Акробат

Глава 1 Знакомство

Раздолбанный троллейбус маршрута N 47 под завязку набитый нервными озлобленными людьми периодически проваливался в дорожные колдобины, вызывая очередной всплеск головной боли. Даже если прислонить голову к холодному стеклу, это мало помогало. Не помогали и противные брызги мелкого дождя, влетающие в вагон через открытую форточку, которую так и не удалось закрыть еще, наверное, с самого лета. В карман тоже лезть не имело смысла — последняя таблетка «Пенталгина» была проглочена еще два часа назад, но сколь-нибудь заметного облегчения не принесла. Алексей Корогод стоял возле окна, сжатый со всех сторон своими сотрудниками — работниками машиностроительного завода. Рабочие не получали зарплаты месяца четыре, и это обстоятельство не добавляло им дружелюбия. Время от времени до Лехи долетала ругань и угрозы, упреки за отдавленные ноги и грубые требования освободить двери и позволить выйти.

Задняя дверь, не выдержав напора осаждающих ее снаружи и обороняющих изнутри, поклацала пускателями и отказалась повиноваться кому бы то ни было. В том числе и водителю. Народ, чертыхаясь, потянулся через весь вагон к средней, еще работающей двери. Лешка с тоской думал, что скоро и ему нужно будет расталкивать людей, пробираясь к выходу. Но самое неприятное ждало впереди — нелегкий и скорее всего бесполезный разговор с бывшей женой. Безусловно, Светка не согласится и на этот вариант размена квартиры, как и на все предыдущие. Все кончится скандалом, истерикой, может быть, как и прошлый раз, дракой со Штырем — теперешним сожителем Светланы.

— Для кого-то жизнь — зебра — полоса черная, полоса белая. У меня же, кажется, не зебра, а таблица настройки цветного телевизора на экране черно-белого. Никаких оттенков, никаких цветов, только мрачная серость. Полоса белая, серая, темно-серая, темнее, еще темнее, еще…И в перспективе белизны, вроде бы не ожидается, скорее, сплошная чернота. Прямо зло берет! — думал Лешка, стиснутый со всех сторон, как килька в консервной банке. Настроение, как и у всех окружающих, было ни к черту. Да еще эта боль…

Когда же началась эта беспросветная «зебра»? Нужно бы разобраться, вспомнить, но, чем больше думаешь и вспоминаешь, тем сильнее заводишься, психуешь. В результате — головная боль… Эти мысли… Лезут и лезут в голову, не дают спать по ночам, а днем вводят в какое-то заторможенное состояние. Никуда от них не деться, не прогнать, не отвлечься… Самому противно, никогда раньше не возникала эта проклятая жалость к самому себе.

Конечно, можно винить военкома, который вместо спортроты отправил Алешку в Афган. Но, ведь, сам виноват, не нужно было бить фэйс его родичу. Подумаешь, приставал к Светке, оскорблял, матерился! Мало ли других хамов, так нет, выбрал именно этого — «такого дяди племянника»!

А ведь он был уверен, что и в армии будет продолжать спортивную карьеру. Его друзья-соратники по рингу призвавшись, продолжали выступать за СКА или «Динамо», некоторые даже стали мастерами спорта. Он же спортом занимался с детства. Боксер-разрядник, призер Украины среди юниоров. Тренер, как в воду глядел, когда говорил, что после армии, если не попадет в спортивную часть, то как спортсмен погибнет (впрочем, он чуть не погиб не только, как спортсмен). О том, чтобы отмазать своего воспитанника и речи быть не могло. Тогда служили буквально все. Даже физические недостатки не давали возможности отсидеться «на гражданке». Хоть в богом и начальством забытом стройотряде, но, будь добр, отслужи. Не мудрено, страна вела войну. Войну тихую, не рекламируемую, но самую настоящую. А Лешка, в общем-то и не возражал. Армия — так армия, Афган — так Афган. Против была мама. (И откуда только узнала. Где придется служить, Лешка не говорил. Не иначе «друзья» постарались). И против был тренер. Но уговорить комиссию отправить своего воспитанника в спортроту тренеру не удалось, уж очень влиятельным был районный военком.

— Это и хорошо, что он перспективный спортсмен и боксер. А кого прикажете на войну посылать, скрипачей, что ли? Или вы считаете, что Родину защищать должны только рабочие и колхозники?

— А ваши дети, господа кабинетные офицеры, тоже у черта на куличках, в Афганистане Родину защищают? — тренер никого и ничего не боялся, тот еще был боец, никогда от драки не уходил! Но его выгнали из кабинета, пообещав выгнать и с работы.

Или душманы виноваты? Или война, наконец? Как ни странно, в настоящее время к «духам» Алексей особой ненависти не испытывал. Они на него должны быть в гораздо большей обиде. Конечно, жаль, что тебя подранили буквально за считанные дни, до начала вывода войск из страны, но такова она, солдатская судьбина. Что же касается войны, так, оглянувшись назад, понимаешь, что это было лучшее твое время, не смотря на боль, жажду, страх и ненависть. Вернуться бы туда, в Герат, к опасностям, риску, к верным друзьям, которые всегда прикроют спину и никогда не предадут. Эх, не судьба. «Ладно, прекрати, Алекс, ныть! Хватит, наконец, себя жалеть»

Что-то давило на затылок, какое-то неясное чувство дискомфорта или опасности.

«И что он уставился на меня, этот недомерок, будто череп сверлит глазами! Совсем нервы расшатались. Подумаешь, смотрит какой-то придурок. Рожа, почему-то кажется знакомой. Где-то видел или похож на кого-то? Ну и пусть себе…»

Светка… Да, безусловно, жениться до армии не следовало, но ведь любовь зла! И потом, не известно, как бы все сложилось, вернись Алексей домой здоровый. Маму тоже было жалко оставлять одну. Она тогда еще не совсем оправилась после смерти отца. Даже ссоры с невесткой — это лучше, чем одинокие вечера в пустой квартире перед опостылевшим телевизором. Так, по крайней мере, тогда он думал. Справедливости ради, нужно признать, что маму в могилу свели волнения, связанные с его ранением, а вовсе не скандалы со Светланой. А ее измены…, об этом мама даже не догадывалась.

Кто превратил его жизнь в этот мрачный телеэкран? Он сам, судьба, случай?

«Почему я вообще его заметил? Он еле виден из-за гораздо более крупных мужчин и габаритных женщин, заполнивших каждый свободный кубический сантиметр троллейбуса».

Даже то, что Светлана предпочла ему другого можно, в принципе, понять и как-то оправдать. Другое дело — квартирный вопрос. В свое время, чтобы не быть свидетелем Светкиного романа, Леха переселился в заводское общежитие. Временно, пока не удастся разменять квартиру. Но статус-кво, по— видимому, вполне устраивает его бывшую супругу. Не то, чтобы она была против — на словах, нет, но уже несколько месяцев отвергает любые варианты обмена, которые находит Алексей. Светке подавай отдельную однокомнатную квартиру в центре. А как разменять двухкомнатную «хрущевку» на окраине города на квартиру в центре для Светланы, да и себя не забыть, хоть комнатенку, только свою, без соседа-пьяницы, как в общаге, в данный момент. Даже если учесть, что рыночные отношения уже начали вторгаться в жизнь бывших советских граждан, и квартиру теперь можно купить или обменять с доплатой, Лешке это ничего не давало — таких денег у него просто не было.

Сегодня Светка наверняка отвергнет очередной вариант обмена. Все снова закончилось скандалом. Так стоит ли вообще лишний раз мотать себе нервы и окончательно портить и без того плохое настроение? На это у него просто нет сил. Пожалуй, лучше поехать домой. Ха, домой! В общагу. Ну, пусть, в общагу, только бы не пробираться через весь троллейбус по ногам других пассажиров, не расталкивать и не протискиваться между спин и задниц, выслушивая упреки, а иногда и откровенные оскорбления в свой адрес. Как-никак, до общаги еще ехать и ехать, колымага успеет опустеть. А там, по пути надо бы зайти в аптеку, купить обезболивающее и наглотавшись «колес» завалиться в койку, с головой накрывшись одеялом.

Но и к его остановке троллейбус подкатил все еще набитый битком. С трудом выбравшись из него и наслушавшись всевозможных «комплиментов» в свой адрес, Алексей поспешил в ближайшую аптеку. Впрочем, «поспешил»— это, пожалуй, громко сказано. Каждый шаг отражался в голове вспышкой боли, боли до тошноты, почти до обморока. Только остатки былой силы воли заставляли делать очередной шаг. Невольно закрадывалась мысль: «Когда, наконец, все кончится?». Эта боль… Она не спроста. Терпеть ее становится все невыносимее. Не всегда помогают и обезболивающие препараты. Может быть, финал уже близок? Как ни странно, мысли о смерти не пугали Алексея. Он не очень-то боялся ее в Афгане, а уж здесь и вовсе перестал. Что он теряет? Жизнь? Такая жизнь не многого стоит. Жалкое существование на нищенскую пенсию. Нелюбимая (а последнее время, почти неоплачиваемая) работа. Две бранзулетки на груди вместо жизни, достойной человека, отдавшего Родине свое здоровье на войне. Впрочем, и той Родины уже нет. В новой стране в почете совсем другие патриоты. А ты, кто ты такой? Кто тебя просил воевать за коммунистические идеи? Кто тебя посылал на эту войну? И кому ты, вообще, нужен в этом мире? Самые близкие люди покоятся на городском кладбище. Любимая женщина предпочла другого. Если тебя не станет, многие вздохнут с облегчением. Кому-то достанется твоя квартира, кто-то сэкономит пенсионные деньги, кто-то просто позлорадствует, вспомнив старые обиды. А! Пропади оно все пропадом! Может стоит пустить себе пулю в висок? Кого-то это очень бы устроило. Но нет, черта с два! Не дождетесь! Я еще пока жив и сдаваться не привык. Мы еще «пабэгаэм»!

— Молодой человек, можно вас на минутку? — прозвучало за спиной.

Коротышка из троллейбуса. Что ему нужно, черт побери! Не случайно, выходит, пялился.

— Извини, парень, мне сейчас не до тебя. Попробуй с кем-нибудь другим.

— Нет— нет, я не свидетель Иеговы! Но я хотел бы с вами поговорить, мне нужна помощь — настаивал незнакомец.

— От меня-то помощь? — усмехнулся Алексей — Да я зарплаты уже полгода не видел.

— Опять вы меня не так поняли. Мне не нужны ваши деньги, наоборот, я сам готов заплатить. Давайте посидим в кафе, поговорим. Я вас надолго не задержу.

— Извини, парень, не могу, спешу. Мне в аптеку надо. Я в данный момент не совсем здоров. Так что — не до тебя, — Алексей отвернулся от незнакомца, давая понять, что разговор окончен.

— А разве она работает? По-моему, там переучет — раздался за спиной голос собеседника.

Леха посмотрел в сторону аптеки. С этого расстояния разобрать, что за табличка висит на двери было невозможно, но женщина, которая, подергав ручку недовольно спускалась со ступенек, была видна отчетливо.

— Кстати, лучшее средство от головы…

— Знаю, — не то буркнул, не то подумал Лешка, — гильотина.

«А кто говорил о больной голове? Или уже на моем воспаленном лбу написано?»

— Ну почему, гильотина? — удивился незнакомец, — Коньяк, хороший коньяк. Поверьте голова сразу успокоится. Я угощаю.

Больше сопротивляться настойчивым просьбам коротышки не было сил. К тому же, вкуса коньяка Леха уже и не помнил. А вспомнить вдруг почему-то захотелось.

— Ладно, уговорил. Только, сам понимаешь, с меня взятки гладки.

— Само-собой, само-собой — засуетился незнакомец и, подхватив Леху под руку — пока не передумал, — потащил его к ближайшему заведению.

Кафешка была, в общем-то, не из дешевых. На стоянке перед входом стояли красивые машины, посетители были неплохо одеты. Алексей в своих потертых, но что гораздо хуже, не «фирмовых» джинсах и старом свитере выглядел явно посторонним. Но зато его спутник был здесь, судя по всему, завсегдатаем.

Сделав заказ официантке, незнакомец, взглянув на Леху, вдруг заволновался:

— Что, так плохо?

— Считай, что угадал. Зачем я, по-твоему, в аптеку шел? Вот что, парень, давай побыстрее и покороче. Сам видишь, мне не до разговоров.

— Я, наверное, смогу вам помочь и без аптеки. Разрешите? — с этими словами коротышка быстро встал со своего места и забежал за спину Алексея. — Только не волнуйтесь и расслабьтесь. — Руки незнакомца легли на его голову. Вырваться Лешка не успел, а в следующее мгновение вырываться уже пропало желание. От рук незнакомца исходили волны теплой энергии, которые буквально парализовали его, прогнали из головы все мысли и воспоминания. Наверное, это можно было бы назвать нирваной, или, по-современному, кайфом. Но вдруг все изменилось. От рук в голову пошла нарастающая вибрация, которую приятной назвать уже было нельзя, скорее — наоборот. Алексей вцепился руками в столешницу, пытаясь вырваться, но, вместо этого его усилия привели к тому, что он попросту отключился.

— Все в порядке, все в порядке. Человек не пьян, ему просто плохо стало. Где наш коньяк? Обсуживать быстрее нужно! — услышал он, будто издалека, голос своего спутника — Выпейте, Алеша, легче станет

Разве я говорил ему свое имя? — подумал Алексей, глотая довольно приятный коньяк.

— Слушай, доктор хренов, ты что чудишь, убить меня хочешь? — с трудом пролепетал он, открывая глаза — Я тебе не подопытный кролик, я, ведь, и зашибить могу!

— Как голова-то? — вместо ответа спросил коротышка.

А, действительно, как голова? Боли, вроде бы, нет, но в голове тяжесть, будто туда свинца налили. Знакомое ощущение, так бывает, когда сбиваешь боль крепкой дозой обезболивающих препаратов. Впрочем, как бы то ни было, стало легче.

— Я говорил, что помогу, а тяжесть пройдет чуть позже.

Мысли он, что ли читает, — подумал Алексей и, к своему удивлению, услышал:

— Есть немного, — улыбнулся собеседник.

— Ну, ладно, помог — спасибо. И все-таки, Доктор, что тебе от меня нужно? — Алексей не скрывал раздражения, стресс даром не прошел, до предела взвинтив нервы.

— Успокойтесь, сейчас станет легче. Еще по граммульке? За здоровье! Теперь слушать можете? Постарайтесь не удивляться и не перебивать. Так вот, мне надо вернуться домой, и вы, Алеша, должны и можете мне помочь. Ну, я же просил, не перебивайте, если хотите побыстрее от меня отделаться! — в голосе собеседника вдруг появилась властность и сила, просительные интонации исчезли полностью — Мой дом — это другой мир, находящийся за многие световые годы отсюда. И попасть туда я смогу только с помощью сильного экстрасенса. Вы для этого вполне подходите. Поможете мне войти в резонанс с канвой и пройти через каверну.

— Все! Хватит мне мозги пудрить. За угощение — благодарю, но в дальнейшем, чтобы не было неприятностей, держись, Док, от меня подальше.

— Попрошу все-таки выслушать меня до конца! — сказал Док так решительно, что Алексей, сам тому удивившись, снова опустился на стул, — Если вы согласитесь мне помочь — получите это прямо сейчас и столько же непосредственно перед телепортацией — Док положил перед Лешкой приоткрытый конверт, из которого выглядывали зеленые купюры.

— Здесь две с половиной. Не стоит демонстрировать деньги всему кафе — сказал Док, когда Леха взял конверт в руки.

— Настоящие?

— Обижаешь! — усмехнулся Док, — Эксклюзивная авторская работа — всю ночь рисовал!

«Тыкает — отметил про себя Леха — что же, он прав, он меня уже купил. Хотя, и я его, вроде, не на «вы». Ладно, потерпим, по теперешним временам такие «шабашки» упускать не желательно. Нужно, конечно, все обдумать, в чем здесь подстава, но побороться за эти «бабки» стоит».

— Ну, допустим, я постараюсь помочь, но я никакой не экстрасенс. Не замечал за собой ничего подобного. Тебе бы, Док, к Кашпировскому там, к Чумаку, или еще к кому-нибудь. Них сей час ого-го сколько!

— Не каждый, называющий себя екстрасенсом, таковым является на самом деле. А, что касается тебя, покопайся в памяти: не было ли случая, когда ты доверился интуиции или внутреннему голосу и это тебе существенно помогло?

Они сидели в засаде уже четвертый день, и скоро их мучения должны были закончиться. Уже прошли разведчики — сперва старик с ребенком на ослике, потом группа моджахедов, тщательно осмотревших ущелье. По всем признакам, караван был уже на подходе. Взвод выдвинулся на позиции, ребята залегли, оборудовав каждый себе огневую точку. Алексей удобно устроился, постелив на каменистый грунт бушлат — и мягко, и тепло. Узкая щель между двумя валунами служила неплохой бойницей. И в тот момент, когда караван уже показался в ущелье, когда осторожные взгляды «духов» обшаривали нависающие над ними скалы, бушлат стал буквально жечь тело Алексея. Так жечь, что он вынужден был поменять позицию. Оглянувшись на взводного, он увидел его характерные жесты — тот грозил кулаком и, как рыба, открывал рот, пытаясь что-то сказать. Что именно сказать — было вполне понятно и без слов. Но в следующее мгновение голос у взводного прорезался:

— Взвод, ого-о-онь!

Бой был скоротечный, не продолжался и полутора минут. Свою задачу Алексей выполнил — расстрелял душмана, ехавшего на первом верблюде со станковым пулеметом на специальном седле.

— Мужики, «Стингеры» — взять, остальное — уничтожить, и — маршбросок в точку эвакуации. Бегом! — рявкнул взводный.

Когда за спиной запылали, облитые бензином трупы людей и животных, Алексей наклонился за своим бушлатом. Наклонился и обмер: в самом центре бушлата, там, где должна была располагаться его, Лехина, спина зияла огромная дыра от пули, выпущенной из крупнокалиберного пулемета.

— Вспомнил? — спросил Док, хотя, наверное, ответ уже знал. — Это твой «конек» — ты умеешь предугадывать будущее.

— Ну а ты чужие мысли читаешь? — хмыкнул Леха — Без спроса.

— И читаю, и общаться могу. Без слов. — Док сделал вид, что не замечает сарказма собеседника — Ладно, мне тоже некогда. Хочешь мне помочь — встречаемся сегодня в 21–00 здесь, на остановке. Ну, а на нет — и суда нет. Оставляй конверт и прощай.

— Да подожди ты. Допустим, я соглашусь, что я должен делать?

— Поедешь со мной за город, не далеко, а там я расскажу, что нужно делать. Гарантирую, что это не больно, не тяжело и не опасно.

— Раз это так легко, за что такие деньги? И почему ты, такой экстрасенс, не можешь обойтись без меня? — не унимался Алексей.

— У нас ваши деньги хождения не имеют, потому там мне они попросту не нужны. А что касается твоего второго вопроса, скажу: я пришел сюда, чтобы найти волновую линзу, но найти ее не удалось, а без нее у меня не хватит сил войти в резонанс с «канвой». А совместными усилиями нам это удастся. Если ты откажешься, придется искать кого-то другого, а это — время. К тому же, не так много на свете способных людей, — Док приблизил свое лицо к лицу Алешки, — соглашайся, не пожалеешь. Это твой шанс.

— Ладно. Будь — что будет. Ради таких бабок рискну. Хотя мне это не нравится.

— Прекрасно! — Док протянул Алексею руку, — Значит, до вечера. Я побежал, а ты, Алеша, отдыхай. Можешь еще заказать себе коньяка или пива, за все заплачено.

Док исчез за стеклянной дверью, а Леха, попивая коньяк, пытался разобраться в ситуации.

«Безусловно, — думал он — здесь какая-то подстава, но какая? Последнее время развелось чертова уйма всяких «лохотронов». Разнокалиберное жулье пытается объегорить ближнего, не гнушаясь и последним ломаным грошом, выдуренным у голодающей пенсионерки. Но, в этом случае, ему самому вручили изрядную сумму. Значит, дивиденды должны быть много крупнее. Что на кону? Жизнь, свобода? Возможно, его пытаются выманить за город и там убить. Вопрос: кому это выгодно? Штырю, сожителю Светланы — наверняка. Как — никак, в результате он получит квартиру Алексея в полное свое распоряжение. Но квартира стоит шесть, максимум семь тысяч зеленью, давать жертве большую часть этих денег только, чтобы заманить в ловушку — не рентабельно. Штырь и за меньшую сумму пойдет на все, а за такие бабки и мать родную продаст. Нет, не его почерк. Другая версия — выманить его из общаги. Опять-таки, зачем? Если Кирюхе — его соседу — нужно привести свою подружку, он не церемонится, говорит прямо, мол, сосед, не заваливай раньше такого-то часа. К тому же, Кирилл и доллара в руках никогда не держал, не то, что такую сумму. Версия ограбления комнаты в отсутствие Алексея тоже не выдерживает критики — все ценности оттуда были соседом вывезены и сданы на пункт приемки стеклотары еще два дня назад. Наиболее вероятно, что Леху хотят заманить на место преступления и замарать по уши, чтобы не отвертелся и сел вместо кого-то.

— Ну, это мы еще посмотрим! — сказал он неизвестным врагам — Не зря Док говорил, что я могу доверять своей интуиции. «Пабэгаэм», — как говаривал в «учебке» перед марш-броском его армейский начальник сержант Гоги Каталадзе. Но, для начала, нужно проверить доллары, не подсунул ли Док ему фальшивку.

В двух остановках отсюда находился пункт обмена валюты, в котором работала Светланина подружка Наташка. К ней-то и решил обратиться Алексей по этому щекотливому вопросу.

— Ой! Ты же знаешь, нам просто так запрещено проверять. Только если мы у тебя покупаем, — закудахтала Натали — Я могу с работы вылететь.

— Успокойся — сказал Леха — Мы, ведь, друзья, или как? А друзья должны помогать друг другу. Я продам тебе сотку, а остальные ты проверишь. Идет?

— Ладно, давай свои баксы — согласилась, наконец, Натка — Ого, где это тебе столько перепало, убил кого-то, что ли?

— Ну, почему обязательно убил? Будто нельзя, просто, по-человечески, ограбить или ранить, но не смертельно?

— Шутник несчастный, забирай свои деньги. Настоящие они. — Наташка подала ему в окно кассы конверт. — Стой, куда побежал? А этим, что, уже брезгуешь? — и она выложила на стойку изрядную пачку купоно-карбованцев.

Теперь, когда деньги оказались настоящими, наиболее вероятной стала казаться последняя версия. Что же, нужно предпринять хоть какой-нибудь контрход. Все, что пришло на ум Алексею в этой ситуации — это пойти к нотариусу и заверить его подписью запечатанный конверт. В конверт вложить записку, описывающую события сегодняшнего вечера и свою версию дальнейшего развития событий.

Примостившись за столом в почтовом отделении, Алексей задумался. Если описать все так, как рассказал новый знакомый — обеспечить себе койко-место в психиатрической клинике. Это будет не алиби, а скорее, улика. Психопат, что-то там такое учудил и пытается заморочить голову органам нелепой версией о пришельцах и экстрасенсах. Нет, нужно аккуратней. Ни слова о запредельном и паранормальном. Только реальность и ее толкование. Опять-таки, с точки зрения диалектического материализма. Попросили, мол, помочь, что делать не сказали, но заплатить обещали.

Частный нотариус поначалу стал расспрашивать, что, да как, утверждая, что подобные услуги в компетенцию нотариата не входят. Но, когда появились деньги, все быстро уладилось, вопросы отпали сами собой.

Вернувшись в общежитие, Леха сразу же пошел в комнату коменданта. Комендантом была тетя Вера — Вера Владимировна Колесникова — близкая подруга его матери и единственный «блат», который Леха нажил к двадцати пяти годам. Именно тетя Вера устроила его в общежитие без прописки, пока он не решит свои жилищные проблемы.

— Что случилось, Алеша? — Вера Владимировна не на шутку испугалась, выслушав его просьбу. Ему долго пришлось ее успокаивать, уверять, что ему ничего не грозит, пока комендантша, наконец, согласилась подержать конверты у себя. А потом, если вдруг что-либо, не дай бог, случится, или он не заберет конверты назад, один из них отнести в милицию, а второй взять себе. Сувенир на память.

— Ну, с земными делами, вроде бы, закончил, теперь подумаем о делах космических — пробурчал себе под нос Алексей, растянувшись на кровати, не раздеваясь. А чего раздеваться — до 21–00 осталось всего-ничего.