Адреналин

— Цель вашего прибытия на Эльтон?

— Туризм, — честно ответил Берн.

— Наркотики, оружие? — продолжал опрос таможенник.

— Наркотиков нет, а оружие, разумеется, есть. Я читал, что в диких районах планеты великолепная охота.

— Сезон начнётся лишь через месяц, а сейчас весна, период размножения, охота запрещена.

— Ничего, я подожду. Месяца как раз хватит, чтобы освоиться в новой обстановке.

— В таком случае, приятного отдыха и отличных трофеев, — напутствовал таможенник. — Как говорится: ни пуха, ни пера.

В багаж он не заглянул.

Пять звёзд на фасаде унылого здания обещали ночь на чистых простынях и завтрак, который выдержит даже нежный желудок инопланетного туриста. Других услуг, насколько понял Берн, не предусматривалось. В более цивилизованных местах подобное заведение могло бы претендовать разве что на звание пансионата для пожилых супружеских пар.

На ресепшене Берну всучили проспект, воспевающий унылые красоты Эльтона, его замечательную кухню и возможность охоты на сохранившееся в лесных зонах зверьё. О том, ради чего Берн прилетел на скучную планету, в путеводителе не было ни слова. Вернее, почти ни слова, хотя внимательный взгляд без труда нашёл нужную информацию. Это не так трудно — найти, что нужно, если знаешь, что искать.

Берн прекрасно выспался и отлично позавтракал. Шведский стол был хорош, так что Берн признал, что, по крайней мере, две звезды из пяти отелем заслужены.

День Берн провёл, как и полагается праздношатающемуся туристу. Оглядел ратушу — невзрачное здание, возведённое ещё первыми колонистами, посидел на краю фонтана, самого круглого в этой части галактики, поскучал в картинной галерее, где имелись даже два полотна, написанные на Земле в докосмическую эпоху. Отобедал в ресторанчике, которого не было в путеводителе и, значит, где можно было оценить прелести местной кухни. Устрицы оказались выше всех похвал, а вот раковый соус мог называться соусом только со скидкой на своё инопланетное происхождение. Короче, Берн поболтался всюду, засветился перед всеми камерами и создал себе имидж скучающего бездельника.

Под вечер вернулся в отель и, когда на улице начало темнеть, вновь спустился вниз.

— Хочу пройтись по вечернему городу.

Портье протянул ему проспект.

— У меня уже есть такой.

— Город у нас спокойный, — сказал портье, — но вечером лучше держаться подальше от припортовых районов. Моряки, рыбацкие артели, рабочие с устричных отмелей — народ славный, но грубый. Отдыхают непременно в пивнушках и тому подобных местах. Поножовщины, вроде бы, не бывает, а на лихой кулак можете нарваться.

— Забегаловки, где отдыхает пролетариат, меня не привлекают.

Провожаемый наилучшими пожеланиями, Берн вышел в ночь, ярко расцвеченную фонарями.

Берну было скучно. Галактика, вообще, довольно унылое местечко. Добропорядочные граждане всюду устанавливают свои никчемные законы. Планета может быть сущим адом, но под несокрушимым куполом непременно протекает размеренная жизнь, где не может случиться ничего ужаснее разлившегося желтка яичницы, поданной к завтраку.

Разумеется, туристические проспекты предлагают прорву приключений, рассчитанных на любой кошелёк, но все они при ближайшем рассмотрении оказываются нарочито сделанными и вызывают зевоту.

Приключенческие программы предлагались и на Эльтоне. Охота на летучих ягуаров, сберегаемых в джунглях Восточного континента. Жизнь на ранчо, где можно поучаствовать в скачках на баранах или проехаться на почти необъезженном жеребце. Знаем, видели, пробовали. Причём на популярных туристических планетах всё тоже самое сделано куда профессиональней.

И всё же, Берн приехал именно на Эльтон. С великим трудом ему удалось узнать, что здесь сохранилось нечто настоящее. Недаром же портье предупредил, что в портовых районах можно нарваться на лихой кулак. Нигде в галактике о таком не предупреждают. Расписывают не страшные ужасы и не опасные опасности, от которых зевота сводит скулы. А тут — просто и буднично: лихой кулак. Ради такого стоит лететь через полгалактики. Кулак полирует кровь почище летучего ягуара.

Разумеется, Берн постарался обезопасить себя, чтобы в случае серьёзной потасовки не лежать в больнице, отращивая новые зубы и выправляя сломанный нос. У всякой опасности должны быть разумные пределы.

Вечер был как любой ему подобный на выбранной наугад курортной планете. Где-то играла музыка, ходили компании юных бездельников, и слышался смех. В молодёжных тусовках всегда смеются неясно над чем. Должно быть, у входа в палеолитическую пещеру косматые юнцы тоже ржали без всякого повода.

Над дверями заведений ненавязчиво вспыхивала реклама. Никакого гипноза, всё чинно-благородно. Кто знает, что скрывается за дверями, тот и так знает, а прочим и знать незачем.

Приключение начинается со шляпы. Берн вытащил её из кармана, расправил и надел. Только что шляпа была не больше носового платка, а очутившись на предназначенном для неё месте, превратилась в агрессивный головной убор, приличный нецивилизованному ковбою или траблмейстеру. Кроме того, в шляпу были вмонтированы кое-какие приспособления, позволяющие обмануть системы слежения, которые наверняка есть в любой забегаловке.

Теперь, когда он полностью экипирован, можно пройти в дверь, вывеска над которой гласит: «Таверна Старый Харп». Таверна, это что-то вроде ресторана. Тут можно заказать обед, а можно просто выпить и потанцевать со случайной знакомой, если, конечно, её приятели не станут возражать. Что касается обеда, то помним, что, несмотря на внешний лоск, таверна стоит в районе трущоб, а это значит — тухлая рыба, разбавленное пиво и фальсифицированное вино. Заказ сделать можно, а употреблять принесённое лучше не стоит.

Берн толкнул вращающуюся дверь и вошёл в таверну. Посетителей внутри оказалось не очень много. Берн выбрал столик поближе к стойке бара. Официант подбежал практически мгновенно, причём это был живой человек, а не андроид. И музыка была живая, какая-то местная группа старательно пыталась перекричать исполнителей модных шлягеров. В любом случае, для трущобного заведения всё было очень прилично.

— Что-нибудь фирменное, — сделал заказ Берн.

— Тогда, несомненно, хасито! А к нему имбирное пиво. И ещё… рекомендую пересесть вон за тот столик. Оттуда вы сможете наблюдать, как хасито готовят. Во всей галактике вам не покажут такого.

Берн благосклонно кивнул. Всё складывалось как нельзя лучше. Его явно принимают за скучающего туриста, готового удовлетвориться портовыми деликатесами и туземной музыкой. Ничего более острого ему не надо. К тому же, предложенное место оказалось поблизости от стойки бара, где только что примостилась шикарного вида девочка. Вокруг таких как раз и завязываются серьёзные скандалы, ради чего Берн и прибыл на Эльтон.

Что может быть отвратительней современной цивилизации? Все конфликты решаются через суд. Все отношения регламентируются контрактами. Единственный вид преступления, который продолжает процветать, мошенничества разного рода. Мошенников разоблачают, ловят, сажают, а потом выпускают на волю, и всё начинается по новой. А настоящие приключения, исполненные адреналина, остались только в фильмах, которые запрещено крутить детям, не достигшим сорока пяти лет.

А ещё, как шёпотом поговаривают, есть Эльтон, где сохранились дикие нравы, и всякий серьёзный конфликт решается с помощью кулака.

Берн уселся на предложенное место ровно напротив повара. Тот коротко указал на объявление: «Деньги платим вперёд».

— Хавкеры и до вас дотянулись? — спросил Берн.

— Они до всех дотянулись. Говорят, только на исследовательских кораблях их нет.

Хавкеры — неожиданная и отвратительная мода, распространившаяся в основном среди молодёжи. Хавкеры бомбят кафе и рестораны, причём их невозможно отличить от обычного посетителя до тех пор, пока официант не приносит счёт. Тогда хавкер улыбается и говорит, что денег у него нет. Самосуд в цивилизованном обществе не практикуется, приходится вызывать полицию. Полисмен требует заплатить, хавкер улыбается и говорит, что денег нет. То же самое он повторяет в суде. Судья приговаривает преступника к штрафу либо к двум неделям тюремного заключения. Штраф хавкер не платит принципиально, а сидеть за решёткой он готов всегда, тем более что решёток в современных тюрьмах нет, больше всего места заключения напоминают пансионаты.

Две недели пролетают незаметно, и, вышедший на свободу, хавкер, готов к новым подвигам.

— Я не хавкер, — произнёс Берн, бросив на прилавок купюру такого достоинства, что позволяла кутить в «Старом Харпе» неделю без перерыва.

Когда-то неумные экономисты прочили наличным деньгам скорый конец. Мол, все расчёты будут идти через банковские карты. Ничего подобного, если человек не хочет светить себя, он будет пользоваться наличкой, даже если сумма окажется велика.

Повар кивнул, и работа закипела. Тонкие полоски мяса зашипели на старомодной сковороде. Незнакомый фрукт повар нарубил кольцами и тоже кинул на сковородку. Хотя, вряд ли то был фрукт, поскольку откуда-то появилось много масла. Пока мясо обжаривалось, мастер выдавил в широкий сосуд сок четырёх гранатов, затем сачком зачерпнул в стоящем за его спиной подобии аквариума, изловив разом с полсотни крошечных с полмизинца рыбёшек, мельтешивших там. Весь улов он вывалил в гранатовый сок. Поверхность сока взбурлила, обречённые рыбёшки метались в кислой жидкости.

— Как вы собираетесь их потрошить? — спросил Берн.

— Это излишне, они слишком малы. К тому же, их сутки выдерживали в холодной проточной воде, чтобы как следует прочистить нутро. Сейчас они пропитаются соком и, прежде чем расстанутся с жизнью, попадут на сковороду, — повар процедил ненужный больше сок, и слаботрепыхающиеся рыбки отправились в кипящее масло.

— Тут уж никто не скажет, что рыба у вас несвежая.

— Неужто кто-то может так думать? — удивился повар.

— В какой-то книжке я прочёл, что в портовых тавернах непременно подаётся протухшая рыба и разбавленное пиво.

— Сударь, ко мне ходят рыбаки и рабочие с устричных отмелей. В чём-чём, а в рыбе и ракушках они понимают толк. Народ это честный, но простой, они не станут судиться с тем, кто вздумал накормить их тухлятиной или развести пиво. Но никакое знакомство с губернатором не спасёт от кружки, летящей в голову.

— И часто здесь летают кружки?

— Ровно столько раз, сколько пиво бывало разбавленным. То есть, никогда. А что касается книжки, то, если встретите автора, плюньте ему в глаза от моего имени.

Повар говорил, продолжая взбивать густой белый соус, в который он добавил непредставимое количество разных приправ. Дождавшись нужного мгновения, он воскликнул: «Оп!» — и вылил соус на жаркое. Соус немедленно застыл, обратившись в подобие омлета, хотя, насколько можно было судить, яиц в него не добавлялось.

Лопаткой кулинар перебросил схватившееся кушанье на тарелку, украсил зеленью.

— Ваше хакито, сударь!

— Благодарю, — промолвил Берн.

Теперь предстояло заняться основным блюдом, ради которого Берн сюда заявился. Блюдо называлось «Выброс адреналина» или попросту, скандал с мордобоем. В наше пресное время это практически недоступное удовольствие.

Из-под полей шляпы Берн внимательно оглядел девушку, сидящую неподалёку. На жрицу любви не похожа, слишком скромно одета. И ничего не заказала, только в тонких пальцах дымится тончайшая дамская сигарета, из тех, что без никотина, смол и прочих вредностей. Явиться в таверну, чтобы выкурить сигаретку — так не бывает. Значит, кого-то ждёт. Вот это нам и надо. Кто-то, опаздывающий на свидание с такой девушкой, несомненно, будет отличным кандидатом на скандал с мордобитием. Если, конечно, подпольная реклама не соврала.

— Тоже скучаешь? — начал разговор Берн.

Девушка оглянулась, окинула Берна оценивающим взглядом. Хотя, что там оценивать, шляпа-шпионка смазывает все впечатления.

— Собираешься меня развлечь?

— Можно попытаться. Что тебе заказать?

— Тройную мелиссу, — не стала кочевряжиться собеседница.

— Бариста, тройную мелиссу даме!

Бармен равнодушно кивнул, мгновенно смешал что-то, не имеющее отношения к кофе, встряхнул штекер пару раз, щипчиками выудил из дюара кубик сухого льда, кинул в стакан. Смесь мгновенно вскипела, поднялось облако ледяного пара. Девушка получила заказ, приникла губами к соломинке, сделала глоток.

— Бьюсь об заклад, что тройная мелисса — безалкогольный коктейль, — Берн улыбнулся, позволив улыбке выскользнуть из-под полей шляпы.

— Проиграешь, — девушка протянула стакан и новую соломинку.

Берн хлебнул и закашлялся. Встроенный под язык анализатор услужливо зашептал, какую именно отраву потребил он только что. Крепость напитка достигала семидесяти градусов, а при такой концентрации спирта углекислота практически мгновенно растворяется. То, что коктейль при этом охлаждается до без малого восьмидесяти градусов ниже нуля, не так страшно. В конце концов, спирт, замороженный в жидком азоте, можно мазать на хлеб и спокойно есть эти бутерброды. Беда в другом. Спирт, согревшись в желудке, немедленно выделяет всю растворённую углекислоту. Если глоток коварного коктейля был невелик, у дегустатора появляется совершенно неприличная отрыжка, а если хлебнуть как следует, избыток углекислого газа вызовет паралич дыхательного центра и смерть. Помереть посетителю, конечно, не дадут; раз в баре подают крепкие напитки с сухим льдом, то у бармена есть всё, что нужно для спасения выпивохи, но всё же, ничего приятного в таком повороте дела нет.

— Ну, ты даёшь! — просипел Берн. — Как ты это пьёшь?

— С удовольствием, — девица смотрела с лёгкой усмешкой, у точёного носика вился тонкий дымок, то ли от сигареты, то ли ледяной углекислотный туман.

— Потрясающе! Как тебя зовут, красотка?

— Надо же, спохватился. А то другие принимаются называть меня Бетси, хотя, на самом деле, меня зовут Сюзи.

— Хорошо, Бетси, я буду звать тебя Сюзи.

— Ты никак не будешь её звать!

Возле Бетси-Сюзи стоял явившийся, наконец, молодой человек. Такую внешность, как у него, придают главному герою художники, иллюстрирующие комиксы. Его можно было бы обозвать «мачо», но мачо никогда не бывают блондинами, а этот был блондин до самой печени.

— Слушай, парень, что тебе здесь надо? — процедил он.

Берн встал. Даже стоя он не смотрелся рядом с блондинистым мордоворотом, который был на голову выше. Но такое неравенство ничуть не смутило Берна, именно об этом он и мечтал. Сцепиться с таким, это класс, это жизнь, это адреналин!

— Ты всегда такой любопытный?

— Нет. Просто у тебя ровно семнадцать секунд, чтобы расплатиться в баре и уметаться на все четыре стороны.

— Ну как я не захочу? Я ещё не доел своё хакито.

Взгляд противника невольно задержался на тарелке, а Берн, воспользовавшись этой секундной задержкой, выдернул сигарету из пальцев Бэтси-Сюзи и пустил толстую струю безвредного дыма в лицо блондину.

Дальше должна была начаться драка, и Берн был готов показать блондину, что не зря брал уроки бокса. Это будет серьёзный бой, а не спортивный поединок, где механический рефери смягчает силу удара. Сейчас начнётся праздник адреналина!

Народу в баре было уже полно, словно они специально сбежались поглазеть на поединок. Отлично, просто лучше не может быть!

Блондин вместо того, чтобы ударить хама или, как принято в местах цивилизованных, призвать стражей порядка, отшагнул назад, и в руке его возник нож.

Был он из чёрной металлокерамики, какую не регистрирует ни один детектор. Лезвие нацелено в живот Берну и через секунду, без сомнения, проткнуло бы печень.

Адреналин в организме Берна немедля сменился норадреналином — ферментом страха.

— Ни в коем случае не доставай нож, — поучал его Дженкин — подпольный экскурсовод, рассказывавший о запретных развлечениях Эльтона. — Ножом нельзя пугать, оружие достают только для того, чтобы убить, а такие вещи не поощряются даже на Эльтоне.

Но все поучения ничего не стоят, пока ножа рядом нет. Главное, Берн понял, что сейчас чёрное лезвие, которое не должно появляться на свет, легко и просто войдёт ему в живот, потом будет мгновение боли — и смерть. О таком приключении ему не мечталось.

В следующее мгновение Берн, не особо раздумывая, выхватил пистолет. Пятидесятизарядный «Вантуз» семьдесят второго калибра, предназначенный для охоты на летучих ягуаров. Такое оружие нельзя оставлять даже в сейфе гостиничного номера, его надо носить при себе. Но палить из него в переполненном баре, в упор, тем более что заметить нож не мог никто, кроме, может быть, Бетси-Сюзи; любой суд скажет, что это за пределами необходимой самообороны.

В фильмах для взрослых, злодей, получивший пулю в грудь, красиво отлетает от удара. Блондин просто опрокинулся на спину. Дыра в груди была такая, что можно засунуть кулак.

Что драка, что убийство непременно сопровождается женским визгом. Берн ещё успел обратить внимание, что визжит не его знакомая, а какая-то другая посетительница. Затем Берн побежал.

Народу на улице было не так много, поэтому, хотя на Берна обратили внимание, но задержать никто не пытался. Берн свернул в переулок, затем во второй. Надо же так влипнуть… Ведь ему припишут умышленное убийство, совершённое общеопасным способом. К тому же, объявят, что убийство неспровоцированно. Бетси-Сюзи наверняка приберёт нож и оставит у себя на память о любовнике. А это значит, что ему грозит пожизненное заключение.

Тюрьмы во всей галактике устроены одинаково. Преступника селят в маленьком домике со всеми удобствами. У него есть спальня и столовая, ванная комната и бассейн около дома. Имеется домашний театр, где показывают старые фильмы и спектакли. Старые, это значит те, что вышли до объявления приговора. Кормят четыре раза в день. Если у осуждённого есть деньги, он может заказывать себе еду, если нет — жрёт, что дают. За всё время отсидки преступник не увидит ни единого человека и не узнает никаких новостей. Средства связи для него запрещены, так же, как и любой транспорт.

Он может выйти из домика и отправиться куда глаза глядят, но только пешком. Километр, пять, десять… хоть сто. Тюрьмы расположены на пустынных планетах: степь и ни единого ориентира. Галактика большая, места хватит для всех. Вечером за беглецом прилетит коптер, механические копы возьмут бедолагу под белы руки и отвезут обратно, в тёплую спаленку на чистые простыни.

Попасть в тюрьму на недельку-другую, как практикуют хавкеры, даже приятно, а если на год или десять лет? А если пожизненно?

Прежде Берн смеялся над подобными рассуждениями, повторяя, что большинство обывателей живёт, не совершая даже тех путешествий, что доступны тюремному сидельцу, но сейчас отчего-то прежние рассуждения не радовали.

Очередной переулок вывел его на берег моря. Здесь было темно и безлюдно; свет, музыка и вой полицейских сирен остались позади. Берн достал крошечный наладонник, нажал заветную кнопку и горячо зашептал:

— Дженкин, забери меня отсюда!

Через минуту над галечным пляжем повисла спасательная капсула, в каких эвакуируют людей с самых опасных планет. Берн впрыгнул внутрь, и капсула растаяла в небе.

Дженкин, болтавшийся на корабле-невидимке неподалёку от Эльтона, принял на борт капсулу, и вскоре не только Эльтон, но и звезду, вокруг которой планета вращалась, было не разглядеть в самую мощную оптику.

— Быстро ты нагулялся, — заметил Дженкин при встрече. — Небось, и хакито поесть не успел. Не переживай, я пробовал: гадость страшенная, как только её аборигены лопают. Тебя не буду ни о чём спрашивать, но полагаю, что ты сцепился с городской командой по регби в полном составе. Полиция тебя ищет?

— Ищет, — буркнул Берн.

— Пусть ищет, ей полезно делом заняться, а то обленилась в конец. Если ты не оставил им свою визитку, то не найдёт. А сейчас на всякий случай, полетели обеспечивать тебе алиби. В местном регби-клубе игроки мстительные, и память у них хорошая.

В управлении по туризму системы Эльтон шло совещание. На столе лежало обнажённое тело застреленного блондина из «Старого Харпа». Кровь из развороченной груди была откачана, так что можно было рассмотреть покалеченный механизм.

— Эк, он его… — произнёс владелец гостиницы. — Боюсь, тут нечего чинить.

— Исправим, — возразила Бэтси-Сюзи. — Туристы всегда стреляют в грудь, так что туда мы не ставим никаких важных деталей. Кибермачо, как диплодок, думает задницей.

— Из чего наш гость стрелял?

— Мы испытывали новую систему: Вантуз-72. Сочетание эффектности и неэффективности. Не хватало, чтобы пострадал кто-то из посетителей таверны. Они покупали билеты на представление, а не на побоище. Семьдесят второй Вантуз разработан специально для стрельбы в закрытых помещениях, хотя в проспектах пишем, что для охоты на летучих ягуаров.

— Насколько финансово оправдан проект? — спросил директор банка.

— Без нашего проекта Эльтон станет заурядной сельскохозяйственной планетой. А так мы получаем курортные сборы.

— Полтора десятка человек в год.

— Курочка по зёрнышку клюёт. Никто из имевших дело с гостем не остался в накладе. Номер в отеле снят на неделю вперёд, выручка таверны подскочила в десять раз. Но главное, что оправдывает все расходы, это наша доля гонорара мистера Дженкина, который поставляет нам клиентов.

— Всё это замечательно, — задумчиво произнёс мэр города, — но где мы возьмём летучего ягуара, если вдруг к нам нагрянет настоящий любитель охоты с серьёзным карабином, а не с вантузом наперевес?