Адский Парад

Бетани Кровь

Бетани Кровь стирала белье в реке, когда к ней подъехал всадник на пестрой лошади и сказал, что она — самая красивая женщина во всем Дельфи. Она не привыкла к лести. Дочь угольщика, к тому же незаконная, Бетани никогда не встречала мужчину, который бы говорил так складно, как герцог Дельфи. Он тайно навещал ее еще несколько раз, и к воскресенью она была готова отдать ему душу и тело. Они встретились под тисами на церковном кладбище, где в бедных могилах спали деревенские мертвецы.

— Ляг со мной здесь, — сказал он.

Бетани изумила его прямота, а еще больше — легкость, с которой она сдалась, очарованная его сладкими речами и хорошими манерами. Девушка опустилась на роскошную траву под раскидистым тисом, и через несколько минут он убедил ее раздеться и овладел ей.

Бетани это понравилось, по крайней мере, само наслаждение. После, когда герцог отстранился, она все еще грезила, вспоминая, как он смотрел на ее шею и грудь, перебирая его обещания.

— Я женюсь на тебе, — сказал он Бетани, расстегивая ее лиф: — Ты станешь самой прекрасной герцогиней Дельфи из всех, и не будешь ни в чем нуждаться.

— Ни в чем?

— Ни в чем.

Девятнадцать раз он любил ее, иногда на кладбище, а однажды в самой церкви — на ледяном каменном полу. Бетани не волновали холод и синяки, которые он оставлял на ее коже в минуты страсти: клятвы были важней. Он любил ее, уверял герцог. Ни один мужчина с самого сотворения мира не любил сильней.

— Мы сыграем свадьбу? — спрашивала она.

— Конечно, — говорил он.

— Когда?

— В свое время.

Так он отвечал всякий раз, когда она его спрашивала: в свое время, в свое время. Шли недели и обещания стали блекнуть. Он все еще навещал ее (и Бетани, польщенная вниманием столь могущественного человека, уступала ему). Но дурой она не была. Бетани понимала, что скоро он ее бросит. Нужно было что-то делать, найти способ удержать его. Вот только как?

На краю деревни жила женщина по имени Старая Этта. Никто не здоровался с ней, когда она брела по улице. Но Бетани слышала, что молодые женщины — в надежде забеременеть — или мужчины, желавшие проклясть скот соседа, обращались к старухе. Однажды в полночь девушка пришла к ней и все рассказала.

Этта выслушала ее и спросила:

— Чего ты от меня хочешь?

— Дай мне какой-нибудь травы для вечной любви, чтобы он меня никогда не покинул.

— Сомневаюсь, что такая трава существует, — ответила Старая Этта: — Но, думаю, у меня есть средство, которое тебе поможет.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, дай его мне. Не важно, сколько оно стоит.

— Ах, только послушайте! Цена ее не заботит! — старуха беззубо ухмыльнулась Бетани: — Разве мама не учила тебя, что за все приходится платить, девочка?

Старая Этта, не дожидаясь ответа, подошла к столу, уставленному горшочками и банками. Взяла по щепотке из трех горшков и бросила их в мешочек из небеленого льна.

— Сунь его на ночь себе между ног, — сказала она, отдавая мешочек Бетани: — Это подействует. Я обещаю.

— Спасибо, — сказала девушка и, заплатив Этте, поспешила домой.

Она сделала так, как велела старуха, и уснула с мешочком, полным горьких трав, в лоне. Герцог не явился на следующий день, на другой, на третий, а когда, наконец, приехал, Бетани решила, что колдовство старухи исчезло. И все же, едва он лег с ней, она убедилась: покупка была не напрасной.

— Бетани, — сказал герцог: — Я люблю тебя.

— Правда?

— Бетани. Я люблю тебя.

— Это прекрасно, но…

— Бетани. Я люблю тебя.

— Пожалуйста, скажи что-нибудь другое…

— Бетани. Я люблю тебя.

Он не мог. В голове остались только эти слова. Он шептал их вновь и вновь, пока не охрип. Шептал и любил ее, снова и снова, и снова. Вскоре она устала от его страсти и бесконечных уверений, и оттолкнула его.

— Бетани. Я люблю тебя, — сказал он, когда девушка выбралась из-под него.

— Бетани. Я люблю тебя, — повторил он, выйдя с ней за кладбищенские ворота, не сознавая, что возбужден и наг.

— Бетани. Я люблю тебя, — повторил он, следуя за ней по деревне — до двери дома, которую она захлопнула перед его прекрасным лицом.

Там слуги и нашли его час спустя: он сорвал голос, уверяя ее в любви — вместо слов с губ струилась кровь. Они прикрыли его наготу и забрали в замок.

Охотники на ведьм явились за Бетани на следующее утро — с угрозами, вилами и огромным перечнем чародейств, за каждое из которых могли отстегать кнутом, заклеймить и сжечь.

Бетани обвинили в служении дьяволу. Конечно, она это яростно отрицала. Они вздернули ее на дыбу. Вскоре она созналась во всем.

Бедную Старую Этту сожгли — быстро и без суда. Слишком много мужчин и женщин, богатых и знатных, пользовались ее любовными напитками и ядами, чтобы дать ей возможность заговорить. Но смерть Бетани не была столь легкой и милосердной.

Шесть ночей ее держали в темнице, пока, наконец, она не услышала скрип ключа в замке. Тяжелая дубовая дверь распахнулась, и мужчину, изможденного и дрожавшего, внесли в грязный альков. Лишь когда он заговорил, она узнала его.

— Бетани. Я люблю тебя, — прохрипел он.

Это был Герцог! Боже, подумала она, только взгляните на него! Как страшно он изменился! Высох, исхудал. Красота исчезла, юность ушла — за пару недель — и все из-за любви. Его постоянные признания, конечно, не могли ее спасти.

Бетани привели в огромную комнату пыток со множеством разных кошмарных инструментов. Она увидела дыбу, на которой ее растягивали, жаровни и раскаленные добела клейма, грузы и веревки для страппадо, обычную гарроту и топоры, чтобы отрубать руки и ноги и сносить головы.

А еще там была железная дева, называемая иногда нюрнбергской — огромный шкаф в форме женщины, в который помещали жертву, предавая ее долгой мучительной смерти. Закрывшись, дева пронзала ведьму расположенными внутри шипами.

Герцог простер руку к чудовищному орудию.

— Бетани. Я люблю тебя, — сказал он. Хотя с его губ срывались только слова страсти, жест был ясен. Он приговорил ее к смерти, и хотел видеть, как она умрет внутри железной девы.

Священник воззвал к господу. Бетани потащили к деве. Но молитвы не заглушили безумных речей герцога.

— Бетани. Я люблю тебя.

— Бетани. Я люблю тебя.

— Бетани. Я люблю тебя.

Они закрыли железную дверь. Когда шипы вошли в ее плоть, она закричала — вопль заметался в жаркой темнице.

Усевшись рядом с девой, раскачиваясь, герцог продолжал свою любовную литанию, в то время как кровь Бетани сочилась из щелей кошмарного инструмента. Лишь когда тонкие красные струйки коснулись его сапог, он умолк и дал себя увести.

В полной боли тьме, пропахшей кровью и внутренностями, Бетани услышала голос:

— Хочешь к нам присоединиться?

Кто говорил с ней? Дьявол, явившийся из пекла за ее грешной душой? Нет. Она ведь не умерла. Шипы все еще терзали ее.

— Кто ты? — прошептала она.

— Я — Том Реквием, — раздался ответ: — Мы возьмем тебя на Адский Парад, если хочешь.

— Так я не мертва?

— Жива? Мертва? Какая разница? Нас не интересуют такие мелочи. Но лучше поторопиться. Нужно забрать тебя и твой реквизит до зари.

— Мой реквизит? — спросила Бетани.

— Твою Деву, — ответил Реквием: — Твою прекрасную Деву.

Разве она могла отказаться? Лучше играть в смерть и воскрешение каждую ночь перед теми, кому посчастливилось встретить Адский Парад, чем гореть в преисподней. Кто знает? Может быть, она найдет того, кто полюбит ее — человека, который подарит ей свое сердце без всякого колдовства, не обращая внимания на хладную плоть и жуткие раны, если она ответит ему взаимностью.