Адюльтер. История одной измены

Глава 12

Что происходит с нами в тот момент, когда земля уходит из-под ног? Покрывается глубокими трещинами, низвергая на поверхность обжигающую лаву, годами глубоко спрятанную под толстыми слоями, бетонными плитами, защищающими нас от всеобщего разрушения. Всё облачается в Хаос. Стирая грани и пределы разумного. Подменяя устои и нормы. Окрашивается в серость, бережно окутывая, словно пушистым одеялом закрывая от посторонних глаз щемящей тоской. Пропитываюсь ей, позволяя включить тихую музыку. Ту, которая не слышна другим. В которой можно расслабиться, настроиться на нужный ритм, не замечая проходящие рядом тени. Смешивая лица в одно темное пятно, не видя различий, не ощущая присутствия рядом.

Непослушными руками натягиваю маску безразличия, плотно скрепляя с обнаженной кожей, притупляя рефлексы самосохранения, пресекаю на корню попытку борьбы, смиряясь с законом естественного отбора. Ты проиграла. Признала свою слабость перед хищником. Поддалась искушению, дав проникнуть яду в мозг, разорвать нестабильные нейронные сети, выгравировать на подкорке заветное имя, желание, цель. Бессильная в своём сопротивлении. Опустившая голову в преклонении перед демоном, ловко накидывающим на руки путы. Смиренно идущая на заклание, сжигаемая заживо, молящая об очищении в этом огне. Неспособная думать и что-то решать. Плавно плывущая по течению, утопающая в вязкой жиже, когда-то казавшейся чистым горным ручьём. Каждое чувство прекрасно по—своему. Достойно того, чтобы его испытать. Проникнуться. Ощутить в полную силу. Каждое имеет свой оттенок, запах, вкус. Тоска – это желтый. Цвет увядшего цветка, беспечно сорванного ребенком и оставленного на сером асфальте.

Цвет падающего листка, бережно укачиваемого ветром на подлете к грязной земле. Цвет неизбежности и легкой надежды, с привкусом шлейфа ванили в воздухе и ощущением горечи на языке. Хочется испытать его многогранно. Свернуться калачиком на узкой гранитной лавочке, слившись с ее серостью, растворившись в рельефе темных вкраплений… Стать невидимой для окружающих. Вещью, позабытой хозяином. Музыкой, вызывающей грустную улыбку и тянущей за собой поток из воспоминаний и чувств. Хочется невозможного. Отчаянно хочется… Забывая о главном, что жизнь течет лишь здесь и сейчас. В данный момент. Секунда ранее – уже прошлое, невозможное перекроить заново, переписать. Двумя позже – будущее, такое, каким ты его сделаешь, придумаешь, совершишь. Миллиарды возможностей, случайностей, слов. О чем ты думаешь сейчас? На что ты тратишь бесценные моменты бытия?

Живя прошлым или погрязнув в далеких мечтах… Тех, к которым в данный момент ты не совершаешь и шаг, откладывая на потом, закрывая ведущую к ним дверь на железный засов. Перекраивая, от души замазывая широкой кистью своё настоящее, перечеркивая его темным мазком. Безразличие ко всему имеет синий оттенок. Лёд, покрывающий толстой коркой всё близлежащее. Обесценивающий окружающую красоту. Дарящий ей вечную жизнь, сохранивший её в момент смерти… Естественной, нетронутой, холодной, почти живой… Оно помогает жить, не заставляя карабкаться вверх и сбивать в кровь костяшки пальцев, не требуя бороться, хватаясь за возможность всё изменить. Оно охлаждает разум, замораживает чувства, заставляя принять как данное, не противясь злодейке судьбе. Для чего толочь воду, если знаешь, что в итоге получишь лишь пену, которая растает, не оставив на поверхности и следа?

Бестолку… Проще тихо отсидеться и переждать. Разбавить взгляд холодным оттенком, вытеснив солнечное желание жить. Наполнить настоящее звенящей пустотой. Безвкусной, пресной, глухой.

Что он пытается разглядеть во мне за ужином? Сдавливая виски тяжелым взглядом. Отвечаю бесстрастной улыбкой, совсем не касающейся глаз.

Перекидывает скользящие по гладкой поверхности стола, скрепленные вместе нежно голубые приглашения, заботливо переданные нам Крис. Маленькая попытка развлечься от повседневности, отчасти постылого отдыха. Выйти в свет в элегантном платье, заранее продумав образ до мелочей, попасть под объективы фотографов с фальшиво—радостной улыбкой. Событие месяца, собирающее тысячи зрителей… vip. Парусная регата, возбуждающая обилием яркости красок. День азартного соревнования с поражающими воображение ставками. Вечер, на который покупают билеты за долгие месяцы вперед, чтобы на миг оказаться причастным к этому действу. Почувствовать себя его частью.

Оно стоит того, чтобы хотеть? Стоит. Но я не хочу.

– Выбери платье, не броское.

Медленно раскачиваюсь на стуле, осматривая красивые пригласительные с выбитыми аккуратными буквами…

Ocean Marina Yacht Club…

Сказка, в которую хотел бы окунуться здесь любой. Любой. Кроме меня. Я бы с большим удовольствием повалялась на теплом песке, раскинув руки широко в стороны, омываемая волной, пеной, утягивающей в море все лишние мысли…

Пауза затянулась. В моем лбу явно прожжена дыра.

– Доставь удовольствие Кристине выбрать его самостоятельно. Я покорно надену всё, что она предложит.

Не успеваю закончить фразу – кидает вилку, со звоном отлетевшую от тонкой кромки фарфора. Встает, сверля взглядом, утыкаясь в бережно сложенную мной кирпичную стену, не пропускающую эту злость, не пробиваемую напором. Спокойно смотрю вперед, не отводя взгляд, выводя до предела, явно прилично беся. Неудовлетворенный моей реакцией, уходя прочь, с силой бьет кулаком по столу. Наблюдая за содроганием посуды, медленно улыбаюсь.

– Мазохистка, твою мать…

Верно подмечено. Ох, как верно… Вечер проводим в отчуждении, будто и не было изменений лишь сутки назад… попытки сближения… всё перекрылось разом, и я никак не могу заставить себя сделать первый шаг. Знаю, что виновата. Не желаю за собой это признавать. Выхожу на балкон, минуя приоткрытую дверь спальни, вдыхаю освежающий воздух. Так и хочется прошептать лишь губами в разрывающую гулом двигателей тишину:

– Hello… how are you? Where are you?

Затыкая глубоко в себе романтическо – лирические мечты, не имеющие ничего общего с всплывающим образом перед глазами. Наполняю кровь никотином, щедро пропитывая дымом пахнущий дивным ароматом плюмерии воздух. Наслаждаюсь одиночеством, нежеланием мужа попадаться мне на глаза. Спасибо тебе за это… Мне необходимо это обманчивое чувство свободы, неповиновения, возможности права выбора, совершения ошибки. Необходимо чувствовать хоть что-то. Перестать корить себя во всех бедах вокруг. Чувствуя, как смыкаются веки, бреду в сторону спальни… детской. Утыкаюсь в подушку, ютясь на небольшом пространстве с краю диванчика, дабы не стеснять своим присутствием дочь, и мгновенно проваливаюсь в сон.

Чувствую шум моря, впивающиеся в голые ступни скалистые камни, колыхание шифона на ветру. Освежающий запах свисающих со скалы орхидей. Я стою за краем ограждения, позади белым исполином возвышается старый маяк. Легкие сумерки, и мягкий свет уже включен. Плавно переступаю затекшими ногами по краю обрыва, слыша отголоски от звуков падающих вниз камней. Один шаг, двенадцать метров над уровнем моря… Скалистый обрыв и темная, разошедшаяся трехбалльными волнами пучина, поглощающая в себя льющийся с маяка свет. Один шаг… но я здесь не за этим. Наслаждаюсь спонтанно возникшим спокойствием, единением с самой собой. Балансирую на тонкой грани… на этой кромке, слегка придерживаясь за ограждение рукой, будто на острие ножа – между жизнью и смертью. Держа равновесие, снимаю обручальное кольцо, плавно отпуская его вниз, не улавливая взглядом быстрое падение, лишь чувствую легкость на освобожденной руке. Шепча в даль одними губами:

– Freedom, – свобода.

Мне кажется, когда я проснулась, улыбка так и не ушла с моих губ. Наполненная чем-то приятным, неизведанным ранее, лежащая на руках у мужа, который аккуратно нес меня из детской в нашу спальню. Пытаюсь ухватить за хвост уплывающее видение, оставить себе это бескрайнее чувство удовлетворения. Плавно закрываю глаза, мечтая досмотреть этот чудесный сон, провалиться вновь в опьяняющую атмосферу. Отрезвляет муж, скидывая на постель. Резко приближается сверху, с силой руками вдавливает в матрас подушку по обеим сторонам от меня. Процедив сквозь зубы, покрывая кожу мурашками:

– Даже не смей и думать, что я когда-нибудь тебя отпущу.

Выдыхаю с нервным смешком… значит, я уже начала болтать во сне. Так и ходить начну, и хорошо, если по коридору, а не головой вниз с двадцать первого этажа.

Отвлекаюсь, усмехаясь. Возвращает внимание фразой:

– Запомни раз и навсегда, что ты без меня никто!

Начинаю смеяться, уже не чувствую надвигающейся опасности или страха. Лучшее признание в любви, которое я когда—либо слышала в жизни.

Смотрю прямо в глаза, бросая встречный вызов, спокойно проговаривая каждое слово:

– Я и с тобой пустое место. Так что же мне терять?

Освежает мысли крепкой пощечиной. Чертыхнувшись, потираю обожженную болью скулу. Плавно возвращая улыбку в глаза. Наблюдает внимательно, скривившись выдавая:

– Иногда я тебя ненавижу.

Подтягиваюсь на ещё чувствительных руках, ближе к приоткрытым губам, накрывая их своими и шепча:

– У нас это семейное…