Адвокат – невидимка

Глава 6

Скажи кто-нибудь Елизавете Дубровской неделю назад, что она будет защищать самого Лещинского, девушка бы даже не улыбнулась. Такую шутку мог придумать только человек, у которого напрочь отсутствовало чувство юмора.

Владимир Лещинский был известной фигурой не только в мире уголовного процесса. Он был одиозным персонажем светской хроники, завсегдатаем самых модных мест в городе. Дамские журналы неизменно включали его в число самых привлекательных холостяков города. Пикантная подробность относительно возраста секс-символа (ему уже было за пятьдесят) никого не смущала. Он тщательно следил за своей внешностью, фигурой и гардеробом и мог дать фору любому щеголеватому молодому человеку, делающему первые шаги в карьере. Что касается небольших отметин возраста, то, честно говоря, они Лещинского не портили. Да и кому какое дело до его поперечной морщины на лбу и выраженных носогубных складок? Жесткая линия рта и взгляд много повидавшего на своем веку человека делали его загадочным и брутальным. А то обстоятельство, что известного адвоката не ждут дома жена и дети, действовало на представительниц слабого пола как самая лакомая приманка. В конце концов, должна же эта несокрушимая крепость когда-нибудь сдаться на милость победительницы?

Словом, вокруг Лещинского вихрем крутилась жизнь, и он чувствовал себя великолепно в этом сумасшедшем водовороте. Он защищал политических деятелей и губернаторов, проворовавшихся чиновников и эксцентричных деятелей культуры. Иногда он брался защищать простых людей, замешанных в громких преступлениях. В этом случае он не рассчитывал на деньги, но неизменно пожинал плоды своей профессиональной славы, которая крепла от процесса к процессу. В свободное время он занимался тем, что разъезжал по стране, читая лекции молодым юристам. Не имея научных регалий, он неизменно собирал огромную аудиторию, которая шла на встречу с ним, как на концерт какого-нибудь раскрученного певца.

Накануне Елизавета благополучно провела процесс, посвященный хитроумной краже кобылы из совхоза «Красный луч». Подсудимый отделался легким испугом, а Дубровская положила себе в карман небольшое вознаграждение. Словом, все было хорошо до того момента, как заведующий их коллегией Пружинин вызвал ее к себе «для приватного разговора». Елизавета знала заранее, чем это закончится.

– Великолепные новости, Елизавета Германовна! – изрек он, едва она переступила порог кабинета. – Довольно я вас нагружал делами мелких жуликов и глупых разбойников. Пора вам переходить к серьезным делам. У меня для вас есть замечательное дельце. Вы будете защищать Лещинского!

Произнося фамилию знаменитого защитника, он даже перешел на фальцет. Но Елизавета, как ни странно, не упала в обморок, а осталась стоять на полу, застеленном старым линолеумом. Она давно поняла, что подарков от заведующего ждать не следует, и теперь терпеливо надеялась, что Пружинин раскроет сам, в чем тут подвох.

– Да? И кто такой этот ваш Лещинский? – она вперила в него свои огромные карие глаза с золотистыми крапинками на радужке.

– Ты что, не знаешь?! – Пружинин даже поперхнулся от волнения. – Это самая яркая звезда среди наших адвокатов!

Лиза чуть наморщила лоб, припоминая, о ком идет речь. Конечно, она была наслышана про известного защитника Лещинского, но предложение Пружинина больше походило на бред, чем на деловую просьбу. На всякий случай она бросила взгляд в сторону настенного календаря. Первое апреля, традиционный день шуток, вроде давно прошел.

– Ну, что молчишь? – прервал затянувшуюся паузу начальник. – Ты хотя бы рада? А то говорят потом, что я не забочусь о молодых кадрах.

– Петр Петрович, а почему вы сами не взяли себе это дело? – спросила Елизавета.

Тот замешкался. Сказать по правде, никто из его адвокатов не рвался защищать своего коллегу, и дело, пожалуй, даже было не в том, что вознаграждение выплачивалось по нему государством, а не самим маститым адвокатом. Всем было ясно, что защищать себя Лещинский будет сам, а быть на побегушках у подсудимого, выполняя техническую работу – приди, принеси, распечатай, не хотел никто. Стало быть, как ни крути, Дубровская была для него лучшей кандидатурой. Энергичная, двадцативосьмилетняя женщина, уже достаточно опытная для того, чтобы не упрекать ее в бестолковости, но все же достаточно молодая для того, чтобы претендовать на главную роль в грядущем процессе.

– Видите ли, Лизонька! – Пружинин почесал лоб. – Будь я помоложе и поавантюрнее, так, что ли? Я бы, без сомнений, взялся за это дело. Боюсь, здесь придется побегать. А мне это уже сложновато. Возраст не тот!

«Интересно, а когда мне перестанут указывать на мой возраст?» – подумала Елизавета. Несмотря на ее почти пятилетний стаж работы в адвокатуре, к ней частенько относились, как к новичку. Может, всех сбивал с толку ее моложавый вид? Тоненькая, быстроглазая, она производила впечатление старшеклассницы, а не умудренной опытом адвокатессы. Замужество и серьезный социальный статус супруга ничуть не остепенили ее. Она все так же порхала на экстремально высоких каблуках, любила читать детективы и вести собственные расследования.

– Не сомневайся, дорогая, – увещевал ее змей-искуситель в хорошо знакомом облике заведующего. – У тебя есть замечательный шанс понаблюдать за работой великого мастера своего дела, так сказать, изнутри. Если хочешь, рассматривай это как курсы повышения квалификации. А за результат не переживай. Лещинский всегда выходит сухим из воды. Как пить дать, выкрутится и на этот раз!

«А что я теряю? – подумала Елизавета. – Мне действительно дают интересное дело, в котором есть возможность и поучиться, и отличиться». Но в главном она не призналась даже самой себе.

Она хотела превзойти самого Лещинского.

Домой в тот день Елизавета летела, как на крыльях. Ее автомобиль весело мчался преимущественно по левой полосе, оставляя за собой своих отечественных собратьев. Казалось, что ее железный конь, прочувствовав настроение хозяйки, стремился быстрее домчать ее до дома. Мелькали за окном яркие майские картинки. Жилые кварталы уступили место пригородной застройке. Та, в свою очередь, перетекла в леса и поля, в зеркала озер и изумрудье холмов. Автомобиль неплохо знал свое дело. Отмеряя километры трассы, он стремился вперед, ближе к горизонту, обведенному зеленой чертой далекого леса. Туда, где в царстве вековых елей и сосен затерялся небольшой загородный поселок. Там и располагался дом Андрея Мерцалова, мужа Елизаветы.

Правильнее сказать, это был и ее дом тоже. Минуло три года со дня их свадьбы, и Елизавете стоило бы уже врасти в эту землю своими корнями, но она нет-нет да вспоминала жизнь в родительском доме. Правда, немногочисленные подружки Дубровской вряд ли поняли бы ее ностальгию по прошлому, ведь Лизе удалось стать женой преуспевающего бизнесмена. О чем грустить, если ты повторила судьбу Золушки? Конечно, новый образ жизни был для Елизаветы непривычен и поначалу причинял массу неудобств. Как организовать прием? Как управлять прислугой? Что говорить и как вести себя, чтобы тебя не сочли дурно воспитанной?

Эта наука не давалась Елизавете легко, тем более всегда находились «доброжелатели», стремящиеся свести все ее достижения к нулю. Но насмешки и пересуды не прошли даром. Дубровская приобрела уверенность в себе и была способна отразить любые нападки «друзей семьи». Удивительно, но в этой борьбе за собственное существование Елизавета не растеряла веру в добро и справедливость. А еще она любила мечтать…

Мечты не мешали Елизавете жить. Вот как сейчас, она вела автомобиль, уносясь мыслями в бездонное майское небо. Интересно, как воспримут ее новость домочадцы?

Она зайдет, небрежно бросит сумку на диван в гостиной, потом равнодушно зевнет:

– Подавайте ужин. Сегодня мне придется работать допоздна. Готовлюсь защищать Лещинского.

Или другой вариант.

Она выберет момент, когда все соберутся в столовой за вечерним чаем. Надкусив булочку, положит ее на тарелку почти нетронутой. Жестом подзовет домоправительницу.

– Капитолина! Проследи, чтобы меня не беспокоили журналисты. Видите ли, я защищаю Лещинского.

В общем, главное, создать видимость скуки. Этому есть свои причины. В последнее время ее профессиональная деятельность слишком часто становилась объектом семейных шуток и подколов, которые Лиза воспринимала весьма болезненно. «Милая, как твой иск об устранении препятствий пользования туалетом? Надеюсь, дело сдвинулось с мертвой точки?» – спрашивал супруг, отрывая глаза от утренней газеты. Ему вторила свекровь: «А заявление о передвижке собачьей будки на семьдесят сантиметров к юго-востоку, наконец, рассмотрели? Кстати, как поживает Тузик?» Можно подумать, что все адвокаты участвовали в процессах века, а ей, будто специально, доставались курьезные случаи.

Но сегодня у нее появился шанс взять реванш и разом пресечь все досужие разговоры. Она будет защищать известного адвоката, можно сказать, классика современности. Посмотрим, что они скажут на это? Главное – сохранять спокойствие.

В общем, когда автомобиль встал на привычное место в гараж, а сама Елизавета открыла дверь в дом, от ее крика содрогнулись стены.

– Андрей! Ольга Сергеевна! Идите сюда. Вы еще не знаете последние новости. Представляете, я буду защищать Лещинского!

– Того самого Лещинского? – спросил Андрей, не спеша спускаясь по лестнице. Казалось, новость его нисколько не удивила, словно к Елизавете каждый день обращались за юридической помощью звезды и олигархи.

– Адвоката Лещинского? – уточнила свекровь, не удосужившись даже подняться с кресла и отложить в сторону вязание.

– Да. Я защищаю того самого известного всем адвоката. – Дубровская непроизвольно гордо подняла голову.

– А он об этом знает? – хмыкнул Мерцалов.

– Еще нет. Я иду к нему только завтра, – ответила Лиза и густо покраснела, заподозрив в словах супруга издевку. – А что ты имеешь в виду? Ты сомневаешься в моих силах?

– О, что ты! Нет, конечно, – выставил Андрей руки вперед, прикрываясь ими как щитом.

Свекровь вела себя примернее.

– Поздравляю, Лиза. Ты, кажется, начинаешь заниматься настоящим делом, – произнесла она. – Передавай ему привет. Ты не поверишь, он был и моим адвокатом тоже.

– А! Знаменитое дело о красных шароварах! – усмехнулся Андрей.

Ольга Сергеевна смерила его недовольным взглядом.

– Вообще-то это были черные брюки, – заметила она.

Великолепные шелковые брюки были самым главным сокровищем ее гардероба. Они отлично сочетались с нарядными полупрозрачными блузами, с расшитыми блестками накидками. В общем, были вещью универсальной и в какой-то степени незаменимой. Каково же было изумление Ольги Сергеевны, когда в один совсем не прекрасный день она узрела на колене жирное пятно. Должно быть, это случилось в гостях, когда, лакомясь десертом, она уронила на них вишенку в креме. Ближе к Рождеству Ольга Сергеевна купила замечательную блузу с рукавами, похожими на крылья жар-птицы, и готовилась встретить праздник во всей красе. К тому времени подоспело приглашение на праздничный прием у губернатора. Дело оставалось за малым: брюкам требовалась чистка.

«Чистим вещи за один день! Вы будете довольны», – прочла она вывеску на новом здании химчистки. «Это как раз то, что мне нужно!» – обрадовалась Ольга Сергеевна.

– Вы обещаете, что брюки будут готовы завтра к обеду? – спросила она приемщицу.

– Не беспокойтесь! – ответила за нее высокая полная женщина. – Я хозяйка этого заведения и даю гарантию, что вы получите свои брючки свежими и наглаженными завтра утром.

Каково же было негодование Ольги Сергеевны, когда на следующий день они оказались не готовы. Претензии и просьбы не возымели действия. Разумеется, идти на мероприятие в грязных брюках Ольга Сергеевна не собиралась. Понятно, что рождественский бал мадам Мерцалова провела в платье, которое ей абсолютно не шло. Настроение было ни к черту, но впереди ее ждал сюрприз пострашнее. Брюки исчезли!

– Вы хотя бы понимаете, что натворили? – кричала она, пугая клиентов в очереди. – Где мои брюки?

– Успокойтесь, гражданочка! – шипела на ухо хозяйка химчистки и совала ей под нос стакан воды. – Брюки найдутся! А если даже это не произойдет, мы выплатим вам компенсацию.

– Компенсацию?! – поперхнулась водой Мерцалова. – Вы не представляете, сколько это будет стоить.

– Мы оплатим вам стоимость новых брюк!

Но хозяйка ошибалась. С этого дня ее жизнь превратилась в сущий кошмар. Несмотря на ехидные комментарии домочадцев, Ольга Сергеевна привлекла к делу знаменитого адвоката Лещинского. Тот к проблеме несчастной женщины отнесся, как подобает настоящему профессионалу, серьезно и обстоятельно. В результате в суд был подан иск, прочитав который владелица химчистки едва не получила апоплексический удар. На запрашиваемую сумму можно было себе позволить не только брюки от Версаче, но и небольшой импортный автомобиль.

Нереальность суммы отчасти успокоила хозяйку. Она попыталась было доказать, что истица явно хватила лишку, но ее остановил суровый взгляд адвоката.

– Мы претендуем не только на стоимость утраченного имущества, – заявил он. – Но и на компенсацию морального вреда.

– Какой моральный вред? – удивлялась хозяйка. – Это ведь только брюки!

– Брюки?! – вознегодовала Мерцалова. – Это не брюки. Это вся моя жизнь!

В общем, запрашиваемая сумма состояла из нескольких компонентов. Это была стоимость самих брюк, квитанций на оплату медикаментов, необходимых для того, чтобы снять сердечный приступ у незадачливой клиентки, затраты на санаторно-курортное лечение, необходимое для реабилитации. Кроме того, ушлый защитник прошерстил закон «О рекламе» и «Защите прав потребителей» и заявил, что красочные лозунги на химчистке: «Клиент будет доволен!», «Чистим одежду за один день!» являются, по своей сути, надувательством населения, а может, и мошенничеством, которое карается уже Уголовным кодексом.

Напуганная хозяйка пообещала оплатить треть суммы, но Мерцалова была непоколебима. Тогда владелица стиральных машин и утюгов закрыла химчистку на три дня и провела тщательную инвентаризацию. В конце концов, она принесла в судебное заседание шелковые черные брюки. Ольга Сергеевна возмутилась и заявила, что «ей пытаются впарить какое-то барахло». На самом деле любимая вещь потеряла для нее свою привлекательность и казалась обыкновенной тряпкой. Куда более захватывающим оказался судебный поединок. Мерцалова написала заявление в прокуратуру с просьбой привлечь обманщицу к уголовной ответственности. Хозяйка потеряла сон и покой. Эта парочка сутяг довела ее до нервного истощения. Она закрыла свой бизнес и всерьез уже подумывала о том, чтобы уехать на Украину, к родне. В конце концов, она подписала мировое соглашение и, выплатив сумму, на которую можно было приобрести целую телегу модных брюк, укатила за границу.

– Замечательная история, мама! – отозвался Андрей, вложив в эту реплику добрую порцию сарказма.

Но Ольгу Сергеевну ирония сына не смутила.

– Мне присудили хорошие деньги, – сказала она. – Между прочим, в «Вестнике правосудия» написали, что это была самая большая компенсация морального вреда, которую когда-либо взыскивали в судебном порядке!

– Лучше скажи, сколько из этой суммы ты заплатила своему адвокату? – хмыкнул Мерцалов.

На лицо Ольги Сергеевны словно набежала туча.

– Это не важно, – обронила она. – Лещинский, разумеется, внакладе не остался. На то он и адвокат, в конце концов!

Дубровская не выдержала.

– Что вы смыслите в нашей работе! – сказала она в сердцах, словно легкая критика была произнесена в ее адрес. – За этим веселеньким происшествием, больше похожим на анекдот, скрывается огромный труд защитника. Вы не представляете, сколько усилий нужно потратить для того, чтобы суд своим решением признал право на компенсацию и заставил ответчика выплатить деньги! Это только там, за рубежом, люди выигрывают огромные суммы и наживаются на судебных процессах…

Она говорила без передышки, стараясь достучаться до своих твердолобых родственников, для которых судебное заседание было чем-то вроде увеселительной прогулки.

– Суд оценил глубину нравственных страданий Ольги Сергеевны, обратив внимание на то, что состояние ее здоровья резко ухудшилось. Она пережила серьезный стресс, который спровоцировал сердечный приступ… Что? Что вы смеетесь?

Бессовестный супруг не выдержал и захохотал в полный голос, а свекровь перестала прыскать в кулачок и с широкой улыбкой уставилась на Елизавету.

– Что ты! – махал рукой Андрей, продолжая смеяться. – Какой приступ? Какие нравственные страдания?

– Ну, так как же… – Елизавета запнулась, не понимая, чем вызвано это неуемное веселье.

Ситуацию прояснила Ольга Сергеевна.

– Видишь ли, деточка, Владимир Иванович попросил меня достать некоторые справочки из больницы. А поскольку у нас много знакомых врачей…

Дубровская начала соображать.

– Значит, вы представили в суд липовые документы?

– В каком-то роде да, – согласилась свекровь.

– Но это же незаконно! – возмутилась Елизавета. – Есть ответственность за фальсификацию доказательств, и вас могли…

– Что ты такое говоришь! – возмутилась свекровь. – Все так делают. Кроме того, не забывай, ответчица подписала мировое соглашение. Значит, она признала, что наши требования законны!

– Может быть, – пробормотала Лиза. – Но все же так не делается. Это как-то смахивает на мошенничество.

Она не сумела подобрать слов. Конечно, Дубровская знала, что многие ее коллеги добиваются побед сомнительными способами. Но она и предположить не могла, что адвокат подобной величины, каковым был Лещинский, способен манипулировать доказательствами. Скорее всего, Ольга Сергеевна ввела его в заблуждение, состряпав справки при помощи своих недобросовестных знакомых.

– Ну, довольно! – оборвал дискуссию Мерцалов. – Мы идем ужинать. Боюсь, что после сводки последних юридических событий у всех пропадет аппетит.

Ольга Сергеевна отправилась на кухню отдавать распоряжения, и супруги остались вдвоем:

– Жаль, что в твоем плотном графике не находится времени для рождения ребенка, – сказал Андрей. В его голосе прозвучало сожаление.

Лиза отвернулась. Эта тема в их семье поднималась в последнее время все чаще.

Все, кто хоть немного был знаком с перипетиями семейной жизни Мерцаловых, могли только поддержать Андрея. Дело в том, что его супруга Елизавета, будучи особой чрезвычайно энергичной и увлекающейся, была очень предана своей профессии. Судебные разбирательства, встречи с клиентами занимали у нее все свободное время, но проблема, пожалуй, была даже не в этом. Вокруг было немало примеров успешных деловых женщин, умело сочетающих семью и карьеру. Дубровская плохо понимала, как им удается отдаваться любимой профессии только наполовину. Днем готовить бумаги в суд, спорить до хрипоты с клиентом, получать нагоняй от судьи, а вечером как ни в чем не бывало с безмятежным челом читать сказки сыну и играть в оловянных солдатиков. У нее же все было не так. Профессиональная жизнь вторгалась в личную, и уже было не разобрать, где кончается первая и начинается вторая. Если Дубровская шла в парикмахерскую, то домочадцы вряд ли могли поручиться за то, что она стремится обновить себе прическу. На месте парикмахера мог оказаться серийный убийца, скрывающийся от наказания, или важный свидетель, который почему-то не спешил в суд с показаниями, которые могли перевернуть дело с ног на голову. Она стала настоящей мастерицей в искусстве перевоплощения, и ее супруг часто гадал, обращается ли она к нему лично или просто репетирует свою очередную защитительную речь. В общем, за несколько лет ее адвокатской деятельности их семейный союз не раз трещал по швам, еле выдерживая интриги, загадки, расследования. Каждый раз начиная какое-нибудь дело, Елизавета давала себе зарок: «Вот закончится все благополучно, тогда я поеду в отпуск, задумаюсь о детях, стану (хотя бы на месяц) примерной хозяйкой». Но дело заканчивалось, и появлялись новые клиенты. И так без конца.

И вот сегодня, сидя за круглым столом в своей уютной столовой, Елизавета незаметно рассматривала лицо мужа. Он казался озабоченным и каким-то уставшим. На лбу все четче прорисовывались горизонтальные линии, делающие его на несколько лет старше. Дубровская утешала себя, говорила, что это обычные мимические морщины. Ведь Андрею всего тридцать лет, до старости еще далеко. Но где-то в глубине души она понимала: ей стоит остановиться и подумать о том, как вдохнуть в их брак новую жизнь. В прямом смысле этого слова. Но как это сделать, если ей поручили ведение интереснейшего дела, способного придать карьере космическое ускорение?

«Если мне удастся защитить Лещинского и все закончится благополучно, я тут же все изменю, – подумала про себя Елизавета. – Честное слово, так оно и будет».

«А если известный адвокат загремит на пятнадцать лет?» – ехидно спросил внутренний голос.

«Все равно. Обещание остается в силе», – решила она.

Андрей, конечно же, ничего не знал об этом внутреннем диалоге Лизы с самой собой. Он спокойно жевал макароны, не подозревая, что в его жизни скоро произойдут грандиозные перемены. Конечно, это случится не раньше, чем закончится процесс по делу Лещинского.