Алиса (не) для тебя

1.10

– Не хочу о Максиме, – лучше обойду тему, касающуюся любимого. Он слишком уж настоятельно просил избегать любых упоминаний о себе.

– Почему?

– Главная проблема не в нем.

– А в ком или в чем?

– В кошмарах. Скоро спать перестану, они слишком сильно нервируют. Устала.

– Насколько часто они снятся?

– Каждый раз, когда закрываю глаза.

– Расскажите о них, как можно подробнее.

– Сюжеты моих снов сводятся к одному: я в палате, встаю с кровати, скидываю гипс и повязки, а потом разными путями оказываюсь в своей машине. Причем я знаю, что сплю. Но вырваться в реальность не могу. Уже и убегаю, и прячусь, всячески сопротивляюсь – бестолку. Исход один – закрыта в салоне своей гранатинки. Даже если я отказываюсь ехать, она заводится сама и во мраке отправляется в путь. Скорость растет космически быстро. А я в ловушке. Ничего сделать не могу. Паника. Поворот из ниоткуда. Занос. Кувырки. Удары. Просыпаюсь. Боль испытываю самую, что ни на есть настоящую. Долго прихожу в себя.

– Кошмары начались сразу, как пришли в себя?

– После перевода из реанимации сюда.

– Кто так старательно позаботился об уюте здесь? – интересовался Анатолий Петрович.

– Мама, конечно. Она у меня хоть и супер-занятая бизнес-вумен, но время нашла. Знает, как мне нужна поддержка. Правда, они с отцом толком не навещают меня. По видеосвязи общаемся. Работа не ждет: то совещания, то встречи. Замкнутый круг. У обоих плотный график. Прекрасно их понимаю. Сама в таком темпе жила. И мечтаю к нему вернуться.

– Расскажите о своем детстве?

– Я росла с няней с полутора лет. Мы жили в доставшейся от родителей отца усадьбе, расположенной в пригороде. Родители уже в те времена основную часть времени отводили работе. Мы даже по выходным не всегда виделись, я ложилась спать раньше, чем они возвращались домой. Командировки, совещания и тому подобное.

И тут меня прорвало. В памяти в разброс всплывали ребяческие истории, про которые я и думать забыла. Они были смешными, счастливыми и не очень. Их объединяло одно – тоска по родительскому вниманию и чувство одиночества. Остро испытывала их, несмотря на старания няни, которая стала мне самым родным и близким человеком.

– Алиса, наша беседа подошла к концу. Рад, что нам удалось наладить контакт. Впереди много работы, но вместе мы добьемся отличных результатов, в первую очередь благодаря вашему упорству и открытости. Спасибо за доверие!

Вскоре после ухода Анатолия Петровича в палату легкой походкой зашла мама. С нежностью разглядывала безупречную и дорогую мне женщину. Она выглядела намного моложе своих лет. Ухоженная, элегантная, интеллигентная. Пышное каре, такие же, как у меня, огненно-рыжие волнистые пряди. Глаза цвета морской волны, белоснежные ровные зубы, чуть пухлые персиковые губы, обаятельные ямочки на щеках. На ней надет бежевый свитер крупной вязки с широким воротом, молочная юбка карандаш с высокой посадкой и в тон ей кожаные сапоги без каблука. Глаз не оторвать, красота.

– Добрый день, моя хорошая, – мама поцеловала меня и присела рядом. – Как твои дела, настроение?

– Неплохо. Только что закончился первый сеанс психотерапии.

– Какие впечатления?

– Сумбурные. Взбудоражила свою память. Растрогалась. Анатолий Петрович – удивительный человек. Ему не нужно стараться, чтобы расположить к себе. Непринужденно завели беседу. Представляешь, она пошла сама собой, будто мы старые знакомые. И ни с того, ни с сего душа раскрылась. Я болтала, болтала, болтала. Меня занесло в совершенно неожиданные темы. А он слушал, с искренним любопытством задавал вопросы, незаметно делал пометки в блокноте. Спасибо, Руслану Алексеевичу за то, что он подтолкнул меня на эти встречи. Сопротивлялась до последнего, обижалась. А сейчас воодушевлена. Мне очень хорошо и легко. Чувствую, что сеансы психотерапии не только избавят меня от кошмаров. В них будет больше смысла. Интрига. А ты когда-нибудь обращалась за консультацией к врачам такого профиля?

– Было дело. Приходилось, – мама задумчиво разглядывала свои пальцы. Откровенничать не собиралась.

– Помогло?

– Отчасти, Алис, – мама торопилась сменить тему. Она достала из сумки прозрачную папку на кнопке и протянула мне. – Держи. Мы с Дианой решили, что я сама привезу тебе отличные новости.

– Это то, что я думаю?

Перебрала бумаги. Здесь было все, что нужно: доверенность для Горкиной, приказ об увольнении и прочие необходимые документы. Диана оперативно провернула нашу секретную операцию. Девочка моя, вот я понимаю, исполнительность. Ленку на лоскутки от злости порвет! Шах и мат, принцесса! Скоро обнаружишь пропажу и будешь метаться. Я подожду немного. Не упущу возможности насладиться твоей яростью от безысходности.

Как ни странно, грусть из-за потери подруги прошла давно, моментально и незаметно. Благополучие агентства волновало больше, чем предательство близкого человека. Главное – избавиться от нее побыстрее, а там уже можно и всплакнуть о потерянной дружбе. Если время найдется, что вряд ли. Тосковать по тому, кто обманывал меня, надевал маску при каждой встрече – неблагодарное занятие.

Мама отвлеклась на телефонный звонок, который явно не озадачил. Она сухо и строго дала четкие указания ждать ее появления и скинула вызов.

– Алисочка, дела зовут. Без меня никак. Прости, что вынуждена убежать. Созвонимся позднее, доченька, – поцеловала и умчалась. Ничего особенного, привычное явление.

Заряженная маминым рабочим энтузиазмом, набрала Диане, и погрузилась в работу. Горячо поблагодарила ее за помощь, пообещала, что отплачу тем же, и перешла к административным распоряжениям.

В палату въехала кресло-коляска.