Академия боли

– Нет, не против, – ответил он после паузы. – Просто хотел быть частью процесса.

Выражение лица Итана смягчилось.

– Извини. Я не подумал, – он сделал паузу. – Может, ты хочешь пойти со мной? Поговорить с доктором Вейл вместе?

Это был шанс. Возможность быть ближе к тому, что планировала академия для его сына.

– Да, это было бы хорошо, – Дэниел кивнул. – Дай мне пять минут, чтобы привести себя в порядок.

Пятнадцать минут спустя они уже шли через туманный кампус к главному зданию. Дэниел воспользовался возможностью, чтобы осторожно расспросить сына.

– Как ты познакомился с Софи Чен? – спросил он как бы между прочим.

– Она сама подошла ко мне в первый день, – ответил Итан. – Сказала, что заметила меня во время оценочных тестов. Что у меня "интересный профиль".

– Интересный профиль?

Итан пожал плечами.

– Что-то связанное с моими результатами. Она не объясняла подробно, но сказала, что я показал необычные способности к… как она это назвала? "Эмоциональному считыванию и адаптивному резонансу".

Дэниел кивнул, запоминая термины. Всё та же странная терминология, которую он слышал от студентов и преподавателей.

– И что она рассказывала вчера вечером, на этом мероприятии для новых студентов?

– В основном, о неофициальной стороне академии. Традиции, негласные правила, кто есть кто среди преподавателей и студентов, – Итан сделал паузу. – И о возможностях, которые открываются перед теми, кто проявляет особые… таланты.

– Какие возможности?

– Контакты с влиятельными людьми. Стажировки в крупных компаниях и политических организациях. Специальные тренинги, которые не входят в официальную программу.

Они подошли к главному зданию, и Дэниел почувствовал, как напрягается при виде массивного готического строения. Здесь, прошлой ночью, Элеонора Витт фактически угрожала ему, говоря о судьбе его сына как о чем-то, что уже решено без его участия.

Офис доктора Вейл был так же безупречен, как и днем ранее. Сама Лиза встретила их с профессиональной улыбкой, хотя Дэниел заметил легкое удивление в ее глазах при виде его.

– Профессор Фрост, не ожидала вас увидеть, – сказала она, указывая им на кресла. – Но я рада, что вы проявляете такой интерес к академической жизни Итана.

– Естественно, – ответил Дэниел. – В конце концов, речь идет о специализированной программе, которая повлияет на его будущее.

– Именно так, – Лиза кивнула с серьезным видом. – И потенциально очень положительно повлияет.

Она открыла папку, лежащую перед ней.

– Я составила предварительное расписание для Итана. Три раза в неделю, после основных занятий. Программа включает в себя как индивидуальные сессии со мной, так и групповые занятия с другими одаренными студентами, – она протянула им распечатанные листы. – Вот полный план на семестр.

Дэниел просмотрел документ. Названия курсов были сформулированы расплывчато и в то же время интригующе: "Расширенная эмпатия", "Техники когнитивного влияния", "Адаптивные коммуникационные стратегии". Ничего, что явно указывало бы на манипуляцию или контроль, но читая между строк, он видел, что именно это и было целью.

– Это выглядит… интенсивно, – заметил он, возвращая документ. – Не помешает ли это основной учебной программе?

– Напротив, – улыбнулась Лиза. – Навыки, которые Итан приобретет на этих занятиях, помогут ему лучше усваивать любую информацию. Улучшат его концентрацию, память, аналитические способности.

– Звучит здорово, – сказал Итан с энтузиазмом. – Когда я могу начать?

– Сегодня, если хочешь, – ответила Лиза. – У нас как раз есть вводное занятие по эмпатическому считыванию после обеда.

Дэниел наблюдал за обменом репликами с растущим беспокойством. Его сын был явно заинтересован, почти взволнован перспективой этих странных занятий. А Лиза Вейл смотрела на Итана с тем же выражением, с которым ученый мог бы смотреть на особенно перспективный экспериментальный образец.

– А родительское согласие? – спросил Дэниел. – Насколько я понимаю, для включения несовершеннолетнего ученика в специализированную программу требуется подпись родителя или опекуна.

Лиза перевела взгляд на него, и в ее глазах на мгновение мелькнуло что-то похожее на раздражение.

– Разумеется, – она достала из папки еще один документ. – Вот форма согласия. Вы можете ознакомиться с ней сейчас или взять с собой и вернуть позже.

Дэниел взял документ. Это была стандартная форма согласия, хотя и с некоторыми необычными формулировками. Особенно привлек его внимание пункт о "применении экспериментальных образовательных методик" и "возможной временной дезориентации или эмоциональной нестабильности как части процесса адаптации".

– Я бы хотел изучить это более внимательно, – сказал он, складывая документ. – И, возможно, задать несколько вопросов о конкретных методиках, которые будут применяться.

– Конечно, – Лиза кивнула с профессиональной улыбкой, но ее глаза оставались холодными. – Хотя я должна предупредить, что места в программе ограничены. И, учитывая результаты Итана, на его место уже есть другие кандидаты.

– Пап, – Итан повернулся к нему с тревогой в глазах. – Я действительно хочу быть частью этой программы. Пожалуйста.

Дэниел почувствовал себя в ловушке. Отказ мог оттолкнуть сына еще дальше и, возможно, подтолкнуть его к еще более рискованным решениям. Согласие же означало отдать Итана в руки людей, которые видели в нем "актив" для какой-то неизвестной "полевой работы".

– Давайте сделаем так, – предложил он, обращаясь к Лизе. – Итан может посетить сегодняшнее вводное занятие в качестве наблюдателя, без официального зачисления в программу. А я тем временем изучу форму согласия и подготовлю свои вопросы.

Лиза и Итан обменялись быстрыми взглядами, которые Дэниел не смог интерпретировать. Затем Лиза кивнула.

– Это разумный компромисс, – согласилась она. – Итан, занятие начинается в два часа, в аудитории B-13. Это в восточном крыле, на цокольном этаже.

– Я найду, – кивнул Итан. – Спасибо, доктор Вейл.

Когда они вышли из офиса, Итан повернулся к отцу.

– Спасибо, что не отказал сразу, – сказал он. – Это действительно важно для меня.

– Я знаю, – Дэниел положил руку на плечо сына. – Я просто хочу убедиться, что мы понимаем, во что ввязываемся.

– Ты слишком много беспокоишься, – Итан слабо улыбнулся. – Это же не какой-то зловещий эксперимент. Просто продвинутая образовательная программа.

Дэниел кивнул, не желая спорить. Если бы Итан знал о том, что он подслушал прошлой ночью, о разговоре о "Протоколе Лазаря" и "активах для полевой работы", возможно, он был бы не так уверен.

– Мне пора на занятия, – сказал Итан, глядя на часы. – Увидимся за обедом?

– Да, конечно, – Дэниел смотрел, как сын уходит по коридору, смешиваясь с другими учениками в одинаковой форме. Он выглядел как один из них – дисциплинированный, целеустремленный, с безупречной осанкой. И это пугало Дэниела больше всего.

У Дэниела была утренняя лекция, но он едва мог сосредоточиться на материале. Его мысли постоянно возвращались к подслушанному разговору, к загадочному "Протоколу Лазаря", к странным изменениям, которые он замечал в своем сыне.

После лекции он решил, что ему нужна более конкретная информация. Если он собирался защитить Итана, ему требовалось точно знать, с чем он имеет дело. И для этого ему нужен был доступ к запертой секции библиотеки, которую он заметил днем ранее.

Но как туда попасть? Электронный замок требовал карту-ключ с соответствующим уровнем доступа, которой у него не было. И он был уверен, что Маргарет Пирс, главный библиотекарь, не предоставит ему такой доступ, особенно после его вопросов о "Протоколе Лазаря".

Дэниел направился в столовую, надеясь найти там Итана. Вместо этого он увидел за одним из столиков Софи Чен, сидящую в одиночестве с книгой. Это был шанс узнать больше о ее намерениях относительно его сына.

– Мисс Чен, – сказал он, подходя к ее столику. – Можно присоединиться?

Софи подняла глаза от книги и слегка улыбнулась.

– Профессор Фрост, – она указала на свободный стул. – Пожалуйста.

Дэниел сел напротив нее, отмечая название книги, которую она читала: "Эмоциональное воздействие: структура и применение". Еще один текст из той странной коллекции в библиотеке.

– Интересное чтение? – спросил он, кивая на книгу.

– Довольно техническое, – ответила Софи, закрывая том. – Но полезное для понимания методологии академии.

– Методологии, которую вы представляли моему сыну вчера вечером?

Глаза Софи слегка сузились, но ее улыбка не дрогнула.

– Вы прямолинейны, профессор. Это редкое качество в Академии Блэквуд, – она сделала паузу. – Да, я рассказывала Итану о некоторых аспектах нашего обучения. Но только в общих чертах. Он талантливый молодой человек с большим потенциалом.

– И что именно вы надеетесь получить, взяв его под свое крыло?

Вместо того чтобы оскорбиться, Софи рассмеялась – коротким, почти горьким смехом.

– Вы думаете, у меня есть скрытые мотивы? – она покачала головой. – Может быть. Но не те, которые вы предполагаете.

– Тогда просветите меня.

Софи огляделась, затем наклонилась ближе.

– Профессор Фрост, Академия Блэквуд – это не то место, которым кажется. Методики, которым здесь обучают, могут быть… опасными в неправильных руках. Или для неподготовленного ума, – она сделала паузу. – Ваш сын попал на радар определенных людей. Влиятельных людей. И они не всегда заботятся о благополучии своих… подопечных.

– Вы говорите о Монро?

Софи напряглась.

– Вы хорошо информированы, – сказала она тихо. – Да, Александр Монро-старший проявил особый интерес к результатам Итана. А его сын уже начал… скажем так, устанавливать контакт.

– И в чем заключается ваша роль во всем этом?

Софи долго смотрела на него, словно оценивая, насколько ему можно доверять.

– Скажем так, у меня есть причины не доверять методам Монро и его окружения, – ответила она наконец. – И я предпочла бы, чтобы такие студенты, как Итан, не становились их… инструментами.

– Вы имеете в виду "Протокол Лазаря"?

Глаза Софи расширились.

– Вы знаете о нем? – прошептала она.

– Немного, – ответил Дэниел. – Я знаю, что это какая-то программа глубокой психологической трансформации. И что ее планируют применить к Итану.

Софи побледнела.

– Если это так, то ситуация еще серьезнее, чем я думала, – она покачала головой. – "Протокол Лазаря" используется только в исключительных случаях. Для студентов с высочайшим потенциалом. Или для тех, кто требует… значительной перестройки личности.

– Что конкретно он делает? – спросил Дэниел, чувствуя, как холодок пробегает по спине.

– Я не знаю всех деталей, – ответила Софи. – Студентам не дают полной информации. Но я видела результаты. Люди меняются… фундаментально. Их базовые ценности, эмоциональные реакции, даже память о прошлом – все реструктурируется, чтобы создать личность, полностью преданную целям Совета.

– И вы хотите защитить Итана от этого?

– Я хочу дать ему выбор, – сказала Софи серьезно. – Настоящий выбор, основанный на полной информации, а не на манипуляции его травмой и желанием признания.

Дэниел внимательно изучал ее лицо, пытаясь определить, говорит ли она правду. Что-то в ее глазах, в напряжении вокруг рта заставляло его думать, что она искренна. По крайней мере, отчасти.

– Мне нужно больше информации, – сказал он наконец. – Конкретные детали о том, что они планируют для Итана. О том, что такое "Протокол Лазаря" на самом деле.

– Эта информация хранится в специальной секции библиотеки, – ответила Софи. – За электронной дверью. Но вам понадобится ключ-карта с высоким уровнем доступа, чтобы попасть туда.

– И у вас нет такого доступа?

Софи покачала головой.

– Только преподаватели и члены Совета. Ни один студент, даже из специальных программ, не имеет доступа к этим материалам.

Дэниел задумался. Ему нужен был союзник среди персонала, кто-то, кто мог бы предоставить ему доступ или помочь обойти систему безопасности. Но кому он мог доверять?

– Есть кто-то, кто может помочь, – сказала Софи, словно читая его мысли. – Мартин Грей, глава службы безопасности.

– Глава службы безопасности? – удивился Дэниел. – Почему он станет помогать нарушить правила?

– У Мартина… сложные отношения с академией, – объяснила Софи. – Он работает здесь уже десять лет, но в последнее время начал задавать вопросы. Особенно после случая с его братом.

– Его братом?

Софи сделала паузу, словно решая, сколько можно рассказать.

– Его младший брат был студентом здесь пять лет назад. Очень перспективный, как говорят. Один из первых, кто прошел через "Протокол Лазаря", – она сделала паузу. – Он не выдержал. Сломался психологически. Сейчас находится в специализированном учреждении, не узнает даже собственного брата.

Дэниел почувствовал, как внутри него все холодеет.

– И Мартин продолжает работать здесь? Почему?

– Чтобы быть ближе к тем, кто ответственен за состояние его брата, – ответила Софи. – И, возможно, чтобы предотвратить подобные случаи в будущем.

Она достала из кармана небольшой блокнот, написала что-то и протянула вырванный листок Дэниелу.

– Вот его рабочий график на сегодня. Он будет проводить обход в восточном крыле, рядом с техническими помещениями, в четыре часа. Если вы хотите поговорить с ним без свидетелей, это будет лучшее время.

Дэниел взял листок, удивляясь осведомленности Софи о графике сотрудников службы безопасности.

– Почему вы помогаете мне?

Софи смотрела на него долгим, оценивающим взглядом.

– Скажем так: не все студенты Академии Блэквуд слепо следуют ее идеологии, – она встала, собирая свои вещи. – Будьте осторожны, профессор Фрост. И помните: в этих стенах никому нельзя полностью доверять, – она сделала паузу. – Даже мне.

С этими словами она ушла, оставив Дэниела размышлять над ее предупреждением и информацией, которую она предоставила.

В четыре часа Дэниел находился в восточном крыле главного здания, недалеко от технических помещений. Эта часть академии была менее элегантной, чем парадные залы и учебные аудитории – обычные служебные коридоры с бетонными стенами, трубами под потолком и флуоресцентным освещением.

Он услышал приближающиеся шаги и отступил в тень. Мимо прошел крупный мужчина в черной форме службы безопасности – тот самый, которого Дэниел видел сопровождающим Александра Монро прошлой ночью.

– Мистер Грей? – окликнул его Дэниел, выступая из тени.

Мартин Грей резко обернулся, его рука автоматически метнулась к поясу, где, вероятно, обычно находилось оружие. Увидев Дэниела, он слегка расслабился, но его поза осталась настороженной.

– Профессор Фрост, – сказал он глубоким, хриплым голосом. – Что вы делаете в этой части здания?

– Ищу вас, вообще-то, – ответил Дэниел. – Мне сказали, что вы можете помочь с определенной… ситуацией.

Глаза Мартина сузились.

– Кто сказал?

– Софи Чен.

Это имя вызвало реакцию – легкое расширение зрачков, едва заметное напряжение челюсти.

– Чен направила вас ко мне? – он оглянулся, проверяя коридор. – Пойдемте. Здесь не место для разговоров.

Он повел Дэниела через лабиринт служебных коридоров в небольшое помещение, напоминающее комнату отдыха для персонала – несколько стульев, маленький стол, автомат с кофе и водой.

– Здесь нет камер, – сказал Мартин, закрывая дверь. – По крайней мере, официальных. За это я могу ручаться.

Он указал Дэниелу на стул.

– Итак, о какой "ситуации" идет речь?

Дэниел решил быть прямым.

– Мне нужен доступ к специальной секции библиотеки. Той, что за электронной дверью.

Мартин долго смотрел на него, затем хмыкнул.

– Вы либо очень храбрый, либо очень глупый, профессор, – сказал он. – Зачем вам это?

– Мой сын, – ответил Дэниел. – Я слышал разговор между доктором Витт и Александром Монро. Они планируют применить к Итану что-то, называемое "Протоколом Лазаря". Мне нужно знать, что это такое.

При упоминании протокола Мартин заметно напрягся. Его лицо, обычно бесстрастное, на мгновение исказилось от боли или гнева.

– "Протокол Лазаря", – повторил он тихо. – Они редко применяют его к новичкам. Ваш сын должен быть действительно… особенным.

– Так мне говорят, – кивнул Дэниел. – Что это такое, мистер Грей? Софи Чен упоминала случай с вашим братом…

Мартин резко встал, его кулаки сжались.

– Чен не имела права говорить о моем брате, – прорычал он. – Это личное дело.

– Я понимаю, – Дэниел старался говорить спокойно. – И я сожалею о том, что произошло. Но именно поэтому я обращаюсь к вам. Если есть риск, что мой сын пострадает так же, как ваш брат…

Мартин медленно опустился обратно на стул.

– Мой брат, Джейсон, был похож на вашего сына, – сказал он наконец. – Умный. Талантливый. С особыми способностями к… пониманию людей. Эмпатия, вот как они это называли, – он сделал паузу. – Он был гордостью семьи. Первым, кто поступил в престижную академию. Я тогда еще служил в морской пехоте.

Он провел рукой по коротко стриженным волосам.

– Когда я вернулся, он уже был в… учреждении. Не узнавал меня. Не узнавал никого. Врачи говорили о тяжелом психотическом эпизоде, о шизофрении. Но Джейсон никогда не проявлял признаков психических заболеваний, – его голос стал жестче. – Пока не попал в эту проклятую школу.

– И вы узнали о "Протоколе Лазаря"?

Мартин кивнул.

– Не сразу. Поначалу я верил официальной версии. Затем, нуждаясь в работе и желая быть ближе к брату, который остался в учреждении недалеко отсюда, я устроился в службу безопасности академии. И начал замечать… закономерности.

– Какие?

– Определенные студенты, особенно одаренные, внезапно менялись. Их личности, привычки, даже голос и манера речи становились другими. Как будто кто-то стер их и перезаписал, – Мартин сделал паузу. – А потом были другие, как мой брат. Те, у кого процесс пошел не так. Их тихо удаляли из школы. Списывали на болезнь, перевод, семейные обстоятельства.

Он посмотрел Дэниелу прямо в глаза.

– Если ваш сын намечен для "Протокола Лазаря", у вас мало времени. Они начнут с малого – техники расслабления, упражнения на концентрацию, кажущиеся безобидными психологические тесты. Затем перейдут к более глубоким методам – измененным состояниям сознания, внушению во время сна, контролируемой дезориентации. И наконец, когда субъект достаточно подготовлен, они применяют полный протокол.

– Что происходит во время полного протокола?

Мартин покачал головой.

– Я не знаю всех деталей. Эта информация доступна только членам Совета и высшему руководству. Но я знаю результаты, – он сделал паузу. – И я знаю, что если вы хотите спасти своего сына, вам нужно действовать быстро.

– Вы поможете мне? – прямо спросил Дэниел.

Мартин долго смотрел на него, словно взвешивая риски.

– Я помогу вам попасть в запретную секцию библиотеки, – сказал он наконец. – Но не из сочувствия к вам. Из-за мальчика. И из-за Джейсона.

Он достал из кармана электронный пропуск.

– Это мастер-ключ службы безопасности. Он открывает большинство дверей в академии, включая ту, что вас интересует. Но есть проблема – система фиксирует, когда и где используется каждый ключ. Если я просто дам его вам, они быстро узнают, кто предоставил доступ.

– Что вы предлагаете?

– Сегодня ночью. Во время моего дежурства. Я проведу вас, – Мартин сверился с часами. – Встретимся у северного входа в библиотеку в 1:30. В это время все должны быть в своих комнатах, даже сотрудники.

– А камеры?

– Я позабочусь о них, – ответил Мартин. – На пятнадцать минут система будет показывать записанное ранее изображение пустых коридоров. Этого должно хватить, чтобы мы проникли внутрь. Но как только мы окажемся в специальной секции, времени будет мало. Может быть, полчаса, не больше, прежде чем кто-то заметит несоответствие в системе наблюдения.

Дэниел кивнул.

– Спасибо. Я буду на месте.

Мартин встал.

– Одно условие, профессор Фрост, – сказал он серьезно. – Если мы найдем то, что ищем, если подтвердится, что ваш сын в опасности, вы должны сделать то, что я не смог для Джейсона. Вы должны увезти его отсюда. Как можно дальше и как можно быстрее.

– Но контракт…

– К черту контракт, – резко сказал Мартин. – Речь идет о жизни вашего сына. О его разуме. О том, кем он является. Никакие деньги не стоят этого.

Дэниел кивнул, понимая, что Мартин прав.

– Я сделаю все необходимое, – пообещал он. – Если Итан действительно в опасности, мы уедем.

Мартин изучал его лицо, словно оценивая искренность этого обещания.

– До ночи, профессор, – сказал он наконец. – И будьте осторожны. В этих стенах глаза и уши повсюду.

Остаток дня Дэниел провел, пытаясь вести себя нормально. У него была еще одна лекция, после которой он встретился с Итаном за ужином. Сын выглядел возбужденным и воодушевленным после посещения вводного занятия специальной программы.

– Это было потрясающе, пап, – говорил он, энергично жестикулируя, что было совсем не характерно для его обычно сдержанной манеры. – Мы делали упражнения на считывание эмоций по микровыражениям. Ты знаешь, что человеческое лицо может принимать более десяти тысяч различных выражений? И большинство из них длятся менее секунды.

– Да, я слышал об этом, – кивнул Дэниел, стараясь скрыть беспокойство за маской заинтересованности.

– И мы учились не только распознавать эти выражения, но и контролировать свои собственные, – продолжал Итан. – Доктор Вейл сказала, что я показал исключительные результаты для первого занятия.

– Это замечательно, – Дэниел попытался улыбнуться. – Что еще вы изучали?

– Техники быстрого установления раппорта с незнакомыми людьми. Зеркальное отражение языка тела, подстройку под темп речи и дыхания, использование определенных лингвистических конструкций, – Итан сделал паузу. – Я и раньше интуитивно использовал некоторые из этих техник, но никогда не осознавал их структуру. Теперь я понимаю, как они работают, и могу применять их намного эффективнее.

Дэниел слушал с растущим беспокойством. То, что описывал Итан, звучало как учебник по техникам манипуляции и межличностного влияния. Они действительно обучали подростков навыкам, которые в определенных контекстах могли бы считаться неэтичными или даже опасными.

– И как ты себя чувствовал после занятия? – осторожно спросил он. – Никакой усталости? Дезориентации?

Итан слегка нахмурился.

– Нет, ничего такого. Почему ты спрашиваешь?

– Просто такие интенсивные психологические упражнения иногда могут быть истощающими, – объяснил Дэниел. – Особенно для новичков.

– Я чувствую себя отлично, – Итан улыбнулся, но что-то в его улыбке показалось Дэниелу неестественным, словно сын теперь сознательно контролировал свои выражения лица. – На самом деле, я чувствую себя более… сосредоточенным. Более осознанным.

– Ты подписал какие-нибудь документы? – спросил Дэниел, стараясь, чтобы вопрос прозвучал непринужденно.

Итан покачал головой.

– Нет, это было просто ознакомительное занятие. Доктор Вейл сказала, что для официального включения в программу нужно твое согласие, – он пристально посмотрел на отца. – Ты ведь подпишешь его, правда? Эта программа действительно может дать мне преимущество, которое я искал.

– Преимущество?

– В жизни, – пояснил Итан. – Понимание людей, умение влиять на них, направлять их действия… Это ведь самый ценный навык, не так ли? Особенно в современном мире.

Дэниел был поражен тем, насколько эти слова напоминали речь Элеоноры о "более эффективной форме лидерства". Казалось, его сын уже начал впитывать идеологию академии.

– Я все еще изучаю документы, – сказал Дэниел. – Давай поговорим об этом завтра, хорошо?

Итан кивнул, но Дэниел заметил легкое разочарование в его глазах.

– Конечно, – сказал он. – Только не затягивай. Доктор Вейл сказала, что места ограничены, и другие студенты очень заинтересованы.

После ужина Итан сообщил, что идет в библиотеку заниматься с группой других студентов, и Дэниел остался один в своих апартаментах. Он провел несколько часов, просматривая материалы курса, которые должен был преподавать на следующей неделе, хотя его мысли постоянно возвращались к предстоящей ночной операции.

Что он найдет в запретной секции библиотеки? И что будет делать, если информация подтвердит его худшие опасения?

Около полуночи Итан вернулся, выглядя уставшим, но довольным.

– Ты еще не спишь? – спросил он, увидев отца в гостиной с книгой в руках.

– Готовлюсь к лекциям, – ответил Дэниел. – Как прошли занятия?

– Продуктивно, – Итан зевнул. – Мы с Софи и несколькими другими студентами изучали материал по когнитивным структурам. Она действительно умна, пап. И очень хорошо объясняет сложные концепции.

– Я рад, что ты нашел хороших друзей, – сказал Дэниел, стараясь не показывать своего беспокойства при упоминании Софи. Насколько он мог доверять этой девушке? Действительно ли она хотела помочь Итану, или у нее были свои скрытые мотивы?

– Я, пожалуй, пойду спать, – сказал Итан, направляясь к своей комнате. – Завтра насыщенный день.

– Спокойной ночи, – Дэниел смотрел, как сын уходит, и чувствовал странную смесь любви и страха. Итан менялся на его глазах, и он не был уверен, были ли эти изменения к лучшему.

В 1:15 Дэниел тихо выскользнул из своих апартаментов. Итан крепко спал – он проверил, – и, если повезет, не заметит отсутствия отца.

Кампус ночью выглядел еще более зловещим, чем днем. Туман, поднимавшийся от океана, окутывал готические здания, создавая впечатление, что они плывут в молочно-белом море. Луна была почти полной, но ее свет казался размытым, приглушенным влажным воздухом.

Дэниел двигался тенями, избегая открытых пространств и камер наблюдения, о которых предупреждал его Мартин. Сердце колотилось в груди, адреналин обострил все чувства. Каждый звук – шелест листвы, далекий шум волн, скрип старого дерева – заставлял его замирать, ожидая разоблачения.

Но никто не остановил его. Никто не окликнул. Кампус был погружен в тишину, как будто весь персонал и все студенты действительно находились в своих комнатах, как и сказал Мартин.

Северный вход в библиотеку представлял собой небольшую боковую дверь, гораздо менее впечатляющую, чем главный портал. Дэниел подошел к ней ровно в 1:30 и замер в тени, ожидая Мартина.

Через несколько минут появилась массивная фигура охранника, двигающаяся с неожиданной для его комплекции легкостью.

– Профессор, – тихо сказал Мартин, подходя ближе. – Вы вовремя.

Он достал свой электронный ключ и провел им по считывателю. Дверь тихо щелкнула, открываясь.

– У нас пятнадцать минут, чтобы добраться до специальной секции, – сказал Мартин, пропуская Дэниела внутрь. – Камеры покажут записанное изображение до 1:45. После этого нам нужно быть внутри секции.

Они быстро двигались через темную библиотеку, освещая путь только маленьким фонариком, который Мартин держал низко к полу. Книжные полки отбрасывали длинные тени, создавая впечатление, что они идут через лес каменных деревьев.

Поднявшись на второй этаж, они направились к дальнему углу, где Дэниел ранее видел электронную дверь. Она была там, серая металлическая поверхность тускло поблескивала в свете фонарика.

Мартин снова использовал свой ключ, и дверь открылась с тихим шипением. За ней оказался короткий коридор, ведущий в небольшое помещение, заставленное металлическими шкафами и стеллажами. В отличие от основной библиотеки, здесь не было деревянных полок или антикварных книжных шкафов – только современные металлические конструкции, напоминающие армейские хранилища секретных документов.

– Архивы, – пояснил Мартин. – Здесь хранятся все документы о методиках академии, результатах их применения, истории экспериментов.

Он подошел к ближайшему шкафу и открыл его своим ключом.

– Нам нужно найти информацию о "Протоколе Лазаря", – сказал Дэниел, начиная просматривать ярлыки на папках и коробках.

– И о вашем сыне, – добавил Мартин. – Если он уже включен в программу, здесь должны быть документы с оценкой его потенциала и планом применения протокола.

Они работали молча, методично проверяя содержимое шкафов. Дэниел был поражен объемом и организацией материалов. Здесь были десятки, если не сотни папок с детальными отчетами о студентах, методиках, экспериментах. Некоторые документы датировались началом прошлого века, предполагая, что странная образовательная философия Академии Блэквуд имела гораздо более долгую историю, чем он предполагал.

– Здесь, – сказал Мартин через несколько минут, указывая на шкаф с маркировкой "Специальные протоколы". – Это должно быть то, что мы ищем.

Внутри шкафа находились папки, организованные в алфавитном порядке по названиям протоколов: "Аврора", "Геркулес", "Зеркало"… и, наконец, "Лазарь".

Дэниел взял толстую черную папку с маркировкой "Протокол Лазаря" и открыл ее. Внутри находились документы, разделенные на секции: "История и развитие", "Методология", "Результаты и анализ", "Текущие субъекты".

Он начал с методологии, бегло просматривая страницы в поисках ключевой информации. То, что он читал, заставляло его кровь стыть в жилах.

"Протокол Лазаря" представлял собой комплексную программу психологической реструктуризации личности, включающую элементы гипноза, нейролингвистического программирования, сенсорной депривации, контролируемого стресса и химического воздействия. Целью было создание "идеального агента влияния" – человека, способного не только манипулировать другими на глубоком психологическом уровне, но и полностью контролировать собственные эмоциональные реакции, перестраивать свою личность в зависимости от требований задачи.

Ключевым элементом протокола было то, что они называли "смертью эго" – процесс, в ходе которого изначальная личность субъекта фактически разрушалась, чтобы на ее месте могла быть сконструирована новая, более соответствующая целям программы. Это достигалось через серию интенсивных психологических испытаний, включающих изоляцию, дезориентацию, лишение сна и "эмоциональную перегрузку".

– Боже мой, – прошептал Дэниел, читая описание техник. – Это не образование. Это промывание мозгов в чистом виде.

– И хуже, – мрачно кивнул Мартин, просматривающий другую папку. – Посмотрите на статистику отказов. Почти 30% субъектов испытывают серьезные психологические нарушения во время или после процесса. Депрессия, психозы, суицидальные тенденции, полная диссоциация личности…

Дэниел перевернул страницу и замер, увидев фотографии. Молодые люди до и после прохождения протокола. Внешне они выглядели так же, но их глаза… В них было что-то холодное, отсутствующее, как будто что-то фундаментальное было извлечено из их сущности.

Он перешел к разделу "Текущие субъекты" и, к своему ужасу, обнаружил имя Итана в списке кандидатов, утвержденных для протокола. Рядом с его именем стояла пометка "Высший приоритет" и "Одобрено А.М." – Александром Монро, как предположил Дэниел.

Дальше шел подробный психологический профиль Итана, составленный доктором Вейл. Она описывала его как "идеального кандидата" благодаря его "высокому эмпатическому потенциалу, комбинированному с недавней травмой (потеря матери), создающей оптимальные условия для глубокой реструктуризации личности".

В документе также упоминалось, что первые подготовительные этапы протокола уже начались, с акцентом на "установление доверия и принятие методологии академии". Следующим шагом должно было стать "постепенное отделение субъекта от внешних привязанностей, особенно от отца".

– Они уже начали, – сказал Дэниел, чувствуя, как растет его ярость и отчаяние. – Они уже работают над тем, чтобы отдалить его от меня.

– Посмотрите здесь, – Мартин указал на другой документ, который нашел в шкафу. – Список выпускников, прошедших через "Протокол Лазаря". Имена, даты, текущие позиции.

Дэниел взял документ и начал просматривать его. Список был длинным, охватывающим несколько десятилетий. И позиции, которые занимали эти люди, заставили его замереть от шока.

Политики высшего уровня. Руководители крупнейших корпораций. Главы международных организаций. Влиятельные журналисты и медиа-магнаты. Все они были выпускниками Академии Блэквуд, прошедшими через "Протокол Лазаря". И все они занимали позиции, позволяющие им формировать общественное мнение, влиять на принятие решений на национальном и глобальном уровнях.

– Это сеть, – прошептал Дэниел. – Глобальная сеть людей, обученных манипулировать другими на психологическом уровне. И все они связаны с Академией Блэквуд.

– И с Советом, – добавил Мартин. – Посмотрите, у каждого выпускника есть "куратор" из Совета. Человек, который направляет их карьеру, обеспечивает нужные контакты, возможности.

Дэниел посмотрел на имя куратора рядом с именем Итана. Александр Монро.

– Этот человек хочет контролировать моего сына, – сказал он, чувствуя, как растет его решимость. – Превратить его в одного из своих "агентов влияния".

– И он не остановится ни перед чем, чтобы получить то, что хочет, – мрачно подтвердил Мартин. – Монро – один из самых влиятельных членов Совета. И один из самых безжалостных.

Дэниел продолжил изучать документы, пытаясь найти что-то, что могло бы помочь ему защитить сына. Один документ особенно привлек его внимание – отчет о случаях сопротивления протоколу.

В нем описывались факторы, которые могли снизить эффективность "Протокола Лазаря" или полностью нейтрализовать его. Среди них были "сильные эмоциональные привязанности, особенно семейные", "устойчивая система ценностей, сформированная до поступления в академию" и, что самое интересное, "осведомленность о механизмах психологического воздействия".

– Вот оно, – сказал Дэниел, указывая на этот раздел. – Знание о том, как работает протокол, может помочь сопротивляться ему. Если я смогу предупредить Итана, объяснить ему механизмы воздействия…

– Если они еще не слишком далеко продвинулись в подготовительных этапах, – предупредил Мартин. – Чем дольше субъект подвергается воздействию, тем труднее ему сопротивляться, даже зная о механизмах.

Дэниел быстро просмотрел другие разделы, фотографируя на телефон наиболее важные страницы. Ему нужны были доказательства, что-то, что он мог бы показать Итану, чтобы убедить его в опасности.

– Нам пора уходить, – сказал Мартин, глядя на часы. – Мы уже здесь почти полчаса.

Дэниел сфотографировал последние страницы и вернул папки в шкаф. Они тщательно закрыли все шкафы, стараясь не оставить следов своего присутствия.

– Что вы собираетесь делать теперь, профессор? – спросил Мартин, когда они выходили из специальной секции.

– Я должен поговорить с Итаном, – ответил Дэниел. – Показать ему, что я нашел. Убедить его в опасности.

– Будьте осторожны, – предупредил Мартин. – Если они заподозрят, что вы знаете о протоколе, они могут ускорить процесс. Или найти способ полностью отстранить вас от сына.

– Я понимаю, – кивнул Дэниел. – Но я не могу просто наблюдать, как они превращают моего сына в… в то, что я видел на тех фотографиях.

Мартин кивнул.

– Я помогу, чем смогу, – сказал он. – Но моя позиция здесь не так уж прочна. Если они узнают о моем участии…

– Я понимаю, – Дэниел положил руку на плечо Мартина. – Спасибо за помощь. Я не забуду этого.

Они осторожно покинули библиотеку и разошлись в разных направлениях. Дэниел скользнул через темный кампус обратно к преподавательскому корпусу, чувствуя, как адреналин, поддерживавший его во время операции, начинает спадать, уступая место усталости и тревоге.

Но под этой усталостью росла твердая решимость. Теперь, когда он знал, что планировали для его сына, он не мог оставаться пассивным. Он должен был действовать, и действовать быстро.

Проскользнув обратно в свои апартаменты, Дэниел тихо прошел в гостиную и сел на диван, глядя в темноту. В его голове формировался план – не просто разговор с Итаном, но полномасштабное расследование. Ему нужно было собрать больше информации, найти союзников, выявить слабые места системы.

И, возможно, найти способ не только защитить своего сына, но и разоблачить Академию Блэквуд и ее зловещую сеть перед миром. Потому что теперь он понимал, что это было не просто вопросом безопасности Итана. Это был вопрос о десятках, сотнях молодых людей, подвергающихся психологическим манипуляциям, чтобы стать инструментами в руках невидимой элиты.

Битва только начиналась, и Дэниел Фрост был полон решимости в ней победить. Ради Итана. Ради всех других детей в академии. И ради собственной совести психолога, который поклялся не причинять вреда.

Глава 6: Тревожные знаки

Утро после проникновения в секретный архив Дэниел встретил с тяжелой головой и ощущением неотвратимости надвигающейся катастрофы. Документы, которые он видел ночью, фотографии людей "до и после" прохождения "Протокола Лазаря", психологические профили и клинически холодные отчеты о "неудачных случаях" – все это преследовало его, стоило только закрыть глаза.

Он проверил телефон, убеждаясь, что фотографии, сделанные в архиве, сохранились. Кадры были не самого лучшего качества – снимать пришлось торопливо, при тусклом свете фонарика, – но большинство текста можно было разобрать. Этого должно быть достаточно, чтобы убедить Итана.

Дэниел вышел на кухню и обнаружил, что сын уже ушел, оставив короткую записку на столе:

"Раннее занятие с доктором Вейл. Не жди меня к обеду, встречаюсь с исследовательской группой в лаборатории. Увидимся вечером."

Никакого "пап" или "с любовью" – просто сухая информация, как будто отчет от подчиненного начальнику. Еще одно маленькое изменение, которое, в сочетании с десятками других, свидетельствовало о постепенной трансформации его сына.

Дэниел смял записку и бросил ее в мусорное ведро. У него была утренняя лекция, которую он не мог пропустить, но после этого он планировал найти Итана, независимо от его "исследовательской группы", и показать ему, что он обнаружил.

Проводя лекцию, Дэниел не мог избавиться от ощущения, что смотрит на своих студентов новыми глазами. Теперь их неестественная дисциплинированность, их холодная собранность и странные интересы в области манипуляции приобретали зловещий смысл. Сколько из них уже прошли через ранние стадии "Протокола Лазаря"? Сколько были намечены для полной "трансформации"?

Он заставил себя сосредоточиться на материале, хотя большая часть его сознания продолжала анализировать всю информацию, собранную за эти дни, пытаясь сложить полную картину и разработать стратегию действий.

После лекции к нему подошла Софи Чен.

– Вы нашли что-то полезное, профессор? – спросила она тихо, помогая ему собрать материалы с кафедры.

Дэниел бросил на нее быстрый взгляд, затем кивнул почти незаметно.

– Более чем, – ответил он так же тихо. – Вы были правы насчет Мартина.

– Он хороший человек, – сказала Софи. – Один из немногих здесь, кто еще не полностью поглощен системой.

– А что насчет вас? – Дэниел внимательно посмотрел на нее. – Насколько вы "поглощены системой", мисс Чен?

Софи слегка улыбнулась, но ее глаза остались серьезными.

– Я знаю, чему они нас учат, профессор. И я знаю, как это использовать, – она сделала паузу. – Но я также знаю, что эта сила может применяться разными способами. Не только теми, которые предполагают наши… наставники.

Дэниел изучал ее лицо, пытаясь определить, насколько ей можно доверять. Софи выдержала его взгляд, не отводя глаз.

– Итан с вашей группой сегодня? – спросил он наконец.

– Да, – кивнула Софи. – Мы проводим практические занятия в восточном крыле, лаборатория 3B. Исследуем методы группового влияния и динамику принятия решений, – она сделала паузу. – Вы могли бы заглянуть, если хотите. Как наблюдатель. Это… образовательно.

– Возможно, так и сделаю, – ответил Дэниел, складывая последние бумаги в сумку. – Спасибо, мисс Чен.

Когда Софи ушла, он задумался о странном положении, в котором оказался. Возможно, единственным союзником его сына в этой школе была девушка, которая сама прошла через систему психологических манипуляций и обучилась им в совершенстве. Можно ли ей доверять? Или она просто играет свою роль в более сложной схеме?

Лаборатория 3B представляла собой просторное помещение, разделенное на две части стеклянной перегородкой. С одной стороны находилось что-то вроде конференц-зала с овальным столом и стульями; с другой – наблюдательная зона с мониторами, записывающим оборудованием и рядом кресел.

Когда Дэниел вошел в наблюдательную зону, за стеклом уже шло занятие. Группа из восьми студентов, включая Итана и Софи, сидела за овальным столом. Еще двое стояли перед какой-то диаграммой на электронной доске. Один из стоящих студентов был Александр Монро-младший, сын влиятельного члена Совета. Он говорил, указывая на различные части диаграммы, которая, как с холодком заметил Дэниел, изображала психологические профили различных типов личности и соответствующие им "точки доступа" – уязвимости, которые могли быть использованы для манипуляции.

Дэниел сел в кресло в дальнем углу наблюдательной зоны, стараясь оставаться незаметным. Здесь уже находились двое взрослых – женщина в белом лабораторном халате, делающая заметки на планшете, и мужчина в строгом костюме, внимательно наблюдающий за происходящим за стеклом.

– …ключевым фактором является выявление базовой потребности, – доносился голос Александра через аудиосистему. – Каждый человек, независимо от типа личности, имеет доминирующую потребность, которая управляет большинством его решений. Для одних это безопасность, для других – признание, для третьих – контроль.

Он указал на верхнюю часть диаграммы.

– Как только вы определили эту потребность, вы получаете доступ к центральному мотивационному ядру личности. И тогда манипуляция становится простым вопросом правильной подачи информации.

Дэниел наблюдал, как его сын внимательно слушает, делая заметки в блокноте. Лицо Итана выражало полную концентрацию, но в нем было что-то еще – своего рода холодный энтузиазм, который Дэниел раньше никогда не видел.

– Например, – продолжал Александр, – если доминирующей потребностью является признание, вы формулируете свое предложение как возможность получить статус или одобрение. Если безопасность – подчеркиваете стабильность и отсутствие риска. Если контроль – предоставляете иллюзию выбора и влияния на процесс.

– А что, если человек осознает свои мотивы? – спросил один из студентов. – Разве это не делает его более устойчивым к манипуляции?

Александр улыбнулся – холодной, расчетливой улыбкой, которая не затронула его глаз.

– Осознанность – это двусторонний меч, – ответил он. – С одной стороны, да, она может усилить сопротивление прямым формам влияния. Но с другой – создает новую уязвимость: потребность в последовательности и самоподтверждении. Человек, который считает себя рациональным и осознанным, часто более уязвим для манипуляций, основанных на логических конструкциях, даже если в них скрыты ложные предпосылки.

Он повернулся к Итану.

– Фрост, ты изучал работы своего отца в области влияния авторитетных фигур на этические суждения. Что бы ты сказал о роли доверия в процессе манипуляции?

Дэниел напрягся, услышав, как упоминается его работа в этом контексте.

Итан выпрямился, и его голос, когда он заговорил, звучал увереннее и четче, чем обычно.

– Доверие создает основу для принятия информации без критического анализа, – начал он. – Исследования показывают, что люди в 70% случаев принимают утверждения от авторитетных или доверенных источников без проверки, даже если эти утверждения противоречат их предыдущему опыту, – он сделал паузу. – Таким образом, установление доверия является первым и наиболее критичным этапом процесса влияния. Без него даже самые изощренные техники имеют ограниченную эффективность.

– Отлично, – кивнул Александр. – И какие методы установления доверия ты считаешь наиболее эффективными?

Итан на мгновение задумался.

– Я бы выделил три основных подхода, – ответил он методично. – Во-первых, создание общности – выявление и подчеркивание сходств, общих ценностей или целей. Во-вторых, последовательная демонстрация компетентности в значимых для объекта областях. И в-третьих, контролируемая уязвимость – стратегическое раскрытие личной информации для создания иллюзии открытости и искренности.

Дэниел чувствовал, как растет его тревога, слушая, как его сын говорит о людях как об "объектах" и о манипулятивных техниках с клинической отстраненностью опытного практика. Это было не просто усвоение новых знаний – это было фундаментальное изменение в мировоззрении, в подходе к человеческим взаимодействиям.

– Превосходный анализ, Фрост, – похвалил Александр. – Теперь давайте проведем практическое упражнение. Разделитесь на пары. Один человек будет "агентом влияния", другой – "объектом". Агент получит конкретную цель – добиться от объекта определенного решения или действия. Объект будет знать, что на него пытаются повлиять, но не будет знать конкретную цель.

Студенты начали разбиваться на пары. Итан оказался в паре с Софи.

– Цели и исходные данные вы найдете в своих электронных планшетах, – продолжал Александр. – У вас есть пятнадцать минут на подготовку стратегии, затем мы начнем упражнение. Помните: объект знает о попытке влияния, но не знает цель. Ваша задача как агента – преодолеть это сознательное сопротивление.

Дэниел наблюдал, как студенты склонились над своими планшетами, изучая полученные задания. Лицо Итана приобрело сосредоточенное выражение, которое постепенно сменилось легкой улыбкой, словно он нашел решение сложной головоломки.

– Впечатляющая группа, не правда ли? – раздался глубокий, хорошо поставленный голос рядом с Дэниелом.

Он обернулся и увидел мужчину в строгом костюме, который ранее наблюдал за занятием. Теперь мужчина смотрел прямо на него с вежливой, но оценивающей улыбкой.

– Прошу прощения за то, что не представился сразу, – продолжил мужчина, протягивая руку. – Александр Монро. Член Попечительского совета академии.

Дэниел пожал протянутую руку, чувствуя, как внутри все напрягается. Это был тот самый человек, который разговаривал с Элеонорой ночью, тот, кто "одобрил" применение "Протокола Лазаря" к Итану.

– Дэниел Фрост, – ответил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. – Приятно познакомиться.

– Взаимно, профессор Фрост, – улыбка Монро стала шире. – Должен признаться, я следил за вашей карьерой с большим интересом. Ваши исследования в области влияния авторитетных фигур на моральные суждения особенно впечатляют.

– Благодарю, – Дэниел наблюдал за Монро с осторожностью. – Хотя в последнее время моя академическая карьера была… приостановлена.

– Временные трудности, – отмахнулся Монро. – Которые, я уверен, вскоре останутся в прошлом. Академия Блэквуд предоставляет исключительные возможности для исследований, особенно в вашей области.

Он кивнул в сторону студентов за стеклом.

– Например, то, что вы видите сейчас. Где еще вы найдете такую концентрацию молодых умов с таким потенциалом? Таким… пластичным восприятием?

– Действительно, – согласился Дэниел, внимательно подбирая слова. – Студенты здесь исключительные. Хотя методы обучения… нестандартные.

Монро изучал его лицо с легким интересом.

– Вас беспокоят наши методы, профессор?

– Скорее, интересуют, – ответил Дэниел. – Как психолога.

– Конечно, – кивнул Монро. – Профессиональное любопытство. Вполне понятно, – он сделал паузу. – Кстати, я вижу, ваш сын быстро адаптируется. Итан, верно? Доктор Вейл говорит, он показывает исключительные результаты.

– Да, она упоминала что-то подобное, – Дэниел постарался, чтобы его тон оставался нейтральным.

– У него большой потенциал, – продолжил Монро, снова переводя взгляд на студентов. – В такие времена, как наши, такие молодые люди… бесценны.

– В каком смысле? – спросил Дэниел, пытаясь получить больше информации.

Монро повернулся к нему с выражением, которое можно было бы принять за искренность, если бы не холодный расчет в глазах.

– Мир меняется, профессор Фрост. Традиционные формы власти – деньги, военная сила, даже технологии – становятся все менее эффективными. Настоящая власть сегодня – это способность формировать восприятие, контролировать информацию, направлять коллективное сознание.

Он указал на студентов.

– Эти молодые люди учатся не просто психологическим техникам. Они учатся быть архитекторами реальности. Формировать не просто отдельные решения, но целые мировоззрения.

– Звучит… амбициозно, – заметил Дэниел, чувствуя растущее беспокойство.

– Это необходимость, – возразил Монро. – Мир стоит на пороге серьезных кризисов – климатических, экономических, социальных. Старые методы управления не работают. Нужны новые подходы, новые лидеры, способные направлять общество через эти бури.

– И Академия Блэквуд готовит таких лидеров?

– Именно так, – Монро улыбнулся. – А такие люди, как вы, профессор, помогают нам совершенствовать наши методы. Ваши исследования, ваши инсайты в область человеческой психологии… Они могли бы значительно обогатить нашу программу.

Дэниел понял, к чему ведет разговор. Монро предлагал ему не просто работу преподавателя, а участие в их программе психологического перепрограммирования. Использовать его знания и опыт для совершенствования "Протокола Лазаря".

– Заманчивое предложение, – осторожно ответил Дэниел. – Хотя мне, конечно, нужно больше информации о конкретных проектах и методиках, прежде чем я смогу оценить свою потенциальную роль.

– Разумеется, – кивнул Монро. – Доктор Витт может предоставить вам необходимые материалы. С соответствующими соглашениями о конфиденциальности, конечно.

Он сделал паузу, глядя через стекло на начинающееся практическое упражнение.

– А пока, может быть, вы хотели бы увидеть некоторые из наших методик в действии? Взгляните на своего сына. Он работает с Софи Чен – одной из наших самых продвинутых студенток.

Дэниел перевел взгляд на Итана и Софи, которые теперь сидели за отдельным столиком в углу комнаты. По условиям упражнения, Софи была "объектом", а Итан – "агентом влияния". Они разговаривали, и со стороны это выглядело как обычная беседа двух подростков. Но Дэниел, как психолог, мог видеть нюансы – то, как Итан слегка наклонялся вперед, устанавливая зону интимности, как он подстраивался под позу и жесты Софи, как тщательно модулировал свой голос.

– Ваш сын использует технику "эмоционального зеркалирования", – прокомментировал Монро с нотой одобрения. – Очень тонко. Большинство студентов его возраста слишком очевидны в своих попытках.

Дэниел наблюдал, как Итан делает паузу, затем слегка наклоняет голову, выражая внимание и интерес к словам Софи. Его лицо выражало эмпатию и понимание, но за этим выражением Дэниел мог видеть расчет. Его сын больше не просто общался – он выполнял задачу, используя другого человека как средство для достижения цели.

– Впечатляюще, не правда ли? – спросил Монро. – У него настоящий талант. Прирожденный манипулятор.

Слово "манипулятор" прозвучало из уст Монро не как осуждение, а как высшая похвала, и это заставило Дэниела внутренне содрогнуться.

– Он всегда был чутким к эмоциям других, – сказал Дэниел нейтрально. – От своей матери унаследовал.

– А, да. Печальная история, – кивнул Монро с выражением, которое должно было изображать сочувствие, но выглядело как плохая актерская игра. – Доктор Вейл упоминала о трагедии вашей семьи. Примите мои запоздалые соболезнования.

– Спасибо, – Дэниел напрягся, услышав, что его личная трагедия обсуждалась за его спиной.

– Такие травмы… они могут разрушить человека, – продолжил Монро. – Или сделать его сильнее. В случае с вашим сыном, я думаю, мы видим второй вариант. Его потеря создала… скажем так, определенный эмоциональный ландшафт, который делает его особенно восприимчивым к нашим методикам.

Дэниел почувствовал прилив гнева, но подавил его, зная, что открытая конфронтация сейчас была бы ошибкой.

– Мой сын очень важен для меня, мистер Монро, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно. – Его благополучие – мой главный приоритет.

– Как и должно быть, – кивнул Монро. – И поверьте, профессор, оно также является приоритетом для академии. Мы видим в Итане огромный потенциал. И мы хотим помочь ему реализовать этот потенциал в полной мере.

За стеклом упражнение продолжалось. Софи, судя по всему, начала сопротивляться попыткам влияния, и Итан плавно сменил тактику. Теперь он использовал другой подход – создавал видимость выбора, предоставляя ей варианты, которые, как понимал Дэниел, все равно вели к желаемому результату. Классическая техника "иллюзии контроля".

– Он быстро адаптируется, – заметил Монро. – Видит, что первый подход не работает, и сразу переходит к другому, без заметного перехода или замешательства. Это редкий навык.

Дэниел молча наблюдал, как его сын методично подводит Софи к какому-то решению, применяя одну психологическую технику за другой с хладнокровной эффективностью. Что-то сжалось внутри него, видя, как его чуткий, эмоциональный мальчик превращается в расчетливого манипулятора.

– Кстати, профессор, – Монро снова обратился к нему, – я бы хотел пригласить вас на небольшой прием сегодня вечером. Некоторые члены Совета собираются в моем доме недалеко от кампуса. Неформальная встреча, возможность познакомиться с ключевыми фигурами нашего… сообщества.

– Это очень любезно с вашей стороны, – ответил Дэниел, понимая, что отказ мог бы вызвать подозрения. – Я буду рад присутствовать.

– Отлично, – Монро улыбнулся. – Пришлю вам адрес и детали. Начало в восемь вечера. Довольно непринужденный дресс-код, не беспокойтесь об этом.

Он бросил последний взгляд на упражнение за стеклом.

– Похоже, ваш сын успешно справился с заданием, – заметил он, наблюдая, как Софи кивает и что-то записывает в свой планшет. – Не удивлен. С такой генетикой и с таким потенциалом… Он далеко пойдет, профессор. Очень далеко.

С этими словами Монро кивнул на прощание и вышел из наблюдательной зоны, оставив Дэниела наедине с растущим чувством тревоги и осознанием, что времени у него остается все меньше.

Дэниел ждал Итана у входа в лабораторию, когда занятие закончилось. Студенты выходили группами, обсуждая упражнение и свои результаты. Большинство из них вели себя как обычные подростки, оживленно разговаривая и смеясь. Но в их смехе, в их взаимодействиях теперь Дэниел видел то, чего не замечал раньше – постоянное оценивание, подстройку, манипулирование. Как будто они никогда не переставали практиковать то, чему их учили.

Итан вышел одним из последних, беседуя с Софи и Александром Монро-младшим. Увидев отца, он слегка напрягся, но затем приветственно кивнул.

– Пап, – сказал он, подходя. – Не знал, что ты придешь.

– Решил посмотреть, чем ты занимаешься, – ответил Дэниел, стараясь звучать непринужденно. – Интересное упражнение.

– Очень, – кивнул Итан. – Мы изучаем методы преодоления сознательного сопротивления.

– И как твои результаты?

Итан обменялся быстрым взглядом с Александром, затем пожал плечами.

– Неплохо. Софи – сложный "объект". Она знает все техники, поэтому ее трудно… убедить.

– Ты недооцениваешь себя, Фрост, – сказал Александр, хлопнув Итана по плечу с фамильярностью старого друга. – Твой подход был… креативным. Большинство людей используют лобовую атаку, когда сталкиваются с сопротивлением. Но ты применил обходной маневр. Это показывает гибкость мышления.

Дэниел отметил, как его сын слегка выпрямился от этой похвалы, как в его глазах появился блеск удовлетворения.

– Спасибо, – сказал Итан. – Я много учусь у вас всех.

– Профессор Фрост, – Софи обратилась к Дэниелу. – Что вы думаете о нашей… методологии?

Её вопрос был задан с легкой подчеркнутостью, словно она пыталась передать какое-то скрытое сообщение.

– Очень… эффективная, – ответил Дэниел. – Хотя я бы хотел обсудить некоторые этические аспекты.

– Этика – такая субъективная область, не так ли? – произнес Александр с легкой усмешкой. – Особенно в контексте влияния. Что есть манипуляция, как не более эффективная форма коммуникации? И разве мы все не манипулируем друг другом ежедневно, сознательно или бессознательно?

– Разница в информированном согласии, – возразил Дэниел. – И в намерении. Когда человек не знает, что им манипулируют, или когда манипуляция направлена исключительно на выгоду манипулятора без учета интересов "объекта"… это уже не коммуникация. Это эксплуатация.

Александр изучал его с выражением, напоминавшим выражение его отца – холодным, оценивающим.

– Интересная позиция, профессор, – сказал он наконец. – Хотя несколько… идеалистическая, вы не находите? В реальном мире границы редко бывают столь четкими.

– И именно поэтому важно их устанавливать и соблюдать, – ответил Дэниел. – Особенно в образовательном контексте.

Софи быстро вмешалась, словно почувствовав растущее напряжение:

– В любом случае, сегодня было очень познавательно. Итан, ты говорил, что хотел посмотреть те исследования по эмоциональной мимикрии?

– Да, – кивнул Итан. – У тебя есть материалы?

– В библиотеке, – ответила Софи. – Мы могли бы сходить туда сейчас, если у тебя есть время.

– Конечно, – Итан повернулся к отцу. – Ты не против, пап? Это для моего проекта.

Дэниел заметил, как Софи бросила на него быстрый, многозначительный взгляд.

– Нет, не против, – сказал он. – Но может быть, мы могли бы поужинать вместе сегодня? Есть кое-что, что я хотел бы обсудить с тобой.

Итан слегка нахмурился, затем кивнул.

– Хорошо. Я буду дома к семи.

– К сожалению, я должен вас покинуть, – сказал Александр. – У меня встреча с отцом через полчаса. Итан, не забудь прислать мне свой анализ сегодняшнего упражнения. Софи, как всегда, было… стимулирующе работать с тобой.

С этими словами он удалился, двигаясь с той же холодной грацией, что и его отец.

Когда Александр исчез из виду, Софи повернулась к Дэниелу.

– Будьте осторожны с Монро, профессор, – сказала она тихо. – Отцом и сыном. Они… не те, кем кажутся.

– И кто же они? – спросил Дэниел.

Софи покачала головой.

– Не здесь, – она взглянула на Итана, затем снова на Дэниела. – Доверяйте своим инстинктам, профессор. И помните: времени мало.

Она взяла Итана за руку.

– Пойдем, – сказала она. – Библиотека закрывается рано сегодня.

Когда они ушли, Дэниел остался стоять в коридоре, размышляя над предупреждением Софи и над трансформацией, которую он видел в своем сыне. Монро-старший пригласил его на прием сегодня вечером. Возможно, это был шанс узнать больше о планах Совета и о влиятельных людях, стоящих за Академией Блэквуд.

Но сначала ему нужно было поговорить с Итаном. Показать ему доказательства, объяснить опасность, попытаться пробиться через стену отчуждения, которая росла между ними с каждым днем.

Вернувшись в свои апартаменты, Дэниел провел несколько часов, готовя материалы для разговора с сыном. Он перенес фотографии из архива на свой ноутбук, увеличил и улучшил качество изображений, чтобы текст был более читаемым. Затем составил план разговора, тщательно подбирая слова и аргументы.

Он знал, что это будет непросто. Итан уже начал проявлять признаки отчуждения и сопротивления, особенно когда речь заходила об Академии и ее методах. К тому же, "Протокол Лазаря" уже начал свою работу, постепенно меняя восприятие и ценности его сына.

В шесть тридцать Дэниел заказал ужин из академического кафе – любимые блюда Итана, чтобы создать непринужденную атмосферу для сложного разговора. В семь часов еда была доставлена и разложена на столе в гостиной, ноутбук с доказательствами был готов.

Но Итан не пришел.

В семь тридцать Дэниел начал беспокоиться. Он позвонил сыну на мобильный, но телефон был выключен или находился вне зоны действия сети.

В семь сорок пять он получил сообщение:

"Извини, задерживаюсь. Важное обсуждение проекта с исследовательской группой. Буду поздно, не жди."

Короткое, формальное сообщение, без объяснений или извинений. Не похоже на прежнего Итана, который всегда был внимательным и обязательным.

Дэниел почувствовал растущую тревогу. Это было больше, чем просто подростковое пренебрежение. Это было активное отдаление, возможно, часть процесса, описанного в документах как "отделение субъекта от внешних привязанностей".

Он посмотрел на часы. Прием у Монро начинался в восемь. Если он хотел узнать больше о планах Совета и, возможно, найти способ противостоять им, ему следовало посетить это мероприятие.

С тяжелым сердцем Дэниел убрал нетронутую еду в холодильник, закрыл ноутбук и начал готовиться к вечеру в обществе людей, которые, как он теперь знал, планировали психологически перепрограммировать его сына.

Перед выходом он написал Итану еще одно сообщение:

"Надеюсь, твой проект идет успешно. Мне нужно поговорить с тобой о чем-то важном. Пожалуйста, найди время завтра. Это действительно важно. Люблю тебя."

Отправив сообщение, Дэниел надел свой лучший костюм, единственный, который он взял с собой в Академию, и вышел в ночь, направляясь к дому человека, который, возможно, был одним из архитекторов всей этой зловещей системы.

По дороге он не мог избавиться от ощущения, что с каждым днем теряет своего сына все больше и больше. И что времени для спасения Итана остается все меньше.