Алиша. Тайна Школы

ГЛАВА 2

Как же славно просыпаться не спозаранку, а когда солнечные, по-зимнему скупые, лучики протиснулись сквозь паутинку занавесок и игриво пощекотали щёку.

Я открыла глаза и, потянувшись, мысленно поприветствовала новый день. Редкий день, когда нет с утра концерта или записи. Ох, я же не в Петербурге!

Села в кровати, вспоминая Москву, наш приезд, нежную, счастливую ночь и… Мой полный нежности взгляд замер на пустой половине кровати. Где Воля?

И тут я вспомнила визит соседки ранним утром, Волька пошёл открывать… Где же он?

Не ложился больше? Нехорошие мысли поползли в голову, обжигая мурашками по телу.

Я глянула на часы. Господи! Половина десятого!

Я вскочила, путаясь в одеяле, схватила его, быстро завернувшись, не теряя времени на поиски одежды и выбежала в коридор.

— Воля! Воленька! — позвала негромко. Дверь в комнату ребят была заперта, они безмятежно спали, Вольдемар обещал разбудить нас всех.

В ответ мне глухая тишина. В кухне, ванной любимого не было. Я вмиг похолодела с макушки до пят.

— Так, спокойно, Алиш, успокоилась, тихо…

Осторожно присела на табуретку, уняв бурно колотящееся сердце, попыталась сосредоточиться, выбросив мысли из головы. Сейчас настроюсь на Волю и найду его в момент. А в следующий момент рассеянно блуждающий взгляд вернулся в прихожую.

Ледяная струйка сквозняка проникала через щель приоткрытой двери, неприятно обжигала ноги и шевелила волосы на голове…а я только сейчас ощутила.

Медленно встала и подошла. Дверь действительно была открыта, с площадки тянуло холодом. Сквозь сердце, стучащее в висках, протянула руку, чтоб прикрыть, и увидела нечто, заставившее распахнуть её шире. На площадке, прямо около двери, сиротливо лежал тапок Вольки.

— Алишик, что происходит?

Я почти не вздрогнула, хотя нервы были натянуты подобно струне. За спиной стоял Серёжа и сонно потирал глаза, глядя с лёгким недоумением — Времени-то сколько… А Волька где?

— Серёж, его нет, — спокойно сказала я.

— Вышел? Не простудись, раздетая… — Сергей побрёл в ванную, я, высунувшись в подъезд, наклонилась, подобрала тапок, внимательно окинув лестничную площадку взглядом, и закрыла дверь, — разве нам не к десяти на встречу?

Это он крикнул уже из ванной комнаты.

— Да, — кивнула я едва слышно, — к десяти. Но встреча откладывается.

— Как это? — он остановился в дверях.

Из спальни выглянула Виолетта.

— Ой, мы, кажется, проспали? — воскликнула она и осеклась, увидев меня в одеяле и с тапком в руках.

— Волька пропал… — сказала я, прислонившись к стене, выронив находку, закрыв глаза.

Вокруг меня тут же поднялась суматоха. Сергей, обняв за плечи, отвел в кухню, усадил на табурет, Лета сбегала, принесла халатик, помогла одеться, пока парень отвернулся.

— Что случилось? — они пытливо, в четыре глаза, уставились мне в лицо.

А меня мутило, никак не могла нащупать связь с Воленькой, звала его мысленно, но он молчал, словно без сознания или…его не было в живых. Я не понимала, что происходит, почему не получается настроиться на любимого, ведь сейчас мы были как никогда близки. Мешало присутствие ребят, их волнение, тревога и непонимание ситуации. Пришлось начать с необходимых действий.

— Рано утром в дверь постучали…

И я рассказала, что произошло. Ребята сидели потрясённые и удручённые.

— Что могло произойти? — тряхнула Лета головой, — надо сходить к соседке!

Она уже шагнула к двери, но я остановила:

— Не надо, соседка тут не причём, это была не она.

— А кто? — нахмурился Сергей, — Алик, ты знаешь что-то?

— Знаю, что это не она. И больше ничего пока. Серёж, мне нужно побыть немного одной, ладно? Я сейчас посижу в комнате, сосредоточусь и смогу узнать гораздо больше. А вы пока побудьте здесь, чем-нибудь позавтракайте… И никаких сильных эмоций, договорились? Не мешайте, в общем.

— Хорошо, конечно, давай, иди, — Серёжка буквально выпихнул меня из кухни.

По пути в комнату я подобрала тапок, сжала в руках и так уселась на кровати, закрыла глаза.

Сразу нахлынула волна горячей страсти, нежного волнения, захлестнула с головой — последние бурные эмоции, проявленные в этом помещении. Я постаралась не поддаваться, закусив губу, абстрагировалась от отпечатков и снова мысленно позвала Вольку. Тишина. Я его даже не ощущала. Болью кольнуло в сердце и на миг стало страшно искать дальше, углубляться, страх УЗНАТЬ, что случилось. Хотя всё-таки интуиция подсказывала мне, что любимый жив, но лишь она. Никаких других субъективных доказательств. Тогда я начала настраиваться на информационный отпечаток, хранящийся на тапке. И сразу увидела.

Вольдемар открывает дверь. За порогом в слабоосвещённом подъезде виднеется силуэт, чьи-то ноги. Это явно мужские ноги: поношенные вытертые джинсы, кроссовки на меху, край тёплой чёрной куртки, фрагмент шарфа, женщины не носят такие. Тем более — старушки-соседки. Итак, с утра к Вольке приходил мужчина.

Некоторое время он маячит на расстоянии двух-трёх шагов, потом Волька зачем-то выходит к нему, за порог, прикрывая дверь в квартиру. Потом туман.

Я вцепилась в тапок изо всех сил, погрузилась насколько могла глубоко в его информационное поле. Так…Воля в подъезде, совершенно спокойный разговор, смысла которого не понимаю. Мужчина внезапно делает в его сторону резкий шаг, хватает Воленьку за руки…а потом… что потом? Снова всё меркнет.

В течение следующих нескольких минут я пыталась вновь и вновь прочесть хоть что-то ещё, но тщетно. Единственное, что мне удалось, так это уловить, что, кажется, Волю ударили чем-то по голове, прежде чем схватить за руки. Но и то спорно и невнятно.

Что произошло потом? Куда он делся? Кто был тот мужчина? Вопросов появилось больше, чем отыскалось ответов. Надо теперь выйти в подъезд и попробовать настроиться там.

Я поднялась и прошествовала до входной двери, знаком показав испуганно выглядывающим из кухни ребятам, чтоб оставались на месте. Вышла прямо в халате на площадку, остановилась, прижавшись к дверному косяку.

— Воленька, ну ты где? — прошептала отчаянно, — что здесь случилось, помоги мне найти тебя, отзовись!..

Хлопнула дверь этажом выше, помешав сосредоточиться, кто-то начал спускаться вниз. Пришлось вернуться в квартиру. Сейчас как раз такой час, что все разбредаются на работу, надо немного выждать, толку всё равно не будет от постоянных помех. Прошла на кухню, села. Виолетта пододвинула мне чашку с чаем, Серёжа терпеливо молчал, Лета первая спросила:

— Ну что, что, Алиш?

— Утром к Воле пришёл мужчина, — отхлебнула чаю, — вызвал его на площадку. Они почти не разговаривали, всё произошло очень быстро…

— Что произошло? — не выдержал Сергей.

— Его похитили.

— Ну, как можно так просто похитить человека? — подскочила Лета, — из собственной квартиры? Да и кому понадобилось это? Волька же не олигарх какой-то, обычный парень…

— Постой, он говорил, что он программист, — вспомнил Серёжа, — может с работой связано что-то?..

— Нет, — безапелляционно отрезала я, — не с работой. Он не знал этого человека, я уверена.

— А как же встреча со Стефаном? — выдохнула Лета, — он же будет нас ждать! И только Волька знал, где она должна состояться!

— Боюсь, нам не попасть на эту встречу, — покачал головой Сергей, — вот это поворот…

Они вдвоём уставились на меня, выжидающе, с надеждой.

— Ребята, у вас есть возможность задержаться в Москве? — старательно сохраняя самообладание спросила я, — остаюсь здесь, пока Воля не найдётся.

— А как же… твои концерты? Подожди, Алишик, если для тебя это непросто — езжай назад. Я могу остаться совершенно точно, мы с Вилкой, правда? — они с Летой переглянулись, кивая, — буду руководить работой по интернету и…

— Ты не сможешь найти Волю, — я покачала головой, — только я.

— Постойте! — вскочила Лета возбуждённо, — о чём мы тут все говорим? Если Вольку похитили, надо срочно заявлять в милицию! Мы можем только гадать — с какой целью и кому он мешал, но время-то идёт. А вдруг всё гораздо серьёзнее.

— Летик, успокойся, — Серёжа потянул её за руку, девочка тряхнула волосами, но села, — Алиша знает, о чём говорит.

— Мне нужно только немного времени, совсем чуть-чуть…

Я встала и прошлась по кухне. Реальность вокруг вдруг закружилась, пошла разноцветными пятнами, пол поплыл под ногами. Остановилась возле раковины, открыла кран и умылась прямо из-под него. Стало легче. Что-то накатывало снаружи, и в следующий миг я поняла — что: Воленька. Он звал меня!

— Алишик, тебе плохо? — донесся, словно издалека голос Серёжки.

Я, сжав зубы, покачала головой, закрыла воду и выдохнула:

— Пожалуйста…Помоги дойти до кровати.

С двух сторон ребята подхватили под руки и буквально дотащили до комнаты.

— Я…сейчас буду с ним говорить… вы только не беспокойте. И не волнуйтесь…ладно?

— Алик, конечно, всё понятно, давай, мы не будем мешать, — забормотал Серёжка, они с Летой попятились, прикрыв дверь.

Я упала спиной на кровать, раскинув руки, закрыла глаза. Моментально всё вокруг закружилось, завертелось, гул в ушах нарастал. Тело налилось свинцом, а потом я резко потеряла ощущение его. Но покидать сейчас было рано, я прошептала, чтоб удержаться:

— Воленька, ты где? Я слышу, говори!

— Алишик… — донёсся еле слышный выдох, похожий на шелест, любимый голос, — не вижу тебя…

— Ты слышишь меня? — сердце быстро-быстро заколотилось, нельзя терять времени, — где ты?!

— Слышу, но не могу понять. Здесь так темно… — голос слабел.

— Подожди! Не уходи! Скажи, что произошло, как тебя найти?

— Не ищи, я сам…не пропаду… Аленький, я тебя позову, когда разберусь! Прорвёмся!

Мне показалось, что в последней фразе прозвучала улыбка. Задорная, лукавая, отчаянная. Воля оставался собой в любых, даже самых непонятных и странных обстоятельствах. Казалось, умри он — всё равно, и с того света попытается прорваться, разобраться в ситуации и повернуть её в свою пользу. Своеобразный кураж первопроходца с абсолютным отсутствием страха.

Было тут ещё кое-что, чему я пока не открылась: некая тайна, соединяющая троицу друзей. И сейчас не была уверена, что имею право получать информацию через свои источники. Но ребят расспрашивать не хотелось тоже. Они и без того подавлены, сорвалась столь важная для них встреча с неким Стефаном…

Едва я в голове произнесла это имя, как перед внутренним взором возникло лицо мужчины средних лет. Крупноватые, даже грубоватые черты лица, не лишённые, впрочем, обаяния. Тёмные волосы с лёгкой проседью. А взгляд… Было в нём что-то, что укололо в самое сердце — этот человек явно не прост. Более того, у него недюжинные сверхъестественные способности. Какие образом он связан с ребятами?

Ладно Серёжка, с ним понятно… Но у меня стойкое ощущение, что этот мужчина более связан с Летиком, нежели с моим другом.

В потоке мыслей, исподволь всплывала информация, и чем дальше — тем больше я холодела. Стефан… непростой и в чём-то опасный человек. Связан не только с Летой, но и с Вольдемаром, и связь эта какая-то… нездоровая, построенная на обоюдной агрессии и неприятии. Такие связи между людьми и толкают на страшные преступления, перед которыми уже даже разум не властен над человеком. Зачем это нужно было Воле? Может быть, таким образом, такими событиями сама жизнь его огородила от сегодняшней встречи?

Я открыла глаза. Несмотря на то, что Воля запретил его искать (вероятно, он не в опасности, хотя сердце мне настойчиво говорит об обратном), я всё же должна сделать это. И немедленно попробую… Московский астрал, держись, выхожу на «прогулку»!

Вновь зажмурилась, расслабилась каждой клеточкой, привычно, с лёгким щелчком, покинула тело, браво уже даже миновав стадию вибраций!

Подошла к окну, взглянула сквозь чрезмерно толстое для этого плана стекло и легко проскользнула сквозь, выпорхнула на свежий, хрустальный, воздух. Обожаю летать! Всегда, как-то инстинктивно, распахиваю руки, словно превращаясь в птицу, парю в пространстве… Раньше мне здорово мешали провода, до тех пор, пока не адаптировалась к новому состоянию и отучилась реагировать на них, как на помеху. Физическому телу они могли бы стать таковой, и всё моё существо аналогично реагировало, привыкнув за много лет и не желая устоявшиеся законы отвергать. Но теперь с лёгкостью пропускала такие вещи сквозь себя, совершенно ничего при этом не ощущая.

Пару минут я просто и без эмоций летела вперёд, влекомая импульсом самого полёта, усилием воли меняя траекторию и скорость, на уровне примерно третьего этажа, наслаждаясь уличными пейзажами, разглядывая людей. Любимый маршрут — двигаться над почти пустынной трассой где-нибудь за городом — здесь был невозможен, а вид сверху на город, забитый машинами, стоящими в пробках, вызывал удручённое состояние духа. Душа, глядя на всё это загазованное скопище людей и металла, запертых в клетке обстоятельств, от них не зависящих, с особой силой просила свободы. И я резко взмыла вверх, свернула вправо и, повинуясь чутью, направилась в более спокойный район.

Помимо людей, шагающих по улицам и едущих в транспорте, я видела и таких же астральных путешественников. Они внешне отличались, конечно же, так же, примерно, как на вид облако с очертаниями горной гряды отличается от настоящей горы. Некая невесомость сквозит в силуэтах покинувших тела, не говоря уж о едва уловимых взглядом нитях соединяющих их в пространстве…

Они мелькают то тут, то там. В астрале почти никто не ходит ногами по земле, если только не ставит целью сопровождать кого-то из людей. Изголодавшись по полётам, тут попросту не хочется опускаться вниз. А сколько народу восседает на крышах! Просто птицы в человеческих обликах! Едва сдержала улыбку, вспомнив, как сама вначале находила наиболее высокое здание и часами сидела там, глядя на ночной город у ног. Днём не удавалось выкроить много времени на это. Потом только я поняла всю прелесть ночных перелётов в страны других часовых поясов, там в это время день и сколько всего можно увидеть! Я в астральном теле посещала крупнейшие музеи мира, выставки, различные мероприятия (была даже на бразильском карнавале однажды — если бы знали люди, сколько «астральщиков» там тусуется в это время), концерты разных звёзд мировой величины (плакала от счастья, впервые попав на выступление любимой Лары Фабиан в концертном зале где-то в Нью-Йорке…невероятная, неземная акустика!). В астрале возможен доступ туда, куда не можешь попасть по каким-то причинам физически, и это прекрасно, за пару лет я «облетела» весь мир, побывала в самых разных странах, опускалась в океанские глубины и поднималась на пики гор. Утолив сполна жажду путешествий, обретя множество любимых местечек по всему земному шару, я всё же окончательно вернулась в Петербург и редко отныне покидала его в тонком теле.

И сколько же на самом деле людей, что овладевают умением отрываться от физического плана! Кому-то хочется свободы внутренней и внешней, кому-то это просто жизненно необходимо. Был у меня в астрале друг — инвалид с детства — неподвижный, ограниченный физически, полупарализованный. Не имея доступа даже просто на улицу, сидел у окна и днями дремал, в то время как летал со мной в тонком теле над крышам ночного Лос-Анджелеса или дневной Прагой. Он был замечательным собеседником, несмотря на то, что в физическом мире не разговаривал совершенно и не учился ничему — интеллектуальный потенциал в мальчике был невероятный. Он умер однажды, в полёте. Просто, в какой-то момент тонко звякнув, лопнула серебристая нить, и Андрей устремился ввысь, растеряно, а потом радостно глядя на меня. Я же замерла, не двигаясь, провожая глазами друга, пока он не исчез из поля видимости, и больше мы не виделись. Я никогда не посещала миров ушедших с земного плана, не ощущаю потребности в этом.

С тех пор летаю одна. И наблюдаю…

Вон там, на балконных перилах, сидят две девочки, переговариваются о чём-то, беспечно болтая ногами над бездной. Даже соскользнуть в неё кажется им милой игрушкой, безделицей, наскучившим развлечением. И, на самом деле, для неокрепшей психики подростка это бывает опасно. Когда перестают различать границы возможного в физическом мире или попросту делают выбор в пользу этого, ощущая его настолько же реальным — и шагают с крыш. Просто так, ни от чего, а просто потому, что здесь им лучше. Они думают, что останутся ЗДЕСЬ…

А вон там, сбоку, из окна вынырнула фигурка девушки, сначала робко, а потом с радостным визгом взмыла вверх, скользя вдоль стены, вдоль безликих стеклянных квадратов.

— ПОЛУЧИЛОСЬ!!! Ура! Я вышла! Я летаю!!!!

Сколько счастья в голосе! Я даже позавидовала невольно восторгу первооткрывателя, ей всё ещё предстоит… Только вот чем всё закончится? Если у человека нет цели в жизни, он всё больше начнёт тянуться в этот мир, терять связь с телом, будет расти желание в него не возвращаться. А однажды сделает главный выбор. Мало кто гармонично совмещает жизнь вне тела с жизнью в нём, свободу с ограничениями.

А вон там молодой парень, изображая канатоходца, идёт по проводам прямо над проспектом. Улыбается загадочно, глядя вдаль и не глядя под ноги. Да и не нужно ему этого, он ведь почти не касается металлических нитей, парит над ними, играя в то, что идёт. А какая глубокая, бездонная грусть внутри, всепоглощающее одиночество! Дошёл до противоположной крыши, легко спрыгнул на карниз и завернул за угол, так и не заметив, что я за ним наблюдаю.

А вон там, внизу, парень с девушкой танцуют под музыку, льющуюся из музыкального магазина, дурачатся, обнимаются, целуются, кружатся, не обращая внимания на толпу вокруг, растворяясь друг в друге, наслаждаясь. Что ж, кому-то только тут возможно быть вдвоём и любить друг друга открыто, свободно… Вздохнула: сколько же запретов ставят люди сами себе и потом от них же и страдают.

Конечно, не всё так радужно в астрале, как может показаться, есть тут «хулиганы», подглядывающие в окна, за закрытые двери, становясь свидетелями личной, интимной жизни других. Это неэтично, а этика пребывания здесь существует, и такие люди быстро теряют навыки выхода из тела, они просто настолько «отяжеляются» по вибрациям потакая низменным желаниям, что не в силах преодолеть «плен тела», что ж за хулиганство надо платить. Есть здесь и более… мерзкие субъекты, живущие вопреки всем мыслимым нравственным ценностям и здесь они являются вампирами, но я не пересекаюсь с ними, находясь в разных «вибрационных» плоскостях.

Задумавшись, совершенно забыла о цели выхода. Тотчас спохватившись, огляделась, выбрала уютное местечко — на открытой террасе кафе, на втором этаже, которая зимой безлюдна и прикрыта рекламным щитом сотового оператора — и опустилась там на ноги. Подошла к перилам и уставилась на открывающийся перед взором вид на Москву-реку, задумалась.

Воля находится без сознания — это факт. Тело его здесь, в пределах города, его предстоит найти, тогда парень спасён. Но как это сделать?

Поддерживать физическое состояние человека «в отключке» возможно лишь в определённых условиях, значит место, где он находится, связано, скорее всего, с медициной. Логично предположить, что он «прячется» в больнице. По крайней мере, начать поиски лучше с них. Сколько в Москве больниц, клиник, всяческих стационарных медицинских учреждений? Думаю, немало…

Закрыла глаза, быстро набросала перед внутренним зрением карту со светящимися красными точками учреждений. Многовато.

Теперь пошлём в пространство запрос на предмет людей, находящихся там в данный момент без сознания, примерно Волькиного типажа. Ого! Тоже немало. Что ж, попробуем наобум в первую попавшуюся, самую близкую от меня, слетать. Хотя интуиция и категорически отрицает успешность сего мероприятия — но чем не шутит чёрт, в чьём бы ни представал обличьи… А вдруг?

Сделала глубокий вдох, выдох — и «шагнула» по первому адресу.

Больница где-то на западе Москвы, абсолютно непрезентабельное снаружи, одно из нескольких, разбросанных в непосредственной близости друг от друга, здание, серое, хмурое, тусклые, мутные «глаза» окон. Потёртая табличка: «Отделение общей терапии». Внутрь попадать резко расхотелось. В другое время я полностью доверяю своим ощущениям, но сейчас почти нет пути назад. По привычке, машинально, двинулась к дверям (хотя могла бы попросту сквозь стенку), проникла внутрь и попала в вестибюль, уставленный ещё советскими кадками с пальмами, увидела пост, на котором дремала за двухтумбовым столом пышнотелая густо накрашенная медсестра. Тишина. Сонный тихий час, не иначе, хотя негромкое бормотание из ближайшей по коридору палаты всё же доносится.

— Эй, ты! — вдруг резкий возглас, я быстро обернулась, глянула на медсестру, та всё так же безмятежно погружена в мир Морфея.

— Ты, ты, слышишь, а? — на краю кадки сидит мальчишка лет восьми, лукаво, с хитрецой, смотрит прямо на меня. Похоже, мы с ним существуем в одной реальности.

— Привет. А ты что здесь делаешь?

— Лежал я тут, — беззаботно качнул головой мальчик, — потом полетел.

Я похолодела.

— Ага, умер! — радостно объявил он, читая мысли.

— Давно? — единственное, что нашлась сказать.

— С месяц.

— А почему ты… остался здесь?

— Нравится мне тут. Где же ещё? — он почесал нос, — родаки трупешник забрали и вздохнули с облегчением, помытарились они со мной по больничкам, с трёх лет кочуем, дома меньше бывал. Измучал всех.

— А что с тобой такое было?

— Прививку сделали… Коревую. И всё. Доктор говорил — осложнения пошли, поствакцинальные, организм полностью дал сбой по всем жизненно важным органам, — вдруг по взрослому заговорил ребёнок, — стал инвалидом. И началось… меня, кстати, Стёпкой зовут. А ты кто? Тоже концы отдала? И из какой палаты?

— Да нет, я не отсюда, прилетела…

— А! За кем-то да? Тут постоянно встречают новых откинувшихся. Только за мной никого не было, все мои родные живы ещё, тут я не нужен никому…

— Такого не может быть! — воскликнула я поражённо, — Стёпа, ты всё это время был здесь?

— Ага, жду вот… За порог ни-ни, а то вдруг…а меня нету, — мальчик сник, а потом вдруг оживился, — ой, а ты не за мной случайно? Я Степан Антонович Колесников из 38-ой палаты, 1999 года рождения…

— Стоп-стоп-стоп, — прервала, — я тут вообще-то по другому делу. Но постараюсь тебе помочь.

Мальчишка недоверчиво посмотрел на меня.

— По какому делу? — угрюмо ссутулился.

— Ищу одного человека, живого, но без сознания. В коме, например, тут есть такие, ты не в курсе?

— Конечно, в курсе, — пожал плечами, — за месяц выучил тут каждый сантиметр…Интересно же и скучно, вот и брожу, заглядываю везде… Ой, нет, я не подглядываю, не пугаю, я не такой, как ОНИ.

— Они?

— Ну, другие… кто тут умер и остался, старые. Тут же недели не проходит без трёх-четырёх покойников, в основном старики — инфаркт, инсульт, диабет…дети бывают, но редко. Кто-то улетает сразу, за кем-то приходят, а некоторые остаются. Как я.

Он совсем упал духом.

— И они пугают?

— Да. Не меня, я им побоку, а живых. Особенно тех, кому и так плохо, кто в бреду или совсем тяжёлый. Такие их видят и очень боятся. Я сам видел много раз при жизни, даже привык, — он усмехнулся, — да тут их полная больница!

Я просто оцепенела от услышанного.

— Пошли, — поманил меня мальчик за собой, спрыгивая на ноги, — сама посмотришь.