Алмаз королевы

Эпилог

Илья Ерохин, молодой человек двадцати двух лет, сидел, раздетый по пояс, на складном стульчике перед двумя столами и обмахивался газетой. Палящее солнце висело в самом зените, заливая просторную и немноголюдную в эти полуденные часы Университетскую площадь, выгоревшую зелень деревьев, серый асфальт и длинную вереницу столов, уставленных сувенирами. Илья торговал лаковыми шкатулками и стеклянными пепельницами. С самого утра сегодня торговля не шла. Иностранцы подъезжали редко, а, кроме них, такой товар никто не возьмет. Не лучше обстояли дела и у соседей. Только и оставалось, что загорать. Невдалеке несколько парней, пока не было покупателей, гоняли мяч.

Оживление наступило, когда подъехал автобус с японцами. Они переходили от стола к столу, вежливо улыбались и разглядывали сувениры. Илья встал со стульчика.

— Вот, пожалуйста… — Он показал на свой товар. — Нигде больше не купите таких…

Японцы кланялись, фотографировали Илью, но ничего не приобрели. Оглядев с высоты Воробьевых гор панораму Москвы, они вернулись в автобус, а Илья, вздохнув, снова уселся. Не идет торговля!

— Слышь, командир, — услышал он хриплый голос.

Высокий небритый мужик неопределенных лет остановился перед его столами.

— Чего тебе? — буркнул Илья.

В ношеном пиджаке поверх грязной рубахи, взъерошенный, с огромным синяком под глазом, заметно поддатый, незнакомец явно не относился к числу покупателей. Илья даже через стол почувствовал исходивший от него запах перегара.

— Купи яичко хрустальное, недорого отдам. — И незнакомец вынул из кармана штанов мелко ограненный прозрачный камень, засверкавший на солнце.

Ерохин так и вперился глазами в вещицу, но в следующую секунду снова принял лениво-безразличный вид, стараясь не показать свою заинтересованность.

— Плохо торговля идет, покупателей нет, — сказал он нарочито расслабленным голосом и протянул руку. — Дай глянуть.

Бухарик передал ему изделие.

— Ну и сколько ты хочешь?

— Не знаю, командир. Решай сам.

Странно, но «яйцо» почти не нагрелось в запотевшей руке Ильи. От его радужных граней исходил холодок.

— Двадцать баксов, — сказал Ерохин. Рот с заячьей губой растянулся в хитроватой улыбке.

— Обижаешь, командир! Ты на вещь посмотри, как сделана.

— Сейчас не пасха, чтоб яйца брали. Я и так ими затоварился.

— Но у тебя такого нет. Вишь, как оно огранено… Сверкает!

— Ладно, мужик, давай короче. Сколько ты хочешь?

— Если в долларах, то… — Заливако помялся. — Пятьдесят долларов, и разойдемся.

— Ты что, мужик, охренел? Двадцать пять, больше не могу.

— Ладно! — Алкаш махнул рукой. — Ни тебе, ни мне. Тридцать пять.

Илья отрицательно покачал головой и сделал жест, как будто намеревался вернуть изделие. Однако в последний момент он зажал его в кулаке.

Конечно, торговец не собирался выпускать из рук товар, на котором можно хорошо заработать!

— Двадцать пять, — настаивал он.

— Тридцать, командир!

— Дороже четвертака оно не стоит. — Илья осмотрел «яйцо». — Вон, и царапины есть…

— Где? — возмущенно прогудел Заливако. — Нет на нем никаких царапин!

— Лады, тридцать баксов. — Ерохин поставил вещицу на хрустальную пепельницу и отсчитал бу-харику деньги.

Тот взял их и нетвердой походкой направился к троллейбусной остановке, где его дожидались два таких же сумрачных субъекта. Торговец подумал мельком, что надо бы сказать алкашу, чтоб еще приносил, если у него будут, но тут его мысли перебили два подъехавших автобуса, из которых вывалила толпа туристов.

Шел второй день пребывания Виллема Бейкелара в Москве, а бельгиец все еще чувствовал себя неважно. Сказывался многочасовой перелет из Сингапура. Туристическое агентство приставило к нему молоденькую переводчицу Наташу, которая за сегодняшнее утро уже третий раз звонила ему в номер. А когда она в половине двенадцатого лично предстала перед ним, то Биллем Бейкелар неожиданно убедился, что девушка очень даже недурна собой. Он улыбнулся и прищурил глаз. Ему было пятьдесят пять. В Брюсселе его ждали жена и трое взрослых сыновей. Но все это не имело никакого значения, когда Бейкелар по делам фирмы отправлялся в командировку или, как сейчас, просто путешествовал. Он всегда был открыт и для любовной связи, и для легкого флирта.

— Натали, — сказал он, продолжая улыбаться. — Хорошее имя. Оно вам идет.

— Вообще-то имя самое обыкновенное.

— Мы поужинаем сегодня вместе? Она потупилась:

— Я на работе, мистер Бейкелар…

— А мы вашему начальству не скажем!

— Ну… Не знаю, свободен ли у меня сегодняшний вечер… Давайте пока решим, что мы будем делать днем. Вам надо выбрать программу.

— Мне все равно, лишь бы это не было связано с длительным хождением. Я еще не могу опомниться после такой резкой перемены климата…

— Тогда я закажу обзорную экскурсию. Побываем на Красной площади, на мемориале Победы и на Воробьевых горах. Хорошо?

— Всецело полагаюсь на вас.

Через два часа от подъезда гостиницы отчалил огромный сверкающий глянцем экскурсионный автобус. В мягких креслах расположилась дюжина туристов, прибывших из Сингапура вместе с Бейкеларом.

На Воробьевых горах бельгиец долго рассматривал панораму города. Потом, вслед за попутчиками, двинулся вдоль столов с сувенирами. Бейкелар любил красивые вещи и поэтому не мог не задержаться возле цветастых платков и поделок из янтаря. Разглядывая лаковые шкатулки, он подумал, что неплохо бы привезти одну такую жене. Через Наталью спросил торговку о стоимости. Отсчитав доллары и засунув шкатулку в карман, турист взглянул на часы. Пора было возвращаться в автобус. Но все же он решил дойти до конца торгового ряда — оставалось всего каких-нибудь пять столов.

На одном из них торговали изделиями из стекла и хрусталя. Бегло оглядев выставленный товар, бельгиец вздрогнул. Что-то насторожило его, но в первый момент он сам не мог понять, что именно. Он оглядел вещи внимательнее. И тут его наметанный глаз остановился на мелко ограненном прозрачном яйце, лежавшем на хрустальной пепельнице.

Бейкелар разбирался в бриллиантах — правда, немного, но достаточно, чтобы в бангкокских и каирских лавчонках нелегальных торговцев драгоценностями не налететь на подделку. Он целую минуту смотрел на странную вещь. Он готов был поклясться, что это бриллиант, и в то же время он не верил этому. Фантастически крупный алмаз на лотке торговца заурядными сувенирами! Бред какой-то. Наваждение. Бейкелар через переводчицу попросил у торговца разрешения посмотреть «яйцо» поближе. Молодой парень с выгоревшими на солнце волосами, раздетый по пояс, протянул ему изделие. Бельгиец взял камень в руки и почувствовал, как мороз пробежал по его коже. В мелких гранях дробилось радужное сияние. Алмазы имеют свойство всегда оставаться холодными. Они не нагреваются от солнечного света. Дрожащая рука Бейкелара ощутила прохладу и тяжесть карбункула.

— Пасхальное яичко из горного хрусталя, — сказал торговец и прибавил многозначительно: — Старинное.

— Натали, спросите, сколько он хочет.

— Фри хангрид доллас, — на ломаном английском ответил Ерохин и показал три пальца. — Триста!

— O'кей. — Бейкелар торопливо полез в карман за бумажником.

От продолжения экскурсии он решительно отказался, сославшись на самочувствие. С Воробьевых гор бельгиец на такси вернулся в гостиницу. Уединившись в номере, он еще раз осмотрел свою странную покупку. Это, несомненно, бриллиант! Но если это так, то не может быть, чтобы о таком крупном алмазе ничего не было известно. Он должен входить по крайней мере в десятку самых больших бриллиантов мира!

Бельгиец подсел к компьютеру. Из огромного массива имеющейся в «Интернете» информации он затребовал сведения о драгоценных камнях. На экране возникли изображения «Куллинана», «Кохинура», «Шаха» — наиболее крупных алмазов, известных человечеству. Каждое изображение сопровождалось пояснениями.

И вдруг — стоп! Бейкелар задержал появившуюся картинку. Фотография бриллианта на экране была точной копией того, что лежал сейчас перед ним на столе! Бельгиец вчитался в пояснительный текст.

Происхождение алмаза на скипетре королевы Марии теряется в глубине веков. Легенда гласит, что он был привезен царицей Савской в дар Соломону. Первое письменное упоминание о «Сарацине» относится к двенадцатому веку, ко временам мавританского владычества в Испании. От арабов алмаз перешел к испанской короне и хранился в королевской сокровищнице в Мадриде. После загадочного похищения, связанного с убийством наследника престола, он исчез на целое столетие. Обнаружился совершенно неожиданно в Вест-Индии. Какой-то английский моряк, чье имя осталось неизвестным, получил его от пиратов в обмен на жизнь одного из их главарей. Позже он преподнес его в дар королеве Марии Тюдор. С тех пор «Сарацин» находился в хранилище драгоценностей в Тауэре. Исчез после ограбления дюссельдорфской выставки в июне 1996 года. В настоящее время местонахождение неизвестно.

Бейкелар перевел дыхание. Бриллиант непостижимым образом «всплыл» в Москве! И где! У какого-то мелкого торговца сувенирами, не подозревающего о его ценности!

Мысль о том, чтобы присвоить алмаз себе, бельгиец отверг сразу. Во-первых, он, как и большинство западноевропейцев, уважает закон. А во-вторых, это было бы чистейшим безумием. Огромный риск заключался уже в самой попытке провезти такое сокровище через границу. Даже если его каким-то чудом не арестуют на таможне, то все равно продать этот сверхзнаменитый алмаз — практически неразрешимая задача. Такие вещи крадут, только когда есть конкретный заказчик, согласный выложить деньги…

Все это вихрем пронеслось в разгоряченной голове бельгийца. Он поднял трубку.

— Натали… — Его голос дрожал от волнения. — Вы не могли бы сейчас приехать ко мне?

— Сейчас?.. — Она запнулась. — Что-то случилось?

— Да. Так вы приедете?

— Минут через тридцать.

— Очень хорошо. Нам предстоит важное дело. Бейкелар откинулся в кресле и вытер вспотевший лоб. Решение могло быть только одно. Он сегодня же официально передаст бриллиант русским властям, а через них — английской королеве.

Он улыбнулся, представив свою фотографию на первой странице «Таймса». Пожалуй, этого для него вполне достаточно.

Вор в законе Прибамбас парился в сауне, когда зазвонил сотовый телефон. Держа в одной руке кружку с пивом, он другой рукой дотянулся до аппарата.

—Да!

Звонил Щпынь. Узнав его голос, вор слегка напрягся. В контролируемой им группировке Шпынь ведал контрразведкой. Осведомители, внедренные в конкурирующие банды, «смотрящие» в коммерческих организациях, подкупленные госслужащие, следователи, адвокаты, милицейские начальники и даже рядовые блюстители порядка — все это входило в епархию хитрого и оборотистого малого. Видимо, повод для звонка был достаточно серьезным, поскольку Шпынь не имел привычки беспокоить босса по пустякам, тем более в часы, когда тот отдыхал.

Как только «контрразведчик» заговорил, вор отставил кружку в сторону.

Через пять минут вместе с телохранителем он уже сидел в своем «БМВ», а еще через четверть часа входил в отделение милиции, расположенное на контролируемой его братвой территории.

В этот вечер здесь дежурил капитан Приходько — замученный запоями сорокадвухлетний здоровяк с серым лицом и обширной лысиной. Перед приездом Прибамбаса он всеми силами старался Удержать в отделении странного иностранца и переводчицу. Сразу после того, как те явились сюда и выложили алмаз с письменным заявлением о его находке, он позвонил Шпыню. А уже тот, примчавшись, немедленно соединился с боссом.

Дожидаясь вора, Приходько добрых полчаса задавал посетителям одни и те же вопросы: как, когда, где, неторопливо заполнял протокол, в третий раз требуя описать внешность торговца, у которого был куплен камень.

При появлении Прибамбаса он облегченно вздохнул:

— А вот и эксперт приехал!

«Эксперт» по-хозяйски вошел в дежурку и сразу направился в небольшой закуток, где за столом с рацией и телефонами сидел Приходько. Закуток отделялся от остальной части дежурки дощатой перегородкой и окном, через которое Приходько общался с посетителями.

Капитан с суетливой поспешностью придвинул вору стул. Тот уселся. Дряхлый казенный стул заскрипел под его массивным телом.

— Это в самом деле алмаз? — шепнул он Шпыню, беря в руки камень.

— Фирмач клянется, — тоже шепотом отозвался «контрразведчик». — Говорит, его украли с какой-то выставки в Дюссельдорфе…

— Как же тогда он очутился здесь?

— Хрен знает. Он его купил у торговца сувенирами.

Приходько посмотрел на Прибамбаса мутными, как у рыбы, глазами.

— Так какое будет заключение, товарищ эксперт?

— Надо подумать, — неопределенно ответил вор.

— Это настоящий алмаз! — взволнованно заговорила молоденькая переводчица. — Господин Бейкелар при мне купил его на Воробьевых горах. Торговец и сам не знал о его истинной ценности, иначе он ни за что не продал бы его за триста долларов.

— А чего же, если это алмаз, ваш Беке… Бейкелар заявился в милицию? —искренне изумился законник. — С алмазом? Такая штука стоит тыщ пятьсот, а?

Наталья перевела бельгийцу его слова. Тот что-то быстро заговорил.

— Господин Бейкелар наводил об этом камне справки по системе «Интернет», — сказала переводчица. — И выяснилось, что после пропажи камня страховые фирмы выплатили английской короне пятнадцать миллионов долларов!

— Пятнадцать миллионов? — Прибамбас присвистнул, а Приходько, оглянувшись зачем-то по сторонам, ухмыльнулся.

— Настоящая цена бриллианта может быть даже больше, — продолжала переводчица. — Вероятно, восемнадцать или двадцать миллионов. Но за такие деньги продать его невозможно, поскольку он слишком известен. Господин Бейкелар полагает, что обстоятельствами этого дела должны заняться российские компетентные органы.

— Обязательно займутся, — пообещал Прибамбас.

Приходько преданно заглядывал ему в глаза.

— Стараемся, как видите…

От блюстителя порядка разило одеколоном, которым он глушил сивушный запах.

«На благодарность набивается, — подумал вор. — А что, придется и правда подкинуть ему сверх регулярной платы, менту поганому. Тьфу, гнида, чтоб ты сдох!»

Однако на его бесстрастном лице подобные мысли не отразились. Даже наоборот — губы Прибамбаса растянулись в легкой покровительственной усмешке, как бы говоря: ладно, будет тебе благодарность.

Приходько подобострастно засмеялся:

— Удивительная ситуация, товарищ эксперт, прямо удивительная…

Вор поманил к себе Шпьмя:

— Кто-нибудь знает?…

— Никто. Дурак фраер сразу сюда примчался с камнем.

— Правда, дурак… — Прибамбас посмотрел на стоявшего за окошком иностранца. Тот скромно улыбался, видимо, приготовившись к отражению шквала благодарностей.

Вор пошептался с Шпынем, и тот вышел из дежурки.

— А вам, граждане, сейчас придется проехать в соответствующее ведомство, — официальным тоном обратился он к Бейкелару и переводчице, — Это займет полчаса, не больше. Поскольку дело международное, то вам надо оформить кое-какие бумаги.

— Мы едем в ФСБ? — спросила Наталья.

— Точно так, — с улыбкой ответил вор.

— Мы полностью в вашем распоряжении, — сказал бельгиец через переводчицу. — Я именно и хотел, чтобы все было официально и по форме.

— Благородный поступок, ничего не скажешь, — пробубнил Приходько. — Возвращение государству ценности… Наверное, и поощрение будет, как, по-вашему? — Он повернулся к Прибамбасу.

— Будет поощрение, — процедил вор, а про себя добавил: что я, зря, что ль, вам всем тут плачу, ментам поганым? Из нашего общака жрете и не подавитесь! Хорошо хоть за целый год что-то путное сделали… — Дайте мне все бумаги по этому делу, — потребовал он. — Я возьму их с собой.

— Пожалуйста, товарищ эксперт, все здесь. Заявление гражданина Бейкелара, протокол… — Пальцы Приходько тряслись от волнения, когда он передавал Прибамбасу бумаги.

В дежурку с улицы шагнул Шпынь:

— Готово!

Приходько поднялся со стула.

— Вот и отлично. Прошу вас, граждане, пройдите с этим товарищем.

Бейкелар и Наталья вышли на улицу. «Контрразведчик», забежав вперед, раскрыл перед ними дверь «Жигулей».

— Сюда, — сказал он. — Пожалуйста, располагайтесь. Ехать недалеко.

Несмотря на коротко стриженную голову. Шпынь производил впечатление вполне респектабельного человека. Он был в хорошем костюме, при галстуке, с лица не сходила предупредительная улыбка.

— Бриллиант остался у эксперта? — усаживаясь на заднее сиденье, спросил Бейкелар.

— Да… Нужна, понимаете, дополнительная экспертиза.

Шпынь взялся за руль, и машина покатила по вечерним улицам.

Девушка смотрела в окно.

— Разве мы едем не на Лубянку? — вдруг спросила она удивленно.

— ФСБ — это не только здание на Лубянке, — с улыбкой отозвался бандит. — Наши конторы разбросаны по всей Москве. Да мы уже приехали!

Машина свернула в переулок и вползла в подворотню какого-то старого дома. Колодец двора, где они остановились, был глух и пустынен. Безжизненно темнели окна.

— Что здесь такое? — недоуменно спросил Бейкелар, оглядываясь.

Шпынь выскочил из машины и любезно распахнул заднюю дверь.

— Филиал подотдела ФСБ по связям с заграницей, — пояснил он, кивая на утопавший в сумерках вход в правое здание. Рядом с входом висела доска с надписью: «АОЗТ „Лаверус“. Кредиты под залог недвижимости на покупку офисов и квартир». — «Лаверус» — маскировка. — Бандит подмигнул. — Но это строго между нами!

В подворотне, которую они только что проехали, возникли двое стриженых молодчиков в камуфляжной форме. Шпынь, улыбаясь, показал на вход в «Лаверус»:

— Сюда, пожалуйста.

Пропустив своих спутников вперед, он дождался, когда они войдут в офис, и быстро захлопнул за ними дверь. Почти в ту же секунду за дверью прозвучали глухие хлопки выстрелов.

Бельгийца и переводчицу уже поджидал киллер…

Примерно через месяц после описанных событий на ромашковском кладбище произошло одно странное происшествие, вызвавшее немало толков среди окрестных жителей. Ночью неизвестными злоумышленниками была разрыта могила некоей гражданки Семеновой, 78-летней пенсионерки. Ее похоронили в тот самый день, когда две бандитские группировки устроили на кладбище кровавую разборку. Это для нее выкопали тогда Заливако и Кондратьев могилу. И вот теперь она была разрыта, а гроб вскрыт. Мало того, неведомые гробокопатели не побрезговали разрезать мертвой старухе живот…

Собственно, разрезал его Алексей. Вика стояла в сторонке. Ночное кладбище и разрытая могила пугали ее до судорог. Однако она ни за что на свете не согласилась бы уйти — ведь именно в этой могиле похоронили незнакомца, попавшего в автокатастрофу. В животе у него должен находиться алмаз…

Читателю уже известно, что вскоре после похорон Вика выдернула из фиктивной могилы мужа крест с надписью и воткнула его в другой холмик, на противоположном конце кладбища, тем самым невольно направив Шредера и его сообщников по ложному следу. Сообразила она это не сразу, а лишь спустя несколько дней после бегства из бандитского джипа и, конечно, рассказала мужу. К тому времени они уже были в Петербурге. Они уехали туда в тот же день, когда так счастливо избавились от братков Кащея. Уехали поспешно, даже не заглянув к себе в квартиру. Выслушав рассказ жены, Алексей снова — в который уже раз — вернулся мыслями к той сумасшедшей поездке с сыщиками, закончившейся столь трагически. Детектив перед своей смертью толковал с бандитами о том, что в животе у чувака, погибшего в автокатастрофе, находится алмаз. Но в таком случае получается, что камень до сих пор лежит там, где того чувака закопали! Вряд ли бандиты нашли его, ведь могила после посещения ее Викой стала безымянной…

…Копавший без передышки Алексей был весь в мыле, когда лопата ударилась о крышку гроба.

— Ну, что? — Вика, у которой любопытство пересилило страх, приблизилась к краю могилы.

— Погоди… — перевел дыхание Петров. — Сейчас взломаю доски…

— Только не открывай его всего, я боюсь!

— Я тебя предупреждал. Если боишься, то нечего тебе здесь делать.

— Ты только живот его открой… У него такое страшное лицо.

Алексей надел резиновые перчатки и достал нож. Минут пять из ямы доносилось его сосредоточенное сопение.

— Черт, — наконец буркнул он. — Живот пустой,

— Не может быть. Это его могила!

— Ты уверена? А вдруг это правда Семенова?

— Но я точно помню, что того типа закопали здесь. Вот надпись — «Спартак — чемпион», и куча мусора…

— Почему тут тогда крест с надписью, что здесь похоронена Семенова? И вообще — откуда она тут взялась, эта Семенова?

— Не знаю… — всхлипнула Вика.

— Значит, напутала ты с могилой.

— Да нет же, клянусь…

Ничего не найдя, новоявленные искатели алмаза поспешили убраться от этого жуткого места…

Под утро они явились к себе на Мичуринский проспект, где не были почти целый месяц, и тут их ожидал еще один неприятный сюрприз. На полу прихожей, связанные, в наручниках и с кляпами во рту, лежали два трупа. Супруги узнали в них бандитов, которые в тот злополучный день подкараулили их в квартире…

У Кащея не было времени зайти за своими бойцами — в ту минуту, когда он подъехал к дому, отсюда отъезжала машина детективов. Он вынужден был броситься за ней в погоню. В тот день вся его группировка во главе с ним самим полегла на ромашковском кладбище. Еще раньше погибли оба сыщика. А хозяева квартиры, как уже было сказано, сразу после своего чудесного освобождения умчались в Петербург. О Чурбане и Сидоре все забыли, и они испустили дух, не выдержав сухой голодовки. Трупы доставили Петрову немало хлопот. Он целую неделю распиливал их в ванной и частями развозил по разным глухим местам Подмосковья.

Но в конце концов и им с Викой улыбнулось счастье. Страховые фирмы начали наконец раскошеливаться. Не все и не сразу, но начали. А с деньгами Петрову не составило труда выправить себе новые документы. У него даже появились планы возрождения своей торговой фирмы — на этот раз в городе на Неве…

В польских газетах прошло глухое сообщение о появлении на местном нелегальном рынке драгоценностей двух крупных алмазов, которые предлагали приезжие русские мафиози. В одной из статей утверждалось, что суммарная величина обоих камней как раз составляет объем похищенного английского бриллианта. Подтвердить или опровергнуть это известие оказалось невозможно: после первых же публикаций алмазы исчезли.

Фон Бюлов недовольно посмотрел на вошедших в его кабинет Роммерсдорфа и Бауэра.

— Сегодня я имел неприятный разговор с английским послом, — сказал он скрипучим голосом, внятно проговаривая каждое слово. — Опять по поводу этого злосчастного алмаза.

— Следствие располагает новыми данными, господин министр, — пробормотал Роммерсдорф. — Они сулят многообещающие возможности.

— То же самое вы говорили три месяца назад.

— И тем не менее сейчас мы определенно вышли на след.

Министр вытер вспотевшую лысину.

— Сколько еще вы будете искать? Год? Пять лет? Десять? Мне надоело оправдываться перед англичанами!

— Видите ли, господин министр, мы вынуждены негласно проверять большое количество лиц, носящих фамилию Петров, но круг поиска постоянно сужается…

Инспектор Бауэр помалкивал, предоставив отдуваться Роммерсдорфу, и лишь время от времени кивал.

По слухам, один из вышеупомянутых камней «всплыл» в Мексике у одного итальянца, связанного с русскими криминальными авторитетами. Судьба второго камня пока неизвестна…