Адский поезд

И вдруг Сергей Орлов заметил за деревьями странный предмет, напоминающий шар, который двигался параллельно поезду. Железнодорожники стали присматриваться к объекту и гадать, что бы это могло быть.

— Смотри, — обратился машинист к напарнику, — он выпустил луч света к земле, а потом втянул его обратно…

Миронов будто потерял дар речи. Шар вдруг неожиданно ринулся наперерез составу и оказался впереди тепловоза приблизительно метров на 30–50. Сергей Орлов мгновенно отключил ходовые двигатели, что есть силы надавил на тормоза, пытаясь предотвратить столкновение со светящимся объектом. Но машина его не слушалась. Поезд продолжал двигаться. Создавалось впечатление, что его тянула неведомая сила.

С.Орлов и В.Миронов, как загипнотизированные, во все глаза глядели на таинственный шар. Как они потом рассказывали следственной бригаде УВД, был он правильной геометрической формы, диаметром приблизительно четыре метра. Перемещался беззвучно, не касаясь земли, словно плыл.

Приближалась станция Новые Пески. Сергей Орлов включил рацию. К его радости, она работала. Сергей стал объяснять дежурной по станции Лидии Кожиной, что с ними произошло. Она ничего не могла понять, но решила выйти и встретить поезд. Каково же было ее удивление, когда она увидела сначала какой-то вибрирующий предмет, напоминающий по форме перевернутый таз, за ним светящийся шар, а потом тепловоз, шедший со скоростью не менее 60 километров в час. Женщина испугалась, подумав, что сейчас шар врежется в здание маленькой станции.

Но у входной стрелки шар вдруг отделился от тепловоза и плавно обошел домик стороной. Состав же остановить так и не удалось. Он проследовал Новые Пески с набранной скоростью.

— Машинист и его помощник рассказывают только о шаре, не упоминая объект, похожий на перевернутый таз, потому что они из кабины его не видели, — говорит историк Алексей Попов, известный в республике исследователь аномальных явлений, собравший и изучивший все случаи, связанные с НЛО в Карелии. — Наблюдали только светящийся шар.

…Но вернемся к тому загадочному дню. Пройдя входную стрелку, шар снова устремился к поезду. В тот момент, когда он отходил от него, скорость упала, наверное, наполовину. Тепловоз так дернулся, что в кабине попадали разнообразные предметы, а машинист с помощником ударились о лобовое стекло. Но как только светящийся предмет занял свое место перед составом, скорость снова выросла.

Остановились лишь у станции Застава. Шар скрылся в этом месте за лесом. На станции пришлось ждать встречный поезд, который следовал на Петрозаводск. Машинист сразу выбрался из кабины, чтобы проверить скаты. Не успел обойти вокруг тепловоза, как увидел свет и почувствовал, будто какая-то сила придавила его к машине. Он не мог пошевелиться. Еле-еле добрался до кабины. И поезд тронулся, словно ждал, пока он займет свое рабочее место. Так и двигались еще какое-то время, пока шар не исчез совсем за лесом.

— Вся эта история продолжалась 1 час 20 минут, — говорит Алексей Попов. — Шар „протащил“ состав свыше 50 километров. За это время было сэкономлено 300 килограммов дизельного топлива. Участники странного происшествия пережили сильнейшее нервное потрясение. Достоверность случившегося подтверждается диаграммами самописцев, установленных на тепловозе, и другими официальными документами. Правда, объяснения всему тому, что произошло, никто дать не смог. Кстати, светящийся шар видели и на станции Кутижма еще до случая с грузовым поездом № 1702.

Тащить за собой состав весом 1560 тонн добрых 50 километров — дело нелегкое. Для этого требуется громадный энергетический потенциал. К тому же, как рассказывал машинист Сергей Орлов, „поведение“ шара казалось как бы осмысленным. Он обходил станции, входные стрелки, ушел в лес в тот момент, когда двигался встречный поезд. А еще, после того, как невероятно уставший от потрясения машинист в сердцах „обратился“ к шару, чтоб тот оставил их наконец в покое, неопознанный летающий объект, словно откликнувшись, отлетел от поезда и скрылся за лесом. Больше железнодорожники его не видели.

Вот такая невероятная история. Поверить в нее невозможно — до тех пор, пока не встретишься с конкретными людьми, ставшими ее участниками. Глядя им в глаза, понимаешь: ну не будут эти трудяги-железнодорожники сочинять всякие небылицы. Они верят, что, возможно, соприкоснулись в тот февральский зимний вечер с представителями внеземной цивилизации».

— Вот, еще материал.

«14 июля 1911 года с римского железнодорожного вокзала в „круиз“, устроенный фирмой „Санетти“ для богатых итальянцев, вышел прогулочный поезд. 106 пассажиров рассматривали достопримечательности, окружавшие новый участок дороги. Поезд приближался к супердлинному, по меркам начала XX века, километровому тоннелю. И вдруг начало происходить что-то ужасное. По свидетельству двух пассажиров, успевших выскочить на ходу, все вдруг покрылось молочно-белым туманом, который по мере приближения к тоннелю густел, превращаясь в вязкую жидкость. Поезд вошел в тоннель и… пропал. После этого происшествия тоннель заложили камнями, а во время войны в него попала авиабомба.

Возможно, об этом случае и забыли бы, если бы трех вагонный призрак не появился… недалеко от села Заваличи Полтавской области на переезде дежурной Елены Спиридоновны Чебрец. Поезд с наглухо закрытыми шторами, открытыми дверцами и пустой кабиной машиниста двигался абсолютно бесшумно, давя разгуливающих по полотну кур.

Исследовать этот феномен прибыл председатель комиссии по изучению аномальных явлений при Академии наук Украины В.П. Лещатый. В его записях, датированных сентябрем 1991 года, есть мысль, что поезд каким-то образом прошел сквозь время. Лещатый вспоминает и записи известного мексиканского психиатра 40-х годов XIX века Хосе Саксино о том, как однажды в Мехико появились 104 итальянца, в течение недели попавшие в психиатрическую лечебницу, так как утверждали, что прибыли в Мехико из Рима на поезде. Лещатый сделал анализ верхнего слоя на стенах и окнах вагона. Это оказалось вещество, похожее свойствами на порох…»

Свои первые «околонаучные очерки», относящиеся к теме пропавшего поезда, «выпускник аспирантуры философского факультета МГУ» начал публиковать в газете «Совершенно секретно» весьма далекой от науки, но весьма падкой на сенсации с целью привлечения несведущего читателя. Некоторые заголовки статей, публикуемые в данной газете, поражают своими названиями: «Завтра конец света», «Статуя движется по дну океана», и наш герой попал в их число не менее громким заголовком: «Череп Гоголя под Ла-Маншем».

Свою первую статью, как и вторую, похожую на первую во всем, Черкашин начинает с рассказа некоего балаклавского старожила Петра Григорьевича Устименко, который якобы видел воочию поезд-призрак в ночь на 29 октября 1955 года (в ночь гибели линкора «Новороссийск»):

— Хорошо, — произнес по окончании чтения Костя, — но какое это имеет отношения к нам?

— У тебя есть другие гипотезы? — осведомилась Аня.

— Нет, но у меня — более простая теория. Но я вам ее не скажу. Мое мнение такое — нужно выйти и провести разведку. Я не вижу никакого другого решения. Сидеть так в купе….

— Ладно. А что, если это все правда? — спросила Аня. — Мы находимся на мертвом поезде. Случилась катастрофа.

— Мы будем ездить так вечно, — заключил Петькин, — и вечно сидеть в купе. Все ясно.

— А кондуктор?

— Нет, — Костя покачал головой.

— Но скажи, что ты думаешь? — воскликнула Аня.

— Я знаю. Но не скажу.

— Ничего он не знает, — заключил Саша, — давайте выпьем еще вина и пойдем. Надо идти.

— Хорошо, — сказал Костя решительно, — я готов. Но нам надо вооружиться.

— У меня есть нож, — сказал Петькин.

— У нас тоже есть нож, — сказал Костя, — и…..

— Отвертка! — воскликнул Петькин. — Я ее всегда с собой вожу. Если что, ноут открутить. Она длинная, если в глаз засадишь, то — верная смерть. Да и обороняться можно на дистанции. Смотрите — хоп, хоп. Как шпага. Можно чесом по лицу — так вот. Раз, раз. Правда, хорошее оружее?

— ОК.

— Камрада жалко.

— Да, неплохой парень был.

— Да что ты знаешь. Во был человек! Знаешь, какую роль на удаффкоме он занимал?

— Думаешь, я знаю, что такое удаффком?

— Ладно.

— Ну да.

— Ладно, ладно.

— Я знаю.

— Да ладно. Чисто это….

— Знаю…

— Да что ты знаешь?

— А ты?

— Вы чего, мальчики? — спросила Аня.

— Это — боевые речевки перед выходом, — ответил Саша, — паркур — наш дух. Мы должны преодолеть любые препятствия, чтобы достичь своей цели! Мы — рейнджеры. Гоу, гоу! Идем к цели! Наш боевой выход! Наша команда готова прогуляться на LVL 421. Осторожней, сейчас будет болтанка. Идем на прогулку. Гоу, гоу. У нас в распоряжении автоматичесакие десятимиллиметровые автоматы, гранаты и огнеметы!

— Саша…… - произнесла Аня в недоумении.

— Да, — ответил Костя, — покинем поезд. Посмотрим, что к чему. Не может быть, чтобы из нашей ситуации не было выхода. Да и мы не знаем ничего. Если поезд не останавливается, нужно выпрыгнуть при удобном случае. Возможно, мы будем ехать по мосту!

— Ком он! У, ийе! Йоу! Гоу-гоу!

Саша подпрыгнул на месте и замахал своей отверткой.

— Тише, нас услышат!

— Пусть слышат! Мы идем! гоу-гоу.

— Гоу! — удивляясь сам себе, воскликнул Костя.

Они заглянули в первое купе, и там было пусто. На столике стояла бутылка минералки, два пластиковых стакана. С одной стороны на диване лежали вещи — полураскрытая сумка, из которой торчали вещи.

— Ага, — сказал Костя.

Он казался спокойным. Саша Петькин же осматривал купе, точно следователь.

— Так, так, — говорил он.

Он поднял лежак и заглянул в отсек для багажа.

— Ага, вещи на месте.

— Что ты хочешь найти? — спросила Аня.

— Да, точно, — произнес Костя, — при чем здесь вещи?

— Ага.

Казалось, Саша сам не понимал, что делал.

Поезд шел уверенно. Если бы не смотреть в окно, то могло показаться, что ничего не происходит. Однако, долина, через которую бежал пассажирский состав, была более, чем странной. Трава была ярко зеленой. Ее точно покрасили. Местами виднелись какие-то красные пятна — наверное, какие-то кусты, и там что-то двигалось. При детальном рассмотрении можно было рассмотреть полупрозрачные паукообразные существа с тонкими длинными шеями. Завидев поезд, эти существа поднимали головы. Впрочем, все это просматривалось как-то неявно. С одной стороны, это было, а с другой — как бы и не было. Зеленая даль уходила к горизонту, и там то появлялись, то исчезали острые пики гор.

— Смотрите, — сказал Саша.

Он поднял со стола газету и потряс ей.

— Вот! Вот!

Костя же вдруг снова ощутил, что с ним что-то не так. Он присел. Взялся за голову. Время вновь покачнулось. Его точно притормаживали. Саша, державший в руках газету, вдруг стал двигаться, точно на пленке замедленного действия. В воздухе появились странные нитеобразные структуры. Зрение Кости в один момент стало напоминать экран. По краям проступали отчетливые желтые соты, а за краем же что-то блистало — были видны цветные тени, вырывавшиеся из какого-то непонятного пространства.

Неожиданно, он услышал голоса. Это был какой-то язык, явно знакомый ему. Костя привстал. Он находился в совсем другом месте. В вагоне горел яркий свет. Он сидел за столиком, а напротив него находилась дама в каком-то непонятном одеянии.

— А, — произнес Костя.

И тут же дама пропала, и перед ним был Петькин:

— Вот смотрите! — кричал тот. — Это же…..

Костя взял газету. Да, тут было от чего закричать. Газета-то то была как газета. Но напечатана она была на каком-то непонятном языке. Знаки эти напоминали древнюю клинопись. Но хуже всего были иллюстрации.

На главной странице было следующее: на трибуне выступал человек. Человек. Нет, это был не человек. Это было то же существо, каким являлся недавний кондуктор. Здесь этот «кондуктор» был в строгом пиджаке с галстуком, и его можно было разглядеть вблизи.

Глаза — почти такие же, но — немного шире, и хорошо видно зрачки-ромбики. В носу — три ноздри. Одна нормальная, а третья — маленькая — посередине. В нижней части лица, на щеках — отверстия, в которых растет не то трава, не то волосы.

— Черт, — произнес Костя.

— Черт? — переспросил Саша.

— Костя, ты что? — не поняла Аня.

Они посмотрели друг другу в глаза. Косте показалось, что в чертах его подруги отсутствуют некоторые детали. Он напрягся, но наваждение прошло.

Что это?

Вино?

Может быть, нужно хорошенько постучать себе по голове, чтобы все закончилось?

— Как вы думаете? — спросила Аня.

— Не знаю, — Костя вздохнул, — вот. Пиво тут у них.

Он открыл банку и сделал глоток.

— Дай мне, — произнесла Аня.

— На. Держи, — произнес Костя, — не знаю. Меня почему-то все это не пугает.

— Это хорошо, — заключил Петькин, — это защитная реакция организма.

….Но вот после газеты был найден журнал. И он был почти, что на русском языке. То есть, это был и русский, и не русский — местами попадались какие-то странные слова и непонятные буквы. В остальном же, все было нормально, за исключением названия.

— Н-да, — произнес Саша.

— Я не могу это читать, — произнесла Аня, — только я начинаю читать, у меня начинает кружиться голова. Вот возьми, почитай.

— Да, — согласился Саша.

Костя заметил, что тот держал его за руку. ОН ЕЕ ГЛАДИЛ!

Конечно, в реальности этого не могло быть. Не та обстановка была. Костя отметил про себя, что это — раздвоение, и он отдает себе отчет.

— Я тоже не могу читать, — проговорил Саша, — вот. «Восьмая конференция схолла. Дьявол отметил…..»

— Дьявол, — сказала Аня.

— Мы — в аду, — сказал Костя.

— Нет…..

— Тогда — что же ты предлагаешь?

— Но с чего ты все это взял?

— Параллельный мир, — сказал Саша.

— Перпендикулярный, — сострил Костя.

— Нет, я серьезно.

— Я тоже серьезно.

— Да с чего ты взял?

— Я уверен.

— В чем?

— Мы — в аду!

— Но как же мы тогда передвигаемся?

— Не знаю.

— Но ты посмотри!

— Я смотрю. Мы едем через ад.

— Тебя послушаешь, так все безнадежно.

— Ваши предложения!

— Ну…..

— Надо выйти…..

— Ха!

— Костя! Откуда ты все это знаешь?

— Я просто знаю!

— Понятно! Ты предположил, и все? Правильно?

— А кто тут выступает? Смотрите, в журнале!

Да, с этим сложно было поспорить. Впрочем, что касалось Саши, он думал так:

— Невероятный эксперимент! Эксперимент, не знающий границ. Никакого ада, никакого параллельного мира! Спецслужбы проводят испытания на психике. Что, сложно, что ли, напечатать небольшую партию таких вот журналов. Ад. Дьявол. Да кто угодно!

Дьявол достаточно сильно отличался от кондуктора. У него были высокие ровные рога — острые, на них можно было бы накалывать бумаги. Половина лица было козлиным, другое — каким-то еще, но тоже — не человеческим. Это было существо иного рода.

Дьявол держал в одной руке перо. У него были тонки руки. Ногти — ярко красные. То ли накрашены, то ли — сами по себе таковы. В другой руке — микрофон. Он выступал на какой-то передвижной трибуны. Аудитории было не видно. Однако, за спиной, смытые за фокусировкой фотоаппарата, были видны другие существа. Там стояло нечто с рогами — еще более длинными. И еще одно — тоже с рогами — только рога были длиннее, чем тело, от чего возникало чувство подлинной несуразности. Там же было и нечеловеческое тело. То была некая сороконожка.

— М-м-м-м-м, — произнесла Аня.

— Ничего страшного, — ответил Саша.

Костя вновь отметил, что Петькин взял его подругу за руку. Саша же…. Нет, он ни о чем таком не думал. Костя все это себе нагонял. Саша, его начинало озарять.

— Так! — думал он. — Нас, именно нас, избрали. Где и когда? Возможно, представители спецслужб ходили по институтам и подбирали кандидатуры. Почему именно я? Нет, это не понятно. Но — почему не я? Дьявол, ад — это полный абсурд. Мы живем в 21-м веке. Какие могут предрассудки? Ад создан воображением древнего человека. Но им все это было нужно — нет спора. Поклонения идолам, создание государства, закабаление простых людей. Религия искусственна. Любой дурак это знает. Паркур — вот религия! Новые продвинутые движения. Блин, ну надо же, как они умеют ломать! Ведь что для них целый поезд? Набрали сюда сотрудников. Так, а камрад….. Вот, что-то мне и раньше сдавалось, что камрад Буффало какой-то не такой. Они все это инсценировали! И вот теперь они над нами измываются. Ждут, чем все это закончится. Ну надо же. И мы должны поверить в то, что поезд едет на электрическом ходу по просторам мира мертвых. Здесь есть электростанции! Железная дорога! Семафоры. Дьявол выступает с трибуны. Здорово. Да, это методы! Стоит признать! И как эта служба называется…..

— Что же делать? — Аня с надеждой посмотрела на Костю.

— Ну, я не знаю, — Костя отвечал обыденно, будто ничего не происходило.

— Действуем по ситуации, — сказал Саша.

— И, — спросил Костя.

— Ну что, и?

— Да, говори, — Аня едва не плакала.

— От нас хотят, что мы действовали.

— Кто?

— Я еще не знаю! Но мне кажется, скоро это будет ясно!

— Ты что-то знаешь?

— Да. Я еще не оформил это в мысли.

— Да? Это точно.

— Идем осматривать дальше, — сказал Костя.

— А журналы? — спросила Аня.

— Нет. Оставим их. Не надо обращать на них внимание, — произнес Саша, — мы должны понять, что тут не все так просто! Но и не так сложно. Я знаю.

— И что же ты знаешь? — спросил Костя.

— Это — метод дедукции.

— Вон оно как.

— А ты что, не веришь?

— Верю. Ладно, пойдем.

….В следующем купе также было пусто. Казалось, что теперь весь поезд пуст. Нет, не то, чтобы он стал таким. Он всегда был пустым. Механически-электрические существо, несущееся через пустоту, и на его борту — всего лишь три живых души. Полная, абсолютная, пустота. И так будет вечно. Лишь иногда, в ужасные темные вечера, эта громадина вдруг будет выскакивать из мглы, пугая прохожих….. спустя сто лет…. Спустя — двести лет.

Может — это уже случилось? И годы пронеслись? Не то же ли самое случилось в начале 20-го века в Италии?

Однако, купе было не таким уж и пустым. Видимо, люди здесь оставались до последнего. Их отпечатки были на стенах. Неизвестная сила превратила их в яркие отчетливые тени. Их лица выражали самую страшную боль, какая только возможна.

Аня стояла, прикрыв рот рукой. Она не могла говорить.

— Все это тоже создано специально, — сказал Петькин.

— Угу, — ответил Костя задумчиво.

— Должно быть что-то, что бы задевало психику. Заметьте, это напоминает какую-то картину.

— Крик, — сказал Костя.

— Что?

— Крик. Эдвард Мунк.

— А……

— Я не думаю, что это искусственно. Что испарило этих людей. Я думаю, оно вошло через двери и испарили их взглядом.

— Вот видишь, — сказал Саша, — оно на тебя действует, — этого они и хотели добиться. Тотальный контроль.

— Тотальный?

— Плотный.

— Я тебя не понимаю.

— Йоу, амиго, — было видно, что к Петькину возвращается его привычная самоотверженность, — ты ничего не понимаешь. Знаешь, в чем сила?

— Ну, и…..

— Паркур, йо! Настоящий рэп.

— Сашь, мне кажется, здесь это неуместно, — произнесла Аня.

— Нет. Вы ничего не понимаете.

— Хорошо. Объясни.

— Все это — лишь эксперимент.

Костя представил себе ясноглазого демона. Глаза — яркие, точно фары. Лучи пробивает дневной свет так, будто бы это не свет, а темнота. Лучи — лазеры. Он ходит по вагонам, неся адский огонь. Но вот только почему он действует избирательно? Впрочем, почему — избирательно? Просто не везде остаются отпечатки. И это только кажется, что смерть от такого огня моментальна. Нет, это — долгая и вечная смерть. Жертвы воспламеняются. Они горят вечно. И теперь они вот здесь, в этой стенке. Они превратились в изображения, которые испытывают адские муки. Они будут здесь все время, пока существует этот ужасный поезд.

— Ваш билетик, господа, — говорит ясноглазый демон.

— Идем, — сказал Костя.

— Хорошо, — ответил ему Петькин, — а выводы.

— Выводов никаких нет. Нужно действовать. Посмотрим на практике. Что увидим, то и примем за веру.

— Ваш билетик, — говорит Костя.

Он — ясноглазый демон. Он прожигает воздух своим зрением. Его сущность испытывает великий голод. Еще секунды, и он умрет от того, что не поест.

— Билетики! — кричит он гневно.

Люди закрывают лица руками. Они кричат от боли и ужаса, но им ничего не может помочь. Они — всецело в его власти.

— Билетики!

— Билетики!

— Билетики!

Они тянутся к сумкам и карманам. Они думают, что, показав свои билетики…..

Он не выдерживает и включает свою печь. Огонь испаряет сущности. Души лопаются. Они не выдерживают, и из них вылетают ядра. Он всасывает их, чувствуя наслаждение.

Она пытается закрыться руками…..

Нет, это уже не она. Тело уже превратилось в пар……

— Идем, — сказал Саша.

— Да, — Костя точно очнулся.

…. Картина следующего вагона была еще более наглядной и не менее ужасной. Только — неизвестный свет не испарил тела. Здесь находились скелеты. Скелеты в одежде. Они находились в купе в неестественных позах. Руки — широко расставлены. Головы — запрокинуты. Рты раскрыты. Они как будто кричали перед смертью.

Но ведь — стоит отметить — никто ничего не слышал.

Ткани на костях не было. Они были «обработаны» идеально. На вскидку их можно было принять за школьные экспонаты, сделанные из пластмассы.

— Тоже самое, — подумал Костя, — нет, не то.

Перед глазами у него возникала картина — сама собой, точно ее вызвали кликом мышью по иконке на рабочем столе. Он сам удивился — это было слишком явно, но — также — в этом умопомешательстве скрывались тепло и радость. Это было странно. Он ясно отдавал себе отчет в том, что происходит.

— Какой кошмар, — сказала Аня.

— Да, да, — Саша говорил первое, что приходило ему в голову.

Но у него не было никаких конкретных мыслей. Он и понятия не имел, что делать.

Костя увидел существо, вошедшее в вагон. Это был проводник, в руках у него был поднос с горячим чаем. К проводника были острые клыки и хвост.

— Здравствуйте, — он поздоровался спокойно, вальяжно.

Люди застыли на месте. Это был ровный, перманентный, ужас.

— Чаёк, — обрадовано сказало существо.

Оно обнажило ладонь — это было что-то ужасное, с массой тонких желтых пальцев. Ладонь проводника напоминала пучок из толстых ниток. Десять, двадцать, сто……..

— Что же тут произошло? — спросил Саша.

— Это был проводник, — ответил Костя сонно.

— А-а-а-а-а. Какой проводник?

— Не знаю. Проводник — и все.

— С чего ты взял? — спросила Аня.

— Не знаю. Не знаю.

— Ужас какой.

— Н-да, — заключил Костя.

— Ты какой-то странный, — сказала она, — ты очень странный. Такое ощущение, что ты спишь на ходу, и ничего не происходит.

— Я не сплю, — ответил Костя все так же вяло.

— Ладно. Пойдемте отсюда.

— Нет, — произнес Саша, — нам надо все осмотреть. Мы не должны играть по их правилам. Они хотят, чтобы мы во все поверили. Я уверен, — он приблизился к первому скелету и осторожно потрогал его пальцем, — я уверен, что тут должно быть все просто. Что это? Пластмасса?

— Это кость, — сказал Костя.

— Ага. Значит, я тут все бьюсь, бьюсь, а с вами, оказывается, уже все ясно. Вы купились. То есть, это они вас купили. Так. Та-а-а-к. Хотя…. Черт, а как похоже. Нет, ну вы подумайте сами. Скелеты….

— Ты какой-то странный, — произнесла Аня.

Она имела в виду Сашу.

У Кости же снова что-то переключилось. Он видел, как проводник, улыбаясь, сделал первый шаг.

— А-а-а-а-а! — завопила женщина.

— Чаёк, чаёк, — произнес он с присвистом.

— Господи…..

Другая женщина открыла окно, чтобы выпрыгнуть. Ей было все равно. Ее действия напоминали то, что делают в панике при пожаре на высоких этажах. Что угодно, только не это.

— Вот ваш чай!

И он выплеснул содержимое стакана на тело женщины, и оно зашипело. Раздался крик адской боли. Чай пожирал тело стремительно. Кто-то попытался проскочить мимо проводника, но ничего не вышло. Он оттолкнул его своим удивительно крепким хвостом.

— Вы не хотите выпить?

Он привлек к себе мужчину и раскрыл его рот всеми многочисленными пальцами.

— Нет! — это был крик отчаяния.

Горячий чай был вылит в рот. Мужчина вздрогнул, сделал шаг назад и облокотился на столик. Внутри него что-то заурчало. Он выставил перед собой руки, и, тяжело дыша, посмотрел на свои ладони. Ничего не происходило. Казалось, он видит что-то, чего не видят другие. В этот момент раздалось шипение. Он было все громче и громче, и вот — словно открылся клапан. Он находился на голове жертвы. Вверх ударила струя ярко-белого пара.

— А, — произнес человек.

— Хороший чаек, — заметил проводник.

Он двинулся дальше.

— Они пили чай, — сказал Костя.

— Какой чай? — Саша приподнялся.

Он осматривал скелет в одежде с видом следователя.

— Ладно, — ответил ему Костя.

— Ты так считаешь?

— Нет. Надо идти. Здесь больше делать нечего.

— Ну…..

— Да, Сашь, пойдем! — воскликнула Аня.

— Ну….

— Идем, идем.

— Ладно. Но только я сюда вернусь.

…..Следующее купе же по своему содержимому удивило всех. Там сидели и играли в карты четверо студентов. На столе стояли стаканы и пиво. Окно было открыто. Дым стоял столбом. За окном неслась все та же сверх зеленая даль, но никто из ребят, казалось, не обращал никакого внимания на эту странность.

— Кто сдавал? — спросил один, белобрысый весельчак.

— У кого последняя взятка была?

— У Васи.

— Вась, ходи.

— Да что ты, нечем ходить, — и, повернувшись к гостям, добавил, — здрасти. Чо, к нам?

— Ну, типа того, — ответил Саша.

— А-а-а-а.

— Пацаны, а есть пиво? — спросил самый крайний.

— Тут не только пацаны, — уточнил Костя.

— О, точно. По натуре. Ну?

— Так вы что, ничего не видели? — спросила Аня.

— Видели, — ответил тот, которого назвали Васей, — вот щас. Двое парней, одна девушка. Чо ищем?

— Офигеть!

— А чо? Что-то случилось?

— Не могу поверит, чтобы вы ничего не заметили, — сказала Аня.

Первого из ребят звали Алёша. К нему так все и обращались: Алеша! А-лёша! А-а-а-а-лёша. Он был словно определенным центром добра. То есть, как и положено студенту, Алеша свое добро повсюду не распространял, но — главным его достоинством было то, что он не нервничал.

— А чо, а?

— Где? Га? Что, кого-то убили?

— А-а-а-а-а…….

— Алёша, а ну, скажи что-нибудь!

— Что, где, куда сказать?

Алеша был полноват, хотя, до покойного Буффало, ему было, конечно же, очень далеко. Он белобрыс и потенциально толст — но где-то в будущем.

Второй — Вася, был худым, но крайне веселым, остряком. Впрочем, остряками тут все были.

— Хорошо, — сказал Костя, — ребят. Ну, посмотрите за окно.

— Мы смотрим. Пиво еще есть, — ответил Вася.

— Много пива? — спросил Костя.

— А что нам, кабанам? Нажремся, и лежим.

— Хо-хо-хо, — подтвердил третий.

Его звали Романом.

Это был длинноволосый, также веселый, также выпивший, парень лет 20-ти, может — 19-ти. Свет видом своим он показывал, что он есть хозяин жизни. Конечно же, для любого студента такое поведение — норма жизни.

— А правда, ребзя, — сказал Роман, — вот я смотрю в окно и офигеваю. А мы все пьем, пьем.

— Скоро пиво закончится, — сказал Вася.

— Да нескоро, — сказал четвертый, невысокий парень по имени Колёк, — у меня еще три пол литру в банках.

— А оно замерзло, да, на жаре? — спросил Вася.

— И в пластике.

— Пластик?

— Да, брат.

— Чувак, ты везешь пластик?

— Да, брат.

— Кого взрывать будешь, чувак?

— Я разберусь, Вась.

— Когда, Вась?

— Разберусь, я тебе говорю.

— А. Оуо, ком-он.

— Через таможню пластик провез, думаешь — все можно?

— Революция, брат.

— А…..

— Не, правда, произнес Роман, — давайте пивка выпьем. Пацаны. Ага. Девушка. Аня, да? Давайте. За знакомство. Давайте на шестерых распишем.

— Странные вы какие-то, — ответила Аня, — ничего не пойму.

— Припить, — с нескрываемой добротой сказал Алеша.

— Наливай, — коротко вставил Колёк.

Алеша открутил пробку пластиковой бутылки и стал разливать пиво по маленьким пластиковым стаканчикам. И, по этому поводу, он добавил:

— Не в баре, увы…. Не в баре….

— А правда, — нашелся Роман, — я все никак не воткну. Никак не воткну!

— Воткни! — посоветовал Алеша.

— Да пацаны, вы что, не видите?

— Вижу! — Вася поднял к небу указательный палец.

— Правда, ребят, — произнес Саша Петькин, — ну правда, ну успокойтесь. Что-то вы какие-то необычайно веселые. Мы не просто так к вам зашли. Но вам так весело, как будто это специально. Вы даже не понимаете, что происходит!

— Ладно, — сказал Вася.

— Вы должны выйти из купе и посмотреть, и понять — что наш поезд попал не туда. Не туда! Мы едем….

— Ага! — Вася поднял стакан.

— Не, ребят, — сказал Роман, — правда. Я все посматриваю в окно. Что это за трава? Что это за трава, я фиг его знает? Я все смотрю на вас — заметите ли вы. А вы ничего не замечаете.

— Игра! — воскликнул Алёша.

Время для Кости вновь покачивалось. Оно было то быстрее, то медленнее, и в промежутках между этими движениями он что-то видел?

Что это было?

На самом деле, он все понимал, но это не переводилось на язык слов. Он видел сюжеты. Его взгляду открывались источники информации, и их он видел в таком виде. Но — он мог их интерпретировать.

— Пацаны, — произнес он.

Никто ничего не замечал.

Было, в какой-то мере понятно, что с ребятами что-то не то. Особенно, после того, как за окном понеслись деревья — это были черные деревья с редкими фиолетовыми листками. Их ветки напоминали тонкие пальцы вампира.

— Хорошо, — произнес Петькин, — по-моему, кое-что просто невозможно не увидеть.

Он имел в виду именно деревья.

Костя увидел еще одну картину.

— Я пойду, — сказало ему оно.

— Да, — ответил он.

И оно пошло, и он шел следом. Это был странный разговор. Возможно, лишь избранные могли понимать это. Они прошли мимо ребят, у которых в руках были карты. Оно посмотрело, и Костя посмотрел. А потом — они заглянули друг другу в лицо, и Костя увидел собственное лицо у него в глазах.

Он был таким же, как оно.

— Да, — произнесло оно.

Впрочем, это был не русский язык, и вообще — это был не язык. Но Костя очень хорошо понимал, что это такое, хотя это и не могло быть переведено.

Снаружи шел какой-то разговор. Наверное, все продолжалось в том же русле. Саша и Аня что-то доказывали ребятам, а те то ли отпирались, то ли и правда — не понимали.

— Они этого не видят, — вдруг решил Костя, — да, это так.

Оно кивнуло ему, и они пошли дальше. Протиснулись в через какой-то сверх узкий коридор, а там был следующий. Все это было в том же поезде.

Коридор шел перпендикулярно!

Поезд был бесконечен.

Они остановилась, и Костя смотрел в окно. Они ехали через город. Вот там, в том купе, никакого города не было, а здесь — был. Более того, Костя не исключал, что ребята даже ничего и не видят. То есть — видят. Вокруг них ходят люди, а за окном — обычная русская равнина. И, если кто-нибудь из них пойдет за пивом, то он купит это пиво. Он понимал, что такой парадокс возможен.

Город, через который ехал теперь поезд (на этом участке реальности) был адским. Он состоял из совершенно ужасных домов неправильной формы. Казалось, весь этот город был вырезан ножом. Нет, не то, чтобы это так уж бросалось в глаза. Но построить такое было невозможно. Костя даже увидел это — гигантский злой ребенок, с ножом, с лопаткой.

— Гя-гя-гя, — проговорил ребенок.

И начал вырезать город.

Первые существа, что пришли сюда, были голодны. Их ни чем не кормили. Они принялись жрать черные камни за городом, и от того там теперь гигантские проемы. Там даже следы зубов до сих есть.

Костя вдруг понял, что он — один из этих существ, и он был там, в те времена, когда нечего было есть. И вот — он тоже глодал камни. Зубы его ломались. Новые росли сами собой. В желудке гремело. Он выпускал серную кислоту, но и она была неспособна переварить твердую породу. Его сородичи рычали от гнева.

Потом, сотворив видимость утоления голода, они шли в дома. Там горел свет. Но не электрический, а какой-то еще.

Адский свет.

Свет ада.

— Я помню этот город, — сказал Костя.

— Да, — ответило оно.

Впрочем, это было ни «да», ни «нет», а что-то еще. Это был и язык, и не язык.

…Потом, потом доставили пищу. Это были грешники.

— Это когда ж было? — спросил Костя.

— До первого грехопадения.

— Но тогда было лишь два человека. Адам и Ева.

— Нет, это неверная информация.

— Значит, людей уже тогда было много?

— Люди живут не для этого! Люди- это корм!

— Да, точно, — вспомнил Костя.

— Потом — голод закончился. Первый взрощенный корм был доставлен в ад.

И это Костя хорошо помнил. То есть, конечно, ничего не мог помнить. Все вдруг закончилось, и он вновь был в купе, и Аня прижималась к нему, хотя ничего не происходило.

Где-то там слышались крики. Это были первые грешники. Голодные существа еще не знали крови. Окружив своих жертв, они принюхались. Они тянули свои нечеловеческие руки. Они трогали волосы жертв.

— Почему же я здесь? — спросил один священник.

В ответ ему что-то прорычали.

— Ведь я жил по заповедям! Господи!

Он опустился на колени, и в это время сзади подошел гигантский заяц. Это был так называемый Заяц-медленно-переваривающий-плоть грешника.

— Заяц, заяц, — произнес священник.

Он думал — что-то еще может быть, и из ада может быть выход.

Заяц облизнулся и проглотил священника. Его брюхо было прозрачным, благодаря стало видно, как бедный грешник тотчас начал перевариваться. Отовсюду от его кожи пошли белые пузыри. Он закричал, но крика не было слышно.

В тот же момент повсюду началось движение. Действия зайца были началом. Второго грешника кто-то схватил длинным красным языком. Наконечник языка был острым, будто игла. Он проколол им голову и принялся высасывать мозги.

— Так что вы решили? — спросила Аня.

— Пойдем осматривать вагон, что ли? — произнес Костя. — А журнал вы взяли?

— Какой журнал?

— Ну там, где дьявол выступает.

Саша Петькин вздрогнул. А ведь именно он говорил, что все происходящее — инсцинировка.

— Я не против, — Костя был сам не свой, — посмотрим. Можем попить пива в вагоне-ресторане.

— Там дорого, чувак, — справедливо заметил Алеша.

— Тогда — не знаю. Давайте, что ли, тут сидеть.

— Все понятно, — сказал Саша, — разве вы не видите. Это так по сценарию. Только дурак ничего не заметит. А они ничего не замечают. Это неспроста. По любому. Это бесполезно. Они ничего не скажут. Надо идти. Пусть они сидят, дальше пиво пьют. Это знаете, как в «Half life», не помню, какой-то момент был…. Вот то же самое. Инфицированные доктора. Надо просто мимо пройти. А они… Пойдем.

— Э, слышь, ты кого доктором назвал? — спросил Вася.

— Ладно, — согласился Костя, — надо идти.

— Так что случилось? — спросил Роман.

— Мы тебе уже битый час это рассказываем, — ответила Аня.

— Хорошо.

— Наш поезд заехал….. Ну… Выйди из купе и сам посмотри. Что тут непонятного? Наш вагон пуст. Кроме нас тут никого нет. Не ясно, что ли? Все люди……

— Ну, — сказал Петькин.

— Их нет больше.

— Понятно. Резидент Ивел, о е паркер, — сказал Алеша.

— Хорошо, пойдем, посмотрим, — решил Роман.

— Я тоже пойду, чо я, лысый? — осведомился Вася.

— И я пойду, — сказал Алеша, — если чо, сейчас разберемся.

— Значит, идем, — сказал Колёк.

— Значит, такой сценарий, — решил Саша.

— Это — не сценарий, — ответил ему Костя, — ну, да что тебе объяснять. Ты еще поймешь. Немного попозже.

— А сейчас, что же, не пойму?

— Поймешь. Идем.

….Когда они уже собрались выходить, поезд на полном ходу въехал в небольшое село. Очевидно, остановка здесь не планировалась. Аня с Сашей вздохнули с облегчением. Косте было все равно. Его звали перпендикулярные коридоры поезда. Он был уверен, что туда можно прийти, и, при чем, своим ходом. Стоит лишь открыть нужную дверь.

Дома в селе были, как дома. И деревья — как деревья. И на какой-то момент вдруг показалось, что все неожиданно закончилось. Но это было лишь эффектом случайности. Никакой жизни в селе не наблюдалось.

Впрочем, где-то за домами, за деревьями, что-то зашевелилось. На секунду оно высунулось. Но поверить в это было нельзя. Оно тотчас скрылось. Что-то, похожее на черепаху, только размером с несколько автобусов.

— Вы видели? — спросил Костя.

— Да, — ответила Аня.

Они вышли в коридор. Парни прихватили с собой пиво. Они находились в приподнятом настроении.

— Идем! — воскликнул Алеша.

— Будем рвать Чикаго Буллз, брат, — отвечал ему Вася.

— О, Джордан заходит под кольцо.

— Блэк Хоукс!

— Вимм Билль Дан.

— Припей молока!

— Молока?

— Молочища?

— Не, брат, ты, брат, такое не говори.

— Вашингтон Кэпиталз!

— О! Фетисов приближается к воротам, удар……

— Не смешно, — заметила Аня.

— Анна Курникова на подаче. — продолжал ёрничать Алеша.

Вася ему помогал:

— Машона Вашингтон!

— Эйс!

— Тридцать-ноль.

— Это не просто так, — сказал Петькин, — пацаны, сказали бы уже честно, в чем тут дело. Блин, ну точно, не скажите. Я не зря сразу же заметил, что все тут вот так.

— Это, брат, НБА, — ответил ему Вася.

— Три очка! — воскликнул Алеша.

Костя открыл дверь в тамбур. Он тотчас наступил в какую-то липкую массу, и он сразу же понял — это паутина. Это был лишь клок ее, вытянутый кем-то из соседнего вагона.

— Ага.

Ребята тотчас стали острить, однако очень скоро их шутки закончились. Стоило лишь пройти в соседний вагон.

— Н-да, — произнес Алеша.

— Фигня, — прокомментировал Вася.

Паутина — белесая, толстая, клубящаяся, затянула добрую половину вагона. В самом конце его вообще ничего не было видно. Здесь же — намечались лишь ее очаги. Несколько скомканных сгустков у окна, да круг паутины — без паука — у двери в купе проводника.

— Новый рубеж, — произнес Петькин.

И тотчас его как будто услышали. Из дальнего края вагона послышалось шипение.

— Ребят, пойдемте отсюда, — произнесла Аня.

Шипение усилилось. Что-то грохнуло. Как будто — спрыгнуло. Костя замер — он стоял ближе всех к этому звуку.

— Так, — заявил Саша Петькин.

Все посмотрели на него — кто-то — с осуждением, а кто-то — с одобрением. Один из одобряющих был Вася, парень высокий и уверенный. Обойдя Костю, он с деловитым видом обошел Костю и сделал два шага вперед. Правая нога его наступила на паутину.

— Ага, — сказал он.

Приподнял ногу, отлепил паутину и повернулся:

— Загадочно, — сказал он с пафосом.

— Ну, что? — спросил у него Петькин.

— А что ты стоишь? Паркур, маркур. Давай, сделаем пробежку. Что это за мулька?

— Я знаю. Но что именно — это надо посмотреть, — отвечал Петькин.

— Паутина, что же еще.

Вася улыбнулся. Он и сам не знал, какая сила им движет, и что заставляет его улыбаться. Впрочем, постоянно повышенное настроение — было основным его свойством. Вася учился на третьем курсе железнодорожного института. Он, как и многие ребята, гордился тем, что посещал стены высшего учебного заведения. На первом же занятии он объявил:

— А пофиг. Смотрите, преподша видит хреново. Она даже не видит, что на задних рядах делается. Давайте пиво пить.

Пиво поставили прямо на столы и успешно пили. Далее так и продолжалось. В течение всего первого курса никто Васю так и не поймал.

— Преподы — дебилы, — утверждал Вася.

Но наглость у Васи была умной, что называется, окантованной хитростью. В самом начале второго курса он сидел за одной партой с девочкой Ритой.

— Смотри, — сказала Рита.

Она вынула из сумочки пилочку и принялась чертить на столе слово из трех букв.

— Это что ты чертишь, гы? — спросил Вася.

— А сейчас увидишь.

Вышло же так, что действия Риты были видны из окна. Класс находился на углу здания, и из окна другой аудитории, что находилась под у углом к этой, только этажом выше, все это видел декан. Спустя десять минут он вошел в класс и вывел Риту за руку.

— Вы отчислены, — заявил он.

И, надо сказать, Риту отчислили. Никто не сумел помочь ей. Вася благополучно посещал университет, и так же успешно он пропосещал весь третий курс, и вот, стоял в вагоне адского поезда, улыбаясь в ожидании приключений.

Его глаза сошлись с глазами его товарищей. Алеша открыл рот, и оттуда выпала жвачка. Роман поднимал руку, чтобы почесать затылок, и рука так и осталась в застывшем положении. Колек — тот вообще стоял полубоком. Он, очевидно, собирался идти назад…. Но что-то задержало его взор.

— Что? — Вася перестал улыбаться.

Он повернулся. Перед ним были два блестящих, маслянистых, глаза. Это были два шара, посаженные на мохнатое тело, и в них отражалась близлежащая реальность. Острые челюсти напоминали ножницы для резьбы по дереву. Они плавно колыхались. Это было ожидание жертвы.

Спустя секунду к нему пришло осознание. Перед ним находился огромный паук. Высота его была не выше его роста. Это была увеличенная версия паука — крестовика. Огромное серое брюхо, набор крепких ног, усыпанных редкими волосами, маленькое тело — черные, проникающие в разум, глаза, и — челюсти.

— А-а-а-а, — произнес Вася.

— Братан, беги, — сказал кто-то из товарищей.

Но было поздно. Паук лишь пошевелил одной из лап, Вася сделал шаг назад, поскользнулся и упал. И — тотчас его начали заплетать. Вася напрягся, пытаясь вырваться, но это было невозможно.

Паук уверенно водил передними лапками, превращая Васю в недвижимую мумию.

Первым побежал Алеша. Следом — Колек. Потом — Роман. Они вынесли с собой Аню, Саша Петькин толкался сзади, и ему удалось вытолкаться.

Косте же не повезло. Хватило лишь долей секунд, чтобы это произошло. Паук вдруг оторвался от закручивания Васи и метнул паутину в Костю. Парень поднял руки, сделал шаг назад, но тотчас его потянули вперед.

Этого было достаточно. Его вдруг закружило вокруг своей оси, подняло над полом. Костя, еще недавно прочно стоявший на ногам, висел в горизонтальном положении.

— А, — произнес Вася.

Паук переметнулся к его обволакиванию.

— Костя, Костян, — взмолился Вася.

Костя дернулся. Он был крепко склеен.

— Черт, — сказал он, — попали. Ты как там?

— Никак, — ответил Костя.

Он не понимал, что же происходит. Все, казалось, было относительно неплохо. Поезд — поездом, но он, казалось, начинал приходить к некоему пониманию. Ему открывался новый мир, пусть — и совершенно темный. Главным была его личность, которой было доступно что-то новое. Теперь же он был бессилен. Паук же, издавая неприятное, высокое, кряхтение, продолжал свою работу. Он потянул паутину, словно поводья, поднял Васю вертикально, и тот находился всего лишь в нескольких сантиметрах от пола.

Паук прекратил свои действия, и тут — рванулся вперед, схватил Васю своими мелкими лапками и притянул к себе его голову.

— Костя, Костя! — завопил Вася. — А, помогите! Пацаны! Пацаны! Навалитесь на него толпой! Пацаны, вас же много! Помогите, пацаны! Не в падлу, пацаны! Пацаны, этот козел сейчас…..

Появилось жало. Паук крутанул Васю и всадил жало в спину.

— Ай! Ай! — завопил тот.

Он ощутил чудовищную боль. Но это было только началом. Проколов плоть, паук стал накачивать васино тело желудочным соком.

— М-м-м-м, — стонал студент.

Возможно, если бы друзьями пришло в голову помочь другу, они бы и смогли что-нибудь сделать. Соберись они в одну команду, возможно, у Васи и был бы шанс. Но сейчас его наполняли чужеродным веществом, и оно тотчас начинало его разъедать.

Покончив с этим занятием, паук, не обращая внимания на Костю, удалился в конец вагона и там запыхтел.

— Костя, — застонал Вася, — Костя.

— Да, Вась.

— Мне больно, Костя. Что ты молчишь, Костя? Я умру, да?

— Тебе плохо?

— Да. Мне хреново.

— Больно?

— Не знаю. Все немеет. Все немеет, Кость. Мне хреново.

Какое-то время прошло во тьме.

Костя открыл глаза. Но, оказалось, он открыл глаза куда-то еще. Это была другая реальность, и в ней не было света. Он пошевелил руками — они были свободными. Ноги — тоже свободными. Он встал, сделал несколько шагов. Шаги эти отозвались эхом.

— Эй! — сказал он.

— Эй, эй, — отразился его голос.

— Странно.

— Странно, странно.

Костя пошел вперед, и скоро он увидел тусклый свет. Это было мутновато-красное свечение, и его источник находился в неопределенном месте. Он шел вперед. Пол был ровный, гладкий.

— Да, — сказал Костя.

— Да, да.

Он вспомнил про паука.

— Да, кстати, паук, — сказало ему что-то внутри, некий голос, о котором он, как будто, и не подозревал раньше, — где же он? Ты раньше об этом не знал? Ты знал, что я есть? Я?

— Я, — сказал Костя.

— Я, я, — отозвалась пустота.

Он вспомнил про инцидент с Васей, и, ему показалось, что это было очень и очень давно.

Он шел на свет.

Когда это было? Может быть, 100 лет назад? Поезд, заехавший в туннель, не выехал обратно. И всех пассажиров ждали адские муки.

Самые великие мучения, которые только можно себе представить.

Свет был все ближе и ближе.

— Я всегда был с тобой, — говорил голос, — ты просто об этом не подозревал. Я живу во многих людях. Все они и понятия не имеют, что я существую. Я прихожу лишь однажды. Когда солнце падает за край, когда начинается ночь, когда душа встает перед лицом черного меха. Но есть и те, кто избран. И они могут познавать меня много раз. Семена тьмы! Счастлив тот, кто носит их себе, ибо в последний час он не останется без защиты. Я с тобой!

— С тобой, — сказал Костя.

— С тобой, с тобой, — отозвался пустой зал.

— Каждый из тех, кто избран, достоин встречи, — продолжал голос, — и эта встреча настает. И даже здесь, в светлой тьме самого укромного места во всех мирах, ты сможешь соприкоснуться. Между нами нет расстояний. Ты избран для того, чтобы стать абсолютом. Но это еще ничего не значит. Ты должен пройти этот путь! Ты — только в самом начале.

— В самом начале!

— В самом начале, в самом начале…..

— Я — в самом начале, — сказал Костя.

— В само начале….

— Я, я….

— Я, я…..

Черное пространство наступало. Он увидел смутные контуры. В красноватом свете это походило на облицовку деревом.

— Ты все ближе, ты все ближе. Но ты можешь отступить в любой момент. Это — твое право. Твой выбор.

— Твой выбор.

— Твой выбор, твой выбор.

Костя щелкнул каблуком туфлей о пол. Эхо было звучным, музыкальным. Это был какой-то особенный материал, и звук от соприкосновения с ним не был похож ни на что. Он тоже говорил. Его голос был таким же острым. Он проходил в разум, точно нож — в масло.

— Во всем мире не так уж много людей, отмеченных печатью Зверя. И то, что происходит теперь, связано именно с тобой. Ты начал свой путь. Ты идешь сквозь тернии — к Нему.

Теперь Костя шел на свет. Он ясно видел очертания стен и гигантский портрет.

— Иди ко мне, иди ко мне.

Он приблизился. Лицо звало его к себе. Великолепные, ровные, рога. Острые, изящные, точно сосульки. Лицо кирпичного цвета. Он знал его.

— Я пришел к тебе, — сказал Костя.

Лик дьявола был безмолвен.

— Я шел к тебе, — произнес Костя.

В тот же момент тьма расступилась, и он увидел перед собой лоснящиеся от отсутствия разума глаза.

Паук!

— Черт, — произнес Костя.

Глаза — две черные планеты. Две черные Луны. Что они теперь скажут? Они готовы пить чужую плоть.

Паук тихо засвистел, извлекая жало.

В этот момент Костя почувствовал наплыв наслаждения. Это было невероятно. Это было выше, нежели сексуальное наслаждение. Ему захотелось засмеяться, но у него не было рта, чтобы сделать это. И — перед ним был он! Он, Костя.

— Я — паук, — догадался он.

Он напрягся.

— Не делай глупостей, — сказал ему внутренний голос, — у тебя есть пища.

Он прыгнул в сторону, несколько шагов, и перед ним был Вася — студент, уже почти переваренный. Но был еще жив.

— Тр-р-р-р, — затарахтел Костя голосом паука, — пища! Еда.

Вася открыл глаза. Его лицо было бледным. Оно выражало непомерную тяжесть мучений. Ему было плохо, как никому на свете.

— Вася, — прошипел паук.

— А-а-а, — Вася застонал.

— Пить, — произнес паук.

— А-а-а. Убей меня скорей. Я не могу это терпеть. Я не могу жить.

Костя понял, что, если он убьет человека быстро, то не ощутит всей гаммы наслаждений. Тогда, он вонзил свое жало в ногу жертвы и стал пить сок медленно, радуясь каждому грамму переваренной плоти.

— Какая боль, — простонал студент Вася, — какая боль.

— П-ш-ш-ш-ш, — ответил паук.

Насосавшись, он оставил жертву в живых и двинулся к другому, еще непереваренному, человеку, но здесь его вновь что-то остановило.

— Сука, паук, — произнес человек.

— Это же я — подумал он, — если я убью себя самого, то навсегда останусь пауком.

Но жажда плоти была невыносимой. Он вынул свое жало и пощелкал им перед лицом самого себя.

— Черт, — произнес он.

— Что? — удивился человек.

— Черт, я не могу.

— Ты говоришь?

— Я не могу. Если я тебя убью, во мне не останется ничего человеческого! Оно дает мне выбор. Я не должен допустить того, чтобы во мне возобладала лишь темная личность.

Жало было в миллиметре от темени жертвы.

— Скажи, что-нибудь, — прошипел он.

— Что? Что тебе сказать? — спросил человек.

— Скажи. Иначе я не смогу……

— Сука! Сука членистоногая!

— Нет. Не это!

— Тварь! Умри!

— Уже ближе! Еще!

— Анька!

— Да. Да.

Паук зашипел. Сжав свой голодный разум, он бросился разрывать паутину. Он работал челюстями. Руки, ноги, спина. Еще щелчок — и человек свободен.

— Иди к ней, — сказал он, — тебе надо ей помочь. Это только начало. То, что будет впереди, не сравнимо с тем, что было.

Он рванулся в дальний край вагона. Здесь был его склад. Тела обеих проводниц уже высохли. Они походили на шелуху. Несколько пассажиров доходили до кондиции. Накаченный слюной толстый чиновник был еще жив.

— Х-ш-ш-ш-ш, — проговорил он.

— Пощади, — простонал мужчина.

— Есть, — ответил он.

— Ты говоришь?

— Есть…..

— О боже…..

— Ты не умрешь. Ты будешь чувствовать себя жидким в моем желудке. Муки только начинаются. И это — твой путь, ш-ш-ш-ш-ш. Мы все течем туда, к нему!

….Он поклонился дьяволу на портрете.

Величественный лик.

Рога, уходящие в бесконечность.

Величие космоса.

— Вы, люди, идете против! — сказал он сам себе. — Идете против него. Строите космические корабли. Создаете новые технологии. Но все определено. Вы пытаетесь восстать против этого! Дьявол велик. Он повсеместен!

Костя поклонился. В глаза ему ударил яркий свет. В течении мгновений казалось, что этот свет ярче тысячи солнц. Он зажмурился. Мир ожил, наполнившись звуками.

Стук колес.

Поезд.

Он лежал на полу, и вокруг него были разбросаны комки разрезанной паутины. Костя приподнялся, упал, сделал несколько шагов. За окном неслись ярко-коричневые поля. Костя достиг тамбура и там перевел дыхание.

— Вася точно погиб? — спросил Роман.

— Это точно. Точнее не бывает, — ответил Костя, — я не понимаю, почему вы так спокойны.

— А я и сам не знаю, — ответил Роман, — ощущение спокойное. Ничего не могу с собой поделать. Казалось бы, надо вопить от ужаса. А я ничего и не понимаю. Что это?

— И я, — сказал Алёша, — может, это — наркотики?

— Я тоже так думаю, — согласился с ним Колёк.

— Видите, — заключил Саша, — ребята уверены, что все это подстроено.

— Хорошо, — ответил Костя, — есть желающие сходить на свидание к пауку? — спросил Костя.

— Хотите, я скажу свое мнение, — сказал Петькин, — я до сих пор думаю, что все не так, каким нам кажется. Но, если Вася погиб, значит — это так и есть. Они не будут церемониться. Жизнь одного человека для них ничего не значит. Они действуют во благо идеи.

— Кто — они? — спросила Аня.

— Они? Да кто угодно! Если хочешь знать, то я просто уверен, что все это подстроено спецслужбами. Ты слышала про нейропрограммирование?

— НЛП? — спросил Алеша.

— НЛП — это не совсем то. На самом деле, это методика предназначена для задуривания мозгов менеджерам.

— У меня есть статья, — сказал Саша, — я специально ее готовил.

— Специально? — спросил Алеша. — Может, брат, ты еще чего-нибудь делал. Специально. Просто молчишь и нам не говоришь. А пора, пора уже открыться. Тут такое происходит, а ты материальчики какие-то готовил. Это вот….

— И что? — не понял Саша.

— Ты не правильно понял, — произнесла Аня, — Саша просто….

— Хорошо. Саша просто. А паук?

— Это нюансы, — вдруг сказал Костя.

— Еще один гений, твою мать! — разозлился Алеша. — Я не могу понять….

— А правда, — сказал Роман, — как-то все запутанно.

— Ничего запутанного, — произнес Саша, — всему должно быть объяснение. Я просто пытаюсь все разложить по полочкам. А вы нервничаете. Я не приемлю паники.

— А кто ты такой? — спросил Алеша.

— Что значит, кто я такой?

— Ты не приемлешь? А я, может, царь горох!

— Пусть продолжит, — произнес Колёк, — может, чего путного скажет.

— А если это говно пролезет сюда? — спросил Роман. — Мы тут сидим, а оно прорывается?

— Не прорвется, — ответил Алеша., - даже если и прорвется. Мы его толпой запинаем. Он без паутины своей никто.

— Может, он уже там плетёт? — спросил Колек.

Он выглянул в коридор.

— Чо? — спросил Роман.

— Не, не плетет.

— Не плетёт? А сам он — там?

— Нет, нет никого.

— И то хорошо.

— Хорошо, — решил Алеша.

Вообще, многие знают, что человек в различных ситуациях проявляет себя по-разному. Кто-то падает, кто-то опускается, кто-то, наоборот, становится лидером. Но Алеша вовсе не становился лидером. Все это было временно, как файл tmp. У него был всплеск, и в этот момент, казалось, он бы раскидал все преграды, что были вокруг него. Если бы была толпа, которая могла пойти за ним, он бы стал tmp-лидеров. И, казалось бы, толпа была — это были Роман и Колёк. Но Колёк был сам в себе, а у Романа было мало агрессии, и он вообще был против агрессии. Саша же был явно энергичнее и умнее, и ничего не оставалось, как смириться.

Но еще некоторое время Алеша резонировал.

— Хорошо, — сказал Роман, — Алеш, давай конкретнее. Кто виноват?

— Откуда я знаю.

— Но ты так говоришь, как будто кто-то виноват.

— Откуда я знаю. Я ничего не знаю.

— Ну чего тогда орать, — произнес Колёк, — нам надо вместе решать. Разногласия ни к чему.

— Все — одно, — сказал Костя.

— Это почему? — Алёша попытался, было, за него зацепиться.

— Я говорю, все — одно.

— Так. И чо?

— У тебя паника? — спросил Саша Петькин.

— Почему у меня паника? — осведомился Алеша.

— Не знаю, почему.

— Да, хорош, — согласился Роман, — у Саши есть какие-то мысли. А мы тут кипешуем.

— Вот-вот.

— Ну ладно, — Алеша стал успокаиваться, — я чо. Я — ничо. Как скажите. Ладно. Я только хотел, как лучше.

— Смотрите, — Саша открыл свой ноутбук, — у меня просто есть статьи. Алеш, я все понимаю. Это просто статьи, ребят.

— Все свое ношу с собой, — прокомментировал Костя.

— И? — спросил Саша.

— Это я так говорю, — произнес Костя.

— Сумасшедшие вы все. — произнес Саша.

— Обстановка, — сказал Колёк.

— Все нормально, — сказал Саша, — я все проанализировал. Это новые методы. Наш нашим бедным мозгом проводят эксперимент. И никаких сомнений нет, ребята. Это так.

— Да ладно, — вырвалось у Алеши.

— А ты как думал? Ты думаешь, это — просто так? Ха! Они сейчас смотрят на экраны и смеются. Каждое наше слово, каждая эмоция. Генераторы прохаживаются по твоим мозгам своими лучами. А ты думаешь — паук, Вася. Ладно.

— Да чо ты?

— Да ладно, не чокай. Я прочитаю, а вы думайте.

НЛП — если кто не знает — нейролингвистическое программирование. Но, в принципе, сейчас почти все знают об этом. Если не напрямую, то — косвенно. Во всяком случае, НЛП — это очень модное слово. Любой современный менеджер об этом знает. То ли услышал где-то, то ли тренер по продажам голову этим понятием дурил. Новый код НЛП (Новый код нейролингвистического программирования) — совокупность моделей и техник, расширяющих и дополняющих оригинальный вариант нейролингвистического программирования, называемый «классическим кодом» или «старым кодом». следователей классического НЛП критиковали за излишнюю механистичность процессов, личную неконгруэнтность во время применения «техник-ритуалов» и в недостаточном внимании к системным источникам возникновения проблем.

Последние 10–20 лет, в печати широко распространяются слухи о некоем психотронном оружии. Говорят, что такое оружие воздействуя на массы людей, может заставить их ходить на нужные (организаторам) демонстрации, покупать нужные (торговцам) товары, даже бежать от противника с поля боя.

Характерно, что при множественной информации о его воздействии никто до сих пор так и не открыл принципов его физического действия.

Некоторые «источники» утверждают, что некие лучи с некими частотами (обычно обвиняют микроволновое излучение) воздействуют на некие участки мозга человека.

Вообще здесь можно отметить, что мозг нормального психически состоявшегося человека крайне сложно «перевернуть» с целью заставить выполнить этого человека, каких либо несвойственных ему действий и поступков.

Для воздействия на мозг обычно служат химические вещества типа LSD, LSM, диметилтриптамина, буфотенина, мескалина, псилоцина, псилобицина, дитрана, а также естественных или синтетических алкалоидов опийного ряда и простой водки в чрезмерных количествах (водка оказывает сильное воздействие только на полностью идиотические типы людей). Указанные вещества в приличных концентрациях действительно полностью «переворачивают» мозги у психически несостоятельных людей. У психически состоятельных людей доза «переворачивающего» действия обычно близка к летальной, в «обычных» же концентрациях нормальные люди от применения указанных веществ не испытывают ничего кроме эйфории.

На мозг слабоумных людей оказывает «переворачивающее» действие также и гипнотическое воздействие, да и простая уличная и печатно-телевизионная реклама. На мозг здоровых людей эти психические манипуляции не оказывают ровно никакого воздействия. Мы знаем это по собственному опыту общения с достаточно известными гипнотизерами и «экстрасенсами» и по опыту многократных неудачных попыток промыть нам мозги рекламными и прочими акциями масс-медиа. Вообще медицине известно, что легкой внушаемостью отличаются только люди, страдающие слабоумием в какой либо его форме..

На мозг здоровых людей, однако, могут оказывать громадное воздействие такие виды психологической обработки как запугивание (страх), сексуальные посулы или ограничения (секс). В этот список не входят такие воздействия как, например материальные (материально-денежные) поскольку являются управляемыми сознанием.

Существует ли психотронное оружие, основанное на каком либо виде электромагнитного излучения? Допускается, что существует, однако действие его, скорее всего, крайне избирательно. Психотронное оружие может оказывать воздействие только на мозг людей пораженных олигофренией в какой либо ее стадии (дебильность, имбецильность, идиотия). На мозг здоровых людей в связи с крайне слабым уровнем подводимой, какого либо вида электромагнитной энергии указанное воздействие не может быть оказано с достаточной степенью интенсивности.

Действие же больших уровней микроволнового излучения на мозг окажет на него прежде всего термическое воздействие, клетки мозга будут неминуемого органически поражены и мозг просто погибнет. Такое микроволновое оружие легко может быть изготовлено, но называть его психотронным невозможно.

В некоторых источниках указывается, что микроволновое излучение модулируется специальным образом и именно эта модуляция оказывает воздействие на мозг при крайне низких уровнях излучения. И секрет психотронного оружия основан именно на методах и алгоритмах модуляции. Это представляется маловероятным, поскольку еще ни одно например военное столкновение не доказало факта применения оружия с указанными свойствами.

Враг всегда был разбит, если: 1.враг был малочислен. 2. враг был плохо вооружен. 3. у врага не было грамотного стратегического планирования и грамотных командиров. 4. у врага была плохо организованная связь. 5. у врага не было достойной идеи борьбы.

Только при наличии хотя бы одного из указанных факторов враг был разбит. В случае отсутствия указанных факторов враг никогда в истории разбит не был, в крайнем случае, достойно отступил, не теряя оружия и возможности дальнейшего сопротивления.

В новейшей истории не было случаев, когда при отсутствии указанных факторов поражения враг побежал бы «потеряв голову» и бросая оружие. Такое бегство возможно только при применении химического оружия. Но их применение всегда или достаточно явно или определимо медицинскими и химическими средствами после сражения.

Таким образом, факт применения психотронного оружия на поле боя до сих пор не подтвержден.

К сожалению психотронное оружие, по-видимому, все таки разрабатывается поскольку даже малые уровни энергии должны оказывать воздействие на лиц с проявлениями медицинской идиотии, и к сожалению таких особей очень много в любом массовом скоплении людей. Во всяком случае, мирные рекламные акции оказывают потрясающее воображение воздействия на основную часть общества, и такой факт не подлежит сомнению.

Вообще массированное применение военного психотронного оружия достаточно сомнительно, поскольку такое оружие кроме большой собственной массы и габаритов должно иметь громоздкие направленные излучатели. Если же применять его не направленно, то его воздействию неизбежно подвергнется и сама применяющая сторона. Сам психотронный излучатель, по-видимому, который везут на тяжелой колесной или гусеничной технике имеет трудно маскируемый вид и легко уничтожается обычными огневыми средствами поля боя. Кроме того, источник сравнительно мощного направленного излучения легко выявляется, например средствами авиационной разведки и уничтожается стандартными ракетами для борьбы с радиолокационными станциями. Воздействие психотронным оружием на отдельных людей или небольшую группу людей, например террористов, маловероятно, поскольку такие одиночные цели достаточно мобильны и редко достаточно длительное время находятся на открытых пространствах. Любое же перемещение цели или экранирующее ее укрытие, по-видимому, еще более ослабят изначально небольшой уровень психотронного излучения.

Интересно, что самые известные из источников случаи применения психотронного оружия всегда отмечались только на территории нашей страны и это не удивительно, поскольку сама многовековая история страны доказывает психическую несостоятельность основной массы населения и руководства. Из этого факта следует, что все описанные источниками случаи применения психотронного оружия есть просто результат естественной умственной отсталости жертв психотронного оружия. Скорее всего, жертвы страдали легкими формами мании преследования осложненными имбецильностью. Создание же отечественными учеными нового неизвестного миру типа оружия вообще невозможно, поскольку абсолютно все виды нового оружия создаются исключительно на западе. На западе же случаев применения психотронного оружия не отмечалось.

— Как много ты знаешь! — воскликнула Аня.

— Все это интересно, — заметил Костя.

— Ты считаешь…..

— Я ничего не считаю. Я просто знаю, что это не так.

— Хорошо, брат, — произнес Алеша, — твое мнение, брат.

— У меня нет мнения, — ответил Костя.

— Понятно. Что мне сказать на это? Я тоже думаю, что это эксперимент. Только Саша нам тут трет, что нам воздействуют на мозги. А я в это не верю. Это что получается, они шарят в моей голове, как хотят, внушают мне, что я вижу пауков, а с Васей случилось что-то еще? Например, там был чувак с ножом, и он Васю порешил. А Костяна отпустили, потому что это не в их планах.

— То есть? — не понял Костя.

— Да я не об этом! Я о том, что именно происходит?

— Вы еще ничего не поняли? — спросил Костя.

— Ладно. Ладно.

— Эксперимент, — согласился Роман, — только я не согласен, что его именно над нами проводят. Мне кажется, мы попали под какие-то испытания.

— Но ты же, Сашь, сам говорил про тот поезд? — спросила Аня. — Тот, который пропал в Италии в 1901-м году.

— Что за поезд? — удивился Алеша.

— Да. Была история, — сказал Саша, — видите ли, я — эрудит, чуваки.

— По-любому, — согласился Роман.

— Но я просто эту историю вспомнил. Короче, в 1901 — м году в Италии пропал поезд. Он въехал в тоннель, но оттуда не выехал. Как сквозь землю провалился. Представляете. Потом якобы его видели в разных местах света, он появлялся из ниоткуда. Поезд НЛО. Но, во-первых, я — реалист, а во-вторых — мы живем далеко не в 1901 году, и какое это имеет отношение к нам, я не знаю.

— Н-да. А что, если это — так? — спросила Аня.

— Это почти так, — ответил Костя, — только мы еще не превратились в мертвый поезд. Но ничего. Это будет.

— Чисто будет? — не понял Колёк.

— Чисто что?

— Ну, чисто, чисто……

— Мы попали в ад, — сказал Костя, — нас выбрал дьявол.

— Ого-го, йоу, бро! — воскликнул Петькин.

— А как тебе кондуктор?

— Не факт.

— Какой кондуктор? — спросили хором Алеша и Роман.

— А как тебе паук?

— Опять — то же. Йо, чувак.

— А журнал?

— И что?

— А где мы едем?

— Фигня. Можно сделать кольцо длинной километров тридцать и ездить по нему, а обстановку менять. Как раз на полигоне. То в коричневый траву покрасят, то в зеленый.

— А горы?

— И что?

— А деревня?

— Удивил.

— Хорошо, ваше дело, — сказал Костя, — я так сказал. Просто так.

— Ну и хорошо, йо, бро!

— Блин, пацаны, а если все это правда, — произнес Роман, — я фиг его знает. А, у меня еще пиво есть. Давайте — по пиву.

— А что, если этот паук сюда проникнет? — спросила Аня.

— Но мы же закрыли дверь, — возразил Саша.

— Но ведь как-то он проник в предыдущий вагон? Что вы об этом думаете? Откуда, вообще, взяться подобной фигне.

— Я не знаю, честно, — сказал Алеша.

— Это точно эксперимент, — произнес Колек.

— И какой?

— А помните, был фильм по Стивену Кингу, — предположил Роман.

— Ну, и, — сказал Костя.

— А правда.

— Нет, вы что-то путаете, амигос, — ответил Саша Петькин, — нашли, что сравнивать. Какой-то Стивенг Кинг и реальность. Это все вас телевидение приручило.

— А сам, брат, небось, по контактам и одноклассникам трешь? — неожиданно спросил Алеша.

— Да успокойтесь вы! — воскликнула Аня. — Нужно же решать, что нам делать? Так и ехать дальше?

— Если поезд едет не по кругу, то мы должны куда-то приехать, — сказал Роман, — во-первых, поезд просто не может ехать вот так, бесконечно.

— А если — и правда — круг? — нервно спросил Алеша.

— Хочешь сказать, мы так вечно будем ездить? Так не бывает.

— Хорошо.

— Что ж хорошего?

— Ладно. На сколько у нас жратвы?

— Если много не есть, то можно и два дня протянуть. А если вообще есть порциями, как в блокаду, то так мы и неделю проживем. Но только это фигня. Я голодать не собираюсь. Я что, лох? Надо по купе пошариться, раз там никого нет. Посмотреть, что есть из жратвы.

— Как варвары, — произнесла Аня.

— Не. Это выход.

— Реально — выход, — согласился Колёк.

— Точно, — сказал Роман.

— И так мы просто переждем, — сказал Алеша.

— А вода? — спросила Аня.

— В туалете есть вода.

— Странно.

— Вот это тоже странно, странно, — сказал Роман, — все работает. И свет есть. И вода. Но нет мобильной связи, и нет fm-радио.

— А тебе музычку надо срочно послушать? — спросил Колёк.

— Значит, мы — в зоне, — сказал Петькин.

— В какой зоне?

— Я уже говорил, воу! Йо, чем вы слушаете. Я ж говорю. Вариант первый — это тотальный эксперимент. Здесь мы бессильны, йо! Наши мозги полностью под контролем. Некие спецслужбы решили провести исследования. Но никакой нормальный человек на опыты не пойдет. А может быть — здесь психологический признак. Если человек будет что-то заранее знать, оно не проканает. Поняли? Я где-то об этом читал. И вот, они привозят какой-нибудь психотронный прибор, ставят его в поезде, и все. Что бы ни происходило, все это нам чудится. Но, у нас должно быть право выбора. Мы должны найти ключ к происходящим событиям.

Еще один вариант — это тоже эксперимент, но только никто к нам в мозг не вмешивался. Поезд действительно направили по запасному пути. И вот он и кружит по кольцу. Откуда мы знаем, может такое быть или нет? Может быть, они уже сотый эксперимент проводят. Люди — не в счет. Ну, это как у них там по правилам.

Третий вариант — война. На нас напали и испытали какое-то оружие, и последствия этого мы видим вокруг. Но этот вариант фигов уже потому, что поезд не проехал бы столько времени. Во-первых, если вокруг катастрофа, то регулирует движение? Мы бы давно уже с кем-нибудь столкнулись бы. Светофоры. Подача электричества. Все это немаловажно. Даже если это и не нападения, а катастрофа вследствие эксперимента, то — тут нет никакой разницы. Мы бы также давно остановились. Так что, нам остается только первые два варианта.

— Здорово звучит, — сказал Костя.

— Тебе что-то не нравится.

— Ладно, — Костя махнул рукой.

Он принялся смотреть в окно, где коричневый цвет травы усилился. Ничего не менялось. Горизонт был пуст.

Степь.

Бесконечность.

И — никакого объяснения происходящему.

— Интересно, — подумал он, — вот мы так и будем ехать. А я как будто уже нашел выход. А что, если эти вещи не состыкуются. И так и будет — где-то в другой реальности я знаю выход, а здесь…. Хотя нет. Паук — реален. И то, что поезд пусть — это тоже реальность. Вот если бы убрать хотя бы паука, то все бы срасталось…..

Алеша вынул пиво. Пиво было теплым. Две бутылки он отнес в туалет, там включил воду, чтобы охладить напиток. Он постоял в тамбуре, открыв дверь. Воздух был свежим и радостным. И так — он стоял минут пятнадцать, не в силах поверить, что происходит нечто плохое.

Но, может быть, не стоило так долго стоять с открытой дверью?

Едва он так подумал, как произошло нечто. Вернее, сначала он откупорил пиво. Потом — закурил. Всмотрелся в даль. И тут — что-то прыгнуло в дверь, но — не попало, лишь полоснуло чем-то твердым о нижний порожек и отлетело.

Алеша не понял.

Алеша глотнул еще пива.

И — тотчас это повторилось. При чем, он и в этот раз не понял — было это или нет? Алеша высунулся и обомлел. За поездом, вернее, за открытой дверью, гналось какое-то существо. Оно напоминало собаку. Почти, что собака. Только — целый пучок глаз. Просто гроздь винограда.

Алеша застыл, точно его загипнотизировали. Если бы существо догнало….. Но оно не догнало. Хотя — летело оно здорово, быстро, не намного уступая поезду в скорости. Будь у него больше сообразительности, оно бы могло попытаться запрыгнуть в поезд где-нибудь в другом месте. Вместо этого, оно постепенно удалялось, пока не отстало безнадежно.

Алеша взял пиво и вернулся в купе.

— Что с тобой? — спросили у него.

— Не-а. Я там фигню какую-то видел.

— Что?

— Фигню?

— Что ты имеешь в виду?

— Имеено об этом и говорю. Какое-то говно чуть на схватало меня за ногу. Я открыл калитку, а оно — прыг. И не достало. А если б достало, то меня б с вами не было.

— Ты уверен? — спросил Роман.

— Увереннее, чем ты.

— Ясно.

— Что ты думаешь? — Алеша обратился к Саше Петькину. — Я, брат, не знаю. Ты говоришь, что ничего этого нет, а мне кажется — все это есть. Вот как это объяснить.

— Mistakes ans ways, yo!

— Чего?

— Это то же, что и пирофагия.

— Что?

— 3D-people, йо.

— Чо? Санёк, у тебя что, крыша поехала?

— Сам ты…..

— Так что ты говоришь….

— Пойми, чувак.

— Я понял. Только зачем мне все эти слова?

— А ты любишь паркур?

— В первый раз слышу. Про кур, что ли?

— Дурак.

— Полегче, паря…..

— Вы чо, ребят, — возмутилась Аня.

— Я говорю чуваку о реальности, — сказал Саша, — а он не хочет в это втыкать. В мире много реальностей. И все эти реальности находятся у нас в голове…..

— А ведь он как-то не так смотрит на Аню, — подумал Костя, — он как-то подозрительно все время сидит возле нее. То и дело что-то шепчет на ушко. Что же это? И мне — все равно. Как будто какой-то мотор внутри меня остановился. Я все пытаюсь, пытаюсь, а ничего не получается. Как будто кто-то чувство кто-то забрал. А он, скотина, то по одной ручке ее погладит, то по другой. Видно же по глазам. А сам — сявка сявкой, ничего ведь из себя не представляет. Маленький и щуплый. Паркур, нахрен. Просто у него вес 40 килограмм, вот ему так легко паркур и дается. Только подпрыгнет — и ветер его понес. Паркур, нахрен. Да что ж такое со мной? Что происходит?

Он посмотрел в окно. Представил, что его взгляд — это луч. Напрягся, пытаясь уловить нечто скрытое. И вот — он снова стоял у окна.

Другого окна.

Поезд покидал криволинейный город.

Адские существа провожали его.

Змееподобные люди с красными глазами махали флажками. Между них плелись головы на отростках. Это было ужасающе зрелище. Головы были огромные, совершенно круглые, и лица у них — с большими злыми носами. Они постоянно что-то жевали.

Потом — чуть дальше — уже на самом выезде — стоял совершенно многорукий человек. Он был что одуванчик. Все руки были в рукавах. В одной из рук он держал человека.

— Черт, — произнес Костя.

Потом, реальность вернулась, и он вновь был в купе. И вновь смотрел на Сашу Петькина и Аню. Он ничего не понимал. Как будто кто-то специально забрал у него это понимание.

Ведь никто не мешал ему подсесть к ней и поцеловать в щеку, в губы. Но он этого не делал.

Подсознательно он все понимал.

Он сам вел ситуацию к этому.

Да.

Но он был не один сам в себе. Это было очевидно.

— Признайся себе, что ты голоден, — сказал кто-то.

Он вновь стоял у окна. Кто-то был рядом с ним. Дьявол? Возможно.

— И что с того, что я голоден? — спросил он.

— Разве ты не утолишь свою жажду?

— Но я не чувствую никакой жажды.

— Тебе это кажется. На самом деле, это не так.

— Может быть.

— Разве ты не хочешь свежей крови?

— Нет. Мне больше понравилась переваренная плоть.

— Не обольщайся. У тебя — не одно лицо.

— Почему?

— Тебе сейчас не нужно это знать.

— Может быть…..

— Лучше утоли голод.

— Я не голоден.

— Ты — голоден.

— Что же ты предлагаешь?

— У тебя там много плоти.

— Где — там?

— Там.

— Там?

— В вагоне.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты можешь неплохо обедать?

— Ты думаешь, что шокировал меня? Нет. Но ты призываешь меня к людоедству, а это не та вещь, которую бы я хотел пробовать на себе. Нет уж. Спасибо.

— Ты устал.

— Почему?

— Ты устал.

— Да чем же дело?

— Ты не понимаешь элементарного.

— Зачем ты говоришь загадками?

— Открой дверь и не томись.

— Здорово.

— Ты забыл, сколько у тебя ног?

— Ты хочешь, чтобы я впустил паука?

— Через несколько часов будет ночь, и листы миров поменяются. И паук исчезнет. Ты можешь воспользоваться ситуацией, пока не поздно. Пока он есть. Пока ты есть он.

— Нет. Я не хочу.

— Но у тебя нет выбора.

— Да?

— Если не сейчас, так — потом. Ты все равно сделаешь это.

— Что я сделаю?

— Будет обед. Королевский обед.

— Но почему именно я?

— Ты давно должен был понять.

— Что же?

— Ладно. Скажи еще раз — ты будешь есть своих друзей?

— Они мне не друзья.

— Прекрасный ответ.

— Но это правда.

— А твоя девушка?

— Я еще не знаю. Мне кажется, она готова мне изменить.

— Съешь и ее.

— Да?

— Могу рассказать прекрасный рецепт. Если не хочешь быть пауком, могу предложить тебе множество форм. Например, существо-муравьи. Ты и один, но тебя и много. Они очень быстро поедают плоть. В один забег ты съешь их.

— Не хочу.

— Тогда — классический способ. Вилка и ложка.

— Сырое мясо?

— Почему же? Можешь и приготовить. Начни охоту по ночам. Ешь по одному. Я бы посоветовал засолку. У меня также много рецептов.

— Нет. Не сейчас.

— Я не заставляю. Я просто говорю о том, что это случиться.

— Случиться?

— Ты не сможешь уйти от этого. Пока ты этого не сделаешь, поезд так и будет ехать по просторам ада.

— Понятно. Это — шантаж.

— Нет. Это — неизбежность. Ты должен об этом знать.

— Да. Я чувствую.

— Могу посоветовать тебе также сделать из них колбасу.

— И я все это должен съесть сам?

— Не обязательно. Покорми собак.

— Собак?

— Насекомые. Они — друзья.

— И что?

— Ты можешь накормить кислотных бабочек. Они очень голодны.

— Почему они сами не покормятся?

— Покормятся, если ты не сделаешь это раньше. Пойми, достаточно остро стоит вопрос — кому достанется добыча.

— Ага.

— Я не шучу. Здесь я не помощник.

— …..

— Что с тобой, брат?

Костя вздрогнул и вернулся в реальный мир.

— Что с тобой, Костя? — спросил Алеша.

— Не знаю. Мне кажется, у меня кружится голова. Я бы поспал.

— Ложись. Что ж еще делать?

— Да тут места мало. Я пойду в другое купе.

— Костя! — воскликнула Аня.

— Что?

— Ты понимаешь, что ты говоришь?

— Ерунда, — Костя вышел из купе, — опасно, что ли? Нет, не опасно. Это я тебе точно говорю. Я знаю.

Он закрыл за собой дверь и перевел дух.

Да, действительно, хотелось спать.

И — оставалась мысль, которая сидела в нем, как заноза:

— Я оставляю их там двоих. И это случится. Поезд большой. Можно уединиться, где угодно. Паркур!

Он злобно ухмыльнулся.

— Паркур. Ладно. Посмотрим.

Костя открыл свободное купе, осмотрел его, наш в углу высохший череп и выбросил его в окно. После чего он лег на полку и задремал.

— Я бы тоже поспал, — произнес Алеша, — а как-то не спится. Не знаю. Такая фигня творится, а вы предлагаете мне спать.

— Тебе никто не предлагает спать, брат, — сказал Роман, — это Костик спать пошел. Устал, бедный. Хрена там говорить, чудом чувак жить остался. И как это он выбрался. И еще и ничего. Не гонит. А я бы погнал. У меня бы ум с катушек слетел бы давно. Прикинь — такое. Нет, парень крепкий.

— И? — Саша спросил у Ани.

Он шептал ей на ухо и опять гладил по ручке.

Они заглянули друг другу в глаза. Это было начало резонанса.

— Я бы тоже поспал, — сказал Колек, — пойду я в другое купе. А что еще делать?

— Ладно. Спать — так спать. Сони, блин, — произнес Алеша, — тут чума разная обитает, в этих полях. Да, видать кто-то не на шутку над нами издевается, раз такое затеял. И все едем, едем, нафиг. Хоть бы остановки были. Что ж такое, ребят? Может, мы в параллельном мире? Какие нафиг эксперименты? А? Разве об этом по телику не говорили?

— По-любому, — ответил Роман.

— Да.

— По-любому.

— Тогда — что ж нам делать?

— Надо сойти с поезда.

— По-любому.

— Ага. Сойди. А там тебя вся эта херотень и поджидает. Нет уж. Я лучше подожду. Должно же это чем-то закончится. Не может быть, чтобы мы так вечно ехали.

— По-любому.

— Да что ты заладил, по-любому, да по-любому.

— По-любому.

— Отдохни, брат. Отдохни, пока ничего не происходит.

Была ночь. Тьма за окном стояла полная. Она напоминала твердый предмет. В вагоне горел тусклый свет. Из маленьких динамиков вырывалась какая-та мелодия. В те минуты, когда шум поезда по каким-либо причинам усиливался, этот звук был треском. Но потом — все снова возобновлялось.

— Что это? — спросила Аня.

— Музыка, музыка, — ответил Саша.

— А вдруг Костя узнает? — спросила Аня.

— Да откуда он узнает? Он спит, лежебока.

Костя и правда спал. Саша же просунул руку между ног Ани и заглянул ей в глаза.

— Тебе нравится? — спросил он.

Она промолчала.

Он сунул ладонь ей в трусики.

— М-м-м-м, — сказала Аня.

— Я знаю, я не отразим, — сказал Петькин, — я — мастер секса.

— Ты — паркур, — сказала Аня.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да.

— Сейчас я покажу тебе паркур.

— Показывай.

Саша встал и закрыл дверь купе на защелку.

Поезд звенел. Это был странный звук. Казалось, он шел не по рельсам, а по ровной металлической плоскости.

Аня застонала.

— Давай по-другому, — сказал Саша.

— Как?

— Давай — стоя.

— Стоя…ай….

— Нет.

— Раком?

— Да.

— Давай.

— Ай.

Ночь, казалось, способствовала занятия любви. Впрочем, любовь это была или голый секс? В окнах между тем что-то прояснилось. Какие-то огни. Строения. Башенные краны.

….Набор странных прожекторов.

— Хорошо, — проговорил Саша.

— Ай, ай, — Аня вздрагивала.

Саша был резок и быстр, точно он занимался паркуром.

— М-м-м-м.

— Ай….

Знал ли об этом Костя?

Это уже другой вопрос. Если бы он хотел знать, он бы, скорее всего, узнал.

— Ай, ай, — вскрикнула Аня.

Саша Петькин был самоуверен, но далеко не так уверен в себе, как это могло показаться. Сам он был невысокого роста, и потому девушки не особо обращали на него внимания. Он пользовался своей излюбленной тактикой — отбивать девушек у друзей и знакомых. Один раз ему даже не повезло. При чем, это была подружка того самого камрада Буффало. Здесь Саша Петькин явно что-то перепутал.

Он шептался с Людой и гладил ее по ладони.

Он говорил ей о каких-то чудесных вещах.

Наконец, камрад не выдержал и сказал:

— Брат, а ты не попутал?

Петькин хорошо знал свое место. Он отступил и не стал нагнетать. Но он всегда относился к тому типу людей, которые обязательно воспользуются чужой слабостью.

Нет, он ничего не будет показывать.

Он обставит все так, будто все это естественно.

Но он был из тех людей, которые прекрасно знали: что упало, то — не пропало.

— Ты мне нравишься, — сказала Аня.

— Да, и ты мне.

— Да?

— Да.

— А много раз ты можешь?

— Чего?

— Кончить.

— Давай посмотрим.

— Ну мы же на не спор.

— Нет.

— А что?

— Нет. А как у тебя было с Костей?

— Какая разница?

— Точно.

… И был какой-то другой момент, не менее черный, не менее абстрагированный от всего человеческого. Костя не мог выбраться из сна. Что-то засасывало его. Не было никакой возможности выбраться из этого. Сон был полон иных голосов, они кричали вразнобой, и это был смысл, который могли понять лишь они сами.

В какие-то моменты ментальное пространство прояснялось. Казалось, он был способен мыслить. Потом — все снова уходил в небытие.

— Ложь, — сказало ему существо.

Он привстал. На нем лежала огромная женщина. Груди ее были столько велики, что он бы с легкостью в них утонул.

— Нет, — проговорил Костя.

— Нет, — ответила она, — я знаю твое истинное имя.

— Мое?

— Я знаю, да.

Костя дернулся, пытаясь улизнуть. Но ничего не получалось. Они срослись. В прямом смысле.

— Ты — мой, — сказала она.

— Нет, — ответил Костя, — если знаешь мое имя, можешь его назвать. Это ничего не изменит. Но с тобой у меня ничего не выйдет.

— Уже вышло, — ответила она, — уже вышло. Видишь — мы — единое целое. Это любовь связала нас.

Она наклонилась. Костя ощутил невероятную тяжесть. Это было абсолютное чувство. Так, очевидно, чувствует себя человек, попавший в поле тяготения нейтронной звезды. Все внутренности его меняют цвет. Сосуды выпрыгивают из собственных оболочек. Начинается невероятное разрушение. И в мозгах — четкий, устойчивый, голос.

Голос, который зовёт.

— Я не могу, — сказал Костя.

Он дернулся. Голова его была полна чем-то липким и жирным.

— Я вберу тебя в себя, — сказала она.

Он собрался с силами. Но вбирающая субстанция была сильней. Это было понятно. У него не было шансов.

— Но это же я, — возмутился он.

Она нагнулась, накрыв его грудями. Ее язык проник к нему в рот. Он понял, что чужая воля покоряет его, и он вынужден испытывать наслаждение.

— И они — там, — пронеслось у него в голове.

Он внутреннее обернулся, чтобы увидеть, кто это — они, и что они там делают. Его мозг был способен на это. Им руководил мир чернильной мглы.

— Они!

Он прокричал им на ухо. Но это было в другом пространстве.

— Будет наказание! Будет наказание! Вы еще не знаете, что с вами будет! Я придумаю для вас то, что еще никто и никогда не придумывал.

Он вскочил, бросился к окну, и увиденное поразило его. Они въезжали в город. Поезд неспеша шел по бездорожью. Это было очевидно — не было никаких рельсов. И вот, рельсы появились. Он застучал, и вокруг понеслись редкие, но яркие, огни. В их промежутках он увидел море — смутное и злое, и повсюду — высокие портовые краны.

— Черт, — сказал Костя.

Он не ожидал ничего хорошего.

Поезд загудел — очень глухо, как некое существо перед смертью. Гигантский слон. Слон, брошенный в кислоту.

Костя закурил. За окном были видны пристанционные сооружения. Но что-то было странно, и он не мог сообразить.

— Ад не закончился, — сказал он сам себе.

Послышался свист тормозов. Вагоны вздрогнули. Костя вышел в тамбур и открыл дверь. В лицо ему дыхнул воздух прохладной летней ночи. Он был полон запахами мазута, звонкими шумами, привычными для железнодорожной жизни.

Поезд вздохнул и остановился.

— Так, — произнес Костя.

Он не знал, что же ему раньше делать. Стоять и ждать? Но стоит ли держать дверь открытой. Мало ли, что может запрыгнуть в вагон.

Он высунулся.

— Нужно увидеть людей, — подумал он, — нужно посмотреть, что это за люди? Вдруг все закончилось? Вдруг все это было лишь сном?

Прямо напротив него была стена, несколько побеленных будок, и сказать что-либо конкретное он не мог. Тогда он подошел к другому окну, но там стоял поезд. Странный какой-то поезд, хотя и сказать, что же в нем странного, он не мог. Это был обыкновенный пассажирский состав. В окнах виднелись шторки, матрацы на верхних полках, и в одном из окон — чьи-то пятки в носках.

— Так, — сказал Костя.

Он не знал, что же ему делать дальше.

— Внимание! — раздалось вдалеке.

Он прислушался, что, одновременно с этим, что-то грохнуло и заглушило голос.

— Так….

Он опустил порожек и спустился вниз.

— Вроде бы — все то же, — проговорил он.

Костя вынул сигареты, закурил и неспеша пошел вперед. Там, высоко над путями, виднелось железное тело пешеходного моста.

— Все — так, все — так.

Он вынул телефон.

— Нет, не так.

Сети по-прежнему не было.

Впрочем, здесь было что-то новое. На протяжении последних часов сеть была — это была некая сеть «H», которую Костя интерпретировал, как Hell.

Ад.

Он обернулся. Да, вон там, в том вагоне, сидит паук. Вон он мертвый вагон-ресторан. А вон та дверь, откуда вошел кондуктор.

Хотя теперь все это казалось более, чем невозможным.

Послышался гудок. Трогался какой-то поезд. Все это сопровождалось уверенных пыхтеньем и какими-то раскачивающимися звуками.

— Черт! — Костя едва не подпрыгнул. — Паровоз!

Он побежал, желая увидеть это своими глазами. Он чувствовал подъем энергии — было приятно размяться после длинного пути. И вот — локомотив, и, миновав его…..

Но сам паровоз был уже далеко. Клубы дыма и пара закрывали собой свет фонарей.

Гудок.

Костя встал, как вкопанный. Его глаза совпали с другими глазами. Из окна вагона на него смотрела молодая девушка лет двадцати.

— Привет, — Костя помахал рукой.

Она улыбнулись. При этом, в голове у Кости что-то щелкнуло. Будто клапан открылся. Он знал, что это такое, но это нельзя было произнести на русском языке.

— Привет.

Его голос утонул в шуме.

Она еще высунула голову из окна, показала руку, пошевелила пальцами.

— Она, — сказал Костя.

Впрочем, он не знал, что он говорил.

И — наконец — он увидел это.

Костя остановился. Нет, все это было слишком. Он плюнул. Ведь известно — если человека довести, то он на все плюнет, и тогда — все, тогда открываются двери. Особенно в американских фильмах часто это показывают.

Итак…..

— Пойду на вокзал, — решил Костя, — ну его все к черту. Весь этот цирк! Куплю пива!

И он пришел на вокзал, и увиденное его потрясло, и он не мог говорить. Парень сел на бордюр и закурил. Хотелось плакать. Хотелось прыгнуть под поезд, только бы все это закончилось.

Он схватился за голову.

— Существует нечто, целью которого является доведение человека до ручки, — подумал он, — оно больше ничего не хочет. И не важно, как оно называется. Это абсурд. Чистое гонево. Какой год на дворе? Что это все такое? Какого хрена ему от нас надо? Что мы делаем вот здесь? Куда мы ехали? Севастополь! Ёшкин кот! Это — Севастополь!

Он встал.

Он шел вокруг здания вокзала, устало тряся перед собой руками. Разумеется, не было никаких ларьков. Все имевшиеся на вокзале люди спали или дремали в зале ожидания. Зато — имелась информационная доска, и там — оглавление газеты:

— А-а-а-а, — Костя запрыгал на месте, — да что же это такое!

Газета была за 1955-й год.

— Газета за март, — сказал Костя, — а сейчас — явно не март. Нет, это просто старую оторвали, а новую не приклеили. А-а-а-а.

Он запрыгал на месте, и тогда к нему подошел милиционер.

— Ну и, — нервно обрадовался Костя.

— Ваши документы.

Милиционер был среднего возраста, среднего размера. Его лицо не выражало ничего, кроме усталости. Очевидно, единственным его желанием было пойти и лечь спать.

— Какие надо? — спросил Костя.

Он глубоко затянулся и выдохнул дым в лицо милиционеру.

— Я не специально, — добавил он.

— Так….

— Так, так.

— Так…..

Милиционер посмотрел на Костю внимательно.

— Да, так. Так, — ответил Костя, — так, так, так. Ясно?

— С тобой все в порядке?

Костя засмеялся.

— Не, я вижу, — ответил милиционер, — что случилось?

— Случилось, — ответил Костя, — как мне это объяснить? Хочешь сам посмотреть на это?

Он расставил перед собой руки.

— Так….

— Да так, так.

— Где документы?

— В поезде. В сумке. Да, в сумке. А, у Аньки, в сумке из под бука. Маленький бук. Это который на 4 гига хард, маленький. Знаешь, новые такие пошли.

— Куда едешь?

— В Сочи.

— А чего не спишь?

— А ты чего не спишь?

— Слышь, не груби, — проговорил милиционер более решительно.

— А ты чо? — ответил Костя.

— Я не понял. Ты где живешь?

— Да нигде я не живу, — разозлился Костя, — я приехал на поезде. Там, в поезде, фигня такая. Вообще, я бы пива попил.

— В отделении попьешь.

— Чо, в натуре?

— Ты чо, блатной, слышь? — разозлился милиционер. — Чо ты под дурку косишь? Поехали в вытрезвитель, проспишься.

— Да не хочу я спать. Чо ты пристал.

— Так.

— Так.

— Та-а-ак.

— Да так, так.

— Так, пойдем в отделение, посмотрю на тебя при свете.

— Чо, не видно?

— А ты не псих, а? — спросил милиционер. — Чо то ты совсем, я смотрю. Лечишься, а? Ты скажи. Тебя, может, домой отвести надо, а? Все, пошли.

— Может, я — шпион, — ответил Костя.

— Конечно. Конечно. Там вы все — шпионы. Наполеоны. Пошли.

…В привокзальном отделении никого не было. Очевидно, остальные милиционеры то ли бродили где-то, то ли спали. Косте же все это напоминало представление.

— Что, если, — рассуждал он, — именно это видят сумасшедшие. Все думают, что у них неправильно работает мозг там, все такое, нет каких-нибудь там функций, а они просто постоянно находятся в другой реальности. Наружи — дебил, внутри — другой мир. Черт, может, они счастливы? И какая разница, что там видят окружающие? Какая разница? Нет, ничего нет. Важно лишь то, что здесь. Вот куда меня отправят здесь? Дадут запрос в военкомат — фиг. А, имя фамилия. Так я им придумаю. А поезд пока уйдет. И все они уйду. И Анька никогда меня не любила. Она увлечена сама собой. А мне выдадут документы на новое имя. Куда ж они денутся. Ну, потерял человек память. Ну, полечат. Выпустят. Дадут общежитие. Нет, это полный бред. Мы же не в кино.

Он сел за стол и схватился руками за голову.

— Ну, рассказывай, — проговорил милиционер.

— Что рассказывать?

— Как звать?

— Костя.

— Костя. Ага. Служил?

— Нет.

— Сколько лет?

— Двадцать.

— Чего не служишь?

— Не взяли.

— Вижу, что не взяли. Волос на голове многовато. И что? Ты объясни. Ничего не пойму. Вот смотрю на тебя, не пойму. В каком поезде документы?

— Там, — Костя махнул рукой, — давайте сходим, и я покажу. Это поезд. Только учтите. Я сам всему этому не верю.

— Чему? — удивился милиционер.

— Какой сейчас год?

Возникла пауза.

— Та-а-ак, — милиционер внимательно посмотрел на Костю.

— Как вас зовут?

— Юрий….. Иванович.

— Ага. У меня бабушка была из Севастополя.

— А-а-а-а.

— Да.

— И что?

— Но я тут не был ни разу. Они давно еще переехали.

— Ну-ну. Продолжай.

— В начале восьмидесятых годов. Еще при СССР.

Милиционер собирался, было, что-то писать на листе писчей бумаги. Но тут он остановился, одна рука — с перьевой ручкой — застыла, а другая заколебалась — как будто собиралась кого-то за шкварник хватать.

— И…. - проговорил он ошарашено.

— И все, — ответил Костя, — мы сели на поезд в Москве. Мы ехали в Сочи. Я поехал со своей девушкой Аней. Что еще? Наступила ночь, а утро потом не наступило. И мы попали в какую-то аномальную зону. После чего все пассажиры куда-то делись. А некоторых пассажиров убили странные существа. И вот так мы едем уже не знаю сколько. И вот — приехали. А что бы на моем месте думали? Юрий Иванович? Я не знаю. Мне нечего вам сказать.

— Ты продолжай, — произнес милиционер отстраненно.

— Мне все равно, что вы думаете, — продолжил Костя, — я сам не верю тому, что вижу. Вот Саша, он, например, считает, что все это подстроено. Все это эксперимент. Но я вижу, что это не так, потому что подстроить все это более, чем невозможно. Я в этом просто уверен. А вы сами — вот сели бы в поезд и приехали бы куда-нибудь в 1911-й год. Ваша реакция? Я даже не представляю, что бы вам в голову пришло? Может, разве что, пойти побиться головой об стенку.

— Ну, — сказал милиционер.

— Хорошо.

— Ну, дальше.

— Что дальше?

— Пока ничего не понял из того, что ты говоришь, Костя, — проговорил милиционер, — ни грамма. Ни черта.

— Разве я не ясно рассказываю?

— Ясно. Да, да.

— Я говорю, до Сочи мы не доехали. Мы сидели в вагоне ресторане и пили пиво, водку.

— Пили?

— Да.

— С кем?

— Камрад был, Санёк.

— Какой еще камрад?

— Не надо вот этого, слышите? — возмутился Костя. — Я это видел двести раз. В кино это показывают. С кем пил. Фамилия. Да откуда вам знать?

— Чего? Правда, с кем пил?

— Какая разница?

— И?

— А вы представьте, что все это правда? Поезд выехал из Москвы в 2008 году, вам ясно это? Вот!

Смарт!

Он вынул из кармана телефон и быстрым движением пальцев включить рекламный видеоролик «Hello Moto».

Милиционер остолбенел.

— Это телефон! — Костя потряс мобилой в воздухе. — Такая вещь есть у каждого. Только у бабушек старых нет, и то — не у всех! Да вы не понимаете. Наш поезд не просто так сюда заехал. По дороге какая-та хрень съела всех пассажиров. Хорошо, я сбежал с дурки. А это тогда что? Шпионская штучка?

Он замолчал. И милиционер замолчал. В кабинете воцарилась тишина. Было слышно, как за пределами вокзала трудится маневровый локомотив. Где-то вдалеке прорычал двигатель автомобиля. Кто-то кашлянул в громкоговоритель.

— Я вам все сказал, — произнес Костя, — но доказывать я ничего не собираюсь. Единственное, что мы может — это пойти на пути и посмотреть на поезд. Если он конечно же, еще там. Если нет…. Я не знаю. Нет, правда скажите, Юрий Иванович, вы хоть на один процент мне верите? Или считаете, что я — человек из психушки.

— Ты странно одет, — заметил милиционер, — я не сразу разобрал. Надписи какие-то на штанах. Что у тебя еще есть?

— Сигареты, — Костя вынул из кармана пачку «Парламента», — вот, видите? Видали такие раньше? Больше ничего нет. В поезде есть. Полным полно. Целый поезд артефактов. Там любой дурак поймет, что все это — не отсюда. Хотя, и по телефону поймут. Но я бы не хотел, чтобы меня забрали в какую-нибудь лабораторию и там смотрели на меня через микроскоп. Я — обычный московский студент. Я ничего особенного из себя не представляю. Просто — что говорить?

— Хорошо. Покажи мне эту штуку.

— Телефон?

— Да.

— Хорошо.

Костя вынул телефон, включил видео и дал милиционеру телефон. У того глаза округлились.

— Hello, moto, — сказала девушка.

Этого хватило, чтобы на последующие три минуты представитель закона потерял дар речи.

— Моторола, — сказал Костя, — телефон китайского производства. Что вам еще сказать?

— Ну, — проговорил милиционер, — мне товарищ рассказывал один случай. Он воевал в разведке. А потом в госпитале мы разговорились. Не знаю. Он не мог врать. Был с ним такой случай. Они встретили самолет. Это ночью было. Они увидели, как падает с неба самолет. Совершенно без звука. И весь он объят пламенем. Они легли, а самолет не упал, а приземлился. И огонь вдруг пропал. Они подошли — это была какая-та неизвестная модель. Очень короткие крылья. Двигатели какие-то не такие. В кабине горел свет. Только никого там не было. И так, самолет постоял так минут пять, молча взлетел и улетел. Они, говорит, сначала все таки подумали, что это такая новая модель. А потом посидели, поанализировали — что-то, говорит, не так. Если бы такие модели существовали, то их бы применяли на фронте. А если это опытный образце — то зачем тогда его именно тут испытывать, рисковать. А потом — появилось много новых самолетов. А эту модель больше никто не видел.

Он закончил, повертел в руке телефон и вопросительно посмотрел на Костю.

— У нас тоже таких моделей нет, — произнес Костя, — самолеты без звука не летают. Даже самые совершенные.

— И что ты скажешь?

— Во всем этом есть что-то общее, — сказал Костя, — выходит, вы предполагаете…. Все же…..

— Хорошо….

— Что же хорошего?

— Хорошо, идем. Посмотрим твой поезд.

— Да, пойдемьте.

…. Время было странно охлажденным. Свет фонарей напоминал ветер. От него было больно, хотелось кричать, хотелось исчезнуть, чтобы ничего не видеть.

Вокзал.

Тишина, станционные звуки, запах мазута, каких-то еще горюче-смазочных веществ…..

Люди, спящие в зале ожидание. Блеск портов. Голоса смерти.

Костя сжал кулаки, чтобы избавиться от нахлынувших чувств.

Но это не помогало. Он шел впереди Юрия Ивановича, и в голове не было никаких решений.

— Да, — подумал он, — а ведь Петькин отыскал подобный материал в интернете. Именно в этот год в Севастополе видели поезд из 1911-года. Ерунда какая-то. При чем тут это. И якобы, это связано с гибелью линкора «Новороссийск». Только в каким году он взорвался? В этом? Может — не в этом? Но это и другой поезд был. Он состоял из трех вагонов. Да, но что, это все кажется?

— Что? — спросил милиционер.

— А разве я не про себя говорю?

— Нет.

— Про себя, про себя, — сказал Костя, — это кажется. Это представь, если тот поезд пропал и вечно ходит во тьме. Что чувствуют пассажиры? Да уж. То же происходит и у нас. Вечная ночь. Если бы мне просто так сказали, хотел бы я оказаться в подобном положении, что бы я ответил? Ха. А еще Петькин, сука, со своим паркуром. Вот тебе и паркур. Вот и приехали, друзья. Так еще никто не приезжал. Уж приехали, так приехали. Зачем?

— Что?

— Зачем? — Костя повернулся к милиционеру.

— Что?

— Зачем мы туда идем?

— Ты сам меня ведешь.

— Да.

— Дурак, — подумал он, — придурок! Бежать! Бежать подальше! Что тебе это даст? Может быть, это твой единственный шанс вырваться? Начнешь новую жизнь. Будешь жить при СССР. И что? Ты любишь Аньку? Ну, что за фигня. За все это время — ни одной мысли о ней. Все только о чем-то другом. О чем угодно, только не о ней. Бежать. Оставить все это.

И вот — на какой-то очень короткий отрезок времени, он очутился на палубе старого линкора.

— Черт! — закричал он, что было сил. — Черт! Хватит! Я хочу проснуться!

Внизу колыхалось темное, злое, море. Повсюду в порту было множество кораблей.

— И мы здесь! — сказал он важно.

Костя обернулся. Это был кондуктор.

— Хорошо, — сказал Костя, — что все это значит? Что это за чехарда реальностей? Вы что, специально? Может быть, это и правда эксперимент? Да? Петькин прав?

— Кто такой Петькин? — резко, голосом бензопилы, спросил адский кондуктор.

— Черт!

— Ты меня разочаровыешь.

— И что?

— Ты еще не прошел трансформацию, и все время дергаешься и чертыхаешься. Черт — не ругательное слово. Вот человек — да.

— Да?

— Ты знаешь, где мы находимся?

— Да. Я понял. Вот только года не совпадают.

— А ты и не волнуйся. Мы не будем его врывать. Где это ты видел, чтобы бесы взрывали корабли. Корабль — это много. Это, порой, больше, чем человек. Костя. Ты еще не обрел свое настоящее лицо. У тебя еще не выросли даже маленькие рожки. А ты так переживаешь.

— Я не хочу носить рога.

— Когда у человеков рождается ребенок, он тоже вопит.

— Да.

— Знаешь, почему?

— Почему?

— Он не хочет жить в этом мире. Потому что, он попадает в мир глупости и мучений. Но ты что, думаешь, мы предлагаем тебе новый мир, а у тебя есть шанс отказаться? Нет, ничего подобного. Мы тебе не предлагаем. Ха. Или ты думаешь, что у тебя тут — шансы, не шансы, а? Нет! Ты есть тот, кто ты есть. И твое дергания ничего не изменят.

— Что же мы тут делаем?

— Мы строим новую судьбу.

— Чего?

— Это — судьба корабля. Воспользуемся этим. Над этим линкором уже давно висело темное пятно. Оно звало к себе темные силы. Осталось лишь сказать. Скажи.

— Что?

— Скажи слово.

— Я не могу.

— Скажи. Тебе станет легче.

Внезапно Костя ощутил невероятное внутреннее томление. Это не было болью. Но — как будто внутри него сидело маленькое злое существо, просящееся на свободу, и оно рвалось, будучи готовым разорвать его плоть.

— Давай, давай, — громко и как-то жадно прошептал адский кондуктор.

Их взгляды сошлись. Он сверкнул нечеловеческими глазами.

— А-а-а-а! — Костя завопил.

Оно дернулось. Там, внутри его тела. Ударилось в стенки внутренней полости.

— Откройся! — воскликнул кондуктор.

Костя упал на колени и покатился по палубе, влетел в какую-то дверь полетел вниз — то металлическим ступенькам. Он понимал, что ему больно, но это была какая-та другая боль, и он ей наслаждался. Закончив полет, он остановил свое движение на какой-то палубе, и рядом с ним оказались ноги.

Костя встал на карачки.

— Ты! — сказал он, не поднимая головы.

Он схватился за ноги, но это были другие ноги.

— Черт!

Он поднял голову и увидел ошарашенного матроса.

— Что? — осведомился Костя. — Страшно?

— К-к-к-т-о, — пробормотал матрос.

— Смотри.

Оно рванулось наружу, заполнило собой горло и выскочило через рот.

Уселось на поручень.

Существо было маленьким, красным, с большими немигающими глазами.

— Это ты, это ты, — сказал Костя, плюясь кровью.

— И-и-и-и-и-и-и! — запищало существо и унеслось в коридор.

— Это должно кончится. Это должно кончится, — проговорил он, — я так не могу.

Свет тотчас погас, и он увидел перед собой лицо милиционера.

— Ты говоришь, кончится? — спросил он серьезно. — Ты как? Ты — нормально?

— Нормально, — вяло ответил Костя.

— Идти можешь?

— Да.

Костя встал с колен. Было уже совсем близко, и увиденное поразило его еще больше, нежели иллюзорный инцидент на борту корабля. Поезд был на месте, но у него был локомотив. Но что это был за локомотив?!

— Это? — спросил милиционер?

— Да. Почти.

— Так.

Вместо привычного электровоза находилось совершенно черное и гладкое тело с колесами. Это был ровный черный кирпич — абсолютно гладкий, зеркальный. Ни окон, ни дверей. Лишь колеса говорили о том, что эта штука предназначалась для движения по рельсам.

— Я не знаю, — сказал Костя, — мне все это жутко надоело.

— Так, — милиционер посветил фонарем.

Локомотив был идеально ровным черным телом.

Адский локомотив.

— Может, вы вернетесь, — проговорил Костя, — мало ли. Я уже со своей судьбой смирился. Мне кажется, вам нельзя заходить внутрь.

— Ничего не понимаю, — произнес Юрий Иванович.

— Но вы же видите, что это за поезд! Раньше такого не было! Раньше тут был другой локомотив. Электровоз. Пойдемте к нашему вагону. Я в другие соваться не хочу. Мало ли, какие твари могут там находиться?

— Твари?

— Да. Они уничтожили почти всех пассажиров.

Милиционер остановился.

— Я просто вам советую, — сказал Костя, — мне кажется, если вы только вступите на его порожки, то с вами произойдет что-то необратимое. Лучше не надо.

— А ты пойдешь? — спросил милиционер с ужасом в голосе.

— Там — мои друзья.

— Они живы?

— Не знаю. Может быть — да. Я надеюсь на это. Вдруг — да.

— Постой.

— Вот, наш вагон.

— Стой!

— Так теперь вы мне верите?

— В первый раз такое вижу…. Черт. Не знаю.

— Я пойду, — произнес Костя, подходя к открытой двери вагона, — я ничего вам не предлагаю. Вы можете пойти следом, но я ничего не гарантирую, так как ничего не знаю. Я даже не знаю, в чем причина этой аномалии. Мы…. Саша находил в Интернете информацию. Интернет….

Он сделал шаг на ступеньку.

— Хорошо, пойдем, посмотрим, — согласился Юрий Иванович.

— Может, все-таки…….

— Ты еще не переборол свои слабости, — был голос.

Костя обернулся. У кондуктора были высокие, ровные, красивые рога, и в самом верху между ними проскакивали синие молнии.

Да, было понятно, что милиционер этого не видел.

— Я знаю, — сказал Костя, — я знаю. Я тебя помню. Мы уже общались. Не знаю, где и когда. Это была другая земля и другое время. Ничего другого не знаю.

— Ты его жалеешь!

— Что?

— Ты должен прекратить это!

— Нет!

Костя зажмурился, но ничего не помогало. Он уже был в вагоне, и что-то происходило само собой, без его участия. Послышался выстрел. Костя упал на пол, и единственной мыслью было:

— Сколько у него патронов? Есть ли у него запасной магазин? Восемь патронов. Осталось семь! Черт, зачем же ты пошел за мной, мент поганый.

Первый выстрел пришелся в цель. Это было странное существо — голова с ногами. Голова была человеческая, но — увеличенная, а ноги — паукообразные, хотя это был и не паук. Выстрел пришелся в лоб, и теперь существо лежало вверх ногами и мотыляло всеми своими конечностями. Кровь была синяя, липкая.

— Я предупреждал! — сказал Костя.

Он был уверен, что с милиционером все конечно. Однако, тот оказался далеко не прост. Когда на голову тому спрыгнуло нечто червеобразное, он ловким движением руки скрутил его, бросил на пол и растоптал.

— Здорово, — сказал Костя с иронией.

Хотя, отрицать было нельзя — 2:0.

Поезд ожил. Твари лезли из стен, и, чем дальше уходил взгляд, тем больше их было. Что-то вздрогнуло — тотчас послышался грозный гудок. Адский поезд тронулся.

Мимо Кости пронеслось несколько змей. Одна из них приостановилась, чтобы заглянуть в лицо. На Костю посмотрели зеленые глаза — алчные, пробивающие своей злой силой.

Раздался еще один выстрел. Что-то упало. Явно — не милиционер.

— Прыгайте! — крикнул Костя.

Он обернулся. Юрий Иванович точным выстрелом завалил еще одну тварь. Это была двухголовая кошка со змеиными языками.