Афористика и карикатура

Мир уцелел, потому что смеялся

Афоризм существует с незапамятных времен.

В сущности, вся Библия афористична по определению: «Краткое выразительное изречение, содержащее обобщающее заключение» (С. И. Ожегов. «Словарь русского языка»).

Автор предисловия не ставит своей задачей литературоведческое исследование понятия «афоризм». Это просто небольшое эссе на тему. Безусловно, многие читатели могут со мной не согласиться, могут считать некоторые мои соображения бредовыми, но ведь бредовая мысль — тоже мысль. (Считайте, что я родил афоризм.)

Дело в том, что если составитель пошел бы по пути точного определения Ожегова, книга была бы во много раз меньше и гораздо менее интересной. Хотите пример?

Великий афоризм великого Декарта звучит так: «Я мыслю, следовательно, я существую».

Здесь все в точности по Ожегову — и краткость, и выразительность изречения, и обобщающее умозаключение.

Тогда к какому литературному жанру отнести это: «Я мыслю, следователь…но я не существую!» (Вал. Девятый).

Давайте слегка «попрепарируем» вышесказанное с точки зрения определения Ожегова. «Краткое» — да, «выразительное» — да, но обобщающего умозаключения, как у Декарта, вроде бы нет. Но ведь остроумно? По-моему, очень! Так что же, печатать только великие афоризмы и не радовать читателя остроумным хлестким каламбуром?

Вот и произнесено «страшное», «хулительное» слово «каламбур». Ведь не случайно мы все время слышим: «Простите за каламбур», «извините за каламбур», как будто остроумную игру слов приравнивают к грязному сквернословию в присутствии общества девушек из благородных семей, где, как известно, при слове «жопа» падают в обморок. Конечно, субъект, постоянно сыплющий каламбурами, явление утомительное и даже унылое, но хлесткую игру слов в нужное время и в нужном месте можно только приветствовать.

В. Маяковский. Э. Кроткий, М. Светлов и многие другие известнейшие люди своими замечательными каламбурами нисколько не испортили себе репутацию, а. наоборот, прославились как замечательные остроумцы.

Закончим тему каламбура примером того, как каламбур рождал цепочку каламбуров. Б. Брайнин, вдохновленный М. Горьким, решил перенести мотивы «Буревестника» на израильскую почву. Он сказал фразу, обошедшую, по-моему, всю страну:

«Голда Мейер Буревестник» (Голда Мейер была выдающимся премьер-министром Израиля). А. Иванов решил поставить над этой строчкой: «Над седым раввином Моней».

Мне недавно пришла в голову еще одна строчка: «Пурим. скоро грянет пурим!» Может быть, кто-нибудь возьмется переписать все масштабное стихотворение М. Горького в том же духе?! Было бы любопытно.

И все же каламбур — всего лишь незаконнорожденное дитя великого Парадокса — друга гения, а фразы с парадоксальным взглядом на жизнь как раз и составляют костяк этой книги. Вот где идеал фразы — сочетание глубины мысли и остроумия.

«Если нельзя, но очень хочется — то можно» (Михо-элс?), (Шолом Алейхем?).

«Пить понемногу можно в любых количествах» (М. Жванецкий).

«Он прошел доблестный путь от сперматозоида до маршала» (В. Голобородько).

Или, на мой взгляд, совершенный парадокс: «В моей смерти прошу винить мою жизнь…» (Г. Малкин).

В конце 60-х в «Литературной газете» возник знаменитый впоследствии сатирический отдел «Клуб 12 стульев». Тогда-то рубрике, в которой печатались краткие шутки и изречения, было дано название «Фразы». Давайте пользоваться этим бесхитростным, но емким определением и дальше. Ведь не подходит под определение афоризма просто смешная фраза: «Она встречала свою 83-ю весну» или «Двухглазый пират», или «Стояла тихая Варфоломеевская ночь».

«Фразы» — жанр, несущий в себе одну коварную ловушку. Дело в том, что, выпадая из контекста времени, будучи остроумными сейчас, они могут показаться вовсе неинтересными нашим потомкам. «Ленин умер, но дело его живет» — смысл этого прокоммунистического лозунга уже непонятен нашим детям, не говоря о внуках. А как же им тогда понять издевательство, заложенное во фразе: «Пржевальский умер, но лошадь его живет» (В. Голобородько)?

А теперь вообразите: мы стали жить прекрасно, счастливо, закрома ломятся, коррупцию и бандитизм — как корова языком слизнула, на лицах радостные улыбки, продолжительность жизни растет не по дням, а по часам. Вообразили? А я, честно говоря, пока нет. Но верю вам, вообразившим. Тогда объясните мне. пессимисту, как в это время прекрасное можно оценить блестящую фразу: «Такую Родину, даже если захочешь, не продашь!..» (А. Кнышев)?

В будущем (см. выше идиллическую картинку) понять эту фразу невозможно.

Сегодня и вчера она (фраза) звучит, на мой взгляд, точно по всем параметрам. Правда, все-таки сегодня она почти опровергнута, а вчера почти подходила под «расстрельную статью». Теперь, читатели, вы понимаете, что значит «фраза» в контексте времени? То, что сегодня просто остроумно, вчера было крайне смелым, а завтра может быть и недопонятым.

А потому я прочитываю в этом антологическом томе замечательную идею: в первую очередь отобрать то, что и завтра будет достаточно свежо, остроумно, парадоксально и понятно.

Теперь маленькое отступление. Бывают фразы, вызывающие улыбку и даже смех только у узкого, знающего подоплеку, круга.

Например. В период расцвета т. н. «соцреализма» один из столпов этого течения в живописи написал картину «Сталин и Ворошилов у постели больного Горького». Хотя в старые времена эта картина печаталась даже и в школьных учебниках, сегодня ее мало кто помнит. Поэтому фраза (почти убежден — покойного, одного из лучших наших карикатуристов — Виталия Пескова) прекрасно издевательская: «Буденный на коне у постели больного Горького». Если знать историю этой издевки — фраза великолепная. Кстати, озвученная одним из наших известнейших юмористов в странной редакции: «Буденный с конницей…» — явный перебор, а потому и дурновкусие.

В этой книге, на мой вкус, мало огрехов, но жанр таков, что на всех не угодишь. Кому-то по душе одни фразы, кому-то другие. Но убежден, что для человека с чувством юмора неторопливое чтение этой книги доставит большое удовольствие. Такой читатель непременно многое найдет здесь себе по душе.

Будем считать этот сборник квинтэссенцией остроумия фразистое XX века «от сатириконцев» до наших дней.

И еще. Текст книги прекрасно дополняют рисунки наших лучших карикатуристов.

Есть один замечательный афоризм, который приписывают чуть ли не Карлу Марксу. Если автор действительно основоположник учения своего имени, то больший парадокс трудно себе представить.

Вот эта фраза:

«Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым». Если автор не апокриф, я готов простить ему за одну эту фразу все четыре тома «Капитала» вместе с «Манифестом» в придачу!