Альманах «Удивительный космос»

5

— Редактор пришел, — неуважительно сказала Снежина, когда Павлыш появился в кают-компании. — Несут ли вам рассказы, романы и поэмы?

— Конечно, несут, — ответил Павлыш, разворачивая салфетку. — И неплохие вещи.

— Я к тебе зайду погодя, — сказал Малыш. — У меня не совсем рассказ. Я уже говорил.

— Видишь, Снежина, — сказал Павлыш. — Я бы на твоем месте сам сел за письменный стол.

— Еще чего не хватало! — возмутилась Снежина.

Павлыш с трудом досидел до конца ужина, поспешил к себе в каюту. Ему вдруг почудилось, что вдохновение посетило его. Ему казалось, что сошедшая с небес муза шелестит белыми крыльями над самой головой. Он ворвался в каюту, бросился к машинке, быстро перечел уже написанное, зачеркнул последнюю фразу: "Я был здесь в отпуске; я очень устал".

И муза пропала. Растворилась в кондиционированном воздухе. Только что была рядом, а пропала. Павлыш подождал ее возвращения, не дождался и без ее помощи написал снова:

"Я был там в отпуске…"

И тут Муза взмахнула крылом.

"…Я искал место, где было бы тихо, свежо и безлюдно. Поэтому и поселился на две недели в этом городке, в опустевшем пансионате.

Большая часть комнат была заперта, а еще через месяц пансионат закрывался.

Соседи мои по пансионату были все случайные люди. Я встречался с ними в пустом кафе, которое оживало, лишь когда орнитоптеристы прибегали обедать, шумно складывали в углу разноцветные крылья и громко спорили, употребляя слишком много специальных терминов. Я садился за голубой столик поближе к бульвару, раскланивался с Виктором, агрономом-подводником, жена которого лечилась за городом, в санатории, усатым гуцулом, инженером из Львова, для института которого местный завод изготовлял какой-то сверхсложный прибор, и Шарлем, поэтом из Брюсселя. Он уверял как-то меня, что у него дома ремонт, а он не выносит ремонтов. Потом была Нина. Ей сказала приятельница, что здесь в октябре бархатный сезон. Приятельница, очевидно, спутала этот городок с каким-то местом на Кавказе. За разочарованием первого дня, когда Нина чуть было не уехала южнее, пришло спокойствие и ощущение самого настоящего, чуть тягучего и томительного отдыха. И Нина осталась.

Постоянный ветер и холодное солнце, черные лодки у моря, запах молодого вина, случайность, непостоянство нашей жизни здесь, обеды в уютном кафе, орнитоптеристы, жухлые листья на бульварных дорожках, белые утки в море все это вызвало приятное, щемящее чувство ожидания чего-то, письма ли, встречи…"

Закончив страничку и вытащив ее из машинки, Павлыш опечалился. Обнаружилось, что он так и не дошел до сути дела. Двенадцатый час. Лучше встать завтра пораньше. Голова уже плохо работает.

Павлыш разделся, принял душ и потушил свет. Но не спалось. Рождающийся рассказ нарушил обычное течение мыслей, беспокоил, оживал, и казалось уже, что ветер, дувший в нем, врывается в тишину каюты…