Академия боли

ЧАСТЬ I: ПОГРУЖЕНИЕ

Глава 1: Предложение

Звук падающего тела преследовал Дэниела Фроста уже год и три месяца. Глухой удар, за которым последовала абсолютная тишина – звук, который не должен был существовать в его мире. Иногда он просыпался среди ночи, уверенный, что только что услышал его снова. В такие моменты он лежал, глядя в потолок, подсчитывая секунды между ударами своего сердца, ожидая, что каждый следующий удар может быть последним.

В этом октябрьском утре Дэниел сидел напротив экономиста банка, который пытался объяснить ему, что дом, в котором он жил с сыном, скоро перестанет быть их домом. Дэниел рассеянно кивал, слушая монотонный голос, перечисляющий цифры, сроки и последствия невыплаты ипотеки. Почему-то эта беседа казалась ему странно нереальной, будто происходящей с кем-то другим.

– Профессор Фрост, вы понимаете, что мы говорим о выселении в течение шестидесяти дней? – голос экономиста наконец пробился сквозь туман в его голове.

– Да, конечно, – ответил Дэниел, поправляя очки на переносице жестом, ставшим привычным после многих лет преподавания. – Я понимаю ситуацию.

Он действительно понимал. После самоубийства Ребекки его академическая карьера пошла под откос. Бессонные ночи, пропущенные лекции, отказы от исследовательских грантов, которые раньше считались практически гарантированными. Университет проявлял терпение – какое-то время. Затем последовало сокращение нагрузки, перевод на неполную ставку, и наконец, вежливое письмо с предложением "взять творческий отпуск для восстановления".

– Есть варианты реструктуризации, – продолжал экономист, но его слова уже снова превращались в белый шум.

Дэниел смотрел на свои руки. Худые пальцы с чернильными пятнами – следами его последней отчаянной попытки вернуться к работе над статьей о когнитивных искажениях при принятии решений в состоянии эмоционального стресса. Ирония ситуации не ускользнула от него.

– Я понял, – сказал он, вставая. – Спасибо за разъяснения.

Выйдя из здания банка, Дэниел остановился на ступенях, позволяя холодному осеннему воздуху наполнить легкие. Бостон начинал готовиться к зиме. Деревья вдоль улицы уже сбросили большую часть листьев, и тротуары были покрыты мокрой разноцветной массой. Он вдохнул запах приближающегося дождя.

Шестьдесят дней. Он должен что-то предпринять до того, как Итану придется сменить школу, друзей и все, что осталось от его стабильной жизни. После смерти Ребекки шестнадцатилетний сын замкнулся в себе, а его успеваемость, когда-то блестящая, резко упала. Еще один переезд, еще одна потеря – этого Дэниел допустить не мог.

Телефон завибрировал в кармане пальто. Номер не определился, и Дэниел почти проигнорировал звонок – за последние месяцы он привык к звонкам от коллекторов.

– Профессор Фрост? – женский голос звучал четко и уверенно. – Меня зовут Элеонора Витт, я ректор Академии Блэквуд. Надеюсь, я не отвлекаю вас от чего-то важного?

Дэниел нахмурился. Академия Блэквуд. Название звучало смутно знакомо – одно из тех элитных учебных заведений, куда принимают детей политиков и топ-менеджеров.

– Нет, не отвлекаете, – ответил он, отходя в сторону от входа в банк. – Чем обязан?

– Профессор, я бы хотела обсудить с вами потенциальную возможность сотрудничества. Если у вас есть время, я предпочла бы сделать это при личной встрече.

Дэниел почувствовал легкое раздражение. Академическое сообщество было достаточно маленьким, и новости о его "творческом отпуске" наверняка уже разошлись. Он не был в настроении для благотворительных предложений.

– Мисс Витт…

– Доктор Витт, – поправила она, но без агрессии.

– Доктор Витт, боюсь, сейчас не лучшее время для…

– Шестьдесят тысяч долларов в год, профессор. Плюс проживание на территории кампуса для вас и вашего сына, – ее голос остался таким же спокойным, но в нем появились нотки, которые заставили Дэниела замолчать. – Полный медицинский пакет. И возможность продолжить ваши исследования в области когнитивной психологии с доступом к ресурсам, о которых большинство академических институтов может только мечтать.

Дэниел инстинктивно оглянулся, как будто ожидая увидеть кого-то наблюдающего за ним.

– Откуда вы знаете о моей работе?

– Ваша статья о механизмах принятия решений в ситуациях морального выбора произвела на меня глубокое впечатление, профессор. Как и ваши более ранние исследования влияния авторитетных фигур на этические суждения. Академия Блэквуд специализируется на выявлении и развитии талантов. Это касается не только наших студентов, но и преподавателей.

Дождь начал накрапывать, и Дэниел укрылся под козырьком ближайшего магазина.

– И чего вы ожидаете от меня?

– Преподавание. Исследования. Возможно, некоторую административную работу, если вы будете к этому склонны. Детали мы можем обсудить при встрече. Скажем, завтра в два часа дня? Я пришлю машину.

– Я не говорил, что согласен на встречу.

– Конечно, – в ее голосе появилась улыбка. – Но вы согласитесь, не так ли, профессор Фрост? У вас есть сын, о котором нужно заботиться. И, если мои источники не ошибаются, у вас осталось не так много времени, чтобы найти новое жилье.

Холод, который пробежал по спине Дэниела, не имел ничего общего с октябрьским ветром.

– Кто вы? – спросил он тихо.

– Я уже представилась, профессор. До завтра.

Звонок оборвался, оставив Дэниела стоять под усиливающимся дождем с неприятным ощущением, что его только что просканировали насквозь.

– Пап, это же круто! – Итан оживился впервые за много недель, и этот энтузиазм почти заставил Дэниела забыть о тревоге, которая не отпускала его с момента странного телефонного звонка.

– Мы ничего еще не решили, – осторожно ответил он, накладывая сыну спагетти с соусом, который был единственным блюдом, приготовленным сегодня не из полуфабрикатов. – Я просто встречусь с ней завтра и выслушаю предложение.

Итан закатил глаза – жест, который напомнил Дэниелу Ребекку так сильно, что на мгновение ему стало трудно дышать.

– Пап, они предлагают тебе работу в одной из самых престижных школ страны. Там учатся дети миллиардеров и президентов! И они хотят, чтобы я тоже там учился!

– Откуда ты знаешь об Академии Блэквуд? – спросил Дэниел, садясь напротив сына за маленький кухонный стол.

– Из интернета, очевидно, – Итан начал энергично поглощать пасту. – Я загуглил, как только ты сказал название. У них феноменальные показатели по поступлению в лиги плюща, невероятное техническое оснащение, и огромный кампус в часе езды от Бостона.

– И как давно тебя интересуют показатели поступления в университеты? – Дэниел позволил себе небольшую улыбку.

Итан на мгновение перестал жевать.

– С тех пор, как нам грозит выселение?

Улыбка Дэниела погасла. Конечно, Итан знал. Он был умным мальчиком, и как бы Дэниел ни старался скрыть финансовые проблемы, некоторые вещи невозможно было не заметить – звонки коллекторов, письма из банка, отказы от привычных расходов.

– Послушай, – Дэниел отложил вилку, – я не хочу, чтобы ты беспокоился об этом. Я разберусь с нашей ситуацией.

– Именно это ты и делаешь, разве нет? – Итан смотрел на отца с выражением, которое было слишком взрослым для его шестнадцати лет. – Эта работа решит наши проблемы. Мы сможем жить в кампусе, у тебя будет стабильный доход…

– Это не так просто, – Дэниел покачал головой. – Мы ничего не знаем об этой школе, кроме глянцевой рекламы на их сайте. И я не знаю, почему они так заинтересованы во мне.

– Потому что ты хороший преподаватель? – Итан произнес это с легкой неуверенностью, как будто сам не до конца верил своим словам.

Дэниел почувствовал укол совести. Последний год он был кем угодно, но только не хорошим преподавателем. Не хорошим отцом. Не хорошим человеком.

– Возможно, – сказал он, зная, что лжет. Хорошие преподаватели не получают звонков от элитных академий с предложениями о работе и информацией о личных финансовых проблемах.

После ужина Дэниел поднялся в свой кабинет, маленькую комнату на втором этаже, заставленную книгами и заваленную статьями. Он сел за компьютер и начал искать информацию об Академии Блэквуд.

Сайт школы выглядел именно так, как и должен выглядеть сайт элитного учебного заведения – сдержанный, респектабельный, с фотографиями готических зданий кампуса и улыбающихся студентов. История, насчитывающая более века. Знаменитые выпускники. Исключительные академические показатели. Никаких упоминаний о стоимости обучения – верный признак того, что она астрономическая.

Дэниел переключился на поиск информации о докторе Элеоноре Витт. Здесь данных было меньше. Официальная биография на сайте академии сообщала, что она получила докторскую степень по образовательной психологии в Стэнфорде, работала в нескольких престижных учебных заведениях, прежде чем десять лет назад возглавить Академию Блэквуд. Публикаций немного, в основном в области педагогической психологии и методов оценки потенциала одаренных детей.

Он попытался найти ее фотографии, но кроме официального портрета на сайте академии, где она выглядела как классический образ строгого, но справедливого администратора, ничего не обнаружил. Никаких личных страниц в социальных сетях, никаких интервью или публичных выступлений.

Следующие два часа Дэниел провел, читая отзывы о школе, просматривая списки выпускников и пытаясь найти хоть какую-то негативную информацию. Ничего. Академия Блэквуд казалась безупречной – островком совершенства в несовершенном мире.

И это настораживало больше всего.

Машина прибыла ровно в 13:30 – черный седан с тонированными стеклами и водителем в костюме, который вежливо, но настойчиво отказался называть свое имя. Поездка заняла чуть больше часа. Они двигались на север, в сторону побережья Мэна, постепенно покидая густонаселенные районы и въезжая в области, где дома становились все реже, а леса – все гуще.

Наконец, машина свернула на узкую дорогу, обсаженную старыми дубами. Через некоторое время деревья расступились, открывая вид на мыс, вдающийся в океан. На самой его оконечности, словно вырастая из скалистого берега, возвышался комплекс зданий Академии Блэквуд.

Дэниел невольно затаил дыхание. Главное здание представляло собой внушительное сооружение в готическом стиле, с остроконечными башнями и узкими окнами, напоминающее скорее средневековый замок, чем учебное заведение. Вокруг него располагались здания поменьше, соединенные крытыми переходами. Весь комплекс был окружен ухоженными газонами и парком.

Машина остановилась у парадного входа. Водитель открыл дверь, и Дэниел вышел, чувствуя себя неуместным в своем лучшем, но все равно потертом пиджаке.

– Профессор Фрост, – раздался голос, который он узнал по телефону. – Добро пожаловать в Академию Блэквуд.

Элеонора Витт стояла на верхней ступени лестницы, ведущей к входу. Она была высокой женщиной с безупречно прямой осанкой. Седые волосы собраны в строгий узел, элегантный серый костюм подчеркивал стройную фигуру. Но больше всего Дэниела поразили ее глаза – ярко-голубые, пронзительные, они, казалось, видели его насквозь.

– Доктор Витт, – Дэниел поднялся по лестнице и пожал протянутую руку. Её рукопожатие оказалось сухим и сильным.

– Пожалуйста, зовите меня Элеонора, – она улыбнулась, и на мгновение ее лицо смягчилось, став почти материнским. – Входите. Я покажу вам академию, а затем мы сможем обсудить детали возможного сотрудничества.

Следующие два часа прошли как в тумане. Элеонора провела Дэниела по основным зданиям кампуса, показывая учебные аудитории, оснащенные по последнему слову техники, лаборатории, библиотеку с впечатляющей коллекцией редких книг, спортивные сооружения и жилые корпуса для преподавателей и студентов.

– Наша академия специализируется на выявлении и развитии исключительных талантов, – объясняла она, когда они шли по галерее, соединяющей два здания. – Мы принимаем не более тридцати новых студентов каждый год, и процесс отбора чрезвычайно строг.

– Какие критерии вы используете? – спросил Дэниел. – Академические достижения? IQ?

Элеонора улыбнулась.

– Это часть процесса, конечно. Но мы ищем нечто большее. Потенциал, который часто остается незамеченным в традиционных образовательных учреждениях. Способность мыслить нестандартно, адаптироваться, влиять на окружающих.

Они вошли в просторный кабинет, очевидно, принадлежавший Элеоноре. Стены были увешаны картинами и фотографиями, на полках стояли книги и различные артефакты, привезенные из путешествий. Огромные окна выходили на океан.

– Присаживайтесь, профессор, – Элеонора указала на кресло перед своим столом. – Чай? Кофе?

– Кофе, если можно, – ответил Дэниел, наблюдая, как она подходит к небольшому столику у окна и наливает напиток из изящного фарфорового кофейника.

– Черный, без сахара, – сказала она, протягивая ему чашку. – Я угадала?

Дэниел кивнул, чувствуя легкое беспокойство. Он не помнил, чтобы упоминал свои предпочтения в кофе.

– Вы многое знаете обо мне, – заметил он, делая глоток. Кофе был превосходным – насыщенным и ароматным, совсем не похожим на ту бурду, которую он варил дома.

– Это моя работа – знать людей, профессор, – Элеонора села напротив него, держа свою чашку с чаем. – Особенно тех, кто может внести ценный вклад в нашу академию.

– И чем именно я привлек ваше внимание?

– Вашими исследованиями в области когнитивной психологии, особенно работами о механизмах принятия решений и влиянии социального давления на моральный выбор, – она отпила чай. – Но также вашей способностью видеть паттерны там, где другие видят лишь хаос. Это редкий дар, профессор.

Дэниел поставил чашку на стол.

– Доктор Витт… Элеонора. Я ценю ваши комплименты, но давайте будем откровенны. Моя академическая карьера фактически разрушена. Последний год я едва мог сосредоточиться на исследованиях или преподавании. Почему такое престижное заведение, как Академия Блэквуд, заинтересовано в профессоре, который не опубликовал ни одной статьи за последние восемнадцать месяцев?

Элеонора смотрела на него несколько секунд, затем неожиданно мягко улыбнулась.

– Потеря жены – это трагедия, профессор Фрост. Особенно при таких… обстоятельствах. Никто не может оставаться функциональным после такого удара. Но то, что вы пережили этот год, что не сломались окончательно, что продолжаете заботиться о сыне – все это говорит о вашей внутренней силе больше, чем любые академические достижения.

Дэниел почувствовал, как его горло сжимается. Он редко говорил о самоубийстве Ребекки. Большинство коллег избегали этой темы, не зная, что сказать.

– К тому же, – продолжила Элеонора, – ваша временная… пауза… в карьере делает наше предложение взаимовыгодным, не так ли? Вы получаете новое начало, а мы – талантливого преподавателя, который иначе был бы недоступен для нас.

Она открыла папку, лежавшую на столе, и протянула ему документ.

– Вот предлагаемые условия. Как я уже говорила: годовой оклад шестьдесят тысяч долларов, проживание на территории кампуса для вас и вашего сына, полный медицинский пакет. Итан будет зачислен в академию на полный пансион, с освобождением от платы за обучение. Вы будете вести курс когнитивной психологии для старшеклассников и иметь возможность продолжить свои исследования с доступом ко всем нашим ресурсам.

Дэниел просмотрел документ. Условия были даже лучше, чем она описала по телефону. Помимо базового оклада предусматривались бонусы за исследовательскую работу, страховка распространялась не только на базовые медицинские услуги, но и на психологическую помощь, стоматологию, оптику.

– Это… щедро, – сказал он, поднимая глаза.

– Мы ценим талант, профессор Фрост, – Элеонора слегка наклонила голову. – Но должна предупредить: Академия Блэквуд предъявляет высокие требования к своим преподавателям. Наши студенты – исключительные молодые люди, и они заслуживают исключительных наставников.

– В чем конкретно будут заключаться мои обязанности?

– Базовая преподавательская нагрузка – пятнадцать часов в неделю. Две группы по когнитивной психологии, одна – по экспериментальным методам исследования. Кроме того, консультации студентов по индивидуальным проектам – не более пяти часов в неделю. Остальное время в вашем распоряжении для исследований или личных дел.

Дэниел еще раз пробежал глазами контракт. Что-то в этом предложении казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой, но он не мог точно сформулировать, что именно.

– Когда вы ожидаете ответа?

– Чем скорее, тем лучше, – Элеонора встала, давая понять, что встреча подходит к концу. – Семестр уже начался, и студенты нуждаются в преподавателе. Но я понимаю, что такое решение требует времени на размышление. Скажем… до конца недели?

Дэниел тоже поднялся.

– Могу я привезти сына, чтобы он посмотрел на кампус, прежде чем мы примем решение?

– Конечно, – Элеонора улыбнулась. – Фактически, я настаиваю на этом. Итан должен почувствовать, подходит ли ему наша академия. В конце концов, это решение повлияет на его будущее не меньше, чем на ваше.

Она проводила его до выхода, где уже ждал тот же черный автомобиль.

– Подумайте об этом, профессор Фрост, – сказала она на прощание. – Академия Блэквуд может предложить многое тем, кто готов принять ее методы и философию. Новое начало. Новые возможности. И, возможно, ответы на некоторые вопросы, которые вас беспокоят.

Дэниел пожал ее руку, чувствуя странное ощущение, как будто он только что прошел какой-то тест, о котором даже не подозревал.

– До встречи, доктор Витт.

– Элеонора, – напомнила она. – И, профессор… берегите себя. Вы нужны своему сыну.

В машине по дороге домой Дэниел не мог избавиться от ощущения, что только что пережил один из самых странных дней в своей жизни. С одной стороны, предложение Элеоноры Витт решало практически все его насущные проблемы. С другой – он не мог отделаться от чувства, что за этой щедростью скрывается что-то, чего он пока не видит.

Он достал телефон и начал искать дополнительную информацию об академии. На этот раз он копнул глубже, просматривая форумы родителей, статьи в образовательных изданиях, все, что могло дать более объективный взгляд.

Отзывы были в основном положительными – впечатляющие академические результаты, индивидуальный подход к каждому ученику. Но было и несколько тревожных нот: упоминания о чрезмерной закрытости школы, о странной атмосфере, о том, как некоторые студенты менялись за время обучения, становясь более замкнутыми, отдаленными от семей.

Один комментарий в особенности привлек его внимание. Пользователь под именем ExBlackwoodParent писал: "Они не учат детей – они их переделывают. Мой сын вернулся домой после первого года совершенно другим человеком. Блестящим, уверенным, но… холодным. Как будто что-то внутри него умерло".

Сообщение было удалено вскоре после публикации, и пользователь больше не появлялся на форуме.

Дэниел нахмурился, глядя в окно на проплывающие мимо леса Новой Англии. Что-то подсказывало ему, что Академия Блэквуд скрывает больше, чем показывает. Но с другой стороны, альтернатива – продать дом, найти дешевое жилье, перевести Итана в новую школу, пытаться восстановить свою карьеру с нуля – казалась почти невыносимой.

К тому времени, когда машина остановилась у его дома, он почти принял решение. Он заберет документы, привезет Итана посмотреть кампус, задаст больше вопросов. А затем, скорее всего, примет предложение.

Что бы ни скрывалось за фасадом Академии Блэквуд, это не могло быть хуже, чем то, через что они с сыном уже прошли.

Он ошибался.

Итан ждал его в гостиной, нетерпеливо расхаживая по комнате.

– Ну? – спросил он, как только Дэниел переступил порог. – Как все прошло? Ты видел кампус? Он такой же крутой, как на фотографиях?

Дэниел снял пальто и устало улыбнулся.

– Еще круче. И да, они действительно предлагают тебе место.

Лицо Итана просияло, и Дэниел почувствовал укол в сердце. Когда его сын в последний раз выглядел таким счастливым? До смерти Ребекки? Кажется, прошла вечность.

– Значит, мы переезжаем? – Итан следовал за отцом на кухню, где Дэниел налил себе стакан воды.

– Не так быстро, – ответил он, опираясь на кухонный стол. – Я хочу, чтобы ты сначала посмотрел это место. Академия… необычная. Очень изолированная. Ты будешь жить в общежитии, видеться со мной только на выходных и, возможно, иногда по вечерам.

– Это же нормально для школы-пансиона, – пожал плечами Итан. – Большинство элитных школ так работает.

– Знаю. Но это большие перемены. Новые люди, новая среда. И требования там очень высокие.

Итан скрестил руки на груди – жест, который появился у него после смерти матери, как будто он пытался физически защитить себя от дальнейших потерь.

– Ты думаешь, я не справлюсь?

– Нет, дело не в этом, – Дэниел вздохнул. – Я просто хочу, чтобы ты был уверен. Это не просто новая школа – это совершенно другой образ жизни.

– Разве не этого мы хотим? – тихо спросил Итан. – Другого образа жизни?

Дэниел посмотрел на сына. Когда-то ярко-зеленые глаза Итана, унаследованные от матери, казалось, потускнели за последний год. Он стал бледнее, худее, его плечи часто были опущены, как под невидимым грузом. Может быть, новое начало действительно было именно тем, что им обоим требовалось.

– Хорошо, – сказал он наконец. – В выходные мы поедем посмотреть кампус вместе. Если тебе там понравится, и ты будешь уверен… я приму предложение.

Итан шагнул вперед и неожиданно обнял отца – жест, которого не было уже много месяцев.

– Спасибо, пап, – сказал он, быстро отстраняясь, словно смущенный своим порывом. – Все будет хорошо. Ты увидишь.

Дэниел смотрел, как сын выходит из кухни, и чувствовал странную смесь надежды и тревоги. Он хотел верить, что Итан прав. Что все действительно будет хорошо.

Но голос Элеоноры Витт, говорящей о "методах и философии" академии, продолжал звучать в его голове, смешиваясь с удаленным комментарием об учениках, которые возвращались домой "другими людьми".

Дэниел взял со стола контракт, который дала ему Элеонора, и начал читать его снова, на этот раз медленнее, обращая внимание на детали.

В пункте о конфиденциальности говорилось: "Сотрудник обязуется не разглашать информацию о методах обучения, учебных программах и внутренних процедурах Академии Блэквуд третьим лицам без предварительного письменного согласия администрации".

Стандартный пункт для образовательных учреждений? Возможно. Но почему-то он заставил Дэниела почувствовать холодок по спине.

В разделе об обязанностях преподавателя была строка: "Участие в специальных образовательных сессиях по запросу администрации". Что это означало? Какие "специальные сессии"?

И наконец, в разделе о расторжении контракта: "В случае досрочного расторжения контракта по инициативе Сотрудника, Академия оставляет за собой право требовать компенсацию в размере годового оклада, а также возмещения стоимости обучения всех членов семьи Сотрудника за весь период их пребывания в Академии".

Это уже было необычно. Фактически, это означало, что если он решит уйти, то будет должен академии огромную сумму.

Дэниел отложил контракт и потер глаза. Возможно, он просто параноик. Возможно, его психологическая подготовка заставляла его видеть подвохи там, где их не было. Или, может быть, год после самоубийства Ребекки сделал его подозрительным и недоверчивым.

Но что, если его инстинкты правы? Что, если за безупречным фасадом Академии Блэквуд скрывается нечто более зловещее?

Дэниел достал телефон и попытался найти контакты бывших преподавателей академии. Странно, но информации почти не было. Имена упоминались в старых программках мероприятий, но никаких следов их дальнейшей карьеры, никаких интервью или публикаций.

Включая его непосредственного предшественника, профессора когнитивной психологии, о котором Элеонора сказала лишь, что он "решил продолжить карьеру в другом направлении".

Дэниел положил телефон и закрыл глаза. Звук падающего тела снова зазвучал в его ушах. Глухой удар Ребекки о землю после прыжка с крыши. Звук, изменивший их жизни навсегда.

Может быть, пришло время перестать слышать этот звук и начать новую главу?

Возможно. Но сначала он должен узнать больше об Академии Блэквуд и ее ректоре, докторе Элеоноре Витт. Женщине с ледяными голубыми глазами, которая, казалось, знала о нем больше, чем должна была знать.

Женщине, которая предлагала ему спасение и новое начало.

Или, может быть, нечто совсем иное.

Глава 2: Прибытие

Чемоданы заняли удивительно мало места в багажнике. Все, что осталось от их прежней жизни, уместилось в два больших и несколько маленьких чемоданов. Дэниел смотрел, как водитель – тот же молчаливый человек в безупречном костюме – аккуратно размещает их скромные пожитки в просторном багажнике черного седана.

– Мы можем вернуться за остальным позже, – сказала Элеонора Витт, стоявшая рядом с ним на подъездной дорожке дома, который перестал быть их домом сегодня утром. – Или заказать перевозку, если вы решите, что вам нужна мебель или другие крупные предметы.

Дэниел покачал головой.

– Нет, это всё, – он оглянулся на дом. – Всё остальное… ну, в нем слишком много воспоминаний.

Элеонора понимающе кивнула. Она приехала лично, чтобы сопровождать их в Академию – жест, который Дэниел нашел одновременно любезным и немного неожиданным для ректора элитного учебного заведения.

– Итан? – позвал Дэниел. – Ты готов?

Итан вышел из дома, неся последнюю сумку – рюкзак с ноутбуком и какими-то личными вещами, которые он предпочел держать при себе. Он выглядел одновременно взволнованным и напряженным. За последнюю неделю, с момента их визита в Академию Блэквуд и последующего решения принять предложение, Итан все больше замыкался в себе, проводя часы за изучением сайта академии и форумов, где обсуждались элитные школы-пансионы.

– Все будет хорошо, – тихо сказал Дэниел, когда сын подошел к нему. – Если тебе не понравится, мы найдем другой вариант.

– Мне понравится, – ответил Итан с уверенностью, которая звучала слегка наигранно. – Ты видел их лабораторию робототехники? И физический корпус? У них есть даже свой маленький ускоритель частиц.

Элеонора слегка улыбнулась.

– Не совсем ускоритель, но довольно продвинутое оборудование для школы, – она повернулась к Итану. – Я слышала, ты интересуешься естественными науками?

– Да, мэм, – ответил Итан, внезапно став формальным. – В основном физикой и компьютерными науками.

– Отлично. Профессор Чанг будет в восторге. Он всегда ищет студентов с аналитическим складом ума, – она сделала паузу. – И, пожалуйста, зови меня доктор Витт. "Мэм" заставляет меня чувствовать себя старше, чем я есть на самом деле.

Дэниел заметил, что Итан слегка расслабился. Элеонора обладала способностью располагать к себе людей, когда хотела.

Последний взгляд на дом. Тот самый дом, где Ребекка…

– Пора, – сказал он, прерывая собственные мысли. – Поехали.

Дорога к Академии заняла чуть больше часа. За окном проплывали пейзажи Новой Англии – леса, уже покрывшиеся осенними красками, редкие поселки, становившиеся все меньше и реже по мере их продвижения на север. Элеонора и Дэниел сидели на заднем сиденье, Итан – впереди, рядом с водителем, погруженный в свой телефон.

– Должна вас предупредить, – сказала Элеонора, понизив голос, – связь в кампусе может быть не такой стабильной, как в городе. Географическое положение и… некоторые особенности конструкции зданий создают помехи.

– Вы имеете в виду, что студенты не смогут постоянно сидеть в социальных сетях? – спросил Дэниел с легкой улыбкой.

– Именно, – Элеонора улыбнулась в ответ. – Хотя у нас отличное интернет-соединение для академических целей, мы поощряем личное общение и… скажем так, более традиционные формы проведения досуга.

– Звучит разумно.

– Кроме того, – продолжила она, – изоляция имеет свои преимущества. Меньше отвлекающих факторов. Больше возможностей для глубокого погружения в обучение. И, конечно, потрясающие виды на океан.

Дэниел кивнул, но не мог не думать о том, как эта изоляция повлияет на Итана. Хотя сын никогда не был особенно общительным, у него всегда были друзья, с которыми он поддерживал связь в основном через интернет. Теперь ему придется строить отношения с совершенно новым кругом людей.

– Насчет Итана, – начал Дэниел. – Я хотел спросить о психологической поддержке. После смерти его матери он работал с терапевтом, и я беспокоюсь…

– Мы уже решили этот вопрос, – мягко прервала его Элеонора. – Доктор Вейл, наш школьный психолог, ознакомилась с историей Итана. Она готова продолжать работу там, где остановился его прежний терапевт. Ее методы, возможно, немного отличаются, но, уверяю вас, они весьма эффективны.

– Спасибо, – Дэниел почувствовал легкое облегчение. – Я не хотел бы, чтобы его прогресс был прерван.

– Конечно, – Элеонора посмотрела в окно. – О, мы почти приехали. Сейчас будет поворот к академии.

Машина свернула на узкую дорогу, обсаженную старыми дубами – те же ворота, через которые они проезжали во время первого визита. Но на этот раз Дэниел заметил кое-что еще: незаметные камеры наблюдения, размещенные на деревьях. Небольшие, почти сливающиеся с корой, но они определенно были там. Охрана? Вероятно. Школа, где учатся дети влиятельных людей, должна быть хорошо защищена.

Лес вдруг расступился, и Академия Блэквуд предстала перед ними во всем своем готическом величии. Итан опустил телефон и прильнул к окну.

– Вау, – прошептал он. – Как в фильме о Гарри Поттере, только круче.

Дэниел не мог не согласиться. При дневном свете главное здание академии выглядело еще более впечатляющим – массивное каменное сооружение с остроконечными башнями, узкими окнами и замысловатыми горгульями, взирающими с крыши на посетителей. Вокруг него располагались здания поменьше, соединенные крытыми переходами и аркадами. Весь комплекс был построен из того же темного камня, создавая ощущение средневековой крепости, а не учебного заведения XXI века.

– Главному зданию более ста пятидесяти лет, – сказала Элеонора, заметив их восхищенные взгляды. – Изначально это было поместье одной из старейших семей Новой Англии. Они пожертвовали его для создания академии в 1870 году. С тех пор, конечно, многое изменилось, но мы старались сохранить архитектурный стиль при всех реновациях и расширениях.

Машина остановилась у широких каменных ступеней, ведущих к парадному входу.

– Добро пожаловать в ваш новый дом, – Элеонора открыла дверь и вышла, жестом приглашая их следовать за ней.

Внутри главное здание оказалось неожиданно светлым. Высокие потолки, просторные холлы и большие окна создавали ощущение простора, несмотря на массивность внешних стен. Отделка была элегантной, но не вычурной – дерево, камень, приглушенные цвета. На стенах висели портреты, вероятно, бывших ректоров и выдающихся выпускников.

– Сначала я покажу вам ваши апартаменты, – сказала Элеонора, ведя их через главный холл, где несколько студентов в школьной форме – темно-синие блейзеры с эмблемой академии – проводили время между занятиями. Дэниел заметил, что они вели себя удивительно сдержанно для подростков. Никаких громких разговоров, никакой беготни, никаких смартфонов в руках. Они стояли небольшими группами, беседуя или читая.

– Наши студенты, – пояснила Элеонора, заметив его взгляд. – Мы поощряем сдержанность и самодисциплину. Эти качества не менее важны, чем академические достижения.

Дэниел кивнул, но что-то в этой картине казалось ему странно неестественным. Подростки, особенно одаренные, обычно полны энергии, которую трудно сдерживать. Эти же выглядели почти… запрограммированными.

Они вышли из главного здания через боковую дверь и пересекли небольшой внутренний двор, окруженный аркадой.

– Преподавательский корпус, – Элеонора указала на трехэтажное здание из того же темного камня, но с более современными элементами. – Здесь живут все наши преподаватели, не имеющие семей в городе. Вам выделены апартаменты на втором этаже.

Они поднялись по лестнице, миновали широкий коридор с несколькими дверями и остановились перед одной из них. Элеонора достала карту-ключ и протянула ее Дэниелу.

– Ваш новый дом, – сказала она, открывая дверь.

Апартаменты оказались просторнее, чем ожидал Дэниел. Гостиная с высокими потолками и большими окнами, выходящими на океан. Современная кухня, отделенная от гостиной барной стойкой. Две спальни, каждая со своей ванной комнатой. Кабинет с пустыми книжными полками, ждущими, когда их заполнят. Мебель была элегантной и удобной, в том же сдержанном стиле, что и отделка главного здания.

– Мило, – сказал Итан, осматриваясь. Это было преуменьшением года. Их старый дом мог бы поместиться в этих апартаментах дважды, с комфортом.

– Я рада, что вам нравится, – Элеонора улыбнулась. – Итан, твоя комната в общежитии будет готова к заселению завтра. Сегодня ты можешь остаться здесь, с отцом. Это даст вам обоим время привыкнуть к новой обстановке.

– А что насчет наших вещей? – спросил Дэниел, вспомнив о чемоданах.

– Они уже доставлены и ждут в спальнях, – ответила Элеонора. – У нас эффективный персонал.

Дэниел заметил, что шторы в гостиной слегка колыхнулись, хотя окна были закрыты. Он подошел ближе и увидел, что в углу окна установлена небольшая камера наблюдения, почти незаметная на фоне темной оконной рамы.

– Безопасность, – пояснила Элеонора, проследив за его взглядом. – Все общественные пространства и некоторые частные находятся под наблюдением. Надеюсь, вы понимаете необходимость этих мер.

Дэниел кивнул, но что-то внутри него напряглось. Он не ожидал, что его личные апартаменты будут считаться "общественным пространством".

– В каждой комнате? – спросил он как можно более непринужденно.

– О, нет, конечно, – Элеонора рассмеялась. – Только в гостиной и на кухне. Спальни и ванные комнаты абсолютно приватны.

Это не особенно успокоило Дэниела, но он решил отложить этот разговор на потом.

– Итак, когда я начинаю работу?

– Официально – с понедельника, – ответила Элеонора. – У вас есть выходные, чтобы обустроиться. А сейчас, если вы не слишком устали, я хотела бы познакомить вас с некоторыми из ваших коллег. Они собрались в преподавательской гостиной, чтобы поприветствовать вас.

Дэниел переглянулся с Итаном.

– Иди, – сказал сын. – Я хочу разобрать вещи и осмотреться здесь.

– Ты уверен?

Итан кивнул.

– Абсолютно. К тому же мне нужно посмотреть, ловит ли здесь вай-фай.

Элеонора улыбнулась.

– Логин и пароль вы найдете в информационной брошюре на столе. Но должна вас предупредить, что скорость может быть не такой, к которой вы привыкли.

– Я справлюсь, – ответил Итан с легкой улыбкой.

– Тогда, профессор Фрост? – Элеонора указала на дверь.

Дэниел еще раз взглянул на сына, затем кивнул.

– Веди, Элеонора.

Преподавательская гостиная находилась на первом этаже того же здания. Это была просторная комната с камином, кожаными креслами и диванами, книжными шкафами вдоль стен и большим столом в центре, на котором были разложены закуски и напитки.

Когда Дэниел вошел вслед за Элеонорой, разговоры в комнате на мгновение стихли. Около десятка человек обернулись к ним, и Дэниел почувствовал себя как на экзамене.

– Дамы и господа, – Элеонора слегка повысила голос, – позвольте представить вам нашего нового коллегу, профессора Дэниела Фроста. Он будет вести курс когнитивной психологии и экспериментальных методов исследования.

Послышались приветственные возгласы и аплодисменты. Несколько человек подошли, чтобы пожать ему руку.

– Рэйчел Чанг, физика, – представилась невысокая азиатка с короткой стрижкой и острым, внимательным взглядом.

– Майкл Бернс, история и политология, – высокий мужчина с военной выправкой и аккуратно подстриженной бородой.

– Сара Коэн, литература, – приятная женщина средних лет с волнистыми темными волосами.

Имена и лица мелькали перед Дэниелом, сливаясь в калейдоскоп. Все были вежливы, профессиональны, но он не мог отделаться от ощущения, что их улыбки не всегда достигали глаз. Как будто они оценивали его, примеряли, решали, подходит ли он для… чего?

– А вот и наш старожил, – сказала Элеонора, когда к ним подошел пожилой мужчина с растрепанными седыми волосами и мешками под глазами. Он держал стакан с янтарной жидкостью, которая явно была не яблочным соком. – Профессор Джеймс Кинкейд, психология и философия. Вы будете работать вместе.

Кинкейд окинул Дэниела оценивающим взглядом, затем хмыкнул и протянул руку.

– Добро пожаловать в Блэквуд, коллега, – сказал он с легкой хрипотцой в голосе. – Надеюсь, ты продержишься дольше, чем твой предшественник.

– Джеймс, – в голосе Элеоноры прозвучало предупреждение.

– Что? – Кинкейд поднял брови с деланным удивлением. – Я просто выражаю надежду на долгое и плодотворное сотрудничество.

Он поднял стакан, отсалютовал им и отпил.

– Не обращайте внимания, – тихо сказала Элеонора, когда Кинкейд отошел к бару за новой порцией. – Профессор Кинкейд… у него были трудные времена. Личные проблемы. Но он блестящий психолог и преданный своему делу педагог. Просто иногда его манеры оставляют желать лучшего.

Дэниел кивнул, но его внимание было приковано к удаляющейся фигуре Кинкейда. Что-то в словах пожилого профессора заставило его насторожиться.

– А что случилось с моим предшественником? – спросил он как бы между прочим.

Элеонора слегка напряглась, но быстро восстановила свою безупречную улыбку.

– Профессор Миллер получил предложение из частного исследовательского института. Очень престижное и хорошо оплачиваемое. Мы не могли конкурировать с их условиями, – она сделала паузу. – Но я должна признать, что он ушел… довольно внезапно. В середине семестра. Это создало нам определенные трудности.

– Понимаю, – ответил Дэниел, хотя на самом деле не понимал. Академические круги имели свои неписаные правила, и одно из них гласило: ты не уходишь посреди семестра, оставляя студентов без преподавателя, если только не случилось что-то экстраординарное.

– В любом случае, – Элеонора жестом подозвала официанта с подносом напитков, – я уверена, что вы намного лучше подходите для Блэквуда, чем профессор Миллер. Вино?

– Нет, спасибо, – Дэниел покачал головой. – Может быть, воды?

– Конечно, – она взяла со столика бокал с водой и протянула ему. – Позвольте представить вас еще нескольким коллегам.

Следующий час прошел в разговорах и знакомствах. Дэниел узнал, что в академии работает около тридцати постоянных преподавателей – впечатляющее соотношение, учитывая, что студентов было не более двухсот. Многие жили на территории кампуса, как он, хотя некоторые предпочитали снимать жилье в ближайшем городке, в получасе езды.

Постепенно он начал замечать определенные закономерности в разговорах. Никто не упоминал свою жизнь до Блэквуда. Никто не говорил о семье или друзьях за пределами академии. Все дискуссии вращались вокруг внутренней жизни школы, студентов, методик преподавания.

И еще одна странность: периодически в разговоре проскакивали термины, которые Дэниел не узнавал. "Погружение", "резонанс", "смещение фокуса" – все эти слова использовались в контексте, который явно отличался от их обычного значения в академической среде.

Когда он попытался уточнить, что означает "когнитивный резонанс" в методике преподавания, его собеседник, профессор нейробиологии, вдруг замолчал, бросил взгляд на Элеонору и сменил тему.

К концу вечера Дэниел был утомлен и озадачен. Он извинился и направился к выходу, намереваясь вернуться в свои апартаменты и проверить, как там Итан.

– Тяжелый вечер, а? – голос Кинкейда остановил его у двери. Пожилой профессор стоял, прислонившись к стене, и в его глазах был тот особый блеск, который появляется после нескольких порций крепкого алкоголя.

– Немного утомительно, – признал Дэниел. – Много новых лиц.

– И все они улыбаются, – Кинкейд хмыкнул. – Приветливо, профессионально. Как будто это чертово рекламное видео для корпорации.

Дэниел промолчал, не зная, как реагировать на явную горечь в голосе коллеги.

– Ты ведь исследовал социальное давление, верно? – внезапно спросил Кинкейд. – Как оно влияет на моральный выбор и все такое?

– Да, это одна из моих областей.

– Интересно, – Кинкейд задумчиво покрутил стакан в руке. – Знаешь, Блэквуд – отличное место для таких исследований. Лаборатория размером с целую школу.

– Что вы имеете в виду?

Кинкейд пристально посмотрел на него, затем бросил взгляд через плечо Дэниела. Его лицо вдруг изменилось, став более собранным.

– Ничего особенного, коллега. Просто старик бормочет в своем алкогольном тумане, – он похлопал Дэниела по плечу. – Иди проверь своего мальчика. И добро пожаловать в Блэквуд.

С этими словами Кинкейд отвернулся и направился обратно к бару, оставив Дэниела с неприятным ощущением, что его предупредили о чем-то, но он не понял, о чем именно.

Вернувшись в апартаменты, Дэниел обнаружил Итана в гостиной, сидящего на диване с ноутбуком.

– Как прошло знакомство? – спросил сын, не отрываясь от экрана.

– Нормально, – Дэниел снял пиджак и повесил его на спинку стула. – Все были… вежливы.

– Но?

Дэниел слегка улыбнулся. Несмотря на все их трудности, Итан по-прежнему хорошо его знал.

– Просто некоторые странности. Ничего серьезного, – он подошел к окну и посмотрел на темное море, мерцающее в лунном свете. – Как тебе здесь?

Итан закрыл ноутбук.

– Это место… впечатляет. И вай-фай действительно не очень, но жить можно.

– Ты разобрал вещи?

Итан кивнул.

– И уже успел исследовать здание. Встретил пару студентов в холле. Они показали мне, где столовая и библиотека.

– И как они? – Дэниел повернулся к сыну.

Итан на мгновение задумался.

– Вежливые. Сдержанные. Немного… странные.

– В каком смысле?

– Не знаю, – Итан пожал плечами. – Они разговаривали как-то… формально? И задавали много вопросов. О моих интересах, способностях, что я думаю о разных вещах. Почти как на собеседовании.

– Может, они просто хотели быть дружелюбными?

– Может быть, – Итан не выглядел убежденным. – Один из них, Алекс, сказал, что я должен пройти "оценку" завтра, прежде чем меня распределят в группу. Что это значит?

Дэниел нахмурился.

– Не знаю. Элеонора ничего не говорила об оценке.

– И еще они использовали какие-то странные выражения. "Темная" и "светлая" когниция, "резонансная группа", что-то о "погружении". Звучит почти как культ, – Итан слабо улыбнулся, показывая, что шутит, но в его глазах была неуверенность.

Дэниел почувствовал, как по спине пробежал холодок. Те же термины, которые он слышал в разговорах преподавателей.

– Уверен, это просто академический жаргон, – сказал он, стараясь звучать беззаботно. – В каждой школе есть свой сленг.

– Наверное, – Итан зевнул. – Я, пожалуй, пойду спать. Завтра, похоже, будет насыщенный день.

– Конечно, – Дэниел подошел и неловко обнял сына. – Спокойной ночи.

Когда Итан ушел в свою комнату, Дэниел вернулся к окну. Океан был темным и бесконечным, а академия, расположенная на самом краю мыса, казалась крошечным островком света в этой тьме.

Он подумал о Ребекке, о том, что она сказала бы об этом месте. Вероятно, нашла бы его очаровательным и жутким одновременно. Она всегда любила готическую литературу, истории о старинных поместьях с секретами.

Но было что-то еще, что-то, что она могла бы заметить своим острым психологическим зрением. Что-то под поверхностью вежливых улыбок и отточенных манер.

Дэниел вспомнил слова Кинкейда о "лаборатории размером со школу". Что он имел в виду? И почему оборвал разговор, когда заметил что-то (или кого-то) за спиной Дэниела?

Он подошел к небольшому секретеру в углу гостиной и открыл его. Внутри лежала информационная брошюра, которую упоминала Элеонора. Он взял ее и начал листать.

Обычная информация: правила проживания, расписание работы столовой, карта кампуса, телефоны экстренных служб. Но в самом конце он нашел нечто, привлекшее его внимание:

"Академия Блэквуд использует инновационные образовательные методики, разработанные на основе последних достижений в области когнитивной психологии и нейробиологии. Некоторые из наших подходов могут показаться необычными для тех, кто привык к традиционным образовательным системам. Мы просим вас проявить открытость и доверие к процессу. Результаты говорят сами за себя."

Под этим абзацем была цитата, выделенная курсивом:

"Истинное обучение происходит только тогда, когда мы готовы выйти за пределы нашей зоны комфорта и подвергнуть сомнению самые фундаментальные аспекты нашего восприятия мира."

Цитата была приписана доктору Элеоноре Витт.

Дэниел закрыл брошюру и положил ее обратно в секретер. Затем посмотрел на камеру в углу гостиной. Она все еще была там, маленький электронный глаз, наблюдающий за каждым его движением.

Он решительно подошел к ней и помахал рукой.

– Спокойной ночи, – сказал он вслух, не зная, слышит ли его кто-нибудь. – Надеюсь, вам не слишком скучно наблюдать за тем, как я читаю брошюры.

Затем он развернулся и направился в свою спальню, плотно закрыв за собой дверь.

Этой ночью сон долго не приходил к Дэниелу Фросту. Он лежал в незнакомой кровати, прислушиваясь к отдаленному шуму океана и странным скрипам старого здания. И думал о том, что, возможно, принял самое важное решение в своей жизни, не имея полного представления о том, во что вовлекает себя и своего сына.

Но самым тревожным было осознание, что даже со всеми этими странностями, с предупреждениями, которые он, казалось, получал от Кинкейда, с необычной терминологией и атмосферой контроля… даже со всем этим Академия Блэквуд все равно казалась лучшим вариантом, чем та жизнь, от которой они бежали.

И это, возможно, было самым страшным из всего.

Когда он наконец заснул, ему снилось, что он стоит на краю скалы, глядя на бушующий океан внизу. А за его спиной возвышается готический силуэт академии, темный и зловещий. И он не мог решить, что страшнее: прыгнуть вниз или вернуться назад.

Глава 3: Первые уроки

Понедельник наступил со звоном будильника и серым светом, просачивающимся сквозь портьеры. Дэниел проснулся с ощущением, что плохо отдохнул, хотя спал без снов – редкость в последние годы. Он лежал несколько минут, рассматривая незнакомый потолок с тонкими трещинами, напоминающими паутину, и вспоминал, где находится. Академия Блэквуд. Его новая работа. Его новая жизнь.

Странно, но мысль о том, чтобы снова преподавать, вызывала в нем почти забытое чувство предвкушения. После месяцев эмоционального онемения это ощущалось почти неприлично ярко.

Встав с постели, он отправился в ванную – просторную и современную, с мраморной отделкой и душевой кабиной размером с его прежний шкаф. Через двадцать минут, свежий и выбритый, он вышел в гостиную и обнаружил, что Итан уже проснулся и стоит у окна, глядя на океан.

– Доброе утро, – сказал Дэниел, направляясь к кофемашине, которую обнаружил вчера на кухне. – Как спалось?

– Нормально, – Итан обернулся. Он был уже полностью одет в новую школьную форму – темно-синий блейзер с эмблемой Академии Блэквуд на нагрудном кармане, белая рубашка, серые брюки. Форма удивительно шла ему, подчеркивая его худощавую фигуру и делая его старше. – Как думаешь, здесь водятся привидения?

Дэниел фыркнул, насыпая кофе в фильтр.

– Привидения?

– Старое готическое здание на утесе, туманы, буря по ночам… Если где-то и должны быть привидения, то здесь, – в голосе Итана звучало нечто похожее на веселье, которое Дэниел не слышал уже очень давно.

– Боюсь, я слишком большой скептик для таких вещей, – Дэниел улыбнулся, наблюдая, как кофейник начинает наполняться ароматной жидкостью. – Но если встретишь какого-нибудь печального призрака в цепях, дай мне знать. Я пересмотрю свою позицию.

– Договорились.

Они завтракали в тишине, которая не была неловкой – просто спокойной. В определенном смысле это был прогресс. Последние месяцы их совместные приемы пищи проходили в гнетущем молчании или за механическим обменом необходимой информацией.

– Ты нервничаешь? – спросил Итан внезапно, поднимая глаза от своей тарелки с тостами.

Дэниел задумался. Нервничал ли он?

– Немного, – признался он наконец. – Давно не преподавал. Надеюсь, не разочарую студентов.

– Ты не разочаруешь, – сказал Итан с неожиданной уверенностью. – Ты хороший преподаватель. Всегда был.

Эта простая фраза поразила Дэниела сильнее, чем любая из психотерапевтических сессий, которые он посетил после смерти Ребекки. Его сын верил в него. Несмотря на все.

– Спасибо, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Это… много значит для меня.

Итан кивнул и вернулся к своему завтраку, очевидно, смущенный этим моментом эмоциональной близости не меньше отца.

Через некоторое время в дверь постучали. Дэниел открыл и обнаружил на пороге молодую женщину в строгом деловом костюме.

– Профессор Фрост? Я Амелия Паркер, административный помощник доктора Витт, – представилась она с профессиональной улыбкой. – Я пришла, чтобы сопроводить вас и Итана на первые занятия.

– Доброе утро, мисс Паркер, – Дэниел жестом пригласил ее войти. – Мы почти готовы.

– Отлично, – Амелия осталась стоять у двери. – Ваше первое занятие начинается через сорок минут. У нас как раз есть время, чтобы показать вам аудиторию и помочь подготовиться. Итан, твоя оценочная сессия назначена на это же время.

– Оценочная сессия? – переспросил Дэниел, собирая свои материалы в кожаную сумку, которая была свадебным подарком от Ребекки. – Что это значит?

– Стандартная процедура для новых студентов, – пояснила Амелия. – Комплексное тестирование, чтобы определить уровень знаний, стиль обучения и наиболее подходящую группу. Не о чем беспокоиться, – последнюю фразу она адресовала Итану.

– Я не беспокоюсь, – ответил тот, пожимая плечами. – На самом деле, я даже рад. Быстрее адаптируюсь.

Дэниел заметил, что его сын выглядел на удивление собранным и уверенным. Может быть, перемена обстановки действительно пошла ему на пользу?

Аудитория, в которой должен был преподавать Дэниел, находилась в северном крыле главного здания. Как и все в Академии Блэквуд, она сочетала в себе элегантную старину и современные технологии: высокие потолки с лепниной и деревянными балками, огромные окна с видом на океан, но также интерактивная доска последнего поколения, аудиосистема и проектор, утопленные в старинную отделку так, что их почти не было видно.

– Впечатляет, – пробормотал Дэниел, осматриваясь.

– Академия не экономит на образовательном процессе, – заметила Амелия. – Здесь вы найдете все необходимое для ваших лекций.

Она указала на небольшой планшет на кафедре.

– Отсюда вы можете управлять всем: освещением, проектором, жалюзи, даже температурой в помещении. Есть также функция записи лекций для студентов, которые по каким-то причинам не смогли присутствовать. Конечно, все записи проходят модерацию перед публикацией в нашей внутренней сети.

– Модерацию? – Дэниел поднял бровь.

– Просто формальность, – Амелия улыбнулась своей идеальной улыбкой, не затрагивающей глаз. – Проверка качества аудио и видео, удаление пауз, тому подобное.

Дэниел кивнул, хотя был уверен, что дело не только в качестве записи.

– Итан, тебе нужно идти, – Амелия повернулась к мальчику. – Твоя оценочная сессия начинается через пятнадцать минут в восточном крыле. Я провожу тебя.

– Я могу сам найти дорогу, – начал Итан, но Амелия покачала головой.

– Боюсь, это невозможно. Для новых студентов первое время обязательно сопровождение. Пока вы не освоитесь в кампусе. Некоторые коридоры могут быть… запутанными.

Дэниел переглянулся с сыном.

– Все будет хорошо, – сказал он, стараясь звучать уверенно. – Увидимся за обедом?

– Конечно, – Итан кивнул. – Удачи с первой лекцией, пап.

– И тебе удачи с… оценкой, – Дэниел внезапно почувствовал желание обнять сына, но не был уверен, как тот отреагирует на такое проявление чувств в присутствии постороннего человека. Вместо этого он просто слегка сжал его плечо.

Когда Амелия и Итан ушли, Дэниел остался один в огромной аудитории. Он подошел к окну и посмотрел на океан. День выдался ясным, и горизонт был четкой линией между синевой воды и неба.

Он вспомнил свою первую лекцию в университете, восемь лет назад. Как нервничал, как Ребекка помогала ему репетировать дома, играя роль особенно въедливого студента. Как она смеялась, когда он путался в своих же примерах.

Звук открывающейся двери вырвал его из воспоминаний. В аудиторию начали входить студенты – около двадцати молодых людей в одинаковой форме. Они двигались организованно, без обычной для подростков суеты и шума. Каждый занимал свое место, доставал ноутбук и блокнот, а затем сидел прямо, глядя на Дэниела с выражением вежливого ожидания.

Это было… необычно. В его опыте студенты, даже самые дисциплинированные, всегда создавали определенный уровень шума перед началом занятий: разговоры, смех, шуршание бумаги, стук клавиатуры.

– Доброе утро, – начал Дэниел, подходя к кафедре. – Меня зовут Дэниел Фрост, и я буду вести курс когнитивной психологии в этом семестре.

Двадцать пар глаз смотрели на него с одинаковым выражением внимательного интереса. Ни зевков, ни переглядываний, ни подавленных усмешек.

– Прежде чем мы начнем, мне бы хотелось немного узнать о вас, – продолжил Дэниел, решив начать с простого упражнения для знакомства. – Возможно, вы могли бы представиться и рассказать, что привело вас на этот курс? Какие аспекты когнитивной психологии вас особенно интересуют?

Студенты переглянулись, как будто этот простой вопрос застал их врасплох. Затем девушка в первом ряду подняла руку.

– Софи Чен, третий год, – представилась она. У нее было красивое лицо с аккуратными чертами, длинные черные волосы, собранные в безупречный хвост, и проницательные темные глаза, которые, казалось, оценивали Дэниела. – Меня интересуют когнитивные искажения при принятии решений и способы их использования в межличностных взаимодействиях.

Дэниел кивнул, отмечая необычную формулировку. Не "понимание" или "преодоление" когнитивных искажений, а их "использование".

– Интересная область, мисс Чен. Мы обязательно коснемся этой темы в нашем курсе.

Следующим поднял руку высокий юноша с острыми чертами лица и холодными серыми глазами.

– Александр Монро-младший, третий год, – его голос был глубоким и хорошо поставленным, как у опытного оратора. – Меня интересуют нейролингвистическое программирование и техники тонкого воздействия на поведенческие паттерны.

Дэниел нахмурился. НЛП было спорной областью с сомнительной научной репутацией, часто ассоциирующейся с манипулятивными практиками. И опять эта формулировка – "воздействие на поведенческие паттерны".

– Думаю, мы сможем обсудить научные аспекты этой темы, мистер Монро, – осторожно ответил Дэниел.

Постепенно представились и остальные студенты. С каждым новым ответом тревога Дэниела усиливалась. Все они интересовались не тем, как функционирует человеческий разум, а тем, как можно на него воздействовать, манипулировать им, контролировать его. И все говорили так, словно заранее отрепетировали свои ответы – четко, без запинок, используя профессиональную терминологию с точностью, нехарактерной для их возраста.

Когда последний студент закончил говорить, Дэниел подошел к кафедре и активировал планшет. На экране появился учебный план, который ему прислали заранее.

– Сегодня мы начнем с обзора основных концепций когнитивной психологии, – сказал он, стараясь говорить уверенно. – Но прежде чем мы погрузимся в детали, я хотел бы понять, что вы уже знаете о…

– Профессор Фрост, – перебил его Александр Монро, – мы уже изучили базовые концепции с профессором Миллером. Возможно, нам стоит сразу перейти к более… практическим аспектам?

Несколько студентов кивнули в знак согласия.

– Практическим аспектам? – переспросил Дэниел.

– Методикам влияния, контролируемым когнитивным смещениям, техникам эмоционального резонанса, – пояснил Монро тоном, который использовал бы преподаватель, объясняющий простую концепцию не слишком сообразительному студенту.

Дэниел почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это была не та терминология, которую он ожидал услышать от студентов, изучающих психологию. И точно не те темы, которые должны были быть частью стандартного курса когнитивной психологии.

– Боюсь, я не совсем понимаю, о чем вы говорите, мистер Монро, – сказал Дэниел, решив быть прямым. – Возможно, вы могли бы пояснить, что именно изучал ваш курс с профессором Миллером?

В аудитории повисла тишина. Студенты снова переглянулись, но теперь в их взглядах было что-то еще – настороженность? Оценка? Дэниел не мог точно определить.

– Прошу прощения, профессор, – Софи Чен нарушила молчание. – Мы предполагали, что вас ввели в курс… специфики нашей программы.

– Специфики?

– Усовершенствованных методик когнитивной психологии, разработанных Академией Блэквуд, – ответила Софи. – Они составляют основу нашего образования.

– Я не был проинформирован о каких-либо "усовершенствованных методиках", – сказал Дэниел, чувствуя растущее беспокойство. – Возможно, вы могли бы рассказать мне больше?

Снова тишина и переглядывания. Затем Александр Монро улыбнулся – холодной, расчетливой улыбкой, которая не затронула его глаз.

– Возможно, вам стоит обсудить это с доктором Витт, профессор, – сказал он. – А пока, может быть, мы просто последуем стандартному плану курса?

Дэниел кивнул, чувствуя себя странно неуверенно перед этой группой подростков, которые, казалось, знали что-то, чего не знал он.

– Конечно. Давайте начнем с обзора основных концепций…

Остаток лекции прошел относительно нормально, хотя Дэниел не мог отделаться от ощущения, что студенты просто терпеливо ждут, когда он закончит говорить о вещах, которые они уже знали. Они делали заметки, задавали вопросы, но в их глазах было выражение, которое можно было интерпретировать только как снисходительную вежливость.

Когда звонок оповестил об окончании лекции, студенты собрали свои вещи с той же организованной эффективностью, с которой они вошли, и направились к выходу.

– Профессор Фрост, – Софи Чен задержалась у кафедры, – не принимайте это на свой счет. Первый день всегда… непростой.

– Спасибо, мисс Чен, – ответил Дэниел, пытаясь определить, было ли в ее словах искреннее сочувствие или это была еще одна форма снисходительности.

– И еще, – добавила она, понизив голос, – возможно, вам стоит спросить о "Протоколе Лазаря". Это поможет понять… контекст.

С этими загадочными словами она улыбнулась – впервые за все занятие это была улыбка, которая казалась искренней – и вышла из аудитории, оставив Дэниела в растерянности.

Следующие два занятия прошли по схожему сценарию. Студенты были вежливы, дисциплинированы, демонстрировали впечатляющие знания, но при этом выражали странный интерес к аспектам психологии, связанным с манипуляцией и контролем. И во всех группах Дэниел сталкивался с тем же ощущением, что его студенты знают что-то, чего не знает он.

К обеду он был эмоционально истощен и полон вопросов. Он нашел столовую преподавателей – элегантное помещение с высокими окнами и белыми скатертями на столах. Несколько его коллег уже обедали, ведя тихие беседы.

– А, новичок, – голос Джеймса Кинкейда раздался сзади. Пожилой профессор выглядел помятым, с покрасневшими глазами, но удивительно трезвым. – Как прошли первые лекции?

– Необычно, – признался Дэниел, когда они вместе подошли к столу с едой. – Студенты… не такие, как я ожидал.

– Они никогда не такие, как ожидаешь, – хмыкнул Кинкейд. – Особенно здесь.

Они взяли подносы и начали накладывать еду. Выбор был впечатляющим: от простых салатов до изысканных блюд, которые не выглядели неуместно в ресторане высокой кухни.

– Что вы имеете в виду под "особенно здесь"? – спросил Дэниел, когда они сели за столик в углу, относительно изолированный от остальных.

Кинкейд огляделся, затем наклонился ближе.

– Наши ученики особенные. Избранные, если хочешь. Они здесь не только для того, чтобы получить образование, но и для того, чтобы стать… чем-то большим, – он помолчал. – Не задавал ли ты себе вопрос, почему именно тебя выбрали для этой работы?

– Конечно, задавал, – Дэниел понизил голос. – У меня нет особых достижений в последнее время. Моя карьера была практически разрушена. Почему Элеонора…

– Не говори о ней, – резко прервал его Кинкейд. – Не здесь. Не так громко.

Он снова огляделся, затем вернулся к своей еде с деланным равнодушием.

– У Академии Блэквуд свои критерии отбора. Как для студентов, так и для преподавателей. И они не всегда… традиционные.

Дэниел хотел спросить больше, но заметил, как одна из преподавательниц – кажется, Рэйчел Чанг – наблюдает за ними с другого конца зала.

– Мой предшественник, – начал он вместо этого. – Профессор Миллер. Вы знаете, почему он ушел так внезапно?

Кинкейд хмыкнул.

– Официальная версия – новое предложение о работе. Лучшие условия. Невозможно было отказаться.

– А неофициальная?

Кинкейд отпил воды из стакана, его глаза были непроницаемы.

– Неофициально… он задавал слишком много вопросов. О методиках. О "специализированных" курсах.

– О "Протоколе Лазаря"? – рискнул Дэниел.

Глаза Кинкейда расширились, затем сузились.

– Кто тебе сказал об этом? – его голос был едва слышен.

– Одна из студенток. Софи Чен.

Кинкейд выглядел одновременно удивленным и встревоженным.

– Чен? Интересно… – он помолчал, затем покачал головой. – Забудь об этом, Фрост. Ради своего же блага. И ради блага твоего мальчика.

– Моего сына? При чем здесь Итан?

– Папа? – голос Итана прервал их разговор. Дэниел обернулся и увидел сына, стоящего рядом с подносом. Он выглядел уставшим, но странно возбужденным. – Можно к вам присоединиться?

– Конечно, – Дэниел указал на свободный стул. – Итан, это профессор Кинкейд. Профессор, мой сын, Итан.

– Приятно познакомиться, молодой человек, – Кинкейд кивнул. – Как прошел твой первый день?

– Интенсивно, – ответил Итан, садясь. – Много тестов. Некоторые были… странными.

– Странными? – переспросил Дэниел.

– Да, не совсем обычные академические тесты, – Итан начал есть, как будто не замечая тревоги отца. – Сценарии принятия решений, моральные дилеммы, визуальное распознавание паттернов. Один тест был особенно интересным – нужно было определить эмоции людей по микровыражениям.

Дэниел обменялся быстрым взглядом с Кинкейдом. Это звучало не как стандартное оценивание нового студента, а скорее как специализированная психологическая оценка.

– И как ты справился? – спросил он, стараясь звучать непринужденно.

– Неплохо, я думаю, – Итан пожал плечами. – Доктор Вейл сказала, что у меня высокий потенциал для… как она выразилась? "Когнитивного резонанса".

Кинкейд резко выпрямился.

– Она использовала именно эти слова? "Высокий потенциал для когнитивного резонанса"?

– Да, – Итан выглядел удивленным реакцией профессора. – Это что-то особенное?

– Нет, нет, – Кинкейд быстро вернулся к своему обычному циничному выражению. – Просто академический жаргон. Не обращай внимания на старика.

Он встал, собирая свой поднос.

– Мне пора. Лекция через двадцать минут. Рад был познакомиться, Итан. Фрост… удачи.

С этими словами он ушел, оставив Дэниела с растущим чувством беспокойства.

– Он странный, – заметил Итан, провожая Кинкейда взглядом.

– Да, это точно, – согласился Дэниел. – Итан, расскажи мне больше о твоих тестах. Что еще говорила доктор Вейл?

– Ничего особенного, – Итан вернулся к еде. – Что мои результаты впечатляющие, что я, вероятно, буду определен в "продвинутую" группу. Что у меня есть потенциал для чего-то большего.

– Для чего?

– Не знаю, она не уточнила, – Итан выглядел немного раздраженным. – Пап, это всего лишь тесты. Стандартные процедуры для новых учеников, ничего необычного.

Дэниел хотел возразить, что в этих тестах не было ничего стандартного, но решил не настаивать. Итан выглядел более энергичным и заинтересованным, чем в последние месяцы, и Дэниел не хотел разрушать это своими подозрениями.

– Конечно, – сказал он вместо этого. – Так ты доволен своим первым днем?

Итан кивнул.

– Здесь интересно. И я уже познакомился с несколькими ребятами из моего будущего класса. Они умные. Действительно умные.

– Это хорошо, – Дэниел улыбнулся, несмотря на свои опасения. – Тебе нужны достойные собеседники.

– И еще я встретил ту девушку, о которой говорил, – Итан слегка покраснел. – Софи Чен. Она… впечатляющая.

– Софи Чен? – Дэниел был удивлен. – Она была на моей первой лекции сегодня утром.

– Да, она сказала, что учится у тебя, – Итан выглядел смущенным. – Она… проявила интерес. Сказала, что может показать мне кампус, рассказать о неофициальных правилах и традициях.

Дэниел напрягся. Софи Чен была не просто студенткой – она была той самой, кто упомянул загадочный "Протокол Лазаря". И теперь она "проявляла интерес" к его сыну? Это могло быть простым совпадением или…

– Она очень популярна здесь, – продолжал Итан, не замечая реакции отца. – Все, кажется, уважают ее мнение. Даже старшеклассники.

– Возможно, тебе стоит быть осторожнее с новыми знакомствами, – сказал Дэниел как можно более непринужденно. – По крайней мере, пока ты не освоишься здесь.

– Пап, – Итан закатил глаза, – мне не двенадцать. Я могу сам разобраться, с кем общаться.

– Конечно, – Дэниел не хотел провоцировать конфликт. – Я просто говорю…

– Я знаю, что ты говоришь, – прервал его Итан. – Ты беспокоишься. Как обычно.

В его голосе было раздражение, которое заставило Дэниела отступить. За последний год они научились обходить острые углы в разговорах, избегать тем, которые могли привести к ссоре. Эта новая среда, похоже, не способствовала сохранению этой осторожной коммуникативной стратегии.

– Извини, – сказал Дэниел. – Ты прав. Я слишком беспокоюсь.

Итан смягчился.

– Все в порядке. Я понимаю, – он посмотрел на часы. – Мне пора. У меня встреча с академическим советником через пятнадцать минут.

– Конечно. Увидимся вечером?

– Да, – Итан встал. – Но не жди меня к ужину. Софи пригласила меня на какое-то мероприятие для новых студентов.

– Хорошо, – Дэниел старался звучать непринужденно. – Повеселись.

Когда Итан ушел, Дэниел остался сидеть, глядя на свою нетронутую еду. Все его инстинкты кричали, что что-то здесь не так. Странные студенты с их интересом к манипуляции, необычные тесты для Итана, таинственный "Протокол Лазаря", внезапный уход его предшественника…

И теперь Софи Чен, которая, казалось, играла какую-то особую роль в этой странной среде, проявляла интерес к его сыну.

Дэниел решил, что пришло время для небольшого расследования. Ему нужны были ответы, и он знал, с чего начать. Он достал телефон и открыл поисковик. "Академия Блэквуд + Протокол Лазаря", набрал он.

Поиск не дал результатов. "По вашему запросу ничего не найдено".

Странно. Он попробовал другую формулировку: "Протокол Лазаря + психология + манипуляция".

Снова ничего.

Он нахмурился и попробовал еще раз, используя более общие термины: "Лазарь + психологический протокол".

На этот раз поисковик выдал несколько результатов, но все они были связаны с религиозными или медицинскими темами – воскрешение Лазаря в библейских текстах или медицинские протоколы реанимации.

Ничего, что могло бы объяснить странную рекомендацию Софи Чен или реакцию Кинкейда.

Дэниел убрал телефон, чувствуя растущее беспокойство. Если информации не было в открытом доступе, возможно, ему придется искать другие источники. Библиотека академии? Или, может быть, стоило прямо спросить Элеонору Витт?

Но что-то подсказывало ему, что прямой вопрос мог привести к нежелательным последствиям. Он вспомнил слова Кинкейда о его предшественнике: "Он задавал слишком много вопросов".

Нет, прежде чем говорить с Элеонорой, ему нужно было узнать больше. Возможно, начать с библиотеки. Или… Дэниел вспомнил о Софи Чен. Она была той, кто упомянул протокол. Может быть, стоило поговорить с ней?

Но это могло поставить под угрозу Итана, если девушка действительно имела какие-то скрытые мотивы в своем интересе к нему.

Дэниел вздохнул и потер глаза. Его первый рабочий день еще не закончился, а он уже чувствовал себя втянутым в какую-то сложную паутину тайн и недомолвок.

Он встал и направился к выходу из столовой. У него было еще одно занятие во второй половине дня, а затем он планировал посетить библиотеку. Возможно, там он найдет хоть какие-то ответы на свои вопросы.

Проходя мимо одного из столиков, Дэниел заметил Рэйчел Чанг, которая продолжала наблюдать за ним. Когда их взгляды встретились, она улыбнулась и слегка кивнула, как будто признавая его присутствие. Но в ее глазах было что-то холодное и оценивающее.

Дэниел кивнул в ответ и поспешил выйти, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Он не мог избавиться от ощущения, что здесь, в Академии Блэквуд, он всегда находился под наблюдением. И не только электронные глаза камер следили за каждым его движением.

Последнее занятие дня прошло аналогично первым. Те же дисциплинированные, неестественно собранные студенты. Те же странные вопросы о техниках влияния и манипуляции. То же ощущение, что его оценивают, проверяют.

После окончания лекции Дэниел собрал свои материалы и направился к выходу из аудитории. В коридоре он столкнулся с Софи Чен.

– Профессор Фрост, – она улыбнулась с той же искренностью, что и раньше. – Как прошел ваш первый день?

– Познавательно, мисс Чен, – ответил Дэниел, решив воспользоваться возможностью. – Кстати, я хотел спросить вас о том, что вы упомянули утром. "Протокол Лазаря"?

Софи огляделась, затем сделала шаг ближе.

– Не здесь, – сказала она тихо. – И не сейчас. Стены имеют уши, профессор. Буквально.

Дэниел кивнул, вспоминая о вездесущих камерах.

– Где и когда?

– Я найду способ связаться с вами, – ответила она. – Но будьте осторожны. Особенно с вопросами. Некоторые темы здесь… не приветствуются.

– Как и мой предшественник?

Глаза Софи слегка расширились.

– Вы быстро соображаете, профессор. Это хорошо, – она сделала паузу. – Профессор Миллер был… идеалистом. Он думал, что может изменить систему изнутри. Или хотя бы защитить некоторых студентов от нее.

– Защитить? От чего?

Софи снова оглянулась.

– От трансформации, – сказала она едва слышно. – От того, во что нас здесь превращают.

Прежде чем Дэниел успел задать следующий вопрос, она сменила тему, перейдя на нормальную громкость:

– Кстати, я познакомилась сегодня с вашим сыном. Итан, правильно? Он произвел впечатление.

– Да, он упоминал о вашей встрече, – Дэниел внимательно следил за ее реакцией. – Вы предложили показать ему кампус?

– И некоторые его секреты, – Софи улыбнулась. – Не беспокойтесь, профессор Фрост. Я не представляю угрозы для Итана. Скорее наоборот.

– Что вы имеете в виду?

– Новые студенты… особенно те, кто показывает высокий потенциал… становятся объектами особого внимания, – пояснила она. – Некоторым может быть полезно иметь… проводника. Кого-то, кто знает правила игры.

– И вы хотите быть таким проводником для Итана? Почему?

Софи долго смотрела на него, как будто взвешивая, сколько можно сказать.

– Скажем так: я узнаю определенные качества, когда вижу их. Качества, которые ценятся здесь, но могут быть… опасными для их обладателя, если их неправильно направить.

– И вы считаете, что Итан обладает такими качествами?

– Я в этом уверена, – ответила она серьезно. – И не только я. Его уже заметили… другие. И их интерес может быть не таким… доброжелательным, как мой.

Дэниел почувствовал, как его сердце сжалось от тревоги.

– Кто? Кто заметил Итана?

Софи покачала головой.

– Не сейчас, профессор. Я уже сказала слишком много, – она сделала шаг назад. – Мне пора. У меня встреча с Итаном и другими новыми студентами через десять минут.

– Софи, – Дэниел остановил ее. – Пожалуйста, будьте честны со мной. Итану что-то угрожает здесь?

Она посмотрела на него с выражением, которое можно было интерпретировать как сочувствие или сожаление.

– Всем нам что-то угрожает здесь, профессор Фрост, – сказала она тихо. – Вопрос в том, как мы справляемся с этой угрозой.

С этими словами она ушла, оставив Дэниела в коридоре с тяжелым чувством, что он привел своего сына в место гораздо более опасное, чем мог себе представить. И теперь у него было только два варианта: найти способ защитить Итана или найти способ вытащить их обоих отсюда, пока не стало слишком поздно.

Но сначала ему нужна была информация. И библиотека Академии Блэквуд казалась логичным местом для начала поисков.

Глава 4: Подозрения

Библиотека Академии Блэквуд занимала отдельное трехэтажное здание, соединенное с главным корпусом крытой галереей. Дэниел шел по этой галерее, наблюдая, как последние лучи заходящего солнца окрашивают океан в кроваво-красные тона. Несмотря на раннее время года, вечер выдался необыкновенно холодным. Ветер с моря пробирался сквозь щели старинных оконных рам, заставляя Дэниела плотнее запахнуть пальто.

Вход в библиотеку охранял массивный деревянный портал с резными узорами, изображающими сцены, которые Дэниел не мог точно идентифицировать. Что-то среднее между античными мифами и средневековыми аллегориями – полуобнаженные фигуры сплетались с чудовищами, а над ними нависали существа, похожие то ли на ангелов, то ли на демонов.

Он потянул за тяжелую дверную ручку в форме змеи, обвившей ветвь. Дверь открылась бесшумно, как будто петли были недавно смазаны. Внутри его встретила атмосфера, которую могло бы создать только время – столетия хранения знаний, бумаги и кожаных переплетов. Запах, который невозможно синтезировать или подделать.

– Профессор Фрост, добро пожаловать, – седовласая женщина поднялась из-за стола у входа. – Я Маргарет Пирс, главный библиотекарь. Доктор Витт сообщила, что вы можете заглянуть к нам.

– Здравствуйте, – Дэниел пожал протянутую руку, отмечая, что его появление, по-видимому, ожидалось. – Я хотел ознакомиться с вашими ресурсами. Для подготовки к лекциям.

– Конечно, – Маргарет улыбнулась приветливо, но в ее глазах читалось что-то вроде настороженности. – У нас одна из лучших коллекций по психологии в стране. Какая конкретно область вас интересует?

Дэниел на мгновение задумался. Спрашивать напрямую о "Протоколе Лазаря" казалось неразумным.

– Когнитивные манипуляции, – решился он наконец. – И психологическое воздействие на принятие решений. Я заметил, что студенты проявляют особый интерес к этим темам.

Что-то промелькнуло в глазах библиотекарши – узнавание? тревога? – но ее улыбка не дрогнула.

– Разумеется. Это одно из наших специализированных направлений, – она жестом пригласила его следовать за собой. – Основная коллекция находится на втором этаже. Позвольте, я покажу вам.

Они прошли через главный зал библиотеки – внушительное пространство с высокими потолками, декоративными арками и многоярусными деревянными стеллажами, уходящими, казалось, в бесконечность. Студенты сидели за длинными столами, погруженные в учебники и ноутбуки. Как и на лекциях, Дэниел отметил их необычную сосредоточенность. Никакого перешептывания, смеха, переписки в мессенджерах или просмотра социальных сетей. Только учеба, с почти пугающей интенсивностью.

Они поднялись по спиральной лестнице на второй этаж, где располагались секции, организованные по академическим дисциплинам. Маргарет повела его через лабиринт стеллажей в дальний угол помещения.

– Вот наша коллекция по когнитивной психологии, – она указала на несколько рядов полок. – Здесь вы найдете все стандартные учебники и монографии. А это, – она перешла к соседнему ряду, – наша специализированная коллекция по психологическому влиянию и когнитивным модификациям.

Дэниел просмотрел названия книг, расположенных на полках. Большинство из них были знакомы ему по академическим кругам – стандартные работы по когнитивной психологии, нейробиологии, теории принятия решений. Но были и другие – с названиями, которые он никогда раньше не встречал. "Техники когнитивного сцепления", "Резонансное воздействие и структурные паттерны", "Протоколы модификации эмоционального отклика".

Он вытащил одну из книг – тяжелый том в темно-синем переплете без указания автора на обложке. Только название: "Основы психоструктурного влияния".

– Интересный выбор, – заметила Маргарет с едва заметным напряжением в голосе. – Это одна из основополагающих работ нашей методологии.

– Методологии Академии? – Дэниел открыл книгу. На титульном листе также не было указано автора, только логотип, который он раньше не замечал – стилизованное изображение глаза внутри треугольника.

– Именно, – кивнула библиотекарша. – Эти техники составляют основу нашего особого подхода к образованию.

Дэниел перелистал несколько страниц. Текст был сухим и академичным, с множеством специализированных терминов, некоторые из которых он слышал от своих студентов. "Когнитивный резонанс", "эмпатическая инверсия", "смещение фокуса". Но что действительно привлекло его внимание, так это иллюстрации – детальные схемы и диаграммы, показывающие, как определенные словесные конструкции, жесты и выражения лица могли влиять на нейрохимические процессы мозга. Некоторые выглядели почти как инструкции по манипулированию человеческим сознанием.

– Эта литература… необычна, – осторожно заметил он. – Она похожа больше на руководство по психологическому программированию, чем на образовательную методологию.

Маргарет слегка напряглась.

– Наша академия придерживается прогрессивных взглядов на образование, профессор Фрост. Мы верим, что истинное обучение происходит не через пассивное получение информации, а через глубокую трансформацию сознания.

– Трансформацию? – Дэниел вспомнил слова Софи Чен о "защите от трансформации".

– Перестройку когнитивных паттернов, если хотите, – пояснила Маргарет. – Создание новых нейронных связей, которые позволяют видеть мир… иначе.

– И эти методики применяются к студентам?

Маргарет улыбнулась, но ее глаза остались холодными.

– К тем, кто проявляет соответствующий потенциал. Как я понимаю, ваш сын уже прошел первичное оценивание?

Упоминание Итана заставило Дэниела внутренне напрячься, но он постарался сохранить нейтральное выражение лица.

– Да, сегодня утром. Доктор Вейл упомянула что-то о "когнитивном резонансе".

– Это хороший знак, – кивнула Маргарет. – Не все студенты обладают такими способностями. Ваш сын может достичь многого в нашей академии.

Дэниел вернул книгу на полку, размышляя, насколько откровенным он может быть со своими вопросами.

– Я слышал упоминание о "Протоколе Лазаря", – решился он наконец. – Это тоже часть вашей методологии?

Реакция была мгновенной – библиотекарша застыла, как будто ее внезапно заморозили. Затем она медленно повернулась к Дэниелу, и выражение ее лица полностью изменилось – от доброжелательности не осталось и следа.

– Кто упомянул об этом? – спросила она тихо.

– Я услышал это случайно, в разговоре студентов, – солгал Дэниел. – Мне стало любопытно.

Маргарет несколько секунд изучала его лицо, затем ее выражение снова стало нейтральным.

– "Протокол Лазаря" – это специализированная методика, доступная только для преподавателей с соответствующим допуском. Боюсь, я не могу предоставить вам информацию о ней.

– Понимаю, – кивнул Дэниел. – Возможно, доктор Витт сможет рассказать мне больше?

– Возможно, – неопределенно ответила Маргарет. – Но я бы советовала вам сосредоточиться на освоении базовых методик академии, прежде чем интересоваться… более продвинутыми протоколами.

Она бросила взгляд на часы.

– Библиотека закрывается через час. Вы можете взять до пяти книг для изучения в вашем кабинете или апартаментах. Если у вас возникнут дополнительные вопросы, не стесняйтесь обращаться.

С этими словами она оставила его одного среди стеллажей, наполненных странной литературой.

Дэниел медленно обошел секцию, просматривая названия книг. Чем больше он читал, тем сильнее становилось его беспокойство. Методики, описанные в этих книгах, казались направленными не столько на образование, сколько на контроль и манипуляцию сознанием. Некоторые подходы граничили с промыванием мозгов, искусно замаскированным под "инновационные образовательные техники".

Его внимание привлекла металлическая дверь в дальнем конце секции. В отличие от других частей библиотеки, эта дверь была современной, с электронным замком и небольшой камерой над ней. На двери висела табличка: "Специальная коллекция. Только для авторизованного персонала".

Он подошел ближе, рассматривая систему безопасности. Для доступа, очевидно, требовалась карта-ключ с соответствующим уровнем доступа. Что могло находиться за этой дверью? Более подробная информация о таинственных методиках академии? О "Протоколе Лазаря"?

Звук шагов заставил его быстро отойти от двери и притвориться, что он изучает книги на ближайшей полке.

– Профессор Фрост? – голос был женским, но не принадлежал Маргарет.

Дэниел обернулся и увидел элегантную женщину лет сорока с коротко стрижеными каштановыми волосами и внимательными карими глазами. Она была одета в строгий костюм серого цвета, а на шее висел идентификационный бейдж академии.

– Да, это я, – ответил он, наблюдая, как она приближается с профессиональной улыбкой.

– Лиза Вейл, – представилась она, протягивая руку. – Школьный психолог. Я работала сегодня с вашим сыном.

– Конечно, доктор Вейл, – Дэниел пожал ее руку, отмечая сильное, уверенное рукопожатие. – Итан упоминал о вас.

– Надеюсь, в положительном ключе, – она улыбнулась шире, обнажая идеально ровные зубы. – Я искала вас, чтобы обсудить результаты оценки Итана. Может быть, мы могли бы поговорить в более комфортной обстановке? Мой офис находится в административном крыле.

Дэниел колебался. С одной стороны, он хотел узнать больше о том, что происходило с его сыном. С другой – что-то в докторе Вейл вызывало у него инстинктивное недоверие. Возможно, это была слишком совершенная улыбка или слишком внимательный взгляд, который, казалось, анализировал каждую его реакцию.

– Конечно, – согласился он наконец. – Я только верну эти книги на полку.

– О, не беспокойтесь, – Лиза сделала небрежный жест. – Просто оставьте их на столе. Персонал библиотеки позаботится о них.

Она повела его через библиотеку обратно к главному входу. Дэниел заметил, что Маргарет наблюдает за ними из-за своего стола, и ее взгляд следует за ними, пока они не скрылись из виду.

Офис Лизы Вейл находился в административном крыле главного здания – просторное помещение с панорамными окнами, выходящими на внутренний двор академии. В отличие от готического стиля, преобладавшего в большинстве помещений, ее офис был обставлен в современном минималистском стиле – белые стены, металлическая мебель, абстрактные картины в строгих рамах.

– Присаживайтесь, профессор, – она указала на кресло напротив своего стола. – Чай? Кофе?

– Нет, спасибо, – Дэниел сел, наблюдая, как она грациозно опускается в свое кресло.

– Итак, об Итане, – Лиза открыла папку на столе. – Я должна сказать, что его результаты… впечатляют.

– В каком смысле?

– Он проявляет исключительные способности к эмпатическому восприятию и когнитивному анализу, – она перевернула страницу в папке. – Его показатели по распознаванию эмоций и микровыражений находятся в верхних пяти процентах всех наших студентов. А его способность к когнитивному резонансу… ну, скажем так, она превосходит наши ожидания.

– И что именно означает "когнитивный резонанс"? – спросил Дэниел. – Я не встречал этот термин в стандартной психологической литературе.

Лиза слегка улыбнулась.

– Это специфический термин, используемый в методологии академии. В упрощенном виде, это способность человека воспринимать и адаптировать когнитивные паттерны других людей. Своего рода… психологическая мимикрия, если хотите.

– Звучит как описание высокофункционального социопата, – заметил Дэниел сухо.

Вместо того чтобы оскорбиться, Лиза рассмеялась – коротким, мелодичным смехом.

– Интересная интерпретация, профессор. Я бы сказала, что разница в намерении и осознанности. Социопаты имитируют эмоции и реакции инстинктивно, как защитный механизм. Когнитивный резонанс – это осознанный навык, который можно развивать и контролировать.

– И вы учите студентов развивать этот навык?

– Тех, кто обладает потенциалом, – кивнула Лиза. – И Итан, определенно, обладает им в высшей степени.

– Для чего? – Дэниел подался вперед. – Какова конечная цель этого… обучения?

Лиза на мгновение замолчала, изучая его лицо, затем закрыла папку.

– Профессор Фрост, я понимаю ваше беспокойство. Вы – новый сотрудник, еще не полностью ознакомившийся с нашей философией и методами. И вы – отец, естественно обеспокоенный благополучием своего сына, – она сделала паузу. – Позвольте заверить вас: все, что мы делаем в Академии Блэквуд, направлено на раскрытие полного потенциала наших студентов.

– Потенциала для чего? – настаивал Дэниел.

– Для лидерства, – ответила она просто. – Для влияния. Для формирования мира вокруг них, а не просто реагирования на него.

Она наклонилась ближе.

– Подумайте сами, профессор. Мир контролируется теми, кто умеет влиять на других. Политики, бизнесмены, медиа-магнаты – все они обладают способностью формировать мнение масс, направлять их действия. Разве не лучше, если эти навыки будут в руках тех, кто получил правильное образование? Кто был обучен использовать их ответственно?

– И вы считаете, что ваши методы учат этой ответственности? – Дэниел с трудом скрывал скептицизм.

– Мы стремимся к этому, – Лиза откинулась в кресле. – Но я понимаю ваши сомнения. Вам нужно время, чтобы увидеть результаты нашей работы. Чтобы понять преимущества нашего подхода.

Она снова открыла папку.

– Что касается Итана, я рекомендую включить его в программу расширенной когнитивной подготовки. Это специализированный курс для студентов с высоким потенциалом. Занятия будут проходить три раза в неделю во второй половине дня.

– И что будет включать эта "расширенная подготовка"?

– Углубленное изучение психологии восприятия, техники распознавания и интерпретации поведенческих паттернов, методы эмоционального резонанса, – перечислила Лиза. – Все под моим непосредственным руководством.

Дэниел почувствовал растущее беспокойство. То, что описывала доктор Вейл, звучало как тренировка для создания манипуляторов высокого уровня. Или, возможно, что-то еще более зловещее.

– Мне нужно подумать об этом, – сказал он наконец. – И обсудить с Итаном.

– Конечно, – Лиза кивнула с пониманием. – Но я должна предупредить, что места в программе ограничены. И учитывая показатели Итана, его уже заметили… определенные люди в администрации.

– Какие люди?

– Те, кто принимает решения о будущем наших самых перспективных студентов, – она улыбнулась загадочно. – Включая некоторых членов Попечительского совета. Они очень заинтересованы в развитии талантов, подобных Итану.

Упоминание о каких-то неизвестных людях, проявляющих интерес к его сыну, только усилило тревогу Дэниела.

– Я дам вам знать о нашем решении завтра, – сказал он, вставая. – Спасибо за информацию, доктор Вейл.

– Пожалуйста, зовите меня Лиза, – она тоже поднялась. – Мы все здесь одна семья, профессор Фрост.

– Семья, где все наблюдают друг за другом? – слова вырвались прежде, чем он успел их остановить.

Лиза замерла, ее улыбка стала более натянутой.

– Наблюдение – это форма заботы, профессор. Мы внимательны к нашим студентам и коллегам, потому что ценим их развитие.

– Конечно, – Дэниел кивнул, сожалея о своей откровенности. – Еще раз спасибо.

Выходя из офиса Лизы Вейл, он не мог отделаться от ощущения, что только что прошел какой-то тест. И не был уверен, что сдал его успешно.

Дэниел вернулся в свои апартаменты ближе к вечеру, физически и эмоционально истощенный. Итана еще не было – очевидно, мероприятие для новых студентов, о котором он упоминал, еще не закончилось.

Он снял пиджак, бросил его на спинку дивана и направился на кухню, чтобы приготовить кофе. Пока закипала вода, он размышлял о странных событиях дня. Все, что он узнал, только усилило его подозрения о том, что Академия Блэквуд была чем-то гораздо более зловещим, чем престижная школа для одаренных детей.

Эти книги в библиотеке, загадочный "Протокол Лазаря", закрытая секция, разговор с доктором Вейл о "когнитивном резонансе" и "психологической мимикрии"… Все указывало на то, что академия занималась чем-то, что в лучшем случае было сомнительным с этической точки зрения, а в худшем – откровенно опасным.

И в центре всего этого оказался Итан – его травмированный, уязвимый сын, который, по словам доктора Вейл, обладал "исключительными способностями" именно в тех областях, которые ценила эта странная система.

Кофемашина подала сигнал о готовности напитка. Дэниел взял чашку и вышел на небольшой балкон, примыкающий к гостиной. Вечер был холодным, но ему нужен был свежий воздух. Он смотрел на темные воды океана, пытаясь собрать воедино разрозненные кусочки информации, которые получил за последние два дня.

Что он знал наверняка? Академия использовала нестандартные психологические методики, направленные на развитие способностей к манипуляции и контролю. Студенты проявляли неестественно высокий уровень дисциплины и концентрации. Существовала какая-то система отбора, выделявшая особенно "перспективных" учеников для специальной подготовки. И его сын, по-видимому, привлек внимание этой системы.

Что еще? Профессор Миллер, его предшественник, внезапно ушел после того, как "задавал слишком много вопросов". Существовала запертая секция библиотеки, доступ к которой строго контролировался. И был этот загадочный "Протокол Лазаря", упоминание которого вызывало такую острую реакцию у сотрудников академии.

Дэниел вздохнул, глядя на темный горизонт. Что ему делать? Уехать немедленно, забрав Итана с собой? Но куда? У них не было ни дома, ни средств к существованию вне стен академии. К тому же, Итан, похоже, был искренне заинтересован в обучении здесь. Впервые за долгое время он проявлял энтузиазм к чему-то.

Возможно, стоило продолжить расследование, собрать больше информации, прежде чем принимать такое радикальное решение? Но не подвергал ли он этим своего сына еще большему риску?

Звук открывающейся двери прервал его размышления. Дэниел вернулся в гостиную и увидел Итана, который как раз вешал свой блейзер на крючок у входа.

– Привет, – сказал Дэниел, стараясь звучать непринужденно. – Как прошло мероприятие?

Итан повернулся, и Дэниел с тревогой отметил, что что-то в его сыне изменилось. Это было не что-то очевидное – скорее, едва уловимая разница в осанке, в выражении лица, в том, как он держал себя. Более прямая спина, более уверенный взгляд, более… контролируемые движения.

– Было… информативно, – ответил Итан, и даже его голос звучал немного иначе – более размеренно, с лучшей артикуляцией.

– Что именно вы делали? – Дэниел прошел на кухню, Итан последовал за ним.

– В основном, знакомились друг с другом. Софи и несколько старших студентов рассказывали о неофициальной стороне жизни в академии. Традициях, негласных правилах, – Итан открыл холодильник и достал бутылку воды. – А еще мы делали некоторые упражнения.

– Упражнения? – Дэниел старался, чтобы его голос звучал заинтересованно, но не встревоженно.

– Да, что-то вроде психологических игр, – Итан отпил воды. – Техники для лучшего понимания людей, считывания их реакций. Было довольно увлекательно.

– Звучит интересно, – кивнул Дэниел, внимательно наблюдая за сыном. – Я сегодня разговаривал с доктором Вейл. Она упомянула, что хочет включить тебя в какую-то специальную программу.

Итан оживился.

– Да, она говорила мне об этом. Расширенная когнитивная подготовка. Это для студентов, которые показывают особые способности в… определенных областях.

– И ты заинтересован?

– Конечно, – Итан посмотрел на отца с легким удивлением. – Это шанс выделиться. Доктор Вейл сказала, что студенты из этой программы часто привлекают внимание членов Совета. Это может открыть множество дверей в будущем.

Дэниел почувствовал, как его беспокойство усиливается. Итан всегда был амбициозным, но никогда раньше не проявлял такого интереса к социальным связям и влиянию.

– Что еще она говорила? – спросил он, стараясь звучать непринужденно.

Итан пожал плечами.

– Что у меня есть потенциал. Что я мог бы многого достичь, если развивать свои способности правильным образом. Что я мог бы стать частью чего-то большего, – он сделал паузу. – И что некоторые члены Совета уже проявили интерес к моим результатам.

– Кто именно?

– Она не назвала имен, – Итан поставил пустую бутылку на столешницу. – Но Софи упоминала, что один из них – Александр Монро-старший. Кажется, его сын учится здесь.

– Да, я встречал его на лекции, – кивнул Дэниел, вспоминая холодного, расчетливого юношу с неестественно взрослой манерой говорить. – Итан, ты не чувствуешь, что все происходит слишком быстро? Мы здесь всего два дня, а тебя уже хотят включить в какие-то специальные программы…

– Это плохо? – Итан слегка нахмурился. – Разве не для этого мы сюда приехали? Чтобы я получил лучшее образование, раскрыл свой потенциал?

– Конечно, но…

– Тогда в чем проблема? – Итан смотрел на отца с легким вызовом, который был новым в его поведении. – Ты же сам психолог. Ты должен понимать ценность раннего выявления и развития способностей.

Дэниел глубоко вздохнул. Прямая конфронтация могла только оттолкнуть сына.

– Ты прав, – сказал он наконец. – Я просто хочу убедиться, что ты не чувствуешь давления. Что это действительно то, чего ты хочешь.

– Я хочу этого, – твердо ответил Итан. – И я думаю, что это хорошая возможность для нас обоих. Для тебя – начать новую жизнь после… всего, что случилось. И для меня – найти свой путь.

Дэниел кивнул, не зная, что еще сказать. Его сын менялся на его глазах, и он не был уверен, были ли эти изменения результатом естественной адаптации к новой среде или чего-то более зловещего.

– Я поддержу любое твое решение, – сказал он наконец. – Просто… будь осторожен, хорошо? Не все, что блестит, золото.

Итан улыбнулся – странной, почти снисходительной улыбкой, которая выглядела неуместно на его молодом лице.

– Не беспокойся, пап. Я умею отличать золото от подделки.

С этими словами он направился к своей комнате, оставив Дэниела стоять на кухне с чувством, что он теряет связь со своим сыном быстрее, чем мог предположить.

Ночью Дэниел не мог заснуть. Он лежал в постели, глядя в потолок, слушая отдаленный шум волн и перебирая в уме события последних дней. Что-то не давало ему покоя – какая-то деталь, которую он упустил, фрагмент головоломки, который не удавалось поставить на место.

Он встал, накинул халат и вышел в гостиную, стараясь двигаться тихо, чтобы не разбудить Итана. Подойдя к окну, он отодвинул штору и посмотрел на ночной кампус.

Несмотря на поздний час, не все окна были темными. В главном здании свет горел в нескольких кабинетах, включая, как заметил Дэниел, окна административного крыла, где располагался офис Элеоноры Витт. Что она делала там так поздно?

Внезапно его внимание привлекло движение на дорожке, ведущей от главных ворот к административному крылу. Черный автомобиль – не тот, что привез их с Итаном, но похожий – медленно двигался по гравийной дорожке, фары выключены. Он остановился у бокового входа в главное здание.

Из машины вышел мужчина в темном костюме. Высокий, с военной выправкой, его лицо было плохо различимо в темноте. Он быстро огляделся, затем поднялся по ступеням и исчез внутри здания.

Дэниел нахмурился. Поздний посетитель в месте, столь изолированном от внешнего мира, казался подозрительным. Он решил, что это стоит проверить.

Одевшись, он тихо вышел из апартаментов и направился к главному зданию. Ночной воздух был холодным и влажным, туман начал подниматься от океана, окутывая кампус призрачной вуалью.

Дэниел выбрал путь через крытую галерею, соединяющую преподавательский корпус с главным зданием. Двигаясь осторожно, он старался держаться в тени, избегая мест, где могли быть установлены камеры наблюдения.

Внутри главного здания было тихо и темно, лишь тусклые аварийные огни освещали коридоры. Дэниел знал, где находится административное крыло – он был там днем, когда посещал офис доктора Вейл.

Двигаясь максимально бесшумно, он приблизился к ряду кабинетов, где располагался офис ректора. Из-под двери пробивалась полоска света, и доносились приглушенные голоса.

Дэниел замер, прислушиваясь. Он различал два голоса: один принадлежал Элеоноре, второй – мужчине, которого он не мог идентифицировать.

– …результаты превосходят ожидания, – говорила Элеонора. – Особенно у нового ученика, Итана Фроста. Его показатели когнитивного резонанса одни из самых высоких, что мы видели за последние годы.

– Это подтверждено? – спросил мужской голос, глубокий и властный.

– Доктор Вейл провела полное оценивание сегодня утром. Потенциал исключительный.

– И его отец? Он не создаст проблем?

Пауза.

– Профессор Фрост… любопытен. Задает вопросы. Уже интересовался "Протоколом Лазаря".

Дэниел напрягся. Они говорили о нем.

– Это может стать проблемой, – голос мужчины стал жестче. – Мы не можем допустить повторения ситуации с Миллером.

– Я контролирую ситуацию, – уверенно ответила Элеонора. – Фрост умен, но уязвим. Его травма делает его… управляемым.

– А мальчик? Он поддается влиянию?

– Более чем. Его потеря матери создала идеальную почву. Он ищет структуру, авторитет, направление. И, что самое важное, он жаждет признания. Я уже поручила Софи Чен начать первичную работу с ним.

– Чен? – в голосе мужчины звучало удивление. – Она не проявляла особого энтузиазма в роли наставника раньше.

– В этом случае она сама проявила инициативу, – Элеонора сделала паузу. – Что меня немного беспокоит. Но ее способности несомненны, и она добилась исключительных результатов в собственной подготовке.

– Держите ее под наблюдением, – приказал мужчина. – И активизируйте "Протокол Лазаря" для мальчика как можно скорее. Совет хочет увидеть результаты к концу семестра.

– Так быстро? – в голосе Элеоноры прозвучало сомнение. – Обычно мы даем более длительный период адаптации…

– Времени нет, – резко прервал ее мужчина. – События развиваются быстрее, чем мы предполагали. Нам нужны новые активы, готовые к полевой работе. Особенно с такими показателями, как у этого мальчика.

– Я понимаю, – голос Элеоноры стал более официальным. – Мы ускорим процесс. Но должна предупредить: это увеличивает риски. Психологическая стабильность…

– Стабильность – это роскошь, которую мы не можем себе позволить, – отрезал мужчина. – Действуйте согласно инструкциям, доктор Витт. И убедитесь, что отец не вмешивается.

– Как прикажете, мистер Монро.

Дэниел почувствовал, как кровь стынет в жилах. Монро – тот самый Монро, чей сын учился в академии и проявлял интерес к манипулятивным техникам. И теперь этот человек отдавал приказы о применении какого-то загадочного протокола к его сыну, говоря о нем как об "активе" для "полевой работы".

Он услышал шаги, приближающиеся к двери, и быстро отступил в ближайшую нишу, где стояла скульптура какого-то древнегреческого философа.

Дверь кабинета открылась, и вышли двое: Элеонора Витт и высокий мужчина в дорогом костюме. Его седые волосы были коротко подстрижены, а на лице выделялись те же острые черты, что и у его сына, которого Дэниел видел на лекции.

– Мартин проводит вас, – сказала Элеонора, и из тени вышел еще один человек – крупный мужчина с военной выправкой, которого Дэниел видел выходящим из автомобиля.

– Нет необходимости, – отмахнулся Монро. – Я знаю дорогу.

– Как пожелаете, – Элеонора слегка склонила голову. – До следующего отчета.

Монро кивнул и направился к выходу в сопровождении молчаливого Мартина. Элеонора осталась стоять в коридоре, глядя им вслед. Затем, к ужасу Дэниела, она повернулась в его сторону.

– Вы можете выйти, профессор Фрост, – сказала она спокойно. – Я знаю, что вы здесь.

Дэниел замер, не зная, что делать. Как она узнала о его присутствии? Была ли здесь еще одна камера, которую он не заметил?

– Не заставляйте меня повторять, – голос Элеоноры стал жестче. – Это только усложнит ситуацию. Для вас и для вашего сына.

Упоминание Итана заставило Дэниела выйти из своего укрытия. Он медленно шагнул в тусклый свет коридора, лихорадочно соображая, как объяснить свое присутствие здесь в столь поздний час.

– Доктор Витт, – начал он. – Я просто…

– Подслушивали частный разговор? – закончила она за него, ее голубые глаза холодно сверкнули. – Это не самое мудрое решение, профессор.

– Я не мог заснуть и решил прогуляться, – солгал Дэниел. – Увидел свет в ваших окнах и подумал, что могу задать вам несколько вопросов о курсе…

– В два часа ночи? – Элеонора приподняла бровь. – Я ценю ваш энтузиазм, но не думаю, что это правдоподобное объяснение.

Она сделала шаг к нему, и Дэниел почувствовал странный импульс отступить, хотя она была ниже его почти на голову.

– Сколько вы услышали? – спросила она прямо.

Дэниел решил, что отрицание будет бессмысленным.

– Достаточно, – ответил он. – Достаточно, чтобы понять, что вы планируете что-то для моего сына. Что-то, что вы называете "Протоколом Лазаря". Что-то, для чего вы используете его травму, потерю матери.

Элеонора долго смотрела на него, ее лицо было непроницаемым.

– Присядьте, профессор, – она указала на скамью у стены. – Нам нужно поговорить.

Дэниел медленно опустился на скамью, Элеонора села рядом, сохраняя дистанцию.

– Вы не понимаете, во что ввязались, придя в Академию Блэквуд, – начала она. – Это не просто школа. Это… назовем это инкубатором. Мы выявляем особенных людей – тех, кто обладает способностями влиять на других, формировать их восприятие, направлять их действия. И мы развиваем эти способности.

– Для чего? – спросил Дэниел, хотя уже догадывался об ответе.

– Для того, чтобы создать новую элиту, – ответила Элеонора просто. – Людей, которые будут формировать будущее мира не с помощью грубой силы или денег, а через понимание человеческой психологии. Через способность видеть рычаги влияния и использовать их.

– Вы говорите о манипуляции сознанием.

– Я говорю о более эффективной форме лидерства, – поправила его Элеонора. – Мир всегда управлялся теми, кто умел влиять на других. Мы просто делаем этот процесс более… научным.

– И мой сын…

– Ваш сын обладает исключительным потенциалом, – глаза Элеоноры оживились. – Его способность к эмпатии, к распознаванию и адаптации к эмоциональным состояниям других людей превосходит большинство студентов, которых мы когда-либо тестировали. С правильным обучением он может стать одним из самых влиятельных людей своего поколения.

– Или одним из самых опасных, – заметил Дэниел.

Элеонора слегка улыбнулась.

– Сила и опасность часто идут рука об руку, профессор. Вопрос в том, как эта сила направляется.

– И кто ее направляет, – добавил Дэниел. – Люди вроде Монро?

Улыбка Элеоноры погасла.

– Мистер Монро – влиятельный член нашего Совета. И один из наших самых успешных выпускников. Его достижения в бизнесе и политике говорят сами за себя.

– И что такое "Протокол Лазаря"? – Дэниел решил перейти к самому важному.

Элеонора долго молчала, изучая его лицо.

– Это наша самая продвинутая методика, – сказала она наконец. – Техника глубокой трансформации личности. Мы называем ее так, потому что, в некотором смысле, человек, прошедший через нее, перерождается. Старая личность "умирает", и рождается новая – более сильная, более целеустремленная, более способная к влиянию.

– Звучит как промывание мозгов, – заметил Дэниел.

– Это трансформация, – возразила Элеонора. – Все великие лидеры в истории проходили через подобную трансформацию – через кризис, через испытание, которое меняло их фундаментально. Мы просто сделали этот процесс более… контролируемым.

Дэниел почувствовал растущий ужас.

– И вы хотите применить это к моему сыну? Изменить его личность?

– Мы хотим раскрыть его истинный потенциал, – ответила Элеонора. – Помочь ему стать тем, кем он может быть. Тем, кем он должен быть.

– Без моего согласия? Без его согласия?

– Мы никогда не действуем без согласия, профессор, – Элеонора покачала головой. – Но согласие может принимать разные формы. Иногда оно выражается не в словах, а в действиях. В выборе, который человек делает, приходя в Академию Блэквуд.

– Мы не знали, на что соглашаемся, – возразил Дэниел.

– Возможно, – Элеонора встала. – Но теперь знаете. И теперь у вас есть выбор.

– Какой выбор?

– Вы можете принять нашу философию, стать частью того, что мы строим. Использовать свои таланты в психологии, чтобы помочь нам совершенствовать наши методики. Помочь своему сыну раскрыть его потенциал, – она сделала паузу. – Или вы можете противостоять нам. Но я должна предупредить: это не будет мудрым решением. Ни для вас, ни для Итана.

– Это угроза? – Дэниел тоже встал, глядя на нее сверху вниз.

– Это констатация факта, – ответила Элеонора невозмутимо. – Вы подписали контракт, профессор Фрост. С серьезными финансовыми последствиями в случае его расторжения. У вас нет ресурсов, чтобы уйти. Нет поддержки вне этих стен. И, что более важно, ваш сын уже проявил интерес к нашим методикам. Он жаждет того, что мы можем предложить.

Она сделала еще один шаг к нему.

– Подумайте об этом, профессор. Действительно ли вы хотите лишить его этой возможности? Возможности стать кем-то значимым, влиятельным? Возможности преодолеть травму потери матери и превратить свою боль в силу?

Дэниел не нашелся с ответом. Слова Элеоноры били точно в цель – в его собственное чувство вины за состояние сына, в его желание помочь Итану оправиться от потери, в его амбиции для будущего своего ребенка.

– Я… мне нужно подумать, – сказал он наконец.

– Разумное решение, – Элеонора кивнула. – Но не затягивайте. События развиваются быстро, как вы слышали. И я бы не хотела, чтобы вы… оказались не на той стороне истории.

С этими словами она повернулась и направилась обратно к своему кабинету.

– Доктор Витт, – окликнул ее Дэниел. – Что случилось с профессором Миллером? На самом деле?

Элеонора остановилась, но не обернулась.

– Он сделал свой выбор, профессор Фрост, – сказала она тихо. – Надеюсь, вы сделаете более мудрый.

Она вошла в свой кабинет и закрыла дверь, оставив Дэниела стоять одного в полутемном коридоре.

По пути обратно в свои апартаменты он не мог избавиться от ощущения, что только что получил нечто вроде ультиматума. Сотрудничать с системой, которая планировала использовать его сына как "актив", или столкнуться с неназванными, но явно неприятными последствиями.

Когда он вернулся в свою комнату, то долго сидел на краю кровати, глядя в окно на темный океан. Звук падающего тела снова зазвучал в его ушах – последний звук, который издала Ребекка в этом мире. И впервые Дэниел подумал, что, возможно, его жена знала что-то, чего не знал он. Что, может быть, она тоже столкнулась с выбором, который оказался невыносимым.

И теперь, в двухстах милях от места ее смерти, в странной школе на краю утеса, он столкнулся с подобным выбором. И от его решения зависело не только его собственное будущее, но и судьба его сына.

ЧАСТЬ II: РАССЛЕДОВАНИЕ

Глава 5: Первое открытие

Утро наступило слишком быстро. Дэниел обнаружил себя лежащим полностью одетым на кровати – он, должно быть, провалился в беспокойный сон после возвращения в свои апартаменты. События прошлой ночи – подслушанный разговор, конфронтация с Элеонорой – казались почти нереальными в бледном свете осеннего утра, просачивающегося сквозь шторы.

Но он знал, что все это произошло. Угроза, завуалированная в словах Элеоноры, все еще звучала в его ушах: "Вы можете противостоять нам. Но я должна предупредить: это не будет мудрым решением. Ни для вас, ни для Итана."

Дэниел поднялся и подошел к окну. Туман, поднимавшийся от океана прошлой ночью, все еще окутывал кампус, придавая готическим зданиям еще более зловещий вид. Где-то там, в одном из этих зданий, находился Итан – его сын, который, по словам Элеоноры, уже проявил интерес к методикам академии и "жаждал того, что они могут предложить".

Раздался стук в дверь его спальни.

– Пап? Ты встал? – голос Итана звучал бодро. – Я ухожу на занятия.

Дэниел открыл дверь. Итан стоял в коридоре, уже одетый в школьную форму, с рюкзаком через плечо. Что-то в его осанке, в выражении лица снова поразило Дэниела – едва уловимые изменения, которые, тем не менее, делали его сына почти незнакомцем.

– Доброе утро, – сказал Дэниел, пытаясь звучать нормально. – Ты рано.

– У меня встреча с доктором Вейл перед занятиями, – ответил Итан. – Она хочет обсудить мое расписание для специальной программы.

Дэниел почувствовал, как его сердце сжалось. Итан уже принял решение, не спрашивая его мнения.

– Я думал, мы обсудим это вместе, – сказал он осторожно.

Итан слегка нахмурился.

– А что обсуждать? Это отличная возможность. К тому же, я подумал, что ты будешь только за, учитывая, что ты тоже психолог, – он поправил рюкзак. – Или ты против?

В глазах сына появился вызов, которого Дэниел раньше не видел. Прямая конфронтация могла только оттолкнуть его, сделать более восприимчивым к влиянию Элеоноры и ее команды.