Амангельды Иманов

4. ШТУРМ

Город Тургай — степной городок.

Губернатор Эвресман не живет здесь, он управляет областью из Оренбурга. Эвресману было бы слишком скучно в городке, где только и есть что базарная площадь с крытыми торговыми рядами, полицейское управление, речка, мостик через нее, одноэтажные домишки, пыль, ветер — Ветропыльск.

Сюда, к Тургаю, Амангельды стянул свои отряды.

Расположились они тремя лагерями: с востока, запада и севера, — только с юга вход остался свободен.

Двадцать второго октября тысяча девятьсот шестнадцатого года Тургай был осажден.

Телеграфное сообщение с Оренбургом было прервано.

Помощник уездного начальника Ткаченко испугался. Населению Тургая он отдал приказ:

«После шести часов вечера выходить на улицу воспрещается. В случае нападения — всем жителям прятаться в школах».

Ткаченко знал, что ему нечего рассчитывать на милосердие казахов: за несколько дней до осады он насмерть запорол двух джигитов из отряда Амангельды.

Вслед за первым приказом Ткаченко издал второй:

«Ввиду возникших беспорядков въезд в город из степи киргизам воспрещается».

И в городе началась паника.

Двадцать третьего октября джигиты были уже в семи верстах от Тургая. Амангельды видел уже пожарную каланчу.

В городе шопотом передавался слух о том, что четыре дня назад в семидесяти верстах от соседнего городка Иргиза повстанцы атаковали карательный отряд; говорили, что повстанцев много, считать их нужно тысячами, что бой продолжался целый день и в рядах киргизов видели русского. Его даже узнали. Это был рабочий, участник японской войны, георгиевский кавалер, хорошо владевший винтовкой и знакомый с военным строем. Был он другом кочевников, помогал им организовать свои силы.

Из Оренбурга в Тургай направился специально приехавший туда из столицы генерал Лаврентьев. Он имел в своем распоряжении экспедиционный отряд — десять рот пехоты, четырнадцать орудий, шесть пулеметов, одиннадцать эскадронов.

У Амангельды не было ни пулеметов, ни пушек, но восстание разрасталось.

Теперь в отряды шли не только люди призывного возраста. Женщины, старики, подростки, взяв пики, шли и шли к Амангельды, Он принимал всех, в ком сердце кипело ненавистью к царской власти. Чем больше будет народу в восстании, тем лучше. И сейчас уже пятьдесят тысяч человек числилось в его отрядах.

У этой армии было мало огнестрельного оружия. Откуда ему быть у бедняков? Пика — вот оружие крестьянских восстаний. И у каждого джигита она была.

В отрядах обсуждали два плана занятия Тургая. Одни предлагали взять Тургай измором. Для этого нужно было отвести протекающую через Тургай речку. Это была большая работа. Другие предлагали пойти на штурм и приступом взять город. Джигиты хотели поскорее броситься в атаку.

Занять город немедля! Об этом говорили в отрядах, это было необходимо еще и потому, что правительство направляло в область новые и новые войска для подавления восстания.

— Город должен стать нашей крепостью! — говорил на собраниях Амангельды.

Он требовал атаки. В его характере было это — решительность, смелость, мужество.

— Мы должны взять город, — говорил Амангельды, кусая трубку Имана-деда. — Взять Тургай, столицу области, — вот наша задача, — доказывал он, — и чем скорее мы там будем, тем лучше.

Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как носился он по степи, пел песню, сложенную в седле, и вот теперь он не согласился бы ни с одним ее словом. Теперь светло стало в ясной степи, светло и в голове, свободно стало в широкой степи, просторно мыслям в голове, конь Амангельды нес его по легкой дороге, — все сейчас было не так, как в песне, все наоборот. Его любят джигиты, а их уже пятьдесят тысяч!

Решение было принято. Джигиты поведут наступление с двух сторон, стремительно ворвутся в город, атакой захватят правительственные учреждения и казарму, разгромят гарнизон и превратят город в укрепленный лагерь.

Руководство штурмом принял на себя Амангельды. Его отряд должен был прежде других проникнуть в город.

Шестого ноября вечером, когда все приготовления к штурму закончились, Амангельды Иманов на своем гнедом коне объехал отряды, проверил людей и снова повторил:

— Завтра город должен стать нашей крепостью.

На рассвете шестнадцатого дня осады начался штурм Тургая. Четыре колонны двигались на город. Амангельды ворвался в него с южной стороны, где были правительственные учреждения. Он хотел прежде всего овладеть призывными списками.

Вот скачет он по булыжной мостовой городка, и искры сыплются из-под копыт его коня.

Он громит канцелярию крестьянского начальника, уничтожает списки, — теперь никого не возьмут на войну.

Народ приветствует своего батыря, казаха, взявшего царский город.

Несколько месяцев тому назад он исчез отсюда, — губернатор Эвресман был сильнее его. А теперь…

Однако еще не весь город был в руках джигитов.

Предатели, пробравшиеся в армию Амангельды, члены байской партии аллаш-орда, предупредили городское начальство о наступлении. Они зажгли на окраине города сотни стогов сена. Это был условный знак.

Бешеный ветер поднимал великую пыль, слепил глаза, перебрасывал пламя пожара со стога на стог.

В город ворвался только отряд Амангельды, — другие отряды джигитов не прошли: их не пропустили орудия генерала Лаврентьева.

Амангельды пришлось уйти из города: он понял, что его окружат здесь, и вывел отряд в степь.

Там он дал бой.

Шести пулеметам, четырнадцати пушкам генерала Лаврентьева он мог противопоставить только несколько охотничьих двустволок — и все же джигиты дрались до четырех часов дня.

Много в тот день пало храбрых джигитов.

Амангельды решил отступить. Что мог он сделать без оружия?

Призывные списки уничтожены — значит, атака удалась.