Эпилог

— Откуда мне было знать, что его откачают? — возмущается Клеманс.

— Что значит «откачают»? — спрашивает Хосе Игнасио, сверкнув глазами. Он высокий, тощий, черноволосый и смуглый, свежевыбритые щеки отливают синевой. По-французски говорит плохо.

— Откачают — значит оживят.

— Вы не… (Он пытается подобрать слова.) Вы допустили… ошибку.

— При чем тут ошибка? — вскидывается Клеманс. — Вы что, ничего не поняли?.. Повторяю. Сначала я подлила ему яд в отвар. Это первое. Его не было. Он ничего не заподозрил. Потом я каждые пятнадцать минут подходила к двери и прислушивалась. Это во-вторых. Я услышала шум падения, ну и… сами понимаете. В три утра я вошла. Он не шевелился. Я осмотрела его и поняла, что он умирает. Можете не сомневаться, опыта мне хватает! Я забрала из ящика тетради, оставила на столе только те страницы, где говорилось о самоубийстве, и ушла. Что еще я могла сделать? Не моя вина, что он протянул до утра. Никогда не видела, чтобы человек так цеплялся за жизнь. Врачи не могут опомниться от удивления. А вы имеете наглость обвинять меня в ошибке!

— Что есть… «наглость»? — поинтересовался Хосе.

— Ладно, замнем… И прекратите стряхивать пепел куда попало, возьмите пепельницу.

Хосе загасил сигариллу.

— Вы мне обещали, — сказал он.

— Да, обещала. И не отказываюсь от своих слов.

— А сумеете?

— Сумею ли я?! Ну и наглец!.. А кто «оприходовал» папашу Жонкьера?.. Все поверили в несчастный случай — благодаря фокусу с очками. И его братец со мной расплатился! И со стариком Вильбером я разобралась… Скажете, это было легко? Язва, пендиорил… А трюк со звонком? Я испортила звонок, чтобы он не смог вызвать помощь! Даже если бы это обнаружили, меня заподозрили бы последней. Да вы и представить не можете, чего мне все это стоит! Малыш Вильбер, пасынок, все понял. И оценил!.. Думаете, легко выдать все эти смерти за несчастные случаи? Приходится делать перерывы: другие ведь тоже умирают… ну, сами… Взять хоть шейку бедра председателя. Ну да, вы же ничего не знаете… Вот что я скажу: если бы вы меня не торопили, я бы придумала кое-что получше.

— Мне нужны деньги, и быстро, — огрызнулся Хосе. — Я должен вернуться в Аргентину.

— Он должен! Мне-то что? Заплатили жалкий задаток — и хотите, чтобы я прыгнула выше головы! Не понимаете? Ну и ладно! Я хочу вам помочь. Правда хочу. Терпеть не могу здешних стариков! Эти бесполезные существа никогда не думают о молодых, а у тех ведь вся жизнь впереди. Несправедливо! Не думаю, что совершаю преступление, время от времени отправляя одного из них к праотцам. Особенно если он выжил из ума. Между нами говоря, ваш дед… знали бы вы, что насочинял этот человек! Он и впрямь сбрендил. Но я не сестра милосердия, мне и о себе нужно позаботиться.

— Когда вы сможете?..

— Когда, когда… Почем мне знать? Он только что переехал в «Цветущую долину». Не дергайтесь, я должна подумать, обжиться… Еще и недели не прошло, как я начала там работать. Да не волнуйтесь вы так! Все считают, что ваш дед хотел себя убить, а он их не разубеждает. Никто не удивится, если месяца через два с ним что-нибудь случится. Обещаю, что обеспечу ему «рецидив»…

— Сколько? — перебил ее Хосе, доставая бумажник из кармана куртки.

— Как в прошлый раз, — улыбнулась Клеманс и добавила: — Положитесь на меня, мсье Эрбуаз!

Загрузка...