Агент из будущего

17

«Чем больше над этим задумываешься, — говорил Мюррей самому себе, — тем яснее становится, что здесь что-то нечисто. Но…»

Он не стал продолжать. Он знал, что находится в комнате один, и если начнет говорить сам с собой, это только ухудшит его положение. Он закурил сигарету. Дым поплыл к телевизору, стоявшему экраном к стене.

Может быть, это было бессмысленно, но Мюррей повернул телевизор. С тех пор как Лестер установил, что аппарат постоянно находится под током, Мюррею всегда казалось, что его матовый экран — это нечто вроде глаза, который наблюдает за ним.

Я схожу с ума? Я уже сошел с ума?

Мюррей вынудил себя серьезно изучить этот вопрос и пришел к таким же выводам, как и прежде: кто-то здесь не совсем нормален, и этим кем-то, казалось, был Дельгадо. При мысли об этом человеке у Мюррея побежал холодок по спине, но он, несмотря на это, решил не бросать все это на произвол судьбы и выяснить, что же, собственно, здесь происходит?

Теперь он попытался привести свои мысли в порядок. Он вспомнил, как все это началось.

Сначала он был только недоверчив, потому что идея собрать под одной крышей всю труппу, чтобы сочинить и поставить пьесу, показалась ему абсурдной. С другой стороны, у Дельгадо была слава великолепного сценариста. Сэм Близ-зард считал, что этот план вполне выполним, а Мюррей Дуглас нуждался в работе, которую его агент тогда предложил ему.

Этот аргумент все еще имел значение, прежние тоже. Теперь Мюррей видел, что он недооценил Сэма Близ-зарда. Продюсер не был таким уж легким на подъем, и он хорошо знал, какая разница существует между припадком ярости и настоящим срывом. Сегодняшняя репетиция, на которой они прорабатывали вторую сцену, доказывала, какое значение Близ-зард придает хорошей пьесе и игре актеров.

Мюррей, конечно, считал, что Дельгадо не придает этому никакого значения, но он ничем не мог доказать своих подозрений.

Почему он теперь страдает этой болезненной подозрительностью? Все остальные, казалось, принимали Дельгадо таким, каким он был. Лестер Харкэм, например, был готов считать эти электронные приборы псевдонаучной игрой, не стоившей того, чтобы обращать на нее внимание.

Близ-зард, казалось, считал Дельгадо всего лишь темпераментным автором, к которому надо относиться снисходительно.

Гарри Гардинг пока придерживался точки зрения Мюррея, но он, кроме всего прочего, испытывал к нему признательность за то, что тот предотвратил его самоубийство. Гарри видел в Мюррее своего спасителя, которому он обязан своей жизнью. Но это дружелюбие в любое мгновение могло превратиться в полную противоположность.

Констант же, хотя прошлым вечером и помог ему, теперь стал таким же нетерпимым, что было характерно для него.

Нет, подозрения Мюррея не подкреплялись никакими доказательствами. Речь в лучшем случае шла лишь о перечислении аномалий.

В первую очередь можно было отметить странное поведение всей труппы. Мюррей до сих пор не думал о телевизоре. При этом он отметил, что аппарат со времени его прибытия сюда еще ни разу не включался даже для того, чтобы передать новости. Для этого были основания: таинственные изменения внутри аппарата пугали Мюррея. Но он еще долго не мог объяснить, почему до сих пор никто другой не заговорил о телевизионной программе, которую он посмотрел здесь.

И в этом доме не было никаких газет. Насколько Мюррею было известно, еще никто не попросил газет. Никто не читал во время завтрака. А почему, собственно, и нет?

Телефонные разговоры. Может быть, труппа эта нарочно составлена так, что у ее членов не оказалось никаких связей с внешним миром. Ну, это все же было понятно: план Дельгадо состоял в том, чтобы собрать всех актеров под одной крышей. Делу только помешает, если некоторые из них будут уезжать вечером домой, а утром по каким-нибудь причинам опаздывать на репетицию.

Принимая все это во внимание, может быть, не было ничего странного в том, что все присутствующие были или неженатыми, или вдовцами, или жили отдельно от жен, как это было в случае с Мюрреем. Но это еще ничего не значило, ведь теперь были оборваны все связи с другими людьми. Почему Мюррей еще ни разу не слышал, чтобы здесь кого-то позвали к телефону?

Так же и с ним самим. Почему Роджер Грэди не вызовет его, чтобы осведомиться, как у него обстоят дела? У Мюррея все это время не было никаких близких друзей, потому что он после своего выхода из санатория не хотел встречаться с другими людьми. Но разве это было основанием для того, чтобы избегать телефонных разговоров со своими знакомыми?

И никаких писем. В зале возле бюро Близ-зарда была прикреплена черная полка. Но Мюррей не мог вспомнить, что к ней кто-нибудь подходил и забирал почту. Он сам никогда не делал этого, проходил мимо, бросая беглый взгляд на черную полку, но он не ждал никакой почты, и значение этого факта ему стало ясно только теперь.

Снаружи на площадке стояли пять автомобилей — его «даймлер», «бентли» Сэма, ярко-красный «шевроле-корнетт» Иды, «ровер» Лестера и «форд», который, по его мнению, принадлежал Джессу Отену. Остальные или не имели своих автомобилей, или оставили их дома, потому что сочли, что у них здесь будет мало времени для автомобильных прогулок. Несмотря на это, пяти автомобилей было более чем достаточно! Но до сих пор никому и в голову не пришло съездить в Лондон, чтобы сходить в театр, на вечеринку или в ресторан пообедать. Члены труппы без возражений привыкли регулярно собираться на обед, вечером сидеть в гостиной и всегда вести себя так тихо и сдержанно, словно они были престарелыми людьми, которые проводят закат своей жизни в приятном обществе.

Мюррей ударил ладонью по спинке своего кресла и встал. Нет, это же было смешно! Кому это удалось укротить дюжину темпераментных людей и воспринимать это спокойное течение дней, как нечто желаемое?

О, конечно, Валентайн и другие таинственные слуги постоянно заботятся о физическом благополучии своих гостей, чего требует напряженная атмосфера, потому что ни у кого не возникало ни малейших проблем. Никому не надо было заботиться о стирке своего белья, никому не надо было покидать дома, чтобы, например, купить сигарет. Кроме всего прочего, обслуживание здесь было как в первоклассном отеле. Еда была великолепной, комнаты уютны, условия такие, что лучшего нечего и желать. И, несмотря на это, в этом деле было что-то скверное.

Мюррей ходил взад-вперед между дверью и кроватью. Наконец-то! Теперь он анализировал свои самые худшие опасения, которые, конечно, были очень неопределенными. Он так долго не делал этого потому, что они были очень слабы. Теперь он мог продолжить этот свой список. Завтра будет суббота, и после сегодняшней репетиции никто не говорил о том, что и следующую неделю они будут работать, как и прежде.

Но что-нибудь другое казалось маловероятным. Пробежка по саду и ближайшим окрестностям дома. Он обнаружил плавательный бассейн с навесом и всевозможный спортивный инвентарь. В конце концов можно было ожидать, что такие молодые люди, как Ретт и Эл, заинтересуются этим. Погода в некоторые дни была прохладной и дождливой, но, несмотря на это, не настолько плохой, чтобы все время сидеть в доме. За домом находится теннисный корт, не так ли? Плавательный бассейн легко наполнить. Снаружи, может быть, и не было идеальной погоды для купания, но, в конце концов, сейчас была не зима.

Никто не выходил из дома на прогулку. Насколько было известно Мюррею, кроме него и Хитер, никто из присутствующих не покидал этого участка с первого дня.

Почему?

При мысли о Хитер Мюррей вспомнил еще кое-что. Она, Черри Белл, которую едва ли можно было считать, потому что она каждый вечер с самого первого дня печатала для Дельгадо, и Ида были единственными женщинами в доме. Конечно, каждый знал, что Иду не стоит и упоминать, но Хитер действительно была очень мила. У Мюррея были свои собственные основания не ухаживать за ней, у Эда тоже. Гарри, как и все наркоманы, тоже едва ли интересовался женщинами. Но кроме этого есть еще Ретт, Эл, Джесс Отен и Лестер Харкэм. Лестер почти вдвое старше Хитер, но у него слава сердцееда. Сэма Близ-зарда тоже можно отнести туда же. В конце концов, он был женат три или четыре раза. Уж не говоря о Константе, который волочился за каждой красивой девушкой и, как и Мюррей, принадлежал к той же самой труппе.

Итак, нет недостатка в подходящих мужчинах. Однако из-за их поразительной незаинтересованности девушкой Мюррей пришел к выводу, что Хитер предусмотрена как приманка для Иды, как героин был предусмотрен для Гарри. Констант был счастлив, получив свои порнографические книжонки, другие тоже получили приманки, о которых Мюррей ничего не знал.

Мюррей вспомнил упрек, который Гарри сделал Эду:

— Чем вас купил Дельгадо? — спросил молодой художник. — Множеством красивых мальчиков?

Мюррей угнетенно покачал головой. Все эти ссоры были взяты прямо из театральной пьесы Дельгадо. На сцене они, наверное, были бы уместны. Люди переживали, они знали, что, как только опустится занавес, смогут автоматически вернуться в другой мир, в котором существует дружба и общие интересы. Это на самом деле было ужасно.

Он внезапно остановился и уставился на телефон, стоявший на ночном столике. После его прибытия телефон звонил только однажды, когда Валентайн напомнил ему о времени завтрака.

Кто такой вообще этот Валентайн? Его попытка создать впечатление, что он был нанят Близ-зардом, давно уже провалилась. Этот человек был тесно связан с Дельгадо, может быть уже в течение нескольких лет. Было ли это ясно Близ-зарду, или продюсер до сих пор считал, что он сам нашел Валентайна и нанял его в качестве слуги? Как он вообще нашел его? По рекомендации Дельгадо? Это было неуклюже…

Мюррей сжал кулаки. Он чувствовал, как бешено бьется его сердце. Но он не должен вмешиваться в это дело, иначе попадет в сумасшедший дом. Решив проверить свои подозрения, он подошел к телефону и взял трубку.

На этот раз у аппарата был не Валентайн, а другой слуга.

— Да, мистер Дуглас?

— Я хочу заказать разговор с Лондоном. Мюррей выдвинул ящик и достал оттуда записную книжку. Он назвал номер домашнего телефона Роджера Грэди. В ответ он услышал:

— Очень хорошо, сэр. Я соединю вас, как только абонент ответит.

«Надеюсь», — подумал Мюррей и положил трубку.

Его сигарета истлела, забытая в пепельнице. Он зажег новую, заметив при этом, как дрожат его руки.

А если меня ни с кем не соединят? Тогда я лучше напишу письмо, нет, два письма. Я должен где-то достать почтовые марки. Одно из писем я отдам Валентайну, а другое сам опущу в ближайший почтовый ящик. Роджер должен связаться со мной и сказать мне, получил он оба письма или только одно.

Сумасшедшая ситуация! На мгновение Мюррей усомнился в своей вменяемости. Он уже ощущал подобное в санатории, когда страдал от абстиненции и строил фантастические планы, как ему протащить бутылку в свою комнату.

Все это, к счастью, было позади. Ему как-то удалось обрести равновесие. Теперь он очень боялся последствий даже одной-единственной выпивки, чтобы случайно не поддаться пороку, который снова будет мучить его. Когда он думал о последствиях, то испытывал очень неприятное чувство.

С тех пор как Дельгадо сыграл с ним эту шутку, он еще сильнее стал бояться последствий.

Зазвонил телефон. Мюррей взял трубку.

— Роджер?

— Мне очень жаль, мистер Дуглас, но по указанному вами номеру к телефону никто не подходит.

Лжец!

Мюррей посмотрел на наручные часы. Четверть одиннадцатого. Нет, совершенно невозможно, чтобы Роджера в это время не было дома. Мюррей знал, что ему нужны неопровержимые доказательства, прежде чем он сочтет, что ему нарочно чинят препятствия.

— Большое спасибо, — невыразительно ответил он и положил трубку.

Что теперь? Нужно ли ему писать письмо? Письмо, конечно, придет только в понедельник. Нет, лучше попытаться позвонить по телефону во второй раз. Роджер не любит рано вставать. Мюррей позвонит ему около часу, ему нужно будет…

Кто-то постучал в дверь. Мюррей замер, и, когда он спросил, его голос непроизвольно дрогнул:

— Кто там?