Аквариум для сушеной воблы

КАПИТОЛИНА БУКАШКИНА

Впервые вижу такого злого Мамонта! Какая оса его цапнула? Не выдержать и двух часов!

Голову даю на отсечение, ничего не узнал, но и я хороша! Все вокруг да около... Надо было сразу брать в оборот Герку, а я глазки строить взялась. Но хоть что-то узнала. Во-первых, Штольца вчера не было дома, и он, естественно, не знает, что у него произошло ночью сражение и кто те ребята в масках. Утром он не обнаружил следов борьбы, значит, инкогнито прибрали за собой. Что им было нужно в апартаментах Герки, непонятно. Но друзьями здесь и не пахнет, ребята не собирались украшать кабинет лепестками роз. Значит, кто-то что-то замышляет против него! Во-вторых, Герман знает что-то о вдове сногсшибательное и скорее всего ждет пополнения своего скудного бюджета, шантажируя вдову! Дурачок. Головы лишиться может, надо срочно его предупредить, хорошо, телефон свой дал... В-третьих, как ни странно, но он мне понравился: обходительный, внимательный, симпатичный.

А как он мне поцеловал руку! Так приятно...

Не то что Мамонт, в жизни не догадается такого сделать. Единственное преимущество у Аркадия, так это его незабудковые глаза, такого ярко-голубого цвета я не встречала ни у одного представителя особей мужского пола! А вот у Герки они какие-то мутные, водянистые, да еще прикрыты рыжими ресницами, но если взять все остальное, то он ничем не луже Аркашки. И в-четвертых, Герман назначил мне встречу! Надо придумать, как завтра вечером избавиться от «хвоста» в виде Мамонта.

Я улыбнулась своей маленькой тайне...

— Чего лыбишься, фриц понравился? — Мамонт словно читает мои мысли.

— Нет, не понравился, ничего в нем особенного, — соврала я.

— Рассказывай, что тебе этот «херр»

Штольц наплел? — выпускал пары Мамонт.

— Что ты злишься-то, в самом деле?! — хотела я поставить его на место.

— Нет, я радоваться должен, что табун из бабулек гонялся за мной два часа по дикой прерии!

— Но не заарканили же тебя? — сейчас мне от Аркашки достанется!

— Зато у тебя, похоже, все тип-топ! Ручки целовали, в ушко комплименты шептали, веселые истории рассказывали, обжимали со всех сторон...

Такой «чистки» я не ожидала!

— Неужели ревнуешь? — обрадовалась я.

— Ещ-ще ч-чего! — тут же окатил меня ледяным душем Мамонт.

У-у-у, дурак! Под боком симпатичная девчонка, а он как статуя. Никаких чувств, сплошная проза... Ну и черт с ним, а я еще сомневалась, идти ли мне на встречу с Геркой, все-таки не куда-нибудь пригласил, а в свое логово. Но ничего, утру нос этому праведнику, основательно пофлиртую с Геркой!

У Цветова нас ждали с нетерпением, наша встреча интересовала их меньше всего, кому нужна жизнь двух неудачников. Господина Цветова и его подружку интересовала моя маменька, которая, по всей видимости, начала без меня чудить.

Нас с Мамонтом затащили на кухню и заговорщицки, шепотом доложили обстановку последних двух часов. Все сводилось к тому, что делала маменька. Назло Наташке и Вовану она ничего не делала, ничего не говорила, ничего не ела, как села в позу лотоса, так до сих пор и посиживает! Видимо, этим она распалила любопытство парочки больше, нежели если б она стала шнырять по всей квартире, заглядывая в кастрюльки с супом, и давать бесконечные советы Наташке и самому Цветову.

— Откуда она сбежала? — не унимались наши друзья.

— Ниоткуда, из Индии вернулась... — я обиделась за свою маменьку, которую подозревали в неустойчивой психике. У нее, между прочим, психика была поустойчивей нашей.

Даже разгневанные небеса не вывели бы ее из равновесия, в котором она пребывала вот уж двадцать лет!

— Из Индии?! — переспросили меня три голоса хором. Ар кашка перестал злиться и дружно подпевал этой "сладкой парочке Наташка

Вован"

— Что, человек не может жить в Индии? — мне совсем не хотелось распространяться о том, что родители бросили на произвол судьбы свое двенадцатилетнее чадо — А че она там делала, в натуре? — спросил Цветов.

— Жила, наверное... — ответила я. У моих друзей отвисли челюсти.

— Так ты, че, блин, с ней не общалась? — укорил меня Вован за всю троицу, которая дружно кивала головами, соглашаясь с Вовкиным вопросом.

— Нет, не общалась... — разочаровала я публику окончательно.

— В этом не было необходимости, друзья мои! У нас с Капитолиной космическая связь, мы все знаем друг о друге, и нет нужды в телефонных звонках и обременяющей переписке! — вплыла в кухню моя маменька.

Друзья, открыв рты, переводили глаза с одной дурочки на другую.

Верят всякой чепухе, ну да чем бы дитя ни тешилось...

Первой опомнилась Наташка:

— Ой, садитесь ужинать, вы, наверное, проголодались? — захлопотала она бабочкой.

— Ничуть! — вздернула брови маменька. — Я значительное время могу обходиться без еды, питья, тепла и всяких штучек, так необходимых простому смертному... — корчила она из себя богиню. «Святая троица» внимала ей с почитанием.

Я устала смотреть это представление и отправилась в свой чуланчик. Меня не интересовало, что еще наплетет моя маменька, знакомя моих друзей со своей биографией, такой богатой на приключения.

Скрывшись в чулане, я позвонила Найденову, вдруг появились какие-нибудь новости, мне хотелось верить в чудо!

— Алле, это опять Букашкина! Новости есть?

— Да! Встречаемся «У антиквара» на Малой Грузинской.

Я не стала уточнять, где это, просто отключилась, но думаю, что Колян нажал на кнопку «отбоя» раньше меня. Конспиратор!

— Мамонтов, ты едешь со мной на встречу с Найденовым? — обратилась я утром к Аркашке, попутно заглянув в аквариум — икры оставалось четыре штуки, самочка выглядела нездоровой.

— Конечно, еду-у. Твой вечный раб всегда с тобой! — кривлялся Аркашка.

Тут выплыла матушка, наш отъезд вытащил ее из «нирваны»:

— Капи, ты забыла свой амулет! — протянула она мне камень на веревочке, спорить с ней не было никаких сил.

Сегодня Наташкин «Смарт» отказывался нас везти, закончился бензин, мы беспомощно топтались у машины. Тут Мамонтов вздохнул и глубокомысленно произнес:

— Это знак свыше, мы не должны никуда ехать!

— Какой, к черту, знак, бензин забыли залить из-за вчерашней перебранки! — пребывание маменьки сказалось на Мамонте, и ему мерещилась всякая чепуха.

На наше счастье, из подъезда вывалился Вован с мобильником в руках, и тут же, завизжав тормозами, в сантиметре, от него остановился черный «Мерседес».

— Ну, че, встала Наташкина тарантайка? — Железобетонный Вован не доверял мелким автомобилям. — Садитесь.

Мы полезли в шикарный салон «Мерседеса», удивляя охрану Вовчика и угадывая их немой вопрос: «Когда Цветов успел подружиться с бомжами?»...

Нас лихо выгрузили на Малой Грузинской «У антиквара», дальше мы должны были передвигаться на своих двоих.

— Пошли, что ли... — потянул меня за рукав Аркашка.

Мы нырнули в подвальчик, заставленный всякой рухлядью. На звон колокольчика, раздавшегося после того, как мы открыли дверь, вышел старичок, от его седых волос остался лишь реденький пух, сквозь который просвечивала крышка черепа. Хотя старикашка переступил порог пенсионного возраста около двадцати лет назад, он все еще был в состоянии кланяться посетителям.

— Чем могу служить? — вежливо поинтересовался хозяин заведения, напомнивший мне моего покойного соседа Натана Соломоновича.

— Да, так, мы случайно забрели, посмотрим просто... — нашелся Аркадий.

— Смотрите, сколько душа пожелает, за просмотр денег не беру! — хихикнул старичок и скрылся в подсобном помещении.

Я стала критиковать Найденова, это ж надо быть таким конспиратором, чтобы затащить нас в безлюдную лавку, где нас запомнят и опишут в красках в любом протоколе.

Не успела я как следует покритиковать замашки начальника сыскной конторы, как за моей спиной раздался звон колокольчика, конечно, это был Найденов.

— Вы уже здесь? — вместо приветствия и без всяких шпионских ужимок спросил Колян.

Отвечать, что мы уже здесь, было бессмысленно...

Появился «Натан Соломонович», как я его окрестила про себя, и бросился навстречу дорогому гостю.

— Здравствуй, Коленька, здравствуй, дорогой!

— Приветствую, Моисей Маркович! — искренне радовался встрече сухарь Найденов. — Ну, как, не клюнула еще рыбка на нашу приманку? — видимо, у Найденова с антикваром были свои дела.

Мы с Аркашкой продолжали глазеть на допотопные вещи, кому они могут нравиться, ума не приложу. Ну поставлю я вот этот доисторический комодик у себя в комнате, дальше что? Положить туда свои вещи я не рискнула бы, вон дерево как изъедено червями, вдруг заползут еще куда-нибудь. Да и неизвестно, что хранили в нем прежние хозяева, подтеков-то сколько! Бр-р, мурашки по коже! Нет, не смогу я пользоваться «бэушной» мебелью, пусть даже самой антикварной, образ старухи с клюкой так и будет маячить у меня перед глазами.

А запах? Сплошное тление. Этот комодик поди наблюдал не одну смерть и впитал в себя все грехи и тайны прежних своих владельцев, а, судя по состоянию, их было немало — комодику-то лет двести, никак не меньше!

— Комод приглянулся? — Моисей Маркович с Найденовым закончили свои обсуждения, и антиквар увидел во мне клиентку.

— Нет! Я не люблю старые вещи. — Меня чуть не тошнило от этого запаха.

— Не такое уж это старье, мадемуазель! — возразил мне Моисей Маркович.

— Ну, если вы считаете, что вещь, прослужившая людям лет двести, не старье, то я спорить не стану! — у стариков свои причуды, недаром про них говорят: «Non compos mentis» — не в своем уме!

— Этой вещи исполнилось ровно... — антиквар театрально сделал паузу, подняв вверх указательный палец, ну, сейчас загнет про «три с половиной столетия»... — исполнилось ровно, вы вольны не верить, но ему ровно две недели сегодня!

Найденов рассмеялся, Аркашка и я стояли истуканами, дедушке пора навестить психиатора.

— Да-да, молодые люди, этот комод родился две недели назад, и дали ему жизнь вот эти руки! Только ш-ш-ш, — старикан приложил палец к губам, — никому ни слова, это я раскрыл вам свою профессиональную тайну и источник моих доходов. От моего подслеповатого глаза не укрылось, что вы не являетесь обожателями старины глубокой!

— Отчего же, — решил подсластить пилюлю дедушке Аркашка, — мне вот этот меч приглянулся, по-моему, это вакидзаси.

— Да, молодой человек, вы правы, это вакидзаси, только отлит он не в Японии, как покажется обывателю, а в Мытищах, одним народным умельцем, не буду открывать вам его имени.

— Но этот комод пахнет какой-то плесенью и пылью, пропитавшей его насквозь, запаха свежего лака нет и в помине! — моему удивлению не было предела.

— Обработал специальным составом собственного производства! — с гордостью воскликнул Моисей Маркович.

— Что ж вы мозги-то людям пудрите? — наивно недоумевал Мамонтов.

— Этот товар выставлен для снобов, ничего не смыслящих в настоящих вещах, но имеющих стойкое желание обзавестись модной сейчас «стариной». Разве на всех хватит по-настоящему антикварных вещей? Правильно, все истинно художественные вещи давно уже перешли в надежные руки. И тем не менее публика неустанно предъявляет спрос на древности, старинные коллекции пополняются новыми предметами, цены растут, а вместе с тем растет и мастерство подделывающих! В музеях еще есть действительно ценные вещи, хотя и оттуда стали тащить по-тихому, заменяя вот такими искусными подделками. Да-да, молодые люди, не обольщайтесь! Пойдемте, я лучше вас чаем угощу.

Резвый старичок поскакал вверх по винтовой лестнице, оставив вместо себя на посту своего племянника Марика, с увлечением читающего ветхую книгу, тоже наверняка искусную подделку.

Мы оказались в святая святых этого удивительного мастера, в его огромной квартире, заваленной всяким хламом. Чего тут только не было! И венские стулья, числом не меньше дюжины, и столы на гнутых ножках, за которые и не усядешься чайку попить, опасаясь перевернуть их, и совершенно немыслимые диваны, обитые парчой. Ну, а про библиотеку можно написать отдельный роман, сразу было видно, что здесь-то и есть все настоящее, а бутафория осталась в гостиной.

— Вот тут и проходит моя жизнь. Отсюда, — — старик любовно провел рукой по потрепанным переплетам старинных книг, — я и черпаю вдохновение на свое, не совсем законное творчество.

— Хватит тебе, Маркыч, под святошу косить, неси чай! — скомандовал Найденов, видимо, знал привычку «антиквара» поговорить.

— Уже бегу-у! — ответил Моисей Маркович, засеменив на кухню.

— Любит дед басни свои рассказывать, да слушателей не найти ему никак, Марика от книг не оторвешь, да и наслушался он дедовых сказок, — пояснил Найденов.

— Марик, это который на смену заступил?

— спросила я.

— Да, живет с дедом, родители в Израиль укатили еще в середине восьмидесятых, а эта парочка здесь прижилась, и ни в какую ехать не хотят!

— А что, Моисей Маркович и вправду сам мастерит вещички?

— Да, хобби у него такое, — выдал нам всю подноготную «антиквара» Найденов.

— Да-да, молодые люди, — подтвердил дед, неся на подносе чай, при этом руки его старчески не дрожали, а ведь дедуле почти восемьдесят.

— Обманывать народ — хобби? — ну никакого такта у Аркашки, ей-богу!

— Почему же обманывать? Я их тщеславие лелею, их значимость среди людей повышаю!

Человек ведь в жизни своей стремится к чему? — задал вопрос Маркыч и сам же принялся на него отвечать:

— Быть значительным.

Превыше всего ставить себя и свои успехи.

Рассказать о том, чего он добился в жизни, мало, зато показать — совсем другое дело! Имея дома старинную мебель, можно ведь и наплести окружающим, что он-де является потомком дворян. Мол, противные большевики разорили родовое гнездо, пришлось по крупицам собирать остатки былой роскоши. А легковерные граждане будут с почтением относиться к этому «потомку»: какое уважение к предкам — разыскал семейный гарнитур, который украшал гостиную дедушки, действительного Георгиевского кавалера! Но это годится для человека с фантазией... — говорил, прихлебывая ароматный чай, Маркыч, — а вот для «новых русских» с амбициями важна цена на антикварные вещи, он не запомнит имя мастера, трудившегося над созданием шедевра, он просто скажет: «А вот за этот письменный стол из особняка графа Орлова я выложил сорок тысяч зеленых!» С таким клиентом неинтересно, но можно хорошо заработать! Во всем своя прелесть! Ну, не буду вам мешать, у вас ведь какой-то разговор имеется! — видимо, молнии, вылетающие из глаз Найденова, попали в цель, и Маркыч, собрав пустые чашки времен «первой мировой», потопал на кухню.

— Короче, появился новый объект для исследования — Сироткин Владимир Владимирович, вот его фото. — Колян достал из внутреннего кармана фотографию маленького худого человека, — я знаю, вы и сами пытаетесь копаться в этом деле, так что может пригодиться и эта деталь. Но самое важное, почему органы заинтересовались этой личностью...

— Занозин должен передать ему «общак» на хранение, — похвастался своей информацией Аркашка.

— Не только, за полчаса до убийства этот тип ошивался в окрестностях Димкиной виллы. Имеется несколько свидетелей, видевших его крадущимся к дому, да, именно крадущимся.

— Уж не Ленора ли Гербовна его заприметила? — Аркашка был зол на Ленору за то, что она дала наше подробное описание ищейкам.

— Нет, Леноры в данный отрезок времени не было ни в доме, ни около него!

— Да-да, припоминаю, она посещала церковь. Алиби у бабули было стопроцентное, — сказал Аркаша.

— Только довольно странное алиби у партийной леди, — озвучила я свои мысли.

— В отношении экономки все проверено, на старости та действительно увлеклась посещением церкви, прихожане часто видели ее, — разбил Найденов мою надежду заподозрить Ленору Гербовну в убийстве любимого ученика.

— Ну и к чему нам Сироткин, каким боком к нему подлезть? — недоуменно спросила я у Коляна, возвратясь к личности на фотографии.

— Вы же за вдовой следите, — Найденов, оказывается, был осведомлен о наших делах, — так вот, этот субчик ее просто обожает, готов выполнить ее любую прихоть, изредка наведывается к ней. Мало ли что удастся вам заприметить...

— Пустой номер, она предпочитает герра Штольца! — вспомнил Аркашка ночные бдения вдовы в Немчиновке.

— У Штольца денег курам на смех, а этот подкидывал изрядно вдовушке! Но самое главное, деньги ему самому позарез нужны были.

Азартным игроком стал Владимир Владимирович, да фортуна отвернулась в последнее время от него!

— Тогда это в корне меняет дело! — ухватился Аркадий за новую версию. , — Ну, дерзайте, а мне пора, — засобирался Найденов. — Я убегаю, Маркыч, а этим ты можешь еще что-нибудь поведать, да смотри не очень-то, а то совсем, гляжу, на старости лет бдительность потерял! — поучал «детектив» словоохотливого дедулю.

— Беги, беги, мы тут сами разберемся, что можно говорить, а чего нельзя, ученые-с! — Маркыч вытолкал Найденова. — Я прошу прощения, молодые люди, но, кажется, я знаю, как вам помочь организовать встречу с Сироткиным.

— Вы подслушивали? — возмутился Аркашка.

— Да, на ваше счастье! — ничуть не смутился старик. — Так вот, к делу. Есть у меня ларчик, о котором мечтает господин Сироткин уже полгода, да я его другому профану всучил.

Если хотите, можете для знакомства воспользоваться вот этим, — он достал древнейший ларец с затейливой резьбой, — только, чур, про меня ни слова! Этот ларчик — близнец того, что понравился Сироткину.

— У вас серийное производство? — не удержался от сарказма Аркадий.

Ну ни лох ли, счастье само плывет ему в руки, а он ехидничает!

— Можно сказать и так! — ничуть не обиделся Моисей Маркович.

— . Я наступила Аркашке на ногу, дико вращая глазами, но мою уловку заметил Моисей Маркович, и я покраснела.

— Право, не краснейте, девушка! У вас отличный парень, таких поискать и то не найдешь! Берите и идите на встречу, скажете, что ваш батюшка купил эту вещь втридорога у меня, Моисея Марковича Гершензона, вы в курсе, что эту вещицу якобы ваш батюшка увел из-под его носа, войдя в сговор с этим прощелыгой, то есть со мной. Денег у семьи нет, и вы решили вернуть покупку настоящему ценителю древностей! Как вам моя идея? По-моему, стоит попробовать, других вариантов у вас нет, в казино вам к нему не подобраться, он опасается всяких сомнительных знакомств... — довольно потирал сухонькие ручки Моисей Маркович.

— Отличная идея, но сколько мы должны получить за этот ларчик с господина Сироткина? — быстро согласилась я, пока сомнения не полезли в бескомпромиссную голову Аркадия.

— Он из любителей, поэтому планку завышать не стоит, Пусть будет двадцать две тысячи, да, это хорошая цена! — немного подумав, заключил антикварий.

— Чего двадцать две? — скрестил воинственно на груди руки Аркашка, тон можно было бы и поменять.

— Долларов, конечно! А вы подумали, рублей, хи-хи-хи! На самом деле-то вы правы, молодой человек, и цена этой безделушки копейка, но терять лицо фирмы, нет, увольте! — развеселился Моисей Маркович.

Я открыла ларчик и ахнула:

— Как вам это удается, вон дырки от червей, тряпица на панбархат совсем не похожа, да и замок, пожалуй, будет заедать! Допустим, вы изготавливаете это сами, но где вы достаете такой материал?

— При сносе ветхого дома остается всегда много старого, изъеденного червями дерева, за неимением такового все просто делается заново. Дерево вымачивается в едком растворе, вывешивается в трубе, варится или иным способом обрабатывается, затем в мастерской делаются отверстия в нем, как бы изъеденные червями, иногда простреливаются мелкой дробью, края истачиваются, иногда отламываются и составляются так, чтобы починка бросалась в глаза. Бархат для обивки промывается, бумага для оклейки шкафов изнутри вынимается из старых книг. Железные части искусственным образом покрываются ржавчиной при помощи соляной кислоты и затем для вида подчищаются. Все гениальное просто! Спрос рождает предложение!

— И вас никогда не заподозрили в мошенничестве? — Аркашке все больше не нравился бизнес Моисея Марковича.

— Было дело, только об этом как-нибудь в другой раз! — не хотел признаваться в своих промахах старик. — Кстати, вот телефончик Сироткина, звоните ближе к пяти, позже можете не застать!

— Спасибо, надолго не прощаемся! — схватила я ларец и бегом помчалась вперед, вдруг старикан передумает...