Академия. Первые дни

Мы нашли библиотеку в конце длинного коридора, будто ее хотели спрятать в дальнем углу школы. Кота придержал двери для нас, и мы все вошли.

Библиотека оказалась одного размера с моим гаражом дома. Полки стояли в ряд вдоль стен. В углу была маленькая кучка старых компьютеров с заставкой Windows 2000. Там был маленький абонементный столик, выкрашенный в оранжевый и коричневый цвета. Две женщины с волосами цвета персика и очками стояли за ним.

Мы были единственными учениками в библиотеке. Библиотекари следили за нами, как только мы подошли к полкам около стен. Трудно сказать ожидали ли мы или чувствовали, что они будут следить за нами, чтобы мы не повредили или не украли что-нибудь.

— Хм, — сказал Кота, просмотрев ряды книг.

— Кажется здесь только энциклопедии и все требующиеся книги для чтения. Не большой выбор.

Я взяла копию Графа Монте-Кристо, обложка была разорвана пополам и заплатка была немного затянута.

— Хорошо, что мы пришли сегодня. Здесь только несколько экземпляров на каждого.

Все кроме Сайласа обсуждали с какой книги начать, но Кота решил начать с Дракулы.

— Это одна из всех, у которой есть четыре экземпляра. Мы пойдем куда-нибудь еще за следующей книгой. Я чувствую себя виноватым, беря последние экземпляры этой книги.

— Я уже прочитала несколько из них, — сказала я, снова проверив читательский лист.

— Знаю. Я тоже, — сказал он.

— Прибереги уже прочитанные на случай, когда будешь занята. Если нет, мы используем книги, которые уже прочитали на последних двух тестах и будет легче перед четвертными.

Это разумное мышление. Я была рада, что Кота был там, и подсказал.

Мы были перед абонементным столиком, прежде чем я осознала, что все вытащили карты.

— Мне нужна читательская карта? — спросила я. — Мне это не пришло в голову. В моей последней школе, библиотекарь просто вписывала мое имя.

— Это школьное удостоверение, — сказал Люк. — Ты должна была получить его, когда проходила через зал для занятий… о, подожди, верно. Ты не проходила через зал для занятий.

Я потерла бровь.

— Я не знала, что мне это необходимо.

Кота взял книгу для меня.

— Я возьму эту. Сайлас, ты пойдёшь с ней получить удостоверение.

— Ты уверен, — спросила я Коту.

Он улыбнулся мне и кивнул.

— Не беспокойся. Если ты забудешь вернуться, я знаю, где ты живешь. Я приду и отдам тебе.

Мои глаза расширились, и он рассмеялся. Он знал, как улучшить мое настроение.

Я пошла вместе с Сайласом через тихие коридоры. Я начала чувствовать себя как при лихорадке, нужно успеть сделать все сегодня. Я волновалась, пытаясь придумать о чем бы поговорить, но казалось он выглядел довольным, тихо шагая рядом со мной.

— Ты собираешься присоединиться к бейсбольной команде, не так ли? — спросила я, наконец-то выбрав тему спорта. Я знала, что ему нравится бейсбол.

— Собираюсь поменять решение, — сказал он. — Я проверил поле, и оно выглядит достаточно плохо. Кроме того, футбольный тренер приставал ко мне этим утром, тщательно проверив меня.

Я посмотрела на него, но он уставился на землю, его выражение лица невозможно было прочитать.

— Тебе не нравится футбол, не так ли?

— Не очень.

— Так почему же ты соглашаешься на футбол? Почему не займешься тем, что ты любишь?

Он пожал плечами.

— Не всегда все, что ты хочешь, получается так, как ты хочешь.

— А должно получаться, — сказала Я, чувствуя, что это правда. Было так много веселого, что можно было сделать, и казалось глупым тратить время на то, что не хотелось делать. Я проводила много времени в доме родителей, пока другие дети учились в танцевальной школе или были в летних лагерях, или ходили в парк гулять. Даже сейчас, мой разум был повернут на том, что я могу сделать, что мои родители позволят мне сделать, что заключает в себе меньшее провождение времени дома.

— Может быть бейсбольной команде нужен такой игрок как ты. Кто-то с талантом и страстью к игре. Возможно, это вдохновит других играть лучше.

Он поджал губы.

— Возможно. Я смогу заниматься и там, и там. Футбол осенью, бейсбол весной. Возможно, мистер Блекборн мне так и поставит в любом случае. Я постараюсь убедить Норта пойти со мной.

— Норту нравится спорт?

— Только смотреть, — сказал он. — Ему не нравится играть. Он даже не хочет говорить, чем он будет заниматься.

Сайлас пошел к кабинетам рядом с главным зданием. Мы проследовали по маленькому коридору рядом с кабинетом медсестры. На круглом деревянном столе красовался компьютер, с привинченной камерой и принтером. Учитель сидел за машиной. Она спросила мое имя, вбила его в компьютер и сказала мне встать перед голубым листом бумаги, который был прикреплен к стене.

Я ждала вспышку фотоаппарата, когда Сайлас встал в пределе моей видимости.

— Улыбайся, — сказал он.

Я покраснела.

— Это просто школьная фотография.

Он пожал плечами.

— Сделай это. Скажи сыр или чушь, или Сан-Франциско, или что-нибудь еще.

Я почувствовала, как мои губы растянулись в ухмылке, когда он сказал чушь, и камера сняла меня. Красный и зеленый цвета вспыхнули в моих глазах.

За пять минут, я получила удостоверение с фотографией, где у меня были розовые щеки и сумасшедшая улыбка. Я не помнила, когда в последний раз делала фото, так что мое лицо выглядело странным для меня.

— Я выгляжу ужасно, — сказала я, держа удостоверение и анализируя, как мои волосы выглядят ужасно на одной стороне.

— Дай мне посмотреть, — сказал Сайлас, взяв удостоверение. Он наклонился, поставив его так, что слабый луч света падал на него.

— Неплохо. Ты милая.

Я потерла щеки руками, так как они были горячими.

— Я должна использовать его только тогда, когда меня попросят, не так ли? И для библиотеки?

— Думаю, что они используют его в ежегодном альбоме тоже.

Мои глаза расширились. Он ухмыльнулся и начал смеяться.

— Это не смешно, — сказала я, протянув руку, чтобы взять удостоверение.

Он держал его над моей головой.

— Я сохраню его. У меня нет твоего фото.

Я почти подпрыгнула, как балерина в пуантах, но Сайлас был такой высокий, держа его, он легко вытянул руку. Я споткнулась и инстинктивно вытянула руку, остановив себя, и в итоге впилилась в него. Я быстро освободилась, как только встала на ноги. Он резко дернулся, немного наклонившись, притворившись будто ему больно. Я отошла на шаг назад, попятившись, и засмеялась из-за того, какое сумасшедшее лицо, он сделал. Отступив назад, я наткнулась на что-то плотное.

Я повернулась, и мое сердце упало в пятки от ужаса, так как я столкнулась с рассерженным заместителем директора мистером Маккоем.

— У вас мерзкая привычка сталкиваться с людьми, мисс Соренсон, — сказал он.

Он почистил коричневый костюм, будто я замарала его.

— Тебе следует смотреть, куда идешь.

Его полные щеки выпирали, и слезящиеся глаза щурились на меня.

Я поднесла палец к нижней губе и попятилась. Сайлас подошел ко мне сзади, и я остановилась, так что не впечаталась в него.

— Извините, мистер Маккой.

Его глаза заскользнули по мне вниз к моей юбке. Я опустила руки вниз к бедрами, чтобы показать ему, что с юбкой все в порядке, она надета по правилам. Он нахмурился, посмотрев обратно на меня.

— Бродить без дела по коридорам запрещено.

— Мы получали наши удостоверения, — сказал Сайлас. — А сейчас, мы направляемся на следующий урок.

Звонок прозвенел, и коридор заполнился учениками, которые брели в разных направлениях.

Мистер Маккой прочистил горло.

— Следуйте за мной, мисс Соренсон. Я надеюсь, вы напишите объяснительную записку на ваше имя в моем кабинете.

— Не верю, что за этот случай, следует задерживать, сэр, — ответил Сайлас.

Я закусила губу, подавшись назад, чтобы прикоснуться к руке Сайласа, молчаливо прося его не накалять обстановку. Я не хотела, чтобы он получил наказание тоже.

Мистер Маккой повернулся к нему, рассматривая лицо Сайласа.

— Ты один из детей мистера Блекборна, не так ли?

Сайлас пристально посмотрел на него.

— Я из Академии.

— Нет, не сейчас, — сказал он, его губы растянулись в презрительной усмешке. — Не думай, что я тебе не смогу дать наказание тоже. Или хуже.

— Он резко повернул голову ко мне.

— Я позволю тебе уйти сейчас. Но в следующий раз, когда я увижу тебя, тебе лучше опустить голову. Я буду наблюдать.

Он посмотрел еще раз на Сайласа и важно зашагал по коридору.

Я выдохнула наконец-то.

— Сайлас…

Он потряс головой и схватил меня за руку.

— Пошли, — сказал он. — Мы опоздаем.

Мы проскользнули в класс в последнюю минуту и заняли два места рядом в конце. Я рухнула на стул. Мистер Маккой будет проблемой.

— Это был заместитель директора, не так ли? — спросил Сайлас, наклонившись над партой, чтобы поговорить со мной.

— Да, — сказала я. — Не могу поверить, что столкнулась уже с ним дважды.

— Не думаю, что это была твоя вина. Он следил за нами от конца коридора, и когда мы приблизились, он сорвался на тебе. Он ждал нас для этого.

Я открыла рот.

— Он следил за нами, чтобы наказать меня?

Сайлас поджал губы и потряс головой, ничего не говоря. Чтобы это ни было, я уверена, что мне нужно остерегаться мистера Маккоя. Что остановило его сейчас? Сайлас или знаменитое имя Академии заставили мистера Маккоя отказаться от его замысла наказания? Он боялся Академии?

Флирт

Пока учитель пересматривал распорядок дня, я болтала ногами под столом. Я резко остановилась, ударив, как я думала по моей сумке для книг. Я проверила, так как могла передвинуть ее. Сайлас убрал ноги из-под моего стула, ударившись коленом о стол. Он погладил колено руками и резко втянул воздух.

— Извини, — прошептала я ему. — Я не хотела напугать тебя. Я думала, что ударила по сумке для книг.

— Не беспокойся об этом, — сказал он и положил голову на парту. Он отпустил колено, но я бы сказала, что ему неудобно. Он должен был подогнуть ноги под странным углом. Парты не были сделаны для высоких.

— Эй, — сказала я. — Если тебе надо растянуть ноги, то вперед, растяни их под моей партой.

Он сел, его щеки слегка покраснели. Черные локоны в сочетании с оливковой кожей, это было действительно красиво.

— Я не хочу стеснять тебя.

— Не страдай. Вытяни ноги.

Он так и поступил, откинулся назад на сидение и протянул свои ноги под мою парту. Я поставила мои ноги с каждой стороны от его.

— Вот так, — сказала я. — Не беда. Я буду просто знать, что ноги внизу. Если я ударила тебя, то прости.

Уголок его рта дернулся вверх.

— И ты меня.

Мы сидели так на занятии. Случайно я качнула ногой, забыв, что он там. Я слегка задела его ногу каблуком. Он не подпрыгнул, как в прошлый раз. В какой-то момент, я бессознательно прислонила ногу к его ноге. Когда поняла, что сделала, то застыла, неуверенная в том, стоит ли ее быстро убирать. Я не хотела опять испугать его.

Он не сказал ни слова об этом.

Когда звонок прозвенел, он пошел со мной по коридору.

— Мой следующий урок рядом с твоим, — сказал он. — Виктор уже в пути, не так ли?

Я кивнула.

— Должно быть.

В конце концов, мы столкнулись все вместе по пути к главной лестнице. Сайлас передвинул меня так, что я оказалась перед ним. Я не понимала, почему мы так прижимаемся друг другу, когда заметила. Я стояла так близко к девушке, что чувствовала запах ее шампуня. Сайлас держался так близко, что когда мне нужно было остановиться внезапно, он грудью налетел на мою голову.

Лестничный пролет был настоящей проблемой. Слишком большому количеству учеников нужно было передвигаться, и все спешили. Сайлас держал руку на моем плече все время, и я была благодарна ему за это, так как чувствовала себя неуютно. Я была уверена в одном, если бы я упала, меня бы затоптали.

Когда мы оказались на втором этаже и приблизились к моему следующему уроку, доктор Грин появился в коридоре прямо перед дверью.

— О! — сказал он, подняв голову и улыбнувшись. Я расслабилась, как только поймала его мягкий взгляд. Из всех учителей, которых я встретила сегодня, я знала, что доктор Грин будет моим любимым. Я помнила, каким добрым он был со мной на регистрации. Казалось странным, что он преподает занятия. Он выглядел одного возраста с мистером Блекборном, под девятнадцать лет. Его мягкие зеленые глаза засветились, как только он узнал меня.

— Здравствуйте, мисс Соренсон. И Сайлас, ты же не в моем классе?

Сайлас затряс головой.

— Не в этот раз, док.

— Это позор, — сказал доктор Грин. — Знание третьего языка хорошо бы смотрелось в твоем резюме.

— Какой другой язык ты знаешь? — спросила я Сайласа.

— Греческий, — сказал он, и его темные глаза заискрились.

— Ты мне не сказал ни одного слова на греческом языке, — поддразнила я. Я была сбита с толку тем, что не знала этого. Я знала, что он был родом из Европы, но у меня никогда не было шанса спросить, откуда именно, и хотя время от времени я слышала его акцент, его английский был таким беглым, что я часто забывала об этом.

— M'aresei o tropos pos gelas¹, - сказал он на греческом и помахал на прощание, так как он направлялся прямо на свой урок.

Я посмотрела на доктора Грина.

— Вы знаете, что он сказал?

— Боюсь, я не знаю греческий, — сказал он, мягкая улыбка появилась на губах. — Но это звучит романтично. Вы двое встречаетесь?

Я отшатнулась от удивления. Разве преподаватели должны так интересоваться учениками? Я покраснела, но затрясла головой.

— О нет, мы друзья, — сказала я.

Он кивнул и поправил зеленый галстук на шее.

— А, хорошо.

Был ли он разочарован или доволен? Было трудно сказать.

Я нашла пару парт почти в конце и заняла одну, положив сумку на место за мной для Виктора. Я хотела сесть назад, но, кажется, парням нравилось сидеть за мной. Я не была уверена почему, но не возражала.

Он прокрался в последнюю минуту.

— Ненавижу трейлеры, — сказал он, убирая мою сумку для книг со стула на пол рядом со мной.

— Я тоже, — прошептала я ему.

Доктор Грин стоял перед классом, написав свое имя на японском на доске, а затем внизу на английском.

— Добрый день, класс, — сказал он.

Я сказала добрый день тихо, но никто в классе не присоединился ко мне.

Доктор Грин засмеялся.

— Думаю, мой класс отсутствует. Сегодня никто не пришел? Я поставлю всем отметку пропуска. Помнится, я сказал добрый день.

В классе хором все тихо забормотали «добрый день» в ответ.

— Не очень, — сказал доктор Грин. — Я здесь, чтобы научить вас японскому. Я не могу вас еще учить и английскому тоже.

Он завел руки за спину и прошелся через проход между двумя рядами парт.

— Мы потратим много времени на обсуждение Японии, культуры и, конечно же, языка. Вы будете практиковаться со своими одноклассниками.

Он посмотрел на задний ряд, а затем переключился на передний.

— Поэтому, я думаю прямо сейчас время выбрать партнера. Я хочу, чтобы вы поработали над проектом для меня.

Послышалось ворчание со всех сторон. Я посмотрела на Виктора, его глаза заблестели. У нас уже были партнеры.

— Ворчание — это не ответ, — сказал доктор Грин. — В этом классе, мы используем слова, чтобы выражать себя. И будьте готовы к этому. Месяц, начиная с этого момента, мы совсем не будем говорить на английском. Если вы не сможете говорить на японском, вы не будете способны что-либо сделать. Включая, разрешения выйти из класса.

Доктор Грин прошелся походкой рок-звезды перед классом, на его лице была нежная улыбка.

— Надеюсь, вы помните первую фразу, которую я вам сказал… — Он потряс головой. — Но сейчас, выберите партнера. Я хочу, чтобы вы приготовили список вещей, которые вы оба знаете о Японии. Я хочу посмотреть, сколько мои ученики знают о месте, которое мы будем изучать.

— Что ты знаешь о Японии? — спросила я Виктора, повернувшись лицом к нему.

Он покачал головой, и легкая улыбка появилась на лице.

— Они выращивают рис.

Я потянулась за тетрадкой и ручкой в мою сумку.

— Ты хочешь записывать?

— Пиши ты, — сказал он. — Ты пишешь красивее.

— Как ты узнал?

— Девушки всегда пишут лучше.

Я ухмыльнулась, шлепнув тетрадью по его парте.

— Я хочу увидеть твой.

Он взял ручку из руки и написал что-то в тетради. Он перевернул тетрадь так, чтобы я смогла прочитать.

В Японии выращивают рис.

— Неплохо, — сказала я честно. Я писала хуже. У него был разборчивый подчерк.

— Но ты, вероятнее всего, пишешь сердечками, закорючками и петельками, — сказал он, играя с кулоном на шее.

— Я не пишу с чувством, — сказала я. — По крайней мере, пока ты не попросишь меня. — Я взяла тетрадь и написала вверху страницы наши имена. Я написала мое имя разборчиво, а его по девичьему сценарию, с сердечком над «и».

— Он узнает, что это ты написала, — сказал он. — Он знает мой подчерк.

— Да, но никто больше не узнает, — сказала я. — И мы должны передать его к концу урока, правда?

Его глаза расширились.

— Ты не сделаешь так.

— Я уже это сделала.

Он закатил глаза, потянувшись за ручкой в моих руках, но я спрятала ее за спиной.

— Что не так? Мне нравится твое имя, написанное с сердечком.

Я хорошо себя чувствовала. Я подумала, что мне понравится этот урок, и я была счастлива, что Виктор был со мной, чтобы разделить эту радость. Впервые за сегодня я не нервничала.

Он улыбнулся, и его щеки слегка покраснели. Он потряс головой и сложил руки крест на крест.

— Перестань быть такой чертовски милой.

— Виктор? — окликнул его доктор Грин.

Доктор Грин подошел к моей карте. Я повернулась и села правильно.

— Доктор Грин, — приподнялся Виктор, расправив плечи, чтобы встретиться лицом к лицу с ним.

— Если ты собираешься флиртовать с мисс Сэнг в моем классе, ты должен делать это на японском языке.

Доктор Грин зачесал локон волос песочного цвета со лба.

— Я помню, что ты сказал, что она милая? На японском, нужно сказать кава…

— Я не буду этого делать, — сказал Виктор, прервав его, снова покраснев и отвернувшись.

Услышав, другие ученики начали хихикать.

— Нет? — Доктор Грин посмотрел на меня. — Хорошо, в этом случае…

Он взял мою руку. Его теплые пальцы обхватили ее нежно.

— Кими га ити шиавэйз. Кои ни окит шиматта.²

Он наклонил голову, сложил губы и приблизил их к сгибу руки, будто собирался поцеловать мою руку.

Весь класс вокруг ахнул.

Он остановился на миллиметр, и его дыхание коснулось моей руки. Он посмотрел пристально на меня, улыбнулся и подмигнул.

— Вот как надо разговаривать с леди.

Я почувствовала как мои щеки и уши покраснели.

— Что это значит? — спросила я, мой голос дрогнул.

— Когда ты узнаешь значение этих предложений, я поставлю тебе отлично за следующий тест.

Он отпустил мою руку и встал как обычно, заведя руки за спину и повернувшись к классу.

— Мы закончили? Я не вижу двигающихся ручек и карандашей. Пожалуйста, не сдавайте свои листы только с двумя или тремя пунктами. Я надеюсь, что мой класс умнее, чем среднестатистические ученики.

Комната наполнилась шепотом. Все смотрели на меня, и я скользнула обратно на свое место, неуверенная в том, как мне ответить. Так много вопросов неожиданно появилось в моей голове.

В академии учителя очень отличаются от школьных.

Виктор сопроводил меня в спортзал на мой следующий урок. Он был тихим, смотрел в пол и сталкивался с другими учениками, пока шел.

— Виктор?

— Хм?

— Доктор Грин всегда себя так ведет?

Его глаза встретились с моими. Он посмотрел на меня, приподняв бровь.

— Ты имеешь в виду целовать девушек посреди класса?

Мои щеки снова порозовели.

— Он не поцеловал мою руку.

— Он поцеловал, — сказал Виктор, смотря на пальцы ног снова. — И да, он всегда так себя ведет.

— Ты знаешь, что он сказал мне? Кими га…

— Нет, — сказал он, повысив голос. У него покраснели щеки. — Я даже не представляю, что он сказал.

Был ли он честен или просто не хотел говорить мне? И почему он был так этим раздражен? Я остановилась, взяла пальцами ручки сумки.

— Эй, — сказала я. — Я просто спрашиваю.

— Хорошо, перестань спрашивать меня о нем. Кого интересует, что он сказал? — презрительно усмехнулся он. Его лицо изменилось, и он потянулся в карман, вытащив мобильник. Он проглядел сообщения и нахмурился.

— Мне нужно идти.

— Виктор? — спросила я, но он уже ушел. Он слился с толпой, и я потеряла его из виду.

Я не могла понять его. Почему он был так зол на меня? Было ли это из-за того, что я начала и сконфузила нас обоих в классе? Я вздохнула. Позже мне надо напомнить себе, что надо извиниться перед ним.

И куда он пошел?

Так как это был первый день урока физкультуры, все ученики за это время собрались в огромном спортзале. Места для болельщиков находились близко, и перед баскетбольной площадкой была еще площадь с территориально-распределительной полосой. Девочки были направлены на одну сторону этой площадки, а парни на другую. Нам сказали сесть на землю. Я села на колени, подоткнув юбку, но дерево показалось мне таким жестким из-за моих ушибленных колен. Я сползла на попу быстро и почувствовала облегчение. Это было неуклюже, но зато мои колени не болели.

Я увидела Габриеля сразу на другой стороне класса. Я помахала ему, чтобы привлечь его внимание. Его глаза засветились, когда он увидел меня и помахал мне в ответ. Я передвинулась, сев с краю группы девочек ближе к полосе группы мальчиков, он сделал также, сев с краю группы мальчиков. Учителя физкультуры столпились под одной из баскетбольных сеток. Они разговаривали между собой, тыкая пальцами в планшеты.

— Где Натан? — спросила я его.

— Не знаю, — сказал он, провел пальцами по волосам, заправляя светлые локоны за ухо, чтобы смешать их с каштановыми. — Я думал, он уже здесь.

Я скривила губы.

— Ты знаешь, Виктор получил сообщение на телефон и убежал. Возможно, они вместе? Что-нибудь случилось?

Брови Габриеля изогнулись, и он открыл рот от удивления. Мгновенно выражение его лица изменилось, он пожал плечами и затряс головой.

— Вероятно, там не о чем беспокоится.

Я не могла быть уверена, но казалось, что Габриель знал больше, чем говорил. Что мальчики делали такого важного, что они пропускали занятие в первый день школы? Кота будет в ярости. Как и мистер Блекборн и доктор Грин. Я надеялась, что бы ни происходило, они не попали в беду.

Тренеры по физкультуре завели разговор с нами, как с одной группой, объясняя нам, где платить за спортивную форму, раздавая нам листы бумаги с отказом на выплаты страховки для подписи наших родителей, и номер шкафчика в спортзале с секретным замком. Каждый день мы должны были одеваться за пять минут и приходить в спортзал. Наша оценка зависела от того, приходим ли мы вовремя и каждодневное участие.

Тренер Френч, учитель девочек, пролаял нам:

— Каждому требуется сдать экзамен на физподготовку. Мы скоро его проведем. Туда входит забег на милю, приседания, отжимания… Все.

Мне было неприятно, я скорчилась, пытаясь сесть удобно, так чтобы я выглядела в юбке благопристойно, не вставая на колени.

— Не нравятся занятия? — спросил Габриель.

Я сглотнула, стараясь найти хороший отвлекающий маневр так, чтобы он не заметил.

— Ненавижу бег.

Он рассмеялся.

— Ты знаешь, какая самая лучшая часть забега?

— Какая?

— Остановка.

Я рассмеялась вместе с ним.

— Да. Я согласна.

Затем нам нечем было заняться до конца урока. Они позволили нам разговаривать друг с другом, и спортзал, казалось, вибрировал от наших голосов, наша болтовня эхом разносилась по помещению.

Дверь в спортзал открылась, и из коридора вошли мистер Маккой и директор Хендрикс. Они пересекли баскетбольный корт вместе, разговаривая друг с другом. Директор Хендрикс держал руки крест на крест, его взгляд был направлен на учеников. Мистер Маккой сразу заметил меня, наклонился и прошептал что-то директору. Мое сердце ушло в пятки. Собирался ли он мне дать наказание за то, что я сидела неправильно?

— Кто они? — спросил Габриель, поймав мой взгляд и увидев выражение моего лица.

— Это директор и заместитель директора.

— Почему ты выглядишь так, будто хочешь убежать отсюда?

Он ухмыльнулся, толкнув меня локтем.

— Ты уже попала в неприятности?

— Я пока не знаю, — сказала я.

Лицо Габриела стало серьезным, и он повернулся, чтобы посмотреть. Мистер Маккой и директор Хендрикс пересекли спортзал по направлению к нам.

— Извините меня, детки. Нам бы не хотелось прерывать вас, — Хендрикс заговорил с нами. Габриель и я встали, чтобы оказаться перед ними.

— Ты один из детей мистера Блекборна? Мистер Коулмен, не так ли? — сказал он Габриелю.

Тот кивнул, его кристально голубые глаза потемнели. Он продолжал держать руки за спиной.

— Да, сэр. Чем я могу вам помочь?

— Мистер Морган не появился на последнем уроке сегодня. Ты случайно не знаешь почему?

Габриель быстро взглянул на меня и потряс головой.

— Без понятия. Возможно, он почувствовал себя плохо и пошел к медсестре.

Мистер Маккой почти все время разговора смотрел на меня, затем он повернулся к другим ученикам.

— Разве здесь нет еще одного ученика? Мистер Гриффин?

Разве они следили за посещаемостью ребят?

— Его нет здесь, — сказала я мягко.

Густые серые брови директора Хендрикса поползли вверх. Его лысая голова блестела под ярким светом в спортзале.

— Он тоже болеет?

— Я уверен, если вы спросите мистера Блекборна, — сказал Габриель, — то он скажет вам причину. Мы обязаны сообщать ему.

Лицо директора Хендрикса изменилось с дружелюбного на серьезное.

— Я понимаю, что возможно есть различия к кому обращаться в таких случаях в вашей Академии. Но на будущее, пожалуйста, сообщайте мне или мистеру Маккою, если что-то случилось.

Он посмотрел на меня, и его улыбка изменилась и стала еще шире, смотреть ему в лицо было как смотреть в лицо крокодила.

— Держите этих мальчиков в строгости, вы мисс Соренсон, не так ли? Скажите вашему профессору, что я звал его.

Я покраснела, удивленная тем, что он знал мое имя. Он подумал, что я из Академии?

— Но я…

— Не волнуйся, — сказал он, похлопав меня по плечу.

— Я помогаю новым ученикам приспособиться. Я знаю, что школа отличается от того, к чему вы привыкли.

Он отвернулся. Мистер Маккой кашлянул, бросил взгляд на меня и прошелся рядом с директором, преграждая путь из спортзала.

Мои пальцы дрожали, и я прижала мои руки к бедрам, чтобы успокоить их. Я посмотрела на Габриела, он качал головой.

— Габриель, — сказала я. — Что это было?

Его кристально голубые глаза встретились с моими. На его лице появилась сумасшедшая улыбка, маскирующая беспокойство.

— Кто знает? Эти парни странные.

Через минуту урок был окончен, Габриель шел рядом со мной по направлению к автобусам. Все ученики толпились так, что нам было тяжело идти вместе. Габриель взял меня за руку, чтобы сохранить дистанцию. Из-за внезапности и легкости его руки держащей мою руку, я покраснела. Не то, чтобы другие ученики не держались за руки. Это все было из-за меня, мое сердце забилось, и я задрожала от прикосновения.

Он вытащил сотовый телефон свободной рукой и напечатал что-то.

— Если Виктор уехал, это значит, что ты зависнешь здесь? — спросила я, зная, что Виктор привез его сюда этим утром.

Габриель подумал минуту и затем улыбнулся мне ободряющей улыбкой.

— О, не беспокойся. Я просто сяду в автобус с тобой.

— Со мной?

— Да. Я зависну у Коты. Все хорошо.

Я прикусила губу. Мне почувствовалось, что это был заранее приготовленный план. В любом случае, если внезапное исчезновение Виктора подразумевало, что что-то случилось. В этом случае Габриель знал больше, чем говорил. Я не знала, какие вопросы придумать, чтобы выяснить правду.

Телефон Габриела завибрировал и издал звук в его руке. Он проверил его.

— Виктор и Натан тренируются. Они сейчас с мистером Блекборном.

Он положил телефон в карман.

— Видишь? С ними все в порядке.

— Что за тренировки? — спросила я. — Что это значит? Это для Академии?

Он пожал плечами, сжав мою руку.

— Не беспокойся об этом, хорошо?

Как он может быть таким спокойным? Они пропустили занятие в первый же день, и администрация знала об этом.

— Они не должны были пропускать занятия так, — сказала я. — Почему директор проверяет каждого? Сегодня я уже видела его во второй раз.

Габриель моргнул.

— Что ты имеешь в виду?

Я рассказала ему, что случилось на уроке с Нортом и Люком, и как он спрашивал их о форме.

Габриель почесал затылок.

— А теперь это действительно странно.

Мы зашли в автобус. Кота уже сидел посередине. Я скользнула к нему, а Габриель сел рядом с проходом.

— Хорошо, — сказал Кота. — Ты пробралась сюда. В этой суматохе, я боялся, что поеду домой один.

Он улыбнулся, и его глаза засветились, когда он увидел меня. Он не был ни на толику расстроен, что Габриель тоже находился в автобусе. Он привык принимать неожиданных гостей.

— Ты знаешь, где Натан? — спросила я Коту.

Его улыбка дрогнула на секунду, но он быстро исправился.

— Он на тренировке? — он смотрел поверх моего плеча на Габриела. Я повернулась к Габриелю, который изображал что-то, но он тут же поменялся в лице и ухмыльнулся мне.

Я вздохнула, откинувшись назад и скрестив руки крест на крест на груди.

— И что же это за тренировки?

— Вероятно джиу-джитсу. — Сказал Кота.

— В течение школьного дня?

— А…

— С Виктором и мистером Блекборном?

Его лицо побелело.

— Ну…

Я поджала губы и потерла лоб рукой. Что это за Академия была, куда они ходили? Они забирали учеников с занятий на удивительные тренировки джиу-джитсу? Мне ничего не нужно было спрашивать. Это была ложь, чтобы сохранить какой-то секрет Академии, который они поклялись хранить. И мне не позволено было это знать.

— Хорошо, — сказала я. — Вы не должны мне об этом говорить.

Они оба моргнули в знак ответа, и я продолжила:

— Кота ты это имел в виду, когда говорил, что есть некоторые вещи, которые вы не можете рассказать мне. Просто скажите мне. Это что-то, что вы не можете рассказать мне и все.

На его губах появилась улыбка. Он наклонился ко мне так близко, что я могла почувствовать дыхание около уха, и затем он прошептал.

— Все будет хорошо, — сказал он. — Я обещаю.

Сейчас так надо было сделать. У меня не было выбора, я не могла заставить их рассказать мне. Но почему из их уст это звучало так опасно? Или они попали в неприятность и не хотят, чтобы я участвовала? Вероятно, отрицание вины? Тайная школа для необычных людей. В моем мозгу сразу появилась темная тайная школа, я представила себе Академию полную ниндзя, борющихся в тишине.

В автобусе было тепло и полно учеников, я начала потеть. Количество учеников увеличилось в два раза по сравнению с утром. В итоге Кота и я подвинулись, чтобы Габриель мог сесть нормально. Мы сидели так, что наши колени прижимались друг к другу. Все ученики так сидели.

— Сколько учеников может перевозить автобус? — удивилась я громко.

— Вероятно не так уж и много, — сказал Габриель, прижимаясь ко мне ближе, так как другой ученик проходил назад мимо нас. Я не была уверена, но казалось, что на некоторых местах сидело, по крайней мере, по четыре ученика.

Я чувствовала себя странно и необычно, находиться так близко с ними двумя. Я думала, что они очень хорошо выглядели, и было так странно для меня просто дружить с такими красивыми парнями. Когда я попала в эту ситуацию, то поняла, что мне тяжело это понять. Из-за обстоятельств мы в тайне ждали с нетерпением окончания этой поездки домой, и так будет возможно каждый день. Я вдохнула пикантный аромат Коты и аромат мускусного дерева Габриела, они приятно смешивались. Габриель прижал свое бедро к моему. Кота, пытаясь освободить проход, положил свою руку на подлокотник. Его длинные пальцы свесились и слегка задевали воротник моей рубашки.

— Извините, парни, — сказала я. — Если бы не я, возможно, вы бы ехали с Нортом или на своих собственных машинах.

— Не беспокойся об этом, — сказал Кота.

— Вы беспокойтесь обо мне. Разве не из-за этого вы здесь?

Он мягко улыбнулся, но ничего не сказал.

— Мы прикреплены друг к другу, — сказал Габриель. — Это то, что мы делаем.

Он почесал рукой мою голову, испортив прическу.

— Ты должна была уже привыкнуть к этому, Сэнг. Ты теперь с нами.

Я глубоко вздохнула. Я с ними. Единственная вещь, в которой я не была до конца уверена, что это было так.

Болезненные секреты

Мы потратили около сорока минут в прижатом состоянии в автобусе. Чем больше студентов, тем больше остановок, тем больше времени уходит на то, чтобы им выйти. Когда мы приехали в Саннивейл Корт, водитель автобуса остановился перед домом Коты.

— Я заберу всех здесь, кто живет на этой улице утром, — сказал водитель.

Я, Кота и Габриель замешкались. Моя сестра, Даниэла и ее брат стояли позади нас.

Я стояла с Котой и Габриелем у дороги.

— Я полагаю, мне надо идти. Если моя сестра проверит, а я еще не там…

— Ты сможешь вернуться? — спросил Габриель.

Я взглянула на сестру, разговаривающую с Даниэлой.

— Зависит от того, как дальше пойдет. Мне, возможно, придется договариваться.

— Что это значит? — спросил Кота. Он поправил очки на носу. — Ты все еще ничего не рассказала мне.

— Сейчас это очень трудно объяснить.

Габриель вытянул указательный палец и поднял большой палец вверх. Его рука была похожа на ружье. Он дернул ей, будто выстрелив в меня.

— Позвони нам, — сказал он, — или возвращайся, если сможешь.

Я кивнула, направилась по дороге к дому. Мари вскоре последовала за мной.

Я шла вместе с сестрой. Было странно находиться рядом с ней после проведенного дня с парнями. Ей было странно неловко. Я поинтересовалась, как прошел ее первый день. Я подозревала, что она не разговаривала с директором на каждом шагу.

— Это была Даниэла, не так ли? — спросила я ее.

Она внимательно посмотрела на меня, нахмурившись.

— Откуда ты узнала?

— Парни упоминали ее и ее брата, — сказала я.

Она поджала губы.

— Да, хорошо, она мне говорила о тех мальчиках, — выделила она, как если бы они были малышами по сравнению с нашим возрастом.

— Что Даниэла сказала?

Мари пожала плечами.

— Я не зависаю с ними. Они — снобы из частной школы.

— Они не снобы, — сказала я. — Они милые.

— Они ни с кем не разговаривают, только между собой.

— Они разговаривают со мной.

— Да, хорошо, ты такая странная так, что поди пойми их.

Я вздохнула. Не было смысла говорить с ней по этому поводу. Когда у нее складывалось какое-либо мнение о человеке, оно за ним закреплялось надолго. Я все еще удивлялась, как она заводила друзей с таким негативным отношением. Мы не были никогда близки, но иногда я думала, что если бы было по-другому, и мы постарались бы подружиться. Это не значило, что все зависело от нее. У нас действительно не было ничего общего и с такими родителями, какие были они у нас, вместо того чтобы стать ближе, мы отдалились друг от друга. Когда я пыталась проявить интерес, это выглядело так, будто мы переставали враждовать. Я не знала, что делать.

Когда мы вернулись в дом, я на цыпочках прошла через коридор к комнате мамы. Прислонив ухо к стене, я задержала дыхание, ожидая признаков жизни внутри. Мне нужно было спросить ее о скрипке. Я знала, каким будет разговор до того, как начала его, у меня была только маленькая надежда, что в итоге она позвонит моему отцу на работу и попросит его захватить скрипку на обратном пути домой.

Раздавались звуки: жужжание новостей по телевизору и шуршание в кровати. Я подошла к дверному проему и заглянула внутрь.

Она села повыше на кровати, скрестив руки на груди. Я направилась вперед, специально наступая на те места, где скрипели половицы, чтобы привлечь ее внимание.

Она повернула голову. У нее блестели глаза. Меня удивило то, что она плакала.

— Что ты хочешь? — спросила она.

Ее тон стер предыдущее утверждение о ее настроении.

— Мне нужно принести скрипку в школу, — сказала я тихо. — Мне нужно пойти и купить ее.

Ее брови сошлись вместе.

— С каких это пор ты играешь на скрипке?

— Один из моих уроков — это игра на скрипке.

— Разве в школе не должны были выделить тебе одну, если они дают тебе занятия?

— У них нет инструмента для меня.

Она нахмурилась.

— Мы не можем покупать тебе музыкальный инструмент каждый раз, когда ты захочешь попиликать на чем-нибудь.

— Мне нужна только одна скрипка на занятие завтра.

— Твой отец одобрил это?

— Он подписал лист с расписанием.

То, что я сказала, было правдой, он действительно подписал его. На что в действительности я намекала, не было правдой. В действительности он не знал об уроках на скрипке, потому что доктор Грин и мистер Блекборн изменили мое расписание после.

Она втянула воздух и медленно поняла это, почесав лицо. Она расслабляла и напрягала глаза. Возможно, телевизор вредил ее глазам.

— Я не думаю, что тебе следует этим заниматься. Ты никогда этим не занималась.

Мое сердце резко ухнуло вниз. Нет, пожалуйста. Не поступай так сейчас.

— Но я уже подписалась, — сказала я. — Я уверена, она не такая дорогая. Она может быть дешевой в ломбарде.

— Если мы купим тебе, вдруг ты просто уйдешь.

— Я не могу уйти, — настаивала я.

Я упускаю момент. Я должна была что-то сделать.

— Я уже подписалась. Я должна ходить на занятия целый год.

— Тебе не следовало туда записываться. Ты ничего не знаешь о музыке.

— У Мари есть флейта, — сказала я, чувствуя себя ужасно, используя сестру для этого. Я всегда думала, что лучше всего не использовать сестру ни в коем случае с родителями, даже если она так не поступала. Это было, как предать доверие, и я не хотела быть таким человеком. И пока у нас еще слабый спор, и я знала, что моя мать скажет, прежде чем она это произнесет.

— Просто зайди в главный офис завтра и попроси их убрать музыку из расписания. Ты не имеешь представления о музыке.

Это все. Если я еще раз попрошу ее, она накажет меня за препирательства, или еще хуже она позвонит в школу. Если она это сделает, я буду выполнять все ее прихоти. Все мое расписание будет переработано, как она захочет.

Я сглотнула и вернулась к двери. Это был риск, который мне не был нужен. Я тяжелой поступью прошла в коридор. Я не хотела больше оставаться в доме. Меня пробрала дрожь, я подавляла гнев, попавшего в ловушку человека. Что еще я могу сделать? Завтра я должна признаться мистеру Блекборну, что мои родители не могут позволить себе купить мне скрипку. Я не хотела представлять себе стальные глаза, смотрящие на меня с жалостью или с возмущением о его потраченном времени. Единственная ученица, которую он взял в этом году, уходит.

Я резко втянула воздух и выкинула эти мысли из головы. Я ничего не могла с этим поделать. Я сделала все, что должна была, а теперь мне нужно смириться с этим. Возможно, так было лучше. Что если кто-то другой заслуживает внимание и время этого талантливого профессора из Академии?

Я прошла по лестнице к лестничной площадке, уже собиралась войти в свою комнату, когда заметила, что дверь Мари приоткрыта. Она никогда не оставляла комнату открытой, и я приблизилась, чтобы взглянуть что там.

Кровать Мари была не заправлена. Черный потолочный вентилятор был включен, занавески на окнах открыты. Одежда валялась в беспорядке на полу, что-то вываливалось из шкафа. Дневник случайно раскрытым лежал на полу. Школьные листы валялись кучкой рядом с дверью. Мари не было.

Я тихо закрыла ее дверь и попятилась, в раздумьях. Я прошла по дому. Мари нигде не было. Моя мама уже увидела и отпустила меня, так что она не будет спрашивать обо мне снова. Отца еще долго не будет дома.

Я схватила сумку для книг и телефон и вышла, прежде чем могла предположить что-нибудь еще. Я не хотела терять время, если хочу убраться отсюда.

Я выбрала долгий маршрут через лес за домом, обошла дом Натана и вышла на улицу. Я не хотела, чтобы кто-нибудь из моей семьи обратил внимание и увидел меня. Это также дало мне время, чтобы поостыть после отказа матери.

Золотистый ретривер Коты, Макс подбежал ко мне, как только я пересекла двор к подъездной аллее дома Коты. Он счастливо пыхтел и тыкался носом в мою руку. Я провела пальцами по шерсти на его голове. Он последовал за мной в гараж и сел рядом, когда я позвонила в дверной звонок.

Джессика, младшая сестра Коты, открыла дверь. Ее очки с розовым ободком соскользнули вниз немного, она посмотрела на меня и улыбнулась.

— Привет, Сэнг.

— Привет, Джессика. Мальчики еще здесь?

— Да, — сказала она. открыла дверь шире, и я проскользнула внутрь. Она отцепила цепь от ошейника Макса. Макс забежал в дом и исчез в гостиной, фыркая.

— Они поднялись в спальню Коты.

— Спасибо, — сказала я, закрыв дверь за собой. Джессика обратно вернулась в спальню, Макс последовал за ней.

Я открыла дверь в комнату Коты и внезапно поняла, что вероятно мне следовала постучать. Было неловко из-за того, что я просто вбежала по ступенькам. Он бы услышал меня, если бы я постучала?

Я решила позвать его на середине лестницы.

— Кота? Габриель? — позвала я.

Я услышала скрип и звуки шуршащей бумаги. Кота и Габриель высунули головы из-за перил.

— Эй! — сказал Габриель. Он снял рубашку и галстук. Он остался в белой обтягивающей футболке, которую он надел под низ. Он был худым, и она обтягивала его грудь и руки, смотрелся он классно.

— Ты сделала это. Как ты сбежала?

Я прошла оставшиеся ступеньки.

— Моя сестра убежала куда-то, так что я подумала заглянуть к вам.

Кота переоделся из рубашки с воротом и галстука в зеленую футболку. Он наклонился ко мне.

— Насколько ты можешь остаться?

— Я не знаю, если замечу ее возвращающейся, то уйду. Или до того, как папа придет домой.

— Ты уверена, что все хорошо?

— Ой, да ладно Кота, — сказала Габриель, своими тонкими пальцами он обхватил мою руку и потянул меня в комнату.

— Если бы она слушалась родителей, то никогда бы не выходила из дома. Если бы она не вырвалась, мы бы не увиделись с ней.

Кота переминался с ноги на ногу, пытаясь решить, было ли это хорошей идеей. Я удивилась от того, что он чувствовал вину за вчерашнее, когда у меня были проблемы. Я искала слова, которые бы успокоили его, но ничто не казалось правильным. Я не хотела возвращаться, так что сделала лучшее, что могла придумать, я улыбнулась тепло ему, надеясь, что он поймет. Он сомневался, но сделал шаг назад, смирившись.

Я села на одной стороне кровати Коты, бросив рюкзак на пол. Габриель заполз на кровать, скрестил ноги и указал на гору бумаг, которую собрал посередине.

— Мы уже сделали домашние задания. Ты можешь поверить в это?

— У меня тоже его много, — сказала я. — Что вы делаете по английскому?

— Я уже закончил, — сказал он. Он просмотрел листы, достав один.

— Это похоже больше на слова песни, чем на поэму.

— Могу я посмотреть?

Он передал мне тетрадный лист.

— Не очень хорошо.

Его поэма была о потерянной принцессе в башне, и принц влюбился в нее, стоя внизу. Он кидал ей яблоки вверх каждый день, надеясь, что она будет думать о нем и есть яблоки. Однажды он ударил ее по голове, и она упала из башни и умерла. Принц чувствовал себя так плохо, он взял ее на вершину горы, где остался с ней, пока не замерз до смерти ночью, связав их вместе на веки вечные во льду.

— Она грустная, — сказала я. — Трагическая.

Он ухмыльнулся.

— Девушкам нравится это дерьмо.

— Мне нравятся счастливые концы.

Он вытянул лицо, наклонился назад, положив локти на кровать.

— Жизнь не всегда может быть счастливой.

— Так и есть.

Я передвинулась, сев подальше на кровати, свесив лодыжки к краю, и спиной облокотилась на стену. Кота склонился над столом.

— Ты закончил свою, Кота?

— Работаю над этим вообще-то.

— Как продвигается?

Он сел, повернулся на стуле, держа тетрадь.

— Я не знаю. Что рифмуется с формальдегидом?

Я распахнула широко глаза. Габриель рассмеялся, почесав лоб.

— Чувак, какую поэму ты пишешь?

Кота моргнул.

— Она о докторе.

— Доктор влюбился? — спросил Габриель.

— Нет.

— Кто-то умер?

— Технично, в истории никто.

— Что он делает?

— Он проводит аутопсию.

Я посмотрела на Габриеля, и мы вместе улыбнулись. Я протянула Коте руку.

— Могу я посмотреть ее?

Щеки Коты покраснели, и он протянул мне тетрадь. В поэме было много длинных слов, объясняющие процедуры вскрытия мертвого тела. Она выглядела больше, как набор инструкций, рифмующихся в каждой строчке. Из-за страшных деталей, я почувствовала тошноту. Была ли она точной? Как он узнал, как проводить аутопсию?

— Кота… — сказала я, неуверенная, как выразиться правильно.

— Я не очень хорош в этом, — сказал он, вертя рукой на краю подлокотника. — Я не особо творческий человек.

Я подумала о строчках. Это была не плохая работа. Она была слишком формальной.

— Могу я взглянуть на твою ручку?

Он протянул мне ее. Я поменяла местами несколько слов и добавила несколько фраз в конце. Когда я закончила, то протянула лист обратно ему.

Он просмотрел мои заметки и улыбнулся, потряс головой.

— Это ужасный кусок.

— У тебя он уже был. Тебе нужно просто поменять восприятие. Живой пациент, прооперированный убийцей.

Он рассмеялся, поправив очки вверх указательным пальцем.

— С твоих слов, я звучу умнее, чем есть.

— О чем ты говоришь? — сказал Габриель. — Если что-то и может дать эта школа, так только отупение. Я удивлен, что ты с этим собираешься пойти в обычную общественную школу.

Кота пожал плечами, откинувшись назад на стул и качаясь ногами.

— Вы же собираетесь. Что мне следует сделать?

— Лично я, — сказал Габриель, — сожалею, что мы вообще начали. Это школа выглядит безнадежно. Я имею в виду классные комнаты, ты же видел.

— Трейлеры — это необычно, — сказала я, не найдя слова получше.

— И библиотека, — добавил Габриель.

Кота потер подбородок.

— Обычная библиотека.

— И давайте даже не обсуждать обеденный перерыв, — сказал Габриель. — Я имею в виду… вы сами видели. Люди все еще стояли в очереди, когда прозвенел звонок.

— Что-то не сходится, — заметил Кота, потирая щеку и складывая руки на груди. — Все эти проблемы с директором сегодня. Я думаю, у мистера Блекборна и мистера Хендрикса немного разные планы на нас.

Я не задумывалась над этим раньше, но сейчас, при обсуждении, возложить такую ответственность на плечи семи учеников правда выглядело неразумно.

— Кто все это спланировал? — спросила я. — Кто попросил вас всех прийти в эту школу?

— Весь план был придуман школьным советом с участием администрации, — ответил Кота. — Формально, последнее слово оставалось за директором, но на него оказывали огромное давление, чтобы нас приняли. То есть, либо он делает это, либо лишается должности. Он заявлял, что не может гарантировать безопасность «испорченных» учеников. Школьный совет думал, если мы улучшим состояние школы в общем, власти штата занялись бы строительством еще одной школы неподалеку, чтобы разделить население. Они не будут инвестировать в школу, которая изначально выглядит пустой тратой времени.

— А разве это им необходимо? — спросила я. Я была удивлена, что они разговаривают со мной об этом. Потом я наконец-то поняла, что они говорят не об Академии, а о моей собственной школе. Это не может считаться секретом Академии.

— Разве вы не дали школе деньги, которые им нужны были?

— Ты так думаешь, — сказал Кота, — единственный способ привлечь внимание к школе — это хорошие оценки и расписание для каждого поступающего ученика, и финансовый интерес от государственных чиновников над контролированием школьных затрат. Они только помогают школам, в которых видят ценность, и поэтому она приходит в упадок. Они следят больше за прибылью средних и высших прилегающих соседей. У них больше влияния, чем у бедных районов. Здесь не слишком много голосующих. Однако поступило деловое предложение от одного государственного чиновника. Он написал, что если Эшли Вотерс станет лучше, он даст добро для строительства другой школы.

— И поэтому это глупо. Здесь нет никаких ценностей. Даже если они захотят еще построить две новые школы. Руководство отвратительное. Я чувствую, что мы просто тратим наше время, — сказал Габриель. Он вытянул ногу над своим домашним заданием, слегка коснувшись ступней моей ноги. — Если бы это было не для тебя, я бы спросил мистера Блекборна, можем ли мы бросить эту затею.

Его отношение удивило меня. Они могут уйти, если захотят? Что если бы их выперли, или это было бы слишком?

— Вы не должны оставаться ради меня, — сказала я мягко. — Я имею в виду, если вы считаете, что это плохая идея.

Я не хотела быть такой скрупулезной по этому поводу. Они были единственными моими друзьями в школе. Даже если так, казалось просто глупым, оставаться только из-за меня. Если бы у меня был выбор, я бы осталась? Я могла только представить, какой была Академия, но знала, что она точно была лучше, чем школа «Эшли Вотерс».

— Мы здесь на год, — сказал Кота. — Мы обещали, что сделаем все самое лучшее для этой школы, — и поэтому мы это сделаем. Мы согласились на это. Мы справимся. Мы не сдадимся только, потому что это сложно. Планы мистера Блекборна никогда не были легкими, так что там должно быть что-то, что мы можем сделать.

Так вот кто был официальным начальником — мистер Блекборн. Он организовал все это. Он вызвал Виктора с занятий? Я прикусила нижнюю губу, разговор о мистере Блекборне напомнил мне о секретах, о которых я не могла спрашивать, и что я должна была делать завтра.

— Возможно, нам стоит сделать что-нибудь на обед завтра, чтобы мы не застряли у еды из автоматов. Завтра, возможно, ничего не останется.

— Я думаю, у нас есть хлеб внизу, — сказал Кота, вставая. Он протянул мне руку. Минуту спустя, я поняла, что он хочет, чтобы я пошла за ним. Я вдохнула, чтобы собрать всю храбрость и вложила свою руку в его. Он схватил ее, как только я встала, потянув меня за собой. В моей голове пронеслась мысль, возможно, мне стоит извиниться перед ним за что-то.

— Я так понял, ты хочешь приготовить что-нибудь.

— Я полагаю, что могла бы, — сказала я, прикоснувшись пальцем к нижней губе. Казалось очень странным делать что-то, и я не могла представить, что сделать.

— Так держать. Ты говоришь нам, что можешь готовить? — спросил Габриель. Он передвинул ноги и встал рядом со мной. — Я должен посмотреть на это.

— А кто не готовит?

Когда нищета пришла в нашу семью, мне приходилось есть консервированный ужин каждый вечер, я и моя сестра научились готовить. Я не могла вспомнить ни одного момента, когда не могла, по крайней мере, сделать омлет или спагетти, если мне это нужно было.

— Люк и Норт могут, — сказал Габриель. — Но это случается нечасто.

— Если ты умеешь читать, то умеешь готовить.

Я пересекла комнату, направляясь к ступенькам. Я глянула на них через плечо.

— Готовы?

Кота бросил взгляд на Габриеля. Тот ухмыльнулся.

— Я могу пользоваться открывашкой для консервов.

Спустя короткий промежуток времени, тако-суп закипал в кастрюле на плите. Мальчики резали лук и открывали консервные банки. Они отошли назад и смотрели, как я готовлю говяжий фарш, добавив бобы и овощи, и разные специи, и смешиваю все вместе.

— Вот, — сказала я, вытерев лоб тыльной стороной руки, как только помешала суп. — Кота, у тебя есть ужин на вечер. Что ты не съешь, переложи в термосы. Мы возьмем пластиковые чашки, ложки и бинго. Обед.

Габриель взглянул на меня. Он макнул палец в смесь и засунул его в рот.

— Возможно, ничего не останется, — сказал он, облизнув палец. — Я собираюсь остаться на ужин.

Он попробовал опять дотянуться до кастрюли, и я игриво ударила его по руке.

— Ты собираешься съесть все до ужина.

Он надул губы, так что верхняя губа поджалась, и это растопило мое сердце. Это было прекрасно.

— Не будь такой жестокой, Сэнг. Ты не говорила нам, что умеешь готовить, а сейчас, когда ты приготовила что-то, а еще это и пахнет очень хорошо, так еще и не позволяешь мне попробовать.

— Ты обожжешь себе пальцы, — сказала я. — Он же горячий.

— Я переживу. Это просто палец. — Он протянул руку за моей спиной, целясь пальцем в кастрюлю. Я оттолкнула его руку в панике, беспокоясь, что он обожжется. Он схватил меня за запястье. Я засмеялась, уронив огромную деревянную ложку в кастрюлю. Я пыталась освободить руку. Он схватил другую и соединил запястья вместе на своей груди.

— Теперь ты попала в беду, — сказал он, ухмыляясь.

— Что?

Я услышала, как кто-то взял ложку за моей спиной. Я отвернулась от Габриеля в то время, как Кота успел зачерпнуть ложку и попробовать.

— Кота!

Он улыбнулся, положив ложку обратно в кастрюлю.

— Запах вкусный. Из-за этого, я захотел есть.

Я вздохнула и резко выдернула руки из хватки Габриеля, игриво указав пальцем на спальню Коты.

— Хорошо парни, выйдите вон из кухни. Давайте сделаем домашнее задание, прежде чем вы все съедите.

Мне пришлось уговаривать их, подняться по лестнице наверх. Я переключила плиту на низкий режим, так что суп кипел еще какое-то время.

Мы вернулись обратно в комнату Коты и принялись за работу. Я лежала на животе на полу, выполняя в тетради задание по английскому. Кота сидел за компьютерным столом, а Габриель дремал на кровати Коты.

Шлепанье шагов раздалось со стороны лестницы. Неожиданно появился Виктор. Его щеки покраснели, когда он заметил меня на полу, но мое внимание привлек светлый синяк на его лице и порез на щеке.

— Виктор!

Я подпрыгнула, вероятно, неприличным образом, пересекла комнату, он стоял у ступенек. Чем ближе я подходила, тем хуже смотрелись раны.

— Что случилось?

— Тренировка, — тихо сказал он.

Я поднесла пальцы ближе к его лицу, очень боясь прикоснуться к нему, так как раны выглядели болезненно. Порез на щеке уже начал покрываться коркой. Синяк был фиолетовым, он тянулся по всей стороне лица, вдоль челюсти к уху.

— С кем? Медведем?

Он потряс головой и повернулся к Коте.

— Я не думал, что она будет здесь.

Кота кивнул, встав.

— Это не важно. С тобой все в порядке?

— Да, — сказал он. Его горящие глаза задержались на мне, спокойно потухнув.

— Извини, Сэнг.

Мое сердце застряло в горле, и брови поползли вверх на лоб.

— Извини? За что?

— Я накричал на тебя, прежде чем уйти. Извини меня, пожалуйста. Я не хотел этого.

Я открыла рот. Я уже забыла об этом.

— Как ты можешь думать об этом? Ты участвовал в драке и о единственной вещи, о которой ты мог подумать — это сказать извини за то, что просто неважно?

Он вздрогнул, засунув руки в карманы.

— Хорошо. В следующий раз я не буду изви…

Я поняла, что наорала на него и расстроилась. Я обвила его шею руками, обнимая его. Я ничего не сказала. Я не могла найти слова, чтобы объяснить, почему я это сделала, и что я чувствовала. Он исчез, и я беспокоилась о нем. Увидев его, раненного таким образом, заставило меня подумать о каждой плохой вещи, которая могла подстерегать его и представить себе все, что с ним случилось. Как когда-то, моя мама говорила, что может случиться со мной, если я буду находиться вне дома. Друзья обнимаются, когда хотят поддержать друг друга, так ведь?

— Эээ, — с трудом выдавил Виктор. — Сэнг, Я…

Его руки легли на мою спину, и он прижал меня к себе. Его пальцы прошлись вдоль моей спины. Он прижал свою щеку к моей, и я удивилась, правильно ли так обниматься с кем-то, или я сделала что-то не так.

— Извини, — прошептал он мне в ухо, его теплое дыхание дразнило мочку.

Я вздохнула, переместившись и отступив назад. После того, как я обняла его, я чувствовала себя так нелепо, и мое лицо раскраснелось. Я спрятала трясущиеся пальцы за спиной, так что могла снова рассмотреть его раны.

— Нам нужно тебя почистить.

Кота исчез в ванной комнате и принес мне аптечку.

— Где Натан? — спросил он, как только я взяла аптечку и открыла ее.

Виктор посмотрел на меня, а затем опустил взгляд.

— Он все еще тренируется.

— Где? — спросила я, вытащив перекись и кусочек ваты, и опустилась на колени на ковер. Когда мои колени ударились о пол, боль от синяков отдала в бедра. Я окаменела и передвинулась, чтобы перенести вес на ступни, уменьшив давление. Я надеялась, что никто не заметил этого.

Виктор последовал моему примеру, сев рядом со мной и скрестив ноги. Кота и Габриель тоже присоединились к нам.

— Это просто Академия, — сказал Виктор.

Я нахмурилась. Очевидно, что было не так все просто, или он рассказал бы об этом раньше.

— Натан избил тебя? — спросила я.

Виктор попытался улыбнуться, но тут же сжал губы, остановив себя, и затряс головой.

— Нет.

Я добавила немного перекиси на ватный тампон и взяла его подбородок рукой, чтобы удержать. Я провела ваткой по его щеке. Жидкость начала шипеть на порезе.

Он резко дернул головой, схватил меня за запястье, в которой был тампон, и отдернул от лица. Он резко втянул воздух.

— Полегче, Сэнг.

— Я едва прикоснулась к тебе.

Я вытащила чистый ватный тампон, держа бутылку так, чтобы тампон впитал в себя больше перекиси.

Я очистила его щеку, хотя Виктор отодвигался каждый раз, при каждом прикосновении. Я ожидала, что Кота или Габриель начнут задавать ему вопросы, но казалось, что они уже узнали все, что им было нужно, или они не могли спрашивать, потому что я была здесь. Я прикусила язык, пока прилепляла пластырь к лицу Виктора.

— Это происходит часто? — спросила я тихим голосом. — Со всеми вами? Вас часто вызывают из школы, чтобы пойти на «тренировку»?

Наступило затяжное молчание, и Кота заговорил.

— Одно из условий для нас, пока мы здесь, мистер Блекборн имеет полный контроль над нашими расписаниями. Если мы будем нужны для чего-либо, если это касается дел Академии, они нас вызовут. Мы должны будем покинуть класс, чтобы разобраться с этим.

— Это всегда включает в себя борьбу?

Уголки его губ поползли вверх, и он улыбнулся.

— Нет.

— Могу ли я спросить, что за такие дела в Академии, после которых лицо Виктора выглядит так, будто его избили бейсбольной битой?

Все трое обменялись взглядами, но они все еще молчали. Я вздохнула, смяв обертки от пластырей в руке, собрав все обратно в коробку и постояв, я направилась в ванную Коты, чтобы убрать ее.

— Лучше тебе не знать, Сэнг, — сказал Кота. — Я не хочу держать тебя в неведении, но если ты узнаешь…

Я бросила обертки в мусорку и положила коробку обратно в ящик.

— Вы думаете, что я буду беспокоиться за вас? Я уже обеспокоена. Что может быть хуже незнания?

Они обменялись взглядами снова. Их молчание достало меня.

— Ваши родители знают? — сказала я. — Я имею в виду, что если Кота придет однажды, и его бедная мама увидит его с синяками по всему лицу?

— Она… — начал Габриель говорить, но Кота бросил на него пристальный взгляд. Габриель покраснел, смотря в пол.

Что еще я могла сказать? Кто я такая, чтобы говорить им что-либо? У меня так же было много секретов, не так ли? Я ничего не сказала им о моих коленях, о Норте на крыше, и еще много о чем. Я хотела узнать, что они замышляют, но не могла спросить их об этом, это бы не сработало. Я вздохнула и прикусила язык. Они все равно не расскажут мне об этом. Я подумала о мистере Блекборне. Он был ответственен за это. Может быть, я могла бы спросить его о Коте и других. Нет, правда в том, что я согласилась не задавать вопросов. Было тяжело что-либо сделать сейчас, после того как я увидела лицо с синяками Виктора.

Я успокоила себя и вернулась из ванной комнаты. Парни чувствовали себя некомфортно, но я села у подножья кровати Коты, скрестив лодыжки.

— Мы уже закончили с домашним заданием? — спросила я, надеясь, что другие все поняли. Было слишком досадно говорить с ними об Академии и ее секретах. Я подумала, что лучше продолжать слушать их и ловить эти намеки, когда я смогу. Возможно, в следующий раз я прослежу за Виктором и увижу, где он пропадает. Прямо сейчас я определенно поняла, что у Академии больше одного секрета. Хорошо, что Кота предупредил меня об этом. Возможно, это опасно.

Они обменялись взглядами еще раз, и Кота слегка кивнул. Он улыбнулся мне.

— Время перерыва.

— Это пахнет тако? — спросил Виктор.

Глубже

Через час я покинула дом Коты. Я хотела убедиться, что вернулась до Мари, чтобы избежать неприятностей. Важное значение имеет появление дома. Я все еще была чувствительна к тому, как вчера моя мама отреагировала, когда узнала, что я нахожусь у Коты. Прежде чем я встретила ребят, я могла несколько дней находиться, запершись, в своей комнате, не видя их и не взаимодействуя с кем-то из них. Прямо сейчас, казалось, было критическое время, и я не должна быть опрометчива. После того как я выяснила, как наши жизни будут отличаться с новой школой, я лучше подготовилась бы, проводи я больше времени с другими. Установленный порядок, в конце концов, наладился бы.

Я пошла через лес по тропинке, проходящей за домом Натана. Вдруг услышала крик боли, разнесшийся слабым эхо.

— Черт, черт, ооох, блин, вот же зараза.

Я узнала голос Натана и остановилась, обернувшись в сторону его дома. Еще было не очень темно, но сквозь забор заднего двора был виден свет, включенный в его сарае.

Я прошла по деревянному мостику через яму и открыла калитку. Дверь в сарай была открыта, и я осторожно подкралась, чтобы заглянуть внутрь.

Натан стоял на коленях на деревянном полу, вцепившись в него руками. Его плечи дрожали. Он был без майки, в одних камуфляжных шортах. Его спина была покрыта синяками и порезами.

— Натан!

Он выпрямился на коленях и повернулся так, чтобы посмотреть на меня. На его руках и груди было еще больше синяков. Одна щека распухла.

— Сэнг?

Я забралась в сарай и побежала к нему через комнату. Я упала на колени возле него, чтобы лучше рассмотреть его спину.

— Виктор говорил так, будто ты в порядке. Почему он соврал мне?

Натан простонал, поскользнулся и рухнул напротив шкафа.

— Ты знаешь, что не стоит доверять парням, — сказал он. Его дыхание было тяжелым, но он все же усмехнулся. — Мы… гм… что-то плохое, о чем я сейчас не могу думать. Напомни мне рассказать об этом позже.

— Вы все сводите меня с ума, — сказала я, поблизости находился лоток с медицинским комплектом, бинты и баночки с кремами были разбросаны вокруг него. Я потянулась за кремами, которые выкатились на пол, и проверила этикетки. — Чем намазать?

Он указал на одну. Его безымянный палец на правой руке был в шине и заклеен пластырем. Я взяла его руку, потянув ее, чтобы рассмотреть поближе, и он поморщился.

— Эй! — закричал он.

— Он сломан? Почему ты не в больнице?

— Я ходил к врачу, — сказал он. — Вот откуда у меня эта повязка.

Я потянулась к тюбику, на который он указал, и прочла этикетку, это была мазь от синяков.

— Это все что тебе нужно?

Он кивнул.

— Пойдем, — сказала я, встала и схватила его за руку, чтобы помочь ему подняться. — Давай войдем внутрь, чтобы ты смог прилечь. Выглядишь ужасно.

Он рассмеялся.

— Ты назвала меня уродливым? — Он поднялся и захромал к двери. Я подхватила его под руку. Не то, чтобы я могла удержать его, если он упадет, но я хотя бы могла послужить ему костылем. Он посмотрел с небольшим облегчением и прислонился ко мне, когда двинулся вперед.

Возвращение в дом продвигалось медленно. Натан останавливался, чтобы передохнуть.

— Где ты хочешь прилечь? — спросила я.

— На свою постель, — сказал он. — Как только я лягу, не думаю, что смогу снова встать.

Я стиснула зубы и снова подхватила его под руку, ведя через гостиную и по темному коридору, пока не уткнулись в дверь в конце. Я открыла ее, и он вошел внутрь.

У стены стоял комод, а в середине комнаты стандартная двуспальная кровать, без изголовья. Кровать была задрапирована темно-коричневым одеялом с бордовыми листами и двумя одинаковыми подушками, лежавшими посередине. На стенах висели постеры с фильмами про карате и джиу-джитсу. Тут был вход в гардеробную, полностью заполненную одеждой, коробки и какое-то сломанное оборудование для тренировок. Скамья для тренировок была задвинута в угол, рядом с ней находилась коробка с гантелями. На другой стороне находилось окно, деревянные жалюзи были разрисованы.

Натан плюхнулся животом на кровать. Он приземлился наполовину, со свешенными с кровати ногами.

— Черт.

Я забралась на его кровать.

— Поднимись.

Он оттолкнулся и прополз дальше по кровати, пока не уткнулся лицом в подушку и снова развалился. Его широкие плечи задрожали, когда он вздохнул.

Я подползла на коленях ближе к нему, открыла тюбик и сжала его посередине, чтобы выдавить белый крем на свои пальцы.

— Не думаю, что ты расскажешь мне, что случилось, — сказала я, размазывая крем по синякам на спине.

— Ты не захочешь знать, — сказал он, его слова были наполовину невнятными из-за подушки на его лице.

Я вздохнула.

— У тебя проблемы с бандой? Ты должен им денег?

Он рассмеялся.

— Не в данный момент.

Я нанесла крем по всей спине, втирая его. Я работала, молча, не зная, что спросить, зная, что ничего не могу сказать ему, чтобы получить от него правду. Когда закончила с его спиной, я похлопала его по руке.

— Позволь осмотреть тебя спереди.

Когда он перевернулся, на его ребрах и животе был еще слой синяков. Я сжала нижнюю часть тюбика, чтоб получить больше крема. Касаться его спины было одно. Теперь, когда я смотрела на его мускулатуру на голой груди, мои руки дрожали. Я прижала пальцы к синякам, пытаясь успокоить себя, чтобы помочь его травмам.

Я почувствовала его взгляд на моем лице, но не могла смотреть на него, когда касалась. Я сосредоточилась только на втирании крема. Мои щеки начали краснеть, когда я поняла, что его шортами были всего лишь боксеры. Я была слишком занята, чтобы заметить его боль. Я была в спальне с полуголым парнем.

— Что ты там делала? — спросил он, взбивая подушки под головой, чтоб распушить их.

— Я возвращалась домой от Коты.

— Я не знал, что тебе уже разрешили выходить. Разве ты не под домашним арестом?

— Разве ты не должен был быть сегодня в спортзале?

Он ухмыльнулся.

— Мне нужно было кое-что сделать.

— Ага, — я закончила втирать крем, а затем закрутила крышку на тюбике.

Он потянулся ко мне, схватив за запястье.

— Это нужно было сделать, — сказал он. Его лицо было суровым, с серьезным взглядом, который я узнавала, его голубые глаза потемнели. — Если бы это не было важно, я был бы там с тобой в классе. Я бы не оставил тебя одну.

Почему я была так важна для него? Это казалось нелепым.

— Я не беспокоюсь, что останусь одна, — мягко сказала я. — В течение длительного времени я была одинока. Я могу справиться сама. Меня беспокоит то, что в следующий раз ты уйдешь с занятий, и мне интересно, в какой больнице ты окажешься.

Рот Натана открылся, будто он хотел что-то сказать, но быстро сомкнул губы. Он держал мою руку, нежно сжимая ее, но ничего не говорил.

Я заметила, что за окном темнеет.

— Мне нужно идти, — сказала я, — тебе что-нибудь нужно?

— Я принял болеутоляющее до того, как ты пришла, — сказал он и отпустил мою руку. — Не беспокойся обо мне. Иди домой, пока не попала в еще большие неприятности.

Он слегка повернулся, будто хотел перевернуться на живот. Из его губ вырвался стон, и он сдался, снова упав на спину.

— Возможно, завтра я не пойду в школу.

— Это очень плохо, — сказала я

— Почему?

— Ты будешь скучать по супу-тако.

Я пересекла комнату, выключила свет и закрыла дверь, игнорируя вопросы, которые он задавал, когда я уходила.

Виктор: Тебе ведь завтра на урок нужна скрипка? Ты достала?

Сэнг: Все в порядке. Я объясню это мистеру Блекборну.

Виктор: Я могу достать тебе одну.

Сэнг: Не делай этого!

Виктор: Почему нет?

Сэнг: Не трать на меня деньги. Достаточно того, что ты платишь за этот телефон.

Виктор: Пожалуйста?

Сэнг: Спокойной ночи, Виктор. Перестань беспокоиться обо мне.

СРЕДА

Больше не не

видимка

Мне приснилось, что я оказалась заперта в машине. Я не знала, как ею управлять и поворачивала руль, нажимая на тормоза. Машина неслась вниз по холму, и земля уходила из-под колес. Мимо меня мчались машины. Сейчас я разобьюсь.

Резко проснувшись, я спрыгнула с кровати и побежала в ванную. Я открыла кран с холодной водой и побрызгала себе на лицо, чтобы стереть кошмарное видение, но это не помогло, так как оно врезалось в память. Когда сердце немного успокоилось, я поплелась обратно в комнату, включила свет, взяла свой дневник и писала в нем, пока не пришло время идти в школу.

Мы с Мари прошли немного пешком до дома Коты перед прибытием автобуса. Даниэла и ее брат уже были там, стоя на самом краю подъездной дорожки к его дому. Кота стоял один, опустив голову и шаркая ногами по асфальту.

— Кота, — позвала я, подходя к нему.

Он поднял голову и его лицо засияло.

— Привет.

— Натана нет?

Он сжал губы и покачал головой. Мари обошла нас и направилась прямо к Даниэле, махая ей рукой. Даниэла поприветствовала ее самодовольной улыбкой, и они начали переговариваться, склонив головы друг к другу.

— Я видела его вчера вечером, — тихо сказала я, не желая, чтобы остальные подслушивали. — Я бы не стала его винить в том, что он не появился.

Его брови взлетели.

— Как он?

Кота был не в курсе? Или просто удивился, услышав, что я ходила туда.

— Кажется, у него сломан палец, и он был весь в синяках.

Он побледнел.

— Я не знал, что все так плохо.

Было ли это правдой? Неужели Натан или Виктор не рассказали ему? Разве он не приходил к нему?

— Что будет дальше? Директор вчера спрашивал о нем, когда он не появился в спортзале, а теперь он пропустит второй день в школе.

— Мистер Блекборн говорит нам перенаправить любые вопросы учителей к нему.

— Похоже, это и ко мне относится?

Кота посмотрел в сторону ребят на подъездной дорожке и наклонил голову ко мне.

— Прости, Сэнг. Я вообще не хотел, чтобы ты была в этом замешана, но, похоже, ты оказалась в самом центре происходящего. Они не должны были спрашивать об этом тебя, но, думаю, ты просто ассоциируешься у них с нами.

Я прижала палец к нижней губе. В памяти всплыло утонченное лицо Виктора в кровоподтеках и Натан, который не мог подняться с кровати.

— Поэтому вы ничего не рассказываете мне о том, что происходит? Чтобы я могла честно отвечать, что ничего не знаю?

Кота покраснел и кивнул.

— Да, именно так.

Интересно, что перед тем, как познакомиться с Котой, я очень хотела не выделяться среди других учеников, но в результате оказалась в кругу самых странных ребят во всей школе.

Натан так и не появился. В школе мы с Котой были первыми, прибывшими из нашей группы. Мы взяли наши книги на школьном книжном складе и ждали остальных на скамейке во дворе. Кота просматривал свои и мои учебники, проверяя материал. Я стояла возле скамейки и листала книгу, когда чьи-то руки закрыли мне глаза, и я почувствовала теплое дыхание возле уха.

— У меня кое-что для тебя есть, — пропел мне на ухо Габриель.

— Гейб, не пугай ее, — услышала я голос Виктора. В его голосе зазвучали командные нотки, будто предупреждение.

Габриель убрал руки с моего лица.

— Какого черта? Я не пугал ее.

Он достал листок бумаги и дал мне в руки.

— Я исправил свое глупое стихотворение.

Покраснев, я взглянула на него. Исправил?

Оно было о принцессе в башне, принц бросал ей яблоки. Ведьма пыталась заключить с ним сделку. Она даст ему самое сладкое яблоко, которое завоюет любовь принцессы, если он обменяет свой голос на него. Он согласился, завоевал принцессу, и они вместе обманули ведьму, чтобы вернуть его голос.

Я засмеялась, когда дошла до конца.

— Ты его изменил? Что случилось с завоеванием девушек печальной концовкой?

— Что? Я не хочу заставлять девушек плакать. Девушки выглядят совсем чокнутыми, когда плачут.

— Мне нравится, — сказала я. — Оно все еще звучит как лирическая песня.

— Правильно, — сказал он. — Из этого может получиться хорошая песня. — Его губы сжались вместе, и он напел несколько тактов.

Я взглянула на Виктора, который выглядел ошеломленным. Повязка была заметной, но синяк почти исчез. Я наклонилась к нему поближе, мои глаза прищурились.

Виктор сделал шаг назад.

— Что?

— Что случилось с твоими синяками?

— О, — ухмыльнулся он. — Ничего.

Они не могли зажить так быстро. Я была уверен, что к сегодняшнему дню они будут выглядеть хуже. Мои собственные синяки всегда выглядели хуже на следующий день.

Я провела пальцем по его щеке, чтобы проследить, где был один из его синяков.

— Эй, эй, — сказал Габриель, толкая меня в бедро. — Руки прочь. Ты испачкаешь мою работу.

— Макияж? — спросила я.

Виктор ухмыльнулся мне.

— Не смейся, хорошо?

— Да, — сказал Габриель. — Я не мог просто позволить ему ходить, выглядя как движущаяся цель весь день.

Я вздохнула. По крайней мере, они были внимательны. Я вернула стихотворение Габриелю.

— Вы держитесь за него. — Я сбросила с плеч рюкзак с книгами. — Я собираюсь в туалет. Присмотри за моей сумкой, пожалуйста.

Габриель поднял ее, притянув поближе к себе.

Виктор тоже сбросил сумку и пошел за мной.

— Виктор… — сказала я, глядя на него. — Все хорошо. Тебе не обязательно меня провожать.

Он остановился, нахмурился и глянул через плечо на Коту.

— Парни, вам обязательно следовать за мной в туалет? — спросила я. Это действительно выглядело неловко.

— Полагаю, что нет, — сказал Виктор. Он стал угрюмым, но сунул руки в карманы и встал рядом с Котой.

Я почувствовала их взгляд, когда уходила.

Я подошла к главному коридору и нерешительно остановилась у дверей. Я была не совсем уверена, где здесь туалет. Идя одна по коридору, в котором уже было много людей, я не чувствовала себя так уверенно, как в компании парней. Меня поразило то, насколько спокойно я себя чувствую, полагаясь на них и их компанию в таких простых вещах, как указание направления. В прошлом году я была совершенно одна в своей старой школе, и мне приходилось полагаться на себя. Казалось, это было миллион лет назад.

По коридору я обнаружила несколько туалетов. Справившись со своими делами, я осмотрела в зеркале свою блузку и юбку и неторопливо их расправила. Хотелось показать парням, что для меня вполне нормально делать что-то без них. Мне кажется, в каком-то смысле, я хотела, чтобы они меньше обо мне беспокоились. У них сейчас итак много проблем.

Выйдя в коридор, я увидела, что учеников стало еще больше. Они сидели на полу, вытянув ноги. Чтобы пройти, мне пришлось переступать через ноги и туфли, поскольку они отказывались постоянно убирать ноги для того, чтобы другие могли пройти.

Вслед раздавался свист. Я помнила вчерашних парней, и на этот раз я полностью сосредоточилась на том, куда иду. Они валяли дурака. А я хотела избежать зрительного контакта, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Эй, Синг!

Я отреагировала, потому что узнала голос. Узнав, что это Грег, я поежилась, надо было вообще не реагировать.

На мои плечи опустилась рука. Широкая улыбка Грега замаячила перед моим лицом. Запах дыма был очень сильным, будто он только что выкурил сигарету.

— Эй, — сказал он. — Куда направляешься?

Мое сердце колотилось. Нужно от него избавиться и вернуться во двор, пока парни не пошли меня искать. Я помнила последний раз, когда Грег и его друзья столкнулись с Котой, Виктором и Сайласом в торговом центре. Последнее, что мне хотелось, это чтобы он столкнулся с Котой, и завязалась еще одна драка.

— Я иду в столовую, — сказала я. — Увидимся позже.

Он придержал меня за шею, потянув к себе.

— Не уходи так быстро. Ты всегда так занята, когда я встречаю тебя в коридоре.

Он потянул меня за собой, разворачивая, пока я не столкнулся с группой парней. Как и Грег, все они были одеты в мешковатые джинсы и большого размера рубашки.

— Ребята, это Сонг.

— Сэнг, — сказала я.

— Сэнг, — повторил он.

Остальные повернули головы ко мне. Один из них что-то пробормотал, но его слова были настолько невнятными, что я его не поняла. Ребята вокруг засмеялись. Я не удержалась и покраснела, и они развеселились еще больше.

— Мне нужно идти, — сказала я снова.

— Что? Тебя ждет твой парень? — спросил Грег, поворачивая голову и посматривая вокруг. — Да, кстати, я ему кое-что задолжал.

— У меня нет… — Я хотела ответить, что у меня не было парня, но не была уверена, что сказать. Если я буду отрицать, это может привлечь больше внимания ко мне, а если я соглашусь, у Коты и ребят могут возникнуть дополнительные проблемы.

— Сэнг! — в коридоре раздался голос Люка, привлекая внимания не только тех парней, что меня окружили, но и всех остальных в холле. Люк и Норт стояли вместе у входа в холл. Норт упер кулаки в бедра, а Люк положил ему руку на плечо, будто удерживая его. Люк помахал мне рукой.

— Мне нужно идти, — снова сказала я Грегу. Я видела, что ситуация могла плохо закончиться.

— Ты, что, его шлюха? — он расправил плечи, оценивая парней взглядом. — Почему он к тебе так обращается?

Я хотела сказать Грегу, что он сам позвал меня точно так же, но не было желания влезать в это все. Я вывернулась из-под его руки и начала отступать.

— Не волнуйся об этом.

Наверное, было глупостью так сказать, но в том момент мне просто хотелось оттуда уйти.

— Куда собралась, девочка? — позвал он меня, пока я торопливо шла по коридору. — Малышка Грега не уходит так просто без поцелуя.

Я задрожала, но шла, не оглядываясь. Позади меня раздался смех.

— Ты в порядке, Сэнг? — спросил Люк. Несколько светлых прядей обрамляли его лицо, но остальные волосы были собраны заколкой, которую он вчера у меня позаимствовал. Когда я подошла ближе, он протянул руку и обнял меня за плечо. — Что случилось?

— Очевидно, я не могу ходить в туалет в одиночку, — сказала я, чувствуя, как колотится сердце. Я поискала глазами Норта. Он уничтожающе смотрел на Грега и его друзей, сжимая руки. Я провела пальцами по его руке, потянув в противоположную сторону. — Норт…

Он что-то пробурчал и перевел на меня изучающий взгляд своих глубоких темных глаз.

— Что он тебе сказал?

— Он дразнил меня. Я не хочу драки. Пожалуйста? Он не преследует меня.

Норт оглянулся на учеников и отвернулся, опустив руку мне на затылок, его пальцы помассировали мне голову.

— Ненавижу эту школу.

К моему облегчению, Норт и Люк ничего не сказали о Греге, когда мы вернулись во двор и ждали первого звонка. В классной комнате было тихо. Грег ничего не говорил, полностью нас игнорируя. Тем не менее, когда мы ждали там начала своего первого урока, у меня в душе все бурлило. Я заметила, как другие ученики на нас смотрели. Разве мы так отличались? Какая-то часть меня жалела, что мы не смешались с остальными. Нас, словно москиты, окутывали перешептывания, в которых были слышны наши имена.

Оказалось, что намного проще находиться в тени. В компании парней, я выделялась гораздо больше и привлекала много внимания.

Я больше не была невидимкой.

Все, что тебе нужно

Приятные, улыбающиеся глаза Мисс Джонсон привлекли наше внимание в начале урока по Английскому.

— Сдайте ваши стихи.

Я наклонилась над своим столом, доставая из рюкзака блокнот. Вырвала страницы, на которых было написано мое стихотворение. Кота заметил, что у меня больше одной страницы. Он полез в сумку и вытащил оттуда мини-степлер. Я улыбнулась ему, когда он держал край для меня и скреплял мои страницы вместе.

— Ты всегда такой заботливый, — сказала я ему.

Его щеки покраснели.

Габриель потянулся над партой и выхватил листки из моих рук.

— Ты не показала нам свои, — сказал он.

Мои глаза расширились, и я почувствовала, что краснею. Я схватилась за странички, чтобы вернуть их. Габриель отклонился к краю своей парты, вне моей досягаемости. Его глаза пробежались по тексту, быстро его читая.

— Мы должны сдать его, — сказала я, — ничего там нет. Просто глупое стихотворение.

Мое стихотворение было о скрытых сердцах, которые были повсюду в мире, и маленькой девочке, которая была единственной, кто мог их видеть. Ее родители думали, что она сумасшедшая, и заперли ее в психушке. Она была освобождена только тогда, когда пообещала больше никогда не говорить о скрытых сердцах. Это было грустно, и я не думала что оно закончено, но не смогла придумать концовку.

— Что там написано, Габриель? — спросил Люк позади меня.

— Тут говорится, что Люк — тупица.

Он показал ему язык.

— Гейб, — сказал Кота, — ты можешь прочитать позже. Сдай его.

Габриель издал хрюкающий звук и надулся, но передал его Коте, который собрал наши и передал их дальше.

Я положила локоть на парту, наклонив лицо к руке, благодарная Коте.

Я вошла в музыкальный класс Мистера Блекборна без скрипки. Я знала, он не разрешил, но если я не нашла скрипку для урока, то должна буду объяснить ему, почему я не посещаю урок. Было бы неправильно действовать у него за спиной и отменить урок после того, как тот приложил столько усилий.

Я не сказала ни слова другим об этом. Где-то в моей голове я предположила, что мне придется поменять урок. Ничего не поделаешь. Они выяснят это после того, как я изменю свое расписание.

Когда я вошла в музыкальную комнату B, пространство, казалось, стало бесконечно меньше. Мистер Блекборн ждал меня рядом с пианино, скрестив руки на груди. Его стальные глаза смотрели на меня изучающе, разглядывая так пристально, что моя рука инстинктивно коснулась воротника блузки, убедиться, что все пуговицы были застегнуты.

Все утро я обдумывала, что скажу о том, как мне жаль, что я впустую потратила его время. Я хотела предложить ему выбрать кого-нибудь другого. Я думаю, найдется достаточно других учеников, которые будут наслаждаться такой возможностью.

Пока он стоял там, оглядываясь на меня через комнату, я почувствовала, как мое сердце сжалось в груди, и все слова, которые я приготовила, исчезли. Холода его взгляда, остановившегося на мне, было достаточно, чтобы мое тело замерло, а разум превратился в ничто.

— Мисс Соренсон.

Его голос был таким мягким и доверительным, командующий, ничего не спрашивая у меня.

Я открыла рот и почувствовала, что слова покидают меня, но голос звучал иначе, чем мой собственный. Мягкий. Слабый.

— Мистер Блекборн.

Он отошел от пианино, опустил руки с груди и сократил расстояние между нами. Я и пальцем не пошевелила. Он будет кричать?

— Ты не собираешься войти? — спросил он.

— Я…

Я почувствовала, как краснеет мое лицо, и плечи начинают дрожать.

— Извините. Я просто пришла сказать вам…

Я облизнула губы, обнаружив, что они пересохли. С опущенными глазами, избегающими проникновенного взгляда, я попыталась снова.

— Я не могу посещать ваши занятия.

Нежный палец коснулся моего подбородка, приподнимая лицо, пока я не увидела искру почти серебряного цвета в его глазах, мерцающую в свете сквозь очки.

— Разве ты не говорила мне неделю назад, что это то, чего ты хотела?

В то время как его голос был требовательным, его тон значительно смягчился.

— Да, — сказала я, прижимая руку к груди, чтобы подавить дрожь, которую я чувствовала, когда его взгляд искал ответы, которые я не могла дать.

— Вы предполагаете, что не хотите теперь?

Его глаза безжалостно требовали моего ответа.

— Мама не разрешает мне играть. Я не смогу достать скрипку.

Мой язык ощущался тяжелым на фоне сухости во рту.

— Я знаю, вы сказали не приходить на занятия без нее, но я не хотела уходить, не поблагодарив вас, по крайней мере, за то, что дали мне шанс.

Его губы сжались на мгновение, когда он посмотрел на мое лицо. Он отпустил меня.

— Скажи мне, что твоя мать тебе сказала.

Мое лицо раскраснелось. Почему он просто не сказал мне уйти? Почему он не кричал на меня за то, что я трачу его время?

— Она… она хотела, чтобы я бросила уроки. Она сказала, что мне нечего делать в музыкальном классе.

Его бровь приподнялась.

— Разве твоя старшая сестра не в школьной группе?

Я кивнула.

— Хм.

Его рука коснулась подбородка. Он повернулся и направился к пианино.

Я подумала, что на этом все, и обернулась, собираясь покинуть комнату.

— Куда ты собралась? — раздался его строгий голос позади.

Я стояла, отвернувшись от него, и смотрела на блестящую металлическую ручку двери музыкальной комнаты. Я была уверена, что это был последний раз, когда я его видела.

— Я иду в главный офис, чтобы…

— Занятия еще не закончились, — он сделал паузу. — Ребята предложили купить тебе одну, не так ли?

Я развернулась лицом к нему.

— Как вы узнали?

— Но ты отказалась?

Мой палец коснулся нижней губы.

— Они хотели купить одну для меня. Я сказала им не делать этого. Я не могу просить их сделать что-то для меня, когда не могу быть уверена, что когда-нибудь смогу расплатиться. Они уже столько для меня сделали.

Как он узнал о моем общении с парнями? Не говорил ли Кота что-нибудь о том, чтобы не дать мистеру Блекборну узнать, что мы знакомы? На это намекали и раньше. Неужели я совершила ошибку? Все ли теперь в порядке?

Он отвернулся от меня. Из-за пианино он взял черный футляр. Я думала, это была вчерашняя, но у этой футляр был обшит тканевым материалом. У одного края был ремень, чтобы носить его на плече.

— Мне вернуть это им?

Я наклонила вперед голову, брови поднялись вверх. Я узнала то, что он держал в руках, но мой мозг не хотел устанавливать связь, что к чему.

Он поднес футляр ко мне, расстегивая замок на ходу, удерживая его на одной ладони, он открыл крышку.

Внутри лежала скрипка. Дерево было насыщенного коричневого цвета, отполированное до блеска. Гриф и подбородник были черные. Тонкая черная полоса окаймляла края плавных изгибов.

— Где вы… — я выдохнула.

— Виктор принес мне ее сегодня утром.

Я покраснела, моргнула, чтобы избавиться от слез.

— Я не могу, Мистер Блекборн. Они не должны были этого делать.

— Ты не хочешь ее? — спросил он тихим голосом.

Как они могли? После того, как я сказала ему не делать этого, он пошел и все равно достал одну, и вовлек в это Мистера Блекборна за моей спиной. Остальные должны были знать об этом. Как они могли не понять, что я не хочу чувствовать себя обязанной им? Я не хотела, чтобы они когда-либо думали, что я дружу с ними из-за вещей, что они мне покупали. Вина за их милосердие пронзила меня, покалывая кожу.

Даже когда я думала об этом, мои пальцы дрожали, когда рука зависла над деревом скрипки передо мной. Я боялась дотронуться до нее. Я этого хотела. То, что Виктор ушел после вчерашнего дня и купил одну для меня, согрело мое сердце.

— Мисс Соренсон, — сказал он. — Я знаю Коту и остальных с тех пор, как им исполнилось десять лет. Хотя это правда, что они обычно посещают Академию, и они хорошие люди в целом, они обычно не допускают посторонних в свой круг. Честно говоря, я не совсем понимаю, как вам удалось так быстро с ними сдружиться. Из того, что маленький Кота рассказал мне о вас, и с большой неохотой с его стороны, вы знаете друг друга всего пару недель.

Я покраснела.

— Я просто столкнулась с ним однажды.

— И все же сейчас они покупают тебе скрипку.

— Я сказала им не делать этого.

— И они все равно это сделали.

— Да.

— Ты понимаешь, что это значит?

Я покачала головой, не в состоянии обрести голос, чтоб ответить.

— Я покажу тебе.

Он закрыл крышку и засунул футляр со скрипкой под одну руку. Он протянул другую руку.

— Пойдем со мной.

Дрожащими пальцами я коснулась его локтя. Он подвел меня к пианино и жестом предложил сесть. Я присела на скамью, скрестив ноги в лодыжках. Он снова открыл новый футляр для скрипки, вытащив инструмент. Он поднес скрипку к шее, прикладывая смычок.

Он начал играть китайскую мелодию, которую я узнала, но не знала названия. Длинные, нежные ноты вибрировали при малейших движениях его пальцев по грифу. Музыка лилась из скрипки, как вода, успокаивая, освежая. Прошло несколько мгновений, я забыла о своем затруднительном положении, из-за которого краснела недавно. Я была очарована его мастерством.

Через несколько минут он остановился. Тишина, которая заполнила комнату, казалось, поглотила нас обоих.

— Это необыкновенная скрипка, — сказал он, опустил смычок и перевернул скрипку, проведя рукой по дереву.

— Вы прекрасно играете, — тихо сказала я. Это правда. Он был отличным скрипачом.

Его взгляд скользнул от скрипки к моему лицу. Я хотела отвернуться, но безмолвная команда его серых глаз держала меня под контролем. Он уложил скрипку в футляр и подошел ко мне. Он наклонился, пока его лицо не оказалось с моим на одном уровне.

— Я задам вам несколько вопросов, мисс Соренсон, и хочу, чтобы вы ответили мне настолько честно, насколько сможете. И поверь мне, я узнаю, если вы соврете.

Его глаза осмотрели мое лицо, и его взгляд остановился на моих губах.

— Вам нравятся парни? Я имею в виду как друзья?

Что еще он имел в виду? Я кивнула.

— Ты должна говорить, когда отвечаешь на мои вопросы.

— Да, — сказала я четко. — Я хочу дружить с ними.

— И друзья помогают друг другу, — сказал он.

Я прищурилась на него, не понимая, был ли это вопрос.

— Да.

— У ребят необычный образ жизни с тех пор, как они поступили в Академию, — сказал он. — Лояльность — это большая часть нашей учебной программы. Как только вы станете частью их команды, все, что вам будет нужно, Академия это обеспечит. Так мы работаем. У нас нет времени, чтобы тратить его на самовлюбленную гордость.

Слушая его рассказ об этой таинственной Академии, я была зачарована.

— Я думала, что не должна была знать о школе.

Он встал и пересек комнату, положив руки за спину, и начал ходить перед пианино.

— Наша работа требует строгой секретности. Мы представляем себя как обычная школа. Школьный совет и директор знают только, что мы частная школа. Есть много вещей, о которых они не знают. Мы стараемся сохранить анонимность наших студентов. Надеюсь, ты сохранишь наш секрет.

Больше чем просто частная школа. Что это значит? По крайней мере, это больше чем просто заинтересованность частной школы к общественной школьной системе или, в противном случае, они бы попросили помощи менее таинственную школу. Если бы это было так, то что было особенного для них здесь?

— Я никому ничего не скажу, — сказала я.

Его глаза потемнели и сузились.

— Ты должна понимать, — сказал он. — Ты никогда не сможешь говорить об этом. Ни с семьей. Ни со своими друзьями. Здесь поставлено под угрозу намного больше, чем эта школа.

Он сделал шаг по направлению ко мне.

— Кота пошел на большой риск, просто упомянув тебе обо всем. Я не считаю, что так лучше для команды, но я доверяю его суждениям. Однако, я должен попросить тебя дать мне слово, что ты никогда не будешь упоминать что-либо, что мы скажем кому-либо. Не важно, насколько бы ты не была вовлечена в это. Рот держать на замке.

Я сглотнула. Это было намного больше, чем я ожидала на сегодня, но я знала, что никому никогда не расскажу. Мне не с кем общаться, кроме Коты и других. Разве он не знал об этом? Или поэтому Кота чувствовал, что он может доверять мне? Потому что у меня не было друзей, и я не была близка с семьей? Разве он не сказал это мистеру Блекборну? Я собралась с силами, чтобы посмотреть в его глаза. Я хотела, чтобы он доверял мне, поэтому чувствовала, что важно убедить его, что я хочу завоевать их доверие.

— Я не скажу ни слова. Никогда. Если вы хотите, чтобы я поклялась на чем-нибудь, я поклянусь.

Его глаза смягчились. Он повернулся на каблуках и начал ходить туда-сюда.

— Как я говорил, Академия научила их заботиться друг о друге.

— Но я не в Академии, — сказала я.

— Сейчас ты одна из них, или они рассчитывают, что так и будет. Это простое побуждение, что они сделали, над этим нужно работать медленно. Ты должна простить за этот недостаток. Они действительно не думают, что это может значить для таких как ты, тех, кто будут чувствовать себя в долгу перед ними. Доверься мне, когда я говорю, что тебе не следует так делать. Они никогда не попросят.

Его глаза заблестели.

— Это случится снова. Если ты хочешь дружить с ними, то должна позволить им это делать. Я не думаю, что они поймут, если ты будешь отказываться от всего, что они тебе дадут. Возможно, они это просто не примут.

Мое сердце замерло.

— Но…

— Я надеюсь, ты не будешь пользоваться их добротой.

— Я постараюсь так не делать.

Уголок его рта поднялся на миллиметр, смягчив грубые черты.

— Если вдруг я поменяю свое решение, то не позволю им это делать.

Я задержала дыхание. Я угодила ему?

Дверь в класс музыки распахнулась. Я отвела взгляд от лица мистера Блекборна. Мистер Блекборн повернулся, чтобы узнать кто это, спрятав меня. Я стояла за ним.

Хорошо знакомый голос позвал мистера Блекборна, и я выглянула из-за его плеча. Директор Хендрикс стоял в другой стороне кабинета музыки. Он положил руки крест на крест, приблизившись к нам.

— Я искал встречи с вами.

— Я изрядно занят, — сказал мистер Блекборн ему. — У меня ученик.

Глаза директора Хендрикса широко раскрылись, и он кивнул, заметив меня.

— И снова здравствуйте, мисс Соренсон.

Мистер Блекборн застыл. Он подумал, что я бунтарка? Или он подумал, что я дружу с директором и расскажу ему обо всем, что поклялась держать в секрете?

Я кивнула директору Хендриксу. Что случилось?

— Мне нужно поговорить с вами о том, почему мальчики не носят форму, — сказал мистер Хендрикс.

Мистер Блекборн нахмурился.

— Я писал вам, что у них нет таковой. В Академии нет…

— Ты не понимаешь, — голос мистера Хендрикса повысился до угрожающего тона. Школьный совет следит за тем, чтобы быть уверенными, что мальчики станут «лучшими студентами» этой школы. Если они собираются быть эталоном, они должны быть этим эталоном. Я уже разговаривал с Советом, и они согласились. Мы должны показать этим детям, что они будут делать следующие два года. Они могут принять это или вылетят из школы.

— Мои студенты будут исключением, Мистер Хендрикс, — ответил Мистер Блекборн. — У вас будет очень много проблем, если вы продолжите настаивать.

— Разве это не ваша работа справляться с ними? — спросил мистер Хендрикс. — Разве мы не наняли вас…

— Я думаю нам следует обсудить это в другом месте, — резко возразил мистер Блекборн.

— Почему? — спросил он. — Она одна из ваших, не так ли?

Я запрокинула голову назад и брови поползли вверх. Он все еще думает, что я из Академии?

Мистер Блекборн передвинулся, встав передо мной, укрыв меня как щит от директора.

— Я сказал только семь учеников, — сказал мистер Хендрикс. — Если вы думаете, что сможете привести еще одного…

— Я посмотрю, что могу сделать с необходимой формой, — сказал мистер Блекборн. — Но я предупреждаю вас. Отделяя моих учеников вот так, они становятся ходячими мишенями. Они не будут нести ответственность за происходящее. Они не будут примером, который вы ожидаете, если будут выделяться.

Почему он не сказал, что я не его ученица? Он собирался позволить мистеру Хендриксу продолжать так считать? Поэтому Хендрикс и Маккой, кажется, почти всегда следили за мной в школе?

Мистер Хендрикс слегка покачнулся на каблуках, выглядя удовлетворенным.

— Я хочу увидеть униформу этих детей к пятнице. У нас есть члены правления, которые придут, чтобы убедиться в этом сами.

Я оглянулась, чтобы посмотреть, как мистер Хендрикс кивнул мистеру Блекборну и мрачно перевел на меня взгляд.

— Хорошего дня, Мисс Соренсон.

Я сглотнула, когда мистер Хендрикс повернулся и вышел из комнаты. Казалось, напряжение, витавшее в воздухе, спало только сейчас.

— Мисс Соренсон, — тихо сказал мистер Блекборн, все еще глядя на дверь вслед за мистером Хендриксом. — Я надеюсь, вы можете держать при себе то, что вы только что услышали?

— Да, — тихо сказала я. Кому я расскажу? Он имел в виду Коту и остальных тоже? Их заставят носить униформу? Как может директор хотеть этого так сильно? Если они настолько отличающиеся, Мистер Блекборн был прав. Другие дети будут придираться к ним. Могут начаться драки. Будто мистеру Хендриксу было все равно, или он хотел, чтобы это произошло.

И почему Мистер Блекборн не сказал ему, кто я на самом деле?

— Хорошо. — Мистер Блекборн медленно повернулся ко мне, его глаза были холодными и расчетливыми. — Если он снова заговорит с вами, направьте все вопросы ко мне. Только ко мне, а не к остальным. Понятно?

Я кивнула.

— Непременно.

Он изучал меня мгновение и затем кивнул. Он вздохнул и что-то прошептал. Не думаю, что должна была это слышать, но в тишине комнаты я слышала каждое слово.

— Будем надеяться, Кота знает, что делает с тобой.

Записки и предложения

Виктор ждал меня возле музыкального класса. Он приподнял бровь, увидев футляр для скрипки.

— Ну?

Покраснев, я покачала головой. Я все еще не была уверена, имел ли в виду мистер Блекборн, что я должна хранить то, что узнала втайне от них. На всякий случай, я решила промолчать. Я бы предпочла, чтобы мистер Блекборн сам решил, что рассказывать ребятам о произошедшем, а что нет.

— Кто-то сделал нечто, что я просила не делать, — я старалась, чтобы мой голос звучал сурово, но не могла не улыбнуться. Я знала, что он все равно спросил бы об этом.

На лице у Виктора появилась самодовольная улыбка.

— Хм, серьезно?

Я закатила глаза.

— Спасибо, Виктор.

Своей рукой он нашел мою и слегка потянул, давая понять, что мы должны идти. Его большой палец поглаживающим движением скользнул по тыльной стороне моей руки. Он казался очень счастливым, что я приняла его подарок.

Мы помчались к трейлеру 32 и скользнули внутрь. Норт ждал нас, сидя на стуле сзади, скрестив руки. Его плечи расслабились, когда он заметил нас. Он не выглядел удивленным, увидев футляр со скрипкой.

Когда я скользнула на стул впереди, он перегнулся через парту и прошептал мне в затылок:

— Сделала домашнюю работу?

— Ага, — ответила я, сомневаясь повернуться к нему или нет, ведь я могла столкнуться с ним лбами. Я медленно развернулась, чтобы не напугать его.

Он немного откинулся назад, но его лицо все еще было рядом с моим, и я чувствовала себя неловко.

— Можно посмотреть?

Я вытащила из школьной сумки свое эссе и передала ему.

Он просмотрел его и передал обратно.

— Умница.

Я скорчила гримасу.

— Проверка орфографических ошибок?

Он повернулся к своей сумке и достал тетрадь.

— У тебя их не было, — сказал он.

Я моргнула. Он же держал в руках мое эссе всего минуту. Как он так быстро проверил?

Мистер Моррис поинтересовался нашим домашним заданием, но только половина класса сдали работу. Эссе были собраны, а мистер Моррис сказал нам открыть учебники и прочитать первую главу.

— Я хочу видеть, что вы читаете, а ваши рты закрыты. Если хотите, можете записывать. Я бы рекомендовал так и делать. На следующей неделе у вас будет тест по главам 1 и 2.

Норт и Виктор хмыкнули, но ничего не сказали. Я была с ними согласна. Обучал ли он нас чему-то или просто хотел, чтобы мы читали учебник и писали сочинения?

Двадцать минут спустя я просто пялилась на страницу. Я не устала, но это скучный учебник, и содержание первой главы полностью совпадало с моим эссе, поэтому у меня было ощущение, что я читаю одно и тоже. По большей части я записывала в тетрадь даты и детали, просто чтобы не уснуть.

Я почувствовала, что кто-то толкнул мою руку, и повернулась, ожидая, что это Норт. Девочка, сидевшая рядом со мной, держала сложенную записку и выглядела раздраженной, что ей приходится передавать мне что-то. Я огляделась. Мистер Моррис склонился над своим столом, читая эссе.

Прежде чем я успела дотянуться до записки, Норт выхватил ее из руки девушки. Записка исчезла у него в кармане. Сбитая с толку, я оглянулась на него. Его глаза потемнели, он наклонил голову в мою сторону, всем своим видом говоря, чтобы я не обращала внимания и возвращалась к чтению. У него был настолько требовательный взгляд, что он мог бы посоперничать с учителем. Я отвернулась и, покраснев, склонилась над своей тетрадкой. Предназначалась ли эта записка мне, или я должна была передать ее дальше? Мне стало жалко того, кому она предназначалась, и того, кто ее написал.

Когда урок закончился, я задержалась вместе с Нортом и Виктором. Другие студенты почти бегом выходили из класса и спешили к другому зданию. Мы шли следом за всеми остальными, включая учителя, чтобы пообедать.

— Норт? — позвала его я. Он шел слева от меня и так близко, что наши руки соприкасались. — Что было в записке?

— Ничего, о чем тебе стоило бы беспокоиться, — сказал он с мрачным видом.

Я взглянула на Виктора, который, казалось, отвлекся. Он держал руки в карманах, а у меня возникло желание дотронуться до его руки, как часто делал он, но я не смогла заставить себя сделать это.

Во время обеда мне действительно не хватало Натана, я сожалела, что дразнила его по поводу супа тако. Я чувствовала его отсутствие, хотя это была всего лишь школа. Наверное, я была единственной, кому его не хватало. Я сидела на скамейке между Люком и Котой. На скамейке напротив нас сидели Виктор, Габриель и Сайлас. Норт сидел на траве между нами, скрестив ноги.

Никто больше не сказал ни слова о скрипке. Все было так, как сказал мистер Блекборн. Казалось, они и не сомневались, что она у меня будет. Они добивались всего, чего хотели.

Кота открыл свою школьную сумку и вытащил термос.

— Значит, у тебя еще немного осталось, — сказала я, улыбаясь.

Кота кивнул.

— Мама сказала, что ты должна прийти к нам в гости на этих выходных, если сможешь.

— У меня проблемы? Я оставила после себя беспорядок?

Он засмеялся.

— Ничего такого. Она хочет узнать твой рецепт.

— Что у тебя? — спросил Люк. Он купил в торговом автомате шоколадный батончик и жевал его.

Ребята оживились, когда Кота вытащил несколько пластиковых стаканчиков. Я помогала ему наливать не совсем остывший тако-суп и передавала остальным.

— Кота, с каких пор ты готовишь? — спросил Норт, окунув пластиковую ложку в суп и зачерпнув немного супа.

— Это все Сэнг, — сказал Габриель. Он с беспокойством протянул руку, ожидая, когда я передам ему стаканчик. — Она приготовила его прошлой ночью. Суп чертовски хорош.

Сайлас ухмыльнулся мне. Норт и Люк понюхали свои стаканчики.

— Не отравлено, — сказала я.

— Не на этот раз, да? — спросил Норт. Он слегка улыбнулся, окуная ложку и пробуя.

Люк, пока ел, толкнул меня локтем.

— Отлично, ты симпатичная и умеешь готовить, — сказал он, глядя на остальных. — Так и быть! Будешь с нами!

Я просияла. После очень эмоционального утра мне нужно было именно такое спокойное времяпрепровождение с ребятами.

Тако-суп закончился через несколько минут. Сайлас держал термос вверх ногами над своим стаканчиком, с тоской глядя в пустое горлышко. Я незаметно усмехнулась и встала, пересаживаясь к нему на скамейку и протягивая свою оставшуюся половину супа.

Сайлас взглянул на меня.

— Тебе нужно поесть, — сказал он.

— Честно, я не голодна.

По правде говоря, я действительно не хотела есть, так как была слишком взволнована, что что-то съесть. Я снова протянула ему суп.

— Давай мне свой пустой стаканчик.

Он улыбнулся мне, когда поменялся со мной стаканчиками.

— Спасибо.

Я вытащила его ложку.

— Хочешь свою ложку?

Он покачал головой, вытащил мою ложку и начал есть. Я попыталась не выдать, что мое сердце тает при мысли, что он не против есть моей ложкой. Я не совсем понимала причину.

Я протянула руку Норту и Виктору, которые все еще держали пустые стаканчики.

— Давайте, выброшу, — сказала я.

Виктор передал мне свой. Норт продолжал сидеть, но потянулся за стаканчиками в моих руках.

— Я сам выброшу, — сказал он.

— Все в порядке, — сказала я. — Я поняла. Урна прямо там.

Я указала на две мусорные урны возле каждой из дверей по обе стороны двора.

— Я не буду далеко отходить.

Меня удивило, что я предположила, будто он не хотел отпускать меня одну. Я слишком привыкла, что они постоянно рядом со мной. Неужели это действительно всего лишь второй день в школе?

Норт усмехнулся и вручил мне свой стаканчик. Я собрала у всех остальных тоже, поскольку Кота забрал термос, и ребята начали разговаривать о занятиях.

Я пересекла двор со стаканчиками в руках, направляясь прямо к урнам. По мне пробежала дрожь, когда я почувствовала, что на меня смотрят не только ребята. Когда я выбросила мусор и развернулась, к дверям, возле которых я стояла, смеясь, шла компания ребят.

Один из них заметил меня и улыбнулся. Это был крупный парень с рыжими волосами и большими руками. Его веснушчатые щеки раздулись, когда он широко улыбнулся.

— Эй, милашка, — позвал он.

Я попытался его проигнорировать, но мне нужно было обойти их компанию, а для того, чтобы избежать встречи с ними, необходимо было сделать большой крюк. Рыжеволосый изменил направление своего движения и медленно подошел ко мне. Он схватил меня за руку, встал на одно колено и громким, но очень искренним тоном, спросил:

— Ну что, крошка, выйдешь за меня замуж?

Я ахнула и повернула голову, будто не была уверена, что он спрашивал именно меня, а не кого-то, стоящего позади, а я просто оказалась на его пути.

Ребята вокруг него начали смеяться. Один из них крикнул:

— Майк, ты ее напугал.

Майк серьезно посмотрел на меня, все еще стоя на колене.

— Выйдешь? — спросил он. — Пожалуйста.

Он серьезно? Что бы он сделал, если бы я сказала «да»? Я знала, что он, скорее всего, просто дразнил меня.

Я вынырнула со своих раздумий и покачала головой.

— Прости, — ответила я.

— Черт, — сказал Майк. Он вскочил с земли, выпустив мою руку, и расправил плечи. — Мне нужна жена.

Он бросился мимо меня, а его друзья, смеясь, последовали за ним.

Я смотрела ему вслед, теряясь в догадках. Почувствовав, что сзади кто-то подошел, я повернулась, почти натолкнувшись на Люка. Он стоял достаточно близко, и я могла чувствовать запах его одеколона с примесью сахара и ванили. Он усмехнулся и, глядя на меня, приподнял брови, так что светлые пряди волос упали ему на глаза.

— Что? — спросила я его. Я не уходила далеко, но он последовал за мной. Мне было интересно, как долго он там стоял. Неужели, они всегда будут за мной ходить?

— Никогда не была на свидании, а уже получила предложение выйти замуж, — сказал он. — Думаю, это только начало.

Он схватил меня за руку и развернулся, следуя обратно.

— Пойдем, пока он не вернулся с кольцом.

Мое лицо горело, когда мы вернулись к остальным. Люк держал меня за руку, пока мы там стояли. Он делал это так открыто, что мое сердце забилось в ускоренном ритме, и я стояла, наполовину скрытая его спиной.

— Что это было? — спросил Норт.

— Сэнг получила свое первое предложение руки и сердца, — сказал Люк, посмеиваясь. Он сжал мою руку.

У него был заразительный смех, поэтому я немного расслабилась.

— Он не мог говорить серьезно, — сказала я. — Он просто дразнил меня или что-то в этом роде.

Виктор сидел с открытым ртом. Кота приподнял вверх очки и выглядел смущенно. Габриель рассмеялся. Сайлас и Норт развернулись, внимательно осматривая двор, где находились уже ушедшие парни.

— Кто это был? — спросил Норт.

— Я не знаю, — ответила я. — Никогда его прежде не видела. Думаю, это была случайность.

Он не выглядел убежденным.

— Как его звали?

— Ребята называли его Майк.

Габриель все еще хихикал.

— Нам нужно будет следить за тобой более внимательно.

Норт порылся в карманах и вытащил несколько сложенных записок. Он развернул каждую из них на коленях, разглаживая бумагу и проверяя подписи.

— Нет, не Майк.

— Что это? — поинтересовался Кота.

— Записки для Сэнг, — сказал Норт. Он скомкал их и сунул обратно в карман.

Я приоткрыла рот и наклонила голову в его сторону.

— Ты уверен? Что там написано?

Норт покачал головой.

— Это не имеет значения. Если парень не может сказать это в лицо, он не может передавать тебе записки.

Я обменялась взглядом с Люком. Тот ухмыльнулся своему брату.

— Вы имеете в виду, что она получает записки в классе от парней?

— Есть один особо настойчивый в нашем классе по истории.

— Кто он? — спросила я. Мне стало неудобно, что мне передавали записки, а я не знала, что происходит. Неужели Норт перехватывал все записки, предназначенные для меня, и я заметила одну из них только сейчас? Были ли и другие? Что плохого в том, чтобы получать записки? Интересно, там было написано что-то плохое, и Норт меня от этого оберегал?

— Не важно, — сказал Норт твердо.

Я посмотрела на Виктора, чтобы видеть, понимал ли он что-нибудь. Лицо Виктора было пустым, он только пожал плечами.

— Я ничего такого не видел.

Я была не совсем уверена и подумала, может, он знал и лгал. Либо он не хотел вмешиваться, либо он был согласен с Нордом. Я не могла быть уверена.

— Эй, — окликнул его Габриель. — Нельзя просто взять и оградить ее от этого дерьма. Кто-то же передавал ей записки.