь ещё месяца не прожили.

К тому же в последнее время я стал замечать, что во время наших разговоров (ну или скандалов, не важно) малыш Захария уже не плачет, как обычно, а внимательно к нам прислушивается. Не знаю, обратила ли на это внимание Азриэлла, но лично меня столь живой детский интерес почему-то напрягал. Дети берут с нас пример, увы…

Это, наверное, уже чисто человеческое, в Пекле подобные моменты не прокатывают. Кому, на фиг, важно, что думает о тебе твой сын, тут самому бы суметь выжить.

– Ну что ты сердишься, милый? – жалобно протянула моя жена, делая вид, что всхлипывает и вытирает несуществующие слёзы. – Он просто мирно спал в коляске и не видел, как…

– Как его мать, раздеваясь, отплясывала у шеста, кидаясь в толпу пьяных мужиков предметами нижнего белья!

– О, я тебя умоляю, какая толпа?! Частная вечеринка узким кругом, от силы пять-шесть потных, поддатых самцов. Я заключила четыре договора на продажу души, и (чтоб ты знал, рогатый ревнивец!) мне даже не пришлось с ними спать.

– Они тебя тискали!

– Ничего подобного! Может, так, немножечко похлопали пониже спины и пытались ущипнуть за левый сосок, всё в разумных пределах, без чрезмерных фамильярностей.

– Ты сама себя слышишь?!

– Когда ты не кричишь, то да. К тому же мне напихали почти тысячу долларов в трусики. Дорогой, мы со всех сторон в сплошной выгоде! Чего ты дуешься?

– Я не хочу, чтобы мой сын…

– Наш.

– Я не хочу, чтобы наш сын с младенчества видел, как его мама раздевается перед посторонними дяденьками. Это неправильно.

– А я хочу выпить, – сдалась моя жена.

– Пока ты кормишь грудью, могу предложить только воду, кефир или сок. Коньяк не дам.

– Как жить?!

Она прокралась в детскую, осторожно приоткрыла дверь и, убедившись, что малыш спит, вздохнула:

– Дай хотя бы понюхать, жмот несчастный.

Ну, в общем, думаю, вы поняли, что ни к какому разумному соглашению мы не пришли. Азриэлла всегда была одной из лучших сотрудниц отдела искушений. Если бы в своё время именно ей достался вызов на святого Антония, то, гарантирую, сонм христианских святых недосчитался бы одного нимба.

Поэтому было бы наивно надеяться, что с рождением ребёнка она хоть на миг отбросит планы вновь вернуться в профессию. К тому же, не буду врать, отдел искушений вполне себе неплохо платит. А в нашем случае выгода получается двойная – она убеждает жертву подписать договор, а я прихожу забирать клиента тёпленьким. Семейный подряд!

Я же не спорю. Я даже её в чём-то понимаю, мы же оба демоны, в конце концов. Но таскать с собой на работу ребёнка?! Он же всё-всё соображает, достаточно один раз посмотреть в его широко распахнутые глаза, и сразу ясно – этого парня не проведёшь!

– Мне на работу, но имей в виду, несчастная, наш разговор не окончен.

Честное слово, мы бы продолжили вечером, но, во-первых, я пришёл, неслабо налакавшись, как собака сенбернар в Альпах с пустым бочонком рома на шее, во-вторых, усталый, как та же собака, в-третьих, было что-то ещё, по крайней мере ещё одна страшно весомая причина, но какая… не помню, но посерьёзнее первых двух.

Вот только не надо советовать мне, демону, завязывать с алкоголем! И без вас знаю, что надо. Завяжу. Может, даже уже завтра, если срочных заказов не будет…

Проснулся довольно поздно, часов в одиннадцать утра. В соседней комнате хныкал мой сын. С трудом разлепив глаза, я седьмым чувством понял – моей жены дома нет.

Ну, то есть когда она на кухне или в ванной, Захария это чувствует и плачет иначе, а сейчас…

– Иду, иду. – Я резко вскочил с кровати, откидывая лёгкое одеяло. – Папа уже бежит! Кавалерия в пути, бронепоезд под парами, ветер дует в паруса фрегатов!

Не знаю, почему при ребёнке мужчины несут всякую патетическую хрень. Возможно, этим мы пытаемся как-то подбодрить себя, скрывая собственную беспомощность.

– Ну, что у нас там? Обделался, герой? Не хнычь, будь мужчиной, мама сейчас придёт и… – Я краем глаза заметил листок бумаги, лежавший на столике у его кровати.

«Дорогой, я в магазин за молоком. Вернусь через тридцать минут. Присмотри за нашим малышом. Если не вернусь через полчаса, перечитай письмо ещё раз. Целую!»

– Вот видишь! – с преувеличенной весёлостью воскликнул я, глядя в обиженное личико Захарии. – Мама просто вышла в магазин, скоро вернётся и поменяет тебе пелёнки.

В ответ на это моё вполне себе конструктивное предложение раздался такой рёв, что хоть всех святых выноси! Я бы вынес, честное слово, просто их в нашем доме не было, а были бы, так я их…

– А-а-а-а-а-а-я-у! – надсадно, заунывно, словно навеки прощаясь с этим несовершенным миром, вопил мой малыш. Но вы же не думаете, что демоны по вызову сдают позиции при первом же писке ребёнка.

– Нет, парень, не всё так просто.

Я храбро распеленал его, стянул мокрые ползунки, полюбовавшись мимоходом на то, что является предметом гордости любого отца, и, кое-как вытерев сына сухой пелёнкой, взял его на руки. Первой мыслью было – никто не увидит, могу съесть! В конце концов, я – демон, он – человек, хоть и маленький, словно лягушонок, к тому же у нас принято есть детей.

– Скоро мамочка придёт, поцелует и уйдёт, но уйдёт недалеко, тебе нужно молоко, – фальшивя, пропел я.

Захария уставился на меня укоризненным взглядом.

Типа угроза съесть его не напугала, а вот моё пение…

Малыш, у каждого свои недостатки, привыкай. Папа сильный, папа зарабатывает, но он не умеет петь. Кстати, плясать тоже. Я сам признал это, критически оценив свои прыжки вокруг кроватки Захарии. Может, попробовать стихи?

– А пока нашей мамы нет, я прочту тебе куплет, хоть хреновый я поэт.

– Угу, – серьёзно перебил меня мой сын.

– Ты меня понимаешь?! – изумлённо уставился я на него.

Он же с неменьшим удивлением пялился на меня.

– Да, прости, перебор, я дурак. Попробуем исправиться. Полежи тут, пока мы…

Чистые ползунки нашлись быстро, надеть их на ребёнка тоже не представляло большой сложности. Сложности как таковые начались, лишь когда зазвонил мой сотовый.

– Да, мать вашу! Нет, нет. Нет, не вашу, шеф! Честное слово, это просто фигура речи, да. Да! Разумеется. Моя жена подойдёт через полчаса, и я пулей…

То есть, попытавшись сунуть телефон в трусы, где нет карманов, мне не оставалось иного, кроме как ещё раз подбодрить сына (или самого себя?), а потом, упав на колени, лихорадочно набирать номер собственной жены. На втором гудке я вдруг услышал знакомую мелодию:

«А я синюшная тогда была! Я лишь смолила и вискарь пила-а…»

Ненавижу пошлые интернет-рингтоны для сотовых, но Азриэлла периодически обожает лазать по всяким соцсетям, форумам и прочим тусовкам.

– Убью, – пробормотал я, понимая, что звук доносится из нашей спальни. Моя любимая просто «забыла» свой телефон на прикроватной тумбочке. Короче, позвонить ей и сказать, что мне, блин, пора на работу, никаким образом не могу. Мне придётся сидеть здесь, потому что доверить своего сына я никому не могу…

– Стоп, брателло! Почему это не могу? Очень даже могу, знаю кому, и, быть может, они его даже частично примут в семью. Ха-а, парень, посидишь пару часов с дядей Альбертом?

Я набрал нужный номер. Увы, облом.

Белый ангел быстрого реагирования даже не попытался извиниться за отказ. Чего там, мне было отлично слышно, как его дивный, завораживающий голос перекрывают одинокие взрывы, короткие пулемётные очереди и грохот рушащихся зданий.

– Да, дружище. Нет претензий, всё понимаю, без обид! Если хочешь, я завтра…

Он крайне вежливо положил трубку. Мне поначалу пришлось сделать то же самое. Потом я сообразил, что, пожалуй, могу набрать ещё кое-кого, кто позаботится о Захарии.

– Анастасия?

– О, Абифасдон, – радостно откликнулась жена моего друга. – Так приятно, что вы позвонили. Что-то случилось?

У меня от её голоса безвольно ноги подкашиваются. Если бы она подрабатывала в компании «секс по телефону» и просто читала вслух таблицу умножения, то и тогда бы у неё от клиентов отбоя не было и в очередь записывались бы за месяц вперёд.

– Да так, ничего особенного. – Я с большим трудом взял себя в руки. – Тут, понимаете ли, такая ситуация…

– Я чем-то могу вам помочь?

– Нет. Да. То есть я почему-то подумал, что если вы…

– Всё, что в моих силах! Поверьте, мне будет приятно оказаться полезной.

По-моему, я потёк минуты на полторы, в смысле горло перехватило, сердце остановилось, а на лбу выступил холодный пот. Задница Вельзевулова, вот что они делают с нами одним только голосом?!

– Абифасдон? Э-э-э, вы в порядке?

– Да! Да-а! Я жив-здоров и бодр, как сто коров, – дурацким срывающимся фальцетом пропел я, скрипя зубами и ненавидя сам себя. – Вы не могли бы… короче, меня резко вызывают на работу, а малыш дома один.

– А-а, вы хотите, чтобы я с ним посидела?

– Как бы… если не затруднит, разумеется, то есть раз вы заняты, но… я пойму…

– Абифасдон, – она рассмеялась так, словно ключевая высокогорная вода лилась с радуги в хрустальный фужер, – я буду просто счастлива провести время с вашим чудесным сыном. Если, конечно, ваша супруга не будет против.

– Да эта лахудра где-то шляется! Бросила нас с ребёнком, и вообще…

– Я передаю ей трубку.

– Дорогой, – в телефоне неожиданно раздался страстный голос Азриэллы, – мы тут вместе прошлись по магазинам, и, как говорят в Одессе, я таки имею шо вам спеть.

Дальше минуты две я слушал такой отборный мат, что самый упёртый уголовник, самый пьяный грузчик, самый утончённый филолог дружно застрелились бы от зависти. В общем, если кто ещё не понял, то подменять меня у колыбельки Захарии никто не собирался.

Нет, не так, не совсем так, даже если первоначально и собирался, то теперь уж точно не будет. Облом за обломом, а тут ещё позвонили из конторы, в самых нелицеприятных выражениях сообщив, что будет с моей практически безукоризненной карьерой, если я сию же минуту не отправлюсь брать грешника.

Что мне оставалось? Через пятнадцать минут я вышел из дома со складной коляской наперевес и, кое-как отсоединив корзину с младенцем, закрепил её на заднем сиденье. Колёса и рама уместились в багажнике. Можем ехать.

– Если уж твоя экстравагантная мамочка таскала тебя по частным стрип-вечеринкам, то, надеюсь, прогулка на работу к папе тебе точно не повредит.

Захария что-то погугукал с заднего сиденья, и я счёл это согласием. Хотя по большому счёту кто бы его спрашивал? Мы добрались до места, указанного в задании, и припарковали тачку на бесплатной стоянке. Поскольку сама мысль оставить ребёнка в машине, пока я занимаюсь делом, была безумна по факту и грозила мне самыми непредсказуемыми последствиями со стороны Азриэллы, я тупо взял нашего малыша на руки и шагнул к двери подъезда.

– Виктор Викторович?

– Да, заходите.

Дико приятно, когда тебя пускают просто так. Что сказать? Наверное, и у нас, демонов, периодически бывают удачные дни.

– Ну что, идём? – улыбнулся я зевающему малышу. – Посмотришь, как папа работает. Уверяю тебя, это куда интересней, чем когда мама раздевае… э-э-э, пожалуй, не факт. То, что вытворяет твоя мама из отдела искушений, тоже весьма себе круто!

Мы вошли в лифт и поднялись на четвёртый этаж. У двадцать второй квартиры я остановился, дежурно проверил наличие защитных заклинаний или охранительных молитв у двери, после чего нажал на кнопку звонка.

– Открыто. – На пороге стоял крепко сбитый мужчина в парадной форме ВВС России, с красным лицом и боевыми наградами на груди.

– Здравствуйте, извините, что я к вам…

– Понял. – Он кивнул, сунул руку в карман брюк и вытащил смятую полусотню. – Больше нет, всё выгреб. Могу ещё пакет молока для ребёнка дать, свежее, вчера купил.

– Я не по этому вопросу. Я по договору купли-продажи…

– Брат, прости, у меня сегодня напряжённый день. Кредитора жду. – Он попытался закрыть дверь прямо перед моим носом, но не успел, Захария захныкал, и мужчина упустил время.

– Виктор Викторович, а я по вопросу купли-продажи вашей души!

– А почему с ребёнком?

– Дома оставить не с кем было.

– Знакомая ситуация, – сдвинув брови, пробормотал он. – Ну, входите, чего ж в подъезде стоять.

– Могу зайти, вы приглашаете? – Я даже чуточку удивился, поскольку человек отлично знал, кто я и зачем пришёл.

– Имя, должность, документы? – привычно буркнул отставной военный, проводя нас на кухню.

– Абифасдон, демон по вызову, корочки любые, какие вам надо. В Пекле с этим проблем нет, лепят что угодно за полторы минуты.

– Мальчик?

– Сын, – подтвердил я, садясь на предложенный табурет. На кухонном столе стояли две пустые и одна початая бутылка водки.

– Пить будешь?

– На работе не пью.

– Врёшь, все пьют.

– Вру, но при ребёнке всё равно не буду.

– Уважаю. – Он налил себе в стопку водки и выпил махом. – Третья с утра, зараза, а не пьянею. Ладно, куда отправляемся?

– Согласно договору, в Ад, – виновато пожал плечами я. – А что, вам совсем не страшно? Хотя да, вы же военный лётчик. Чеченская?

– И молдавская, боевой вертолёт, – подтвердил Виктор Викторович, ероша седеющие волосы. – На войне всё проще, поэтому привык: подписался – исполняй! А у меня на тот момент других вариантов просто не было. Дочь сбил своим джипом какой-то упырь из золотых деток, жена ещё в прошлом году развелась, уехала от нас на юга. Что мог продал, занял, даже квартира уже не моя, а врачи руками разводят, не знают, сколько пролежит в коме и встанет ли…

Поверьте, я наслышался таких историй за годы работы. Более того, это далеко не самая душещипательная, если предположить, что у нас, демонов, есть душа. Однако мой сын, с интересом рассматривая новое помещение, вдруг улыбнулся фотографии молодой девушки на подоконнике.

– Похожа на нашу маму, – догадался я, Захария улыбнулся и радостно гукнул.

– Это Анжелика моя, – глухо выдохнул бывший лётчик. – Скажи, как там тебя…

– Абифасдон.

– Ну, не суть, короче, после того как я уйду, она поднимется?

– Согласно договору – да, – привычно соврал я, потому что даже одного беглого взгляда на документ, подписанный кровью, достаточно, чтобы понять – мужика бесы кинули.

– А по факту?

Я отрицательно помотал головой. Бывший военный кивнул и налил ещё.

– Как на вас вышли?

– В больнице сидел, не знал, что делать, – хмыкнул Виктор Викторович, – а тут из кабинета выходит врач, солидный такой, в возрасте, старше меня. Очки, главное дело… Ну, спросил меня. Слово за слово. Он и говорит, есть вариант, но условия жёсткие. Ещё что-то нёс про жертвенность, родительский долг, христианское всепрощение, короче… я подписался. Думал, он же за мной и придёт.

– По идее, он и должен был бы прийти, – на минуту задумался я, поскольку что-то тут не складывалось.

Если этот прямолинейный дядька продал душу за выздоровление дочери, то почему за ним прислали меня, а не рядового пристава? Платить он не отказывается, скандалить не собирается, никаких чудотворных икон в квартире вроде нет, водка тоже не на святой воде, в чём подвох?

– Мне надо сделать один звонок. Подержите?

– Давай. – Он опрокинул ещё одну стопку водки и с привычной отцовской нежностью принял на руки моего малыша. Захария не заплакал, хороший знак.

– Альберт, привет! Не занят? Занят… ну мне пофиг, я на минуточку. Можешь пробить мне одну девушку по своим каналам? Я понимаю, понимаю… Но и ты пойми, дело срочное. Да хрен я клал на твою войну! Записывай или запоминай, Кондратова Анжелика Викторовна. Э-э-э, в какой больнице?

– Первая городская, – быстро подсказал хозяин дома.

– Лежит в коме, первая городская. Да. Очень надо! Ну извини, встретимся вечером – с меня капучино. Хорошо, два капучино. Хорошо, три. Не борзей, ангел… Жду.

Ждать пришлось недолго. Фактически он перезвонил минут через пять-шесть. Как я и предполагал, дело оказалось полной подставой. Причём для всех – для меня, для него, для неё и даже для того дебила на дорогой машине, что совершил наезд.

Вкратце: души бывают разными, нашим братом наиболее ценятся так называемые хрустальные, чистые и серебряные. Нет, я не буду вдаваться в тонкие элементарии, для того, чтобы объяснить всё наукоёмко и в деталях, тупо нет времени. И я не обязан, кстати!

Просто поверьте, что на душу девушки были свои планы у обеих организаций, и наша контора решила подставить подножку Небесам. Меня, как я понимаю, направили сюда с одной целью – послужить боксёрской грушей для ангелов быстрого реагирования.

Всё чудесно – бедная девочка лежит в больнице, благородный отец продаёт душу за её выздоровление, а она, очнувшись, получает всю полноту информации и соглашается на принесение в жертву себя, лишь бы спасти про́клятую душу отца. Ритуальное самоубийство в наших пенатах не прощается никому. Хрустальная душа отправилась бы в Ад…

Раздался звонок в дверь. Виктор Викторович молча передал мне зевающего Захарию и прошёл в прихожую. Я как-то не сразу въехал, что всё уже началось. В смысле худшее…

– Не открывай!

– Вот он, сволочь. – И счастливый военный лётчик втащил на кухню невысокого благообразного старичка в сером плаще и золотых очках на носу.

– Селестин, – презрительно фыркнул я, а мой сын сдвинул светлые бровки.

– Абифасдон? – поправил очочки так называемый врач. – Ты ещё здесь, ленивый увалень?

– Вы что, знакомы, что ли? – смутился хозяин.

– О, уважаемый Виктор Викторович, мы с Абифасдоном старые коллеги. Только в определённый век я вовремя сменил работу и пошёл в карьерный рост, а он так и остался дешёвым фигляром, приставом по вызову. Правда, дружище? Захария, малыш, заткни ушки.

Мой понятливый сын изобразил резкое засыпание, а я полторы минуты максимально отточенным запорожским, сечевым (он же самый яркий!) матом лепил в лицо этому подлецу всё, что я о нём думаю. Лучшей наградой после моей короткой речи было восхищённое лицо бывшего лётчика.

– Ладно, Абифасдон, мы ещё сочтёмся, – прошипел благообразный старичок, принимая свой истинный облик – худощавый демон, два с половиной метра ростом, весь в шипах и гнойных нарывах, с лосиными рогами и поганой крысиной мордой. – Я сам забираю грешника. А с тобой будет говорить твоё начальство. Последний дружеский совет – захвати побольше вазелина.

Он протянул длинную руку к хозяину дома, и мой сын тут же распахнул глаза. Не знаю, что было в его взоре, но я свободной рукой поднял табурет и шарахнул им Селестина по кумполу.

– Ты… охренел?! – пошатываясь, взвыл он. – Это мой грешник, он подписал бумаги. Отвали, дурак!

– Сожалею, но именно меня прислали забрать душу Виктора Викторовича Кондратова, – зачем-то влез я, прекрасно понимая, кому перехожу дорогу.

– Ты дважды дурак, друг мой.

– Тамбовский волк тебе друг, собака страшная!

Селестин встал и хлопнул в ладоши. Полы в комнате задрожали. Бывший лётчик, как ни странно, ни капли не испугался, а, наоборот, собрался с духом, поправил мундир, звякнув медалями, и, сунув руку в карман, вытащил наградной «макаров». Захария одобрительно угукнул ему, и дядька закрыл нас с сыном.

– Вон из моей квартиры или я стреляю!

– Сколько угодно, – пробормотал тощий демон, а прямо из-под ламинатного пола начали подниматься тонкие струйки дыма.

Мгновение спустя перед нами встали четыре Гончих Ада. Полупсы-полукошки, страшные, как моя жизнь до рождения сына, в глазах полыхает оранжевый огонь, зубы были острее и крепче любого металла, а их шкуры не пробивал даже прямой выстрел из гаубицы. Пару раз мне приходилось вызывать себе на помощь этих жутковатых тварей, но я никогда не думал, что сам могу быть их добычей.

– За Россию!!!

Три выстрела слились в один, и псы бросились на нас. Одну зверюгу отшвырнуло к стене, одна бросилась на бывшего лётчика, двое навалились на меня. Зря.

– Никто не может показывать зубы моему мальчику, – прорычал я, левой рукой прижимая к себе ревущего Захарию, а правой ломая челюсть ближайшему псу.

Больше ничего мне ни сказать, ни сделать не удалось – в квартиру без предупреждения, без малейшего сомнения и вопроса, ворвался ураган ярости, именуемый Азриэллой. Полминуты спустя три оставшихся Гончих были буквально разорваны в клочья, как туалетная бумага. Селестин с воем уполз в ту страшную нору, что он называет домом, с пробитой головой и сломанным в трёх местах позвоночным столбом.

Я закрыл спиной Захарию, прижав его лицом к своей груди, чтобы он не видел того воплощённого ужаса, в который превратилась его мать.

– Я знала, что тебе нельзя доверять ребёнка!

– Нам можно оборачиваться?

Бледная Азриэлла приняла у меня улыбающегося малыша, покрывая его личико поцелуями. По её щекам текли слёзы.

– Я не опоздал? – В квартиру ворвался широкоплечий ангел с двумя револьверами в руках. – О, вижу, вы уже закончили.

– Помоги. – Я кивнул Альберту, и мы вместе подняли бездыханное тело бывшего военного лётчика. Его грудь была разорвана длинными клыками голодных псов Ада.

– Он подписал договор, – напомнил я.

– Его душа на Небесах, – уверенно поправил меня Альберт. – Этот человек погиб в бою, защищая ребёнка. Мы позаботимся о его дочери.

Быть может, впервые за много лет я ощутил лёгкий укол грусти в сердце, или что там у меня есть. Души точно нет, мы же демоны. Нам всё равно, что происходит с людьми. Но я до сих пор помню, как доверчиво мой сын улыбался этому мужчине. Словно понимал, что он хороший…

Я думал напиться вечером. Даже открыл бутылку. Так и сидел с ней нос к носу на кухне, пока Азриэлла не позвала меня спать.

Что же вы с нами делаете, люди…

Глава 17 Толстый демон

Я получил новую разнарядку. Мы с Альбертом как раз сидели в «Шарлау», пили капучино, кажется, он и меня умудрился подсадить на этот богоугодный напиток. Я читал с сотового, белый ангел краснел или задыхался в хохоте, а я, постепенно увлекаясь, повышал голос, видя, что нас уже слушает почти всё кафе. Это был мой триумф стендапера!

Как бы двусмысленно ни звучало это слово, но на меня со всех сторон смотрели восторженные дамы, и это нереально вдохновляло. Конечно, если Азриэлла узнает – убьёт на месте. Хотя… ну убьёт, и по барабану!

– Итак, мужик хочет жениться. Его полное резюме, высокие требования к невесте и реклама себя любимого. Да, да, такие люди ещё есть в России, господа-товарищи. Цитирую дословно: «Александр, сорок девять лет, сто пятьдесят пять сэмэ, сто четыре кэгэ, ижевский удмурт, живу в центральной части Южного округа. Дерматовенеролог, эротический массажист, охранник ларька, ныне социальный пенсионер по инвалидности и психиатр-нарколог, есть двушка и дача, там баня и теплица на навозе. Хорошая зарплата – восемь тысяч в месяц! Переболел левосторонним тиреоидитом, свинкой, сифилисом, менингитом в тяжёлой форме, чуть хромаю, но правый глаз видит всё!

Народ, валясь под столики, перестал делать заказы, кто был покрепче, снимали меня на камеры сотовых телефонов.

– В разводе пятнадцать лет, – невозмутимо продолжал я. – Ищу жену-помощницу, без вредных привычек, кредитов и ипотеки. С хорошим здоровьем (все справки!) и большими упругими грудями без обмана и силикона, у меня на него аллергия. Без порчи, без сглаза, туберкулёза, гепатита С-А-В, с крупными сосками – вдруг промахнусь. Не рыжую!

В кафе недовольно заворчали и женщины и мужчины. Действительно, чем же ему рыжие-то не угодили? Извращенец…

– Нерожавшая девица до двадцати девяти лет. Чистокровная девственница! Оральный секс в любую минуту! Готов взять украинку понимающую, белоруску и немку не обижу, еврейку с короткой менструацией, если грехи прощены по книге Левит и божественных законов…

Кто-то из особо впечатлительных захлопнул рот и побежал в туалет. Но я не вру, я тупо зачитываю требования простого российского удмурта из Ижевска. Всё честно!

– Татарку, удмуртку, марийку, эвенку, казашку, чеченку, если только дочь миллионера с такими же параметрами и без экстрима. Я озабоченный!

Все шумно зааплодировали.

– Желательна материальная помощь её родителей. Нахожусь в ОТЧАЯНИИ!!! Согласен на неразбитную, непошлую, неразвратную, недоступную девушку лёгкого поведения. Для плохих девушек – испытательный срок! При хорошем поведении могу раз в год покупать с зарплаты цветы – две гвоздики, это экономично. Если я не подошёл вам, предложите меня вашим страшненьким подружкам». Всё!!!!

Кафе взорвалось хохотом, рукоплесканиями, и меня буквально завалили комплиментами. Менеджер зала торжественно объявил, что весь наш заказ сегодня за счёт заведения, и умолял заходить почаще. Ну мы, по идее, и так здесь едва ли не самые постоянные гости, но всё равно приятно.

– Могу ещё почитать про пожилую цыганскую гадалку с четырьмя классами образования, принимает клиентов в одиннадцатикомнатной квартире на Фрунзенской набережной в Москве. Полиция разводит руками, но богатые идиоты стоят в очереди к хитровыделанной тётке с картами Таро на полгода вперёд.

Менеджер зала неуверенно замотал головой и отвалил. Впрочем, он тихо подкатился через полчаса и попросил телефон гадалки. Я бы дал, но Альберт не позволил.

Жаль, цыганская мафия под православным соусом – тоже наш проект. Именно поэтому ни один батюшка не может прогнать цыганок-вымогательниц с детьми от своего храма. Всё договорено, поделено на сферы и оплачено безналом.

Домой вернулся к вечеру, трезвый, даже принёс игрушку ребёнку – резиновую летучую мышь со зверским оскалом клыков. Захария был в полном восторге, пожевал дёснами её крылышко и бил мышью по спинке кровати, чтоб пищала. Мышь.

Азриэлла, с моего разрешения (хотя чего врать-то, когда она его спрашивала?), отправилась на часок в Пекло к маме. Я растянулся на диване, включил «кухонный сериал» и, потягивая успокаивающий коктейль собственной рецептуры (пол-литра коньяка, сто грамм водки, сто грамм соляной кислоты, столовая ложка семидесятипроцентного уксуса, щепоть серы, сырой желток – взболтать в колбе, но не смешивать. Попробуйте!), наконец-то смог расслабиться.

Это было тихое наслаждение – приятно ноющие мышцы, мягкий отсвет экрана, плоские шутки актёров, плюс согревающий коктейль с плавным уклоном в сон. Захария мирно сопел у себя, моя жена опаздывала уже на час, всё было бы просто чудесно, если бы не… всего одна короткая эсэмэсочка, чуть было не заставившая меня откусить край толстостенной медицинской колбы:

«Завтра в пять вечера. Толст.».

Это значит Толстый, а не Толстой. Матёрый человечище, граф Лев Николаевич мне по мобильной связи не пишет, как вы сами понимаете, он всё ещё лишён такой возможности. Ну а Толстый, ох…

Это мой, можно сказать, школьный приятель, в человеческом облике тянет где-то на сто восемьдесят – двести килограммов, работает на хлебном месте в полиции, ну и среди судейско-прокурорской братии свой в доску. По сути, довольно беззлобный демон, на своих бросается редко, если кого и придавит, то разве что только по пьянке.

Беда в том, что напивается он редко, но в хлам! И непременно в моей компании. Отказы не принимаются по факту. Больной, устал, занят, жена не пускает, белая горячка, сошёл с ума, уехал в другой город, лежу в коме, умер на фиг – ему без разницы!

Он меня выкопает, оживит, напоит, поговорит за жизнь, убьёт, закопает снова, спляшет на моей могиле, а через год-два-пять-десять вернётся сюда с цистерной львовской водки и выкопает меня снова. Сбежать не получится, чего я только не пробовал, но спрятаться от доброго Толстого демона не получалось ни разу.

– Дорогой, что-то случилось? – Нежданно вернувшаяся к утру жена нашла меня в состоянии глубокой депрессии. – Ну прости, прости, нам с мамой о стольком надо было поговорить… Захария в порядке?

Я тихо кивнул.

– Ты представляешь, а в нашу бывшую квартиру заселили новых жильцов. Собственно, одного жильца. Так вот, этот здоровяк-демон построил по струнке всех соседей, все бабки у подъезда теперь метут перед ним дорожку хвостами, он провёл к дому отдельную трубу с нашего химкомбината, сам себе качает спирт, и у него такие связи-и… А ещё… ты удивишься… он… тебя… знает!

– Я его тоже. Это Толстый.

Счастливо щебечущая Азриэлла молча опустилась на диван и прикусила язычок.

Она помнила, как после наших последних посиделок меня прикатили домой мелкие бесы в пустой шине от КамАЗа. А лет тридцать назад моё тело было сброшено к нам во двор на догорающем парашюте. Все варианты перечислять не буду, рисуйте себе самые смелые и кровавые фантазии, не ошибётесь.

– Тебе нельзя больше с ним пить.

– Я знаю.

– У нас ребёнок.

– Угу.

– Малышу нужен живой отец.

Я вздохнул. Она тоже. Никто ни с кем не спорит, все и всё понимают. Просто сделать ничего невозможно. Толстый заставит меня выпить и за здоровье ребёнка, так что сдохнуть придётся по-любому.

– Может быть, Альберт тебя как-то прикроет?

На секунду я ухватился за эту спасительную мысль, но быстро передумал, потому что если Альберт и ввяжется в это дело, то только ради того, чтобы лишний раз подраться. А в драке моего друга ангела и моего друга демона на чьей стороне буду стоять я? Вот именно…

День поначалу не задался, а потом немного распогодилось. Захария с утра пускал пузыри, у него, кажется, режутся зубки, хотя лично мне казалось, что именно клыки. По крайней мере, у меня точно клыки первыми выросли, помню, ими я неслабо прокусил руку своего деда, когда тот пытался задушить меня в колыбели.

А ещё наш малыш научился приманивать голубей. Это мне Азриэлла показала, лучась тихой материнской гордостью. Они садятся на подоконник, не гадят (!), а только смотрят на него и воркуют, когда он им улыбается. Моя жена тайком уже сцапала двух сизарей и быстро съела там же, прямо с перьями, но глупые голуби всё равно прилетают.

Я засунул ей длинный язык в ухо, пошевелил им там, а прощаясь, попросил поймать и мне дюжину птичек, ибо вернусь пьяный, но голодный. Толстый обычно не тратит времени на закуску. В смысле если вернусь…

Клиента сегодня выдали сложного, плаксивого, обложившегося бумажками с печатями и подписями важных людей и агрессивными кошками и ни в какую не желающего открывать двери. Но я был на нервах и тоже не особо церемонился:

– Грешник, пусти, хуже будет!

– А меня дома нет!

– Угу, вот так, значит… А если я найду?!

Он глупо захихикал, так что кто бы не счёл это приглашением рискнуть? Я спокойно вышел из подъезда, нашёл пожарную лестницу, влез на соседний балкон и так добрался до нужного этажа. А потом просто проник в квартиру через форточку.

Да, да, разумеется, меня не приглашали войти, и что? Вы, люди, уверены, что это вас так уж обезопасит? А если я на нервах, пьян, зол, и мне вообще всё параллельно…

– Не платим по счетам? Ай-ай-ай, гражданин…

– Как вы это сделали?! – взвыл он. – Высоко же, четвёртый этаж, вы могли упасть!

– Не в первый раз, работа такая, – сурово кивнул я. – Собирайтесь.

– За что?!

Пришлось напомнить, за ним – мелкое мошенничество, обман пенсионеров, чёрное риелторство, два недоказанных отравления, один акт некрофилии с трупом бомжующей старушки, детское порно по вечерам…

– Но я же верующий, я в церковь хожу!

Это, кстати, его и сгубило. Так бы по совокупности грехов попал к нам лет через тридцать, но рукоблуд стеснялся признаться в содеянном на исповеди и… (трам-тарам, литавры!) продал душу за то, чтобы никогда ни в чём не каяться, не испытывая при этом мук совести. Отсюда какие-то шесть лет, и клиент наш.

Запаковал его в настенный ковер с теми же бешеными кошками. В пекле их всех порежут на роллы и подадут с мазутом, шеф любит остренькое.

Короче, к семнадцати ноль-ноль я был спокоен, подтянут, выбрит и готов к самому худшему. Пока четыре-пять столетий мне везло, но любая последующая пьянка с Толстым могла стать последней. Традиционное место встречи также не менялось ещё с революции, старая, неубиваемая временем пивная в исторической части города, в квартале от бронзового столба с битой надписью «Нулевой километр».

То есть начинали мы всегда там, а потом уже куролесили как и где взбредёт. Ровно в одну минуту шестого возле меня остановился здоровущий чёрный джип «паджеро», из которого кое-как выбрался невероятно толстый мужчина с кавказскими чертами лица. Он никогда не приезжал вовремя и никогда не опаздывал больше чем на минуту, фишка такая или пунктик, кому как угодно.

– Толстый! Ты в своём репертуаре!

– Абифасдон, эй! Как поживаешь, генацвале? Сколько лет я тебя не видел, пять, десять?

– Сорок восемь лет, четыре месяца, два часа, девятнадцать минут… – начал было дотошно перечислять я, но он сгрёб меня в дружеские объятия, так что чуть не сломал мне все рёбра. Одно, кажется, точно хрустнуло.

– Идём! Я плачу, за всё плачу. Так скучал по тебе, друг мой, просто слёзы, эй.

Скучал, чувствуется, очень. Толстый всегда был искренним демоном, что, как ни странно, не мешало ему успешно продвигаться по карьерной лестнице. Может быть, просто потому, что он всегда пёр как танк? В смысле конкуренты гибли под гусеницами…

– Человек! Пиваса нам с моим другом! По пять литров чёрного, как моя душа-а! И по кружке всем желающим, эй! Кто не пожелает – залью в глотку силой!

Как помнится, за последние сто пятьдесят лет ни одного отказа ни разу не было, народ традиционно любит халяву. Вот, собственно, эти первые пять литров я ещё как-то сохранил в памяти. Потом поверх пива пошло сухое вино, полировали креплёным портвейном, грузинский бренди мы пили уже в отделении полиции, а шотландским виски догонялись, кажется, вообще в мужском монастыре. Дальше – сумерки, туман и пульсирующая тьма.

Я пил, слушал, кивал, позволял взваливать себя на плечо и куда-то нести. Дико болел затылок, возможно, что в последнее заведение меня втащили за ногу и я бился головой о ступеньки. Но тоже не факт, а просто осторожное подозрение. Когда мне в горло влили очередной стакан водки, я вдруг осознал, что нас за столом уже не двое.

И не подумайте, что в глазах у меня двоилось или троилось. Нет, с нами за столиком сидел Альберт, трезвый, как расчёт межконтинентальной ракеты.

– И чего ты хочешь, батоно?

– От тебя ничего, демон. Но если будешь настаивать, могу проломить тебе башку.

– Уважаю, эй! Но ты пришёл не ради меня?

– Я бы и бровью не повёл ни ради тебя, ни ради любого из твоего племени. Мне нужен Абифасдон.

– В каком двойном смысле, эй?!

Я хлопнул ладонью по столу, призывая обоих к молчанию. Толстый и Альберт несколько недоумённо обернулись в мою сторону, так, словно я вообще тут лишний. В этом было что-то неправильное, но что именно, было как-то очень трудно сформулировать, а уж произноситься вслух эта мысль вообще отказывалась. Противно-о…

– Мне нужна твоя помощь.

Я осторожно кивнул, боясь, что голова просто слетит с плеч от неконтролируемого рывка. Белый ангел всё понял правильно, тяжело вздохнул и еле слышно прошептал:

– Я опоздал.

Он раскрыл ладонь – на ней лежала детская заколка для волос в виде божьей коровки. Страшные слова упали на самое дно моей души, отзываясь глухим эхом в убитом алкоголем мозгу. В висках неустанно лупила маленькими молоточками пара сотен мелких бесов, но это не было проблемой. Да чтоб я вообще сдох, если что на тот момент меня реально и пугало, так только незнакомая боль в глазах ангела быстрого реагирования…

– Когда я пришёл, она уже шагнула вниз. Я не успел…

Короче, ситуация тупая и бездарная. Девушка, которую он должен был остановить, бросилась с крыши. Самоубийство относится к смертным грехам, искупить его нельзя, отмолить тоже, раньше таких и в пределах церковной ограды не хоронили.

Сейчас времена более веротерпимые (или уж если прямым текстом, то абсолютно безбожные), поэтому человечеству можно попустить многое, но и Небеса от определённой позиции никуда не отступают. Это мы можем позволять себе финты, интриги, заигрывания с противоположной стороной, а у них с этим строго. Шаг вправо, шаг влево, расстрел…

Так вот, иногда свыше спускают ангелов, чтобы те успели спасти невинную душу, находящуюся на грани отчаяния. Мой друг не успел. Как я понимаю, меньше чем на минуту, не по своей вине, но когда и кого это колышет?

– Абифасдон, ты… ты можешь мне помочь?

На этот раз я даже не попытался хотя бы изобразить кивок, но просто упал под стол в дружественном порыве самопожертвования. Всего-то надо было пойти в Ад, найти бедную девушку в отделе для самоубийц и тупо вернуть её на белый свет. Делов-то, а?!

– Ничего не выйдет, генацвале, эй!

– Тебя не спрашивают, демон. – Альберт убрал божью коровку в нагрудный карман.

– Э-э-э, он тоже демон, его ты спросил.

– Он мой друг.

– И мой друг тоже, – надменно протянул Толстый. – Никуда он с тобой не пойдёт.

– Эй? – зачем-то в таком же тоне откликнулся белый ангел.

Я прекрасно понял, что будет дальше, и, собрав все силы в кулак, как-то умудрился втиснуться между ними. Так эти гады, другим словом не назовёшь, в четыре руки безапелляционно вернули меня обратно под стол, я попробовал привстать, крепко саданулся маковкой о низ столешницы и притих. Наверное, прошла очередная целая вечность, когда мне позволили высунуться наружу. Зачем? Не знаю, у кого вы спрашиваете…

Я с изумлением обнаружил, что могу самостоятельно открывать и закрывать глаза. Руки-ноги слушались меня, но как-то осторожно и не особенно уверенно. Я лежал на диване дома (отметьте, у себя дома!), заботливо раздетый до трусов, укрытый тёплым шерстяным пледом, с мягкой подушкой под головой.

Азриэллы и Захарии слышно не было, наверное, пошли подышать свежим воздухом. А прямо на полу, перед моими домашними тапочками, белел тетрадный лист бумаги. На нём оказалось всего несколько коротких строчек. Моё сердце замерло. Развод?

«Дорогой, прости меня за всё, вчера ты был великолепен! И не только в постели, грешный ты сукин сын. Не знаю, как вы сделали это, но твой Альберт простоял под нашим балконом на коленях часа полтора, не меньше. Похоже, он у тебя в неоплатном долгу. Должна признать, что это так возбуждает…»

Я сглотнул сухую слюну, продрал глаза и перечитал письмо ещё раз. Задница Вельзевулова, о чём вообще речь?! После короткого размышления я неуверенно потянулся за сотовым. Всего две эсэмэски, одна от Альберта, вторая от моего шефа.

Первая: «Я благодарен».

Вторая чуть длиннее: «Я больше не буду!»

Несколько смущённый и даже чуточку заинтригованный, я набрал номер Толстого. Он не брал трубку, что неудивительно, если мы накануне здорово покуролесили, то мой одноклассник будет громко дрыхнуть неделю. Названивать ему или долбить стенобитной машиной в дверь совершенно бесполезно. Можно, конечно, попробовать… э-э-э… додумать, что конкретно попробовать, я не успел, потому что в этот момент раздался звонок сотового.

Я быстро схватил свой телефон и тут же отодвинул его от уха, чтобы элементарно не оглохнуть. Секретарша нашего отдела в Пекле орала так, что запросто могли лопнуть барабанные перепонки.

– Абифасдон, я вас хочу! Вас и вашего толстого друга-а! Да на хрена мне вы, честно говоря, мне нужен только он! Он! Красавчик, душка, пусик, ми-ми-ми!!! Отдайте же мне его, жестокое животное! Где вы его прячете?! Он мой! О, как он был прекрасен вчера, когда под ваш дебильный пьяный хохот макал нашего шефа головой в унитаз, требуя десятикратного повышения вашей зарплаты!

Я закусил губу, чтобы не застонать. Такой дьявольской подставы Толстый мне ещё никогда не устраивал.

– А как храбро он поколотил бесов из службы охраны. Он стрелял в них из пулемёта, и это было так зрелищно, что у меня до сих пор щупальца под юбкой трясутся. Вы просто обязаны дать мне его адрес! Потом этот могучий демон разгромил приёмный сектор и забрал одну свежую грешницу, наверное, проголодался, но всё равно не…

Я нажал красную кнопку и отключил эту больную на всю голову дуру. Резко захотелось выпить, но явно не стоило, мне требовался максимально трезвый мозг. Я прошлёпал на кухню, порыскал в холодильнике и смешал себе стакан молока наполовину с уксусом. Это вполне себе бодрит, хотя и жуткая дрянь на вкус.

– Значит, он всё-таки вытащил её. И, судя по благодарности Альберта, девушку удалось спасти. Вернуть к жизни, конечно, вряд ли, но перевести на Небеса вполне. Хотя если подумать, то ни у меня, ни у Толстого не хватит силёнок такое провернуть. Значит, кто-то сверху… Не-е-е, фигня! Кому оно надо?!

За окном резко сверкнула молния, а потом среди ясного неба громыхнул гром. Что ж, если хорошенько подумать, то вопросов больше не имею. Сижу себе на кухне и молчу в тряпочку. На подоконнике рядом с соской-пустышкой Захарии лежала девичья заколка в виде красной божьей коровки. Что ж, по крайней мере, ясно, кто Его попросил…

P.S. Говорят, дети напрямую разговаривают с Богом. Не знаю, правда ли это, но в том, что Он слышит любого ребёнка, я уверен.

Я сам отец.

– Не могу поверить, что ты не можешь решить вопрос с документами, – скептически хмыкнул белый ангел, косясь на высокую пенку капучино, на которой бариста изобразил корицей опавший кленовый лист.

– Могу, братан, могу, – устало подтвердил я. – Подделки у нас на такой высоте, что мне и твоё служебное удостоверение скопируют, под лупой не отличишь! Но, блин, понимаешь, подделывать бумаги на собственного сына как-то совсем не комильфо…

– Азриэлла запрещает? – на раз угадал он.

– Да, моя жена в последние три дня пребывает в состоянии плохо контролируемой ярости, меня держат в предынсультном мандраже. А всё это из-за её идиоток-подружек, выгуливающих своих румяных чад у нашего подъезда, и их дурацких женских разговоров…

– В смысле?

– Дружище, понимаешь, они её просто заклевали – чего у нас было, как именно, где конкретно, сколько раз, как мы женились, расписывались, венчались, в каком загсе, в каком платье, где ребёночка регистрировали, когда крестить собираемся? И, штырь Сатанаилов им в глотку, всё такое бабское, в том же слюнявом духе.

– Ну?

– Ну а что она может им ответить?

– Правду.

– Издеваешься?

– Я всегда говорю правду.

– Так ты ангел, вы все по-другому запрограммированы. А мы, демоны, работаем на Андроиде, нам веры нет, – кисло ухмыльнулся я. – Короче, моя супруга упёрлась рогом – и не в фигуральном смысле, – требуя от меня подлинных государственных документов нашему сыну. Со всеми печатями!

– Но ведь…

– Именно! Пока мы с ней официально не расписаны, она и слышать не хочет о получении свидетельства о рождении для малыша. Ребенку уже почти четыре месяца! Что делать?

– Жениться.

– У демонов это бессмысленный и даже вредный ритуал, ибо не решает ничего, кроме обоюдного ограничения свободы и прав личности. Vous comprenez?

– Что вам мешает расписаться в загсе?

– Да чтоб меня за ногу и в гальюн рылом, она хочет всё как у людей – венчание, свадьба, крещение сына, гульба на три ночи и толпу подружек в гости! И ты всё ещё считаешь, что у меня нет проблем?!

Альберт потупил кроткий взгляд. Как ангел, он легче и снисходительнее относился к чисто женским слабостям. Уж не знаю, как там проходят свадьбы у них наверху, на Небесах, но мы, демоны Пекла, не слишком продвинулись в этом тонком вопросе.

То есть такие вещи, как свадебный торт (продажа по кусочкам!), похищение невесты (выкуп за деньги!), потеря туфли новобрачной (ещё один развод гостей на бабки!) – всё это нам, конечно, дико нравится. Как и всеобщая пьянка, грязные танцы, пошлая музыка, дебилизирующая людей попса, сопутствующая драка и, собственно, «оригинальные свадебные фото, которые вы сможете показывать вашим внукам и правнукам…».

Это, согласитесь, вообще жесть и феерия. Наши работали, по почерку видно! Вот если похороны, то это наверняка ангельская администрация регламентировала. Захотите проверить, сами сравните, как пляшут черти на свадьбах и как плачут ангелы на похоронах.

– У тебя телефон вибрирует.

– Не обращай внимания, он у меня нервный.

– Абифасдон, я серьёзно, у тебя вызов.

У меня каждый день вызов или даже несколько, работа такая. Да и у него, если подумать, тоже.

– У тебя тоже звонит. Прикольная мелодия, кстати.

– Григ, – с чисто скандинавской холодностью кивнул мой друг. – Мне тоже пора. Привет Азриэлле и Захарии.

– Целуй супругу, – подтвердил я и упреждающе поднял руку. – Нет, сегодня плачу я. Уж на два капучино моей зарплаты пока хватает.

Он пожал плечами, кивнул и вышел из зала под восторженные взгляды всех подряд – гостей, клиентов, официантов, бармена, кассирши, охранника и даже уборщицы, ангелов все любят. Судьба их такая…

– Сдачи не надо. – Я оставил на столе две новенькие пятисотки и приветливо подмигнул девушке за кассой. Она даже не улыбнулась в ответ.

Где справедливость? Нет её, но я привык. Мир так устроен, и сверху и снизу, можно долго ныть, можно принять его как данность, выбор за вами. Благо людям он предоставлен.

Ехать пришлось на другой конец города, в район старых домишек. Развалюха на развалюхе, но ведь как-то и здесь люди живут, всякое бывает. Власти у нас незаботливые.

– Расулов Наиль Исимбаевич? – не очень уверенно, по слогам прочитал я надпись над дверным звонком. – Хрень какая-то, мусульманами занимается другой отдел, у них своя крыша, свой профсоюз. И вообще, связываться себе дороже – налетит толпа узкоглазых шайтанов на кривых ножках и такой визг поднимут…

Но перезванивать и уточнять у нас не принято, в конце концов, я профессионал, если прикажут, то и президента Буркина-Фасо на раз-два арестую. Шучу! Не мой уровень, там другие шишки правят бал. Что поделаешь, везде своя бюрократия и иерархия, тут мы в Аду не исключение.

Я нажал пальцем на кнопку старенького звонка. Скучная трель огласила весь коридор.

– Кто там? – на чистом русском, без малейшего акцента спросили из-за двери.

– Наиль Исимбаевич здесь проживает?

– Да.

– Разрешите войти?

Раздался скрежет проворачиваемого ключа, щёлкнул замок, за настежь распахнувшейся дверью стоял широкоплечий носатый мужчина лет пятидесяти, лысый, как шар для боулинга, в мятой клетчатой рубахе и почему-то старых армейских штанах с лампасами.

– Чё хотел, парень?

– Я ненадолго и по делу. Разрешите войти?

– Давай. – Он пропустил меня вперёд, и последнее, что я помню, – это дикий взрыв затылка, темнота, боль, запах крови. Хуже всего, что не только моей…

Вполне естественно, что, находясь в человеческом мире, мы, демоны, принимаем человеческий облик. Со всеми вытекающими последствиями. Ну, в том смысле, что когда я в своей истинной шкуре, то на меня не действуют никакие простуды, болезни, микробы, вирусы, ВИЧ и всякая тому подобная хрень.

Убить профессионального демона вообще крайне проблематично. Если, конечно, не бронетанковым снарядом прямо в грудь или ядерной бомбой по кумполу. В принципе, вот этого, конечно, я могу и не выдержать, сдохну по-любому. В остальном мы практически неуязвимы, но, как вы помните, на момент подлого удара сзади я был человеком – мягким существом с хрупким черепом.

– Кажется, тут у кого-то хрустнула затылочная кость.

После некоторого размышления я пришёл к выводу, что это мои слова, а дичайшая головная боль подтвердила эту гипотезу как аксиому. Принято считать, что в подобных случаях на смену боли приходит холодная ярость. В моей ситуации почему-то всё шло не так, как принято. Да, ярость пришла, но не холодная, а обжигающе огненная! И не взамен боли, а сотрудничая с ней. Это бесило.

Люто бесило, если совсем уж честно…

– Очухался, мужик?

Резко вспыхнул яркий жёлтый свет. С трудом разлепив залитые кровью ресницы, я хмуро огляделся вокруг и, как говорится, не слишком обрадовался. Бетонные стены, подвальный запах застарелой мертвечины, коллекция самых неприятных пыточных инструментов от классических мясницких ножей до более изощрённых железок, купленных, видимо, на распродаже стоматологического оборудования.

Прямо передо мной, сложив руки на груди, стоял гражданин Расулов. Тот самый тип, которого я должен был забрать. Мамочки-и…

– Очухался, вижу. Дядя Наиль сильно не бьёт, меру знает.

Я напряг мышцы и понял, что прикован наручниками к газовой трубе под потолком. Любой начинающий пристав Пекла тут же принял бы свой истинный облик и сложил поймавшего его в ловушку человека шесть раз, словно салфетку в хорошем ресторане.

Поверьте, именно это первым стукнулось и мне в голову, но вторая мысль врезала в челюсть первой и практически в голос заорала: «Ты же опытный специалист! Лучший в отделе, с доски почёта не слезаешь, так неужели думаешь, что этот хмырь так туп и прост, как кажется?! Башку включай, а!»

Превозмогая боль, я до хруста запрокинул голову назад и был вознаграждён – наручники отливали мягким блеском. Нет, это была не хромированная сталь, он посеребрил «браслеты». Если я только попытаюсь перевоплотиться, то мгновенно останусь без обеих рук. Как же заблуждаются многие: вторые конечности вырастают далеко не у всех демонов, у меня так точно не вырастут. Но откуда он может знать…

– Дядя Наиль умный. – Меж тем маньяк с просроченным договором тинькал ногтем большого пальца по острию ножей. – Думаешь, ты первый такой? Нет, нет. Второй уже за сегодня.

– И кто первый? Кто… кх…

– Говори, спрашивай, я отвечу, мне не жалко совсем. Вон другой лежит.

Он толкнул дверь за своей спиной, и я с трудом сфокусировал взгляд на связанной цепями мужской фигуре в строгом льняном костюме. Чтоб тебя, умник белобрысый, ты-то как сюда вляпался?!

– Дядю Наиля ещё никто не обманывал. – Мужик определился с выбором ножа, и широкое лезвие тускло блеснуло режущей кромкой. – Ты не ори только, не надо. Меня крик заводит, возбуждаюсь. Не будешь орать, я тебя быстро разрежу.

– Альберт! – насколько хватило сил, крикнул я.

Тело моего друга вздрогнуло, он попытался поднять голову – на его золотистых кудрях запеклась кровь. У маньяка странно заблестели глаза, пожалуй, кричать действительно не стоит. Холодная сталь нежно, почти ласково коснулась моей щеки. Нож был такой острый, что я не почувствовал боли первого пореза…

– Хорошо, терпи, не шуми. Пусть тот высокий кричит, он мне нравится. Люблю, когда такие кричат. Тепло в животе разливается, приятное тепло.

Кажется, он что-то ещё говорил, надрезая мне кожу на лбу. Я молчал.

Странное отупение овладело всем моим сознанием. Я не чувствовал, как течёт кровь по моему лицу и шее. Я пытался смотреть ему в глаза. Не знаю зачем, не пытайтесь понять, что я там искал. Уж не совесть и человечность, это точно.

– Отпус… пустите его, – внезапно раздался слабый голос белого ангела. – Господь накажет вас.

– Говори, громче говори, я не слышу.

– Вы ещё можете вымолить прощение. – Альберт повысил голос. – Бросьте нож, я помогу вам…

Наиль Исимбаевич едва заметно улыбнулся. Он стряхнул на пол капли крови с лезвия, подмигнул мне и повернулся в сторону моего друга. Ему стоило сделать лишь один шаг, когда я сумел разлепить сухие губы:

– Пришёл твой час, грешник…

– Подожди меня тут, пожалуйста. Мы не закончили, дядя Наиль любит до-о-олго резать. Что сказал?

– Гори в Аду, – от всего сердца пожелал я, безмятежно принимая свой истинный облик.

Страшная боль обожгла запястья, и обе кисти рук, дымясь, упали на пол. Серебро сделало своё чёрное дело, в этом не было ни малейших сомнений.

– Дядя Наиль умный…

Это были его последние слова. Я обрушился на маньяка словно снежная лавина, всей тушей придавив к стене, и с наслаждением запустил клыки ему в горло. Когда моя ярость хоть на градус утихла, я подошёл к зажмурившемуся Альберту и перегрыз цепь. Один зуб потерял, ну и чёрт бы с ним, не жалко. Белый ангел встал на ноги очень вовремя, чудом успевая подхватить меня уже в человеческом облике.

– «Скорую» вызови, – пробормотал я, чувствуя, как страшная комната поплыла перед глазами. – И руки мои подними с пола, может, ещё пришить успеют.

– «Скорая»? – Альберт быстро назвал адрес. – Срочно, тут человеку плохо!

– Я не человек…

– Он тоже. – Ангел кивнул в сторону окровавленной кучи костей, мяса и обрывков одежды. – А теперь нам просто надо выбраться отсюда.

– Легко!

– Я тебя понесу.

Наверное, на этом я отключился. Человеческое тело вообще несовершенно. Многие животные и даже насекомые могут дать ему фору, но так уж сложилось, что перевоплощаться по служебной надобности мы должны именно в людей. Хотя, наверное, в дельфина в чём-то интересней, говорят, они жутко сексуальные и умные, просто страсть…

Помню, что уже в машине «скорой помощи», обколотый и перевязанный, я упросил врача сунуть мне под ухо мой сотовый, предварительно набрав три шестёрки, и кричал шефу в трубку, чтобы забрали моего клиента. С телом я разобрался, а за неприкаянной душой надо бы прислать курьера. Как вы понимаете, врачи всё списали на горячечный бред.

Руки мне пришивал известный израильский хирург, который прилетел частным самолётом из Иерусалима по одному звонку Альберта. Когда надо, ангел быстрого реагирования умеет быть невероятно убедительным. Впрочем, если вы демон, то в большинстве случаев на вас и так всё заживает как на собаке.

Да, я не смог бы отрастить себе новые руки, но зато постарался обеспечить максимально ускоренную регенерацию пришитым конечностям. Из больницы вышел своими ногами уже через три дня. Роскошная белая «ауди» ждала за воротами.

– Слушай, брателло, у меня походу только один вопрос. – Я поудобнее откинулся на сиденье, когда Альберт выворачивал на улицу. – Что, собственно, твоя ангельская задница делала в том подвале? Ты же уехал по вызову.

– Меня туда и вызвали.

– К этому маньяку? Альберт, ты читал его дело? Оно же трупами смердит за километр.

– Мне приказали дать ему последний шанс, – сквозь зубы процедил он, не отвлекаясь от дороги. – Да, я сказал, что у него пять минут на раскаяние, потому что после меня придёт демон и… короче… вот. Прости.

Мне многое хотелось ему сказать. Простым человеческим языком, в соответствующих выражениях, с теми образами и гиперболами, на которые так щедр русский язык. Как же меня бесит эта небесная канцелярия с их божественным правосудием, с вечной заботой о бесценности каждой человеческой души. И ведь что бы ни случилось – они всегда в белом, а мы разгребаем за ними всё дерьмо…

– Пожалуйста, прости.

– Проехали.

Да ну и в самом деле, нам-то что делить? Я съездил ему локтем в челюсть, и всё, инцидент исчерпан.

Ночью, когда отревевшаяся за эти три дня Азриэлла уснула, прижимаясь к моему плечу, я долго лежал без сна. В соседней комнате мирно сопел мой сын.

Как же хрупка наша жизнь…

И руки ещё болят.

Глава 18 Журналистское расследование

Звонок в дверь раздался, как и положено, не вовремя. Выходных или отпусков в Аду не бывает, но при моей работе есть дни, когда наплыв грешников не так велик и можно отсидеться дома. Чем в полной мере воспользовалась моя жена, уцокав каблучками к себе в отдел искушений, а нас с сыном оставив один на один.

Что, кстати, не составляло ни малейших проблем ни для меня, ни для него, мы прекрасно ладили друг с другом. Он занимался своими младенческими делами, с самым глубокомысленным видом угукая и трогая погремушки у себя в кроватке, а голос подавал, лишь когда был голоден или обделался. Нормальный парень, сам чрезмерно не напрягается и других без дела на уши не ставит.

Азриэлла по совету подруги ставила ему разные мелодии на диске, от тяжёлого рока до классики и песенок из старых советских мультиков. Лучше всего пошёл Чайковский «Вальс цветов», Захария всегда под него засыпал. Так что уж простите за долгую прелюдию, но теперь, надеюсь, всем понятно, почему звонок в дверь был «не вовремя».

– Чего надо? У меня дома ребёнок спит, – с порога предупредил я тощего суетливого типа в мятом плаще и серых брючках.

– Я буквально на пять минут! – Он поправил на носу очки с толстыми линзами. – Скажите, вы верите в Бога?

Сначала я подумал, что это очередной свидетель Иеговы, но у мужика был несколько иной блеск в глазах. Фанатичный, но не религиозный.

– Скажем так, мне нет нужды сомневаться в существовании Бога, поскольку… – Я задумался, как бы поэффектней закруглить мысль, но он перебил меня:

– Вы демон!

Я спокойно выдержал горящий, пристальный взгляд глаза в глаза и поморщился:

– Обратитесь к врачу.

– Позвольте. – Тип в очках схватил было меня за плечо, но тут же испуганно отдёрнул руку. – Одна минута, просто дайте мне объясниться. Я давно наблюдаю за вами, уже больше недели. Я расспрашивал о вас соседей. Вы не человек. Вы нечто иное, большее, высшее!

Я покачал головой, молча закрывая дверь, но он успел втиснуть в проём ногу.

– Убери.

– Выслушайте меня!

– Убери, говорю. Оторву и сожру у тебя на глазах.

– А я буду кричать и разбужу ребёнка!

Мне пришлось выйти, чтобы убить идиота. Я не успел буквально на четверть минуточки – из лифта вышла наша пожилая соседка по площадке.

– Здравствуйте, Абифасдон э-э-э… как вас по батюшке?

– Клавдия Петровна, для вас просто Коля. Или Миша, или Саша, или как захотите.

– А где Азриэллочка, что-то скучно без неё во дворе? – обрадовалась словоохотливая бабка, ставя сумки на пол и бомбардируя меня вопросами: – Как ваш малыш? Ночью, бывает, слышишь, как он поёт! Голосистый-й! Газики, наверное? Так вот, я по телевизору у Малахова видела, вам надо ночью на поле пойти, выкопать редьку и…

Я самым нежнейшим образом улыбнулся ей во всю пасть, цапнул суетливого мужика за шиворот, втолкнул в прихожую и закрыл за нами дверь. Других вариантов попросту не было. Обманутая в лучших чувствах тётя Клава возмущённо кудахтала на всю площадку о временах, о нравах, о Горбачёве, о США, и вообще – все депутаты жулики! При чём тут я, даже не спрашивайте – это великая тайна пожилой женской логики, простым смертным не понять…

– Парень, ты нарываешься, – свирепо зашипел я, но этот гад не так чтобы очень уж испугался.

– Интервью. Одно эксклюзивное интервью, и я о вас забуду. Честное слово!

– Да ты у меня забудешь, как твою маму зовут!

Я принял свой истинный облик, упираясь рогами в потолок. Журналист побледнел, как риза начинающего архангела, обмочил штаны, но стоял на своём:

– Всего несколько вопросов! Я душу готов продать за первое интервью с настоящим демоном.

– Повтори это ещё раз.

– Я готов продать душу, если вы откровенно и честно ответите на несколько моих вопросов. А если нет, то напишу на вас заявление, у меня знакомый в полиции!

По одному щелчку пальцев прямо из-под линолеума в прихожей выпрыгнул мелкий бес-дефлоратор. Он одобрительно подмигнул мне и в прыжке проштемпелевал лоб поставщика жареных новостей. Алая перевёрнутая пентаграмма на миг вспыхнула холодным светом и исчезла.

– Что это было? – вздрогнул настырный гость.

– Всё, договор заключен. Парень, ты сам этого хотел…

– А-а, интервью?

– Идём на кухню, только тихо. – Я принял человеческий облик. – У тебя полчаса. Не хочу, чтобы вернувшаяся жена застала меня с мужиком.

– А если с женщиной? – Этот тип на ходу вытащил блокнот и гелевую авторучку.

– С женщиной тоже не очень хорошо, – пожав плечами, признал я. – В целом у нас, демонов, любая супружеская измена не считается преступлением. Как правило, застав свою дражайшую половину в объятиях любовника или любовницы, мы тупо используем их в качестве общепримиряющего обеда. Женщины, естественно, вкуснее мужчин. Поэтому я и сказал, что мужику на кухне Азриэлла не обрадуется.

– Ещё вопрос. У вас, как я понял, есть институт брака, семья, дети. Но разве сами демоны это не падшие ангелы? А ангелы, как известно, бесплодны. Откуда же дети?

– Из тех ворот, что и весь народ. – Я перешёл на бульварный стиль. – Наши бабы рожают не хуже ваших, и в поле и на работе. Но младенец-демон в отличие от вашего новорождённого совсем не беспомощен. Ему в Пекле угрожают тысячи опасностей, из которых первая – быть сожранным собственными родителями. Главное, суметь выжить первые сто лет, а там как пойдёт.

– Понятно. А чем конкретно занимаются демоны на земле?

– Парень, мне легче сказать чем мы не занимаемся. Лично я не знаю ни одной области деятельности, где бы не отметились наши специалисты. Хочешь растворимого кофе?

– С удовольствием. – Журналист присел на табурет и начал быстро строчить в блокноте, пока я включал электрический чайник. Как только можно пить эту адскую смесь из красителей и усилителей вкуса? Люди поразительно живучие существа. – Вы могли бы как-то поподробнее рассказать о социальном устройстве Ада? Это похоже на город или страну?

– Пекло, Ад, Преисподняя, Аид и так далее по списку. – Я на минутку задумался. – Мне не довелось по нему путешествовать, каждый из нас, как правило, работает в рамках своего района и своих служебных обязанностей. Почитайте Данте или Уильямса, оба варианта по-своему верны.

– Слышали такую поговорку: демократия в Аду, а на небе царство?

– Чего я только не слышал. Но это чушь, демократии у нас нет, никто не выбирал Владыку Тьмы, и никому он не намерен передавать свой трон. У нас даже не монархия, у нас абсолютная диктатура, построенная на вечном противостоянии Богу. Так что «царство» и там и тут.

– Можно ли сказать, что Ад и Рай это две стороны одной монеты?

– Нет. Это ещё большая глупость. – Я поставил перед гостем-шантажистом чашку растворимого кофе, и он с наслаждением сделал пару глотков. Меня передёрнуло. – Люди изумительно самонадеянны. Они думают, что если Всевышний даровал им свободу выбора, то Бог считает их равными себе. Собственно, из-за этого произошла Великая война на Небесах. Мы проиграли. Но время показало правоту Люцифера – люди считают себя выше Создателя и поэтому просто не верят в него.

– Это правда?

Я молча улыбнулся. Когда и кому демоны говорят правду?! Ну уж не на импровизированном интервью первому желающему борзописцу, верно?

– Хорошо. Я всё понял. – Журналист отодвинул кофе, перелистнул страницу в блокноте и с прищуром уставился на меня. – Теперь просто обязан спросить: как вам современная Россия?

– Нормально. Мне доводилось жить в этой стране не одно столетие, поэтому было очень интересно смотреть, как всё меняется, качаясь то к лучшему, то к худшему. В Европе работать проще, в Америке вообще лафа! Но мы не выбираем свой путь, куда послали, туда и топаешь, что велели, то и делаешь.

– А вы любите свою работу? Расскажите о ней.

Я посмотрел в окно. Моя жена, по-человечески нагруженная сумками, о чём-то оживлённо болтала с двумя мамочками, выгуливающими малышей. В своей кроватке завозился Захария. Похоже, пора сворачиваться.

– Я судебный пристав Ада, демон по вызову, меня отправляют забрать человека, просрочившего выплату души. Это не так просто, как кажется, много своей специфики, сложностей, подводных камней, а иногда и прямого риска. Вот буквально недавно был случай…

– Да, да? – Журналист аж заёрзал на табурете, но в этот момент пол в кухне раздвинулся, образовывая пылающую щель.

– Я расскажу как-нибудь потом, если вам позволят вынырнуть из котла. А сейчас вам пора.

– Как? Мы ещё должны договориться с вами о встрече на ТВ, у меня большие планы на вас и вашу семью, уж поверьте!

– Верю, – без малейших сомнений подтвердил я. – Забирайте клиента, парни!

– Куда?! Нет, вы шутите, я же не думал, что…

Из дыры выхлестнуло оранжевое пламя, практически сцапав моего невезучего гостя. А ведь я даже не спросил, как его зовут. Что, наверное, к лучшему…

– Дорогой, всё в порядке?

– Разумеется, – честно ответил я, выходя в прихожую с зевающим сыном на руках.

Люди невероятно доверчивы и никак не хотят понять элементарного – в этой жизни (что земной, что загробной) всегда всё всерьёз.

Журналистский блокнот я вовремя успел подобрать с пола и сунуть в карман. При случае скормлю его по листочку его же владельцу.

А что вы хотели? Я демон, а мы играем с людьми по своим правилам. Кстати, в шкафчике на кухне был и нормальный кофе.

– Как вы тут без меня?

– Скучали жутко…

Глава 19 Полицейское расследование по пятам

Я поторопился. Ну или если хотите, то неожиданно для самого себя вдруг проявил ту самую человеческую самонадеянность, катастрофически недооценив этого газетчика в толстых очках. Короче, судя по тому, что уже вечером к нам заявилась полиция, ушлый журналюга успел предупредить кого надо, что идёт на определённую встречу и если не вернётся до восемнадцати часов, то…

– Старший лейтенант полиции Гурьев. Добрый вечер!

– И вам не хворать.

– Гражданин э-э-э?..

– Абифасдон.

– Ваш паспорт, пожалуйста.

– Дорогая, где наши паспорта? – крикнул я из прихожей, и моя обворожительная жена, звезда отдела искушений, в коротком шёлковом халате, сползающем с плеч, и домашних туфлях на высоком каблуке, вышла из спальни.

– Мальчики, можно чуть потише, я кормила грудью малыша. Абифасдон, проводи господина офицера на кухню, побеседуйте там.

Полицейский, раскрыв рот, взял из её рук наши липовые документы и послушно прошёл за мной. Да, она всегда так действует на мужчин, устоять не удавалось почти никому, кроме одного-двух отцов церкви. По-моему, их причислили к лику святых уже за одно это.

– Абифасдон Алиментович Шалунишкин, – с трудом выговорил он, закрыв мой паспорт. – Офигеть, а ваша супруга Азриэлла Шалунишкина?! Можно я перепишу для товарищей в отделении, чисто поржать?

– Сколько угодно, – милостиво кивнул я.

Паспорта для демонов вообще не проблема, отчества и фамилии нам пишут канцелярские бесы, без всякой системы, от фонаря. У того же Толстого, к примеру, по российскому паспорту имя Ильхамбек, фамилия Соломонов, а отчество – Группенфюрерович. И ничего, он не парится. Парятся те, кто пытается это выговорить.

– А теперь позвольте мне спросить, какого хрена вы припёрлись?

– Гражданин! Я попросил бы…

– По-моему, я крайне вежлив для человека, которого вы только что оторвали от общения с любимой женой и пищащим младенцем. Вы без ордера, без повестки, явно не наш участковый, а поэтому повторю свой закономерный вопрос: какого хрена?

– Говорите как адвокат, – почему-то надулся он.

– Я работаю судебным приставом. Так что вы правы, опыт общения с органами у меня есть. Итак?

– Хорошо. – Мне вернули наши фальшивые документы. – Я просто хотел задать вам пару вопросов. Просто так, не для протокола.

– Нет.

– Что значит «нет»? Вы не хотите сотрудничать?

– Я просто экономлю ваше время, но если вы настаиваете…

– Вам знакомо имя Аркадий Шобрович?

– Нет.

– Он журналист, блогер, работает на ряд газет и ведёт популярный ЖЖ. Ник Pravdolub-suka-82. Теперь вспомнили?

– Никогда о таком не слышал.

– Разве он не заходил к вам буквально четыре-пять часов назад?

– Нет.

– Аркадий мой школьный приятель, и я точно знаю, что он собирался именно к вам, Абифасдон Алм… Алим… э-э-э, тьфу, ну язык сломаешь же! Вы должны были не раз сказать спасибо за такое имечко своим родителям.

– Они в Пекле, и я ничем им не обязан.

– Умерли? Простите, не хотел задеть. – Старший лейтенант Гурьев встал и пристально посмотрел мне в глаза. – Кстати, если что, у нас сейчас такая умная техника на вооружении, даже если весь дом с хлоркой вымыть – всё равно следы крови обнаруживает.

– Вы насмотрелись сериала «След». Впрочем, могу поклясться красотой жены и здоровьем сына, в моей квартире нет следов крови вашего школьного друга.

– Но вы знаете, где он, – уверенно подтвердил сотрудник органов. – Спасибо за разговор. Думаю, мы ещё к нему вернёмся. Человек пропал, вы понимаете?

– Люди постоянно пропадают.

– У вас есть сердце?

– Умоляю, какое сердце, я судебный пристав.

– Адская работёнка.

– В самую точку!

– Вот мой номер телефона, позвоните, если что…

Когда полицейский ушёл, Азриэлла взяла меня за грудки и прижала к стене в прихожей. В её прекрасных глазах полыхало такое яростное пламя, что я даже не пытался врать или приукрашивать ситуацию в свою пользу.

В конце концов, эта сволочь пыталась меня шантажировать, а у нас, демонов, такие шуточки не прощаются. К тому же я его даже пальцем не тронул, он сам заключил устный договор с Адом, обозначив лишь желанную цель и ни словом не намекнул на сроки.

Естественно, наши с восторгом приняли его тёпленького сразу по окончании интервью. Всё честно, он же его получил – получил, а о публикации, скандальной славе, Пулитцеровской премии, многотысячных гонорарах и, как следствие, вилле, яхте, красотках в мини-бикини никаких разговоров не было. Верно же?

Очкарик сам во всём виноват, и моя совесть чиста. Если, конечно, демон по вызову вообще может позволить себе такую роскошь, как совесть.

– Я тебя убью.

– За что?

– Без повода.

– Милая, никто ничего не докажет. Как говорится, нет тела – нет дела. Камер слежения у нас в подъезде нет, когда он стоял у двери, никто мимо не проходил. Ну, кроме соседки тёти Клавы…

– Что?!!

– Нет причин волноваться, всё в порядке, она нас не сдаст!

– Не сдаст? Всё в порядке?! – Острые когти моей жены впились мне в ухо. – Мы только что переехали, я подружилась с молодыми мамами, встала на учёт в детской поликлинике, зарегистрировалась на всех полезных форумах, а тут в дом врывается полиция, потому что ты, видите ли, не придумал ничего умнее, кроме как отправить грязного газетного сплетника в Ад прямо из нашей квартиры?!

– Хочешь, чтобы я его вернул?

– Ещё чего! Журналист получил по заслугам, и считай, что легко отделался, – грозно вспыхнула Азриэлла. – Если бы он попытался шантажировать меня в моём же доме, его смерть была бы долгой и мучительной.

– Тогда отпусти моё ухо, оторвёшь же.

– А ты не стой пень пнём, пользуйся ситуацией, пока малыш молчит, я так возбуждена!

Не ждите подробностей. Намекну, да, извращения были! Мы же демоны…

Короче, примерно с полчаса мы были очень заняты. Захария в кроватке вёл себя невероятно деликатно, не плакал, не хныкал и даже про полный подгузник героически молчал. Ему тепло, и ладно.

– Тебе звонили.

– Правда? Я не слышал, я был занят самой прекрасной демонессой на свете.

– Милый, тебе не кажется, что мы начинаем очеловечиваться?

Я дал ей в челюсть. Она встала и с размаху саданула мне ногой по рёбрам. Как же я скучал по всему этому, но в доме тонкие стены, мы просто лишены возможности калечить или хотя бы толком избивать друг друга.

Дьявол меня побери, да здесь и в тёщу спокойно выстрелить невозможно! Как же скучно вы живёте, люди…

– Звонил Альберт, – отметил я, беря в руки свой сотовый. – Хм, уже четыре раза. Чего ему так приспичило, капучино выпить не с кем? Чего надо, крылатый?

После первого же обмена приветствиями ангел быстрого реагирования сказал, что ждёт меня внизу в машине, и, если я не спущусь сию же минуту, он силой притащит мою задницу на пассажирское сиденье. А всё лишь потому, что…

– Этот журналист Аркадий Шобрович был лично знаком с Альбертом. Брал у него интервью. Похоже, я всё-таки вляпался…

– Папочка справится, – поспешила успокоить захныкавшего малыша Азриэлла. – Он, конечно, редкостный дуб, но любит нас и не позволит сунуть себя в тюрьму из-за какого-то шантажиста. Правда, мой хороший мальчик?

Если Альберт что-либо говорит, то, в отличие от меня, всегда держит слово, поэтому, не дожидаясь худшего, я быстро оделся и через три минуты сидел в белой «ауди» на пассажирском кресле, рядом со своим другом. Он молча тронул с места, и мы унеслись по улицам вечернего города. Некоторое время просто молчали.

Я, конечно, всей кожей ощущал витающее в воздухе напряжение, Альберт играл желваками, его глаза были холодны, как снежные вершины Альпийских гор, а пальцы сжимали руль до вспученных вен на руках.

Мне было категорически всё равно, куда он меня везёт, хоть на публичную казнь через повешение. Мы мотались по городу до тех пор, пока мой друг не стал дышать поспокойнее и не остановился у нашей излюбленной кофейни. У меня на минуточку отлегло от сердца, в кафе он точно не станет чистить мне морду…

– Выходи. Иди впереди меня, дёрнешься, и я стреляю. Твоей жене пойдёт чёрное, а о сыне будут заботиться все ангелы быстрого реагирования.

– Польщён, – буркнул я, выполняя его приказ. Если дойдёт до драки, он из меня хинкали налепит…

– Кофе, коньяк? – мигом подкатился к нам юный официант, восхищённо хлопая белёсыми ресницами.

– Водку, – сквозь зубы процедил Альберт, и осчастливленный звучанием ангельского голоса паренёк умчался исполнять заказ.

Мы сидели друг против друга в пахнущем порохом молчании. Я – расслабленно, взгляд в потолок, закинув ногу на ногу и делано зевая. Он – с прямой спиной, левая рука на столе, правая под столом, и бицепс на ней так напряжён, что сразу понятно: его табельная «беретта» нацелена мне прямо в… Короче, других детей у меня уже не будет.

– Я вам сразу бутылку принёс, правильно? – Официант, с обожанием глядя на сурового Альберта, поставил перед нами запотевшую бутылку, ловко свинтил пробку, и тягучая прозрачная струя наполнила две наших стопки.

Я открыл было рот для красивого грузинского тоста, но под холодным взглядом моего друга предпочёл поперхнуться застольными традициями. Пить пришлось молча, не чокаясь. Альберт опрокинул водку одним глотком с видимым отвращением. Ангелы считают алкоголь «диавольским зельем», хотя кто, как не монахи, отметились в массовом производстве пива, вин, ликёров и всяческих креплёных настоек. Я об этом говорил, да?

Простите, если повторяюсь, это нервы. Но ведь не каждый день твой лучший друг, обязанный тебе жизнью, везёт тебя куда-то убивать, под русскую водочку…

– Начинай, – попросил я, первым обрывая затянувшуюся паузу.

– Зачем ты это сделал?

– Уточни, пожалуйста, что именно? По долгу службы постоянно мне приходится делать многое из того, что тебя не устраивает. Ты, кстати, тоже частенько лезешь куда не просят, но я же не тычу в тебя стволом.

– В каком смысле? – неожиданно покраснел ангел, и я испугался, что вот сейчас он действительно спустит курок.

Положение спас всё тот же восторженный официант, шумно предложивший нам десерт за счёт заведения. Мы дружно послали его лесом. Паренёк не обиделся, хотя искренне удивился, почему это мы не желаем закусывать «Столичную» водку фисташковым мороженым с ежевичным сиропом и шоколадной крошкой…

– Альберт, давай без дураков, мы с тобой сто лет знакомы, не надо давить мне на психику. Скажи прямо, что ты хочешь знать?

– Зачем ты отправил в Ад журналиста?

– Я отвечу. Он шантажировал меня и вслух дважды пообещал продать душу за интервью. Естественно, был услышан отделом, бес-дефлоратор поставил ему клеймо на лбу и забрал, как только интервью закончилось.

– Ты мог остановить его. Объяснить, в конце концов.

– Я демон, а не нянюшка Пушкина. Если кто-то хочет продать душу, пусть продаёт. В этом смысле мы, быть может, даже больше вас, ангелов, уважаем свободу выбора каждого человека, как и хотел Всевышний.

– Не лукавь и не извращай Слово Божие!

– А ты не ори на меня! Сидит тут с пушкой под столом, как Джеймс Бонд в Камызяке, весь в белом и с лицензией на убийство.

– Заткнись…

– Ещё чего?! А нимб тебе взасос не поцеловать? – Я сам разлил ещё по пятьдесят и выпил, не дожидаясь, пока он протянет руку к стопке. – Всё. Твоя очередь. Колись.

Альберт опустил голову и молчал. Обычно он куда менее эмоционален и без дела (читай: без приказа!) никогда меня не донимает. Ангелы не то чтобы иначе воспитаны, они просто по-другому созданы. Это не достоинство и не проблема, это просто факт.

Не берусь судить о высших ангельских чинах, у них свои законы, а я лучше знаю тех, кто ежедневно держит свой пост на земле, подставляя свою грудь под удары слуг Ада и честно выполняя свой долг. Мы с ними равные «рабочие лошадки», опытные ветераны, и когда мой друг вот так молчит, то это значит только одно: на Альберта жёстко давят свыше.

– Кому вдруг понадобилось защищать этого скользкого типа?

– Его матери. Последние восемь лет эта святая старушка молится за него в женском монастыре под Казанью. Её сердце едва не остановилось, почувствовав, что с сыном что-то случилось. А пропал он в твоей квартире.

– Понимаешь ли, я не обязан…

– Я знаю! – Мой друг так и не выпил свою водку, но наполнил мою стопку. – Всё произошло слишком быстро, и, когда опомнились, вызвали моего полевого командира, тот вызвал меня…

– Дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку?

– Вот именно. Ты можешь его вытащить?

– Глупый вопрос. Нет, не могу. И никто не может, это было его волеизъявление.

– Любой адвокат скажет, что ты обманул клиента, не представив договор и не…

– Незнание Закона Божьего не освобождает от суда Его.

Альберт уныло кивнул, подумал и выпил.

– Я могу набить тебе морду.

– Не можешь. – Я поднял свою стопку. – Ты мой лучший друг, и цапаемся мы лишь по служебной необходимости. Знаешь, что мне сегодня сказала Азриэлла? Что мы начинаем очеловечиваться…

Ангел посмотрел на меня долгим взглядом, задумчиво кивнул и подставил свою стопку. Говорить в общем-то больше было не о чем. Мы допили водку в обоюдном молчании, без закуски. Вторую бутылку не заказывали, настроение не то.

Я знал, что он ни за что не сядет за руль, поэтому вызвал себе такси. Альберт предпочёл остаться, полагаю, после моего ухода его ждёт второй раунд встречи, уже на другом уровне. А получать незаслуженных звездюлей от прямого начальства всегда лучше в прибухнувшем виде. По себе сужу, разумеется…

Когда добрался до своей квартиры, моя жена уже спала в комнате ребёнка. Захария не мучает её лишними капризами, но роль заботливой мамы всё равно очень утомительна для квалифицированной демонессы. Не представляю, честно говоря, как обычные женщины с этим справляются. А если дом, уборка, работа, двое-трое детей и в разводе?

Нет, даже думать не хочу. Я тихо примостился на кухне, включил лампу, достал початую бутылку коньяка и уставился в окно, подперев голову руками. Мысли крутились вокруг нашего неоконченного разговора.

– Я понимаю, что Альберту жалко чью-то маму, но это его проблемы. Какие претензии могут быть ко мне? Кому, блин, вообще стукнуло упрекать демона за то, что он хорошо исполняет свою работу? Ну да, я обманул этого идиота. Почему, собственно, нет?!

Мне нечасто приходится разговаривать с бутылкой. Обычно всегда есть с кем выпить, и в застольной беседе никто не отказывает, уж жена дома всегда есть. А тут…

– Я просто был обязан это сделать! Защитить от этого поганого шантажиста свою семью, свой образ жизни, в конце концов. Он же угрожал! Сначала интервью, потом пресса, телевидение, дружки-конкуренты жёлтой журналистской братии. Они бы потом нам всем проходу не дали! Задолбали бы статьями, проектами, вызовами в суд, на телешоу, очные ставки с экстрасенсами и священниками, оно мне надо?! Популярности ему захотелось…

Коньяк заканчивался быстро, но спасительное опьянение не приходило. Наоборот, до меня вдруг стало доходить, что по большому счёту никакой опасности «разоблачения целой семьи демонов» не было. Вообще не было, ни на грамм.

– Чёрт меня побери, за хвост и на сковородку, да никому его статейка ничего бы не доказала! Потому что кто бы ему поверил? Если я прямо сейчас выйду на улицу в своём истинном облике, то прохожие будут смеяться, фоткать меня на сотовый и кричать, какой отличный грим! Люди потеряли страх перед нами. И… и…

И если уж совсем честно… именно поэтому я отправил парня в Ад, подловив на слове. Мелковато для моего уровня, но что делать…

– Действительно, а что же делать?

На автомате я набрал телефон секретарши отдела по приёмке просроченных душ. Она, как всегда, была на рабочем месте и, как всегда, не против поболтать.

– Ах, этот грешник… Тощий такой, перепуганный, в очках, всё время кричал, что его подставили и он пошутил! Шеф тоже с ним посмеялся. Он даже решил попридержать его на пару дней, пока не наиграется.

О том, как именно начальство в Аду «играет» с проклятыми душами, вам лучше не знать – и психика целее, и спать будете без энуреза. Нет, в принципе, мне вас не жалко, мог бы и написать, но вдруг прочтут дети. Тут у меня комплекс.

– Если его ещё не сдали, я загляну на минуточку? Так, есть пара спорных пунктов в договоре, не хочется, чтобы потом всякие дурацкие проблемы понавылезали. Ты же понимаешь типа у нас с этим строго.

– Ой, вот только не надо мне тут ездить валенками по среднему уху. Чего и для кого у нас тут строго? Да большего бардака в бухгалтерии и базе клиентов я не видела со времён развала Римской империи! Ты удивишься, если первая же серьёзная ревизия вскроет у нас охренительную недостачу душ? Я не удивлюсь!

– Думаешь?

– Здесь категорически не хватает сильной руки. Во всех смыслах. Так ты зайдёшь, котик?

– Да-а, и не один, – многозначительно мурлыкнул я в трубку, уже достаточно чётко представляя себе, что мне предстоит сделать. Телефон лейтенанта Гурьева, записанный на смятом листочке, пришлось доставать из мусорного ведра.

– Доброй ночи, офицер! Надеюсь, не разбудил? Сейчас два или три часа ночи? Действительно, не важно. Я нашёл вашего друга. Нет, он жив и здоров. – Вру как сивый мерин, но куда денешься. – Просит, чтобы вы приехали и забрали его… Ну да… я покажу.

К чести грубоватого полицейского, он сразу согласился за мной заехать. Оставалось быстренько собраться, оставить короткую записку жене и тихо выскользнуть из дома.

– Куда едем? – спросил откровенно зевающий старший лейтенант.

Я плюхнулся на скрипучее сиденье его новенького «ниссана», подумал и махнул рукой направо.

– Нам нужна пара бутылок водки и коробка конфет. Понятно, что алкоголь после двадцати двух не продают, но вы же из полиции, а?

Он что-то недовольно буркнул, однако дал по газам. Через пятнадцать минут у нас была вполне сносная водка и коробка просроченных «Родных просторов» в задубевшей вафельной крошке.

– Куда теперь?

– Ко мне на работу.

– А поточнее?

– Едем в главный офис, это за углом. Шефа, правда, не застанем, но… С секретаршей я созвонился, она ждёт. Такая пылкая дамочка, между прочим…

Лейтенант Гурьев с некоторым недоумением остановил свой автомобиль на небольшой площадке перед чьим-то частным домом. Дальше всё просто. Мы вышли из машины, я положил ладонь ему на плечо и честно предупредил:

– Ничему не удивляйтесь, ничего не бойтесь и самое главное – ни за что не продавайте душу! То есть в любой другой момент запросто, но не сегодня. О’кей?

– Чего? – буркнул он, сбрасывая мою руку. – Какого хрена тут вообще проис…

Переход в Преисподнюю был мгновенным, если демон захочет забрать вас незаметно, вы и пикнуть не успеете, как окажетесь в наших краях.

– …Ма-а-ать твою?! – Школьный друг пропавшего журналиста едва не прыгнул мне на руки. А ведь ничего такого уж страшного ещё даже не было, мы просто попали в офис, прямиком в коридор перед кабинетом шефа.

Полы заляпаны кровью и экскрементами, стены увешаны человеческой кожей с татуировками на морскую и приблатнённую тематику, а потолок отсвечивает матовой белизной полированных человеческих костей.

– Абифасдон, душка, ты кого мне сюда притащил? – Дверь открылась, и оскалившая клыки секретарша быстро оценила ситуацию. – О, какой мужчина-а… Свободен?

– Кум… ам… ха… э? – закашлялся наш невольный гость, но я ободряюще улыбнулся ему, похлопав по спине.

– Лучше не вырываться и не кричать, она любит людей в форме. И не стоит её разочаровывать, это уже чревато. На этом многие погорели, и не в фигуральном смысле.

– Ты не оставишь мне его?! – возмущенно взревела обиженная секретарша, уже распустившая щупальца.

– Оставлю, конечно, но ненадолго, – твёрдо заявил я. – Гурьев не подписывал никаких договоров, и поэтому мне придётся вернуть его домой до рассвета. Так что не убивать, не калечить, не откусывать!

– А в остальном? – сладко протянула она.

– В остальном получай удовольствие…

Невзирая на дикие вопли полицейского (пусть даже не самого плохого человека), я развернулся на каблуках и направился в «распределитель». Обычно в этом помещении лежат целые или уже выпотрошенные трупы, но иногда некоторые клиенты поселяются здесь на три-четыре дня. Пока нашему начальству не наскучит новая игрушка. Газетчик прибыл сегодня, и, в каком бы состоянии ни находился, шанс спасти его есть.

– Ага, вот ты где спрятался, проказник. – Я нашёл его довольно быстро, по едва слышимому поскуливанию. Голого, избитого, окровавленного, замученного и запуганного почти до сумасшествия.

– Не будешь впредь приставать к демонам с глупыми интервью. А сейчас пойдём-ка.

От одного звука моего голоса несчастный потерял сознание, а ведь провёл в Аду не веки вечные, но всего-то несколько часов. Пришлось взваливать его бесчувственное тело себе на плечо и волочить к выходу. Объяснительную для шефа напишу завтра.

Я как раз укладывал журналиста на заднее сиденье того самого «ниссана» (вскрыл ногтем!), когда вспомнил о владельце тачки. Не в моих интересах было портить отношения с секретаршей, она та ещё сука, но и оставлять ей старшего лейтенанта полиции дольше чем на полчаса тоже рискованно. Ходили непроверенные слухи, что за час она любого демона выдаивала досуха, а уж человека…

– Подлец! Мошенник! Сволочь ты, Абифасдон, мы ещё только начали-и…

Она ещё долго могла орать мне вслед, пока я тащил на своём горбу второе голое и бессознательное тело. Однако, по сути, главным было одно: я отправил двух людей в Ад и я же вернул обоих обратно. Вопросы моей лютой казни или материального вознаграждения будут решаться завтра, и уж поверьте, не на уровне моего шефа.

Как я понял из слов Альберта, в это дело уже вмешались и более значимые фигуры. Ничего, договорятся, найдут крайнего, да и мне не в первый раз приходится служить стрелочником.

Зато какая-то там пожилая монахиня под Казанью сможет обнять блудного сына.

Тьфу, сентиментальщина эдакая, аж скулы сводит, как от клюквы в сахаре…

P.S.

– Сколько они ещё будут держать тебя под домашним арестом? – спросила Азриэлла, на самом деле крайне довольная, что я уже неделю сижу дома.

Пылесошу полы, играю с сыном, сую бельё в стиральную машину, смотрю женские сериалы и даже читаю книжки. Я научился готовить яичницу! По крайней мере, последние два раза мне удавалось вылить яйца именно в сковородку, а не на штаны или газовую конфорку.

– Нет, не то чтобы я как-то возражала, мне как-то приятно, что мой муж стал проводить больше времени с семьёй. Но, с другой стороны, мужик должен зарабатывать. Ты меня слышишь, козёл?

– Что?! – дёрнулся я, отрываясь от весёлого щекотания Захарии.

– Просто хотела убедиться, что ты меня слышишь, дорогой. – Азриэлла заботливо подлила кислоты в мой остывающий кофе, сыпанула сверху пригоршню молотого перца и капнула розового масла для контрастности аромата. Всё как я люблю.

– Ты в курсе, что та сладкая парочка, журналист и полицейский, пошли босые пешком в Соловецкий монастырь? Причём, как я помню, тот из них, кто продал душу, получил лишь отсрочку приговора, и сможет ли он вымолить себе прощение, ещё большой вопрос. Адвокаты с обеих сторон чуть не в драку лезут. Да, да, не делай такие большие глаза, мне звонила жена твоего Альберта.

Понятно. Наши супруги поразительно быстро спелись, невзирая на то что знали друг дружку от силы год. Мы с Альбертом притирались друг к другу гораздо дольше, сначала только дрались без сомнений и жалости. Это только лет двадцать или, может быть, тридцать назад он впервые навестил меня в больнице. Я его послал, он извинился, я кинул в него костылём, он мне сломал вторую ногу, вот так как-то и разговорились…

– Твой шеф в глубоком запое. Секретарша в слезах. Ты умудрился в один миг подставить тех, от кого зависит и оклад, и назначение объекта. Мне пришлось самой разруливать ситуацию, в конце концов, я и не такое делала ради ребёнка. Этой озабоченной дуре достался билет на новогодний бал сотрудников МВД. Уж кого-нибудь она себе да подцепит, особенно после третьего тоста за Россию и её верных офицеров!

– А шеф? – спросил я, любопытный Захария тоже уставился на маму.

– Там ещё проще, подписала его на самовывоз всей левой продукции Дербентского завода коньячных и игристых вин. Он теперь хоть ванны из палёной «Лезгинки» принимать может.

– То есть я восстановлен на работе?

– Благодаря мне – да!

– Тогда зачем все эти вопросы, упрёки и…

– Чтобы ты, дубина, наконец понял, как тебе повезло с женой! И пойдём уже в спальню, пока тебя не вызвали к очередному грешнику…

Захария посмотрел на неё, на меня и старательно зевнул. Умничка, мальчик! Мы быстро сунули его в кроватку, дали соску, задёрнули занавески и, как новобрачные, бросились в постель. В самый неподходящий момент раздался звонок в дверь. Долгий, настырный, неугомонный. Заплакал проснувшийся малыш.

– Если там твой Альберт, я его убью.

– Нет, он мой, я сам его убью, – буркнул я, слезая с любимой жены и шлёпая в прихожую.

Потом заглянул в глазок и отшатнулся.

– Давай ружьё!

– Зачем?

– Там твоя мама.

Глава 20 На чёрной скамье, на скамье подсудимых…

Если кому-то на том или этом свете реально повезло с тёщей – ёу-у, дай пять, чувак, я обниму тебя, и мы поплачем вместе. Мои отношения с мамой моей жены были бесповоротно испорчены ещё до нашей с Азриэллой первой встречи. Начнём с предыстории, лет эдак намного назад.

Скажем так, я ехал в общественном транспорте и всего лишь не уступил место старой вешалке. И не потому, что не хотел, просто ей хотелось именно моё. В те годы я был ещё довольно молодым и неопытным демоном, поэтому поддался на провокацию, хотя разумнее было бы сбежать. Всё кончилось грязной дракой и… не в мою пользу.

В общем, когда я лежал на больничной койке в морге (у нас в Аду это вполне совместимые понятия), ночью туда прокралась юная красотка Азриэлла, с целью добить меня за «домогательства» до любимой мамочки. Я сопротивлялся, ей это понравилось.

Она стала приходить через день, потом чаще. А спустя месяц мы оба поняли, что уже не можем друг без друга. Ну, к чести мамочки надо признать, что старая стерва не оставила попыток убить меня, но никогда не подставляла под выстрел свою дочь. У нас, демонов, это редкость.

– Где моё ружьё?!

– Ты с ума сошёл, мы же не в Пекле. Весь основной арсенал остался внизу. Да открывай уже, иначе она дверь разнесёт.

– Сама открывай. – Я бросился в детскую, покачал кроватку просыпающегося Захарии и, опустившись на колени, отодрал прилепленный скотчем дореволюционный наган тысяча девятьсот десятого года Тульского оружейного завода. Раритет! Не чета ижевскому!

Взял по случаю у полковника НКВД на пенсии, когда я пришёл за его проклятой душой, этот тип пытался в меня стрелять. Что ж, теперь антикварное оружие послужит более благородной цели – избавлению от тёщи!

– Мамочка!

– Доченька!

Страстные объятия до хруста костей, обоюдные чмоки-чмоки, и я с тоской понимаю, что момент для прицельной стрельбы, скорее всего, безвозвратно утерян.

– Твой кобелина дома?

– Ну, мам…

Понятно, теперь не получится неожиданно выскочить из-за угла, тёща предупреждена, а вооружена она всегда, по факту без ствола под мышкой даже в туалет не выходит. Придётся сдаваться.

– Здравствуйте, мама, какой сюрприз, жаль, что вы к нам ненадолго, мы будем скучать, я вас провожу в прихожую или уж сразу выпроводить из подъезда?

Мне не то чтобы принципиально не ответили, меня и взглядом не удостоили. Они просто прошли вдвоём на кухню, щебеча что-то личное, невнятное и непонятное мужскому слуху. Какой-то специальный женский язык, знание которого девочки впитывают с молоком матери. До мальчиков то же молоко эту информацию не доносит.

Пришлось вернуть оружие на место. Всё равно пальба в доме разбудит ребёнка, да и соседи могут неправильно понять. Я было набрал номер Альберта, но тут же сбросил – по-любому выпить вместе не получится, я пока под домашним арестом. Даже если предположить, что моя жена не соврала и обо всём договорилась, всё равно, не имея заказа, идти некуда. Заняться категорическим нечем, хоть ножку стула грызи.

Я покосился на сонно заворочавшегося Захарию. Будь он постарше, мы бы хоть в кубики поиграли, а так, стоит ему проснуться, и Азриэлла тут же заберёт малыша себе на руки кормить, переодевать и тискать. А вместе с тёщей они будут мимимикать его в четыре руки, я им для этого не нужен, и более того, даже мешал скучной мужской рожей.

Чем же заняться, а? Я – могучий демон по вызову, служебный пристав Ада, опытнейший сотрудник, крутой профессионал, уже неделю как торчу дома без работы, заказов и клиентов. Как такое попускают в Аду и на Небесах? Будь всё дело только в нашем руководстве, меня бы просто наказали. Ну там штраф в миллион тугриков, исправительные работы на галерах, лишение премии, может быть, даже показательная порка. Это нормально!

Но так я всего лишь посажен под домашний арест, на неопределённый срок, с размытыми последствиями. Сразу видно, что это решение мой шеф принял под неслабым давлением сверху, а не снизу. Альберта спрашивать бесполезно, он упёртый служака и любое слово вышестоящего архангела воспринимает как Откровение Божье. То есть им его даже обманывать не надо, достаточно просто молчать и важно раздувать щёки.

Захария зевнул, распахнул глазки и улыбнулся мне. Я только взял его на руки, тёплого со сна и усиканного до полной мокроты, как в ту же минуту в комнату ворвались Азриэлла с мамочкой, заохали, заахали, забрали у меня ребёнка и объявили, что идут с ним гулять.

Опять я один дома. Тёща на выходе обернулась, чтобы показать мне средний палец. В человеческом облике она походила на сбрендившую Мэри Поппинс в возрасте Старухи Шапокляк. Я с трудом сдержал порыв броситься под детскую кроватку, вновь достать старый наган и таки пальнуть ей вслед. Просто побоялся зацепить своих.

– Уже ушли? – тихо спросил кто-то у меня за спиной.

Я слегка подпрыгнул. Но не так, чтобы это можно было принять за испуг, а типа настроение хорошее, хочу размяться. Как-то вот…

– Дьявол не любит тебя, демон Абифасдон!

По одному специфическому приветствию стало ясно, кто ко мне пришёл. В углу комнаты, на стуле с высокой спинкой сидел тощий чёрт в строгом деловом костюме. Аккуратный пробор, волосы прилизаны, узкое лицо, презрительная гримаска. Обвинитель…

– Надеюсь, я не опоздал? Абифасдон, не дрейфь, мы их уделаем!

В другом углу, у шкафа материализовался неопрятный толстяк с кривыми рожками, в помятой пижаме на голое тело и налипшими крошками на подбородке. Как понимаю, это мой Защитник? Я в заднице…

– Итак, начнём. – Тощий чёрт вытащил из кармана пиджака свёрнутый в трубочку пергамент (дань традиции, не более) и с выражением прочёл: – Слушается кляуза на судебного пристава Пекла, выбивальщика просроченных душ, демона низшего звена Абифасдона по факту обмана прямого начальства и возвращения грешника в реальный мир. Слушания предполагают…

– Я всё объясню.

– Заткнитесь, – холодно оборвал меня Обвинитель. – По нашим правилам вы, как обвиняемый, лишены слова. За вас будет говорить предоставленный вам Защитник. Виновны вы или нет, не важно. Тот из нас, кто первый признает поражение, свалит на мусор. Победитель положит на стол судебной канцелярии Ада свой отчёт. Защитник?

– Твою же мать, приятель. – Толстый чёрт улыбнулся мне, демонстрируя на редкость белые зубы. – Ты влип. Прости за прямоту, но мы с тобой по шею в дерьме! Я горло за тебя готов перегрызть, честное слово, хвост в мясорубку засуну, хочешь? Да? Только кивни! Кивнул?

Я тупо опустился прямо на пол, прикрыл веки и постарался отрешиться от всего происходящего. Судебной системы как таковой в Пекле нет. Мы в ней просто не нуждаемся, начальство само решает, кого наказать, кого наградить, определяя само понятие «презумпции невиновности» как маловразумительную и совершенно бесполезную хрень. Моё мнение в этой парадигме никого не интересовало.

Я в очередной раз был предоставлен самому себе, даже Ад меня игнорировал. И в доме выпить нечего. Мрак…

– Демон Абифасдон вопреки букве договора, заключенного с клиентом…

– Эй, ну не надо так уж наезжать на парня. Даже если он сукин сын, то он всё-таки наш сукин сын! Да, кстати, клиент был невменяем в журналистском азарте, снедаем страстью к славе и банальному шантажу. Не забыли?

– Это лишь отягчающие обстоятельства, против которых…

– С каких это пор греховные эмоции, страсти и чувства считаются преступлением против Ада? – ловко парировал толстый Защитник. – Клиент только ступил на скользкую дорожку греха, а мы его сразу хватаем, даже не давая погрешить как следует?!

– Клиент, как и любой образованный человек – а у него неоконченное высшее, просто обязан знать основы библейского учения. В нашу просвещённую эпоху не слышать об ответственности за договор о продаже души невозможно.

– Устный договор!

– Случайно, в шутку, сгоряча, по пьяни, смеха ради, в научных целях, скрестив пальцы за спиной, – пустился монотонно перечислять Обвинитель. – По сути, непринципиально. Так или иначе соглашение имело место быть.

– По-любому проклятая душа, сознательно грешившая много лет направо-налево, перебирая порок за пороком, в сотни тысяч раз желаннее нашей конторе. А эти идиоты-дефлораторы подсовывают договор начинающей пустышке, первоклашке с мокрым носом. Он же фраер беспонтовый, а не грешник!

– Однако демон Абифасдон сам передал его вниз. То есть на тот момент он считал клиента вполне подходящим для сковороды.

– Спишем это на его повышенное служебное рвение! Делов-то…

Хм, если сначала я был абсолютно уверен в превосходящем профессионализме тощего чёрта, то теперь получается, что неопрятный толстяк мало в чём ему уступал. Не то чтоб это вселяло надежду, но, по крайней мере, меня накажут не через пять минут, а дадут подышать земным воздухом ещё с полчаса.

– Никто не имеет права забирать обратно грешника, уже вкусившего адские муки!

– Какие права в Аду, приятель? Я тебя умоляю, ты ещё скажи, что у нас есть священные традиции, правила, законы и конституция! Три ха-ха-ха!

– Однако факт остаётся фактом, грешник, успешно продавший свою душу за интервью и получивший требуемое, избежал заслуженной кары.

– Скорее уж на время отсрочил последствия. А все мы знаем, как приятен долгожданный подарок и как страшна неотвратимость наказания! Верно я говорю, а? – подмигнул мне Защитник, похоже весьма довольный собой. Он действительно выигрывал.

– Что ж, если мы допустим, что обвиняемый дал «отсрочку» клиенту с одной лишь единственной целью – умножить его муки томительным ожиданием неотвратимого возмездия, то как быть с глубокой психологической травмой бедной девушки из секретариата, которой он дал лизнуть настоящего полицейского, а потом отобрал его?

– Это плохой поступок.

– Вот именно, – с прискорбием поджал губы тощий чёрт.

– Вы не поняли. Это плохой поступок, достойный настоящего демона! В чём проблема-то?

– Что ж, приходится признать, что вы неплохо подготовились к прениям. Поздравляю. Но вы не учли главного…

Обвинитель сделал шаг вперёд и вдруг с профессиональной боксерской точностью врезал оппоненту в челюсть. Не ожидавший такой подлости толстяк мешком осел на пол, сведя глазки к пятачку.

– Вот и всё. А теперь, демон Абифасдон, пройдёмте со мной.

– Минуточку, – возмутился я, – но разве так можно было поступать?

– Нам можно. К сожалению, ваш Защитник в чём-то был прав, Ад построен по принципу анархического беззакония и абсолютно развращённой монархии. Поэтому главное не кто победил в тяжбе, а кто первым положит доклад куда надо на стол. Таким образом…

– Угу, надеюсь, что я правильно вас понял. – В моей руке тускло блеснул револьверный ствол.

– Вы не посмеете-е-е…

Грохот трёх выстрелов заглушил визг тощего чёрта. Защитник икнул, сел, потряс головой и, посмотрев на валяющегося у стены оппонента, одобрительно поднял вверх большой палец.

– А ты соображаешь, приятель! Пока этого зануду приведут в норму, я стопятьсот раз успею тебя отмазать. Удачи, дружище! И с тебя литр коньяка.

P.S.

Когда через час вернулись Азриэлла с сыном и тёщей, я уже стоял в прихожей одетый, собранный и подтянутый.

– Срочный заказ, милая. К обеду не жди, поцелуй Захарию, отрави маму. Всем пока!

– Тебя восстановили, – счастливо захлопала в ладоши моя жена. – Милый, ты супер!!!

Я самодовольно кивнул и чмокнул её в щёчку.

Мужчина должен уметь решать свои проблемы сам. Итак, кто же у нас по списку, очередной извращенец-депутат-взяточник-священник-пьяница-силовик?

Обожаю свою работу…

Глава 21 Бабки рулят миром

Я третий день спал на кухне – надувной матрас, тонкий плед, маленькая подушка, а под ней заряженный наган. Да, да, тот самый. И нет, нет, мы с Азриэллой не ссорились, просто её драгоценная мамочка осталась у нас погостить, к дурацкой радости моей жены.

Теперь они вдвоём прыгали вокруг малыша Захарии, который стоически выносил все эти сюсюканья, гнусные хихиканья, тыканье пальцами в животик, мерзкие шуточки по поводу его маленького «крантика» (типа всё как у папочки!), заунывные бабушкины колыбельные, от которых даже мне хотелось повеситься, кормление материнской грудью и настырные уговоры добавить к молоку ложечку крови – для здоровья!

Моё праведное негодование встречалось слезами, матом и истериками. Один раз мы все трое даже подрались. Так что дело наверняка закончилось бы как минимум одним трупом, если бы Захария не остановил всех своим рёвом. Предпочитаю думать, что таким образом он просто спас меня от неминуемой смерти, выстоять против двух демонесс в партерной борьбе ещё никому не удавалось…

Как вы понимаете, на этом нервном психологическом фоне любимая работа оставалась для меня не только спасительной гаванью, но и единственным местом, где меня ещё хоть как-то уважали. Просто по факту. И не только клиенты, был случай, когда даже ангелы…

Впрочем, по порядку. Заказ, бодрая старушка, собственное химическое производство, сковорода в Преисподней давно заждалась, масло перекипело. Еду на вызов!

Саму бабку я нашёл легко, мне даже помощь соседей по многоквартирной хрущёвке не понадобилась. Запашок аммиака шёл ещё от самого подъезда, на лестнице кружилась голова, а на площадке третьего этажа уровень ароматища так просто зашкаливал!

Будь я обычным человеком, наверное, плюнул бы на всё, послал своё служебное задание своему же начальству в задницу и бежал, зажав нос, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой «нехорошей квартиры». Но я был демоном…

– Уринотерапия, – с пониманием кивнул я, восхищённо втянув насыщенный воздух ноздрями. – Помню, помню, ещё лет пятьдесят назад мои однокурсники разрабатывали эту программу. Как там… «пей из своего источника»? Ха-ха, типа цитата из Библии!

Главное, правильно вырезать три главных слова из контекста, а уж люди поверят. Они всегда нам верят. А почему? Потому что мы, в отличие от ангелов, ничему их не учим, а лишь радостно потакаем их собственным слабостям.

На этом, закончив диалог с самим собой красивой цитатой нашего шефа, я спокойно нажал красную кнопочку дверного звонка.

Послышались шаркающие шаги, и бодрый старушечий голос спросил:

– Хто тама?

– Марьиванна, я к вам за советом.

– За каким таким советом?

– По лечению.

– А-а, чего болит-то?

– Всё!

Обычно это срабатывает, вот и сейчас раздался скрежет ключа в замке, звук снимаемой цепочки, и крепкая бабуля в домашнем халате, кокетливо поправив седой кокуль на голове, распахнула передо мной двери.

– Могу войти?

– Тока сразу тебе скажу, милок, лечение, оно денег стоит…

– Я в курсе. Так могу войти?

– Входи, входи, раз так.

– Приглашаете? – Я широко улыбнулся и, прикрывая глаза ладонью, шагнул в квартиру.

Марьиванна, опытная грешница, в своё время заключила удачный (с её точки зрения) договор с Пеклом, и до восьмидесяти лет её не брали никакие болезни, а она сама по жизни служила ярким примером чудодейственного лечения мочой. Лохотронщица.

Не сказать, что торговля была такой уж прибыльной, зато затраты минимальные, весь доход наличными на руки, а в качестве демонстрации хозяйка всегда готова опрокинуть в себя стаканчик естественной жидкости. Крякнуть, так сказать, на здоровье!

– Ну давай, сынок, говори, с чем пришёл? Бабушка тебе поможет, подберёт мочу для излечения. Сердце, почки, радикулит?

– Я… несколько по другому вопросу.

– Да ты шалун, – догадливо хихикнула бабка, многозначительно подмигивая и обводя руками ряды разноразмерных стеклянных банок, наполненных всё той же чудодейственной мочой и подписанных синим фломастером.

– Понятно, что у тебя. Уж от меня-то чего скрывать, загонялся, поди, корень не держит, а ты меньше по дурам мокрохвостым бегай. Сейчас налью тебе стаканчик мочи недельной, пропаренной, как молодой дуб по шесть часов, – аж звенеть будет! Чего ж морщишься?

– Можно форточку открыть, от запаха уже глаза режет? – прохрипел я.

– Глупости какие… Запах-то мочи пареной все хвори из груди выводит. Вот ты поглубже-ка вдохни, чуешь, как вся кровь забурлила, а?

– Я не за этим пришёл, грешница!

Мне пришлось принять свой истинный облик в надежде на то, что у бабки откажет сердце и я уберусь отсюда поскорее.

– Пора платить по счетам, адский огонь ждёт!

Увы, Марьиванна не откинула копыта, а лишь мягко уплыла в обморок. Отпала в угол, прикрыв реснички. В принципе, меня бы и это устроило, но тут раздался знакомый голос:

– Отпусти её, нечистый дух! Её душа не принадлежит тебе, она… она… эх-ке… тьфу. – Альберт кое-как прокашлялся и замер передо мной, зажав свой аристократический нос пальчиками.

– Не, братан, ртом как раз лучше не дыши, сожжёшь горло, – успел посоветовать я.

– Эта… как её… женщина… под моей…

О боже!

– …защитой.

– Она тебе нравится? Чувствуешь чарующий аромат истинной святости?

– Не богохульствуй!

– Не дыши. – Я поддержал его под локоть и довёл до ванной. – Вытошнись, будет легче.

– Пасиба, – пробормотал белый ангел, шагнул в совмещённый санузел и вылетел оттуда пробкой. – В ванне тоже моча! До самых краёв! И в ней какие-то фрукты плавают! Я не могу… я не…

В общем, его всё-таки вырвало, даже до прихожей добежать не успел. Забрызгал мне все копыта, сволочь крылатая.

– Кстати, с чего вдруг Марьиванна так понадобилась Высшим Сферам? Договор у неё с пятьдесят шестого года, можешь проверить. А из всех добрых дел так разве что предоставление скидок постоянным клиентам на просроченную мочу.

– Заткнись, пожалуйста, меня сейчас… опять…

– Тошнит, что ль, милок? – неожиданно вмешалась из кухни обсуждаемая нами бабка, резво приходя в себя. – Так ты стаканчик детской выпей, и всё пройдёт. Детская моча, она очень целительная и, чтоб волосы на груди росли, помогает.

Альберта мигом вытошнило по второму разу, но я успел принять человеческий облик и отскочить.

– Уверен, что хочешь забрать мою клиентку?

Он поднял на меня тоскливый взгляд, в его огромных голубых глазах стояли слёзы, а в слезах отражались банки с мочой.

– Знаешь, а я, в принципе, даже не против. Марьиванна, обнимите вашего чудесного спасителя!

– Убью-у, – пообещал мой друг, в третий раз выворачивая желудок.

А мне-то казалось, что ему уже нечем.

– Ангел быстрого реагирования, что я вижу? – Прихожая словно озарилась золотым светом, и к нам шагнул седой архангел в древнеримских доспехах. – Ты проиграл схватку с демоном?!

– Минуточку, не стоит начинать с наездов, – холодея от ужаса, но я лез на рожон. – Альберт ничего не проиграл, мы даже ещё не подрались.

– Молчи. – Он бросил в мою сторону такой красноречивый взгляд, что мне захотелось откусить себе язык. – Когда я захочу услышать лживое мнение демона, я его из тебя выбью! Один твой запах в этом доме…

– Это не мой, – пискнул я, и едва дышащий Альберт закрыл меня грудью.

– Это не он, господин полковник, это моча, которую продаёт наша подзащитная.

– А такому солидному мужчине, – быстро сориентировалась бабка, – я и задаром налью! Вот, только для вас, губернаторская, выдержанная! Пейте, пейте, наш губернатор-то, дай ему Бог здоровья, такую мочу испускает – от одного глотка калеки без костылей идут! Да что идут, бегут же!

Собственно, дальнейшее произошло по ряду объективных причин, никто не был виноват и уж тем более не устраивал никаких провокаций. А то привыкли во всём и всегда винить нас, бедных демонов.

– Ну-ка, один глоточек! Вот молодец, а?!

Командор боевых ангелов даже икнуть не успел, как Марьиванна с похвальной ловкостью ткнула ему в губы стопку янтарной мочи, и на автомате сделал глоток. Повисла нехорошая пауза, полная многозначительной тишины…

– Что, полегчало? – бодро хлопнула себя по полным бёдрам хозяйка. – Чувствуешь, как само здоровьичко по жилам побежало? Эх, молодёжь, это ж вам не химия какая…

– А природные дары, – тихо процитировал я, понимая, что, если хотя бы улыбнусь, мне на месте оторвут голову. Окаменевшее лицо архангела надо было видеть.

– Так я вам, ребятушки, ещё и скидку сделаю. Стало быть, литр выпаренной для мужской силы, литр детской для красавчика и литр губернаторской, лучшего качества, для…

– Забирай её, – сквозь зубы процедил полковник. – Но если скажешь кому-нибудь хоть слово… я тебя из Преисподней за уши вытяну!

Альберт опустил голову, молча показал мне большой палец и исчез вслед за своим начальством. Марьиванна обиженно надула подкрашенные губки.

– Так что ж, не будут они у меня мочу покупать? Вот же скупердяи пошли, совсем о здоровье не думают.

– И не говорите, – с облегчением выдохнув, согласился я. – Но вернёмся к началу. Срок вышел, грешница, имя моё Абифасдон, и я пришёл за твоей проклятой душой! Собирайся, Пекло ждёт.

– Охти мне, а куда ж я товар-то дену?

– Пару вёдер можно взять с собой, думаю, никто против не будет.

Как ни странно, шеф был против. А ещё трепался, будто бы он гурман и готов к смелым экспериментам. Пришлось подарить «природное лекарство» секретарше в качестве нового тоника для умывания. Ну а то, что кожа на лице сразу пошла прыщами и синими пятнами, её ни капли не напрягало.

По-моему, она этим даже гордилась.

У женщин свои причуды…

Глава 22 Папа не римский

Мы с Альбертом сидели на лавочке в сквере неподалеку от нашего дома. Нет, не нашего с Альбертом, не надо язвить! Вы всё прекрасно знаете и всё правильно поняли. Малыш Захария сопел в две дырки у себя в коляске, любуясь проплывающими в небе облаками.

– Ты уверен, что хочешь его крестить?

– Странно слышать такой вопрос от ангела. На провокации не ведусь, так что прямо говори, в чём затык? Кто-то сверху против?

– О нет, там как раз все, в принципе, за. Ребёнок демонов принял христианскую веру! Но ты должен понять, то, что вызывает радость на Небесах…

– Прямо противоположно отражается у нас внизу, – кисло согласился я. – Дружище, демоны по природе своей страшно любопытны. Даже мой шеф тайно, как ему кажется, делает ставки на тотализаторе – вспыхнет после крещения малыша Захарии новая война Добра и Зла или нет?

– Но таким образом ты подвергаешь риску ближних.

– Ой, тебя, что ли?

– Не юродствуй, нечистый дух, – холодно огрызнулся Альберт. – Какой ты мне ближний?! Три дня назад мы опять дрались за душу грешника, в которую ты уже вцепился зубами.

– Не забывай, что на этот раз я всё-таки умудрился разбить тебе нос.

– Уже не болит. А твои сломанные рёбра?

– Срастутся, куда денутся, – хмыкнул я, хотя надо было признать, отлупил он меня знатно. – Но ведь дело не в этом, верно? Я пригласил тебя быть крёстным моего сына, и ты вроде как согласился.

– Вот именно, вроде как…

– Да ты плясал от радости, что будешь наставлять на путь истинный хоть чьего-то ребёнка! А теперь, как я понимаю, врубаешь задний ход?

– Всё не совсем так…

– Умоляю, только не лечи меня. Тебе запретило начальство? Наверняка тот самый полковник, что неделю назад пил выдержанную губернаторскую мочу. Я угадал?

– Не уверен, – потупился он.

– Угадал. Ты покраснел!

Альберта спасло лишь появление ещё двух молодых мамаш на соседней скамейке. Обычные мамы, лет двадцати – двадцати двух, с колясками и спящими в них младенцами, вышедшие подышать свежим воздухом и покурить. Моего друга передёрнуло.

Ангелы искренне считают табак «дииавольским зелием», и в определённой мере это справедливо. Табачный проект Ада начался с каких-то пяти-шести деревенек в Южной Америке, но со временем сумел захватить весь мир. Особой удачей наших разработчиков нужно считать их влияние на деятелей культуры, политиков и высшие эшелоны власти.

Как ангелы ни убеждали людей, что, дескать, кому больше дано, с того больше и спросится, всё впустую! Пётр Первый силовым решением навязал курение табака в России. А сверхпопулярный Шерлок Холмс, уверяющий, что курение трубки помогает ему думать? А добрейшей души доктор Ливси из «Острова сокровищ», по настоянию которого пиратам оставили изрядную долю табака «для здоровья»? А Черчилль и Высоцкий, не мыслящие и дня без никотина?

Мы крайне удачно провели табачную операцию, после которой человек на раз подготавливал себя к более глубокой кальянной зависимости, а там и до наркотиков недалеко. Вспомните хотя бы Великобританию девятнадцатого века, где опиум входил в состав детских капель для хорошего сна. Простите, отвлёкся.

– Абифасдон, они курят.

– Угу. Я заметил. И что? – на секундочку дёрнулся я.

– Но у них же маленькие дети, они кормят их грудным молоком и одновременно убивают пассивным вдыханием никотина.

– Сволочи.

– Э-э-э? – недопонял он.

– Ну я тебя поддерживаю. Так делать нельзя, моя жена резко оборвала свои вредные привычки – курение, алкоголизм, наркотики, садомазо, мамкины форумы.

– Передавай Азриэлле мой низкий поклон!

– Насколько низкий?

– Умеренно, – поспешно поправился Альберт. – Ты собираешься что-то с этим делать?

– В смысле?

– Они выдыхают никотин, и табачный дым несёт в нашу сторону.

– Эй вы, сучки драные, – уже в полный голос рявкнул я, – а ну, живо засунули цигарки себе в задницу! Не хрен дымить на моего сына.

Далее, как вы понимаете, минут десять звучал отборный женский мат с угрозами вызова «пацанов» для кастрации нас на месте и лютой смерти от нехватки кислорода после наших похорон, живыми в лесу.

– Твоя очередь, – вежливо предложил я, кивая белобрысому другу.

Альберт поднялся, расправил плечи и, опустив глаза, тихо произнёс:

– Дети ваши страдают от вдыхания смрадного дыма из уст ваших. Всевышний не одобряет этого, ибо Царство Божие принадлежит детям. Храните чистоту свою ради их улыбки, и нет на всём белом свете ничего её дороже, как ни одна самая праведная война не стоит и слезинки ребёнка.

– Таки вот это всё? – осторожно уточнил я. – Слушай, меня не пробирает, так неужели ты думаешь, что…

Обе молодые мамы встали, выплюнули сигареты, перекрестились во всю грудь и, забрав детей, галопом ринулись в ближайший храм с покаянием. Как ангелы это делают, ума не приложу?!

– Ну вот мы и свиделись, сынок.

На той же только что освободившейся скамейке неизвестно откуда возник седой благообразный старичок, вида слегка бомжующего профессора. Альберт и ухом не повёл, но я дёрнулся сразу.

– Папа?

– Узнал, молодец, – кивнул скромный пенсионер, на миг приняв свой истинный облик. – Я слишком поздно услышал о твоём рождении, иначе бы, конечно, сожрал тебя, выцарапав из чрева матери. Ну, может быть, чем-то поделившись с ней. Хотя какой смысл?

– Поздно, я вырос. И моя мать, хоть и не раз попыталась придушить меня подушкой, увы, потеряла фору – я успел спрятаться. Нет!

– Что «нет»? – Он, не особо стараясь, изобразил недоумение.

– Нет – ты не тронешь моего друга, хоть он и ангел, – терпеливо пояснил я. – И ты не сожрёшь своего внука, хоть он и человек. Так понятнее?

Мой отец, очень мощный и могущественный демон, изнасиловавший мою мать (никаких претензий, у нас в Аду так принято), никогда раньше за сотни лет не интересовался моей судьбой. Я знал, что он у меня есть, даже знал, кто это, и втайне гордился своим происхождением, но это отнюдь не значит, что теперь он вправе заявиться невесть откуда и качать права. Ибо и я теперь не настолько слаб, чтобы…

– Заткнись.

– Я ничего не сказал.

– Знаю, – обрезал он. – Всё равно заткнись, я прекрасно читаю твои мысли. Этот ребёнок позор всего рода. Ты посмел разбавить нашу кровь, позволяя появиться на свет человеку, которого ты ещё и намерен крестить!

– И что? – Я сжал кулаки.

Мой крылатый друг из небесного воинства не задумываясь молча встал рядом плечом к плечу.

– Дурак. Вы умрёте оба. А потом я сожру этого ребёнка.

– Милый, я тоже решила выйти погулять. Маме скучно дома, и если у вас с Альбертом есть какие-то свои срочные мужские дела… – пропела Азриэлла, появляясь на аллее со своей мамой под ручку. Беда-а…

Собственно, в иной момент мы были бы рады тихо слинять куда-нибудь в бар, но сейчас с присутствием слабого пола ситуация только накалялась.

– Кто этот демон?

– Мой папа.

– Круто. Выглядит очень мощным, – кокетливо улыбнулась моя жена. – Познакомишь нас?

– Он пришёл убить Захарию.

– Понятно. Дашь мне револьвер?

Тёща тихо пробормотала сквозь зубы, что это знак судьбы и уж кому-кому, а этому старичку точно не стоило бы строить из себя героя.

– Вас всего четверо, глупцы. Этот ребёнок захрустит на моих зубах меньше чем через минуту, – мрачно пообещал мой отец, медленно вставая с лавочки.

Я бросился вперёд, изо всех сил боднув его лбом в живот. Ну, сломать таким образом кирпичный забор у меня всегда получалось, а вот…

– Держись, друг мой. – Альберт поймал меня, попытался поставить на ноги, вздохнул, положил на скамейку и грозно прорычал: – Удались, демон! Никто и никогда не тронет моего будущего крестника!

Мой отец даже не взглянул в его сторону. Он был демоном такого уровня, что мог позволить себе игнорировать мнение десятка ангелов быстрого реагирования. Ну примерно в той же степени, как десять лаек не остановят разбушевавшегося медведя-шатуна.

– Драка-а… – мечтательно простонала тёща, засучивая рукава и демонстративно сплёвывая против ветра. – Я ща ему глаза выцарапаю, а вы по шарам пинайте!

Азриэлла не сказала ни слова, но в её глазах загорелся такой дикий огонь ярости, что даже мне на мгновение стало жутко. Так вот во что превращается мать, защищающая своё дитя. Даже не в демона, а в нечто куда более неуправляемое и страшное, словно природный катаклизм, уничтожающий миры и планеты. Похоже, это понял и мой отец.

– Тебя я убью последней. Хочу, чтобы ты видела кровь своего ублюдка на моих клыках.

Мы четверо сгрудились вокруг коляски захныкавшего Захарии.

– Всё в порядке, граждане, э? – неожиданно спросил кто-то слева.

Мы обернулись. Молодой полицейский, лет двадцати двух – двадцати трёх, явно кавказской внешности, подошёл к моему отцу и с укоризной посмотрел на нас.

– Почтеннейший, вас кто-то обижает?

– Пошёл вон, смертная тварь!

Сказать, что служитель правопорядка слегка охренел от такого обращения, значит ничего не сказать. Мы и опомниться не успели, как он профессионально закрутил старичку руки за спину, щёлкнув наручниками. Мой отец тоже недопонял произошедшего.

– Как ты посмел, грязный червь, прикоснуться ко мне? Я сотру в пыль твой череп и развею его над Кавказским хребтом! Я уничтожу весь твой род и… и…

Пока он пытался порвать обычные стальные наручники, полицейский обернулся к нам.

– Сумасшедший, э? В больницу отвезти надо.

– В него вселились бесы… тьфу, шайтаны, – вовремя просекая акцент, сообщил я. – На людей бросается, ребёнка чуть не покусал. Салам, брат!

– Э, салам, – радостно блеснул белыми зубами полицейский. – Хорошо ко мне дядя из Карабудахента приехал. Он большой мулла, всё освятил, молитву прочёл, сказал, даже демон не преступит слову Аллаха!

Я, моя жена и моя тёща в один голос прошептали «Аллах акбар!», сложив перед грудью ладони «книгой». Альберт лишь возвёл очи к небу, едва заметно качая головой.

– Я убью вас всех! Всех! Моя сила…

– В больницу не надо, – вежливо попросила Азриэлла, подмигивая молодому человеку. – Отвезите беднягу к вашему уважаемому дедушке. Быть может, он прогонит полчище шайтанов из этого милого пенсионера?

– Садака, милостыня во имя бедных! – тут же добавил я, вспомнив правильное слово и вытаскивая охапку купюр из кармана.

Полицейский не чинясь взял деньги, позвонил куда-то, и через пару минут мой отец, изрыгая проклятия на всех языках, был засунут в полицейскую машину. Понятно, что долго они его в отделении не продержат, но у нас хотя бы будет время подготовиться к следующей встрече. В том, что она непременно состоится, лично у меня никаких сомнений не было.

– Вам нужно срочно крестить ребёнка, – тихо сказал Альберт.

Никто не спорил, все кивнули, даже тёща. А успокоившийся Захария сладко зевнул. Страшный дедушка ушёл, вокруг одни близкие, чего ж теперь хныкать-то?

P.S. Ту ночь я до утра просидел в Интернете. Вряд ли у меня, конечно, получится убить такого демона, как мой отец, но неужели нет способа хотя бы остановить его? Прости, малыш, тебе круто не повезло с дедушкой. Но это не твоя проблема.

Это его проблема!

Глава 23 Тебе или мне?

– Владилен Леопольдович, к вам можно?

– Кто там? – тонким дребезжащим голосом раздалось из-за оббитой дорогим дерматином двери с табличкой «Профессор Глузденко В. Л.».

– Это Абифасдон. По поводу задолженности.

– Заходите!

– Могу войти? – Я осторожно распахнул дверь, вежливо замерев на пороге.

– Да, само собой. – Толстый, коротко стриженный преподаватель уставился на меня сквозь изящные очки в позолоченной оправе.

Они придавали ему несколько комичный вид, явно соскальзывая с мясистого красного носа. Владилен Леопольдович откашлялся, наполнив кабинет ароматом недельного коньячного перегара, и бросил на меня беглый взгляд.

– Абифасдон? Не помню такой фамилии. А вы с какого курса?

– Я по поводу задолженности.

– Ага, пересдать хотите? – Он удовлетворённо откинулся в кресле. – Почему не на кафедре?

– Вообще-то я вас дома пытался застать…

– Дверь за собой закройте, – потребовал профессор. – Давайте вашу зачётку, живо.

Я развёл руками.

– Чёрт побери, ну как тут можно работать. Что у вас там тогда, конвертик? Давайте сюда уже.

Я поплотнее прикрыл дверь и попытался объясниться:

– Владилен Леопольдович, два года назад, на лекции в этом же учебном заведении, вы при студентах высмеивали дремучие христианские суеверия. В частности, продажу души. В качестве научного эксперимента вы даже не продали, а подарили её Князю Тьмы, прочитав вслух все необходимые заклинания и формулы.

– И что? С этим что-то не так?

– Не то чтобы не так, в чем-то вы правы, эта писанина давно устарела. Сейчас для продажи-передачи-дарения-отказа от души бывает достаточно даже устного заявления. А в отдельных случаях и обычной мыслеформы.

– Благодарю за информацию. Я в курсе. Вы-то что от меня хотите, молодой человек?

– Имя моё Абифасдон! – Я принял свой истинный облик. – И я не человек, а демон Ада, пришёл за твоей просроченной душой, грешник!

– Хороший грим, – чуть поморщившись одобрил преподаватель философии. – Но за маскарад я задолженностей не исправляю. Идите и не отвлекайте занятых людей от работы.

Что ж, мне и такие упёртые типы встречались не раз. Стоит взять их за шиворот и как следует встряхнуть, как сразу начинается что-то типа: «Боже, я не знал, мне не говорили, меня обманули, я больше не буду!» Поздняк метаться в клетке, крыса ты лабораторная!

Но как только я навис над профессорским столом, знакомые пальцы железом сжали моё запястье.

– Ты не тронешь его, нечистый дух!

– Альберт, не ори в ухо, пожалуйста.

– Я обязан, – тихо прошептал он. – Правила такие, не мы их выдумали. Развернись, прошу тебя, мне так бить неудобно.

– Вы ещё кто такой? – поправляя очки, прервал наш почти семейный диалог Владилен Леопольдович. – Вас-то кто сюда пустил? А ну, сейчас же вышли оба!

– Но я ангел, присланный с Неба ради спасения вашей души от клыков демона по…

– Оба вышли вон, я сказал! Развернулись и покинули мой кабинет! Никаких пересдач задолженностей, получите что заслужили, клоуны.

Я принял человеческий облик, пожал плечами и вышел. Сдувшийся Альберт, бледный как стиральный порошок, направился следом.

– Как тебе это нравится, приятель? Он же в нас просто не верит. Ну что за грешник пошёл, а…

– Ну, быть может, если бы ты выглядел чуть более угрожающе, он бы сумел по достоинству оценить помощь, ниспосланную свыше.

– Да я бы запугал его на раз-два, но кое-кто влез без мыла куда не просят.

– У меня был приказ.

– Мог бы подождать. По большому счёту это было бы в твоих интересах, – поддел я, и Альберт кивнул, повесив голову. – Ладно, не парься. Хочешь, пойдём ещё раз, я на него наеду, ты его спасёшь, воля Небес в очередной раз посрамит планы Ада, всё тип-топ, а?

– Не издевайся над промыслом Божьим. Я уж молчу о том, что скажут внизу. Демон, добровольно отпускающий грешников, нарушает все принципы и рушит сами столпы мироздания.

– Альберт, ты нудный.

– Да.

– И скучный.

– Да, нудный и скучный. Я знаю, – серьёзно подтвердил он.

Меж тем из кабинета вышел толстяк-профессор и, не удостоив нас даже взглядом, засеменил куда-то на лекцию. Не сговариваясь, мы с ангелом поспешили следом.

– Давай по-честному, в кого он быстрее поверит, тот его и заберёт?

– Лукавый дух…

– Хорошо, твои предложения? Ах да, прости, откуда они у тебя, ты же действуешь исключительно по приказу. У вас в инструкции есть какие-то рекомендации на случай, если типа клиент в вас не верит?

Ангел быстрого реагирования молча показал мне кулак, что привычно обозначало отсутствие у него более вменяемого ответа. Не то чтобы я обиделся, такое бывало не раз за столетие, да, в принципе, и мне частенько приходилось кулаками заменять аргументы в споре. Для нас, мужчин, это нормально.

Вклинившись в поток студентов, я выдвинул вперёд Альберта, двигаясь в его кильватере. Люди всегда уступают дорогу ангелу, делая это с восхищением и благоговением.

Ну а мне, как вы понимаете, грех было этим не воспользоваться. Толстый препод дошёл до конца коридора и скрылся за дверью какой-то аудитории. Мы, разумеется, туда приглашены не были, но плотная студенческая волна (чуть не написал «струя») бодро внесла нас следом. В конце концов, почему бы и нет, какая разница, где его арестовывать?

Мы заняли самые удобные места, сев плечо к плечу, а троицу недовольных этим парней я успокоил одним взглядом. Ну и обещанием натянуть орган зрения на… короче, они отвалили. Молодёжь быстрее понимает язык скрытой агрессии, а таким вот самонадеянным профессорам, как правило, всё позволено, и наглеют они с этого чрезмерно.

Альберт вполне разделял мою точку зрения, хотя, наверное, выразился бы другими, более деликатными словами. Когда в аудитории наконец воцарилась тишина, Владилен Леопольдович обвёл присмиревших студентов взглядом из-под очков и профессионально выделил две новые рожи. То есть в смысле нас.

– Так-с, решили всё-таки зайти? Как я понимаю, до сегодняшнего дня вы оба вообще игнорировали мои лекции. Встаньте!

Под хихикающий шёпот мы с Альбертом встали.

– Полюбуйтесь на этих двух тунеядцев! И они ещё имели наглость явиться ко мне в кабинет просить погасить задолженность и устроили целое шоу с переодеванием! Один пускал огонь из ноздрей, а другой говорил со мной о Боге.

Студенческая братва искренне радовалась неожиданному веселью. Что меня удержало в ту минуту от того, чтобы просто не разорвать болтливого профессора пополам и, хохоча, при всех сожрать его печень, ума не приложу.

Ну уж не Альберт точно. Ангел быстрого реагирования сам стоял с красными от незаслуженной обиды ушами, и сердце его тикало как бомба с часовым механизмом.

– Позвольте напомнить, профессор, что именно в этой учебной зале вы публично объявили о продаже своей бессмертной души, – неожиданно услышал я свой голос.

Все притихли.

– И, похоже, именно из этой же аудитории он и заберёт вашу душу, если вы не позволите мне исполнить волю Всевышнего, помешав ему, а вам дав последний шанс на раскаяние, – тихо, но твёрдо поддержал меня ангел быстрого реагирования.

На этот раз притихли уже абсолютно все, потому что голос Альберта оказывает невероятное влияние на психику любого человека. Вся женская половина курса влюблёнными глазами уставилась на моего друга. Даже профессор на секунду потерял дар речи, но быстро сумел взять себя в руки.

– Отлично, молодые люди! Где же проводить диспут, как не на семинарах по философии. Что ж, рассмотрим с этой точки зрения всю вашу старомодную затею с продажей души. Итак, первый вопрос: даруется душа человеку или даётся? Если даруется, то гражданин имеет исключительное право на дальнейшее распоряжение подарком, а даритель нервно курит в сторонке. Если же речь о временной передаче души в пользование, то её, так сказать, постоянным владельцем является именно – назовём его условно – Господь Бог. В этом случае да, он имеет право расторгнуть сделку о передаче души третьему лицу.

– Крым! – выкрикнул кто-то из зала.

Владилен Леопольдович одобрительно кивнул.

– НАТО, – поддержал его второй голос.

– Ну, ситуация имеет весьма приблизительное сходство, однако суть не в этом. Суть, как всегда, в этических и философских вопросах. Если душа столь дорога, то можно ли дарить её невинному ребёнку? – Профессор поправил очки, высокомерно оглядывая аудиторию. – Имеет ли право человек распоряжаться своей душой, не достигнув совершеннолетия? Кто вправе вообще обсуждать законность или незаконность конфиденциальной сделки? Чего тогда стоит так называемая «свобода воли» человека, в данном контексте стремящаяся к нулю?

– Дешёвая софистика, – удовлетворённо пробормотал я, толкая Альберта локтем в бок.

– Один вопрос. – Мой друг решительно поднял руку. – Лично вы, будь у вас выбор, куда бы предпочли попасть после смерти?

– Отвечу старой шуткой, – под вновь поднявшееся хихиканье ухмыльнулся несгибаемый философ. – В Раю, конечно, жизнь почище, зато в Аду общество интереснее!

Собственно, я и не ожидал чего-то более оригинального. Толстяк на кафедре театрально поклонился, налил воды из графинчика, сделал глоток, закашлялся, упал и…

Я успел поймать его душу на взлёте, пока Альберт делал прямой массаж сердца телу бывшего профессора. Честно, с одухотворённым лицом, но без особого старания.

Не буду грузить вас пояснениями и лишними деталями. В конце концов, я получил то, за чем пришёл. Мой крылатый друг тоже не считал себя проигравшим.

Половина аудитории в тот день обратилась к Богу, десятка два молодых людей кинулись в ближайшую церковь. Не то чтобы все они потом начали вести высокодуховную жизнь, но свой урок получили. Дальнейшее уже не в нашей компетенции.

Лично от себя бы добавил: как же смешны твои рассуждения о свободе воли, о человек, когда смерть заглядывает в твои глаза. Как же хочется жить вечно, правда?

Думайте, люди, думайте. В любой момент меня могут вызвать к вам.

Глава 24 Хороший человек

Ангелам на земле жить легко. Вернее, скажем так – ангелам куда легче жить среди людей. Нет, конечно, они очень страдают, когда человек совершает плохие поступки, они защищают людей, пытаются направить каждую душу, как и всё человечество в целом, к Свету, всё время напоминая им о Господе Боге.

За всё это люди платят им искренним благоговением – уступают места в общественном транспорте, не перебивают в караоке и никогда не обсчитывают в ресторанах. Это шутка, конечно, но в ней есть доля истины. Чтобы нам удержаться в мире людей, мы, демоны, должны обманывать, соблазнять, искушать, лгать, лезть вон из кожи, и никто тебе даже спасибо не скажет.

Я к чему веду речь, я к тому, что нам с Азриэллой было совсем непросто перейти на постоянное место жительства наверху. Раньше было проще – выскочил в город, отработал своё и с тёпленьким грешником нырнул назад в Пекло. А там всё тепло, грязно, привычно, по-домашнему, э-эх…

Что же остаётся делать бедному демону, кроме как лишь изредка вспоминать об ушедших временах. Дети, дети, всё ради вас.

Примерно вот с такими мыслями я вышел из своей давно не мытой «шкоды», оставил машину на стоянке и направился к магазину «Погребок» в соседнем доме. Думаю, было часов восемь вечера, то есть ещё не ночь, но уже и не сумерки.

Малоприятное и в чём-то тревожное время суток. Поэтому я даже не особо удивился, когда из-за гаражей меня негромко окликнули:

– Эй, мужик, иди сюда!

Будь я посвободнее, то конечно же пошёл бы, всегда интересно знать, чего такого занятного тебе покажут за гаражами? Но сегодня был лёгкий заказ, нетребовательный грешник, короткий рабочий день, и хотелось чисто по-человечески расслабиться с пивом у телевизора. Не пойду…

– Мужик, ты чё?! Иди сюда, короче!

Из сумерек, пошатываясь, вышла поддатая троица так называемых гопников, каких я, честно говоря, не видел ещё с девяностых. В принципе, они тогда массово переселялись к нам в Ад «чисто, конкретно, по понятиям». За разбой, убийства, воровство и насилие Небеса по головке не гладят, так что продавать душу этой категории граждан было без надобности – они её просто заливали чужой кровью.

– Вы что-то хотели, ребята? – изображая напуганного ботана, вытаращился я.

– Чё сказал? – оттопырил ухо самый высокий. – Ты, сука, чё сказал, я не понял?

Нет, если сегодня будет ещё и драка, а Альберт не припрётся никого спасать, то день удался однозначно!

– Извините, но мне надо идти, дома ждёт жена и маленький сын.

– Опаньки! – Все трое наконец-то окружили меня. – А чё у меня есть?

Блеснул выкидной нож. Вооружённый грабёж. Ну это вообще праздник какой-то. Я медленно опустил голову, готовясь принять свой истинный облик, когда…

– А ну брысь, шпана! – громко потребовал чей-то голос из-за моей спины.

Я обернулся. Позади стоял невысокий старичок, лет за семьдесят, стройный, опрятно одетый, с седенькой бородкой и небольшой сумкой на плече.

– Ты глянь, братва, какая плесень нарисовалась?! – хохотнул тот тип, что с ножом. – А ну, дедуля…

Возможно, эти слова были неправильно истолкованы и приняты старичком за сигнал к действию. Он каким-то непостижимым образом вклинился между нами, оттолкнул меня в сторону, а сам устроил натуральную карусель с тремя зарвавшимися парнями.

Дед был настолько агрессивным, что я даже не пытался вмешиваться в его воспитательную работу, когда он разбивал носы, ломал рёбра, крошил зубы и превращал противника в натуральную отбивную. Клянусь задницей Люциферовой, на это стоило посмотреть и было чем полюбоваться…

– Что ж вы встали столбом, молодой человек? – спросил боевой старичок через пару минут, отряхивая жилистые руки. – Вы вроде бы говорили, что вас ждут дома?

– Подождут, – уверенно ответил я, протягивая ему ладонь. – Позвольте поблагодарить вас за незабываемое зрелище. Где так учат драться?

– Вьетнам, Афганистан и прочее-прочее-прочее. – Он искренне пожал мою руку. – Просто не мог пройти мимо. Увы, не каждый способен постоять за себя, а райончик у нас не самый спокойный.

– Неужели? – даже удивился я, чуть было не ляпнув: «Знал бы ты, мил-человек, где мы жили до этого района и вообще с кем ты сейчас разговариваешь».

– Могу я в благодарность за спасение предложить вам…

– Руку и сердце? – хмыкнул он.

– Нет, оставим это принцессам. Может, по пиву в честь знакомства?

– Что ж, – на мгновение задумался он, – мне-то уж точно некуда спешить, почему бы и нет?

Мы церемонно кивнули друг другу, перешагнули через три слабомычащих тела и, непринуждённо болтая, направились к «Погребку». Времени до закрытия винно-водочного отдела ещё хватало, и я на всякий случай предложил человеку любой алкоголь на его выбор. Бренди, например, виски, портвейн или…

– Нет, благодарю. Годы не те, сердце пошаливает. Так что, если не передумали, бутылочку пива.

По широкой русской традиции я взял сразу ящик, чтобы потом не бегать туда-сюда. К тому же продавщицы в «Погребке» жуть какие принципиальные и после двадцати двух ноль-ноль никакими уговорами банки портера от них не допросишься. Да и любого другого спиртосодержащего тоже. Ну, разве что конфет с коньяком.

– Олег Сергеевич, – первым представился мой новый знакомый, когда мы с ним присели на маленькую лавочку в детском городке.

– Абифасдон, – чуть поклонился я, чокаясь с дедом бутылкой. – Дункель, сварено в России по классической немецкой рецептуре. Кстати, вполне себе.

– Да, неплохо, – согласился он. – Могу спросить вас, молодой человек, почему вы не защищались?

– Э-э-э…

– У вас взгляд военного, – чуть сощурился мой собеседник, – вы не трус, и вам приходилось убивать.

– Откуда вы… глупости какие…

– Ох, вы бы видели себя со стороны, когда я отводил душу на этих уродах. На вашем лице была написана такая зависть… Я помешал?

– Честно говоря, да.

– Уж простите.

– Не за что, я же говорил, что получил истинное удовольствие от того, как вы их метелили.

Мы чокнулись ещё раз. Он спросил о моей семье, я в свою очередь о его службе.

Старик много пережил и по жизни хлебнул всякого. Сейчас мало кто разговаривает с пожилыми людьми. Именно разговаривает, просто так, не по работе. В мои служебные обязанности это тоже не входит, заключением договоров занимаются другие отделы, и разводить своего «спасителя» на продажу души я бы не стал чисто из самоуважения.

Он прав, мне частенько приходилось и приходится убивать людей, но это не значит, что у меня нет элементарных понятий о совести и чести. Олег Сергеевич был профессиональным военным, с младых лет в воздушном десанте, лично знал легендарного дядю Васю, прошёл шесть горячих точек, получал награды за храбрость, что, естественно, не способствовало продвижению по карьерной лестнице.

Уволился в звании майора, в первую и вторую чеченскую полез уже сам, как доброволец. Жена умерла, старшая дочь с мужем и детьми переехала к нему на квартиру. Был ещё младший сын, но он служит где-то в посёлке ракетчиков на Дальнем Востоке. Так что по большому счёту старик был прав, спешить ему особенно некуда.

– Внуки взрослые, все с компьютерами, им со мной и говорить-то не о чем. Дочь вся в муже, он пьёт, она на меня орёт, бывает такое.

Я молча кивнул. Всё бывает. Особенно когда такие вот люди не говорят всей правды о близких, щадя и покрывая их. Хорошо нам, демонам, не надо особо заботиться друг о друге, но люди же просто обязаны. Им иначе не выжить.

– Давайте-ка я вас провожу, – предложил я, быстро вставая и одним махом разбивая бутылку пива о собственный лоб. Просто чтоб вытряхнуть из головы нелепые мысли.

Мне нельзя понимать людей и сострадать им, этой сферой производства занимаются ангелы. В иное время я бы порвал на британский флаг всех троих дебилов и, до кучи, загрыз старичка, полезшего не в своё дело. Свидетелей нигде не любят. Но мир меняется, и демоны вместе с ним. Надо будет выпить завтра с Альбертом по этому поводу.

Олег Сергеевич жил через пару кварталов, в старенькой пятиэтажке. Я насильно всучил ему две оставшиеся бутылки. Простились у подъезда, теперь и мне было пора домой.

Дома мы с женой дежурно цапнулись, к сожалению, всё обошлось без крови. Малыш давно спал, но я прихромал к нему (Азриэлла вцепилась зубами в щиколотку и счастливо тащилась до детской), просто чтобы лишний раз посмотреть, как он спит.

Смешной, беззащитный человечек, как он может выжить в этом мире? Кто, как не демон, знает, насколько хрупка людская плоть. Но ровное дыхание ребёнка так успокаивало, делая все проблемы лишними, что я и не заметил, как сам уснул, сидя у детской кроватки.

Моя жена тоже сопела рядом, так и не разжимая зубов. Наверное, такие вот моменты принято считать семейным счастьем. Вам всем виднее.

Утром меня разбудил звонок Альберта. Азриэлла уже кормила Захарию с ложечки, а я, зевая, взял телефон.

– Ты вчера встречался с Олегом Сергеевичем Седых?

– Ага, приятный старичок, скажу я тебе. Мы поболтали, попили пива, он столько прикольных историй знает, и про армию, и про Ельцина, и…

– Его убили ночью.

– Что?!! – взревел я, и лица троих наглых гопников всплыли перед моим внутренним взором. – Запиши на мой счёт три трупа! Я найду их и самолично придушу каждого из этих ублюдков!

– Двоих, – поправил Альберт. – Его отравили собственная дочь с мужем. Подъедешь?

– Буду через пятнадцать минут. – Я бросил сотовый в пиджак, быстро переоделся, сунулся на кухню. – Милая, срочный вызов, надо непременно убить одну семейную пару.

– Захватишь мне печень?

– Как получится, но постараюсь.

– Врёшь ведь…

– Вру, конечно, – развёл руками я. – Там же будет Альберт, и фигу он мне позволит потрошить труп.

– Пожалуюсь его жене, – без особой надежды пообещала Азриэлла, вытирая ротик сына большим полотенцем. – Беги, но в следующий раз без печени не возвращайся. Кажется, я уже сто лет не лакомилась свежей человечиной.

– Нельзя охотиться там же, где живёшь.

Она вздохнула. Да, это первая прописная истина для любого мясоеда. В Пекле данный вопрос вообще никогда не стоял. В котлах и на сковородках мучили бессмертные души, а плоть грешников всегда была неотъемлемой частью нашего рациона. В этом смысле человек очень гармонично устроен – если при жизни муки испытывает тело, то душа может быть вполне себе спокойна, а после смерти страдает именно душа, и ей глубоко безразлично, что происходит с её телесной оболочкой. Но не будем углубляться в эти оккультные дебри, а то ещё утонем с головой.

Я прилетел на место за две минуты до обещанного. Белая «ауди» моего друга стояла неподалёку от знакомого дома. Того самого, куда я вчера провожал хорошего человека, вступившегося за незнакомца. Не верилось, что его больше нет. Если вы только на секунду представите себе, с каким трудом я завожу себе друзей, то… к чёрту!

Демон не может приятельствовать с людьми, ходить к ним на именины, пить пиво, сидеть вместе на рыбалке и в гараже, париться в сауне, рассуждать о политике, гонять по выходным мяч на школьном стадионе. Всё это прерогатива ангелов, а нам нельзя! Табу, крест, шлагбаум, и упрись в него рогатым лбом, скотина эдакая.

– Сегодня утром его душу приняли Небеса, – без приветствия, просто пожав мне руку, начал Альберт. – Этот человек много чего насовершал в жизни, но хорошие дела и мученическая смерть склонили чашу весов. Так что мы знаем о вашей встрече, знаем, что ты ни в чём не виновен и даже не предлагал ему продать душу.

– Я вообще этой фигнёй не страдаю, – зачем-то напомнил я, хотя уж кто-кто, а Альберт прекрасно осведомлён о моих служебных обязанностях. – Души скупают другие, меня зовут лишь для выбивания долга. И?..

– В каком смысле?

– Не юли, брателло, ты всё прекрасно понял. Но я повторю. И?..

– Мы не можем допустить, чтобы его смерть осталась безнаказанной, – глухо прошептал белый ангел, опустив глаза. – Нам нельзя вмешиваться в дела людей, но тебе, демону, не указ никакие законы.

– И что с того? Альберт, если я прямо сейчас пойду и вырву их сердца, ты же первый встанешь мне поперёк дороги. Дело опять кончится дракой, и не в мою пользу. Смысл корячиться, а?

– Я в курсе.

– Вот и не заводись.

– Это ты не заводи меня. Поможешь или нет?

– Да я и так каждый день тебе помогаю. Если только сосчитать все твои косяки, все случаи, когда я за тебя впрягался или подписывался, так знаешь ли…

Альберт молча посмотрел мне в глаза. Я слишком хорошо знал этот взгляд. Мой друг скорее умрёт, чем отступит. И если для торжества божественной справедливости потребуется снести с лица земли весь этот город, он не задумается ни на секунду.

Ангелы запрограммированы на добро! И если для кого-то это добро вдруг окажется страшным злом, то это проблемы не их крылатой братии. Они чётко знают своё место и свой долг, а мы нет, мы вправе идти поперёк…

– Какой яд? Как отравили? Что говорит полиция? Кто проводит экспертизу? Информацию, сестра, информацию!

Короче, когда я вошёл в подъезд, вежливо расталкивая толпу сочувствующих соседей, то был вооружён и подготовлен по полной. Безутешная дочь бывшего военного горько рыдала в трёхкомнатной квартире на четвёртом этаже. Муж квасил на кухне.

Сфабриковать абсолютно любое удостоверение смешная задача даже для начинающего демона-практиканта. Поэтому, когда дежурный участковый встретил меня в дверях, я с порога предъявил ему эфэсбэшную корочку.

– Лейтенант?

– Ивашов. Только я ещё младший лейтенант.

– Это временно. В вас есть потенциал, получите более высокое звание. Уж поверьте!

– Разве что при царе Горохе, – хмыкнул молодой парень. – Простите за любопытство, но тут обычное освидетельствование, факт естественной смерти, был врач, посмотрел и уверяет, что…

– Он дурак и пьяница, – уверенно заявил я. – Дело ведем мы. Тело отправить на экспертизу. Да, сердце у Олега Сергеевича пошаливало, но не настолько. Проводите меня к покойному.

Посерьёзневший младший лейтенант Ивашов кивнул, и уже через минуту я стоял у гроба. Альберт был прав. Во всём прав! Да, врач, освидетельствовавший тело, был пьян и за пять тысяч на опохмелку готов подписать кому угодно что угодно.

Следы отравления были видны даже непрофессионалу. Синие губы с чёрным ободком, изменённый цвет глаз, слабый, но вполне себе уловимый запах миндаля.

Дьявол вас всех тут побери, почему я один должен за всех работать?!

– Младший лейтенант?!

– Да, товарищ полковник.

– Арестуйте дочь покойного, она отравила собственного отца по наущению и требованию своего мужа.

– Прямо вот сейчас арестовать? – смутился парень. Видимо, он ещё верил в сказки.

– Да, прямо сейчас, – поднажал я, сдвинув брови. – В девяноста девяти процентах случаев смерти хозяина жилплощади виновными оказываются члены его семьи. Да вы только посмотрите на их преступные рожи!

Дальше можно было ничего не говорить, безутешная дочь бывшего военного бросилась на меня с кулаками, а её поддатый супруг выскочил из кухни с двумя ножами и вилкой в зубах. Идиот, одним словом.

Я, не скрывая удовольствия, принял его на бросок через плечо, приложил носом об стену и пару раз припечатал кулаком по почкам. Младший лейтенант Ивашов в это время удерживал орущую наследницу:

– Сволочи-и! Упыри-и! Да он нас всех достал, он… он хотел, чтобы Коленька работал, а у него депрессия… Ненавижу! Ненавижу-у вас все-е-ех!

Пришлось срочно вызывать подкрепление и серьёзного судмедэксперта. Который, разумеется, на раз подтвердил мою полную правоту. Да и что бы он сказал против? Ангелы, знаете ли, не ошибаются. Пока матерящуюся и рыдающую парочку уводили из дома, я на минуточку задержался у остывшего тела.

– Олег Сергеевич, надеюсь, вы меня слышите. Жаль, что не довелось встретиться ещё раз. Эх, надеюсь, там, где вы сейчас, всё классно – небеса, кущи и дункеля хоть залейся! – Я завистливо вздохнул. – Вряд ли мы теперь увидимся. Но всё равно ещё раз спасибо за то, что заступились за меня вчера. А вот ваших родственников я непременно дождусь и встречу. Обещаю!

Мне несложно было сдержать слово. Их обоих выпустили через два месяца за недостаточностью улик. Нет, вы не поняли, улик было выше крыши, но если человек за определённую услугу готов душу продать…

Альберт сделал вид, что ничего не заметил. Ангелы тоже иногда ведут себя по-человечески. Ну, по крайней мере, те работяги, что тянут лямку рядом с нами на Земле.

Освобождённая парочка устроила шумную пьянку по поводу своего избавления от тюрьмы. Я даже послал им с курьером ящик пива. Того самого, что пили мы с Олегом Сергеевичем. Они всерьёз думают, что десять лет это долго? Десять лет?! Ха, да я не замечаю, как мелькают столетия!

Я скоро загляну. Очень скоро. Вы удивитесь…

Глава 25 С чего начинаются свадьбы

– Что, если твой отец заявится сюда снова?

– Дорогая, я бы не ставил вопрос «если».

– То есть он точно заявится?

– К пифии не ходи! Это же папочка, он жить не сможет, не уничтожив до седьмого колена всё своё потомство. Мама как-то обмолвилась, что у меня было восемнадцать сводных братьев и сорок две сестры от других матерей. Все погибли. Кто в юности, кто в младенчестве, но все. И я уверен, что за смертью большинства стояла чёткая тень моего драгоценного батюшки. Я просто всегда был для него слишком шустрым, он не успевал прицелиться.

– Я тихо шизею с твоей родни, дорогой.

– Как и я с твоей мамочки.

– Понимаю.

– Вот именно.

Мы замолчали, думая каждый о своём. В последние три-четыре месяца после переселения на поверхность и я, и моя жена честно пытались жить как обычные люди. Для двух реальных демонов Ада (специалистки отдела искушений и пристава просроченных душ) это было очень непросто. Я поясню, даже если повторяюсь, терпите.

Там, внизу, наша личная (читай: интимная) жизнь цвела совсем другими красками, и когда я бил свою супругу, то соседи наутро показывали мне большой палец, от души благодаря за возбуждающие вопли и стоны. То есть участвуют все!

Здесь же к нам уже три раза вызывали то «скорую», то полицию. Людям, видите ли, не нравится, когда рядом с ними кто-то орёт так, словно его там убивают. Глупости какие, верно? Но теперь нам приходится с этим считаться, раз мы хотим тут жить.

– Короче, дорогой, чтоб ты уяснил раз и навсегда: лично я не намерена быть мамой Гарри Поттера!

Видимо, я неслабо затупил, поэтому ей пришлось разжёвывать мне очевидные аналогии. Моя жена реально боялась, что если с нами что-то случится, то никакая материнская любовь в виде зигзагообразного шрама на лбу не спасёт нашего сына.

И в школу магии он приглашения не получит, из всех оставшихся родственников одна тёща, а к Альберту с супругой я под пулемётом ребёнка жить не отправлю – они ж из него какого-нибудь кудрявого ангелочка воспитают.

– Что ты предлагаешь?

– Угадай.

Видимо, сегодня день у меня такой – туплю, словно белорусский трактор. Раньше просекал фишку на раз, а теперь приходится продираться в тумане недомолвок и намеков.

Но в данном-то случае всё куда банальнее и проще, а потому куда страшней и смертоносней. Достаточно всего лишь исполнить заветную мечту любой женщины. Я имею в виду свадьбу! Мендельсон, белое платье, венчальные свечи, рыдающие подруги, кольца и так далее.

В нашем старом доме, в Пекле, этот вопрос не стоял, на фига оно нам там упёрлось, спим вдвоём, и всё, ни у кого никаких претензий. Да и здесь, наверху, могли прекрасно жить так же, без суеты и распальцовки, но попробуйте как-нибудь внятно объяснить это любимой женщине, вбившей себе в голову, что только традиционная свадьба избавит нас от любой опасности. И как я тонко догадываюсь, тихо расписаться в загсе у меня не прокатит.

– Дорогой, если ты намерен отделаться простой росписью в…

– Не-не-не! Что ты, и в мыслях не было.

– Врёшь.

– Я всегда вру, я же демон.

– Мы оба демоны, не забыл?

Мне пришло в голову, что если я чуточку придержу язык за зубами, то это положительно скажется как на моей карме, так и на моём здоровье. Поверьте, есть темы, в которых женщине лучше дать возможность высказаться. Главное, вовремя кивать и поддакивать. Итак.

– Во-первых, я хочу, чтобы всё было как у людей. Приглашения с сердечками, гости, выкуп, свадебный кортеж, венчание, батюшка, свидетели, загс, фотограф, ресторан, шумная свадьба и первая брачная ночь. Вот только скажи мне слово против, и я задушу тебя на месте! Я отдала тебе лучшие годы, я ждала тебя с твоей проклятой работы, я родила тебе сына, переехала наверх и хочу жить как любая земная женщина! Да, я тоже хочу хоть раз надеть белое платье, походить со свечой в храме, поставить закорючку в книге регистрации актов гражданского состояния, швырнуть в подруг букетом, напиться в хлам, наконец! Имею я право за столько веков, а?! Молчи, ничего не говори или я точно тебя убью! Всё будет так, как я сказала! И не ори, разбудишь ребёнка, будешь сам его укладывать.

Я и так молчал как сёмга под соусом бешамель, а тут ещё такие угрозы.

– Дорогой, так ты не против? О, Абифасдон, ты такой хороший! Такой милый, я так тебя люблю! У меня просто слов нет, я бы тебя вот прямо тут сейчас же сладко изнасиловала, но всё-таки малыш в последние дни так чутко спит, а ты наверняка будешь кричать. Я возьму тебя всего завтра утром, только кляп в рот вставишь, у нас где-то был такой красный пластиковый шарик на ремешках! – едва не всплакнула моя жена, мигом меняя тон и настроение. – И не думай, все заботы мы разделим поровну! Даже нет, я сама возьмусь за организацию всего, а ты просто дай мне денег. Ну не делай такие круглые глаза, за всё надо платить, а мы, демоны, привыкли платить щедро! Примерную сумму я тебе пока не назову, сама не знаю, посоветуюсь с подружками на улице, но, думаю, всё равно много. Любовь моя, у нас есть много-много-много денег?

Я кисло улыбнулся, встал и достал бутылку коньяка из серванта. Нет, не из коллекционного алкоголя, и даже не французского, а самый обычный дагестанский. Лучший на данный момент нам не по карману, но разве женщины хоть когда-нибудь обращают внимание на такие мелочи? Подумаешь, муж пьёт дешёвый коньяк, это же ещё не повод говорить о том, что дома нет денег?

Но лицо Азриэллы светилось таким искренним счастьем, что я уже не мог сказать – нет, давай повременим, подкопим средств и тогда уже, через годик-полтора…

Короче, мужики, я позорно сдался. И пока она, расцеловав меня с языком в оба уха, метнулась к компьютеру лазить в Интернете по свадебным форумам, передо мной ребром встал вопрос о финансах. И кто бы как ни иронизировал по этому поводу, вопрос серьёзный.

– А-а-а, я же совсем забыла про девичник! Вот дура-а…

Из детской, словно бы подтверждая самопровозглашённый диагноз мамы, откликнулся громким плачем проснувшийся Захария.

Пользуясь случаем, мне удалось тихо удрать из дому. В городе ещё не открылись приличные кафе, шесть утра, работали лишь маленькие сетевые ресторанчики, да и там по-любому до десяти утра толком не выпьешь. Поэтому пришлось идти прямиком в Ад.

Благо у нас там есть места, где разливают дешёвый самогон в любое время суток. Но перед этим нужно было навестить шефа. Строгая секретарша сначала категорически отказывалась меня пускать, однако заранее принесённая шоколадка и необязательное обещание быстрого секса когда-нибудь на Гавайях решают эти сложные мелочи. Меня пропустили.

– Извините, что беспокою… – Я слегка осёкся под суровым взглядом начальства. – Не хотел лезть в глаза без особой нужды, но вот приспичило…

Шеф поднял на меня один глаз из трёх и задумчиво отправил в рот бедренную кость неизвестного мне грешника. В принципе, уже не так плохо, если не погнал с порога и не швырнул стулом в голову, то может и выслушать.

– Хочу просить денег, – честно объявил я, прекрасно понимая, что имею на всё про всё примерно полторы минуты. То есть ровно столько, сколько он хрустит костью. – Моя жена требует свадьбу. Понимаю, звучит дико, – поспешил поправиться я, так как шеф даже прекратил жевательный процесс. – Нет, она демонесса. Да, она женщина. Из-за этого дивного в офигительности своей сочетания я хочу, чтобы мне повысили зарплату.

Мой начальник начал привставать и выплюнул кость на стол. Нехороший знак.

– Ну или хотя бы выписали премию. Большую, а?.. Там ещё девичник намечается.

Длинный шипастый хвост любимого начальника обвил меня за щиколотку, когда я, как заяц, метнулся к двери. Попытка получить прибавку законным путём провалилась, а как у нас в Аду поступают с неугодными работниками, вам лучше не знать. И в тот момент, когда я мысленно уже приготовился ко всему противоестественному, вдруг…

– А мальчишник будет?

– Ик? – вопросительно пискнул перепуганный я.

– Говорю, девичник – это хорошо, но ведь мальчишник ты тоже будешь устраивать? – заинтересованно облизнув саблезубые клыки, переспросил он. – Если да, то я в доле!

– Буду. Конечно, буду. Самый отвязный мальчишник наверху, не хуже, чем в кино, честное слово! Сам хотел вас пригласить, не успел просто. Да и не на что…

Шеф выпустил мою ногу, вновь опустился в начальственное кресло, почесал шершавым языком у себя в подмышках и, сунув руку под стол, вытащил два слитка золота с царским клеймом. На вид не меньше пяти кило каждый, хотя могу и ошибиться.

Я осторожно выдохнул, задним умом понимая, что влип, но, с другой стороны, результат тоже налицо – теперь мы при деньгах! Конечно, их придётся как-то отрабатывать, но это уже детали. Распил государственных средств – это наипервейшее развлечение любого мелкого беса, и уж судейский демон в этом смысле ничем не уступает.

Что удавалось нашей братии лучше всего на Земле? Правильно, насадить среди людей коррупцию! Шеф явно выбросил мне не свои личные сбережения, а значит, всё чин чинарём, и мне придётся крепко постараться, чтобы его не разочаровать.

Когда дома я показал золото Азриэлле, она быстро сунула малышу Захарии соску в рот, а со мной занялась давно обещанным. Не буду вдаваться в детали, жаль, что среди людей так мало грязных извращенцев, они бы такое оценили…

Утро началось с вопросов. Ну естественно, не каждый день муж приносит домой десять килограммов золота, а вот как и на что его потратить, решает почему-то жена. Пару раз мы даже подрались на эмоциях, и, если бы не бдительность раскапризничавшегося Захарии, дело вполне могло бы кончиться поножовщиной.

Хотя у нас, демонов, похороны вместо свадьбы обычное дело, и никто не парится, всех всё устраивает. Да и как мне кажется, с точки зрения любого нормального мужика, похороны куда интереснее свадьбы. Особенно если женишься ты, а хоронят не тебя.

– Итак, дорогой, если все мои расчёты верны, то тебе как раз хватит полкило. Скромно посидите с Альбертом в кафе, в кино, погуляете по набережной. На остальное я уж как-нибудь попытаюсь…

– Не выйдет, шеф в доле. Если я не приглашу его, он меня убьёт.

– А-а, – понятливо согласилась моя жена, но уточнила: – И…

– И тебя тоже. Потом. Но обязательно, уж поверь, я его знаю.

– Ой, ну всё…

– С другой стороны, если продолжить мелочиться и не пригласить Толстого, то я даже не знаю, что будет. Он не только нам апокалипсис устроит, мама не горюй! Ад с Раем местами поменяются раз восемь, мы же планету не восстановим, понимаешь?

– Это я понимаю, – рассудительно покивала Азриэлла. – Килограмм?

– Два!

– Полтора?

– Три!

– Хорошо, хорошо, два! Кто я такая, чтобы ограничивать твоё общение с приятелями и лезть с женским маникюром в суровую мужскую дружбу? Два. И не делай собачьи глаза, два, я сказала!

Мне пришлось изобразить самое мрачное выражение лица, изо всех сил скрывая бешеную радость маленькой победы. Ну или не очень маленькой, это как посмотреть, как фишка ляжет, на какой разгул замахнёмся. Поэтому, скорбно скрипя зубами, я откусил примерно два кэгэ от слитка и, аккуратно выплюнув себе на ладонь, сунул в карман.

Где и как обращать золото в реальные деньги, знает любой мелкий бес. Я нежно приобнял жену, подмигнул улыбающемуся в кроватке сыну и тихо слинял, предоставив Азриэлле с головой уйти в дальнейшие расчёты. Я был бы тут не только лишней, но и раздражающей составляющей. Осталось позвонить…

– Кореш, я за, э! – объявил Толстый демон, крича в трубку так, что у телефона лопнул экран.

Мне пришлось покупать себе новую мобилу.

– Я не пойду, – так же уверенно отказал Альберт после третьего вызова. – Во-первых, все эти мальчишники по сути своей являются натуральнейшими рассадниками греха. Во-вторых, если я буду пить в компании трёх демонов, то меня уволят. И не просто, а дисквалифицируют до уровня вечного наблюдателя за божьими коровками. Кстати, вполне себе тихая работа…

Белый ангел редко позволяет себе столь длинные монологи, но если уж его понесло, то и кляпом не остановишь. Короче, когда я снял на ночь сауну с роскошным столом, горой жратвы, ящиками бухла, то на огонёк заявились лишь Толстый и шеф. О чём говорить трём демонам? Не о чем!!! Скука зелёная-а… Девочек вызвать, что ли? В кармане зазвонил телефон.

– Абифасдон, – быстро заговорил белый ангел, и чувствовалось, что каждое слово даётся ему очень непросто, – извини, я был не прав. И я у тебя в долгу. Куда приехать?

– Набережная Золотого затона… ну ты знаешь, мы с тобой там подрались год назад.

– Знаю. Всё отремонтировали?

– О, стало ещё лучше.

– Только я буду не один…

– Сюрприз! – громко проорал я, когда в сауну вошли двое ангелов.

Альберт и его непосредственный начальник. Ну, тот самый полковник, который пил у бабулечки… упс! Есть вещи, о которых лучше не вспоминать, если хочешь жить долго и счастливо. Тем более в такой специфической компании.

Два ангела, два демона, посередине я, когда рванёт, можно даже не загадывать. Да в любую секунду!

– У меня тост, – неожиданно спас положение крылатый полковник. – Я хочу выпить за…

– Поддерживаю, – не дослушав, объявил мой шеф – тощий мужичок с профилем Шарля Азнавура – и, не тратя времени, засадил гранёный стакан коньяка.

Все замерли. Начальник Альберта пожал плечами и молча опрокинул рюмочку.

Пронесло. Потом я разлил по второй. Теперь уже Толстый взял слово.

Через какое-то время мир вокруг нас накрылся медным тазом…

Когда я открыл глаза, вокруг сиял неземной свет и играла райская музыка. Её трудно объяснить и тем более воспроизвести. Не скрипка, не флейта, не фортепиано, не гавайская гитара или русская гармонь, это, скорее всего, вообще не музыкальные инструменты. Это сама жизнь…

Вот скажите мне, люди, как рождаются в вашей голове эти дивные звуки и каким образом проявляется столь высокая поэзия, воздействуя на психику любого существа, – загадка покруче тайны пирамид или бинома Ньютона. Я даже не дерзаю своей демонической душой (или что у меня там?) к этому прикоснуться, но понимаю, что совершенство есть. Есть по факту, и всё тут.

– Больной трохи пришёл в себя, – чарующе пропел дивный голос с нежнейшим краснодарским акцентом. – Люся, утку неси, мужчине уже надо!

Мозг отказывался понимать, в какое райское местечко я попал. Ещё нигде и никогда ко мне не относились с такой нежностью и заботой. Две восхитительные женщины в белом, несомненно ангельского чина, как пушинку, приподняли меня, опустив голым задом в прохладную эмалированную кастрюлю, судно или что-то в этом роде.

Я честно искал слова благодарности, но на русском языке подобная гамма чувств могла быть выражена лишь матом, а мне не хотелось осквернять эти небесные кущи. Тем более что через пару минут к нам подошёл апостол.

– Пётр Андреевич, всё в порядке, больной очнулся, сходил по маленькому, пульс ровный, температура тридцать восемь и две.

– Ну, после вчерашнего некоторое повышение неудивительно.

Седобородый ключник Пётр с добрыми иудейскими глазами возложил мне длань на лоб, и от одного его прикосновения вековое отеческое тепло согрело всё моё тело. Хотелось воспарить и лететь в сияющую даль, словно благородный орлан, раскинув крылья-руки, отважно дыша полной грудью. Лететь и лететь, всё выше и выше!

– Я думал, не выкарабкается, а он молодцом. Сколько галоперидола ему вкололи? Теперь давайте воды побольше и распахните окно, пусть будет свежий воздух.

Апостол отдал приказы добрым ангелам и вновь заботливо склонился надо мной.

– Пришли в себя, милейший? Ну вот и чудненько. Говорить можете? Голова не кружится?

Голова конечно же кружилась, ещё бы ей не кружиться от такого счастья – меня, простого демона, судебного пристава Пекла, выбивателя проклятых душ, взяли живым на Небеса! Задница Вельзевулова, что такого хорошего я совершил? Уж явно не просто перевёл старушку через улицу или снял котёнка с дерева. Хотя как знать…

Судя по тем малоприятным личностям, за которых периодически вписывается с кулаками тот же Альберт, в Рай берут и за меньшие поступки. Божественная справедливость на то и считается высшей инстанцией, что следует своим собственным, никому не понятным курсом, ни у кого не спрашивая ни совета, ни разрешения.

Я улыбнулся апостолу Петру, чувствуя, как тёплые слёзы катятся по щекам. Так хорошо и душевно мне ещё никогда не было.

– Люсенька, прокапайте ему «коктейль курортный», ну вы знаете. Всё будет хорошо, милейший, всё будет просто распрекрасно.

В мою правую руку мягко скользнула игла. Эта восхитительно нежная боль словно влила новую жизнь в мои жилы. Только теперь я понял, что именно католические монахи называют религиозным экстазом.

– Кто у нас ещё сегодня?

– Филичев, Козлов и Мутиненко из третьей палаты.

– Хорошо. Молодой человек, к вам я ещё загляну. Пока отдыхайте, отдыхайте, милейший. Вам нужны силы.

Если они и были мне нужны, то только для того, чтобы вот прямо сию минуту не умереть от неземного счастья. Тот чарующий восторг, который вливался в меня капля за каплей, словно бы счищая копоть с мозга, заставлял кровь двигаться быстрее, а сердце биться спокойней, обещал, что счастье есть и оно будет вечным. Постепенно начала возвращаться память, а за ней…

За ней последовало холодное отрезвление реальностью. Мама-а!!!

– Где я? – Язык повиновался с трудом.

– Так в городской клинической больничке, чтоб ей, – с тем же певучим акцентом охотно просветила меня немолодая медсестра, поправляя капельницу, – Ох, мужики, мужики, всё пьёте и пьёте, когда напьётесь уже?

Я тихо застонал. Мальчишник, сауна, Альберт, мой шеф, его шеф, Толстый демон, две первые стопки – это я помню, это уже хорошо. Плохо то, что кажется, будто больше ничего не было. То есть я-то как раз уверен, что было! Но что именно?!! Не помню.

Собственно, даже лица моей жены и маленького сына в подсознании всплыли далеко не сразу. Однако именно тот факт, что Захария и Азриэлла не бросили меня даже в райских кущах городской клинической больницы, вселяло хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне. Родные мои, как же я вас люблю…

Второй здравой идеей была осторожная мысль хоть что-нибудь выяснить о судьбе моих товарищей, неизвестно где павших и похороненных в борьбе с алкоголем. Если я в больнице, то где они? Пили вместе, может, нас потом взрывом ящика динамита раскидало, ась? Вспоминай, вспоминай, пьянь зелёная!

Фигу. Куда могло занести остальных, я не забыл, я не знал! Честное-пречестное слово!

– А где моя одежда? – Я аккуратнейшим образом вытащил иглу из своей вены и сел на кровати.

Медсестра что-то возмущённо закудахтала и даже побежала жаловаться дежурному врачу. Свои шмотки я нашёл в прикроватной тумбочке. Валить отсюда надо, и побыстрее.

– Куда же вы, милейший? Вам сейчас нельзя вставать! – В коридоре меня попытался остановить добрейший доктор Пётр Андреевич, широко раскинув руки. – Нет, нет, мы никак не можем вас отпустить! Уж простите великодушно, но никак нельзя…

– Прощаю, – столь же великодушно объявил я. – Хотя и не знаю за что, ибо святой вы человек! – Я от всей души обнял его, тихо прошептав на ухо: – Будут приходить наши дефлораторы, предлагать продать душу – не соглашайтесь. Скажите, что вам Абифасдон не рекомендует.

– Чего, чего?!

– Именно так и скажите, я не Гиппократ, клясться не буду, но, если что, вернусь и всех бесов так тут отметелю, ни один травматолог потом этот конструктор не соберёт!

Оставив неслабо обалдевшего доктора с надутой медсестрой, я ускорил шаг, чтобы не нарваться на охранников. Поскольку если они будут меня останавливать из лучших побуждений, мне придётся их бить. И ведь не по причине злобности демонического нрава, увы. А потому что спешу, и спешу очень-очень…

Когда я вышел из ворот больницы, в мою голову постучалась ещё одна хорошая мысль, даже две. Во-первых, позвонить домой жене, предупредить её, что со мной всё в порядке. Во-вторых, подобно героям популярного фильма вывернуть карманы, чтобы найти какую-нибудь зацепку для активизации поиска моих друзей.

– Да? – довольно резко откликнулась Азриэлла. – Потому что я кормлю ребёнка, он весь в каше, а ты лезешь со своими глупостями! Какая больница, дорогой? Альберт звонил пару часов назад, сказал, что вы с ним пьёте кофе и спорите о балете. Да, ему я верю, потому что ангелы не умеют врать. А ты, сволочь пьяная, врёшь, как дышишь! Ненавижу-у…

Она резко повесила трубку. Всё, приехали и приплыли. У меня опустились руки и пересохло во рту, но тут телефон зазвонил.

– Ты меня ещё любишь?

– Да, – кое-как просипел я, моя жена всхлипнула и опять отключила связь.

Ну что сказать… женщины, они… такие вот… и всё тут.

По крайней мере, переночевать домой меня пустят. Уже приятно, как ни верти. Когда ваша жена демонесса, то ожидать от неё можно (и нужно!) всякое, но редко хорошее. И по-любому вам лучше быть заранее готовым к худшему сценарию. Без бронежилета не входить!

– Значит, тебе звонил Альберт, сам звонил, угу, – медленно протянул я, набирая номер белого ангела.

Как и ожидалось, в ответ длинные гудки и механический голос, сообщающий, что «вызываемый абонент находится вне зоны доступа».

– И почему это я не удивлён?

Пожав плечами, я выбрал из списка номеров Толстого. К моему изумлению, он ответил практически после первого гудка.

– Абифасдон, генацвале! Чё как, э?

– Нормально. Только что вышел из больницы. Ты сам где?

– На Небесах, где ж ещё, э?!

– В смысле…

– Чес-слово, на Небесах, в Раю, в кущах! Ты давай подруливай ко мне, продолжим по полной, кайфово же начали!

– Ну, похоже, что слишком кайфово, – с трудом собрав волю в кулак, пробормотал я. – А-а… остальные с тобой?

– Это кто?

– Идиот! Остальные – это два ангела и мой шеф. Такой тощий мужик, но конкретный демон внутри, с ним плечистый ангел, стриженный по-военному, и Альберт. Высокий культурист, кудрявый и голубоглазый, как Мэри Сью! Помнишь их?

Толстый замолчал, похоже, переваривая информацию. После некоторой паузы он задумчиво пробормотал:

– Честно говоря, вот этих троих в упор не помню. Ты извини, но я, типа, занят сегодня. Столько праведников ждут приёма, надо как-то разбираться с людьми, э? И виски ещё осталось… литра три… нет, пять…

– Толстый?!

– На хрен, на хрен, на хрен, я отключаюсь!

И этот слонопотам действительно выключил свой сотовый. Прибил бы.

Всё запуталось ещё больше. Какого стриженого йети мой бывший одноклассник делает в Раю? Каким образом он вообще мог туда попасть с его-то демонической рожей?!

Телефона полковника я не знаю, нового номера своего шефа тоже, хотя…

После минутного размышления мне взбрело в голову позвонить нашей секретарше в отдел. Уж она-то у нас всё знает, и, где бы ни носило нашего шефа, она точно будет в курсе. То есть очень на это надеюсь…

Надежды не оправдались. Но зато я случайно нашёл полковника! Он сидел у нас в котле на третьем уровне и парил ноги в серной воде при восьмидесяти пяти градусах. Типа старые раны и подагра. Мозг тупо отказывался верить в происходящее.

Толстый принимает праведников в Раю и глушит виски?! Начальник ангелов быстрого реагирования сидит в Пекле и наслаждается серными ваннами?! А где в таком случае находится мой шеф? Учитывая его бурную любовь к приключениям на пятую точку, у меня просто не хватало фантазии для предположений…

– Странно, но вот об Альберте я почему-то совершенно не беспокоюсь, – буркнул я себе под нос, выходя на стоянку у городской больницы.

На автомате сунул руку в карман, нащупал ключи, нажал кнопку и… ничего. Моей старой «шкоды» тут не было. Зато был танк. И клянусь чем угодно, он почти повернул башню в мою сторону. Мне расхотелось спрашивать самого себя, на чём же я сюда приехал.

Танк был свежепокрашенный, но ещё времён Великой Отечественной. Сколько себя помню, две или три таких машины стояли на постаментах в честь павших героев в разных концах города. Но если невозможно завести этот боевой антиквариат, то как он сюда попал и, самое главное, почему кажется мне таким знакомым? Тем более что мой чуткий слух уловил некое подобие музыкального храпа, доносившегося через опущенное дуло. Альберт…

– Ну вот какого хромого лешего ты тут делаешь, пьянь зелёная?! – вежливо спросил я, взобравшись на советский старый танк и рывком открывая крышку люка.

Собственно, я её откинул, посмотрел внутрь и резко закрыл снова. В крохотном «помещении» боевой машины спал мой голый друг в обнимку с двумя столь же откровенно обнажёнными красотками. Одна блондинка и одна брюнетка. Боюсь даже спрашивать, зачем они все разделись и полезли в танк, там же неудобно?!

Кстати, на фига мы вообще угоняли эту фронтовую конструкцию и попёрлись на ней в больницу? Может, Альберт счёл меня раненым героем? Я вновь повёл носом и вздрогнул – из этой пушки недавно стреляли. Мать вашу за ногу, штандартенфюрер, что же мы пили-то, а?!

В этот момент вдруг зазвонил телефон. Я схватил трубку, даже не посмотрев, кто, собственно, меня домогается. А зря…

– Абифасдон, добрый день! – раздался нежный голос Анастасии. – Вы, случайно, не в курсе, где сейчас находится мой муж?

– А-а… Альберт?

– Да, так его зовут, если вы вдруг забыли.

– Э-э-э?..

– Это была невинная шутка.

– Да, да, я и… и не… нет, я всё так и понял. Ха-ха! Смешно! Как же я могу забыть имя моего единственного друга, верно?! Обхохочешся-а, вы такая юморная-а…

Она напряжённо замолчала. Разумеется, мы, демоны, отличнейшим образом умеем врать, а ангелы (любого пола!) инстинктивно чувствуют враньё. Проблема.

Мне на мгновение стало жутко стыдно, хотя традиционно демоны чувства стыда не испытывают, это противоестественно. Ну не мог же я сказать этой милой женщине ангельского чина, что её муж лежит сейчас голый с двумя девицами самого лёгкого поведения и у них наверняка что-то было?! Да, по чесноку, не что-то, а, судя по всему, всё!

– Абифасдон, вы меня обманываете?

– Кто, я? Кого, вас? – Жизненный опыт общения и с ангелами и с женщинами подсказывал: лучше выгляди полным идиотом, но не ври. Дурака ещё могут простить, а вот лжеца очень маловероятно.

– Вы уверены, что не знаете, где мой муж?

– Анастасия, разумеется, я знаю, кто ваш муж! Ха, да как вы могли такое подумать? Его зовут Альберт, он ангел быстрого реагирования и по воле случая мой друг! Ну как друг. Периодически мы с ним схлёстываемся как самые лютые враги! Честно! Сколько он мне рёбер переломал, вы бы знали!

– Он говорил, спасибо, но я спросила «где», а не «кто»…

– Да-а, моя жена тоже так говорит. Но вы-то с ней хорошо знакомы. Вам проще понять, что чувствует женщина, когда её муж возвращается домой пьяный в зюзю и избитый в мясо! Верно?

– Я всё поняла, – кротко ответили на том конце провода. – Пожалуй, мне действительно лучше позвонить Азриэлле. Господь любит вас!

Содрогнувшись всем телом, я случайно грохнул телефоном об асфальт. И хорошо, что технику сейчас делают более-менее надёжной, всё удалось собрать. Итак, троих я нашёл, фиг их знает, как они попали туда, где сейчас находятся, так хоть понятно, как их можно забрать.

Ну и где мой шеф? Пропажа прямого начальства на моём мальчишнике может выйти мне таким боком, каким вам и не снилось. А ведь он ещё и материально вложился в это дело.

Хорошо, пойдём по порядку. Я начал с того, что вновь влез на танк, засучил рукава и под мышки извлёк наружу моего голого друга.

Альберт хихикал, как пьяный сатир, но, хвала древнеримскому Бахусу, хотя бы драться не пытался. Да что там, он даже не обиделся, когда я дал ему по морде за попытки лезть ко мне с братскими поцелуями. Двух вопящих девиц, ползущих следом, я запихал ногой обратно в люк, предупредив, что покалечу обеих в случае неповиновения. Как ни странно, они даже обрадовались, похоже, мой крылатый друг умудрился подцепить двух бэдээсэмщиц…

Они притихли, только когда я положил на крышку люка тяжёлый мусорный бак. Как стал выглядеть танк, лучше не представлять. Неторопливо трезвеющий Альберт обернул вокруг чресл мой пиджак и, шлёпая босыми ногами, безропотно сел в вызванное мной такси на заднее сиденье. Шофер возмутился, сказав, что за «геев» придётся доплатить!

На ближайшем перекрёстке у кофейни «Дагр» я вышел, чтобы купить ему большую чашку капучино. Только после этого будет смысл задавать хоть какие-то вопросы. Пока он пил, словно маленькая обезьянка, выдыхая после каждого глотка, я попросил таксиста включить радио. Местные новости шли по всем волнам…

– Полиция считает, что те же неизвестные ворвались в киоск по продаже фейерверков. Захватив два ящика «Золотых куполов» и «Букет для любимой», они устроили несанкционированный запуск в первой городской общественной бане, стреляя в окна мужского и женского помывочного отделений…

– Никто не пострадал, – тихо пробормотал Альберт, грея ладони о бумажный стакан с кофе. – Разве что детишки из садика напротив получили полезную информацию о некоторых органах. Ну и кстати, в результате совместного выбегания случайным путём составились три-четыре пары. Это богоугодное дело.

– Заткнись, журавль голозадый, – буркнул я, попросив водителя сделать звук погромче. – Знать бы, кто это всё придумал?

– Ты.

– Упс…

– Кроме того, был похищен танк времён Великой Отечественной войны, стоявший на пьедестале на улице Савушкина. По утверждению ответственных за охрану памятника лиц, украсть его не было никакой возможности. Во-первых, для этого был бы нужен мощный подъёмный кран, во-вторых, гусеницы были привинчены к бетонной основе, и, в-третьих, в баках боевой машины не было горючего. Однако же в городе произошло не менее шести ДТП, связанных с внезапным «выпрыгиванием» боевого танка из-за поворота.

– Твой друг сказал, что воевал на танках.

– Толстый?!

– Да, вроде как давил фашистов, словно клопов, и единолично выиграл битву на Курской дуге.

– Да он даже в люк не пролезет!

– Он и не пролез, – задумчиво согласился Альберт. – А у меня очень даже получилось.

– Толстый сейчас в Раю.

– Мир его праху…

– Дубина! Он живой и почему-то принимает праведные души на посту апостола Петра.

– А-а, – столь же равнодушно протянул мой друг. – Тогда храни его Господь. Пётр конкурентов не любит, кремень-мужик!

– …Два взрыва произошло в пивном ресторане «Бир-хауз», – продолжал диктор. – Трое неизвестных мужчин попытались купаться в бочках с пивным суслом, а когда охрана попыталась вытащить их и сдать полиции…

– Альберт, от тебя пивом пахнет.

– В смысле?

– В смысле просто разит! Это ты купался в пивной бочке?!

– Исключительно по приказу моего полковника, – подумав, кивнул он. – А вот противотанковую гранату в бак швырнул твой шеф!

– Откуда она у него?

– Знаешь ли, он мне почему-то не сказал. Наверное, не доверяет ангелам, – сокрушённо вздохнул Альберт. – Капучино кончился. И я в туалет хочу.

– Только не в моей тачке! – дёрнулся таксист.

– …сорвали концерт Стаса Михайлова в Театре юного зрителя. Двое неизвестных поймали певца в гримёрке, силой напоив его самогоном, отчего известный исполнитель популярных песен впервые заявил на весь зал: «Бабы! Я вас не-на-ви-жу-у!!!»

– Вот там меня точно не было. Я в танке! Кстати, вон твоя машина…

– Командир, тормози!

Сунув водиле пятихатку, сдачи не надо, я выпрыгнул из такси, за ухо вытаскивая своего крылатого друга. Моя тихая, скромная, милая, старенькая «шкода» стояла в центре песочницы на детской площадке. Выкатить её в четыре руки было непросто, но мы справились, Альберт очень сильный.

– Залезай! Значит, говоришь, в ТЮЗе тебя не было, тогда кто же…

Мой взгляд упал на резиновый коврик под ногами, там валялся смятый пригласительный в ТЮЗ. Получается, что со Стасом Михайловым так обошёлся… я?! Нет, нет, нельзя, он же наш человек, мы ему все концерты организовываем, всю рекламу проплачиваем, меня ж потом фанатки в Пекле за весёлые валдайские бубенчики подвесят!

– А можно мне ещё кофе?

– Можно, – не оборачиваясь, бросил я, поскольку третья (четвёртая, пятая, шестая?) здравая мысль мелькнула у меня в голове. – Сейчас доедем до перекрёстка. Только не высовывайся!

Я сбегал до магазинчика, купил ему ещё капучино в автомате, объяснил подошедшим полицейским, что делает голый ангел в моей машине, три раза извинился, на четвёртый послал их лесом, обвинив в эксгибиционизме, и уехал, не дожидаясь худшего.

Потом по совету Альберта включил планшет и с тихим повизгиванием смотрел на приключения нашей пятёрки, выложенные свидетелями в Ютубе. Да уж, там и кроме всего вышеперечисленного было на что полюбоваться…

– Мы пили прямо в винном бутике из горла коллекционные вина по двадцать пять тысяч рублей и плевались, что кисло?!

Ангел быстрого реагирования, прихлёбывая кофе, кивал головой, как китайская собачонка, на заднем сиденье.

– Разогнали митинг молодых коммунистов, при этом споив шестнадцать девушек и… двоих увезя на танке в Германию?! Альберт!!!

– Не знаю, не помню, не участвовал…

– Ворвались в здание городской думы, набили морду председателю, обвинили мэрию в коррупции, поздравили с этим перепуганного мэра и ушли через окно третьего этажа?!

– Полковник прихрамывал, – вспомнил белый ангел, изо всех сил морща высокий лоб. – Возможно, именно поэтому он и говорил о пользе серных ванн! А твой начальник сказал типа нет проблем, на раз, кипяток и серу он ему обеспечит в любых количествах.

– Шеф своё слово держит, – подтвердил я, вспомнив свой звонок секретарше нашего отдела. – Могу позвонить, и его вернут назад, довольного и отдохнувшего, как после курорта.

– Там ещё что-то про драку с кавказцами у мечети и пьяном дебоше в стоматологической клинике, – осторожно заглядывая мне через плечо, сообщил ангел быстрого реагирования.

Я с тоской провёл языком по зубам и едва не подпрыгнул, словно от удара током.

– У меня пломба!

– Я же говорю, стоматология…

– Альберт, у меня во рту серебряная пломба, мать её, в задницу Вельзевулову!!!

– Серебряные пули были только у полковника, а ты поспорил с Толстым на чебурек, что серебро – фигня и на таких крутых парней, как ты, реально не действует.

– Я тебя убью!

– Я тебя отговаривал…

– Всё равно убью, если выживу, – с тоской заключил я, прекрасно понимая, что с серебряной пломбой во рту (сколько бы там ни было миллиграмм благородного металла) жить мне максимум до вечера, а потом Захария останется сиротой, растущим без папы.

– А что мы пили?

– Как всегда, – не очень уверенно ответил Альберт. – В смысле всё.

– Наркотики?

– Нет, что ты! Ни я, ни полковник этим не балуемся. Разве что…

– ?!

– Твой шеф…

Я тихо застонал сквозь зубы. Да, если по совести говорить, то мой непосредственный начальник и не на такое способен. Он же демон, ему только в радость испортить чей-либо праздник, даже если это мальчишник твоего подчинённого демона.

Для него законы не писаны, он их сам творит, по воле своей левой пятки. Ему можно, он сам себе подотчётен, а если на него кто и наезжает, то лишь местный рэкет, а не грешное вышестоящее руководство. Хотя, по сути, если вдуматься, то какие законы в Аду? Я и сам говорил, что по определению никаких!

В этот момент традиционно неожиданно в кармане зазвонил телефон.

– Да, дорогая?

– Милый, я ненадолго. Не хочу тебя отвлекать, ты ответь, просто скажи, сколько ещё твой шеф будет терроризировать меня в нашей кровати?

– Что-о-о?!!

– Э-э-э, ой… возможно, я не так выразилась, и ты меня уж точно не так понял, – быстренько исправилась моя жена. – Короче, он храпит здесь уже часа три, а мне надо выгуливать сына. Может быть, ты как-то вернёшь это пьяное мурло в Пекло?

Абзац…

Глава 26 Няня

Когда я сидел дома у кровати сонного Захарии и он, засыпая, сжимал мой мизинец в кулаке, Азриэлла тихо распахнула дверь.

– Дорогой, уже час дня, я пошла. Раньше утра не жди, мы с девочками гуляем.

– Мм… но…

– Ничего не знаю, наша очередь. Чмоки-чмоки!

Вот с этого «чмокающего» момента и начинаются все проблемы. В смысле все наши мужские проблемы, а женские нет. У них как раз всё в полном порядке. Они вообще во многих вопросах куда мобильнее и психологически устойчивее нас.

– Я буду писать тебе каждый час и, если что, сразу позвоню!

Моя дражайшая супруга резко исчезла из комнаты, оставив после себя характерный запах серы с женскими феромонами. Я им наслаждаюсь. Честно.

Звонок на мой сотовый раздался буквально через минуту, по-моему, Азриэлла даже не успела выйти из подъезда.

– Да, пока не забыла, через полчасика придёт няня. Одного ребёнка я с тобой ни за что не оставлю!

Уф, ну вообще-то я слегка выдохнул. Не то чтобы мне так трудно посидеть с ребёнком, помыть его в душе, попробовать накормить, сменить памперс или что там ещё надо, у меня проблемы с укачиванием. В смысле со сном. Не у меня. Задница Вельзевулова…

То есть чтоб малыш уснул, его же укачивать нужно и колыбельные ему петь, а я в плане голоса не внук Эдиты Пьехи. Нет, какой-то слух имею и орать могу, но вот петь… да ещё и колыбельные… увольте.

– Да, дорогой, – ещё раз позвонила моя жена, – няню зовут Фаечка, и если я только узнаю, что ты к ней приставал… Хотя бы глазки строил… всё!

– В смысле?

– На завтрак у меня будет яичница! Намёк понял? Понял, ты у меня не дурак и жить хочешь, в том числе полноценной жизнью. Ну, всё-всё, умничка, целую, ненавижу и люблю!

– Ты хоть видел эту Фаечку? – задумчиво спросил я у сына, вешая трубку.

Захария таинственно улыбнулся, протягивая ко мне ручки. Я поднял его, покружил по комнате, пощекотал, порычал, изображая раненого льва на арене Колизея, и вернул его в кроватку, обсикавшегося от впечатлений, но вполне довольного увиденным шоу! Мы, мужчины, всегда понимаем друг друга, нам лишние телячьи нежности ни к чему, мы и так сами с усами. Верно же?

Я прошёл к окну и заметил роскошную девицу в облегающем мини, с бюстом пятого размера, блондинка блондинкой, скорым шагом гарцующую вдоль автостоянки к нашему подъезду. Нет, это как-то слишком хорошо, чтобы быть правдой…

Ну а с другой стороны, кого ещё, если подумать, моя жена могла нанять няней, если сама работает в отделе искушений и предстаёт перед клиентами то учительницей, то медсестрой, то стюардессой. Чего я ждал, бегемота в балетной пачке?

Поэтому когда через пару минут в дверь позвонили, я тоже был в полной боеготовности – переодет, побрит, элегантен, на столе конфеты и вино, в спальне свечи и интимный полумрак… Итак, значит, Фаечка. Интригующее имя, мр-р…

– Заходите-е… ик?! – закашлявшись, сбился я, распахнув дверь.

Никакой блондинки с ногами и грудями не было. На пороге стояла… стоял… тот самый гипотетический бегемот, с меня ростом, одетый как фрекен Бок, с такой же кукулей на затылке, грубым лицом и воспитательным блеском в глазах.

– Фаина, – коротко представилась она.

«Домомучительница», – мелькнуло у меня в голове, когда, даже не дождавшись приглашения, она шагнула в прихожую, угрожая мне квадратным бюстом, и, не снимая обуви, прошла в квартиру.

– Где дитя? Азриэллочка предупреждала меня, что вы будете дома. – Грозно вскинув массивный бюргерский подбородок, гостья вперила в меня уничтожающий взгляд. – Имейте в виду, я не такая! Со мной ваши штучки не пройдут!

– К-какие такие штучки? – проблеял я, проклиная себя за всё сразу и оптом.

– Нарядились, намарафетились, мужским одеколоном сбрызнулись. – Она к чему-то принюхалась. – Да у вас ароматические свечи в спальне горят?

– Это для жены! Я думал, что она вернулась. Хотел сделать… этот… сюрприз ей хотел…

– А я дура, я верю. Ха! Мне сразу позвонить вашей жене?

– Нет. – Я впервые почувствовал желание упасть на колени.

– Тогда быстренько всё прибрали, проветрили квартиру и помогли мне с уборкой, пока я буду готовить ребёнку кашку. Ой, а кто это у нас? Ой, а где это тут прячутся такие милые мальчики? Ой, тётя тебя прямо сейчас съест!

Я поискал взглядом тяжёлые предметы под рукой, но Захария почему-то совершенно не испугался и вроде бы вполне охотно пошёл на руки к этому чудовищу в мешковатом платье. Маленький розовощёкий изменник, он даже не обернулся в мою сторону. Сдал сынуля родного отца ради первой же юбки.

Пришлось, скрипя зубами, идти в спальню, убирать там весь комфорт, рушить интим на корню, обидно…

– Посуду вымыть не забудьте! Ни одной чистой чашки нет. И пропылесосьте в детской, развели тут пылищу. Как закончите, сходите в магазин, я тут вот списочек продуктов накидала. Да, масенький, папа сейчас всё приберёт и сходит, а ты с тётей Фаиной посидишь дома. Покажешь мне свои любимые игрушки, да? Да-а!

Блин горелый на адской сковороде, клянусь, что он ей подмигивал, кивал и вовсю угукал! А я… я сумрачно поплёлся в кладовку за пылесосом. Что делать?

– Кстати, вот ещё, пока не забыла, Азриэллочка просила меня напомнить вам, чтобы вы…

В общем, если кто ещё не догадался, то я запустил стирку, вылизал (фигурально) всю квартиру, поменял две лампочки в люстре, вынес мусор, затарил холодильник, вымыл пол на лестничной клетке, сменил колёса детской колясочки, за шиворот притащил слесаря починить капающий в ванной кран, поиграл с ребёнком, научился готовить манную кашу без комочков, проветрил все комнаты, поймал и по-тихому съел паука, оккупировавшего подоконник со стороны улицы, и даже утихомирил каркающих ворон!

Я просто вышел на балкон в своём истинном облике, рявкнул на них, и пернатые гадины улетели в соседний город, навеки потеряв голос. Хотя, например, подобная попытка поставить на место новую няню Фаину провалилась с треском. Эта тётка, невозмутимая, как завуч с сорокалетним стажем, даже плюшкой не поперхнулась, сидя у телевизора.

Впрочем, там шёл «Дом-2», а это тот ещё сборник ужасов, не каждый выдержит.

Дело близилось к вечеру, а моя жена по-прежнему не давала о себе знать, не звонила, не эсэмэсила и не брала трубку. Я не знал, сколько ещё выдержу, поэтому в порыве душевной слабости набрал Альберта. Он тоже не особо меня успокоил.

– Фаиночка? Крупная такая, с чувством юмора, как у Сталина, и внушительным бюстом? Знаю, конечно, милейшая женщина, между прочим.

– Ты гад.

– Я знаю, ты говорил, – тепло откликнулся он, пожелал мне всего наилучшего и повесил трубку.

Ещё через полчаса я попытался сбежать на работу. Увы, то ли шеф всё ещё был мне слишком благодарен за отрыв на мальчишнике, то ли всех грешников сегодня уже действительно разобрали. Вызовов нет.

Заботливая секретарша перезвонила сама, спросить, не захвачен ли я в плен инопланетянами, раз так рвусь поработать, но, услышав имя «Фаиночка», мигом сдулась.

– Что за овца звонила? – тут же был допрошен я, хотя на момент звонка был на кухне, а наша нянька в детской. – И не надо врать, что это был школьный приятель, знаю я вас, мужиков. Стоит жене на пять минут отлучиться из дома, он, как павлин, хвост распушил, глазки горят, язык набок свесил и побежал за первой же юбкой. Куда только Азриэлла смотрит? Ну ничего, ничего, пока я здесь…

У меня не было иного выхода, кроме как спрятаться в туалете. Минуты на две помогло, потом в дверь властно постучали, сообщая, что я здесь не один, что совесть надо иметь и верёвка у меня там, что ли. Но самое трогательное, что, когда я пулей вылетел из туалета, эта домомучительница, окинув меня с ног до головы победным взглядом, небрежно хмыкнула:

– А я уже передумала.

Конечно же после всего этого её непременно надо было убить. Причём не просто так, а долго, мучительно и кроваво. Я же демон, я такое умею. Но вот что скажет моя жена, когда вернётся?

Да и не факт, что Высшие силы не направят сюда ангелов быстрого реагирования, и тот же Альберт будет яростно возить меня мордой по стенам под злорадное хихиканье так называемой няни. Короче, я обложен флажками со всех сторон. Быть может, впервые за сотни лет мне захотелось забиться в уголок и поплакать. Видимо, так я и уснул.

Проснулся в своей кровати, под одеялом, переодетый в пижаму, из-за того что в прихожей кто-то разговаривал вполголоса. Вообще, если говорят шёпотом, то волей-неволей начинаешь прислушиваться.

– Нет, милочка, уж поверь, супруг у тебя золото! За весь день слова поперёк не сказал, трудился как пчёлка, все дела по дому переделал. Рухнул уже без сил. Я его подняла, переодела и спать уложила, замотался мужик. Денег не надо. Даже не думай, обижусь! Всё, пока, Азриэллочка, у меня ещё два вызова на сегодня.

За окном разливалось свежее утро. Я удовлетворённо потянулся под одеялом, как же тепло и уютно. Если моя жена спросит, как мы тут ладили с Фаиночкой, я, пожалуй, отвечу словами Альберта: «Милейшая женщина…»

Глава 27 Девочки-и…

Полиция пришла к нам на следующий день. Я только успел получить разнарядку на шесть грешников сразу, так сказать, оптовая партия.

Азриэлла как раз пичкала нашего малыша пюрешками, когда в дверь позвонили, вежливо, но со значением. Если к кому звонили доблестные стражи правопорядка, вы поймёте, о чём речь. Я распахнул дверь с самой гостеприимной улыбкой, потому что мне нечего бояться, мы чисты перед законом, и в тот же момент в лицо мне уставились три табельных ствола.

– Гражданин, ваша супруга дома?

– Э-э-э, да. – Я не видел причин врать.

– Гражданин, отойдите в сторону, пожалуйста, у нас есть несколько вопросов.

– Господа полицейские, она в данный момент кормит ребёнка, не могли бы вы временно опустить своё оружие? Уверен, что ничего серьёзного она не сделала.

– Хорошенькое ничего, учитывая, что ей вменяется грабёж, поджог, разгром торгового центра, избиение омоновцев и попытка изнасилования заместителя мэра, – почесав за ухом, объявил капитан полиции. – Она хоть трезвая сейчас?

– Если не будете настаивать на экспертизе, то по моим меркам вполне себе трезва.

– Ребёнка кормит? После вчерашнего?

– Ну не грудью же.

Полицейские переглянулись, убрали оружие и, не забывая вытирать ноги, прошли в нашу квартиру. Нет, разумеется, понятно, что при желании можно поубивать трёх ребят в форме, скатать их в клубки и выкинуть на свалку, но смысл? Мне за это денег не платят, а ловить кайф от литья крови вёдрами – мне и в Пекле этого предостаточно.

Тем более что сама Азриэлла о своём девичнике пока скромно помалкивала, так, может, хоть полиция расскажет, чем она там занималась?

– Ой, у нас гости? – Моя нежная супруга сунула мне на руки перемазанного в тыквенном пюре Захарию и, картинно поправив халат, так что вся троица покраснела, продолжила: – Абифасдон, милый, ты уж предупреждай, что придут твои товарищи.

– Они мне не товарищи, это во-первых, и они к тебе, это во-вторых.

– Ко мне? Все трое? – не поверив своим ушам, театрально всплеснула руками Азриэлла. – Это просто праздник какой-то, могу их забрать?

– На кухню, – разрешил я.

Полицейские переглянулись и безропотно последовали за моей женой на кухню, словно дрессированные крысы на дудочку Нильса. Хотя нет, там крысы были зачарованные. Это, кстати, и в нашем случае больше подходило, но стоит ли цепляться к мелочам?

– Не волнуйся, малыш, мама сейчас быстренько покается перед дяденьками, даст им полный отчёт о своей преступной деятельности, возможно, её даже не заберут в отделение. В конце концов, при царе Николае ей удалось избежать каторги, так что опыт есть.

Захария очень серьёзно меня выслушал, но всё равно тянулся за мамой на кухню. Так что мы с ним встали в засаде у дверного проёма. То есть не особо отсвечивали, никому не мешали, вели себя тихо и могли всё отлично слышать.

Разумеется, весь диалог вряд ли кому было бы интересно слушать, тем более что ребёнок тоже требовал к себе внимания, но основные моменты я уловил чётко.

– Зачем вы устроили поджог продовольственного ларька на улице Свердлова, тридцать шесть?

– А вы знаете, кто был этот Свердлов? Революционер, маньяк, преступник и убийца! К тому же в ларьке нам с подружками отказались продавать сигареты без предъявления паспорта. Вот сколько бы вы мне дали?

– Суд решит. Лично я лет двадцать – двадцать три.

– Шутник, но я люблю мужчин с юмором, запишите мой телефон, если будете патрулировать вечером где-нибудь рядом. А в ларёк мы просто бросили один окурок. То, как ярко там полыхнуло, говорит лишь о том, что там приторговывали спиртным контрафактом.

– А разгром торгового центра?

– Это вы про «Ашан»? О небеса, да сколько их в России, этих «Ашанов»?! Тьфу, перевернула молочный прилавок, забаррикадировала трактором выезд с платной стоянки, расцарапала наглую физиономию менеджера, и это уже разгром?!

– А что же это по-вашему?

– Флешмоб в поддержку отечественного производителя! Или патриотизм в нашей стране уже требует специального разрешения от Госдепа США?

– Гражданочка, вот не надо, а? Жалоба заместителя мэра города, которого вы чуть не изнасиловали на капоте его служебной машины, это тоже у вас флешмоб из патриотических чувств?!

– Нет, это по любви.

– В каком смысле?

– Мы с девочками переходили улицу, он опустил стекло, что-то кричал, сигналил, шутливо угрожая мне всякими непристойностями, если мы не будем шустрее шевелить булками. Я поняла это как заигрывания, а вы бы нет?

– Мы?! Ну нам, честно говоря, ещё и не таким текстом перепадает.

– Вот видите! Когда он объявил, что сейчас выйдет и всех нас… прямо тут… я не стала дожидаться очерёдности, вытащила его из машины и взяла инициативу в свои руки. Но этот стеснительный дурачок почему-то сразу стал отбиваться и верещать. В чём я не права?

– По факту? Да он сейчас в больнице с разрывом ягодичных мышц!

– У меня тяжёлая рука, нежное сердце и неуправляемая страсть! Вижу, вы тоже хотите мой телефончик. Пишите…

Я побыстрее сунул Захарию в кроватку, чтобы успеть спасти хотя бы третьего. Мешать лучшей специалистке отдела искушений в разведении клиента на договор о продаже души категорически запрещено даже нам, близким родственникам. Но молодой участковый, ещё страшно наивный и ещё не столь испорченный, как его старшие товарищи, почему-то вызывал у меня непонятную жалость.

Азриэлла выскочила ко мне, шипя, словно голодная кошка, у которой отнимают мышь, но не рискнула повысить голос в присутствии ребёнка. Он смотрел на неё с упрёком и надеждой.

Потом ещё были признания в избиении омоновцев, пьянка в детском саду, уничтожение или умышленная порча трёх памятников архитектуры, включая знаменитый деревянный сортир в доме-музее Чернышевского, попытка растления ветеранов умственного труда и прилюдное выпускание на свободу шестнадцати попугаев из передвижного зоопарка. По-моему, моя нежная супруга не отметилась лишь в планах свержения существующего государственного строя.

Короче, девичник удался. Я даже позавидовал по-чёрному. Когда вечером усталый, физически и психологически вымотанный вернулся домой, на кухне вместо ужина меня ждала пачка распечатанных листов, озаглавленная «Идеальная свадьба». Лично мне хватило половины первого листа, чтобы волосы встали дыбом.

Я не буду это цитировать, достаточно сказать, что не исполнить волю Азриэллы мне всё равно бы никто не позволил. Мы, демоны, вправе обманывать людей, но не друг друга.

Заботливая рука моей жены поставила рядом со сценарием три бутылки коньяка. К середине третьей мне на секундочку показалось, что, в принципе, всё реально, не страшно, можно вытерпеть, и вообще у нас всё получится.

Ох, мужики, держитесь…

Глава 28 Раб божий демон…

После долгих, очень долгих (очень, очень, очень до-о-олгих!!!) согласований мы пришли к единственно разумному компромиссу. Минимум гостей, максимум алкоголя, гудёж ровно на одну ночь. То есть как бы больше ни хотелось, но няня Фаиночка, увы, не Мэри Поппинс, и ей наши хотелки абсолютно по барабану!

Одну ночь она с ребёнком посидит, но не больше, и чтоб к восьми утра были как штык! В смысле два штыка. Нет, три, считая тёщу. А её надо считать, куда ж от неё денешься? Впрочем, у нас и так каждый день как в сумасшедшем доме, так что одним пациентом больше, одним меньше, особой погоды не делает.

Общий список мы с женой утверждали неделю. Ну Альберт с супругой, это просто по факту. Не позову, он мне морду набьёт. Тот же вариант с Толстым, только он битьём моей физиономии не ограничится. Он, скорее всего, весь квартал спалит и ещё в пьяном виде без трусов будет на пепелище отплясывать. Фу, фу, фу, проще пригласить.

Азриэлла предложила позвать и доброго доктора Веру Константиновну, ту самую, что принимала у нас роды. Почему нет, я только за. Тем более что под это дело она протащила четырёх своих молодых мам из тех, с кем тусуется в скверике с колясками. Причём все четверо обещали прийти без мужей, а это уже весьма приятный момент.

У нас же мой драгоценный шеф на хвосте и полковник ангелов быстрого реагирования, оба холостые. Альберт говорил, что после наших серных ванн у него больше не стреляет в коленях. Вроде как мелочь, но если его не звать, то он может и Альберта каким-нибудь срочным заданием осчастливить. Про перспективы не взять в компанию моего шефа можно даже не расписывать, верно? Ну вот, вы сами всё поняли.

– Ты готов? В смысле не передумал?

– Нет, конечно.

– Потому что боишься меня и хочешь жить?

– Потому что люблю тебя. – На самом-то деле хотел жить, и ни капли не сомневаюсь, как именно она будет меня убивать.

– Я тоже тебя люблю.

– Тогда всё по плану – загс, храм, подвал?

– Да, умрём вместе, в один день, – твёрдо объявила Азриэлла, крепко сжимая моё плечо. – И не надейся, что я передумаю. Жена Альберта сказала, что договорилась с батюшкой.

– И мы не огребём по башке кадилом?

– Честное слово. Её честное слово!

– Аргумент…

– Нам пора.

– Пойдём попрощаемся с сыном?

Азриэлла молча кивнула, вытирая слёзы, и первая бросилась в детскую. Когда в дверь позвонила милейшая Фаиночка, мы оба уже были готовы. В том плане, что рыдали в обнимку под изумлённым взглядом маленького Захарии, которому такая сцена была больше чем в новинку. Только поэтому он не ревел с нами за компанию, усиливая сценический эффект…

Убедившись, что все живы-здоровы, белая «ауди» Альберта уже стоит у подъезда, няня заставила нас принять по стакану коньяка пополам с валерьянкой, забрала Захарию на ручки и коленом вытолкала нас из дома. Стены площадки и двери лифта были оклеены сердечками, розочками, звёздочками и голубками.

Первым по плану загс, это не страшно, как говорится, пять минут позора, и всё. А вот венчание – это… да-а! Я в прошлый раз на чужом крещении чуть не сдох, а тут… Таинство брака для двух, мать вашу, некрещёных демонов! Ух! Короче, планов на вечер я не строил.

Когда мы вышли из подъезда, как и положено, оба в чёрном, с мрачными зарёванными рожами, на нас со всех сторон налетели разодетые девицы с радостным воплем:

– Тили-тили-тесто, вот наша невеста! А с ней жених, как кактус лих! Целуйтесь оба, любовь до гроба!

Пока я лихорадочно размышлял, что общего у жениха и кактуса, Азриэлла, счастливо визжа, пообнималась со своими подружками, а мне нетерпеливо посигналил Альберт. Белый ангел, весь в белом, сидел за рулём своей белой «ауди», и его белокурая жена, тоже в белом, лучезарно улыбалась нам с переднего пассажирского сиденья.

– Шеф, в загс подкинешь? – спросил я, вальяжно развалившись на заднем.

– Не слушайте его, Альберт, мой милый немножко нервничает.

– Ах, эти мужчины, – понятливо откликнулась Анастасия.

– В бар? – предложил мой друг.

– В загс! – в один голос рявкнули наши жёны.

Пока длился наш короткий диалог, три молодые мамы (мать их!) облепили тачку Альберта цветочками, поцелуями и дурацкими надписями типа «Едем жениться – будем любиться!», «Свадьба в жизни только раз!», «Брак – не рак!», двумя пухлыми голыми ангелочками с луками и стрелами, а ещё привязали рыжую лупоглазую куклу на капот.

Я делал вид, что ничего в упор не вижу. Так проще, иначе у меня просто башня взорвётся от этих свадебных весёлостей. Мой крылатый друг, похоже, вообще тихо наслаждался происходящим и в плане мужской солидарности не был мне союзником. Пока ехали к загсу, за нами хвостом неслись ещё две разбитные машины.

Подружки моей жены явно не собирались оставлять нас в покое. Благо, что ещё в саму комнату, где нас расписывали, они не прошли, пустили только Альберта с супругой. Дальше как водится: полная крашеная сотрудница поправила очки, приподняла грудь и включила марш Мендельсона.

– Абифасдон, хотите ли вы взять в жёны Азриэллу?

– Да, – осторожно согласился я.

– Азриэлла, хотите ли вы взять в мужья присутствующего здесь Абифасдона?

– Да, – подтвердила моя супруга, и в тот же момент…

– А я против. – Расписывающая нас работница загса опустила руку под стол и выпрямилась с автоматом «узи». Мы и охнуть не успели, как эта стерва спустила курок.

– Ложись! – Альберт в одном длинном прыжке с места повалил нас обоих на пол, а его жена сцепилась с рыжей тёткой.

Пули свистели как соловьи, звенели разбитые стёкла, визжали женщины, матерился я, читал молитву Альберт, и над всем этим громыхал литаврами торжественный марш Мендельсона. Всегда подозревал, что эта музыка не просто так ставится на всех свадебных мероприятиях. Помните, его играли донцы при атаках казачьей лавы?

Когда магнитофон сдох, получив третью пулю в упор, в резко наступившей тишине раздался малоприятный хруст, потом ещё раз и ещё. Через минуту трёхголовая рыжая тварь рухнула перед нами во всей красе.

– У нас в Пекле таких дур хоть застрелись, но чего она сюда-то припёрлась? – нежно улыбнулась моя жена, выползая из-под левой руки моего же друга.

– Кто-то сильно не хочет, чтобы мы поженились? – предположил я, скидывая с себя его правую заботливую руку.

Мы трое встали, жена Альберта элегантно поправила подол платья и чуть застенчиво улыбнулась. Один взгляд её голубых глаз (очей, было бы точнее) вмиг словно осветил расстрелянную комнату, гильзы на полу, мелкие осколки стёкол и труп у наших ног. Кажется, я понимаю, кто у них в доме главный.

– Эй, а я её знаю, – хмыкнула моя жена, пинком переворачивая труп рыжей на спину. – Это же Сучка Конни из отдела интеллектуального киллерства. Но обычно их учат гадить в соцсетях, стравливать людей, а так чтобы самой браться за оружие, кишка тонка. Кто нас заказал, любимый?

Лично у меня была всего одна версия, и мне не очень хотелось её озвучивать.

Альберт поднял с пола лист гербовой бумаги со всеми печатями и обернулся к нам:

– Друзья мои, вам осталось лишь поставить здесь свои подписи. И бежим! Полиция будет с минуты на минуту.

Собственно автографы мы поставили уже в машине. Документ есть, брак заключён, можем смело двигать в храм, так сказать, для освящения. Думаю, там в нас никто стрелять не станет, смысла нет, мы и без того успешно загнёмся в освящённом божьем доме.

Пара ангелов высадила нас у кованых решётчатых ворот той самой церковки, где когда-то я стал «крёстным отцом», подменяя Альберта. Отец Николай, посматривающий на часы, ждал нас у входа. Молодой улыбчивый батюшка с тёмно-русой бородой, всегда старающийся казаться более наивным, чем есть на самом деле.

Меня он обнял, как старого доброго друга. Мы с Азриэллой также широко улыбнулись ему, демонстрируя деревянные крестики на простых шнурках. Нет, по факту это был полный самопил, но, как вы понимаете, серебряные кресты на цепочках, освящённые в храме, могли убить нас ещё до входа на церковную территорию.

Альберт за руку отвёл отца Николая в сторонку, и они минут пять спорили, как максимально сократить время венчания. Анастасия в это время, не стесняясь, отпаивала нас коньяком впрок. Три четверти бутылки мы выглохтали на двоих не задумываясь, как воду.

Если кто из вас хоть раз в жизни венчался, мне нет смысла описывать сам обряд таинства. Скажу лишь, что в те полчаса, пока мы были в церкви, за её стенами творилось нечто невообразимое.

– Господь всё слышит и видит. И если кто-то из вас против этого союза, но боится сказать, пусть скажет сейчас или уж молчит навеки.

Купол вздрогнул, словно в него ударил снаряд. Послышался режущий нервы скрежет когтей по металлу.

– Венчается раб Божий Абифасдон… прости, Господи, что за имя?.. Раб Божий Антон…

В дверь ударили средневековым тараном. Белый ангел передал свечу супруге, на минуточку выйдя вон. Вернулся быстро, губа была разбита, с костяшек пальцев капала кровь, галстук съехал набок, но в целом Альберт был вполне доволен собой.

Отец Николай вежливо сделал вид, что ничего не заметил.

– Венчается раба Божия Азриэлла… Зинаида! Раба Божия Зинаида рабу Божьему Антону!

Когда нас проводили алтарной зоной, у меня перехватило дыхание, а моя жена просто висела без сознания у меня на руке, окна в храме вдруг взорвались десятками осколков.

Анастасия, с нежностью глядя на нас, даже не обратила внимания на две грубые царапины от стекла, распоровшие кожу на её дивной шейке. Да, если кому-то кажется, что я уделяю столько внимания жене друга, то вспомните, что я демон! И идите на фиг со своим морализмом, гр-р…

– Обменяйтесь кольцами.

Я был готов убить этого человеколюбивого батюшку, не поленившегося как следует окропить кольца святой водой. Ожоги на пальце нам обеспечены жесточайшие, и лечить придётся долго.

– Муж, поцелуйте жену, и будьте счастливы, дети мои!

Дети?! Твои?!! Да мы на две тысячи лет старше твоего папы, отец!!!

– Свидетели, поздравьте новобрачных!

Альберт сухо пожал нам руки, но его жена вдруг одарила меня легчайшим поцелуем в щёку. Словно крылья бабочки на миг коснулись моей погрязшей в грехах души…

Когда мы вчетвером вышли из церкви, то невольно вздрогнули. Всё вокруг было усыпано пеплом, зловонными кучами праха, гильзами от противотанковых снарядов, а квадрига подружек моей жены из общества молодых мам отчаянно кашляли из-за едкого порохового дыма, искренне не понимая, что происходит. Свадьба, блин!

Причём за оградой, где они и находились, всё было вполне чинно-благородно, но сама территория церкви представляла собой поле боя времён Первой мировой – окопы, воронки, следы от сапог, огромных лошадиных (и не только!) копыт.

Храму тоже неслабо досталось, стены в чёрной копоти, оконные рамы переломаны, на входных дверях следы когтей и дырки от осколочных снарядов.

Отец Николай замер с раскрытым ртом и выпученными глазами, пытаясь уложить в голове причину и последствия, мы с Азриэллой стояли на пороге, как последние герои Порт-Артура. Меня мутило, у неё тряслись колени, но мы живы и вместе, значит, всё получилось.

– Ущерб будет оплачен. – Альберт попытался утешить всхлипывающего батюшку. – Не сомневайтесь, мы всё тут приведём в порядок. Субботник устроим.

Как лично по мне, так большую часть храма было бы проще снести и отстроить заново. Но, с другой стороны, православная церковь, храбро уцелевшая после такого акта неконтролируемой агрессии, обретает заслуженную славу. Теперь её туристам показывать можно и экскурсии водить из духовной семинарии, чтоб знали и чтоб проняло.

Когда уезжали, я краем глаза заметил сухопарую фигуру одинокого старичка на троллейбусной остановке. Обычный неприметный пенсионер, каких много гуляет по скверикам и аллеям в погожую погоду.

Разумеется, я знал, кто это. И, разумеется, никому не сказал, а смысл?

Всё равно он нас убьёт…

Глава 29 Наша тихая свадьба

Подвал арендовал Альберт, столом занималась Анастасия, выпивкой я, общим оформлением зала Азриэлла, а вот организацию самого мероприятия моя жена поручила своим подружкам. Нет, я и до этого подозревал, что самое худшее впереди, что если мы вырвались из загса и церкви, то накроет нас всех именно в подвале, но почему-то надеялся, что это будет всего лишь ядерный взрыв!!! А тут…

– Поздравляем! По-здра-вля-ем!!! – прогремело из динамиков, после чего на нас обрушились воздушные шарики. По ушам ударила громкая музыка, не Мендельсон, конечно, но всё равно что-то с уклоном в сторону библейского народа.

Длинный накрытый стол, уже чуть-чуть поддатые гости, горящие гирлянды разноцветных лампочек под потолком, плакатики с трогательными в своей наивной пошлости надписями – «Абифасдон+Азриэлла=любовь до гроба!», «Совет да любовь, салат да морковь!», «Тёща – друг человека!» и далее по вкусу того юмориста-извращенца, который наверняка уже горит у нас в Аду. Если ещё нет, я сам его найду и провожу до сковороды…

– А-а-а, вот и наши молодые-е! – Вперёд выкатился пухленький шатенистый хмырь неопределённого возраста от двадцати пяти до сорока восьми, в оранжевом пиджаке с «бабочкой», голубых брюках и остроносых туфлях, чёрных как моя душа.

– Це хто? – тихо спросил я у жены, надеясь, что иностранных языков этот клоун не понимает. Увы…

– О, «Ридна мати моя, ти ночей не доспала-а». Друзья мои, за это дело совершенно необходимо выпить, за дружбу братских народов!

– Поздравляю, – объявил Толстый, и мой шеф многозначительно кивнул, наливая себе виски в пивную кружку. Две молодые (и, как я понимаю, отнюдь не одинокие) мамки страстно чокнулись с ним, подставляя щёчки для поцелуя. Да, шеф у меня мужчина с сюрпризом, с большим сюрпризом…

– За стол молодых, за стол! Свидетели садятся справа-а и слева-а. Да, са-адимся, на-а-аливаем, и первый тост за новую семью, за наших всеми любимых А-абифасдона и А-азриэллу!

Музыка грянула ещё громче, гости подняли рюмки, кто с чем хотел. Как я отметил, Альберт с супругой пили яблочный сок. Библейский фрукт, чего ещё от них ожидать.

– А теперь весёлые-е игры и смешные-е конкурсы! Веселее, веселее, молодые-е, подаём пример!

Я молчал. Вот поверьте, уж мне точно стоило бы держать рот на замке, когда этот шумный тип начал наматывать круги в районе пары метров вокруг моей тёщи, делая ей недвусмысленные намёки. А когда она встала из-за стола, ведущий начал за руку вытаскивать полковника. Да, вы правильно поняли, того самого…

– Играем в яйца-а! Мужчина засовывает яйцо себе в штаны, а дама-а достаёт его! Ну-ка, ну-ка, все смотрим, все аплодируем, ап-ло-ди-руе-ем!

Какие, в рот мне круассан с верблюжьей колючкой, аплодисменты?! Разве что поаплодировать первой драке? Но, между нами говоря, да, на это стоило посмотреть…

– Убью, подонок некошерный! Сяду на десять лет, но убью, и держите меня семеро! Где семеро? И где яйцо, кстати… Ну-ка, ну-ка, ну-ка!

– Я не… не хочу… и не буду! Я вообще никогда! Женщина, уберите руки, не хватайте меня… не там… левее… упс! Ох… а у вас есть отдельные кабинеты?

Короче, поверьте на слово, вам не надо знать, чем это кончилось. Утешьтесь тем, что им обоим понравилось, а всё прочее уже лишние интимные детали. О’кей?

Благо, что и ведущий нашего свадебного мероприятия, который, кажется, вообще не пил, так что непонятно, на чём его колбасило, резко переключился на нас с супругой:

– А теперь тане-ец мо-ло-дых!

Нас едва ли не силой вытащили из-за стола, причём Азриэлла упиралась, как необъезженная липицианская кобыла школы испанской верховой езды в Вене.

– Вальс молодых из мультфильма-а «А-а-ана-ста– си-я-а-а-а»! – надрывался свадебный конферансье. – Подпеваем, подпеваем, «Зеркала в янтаре-е, кто-то пел песню мне-е!..» О-о, как они танцуют, как танцуют, мне уже дико завидно-о, дамы и господа-а!

– Кто его сюда притащил?

– Не я, милый! Зуб даю, не я! Хочешь, два зуба дам и одну ногу?

– Верю. И что, тебе не хочется его убить? – ласково прошептал я.

– Очень хочется, очень, очень! Но после мероприятия, ладно? – взмолилась моя жена. – Ну неудобно сейчас.

– Я подожду, но печень моя!

– Забирай, не жалко, она у него давно с циррозом, если не чего хуже.

Мы честно отработали свой танец, поскольку оба прекрасно отдавали себе отчёт, что любой миг мог быть последним. Папу никто не отменял, а это всегда чревато крайне неприятными последствиями.

– А теперь песня-а! – объявил этот шустрый настырник, стоило нам сесть на свои места. – Поёт друг усопшего… шутка-а!.. друг и свидетель нашего-о жениха-а Альберт… не помню отчества… Альберт? Просим вас, про-си-им!!!

Белый ангел вылез из-за стола, церемонно поклонился сразу всем, на все четыре стороны, и хорошо поставленным голосом начал:

Не знаю, где он выискал этот допотопный хит, но в целом мамочкам понравилось. Если бы не нежнейшая улыбка моей жены, думаю, они бы меня изнасиловали спьяну. Просто на одного мужчину за столом приходилось больше чем по одной с половиной женщины. Это алес капут…

Моя тёща слилась в долгом пьяном поцелуе с полковником ангелов быстрого реагирования. Мужик пытался вырваться, но безуспешно. Хорошо уже, что хоть ничего чрезмерного ей не позволял и не расслаблялся ни на минуту. Держит себя в форме, знает, куда влез, помнит, на что подписался, так что пусть живёт.

– Продолжаем наши-и весёлые-е конкурсы! О-о, кажется, у нашей невесты украли-и туфельку! Скидываемся на её возвращение-е! Скидываемся! Не жмотимся! Без туфли у невесты не поднимется тесто-о, а у жениха-а не поднимется, ха-ха!

Я привычно сунул руку в карман пиджака, но вспомнил, что Азриэлла настоятельно просила не брать с собой ничего взрывчатого, огнестрельного или колюще-режущего.

– Он действительно спёр у тебя туфлю?

– Дурак, что ли? Я сама дала на минуточку, может, примерить человек хочет.

– Что следующим он у тебя украдёт? Платье, чулки, бюстгальтер?!

– Шалун, ты специально меня заводишь…

Поддатые подружки невесты метались по нашим немногочисленным гостям, пока мой разомлевший шеф не насыпал в туфельку две горсти золотых монет николаевской чеканки.

Разумеется, подлинные, до подделки он никогда бы не унизился! Монет шесть-семь пританцовывающий конферансье незаметно (как он думал) распихал по карманам. Хотя как можно было надеяться совершить грех кражи имущества ближнего в компании демонов и ангелов?! Слов нет, наив запредельнейший. И пара лишних пинков в карму.

– Туфлю верни, – тихо попросил я, делая максимально дружелюбное лицо. – И выпей уже чего-нибудь.

– Правильно, выпьем за-а здоровье-е мо-ло-дых! Какая горькая водка-а! Тьфу, горькая! Намёк понят, а?

– Водка как водка, – успел пробурчать я, когда Азриэлла за шкирман подняла меня из-за стола. – Что он ко всему цепляется? Лёгкой смерти ждёт, так зря, достал уже.

– Целуй молча, – предупредила моя жена. – Будешь вырываться, прибью.

Мы стояли, как два счастливых подростка, полыхая ушами, под умилёнными взглядами присутствующих, целуясь в центре зала и от всей души пытаясь получить от всего этого незамутнённое свадебное удовольствие.

Нет, понятно, что в поцелуе, в принципе, нет ничего сложного или неприятного, даже наоборот, но если подумать, то мы реально жили в «греховном» браке почти тысячу лет. Задница Вельзевулова, вы уверены, что мы ещё не нацеловались?!

– Генацвале, чё ты там про дворцы для голубых нёс, э?! – медленно поднялся изрядно принявший на грудь Толстый. – Может, я, как человек кавказский, что не так понял, но эта пара венчалась в храме, и всяческие намёки… Не держите меня, э! Я один его зарежу!

Альберт кивнул подружкам невесты, и две молодые мамы справа-слева повисли на бычьей шее моего разгорячённого одноклассника. В принципе, он мужик отходчивый, на женские уговоры сдался быстро…

– А теперь, – вновь завёлся неугомонный гад, наловчившийся портить чужие свадьбы, – теперь гости-и и друзья дарят подарки-и мо-ло-дым. Подарки в студию!

– Кажется, начинается, – шепнула моя жена.

– Хоть что-то приятное, – подтвердил я. – Упс, тёща встала.

– Мама, – поправила она.

– Мама встала из салата, – не стал спорить я. – Зная её милый характер, она подарит тебе мультиварку, а мне мешок активированного угля.

– Убью.

– Ты мне это весь вечер обещаешь. Смысл жениться тогда?

– Ну, у меня есть маленькое чёрное платье…

Если кто когда воевал с женской логикой, тот знает, что победить в этой борьбе невозможно. Никак и ни по какому! Я сам не одно столетие пробовал, но всегда оставался в минусе, даже если по факту считался выигравшим…

– Ну что ж, – скорбно, словно на еврейских похоронах, начала мама Азриэллы, – дочь моя, царевна Будур, шучу, её зовут… да вы все знаете. Простите мать, я буду плакать, дочь у меня одна, доченька моя-а люби-ма-я-а… Кровиночка моя! Сколько ж я ночей из-за тебя недоспала, водки недопила, одна, без мужа, он скотина и… Нет, о нём не буду, не хочу портить праздник. Хотя могла бы, да, Абифасдон, зятёк любимый? Ты ж меня знаешь. Я ежели когда разойдусь, я же вообще… зверь! Нежный и ласковый зверь! Да, я такая! Так к чему это я?!

Старая демонесса на минуточку уснула стоя, и лишь пинок по почкам от моего шефа вернул её в наш мир, к действующей реальности.

– Ага-а, подарок? От родной мамы и неродной тёщи на свадьбу любимых… этих… как их… детей! Я их люблю! Люблю, поняли? И если кто хоть слово против них вякнет, я их задушу собственными руками! У меня, если что, и пулемёт ещё с Первой мировой остался, и стрелять я умею, ох как умею, промежду прочим…

Короче, если вы поняли, тост получился длинный. Да, согласен, что это тоже свадебная традиция, но тем не менее. Крашеная мымра трепала нам нервы ещё с полчаса. То есть когда в заведении не осталось никого, кто бы не желал её скоропостижной смерти и мы почти созрели на заговор с целью свержения, она наконец-то заткнулась.

К чему я вообще? К тому, что, если в мире есть мужчина, наслаждающийся свадьбой как таковой, со всеми её прелестями, – честь и хвала этому клиническому дебилу! Искренне надеюсь, что среди нас, нормальных мужиков, таких мало!

– Спасибо, мама. – Мы в четыре руки разорвали блестящую обёртку на большой коробке. Что же оказалось внутри?

Набор ветеринара для профессиональной кастрации крупного рогатого скота. Плюс открытка для Азриэллы с короткой надписью: «А внука Захарию мы и сами воспитаем, дочка! Скажем, что папа был лётчиком-испытателем».

– Мама-а, какая ты у меня добрая, заботливая…

– И с юмором, – поддержал я, борясь с искушением запустить весь набор в физиономию счастливо хохочущей тёщи. Она буквально ржала во весь голос, размахивая граблями и поясняя соседям по столу, какую замечательную шутку только что отмочила!

Потом слово взял мой шеф, но, наверное, зря. То есть «взял слово» это не значит, что сумел произнести хотя бы одну связную фразу. Ящик коньяка в одно рыло, это даже такого эпического пропойцу, как мой прямой начальник, ставит в несколько покачивающееся состояние. В любом случае речь его была краткой. Очень краткой.

– Абиф… сд… зриэлла? Я… уф… ще… на!

Распорядитель нашей свадьбы успел выдернуть у него изо рта конверт, который шеф вдруг решил съесть. Я быстренько заглянул внутрь. Конверта, конечно, а не шефа и не этого клоуна с «бабочкой».

– Оплаченный отпуск на месяц и сертификат на обналичивание в бухгалтерии ровно шестисот шестидесяти шести грешников?! – не поверила своим глазам моя жена. – Милый, мы богаты! Купим яхту!

– По пять рублей за голову оптом, – поправил я.

– Тогда маленький аквариум с пираньями. И благодари, благодари начальство, скотина эдакая, не уволили – уже спасибо!

Когда настал черёд поздравительных речей от наших свидетелей, в дверь заведения постучали. Я и возразить не успел, как этот ретивый шоумен-тамада-петрушка с лёту бросился открывать:

– Запоздалый го-ость! Вижу, вижу-у, что вы явно со стороны женишка-а, не хлебнуть ли портвешка-а? Ха-ха, штрафную-у…

Мой отец только цыкнул зубом, и пританцовывающего мужика пушинкой снесло к противоположной стенке.

В один миг все всё поняли – мамочки радостно завизжали, а ангелы выхватили неизвестно где припрятанное оружие. Зуб даю, все шесть стволов были заряжены серебром.

Кто такой мой папочка, они знали не понаслышке.

– Поговорить надо.

– Вообще-то у меня тут свадьба.

– На минутку. Выйдем?

Я прикинул последствия, взял из ящика непочатую бутылку водки, поцеловал (возможно, в последний раз) побледневшую жену и встал из-за стола.

– Если Абифасдон не вернётся через две минуты, мы все выйдем! – хором предупредило благородное общество, а тёща, сделав зверское лицо, ещё и страшно лязгнула зубами, проводя ладонью у себя под горлом.

Мы встали лицом к лицу у лестницы в подвал, прикрыв за собой металлическую дверь.

– Женился, значит?

– Да, окончательно и бесповоротно.

– Ну как знаешь. – Он принял у меня бутылку из рук, выпивая водку одним долгим глотком. – Я только предупредить хотел. Чисто по-родственному.

– О чём?

– Опасайся.

– Это угроза?

– Нет, ты не понял. Не меня опасайся. Своего сына, – тяжело вздохнул мой отец. – Он не первый человек с демонической кровью в жилах. Знаешь, кем они обычно вырастают?

Я обернулся и крепко сгрёб его за грудки. Положение спасла выбежавшая Азриэлла, резко вклинившаяся между нами.

– Эй, эй, так нечестно, мальчики! Все же хотят подраться, не вы одни. Там народ пьяный уже и просит!

– Я… право, не знаю, удобно ли?

– Ну, па-а-ап! – взмолилась она, вцепившись в рукав плаща старого демона.

– Ладно, только ради вас. Эх, сноха моя-а…

Он улыбнулся, разбил об свой лоб пустую бутылку и, вооружившись «розочкой», с рёвом ворвался внутрь… короче, свадьба была с настоящей дракой! Всё пьянее, всё по старым русским традициям, всё как у людей. Как, собственно, мы и хотели…

P.S. Ночью я стоял на костылях перед кроваткой своего сына.

Я знал, что имел в виду отец. Просто не хотел об этом думать.

– Он так мило сопит во сне. – К моему плечу прильнула Азриэлла, с забинтованной правой рукой на перевязи. – Теперь у него есть и бабушка и дедушка. Крестить будем на следующей неделе?

– Если тебе уже снимут гипс, – шёпотом напомнил я. – К тому же, если Толстый не выйдет из комы хотя бы на днях, всё придётся отменить. Про полковника вообще молчу.

– Он просто случайно попал под горячую руку…

– Ногу.

– Руку моей мамы! Хотя, по-моему, она всё-таки его головой, нет?

– Не помню. У неё спроси, если её саму хоть когда-нибудь из травматологии выпишут. Отец-то, кстати, ещё бодрый старик, на своих четвереньках уполз.

– Старая закваска, – уважительно протянула моя жена. – Да, а о чём вы там говорили, за дверью, когда я пришла?

– А-а, так…

– О чём?

– Не важно.

– Я не отстану, ты меня знаешь!

Видимо, она всё-таки разбудила малыша. Захария заворочался, быстро открыл глазки, собрался заплакать, а потом вдруг протянул ко мне руки, сказав первое слово:

– Папа…