Алайцы на Айгоне

Часть 1. Баг

Модуль планетолета «Заггута» был не больше десантного отсека бронехода. В привычной тесноте Багу было вполне по себе, как руке в разношенной перчатке. Только от приборов в глазах рябило. «Много чем загружен, зато далеко летает», — сказал про «Заггуту» командир барон Лугс. Ему вообще тут просторно, после бомбовоза. Вон он, командир, сидит в соседнем кресле и в сторону даже не глянет. Чистой воды картина маслом — «Звездный капитан ведет корабль к неведомым планетам».

Баг вначале принимал барона за барина надутого. Потом понял, нет, командир — он из настоящих. На предполетных сборах в Гигне дублер-дикобраз высказался, что, мол, не понимает, какова роль в экспедиции господина бронемастера. Баг хотел было ему сразу пачек накидать, чтобы не встревал, да барон вперед вежливо так заметил, что из них всех только у бортмеханика Бага есть практика работы на Айгоне. Ну, все, конечно, подняли брови — людей там, вроде бы, еще не бывало. А «Айгоноходом» кто управлял по дальней связи?

Хотя старт был неделю назад, они всё еще кружили вокруг Гиганды, Стартовали с Северного полигона, почти у самой границы. Понятно, не на «Заггуте», на обычном челноке. Громаду планетолета не поднять ни одной ракете, его собирали прямо на орбите из модулей. Пока запускали все эти модули, ракеты чуть в воздухе не сталкивались. Так что народ на полигоне валился с ног и никаких особых проводов им не устраивали. «Лишь только б улетела, не дай нам бог сливать», — пробурчал тогда под нос пилот-штурман Хэнг. На вопрос Бага сухо пояснил, что это слова очень старой песни про запуск космической ракеты. Только, интересно, откуда у ракетчиков старые песни, если ракеты стали запускать лишь лет десять назад? А за пограничной Тарой таким же заревом стартов горел имперский космодром. Да, ракеты у имперцев хорошие, корабли — тоже, только не тем они достались. Вот почему первым на Айгоне будет наш алаец, а не какой-нибудь крысоед!

Пока неделю кружили на орбите, только и сделали, что расконсервировали системы, да запустили реактор. Ну и освоились немного. «Заггута» вроде большая, а после стыковки хватило пяти минут всё здесь облазить. Кроме, понятно, агрегатных модулей. Из них, кстати, планетолет в основном и состоит, а гермоотсеки — что-то вроде острия на длинной-длинной стреле. Бортинженер Динга так и сказал: «Тоннаж, как на крейсере, житье, как на катере». Уже полчаса трясут их маршевые двигатели. Наконец-то, они уходят в дальний космос. Баг повернулся к иллюминатору. Странно было видеть, будто картинку в учебнике, усеянный перышками облаков шар Гиганды — весь свой мир разом.

Родился Баг в первый послевоенный год. Анархия, бунты и прочие безобразия остались в прошлом. Возрожденное Алайское герцогство начало строить счастливую мирную жизнь. Но на севере вновь набирала силы поверженная было Империя, и, повзрослев, Баг выбрал, не задумываясь, военную карьеру. Его отец заслужил дворянство в боях с мятежниками, и перед Багом открылись двери Броневой школы, а потом Бронепехотной академии.

Юный курсант мечтал стать бронеходчиком, идти в бой подобно прежнему рыцарю в латах. Но, как оказалось, традиции имели и оборотную сторону. Хотя Баг не прощал и намека на оскорбление, и пару раз дело решалось дуэлью, в Академии за спиной всё равно шептались: «Из холопов выслужился». Даже в пристрастии к технике видели низкое происхождение — чего еще ждать от «унтера», благородное ли дело с железками возиться. По всей видимости, судьба готовила ему карьеру по ремонтно-снабженческой части, но после Академии он получил распределение в Арихаду. Городок на краю тундры стал бы кошмаром для любого другого выпускника, но Багу гарнизонная жизнь пришлась по душе.

Служба не казалась скучной, броневые патрули ходили в долгие рейды по ледяным пустыням, случались стычки с сепаратистами и имперскими диверсантами. Хватало времени и пораскручивать в ангаре последние модификации бронеходов, присланные сюда на испытания. Багу стал сотрудничать с научно-техническим отделом «Алайского бронеходного журнала». Несколько раз к нему обращались за консультациями из КСАГ, а потом оттуда пришел приказ об откомандировании. Только в столице Баг узнал, что КСАГ — это, оказывается, Космическая служба Алайского герцогства. Кататься по другой планете оказалось не сложней, чем по арихадской тундре.

Когда в разработке планетарного транспорта перешли от телеавтоматов к образцам с ручным управлением, Бага записали в космонавты и причислили к Айгонскому отряду. Совместных тренировок, впрочем, было мало. Остальным его представили только во время предстартовых сборов, да и тогда Баг часто отлучался в Центр дальней связи, где как раз завершались сеансы управления планетоходом.

Как и все, Баг в юности зачитывался фантастикой о покорении дальних планет. Но после первого полета имперского космонавта от детского увлечения осталась только злость и обида, будто крысоеды украли у него мечту. Может быть поэтому Баг и согласился сразу лететь на Айгон — только чтобы утереть нос Империи. Ну, конечно, и почетно в числе первых представлять интересы Его Высочества на другой планете. Показать заодно, что они, бронеходчики, тоже чего-то да стоят, не хуже иных прочих…

Вообще в их экипаже — полное боевое содружество, от всех, почитай, войск есть свой брат-храбрец. От авиации — командир, барон Лугс, пилот-штурман Хэнг — из ракетчиков, бортинженер Динга — с подводного флота, ну и сам Баг — от бронепехоты и, вообще, сухопутных сил. Все на своих местах. А если и есть, кто лишний, так это медик-биолог Вин. Нет, к врачам, конечно, со всем уважением, не интенданты какие, в конце концов. Только не понятно, куда попал — на космический флагман или в госпиталь с анализами и процедурами. Конечно, за месяцы невесомости можно так потерять форму, что на Айгоне сидеть не сможешь, не то что бегать в скафандре. Но зачем брать в полет женщину?! Для равноправия? Так для этого и островитянина Динги вполне достаточно — с кожей «голубее вод озера Заггута», как он сам любит говорить. Багу же при взгляде на него вспоминался покойник не первой свежести.

Вечером по случаю начала полета в межпланетном пространстве собрались в кают-компании. Вин не упустила случая тут же опутать всех проводами от переносного диагноста и велела пока не пить из тюбиков с красным вином — «для вывода изотопов», как пояснил Динга. После старта так вместе еще не собирались, работали по сменам. Штурмана и бортинженера из второй двойки Баг, считай, эту неделю и не видел. К невесомости они, похоже, еще не привыкли. Хэнг прямо позеленел весь, а Динга стал не голубой уже, а серый какой-то.

Ну ладно штурман, тот по виду вообще чистый шпак. Поглядишь, и не скажешь, что такой вот держал под ядерным прицелом всю Империю, от Тары до Запроливья. Но Динга, он же моряк! Или на субмаринах не качает? Вот Баг переносил невесомость вполне нормально. В бронеходе, бывало, подкидывало так, что кишки под горлом зависали. Здесь то же самое, только никак не пройдет. А посмотришь на командира, так ему вообще всё равно, есть тяжесть или нет.

Хуже, что вид у всех еще тот. Вместо мундиров — какие-то комбинезоны, вроде теплого нижнего белья, а на ногах, стыдно сказать, — одни носки. Вот, помнится, накрыли раз заночевавших в арихадском селе имперских парашютистов, так они в примерно таком виде от бронеходов по снегу разбегались. Волосы, опять-таки, у всех торчат в разные стороны, а у Вин на голове вообще настоящий веник, того и гляди, влезет им куда-нибудь. Да, правду говорят, женщина на корабле — к беде! Только командир свои седоватую шевелюру чем-то намазал, так что блестит стальным пробором и ни единый волосок не шелохнется.

А вообще-то лучше всех тут было шестому члену экипажа — Варре, боевому гибриду островного дракона, хамелеона и ящерицы-мухоловки. Вот ведь завела себе Вин любимицу. Вместо того чтобы в клетке держать, пускает по кораблю. Того и гляди схватишься за нее, вместо поручня. Маскировалась Варра, конечно, мастерски. Иной раз чуть с ума не сойдешь, когда со стены на тебя вдруг посмотрят сами по себе два изумрудных глаза.

Расселись по-простому, без чинов. Рядом с Багом устроился голубокожий Динга. Вот угораздило беднягу родится такого цвета, с которым других хоронят. Оно, конечно, бортинженер — старший по должности-званию. Но всё равно, как-то неприятно, хоть и говорят: лучше голубой алаец, чем белый крысоед. И Вин всё лезет проводочки поправить. А Динга тут прямо поворачивается и спрашивает:

— Вы, Баг, кажется, служили на Крайнем Юге? Не слышали ли чего нового о Старой Полярной Базе?

Баг доложил, что точно, проходил он службу по Арихадскому округу, однако ничего о какой-то там базе не слышал — ни нового о старой, ни старого о новой.

Но остальные, конечно, стали наперебой спрашивать, что это за база такая. Понятно, что Динга этот разговор специально затеял, надумал всех разговорить, отношения наладить.

По словам бортинженера, было это лет пятнадцать тому назад, во время Убанского кризиса. Тогда в Южно-Полярном океане сосредоточилась имперская группировка подводных ракетоносцев. Однажды наш высотный разведчик заметил на крошечном островке у самого полюса странные строения. В Адмиралтействе решили, что обнаружили главную неприятельскую базу. Двинули туда целое ударное соединение с ледоколами, но полюса дошла одна лишь подлодка-охотник, на которой в ту пору служил Динга. Пройти удалось лишь благодаря случайно обнаруженному фарватеру. Неизвестно, кто и как прорыл этот проход под шельфовым льдом. Канал завершался у взорванных подводных доков. На поверхности же острова возвышались полуразрушенные куполообразные здания. Все они стояли пустыми, засыпавший их снег успел слежаться в лед, очевидно, что здесь никого не было много-много лет.

— Выходит, имперцы покинули эту базу задолго до кризиса? — поинтересовался Хэнг, снимая с себя датчики.

Динга покачал головой:

— В одном из рухнувших куполов я нашел гнездовье полярного нетопыря. Вы знаете, они каждое лето обязательно строят новое гнездо поверх старого. Получается что-то вроде столбиков или колонн, их еще называют полярными кораллами. Ну так вот, я пересчитал, сколько слоев в этом нетопырском «коралле». Их оказалось восемьдесят семь. Восемьдесят семь лет назад у Империи еще не было флота. Да и у Алайского герцогства имелись только деревянные суденышки, на которых до полюса не доберешься!

В насупившей тишине стало слышно шелест вентиляторов. Командир Лугс пригладил свои аккуратные бакенбарды и заметил:

— Я вспоминаю один старый-престарый роман. Речь в нем шла о каком-то правителе, княжество которого захватила Империя. Тогда он овладел всеми знаниями науки и техники, чтобы построить невиданный подводный корабль и плавать на нем от полюса до полюса, храня свою свободу в морских пучинах.

Динга кивнул:

— Красивая сказка. На первом курсе Морской академии нам предлагали рассчитать основные параметры субмарины, описанной в этой книге. Она просто не смогла бы погрузиться под воду. Скорее я поверю в то, что базу все же неведомым образом построили имперцы, чтобы потом самим ее и разрушить, а вдобавок притащили на руины старое гнездовье. Зачем? Ну, например, чтобы никто об этом не догадался….

Тут штурман вспомнил, что как-то читал, будто за сезон в одном гнездовье могут селиться одна за другой несколько пар нетопырей. Обратились за консультацией к Багу, как главному специалисту по Югу. Баг этих самых нетопырей действительно видел, их столбики-«кораллы» в тундре были хорошими ориентирами. Но сколько там было пар в одном гнездовье — этого вспомнить никак не мог. Впрочем, на Юге чего только не бывает, каких только чудес… к сожалению. Вот Баг и рассказал историю об одном арихадском колдуне, у которого такие нетопыри жили прямо в снежной хижине и, по слухам, даже приносили еду своему хозяину.

Жизнь на планетолете оказалась не похожа на ту, что описывалась в фантастических книжках. Там космонавты не знали, чем заняться, пока летят от планеты к планете. На «Заггуте» круглые сутки кипела работа. На бортмеханике лежали системы жизнеобеспечения. Баг, в общем-то, привык обходиться без денщика, но самому становиться кем-то вроде сантехника?! Зря, что ли отец герб кровью добывал! Но все держались с Багом по-офицерски и по-товарищески. Если что, предлагали помочь, не боялись поработать руками. Ну, если надо, и сами просили — в радиорубке там подежурить или прибор какой отладить. Особенно часто Динга обращался — по части энергообеспечения.

То и дело приходилось смену перерабатывать, что не освобождало от последующей беговой дорожки. А два раза в неделю на целый день обряжали в комбинезон со вшитыми резиновыми шнурами. Мышцы после этого болели немилосердно. Когда, наконец, Баг залезал в спальный мешок, то засыпал сразу и не просыпался, даже когда видел ослепительные вспышки под закрытыми веками — это, как объясняла Вин, через глазное яблоко проносились заряженные космические частицы.

В делах да заботах потихоньку друг к другу притерлись и познакомились. О командире Баг и раньше кое-что слышал. Большую часть сознательной жизни барон, по его словам, провел в воздухе. На дальних бомбовозах, при желании, можно вообще не садится, знай стыкуйся с заправщиками. Штурман Хэнг о себе мало что говорил, оно и понятно — секретный ракетчик, даже родные не знают, чем он там на службе занимается. Семья у него, кстати, от столицы удалена, живут где-то в глухой провинции. Островитянин Динга, бортинженер, напротив, оказался словоохотлив, любил разные истории, даром сам и признался, что в своих плаваниях мало чего видел. На подлодке, мол, всего один глаз наружу, да и тот у капитана. Бортинженер всех зазывал после полета к себе на острова, а Бага даже обещал познакомить с племянницей, девушкой неописуемой красоты и замечательной хозяйкой.

Баг чувствовал, что другие его немного опекают, учат жизни, однако терпел. Всё же он молодой, а они — люди в житейских делах опытные. Но Вин! Сама по возрасту будет Бага не много старше, а туда же. Нос задирает, будто из герцогского рода. Хотя порода в ней, конечно, есть, настоящая южная алайка — светленькая такая, худенькая, а глаза огромные, голубые. Сидишь у нее в биомодуле, чинишь какой-нибудь гидропонный насос, а она уставится на тебя своими глазищами, аж мурашки по спине. А еще, бывает, начнет анкетировать по психологическому тесту и тут же твои ответы подробно разбирает и комментирует.

В кухонном отсеке Вин готовила самой же выращенную хлореллу. Мало готовила — заставляла съедать до конца, пока в прозрачном тюбике ничего не оставалось! А потом включала еще какую-то странную музыку, дескать — благотворно влияет на психику. Хотя компанейская обычно ящерка Варра, например, от этой музыки тут же покрывалась пятнами и пряталась в свое логово. А мужчины для случавшихся изредка меж смен посиделок собирались теперь в дальней части лабораторного модуля, вокруг плоского кожуха оптического телескопа.

В честь Дня Первого Алайского восстания командир специальным приказом заменил хлорелловую похлебку праздничным ужином из консервов. В видеопроектор зарядили «Стальной перевал». Баг не помнил, сколько раз видел этот фильм. Давно он знал, что в прошлую войну 18-й егерский отряд не успел оседлать перевал, да и бригада Гагрида, в действительности, погибла целиком под имперским бомбовым ковром. К тому же, даже курсанту ясно, что десятку егерей никак не уничтожить сотни вражеских бронеходов. А всё же старая лента продолжала трогать за сердце. В финале, когда умирающий барон Трэг докладывал о победе склонившемуся над ним герцогу, у Бага, как всегда в этот момент, запершило в горле. Рядом в полутьме кают-кампании украдкой вытирала платочком глаза медик Вин.

Под вечер пришло сообщение из Центра управления полетом. Имперцы всё же постарались испортить праздник. К Айгону ушел их новопостроенный планетолет «Сайва». По этому поводу срочно пришлось записывать обращения, которое передали потом на Гиганду. Имперцам дружно желали успешного полета, хотя, по настоящему, конечно, рассчитывали на другое. Поспорили меж собой — могут ли крысоеды их догнать и устроить какую-нибудь подлость. Еще при сборке на орбите «Заггуту» едва не протаранил имперский спутник, якобы потерявший ориентацию. Тогда выручил дежурный челнок с ракетометами, но у Айгона такого прикрытия уже не будет. Все Баг слушал и мрачнел: выходило, что «Заггута» в сравнении с «Сайвой» — всё равно что пехотинец против бронехода.

На следующей неделе командир со штурманов на всякий случай отрабатывали маневры ухода с опасной орбиты, а Баг с Дингой дополнительно тренировались в пожаротушении и восстановлении герметичности отсеков. Одна Вин осталась в стороне и осуждала «все эти военные игры». По ее словам выходило, что в космосе извечная вражда Империи и Герцогства должна уйти в прошлое, потому что, видите ли, вдали от Гиганды люди будут ощущать себя жителями одной планеты, а не алайцами или имперцами.

Баг что-то ничего подобного за собой не замечал, для него-то крысоед останется крысоедом, сколько бы миллионов километров не отделяло его от Гиганды. После каждого сброса мусора он теперь пристреливал вакуумное орудие. Из пяти контейнеров удалось поразить два. За такие результаты в бытность исключали из Броневой школы, осталось надеяться, что имперский планетолет будет целью покрупнее мусорного бачка. Потом пришли успокаивающие данные, что сверхтяжелая «Сайва» должна разгоняться так медленно, что никаких шансов догнать «Заггуту» у имперцев нет.

Новые боевые тренировки отменили. На радостях решили отложить и все остальные дела и устроить себе купание. В бытовом модуле смонтировали, наконец, душевую кабину. Мужчины первыми вволю поплескались после месяца обтирания салфетками и, пребывая в благодушном настроении, устроились у телескопа с тубами бодрящего и соленой рыбкой в пакетиках. Рядом крутилась Варра, стреляя длиннющим языком по разлетающимся крошкам.

Через часок к ним присоединилась Вин, замотавшая мокрые волосы каким-то покрывалом явно медицинского предназначения.

— Я тут вспоминала Ваш рассказ, Динга, — нарушила она благостное молчание, — и пришла к выводу о том, что Старая Полярная База является свидетельством посещения Гиганды инопланетянами.

Бортинженер пожал плечами, не желая видимо прерывать послебанный отдых, но Вин неожиданно возразил обычно тихий штурман:

— Сударыня, Ваша гипотеза, безусловно, отвечает на все вопросы, но, к сожалению, относится к разряду недоказуемых…

Вин решительно взмахнула рукой и тут же рефлекторно хватилась за телескоп, чтобы не развернуться в невесомости на месте.

— Инопланетная жизнь является вполне доказуемым фактом. На Айгоне автоматами обнаружены не только микроорганизмы, но и гораздо более сложные существа!

— Но вряд ли эти существа способны к межпланетным перелетам, — улыбнулся Хэнг.

— Значит, где-то есть существа, способные преодолеть межзвездные пространства, — сказала Вин, сердито поправляя свой тюрбан. — Вы знаете, что орбитальные телескопы обнаружили планетную систему у Седьмой звезды экваториального созвездия Жука?

— Ну и что? — спросил штурман.

— А то, что это подтверждает «Меморандум Гага»!

Командир с интересом взглянул на Вин:

— Не думал, что Вы интересуетесь паранаучной литературой…

— Какой такой «Меморандум»? — Баг не удержался, перебил командира.

— О, для тех, кто верит в «летающие конусы», это настоящее Священное писание, — снисходительно рассмеялся Лугс. — В разгар Смуты в столичном госпитале умирал от чумы санитар, бывший курсант школы Бойцовых Котов Гаг. Он бредил, будто пришельцы возили его на свою «Землю», якобы как раз у Седьмой Жука. Один из врачей уже после Реставрации, опубликовал эти записи в медицинском журнале в качестве примера предсмертных параноидальных фантазий. Ну а «конусники» объявили их откровением о пришествии инопланетян.

Про «летающие конусы» Баг слышал. Была даже инструкция из штаба округа на случай наблюдения подобных объектов. Лектор из Управления пропаганды объявил их атмосферными явлениями, но неофициально намекал на испытания секретного алайского супер-оружия, а также предупреждал о неизвестных пока еще возможностях имперских тайных служб. Простой же народ считал все это ведьмовскими штучками. Но кое-кто всерьез утверждал, что на «конусах» прилетают пришельцы из иных миров. Оказывается, и Вин верит в «туманных человечков»… Вин, между тем, не унималась:

— Для чумного бреда рассказ Гага слишком логичный, в нем много таких вещей, которые невозможно придумать…

Командир иронично покачал головой:

— Не мне Вам напоминать, насколько причудливыми могут быть предсмертные фантазии. Я не буду касаться того, что законы физики просто не позволяют за несколько дней долететь до Седьмой Жука и вернуться обратно. В этой истории есть и более интересные нестыковки. Вот, например, Гаг упоминал о том, что около «Земли» обращается «Луна», сателлоид колоссальных размеров. Очень, знаете ли, красиво и необычно. Только вот подобное массивное тело на орбите создаст такие приливные явления, при которых на планете невозможна эволюция сколько-нибудь развитых жизненных форм, тем более — возникновение межзвездной цивилизации.

— Экстремальные условия могут не только препятствовать эволюции, но и стимулировать ее, — повысила голос Вин. — Может быть, как раз благодаря приливам разумная жизнь там возникла раньше, чем на Гиганде. А представьте, какие преимущества в развитии космонавтики дает такой огромный природный спутник. Это же настоящий форпост для выхода в дальний космос!

— Говорите, седьможуки такие могущественные, — ехидно прищурился Лугс. — Как же Гагу удалось от них удрать и поведать нам все их секреты?

— Вы забываете, кем был Гаг! — Вин сердито поправила волосы в раскрывшемся полотенце. — За последние тридцать лет с «летающими конусами» связывают необъяснимое исчезновение тысяч людей, но только Бойцовому Коту, для которого нет невыполнимых задач, удалось вернуться назад.

— Вы говорите, последние тридцать лет, — сонно пробормотал Динга. — Старая Полярная База заброшена почти столетие. Значит, если даже седьможуки действительно существуют, Старую Базу построили не они.

Из всего разговора Баг мало что понял, но на следующий день ему выпал случай узнать об этом подробнее. Во время текущего ремонта его больно стукнул им же самим открученный регенератор. Зажимая кровоточащую бровь, Баг заявился в медотсек, где застал Вин, изучающую что-то под микроскопом. От прибора она оторвалась ровно на минуту и, осмотрев увечье, вручила тюбик мази со словами:

— Господин бронемастер, Вас, я знаю, учили самостоятельному лечению поверхностных ранений…

Бак тщательно смазал ссадину и посмотрел на пушистые волосы на макушке у Вин.

— Госпожа военврач, можно у Вас спросить по поводу этого «Меморандума Гага»…

Вин обернулась и посмотрела с подозрением. Не обнаружив на лице бортмеханика и следа улыбки, она отвернула трубку микроскопа в сторону:

— И что Вас интересует?

— Да всё! Какие вообще были эти пришельцы?

— Гаг видел на Земле очень разных разумных существ, но сами земляне внешне не отличались от жителей Гиганды. Но об их могуществе мы могли бы только мечтать… Например, земной врач полностью вылечил смертельные ранения за пять суток! Межзвездные корабли для седьможуков, как для нас — легковые автомобили, а вместо уличных телефонов у них кабинки мгновенного перемещения в любой город…

— Да, пожалуй, реши седьможуки напасть, нам бы не поздоровилось, — Баг рассеянно почесал саднящую бровь. — А чего им вообще от нас надо?

Вин надолго замолчала:

— Знаете, Баг, боюсь, что при таком уровне развития седьможукам от нас не надо абсолютно ничего…

— Почему боитесь?

— Потому, что это исключает возможность контакта.

— Но они же привезли к себе этого Гага…

— Да, привезли, после того как наткнулись на него, смертельно раненого, на поле боя. А потом, не знали, что с ним на Земле делать, никому он там не был нужен. Седьможуки просто не смогли пройти мимо умирающего. Наверное, на таком уровне развития цивилизации спасение любого разумного существа превращается во что-то вроде безусловного рефлекса.

— Это, конечно, всё очень благородно…

— Дорого нам стоило их благородство. Они ведь захотели побыстрее закончить у нас Большую войну.

— Чего-то не очень у них тогда получилось. А всего и надо было помочь нам выбить имперцев из устья Тары…

— Седьможуки не хотели вставать ни на чью сторону. Они просто уничтожили оба воюющих государства. Разрушили изнутри.

— Что!?

— Гаг говорил, что пришельцы с Седьмой Жука всюду внедрили своих агентов, их люди были на заводах, в газетах, банках, при дворе, в армии вплоть до высшего генералитета. А дальше — распространение пораженческих слухов, дискредитация аристократии, разложение армии. В общем, Большая война действительно закончилась, но зато начались мятежи, анархия, мародерство. И жертв стало во много раз больше, чем во время войны Герцогства и Империи…

— Выходит, Великую Смуту устроили инопланетяне? — поразился Баг.

— Это, знаешь, слишком просто. Резали-то друг друга как раз не пришельцы. Они, я думаю, сами не ожидали таких последствий…

— И они не захотели исправить свои ошибки?

— Ну, может, в чем-то они нам помогали, вот чумная вакцина тогда появилась очень вовремя. Что они могли еще сделать? Высадить свой десант, чтобы вернуть герцога на престол?

— Ну, в конце концов, мы с этим сами справились… Зачем только эти седьможуки вообще прилетали на Гиганду?!

— Баг, а зачем мы летим на Айгон?

На следующий день вся эта история о землянах уже казалась Багу какой-то несерьезной. Надо же, создали агентурную сеть, способную сокрушить самые сильные державы мира, а потом спокойно выкладывают все свои секреты первому же мальчишке…. А всё же было как-то до обидного завидно, если и впрямь седьможуки мгновенно пролетают от звезды к звезде. А ты плетешься и плетешься…

Дни вставали один за другим в нескончаемую череду. Искорка Гиганды затерялась где-то среди звезд, лишь в корабельный телескоп можно было еще угадать знакомые со школы контуры материков. Прошлое казалось Багу сном, будто там был не он, а кто-то другой. Его мир сузился до нескольких захламленных отсеков «Заггуты». Даже когда он выходил для ремонта наружного оборудования, перед глазами была не звездная бездна, а выщербленная микрометеоритами поверхность планетолета.

После пронзительного кислорода скафандра бесчисленное количество раз пропущенный через регенераторы воздух планетолета поражал затхлостью. Пластик внутренней обшивки местами протерся до металла, в дуновениях вентиляторов качались водоросли спутанных проводов. При каждом включении двигателей «Заггута» тяжело скрипела, тусклые лампочки мигали, трубопроводы захлебывались бульканьем, а в воздухе плыл запах сгоревшей изоляции. Казавшийся в начале полета огромным запас запасных деталей и сменных блоков таял с пугающей скоростью. Чтобы не трогать аварийный запас, Баг собирал один исправный прибор из двух-трех вышедших из строя. О том, что будет на обратном пути, не хотелось и думать.

Износившееся бортовое оборудование требовало больше внимания, но у экипажа уже не было прежней работоспособности. Вин требовала чаще менять регенераторы, но проблема была не в уровне кислорода. Силы высасывал сам Космос. Даже пустяковая царапина превращалась в проблему. ЦУП распорядился увеличить время отдыха, но у всех уже была стойкая бессонница. В отсеках толкались обе сменных двойки с опухшими лицами и красными глазами. Проводимые Вин сеансы психотерапии вызывали только раздражение. Каждый замкнулся в себе, стараясь выполнить хотя бы часть своего дела.

Среди ежедневной монотонности Баг не сразу сообразил, что участившиеся проверки телескопов и фотокамер означают приближение к Пирре. Когда-то ему показалось странным, что на пути к Айгону они должны подлететь к планете, находящейся, вроде бы, совсем в другой стороне. Если Айгон был дальше от солнца-Гиги, чем Гиганда, то Пирра, наоборот, гораздо ближе. Тем не менее, «Заггута» направлялась именно к Пирре. Преисполненный сознанием, что одним из первых видит вблизи чужую планету, Баг то и дело подплывал к иллюминатору, разглядывая узенький серебристый серпик.

Командир объявил сбор экипажа. Первым слово взял штурман.

— Как вы знаете, по программе «Заггута» должна сделать маневр в поле тяготения Пирры, чтобы получить гравитационный разгон для полета к Айгону. Однако с самого начала предусматривался и резервный вариант. В случае возникновения каких-либо трудностей на первом этапе экспедиции возможен разворот обратно, в сторону Гиганды. В этом случае мы долетим домой за 50–60 суток. Поскольку наше положение достаточно серьезно, я предлагаю обсудить этот вариант. Решать надо срочно, времени для выбора направления маневра почти не осталось.

Все молчали. Перспектива возвращения на Гиганду через пару месяцев вместо года ошеломляла.

— Наш полет и в этом случае будет признан успешным, — продолжал Хэнг. — Мы впервые углубились в межпланетное пространство, первыми достигли другой планеты… С другой стороны, скажу прямо, облет Пирры едва ли обеспечит первенство Герцогства в космосе в случае высадки имперцев на Айгон.

— А если мы спустимся на Пирру? Я и Баг могли бы попробовать переделать экспедиционный корабль под новые планетарные параметры… — задумчиво пробормотал Динга.

— Нет, так нельзя! — вскричала Вин. — У меня программа ксенобиологических исследований… На Пирре же нет биосферы! Что я там буду делать?!

Штурман покачал головой:

— Мы не можем задерживаться у Пирры даже на час, потеряем скорость маневра. А планета тем временем уйдет по своей орбите, и обратный путь на Гиганду будет дольше, чем от Айгона. Такая вот небесная механика.

— То есть надо решать, — подытожил командир, — выдержим ли мы еще год полета?

Баг вытащил из кармана смятую бумажку:

— Я просчитал режим экономии бортовых ресурсов. В принципе, должно хватить, особенно если мне помогут, наконец, отладить регенераторы…

— А с нашим реактором, — засмеялся Динга, — я бы на своей субмарине не то что год, лет пять спокойно бы плавал.

— Остаетесь Вы, Вин, — взглянул Лугс на медика, — Можете Вы гарантировать удовлетворительное состояние экипажа при условии длительного полета при режиме экономии?

— Вот вы все экипаж, пусть каждый за себя и отвечает… — вскинула бровь Вин.

— Тогда голосуем, — барон обвел всех глазами. — Кто считает, что он не выдержит? Пилот-штурман? Бортинженер? Бортмеханик?

— Мы не из ржавого железа, командир! — усмехнулся Баг.

— Ну, а женщины вообще выносливее вас, мужчин, — Вин отвела рукой повисшую в воздухе прядь.

— Тогда всех прошу по рабочим местам, — отрезал Лугс. — Хэнг, дайте окончательный расчет коррекций для выхода к Айгону. Остальные готовятся к планетарным исследованиям с пролетной траектории.

Хотя из планет Пирра была ближайшей, известно о ней было куда меньше, чем об Айгоне. Знали только, что в атмосфере тут практически нет кислорода, не обнаруживалась и вода, а дневная температура достигала сотен градусов. Это исключало наличие жизни, так что большого интереса к Пирре не проявляли — ограничивались посылкой автоматических станций, которые почему-то каждый раз замолкали при приближении к планете.

Облет должен был занять полчаса. Баг с Дингой и Вин заняли места в лабораторном модуле у приборов, большинство из них уже вело автоматическую съемку. Наверху через открытые люки было видно командира и штурмана у пульта управления. Грохотали молотками по обшивке двигатели ориентации, пытаясь сорвать людей с привязных ремней. Корабль вошел в тень планеты, и на борту, впервые со времени ухода от Гиганды, наступила ночь.

Через несколько минут над изогнутым горизонтом поднялся, высвечивая призрак разреженной атмосферы, огненный диск Гиги, огромный, злой. Они пронеслись над терминатором из ночи в день. Баг пытался отследить какие-то детали в проплывающей внизу выщербленной поверхности мертвой планеты. Светлый камень горных хребтов сменялся темным камнем лавовых полей, и то, и другое густо покрывали оспины кратеров. Иногда меж ними поднимались крошечные султаны вулканических извержений. Внезапно в одном из кратеров будто сверкнула капля жидкого металла. Баг навел визир телескопа и тут же дал изображение на обзорный экран. На черном круглом поле четко различался ровный круг куполов, сияющих ртутным блеском.

— Змеиное молоко! — воскликнул Динга. — Это ж База! Новая!

— Тормозите, выходите на орбиту! — закричала Вин, задрав голову к командиру и штурману. Те переглянулись, и Хэнг отрицательно покачал головой, отвернувшись к траектометру.

Тогда Вин сбросила пристегивающие ремни и ринулась наверх, к пульту. На середине модуля очередное включение двигателей швырнуло ее на переборку. Послышался хряский удар, по воздуху дугой полетели красные шарики. Отстегнувшись, Баг на лету перехватил безвольно кружащее тело Вин, пытаясь заглянуть в залитое кровью лицо.

— Всем держаться, набираем ускорение! — услышал Баг слова командира. Обхватив одной рукой потерявшую сознание девушку, он намертво вцепился другой в подвернувшийся поручень. Ощущение, точно пытаешься удержаться на броне на полосе препятствий. Когда дикая тряска кончилась, Баг с трудом разжал пальцы. «Заггута» закончила облет и быстро уходила от Пирры. На ее ночном полушарии еще можно было разглядеть багровые точки действующих вулканов. Вин застонала и приоткрыла глаза…

— Как вы не поймете, что полгода исследований на Айгоне не стоят и часа наблюдения этой Базы! — яростно кричала Вин, гнусавя от пластыря на носу. — Столетия люди мечтали встретить братьев по разуму, а вы спокойно пролетели мимо!

— К сожалению, спокойно нам пролететь не удалось, — сурово взглянул на пострадавшую штурман. — Вы едва не сорвали маневр своими прыжками в самый ответственный момент, когда смещение на миллиметр дает разницу в сотни тысяч километров в конце траектории. Мы по Вашей милости теперь можем вообще пролететь мимо Айгона. Мне придется неделю перенастраивать астроориентацию. Центровку нарушили, у телескопа наводку сбили, сами не дали закончить съемку… Нехорошо, голубушка!

— Это я виноват, у меня эта «База» с языка сорвалась, — сокрушенно вздохнул Динга.

В медотсек принесли лучший из снимков того самого кратера. Посередине круга блестящих куполов просматривалось несколько расплывчатых из-за предельного увеличения конусов — островерхих таких, будто банки для химических реактивов. Мелкие детали на фотографии вообще было трудно разобрать, хотя иногда казалось, что кое-где различаются неясные фигурки, похожие на игрушечных человечков.

— Я отправил детальный отчет в ЦУП, — сообщил командир. — Вот, пришло сообщение. Прежде всего, всех нас поздравляют с выдающейся победой в освоении космического пространства. Впервые пилотируемый корабль достиг другой планеты и совершил ее облет…

— А что с Базой-то? — дернулся Баг.

— КСАГ внимательно изучил переданные нами материалы и, прежде всего, по этому вот загадочному объекту. По мнению ведущих алайских планетологов, мы наблюдали своеобразные проявления вулканических процессов, вообще-то типичных для Пирры. Вот такие конусы возникают из наслоений около гейзеров, если в них много минеральных солей. А эти купола — что-то вроде гигантских грязевых пузырей, только, похоже, в почве здесь высокое содержание самородного металла. Но это, безусловно, само по себе очень интересное открытие. КСАГ обязательно включит исследование так называемой «Базы» в программу планируемой экспедиции на Пирру.

Вин, не говоря больше ни слова, собрала фотографии и скрылась в глубине биомодуля.

— Неужели на самом деле, это всего лишь вулканы? — Баг не скрывал разочарования.

— Знаете, а Вин, наверное, была права, — задумчиво произнес Динга. — Стоило задержаться, посмотреть на эту «Базу» поближе. Не нравится она мне, особенно тем, что устроена на невидимом с Гиганды участке планеты. И автоматы наши не случайно здесь пропадали…

— Скажите спасибо, что у нас всё обошлось, — с раздражением бросил Хэнг. — Вокруг Пирры настоящий метеоритный пояс, еще немного, и мы бы с ним не разминулись.

После Пирры на «Заггуте» ввели режим экономии. На Бага все теперь смотрели волками, особенно когда он порекомендовал не ходить в туалетный бокс, а пользоваться пакетами. Трудней всего было объяснить запрет Варре, раньше приученной Вин к унитазу. В жилых отсеках отключили большую часть светильников и обогревателей, а кое-где не работали даже вентиляторы. Горячим ели только обед, да и тот стали греть только после ультимативного требования Вин. Пока корабль согревали лучи близкой Гиги, на холодные калориферы не обращали внимания. Но потом все заметили, что «Заттуга» удаляется от огненного светила. На жалобы Баг отвечал советами одеть еще что-нибудь, лучше — сразу скафандр. Варра перебралась на жительство в оранжерею, отвадив любителей пощупать растущие там огурчики и лимоны.

Как-то штурман сообщил, что они вот-вот пересекут орбиту Гиганды, по которой она ходит вокруг Гиги. Только Гига и выглядела отсюда такой же, как дома, а так, куда ни посмотришь — черный космос. Включенные по праздничному случаю на полную мощность светильники безжалостно освещали усталые лица космонавтов, закутанных в два-три слоя изношенной одежды. На Бага наваливалась какая-то странная тоска. В этой точке пространства когда-то была Гиганда, здесь шумели ее леса, волны накатывали на берег. А сейчас тут бездонная чернота. Найдут ли они в этой тьме путь своему затерянному в космосе маленькому дому…

Динга с заговорческим видом достал прозрачную тубу с янтарной жидкостью, а Вин принесла из биомодуля свой «огород» — обмотанный датчиками ящик, в котором шевелили тонкими побегами саженцы разной зелени.

— Только не рвите руками, тут очень хрупкая гидропоника… Я сама отрежу, что можно попробовать.

— А это не нанесет ущерб научному эксперименту? — поинтересовался командир.

— Нет, — защелкала ножницами Вин, — это будет его частью.

Багу достался глоток коньяка, пара пупырчатых огурчиков и крохотный букетик из перышка петрушки, зеленого лучка и чего-то еще.

— Вот и первый космический урожай собрали, — засмеялся бортинженер.

— Жаль, не успели перед стартом отладить до конца установку полного самообеспечения и регенерации — откусил Лугс верхушку своего пучка. — Не пришлось бы сейчас на всем экономить.

— Да, и пили бы мы воду, восстановленную из урины, — мрачно произнес штурман. — Зато туалет бы точно не закрыли…

Постепенно все до крайности надоели друг другу. Те привычки, которые раньше казались у других лишь немного странными, теперь вызывали раздражение. Планетолет разделили незримые границы, никто без лишней надобности не выходил из своего отсека и не терпел вторжения прочих в свой закуток. Баг перебрался спать в подсобку технического модуля, куда стаскивал для ремонта всю вышедшую из строя аппаратуру. Теперь там и одному было трудно повернуться.

Один бортинжинер по-прежнему охотно приглашал к себе в кормовой отсек наблюдения за реактором. На стене там была прикреплена пожелтевшая фотография: молодой улыбающийся Динга стоял на мостике раскрашенной под плавающий лед субмарины, а на заднем плане спускал шлюпки торпедированный транспорт под мурисским флагом. Карточка — просто блеск. Баг даже пожалел, что не брал фотокамеру в рейды по Арихаде. Тоже можно было много чего поснимать на память.

Из всего экипажа лишь подводному мореходу была не впервой многомесячная «автономка». Он всё чаще стал собирать между сменами обе двойки в кают-компании и доставать свою шестиструнку. Сначала душевно споет «Дремлют минуты на волнах Заггуты», а потом как зарядит озорную «Давай полетим на Айгон, себе там подружек найдем», так что последний, самый залихватский куплет все подхватывали хором. Только Вин что-то возмущенно пищала, покраснев и возмущенно размахивая руками.

С каждым Динге удавалось найти общий язык, иногда даже не прибегая к словам. С Багом, например, он подолгу молча перебирал перегоревшие приборы, отыскивая в них детали, которые могли бы еще пригодиться. Из командира бортинженер терпеливо вытягивал истории о прошлой войне. Чем Динга занимался со штурманом, разобрать было трудно. Судя по формулам на планшетке, речь шла о математических теориях. Наконец, в медотсеке обсуждались проблемы межзвездных контактов. Только ящерица держалась с бортинженером как-то недружелюбно.

Крепко выручали сеансы связи с Гигандой — поговоришь, и не чувствуешь уже себя таким заброшенным на край света. Дежурные в ЦУПе были не прочь поболтать с экипажем. Раз в неделю каждый мог пообщаться с семьями, приглашаемыми в Центр. К Багу, впрочем, никто не приходил. Как-то Вин сказала ему во время очередного медосмотра:

— Знаете, отсутствие у Вас близкого человека я называла второй причиной против Вашего включения в экипаж.

— Какая же была первая? — мрачно спросил Баг.

— Непрофессионализм, — охотно пояснила Вин. — В экипаже и так уже включили трех военных. С нами должен был лететь лучший в Герцогстве специалист-планетолог, который только и мечтал об Айгоне. Но взяли почему-то Вас, которому нет дела, где водить свой драндулет.

— Этот выдающийся планетолог, случайно, не тот парень из дублеров, с которым Вы всё время сидели рядом в столовой? — ядовито поинтересовался Баг.

— Надо же, а я думала, что он Вам запомнился, прежде всего, по работе с «Айгоноходом». Ведь это именно его предложения по выбору маршрута Вы неизменно игнорировали…

Потом живой разговор с Гигандой стал невозможен. «Заггута» настолько удалилась в космос, что фразы будто повисали в межпланетном пространстве. Диалог превращался во всё более затягивающийся обмен посланиями. Чаще всего им просто отправляли видеофильмы с инструкциями и новостями. Но нередко возникала необходимость и в прямых переговорах с ЦУПом. Приходилось, скрипя зубами, сидеть и ждать ответа, несущегося с Гиганды через миллионы километров.

Вот так однажды сидел Баг, только что отправивший запрос по поводу электросхемы турбонасоса в бытовом модуле. Пожалуй, проще было бы самому разобрать и посмотреть. Ответ, как он рассчитал, должен был прийти не раньше, чем через десять минут. Однако приемник заработал уже на второй минуте. Через шорох помех послышался незнакомый голос. Говорили хоть и по-алайски, но с имперским писклявым сипением:

— Эй, на «Заттуге», даем предупреждение. На Гиге большая вспышка, в вашу сторону идет поток излучения. Немедленно примите меры защиты, вас вот-вот накроет…

— Кто говорит, что за шутки? — задергался Баг.

— Какие шутки, идет лучевая волна! Говорит «Сайва», мы у себя уже уходим в убежище. Торопись, тараканья немочь!

Баг, бешено перелетая от поручня к поручню, кинулся в командный модуль. Лугс внимательно выслушал его сбивчивый рассказ и немедленно скомандовал общий сбор.

— Это, наверняка, имперская провокация, — пожал плечами командир. — Но чего они добиваются? А если имперцы говорят правду, почему ничего не передает ЦУП?

— Я бы на всякий случай быстрее нырнул под свинец, — свел брови Динга. — Даже если нас водят за нос, будем считать это еще одной тренировкой.

Все кинулись расчищать камеру радиозащиты, использовавшуюся в последнее время вместо склада. Едва успели разобрать место на пятерых, как послышался встревоженный голос дежурного оператора ЦУПа:

— Внимание, крайне срочно, радиационная опасность. Повторяю, радиационная опас…

Окончание фразы потонуло в диком скрежете помех. Все кинулись в камеру. Последней втянули за хвост встревоженную внезапной суетой Варру.

— Снаружи хорошая лучевая буря! — отвечающий за радиационную защиту Динга внимательно смотрел на датчики. — Да, хватило бы пяти минут для смертельного поражения. Придется здесь посидеть, может быть, пару суток.

Баг никогда не знал клаустрофобии, даже когда его бронеход застрял на дне реки, и шноркель гнулся под ударами льдин. Но здесь всё было иначе. Через несколько часов в этой свинцовой скорлупе начала нарастать, ломая волю, противная нервная дрожь. Внезапно Баг почувствовал, как к нему привалилась, опустив голову на плечо, сидевшая рядом Вин. Баг боялся пошевелиться, прислушиваясь к успокаивающему сонному дыханию девушки.

— А как быть теперь со всеми нашими запасами? — негромко разговаривали в углу командир с бортинженером.

— Ничего, у нас на флоте специально облучали продукты, чтобы не портились, для лучшей стерильности…

Незаметно Баг и сам задремал под напоминающее шум дождя потрескивание наружного счетчика радиации. Разбудила его Вин. Проснувшись, она возмущенно отпрянула в сторону, будто Баг воспользовался ее сонной беспомощностью.

От вспышки на Гиге пострадали только растения в биологическом модуле. Вин даже заплакала, когда их стебельки рассыпались прямо в руках. Все утешали медика, сожалея, что забыли взять «огород» с собой в защитную камеру.

Командир приказал сменить частоты радиосвязи с Гигандой, оказавшиеся известными имперцам. Однако когда Баг поинтересовался, не попробовать ли поговорить с «Сайвой» на прежней частоте, Лугс дал согласие.

— Я уже поставил в известность КСАГ по этой ситуации. Герцог официально передаст свою благодарность императору, ничего не поделаешь. И нам было бы неблагородно лично не выразить признательность имперскому экипажу.

Крысоеды сразу же откликнулась на вызов. Лугс пригласил к передатчику командира «Сайвы» и обменялся с ним любезностями, правда, в конце не удержался, чтобы не поддеть имперца:

— Мы будем рады оказать вам в ответ любую услугу. Разве что не сможем пропустить вперед себя на Айгон…

— Ну что вы, — засипел в ответ имперец. — В конце концов, какая разница, кто будет первым на Айгоне — мы, из метрополии, или вы, алайцы. Алайское герцогство всё равно остается неотъемлемой частью Империи.

Отключая связь, командир выглядел озабоченным:

— Очень маленькое выходит запаздывание. Значит, они к нам гораздо ближе, чем мы думали

А техника всё продолжала выходить из строя. Особенно, почему-то доставалось биологическому модулю. Оборудование там, наверное, было самым непрочным. Иногда Багу приходилось целыми днями разбираться в хитросплетении дренажных трубок, ощущая на затылке тяжелый взгляд Вин, которая, похоже, была совсем не в восторге от постоянного пребывания бортмеханика в ее хозяйстве. Но вскоре они привыкли и особо не замечали присутствие друг друга. Однажды, когда после работы Баг оттирал руки обрывком старого комбинезона, Вин пригласила его в свою новую каюту в карантинном боксе, чтобы угостить кусочком праздничного пирога.

— Сегодня же Новый год, — вспомнил Баг, оглядывая крошечное помещение, украшенное контейнерами со вновь высаженными растениями. Из прикрепленного к стенке фланелевого мешочка благожелательно посматривала Варра. Ее окраска демонстрировала крайнюю степень удовлетворения.

— Я в детстве так ждала этот праздник, — Вин мечтательно закрыла глаза. — Накануне мама рассказывала про то, как в новогоднюю ночь святая Пата ходит от дома к дому и кидает в окошки сласти для детей. Мы всегда оставляли свое окошко открытым, а утром удивлялись, как это Пата сумела точно попасть пирогом — прямо на наш столик, да еще так, чтобы он не помялся. Как-то даже пытались повторить….

— А мне мама однажды читала сказку, как в новогоднюю ночь добрая Пата спасла мальчика, замерзающего в лесу. А я и спросил, почему мальчик замерзал, если лето. Мама запуталась, позвала отца, и тот прочитал мне целую лекцию. Так я впервые и узнал, что мы, оказываемся, живем в южном полушарии…

— Жили… Если бы от Пирры полетели назад, сейчас бы встречала Новый год дома…

— Глядели бы в звездное небо и думали: А ведь через пару месяцев могли быть на Айгоне.

Во время очередного выхода наружу для замены метеоритных ловушек увязавшийся за кампанию Динга вздумал показать звездочку Гиганды и похожий уже на мелкую монету Айгон. Ни той, ни другой планеты Баг не увидел, поскольку даже беглый взгляд на окружающую бесконечность вызвал у него удушливое головокружение. Казалось, что он беспомощно балансирует на покатой поверхности модуля, готовый сорваться куда-то в неохватную черную пропасть. Баг торопливо уткнулся в свою единственную опору — борт родного корабля с облезшей теплозащитой и, судорожно цепляясь за скобы, пополз к шлюзовому люку.

Смотреть в космос через иллюминаторы было спокойнее. Динга рассказывал о таинственных линиях, которые когда-то разглядели на Айгоне в телескопы. Этот геометрический узор считали не то колоссальной системой ирригационных каналов, якобы построенной разумной расой айгонцев, не то подаваемыми ими через межпланетное пространство знаками. Потом стало ясно, что это только оптический эффект; автоматические аппараты показали, что никаких таких линий на Айгоне на самом деле нет. Но, по словам островитянина, как раз сейчас этот эффект должен был сработать для невооруженного взгляда, и они могли увидеть «айгонские каналы» воочию.

То ли Баг пропустил за делами нужный момент, то ли бортинженер ошибался, но когда на желтоватом диске проступили первые детали, это была не правильная система ровных линий, а морщины горных хребтов. Вообще, если с чем-то сравнивать, то больше всего планета напоминала облезшую старую тыкву, покрытую трещинами и пятнами. После такого долгого разглядывания шар Айгона приснился Багу в виде пожелтевшего от времени черепа. Две огромные темные равнины — Море Снов и Болото Ароматов — смотрели на него пустыми глазницами, а внизу кривилась в мрачной усмешке горная система Ганг-Гнуга.

Бортовой телескоп что ни день выдавал всё более четкие снимки засыпанных песком кратеров. Увидев, наконец, цель столь долгого путешествия, экипаж будто бы обрел второе дыхание. Все усиленно занимались физической подготовкой, чтобы восстановить потерянную за месяцы невесомости силу мышц. Даже спать теперь приходилось с электростимуляторами, которые непрерывно щипали тело укусами легких разрядов.

Командир и штурман не вылезали из-за пульта управления. «Заггута» развернулась к приближавшейся планете огнем маршевых дюз. Баг и бортинженер теперь не снимали скафандры, чтобы в случае чего сразу идти к двигателям. Не включись один из них в нужный момент — и корабль пронесется мимо Айгона в глубины космоса. На мелкие поломки в жилых модулях уже не обращали внимания, только прибавили мощности вентиляторов на случай, если будет крошиться внутренняя обшивка. Бьющий в лицо поток ветра и впрямь создавал иллюзию стремительного полета. Наконец, толчки тормозных импульсов прекратились. «Заггута» вышла на планетарную орбиту. Штурман Хэнг устало отстегнулся от кресла и обратился к командиру:

— Ну всё, Лугс, я свою работу сделал, теперь Ваша очередь.

Под ними проплывали унылые желтые пески, на которых изредка искрил лед выдавленных из почвы водяных линз. На орбите Айгона их ждал заблаговременно запущенный и, вопреки опасениям, всё еще исправно функционирующий автоматический грузовой модуль с необходимыми запасами. У Бага, когда он узнал, что грузовик отвечает на сигналы, будто камень упал с сердца. «Заггута» сделала несколько витков, выходя на сближение.

— Внимание, мы в пределах прямой видимости! — сообщил штурман на весь корабль.

Все прильнули к иллюминаторам. Багу досталось место на стороне, обращенной к планете. Обнаружить на ее фоне рукотворную звездочку модуля было нереально, и Баг почти не поверил глащам, когда увидел крошечное металлическое колечко над убегающей поверхностью Айгона.

— Вижу! Вижу! — закричал Баг, не скрывая радости.

— Земля! Земля! — задорно подхватил Динга и тут же добавил упавшим голосом. — Лучше бы нам такого не видеть…

Снизу величественно поднимался, будто всплывая со дна песчаного потока, огромный чужой планетолет. Форма, напоминавшая бублик, говорила о возможности создавать на его борту искусственную гравитацию за счет вращения вокруг оси. Но сейчас бублик не крутился, наверное, чтобы не мешать маневрам сближения.

— А здорово они нас подловили, знали ведь, что мы обязательно будем стыковаться с грузовиком, — размышлял вслух командир, нервно пощипывая бакенбард. — Но кто мог подумать, что имперцы раньше нас окажутся у Айгона.

— Обратите внимание, у них обгорел корпус, — заметил Хэнг, оттесняя Бага у иллюминатора. — По всей видимости, они тормозили об атмосферу. Какая смелость! Я бы никогда не решился проложить такой курс…

— Как он может так говорить! — думал, лопаясь от возмущения Баг, стараясь разглядеть из-за плеча штурмана ненавистную «Сайву». — Чего они ждут?! Пока имперец врежет из всех пушек? Надо же уходит в отрыв, а если поздно — таранить, сбросить это надутое колесо вниз, на песчаные равнины!

— Что советуете делать? — будто услышав, спросил командир у штурмана совершенно спокойным голосом.

— Сначала состыковаться с модулем, — ответил Хэнг. — Вот он, кстати, обозначился прямо по курсу. Только надо сигнальные огни включить, чтобы «Сайва» случайно нас не стукнула на ночной стороне.

— А если они по нашим огням ракету пустят? — поинтересовался Лугс.

— Хотели бы, завалили прямо сейчас, пока нет связи с Гигандой.

Командир подлетел к пульту и переключил на себя управление грузовиком. Вскоре бочковатый модуль подошел к «Заггуте» и стал пристраиваться к резервному стыковочному узлу. «Сайва» встала сзади, строго по корме. Уже можно было разглядеть какое-то движение среди пересекающих центр планетолета конструкций, похожих на спицы. Баг прикидывал, что если сейчас включить на полную мощность маршевые двигатели, то наверняка можно достать до имперца. Какое было бы сладостное зрелище — кольцо вражеского планетолета разваливается, будто лопнувший обод.

— Внимание, есть стыковка! — голос командира отвлек Бага от сладостных мечтаний. — Бортмеханик, проверить прибывший модуль.

Баг с неохотой отправился к стыковочному узлу, но заветный люк открывал уже, как дверь в пещеру сокровищ. Грузовой отсек модуля был забит под завязку. Баг вытаскивал наружу контейнер за контейнером, надеясь найти в следующем еще более желанные вещи. Тут было всё! И запасной полный комплект слесарных инструментов, и новенькие, прямо в смазке, газогенераторы со сменными блоками, и трубопроводы изменяемого диаметра в мелкой расфасовке, и даже новый блок питания к вышедшему из строя месяц назад малому водонагревателю.

Роясь в этих богатствах, Баг забыл обо всем, поэтому вздрогнул, когда Лугс положил ему руку на плечо:

— Баг, командир «Сайвы» просит разрешения прибыть к нам на борт. Я прошу сопровождать меня на этих переговорах.

Барон помедлил, потом протянул пистолет с ребристым стволом:

— Знакома такая вещь?

— Так точно, восьмизарядный пистолет-автомат «герцог» 26-го калибра.

— Надеюсь, применять не придется. Но всё же держите наготове. Да, еще, на грузовом модуле должны быть новые комплекты полетной формы. Принесите мне один и сами переоденьтесь.

Баг, оправляя на себе слежавшуюся форму, наблюдал в иллюминатор, как к ним приближалась, маневрируя малыми двигателями, решетчатая ферма с двумя фигурами в странных угловатых скафандрах.

А вдруг они пустые, с взрывчаткой?! Словно в ответ один из космонавтов приветственно замахал рукой.

Было слышно, как орбитальный катер причалил к переходному отсеку, и имперцы завозились снаружи, пробираясь к шлюзу. В гермоотсеке остались только Баг и командир, отделенные от остальных надежно закрытым люком. Барон успел тщательно выбриться и даже подстричь бакенбарды. К новой форме были приколоты шнур доблести, золотые погоны флай-флагмана и колодка орденов. Впечатление портили только поношенные носки, аккуратно заштопанные самим командиром. Баг взял «герцог» наизготовку. Потом спрятал за спину. Разозлившись, засунул спереди за пояс.

Имперцы появились из шлюзовой камеры уже без скафандров, в одних теплообменных комбинезонах. Это подскафандровое одеяние делало их похожими на каких-то огромных ящериц с мокро сверкающей чешуей. Войдя в модуль, первый крысоед демонстративно повел носом. Что ж, на непривычного человека воздух «Заггуты» должен был произвести сильное впечатление.

— Наверное, нам надо было остаться в скафандрах, — просипел он по-алайски. — Вы так экономите кислород, что мне, право, неудобно его у вас расходовать.

Тут имперец улыбнулся, и Баг узнал командира «Сайвы». Да, именно фотография этого ненавистного лица десять лет назад отравила ему радость жизни. Конечно, с того времени прибавилось морщинок, да и высокий лоб превратился в откровенную лысину. Но знаменитую улыбку нельзя было не узнать. Конечно, это был он, барон Грогал, «первый космонавт планеты», как обычно именовали его заграничные радиостанции.

— Чем я обязан визиту Вашего сиятельства? — Лугс обратился к имперскому барону на эсторском. Тот поморщился:

— Давайте лучше по-алайски, не хочу отвлекать моего человека этой беседой.

Такой поворот Бага удивил, хотя, откровенно, порадовал. В языках он никогда не был силен и совершенно не хотел напрягать память, вспоминая все эти имперские «хурли-мурли».

— Так всё-таки, чем обязан, барон Грогал? — повторил Лугс по-алайски.

— Видите ли, барон… — Грогал попытался непринужденно сесть между двух наклонных стоек, — Мы на орбите Айгона уже почти месяц…

На мгновение Лугс не смог сдержать гримасы досады:

— Как Вам удалось развить такую скорость?

— Ну, у «Сайвы» действительно современный двигатель. Ядерно-химический привод для нас — прошлое десятилетие. Удивляюсь, как Вы на таком движке вообще сюда добрались. Но я рад, что всё же вы здесь….

— Почему же, собственно, рады?

— Потому что я намерен сделать для Вас ту любезность, в которой Вы мне в свое время отказывали, — Грогал убрал с лица издевательскую улыбочку. — Я хочу пропустить Вас вперед себя на Айгон!

— Так вы еще не высаживались! — почти вскрикнул Лугс, но быстро взял себя в руки и продолжил с прежней холодной учтивостью. — Это весьма неожиданное решение, думаю, у Вас были свои основания… Но зачем Вам извещать нас об этом?

— Прежде чем вы ринетесь вперед, я хотел вас ознакомить с некоторыми данными, которые мы получили по Айгону, пока кружили на орбите, — под внимательным взглядом Бага Грогал достал из принесенного с собой планшета небольшой пакет.

— Благодарю Вас, барон, но никакие Ваши данные не заставят меня отказаться от высадки, — заметно ожививлся Лугс, уже не скрывая ликования.

— Мне бы меньше всего этого хотелось! — имперский капитан теперь был крайне серьезен. — Я надеюсь только на то, что Вы, изучив эту информацию, примите решение об изменении места посадки.

Листки, вытащенные имперцем из конверта, развернулись в небольшую, но удивительно подробную фотокарту полушарий Айгона.

— Предполагалась, что вы сядете вот здесь, на Плато Гридда. — Баг привычно нашел глазами коричневатое пятно возвышенности. — Тут уже побывали ваши межпланетные станции, работал автоматический планетоход и, признайтесь, они нашли мало интересного. Вряд ли что-то новое обнаружит и пилотируемая экспедиция. Вы хотите привезти с Айгона что-нибудь кроме нескольких колб с культурами микробов, банок с заспиртованными организмами и десятка ящиков минералов?

Гроган перевернул карту другим полушарием и показал на белесый овал:

— Вот тут, в кольце гор Ганг-Гнуга находится Котловина Багира Киссенского. Она практически постоянно скрыта облачностью, но мы сумели провести комплексное исследование этого района с низкой орбиты. Результаты просто удивительные. Температура выше соответствующей широтной на пятнадцать-двадцать градусов, содержание кислорода больше планетной нормы в пять раз, зафиксировано присутствие значительных объемов воды, в отраженном свете четко выделен спектр хлорофилла…

— Если всё так, зачем Вы дарите всю эту информацию нам? — в голосе Лугса чувствовалось глубокое сомнение. — Почему Вы сами не хотите побывать в этом благословенном месте?

Барон Грогал скрестил руки на груди:

— Не буду уверять, что питаю тайную любовь к Алайскому герцогству. При других условиях, я бы охотно увенчал себя лаврами покорителя Айгона, оставив Ваш смешной аппарат у себя за кормой. Но в данном случае — не до глупого спора о том, кто первым ступит на другую планету…

— Боюсь, я не понял.

— Хорошо, тогда скажу прямо. Я отвожу Вам роль разведчика. Ставка слишком высока, чтобы я шел на высадку без сведений непосредственно из Котловины Багира. Наши автоматические зонды не добираются до поверхности. Надеюсь, это получится у вас. Не скрою, вы идете на большой риск, но от вас сейчас зависит будущая безопасность всей Гиганды, включая и ваше упрямое Герцогство!

Барон Лугс вздернул подбородок:

— Понимаю. Нам известно о возможных тяжелых последствиях контактов с микробиологической средой на Айгоне. Я сознательно иду на этот риск, и могу Вас заверить, что в случае нашего заражения будут приняты все меры, чтобы не допустить распространения инфекции и, тем более, занесения ее на Гиганду.

— Да не о вирусах разговор, — досадливо отмахнулся Грогал, — у нас отличные микробиологи, они бы лучше вас справились с любой заразой… Опасность другая, хотя тоже на первый взгляд невидимая. Но, знаете ли, не всё, что невидимо, имеет микроскопические размеры. Напротив, возможно, оно слишком велико для обыденного восприятия…

— Так значит, тектоника, геологические процессы… Но причем тут опасность для Гиганды?

Имперец сокрушенно вздохнул:

— Барон, я в Вас разочаровываюсь! Вы же сами собственными глазами наблюдали «конус»» на Пирре!

— Откуда Вы знаете, что мы видели на Пирре? — холодно поинтересовался Лугс.

— Неужели Вы думаете, что в вашем КСАГе нет наших людей? Но Вас должно больше беспокоить не это, а то, что весь наш мир давно уже является объектом вмешательства чужого разума, — Грогал перевел дух. — Когда-то «чужие» имели свою базу прямо на Гиганде, откуда летали по всей планете на вертолетах и дирижаблях. Подробные описания таких аппаратов имеются в хрониках прошлого века о Пати-Па Мурисском и Румате Эсторском. В последнюю войну, когда отмечался новый всплеск инопланетной активности, действовать на Гиганде им стало затруднительно, у нас уже были радары и средства ПВО. Похоже, что пришельцам пришлось перенести свои базы на соседние планеты. Полученные нами данные позволяют предполагать, что Айгон сейчас является центром всей деятельности «чужих» в системе Гиги. Именно в Котловине Багира регулярно фиксируются вспышки с тем же спектром, какой излучают «конусы» при появлении на Гиганде…

— Я всегда думал, что Румата Дьявол — литературный персонаж, — вежливо улыбнулся Лугс, не вступая в дискуссию.

— Да, конечно, — с ледяной усмешкой ответил Грогал. — А Арканарскую резню устроил Святой Орден… Барон, со времен Руматы Эсторского и маршала Нагон-Гига ничего не изменилось. Они вновь пришли к нам без спроса — это раз, они пришли тайно — это два! Значит, они снова решили, что лучше нас знают, что нам надо, и заранее уверены, что нам это не понравится. Но дело в том, что наш мир стал уязвимее. «Чужие» опять будут пытаться переделать нас по-своему. Во время мятежа в Арканаре погибли тысячи, а жертвами Великой Смуты стали уже миллионы. Если пришельцы снова попытаются вмешаться в наши дела, Гиганда этого может просто не пережить!

— Ваше сиятельство! — интонации голоса Лугса не оставляла сомнения, что он остался при своем мнении. — Я передам Вашу информацию своему руководству и при необходимости сообщу Вам принятое решение. Или же Вам перешлют ответ от Ваших информаторов в КСАГе, хотя, надеюсь, к тому времени их уже выявит наша контрразведка.

Грогал понял, что разговор окончен, и двинулся к выходу. На кромке люка он остановился:

— Барон, я готов помочь Вам всем, чем смогу. Помните, теперь мы работаем ради одной общей цели — безопасности родной планеты!

— Да, моря горят, горы текут, — думал Баг, не веря собственным ушам. — Имперец набивается помочь алайцам первыми попасть на Айгон. Нечистое это дело…

Когда имперцы отбыли, командир спросил:

— Ну, Баг, что думаешь?

— О чужих, что нас изнутри подрывают? Арихадским сепаратистам, наверное, инопланетяне оружие присылали? Если кто нам и вредит, так это сама Империя.

Барон Лугс задумчиво тронул бакенбарду:

— Весь разговор о пришельцах, конечно чушь! Но почему имперцы так не хотят высаживаться первыми?

— Да боятся просто. Крысоеды — они же все трусы…

— Нет, среди космонавтов нет трусливых, только осторожные. А я вот действительно боюсь, что нам теперь придется работать в интересах Империи… Но отказываться от высадки, лишь бы досадить имперцам, — глупо.

Вечером собрались в лабораторном модуле. На кожухе телескопа закрепили липкой лентой полученные от имперцев фотокарты.

— ЦУП предоставляет нам свободу выбора действий, — Лугс обвел глазами свою команду. — Специалисты КСАГ подтверждают, что в плане исследований Котловина Багира намного перспективней Плато Гридда.

— А не могли имперцы передать нам фальсификаты? — прищурил глаз Динга. — Может как раз на Плато Гридда они открыли нечто интересное и теперь не хотят, чтобы мы это увидели.

— Это не фальшивка, — отрезал командир. — Все то, что мы смогли проверить, совпадает с имперской информацией.

— Так что же, — взвился вверх из-за неосторожного рывка бортинженер, — нам теперь садиться там, где указал император?!

Лугс склонился над увеличенным фотоснимком Котловины, туманной пеленой, причудливо расчерченной изобарами и изотермами.

— Имперцы хотят, чтобы мы полезли прямо туда, в эту миску с облачным супом. Садиться там большой риск без всяких инопланетян. А что если мы совершим посадку где-нибудь рядом, в горах Ганг-Гнуга, а потом доберемся до Котловины наземным транспортом? — командир посмотрел на Бага. — Это ведь по Вашей части, бронемастер. Сможете провести планетоход по этим вот ущельям?

Баг проследил, как командир чертит пальцем линию поверх дикого нагромождения скал:

— Лучше я сам подберу оптимальный маршрут. Только как Вы думаете садиться в горах?

Лугс устало улыбнулся:

— Это уже моя забота. Лучше горы, чем посадка вслепую…

Когда Баг уже залез в спальный мешок в своем пропахшем смазкой и электролитами модуле, вдруг заявилась Вин, осторожно пролезая между нагромождениями разобранной на части аппаратуры. Бортмеханик испугался, что сейчас его потащат отрабатывать пропущенную тренировку на велоэргометре, но, оказалось, Вин нужно было от него совсем другое.

— Вы не спите? — уцепилась она за край спальника. — Я хотела уточнить… Что этот имперец говорил об инопланетянах?

— Вот ведь любопытная, как кошка, — подумал Баг, высовывая нос из мешка. Вин смотрела на него сияющими от нетерпения глазами.

— Да ведь командир вроде обо всём сообщил… Ну, Грогал еще говорил, мол, раньше у чужих была база прямо на Гиганде. При этом, как его, Румате…

— Румате Эсторском? — нахмурилась Вин.

— Барон назвал его литературным персонажем.

— Нет, это вполне историческая личность, хотя о Румате до сих пор ходит много всяких неправдоподобных легенд. Он отличился сто лет назад в Арканарском королевстве.

— И этот Румата был как-то связан с пришельцами? — пробормотал Баг, борясь со сном.

— Понимаете, Баг, — Вин попыталась устроилась поудобнее на куче колыхающихся контейнеров. — Послушать некоторых, так и Ката Праведный, и чуть ли не сам Господь были пришельцами…

От таких кощунственных слов Баг машинально отмахнулся большим пальцем. А Вин, похоже, увлеклась и была настроена прочитать целую лекцию:

— В Румате, если подумать, только и было необычного, что мастерство биться на мечах. Изрубил он, в конце концов, полтораста человек орденской охраны вместе с магистром-епископом и исчез неизвестно куда. Правда, мятежный атаман Арата Горбатый на имперском трибунале показал, будто Румата спустился из-за небесной тверди, и ему были подвластны молнии, и что они вместе летали на железной птице. Но после таких пыток что угодно скажешь… Еще Румату упоминал великий Будах Ируканский в своих воспоминаниях, но просто как умного собеседника… Именно после встречи с Руматой Будах написал трактат «Если бы я был богом».

— Богохульник он, этот Ваш Будах!

— Нет, он был мечтателем. Он хотел, чтобы труд и знание стали единственным смыслом жизни человека.

— Единственный смысл нашей жизни, — пробурчал Баг из спального мешка, — счастье быть солдатами его высочества герцога Алайского. А главное солдатское счастье, что когда спишь, служба идет.

— Ладно уж, спи, — рассмеялась Вин, потрепав Бага по макушке. — А утром приберись здесь, а то свил себе гнездо, как ежик на болоте…

После одобрения ЦУПа было принято приглашение сделать ответный визит на «Сайву». Особенно ратовала за это Вин, заявляя, что надо посмотреть, какова будет реакция на силу тяжести после долгой невесомости. В итоге напросилась лететь сама. В тесном шлюзе втроем еле-еле поместились. Командир оседлал малый скаф, Баг и Вин уцепились с боков, и с тем отчалили.

Лугс дал сильный тормозной импульс. У Бага даже дыхание перехватило, когда они устремились к планете. «Заггута» быстро удалялась, превращаясь в серебристую стрелу, будто направленную на круглую мишень имперского планетолета. Баг посмотрел на Айгон. Расстояние до него пока не воспринималось как высота, и страха совсем не было. Желто-бурый щит планеты, наоборот, успокаивал, заслоняя от мрака космоса. Барон дал ускорение, и они взлетели навстречу вырастающей на глазах «Сайве».

Огромность имперского планетолета подавляла рассудок. К тому же, как объяснил накануне Динга, они видели только жилую часть, без посадочного челнока и главной двигательной установки. Их имперцы, очевидно, оставили где-то на высокой орбите. Но и мощности вспомогательных двигателей «Сайве» хватало, чтобы находиться вблизи планеты, хотя исполинское колесо и тормозилось о верхние слои атмосферы. Покрывающую его броневые пластины нечего было и сравнивать с разлохмаченным термоизоляционным одеялом «Заггуты». Командир показал рукой на мощный лазер, таившийся в пересечении ступиц колеса планетолета. По внешнему краю вырисовывались решетчатые стволы вакуумных орудий.

Скаф влетел прямо в черный квадрат шлюза. Едва за ними закрылись мощные створки, планетолет пришел в движение, раскручиваясь для создания гравитации. Сила тяжести, потянувшая к полу, показалась сначала даже приятной. Откинув шлем, Баг сразу почувствовал запах крысоедов, но в остальном на воздух здесь грех было жаловаться. Командир распорядился оставаться в скафандрах, однако Вин попросила подождать ее в коридоре, чтобы она смогла кое-что поправить в одежде.

Несколько минут прошло в тягостном ожидании.

— Никогда эти женщины ничего не могут сразу, — раздраженно думал Баг, разглядывая составлявшего им кампанию имперца в ненавистном полосатом мундире. Вдруг крысоед прекратил бессмысленно улыбаться и округлил глаза. Баг оглянулся — из шлюза выходила Вин. Она успела снять скафандр и переодеться в форменное платье со знаками различия бригад-военврача.

— Вот! — смущенно произнесла Вин. — Так соскучилась по обыкновенной юбке, что не смогла удержаться. Только она мне, кажется, коротка…

— Не забывайте, — нравоучительно произнес Лугс, — что без тяготения хрящевые ткани распрямляются. Вот Вы немного и подросли за месяцы полета.

Баг опустил глаза и увидел красивые раковины коленей и туго обтягивающие стройные икры сапожки.

— Надо же, — вязко текли мысли в голове бронемастера. — Как же ей удалось сохранить в невесомости такие ноги… На тренажере, наверное, много занималась…

Вин закашляла и порозовела коленками, стараясь натянуть на них юбку. Баг, чувствуя, что краснеет сам, спешно вздернул голову. Пунцовая медик поправляла бело-зеленую повязку, удерживавшую надо лбом тяжелую волну волос. Справившись со смущением, Вин решительно направилась вперед, мелькая белыми полосками между юбкой и голенищами сапог.

— Мне что ли тоже надо было форму одеть, — задумчиво произнес Лугс за спиной.

Командир «Сайвы» принял их в своей каюте, большую часть которой занимал рельефный глобус Айгона. Грогал вежливо поклонился барону Лугсу, картинно приложился к запястью Вин и попытался дружески потрепать Бага по плечу. Не задерживаясь, алайцев повели на экскурсию по огромному кораблю. У Бага скоро стали заплетаться ноги. Уж лучше парить над полом, чем топать по нему тяжелыми гермоботами. Хорошо еще, что часть пути проехали по кольцевому коридору в вагончике, а на другой конец планетолета доставили лифтом прямо по одной из ступиц гигантского колеса, так что пару минут удалось передохнуть в невесомости.

Было похоже, что имперцы перевезли через космос целый город с промышленными зонами, научными центрами, жилыми кварталами, спортивными клубами, ресторанами, кинозалом, где как раз шла историческая драма «Гибель варваров или король Пиц Первый». Был даже парк с кусочком сайвы — первобытного леса Запроливья. Обросшие мхом деревья с белой корой вытянулись к светящему пасмурным светом стеклянному потолку. И повсюду сновали имперцы с нашивками разных служб.

Потом их принимали в настоящем салоне, облицованным темным деревом. Баг ежился под мертвенным взглядом телекамер. Репортаж о проходящем над Айгоном дружеском ужине представителей двух государств должен был стать главной темой вечерних новостей по всей Гиганде. Дуновение вентиляторов колыхало свешивавшиеся с потолочных балок имперский и алайский штандарты. Дальше, правда, двусмысленно покачивались флаги Арканара, Ирукана и прочих вассалов императора. Баг всегда жалел эти призрачные государства Запроливья. Быть может, и Алай так же пал бы под натиском Империи, отделяй его от Метрополии узкий пролив, а не пояс экваториальных гор и джунглей.

За столом прислуживал стюард в белой куртке. Имелся даже капеллан со стальным браслетом на запястье, помянувший перед трапезой и святого Микку, и пророка Гагуру. На белоснежной скатерти сверкали знаменитый эсторский фарфор, хрусталь и серебро. Можно было подумать, что присутствуешь на светском приеме в одном из императорских дворцов. Только что посуда слегка липла к столу — из-за магнитов на случай исчезновения гравитации. Гостям, к счастью, не подали фаршированных крыс, тушеных крокодилов, собачьих ушей и прочих имперских деликатесов. Зато рыба и моллюски, как не преминули сообщить, оказались из собственного корабельного садка, а диковинные фрукты — из оранжереи.

— Боже мой, — засмеялась Вин, откинувшись в кресле. — Вы не представляете, как приятно после всех этих тюбиков пить из настоящих бокалов.

— Не правда ли, ледяное ируканское особенно хорошо? — повернулся к алайке барон Грогал. — Между прочим, женщины, пьющие ледяное ируканское, как-то особенно хорошеют…

Вин была здесь в общем центре внимания. Имперцы, глядя на нее, прямо подбирались в своих полосатых мундирах со стоячими воротниками.

— Восхищаюсь Вашей отвагой и завидую Вашим спутникам, сударыня, — продолжал командир «Сайвы», подав стюарду знак снова разлить вино по бокалам. — Хотя не понимаю, как можно подвергать опасностям космоса столь совершенное создание…

— С моими отважными спутниками не страшна никакая опасность, — громко ответила Вин, а потом шепнула, перегнувшись к Багу. — Вы здесь в скафандре смотритесь, будто рыцарь, прибывший на званный ужин прямо из похода, в латах.

На самом деле Баг чувствовал себя ужасно. Шарниры в нижней части скафандра не давали толком усесться, а железный обруч воротника натирал шею. Тем не менее, услышав комплимент от Вин, он расправил плечи:

— Да уж, хваленые имперцы, на таком чудо-корабле рисковать не захочешь. На Айгон садиться, это вам не крабораков с тарелок кушать.

Бага занимал разговорами нудный тип — здешний начальник службы планетарного транспорта. Расписывая преимущества гусеничного движителя над многоколесным, он так запутался в алайских технических терминах, что Баг не выдержал и сам коротко разъяснил ему по-эсторски, что для ограниченных задач «Айгонохода» оптимально подходили именно колеса. Вин же оживленно спорила с имперским ксенобиологом, которым, как ни странно, оказался капеллан. Он упорно отстаивал идею, что на всех планетах жизнь должна развиваться по одним и тем же законам и порождать одинаковые формы.

— Что может быть естественней, чем рыба для водной среды и птица для воздушной? — вещал ксенобиолог, откинув клобук. — Так же и разумное существо не может не быть подобным человеку: прямоходящим, двуногим, с руками для работы и развитой гортанью для осмысленной речи.

— Святой брат! — Вин, казалось, возражала только из принципа, — Вы пытаетесь оправдать эволюцией догмат об образе и подобии. Мы даже не можем представить, какие причудливые формы порождают далекие от нас миры. Может быть, мы встретим там разумные горы и целые океаны.

— Сестра моя, — сокрушенно вздохнул монах, — зачем же океану разум?

— Может, чтобы познать Бога…

Командиры негромко обсуждали через стол, как «Сайва» обеспечит выход алайцев на посадку в горный район, а те организуют в котловине площадку для приземления имперцев, выставив специальные маяки. Два капитана сделали под видеозапись заявления о дружбе и взаимном уважении Герцогства и Империи, какие бы разногласия не разделяли их в былые времена. Бага так и подмывало спросить, осталось ли в прошлом имперские претензии на мировое господство, и что господа крысоеды думают о подрывной деятельности своих спецслужб.

— За Его Величество Императора Эсторского! — поднялся с бокалом в руках барон Лугс.

— За Его Высочество Герцога Алайского! — подхватил барон Грогал со своего края стола.

— За Гиганду! — воскликнула Вин, — За Человечество!

Второй день на «Заггуте» шла подготовка к высадке. Баг формировал поезда из контейнеров и, как локомотив, проталкивал их через все отсеки в экспедиционный корабль. Неожиданно через спутник-ретранслятор пришло сообщение с «Сайвы», уже перешедшей на другую орбиту. Командир созвал всех в командный модуль, чтобы прокрутить видеозапись, сделанную имперцами, похоже, с орбитального робота сопровождения.

Баг не мог понять странные маневры имперского планетолета. Его колесо хаотично поворачивалось, полыхая вспышками вспомогательных двигателей и залпами вакуумных пушек. Различить, с кем «Сайва» вела орбитальный бой, удалось, только когда враг появился на фоне черноты космоса, а не маскирующей его поверхности планеты. Это был маленький белый конус, перемещавшийся с огромной скоростью. Несколько раз камера теряла остроносого пришельца из вида, но потом он снова появлялся, выходя на опасное сближение с бубликом планетолета. Все попытки поразить конус не давали результата, он только наращивал скорость и с легкостью уклонялся от летящих в него снарядов. Наконец, на белой поверхности появилась ослепительная точка лазерного луча. Вместо разрушений, ожидавшихся от попадания светового импульса такой мощности, конус лишь слегка дернулся, а потом, набрав еще скорости, стремительно исчез за диском Айгона…

— Что интересно, — прервал затянувшееся молчание Динга, — конус не применил никакого наступательного оружия. Такое впечатление, что он просто отпугивал имперца, как птицы отгоняют кошку от гнезда…

— Летающий конус белого цвета достаточно редок, — авторитетно заявила Вин. — В девяноста процентов известных мне случаев наблюдений конусы были черными, и только изредка наблюдались белые, светящиеся и полупрозрачные…

— Напишите об этом в свой околонаучный журнал, — жестко оборвал ее барон Лугс. — Я склонен рассматривать эту сфабрикованную передачу как очередную попытку имперцев отвлечь нас от выполнения программы экспедиции.

— Нелогично, — покачал головой Динга. — Сначала они хотят, чтобы мы быстрее высаживались, а потом вдруг решают запугать? Скорее уж это предупреждение…

— Послушайте, — встрепенулась Вин, — Ведь впервые пришельцы так открыто демонстрировали свое присутствие. А вдруг это попытка контакта?

— Ну, похожие контакты и раньше были, — хмыкнул бортинженер. — Над одной нашей базой как-то кружила целая стая таких же конусов, причем, как раз белых. Гоняли их истребителями, из зениток стреляли. Один даже подбили…

— Как подбили? — вскинулся Хэнг.

— Да так, случайно… Ракета сошла с курса и попала в эстакаду, а под нее как раз в этот момент конус и нырнул.

— Ну и что?

— А ничего, полежал себе под обломками, а потом сверкнул и исчез. Наши даже подбежать близко не успели.

— Теперь я понял, откуда берутся все истории о конусах, — рассмеялся барон. — Попали случайно ракетой в мост, а потом говорят, это мы за конусом гонялись, никаких претензий. Сказали бы, что видели не конусы, а зеленых дракончиков, пошли бы под трибунал.

Вот и настало время для того, ради чего они сюда летели. Если честно, покидать обжитые отсеки «Заггуты» Багу не хотелось. Он немного завидовал штурману, остававшемуся на орбите. Сам Хэнг, похоже, тоже не сильно расстраивался, что единственный из экипажа не ступит на поверхность Айгона. Он молча прощался с переходившими на «Тару» — экспедиционный корабль, пожимал по очереди руки крест-накрест. Баг оставался последним, он уже хотел проплыть в люк, однако штурман задержал его знаком.

— Баг! — чувствовалось, что Хэнг говорит, преодолевая некоторое сомнение. — На Айгоне могут возникнуть разные обстоятельства… Я Вам дам сейчас одну вещицу… Если Вы или кто-то из команды попадет в действительно безвыходное положение, когда помощи ждать будет не от кого, возьмите эту штуку, крепко сожмите и бросьте рядом на землю.

Баг не дождался продолжения. Штурман сунул ему в руку небольшой предмет и подтолкнул вперед.

Подперев спиной закрывшийся люк, Баг несколько секунд рассматривал темный шарик, покрытый непонятным геометрическим узором и странными надписями. «Кто бы подумал, ученый сухарь Хэнг окажется суеверным, вот всучил вдруг амулет, — думал Баг, — Что же, интересно, там внутри? Может пепел Горана Праведного или зуб святого Тукки? А вдруг граната?! Чтобы, значит, сразу, без мучений в безнадежной ситуации. Вот ведь жизнь, столько времени провел с человеком вместе, а не знаешь — чего от него ждать!

— Эй, бортмеханик, — раздался недовольный голос командира, — где Вы там? Быстро в кабину!

На «Таре» всё было то же, что и на «Заггуте», только еще теснее. Зато в кабине — настоящие кресла, не то что проволочные сиденьица на планетолете. В такое сядешь, как утонешь, даже головой не повернуть. А головой вертеть и не надо, и так всё видно, обзор — не хуже, чем из кабины самолета. Пока, однако, все закрывала крестовина модулей. Но вот, лишь «Тара» мягко отстыковалась, «Заггута» пошла назад, открывая черное, искрящееся звездами небо и край огромного диска Айгона. Багу показалось, будто в одном иллюминаторе мелькнуло лицо штурмана. А потом в микрофонах и правда раздался его голос:

— Внимание, «Тара»! Говорит «Заггута»! Все расчеты траектории спуска в вашей счетной машине. Ухожу на орбиту ожидания. Удачи и до встречи!

Некоторое время ничего не происходило, лишь несколько раз несильно толкали в спину включения двигателя, да еще Вин то и дело хватала за руку. Баг обратил внимание, что пыль, прежде вольно парившая в столбе света от иллюминатора, внезапно пошла вниз. Командир развернул нос крылатого корабля к набегающей поверхности Айгона. Ощутимо ударило снизу, через некоторое время еще, заставив подпрыгнуть в привязных ремнях, потом еще и еще, и каждый раз всё сильнее. Вин уже не отпускала руки, судорожно переплетясь с ним пальцами. «Тару» яростно затрясло. Пройдя разряженные верхние слои, она с режущим уши визгом вонзилась в плотную атмосферу. Стекла кабины затянули коптящие языки пламени, сквозь треск вибрации слышался нарастающее ревущее гудение.

Их бешено мотало в ремнях из стороны в сторону, расплющивало перегрузками. Баг с усилием скосил глаза. Бледная как смерть Вин, похоже, потеряла сознание. Чуть дальше скорчился бортинженер, налившийся синей кровью. Варра тонко верещала, распластавшись в своем прозрачном контейнере. И только командир, положив руки на штурвал, уверенно вел корабль сквозь ревущие огнем воздушные потоки. Время, казалось, остановилось, пока, наконец, неистовый рев не превратился во всё более истончающийся визг, сменившийся мелодичным свистом. Переднее стекло прояснилось, на нем осталось лишь несколько черных полос. Рядом совсем близко, казалось, чуть ниже крыла проплывали зазубренные горные пики. Баг понял, что хотя корабль еще не коснулся поверхности планеты, они уже были там, на Айгоне. Они уже были здесь!