Академия последних рубежей

Глава 1

— Ритуал нужно провести не позже праздника Урожая. Эртен должен освоиться с новой силой. Так что начинай готовить зал.

В ответ донесся приглушенный смех.

— Ну что такое? — недовольно буркнула тетка.

— Ничего. Я просто восхищаюсь тем, что твои деревенские корни придают тебе шарм даже спустя тридцать лет, дражайшая Кира, — фыркнул дядя Эрдалон. — Праздник Урожая, надо же…

Имоджин скрипнула зубами. Нашли время для дурацких шуточек, когда она стоит под дверью ни жива ни мертва, с силой прижимая руку к груди, чтобы оглушительный стук сердца не разносился по всей округе!

Они говорили о ритуале! А Имоджин слишком хорошо знала, что это за ритуал. И они упомянули ее имя! И если бы она не вернулась домой раньше, то ничего бы не услышала!

— Девчонку тоже готовить? — поинтересовался дядя, отсмеявшись и выслушав порцию тетиного раздраженного шипения в ответ.

Так, девчонку. Это точно о ней.

— Нет. Добровольность не обязательна.

Имоджин придвинулась еще ближе к двери — массивной, толстой, украшенной резьбой двери хозяйских покоев. Эта махина не пропускала звуков, но Имоджин уже начала осваивать магию. Как не освоить, когда с семнадцати лет промышляешь тем, что достаешь на втором плане мира редкие магические компоненты и перепродаешь их?

Один початок камыша, булавка, разделенная надвое — кончик в камыше, головка плотно сжата в кулаке. Полутьма в коридоре. Почти пустое восточное крыло особняка. Дядя с тетей не любили, когда прислуга вертелась поблизости. Они обезопасили себя от лишних ушей. Имоджин бы ничего не услышала — и так и не узнала бы о том, что ее ждет — если бы ход на второй план не начинался в подвале именно под восточным крылом.

А она возвращалась домой. И случайно выцепила свое имя в отголосках беседы, которую вели опекуны, закрывая за собой надежную тяжелую дверь.

— Я справлюсь дня за три, — сказал тем временем дядя. — Ритуал можно провести в любое время, я просто хочу немного повысить вероятность правильного исхода… Ох, Темные боги. Кира, ты уверена, что он никому не навредит? Ваши фамильные штучки бывают весьма… кусачими.

Имоджин почти наяву увидела, как усмехнулась тетя в ответ. Она всегда усмехалась, когда вспоминали о ее происхождении — старинный темный род, проклятия, игры со смертью, обряды на крови… Род дяди — и самой Имоджин — был не лучше, но у достопочтенных магов сель Маре хватало благоразумия не афишировать семейные умения.

— А, то есть, по-твоему, лишение магии — это не вред? — хмыкнула тетя. — Нет. Прочти уже наконец. Ты глава рода и должен будешь проводить ритуал. Как меня угораздило выйти за человека, который настолько ненавидит читать?

Донесся слабый шорох. Дядюшка, вняв словам тети, принялся листать гримуар. Один из тех древних темных гримуаров, которыми кишела библиотека особняка сель Маре.

— Жаль, — пробормотал он спустя несколько минут. Пауза длилась так долго, что Имоджин уже хотела уйти. — Но Робест меня бы понял. Наверняка он бы понял меня…

— На твоем месте он бы поступил так же, — отозвалась тетя.

Супруги сель Маре всегда поддерживали друг друга. А их частые пикировки никогда не переходили грань полушутливых. Тетя Кира и дядя Эрдалон были образцовой семейной парой и мыслили одинаково в любой ситуации. Будь то выбор новой мебели, позиция семьи в Совете Пятидесяти… или решение провести ритуал, который отнимет силы у Имоджин и передаст их Эртену, будущему главе рода сель Маре.

Эртен родился с околонулевым уровнем магии. Такое случалось даже в древних семьях магической аристократии.

Имоджин родилась с высоким уровнем, но пока ей не сравнялось двадцати, дядя и тетя на правах опекунов могли распоряжаться ее судьбой как хотели. Родителей она не помнила — что же, и так бывает, все бывает даже в древних семьях магической аристократии, им не чуждо ничто человеческое, в том числе смерть…

Она выдернула из сплетений резьбы початок камыша с булавкой и поспешила скрыться в боковом коридоре. Основное она услышала. Не стоило торчать под дверью.

Нужно было подумать, что теперь делать.

При мысли о ритуале по спине бежал холодок и противно сосало под ложечкой. Хотелось обхватить себя руками и сжаться в комочек. Лишение магии…

Они собирались сделать это с ней.

Просто взять и отобрать все то, что составляло ее суть. И оставить пустую оболочку. Оболочка будет выглядеть, как человек, возможно, протянет еще несколько десятилетий до конца отведенного людям срока, возможно, будет говорить и даже смеяться, и найдет себе занятие в жизни, и выйдет замуж за Алессара, и родит ему детей — если он не откажется от жены-простушки… Но это будет уже не Имоджин. Не та сильная колдунья из рода сель Маре, последняя из своей ветви, живущая мечтами о магии и силе.

Захотелось бежать куда глаза глядят. Немедленно, прямо сейчас! Даже не взяв с собой ничего из вещей! Плевать, она все еще маг, ее заказчики связываются с ней через абонентский ящик на центральном почтамте, а ходы на второй план есть не только в родовых особняках. Она снова сможет брать заказы и прокормит себя до поступления в академию, ну а забрать оттуда студента невозможно без его на то воли, ведь правда? Правда? Нужно бежать… бежать…

Имоджин остановилась, глубоко вздохнула и прижалась всем телом к холодной стене.

Стоп. У нее есть еще три дня. Вещи бросать ни к чему, она успеет собраться.

И еще есть Алессар. Будущий муж обязан вмешаться в дикие планы опекунов! В конце концов, это и его дело тоже!

Она снова сделала глубокий вдох и задержала воздух в легких, чувствуя, как сердце постепенно начинает биться медленнее.

Да. Алессар.

Прежде чем паниковать или планировать бегство, нужно поговорить с ним. И тогда, может быть, вовсе не придется ни о чем беспокоиться…

Имоджин крадучись покинула восточное крыло и почти бегом бросилась к себе. Перед разговором с Алессаром необходимо было привести в порядок прическу и сменить одежду. Отправляясь на второй план мира, Имоджин преображалась, чтобы слиться с его обитателями. Свалявшиеся волосы, пыльная шляпа, тусклая бесформенная одежда, вся в заплатках и пятнах. Жених бы этого не потерпел — даже с оглядкой на отчаянное положение будущей супруги.

Глава 2

Когда такси остановилось в тени у пункта назначения, столицу еще окутывала тьма. Моросил дождь. Из ресторана, где гуляли припозднившиеся гости, доносилась музыка. Пахло летом, влажной землей и камнями, утренней свежестью и чуть заметно — сладкими женскими духами.

Имоджин вышла из машины и подозвала носильщика. Сказала ему пару слов, и крепкий парень, одной рукой подхватив все ее чемоданы, унесся в сверкающее здание отеля, который никогда не спал.

Она знала, что опекуны станут ее искать. И слишком хорошо понимала, как на самом деле легко найти человека, который пытается спрятаться в городских дебрях. В ночлежках на окраине, среди бродяг, на заброшенных чердаках, на дешевых съемных квартирах, пропахших пылью и нафталином. Или на втором плане — на социальном дне…

Найти очень легко. Особенно если ты сильный маг. А дядюшка Эрдалон, несомненно, был сильным магом. Ведь только самые могущественные из магической аристократии входили в Совет Пятидесяти при Канцлере.

Поэтому Имоджин решила слегка запутать их. Они, конечно, вскоре должны были догадаться, но она выигрывала минимум неделю, которая потребуется им, чтобы обыскать все укромные уголки столицы. А через неделю Имоджин ждало более надежное укрытие — единственная в стране Имперская магическая академия. На студентов не распространялась опекунская власть.

Имоджин не сомневалась, что пройдет вступительные испытания. Результат зависел от врожденного уровня магии. Ритуал готовили, чтобы их прошел кузен. Что ж, это жизнь — побеждает сильнейший.

Она усмехнулась, рассчиталась с водителем и поднялась по массивным мраморным ступеням самого роскошного и дорогого отеля столицы. Места, где беглянку будут искать в последнюю очередь.

На скромный одноместный номер ушло больше половины ее сбережений. Ничего, деньги она еще заработает. В отличие от магии, которую не вернешь. Так даже лучше — выполняя заказы и пополняя свои сбережения, придется почти весь день пропадать на втором плане. Проводить время в постоянных разъездах, бродить по самым темным и зловещим руинам, подниматься в Черные пещеры — и не рисковать случайно встретиться с родственниками или их знакомыми. Не рисковать наткнуться на ищейку из Корпуса внутренних дел. У дядюшки было достаточно влияния, чтобы заставить всех сыщиков Управления безопасности ловить Имоджин… но только на первом плане. Реши он сунуться на второй, и прочесывать трущобы придется, полагаясь лишь на самого себя.

План спрятаться в «Рейнес-отеле» был блестящим. Или, во всяком случае, казался блестящим самой Имоджин.

Она так и не легла спать. Заплатив за номер вперед и добавив еще немного за услугу анонимности, она разложила вещи, а едва тьма за окном сменилась синеватой мутью — отправилась в банк.

 Там, в похожем на неприступный бастион центральном отделении «Ауруса», можно было разузнать о своем наследстве и не бояться, что служащие банка выдадут Имоджин дядюшке.

Нет, они бы выдали, несомненно. Банк — не отель. У дядюшки больше влияния. Любой мелкий клерк мигом наплевал бы на тайну клиента и сдал бы Имоджин с потрохами, чтобы не ссориться с Эрдалоном сель Маре, рискуя потерять все его капиталы. А сель Маре хранили свои состояния в «Аурусе» уже больше двух веков. Но…

Но центральное отделение работало круглосуточно, а дядюшка еще не успел обнаружить пропажу. Имоджин надеялась на это.

Судя по тому, что при ее появлении никто не забегал и не засуетился, щелкая рычагами телефона, так оно и было.

— Доброе утро, — сказала Имоджин дежурному клерку, сонно клевавшему носом за стойкой. — Мне нужен отчет по поводу моего имущества и наследства.

Стойка располагалась в глубине холла. Днем дежурный за ней только направлял посетителей, подсказывая им, как и к кому обращаться с их вопросами. Отделение для мелких операций — снятия денег со счетов, обмена валют, оценки и скупки драгоценностей — находилось в том же здании, но туда вела отдельная дверь. Здесь же царили интересы важных клиентов.

Имоджин надеялась, что еще могла считаться важным клиентом.

Клерк поднялся, учтиво кивнул и пригласил следовать за ним. Идти оказалось недалеко. В конце небольшого коридора, который ответвлялся от холла, обнаружился большой зал. У одной его стены выстроились отделенные друг от друга стеклянными перегородками столы, а у другой — большая панель управления с рычагами. Сама стена была не однородной, на ней красовалась фигура, похожая на выдавленный в камне и сплющенный стилизованный щит.

Имоджин разглядывала помещение с интересом — здесь ей бывать еще не приходилось.

— Ваши документы, будьте добры, — попросил клерк, и она протянула ему паспорт. Клерк внимательно осмотрел его, чуть ли не обнюхал, отыскал магический оттиск на последней странице и подставил его под узкий луч небольшой лампы. Оттиск на миг ослепительно вспыхнул перламутром и погас.

— Вы впервые обращаетесь за своим наследством, рейсте сель Маре? — уточнил клерк. — Но до вашего двадцатилетия вы не сможете им воспользоваться…

Он спешно листал большой рукописный журнал, извлеченный из ящика стола. Чудилось, что надписи возникают на бумаге на пару секунд и гаснут, стоит перевернуть страницу. Возможно, так и было. Имоджин не успевала рассмотреть, клерк листал быстро. Но в банке должна была работать магическая система хранения информации.

— Я понимаю. Я хочу уточнить, есть ли доступные деньги на моем детском счету, — она знала о нем от дяди с тетей, но сама ни разу не пользовалась — все же они не были скрягами. — И узнать, что конкретно входит в наследство, которое я получу в день двадцатилетия. Ах да, и смогу ли я получить его на самом деле. Как вы знаете, обычно опекуны свободно распоряжаются наследством до совершеннолетия подопечных, и если они не хотят с ним расставаться…

— Прекрасно знаю, — клерк поднял голову и посмотрел на Имоджин с новым интересом. — Вы по этой причине раньше не выясняли, что вам завещали ваши достопочтенные родители?

Глава 3

Имоджин читала долго. Сначала Альграт ждал, сверля ее глазами и раздраженно постукивая пальцами по столу. Потом, видимо, понял, что она не шутит и действительно намерена изучить все пункты, и стучать перестал. Раздался шорох бумаги. Затем Альграт зажег примус, и в кабинете с новой силой запахло кислым кофе.

— Можно и мне кофе, пожалуйста? — попросила Имоджин, не отрываясь от чтения. Пункт «обязуюсь принимать участие во всех поисковых действиях, необходимость которых определяется Контрагентом» ее чем-то настораживал…

— Уверены? — флегматично переспросил Альграт. Кажется, ему надоело злиться. Он говорил безразлично и сонно. — В модных кофейнях такого не подают, и не потому, что не могут достать.

— Потому мне и интересно, — Имоджин подняла голову. — У вас ведь найдется запасная кружка?

Пожав плечами, Альграт вытащил из кармана перочинный нож и коробку спичек. Поставил на подоконник свою кружку, поднес к ней нож, позволяя ей отразиться в гладкой, как зеркало, поверхности лезвия, потом чиркнул спичкой прямо о камень подоконника… Коротко зашипела, вспыхивая, спичка, и почти сразу полыхнула еще одна небольшая вспышка.

Альграт убрал нож. На подоконнике стояла вторая кружка, точная копия первой, даже с той самой вмятиной на боку.

Имоджин не сдержала восхищенного смешка.

— Клонирование на искрах? Много резерва тянет? — спросила она с профессиональным интересом.

О, конечно, она еще не стала профессионалом. Но интуитивной магией увлекалась давно, и весьма успешно. А сотрудники Управления безопасности, должно быть, даже не задумываются об успехах, привыкли колдовать машинально…

— Зависит от срока жизни клона. Постоянные тянут много. А эта кружка исчезнет через два часа, — он налил кофе в пока еще целую и невредимую посудину и поставил ее перед Имоджин.

— А как регулировать срок жизни клона? Что-то я не видела, чтобы вы дополнительно что-то для этого делали.

— Силой желания. В академии вам расскажут. Читайте договор, у меня мало времени.

Вздохнув, Имоджин вернулась к тексту. Мало времени… Она понимала, в каком положении сейчас оказался Корпус по делам инниари, и все же было чуточку обидно. Мог бы и поддержать разговор, если все равно вынужден ждать… Нет уж, она даже из сочувствия не подпишет то, что не дочитала до конца!

Кофе был действительно ужасающим. Ни следа пикантной горчинки и терпковато-орехового привкуса, за который Имоджин ценила напитки из кофейни рейсте Вейр. В Управлении безопасности со сном сражались убойным оружием — кисло-горьким, непередаваемо противным, от которого на лице сама собой появлялась страдальческая гримаса, а сердце немедленно начинало дергаться, как наэлектризованное. Но Имоджин из упрямства выпила все до донышка. Интересно, хорошо ли платят псам Канцлера за необходимость убиваться на работе, бороться со сном подобной отравой и навлекать на себя проклятия простых граждан… Управление безопасности недолюбливали. Корпус по делам инниари был, пожалуй, наименее одиозным, но имел все шансы наверстать упущенное. Если и правда началось скрытое вторжение…

Она изо всех сил старалась найти подвох. Но подвох не находился. Возможно, договор составляли куда более хитрые лисы, чем Имоджин, а может, ее и правда никто не собирался обманывать… Решив поверить в это, она скрепя сердце поставила подпись.

Альграт возвел глаза к потолку, изображая благодарность высшим силам, и тут же поставил свою. Воцарилось молчание.

— Вы готовили это заранее, — констатировала Имоджин. — Это не типовая бумажка. Знали о вторжении раньше Канцлера?

— Знать об этом — моя работа. Жаль, что инструкции велят докладывать Канцлеру. Меньше было бы хлопот, — в сердцах ответил Альграт неожиданной откровенностью. — Видите, я уже не боюсь произносить крамольные речи. Вы ведь обязались не говорить и не делать ничего мне во вред. А теперь признайтесь, вы действительно собираетесь порвать все отношения с опекунами?

— Почему это вас интересует? — Имоджин даже удивилась. — Конечно, собираюсь. У меня нет выбора, если они хотят отнять мою магию.

— Нет выбора? — собеседник даже удивился. — Многие согласились бы отдать магию. На другой чаше весов — положение в обществе. Сель Маре способен сделать так, что для вас там не останется места. Вы станете изгоем. По сути, разрыв ставит крест на любых ваших планах на будущее. Не думали об этом?

Имоджин не думала. Пока что ее одолевали более насущные заботы и мысли о том, что делать прямо сейчас, а не когда-нибудь через шесть лет. Положение в обществе… Она привыкла к нему, как к чему-то само собой разумеющемуся. Она была из древнего рода сель Маре, элиты магической аристократии. Что еще нужно, чтобы занять высокое место? Удачный брак? В случае с колдуньями — далеко не всегда. Но даже если и так — Алессар был из ее круга. И он, кстати, ничего не говорил ни о каком месте в обществе. Если бы Имоджин грозило превращение в изгоя, он бы, наверное, предупредил, чтобы не ссорилась с дядюшкой…

А он просто сказал «это не мое дело». Еще неизвестно, что хуже.

Имоджин вздохнула.

— В крайнем случае обойдусь и без общества, — сказала она. — Или придется добиться, чтобы оно боялось моего неудовольствия, а не дядюшкиного. Почему вы спросили?

— Да так, — пробормотал Альграт. — Интересная вы особа… Благодарю за сговорчивость. Ваша копия договора остается у вас. Постарайтесь не покидать отеля до самого переезда в Академию. И по улицам лучше не ходите, вызывайте теневое такси.

— Из-за дядюшки или из-за инниари? — не удержалась Имоджин.

— Из-за того и другого, — сумрачно отозвался собеседник. — Корпусу давно пора заняться вашим дядюшкой из-за тайных связей с инниари, жаль только, что в открытую нельзя, иначе мы их спугнем…

— Дядя контактирует с ними?

В первый момент Имоджин изумилась, но потом… Нет. В этом не было ничего удивительного. Конечно, связь с инниари не поощрялась, но многие магические семьи налаживали контакты ради некой таинственной выгоды, о которой не принято было говорить вслух. Случались даже браки с инниари… Она только не думала, что и ее семья окажется среди подобных. Дядя никогда об этом не упоминал.

Глава 4

Неделя пролетела быстро. Все это время Имоджин не выходила из отеля.

Она даже не рисковала лишний раз высунуться из номера. Да, дядюшка, конечно, в последнюю очередь стал бы искать ее здесь, но у него было множество друзей и хороших знакомых. Кто-то из них мог очутиться в «Рейнес-отеле» — прийти сюда по делу, встретиться с кем-нибудь, да мало ли зачем. В гостиницах селились иностранцы и приезжие из других городов, но это не значило, что их не стоило опасаться.

Кажется, Имоджин грозило к концу недели превратиться в невротичку.

Но иногда она все же отправлялась побродить по отелю, огромному и сверкающему, как дворец. Наверное, примерно так и выглядел императорский дворец, пока еще существовала династия Нараннов, самым главным событием считался ежегодный Зимний бал, а не смотр войск, а канцлер был всего лишь канцлером, а не верховным главнокомандующим империи. Порой Имоджин задумывалась, каково это — жить в то время… Но оно ушло, еще когда дядюшка был ребенком. А канцлер… Что ж, деньги, сэкономленные на пышных празднествах, он пускал на развитие фабрик и поддержку ферм. Не самая плохая стратегия.

Из номера Имоджин выбиралась ночами. Большинство постояльцев спали, да и персонал пользовался шансом прикорнуть в комнатах для отдыха. В холле и в роскошном атриуме горел яркий свет. Зеленели пышные деревья в кадках. Кругом царила тишина и легкое эхо. Иногда слышались голоса и тихий шум — какие-то службы работали и ночью. Иногда еле слышно, но выразительно хлопали дверцы машин — в специальный зал прибывало теневое такси. Иногда Имоджин встречала таких же полуночников, как она сама.

Ресторан работал круглосуточно. Осмелев, она стала спускаться туда, чтобы выпить чая и прочесть еще несколько страниц из книги среди пустых столиков, стекла и бронзы светильников и расписанных картинами прошлого деревянных панелей.

Жаль только, что ни в одной из книг не нашлось ничего о Часах инниари…

Однажды ночью Имоджин увидела в ресторане первого советника Канцлера. Лорд Лайст, высокий, черноволосый, моложавый, держался с каким-то внутренним достоинством, и от него исходило ощущение силы, хотя он даже не владел магией. Лайст разговаривал с незнакомцем в ярко-зеленом костюме. Лицо незнакомца было смуглым, точно он прибыл из южных стран второго плана, где постоянно светило солнце. Имоджин не заметила, применял ли собеседник Лайста магию, но не расслышала из беседы ни единого слова.

Она успела привыкнуть к отелю. В его безлико-дорогом интерьере была своя прелесть, а в ночных прогулках — уютная таинственность. Но когда пришло время отправляться в Академию, Имоджин не задерживалась в номере ни на миг.

Главное — добраться до Академии и не попасться дядюшке. И можно будет чувствовать себя в безопасности.

Она читала газеты, но ничего нового о дядюшке там не писали. Его отпустили домой, и на том новости закончились. Возможно, Канцлер искал магов, которым можно было доверять, чтобы выяснить, кому после нападения служит Эрдалон сель Маре.

Оставалось надеяться, что неприятности у дядюшки достаточно серьезные и он не станет подкарауливать Имоджин у входа в академию.

На всякий случай она отправилась в путь ранним утром, когда еще не рассвело, и старалась не вспоминать, чем закончилась прошлая попытка ускользнуть, пока все спят.

***

Территория академии занимала целых два квартала.

Первым в глаза бросался сад, такой старый, разросшийся и заброшенный, что казался настоящим лесом. Его не подстригали, не обновляли дорожки, проложенные несколько веков назад, и не следили за тем, что происходит в гуще деревьев и кустов. Ухаживали только за малым участком, который прилегал к зданию академии. Считалось, что вмешательство человека вредит магическим растениям, которые сами определяют для себя комфортную среду.

Сад окружала толстая зубчатая стена высотой в два человеческих роста.

К академии, упрятанной за буйными зарослями, вела единственная широкая аллея, разрезающая сад пополам.

Академия не имела названия. Ее не могли перепутать ни с какой иной. Других магических учебных заведений в Алгимире не было. Только она — невероятно древняя, огромная, неприступная, укрытая от мира за зловещим садом в старом замке, похожем на целый город под одной крышей. Его стены еще помнили Сиятельных в расцвете власти. Задолго до падения. На его скамьях сидели величайшие герои Алгимиры — и величайшие преступники. Здесь веками копились знания и совершались открытия. Некоторые из них меняли мир. Некоторые так и оставались похороненными на рассыпающихся от старости страницах, слишком темные и опасные, чтобы увидеть свет.

По преданиям, в подвалах замка до сих пор жил один из плененных Сиятельных. И каждый год кто-то пытался его найти. По преданиям, ректор академии, рейсте Ильга Корайен, водила дружбу с самой Госпожой инниари… а может, их узы были не просто дружбой. По преданиям, в стенах академии веками действовало несколько обществ, и на самом деле именно они, а не Канцлер с Советом Пятидесяти, правили страной.

Алессар тоже окончил Академию. Но отказывался говорить, какие из преданий правда, а какие ложь. «Зачем вы забиваете голову этой ерундой, Имоджин, любовь моя?»

Он часто называл ее «любовь моя». А Имоджин не хотелось даже думать о нем. Она все еще не смирилась с тем, что считала его предательством.

… — В Академию? — недовольно переспросил водитель теневого такси. — Они не пускают нас внутрь. Так что сразу предупреждаю, рейсте, высадить вас я смогу только где-то под деревьями.

— Ладно, но постарайтесь как можно ближе ко входу, — вздохнула Имоджин. Она погрузила в машину последний чемодан и забралась на сиденье.

И снова разгорался рассвет…

Несмотря на ранний час, двор Академии полнился людьми. При виде их у Имоджин отлегло от сердца. При такой толпе меньше риск попасться дядюшке в лапы. Машина остановилась в тени раскидистого куста в самом конце аллеи, недалеко от крыльца, и исчезла, едва Имоджин вытащила свои чемоданы.

Глава 5

Еще один зал. Или не зал, а просто очень большая комната?..

У помещения, где очутилась Имоджин, был высокий сводчатый потолок, который можно было рассмотреть, лишь запрокинув голову. С потолка свисали светильники на толстых цепях, однако света не хватало, на столах горело несколько ламп. За узкими стрельчатыми окнами серело тусклое небо. Помещение оказалось двухъярусным — его опоясывал сплошной балкон, тянущийся вдоль всех четырех стен. Под балконом помещение продолжалось, хоть и потеряв в высоте, да и в глубине самого балкона-галереи виднелись поблескивающие окошки, панели и двери, ведущие… куда-то.

Комната была уставлена диванами и креслами, ноги утопали в мягком ковре. У одной из стен стояли книжные шкафы. Кое-где виднелись столы, уже заваленные бумагами, хотя учеба еще не началась. На одном из столов обнаружилась ваза с фруктами. Больше всего кресел жалось у каминов, которых Имоджин насчитала четыре. В комнате было тепло, полутемно и отчего-то неуловимо мрачновато. Может быть, из-за холодных бежево-коричневых оттенков отделки и мебели.

Она умиротворяла ровно до тех пор, пока Имоджин не наткнулась на ненавидящий взгляд Эртена. После этого покой и удовлетворение сменились раздражением.

Он так и будет таращиться на нее каждый раз? Сходи на ярмарку, если охота поглазеть на кого-нибудь!

— Рейсте сель Маре? — произнесла женщина, стоявшая с блокнотом у двери. Выглядела она так серо и неприметно, что Имоджин просто не обратила на нее внимания, разглядывая комнату. — Я Виктуар Ар-Яшнер, декан факультета интуитивной магии. Постарайтесь запомнить меня и это место, это главный зал вашего общежития. На время вступительного испытания рейсте Корайен перенаправила вход сюда из зала собраний, но в остальное время общежитие будет находиться в другом месте.

— Приятно познакомиться, — сказала Имоджин. Перенаправили вход? Как все сложно…

Академия была огромным древним замком, состоящим из девяти этажей и бесчисленного количества башенок, с несколькими корпусами, имевшими лишь один общий этаж — первый, а выше из одного корпуса в другой вели застекленные переходы-галереи. Недолго было заблудиться, глядя в окно на одинаковые внутренние дворики и столь же однообразную зелень. Только этажа с седьмого и выше открывался вид на всегда оживленный центр города. Алессар рассказывал, что в паутине коридоров и переходов можно заблудиться только вначале, «пока вы не поймете логику их архитектуры, Имоджин, а логика там есть». И уже не терпелось самостоятельно познакомиться со всем этим.

Но сначала предстояло дождаться конца испытания.

Имоджин бесцельно бродила по факультетскому залу, разглядывая место, которое ей предстояло видеть каждый день в ближайшие шесть лет. Другие студенты или следовали ее примеру, или начинали знакомиться друг с другом. Компания Эртена предсказуемо сидела в стороне с таким видом, будто этот зал-гостиная успел надоесть им еще до поступления.

Рыжеволосая Илидия, которая недавно показывала Лилайн язык, тоже оказалась среди интуитивных магов. Почему-то Имоджин была рада ее видеть. Илидия помахала ей, Имоджин махнула в ответ.

Испытание закончилось очень скоро. Не успела Имоджин подойти к окну и удивиться высоте — этаж восьмой, не меньше, — как декан громко хлопнула в ладоши, привлекая внимание.

— Еще раз для тех, кто не запомнил: я Виктуар Ар-Яшнер, ваш декан, и ко мне вы можете обращаться с любыми жалобами и проблемами. Любыми! — повторила она и хищно усмехнулась. — Рада приветствовать всех на лучшем факультете Академии. Мы приняли решение не нагружать вас сегодня никакими вводными лекциями. Занятия начнутся завтра. Расписание вы найдете в своих спальнях на прикроватных тумбочках. Там же после жеребьевки окажутся и ваши вещи. А жеребьевку мы проведем прямо сейчас. В этом году новичков много, так что в спальнях у вас будут соседи.

— Делить комнату с кем-то еще? — воскликнула Лилайн. — Но разве в Академии нет свободных комнат? Лишних аудиторий хотя бы!

— Аудитории не приспособлены для проживания, и переоборудовать их нецелесообразно, — отрезала Ар-Яшнер. — Не волнуйтесь, спальни достаточно просторны и комфортны. Если вы не уживетесь с соседями, вас переселят, хотя… — она скептически посмотрела на Лилайн. — Академия — не место для демонстрации своего характера. Вы здесь, чтобы учиться, и ваши привычки и происхождение не имеют значения. А теперь прошу подходить ко мне по очереди.

Она извлекла из кармана зеркальце, поднесла к своему блокноту и коснулась обложки наконечником перьевой ручки. Что-то сверкнуло, зашуршали маленькие страницы — и вот декан держала в руке уже не блокнот, а стопку разрозненных бумажек.

«Ну, по крайней мере, можно не бояться, что я окажусь с Лилайн в одной спальне», — подумала Имоджин. Студенты один за другим подходили к декану и брали из ее рук листки.

Потом бумага вспыхивала и превращалась в светящихся мотыльков. Мотыльки вспархивали с рук и летели в сторону дверей, видневшихся под галереей и в ее глубине. Студентам ничего не оставалось, как следовать за ними.

Послышались первые смешки и возгласы. «Ой это чей, твой?», «Кажется, я потерялась!», «Стой, кому говорю!», «Декан Ар-Яшнер, у меня жалоба! Мой мотылек скотина!»

Имоджин фыркнула. Начинались студенческие будни, которых она так долго ждала.

***

Спальня действительно оказалась просторной. И, пожалуй, комфортной. Во всяком случае, большие кровати с пологами выглядели уютно, а высокие подушки, проступающие из-под покрывала, так и манили зарыться в них. Имоджин пришлось рано встать, она не выспалась, потому что в отеле вела ночной образ жизни…

Она зевнула и заставила себя отвернуться от кроватей.

Еще в спальне обнаружился камин, а неподалеку от двух узких окон — три небольших письменных стола. Проход к окнам оставался свободным. Кровати и камин скрывались в глубине помещения, у противоположной от окон стены. Покрывала, шторы и ковер были синими с тонким золотистым узором.

Глава 6

 — Для начала посмотрим, что предпримет Эртен, — сказал Альграт.

— Например, решит все-таки убить меня? — буркнула Имоджин.

— Да не решит. Я не о том. Инниари могли потребовать от него каких-то дополнительных действий, чтобы магия прижилась. Они умеют торговаться…

— Послушайте, вы точно не служите Госпоже? — фыркнула Имоджин. — Шучу. Просто… об инниари вы отзываетесь с большим уважением, чем о Канцлере.

— Я безмерно уважаю Канцлера, — убийственно серьезно ответил Альграт, одарив ее не менее серьезным взглядом искоса. — Но торговаться он не умеет. И ментальной магией владеет хуже, чем хотелось бы. Так что преимущества инниари здесь налицо.

У Имоджин вырвался смешок. Больше она не стала расспрашивать. Но сделала зарубку на память: начальник Корпуса всячески избегает ответов на вопросы о своем истинном отношении к инниари. Но при этом отдает должное их способностям и не скрывает свое происхождение. Хотя скрывать нечего, все и так знают… Странная картина.

На месте Канцлера Имоджин бы поостереглась назначать такого человека в Корпус по делам инниари. Но у Канцлера, очевидно, были свои причины.

Ну или не было, и Альграт водил его за нос, а сам служил Госпоже. Но в это все же не верилось.

Машина вынырнула из тени в центре города, свернула на улицу Дор, буквально сверкающую от множества ярко освещенных витрин, а затем ловко вписалась в тесный промежуток между двумя другими машинами на стоянке.

Стоянка принадлежала ресторану «Хайрен». Пляшущие буквы ярко горели на вывеске перед летней террасой, над которой на фоне ночной тьмы выделялся белоснежный навес. Имоджин никогда не слышала о таком ресторане. Но судя по летней террасе и многочисленным посетителям, это было демократичное место. Не те дорогущие рестораны, похожие на дворцы, где от роскоши ломило зубы и где дядя с тетей предпочитали отмечать семейные торжества. Если бы не нападение, они бы наверняка праздновали и поступление Эртена…

— Что, вы к такому не привыкли? — чуть сощурился Альграт, по-своему истолковав взгляд Имоджин. Ей показалось, что это подначка. Его взгляд словно говорил: «Ну что, девочка из хорошей семьи, нравится жизнь простых людей? Не хочешь вернуться к дядюшке? Правда, для этого придется кое-чем поступиться, зато не придется расставаться с привычной роскошью…»

— Нет уж, к дядюшке не вернусь, не надейтесь, — пробормотала она себе под нос. Но шум и гам, которые обрушились на нее, стоило выйти из машины, заглушили эти слова.

— Давайте останемся на террасе! — почти прокричала Имоджин.

Из-за одного из крайних столиков как раз вставала троица пожилых дам. Шустрый официант тут же очутился рядом, забирая грязную посуду. Имоджин шмыгнула за столик и оглянулась на Альграта.

Тот был занят странным делом. Он аккуратно отламывал веточку от одного из раскидистых цветущих кустов, которые росли в вазонах вдоль края террасы.

Другой официант развернул перед Имоджин листок меню, поставил вазочку с начищенными столовыми приборами. Альграт выудил из вазочки две блестящих вилки и зажал их в пальцах одной руки. Потом пристроил между вилками веточку, а свободной рукой с некоторым трудом вытащил из кармана коробку спичек и чиркнул спичкой о стол.

И тут же воцарилась тишина. Исчез гул голосов, смех и звон посуды, на миг Имоджин показалось, что ей заткнули уши… и лишь потом она различила звуки.

Они будто отодвинулись на несколько миль. Словно один отдельно взятый столик на людной террасе вдруг оказался в лесной чаще. И где-то на опушке еле слышно болтали люди, кто-то смеялся, а кому-то взбрела в голову фантазия перекусить…

Альграт вернул вилки в вазочку, а ветку бросил на край стола.

— Интуитивная магия — это вид искусства, — глядя на нее, заметила Имоджин. — Творчество. Почти стихи. За счет чего вы сделали иллюзию расстояния?

— Вообще-то я делал иллюзию шатра, чтобы все это, — Альграт чуть сконфуженным жестом обвел террасу, — не так шумело. Но чары включили в реакцию воздух. Наверное, потому, что я держал ветку на весу. Не такое уж совершенное искусство получилось.

Он весело хмыкнул и развернул меню, оставив Имоджин размышлять, во что могут вылиться какие-нибудь другие чары, не такие невинные, если чего-то не учесть. Может ли интуитивный маг случайно устроить катастрофу, если забудет о каком-то компоненте? Да наверняка может. Значит ли это, что ему место на факультете прикладной магии и лучше не пытаться творить самостоятельное колдовство? А что будет, если прикладной маг попытается творить самостоятельно? А если зельевар? Кто может им запретить? Или чары просто не сработают?

У стола снова возник официант. Он и глазом не моргнул, обнаружив завесу тишины. В Валлаполисе привыкли к магам.

После обеда в академии Имоджин не успела проголодаться, так что ограничилась чаем и тостами со сливочным сыром и малиной. А вот Альграт, похоже, решил ни в чем себе не отказывать. Когда официант ушел, записав заказ в блокнот, Альграт еще некоторое время смотрел ему вслед, и во взгляде угадывалась глубокая тоска по мясным отбивным и острому соусу.

 — Да. Так вот, — наконец собеседник вспомнил об Имоджин. — Мы знали, что Часы инниари — часть вашего наследства, и присматривали за ними. Когда я возглавил Корпус, они уже хранились в банке. Канцлер прямо запрещал использовать их для укрепления печати, пока она не начала слабеть. Боялся, что инниари узнают о них… но они и так узнали. Когда Эрдалон сель Маре забрал их из хранилища, Корпусу доложили об этом…

— Хороший банк! — фыркнула Имоджин. — А когда я туда пришла, они доложили дядюшке… Это во всех банках докладывают о делах клиентов направо и налево или только в «Аурусе»?

— Боюсь, что во всех. Если того требуют обстоятельства, — Альграт сдержанно усмехнулся уголками губ. — Сотрудники Корпуса наблюдали за действиями сель Маре, но в какой-то момент он заметил слежку. Потом… Оба сотрудника так и не поняли, что произошло. Они оказались в другой части города, на улице Парс, и понятия не имели, как туда попали.

Глава 7

— Имоджин, что вы здесь делаете? — звенящим от злости голосом спросил Алессар, остановившись возле столика.

— Добрый вечер, — она решила вести себя так, будто ничего не случилось. Жених был на грани срыва, она видела это по его дергающейся щеке. — На дядю Эрдалона напали на прошлой неделе, и я обсуждаю с рейстом Альгратом…

— Вы не должны ничего обсуждать с этим человеком, — отрезал Алессар. — Свидетельские показания у вас могут взять в Корпусе по делам инниари, под протокол. Я запрещаю вам любые другие контакты с ним.

Что? Запрещает?

Только воспитание не позволило Имоджин раскрыть рот от изумления. Какая муха укусила Алессара? Он стал сам на себя не похож. Даже если Альграт ему чем-то насолил, это разве повод забывать о воспитании и позорить свою невесту какими-то дурацкими запретами?

Альграт с любопытством наблюдал за сценой. Теперь Имоджин казалось, что он больше презирает Алессара, чем ненавидит… Темные демоны, да здесь целый клубок!

— Рейсте сель Маре, кем он вам приходится? — поинтересовался Альграт, подчеркнуто игнорируя Алессара. Тот повысил голос:

— Имоджин, вы меня слышали? Сейчас же подойдите ко мне!

Она глубоко вздохнула.

— Так, господа. Я не знаю, что на вас нашло, но давайте вести себя вежливо. Рейст Альграт, Алессар мой жених. Алессар, пожалуйста, успокойтесь. Мне кажется, вы не вполне осознаете действительность…

Альграт расхохотался, сводя на нет все ее дипломатические усилия. Имоджин скрипнула зубами. Алессар кривился все сильнее, готовый вот-вот взорваться.

— Я сказала что-то смешное, рейст Альграт? — ядовито спросила Имоджин, смотря на него в упор.

— Ничего, — он перестал смеяться. Взгляд его был… разочарованным. — Просто я не ожидал, что вашим женихом может оказаться подобный тип…

— Хватит!

Алессар с грохотом ударил тростью по столу. Имоджин отшатнулась. Истерично зазвенела посуда, тарелка с тостами разлетелась осколками, чайник опрокинулся, и чай полился на пол. Имоджин пришлось вскочить, спасая одежду от потеков. Проклятие, нужно как-то остановить это!

Алессару было наплевать. Он отбросил трость и доставал из кармана мелкие предметы. Это показалось бы смешным, если бы подобные мелочи — игла, тонкая птичья кость, уголек — в руках мага не были смертоносным арсеналом.

— Да прекратите же!

Имоджин схватила чудом уцелевшую чашку. Если бы найти что-то еще, чтобы сотворить чары и заставить всю злобу Алессара уйти в воду… Камешек? Камень — символ покоя и невозмутимости… Она шагнула в сторону, чтобы поискать камешек у ограды, но Альграт не собирался стоять и ждать, пока против него используют смертоносное колдовство.

Он одним движением оказался рядом и без всякой магии с силой ударил Алессара по рукам ребром ладони.

Кость, игла и уголек разлетелись в разные стороны. Кость угодила в лицо самому Алессару, и он дернул головой, жмурясь и ощупывая пальцами глаз. Уголек упал под ноги Альграту, и тот наступил на него, кроша в мелкую пыль.

— Хантарде, к вашему сведению: вы не можете запретить кому бы то ни было общаться с сотрудником Корпуса по делам инниари, пока не закончится чрезвычайное положение. Смиритесь или жалуйтесь Канцлеру… ну или Госпоже, вам не привыкать, — лицо Альграта превратилось в недобрую маску. — Рейсте сель Маре, вам нужна помощь?

Помощь? Ах да… он имеет в виду, не опасно ли ей оставаться наедине со взбешенным Алессаром? Имоджин мотнула головой, прежде чем успела задуматься об этом. Честно говоря, она опасалась жениха в таком состоянии. Может, бежать, пока Алессар лихорадочно нашаривает трость, не переставая тереть глаза?

— Тогда позже договорим. Не смею мешать встрече влюбленных, — сказал Альграт.

Он кивнул Имоджин, перепрыгнул через ограду террасы и скрылся на стоянке.

Алессар наконец отыскал трость и резким движением откинул набалдашник.

…Имоджин так и не рассмотрела, что там скрывалось.

Какой-то магический компонент огромной силы. Возможно, из Черных пещер. Может, Алессар был одним из анонимных заказчиков Имоджин — пару раз она приносила камни из Черных пещер, и за них платили неплохие деньги… Он поддернул рукав и прикоснулся к тому, что скрывалось внутри трости, циферблатом часов. И террасу тотчас начало заливать слепящее сияние, и в лицо уже дышал жар, обещая в считанные секунды превратиться в беспощадное пламя…

Люди, сидящие за столиками, как-то отодвинулись и словно поблекли, выцветая. Точно все краски вытягивала из них эта дрянь в трости Алессара.

Но Имоджин уже взяла себя в руки.

Она метнулась к краю террасы, схватила с земли крошечный камешек, стремительно прикоснулась им к щеке Алессара и бросила в чай.

Лучше бы чай был холодным, но она надеялась, что задуманное все же сработает.

Алессар заморгал, провел ладонью по лицу и посмотрел на пылающую трость, будто впервые ее видел. Потом поспешно перевернул ее и вжал раскаленный конец в плиты пола.

Жар утих. Больше ничего не сияло.

Алессар опустился на корточки, отыскал набалдашник и с педантичной старательностью, которая маскировала растерянность, приладил его на место. Потом поднялся на ноги. Имоджин предусмотрительно отступила на пару шагов.

Не то чтобы она опасалась, что он на нее накинется, но осторожность не мешала.

— Имоджин… — выдохнул Алессар. Его взгляд упал на чашку в ее руке. — Спасибо. Прошу прощения за эту… сцену.

Она кивнула. Он достаточно успокоился, чтобы извиниться — значит, чары сработали. И все же Имоджин жалела, что не ушла.

— Если вы успокоились, тогда доброй ночи, — сказала она, поставила чашку на стол и развернулась к выходу.

Уйти. Лучше всего просто уйти. С этим новым чужим Алессаром совершенно не хотелось общаться. Так что лучше уйти, отсидеться в Академии, убедить себя, что он еще успокоится и все вернется на круги своя, и всячески стараться не думать о будущем и о том, что Алессар все еще ее жених…

Глава 8

Первое утро в Академии встретило проливным дождем и суетой соседок по спальне.

Имоджин не привыкла спать, когда в комнате есть кто-то еще. Она проснулась, как только услышала, что Бланка шуршит оберточной бумагой, ища что-то в чемодане. Но за окном было полутемно, и Имоджин не торопилась вставать, устроившись поудобнее под одеялом и наблюдая, как соседки зевают, идут в душ, расчесываются и выбирают одежду…

Потом Илидия воскликнула: «Ой, вы обе уже не спите? Тогда я включу радио!», и комната наполнилась бормотанием ведущих. Утренний выпуск новостей был полностью посвящен инниари и сводкам о нападениях.

Бланка кривилась, слыша это, но молчала. В разговор она упорно не вступала и на все попытки вовлечь ее отвечала коротко и односложно. Быстро собралась и первой убежала на завтрак. Имоджин с Илидией лишь переглянулись.

Что ж, лучше так, чем постоянная болтовня, жалобы или враждебность.

Столовой служил огромный зал на первом этаже. Это была даже не совсем столовая, а некая смесь кафетерия, зала ожидания на вокзале и комнаты отдыха на заводе. В зале ожидания Имоджин бывала, хотя обычно дядя с тетей предпочитали путешествовать не на поезде, а на теневом такси. Такие залы на втором плане нравились ей больше, чем на первом. Да, на первом почти не встречались нищие и карманники, да и вместо торговцев-зазывал, предлагающих всевозможный скарб, стояли чистенькие киоски. Зато на втором жизнь била ключом не в пример ярче, и пестрые толпы заражали своим целеустремленным оживлением.

В комнате отдыха рабочих Имоджин бывала тоже. И тоже на втором плане, когда поиски редких компонентов привели ее на завод. От студенческой столовой то место отличалось только теснотой, чумазыми лицами да густым сигаретным дымом, от которого перехватывало дыхание.

 Проклятье, компоненты. Нужно зайти на почту и посмотреть, есть ли новые заказы. Может, временно приостановить работу. Клиенты разбегутся, что ж… Появятся новые. А если и не появятся, не страшно. Имоджин не оставляло чувство, что мир необратимо изменится в ближайший год. И в изменившемся мире будет куда больше вещей, о которых сейчас никто не задумывается, и куда больше возможностей — хотя вряд ли сам мир окажется таким уж светлым…

— Эй, о чем задумалась?

Илидия больно толкнула ее локтем в бок. Имоджин ругнулась и пнула ее в ответ.

— Ну что? Ты какая-то замороженная, сидишь, таращишься в одну точку, — проворчала Илидия. — Ой, смотри, это же Собиратели пепла!

 — Кто?

Имоджин тряхнула головой и посмотрела туда, куда показывала соседка.

Через несколько рядов, за одним из длинных столов устроилась группа студентов. Казалось, они специально выбрали место подальше от ярких ламп, которые спускались с потолка на цепях, заливая помещение теплым золотистым светом. Кроме обособленности и отстраненности, они ничем больше не выделялись.

— Веточки! Видишь? — сказала Илидия. — Вон у девушки брошка — цветочная веточка. У той в красном — подвеска. У третьей веточка в прическе. У парня справа на галстуке булавка — цветочная веточка. У вон того в петлице… Ну? Поняла?

— Не очень, — с сомнением ответила Имоджин. — Веточки разные. И что в этом такого?

— В том все и дело! — убежденно заявила Илидия. — Весь смысл опознавательных знаков в том, чтобы только посвященные поняли, что это вообще-то знаки!

— А ты посвященная? — хмыкнула Имоджин.

— Нет, — сказала Илидия с сожалением. — Но много слышала. Это студенческое общество, самое закрытое! Вообще-то о нем никому не рассказывают, а приглашения получают только избранные. Но сплетни-то ходят. Надо знать, куда смотреть. Они все с разных курсов и разных факультетов, не всегда общаются между собой. А веточка — это как знак, что сегодня будет что-то… Может, собрание. Они собираются где-то в пустых аудиториях или в подвале, он же огромный…

— А-а-а, — вспомнила Имоджин. — Это же те, которые ищут утерянные знания инниари! Или ключ ко всем их знаниям…

Что-то она уже слышала краем уха. Общество Собирателей пепла было известно за пределами Академии — но только посвященным. Остальные могли лишь ловить обрывки разговоров и выстраивать свою картину мира. Имоджин слышала о студенческих обществах, могущество которых простиралось далеко за стенами Академии. Слышала, как дядюшка рассказывает Эртену о молодости. Слышала, что Тайен Терресейн «тоже из наших» и что Эртен получит рекомендацию. В общество можно было вступить только по рекомендации…

— Да-да, — с горящими глазами сказала Илидия. Она намазала хлеб толстым слоем масла и пододвинула поближе вазочку с абрикосовым вареньем.

— И как, нашли хоть что-то? — с сомнением поинтересовалась Имоджин, наблюдая за Собирателями пепла.

Ничто в их поведении не выдавало в них какую-то тайную организацию. Но даже если бы и выдавало… Не стоило обольщаться мнимым могуществом. Какая разница, что Терресейн «из наших» и что доступ к секретам общества предназначался только для избранных, если не было никаких видимых результатов его деятельности?

Илидия пожала плечами.

— Нам все равно не скажут, — рассудительно произнесла она. — Если бы у тебя был ключ к могуществу Сиятельных, ты бы разбазаривала его направо и налево или пользовалась бы сама?

«Пользовалась бы», — мысленно признала Имоджин.

Знать бы еще, как можно воспользоваться неким могуществом так, чтобы никто не понял?

Хотя… С другой стороны, может, и не было никакого инниари, который дал магию Эртену в обмен на артефакт. Может, магию где-то раздобыл сам дядюшка и его друзья из Собирателей пепла, а потом заморочили головы сыщикам Корпуса по делам инниари, чтобы те копали в другом направлении. Имоджин даже фыркнула, до того здравой показалась эта мысль. Нужно будет сказать Альграту.

— Если ты в ссоре с братцем, тебя туда не возьмут, — ехидно прокомментировала Илидия, от которой не укрылось внезапное веселье соседки.

— Отстань, — беззлобно буркнула Имоджин и стала поспешно доедать омлет. Пока она думала, глазела на Собирателей пепла и снова думала, многие студенты уже начали покидать зал.