Академия Иммерсии: Портал судьбы

Глава 1. Не все то плюшевое, что жалобно скулит.

Лия неслась словно ветер, огибая возникающие на пути стволы деревьев и продираясь сквозь особо плотные ветви кустарников. Ритмичные удары сердца отдавались в голове, усиливая ток крови в жилах. Когда-то белоснежные лапы, теперь испачканные грязью, монотонно отталкивались от земли, двигая ее волчью форму вперед. Несмотря на то, что Большая сестра, Селентос заполняла половину неба, и она находилась в полном облике своего зверя, времени остановиться и перевести дух, не было совершенно. Острый нюх ощущал едва уловимый аромат преследователей, а ее ушки то и дело поворачивались назад, различая среди симфонии ночи леса нотки шума приближающейся погони. Чуть позади, слева и справа от нее, в такт звуков собственных прыжков, вплеталось тяжелое дыхание ее личной охраны. Три абсолютно черных шкуры, сопровождающих ее волков, растворялись в темноте ночи и лишь шесть янтарных глаз прочерчивали в плотной темноте густого леса затухающие линии.

До цели оставалось совсем чуть-чуть, и Лия было подумала, что ее планам суждено воплотиться, как мозг дал лапам команду стоп еще раньше, чем глаза, прекрасно видящие в темноте, увидели размашистые движения среди кустарника впереди. Из мрака ночи проступили три массивные фигуры в доспехах, обрамленные лунным камнем, сдерживающим магию ее рода. Вслед за троицей двуногих воинов показалось шесть звериных оскалов серых волков, медленно принявшихся окружать беглецов. И в самом тылу группы виднелась высокая фигура в темном кожаном плаще и широкополой шляпе. Лия в отчаянно-досадливой ярости зарычала. У нее ведь практически получилось. Шерсть на загривке поневоле встала дыбом, когда она услышала ненавистный голос Лорда Элррика Дарркмора, усиленный им при помощи магии и разнесшийся по округе, будоража спящих в гнездах птиц.

– Ты не сможешь сбежать, принцесса. У тебя не осталось выхода! Твои родители и сестры мертвы, а у тебя осталось только два варианта. Либо ты соглашаешься стать моей, и мы правим нашей страной рука об руку, либо эта ночь станет для тебя последней, а я единолично возглавлю трон! Право Сильного у нашего народа никто не отменял.

Лия увидела, как звериные облики тройняшек, ее персональной охраны, уверенной поступью выступили вперед, яростно рыча на врагов и прикрывая своими могучими, мохнатыми корпусами свою госпожу.

«Держитесь за нами, принцесса» – раздался в голове мысленный посыл Джекоба, старшего из близнецов. – «Мы с парнями возьмем их на себя, а вы должны сразу же ринуться в сторону портала что есть мочи!»

«Да, Бельчонок, и не вздумай тупить, иначе я тебе потом твою пушистую задницу надеру, несмотря на твой титул!» – пришла мысль от Элиаса, среднего близнеца, который и дал ей еще в детстве эту забавную кличку, основанную на необычном для волков ее рода, белом цвете шкуры ее истинного зверя.

«Сева», – обратилась она мысленно к младшему, – «Ты тоже считаешь, что я, как трусливая крольчиха, должна позволить вам умереть из-за меня?»

Несмотря на то, что Северрин был последним в помете этой тройки, он с самого детства слыл самым немногословным и излишне серьезным созданием. Как ни странно, но именно за ним всегда оставалось последнее слово во всех спорах, что возникали у этой четверки, воспитывающейся вместе с рождения. Янтарный взгляд обернувшейся косматой головы повернулся к ней, и в голове возник тихий, но полный решимости голос.

«Лиана Дамирра Волкосветова! Для нас с братьями честь сложить голову ради тебя! Нас с детства готовили к этому, и мы не подведем свою госпожу и… сестру!»

Такой продолжительной речи от младшего Лия не слышала ни разу за 18 лет жизни, и сердце ее болезненно сжалось, осознавая, что друзья детства готовы исполнить свой долг до конца несмотря на то, что ценой этого станет их собственная жизнь.

Небольшая сизая тучка, прикрывающая бледный круг Селентоса, соскользнула в сторону и поляна, на которой развернулись события, подсветилась его холодным, синеватым цветом. Ее волки медленно поднялись на задние лапы, начиная этап обратного перекидывания, и звездную ночь разрезал устрашающий вой трех мощных глоток. Тела близнецов окутали искры выпускаемой ими магии крови, наполняя ночной воздух ощущением грядущей битвы. Лишь избранные волколаки были способны при полном диске Селентоса возвращать себе магическую форму ликанов – полулюдей, полуволков. В этом виде у народа Лии полноценно сочетались как человеческая составляющая, с ее магическим резервом, так и звериная сущность, с ее невероятным количеством сил и выносливости. Близнецы были одними из немногих, кому удавалось преодолеть воздействие Обращенной Луны, так в народе называли Селентос, и перевоплощаться в боевую полуформу силой собственной воли. Сама девушка так еще не умела, хотя мать говорила ей, что время для этого еще не пришло, и что лишь Единая ведает, когда это произойдет.

– Нашу принцессу ты получишь, только перешагнув через наши тела! – злобно прорычал Джекоб, как только его голова вернула себе более-менее человеческий облик. Глаза парней продолжали яростно полыхать, лохматые уши, оставаясь в зверином обличии, прижались к косматым головам, а рот оскалился, демонстрируя огромные, подсвеченные луною клыки. Покрытые густой шерстью, мускулистые тела напряглись, а острые когти на удлиненных кистях выдвинулись из подушечек загрубевших пальцев. Время практически замерло, ожидая начала кровавой схватки. Секунды в нервном напряжении превращались в минуты, минуты в часы, а часы в вечность.

Сигналом к началу сражения послужила маленькая сова, решившая быстро перелететь поляну, дабы спрятаться подальше от, помешавших ее ночной охоте, существ. Стоило ей своим полетом прочертить невидимую линию между противниками, как злобное рычание с обеих сторон всколыхнуло пространство, принуждая бойцов к действиям. Братья мгновенно, огромными прыжками достигли своих двуногих соперников и ударами мощных лап попытались сбить их с ног, дабы иметь возможность достать до незащищенного горла и пустить кровь. С обычным соперником этот план наверняка бы сработал, но сопровождающие Лорда Дарркмора войны были элитой в его частной армии. Их было не одолеть нахрапом, используя лишь звериную силу. Все трое устояли под натиском первого удара ликанов, парируя толчки широкими, деревянными щитами, окантованными металлической полосой, буквально впитывающей магию крови, прикладываемую близнецами к каждому своему удару. И тут же в дело вступили волки Лорда, вцепившиеся своими клыками в шерстяные руки близнецов, мешая им разрушать щиты рыцарей. Лорд Дарркмор отступил на пару шагов назад и поднял ладони к небу, рисуя пальцами замысловатые узоры в пространстве. На его груди ярко-красным светом засветился амулет, окружая тело человека энергетическим барьером. Три небольшие молнии из чистого неба вонзились в тела близнецов, и Лия буквально нутром почувствовала, как те ментально взвыли от боли. Однако, ее охрана тоже не была кучкой юных щенков и все трое, претерпевая болевой шок, смогли провести электрический импульс сквозь собственные тела, позволяя ему впитаться во влажную землю, через собственные обнаженные ступни когтистых полулап.

«Чего ты ждешь, Бельчонок?!» – раздался в голове у Лии голос Элиаса, – «Лапы в руки и беги прочь отсюда!»

Еще пару секунд девушка сомнительно топталась на месте, разрываясь между желанием вступить в схватку и стремительным бегством, пока окрик Северрина: «Беги живо отсюда!» в ее голове не заставил распрямиться сжатую пружину ее звериной сущности, вынуждая тело рвануть в сторону цели. «Жалкая трусиха! Предательница! Мышь бледная!» – как только не обзывала себя принцесса, подсознательно понимая, что в оставшейся позади битве она вряд ли смогла помочь близнецам. Скорее всего, она бы им даже мешала, заставляя все время отвлекаться на сохранность ее, когда-то белой, королевской шкурки. Слезы потоками встречного ветра размазывались по шерсти на щеках, а звуки схватки становились все тише и тише. Проскочив ряд густых сосен, Лия оказалась у точки назначения. В каменной арке, сложенной кем-то из далеких предков ее народа, сияла мутная пелена портала, ведущего в мир Алитаи.

Об этом переходе практически никто не знал. Лия обнаружила его в одной из старых рукописей дворцовой библиотеки. Они с близнецами в тот день получили задание от учителя географии, старого Долми, найти рукописные карты в дворцовом книгохранилище, дабы проследить временную эволюцию границ родного государства. Поднявшись при помощи переносной лестницы из красного дерева к самым верхним полкам, она забралась в дальний угол, покрытый плотной сеточкой паутины, и за старыми фолиантами наткнулась на потрескавшийся рулон свитка. Подцепив край кончиком пальцев, она потянула находку на себя и, не удержав равновесия, рухнула на пол, устланный толстым ковром темно-синего цвета. В тот день, на ночном небе царствовала Малая сестра, Селантос и пушистый хвост смягчил падение, но она пятой точкой почувствовала ушиб. Щедрый дождь из увесистых фолиантов обильно пролился на несчастную голову девушки. Так что, помимо синяка на филейной части головная боль ей была на сегодня обеспечена. Пришлось несколько раз ползать вверх и обратно, возвращая ценные экземпляры по местам, а затем выпрашивать у Северрина их мазь от ушибов.

Наведя порядок, изрядно при этом испачкав свое нежно-желтое платье, Лия уселась за массивный стол, возвышающийся возле окна, украшенного витражами с подвигами ее предков. Осторожно размотав старый жгут, она аккуратно развернула древний пергамент и сразу поняла, что нашла истинное сокровище. Этой карте, наверное, было тысячу лет, не меньше. На ней даже отсутствовало Восточное Море, которое обнаружил легендарный исследователь Князь Альберик де Леон восемьсот лет назад. И несмотря на то, что границы нынешнего государства были отображены довольно примитивно и по большей части схематично, самое ценное, что в себе содержала карта, так это пять секретных точек переноса в другие миры. Лия не стала предъявлять находку учителю, но впоследствии с близнецами они нередко собирались вокруг нее и предавались мечтам о путешествиях и открытиях.

И вот теперь, ей осталось совершить лишь шаг и переместиться в центральную точку МежМирья, но сделать этот шаг она не могла, пока оставался шанс на то, что ее сопровождения все еще живо. Надежду, что породил в душе принцессы шум раздвигающегося кустарника, тут же погасил вид двух оскалившихся зверей, что зловеще вышли из-за растительной преграды. Оба волка были гораздо крупнее нее и медленно подходили к жертве, утробно порыкивая. Сердце вздрогнуло в осознании того, что братья не смогли сдержать врага и, скорее всего, погибли. Разум тут же заволокло пеленой яростного гнева, и Лия практически забыла о первоначальной цели своего побега. Губы ее ощерились, шерсть на загривке вздыбилась, хвост нервно рассекал воздух, хлестая из стороны в сторону. Ярко-желтые глаза заволокла рубиновая пелена, и она приготовилась отомстить за гибель близнецов или за дорого продать свою жизнь. Резкий бросок в сторону врага принес ей непродолжительный перевес в схватке, оказавшись неожиданным для врага. Сбив ударом плеча одного зверя, она тут же развернулась ко второму и вцепилась зубами в его плотную шкуру на шее, с удовлетворением отмечая на языке вкус его крови. Однако, первый шок от внезапности у волков схлынул, и они оба ответили на ее атаку. Вывернувшись из пасти принцессы, первый зверь резко развернулся и вцепился зубами в ее переднюю лапу чуть выше сустава.

Жуткая волна боли вынудила девушку жалобно заскулить, а второй соперник добавил ей неприятностей, вцепившись в ее заднее бедро. «Надо было все-таки посещать тренировки вместе с братьями, несмотря на мамины запреты! Не так дешево профукала бы свою шкуру!» – промелькнула в голове мысль и тут же утонула в новой волне болевых эманаций, когда один из волков ухватил зубами ее загривок и принялся трепать ее тело, подобно тряпичной кукле. Сознание начало плыть, но резкий удар в бок терзающего ее зверя вырвал ее загривок из его пасти. Собирая белым боком земляной мусор, ее по инерции протащило пару метров, но Лия тут же вскочила. Пока она была жива, она не собиралась облегчать врагу задачу. Развернувшись в прыжке к центру схватки, не обращая внимание на боль в кровоточащих лапах, она с облегчением увидела, как окровавленная пасть Северрина с громким хрустом перекусывает позвоночник одного из волков. Младший из близнецов шумно дышал, его темная шерсть была испачкана в сверкающей в лучах смеси собственной крови и крови поверженного врага. Он повернулся к оставшемуся сопернику и, не раздумывая, бросился на него. Лия замерла от смеси восторга из-за того, что один из ее друзей все еще жив и ужаса, от разворачивающейся схватки двух мощных самцов. А те буквально рвали друг друга, и преимущество было явно на стороне соперника Северрина. Младший из близнецов держался из последних сил и старался лишь отражать постоянные атаки, уклоняясь из стороны в сторону. Было видно, что сил на еще один полуоборот у него не осталось. А вот у его соперника они были, и Лия испуганно наблюдала за тем, как под громкий вой зверь встал на задние лапы и начал расти на глазах, превращаясь в машину убийств. Времени на раздумье не было, и она кинулась помогать Северрину, использовав самый примитивный маневр, кубарем свалившись ликану под ноги и сшибая его своим телом словно камень, катящийся с горы. Маневр сработал и, не завершивший трансформацию, зверь нелепо свалился на спину, чем тут же воспользовался Северрин буквально вгрызающийся в открытое, беззащитное горло. Потоки крови хлынули из разодранной раны и, вздрогнув в последний раз, соперник издал жуткий хрип и затих. Северрин довольно облизнулся, слизывая с морды кровь и, посмотрев на принцессу, закатил глаза и грохнулся на бок. Лия тут же оказалась подле него и со вздохом облегчения поняла, что Северрин не умер, а находится в глубоком обмороке.

Вдалеке раздался злобный вой нескольких глоток, и девушке стало ясно, что пора делать лапы, пока есть хоть какая возможность для этого. Светало, Селентос вот-вот должен был раствориться в лучах дневного светила, а это означало две вещи. Она вновь примет облик человека, в котором выжить против Лорда у нее не было ни малейшего шанса и то, что портал вот-вот закроется на целый год, до следующего появления Большой сестры на ночном небосводе. Однако друга она оставлять не собиралась и, вцепившись зубами в черную шерсть, потащила его к порталу, поскуливая от беспокоящей раны в задней лапе. Пленка портала начала опасно дрожать, и Лия из последних сил затащила тело Северрина в подсвеченный проход. Оглянувшись, она со злорадным удовлетворением увидела, как на поляну перед каменной аркой выскочил Лорд Дарркмор и два его потрепанных зверя и гневно заорал, глядя на затухающий портал. Звук крика Лия уже не слышала, ибо, вспыхнув подобно яркому блику падающей звезды в ночном небе, переход закрылся. Втянув воздух, наполненный новыми, неизвестными ароматами, Лия облегченно вздохнула, но тут же вновь напряглась, ибо Сева пока еще валялся на земле неподвижной тушей. Обнюхав окровавленную морду своего телохранителя, она принялась тыкать в его бок носом и начала поскуливать, в надежде, что Северрин услышит жалобные звуки и очнется. Пускай портал закрылся, и опасность миновала, но страх потерять единственное близкое ей существо в этом новом мире заставлял волчью глотку не просто скулить, а буквально подвывать, словно ей снова тринадцать лет, и она только что совершила свой первый, полноценный оборот. Лия даже не сразу сообразила, что позади нее раздался чей-то стон и волчьих ушей достиг мужской, жалостливый голос:

– Бедная собачка! Кто же тебя так сильно порвал, девочка?

***

Меня зовут Леонид Павлович Быстрый. Хотя с самого детства имя Леонид я слышал только в негативном к своей персоне ключе. «Леонид – к доске!» – от учителей, «Леонид – неси дневник!» – от бабушки. «Леонид – опускай стульчак, в доме женщины!» – от сестры Елизаветы. А так, все вокруг поголовно зовут меня Леня! Мне недавно исполнился 21 год, и я живу вместе с бабушкой и своей 18-ти летней сестрой в трехкомнатной квартире пятиэтажной хрущевки, расположенной на окраине небольшого провинциального городка, коих в нашей стране несчетное количество. Про таких как я часто говорят – середнячок. Не худой и не толстый. Не высокий, не низкий. Не красавиц, но и не урод. Ни двоечник, ни отличник. С 18 лет лысый. Брею голову принципиально! Не потому, что принадлежу одной из субкультур, предпочитающей бритые затылки. Все гораздо прозаичнее.

В 12 лет, играя в прятки с пацанами, я забрался в трансформаторную будку и меня конкретно так взбодрил разряд тока. Настолько конкретно, что я неделю провалялся в реанимации. С того дня, цвет моих волос поменялся кардинально. Из абсолютно-жгучего брюнета я стал седым, как столетний старикан. Можете себе представить подростка с пепельно-седыми волосами? А я видел его каждый день, подходя к зеркалу в ванне. И зрелище, надо сказать, было весьма пугающим. Возможно поэтому, переступив рубеж полового созревания, с противоположным полом у меня не ладилось. Мой одноклассник и лучший друг, Серега, говорил, что много раз слышал разговоры девчонок, что я пугаю их своим внешним видом и что «такому уроду» суждено умереть одиноким. Типа, меня пометила сама смерть и все, кто находятся близко ко мне, беззубая с косой непременно коснется своей проклятой дланью. Вот почему, в день своего восемнадцатилетия, я первый раз побрил голову на лысо и храню верность «этой» прическе до сих пор. Однако судьба все равно показала мне свой вредный характер, ибо к моменту первого избавления головы от седины все мое тело густо обросло белоснежными волосами. Благо, брить его не было необходимости, ибо пляжный отдых в нашем городке, при отсутствии водоемов был невозможным, а одежда скрывала мою «фишку» от глаз излишне впечатлительной публики.

Родителей у нас с сестрой нет, вернее, они пропали без вести еще пятнадцать лет назад, отправившись в очередную экспедицию. Оба они были биологами и познакомились еще в институте. Результатом знакомства стал скорый брак и рождения двух детей, которые практически не видели предков из-за их постоянных исследований в разных, населенных живностью, областях нашей родины. Милиция вроде пыталась их искать, но бабушка, которая взяла на себя заботу обо мне и сестре, частенько жаловалась на кухне нашей соседке, бабе Вале, что эти крохоборы только делают вид, что заняты поисками, а сами считают, что наши родители просто сбежали от нас. Посему, пожилая коммунистка от мозга до самых костей, подняла такой хай в СоцЗащите, когда нас с сестрой хотели отдать на усыновление, что ее ор наверняка до сих пор метается по совдеповскому зданию, отражаясь от покрашенных в миллион слоев краски стен. Именно благодаря нашей бабушке мы с сестрой не познали «прелестей» приемных семей! Хотя жить под контролем этого генерала в юбке было несладко!

С окончанием третьего курса института я позволил себе окончательно расслабиться, и начать активные поиски подработки в свободное от учебы время. До этого я прикладывал все силы, дабы не вылететь из ВУЗа, в который попал практически по воле случая, ибо никогда отличником не был, а вступительные экзамены сдал, суммарно набрав 59 баллов из ста на двух экзаменах. Три года назад, не увидев себя в списках поступивших счастливчиков, набравших проходные 60 баллов и более, я решил задействовать запасной план, согласившись на предложение дяди Коли, присоединиться к нему в качестве разнорабочего после окончания школы. Тот несколько лет всеми правдами и неправдами убеждал меня выкинуть из головы мечты о высшем образовании и пополнить собой настоящий рабочий класс, цитируя дядю: «Мозоли которого тащат эту страну из задницы, куда загнали ее продажные коммунисты». О том, что сам дядя Коля нежно хранил свой партбилет в ящике с документами, родственник старался не распространяться. Бабушка рассказывала, что ее старший сын был когда-то лицом весьма значимым и входил в местную партийную верхушку. Но, за периодические пьянки его выперли из партии за несколько лет до того, как страна, идущая на полных парах к светлому коммунизму, в 1991 году капитально спотыкнулась и резко перебежала на рельсы развитого капитализма. Вот только новые рельсы проложить не успели, старые быстро разворовали, и страна покатилась под откос.

Будучи мастеровитым мужичком, как и большинство мужчин эпохи абсолютного дефицита, дядя Коля сколотил небольшую бригаду из таких же умельцев на все руки и принялся осваивать весьма новое течение в отделках квартир, именуемое модным термином «Евроремонт». Работал дядя на совесть, и сарафанное радио довольных клиентов быстро принесло ему популярность в определенных кругах, а его бригада отделочников была расписана на год вперед. Именно в качестве подсобника дядя Коля и заманивал меня к себе на постоянку, ожидая, когда я закончу школу, периодически подбрасывая мне возможность подработать в свободное от учебы время. Я был весьма благодарен ему за возможность пополнять наш семейный бюджет, состоящий из скромной бабушкиной пенсии, пособия на нас обоих, да небольшого вклада сестры, подрабатывающей в не учебное время няней для состоятельных родителей нашего района.

Так вот, практически дав согласие на предложение дяди Коли, мне пришлось вновь менять планы, ибо бабушке позвонили из института и сообщили, что из-за того, что пара поступивших на очное отделение студентов не явились первого сентября на учебу, их отчислили задним числом и мои 59 баллов позволят мне рассчитывать на стипендию и звание инженера-проектировщика, спустя пять лет положенного обучения. Дядя, конечно же, расстроился, но фраза бабушки «Высшее образование это пропуск повсюду» поставило финальную точку в их извечном споре о ценности образования как такового.

Первые два года учебы для меня стали для меня сущим кошмаром, ибо там изучали ненавистные мне со школы общепрофессиональные дисциплины, но с периодической приставкой «высшая». «Высшая математика», «Высшая экономика», «Физика», «Химия» и прочая головная боль, которая и так мне не давала продыху в выпускных классах школы. Складывалось ощущение, что я не закончил 11 класс, а нарвался на добровольное изучение тех же предметов, но по расширенной программе. Нытьем и катанием я пережил эти два года, каким-то чудом сдавая экзамены и вызубривая ненавистные предметы ночи напролет. Летние каникулы я усиленно трудился на благо дядиных клиентов, превращая с его бригадой типичные совковые квартиры в образцы западного стиля в сфере современной евро отделки. Пополняя свой практический багаж знаний, я поражался, какие все-таки разные по типажам люди вышли из, казалось бы, единой страны. Термин «Новые Русские» стал для меня нарицательным, ибо, работая на «малиновые пиджаки» мы получали самые щедрые гонорары, но и самые мудреные при этом задачи. Несколько раз дядю откровенно кидали с оплатой, и он ничего не мог с этим поделать, так как кровавый след за некоторыми клиентами был такой, что лучше было уйти, склонив голову, чем сложить голову на заднем дворе их загородных вил, в попытках доказать свою правоту.

Так вот, повторюсь. К четвертому курсу я мог уже полностью расслабиться, ибо вылететь на этом этапе из института можно было только забив железобетонный болт на учебу и вовсе не появляясь на лекциях. Главным критерием сдачи экзаменов стали тетради с конспектами и узнавание твоей физиономии преподавательским составом собственной кафедры. Посему, я начал усиленные поиски подработки, позволяющие мне обращать в звонкую монету все свободное от посещения ВУЗа время. Весьма прилично поднаторев в плане ремонтно-отделочных работ, я, благодаря приобретенным на шабашках знакомствам, стал брать небольшие заказы, не ставя в известность своего дядю. Где-то установить двери, где-то подлатать скрипучие полы, где-то поклеить новые, финские обои, которые неведомым образом оказались в руках очередного счастливчика. Клиентура моя росла и «малиновых пиджаков» среди нее уже не было.

Я предпочитал работать на средний класс, не накручивая ценник и получая помимо неплохих денег искреннюю благодарность от довольных клиентов. Откладывая с гонораров небольшой процент, я смог осуществить свою мечту и купил шикарный, фирменный набор инструментов в большом пластиковом чемоданчике, который стал моим постоянным спутником на заказах. Клиенту нравилось, что мастер, пускай и слишком молодой на первый взгляд, приходил к ним в дом в опрятном строительном комбинезоне, подаренном мне на последнюю днюху дядей Колей, с полным набором инструментов и, самое главное, вполне уверенно ими пользовался, выполняя работу. Кто ж знал, что именно этот чемоданчик сыграет очень важную роль в моей жизни.

В самом конце летних каникул, во второй половине августа, когда дневную жару мог разогнать только приличный дождь с грозой, хороший знакомый подогнал для меня очередного клиента, средств у которого на наем целой бригады не было, а заплатить одиночке было по силам. Одинокой женщине предпенсионного возраста нужно было установить решетки на окна квартиры, находящейся на первом этаже двухэтажного кирпичного дома. Прочитав адрес, написанный на желтом квадрате офисного стикера, я понял потребность женщины в решетках. Она жила на самом краю нашего городка в не самом благополучном районе, сразу у границы заболоченного леса, про который в народе ходило немало пугающих слухов. Но, как говорится, деньгами даже из самой «жопы мира» можно расплатиться в ближайшем магазине за продукты, так что не в моих правилах было вертеть носом и я, предупредив бабушку, что поздно вернусь, отправился на остановку маршрутки.

В глухой район заказчика ездил только один вид транспорта, в народе называемый Рафик. Проржавевший до дыр по всему основанию РАФ-2203 «Латвия» милостиво распахнул передо мной свою скрипучую дверь, и я успел сесть у открытого окна, ибо за бортом было не меньше тридцати, а в салоне, по ощущениям, царствовал филиал ада. Чемоданчик пришлось держать на руках, ибо на полу даже для ног места было маловато. Маршрутка быстро забилась народом, и мы «понеслись», пятыми точками пересчитывая многочисленные ямы на латанной, перелатанной дороге под тихую ругань старого армянина, сидящего за рулем. К последней остановке я был единственным пассажиром и, захлопнув двери, осмотрелся в наступающих сумерках, освещаемых тусклыми фарами, разворачивающегося в обратный путь Рафика.

Подобие асфальта заканчивалось как раз у последней остановки, так что я потопал пешком по так называемой грунтовке, которая в дождь наверняка превращалась в непролазную грязь. Шагая мимо разнообразных заборов, за которыми стояли видавшие виды домики частного сектора, я то и дело слушал, как дворовые кобели желали мне «доброго пути» своим отчаянным лаем. Стемнело, и на улице зажглись гудящие люминесцентные фонари, создавая на моем пути островки света. Судя по карте, на моем старом мобильнике, с потрескавшимся экраном и перетянутым по низу синей изолентой, идти мне предстояло еще два квартала. Жара, несмотря на заход солнца, выматывала, а тяжелый ящик с инструментами оттягивал руку. В окнах некоторых домов загорался свет, но многие темными проемами все еще ждали возвращения своих хозяев с работы. Дойдя до поворота на нужную мне улицу, я услышал жалобный скулеж, исходящий откуда-то из-за покосившегося забора, за которым виднелись развалины бревенчатого дома.

С самого детства я был неравнодушен к животным. Видимо, это единственное, что я унаследовал от родителей, ибо, по словам бабушки, я был совершенно не похож ни на мать, ни на отца. Я тащил домой все, что имело хвост, мяукало, скулило или чирикало. И звери, как ни странно, отвечали мне взаимностью. Ни разу в жизни меня не покусала собака, не оцарапала кошка, и не клюнул очередной вороненок со сломанным крылом или лапкой. Оставлять в доме фауну навсегда мне не разрешали, но всегда позволяли подлечить очередное несчастное существо и найти ему новый дом. Ну, или, если дело касалось птиц, выпустить их на волю. Спасибо Лизе, моей сестре, за то, что она всегда помогала мне в этом и с удовольствием распределяла выхоженных зверей по семьям своих многочисленных подруг. Так что, пройти мимо призывного звука, сжимающего в сочувствии сердце, я был не в силах.

Наметив подходящую дырку в заборе, я проник сквозь нее и очутился практически в дремучем лесу, настолько сильно заросшим был заброшенный двор. Пробираясь сквозь колючий кустарник и горы разнообразного мусора, я начал приговаривать вслух успокоительным тоном:

– Дружок, я иду! Малыш, ты где? Не бойся. Дядя Леня хочет только помочь!

Судя по стонам, я был не далеко от цели, но до сих пор не понимал, какая именно животинка издает эти жалобные звуки и где именно в этих зарослях она находится. Передо мной резко появилась темные, потрескавшиеся бревна полуразрушенной стены, и я начал протискиваться вдоль крошащегося фундамента в сторону открытых дверей погреба. Звуки явно исходили из его недр. «Странно» – пришла в голову мысль, – «В нашем городке подвалы в частных домах – весьма редкое явление! Их же стабильно затапливает два раза в год. Тающий снег весной и ливни по осени. Сколько же лет этой развалюхе? ЧЕРТ! Больно!». Острая колючка шиповника пропахала на загорелой коже моей левой руки борозду, мгновенно украсившей седую лужайку тонких, седых волос рубиновыми капельками крови. За неимением подручных средств, пришлось слизнуть кровь языком и пониже пригнуться, пробираясь сквозь шипастую преграду к источнику жалобных звуков. Наконец-то я очутился у входа в подвал, одна из полусгнивших, деревянных воротин которого была распахнута. Черный проем напоминал чудовищную пасть, готовую поглотить все живое в своих бездонных глубинах. Холодный, затхлый воздух, исходящий от него, заставил меня задуматься о разумности дальнейшего продвижения, однако очередной жалобный скулеж взял верх над страхом.

Сняв с блокировки экран старенького Самсунга, я попытался развеять царившую в подвале темень тусклым светом от его небольшого экрана. Однако, даже при этой жалкой подсветке чернота прохода оставалась абсолютно непроглядной. Пришлось лезть наугад. Погрузив в плотную темноту проема ногу в старых, поношенных кедах с логотипом из двух мячей на боку, мне вдруг показалось, что черная поверхность подернулась, словно мыльный пузырь. Нащупав под резиновой подошвой плоскость первой ступени, я перенес на нее свой вес и, только занеся вторую ногу над этой подозрительной тьмой, как громкий хруст сгнившего дерева засвидетельствовал финал существования древней лестницы, и я кубарем рухнул в черную пасть подвала.

Не скрою, это было больно! Больно и противно, ибо я плюхнулся лицом в какую-то лужицу, а под ладонями ощутил мокрую, склизкую грязь. «Надеюсь, я не вляпался в сгнившие останки предыдущих долбоящеров, решивших поискать тут что-либо ценное? Или, не дай бог, этот подвал использовали в качестве сортира!» – пришла в голову пугающая мысль, однако нюх не давал повода заподозрить наличие рядышком разлагающейся плоти, либо человеческих испражнений. Осторожно приподнявшись, приняв позу кошечки в йоге, которой с маниакальной зависимостью увлекалась сестра, я прислушался к ощущениям и понял, что организм не получил критических повреждений. Телефон, торчащий из небольшой лужи у руки, не подавал признаков жизни. А вот низкое, глухое рычание откуда-то сбоку заставило вспомнить, ради чего я полез в эту жопу мира. Медленно встав на ноги, я повернулся на звук и увидел большую окровавленную собаку, белый цвет шерсти которой был покрыт пятнами крови. Собака на первый взгляд жутко походила на волка, хотя откуда взяться волкам в нашей провинции, в которой лесом считались группки из десяток деревьев, словно плешь разбросанных по холмистым окрестностям. Животное тыкалось носом в корпус второго такового же зверя, подгибая заднюю лапу, и скулило. Они оба казались явно одной породы, только шерсть у лежащего неподвижно была угольно-черной. «Видимо сбежали от хозяев и провалились в подвал» – подумалось мне. Услышав очередной жалобное подвывание со стороны белой собаки, я встал и, сделав шаг к ней навстречу, произнес:

– Бедная собачка! Кто же тебя так сильно порвал, девочка?

И только теперь до моего мозга начало доходить одно существенное несоответствие в окружающей картинке. Вокруг меня шумел… лес? Разве может расти лес в темном подвале. Посмотрев вверх, я чуть снова не сел в уже знакомую лужу от недоумения. Старой постройки, которая должна была быть над головой, не было и в помине. На ясном звездном небе, которое на стыке с землей уже начало менять тон в предрассветной прелюдии, висела яркая, зеленоватая луна, размер которой никак не соответствовал виденным мною ранее стандартам. Она была пипец какой огромной!

– Это что за бабуйня тут творится, – выдохнул я вслух и, повернувшись к единственному бодрствующему собеседнику, задал риторический вопрос, – Ты тоже видишь это, малышка? Или я каких-то газов в этом подвале надышался?

Зверь заставил меня поверить в то, что перед моими глазами не глюки, самым тривиальным образом. Он бросился на меня и вцепился в ту самую руку, крепость кожи которой ранее проверила на прочность колючка шиповника. Я честно не помню тот уровень боли, что испытал в кирпичном домике трансформаторной будки после удара током, но, готов поспорить, что в момент хруста собственной кости предплечья в клыках огромной зверюги, я испытал боль не меньшую.

– А-а-а! Фу! Дура! Фу! Отпусти! – заорал я на всю округу.

Видимо жуткий крик вполне себе действенное средство, ибо рычащая псина, морда которой теперь была щедро украшена еще и моей кровью, резко отпрянула, вспарывая мне в довесок кожу подобно лезвиям с перчатки Фредди Крюгера. Я, пошатываясь, взглянул на освобожденную руку, и мне поплохело. Я никогда не боялся крови, однако то жуткое месиво, что представляло собой мое предплечье, наводило на мысль, что сорока уколами в живот против бешенства я не отделаюсь. Не знаю, перебегала ли мне этим днем дорогу черная кошка, и соль я вроде бы на кухне не просыпал, но черная полоса для меня явно не кончилась, потому как справа раздался еще один, куда более грозный рык. Придерживая здоровой рукой горящее огнем, поврежденное предплечье, испытывая от малейшего движения травмированной конечности новые порции сногсшибающих ощущений, я уткнулся взглядом в горящие желтые глаза второго, очнувшегося зверя. Тот явно не обрадовался моему присутствию, обнажив пасть, клыки в которой размером не уступали моим большим пальцам на ладонях. Никогда не верил в выражение «взлетел, будто на крыльях», но, ровно десять секунд спустя, обнаружил себя на развилке ствола ближайшего дерева, метрах в пяти над землей. Даже под пытками я не смог бы вспомнить, каким образом с окровавленной, нерабочей рукой я смог это сделать? Белая волчица, а теперь я четко осознал, что этих тварей собачками назвать уж никак не получится, подбежала к своему черному собрату и, посмотрев друг на друга некоторое время, они мгновенно растворились среди деревьев. Я готов был поклясться, что эти монстры о чем-то беседовали друг с другом, пусть даже при этом, не издавая ни звука.

Как только животные исчезли из виду, я окунулся в звуки предрассветного леса. Если быть более точным, я больше слышал шум у себя в ушах да равномерное постукивание где-то неподалеку. Взглянув вниз, я обнаружил источник ритмичного звука. Капли моей собственной крови равномерно барабанили по брючинам серого комбинезона, превращая асфальтовый оттенок ткани в бурый, с вишневым оттенком арт объект. Нужно было что-то делать, и делать это что-то нужно очень быстро, иначе я просто потеряю сознания от потери крови и окажусь на земле в уже готовом к употреблению местных зверушек виде. «Не забывай о том, что ты находишься непонятно где!» – подсказало подсознанье, но логику и рационализм в данный момент перевешивали незатихающие болевые импульсы, идущие от рваной раны на руке. С ветки дерева, на котором находилась моя раненая тушка, был хорошо виден мой испачканный ящик с инструментами, лежащий на боку возле небольшого куста. «Послушай, у вас несчастные случаи на стройке были? – Нет, пока ещё ни одного не было… – Будут…» – в голове всплыла цитата из фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Дядя Коля всегда меня учил носить с собой аптечку первой помощи на заказы, и одна из них как раз лежала сейчас в заветном пластиковом чемоданчике. Так что, мне по-любому нужно было спускаться вниз.

Осмотрев округу еще раз, благо, рассвет все сильнее вступал в свои законные права, я убедился, что зубастой живности поблизости нет и, обнимая ствол дерева здоровой рукой как любимую девушку, я плавно соскользнул вниз. Элегантности в моем спуске не наблюдалось ни грамма, и поверхности земли я достиг, ударившись челюстью о небольшой сучок и оцарапав щеку шершавой корой. Ощутив твердую почву под кедами, я, пошатываясь, добрел до ящика и, рухнув перед ним на колени, быстро вернул его в вертикальное положение, открывая крышку. Зубами разорвав пластик марлевого бинта я достал белоснежный рулончик и, отплюнув упаковку в сторону тем же способом, открутил колпачок с небольшой баночки йода. Не скрою, если за мной кто-то и наблюдал, то его словарный запас обогатился многими новыми словами, когда я орал матом от боли, поливая кровоточащие раны обжигающим антисептиком. В висках, на смену колокольному звону пришел кузнечный молот, ритмично отбивая болевые импульсы в такт биения моего же сердца. Правая рука, слегка подрагивая, принялась ритмично и плотно превращать свою левую подругу в подобие мумии и, спустя минуту, свободный конец бинта я засунул под край намотанного кокона, белоснежная поверхность которого начинала подозрительно темнеть.

Пить хотелось настолько, что я даже задумчиво поглядел на ту самую лужицу, в которую приземлился, упав в злополучный подвал. С трудом отбросив эти мысли, я решил идти куда глаза глядят и покуда ноги ходят. Страх неизвестности никак не мог преодолеть боль от раны, а никаких указателей, как и просто дороги поблизости не наблюдалось. «Хорошо Илье Муромцу, у него на пути хотя бы камень с направлением был, а я и коня потерять не смогу за неимением оного, и жизнь уже чуть не посеял даже налево не сходив, так что двинусь прямо» – пришла в уставшую голову мысль. Подняв ящик с инструментами, я поплелся в сторону редколесья, надеясь на то, что все зубастое и мясожующее предпочитает густые заросли местного леса. Со стороны восхода солнца, над верхушками деревьев редкие перистые облака раскрасились в желто-красные оттенки, и я смог визуально убедиться, что деревья и кустарники, мимо которых я шагал, спотыкаясь о сухие ветки и незаметные глазу ямки, заросшие травой, совершенно мне не знакомы. Они были высоченными, не меньше пятидесяти метров. Вроде бы сосны, но иголки у самого окончания были плоские, напоминая формой весло. Очень часто встречались ягоды странного, сине-бордового цвета и я, как городской житель сразу отмел желание попробовать их на вкус. На задворках сознания все отчетливее формировался литературный термин – ПОПАДАНЕЦ! И практически все указывало на то, что я переместился к неизвестному черту на загадочные кулички.

Чтением я увлекался с самого детства, ибо застать старенький телевизор свободным от бабушки было практически невозможным. Только Лизе удавался этот героический трюк, и она вымаливала время на пятиминутный мультик, который каждый вечер, в отличие от местных тварей, демонстрировали добродушные плюшевые зверята из «Спокойной ночи, малыши!». Оставалось нагружать свое воображение текстами из огромной библиотеки, оставшейся от родителей, занимающей три высоких, темно-коричневых серванта со стеклянными дверцами, стоящих вдоль четырехметровой стены в прямоугольном зале справа от окна. Уже к 12 годам я перечитал все, от десятитомника детективов Конан Дойла, до целой кипы женских романов, которыми увлекалась мама. Даже специализированная литература о животных всего мира не прошла мимо моего внимания, хотя половины из терминов, что встречалась в ней, я не понимал. Благо, в подвале соседнего дома располагалась районная библиотека и я, наверное, был ее самым активным посетителем, с толстенной абонементной карточкой, в которую Маргарита Петровна, наш старенький библиотекарь, записывала наименования книг, которые я поглощал с невиданной скоростью. Как и все мальчики в этом возрасте я фанател от фантастики и фэнтези. С термином «попаданец», я познакомился уже после 18 лет, когда запоем прочитал цикл «Сварог» Александра Бушкова. Вместе с майором ВДВ Станиславом Сварогом я переносился в мир колдовства и магии, противостоя злу и предательству с помощью меча, благородства и храбрости. И вот теперь я сам, попаданец без оружия и волшебных способностей перенесся черт знает куда.

«Господи, если ты есть, пусть я останусь хотя бы на нашей планете!» – пришла в голову мысль. – «Америка, Австралия, да даже Япония! Лишь бы Земля и желательно наши дни. Испытывать прелести прошлого, перемещаясь во времени, так же не хочется. Вот в будущем побывать было бы клево, при условии, что будет способ вернуться обратно. Встречу свою Алису с мелофоном, погоняем пиратов… Черт! Твою космическую мать!» Я, размышляя над ситуевиной, споткнулся о корень дерева, выступающего над поверхностью, и растянулся на траве, успев повернуться в падении здоровой стороной организма. В глазах все равно потемнело от боли и на смену погасшим в рассветных лучах звездам, пришли искорки, вспыхнувшие перед носом. Перевернувшись на спину, я решил дать себе пять минут отдыха. Ноги гудели, предплечье горело огнем, голова уже не соображала, а повязка стала бурой, от пропитавшейся крови. Высоко в небе летела пара крылатых темных точек, и я даже слегка позавидовал этим неизвестным птицам. В майке с коротким рукавом было довольно прохладно. Хотелось пить, есть и спать. Незаметно для самого себя я начал погружаться в дрему, из которой меня вырвал равномерный звук лошадиных копыт и тонкое поскрипывание колесного транспорта. Резко вскочив, с трудом удерживая равновесие от закружившейся головы, я рванул на звук. Вернее, как рванул, поплел быстрым шагом, если можно было так назвать мой виляющий полубег. Я выскочил из кустов уже после того, как по проселочной дороге мимо того места, где я появился, прокатилась большая, груженая телега с серым тентом.

– Эй, погодите меня! Мне нужна помощь! – захрипел я, хотя планировал заорать изо всей мочи. Видимо мочь моя вытекла вместе с приличной порцией крови, ибо на мой полушепот возница, облаченный в длинный коричневый плащ с капюшоном, никак не отреагировал. Пришлось из последних сил догонять, благо скорость у местного транспорта была чуть быстрее черепашьей. Запыхавшись, я все-таки догнал повозку и, поравнявшись с ее хозяином, хлопнул его по плечу, привлекая внимание.

– Послушайте, товарищ… – это все, что успел я сказать, так как подскочивший с сиденья мужчина с испуганным взором, ту же залепил мне между глаз небольшой деревянной дубиной, поверхность которой необычно переливалась красноватыми волнами. «Вот и попало попаданцу по полной!» – мелькнула в сознании последняя мысль перед тем, как я окончательно потерял сознание.