Алмазный трон

10

Лорд Абриэль, Магистр Ордена Сириник королевства Арсиум, стоял в кабинете Лорда Вениона у задрапированного зелеными портьерами окна, выходящего на Симмур. Это был крепко сбитый мужчина лет шестидесяти с седыми волосами, серьезным лицом, изборожденным морщинами и глубоко посаженными глазами. Перевязь с мечом и шлем он снял, но все еще оставался в доспехах и бледно-голубом плаще. Он был самым старшим из четырех Магистров, и они всегда почтительно прислушивались к его суждениям, которые он имел привычку излагать торжественно и церемонно, как и все сириникийцы.

— Я уверен, что каждый из нас отдает себе отчет в том, что происходит здесь, в Элении, — начал Абриэль, — но, как мне кажется, определенные аспекты требуют некоторого разъяснения. Ты не будешь возражать, если мы зададим тебе несколько вопросов, Вэнион?

— Совсем нет, — ответил Вэнион.

— Хорошо. В прошлом между нашими Орденами случались разногласия, мой Лорд, но сейчас все это должно быть забыто. Сегодня нам всем важно как можно больше знать об этом Мартэле.

Вэнион откинулся на спинку кресла.

— Мартэл был пандионцем, — сказал он с горечью в голосе, — но мне пришлось изгнать его из Ордена.

— Это слишком уж сжатые сведения, Вэнион, — сказал Комьер. В отличие от других Магистров, на Комьере была кольчуга, а не тяжелые латы. Как и все талесийцы, он был блондином, косматые брови придавали его лицу свирепое выражение. Говоря, он играл эфесом своего широкого меча, лежащего перед ним на столе. — Раз уж этот самый Мартэл представляет для нас такую опасность, нам нужно знать о нем как можно больше.

— Мартэл был одним из лучших наших рыцарей, — тихо проговорила Сефрения, сидевшая с чашкой чая в руках у камина. — Особенно искусен он был в познании магии, это, я думаю, и привело его к падению.

— Он был большим мастером в обращении с копьем, — печально припомнил Келтэн. — Он всегда сбрасывал меня с коня на тренировочном поле. Возможно единственным, кто мог противостоять ему, был Спархок.

— Сефрения, не могла бы ты поподробнее рассказать о его падении? — сказал Дареллон. В свои почти пятьдесят лет Магистр Ордена Альсиона в Дэйре сохранил юношескую стройность фигуры и массивные доспехи выглядели на нем тяжеловатыми.

Сефрения вздохнула.

— Секретов Стирикума существует бесчисленное множество. Некоторые из них достаточно просты — это общие заклинания и магические формулы. Мартэл довольно быстро изучил их. Но за первичной магией лежит мало кем познанное и опасное царство магии глубинной. Посвящая Рыцарей Храма в свои секреты, мы не касаемся этой области. Знания, лежащие за чертой первичной магии, не служат никаким практическим целям, но связаны с такими силами, которые опасны для душ эленийцев.

Комьер рассмеялся.

— Многие вещи опасны для душ эленийцев, моя госпожа, — сказал он. — Я сам опасался за свою, когда первый раз обратился к Троллям-Богам. Щемящая боль и тоска не покидали меня долгое время после этого. Надо понимать этот ваш Мартэл влез в такие вещи, куда ему лезть не следовало.

— Да, — снова вздохнула Сефрения. — Он не раз приходил ко мне с просьбой посвятить его в запретные таинства. Он был очень упрям в этом. Я отказывала ему, конечно, но существуют отступники-стирики, так же как и отступники-пандионцы. Мартэл родился в богатой семье и мог хорошо заплатить за нужные ему знания.

— А кто обнаружил все это? — спросил Дареллон.

— Я, — сказал Спархок. — Я ехал из Симмура в Димос. Это было как раз незадолго до того, как король Алдреас сослал меня в Рендор. Там есть небольшой лес, три лиги не доезжая до Димоса. Уже смеркалось, когда я проезжал там и увидел за деревьями странный свет. Я свернул с дороги, чтобы узнать в чем дело, и увидел Мартэла. Он вызвал какое-то пылающее нестерпимо ярким пламенем создание. Свет его был так ярок, что я не мог рассмотреть, что это за существо.

— Да и вряд ли тебе хотелось рассмотреть его, особенно увидеть его лицо, — вставила Сефрения.

— Возможно, что и так, — согласился Спархок. — Короче говоря, Мартэл давал этому существу какой-то приказ на стирикском языке.

— Но в этом еще нет ничего преступного, — сказал Комьер. — Всем нам время от времени случается вызывать духов.

— Это был не совсем дух, Лорд Комьер, — возразила Сефрения. — Это был Дэморг. Старшие Боги Стирикума создали их как исполнителей их желаний. Дэморги обладают чрезвычайным могуществом, но лишены души. Боги вызывают их из бездны, которые не дано познать человеку — места их обитания — и подчиняют своей воле. Пытаться сделать это смертному — совершенное безрассудство. Ни один смертный не может управлять Дэморгом. То, что сделал Мартэл, строжайше запрещено Младшими Богами Стирикума.

— А Старшие Боги? — спросил Дареллон.

— У Старших Богов нет законов — только капризы и желания.

— Но, Сефрения, — заметил Долмант, — Мартэл — элениец. Возможно, он не чувствует себя обязанным соблюдать законы Богов Стирикума. Может быть, это вообще ошибочно — вооружать Рыцарей Храма таким оружием, как магия стириков, — задумчиво проговорил патриарх.

— Это решение — вооружить рыцарей храма магией — было принято более девятисот лет назад, Ваша Светлость, — сказал Абриэль, подходя к столу. — И если бы рыцари Четырех Орденов не были посвящены в магию, земохцы, вероятно, одержали бы победу в той битве в Лэморканде.

— Возможно, возможно, — сказал Долмант.

— Продолжай свой рассказ, Спархок, — прервал их спор Комьер.

— Да. Тогда я не знал, что есть Дэморги, но понял, я то вижу нечто запретное. Когда существо исчезло, я подъехал к Мартэлу поговорить. Мы были друзьями, и я хотел предупредить его об опасности этих действий, но он, казалось, просто обезумел. У меня не оставалось никакого выбора — я поехал в наш Замок в Димосе и рассказал об увиденном Вэниону и Сефрении. Сефрения рассказала нам, что это за существо и как опасно оставлять его на свободе в нашем мире. Вэнион приказал мне с несколькими людьми взять Мартэла и доставить в Замок для разговора. Мартэл пришел в дикую ярость, когда мы приблизились к нему, и потянулся к своему мечу. Он и так отличался буйным характером, а его безумие довело эту буйность до дикости. Я потерял двух близких друзей в той схватке, но, в конце концов, мы одолели его и притащили в Замок в цепях.

— На лодыжках, на сколько я помню, — сказал Келтэн. — Спархок бывает довольно резок, когда раздражен, — улыбнулся он своему другу. — Вряд ли он заслужил этим у Мартэла большую любовь.

— Я, откровенно говоря, и не пытался. Он убил двух моих близких друзей, презрев рыцарское братство ради запретного могущества, и я хотел дать ему как можно больше причин принять мой вызов после разговора с Вэнионом.

— Ну что ж, — продолжал рассказ теперь уже Вэнион, — когда они привели Мартэла в Димос, я имел с ним разговор. Он даже не пытался отрицать мои обвинения. Я приказал ему поклясться не применять больше запретную магию, но он оказал мне открытое неповиновение. У меня не оставалось никакого выбора, кроме как изгнать его из Ордена. Я лишил его рыцарского звания, доспехов и с позором выгнал его через главные ворота Замка.

— Боюсь, это было ошибкой, — проворчал Комьер. — Я бы убил его. Он после изгнания продолжал вызывать эту нежить?

— Да, — кивнул Вэнион, — но Сефрения воззвала к Младшим Богам Стирикума, и они изгнали Дэморга из нашего мира, заодно лишив Мартэла значительной части его могущества. Он ушел, поклявшись отомстить. Мартэл все еще опасен, но, к счастью, уже не может вызывать никаких ужасов из запретных миров. Он оставил Элению и последние десять лет продает свой меч в разных частях мира тому, кто больше заплатит.

— Выходит, он обычный наемник? — сказал Дареллон.

— Не такой уж обычный, мой Лорд, — возразил Спархок. — У него в запасе боевая выучка пандионца — он мог бы быть среди лучших рыцарей. И он очень умен. У него широкие связи с наемниками по всей Эозии. Мартэл может собрать целую армию в нужный момент и он до крайности жесток. Для него нет уже ничего святого.

— А каков он из себя? — поинтересовался Дареллон.

— Несколько крупнее, чем средних размеров, — ответил Келтэн. — Примерно наших со Спархоком лет. У него совершенно белые волосы.

— Мы все должны следить, не появится ли он, — сказал Абриэль. — А кто тот, другой — Адус?

— Адус? Это просто животное, — сказал Келтэн. — После изгнания из Ордена Мартэл нанял его и еще некоего Крегера в качестве подручных в своих темных делах. Адус — пелозиец, я думаю. Или, может быть, лэморкандец. Он едва умеет разговаривать, поэтому тяжело определить его выговор. Это полнейший дикарь, лишенный всяких человеческих чувств. Он радуется, убивая людей медленной смертью, и он очень преуспел в этом.

— Ну а этот, Крегер? — спросил Комьер.

— Крегер — слабый человек, но с мозгами. Фальшивые монеты, вымогательство, мошенничество — это он умеет, — ответил Спархок, — Мартэл доверяет ему задачи, в которых Адус ничего не смыслит.

— А что связывает Энниаса и Мартэла? — спросил граф Редан.

— Возможно, ничего, кроме денег, мой Лорд, — пожал плечами Спархок. — Мартэл, лишенный каких бы то ни было убеждений, просто-напросто продает свое военное искусство. Ходят слухи, что он скопил уже более тысячи фунтов золота.

— Я был прав, — резко сказал Комьер. — Тебе следовало убить его, Вэнион.

— Я предлагал, — заметил Спархок, — но Вэнион отказался.

— У меня были на то причины, — сказал Вэнион.

— А имеет ли, с вашей точки зрения, значение тот факт, что среди наемников, атаковавших замок графа Редана, было много рендорцев?

— Возможно и нет, — ответил Спархок. — Я недавно из Рендора, там есть наемники, так же, как и в Пелозии, Лэморканде и Каммории. Мартэл нанимает этих людей, когда ему потребуется. Рендорские наемники не имеют каких-либо явных религиозных убеждений — эшандистских или каких-нибудь других.

— Достаточно ли у нас доказательств вины Энниаса, чтобы выступить с ними перед Курией в Чиреллосе? — спросил Дареллон.

— Не думаю, — сказал Долмант. — Энниас купил много голосов в Высшем Совете церкви. Чтобы обвинить его в чем-то, мы должны иметь абсолютно достоверные свидетельства. А все, что у нас есть сейчас — это подслушанный разговор между Крегером и бароном Гарпарином. А от этого Энниасу легко увильнуть — или просто откупиться.

Комьер откинулся на спинку кресла и поскреб подбородок.

— Я думаю, патриарх затронул сейчас самую суть проблемы. Раз уж Энниас запустил руку в сокровищницу Элении, он сможет продолжать плести свои интриги и покупать поддержку Курии. Если мы все будем осмотрительны, он купит себе и место Архипрелата. А так как мы все, бывало, вставали на его пути, то первое, что он сделает — это распустит все четыре Воинствующих Ордена. Существует ли способ отрезать ему доступ к этим деньгам?

— Вряд ли, — покачал головой Вэнион. — У него в руках весь Королевский Совет, кроме графа Лэндийского, и они большинством голосов дадут ему столько денег, сколько ему понадобится.

— А что королева? — спросил Дареллон. — Он и ее тоже держал в руках, я имею в виду до тех пор, пока она не заболела?

— Нисколько, — ответил Вэнион. — Алдреас был слабым королем. Он делал все, что скажет ему Энниас. — Элана — совсем другое дело, она ненавидит первосвященника. — Он пожал плечами. — Но королева больна, и у Энниаса полностью развязаны руки, до тех пор пока она не поправится.

— Вывод напрашивается сам собой, мой Лорд, — сказал Абриэль, задумчиво расхаживая по комнате. — Мы должны объединить усилия в поисках лекарства, которое исцелит недуг Ее Величества королевы Эланы.

— Энниас очень хитер, — заметил Дареллон, постукивая пальцами по полированной поверхности стола. — Ему будет нетрудно понять, какое решение мы примем, и постараться нам воспрепятствовать. Если он узнает, что мы разыскали лекарство, не окажется ли под угрозой жизнь королевы?

— Спархок — ее Рыцарь, мой Лорд, — сказал Вэнион. — Он сумеет справиться. Особенно, если я буду рядом.

— Есть ли какие-нибудь успехи в поисках лекарства, Вэнион? — спросил Комьер.

— Все местные медики бессильны. Я посылал приглашения в другие страны известным врачам, но пока все безрезультатно.

— Врачи не всегда приезжают по первой просьбе, — заметил Абриэль. — Особенно это проявляется, когда глава королевского Совета совсем не заинтересован в выздоровлении королевы. У сириникийцев много связей с Камморией. Может быть, имеет смысл отвезти королеву на медицинскую кафедру Борратского Университета? Они считаются очень сведущими именно в таких загадочных случаях.

— Мы не можем разрушить кристалл, в который заключена королева, — отозвалась Сефрения. — Сейчас это все, что сохраняет ей жизнь. Королева не переживет дороги в Боррату.

— Возможно, вы правы, мадам, — кивнул Магистр Ордена Сириник.

— Не только это, — добавил Вэнион. — Энниас вряд ли позволит нам забрать Элану из дворца.

Абриэль в задумчивости кивнул, помолчал с минуту и сказал:

— Существует другой путь. Конечно, плохо, когда медик не может осмотреть пациента, но насколько мне говорили, в крайнем случае можно обойтись и без этого. Достаточно опытный врач может разобраться, в чем дело, и по достаточно детальному описанию симптомов. Вот мое предложение, Вэнион. Опиши письменно и как можно подробней все симптомы заболевания королевы Эланы и отправь с этим описанием кого-нибудь в Боррату.

— Я сделаю это, — тихо сказал Спархок. — У меня есть личные причины желать скорейшего выздоровления королевы. Кроме того, Мартэл в Каммории, по крайней мере, собирался туда ехать, а мне с ним необходимо кое-что обговорить.

— А из этого вытекает другая проблема, — продолжил Абриэль. — В Каммории творятся беспорядки. Кто-то пытается вызвать смуту там. Это не самое спокойное место в мире.

— Что бы вы сказали об акте братской помощи между Орденами? — обратился Комьер к другим Магистрам, поудобнее разваливаясь в кресле.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Дареллон.

— Я хочу сказать, что мы все заинтересованы в этом. Наша общая цель в том, чтобы не допустить Энниаса на трон Архипрелата. В наших Орденах есть рыцари, превосходящие товарищей в мастерстве и храбрости. Я думаю, было бы не плохо каждому Ордену выбрать по одному такому рыцарю, чтобы они присоединились к сэру Спархоку в его путешествии в Камморию. Помощь ему не повредит, и, кроме того, это покажет миру, что все Рыцари Храма заодно сейчас, и что старые разногласия забыты.

— Очень хорошо, Комьер, — согласился Дареллон. — В течение нескольких прошедших веков у Воинствующих Орденов часто случались разногласия, и люди думают теперь, что мы разобщены. — Он повернулся к Абриэлю и спросил: — Скажи, у тебя есть предположения, кто стоит за всеми этими беспорядками в Каммории?

— Многие предполагают, что это Отт, — ответил сириникиец. — Последние шесть месяцев его присутствие чувствуется во всех срединных королевствах.

— У меня предчувствие, — сказал Комьер, — что в один прекрасный день нам придется предпринять против Отта что-то серьезное.

— Но это повлечет за собой и выступление против Азеша, — сказала Сефрения. — А я не думаю, что мы захотим делать это.

— А Младшие Боги Стирикума могут воспрепятствовать ему? — спросил Комьер.

— Они решили не делать этого. Войны между людьми — это плохо, но войны между Богами — самая ужасная вещь, которую можно себе представить. — Сефрения взглянула на Долманта и сказала: — Бог эленийцев считается всемогущим. Не может ли Церковь воззвать к нему, чтобы он противостоял Азешу?

— Я полагаю, что это возможно, — ответил патриарх. — Единственная трудность заключается в том, что Церковь не допускает возможности существования Азеша, как и остальных Богов Стирикума. Таково мнение теологии.

— Однако как близоруко.

Долмант рассмеялся.

— Моя дорогая Сефрения, — сказал он, — я думаю, ты знаешь, что все это проистекает из природы ума человеческого. Все мы таковы — находим одну правду, и держимся за нее, закрывая глаза на все остальное. Это помогает избежать беспорядка в мыслях. — Патриарх взглянул на Сефрению с любопытством: — Скажи мне, Сефрения, какому из языческих Богов ты поклоняешься?

— Мне не позволяет открывать этого моя религия, — серьезно ответила Сефрения. — Единственное, что я могу тебе сказать, что это не Бог. Я служу Богине.

— Женщина-божество? Какая нелепая идея.

— Только для мужчины, Долмант. Женщины находят это вполне естественным.

— Есть ли что-то еще, что нам необходимо знать, Вэнион? — спросил Комьер.

— Я думаю, что обо всем уже сказано, Комьер, — ответил Магистр Пандиона и посмотрел на Спархока. — Может быть, ты хочешь что-нибудь добавить?

— Нет, — покачал головой Спархок. — Как будто бы все.

— А как насчет того стирика, что наслал на нас солдат церкви? — напомнил Келтэн.

— Я уже и забыл про это, — проворчал Спархок. — Это случилось незадолго до того, как я подслушал разговор Крегера и Гарпарина. Келтэн и я были тщательно переодеты и загримированы, но там был стирик, который легко узнал нас через эту маскировку. А вскоре после этого на нас напали люди Энниаса.

— Ты считаешь, что между этими событиями есть связь? — спросил Комьер.

— Думаю, что да. Стирик следил за мной несколько дней перед этим, и я уверен, что именно он указал солдатам меня и Келтэна. А из этого вытекает, что он связан с Энниасом.

— Достаточно хрупкая связь, Спархок. Всем известно сильное предубеждение Энниаса против Стириков.

— Значит, не настолько сильное, чтобы отказываться от их помощи, если она ему необходима. Два раза я поймал его на использовании магии.

— Священник? — воскликнул Долмант. — Но это же строжайше запрещено.

— А его заговор по убийству графа Редана, Ваша Светлость? Не думаю, чтобы Энниас предавал законам большое значение. Он не такой уж искусный маг, но кто-то должен был обучить его этому. И это был стирик.

Дареллон сплел свои тонкие пальцы на столе перед собой.

— Да. Тут стирики и там стирики, — глубокомысленно заметил он. — Как сказал Абриэль, в срединном королевстве замечено увеличение активности стириков. Многие из них пришли из Земоха. Если Энниас нашел стирика который посвятил его в тайны магии, то это мог быть стирик из Земоха.

— По-моему вы усложняете, Лорд Дареллон, — сказал Долмант. — Даже Энниас не станет иметь дел с Оттом.

— А мне все же кажется, что такое предположение не следует так уж сразу отметать.

— Мои Лорды, — тихо сказала Сефрения. — Вспомните, что случилось сегодня утром. — Не были ли вы введены в заблуждение весьма призрачными обвинениями первосвященника Энниаса? Они были грубыми, необоснованными, даже детскими. Вы, эленийцы, тонкие, мудрые люди. Если бы ваши умы не были затуманены, вы просто посмеялись бы над неуклюжими попытками Энниаса оболгать пандионцев. Но вы этого не сделали, как и ваши короли.

— Так к чему же ты клонишь, Сефрения? — спросил Вэнион.

— Я могу высказать, как мне кажется, некоторые соображения, связанные с мыслью, высказанной Лордом Дареллоном. Вы, наверное, заметили, что сегодня утром Энниас, обычно изворотливый, как змея, лгал грубо и прямолинейно. Мы, стирики — люди простые, и нашим колдунам не нужно особого труда, чтобы убедить нас в чем-то. Вы, эленийцы, гораздо более скептики, вас не так легко ввести в заблуждение, конечно, если кто-то не будет втайне давить на вас.

Долмант наклонился вперед, пытливо глядя на Сефрению.

— Но Энниас — тоже элениец, с мышлением, взращенным в теологических диспутах. Почему же он был так груб и прямолинеен?

— Тем не менее это говорил Энниас, Долмант. Но сделал он это так, как сделал бы колдун-стирик: изложил все в простых, даже примитивных выражениях, полностью полагаясь на свою магию, заставляющую принимать все на веру.

— Так сегодня утром кто-то использовал подобную магию в Зале Совета? — спросил Дареллон.

— Да.

— По-моему, мы забрались слишком далеко в своих рассуждениях, — сказал Комьер. — Сейчас наша главная задача — это снарядить сэра Спархока в путь, в Боррату. Чем быстрее мы разыщем лекарство для королевы Эланы, тем быстрее сможем устранить угрозу, исходящую от Энниаса. Пока мы не отрежем ему доступ к казне Элении, он будет и дальше творить, что ему вздумается.

— Тебе пора собираться в дорогу, Спархок, — сказал Вэнион. — А я пока опишу симптомы болезни королевы.

— Не стоит, Вэнион, — прервала его Сефрения. — Я знаю все гораздо глубже, чем ты.

— Но ты же не можешь писать, Сефрения, — напомнил Магистр.

— А мне это не потребуется, Вэнион, — мелодично ответила женщина. — Я сама обо всем расскажу врачам в Боррате.

— Ты едешь вместе со Спархоком? — удивленно посмотрел на нее Вэнион.

— Конечно. Ему потребуется моя помощь, когда он доберется до Каммории.

— Я тоже еду с вами, — заявил Келтэн. — Если Спархок встретится с Мартэлом в Каммории, я хочу быть там, чтобы полюбоваться на эту встречу, — он усмехнулся своему другу и предложил: — Я, так и быть, оставлю тебе Мартэла, если ты мне отдашь Адуса.

— Весьма любезно с твоей стороны.

— Вы по пути в Боррату будете проезжать через Чиреллос. Пожалуй, и я поеду с вами, — сказал Долмант.

— Для нас это будет большая честь, Ваша Светлость, — поклонился Спархок и посмотрел на графа Редана. — Может быть, и вы захотите присоединиться к нам, мой Лорд?

— Нет. Спасибо вам за все, сэр Спархок. Я возвращаюсь в Арсиум с племянником и Лордом Абриэлем.

— Я не хочу задерживать тебя, Спархок, — нахмурившись произнес Комьер, — но Дареллон прав. Энниас мог предположить, каков будет наш следующий шаг. В Эозии не так уж много таких университетов, как Борратский. Вполне возможно, что Мартэл уже в Каммории и получил приказ от Энниаса любым путем помешать тебе добраться до Борраты. Я думаю, будет лучше, если ты дождешься в Чиреллосе, пока к тебе присоединятся рыцари наших Орденов.

— Хорошая мысль, — сказал Вэнион. — Пусть остальные присоединятся к нему в Замке Ордена Пандиона в Чиреллосе.

— Ну что ж, тогда пора, — сказал Спархок. Он взглянул на Сефрению и спросил: — Ты оставишь Флейту здесь?

— Нет, она будет со мной.

— Мы отправляемся в опасное путешествие, — предупредил Спархок.

— Я смогу ее защитить, если, конечно, ей потребуется моя защита. Кроме того, это решение проистекает не от меня.

— Я вижу, тебе нравится разговаривать с Сефренией, — сказал Келтэн Спархоку. — Все-таки какая-никакая работа для мозгов, когда пытаешься разгадать, что она говорит.

Спархок пропустил это мимо ушей.

Позднее, когда Спархок и его спутники во дворе Замка собирались уже взобраться на коней, к ним подошел послушник Берит.

— Там у ворот какой-то хромой нищий мальчик, мой Лорд, — обратился он к Спархоку. — Он говорит, что у него есть что-то срочное для вас.

— Пропусти его сюда, — сказал Спархок.

Берит ошарашенно посмотрел на него.

— Я знаю этого мальчика, — объяснил Спархок. — Это мой помощник.

— Как пожелает мой господин.

— Кстати, Берит…

— Да, мой господин?

— Не подходи слишком близко к этому мальчишке. У него странные наклонности, и он может обчистить твои карманы, не успеешь ты и глазом моргнуть.

— Я буду иметь это в виду, мой господин.

Через несколько минут во дворе появился Телэн в сопровождении Берита.

— У меня назрели большие трудности, Спархок, — с ходу заявил он.

— О?

— Кто-то из людей первосвященника обнаружил, что я помогаю тебе. И теперь они ищут меня по всему Симмуру.

— Я говорил тебе, что ты когда-нибудь допрыгаешься, — прорычал на него Кьюрик. Оруженосец повернулся к Спархоку и спросил: — Что мы теперь будем делать? Я не хочу, чтобы он гнил в какой-нибудь темнице.

Спархок озадаченно потер подбородок.

— Я думаю, мы могли бы взять его с собой. По крайней мере до Димоса, — он ухмыльнулся и добавил: — Там мы можем оставить его с Эсладой и мальчиками.

— Ты что, псих что ли, Спархок?!

— Я почему-то думал, что тебя приведет в восхищение мое предложение, Кьюрик.

— Это самое нелепое предложение из всех, что я слышал в своей жизни.

— Неужели ты не хочешь познакомить его с братьями?

Спархок посмотрел на мальчика.

— Много ты стянул у Берита? — грозно спросил он.

— Не слишком.

— Отдай все назад.

— Ты заставляешь меня разочаровываться, Спархок.

— Жизнь полна разочарований, мой мальчик. А теперь отдай все назад.

11

Вскоре после полудня Спархок и его спутники проехали по подвесному мосту и выехали на дорогу в Димос. Небо почти расчистилось, и о непогоде напоминал только порывистый ветер. Дорога из Симмура в Димос была самой оживленной в Элении. То и дело грохотали по ней повозки и экипажи, шли на рынки в Симмур крестьяне с тяжелой поклажей на плечах. Спархок ехал впереди кавалькады и встречные путники расступались, давая ему дорогу. Фарэн снова приобрел свой надменный вид и шел ровной неутомимой рысью.

— У тебя норовистый конь, Спархок, — заметил Долмант, кутаясь в тяжелый черный плащ.

— Он просто пускает пыль в глаза, — сказал Спархок. — Фарэн считает, что так он оказывает глубочайшее впечатление на окружающих.

— Он просто убивает время, дожидаясь, пока ему подвернется случай укусить кого-нибудь, — рассмеялся Келтэн.

— Неужели он так злобен? — простодушно удивился патриарх.

— Такова натура любой хорошей боевой лошади, Ваша Светлость, — объяснил Спархок. — А у Фарэна все это пошло еще дальше.

— А он когда-нибудь кусал тебя?

— Однажды. Но я тогда объяснил ему, что мне бы не хотелось, чтобы впредь он повторял это.

— Объяснил?

— Да, правда не без помощи крепкой палки. Но зато он схватил мою мысль на лету.

— Вряд ли мы сможем сегодня далеко уехать, Спархок, — крикнул Кьюрик из арьергарда их процессии, где он ехал, ведя в поводу двух вьючных лошадей. — Мы слишком поздно выехали. Здесь неподалеку есть одна гостиница, может быть нам стоит остановиться там, как следует выспаться ночью и выехать завтра пораньше?

— Это дельное предложение, Спархок, — поддержал его Келтэн. — Что-то мне не хочется снова спать на голой земле.

— Уговорили, — согласился Спархок и взглянул на Телэна, ехавшего на усталого вида гнедой рядом с небольшой белой лошадкой Сефрении. Мальчик посматривал иногда назад полным тревоги взглядом. — Ты что-то подозрительно тих, Телэн, — сказал Спархок.

— Молодым людям не подобает болтать в присутствии старших, Спархок, — напыщенно ответил мальчик. — Это одно из основных правил, усвоенных мною в школе, куда определил меня Кьюрик. Я стараюсь следовать этим правилам, когда они не приносят мне слишком много неудобств.

— Довольно дерзкий молодой человек, — отметил Долмант.

— Он еще и вороват, Ваша Светлость, — предупредил Келтэн, подмигивая Телэну. — Держитесь от него подальше, если у вас есть при себе что-нибудь ценное.

Долмант строго посмотрел на мальчика.

— Тебя не смущает, что Церковь неодобрительно относится к воровству?

— Да, — вздохнул Телэн, — я знаю. Церковь не справедлива к подобным вещам.

— Приглядывай за своим языком, Телэн! — прикрикнул на него Кьюрик.

— Не могу, Кьюрик. Все время мешает нос.

— Испорченность мальчика вполне объяснима, — рассудительно сказал Долмант. — Вряд ли кто-нибудь серьезно занимался воспитанием его нравственности. — Патриарх вздохнул. — Во многом несчастные дети улицы так же непросвещенны, как и стирики, — сказал он и лукаво улыбнулся Сефрении, ехавшей, держа впереди себя Флейту, укутанную в старый плащ.

— В действительности, Ваша Светлость, — не согласился Телэн, — я регулярно посещаю службы в церкви, особое внимание уделяя проповедям.

— Это удивляет, — сказал патриарх.

— Вовсе нет, — сказал Телэн, — многие воры ходят в церковь. Чаша с пожертвованиями несет в себе массу возможностей.

Ошеломленный патриарх промолчал.

— Взгляните на это с такой точки зрения, Ваша Светлость, — начал Телэн с притворной серьезностью. — Церковь распределяет деньги среди бедных, не так ли?

— Разумеется.

— Но я же один из них. Я просто беру мою долю, когда чаша проходит мимо меня. Это сберегает церкви ее драгоценное время и избавляет ее от необходимости искать меня, чтобы отдать мне деньги. Мне нравится, когда я могу быть кому-то полезным.

Во время этого объяснения Долмант в недоумении смотрел на юного философа, а потом внезапно громко рассмеялся.

Через несколько миль путники наткнулись на небольшую группку людей в домотканых стирикских одеждах. Завидев Спархока и остальных, они в страхе кинулись бежать в придорожное поле.

— Чего они так испугались? — озадаченно спросил Телэн.

— Новости быстро распространяются в Стирикуме, — сказала Сефрения. — А за последнее время произошло много такого, что может заставить их бояться.

— А что?

Спархок коротко рассказал ему о том, что произошло в деревне стириков в Арсиуме. Телэн побледнел.

— Какой ужас! — воскликнул он.

— Церковь уже сотни лет борется с такими зверствами, — печально сказал Долмант.

— Я надеюсь, в этой части Арсиума больше не повторится такое, — сказал Спархок. — Я послал нескольких человек разобраться с теми, кто это сделал.

— Вы повесили их? — горячо спросил Телэн.

— Сефрения не позволила нам сделать этого, поэтому мои люди выпороли их прутьями.

— И все?

— Прутья были все в шипах. Эти колючки вырастают очень длинными и прочными в Арсиуме. Я велел своим людям серьезно отнестись к заданию.

— Возможно, это было уже несколько чересчур, — сказал Долмант.

— Порой это вполне подходящая мера, Ваша Светлость. Стирики всегда были друзьями рыцарей Храма, а нам очень не нравится, когда с нашими друзьями обходятся плохо.

Бледное зимнее солнце скрылось за холодным пурпурным облаком, висящим над горизонтом, когда путники подъехали к придорожному постоялому двору. В харчевне их накормили незатейливой пищей: жидкой похлебкой и жирными кусками баранины. Поужинав, они рано отправились на покой. Следующее утро встретило их ясной и холодной погодой. Дорога покрылась корочкой льда, трава побелела от инея. Яркое солнце почти совсем не грело. Лошади несли своих завернувшихся в плащи седоков легким галопом. Дорога пролегала по холмам центральной Элении, через поля, лежащие под паром. Спархок огляделся вокруг. Это были места его и Келтэна детства, и он снова остро переживал чувства возвратившегося домой после долгой разлуки человека. Духовный аскетизм, бывший неотъемлемой частью воспитания Рыцаря Пандиона, обычно заставлял Спархока подавлять свои эмоции, но как он ни старался, кое-что порой трогало его до глубины души. Спустя некоторое время Кьюрик внезапно окликнул едущих впереди.

— Нас догоняет какой-то всадник, — сообщил он.

Спархок натянул поводья и поворотил Фарэна.

— Келтэн! — сказал он резко.

— Понял, — кивнул тот, откидывая плащ, чтобы освободить рукоять меча.

Спархок сделал то же самое, и они вдвоем отъехали шагов на сто назад по дороге, чтобы перехватить приближающегося всадника.

Однако предосторожности на этот раз оказались излишними: это был Берит. На нем был плащ обыкновенного горожанина, руки, держащие поводья покраснели от утреннего холода. Лошадь его была взмылена и исходила паром. Поравнявшись со Спархоком и Келтэном, он остановил усталое животное и, тяжело дыша доложил:

— У меня послание для вас от Лорда Вэниона, сэр Спархок.

— Какое?

— Королевский Совет узаконил статус принца Личеаса.

— Они сделали что?

— Когда короли Талесии, Дэйры и Арсиума сошлись на том, что Личеас не может быть Принцем-Регентом, Энниас созвал Королевский Совет и они объявили Личеаса законнорожденным — первосвященник предъявил документ, подтверждающий, что принцесса Арриса была замужем за герцогом Остэном из Ворденаиса.

— Но это абсурд! — вскипел Спархок.

— Так же считает и лорд Вэнион. Документ выглядит достоверно, а герцог Остэн умер несколько лет назад и некому было опровергнуть свидетельство Энниаса. Граф Лэнды внимательнейшим образом изучил пергамент, но в конце концов даже он был вынужден проголосовать «за».

Спархок выругался.

— Я знал герцога Остэна, — сказал Келтэн. — Он был убежденный холостяк. К тому же он презирал женщин.

— У вас что-то случилось? — спросил Долмант, подъезжая к ним вместе с Сефренией, Кьюриком и Телэном.

— Королевский Совет признал Личеаса законнорожденным, — объяснил Келтэн. — Энниас представил бумагу, где говорится, что принцесса Арриса была замужем.

— Странно, — сказал Долмант.

— И как к стати, — добавила Сефрения.

— А может документ быть фальшивым? — спросил Долмант.

— Очень просто, Ваша Светлость, — сказал Телэн. — Я знаю в Симмуре одного человека, который может, если вы захотите, предоставить вам ничем не отличающийся от настоящего документ, удостоверяющий, что у Архипрелата Кливониса девять жен, одна из которых — троллиха, а еще одна — великанша-людоедка.

— Что там не говори, это случилось, — сказал Спархок хмуро. — И это продвигает Личеаса на шаг ближе к трону.

— Когда это произошло, Берит? — спросил Кьюрик.

— Вчера поздно ночью.

Кьюрик задумчиво поскреб бороду.

— Арриса содержится в монастыре в Димосе. Если Энниас недавно придумал свою новую хитрость, она, наверно, не знает еще, что она жена.

— Вдова, — поправил его Берит.

— Ну, пусть будет вдова. Арриса блудила со всем Симмуром, и была очень горда тем, что делала это по своей воле, никогда не побывав у алтаря, простите, Ваша Светлость. Я думаю нетрудно будет заставить ее подписать бумагу о том, что она никогда не была замужем. Поможет ли такой ход замутить воду первосвященнику?

— Где ты нашел такого человека, Спархок? — воскликнул Келтэн. — Это же просто сокровище!

Спархок что-то торопливо обдумывал.

— Законнорожденный, незаконнорожденный — это все дела мирские, связанные с правами наследования и так далее, а вот церемония бракосочетания является религиозным актом, так ведь, Ваша Светлость?

— Да.

— Если удастся получить бумагу, о которой говорил Кьюрик, сможет ли Церковь предоставить документ о ее незамужестве?

Долмант помолчал.

— Я боюсь, это было бы в высшей степени странно…

— Но это возможно? — с ударением спросил Спархок.

— Вероятно да.

— Тогда Церковь может приказать Энниасу забрать назад свой подозрительный документ?

— Несомненно.

Спархок повернулся к Келтэну.

— Кто унаследовал владения и титул герцога Остэна? — спросил он.

— Его племянник. Полнейший, к стати, осел. Он так сильно потрясен своей герцогской короной, что спускает деньги гораздо быстрее чем они приходят к нему.

— Как ты думаешь, что он скажет, если узнает, что лишен наследства и все его владения и титул переходят к Личеасу?

— Я думаю, крику будет на всю Талесию.

Улыбка тронула губы Спархока.

— Я знаю одного честного судью в Ворденаисе, это дело будет как раз для него. Если герцог подаст в суд и заведет тяжбу по этому вопросу, предоставив бумагу, подтверждающее его положение, дело будет решено в его пользу?

— У суда просто не будет выбора, — ухмыльнулся Келтэн.

— А разве это не способ?

Слушая этот разговор Долмант заговорщически улыбался, но вдруг его лицо приняло благочестиво-серьезное выражение.

— Давайте-ка поторопимся в Димос, дорогие друзья, — предложил он. — Я чувствую себя обязанным как можно быстрее исповедовать некую грешницу.

— Я всегда думал, что воры — самые изворотливые люди в мире, — сказал Телэн. — Но по сравнению со знатью и священниками мы — просто недоучки-любители.

— Интересно, как Платим разрешил бы подобную ситуацию? — поинтересовался Келтэн, когда они вновь тронулись в путь.

— Он бы просто зарезал Личеаса, — пожал плечами Телэн. — Ведь мертвые бастарды не могут наследовать трон?

Келтэн рассмеялся.

— В этом есть очарование непосредственности, которое мне очень по душе.

— Но нельзя решать мировые проблемы посредством убийства, Келтэн, — неодобрительно проговорил Долмант.

— Почему, Ваша Светлость? Я не говорил об убийстве. Рыцари Храма являются солдатами Бога, и если Бог повелевает им убить кого-то, это акт веры, а не убийство. Ведь может быть такое, что Церковь по Божьей воле поручит мне и Спархоку расправиться с Личеасом, Энниасом и Оттом заодно?

— Ни в коем случае.

Келтэн вздохнул.

— Это было просто предположение.

— А кто такой Отт? — с любопытством спросил Телэн.

— Где ты вырос, мальчик? — спросил его Берит.

— На улице.

— Даже на улице ты должен был слышать об императоре Земоха.

— А где он, этот Земох?

— Если бы ты остался в школе, куда я тебя определил, ты бы знал это, — проворчал Кьюрик.

— Школа надоела мне, Кьюрик. Они там потратили целые месяцы, обучая меня письму. А после того, как я научился писать мое имя, мне, по-моему не нужно все остальное.

— Вот поэтому ты и не знаешь, где находится Земох и почему Отт может оказаться тем, от кого ты примешь смерть.

— Почему это кто-то, кого я даже не знаю, хочет убить меня?

— Потому что ты — элениец.

— Каждый человек — элениец, если он, конечно, не стирик.

— Этого мальчика еще учить и учить, — заметил Келтэн. — Кому-нибудь следовало заняться им.

— Если вы позволите, мои Лорды, — сказал Берит, тщательно подбирая слова, «Из-за присутствия патриарха» — подумал Спархок, — я мог бы заняться этим, ведь ваши умы сейчас заняты важнейшими государственными делами. Я знаю историю не больше, чем любой другой послушник, но, смею надеяться, что моих познаний достанет, чтобы преподать этому мальчишке простейшие и всем известные вещи.

— Люблю слушать, как говорит этот молодой человек, — сообщил Келтэн, — церемонность его речи заставляет меня замирать от восторга.

— Мальчишке? — возмущенно воскликнул Телэн.

Берит, не поведя бровью, внезапным толчком выбил Телэна из седла.

— Ваш первый урок, молодой человек, это обучение уважению к своему учителю. Запомните, вы никогда не должны подвергать сомнению его слова.

Телэн вскочил, отплевываясь от дорожной пыли. В его кулаке блеснул маленький кинжал. Берит склонился в седле и отвесил ему солидную оплеуху.

— Как тебе нравится подобный способ обучения? — спросил у Спархока Келтэн.

— Теперь садись на лошадь, — твердо сказал Берит. — И будь внимателен. Я буду время от времени проверять тебя. Для тебя будет лучше, если твои ответы будут верными.

— Ты что, собираешься позволить ему делать это? — в ужасе воззвал Телэн к своему отцу.

Кьюрик ухмыльнулся.

— Это несправедливо, — пожаловался Телэн, взбираясь в седло. Он вытер свой кровоточащий нос. — Ты видишь, что ты сделал? — обвинил он Берита.

— Сохраняй присутствие духа, — посоветовал ему Берит. — И не разговаривай без разрешения.

— Еще чего? — скептически отозвался Телэн.

Берит угрожающе поднял руку.

— Хорошо, хорошо, — торопливо согласился Телэн. — Начинай, я весь внимание.

— Меня всегда радует жажда познания у молодежи, — мягко сказал Долмант.

Так по дороге в Димос началось обучение Телэна. Сначала он был угрюм и погружен в себя, но через пару часов рассказ Берита начал захватывать его.

— Могу я спросить? — в конце концов спросил он.

— Конечно, — ответил Берит.

— Ты вот сказал, что тогда не было никаких королевств, а только герцогства, княжества и прочее.

Берит кивнул.

— Тогда как этот Абрих из Дэйры смог завоевать всю страну? Разве другие Лорды не сражались с ним?

— У Абриха в срединной Дэйре были железные копи и его войско было вооружено стальными доспехами, а у людей, которые сражались с ним, была только бронза, а то и только кремень.

— А, ну тогда совсем другое дело.

— Когда он стал властителем всей Дэйры, он обратил свой взор на юг, туда, где сейчас находится Эления. Ему потребовалось не так уж много времени, чтобы завоевать весь этот край. Затем Абрих двинулся в Арсиум, и там повторилось тоже самое. После этого его помыслы обратились на центральную Эозию: Камморию, Лэморканд и Пелозию.

— Он что, завоевал всю Эозию?

— Нет. Как раз в это время в Рендоре поднялась эшандистская ересь. И Церковь склонила Абриха заняться ее подавлением.

— Я слышал об эшандистах, — Сказал Телэн, — но никогда не понимал толком, во что они верят.

— Эшанд восставал против церковной иерархии.

— А что это такое?

— Курия состоит из первосвященников, патриархов и Архипрелата. Эшанд полагал, что простые священники должны сами решать все дела своей паствы, а Курия должна быть распущена.

— Теперь понятно, почему Церковь так невзлюбила эшандистов.

— Так вот, Абрих собрал огромную армию в западной и центральной Эозии и двинул ее на Рендор. Он считал, что действует по воле Божьей, и когда вассальные графы и герцоги попросили у него стальные доспехи, чтобы, по их словам, лучше воевать с еретиками, он не подумал о возможном предательстве, и дал свое согласие. Было несколько сражений, а потом империя Абриха распалась. Получив долгожданные стальные доспехи, знать Запада не захотела больше платить податей Абриху. Эления и Арсиум объявили себя независимыми, Каммория, Лэморканд и Пелозия объединились в сильные королевства, а сам Абрих погиб в битве с эшандистами в южной Каммории.

— А какое это все имеет отношение к Земоху?

— Все в свое время.

Телэн взглянул на Кьюрика.

— Ты знаешь, это очень интересная история. Почему ее не рассказывали в той школе, куда ты меня отправил?

— Возможно, потому, что ты не задержался там и не дождался, когда они это сделают.

— Может, и так.

— Кстати, далеко еще до Димоса? — спросил Келтэн, щурясь на послеполуденное солнце.

— Лиг двенадцать, — ответил Кьюрик.

— До ночи нам ни за что не проделать этот путь. Есть где-нибудь недалеко какая-нибудь таверна или постоялый двор.

— Здесь есть деревня, а в ней постоялый двор. — Как ты относишься к такой идее, Спархок? — спросил Келтэн.

— Что ж, думаю, стоит остановиться. Не нам, не нашим лошадям не будет ничего хорошего от скачки в холодную ночь.

Когда солнце начало клониться к закату, они поднялись на гребень огромного холма, возвышающегося над деревней. Селение было небольшое и состояло из маленьких каменных домиков, крытых тростником, тесно жмущихся друг к другу. Постоялый двор, стоявший на дальнем краю деревни, был едва ли больше обычного кабачка. Постоялым двором его делали лишь несколько комнат для гостей на втором этаже. Однако ужин, поданный здесь, был гораздо лучше, чем в месте прошлого ночлега.

— В Димосе мы отправимся в главный Замок? — спросил Келтэн, когда компания ужинала в низкой закопченной обеденной зале.

Спархок немного подумал.

— За ним наверно следят, — сказал он. — То, что мы сопровождаем патриарха, оправдывает наше появление в Димосе, но мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь видел меня и Его Светлость, когда мы отправимся поговорить с Аррисой. Если Энниас хоть что-то заподозрит, он сделает все, чтобы нам помешать. Кьюрик, у тебя в доме найдется свободная комната?

— Да. Мансарда и сеновал.

— Отлично. Тогда мы, пожалуй, навестим тебя в твоем доме.

— Эслада будет очень рада, — сказал Кьюрик, но глаза его беспокойно забегали. — Можно мне с тобой поговорить наедине, Спархок?

Спархок вылез из-за стола и отошел с Кьюриком в дальний угол комнаты.

— Надеюсь, ты не всерьез говорил насчет того, чтобы оставить Телэна с Эсладой?

— Нет, — ответил Спархок. — Я совсем не хочу, чтобы Эслада расстраивалась из-за твоего давнего неблагоразумия. А у Телэна несдержанный язык — он может сболтнуть лишнее.

— А что тогда ты с ним собираешься делать?

— Я еще не решил. Берит присматривает за ним пока.

Кьюрик улыбнулся.

— Это, наверно, первый раз в жизни Телэн наткнулся на человека, который не стал терпеть его язык. Этот урок, может быть, важнее, чем все знания по истории, которые он приобрел.

— Я тоже так подумал, — сказал Спархок, глядя на послушника, уважительно разговаривающего с Сефренией. — Из Берита может получиться хороший пандионец. У него есть характер и ум, и он хорошо держал себя в той схватке в Арсиуме.

— Он дрался пешим. Нужно посмотреть, каков он с копьем.

Следующее утро опять было холодным, и от лошадей валил пар, клубясь в морозном воздухе. Проехав с милю, Берит возобновил свой урок.

— Расскажи-ка мне для начала то, что ты выучил вчера, — сказал он Телэну.

Хотя Телэн был укутан в старый серый плащ Кьюрика, он все равно дрожал от холода, но несмотря на это довольно многословно пересказал Бериту все услышанное. Как показалось Спархоку, мальчик повторил все слово в слово.

— У тебя очень хорошая память, Телэн, — похвалил его Берит.

— Это просто сноровка, — непривычно скромно объяснил Телэн. — Мне приходилось выполнять кое-какие поручения Платима, и я научился, как лучше запоминать нужные мне сведения.

— А кто этот Платим?

— Самый искусный вор в Симмуре, по крайней мере был, до того как растолстел.

— Ты водишь дружбу с ворами?

— Я сам вор, Берит. Это древняя и почетная профессия.

— Вряд ли почетная.

— Это как посмотреть. Но что же было после того, как убили короля Абриха?

— Война с эшандистами зашла в тупик. Налеты эшандистов продолжались по всему побережью внутреннего моря. Но умы властителей по обеим сторонам Внутреннего моря и Арсианского пролива были заняты совсем другим. Эшанд умер, а его последователи были не столь рьяны. Курия в Чиреллосе подстрекала знать на продолжение войны, но их гораздо больше интересовала политика, чем теология.

— И долго все это продолжалось?

— Около трех столетий.

— Тогда серьезно относились к войнам. Постой, а где же были тогда Рыцари Храма?

— Мы как раз подошли к этому. Когда стало ясно, что знать потеряла всякую охоту к войне с эшандистами, Курия собралась в Чиреллосе, чтобы найти какое-то решение. В конце концов сошлись на том, что надо создать Воинствующие Ордена, для продолжения борьбы. Рыцари четырех Орденов обучались боевому искусству гораздо лучше, чем обычные воины, и в добавок посвящались в секреты Стирикума.

— Что за секреты Стирикума?

— Магия.

— Так и сказал бы сразу.

— Я и сказал. Будь внимательнее, Телэн.

— И что, Рыцари Храма выиграли войну?

— Они завоевали весь Рендор, и эшандисты в конце концов сдались. В начальную эпоху своего существования Воинствующие Ордена были довольно честолюбивы и начали делить Рендор на четыре части, герцогства. Но неожиданно пришла гораздо более страшная опасность с востока.

— Земох, — предположил Телэн.

— Точно. На несчастный Лэморканд без всякого предупреждения…

— Спархок! — резко крикнул Келтэн, — взгляни туда! — он указал на вершину близлежащего холма. Дюжина вооруженных всадников галопом неслась по направлению к ним через заросли папоротника-орляка. Спархок и Келтэн обнажили мечи и двинули коней навстречу опасности. Мгновение спустя к ним присоединился Кьюрик, потрясая булавой, которую он обычно возил привязанной к седлу. С другой стороны оказался Берит с тяжелым боевым топором в руках.

Двое пандионцев вклинились в самую гущу нападающих. Двумя взмахами меча Спархок свалил двоих, и еще одного сразил Келтэн, нанеся врагу несколько ударов, прежде чем тот успел опомниться. Здоровенный детина на вороной лошади попытался заехать к ним сбоку, но упал, с головой, размозженной булавой Кьюрика. Спархок и Келтэн оказались со всех сторон окружены атакующими, и их тяжелые мечи неистово взлетали и опускались, круша врагов, а снаружи в уже поредевший ряд всадников врубился своим тяжелым топором Берит. Те не смогли долго выдержать такого напора и несколько мгновений спустя выжившие пустились в бегство.

— Что, вернее кто это был? — спросил тяжело дыша Кьюрик.

— Позвольте мне догнать одного из них и расспросить, мой Лорд, — сказал Берит.

— Нет, — ответил Спархок.

На лице Берита еще отражалась ярость боя.

— Послушник не может вызываться идти добровольцем, — строго сказал Кьюрик, — по крайней мере до того, как он научится отлично владеть всеми видами оружия.

— Я и так хорошо владею им, Кьюрик, — горячо запротестовал Берит.

— Это не ты хорошо владеешь им, а плохо владеют эти люди, — охладил его пыл Кьюрик. — Ты слишком широко размахиваешься, Берит, и остаешься открытым для ответного удара. Когда мы приедем в мой дом в Димосе, я дам, пожалуй, тебе несколько уроков.

— Спархок! — крикнула Сефрения, остававшаяся у подножия холма.

Спархок поворотил Фарэна и увидел, как из придорожных кустов по направлению к Сефрении, Долманту и Телэну бегут пятеро человек в грубых одеждах стириков. Он выругался и пришпорил коня. Быстро стало ясно, что им нужна именно Сефрения и Флейта. Однако с виду хрупкая женщина не была вовсе беззащитной: один из стириков упал на землю и, пронзительно крича, принялся кататься по земле, держась за живот. Другой упал на колени, прижимая скрюченные от боли пальцы к глазам. Оставшиеся отпрянули назад, увидев подоспевшего Спархока. Сверкнул меч и один из них упал, обезглавленный, а клинок тем временем уже вошел в грудь второго. Последний попытался убежать, но рассвирепевший в бою Фарэн сбил его с ног и буквально втоптал в землю своими стальными копытами.

— Там, — кратко сказала Сефрения, указывая на вершину холма. Незнакомец в сером плаще с капюшоном, надвинутом на лицо, наблюдал за всем происходящим, сидя верхом на бледно-серой лошади. Сефрения спешно принялась творить какое-то заклинание, но незнакомец повернул коня и скрылся за гребнем холма.

— Кто они были? — спросил подъехавший к ним Келтэн.

— Наемники, — ответил Спархок. — Ты и сам мог бы понять. По их вооружению хотя бы.

— А тот, на холме, вероятно предводитель? — предположил Долмант.

Сефрения кивнула.

— Это был стирик?

— Возможно, но может и нет. Я узнаю ощущение, исходящее от него. Однажды нечто подобное уже пыталось напасть на маленькую девочку, но было отброшено. Сейчас оно использовало гораздо более прямой способ. — Лицо Сефрении стало серьезным и озабоченным.

— Спархок, — сказала она, — надо быстрее ехать в Димос. Здесь, на открытых местах, становится слишком опасно.

— Мы могли бы допросить раненых, — отозвался Спархок. — Может, они знают что-нибудь об этом загадочном стирике, который так интересуется тобой и Флейтой.

— Они вряд ли смогут что-нибудь сказать тебе. Если на холме было то, что я думаю, они даже ничего не вспомнят об этом.

— Хорошо, тогда едем.

День клонился к вечеру, когда утомленные путники добрались до обширной фермы Кьюрика, расположенной у самых стен Димоса. Земли были ухоженные, а постройки аккуратные — было видно, что хозяин относится к ферме серьезно, обращая внимание на каждую мелочь. Большой жилой дом был построен из тесаных бревен, подогнанных друг к другу так, что не видно было щелей. На склоне холма за домом стояли дворовые постройки и амбары и двухэтажная конюшня — на втором этаже располагался сеновал — внушительных размеров. Большой огород с аккуратными грядками окружал крепкий забор. Коричневый с белым теленок стоял у него, задумчиво глядя на увядающую морковную ботву и тронутые морозом побуревшие кабачки.

Два крепких высоких юноши примерно тех же лет, что и Берит, кололи дрова во дворе, а двое других, постарше, чинили крышу конюшни. Одежда их была сшита из грубой домотканой материи.

Кьюрик слез с седла и подошел к тем двоим, что были во дворе.

— Когда вы последний раз точили эти топоры? — сердито поинтересовался он.

— Отец! — удивленно воскликнул один из юношей, и, бросив свой топор грубовато обнял Кьюрика.

Другой крикнул что-то своим братьям на крыше, и те скатились с крыши двухэтажной конюшни, ни сколько не заботясь о возможном увечье.

Заслышав шум, из дома торопливо вышла Эслада — полная женщина в сером домотканом платье и белом переднике. Волосы на висках у нее были тронуты сединой, но ямочки на щеках делали ее лицо совсем молодым. Она заключила Кьюрика в объятья, и на некоторое время Кьюрик исчез за спинами домочадцев. Спархок наблюдал эту сцену с затаенной грустью.

— Сожалеешь, Спархок? — мягко спросила Сефрения.

— Немного, — признался он.

— Тебе надо было слушаться меня, когда ты был моложе, дорогой мой.

— Я занимаюсь слишком опасным делом, чтобы обзаводиться женой и детьми, Сефрения, — вздохнул Спархок.

— Когда придет время, тебя это не будет заботить.

— Боюсь, это время совсем прошло.

— Посмотрим, — загадочно улыбнулась Сефрения.

— У нас гости, Эслада, — объявил между тем Кьюрик своей жене.

Эслада уголком фартука вытерла затуманившиеся слезами радости глаза и направилась к тому месту, где Спархок и остальные все еще сидели верхом на лошадях.

— Добро пожаловать в наш дом, — приветствовала она их. Она присела перед Спархоком и Келтэном в реверансе. Эслада знала обоих еще когда они были мальчиками. — Мои Лорды, — торжественно проговорила она и рассмеялась. — А ну слезайте, вы двое! И одарите меня наконец поцелуем.

Снова как в детстве, чувствуя себя неуклюжими мальчишками, они соскочили с лошадей и обняли женщину.

— Ты хорошо выглядишь, Эслада, — сказал Спархок, пытаясь снова обрести свое достоинство.

— Спасибо, мой господин, — насмешливо ответила Эслада, вновь приседая в легком реверансе. Эслада знала их слишком давно, чтобы придавать значение всяким правилам. Она похлопала по своим обширным бедрам, — я толстею, Спархок. Наверно, из-за того, что все время пробую то, что готовлю. Но ведь должна я убедиться, что получается действительно вкусно. А это невозможно, пока не попробуешь. — Затем она повернулась к Сефрении, — Дорогая, дорогая Сефрения, это было так давно…

— Слишком давно, Эслада, — ответила Сефрения, спешиваясь и обнимая ее. Потом Сефрения что-то сказала по-стирикски Флейте, и та застенчиво подошла к Эсладе и поцеловала ее ладони.

— Какой чудесный ребенок, — восхитилась Эслада и лукаво взглянула на Сефрению, — ты бы могла сообщить мне, моя дорогая. Я очень хорошая повитуха. И очень жаль, что ты не пригласила меня.

Сефрения удивленно посмотрела на нее и рассмеялась.

— Это не совсем то, Эслада. Между девочкой и мной существует родство, но совсем не такое.

Эслада повернулась к Долманту.

— Слезайте же наконец с лошади, Ваша Светлость, — улыбнулась она патриарху. — Церковь позволит нам одно объятие? Строгое и целомудренное, конечно. Слезайте, у меня для вас есть сюрприз. Я только что вынула из печи ваши любимые булочки, помните? Они еще совсем горячие.

Глаза Долманта заблестели и он торопливо слез с лошади. Эслада обняла его за шею и звонко поцеловала в щеку.

— Ты знаешь, он венчал нас с Кьюриком, — сказала она Сефрении.

— Да, дорогая, ведь я была там.

— Я так плохо помню саму церемонию, — покраснела Эслада. — У меня на уме было другое в этот день, — улыбнулась она Кьюрику.

Спархок сдержал усмешку, увидев как покраснело лицо его оруженосца.

Эслада вопросительно взглянула на Берита и Телэна.

— Тот крепкий парень — это Берит, послушник Ордена Пандиона, — объяснил Кьюрик.

— Добро пожаловать, Берит.

— А мальчик мой эээ… ученик, — пробормотал Кьюрик. — Я обучаю его на оруженосца.

Эслада оглядела мальчика.

— Его одежда — совершеннейший позор, Кьюрик, — критически сказала она, — что ж ты не мог найти ему что-нибудь поприличней?

— Он лишь недавно присоединился к нам, Эслада, — не слишком вразумительно пояснил Кьюрик.

Эслада пристально взглянула на Телэна.

— Знаешь, Кьюрик, он очень похож на тебя в его возрасте.

Кьюрик нервно откашлялся.

— Совпадение, — пробормотал он.

Эслада улыбнулась Сефрении.

— Можешь ты поверить, Сефрения, я присмотрела себе Кьюрика, когда мне было всего шесть лет. Мне пришлось ждать целых десять, прежде чем я получила его.

Эслада повернулась к Телэну.

— Слезай с лошади, Телэн. У меня полный сундук одежды моих сыновей, из которой они выросли. Что-нибудь придумаем для тебя.

На лице Телэна, когда он слезал с лошади, появилось странное задумчивое выражение и Спархок остро ощутил сочувствие и какую-то новую симпатию к нему — он понимал, что делается сейчас в душе у этого обычно такого дерзкого и самоуверенного мальчишки.

Он вздохнул и обернулся к Долманту.

— Вы хотите поехать в монастырь прямо сейчас, Ваша Светлость?

— И оставить остывать свежие горячие булочки Эслады? Где твое здравомыслие, Спархок?

Спархок рассмеялся, а патриарх повернулся к Эсладе.

— А у вас найдется свежее масло?

— Сбитое вчера утром, Ваша Светлость. И я только что открыла горшочек со сливовым вареньем, которое вы так любите. Да и Спархок, кажется тоже. Что ж, может мы пойдем на кухню?

— Почему бы и нет.

Эслада подняла одной рукой Флейту, другой обняла за плечи Телэна и направилась в дом.

Обнесенный высокими стенами монастырь, в котором содержалась принцесса Арриса, находился на дальней окраине города в заросшей деревьями лощине. Мужчин редко допускали в эту суровую обитель добродетели, но положение Долманта давало ему и Спархоку свободный доступ туда. Маленькая грустноглазая монашка отвела их в садик у южной стены монастыря, где они и нашли принцессу Аррису, сестру покойного короля Алдреаса, сидящей на деревянной скамейке с огромным раскрытым фолиантом на коленях.

Годы пощадили принцессу, ее длинные темно-русые волосы по-прежнему блестели, а светло-голубые глаза были похожи на глаза ее племянницы, королевы Эланы, и лишь темные круги под ними говорили о долгих бессонных ночах, исполненных горечи и негодования. По сторонам тонких губ пролегали две тяжелые складки постоянного недовольства и досады. Спархок знал, что ей уже немного за сорок, но выглядела она моложе. Она не носила положенного монахиням одеяния, вместо него на Аррисе было красное платье из мягкой шерсти, а голова ее была увенчана богато украшенным апостольником.

— Я польщена вашим визитом, мои Лорды, — сухо сказала она, не вставая со скамейки. — У меня так мало посетителей.

— Ваше Высочество, — поклонился Спархок. — Надеюсь, вам здесь нравится?

— Хорошо, но скучно, Спархок, — ответила Арриса, и, взглянув на Долманта язвительно заметила: — А вы постарели, Ваша Светлость.

— Зато вы нет, — спокойно ответил патриарх. — Примите ли вы мое благословение, принцесса?

— Я думаю нет, Ваша Светлость. Церковь уже достаточно сделала для меня. — Принцесса многозначительно оглядела окружавшие их стены, ей, казалось, приносило удовлетворение то, что она отказалась от обычного благословения.

Долмант вздохнул.

— Я вижу, — сказал он. — Что за книгу вы читаете?

Арриса подняла книгу и показала ее патриарху.

— «Проповеди первосвященника Суббаты», — прочитал он. — Поучительная книга.

— Этот экземпляр даже более чем поучителен, — зло улыбнулась Арриса, — Я полагаю, он сделан специально для меня. Внутри этого невинного переплета, введшего в заблуждение настоятельницу, которую назначили моей тюремщицей, спрятан томик сладострастных стихов из Каммории. Не хотите ли послушать несколько строф?

Взгляд Долманта потяжелел.

— Нет, спасибо, принцесса, — холодно сказал он. — Вы, я вижу, совсем не изменились.

Арриса насмешливо захохотала.

— Я не вижу причин изменяться. Меняются обстоятельства, но не я.

— Как вы уже вероятно догадались, принцесса, наш визит к вам не носит светского характера. В Симмуре распространился слух, что перед вашим водворением в монастырь, вы секретно вышли замуж за герцога Остэна из Ворденаиса. Можете ли вы подтвердить или опровергнуть этот слух?

— Остэн? — засмеялась Арриса. — Этот высушенный старый пень? Какая женщина, находясь в здравом уме вышла бы за такого замуж? Я люблю мужчин помоложе и более пылких.

— Так вы отрицаете слухи?

— Конечно, я отрицаю. Я щедра ко всем мужчинам, впрочем, вам это известно.

— Не подпишите ли вы в таком случае документ, объявляющий слухи ложными?

— Я подумаю об этом, — она посмотрела на Спархока. — А что вы делаете в Элении, сэр Рыцарь? Я думала, мой брат сослал вас.

— Я был вызван назад, Арриса.

— Как интересно.

Спархок немного подумал.

— А вы получили разрешение присутствовать на похоронах вашего брата, принцесса? — спросил он.

— Отчего же нет, Спархок? Церковь великодушно подарила мне целых три дня на оплакивание возлюбленного брата. Мой бедный глупый братец выглядел донельзя царственно, лежа в гробу в королевском одеянии, — проговорила Арриса, изучая свои длинные острые ногти. — Смерть делает людей лучше.

— Вы ведь ненавидели его?

— Я презирала его, Спархок. Это разные вещи. Оставляя его, я всегда первым делом шла в ванную.

Спархок вытянул вперед руку, показывая ей перстень на своем пальце.

— Вы случайно не заметили, был ли на руке короля близнец этого перстня?

— Нет, — сказала принцесса, слегка нахмурясь. — На нем не было перстня. Возможно, его распрекрасная дочка стянула кольцо, когда он умер.

Спархок стиснул зубы от гнева.

— Бедный, бедный Спархок, — насмешливо сказала Арриса. — Может вы еще не слышали всю правду о вашей драгоценной Элане? Мы, бывало, так смеялись над вашей привязанностью к ней, когда она была еще ребенком. Вы, быть может, питали какие-нибудь надежды, мой великолепный Рыцарь Королевы? Я видела ее на похоронах брата. Она уже больше не ребенок, Спархок. Теперь у нее есть и бедра и грудь, как у настоящей женщины. Но она теперь заключена в кристалл, все ее нежное теплое тело, так что вы и пальцем не сможете дотронуться до нее.

— Я думаю, нам не стоит продолжать разговор на эту тему, Арриса, — сказал Спархок холодно. — Кто отец вашего сына? — неожиданно спросил он, пытаясь с помощью внезапности вытянуть из нее правду.

— Ну откуда мне знать? — смеясь ответила Арриса. — После свадьбы моего брата я отправилась развлекаться в определенные заведения в Симмуре, — она закатила глаза, — это было весело и доходно. Я заработала кучу денег. Многие девушки там слишком себя ценят и завышают плату за себя, но я быстро поняла, что секрет благосостояния в том, чтобы продать себя подешевле, но побольше, — она зло посмотрела на Долманта и добавила: — Кроме всего прочего, это неиссякаемый источник.

Лицо патриарха стало жестким и Арриса насмешливо рассмеялась.

— Достаточно, принцесса, — твердо сказал Спархок. — Не можете ли вы хотя бы предположить, кто бы мог оказаться отцом вашего бастарда? — нарочито грубо сказал он, надеясь вызвать у нее какие-нибудь случайные признания.

Глаза Аррисы на мгновенье вспыхнули гневом, но выражение их быстро сменилось и она посмотрела на него насмешливым прищуренным взглядом.

— Я конечно, давно этим не занималась, но рискну попробовать сейчас. Не хотите ли попробовать меня, сэр Спархок?

— Вряд ли, Арриса, — ответил Спархок ровным голосом.

— А, хорошо известная щепетильность вашей семьи… Какой стыд, Спархок. Вы интересовали меня еще молодым рыцарем. Теперь вы потеряли свою королеву, и нет даже двух колец, символизировавших связь между вами. Не значит ли это, что вы уже больше не ее рыцарь? Возможно, если она выздоровеет, вы сможете связать себя и ее тесными узами. В ней есть и моя кровь, и она наверно так же горяча. Если вы попробуете меня, у вас будет возможность сравнить это…

Спархок с отвращением отвернулся, и она засмеялась снова.

— Так мне послать за пергаментом и чернилами, чтобы мы могли составить бумагу, принцесса Арриса? — спросил Долмант.

— Нет, Долмант, не стоит. Это будет, вероятно, в интересах церкви, а я не хочу ей помогать. Если людям в Симмуре интересны слухи о моем замужестве, я не хочу мешать им радоваться. Они пускали слюни, слушая правду — пусть теперь позабавятся ложью.

— Это ваше последнее слово?

— Я могла бы изменить свое решение. Вот Спархок — Рыцарь Храма, а вы — патриарх. Так прикажите ему уговорить меня. У него это может получиться. Иногда я меняю свое решение быстро, иногда медленно — все зависит от того, кто уговаривает.

— Я думаю мы закончили здесь наши дела. Всего доброго, принцесса. — Долмант развернулся и зашагал прочь по по-зимнему коричневой лужайке.

— Возвращайтесь когда-нибудь без него, Спархок, — сказала Арриса, — мы прекрасно проведем время.

Ничего не ответив, Спархок развернулся и последовал за патриархом.

— Похоже, мы просто потеряли время, — пробормотал он с лицом, темным от гнева.

— Вовсе нет, мой мальчик, — спокойно возразил патриарх. — В своем желании быть как можно язвительней, принцесса пропустила один важный момент канонического права. Она сделала свободное признание в присутствии двух духовных лиц — тебя и меня. Подобное признание имеет всю силу подписанного документа. От нас потребуется только присягнуть, что она действительно сказала это.

Спархок прищурился.

— Долмант, вы самый изобретательный человек из всех, кого я знаю, — сказал он.

— Я рад, что ты это заметил, сын мой, — улыбнулся патриарх.

12

Ранним утром следующего дня они покинули гостеприимный дом Кьюрика. Эслада и четверо сыновей стояли на пороге, махая им на прощание. Кьюрик еще на некоторое время оставался дома, пообещав нагнать отряд по дороге.

— Мы поедем через город? — спросил Спархока Келтэн.

— Нет. По дороге вокруг северной окраины. За нами, конечно, будут следить, так давай не будем облегчать им это дело.

— Послушай, Спархок, ты не думал о том, чтобы отпустить Кьюрика в отставку? — неожиданно переменил тему Келтэн. — Он стареет, и ему может быть лучше было бы провести оставшиеся годы в кругу семьи, чем таскаться с тобой по всему свету. Кроме того, насколько я знаю, ты единственный из Рыцарей Храма, у кого еще есть свой оруженосец. Остальные уже давно научились обходится без них. Назначь ему хорошую пенсию, и пусть он останется дома.

Спархок, прищурясь, посмотрел на солнце, поднявшееся над верхушкой лесистого холма на востоке от Димоса.

— Может, ты и прав. Но как я могу сказать ему об этом? Мой отец взял Кьюрика на службу еще когда я был послушником. По традиции Рыцарь Королевского Дома Элении должен иметь оруженосца. — Спархок криво улыбнулся. — Это старинный обычай, и он требует, чтобы все было как встарь. Да и Кьюрик мне больше друг, чем оруженосец, и мне совсем не хочется огорчать его — говорить, что он слишком стар, чтобы служить мне дальше.

— Да, это не просто.

— Да, — вздохнул Спархок.

Кьюрик нагнал их недалеко от монастыря, где содержалась Арриса. Лицо его поначалу было угрюмо, но постепенно плечи его расправились и он принял обычный деловитый вид.

Спархок задумчиво смотрел на своего друга, пытаясь представить жизнь без него, потом покачал головой — это было абсолютно невозможно.

Дорога в Чиреллос проходила по хвойному вечнозеленому лесу. Лучи солнца с трудом пробивали себе дорогу через плотную зелень, разбрызгивая по подстилке опавшей хвои мелкие брызги золота. Воздух в лесу был бодрящ и ярок, как бывает в морозный солнечный день, хотя мороза и не было. Здесь Берит возобновил свой рассказ.

— Рыцари Храма занимались укреплением своего владычества над Рендором, когда до Чиреллоса дошла весть о том, что император Отт собрал огромную армию и идет с нею прямо на на Лэморканд.

— Погоди минуту, — прервал его Телэн, — а когда это все было?

— Около пятисот лет назад.

— Но это был не тот самый Отт, о котором ты говорил Келтэн?

— Насколько мы знаем — тот самый.

— Но так не бывает, Берит!

— Отту уже наверное девятнадцать столетий, — сказала Сефрения мальчику.

— Я думал что это история, настоящая история, а не сказка, — возмущенно воскликнул Телэн.

— Когда Отт был еще мальчиком, ему явился Старший Бог Азеш. Старшие Боги Стирикума обладают огромной властью, и для них нет никаких законов и правил. Один из даров, которые они могут дать своим служителям — это сильно продленная жизнь. Оттого многие и склоняются к служению им.

— Бессмертие? — скептически спросил Телэн.

— Нет. Не один Бог не может даровать его человеку.

— А бог эленийцев может, — вставил Долмант. — Я имею в виду бессмертие души, конечно.

— Это интереснейший теологический вопрос, Ваша Светлость, — улыбнулась Сефрения. — Когда-нибудь мы подробно обсудим его. Ну что ж, — продолжила она, — когда Отт согласился служить Азешу, тот дал ему огромное могущество, и Отт в конце концов стал императором Земоха. Старики и эленийцы в Земохе смешались, так что земохцы не являются в действительности представителями другой расы.

— И смешение это богопротивно, — добавил Долмант.

— Стирикские Боги тоже не приветствуют его, — согласилась Сефрения, и снова обратилась к Телэну: — Чтобы понять, что есть Отт и Земох, нужно понять самого Азеша. Азеш — темный Бог, самое полное воплощение зла в этом мире. Ритуалы поклонения ему ужасны, он наслаждается мучениями, кровью с агонией приносимых жертв. В своем поклонении Азешу земохцы стали более чем бесчеловечны, и их вторжение в Лэморканд сопровождалось невыразимой жестокостью. Однако если бы среди вторгшихся были только земохцы, их можно было бы отбросить обычными силами. Но Азеш укрепил их своими лиходейскими созданиями.

— Гоблины? — не веря спросил Телэн.

— Не совсем. Но можно сказать и так. Можно все утро рассказывать о двух десятках или даже большем количестве видов всякой нечисти, которая подчиняется Азешу. Вряд ли тебе придутся по душе ее описания.

— Чем дальше, тем больше эта история похожа на сказку, а я уже не ребенок, чтобы слушать рассказы о всяких гоблинах и феях.

— В свое время ты все поймешь и поверишь, что это не сказка, — сказала Сефрения. — Продолжай свой рассказ, Берит.

— Хорошо, моя госпожа. Постигнув природу сил, вторгшихся в Лэморканд, Церковь призвала из Рендора Рыцарей Храма. Отряды Четырех Орденов были подкреплены обычными рыцарями и солдатами так, чтобы они были столь же многочисленны, как и вторгшиеся в Лэморканд орды земохцев.

— И была битва? — с интересом спросил Телэн.

— Величайшая битва во всей истории, — ответил Берит. — Две огромных рати сошлись на равнинах Лэморканда у озера Рандера. Битва людей была огромна, но все же еще большей была битва магическая. Волны тьмы и огромные сполохи пламени охватили все поле, молнии сыпались с неба, как град, целые полки поглощались внезапно разверзающимися безднами или сгорали в пепел в чародейском пламени. Земля тряслась, и над полем туда-сюда гулял гром, как будто там собралась тысяча гроз. Магии земохских жрецов противостояла магия Рыцарей Храма. Три дня длилась битва, и земохцы были отброшены назад. Орды Отта, окончательно разбитые, беспорядочно бежали к своим границам.

— Потрясающе! — воскликнул Телэн возбужденно. — А потом наши армии вторглись в Земох?

— Они были слишком истощены, — сказал Берит. — Они выигрывали битву, но большей ценой. Больше половины Рыцарей Храма остались на поле битвы, и армии эленийских королей вели счет своим мертвым тысячами.

— Но могли же они сделать что-то?

Берит мрачно кивнул.

— Они лечили своих раненых и хоронили мертвых. А потом разошлись по домам.

— И это все? Что же это за история, если она так вот кончается, Берит?

— Обстоятельства были таковы, что они не могли идти дальше. Все мужчины западных королевств ушли сражаться с земохцами и оставили свои дома и поля без присмотра. Надвигалась зима, и урожай мог пропасть, тогда бы начался голод. Нужно было свести концы с концами этой зимой, а убитых и покалеченных было столько, что некому было сеять хлеб следующей весной, и на западе, и в Земохе. Так что голод все равно случился. Целое столетие по всей Эозии только и думали, что о пропитании. Мечи и копья были отложены в сторону, а боевых лошадей запрягли в плуги.

— А в других историях почему-то никогда не рассказывают о том, что такое бывает после войны.

— Потому что это были только сказки, — сказал Берит — а это рассказ о случившемся на самом деле. Эта война и случившийся после нее голод принесли в жизнь Эозии большие изменения. Рыцари Воинствующих Орденов трудились тогда на полях вместе со всеми. Ордена стали постепенно отдаляться от Церкви. Простите, Ваша Светлость, но Курия тогда была действительно слишком далека от нужд простого народа.

— Не стоит извинений, Берит, — печально сказал патриарх. — Церковь признает свои ошибки в ту эпоху.

— Первоначально Курией было задумано, что рыцари будут как бы вооруженными монахами, и станут жить в своих обителях, когда не сражаются. Но первоначально задуманное постепенно забывалось. После страшных потерь во время войны нужно было искать новые источники пополнения рядов Рыцарей Храма. Магистры Орденов отправились в Чиреллос и предстали с этим вопросом перед Курией. Основным вопросом был обет безбрачия. По настоянию Магистров это правило было смягчено, и Рыцарям позволили брать жен и иметь детей.

— А ты женат, Спархок? — неожиданно спросил Телэн.

— Нет, — ответил рыцарь.

— Почему?

— Он еще не встретил настолько глупой женщины, чтобы она согласилась пойти за него, — рассмеялся Келтэн. — Ко всему прочему, у него отвратительный характер и перебитый нос.

Телэн посмотрел на Берита.

— Значит получается что, конец истории? — критически сказал он. — Хорошая история должна кончаться так: «И с тех пор зажили они счастливо и стали они жить-поживать и добра наживать». А твоя история какая-то незаконченная.

— А история никогда и не кончается, Телэн, она всегда продолжается. Воинствующие Ордена теперь так же вовлечены в политику, так и в церковные дела. И никто не может сказать, что припасено для них судьбой в будущем.

— Да, все это правда, — вздохнул Долмант. — Мне бы хотелось, чтобы все было по-другому, но у Бога свои причины предопределять события так.

— Подождите, — сказал Телэн, — вы мне хотели рассказать об Отте из Земоха. Но война с ним была так давно, почему мы сейчас должны беспокоиться о нем?

— Отт снова собирает армии, — сказал Спархок.

— Ну а мы что же?

— Пока мы следим за ним. Если он снова придет, мы встретим его также, как и в прошлый раз. — Спархок посмотрел на желтую траву, блестевшую в лучах уже высокого солнца. — Если мы хотим доехать до Чиреллоса до конца месяца, мы должны поторапливаться.

Уже три дня отряд продвигался на восток, останавливаясь на ночь на придорожных постоялых дворах. Спархок со скрытым весельем наблюдал как Телэн, воодушевленный рассказом Берита, обезглавливает палкой кусты чертополоха. На третий день после полудня они въехали на высокий холм, чтобы полюбоваться сверху на широко раскинувшийся Чиреллос — столицу эленийской церкви. Город находился не в каком-то одном королевстве, а на пересечении границ Элении, Арсиума, Каммории, Лэморканда и Пелозии. Это был самый большой город во всей Эозии. Столица церкви была усеяна шпилями и куполами храмов, и воздух в определенные часы наполняли голоса тысяч колоколов, зовущих верующих на молитву. Однако никакой город, тем более такой большой, не может быть целиком отдан под церкви — и торговля в священном городе процветала наравне с религией, дворцы богатых негоциантов соперничали с дворцами патриархов церкви в великолепии и пышности. Сердцем Чиреллоса была его Базилика — огромный увенчанный куполом собор из сверкающего на солнце мрамора. Могущество исходящее из Базилики — сердца религии эленийцев — было огромно, его ощущал на себе каждый элениец от заснеженных пустынь северной Талесии до раскаленных Рендорских.

Телэн, до сих пор не разу не покидавший Симмура, открыв рот, смотрел на лежащий перед ним огромный город, ярко освещенный зимним солнцем.

— Великий Боже, — восхищенно вздохнул он.

— Да, воистину великий, — сказал Долмант. — А Чиреллос — великолепнейшее из его творений.

На Флейту, однако, величественная панорама не произвела впечатления — она достала свирель и заиграла легкую насмешливую песенку, отгораживаясь от ее подавляющего великолепия.

— Вы собираетесь поехать сразу в Базилику, Ваша Светлость? — спросил Спархок.

— Нет, — ответил Долмант. — Путешествие было слишком утомительным, а мне надо будет быть начеку, представляя все дело перед Курией. У Энниаса много союзников в Высшем Совете церкви, и им не понравится то, что я буду говорить.

— Но они же вряд ли посмеют сомневаться в ваших словах, Ваша Светлость.

— Наверно нет, но они попытаются как-нибудь исказить их.

Патриарх задумчиво подергал себя за ухо.

— Я думаю, доклад будет иметь большее воздействие, если у меня будет какое-нибудь подтверждение, — сказал он. — Спархок, ты нормально чувствуешь себя среди скопления народа?

— Только если он может воспользоваться при этом своим мечом, — ответил за Спархока Келтэн.

Долмант сдержанно улыбнулся.

— Приходи завтра утром ко мне домой, Спархок, — сказал он. — Мы вместе обсудим твои свидетельские показания.

— Будет ли это законно, Ваша Светлость?

— Но я же не в коем случае не собираюсь заставлять тебя лгать перед Курией. Просто я не хочу, чтобы ты преподнес мне какой-нибудь сюрприз. Я терпеть не могу сюрпризов.

— Хорошо, Ваша Светлость, — согласился Спархок.

Отряд двинулся вниз по дороге к огромным Бронзовым воротам Чиреллоса. Стража у ворот почтительно приветствовала патриарха и пропустила всех его спутников беспрепятственно. За воротами начиналась широкая улица. Огромные дома, казалось, расталкивали друг друга стремясь привлечь внимание прохожего и поразить его. Многие прохожие были в простой рабочей одежде, но все же на улице преобладали черные священнические рясы.

— Здесь что, каждый человек — священник? — спросил Телэн. Мальчик был еще ошеломлен городом. Впервые в жизни он встретил нечто, глядя на что он не мог презрительно пожать плечами.

— Ну это вряд ли, — ответил Келтэн. — Просто в Чиреллосе больше уважают человека, если он как-то связан с Церковью, поэтому здесь носят черное.

— Я бы предпочел видеть на улицах Чиреллоса больше цветов, — сказал Долмант, — этот постоянный черный подавляет меня.

— Вы могли бы первым ввести новый обычай, Ваша Светлость, — предложил Келтэн. — Почему бы вам не предстать перед Курией в ярко-розовой сутане или в изумрудно-зеленой? Вам изумительно пойдет зеленый цвет.

— Боюсь, если я сделаю это, Базилика обрушится, — криво усмехнулся патриарх.

Дом Долманта, в отличие от домов большинства верховного духовенства, не пытался поразить ни размерами, ни великолепием. Он находился в стороне от оживленных улиц, отгороженный от суеты заботливо ухоженной изгородью и оградой из железных пик.

— Что ж, а мы отправимся в наш Замок, Ваша Светлость, — сказал Спархок, когда они остановились у ворот дома патриарха.

— Хорошо, — кивнул патриарх, — я жду тебя завтра.

Они распрощались, и Спархок повел своих спутников дальше по улице.

— Он хороший человек, — сказал Келтэн.

— Один из лучших, — согласился Спархок. — Счастлива Церковь, что имеет его.

Замок Пандиона в Чиреллосе представлял из себя мрачное каменное строение на тихой немноголюдной улице. Он не был окружен рвом, как Замок в Симмуре, но и его окружала высокая неприступная каменная стена с огромными воротами. Спархок прошел через ритуал, дающий право попасть в Замок, и со своим спутниками въехал во двор, где все спешились. Навстречу им торопливо вышел Нэшан, Командор Замка.

— Нашему дому выпала большая честь, — сказал он пожимая руку Спархоку. — Как дела в Симмуре?

— Нам удалось на время лишить Энниаса его ядовитого жала.

— Ну и как, ему это понравилось? — спросил, улыбаясь, тучный Командор.

— Он выглядел раздосадованным.

— Приятно слышать, — сказал Нэшан и обернулся к Сефрении. — Добро пожаловать, Матушка, — приветствовал он ее, целуя обе ладони.

— Нэшан, — серьезно ответила Сефрения, — у тебя по-прежнему замечательный аппетит.

Командор рассмеялся и похлопал себя по животу.

— Каждому человеку необходимо иметь хотя бы пару пороков, — сказал он. — Ну что ж, входите же! Я контрабандой протащил в Замок бурдюк красного арсианского, на благо своего желудка, разумеется. Но нам всем хватит по кубку или даже по два.

— Вот это правильно, — сказал Келтэн Спархоку. — Правилами можно и пренебречь, если ты среди друзей.

Стены и драпировки в кабинете Нэшана были выдержаны в красных тонах, а его рабочий стол украшен резьбой, золотом и перламутром.

— Дань традициям, — объяснил он, махнув рукой на всю эту роскошь. — В Чиреллосе мы вынуждены делать уступку здешней склонности и пышности, иначе нас не будет принимать всерьез.

— Не оправдывайся, Нэшан, — улыбнулась Сефрения. Тебя же выбирали в Командоры Замка не за скромность.

— Кто-то должен заботиться о внешней стороне дела, — вздохнул Командор. — Вояка из меня никудышный — и с копьем я обращался всегда посредственно, и большинство заклинаний у меня разваливаются на пол-пути, — он огляделся вокруг, — но содержать этот дом в порядке я могу. К тому же я хорошо знаю Церковь, ее политику и интриги, и на этой арене мог служить Ордену и Лорду Вэниону гораздо лучше, чем на поле боя.

— Все мы делаем, что можем, — проговорил Спархок. — Сказано, что Бог оценит наши лучшие деяния.

— Не печалься, Нэшан, — сказала Сефрения. — Бог эленийцев добр, а ты делаешь все, что можешь.

Все расселись вокруг роскошного стола Командора, и юный послушник принес серебряные кубки и бурдюк арсианского. Специально для Сефрении был подан чай, и молоко — для Флейты и Телэна.

— Не стоит сообщать об этом Вэниону, — шепнул Нэшан Спархоку, наливая вино ему в кубок.

— Из меня об этом и клещами слова не вытянешь, мой Лорд, — сказал Спархок, поднимая свой кубок.

— Итак, — сказал Келтэн, — как идут дела здесь в Чиреллосе?

— Смутные времена, Келтэн, — ответил Нэшан, — смутные времена. Архипрелат стареет, и весь город затаил дыхание в ожидании его смерти.

— И кого прочат на место нового Архипрелата? — поинтересовался Спархок.

— Сейчас никто не может ничего сказать. Кливонис уже не в состоянии назначить приемника, а Энниас из Симмура тратит огромные деньги, чтобы занять его место.

— А как насчет Долманта? — спросил Келтэн.

— Боюсь, он слишком скромен. Он настолько посвятил себя церкви, что потерял всякое честолюбие, а оно нужно тому, кто стремится к золотому трону в Базилике. И не только это — он постоянно наживает себе врагов своей честностью.

— Враги — это вовсе не так плохо, — усмехнулся Келтэн. — Если бы не было врагов, зачем бы тогда нужны были мечи?

Нэшан взглянул на Сефрению.

— В Стирикуме что-то затевается? — спросил он.

— Что ты имеешь ввиду?

— Чиреллос буквально наводнен стариками, — ответил Командор. — Они говорят, что пришли учиться эленийской вере.

— Но это какая-то несуразица.

— Я и сам так думаю. Церковь уже три тысячелетия пытается обратить стариков, а теперь вдруг они сами по собственной воле целыми толпами приходят в Чиреллос за этим самым обращением.

— Ни один нормальный старик не станет этого делать. Наши Боги ревнивы и сурово наказывают отступничество. А знает кто-нибудь, откуда пришли эти новообращенные?

— Нет. С виду они — обыкновенные стирики.

— Быть может, они пришли из краев гораздо более далеких, чем хотят показать.

— Ты думаешь, это земохцы? — спросил Спархок.

— Отт уже наводнил ими восточный Лэморканд. Теперь очередь за Чиреллосом — сердцем мира эленийцев, ясно, что Чиреллос — главная цель шпионов и подручных Отта. И раз уж нам придется здесь дожидаться рыцарей, посланных другими Орденами, то давайте проведем это время недаром, постараемся узнать, кто эти странные неофиты.

— Жаль, но я не могу принять в этом участия, — сказал Спархок. — Голова у меня сейчас занята другим. Отт и его земохцы подождут, а сейчас главное — вернуть Элану на трон и спасти жизни наших друзей.

— Что ж, Спархок, твои слова справедливы, — сказала Сефрения. — Но все же я возьму с собой Келтэна, и мы попробуем что-нибудь разузнать.

Остаток дня мирно протек в тихой беседе. На следующее утро Спархок в легкой кольчуге под простым плащом с капюшоном отправился к дому Долманта. Тот уже ждал его, и они вдвоем подробно обсудили все, что произошло в Симмуре и Арсиуме.

— Будет крайне неосмотрительно выдвигать прямые обвинения против Энниаса, поэтому лучше опустить всякие ссылки на него или на Гарпарина, — сказал Долмант. — Представим все дело как заговор против Ордена Пандиона и оставим Курии выносить решение, — патриарх слабо улыбнулся. — Вред Энниасу мы нанесем уже там, что публично выставим его на посмешище. А это припомнят многие в Курии, когда придется выбирать нового Архипрелата.

— Пусть так. Расскажем ли мы о так называемом замужестве Аррисы?

— Наверно, нет. Это вещь не настолько важная, чтобы просить Курию принять по этому поводу какое-то решение. Документ, опровергающий факт замужества Аррисы должен исходить от ворденаисского патриарха — ведь именно там, якобы, происходила церемония. Кроме того, патриарх Ворденаиса — мой друг.

— Мудрое решение, — согласился Спархок. — Когда мы должны предстать перед Курией?

— Завтра же утром. Не стоит больше тянуть с этим, так мы дадим друзьям Энниаса в Базилике подготовиться.

— Я буду должен завтра прийти сюда и вместе с вами отправиться в Базилику?

— Нет, поедем порознь. Не стоит давать ни малейшего намека на наши задумки.

— Вы хорошо разбираетесь в политических интригах, Ваша Светлость, — усмехнулся Спархок.

— Конечно. Как бы, ты думаешь, я смог бы стать патриархом без этого? Приезжай в базилику к третьему часу после восхода солнца. К этому часу я успею представить свой собственный доклад и ответить на вопросы и возражения, которые обязательно, поверь мне, возникнут у друзей Энниаса в Курии.

— Хорошо, Ваша Светлость, — сказал Спархок, вставая.

— Будь осторожен завтра, Спархок. Они обязательно постараются подловить тебя на чем-нибудь. И ради Бога, держи себя в руках.

— Я постараюсь, Ваша Светлость.

Следующим утром Спархок уделил особое внимание своему облачению — надраенные черные доспехи блистали, оттеняемые выстиранной и выглаженной серебристой накидкой. Фарэн не отставал от хозяина — шкура его была до блеска начищена, а смазанные маслом подковы взблескивали на солнце.

— Не дай им загнать себя в угол, Спархок, — напутствовал его Келтэн, вместе с Кьюриком помогая забраться в седло. — Все это высшее духовенство такие продувные бестии, что только держись.

— Я буду осторожен, — пообещал Спархок, беря поводья и трогая Фарэна. Чалый, гордо подняв подняв голову, прошествовал сквозь ворота Замка и вступил на улицы священного города.

Купол Базилики возвышался над городом, сверкая в лучах зимнего солнца на фоне бледных небес. Стража у бронзовой колоннады почтительно приветствовала Рыцаря Пандиона, и Спархок спешился перед широкой мраморной лестницей, поднимающейся к огромным дверям Базилики. Вручив поводья Фарэна подбежавшему служке, он прошествовал вверх по ступенькам, звякая по их мрамору шпорами. На верху молодой священник в черной сутане преградил ему путь.

— Сэр Рыцарь! Не подобает входить вооруженным в дом Божий.

— Вы ошибаетесь, Ваше Преподобие, — возразил Спархок. — Это правило не относится к рыцарям Воинствующего Ордена.

— Я никогда не слышал о каких-либо исключениях.

— Зато теперь услышали. Я не хотел бы доставить вам никаких неприятностей, но я вызван патриархом Долмантом и собираюсь войти внутрь.

— Но…

— Здесь есть огромная библиотека, Ваше преподобие. Вам стоит порыться в древних манускриптах и освежить в голове правила. А теперь пропустите-ка меня. — Он отстранил человека в черной сутане и вошел в пахнущую миррой и ладаном прохладу собора. Поклонившись украшенному самоцветами алтарю, Спархок зашагал в центральный неф храма, освещенный окнами с разноцветными стеклами. Перед алтарем суетился ризничий, полируя серебряный потир.

— Доброе утро, отец, — тихо сказал Спархок.

Ризничий подскочил от неожиданности, едва не выронив из рук потир.

— Вы испугали меня, сэр Рыцарь, — нервно улыбаясь, сказал он. — я и не слышал как вы подошли.

— Здесь все устлано коврами, а это глушит звук шагов. Я так понимаю, все члены Курии уже в соборе?

Ризничий кивнул.

— Патриарх Долмант вызвал меня свидетельствовать при его докладе. Не подскажите ли вы, отец, где происходит собрание?

— Я полагаю, у Архипрелата, в приемной Палате. Мне проводить вас, сэр рыцарь?

— Спасибо, отец мой. Я знаю, где это, — Спархок направился в дальний конец нефа и там свернул в гулкий мраморный коридор. Он снял шлем и нес его на согнутой руке. В конце коридора открылась комната, в которой за столами сидели двенадцать священников, копошась в огромных грудах бумаг. Один из них поднял глаза и увидел Спархока в дверном проеме.

— Что вам угодно, сэр рыцарь? — поднявшись, спросил он. Священник этот был почти лыс, и только пучки волос над ушами напоминали крылья диковинной птицы.

— Мое имя Спархок, Ваше преподобие. Патриарх Долмант призвал меня.

— Ах да. Как же, как же. Патриарх предупредил, что ожидает вас. Я пойду доложить ему, что вы прибыли. Не желаете ли присесть пока?

— Спасибо, Ваше преподобие, я постою. Не очень удобно сидеть, когда ты при мече.

Священник улыбнулся.

— Простите, сэр рыцарь. Я ведь никогда не носил меча. — Он повернулся и шаркая сандалиями по мраморным плитам пола отправился в двери на дальнем конце комнаты. Немного спустя он опять появился в комнате. — Патриарх пригласил войти вас прямо сейчас. Архипрелат находится там.

— Да? А я слышал, что он болен.

— Сегодня один из тех редких дней, когда он в состоянии подняться. — Священник прошаркал к двери Приемной Палаты и открыл ее перед Спархоком.

Приемная Палата представляла собой зал по обеим сторонам которого ярусами располагались ряды скамей. Все места на них были заняты пожилыми священниками в черных рясах — это и была Курия эленийской церкви. В дальнем конце комнаты напротив дверей на возвышении стоял золотой трон, на котором, мирно подремывая, в белых шелковых одеждах и золотой митре, сидел Архипрелат Кливонис. В середине комнаты на богато изукрашенной кафедре перед пергаментным свитком на наклонном пюпитре стоял патриарх Долмант.

— А, сэр Спархок! — сказал он. — Хорошо, что вы пришли.

— Мое почтение, Ваше Светлость.

— Братья, — обратился Долмант к Курии. — Имею честь представить вам Рыцаря Ордена Пандиона сэра Спархока.

— Нам приходилось слышать о сэре Спархоке, — холодно сказал один их патриархов, пожилой человек с иссохшим лицом, сидящий на скамье в первом ряду. — Для чего он здесь, Долмант?

— Чтобы представить свидетельства к моему докладу, Макова, — сухо ответил Долмант.

— Я уже достаточно слышал сегодня.

— Говори за себя, Макова, — пробасил жизнерадостного вида толстяк с правого яруса. — Воинствующие Ордена — правая рука церкви, и мы всегда рады видеть их рыцарей на своих собраниях.

— Поскольку сэр Спархок именно тот человек, который обнаружил и обезвредил заговор, — спокойно сказал Долмант, — его свидетельства могут пролить свет на это дело.

— Ну так давайте же скорее выслушаем его, — раздраженно сказал Макова, — у нас есть множество более важных дел сегодня.

— Как пожелает наш многоуважаемый патриарх Кумби, — склонил голову Долмант. — Сэр Спархок, клянетесь ли вы словом Рыцаря Храма говорить правду и только правду?

— Клянусь, — ответил Спархок.

— Расскажите собранию, как вы узнали об этом заговоре?

— Да, Ваша Светлость, — поклонился Спархок и пересказал собранию разговор между Крегером и Гарпарином, опуская их имена и все, что касалось Энниаса.

— И что, вы часто подслушиваете частные беседы? — спросил Макова.

— Да, когда это касается безопасности церкви и государства, Ваша Светлость. Я присягал защищать обоих.

— Ах да. Я и позабыл, что вы Рыцарь Королевы Элении. Вы не разделяете церковь и государство?

— Их интересы редко противостоят друг другу в Элении, Ваша Светлость.

— Хорошо сказано, сэр Спархок, — одобрил его слова жизнерадостный толстяк.

Патриарх Кумби наклонился и прошептал что-то желтоватого болезненного вида человеку, сидящему рядом с ним.

— Что вы сделали, узнав о заговоре? — продолжал меж тем Долмант.

— Мы собрали рыцарей Ордена и отправились в Арсиум, чтобы помешать наемникам совершить задуманное.

— А почему бы вам было не сообщать обо всем первосвященнику Энниасу? — спросил Макова.

— Происшествие должно было случиться в Арсиуме, Ваша Светлость, а власть первосвященника Энниаса туда не распространяется. Там что первосвященник не имел к делу никакого касательства.

— Как и сами пандионцы, замечу. Почему бы вам было просто не предупредить Рыцарей Сириника и и не оставить им разбираться с этим делом? — сказал Макова, самодовольно оглядываясь вокруг, как будто высказал нечто убийственное.

— Заговор был направлен на очернение Ордена Пандиона, и мы решили, что это достаточная причина, чтобы самим вмешаться в это дело, Ваша Светлость. Кроме того, у сириникийцев свои заботы, и мы не хотели беспокоить их.

Макова кисло улыбнулся.

— Что же случилось далее, сэр Спархок? — спросил Долмант.

— Все было так, как и задумано, Ваша Светлость. Мы предупредили графа Редана и потом, когда явились наемники, атаковали их с тыла. Лишь немногим из них удалось спастись бегством.

— Вы атаковали их сзади, без предупреждения? — с мнимым возмущением воскликнул Макова. — Вот он, хваленый героизм пандионцев!

— Ты старая гнида, Макова, — раздался бас толстяка с правого яруса. — Ваш драгоценный Энниас выставил себя полным дураком. Лучше тебе прекратить оспаривать показания того славного рыцаря и придираться к его словам, — он прищурившись взглянул на Спархока. — А вы не поделитесь с нами предположениями о вдохновителе этого заговора, сэр Спархок?

— Мы собрались здесь не для того, чтобы слушать всякие сплетни, — встрял Макова. — Свидетель должен рассказывать лишь о том, что он знает, Имбен, а отнюдь не о своих домыслах.

— Патриарх Макова прав, Ваша Светлость, — сказал Спархок. — Я поклялся говорить только правду, а предположения могут оказаться далеки от нее. Орден Пандиона нажил себе немало врагов за минувшие века. Мы иногда бываем очень упрямыми и несговорчивыми, и многим это в нас не по нраву, а старая ненависть умирает с трудом.

— Верно, сэр Спархок, — согласился Имбен. И уж если говорить о защитниках веры, то упрямые и несговорчивые пандионцы вызывают у меня гораздо больше доверия, чем некоторые, на которых я могу указать. Но не только старая ненависть умирает с трудом. Я наслышан о том, что происходит в Элении, и мне не так уж трудно понять, кому было бы на руку такое бесчестье пандионцев.

— Ты собираешься обвинить первосвященника Энниаса?! — с выпученными глазами закричал Макова, вскакивая на ноги.

— Да сядь же, Макова, — с отвращением проговорил Имбен. — Ты оскорбляешь нас одним только присутствием. Всем здесь известно, кто купил тебя.

— Ты обвиняешь меня?

— Интересно, кто заплатил за твой новый дворец, Макова? Всего пол года назад ты пытался занять у меня денег, а сейчас ты не в чем не нуждаешься. Откуда бы такое благоденствие?

— О чем весь этот крик? — раздался внезапно слабый голос.

Спархок посмотрел на человека на золотом троне. Архипрелат Кливонис проснулся и теперь сконфуженно мигал глазами, оглядываясь вокруг. Голова его старчески тряслась на тонкой шее и взор туманился немощью.

— Теологический диспут, Святейший, — мягко сказал Долмант.

— И вы разошлись, и разбудили меня, — укоризненно сказал старец. — А я видел такой замечательный сон… — сбросив с головы митру, Архипрелат, надул губы и откинулся на спинку золотого кресла.

— Не желает ли Святейший узнать суть обсуждавшегося вопроса? — спросил Долмант.

— Нет, не желаю, — буркнул Кливонис, захихикав. Потом внезапно гневно выпрямился и заявил: — Я хочу, чтобы вы отсюда убрались. Прочь все из моей комнаты.

Все члены Курии поднялись на ноги и вереницей отправились к выходу из зала.

— И ты тоже, Долмант! — продолжил бушевать Архипрелат. — И пришлите мне сестру Клентис. Она одна заботиться обо мне.

— Как пожелаете, Святейший.

Выйдя из Приемной Палаты Спархок зашагал рядом с димосским патриархом.

— И давно он таков? — спросил он.

Долмант вздохнул.

— Уже наверное с год. Его рассудок постепенно угасает уже давно, но только в течении последнего года старость настолько одолела его.

— А кто эта сестра Клентис?

— Его служанка, точнее — нянька.

— А то, что Архипрелат впал в детство, многие знают?

— Ходят, конечно, такие слухи, но мы стараемся держать его истинное состояние в секрете, — снова вздохнул Долмант. — Не смотри на него таким, каков он есть сейчас, Спархок. Когда он был моложе, он был украшением трона Архипрелата.

— Я знаю. Но как все-таки его здоровье сейчас?

— Плохо. Он очень болен и вряд ли долго протянет.

— Возможно именно поэтому Энниас так засуетился, — сказал Спархок, — время на его стороне.

— Да, — угрюмо согласился Долмант. — И от этого миссия еще важнее.

Тут к ним присоединился еще один священник.

— Чудесно, Долмант, — сказал он. — Очень интересное утро. И глубоко этот Энниас замешан в этом грязном деле?

— Я как-будто ничего не говорил о первосвященнике Симмура, Яррис, — запротестовал Долмант с наигранной невинностью.

— Ты не должен был, но это и так ясно. И вряд ли ускользнуло от кого-нибудь на Совете.

— Ты знаешь патриарха Ворденаиса, Спархок? — спросил Долмант.

— Мы встречались несколько раз, — ответил Спархок. — Ваша Светлость, — слегка поклонился он.

— Рад видеть тебя снова, сэр Спархок, — сказал Яррис. — Как дела в Симмуре?

— Тяжело.

Яррис посмотрел на Долманта.

— Макова обязательно доложит Энниасу, что произошло здесь сегодня утром.

— Я и не собирался держать это в секрете. Энниас выставил себя ослом, а, учитывая его стремления, эта сторона его личности в высшей степени относится к делу.

— Все это так, Долмант, однако сегодня утром ты нажил еще одного врага.

— Макова никогда не жаловал меня. Кстати, еще об одном деле.

— Да?

— Еще одна выдумка первосвященника Симмура.

— Тогда в любом случае этому необходимо помешать.

— Я как раз и надеялся, что ты решишь так.

— И что же он замыслил не сей раз?

— Он представит фальшивую бумагу о бракосочетании Королевскому Совету Элении.

— И кто же счастливые молодожены?

— Принцесса Арриса и герцог Остэн.

— Это же просто смешно!

— Примерно то же самое сказала нам и Арриса.

— Ты можешь поклясться в этом?

Долмант кивнул и добавил:

— Так же, как и Спархок.

— Видимо это было сделано с целью узаконить Личеаса?

Долмант снова кивнул.

— Что ж, надо разрушить его планы. Пойдемте, поговорим с моим секретарем Он сможет составить необходимый документ, — патриарх Ворденаиса рассмеялся и сказал: — У Энниаса, похоже, настал черный месяц. Теперь уже два его заговора будут провалены. И оба раза будет фигурировать твое имя, сэр Спархок. — он взглянул на пандионца. — Держи наготове меч, мой мальчик. Энниас наверняка захочет отблагодарить тебя кинжальным ударом.

Присягнув в своих показаниях, Спархок и Долмант покинули Ярриса и зашагали по мраморному коридору вдвоем.

— Долмант, — сказал Спархок, — как вы думаете, почему в Чиреллосе так много стириков?

— Да, я слышал об этом. Говорят дело в том, что они вдруг захотели обучаться эленийской вере.

— Сефрения просто рассмеялась, когда услышала это.

— Возможно, она права. Я трудился над этим долгое время, но мне так и не удалось обратить ни одного стирика.

— Они слишком привязаны к своим Богам. Между стириком и его богом существуют близкие, почти что личные отношения, а наш Бог слишком далек от нас.

— Я упомяну об этом, когда буду говорить с Ним. Я уверен, Он оценит твое мнение, — усмехнулся Долмант.

Спархок рассмеялся.

— Когда ты собираешься отправиться в Боррату, Спархок?

— Через несколько дней. Терпеть не могу транжирить время вместо того, что бы добраться до Чиреллоса, и я должен их дождаться. От ожиданий я становлюсь ужасно раздражителен, но боюсь что тут уж ничем не поможешь. Хотя, может, стоит погулять здесь по улицам? Эти стирики очень мне любопытны.

— Будь осторожен на улицах Чиреллоса, Спархок, — серьезно посоветовал Долмант. — Они могут быть очень опасными.

— Весь мир стал опасен в последнее время. Ваша Светлость. Я сообщу вам, о чем я смогу разузнать.

13

Подкатило к полудню, когда Спархок отправился от Базилики назад, к Замку. Он медленно ехал шумными улицами священного города, не обращая внимания на толпящихся вокруг людей. Зрелище впавшего в детство старца Кливониса печалило его. Раньше до него доходили слухи, но теперь, увидев все собственными глазами, он был глубоко потрясен.

Во дворе Замка его уже поджидал Келтэн.

— Ну как? Как все прошло? — спросил он.

— Не знаю, чего мы добились… Те патриархи, что были за Энниаса, так и остались на его стороне, те, что против — тоже остались при своем мнении, а нейтральные — нейтральны по-прежнему, — тяжело слезая с лошади и снимая шлем, ответил Спархок.

— Так что, это была пустая трата времени?

— Нет, от чего же. Став посмешищем в глазах всей Курии, ему труднее будет пролезть на трон Архипрелата и заполучить себе новых сторонников.

— Что-то ты какой-то кислый, Спархок. Взбодрись. Что там такое случилось, в самом деле?

— Я видел Кливониса.

— Неужто? Ну и как он?

Прескверно.

— Ему восемьдесят пять лет, Спархок. Ты что, надеялся увидеть его цветущим юношей? Люди стареют.

— Дело не в дряхлости тела. Он помутился в рассудке, Келтэн. Долмант говорит, что он долго не протянет.

— Так плох?

Спархок кивнул.

— Тем важнее нам побыстрее оказаться в Боррате.

— Куда уж важней, — с мрачной усмешкой согласился Спархок.

— Может, нам стоит тогда отправиться вперед? А нашим помощникам из других Орденов оставим указание нас догонять.

— Хотел бы я сделать так. Мне вовсе не по душе сидеть здесь, когда Элана там, в тронном зале, одна… Но придется подождать, и рисковать нам нельзя. Да и Комьер был прав, когда говорил о том, что нам нужно показать свое единство. А если мы уедем, то может задеть их.

— А как насчет Аррисы? Вы с Долмантом поговорили с кем-нибудь?

— Патриарх Ворденаиса уладит это дело.

— Значит, все-таки день прошел не впустую?

Спархок ухмыльнулся.

— Я хочу заменить эту штуку, — сказал он, постукивая по нагруднику своих доспехов.

— Фарэна-то расседлать?

— Нет. Он мне еще будет нужен сегодня. А где Сефрения?

— Наверно у себя в комнате.

— Кстати, пусть оседлают ее лошадь.

— Она что, куда-то собирается?

— Может быть, — ответил Спархок и пошел по ступеням, ведущим к входу в здание замка. Через четверть часа он уже стучался в дверь Сефрении, сменив тяжелые доспехи на кольчугу и неприметный серый плащ. — Это я, Сефрения, — сказал он через дверь.

— Входи, Спархок.

Он открыл дверь и вошел. Сефрения сидела за широким столом с Флейтой на коленях. Девочка спала с удовлетворенной улыбкой на лице.

— В Базилике все нормально? — спросила Сефрения.

— Да не сказать, что б так. Их Светлости с каждым разом все безразличнее, о чем говорят на Совете. Ну, а вы с Келтэном? Разузнали что-нибудь?

— Да, — кивнула Сефрения. — Они все съезжаются в одном квартале у Восточных ворот. Там где-то есть дом… Мы еще не узнали точно, где он.

— Ну так, поедем и отыщем его. Я не могу сидеть на одном месте, без дела.

— Спархок, неужели ты не устал?

— Побыстрее бы уж ехать в Боррату. Мне нужно занять себя чем-нибудь пока.

Сефрения встала, легко подняв на руки Флейту, и положила спящую девочку на кровать. С величайшей осторожностью она укрыла Флейту серым шерстяным одеялом, но та все же приоткрыла свои темные глаза. Взглянув на склонившуюся над ней Сефрению, она улыбнулась и снова заснула. Сефрения тихо поцеловала ее и повернулась к Спархоку.

— Ну, поедем? — сказала она.

— Ты ее очень любишь? — спросил Спархок, когда они вдвоем шли по коридору.

— Да. Но это гораздо сложнее и глубже, чем просто любовь. Когда-нибудь ты поймешь.

— Ну, с чего мы начнем?

— Один торговец у восточных ворот продал стирикам мясо. Носильщик, который отнес покупку, знает, где дом.

— Что ж, вы расспросили его как следует?

— Его не было в лавке.

— Может попробуем поискать его сейчас?

— Давай попробуем.

Спархок остановился и взглянул в глаза Сефрении.

— Я не хочу совать нос в то, что ты не хочешь показывать, Сефрения, но скажи, сможешь ли ты отличить простого деревенского стирика от земохца?

— Да. Если только они очень не постараются скрыть свою сущность.

Они вышли во двор, где Келтэн поджидал их с Фарэном и белой лошадью Сефрении. На лице его был гнев.

— Твой спятивший одр укусил меня, Спархок! — заявил он.

— Ты же знаешь — не надо к нему поворачиваться спиной. До крови?

— Нет, еще этого не хватало.

— Ну, тогда он просто заигрывал с тобой. На самом деле он тебя любит.

— Покорно благодарю, — раскланялся Келтэн. — Позволите ли вы мне сопровождать вас? — церемонно спросил он.

— Нет. Нам хотелось бы остаться незамеченными, а с тобой это трудно.

— Что мне больше всего нравится в тебе, Спархок, так это твое прямодушие.

— Рыцарь храма обязан говорить только правду, Келтэн. И тем более недопустима лесть в его устах, — заметил Спархок, помогая Сефрении забраться в седло. — Мы вернемся до темноты.

— Если ради меня, то можете не торопиться.

Сефрения и Спархок выехали из замка и свернули в боковую улицу.

— Он все оборачивает в шутку, — сказала Сефрения.

— Да, он смеется над жизнью с самого детства. За это я и люблю его.

Они ехали по многолюдным улицам Чиреллоса. В священном городе даже торговцы одевались в монашеские одежды, и приезжего сразу можно было узнать по одежде. Особенно отличались гости из Каммории, одетые в свои знаменитые яркие шелка, не теряющие сочности красок ни от воды, ни от солнца, ни от времени.

Путь до давешней мясной лавки занял три четверти часа.

— Как ты нашла этого лавочника? — спросил Спархок.

— Стирикская кухня, знаешь ли, довольно сильно отличается от эленийской, и они используют некоторые продукты, которые не часто увидишь у эленийцев на столе.

— Но они же как-будто покупали мясо?

— Козлятину, Спархок. Эленийцы не особенно ее жалуют.

Спархок пожал плечами.

— Я, пожалуй зайду в мясную лавку одна, — сказала Сефрения. — Носильщик может тебя испугаться. Посмотри за моей лошадью. — Она вручила ему поводья и направилась в лавку. Через некоторое время Сефрения вышла оттуда.

— Узнала что-нибудь? — спросил Спархок, помогая ей сесть на лошадь.

Она кивнула.

— Да, здесь рядом. У восточных ворот.

— Ну что ж, поехали посмотрим.

Они тронулись. В Спархоке внезапно всколыхнулось теплое чувство к этой маленькой женщине. Он взял ее руку и сказал:

— Я люблю тебя, Матушка.

— Да, я знаю, — спокойно сказала она, — хотя приятно, что ты говоришь это вслух. — Сефрения улыбнулась проказливой улыбкой, напомнившей Спархоку Флейту. — Вот тебе урок на будущее, Спархок. Имея дело с женщиной, не говори «люблю» слишком часто.

— Это и к эленийским женщинам относится?

— Это относится ко всем женщинам, Спархок. Женщина остается женщиной, стирик она или эленийка.

Они проехали через рыночную площадь и углубились в квартал, прилегающий к восточным воротам. Это, конечно, были не Симмурские трущобы, но пышности здесь заметно поубавилось. Одежда прохожих уж совсем не радовала глаз — на смену черному пришел блекло-серый цвет, и даже наряды нескольких купцов, мелькнувших в толпе, были какие-то потертые, хотя на лицах и была написана обычная для торгового сословия важность. В конце улицы Спархок заметил человека в грубом домотканом рубище.

— Стирик, — сказал он.

Сефрения кивнула и натянула капюшон так, чтобы он закрыл ей лицо. Спархок выпрямился в седле и сделал высокомерно-снисходительное лицо, какое обычно бывает у слуг очень важных господ. Так они и проехали мимо стирика, осторожно посторонившегося, но не обратившего на них особого внимания. Как и все стирики, этот был бледнокож и темноволос. Выдающиеся кости лица придавали ему какую-то незавершенность. Ростом он был ниже окружающих его эленийцев.

— Земох? — спросил Спархок, когда стирик остался позади.

— Сложно сказать.

— Он скрывает это с помощью магии?

Сефрения развела руками.

— Сложено сказать, Спархок. Может быть, это обычный лесной стирик, у которого в голове только мысли о хлебе насущном, а может — искусный маг, скрывающий свою сущность.

— Это оказывается не так легко, как я думал, — сказал Спархок, — ну поехали дальше, посмотрим, что еще можно разузнать.

Дом, указанный посыльным, стоял в конце затерянного тупика.

— Трудно будет наблюдать за домами и оставаться незамеченными, — сказал Спархок, когда они въехали в тупичок.

— Вовсе необязательно. Сначала поговорим с содержателем лавочки там, на углу.

— Ты хочешь что-нибудь купить там?

— Не то, чтобы купить, Спархок. Подъезжай поближе, и ты все увидишь. — Она соскользнула с седла и привязала лошадь к столбу рядом с лавочкой. — Я надеюсь, Фарэн не допустит, чтобы кто-нибудь украл мою Ч'ель? — Сефрения ласково потрепала холку своей белой лошадки.

— Я попрошу его об этом.

— Скажешь?

— Фарэн, — строго сказал Спархок своему чалому, — стой здесь и охраняй эту кобылку. — Фарэн заржал, галантно прижимая уши. Спархок рассмеялся. — Ты большой старый дурачина. — В ответ зубы Фарэна клацнули прямо над ухом у Спархока. — Будь хорошим, — прошептал ему Спархок.

В лавочке торговали дешевой мебелью. Сефрения приняла заискивающий и покорный вид.

— Добрый хозяин, — начала она, — мы служим одному очень важному господину из Пелозии, приехавшему в поисках утешения духа в этот священный город.

— Я не имею дел со стириками, — бросил купец, сердито взглянув на Сефрению. — Слишком много развелось этих язычников в Чиреллосе, — на его лице отразилось нескрываемое отвращение.

— Ну ладно, ладно, торгаш, — прикрикнул Спархок, подделывая пелозийский выговор. — Из кожи-то вон не лезь, а то как бы совсем не вылезти. Меня и домоправительницу моего хозяина подобает встречать с уважением, любишь ты стириков или нет.

Торговец ощетинился.

— Почему… — грозно начал он.

Спархок хватил по столу кулаком так, что столешница разлетелась в щепки. Схватив торговца за ворот, он подтащил его к себе и в упор взглянул на него.

— Ну, теперь ты понял меня? — хрипло спросил он.

— Все, что нам надо, — вкрадчиво сказала Сефрения, — это удобная комната с окнами на улицу, добрый хозяин. Наш господин любит любоваться в окно на прохожих. — Сефрения скромно опустила ресницы. — Есть у вас такое место наверху?

Приведенный в замешательство торговец повернулся и начал взбираться по ступеням в верхний этаж. Жалкие комнаты наверху больше всего напоминали крысиные норы. Когда-то давным-давно стены их были покрашены, но теперь выцветшая зеленая краска струпьями свисала со стен. Однако Спархока и Сефрению совсем не смущала убогая обстановка. В комнате было то, что нужно — грязное окошко в торцевой стене.

— Это все, что я могу вам предложить, — уже более уважительно проговорил торговец.

— Мы сами все осмотрим, добрый хозяин, — сказала Сефрения, кивая. — По-моему я слышу шаги покупателя внизу.

Торговец сморгнул и суетливо заспешил вниз.

— Ты видишь тот дом в окошко? — спросила Сефрения.

— Стекла грязные, — сказал Спархок, берясь за полу своего плаща, чтобы вытереть грязь.

— Не надо, — быстро остановила его Сефрения. — У стириков зоркие глаза.

— Хорошо, посмотрим через щель. Глаза эленийцев не менее остры.

Дом в конце тупика был довольно невзрачен на вид — первый этаж кое-как сложен из огромных валунов, второй — из грубо отесанных бревен. Стоял он чуть-чуть в стороне от других, особняком. Они увидели, как стирик в обыденном одеянии осторожно подошел к входу в дом. Перед тем, как исчезнуть за дверью, он украдкой огляделся вокруг.

— Ну как? — торопливо спросил Спархок.

— Опять не знаю. То ли простой стирик, то ли очень сильный колдун.

— Похоже, мы долго тут просидим.

— До темноты, не больше, я думаю.

Прошло несколько скучных однообразных часов. Наконец на улице показалось какое-то движение — довольно большая компания стириков вошла в дом. Когда солнце начало погружаться во всклокоченные гряды облаков над западным горизонтом, стали прибывать и другие. Каммориец в ярко-желтом шелке подошел к дому и быстро нырнул в дверь. Лэморкандец в сверкающей кирасе высокомерно прошествовал по улице в сопровождении двух слуг, вооруженных арбалетами, и тоже был без промедления допущен в дом. Потом в холодном зимнем сумраке появилась фигура женщины в фиолетовых одеждах. Позади нее тяжело ступал здоровенный детина в куртке и штанах из буйволовой кожи, какие обычно носили пелозийцы. Движения женщины были резки и порывисты, на лице застыла маска фанатичной решимости.

— Странные посетители в доме стириков, — заметила Сефрения.

Спархок кивнул и оглядел все темнеющую комнату.

— Может зажечь свечу? — предложил он.

— Не стоит. Они наверняка наблюдают за улицей с верхнего этажа своего дома, — Сефрения наклонилась к нему и прошептала: — Ты мог бы взять меня за руку? Я немножко боюсь темноты.

— Конечно, — сказал Спархок, сжимая своей большой ладонью ее маленькую руку.

Так они просидели еще с четверть часа, глядя, как темнеет на улице. Внезапно Сефрения вздрогнула, рука ее до боли крепко сжала ладонь Спархока. Казалось ее хватило мучительное удушье.

— Что такое? Что с тобой? — встревоженно спросил Спархок.

Сефрения ничего не ответила. Она с трудом встала и подняла руки с раскрытыми вверх ладонями. Перед ней из мрака, окутывающего комнату, возникла призрачная фигура, с широко раскинутыми, как у Сефрении руками, между которыми протянулось слабое сиянье. Медленным движением, будто преодолевая стылую дрему, призрак вытянул руки вперед, и мерцающие сияние как-будто усилилось, потом вспыхнуло нестерпимо яркой вспышкой и застыло твердой светящейся полосой. Прозрачную фигуру подернуло рябью, и она постепенно начала растворяться во мгле. Сефрения обессилено упала на свой стул, сжимая в руках какой-то длинный поблескивающий предмет.

— Что это было, Сефрения?

— Еще один из двенадцати погиб, — ответила она голосом, больше похожим на стон. — Вот его меч — еще одна часть бремени теперь моя.

— Вэнион? — со страхом спросил Спархок.

Пальцы Сефрении ощупывали в темноте узор на эфесе меча.

— Нет, — сказала она. — Лакус.

Щемяще-тоскливое чувство сжало сердце Спархока. Лакус был одним из старейших пандионцев. Все рыцари поколения Спархока почитали седого и вечно угрюмого воителя как учителя и друга. Сефрения уткнулась лицом в плечо Спархока и заплакала.

— Я знала его еще мальчиком, Спархок.

— Давай вернемся в Замок, — мягко сказал он. — Можно прийти сюда в другой день.

Сефрения подняла голову и вытерла слезы.

— Нет, Спархок, — твердо сказала она. — Что-то случится сегодня в этом доме, что-то такое, что не повторится в другой день.

Спархок открыл было рот сказать что-то, но вдруг почувствовал как какая-то сила сдавила его затылок, как-будто чьи-то сильные руки схватили его позади ушей и толкают вперед. Сефрения склонилась и почти прошипела:

— Азеш!

— Что?

— Они вызывают дух Азеша, — через силу проговорила Сефрения.

— Может, пора и нам вмешаться? — сказал Спархок, поднимаясь на ноги.

— Сядь, Спархок. Еще рано.

— Почему? Вряд ли их там слишком много.

— Ну и что толку будет, если ты сейчас ворвешься в дом и порубишь там всех на куски? Садись и смотри.

— Но я обязан, Сефрения. Это часть клятвы.

— Оставь ты свою клятву. Ты что, не понимаешь, что здесь все гораздо серьезней?

Спархок сел на стул.

— Что они делают? — обеспокоенно спросил он.

— Я же тебе сказала, — терпеливо ответила Сефрения, — они вызывают дух Азеша. А это ясней ясного говорит — это земохцы.

— А что делают там эленийцы? Каммориец, лэморкандец и пелозийка?

— Я думаю, получают указания. Земохцы пришли сюда не учиться, они пришли учить, и ничему они не научат. Все это гораздо страшнее и серьезнее, чем ты можешь себе вообразить.

— Что же нам делать?

— Сейчас — ничего. Будем сидеть и наблюдать.

Спархок снова почувствовал ледяную хватку на своем затылке и огненное покалывание пробежало по его венам.

— Азеш отвечает им, — тихо сказала Сефрения. — Теперь мы должны затаиться и попытаться ни о чем не думать. Иначе Азеш может почувствовать нас, нашу враждебность.

— А почему эленийцы принимают участие в обрядах поклонения ему?

— Он пообещал им что-то, наверно. Старшие Боги щедры, когда им что-то нужно.

— Какая награда может оплатить сгубленную душу?

Сефрения пожала плечами.

— Долгая жизнь, возможно, деньги, власть. Или красота — для женщины. — Может быть, и кое-что другое, но лучше об этом не говорить. Азеш хитер, он обманывает всех тех, кто ему поклоняется, как только они перестают быть ему нужными.

Под окнами прошел ремесленник с грохочущей тачкой, освещая себе путь факелом. Он взял из тележки незажженный факел и вставил его в железный рожок над входом в лавку, и, запалив огонь от своего факела, прогрохотал дальше.

— Молодец, — прошептала Сефрения, — теперь нам легче будет разглядеть их, когда они будут выходить.

— Но мы же их уже видели.

— Боюсь, теперь они будут представлять из себя совсем другое зрелище.

Внезапно дверь стирикского дома растворилась и показался в своих желтых шелках каммориец. В круге света от факела стало видно, что лицо его бледно мертвенной бледностью, а в расширенных глазах застыл ужас.

— Этот больше сюда не придет, — прошептала Сефрения. — Такие как он потом всю жизнь проводят, стремясь искупить свое желание предаться тьме.

Несколько минут спустя в круге света показался лэморкандец. На перекошенном лице глаза его горели дикарской жестокостью. Два арбалетчика, сопровождающие его, остались бесстрастными.

— Потерян, — вздохнула Сефрения.

— Что?

— Этот потерян. Азеш взял его.

Третьей из дома вышла пелозийка. Ее фиолетовое одеяние небрежно свисало с плеч, распахнутое впереди. Под ним она была обнаженной. На свету стали видны ее остекленевшие глаза и пятна крови на обнаженном теле. Ее громадный слуга сделал неуклюжую попытку запахнуть ее одежду, но она зашипела на него, отбросила его руки и зашагала по улице, бесстыдно выставляя на показ свое тело.

— А эта не просто потеряна, — прошептала Сефрения. — Она теперь будет еще и очень опасна. Азеш вселил в нее темное могущество. — Сефрения нахмурилась. — Мне хочется предложить, чтобы мы пошли за ней и убили ее.

— Не знаю, смогу ли я убить женщину, Сефрения.

— Она теперь уже не женщина. Мы должны были бы обезглавить ее. Но это может вызвать большое беспокойство в Чиреллосе.

— Что делать?

— Обезглавить. Обезглавить, Спархок. Это единственный способ, если хочешь быть уверен, что она действительно мертва. Сегодня мы видели достаточно. Давай возвратимся в Замок и поговорим с Нэшаном. Завтра надо рассказать обо всем Долманту. Церковь знает, как поступить в таких случаях. — Сефрения поднялась.

— Позволь мне понести этот меч, Матушка.

— Нет, Спархок. Это теперь мое бремя, и мне нести его, — она спрятала меч Лакуса в складках одежды и направилась к двери.

Они спустились в лавку. Навстречу им, потирая руки, заспешил хозяин.

— Ну что, — нетерпеливо спросил он. — Вы берете комнаты?

— Они совершенно непригодны, — подозрительно фыркнула Сефрения. — Мой хозяин и собаку не будет держать в таком месте. — Лицо ее было белее мела и она заметно дрожала.

— Но…

— Открывай-ка побыстрей дверь, приятель, — весело сказал Спархок. — Нам давно пора идти.

— Но что вы там так долго делали, позвольте спросить?

Спархок с холодной скукой посмотрел на него, и торговец, тяжело сглотнув, поковылял к двери, доставая из кармана ключ.

У дверей огромной тенью возвышался Фарэн, как бы прикрывая собой лошадку Сефрении от ночного холода и тьмы. Под его тяжелым копытом с шипастой подковой на мостовой валялся отодранный кусок грубой материи.

— Что-то случилось, пока нас не было? — спросил его Спархок.

В ответ Фарэн насмешливо фыркнул.

— Ясно, — сказал Спархок.

— О чем это вы? — тихо спросила Сефрения, когда Спархок помогал ей забраться на лошадь.

— Кто-то пытался украсть твою лошадь. А Фарэн отговорил его.

— Ты и вправду можешь разговаривать с ним?

— Я более-менее улавливаю его мысли. Мы ведь давно друг друга знаем. — Спархок вспрыгнул в седло и они направились к Замку.

Когда они проехали примерно с пол-мили по улицам города, Спархока внезапно охватило чувство близкой опасности. Повинуясь инстинкту, он натянул поводья Фарэна так, что тот, повернувшись, толкнул плечом маленькую лошадку Сефрении, заставив ее испуганно шарахнуться в сторону. И тут же в ночной темноте свистнула арбалетная стрела, пролетев там, где мгновенье спустя была Сефрения.

— Поезжай, Сефрения! — крикнул Спархок. Впереди них стрела выбила искры из каменной стены какого-то дома. Он выхватил меч и оглянулся назад, но невозможно было разглядеть что-то в кромешной ночной тьме. Сефрения пустила Ч'ель быстрым галопом, и Спархок поскакал за ней, прикрывая ее сзади собственным телом.

Проехав несколько улиц, Сефрения замедлила бег своей лошади.

— Ты видел его? — спросила она. В ее руке поблескивал меч Лакуса.

— Я не видел его, но могу сказать, что это — лэморкандец. Никто больше не пользуется арбалетами.

— Тот самый, что был в доме стириков?

— Может быть. А мог Азеш или кто-нибудь из стириков почуять твое присутствие там?

— Всякое могло быть. Когда имеешь дело со Старшими Богами, ничего нельзя сказать наверное. Откуда ты узнал, что на нас сейчас нападут?

— Чутье. Я обычно чувствую направленное на меня оружие.

— Но оно сейчас было направлено не тебя.

— Это одно и то же, Сефрения.

— Хорошо, что он промахнулся, — сказал Спархок. — Надо поговорить с Нэшаном, чтобы подыскал тебе кольчугу.

— Ты с ума сошел, Спархок, — запротестовала Сефрения. — Я от одного веса ее свалюсь с ног, не говоря уже об ужасном запахе.

— Лучше терпеть тяжесть и запах, чем получить стрелу меж лопаток.

— Нет, Спархок, и не уговаривай.

— Там посмотрим. Давай поедем побыстрее. Тебе нужно отдохнуть, да и когда ты окажешься в Замке, в безопасности, мне будет как-то спокойнее.

14

Утром следующего дня к воротам Замка прибыл посланец Ордена Сириник в Арсиуме сэр Бевьер. Доспехи его сияли серебряным блеском, с плеч ниспадала белая накидка. Шлем был без забрала, но загнутые боковины прикрывали щеки, а стреловидная стальная полоска — нос. Он спешился во дворе замка, привязал щит и свой боевой топор Локабер к луке седла и снял шлем. Он был строен, черные как вороново крыло вьющиеся волосы обрамляли оливково-смуглое лицо.

Нэшан, Спархок и Келтэн спустились во двор приветствовать его.

— Нашему дому оказана большая честь, — церемонно сказал Нэшан.

Бевьер сдержано поклонился.

— Мой Лорд. Магистр моего Ордена передает вам свои приветствия.

— Благодарю тебя, сэр Бевьер, — в тон ему ответил Нэшан.

— Сэр Спархок, — снова поклонился Бевьер.

— Мы знаем друг друга, сэр Бевьер?

— Мой Магистр описал мне тебя, сэр Спархок, и твоего друга, сэра Келтэна. Другие рыцари еще не прибыли?

— Нет, — покачал головой Спархок. — Ты первый.

— Входи же, сэр Бевьер, — сказал Нэшан. — Тебе покажут твою келью, а я пока распоряжусь насчет горячей пищи.

— Простите, сэр Командор, но сначала не проводите ли вы меня в часовню? Я был в дороге несколько дней и чувствую необходимость обратиться к Всевышнему в Его доме.

— Конечно, — ответил Нэшан.

— Мы позаботимся о твоей лошади, — сказал Спархок молодому рыцарю.

— Благодарю тебя, сэр Спархок, — сказал Бевьер, слегка наклонив голову и направился вслед за Нэшаном вверх по лестнице.

— Да, — протянул Келтэн, — он будет веселым спутником.

— Ничего, пообвыкнется, перестанет быть таким церемонным.

— Дай-то Бог. Говорят, сириникийцы всегда отличаются чрезмерной церемонностью, но у этого молодого человека, боюсь, все зашло слишком далеко, — сказал Келтэн, отцепляя Локабер от седла. — Ты можешь себе представить, как дерутся такой штукой? — У топора было тяжелое двухфутовое лезвие с остро отточенным краями в форме ястребиных когтей, венчавшее деревянную рукоять пяти футов длиной.

— Страшная штука, — сказал Спархок. — Но повесь-ка его на место, нечего играть чужими игрушками.

Они снова встретились с Бевьером в кабинете Нэшана. Бевьер уже покончил с молитвами и освободился от доспехов.

— Ты уже поел, сэр Бевьер? — поинтересовался Нэшан.

— В этом нет необходимости, сэр Командор. Если вы позволите, я присоединюсь ко всем в трапезной во время обеда.

— Конечно, — ответил Нэшан, — мы с радостью приглашаем тебя присоединиться к нам, сэр Бевьер.

Спархок представил Бевьера Сефрении. Молодой человек низко поклонился.

— Наши наставники очень уважают вас, госпожа.

— Мне приятно слышать это, сэр, хотя в моем искусстве нет ничего необычного, это все — годы практики.

— Годы, госпожа? Может, вы и немного старше меня, ибо тридцать мне исполнится еще лишь через несколько месяцев. Румянец молодости не покинул вашего лица, а глаза чаруют своим блеском…

Сефрения тепло улыбнулась ему и критически взглянула на Келтэна и Спархока.

— Я надеюсь, вы внимали словам сэра Бевьера? Урок галантности, преподнесенный им, будет не лишним для вас обоих.

— Это всегда было моей слабой стороной, — вздохнув, признался Келтэн.

— Я успела заметить это за годы нашего знакомства, — сказала Сефрения. — Флейта, положи на место эту книгу! — воскликнула она, и добавила несколько мягче: — Ну сколько можно тебя просить, никогда не трогай книг.

Спустя несколько дней еще двое прибыли из Дэйры. Тиниэн, добродушный, краснолицый любитель посмеяться, с мощным торсом и огромными плечами — от долгих лет ратного труда в дэйранских доспехах, самых тяжелых во всей Эозии. Доспехи эти прикрывал небесно-голубой плащ. Улэф, Рыцарь Генидиана, громадный, немного неуклюжий воин, который обходился, как и его собратья в Талесии, без лат — на нем была кольчуга и простой конический шлем, на плечи накинут зеленый плащ. Круглый щит и боевой топор довершали его снаряжение. Он был задумчив и говорил редко и неохотно. Светлые волосы спадали из-под шлема на спину, внося в его облик неожиданную мягкие черты.

— Приветствую вас, мои Лорды! — громогласно возгласил Тиниэн, спешиваясь во дворе замка. Он пристально оглядел встречающих. — Ты, наверно, сэр Спархок. Наш Магистр сказал мне, что у тебя когда-то был сломан нос. — Тиниэн усмехнулся. — Не печалься, сэр Спархок, сломанный нос не помеха тому типу красоты, каким наградил тебя Всевышний.

— Он начинает мне нравиться, — шепотом сообщил Спархоку Келтэн.

— А ты, видно, сэр Келтэн, — сказал Тиниэн, протягивая руку, которую Келтэн с жаром схватил, не заметив спрятанную в ладони альсионца дохлую мышь. С испуганным ругательством он отдернул руку, а Тиниэн густо расхохотался.

— Похоже, он понравится и мне, — заметил Спархок.

— Меня зовут Тиниэн, — представил сам себя альсионец. — А моего молчаливого друга — Улэф из Талесии. Он нагнал меня несколько дней назад, и с тех пор сказал не больше десятка слов.

— Ты достаточно говорил за нас обоих, — ухмыльнулся Улэф, слезая с седла.

— Истинная правда, — улыбаясь согласился Тиниэн. — Есть у меня такой грех — всепоглощающая любовь к звукам собственного голоса.

Улэф протянул свою огромную руку.

— Сэр, Спархок? — сказал он.

— Мыши нет? — поинтересовался Спархок.

Слабая улыбка тронула губы талесийца и они пожали друг другу руки. Потом он поздоровался с Келтэном, и все четверо направились вверх по ступеням ко входу в Замок.

— А Бевьер уже прибыл? — спросил у Келтэна Тиниэн.

— Несколько дней назад. А ты когда-нибудь встречал его?

— Было дело. Наш Магистр и я были с визитом в Лариуме и побывали в Главном Замке у сириникийцев. Мне показалось, что Бевьер немного упрям и напыщен.

— Да, он особо и не изменился.

— А я и не думал, что он изменится. А зачем мы, все же, едем в Камморию? Магистр Дареллон иногда бывает чересчур уж молчалив.

— Давайте дождемся, когда Бевьер присоединится к нам. Его может задеть, если мы будем обсуждать наши общие дела без него, — сказал Спархок.

— Хорошая мысль, Спархок. А то наша демонстрация единства просто рухнет, если Бевьер начнет дуться на нас. Хотя в сражении он, без сомнения, весьма хорош. Локабер по-прежнему с ним?

— О да, — сказал Келтэн с уважением.

— Потрясающая вещь. Я видел как он на тренировочном поле в Лариуме срезал столб толще моей ноги одним ударом на полном скаку. Он, наверно, сможет проехать через три десятка пеших воинов и оставить за собой три десятка срубленных голов.

— Будем надеяться, что наше путешествие обойдется без этого, — сказал Спархок.

— Ну, это твое мнение, Спархок. Мне так кажется, что без этого наше путешествие будет просто скучным, — проворчал Тиниэн.

— Да, он точно мне нравится, — сказал Келтэн.

Сэр Бевьер присоединился к ним в кабинете Нэшана после дневного богослужения. Насколько заметил Спархок, со своего прибытия он не пропустил ни одной службы в часовне Замка.

— Ну что ж, — начал Спархок, когда все наконец были в сборе, — сегодня дела обстоят так: Энниас, первосвященник Симмура, метит на трон Архипрелата здесь, в Чиреллосе. Он держит в руках Королевский Совет Элении, черпая деньги для своих интриг в государственной казне. Он пытается купить достаточно голосов в Курии, чтобы быть выбранным на место Кливониса, когда тот умрет. Магистры четырех Орденов хотят воспрепятствовать ему.

— Священник не может принять денег за свой голос! — горячо произнес Бевьер.

— Несомненно, сэр Бевьер. Но будем смотреть правде в глаза — не все священники достойны своего сана. В эленийской церкви сейчас много продажности и гнили. И нам пришлось с этим столкнуться. Но не это сейчас главное. Беда в болезни королевы Эланы. Будь она в добром здравии, Энниасу ни за что не добраться бы до сокровищницы Элении. Лучший путь остановить Энниаса — это найти лекарство для королевы Эланы и вернуть ее к власти. Потому нам с вами придется отправиться в Боррату, где университетские медики, возможно, определят болезнь Эланы и подскажут способ лечения.

— Мы отвезем королеву туда? — спросил Тиниэн.

— Нет. Ей не перенести путешествия.

— Но тогда как же медики будут лечить королеву?

Спархок покачал головой.

— С нами будет Сефрения — наставница пандионцев в магии, и она сможет подробно описать болезнь королевы медикам в Боррате и вызвать перед ними ее образ, если понадобится.

— Что ж, ничего не поделаешь. Так и поступим, — сказал Тиниэн.

— В Каммории теперь смута, — продолжал Спархок. — Все срединные королевства наводнены земохскими шпионами, и они постараются вызвать как можно больше бед. К тому же Энниас может предположить, что мы собираемся делать и попытается помешать нам.

— Но Боррата довольно далеко от Симмура. Неужели у Энниаса такие длинные руки? — спросил Тиниэн.

— Да. Именно так оно и есть. В Каммории сейчас Мартэл — отступник, изгнанный из Ордена Пандиона. Именно его руками Энниас и попытается остановить нас.

— Первая их попытка обернется последней, — мрачно ухмыльнулся Улэф.

— Мы не должны забывать о своей главной задаче — в безопасности доставить Сефрению в Боррату и обратно. Кто-то уже покушался на ее жизнь, и мы не должны рисковать ею ради поисков схваток и приключений.

— Я думаю, мы при встрече отобьем у покушавшихся охоту повторить еще раз покушение, — сказал Тиниэн. — С нами поедет еще кто-нибудь?

— Мой оруженосец Кьюрик, и возможно, молодой пандионский послушник Берит. Он обещает стать добрым рыцарем, да и Кьюрику нужен кто-то, чтобы помогать ему заботиться о лошадях, — Спархок не мгновение задумался. — Видимо, с нами поедет еще мальчик.

— Телэн? — с удивлением спросил Келтэн. — Ты считаешь, что придумал что умное?

— Не думаю, что стоит оставлять юного воришку на произвол судьбы на улицах Чиреллоса, вряд ли он попадет здесь в хорошие руки. И может случиться, что найдется применение его талантам в пути. Да, и еще одна персона будет с нами — это маленькая девочка по имени Флейта.

Келтэн уставился на него в изумлении.

— Сефрения не согласится оставить ее, — объяснил Спархок. — К тому же от нее, боюсь, ничего не зависит. Помнишь, как быстро Флейта выбралась из того женского монастыря в Арсиуме?

— Ну, тебе видней, — уступил Келтэн.

— Что ж, сэр Спархок, — сказал Бевьер. — Нам, я думаю, все понятно. Когда мы отправляемся?

— Завтра же утром. До Борраты долгий путь, а Архипрелат не молодеет. Патриарх Долмант сказал, что Кливонис может умереть в любую минуту, а уж тогда Энниас не упустит своего.

— Тогда нам необходимо сделать кое-какие приготовления, — сказал Бевьер, поднимаясь. — Лорды рыцари не желают присоединиться во время вечерней службы в часовне?

Келтэн вздохнул.

— Да, конечно, — сказал он. — Мы же в конце концов Рыцари Храма.

— И нам не помешает заручиться поддержкой Всевышнего, — добавил Тиниэн.

Днем перед воротами замка появился небольшой отряд солдат церкви.

— У меня послание от патриарха Маковы для вас, сэр Спархок, и для ваших компаньонов, — объявил предводитель отряда, когда Спархок и остальные вышли к воротам. — Он желает говорить со всеми вами в Базилике, и желает, чтобы вы предстали перед ним сейчас.

— Мы пойдем за лошадьми, — сказал Спархок и повел своих спутников в конюшни. Придя на место, он с раздражением выругался.

— Что-то случилось? — спросил его Тиниэн.

— Макова — первейший приспешник Энниаса, — ответил Спархок, выводя Фарэна из стойла. — Он, конечно, замыслил какую-нибудь хитрость против нас.

— Однако мы обязаны явиться на его зов, — сказал Бевьер, водружая седло на спину своего коня. — Мы рыцари Храма, и должны подчиняться приказам членов Курии беспрекословно.

— Но такой пустяковый отрядишко, — пожал плечами Келтэн. — У Маковы нет особых шансов.

— Он, наверно, не предполагал, что мы откажемся, — сказал Бевьер.

— Ты еще просто плохо знаешь Спархока. Он иногда бывает ужас как строптив.

— Но сейчас у нас нет выбора, — сказал Спархок. — Поедем в Базилику и послушаем, что имеет нам сказать почтеннейший патриарх.

Они вывели своих коней во двор и взобрались в седла. В тот же момент солдаты по резкой команде своего предводителя сомкнули вокруг них кольцо. Площадь перед Базиликой в этот день была на удивление пустынна, когда пятеро рыцарей Храма явились туда.

— Похоже, здесь ожидали каких-то неприятностей, — заметил Келтэн, когда они поднимались по широкой мраморной лестнице.

В огромном нефе храма Бевьер упал на колени сложив руки перед грудью.

Капитан и его отряд солдат вошли в Базилику вслед за рыцарями.

— Мы не должны заставлять патриарха ждать, — строго сказал он. Его высокомерный голос начинал бесить Спархока, но он пока что подавил в себе раздражение и благочестиво пал на колени рядом с Бевьером. Келтэн, усмехнувшись, тоже преклонил колена, а за ним последовал и Тиниэн, слегка подталкивая Улэфа.

— Я сказал… — начал капитан, слегка повышая голос.

— Мы слышали тебя, — спокойно произнес Спархок. — Скоро мы последуем за тобой.

— Но…

— Можешь подождать нас здесь. Мы не задержимся надолго.

Капитан повернулся и отошел в сторону величавой походкой человека, старающегося сохранить достоинство.

— Мы ведь прежде всего Рыцари Храма, — заметил Спархок. — Вряд ли Его Светлость так уж пострадает от ожидания, я даже думаю, что он будет рад ему.

— О да, — согласился Тиниэн.

Пятеро рыцарей оставались коленопреклоненными минут десять, а капитан нетерпеливо расхаживал взад и вперед все той же величавой походкой.

— Ты уже закончил, Бевьер? — вежливо поинтересовался Спархок, когда сириникиец опустил руки.

— Да, — с просветленным лицом ответил Бевьер. — Я чувствую себя очищенным и примиренным душой.

— Постарайся сохранить это чувство, патриарх Кумби постарается вывести всех нас из равновесия, — сказал Спархок, поднимаясь с колен. — Ну что, мы идем?

— Наконец-то, — фыркнул капитан.

Бевьер холодно посмотрел на него.

— Вы носите какой-нибудь титул, капитан?

— Я маркиз, сэр Бевьер.

— Отлично. Если проявления нашей набожности задевают вас, я в любое время готов дать вам удовлетворение. Если вы найдете необходимым, можете присылать ваших секундантов. Я буду в полнейшем вашем распоряжении.

Капитан побледнел и отступил на шаг назад.

— Я только выполнял полученные приказания, мой Лорд. У меня и в мыслях не было обидеться или обидеть кого-либо из Рыцарей Храма.

— А-а-а, — разочарованно протянул Бевьер. — Ну, тогда ведите нас дальше. Как уже было замечено, мы не должны задерживать почтенного патриарха.

Капитан повел их по одному из бесчисленных коридоров Базилики.

— Прекрасно проделано, Бевьер. Поздравляю, — прошептал Тиниэн.

Сириникиец кротко улыбнулся.

— Лучший способ напомнить человеку о его манерах — это предложить ему заполучить пару футов стали в живот, — добавил Келтэн.

Зал, куда привел их капитан, поражал своими огромными размерами. Мраморные стены гулко отражали каждый звук. Убранство зала было выдержано в темно-коричневых тонах.

За длинным столом сидел патриарх Макова, склонив иссохшее лицо над каким-то пергаментом. Заслышав шаги вошедших, он поднял голову и окинул их гневным взглядом своих выцветших глаз.

— Почему так долго? — спросил он капитана.

— Рыцари Храма провели некоторое время в молитве перед главным алтарем, Ваша Светлость.

— Ах да, конечно.

— Могу я удалиться, Ваша Светлость?

— Нет, останьтесь. На вас ляжет задача добиться повиновения предписаниям, которые я сейчас оглашу.

— Как пожелает Ваша Светлость.

Макова сурово оглядел стоящих перед ним рыцарей.

— Мне было доложено, что вы собираетесь совершить путешествие в Камморию…

— А мы и не делали из этого секрета, Ваша Светлость, — сказал Спархок.

— Я запрещаю вам это.

— А позволено ли будет спросить почему, Ваша Светлость? — вкрадчиво поинтересовался Тиниэн.

— Нет, не позволено. Рыцари Храма подчиняются Курии, и поэтому здесь не нужны никакие объяснения. Вам предписывается вернуться в Замок Ордена Пандиона в Чиреллосе и пребывать там до дальнейших распоряжений. — Макова холодно улыбнулся. — Я полагаю, что все вы скоро отправитесь по домам, — он выпрямился и официально закончил: — Это все. Позволяю вам удалиться. Капитан, на вас возлагается обязанность проследить чтобы никто из рыцарей не покидал своевольно Замка Ордена Пандиона.

— Слушаюсь, Ваша Светлость.

Пятеро рыцарей молча поклонились и вышли за дверь.

— Его Светлость был лаконичен, правда ли, — заметил Келтэн, когда они шли вслед за капитаном по коридору.

— Ему и не было необходимости быть многословным, Келтэн, — сказал Спархок.

Келтэн наклонился к другу.

— Мы что, подчинимся его приказам? — прошептал он.

— Нет.

— Сэр Спархок, — с удивлением произнес Бевьер, — ты собираешься пренебречь приказом патриарха церкви?

— Нет, отчего же. Я просто собираюсь получить противоположный приказ от другого патриарха.

— Долмант, — сказал Келтэн.

— Да, это имя сразу приходит на ум.

Однако им не удалось заехать к патриарху по пути в Замок — капитан, самоуверенность которого вернулась к нему после свидания с Маковой, со своим эскортом проводил их до Замка кратчайшим путем.

— Сэр Спархок, — сказал он, когда они подъехали к Замку, — передайте Командору Замка, чтобы он держал ворота закрытыми.

— Я передам ему, — холодно сказал Спархок и, пришпорив Фарэна, въехал во двор Замка.

— Похоже, они собираются так и стеречь ворота, — проворчал Келтэн. — Как же мы теперь дадим обо всем знать Долманту?

— Попробуем что-нибудь придумать, — ответил Спархок.

Сумерки окутали город. Спархок в раздумье расхаживал по парапету замковой стены, время от времени поглядывая на крыши окружающих домов.

— Спархок! — раздался снизу, со двора хрипловатый окрик Кьюрика. — Ты там?

— Да. Лезь сюда.

Послышался звук шагов по каменным ступеням, ведущим на парапет.

— Ты хотел видеть нас? — спросил Кьюрик, появляясь на парапете в сопровождении Телэна и Берита.

— Да. Полюбуйтесь — там, на улице отряд солдат церкви. Они стерегут ворота Замка, а мне необходимо отправить весточку Долманту. Есть у вас какие-нибудь мысли по этому поводу?

Кьюрик почесал в затылке.

— Дайте мне хорошую лошадь, и я проеду сквозь них, — предложил Берит.

— Да, он и правда будет добрым рыцарем, — важно произнес Телэн, — я слышал, что настоящий рыцарь очертя голову бросается в атаку.

Берит пронзительно взглянул на мальчика.

— Только не надо меня больше бить, — вскричал Телэн, отскакивая от него. — Мы же договорились — я внимательно слушаю твои уроки а ты меня больше не бьешь. Я выполняю часть договора.

— Может, ты придумал что-то получше? — ехидно спросил Берит.

— Да уж, придумал, — ответил Телэн и посмотрел вниз со стены. — Солдаты все еще стерегут улицу перед воротами?

— Да, — ответил Спархок.

— В общем-то это не такая уж трудность, но лучше бы чтоб их не было, — Телэн замолчал, что-то обдумывая, потом сказал: — Берит, ты хорошо стреляешь?

— Я много тренировался, — натянуто сказал Берит.

— Но я спросил тебя не про тренировки. Я спросил — хорошо ли ты стреляешь? — Телэн повернулся к Спархоку и произнес: — Умеют твои люди хоть что-нибудь делать хорошо? — и снова обратился к Бериту: — Вон видишь там конюшню? — спросил он, указывая через улицу, — ту, что покрыта соломой?

— Да.

— Можешь ты забросить стрелу на нее?

— Проще простого.

— Ну, может тогда твои тренировки были и не зря.

— А ты долго тренировался срезать кошельки? — многозначительно поинтересовался Кьюрик.

— Это совсем другое дело, папа. Я добывал себе пропитание.

— Папа? — переспросил Берит.

— Это долгая история, — буркнул Кьюрик.

— Так вот, — продолжал Телэн, принимая менторский тон, — люди устроены так, что если где-то зазвонит колокол, то они обязательно прислушаются, а если уж что-то загорится, то они, наверняка, побегут посмотреть, что горит. Можешь ты раздобыть мне веревку, Спархок?

— Какой длины?

— Чтобы доставала до улицы. Вот как будет дело. Пусть Берит обмотает свою стрелу трутом и подожжет его, а потом пустит ее на крышу конюшни. Все солдаты сбегутся поглазеть на огонь. Тогда-то я и спущусь по веревке с дальнего края стены. Я окажусь на улице меньше чем через минуту.

— Но как можно поджигать вот так вот чью-то конюшню, — сказал Спархок.

— Да они потушат его, Кьюрик! — настаивал Телэн. — Да и вы во всю глотку будете кричать «пожар!», так что они прибегут быстро. А я тем временем быстренько спущусь и к концу переполоха буду уже за пять кварталов отсюда. Я знаю, где дом Долманта, и расскажу ему все, что вам надо.

— Хорошо, — согласился Спархок.

— Спархок! — испуганно воскликнул Кьюрик. — Ты собираешься разрешить ему это?

— Ну а почему нет? Все это звучит тактически вполне оправдано. А диверсии — это часть всякого хорошего плана.

— Но ты же не знаешь, как много вокруг деревянных построек и соломенных крыш!

— Хоть однажды солдаты церкви займутся чем-нибудь полезным.

— Спархок, это ужасно.

— Еще ужасней будет, если Энниас сядет на трон Архипрелата. Давайте приготовим все, что нам нужно. Я хочу покинуть Чиреллос еще до восхода солнца, а если солдаты будут продолжать торчать под воротами мы не сможем этого сделать.

Они спустились во двор за веревкой, луком и колчаном со стрелами.

— Что это вы затеваете? — спросил Тиниэн, когда столкнулся с ними во дворе. Там же были и Келтэн и остальные рыцари.

— Мы собираемся послать весточку Долманту.

Тиниэн посмотрел на лук в руках Берита и спросил:

— Что, при помощи этого?

Спархок улыбнулся и рассказал Тиниэну об их плане. Когда все вместе поднимались по лестнице Спархок положил руку Телэну на плечо и сказал:

— Это опасная затея, мой мальчик. Будь осторожен.

— Ты слишком много беспокоишься, Спархок. Я бы мог это проделать и с закрытыми глазами.

— Я напишу записку для Долманта…

— Ты что, спятил, Спархок, а если меня остановят? Так я запудрю им мозги, а с твоей бумагой мне не отвертеться. Долмант ведь знает меня и поверит и так. Так что выкладывай все, Спархок.

— Ну, ладно. Только еще одна просьба: не пытайся по дороге заняться своим ремеслом.

— Конечно нет, Спархок.

Спархок вздохнул и быстро рассказал мальчику, что он должен будет передать Долманту.

План Телэна сработал удачно. Стрела Берита падающей звездой пронзила ночной сумрак и зарылась в соломенной крыше конюшни. Несколько секунд ничего не было видно, потом по соломе пробежал срывающийся голубой огонь, послышался треск, пламя стало чадно-оранжевым и начало разрастаться, становясь все ярче и светлей.

— Огонь! — пронзительно закричал Телэн.

— Огонь! Пожар! — подхватили остальные.

Солдаты церкви побежали, грохоча тяжелыми сапогами, на крик и свернув за угол, тут же наткнулись на вопящего хозяина конюшни.

— Люди добрые! — надрывался бедняга, заламывая руки, — да что ж это такое! Моя конюшня! Мой дом! Все горит, господи Боже мой!

Капитан растерянно глядел то на него, то на ворота Замка, не зная что ему делать.

— Мы поможем вам, капитан! — крикнул Тиниэн. — Откройте ворота!

— Нет! — закричал в ответ капитан. — Оставайтесь внутри.

— Да ведь сгорит же пол священного города, болван! — заорал Келтэн. — Огонь сейчас перекинется на другие дома, и тогда поздно будет что-то делать.

— Эй, ты! — гаркнул капитан хозяину конюшни. — Быстро тащи ведра, и покажи, где тут у тебя вода. — Потом крикнул кому-то из солдат: — Беги к воротам, пусть все, без кого можно обойтись, идут сюда, да побыстрей! — Затем, щурясь поглядел на рыцарей, стоящих на парапете.

— А мы все можем помочь вам, капитан! — крикнул Тиниэн. — Здесь, во дворе есть колодец. Мы можем наполнять ведра и передавать их вашим людям за ворота. Мы сейчас думаем только о спасении Чиреллоса, все остальное отходит на второй план.

Капитан застыл в нерешительности.

— Пожалуйста, капитан, — голос Тиниэна так и дрожал от искренности. — Я прошу, разрешите, помочь!

— Хорошо, — наконец согласился капитан. — Откройте ворота, но запомните — никто из вас не должен покидать пределов Замка.

— Мы обещаем, — заверил его Тиниэн.

— Прекрасно сработано, — усмехнулся Улэф, наподдав Тиниэну кулаком в плечо.

Тиниэн рассмеялся и сказал:

— Вот видишь, мой друг. Иногда говорить тоже полезно. Может, попробуешь как-нибудь?

— Мне привычнее, да и надежнее мой топор.

— Ну, мне пора, мои Лорды, — объявил Телэн. — Может быть кому-то нужно что-нибудь из города, раз уж все равно я буду там?

— Ты бы лучше думал о том, что должен сделать, — сказал ему Спархок.

— И будь осторожен, — проворчал Кьюрик.

— Пойду-ка я с ним, — сказал Берит.

Телэн посмотрел на рослого послушника.

— Даже и не мечтай об этом. Будешь только путаться у меня под ногами. Прости меня, глубокоуважаемый учитель, но ты слишком велик, чтобы ходить тихо, да и у меня нет времени обучить тебя этому, — с этими словами мальчик побежал вдоль парапета и исчез в темноте.

— Откуда у вас этот чудесный юноша? — воскликнул Бевьер.

— Ты бы не поверил, когда б мы тебе сказали, — ответил Келтэн.

— Наши братья-пандионцы несколько ближе к земле, чем мы, Бевьер, — пояснил Тиниэн. — Мы, чьи глаза обращены к небесам, не можем тягаться с ними в знании изнанки жизни. Все мы, однако, служим единому Богу, и Ему одному судить об истиной сущности наших деяний.

— Славно сказано, — сказал Улэф.

Солдаты выливали на пылающую крышу воду ведро за ведром, но огонь еще не сдался и продолжал трещать, пожирая солому и рассыпая вокруг искры. Долго не могли справиться с ним, но когда наконец пламя было потушено, хозяин конюшни с радостью обнаружил, что сгорела лишь солома да стропила и распорки крыши, а запас кормов для скота уцелел, хоть и прокоптился порядком.

— Браво, капитан, браво! — выкрикивал Тиниэн, стоя на парапете.

— Не перестарайся, — тихо сказал ему Улэф.

— Но я впервые вижу, чтобы солдаты церкви делали что-то полезное, такое начинание нужно поощрить.

— Мы можем поджечь еще несколько домов, если это зрелище так тебя радует, — усмехнулся генидианец. — Можно вообще устроить, чтоб они тушили пожары всю следующую неделю.

Тиниэн подергал себя за мочку уха.

— Нет, — сказал он задумчиво. — Боюсь, они потеряют интерес к этому когда пройдет новизна, и они еще, чего доброго, махнут на нее рукой, пусть, мол, город горит. — Он взглянул на Кьюрика и спросил:

— Мальчик ушел?

— Да, проворно, как змея в крысиную норку, — со скрытой ноткой гордости ответил Кьюрик.

— Надеюсь, в один прекрасный день ты расскажешь нам, с чего это парнишка называет тебя отцом?

— До этого дня нужно еще дожить, сэр мой Тиниэн, — буркнул Кьюрик.

С первым лучом рассвета, посеребрившим края неба на востоке, на улице, проходящей вдоль ворот Замка, послышался мерный топот множества ног. Из-за угла появился верхом на белом муле патриарх Долмант, возглавляющий сотню солдат в красных одеждах.

— Ваша Светлость? — удивленно воскликнул измазанный сажей капитан, встречая Долманта перед воротами.

— Вы освобождаетесь от несения караула здесь, капитан, — сказал патриарх. — Можете забирать своих людей и отправляться в казармы, на отдых. И скажите своим солдатам, чтобы они почистились. Они похожи на трубочистов.

— Но, Ваша Светлость, — нерешительно возразил капитан, — патриарх Макова приказал мне охранять этот дом. Позволите ли вы послать к нему за подтверждением вашего приказа?

Долмант на мгновение задумался.

— Нет, капитан. Выполняйте приказ немедленно.

— Но, Ваша Светлость!

Долмант повелительно хлопнул в ладоши, и его отряд взял копья на перевес. Патриарх подозвал командира своих солдат и сказал:

— Будьте так любезны, препроводите капитана и его солдат в их казармы.

— Слушаюсь, Ваша Светлость, — ответил офицер.

— И пусть они пробудут там, пока не приведут себя в подобающий вид.

— Конечно, Ваша Светлость. Я лично прослежу.

— Да, тщательнейшим образом проследите. Солдаты не должны оскорблять своим видом честь воинства церкви.

— Ваша Светлость может положиться на меня.

— Бог да вознаградит вас, сын мой.

— Я живу, чтобы служить Ему, — ответил офицер, кланяясь.

Во время этого разговора, ни Долмант, ни его офицер не улыбнулись, да и ни чем другим не выдали себя.

— Да, кстати. Приведите сюда того нищего мальчика. Пожалуй мы оставим его на попечение славных братьев этого Ордена, — сказал Долмант.

— Да, Ваша Светлость, — ответил офицер и щелкнул пальцами. В ответ из строя солдат, появился дородный краснолицый воин, за шиворот подтащил упирающегося Телэна к патриарху. После этого сомкнутый строй солдат Долманта припер копьями к стене капитана и его людей. Их быстро разоружили и под надежным конвоем отправили в казармы.

Долмант нежно похлопал по холеной шее своего мула и критически посмотрел на парапет.

— Ты еще не покинул Замок, Спархок? — спросил он.

— Мы как раз заканчиваем сборы, Ваша Светлость.

— Дни проходят, сын мой, а ленью дела с места не сдвинуть.

— Я буду иметь это в виду, Ваша Светлость, — сказал Спархок. Он прищурился, разглядывая сверху Телэна, и приказал: — А ну-ка отдай это назад!

— Что? — с болью в голосе спросил Телэн.

— Все до последнего.

— Но, Спархок…

— Сейчас же, Телэн.

Недовольно ворча, мальчик принялся извлекать из самых неожиданных мест своей одежды монетки и всякие драгоценные безделушки, складывая их в руку остолбеневшего патриарха.

— Теперь доволен, а, Спархок? — мрачно произнес он, глядя на парапет.

— Доволен я буду, когда ты окажешься здесь, и я тебя обыщу.

Телэн вздохнул и, порывшись в самых потайных карманах, добавил еще несколько вещиц в уже переполненные руки Долманта.

— Я полагаю, ты берешь мальчика с собой? — спросил патриарх, ссыпая полученное добро в седельную сумку.

— Да, Ваша Светлость, — ответил Спархок.

— Хорошо, я буду спать спокойнее, зная, что он не скитается по улицам. Поторопись с отъездом, сын мой, и Бог да пребудет с тобой в пути.

С этими словами Долмант развернул своего мула и поехал назад по улице.

15

— И в конце концов местные лэморкандские бароны, измученные беспрестанными нападениями этих разбойников, пришли к нам в Замок просить помощи, — продолжал Тиниэн бесконечный рассказ о приключениях своей молодости. — Нам к тому времени уже изрядно надоело объезжать границу Земоха, и мы согласились. Откровенно говоря, мы смотрели на это как на развлечение — несколько дней прогулки верхом, и под конец — небольшая драка, так, для разминки.

Спархок не прислушивался особо к голосу Тиниэна, мысли его были далеко от рассказов альсионца, бесконечным потоком изливающихся с тех пор, как они пересекли границу южного королевства Каммория. Сначала истории эти были забавны, но потом Тиниэн начал грешить частыми повторами. Послушать его, так выходит, что он участвовал во всех крупных битвах и в огромном количестве разных стычек по всей Эозии за последние десять лет. В оправдание Тиниэну надо сказать, что он был вовсе не бессовестным хвастуном — им руководили совсем другие побуждения. Талантливый рассказчик, он просто ставил себя в центр каждого описываемого события, чтобы придать своему рассказу жизненность и яркость настоящего свидетельства очевидца. В общем-то, благодаря его рассказам дорога в Боррату проходила как-то быстрей и незаметней.

Здешнее солнце грело жарче, чем в северных королевствах, свежий ветер с моря разгонял тучи с ярко-голубого неба, и порой казалось даже, что в воздухе уже запахло весной. Дорога узкой белой лентой ныряла в долины, вилась между холмами, покрытыми непобитой морозами зеленой травой. Погода была благосклонна к путешественникам, и Фарэн рысил во главе отряда, преисполненный восхищения самим собой.

Спархок уже немного присмотрелся к своим компаньонам. Тиниэн своей веселой беспечностью напоминал Келтэна, но мощный торс и приметные наметанному глазу ухватки говорили, что, несмотря на беспечность, Тиниэн — прекрасный боец, и случись чего — в драке не подведет. Бевьер был наиболее чувствительным из его спутников. Рыцари Сириника славились своим благочестием и непримиримостью в вопросах рыцарской чести. С ним надо было обходиться поделикатнее. Спархок решил, что нужно поговорить с Келтэном — его привычку к двусмысленным шуточкам надо было обуздать, по крайней мере тогда, когда они задевали Бевьера. Молодой сириникиец тоже будет большой подмогой в бою.

Молчаливый гигант Улэф оставался загадкой. Поручительство Магистра Комьера не оставляло места для сомнений, но Спархоку не приходилось раньше иметь дела с генидианцами из далекой северной Талесии. Генидианцы были известны как неустрашимые воины, Спархока смущала лишь легкая кольчуга рыцаря вместо стальных доспехов. Об этом он решил как-нибудь поговорить с Улэфом наедине. Спархок слегка придержал коня, чтобы Улэф поравнялся с ним.

— Приятное утро, — любезно обратился он к генидианцу…

Улэф ухмыльнулся — не так-то легко было вовлечь его в разговор. Однако на этот раз он был на удивление разговорчив.

— В Талесии сейчас двухфутовый слой снега на земле, — сказал он.

— Не сладко.

Улэф пожал плечами.

— Ко всему можно привыкнуть. К тому же, когда лежит снег — самая охота на кабанов и оленей. Да и на троллей тоже.

— Вы действительно охотитесь на троллей?

— Бывает. Иногда на тролля нападает бешенство, и он спускается в долины и начинает убивать скот, а то и людей. Тогда приходится преследовать его.

— Я слыхал, что тролли довольно крупные твари.

— Довольно.

— А не слишком опасно иметь с ними дело, когда на тебе только кольчуга?

— Да нет. Тролли ведь дерутся только дубинами, ну могут поломать ребра — только и всего.

— Но латы давали бы больше преимуществ.

— Вряд ли, если тебе приходится все время карабкаться по горам и переправляться через реки. У нас в Талесии очень много речек. Если что случится, то кольчугу можно сбросить, даже на дне реки, а от доспехов так быстро не избавишься.

— Да, с этим не поспоришь.

— До Комьера у нас был Магистр, который требовал, чтобы мы носили тяжелые доспехи, как наши братья из других Орденов. И вот как-то раз мы устроили испытание. В море, неподалеку от эмсатского порта. Сначала в воду бросили одного из братьев, одетого в кольчугу. Он быстро от нее избавился и меньше чем через минуту был на поверхности. Вторым был Магистр — в тяжелых латных доспехах. Он так и не всплыл — может, нашел там что-то интересное?

— Вы утопили своего Магистра? — удивленно спросил Спархок.

— Нет, доспехи утопили его, — поправил Улэф. — Потом мы выбрали Магистром Комьера. Он один из нас, и у него достаточно здравого смысла чтобы не делать таких предложений.

— Генидианцы, оказывается, свободолюбивый Орден. Вы и правда сами выбираете себе Магистра?

— А вы разве нет?

— Не совсем. Мы выбираем нескольких претендентов и посылаем список в Курию. Они утверждают одного из них.

— Ну, а мы посылаем только одно имя.

Внезапно вернулся Келтэн, уехавший перед этим вперед, оглядеться. Он должен был ехать примерно в четверти мили перед отрядом, на случай опасности.

— Там что-то странное впереди, Спархок, — тяжело произнес он.

— В каком смысле странное?

— За этим холмом, на вершине следующего, двое пандионцев, — выдавил из себя Келтэн. Лицо его покрылось испариной.

— И кто это?

— Я не приближался к ним, чтобы спросить.

Спархок пристально посмотрел на друга и спросил:

— Почему же?

— Меня охватило такое странное чувство, что я не могу подойти к ним, как-будто что-то не подпускает меня. Мне показалось, что они хотят говорить с тобой. И не спрашивай меня, почему я так решил. Я сам не знаю.

— Ладно. Я попробую узнать, чего они хотят. — Спархок пустил Фарэна галопом и скоро был на вершине холма. Двое всадников в черных пандионских доспехах не приветствовали Спархока традиционным приветствием пандионцев и даже не подняли забрала при его приближении. Лошади под ними были так худы, что больше напоминали лошадиные скелеты.

— В чем дело, братья? — спросил Спархок, останавливая Фарэна в паре шагов от них. Его охватило какое-то неприятное чувство и холодок пробежал вдоль позвоночника.

Один из таинственных рыцарей поднял закованную в броню руку и указал куда-то в долину по которой проходила дорога, спустившись с холма. Он не сказал ни слова, но Спархок почему-то понял, что он показывает на рощу обнаженных зимою вязов, растущую вдоль дороги.

— Я не совсем… — начал было Спархок, но вдруг заметил солнечный блик на отполированной стали среди тонких веток вязов далеко внизу. Он приложил ко лбу руку козырьком и до боли в глазах всмотрелся в это скопление деревьев. Ему удалось разглядеть какое-то движение и еще одну вспышку отраженного света.

— Теперь вижу, — мрачно сказал Спархок. — Благодарю вас, братья. Вы не присоединитесь к нам?

Протянулось несколько секунд молчания, потом один из рыцарей медленно кивнул. Они разошлись по сторонам дороги и остановились в ожидании. Озадаченный их странным поведением, Спархок возвратился к своему отряду.

— Там в роще, нас поджидает засада.

— Засада? — переспросил Тиниэн.

— Вряд ли друзья стали бы прятаться в придорожной роще.

— А ты не разглядел, много из там? — спросил Бевьер, освобождая Локабер из петли на луке седла.

— Нет.

— Есть один способ узнать это, — сказал Улэф, поигрывая своим топором.

— А кто эти… двое? — нервно спросил Келтэн.

— Они не назвались.

— Но ты почувствовал?..

— Что?

— Ну, как будто кровь у тебя стынет в жилах.

— Да, пожалуй что-то вроде этого, — кивнул Спархок. — Кьюрик! Ты и Берит, возьмите Сефрению и Телэна и Флейту, и отведите их куда-нибудь в сторонку, чтобы их не было видно.

Оруженосец кивнул.

— Ну что ж, братья, — сказал Спархок, — поедемте, взглянем, в чем там дело.

Пятеро рыцарей тронули своих боевых коней. Каждый держал в руках свое излюбленное оружие, вид которого не обещал врагам ничего хорошего. На гребне холма к ним присоединились двое молчаливых черных рыцаря, и снова Спархок почувствовал, как стынет его кровь в жилах.

— У кого-нибудь есть рог? — спросил Тиниэн. — Надо бы их оповестить о нашем приближении.

Улэф достал из седельной сумки причудливо изогнутый рог какого-то животного, довольно-таки большой с латунным мундштуком на конце.

— И что за зверь носит такие рога? — поинтересовался Келтэн.

— Великан-людоед, — спокойно ответил Улэф, и, поднесши рог к губам, затрубил.

— Во славу Бога и его церкви! — воскликнул Бевьер, вставая в стременах и размахивая Локабером.

Спархок выхватил меч и пришпорил Фарэна. Тот с места рванул галопом, прижав уши и оскалив зубы. Из рощи послышались испуганные возгласы, когда сидящие в засаде увидели, что на них с холма несутся на полном скаку рыцари Храма. С полторы дюжины вооруженных людей выехали из-под деревьев верхом на открытое место, чтобы встретить там рыцарей.

— Они хотят сражаться! — радостно воскликнул Тиниэн.

— Будьте осторожны, когда мы смешаемся с ними. В роще могут еще прятаться люди.

Улэф до последнего трубил в свой рог, потом убрал его в седельную сумку и завертел над головой топором. Трое нападавших сразу развернулись и поскакали к роще, в панике нахлестывая лошадей. Остальные остановились, поджидая, пока рыцари подъедут ближе, а те и не собирались заставлять себя ждать. Первым несся Спархок, а за ним клином — остальные. Спархок врезался в ряд врагов, стоя в стременах, и с широким размахом ударил мечом по шлему ближайшего. Кровь и мозги брызнули из-под искореженного железа, и всадник, хрипя, вывалился из седла. Следующий удар пришелся по щиту другого, и Спархок услышал вопль боли, когда лезвие отсекло тому руку. Позади слышались крики, ржанье лошадей и скрежет сокрушаемого железа — его друзья не отставали.

Их стремительный бросок оставил за собой на земле десяток трупов, но когда они развернулись, чтобы покончить с остальными, из рощи выскочило еще с полдюжины. Бевьер повернул лошадь и прокричал:

— Я займусь ими! А вы разберитесь с остальными, — и он погнал коня навстречу вражескому пополнению, подняв грозно сияющий Локабер над головой.

— Помоги ему, Келтэн! — крикнул Спархок и повел Тиниэна, Улэфа и двух таинственных пандионцев на растерянных вояк, выживших после первой атаки. Широкий, тяжелый, шире пандионского, меч Тиниэна крушил одинаково легко и человеческое тело, и стальные доспехи. Топор Улэфа, который вряд ли можно было назвать изящным, обходился с врагами как колун с дровами.

Спархок бросил быстрый взгляд на одного из таинственных черных рыцарей, который как раз поднялся в стременах, собираясь нанести удар одному из наемников. То, что он держал в руке не было мечом — скорее это была та сияющая полоска затвердевшего света, которую он с Сефренией видел в давешней темной комнатенке в Чиреллосе, когда призрак сэра Лакуса отдавал Сефрении свой меч. Светящаяся полоса, казалось, рассекла пополам неуклюжего наемника, и тот судорожно схватился за грудь. Но на заржавленных доспехах не видно было крови, да и сама кираса была цела. Воя от животного ужаса наемник свалился с лошади и, не разбирая дороги, кинулся прочь. Что было дальше Спархок не видел — его внимание отвлек рыжий детина, размахивающий тяжелой булавой.

Когда последний враг был сражен, Спархок повернул коня, собираясь направиться на помощь Бевьеру и Келтэну. Но те уже не нуждались в помощи — трое из их врагов лежали на земле бездыханными, один, скорчившись, кое-как держался в седле, схватившись за живот, а оставшиеся двое безуспешно пытались отразить сокрушительные удары меча Келтэна и Локабера Бевьера. Келтэн сделал ложный выпад и хладнокровно выбил оружие из рук противника, А Бевьер снес своему голову размашистым ударом слева.

— Не убивай его! — крикнул Спархок уже занесшему меч Келтэну.

— Но…

— Я хочу допросить его.

Келтэн разочарованно опустил меч, и Спархок по взрытому дерну подъехал к ним.

— Слазь с лошади, — приказал он перепуганному задыхающемуся пленнику.

Тот мешком свалился с седла. Доспехи его представляли собой невообразимый набор старых заржавленных железяк, иссеченных мечами и покрытых вмятинами, но меч, который выбил из его рук Келтэн, был тщательно отполирован и отточен.

— Ты наемник? — спросил Спархок.

— Да, мой господин, — ответил наемник с пелозийским акцентом.

— Ну, и как тебе понравилась эта затея? — приятельским тоном продолжал Спархок.

Пленник нервно усмехнулся и посмотрел на окровавленные трупы вокруг.

— Мы ожидали совсем другого.

— Вы сделали все, что могли, — успокоил его Спархок. — А теперь я хочу знать имя человека, который нанял тебя.

— Я не спрашивал, как его зовут, мой господин.

— Ну тогда опиши его нам.

— Я… я не могу, мой господин.

— По моему этот разговор становится скучным, — произнес Келтэн.

— Я думаю, можно сжечь его заживо, — мрачно предложил Улэф.

— А мне всегда больше нравилось заливать в доспехи кипящую смолу. Медленно, — сказал Тиниэн.

— Тиски для пальцев, — твердо сказал Бевьер.

Лицо пленника стало пепельно-серым.

— Видишь, приятель, — обратился к нему Спархок, — придется тебе вспомнить, ведь мы-то здесь, а тот кто тебя нанимал — далеко, он, наверно, угрожал тебе всякими неприятными вещами, а мы можем прямо сейчас устроить. Так что избавь нас от необходимости делать это — ответь на вопрос.

— Мой господин, — со слезами на глазах проговорил пленник, — я не смогу этого сделать, даже если вы запытаете меня насмерть.

Улэф спешился и подошел к съежившемуся от ужаса наемнику.

— Перестань скулить, — бросил он пленнику, и протянув руки с раскрытыми ладонями над его головой заговорил на каком-то резко звучащем языке. При звуках этой незнакомой речи у Спархока тоскливо засосало под ложечкой и он подумал, что язык этот — нечеловеческий. Глаза наемника остекленели и он без всякого выражения залепетал что-то на том же самом языке.

— Он связан заклинанием, — сказал генидианец. — И что бы мы с ним ни делали, это не развязало бы ему язык.

Наемник продолжал говорить на этом языке, но слово шло за словом уже гораздо быстрее, казалось, он спешит рассказать что-то важное.

— Их было двое, — перевел Улэф, — тех кто его нанимал. Стирик, одетый в плащ с капюшоном, и элениец с белыми волосами.

— Мартэл! — воскликнул Келтэн.

— Вполне может быть, — согласился Спархок.

Пленник снова заговорил.

— Заклинание на него наложил стирик, — сказал Улэф и добавил от себя: — Не могу представить, кто бы это мог быть.

— Вот и я тоже не могу, — пробормотал Спархок. — Посмотрим, глядишь, Сефрения и сможет.

— О, — добавил генидианец, — оказывается атака-то эта направлена против нее.

— Что?

— Этим людям было приказано убить стирикскую женщину.

— Келтэн! — испугано вскрикнул Спархок, но тот уже вонзил шпоры в бока лошади.

— А что будем делать с этим? — спросил Тиниэн, указывая на пленника.

— Оставь его! — прокричал Спархок, вскочив на Фарэна, и пускаясь вдогонку за Келтэном. — Догоняйте нас!

Добравшись до вершины, Спархок оглянулся, но двух загадочных пандионцев нигде видно не было. Потом он взглянул вперед и увидел их. Группа наемников окружала каменистый бугор, где Кьюрик спрятал Сефрению и детей. Двое черных рыцарей невозмутимо стояли между наемниками и бугром. Они не пытались вступить в бой, а просто твердо стояли на месте. Спархок увидел, как один из наемников метнул дротик и он прошел сквозь тело пандионца, не причинив никакого вреда.

— Фарэн, вперед! — крикнул Спархок.

Огромный чалый вздрогнул и рванул таким бешеным карьером, что быстро оставил позади всех остальных.

Вокруг каменистого бугорка собралось человек десять наемников. Они не решались подойти к двум призрачным воителям, стоящим на их пути. Один из них оглянулся и увидел несущегося с холма Спархока и протяжным криком предупредил своих и новой опасности. После короткого замешательства наемники бросились бежать в разные стороны. Такого панического бегства Спархок не ожидал от опытных вояк, какими обычно бывали наемники. Разогнавшийся Фарэн налетел на камни и выбил из них сноп искр своими стальными подковами. Спархок изо всех сил натянул поводья.

— У вас все в порядке? — тяжело дыша спросил он Кьюрика.

— Все прекрасно, — сказал Кьюрик поглядывая на баррикаду из здоровых валунов, которую возвели он и Берит. — Хотя это не очень-то и помогло бы, если бы не эти два рыцаря. — Кьюрик немного испуганно взглянул на призрачных воинов.

Из-за груды камней появилась Сефрения. Лицо ее покрывала смертельная бледность.

Спархок обернулся к двум странным пандионцам.

— Может быть теперь вы объясните что-нибудь, братья?

Ответа не последовало. Он пристально вгляделся в них. Лошади под рыцарями были еще более худыми, и Спархок вздрогнул, когда увидел, что в темных провалах глазниц животных нет глаз, а через свисающую лохмотьями шкуру проглядывают кости. Вдруг оба рыцаря сняли свои шлемы. Их полупрозрачные лики смутно вырисовывались в какой-то дымке и в их глазницах тоже не было глаз. Один был юн и златовлас, второй — уже почти старик, с седыми волосами.

Спархок похолодел. Он знал их обоих, и знал, что оба мертвы.

— Сэр Спархок, — произнес призрак Пэразима тусклым холодным голосом. — Неотступно следуй своим путем. Время не остановится для тебя.

— Почему вы двое вернулись из Чертога Смерти? — спросила Сефрения слегка дрожащим голосом.

— Наша клятва имеет силу и за порогом жизни, Матушка. И если это нужно, мы можем покидать царство теней, — ответил призрак Лакуса таким же тусклым голосом. — Многие еще падут, прежде чем здоровье королевы поправится, и скоро нас станет больше. — Призрак обратил свои пустые глазницы к Спархоку. — Охраняй как следует нашу Матушку, Спархок, ибо ей грозит большая опасность. Если она погибнет, то и наши смерти станут бесполезны — королева умрет.

— Обещаю, Лакус, — произнес Спархок окрепшим голосом.

— Узнай последнее — со смертью Эланы вы потеряете больше чем королеву, хотя и эта потеря горше смерти. Тьма уже у порога, а Элана — единственная наша надежда на победу в борьбе с нею, — последние слова гулким эхом прокатились по ложбине и оба призрака медленно исчезли, истаяли тонкой дымкой, развеянной ветром.

Четверо рыцарей подъехали к Спархоку. Лицо Келтэна посерело и он заметно дрожал.

— Кто они были? — спросил он.

— Пэразим и Лакус, — тихо ответил Спархок.

— Пэразим? Но он мертв.

— Как и Лакус.

— Призраки?

— Да, так это называют.

Тиниэн спешился и снял свой тяжелый шлем. Он был тоже бледен и покрыт испариной.

— Я изучал немного некроманию, — сказал он. — Обычно дух мертвого надо вызывать, но иногда он является и сам, особенно когда здесь у него осталось незавершенным что-то важное.

— Это и было важно, — мрачно сказал Спархок.

— Может, ты еще чего-то хочешь сказать нам, Спархок? — спросил Улэф. — Мне кажется, ты что-то недоговариваешь.

Спархок взглянул на Сефрению. На ее лице по-прежнему была разлита смертельная бледность, но она выпрямилась и кивнула ему.

Спархок глубоко вздохнул.

— Заклинание, поддерживающее жизнь королевы Эланы, сотворено усилиями Сефрении и двенадцати пандионцев, — объяснил он.

— Я всегда удивлялся, как вы сделали это, — сказал Тиниэн.

— Рыцари, те двенадцать, что участвовали в заклинании, будут погибать один за одним, пока не останется одна Сефрения.

— А потом? — дрогнувшим голосом спросил Бевьер.

— А потом умру и я, — просто ответила Сефрения.

Придушенное рыдание вырвалось из груди молодого сириникийца.

— Нет, пока я дышу! — сказал он потрясенно.

— Однако кто-то хочет ускорить ход событий, — продолжил Спархок. — Это уже третий раз в нашем пути из Симмура, кто-то пытается убить Сефрению. А если она погибнет, погибнет и королева, когда бы это не случилось, потому что Сефрения — звено, замыкающее цепь заклинания.

— Но пока что я пережила всех, кто пытался убить меня, — сказала Сефрения. — Вам удалось узнать, кто устроил это нападение?

— Мартэл и какой-то стирик, — ответил Келтэн. — Стирик наложил заклятье молчания на наемников, но Улэф как-то сумел разрушить его. Он говорил с пленником на каком-то никому неизвестном языке, а тот отвечал на нем же.

Сефрения вопросительно взглянула на талесийского рыцаря.

— Мы говорили на языке троллей, — пожал плечами Улэф. — Это не человеческий язык, и на него не действует заклятье молчания.

Сефрения с ужасом посмотрела на него.

— Ты взывал к Троллям-Богам? — с трудом выдавила она.

— Иногда бывает нужда, моя госпожа. Это вовсе не так опасно, если быть осторожным.

Лицо Бевьера было залито слезами.

— Если вы позволите, сэр Спархок, я бы взял на себя лично охрану Леди Сефрении. Я постоянно буду рядом с этой храброй Леди, и если случится еще что-нибудь, то, клянусь своей жизнью, ей не будет причинено никакого вреда.

Мимолетный испуг отразился на лице Сефрении и она умоляюще посмотрела на Спархока.

— Что ж, хорошо, сэр Бевьер, — невозмутимо сказал тот, не обращая внимания на молчаливый протест женщины.

Сефрения одарила его испепеляющим взглядом.

— Будем мы хоронить мертвых? — спросил Тиниэн.

Спархок покачал головой.

— Нет. У нас нет времени копать могилы. Мои братья умирают один за другим, и гибель грозит Сефрении. Если мы встретим по дороге каких-нибудь крестьян, скажем им, где лежат тела. Награбленное будет им хорошей платой за работу могильщиков. А нам пора в путь.

Боррата, город на севере Каммории, выросла вокруг древнейшего средоточия учености в Эозии — Борратского Университета. Когда-то в старину Церковь настаивала, чтобы университет, как и другие учебные заведения, был перенесен в Чиреллос, но профессора Борратского Университета сумели отстоять свою независимость.

Спархок и его спутники сняли комнаты в одной из гостиниц Борраты, куда они прибыли далеко за полдень. Гостиница была не в пример уютней и чище, чем придорожные постоялые дворы, в которых им приходилось останавливаться.

На следующее утро Спархок облачился в кольчугу и тяжелый шерстяной плащ.

— Нам поехать с тобой? — спросил Келтэн, когда он спустился в общую залу на первом этаже гостиницы.

— Нет, — ответил Спархок. — Не будем превращать визит в университет в парад. Это здесь неподалеку, и я смогу в случае чего защитить Сефрению и сам.

Бевьер протестующе посмотрел на него — он очень серьезно относился к своей роли телохранителя Сефрении и редко когда отдалялся от нее больше, чем на пару шагов все время их путешествия в Боррату. Спархок взглянул на горячего молодого сириникийца.

— Я знаю, ты каждую ночь проводишь на страже перед ее дверью, Бевьер, — сказал он. — Тебе лучше пойти отдохнуть сейчас. Вряд ли ты будешь хорошим защитником Сефрении, если от усталости будешь валиться из седла.

Лицо Бевьера посуровело.

— Он не хотел задеть тебя, Бевьер, — сказал Келтэн. — Спархок просто еще не понимает, что такое деликатность, но мы все надеемся, что когда-нибудь он, милостью Божьей, постигнет это.

Лицо Бевьера смягчилось, и он рассмеялся.

— Нужно время, чтобы привыкнуть к вам, братья мои пандионцы, — смеясь сказал он.

— Ну тогда смотри на это, как на часть обучения, — предложил Келтэн.

— Знаешь, а ведь если вы с Матушкой Сефренией добудете это лекарство, то на обратной дороге нас ждут немалые передряги, — сказал Тиниэн Спархоку. — Того и гляди придется иметь дело с целыми армиями, чтобы пробиться в Элению.

— Может быть, нам подойдет Мэйдел или Сарриниум? — предложил Улэф.

— Что-то я не совсем понимаю тебя. О чем это ты? — недоуменно спросил Тиниэн.

— Эти самые армии, про которые ты говорил, постараются преградить нам путь в Чиреллос, а оттуда в Элению. А если мы пойдем на юг к любому из этих портов, то сможем там нанять корабль и плыть вдоль побережья к Ворденаису, в Элению. Кстати, путешествовать морем гораздо быстрее, чем сушей.

— Давайте сначала найдем лекарство, — сказал Спархок, — а потом уж и решим, как отвезти его королеве.

Тут в общей зале появилась Сефрения вместе с Флейтой.

— Ты готов? — спросила она Спархока.

Тот кивнул.

Сефрения что-то коротко сказала Флейте, и девочка, кивнув, подошла к сидящему на стуле Телэну.

— Она выбрала тебя, Телэн, — сказала ему Сефрения. — Присмотри за ней, пока меня не будет.

— Но… — собрался возразить он.

— Делай как велено, Телэн, — строго сказал Кьюрик.

— Но я собирался пойти в город, осмотреться…

— Ну уж нет. Никуда ты не пойдешь.

Телэн помрачнел.

— Ну хорошо, — сказал он, а Флейта уже забралась к нему на колени.

Университет был совсем близко, Спархок решил не брать лошадей, и, выйдя из гостиницы, они с Сефренией зашагали по узким улочкам Борраты. Хрупкая женщина огляделась вокруг и прошептала:

— Я так давно здесь не была…

— Не могу себе представить, что интересного для тебя может быть в университете, — улыбнулся Спархок. — Особенно учитывая твое предупреждение против чтения.

— Я не училась, Спархок, я учила.

— Да, я мог бы и сам догадаться. Ну как ты, кстати, справляешься с Бевьером?

— Превосходно, если не считать того, что иногда он не дает мне возможности заняться моими собственными делами, и никак не может отказаться от попыток обратить меня в эленийскую веру, — едко сказала Сефрения.

— Но он же просто пытается защитить тебя — твою душу, так же как и твое тело.

— А ты так пытаешься быть смешным.

Спархок счел за благо промолчать.

Земли Борратского Университета более всего походили на огромный парк. Погруженные в раздумья студенты и профессора прогуливались по ухоженным лужайкам и аллеям.

Спархок остановил молодого человека в светло-зеленом дублете.

— Простите, друг мой, — обратился он к нему, — не укажите ли вы, где находится медицинский факультет?

— Вы больны?

— Мой друг.

— А-а-а. Медики занимают вон то здание, — студент указал на приземистое кирпичное строение.

— Спасибо, друг мой.

— Надеюсь, в скором времени ваш друг поправится.

— И мы тоже надеемся.

Они вошли в здание и тут же наткнулись на кругленького человека в черной профессорской мантии.

— Простите меня, сэр, — сказала Сефрения, — вы медик?

— Несомненно.

— Не уделите ли вы нам несколько минут?

Толстяк повнимательнее присмотрелся к Спархоку и отрывисто ответил:

— Простите, я занят.

— А не могли бы вы направить нас к кому-нибудь из ваших ученых собратьев?

— Можете заходить в любую дверь, — сказал человек в черной мантии, махнув рукой, и быстро удалился от них.

— Странное отношение у здешних целителей к взыскующим помощи, — сказал Спархок.

— Везде встречаются неотесанные люди, Спархок.

Они пересекли холл, и Спархок постучал в крашенную темной краской дверь.

— В чем дело? — спросил утомленный голос из-за двери.

— Мне необходима консультация ученого врача.

Последовало долгое молчание.

— Ну хорошо, входите, — наконец ответил усталый голос.

Спархок открыл дверь и придержал ее для Сефрении.

В небольшой перегороженной комнатке школярского общежития сидел за столом, заваленным грудой пергаментов и книг человек, казалось, уже несколько недель назад забывший, что такое бритва.

— Что у вас болит? — спросил он Сефрению голосом человека, находящегося на грани истощения.

— Не я больна, сэр, — ответила она.

— Значит, он? — сказал человек, указывая на Спархока. — На мой взгляд у него вид вполне здорового индивида.

— Нет, сказала Сефрения, — он тоже не болен. Мы здесь по поводу болезни одной девушки.

— Я не хожу к больным на дом.

— А мы и не просим вас делать этого, — сказал Спархок.

— Эта девушка живет далеко отсюда. Мы надеялись, что если мы подробно опишем симптомы, то вы сможете сделать предположения о природе ее болезни, — пояснила Сефрения.

— Я не делаю предположений, — коротко сказал медик. — Что за симптомы?

— В большинстве своем такие, как бывают во время падучей.

— Ах, вот как. Вы оказывается сами определили диагноз.

— Но есть некоторые отличия.

— Ну, хорошо. Опишите их.

— Сильный жар и обильная испарина.

— Но эти два симптома никогда не сопутствуют друг другу, мадам. При жаре кожа больного остается сухой.

— Да, я знаю.

— У вас есть какое-то медицинское образование?

— Я знакома с народной медициной.

— Из моего опыта мне известно, что простонародное лекарство больше убивает, чем лечит, — фыркнул медик. — Ну, а еще что вы можете сказать?

Сефрения донельзя подробно описала весь ход болезни Эланы. Врач, однако, как будто не слушал, внимательно уставившись на Спархока. Глаза медика сузились, лицо приняло хитро-настороженное выражение.

— Прошу простить меня, — резко прервал он Сефрению, — но вам лучше вернуться назад и еще раз проверить вашу подругу. То, что вы мне сейчас описали, не подходит ни к одному известному науке заболеванию.

Спархок выпрямился и сжал кулаки, но Сефрения успокаивающе положила ладонь на его руку.

— Спасибо, что уделили нам время, мой ученый господин, — спокойно сказала она. — Пойдем, — добавила она Спархоку.

Они вышли из комнатки и пошли дальше по коридору.

— Двое к ряду, — пробормотал Спархок.

— Двое что?

— Людей с дурными манерами.

— Возможно, этому есть причина…

— Какая же?

— У тех кто учит, сама собой вырабатывается некоторая надменность.

— Но у тебя никогда ее не было.

— Я слежу за собой. Ну, давай попробуем зайти вот сюда. Может здесь повезет.

В течение следующих двух часов они имели беседы еще с семью высокоучеными медиками. И все они, разглядев лицо Спархока, прикидывались несведущими.

— Все это мне кажется очень подозрительным, — проворчал Спархок, выходя из очередного кабинета. — Стоит им взглянуть на меня, как все они непонятно от чего мгновенно тупеют. Или это мне только кажется?

— Я тоже это заметила, — задумчиво ответила Сефрения.

— Я, конечно, понимаю, что мое лицо не порождает восхищения, но, по моему, до сих пор никого и не оглупляло.

— Ну что ты, Спархок. У тебя очень хорошее лицо.

— Оно прикрывает фасад моей головы. Чего еще можно ожидать от лица?

— Да, борратские врачи оказались менее искусны, чем мы ожидали.

— Ну, тогда мы просто теряем здесь время.

— Еще не все потеряно. Давай не будем терять надежду.

Наконец в самом дальнем флигеле здания они наткнулись на небольшую дверь из некрашенного дерева, спрятавшуюся в захламленной нише. Спархок постучал, и из-за двери послышалось невнятное:

— Убирайтесь отсюда!

— Но мы нуждаемся в вашей помощи, сэр, — сказала Сефрения.

— Идите и приставайте к кому-нибудь другому. Не мешайте моему утреннему возлиянию.

— Проклятье! — воскликнул Спархок и дернул за ручку двери. Дверь оказалась заперта, что еще больше подогрело гнев Спархока. Ударом ноги он разнес ее в щепки вместе с косяком.

Маленький сгорбленный человечек, сидящий в комнатушке за дверью посмотрел на Спархока затуманенным взором.

— Уж больно вы громко постучались, дружище, — невозмутимо заметил он. — Что ж теперь стоять на пороге, заходите, — всклоченные седые волосы торчали во все стороны вокруг его головы. Одет хозяин комнатушки был неважно.

— У вас что, вода здесь такая, что вы все так неподражаемо учтивы? — едко поинтересовался Спархок.

— Не знаю, — ответил всклоченный человечек. — Я воды не пью, — и он шумно отхлебнул из своей огромной кружки.

— Оно и видно.

— Ну так что, мы так и будем обмениваться любезностями, или вы, может, все-таки расскажите, зачем пришли? — он близоруко посмотрел на Спархока. — А-а-а… так вы тот самый и есть…

— Кто?

— Тот самый, с кем нам так настоятельно советовали не разговаривать.

— А нельзя поподробнее?

— Сюда несколько дней назад заявился какой-то… и сказал, что каждый на факультете получит по сто золотых, если ты уйдешь отсюда ни с чем.

— А каков он был из себя?

— В военной одежде. С белыми волосами.

— Мартэл. — прошипел Спархок.

— Да, мы могли бы догадаться, — заметила Сефрения.

— Спокойнее, друзья мои, — произнес их собеседник. — Вы заявились прямиком к лучшему врачу в Боррате, — он ухмыльнулся. — Все мои коллеги просто надутые жабы в профессорских мантиях, и когда им нечего сказать, начинают громогласно квакать, чтобы показать свою неподражаемую ученость. Ни от одного из них вы все равно не услышали бы ничего путного. Тот, с белыми волосами, сказал, что вы должны описать симптомы, и что какая-то девушка где-то далеко очень больна. А ваш приятель — как вы сказали? Мартэл? — предпочел бы, чтобы она не поправилась. Но от чего бы нам не разочаровать его? — он сделал большой глоток из своей кружки.

— Вы делаете честь своей профессии, — сказала Сефрения.

— Нет. Просто я старый зловредный выпивоха. Мне хочется насладиться дурацким видом моих высокоученых коллег, когда денежки просочатся у них меж пальцев.

— Эта причина тоже заслуживает уважения, — признался Спархок.

— Несомненно, — ответил подвыпивший медик и уставился на нос Спархока. — Почему тебе его не вправили, когда ты его сломал?

Спархок потрогал свой нос.

— У меня тогда были другие заботы.

— Я, пожалуй, мог бы тебе его вправить. Всего-то и дел, что взять молоток, разбить тебе его заново, а потом вправить кость на место.

— Спасибо, конечно, но я уже как-то привык к такому.

— Ну, как хочешь. Тогда, может быть, вы опишите мне симптомы болезни этой девушки?

И снова Сефрения пустилась в долгий рассказ о болезни Эланы. Их новый знакомец слушал, почесывая за ухом и щуря глаза. Потом, порывшись в груде, наваленной на его столе, он вытащил фолиант в потертом кожаном переплете. Полистав книгу какое-то время, он с хлопком закрыл ее.

— Так я и думал! — победно воскликнул он.

— Ну что? — спросила Сефрения.

— Ваша подруга отравлена. Она еще не умерла?

У Спархока внутри все похолодело.

— Нет, — ответил он.

— Это вопрос времени, — пожал плечами медик. — Это редкий яд. Из Рендора, и исход один — смерть.

Спархок стиснул зубы.

— Я возвращусь в Симмур и выпотрошу Энниаса тупым ножом, — проскрежетал он.

Всклоченный медик-выпивоха с интересом посмотрел на него.

— А начать я тебе посоветую так, — сказал он. — Сделай горизонтальный надрез пониже пупка, потом переверни лицом вниз и встряхни как следует. Все должно вывалиться.

— Благодарю за совет.

— Не стоит благодарности. Если уж ты собрался сделать что-то, так надо сделать это правильно. Я так понимаю, Энниас — это и есть отравитель?

— Несомненно.

— Ну так ступай и убей его тогда! Я ненавижу презренных тварей, отравителей.

— Неужели не существует никакого противоядия? — спросила Сефрения.

— Насколько я знаю — нет. Я могу предложить вам поговорить с несколькими известными мне врачами в Киприа, но девушка умрет раньше, чем вы вернетесь назад.

— Нет, — сказала Сефрения. — Ее жизнь поддерживается пока.

— Интересно, каким образом?

— Госпожа — стирик, — объяснил ему Спархок. — У нее есть свои особые способы.

— Магия? Неужели это и правда действует?

— Да.

— Что ж, хорошо. Тогда у вас может быть и есть время, — медик оторвал кусок от одного из пергаментов на его столе и макнул перо в почти высохшую чернильницу. — Вот, первое — это имена двух самых сведущих врачей в Киприа, — сказал он, царапая на клочке какие-то каракули. — А это — название яда, — сказал он, вручая обрывок Спархоку. — Ну вот, удачи вам, а теперь ступайте, дайте мне закончить то, что я делал до того, как ты разнес мою дверь.

16

— Потому что вы не похожи на рендорцев, — объяснил Спархок, — а иностранцы привлекают к себе внимание там, и обычно отнюдь не дружественное. Я смогу сойти за коренного жителя Киприа, и Кьюрик тоже. Женщины в Рендоре закрывают лицо, так что с внешностью Сефрении тоже не будет никаких проблем. А остальные должны будут остаться.

После возвращения Спархока и Сефрении все собрались в общем зале гостиницы. В комнате этой не было особой обстановки, лишь узкие скамьи стояли вдоль стен. Узкие окна не были ничем занавешены. Спархок рассказал, что поведал подвыпивший профессор, и о том, что Мартэл прибег на этот раз к подкупу, а не своеобычному для него насилию.

— Но мы можем, например, перекрасить волосы, — запротестовал Келтэн, — это же нам поможет.

— Все дело в том, как ты себя держишь, Келтэн. Можно выкрасить тебя хоть в зеленый, но люди все равно будут узнавать в тебе эленийца. То же самое можно сказать и об остальных. Все вы рыцари, и потребуются годы, чтобы вы иногда научились забывать об этом.

— Так ты хочешь, чтобы мы остались здесь? — спросил Улэф.

— Нет. Мы поедем до Мэйдела все вместе. Если в Киприа что-то случится, я смогу быстрее дать вам знать.

— Ты кое-что проглядел, Спархок, — сказал Келтэн. — Мы же знаем, что у Мартэла везде свои глаза и уши, если он сам не поблизости. Если мы выедем из Борраты, да еще в полном вооружении, он будет знать об этом, не проедем мы и полулиги.

— Пилигримы, — бросил Улэф.

— Что? — нахмурясь спросил Келтэн.

— Уложим наши доспехи в тележку, оденемся в неприметные одежды и пристанем к каким-нибудь пилигримам. Никто на нас и не взглянет второй раз. — Улэф посмотрел на Бевьера и спросил:

— Ты хорошо знаешь Мэйдел?

— Там есть один из наших Замков. Я время от времени бываю там.

— Там есть что-нибудь, куда могут идти пилигримы?

— Да, но пилигримы редко путешествуют зимой.

— Ну, если мы им заплатим… Мы бы наняли нескольких, и заодно священника, чтобы петь гимны и литании по дороге.

— Это выход, Спархок, — сказал Келтэн.

— А как, если что, мы узнаем этого Мартэла? — спросил Бевьер. — Я имею в виду, если мы столкнемся с ним, пока ты будешь в Киприа.

— Келтэн его знает, да и Телэн его дважды видел, — ответил Спархок. Потом он, как будто что-то вспомнив, посмотрел на Телэна, который делал «кошачью колыбель», развлекая Флейту. — Телэн, — сказал он, — ты смог бы нарисовать портреты Мартэла и Крегера?

— Конечно.

— И я могу вызвать образ Адуса, — добавила Сефрения.

— Ну, с Адусом все просто, — сказал Келтэн. — Наденьте доспехи на здоровенную обезьяну, и вы получите Адуса.

— Отлично, так мы все и сделаем, — сказал Спархок. — Берит!

— Да, мой господин.

— Ступай поищи в округе церковь, лучше победнее. Поговори там с викарием, скажи, что мы оплачиваем паломничество к святым местам в Мэйделе. Пусть соберет с дюжину нуждающихся прихожан и приведет их сюда завтра утром. Скажи, что мы хотим, чтобы он был нашим духовником в этом паломничестве. И еще скажи ему, что мы пожертвуем много денег его приходу, если он согласится.

— А если он спросит о цели нашего паломничества, мой господин?

— Скажи, что мы совершили страшный грех, и хотим искупить его. Но особо не распространяйся.

— Сэр Келтэн! — воскликнул Бевьер. — Вы собираетесь лгать священнику?

— Ну почему? Разве мы не совершали грехов? Я за последнюю неделю нагрешил с полдюжины раз. Кроме того, викарий из бедного прихода не станет задавать слишком много вопросов, если речь зайдет о денежном пожертвовании.

Спархок вынул из кармана кожаный кошель. Он встряхнул его и оттуда раздалось позвякивание монет.

— Хорошо, братья мои, — сказал он, развязывая мешочек, — мы дошли до самой приятной части нашей службы — церковных пожертвований. Бог вознаградит дающего, поэтому не будьте застенчивы. Викарию нужны будут деньги, чтобы нанять пилигримов, — он пустил кошель по кругу.

— А как ты думаешь, Всевышний может принять от меня долговую расписку? — спросил Келтэн.

— Бог, может, и примет, а я нет, — сурово ответил Спархок, — раскошеливайся-ка, Келтэн.

Пилигримы собрались у гостиницы на следующее утро. Это были вдовы в заплатанных траурных одеждах-платьях, безработные ремесленники, да несколько в конец обнищавших воров. Все они были верхами на заморенных пони и полусонных мулах. Спархок разглядывал их в окно.

— Скажи хозяину гостиницы, чтобы он накормил их, — сказал он Келтэну.

— Но там их много, Спархок.

— Я не хочу, чтобы они свалились с голоду, проехав милю от города. Позаботься об этом, пока я поговорю с викарием.

— Как скажешь, — пожал плечами Келтэн. — Может, мне их еще и выкупать? Некоторые из них в этом явно нуждаются.

— Не стоит. Лучше скажи, чтобы накормили их пони и мулов.

— Тебе не кажется, что это будет уж слишком щедро?

— Может, ты сам потащишь их, когда скотина падет по дороге?

— Хм, с этой точки зрения я не рассматривал этот вопрос.

Викарий этого прихода оказался худым человеком лет шестидесяти с беспокойным взглядом блестящих глаз. Седые его волосы были аккуратно уложены, лицо было покрыто сетью морщин.

— Мой господин, — сказал он, низко кланяясь Спархоку.

— Прошу вас, отец мой, называйте меня как обычного пилигрима. Мы все равны перед Богом. Мы просто хотим присоединиться к вам в вашем благочестивом паломничестве к святыням Мэйдела, чтобы поклонением и молитвами очистить душу и выразить бесконечную благодарность к Предвечному.

— Хорошо сказано, э… сын мой.

— Не присоединитесь ли вы к нам за обеденным столом, господин викарий? Нам придется пройти много миль сегодня.

— С величайшим удовольствием, мой гос… э… сын мой.

Чтобы накормить оголодавших пилигримов и их животных понадобилось изрядно истощить запасы на кухне гостиницы и в закромах конюшни, да и времени это заняло немало.

— Первый раз вижу, чтобы люди ели так много, — проворчал Келтэн. Одетый в плотный серый плащ, он вспрыгнул в седло своей лошади.

— Они долго были голодными, — сказал ему Спархок. — Хоть теперь они могут нормально поесть, и мы должны постараться кормить их как следует в пути.

— Милосердие, сэр Спархок? — спросил Бевьер. — Обычно беспощадные пандионцы не отличались этой добродетелью.

— Ты очень плохо их знаешь, — прошептала Сефрения. Она села в седло и потянулась за Флейтой, но та покачала головой и, подбежав к Фарэну, потянулась к нему своими крохотными ручонками. Чалый опустил голову, и она погладила его по бархатистому носу. Спархок почувствовал странную дрожь, пробежавшую по спине его жеребца. Флейта протянула руки к нему. Спархок с важным видом склонился и поднял девочку к себе в седло, завернул в плащ и усадил впереди себя. Она прислонилась к нему, взяла свирель и заиграла ту самую минорную мелодию, которую играла при первой их встрече.

Викарий во главе колонны затянул молитву, прося у Всевышнего защиты и покровительства в пути. Но Флейта вплетала в общее пение скептические нотки на своей свирели.

— Веди себя прилично, — прошептал Спархок. — Он хороший человек, и то, что он делает, он делает искренно.

Флейта шаловливо закатила глаза, прижалась к нему покрепче и довольно быстро заснула.

Процессия пилигримов тянулась по дороге на юг от Борраты. Кьюрик ехал рядом с двумя повозками, нагруженными припасами и доспехами. Порывистый ветер раздувал потрепанные одежды богомольцев. Далекие горы на западе были покрыты снегом у вершин и солнце сияло на белых пиках. Спархоку казалось, что пилигримы тащатся еле-еле, хотя потные бока пони и мулов указывали обратное.

Примерно в полдень Келтэн выехал вперед, оставив свое место в арьергарде колонны.

— Там всадники за нами, — тихо сказал он. — Они здорово подгоняют своих лошадей.

— А кто они, ты не разглядел?

— Они одеты в красное.

— Значит, солдаты церкви.

— Гляди-ка, какой понятливый, — заметил остальным Келтэн.

— Сколько их? — спросил Тиниэн.

— Дюжины три.

Бевьер начал освобождать свой Локабер.

— Спрячь его, — сказал ему Спархок. — И все остальные, тоже спрячьте ваше оружие. Отец мой, викарий! — громко позвал он. — Неплохо было бы спеть гимн. Дорога пойдет легче под священную мелодию.

Викарий прокашлялся и запел слегка надтреснутым голосом. К нему присоединились остальные пилигримы, привычно вторя своему пастырю.

— Пойте! — скомандовал Спархок своим спутникам, и все они возвысили свои голоса в знакомой мелодии псалма. Флейта проснулась и заиграла в ответ им свою насмешливую песенку.

— Ну перестань же, — прошептал ей Спархок, — и запомни: если что-то случится, сползай вниз и беги в поле.

Флейта одарила его насмешливым взглядом.

— Делай, как тебе говорят, моя маленькая леди. Я совсем не хочу, чтобы тебя тут растоптали, если случится схватка.

Однако всадники в красном проскакали мимо колонны поющих гимн пилигримов, едва взглянув на них, и скоро скрылись из виду далеко впереди.

— Пронесло, — облегченно выдохнул Улэф.

— Да уж, — согласился Тиниэн. — Драться посреди толпы перепуганных богомольцев…

— Вы думаете, они искали нас? — спросил Берит.

— Трудно сказать, — ответил Спархок. — У меня что-то не было настроения останавливать их, чтобы поинтересоваться этим.

Они продвигались на юг, часто останавливаясь, чтобы давать отдых замученным животным пилигримов, и наконец, на четвертый день пути, вошли в предместья портового города Мэйдел. Около полудня показались стены самого города, и Спархок присоединился к викарию во главе колонны и вручил ему туго набитый кошель.

— Здесь мы вас покидаем. Одно важное дело заставляет нас отвлечься, — сказал он.

Викарий испытующе посмотрел на него.

— Ведь это была уловка? Не так ли, мой господин? Я всего лишь простой пастырь очень бедного прихода, но я узнаю Рыцарей Храма, когда мне приходится видеть их.

— Простите нас, отец мой, — ответил Спархок. — Ведите своих прихожан к святым местам Мэйдела и следите, чтобы они были хорошо накормлены. Когда вернетесь в Боррату, используйте деньги, что останутся, по своему усмотрению.

— С чистой ли совестью буду я это делать, сын мой?

— С наичистейшей, добрый пастырь. Мои друзья и я служим церкви, и ваша помощь будет высоко оценена членами Курии в Чиреллосе, по крайней мере большинством из них, — Спархок поворотил Фарэна и вернулся к своим друзьям.

— А теперь, Бевьер отведи нас в Замок твоего Ордена, — сказал он.

— Я тут подумал, Спархок, ведь за нашим Замком тщательно следят местные власти, да и не только они. Даже таких, какие мы сейчас нас очень быстро распознают.

— Возможно, ты прав, — невесело усмехнулся Спархок. — Но разве есть у нас еще какие-то возможности?

— Вероятно да. У моего родственника, одного маркиза из восточного Арсиума, есть вилла в предместьях Мэйдела. Я не видел его уже несколько лет, наша семья неодобрительно относится к нему, потому что он занялся торговлей, но возможно он вспомнит меня. Вообще-то он человек по натуре очень неплохой, и, насколько я помню, весьма гостеприимен.

— Что ж, стоит попробовать. Показывай путь, сэр Бевьер.

Проехав по западным предместьям Мэйдела, они оказались перед роскошным домом, окруженным невысоким валом из местного песчаника. Дом стоял в стороне от проезжей дороги, утопая в зелени кипарисов и можжевельника. Перед парадным был аккуратно посыпанный гравием дворик, где они и спешились. Из дома вышел слуга в добротной ливрее и приблизился к ним с вопрошающим видом.

— Не будете ли вы столь любезны сообщить маркизу, что его двоюродный племянник сэр Бевьер и с ним несколько друзей желают поговорить с ним? — вежливо обратился к нему сириникиец.

— Сию минуту, мой господин, — сказал слуга, предупредительно кланяясь, и, повернувшись, скрылся в доме.

Из дома вышел плотного телосложения человек с радушной улыбкой на цветущем лице. Одет он был в яркие камморийские шелка, а не в обычные для арсианцев камзол и лосины.

— Бевьер! — приветствовал он своего родственника теплым рукопожатием. — Что занесло тебя в Камморию?

— Мы ищем пристанища, Лисьен, — ответил Бевьер. Внезапно его молодое открытое лицо омрачилось. — Моя семья нехорошо обошлась с тобой, и я не упрекну тебя, если ты укажешь нам на дорогу.

— Какая ерунда, Бевьер. Когда я решил заняться торговлей, я знал как отнесутся к этому мои родственники. Я очень рад видеть тебя. Так ты говорил о пристанище?

Бевьер кивнул.

— Мы здесь по важному делу, а за Сириникийским Замком в городе следят слишком много глаз. Мне неловко просить тебя, но можем ли мы рассчитывать на твою гостеприимность?

— О чем речь, мой мальчик? Конечно!

Маркиз Лисьен громко хлопнул в ладоши, и из конюшни выбежали несколько грумов.

— Присмотрите за лошадьми моих гостей и их повозками, — приказал маркиз, и, положив руку на плечо Бевьера, произнес:

— Добро пожаловать. Мой дом — ваш дом. — Он повернулся и повел всех через сводчатую дверь в дом. Там он пригласил их в очень уютную комнату, с низкой мебелью. Пол ее был устлан коврами, кругом разбросаны подушки, а в обширном камине трещали и фыркали дрова.

— Пожалуйте, друзья. Садитесь, — сказал маркиз и окинул их проницательным взором. — Похоже у вас действительно очень важное дело, Бевьер. Судя по лицам твоих спутников, здесь представители всех четырех Воинствующих Орденов.

— У вас острый глаз, маркиз, — сказал Спархок.

— Не попасть бы мне в беду, — сказал Лисьен и усмехнулся. — Я не о том, о чем вы подумали. Я просто не приготовился, да и не мог, встречать вас.

— Не стоит беспокоиться, — заверил его Спархок. — Скажите лучше, мой Лорд, у вас есть связи в порту?

— И очень широкие, сэр э…

— Спархок.

— Рыцарь королевы Элении? — с удивлением посмотрел на него Лисьен. — Я слышал, что вы возвратились из ссылки в Рендора, но что-то вы уж слишком далеко от своей повелительницы. Не лучше ли вам было бы быть сейчас в Симмуре и постараться расстроить попытки первосвященника Энниаса сместить с трона вашу Даму?

— А вы многое знаете, мой Лорд, — сказал Спархок.

— У меня широчайшие торговые связи, — пожал плечами Лисьен и взглянул на Бевьера. — Именно это ввергло меня в немилость у моей семьи. Мои торговые агенты и капитаны моих кораблей узнают множество всякой всячины, когда совершают сделки в разных странах.

— Я так понимаю, мой Лорд, что первосвященник Симмура у вас не в милости?

— Да он просто подлец!

— Чудесно, мой Лорд, — сказал Спархок. — Дело которое нас сейчас занимает, как раз и является попыткой обрубить Энниасу не в меру длинные руки. Если нам удастся успешно это завершить, то мы остановим его. Я бы сказал вам больше, но знание это будет опасностью в первую очередь для вас.

— Я понимаю, сэр Спархок, — сказал Лисьен. — Но скажите мне, по крайней мере, могу я чем-то помочь?

— Троим из нас необходимо попасть в Киприа, — ответил Спархок. — Для вашей собственной безопасности мы бы хотели сесть на корабль какого-нибудь вольного морского капитана, а не на одно из ваших судов. Если бы вы могли направить нас к одному из таких капитанов и, возможно, снабдить чем-то вроде рекомендательного письма, обо всем остальном мы позаботились бы сами.

— Спархок, — вдруг обеспокоенно сказал Кьюрик, — а что случилось с Телэном?

Спархок быстро обернулся.

— Я думал, что он идет последним, когда мы вошли сюда.

— И я так думал.

— Берит, — сказал Спархок, — ступай и найди его.

— Да, мой господин, — ответил послушник и выбежал из комнаты.

— Что-то случилось? — спросил Лисьен.

— Своенравный юноша, дядюшка, — объяснил Бевьер. — Насколько я понял, за ним нужен глаз да глаз.

— Берит найдет его, — засмеялся Келтэн. — Я уверен в этом молодом человеке. Телэн, наверно, вернется с парой новых шишек, но это пойдет ему только на пользу.

— Ну, значит, все в порядке? — сказал Лисьен. — Пора бы мне распорядиться насчет обеда. Я думаю, вы не на шутку проголодались, да и глоток-другой вина вам не повредит. — Он состроил благочестивую мину. — Я знаю, что Рыцарям Храма свойственно воздержание, но немного вина, как я слышал, полезно для пищеварения.

— И мне приходилось слышать такое, — согласился Келтэн.

— Могу ли я вас попросить о чашке чая, мой Лорд? — спросила Сефрения. — И немного молока для девочки. Вряд ли вино будет полезно нам обеим.

Ближе к вечеру возвратился Берит, ведя за руку хмурого Телэна.

— Он был внизу, у гавани, — сообщил послушник. — Я порядком за ним побегал, но он еще не успел ничего стянуть.

— Я только хотел посмотреть на море! — запротестовал мальчик. — Я никогда раньше не видел моря.

Кьюрик со зловещим видом начал снимать свой широкий кожаный пояс.

— Стой, погоди минутку, Кьюрик, — сказал Телэн, пытаясь освободиться от хватки Берита. — Ты же не можешь сделать этого!

— А ты посмотри на меня и убедишься.

— Я кое-что узнал, — быстро сказал Телэн. — Если ты ударишь меня, я оставлю это при себе, — он умоляюще посмотрел на Спархока, — это очень важно. Скажи ему, чтобы убрал свой ремень и я, так и быть, расскажу вам.

— Ладно, Кьюрик, — сказал Спархок, — отложи-ка пока свой ремень, — он сурово посмотрел на мальчика. — Я надеюсь, это действительно что-то интересное.

— Можешь мне поверить, Спархок.

— Ну, выкладывай.

— Хорошо. Значит, я пошел вниз по улице. Я хотел посмотреть на море, гавань и все корабли. Проходя мимо одного винного погребка, я увидел выходящего оттуда человека.

— Потрясающе, — сказал Келтэн. — Неужели и правда в Мэйделе люди посещают винные погребки?

— Вы оба знаете этого человека, — продолжал Телэн, не обращая внимания на укол. — Это был Крегер, тот самый, за кем вы меня послали следить в Симмуре. Я пошел за ним. Он вошел в какую-то обшарпанную гостиницу недалеко от гавани. Я могу показать ее, если надо.

— Да, сведения действительно ценные, — признал Спархок. — Так что убирай-ка свой ремень, Кьюрик.

— Как ты думаешь, мы сможем выкроить для этого время? — спросил Келтэн.

— Думаю, хочешь не хочешь, а придется. Мартэл уже пару раз попытался помешать нам. Если Энниас отравил Элану, то он, конечно, захочет не дать нам найти противоядие. А это означает, что Мартэл постарается добраться до Киприа вперед нас. Мы бы смогли выжать много интересного из Крегера, если бы его поймали.

— Мы пойдем с тобой, — горячо сказал Тиниэн. — Все будет гораздо проще, если мы подрежем Энниасу крылышки прямо здесь, в Мэйделе.

Спархок немного подумал и покачал головой.

— Я думаю, не стоит, — сказал он. Мартэл и его наемники знают Келтэна и меня, но не знают вас остальных. Если мы двое не сможем схватить Крегера, вы можете потом побродить по Мэйделу в поисках его. Вам будет гораздо легче, если он не будет знать, как вы выглядите.

— В этом есть здравый смысл, — согласился Улэф.

Тиниэн выглядел разочарованно.

— Иногда ты слишком предусмотрителен, Спархок, — сказал он.

— Да, числится за ним такой грех, — охотно признал Келтэн.

— Как вы думаете, наши плащи не привлекут особого внимания на улицах города, маркиз? — спросил Спархок Лисьена.

Лисьен покачал головой.

— Это портовый город. Здесь бывают люди со всего света, и еще два чужеземца вряд ли привлекут чье-то внимание.

— Хорошо, — Спархок встал и направился к двери, Телэн и Келтэн — вслед за ним. — Мы долго не задержимся, — сказал он.

Они не стали седлать лошадей и пошли в город пешком. Мэйдел располагался в широком устье реки, и ветер разносил по улицам терпкий запах моря. Узкие улочки, причудливо изгибаясь, спускались к гавани. Вскоре двое рыцарей и мальчик добрались до порта.

— Далеко еще до гостиницы? — спросил Келтэн.

— Нет. Уже почти пришли, — заверил его Телэн.

Спархок остановился.

— А ты осмотрелся вокруг, когда Крегер вошел в гостиницу?

— Нет. Я как раз собирался, но Берит схватил меня за шиворот, и, ничего не слушая, потащил отсюда.

— Тогда придется сделать это теперь. Если мы с Келтэном подойдем прямо к парадной двери, Крегер может нас углядеть и сразу смоется черным ходом, не успеем мы войти внутрь. Сбегай и попробуй найти там заднюю дверь.

— Хорошо, — сказал Телэн, азартно блеснув глазами, и быстро помчался вниз по улице.

— Все-таки он славный парень, — сказал Келтэн. — Несмотря на его дурные наклонности, — потом он нахмурился и спросил:

— А откуда ты знаешь, что у гостиницы есть задняя дверь?

— У каждой гостиницы есть черный ход, Келтэн. На случай пожара или еще чего-нибудь.

— Да, а я не подумал.

Вскоре показался Телэн, во всю мочь бегущий по направлению к ним. За ним гнались человек десять, во главе которых, загребая ручищами, несся что-то неразборчиво орущий Адус.

— Берегитесь! — крикнул Телэн, пробегая мимо них.

Спархок и Келтэн вынули из-под плащей мечи и разошлись по сторонам улицы, чтобы встретить погоню. Люди, которыми предводительствовал Адус, были одеты в какие-то лохмотья и размахивали кто чем: заржавленными мечами, топорами и булавами.

— Убейте их! — прорычал Адус, слегка замедляя бег и поджидая свою подотставшую свору.

Схватка была короткой. Люди Адуса оказались береговыми пиратами и не представляли никакой опасности двум опытным воинам. Четверо из них простились с жизнью прежде, чем успели осознать свою грубую тактическую ошибку. Прежде чем оставшиеся смогли развернуться на узкой улочке и броситься в бегство, еще двое упали на мостовую, перерубленные чуть ли не пополам. Спархок перескочил через окровавленные тела и бросился на Адуса. Обезьяноподобный гигант парировал первый удар рыцаря, перехватил меч обеими руками и принялся молотить им что есть силы. Спархок с легкостью отражал мясницкие удары, успевая при этом ранить противника сквозь кольчугу быстрыми уколами в грудь и плечи. Скоро Адус не выдержал и бросился бежать, хрипло дыша и прижимая руку к кровоточащему боку.

— Что ж ты не погнался за ним? — спросил отдуваясь Келтэн, подходя ближе с окровавленным мечом в руке.

— Потому что Адус бегает быстрее, чем я, — пожал плечами Спархок. — Что-что, а это я узнал за последние годы.

Тут появился тяжело дышащий Телэн, с восхищением глядя на порубленные окровавленные тела, валяющиеся в лужах крови на мостовой.

— Прекрасная работа, мои Лорды, — поздравил он их.

— Ну, что там с тобой стряслось? — спросил Спархок.

— Я подошел к гостинице и решил обойти ее сзади. А тот здоровый, который только что убежал, прятался в проулке с остальными. Он хотел схватить меня, но я увернулся и отбежал.

— Хорошая была мысль, — похвалил Келтэн.

Спархок убрал меч в ножны.

— Давайте-ка убираться отсюда, — сказал он.

— Почему бы нам не пойти за Адусом? — спросил Келтэн.

— Потому что они расставили ловушки для нас. Мартэл использовал Крегера как приманку, и обвел нас вокруг пальца. Потому мы и нашли его так легко.

— Так что же это получается, они знают и меня? — испуганно спросил Телэн.

— Боюсь, что так, — сказал Спархок. — Они поняли, что ты помогаешь мне, тогда в Симмуре, помнишь? Крегер понял, что ты следишь за ним, и описал тебя Адусу. У Адуса, может, и нет мозгов, но глаз у него острый, — он пробормотал ругательство. — Мартэл оказался даже умнее, чем я думал. И он начинает меня раздражать.

— Давно пора, — пробормотал Келтэн, и они зашагали вверх по извилистой улице.