Амара

Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.

Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...

Бесплатные переводы в нашей библиотеке:

BAR "EXTREME HORROR" 18+

https://vk.com/club149945915

2022 год.

Ричард Лаймон "АМАРА"

Эмиль Саладат спрыгнул с кабины фургона U-Haul и бросился к кустам у стены. Он смотрел, как Метар бежит к нему. Фургон удалялся, его задние фары исчезали за поворотом.

Вскочив на сцепленные в замок руки Метара, Эмиль подтянулся, ухватился за верхнюю часть кирпичной стены и вскочил на нее.

Это было так легко.

Так просто.

Никаких разбитых бутылок, вмурованных в стену. Никакой колючей проволоки под током. Никаких вооруженных охранников.

Этот американец, Каллахан, совершенно не парился о безопасности, что Эмилю должно было быть стыдно брать деньги у своих клиентов. Но он взял бы их все равно, независимо от того, насколько простой была работа. Ему же нужно было на что-то жить, на что-то покупать подарки своим женщинам.

Он потянулся вниз. Метар передал ему рюкзак. Он поставил его на стену, и, снова опустив руки, затащил парня на стену.

Оглянувшись, Эмиль посмотрел в сторону дома, но увидеть его отсюда не смог – его заслоняли деревья. Однако мужчина знал, что он там. Они с Метаром наведывались сюда на прошлой неделе.

Он спрыгнул со стены. Метар сбросил ему рюкзак, затем спрыгнул сам. Эмиль поддержал рюкзак, пока Метар надевал его. Оглянувшись вокруг, они направились к деревьям.

Из темноты выскочил доберман, бесшумно ступая лапами по свежей траве.

Это и есть вся охрана Каллахана?

Смешно.

Собака тявкнула и завалилась на бок, когда пуля 22-го калибра пробила ей череп.

Из темноты выскочили еще три добермана. Эмиль выстрелил из своего пистолета с глушителем, перебив переднюю лапу первой бегущей собаки. Когда она упала, та, что была рядом, бросилась на него, оскалив зубы. Он шагнул к рычащему животному и сунул дуло пистолета ей в пасть, не обращая внимания на крик боли Метара, в руку которому вцепился третий пес. Собака взвизгнула, ее зубы лязгнули о глушитель. Эмиль всадил две пули ему в пасть злобной псине. Он отпрыгнул в сторону от оседающего, умирающего животного, вынул дуло из его пасти и выстрелил в собаку, которую до этого ранил в лапу.

Затем мужчина крутанулся на месте. Метар, некомпетентный дурак, лежал на земле и боролся за свою жизнь, а последняя шавка, вцепившись ему в руку, пыталась добраться до его шеи.

Эмиль выстрелил.

Собака взвизгнула, когда пуля перебила ей позвоночник.

Затем дернулась и умерла.

Метар выкатился из-под тяжелого тела и встал. Он поднял окровавленную руку, чтобы показать Эмилю, как ребенок, показывающий поцарапанный локоть матери, чтобы вызвать сочувствие.

Эмиль с отвращением отвернулся. Он поспешил через парк к дому Каллахана, виднеющегося на краю аккуратной ухоженной лужайки. Прожекторы освещали веранду в колониальном стиле с колоннами. Однако все окна в доме были темными. Он обежал дом с левой стороны, держась подальше от освещенного фасада, и прислонился к стене.

Метар, обмотав платком рану на предплечье, подбежал к нему.

С помощью фрикционной ленты Эмиль укрепил стекло. Его стеклорез вгрызался в стекло, вырезая четкий прямоугольник.

Аккуратная работа. Хорошая работа. Вот почему его клиенты хорошо ему платили.

Закрепив вырезанный осколок на месте скотчем, он выбил его и вынул. Потом передал отдал аккуратно вырезанный прямоугольник стекла Метару, пролез рукой в отверстие и открыл окно.

Оно легко скользнуло вверх.

Бесшумно.

Эмиль пролез внутрь, оказавшись в кабинете Каллахана. Присев на угол тикового стола, он наблюдал, как Метар неловко пролезает в окно.

Они пересекли кабинет и подошли к двери. Эмиль открыл ее, выглянул в темный коридор и жестом поманил Метара за собой.

В холле туфли Метара на резиновой подошве скрипели по мрамору. Эмиль недовольно взглянул на своего подельника. Тот пожал плечами, присел и снял обувь.

Эмиль направил луч маленького фонарика на входную дверь. Рядом с ней, на стене, он обнаружил блок динамиков и кнопку дистанционного управления.

Он нажал на кнопку.

В припаркованном неподалеку фургоне U-Haul Стив Бейли сквозь дымку сигаретного дыма наблюдал за железными воротами. Они начали открываться.

Очень хорошо.

Через десять минут он покончит с этим делом. Уедет отсюда, вырулит на шоссе, ведущее в аэропорт и через пару часов или около того уже будет с Карлой. С ней отдыхать было лучше всего, сразу после работы, когда все было позади, он был в безопасности, страх ушел, и карман был полон... деньгами... много денег в кармане. Его член знал, когда приходило время выйти из укрытия и отпраздновать.

Отпустив тормоз, он проехал в открытые ворота, выехал на подъездную дорожку, свернул налево и по траве подъехал к террасе.

С шипением ожил ацетиленовый резак. Эмиль смотрел, как его подельник направил пламя на панель замка стальной двери. Металл пузырился и отслаивался, плавясь.

Подняв очки на лоб, Эмиль бесшумно прошелся по холлу и посмотрел на лестницу.

Может быть, стоит подняться и всадить пулю в голову Каллахана? Тогда можно было бы действовать, не опасаясь, что кто-то застанет нас врасплох.

Убийство, однако, больше взбудоражило бы общественность, что повлекло бы за собой привлечение к расследованию большего числа полицейских. Этого следовало избегать, если возможно.

Пока старик не вмешивался, Эмиль решил не трогать его.

Шипящий звук резака утих. Искры погасли.

Эмиль вернулся к двери и помог Метару снять отрезанную панель замка. Отложив ее в сторону, Метар погрузил резак в рюкзак и накинул лямки на плечи.

Эмиль медленно толкнул металлическую дверь, и та распахнулась.

Роберт Каллахан слышал тихий гул сирены и видел во сне отблески ее огней. Машина скорой помощи неслась к куче искореженных автомобилей. Сара, лежавшая на дороге, подняла окровавленную голову, силясь что-то сказать.

- Она здесь, - крикнул водитель скорой помощи.

Роберт, которому почему-то приснилось, что он сидит на пассажирском сиденье неотложки, сказал:

- Слава Богу, она жива.

- Скоро мы это исправим, - сказал водитель.

Машина скорой помощи помчалась к женщине, как смертоносная пуля.

- Остановитесь!

- Ее время пришло.

- Нет!

Она смотрела широко открытыми глазами, в которых застыла мольба, в свет фар. Уставилась в лицо смерти.

Роберт почувствовал, как автомобиль тряхнуло, когда тот врезался в нее.

Внезапно проснувшись, задыхаясь от страха, он понял, что звук сирены, который до сих пор пульсировал в его ушах, доносится из динамика охранной сигнализации у кровати. Кто-то проник в хранилище.

Эмиль вошел в комнату, Метар следовал за ним по пятам. Подойдя к стене, он осветил статуэтки из золота и слоновой кости, золотые ожерелья с драгоценными камнями, броши в виде скарабеев и сверкающие кольца.

Видеть столько древних сокровищ в частной коллекции одного человека было ему противно. Будь у него время, он бы вычистил всю коллекцию этого расхитителя гробниц.

Но Эмиль пришел только ради Амары.

Тонкий луч его фонаря высветил каменную вазу, крышка которой была украшена шакальей головой бога Анубиса. Рядом с ней стоял такой же сосуд, но с головой ястреба. Чуть дальше них стояли еще две вазы. Это были ритуальные сосуды - канопы, в которых хранились забальзамированные органы Амары - сердце, легкие, почки. Ее чрево. Их он тоже заберет.

Размахивая фонариком по сторонам, он отыскал гроб.

Это был деревянный, внутренний гроб Амары. Внешние массивные каменные саркофаги вывозить из Египта было проблематично. Расхитители гробниц забрали только этот гроб и канопы. И саму Амару, конечно.

Подойдя к гробу, Эмиль посветил на золотой диск на краю крышки, с облегчением увидев, что священная печать на месте.

Хотя Каллахан и был падалью, дураком он не был.

Наклонившись к крышке, он осмотрел вторую печать. Та тоже оказалась неповрежденной.

Успокоившись, Эмиль рассматривал вырезанное в крышке гроба изображение лица Амары. Это было лицо редкой красоты, лицо, которое могло бы посрамить саму Нефертити, если бы пути этих дам когда-нибудь пересеклись. Но их разделяли века. Амара принадлежала к давно ушедшей эпохе одиннадцатой династии, когда правил Ментухотеп I.

Эмиль взглянул на Метара, который смотрел на крышку гроба, словно загипнотизированный прекрасным изображением. Похлопав его по руке, он привлек внимание своего подельника, указав на подножие гроба.

Обхватив гроб каждый со своей стороны, они пронесли его через двери и потащили по коридору. Мощные руки Эмиля напряглись от веса. Метар шепотом выругался, когда раны от укуса собаки вновь открылись и закровоточили. В конце коридора ковер закончился. Эмиль почувствовал под ногами мраморный пол холла.

Еще несколько шагов, и они смогут поставить гроб, а Метар откроет дверь.

Сначала нужно было вынести самое тяжелое. Канопы забрать труда не составит.

Он кивнул Метару, чтобы тот остановился.

Тишину разорвал громкий выстрел. В мимолетной вспышке Эмиль увидел, как Метар отшатнулся назад, уронив свой конец гроба. От удара крышка гроба подскочила, и из образовавшейся щели между гробом и крышкой заструился туман. Пыль веков. Трупная пыль. Со стороны лестницы донесся второй выстрел, вторая вспышка и взрыв нарушили темноту. У него не было времени пригнуться.

Стив Бейли услышал выстрелы в доме.

Святое дерьмо.

Это были выстрелы не из 22-го калибра.

Оружие было мощнее.

У Эмиля и Метара были только пистолеты.

Так кто же стрелял?

Бейли не стал дожидаться ответов. Он опустил рычаг ручного тормоза, переключил передачу на первую, надавил на педаль газа и выжал сцепление, спеша убраться отсюда подальше. Ему не нужно было дожидаться ответов на свои вопросы, он уже и так их знал – дело провалено.

Каллахан опустил дробовик. Его плечо онемело от отдачи приклада. В ушах звенело, словно по ним били ладонями.

Спускаясь по лестнице, он услышал звук двигателя прямо за дверью. Тот взревел, а затем затих вдали.

Каллахан спустился в темный холл, стараясь не споткнуться о тела или гроб. Возле двери он щелкнул выключатель и яркий свет мгновенно высветил творящийся беспорядок.

Оба ублюдка на полу выглядели мертвыми. Один словил пулю в грудь. Другой лишился большей части черепа.

Старик перевел взгляд на гроб. Тот упал на бок. Нагнувшись, мужчина увидел трещину на одной из золотых печатей.

- Роберт! – раздался голос с лестницы.

Он поднял взгляд. Его маленький, смуглый друг выглядел растерянным и испуганным.

- Помоги мне, Имад.

- Роберт, что случилось?

- Эти ублюдки пытались похитить Амару. Те же два парня, что были здесь на прошлой неделе, предлагали услуги по ландшафтным работам.

Когда Имад достиг нижней ступеньки лестницы, его рот раскрылся в ужасе.

- Печать Осириса, - пробормотал он.

- Я не слепой. Помоги мне, посмотрим, как выглядит другая.

Вместе они нагнулись и перевернули гроб. На мраморе под ним лежали два куска золота от второй печати.

Задыхаясь, Имад отступил назад.

- Вот же сволочи, - сказал Каллахан. – Ладно, займемся этим позже.

Имад покачал головой, его глаза едва не вылезли из глазниц от страха.

- Давайте сначала уберем этих парней отсюда. Закопаем их в саду.

Не переставая качать головой, Имад отступил назад к двери. Он крутанулся на месте, дрожащими пальцами повозился с замками, распахнул дверь и бросился в ночь.

Каллахан смотрел, как он мчится по лужайке, полы его белого халата развевались, как крылья отбеленной летучей мыши.

- Имад! – крикнул он, но тот не останавливаясь, улепетывал со всех ног. – Ну и катись, придурок, - пробормотал Каллахан и захлопнул дверь.

Уснул он уже ближе к утру, когда закопал двух воришек и убрал устроенный ими беспорядок в холле. Пятна крови оттереть было тяжелее всего. И сейчас он забылся во сне, громко храпя в своей кровати.

Вошедшая в спальню фигура не потревожила его сон. Старик продолжал мирно храпеть, пока она приближалась к нему. Он застонал всего лишь раз, когда женщина подняла покрывало и улеглась рядом с ним. Спросонья мужчина ощутил, что кто-то лежит рядом с ним на постели. Сара, должно быть, вернулась из ванной. Он был рад, что она снова рядом с ним. Без нее постель казалась такой пустой.

Повернувшись к ней, старик протянул руку. Ему хотелось прикоснуться к ее коже. Кожа Сары всегда была такой мягкой, такой гладкой. Изголодавшись по ее теплому, упругому телу, он шарил рукой по простыне, ища ее. Его пальцы коснулись тела. Погладили его. Ласкали кожу.

Но ощущения были совсем не теми, которых он ожидал. Он коснулся жесткой, морщинистой кожи. Холодной.

В ужасе старик вспомнил, что Сара мертва.

В шоке он подскочил на кровати и уставился в пустые глазницы на обтянутом сморщенной кожей черепе.

Что-то под простыней коснулось его голой ноги.

Медленно открылся рот.

Каллахан закричал.

Голова дернулась вперед, челюсти сомкнулись, щелкнув.

Каллахан скатился с кровати, ударившись коленями об пол. Он хватался за тумбочку, пытаясь подняться на ноги, но едва успел приподнять голову, как мумия бросилась ему на спину.

- Слезь с меня! - закричал он.

Сухие пальцы мумии схватили его за плечи.

Он услышал лязг щелкающих зубов.

- Слезь! Нет!

Каллахан, шатаясь, поднялся на ноги, но тварь не ослабила хватку и ему пришлось волочить ее за собой.

Зубы рвали его шею. Ее голова зверски дергалась, когда она отрывала от него куски плоти.

Каллахан упал на колени, потянувшись за спину, пытаясь оттолкнуть существо. Он схватил ее за волосы и дернул. Однако ЭТО осталось на его спине, а в его руке остались только ее локоны.

Мумия продолжала терзать тело еще долго после его смерти.

Сьюзен Коннорс, помощник хранителя музея Чарльза Уорда, была едва жива. Точнее, еле держалась на ногах. Она весь день руководила распаковкой коллекции, делая отметки в контрольном списке, указывая, где нужно разместить десятки древних артефактов для показа.

Она так много времени не проводила на ногах с того дня, когда работала в две смены в ресторане, разнося ребрышки барбекю и чизбургеры клиентам. То еще было удовольствие.

Боже, о, Боже... Это было... сколько? Шесть лет назад?

Тогда она была студенткой. Старшекурсницей.

Казалось, что это было очень давно.

Один из рабочих, которого звали Топ, поднял из ящика канопу. Та была сделана из алебастра, минерала, похожего на свежее, белое молоко, превращенное в нечто твердое. Хрупкая. Крышку украшала скульптурная голова шакала. Сьюзен сделала пометку в своем списке.

- Это к остальным. - Она указала на подставку рядом с гробом мумии, где уже стояли три других каменных сосуда. Топ с легкостью пронес его через весь зал. Вес канопы, казалось, нисколько не утруждал его, хотя мужчина был щуплым и в довольно солидном возрасте. Поставив сосуд, он сказал:

- Вот и все, мисс. Полный комплект. Подпишите счет?

Она нацарапала свои инициалы на счете. Топ оторвал копию и отдал ей.

- Готово, - сказал он.

Когда он и его молодой помощник ушли, Сьюзен села на складной стул - единственный предмет мебели здесь, которому было менее двух тысяч лет, и уж точно единственный предмет не из коллекции Каллахана. Откинувшись назад, она закинула ногу на ногу и вздохнула с облегчением. Боль из ног, казалось, отступала. Женщина поменяла позу, распрямив ноги, в потом снова закинув одну на другую.

Кайф!

- Медитируешь? – раздался голос.

- Тэг?

Оглянувшись, она увидела Тэггарта Паркера, стоящего в дверях.

- Что ты здесь делаешь? – воскликнула Сьюзен удивленно, а потом вспомнила. Сегодня утром у ее машины спустило колесо и Тэг подвез ее до работы.

- Проходи, - сказала она, вставая.

Тэг отстранился от столба и шагнул в зал. В объятия Сьюзен.

Она поцеловала его. Отросшая за день щетина царапала ее лицо, но она не отстранилась, тесно прижимаясь к нему, поглаживая мягкую ткань его вельветового пиджака. Женщина почувствовала, что что-то выпирает у него спереди.

- Это пистолет? - спросила она томно, подражая Мэй Уэст[1]. - Или ты так рад меня видеть?

- И то, и другое, - ответил Тэг, усмехнувшись.

Потянувшись вниз, Сьюзен погладила деревянную рукоятку его кольта Пейтон.

- У тебя большой револьвер, парень.

- И я хорошо им владею.

- Хвастун. - Она снова поцеловала его. - Эй, нам лучше не заходить далеко, в любую минуту здесь может появиться мой босс. - Женщина отстранилась, продолжая держать его за руку. - Как прошел твой день?

- Продуктивно.

- Мой тоже. - Она обвела рукой зал. - Посмотри, что я сегодня успела сделать. Это коллекция Каллахана.

Он осмотрел экспонаты, его взгляд задержался на единственном среди экспонатов гробу.

- Это что, мумия?

- Конечно, мумия.

- Можно посмотреть? Я никогда раньше не видел настоящую мумию.

- Ты уверен, что хочешь этого?

- А то!

- Это просто мертвое тело. Мертвое давным-давно.

- Очень давно?

- Больше четырех тысяч лет.

Парень присвистнул.

- Мы пока мало что знаем об этой мумии: только то, что узнали из бумаг Каллахана. Это девушка и ее зовут Амара.

- Амара? Красивое имя. - Он улыбнулся, поддразнивая и пытаясь вызвать ее ревность.

- И она была женой фараона Ментухотепа Первого. Он правил Египтом во времена одиннадцатой династии, около 2000 года до нашей эры.

- Что ж, давай посмотрим.

- Обещаешь не трогать?

- Ты ревнуешь меня к незнакомым женщинам?

- Особенно с красивыми именами.

- Так и есть. Амара, Амара, Амара. Парень может влюбиться в такое имя.

- Ладно, обещай ничего не трогать. Оно очень хрупкое.

- Клянусь. - Он похлопал Сьюзен по попке. - Вообще-то, я сомневаюсь, что захочу притрагиваться к ней.

Вместе они подняли крышку. Сьюзен, которая видела мумию лишь мимолетно, внимательно осмотрела ее. Волосы были блестящими и рыжими, единственная часть некогда молодой женщины, которая, по-видимому, не поддалась времени. Должно быть, во время погребения они были тщательно уложены. Те, кто разворачивал ее, вероятно, сняли и заколки с драгоценными камнями. Ее глазницы были пусты. Никаких ценных камней внутри в качестве имитации глаз, как это было принято в древней погребальной практике. Никакого лука, чтобы скрыть запах разложения, как нашли у Рамзеса IV. В полостях тела также не было мешочков с ладаном и миррой. Их, несомненно, забрали грабители. Ценные специи оставались ценными специями, даже если они были извлечены из своего мрачного контейнера. Через весь живот проходил диагональный разрез длиной почти в фут, который был грубо зашит бечевкой. Груди сморщились и превратились в съежившиеся мешки. Лобковая область была выбрита, вероятно, древними могильщиками после смерти молодой женщины.

Сьюзен увидела, что Тэг отвернулся в отвращении.

Они закрыли крышку, прикрыв это ужасное лицо.

- Неужели мумии все так выглядят? - спросил Тэг. Он побелел, что обеспокоило Сьюзен.

- Ты в порядке? - спросила она.

- Бывало и лучше.

- Готов уехать?

- Нужно было это сделать еще пять минут назад, - попытался он пошутить, чтобы скрыть свое смущение от того, что не смог скрыть свои чувства при созерцании мумии.

На подземной парковке под жилым комплексом “Марина Тауэрс” Тэг медленно проехал мимо Ягуара Сьюзен.

- Ты заменил шину! - промурлыкала она.

- У меня было немного времени после работы, поэтому я поставил тебе запаску.

- О, ты просто прелесть.

- В отличие от некоторых. Твоя шина спустилась не сама по себе. Ей помогли. Кто-то с ножом, я бы сказал.

- То есть, кто-то специально...?

Тэг кивнул.

- Это могло быть случайно, но я сомневаюсь. Я думаю, ты нажила себе врага, Сьюзен.

Она покачала головой.

- А как же Ларри?

- Он бы так не поступил. Я имею в виду, это последнее, что он сделал бы. Он купил эту машину, и не стал бы пытаться ее повредить.

- Если только его не удручает тот факт, что она теперь принадлежит тебе. - Тэг свернул на свое парковочное место. Несмотря на низкую скорость, шины взвизгнули на скользком бетоне.

- Я не думаю, что это был Ларри.

- Просто предположение.

Они вышли из автомобиля, захлопнув двери.

- Как насчет того, чтобы зайти выпить? - спросила Сьюзен.

- Звучит неплохо.

Они поднялись на лифте на третий этаж и прошли по узкому, покрытому ковром коридору. Сьюзен открыла дверь своей квартиры и почувствовала насыщенный запах, в котором она узнала соус энчилада.

- Добрый вечер, Мария, - поприветствовала она пухлую, улыбающуюся женщину на кухне.

Мария кивнула.

- Удачный день?

- Да. Все хорошо. - Ее светлые глаза обратились к Тэгу. - А, сеньор Тэггарт. "Маргариту", да?

- Верно.

Сьюзен оставила их и пошла в маленькую спальню, которую использовала в качестве детской. Джеффри, занятый осмотром своих пальцев на ногах, поднял голову, когда она вошла и улыбнулся.

- Привет, малыш, - сказала женщина. – Как ты? - Она взяла ребенка на руки, поцеловала в щеку и потрогала подгузник. На ощупь он был влажным. Сьюзен раздела Джеффри, обтерла, осыпала присыпкой и надела новый подгузник. После недолгой борьбы ей удалось втиснуть мальчугана в маленькие коричневые вельветовые штанишки и желтую футболку. - Вот так, мой маленький совенок. - Подхватив его на руки, она понесла ребенка в гостиную.

Тэг протянул Сьюзен бутылочку с молочной смесью и стакан минеральной воды "Перье".

- Выпивка для всех, - сказал он. Сев напротив нее, парень потягивал свою "Маргариту".

Вошла Мария и поставила перед ним миску с чипсами тако.

- Gracias[2], - сказал парень.

- De nada[3].

Сьюзен смотрела ей вслед.

- Как бы мне хотелось целыми днями быть дома, - сказала она.

- Это же с ума сойти можно. Чем можно заниматься целыми днями в четырех стенах?

- Не волнуйся, дела всегда найдутся. После рождения Джеффри я три месяца сидела дома, и мне это нравилось.

- А как же музей?

- Он бы никуда не делся, и я всегда бы могла вернуться туда. Но, как говорится, счета сами себя не оплатят. Так что, думаю, я останусь в музее, а Мария останется с Джеффри.

- С тем, что зарабатывает Ларри...

- Я больше ничего от него не хочу. Мне даже алименты от него брать не хочется. - Глядя на сына, она продолжила: - Я очень рада, что Джеффри не понимает, какой гад его отец. - Женщина улыбнулась мальчику, который перестал сосать из бутылки, и теперь улыбался ей. Из уголка его рта потекла белая струйка. Она вытерла ее мягкой салфеткой, затем посмотрела на Тэга. - Останешься на ужин?

- Я бы с удовольствием. Но мне нужно идти. Сегодня вечером семинар. Техника управления толпой.

- Тебе все равно нужно поесть.

- Я перекушу у себя.

Допив "Маргариту", он подошел к Сьюзен и поцеловал ее.

- Как насчет позже? - спросил парень.

- Насколько позже?

- Пол одиннадцатого-одиннадцать.

- Я в это уже ложусь, - сказала Сьюзен.

Тэг усмехнулся.

- Я знаю.

- Я не выспалась прошлой ночью.

- Я тоже.

- Это точно.

- Так как? - спросил Тэг, улыбаясь.

- Как я могу отказаться?

Он снова поцеловал ее.

- Увидимся позже, аллигатор. - Парень погладил Джеффри по голове. Тот отрыгнул. - Извини, малыш.

Поднимаясь на лифте на пятый этаж, Тэг подумывал о том, чтобы пропустить семинар и принять приглашение Сьюзен на ужин. Но занятия были ему нужны, поскольку в следующем месяце предстоял экзамен на звание сержанта, и ему нужно было подтянуть знания.

Двери лифта открылись, и он вышел наружу. Коридор тянулся бесконечно, длинный и узкий, словно специально построенный для того, чтобы вызывать клаустрофобию. Хотя он никогда не был на подводной лодке, но часто приставлял себе ее, передвигаясь по этому коридору.

Завернув за угол, Тэггарт увидел что-то лежащее на полу. Что-то размером с тело, покрытое выцветшей, грязной тканью.

Перед его дверью.

Он осторожно приблизился к непонятной куче, положа руку на оружие на поясе.

Куча перед дверью квартиры Тэга зашевелилась. Появилась голова, волосы слиплись от грязи, лицо раздулось, покрылось пятнами и побледнело.

Но Тэг сразу узнал ее. Убрав руку от револьвера, он сказал:

- Мэйбл.

Она улыбнулась, выпятив губу. Больше было похоже на оскал, чем на человеческую улыбку. Многие зубы во рту отсутствовали, что делало этот оскал еще более отвратительным. Женщина перекатилась, присев, и прижалась спиной к двери. Она поправила платье на толстых бедрах.

- Я пришла к тебе, детка, - пробормотала она.

- Как ты меня нашла?

- Прочитала твое имя на бейджике, понимаешь? Этой маленькой пластиковой штуки на твоей форме. Узнав имя, я уже и нашла тебя.

- Зачем?

- Потому что ты мне подходишь. Помоги подняться девушке. - Она протянула руку. Тэг не хотел прикасаться к заляпанной непонятно чем ладони. Отказываться было неловко. Кроме того, ему было жаль Мэйбл. Ей было сорок лет, и она жила со своей матерью, неряшливой женщиной. На прошлой неделе Мэйбл столкнулась с членами "Храбрецов", команды Пони-лиги, спонсируемой местным хозяйственным магазином. Все началось с оскорблений. Закончилось потасовкой.

- Когда тебя выписали из больницы? - спросил Тэг. Потянув за ее протянутую руку, он помог ей подняться.

- Вчера. Первое, что я сказала себе: Мэйбл, этот милый офицер Паркер, как раз тот парень, который тебе нужен. Так что я нашла тебя и пришла сюда, просто чтобы увидеть тебя. Ты собираешься впустить девушку?

- У меня дела сегодня вечером, Мэйбл. Я заскочил на минутку и сразу ухожу.

- Я пойду с тобой, а?

Парень открыл дверь в свою квартиру.

- Нет, - отрезал он.

Женщина последовала за ним в квартиру, быстро осмотрела ее восторженными глазами и присвистнула.

- Здесь здорово.

- Спасибо.

- Я подожду тебя здесь.

- Подождешь?

- Конечно. Когда ты вернешься, я буду ждать тебя здесь.

- Не думаю, что это хорошая идея, Мэйбл. - Он прошел на кухню, быстро взял из холодильника упаковку нарезанной салями и американского сыра, запихнул все это в пакет и поспешил обратно в гостиную.

Платье Мэйбл лежало на полу.

Сама женщина лежала на диване, полуобнаженная, в черных трусах и красном бюстгальтере, который едва прикрывал все ее достоинства. Томно поглядывая на него, она провела языком по толстым губам. Другая рука поглаживала мясистое, покрытое пятнами бедро. Целлюлит подернулся рябью.

- О, Мэйбл, - простонал парень, закатив глаза.

- Иди ко мне, - сказала она. - Давайте, детка, не стесняйся.

Ну и дела. Уж точно не из-за застенчивости я не бросаюсь в ее объятия.

- Мэйбл, ты только что из больницы, - сказал Тэг, стараясь смотреть только на ее лицо, тщательно подбирая слова, не желая обидеть ее, но в то же время дав понять, что между ними ничего не будет. - Ты еще не готова к таким играм.

- Я крепче, чем кажусь. Давай, Тэг, иди ко мне. Я не укушу.

- Ты, может, и нет, но я готов поспорить, что в твоем клубке волос найдется много такого, что укусит сильно и больно.

- Детка, - проворковала она. - Я могу завести тебя туда, где ты еще никогда не был.

Чертовски верно. Венерическая клиника. Впереди очереди. Штаны спущены.

- Мне жаль, Мэйбл. - Он поднял ее платье и бросил ей. - Спасибо за оказанную честь, но у меня сегодня важный семинар. А теперь одевайся. Я провожу тебя вниз.

- Я недостаточно хороша для тебя, да?

- Нет, не в этом дело. Я тороплюсь, вот и все.

- Я могла бы показать тебе, что такое настоящий секс. Горячий и страстный, понимаешь?

- Я ценю это.

- Ну, значит, я подожду тебя, пока ты не придешь.

Тэг застонал. Он не мог уйти, и оставить Мэйбл в квартире.

Альтернатива? Спустить эти черные трусики с ее бедер, а потом... о, черт, нет. Она ведь психически не стабильна, сумасшедшая, одним словом.

Безумная. Одинокая. Похотливая. Черт, какая комбинация.

- Тебе нужны деньги?

- Что ты хочешь, чтобы я сделала за деньги?

- Ничего.

- Для тебя я все сделаю бесплатно, детка.

- Мэйбл, послушай меня, я дам тебе денег.

- За что?

- Чтобы ты ушла, - прямо сказал он. Прямо и понятно, но тут же увидел боль в ее глазах. - Извини, но у меня нет намерения спать с тобой. У меня дела, и я уже должен быть в другом месте. Я уже опаздываю, но не могу уйти, пока ты здесь, так что, пожалуйста, одевайся и уходи.

- Я недостаточно хороша для тебя, так? Я не такая красивая и ухоженная, как та шлюха из нижней квартиры?

Он нахмурился, но ничего не сказал.

- Да... да, я знаю все о тебе и о ней; как ты остался у нее прошлой ночью, а я ждала тебя здесь, у порога, замерзшая и одинокая.

- Это ты...

- Она тощее ничтожество, детка. Ты только посмотри на меня, сравни нас. Я же намного лучше.

- Это ты сделала...

- Ты не поверишь, что я могу делать своим языком.

- Ты проколола шину, не так ли?

- Я? Нет. Нет, сэр. Офицер.

- Это был гнусный поступок, Мэйбл. Теперь одевайся, или я тебя арестую.

- За что?

Лямка бюстгальтера соскользнула в ее плеча, бюстгальтер съехал вниз, обнажив толстый коричневый сосок.

- Непристойное обнажение.

- Да ну?

- Да, - сказал Тэг. - Может быть, и за незаконное проникновение.

- Ладно, ладно. - Мэйбл подтянула лямку, прикрыв грудь.

- Подай мне платье, пожалуйста.

Тэг присел рядом с диваном, чтобы поднять грязное платье, и Мэйбл тут схватила его за руку, потянув на себя. Не удержав равновесия, он упал на женщину. Она крепко сжала его своими мясистыми руками, прижав его лицо к своим тяжелым грудям, напоминавшим подушки. Парень ощутил ее кислое несвежее дыхание и поморщился.

- Мэйбл! - взвизгнул он. - Черт возьми, лучше бы ты...!

Она приподняла его подбородок и впилась своими губами в его рот. Ее язык прощупывал его плотно сжатые губы. Что-то теплое и влажное стекало по его подбородку.

Пытаясь оттолкнуть женщину, он уперся в ее груди. Она застонала от возбуждения.

- О, вот так, детка...

- Мэйбл... отпусти...

В борьбе они скатились с дивана упали на пол.

- Возьми...

Ее толстый язык проник в его рот. От запаха у нее изо рта его передернуло. Женщина опустила одну руку вниз, нащупывая его пах.

- Нет!

Он резко откинул голову назад, пытаясь вдохнуть воздуха. Тэг тут же вытащил ее руку из своих брюк и вывернул ей запястье, не обращая внимания на болезненные вопли Мэйбл. Используя ее руку как рычаг, он скинул ее с себя. Потом поднялся, заломив руку ей за спину.

- Отлично, - пыхтел он. – А теперь вставай.

Парень рывком поднял ее, сильней выкрутив руку.

- Ублюдок! - закричала она. - Членосос!

- Заткнись, Мэйбл.

- Мать твою... - Она вскрикнула от боли, когда он еще сильнее выкрутил ей руку.

- Я сказал, заткнись.

Так и удерживая руку Мэйбл за ее спиной, он повел женщину к двери.

- Я не хочу больше видеть тебя, ты поняла? Вали домой.

- Нет, я хочу...

- Я хочу, чтобы ты пошла домой и больше никогда не выкидывала подобного. Если ты побеспокоишь Сьюзен или меня, знаешь, что я сделаю?

- Что?

- Я пожалуюсь твоей маме.

Женщина дернула головой, посмотрев ему в лицо.

- Не надо.

- Пожалуюсь.

- Не надо, - повторила она. На этот раз испуганно.

- С этого момента будь хорошей девочкой, или я выполню свою угрозу.

- Я же просто хотела приласкать тебя. Это все, чего я хотела. Что в этом плохого?

- То, как ты к этому подошла. Сейчас я отпущу тебя и хочу, чтобы ты оделась, а потом сразу пошла домой. Хорошо?

- Хорошо, - она обиженно надула свои пухлые губы.

Тэг отпустил ее руку. Мэйбл тяжело прислонилась к двери, безвольно опустив руки и голову, волосы свисали ей на лицо, и он не видел ее слез, которые катились из глаз. Парень поднял ее платье, протянул его ей и отвернулся, пока женщина натягивала его на себя. Затем он открыл дверь.

Она медленно пошла по коридору. Тридцать лет назад она наверняка была милым ребенком. Милым. Дружелюбным. Вежливым. А по ночам она слышала, как ее мать трахается с очередным парнем в соседней комнате. Трудно вырасти порядочным... трудно вырасти здравомыслящим... после такого детства.

- До свидания, Мэйбл. Береги себя, слышишь?

Она оглянулась через плечо и теперь он увидел слезы на ее лице. Громко фыркнув, женщина вытерла нос тыльной стороной ладони и отвернулась.

Тэг закрыл дверь и запер ее, взглянув на свои наручные часы.

Ну вот, на семинар я уже опоздал.

Чувствуя усталость, осматривая свои синяки от страстных объятий Мэйбл, чувствуя себя грязным... как будто по его лицу только что проползло что-то тридцатилетней давности... он пошел в ванную и включил душ. Когда вода стала обжигающей, он встал под нее, подняв лицо вверх, чтобы смыть с себя ее запах и выделения изо рта, которыми она щедро обслюнявила его.

Эйприл Валсарра, опираясь руками на каменную балюстраду, наслаждалась прохладным ветерком, обдувающим ее лицо после дневного зноя.

Она любила стоять здесь ночью. Воздух был прохладным. Она наслаждалась стрекотом сверчков. Аромат полевых цветов доносился до нее, успокаивая.

Женщина слушала шелест листьев деревьев, когда ветер проносился по ним. Шипение, переходящее в шепот. Это напомнило ей о том времени, когда она жила с отцом в доме на берегу моря. Шум прибоя. Особенно ночью, когда она лежала в своей уютной постели. Тогда шелест деревьев больше всего напоминал шум прибоя.

Эйприл стояла, прислушиваясь к звукам природы. Ветерок гулял по верхней террасе, обдувал ее голые икры и лодыжки, трепал платье, волосы.

Часто она пыталась представить себе, как выглядят эти деревья. Женщина решила, что они двигаются, так, как она слышала, двигаются стада слонов. Но даже стадо слонов она себе представить не могла. Эйприл родилась слепой. В шесть лет ей пришлось переехать из дома в интернат для слепых в Сан-Франциско, чтобы начать обучение школьной программы. Именно тогда ее мир рухнул. Брак ее родителей распался. Ее мать переехала в Канаду, и больше она о ней ничего не слышала.

Она была так несчастна в том интернате, что в одиннадцать лет попыталась покончить с собой. Связав петлю из трусиков, привязала ее к поручню душевой кабины и спрыгнула с края ванны. Перекладина не выдержала ее веса, сломалась, она упала на пол ванной и сломала запястье.

Отец был единственным, кто вернул ей волю к жизни.

После долгого разговора в больнице, когда она ждала, пока ей наложат гипс, он понял, как она была несчастна в интернате.

И он забрал ее домой.

Но не в их старый дом на пляже.

Новый дом был здесь, в каньоне. На одном из перевалов, которые тянулись между Голливудом и Бербанком. Несмотря на близкое соседство с мегаполисом, здесь был оазис спокойствия.

В каньоне не было других домов. Только их. Ее отец построил дом по собственному проекту. Он называл его "Убежищем". Дом был двухэтажным, построенным из кирпича. На крыше была огромная терраса, где ее отец часто жарил самые большие стейки. Здесь же он устраивал самые крутые вечеринки, о которых говорил весь Лос-Анджелес. Список гостей всегда был неисчислим.

Днем ее отец записывал музыку в собственной студии в подвале. И это была всем студиям студия. Джон Леннон, заглянув однажды, сказал: Боже милостивый, здесь можно разместить Лондонский филармонический оркестр и еще останется место для чертовых цирковых слонов.

Ветер вздохнул в деревьях, и Эйприл склонила голову на одну сторону. Поток воздуха проскользил по ее шее, взъерошивая волосы.

Красивое место. Спокойное.

Вдали от всех. Вдали от городского шума и смога.

Она подумала об ужине.

Салат с креветками. Бокал белого вина со льдом. Да, было бы неплохо.

На секунду ей показалось, что она услышала звук шагов по гравию дорожки.

- Папа?

Слово слетело с ее губ прежде, чем она успела захлопнуть рот.

Нет.

Не может быть.

Ее отец был мертв. Его застрелила пара бандитов, которые взломали его машину. Он остановился в мотеле, возвращаясь из Нэшвилла. Выглянув в окно, увидел, как два придурка вскрывают его машину. Когда он вышел, чтобы остановить их, один из них выхватил пистолет и...

Ее руки сжались на балюстраде.

Нет. Не сегодня.

Она не будет вспоминать это. Это было десять лет назад. И теперь она жила здесь одна. Не успела Эйприл подумать об одиночестве, как звук повторился.

Шаги по гравию.

Кто там ходит в такое время? Я никого не жду посреди ночи.

- Эй, кто там?

Ее невидящие глаза двигались, как будто осматривали окрестности. Она прислушалась.

Ветер шуршал в деревьях. Листья шелестели.

- Есть кто-нибудь?

Ответа не было. Но послышался скребущийся звук.

- Там кто-то есть. - Ее сердце бешено заколотилось. - Что тебе нужно?

Она снова прислушалась, сердце колотилось.

Что, если это преступник? Взломщик, грабитель... насильник...?

Я здесь совсем одна.

Летти приходила днем, чтобы принести продукты, помочь ей убрать дом и составить компанию. Но Летти уже давно ушла.

Может, стоит ей позвонить...

Снова этот звук. Шаги по гравию.

Она медленно отступила от балюстрады вглубь террасы. Была ночь. Но женщина знала, что зрячий человек все равно мог увидеть ее у балюстрады, по крайней мере ее силуэт. Поэтому решила скрыться.

Но что, если они ворвутся внутрь?

Тогда она ничем не сможет защитить себя. Даже если бы смогла добраться до телефона, полиции понадобилось бы немало времени, чтобы добраться до этой отдаленной части каньона.

Ей было двадцать восемь лет. Мужчины говорили ей, какая она красивая. Ее блестящие волосы длиной до плеч были роскошны. У нее была стройная фигура. Загорелые руки и ноги.

Так что тот, кто вломится в дом, мог прийти не за материальными ценностями.

А за мной.

Снова раздался скребущий звук.

Может быть, они пытаются найти окно без стальной задвижки или незапертую дверь?

Ее отец постарался сделать этот дом неприступной крепостью. Все окна внизу были закрыты стальными ставнями. Ей не нужен был дневной свет. Да и вообще любой свет.

Двери были из плотной древесины. Замки были основательными. Более того, за каждой дверью была дополнительно установлена кованая решетка.

Может быть, они попытаются взобраться по стене? Они застанут меня на крыше в одиночестве.

Сейчас, вне стен дома, она чувствовала себя уязвимой. Ей хотелось, чтобы у нее был хоть кто-то, хоть единая живая душа в этом доме. Кто-нибудь сильный и смелый, тот, кто мог бы защитить ее.

Женщина прижалась спиной к кусту в горшке. Листья укололи ее в бедро, пробившись сквозь легкий материал платья.

Она перевела дыхание.

Спокойно... оставайся спокойной. Он не сможет забраться сюда. Или они, кто бы это ни был. Я в безопасности.

Но в безопасности ли?

Эйприл добралась до мангала и присела рядом с ним, обхватив руками колени, стараясь стать как можно незаметнее.

Так женщина просидела долгое время, съежившись под ночным небом. Какое-то время она еще слышала звуки за домом, представляя себе человека, который взбирается по наружной стене с помощью лестницы. Или лезет в незакрытое окно. Она представляла себе звук шагов. Даже пару раз встрепенулась, представив, как грубые руки прикасаются к ней. Как кто-то хватает ее за волосы, ощупывает ее грудь. Хриплое дыхание насильника...

Дрожа, учащенно дыша, она ждала и ждала.

Наконец, когда все подозрительные звуки стихли, Эйприл на ощупь спустилась в спальню.

- Пожалуйста, Господи, - прошептала она, забравшись в постель. - Пожалуйста, дай мне хоть кого-нибудь. Пожалуйста, я больше не хочу быть одинокой.

Барни Куинн, ночной сторож, не очень любил музей. Там всегда было чертовски душно, как будто от каждого куска древнего хлама исходила вонь. Возвращаясь утром домой, он чувствовал эту вонь на себе. Вонь старых гробниц. Смрад трехтысячелетних черепов.

Такая же вонь сочилась от этих дерьмовых старых каменных статуй в греческой коллекции. Очень скоро он сам превратится в одну из них.

Будет просто замечательно, учитывая, что у каждого из этих ублюдков оторвана рука, или голова, или даже член.

Однажды утром они откроют дверь и спросят: Где старина Барни Куинн? И не найдут его, пока не заглянут в греческую комнату и не пересчитают статуи. Их будет слишком много. Лишней окажется статуя в дерьмовой коричневой форме. Может, они просто оставят его там, сэкономив его семье на похоронах. А страховку потратят на новый телевизор. Чертовски здорово будет для старого Барни Куинна.

Оставьте меня здесь, в морге для статуй, пока какой-нибудь неуклюжий уборщик не снесет мой член. Умер старый Барни Куинн.

- Дерьмо, - пробормотал он.

Нужно было подышать свежим воздухом. Нужно было выбраться отсюда. Кроме того, пора было навестить Джорджа.

Пересекая вестибюль, охранник подошел к металлической пожарной двери и толчком распахнул ее. Площадка была освещена лампочкой над дверью. Он начал спускаться по лестнице. Свет на следующей площадке был погашен. Он шагнул вниз, в темноту. Внизу толкнул наружную дверь и, выйдя наружу, прислонился к ней, подпирая ее спиной.

Парковка для сотрудников была пуста, за исключением его старого Гран-при. Когда-то это была хорошая машина. Когда он купил ее, она была его гордостью и радостью. Давным-давно. Пока начальство не пронюхало о публичном доме и не выкинуло его из полиции.

Ну, черт, всех не победить, не так ли?

Мужчина зажег сигарету. Затянувшись, наполняя легкие сладким сизым табачным дымом, который расслаблял все его мышцы, он увидел собаку.

Старина Джордж, как раз вовремя.

Зажав сигарету между губами, он присел и хлопнул в ладоши.

- Сюда, мальчик, - позвал охранниик. - Давай. Иди к Барни.

Собака побежала к нему, звеня ошейником.

- Да, вот так, хороший парень.

Джордж бросился к нему на руки, облизывая его лицо, чуть не выбив сигарету у него изо рта.

- Да, мой хороший мальчик. Конечно, хороший. Спорим, ты голоден?

Мохнатый хвост взметнулся.

- Тогда пошли. Посмотрим, что Барни приготовил для тебя. - Прикрыв дверь музея, Барни пошел к своей машине. Пес бежал впереди него, нетерпеливо оглядываясь назад, карие глаза сверкали в тусклом уличном свете.

- Придержи коней, парень.

Барни отпер свою машину. Потянувшись в бардачок, он достал целлофановый пакет, в котором лежал кусок сырого мяса.

- Не очень много, парень, - извинился мужчина. - Но тебе понравится, не так ли? Конечно. Всегда возвращаешься за добавкой. Довольный клиент.

Он открыл пакет. Кусок мяса еще не до конца разморозился, но уже был достаточно мягкий, чтобы его можно было разломать. Он отщипывал кусочки и бросал их Джорджу, подбрасывая так, чтобы собака ловила их на лету, наслаждаясь быстрыми щелчками захлопывающейся пасти. Потом ему это надоело, и он протянул остатки псу, который деликатно вынул кусок из его пальцев, быстро разжевал и проглотил.

- Вот и все, приятель, - сказал Барни, улыбаясь.

Джордж поднял голову, смотря на него жалобными глазами, полными надежды.

- Все, приятель.

Сидя на корточках, Барни дал собаке облизать пальцы.

- Ага. Все слопал. Приходи завтра вечером. Я принесу тебе что-нибудь на перекус.

Он пошел обратно к открытой двери музея, Джордж бежал рядом с ним.

- Пора прощаться, Джордж, старый приятель.

Мужчина погладил собаку по спине, взлохмачивая его коричневую шерсть и захлопнул дверь за собой. Затем он включил фонарик и поднялся по лестнице.

Придется оставить обслуживающему персоналу записку о перегоревшей лампе внизу. В темноте там можно сломать ноги. Достаточно раз оступиться.

На верхней площадке он открыл металлическую дверь и вошел в тускло освещенный вестибюль. Выключив фонарик, Барни повесил его обратно на пояс и направился к входным дверям. Лучше лишний раз убедиться, что они надежно заперты, прежде чем осматривать главный этаж.

Внезапно он услышал стук.

Как будто что-то деревянное упало на пол. Он прислушался, но музей молчал.

Это могильная тишина, Барни, тишина, которую нужно почувствовать.

Возможно, этот стук был вздохом старого музея: полка дрогнула, или провод отщелкнулся от крепления, или кусок древнего хлама упал на пол. С другой стороны...

Черт возьми, надо было приглядывать за дверью, пока кормил Джорджа. Какие-нибудь детишки, мать их, могли пробраться внутрь. Или какой-нибудь бомж, ищущий ночлег. Или даже чертова кошка.

Молча, он пошел к главной лестнице. Поднимаясь, Барни осмотрел балкон второго этажа через прутья перил. Никого не было.

Он пожалел, что не взял с собой свой револьвер. Проклятый музей не разрешил ему носить оружие; сказали, что не хотят, чтобы кто-то пострадал. Если будут проблемы, Барни, звони в полицию.

Конечно. Я вызову копов, и они найдут кошечку в коллекции Каллахана. Это подтвердит всем в участке, что старина Барни - кусок дерьма. Вызывать спецназ, чтобы спасти Барни от какого-то маленького котенка. Да, точно.

Черт.

Похоже, шум доносился именно оттуда. Он задумался, с чего так решил: просто потому, что зал Каллахана был ближе к лестнице, чем остальные? Охранник подошел к входу в зал и заглянул внутрь.

Темно. Очень темно.

Света здесь не было, и он видел только смутные очертания предметов. Потянувшись вниз, он пальцами нащупал выключатель и включил освещение. Дюжина лампочек, спрятанных над тонированными потолочными панелями, наполнили комнату мягким светом.

Что за хрень?

Крышка гроба мумии лежала на полу.

Барни, стоя неподвижно, осмотрел комнату: витрину, полную драгоценностей, переливавшихся золотом и небесно-голубым, колесо колесницы, десятки статуэток, каменные кувшины, гроб.

Никого.

Разве что какой-то злоумышленник притаился в дальнем конце зала?

Они видят меня, но я не вижу их. Наблюдают за мной, затаившись там? Надеются, что я пожму плечами и отвернусь? Словно ничего не заметил...

Нет. Барни, столько лет прослужившего в полиции, так просто не одурачить.

Молча, он прошел вдоль зала. Здесь не было ни души. Кроме него, конечно же.

Так, как же крышка гроба оказалась на полу?

Скинула кошка?

Вряд ли.

Сбросили дети?

Возможно.

Жаль, что у меня нет моего револьвера.

Кольта 38-го калибра. Стрельни я в кого-нибудь из этих засранцев, и больше бы тот не поднялся.

Он подтолкнул крышку гроба носком ботинка.

Тяжелая сучка.

Переступив через нее, охранник заглянул в гроб, уставившись на мумию, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

Черт... она выглядит, словно вернулась из ада.

Однажды, когда Барни только поступил на службу в полицию, он помог пожарному тащить обугленное тело из-под обломков сгоревшего жилого дома. Хрустящая тварь, как назвал ее пожарный.

Эта девушка не была хрустящей тварью, но выглядела ничуть не лучше. Если уж на то пошло, выглядела хуже. Как будто кто-то выпустил воздух из ее сисек.

Ему также не нравились эти рыжие волосы на ее голове. Слишком контрастно они вырисовывались на таком ужасном теле.

Оглядев ее обнаженное тело, он увидел, что у нее нет волос на лобке.

Да и по хрен. Лучше убрать это с глаз долой.

Он присел, подняв крышку гроба. Тяжелую, как дверь. Но ему удалось положить ее на гроб.

Обернувшись, Барни обвел взглядом комнату. Все было в порядке. Он подошел к дверному проему, выключил свет; темнота снова окутала зал... и он подпрыгнул от грохота позади себя.

Барни крутанулся на месте. Во мраке он разглядел, что крышка гроба снова лежит на полу.

- Вот дерьмо, - пробормотал он.

Барни уставился на крышку. Его тошнило и знобило... и почему-то казалось, что его яйца сжала ледяная рука. По телу пробежала колючая дрожь, а волоски встали дыбом. Ему казалось, что из темноты на его голую руку свалился отвратительный паук, который пробирается к его голове, намереваясь забраться в рот. Мужчина потер лицо. Оно было холодным, онемевшим, как будто нервные окончания потерялись в этой ужасной темноте.

Он хотел выбраться отсюда, бежать, но боялся повернуться спиной к гробу. Боялся, что если отвернется...

Так и случилось.

То, чего он боялся в глубине души...

Быстро, как живой человек, пробудившийся ото сна, мумия села.

- Эй, араб... шевели задницей.

Имад потягивал свой джин, не обращая внимания на мужчину.

- Ты слышишь меня? Шевели задницей. Освободи стул моей подруге.

- Сэр, - неспешно произнес Имад, - ваша подруга и есть этот табурет.

- И что это значит? – оторопело спросил тот.

Имад посмотрел на девушку. На ней были узкие, выцветшие джинсы и грязная футболка. Футболка была обрезана чуть ниже груди. Груди были маленькие, с выпирающими сосками.

Она смотрела на него лениво и нагло.

Имад продолжал потягивал свой напиток.

- Вам непонятен смысл моих слов?

- Слов? Ты несешь чушь.

- Я хочу сказать, что твоя подруга - дерьмо... а ты – муха на этом дерьме.

Кулак врезался в голову Имада, сбив его с барного стула. Он больно ударился спиной о пол. Бар наполнился криками.

Мужчина держал его за запястья, таща по полу, весь красный от ярости. Девушка в джинсах прыгала рядом с ним. Имад смотрел на два ее маленьких бугорка, понимая, что ее груди не колышутся. А жаль. Он любил, когда они колыхаются. Эти были словно сделаны из камня; такие его не возбуждали.

Мужчина распахнул дверь черного хода.

- Хватай его за руку, - крикнул он девушке.

- Конечно, Блейз.

Блейз? Миленькое имечко. Для лошади.

Девушка наклонилась и помогла поднять Имада. Он пошатывался между ними. Подняв голову, парень увидел, что они вывели его в пустынный переулок. Стены здания словно стискивались между ними. Отсюда виднелись автомобили, проезжающие мимо по дороге, но были так далеко, словно к конце длинного туннеля. В переулке стояла вонь отходов, доносившаяся из переполненных мусорных баков.

- Сейчас мы посмотрим, кто из нас муха на дерьме, верблюдоёб.

Блейз рывком оттащил Имада от девушки, толкнув его к мусорному баку. С каждым вдохом в чуткие ноздри Имада врывался жуткий запах.

Девушка хихикнула.

- Так его, Блейз!

Пока Блейз хватался за его воротник, Имад потянулся вглубь мусорного бака. Его пальцы нашарили и обхватили бутылку пива. Когда Блейз рывком развернул его, он замахнулся бутылкой и разбил ее о голову парня.

Девушка заткнулась, вмиг растеряв все свое веселье. Теперь ее ленивые наглые глаза испуганно выпучились.

Блейз упал на колени и повалился вперед, ударившись лицом о землю.

Имад повернулся к девушке.

Она хмыкнула, ухмыльнувшись.

- Похоже, ты крутой парень, да? - Она ринулась к двери, через которую они вышли и попыталась открыть ее, но та не поддавалась, захлопнувшись за ними.

- Иди сюда, - мягко позвал он ее.

- Не приближайся ко мне!

- Иди сюда.

Девушка сделала нерешительный шаг к нему, затем остановилась.

- Скажите, мистер... вы ведь не обидите беззащитную девушку?

- Иди сюда.

Она посмотрела в сторону дороги, но поняла, что та слишком далеко, и ей от него не убежать, и применила другую тактику. Она тихо засмеялась.

- Самое время кому-нибудь приструнить Блейза, - сказала девушка, шагнув к нему. - Он такой мудак.

Она вздрогнула, когда Имад коснулся ее щеки.

- Ты красивая женщина, - сказал он ей.

- Я? Черт, ты недавно назвал меня дерьмом, или у меня уши заложило.

Он просунул руку под ее футболку. Ее маленькие грудки были твердыми, но не как бетон. Совсем нет. Набухшие соски были податливы под его пальцами.

Ее улыбка дрогнула.

- Ты цветок, - пробормотал Имад. - Прекрасный, хрупкий цветок.

- Да? - Она покачала головой не зная, чего от него ожидать.

- Пойдем со мной.

Она посмотрела вниз на Блейз, который лежал в зловонной жиже, капавшей из мусорного бака.

- Секундочку, - прошептала она. Присев, засунула руку в передний карман джинсов Блейза и поднялась с пачкой купюр, скрепленных скрепками.

- Двести баксов, - сказала она. - Мы поделим их поровну, хорошо?

- Это твое?

- Сейчас мое.

- Этот человек забрал их у тебя?

- Черт, нет. Это то, что осталось от его зарплаты. Он работает в "Маркет Кинг".

- "Маркет Кинг"?

- Ну, знаешь, продуктовый магазин? Он работает контролером. Там мы и познакомились.

- Пусть мистер Блейз оставит свои деньги себе, - сказал ей Имад.

- Нет.

- Я не одобряю воровство.

- А?

- Я этого не допущу. Верни деньги.

- О, черт.

- Немедленно.

- Пожалуйста...

- Немедленно, - приказал он.

Хмуро посмотрев на Имада, она сунула пачку купюр в карман Блейза.

Имад протянул ей руку. Она подошла к нему, обхватила ее своей ладонью.

- Куда мы идем? - спросила девушка, идя с ним по аллее.

- Ко мне домой.

- Да? А где это?

- В Гринсайд.

- Гринсайд Эстейтс? В Берлингдейле?

Он кивнул.

- Ага, конечно. Я поверю в это, только когда увижу.

Когда они подошли к его серому "Мерседесу", она посмотрела на него с подозрением.

- Это твой?

- Конечно. - Он открыл перед ней дверь, и девушка забралась внутрь.

Имад обошел машину, скользнув на место водителя. Когда он завел машину, девушка спросила:

- Ты что, один из этих арабских нефтяных ублюдков?

- Нет. Мои родители были египтянами. Я не имею никакого отношения к нефти.

- Да? И как же ты оказался в таком шикарном месте, как Гринсайд?

- А почему бы и нет?

Она засмеялась.

- Черт, там жилье стоит целое состояние?

- Я могу себе это позволить.

- У тебя столько денег, и ты околачиваешься в такой дыре, как "У Шеннона"?

- Там встречаются интересные люди, - сказал он ей, подмигнув.

- Интересные, да? - Она прильнула к нему. - Как я?

- Как ты, - сказал он. Обхватив ее сзади, он просунул руку под футболку, погладив ее гладкую кожу, потянувшись до груди.

За месяцы, прошедшие после смерти Каллахана, у него было много женщин. Он встречал их на пирушках, в барах, на университетских занятиях по антропологии, которые посещал только для этого, в церкви. При любой возможности он приводил их домой на ночь. Ему не нравилось оставаться одному в доме, который он унаследовал.

Дом навевал на него слишком тяжкие воспоминания.

Ему было стыдно за то, что он тогда сбежал.

Он бросил Каллахана, и его убили.

Воспоминания о том страшном утре, когда он вернулся в дом, вновь нахлынули на него. Он нашел Каллахана голым на полу спальни, его кожа была изодрана, куски плоти оторваны от его тела и разбросаны по комнате, словно голодный зверь пытался сожрать его, но счел его плоть неаппетитной и просто выпотрошил жертву.

Имад нашел ее за холодильником. Блестящие рыжие волосы свисали вниз. Пустые глазницы на лице, как бездонные ямы, уставились в никуда. Сморщенные губы. Белые зубы.

Он забил гроб гвоздями.

Затем перенес застреленных взломщиками собак по одной, наверх, в спальню Каллахана. Подстроил все так, чтобы полиция решила, что это они растерзали его. Для этого он раскрывал их мертвые пасти и сжимал их во всех местах укусов мумии, чтобы исчезли все следы человеческих зубов на его теле. Потом был допрос в полиции. Изо дня в день они возвращались к вопросу о пистолете. Где пистолет 22-ого калибра, из которого Каллахан стрелял в напавших собак? Имад только пожимал плечами. Полицейские не верили в версию с нападением животных: ни пистолета, ни крови животных в комнате. Они подозревали Имада. Догадывались, что он приложил ко всему этому руку. В конце концов, он должен был унаследовать имущество покойного. Однако без улик его так и не арестовали.

Оставшись один в доме, парень чувствовал себя предателем, его трусость в ту ночь была фатальной для Каллахана, и он не мог себе этого простить. С женщиной ему было легче отгонять воспоминания.

Эта смотрела на него, полуулыбаясь, когда железные ворота распахнулись.

- Я поняла, - сказала она, до сих пор не веря, что такое поместье может принадлежать ему, как и автомобиль, в котором они ехали. - Ты - шофер.

Он начал, как обычно, с экскурсии по дому. Хотя девушка была явно потрясена роскошно обставленными комнатами, она продолжала криво усмехаться, качать головой, отпускать язвительные замечания.

Пока они не дошли до хозяйской спальни.

Тогда Имад повернул ее лицом к себе. Он стянул ее футболку через голову, наслаждаясь тем, как двигаются ее маленькие груди, когда она поднимает руки. Он расстегнул пояс ее джинсов. Расстегнутая молния открыла глубокую впадину бледной кожи, лобковые волосы, показывая отсутствие трусиков. Имад стянул с нее джинсы.

Девушка откинулась назад, криво ухмыльнувшись.

- Нашел то, что искал? - спросила она.

- Думаю, да.

- Знаешь, что с этим делать?

- Ванна вон там. - Он указал на дверь позади себя. - У тебя есть полчаса.

- Зачем?

- Чтобы принять ванну.

Она засмеялась.

- Боишься запачкаться?

- Я не собираюсь пачкаться в том, что оставили мои предшественники.

- А? – девушка подняла тяжелый взгляд из-под ресниц. Наглый. Дерзкий.

- Прими ванну. Я приму душ в другой комнате и приготовлю для нас выпить. Что ты предпочитаешь?

- Ром с колой.

Имад усмехнулся.

- Конечно.

Завернувшись в полотенце, она вошла в спальню. Ее мокрые волосы прилипли к голове, кожа была розовой, как у молодого поросенка.

- Ты выглядишь восхитительно, - сказал ей Имад и протянул стакан.

- Вот как? - спросила она. – А до этого нет?

Имад проигнорировал вопрос.

Они выпили. Он отставил бокал и потянулся к девушке.

- Не так быстро, - сказала она. - Сначала нам нужно уладить одно небольшое дело.

- А, да. - Имад улыбнулся, надеясь скрыть свое разочарование. - Финансовый вопрос, я полагаю.

- Ты быстро соображаешь.

- Сто долларов подойдет?

- Двести.

Имад рассмеялся.

- В таком случае, тебе лучше одеться. Я вызову тебе такси. - Он повернулся к двери.

- Сто пятьдесят, - предложила она.

- Я ушел звонить.

- Сто тридцать, - не прекращала торговаться проститутка.

- Сто... с премией, если ты ее заслужишь.

- Кто это решит?

- Я, конечно.

- Сколько премии?

- Столько, сколько я посчитаю нужным. Согласна?

- Но сто точно?

- Сто точно.

- Почему бы и нет? - Она распахнула полотенце, сбросив его на пол.

Имад подошел к ней вплотную. Девушка развязала пояс его халата и распахнула его. Ее глаза округлились.

- Боже всемогущий, какой у тебя большой!

- Он достался мне в наследство от отца.

Она взяла его член в руки, и тот еще больше увеличился в размере.

- Кто был твоим отцом, Кинг-Конг? - девушка рассмеялась своей шутке. - Держу пари, что ни одна цыпочка не забудет такой хрен. Долбишь им все, что шевелиться?

Он кивнул.

- Да, стараюсь. - Парень выгнул спину, дрожа от удовольствия, когда она провела языком по головке его эрегированного члена.

Сьюзен смотрела новости по телевизору, когда раздался звонок в дверь.

- Кто там? - спросила она.

- Тэг.

Она впустила его.

- Ну, как прошел семинар?

- Я не ходил. - Они сели вместе на диван. - Оказалось, что одна девушка находит меня неотразимым.

- Это все твой лосьон после бритья, - усмехнувшись, сказала Сьюзен.

- Я не знаю, что именно во мне ее привлекает, но она разлеглась перед моей дверью.

- Кто? Я думала, ты имеешь в виду меня... - Сьюзен почувствовала укол ревности.

Вот оно... пока... спасибо за все... остаемся просто хорошими друзьями, да?

Он покачал головой.

- Мэйбл Радж. Мне потребовалось немало времени, чтобы избавиться от нее.

- Три часа?

- Десять-пятнадцать минут. Хотя казалось, что несколько часов. Потом пошел в душ.

- Вместе с ней?

- Боже, нет. Я ее уже выпроводил к тому времени. Но мне хотелось отмыться после ее визита.

- Было так все плохо, да?

- Ужасно.

- Но сейчас уже лучше?

- Могло быть и лучше.

- Может быть, это поможет. - Она поцеловала его в губы.

- Уже легчает, - признал Тэг, заключая ее в объятия. – Но мне определенно требуется долгая терапия...

Утром, во время завтрака, Тэг предложил подвезти ее.

- Я хотел бы отвезти тебя на работу. У меня сегодня выходной. Кроме того, это даст мне повод забрать тебя после обеда.

- Звучит неплохо.

- Как насчет ужина?

- Отлично.

Позже, на парковке, Тэг сделал крюк и проехал мимо машины Сьюзен.

- Пока все хорошо, - сказал он.

- А ты ожидал, что колеса моей машины снова будут проколоты?

- Скажем так, это меня не очень удивило бы. Моя очаровательная фанатка Мэйбл - очень ревнивая дама.

- Это она вчера это сделала?

Тэг кивнул.

- Если повезет, я видел ее в последний раз. Я предупредил ее, что у нее будут большие неприятности, если она еще раз выкинет какой-нибудь трюк.

- Надеюсь.

Дорога от квартиры Сьюзен до музея обычно занимала чуть больше пятнадцати минут по автостраде Санта-Моники. Тэг доехал за двенадцать.

- Не сильно ли ты гоняешь, приятель? - заметила Сьюзен.

- Сила привычки.

- Ты так же ездишь в своей патрульной машине?

- Быстрее, когда могу. Нет ничего лучше, чем код три[4]. Реально отрываюсь.

Он свернул на дорогу, ведущую к музею. У входа было припарковано несколько полицейских машин. Тэг остановился рядом с одной из них. В машинах никого не было, как и на парковке. Тэг и Сьюзен вышли из машины. Он взял ее за руку, и они поспешили вверх по ступеням к главному входу в музей.

Впереди них поднималась седая пожилая женщина, которую остановил полицейский у входа в музей.

- Простите, мэм, - сказал патрульный. - Сейчас вы не сможете войти.

- Конечно, смогу, - безапелляционно заявила та.

- Это место преступления. Если вы не являетесь сотрудником музея, я попрошу вас уйти. Вы можете вернуться позже...

- Я уже здесь, молодой человек. У меня нет намерения приходить сюда еще раз.

- Боюсь, я не могу вас пропустить.

- Конечно, можете. Более того, вы это сделаете. Это общественный музей. Я член общества. У меня есть полное право посетить музей.

- Это место преступления, мэм.

- Это меня не касается. Я совершила преступление? Нет, не совершила. Так что просто отойдите в сторону.

Тот не сдвинулся с места.

- Прочь с дороги! - уже гневно воскликнула женщина.

- Мэм, - сказал патрульный, - мы думаем, что преступник все еще может быть внутри.

- О? О! - Пожилая женщина поспешила прочь, боязливо оглядываясь на здание.

- Отличный ход, Хендерсон, - сказал Тэг.

Хендерсон усмехнулся.

Тэг повернулся к Сьюзен.

- Сьюзен, этот сладкоголосый дьявол - Мэнни Хендерсон. Мэнни, Сьюзен. – Представил он их друг другу.

- Приятно познакомиться, - сказала она, протягивая руку. Когда Хендерсон пожал ее, его взгляд ненадолго остановился на ее груди.

- Что здесь произошло? - спросил Тэг.

- А? – спросил тот, с трудом отрываясь от выреза в блузке женщины.

- Ты сказал женщине, что это место преступления.

- О! Точно. Ночной сторож мертв. Похоже, он свалился с лестницы, сломал шею. Отдел убийств проверяет это. Они думают, что ночью было ограбление. Либо он споткнулся, пытаясь убежать, либо его столкнули и дали деру.

- Кто был на смене? - спросила Сьюзен.

- Куинн. Барни Куинн.

Сьюзен кивнула, подспудно испытывая облегчение от того, что не знала этого человека.

- Что-нибудь украли? - спросила она.

- Похоже, они утащили мумию.

- Амару?

- Мумию, - повторил Хендерсон.

- Амара, - сказал Тэг. - Это ее имя.

- Что?

- Мумию зовут Амара.

- Черт, они что, дают им имена?

- Так ее звали при жизни, Хендерсон.

- А-а. Эй, ты заходишь или как?

- Пытаешься избавиться от нас? - спросил Тэг.

- Только от тебя. - Он повернулся к Сьюзен. - Вам следует держаться подальше от этого парня. Он втянет вас в неприятности.

- Я буду осторожна, - заверила его Сьюзен. - Увидимся позже.

Они вошли в музей. В вестибюле у подножия главной лестницы лежало тело ночного сторожа. Сьюзен увидела, что его левая нога была согнута в колене, неестественно вывернута, а голова была наклонена в сторону. Мертвые глаза смотрели в пустоту.

Ужасное зрелище.

Мигнула вспышка. Криминалист перешагнул через одну из вытянутых рук и присел, чтобы сделать снимок с другого ракурса.

Позади, за раскинувшимся телом, она увидела Блюмгарда, директора музея, разговаривающего с мужчиной в коричневом костюме. Вероятно, детективом. Блюмгард выглядел бледным. Нервным. Даже с такого расстояния Сьюзен видела, как дрожала курительная трубка, когда он подносил ее к губам.

Тэг прошел к телу.

- Как дела, Фарли? - поприветствовал он криминалиста.

- Привет, Паркер. Разве у тебя сегодня не выходной?

- Я всегда на страже закона. Ничего, если мы поднимемся наверх?

- Наслаждайтесь.

Он со Сьюзен поднялся по лестнице. Войдя в зал Каллахана, они попали под прицел взора низкого, бледного человека, присевшего у откинутой крышки гроба. Убедившись, что сюда не проник посторонний, он снова опустил глаза и прижал полоску целлофана к индексной карточке.

- Есть отпечатки? - спросил Тэг.

- Довольно много.

- Некоторые из них мои и этой леди, - он кивнул в стороны Сьюзен.

- И что? Ты Портер?

- Паркер.

Мужчина записал его имя и повернулся в сторону женщины, ожидая услышать от нее имя.

- Сьюзен Коннорс, - сказал ему Тэг. - Она работает здесь.

- Кем?

- Я помощник куратора, - объяснила она. – Я занималась этим залом.

- Тогда вы должны знать о пропавшей мумии. Вы говорили с Васкесом?

Женщина покачала головой.

Тэг повернулся к ней.

- Почему бы тебе не осмотреться и не посмотреть, не пропало ли еще что-нибудь?

- У меня в кабинете есть список выставленных в этом зале предметов.

- Отлично, неси его.

- Постойте, - подал голос мужчина. - Прежде чем вы уйдете, мне нужны ваши отпечатки. Это ускорит идентификацию отпечатков. Сначала ты, Поттер. Дай мне руку.

Фарли поднялся на второй этаж. Он сделал снимок лестницы и тела, распростертого внизу. Лестница выглядела чертовски крутой.

Бедняге, должно быть, пришлось несладко. Возможно, он летел головой вперед.

Фарли пучило. Те три глазированных пончика, которые он съел по дороге сюда, устроили вечеринку в его желудке. Если он не доберется до мужского туалета в ближайшее время... Мужчина знал, что где-то здесь, наверху, должна быть уборная. Он пошел направо, проверяя каждую дверь по коридору. В конце коридора он нашел женский туалет.

Следующая дверь вела в мужской. Он толкнул ее и поспешил к первой кабинке, толкнув дверь. Та не поддалась, приоткрывшись всего на пару дюймов. Удивленный, он отдернул руку. Дверь с грохотом захлопнулась.

- Упс, извините.

Он ожидал возмущенного оклика, но ему никто не ответил.

- Дверь нужно запирать, приятель. Эй, у тебя там все в порядке? А? - Он подождал, но в кабинке по-прежнему царило молчание. - Кто-нибудь есть там? Эй? - Присев на корточки, он пригнулся, заглянув под дверь. Его взору предстали коричневые иссохшие ноги с облезлыми ногтями на сморщенных пальцах.

Фотограф толкнул дверь, оттолкнув мумию. Ее голова ударилась о кафельную стену за унитазом и сползла вниз, как манекен, пытающийся сесть.

Тэг отпрыгнул в сторону, когда дверь туалета распахнулась, едва не сбив его с ног, и Фарли выбежал наружу. Фотограф остановился, пытаясь отдышаться, бросая лихорадочные взгляды.

- Что случилось? - спросил Тэг.

- Я нашел пропавшую мумию. Там, - от кивнул головой в сторону уборной, протерев посеревшее лицо ладонью.

- Нужно сообщить Сьюзен.

Они пошли по коридору. Тэг заметил, как дрожит рука Фарли.

- Эта мумия просто очаровательна, да?

- Ты видел ее? - спросил Фарли.

- Да, посчастливилось, - хмыкнул Тэг.

Фарли провел рукой по своей лысине на макушке.

- Джиперс-криперс, мать ее. Я много чего фотографировал. Жертв убийств, расчлененку, сожженные трупы, девчонок с кишками, засунутыми в рот, парней, вывернутых на изнанку... но это?

- Жутковатое зрелище, да?

- Это просто нечто.

- Ты в порядке?

- Нормально, просто это застало меня врасплох. - Он снова провел рукой по лысине, словно пытаясь стереть этот образ из своей головы. - Разве мумии не должны быть завернуты в бинты? В фильмах всегда показывают мумий в каких-то лохмотьях.

- Эта, видимо, стриптизерша, - усмехнулся полицейский.

- Она выглядит как дерьмо, которому тысячи лет.

- Да, с годами не похорошела, - признал Тэг, снова усмехаясь.

Они нашли Сьюзен в зале Каллахана, женщина сверяла экспонаты с инвентарным списком в своем планшете.

- Как дела? - спросил он.

- Похоже, все на месте, кроме Амары.

- Да и она далеко не ушла, - пошутил Тэг.

- Ты нашел ее?

- Фарли нашел. В сортире.

- С ней все в порядке?

Фарли покачал головой.

- Она выглядела... выглядела ужасно. Эти рыжие волосы. Они выглядят, как у живой, но все остальное... - Задыхаясь, он схватился за живот, развернулся, вспомнив, что так и не опорожнил кишечник, который дал о себе знать в самый неподходящий момент, и поспешил вновь в сторону туалета. Тэг пошел за ним.

Сьюзен обогнала мужчин, но, подойдя к мужскому туалету, повременила, дождавшись Тэга.

- Может, тебе стоит проверить? Я имею в виду... убедиться, что злоумышленников там нет.

Фарли застонал.

- Мисс, там никого, кроме этого древнего кошмара нет, а я боюсь, что не смогу ждать весь день, пока вы все проверите.

- На первом этаже есть туалет, - сказала ему Сьюзен. - Сразу налево от входа.

- Спасибо. Наслаждайтесь. - Он поспешил к лестнице.

- Я проверю, - сказал Тэг и толкнул дверь, шагнув внутрь уборной. У раковин никого не было. У писсуаров тоже. Только тело в первой кабинке, ноги которого высовывались из-под двери. – Все чисто, - сказал Тэг. - Можешь заходить.

Сьюзен вошла в мужской туалет, выглядя слегка смущенной. Она осмотрела помещение.

- Не веришь мне, да?

- Просто проверяю.

Женщина прошла к кабинке. Тэг смотрел, как она приседает и заглядывает под дверь, как ткань ее блузки натягивается на спине, как немного сползает юбка, открывая полоску гладкой кожи.

- Это Амара, все верно, - сказала она. Поднявшись, Сьюзен открыла дверь.

Тэг заглянул внутрь через ее плечо. Мумия лежала на полу прямо, как монолитная плита, головой к трубам, ноги вытянуты в сторону открытой двери, рыжие волосы рассыпались по кафелю.

- Что мы будем с ней делать? - спросил Тэг.

- Поднимем ее.

- Мы? Разве здесь нет обслуживающего персонала или чего-то в этом роде?

- Мы и есть что-то в этом роде. Готов?

- Ну...

- Боишься?

- Кто, я?

- Мы должны надеть перчатки, чтобы влага с нашей кожи не...

- Отлично! Хорошая идея! Я за перчатки!

- Сейчас вернусь. - Сьюзен кивнула. - Оставайся здесь, присмотри за ней.

Он последовал за Сьюзен к двери, но остановился на пороге, глядя ей вслед. Повернувшись, полицейский посмотрел на кабинку, обозревая темные ступни и лодыжки мумии, высунутые наружу. Они были коричневыми. Блестящий глянцевый коричневый цвет напоминал ему шоколадные батончики.

Отлично. Еще долго не захочется съесть хоть один батончик "Херши". Каждый раз, когда я буду откусывать шоколадку, буду представлять, что провожу языком по этой четырехтысячелетней ноге с ее зловещими ногтями. Черт, даже не буду есть миндальные хлопья, если уж на то пошло.

Тэг взглянул на свои наручные часы, надеясь, что Сьюзен поторопится. В конце концов, у него был выходной, и охранять увядший трупа с сиськами коричневого цвета не входило в его сегодняшние планы. Этого ему и на работе хватало.

На самом деле, это очень напоминало ему его первый труп. Это тоже было в туалете. Хьюстон, его напарник, смеялся, когда они нашли толстую старуху с задранной задницей и головой, засунутой в корзину для мусора. Сказал, что она, должно быть, акробатка. Как выяснилось, у нее случился сердечный приступ, когда она отливала, и женщина кувыркнулась вперед, застряв головой в мусорном ведре. Тэг никогда не понимал этого черного юмора, но Хьюстон любил такие шуточки. В последнее время он зачастил с такими приколами, которые в большинстве своем были совершенно не к месту.

Дверь туалета распахнулась и вошел Мэнни Хендерсон.

- Паркер, - сказал Хендерсон, едва удостоив его взглядом, пройдя мимо полицейского к ближайшему писсуару.

- Что, так невтерпеж?

- Приспичило, - он расстегнул ширинку.

- Ты уверен, что хочешь это сделать здесь? - спросил Тэг.

- А?

- У нас тут приятная компания. - Тэг указал на кабинку.

Хендерсон оглянулся, поморщившись, как будто почувствовал очень неприятный запах и тут же застегнул молнию.

- Познакомься с Амарой.

- Святой Иисус. - Хендерсон осторожно подошел к кабинке и открыл дверь, долгое время смотря на нее. - Какого черта она делает в мужском сортире?

- Очевидно, перепутала уборные.

- Забавно. Ха-ха. Боже правый, ты видел эти сиськи? Похожи на оладьи.

Кто-то постучал в дверь.

- Входите, мужиков с расстегнутыми ширинками нет, - позвал Тэг.

Сьюзен вошла и приветливо улыбнулась Хендерсону.

- Рада, что вы здесь, Мэнни. Вы ведь не откажетесь нам помочь?

- Помочь с чем?

- С Амарой. Нужно перенести ее обратно в гроб.

- То есть, нужно прикоснуться к ней?

- Неужели это пугает такого крутого полицейского, как вы? - Женщина протянула каждому из парней по паре перчаток. - Я буду вас направлять. - Улыбаясь, она подошла к двери кабинки, толкнула ее, открыла и придержала. – Надевайте перчатки, берите ее за плечи, другой - за ноги, и мы просто вынесем ее отсюда осторожно.

- Может нам лучше вызвать ребят из убойного отдела. - Тэг усмехнулся, радуясь, что нашел отсрочку неприятного занятия.

- Да Господи! Если они начнут возиться со своими фотографиями и отпечатками пальцев, эта дама здесь будут суток двое валяться... - Хендерсон покачал головой.

Однако Тэг все же настоял на своем.

Команда отдела убийств провела в мужском туалете меньше получаса. Они взяли показания, сделали фотографии, сняли отпечатки пальцев, пропылесосили плитку в кабинке, а затем ушли.

- Доволен? Теперь действуй, - сказала Сьюзен.

Тэг обхватил тонкие лодыжки мумии; Хендерсон взялся за плечи.

- Ты уверена, что она не сломается пополам? - спросил Тэг помощницу куратора и любовницу по совместительству.

- Может, стоит взять ее за ноги повыше? У коленей?

- Готово, - сказал Тэг.

- Двинули, - кивнул Хендерсон.

Они подняли мумию с пола.

- Она такая легкая, - удивился Хендерсон.

- Она полая внутри, - объяснила Сьюзен. – Всего лишь оболочка тела.

- То есть? - спросил Хендерсон.

Сьюзен открыла дверь туалета, придержав, и они вынесли мумию в коридор.

- Процесс мумификации начинают с удаления мозга, - говорила она на ходу. – Для этого проводится зонд через нос, который проникает через этмоидальную кость в полость черепа. Затем используется маленький крючок, чтобы вынуть мозг через ноздри, кусочек за кусочком.

- Кто эта женщина? - спросил Хендерсон у Тэга, кивнув на Сьюзен.

- Моя женщина.

- Повезло тебе.

Сьюзен усмехнулась.

- После того, как черепная полость очищена, разрезается туловище и удаляются все органы, кроме сердца. Во времена некоторых династий сердце тоже удаляли. В канопы, которые оставляют рядом с саркофагом, помещаются органы усопшего: желудок, печень, почки, кишечник...

- Сьюзен...

- Ну, вы же хотели знать, почему тело такое легкое.

- Спасибо, теперь мы это знаем, - сказал Тэг.

- Почему она не завернута в бинты? - спросил Хендерсон, не в силах отвести взгляд от сморщенного тела. - Я думал, они должны были быть укутаны.

- Так и есть. - Сьюзен обогнала их и первой прошла в зал Каллахана. - Кто-то снял их с нее.

- Ради Бога, на хрена?

- Мы не знаем, - ответила Сьюзен. - Хорошо, теперь опускайте ее. Аккуратно и мягко. Хорошо. Просто отлично.

Тэг был рад сплавить мумию с рук. Он отошел от гроба, чтобы снять перчатки.

- Грабители могил размотали ее, чтобы снять с нее украшения, - сказала Сьюзен. - Или бинты могли быть использованы для изготовления бумаги или даже лекарств.

- Она все это выдумывает, - предупредил приятеля Тэг.

Хендерсон покачал головой.

- Я готов слушать любую лабуду, если ее говорят таким голосом, - подмигнув Тэгу сказал Мэнни. - Какие ласковые слова она, должно быть, шепчет тебе на ухо по ночам, старина. У меня бы от этого мурашки по коже пошли.

Сьюзен улыбнулась и продолжила, словно не слыша Мэнни.

- Хотя насчет бумаги это вряд ли. Хотя раньше такое случалось. В этом был замешан один американец. Парень по имени Стэнвуд, у которого была бумажная фабрика в штате Мэн. В девятнадцатом веке он использовал обертки мумии в качестве материала для своей бумаги. Бумага белой не получалась, поэтому он продавал ее местным мясникам для упаковки мяса... это вызвало эпидемию холеры.

- Кладезь знаний, - сказал Тэг. Он повернулся к парню, который занимался отпечатками пальцев с гроба. - Мы можем закрыть гроб крышкой? Думаю, старушке не помешает уединение.

Дактилоскопист кивнул.

- Конечно. Я помогу вам.

Мужчины подняли крышку. Когда они устанавливали ее на гроб, Тэг увидел, как Сьюзен наклонилась и подняла яркий кусок металла. Он был похож на золото.

- Что это?

- Кусочек печати. - Она показала, как он, словно кусочек пазла, вписался в разбитый золотой диск на крышке. - Видишь?

- Это похоже на золото.

- Я уверена, что это и есть золото, - сказала женщина.

- Серьезно? Вы вот так оставляете золото в всеобщем доступе?

- Этот зал будет закрыт для публики, по крайней мере, пока. Для гроба будет изготовлена специальная витрина с контролем температуры и влажности, а также сигнализацией от взлома.

- Когда это будет готово?

- Примерно через неделю.

- Надеюсь, у тебя еще останется, что туда положить, - кивнул Тэг, намекнув на то, что такое беспечное хранение изделия из драгоценного металла может выйти музею боком.

Имад разбудил девушку своим языком. Он лизнул ее груди, отчего соски отвердели. Провел языком дорожку вниз по ее животу, углубившись в пупок, затем направился в уже влажную ложбинку между ног. Она гладила его волосы, пока его язык проникал в нее. Ее грудь вздымалась, пальцы перебирали его волосы. Девушка изогнула колени, приподнимая таз, и кончила, тершись о его рот.

Не останавливаясь, Имад потянул ее к себе за ноги, пока ягодицы девушки не оторвались от матраса, и она соскользнула вниз, вскрикнув, когда его крепкий член вошел в нее.

Они упали и перевернулись. Оказавшись сверху, Имад кончил быстрыми, сильными толчками, от которых все ее тело затряслось под ним.

Она крепко обняла парня, задыхаясь.

- Ты заслужила премию, - сказал Имад.

- Заслужила? - задыхалась она.

Он медленно вышел из нее, встал и накинул халат.

Девушка села, прижав руку к покалывающему паху.

- Так значит, это все?

Он ответил кивком.

- Я могу остаться, если ты хочешь.

- Остаться?

- Да. Может, на одну ночь, если хочешь?

- Ты умеешь готовить?

- Конечно. Хочешь, я приготовлю завтрак? Я могу это сделать.

- Хорошо, - сказал Имад. – Если хочешь, можешь пока остаться.

Они спустились вниз. Имад провел девушку на кухню. Огромный холодильник, в котором не было ничего, кроме пакета с салатом и десятка яиц. Пока она готовила омлет, Имад вышел на улицу и спустился по длинной подъездной дорожке за газетой.

Девушка выключила конфорку под сковородой. Она украдкой пробралась к телефону и, оглядываясь, набрала номер, прислушиваясь к тихим гудкам. Гудки, казалось, длились бесконечно, и все это время она прислушивалась к возвращающимся шагам египтянина, хотя это было лишним – тот топал, как слон и его шаги было слышно за милю.

Быстрее, ответь... ответь... он вернется в любой момент. Если он поймает меня, он...

- Да?

- Блейз, дорогой, это я.

- Гидра? Где ты, блядь, находишься?

- Я поехала домой с верблюдоебом.

- Ты что?!

- Слушай. Он живет в особняке в Гринсайде. Ты не поверишь. Все эти комнаты, мраморные ванные, огромные телевизоры. У этого парня столько денег, что они вытекают из его задницы. Тебе лучше приехать сюда.

- Отлично!

- Его дом находится по адресу 285 Гринсайд Лейн. Вокруг дома кирпичная стена, так что тебе придется припарковаться снаружи и перелезть через забор.

- Понял. Я приеду вечером.

- Почему так поздно?

- Потому что будет уже темно, и никто не заметит, как я проникаю на территорию.

Гидра услышала его смех.

- Что смешного?

- То, что я собираюсь сделать с этим гребаным арабом, вот что. Надеюсь, у него нет клаустрофобии, потому что я засуну его вонючую жирную голову ему же в задницу. К тому времени, как я с ним закончу, он...

- Блейз. Я вешаю трубку. Он возвращается. Увидимся вечером.

Незадолго до полудня Блюмгард созвал собрание сотрудников музея. Сьюзен села за длинный стол из красного дерева в конференц-зале. В животе у нее заурчало. Она мельком скользнула взглядом по Эстер Плам. Чопорная, сереброволосая архивариус не подала вида, что слышала звуки ее желудка. Но даже если и слышала, то была слишком деликатна, чтобы прокомментировать это.

В желудке заурчало снова, на этот раз громче. Эстер уставилась на свои сложенные на столе руки, продолжая делать вид, что оглохла.

- Прошу прощения, - сказала Сьюзен.

- Все в порядке, моя дорогая.

- Я не ела с утра.

- Я бы не смогла съесть ни кусочка после того, что случилось с этим беднягой, - чопорно сказала женщина с некоторой укоризной.

Вошел Блюмгард и закрыл за собой дверь, сразу направившись к столу.

Этот человек нравился Сьюзен. Деловитый, казавшийся со стороны строгим начальником, но был добр, мягок и участлив. Он любил свою работу, заботился о тех, кто работал с ним, как будто все они были партнерами в чудесном поиске древних сокровищ. Покрасневшими за очками глазами директор музея осмотрел сотрудников, дрожащей рукой раскуривая трубку.

- Я уверен, - начал он, - вы все знаете о трагедии, которая произошла здесь вчера ночью. Барни Куинн был прекрасным человеком, верным и надежным членом нашего коллектива. Многие из вас не имели возможности познакомиться с Барни, поскольку он работал в ночную смену, - по глазам Блюмгарда было видно, как ему трудно говорить об этом. - Те из нас, кто знал Барни, будут скучать по нему.

Он прочистил горло, испытывая облегчение от того, что с этой частью совещания покончено.

- Полиция сообщила мне, что Барни, очевидно, умер от травм, полученных при падении с центральной лестницы. Случайно ли он упал или его толкнули, они не говорят. Или сами не знают. Они также не знают, как грабители проникли в здание. Не найдено никаких следов взлома. Поэтому предполагается одна из двух возможностей: либо грабители использовали отмычку, либо они вошли вместе с посетителями и затаились до закрытия. Лично я думаю, что последний вариант более вероятен, - oн снова прочистил горло. - Я также считаю вероятным, что они вернутся закончить начатое.

- О, Боже, - пробормотала Эстер.

Люди за столом нахмурились и зашумели.

- Полиция подозревает, что это могли сделать вандалы. Возможно даже малолетние. Кто еще, по их словам, мог попытаться украсть мумию? Хотя их позиция кажется разумной, в некоторых деталях я высказал свои сомнения, - oн струсил пепел их своей трубки. - Как многие из вас знают, в последнее время во всем мире участились случаи кражи египетских древностей. Некоторые, без сомнения, мотивировались теми же принципами, как и те, кто грабил гробницы на протяжении веков, обогащаясь за счет мертвых. Однако это не основная каста. Большее количество таких грабежей было совершено патриотами Египта. Многие бесценные предметы, украденные из музеев и частных коллекций, возвращаются в Египет. Вполне возможно, что те, кто виновен в трагедии прошлой ночи, имели перед собой цель... это была попытка вернуть мумию Амары на родину.

Сьюзен подняла палец, привлекая внимание Блюмгарда.

- Да, миссис Коннорс?

- Мне кажется странным, что они извлекли мумию из гроба, если это именно те вторглись в музей, о которых вы говорите. Из того, что я слышала об их деятельности, они забирали бы гроб и всю коллекцию, если уж на то пошло.

- Я, безусловно, согласен с вами. Я не понимаю, почему они сочли нужным забрать только мумию. Я также не понимаю, почему они так внезапно ушли, ничего не взяв. Возможно, полиция права, подозревая вандалов. Однако я бы хотел, чтобы предположение, что это дело рук профессиональных воров, которые могут вернуться, чтобы закончить начатое прошлой ночью, не исключалось. Все мы должны быть начеку. Мы должны проявлять бдительность и следить за посетителями, особенно ближе к закрытию. Если вы увидите что-то необычное, немедленно сообщите об этом Хэнку.

Хэнк, дневной охранник, согласно кивнул. Он хотел усмехнуться, но вовремя погасил ужимку, понимая, что это было бы неуместно после смерти своего коллеги.

- Я связался с Агентством безопасности Хеймера. Они пришлют нам двух вооруженных охранников сегодня ночью. Надеюсь, их присутствие отобьет желание у любого делать дальнейшие попытки ограбления, - Блюмгард постучал трубкой по передним зубам. – Хочет кто-нибудь высказаться по этому поводу?

Все молчали.

- Ладно, тогда мы откроем двери нашего музея в час дня.

Сьюзен вгрызлась в свой сэндвич. Терпкая яично-салатная начинка была изумительна на вкус. В меру горчицы, в меру молотого перца. Развернув сэндвич, она облизала край, где выдавилась капелька соуса.

Рядом послышался звук шагов, и она рефлекторно подняла глаза.

Черт.

Женщина быстро отвела взгляд, делая вид, что сосредоточилась на сэндвиче.

Стоит посмотреть в глаза кому-либо из них, и все. Они начнут попрошайничать, или забалтывать ее, неся чушь о мировых заговорах, или еще Бог знает что.

Это был единственный недостаток обеда в парке музея: приходилось сталкиваться с целым рядом попрошаек и сумасшедших.

Она пристально и сосредоточено изучала кусочки яичного белка и перца в своем сэндвиче, пока шаги приближались. Шаги медленные, нервные. И они остановились перед ней.

Сьюзен принципиально не поднимала глаз. Она откусила от бутерброда, уставившись на черные женские туфли перед собой. Шнурки на них были порваны, в нескольких местах связаны. На самой обуви потертости. Один каблук покрыт коркой собачьего дерьма. Зеленые носки сползли на лодыжках из-за ослабленной резинки. Сами лодыжки были толстыми и серыми, с багровыми пятнами...

Отлично, мой сэндвич... когда-то он был вкусным, но теперь... э-э...

Кажется, эта язва на голени сейчас потечет желтым гноем.

- И что? - прошелестел женский голос. - Осматривай меня, не стесняйся.

Сьюзен подняла глаза на оскаленное лицо женщины.

- Я не...

- Ты настоящая шлюха, ты знаешь это?

Сьюзен прожевала полный рот, но с трудом сглотнула.

- Думаешь, что ты какая-то особенная, да?

- Я просто хочу спокойно доесть свой обед, так что...

- Посмотри на себя. Посмотри на свою одежду. Ты настоящая шлюха. Думаешь, ты особенная, да? Настоящая принцесса?

Сьюзен покачала головой, желая, чтобы эта женщина исчезла.

- Я ничего не думаю. Я просто хочу закончить свой обед, хорошо?

- И когда ты закончишь?

- Уже закончила, - ответила Сьюзен, со злостью запихнув оставшуюся половину сэндвича в сумку и встала.

- Ты никуда не уйдешь.

- Еще как уйду. Нет такого закона, по которому я должна сидеть здесь и терпеть оскорбления. Так что, если вы...

Ненормальная вцепилась в руку Сьюзен своей большой серой лапой.

- Черт побери! Отпусти меня!

Другой рукой безумная ударила Сьюзен по щеке.

- Ну как, а? - oна ударила еще раз. - Как тебе это? Как насчет попробовать пиздюлину для разнообразия?

Сьюзен вырвалась из ее хватки, порвав рукав на блузке и оттолкнула женщину. Та попятилась назад, махая руками и рыча. Сьюзен увидела, как исказилось ее лицо в болезненной гримасе, когда ее задница примостилась на тропинку.

Толстуха опешила от такого отпора и замешкалась, открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег.

- Ты в порядке? - спросила Сьюзен, внезапно почувствовав жалость в дурочке.

Женщина снова зарычала. Губы разошлись в оскале, обнажая щели там, где должны быть зубы, и желтоватые пеньки в кариесе – все, что осталось от былой улыбки.

Сьюзен огляделась, чувствуя себя виноватой, гадая, не было ли свидетелей этой потасовки, в которой она явно выглядела как агрессор. Поблизости никого не было. Она снова повернулась к женщине.

- Мне жаль, - сказала она, - но вы первая...

- Вот ты скотина, - пробормотала женщина. - Сбила человека с ног, - перекатившись, толстуха встала на колени, смахивая листья со своего потрепанного платья. - Что я тебе сделала, а?

- Для начала ты ударил меня. Порвала блузку... Да по тебе психушка плачет, - разозлилась Сьюзан, понимая, как виртуозно агрессорша пытается перевести все стрелки на нее.

Сьюзен развернулась и пошла в сторону музея. Услышав позади себя быстрые шаги, она оглянулась и увидела бегущую к ней ненормальную. Она попыталась убежать, но ее схватили за воротник, заваливая назад. Сьюзен упала на тротуар, и поначалу даже не почувствовала боли, но потом толстуха запрыгнула на нее, давя своей жирной задницей ей на живот и прижимая ее руки к земле, чтобы она не могла бороться.

- Слезь с меня! - Сьюзен извивалась, пытаясь сбросить женщину.

- Лежи спокойно.

Она хотела закричать, но женщина угрожающе придвинула кулак к ее лицу.

- Слушай сюда, принцесса.

Сьюзен уставилась на бледное, распухшее лицо со скоплением прыщей вокруг рта, как размазанной помадой. Рот расплылся в уродливой улыбке, обнажив еще больше коричневых пеньков.

- Держи свои грязные руки, шлюха, подальше от моего парня, слышишь? У тебя нет права вешаться на него. Не лезь, он - мой. Если не уберешься, я над тобой поработаю... очень тщательно поработаю, понимаешь?

- Ты - Мэйбл.

- Это я, крошка.

- Я расскажу об этом Тэгу.

- И что? - улыбаясь, та начала делать всасывающие движения ртом, накапливая слюну.

Сьюзен знала, что будет дальше. Последним, кто пытался сделать такое с ней, был ее старший брат, когда они были маленькими, и он специально промахнулся. Просто обратил все это в шутку.

Мейбл, как она поняла, не собиралась шутить.

Сьюзен выгнулась и дернулась, когда изо рта Мейбл полилась слюна. Сжав губы, она отвернулась и закрыла глаза. Липкая жижа попала ей на щеку и скатилась к уху. Она почувствовала, как та ползет по ее коже.

С громким смехом Мейбл слезла с нее.

Сьюзен вытерла студенистую массу рукавом. Приподнявшись, она смотрела, как Мейбл хромает прочь, раскачивая тяжелыми руками.

Она поднялась. Мокрый рукав прилип к ее руке. Волосы возле уха были спутаны. Когда женщина наклонилась, чтобы поднять свой пакет с обедом, то уловила на нем кислую вонь слюны Мейбл.

Почувствовав, что ее сейчас стошнит, женщина бросилась в кусты.

Тэг поднимался по лестнице, стараясь не касаться перил. Он предпочел бы вообще не дышать, как только вошел в здание, если бы это было возможно; здесь воняло, как на помойке. Он поскользнулся на ступеньке, наступив на что-то скользкое, но предпочел не смотреть, что это было. Поднявшись на второй этаж, он направился по коридору к квартире 202.

Из брезгливости ему не хотелось прикасаться к двери, поэтому постучал по ней носком ботинка.

- Что вам нужно?

- Миссис Радж? Это офицер Паркер из полиции. Я хотел бы поговорить с вами.

- Подождите.

Дверь открылась через минуту.

Перед ним предстала тучная мать Мэйбл, загораживая вход, сигарета свисала у нее изо рта, а кулаки были уперты в бока. На женщине была лишь футболка и трусы, что немного смутило Тэга, и он постарался сосредоточить свой взгляд на ее физиономии.

- Что тебе нужно? - спросила она, щурясь от дыма.

- Могу я войти?

- Как хочешь. Мне нечего скрывать. - Она отступила назад, и от этого движения валики жира заколыхались на ее теле.

- Мэйбл здесь?

- Посмотри сам.

- Я спросил вас: она здесь?

- Я ее не вижу, а ты?

- Вы знаете, что она сделала, миссис Радж?

- Ты имеешь в виду, знаю ли я, что ты ее драл? Конечно. Она моя дочь. У нее нет от меня секретов.

- Я не спал с ней.

- Ага, конечно. Я слышала, ты не можешь насытиться ею.

- Это неправда.

- Что ты даже презерватив не надел.

- Я бы не...

- Ты должен пользоваться презервативом, понимаешь? Как бы перевозбужден ты ни был.

- Послушайте меня...

- И что ты заставлял ее делать вещи, которые не свойственны девушке.

- Я ничего с ней не делал.

- Судя по тому, что она говорила, ты драл ее так, что у нее чуть голова не отвалилась.

- Послушайте меня, - Тэг повысил голос, но женщина продолжала свой монолог, совершенно не слушая его.

- Вывести пятна крови с трусов было довольно сложно, могу тебе сказать.

- Послушайте. У меня никогда не было интимных отношений с вашей дочерью.

- Каких?

- Я никогда ее не драл, - выразился парень на ее лексиконе.

- Серьезно?

- Серьезно, - сказал Тэг, покрываясь мурашками при одной мысли об этом.

Он и Мэйбл... фууу.

- Ты врешь. Меня не обманешь. Ты уложил ее в койку, драл во все щели, а теперь стоишь здесь и пытаешься мне вешать лапшу на уши. - С ее сигареты упал столбик пепла, рассыпавшись на песчинки на огромной выпуклости груди, добавив серых пятен на ее грязную футболку. Она стряхнула пепел, грудь при этом колыхнулась, как массивное желе. – Мне все равно, куда ты суешь свой хрен. Можешь драть Мэйбл, пока твой член не отвалится. Но натягивай презерватив. Я не хочу, чтобы она забеременела. Мне не нужны здесь ваши отродья, которые загадят все вокруг.

Женщина выпустила дым из ноздрей. По крайней мере, пыталась. Одна ноздря, должно быть, была заложена. Дым тонкой струйкой выходил только из левой.

- Миссис Радж, за последние два дня Мэйбл спустила шину, напала на мою подругу и напала на меня.

- На тебя? - Она усмехнулась.

- Именно так.

- Тебе нравятся грубость в сексе? Тогда ты не ошибся, выбрав Мэйбл.

- Я не хочу ее арестовывать, миссис Радж. Поэтому и пришел. Я хочу, чтобы вы поговорили с ней, объяснили, что я не заинтересован в отношениях с ней, и дали ей понять, что ее посадят в тюрьму, если она выкинет еще один подобный трюк.

- Что ты имеешь в виду, говоря, что не хочешь с ней отношений.

- Я не хочу ее штырить, трахать, драть. Я хочу, чтобы она оставила меня в покое.

- Да?

- Да.

- Так ты бросаешь ее?

- У меня вообще никогда не было с ней никаких отношений.

- Ты что, педик?

- У меня уже есть подруга.

- И что, где одна, там и другая.

- Спасибо, обойдусь.

Ее глаза сузились, глядя на парня сквозь клубящийся дым, от которого у Тэга начало саднить в горле.

- Хочешь сказать, что тебе не нравится моя Мэйбл?

- Не как женщина.

- Да ладно?

- Так и есть.

- Теперь я вижу, что ты никогда не спал с ней, иначе ты бы сейчас насвистывал другую мелодию. Советую тебе не отказываться сразу, а дать ей шанс.

- Премного благодарен, но нет.

- Парень из социальной службы, который курировал ее, не мог на нее насмотреться. Купил ей шоколадные конфеты на ее пятнадцатилетие.

- Миссис Радж, мне это не интересно. Поймите это.

- Моя Мэйбл... ты ей нравишься.

- Ну...

- Мне не хочется видеть ее огорченной. А она точно огорчится, когда узнает об этом.

- Мне все равно. Я никогда не буду с ней, - сказал Тэг.

- А вот это мы еще посмотрим. - Она засмеялась. - Черт, может, мы даже будем с ней чередоваться. Такой симпатичный парень, как ты, молодой и сильный, вполне сможет обслуживать двух дам. Мы могли бы сделать себе сэндвич с копом, с тобой в середине... да... - Женщина окинула его долгим взглядом. - Держу пари, мы бы весело провели время вместе.

- Передайте ей мои слова, пожалуйста.

- Думаю, она вернется с минуты на минуту. Может, подождешь и сам ей скажешь? Пиво в холодильнике.

- Нет, спасибо.

Женщина уставилась на него злобным взглядом.

- Тогда и не надо. Кому ты вообще нужен? - Она ткнула окурком ему в лицо.

Тэг вздрогнул, когда тлеющий окурок обжог его ухо.

- До свидания, миссис Радж, - сказал он. - Пожалуйста, не забудьте передать Мэйбл то, что я вам сказал.

Уходя, он заметил, что сигарета тлеет в прожженной дыре на ковре у двери. Он затушил ее каблуком и пошел к выходу, не оглядываясь.

- Как все прошло? - спросила Сьюзен.

- Не очень хорошо. Старуха Радж считает, что мы с Мэйбл были бы красивой парой.

Сьюзен усмехнулась, и тут же поморщилась от боли в скуле, куда ее ударила ненормальная.

- Ты могла бы упростить ситуацию, выдвинув обвинение, - сказал Тэг.

- Я знаю, знаю. - Она подпрыгнула и посадила Джеффри на колено. Он усмехнулся и хохотнул.

- Не стоит жалеть Мэйбл.

- Ничего не могу с собой поделать.

В комнату вошла Мария, неся в руках бокал "Маргариты". Она протянула его Тэгу.

- Ты делаешь ее лучшее всех в мире, - сказал он ей.

- Самый лучший! Да. Спасибо, сеньор Тэг.

Когда женщина ушла, Сьюзен сказала:

- Представляешь, каково это - быть Мэйбл?

- И представлять не хочу.

- Какое будущее у такой женщины?

- Тюрьма, более чем вероятно.

- Я серьезно. У нее нет ничего хорошего в жизни. У меня была такая подруга в колледже. Она была не такой неадекватной, как Мэйбл, но выглядела точно так же, как она. Мы были соседками по комнате в мой первый год в Вестоне, и я очень хорошо представляю, каково это. Все постоянно пялились на нее. Она была объектом ужасных насмешек, в основном те звучали за ее спиной, но она знала, что над ней смеются. Когда пришло время набирать кандидатов в сестринства, она попробовала вступить, но ни одно женское общество не захотело ее брать. Это главная причина, по которой я не стала вступать ни в одно из них, не хотела иметь ничего общего с теми, кто может быть настолько жестоким. – Женщина печально вздохнула. - У нее никогда не было парня. Парни иногда приглашали ее на свидание... - Сьюзен покачала головой, ее лицо исказилось в гневе. - Но в основном делали это, проиграв спор или просто в шутку. А также видя в ней легкую добычу - они знали, что ее можно легко поиметь. Им было все равно, насколько уродливой она была, лишь бы та раздвигала ноги. Они обращались с ней ужасно. Однажды ночью несколько парней напоили ее и пустили по кругу. Когда она вернулась в комнату, то едва могла ходить, у нее шла кровь. Она не переставая плакала. Я не отходила от нее всю ночь, потому что боялась, что она может что-нибудь сделать с собой. Ну, знаешь, порежет себе вены или еще что-нибудь? На следующий день я помогла отнести ей вещи на вокзал. Она села на поезд и больше не вернулась.

Тэг нахмурился, уставившись в бокал.

- Что с ней случилось в дальнейшем?

- Я не знаю. Я никогда больше не слышала о ней. Но Мэйбл всколыхнула мои воспоминания о ней, понимаешь? Я считаю, что ее жизнь и без меня достаточно тяжела, не хочу, чтобы из-за меня ее засадили за решетку.

- Знаешь что, Сьюзен?

- Что?

- Ты просто святая.

- Да?

- И я хочу пригласить эту святую на ужин.

- Звучит неплохо.

- Я поднимусь наверх и переоденусь. Думаю, надену костюм.

- О, званый ужин.

- Точно. В комплекте с галстуком.

- Вечеринка с галстуком! Как интересно. Тогда мне тоже нужно привести себя в порядок.

- Даю тебе пятнадцать минут.

- Полчаса.

- Двадцать минут.

- Ты просто деспот, Паркер.

Подросток-парковщик в красной униформе встречал подъезжающих клиентов к ресторану.

- Свою машину я ему не доверю, - сказал Тэг, проехав мимо парня. Через квартал он припарковался на обочине.

В ресторане метрдотель подвел их к угловому столику.

- Что-нибудь выпьешь? - спросил Тэг. - Пепси, Перье, Маунтин Дью?

- Я думаю, что сегодня оторвусь и выпью по-настоящему.

- Все по серьезному, - хмыкнул парень.

Подошел официант. Сьюзен заказала водку "Гимлет", Тэг - "Маргариту". Официант быстро вернулся с напитками.

- За самую красивую девушку в городе, - сказал Тэг.

- Амару?

- За тебя, - засмеялся он.

Они потягивали свои напитки. "Гимлет" был хорош: крепкий со вкусом лайма.

- Хммм, это мой первый крепкий напиток за год, - призналась Сьюзен.

- Видишь, что ты пропустила?

- Наверное, когда это ударит мне в голову, я начну глупо хихикать.

- Я никогда не видел, чтобы ты хихикала.

- Не очень красивое зрелище.

- Никогда в это не поверю.

- Бессовестный льстец.

- Я не хочу, чтобы это ударило тебе в голову, но думаю, что ты самая красивая, очаровательная, умная и чувствительная женщина, которую я знал со времен моей детской влюбленности в Гретхен Стамп.

- Гретхен, да? Ты постоянно напоминаешь мне о ней.

- Ее трудно забыть. Но ты на втором месте. Правда. И у тебя есть преимущество перед ней.

- Я польщена, что ты так думаешь.

- У нее был один недостаток.

- Ты никогда не упоминал об этом.

- Да. У Гретхен один глаз смотрел внутрь, а не наружу. Ей всегда это нравилось, она говорила, что это помогает ей видеть то, что у нее на уме. Хотя на нее было страшно смотреть. Глаз выглядел как очищенный помидор с куском спагетти, свисающим вниз.

- Это отвратительно.

- Тебе бы точно понравилось такое зрелище, - засмеялся он.

- Это просто отвратительно.

- Я бы женился на ней, если бы не ее глаз. Но у тебя проблем с глазами нет.

- Спасибо.

- Итак... - Парень покачал головой. Несмотря на то, что он все еще улыбался, взгляд утратил блеск озорства.

- Что? - спросила Сьюзен.

- Ты решила, что будешь заказывать?

- Нет, ты явно что-то другое хотел спросить, - прозорливо смотря на него, сказала женщина.

- Ну, в данных обстоятельствах это было бы некрасиво. То есть... я не должен был втягивать Гретхен в это.

- Во что?

- Сьюзен, как ты смотришь на то, чтобы выйти за меня замуж?

Она сидела, ошеломленная, уставившись на него.

- То есть, ты хочешь...

Тэг кивнул.

- Поскольку у тебя нет ужасного глаза...

Сьюзен засмеялась, но смех звучал как-то странно, и Тэг понял, что она плачет.

Он поспешно заговорил, стараясь скрыть неловкость от такого избытка чувств любимой женщины:

- Конечно, нам придется подождать, пока ты официально получишь развод, но это займет не больше нескольких недель. Что ты думаешь?

- Я... Я... Ну, это так... Ты уверен?

- Я уверен, что хочу провести с тобой всю свою жизнь.

- О, Тэг. - Она схватила салфетку. - Мне жаль. Я... просто расклеилась... а ты... ты сказал мне это так неожиданно.

- На этот раз я тебя прощаю, - улыбнулся он.

- А что... что насчет Джеффри?

- Я буду хорошим отцом, буду стараться изо всех сил.

- Тэг, черт возьми...

- Так каков твой ответ?

- Ты уверен? Я имею в виду, ты... ты все хорошо обдумал?

- Так значит - да?

- Наверное, да, да? Да. Боже мой! Я не могу... Вау! Я не знаю, что сказать.

- Я думаю, ты уже все сказала. - Он поднял свою "Маргариту". - За нас.

- Мистер и миссис Тэггарт Паркер.

Они выпили. Сьюзен отставила бокал и вытерла глаза.

- Я, наверное, ужасно выгляжу.

- Ты выглядишь прекрасно. Готова сделать заказ?

- Нет, пока я... Черт, мои руки не перестают дрожать. Почему бы тебе не заказать нам еще выпить? А я пойду освежусь.

Во время ужина они строили планы. Оба хотели простую свадьбу. Оба хотели, чтобы на свадьбе присутствовали только семья и несколько близких друзей. Они решили жить в квартире Сьюзен, так как она была больше, чем у Тэга, но перенесли бы туда его кровать, она была больше. Оставить ее комод; его был дряхлым. Забрать его стереосистему; ее периодически глючила. Оставить оба телевизора, оба видеомагнитофона, обе машины; ни одной микроволновой печи (обе были чертовски глючными). Они спорили о любимом кресле Тэга, бордовом монстре, из которого клочьями торчал наполнитель, который все время вываливался и разносился по квартире.

- Я не пущу его в дом, пока ты не придашь ему божеский вид, - сказала она.

- Мы можем подложить под него газеты.

- Ты должен пообещать, что будешь убирать за ним.

Сьюзен доела последний кусочек ребрышек и встала.

- Собираешься снова освежиться? - спросил Тэг.

Она кивнула. Однако вместо того, чтобы направиться к туалету, подошла к кассе, изучая ассортимент сигар. Она остановила свой выбор на "Антоний и Клеопатра" из-за романтического названия.

Вернувшись за стол, Сьюзан вручила ее Тэгу.

- К твоему кофе, - сказала она.

Он медленно повертел сигару в пальцах, оценивающе понюхал ее, затем посмотрел на Сьюзен и засиял.

- Думаю, мы отлично поладим, - сказал парень.

Они поднялись на лифте на третий этаж "Марина Тауэрс". Держась за руки, они прошли по узкому коридору к квартире Сьюзен.

На дверной ручке за заднюю лапу была повешена мертвая кошка. Из ее шеи все еще сочилась кровь. Головы не было.

Кривыми буквами на двери были выведены слова кровью животного, все еще стекающей вниз тонкими струйками:

ЭТА КИСКА ВОНЯЕТ

ТВОЯ ТОЖЕ

УВИДИМСЯ, ШЛЮХА

Сука! И какая сука. Стерва высшей пробы. Стерва с первенством в чемпионате стерв, завоевавшая золотую медаль. Сука, получившая "Оскар"...

Он не мог поверить в то, что слышал.

- Подожди минутку, Дженни. Объясни мне...

- Тут нечего объяснять, Эд!

- Но...

- Никаких "но", никаких больше оправданий.

- Дженни, я никогда даже не прикасался к ней, даже не думал...

- Трахать ее?

- Да. Так ты признаешь это?

- Нет, конечно, нет.

- Лжец.

- Послушай, Дженни, кто-то тебя настроил против меня. Я люблю тебя. Я...

- Да, расскажи кому другому.

- Это правда.

- Стоит мне только отвернуться...

- Дженни.

- Ты трахаешь мою лучшую подругу.

- Она все выдумала.

- Да, конечно.

- Так и есть. Слушай, Дженни, она пытается нас разлучить.

- Зачем ей это делать?

- Потому что она ревнует.

- О, точно.

- Она всегда тусовалась с тобой. После того, как мы стали встречаться, ее задвинули на второй план. По крайней мере, она так думает.

- Фраза должна звучать "встречались", Эд.

- Так ты меня бросаешь?

- Видишь, ты умнее, чем кажешься.

- Прямо здесь и сейчас?

- Да.

- Да ладно, Дженни. Мы за много миль от города.

- Надо было думать об этом до того, как ты связался с Памелой.

- Господи, я же тебе говорил. Никогда между нами ничего не было.

- Скажи еще, что она выдумала эту родинку у паха.

- Черт, Дженни. Она могла увидеть ее в бассейне.

- Да, точно, рассматривала тебя в бинокль, когда ты ходил плавать.

- Могла.

- Ты - двуличная крыса.

- Дженни...

- Наслаждайся прогулкой, крысеныш.

- Дженни, это безумие - ты не можешь просто бросить меня здесь. Дженни! Дженни!

Эд Лейк закашлялся от пыли, поднятой автомобилем, после того, как Дженни стремительно сорвалась с места. В лунном свете пыль рассеялась белым клубящимся облаком, и Эд безмолвно наблюдал за светящимися фарами, летящими по каньону, как огненные шары.

Отлично, о, отлично. Она не только бросила меня, она бросила меня у черта на куличках, в десяти милях от дома.

Придется немного пройтись, Эдди-бой.

- О, нет, только не Эдди, - пробурчал Эд себе под нос. – Кто угодно, но только не Эдди. Звучит, как собачья кличка.

Луна освещала черную дорогу перед ним. По крайней мере, была не непроглядная тьма.

Парень подумал, что если отправится в путь сейчас, к утру должен будет добраться домой.

Но, черт возьми, я ноги сотру.

Вперед, Эдди.

Тяжело вздохнув, он потопал вперед. Время близилось к полуночи, было тихо. Машин не было. Домов поблизости тоже, насколько он мог разглядеть. Только дорога, пыльный склон холма, звезды, луна. И Эдди Лейк. Его только что бросила девушка, которую он любил.

От одной мысли об этом у него защемило сердце.

Каково это быть отверженным, Эдди? Быть брошенным?

- Забудь об Эдди. Меня зовут ЭД! - пробурчал он под нос.

Парень шел быстро. Злился на то, что его бросили. Злился на Памелу, так называемую лучшую подругу Дженни, которая сделала все, чтобы разлучить его с девушкой. Скормила ей эту чертову ложь, которую та так легко проглотила.

Черт.

Да, быть брошенным неприятно. И так несправедливо. Он не мог поверить, что это произошло с ним.

Дженни была так мила, так сексуальна. Шепнула ему на ухо, что они поедут туда, где тихо и уединенно. Она уже предлагала это раньше. Они целовались в ее машине с открытым верхом, ее длинные ноги обвивали его спину. Ее мягкие губы страстно прижимались к его губам в темноте, ее язык с похотью орудовал у него во рту, а он гладил ее голую грудь, проводя кончиками пальцев по ее соскам, чувствуя, как она насаживается на его член...

Нет, не думай об этом сейчас. Сосредоточься на дороге домой.

Он снова сердито зашагал, думая о том, что девушка заманила его сюда только для того, чтобы бросить в дикой местности.

Эд Лейк только что закончил второй курс средней школы Риверсайда. Ему было шестнадцать. У него был VW Bug, который он старательно восстанавливал болт за болтом в гараже своих родителей.

И да: влюбленный в первый раз в жизни. И теперь эта сучка бросила его и... черт, сучка бросила прямо там, в...

О, что это?

Он остановился, уставившись вперед.

Перед его глазами разворачивалось невозможное. Склон холма был усеян большими валунами. Два валуна двигались.

Он напряг глаза, всматриваясь в бледные бугорки и затененные впадины. Но сколько он ни старался рассмотреть при лунном свете происходящее, кроме дороги, все по обе стороны от нее представляло собой беспорядочные тени.

Но парень готов был поклясться, что два валуна двигались. Они не катились, как при оползне, а скользили... почти ползли.

Валуны? Валуны не ползут.

Люди ползут. Убийцы ползут.

Эдди, не позволяй своему воображению разыграться.

- Никакого на хрен Эдди! - Он попытался проговорить это с юмором, чтобы остановить дрожь во всем теле, но жалкая попытка не сработала.

Дрожь била его, а желудок словно сжался сам по себе.

Дженни больше не казалась такой важной.

Внезапно он понял, что это не просто раздражает - быть брошенным в пустыне.

Черт возьми, это может быть и опасно.

На нем была дорогая одежда. Часы на его запястье светились в лунном свете.

Грабитель точно захочет проверить, Ролекс это или нет.

Эд осторожно пошел вперед, не отрывая взгляда от подозрительного движения на холме.

Валуны продолжали двигаться. Он был убежден, что это пара грабителей, и хотел как можно быстрее и незаметнее скрыться отсюда, не привлекая их внимания.

Но ведь грабители не ошиваются на бесплодных горных склонах, верно? Они скрываются в городских переулках или шерстят парковки мультиплексов, где есть люди, на которых можно напасть.

Здесь, кроме кроликов, грабить некого.

Парень пошел быстрее, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.

Едва я побегу, они сразу поймут, что я заметил их. Тогда они тоже побегут. А потом догонят и набросятся на жертву.

И эта жертва - ты, Эдди-бой.

Голос в его голове подтверждал очевидное.

Дорога на холме шла под уклоном вниз. Впереди бесплодный склон холма порос кустарником; за ним были деревья, где начался лес.

Он шел, чувствуя, как пот катится по коже под рубашкой. Он расстегнул пару пуговиц. Но ночь была слишком жаркой, чтобы это смогло охладить его тело.

Я выскажу Дженни все, что думаю о ней и о ее поступке. Памеле тоже достанется. Я всыплю им обеим.

Если у меня когда-нибудь будет такая возможность.

Он взглянул направо, на холм, когда две сгорбленные фигуры, теперь было уже очевидно, что это никакие не валуны, направились к нему. Они двигались быстрее, стремясь отрезать ему путь.

Увидев это, парень побежал, не видя смысла демонстративно не замечать преследователей, его ноги громко шлепали по асфальту, руки размахивали, а воздух их легких вырывался шумным дыханием.

Эд посмотрел вверх на сплетение теней, но не мог разобрать деталей, только видел, как две фигуры мчались к нему. Они были слишком быстры. Он не мог их обогнать. Парень даже не мог рассчитывать на чью-либо помощь в этой глуши. Он был в их власти.

Господи Иисусе. Мне всего шестнадцать. Шестнадцать! Я потерял свою девственность всего три месяца назад. Они закопают мои кости на обочине дороги, я никогда не...

- Оставьте меня в покое! - крикнул он, уставившись вперед, когда фигуры вырвались из тени, остановившись, когда кто-то пробежал перед ним, отрезая ему путь к отступлению.

Парень протер глаза, словно не веря в увиденное.

Затем громко рассмеялся.

Пара коз перебежала дорогу, стуча копытами, их рога блестели в лунном свете.

Господи, я действительно в дикой местности. Дикие козы!

Они были так же напуганы, как и он. Бежали, взбрыкивая задними ногами, вздымая клубы пыли, исчезая за кустами.

Когда тебе шестнадцать лет, есть вещи, которые ты делаешь и не хочешь, чтобы о них знали другие. Одно из них - то, что ты делаешь в ванной, доставая своего дружка из штанов и шлифуя его рукой. Другое – смущение и неуверенность перед девушками. Еще одна - дневник, который ты прячешь под кроватью.

Теперь я могу дополнить список - убегать в ужасе от пары маленьких козлят.

Боже. Могу представить, как мои друзья упадут от смеха, если узнают об этом.

Надеюсь не узнают.

Это только между мной и вами, козлятами, - подумал он про себя, ухмыляясь. - Я не скажу, если вы не скажете. Пугаем друг друга посреди ночи, да? Ну и трио козлов.

Теперь, когда на душе стало легче, парень продолжал идти, на этот раз беспечно держа руки в карманах и насвистывая на ходу. Воздух был неподвижен. Не было слышно ни звука, и луна по-прежнему горела в небе ярким холодным колдовским огнем.

Дорога выровнялась. Вскоре валуны кончились, и пошли кустарники. Через полмили появились деревья, которые подступали все ближе к дороге, закрывая обзор, словно высокий забор.

Парень взглянул на часы. Час ночи. Его родители могли проснуться и понять, что его нет дома. Но они относились к нему как к взрослому человеку, верили, что он не наделает глупостей. Так что, возможно, они пока не будут волноваться. Он надеялся на это.

Эд шел со скоростью, наверное, четыре мили в час. По его расчетам, от дома его отделяло восемь миль. Если он будет продолжать в том же духе, то через два часа уже будет вставлять ключ в дверь.

Это было не так уж плохо.

Над головой шелестели листья. Неожиданно к шелесту присоединился еще один звук.

Кто-то дышал.

Кто-то рядом.

Он почувствовал присутствие прямо позади себя.

Повернувшись, парень увидел тень.

Тень взмахнула каким-то предметом.

Это было гораздо больнее, чем то, что он чувствовал, когда его бросила Дженни.

Парень только успел схватиться за голову, прежде чем отключиться.

Эд Лейк открыл глаза и сразу увидел решетки. Перекладины, идущие вверх и вниз, и более тонкие поперечные перекладины. Это было похоже на рыбацкую сеть, сделанную из стали.

Первая мысль, которая пришла ему в голову, была - Святое дерьмо!

Он протянул руку, чтобы коснуться прутьев. От этого движения у него адски разболелась голова. Парень потрогал висок, ощутив корку пальцами.

Засохшая кровь. Он так и понял.

Эд попытался не шевелить головой и осмотрелся, двигая только зрачками.

Голова болела невыносимо.

Через решетку он видел выкрашенные в белый цвет стены. Свет исходил от флуоресцентных ламп на потолке. Значит, он был в помещении.

В клетке.

Ни хрена себе. Меня вырубили и бросили в чертову клетку. И что теперь?

Вкус во рту был такой, словно туда нагадил боров. Часы исчезли с его запястья...

Ограбили... но зачем сажать меня в клетку?

Свежее мясо для тигра.

От этой мысли Эд подскочил, едва не рухнув снова от головокружения. Его тошнило. Боль пронзила его череп... но он должен был проверить.

Убедиться, что в клетке с ним нет голодных тигров.

Он уже чувствовал их зубы в себе. Как они вгрызаются в его тело. Рвут. Разрывают на части. Боль...

- Иииии! Полегче.

- Что? – спросил он в недоумении, не ожидая услышать кого-либо.

- Тебя хорошо огрели по черепушке, приятель. Не стоило так резко подрываться.

- Что ты... зачем ты это сделал? – Эд запинался, пытаясь унять боль и головокружение.

- Я ничего не сделал, приятель. Я в таком же положении, что и ты.

- Где...

- Здесь.

Эд сделал глубокий вдох. Комната замедлила свое вращение. Его глаза сфокусировались, и он обнаружил, что смотрит сквозь прутья клетки на другую клетку, идентичную его. Восемь на четыре, высотой около шести футов. Стальные прутья. Что-то свисало на шнурах с верхних перекладин. Потом его взгляд остановился на ее обитателе.

Парень лет двадцати с голубыми глазами и светлыми дредами ухмылялся ему в ответ. Он лежал на боку, подперев голову локтем. Между зубами у него была зажата спичка.

Блондин некоторое время смотрел на Эда, а потом сказал:

- Ну, приятель... добро пожаловать в зверинец.

- Зверинец?

- Звери – это мы, если ты не понял.

- Я не понимаю. - Голова болела так сильно, что ему хотелось блевать. - Зверинец?

Блондин похлопал по прутьям своей клетки.

- Мы в загоне, приятель, поэтому мы, должно быть, звери.

- Дерьмо.

- Голова болит?

- А то ты не видишь. - Ворча, он сел.

- Это пройдет.

- Да?

- У меня прошло. – Кулаком он сымитировал удары по своей голове. – Меня дважды двинули. Здесь и здесь. - Он указал на места ударов. - Пришлось даже наложить швы. Ты еще легко отделался, приятель.

- Да, похоже на то. – Согнувшись, он наконец-то срыгнул.

- Вытри за собой туалетной бумагой и выброси в ведро.

- А?

- Пластиковое ведро в углу вашего пентхауса, сэр. Это туалет.

- Ты сказал, что тебе наложили швы? Кто это сделал?

Блондин приложил палец к губам.

- Говори тише. Спящая красавица начинает ворчать, если ее будят.

Ошеломленный, Эд огляделся. Клетка блондина находилась примерно в трех футах от той, в которой сидел он, между ними был проход. Наклонив голову, он увидел в стороне еще одну клетку с матрасом. Из-под красного одеяла торчала рука с тонким запястьем. С матраса свешивались тяжелые нити рыжих волос. Эд вгляделся в очертания одеяла и догадался, что под ним находится женское тело.

Девушка, - сказал он себе. - Девушка с экзотическими рыжими волосами.

Интересно, как она выглядит...

Парень опешил от собственного любопытства.

Ты в клетке, Эдди. Не время думать о девушке, пора задуматься о том, как выбраться отсюда!

- ЭД! ЭД, не Эдди, - пробормотал он.

- Что ты сказал, приятель?

Эд посмотрел на парня, чьи светлые дреды опускались до пояса. Ошеломленный, он покачал головой.

- Ничего.

Парень взмахнул рукой.

- Меня зовут Марко. А тебя?

- Эд Лейк.

- Йо, Эдди. Добро пожаловать на борт.

Со стоном Эд лег на поролоновый матрас. Головная боль не унималась.

- Тебе лучше отдохнуть, пока есть возможность, Эдди, - сказал ему Марко.

- А что? Мы куда-то едем?

- Не-а. - Парень усмехнулся. - Но скоро у тебя наверняка будет гость.

- Какого рода гость? - Эду не понравилось, как это прозвучало.

- Увидишь.

- Да?

- Так что отдыхай. Набирайся сил. – Губы Марко разошлись в ухмылке. - Поверь мне, они тебе понадобятся. Тебе понадобится каждая капля. - Последняя сказанная им фраза позабавила парня, и он приглушенно засмеялся.

Он все еще посмеивался, когда свет погас, погрузив комнату в темноту.

Собака завыла на луну. Каждую ночь старик приходил на стоянку и тихонько звал:

- Джордж... где ты, мальчик? Вот, Джордж. Посмотри, что у меня для тебя есть.

Пес выбегал из тени и бежал через всю стоянку, мимо единственной машины, от которой все еще исходил запах старика, и направлялся к подножию пожарной лестницы.

Там старик открывал мешок. Внутри были кости, остатки холодной нарезки или даже сырое мясо. Так было всегда, сколько помнил пес.

Ночь за ночью. От старика пахло странными запахами, как от древних костей. Он кормил его там, на задворках музея. Но сегодня его там не было. В здании было больше света, чем обычно. Чуткий слух собаки улавливал голоса там, где их обычно не было. И хотя он отчетливо различал голоса незнакомцев, он не слышал тех привычных ему слов.

Джордж. Еда. Гулять. Играть. Вот, мальчик. Хороший мальчик.

Вместо этого:

- Они платят нам за что?

- Следить, чтобы никто не удрал с какой-нибудь старушкой в гробу.

- Господи... Амара? Так ее зовут?

- Осмотрись вокруг.

- Это место похоже на гробницу.

- И не говори. Эти каменные статуи меня пугают.

- Ты знал того парня?

- Кого?

- Парня, который нырнул с лестницы.

- Ага, Барни Куинн.

- Разве он не служил в полиции?

- Конечно, но они выгнали его жалкую задницу.

- Так что он сделал?

- Стал неосторожным.

- Что? Трахнул жену начальника полиции?

- Нет, так далеко еще никто не заходил. Но все же ручки у него были запачканы.

- Так что тогда делал этот Куинн?

- Брал взятки, а в обмен закрывал глаза на некоторые бордели.

- Не поделился.

- Это может случиться с каждым.

- Ого, Бекерман, говоришь, словно сам бывал в похожей ситуации.

- Не твое дело. Иди проверь еще раз греческий зал.

- Я только...

- Да, слишком много мелешь языком.

Навострив уши, собака услышала, как голоса удаляются вместе с шагами. Двое мужчин вошли в здание. Один низкий и худой. Другой высокий и хромой.

Пес подошел к дверям пожарного выхода, приложил нос к щели между дверью и косяком и принюхался, вдыхая запахи большой каменной громады. Джордж снова почувствовал затхлые запахи. Древние кости. Каменные и деревянные артефакты из далеких мест. Далеких времен. Побывавшие в разных руках.

Джордж почувствовал запах двух незнакомцев, патрулировавших музей вместо его старого друга, который появлялся каждый вечер с едой. От незнакомцев пахло тортильями, которые они съели перед началом смены. Собака даже почувствовала запах женщины на пальцах одного из них, после того, как он ублажил сестру своей жены перед работой.

Обоняние Джорджа было острым, он улавливал запах трехтысячелетней козьей шкуры, на которой были начертаны стихи из египетской Книги мертвых. Его слух был феноменальным. Он слышал тиканье часов в кабинете Блюмгарда. Слышал шаги двух охранников на верхнем этаже. Зрение у него тоже было хорошее, гораздо лучше, чем у людей. Он видел порхание крошечных мотыльков на фоне освещенных окон на высоте трех этажей.

Но было и другое.

Чувство, о котором люди могли только догадываться.

Джордж обладал шестым чувством. Внутри здания он почувствовал какое-то волнение. Что-то темное. Что-то ужасное. Что-то мстительное. Что-то, способное ужасать, калечить. Убить.

Пес почувствовал, как оно снова зашевелилось. Почувствовал злое намерение. Почувствовал, что зло снова очнулось.

Он откинул голову и завыл на холодную луну.

- Не трать время. Они вмурованы в бетон.

Эд Лейк взглянул на Марко, тот покачал головой.

- Они крепко установлены. Двери заперты на двойной замок. Все пруты сварены вместе...

Эд потянул за прут.

- Так что ты не сможешь даже их согнуть.

Черт. Этот парень прав.

Но Эд не прекратил попыток, даже понимая их тщетность.

Спустя некоторое время Марко покачал головой.

- Тебе стоит послушать меня.

- Почему? Я хочу выбраться отсюда, а ты?

- Ты должен беречь силы, как я тебе говорил, приятель. Они тебе понадобятся.

Эд пытался бить ногами по прутьям, но тот, кто его сюда бросил, снял с него обувь. Он только поранил пальцы ног. Решетка не сдвинулась с места.

- Береги силы, - повторил Марко, а затем развернулся спиной к Эду.

В отчаянии Эд хлопнул по двери клетки ладонью. Раздался звон. Разъяренный, он постоял немного, но из-за низкого потолка клетки не смог выпрямиться. Ему пришлось опуститься. Спина начала болеть от долгого нахождения в полусогнутом состоянии. Место удара на голове пульсировало, что не давало парню сосредоточиться.

Эд подвел итоги.

Я шел по лесной дороге. Кто-то ударил меня. Меня принесли сюда и бросили в клетку. Когда я пришел в сознание, обнаружил в другой клетке еще одного пленника, парня, который провел здесь некоторое время и, по-моему, свихнувшегося. В еще одной клетке находится, судя по всему, девушка, но она спит. Или делает вид, что спит, просто не хочет контактировать. Потом выключили свет. Я поспал. Проснулся через пару часов, когда свет снова включили. Сколько сейчас времени, я не знаю.

Итак, я снова осмотрел свою клетку. Она примерно восемь футов на четыре. Шесть в высоту. Сваренные стальные прутья, вмурованные в бетон. Ведро с опилками в качестве туалета. Матрас. Это все. На шнурах, привязанных к верхним прутьям, висят туалетные принадлежности и прочие вещи, которые похититель посчитал нужными для пленника: расческа, зубная щетка, зеркало (детское, из пластика), бутылка с водой (тоже пластиковая), ополаскиватель для рта, дезодорант, тальк, полотенце и Библия.

Все эти предметы, привязанные к шнурам, напомнили Эду фрукты, висящие на ветвях.

Когда он пересекал клетку, ему приходилось отодвигать их в сторону, и потом они долго раскачивались, как маятники.

Чертова куча маятников.

Эд посмотрел вверх. Узкая дорожка с перилами шла вокруг стены на высоте около шести футов от пола, что позволяло перешагнуть с дорожки на крышу клетки.

Потолок клетки тоже был странным.

Половина его, там, где не было решеток, была из прозрачного персекса. Очень толстого.

Определенно, я не смогу его пробить. Наверное, пуленепробиваемый.

- Тратишь время, Эдди... выхода нет.

- По крайней мере, я пытаюсь, Марко.

- Сам себе делаешь хуже, приятель.

- Да?

- Мы должны беречь свои силы.

- Почему?

- Скоро узнаешь.

- Что именно? О чем ты говоришь?

Марко пожал плечами и вернулся к разглядыванию спички, которую жевал.

- Что произойдет, Марко?

- Ты не слушаешь моих советов, приятель, так почему я должен тратить свое время на объяснения?

Успокоившись, Эд снова осмотрел клетку. Секция потолка из персекса была толщиной этого около двух дюймов, длина - семь футов, а ширина - чуть больше двух. Под ней была подвешена платформа на болтах в каждом углу. Присмотревшись внимательнее, он увидел, что к каждому болту подсоединено что-то вроде брашпиля. Механизм брашпиля находился на крыше клетки. Он вспомнил лебедки, которые видел на парусной лодке своего дяди. Повернув ручку, можно было поднять и опустить грот. Значит, принцип действия и назначение этой штуковины примерно те же.

- Эй... эй, Марко, эта платформа поднимается и опускается, да?

- Сам додумался?

- Да.

- Ты все правильно понял, Эдди.

- А для чего все это?

- Сам догадайся.

- Я спрашиваю тебя, Марко.

Тот ничего не сказал, продолжая сидеть спиной к Эду, опираясь на прутья клетки.

- Марко... Марко?

Марко не отвечал и не двигался.

- Марко, почему ты не отвечаешь? Марко?

- Он не отвечает, потому что бережет свои силы. Он может быть следующим.

Эд повернулся, чтобы посмотреть, кто говорит, увидев, что в соседней клетке из-под красного покрывала вынырнула фигура. Перед ним оказалось женское лицо с высокими скулами. Зеленые глаза сверкали, а густые рыжие волосы ниспадали на голые плечи.

У Эда перехватило дыхание. Девушка была прекрасна.

Около двадцати пяти лет, - подумал он. Плотно сжатые губы и пронзительный взгляд выдавали в ней сильную натуру.

Она смотрела на него.

- Ты шумишь. То вопросами засыпаешь, то дребезжишь прутьями клетки. Ты никому не даешь поспать.

- Кто ты?

- Опять вопросы.

- Ты знаешь, где мы? И зачем нас похитили? Кто нас похитил? Что...

Она коснулась своих губ пальцем.

- Шшш. Ты должен послушать Марко. Отдохни немного.

- Но зачем? Что...

- Почему, что, когда? Опять ты за свое.

- Но что...

- Послушай меня. Сегодня может быть твоя очередь. Тебе понадобятся силы.

Девушка лежала, приподнявшись, опираясь на локоть, укрытая одеялом.

Эд подошел к ближайшей к ней стороне клетки и присел на корточки. Ее глаза сверкали словно зеленые льдинки.

- Как давно ты здесь? - спросил он.

- Трудно сказать. У нас нет возможности определить время. Не можем отличить только ночь от дня.

- Но ты видела, кто держит тебя здесь?

- Вроде того.

- Господи. - Он провел пальцами по волосам. - Это похищение. Это серьезное преступление.

- Я знаю. - Она говорила небрежно, почти презрительно. - Полиция арестует, суд осудит. Но пока их не поймают, мы ничего не сможем поделать?

- А вы пробовали что-нибудь сделать?

Марко подал голос из своей клетки.

- Я скажу тебе, что мы должны делать. Играть в их игру так, как они хотят, иначе нам конец. - Он лег на матрас и накрылся одеялом.

- Марко прав, - сказала девушка. – Делай то, что велят, и, может быть, останешься жив.

Она поерзала на матрасе, чтобы устроиться поудобнее. Одеяло сползло вниз, обнажив часть ее груди. Эд увидел гладкий, молочно-белый бугор с темным соском. Девушка выглядела великолепно даже в этой глубочайшей из глубоких ям дерьма. Та заметила интерес Эда. Он покраснел и снова взглянул ей в лицо. Ее глаза оценивающе осматривали парня.

- Ты когда-нибудь играл в пьесе? - спросила она.

Странный вопрос в такой ситуации.

- Ты когда-нибудь играл на сцене? – поставила девушка вопрос иначе.

Он кивнул.

- "Дракула". Мы ставили его в школе в прошлом году.

- Хорошо. Если ты умеешь притворяться, у тебя есть шанс выжить, когда придет твоя очередь.

- Шанс выжить? Что произойдет?

- Опять вопросы. Мы - жертвы. Ты понимаешь это? Мы...

- Пожалуйста, скажите мне, - обратился он к ним обоим сразу. – Мне нужно понять, что меня ждет.

Она вздохнула.

- Это происходит не каждый день, но время от времени мы...

- Эй!

Внезапное отключение света застало Эда врасплох. В темноте он услышал, как девушка перевела дыхание. Позади него заговорил Марко.

- Это случится сейчас, приятель. Приготовься.

Эд Лейк задрожал, отползая от прутьев клетки. Темнота вдруг показалась ему холодной. Сквозняк прошелся по его волосам. Он оглядывался вокруг испуганными глазами.

Но ничего не видел.

Тьма была полнейшей.

Сквозняк снова пробежал по его коже. По спине прошли мурашки. Казалось, все его внутренности сжалось внутри в тугой комок.

Что происходит?

А главное, что со мной будет?

Черт, мне это не нравится.

В комнате мог быть кто угодно. Парни с оружием. Парни с ножами. Или, может быть, на шею ему накинут петлю?

Снова появились сквозняки. Дверь в помещение открылась. Но света по-прежнему не было.

Дверь закрылась.

Послышались шаги.

Шаги, спускающиеся по лестнице.

Его дыхание стало отрывистым, громким, переходящим в испуганные вздохи. Сердце громко стучало в груди.

Святой Христос. Что будет? Что они со мной сделают?

В стороне послышалась шуршание.

Шуршание одежды?

Он не знал. Но это приближалось к нему.

Может быть, они откроют дверь его клетки. Сможет ли он ударить, а потом убежать?

Но куда? Эта темнота... Он ничего не мог разглядеть. Но как человек, вошедший в комнату, мог видеть, куда идет? Может быть, у него прибор ночного видения?

В этом случае они бы увидели, как Эд приседает, озирается с опаской, его глаза сверкают серебряными дисками в инфракрасном свете, губы - черная полоса на лице. Используя такой прибор, они смогли бы разглядеть его страх. Но он не мог их видеть.

Парень прижал колени к груди.

Мышцы болели от напряжения. Зубы стучали.

Затем он услышал шепчущий голос, уверенный в том, что это шепчут не другие пленники. Эд попытался разобрать... нет, он даже не мог определить, мужской это голос или женский.

Шепот продолжался. Казалось, незнакомец или незнакомцы давали кому-то указания.

Возможно, ему.

Но он не мог разобрать слов. Шепот был очень низким и хриплым. И тихим.

И тут Эд услышал, как заговорила девушка из соседней клетки. Одно единственное слово:

- Да.

По крайней мере, так ему показалось, но ее голос тоже был низким. В разговоре между ними было что-то интимное. Они говорили так, словно хотели скрыть это от Марко и от него.

Может быть, ему стоит тоже подать голос?

Нет.

Не делай этого.

Не вмешивайся, иначе это может привести шептуна к тебе.

А в шептуне было что-то такое, от чего у него по коже поползли мурашки.

Это было жутко. Жу-у-у-утко.

Шепчущий голос был ужасающим. Он шептал инструкции. Приказы. Команды.

Что-то, что должно было быть исполнено беспрекословно.

И...

Тишина.

Он слышал только собственное дыхание.

Вдох.

Выдох.

Вдох.

Выдох...

И биение своего колотящегося сердца.

Парень изо всех сил старался замедлить дыхание. Пытался прислушаться.

Шептун ушел?

Не было никакого шума движения. Никаких звуков.

И уж точно больше не было шепота.

Может быть, мне стоит заговорить? Спросить двух других, что это было? Шептун исчез. Теперь мы здесь одни.

От внезапного крика он повалился на спину.

Крик повторился. Эд закрыл уши. Попытался отгородиться от него.

Снова повисла тишина.

Затем еще один крик, переходящий в низкий стон.

Он повернулся к источнику звука. Но там была только бархатная темнота, давящая на глаза.

Господи, Боже мой, что происходит?

Крик. Затем еще три, быстро сменяющие друг друга.

- Ах! Ах! Ах!

Это была зеленоглазая девушка. Должна была быть. Он узнал голос.

Затем:

- Пожалуйста!

Конечно, это она.

- Пожалуйста!

Затем еще один крик.

Ей больно?

Или кто-то трахает ее?

Он слышал ее придыхательные стоны. Услышал громкий вдох, затем еще один крик, за которым последовал трепетный стон.

- О, Боже, пожалуйста... пожалуйста!

Парень сидел в темноте и слушал, не шевелясь. И не знал, что именно слышит.

Звучит так, словно ей больно.

Но это так же походило и на звуки секса. Он вспомнил задыхающиеся крики Дженни, когда он трахал ее. Стоны наслаждения, когда проводил языком по ее соскам; ее шумное дыхание, страстные просьбы, когда она умоляла о большем, притягивая его голову к своим грудям, задыхаясь: Пожалуйста... соси сильнее.

- О... о... я... пожалуйста!

Он представлял, что это "пожалуйста" доносится до него сквозь стиснутые зубы.

- Пожалуйста, - вырвалось у него, когда ощущения переполнили его.

Боже, да, это было похоже на секс.

Его сердце бешено забилось. Теперь уже по другой причине.

Парень почувствовал, что краснеет. Его член приподнялся и отвердел.

Эд не мог поверить в свою реакцию. Чувствовал, что его собственное тело его предает. Стыд снедал его.

Но красивая девушка с эротическими зелеными глазами возбудила его еще тогда, когда ее одеяло сползло вниз, обнажив часть голой груди.

Теперь, когда он слышал, как она стонет в пылу страсти, это было нечто иное. С каждым ее вздохом, с каждым криком парень чувствовал, что возбуждение начинает переполнять до такой степени, что он готов был кончить тут же.

Парень представил, как колыхается ее полная белая грудь. Ее волосы растрепались, а голова моталась из стороны в сторону в муках экстаза.

Господи...

О, Иисус.

Сладкий, сладкий Иисус.

Если она не прекратит издавать эти звуки, я обкончаюсь.

Пыхтение, стоны, задыхающиеся крики, пронзительные визги. От этого он весь дрожал. Он хотел...

Господи, как я хочу...

И вдруг все закончилось.

Наступила тишина.

Несколько мгновений ничего, кроме стука своего сердца, он не слышал.

Через мгновение включился свет.

Эд моргнул.

Его взгляд сразу же устремился к клетке, в которой находилась зеленоглазая девушка.

Она была там.

Пленник смотрел, не в силах оторвать от нее свой взгляд, который метался по ней, впитывая каждую мельчайшую деталь. Он наклонился вперед, прижавшись лицом к прутьям, и уставился на нее, пытаясь осмыслить и понять то, что сейчас видел перед собой.

Его взгляд прошелся по ней с головы до ног. Она стояла к нему спиной. Стояла на коленях на полу, прижавшись к решетке.

Девушка была обнажена выше пояса, на ней были только джинсовые шорты. Они были высоко задраны, обнажая вздымающиеся ягодицы. Задний карман был почти оторван и болтался. Ее ноги были длинными и стройными. Даже под таким углом он мог это видеть. А кожа у нее была такая белая... Молочно-белая.

Эд перевел взгляд с голых подошв ее ног с пальцами, упирающимися в пол, на бедра, на плавные изгибы ягодиц, обтянутых бледной джинсовой тканью. Затем на голую спину. Кожа выглядела такой гладкой и безупречной. Чуть выше она скрывалась под копной медных волос.

Она не двигалась. Не издавала ни звука; просто стояла на коленях, прижавшись лицом к металлической клетке, подняв руки над головой и вцепившись пальцами в округлые прутья.

В том, как девушка обхватила прутья клетки было что-то эротичное. Словно она держалась не за холодный металл, а за пульсирующий горячий эрегированный член. Он задрожал от удовольствия.

Не в силах отвести от нее взгляд, Эд молча наблюдал за ней.

Это продолжалось еще несколько мгновений.

Затем она пошевелилась.

Обернувшись, девушка встретилась с ним взглядом. Она выглядела измученной.

Его взгляд переместился на ее обрезанные джинсы. Пуговицы на ширинке не было. Молния немного сползла вниз, обнажив кремовую кожу лобка. Его взгляд перекинулся на ее плоский живот. Затем он увидел ее грудь.

Нет!

Он смотрел на нее в шоке... не веря своим глазам.

Они порезали ее грудь. От сосков расходились тонкие порезы. Это было похоже на детскую картинку солнца в крови. Округлость соска. Затем эффект солнечных лучей от порезов острым лезвием.

С ужасом взирая на нее, парень видел, как кровь выступает из порезов, бисером собираясь в капли, а затем струйкой стекает вниз. Капля стекала с острого соска.

Она обхватила свои груди снизу, поддерживая свою изувеченную плоть.

Пленница подняла на него глаза. Ее зеленые глаза покраснели. Губы были полными и влажными, она глубоко дышала, смотря ему в глаза. Некоторое время девушка не двигалась, пока не выровняла свое дыхание.

Парень не знал, что сказать... да и что он мог сказать, что могло бы помочь ей? Хотя порезы на коже выглядели поверхностными, ей, должно быть, было мучительно больно.

Девушка облизала кончик среднего пальца, затем нежно вытерла кровь из пореза. Она делала это снова и снова. Облизывая палец, поглаживала порез на коже. Вскоре ее губы стали красными от крови.

Время от времени она поглядывала на Эда своими большими зелеными глазами.

Закончив, она сказала спокойным, твердым голосом.

- Не волнуйтесь. - Ее губы дрогнули в слабой улыбке. - Видишь, я крепче, чем кажусь.

С этими словами девушка легла на поролоновый матрас и накрылась одеялом.

Имад нажал на кнопку блока управления на приборной панели и смотрел, как ворота распахиваются. Он медленно проехал через них, одной рукой поглаживая обнаженное плечо Гидры.

Та прислонилась к нему.

Он припарковался и проводил девушку до входной двери. В лунном свете ее вечернее платье с низким вырезом и без спины выглядело гладким, как поверхность озера. Он купил его для нее днем в Ла Мерс.

- Сегодня вечером я приглашаю тебя на прекрасный ужин, - сказал он.

- В моей футболке?

- Нет, конечно, нет. Мы поедем в Беверли-Хиллз и купим тебе что-нибудь подходящее - вечернее платье, достойное принцессы.

- Принцесса, да? - Она ухмыльнулась и покачала головой.

В этом платье девушка выглядела изумительно. Во время ужина в "У Анри" он едва мог оторвать от нее взгляд.

Открыв дверь, парень провел ее в холл, закрыл дверь и притянул ее в свои объятия.

- Ты великолепна, - пробормотал он.

Имад поцеловал ее, провел языком по ее влажным губам. Она втянула его в себя еще глубже. Его руки скользили по изгибам ее спины, прошлись по ее ягодицам, ощущая их маленькие, упругие бугорки сквозь дорогую ткань платья. На ней не было нижнего белья; он специально не купил его. Просунув руку в разрез платья, от вида обнаженной плоти через который у него весь вечер перехватывало дыхание, парень ласкал ее бедра. Скользнул рукой к лобку, погладил пушок волос, а потом просунул два пальца ей между ног. Она извивалась и стонала, когда его пальцы входили в нее. Скользящие, подвижные, ласкающие, трущиеся.

Его член отвердел и оттопыривал ширинку брюк.

Девушка погладила его пульсирующий орган через ткань штанов, а потом расстегнула их, выпустив его на волю и скользнула рукой по толстому стволу.

Опустившись на мраморный пол, она потянула его на себя.

Одной рукой Имаду удалось развязать ремешок на ее шее, и он смахнул лиф с ее грудей. Он потрогал ее набухшие соски, сжимая другой рукой ее плечо, удерживал девушку на месте, тараня ее своим членом.

Внезапно он подскочил от боли. Потянувшись назад, он потрогал ожог на ягодице и вздрогнул.

Блейз присел позади него с сигаретой в одной руке, пистолетом 22 калибра в другой.

- Больно? - с усмешкой спросил Блейз. Он затянулся сигаретой, сдул пепел и ткнул красным кончиком в другую ягодицу Имада. Жжение было такое, как от осиного жала.

- Ну здравствуй, верблюдоеб.

Имад отпрянул от девушки, поднялся и натянул штаны. Застегивая их, он посмотрел на Гидру. Та лежала на спине, подогнув колени, промежность была бесстыдно выставлена на всеобщее обозрение и влажно блестела. Ее глаза были закрыты.

- Сука, - сказал он.

Ее губы скривились в улыбке.

- Показывай, где твой сейф, - приказал Блейз, помахивая оружием.

- Сейф? У меня нет сейфа.

- Не морочь мне голову, чувак. Отведи меня к нему и открой. Чем быстрее я получу то, что мне нужно, тем быстрее я уберусь отсюда.

- Но я не могу отвести тебя к сейфу, если его нет, не так ли?

- В таком доме должен быть сейф. Я могу найти его сам, если понадобится.

- Он в шкафу в спальне, - подсказала Гидра. Имад ошеломленно смотрел на нее. Она усмехнулась и села. – Да, я времени зря не теряла, - сказала она. - Почему бы и нет?

- Там ничего нет, - запротестовал Имад.

- Конечно, - вздохнул Блейз.

- Я говорю правду.

- Конечно, говоришь.

- Это правда.

- Давай поднимемся и посмотрим.

- Подожди. - Гидра завязала лямки платья на шее. Прекрасное платье, которое Имад купил для нее. Он хотел сорвать его с неблагодарной суки, разорвать на куски; пусть носит лохмотья, соответствующие ее грязной душонке. - Все, - сказала она. - Пошли.

Они поднялись вслед за Имадом по лестнице и вошли в главную спальню.

- Вон там, - сказала Гидра, указывая на шкаф.

Имад открыл дверцу, включил свет в шкафу и отодвинул висящую одежду, открыв вмурованный в стену сейф.

- Открывай, - прошипел Блейз, сверкая глазами.

- Уверяю тебя...

- Заткнись, блядь! Открой сейф! Сейчас же!

Имад покрутил кодовый замок. Тот тихо жужжал под прикосновениями его дрожащих пальцев. Набрав комбинацию, он повернул ручку и открыл дверцу.

- Отойди, придурок.

Имад отступил от шкафа. Блейз шагнул внутрь с жаждущим от алчности выражением лица.

- Черт!

- Я же говорил тебе...

Блейз вышел из шкафа, потрясая тонким блокнотом. Он раскрыл его.

- Чертов дневник. - Он бросил его на пол и направил пистолет в лицо Имаду. - Ладно. У тебя пять секунд. Где деньги?

- В банке.

- Не гони, араб. - Он взвёл курок.

- Не надо, пожалуйста. Я скажу.

- Выкладывай.

- В сейфе есть потайное отделение. Я храню там свои ценности. Оно находится сзади. Нужно просто нажать на верхний левый угол задней панели.

- Так уже лучше. – Блейз снова шагнул к шкафу, повернувшись к сейфу.

Ринувшись вперед, Имад захлопнул дверцу шкафа.

Гидра потянулась к ней, пытаясь выпустить неожиданно плененного подельника. Имад ткнул ее локтем в живот, схватил и швырнул к двери, прижав ее к ней.

Дверь дернулась, но выдержала.

- Открой! - крикнул Блейз. - Хорошо. Ладно, ты сам напросился, придурок!

- Блейз, нет. Не стреляй, - в панике воскликнула Гидра. - Он загородился мною...

Ее вопли прервали три последовательных выстрела, слившихся в единый грохот. Гидра закричала от боли, ее тело дергалось при каждом выстреле; лицо исказилось, покраснело, затем стало восково-белым.

- Дерьмо! - воскликнул Блейз.

Дверь снова дернулась, но Имад удержал ее закрытой, прижавшись к бьющемуся в конвульсиях телу Гидры. Он посмотрел в сторону. В четырех футах от него стоял стул с прямой спинкой. Если бы он мог до него добраться...

Раздался еще один выстрел. Голова Гидры завалилась на плечо Имада, когда очередная пуля вошла в ее умирающее тело.

- Видишь, что ты наделал? - крикнул Имад.

Сжимая Гидру одной рукой, он оттащил ее в сторону. Распахнув дверь, мужчина толкнул застреленную девушку на изумленного мужчину и снова захлопнул дверь. Отпрянув в сторону, он схватил стул и засунул его спинку под ручку.

С треском дверь задрожала, но выдержала.

- Выпусти меня отсюда, говнюк!

Пули пробили две новые дыры в двери и пронеслись мимо головы Имада в опасной близости.

Имад взял "Браунинг" Каллахана 12-го калибра, дослал патрон в патронник и шагнул к шкафу. Прицелился.

Выстрелил. Ружье подпрыгнуло в его руках, больно ударив в плечо. Пуля пробила четырехдюймовую дыру в дверце шкафа. Он перезарядил и выстрелил снова.

Сквозь зияющую дыру в двери он увидел Блейза и Гидру на полу. Из груди Блейза струилась кровь. Вся левая сторона лица Гидры исчезла, словно медведь откусил ее.

Эйприл Валсарра свободно передвигалась по дому. Она не натыкалась на мебель и не ударялась о стены. Она знала каждый сантиметр здания. Любой, кто не знал ее, мог бы поклясться, что она зрячая.

Женщина скользила из кухни в гостиную со стаканом молока в руке. С безошибочным чувством направления она добралась до кресла в центре комнаты, села, слегка коснулась пульта дистанционного управления, и комнату наполнила музыка.

Это была музыка ее отца. Она часто слушала ее. В хорошие дни она успокаивала, как будто он действительно был рядом. В плохие дни заставляла ее плакать. Она думала о бандитах, которые лишили его жизни.

Сегодня музыка помогла ей утешиться. Сегодня ей было так одиноко, что она чувствовала физическую боль в теле. Ей двадцать восемь лет, и она живет одна в большом доме в этом отдаленном каньоне.

Ее дом был всем ее миром. За его пределами мира для нее не существовало. Два этажа, пять спален, три ванные комнаты, кухня, гостиная, столовая, терраса на крыше, огромный подвал-студия.

Это было вся вселенная Эйприл Валсарра.

Она жалела, что у нее нет любимого человека, чтобы разделить ее.

Того, кто любил бы ее.

Двадцать восемь лет. Не замужем.

Одинокая.

Тоскующая по любви.

Почему жизнь нанесла ей такой удар?

Женщина физически жаждала любви, мужского тела, мужского члена.

Она потягивала молоко, слушая музыку, которую создал ее отец в течение многолетней работы в своей студии. Сначала он записал линию бас-гитары. Ритм, который был достаточно твердым, чтобы закрепить другие инструменты. Затем он кропотливо овердублировал партии электрогитары и клавишных. Трек за треком. Слой за слоем. Затем он смикшировал звук на огромном микшерном пульте.

Через несколько месяцев у него была готовая музыка. Симфония, сыгранная оркестром из электрогитар, компьютеров и синтезированной перкуссии. Временами он воспроизводил ее так громко, что ей приходилось зажимать уши руками и уходить из студии.

Но в подземной студии была такая отличная звукоизоляция, что она не слышала музыки, как только закрывалась секция из трех дверей в коридоре, ведущем к лестнице, которая, в свою очередь, вела на первый этаж.

Ее отец приглашал своих друзей послушать музыку. Иногда он дебютировал на патио на крыше. Много раз Эйприл присоединялась к ним там, потягивая напитки в удобном шезлонге, наслаждаясь прохладным бризом после дневного зноя. А из установленной там сложной звуковой системы они с трепетом слушали музыку, которая взлетала и парила, наполняя ночной воздух переливами гитар.

После этого друзья отца поздравляли его. Хотя она никогда не видела их лиц, но, конечно, узнавала голоса. Среди них были голливудские актеры, один или два участника групп Grateful Dead, Jefferson Starship, Eagles, Talking Heads. В более поздние годы можно было встретить представителей более новых групп, таких как REM, Grandaddy и Krakow.

Она прислушивалась к переливам гитарных нот. Клавишные инструменты вихрились, как беспокойные духи, перемещаясь по комнате от колонки к колонке.

Снова на нее нахлынула пустота. Чувство одиночества, которое было настолько велико, что казалось, будто внутри нее образовалась пещера. Пустота. Вакуум.

Ее рука легла на прохладный шелк платья. Она почувствовала под ним бедро.

Эйприл представила, что это рука любовника. Она представила, как рука сжимает ее ногу, а затем нежно скользит вверх, по животу, к горлу, где скользит по шее, а затем нежно тянет ее к губам любовника.

Но кто может любить такую девушку, как я? Я слепая. Большинство мужчин это не заинтересует.

О да, их заинтересует секс. В прошлые годы у нее было много любовников, которые оставались на несколько недель, а потом бросали ее.

Но есть ли за этими стенами кто-то, кто готов любить ее вечно? Сделать ее своей женой?

У нее были деньги. Роялти от альбомов ее отца обеспечивали ее всем необходимым и даже больше. Она могла нанять помощь по дому. Даже няню, если появятся дети.

Но как мне найти подходящую партию и заставить мужчину обратить на себя внимание? Как сделать так, чтобы он влюбился в меня и заботился обо мне?

Она допила молоко и поставила стакан на стол рядом с креслом. Музыка наполнила комнату. Но она больше не успокаивала.

Сейчас ей нужен был собеседник. Прямо сейчас. Но женщина знала, что он не появится из воздуха. В то же время ее жажда общения была почти непреодолимой. Ей хотелось кричать. Хотелось бить кулаками по стенам. Хотелось вдавить кулаки в пустую боль в животе.

Даже боль была бы предпочтительнее этой грызущей пустоты.

В это время ночи отчаяние становилось все сильнее.

Отчаяние, которое часто приводило к постыдным мыслям. И еще более постыдным поступкам. Но она ничего не могла с собой поделать.

Если бы только сейчас раздался стук в дверь, она открыла бы эту дверь не раздумывая, и приняла незнакомца, который избавил бы ее от боли одиночества, без лишних слов и расспросов. И неважно, кем бы он был. Он стал бы для нее всем.

Бекерман смотрел, как луч фонарика пробивается через тускло освещенную комнату и освещает пару бледных ног. Девушка держала руку над промежностью. У нее отсутствовала челюсть, как будто кто-то отрубил его тесаком, прежде чем сделать то же самое с ее носом. Может, забрал их как сувениры?

- Тебя заводит, Гонсалес? - спросил он.

- А тебя это заводит? - Тот перевел луч на другую статую: обнаженного безрукого мужчину.

- Посмотри на это, а? Проклятые греки ничего не показывают на девушках, но у их парней всегда все висит на показ. По-твоему, это справедливо? А, Гонсалес?

Гонсалес не ответил. Он направил фонарик на другую статую, потом еще на одну.

Бекерман вдруг понял, что его напарник всерьез проводит тщательный осмотр помещения.

- Господи, Гонсалес, ты действительно думаешь, что здесь мог кто-то затаиться?

- В этой работе нельзя быть слишком осторожным.

- Осторожным, точно. Ты должен быть очень осторожен, чтобы не умереть от скуки. Ты новичок пока, посмотрю на тебя через пару лет.

Гонсалес осветил другую статую.

- Куинн погиб здесь прошлой ночью.

- Доказывает мою точку зрения. Парень умер от скуки. Заснул на лестнице.

- Думаешь, это смешно, Бекерман?

- Это не так смешно, как приступ диареи в борделе, но сойдет.

- Я не думаю, что это фу...

- Срань господня! - Бекерман схватил Гонсалеса за руку. - Этот двинулся!

- А? Что?

Бледный луч прыгал от статуи к статуе.

- Вот! Видишь?

- Где?

- Вот оно!

Гонсалес вырвал руку из хватки напарника и оттолкнул его.

- Ты думаешь, это смешно, парень?

- А разве нет? - рассмеялся Бекерман.

- Я набью тебе морду. - Он снова толкнул его.

- Эй, отвали. Ты что, шуток не понимаешь?

- Шутка? - Он замахнулся фонариком. – Сейчас я тебя рассмешу!

- Успокойся, парень. Ради всего святого. Ты хочешь... - Внезапно раздался грохот. - Что это было, черт возьми?

Гонсалес уже бежал к дверному проему.

- Подождите, черт возьми! - позвал Бекерман громким, хриплым шепотом. Он бросился за напарником и застал Гонсалеса застывшим в коридоре, пристально уставившимся в темноту с револьвером в руке.

- Эй, не кипиши, парень. Давай сохранять хладнокровие, действовать медленно и спокойно... и останемся в живых. Если сюда кто-то забрался, мы их задержим и вызовем копов. Без всяких выкрутасов, понял?

Гонсалес кивнул.

- Ладно, давайте посмотрим.

Они молча зашагали вперед. Подойдя к залу Каллахана, Бекерман увидел, что ограждение в дверном проеме сдвинуто. Он сам устанавливал его после предыдущего осмотра. Толкнув напарника локтем, он жестом указал ему на дверной проем. Гонсалес кивнул.

Присев у входа, Бекерман заглянул внутрь. Никого не было видно. Но крышка гроба мумии лежала на полу.

Раньше она закрывала гроб.

Он выпрямился.

- Я останусь здесь, - прошептал охранник. - Иди позвони в полицию.

- Забудь об этом, парень. Мы можем взять их.

- Делай то, что я сказал, хорошо?

- Черта с два, - пробормотал Гонсалес и бросился внутрь.

Бекерман выхватил револьвер и последовал за ним. Они включили фонарики и лихорадочно водили ими по сторонам. Странные тени метались по стенам, прыгали, извивались, как призрачные фигуры. Бекерман держал палец на спусковом крючке, едва не выстрелив в них.

Затем включился верхний свет. Беккерман осмотрел каждый угол, но никого не нашел. Гонсалес, державший руку на выключателе, нервно усмехнулся.

Они подошли к гробу и заглянули внутрь. Он был пуст.

- О, черт, - пробормотал Бекерман.

- Эй, парень, может, они ее переместили? Я имею в виду, музейщики положили ее в другое место, понимаешь? Спрятали.

- Ты оптимист, парень. Признай, мы облажались. Мумию сперли. Давай за дело. - Он бежал так быстро, как только позволяла его хромота. - Ты охраняй главный вход, а я проверю пожарный выход.

Они разделились. Бекерман побежал по коридору к пожарной двери в конце коридора. Он осторожно толкнул металлическую дверь, стараясь не издать ни звука. Несколько мгновений он прислушивался, не слыша ничего. Ступив на площадку, он тихонько закрыл за собой дверь.

Единственный свет давала тусклая лампочка над дверью. Отойдя в сторону, Бекерман посмотрел на лестницу, ведущую на третий этаж. Свет не проникал так далеко. Его напряженное волнение сменилось страхом.

Он поднял фонарик. Его большой палец лежал на кнопке выключения, но он не осмелился, просто не смог нажать на нее, застыв в оцепенении.

Такого чувства страха он не испытывал с детства, когда ребенком лежал в кровати, сжавшись от ужаса, и смотрел на черный проем шкафа. Это зияющее отверстие. Внутри шкафа ничего не было. Ничего опасного. Ничего, что могло бы навредить ему. Это можно было бы понять просто включив свет. Но чтобы включить свет, ему пришлось бы встать с кровати. Только он боялся, что если пошевелится, бугимен выпрыгнет, схватит его и выгрызет из него жизнь.

Опустив фонарик, охранник отвернулся, сделал два шага по лестнице, хотел оглянуться - просто чтобы убедиться, что ему ничего не угрожает - но не стал, потому что это было бы слишком похоже на то, чтобы снова заглянуть в тот шкаф.

Он начал медленно спускаться вниз. Лампа с лестничной площадке отбрасывала его огромную тень на стену впереди. Охранник нервничал, глядя на нее.

Что, если рядом со мной вдруг появится вторая тень?

Ты сходишь с ума, - сказал он себе.

Мужчина был рад выбраться на следующую площадку. Тени больше не было. Свет с первого этажа манил к себе, и он поспешил спуститься.

Я словно иду по следам Куинна; только не споткнуться бы о собственные ноги.

Он открыл дверь, выглянул наружу. Никого видно не было. Осторожно, стараясь не смотреть в сторону верхней лестницы, он пересек площадку и посмотрел вниз, в подвал.

У него появилась новая тень. Бекерман следил за своими ногами, чтобы просто не видеть ее. На следующей площадке она исчезла. Но внизу не было света. Только враждебная тьма. Та самая враждебная тьма, которая когда-то населяла его открытый шкаф.

Но свет должен быть. Почему лампочка не светится? Должно быть, эта чертова штука перегорела. Черт.

Или кто-то специально позаботился о том, чтобы она не горела?

Он включил фонарик. На этот раз без колебаний, ощутив былую уверенность.

Все изменилось, когда на полпути вниз по ступенькам он услышал позади себя какой-то звук. Скребущий звук, как будто сухой, сорванный ветром лист скользит по бетону.

Охранник обернулся, уставившись в темноту, различая неясную устрашающую фигуру.

Существо стояло в полудюжине шагов над ним. В ярком луче фонарика он увидел больше, чем хотел: руки и ноги, как палки, с выпуклыми суставами, рыжие волосы ниспадали блестящими прядями; иссушенное, сморщенное и безглазое лицо.

Рот широко раскрылся.

Он закричал, когда оно прыгнуло на него с развевающимися рыжими волосами на лету.

Гонсалес услышал крик. Он побежал через холл, распахнул металлическую дверь пожарного выхода.

- Бекерман!

Снизу до него донеслись слабые звуки. Звуки, похожие на всплески воды, разбрызгиваемой по бетону. Он бросился вниз по лестнице. На лестничной площадке охранник посветил фонарем в темноту. Что-то сидело на Бекермане, сгорбившись над его распростертым телом, голова этого нечто дергалась, как у собаки, вырывающей мясо из туши, только он не мог ничего разглядеть из-за гривы волос, которые в луче фонарика полыхали огненно-красным.

Это точно была не собака.

Рыжие волосы невозможно было принять за шерсть животного при всем желании.

Оно терзало шею Бекермана. Кровь брызгала, заливая стены и пол. Багровая. Липкая. Реки крови.

С пугающей скоростью существо отползло от окровавленного тела и повернулось. Луч света попал ему в лицо.

Гонсалес оцепенел и обмочился. Теплая жидкость потекла по его ногам. Когда она залила его носки и попала в ботинки, это вернуло его к реальности.

- Стоять! - крикнул он.

Существо атаковало, протягивая руки, разевая пасть, глаза - две бездонные ямы, которые, казалось, погружались в вечность.

Эти зубы.

Эти ужасные белые зубы.

В обрамлении черных, мертвых губ.

Гонсалес уронил фонарик, сжал правое запястье, прицелился и выстрелил четыре раза, причем выстрелы были настолько быстрыми, что прозвучали как один громкий взрыв.

Он знал, что пули попали в цель. Они должны были попасть. Расстояние было ничтожным. На расстоянии вытянутой руки. Но остановили ли они эту тварь?

Черт возьми.

Оно бросилось на него. Рыжие волосы вздыбились вокруг сморщенного лица, так что, казалось, что голова существа вспыхнула огнем. Золотая шевелюра словно вдвое превышала размеры тела.

В этот момент он выстрелил вновь. Приставил дуло к его груди и выпустил два последних патрона.

Тварь едва дернулась. Как будто стрелял в картонную коробку. Повалил кордитовый дым.

Пальцы существа вцепились ему в лицо и волосы. Пальцы со скрученными, изогнутыми ногтями. Охранник попятился назад, упал на ступени, потеряв револьвер; тот покатился по полу, рассыпая искры от трения о мрамор.

Жуть прижалась к нему лицом, рот оскалился, безглазые глазницы пожирали его невозможным взглядом. Эти пустоты заполнились чем-то большим, чем тьма. Чем-то невидимым, голодным, злым, смертельным.

Он попытался оттолкнуть щелкающий рот. Сухой язык шевелился за зубами. Подняв руки, он надавил на сморщенную голову, пытаясь оттолкнуть ее от себя. Голова повернулась, быстро встряхнув копну волос, которые рассыпались по его лицу; древние локоны попали ему в рот; пыльные кудри забились в горло. Он забился в конвульсиях, заглатывая полный рот волос.

Гонсалес ослабил хватку, пытаясь выкашлять волосы. В ту же секунду оно вгрызлось в его пальцы. Боль резанула острым жалом, он услышал хруст кости, одернул руку с обрубками пальцев.

Тварь вцепилась когтями ему в лицо. Он закричал, когда она пронзила его левый глаз.

Он услышал щелканье зубов.

Услышал, как рвется его плоть, когда они добрались до его горла.

Он слышал...

...больше он не слышал ничего...

Девушка с рыжими волосами и зелеными глазами наблюдала за ним, когда он проснулся. Она лежала на боку и смотрела сквозь прутья клетки.

Эд Лейк ждал, что она заговорит.

Но она не говорила.

Не шевелилась.

Просто наблюдала за его лицом.

Эд вспомнил, как всего несколько часов назад он слышал, как ее пытали в темноте. Он кипел изнутри, возмущенный тем, что кто-то мог совершить такую ужасную вещь и...

...и зарделся, потому что вспомнил кое-что еще. Он вспомнил, как крики, которые она издавала, возбуждали его.

Господи, я подумал, что она занималась сексом. Что она наслаждалась. А не кричала от боли.

Парень вспомнил, как не мог оторвать глаз от ее обнаженной спины, когда зажегся свет. Только когда она повернулась, он увидел, как кожа вокруг ее сосков была изрезана.

А теперь...

Ну, теперь она просто смотрела на него своими зелеными глазами.

Что можно сказать в такой ситуации? Когда ты в клетке? Когда незнакомке в соседней клетке только что разрезали грудь?

Привет, милая. Ты отлично выглядишь.

Вряд ли.

Ее соски, должно быть, пылают от боли.

Но она не показывала, что ей больно. Ее взгляд был непоколебим.

Наконец-то ему удалось хоть что-то произнести, пусть и совершенно неубедительное:

- Ты в порядке?

Она не ответила. Просто продолжала смотреть.

- Они сделали с тобой... Это было ужасно. Я имею в виду, это должно было...

Он смутился под ее пристальным взглядом. А потом сжал кулаки, продолжив:

- Этому ублюдку надо вырвать сердце... прямо вырвать, ублюдку.

Девушка наконец заговорила:

- Не стоит слишком беспокоится о том, что произошло.

- Но... черт, это варварство... ты истекала кровью.

- Я могу это вынести.

- Вынести это увечье, но...

- А есть альтернатива?

- Альтернатива?

- Альтернатива гораздо хуже. Спроси у Марко.

- Верно. – Раздался голос Марко позади. Эд оглянулся на светловолосого парня в соседней клетке. - Альтернатива - это... хррх. - Произнеся этот звук, он провел пальцем по горлу.

- Они убивали людей?

- Не знаю, но некоторые просто исчезали.

- Ты говоришь это так, будто это нормально. Словно это в порядке вещей. - Эд не мог поверить, что они смирились со своим положением. - Вспомните, кто вы такие. Вас похитили сумасшедшие, посадили в клетки, а теперь пытают.

- Ты тоже смиришься, - сказал Марко.

- Мы ничего не сможем сделать, - пожала плечами девушка.

- Если ты не примешь, что теперь это твоя жизнь, то сломаешься, - сказал Марко.

Девушка кивнула.

- Тогда ты не выдержишь.

- Господи Иисусе Христе, - вздохнул Эд. - Я не собираюсь сдаваться. Я не собираюсь.

- Тогда готовься к своим похоронам, приятель. - Марко снова лег на матрас. - Интересно, когда сегодня принесут завтрак?

- Скоро, - сказала зеленоглазая.

- Надеюсь, это будут не вареные яйца. У меня уже запор от них.

Она вновь пожала плечами.

- Может быть, сэндвичи с беконом. Мы давно их не ели.

- Надеюсь, кофе будет горячий. Последние пару дней он был едва тепловатым. Боже, о, Боже, вот что я ненавижу. Прохладный кофе.

Господи Иисусе! Они разговаривают как люди, остановившиеся в дешевом мотеле, а не застрявшие в плену в богом забытой камере пыток.

Эд не хотел слушать их пустую болтовню. Это было безумие. Может быть, эти двое были безумны.

Черт, может, это я сумасшедший.

Воображая это.

Может быть, он сейчас в какой-то психиатрической клинике, и все это ему просто видится.

Последствия шока после того, как меня бросила Дженни.

И теперь он был в психушке; его накачали литием, он пускал слюни, срал в подгузник, скулил по маме. Но не здесь. Не в этом чудовищном доме, где плохие вещи случались с невинными людьми. Где невидимые мучители приходили в темноте и измывались над своими пленниками.

- Эй... парень... ау.

Он вынырнул из своих мыслей и посмотрел на девушку, окликавшую его.

Та протягивала одну руку через решетку, другой поддерживая одеяло у своей груди.

- Эй, - повторила она. - Есть кто-нибудь дома? - Потом улыбнулась и распрямила пальцы. Они были в нескольких дюймах от его клетки. - Похоже, нас еще не представили друг другу. Меня зовут Вирджиния. - Ее глаза лукаво смотрели на него. - Не смейся, но мои родители сказали мне, что я была зачата в том штате.

Марко усмехнулся.

- Считай, тебе повезло, что тебя не зачали в Канзасе или Вашингтоне.

Она усмехнулась в ответ.

- Спасибо, Марко Поло.

- Не Поло, а Пауло. Моя фамилия – Пауло.

- Какая разница? - Она посмотрела на Эда. - Ну? Как ты хочешь, чтобы я тебя называла? Мистер?

Он протянул руку. Взял ее ладонь в свою руку, и почувствовал, как ее пальцы сжали его. По ним пробежала электрическая дрожь.

Черт, что это было?

Она просто прекрасна.

Слишком красива.

Парень представил, как обнимает ее, зарываясь лицом в густые медные волосы.

Боже, что со мной не так?

Эти мысли пронеслись в его голове как вихрь. Он пробормотал, выходя из задумчивости:

- Я - Эд Лейк. - Она не отпускала его пальцы, поэтому он неуклюже добавил: - Я учусь в школе Риверсайд Хай.

- Серьезно? - Девушка улыбнулась. - Я тоже там училась. Правда, на несколько лет раньше тебя.

- Отлично, - сказал Марко. - Идеальное место для встречи выпускников. В клетке.

Наконец она убрала руку.

Не делай этого, - молил он. - Не надо. Мне нравится прикасаться к твоей коже.

Но девушка снова легла на матрас на бок, натянув одеяло на грудь. Ее плечи были обнажены. Кожа была гладкой, безупречной. Несмотря на травму и напряжение, которое она, должно быть, испытывала, Вирджиния выглядела хорошо. Как бы светилась изнутри. Ее глаза искрились эротизмом.

- Я бы на вашем месте не болтал, побереги силы Эдди.

- Я не болтаю. - Эда раздражал тон Марко. В голосе парня звучала ревность.

- Ну, мне из моего люкса виднее.

- Перестань, Марко, - сказала ему Вирджиния. - Он просто милый.

- Просто глупый.

- Эй!

- Как я говорил, Эдди...

- Не называй меня Эдди.

- Как я и говорил, Эдди, ты должен беречь силы.

- Ну вот, опять. Почему я должен беречь силы?

Теперь в голосе Марко слышалось злорадство.

- Ты узнаешь. Так что береги силы. Береги каждую каплю.

В комнате воцарилась угрюмая тишина. Никто не разговаривал. Вирджиния и Марко скрылись под одеялами. Эд не знал, спят они или нет. Он уставился на клетку Марко.

Почему он все время говорит о сохранении сил? Что все это значит? Даже ни разу не намекнул, что имеет в виду. Да и Вирджиния, если подумать, тоже. Так, Господи Иисусе Христе, почему? Что мне уготовано в этом аду?

Эти мысли все еще проносились в его голове, когда свет погас.

О, Боже. Опять началось.

Желудок у парня свело от нехорошего предчувствия, а силы разом покинули его.

Он вертел головой, пытаясь увидеть или услышать приближающуюся опасность.

Слишком темно.

Ничего не видно.

Ничего не слышно.

Как и в прошлый раз.

Потом Эд понял, что кто-то вошел в комнату. Как тогда, когда следом за появлением незнакомца раздались крики Вирджинии, когда садист провел лезвием по ее груди.

Ублюдок... Ублюдки. Если бы я только мог добраться до них...

Он почувствовал движение рядом со своей клеткой. Услышал шорох. Почувствовал сквозняк, пробежавший по своим голым рукам. Волоски встали дыбом на его шее. По спине пробежали мурашки. Пленник сжал кулаки.

Они идут за тобой, Эдди.

И сделают с тобой нечто невообразимое. Может быть, в темноте немного поработают лезвием над твоим лицом.

Нет, не сделают. Я дам отпор.

Сжав кулаки, он ждал.

Ждал.

Он представил себе садиста в очках ночного видения.

Он видит тебя. Ты его не видишь. У него есть власть над тобой. Ты ничего не видишь в темноте.

Да, Эдди-бой, он все видит. Он видит своих жертв.

Может, они опять станут измываться над Вирджинией? Может, порежут ее снова. Она начнет кричать. Задыхаться.

Тебе бы это понравилось, не так ли, Эдди?

Да не Эдди я. ЭД! Эд я, Эд.

Хочешь услышать ее визг? Хочешь услышать, как она снова томно будет стонать, так, что у тебя встанет между ног?

Господи, ну почему голос в моей голове всегда несет такую чушь?

Он не мог остановить эти мучительные мысли. Дьявольские мысли. Он представил себе Вирджинию почти обнаженной под одеялом.

Может, с ней опять что-то случилось... может, она...

Ух.

Он моргнул, когда зажегся свет и огляделся. На этот раз он ожидал увидеть их похитителя. Но комната снова была пуста. Пуста, если не считать трех клеток с тремя пленниками.

Вирджиния села, моргая, прижимая к себе одеяло.

Марко хмыкнул.

- Отлично! Время завтрака!

Эд поднял глаза. За прутьями его клетки был оставлен поднос. Это была одна из тех формочек, которые дают на авиалиниях. В одном углублении лежал английский маффин, в другом - яичница. В третьем - полоски бекона. Рядом с подносом стояла чашка черного кофе.

- Эд. Ешь все, - сказала ему девушка.

- Мой аппетит уже не тот, что раньше, - он мрачно улыбнулся.

- Ешь все. Заставляй себя. Накапливай силы, Эд. Ради всего святого, накапливай силы.

Для чего?

Что со мной будет?

Он чуть было не задал эти вопросы, но что-то заставило его сдержаться.

В любом случае, у него было предчувствие, что он скоро все узнает.

В своей клетке Марко просунул поднос через щель в прутьях и начал есть.

- Не горячее, но вкусно, - пролепетал он. - Хм, копченый бекон.

Теперь Эд понял почему подносы были именно такими. Они были достаточно узкими, чтобы пройти сквозь решетку. Английский кекс оказался на удивление вкусным. Кто-то щедро сбрызнул его растопленным маслом. Яичница была смешана с молотым черным перцем, как он и любил. Острая. Это делало ее немного теплее, чем та была на самом деле. Бекон остыл во время путешествия из кухни к клетке, но был вполне съедобен. Кофе был теплым, но крепким.

В отсутствии вилки, он последовал примеру своих соседей, брал еду пальцами, а кексом обмакнул поднос. Он заметил, что двое других ели не спеша, наслаждаясь едой. Эд бросил взгляд на Вирджинию. Та неторопливо ела, сидя к нему спиной.

Ее спина была обнажена. Свободной рукой она откинула назад длинные волосы, чтобы те не попали на еду. Девушка была прекрасна. Когда она потянулась за кофе, он увидел, как ее грудь слегка покачивается.

Совсем чуть-чуть. Но это было так сексуально, что у него снова зашевелилось в штанах.

Марко снова запел старую песню.

- Ешь, ешь, Эдди, приятель. Еда – это энергия, ты знаешь. Скоро она тебе понадобится.

Пожарная дверь музея открылась.

Амара вышла в теплую ночь. Она стояла неподвижно, откинув голову назад, словно впитывая красоту бледной луны.

Затем направилась по автостоянке.

Джордж наблюдал за ней со стороны. Он слышал, как сухие подошвы ступней существа шелестели по асфальту. Его чуткий нос тоже улавливал запахи. Сладковато-пряные запахи, которые не полностью скрывали запах древних костей и плоти. Запах гробницы все еще держался на ее волосах, которые, казалось, жили собственной жизнью. В один момент они свисали тяжелыми прядями по жесткой блестящей коже спины, в другой - теплый восходящий поток воздуха подхватывал их, поднимал, уносил вверх, так что волоски отделялись друг от друга и парили вокруг ее головы, похожей на череп.

Красный туман.

Туман, похожий на капли крови.

Собака зорко следила за ней.

Пес никогда раньше не видел ничего подобного.

Никогда не сталкивался с таким существом.

Но в глубине души он чувствовал ее природу. Ходячая мертвая тварь. Он чувствовал ее темную и страшную силу.

Амара приостановилась. Повернула свою темную голову; волосы повили облаком над ней, каждая прядь парила в воздухе.

Пес почувствовал жизнь в этих прядях, которые тянулись вниз, вверх, в стороны. Он наблюдал, как эти волосы извиваются и танцуют в лунном свете. Хотя пес не мог выразить словами то, чему он был свидетелем, в его собачьем мозгу возник образ клубка змей.

Как будто каждый рыжий волосок был кровавой змеей, только тонкой, как волокно. Каждый из них злобный. Каждый из них обладает глазами. Каждый из тысяч волосков видел коричневую собаку, дрожащую на краю стоянки.

Амара тоже видела.

Она пошла в сторону испуганного пса.

Тот был так напуган, что стоял неподвижно, как одна из статуй в музее. Он был так напуган, что едва мог дышать.

Существо двинулось к нему. Его обнаженное тело блестело в лунном свете, как твердая черная смола. Черные смоляные губы разошлись. Сверкнули белые зубы.

Пес хотел бежать. Хотел поджать хвост. Хотел поднять лапами пыль. Унестись через весь город, где это ужасное существо никогда не сможет его найти.

Но он не мог двигаться. Мог только стоять, задыхаясь до боли в ребрах.

Джордж смотрел, как существо ускоряет шаг, приближаясь к нему. Хотя у ходячего кошмара не было глаз, пес знал, что оно прекрасно видит его. Пса, дрожащего от страха. Уязвимого. Обреченного. Его короткая жизнь скоро оборвется.

Скоро его кости будут сломаны. Коричневая шерсть разлетится по ветру.

Из горла собаки вырвался скулеж. Больше ничего.

Она ничего не могла сделать. Не могла двигаться.

Пес поднял глаза вверх и посмотрел на нависшую над ним фигуру. На фоне луны она выглядела темным силуэтом. Очертания тонких конечностей; округлая голова, покрытая загрубевшей кожей. А вокруг головы - огромный ореол из развевающихся волос, сквозь которые лунный свет горел кровавым пламенем.

Летучая мышь, пролетавшая мимо, вытянула лапы и вцепилась в волосы Амары. Кожистые крылья били по локонам, когти летучей мыши запутались в рыжих локонах, когда она пыталась освободиться. Когда Амары потянулась руками вверх, чтобы вырвать крошечное сопротивляющееся существо из своих волос, чары словно бы разрушились.

Джордж рявкнул один раз на странное существо, а затем бросился прочь.

Имад завернул тела в пластиковые мешки для мусора и перенес их вниз по лестнице. Гидру было легко нести. Блейз, однако, весил слишком много, и его пришлось тащить.

Он оставил их на задней террасе. В сарае он нашел лопату, прошел по залитой лунным светом лужайке к цветочному саду и начал копать. Копал глубоко.

Не здесь ли Каллахан похоронил тех грабителей, которые влезли в дом?

Эта мысль встревожила его.

Каллахан убил их из того же ружья. И, без сомнения, использовал ту же лопату, копал в этом же месте, металлическое лезвие вгрызалось в землю с тем же ужасным хрустом, как топор в твердую плоть.

И Каллахан умер той же ночью.

Возможно...

Он задрожал, вытер пот с лица и вонзил лопату в землю.

Имад продолжал копать, пока из ямы не взметнулась человеческая рука и не ударила по лопате. С криком он отпрыгнул назад. Рука скрылась в темной яме.

Парень осторожно подошел к краю ямы и заглянул внутрь. Рука была обнажена от плеча до кончиков пальцев. Парень понял, что острие лопаты, вероятно, зацепилось за локтевой сустав, заставив ее так подпрыгнуть. И шлепнуться обратно!

Тем не менее, не мог заставить себя копать дальше.

Он засыпал яму, снова спрятав гниющий труп.

Этот запах...

Имада стошнило.

С огромным усилием он протащил трупы через дом к входной двери, одно за другим погрузил их в багажник своего Мерседеса.

Затем проехал несколько миль.

В темноте на лесной дороге парень выгрузил их, вывалив из мешков, которые вернул в багажник, опасаясь, что на них останутся отпечатки его пальцев. Затем забрался в машину и дал по газам. Отъезжая назад, в свете фар он увидел платье Гидры.

Кто-то может вспомнить это платье. Дорогое. Эксклюзивное. Таких мало. А так же могут вспомнить пару, купившую его: смуглого низкого мужчину с девушкой, достаточно юной, чтобы быть его дочерью, но явно не его дочерью, потому что она была светлокожей. Даже самый тупой мог догадаться, что у них были за отношения.

Имад снова вылез из машины. Он снял с трупа платье, стараясь не смотреть на ужасную дыру, где было раньше лицо Гидры.

Отступив назад, он оглядел ее в ярких лучах фар, ее кожа была похожа на сырое тесто.

Имад вспомнил, какое удовольствие он получал от ее тела. Как она стонала и извивалась под ним. Ее острые соски. Как они затвердевали под его ласкающим языком.

Какая расточительность.

Но она была жадной и глупой... и небрежно относилась к тем, кто был к ней добр. Она сама была виновата, в том, что с ней произошло. Впрочем, такая, как она, по-другому закончить не могла.

Имад понесся вперед, оставив трупы в темноте.

Тэг проснулся в залитой солнцем спальне, укрытый простыней. Сьюзен водила рукой по его бедру.

- Доброе утро, - сказал он.

- Привет.

Она придвинулась к нему, прижалась грудью к его спине, теплыми коленями к его крестцу, прижалась бедрами к его ногам. Он почувствовал ее губы на своем затылке.

- Хорошо спалось? - спросила она.

- Мммм...

Он повернулся и обнял ее. Она была невероятно гладкой и теплой. Тэг целовал изгиб ее шеи, впадинку горла. Задержался на ее сосках, взял в рот каждый из них, перекатывая их языком. Его рука скользнула между ее ног. И тут зазвонил телефон.

- Черт, - пробормотала она, перекатилась и сняла трубку.

- Алло? – ее лицо мрачнело по мере того, как она слушала. - О, Боже мой! Я понимаю... Конечно... Да, хорошо... Я сейчас приеду. - Сьюзен повесила трубку.

- Что случилось?

- Охранники. Их убили прошлой ночью. Обоих. – Ее лицо болезненно искривилось. - Им вырвали горло.

- Горло? Так же как Каллахану. Эти охранники, у них были собаки?

- Я так не думаю.

- Давай поедем туда и посмотрим, в чем дело.

- Мне поэтому и позвонили. Хотят, чтобы я еще раз проверила коллекцию Каллахана и выяснила, не пропало ли что-нибудь, кроме мумии.

- Она снова пропала?

Сьюзен кивнула.

- Они уже обыскали музей.

- Мужской туалет проверяли?

- Думаю, это первое место, куда они сунулись.

Она села, спустив ноги с кровати, потом встала и исчезла в ванной.

Тэг одевался, проклиная гребаных грабителей. Сегодня была суббота, единственный раз на этой неделе, когда его выходной совпал с ее. Он планировал отвезти Сьюзен и Джеффри на пляж. Но поскольку ей нужно было в музей, он решил поехать с ней. Инвентаризация не займет много времени. Кроме того, это даст ему возможность разведать обстановку. Он взял свой кольт и застегнул кобуру на поясе.

Когда он завязывал шнурки, Сьюзен вышла из ванной, все еще обнаженная.

- Ванная свободна, - сказала она.

Тэгу нужно было умыться, побриться, почистить зубы, причесаться. Вместо этого он с удовольствием наблюдал, как Сьюзен надевает свои черные трусики. Он подошел к ней и обхватил ее груди руками.

- Ты не собираешься побриться или что-то в этом роде? - спросила она.

- Не могу оторваться.

Женщина повернулась к нему, и они поцеловались. Он скользнул руками по ее гладкой спине, просунул их под тонкую ткань трусиков, погладил ягодицы. Кожа на них была шелковистая.

Ох, такая гладкая... черт, такая желанная.

Ему хотелось спустить их вниз, а потом...

- Мы должны поторопиться, - прошептала она ему в губы.

- Я знаю, знаю.

Неохотно он убрал руки и пошел в ванную. Когда возбуждение улеглось в процессе водных процедур, он вышел из ванной и обнаружил, что Сьюзен уже одета в брюки и свободную белую блузку.

Выходя, женщина заглянула в комнату Джеффри.

- Он спит, - сказала она.

Они попрощались с Марией, объяснив, что им нужно спешить и завтрак придется пропустить. Тэг с сожалением посмотрел на свежие блинчики и сироп. Сегодня утром все его аппетиты разыгрались.

Сьюзен отступила назад, когда Тэг открыл входную дверь. На ковре в холле все еще виднелись пятна, хотя Тэг отмыл все вчера поздно вечером, после того как люди из Департамента по регулированию численности животных забрали тело кошки. Дверь тоже была испачкана, но слова на ней уже нельзя было разобрать.

- Коридор чист, - сказал он.

Парень взял ее за руку, и они пошли к лифту.

- Ты поведешь? - спросила Сьюзен.

Тэг кивнул.

- Припаркуйся на моем месте, - велела она ему, когда они подъехали у музею, около которого были уже припаркованы три полицейские машины. – Это там, в дальней части парковки, - указала ему Сьюзен жестом.

Тэг проехал знак "Парковка только для сотрудников" и подъехал к парковочному месту с табличкой "С. Коннорс".

- Им придется сменить табличку на "С. Паркер", - сказала она.

- Скоро, я надеюсь.

- Как только официально оформлю развод. Иначе, это будет двоемужество.

- К тому же это дурной тон, - добавил Тэг.

Он припарковался, и они вышли из автомобиля. Тэг прищурился, когда солнечные лучи ударили ему в глаза, ослепляя. Он глубоко вдохнул, ощутив аромат цветов. Со стороны общей парковки доносились крики и визги детей.

Мальчишка в кустах принял боевую стойку, направив пистолет на него и крикнул:

- Пух-пух!

- Парень хорош, - прокомментировал Тэг.

- Может, тебе стоит взять его к себе в отдел.

- Я лучше подыграю.

- Нечестно. У тебя же настоящие пули.

- Конечно, но я буду стрелять только на поражение.

Сьюзен схватила его за руку, смеясь. Но смех был напряженный. Тэг посмотрел ей в глаза и увидел в них страх.

- Что случилось? - спросил он.

Она улыбнулась, пожала плечами и резко покачала головой.

- Ничего.

- Ты выглядишь расстроенной.

- Я в порядке. Просто немного напугана, вот и все.

- Но ты...

- Я пытаюсь справиться со всем этим. Я в порядке... еще не сломалась. Держу себя в руках, пока что. Я держу себя в руках, Тэг?

- Конечно.

- Я держалась, когда убили ночного сторожа, не истерила из-за этой проклятой мумии в туалете, не сломалась, когда эта отвратительная Мэйбл избила меня и когда убила бедного маленького котенка, повесив на мою дверь. - Она сглотнула. Ее глаза наполнились слезами. - А теперь там двое мертвых мужчин, и я их даже не знаю, и я должна войти... должна войти... только последнее, чего я хочу, это войти туда. Я не хочу.

Сьюзен бросилась к Тэгу, крепко обняла его, плача, как потерянный ребенок.

Парень обнял ее.

- Все будет хорошо, Сьюзен, - успокаивающе сказал он. - Пожалуйста, не плачь. Все будет хорошо. Я с тобой.

- Итак, как давно ты здесь?

- Неужели этот парень никогда не перестанет задавать вопросы? - пожаловался Марко.

Эд Лейк сидел на своем матрасе в центре клетки. Он разговаривал с Вирджинией, но Марко комментировал каждую его фразу. Вирджиния сидела, укрывшись одеялом, лицом к Эду. Марко лежал на спине, скрестив ноги и упираясь ими в один из горизонтальных прутьев клетки, закинув их повыше.

- Как долго? - Вирджиния пожала плечами. - Трудно сказать.

- Дни? Недели?

- Недели, я думаю.

- А ты, Марко?

- Всегда. Я всегда был здесь.

- Всегда?

- Так мне уже кажется.

Вирджиния кивнула.

- Здесь невозможно отличить ночь от дня. Мы полагаем, что свет горит около шести часов, а затем выключается на четыре. Такой вот искусственный суточный цикл.

Марко засмеялся.

- Если бы мы не были твердыми орешками, это свело бы нас с ума.

Эд потер челюсть.

- Как вы здесь очутились?

- Не помню, - сказал Марко.

- Но что-то ты должен же помнить.

- Не-а. Можно сказать, что у меня нет постоянного места жительства. Я переезжал с места на место. Одно время жил у одной девушки, пока она меня не выгнала. Тогда пришлось спать на скамейке возле торгового центра.

- Наверное, непросто тебе было?

- Да не, нормально, брат. Я стибрил у девчонки заначку травы. Каждую ночь я укуривался и ночь пролетала как летний ветерок.

- И что потом?

- Однажды ночью я уснул на своей скамейке. А когда проснулся, был уже в клетке. Кто-то перенес меня, пока я был в отключке.

Эд посмотрел на Вирджинию.

- А ты?

- Вообще по-глупому. - Она выглядела смущенной.

- Не глупее, чем я, наверное. - Эд улыбнулся. Он вспомнил, как Дженни бросила его на произвол судьбы.

- Я была на вечеринке, - продолжила она. - Выпила слишком много, а потом пошла домой пешком.

- Вот это было глупо.

- Мне то не говори. Но я жила на соседней улице. Три минуты ходьбы, не больше. И вот, я одна посреди ночи в тихом районе, и вдруг – бац!

- Тебя жахнули по голове. - Он потрогал шишку на голове после удара.

- Нет, я подумала, что это электрошокер. Никого не видела, просто почувствовала толчок, как будто кто-то пнул меня в спину. - Она пожала плечами. - Очнулась здесь с Марко в качестве моего соседа.

- И с тех пор мы неразлучны.

- Да, неразлучны. - Она не улыбнулась.

Эд огляделся вокруг.

- И вы никогда не слышали никаких звуков снаружи? Что-нибудь, что подсказало бы вам, где вы можете находиться?

- Видишь белые панели на стенах? - Марко показал пальцем босой ноги на стену.

- Звукоизоляция, - объяснила Вирджиния.

- Да. - Марко усмехнулся. - В этом месте никто не услышит, как ты кричишь.

- Это не смешно.

- Конечно, смешно. Помнишь Джорджа? Того парня, у которого от смеха лопались бока?

Эд поднял голову.

- Джордж?

- Твой предшественник по камере, - сказал Марко.

Эд посмотрел на Вирджинию.

- Один из тех, кто исчез?

- Что-то в этом роде.

- Может скажите все же, что происходит с теми, кто не возвращается? – спросил он, боясь услышать ответ.

Марко пошевелил пальцами босых ног.

- Они просто... не возвращаются.

- Ну и дела.

- Так что лучше играть в игру по их правилам, - многозначительно сказала Вирджиния. - Они требуют, ты делаешь. Понял?

Эд все еще не мог поверить, что они готовы слепо подчиняться своим похитителям. Как будто надежда совсем угасла в них.

- Но копы, должно быть, ищут нас.

Даже Вирджиния рассмеялась над его словами.

Марко поднялся на колени.

- Вот из-за таких дурацких разговоров мне нужно отлить. - Он потянул вниз молнию на штанах. - Осторожно, ребята из первого ряда. Не промокнете.

Он указал пальцем в сторону ведра, полного опилок. Его прицел, как увидел Эд, был не таким метким.

Господи Иисусе. Хуже уже быть не может.

Ошибаешься, Эдди.

Скоро будет.

Словно в подтверждение его предчувствий в это мгновение погас свет, погружая комнату во тьму. Эд молился, чтобы это было лишь сигналом к отбою, но почему-то сомневался в этом. Слишком мало времени прошло после предыдущего отключения.

Он услышал, как Марко пробормотал:

- Дамы и господа. Веселье в зверинце вот-вот начнется.

У Эда покалывало кожу головы. Внезапно в комнате стало прохладнее. Он огляделся, но, как и прежде, ничего не смог разглядеть в полной темноте.

Вот оно, началось, - сказал он себе.

Ты сохранил свою энергию, как сказал Марко? Или ты растратил ее, задавая вопросы?

Но что они заставят меня делать? Какое испытание мне предстоит?

Может, это буду не я.

Может быть, Вирджиния? Может быть, Марко?

На этот раз это не обязательно буду я. Они могут не заинтересоваться мной и...

- Лейк.

Черт возьми, они говорят со мной.

- Лейк.

Но откуда они знают мое имя?

Марко рассказал?

Может Марко в этом замешан?Когда гаснет свет, откуда мне знать, что не Марко отпирает дверь своей клетки и выходит, чтобы делать свои забавные штучки? Он мог изрезать грудь Вирджинии? У него где-то спрятаны очки ночного видения?

Он ходит вокруг. Видит нас. Мы его не видим.

Эти мысли пронеслись в голове Эда, кружась, как назойливые мухи. Параноидальные мысли, которые сводили его с ума.

Но, черт возьми... Может быть, они оба в этом замешаны. И Марко, и Вирджиния могут быть моими похитителями. Может такие у них извращенные игры.

Притворяются пленниками в клетках. Притворяются, что они такие же, как я.

Но зачем?

Конечно, чтобы залезть мне в голову. Насладиться моим страхом вблизи. Наблюдать за моей реакцией.

Марко продолжал все время настаивать на поддержании его сил. Пытался убедить слушать его. Манипулировал им, запугивал.

Но что насчет травм Вирджинии?

Самопроизвольные.

Но, черт возьми, это должно быть больно.

Может, искусственная кровь?

- Лейк. - Голос прозвучал снова. Это был глубокий мужской голос. Жутко тягучий. Нечеловеческий голос.

От него по позвоночнику пробежал холод.

- Лейк. Через мгновение я дам тебе инструкции. Ты будешь следовать этим инструкциям в точности. В противном случае ты будешь наказан. Ты понял?

Он оставался в той же позе, в каком его застало отключение света, не шевеля даже пальцем.

- Кивни, если понял, Лейк.

Значит, он меня видит? Господи Иисусе Христе.

Эд никогда еще не был так напуган.

- Кивни, если понял, Лейк.

Он кивнул.

- Когда снова включится свет, немедленно подойди к панели, подвешенной под крышей клетки, ляг на нее на спину. Затем достань свой пенис.

- Что!

- Вынь из штанов свой пенис и просунь его в отверстие в верхней части клетки.

- Ни за что. Я не просуну свой член ни в какое чертово отверстие!

- Делай, как он говорит, Эд. Помни, играй по их правилам, - зашипела Вирджиния из своей клетки.

- Но, черт... я не могу. Я действительно...

Глубокий голос невозмутимо продолжал.

- Ты ляжешь на панель и высунешь свое пенис через отверстие. Это не требует дальнейшего обсуждения.

Зажегся свет. Парень взглянул на Вирджинию. Та кивнула.

Сделай это, Эд.

Марко накрылся одеялом, словно не желая быть свидетелем того, что произойдет дальше.

Святое дерьмо.

Что они собирались делать с моим членом?

Что будет, если я вытащу член из штанов и протолкну его в отверстие в персексе, Иисус?

Что случилось, Эдди? Боишься сбежавших газонокосилок?

Мысль возникла прежде, чем он успел ее подавить. Газонокосилки и пенисы. Это были два слова, которым не место в одном предложении.

Ни в коем случае.

Но какой у меня есть выбор?

С дрожью, Эд прошел через клетку. Прозрачная панель перед ним находилась на уровне глаз. От крыши клетки ее отделяло около десяти дюймов. Это было бы все равно, что лежать на двухъярусной кровати, которая почти касалась потолка спальни.

- Используй перекладины сбоку, чтобы забраться наверх, затем переползи на нее на спине... вот так. Теперь упирайся ногами в перекладины, чтобы двигаться дальше, - шепотом направляла его Вирджиния.

Это было нелегко. Он улегся на панель и ерзал на ней спиной, продвигая себя по ней, упершись лбом в потолок клетки из персекса. Пространство между потолком и панелью было слишком узким, поэтому он не мог согнуть ноги в коленях, чтобы отталкиваться ступнями, и ему пришлось скользить по панели, отталкиваясь ладонями.

Ему казалось, что он стал начинкой для сэндвича, а прозрачные панели из акрила - двумя ломтиками хлеба.

Выставь свой пенис.

Выставить? Легко сказать.

Но, Боже правый, что они сделают с моим членом, когда тот будет торчать наружу.

Более уязвимее, чем в такой ситуации, Эд не мог себя представить. Парни, отливая на улице, поворачиваются к стене или дереву, чтобы не чувствовать себя неловко, выставляя свой член на всеобщее обозрение. Это совершенно противоречило всем его нормам.

Пролетающий мимо орел мог бы принять мой член за вкусную змею.

В этом замкнутом пространстве было не развернуться, но он наконец вынул член из штанов и, стиснув зубы, просунул головку через отверстие в персексе. К счастью, отверстие было с гладкими краями, так что никаких неприятных ощущений при этом действии парень не ощутил. Он попытался приподнять голову, чтобы увидеть хоть что-либо. Но поднять голову не смог, сразу упирался в потолок клетки.

Вирджиния смотрит?

А Марко?

Он не знал, испытывать ли ему ужас или смущение.

В конце концов, почувствовал, что испытывает стыд и смущение сильнее, чем страх.

Затем произошло самое страшное.

Худшее, что он мог себе представить.

То, что чего боялся.

Чертов свет... он погас.

Снова стало темно.

Парень продолжал лежать с просунутым в отверстие членом. Эд сглотнул, стиснул зубы, ожидая, что произойдет дальше.

Ладно, приятель. Можешь поставить запись на паузу. Я видел достаточно...

Голос в голове не помогал. Особенно когда начал говорить о стригущих газонокосилках.

Вихревые лезвия. Мягкий столбик плоти. Кто победит в этой схватке, Эдди?

Он закрыл глаза, хотя от этого ничего не изменилось.

В темноте он все равно не увидел бы, что произойдет дальше.

Эд ждал.

Ждал.

Время тянулось бесконечно.

Возможно, это и было самим испытанием... лежать здесь с членом, высунутым наружу? Это может быть психологическим испытанием. Не физическим.

Рядом послышался шорох.

Снова подул сквозняк. Прохладный воздух прошелся по кончику его мужского достоинства. Мужскому достоинству, которое он хотел засунуть обратно в штаны, где оно было бы в безопасности от всего, что там находится.

Эд сжал губы, изо всех сил сдерживая крик.

Он хотел кричать, кричать и не останавливаться.

НЕТ! НЕТ! НЕТ!

Но пленник боялся даже вздохнуть, не то чтобы издать хоть малейший звук.

Выдав свой страх, он может только вызвать у своего похитителя агрессию... нет, он не хотел строить догадки.

Появилось ощущение, что над ним кто-то находится. Сначала он услышал шорох, потом шепот. Кто-то бродил по крыше клетки.

Черт возьми!

Персекс прогибался под весом того, кто был сверху.

Какого черта они задумали?

Несколько мгновений спустя раздался слабый скрип.

Начинаются вращаться ножи газонокосилки...

Однако, скрип сопровождало нечто другое. Кто-то затягивал болты, поддерживающие панель, на которой лежал Эд. Его медленно прижимали к потолку клетки.

Это продолжалось несколько минут.

Дюйм за дюймом парень чувствовал, как его прижимают к крыше клетки. Чувствовал, как плотно прижимается к ней. Бедра так сильно были прижаты к персексу, что кожа горела от давления.

Меня что, пытаются раздавить?

Но как только ему стало трудно дышать, затягивание болтов прекратилось.

Затем что-то коснулось его пениса. Он бы вздрогнул, но не мог пошевелиться.

Эд ничего не мог разглядеть в темноте. И сейчас ему совсем не хотелось ничего видеть.

Что, если это было лезвие? То самое, которым исполосовали груди Вирджинии?

Пришла моя очередь?

Но это было легкое касание. Нежное. Влажное.

Это язык?

Чей-то язык слегка касался головки его члена.

Он вспомнил глубокий мужской голос, который давал ему указания...

О, Господи, только не это!

Рефлекторно парень хотел отпрянуть, но панель, на которой он лежал, крепко прижимала его к потолку клетки. Он не мог сдвинуться ни на долю дюйма, зажатый как в тисках. Только его член свободно болтался в отверстии, и его... он не мог в это поверить, но его лизали быстро мельтешащим языком. Сначала только головку, потом язык опустился вниз по стволу.

Неожиданно его пенис обхватили пальцами. Нежно. Осторожно.

Но потом движения стали более решительнее. Его член удерживали вертикально, насаживаясь на него ртом, глубока заглатывая.

Дальше в ход пойдут зубы?

Именно это показывало ему его разыгравшееся воображение.

Зубы крепко сжимаются вокруг члена. Кусают его, разрывая плоть.

Он с трудом удержался от крика, но у него получилось его проглотить, не дав ему вырваться наружу. Парень чувствовал, что от этого зависит его выживание.

А затем произошло нечто еще более шокирующее.

Предельное предательство его тела.

Эд осознал, что его тело реагирует на ласки. Он чувствовал, как его член пульсирует, выпрямляется, отвердевает, увеличиваясь во рту незнакомца.

Персекс над ним прогибался в тех местах, куда ступал его похититель.

Кто бы ни был над ним, он был очень активен. Он перемещался по крыше, занимая более удобную позицию, чтобы отсасывать ему.

Что же это такое? Почему мой член встал в такой безумной ситуации?

Эд почувствовал отвращение к себе...

Хуже того, он почувствовал возбуждение. Непроизвольно парень попытался вращать бедрами, подаваясь вперед к ласкающему его рту. Его сердце колотилось. Он бы извивался от удовольствия, не будучи сжатым с двух сторон.

Потом рот исчез.

Облегчение?

Разочарование?

Парень не знал, какая эмоция была сильней. Слюна остывала на головке его члена. Тот пульсировал, возвышаясь над клеткой, как антенна.

Затем произошло нечто такое, от чего он едва не задохнулся, не веря в происходящее.

И все же не мог отрицать очевидное, то, что делали с его членом.

Он сжал ладони. Стиснул зубы. Поджал пальцы ног так сильно, что у него свело лодыжки.

Кто-то насаживался на его член. У него уже был опыт секса, и Эд прекрасно помнил эти ощущения. Он понимал, что кто-то сейчас по сути трахает его, оседлав его член сверху.

Но кто?

Парень чувствовал, как его член входит и выходит из незнакомого тела, как кто-то медленно... очень медленно скользит по его эрегированному стволу.

Он ничего больше так не хотел в жизни, чтобы его член обмяк.

Но коварный кусок мяса продолжал оставаться таким набухшим, что казалось, будто вот-вот лопнет. У него никогда не было такого мощного стояка, как сейчас. Казалось, что он даже увеличился в размерах. Эд почувствовал, как глубоко входит членом в тело похитителя.

Но во что именно?

Он чувствовал влажное нутро, сжимающиеся мышцы.

Это напомнило ему, как Дженни насаживалась на его член.

Но был еще этот глубокий мужской голос...

Боже правый, я наслаждаюсь этим... нет, боже, я не хочу никого трахать в задницу. Тем более какого-то мужика.

Прошло совсем немного времени, прежде чем парень почувствовал, что готов кончить.

Вот тут то Эд и вспомнил слова Марко о том, что нужно беречь силы. Он знал, что должен сдерживаться, видимо имея в виду, пока его похититель не будет удовлетворен.

Но движения сверху продолжались. На его член насаживались все быстрее и ритмичнее.

Понимая, что кончать сейчас нельзя ни в коем случае, парень старался отрешиться, пытаясь подумать о чем-то другом, чтобы вытеснить плотскую похоть из головы и отсрочить семяизвержение.

Эд не знал, насилует его один человек или несколько, но склонялся к последнему – один человек не мог быть настолько ненасытен, чтобы прыгать на нем в течение нескольких часов. Он слышал задыхающиеся стоны, но тот, кто был сверху не проронил ни слова.

До него донесся скрип, и пленник понял, что это, должно быть, вспотевшие руки давят на персекс сверху, усиливая давления на его тело.

Эд сосредоточился на боли, когда ребра ему сдавило до такой степени, что казалось сейчас те начнут трескаться. Боль отвлекала его от оргазма.

Он не может позволить себе кончить, пока похитителю или похитителям не надоест развлекаться с ним.

Он боялся того наказания, которое могло последовать за тем, если тот, та или те, что были сейчас сверху не будут удовлетворены.

В темноте он ничего не видел. Ничего не слышал, кроме скрипа влажных ладоней о персекс и приглушенных вздохов. Никаких слов.

Это не кончится... это никогда не кончится.

Все энергичнее и быстрей. Трение плоти о плоть.

Вдруг парень услышал, громкое участившееся дыхание, конвульсивные движения сверху. Спазмы.

И тело сверху сползло с его члена. Эд почувствовал, как ослабли болты, как опустилась панель. Он тут же выскользнул наружу, весь мокрый от пота. Парень понял, что так и не кончил, но это не имело никакого значения. Главное было то, что он не кончил раньше похитителя, а значит, ему ничего не грозило. И осознание этого подействовало на него эффектней любого оргазма.

Заправив в штаны свой член, все еще твердый и влажный после траха, он пополз на четвереньках по своей клетке, нашел в темноте свой матрас и свернулся на нем калачиком, закрыл глаза в ожидании, что сможет заснуть.

Имад проснулся поздно утром, чувствуя себя разбитым. Полностью разбитым. Он не мог заснуть до рассвета, а лихорадочные кошмары превратили с трудом пришедший сон в рваную, пугающую фантасмагорию. Вспышки снов возвращались к нему.

Женщина рыдает в шкафу с превращенным в фарш лицом.

Грязная рука безжизненно шлепает по оконному стеклу.

Зеленое платье, разорванное и окровавленное, кружилось по его спальне; падало на лицо, душило...

Сны.

Они не могут причинить боль.

Но они могут мучить. Они могут преследовать.

Сегодня ночью он найдет себе женщину для утешения.

Он подумал о Гидре, скачущей на своем члене, извивающейся на нем, с запрокинутой назад головой и маленькими грудями. Гидра почти так же дергалась, когда пули пронзали ее спину через закрытую дверь, когда Блейз стрелял из шкафа. Гидра... половина ее лица исчезла, темная полость там, где должны были быть щека, глаз и блестящий лоб... и дыра там, где должна была быть часть мозга, и... Он сжал кулаки, обливаясь потом.

В тот момент она была похожа на Амару.

Амара.

С момента воскрешения мумии, его сердце наполнилось страхом и чувством вины, и чтобы хоть немного забыться, ему приходится искать женщин в самых темных уголках города, чтобы те помогли ему хоть на время забыться. Конечно, он и раньше любил женщин. У него их было много. Но никогда он не был в таком отчаянии, если не мог найти ни одной на ночь. И никогда бы не связался с Гидрой, не будь в такой зависимости от чужого тепла.

Это была вина Амары.

Ему хотелось пойти в музей и навалить большую кучу на мумию. Забросать свиным жиром иссохший труп. Для древних египтян, как и для евреев и мусульман, свиньи были нечистыми животными. Давным-давно в Египте преступников иногда зашивали в свиные шкуры и хоронили заживо. Это убивало их дух и лишало человека загробной жизни с богами.

У него возникло искушение взять с собой и мемуары Каллахана. Это было бы облегчением - избавиться от них.

Нет.

Каллахан велел хранить их в сейфе, пока Амара в этом мире. Пока он ничего не слышал о том, чтобы та снова воскресала.

Пока.

Возможно, это был единичный случай – она пробудилась, чтобы отомстить Каллахану.

Возможно.

В любом случае, пусть мемуары остаются в сейфе, а он пойдет в музей без них, чтобы испражниться на Амару. Совершит подношение дерьма ее покойному египетскому величеству.

Грустно рассмеявшись, парень поднялся с кровати.

Нет, сегодня он не будет испражняться на нее. И завтра тоже. Чем дальше он будет от этого отвратительного существа, тем лучше.

Имад надел халат и тапочки и спустился вниз. Снаружи утро было солнечным и жарким. Прекрасный день для пляжа. Возможно, он отправится туда позже. Возможно, даже встретит там прекрасную молодую женщину, спелую и золотистую, в бикини. И сексуальную. Если внешности, обаяния и выпуклости в его промежности будет недостаточно, чтобы завоевать ее, то его богатство, скорее всего, справится с этой задачей.

Он взял утреннюю газету. Проходя обратно к дому между клумбами сладко пахнущих цветов, парень на ходу развернул ее в поисках сообщения о том, что тела, которые он вчера вывез из дома, уже обнаружены. На первой странице ничего его интересующего не было. Имад вошел в дом, прошел на кухню и за кухонным столом изучил газету более тщательно, внимательно пробегая глазами по каждой странице. Долистывая газету, он начал понимать, что в газете не будет упоминания о телах Блейза и Гидры. В конце концов, газета вышла в печать поздно ночью. Может быть, в два или три часа ночи. Слишком рано было для обнаружения тел.

Имад понял, что ничего не появится до завтрашнего утреннего выпуска, предполагая, что к тому времени тела уже обнаружат.

Он уже собирался сложить газету, когда его внимание привлекла статья. Всего одна колонка под размытой фотографией мужчины средних лет в униформе.

НОЧНОЙ СТОРОЖ ПОГИБ ПРИ ПАДЕНИИ

Ночной сторож музея Чарльза Уорда разбился насмерть в четверг поздно вечером, сообщили представители полиции. По словам представителя полиции, сторож, 53-летний Барни Куинн получил тяжелые травмы шеи, не совместимые с жизнью, упав с главной лестницы в холл музея. Причина падения устанавливается следствием.

Куинн, бывший офицер полиции из...

Имад пропустил биографические подробности погибшего, и снова и снова перечитывал первый абзац.

Музей Чарльза Уорда... тяжелые травмы шеи...

Это мало что ему говорило. Тем не менее, это его напугало. В этих словах для Имада было больше смысла, чем он смел себе представить.

Амара...

- Пух-пух! - крикнул Тоби.

Байрон продолжал бежать. Если бы он только смог добраться до кустов, то обогнул бы их и устроил засаду на Тоби.

- Эй! Я попал в тебя!

- Не попал, - крикнул тот не оборачиваясь.

- Нечестно! Я попал прямо в сердце!

- У меня пуленепробиваемый жилет!

- Мы так не договаривались!

- Теперь договорились! - мальчик нырнул за кусты. Оглянувшись, он увидел Тоби, медленно идущего к нему через высокие бурые сорняки. Губы мальчика были обиженно выпячены.

- Я попал в тебя! - крикнул Тоби. - Никаких пуленепробиваемых жилетов. Нужно заранее было договариваться.

- Хорошо, я сниму его. - Он крался боком, не высовываясь из-за кустов. Затем выскочил наружу. – Пух-пух! Плам, плам!

Тоби повернулся к нему, пораженный.

- Три выстрела прямо в сердце.

- Ха-ха. На мне тоже пуленепробиваемый жилет.

- Да, но у меня бронебойные пули!

- Хренушки! - Он поднял свой пластиковый пистолет. - Пух! Прямо в глаз!

Байрон закрыл лицо, крутанулся на месте и упал на землю. Открыв глаза, мальчик увидел обтянутое сморщенной кожей безглазое лицо. Он приподнялся и внимательно его. Потом остальное тело. Волосы... рыжие до красноты, как красная фольга, в которую завернуты шоколадные конфеты... и кожа. Сухая. Жесткая. Глянцевая. По какой-то причине она напомнила ему кожуру дыни, только темно-коричневого цвета. Он даже чувствовал ее запах. Пряный запах. Как в магазине деликатесов, который месяцами не проветривали. Пряный запах засел у него в горле.

- Вау, - прошептал он. - Тоби... эй, Тоби!

- Ты мертв.

- Тоби...

- Я тебя убил, ты не должен разговаривать.

- Иди сюда.

- Попал прямо в глаз.

- Иди сюда и посмотри!

- Я знаю этот трюк, так что не получится.

- Тоби. Посмотри! Это действительно круто! Быстрее!

Тоби, убрав в пластиковую кобуру игрушечный пистолет китайского производства, побежал к другу, не в силах сдержать любопытство.

Когда они оба уставились на темное лицо, из левой глазницы выполз паук и прошелся по щеке, изрезанной морщинами, как трехмерный рельеф Скалистых гор.

Наконец Тоби смог спросить:

- Что это?

- Тело.

- Я видел тело моего дяди Фрэнка. Выглядело совсем не так, как это.

- Может, этот старше? - предположил Байрон.

- Может, это даже не тело. Может, это манекен. Кто-то положил его сюда, чтобы напугать нас.

- По мне, так это тело, голое тело, - сказал Байрон. - Очень старое. Как, может быть, тело индейца, которого убили сто лет назад.

- Что это? - спросил Тоби, указывая на груди.

- Ее сиськи, дурак.

- Фу.

- Видишь? Она девушка.

- Ты уверен?

- Боже, Тоби, неужели ты ничего не знаешь? Если у нее нет пениса, то это девочка. Вот так можно это определить.

- Я знал это.

- Конечно, знал, ага. Конечно.

- Я знал, - упорствовал тот, чтобы не посрамиться перед другом.

- Оно не может быть девушкой, только если парню отрезали ножом его член. Но тогда он все равно превращается в девушку. Их называют их транссексуалами.

- Конечно. Я знаю это. Все это знают.

- Да.

Протянув руку, Байрон коснулся коричневой кожи плеча трупа. На ощупь она была сухой и сморщенной, как вяленая говядина, ближе к грудям немного разглаживалась, но была вся в мелких трещинках, а впалые груди, которые выглядели как два сморщенных мешочка выглядели просто отвратительно.

- Оооо, ты должен это потрогать.

Тоби кивнул. Он выглядел бледным и ему совсем не хотело прикасаться к этому телу, но не хотел прослыть трусишкой и ткнул пальцем в массу рыжих волос. Под его пальцами зашелестели сухие, как сорняки, волосы. Сначала они были пружинистыми, но чем глубже он погружал в них палец, тем сильнее тот в них запутывался. Ему показалось, что в волосах что-то есть. Что-то, что могло бы укусить. И мальчик поспешно выдернул палец из шевелюры и коснулся того же плеча, которое трогал Байрон.

- Мне кажется, тело не настоящее.

- Конечно, настоящее.

- Нам надо кому-нибудь о нем рассказать.

- Ты шутишь? Они заберут его у нас.

- Оно не наше.

- Теперь наше. Кто нашел – тот и владелец.

- Зачем оно тебе?

Байрон пожал плечами.

- Поднимай, отнесем его ко мне домой.

- Сюда, - сказал Байрон, ведя группу детей через свой задний двор. Их было пятеро: Барбара и Тина, которых он увидел прыгающими со скакалкой на подъездной дорожке Тины; Хэнк Гринберг, которого нашли бросающим мяч в корзину; близнецы Уотсон, которых подобрали, когда они возвращались из "A&W". Он мог бы собрать еще полдюжины соседских детей, но Барбара становилась нетерпеливой, и все время поторапливала его. Ему не терпелось поскорей избавиться от Барбары. Собирать группу побольше она бы ему просто не дала, постоянно тараторя над ухом.

- Лучше бы это того стоило, - сказала Барбара, - или ты должен вернуть нам деньги.

- О-хо, нет - сказал ей Байрон. - Пятьдесят центов вы не сможете уже вернуть себе, после того, как посмотрите, понравится вам это или нет.

- Тогда я не буду смотреть.

- Ну и ладно, вали отсюда.

- Нет.

- Хочешь пинка для ускорения?

- Заплати ему, - сказала Тина. - Если он нас надует, я натравлю на него своего брата.

На углу гаража Байрон остановил группу и взял плату с каждого за вход. Близнецы Уотсон заплатили новенькой, хрустящей долларовой купюрой. Остальные заплатили четвертаками. Он подсчитал: 2,50 доллара.

Неплохо.

И это только начало.

Это сделает меня богатым.

- Хорошо, - сказал им мальчик. - Следуйте за мной.

Он повел их за гараж, где ждал Тоби.

- Полюбуйтесь, - объявил Байрон, стараясь говорить, как ведущий шоу. Он махнул рукой в сторону длинной фигуры, прислоненной к стене гаража. Сверху донизу ее закрывала белая простыня.

- Держу пари, это Томми Джонс, - с сарказмом сказала Барбара и потянулась к простыне.

Байрон оттолкнул ее.

- Эй! - огрызнулась она.

- Не трогай это.

- Это просто Томми Джонс. А это просто простыня. Выходи, Томми.

- Если это так, - сказала Тина, - я пойду за своим братом, и здесь будет несколько разбитых носов.

- Это не Томми, это... - Байрон сделал паузу для драматического эффекта. - Это тело древней индианки.

- О, конечно.

- Всем отойти, - посоветовал Байрон. - Вы же не хотите стоять слишком близко.

Барбара отошла. Она скрестила руки на груди, со скептицизмом ухмыляясь.

- Готовы? - спросил Тоби.

- Подожди. - Байрон повернулся к своей аудитории. - Вы должны пообещать держать это в секрете и не рассказывать ни одной душе.

- Это что-то похабное, - пробормотала Барбара.

Тина хихикнула.

- Томми, наверное, в своем праздничном костюме.

- Поклянитесь жизнью, что не проболтаетесь, - потребовал Байрон.

Они все послушно произнесли клятву, кроме Барбары.

- Это глупо. Я не собираюсь ничем клясться, - девочка взмахнула руками.

- Ладно. Но ты должна пообещать. Если ты кому-нибудь расскажешь, мы тебя поколотим.

- Ты и кто еще, придурок?

- Барбара, - сказала Тина. - Давай посмотрим, что это такое.

- Я знаю, что это. Это Томми Джонс.

Близнецы Уотсон захихикали.

- Томми в Йосемити, - сказал Хэнк Гринберг. - У его дяди там дом. Они ходят на рыбалку в...

- Эй! Ребята, вы хотите это увидеть или нет? - У Байрона уже не хватало терпения.

- Конечно, - сказала Барбара, снова скрестив руки, так же воинственно. - Давайте посмотрим, в чем тут дело.

Байрон кивнул Тоби.

Тоби потянул за простыню. Фигура наклонилась вперед, простыня упала, обнажив высохшее тело. Девочки закричали. Они отпрыгнули в сторону, когда тело стало заваливаться на них, рыжие волосы разметались, пустые глазницы, как бездонные колодцы, ужасали бесконечной тьмой. Барбара и Тина улепетывали со всех ног, оглушительно визжа. Пронзительные крики затихали вдали.

Хэнк, бледный, трясущий головой, отступил назад.

- Вы, ребята, спятили, - пробормотал он. Затем тоже убежал. Добежал до подъездной дорожки, отбросил недоеденное печенье и побежал дальше.

- Они расскажут, - сказал Тоби.

- Пусть... Мы просто скажем, что это была шутка. - Он пощупал деньги в кармане. Два с половиной доллара. Это было только начало. Мальчик был уверен, что после первого показа ребятня быстро разнесет новость по округе и ему даже не придется искать желающих посмотреть на тело – все сами начнут стекаться к нему.

- А как же она? - Тоби указал на мумию, лежащую лицом вниз, ее волосы беспорядочно разметались по спине.

Байрон нахмурился, глядя на нее. Это была его дойная корова. Он не собирался терять ее просто так.

- Оставим ее у себя! Спрячем где-нибудь. В моей спальне. Под моей кроватью. Никому и в голову не придет искать там.

- У тебя есть кто-нибудь дома? – спросил Тоби.

Байрон отрицательно покачал головой.

- Мама ушла в магазин. Пойдем. Бери ее за голову, я возьму за ноги.

- Я чувствую себя такой грязной, - сказала Сьюзен, когда они выходили из музея тем утром. Тэг держал ее за руку. Они спускались по широкой бетонной лестнице, - Как будто меня коснулось что-то очень отвратительное.

- Надеясь, это не моя рука? Клянусь, я вымыл ее сегодня утром.

Она тихонько засмеялась.

- Нет, это не твоя рука. Я уверен, что твоя рука чистая.

- Она не настолько чистая, - ухмыльнулся он, вспомнив, где его ручонки побывали вчера вечером.

Женщина поняла, о чем он, но не улыбнулась в ответ, ей было не до шуток.

- Ты никогда не чувствовала себя так? Как будто заражаешься чем-то, просто находясь рядом с местом, где произошли такие ужасные вещи?

- Я чувствую это постоянно. Знаешь, что помогает? Долгий горячий душ, душистое мыло, пара стаканов виски, хорошая еда, интересный разговор. Главное – не оставаться в одиночестве.

- Только не одиночество, - понимающе кивнула Сьюзен, улыбнувшись. - Похоже, это может помочь. Мне действительно нужно провести больше времени с Джеффри сегодня. Мы и так мало видимся.

- У нас впереди целый день, - сказал Тэг.

- С каждой секундой я чувствую как очищаюсь.

- Просто делаю свою работу, мэм, - шутовски раскланялся парень, вновь насмешив ее.

Они пошли в квартиру Тэга, сразу отправившись в кровать. Не спать, естественно. Потом они долго принимали горячий душ, намыливая друг друга, возбуждаясь от ощущения скользкой кожи, и ещё раз занялись любовью в ванне, где вода лилась на них, как горячий дождь. Высохнув и одевшись, они спустились на лифте в квартиру Сьюзен.

Она приготовила Тэгу "Кровавую Мэри", а сама пила минеральную воду, играя с сыном, пока Мария готовила тако на обед.

- День замечательный, - сказал Тэг.

- Замечательный, - согласилась Сьюзен. Она чувствовала себя замечательно. Ее кожу до сих пор покалывало. Чувствовала тепло внутри, приятное удовлетворение. Ужасы в музее и угрозы Мэйбл казались далекими.

После обеда они вывели Джеффри на улицу, чтобы прогуляться на солнышке. Тэг выглядел счастливым, толкая детскую коляску. Они прошли несколько кварталов до городского парка, где присели на трибуны и смотрели, как дети играют в софтбол.

- Джеффри будет настоящим игроком, - сказал ей Тэг.

- Почему ты так думаешь?

- Я буду учить его.

Джеффри смотрел на Тэга широко раскрытыми глазами и улыбался, как будто все понимал.

Когда в его лицо полетел мяч, он моргнул, продолжая улыбаться. Сьюзен задохнулась от испуга. Тэг на лету поймал мяч и бросил его обратно детям.

- Я думаю, пора уходить, - быстро сказала Сьюзен.

После обеда они смотрели телевизор, когда зазвонил телефон. Сьюзен подняла трубку.

- Алло?

- Алло? Мисс Коннорс? Тэггарт Паркер дома?

- Да, он здесь. Минутку, я посмотрю, смогу ли оторвать его от игры. - Она помахала ему трубкой. – Это тебя.

- Марти Бенсон?

Она пожала плечами.

Тэг взял трубку.

- Алло... А, Марти. Что-то выяснилось? - Парень долго слушал, сначала кивая, потом хмурясь. Наконец, сказал: - Хорошо, спасибо большое. - Положив трубку, он повернулся к Сьюзен. - Марти из офиса судмедэксперта. Я попросил его позвонить мне, когда они закончат с Бекерманом и Гонсалесом.

- Они быстро.

- Видимо, их торопили. - Он сел и уставился в телевизор. Толпа зашумела на экране при очередном голе, но он не реагировал, смотря в одну точку задумчиво хмурясь.

- Ну? - спросила Сьюзен.

- Раны у обоих мужчин совпадают. Они были нанесены не собачьими зубами.

- Тогда чьими?

- Человеческими.

- Господи, - она зажала рот ладонью, потрясенно смотря на него.

- Гонсалес успел сделать несколько выстрелов, прежде чем его убили. Он попал во что-то и выбил немного плоти и кости. Они проанализировали это... и это было старое, очень старое. Мертвая ткань. Следы натрона, какого-то химиката, который они использовали для...

- Я знаю. Часть процесса мумификации. Его использовали, чтобы ускорить обезвоживание, которое, в свою очередь, останавливало разложение плоти.

- В итоге, они уверены, что это были останки мумии.

- Он стрелял в Амару?

Тэг вздохнул, сложив руки на груди.

- Похоже на то. И вот еще что: под ногтями Бекермана нашли ту же ткань. А также длинные рыжие волосы на теле, которые совпали с теми, что были найдены в гробу Амары.

- Что это значит?

- Если бы я сейчас повалил тебя на пол и сорвал с тебя одежду...

- Ты бы не посмел.

- И ты попыталась бы отбиться от меня... – продолжил он, словно не заметив ее реплики.

- Что я и сделала бы, мы же не одни.

Тэг ухмыльнулся, но очень устало.

- Скорее всего, ты бы меня поцарапала. И под твоими ногтями оказались бы частички моей кожи. Может быть, немного моих волос.

- И они нашли кожу Амары под ногтями Бекермана, и немного ее волос на его одежде, что означает, что он дрался с ней?

- Именно так это и выглядит. Что невозможно, конечно.

- Слышал когда-нибудь о Лазаре? - спросила Сьюзен.

- Конечно. Я также слышал о маленьких зеленых человечках с Марса. - Он покачал головой. - Возможно, Бекерман и Гонсалес столкнулись с грабителями на лестничной клетке, и один из них использовал мумию как щит. Это может объяснить, почему в нее стреляли. Бекерман так же мог броситься на грабителя, и тот опять же, заслонился мумией, и вместо того, чтобы поцарапать взломщика, он мог царапнуть по Амаре.

- Но как реагировать на следы человеческих зубов? Как ты это объяснишь?

- Это могли сделать грабители.

- О? Как?

- Они вырубили Бекермана и Гонсалеса и использовали зубы мумии, чтобы закончить дело.

Глаза Сьюзен расширились.

- Каким образом?

- Вот так. - Одной рукой он держал себя за лоб, а другой открывал и закрывал свою челюсть.

- Это слишком нереалистично, - сказала ему Сьюзен. – Зачем им было так заморачиваться?

- Значительно менее нереалистично, чем ожившая мумия.

- Предположим, Амара действительно убила их.

- Это довольно трудно представить.

- Но это многое объясняет, не так ли?

Тэг усмехнулся, покачав головой.

- Конечно. Это объяснило бы все. Проблема только в том, что мертвецы не ходят. Мертвецы не кусаются.

- Ты никогда не станешь актрисой.

- Это ты так говоришь.

- У тебя должен быть агент.

- Я найду его.

- Как?

- В телефонной книге. Я позвоню им.

- Да, конечно. Как все просто.

- У меня есть опыт; меня обязательно возьмут.

- Показать свои сиськи на плакате - так себе опыт.

- Я снималась в рекламе для телевидения.

- Когда тебе было пятнадцать.

- Сейчас мне всего семнадцать.

- Телереклама для бургерной в Северной Каролине, о которой никто никогда не слышал.

- И видео... Я снималась на видео.

- Это ведь не кино, правда? Шарлоттсвилль не Голливуд, и ты это знаешь, Грейс.

- Никто не просил тебя ехать с нами.

- Я не хотела оставаться, чтобы старина Джо меня трахнул, когда ты уедешь.

- Пикс! Ты сказала, что больше не будешь об этом вспоминать. Ты обещала.

Коди хлопнул ладонью по рулю.

- Пикс. Ни слова об этом.

- Но это же правда, - запротестовала девушка.

- Мне все равно, правда это или нет. Мы договорились, что это в прошлом. Мы больше не будем вспоминать о Джо. Хорошо?

Пикс было шестнадцать. Она жевала прядь своих длинных светлых волос, с угрюмым лицом смотря в окно на проезжающий мимо транспорт.

Парень снова хлопнул по рулю.

- Хорошо?

Но в ответ услышал:

- Я голодна, Коди.

- Мы скоро поедим, - сказала Грейс. - Через пару часов мы будем в Лос-Анджелесе.

- Я хочу чего-нибудь сейчас. Меня начнет тошнить, если я скоро не поем.

- Хочешь яблоко? - В голосе Грейс звучала усталость. Это путешествие вымотало ее.

- Я не люблю яблоки.

- Ты съела одно сегодня утром, Пикс, - напомнила девушка.

- Потому что больше ничего не было.

Коди старался быть дипломатичным. После почти безостановочной езды в течение последних трех дней ему не хотелось опять слушать нытье Пикс.

- Я найду закусочную.

Грейс покачала головой.

- Никаких закусочных. Полиция будет искать пикап.

- Не волнуйся, - сказал он ей. Я припаркуюсь в стороне, а потом пойду пешком. Никто меня не узнает.

- Да, - усмехнулась Пикс. - Вряд ли ты самый разыскиваемый в Америке, Коди.

- Ты это брось.

- ФБР наверняка подключит к этому делу всех, кто у них есть, - продолжила она, а потом зажала нос, прогундосила, изображая голос, идущий из полицейской рации: Внимание. Внимание. Будьте начеку, Коди Уайлд, восемнадцать лет, заправщик с бензоколонки из Гоинг-в-самой-заднице-Вилля, подозревается в угоне пятнадцатилетнего пикапа Форд стоимостью примерно сто три доллара восемнадцать центов. Стрелять на месте. Повторяю. Стрелять на месте.

- Пикс, может, хватит? - проворчал Коди.

Ну кто убегает из дома со своей девушкой, прихватив с собой ее младшую сестру? Чертову младшую сестру, которая ноет, ноет, ноет, жалуется последние две тысячи миль подряд. Но все же лучше, что она поехала с нами, чем осталась дома с Джо.

Парень взглянул на Грейс, сидящую рядом с ним. Она была красива. Темные латиноамериканские глаза и прекрасное тело. Тело танцовщицы. Коди был влюблен в нее, и знал, что они поступают правильно, сбегая из той дыры, где она жила со своей нерадивой матерью и Джо, который был не лучшим человеком, и уж точно не лучшим отчимом.

План состоял в том, чтобы отправиться в Голливуд. Они оба знали, что она достойна большого экрана, ей был нужен только ничтожный шанс. Она могла танцевать. Она могла играть. Пару лет назад Грейс снялась в телевизионной рекламе "Чаки Бургер" в их родном городе и заработала хорошие деньги, которые отложила на колледж.

Девушка всегда была сознательной, здравомыслящей и устремленной.

Но все ее планы и устремления разбил Джо, переехавший к ним как сожитель ее матери.

Для начала Джо нашел припрятанную заначку Грейс на колледж и потратил ее на себя.

Мать Грейс даже не отлипла от телевизора, чтобы высказать Джо, как неправильно тот поступил.

- Грейс. Я уверена, что эти деньги были ему очень нужны, - единственное, что она сказала.

Пикс воскликнула с заднего сиденья, выводя Коди из задумчивости:

- Там закусочная. Эй, проснись. Закусочная!

- Я вижу, - сказал тот устало.

- Ты проехал мимо.

- Я знаю. Я хотел припарковаться, а потом вернуться пешком.

Грейс выглядела обеспокоенной.

- Дорога ужасно оживленная. Что если там появится полицейский...

- Не волнуйся. - Он свернул на грунтовую дорогу, ведущую в пустыню. - Здесь нас не видно с дороги. - Припарковав грузовичок за кучей выброшенных шин, он заглушил мотор. После нескольких часов рева двигателя наступила тишина. Коди любил эту сладкую тишину.

Но парень знал, что она не продлится долго.

- Я так голодна, что могу подавиться слюнями, - сказал Пикс, опустив стекло. - Боже, так жарко, что я могу задохнуться.

Грейс стиснула зубы.

- Хочешь задохнуться? На здоровье.

- Ну ты и сестра.

- Такая, как и ты, Пикс. Ты умоляла взять тебя с собой, а теперь достаешь нас без остановки.

- Ну, Голливуд - это глупый выбор. Ты никогда не попадешь даже на студию, не говоря уже о том, чтобы сняться в кино.

- Так что ты предлагаешь, Пикс?

- Нью-Йорк.

- Нью-Йорк?

- Мы могли бы найти там работу!

- Пикс! - Коди снова хлопнул рукой по рулю. Пот жёг ему глаза. Спина болела поссле бесконечных часов в одной позе при поездке через всю страну. Ему хотелось принять душ, хотелось выпить холодного, просто ледяного пива. Эти бесконечные споры ему до чертиков надоели. Парень сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. - Пикс. Что тебе принести поесть?

Приняв заказы, Коди велел им оставаться на месте, пока не вернется.

- Я буду здесь максимум через двадцать минут, - сказал он им.

- Мороженое... не забудь мороженое, - крикнула Пикс, высунувшись из окна.

- Оно растает, я его не донесу, - сказал он ей и ушел.

Грейс смотрела ему вслед. Он шел, как ковбой Дикого Запада, по пустынной дороге к шоссе. За его коричневыми ковбойскими сапогами тянулся шлейф пыли. Она следила за тем, как двигалось его худое тело в джинсах и куртке и любовалась его уверенным шагом. Парень оглянулся и улыбнулся той легкой улыбкой, которую девушка так любила.

У ее уха хмыкнула Пикс.

- Держу пари, за двадцать минут он не управится. И наверняка забудет майонез.

Грейс надеялась, что поступила правильно.

Может, стоило остаться дома?

Я могла бы выйти замуж за Коди. Мы могли бы найти для себя дом. Быть подростками-беглецами это только звучит романтично. Но долгие часы в дороге на угнанном пикапе давали о себе знать.

Грузовичок они позаимствовали у маминого бойфренда.

И наверняка он был куплен на ее деньги, те, что тот боров украл.

Девушка не знала, стал Джо заявлять об угоне? И о ее исчезновении. Джо на нее мог бы и не заявить, но накатать заяву на Коди, причем обвинив в ее похищении. А заодно и похищении Пикс. Просто чтобы приправить обвинение. Коди может получить за это срок. Хотя все знали, что Коди был самым мягким и добрым парнем, которого только можно было встретить. Пусть он и не блистал в школе, где она впервые встретила его более пяти лет назад. Но он был последним человеком на Земле, который мог выкинуть подлый трюк или нахамить кому-то за спиной.

Она не хотела, чтобы у него были проблемы с полицией.

Может быть, не нужно было всего этого затевать?

Может быть.

Может быть, я смогла бы дальше терпеть.

Но на прошлой неделе все пошло кувырком.

Джо часто приставал к ней. Он даже копался в ее нижнее белье в корзине для белья и отпускал скабрезные комментарии: Спорим, Коди ты в этом нравишься. Ты танцуешь для него стриптиз, как его исполняют в "Змеиной яме"? Танцуешь спиной к нему и трешься задницей о его промежность, да?

А на прошлой неделе ее разбудили руки, трогавшие ее под простыней. Она почувствовала от него запах перегара. Услышала ворчание:

- Твоей маме не здоровится. А я не трахался уже неделю. Похоже, тебе повезло, Грейс.

- Джо?

- Старый Джо, старый добрый Джо, - невнятно бормотал он, продолжая бесстыдно лапать девушку. - А теперь подтяни ночнушку... повыше... ты же хорошая девочка.

- Отстань от меня...

- Ну же, Джо не причинит тебе вреда.

- Нет.

- Скажи еще, что ты не делала это раньше.

Она протянула руку и включила лампу.

При свете она увидела Джо, стоящего на коленях на кровати и сдирающего с нее простыню, изо рта у него текли слюни. Другой рукой он дергал себя за член, задыхаясь. Лицо у него было скорее пунцовое, чем красное. Водянистые глаза возбужденно смотрели на ее тело.

- Хорошие сиськи. Хорошие и упругие. И большие, - удивленно пробормотал он. - Больше, чем я думал... никогда бы не догадался.

- Нет, пожалуйста, Джо.

- Джо не обидит тебя.

- Отстань...

- Может, тебе даже понравится. Потом сама просить будешь.

- Не трогай меня. Ой!

Джо сжал своими толстыми пальцами ее грудь. Сильно сжал.

- Я сейчас сделаю эти соски упругими и твердыми. Сейчас, сейчас, - бормотал он, пощипывая их.

Она сделала глубокий вдох, готовая закричать.

- Только заори, маленькая сучка, и я трахну твою сестренку, так что будь со мной ласковой, и твоя сестренка останется девственницей. Ты согласна?

Грейс замерла. Она знала, что он выполнит свою угрозу. Мама боялась ему перечить. Может быть, та даже знала, что он сейчас в спальне ее дочери, но предпочла ничего не замечать, думая о судьбе персонажей мыльных опер, которые были ей так дороги, больше, чем ее настоящая семья.

- Вот так. Лежи тихо и спокойно, Грейс. Оооо, ты когда-нибудь видела такой большой стояк?

- Джо, - прошептала она. - Пожалуйста, не делай этого со мной.

- Как только я введу его в тебя, ты кайфанешь не по-детски.

- Не надо... пожалуйста.

Она посмотрела вниз, когда его рука легла на ее горло и сжала его.

- Не шути со мной, иначе...

Затем его рука опустилась ниже.

Вниз.

Вниз, к ее груди.

Он разминал их. Сжимал. Зажимал соски между провонявшими никотином пальцами. Щипал сильно, до тех пор, пока крик едва не вырвался у нее из горла. Но она сжала губы, чтобы не закричать.

- Хорошая девочка. Ты знаешь, когда нужно держать рот на замке. - Он щипал ее соски до тех пор, пока они не стали твердыми. - Хотя мне нравится, когда девушка умеет открывать рот в нужный момент. Понимаешь, о чем я?

В ужасе она подняла голову и посмотрела на его оплывшее лицо в седой щетине.

Он изнасилует меня.

Он изнасилует меня, а я не могу этому помешать. А потом сделает то же самое с Пикс, если я буду сопротивляться. О, мама, как ты могла?

Девушка лежала и смотрела в потолок. Эти грубые руки сжимали, гладили, прощупывали ее тело. Она смотрела на плакаты поп-групп на стенах. Попыталась сосредоточиться на них. Отгородиться от всего этого. Грейс сосредоточилась на фотографии Джеймса Дина, прикрепленной к двери.

Пальцы Джо потянулись вниз, к ложбинке между ее ног и сильно надавили.

- Прекрати. – Взмахнув рукой, она оцарапала ему лицо. Просто больше не могла этого выносить.

Джо в ярости посмотрел на нее. Налитые кровью глаза выросли до размеров яиц на его лице.

- Я пытался быть милым. Если ты не хочешь быть милой со мной, тогда я буду грубым с тобой. - Он дал ей пощечину.

Ее голова откинулась подушку. Лицо онемело, сознание поплыло, ошеломленная, она хватал ртом воздух.

- Сейчас я переверну тебя... всажу хер тебе в задницу... я научу тебя уважению.

Грейс почувствовала его руки на своем теле, те переворачивали ее. Секунду спустя она лежала на животе, ее голая попка была задрана вверх. Затем он оказался на ней. Его вес так сильно давил ей на поясницу, что казалось, позвоночник сломается.

Агония.

Это была невыносимая агония.

Кричать. Хотелось кричать.

Но он вдавил ее лицо в подушку. Теперь она не могла даже дышать.

- Я тебе покажу. Как только я всажу его в тебя, твоя задница расколется, как дыня.

Девушка чувствовала, как он давит на нее, пытаясь ввести в нее свой член, но она была слишком сухой. Он не мог проскользнуть внутрь.

- Ничего, - пыхтел он, торжествуя. – Сейчас, сейчас.

Насильник поерзал не ней, давя одной рукой на лопатки, удерживая свою жертву на месте. Она подняла голову, повернув ее в сторону зеркала.

В отражении Грейс увидела, что он сделал дальше, и желудок у нее скрутило от отвращения.

Джо смачно сплюнул большую порцию мокроты на ладонь, а затем растер ее по своему члену.

- Смазка. – Пояснил он и усмехнулся. - Старая добрая скользкая смазка.

Девушка почувствовала, как он опускается назад...

Нет... не могу... не буду...

Когда он навалился на нее, она приподнялась на левом локте, а правой рукой потянулась назад, схватила его яйца и зажала их в кулаке.

- Не смей, - прорычал он. - Я выбью из тебя...

Со всей силой она сжала... скрутила... потянула.

Его крик разбудил всех собак в округе и ночь наполнилась лаем и воем животных.

Поэтому теперь, неделю спустя, они оказались здесь, у кучи покрышек в пустыне, а Джо был за тысячи миль отсюда.

Пикс была в безопасности.

Хотя это не мешало ей постоянно жаловаться. Жаловаться на долгую дорогу. Жаловаться не недосыпание в дороге. Жаловаться на неудобное сиденье. Это очень раздражало.

После того как Грейс охладила пыл Джо, она прихватила все, что могла, включая Пикс, и скрылась из дома на пикапе Джо. Встретившись с Коди, она в смятении рассказала обо всем ему. В ту же ночь они пустились в безумную поездку.

Вот так они и оказались здесь.

В пустыне.

На закате в окружении сухих низкорослых деревьев, похожих на зомби из какого-то кровожадного фильма ужасов.

Девушка включила радио, пролистывая станции. Одна из них передавала новости о том, что в музее убили двух парней; украли мумию.

Она нашла музыкальную станцию. Музыка фламенко... она любила ее... переносила ее в далекие места. Мексика... красивые танцовщицы, кружащиеся в ярких юбках под звездным небом.

- Я ненавижу эту музыку, - сказала Пикс. - Найди какую-нибудь попсу.

Внезапно раздался грохот – кто-то ударил по лобовому стеклу, от которого они обе подскочили. Пикс испуганно вскрикнула.

Выглянув, Грейс увидела трех парней, не старше выпускников средней школы. Они жевали жвачку и курили черные огрызки сигар. Тот, кто ударил по окну, смотрел на нее злыми глазами, плотоядно ухмыляясь.

- У нас сегодня прям Рождество наступило, ребята, - бросил он своим приятелям. - Рождество в этом году наступило рано.

Пока родители в своей спальне одевались на вечеринку, Байрон ел свой гамбургер в гостиной. Он смотрел повтор "Супермена". Потом пошли новости.

Мальчик запихивал в рот последний кусок поджаренной булочки, когда диктор новостей сказала:

- В музее Чарльза Уорда вчера вечером произошло жестокое двойное убийство. Два охранника из агентства Хеймера, Амульфо Гонсалес и Эрнест Бекерман, были найдены убитыми в музее сегодня утром, до этого предыдущей ночью там же погиб ночной сторож Барни Куинн. Наш корреспондент Ленни Фаррел был на месте преступления сегодня утром.

Картинка сменилась на изображение кудрявого мужчины с микрофоном в руках. Байрон узнал главный вход музея за спиной мужчины.

- Со мной лейтенант Карлос Васкес, офицер, ведущий расследование. - Он повернулся к широколицему мужчине. - Лейтенант, ходит много слухов о том, как погибли два охранника. Можете ли вы пролить свет на это?

- Пока патологоанатом не завершит вскрытие, Ленни, я бы предпочел не строить догадок.

- У нас есть информация, что они, похоже, были загрызены животным.

- Я бы предпочел не рассуждать о причине смерти.

- Согласно предыдущему заявлению полиции, лейтенант, мужчины были убиты, когда пытались сорвать попытку ограбления. Было ли что-нибудь украдено на самом деле?

Васкес кивнул.

- Часть египетской коллекции, похоже, пропала. Мы предполагаем, что ее забрали преступники.

- Под "пропавшей частью" вы имеете в виду мумию?

- Да. Мумия, похоже, действительно пропала.

- Мумия? - пробормотал Байрон, уставившись на экран.

- Предметы из других коллекций пропали?

- Насколько нам известно, нет.

- Спасибо, лейтенант. - Репортер жестом указал на кого-то сбоку. Камера повернулась и показала красивую молодую женщину, даже красивее, чем любимая учительница Байрона, мисс Блум. У нее были мягкие волосы и ярко-голубые глаза. Горловина ее блузки была открыта. Ее кожа блестела. Одна сторона лица была в синяках, возможно, ее избили.

Но кто мог сделать что-то подобное с такой красивой женщиной?

- Сьюзен Коннорс - помощник куратора в музее, она отвечает за египетскую коллекцию. Мисс Коннорс, вы можете предположить мотив ограбления? Пропавшая мумия? Стоило ли за нее убивать?

- Я полагаю, что некоторые считают именно так. Уже трое мужчин мертвы.

- Какую ценность имеет мумия?

- Обычно не более нескольких тысяч долларов. Их главная ценность - причина, по которой мумии были целью грабителей на протяжении веков - это предметы, похороненные вместе с ними, либо в гробу, либо завернутые в льняные бинты. Этот гроб уже был разграблен... мумия развернута. Если она была похоронена с украшениями и драгоценными артефактами, то они были давно украдены. Она действительно не более чем груда кожи и костей.

Репортер кивнул.

- Значит, вы не видите особых причин для ее кражи?

- Она представляет собой значительную часть исторического наследия. Уже одно это придает ей определенную ценность. Некоторые коллекционеры пошли бы на многое, чтобы заполучить ее.

- Она? Значит, вы знаете ее имя?

- Да, иероглифы на гробе мумии сказали нам, что ее звали Амара.

- И поэтому люди пошли на убийство, чтобы украсть Амару. - Лицо репортера заполнило экран телевизора. - Двое мужчин мертвы по причинам, которые полиция отказывается раскрывать. Еще один погиб в результате загадочного падения в четверг вечером. Амара, пропавшая мумия. Полиция, похоже, в замешательстве. Это Ленни Фаррел, репортаж из музея Чарльза Уорда.

Нервничая, Байрон выглянул из окна на улицу. С момента выпуска новостей прошел час. В любую секунду могли появиться полицейские на своих машинах с мигалками и воющими сиренами с пистолетами наготове. Раздастся треск рупора и ему прокричат:

- Выходи, парень, мы знаем, что ты здесь.

Но, возможно, те, кому я показывал мумию, не смотрели новости. Может быть, на меня не донесут в полицию.

- Ты в порядке? - спросила Карен, глядя на него, снимая испачканный подгузник с его маленькой сестры.

Мальчик вымученно улыбнулся ей.

- Конечно.

- Ты выглядишь приболевшим.

- Я в порядке.

- Уверен?

- Да.

Он хотел бы рассказать Карен о мумии. Ему стало бы легче, если бы он поговорил с кем-то. Она была милой. Его любимой няней. Иногда она позволяла ему засиживаться допоздна, чтобы посмотреть какой-нибудь ужастик. Но если бы он показал ей мумию, она бы, наверное, на него донесла.

Копы забрали бы ее.

А так же бы и его. Надели на него наручники и посадили на заднее сиденье машины с мигающими синими огоньками на крыше. И Барбара, конечно бы не пропустила это шоу, ухмыляясь наблюдая за его арестом.

Черт.

Копы могут обвинить его в убийстве тех охранников. Они будут уверены, что это сделал он. Его отпечатки будут повсюду на мумии. Может быть, его даже отправят в газовую камеру. В своем воображении мальчик видел Барбару в числе наблюдателей за казнью, прямо в первом ряду, где она могла смотреть через стеклянную панель камеры с ухмылкой на ее лице. Байрона замутило только при одной мысли об этом. Синие губы... выпученные глаза. И последнее, что он увидел бы, это злорадствующую ухмылку Барбары.

На улице появилась черно-белая патрульная машина и у Байрона свело живот.

Они здесь.

Пришли за мной.

Это конец.

Может, один из мертвых охранников был приятелем копа?

Не утруждай себя арестом, Билл... это личное... этот парень убил моего лучшего друга... просто застрели маленького урода, как только он покажется...

О, Святой Христос на мотоцикле.

От этих мыслей Байрона пробрало потом и ему безумно захотелось в туалет. Мальчик понимал, что это от страха, но никак не мог выкинуть из головы то, как Барбара будет ржать, когда он обмочится в газовой камере.

Святой Иисус.

Машина проезжала мимо его дома, не останавливаясь. Полицейские, казалось, были больше заинтересованы разговором друг с другом. Они даже не смотрели в его сторону. Едва он выдохнул с облегчением, когда черно-белая патрульная машина скрылась из виду, на подъездной дорожке показался велосипед. С него слезла девочка.

Барбара!

Она бросила велосипед и тот опрокинулся на бок с вращающимся задним колесом, и размашистым уверенном шагом подошла к двери.

- Карен, можно мне выйти на минутку?

- Твоя мама сказала, чтобы ты оставалась дома.

- Только на крыльце, ладно? Ко мне пришли.

- Девочка, да? - Она понимающе улыбнулась, выглянув в окно у двери. - Хорошо, но не дальше крыльца, слышишь, Байрон?

- Я понял.

Байрон открыл дверь в тот момент, когда Барбара потянулась к звонку. Он быстро вышел, и захлопнул дверь за собой.

- Что тебе нужно? - спросил он.

Сложив руки на груди, она усмехнулась в своей заносчивой манере.

- Я знаю.

- Что знаешь?

- А как ты думаешь?

- Я не умею читать мысли.

- Я знаю твой секрет.

- Да? - У него пересохло во рту.

- Я знаю все о тебе и твоей мумии в гараже.

- Ты ничего не знаешь.

- Да? Я каждый вечер смотрю новости. Молодая леди должна быть в курсе происходящих в мире событий, - заумно произнесла она, явно повторяя чью-то фразу.

- И что?

- Я знаю все об этом.

- Например?

- Что мумия была украдена из музея. - Ее глаза блестели. Она была явно довольна собой. – И что охранников зарезали как баранов.

- И что?

- Я собираюсь рассказать о твоей мумии.

- Кому расскажешь?

- Кому еще? Копам.

- Только попробуй, - предупредил он, угрожающе шагнув к ней, но девочка даже не шелохнулась.

- Я тебя не боюсь, - сказала она ему.

- Тебе лучше держать рот на замке.

- Не скажу. Но только если ты покажешь мне ее снова.

- У меня ее нет.

- Ага, конечно.

- У меня ее нет. Мы отнесли его туда, где нашли, и оставили там. Честно.

- Тогда ты не будешь возражать, если копы обыщут дом?

- Нет. Почему я должен быть против? У меня ее нет.

- Конечно. - Она почесала бедро, затем развернулась. - Увидимся завтра, Байрон. В программе "Новости очевидцев".

Он смотрел, как она идет к своему велосипеду. С короткими волосами, в футболке и шортах она мало походила на девочку. И вела себя не по-девчачьи. Но она все равно оставалась девочкой. А Байрон придерживался правила не бить их. Можно было пригрозить им, но не более.

Избивать девочек - это подлость.

Парни так не поступали.

Во всяком случае, настоящие парни.

Ему хотелось, чтобы Барбара была мальчиком. Он бы выбил из нее все дерьмо.

- Ладно, - сказал он. – Я покажу.

Она повернулась, ухмыляясь, и направилась обратно к нему.

- Показывай.

- Ты не можешь войти.

- Тогда вынеси ее.

- Да, как будто я могу просто пройтись с ней по дому.

- И что?

- Няня увидит ее. Как насчет завтра?

- Без вариантов. Покажи мне, или я свистну.

- Свистнешь? – Пораженный ее словами, он посмотрел на руки девочки.

- Это просто выражение такое... фигура речи. Разве ты не знаешь, Байрон? Давай зайдем и посмотрим.

- Ладно. Пойдем. Но держи рот на замке. Все разговоры буду вести я. Поняла?

- Просто пойдем уже, Байрон.

Чувствуя себя униженным малипуляторшей, он провел ее в гостиную.

- Карен, это моя подруга Барбара. Я должен показать ей кое-что в своей комнате.

Карен криво улыбнулась.

- В своей спальне?

Байрон кивнул.

- Это что-то новенькое. Что ты хочешь ей показать?

- Ничего особенного.

- О, да ты скромник, - сказала Карен, широко улыбнувшись.

- Так как, можно?

- Ладно, идите. Но оставь свою дверь открытой.

- Конечно.

Они прошли по длинному коридору в спальню Байрона. Комната была освещена тусклыми лучами заходящего солнца, но Байрон не стал включать электричество. Нагнувшись, он залез под кровать и с усилием стал тянуть мумию.

- Помоги мне.

- Вот еще. Представь, сколько на ней микробов.

Ему удалось вытащить ее самостоятельно.

- Есть, - пропыхтел он.

Барбара посмотрела на мумию и сморщила нос.

- Это отвратительно.

- Вроде того.

- Она голая.

- И что? Мне надеть на нее трусики и лифчик?

- Ты, наверное, играл с ней, не так ли?

- Нет, - потрясенно воскликнул мальчик, удивляясь, какие порочные мысли приходят в голову Барбаре.

- А то как же. Ты ведь разглядывал ее.

- Я не трогал ее. Не в тех местах. Да кто бы вообще захотел ее там трогать?

- Только такой жуткий извращенец, как ты.

- Ну конечно.

- Да, на ее попе видны следы твоих пальцев.

- Не моих.

- Извращенец.

- Не извращенец.

- Если ты не жуткий извращенец, то зачем ты ее держишь в своей спальне под своей кроватью?

- Мне нужно же было ее где-то спрятать.

- Почему не вернешь ее?

- И зачем же?

- Она принадлежит музею, вот почему. Ее украли. А ты прячешь краденое. Ты попадешь в тюрьму.

Байрон пожал плечами.

- Ну, я могу ее вернуть. Завтра Тоби принесет свой "Полароид". Мы ее сфотографируем, а потом отнесем, где нашли.

- Это отвратительно.

- Это будут классные снимки. Ты тоже можешь сфотографироваться с ней, если хочешь.

- Ты серьезно? - Скривив лицо, она коснулась шоколадно-коричневой мумии носком кроссовка. Пустые глазницы, казалось, смотрели на нее, а рыжие волосы образовали сияющий красный ореол вокруг головы. А зубы... - Я могу оставить себе фотографию?

- Конечно.

- Тогда ладно. Можешь оставить ее до завтра. Я тебе разрешаю. Но потом ты должен будешь вернуть ее.

Байрон кивнул. У него не было намерения возвращать мумию, но нужно было как-то избавиться от Барбары. В любом случае, это заставит ее держать рот на замке хоть какое-то время. Нельзя, чтобы она рассказала об этом своим родителям, которые потом расскажут копам. К завтрашнему дню, возможно, он придумает что-нибудь еще. Мальчик затолкал мумию под кровать, ее волосы потрескивали от статического электричества, когда волочилась по нейлоновому ковру. Он подумал о том, что нужно проветрить комнату, убрать затхлый запах. Эта штука, казалось, воняла луком и чесноком одновременно.

- Во сколько завтра? - спросила Барбара.

- В десять. В моем гараже.

- И я получу фотографию бесплатно? - Она прикидывала стоимость такой фотографии. В школе она могла бы стать центром внимания. - Мне это ничего не будет стоить?

- Для тебя бесплатно. Но только для тебя.

- Байрон, еще кое-что...

- Что?

- Дай мне доллар.

- Эй!

- Если не дашь, я все расскажу. Сегодня вечером.

- Ты не расскажешь.

- Копы будут рады раскрыть дело.

- Это нечестно!

- Ты заставил меня заплатить, чтобы увидеть это. Теперь ты должен заплатить мне за молчание.

-Ты дала мне только пятьдесят центов.

- И что? Доллар или я заговорю.

- Хорошо, что ты не парень, Барбара. Я бы тебя расплющил.

- Ой как страшно, - она протянула руку за деньгами, ухмыляясь. - Давай.

- Ты пожалеешь, - пробормотал Байрон. Он потянулся в передний карман джинсов, достав смятую купюру.

- Спасибо. Увидимся завтра.

Он не стал ее провожать. Вскоре он услышал приближающиеся шаги и в дверях появилась Карен.

- Вы поссорились? - спросила она. - Или...

- О, Барбара просто гадина.

- Я думала, ты сказал, что она твоя подруга.

- Ну, это не так. Она просто мерзкая тварь. Я иду спать.

- Хорошо, - Карен остановилась в дверях. – Ты ничего не оставлял под кроватью?

Мальчик вздрогнул.

- Например?

- Кусок пиццы или чесночную колбасу? Здесь такой запах...

Она собиралась заглянуть под кровать.

Он не мог допустить, чтобы Карен увидела мумию, поэтому подошел к кровати, и присел на нее, не давая ей такую возможность.

- Там ничего нет, мама вчера заставила меня все убрать.

Трусишка, трусишка, в обосранных штанишках.

- Просто здесь немного... ну, очень пряно пахнет.

- Я недавно съел гамбургер. Я почищу зубы. - Это прозвучало довольно убедительно, потому что няня опять направилась к двери.

- Лучше сделай это. И открой окно пошире, чтобы проветрить.

Карен ушла. Байрон откинулся на кровать и лежал, пытаясь придумать, как вернуть свой доллар.

Так он и задремал.

Когда Байрон проснулся, в комнате было уже темно. Он встал, почувствовав, что нужно отлить, и по пути в ванную услышал тихие голоса. Должно быть, к Карен пришел Эрик. Они, наверное, лежали на диване, как и в тот раз, целовались, и еще что-то делали, от чего Карен задыхалась: О-о-о-о-о-о-о... как будто ей зажали палец в двери.

Байрона это не интересовало. В ванной он умылся, почистил зубы, помочился и вернулся в спальню. Потом закрыл дверь и разделся. Ночь была жаркой. Вместо пижамы он надел чистые шорты и забрался в кровать. Простыня была прохладной и ему нравилось, как она остужает его разгоряченное после жаркого дня тело. Мальчик положил на нее ладони. Но через секунду она начала нагреваться от его тепла, поэтому он откинул покрывало и лег на спину, уставившись в темный потолок.

Завтра, возможно, мы с Тоби сможем собрать побольше желающих поглазеть на мумию. От десяти ребят мы заработаем пять баксов. Десять баксов сможем получить от двадцати. Пополам, это получается по пятерке на каждого. За восемь долларов пятьдесят центов я смог бы купить ту супер-рогатку. Сколько для этого ему нужно собрать ребят? Посмотрим, пятьдесят центов раз...раз...

Он заснул, предаваясь алчным мечтам.

Ночной ветерок прошелестел в полумраке. Из-под кровати послышался скребущий звук.

Грейс смотрела в лобовое стекло. Трое мужчин смотрели на нее с другой стороны. Грязные, небритые. В потрепанных, испачканных маслом футболках. Возможно, на них была даже кровь. Заходящее солнце окрасило их кожу в красный цвет. Тот, что бил по лобовому стеклу, делал вращательное движение пальцем, давая ей указание опустить стекло.

Ни за что.

Она щелкнула затворами на дверях старого грузовика, запершись изнутри.

Парень снова хлопнул по ветровому стеклу.

- Мы просто хотим поговорить. - Он усмехнулся.

Девушка покачала головой. Позади нее, на заднем сиденье, Пикс испуганно хныкала.

Парень ухмыльнулся. Его зубы выглядели так, словно он вместо пива предпочитает деготь.

- Не угостите нас сигареткой, мисс? - Он ухмыльнулся остальным.

Грейс перевела дыхание и заставила себя заговорить.

- Извините. У меня нет сигарет. Я не курю.

- Мисс? - С преувеличенной вежливостью он указал через лобовое стекло на пачку сигарет на приборной панели. Они принадлежали Джо. - Мисс? Разве это не сигареты?

Парень бросил окурок сигары в окно. Тот отскочил от стекла, заискрив.

Кивнув, она испуганно смахнула пачку сигарет с приборной панели, приоткрыла окно, достаточно широко, чтобы просунуть их.

- Спасибо, мисс.

- Оставьте их себе.

А теперь уходите. Уходите.

Девушка неистово молила об этом, но они не уходили.

Парни подошли к ее окну и прильнули к нему, чтобы разглядеть девушку. На ней были шорты. Ее смуглые ноги соблазнительно смотрелись в них, притягивая их взоры.

Они ухмылялись друг другу, придя к тайному соглашению.

- Грейс? – голос Пикс звучал напряженно. - Давай избавимся от них.

- Как?

- Уедем отсюда.

- Не могу.

- Нам нужно...

- Не могу. Коди забрал ключи.

- Сестренка, эти парни явно что-то задумали. Я знаю это.

- Они не могут к нам забраться. Двери заперты. Они...

- Эй! - Высокий парень, тот, который очевидно был у них главарем, с размаху ударил кулаком по двери. - О чем вы там шепчитесь?

- Ни о чем.

- А я так не думаю.

- Нет...

- Вы говорите о нас?

- Нет.

- Нехорошо говорить о людях за их спиной. – Он повернулся к своим дружкам за одобрением: - Не так ли, парни?

- Так. Это чертовски грубо.

Все трое засмеялись. Один из них ударил по крыше кабины пикапа, отчего по салону разнесся громоподобный грохот. Они рассмеялись еще сильнее, увидев их испуганную реакцию.

Где Коди? Боже милостивый.

Грейс оглянулась назад через окна. Единственное, что она видела, была пустыня. Сухие кусты. Груда покрышек размером почти с дом.

И, Боже правый, уже темнело.

Она знала, что в пустыне темнеет быстро. Солнце погружалось за горизонт, как падающий камень в бездонный колодец. Скоро совсем стемнеет и парни начнут вести себя более агрессивно, она это тоже понимала. Они были возбуждены и не станут с ними церемониться.

Грейс видела, как те уставились на изгиб ее груди под рубашкой.

У нее не было времени надеть бюстгальтер, когда она убегала из дома.

У нее не было времени многое захватить.

У нее была только та одежда, что надета сейчас на ней. Грейс еще больше беспокоилась о сестре. Они смотрели на нее, наклонив головы, чтобы заглянуть под ее короткую юбку. Для шестнадцатилетней девушки у нее было вполне сформировавшееся женское тело. Они рассматривали ее соски через футболку.

- Давай, открывай дверь, - главарь ударил ногой по кузову. - Мы вас не съедим?

Грейс испуганно вертела головой.

Они наслаждались их страхом. Один из них, в засаленной бандане, прокричал:

- Выходи, выходи, поросеночек, или я сейчас как дуну, как дуну, и твой домик развалится.

Это вызвало очередной хохот, который перешел на визг и похрюкивание, парадирующее свиней.

Эти парни не просто веселились. Они были под кайфом. Приняли наркотики, которые превратили их в опасных, беспощадных животных.

- Мне только кажется, или ты нас игнорируешь? – спросил главарь, подойдя так близко к окну, что его дыхание осело туманом на стекле. - Открывай.

- Нет.

- Открывай, или мы откроем сами.

- Заставь их визжать, как свиней, - крикнул тот, что в бандане. - Чувак, я люблю слушать, как они визжат... вот так... ви-ви-ви....

Они снова засмеялись, громче. Опасность буквально витала у машины. Они собирались забраться к ним; они хотели сделать с ними то, что хотел от нее Джо.

- Открой дверь, сучка.

- Уходите! - закричала Грейс.

- Открой дверь или я начну стрелять. - Здоровяк вынул из заднего кармана и наставил на нее револьвер, дуло которого выглядывало из тряпки, в которую он был замотан.

- Грейс, у него оружие, - крикнула Пикс. - Тебе лучше открыть дверь.

- Нет.

- Они убьют нас, если ты этого не сделаешь.

- Они убьют нас, если мы откроем. Когда закончат с нами.

Пикс застонала.

- О, черт. Останови их, Грейс. Пожалуйста...

Она хлопнула рукой по клаксону. Ни звука.

Проклятый старый грузовик. Хоть что-нибудь в нем работает?

Снаружи парни заливались от смеха.

- Что за куча хлама, - сказал один, переводя дыхание. - Держу пари, даже дверные замки не держатся.

Высокий потянул за ручку пассажирской двери. С тошнотворным щелчком замок поддался, и дверь со скрипом распахнулась. Грейс в ужасе смотрела, как парни заглядывают в открытый проем.

- О, парни... - Главарь банды улыбнулся. - Время шоу.

Грейс посмотрела ему в лицо, когда его улыбка превратилась в ухмылку.

- Я первый.

Парень в бандане нахмурился.

- Эй... почему ты всегда первый, Джо?

- Тебе что-то не нравится?

- Нет, но...

- Тогда захлопни пасть. - Он снова обернулся к Грейс. - Тебе решать, девочка. Облегчить себе жизнь или усложнить ее. Для меня это не имеет никакого значения.

Другой заскулил от возбуждения.

- Заставь ее визжать, Джо. Прямо как маленького поросенка. Ви-и-и-и! Ви-и-и... ук.

Грейс показалось, что над парнем пронеслась большая черная птица.

Шина?

Из ниоткуда появилась большая шина грузовика. Она рухнула сверху и грохнулась на парня. Визжащий любитель поросят рухнул, как будто на него упал кусок луны.

Двое других в замешательстве переглянулись. Грейс выглянула из машины и посмотрела на вершину кургана из шин. Там виднелся чей-то силуэт. Секунду спустя Коди побежал вниз по склону из черной резины. С кургана посыпались покрышки, каскадом падающие вниз, как темная лавина. Шины отскакивали, ударяясь о кузов грузовика. Парни отбивались от них, как могли.

Коди появился у грузовичка.

- Повеселились парни? Ну и отлично, - сказал он. – Можно ехать дальше.

- Эй! Посмотри, что ты наделал, - воскликнул один из них, указывая на поверженного дружка.

Любитель повизгивать приподнялся на локте из облака пыли, приходя в сознание. Его голова тяжело обвисла, покачиваясь на груди. Одно плечо у него было неестественно вывернуто.

Джо, главарь банды, загородил Коди путь.

- Ничего не кончено, все только начинается.

- Да. – Тот, что в бандане поддержал его. - Мы сами решим, когда все закончится.

- Нам не нужны неприятности. - Коди поднял руки в успокаивающем жесте. - Не стоит этого делать.

- И это ты говоришь?

- Посмотри, что ты сделал с нашим приятелем. К него сломана ключица, а ты говоришь, не стоит этого делать?

- Время расплаты.

- Осторожно, - предупредила Пикс. - У него есть пистолет.

- Да. - Джо ухмыльнулся. - Так что убирайся отсюда, красавчик. У нас есть кое-что, что требует внимания. - Он подмигнул Грейс. - Скажи, у тебя нежный ротик?

- Сосет как пылесос, как пить дать. - Ублюдок в бандане захихикал.

Парень на земле пробормотал:

- Черт, мое плечо.

Коди двинулся вперед.

- Заканчивай, пока кто-нибудь еще не пострадал.

- Да, мой пистолет может причинить вред. Тебе, если ты не исчезнешь.

Грейс наклонилась вперед, внимательно глядя на револьвер в руке Джо.

- Коди?

- Ты в порядке, Грейс?

- Коди. Это не оружие.

- Закрой свою пасть, сука, - прорычал Джо.

- Это...

- Сука, закрой...

- Это просто обрезок трубки.

Джо нахмурился.

- Мне не нужен никакой пистолет. Посмотрим, как ты справишься с нами двоими. - Парень отшвырнул тряпку и обрезок трубки, который выдавал за оружие.

- Я не хочу никаких проблем, - сказал Коди. - Мы просто сейчас уедем. Забудем об этом...

- Ни хрена. Мы отделаем тебя для начала, а потом позабавимся с твоими подружками.

- Мы уезжаем. - Коди попытался забраться в грузовик, но высокий парень настиг его, нанося ему удары по голове. Коди попятился назад, устояв на ногах.

Тот, что в бандане, усмехнулся.

- Парень труслив, Джо.

- Пора добить ублюдка, - сказал Джо так, словно это была неприятная работа, но ее надо было сделать. Он шагнул вперед, размахивая кулаками.

Коди блокировал удары, молниеносно бросившись на него.

Кулаки замелькали в лучах заходящего солнца.

Коди не стал целиться в лицо. Вместо этого он нанес полдюжины сокрушительных ударов по худому телу Джо.

Джо откатился к пикапу, выпрямился, затем пошел вперед, подняв кулаки. Затем он остановился, словно забыв, что должен делать. Сделал еще два шага и упал, подняв клубы пыли.

Парень в бандане обошел грузовичок, возможно, рассчитывая добить парня ногами, ожидая увидеть там Коди. Но на земле был Джо. Увидев яростный взгляд Коди и поверженного главаря, он отступил.

- Все в порядке, мужик, все в порядке. Мне не нужны проблемы. - Он обежал пикап, споткнулся о парня со сломанной ключицей, а затем поскакал прочь. Через несколько секунд Джо и другой парень последовали за ним, один держался за бок, другой - за плечо.

Коди сел в пикап и передал Пикс коричневый бумажный пакет с бутербродами. Она долго смотрела в пакет.

- Я так и знала. - Пикс подняла голову. - Коди. Ты забыл про майонез.

Ни Вирджиния, ни Марко не спросили, что с ним случилось, когда погас свет. Он был благодарен за это. Объяснить было бы трудно. Объяснить его бешенное возбуждение было бы невозможно.

Возможно, так все и было в этом зверинце, как Марко называл их тюрьму, полную клеток. Они делали все, что требовал от них похититель, а затем делали вид, что так и нужно.

Они не обсуждали это друг с другом. Он вспомнил, как Вирджиния уклонилась от ответа, когда он спросил ее о травмированной груди.

Парень лежал на матрасе, пытаясь забыть о произошедшем.

Только забыть не получалось.

Этот секс был таким постыдным. Он даже не знал, с кем трахался. С мужчиной или женщиной?

Проблема была в другом: ему понравилось.

Нет, не так.

Он был лучшим.

Лучший секс за всю его недолгую сексуальную жизнь.

Ошеломляющий животный секс, который просто снес ему крышу.

Позже свет погас. Эд почувствовал, что дрожит от страха или возбуждения. Когда освещение снова включилось, он понял, что повторения сейчас не будет. Вместо этого появился обед.

Те же подносы.

Тот же тепловатый кофе.

Только на этот раз там был сэндвич и два ярко-красных яблока. Его товарищи по плену тут же съели свой обед. Словно все еще стыдясь своих чувств, он ждал под одеялом, пока они закончат, прежде чем поесть. Сэндвич был с индейкой и на вкус был довольно неплох.

Поев, парень понял, что ему придется воспользоваться ведром с опилками.

О, черт.

Как только он подумал, что большего унижения испытать уже не может, оно было переведено на другой уровень.

Никто не смотрел. Закончив испражняться, Эд стал подтираться туалетной бумагой, стараясь делать это как можно тише.

Но никто не комментировал. Никто не смотрел в его сторону.

Позже Марко заговорил довольным тоном.

- Ну и кто тут у нас красавчик?

- Не ты, Марко, - усмехнулась Вирджиния.

- Ошибаешься. Я получил шоколадное печенье с шоколадной крошкой вместе с обедом. Домашнее.

- И что?

- А вы - нет.

- И что из этого следует? - Эда раздражало самомнение Марко.

- Значит, я главный фаворит.

Эд посмотрел на Марко через прутья клетки, а потом перевел взгляд на Вирджинию. Та покачала головой.

- Не обращай внимания, Эд. Он просто пытается тебя завести.

Эд посмотрел на рот Марко. Его губы были слишком полными для мужчины. Тот высунул язык, очень длинный язык, и смахнул крошку, застрявшую в уголке рта.

Может ли это быть...?

Нет.

Эд покрылся мурашки.

Неужели это Марко издевался над ним несколько часов назад? Может быть, Марко и был похитителем? У него мог быть сообщник, который выключил свет и привел в действие механизм, прижав панель к потолку клетки. Тогда Марко оставалось только отпереть дверь, забраться на крышу клетки, а потом... а потом...

Эд сглотнул. Ему не нравились эти мысли. Что Марко был в этом замешан... даже руководил всем этим.

Но это могло быть правдой. Возможно, Марко играет в какую-то свою больную игру.

Он взглянул на Вирджинию. Та смотрела на него в ответ, зеленые глаза были холодны как лед.

Неужели она тоже в этом замешана? Двое сумасшедших построили свой собственный дом развлечений, куда привозят похищенных мужчин и женщин.

Чем больше он думал об этом, тем больше это казалось вероятным. Но возможно, это была просто паранойя.

- О чем ты думаешь, Эд? - спросила девушка.

- Ни о чем.

- Ни о чем? - Вирджиния склонила голову. - Кажется, это ни о чем тебя сильно взволновало.

- Хм?

- Ты сильно хмурился.

- Извини.

- Думала, что я сделала что-то не так.

- Нет.

- Чем то тебя обидела?

- Вовсе нет.

Она посмотрела ему в глаза.

- Ты ведь дашь мне знать, если я наступлю тебе на мозоль, не так ли?

В этот момент девушка выглядела такой уязвимой, что ему захотелось протянуть руку сквозь прутья клетки и обнять ее.

- Потому что, - продолжила она, - если ты будешь думать обо мне плохо, я пожелаю тебе смерти.

В течение всего следующего часа Эд Лейк чувствовал себя не в своей тарелке. Совсем недавно Вирджиния и Марко препирались. Теперь они дружески болтали друг с другом. Ни о чем конкретном. О каникулах, которые проводили в детстве. Кажется, они оба были в Лейк-Плэсид. У обоих отцы были рыбаками. Оба держали хомячков. У обоих был один и тот же знак зодиака. Тельцы. Они обменивались воспоминаниями. Неожиданно у них оказалось так много общего.

Они пытаются игнорировать меня. Не замечать. Хотят заставить чувствовать себя одиноким, - сказал себе Эд.

Игры разума.

Двое отгораживаются от третьего.

Девушка возилась с волосами, разговаривая с Марко. Один раз с нее спало одеяло, и ему показалось, что она сделала это нарочно, чтобы подразнить его своей голой грудью. Марко часто улыбался, наклоняя голову, разговаривая с ней. Поскольку клетка Эда находилась между клетками своих собратий по несчастью, или же своих похитителей, как ему думалось, им приходилось смотреть сквозь прутья его клетки и на него самого при разговоре, но ни один из них не попытался вовлечь его в беседу.

Внезапно разговор прервался, едва вырубился свет.

И хотя отключение освещения вызвало у Эда новый приступ страха, на этот раз он подсознательно желал этого. Потому что обычно с наступлением темноты наступала тишина. Все замолчали.

И снова послышались шуршащие звуки. Сквозняк прошелся по нему, как будто дверь в комнату открыли, а потом закрыли.

Раздался голос. На мгновение Эд подумал, что обращаются к нему, и прислушался, прежде чем понял, что было названо другое имя.

- Пауло. Двигайся вправо. Продолжай двигаться, пока не дойдешь до прутьев клетки... теперь повернись.

Они назвали Марко по фамилии, как и вчера ночью Эда.

Эд услышал движение из клетки Марко. Парень повиновался командам.

- Обопрись о клетку и расставь ноги. Опустись, приживаясь спиной к прутьям... теперь... отклони голову назад.

Это был тот же глубокий голос. Он был громким и, казалось, исходил отовсюду.

Странно.

- Пожалуйста... я сделаю все...

Это был голос Марко.

- Я сделаю все... пожалуйста!

Затем свет замерцал. Он не включился полностью, но флуоресцентные лампы мерцали, включаясь и выключаясь. Эд на мгновение увидел фигуру. Она была снаружи клетки. Незнакомец что-то делал с Марко. Руки Марко были вытянуты в стороны и конвульсивно дергались.

Затем наступила темнота.

Эд долго ждал, пока не убедился, что их похититель ушел, затем позвал:

- Марко?

В ответ была тишина.

- Марко?

Ответа снова не последовало.

Эд лежал на поролоновом матрасе. Других звуков не было. Вирджиния молчала. Он чувствовал, как его охватывает страх.

Пленник попытался заснуть. Не смог. У него затекла рука, но он не хотел менять позу, не хотел нарушать тишину.

Включился свет.

За прутьями клетки стоял поднос с ломтиками дыни и кексом. Рядом стоял пакет молока.

Он заглянул в клетку Марко.

Марко прислонился к прутьям, распростерши руки, запястья были привязаны проволокой к стойкам. Его глаза были открыты, а горло - перерезано. Огромная багровая рана.

Кровь стекала на пол, скапливаясь вокруг тела.

Эд смотрел на мертвеца, замерев в ужасе. Вирджиния тоже уставилась на Марко, не говоря ни слова.

Потом Эд протащил поднос через прутья решетки и начал есть.

Карен, сидя на коленях Эрика, мягко раскачивалась, насаживаясь на его член, замедляясь время от времени, чтобы он не кончил быстро. Он вошел в нее так глубоко, как никогда раньше. Покачиваясь, закрыв глаза, она чувствовала его руки в расстегнутой блузке, которые гладили ее по спине, сжимали груди, дразнили соски.

Ребенок в детской в конце коридора заплакал.

Карен захотелось заплакать самой.

Как раз в тот момент, когда она почти достигла оргазма.

- О, черт, черт, черт, - пробормотал Эрик.

Девушка поцеловала его.

- Все в порядке, милый. Я на минутку.

- Да ладно, не уходи. Она скоро перестанет.

- Нет, не перестанет. Пока не получит свою бутылочку. Кроме того, она разбудит Байрона. Ты бы хотел, чтобы он вошел именно сейчас?

Эрик застонал от отчаяния.

Он помог Карен подняться, когда она встала с его колен. Девушка почувствовала, как его член выскользнул из нее. Теперь она чувствовала внутри пустоту.

- Я сейчас вернусь, - сказала она. Расправляя юбку, девушка посмотрела вниз на его пульсирующую дубину, влажный, блестящий столбик плоти. Опустившись на колени, она поцеловала его набухшую головку. - Не сдувайся, - прошептала она.

Карен поспешила на кухню, взяла из холодильника розовую бутылочку со смесью и направилась к детскую. Там горел ночник. Джейн лежала на спине в кроватке. Плакала.

- Все в порядке, - успокаивающе проговорила Карен. - Все в порядке. - Она всунула соску на конце бутылочки в рот Джейн. Крошечные, жаждущие ручки сжали бутылочку. - Спокойной ночи, - сказала девушка. - Спи спокойно. - Она помахала Джейн рукой и ушла, торопясь в сторону гостиной, чувствуя дрожь предвкушения. Дрожащими пальцами девушка на ходу расстегивала пуговицы блузки.

Плач сестры разбудил Байрона. Мальчик перевернулся на спину. Простыня под ним была горячей и влажной, поэтому он перевернулся на бок, чтобы найти сухое место. Его нога сползла в кровати и так и осталась висеть.

Он уже почти снова заснул, когда что-то защекотало его ступню. Сквозь дрему он подумал, что это.

Может быть, жук.

Мотылек, порхающий возле ноги.

Внезапно в комнате ощутился сильный запах специй и чеснока. Жалюзи зашуршали в тяжелом дыхании ночного воздуха.

Ногу снова защекотало.

Проклятый жук.

Он начал поднимать ногу.

Но та была зажата в крепкой хватке. Мальчик задохнулся от испуга. Попытался освободиться. Попытался вырваться. Хватка только усилилась.

Байрон вскочил с кровати. Темная сухая рука держала его за лодыжку. Рука, тянущаяся из темноты под его кроватью. Вскрикнув, он бросился к закрытой двери и существо потянулось за ним из-под кровати, не отпуская его ногу. Рыжие волосы мумии хрустели, волочась по ковру.

Посмотрев вниз, мальчик увидел, что мумия тянет его за лодыжку, мертво вцепившись в нее. Мелькнуло лицо - безглазые глазницы, сверкающий оскал зубов. Раскрыв рот, мумия укусила его за ногу.

Байрон вскрикнул от боли.

Выкручиваясь, он потянулся к двери и упал на спину. Тварь вскарабкалась по его телу. Ногти впились в его ноги, разорвали гениталии через шорты, оставили раны на груди. Прочертили борозды по его плечам. Рот опустился на его лицо, ужасно сморщенный, глазницы - огромные пустые кратеры. Мальчик отвернулся, но зубы впились ему в щеку. Разорвали. Снова вцепились. Подняв голову, он закричал от вида собственной плоти, свисающей из ее пасти, обагренной кровью.

- Что это было, черт возьми!

Карен покачала головой. Ребенок снова начал плакать.

- Я лучше пойду посмотрю. - Она вновь слезла с Эрика, холодея от беспокойства, и потянулась вниз за блузкой.

Он сжал ее руку.

- Оставайся здесь, я сам. - Застегивая брюки, парень бросился в темный коридор.

Карен надела блузку и наклонилась, чтобы поднять трусики, как услышала испуганный крик Эрика. Она замерла, глядя в сторону коридора. Что-то сильно ударилось о стену или пол. Девушка прислушалась к шуму борьбы, но крик ребенка заглушил все остальные звуки. Только теперь это был не испуганный крик, а крик от боли, истошный и обреченный.

- Эрик! - позвала она.

Карен быстро надела трусики и натянула их под юбку. Потом сделала шаг в сторону коридора, остановившись у темного порога.

Ей не хотелось идти туда.

Она не могла ступить и шагу, застыв в оцепенении.

- Эрик! Ты в порядке? Эрик! Если ты меня разыгрываешь, то это не смешно.

Карен сделала шаг назад, не сводя глаз от темного проема коридора.

- Черт возьми, Эрик!

Из темноты вышла сморщенная коричневая фигура, прижимающая Джейн к груди. Волосы медными прядями свисали с головы, похожей на обтянутый сгнившей кожей череп. Ребенок исходил криком.

Закричав, Карен развернулась и побежала к входной двери. Распахнув ее, бросилась через лужайку на тротуар. Оглянувшись через плечо, девушка увидела, как в дверном проеме появилась тварь с Дженни на руках. Отвлекшись на это, она оступилась и, оступившись, вылетела на дорогу. Шатаясь и теряя равновесие, Карен с ужасом смотрела на ослепляющие ее фары и чувствовала, как машина на полном ходу разрывает ее на части.

Коди переключился на пониженную передачу, когда поток машин увеличился. Пикап загромыхал вверх по склону, шумно урча мотором.

- Вы точно в порядке? - спросил он.

- Да, без проблем, - ответила Пикс, как будто эта тема ей наскучила.

- Это было очень страшно. - Грейс положила руку ему на бедро. - Спасибо, Коди.

- Главное, что мы теперь далеко от них.

- Вот гады. Они, наверное, слоняются по пустыне в поисках новых жертв. Даже подумать страшно, сколько женщин они...

- Эй, эй, - мягко сказал он. – Все уже закончилось. Все кончено... они просто неудачники.

- Опасные неудачники.

Пикс решила сменить тему.

- Это Голливуд. Где эти чертовы киностудии?

- Пикс, они повсюду здесь.

- Но я ничего не вижу, - сказала девушка, выглядывая в окна.

- Увидишь. - В голосе Грейс звучала решимость. - У нас здесь все получится.

- Да. Точно.

- Эй, Пикс. - Коди остановился на красный. - Дай своей сестре передохнуть, ладно?

- Но это тупо было тащиться сюда. Надо было ехать в Нью-Йорк.

- Пикс...

- Там нашлась бы работа... даже для такого тупицы, как ты.

Коди в ярости сжал руль, приостановившись на светофоре, думая о том, как было бы замечательно посадить сестренку Грейс в автобус "Грейхаунд" и отправить ее обратно на Восток. Она делала все возможное, чтобы сломить волю Грейс к успеху. У парня вообще было такое ощущение, что она только и ждет того, чтобы у сестры ничего не получилось в кинобизнесе, чтобы потом ткнуть ее в это носом.

Хотя было уже очень поздно, он видел светлые окна в домах на Голливудских холмах. Вдоль дороги перед ним располагались рестораны, гостиницы, ночные магазины. Здесь была такая иллюминация, что казалось все ему здесь кричит - это Лос-Анджелес, город мечты. Если тебе повезет.

Из тени вынырнула фигура.

Пикс закричала.

- Грейс! Берегись!

Темная фигура наклонилась вперед и просунула руку в приоткрытое окно Грейс.

Коди в ошеломлении наблюдал, как нечто цепляется за Грейс, пока та пытается от него отбиться. Сморщенная, высохшая рука с иссохшими пальцами всунулась в окно и хваталась за все, до чего могла дотянуться.

Свет по-прежнему был красным. Перед их пикапом был строй автомобилей, как и за ними. Они были словно в ловушке, но Коди все равно завел двигатель.

В ужасе он смотрел, как существо слепо шарит руками, просунутыми в окно.

Это что, мумия?

- Коди! - закричала Грейс.

Он прижал ее к себе.

Мумия протянула коричневую лапу к ним обоим, и Коди показалось, что несмотря на отсутствие глаз, существо прекрасно видит, что делает.

- Оно сейчас схватит Грейс! - закричала Пикс.

Мумия просунула в окно голову и уже практически наполовину вползла в машину. Теперь ей ничего не стоило дотянуться до девушки.

Она тянулась к ней, протягивая свои жуткие пальцы.

Ближе и ближе...

- Вот, - сказала мумия, - возьмите.

Коди почувствовал, как Грейс дрожит от страха, прижавшись к нему.

- Возьмите, - повторила мумия. В ее руке была зеленая карточка размером не больше билета в кино.

Мумия приподняла повязку, сползшую на глаза.

- Предъявите ее в закусочной "Пирамида" по дороге налево и получите бесплатный салат с гарниром.

- Господи Иисусе, - воскликнула Грейс. - Вы напугали меня до полусмерти.

- Специальная акция, - монотонно произнес парень в костюме мумии. - Бесплатный салат с гарниром. Полуночный пир за $5,99. У них есть настоящее египетское пиво. И яблочный пирог, такой же, как готовила мумия.

Ошеломленная, Грейс взяла карточку у забинтованной фигуры. На карточке был изображен рисунок мумии. Круглосуточная закусочная "Пирамида": Зачем есть как король, если можно пировать как фараон? Дает право на один бесплатный салат с гарниром.

Коди покачал головой.

- Лос-Анджелес. Город Ангелов. Ну и местечко!

Пикс переиначила:

- Лос-Анджелес. Скорее, город мертвых. - Выглянув в заднее окно, она увидела, как человек в костюме мумии шныряет вдоль стоящих в пробке машин, раздавая свои карточки.

Раздался сигнал светофора, разрешающий проезд.

Когда их автомобиль тронулся, Грейс сказала:

- Коди, нам нужно найти место для ночлега.

- Мотель, - с надеждой сказала Пикс.

- Не получится. - Коди покачал головой.

- Придется где-нибудь остановиться, - добавила Грейс. – Нужно найти какую-нибудь тихую улочку.

- Что? Почему не мотель?

- Мы не можем.

- Черт, - выругалась та.

Грейс оглянулась на сестру. С обиженным выражением лица Пикс уставилась в окно.

- У нас не хватит денег на мотель, Пикс.

- Сколько у нас есть? Неужели номер стоит так дорого?

- Восемь долларов тридцать три цента, - сообщил Коди.

- О, отлично. - Пикс покачала головой в недоумении. - Мы в тысячах миль от дома в Лос-Анджелесе, и у нас нет даже десяти паршивых баксов. - Она легла на заднее сиденье, уставившись в потолок. – И как мы выживем здесь? Вы слышите меня, эй, вы двое? На что нам жить?

Эд Лейк пользовался ведром с опилками, когда гас свет. Отливать в темноте было непросто, но уж лучше так, чем при свете, чтобы девушка могла наблюдать за его испражнениями.

Хотя, это была меньшая из его проблем. Теперь парень знал, что здесь все по-настоящему. Что угрозы похитителя не просто угрозы, они имеют довольно страшные последствия.

Может, я следующий?

И мне перережут горло, как Марко?

Бедный парень. Что он чувствовал, когда лезвие ножа полоснуло его по горлу?

Одна только мысль об этом заставила его сердце биться в бешенном ритме.

Эд встряхнулся. Он застегнул ширинку и прислушался.

Что теперь?

Пленник ждал в темноте.

Ждал приказов.

Они пришли.

- Вирджиния... Вирджиния...

Значит, Вирджинию благосклонно зовут по имени.

- Вирджиния. Встань.

Эд вернулся на матрас на ощупь, шаря руками по бетонному полу, пока не натолкнулся на поролоновую лежанку. Он сел, прислушиваясь. Его сердце по-прежнему колотилось в груди, не смотря на то, что сегодня назвали не его имя.

Ее тоже убьют?

Мысль о том, что она будет лежать там с перерезанным горлом, заставила его внутренне содрогнуться.

В темноте парень ничего не мог разглядеть, но отчетливо слышал каждое произнесенное слово, каждое движение. Слышал испуганное шумное дыхание Вирджинии.

Он попытался отрешиться от происходящего, но ее охи и вздохи наводили на мысль о сексе, и он никак не мог погасить свое сексуальное возбуждение. Эд подумал о ее медных волосах, рассыпавшихся по обнаженным плечам, вспомнил ложбинку между ее грудей, которая часто выглядывала из-под одеяла.

Господи, что они с ней сделают? Пожалуйста, не убивайте ее. Пожалуйста, она такая молодая и красивая. У нее впереди целая жизнь.

- Вирджиния, встань, - повторил голос.

Эд представил, как похититель сейчас смотрит на Вирджинию через очки ночного видения, видит, как блестит ее кожа, а глаза светятся, как лампы в инфракрасном свете.

Он посмотрел туда, где, по его представлению, стояла Вирджиния - в центр ее клетки. Представил, как она напугана. Наверное, она ожидала, что ее ожидает участь Марко. Эд вспомнил его висящим на клетке с перерезанным горлом. А потом вспомнил шорох в темноте, когда убийца утащил тело. Вслед за этим послышались влажные скрипящие звуки, когда кто-то оттирал пол от крови.

- Вирджиния. Сбрось одеяло. - Голос был тот же, глубокий, мужской. Но он показался ему каким-то странным.

Эд прислушался. Звук явно исходил не из какой-то определенной точки, как было бы если бы это говорил человек. Он даже звучал не совсем естественно.

- Сними одежду... Теперь встань лицом к решетке... Просунь руки в петли.

Глаза Эда выпучились в темноте.

Петли? Какие еще петли?

Вирджиния тихонько поскуливала. Она что-то шептала, но он не мог разобрать слов. Затем услышал нечто такое, от чего у него по позвоночнику побежали мурашки.

Девушка протяжно застонала.

Он наклонил голову, прислушиваясь, пытаясь интерпретировать звук, понять, что это означает – стон боли или удовольствия?

Эд сидел, прижав колени к груди, застыв, как изваяние, боясь шелохнуться.

Послышалось шуршание, чего именно он не знал.

Как и голос, звуки, казалось, не имели единого источника. Они доносились со всех сторон.

Дыхание Вирджинии участилось. Она издавала тихие постанывания. Сердце Эда заколотилось еще сильнее.

- Пожалуйста... – послышался голос Вирджинии.

Он вспомнил, когда в последний раз слышал, как она так задыхалась.

Ей тогда порезали грудь.

Если бы только я мог выбраться из этой клетки и задушить этого ублюдка. Я бы, блядь, выжал из него всю жизнь...

Но потом Эд понял, что все неправильно понял, когда вновь услышал голос девушки:

- Пожалуйста... да, да... глубже. Засунь глубже... вот так... глубже. Пожалуйста, глубже... ах...

Эд не мог в это поверить. Ей не было больно. Она наслаждалась этим. Получало непередаваемое удовольствие.

Она занимается сексом со их похитителем! Вирджиния возбуждена. Она наслаждается тем, что с ней делают. Как она может? Неужели она какая-то шлюха, чтобы с такой страстью отдаваться своему похитителю, и даже наслаждаться этим?

А ты что, не получал удовольствия, Эдди, старый приятель? Ты тоже кайфовал. Тебе понравилось, как тебе отсасывал твой похититель, а потом скакал на твоем члене. И не говори, что это не так.

Прижимая руки груди, он раскачивался на своем матрасе, слушая стоны Вирджинии.

И эти стоны возбуждали его. Эд почувствовал, что член затвердел и распрямился, и теперь упирается в ширинку штанов.

Вот бы мне быть на его месте, - подумал он, не в силах больше сдерживать свои мысли, - чтобы Вирджиния насадилась на мой член, и чтобы она стонала мне в ухо. Господи, она горячая штучка. Ей нравится трахаться, она просто тащится от этого.

Парень рисовал девушку в своем воображении, не имея возможности видеть ее в темноте. Она стоит лицом к прутьям клетки, высоко подняв руки, которые привязаны на ее головой, нагим телом прижавшись к решетке.

Но что именно он с ней делает?

Неважно, но, черт возьми, стонет она так возбужденно...

Так возбуждающе, что у меня уже член болит. Я сейчас обкончаюсь.

Парню хотелось вытащить член из штанов и дрочить-дрочить-дрочить. Но он боялся, что похититель, у которого несомненно были очки ночного видения, увидит, как он дрочит, и не знал, какие санкции могут последовать за этим.

Вдруг, это против правил? Что если мне за это перережут горло?

Но черт... как же стонет Вирджиния!

Мысли о ней не выходили из его головы. Мысли о ее обнаженном теле, прикованном к прутьям клетки; запрокинутой голове, волосам, струящимся по изогнутой спине. И о том, что похититель делает с ней...

Стоп! А чем он это с ней делает?

Пальцем?

Языком?

Фаллоимитатором?

Парень и допускать не стал, что его член побывал во рту и заднице мужика.

А значит, или похитителей двое, причем разнополых, либо с Вирджинией забавляется женщина с помощью подручных средств.

- Вирджиния. Раздвинь ноги шире, - последовал очередной приказ.

Странный голос. Этот голос... он...

Святое дерьмо!

Внезапно Эд понял, почему голос кажется ему неестественным. Он понял, что он ему напоминает. Это было похоже на запись, воспроизведенной на медленной скорости. Голос был низким, похожим на мужской, но искаженным. И звучал он с разных сторон, потому что транслировался через динамики, расположенные по всей комнате.

Так, может быть, никакого парня нет?

Значит, похититель один, и это женщина!

И ты знаешь, что это значит, Эдди?

Те страстные стоны, которые ты сейчас слышишь - это лесбийский праздник любви.

Вау.

Точно!

Он почувствовал, как улыбка расплывается по его лицу.

Вот это горячо. Девушка с девушкой.

Может быть, предложить им секс втроем?

Но он не думал, что это прокатит.

Внезапно голос обратился к нему, приказав ему лечь на платформу, как и в предыдущий раз.

И снова последовали те же команды, когда его подтянули к потолку из персекса: расстегнуть молнию, вытащить член, всунуть его в отверстие. На этот раз он не колебался.

Лежа на спине, Эд расстегнул молнию, затем просунул свой пенис в отверстие. Тот уже стоял колом и готов был излиться в любой момент.

Парню казалось, что он кончит, едва к нему прикоснутся.

Несколько мгновений ничего не происходило. Он ощущал дуновение ветерка на своем члене и это ожидание сводило его с ума.

Я не могу долго ждать. Я хочу снова почувствовать этот мягкий ротик с его энергичным язычком.

Сверху послышалось движение. Он ничего не видел в темноте, но почувствовал, как персекс слегка прогнулся, когда кто-то ступил на него и топтался на месте. Эд представил себе женщину... красивую, безумную женщину, которая похищала людей и держала их в качестве сексуальных рабов.

Сейчас он представлял ее обнаженной, расположившейся над ним, готовой присесть на его набухший, пульсирующий член.

Боже правый, я был прав!

Парень почувствовал, как что-то ласково и нежно коснулась головки его члена. Горячие мягкие губы. Они ловко двигались по его головке члена, стволу. Заглатывали его член целиком, потом почти полностью выпускали изо рта и снова заглатывали. Эд чувствовал, как головка упирается в горло.

Он застонал.

Это было прекрасно.

Это ему нравилось.

Похитительница сосала ему член, и ничего не могло быть приятнее и не могло бы быть.

Потом женщина (мысль о представителе другого пола он категорично отверг) наверху переместилась и уселась на его член верхом, обхватив его своими половыми губками и села на твердый ствол. Теперь она скакала на нем, как наездница, несомненно, закидывая голову от удовольствия, с выражением блаженства на лице.

Он почувствовал, как тугая плоть движется по всей длине его ствола: вниз, вниз, вниз. До конца. Потом снова вверх, вверх, вверх, пока член почти не выскользнул из нее.

Но не выскользнул.

Потом снова вниз, обхватывая, сжимая, поглаживая.

Дольше держаться он уже не мог.

С криком он яростно кончил в нее, извергая каждую каплю во влажную мягкость. Его бедра напряглись, сильно прижимаясь к потолку, когда он пытался проникнуть еще на четверть дюйма дальше.

Кончив, его член поник, словно сдувшийся шарик.

- Ты рано кончил, - в голосе звучал холодный гнев. - Тебе следовало сдерживаться, Лейк. За это ты будешь наказан.

Эду Лейку не пришлось долго ждать своей участи.

Зажегся свет, и он слез с платформы, а слова все еще звучали у него в ушах: Ты должен был сдержаться. Лейк. Ты будешь наказан.

Он увидел, что Вирджиния стоит у прутьев клетки, глядя на него. На ней были джинсовые шорты, а руки были скрещены перед собой, закрывая обнаженную грудь.

Она смотрела на Эда. В ее зеленые глаза были сочувствие, а взгляд был встревоженным.

- Мне так жаль, Эд, - прошептала она.

- Но что я сделал? – И хотя ему неловко было это признавать, он сказал, – Просто быстро кончил...

- Это нарушение... по крайней мере, в их понимании.

- Но кто они? Их несколько? Один? Одна?

Девушка покачала головой, опустив глаза, словно расписавшись в собственном бессилии.

- Я не знаю.

- Послушай, мы должны что-то сделать, чтобы выбраться отсюда.

- Мы не можем ничего сделать.

- Но мы должны хотя бы попытаться.

- Нет, Эд.

- Мы же не можем оставаться запертыми в этих клетках всю нашу жизнь.

- Я тоже этого не хочу. Но ты видел, что случилось с Марко.

- Мы должны дать отпор.

- Не говори так, Эд.

- Почему?

- Они могут подслушивать.

Он огляделся, потом громко сказал:

- Мне плевать, если они подслушивают. Они могут прийти и отсосать мой большой член, мне все равно.

- Эд, - предупреждающе сказала она.

- Но мы не можем просто сдаться, позволить и дальше обращаться с нами как с животными. Мы - люди.

- А еще мы в клетках, Эд. Они могу делать с нами все, что захотят.

- Ты собираешься позволить им делать с твоим телом все, что они захотят, Вирджиния?

- О, Эд. - В ее голосе звучала боль. - Мы должны играть по их правилам, иначе...

- Они убьют нас?

- Да.

Он посмотрел на нее.

- И это случится сейчас? Они убьют меня?

- Я не знаю.

- Мне пригрозили наказанием.

- Это может быть не так плохо, как ты думаешь, или...

- Или... чик. - Он провел пальцем по горлу, имитируя разрез.

- Возможно, - согласилась она.

- Тогда я просто так не сдамся, я буду бороться за свою жизнь, - прорычал он. - Вы слышали это, кто бы вы ни были, засранцы? Я буду сражаться!

Свет погас.

Вот дерьмо.

Дерьмо-дерьмо-дерьмо.

Как только темнота поглотила их, Эд понял, что они пришли за ним. Он, она или они... какая теперь разница? Они использовали его. Теперь его ждала та же участь, что и Марко.

Ему перережут горло. Потом вытащат тело из клетки, бросят в неглубокую могилу, или даже по частям отправят в печь, чтобы совсем не оставить улик.

Так все для меня и закончится.

Через мгновение по полу пробежал сквозняк - где-то открылась дверь. Затем послышались шаги.

Идет. Его похититель.

Или похитители.

Я должен бороться. Я действительно должен. Они не могут вот так просто подойти и вырезать мне трахею. Им придется попотеть, чтобы убить меня.

Но как бы парень не храбрился, страх заползал в него и охватывал его внутренности своими липкими щупальцами, сдавив их так, что он не мог дышать. Силы покинули его.

Что, если ему попытаться молить о пощаде? Молить сохранить ему жизнь?

Но одна лишь мысль о мольбе вызывала у него отвращение.

Но что если это мой единственный шанс? И я смогу отделаться лишь предупреждением. Сделай это, Эдди. Умоляй... унижайся... Все, лишь бы остаться в живых.

Или может разом покончить с таким существованием? Если мне резко порежут горло, то все закончится быстро. Без боли.

По крайней мере, не больнее, чем терпеть муки пребывания в этом плену.

Но сделают ли они это быстро? Осужденные преступники подкупали палачей, чтобы те убивали их милосердно. Без мучений. Мне подкупить своих мучителей нечем.

- Боже. Ладно, ладно. Покончим с этим побыстрее.

- Лейк, снимай одежду.

Он сделал, как ему велели, раздеваясь на ощупь в темноте.

- Теперь двигайся вперед к прутьям клетки... Ближе, Лейк. Ближе. Шагай, пока не упрешься в прутья.

Он сделал, как ему было сказано, плотно зажмурив глаза и сжав кулаки.

Покончим с этим.

Сделай это.

Но то, что его ожидало, было страшнее всех его кошмаров.

- О, Боже, нет, - простонал парень. Его сердце готово было выскочить из груди. Желудок втянулся до самого позвоночника.

Чьи-то пальцы сжались вокруг его яичек.

- О, пожалуйста, Боже, нет.

Он ожидал, что хватка станет сильнее. Ожидал ощутить покалывающий край лезвия на своей мягкой мошонке.

Пиздец твоим яйцам, Эдди.

Его глаза распахнулись от шока, уставившись в темноту. Никогда прежде они не открывались так широко. Ему казалось, что они просто вылетят от внутричерепного давления. В блеснувшей короткой красноватой вспышке ему показалось, что он видит фигуру в капюшоне - почти как у монаха. И какие-то круглые очки на лице незнакомца.

Затем тусклый красный свет померк. Снова наступила темнота.

Внезапно пальцы сильнее сжали его яйца, и парень почувствовал прикосновение лезвия к своему паху.

Он замер, не в силах двигаться.

Внезапно рука исчезла от его гениталий.

Неужели это все? Его просто попугали? Дали понять, что произойдет, если в следующий раз я ослушаюсь?

Но тут Эд почувствовал, как его ухватили за мизинец на ноге. Не успел он среагировать, как послышался металлический стук металла о металл. Затем хруст. Громкий хруст.

По его ноге прокатилась волна агонии.

В следующее мгновение он уже катался по полу, крича, держался за ногу.

И хотя мозг подсказывал ему причину боли, принять он это еще не мог.

Свет горел уже целый час. Он лежал на боку на бетонном полу. Тот был твердым и неудобным, но он этого не замечал.

- Мне жаль, что так случилось. Послушай, Эд, мне очень жаль. - Вирджиния, должно быть, повторяла эти слова много раз, но когда он ничего не ответил, она оставила его в покое.

Пленник лежал, не двигаясь, казалось, целую вечность, смотрел сквозь прутья клетки на что-то, лежащее на полу.

Это было что-то маленькое, лежащее в луже крови на бетоне. Маленький островок в море крови.

- Я не могу поверить, что они это сделали, - сказал он себе наконец. - Они отрезали его... они отрезали мне палец.

Когда Эд Лейк очнулся, его палец исчез. Крови тоже не было, на ее месте было мокрое пятно.

Значит, она пришли посреди ночи и, как чудаковатая Зубная фея, забрала мой палец.

Забрала палец и ничего не оставили мне взамен. Какая-то жадная Зубная фея...

Он рассмеялся.

- Вот это меня удивляет, - сказала Вирджиния из соседней клетки.

- Что именно?

- Они отрезают тебе палец на ноге, а ты находишь это забавным.

- Учитывая то, что случилось с Марко, и то, какой могла быть альтернатива, мне чертовски повезло.

- Думаю, ты прав. Давай, порадуйся от души.

- Может, это не так уж и смешно.

- Больно?

- Чертовски. - Он потер голову. - Может, это из-за потери крови. Я чувствую себя пьяным.

- Возможно, это и шок тоже. Пей побольше воды.

- Хорошая идея. - Эд потянулся за бутылкой с водой, которая свисала с одной из перекладин крыши.

Девушка посмотрела на его ногу.

- Все еще кровоточит?

- Нет. Я замотал ее туалетной бумагой. В конце концов, перестало.

- Хорошо.

- Наверное, - сказал он. – Иначе я бы уже истек кровью.

- Нет, хорошо, что они не убили тебя.

- Ты хочешь сказать, что они просто хотели преподать мне урок? - Он хихикал над своей окровавленной ногой. - Чтобы я впредь соблюдал правила?

Она кивнула, ее медные волосы рассыпались по обнаженному плечу.

- Значит, ты им нужен.

- Может быть, я смогу потребовать улучшения жилищный условий?

Девушка улыбнулась.

- Не стоит лезть на рожон.

- А как... - Он указал на свою грудь, затем покраснел от неожиданной неловкости. - Я имею в виду...

- Порезы на моей груди? Они заживают, Эд.

- Это тоже было наказание?

- Нет, они сделали это ради забавы. - Она откинула назад волосы. - Они делают всякие странные вещи ради забавы.

- Например, заставляли тебя продевать руки в петли?

- Мы сразу решили, что не будем спрашивать друг у друга, что они делали с нами.

- Но я...

- Мы решили, что это способ сохранить хотя бы небольшую часть личного пространства.

- Мы?

Вирджиния вздохнула и покачала головой. Ее взгляд печально опустился.

- Были и другие, когда я впервые попала сюда. Я даже делила эту клетку с другой девушкой. Один за другим они все... - Она пожала плечами. - Их всех забрали, кроме меня.

- А Марко?

- Его привезли позже.

- Так вы решили, что не будете говорить о том, как они издевались над вами?

- А что это даст? Страшные воспоминания унижений и боли? Все равно это ничем никому бы не помогло. Они могут сделать с нами что угодно.

- И ты согласилась с этим?

- Пришлось. Если хочешь жить...

Он пошевелил ногой, сидя на матрасе. Рана снова начала пульсировать. На обрубке мизинца образовался липкий красно-черный струп.

- Они отрезали мне мизинец, - сказал он.

- Я знаю. Ты мне уже говорил.

- Когда они заставляют меня лечь на эту полку, - парень глазами показал на платформу над потолком, - они говорят мне выставить свой пенис в отверстие в крыше клетки. Потом они...

- Эд. - Она умоляюще посмотрела на него. - То, что наши похитители делают с нами, они делают в темноте. Это тайна.

- Сначала мне отсасывают член, а потом прыгают на нем, пока не кончат.

Девушка отвернулась, зарывшись лицом в одеяло.

Несмотря на то, что она отказывалась слушать, он продолжил.

- Меня заставили заняться сексом... но вот что самое ужасное, мне это нравилось. Я возбудился. Это был отличный секс. Она тоже была возбуждена, я знаю это, чувствовал, насколько она мокрая.

Вирджиния села, опираясь локтем на колено. На мгновение она уперлась в него своими зелеными глазами, затем покачала головой.

- Я знаю, что ты делаешь.

- Правда?

- Ты хочешь, что мы делились тем, что они с нами делают. Но это не поможет.

- А то, что мы будем держать все это в себе поможет?

- Значит, если мы делимся, если мы признаемся, это сделает нас сильнее?

- Да. Но признаваться не в чем. Мы не сделали ничего плохого. Но если мы расскажем друг другу о том, что с нами происходит... о жестоком обращении, от которого мы страдаем... тогда мы будем уже не так одиноки. Мы можем оказать друг другу эмоциональную поддержку.

Девушка кивнула.

- Думаю, можно попробовать. В конце концов, старый способ не был таким уж эффективным. Помнишь, что случилось с Марко?

Он посмотрел на нее.

- Так ты думаешь, что я должна рассказать тебе, что они сделали со мной? – спросила она.

- Я не могу заставить тебя говорить.

- Нет... ну... это... - Она глубоко вздохнула. Затем, приняв решение, заговорила:

- В последний раз мне приказали встать лицом к прутьям клетки. В темноте они, должно быть, зацепили петли за прутья. Они заставили меня просунуть в них руки.

- Тебя сковали?

Она кивнула:

- Как лассо. Петли туго стягивали мои запястья. Потом они начали лапать меня.

- Больно?

- Нет. Нежно.

- Было что-нибудь особенное в этих руках?

- Ты имеешь в виду, какой-нибудь отличительный признак?

- Это может помочь нам понять личность похитителя.

- Ты имеешь в виду, когда нужно будет опознать его в полиции? - Она горько рассмеялась. – Нет никакой надежды выбраться отсюда, Эд. Так вот, вернемся к той ночи. Они трогали мое тело. Поглаживали меня вверху и внизу. Затем они провели руками по моим бедрам и между ног, и забрались туда пальцами. - Она вызывающе посмотрела на него. - Вот. Ты доволен?

- Они? Но ведь человек был один.

- Они. Я не знаю, мужчина это, или женщина. Мы привыкли называть его так – ОНИ.

- Я должен спросить, Вирджиния. Они тебя изнасиловали?

- Ты имеешь в виду членом?

- Это может быть важно.

- Нет, - сказала она. - Не насиловали. Всегда пальцы.

- Больше ничего?

- Нет, только пальцы. Но есть кое-что еще.

- Продолжай.

- Они маленькие, тонкие. Я уверена, что они принадлежали женщине.

- Господи, так я и думал.

- Я так и поняла, что ты к этому ведешь. - Вирджиния посмотрела парню в глаза. – Слышала тебя. Лесбийский праздник похоти. Тебе понравилось, что ты услышал.

Эд покраснел, поняв, что произнес тогда свои мысли вслух.

- Это тебя возбуждает? - Ее голос прозвучал жестко. - Ты возбудился, когда слушал мои стоны в темноте?

- Вирджиния, я не...

- Конечно, возбудился. Поэтому так и кончил быстро. И за эту ошибку тебе отрубили палец на ноге.

- Вирджиния, мне жаль.

- Жаль за что? За то, что ты озабоченный подросток? - Она поджала губы, словно сдерживая оскорбления в его адрес. Затем девушка выпустила свой сдерживаемый выдох. - Прости. - Ее глаза смягчились. - Видишь ли, я редко сейчас выхожу на улицу. Стала очень раздражительной. - Ее губы дрогнули в слабой улыбке. - Прости меня, Эд?

- Это ты меня прости. Но мы поняли одну вещь. Нам нужно держаться вместе.

Следующее ее движение застало его врасплох. Спустив с себя одеяло, она подошла к ближайшим к нему прутьям. Ее тяжелые груди колыхались, и он не мог отвести от них взгляда. На ней по-прежнему были только обрезанные штаны. Ее волосы спускались вниз; тяжелые пряди соскальзывали на плечи и касались сосков.

Эд представил, что это ощущение, должно быть, было приятной щекоткой.

Порезы быстро заживали.

Девушка хорошо выглядела. Несмотря ни на что, ее лицо сияло. Она выглядела здоровой. Жизнерадостной.

Встав на колени перед решеткой, она просунула руку и потянулась к нему.

- Эд, подержи меня за руку, пожалуйста.

- С удовольствием.

Стараясь не задеть рану на ноге, он скользнул по полу и сел возле решетки, протянув к ней руку и крепко сжав ее. Она сжала его ладонь в ответ.

Это прикосновение в один момент стало самой прекрасной вещью на свете для него, которое парень бы не обменял ни на один трах, каким бы волнительным он не был.

- Партнеры? - спросила она.

- Партнеры, - согласился он.

Время шло. Нога Эда Лейка зажила. В зверинце продолжались садистко-эротические игры. Свет гас. Иногда приходили к Вирджинии. Иногда к Эду.

Парень старался сдерживаться каждый раз, чтобы не кончить раньше похитительницы.

И сдерживаться ему приходилось часами, лежа на той платформе.

И не важно, был ли то голодный рот, который работал над его членом, то ли это было не менее жадное отверстие.

Но он был теперь точно уверен, что это женщина.

Конечно, он никогда не видел ее. Было слишком темно.

И он никогда не позволял себе кончить, пока его похитительница не насытится.

После этого, после каждой экзекуции, которой их подвергали, Эд и Вирджиния разговаривали. Они делились своими переживаниями, обсуждали каждую деталь - что делала их насильница, как она пахла, что чувствовала по их мнению. Кончила ли она. Кончали ли они сами.

Было ли им хорошо?

Было ли плохо?

Иногда было так плохо, что просто жить не хотелось. А иногда так хорошо, что они чувствовали легкость во всем теле.

Разговоры помогали. Разговоры делали их сильнее.

И в конце концов разговоры привели к самой животрепещущей теме - как они могут нанести ответный удар.

Оно пришло за ним. Оно пошатывалось, ноги двигались с неловкой скованностью, рука тянулась к нему.

Он отступил, задыхаясь от ужаса.

Отпрянул от костлявых рук.

Вскрикнув, повернулся и... уставился на разнесенное пулей лицо Гидры. Обнаженная, она упала на колени и сжала его колом торчащий член, медленно поднося его к своему лицу.

- Выеби мне мозги, - сказала она смеясь и ввела его член себе в рану. Он почувствовал, как ткани разошлись, а потом сомкнулись вокруг его жесткого органа.

Услышал хлюпанье.

- Эй! Эй!

Кто-то тряс Имада.

- Ты в порядке? - спросил женский голос в темноте.

Мужчина сел, включил прикроватную лампу. Женщина подняла руку, чтобы прикрыть глаза, лежа поверх простыней. Она была старше Имада и очень костлявая. Ее кожа была блестящей от масла для загара; кокосовое масло пахло приятно и насыщенно. Он вспомнил их встречу на пляже, где предложил ей натереть маслом спину, и она согласилась. Вспомнил, как привез ее домой, как напоил, накормил и уложил в постель, где они смазывали свои тела маслом и боролись в бесконечном скользком соревновании похоти.

- Луиза, - пробормотал парень, наконец вспомнив ее имя.

Она опустила руку. Красивое лицо с тонкими губами, высокими скулами и ясными голубыми глазами. Женщина неуверенно улыбнулась ему.

- С тобой все в порядке?

- Мне приснился сон. - Имад улыбнулся и пожал плечами. - Ничего страшного.

- Но выглядело-то как раз страшно.

- Каждый из нас несет свой крест, не так ли?

- Это точно. И я в том числе.

- Прошу прощения, что разбудил тебя. Однако... - Он улыбнулся. - Поскольку мы оба уже проснулись, а ночь только начинается... - парень помял одну из ее маленьких, мягких грудей.

Она поймала его руку и притянула к себе, словно желая, чтобы та всегда была рядом.

- Боюсь, не для меня, Имад. Боюсь, мне пора.

- Нет, еще так рано.

- Мне очень не хочется уходить, но я должна успеть на работу.

- В такое время? - спросил он. - Уже почти одиннадцать.

- Да. Я выхожу в двенадцать. Официанткой в "У Клайда". Знаешь, "У Клайда"? У него такая дурацкая вывеска перед входом. "Двадцатичетырехчасовое обслуживание днем и ночью"? - Она тихонько засмеялась. - В любом случае, это было круто.

Повернувшись на бок, женщина поцеловала его. Долго и страстно.

После ее ухода, оставшись в одиночестве в огромном доме, Имад подошел к бару и налил себе бокал джина. Он поудобнее устроился с ним на диване и включил телевизор с помощью пульта. Парень листал каналы, просматривая по несколько секунд каждый, прежде чем перейти к следующему.

Он остановил свой выбор на приключенческом сериале, в котором стройную брюнетку преследовал злодей. Она была одета в футболку и шорты. Имад с удовольствием отметил, что на ней не было лифчика. Он смотрел, как прыгают ее груди, когда она бежит.

Затем она спряталась и ударила преследователя цветочным горшком, отчего тот потерял сознание.

Сериал был глупый, но Имад смотрел его только из-за актрисы и был разочарован тем, что серия так быстро закончилась.

Далее в эфир пустили новостной выпуск. Хмурый блондин зачитывал анонс.

- Через несколько минут, в одиннадцатом выпуске новостей "Очевидец", мы расскажем вам о чудесном спасении в море, о последнем предложении президента по энергетике и о странном двойном убийстве в одном из местных музеев. Это и многое другое от Бонни, Ленни и меня после небольшой рекламной паузы.

Имад решил глянуть новости только из-за репортажа в музее. Замелькали кадры: полицейские за лентой, огораживающей место преступления, криминалисты, передвигающиеся в своих белых комбинезонах; зал Каллахана; крупный план пустого гроба. Досмотрев, и не узнав ничего нового, Имад поднялся наверх к сейфу. Открыв его, он извлек маленький черный блокнот.

Взглянув на первую страницу, парень вздрогнул.

ВОСПОМИНАНИЯ РОБЕРТА КАЛЛАХАНА

СТРАШНЫЙ СПУСК

Хотя по причинам, которые вскоре станут очевидными, я не хотел бы, чтобы моя деятельность в Египте стала достоянием общественности, но считаю себя вынужденным записать необычайные события, связанные с обнаружением мумии Амары. Я приму меры предосторожности, чтобы эти воспоминания никогда не увидели свет при моей жизни и при жизни моей дорогой жены Сары. Если сейчас эту рукопись читаю не я, значит, что нас обоих уже нет в живых. Раскрытие информации о моей деятельности уже не может навредить нам, но может предотвратить дальнейшие трагедии.

В 1926 году мы с отцом отправились в Египет, чтобы оказать экспертную помощь знаменитому Говарду Картеру, который недавно раскопал гробницу мальчика-короля Тутанхамона.

В Луксоре мы встретились с мистером Картером. Он сердечно поприветствовал моего отца, ведь несколько лет назад они вместе с Теодором Дэвисом работали в гробнице Ментухотепа I. Однако мое присутствие не вызвало у него такого энтузиазма. Должно быть, он чувствовал, что моя молодость, независимо от того, насколько хорошо я буду выполнять работу, окажется помехой. Мне приятно отметить, что его отношение к этому вопросу значительно изменилось, как только он увидел, как я помогаю отцу в тонких деталях его работы. Мои подробные и точные записи вскоре заслужили уважение мистера Картера.

Однако именно моя храбрость завоевала уважение египетского юноши Магеда. Мы встретились декабрьским вечером. Страдая от гнетущей жары, я бродил за границами нашего лагеря в надежде наткнуться на шальной, прохладный ветерок. Я тосковал по зимам моего висконсинского детства: катания на санках по склону, прохладный ветер, бьющий в лицо, снежинки, ночь, освещенная полной луной! Я был близок к тому, чтобы разрыдаться от тоски, как вдруг до меня донесся крик.

Никогда не пасующий перед лицом опасности, я бросился вперед и обнаружил полдюжины молодых людей, избивающих парня. Я напал. В последовавшей за этим короткой схватке я нанес хулиганам несколько внушительных ударов и обратил их в бегство.

Магед представился, неплохо говоря по-английски (его отец, как я узнал, служил у англичан во время Великой войны). Он выразил мне свою благодарность и предложил дружбу.

Сначала он объяснил, что парни набросились на него с целью ограбления. Однако после того, как наши дружеские отношения окрепли, он, наконец, доверился мне. Оказалось, что Магед, не будучи невинной жертвой, сделал гнусное предложение сестре одного из парней. Когда она отказала ему, молодой Магед продемонстрировал свою враждебность, испражнившись на пороге ее дома. Неудивительно, что ее брат и несколько его товарищей отреагировали на это насилием.

В течение нескольких недель выяснилось, что Магед оказался бесценным спутником. Египтянин открыл мне ночную жизнь Египта. Мы пили краденое ракы[5]. Убегали, дрались, смеялись. Иногда проводили ночи в объятиях смуглых, похотливых женщин с темными глазами, которые показывали мне наслаждения, которых я никогда не знал раньше.

Именно благодаря Магеду и тем бесшабашным вылазкам, которые мы устраивали вместе, мы сделали открытие, которое так изменило мою жизнь.

Январской ночью, пожелав отцу спокойной ночи, я встретился с Магедом в условленном месте встречи. Оттуда мы долго шли пешком по пустыне, пока не добрались до деревни с глинобитными домами. В одном из них, как заверил меня Магед, мы найдем сестер-близняшек, чья красота и сексуальные таланты переплюнут всех остальных женщин.

Я ждал снаружи, пока Магед зайдет в один из домов за ними. Вскоре он появился снова. Две девушки, стоявшие за ним, были действительно красивы, хотя им было не больше семнадцати лет. Долгие мгновения я смотрел на них в лунном свете, пораженный благоговением. Я поприветствовал их по-арабски. Они соблазнительно улыбнулись, но не произнесли ни слова. Магед быстро сообщил мне, что они глухонемые. Сначала я был обеспокоен этим открытием. Но тут же успокоил свою совесть, напомнив себе, что пять пиастров, которые мы намеревались заплатить девушкам за их квалифицированные услуги - это очень большая сумма для них. Ведь феллах[6], работавший у гробницы, получал всего три пиастра за целый день работы.

Взяв за руку одну из девушек, я последовал за Магедом в дюны за деревней. Там мы расстелили одеяла на песке. Девушки разделись, открыв лунному свету свою прекрасную кожу. Глаза у них были темные, похотливые. Их груди были маленькими, увенчанными бархатистыми темными сосками. Все мое тело превратилось в скопление предвкушений и волнений, когда я представил, как проведу ночь с этими красавицами пустыни. Я был готов немедленно взять свое, но Магед удержал меня и показал, что нам с ним следует присесть.

Девушки отошли от нас, их босые ноги оставляли на песке изящные отпечатки. С оливковым маслом в руках они ласкали друг друга, пока их кожа не заблестела в свете луны. Затем они танцевали. Я никогда не видел такого танца, ни раньше, ни позже, и он навсегда запечатлелся в моей памяти, чтобы вспоминать о нем бальзамическими ночами, когда на сердце неспокойно. Воспоминание болезненное, как часто бывает с изысканными ощущениями.

Я вижу слияние их тел, движущихся как бы под удивительно призрачную, эротическую мелодию. Но музыки нет. Единственный звук - далекий лай бездомных собак.

Я вижу, как обнаженные девушки ласкают себя, как руки поглаживают острые грудки, скользят по гладким животам и бедрам, поглаживают темноту между ног. Ног, которые раздвигаются и извиваются, словно насаженные на огромные фаллосы. Я вижу, как они придвигаются ближе друг к дружке. Их пальцы встречаются. Затем они притягиваются друг к другу, как любовники, долгое время находившиеся в разлуке, любовники, изголодавшиеся по прикосновениям друг друга, изголодавшихся по страсти. Вкусу...

Вкусу запретной любви.

Запретного желания.

Как долго они продолжали, я не помню. Я хотел, чтобы они танцевали вечно, и в то же время хотел, чтобы они остановились, чтобы я мог насытить аппетит, который напрягал все мое существо. Наконец, их тела разъединились, и они шагнули к нам, их груди судорожно вздымались, волосы были всклокочены. Девушки, несомненно, уже несколько раз кончили во время своего странного танца, но их полузакрытые глаза обещали безграничное наслаждение.

Я стоял неподвижно, пока одна из близняшек медленно снимала с меня одежду. От нее пахло песком, оливковым маслом и женщиной. Капля масла скользнула на кончик ее соска и замерцала там, вбирая в себя все яркие цвета радуги. Я жаждал слизать ее, эту каплю нагретого телом женщины масла. Когда последняя одежда упала на песок, я наклонился вперед, нашел языком эту каплю масла и слизал, перекатывая вкус во рту и глотая.

Если бы меня остановили в следующие несколько минут, я бы посчитал свою жизнь прожитой зря. Но слухи об исчезновении девочек из дома запоздало дошли до Кемвезе, их отца. До его приезда я уже провел время с каждой из девочек. Я стоял на коленях, держа одну близняшку в своих жарких объятиях, зарывшись лицом в ее гладкие золотистые бедра, мой язык погружался в ее сладость, мой фаллос пульсировал в плотном сжатии губ другой, когда резкий удар по моим ногам опрокинул меня (только благодаря редкой удаче девушка не откусила мне член).

Катаясь по песку, я увидел, как Магед бросился бежать. Нога в сандалии выбила из меня дух, и я едва мог дышать, но все же оглянулся. Обнаженные девушки стояли возле своего отца, хватали его за руки и ноги, мешая ему бить меня, но были не в силах противостоять разъяренному монстру. Он отбросил их в сторону и с ревом бросился на меня.

Его нога метнулась к моему лицу. Поймав ее обеими руками, я крутанулся, повалив Кемвезе на землю. В этот момент я мог бы убежать и спастись. Однако это противоречило моей бойцовской натуре.

Никогда не отступая и не убегая от опасности, я набросился на рычащего дикаря. Я навалился на него, нанося удары кулаками по его лицу. Услышав громкий хруст, понял, что костяшки моих пальцев разбили ему нос. Не успела кровь хлынуть из ноздрей, как его рука взметнулась вверх и ударила меня по голове с мощностью дубины. Ошеломленный, я отлетел в сторону.

Я лишь смутно осознавал, что огромный мужчина поднимает меня. Он поднял меня высоко над собой, затем наклонил мою голову вниз и повалил меня на песок. Моя шея должна была сломаться, как гнилая ветка, когда я ударился о землю. Но почему-то этого не произошло. Однако удар потряс каждый дюйм моего тела, и я был бессилен помешать звереподобному извергу избивать меня.

Он снова поднял меня. Я понимал, что скоро умру. Однако вместо того, чтобы снова бросить меня на землю, он понес меня. Куда он меня нес, я понятия не имел. Да и мне было все равно. Я лишь надеялся, что если он будет нести меня достаточно долго, то ко мне вернутся силы, и я смогу спастись.

В конце концов, он достиг своей цели, где бросил меня на землю. Хотя у меня не было сил поднять голову, я увидел, что мы находимся возле руин храма Ментухотепа. Ворча, Кемвезе отодвинул в сторону большую каменную глыбу. Я сразу же понял его намерения. Ужас охватил меня, очистив мой разум и придав мне новые силы. Подняв голову, я увидел в песке под тем местом, где лежал камень, небольшое черное пятно. Дыру. Темное отверстие, уходящее вниз, в чрево пустыни.

Когда он подошел ко мне, я бросил горсть песка ему в лицо. Ослепленный и кашляющий, он схватился за меня. Я выкатился из-под его руки, встал на четвереньки и пополз, пытаясь встать на ноги, но мое тело еще не отошло от предыдущего удара, и вскоре он схватил меня за ногу. Разъяренный мужчина тащил меня назад, тащил к ужасной дыре. Мои пальцы цеплялись за песок. Все мое мужество было сломлено ужасной перспективой, ожидавшей меня, я взывал о прощении. Я умолял его. Я предлагал ему деньги. В конце концов, я пригрозил ему страшной местью.

Все было бесполезно.

Он поднял меня за обе ноги. Я увидел внизу, прямо под собой черную бездонную яму, похожую на туннель в ад. Мои руки рыли песок по ее краям в тщетных попытках уцепиться за что-либо, но безрезультатно.

А потом он отпустил меня.

Я полетел головой вперед в черноту, вопя по всю мощь своих легких.

УЖАСНАЯ ЯМА

Я падал, окаменев от беспричинного страха, что могу навсегда провалиться в беспросветную пустоту. К счастью, у меня было мало времени, чтобы задуматься над ужасом этой мысли. Внезапно я ударился о дно шахты и потерял сознание.

Когда сознание вернулось ко мне, боль во всем теле быстро напомнила мне о серьезности моего положения. Темнота была настолько беспросветной, что я несколько раз моргнул, чтобы убедиться, что мои глаза действительно открыты. Камни под спиной подсказали мне, что я лежу лицом вверх. Я поднял руки и почувствовал огромное облегчение, и исследовав свое все еще обнаженное тело: лицо, грудь и живот, интимные места, бедра, поняв, что, кажется, все цело. Я пошевелил ногами. Казалось, они действовали.

Лежа, продолжая поглаживать свое тело и приходя в себя, я начал оценивать свое положение. Дьявол Кемвезе, несомненно, оставил меня здесь умирать. Если это так, то он наверняка закрыл отверстие ямы огромной каменной глыбой, которая запечатывала ее до того, как он ее откатил. Даже если бы мне удалось взобраться вверх, я не смог бы сдвинуть камень. Однако мой лучший шанс на спасение, похоже, лежал именно в этом направлении.

Я вгляделся в черное пространство над собой, попытался определить, действительно ли он завалил отверстие. Если нет, то я должен был видеть свет звезд или луны. Ничего не было видно. Ничего.

Я решил, что все же должен попытаться выбраться наружу. Однако сначала следовало бы исследовать границы моей тюрьмы.

Когда я пошевелился, чтобы сесть, неровная земля подо мной как будто зашаталась. Опустив руку на комок под голым бедром, я коснулся податливой поверхности, поняв, что подом мной шкура. Мои пальцы исследовали ее дальше. На ощупь шкура была морщинистой, вялой. Надавив на нее, я почувствовал под ней твердую округлость кости. Задыхаясь, я отпрянул от существа.

Дрожа, я спрятался в темноте и посмотрел в его сторону. Разумеется, ничего не было видно. Чтобы подтвердить свои опасения, я, наконец, рискнул двинуться вперед. Мои руки снова натолкнулись на мертвую плоть. Я недолго исследовал ее, прежде чем с мучительным ужасом и отвращением осознал, что мое падение было смягчено иссохшим трупом человека.

Он, как и я, был обнажен. Я подумал, не был ли он тоже застигнут за развратом с дочерями Кемвезе. От этой мысли я похолодел, несмотря на страшную жару в яме. Возможно, мой конец будет таким же, как и его.

Нет, черт возьми, - сказал я сам себе. Мой голос прозвучал ужасно громко в тесной камере. Глупо, я знаю, но на мгновение я испугался, что разбудил своего покойного товарища по несчастью. Я прислушался, ожидая, что он заговорит. Или, что еще хуже, выкинет руку вперед, и я почувствую, как его мертвые пальцы касаются моего обнаженного тела.

К моему огромному облегчению, мои фантазии так ими и остались.

Я слышал только свое неровное дыхание.

Сухое, затрудненное дыхание.

С этого момента я старался хранить молчание.

Начиная от ног мертвеца, я начал пробираться вдоль границы своей камеры. Я полз на четвереньках по древней пыли. Сухая, как мое запорошенное горло. Чтобы не потерять ориентацию, я провел плечом по каменной стене. Проползя таким образом не более минуты, я неожиданно нащупал чье-то лицо и закричал.

Эхо вернулось ко мне, как вой банши и ударило по моим барабанным перепонкам так сильно, что стало больно.

Долгое время я прижимался к стене, вдыхая горячий воздух, пытаясь вернуть себе самообладание. Затем я решился. Дрожащими руками я ознакомился со своим новым соседом. Его плоть на ощупь была более жесткой, чем у первого трупа, что позволило мне предположить, что его пребывание в яме было более длительным. Моя рука провела по всей длине обнаженной конечности. Я не мог определить, рука это или нога, пока мои пальцы не встретились с мешочком сморщенной кожи и твердой палкой высохшей плоти толщиной с мой большой палец.

Мошонка и фаллос.

Оба такие же иссушенные и сморщенные, как и само тело.

Недолго думая, я провел рукой по впалому животу; груди; сквозь кожу я почувствовал гребни ребер. Затем я нашел горло и твердую округлость головы с пучками волос.

Я оставил его позади и продолжил свои поиски. Мои ищущие руки двигались по пыли в кромешной темноте. Моя реакция на следующее тело была более сдержанной. Я не закричал. Я просто быстро убрал руку с его ноги.

Этот человек был полностью одет. Я проверил его карманы. В кармане его рубашки я обнаружил пачку сигарет и маленький коробок спичек. Осторожно открыв коробок, как будто в нем находились самые ценные сокровища Египта, я кончиками пальцев нащупал спички. Пересчитал их. Восемь. Восемь драгоценных спичек. Я чиркнул одной.

Ничего.

Серная головка спички рассыпалась при соприкосновении с фосфорной намазкой на коробке.

Неужели я обречен провести остаток жизни в этой камере под пустыней?

Медленно умирать от жажды?

Безумие настигнет меня, когда эта всепоглощающая тьма навалится на меня?

Неужели завтра я буду петь своим мертвым товарищам по несчастью, держа их сухие руки для утешения?

Нет... держись, - сказал я себе. - Попробуй снова зажечь спички.

На этот раз я ощупал коробку, пока не нашел абразивную полоску. Должно быть, в предыдущий раз я провел головкой спички по гладкой бумажной стороне.

Я снова чиркнул. Серная головка сверкнула в темноте, затем вспыхнула с таким блеском, что боль пронзила мои глаза. Однако через мгновение боль прошла, и я увидел ужасную картину и застонал.

Вокруг меня на дне шахты диаметром не более десятка футов лежали высохшие трупы пяти человек. Тот, что лежал передо мной, одетый, все еще держал револьвер в своей иссохшей руке. Я увидел дыру в его правом виске. Затем пятно, потемневшее от пыли, от обильного излияния крови и мозга.

У одного, лежащего на земле, были зияющие раны на бедре. Я почти не сомневался, что они означают. В голове мелькнула мрачная мысль, что и меня скоро могут довести до крайности жажда и голод, и я подумаю о том, чтобы пообедать иссохшими останками.

Один из них, лысый худой мужчина, одетый только в трусы, выглядел более свежим, чем остальные. Я сомневался, что он был мертв более нескольких дней. Возможно, его тело еще сохранило достаточно влаги, чтобы утолить жажду, которая вскоре начнет мучить меня. В мочевом пузыре могло быть до полупинты.

Нет. Это было бы...

Огонь опалил мои пальцы. Я выронил спичку. Темнота поглотила меня, и я стоял неподвижно среди мертвецов, обдумывая свои дальнейшие действия.

В конце концов, я опустился рядом с человеком, покончившим с собой. Нащупывая вслепую, я нашел его револьвер. С дьявольским трудом мне удалось вырвать его из руки мертвеца - в конце концов я прибегнул к тому, чтобы сломать два пальца. Заполучив оружие, я осторожно отщелкнул фиксатор цилиндра. Цилиндр повернулся в сторону. Я наклонил ствол вверх. Шесть патронов упали мне на ладонь. Только на ощупь в темноте я определил, что два из них были стреляными гильзами, пустыми, а четыре - целыми. По их размеру и весу я определил, что они 38-го калибра. Я перезарядил оружие и отложил револьвер в сторону, где мне не составит труда его найти.

В настоящий момент оружие мне было не нужно. Однако сам факт его наличия меня очень утешал. Я знал, что, если обстоятельства не предложат альтернативы, мне не придется превращаться в унижающееся, нечеловеческое существо. Я просто лишу себя жизни, как и предыдущий его владелец, и с этим будет покончено.

Решив это, я снова стал рыскать в темноте. Для начала снял с мужчины брюки. В одном из карманов я нашел перочинный нож. С его помощью я разрезал штанины на длинные узкие полоски. Когда у меня была дюжина таких полосок, я чиркнул еще одной драгоценной спичкой. Осталось шесть, сказал я себе. Только шесть. Я поднес ее пламя к концу полоски и обнаружил, что у меня получился вполне удовлетворительный факел. Выкладывая ткань по мере необходимости, я внимательно осмотрел камеру при свете горящего хлопка.

Каменная стена, как я заметил, постепенно наклонялась внутрь. Это исключало возможность забраться на самый верх шахты. Может быть, есть другой выход? И то, что мои предшественники его не нашли, однако, не являлась неопровержимым доказательством того, что такого выхода на самом деле не существует.

Здесь мне очень помогли мои знания египетских гробниц. Яма, моя тюрьма, очевидно, была построена в древние времена. Ее близость к храму Ментухотепа может указывать на то, что она была построена во время его правления, возможно, как тайный вход в его гробницу. Нередко встречались такие проходы, часто спроектированные как сложные лабиринты с ложными входами, тупиками и проходами, спрятанными в стенах и потолках для того, чтобы помешать грабителям гробниц добраться и обчистить святыню.

В бесполезных поисках по стенам и полу я исчерпал почти весь запас самодельных фитилей. Пока пламя еще горело, я быстро еще нарезал полосок из штанов мертвеца. Затем я возобновил поиски, ища хоть малейшую подсказку, что за каменной стеной моей камеры может скрываться тайный ход. Я не нашел никакой зацепки. Если бы у меня была кирка, я мог бы пробить себе путь к свободе. С голыми руками я был бессилен.

Дав свету угаснуть, я привалился к одной из стен. Я был потным, измученным, покрытым пылью. Мои надежды на спасение угасли, превратившись в тусклую молитву о чуде.

Пока я сидел в темноте, окруженный своими молчаливыми спутниками, у меня зародилась идея. Сначала она казалась неосуществимой. Но по мере обдумывания я все больше склонялся к идее ее осуществить. Хотя верх шахты был выше, чем позволял увидеть мне мой хлипкий факел, все, что могло меня приблизить к нему, я решил пустить в ход.

Возможно, в конце концов, проход в гробницу был расположен на стене ближе к поверхности. Такой способ сокрытия был небезызвестен хитрым жрецам тех древних времен.

Итак, все обдумав, я принялся за сооружение лестницы из тел. Это была жуткая задача. В темноте я вытащил каждое из них из места упокоения. Их суставы были жесткими, кожа - грубой. Некоторые умерли лежа, другие сидя, так и застыв навечно в этом положении. Я использовал эти различия при строительстве своей лестницы, часто жертвуя высотой ради прочности.

Наконец, ловко сложив четыре трупа у стены, я получил платформу высотой себе по грудь. Я поднял последний труп, тот, который умер совсем недавно. Он казался менее хрупким, чем остальные. Кроме того, его конечности застыли в удобных положениях. Я поставил его вертикально поверх остальных, слегка прислонив его спиной к стене. Когда он надежно закрепился, я зажег полоску ткани, верхний конец которой я ранее вставил ему в рот и поправил горящий кончик на краю платформы, чтобы он не мешал моему продвижению.

Затем я начал ужасный подъем. Тела неуверенно дрожали под моими ногами, но я тщательно следил за тем, чтобы мой вес приходился только на самые сильные точки: бедро здесь, плечо там. Наконец, я достиг вершины своей лестницы. Я стоял неподвижно, держась за стену, собирая силы для самой трудной части подъема.

Пламя медленно поднималось по полоске ткани. Вскоре оно воспламенило волосы трупа и те, вспыхнув на короткое время, осветили камеру мерцающим белым светом, а мои ноздри наполнив ужасным зловонием. Когда огонь угас, я осмотрел свой факел.

Половина полоски еще оставалась. Я намеревался использовать ее пламя, когда доберусь до вершины, чтобы зажечь другую полоску, которую сейчас была намотана на мою шею. Это избавит меня от необходимости использовать драгоценные спички. Спичечный коробок был привязан к горлу, так что я не останусь без света, если огонь потухнет во время восхождения.

Без дальнейших колебаний я двинулся в сторону. Я смахнул горящий огарок с колен моего жуткого спутника и оставил его висеть рядом с ним в стороне от меня. Прижавшись к его телу, я начал взбираться на него. Ощущения были ужасные, тем более что я был обнажен.

Я сидел на его согнутых коленях, одной рукой прижавшись к стене, другой обхватив его левое плечо, когда огонь погас. Внезапная темнота испугала меня, но я знал, что упаду, если не продолжу подниматься. Скользя ступней по его сухой ноге, я нащупал костяной выступ бедра. Почувствовав себя уверенней, я поднял другую ногу. Она тоже уперлась в его бедро. Сидя еще более шатко, чем прежде, я наклонился вперед, ухватившись за его колени, я осторожно выпрямился, и полностью прислонился к нему. Я почувствовал давление его лица на мой живот, затем почувствовал, как его нос упирается в мои гениталии. Я не буду рассказывать о кошмарных образах, которые проносились в моей голове, пока я медленно поднимался вверх.

Я уже был почти на его плечах, когда труп накренился. Мои руки искали опору на каменной стене, но не находили ее. Труп продолжал выскальзывать из-под моих ног. Через мгновение я уже падал. Одна нога ударилась о верхнее тело моей мрачной лестницы и пробила ее насквозь, как будто это была доска из трухлявого дерева. Оттуда я кувыркнулся назад, в темноту.

Со страшным ударом, я рухнул вниз, испытывая чувство дежа вю. Пока я лежал там, оглушенный, на меня упало тело. Потом еще одно. Я отбросил их в сторону и отполз в сторону.

Прижавшись к стене, я вглядывался в темноту. И напряженно вслушивался. Кроме стука собственного сердца, задыхаясь, я слышал и другие звуки. Приглушенное, бессвязное бормотание. Шелестящий звук сухой плоти, волочащейся по неровному полу.

Я знал, что они идут за мной.

Нет! - закричал я.

Мне показалось, что я услышал их замогильный смех.

Дрожащими руками я развязал полоску ткани на своей шее, открыл коробок спичек и вынул одну. Готовясь чиркнуть, я колебался. Лучше умереть в темноте, конечно, чем смотреть на ползущих ко мне существ - мертвых существ. Но я должен был увидеть!

Я чиркнул спичкой. Во внезапно вспыхнувшем свете я увидел, как один из них потянулся к моей ноге! Другой, сидящий прямо, ухмылялся. Остальные, все еще лежащие в куче, корчились, пытаясь распутать свои скрюченные конечности. Прошло несколько мучительных мгновений, прежде чем я понял, что их движения были иллюзией, созданной трепещущим огоньком моей спички.

Я зажег конец полоски ткани и стал наблюдать. Наконец, я убедил себя, что мои спутники мне не угрожают, что опасность кроется только в моей расстроенной психике. Мой взгляд обратился к блестящему никелированному револьверу.

Пора покончить со всем этим, - подумал я.

Время для забвения.

Я поднялся на ноги и понял, что потерял спичечный коробок. Опустив глаза, я осмотрел пол, пока не заметил маленький коробочек. Наклонившись, чтобы поднять его, я заметил странную тень у основания стены. Я опустился на четвереньки и свободной рукой потянулся в тень... глубже... глубже... Дыра!

Она была более двух футов в диаметре. Просунув руку как можно дальше, я не обнаружил никаких препятствий. Несомненно, это был тот самый проход, который я искал!

Каким же дураком я был! Таким дураком! Во время моих тщательных поисков мне и в голову не пришло заглянуть за трупы!

Я громко рассмеялся. Неужели и другие, искавшие выход, совершили ту же ошибку? Неужели Кемвезе специально положил свою первую жертву над отверстием, чтобы скрыть проход от своей будущей жертвы?

В течение следующих нескольких минут я отрезал новые полоски от того, что осталось от штанов мертвеца. Я повязал их вокруг шеи и снова закрепил коробку спичек у горла. Затем, сжимая в одной руке револьвер, я пролез в нору и начал свой путь к свободе.

ГРОБНИЦА АМАРЫ

Я медленно, с трудом пробирался по узкому проходу. Временами каменные стены сдавливали мне плечи, и я боялся, что могу застрять. Однако о том, чтобы повернуть назад, не могло быть и речи. Я знал, что ждет меня позади: верная смерть. Впереди была надежда.

Шершавые стены давили на меня. Они царапали обнаженную плоть моего тела. Если бы я страдал клаустрофобией, то чернота, удушающая жара и тесные, сдавливающие стены наверняка свели бы меня с ума. Но я сохранил рассудок и протиснулся вперед.

Наконец, мои вытянутые руки нашли открытое пространство вместо камня. Я продвинулся вперед настолько, насколько осмелился. Засунув револьвер в щель у груди, я обеими руками освободил полоску ткани на шее и зажег ее конец.

Я оказался у потолка камеры. Ее длина и ширина составляли около двенадцати футов. Однако дна не было видно. Зажегши импровизированный факел, я опустил горящий кончик как можно ниже. Дна все еще не было видено, поэтому я подтянул полоску и оторвал последние несколько дюймов, бросив вниз, а потом смотрел, как она сгорает на в двадцати футах подо мной.

Не имея выбора, я схватился за револьвер и рванул вперед. Зависнув над краем обрыва, едва не упав вниз, я со всей силы оттолкнулся от стены. Я маневрировал в воздухе, как ныряльщик, и ударился о пол ногами. Мои ноги, конечно же, подкосились. Я кувыркнулся вперед, снова, уже в который раз, больно ударившись о землю. Однако я остался в сознании, и беглый осмотр моих конечностей показал, что при падении я отделался синяками и ушибами, но ничего не сломал.

В нетерпении я зажег спичку и поджег одну из полосок ткани. К моему облегчению, в этой яме не оказалось никакой незваной компании.

Я также обнаружил дверь в гробницу.

Странный золотой диск, украшенный скипетром Осириса, был приложен в качестве печати к каменной двери и удерживался на месте пенькой. В свете своего слабого света я видел несколько видов иероглифов, выгравированных на двери. Под руководством отца я научился читать на этом языке, и теперь казалось, что знал его с рождения. К сожалению, кто-то срезал нацарапанные глифы, сделал все, чтобы они стали нечитаемыми.

Мне уже доводилось видеть такую работу. Без сомнения, это была могила изгоя или проклятого, того, чье имя было предано анафеме.

От осознания этого по моей обнаженной коже пробежали мурашки. Будучи скептиком в вопросах сверхъестественного, я не должен был быть встревожен, оказавшись у дверей гробницы того, кого прокляли древние жрецы. Однако я испугался: я чувствовал зло, исходящее от этого места. Оно пробирало меня до костей.

Отойдя от двери, я стал искать выход.

Его не было.

Ни одного.

Это не стало большой неожиданностью: мой путь в эту камеру был единственным способом входа или выхода.

Я был рад, что у меня есть револьвер. По крайней мере, он обеспечит мне быстрый конец, а не медленную и безумную агонию смерти от обезвоживания.

Я задул горящий конец ткани и сел в угол. Еще не время было кончать с собой. Для этого будет достаточно времени позже. Я попытался отогнать мрачные мысли и подумать о возможных путях спасения, но ответов не находил.

Наконец, я решил попытать счастья в гробнице. Хотя я с ужасом думал об этом месте, мне было весьма любопытно. Кроме того, был только один способ узнать, что находится за запечатанной дверью. Возможно, там даже было мое спасение.

Я двинулся к двери. Борясь с нежеланием прикасаться к ней, я зажег одну из своих полос ткани и принялся за работу.

Я начал достаточно спокойно. Однако по мере продвижения вперед мое безумие росло. Что, если я не смогу открыть дверь? А что, если мне это удастся, но выхода там не будет? Все это время я боролся с ужасом перед нечестивым покойником, погребенным внутри. Хотелось лишь забиться в самый дальний угол камеры, но мой лихорадочный разум подсказывал мне, что единственный шанс выжить - это открыть дверь. В ярости я вырвал пеньку. Я орал и ревел как безумец, ломясь в дверь.

Наконец она застонала.

С запечатанных краев двери посыпалась пыль.

Дверь заскрипела.

Распахнулась.

Я отшатнулся, когда порыв горячего воздуха дыхнул мне в лицо и загасил мой примитивный факел. От неприятного запаха меня передернуло. Это был запах мертвых, разлагающихся змей. В темноте я представил, что гробница - это чертог, где умирающие гадюки с нетерпением ждали, когда я вступлю в их владения, чтобы наброситься на меня. Где кобры в капюшонах раскачивались, поджидая жертву. С клыков капал яд. Я знал, что это невозможно: кошмар измученного разума. Однако только свет мог развеять мои страхи. Дрожащими руками я чиркнул еще одну спичку и зажег огарок, и только потом заглянул в дверной проем.

Змей там, конечно же, не было.

Окинув взглядом небольшое пространство, освещенное моим факелом, я шагнул в гробницу.

Сначала я подумал, что она пуста. Конечно, грабители давно ее опустошили, забрав все сокровища: бесчисленные предметы первой необходимости, захороненные вместе с покойником, чтобы обеспечить ему комфорт в загробной жизни - утварь, оружие, мебель, тела слуг. Несомненно, саркофаг и сама мумия также были давно вывезены.

Я оглядел стены. Обычно они были покрыты росписью, изображающей жизнь умершего: охоту на птиц, ловлю копьем жирной рыбы, водившейся в Ниле; или же там были изображения умершего с членами его семьи. Также, должны были быть сотни иероглифов, описывающих жизнь погребенного здесь человека, его победы, имена его детей. Здесь также должны были быть молитвы и стихи из великой египетской Книги мертвых.

Вместо этого гробница была полностью окрашена в черный цвет. Но при этом она все еще сохраняла красновато-коричневый оттенок. Такое я тоже видел раньше. В гробнице одного из жрецов фараона Ахенатена, царя-еретика, который изгнал богов Египта в пользу одного божества - Атена. Я вспомнил, как стоял в гробнице опального жреца и слышал, как Говард Картер описывал, как позже жрецы стерли имя нечестивца, а затем покрасили стены свиной кровью. Кровью животного, которое древние египтяне считали нечистым. Это и уничтожение личности умершего жреца уничтожило бы его душу в загробном мире.

То же самое произошло и здесь. Стертое имя на двери гробницы. Настенные рисунки и иероглифы были закрашены презренной кровью свиней.

Тот, кто был здесь похоронен, должно быть, действительно был ненавистен последующим поколениям, которые так тщательно стремились отомстить духу умершего.

Я утешал себя мыслью, что злодей давно уже там, где и другие бесчисленные мумии. Возможно, даже сейчас находится в каком-нибудь далеком музее. Или, как и многие другие, мумия была измельчена в порошок каким-нибудь незадачливым европейцем, ныне давно умершим, в качестве чудодейственного лекарства своего времени. А может быть, ее просто использовал как хворост для костра какой-нибудь бедуин.

Когда я проходил через камеру, мой свет упал на канопический ларец. Рядом лежала каменная крышка саркофага, а рядом - крышка гроба.

Холод пронизал мое тело. Кишки свело судорогой, яйца сжались, словно пытаясь спрятаться в паху. Долгое время я просто смотрел на открытый саркофаг, боясь пошевелиться.

Горящая полоска ткани становилась все короче. Я понял, что если так и буду бездействовать, то погружусь во тьму. Эта мысль побудила меня к действию. Я сдернул с шеи полоску ткани - последнюю такую полоску - и зажег ее; стены, покрытые засохшей кровью, казалось, питались светом, делая камеру все мрачнее и страшнее.

Без малейшего колебания я шагнул в сторону саркофага и заглянул в него.

Поначалу я не был шокирован странным зрелищем, открывшимся передо мной.

Внутри был человек - мертвый человек, если быть точным, но не так уж сильно отличающийся от меня. У него были каштановые волосы. На нем были рубашка и брюки, кожаный пояс, ботинки с аккуратно завязанными шнурками. Поскольку он лежал лицом вниз во внутреннем деревянном гробу, я не мог видеть его лица.

Только когда я присмотрелся внимательнее, я заметил мумию под ним. Часть ее головы была видна. Я увидел ее рыжие волосы, множество рыжих волос, заполнивших пространство между телом и стенкой гроба. Видел ее пустые глазницы. На мгновение мне показалось, что она целует шею мертвеца.

После этого ощутил и запахи. Сквозь дым горящей ткани я уловил затхлые ароматы древних специй. Вероятно, те самые, которые были помещены в полость тела мумии, чтобы скрыть запах посмертного разложения.

Я поднял голову мужчины. Голова мумии тоже приподнялась, и я понял, что ее зубы впились ему в горло.

Отойдя от гроба, я приставил револьвер к виску.

Нажал на курок.

СПАСЕНИЕ

Если бы револьвер выстрелил и оборвал мою жизнь в тот момент в гробнице Амары, многие были бы спасены от несчастий, постигших их впоследствии. Но если боги и существуют, то это хитрые дьяволы, плуты, играющие нашими судьбами. Они посчитали нужным оставить меня в живых.

Я взвел курок для второй попытки.

Когда мой палец начал нажимать на спусковой крючок, я услышал далекий, отдающийся эхом зов. Кто-то выкрикивал мое имя. Это был голос моего друга, Магеда.

Выбравшись из гробницы, я посмотрел в сторону туннеля, расположенного высоко на стене камеры. Там я увидел зыбкий, пляшущий луч фонарика.

- Магед? - позвал я.

- Роберт! - Восторг в его голосе заставил меня улыбнуться.

Мое отчаяние, мое безумие, моя самоубийственная беспомощность отступили, исчезли, как исчезает утренний туман на Ниле перед рассветным солнцем. Я почувствовал внезапную радость человека, который, преследуемый кошмарными демонами, просыпается перед золотым рассветом.

Наконец, луч света упал на мое лицо.

- А, мой друг! - воскликнул Магед. - Всегда ты был исследователем. Я думал, что никогда не найду тебя.

- Ты, конечно, не торопился.

- Я ходил за веревкой. – Он сбросил ее вниз, и она, размотавшись, упала на дно колодца. - Поднимаешься? - спросил он.

- Ты один?

- Конечно.

- Тогда закрепи веревку и спускайся. Я нашел кое-что, что ты должен увидеть.

Через несколько мгновений я увидел, как мой молодой друг спускается по веревке. Он поспешил ко мне. Его радость при встрече была такова, что он обнял меня.

- Я должен был снести тебе голову, - сказал я ему, ухмыляясь.

- Разве сестры не были такими, как я обещал?

- Они были чудесны, восхитительны. Только ты забыл упомянуть их отца.

- Этот человек тиран.

- Тиран? Он убийца! Но хватит об этом. Хочу показать тебе, что я нашел.

Я показал ему дверь гробницы со смазанными иероглифами. Его настроение сразу упало. Он не хотел входить в гробницу, и мне пришлось долго уговаривать его. Я взял у него фонарик и повел за собой. Даже его оливковая кожа на лице побледнела, когда он увидел, какими мрачными черными и ржаво-коричневыми красками окрашены стены.

- Воистину это могила презренного, - сказал он. - Никогда прежде я не видел, чтобы каждый дюйм стены гробницы был окрашен свиной кровью. - Он постарался не касаться стен.

- Пойдем, - позвал я. Он подошел к саркофагу, где я его ожидал, подсвечивая внутрь. Потом я приподнял голову мужчины, чтобы Магед мог увидеть зубы мумии, впившиеся в горло трупа.

Он быстро отступил назад.

- Мы должны убираться отсюда.

- Куда спешить? - спросил я, наслаждаясь его испугом.

- Невеста Сета, - пробормотал он.

- Что?

Мой вопрос остался без ответа, так как парень уже спешно покинул гробницу. Несмотря на заряд бодрости, пришедший вместе с Магедом, мне не хотелось оставаться наедине с этой жуткой парочкой, поэтому я поспешил за другом. Не успел я выйти из гробницы, как тот начал задвигать дверь.

- Не беспокойся, - сказал я, останавливая его. - Нам все равно придется открыть ее снова.

- Пожалуйста! Не надо! Она должна оставаться запечатана.

- Должна?

- Она восстанет из мертвых, чтобы отомстить своим убийцам.

- Глупости.

- Это правда, Роберт. - Он указал на изуродованные глифы на двери. – Сейчас это не читаемо, но когда-то это было ее имя. Амара!

Я взглянул на него. Действительно, то немногое, что осталось разборчивым, могло быть частью имени Амара.

- Мы должны немедленно уходить, - сказал мне Магед, - и найти святого человека, чтобы заново запечатать вход.

- Что мы сделаем, Магед, - твердо сказал я, - так это придумаем, как вынести ее и ее гроб отсюда.

Его глаза расширились от испуга.

- Мы не должны этого делать. Ты не понимаешь, Роберт. Ты сломал печать Осириса, охраняющую вход. Его оберег разрушен. Без нее Амара будет ходить по ночам.

- Она мертва, глупец.

- Она из мертвых, которые живут. - Магед задвинул дверь гробницы и прислонился к ней спиной. Пот блестел на его лице. Его глаза были большими... испуганными. Я никогда раньше не видел его таким. - Пожалуйста, послушай, мой друг. Я все объясню.

- Говори, - сказал я ему довольно нетерпеливо.

- Изгнанный бог Сет, убийца Осириса, это тот, кого иудеи и христиане называют Сатаной. - Он вздохнул и продолжил. - Сет пришел ночью к Амаре, которая была любимой женой фараона Ментухотепа. Он дал ей семя из своих чресл, чтобы она родила ему сына. В обмен на ее благосклонность он обещал Амаре дар вечной жизни.

- Чушь, - сказал я с презрением.

Магед проигнорировал мое замечание.

- Злой бог Сет пожелал, чтобы его сын стал фараоном после Ментухотепа и привел народ Египта к гибели. Когда Амара родила, Ментухотеп заподозрил предательство, потому что у сына были злые глаза... змеиные глаза. Он предал Амару смерти.

- А что с ребенком?

- Он тоже был казнен и погребен вместе с Амарой.

- Я не видел его.

Магед пожал плечами.

- Грабители могил, возможно...

- Что ж, твоя история очаровательна, но это полная чушь.

- Это правда, Роберт. Поверь мне.

- Где ты ее услышал? Я никогда не слышал эту историю раньше.

- Когда я был ребенком, моя бабушка нашептала мне ее на ночь. Она сказала, что если я буду плохо себя вести, Амара придет за мной и вопьется мне в горло.

- Дай угадаю, как бы ты себя плохо ни вел, Амара так и не пришла, так, Магед? - сказал я и засмеялся. - Пойдем, нужно выбираться.

МЕСТЬ

Первым моим делом, после того как я оправился от падения и блуждания в подземелье, было разобраться со злодеем Кемвезе.

Весь день я держался в стороне от раскопок гробницы Тутанхамона, чтобы ублюдок не заподозрил, что я выбрался из его ловушки. Когда наступила ночь, я поужинал с отцом. Он поинтересовался моим потрепанным видом, и я удовлетворил его любопытство, объяснив, что неудачно упал с лестницы отеля. Тема была исчерпана.

Когда мы разошлись, я пошел в свою комнату и просто ждал, слегка дрожа от предвкушения. Вскоре после наступления темноты я услышал стук в дверь. Я открыл ее, и вошла Кармен в сверкающем коктейльном платье, которое открывало ее молочно-белые плечи. От ее декольте захватывало дух.

Кармен было ее сценическим псевдонимом - или, если хотите, постельным, потому что она была шлюхой. Она была потрясающей шлюхой, известной на весь Луксор. Она была почти шести футов ростом, с волосами цвета пшеницы и грудью, похожей на силосные башни ее родного города в Айове. Все ее отверстия были порталами к невыразимому наслаждению. Но вход в них стоил дорого, и только те из нас, кто обладал значительным состоянием, могли позволить себе путешествие туда.

Я был с Кармен много раз. Я был одним из ее фаворитов, о чем она говорила мне снова и снова. Когда я разговаривал с ней в тот день, она с готовностью согласилась на мою просьбу.

- За такие бабки, - сказала она, - я бы отсосала у самого короля Тута.

Естественно, я не стал объяснять весь свой план.

- Давай уточним, правильно ли я все поняла, - сказала она, садясь на мою кровать, вытянув свои длинные ноги. - Я прихожу к этому парню домой и говорю, что на нас с другом напала банда головорезов у развалин храма. Так?

- Так.

- И прошу его помочь, потому что я думаю, что мой друг очень сильно ранен?

- Именно.

- И я приведу его туда, и...

Мой член больше не мог терпеть, поэтому я накинулся на нее, не дослушав. Следующие полчаса я трахал ее с такой энергией, что мы оба кончили потные и измученные. Придя в себя, мы оделись и отправились к дому Кемвезе.

В его деревне я указал на дом из глинобитного кирпича. Кармен пошла к нему, а я поспешил прочь. Я спешил туда, где он пытался от меня избавиться. Вскоре я достиг каменной плиты - входа в страшную тюрьму Кемвезе, и спрятался в тени развалин близлежащего храма. Там я и ждал.

Ожидание было долгим. Я сидел на камне и смотрел на пустынный пейзаж с бесконечными песчаными просторами. Я, наверное, выглядел как Ахав, ищущий в волнах своего проклятого белого кита. Никто не может понять ужасов этой чертовой ямы; никто не может понять того восторга, который я испытывал, ожидая при свете луны, появления человека, который меня туда засадил, чтобы отомстить ему.

Человеку?

Нет! Его трудно назвать человеком.

Мое сердце колотилось, руки дрожали, даже зубы стучали, несмотря на ночную жару. Несколько раз я истерически смеялся, заглушая смех ладонями.

Наконец, появилась Кармен. Ее золотистые локоны каскадом ниспадали по спине, а бедра покачивались при ходьбе.

Она держала за руку Кемвезе. Его халат сверкал белизной, как кость.

- Я не вижу твоего друга, - сказал Кемвезе.

Кармен вихрем отлетела от него, и ее смех прорезал тишину.

- Где друг, которого избили?

Она постучала указательным пальцем по голове.

- Здесь, Кемвезе. Я его выдумала.

- И зачем же? - спросил он, скрестив руки на своей массивной груди.

- Чтобы вытащить тебя из дома. То, что здесь произойдет, должно остаться большим секретом.

- Кемвезе не платит женщинам за это.

- А мне и не нужно платить. Это просто для удовольствия. Моего удовольствия. - Она пошла к нему, протягивая длинные, стройные руки, сверкая золотыми браслетами.

Я наблюдал из своего укрытия, дрожа. Они обнялись, поцеловались. Вскоре Кармен была обнажена, выпрямившись перед арабом, а Кемвезе осыпал поцелуями ее плечи, огромные курганы, которые были ее грудями. Он упал на колени, как поклонник перед храмом ее тела. Когда мужчина лизал у нее между ног, она стянула галабию[7] через его голову и отбросила ее в сторону. Он был обнажен, его тело было волосатым, как у гориллы. Оторвав свое лицо от ее промежности, он развернул женщину, чтобы примоститься сзади. Меня ничуть не удивило его предпочтение.

Когда он прочно вошел в нее, я покинул свое укромное место, незаметно подойдя к совокупляющимся. Я стоял позади Кемвезе, наблюдая, как его волосатые ягодицы подергиваются и покачиваются, когда он возбужденно двигает ими. По его неистовым потугам и звериному ворчанию я догадался, что он был на грани оргазма. Я хотел лишить его этого момента радости и экстаза, поэтому быстро шагнул вперед и опустил револьвер, треснув им ублюдка по голове. К моему огорчению, удар вызвал непроизвольное испражнение, и теряя сознание, тот обдристался.

Я оттащил бессознательное тело от Кармен и только тогда увидел это.

- Черт, - пробормотала Кармен, вставая. - Черт, посмотри, что он сделал!

На одной из ее икр блестело темное пятно. Она использовала галабию Кемвезе, чтобы вытереться.

Следующие несколько минут я занимался тем, что связывал руки и ноги моей жертвы. Я знал, что пенька не сможет надолго удержать его после возвращения в сознание. Но этого и не требовалось.

- Все готово? - спросила Кармен, когда я закончил связывать его.

- Почти.

- Нет, милый, ты же сказал, что мы просто свяжем его и оставим с голой задницей. Если ты еще что-то задумал, можешь считать, что я выбыла из игры.

- Не о чем беспокоиться, Кармен.

- Тебе. Это же не ты входил в его дом, милый.

- Кто тебя видел?

- С ним были две девушки. Пара близняшек.

- Они не скажут.

- Ну да как же.

- Они его дочери. Они ненавидят его больше, чем я. Кроме того, они обе глухонемые.

- Ты уверен в этом?

- Уверен. Больше никто тебя не видел?

Девушка покачала головой.

- Думаю никто, но это не меняет картины. Если ты хочешь провернуть здесь какое-нибудь мерзкое дельце, я пойду прогуляюсь, спасибо тебе большое.

- Это не займет много времени, - сказал я ей. - Если ты предпочитаешь не знать, иди вперед. Я догоню тебя через несколько минут.

- Что ты собираешься с ним сделать? Какие-нибудь пидорские штучки?

- Нет.

- А что тогда?

- Я думал, ты не хочешь знать.

- Думаю, что нет.

- Как я и сказал, прогуляйся немного. Я догоню тебя, когда закончу.

Она ушла, покачивая бедрами.

Я оттащил бессознательное тело Кемвезе к краю каменной плиты. Оттолкнув камень от отверстия, я повернулся к Кемвезе и сдвинул тело вперед, пока его ноги не опустились по колени в яму.

Я бил по его потному лицу, пока он не заморгал.

- Помнишь меня? - спросил я.

Он нахмурился, его глаза горели огнем.

- Пора принять дозу твоего собственного лекарства, мой друг.

Я с удовольствием посмотрел на его искаженное от ужаса лицо, когда он понял, что я имею в виду, и осознал, что скоро полетит в ту яму, в которую недавно отправил меня.

Я стал его подталкивать, и он заскользил вниз.

Вниз, вниз, вниз.

Араб закричал от боли, ударившись о дно.

- Ты не ушибся? – издевательски крикнул я ему.

Присев на краю ямы, ухмыляясь, я слушал его проклятия, доносящиеся снизу. Он проклинал меня и моих предков, моих сыновей и их сыновей. Он угрожал мне, что снимет кожу с моего тела; что мой мужской член будет висеть у него на поясе как трофей. Наконец, к моему удовлетворению, он начал плакать и молить о пощаде.

Я задвинул камень на место и оставил его там.

С трудом выдержав неделю, я вернулся к яме. Мы с Магедом отправились туда глубокой ночью. Я ничего не сказал своему другу о Кемвезе. Цель нашей экскурсии, как я уже сказал, заключалась в том, чтобы определить наилучший способ извлечения мумии и ее гроба из гробницы.

Магед сначала был против всей этой затеи. Он бесконечно и нудно напоминал мне о скверной репутации Амары. О ее демонической природе. В свою очередь, я напомнил ему, что мертвый есть мертвый.

Он был непробиваем. Страшные истории его бабушки глубоко запали ему в душу и сердце. Затем я рассказал ему о своих планах в отношении мумии, а также о своих стремлениях. Я рассказал о частной коллекции египетских древностей моей семьи. Я рассказал ему, что у нас пока нет мумий, и что мое сердце стремится пополнить нашу коллекцию такой печально известной дамой, как Амара.

Он возразил, что это глупо, опасно и невозможно. Помимо опасностей, связанных с самой Амарой, существуют законы. Меня удивило его знание египетских ограничений на вывоз артефактов, и еще больше удивило его знание проблем, с которыми мы столкнемся с властями Соединенных Штатов, которые рассматривают мумии не более чем зараженные микробами трупы.

- Я знаю способы, - сказал я, - как обойти все эти препятствия.

Я рассказал о друге моего отца, контрабандисте.

Магед был непреклонен; он не хотел участвовать в таких делах. Тогда я объяснил, что, конечно же, не только Амара будет переправлена в США, но и Магед поедет с нами. Он будет жить со мной и моим отцом, как один из членов семьи.

- Это правда? - спросил он, ошеломленный.

- Даю тебе слово.

С этого момента Магед стал так же энергично относиться к проекту, как если бы он сам его затеял.

Я смотрел, как он спускается по узловатой веревке. Он исчез в яме, и я был рад, что не упомянул Кемвезе. Его удивление при встрече с нашим старым другом было бы забавно видеть.

Я быстро последовал за ним в темноту.

Достигнув дна, я посветил фонариком на мрачное скопление трупов. Кемвезе среди них не было. Это несколько обеспокоило меня, несмотря на уверенность в том, что мы найдем его тело где-нибудь поблизости: в туннеле, или в соседней камере, или в гробнице Амары.

В конце концов, ни один человек не смог бы прожить неделю без воды в этом климате. Другого выхода не было, в этом я был абсолютно уверен.

Из-за моих затянувшихся опасений относительно Кемвезе я настоял на том, чтобы первым войти в соединительный туннель. В моем нынешнем спокойном состоянии узкий туннель почти не действовал мне на нервы. Правда, часто приходилось протискиваться. Однако в целом туннель казался менее тесным и менее угрожающим, чем раньше. Единственное, что меня беспокоило - это Кемвезе. Что, если он вынырнет ко мне из темноты? Я знал, что это чушь. Тем не менее, мысль об этом не покидала меня.

С огромным облегчением я добрался до отверстия в конце туннеля. С нетерпением я обследовал пространство внизу с помощью своего фонаря.

Однако мой страх усилился, так как внизу Кемвезе не было.

Я раздумывал, стоит ли говорить об этом Магеду, но решил промолчать: какая в этом может быть польза? Правда, это послужит ему предупреждением, чтобы он был осторожен. С другой стороны, этого может напугать его и заставить отказаться от проекта. Я не мог рисковать, поэтому хранил молчание.

Я прикрепил веревку к углу кладки, как это сделал Магед в ту ночь, когда спас меня. Затем я на карачках выбрался из туннеля. С помощью веревки я спустился вниз и помог спуститься Магеду.

Дверь в гробницу Амары была закрыта, как мы ее и оставили.

Мог ли Кемвезе войти и закрыть ее за собой?

Я достал из кармана револьвер, заметив слабую улыбку на лице Магеда.

- Мертвый есть мертвый, - прошептал он.

Вместе мы открыли дверь гробницы Амары и просунули внутрь наши фонари, освещая пространство.

В моей памяти следующее мгновение кажется бесконечным. И все же, я знаю, что это длилось не дольше, чем миг.

Я увидел Кемвезе, лежащего на спине и смотрящего на нас мертвыми глазами. Плоть его обнаженного тела была жестоко разорвана.

Лицом к нам, сидя на его груди, небрежно положив руки на поднятые колени, нас встречала мумия, Амара.

Как будто сидя на подушке.

Расслабленная.

Терпеливо ожидая нас.

ЖИВЫЕ МЕРТВЕЦЫ

С шокирующей внезапностью Амара отпрыгнула от тела.

Магед бросил фонарик в чудовище. Он попал ей в голову и на мгновение отвлек ее внимание, запутавшись в ее рыжей шевелюре. Мы выскочили из гробницы, прижавшись к тяжелой двери, нам каким-то образом удалось захлопнуть ее прежде, чем ужасное существо смогло добраться до нас.

Хотя дверь пытались открыть с той стороны, наших общих с Магедом усилий хватило, чтобы не выпустить то, что долбилось в нее изнутри. Сила Амары была такова, что ни один из нас в одиночку не смог бы удержать ее закрытой. Прижавшись плечом к шершавому камню, я перебирал в уме способы побега.

Если бы мы просто бросились к веревке, она непременно напала бы на нас, прежде чем мы смогли бы добраться до безопасного места. Если бы один из нас остался держать дверь, другой смог бы выбраться на свободу. Оставшийся, однако, был бы вынужден вступить в бой с мумией в одиночку.

В то же время я понимал, что она мертва... и все же жива.

У меня не было никакого желания вступать в схватку с таким существом.

В голову лезли недостойные мысли, мысли о том, чтобы внезапно броситься к веревке, оставив Магеда один на один с отвратительным монстром. Стыдясь, я напомнил себе, что он мой лучший друг, а может быть, и единственный, и что он спас мне жизнь. Я не мог оставить его на милость этой ужасной ведьмы.

И все же я понимал, что мы не сможем вечно удерживать дверь закрытой. В растерянности я спросил совета у Магеда.

- Все очень просто, Роберт. Бог Сет дал Амаре силу только для ночных прогулок. На рассвете она снова станет как мертвая.

- Ты уверен?

- Это то, что мне рассказывала моя бабушка.

- Тогда я надеюсь, что твоя бабушка была права.

В то утро никто из нас не знал точно, во сколько наступит рассвет. Однако вскоре после пяти часов удары в дверь изнутри прекратились. Из предосторожности мы подождали до шести часов по моим часам. Затем открыли дверь.

Амара вернулась на свое место на груди Кемвезе.

Когда мы вошли в ее гробницу, она оставалась неподвижной.

Мне пришла в голову ужасная мысль, что Магед ошибся, что нас заманили в гробницу обманом. Мой взгляд остановился на этой ужасной фигуре. Ее пустые глазницы, просто сдвоенные ямы на сморщенном лице, казалось, смотрели прямо на меня. Ее обнаженное тело было коричневого цвета, местами покрытое страшными морщинами, а местами гладкое, как кожура дыни. Медным каскадом с головы, похожей на сморщенный финик, вниз по плечам, прикрывая одну грудь, которая висела пустой, как кожаный кошелек бедняка, спадали роскошные волосы. Как волосы могли оставаться красивыми на этой древней шелухе трупа - ума не приложу.

Движение рядом со мной вывело меня из состояния, близкого к трансу. У меня возникло искушение поспешить прочь, но Магед шагнул вперед и толкнул эту штуку ногой. Оно упало набок.

- Видишь, Роберт? - прошептал он.

Я вздохнул с облегчением.

- И ты говоришь, что оно не... встанет... до захода солнца?

- Так мне сказала моя бабушка.

- Отлично. - Дрожащими руками я зажег сигарету. Я бродил по гробнице, курил и думал. Синий дым стелился по стенам, окрашенных свиной кровью. Наконец, я сказал:

- Давай упакуем ее в гроб.

- Что?

- Мы положим ее обратно в гроб и посмотрим, сможем ли вытащить его отсюда до наступления темноты.

- Сейчас?

- Нет времени лучше настоящего, мой друг. Особенно для неприятной работы.

И действительно, работа оказалась не из лучших. С Амарой внутри гроб оказался слишком тяжелым, чтобы мы могли с ним легко справиться. Вынеся его из гробницы, мы сняли крышку и вынули мумию. Я взобрался по веревке в туннель над головой. Внизу Магед привязал к веревке гроб без крышки. Он поднимал и направлял его, а я тянул. Хотя гроб был не очень тяжелым, я с большим трудом поднял его и втащил за собой. Он упирался в конец туннеля. Я пытался, извиваясь, протащить его за собой. Дело шло туго. Вскоре, однако, он начал с трудом протискиваться вперед. Я понял, что Магед толкает его с другой стороны. Если бы туннель не был идеально прямым, мы бы никогда не справились.

На последних ярдах, когда туннель наклонился вверх к полу первой ямы, двигаться стало невыносимо трудно. Я тянул изо всех сил, а Магед толкал со сверхчеловеческой выносливостью.

Наконец, мы вытащили его, повалившись без сил на пол, словно присоединившись к пяти старым трупам. Восстановив дыхание, я зажег сигарету.

- Остальная часть работы будет легкой, - сказал я.

Я был почти прав.

Крышка не доставила никаких хлопот. Не было проблем и с четырьмя канопами. Однако на последнем этапе нам пришлось иметь дело с самой Амарой. Это было весьма жутко, и заставило нас понервничать. Когда мы маневрировали с ней по туннелю, оба боялись, что она вдруг оживет в наших руках. Мы проделывали все в полнейшей тишине, словно боялись, что наши голоса могут разбудить мумию. Однако много позже, в безопасности у меня дома, мы поделились своими воспоминаниями о том дне.

Магед, который тогда шел впереди, признался:

- Я был уверен, что ее голова двигалась. Только я, конечно, ничего не видел, но мне казалось, что она повернула голову и намеревалась укусить меня за руку.

С большим облегчением мы положили Амару в гроб и закрыли ее ужасное, обнаженное тело крышкой.

В тот день мы не смогли поднять ее из ямы. Это была работа не для дневного света. А нам обоим не хотелось иметь дело с Амарой ночью.

У Магеда было решение. Мы вылезли из ямы, не видя никого поблизости, и задвинули камень на место, чтобы скрыть отверстие.

Решение Магеда было в привлечении к делу дряхлого старика по имени Рамо, который жил неподалеку от хижины Кемвезе.

Мы нашли его сидящим в одиночестве в его темной хижине. Он был одет в серую, рваную галабию и золотистый тюрбан, видавший лучшие времена. Я сразу заметил, что в чертах его лица что-то не так. Особенно рот, длинный и вытянутый по бокам лица. Это, как я позже узнал, было вызвано старой ножевой раной, которая распорола его правую щеку и так и не зажила.

Магед заговорил с мужчиной по-арабски, объяснив, что мы ворвались в гробницу Амары, разрушили ее священную печать и тем самым уничтожили магические узы, сдерживавшие существо. Мы попросили Рамо использовать свои силы жреца Осириса, чтобы запечатать гроб.

Он попросил показать ему сломанную печать Осириса. Магед с похвальной предусмотрительностью спрятал золотой диск в карман. Он достал из кармана его части и подал их Рамо. Старик взял их в руки и усмехнулся. Его ухмылка была поистине отвратительной: она оттягивала не только губы, но и неровные края щек, обнажая то, что осталось от коренных зубов. Больше было похоже на оскал дикого животного.

Старик объяснил, что эту самую печать сделал его отец много лет назад - за дюжину лет до рождения самого Рамо. В то время грабители разграбили гробницу Амары. Они сняли с нее одежды, украли драгоценности и забрали мумифицированного младенца из покоев матери.

Амара оставалась неподвижной, пока ребенка не забрали. Затем она резко схватила ближайшего грабителя и убила его. Двое оставшихся в живых, опасаясь мести Амары, выбрались из гробницы и пришли к отцу Рамо. Они хорошо заплатили ему, и он изготовил золотую печать, чтобы предотвратить побег Амары из гробницы.

Мы предложили заплатить Рамо вдвое больше, чем получил его отец, и он согласился сделать из золота пару печатей, по одной на каждую длинную сторону крышки гроба. Он благословит печати, согласно древнему обряду, и их магия не позволит Амаре подняться.

Через два дня все было готово. На рассвете мы с Магедом опустили в яму веревку и спустились вниз. Мы ожидали того, что увидели. Посветив фонариками среди разбросанных трупов, обнаружили мумию лежащей под одним из обнаженных тел.

От этого зрелища я слегка возбудился, представив, как эти тела копошатся в черноте ямы и тянутся к женщине, которая манит их своими раздвинутыми ногами.

Мы отбросили труп мужчины в сторону.

Я старательно отводил глаза от его интимных мест, боясь подтвердить свои опасения.

Мы подняли Амару и положили ее в гроб, установили крышку на место, а затем прикрепили печати Осириса на швы в местах крепления крышки с гробом, вбив маленькие гвозди в отверстия, сделанные Рамо из золота для этой цели.

Закончив работу, мы покинули яму и закрыли вход в нее камнем, чтобы не возвращаться до тех пор, пока не будут завершены приготовления к перевозке Амары в Америку.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Со времени моей деятельности в Египте прошло много лет. Мой отец давно умер, но не раньше, чем я смог порадовать его пополнением нашей египетской коллекции Амарой.

Магед женился вскоре после того, как переехал жить к нам. Мы нанимали его и его жену в качестве прислуги до их безвременной кончины. Их потомок, Имад, живет с нами до сих пор.

В 1929 году я женился на прекрасной Саре Гатри. Хотя мы желали иметь детей, Сара не смогла зачать. Мы отдали большую часть нашей любви Имаду, особенно после трагедии, которая лишила его настоящих родителей.

Это случилось в 1936 году, когда гость по имени Клайв Харгроув открыл гроб Амары. Я разговаривал с ним за ужином о странной легенде, связанной с мумией. Естественно, я никогда не говорил о том, чему был свидетелем сам. Мы с Магедом договорились, что тайну нашего открытия мы унесем с собой в могилу.

В темноте ночи Харгроув вошел в хранилище и осторожно вынул гвозди, удерживающие печати на месте.

Мы с Сарой мирно проспали всю ночь. Утром мы обнаружили Магеда и его жену в их спальне, изуродованных и мертвых. Их ребенок, Имад, пропал из своей детской.

Я поспешил вниз, в хранилище, и обнаружил Харгроува мертвым у подножия гроба Амары.

Крышка гроба была прислонена к стене, где он, очевидно, ее и оставил.

Я нашел Амару внутри гроба. В объятиях ее иссохших рук лежал находящийся без сознания младенец Имад.

Эта трагедия глубоко затронула нас. Решив предотвратить ее повторение, я приказал установить стальную дверь, чтобы сделать хранилище таким же надежным, как банковское хранилище.

Этого было недостаточно. В хранилище можно было проникнуть, выдернуть гвозди, сломать печати. Но возвращение младенца могло бы успокоить мстительный дух Амары. Если бы я смог вернуть ей украденного ребенка, она, надеюсь, навсегда упокоилась бы с миром.

Я знал, что мумия ее ребенка был похищена за дюжину лет до рождения старого Рамо. Полагая, что на момент нашей встречи ему было около семидесяти лет, я подсчитал, что ограбление произошло в 1840-х годах.

Если повезет, мумия ребенка могла попасть в музей. В противном случае, скорее всего, она попала в частную коллекцию или была уничтожена.

Мои поиски привели меня в Лондон, где я провел несколько недель в Британском музее, разыскивая упоминания о мумиях младенцев. Там я познакомился с работой некоего доктора Томаса Петтигрю.

"Мумия" Петтигрю, как его называли, поражал лондонскую театральную публику публичным разворачиванием мумий. Он был просто нарасхват. Его представления продолжались двадцать лет, в течение которых он резал, рубил и рвал одежду сотен мумий. Это нездоровое занятие приводило его зрителей в восторг, ведь никто не знал, какое сокровище или диковинка могут скрываться под всеми этими повязками.

Среди его жертв было несколько мумифицированных младенцев.

Лондонская газета "Таймс" от 16 марта 1843 года сообщила, что накануне вечером аудитория Петтигрю была ошеломлена "странными движениями" младенца, которого он пытался развернуть. Хотя многие подозревали Петтигрю в обмане, он утверждал, что ребенок "шевелился, как живой". Прежде чем его утверждение было изучено, он "предал ребенка огню".

Ребенок, я уверен, был пропавшим сыном Амары и бога Сета.

Мои поиски были закончены. Я вернулся домой, разочарованный. За прошедшие с тех пор годы я проявил исключительную осторожность, чтобы избежать повторения трагедии, которая унесла жизнь родителей Имада. И по сей день все благополучно.

Однако мы с Сарой стареем. Однажды нас не станет. Я завещал свою египетскую коллекцию музею Чарльза Уорда, который согласился разместить ее в специальном зале, названным в мою честь.

Однако я не могу забыть свой опыт общения с Амарой. Хотя я намерен оставить особые указания, чтобы печати гроба оставались нетронутыми, я боюсь, что однажды она все же пробудится и будет бродить по ночам в поисках своего украденного ребенка.

Если она восстанет из гроба, Имад (или его потомки) по условиям моего завещания обязан передать эти мемуары администрации музея. Я надеюсь, что эти люди, знакомые верованиями и традициями древних, поверят в то, что я написал, и что мои слова помогут им понять природу ведьмы.

Роберт А. Каллахан

Гринсайд Эстейтс

Бурлингдейл, Калифорния

16 апреля 1968 года

Мемуары Роберта Каллахана.

Мемуары? Или кошмары?

Имад закрыл маленькую черную тетрадь, которая была свидетельством стольких ужасов и мучений.

Он впервые читал эти записи, хотя и знал о их существовании. Эта книжица многое рассказала ему об отце, которого он так и не успел узнать, и о Роберте Каллахане, добром человеке, который его усыновил.

Парень положил тетрадь на стол. Прямо сейчас ему захотелось принять душ и соскоблить кожу до крови. Ведь в мемуарах не только рассказывалось о том, как умерли его родители, но и о том, как мумия забрала его с собой в гроб, и как Роберт Каллаган обнаружил младенца Имада спящим на мертвых руках Амары.

Он закрыл глаза и застонал, мышцы на его лице дернулись.

Воспоминания.

Давно подавленные воспоминания... о существе, склонившемся над его кроваткой в темноте ночи. Иссохшее лицо, пустые впадины там, где должны были быть глаза; рыжие волосы, ниспадающие вниз, как струи крови, падающие на лицо, душащие его.

Он покачивался на кровати, обливаясь потом, в горле поднималась тошнота. Этот запах. Резкие специи. И, что еще хуже, мрачные запахи гробницы.

Амара протянула руку и взяла его из колыбели. Она притянула младенца Имада к своей мертвой коже, прижимая его лицо к своей увядшей груди. Теперь он вспомнил. Он видел кровь своих родителей, еще свежую на зубах чудовища. Она даже склеила ее волосы в толстые, покрытые кровью нити, которые прижимались к лицу Имада.

Мумия отнесла его в гроб еще до того, как рассвело.

В тот момент Имад хотел только одного: взять полную бутылку джина и отправиться в постель, где он смог бы утопить воспоминания в потоке алкоголя.

Нет. Мне предстоит важная работа, - сказал себе парень. Он должен до конца выполнить инструкции Роберта Каллахана.

В темноте Эд Лейк услышал голос похитительницы.

- Вставь свой член в отверстие.

Лежа на панели, плотно прижатый к персексу, он ввел свой эрегированный член в отверстие. Мышцы плотно сжались вокруг его органа. Снова это восхитительное трение... вверх, вниз, вверх, вниз. Там, в темноте над ним, его похитительница двигалась, доставляя себе удовольствие, насаживаясь на его мужское достоинство.

Не знаю, как долго я смогу это продолжать...

Не понял, Эдди?

Каждый раз Эда насиловали по несколько часов. И интервалы между этим становились все короче и короче. Все это давало о себе знать.

Что будет, когда у меня не останется сил? Когда у меня больше не будет эрекции? Она перережет мне горло? Я умру, как Марко?

Черт...

Тело качалось над ним в экстазе. Персекс прогибался. Он должен быть довольно прочным, чтобы удерживать не только вес, но и те акробатические трюки, которая похитительница выделывала наверху, забавляясь с его членом. Если он сломается...

Свобода!

Но этот материал был прочным. Он был сделан для защиты банковских кассиров от пуль. Может немного прогибаться, но никогда не сломается. Ему нечего на это рассчитывать.

Смирись с этим, Эдди, ты останешься сексуальным рабом до тех пор, пока можешь продолжать в том же духе. Тебе нужно будет трахать ее, чтобы выжить. Иначе...

Иначе твое милое, мягкое горлышко - на нож.

Но он не мог выдерживать так вечно. Однажды у него просто не встанет.

Тогда ты заснешь навечно, Эдди.

Да не Эдди я, меня зовут ЭД, - напомнил он самому же себе.

Болтовня в голове уступила место изнуряющему бреду. Случайные мысли проносились в его голове, пока он толкал свои чресла вверх, к принимающему влагалищу сверху.

Не для этой ли цели турецкая принцесса когда-то держала бабуина? Она была нимфоманкой. Не могла насытиться, поэтому посетила мудрую женщину, которая посоветовала ей купить большого павиана. Бабуины могли трахаться без устали от рассвета до заката.

Хорошая история.

Но где я могу достать бабуина в такое время?

Эд, не отвлекайся от работы. Чуть не выскользнул.

Ебушки-воробушки, у меня что, эрекция пропала? Мой член изгибается внутри нее.

Думай о сексе, думай о сексе...

Паника вытеснила все глупые мысли, но это не помогло. Ни капли не помогло. Если он не сможет пробудить своего угасающего дружка, если он разочарует свою похитительницу, парень был уверен, что на этот раз пальцем на ноге все не обойдется.

Эд представил себе Вирджинию. Представил ее обнаженной и жарко пыхтящей над ним. В его воображении она терлась грудью о его лицо. Вокруг сосков были тонкие белые шрамы. Но это не имело значения. Он представлял, что они занимаются страстным сексом. Она стонала, выкрикивала его имя...

И тут Эд понял, что крик вырвался у его похитительницы. Раньше такого не случалось. Ее оргазмы сводились к содроганию и задыханию.

Это же был настоящий крик.

Голос прозвучал глубоким рокотом, заполнившим всю комнату.

- О, Господи... да!

Это было так громко, как будто это был голос Бога. Эду показалось, что его череп лопнет под лавиной звука.

Затем все оборвалось.

Тишина.

Тело соскользнуло с его члена со смачным всасывающим звуком. Потом - исчезло.

Позже зажегся свет. Когда ему, наконец, удалось выбраться с платформы, он обессиленно рухнул на поролоновый матрас. Расчески, зубные щетки, электробритва и бутылки с водой, подвешенные на веревках к потоклу клетки, бешено раскачивались, отчего он почувствовал еще большее головокружение. Открутив одну из бутылок, он жадно отпил.

Боже, как хорошо.

Вирджиния смотрела на него сквозь прутья их клеток, ее глаза были расширены от удивления.

- Этот звук, который она издала... - Девушка недоверчиво покачала головой. - Что ты думаешь об этом?

Эд отпил еще из бутылки с водой. Прохладная жидкость была чудесной на вкус, освежающей. Живительной. Он только жалел, что не может окунуть свои перегретые гениталии в ледяную ванну. Из-за частых длительных совокуплений его плоть жгло огнем. Пенис стал сверхчувствительным. Прикосновение к нему могло быть адом в одно мгновение и раем в следующее. Его нервные окончания были словно оголенные провода под напряжением.

Взяв бутылку с водой, он сел на матрас, скрестив ноги.

- Ты слышал это? - Зеленые глаза Вирджинии остановились на нем.

- Слышал. - Он устало пожал плечами. - Не мог не услышать.

- Ну, и что ты об этом думаешь?

Он набрал полный рот воды. Прополоскал. Проглотил.

- Это говорит нам о том, что на ней микрофон.

- Не может быть проводным, значит, это должен быть радиомикрофон.

- И когда она говорит с нами, голос изменяется электроникой. Делается глубже.

- А затем мгновенно передается обратно через скрытые динамики в комнате.

- Наверное. - Он опустил плечи. - Святой Иисус. Мне нужно отдохнуть год и один день.

- Ложись, - сказала она ему.

Последовав совету девушки, он посмотрел на нее. Она лежала на боку. Одеяло сползло вниз, обнажив одну полную грудь. Медные волосы беспорядочно рассыпались по ее телу.

Прекрасное зрелище. Действительно, прекрасное.

Вирджиния, сегодня ты спасла мне жизнь.

Он собирался сказать ей это. Почти сказал. Почти рассказал ей, что, когда у него стал падать во время секса, он подумал о ней.

Скажем так, она укрепила мою решимость, - подумал он.

Но им нужно было отфильтровать факты, поэтому парень не стал заострять на этом внимание.

- Тогда давай подытожим, - сказала Вирджиния.

- С самого начала.

- Хорошо, с самого начала. Мы знаем, что нас держат в клетках в здании, которое находится либо далеко за городом, в глуши.

- Или хорошо звукоизолировано.

- Или и то, и другое. - Она огляделась вокруг. - Чем больше я смотрю на это место, тем больше мне кажется, что мы заперты в старой телестудии.

- О котором забыла MGM.

Она слабо улыбнулась.

- Не киностудия. Недостаточно большая.

- Значит, неиспользуемая телестудия?

- Какая-то студия. Может быть, даже студия звукозаписи.

- Итак, дополни картину, Вирджиния. Какова наша ситуация?

Это была уже привычная им рутина. Использование подсказок и догадок, чтобы понять, где они находятся и что с ними происходит.

Вирджиния продолжила.

- Нас держат в каком-то секретном месте, в звукоизолированной комнате. Нас хорошо кормят. Мы находимся в относительно комфортных условиях.

- По крайней мере, в двухзвездочном зверинце.

Девушка улыбнулась этой маленькой шутке.

Красивая улыбка.

Улыбка, которая согрела его уставшее тело.

- Зверинец с туалетом. - Она кивнула на ведро с опилками.

- И мы можем с уверенностью предположить, что нас держат здесь как сексуальных рабов.

- Звучит заманчиво, не так ли?

- Да, но, как и любая другая работа, иногда это становится утомительным занятием.

- Скажи это еще раз.

- Это становится утомительным...

- Ого, Эд, думал ли сам когда-нибудь, что секс тебе наскучит?

Он усмехнулся.

- Хотел бы я оказаться с тобой в одной клетке.

Она усмехнулась в ответ.

- Я бы хотела, чтобы ты был в одной клетке со мной.

- Мы могли бы согревать друг друга.

- Мы были бы стимулирующей компанией друг для друга. - Она неожиданно застенчиво улыбнулась. - А ты как думаешь?

- Я тоже так думаю.

Она насмешливо погрозила пальцем.

- Вернемся к делу, мистер Эд Лейк. Каково наше текущее положение?

- Лежим на бетоне в клетке.

- Ты знаешь, что я имею в виду... наше положение.

- Наше положение. Мы знаем, что когда гаснет свет, наша похитительница посещает нас. Она передвигается незаметно в полной темноте.

- Как?

- Носят какие-то высокотехнологичные очки с функцией ночного видения.

- Значит, она нас видит.

- Но мы ее не видим.

- Ее или их? Мы уверены, что она одна?

Он потер челюсть.

- Не знаю. Точно не больше двух. Но склоняюсь, что все-так одна.

- Хммм... – девушка задумалась. – А я думаю, их двое.

- О?

- Слишком много работы для одного. Снабжать едой, убирать отходы.

- Но не такой уж непосильный объем работы.

- Нет, но когда был Марко и другие...

- Понятно. - Он кивнул.

- Нас принесли сюда без сознания. Кроме того, трупы нужно было вытащить из клеток и утилизировать.

- Для этого нужен один очень сильный человек.

- Или два человека.

Он снова кивнул.

- Я согласен с этим, Вирджиния. По крайней мере, два похитителя. Но... - Он пожал плечами. – Сколько из них нас насилуют?

- Думаю, я знаю. - Ее плечи слегка дрогнули. - Странно, что только не придет в голову.

- У нас много времени на размышления.

Она улыбнулась.

- Я считаю, что похитителей двое. Но имеем мы сексуальный контакт только с одним.

- Откуда ты знаешь?

Она коснулась пальцем кончика своего носа.

- По запаху.

- А?

- Как-нибудь после того, как погаснет свет, принюхайся, и ты почувствуешь одного из них рядом с собой, улови немного их запаха.

- Продолжай.

- Тот, кто меняет ведра с опилками и приносит еду, имеет слегка кисловатый запах.

- У тебя хорошее обоняние.

- Надзирательница, как мы будем ее называть, издает кислый запах. Это похоже на запах молока изо рта.

- А та, кто... - Он поднял плечо. - Которая насилует нас?

- Пахнет сладко. Она регулярно принимает ванну, пользуется качественными косметическими средствами - маслами, пудрами и тому подобными вещами.

- Что-нибудь еще?

- Да, это может показаться странным, но она пахнет молодо.

- Ты можете определить это по запаху ее тела?

- Да, я так думаю. Тебе не кажется, что люди в разных возрастных группах пахнут по-разному?

- Ну... я не знаю. Наверное, ты права. Но... - Он пожал плечами.

- Поверь мне, Эд: я знаю. - Девушка улыбнулась. - Я была гигиенистом, поэтому тесно контактировала с людьми всех возрастов, всех слоев общества.

- О... - парень вздохнул. - Я уверен, что та, кто трахает нас - женщина. Но ты утверждаешь, что и надзирательница тоже женщина. Откуда ты знаешь пол нашего надзирателя?

- Приготовься, Эд, это звучит не очень красиво.

- Все равно стреляй.

- Я здесь достаточно долго, чтобы знать, что у нее есть циклы.

- А?

- У нее бывают месячные, и, как я уже говорила, она не очень следит за гигиеной.

- То есть, ты можешь почувствовать запах ее месячных? Ну и дела.

- Как я и сказала. Не очень приятно. Но, да, я чувствую запах менструальной крови.

- Вау, я впечатлен, Вирджиния.

- Спасибо.

- И это рисует более полную картину. Мы знаем, что наши похитительницы - две женщины моложе климактерического возраста. Одна - наша надзирательница.

- Другая - наша Королева Секса.

Эд побарабанил пальцами по колену.

- Но это не может продолжаться вечно, не так ли?

- Нет. Но что мы можем сделать? Мы в загоне, помнишь?

- Должен быть какой-то способ что-то сделать. Какой-то способ нанести такой ущерб им, чтобы мы смогли сбежать.

- Как?

- Подождать, пока они подойдут близко, а потом схватить их через решетку.

- Ты не сможешь их увидеть. Когда они приходят, здесь полная темнота.

- Но когда она лапает тебя через решетку. Она же близко походит.

Вирджиния покачала головой.

- Она всегда приказывают просунуть руки в петли. А когда ты лежишь на платформе? Тогда до нее никак не добраться?

- Нет, между ней и мной пуленепробиваемое стекло, хотя его толщина всего около дюйма.

- Ты не сможешь разбить его кулаком?

- Ни малейшей надежды.

- И ты не можешь дотянуться до нее снаружи?

- Нет.

- Отверстие?

- Какое отверстие?

- Дыра, через которую ты... просовываешь свой член.

- О-о-о...

- Подумай об этом. Она сидит над ней, прижавшись влагалищем. Представь, насколько она тогда уязвима.

- Ты имеешь в виду, что вместо того, чтобы всунуть свой член, я должен просунуть руку вверх и как-то схватить ее изнутри?

- Да.

- Это не сработает.

- Почему?

- Отверстие достаточно большое для моего пениса. Но моя рука в него не пролезет.

- Черт. – Девушка опустила глаза.

- Вирджиния... Вирджиния, посмотри на меня. Поверь, мы найдем способ выбраться отсюда. И мы сделаем этим сучкам так больно, что они проклянут тот день, когда родились.

Эд проснулся от толчка. Моргнув, он открыл глаза. Снова темнота. Непроглядная тьма, в которой ничего не было видно. Но он услышал крики. Мужской голос: возмущенный, горловой гнев, требующий выхода.

- Я оторву вам головы... вы, черт возьми, слышите меня? Я разорву вас на части!

Звуки ударов. Кто-то бил по прутьям клетки.

- Вы не можете так поступить со мной! Вы знаете, кто я такой! Я управляю этим районом. Что я говорю людям делать, то они и делают! Вы слышите меня? Я спосил, слышите!? - Раздался еще один яростный грохот.

- Полегче, - мягко сказал Эд. - Вы пораните себя.

- Эй, кто это? - У голоса был нью-йоркский выговор с вкраплениями итальянского акцента.

- Эд Лейк.

- Ты выпустишь меня отсюда, Лейк, или я сломаю все кости в твоем чертовом теле.

- Я не могу, я...

- Что значит "не можешь"? Выпусти меня из этой чертовой клетки. Сейчас же!

Голос был властным. Видимо, человек, обладающий этим голосом, привык раздавать приказы и был уверен, что их исполнят.

Эд зашипел.

- Шшш.

- Не шикай на меня, придурок.

- Слушайте, у вас есть...

- Нет, это ты слушай. - Голос бушевал в темноте. – С тобой говорит Ромеро Кардинали. Ты сейчас же откроешь клетку, и ты, твои дети и их дети возможно останутся в живых. Понял, придурок?

- Мистер Кардинали, я не могу вас выпустить, я...

- Ты работаешь на ямайских парней Ярди?

- Нет. Я...

- Тогда работаешь на Ратциони. Точно, Толстый Рац после этого будет питаться койотами. На самом деле, я собираюсь скормить его койотам, по кусочкам, и он сможет наблюдать за этим, пока будет жив...

- Мистер Кардинали. - Голос Эда перерос в крик. - Я не имею ничего общего с ямайцами или кем-то еще, я пытаюсь сказать вам, что... - Зажегся свет. Эд умолк, его лицо пылало, как будто он выставил себя дураком, крича таким образом. Затем парень заговорил почти шепотом. - Я пытаюсь сказать вам, что я в такой же клетке, как и ты.

В клетке, которую когда-то занимал Марко, стоял пухлый, лысеющий мужчина. Он был без обуви, одет в черные брюки, белую рубашку, и мог сойти за официанта или даже гробовщика. На вид ему было около пятидесяти, и он обильно потел. Выглядел мужик очень и очень сердитым.

- Ты уверен, что там заперт, парень? Ты не накинешься на меня?

- Нет, - заговорила Вирджиния. - Мы оба здесь пленники. - Затем она добавила, - Как и вы.

Он пожал плечами и поправил воротник рубашки, как бы приходя в себя.

- Так для чего нас похитили?

- Чтобы использовать нас, - сказал Эд.

- Использовать. Ты дурак, парень? Использовать! Что происходит? Почему мы здесь?

- Вам следует поберечь силы, мистер Кардинали. - Эд понял, что говорит сейчас точно так же, как Марко разговаривал с ним, когда он очнулся здесь. - Сядьте. Поберегите свои силы. Они вам понадобятся.

- Эй, ни один маленький засранец не отдает Ромеро Кардинали никаких приказов.

Эд вздохнул.

- Как хотите. - Он лег и накрылся одеялом.

- Эй, ты, чмо. Не вздумай засыпать. Эй, ты...

Я пытался, - сказал себе Эд. - Я пытался помочь ему.

Мужчина продолжал бушевать.

- Эй, что здесь происходит? Что это за место? Я прикажу своим людям разобрать все здесь кирпич за кирпичом. Я найду тех, кто это сделал. Они не знают, какого парня они здесь держат. Держат меня в клетке, ради Бога! Они считай уже мертвы. Слышите? Ме-ертвы-ы... мертвы! Слышите, придурки!

Эд застонал. Он хотел спать. Но, конечно, теперь с мистером Кардинали фиг уснешь.

Нашим новым соседом.

Эд Лейк сидел в темноте, привалившись спиной к прутьям клетки. Он прислушивался к спору и знал, что Вирджиния тоже прислушивается.

Мистер Ромеро Кардинали говорил без обиняков.

- За кого ты меня принимаешь, придурок. Я не шлюха. Ты...

Громовой голос гаркнул.

- Ложись на панель. Просунь член в отверстие, как велено.

- Можешь идти и засунуть свой член в себя, гребаный ублюдок. Когда я доберусь до тебя, ты пожалеешь...

Голос прогремел над ним:

- Кардинали. Делай, что тебе приказано.

- Итак, ты знаешь мое имя, извращенец. Ты порылся в моем бумажнике, когда сбил меня с ног? Ты пожалеешь, что не сдох, когда я доберусь до тебя. Я засуну твой член в микроволновку. Я просверлю твои коленные чашечки, - распалялся тот.

У парня есть яйца, - подумал Эд. - Во всяком случае, пока.

- Кардинали, выполняй указания. Иначе будешь наказан.

- Наказан? Ха! Иди и скажи мне это в лицо, как мужик. Хватит прятаться в тени, маленький уродец.

Измененный электроникой голос одурачил Кардинали, как поначалу одурачил и Эда. Но чем больше он вслушивался в глубокий, бархатный голос, тем отчетливее слышал женские интонации.

Кардинали неистовствовал.

Один раз Эд попытался его предупредить еще раз:

- Вы должны делать то, что они говорят.

- Кто это сказал?

- Это я, Эд Лейк. Делайте, как они говорят. Они причинят вам вред, если...

- Ты думаешь я буду выполнять твои приказы, парень?

- Слушайте, я пытаюсь спасти вашу жизнь. Если вы не...

- Заткнись, парень. Ромеро Кардинали не собирается плясать под чью-то дудку, слышишь меня?

- Ладно, ладно. - Вздохнув, Эд закрыл глаза.

Он услышал, как Вирджиния обращается к нему.

- Ты пытался, Эд. Что бы ни случилось дальше, твоя совесть чиста.

Глубокий голос настойчиво продолжал увещевания новенького. Но тот на каждую реплику похитительницы отвечал грубыми угрозами. Мужчина не собирался играть в их эротические игры, и нет, он не собирался выставлять свой член в отверстие в крыше клетки.

- Если ты думаешь, что я буду размахивать своим членом, чтобы ты мог полюбоваться им, то у тебя не все дома. А теперь сделай одолжение и открой эту чертову клетку, иначе я разрежу тебя от задницы до бровей!

Снова посыпались оскорбления. Парень был отлично подкован. Он знал такие слова, которые Эд впервые слышал, хотя считал себя знатоком матерного языка.

Кардинали тем временем рассказывал, как он собирается разделаться с похитителем по частям, когда вдруг удивленно воскликнул:

- Эй! Чем ты меня уколол? - Его голос стал громче. - Почему бы тебе не включить свет и не попробовать уколоть меня, когда я смогу тебя видеть? Ты, куча дерьма. Я буду твоим личным парикмахером, слышишь? Я буду мыть твои волосы бензином. Потом поднесу спичку. Устрою тебе лучшую сушку волос в твоей жизни, поверь мне, ты, маленькое... лиффл ш... дерьмо. Эй, что за хрень? Что ты мне вколол? Яд?

Эд сел прямо с колотящимся сердцем. Речь мужчины стала невнятной. Громкие возмущения перешли в бормотание. Прутья заскрипели, как будто кто-то упал на них.

- Баш... бас... ублюдки. Трусы... баст...

Затем последовал громкий удар, словно рухнуло тело, и Эд подумал, что именно так и было, потому что через некоторое время послышался храп.

Потом послышались другие звуки... скрежет. Щелчки. Шумное дыхание.

Иисус.

Эд прислушался, широко раскрыв глаза. Как можно шире, только все равно ничего не видел в этой непроглядной тьме. Дыхание становилось громче. Учащеннее. Словно при физических нагрузках или...

Черт возьми, кто-то трахал этого гангстера, пока тот лежал без сознания? Не удивлюсь, что в качестве наказания его поимеют в задницу.

Эд не хотел позволять своим мыслям забредать слишком далеко в этом направлении. Его гениталии и так болели. Не хотелось бы, чтобы и его заднице уделяли внимание.

Пыхтение и прочие звуки не прекращались.

Боже мой, что они делают с Кардинали?

Эду не нравились эти звуки. Ему вообще не нравились звуки, которые производили похитители.

Свет зажегся не сразу. Эд долго сидел в темноте, прислушиваясь к храпу, который издавал мужчина. Что-то случилось. Что-то дерьмовое. Только Эд не мог даже предположить, что именно.

Через некоторое время послышался голос Вирджинии.

- По крайней мере, он еще жив.

- Но они что-то с ним сделали.

- Ввели ему какой-то наркотик. Он просто вырубился.

- Я думаю, этим не ограничилось. Слышал, как они что-то делали в его клетке.

- Боже милостивый.

Эд услышал, как она глубоко вздохнула.

- Лучше приготовься, когда включат свет. Это наверняка будет что-то плохое.

- Я как раз думал о том же. Бедный парень.

- Он был сам себе злейшим врагом, Эд. Он должен был просто подчиниться их требованиям.

- Может быть, у него было более сильное чувство самоуважения.

- Что ты имеешь в виду? - В ее голосе звучала обида.

- Ничего, - ответил он, не желая развивать эту тему, тем самым признавая свои слабости.

- Мы еще живы, Эд, и это главное.

- Конечно. Я это знаю.

- Восс... что случилось?

- Внимание, - прошипела Вирджиния. - Спящая красавица просыпается.

- Эй, что случилось?

Эд прислушался к восклицаниям мужчины. Тот не выказывал ни малейших признаков боли. Может быть, их тюремщики все-таки не слишком сурово его наказали. Просто вкололи какой-то наркотик, чтобы показать ему, кто здесь хозяин.

Мгновение спустя свет замерцал. Эд моргнул от яркого света и посмотрел в сторону Кардинали. Сквозь решетку он увидел...

Святое дерьмо. Что они с ним сделали?

Эти ублюдки... садисты... связали его, и...

Эд во все глаза смотрел на пленника в соседней клетке. Тот стоял на трехногом табурете, одном из тех старомодных табуретов, которые в прошлом использовали доярки при доении коров. Вокруг его шеи была затянута петля. Другой конец веревки был привязан к перекладине на крыши клетки. Это была виселица.

- Эй, что они со мной сделали? - завизжал мужчина. - Что это за игры?

Это не игры.

Все по серьезному... смертельно серьезному.

- Мистер Кардинали, - в тревоге позвала Вирджиния, когда табурет под ним покачнулся. - Стойте спокойно. Не двигайтесь.

- Что они сделали? - На мясистом лице мужчины было ошарашенное выражение. Он не мог понять, что происходит.

Но Эд понял.

Видел ясно, как день.

Их похитители накачали его наркотиками. Затем, когда он лежал без сознания, они каким-то образом подняли его в вертикальное положение, поставили на табурет с петлей на шее и связанными или скованными наручниками за спиной руками. Эд не мог определить, чем именно, потому что мужчина стоял лицом к нему на шатком табурете.

Но почему он не удушился, пока он висел там без сознания?

Затем парень увидел, что вес его тела поддерживался с помощью ремней, которые были пристегнуты к перекладине крыши. В любом случае, он не мог упасть и задохнуться. Даже если выбить из-под него табуретку.

Так в чем же смысл такого наказания?

Понятно, что пленник был не в самом удобном положении.

Но было не похоже, что ему грозит смертельная опасность.

Затем свет снова погас. Несколько мгновений спустя послышалась ругань. Потом шепчущий голос. Стон в темноте.

Кардинали?

- Пожалуйста... послушай, я прошу прощения. С этого момента я буду слушаться. Пожалуйста... - Его непокорность осталась в прошлом. Вместо этого в его голосе теперь звучала мольба. - Пожалуйста. Я сделаю все, что угодно. Но не делай этого. Пожалуйста, не делай этого! Не надо!

Эд услышал шорох. Звяканье, что-то похожего на звенья цепи. Испуганный вздох.

Затем бормотание. Быстрое, слишком быстрое, чтобы расслышать.

- Ты только послушай этого парня. Он молится, - сказала Эду Вирджиния.

- О, Святая Мария-Матерь Божья... - Голос Кардинали был низким, а слова вылетали со скоростью пулеметной очереди. - Пожалуйста, помилуй меня. Мария-Мать Божья, я грешник. Я прошу Тебя о прощении в этот мой час тьмы.

Свет замерцал, освещая клетки.

Эд посмотрел на Кардинали.

Его сердце заколотилось.

Он услышал крик, вырвавшейся из собственного горла.

Плохо.

Это было плохо.

Бедный парень не заслуживал этого.

- О, Боже мой, - вздохнула Вирджиния позади Эда.

Эд в шоке смотрел на мужчину сквозь прутья клетки.

Они были садистами. Им действительно следовало бы вырвать их гребаные сердца.

Ромеро Кардинали все еще стоял на шатком трехногом табурете. Его руки по-прежнему были скованы наручниками или связаны за спиной. Петля так же была на его шее. Но теперь чего-то не хватало.

Ремней, поддерживающих его.

Теперь, когда пленник пришел в себя, они пробрались сюда в темноте и расстегнули ремни. Они сделали это сверху, использовав проходящие вдоль стен мостики, не рискуя входить в клетку с гангстером в сознании. Его ноги были свободны, он мог нанести убийственный удар.

Паутина ремней теперь болталась у него на талии, как хула-хупа. Взгляд Эда был прикован к Кардинали.

Тот стоял, шатаясь. Было видно, как дрожат его колени. В свою очередь, это заставляло шататься табурет.

- Полегче. Спокойно. - Проговорил Эд успокаивающим тоном. – Все в порядке... только не делайте резких движений.

- Пожалуйста, помогите мне, - прошептал Кардинали, словно боясь, что скажи он это громче, сила голоса выведет его из равновесия. - Пожалуйста. Я не знаю, сколько еще смогу простоять. - Табурет покачнулся.

Эд посмотрел в лицо мужчине и увидел маску ужаса. От шока его глаза превратились в блестящие шары. Пот катился с лысой макушки на лицо, вниз по шее, пропитывая веревку на шее. Пенька даже потемнела от пота.

Эд оглянулся на Вирджинию. Она тоже в ужасе смотрела на мужчину.

- Что мы можем сделать? - прошептал он ей.

- Что мы можем сделать? - повторила она его слова беспомощным тоном. - Мы здесь; он там.

- Эй... эй. Я знаю, что вы говорите обо мне... что вы там говорите?

Эд повернулся к нему.

- Ты должен оставаться как можно более спокойным. Не шевелись.

- Ха. - Смешок получился как визг. - Не шевелиться? Тебе легко говорить, малыш. Но посмотри на меня, малыш. Посмотри на меня!

Едва он повысил голос, как его ноги задрожали сильнее, отчего табурет стал сильнее раскачиваться под ним.

- Успокойся, - сказала ему Вирджиния. - Мы думаем над этим.

Эд бросил на нее недоуменный взгляд.

Девушка слегка передернула плечами.

- Что я могла ему еще сказать? - прошептала она, так чтобы мученик не услышал.

Эд повернулся к мужчине.

- Просто дышите размеренно. Держитесь как можно спокойнее.

- Мне кажется, у меня начинаются судороги.

- Это не так. Постарайтесь расслабить мышцы.

- Господи, да вы издеваетесь надо мной. - Мужчина был готов разрыдаться. Его лицо стало бардовым.

Эд увидел, как он попытался раздвинуть ноги чуть дальше друг от друга. Совсем чуть-чуть. Чтобы распределить свой вес более равномерно. Завороженно в ужасе Эд поднял глаза по мокрому от пота телу к петле на толстой шее. Гангстер изо всех сил старался удержать равновесие. Но он уставал. Табурет был шатким. Эд готов был поклясться, что одна из деревянных ножек расшаталась. Смотреть на это было невыносимо.

Что, если он чихнет?

Кашлянет?

Вдруг у него начнется нестерпимый зуд?

Может быть, петля только для вида, чтобы напугать его? Нет, вряд ли. Смотрится все слишком натуралистично.

Стоило мужчине наклониться вправо или влево, как веревка натягивалась. Это, в свою очередь, затягивало петлю на его шее. Та уже начала немного впиваться в мягкую плоть его горла.

Как долго можно так балансировать на маленьком табурете? Особенно со связанными за спиной руками?

Может быть, это конец?

- Эй, - позвал Эд. - Вы можете ослабить путы на руках?

- Они связаны... проволокой, кажется.

Табурет покачнулся.

Мужчина издал резкий крик, но быстро восстановил равновесие, балансируя на грани.

- Это единственный вариант, - заговорила Вирджиния. - Вы можете выпутаться из пут? Если у вас получится, то сможете просто снять петлю через голову.

- Хорошо, хорошо... я пытаюсь. - Сосредоточенно сжав губы, Кардинали напряг плечи, пытаясь освободить связанные проволокой запястья.

- Как успехи? - спросила она.

Мужчина сильно потел.

- Чистилище. Я в чертовом чистилище.

- Не останавливайтесь.

- Я пытаюсь.

- Дышите медленно. Глубоко. Не паникуйте.

- Эй, кто паникует, леди? - голос Кардинали звучал более уверенно. - Я сделаю это. Петли соскальзывают с моих рук.

Эд посмотрел на осунувшееся лицо мужчины. В глазах сверкнул триумф. Кардинали поднял лицо, сосредоточившись на проволочных путах, сковывающих его руки.

- Они ослабли. Как только стяну их, я слезу с этого проклятого насеста, точно тебе говорю. Засранцы.

- Осторожно, не торопитесь.

- Уже почти. Почти... – он стал в нетерпении дергать локтями, пытаясь освободиться как можно скорее.

Увидев, как опасно под ним раскачивается табурет, Эд крикнул:

- Осторожно!

- Почти уже. Почти-а-а!

Кардинали упал.

Табурет вылетел из-под его ног и ударился о прутья клетки, рассыпавшись от удара.

Падать Кардинали долго не пришлось. Петля стянулась на его шее, язык торчал наружу, глаза сильно выпирали из глазниц. Он раскачивался на веревке, его ноги болтались в воздухе, как у героя мультфильма, сбежавшего с обрыва.

Затем тело мужчины начало подергиваться в конвульсиях. Это продолжалось недолго. Через двадцать секунд он повис, обмякнув. Его шея вытянулась, и казалось, стала в два раза длиннее, чем была до этого.

И их осталось двое[8], - сказал себе Эд, когда свет погас.

Что теперь?

Когда через пару часов свет включился, Кардинали уже не было. Как и веревки, на которой его повесили. Как и обломков табурета.

Эд покачал головой.

- Он продержался недолго.

Вирджиния пожала плечами:

- Как я и говорила, нужно им подчиняться.

- Но как долго мы сами сможем продержаться?

- Пока что мы справляемся, не так ли?

- Конечно. - Эд посмотрел вниз на заживающую рану на месте мизинца на ноге. – Один мой палец уже на свободе. Осталось вытащить остальные девяносто девять процентов моего тела отсюда.

- Полегче, Эд, побереги себя...

- Да, да, я знаю. Поберечь свои силы, - парень горько рассмеялся.

- Вот и побереги их.

Он прошел через клетку и посмотрел сквозь прутья на пустую соседнюю камеру.

Ой.

Обрубок на ступне горел огнем. Он обо что-то споткнулся и опустил глаза вниз, чтобы посмотреть на это.

Эй.

А вот это может быть интересно.

Он быстро нагнулся, поднял предмет, вернулся на матрас и сел, держа его на коленях.

- Что у тебя там, Эд?

- Тише, - прошептал он.

Девушка прошептала в ответ.

- Что там у тебя?

- Одна из ножек от табурета. - Парень бросил на нее быстрый взгляд, опасаясь, что их подслушивают или за ними наблюдают. И тогда, когда свет погаснет, неожиданный приз тут же исчезнет. - Наверное, они не заметили ее, когда убирались.

- Что ты задумал, Эд?

- Видишь? Она больше фута в длину. Посмотри, как она сломана на конце. Она острая, как копье.

- О, Боже мой.

- О, Боже мой, это точно. Это время чудес.

- Спрячь это.

- Не волнуйся. Я надежно заверну ее в свое одеяло.

- Но что ты собираешься с ней делать?

- Вспомни наш разговор.

- И?

- Помнишь, мы говорили об отверстии в потолке клетки? Том, что для пениса...

- Да.

- И как ты предложила просунуть в него что-либо другое..?

- Святой Иисус. Думаешь, сможешь?

- Попробую. - Он взглянул на деревянный кол, бывший некогда ножкой табурета, который держал в руках. - Сначала нужно немного поработать над ним. Кстати... - Он дико ухмыльнулся. - Ты когда-нибудь видела, как гарпунят рыбу?

Зазвонил телефон. Сьюзен опустила газету, которую читала, и взглянула на часы. Почти полночь. Она встала с дивана.

- Ожидаешь звонка? - спросила женщина Тэга. Тот покачал головой и вернулся к экрану телевизора. Сьюзен подняла трубку. - Алло?

- Я говорю с мисс Коннорс из музея?

По тону собеседника и его манере вести разговор, она поняла, что тот получил хорошее образование и не лишен манер.

- Да, это Сьюзен Коннорс.

- Я должен немедленно поговорить с вами об Амаре.

- Могу я поинтересоваться, с кем говорю?

- Мое имя не имеет значения.

- И все же я хотела бы знать, с кем говорю. Это не...

- Я видел вас в телевизионных новостях.

- Но вы не можете...

- Выслушайте меня, пожалуйста. Это жизненно важно.

- Вы знаете, где находится Амара? - спросила Сьюзен.

- Я должен встретиться с вами, тогда я все объясню.

- Может, вам стоит позвонить в полицию?

- Полицию? Да они меня и слушать не станут. Они не поверят. Возможно, вы поверите. По вашему лицу я понял, что вы поймете, вы поверите.

- Что я должна понять?

- Насчет Амары. Мы можем увидеться?

- Ну...

- Пожалуйста, мисс Коннорс. Это очень важно.

Она вздохнула:

- Хорошо, когда?

- Немедленно. Вы находитесь по адресу 2102 Корал Риф Роад?

- Да. Это "Марина Тауэрс". Квартира 325. Но как вы...

- Я скоро приеду, - быстро сказал он и повесил трубку.

- Кто это был? - спросил Тэг.

- Не могу знать.

- Таинственный поклонник?

- Кто бы он ни был, он скоро приедет.

- Сейчас?

- Он хочет рассказать мне что-то об Амаре.

- В полночь?

- Он сказал, что это серьезно.

- Может быть, он серьезно настроен только на то, чтобы остаться с тобой наедине.

- Сомневаюсь.

- Такие вещи случаются, стоит засветиться на экране. Знаешь, сколько чудиков западают на знаменитостей?

- Ну, во-первых, я не знаменитость, а во-вторых, скоро мы все выясним.

Имад, находясь возле "Марина Тауэрс", услышал жужжание открывающегося замка. Он бросился к двери и распахнул ее прежде, чем жужжание успело прекратиться. Вестибюль был роскошным, с толстыми коврами, мягким освещением, обшитыми панелями стенами. Пахло сосновым освежителем воздуха.

Немного искусственно, - подумал Имад. - Неплохо, однако, если приходится жить в тесноте квартиры.

Он сунул мемуары Каллахана подмышку и нажал на кнопку вызова лифта. Его удивило, что лифт открылся не сразу. Учитывая время, вряд ли можно было ожидать, что он будет использоваться. После недолгого ожидания раздался тихий звонок, и двери открылись.

Он был готов к тому, что внутри может оказаться человек. Однако не был готов к появлению такой особы. Она смотрелась странно в таком чистом и цивилизованном здании, как "Марина Тауэрс"; ее место в темной, обшарпанной квартире, пропахшей несвежим запахом сигарет и мочи.

- Поднимаетесь? - спросила она.

Имад нехотя вошел в лифт. Двери бесшумно закрылись. Он вежливо улыбнулся грязной женщине. Та улыбнулась в ответ.

Кабина провонялась ее запахом. Ужасная вонь, похожая на кислое молоко, пот и что-то, явно намекающее на несоблюдение гигиены интимных мест. Имад сглотнул, чтобы подавить рвотный позыв. Пока лифт не остановился, он дышал только через рот. И все равно ее запах осел на ее языке.

Двери раскрылись.

Он вышел.

Женщина осталась.

Слава небесам.

С облегчением Имад глубоко вздохнул.

Небольшая табличка на стене указывала, что апартаменты 301-335 находятся по коридору направо. Повернув в ту сторону, он оглянулся на лифт. Его двери все еще были открыты.

Женщина, должно быть, держала один из своих пальцев-сарделек на кнопке блокировки дверей.

Она что, следит за мной?

Может, у нее есть сообщник, который прячется поблизости?

Почувствовав беспокойство, он ускорил шаг. Коридор был узким и тускло освещенным. Он свернул за угол, поглядывая на номера дверей. Проходя мимо 319-й квартиры, он услышал позади себя сопение и оглянулся.

Женщина из лифта вышла из-за угла. Она помахала ему рукой, шевеля толстыми пальцами одной руки. Другая рука, как он заметил, была у нее за спиной.

Парень поспешил вперед. Мимо 321, 323. Остановившись перед квартирой 325, он быстро постучал.

Женщина подходила все ближе. У нее была необычная манера ходить: голова вперед и слегка наклонена в одну сторону, ноги широко расставлены.

Он постучал еще раз. Дверь не открывали. Имад достал из кармана рубашки клочок бумаги, вытянув его на расстояние вытянутой руки, чтобы свет упал на строчку на нем. Прочитал еще раз.

Да, 325-я, правильно.

Он нервно улыбнулся женщине. Та подошла к нему уже так близко, что он снова ощутил ее запах.

Ее глаза сверлили его. Они были тусклыми, подернутыми пленкой, но в них что-то промелькнуло.

Что-то тревожное. Что-то страшное.

Он снова постучал.

Откройте же дверь.

Пожалуйста.

Женщина облизнула губы со звуком, от которого у него свело живот.

- Кто вам нужен? - спросила она.

- Жилица этой квартиры, - ответил он.

- Мне тоже. - Женщина сжала кулак. Затем постучала в дверь.

Грейс Баклан осматривала улицу через лобовое стекло. Яркие огни Голливуда. Они горели перед ней, но с таким же успехом могли быть и на темной стороне Луны. Как сказал тот человек: так близко, но так далеко.

Ладно, завтра мы начнем стучаться в двери, - сказала она себе. - Агентства, офисы. В крайнем случае, можно будет согласиться на любую работу, связанную с кино. Это должно принести деньги, пока мы не сможем...

- Я не могу заснуть, - пожаловалась Пикс с заднего сиденья.

- Попробуй, - сказала Грейс.

- Уже за полночь, - сказал Коди, посмотрев на часы на приборной панели. - Мы все должны попытаться немного отдохнуть.

- Осталась еще салями, Грейс?

- Нет, только крекеры, - ответил за девушку ее парень.

- Оставался же один кусочек. Вы сказали, что он мой. – Капризно заныла Пикс. - Ты обещал, жадная свинья, - накинулась она на него.

- Ты съела его двадцать минут назад. - Коди старался говорить спокойно. Но младшая сестра Грейс действительно начинала его раздражать. - Хочешь воды?

- Нет, я хочу еды. Нормальной еды. Я голодна.

Грейс огрызнулась:

- У нас есть крекеры, и это все.

- Мы умрем с голоду.

- Не умрем. Завтра я найду какую-нибудь работу.

Пикс фыркнула.

- Да, Грейс. К концу недели ты станешь кинозвездой.

- Я найду работу. Любую.

- Все, что ты найдешь, это какого-нибудь парня, который будет платить тебе пятьдесят баксов за то, чтобы снимать тебя на видео с голыми сиськами.

- Пикс. - Терпение Коди лопнуло. - Успокойся, это нелегко для...

- Я хочу домой! - Пикс хлопнула ладонью по спинке сиденья. - Мы не можем так жить... спать на парковке? Ну и дела!

- Мы не можем поехать домой.

- Можем.

- Ты знаешь, что мы не можем вернуться домой.

- Да, потому что ты говоришь, что мамин парень на тебя запал.

- Он пытался меня изнасиловать.

- Это ты так говоришь.

- Пикс...

- А ты случаем его не дразнила?

- Это не так. Он...

- Если бы ты не флиртовала с ним...

- Он бы и тебя изнасиловал. Неужели ты не понимаешь, Пикс? Мы обе были в опасности.

- В опасности, да?

- Да, в опасности. Если бы ты осталась там, он бы...

- Опасность! Здесь мы в большей опасности. Ночевать в старом грузовике на пустынной стоянке. Нас ограбят, нас изнасилуют, мы...

- Пикс! - Коди хлопнул обеими руками по рулю. - Мы тоже не в восторге от того, что спим вот так. Но это лучшее, что мы можем сделать, пока не заработаем немного денег. Потом мы найдем жилье.

- Ага, рассказывай.

Грейс набросилась на сестру.

- Это твоя проблема. Ты никогда не бываешь довольна. Ты просто хочешь все больше и больше. Тебе все мало, чтобы это ни было. Почему бы тебе не забрать свои вещички и просто...

- Эй, копы. - Коди указал на черно-белый крузер, въехавший на стоянку. Без всякой суеты и спешки он скользнул по черному асфальту в их сторону.

- О, черт, - простонала Грейс. - Они нас увидели.

- Итак, мы взяли старый дрянной грузовик без разрешения. Вряд ли это преступление века. Вряд ли они собираются бросить нас в... – начала свою тираду Пикс, пока Коди не остановил ее.

- Пикс. - Он указал на спальные мешки. - Спрячься под ними, чтобы они тебя не увидели.

- Не буду я прятаться.

- Сделай это, Пикс. Иначе они отправят нас обратно домой, - умоляюще попросила Грейс. -Ты знаешь, что Джо сделает с нами.

- Опять ты все драматизируешь, - заворчала Пикс. Тем не менее, она легла на заднее сиденье и натянула на себя спальные мешки.

Крузер затормозил. Яркий свет залил пикап, когда полицейский посветил на них фонариком. Оглянувшись, Коди увидел, что из-под спального мешка показалась нога Пикс. Потянувшись назад, он похлопал по ней.

- Эй! - завизжала девушка, но попыталась втянуть ногу.

Коди потянулся назад и поправил спальный мешок так, чтобы скрыть ее под ним.

Полицейская машина остановилась рядом, так, что окно со стороны водителя оказалось напротив окна со стороны водителя пикапа. Полицейский покрутил пальцем, показывая Коди, чтобы тот опустил окно.

Тут же луч света ударил Коди в глаза. Он попытался прикрыться от него рукой, но это не помогло – свет все равно ослеплял его. Но он прекрасно понимал, что происходит. Полицейский будет внимательно осматривать Грейс и его, возможно, заглянет и внутрь пикапа.

Если Пикс пошевелится...

Может, коп решит, что я похитил ее?

Он наверняка поймет, что что-то не так, когда проверит номерной знак и обнаружит, что машина в угоне.

Полицейский выключил фонарик. Коди моргнул и посмотрел в лицо жующего жвачку полицейского лет пятидесяти.

- Ну, - протянул он. - Кто из вас двоих собирается признаться?

Коди изобразил на лице вежливую улыбку, но все его внутренности сжались в тугой узел.

- Признаться, офицер?

- Да, признаемся в своем безумии... или это патологическая глупость?

Грейс оторопело смотрела на полицейского.

- Мне жаль. Я не понимаю. Мы...

- Да, да, - прорычал коп. - Не строй из себя дурочку. Я видел ваши номера. Вы из Северной Каролины. Не нужно много времени, чтобы понять, что два подростка из Северной Каролины делают в Голливуде.

- Мы просто...

- Да, просто на каникулах.

- Мы думали...

- А теперь вы забронировали себе место на роскошной парковке Родео Драйв.

- Мы просто решили отдохнуть, мы...

- Малыш. - Он посмотрел на Коди стальным взглядом. - Неужели я кажусь таким глупым?

- Но...

- Нет, послушай меня, парень. Я видел, как это происходило сотни и тысячи раз. Пара ребят из захолустья решают добиться успеха в кино, стать большими звездами с миллионом в банке и домом на берегу моря, поэтому они отправляются из Вайоминга, или Иллинойса, или, - он кивнул в сторону номерного знака, - или Северной Каролины. Они приезжают в Голливуд. Тратят все свои накопления. Живут в своей машине или спят на скамейке в парке. Не успеешь оглянуться, как они уже занимаются проституцией, принимают наркотики. Парни вроде меня вытаскивают их с улиц и бросают в тюрьму. Вскоре после этого криминалисты вытаскивают их из какой-то канавы, куда их бросили после того, как застрелили или забили до смерти. А теперь скажите мне, я такой глупый, и вы действительно проехали тысячи миль, чтобы поцеловаться на парковке, или я где-то близок к истине?

Грейс приняла это близко к сердцу.

- Но я не такая, как все. У меня есть актерский опыт. Я работала на телевидении.

Он покачал головой.

- Простите, что разрушаю вашу мечту, мисс. Но большинство детишек, которые приезжают сюда, такие же как все. Все они получили хорошие отзывы, сыграв в школьном спектакле, или заработали несколько баксов, снявшись в телевизионной рекламе корма для скота Могучего Джо или чего-то еще. Они все приезжают сюда настолько полные оптимизма, что кажется, у них уже подписан контракт на главную роль в мегаблакбастере. - Он ткнул в девушку пальцем. - Но дай им двенадцать месяцев, и они надуют какого-нибудь парня за двадцать баксов. А такие, как ты... - Он кивнул на Коди. - Приходится учиться давать в задницу или голодать. Ну что, я нарисовал тебе достаточно ясную картину вашего ближайшего будущего?

Грейс собиралась в очередной раз опротестовать слова полицейского, но Коди сжал ее руку. Она послушно кивнула:

- Мы поняли, сэр.

- Хорошо. Так уже лучше. Так что сделайте себе одолжение: езжайте домой. Если у вас не хватит денег на бензин, позвоните своим родителям. Пусть они переведут вам деньги на бензин. То, что вы получите от своих родителей за побег из дома, не составит и одного процента от того, что вы испытаете здесь. - Он сделал паузу, глядя им в глаза и пытаясь понять, дошла ли до них его лекция. - И если у вас все еще остались сомнения, загляните в газеты. За последние пару лет здесь исчезла куча молодых людей, таких же, как вы.

- Их убили?

Он покачал головой.

- Кто знает? Их так и не нашли. - Полицейский махнул им рукой. - Помните, что я сказал. Поворачивайте свой пикап, и не останавливайтесь, пока не доберетесь до своего дома. Берегите себя. Спокойной ночи.

С этими словами он медленно отъехал и вырулил на дорогу.

Мгновение спустя Пикс чинно села на заднем сиденье.

- Видишь? Что я тебе говорила? - Она сложила руки на груди. - Теперь мы можем ехать домой?

Клэр Томпсон, откинувшись на кровати, в десятый раз смотрела по телевизору "Касабланку". Она знала почти весь фильм наизусть и часто бормотала слова в унисон с Риком, Ильзой и Виктором Ласло. Это был самый грустный фильм, который она знала.

Впервые она увидела его в старом кинотеатре "Палас" в Чарльстоне, штат Иллинойс. Год был 1944-й. Ей было семнадцать, и она была влюблена в Клайда. Он повел ее в кино, после - в аптеку Кинга за вишневым фосфатом, а затем в дом Харрисонов. Харрисоны были в отъезде. Они сидели на качелях на крыльце пустого дома, целовались. Ласкали друг друга. В тот вечер она позволила Клайду зайти дальше, чем обычно. Он хотел пройти весь путь до конца, но она отказала. Она так и не позволила ему это. Ни в ту ночь, ни в следующую. А потом его призвали в армию. Он стал одним из морских пехотинцев Дяди Сэма... пушечным мясом, как их называли. Но Клайд гордился тем, что сражается. На корабле он нашел друзей. Там он усиленно тренировался: физические упражнения, оружейные навыки: стрельба из винтовки, меткая стрельба, сбивание чаек, преследовавших корабль; обучался тому, как с завязанными глазами разобрать автомат Томпсона, а затем собирать его, чтобы он был готов к стрельбе, когда сержант даст команду. И, конечно же, бесконечная полировка ботинок.

В одном из писем Клэр он рассказал, что побывал в Северной Африке. В Касабланке. Там действительно есть американское кафе Рика, писал он. Но где были немцы? Они отступали быстрее, чем американцы могли продвигаться вперед. Такими темпами он бы вошел в Берлин, все еще с песком пустыни в сапогах.

Но потом немцы все-таки заняли позицию на узком горном перевале в глуши. Их 88-миллиметровые орудия освещали ночное небо. На них сбрасывали бомбы и их обстреливали из пулеметов. Через две недели Клайд погиб в бою.

На экране киношный персонаж Рик сказал: У нас всегда будет Париж.

Клэр всхлипнула, и этот громкий всхлип потревожил Херба; тот застонал и перевернулся на спину.

Женщина вытерла глаза, чувствуя, как ее сердце стучит в груди, как будто на этот раз оно точно разорвется. И останется разбитым навсегда. Она подумала о фотографии Клайда, которую все еще прятала в ящике стола.

Через открытое окно донесся протяжный плач. От этого жуткого звука по ее телу побежали мурашки. Она подтянула простыню к горлу. Плач продолжался.

Кошка. Это должна была быть кошка.

Но звук был так похож на детский. Словно ребенок плакал от боли и страха.

Должно быть, это на заднем дворе. Так близко... Прямо за окном. Совсем близко.

Откинув простыню, женщина поднялась с кровати и подошла к окну, выглянув наружу. Ее взгляд скользнул по участку, шезлонгам, мерцающей поверхности бассейна. Сначала она не заметила темную фигуру, неподвижно стоящую у бортика для прыжков в воду. Но потом та медленно повернулась к ней и Клэр задохнулась при виде ребенка на ее руках.

Она уставилась на темный силуэт и дрожь пробежала по ее позвоночнику. Незнакомка, казалось, заметила ее и посмотрела в ответ. Клэр вдруг почувствовала себя уязвимой. Она хотела отойти от окна, но боялась пошевелиться, словно малейшее движение могло спровоцировать нападение неизвестной.

Та не двигалась. Клэр почувствовала ее холодную ярость. В скудном свете незнакомка выглядела очень странно. И страшно. Эти рыжие волосы... Блестящие локоны стекали по спине. По плечам. Красивые волосы. А ноги? Ужасно увядшие. Как темные палки.

Плачущий ребенок не мог принадлежать такому существу. Именно существу – Клэр не видела в ней женщину. Должно быть, она украла его у матери.

Женщина тихо всхлипнула, прижав ладонь ко рту.

Ребенок продолжал плакать.

Существо стояло и смотрело на нее ненавидящим взглядом.

Клэр задрожала, схватившись за подоконник, чтобы не упасть. Ее колени подгибались.

- Ради всего святого, что это за шум?

Голос Херба испугал ее. Она вздрогнула и повернулась к нему. Быстрым шагом женщина отошла от окна и прислонилась к стене, пошатнувшись.

- Клэр? Что случилось? - Он скатился с кровати и бросился к ней.

- Окно, - задыхаясь, пробормотала она.

Мужчина выглянул наружу.

- Господи Иисусе Христе!

- Там маленький ребенок!

- Я вижу. Быстро, звони в полицию.

Он поспешил к тумбочке.

- Нет, Херб! – воскликнула женщина, поняв, что задумал муж.

Он достал свой револьвер. Проверил его. Шесть патронов в барабане.

- Пожалуйста! Не ходи туда!

- Я разберусь, а ты вызови полицию.

- Нет!

Он побежал к двери спальни.

- Херб, пожалуйста!

Женщина слышала стук его босых ног, когда тот бежал по коридору.

Она схватила телефонную трубку и набрала 911, прислушиваясь к гудкам. Раз, два. Где-то в доме открылась дверь. Послышались шаги. На шестом гудке ей ответили.

- Оператор. Чем я могу вам помочь?

- Мне нужна полиция. Это срочно.

- Откуда вы звоните?

- Вестинг Вейл.

- Минутку, пожалуйста.

- Быстрее!

Она прислушалась к новым гудкам, когда ее переключили на другую линию.

На этот раз никто не собирался отвечать.

Только долгие гудки.

Херб там совсем один.

Полиция не успеет вовремя...

- ПОЛИЦИЯ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА. Офицер Керри, чем я могу вам помочь?

- Нам нужна помощь! Срочно! - Вывернув шею, она попыталась разглядеть Херба через окно, но видела только угол бассейна. Не тот угол, где стояло существо с ребенком.

- Какой у вас адрес?

- Восемь-два-пять Эш-роуд.

- Имя?

- Томпсон. Клэр Томпсон.

Послышался крик Херба с улицы.

- А ну стоять!

Бросив трубку, Клэр бросилась к окну. Сердце так бешено билось о ребра, что было больно в груди.

- Опусти ребенка! - приказал Херб. Он стоял на дальней стороне бассейна, близко к его краю, в дюжине футов от этого существа. - Опусти ребенка, - повторил он. Его голос звучал пронзительно, истерично, чего Клэр никогда раньше в нем не замечала. Муж вытянул руку, направив оружие на темную фигуру. - Опусти ребенка...

Существо подняло малышку над головой.

Херб выстрелил. Вспышка озарила бассейн, а выстрел прозвучал так же резко, как хлопушка.

Ребенок вскрикнул, когда существо откинуло его в сторону и бросилось на старика. Клэр смотрела, как оно летит на ее мужа, широко размахивая ногами. Мужчина выронил пистолет и попытался поймать кувыркающегося ребенка, но тот плюхнулся в бассейн.

Существо набросилось на Херба, длинные волосы разметались в стороны, напоминая бушующее пламя на ее голове.

Клэр выбежала из спальни, пробежала по коридору в гостиную.

Кочерга. Мне нужна кочерга.

Подбегая к камину, она ударилась об угол журнального столика и вскрикнула от боли, но не остановилась. Женщина схватилась за подставку для каминных инструментов, опрокинула ее с металлическим лязгом... и выхватила кочергу. Та была тяжелая, кованая, с крючком на конце. Сжимая ее в руке, она выбежала через открытую стеклянную дверь во двор.

На другой стороне бассейна существо ерзало на Хербе. Руки ее мужа были подняты вверх, ладонями отталкивая напавшего. В его тяжелом дыхании слышалась паника, как это иногда случалось во время самых страшных ночных припадков.

Тварь навалилась на Херба. Ее иссохшие руки тянулись к нему, а голова болталась из стороны в сторону, жутко лязгая зубами. В скудном свете волосы блестели тусклой медью.

Пробегая по краю бассейна, Клэр взглянула на воду. Ребенок плавал лицом вниз.

Женщина понимала, что еще может спасти его, если нырнет за ним прямо сейчас. Но она долго не колебалась: ребенок был не ее, а вот Херб был ее мужем.

Своими когтями тварь впилась в лицо Херба, разрывая его. Инстинктивно мужчина опустил руки, чтобы закрыть голову. Голова существа тут же опустилась вниз.

- Нет! - закричала Клэр.

Поднимая на бегу кочергу, она увидела, как тварь целует Херба. Но спустя мгновение поняла, что это вовсе не поцелуй. Ее голова дико дернулась. Когда оно подняло голову, женщина увидела, что из ее рта свисают окровавленные куски плоти. Капли крови россыпью окрасили плитку у бассейна.

Закричав, Клэр с размаху опустила кочергу. Она ударила существо по спине с гулким стуком, как будто по пустому бревну. Существо не обратило на это ни малейшего внимания. Оно зарылось лицом в горло Херба. Клэр опустила кочергу крюком вниз и нанесла новый удар, смотря, как изогнутый шип пронзает спину монстра. Женщина заметила и другие отверстия на темной плоти. Ужасные, зияющие дыры. В лунном свете они выглядели глубокими и пустыми. Как будто внутри ничего не было. Ничего.

Она снова начала опускать кочергу, на этот раз на голову существа, но то вдруг дернулось, рукой схватив летящую на нее железяку. Не удержав равновесия, Клэр пошатнулась вперед и чуть не упала на тварь. Свободной рукой та вцепилась в ее ночную рубашку и потянула на себя. Откинув голову назад, исчадье ада смахнула рыжие волосы с лица. В ужасе Клэр смотрела в глазницы, такие же пустые, как отверстия в ее спине.

Отпустив кочергу, женщина пытаясь освободиться от когтей, вцепившихся в нее. Когти тянули ее вниз, к зияющей пасти, зубы которой окрасились в красный цвет от крови Херба.

Клэр поняла, что существо держит ее только за ночную рубашку. Она быстро оторвала лиф от бретелек. Рубашка спала с нее, и она бросилась в сторону, плюхнулась в бассейн, оттолкнулась от стенки и быстро поплыла под водой.

Вынырнув в центре бассейна, Клэр почувствовала, как коснулось ребенка. Она поднялась из воды, которая доходила ей до груди и вынула ребенка. Он был безмолвен. Неподвижен. Его рот был открыт. Из него вытекала струйка воды. Клэр прижалась губами к его рту и осторожно подула, не сводя глаз с существа.

То наблюдало за ней. Херб, лежащий под тварью, не шевелился, широко раскинув ноги. В лунном свете уродливое нечто стало снова просто темным силуэтом. Сгорбленным. Хищным.

Медленно Клэр отступала назад. Она продолжала дуть в рот ребенка и выпускать воздух из его легких, слегка надавливая на его грудь. Женщина чувствовала, как раздувается его маленькая грудь, когда она дула, но это было единственное движение тела ребенка.

Наконец, ее спина коснулась стены. Теперь от существа ее отделяла вся ширина бассейна. Оно стояло четвереньках, лицом к ней, с разинутой пастью.

Успею ли я добежать к дому?

Если только оно не было невероятно быстрым, ее шансы были высоки. Главным препятствием будет подъем из бассейна. Как только она вылезет, то сможет добраться до открытой задней двери за считанные секунды.

Не сводя глаз с существа, женщина повернулась так, чтобы положить ребенка на бортик бассейна. Одним плавным движением существо вскочило на ноги и пустилось бежать. Его ноги издавали жесткий щелкающий звук о кафель, как будто это были сухие кости, а не плоть и кровь. Волосы ореолом взлетели вокруг головы, в лунном свете отливая медным цветом.

Клэр крутанулась на месте и бросилась вперед, тут же поскользнувшись на плитке, упала. Капли воды каскадом посыпались с нее в стороны. Встав на колени, она подняла ребенка и оглянулась назад.

Существо было уже рядом, тяня к ней руки; волосы развевались за ней, словно жили сами по себе.

Женщина вскочила на ноги и побежала во весь опор, прижимая ребенка к груди, не сводя глаз с открытой раздвижной двери. Она чувствовала, как силы покидают ее. Клэр казалось, что еще пару шагов, и она рухнет.

Лучше бы я осталась в бассейне!

Ее ноги шлепали по тротуару. Позади себя она услышала странные, сухие шлепки ног своего преследователя. Клик! Щелк! Щелк! Звук ударов костей о твердую поверхность. Так близко! И все время приближается.

Она даже слышала треск статического электричества в волосах твари. Шуршание сухой кожи.

Изнутри дома раздался звонок в дверь, затем резкие, быстрые стуки.

- Полиция! - прогремел голос.

Она вскочила в дверной проем и развернулась. Существо не отставало.

Но было еще достаточно далеко.

Клэр схватилась левой рукой за дверную ручку и дернула. Дверь захлопнулась: тяжелая стеклянная перегородка дала ей время добраться до входной двери.

Существо опустило руки, но продолжало приближаться. На полной скорости. Эти похожие на ямы пустые глазницы смотрели на Клэр. Ненавидящие.

Тварь головой врезалась в дверь и стекло взорвалось тысячами осколков. Она вырвалась внутрь дома, как напалм, шурша своими огненными волосами. Тонкие руки снова потянулись к ней.

Вскрикнув от неожиданности, Клэр отпрыгнула в сторону.

Тварь схватила ее за волосы.

- Помогите! – завопила женщина.

Существо потянуло ее за собой, попятившись назад. Клэр почувствовала под ногами звон стеклянных осколков, которые впивались в голые подошвы ее ног.

В этот момент раздался резкий треск, и входная дверь распахнулась. Перед тем как упасть, Клэр увидела пару полицейских, которые вбежали в дом с оружием наизготовку.

Они спасут меня, - подумала она, падая. - Они спасут меня.

И тут что-то похожее на лед врезалось ей в спину.

Джейсон Браун присел в боевой стойке и прицелился в освещенную луной комнату. Он увидел, как обнаженная белая женщина падает назад - нет, ее поваливает назад стоящая за ней женщина странного вида. На руках у жертвы был ребенок. Когда она упала на пол, ее тело подскочило, как от удара током.

Странная фигура наклонилась над ней, ее длинные волосы каскадом свесились над обнаженной женщиной. Темная фигура выхватила ребенка из ее рук.

- Стоять! - крикнул Браун.

Та отскочила в сторону.

Краус, напарник Брауна, сделал предупредительный выстрел в потолок. Нападавшая выскочила через разбитую дверь и побежала. Похоже, она тоже была голой. Но ужасно костлявая. Болезненно худая.

- За ней! - крикнул Браун.

Когда Краус выбежал из дома, Браун убрал револьвер в кобуру и присел рядом с упавшей женщиной. Она лежала поперек сломанной двери, выгнув спину дугой. Ее рот и глаза были широко раскрыты, тело сотрясалось в конвульсиях. Браун попытался поднять ее. Безрезультатно. Казалось, она застряла. Поднапрягшись, он ухватился за ее тело и рывком поднял ее. С хрустом, тело оторвалось от пола. Он отнес женщину от двери, положил на ковер и оглянулся. На том месте, где она была, торчал широкий осколок стекла из алюминиевой рамы двери.

Он поискал пульс на ее шее.

Не нашел.

Признаков дыхания тоже не было.

Покачав головой, полицейский отпрянул от нее и бросился через пролом в двери, выбив ногой темный полумесяц стекла, оборвавший жизнь женщины.

Снаружи он увидел тело у бассейна.

- Вот ублюдок, - простонал он, идя вперед, чувствуя тошноту, думая, что это Краус. Но приглядевшись, понял, что на теле нет формы. Его охватило облегчение. - Краус! - позвал он. - Краус?

- Сюда. Быстро.

Голос доносился справа, из-за высокого деревянного забора. Браун побежал к нему, убирая револьвер в кобуру. Он прыгнул, зацепился за верх, перелез через забор. Спрыгнув на другую сторону, он оказался в переулке.

Краус стоял недалеко от телефонного столба, вглядываясь в темноту навеса на другой стороне переулка. Внутри навеса стояли две машины.

- Она там, за Понтиаком, - прошептал Краус.

- Убери свою штуку. Мы войдем с дубинками.

- Господи всемогущий, Джейс, ты видел мертвого парня у бассейна? У этой девчонки мозги набекрень.

- Мы не знаем, что это сделала она. Мы ничего о ней не знаем, кроме того, что у нее на руках ребенок. Ребенок все еще у нее?

- Да. Но я не уверен, что он жив. Он ни разу не вскрикнул во время погони.

- Она вооружена?

Краус покачал головой.

- Если мы начнем стрелять в безоружную женщину, приятель, нам поджарят задницы. Если мы зацепим, не дай бог, ребенка, нас поджарят в аду.

Краус убрал в кобуру свой служебный револьвер.

Они оба вынули дубинки из петель на поясе.

- Я зайду первым, постараюсь выманить ее, - сказал Браун. Он бодро зашагал по переулку, вглядываясь в темноту перед Понтиаком. - Выходите, мэм, - сказал он своим самым убедительным тоном. - Не стоит беспокоиться. Мы не причиним вам вреда. Мы просто хотим поговорить.

Он подошел к багажнику машины. Впереди по-прежнему не было видно никаких признаков женщины. Он прошел вдоль кузова машины, мимо задней двери.

- Мэм?

Полицейский остановился рядом с передним колесом и посмотрел в двухфутовый зазор между бампером и стеной. Если она была там, то должна была приседать или лежать. Он наклонился над капотом. Там никого не было.

Перед другой машиной тоже.

Могла ли она пролезть под одной из них?

Возможно.

Судя по тому, что он видел, она была чрезвычайно худой.

Страж закона встал на четвереньки и заглянул под днище автомобилей.

Ничего.

Он поднялся на ноги, выбивая руками пыль со штанов. Затем быстро обогнул Понтиак, в каждую секунду ожидая нападения. Но там никого не было. Он посмотрел вниз, на пространство между машинами. Женщина с ребенком словно испарились.

- Ее здесь нет, Краус, - огрызнулся он, подходя к напарнику.

- Она должна быть там.

- Она точно не выбегала?

- Нет.

- А ты точно видел, как она вбежала сюда?

- К чему ты клонишь?

- Ты, блядь, прекрасно знаешь.

- Я видел, как она туда вошла, черт возьми.

- В какую сторону она действительно пошла?

- Я же тебе сказал.

- Что случилось? Ты решил, что не стоит связываться с ней? Струсил, что она сделает то же самое с тобой, что и с ними? – он кивнул в сторону дома потерпевших.

- Я говорю тебе, я...

- Ты уже проделывал это дерьмо раньше, Краус. Случайно теряя подозреваемых.

Краус отступил назад, качая головой.

- На этот раз я доложу об этом.

- Ради всего святого, Джейс...

- Да, ради Христа, - сказал он, подражая хныканью Крауса. - Эта крошка убила двух человек, похоже. Похитила ребенка, может, тоже убила. И она будет разгуливать на свободе, потому что у тебя в штанах нет яиц. А теперь скажи мне, куда она пошла, мужик, или твое имя будет выгравировано на дерьме. Слышишь?

- Джейс, ты не под... - лицо парня исказилось. - Я видел ее, Джейс. Видел ее вблизи. Я гнался за ней. Я видел, как она перелезла через забор. Ей... ей пришлось держаться обеими руками за забор, и у нее был ребенок, поэтому она закусила одну из его рук зубами и несла его во рту, как собака. Господи, она была похожа на дикое животное с добычей в пасти. Ребенок не... не плакал. Я уверен, что он мертв, Джейс, иначе он бы...

- Продолжай.

- Я пошел за ней и перелез через забор... она стояла прямо там. Как будто ждала меня. Близко ко мне, как ты.

- И ты позволил ей уйти.

- Джейс, это не она. Это ОНО. Я не знаю... может, когда-то это была женщина. Теперь нет.

- И что же ты нюхал, парень?

- У него нет глаз, Джейс. Только пара дырок. И его кожа не похожа на кожу... некоторые ее части гладкие и как... не знаю... как кожа на обуви. Другие части темные, сморщенные и твердые. Потому что я дотронулся до нее. Понимаешь, я не знал, что, черт возьми, происходит, может, это парень в костюме или что-то в этом роде. Поэтому я сказал ему положить ребенка и повернуться... Я собирался надеть на него наручники. Но оно просто стояло там, как будто наблюдало за мной, ожидая, пока я приближусь. А голова - как голый череп, только на ней были блестящие рыжие волосы... волосы даже шевелились сами по себе, как будто... я не знаю... просто странно. Совершенно странно...

- Что потом?

- Потом я достал наручники и схватил его за руку. Я никогда не трогал ничего подобного. Как старый высохший труп, понимаешь? Потом эта штука... она открыла рот, и я увидел ее зубы, и я... я просто отступил. Я просто отступил, Джейс. Ты бы тоже отступил. Это существо не человек, Джейс. А если и человек, то он уже давно мертв, годы, как бы не тысячелетия. Я думаю, это та мумия, та, что пропала из музея.

- Чушь. В какую сторону она ушла?

- Ты идешь за ней?

- Да, блядь, ты угадал.

- Не надо, Джейс. Говорю тебе, это чертова мумия.

- Это преступник, придурок.

- Ладно, ладно. Ладно. Преступник. Удачи. Она пошла в ту сторону. - Он указал на юг по переулку. - Я пойду к машине, вызову подкрепление.

- Только хотя бы это сделай как надо.

Браун пустился по переулку рысью, обшаривая глазами каждый сантиметр. Но здесь тоже никого не было.

Оно? Она! Краус не в своем уме. Насмотрелся ужастиков. Или так, или он выдумал все это дерьмо, чтобы оправдать свою трусость.

Только вот у этого придурка не хватало бы воображения, чтобы придумать такое.

Девушка действительно выглядела довольно странно, хотя хорошо рассмотреть он ее не смог, но ее внешность действительно наводила на размышления.

В конце переулка полицейский притормозил и осмотрел улицу, на которую выбежал, тени деревьев вдоль нее, газоны и дома.

Эта штука - эта девушка - могла быть где угодно.

Прятаться в тени.

Выжидать.

Поджидать его.

Затем он заметил уличный знак слева от себя и подбежал ближе, чтобы убедиться.

На вывеске было написано Кленовая.

Вот дерьмо!

Пока они были в "Бургер Паласе", на Кленовой произошло что-то нехорошее. Он не знал, что именно. Они получили вызов к женщине, как только вернулись в свой отдел и зарегистрировались. Диспетчер посылал сюда все свободные подразделения. Здесь произошло что-то вроде бойни.

Браун перебежал улицу и вошел в следующий переулок. Впереди него, казалось, ничего не двигалось. Однако нужно было проверить. Это был последний квартал перед полем. Полицейский надеялся, что если преступница побежала в эту сторону, то ее будет легче обнаружить на открытом пространстве, если только она не спрячется в кустах или еще где-нибудь.

Он шел быстро, вглядываясь в темноту навесов для машин, щелей между гаражами, кустарников вдоль огороженных задних дворов. Браун был уже на полпути к аллее, когда ближайшие ворота распахнулись. Он обернулся.

Темная фигура вынырнула из темноты с белым свертком на руках.

Его рука метнулась к пистолету, выхватила его, прицелилась. Большим пальцем он отвёл курок назад.

- Стоять, мать твою!

- Не матери меня, ниггер.

Чернокожая женщина в темной ночной рубашке и белым пластиковым пакетом в руках уставилась на него.

Браун убрал пистолет в кобуру.

- Простите, мэм.

- Леди не может уже выбросить свой мусор, чтобы на нее не набросился полицейский.

- Дайте мне это. - Он взял у нее пакет. – Я вам помогу.

- Спасибо. – С сарказмом произнесла она. - Что вы делаете здесь посреди ночи, если можно поинтересоваться?

- Служебные дела.

- Я и не думала, что собачьи.

Вежливо улыбаясь, он опустил мешок с мусором в контейнер и закрыл крышку.

- Я не хочу вас тревожить, мэм, но в этом районе скрывается подозреваемый в убийстве.

- Это не я, так что лучше утащу свою хорошенькую задницу отсюда, большое спасибо. - Она развернулась, не прощаясь.

Браун смотрел, как женщина скрывается за воротами, и он снова остался один. Некому было даже прикрыть ему спину. Не самая лучшая ситуация для полицейского.

Полицейский продолжил движение по переулку. Ближе к его концу, он заметил бледную фигуру на вершине мусорного бака и прищурился, пытаясь разглядеть подробности в темноте.

Похоже на ребенка. Ребенка!

Тот лежал голый на крышке бака, руки свисали по бокам, ноги были вытянуты, голова поникла.

Браун покачал головой, ухмыляясь от облегчения.

Это была просто старая пластмассовая кукла, которую кто-то выбросил.

Черт, Ребе могла бы понравиться такая кукла, если бы она была в хорошем состоянии. Может, если ее отмыть...

Когда он потянулся за ней, то увидел, что ее светлые волосики мягко колышутся на ветерке

- О, Иисус, - пробормотал он, быстро отдернув руку, так и не прикоснувшись к ней. - О, Иисус Христос!

Ребенок.

- Господи!

Он пошатнулся вперед, когда внезапно что-то обрушилось ему на спину. Боль пронзила его голову.

Полицейский упал на мусорный бак, опрокинув ребенка. Тот упал, с треском ударившись головой о бетонную площадку.

Браун упал на него сверху.

Это была еще одна из тех ночей. Одиночество пробирало ее до костей. Оно превратилось в боль внутри нее, которую невозможно было больше терпеть. Эйприл Валсарра повернулась на кровати, крутя в руках простыню.

Да, она прибегала к различным уловкам, чтобы скоротать бессонные ночи. Но это были всего лишь уловки. Они заставляли ее чувствовать себя дешевкой. Пожирали ее самооценку.

Проснувшись утром, она спешила в душ, где пыталась избавиться от чувства стыда.

Но так и не смогла избавиться от этого чувства. Как бы она ни старалась тереться с мылом.

И вот теперь это снова происходило. Часы в коридоре внизу пробили ранний час. Эйприл лежала без сна в своей пустой кровати перед рассветом. Эти кажущиеся бесконечными часы, когда весь остальной мир крепко спал, а она, Эйприл Валсарра, бодрствовала и жаждала, просто давили на нее всем своим весом одиночества.

Она жаждала общения. Дружеского участия. Иногда она обнимала подушку и представляла, что обнимает любимого.

Сегодня это не сработало.

Женщина бесконечно меняла положение в постели, пытаясь устроиться поудобнее. Безрезультатно. Кровать казалось жесткой, какую бы позу она не приняла, в какую бы сторону не откатилась. Даже когда ей удавалось пролежать неподвижно больше мгновения, она чувствовала, как тишина давит на нее. Чувствовала одиночество, преследующее дом.

Будучи слепой, темнота ночи не имела для нее никакого значения, поэтому Эйприл вставала и бродила по дому по ночам. Ходила из комнаты в комнату в одном пеньюаре. Хотя она не могла видеть, но знала, что золотые и платиновые диски ее отца висят в рамах в его каморке. Ей было невыносимо находиться в этой комнате. Она ощущала там его слабый запах. Это навевало слишком много болезненных воспоминаний.

Эйприл прошла на кухню. Та казалась огромной, гулкой, безлюдной.

Мгновением позже она обнаружила, что уже поднимается по лестнице. Слепая от рождения, она двигалась уверенно, никогда не промахиваясь мимо ступенек и не задевая перила лестницы. Женщина быстро поднялась на террасу на крыше.

Там над ней ярко горели звезды. Некоторое время она представляла, как выглядят звезды, никогда их не видев. Но слышала, что это волшебные огоньки в небе. А еще иногда звезды падали.

Загадай желание.

Она слышала эту фразу, когда люди говорили ее друг другу, увидев падающую звезду, словно оно и вправду могло сбыться.

Женщина стояла, опершись на перила террасы. Легкое дуновение ветра трепало ее пеньюар. Струйки воздуха кружили вокруг ее обнаженных икр. Плитка пола холодила ее ступни. Эта прохлада была приятной.

Что, если я выскользну из пеньюара и лягу на пол? Вся окунусь в эту прохладу? Это было бы чудесно.

Снова подул ветерок. Она услышала шелест деревьев в каньоне. Они оживленно шептались.

- Что вы слышали? - спросила она у них. - Что произойдет сегодня вечером?

И тут же, разозлившись, сжала кулаки.

Вот оно, проклятие одиночества.

Одинокие люди разговаривали сами с собой. Они разговаривали с домашними животными. Они разговаривали с телевизором. Они даже разговаривали с деревьями.

Но с кем тут разговаривать? Я слепая. Я живу одна. У меня нет друзей.

Так что же еще мне делать?

- Ты можешь загадать желание на падающую звезду.

Эйприл почувствовала, как мрачная улыбка появилась на ее лице, как только она это произнесла.

Да, точно. И не важно, что я не вижу, падает ли звезда, или нет. Важно то, что при любом раскладе никаких желаний это исполнить не может. Ничто из того, что я делаю, не меняет мою жизнь, будь то хорошее или плохое.

Однажды, в очередной депрессивный период, когда ей потребовалось сделать хоть что-то, чтобы почувствовать себя живой, она решила сделать что-нибудь, что угодно, лишь бы нарушить монотонность своего существования. Она достала нож из подставки на кухне и порезала себе палец. Порезала так глубоко, что услышала, как лезвие скребет по кости.

Вот и сейчас у нее был выбор. Снова резать свое тело.

Или загадать желание на падающую звезду.

Эйприл прошлась вдоль перил, опоясывающих террасу на крыше, задрав голову. Попыталась почувствовать звездный свет, падающий на ее лицо.

Но чувствовала лишь прохладный воздух, и больше ничего.

Но звезды должны быть там, наверху.

На мгновение женщина решила поверить в сказку. Пусть она и не видит, как падает звезда, падает ли она вообще, но решила, что это не важно, ведь все равно ничего увидеть не смогла бы.

Загадай желание. Тогда мечты сбудутся.

- Я хочу... я хочу, чтобы кто-нибудь пришел сегодня ночью. Кто-то, кто навсегда изменит мою жизнь.

Ветерок подул сильнее. Деревья шелестели, ветви скрипели. Порыв ветра, пробежавший по каньону, издал такой стон, что она испуганно оглянулась. Стон был похож на человеческий.

С замершим сердцем Эйприл почувствовала, что к ней пришла уверенность.

Кто-то придет сегодня ночью, он изменит мою жизнь.

Сила предчувствия застала ее врасплох.

Да.

Кто-то придет.

И когда он придет, ничто уже не будет прежним.

- Пожалуйста, - прошептала она ветерку. - Приходи скорее.

Они выходят только ночью, - сказала себе Грейс, когда их пикап на стоянке просто взяли в осаду.

Первой была немецкая проститутка, постучавшая в окно.

С расстояния в сто ярдов она выглядела великолепно. Стройное тело. Длинные ноги. Длинные светлые волосы. Короткая юбка.

Вблизи...

Да-а-а.

Она выглядела так, словно ее вытащили из гроба.

Зубы у нее были такими же желтыми, как белки ее глаз. Она пыталась замазать волдыри на губах блеском для губ отвратительного розового цвета. Кожа на горле сморщилось, как мошонка.

- Не хочешь развлечься, красавчик?

- Извините? – Коди не сразу понял, что та имеет в виду.

- Повеселиться?

- Я не думаю...

- Может быть, секс втроем с твоей подружкой. Мы можем сделать пикантный тройничок.

- Простите... нет, мы просто остановились переночевать.

- Ночуете здесь, на стоянке?

- Да.

- Удачи, милый. - Она пренебрежительно покачала головой. - Она тебе понадобится.

Затем шлюха ушла, покачивая бедрами. На задней части ее ног было множество синяков.

Следующий – предприимчивый мексиканец.

- Здоров, брат. - Он затянулся сигаретой. - Что будем делать? Курить, дуть, или колоться.

- Мы ничего не хотим, спасибо, - ответил Коди как всегда вежливо. Он вообще редко выходил из себя.

- Как хочешь, приятель. - Мексиканец пожал плечами. - Наслаждайся видом.

Время близилось к часу ночи, люди приходили и уходили. Проститутки, их клиенты, наркоторговцы.

- Мы никогда не сможем здесь поспать, - жаловалась Пикс.

- Скоро все стихнет, - сказал Коди. - Как только они поймут, что нам от них ничего не нужно.

- На этот раз я вынуждена согласиться с Пикс. - Грейс кивнула в окно, где две высокие черные женщины шли к ним на шпильках в странных нарядах с шестилетним ребенком. - Сегодня ночью мы не отдохнем.

Ребенок оказался карликом. Возрастом, вероятно, около сорока лет, одетый в черный спандекс, волосы были заплетены в косички. Все трое стали агрессивными, когда поняли, что их предложение показать несколько трюков было встречено с равнодушием.

Карлик ударил ногой в дверь пикапа.

- Это что-то вроде пип-шоу?

- Да, у вас есть камеры? Вы с телевидения? - Тот, что был в шляпе с фруктами Кармы Миранды, явно был мужчиной; щетина пробивалась сквозь пудру на лице. - Мы хотим попасть на телевидение, мы хотим пятьсот баксов за свое выступление.

- Мы не телевизионщики. Мы только хотим...

- Выйди сюда, и я выцарапаю тебе глаза, парень.

- И той кошечке рядом с тобой тоже.

Карлик усмехнулся.

- Все вы одинаковые, приезжаете сюда и смотрите на таких, как мы. Потом лапаете друг друга и возбуждаетесь.

- Да, - сказал трансвестит. – А за это нужно платить.

- Секс здесь не бесплатный, знаешь ли.

Коди поднял руки, успокаивая их.

- Мы здесь просто ночуем. Нам негде остановиться.

Карлик проницательно посмотрел на них.

- Я знаю одно место. Там тоже есть развлечения, если вы понимаете, о чем я?

- Нам и здесь неплохо, - сказала Грейс.

- А вот я другого мнения, - пробормотала Пикс сзади.

Карлик оглядел их.

- Сотня баксов за ночь. Вы трое можете смотреть, пока мы...

- Пожалуйста, мы просто хотим спать, - попросила Грейс, надеясь до них достучаться.

- Сон здесь тоже не дешевый. - Трансвестит скривил пунцовые губы.

- Да, - сказал карлик. - Двадцать баксов, и мы оставим вас в покое. Как вам это?

Коди устало покачал головой и вытянул руку из окна, показывая пустую ладонь.

- У нас нет денег. Мы не можем... эй... эй! Мои часы!

- Коди. Коди! Оставайся в грузовике, - закричала Грейс, когда трансвестит ловко стянул часы с запястья парня и все втроем те бросились на утек, - нет... не иди за ними.

- Но они... украли мои часы.

- Отлично, о, отлично, - пропела Пикс. - Ты позволил карлику и двум парням, одетым как девушки, украсть твои часы.

- Они просто сорвали их с моей руки, я...

- Коди, ты, большой тупица, вскоре ты позволишь украсть у тебя и свои штаны.

Грейс повернулась к сестре.

- Просто заткнись, ладно?

- Почему я должна заткнуться? Мы в тысячах миль от дома. Мы на улице. Мы на мели. Разве кто-то будет молчать, когда он по уши в таком дерьме?

- Это временно, Пикс. - Коди старался сохранять спокойствие.

- Временная моя задница.

- Завтра я найду работу в качестве статиста, - сказала Грейс. - Им выплачивают зарплату каждый день.

- Я найду работу, - передразнила ее Пикс. - Единственная работа, которую ты найдешь, это та же, что и у этих людей, которые терроризирую нас все ночь.

Грейс рассердилась.

- Пикс, прекрати создавать проблемы. Ложись... спи.

- Мало шансов.

- Попробуй.

- Да?

- Пожалуйста, попробуй, Пикс.

- Не вижу смысла.

- Почему?

- Потому что паломничество к нашему пикапу не закончилось, - девушка махнула головой к окну.

Обернувшись, Коди вздохнул.

- О, черт.

Подошли двое мужчин. Один черный, другой белый. Оба здоровенные. Большущие, как профессиональные рестлеры. Они были одеты в футболки с отрезанными рукавами, открывающими их мощные бицепсы. Несмотря на глубокую ночь и темноту, они были в солнцезащитных очках.

Пикс сползла на заднее сиденье. Перед тем как накрыться спальным мешком, она пробормотала.

- Они не выглядят дружелюбными.

- Шшшш, - зашипела Грейс.

- Спорим, у них есть оружие. Наверняка они начнут стрелять в нас.

- Ради всего святого, Пикс, - прошептал Коди.

- Просто молчи, Пикс. Пожалуйста. - Грейс повернулась и увидела, как двое мужчин подошли к боковому окну.

Как и полицейский ранее, они сделали покрутили пальцами.

Опустить стекло?

Ни за что.

Грейс совсем не понравился вид этих парней.

Грабители?

Насильники?

А может, они просто стреляют в людей ради забавы?

Они снова жестом потребовали, чтобы они опустили стекла. Грейс увидела на их пальцах огромные золотые кольца.

- Лучше всего опустить стекло, - сказал Коди.

- Коди... Нет!

- Мы их приоткроем чуть-чуть, - сказал он. - Если у них есть оружие, стекло не остановит ни одну пулю.

- О, Господи, Коди... - Всхлип застрял у нее в горле.

От этой пары исходила настоящая угроза.

Девушка приоткрыла окно. Один из мужчин наклонился ближе, так что его губы почти коснулись стекла.

Он опустил солнцезащитные очки, и проницательными глазами посмотрел на Грейс.

- Да? - произнесла она дрожащим голосом.

- Леди. Верите ли вы, что Иисус Христос умер, чтобы спасти вашу бессмертную душу?

- Матерь-ее-на-хрен-Божья! - воскликнула Пикс, когда двое тяжеловесов ушли. - От Свидетелей Иеговы не скроешься. Даже на стоянке посреди ночи.

Коди натянул вымученную улыбку.

- По крайней мере, они не торговали собой и не толкали наркотики.

- Нет, только религию. - Пикс снова сложила руки на груди, раздраженно надув губы. - Мы когда-нибудь заснем сегодня?

Грейс устало вздохнула.

- Может, нам стоит отъехать отсюда, Коди?

- Но куда?

- В Голливуде наверняка есть спокойное место.

- Ага, - усмехнулась Пикс. - Кладбище.

- Пикс, сколько раз я говорила тебе не...

Христос на мотоцикле, - уныло подумал Коди. - Ну вот, опять. Эти две сестрички вцепились друг в друга с тех пор, как начали это путешествие... это безумное путешествие. - Да, будущее теперь было не таким уж радужным. Он мрачно наблюдал за проститутками, выставляющими свои вещи на парковку. - Если мне придется провести еще одну ночь в этом грузовике с этими двумя, я сойду с ума. Грейс прекрасна. Я хочу быть с ней... но с ее младшей сестрой... О, нет!

Что-то стукнуло в кузов машины. Вздрогнув, Коди посмотрел в сторону и увидел коричневое лицо, смотрящее на него. Он отпрянул от окна.

Черт.

Он никогда не видел таких глаз.

Его сердце бешено заколотилось.

Парень услышал, как Пикс и Грейс тоже испуганно подскочили, издав приглушенные визги.

Палец постучал по стеклу. При ударе ногтем раздался сильный щелчок. Коди снова посмотрел незнакомцу в глаза. Они сияли чистым серебром. Это были неестественные глаза, напоминавшие глаза какого-то существа из фильма о монстрах. Но его голос был вполне человеческий.

- Эй, ребята, - сказал человек. - Пришло время поговорить.

Коди опустил окно.

- Вы сидите здесь уже некоторое время, - сказал парень с серебряными глазами. - Что вы тут забыли?

Вздохнув, Коди повторил их историю.

- Мы просто пытаемся немного поспать.

- Поспать?

- Да, нам некуда идти.

- Мотелей много, ты знаешь?

- Знаю.

- Так снимите комнату.

- У нас нет денег.

- Серьезно?

- Мы только сегодня приехали.

Человек с серебряными глазами кивнул. Теперь Коди видел, что глаза казались серебряными только из-за контактных линз.

Значит, сегодня не будет близкой встречи третьего рода[9].

Но это не значит, что эта встреча не будет хуже.

Гораздо хуже.

Близкая встреча с кольтом 38-го калибра.

Коди увидел, как мужчина отогнул полу пиджака, обнажив черный металлический приклад огнестрельного оружия, торчащий из брюк.

- Я думаю, может быть, вы изучаете территорию Андре.

- Мы не копы, - быстро сказал Коди.

- Кто сказал, что вы копы?

- Но ты предположил...

- Я ничего не говорил о полиции, парень. Что я предполагаю, так это то, что ты, возможно, думаешь о захватить мою территорию. - Он произнес слово "территория" с легкой тягучестью, как будто каждый слог был отдельным словом: "тер...ри... то...рию".

- Нет. Мы останемся здесь только на ночь.

- Но собираетесь заняться торговлей, да?

- Нет.

- Что? Кокаин? Трава? Герыч?

- Нет, - голос Коди прозвучал раздраженно. Он сжал руль руками так, что костяшки пальцев побелели. - Теперь оставь нас в покое.

- О, так ты смелый.

- Слушай, мы уже почти наелись этого дерьма сегодня.

- Послушай, сосунок, ты еще не наелся. - Он усмехнулся, серебряные глаза сверкнули в лунном свете. - Если ты ищешь проблемы, то ты пришел по адресу.

- Оставь нас в покое.

- Или?

- Я больше предупреждать не буду.

- Ты предупреждаешь? - Рука мужчины потянулась к пистолету.

Пикс вскрикнула.

- Он нас перестреляет!

- Не перестреляет, - сердито сказал Коди.

Парень снова ухмыльнулся.

- На что поспорим? - Он посмотрел на Грейс. - А ты, красотка, что скажешь?

Коди открыл дверь, стремительно выбравшись из машины, угрожающе направившись к парню с серебряными глазами.

Парень отступил назад, кивнув.

- Значит, ты хочешь посягнуть на мою территорию.

- Нет, у нас был чертовски трудный день. Мы просто хотим, чтобы нас оставили в покое, - зарычал Коди.

Грейс потянулась и схватила Коди за руку. Он был всегда спокоен, и редко выходил из себя, но как только его фитиль разгорался... что ж, берегитесь.

- Оставь его, - умоляюще попросила Грейс.

- Но нами помыкал сегодня каждый придурок в Лос-Анджелесе, - Коди дрожал от ярости. - Я больше этого не потерплю.

- Но у него есть пистолет, - закричала Пикс. - Он застрелит тебя, Коди.

- Она права, Коди, - сказала Грейс. - Садись обратно. Мы отъедем отсюда подальше от припаркуемся где-нибудь в тихом месте.

Мужчина положил руку на пистолет и выжидающе смотрел на них.

- Хорошо. - Коди сел на водительское сиденье и закрыл дверь. - Мы уезжаем.

- Ты думаешь, я позволю тебе просто так уйти после того, как ты оскорбил меня, попытался войти на мою территорию?

- Я ничего такого не делал.

- Еще как делал, сосунок.

- Послушай. Мы не хотим никаких проблем. Мы просто хотим найти какое-нибудь тихое место...

- У тебя проблемы. Ты теперь на территории Андре. Ты оскорбил меня в лицо. Ты назвал меня придурком. Я хочу возмещения ущерба, слышишь? Возмещения.

- Нам ужасно жаль, - успокаивала бандита Грейс. - Правда. Мы устали. Мы ехали...

- Да насрать мне как вы устали!

- И что теперь? - Коди снова сжал кулак, его лицо пылало от гнева.

Все это дерьмо сегодня.

Теперь это.

Придурок.

Придурок с пистолетом. Насколько он опасен?

- Вот что я тебе скажу, гаденыш. - Глаза мужчины сверкнули серебром. - Я разумный парень. Девушка сзади, - он кивнул в сторону Пикс. – Я забираю ее и мы в расчете. Будем считать это возмещением ущерба.

Пикс зарычала.

- Хрен тебе!

- Такова цена, детки. - Он вытащил пистолет из штанов.

- Ни за что, - сказал Коди. - Сначала тебе придется всадить в меня пулю.

- Мне подходит.

Пикс схватила Коди за воротник рубашки и сильно встряхнула.

- Коди, ты не можешь позволить ему забрать меня!

- Ей всего шестнадцать, она еще ребенок, - сказал Коди.

- На этих улицах работают и младше ее.

- Коди?

- Сейчас я расстегну ширинку...

- Коди!

- Увлажни свои губы для меня, детка.

- Нет. - Пикс вжалась в угол сиденья, обхватив руками колени. Широко раскрытыми испуганными глазами она качала головой, бормоча: - Нет, нет, нет...

Парень направил пистолет в лицо Коди.

- Слушайте сюда, детки. Это цена за то, что вы уедете отсюда целыми. Девушка сзади с маленьким узким ротиком сделает мне лучший минет и можете быть свободны.

- Нет, не сделает, - сказала Грейс.

- О, точно нет? – он угрожающе покачал оружием.

- Нет, - твердо сказала Грейс. - Это сделаю я.

Через глазок Сьюзен увидела смуглого, черноволосого парня с мрачным выражением лица. Она открыла дверь.

Он бросился на нее, и женщина попятилась назад. Парень завалился на нее, опрокинув Сьюзен на спину.

В дверях стояла Мэйбл Радж, слегка сгорбившись, ухмыляясь и задыхаясь. В руках у нее был мясницкий нож.

- Привет, шлюшка, - сказала она и толкнула дверь каблуком.

Сьюзен поднялась на ноги.

- Что тебе нужно?

Мужчина тоже начал вставать. Мэйбл ударила его под зад.

- Лежи, парень, или я перережу тебе брюхо.

- Я с радостью уйду, - сказал он.

- Ляг и заткнись.

Тот повиновался.

Мэйбл переступила через его ноги и стала размахивать ножом.

Сьюзен отступила назад.

- Знаешь, что с тобой будет, шлюха? Я отрежу тебе лицо, отрублю нос, вот что.

Сьюзен посмотрела на дверь в ванную. Она была приоткрыта.

- Это для начала. Я сделаю так, что ты будешь выглядеть так плохо, что Тэга Паркера стошнит, когда он тебя увидит.

- Тэг! – закричала Сьюзен.

Мэйбл бросилась на нее.

Сьюзен увернулась и опрокинула лампу по пути. Мэйбл отбросила светильник в сторону, зарычав, как собака и подняла клинок.

- Стоять! - крикнул Тэг. Он стоял в дверях ванной, нацелив на нападавшую пистолет.

- Я тебя урою! - крикнула Мэйбл, снова бросаясь на Сьюзен.

- Стой!

- Стреляй в нее!

Но он не выстрелил. Его взгляд был устремлен не на Мэйбл, а на темного парня, бегущего через комнату.

Парень прыгнул на спину Мэйбл. Она завалилась вперед, взмахнула руками, все еще размахивая ножом. Сьюзен отпрыгнула в сторону, и толстуха врезалась в диван со звуком Уф! Парень, вцепившийся ей в спину, схватил нападавшую за правую руку и выкрутил ее. Мэйбл зарычала и выронила нож.

Сьюзен бросилась вперед. Она схватила нож и отступила назад.

Мэйбл, уже не сопротивляясь, неподвижно лежа под парнем. Она прижалась лицом к диванной подушке, упершись коленями в пол. Подол ее грязного платья был разорван, обнажая полоску пышной ягодицы. Сьюзен отвернулась от отвратительного зрелища.

Тэг прошел вперед, убирая револьвер в кобуру.

- Почему ты не выстрелил в нее? - спросила Сьюзен.

- Не хотел попасть в нашего друга.

Парень оглянулся через плечо и улыбнулся.

- Имад Самдалл, - представился он.

- Тэггарт Паркер. Это Сьюзен Коннорс.

- Ах, да. Мисс Коннорс. А это Мэйбл? - Потянувшись назад, он похлопал ее по заднице. Та вздрогнула.

- Руки прочь, - пробормотала она.

Он шлепнул ее по затылку.

- Заткнись. Ты угрожала моей жизни. Поэтому я не собираюсь с тобой нянчиться. - Он слез со спины Мэйбл. - Сядь на диван и молчи.

- Ты, блядь...

Парень дал ей пощечину. Она вздрогнула от удара.

Глаза Мэйбл сузились. Ее рот закрылся. Она повернулась и плюхнулась на диван, поняв, что сейчас не время препираться. Ее щека запылала от пощечины.

- На этот раз ты переступила черту, Мэйбл, - сказал ей Тэг. - Нападение со смертельным оружием.

- Я просто хотела напугать ее.

- Конечно. - Он шагнул к телефону.

- О, ты же не собираешься меня арестовывать, Тэг?

- За это ты сядешь в тюрьму.

- Я никому не причинила вреда. Я сделала это из-за тебя.

- Я предупреждал тебя держаться от нас подальше. - Полицейский потянулся к трубке и вздрогнул, когда телефон зазвонил. Он поднял трубку. - Алло? Да, это ее квартира. Минутку, пожалуйста. - Он кивнул Сьюзен.

Женщина взяла трубку.

- Алло?

- Сьюзен? Это Джеймс Блюмгард. Извините, что беспокою вас, но мне поступил очень тревожный звонок из полицейского управления. Я уверен, что здесь какая-то ошибка. Они сами в недоумении. Однако, похоже, они считают, что наша мумия причастна к нескольким убийствам, произошедшим сегодня ночью.

- Причастна?

- Они, очевидно, считают, что их совершила Амара. Я знаю, что это звучит нелепо. Я не знаю, как они вообще могли предположить такое. Однако, похоже, что один из офицеров действительно столкнулся с убийцей. Он убежден, что это была мумия. Более того, он убежден, что это была Амара. Возможно, это был кто-то замаскированный под нее. Мне трудно поверить в обратное, хотя офицер настаивает, что говорит правду. В любом случае, полиция хотела бы, чтобы представитель музея был на месте в качестве консультанта. Я подумал, что вы – лучший кандидат, поскольку коллекция Каллахана относится к вашей области исследования.

- И что мне нужно делать?

- Они хотели бы, чтобы вы подъехали к ним. Я понимаю, что это просто бред...

- Нет. Вы правильно сделали, что позвонили. Но у меня есть проблема. Мария уехала на ночь, и мне не с кем оставить Джеффри.

- Возможно, вы могли бы взять его с собой. Я уверен, что опасности нет. Полиция просто хочет, чтобы вы поговорили с офицером; установили, действительно ли его описание соответствует Амаре. Они могут поинтересоваться вашим мнением. Я сомневаюсь, что это займет больше часа.

- Ну...

- Я бы и сам поехал, но вы гораздо лучше разбираетесь в этом вопросе.

- Я поеду, - сказала она.

- Я очень ценю это, Сьюзен. Сейчас укажу вам адрес. - Он сообщил, куда ей стоит подъехать, и женщина быстро записала на клочке бумаги. - Держите меня в курсе, - попросил он.

- Обязательно.

- Спокойной ночи.

- Спокойной ночи. - Она повесила трубку и повернулась к Тэгу. - Это был Блюмгард. Произошло несколько убийств, и вот что... полиция считает, что Амара замешана в этом.

- В качестве преступника?

Сьюзен кивнула.

Имад нахмурился и пошел к двери.

- Я должна пойти и поговорить с полицией. Ты поедешь со мной? – спросила Сьюзен.

- Конечно, - без колебаний ответил Тэг.

Имад наклонился у входной двери и взял черную тетрадь.

- Нам придется взять с собой Джеффри, - продолжила женщина.

- Прежде чем вы уйдете, - сказал Имад, - было бы разумно, если бы вы прочитали это.

- Сейчас? Я не думаю, что есть время для...

- Пожалуйста. Это важно.

- Что это?

- Дневник Роберта Каллахана. Я был его подопечным и компаньоном, понимаете, до его смерти. Он оставил инструкции, чтобы это было передано в ответственные руки, если Амара проснется. Если я не ошибаюсь, это уже произошло.

- Она что? Проснется? - спросил Тэг, не веря своим ушам.

- Да, - коротко произнес Имад, словно не сказал ничего поразительного.

Он передал тетрадь Сьюзен. Она пролистала ее, вглядываясь в рукописные строки.

- Здесь так много написано.

- Он расскажет вам о многом, что вы должны знать.

- Почему бы вам не поехать с нами и не рассказать все по дороге?

- Извините, нет. Я не хочу больше иметь никаких дел с Амарой. Однако, если вы позволите, я побеспокоюсь о Мэйбл.

- Вы справитесь с ней? - спросил Тэг.

- Безусловно. Если хотите, я позвоню в полицию отсюда. Если нет, я с удовольствием сам отвезу ее в отделение.

Сьюзен посмотрела на Тэга.

Тот кивнул.

- Пожалуйста, будем благодарны.

Коди уставился в лобовое стекло. Свет фар освещал дорогу, извивающуюся впереди среди деревьев. По обе стороны от них в ночное небо поднимались скалистые уступы каньона. Он вел машину молча. Рядом с ним сидела Грейс и смотрела в боковое окно. На заднем сиденье Пикс, лежа на спине, уставилась в грязный потолок грузовика.

Он сбросил скорость, когда дорога впереди пошла под уклон. Овраг немного расширился. Здесь были только скальные выступы, деревья и кустарник. Никаких домов. Ни заправок. Это был темный кусочек дикой природы, приютившийся в уголке Лос-Анджелеса.

Наконец Пикс спросила:

- Грейс... как ты могла это сделать?

- Пикс, - предупредил Коди.

- Черт... ты отсосала у этого парня.

Грейс ничего не ответила. Просто уставилась на проплывающие за окном деревья.

- Ты даже не знала его. И ты позволила ему засунуть свой член тебе в рот.

Грейс по-прежнему ничего не сказала. Она рывком схватила бутылку с водой и отпила из нее, ее розовые губы плотно обхватили конец широкого горлышка бутылки; рот образовал идеальное О. Коди смотрел на ее рот, не в силах выкинуть из головы то, что произошло полчаса назад.

- Почему ты потом не сплюнула? - спросила Пикс.

- Пикс, - сказал Коди. - Твоя сестра сделала то, что должна была сделать, ясно?

- Думаю, я бы лучше умерла. - Пикс покачала головой. - О, черт... у него на конце был какой-то пирсинг... золотая шпилька.

Коди оглянулся.

- Не говори об этом. Твоей сестре не нужно напоминать об этом.

- Но чтобы вот так сосать член... Боже, Грейс, я думала, ты задохнешься, когда он присунул тебе его по самые яй...

- Пикс, хватит уже.

Коди взглянул на Грейс. Она все еще молчала.

Молчала с тех пор, как парень... с тех пор, как она... о, черт.

Он не хотел вспоминать об этом.

- А ты не мог наброситься на него, Коди? Ты струсил, да?

- У него был пистолет, Пикс.

- Да, но он отвлекся, придурок.

- И ты думаешь, я мог бы выхватить у него пистолет, пока...

- Да, если бы у тебя были яйца.

- Черт, вот если бы он у твоего лица держал дуло, я бы точно попробовал.

- Пока он совал свой член во рот моей сестры, ты мог бы что-нибудь сделать.

- Да, может, ударил бы его коробкой из-под крекеров.

- Тебе, возможно, нравилось смотреть, как он спускает в рот Грейс. Я видела, как ты весь разгорячился, вспотел и...

- ЗАТКНИСЬ!

Коди подскочил на сиденье, едва не выпустив руль из рук, когда Грейс закричала.

- Останови машину!

- Не обращай внимания на Пикс. Теперь она будет вести себя тихо, не так ли...

- Нет! Дело не в этом. Смотри!

- Что?

- Разве ты не видишь?

- Что не вижу?

- Останови этот чертов пикап и посмотри!

Парень затормозил.

- Что ты увидела, Грейс?

- Там, сквозь деревья... нет, еще правее.

- Что там? Что случилось? - Голос Пикс звучал обеспокоенно.

Коди вглядывался в темноту, но ничего не увидел.

Ничего, кроме деревьев, валунов и скалистых стен каньона. Не было ни домов, ни зданий, ни машин - ничего.

- Грейс, я ничего не вижу... - начал Коди.

- Я видела женщину среди деревьев.

Пикс фыркнула.

- Забудь об этом. Для одной ночи нам хватит встреч с незнакомцами.

- Нет, это была женщина. Она держала ребенка. - Грейс уставилась в темноту. - Она торопилась.

- Но что может делать женщина в такой глуши с ребенком?

- Наверное, она в беде, - сказала Грейс. – Может, ей нужна помощь? - С этими словами она распахнула дверь, выпрыгнула из кабины и побежала в сторону деревьев.

- Не отпускай ее, ты, тупица. Мы не знаем, кто там, - разъяренно крикнула Пикс.

- Ладно, ладно. - Коди схватил фонарик из-под приборной панели.

- Она может погибнуть.

- Знаю, - мрачно сказал он, вылез из машины и последовал за Грейс. Парень мельком увидел ее сквозь деревья, бегущую в лунном свете. Еще одна фигура мелькнула вдалеке, двигалась как-то странно. Лунный свет падал на нее, и Коди показалось, что он видит длинные рыжие волосы, ниспадающие по спине. И она прижимала к груди что-то бледное, какой-то сверток.

Слишком далеко, чтобы разглядеть как следует.

Но почему-то от одного взгляда на торопливую фигуру, сгорбившуюся над бледным свертком, у него по позвоночнику пробежал холодок.

Что-то здесь не так, Коди.

Что-то опасное.

- Грейс, - позвал он. - Грейс... подожди!

Но та бежала за незнакомкой, не оборачиваясь.

Он включил фонарик и побежал за ней.

Позади себя парень услышал треск веток.

Оглянувшись, Коди увидел, что Пикс следует за ним.

- Подожди в пикапе, - сказал он ей.

- Ага, сейчас.

- Здесь может быть небезопасно.

- Здесь безопаснее даже с таким здоровенным тупицей, как ты, чем одной в той куче хлама.

- Пикс...

- Я иду с тобой, - не терпящим возражений тоном сказала девушка.

- Хорошо... но не отставай, - ему некогда было с ней пререкаться.

Вместе они побежали вверх по склону.

Держа нож в руке, Имад смотрел, как захлопывается дверь. Он повернулся к Мэйбл. Та неподвижно сидела на диване и смотрела на него.

- А теперь, Мэйбл, скажи мне. Что такого особенного в этом человеке, чье имя звучит, как название детской игры?

Она пожала плечами, обиженно поджав губы.

- Что такого особенного, что ты готова рискнуть свободой, даже своей жизнью, чтобы изуродовать или убить его женщину?

Ее глаза сузились, но она ничего не сказала. Пухлые пальцы толстуха сцепила на коленях.

- Скажите мне. - Он потянулся к телефону.

- Он мне нравится, - сказала Мэйбл.

- Он тебе нравится. Разве не очевидно, что ты ему не нравишься?

- А?

- И уж точно ты ему не понравишься больше, если причинишь вред Сьюзен.

- Он был добр ко мне.

- Чтобы защитить Сьюзен, он был готов выстрелить в тебя из револьвера. Он бы так и сделал, если бы я не вмешался, Мэйбл.

- И что?

- Я спас тебе жизнь, не так ли?

- И что?

- Разве за это не стоит поблагодарить?

- Что ты имеешь в виду?

- Я подарил тебе жизнь, когда ее у тебя уже почти отняли.

- Что ты хочешь от меня, грязный араб?

- Как невежливо.

- Я тебе ничего не должна, араб.

- Даже тут ты ошиблась. По происхождению я египтянин. Но юридически я такой же американец, как... как бы это сказать? Как статуя свободы.

- Ты американец? Ври больше.

- Я говорю правду.

Она нахмурилась.

- Так чего ты хочешь от меня?

- Хочу?

- Я же вижу, что тебе что-то от меня надо.

- Ну-ка, дай подумать. - Он поглаживал подбородок. - Мэйбл, я могу оказать тебе еще одну услугу. Я могу и не звонить в полицию, ты же понимаешь?

Женщина уставилась на него. Ее взгляд смягчился.

- Ты меня отпустишь?

- О, Мэйбл, дорогая, я вряд ли смогу это сделать. Я сказал Сьюзен, что позабочусь о тебе. Отпустить тебя было бы верхом безответственности. Ты можешь просто снова напасть на нее.

- Я не буду. Я обещаю.

- Слова. Просто слова. Пока ты увлечена Тэгом, будешь оставаться угрозой. Нет, я не могу тебя отпустить. Однако я могу взять тебя с собой.

Она вытерла руки о свое испачканное платье и облизнула губы.

- Ты будешь находиться под моей опекой, так же, как и под арестом, если я вызову копов. Разница в следующем: не будет ни наручников, ни тюрьмы, ни суда. Я предоставлю тебе удобную комнату и хорошую еду. Там будет телевизор. И книги, если захочешь почитать... а, возможно, никаких книг. Чтение точно не входит в твои интересы. Но журналы и радио будет.

- В чем подвох?

- Как я сказал, ты будешь под полной моей опекой. - Он улыбнулся. - Тебе нельзя будет выходить из дома одной, пока я не буду уверен...

- Дом? - спросила она, внезапно засияв.

- Да. Я живу в довольно большом доме. Его можно назвать особняком.

- Черт... ты хочешь, чтобы я жил там с тобой?

- На данный момент.

Она хлопнула себя по колену.

- Я поняла! Ты хочешь меня потыкать. Боже, меня еще никогда не тыкал араб.

- Тыкать?

- Конечно. Почему бы тебе просто не сказать об этом? - Спрыгнув с дивана, она подняла платье. Ее целлюлитные белые бедра были испещрены синяками. Колени были в струпьях. По всей длине одного мясистого бедра виднелась свежая царапина от недавней драки.

Имад увидел, что на ней нет трусиков, но ее пах был скрыт под валиком живота. Ее огромные груди вздрагивали, когда она пыталась стянуть платье через голову. Из подмышек свисали пучки черных волос.

Она возбужденно заговорила:

- Нет, сэр. Араб никогда меня еще не драл. Это делали мексиканец и целая куча кубинцев. А один парень из Австрии - или это была Австралия? - он связал меня веревкой и оттарабанил так сильно, что я неделю не могла сидеть, скажу тебе. Вот, помоги мне снять это платье, а потом мы можем трахнуться.

- Нет! – брезгливо отшатнулся Имад.

- Я знаю, что ты этого хочешь, милый. Мэйбл не возражает против того, что ты в нее потыкаешь. - Она протянула к нему руки. - Иди сюда, милый. Наслаждайся.

- Нет! Немедленно опусти платье. Прикройся, ради Бога. Или я позвоню в полицию. Поверьте, я так и сделаю, если ты не будете вести себя прилично.

- Прилично, - пробурчала она, обратно опуская платье, смотря на него из-под нахмуренных бровей. - Ты педик?

- Вряд ли.

- Хотел бы потрахать мальчика?

- Мэйбл...

- Потому что если это так, то можешь потыкать меня в задницу, как парня.

- Мэйбл. Сейчас не время и не место, однако, для...

- Самое подходящее время.

- Не время.

- С таким же успехом можно испортить чужой диван, как и свой собственный.

- Ты грязная и воняешь как мусоровоз.

- Не можешь поднять свой член?

- Я достаточно испачкался, когда ты зажала меня у двери. И, конечно, не хочу больше контактировать с тобой, пока ты в таком состоянии.

- Пошел ты. - Она опустилась на диван.

- Так что никаких дальнейших контактов, пока ты не примешь ванну и не почистишь зубы. Что ты и сделаешь сразу после того, как мы приедем ко мне домой. Понятно?

Уголок рта Мэйбл изогнулся вверх.

- Ты действительно хочешь меня поиметь?

- Нет, - сказал он. - Нет, пока ты не отмоешься.

- О, детка. Я все поняла, - воскликнула женщина возбужденно.

- Так что же ты решила, в полицию или ко мне?

Облизав губы, она опустилась на диван и снова подняла платье.

- Сделай это сейчас, - сказала женщина. - Покажи мне, как ты делаешь это по-арабски.

- Ты зря тратишь время на эти выходки.

- Эх...

- Пойдем, Мэйбл.

- Как тебя зовут?

- Имад.

- Имад. - Она провела руками по бедрам и подняла колено. - Ты мне нравишься, Имад. Разве ты не хочешь засунуть свой член в меня прямо сейчас?

Он положил нож на стол с лампой и подошел к ней. Толстуха улыбнулась ему.

Улыбалась, Мэйбл, стонала, пальцами массируя себе клитор. Ее пальцы стали скользкими.

- О... Имад. Прямо здесь, прямо сейчас, - прошептала она.

Имад ударил ее по щеке с такой силой, что ее лицо дрогнуло.

- Эй!

Он ударил ее снова.

- Вставай, - проговорил парень угрожающим тоном.

Женщина поднялась на ноги. Ее лицо было красным. Имад увидел слезы в ее глазах.

- Что ты собираешься делать? Избить меня, прежде чем тыкнуть?

- Мэйбл...

- Со мной такое уже случалось, когда я попала в банду. Они выбили из меня все дерьмо, а потом... потом один за другим они тыкали в меня. - Слезы побежали по ее лицу. Щека с горящим красным отпечатком ладони блестела от них. Женщина потерла глаза обеими пухлыми лапами.

- Мэйбл... – он смягчил тон.

- Я думала, что нравлюсь тебе, - всхлипывала она.

- Ты должна научиться повиноваться, Мэйбл. Как только ты поймешь это, то обретешь внутреннее удовлетворение. Понимаешь?

- Но я... я...

- Мэйбл, научись повиноваться. А теперь следуй за мной.

Имад пошел первым к двери. Когда они проходили мимо столика с лампой, Мэйбл схватила нож.

- Нет!

Амара прижимала ребенка к своей сухой груди. Ее рыжие волосы свисали вниз, частично закрывая его. Она шла сквозь темноту, топая по сухой траве.

Шла уже долгое время. Сначала попадались дома. Из окон светились огни, как будто их освещали горящие факелы. Но вскоре дома закончились. Она вышла из города на бесплодные холмы.

Мумия спустилась с одного из холмов и попала в каньон, крепко держа ребенка, ее когтистые пальцы прижимали его к иссохшей груди.

Амара шла сквозь тьму. Сквозь лес, чьи деревья, тянулись к ней своими цепкими ветвями и царапали ее огрубевшую кожу.

Не уставая.

Ведомая древней целью.

Когда она шла на некотором расстоянии от дороги, параллельно ей, остановился грузовичок. Его фары осветили дорогу перед ним.

Затем из грузовика на бегу выбежала девушка.

Мужской голос звал ее.

- Грейс... Грейс. Подожди!

Девушка скрылась за деревьями. Мгновение спустя из грузовика вышли еще двое. Мужчина и вторая девушка помоложе. Они побежали за первой, которая уже исчезла в темноте.

Амара шла дальше. Она знала, что первая девушка следует за ней. Но это было неважно. Цель вела ее вперед. Ничто не могло отвлечь Амару.

Ничто не могло встать на пути Амары.

Ничто.

Никто.

Смерть ожидает любого, кто попытается ей помешать.

- Эд, что ты делаешь?

Он посмотрел сквозь решетку на Вирджинию.

- Я уже сказал тебе. Я делаю крюк. Когда я всажу это в нее, то хочу, чтобы это в ней и застряло.

- Ты производишь слишком много шума... и стружки на полу... они увидят это.

Он застонал.

- Послушай, Вирджиния. Острие кола достаточно острое, но нужен крюк, чтобы она не смогла вырваться.

- Но они услышат тебя. И они увидят стружки, когда принесут еду.

- Вирджиния...

- И когда они увидят это, то поймут, что ты задумал.

- Я что-нибудь придумаю.

- Они расправятся с тобой, как с Марко и Кардинали.

- Хорошо. Я тебя услышал.

- Эд. Свет может погаснуть в любую минуту, и тогда...

- Я знаю.

- Передвинь ведро с опилками так, чтобы стружки падали в нее.

Парень замер. Это казалось таким очевидным – подставить ведро с опилками.

Почему я сам до этого не додумался?

Потому что ты занят тем, что планируешь поохотиться со своим гарпуном, Эдди, старый приятель.

Да, собираюсь загарпунить свежее мясо.

Парень улыбнулся своим мыслям.

- Что смешного? - спросила девушка.

- Я просто представляю себе удивление сучки, когда она сядет на это вместо моего члена.

- Не будь слишком самонадеянным.

Он провел пальцем по острому колу.

- О, я просто знаю, что это сработает.

- Сначала тебе нужно не попасться с этим. Будь осторожен, Эд.

- Хорошо, Вирджиния.

- Мы решили проблему со стружками, теперь нужно подумать, как заглушить шум от твоей работы.

Эд посмотрел на край прута клетки, который о использовал в качестве напильника. Работалось на удивление продуктивно.

Но шумно, как в аду.

Ребристый прут скрипел, как пилорама, каждый раз, когда он проводил по нему деревянной ножкой табурета.

- Может быть, не стоит сильно нажимать? - предположила она.

- Пробовал. Дерево тогда не соскабливается.

- Как долго тебе еще делать крюк?

Он посмотрел на деревянный стержень. Примерно в четырех дюймах от острия ему удалось сделать расщелину. V-образная, она проходила примерно до четверти длины ножки табурета.

- Еще полдюйма. Потом мне нужно будет поработать над тем, чтобы острие крюка тоже было острым. Когда я вобью это в нее, мне нужно будет быстро потянуть вниз. - Он продемонстрировал, как взмахивает ножкой стула вверх, а затем резко оттягивает назад. - Так крюк вонзается в ее плоть. Тогда она будет у меня как рыба на крючке.

Вирджиния поежилась и скрестила ноги.

- Я поняла.

- Жестко. Но это необходимо.

- Да, необходимо, - повторила она.

- Должно сработать. - Он облизал палец и провел им по краю прута, который использовал в качестве напильника, увлажняя металл. На этот раз, когда он стругал, тот не скрипел. – Парень удовлетворенно кивнул. – Так лучше.

- Теперь он перестал скрипеть, но пилит ли?

- Да, пилит. Просто нужно смачивать его время от времени.

Парень пыхтел еще некоторое время в тишине.

Проведя пальцем по восемнадцатидюймовой твердой древесине, слегка коснувшись острия, неожиданно подумав о своем киношном образе.

- Немного похоже на то, как заколоть вампира, - сказал он ей. - Только я буду целиться не в сердце. - Эд взметнул деревяшку вверх. - Вместо этого я пройдусь по ее промежности.

- О, Господи... Тебе не нужно говорить очевидное. - Девушка скривила лицо, представляя себе боль, которую испытает та, для которой предназначалось его творение. – Это нанесет ей адскую травму, ты понимаешь?

- Я знаю. Но после того, что она с нами сделала... Она заслужила это.

- Ну, я бы заткнула себе уши, она будет кричать на весь дом, когда ты воткнешь ей эту штуку... - Вирджиния помрачнела.

Его ухмылка стала более дикой.

- Знаешь кое-что... это будет музыкой для моих ушей.

Свет погас.

Хорошо!

Эд был в состоянии готовности.

Готов, Эдди?

Он подавил ухмылку в темноте. Не хотел, чтобы они увидели ее в свои очки ночного видения. Тогда бы они бы поняли, что он что-то задумал.

Парень сел на матрас. Заостренную деревянную ножку стула он просунул в штанину брюк.

Это гарпун в твоем кармане или ты так рад меня видеть?

Парень не смог сдержать смех. Он ждал этого. Время расплаты. Когда он протаранит эту суку до самой селезенки, больше она не сможет трахать его.

Будешь визжать, как поросенок.

Как ни крути, это было довольно точной аналогией. Эд положил пальцы на гарпун, ощущая толстую, твердую округлость древка сквозь материал брюк.

Вот это будет втык, милая.

Такое ты никогда не забудешь.

Он сидел в темноте, ожидая команды подняться на платформу и выставить член в отверстие.

По его ногам пробежал сквозняк. Где-то открылась дверь. Эд услышал шорох. Шелест ног, легко ступающих по бетонному полу.

Пришли.

Осталось недолго.

Готов, Эдди?

Готов.

Он погладил толстый ствол внутри штанов.

Затем услышал шепот.

- Хорошо, - это был голос Вирджинии.

Черт.

О, черт, черт!

Их госпожа выбрала сегодня Вирджинию.

Может быть, я смогу подстеречь нашу похитительницу, пока она измывается над Вирджинией?

Но было темно. Чертовски темно. Он ничего не мог разглядеть в темноте. Не было ни малейшей надежды на то, что ему удастся ранить ее.

Нет. Нужно быть терпеливым. Нужно ждать.

Эд накрылся одеялом на случай, если его похитители заметят бугор у него в штанах. Вероятность того, что они примут это за его член, была невелика. Для члена деревяшка была слишком большой, а для его члена конкретно, просто гигантской.

Из соседней клетки послышалось бормотание. Вирджиния начала дышать тяжелее. Дыхание перешло в задыхание. Потом она застонала.

О, эти стоны.

Эротические стоны.

Сексуальные стоны.

Они всегда разжигали парня изнутри. Он представил себе Вирджинию, стоящую лицом к клетке, ноги врозь. Обнаженная. Ее волосы рассыпаются по изгибу спины к великолепной попке. Ее длинные бедра. Рельефные икры.

А рядом похитительница делает с ней все, что пожелает.

Трогает ее между ног пальцами.

Поглаживая, раздвигая, проникая внутрь.

Вирджиния слегка вскрикнула.

О, Эдди. Это звук, который она издает, когда в нее входят... Эти пальцы теперь внутри. Находят ее клитор. Дразнят. Гладят. Все быстрее и быстрее...

Черт.

Его сердце забилось так, что пульс отдавал в ушах.

Стоны девушки возбуждали его.

Так возбуждали, чтобы он забыл то, что планировал сделать с острым колом, когда представится возможность.

Эд напряженно вслушивался, вглядываясь в темноту. Он слышал стоны, легкие вздохи, бормотание.

Потом что-то пошло не так.

Он услышал испуганный вздох Вирджинии.

- Прости... я не хотела... я буду стараться.

Снова шепот. Эд не знал, дают ли ей новые инструкции или ругают за какую-то промашку.

Голос их похитителя перешел с шепота в гул. Тот же глубокий тембр, от которого дрожали прутья клетки.

- Встань спиной к прутьям. Просуньте руки в петли. Быстро.

- Пожалуйста... простите. Я...

- Быстро!

После шелеста из камеры Вирджинии наступила тишина.

Эд прислушался. Он слышал только стук своей крови в ушах.

Что случилось с Вирджинией? Что она сделала не так?

Он подумал о Марко с разрезом на горле. О крови, хлеставшей из раны. И тут же возник образ Кардинали, свалившегося с табурета и повисшего на веревке, дергающегося, задыхающегося.

Неужели похитителю наскучила Вирджиния?

Затем он услышал свист. Это был свист быстро рассекающего воздух предмета.

Удар.

Палка или ремень.

Взмах.

Удар!

- Ох! Пожалуйста!

Вирджиния умоляла невидимого садиста. Но избиение продолжалось. Свист. Удар. Затем резкий вздох Вирджинии. Она задыхалась. Стонала. Плакала. Удары продолжали сыпаться с громким треском о мягкую плоть.

* * *

Позже, когда включили свет, Эд увидел, что Вирджиния лежит лицом вниз на поролоновом матрасе. Она была полностью обнажена. Ее волосы разметались по полу.

Эд моргнул.

Увидел раны.

Увидел дюжину или более красных линий, которые, казалось, ярко вспыхивали на вздымающихся ее мягких голых ягодицах.

Девушка вздрогнула и пошевелилась.

Осторожно подняв голову, она посмотрела на Эда. Ее глаза полыхнули от гнева.

- Когда у тебя будет шанс, не медли. Ты должен причинить боль этой сучке. Сделай ей больно. Ты слышишь меня?

Он кивнул.

Теперь ему оставалось только ждать.

Это случится скоро. Парень знал это. Он чувствовал это. Конец игры близок.

Коди задумался: Это безумие. За кем там следит Грейс? - Он приостановился, взбегая по лесистому склону. - Может быть, это оно. Может быть, Грейс сошла с ума. Инцидент с парнем, урожающим им пистолетом на стоянке мог вывести ее из равновесия.

- Помедленнее, ты, здоровяк, - пыхтела Пикс. - Я не могу за тобой угнаться.

- Тебе следовало остаться в пикапе.

- Ага, и ждать, пока мимо проедет очередной орально озабоченный мудак? Спасибо, Коди, у меня нет желания никому отсасывать.

- Пикс, тише. - Он прижал палец к губам.

- Что значит "тише"?

- Тише. Пикс, я пытаюсь услышать твою сестру.

Он постоял мгновение, светя фонариком вперед сквозь деревья, прислушиваясь к звуку шагов.

Где Грейс?

Она полетела за странной девушкой, как ракета. Теперь она была в лесу одна.

Черт... кто знал, что может случиться с ней там?

Этот каньон был таким глухим местом.

Может, медведи?

Или Ангелы Ада[10], готовые поразвлечься?

Или деревенские мальчишки, которым надоело трахать свиней?

Черт.

Там могут просто убить ее.

- Коди?

- Что? – спросил он раздраженно.

- Мне здесь не нравится. Я хочу вернуться.

- Тебе надо было остаться в пикапе.

- Я не хочу быть одна.

- Выбирай, Пикс.

- Я хочу вернуться с тобой в пикап.

- Мы должны найти твою сестру. – Он снова осмотрел лес, но видел только валуны, стволы деревьев и проблески звезд сквозь ветви.

- Коди?

- Что сейчас?

- Ты возьмешь меня за руку?

- Нет. - Он посмотрел на нее, пораженный ее просьбой.

- Пожалуйста. - Внезапно застенчиво, почти смиренно, она протянула руку.

Парень покачал головой.

- Пикс, просто держись поближе. Я думаю, она пошла сюда. - Не дожидаясь ответа, он устремился сквозь деревья, светя фонарем перед собой, будучи уверен, что Грейс направилась по тропинке. Коди шел быстро, не оглядываясь.

Он думал, что Пикс идет следом.

Он был уверен в этом.

Парень слышал, как она шептала:

- Пожалуйста, Коди. Возьми меня за руку... пожалуйста... пожалуйста...

Грейс поспешила по лесной тропинке. Она зигзагами спускалась с холма, следя за фигурой, которая двигалась вниз по склону перед ней. У женщины впереди были длинные рыжие волосы. Она прижимала к груди какой-то сверток, но девушка поняла, что это что-то другое. Руки и ноги у нее были очень тонкими, словно у анорексички на последней стадии.

В этой темноте, разбавленной тусклым светом луны трудно было разглядеть что-либо, но Грейс была уверена, что это женщина несет на руках ребенка.

Вот только эта женщина выглядела странно. И странно двигалась. Что-то было в ее походке не так, словно она двигалась, как робот.

И что эта женщина делает здесь, в богом забытом каньоне, в два часа ночи? Должно быть она в беде. Возможно, она сбежала от издевательств своего мужа или бойфренда.

После того, что произошло сегодня с Грейс на парковке, после того, как ее принудил к оральному сексу вооруженный незнакомец, она была полна решимости не сидеть сложа руки и не позволять страдать невинным людям. Мир не должен быть таким жестоким местом. Хорошие люди поступают правильно - они должны помогать нуждающимся.

Девушка спускалась по крутому склону почти бегом, хватаясь за стволы деревьев, чтобы удержаться на ногах. Ее ноги поднимали пыль, которая в лунном свете клубилась как белые облака. Ветки цеплялись за ее одежду, волосы, но Грейс решительно шла вперед.

Если бы она могла освободиться от воспоминаний последних нескольких часов.

Освободиться от солоноватого привкуса мерзкой спермы, который все еще оставался на ее губах.

Если она полностью посвятит себя оказанию помощи бедной женщине с ребенком, то, возможно, этого будет достаточно, чтобы забыть об этом. Однажды ей показалось, что она услышала, как Коди зовет ее по имени. Только времени ждать его уже не было. Только догнав женщину и убедившись, что с ней все в порядке, она может вернуться назад.

Грейс мысленно представила, как ведет ошеломленную (может быть, даже избитую) женщину с малышкой к пикапу. Затем они могли бы отвезти ее в женский приют, где та была бы в безопасности от того, кто заставил ее бежать посреди ночи.

Грейс была уверена, что ее догадки о причинах нахождения женщины ночью в лесу был правильным.

И все же женщина выглядела странно. Что-то было странное в ее внешности, которую иногда высвечивали отблески луны. Особенно девушку волновала голова незнакомки. Она больше походила на голый череп.

На череп, лишенный плоти.

Нет... это твое воображение, - сказала она себе, задыхаясь, сбегая вниз по склону. - Воображение и обман лунного света.

Это просто обычная женщина, попавшая в беду.

Мне нужно ей помочь.

Я сделаю это. Спасая ее, я избавлю себя от жутких воспоминаний. Этих грязных, отвратительных воспоминаний о том... о том, как он просовывал свой член в мой рот... как он проникал так глубоко, что я думала, что задохнусь от его...

Нет.

Девушка отмахнулась от этой мысли.

Сейчас главное помочь женщине и ее ребенку.

Она побежала быстрее в кромешной тьме.

И попала прямо в чьи-то руки. Те сомкнулись вокруг нее. Злобное лицо с искривленным носом прижалось к ней.

Ее держали крепко. Костлявые пальцы впились ей в плечи, подбираясь к горлу.

Задыхаясь, Грейс боролась, пытаясь освободиться. Ее руки нащупали жесткую кожу лица напавшего, сморщенную, словно покрытую коростой, и она уперлась в него, отталкивая его от себя.

Когда ей удалось вырваться из хватки, сквозь ветви упал луч лунного света.

То, что она приняла за нападавшего, было просто деревом. Ничем больше. Его руки были ветками, лицо – наростом на стволе дерева.

Глупая дурочка, - ругала она себя. - Не отвлекайся.

Сделав глубокий вдох, она снова нашла тропинку. Следы на земле указывали на то, что женщина прошла этим путем. Но что-то привлекло ее внимание. Грейс присела на корточки, чтобы внимательнее рассмотреть землю и увидела нечто такое, отчего ей стало не по себе. След, оставленный незнакомкой, был отпечатком голой ступни.

Как могла эта женщина пройти весь этот путь по каньону без какой-либо обуви?

А может быть, она потеряла обувь, спускаясь по крутому склону, и была слишком измучена или слишком напугана, чтобы остановиться и отыскать ее?

С каждой минутой ситуация становилась все более пугающей.

Грейс поспешила по тропинке. Вскоре она добралась до прорехи в деревьях, откуда открывался вид на каньон. Вдалеке она увидела одинокий дом.

В той же стороне виднелась фигура женщины. Похоже, она направлялась к дому.

Ладно... я тоже, - сказала себе Грейс.

- Это не сработает.

- Получится.

- Нет.

Эд хотел, чтобы она замолчала. Они говорили на эту тему уже долгое время.

Слишком долго, черт возьми. Чертова пессимистка.

Он посмотрел на Вирджинию.

- Не смотри на меня так, Эд Лейк.

- Я буду смотреть на тебя, как мне хочется.

- Послушай, - начала она. – Ты просто зол.

- Я скажу, что мы оба должны быть озлоблены.

- Эдди...

- Мы заперты здесь в клетках. Нас используют как секс-игрушки. Возможно, нас убьют.

- Эдди...

- Возможно, зароют в неглубокой могиле в лесу.

- Эдди, ты не продумал все до конца, ты упускаешь...

- Я все продумал. У меня есть гарпун. - Он помахал заточенной ножкой табурета. – И я собираюсь использовать его. - Его лицо покраснело. - И еще одно, не называй меня Эдди.

- Я подумала, что тебе это понравится.

- Не нравится. Эдди напоминает мне какую-то собачью кличку из комедийного шоу.

- Хорошо, Эдвард...

- Просто Эд. Пожалуйста.

- Хорошо, Эд.

- Так лучше.

- Что ж. - Она потерла свой лоб, как будто потеряла ход мыслей. – Итак твой план. Ты пронзаешь ее, крюк на твоем гарпуне удерживает ее на месте. Она у тебя в ловушке, так?

- Верно.

- Но это не поможет нам выбраться из этих клеток, не так ли?

- Но она больше не будет представлять угрозы.

- И ты забыл кое-что еще.

- Что?

- Их же двое. Я думала, мы сошлись в этом мнении.

- Черт. - Он хлопнул себя по лбу.

Святой Христос, я идиот. Редкий идиот.

- Та, которую мы прозвали надзирательницей, что она сделает, когда увидит, как ее партнерша корчится на верху клетки? - девушка посмотрела своими зелеными глазами на кол в руках Эда. - Скорее всего, она возьмет в руки оружие и... ну, думаю, тебе не нужно все расписывать в красках.

- Святой Христос. Я просто не подумал. Вирджиния, я идиот. Но я был так уверен в том, что нашел выход.

Вирджиния посмотрела ему в глаза.

- Эд. Я не говорю, что план провальный. Я просто подчеркиваю, что конечный результат может быть не таким, как ты ожидаешь. Но...

- Но?

- Но если ты хочешь сделать это, сделай. Хорошо?

- Ты имеешь в виду прибить хотя бы одну из сучек?

Вирджиния кивнула.

- Ты можешь так сильно ранить нашу Королеву Секса, что ее подруга запаникует и убежит.

- Тогда мы будем сидеть здесь и голодать.

Вирджиния пожала плечами.

- Не могу сказать, что все обернется для нас радужно. Но никогда не знаешь. Нам может повезти. У Королевы Секса могут быть ключи от этих замков. Тогда мы будем свободны как птицы.

- Так ты со мной? - Он слегка надавил большим пальцем на смертоносное острие кола. - Даже если это может не сработать на сто процентов?

- Давай, Эд. Все идет к тому, что нам уже нечего терять.

Там кто-то есть, - сказала себе Эйприл с растущим чувством удивления. - Кто-то приближается к дому.

Годы слепоты развили в ней острое чувство слуха. Она прислушалась.

Слышала, как ночной ветерок с шипением проносится по каньону и играет среди деревьев. В зависимости от настроения, этот звук мог быть тоскливым. Сейчас он стал странно волнующим.

Казалось, он шепчет Эйприл: Он здесь, он здесь, он здесь.

Вот мой спаситель.

Тот, кто прогонит одиночество.

Она наклонила голову в одну сторону, чувствуя, как ветерок перебирает ее длинные волосы. Он гладил ее шею, слегка дергал подол пеньюара, вызывая восхитительную дрожь в бедрах.

Сосредоточившись, девушка отфильтровала звуки.

Крик птицы.

Скрип ветвей. Стон качающегося ствола дерева. Шелест травы.

Трепетание на ветру кустов в горшках на террасе крыши, где она стояла, опираясь руками на перила.

Она услышала и другой звук. Слабый, но отчетливый для ее чувствительных ушей. Ритмичное поскребывание.

Это были шаги на гравийной дорожке к дому. Несмотря на легкость шагов, они были целенаправленны. Женщина подняла руку, чтобы откинуть волосы набок, а потом наклонила голову вниз, чтобы лучше слышать.

Иногда ей казалось, что она даже уловила звук дыхание незнакомца. Иногда она даже чувствовала запах людей, но не сегодня. Ветерок был слишком сильным. Он унес запах таинственного гостя вниз по каньону, прежде чем тот достиг тонкого обоняния Эйприл.

Она представила, каким он будет, ее визави. Судя по легкости шага, она представила кого-то молодого и небольшого роста.

Девушка не могла представить себе его внешность, она знала одно - ее гость будет прекрасен. Божественный дух привел его сюда, чтобы положить конец ее одиночеству.

Скрежет ног по гравию становился все громче, когда человек приблизился к дому.

Эйприл Валсарра ждала.

Почти пришел. Почти...

Через мгновение шаги остановились. Не было слышно ни звука, только ветерок в деревьях, шепчущий, вздыхающий.

Ее спаситель стоял там, под ней, в том волшебном сиянии, которое зрячие люди называют лунным светом.

Эйприл ждала. Она была терпелива. Чувствовала, что ее гость может нервничает или даже боится. Женщина не хотела говорить ничего такого, что могло бы его отпугнуть. Возможно, он несколько дней пытался набрался храбрости, чтобы посреди ночи отправиться в ее отдаленный дом.

Пусть все будет просто и легко.

Не торопись.

Пусть он почувствуют себя комфортно.

Женщина улыбнулась в направлении незнакомца, хотя могла только догадываться, где он стоит. Но это должно быть близко. Она услышала шорох камней под его ногами, когда он переступал на месте.

Интересно, он смотрит на меня? Может быть, тоже улыбается.

Молодой человек?

Застенчивый, но очень красивый.

Возможно, такой же одинокий, как и я? Проводил долгие ночи, молясь о спутнике жизни? Желая обрести того, которого можно любить и который будет любим?

- Не волнуйся, - мягко сказала Эйприл. - Я не вижу тебя, но знаю, что ты рядом. - Она сделала паузу. - Меня зовут Эйприл Валсарра. Ты пришел ко мне?

Ответа не последовало. Ее гость, очевидно, был настолько застенчив, что не мог вымолвить ни слова. Она надеялась, что тот не сбежит в нервном припадке, поэтому ободряюще заговорила:

- Сегодня прекрасная ночь. Я бы хотела видеть звезды, но, думаю, ты уже заметил - я слепая. Ты можешь описать мне звезды?

И снова в ответ тишина.

- Не волнуйся. Я сама могу их представить. Я представляю их как маленькие круглые подушечки, мягкие и теплые на ощупь, если бы только можно было до них дотронуться. - Ее смех прозвучал легкой трелью в ночной тишине. - Это звучит абсурдно, я знаю. Но я никогда их не видела, да и вообще ничего не видела, поэтому, когда люди пытаются описать, как выглядят предметы, мне приходится представлять это так, как я могу. Солнце я представляю как острое на ощупь и довольно твердое. Луна для меня мягкая и прохладная. Звезды мягкие и теплые, и если бы их можно было потрогать, они бы покалывали кончики пальцев. – женщина улыбнулась. - И я представляла, как в детстве, если сильно прислушаться, можно услышать их пение... тихие, легкие голоса, которые что-то напевают, что-то возвышенное и одухотворенное. Понимаешь? - Она пожала плечами. - Если человек лишен чего-то настолько важного, как зрение, трудно заменить это чем-то другим. - Эйприл сделала паузу, размышляя. - То же самое касается любви. Если в твоей жизни нет любимого человека, ты пытаешься найти ему замену. Но это лишь неуклюжая имитация настоящего чувства, потому что настоящую любовь ничем не заменить. - Она замялась, внезапно почувствовав себя неловко. - Видишь, вот и я о том же. Когда человек живет один, он начинает слишком много говорить. А как насчет тебя, расскажи мне о себе?

Ответом была все та же тишина.

- Ты же пришел издалека не для того, чтобы молчать. Ближайшие дома в трех милях. И я не слышала ни звука от транспорта.

Молчание.

- Ты пришел пешком?

Тишина.

- Наверное, сегодня хорошая ночь для прогулки. Хотя прохладно.

Послышался шорох гравия, как будто незнакомец переступил с ноги на ногу.

- Это неважно, - мягко сказала женщина. - Тебе не нужно говорить. Я понимаю. - Она снова улыбнулась. - Приятно, что здесь кто-то есть со мной. Поверь мне, невероятно приятно, что ты решил посетить меня.

Эйприл почувствовала, как ветерок прошелся по ее голым плечам, прижав пеньюар к ее телу. Это было похоже на прохладные руки, скользящие по ее спине.

Прекрасные ощущения.

Женщина задрожала и от этой волнительной дрожи покрылась мурашками.

- Мы можем разговаривать здесь столько, сколько ты захочешь, - сказала она. - Или, если хочешь, можешь зайти внутрь.

Грейс видела ту, которую преследовала, но не могла к ней пройти. Между ней и женщиной, которая сейчас стояла на подъездной дорожкой перед домом в лесу были заросли колючего кустарника. Не представлялось возможным пробраться через них.

Ей наверняка нужно было пройти по тропинке еще двести ярдов вглубь леса, а затем, как она полагала, обогнуть заросли, чтобы добраться до въездных ворот.

Но она видела ее и видела, еще одного человека, темную фигуру на плоской крыше дома. Грейс пристально рассмотривала ее, женщину с темными волосами длиной до плеч.

Казалось, они разговаривают. Но они были слишком далеко, чтобы Грейс могла расслышать, о чем идет речь. Она перевела взгляд на женщину, за которой бежала. Луна была не слишком яркой, и перед ней клубился туман, так что все, что она могла видеть – всего лишь тени.

Когда луна вышла из-за туч, а туман немного рассеялся, Грейс увидела, что у женщины внизу, той, которую она преследовала, были великолепные пышные рыжие волосы медного оттенка. Вот только тело выглядело таким худым, что казалось истощенным.

Ноги как палки, - сказала себе Грейс. - Руки тоже тонкие. Напоминает жертву концлагеря.

В женщине на дорожке было что-то такое, от чего кожа Грейс стала покрываться мурашками. В ней было что-то неправильное.

Когда луна промелькнула сквозь облака, женщина на мгновение повернулась в сторону Грейс, та отшатнулась.

Это не женщина... это труп. У нее нет глаз, только пустые глазницы.

Но этого не может быть?

Наверняка обман зрения?

И этот ребенок... Он ни разу не пошевелился. Не издал ни звука.

Девушка задрожала.

Ей не нравилось то, что она видела... по крайней мере, ей не нравилось то, что подсказывало ей ее воображение.

Труп женщины несет мертвого ребенка в дом среди леса посреди ночи.

Опомнись, Грейс Баклан. Ты прошла через ад. Ты подросток, сбежавший из дома. Ты проехала тысячи миль. На тебя напали. Тебя заставил отсосать себе незнакомец под дулом пистолета. А теперь ты одна в каком-то богом забытом каньоне. Ты не спала нормально уже несколько дней.

Неудивительно, что разум разыгрывает с тобой странные трюки.

Это не мертвая женщина – не мертвая обнаженная женщина – это все тебе кажется. Это просто женщина, попавшая в беду. Теперь она каким-то образом добралась до этого дома, разговаривает с хозяйкой. Возможно простит пустить ее, укрыть на ночь.

Что если владельцы дома не впустят ее ночью с ребенком?

Движимая охватившим ее гневом от несправедливости в мире и непреодолимым желанием помочь кому-то, кто нуждается в помощи сегодня вечером, Грейс шла по лесной тропинке.

Она поступит правильно.

Она поможет бедной женщине и младенцу.

Тогда ее совесть будет чиста.

Эйприл тихонько разговаривала со своим гостем. Она знала, что он все еще там, у дома.

- Уже поздно... наверное, еще темно. Ты голоден? Хочешь пить?

Никакого ответа.

- Конечно, ты должен отдохнуть после такой прогулки.

Эйприл услышала хруст гравия, когда незнакомец в очередной раз переступил с ноги на ногу, и поняла, что он устал стоять.

- Почему бы тебе не зайти ненадолго? Ты сможешь отдохнуть. Выпить чего-нибудь освежающего, или может, наоборот, бодрящего. - Она погладила свои плечи, начиная замерзать. - Ты ведь не торопишься уходить, правда?

Снова послышался шорох камней под ногами. Она истолковала это как утвердительный ответ.

Я проведу его в дом. Ему он понравится. И она ему понравится. Он захочет остаться.

Она была уверена в этом.

Ее сердце заколотилось в предвкушении долгожданного счастья.

На долю секунды девушка услышала наставления отца: Так, так, Эйприл, ты пускаешь в дом незнакомцев, как это...

Ты не так одинок, как я. Ты не знаешь, каково это. Одинокие люди так долго не чувствуют даже прикосновения чужой руки, что боятся сойти с ума. Изоляция - это рак. Одиночество - смерть духа.

Она в волнении похлопала по перилам. Ею начала овладевать тревога. Женщина не хотела, чтобы ее гость ушел. Очевидно, он был невероятно застенчив.

- Просто оставайся там. Пожалуйста, будьте дождись меня. Мне понадобится немного времени, чтобы добраться вниз и открыть дверь. Я постараюсь управиться как можно быстрее.

Приподняв одной рукой подол пеньюара, чтобы не споткнуться, она поспешила к двери, ведущей на лестницу.

В душе она была уверена: после этой ночи ничто уже не будет прежним.

Коди оглянулся на Пикс.

- Что случилось?

Она уставилась на него. Ее глаза ярко блестели в лунном свете, а выражение лица была... ну, странным. Коди неловко пошевелился. Он только что забрался на поваленный ствол дерева, чтобы обозреть окрестности. Попытаться обнаружить Грейс.

Грейс повела себя странно, выскочив из машины посреди ночи и пустившись догонять какой-то фантом. Но за последние двадцать четыре часа она пережила стресс. Причем не единожды.

Только теперь настала очередь младшей сестры выкидывать номера.

Та стояла, расставив ноги в стороны, так что ее короткая юбка натянулась до невозможности, грозя треснуть по шву. Руки свисали по бокам, но плечи были высоко подняты, как будто она была напряжена.

Девушка пристально смотрела прямо на него, и от этого взгляда парень поежился.

Лунный свет падает на нее... она превращается в оборотня...

Нет.

Чего только в голову не взбредет.

- Коди?

- Что случилось? Тебе плохо?

- Я тут подумала. Мне бы хотелось, чтобы ты меня поцеловал.

- Что? – он подумал, что ослышался.

- Я не могу выбросить это из головы. Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

- Пикс, хватит дурачиться. - Парень заставил себя усмехнуться... она его разыгрывала. В прошлом она часто так делала. - Мы ищем твою сестру. Она может быть в беде. - Он спрыгнул с бревна.

- Она просто использует тебя, Коди. Грейс хотела, чтобы ты привез ее сюда только для того, чтобы она могла сниматься в кино. Она не любит тебя по-настоящему. Не так, как...

- Пикс.

- Я люблю тебя.

- Пикс. Хватит дурачиться.

Но та, похоже, не дурачилась.

Девушка рванула вперед, обхватила его голову обеими руками и потянула на себя, прижавшись губами к его губам.

- Пикс. Нет. Прекрати, - бормотал парень сквозь сжатые губы. Ее язык уже проникал сквозь его губы в рот. - Это неправильно, Пикс. Грейс...

- Грейс здесь нет. Возьми меня, Коди.

- Нн-гхх. - Ее язык настырно лез в его рот. Ее руки были повсюду. Повсюду. Пикс нашарила ширинку на его штанах и ухватилась за его член сквозь ткань. Коди опешил.

Неужели в семье Бакланов царит безумие? Сначала Грейс, теперь Пикс?

- Пикс, ты не должна этого делать, это... Пикс!

Она подалась вперед, прижимаясь к нему. Он почувствовал, как ее маленькая, упругая грудь прижалась к его груди. Она целовалась как демон. В ней было столько же ярости, сколько и страсти.

Коди отступил.

Зацепился каблуком ковбойского сапога за ветку и завалился на спину.

Девушка набросилась на него сверху.

Пыталась расстегнуть его ремень.

Пыталась расстегнуть молнию на его штанах.

Все это время она не переставала его целовать.

- Пикс... Пикс, прекрати!

Он подтянулся, схватил ее за плечи и скинул с себя с такой силой, что она ударилась спиной о землю.

Несмотря на болезненное приземление, что парень понял по ее сбитому дыханию, Пикс не собиралась отступать, и опять потянулась к нему.

Коди перекатился на нее и схватил за запястья.

В этот момент девушка распласталась под ним.

- Хорошо, - прошептала она. - Ты будешь сверху. Так будет даже лучше.

- Нет, Пикс. Послушай, я не хочу тебя. Я люблю твою сестру.

- Но я люблю тебя, Коди. – Прежний плаксивый тон резанул парню по ушам, и он раздраженно поморщился.

- Нет, тебе это только кажется.

- Но я не могу перестать думать о тебе. Я все время представляю, как ты целуешь меня. Я представляю, как ты...

- Пикс, нет. Это неправильно.

- Но почему?

- Потому.

- Но я не могу выбросить тебя из головы, - прошептала она.

- Когда все это началось? - спросил он.

- Когда мы вышли из пикапа.

Он посмотрел на нее, пораженный.

- Ты хочешь сказать, что ты только сейчас... - Коди подыскивал слова. - Чувства ко мне у тебя возникли в последние несколько минут?

- Да. - Она торжественно кивнула. - Теперь я не могу перестать думать о тебе.

- Ради всего святого, Пикс. Ты не могла влюбиться так быстро.

- Любовь с первого взгляда.

- Ты видела меня много раз.

- Стрела Купидона.

- Скорее, недостаток сна. - Все еще держа ее за запястья, он поднялся на колени. – Я тебя отпущу и надеюсь, ты будешь вести себя разумно. Договорились?

Девушка посмотрела на него большими, жалостливыми глазами.

- Как скажешь, Коди.

- Хорошо. - Отпустив ее, он встал, смахнул пыль со своих штанов. - Теперь поднимайся. Мы идем искать Грейс.

- Как скажешь, Коди.

Ее кроткий тон не успокоил его, но, по крайней мере, она больше не пыталась высосать ему мозг через рот.

Девушка подняла руки в капитуляции.

- Ты не против, что я пойду с тобой?

- Но больше не набрасывайся на меня, хорошо? - Он включил фонарик. - Теперь держись ближе, слышишь?

- Буду. - Она одарила его застенчивой девичьей улыбкой.

Боже милостивый. Еще и это на мою бедную голову.

Они пошли по лесу и через некоторое время вышли на поляну, на которой виднелся дом.

- Ну и дела, - выдохнула Пикс. - Если и существует дом с привидениями, то это именно он.

В лунном свете Коди увидел, как какой-то человек осторожно пробирается через открытые ворота и озадаченно покачал головой, узнав женственную фигуру.

- Это Грейс. Но что она делает?

Пикс взяла его за руку.

- По-моему, она собирается забраться в Дом Страха.

Грейс дошла до открытых ворот. Они были старые, ржавые и выглядели так, словно их вообще невозможно было закрыть. Девушка быстро пошла по подъездной дорожке в направлении дома, стоявшего в пятидесяти ярдах от нее.

Из-за изгиба подъездной дорожки она на несколько секунд потеряла из виду фасад дома. Грейс кралась, стараясь оставаться в тени. Деревья нависали над ней так, словно собирались поглотить ее.

Во что я ввязалась?

Теперь это было незаконное проникновение.

Можно просто попасть под пули встревоженного хозяина.

Полуголодная женщина с ребенком, возможно, уже в доме. Это может быть даже это ее дом.

Но в таком случае ее возвращение домой было более чем странным. Она стояла, прижимая к себе ребенка, пока женщина на крыше, одетая в один лишь пеньюар, говорила с ней. Будь это ее дом, женщину сразу бы пустили, либо она вошла сама.

Здесь происходит что-то необычное. Очень странное.

Грейс мельком взглянула на крышу дома. Там уже никого не было. Кто бы там не был, он вернулся в дом.

Девушка шла по гравийной дорожке с колотящимся сердцем. Теперь ею уже двигало не желание помощь беглянке, поскольку та уже похоже нашла помощь, а желание найти ответы на свои вопросы. И это желание было сильнее, чем желание вернуться к Коди.

Но нашла ли эта женщина здесь помощь?

Ей нужно было разобраться в этом. Она должна была знать, что женщина и ребенок будут в безопасности.

Но что, если это был дом ее обидчика?

Грейс понимала, что может подвергнуться опасности. Если она застанет мужа, парня или кого бы то ни было, избивающего женщину, что он сделает с ней, чтобы заставить ее молчать?

Сердце заколотилось сильнее, и девушка остановилась за последним кустом перед лужайкой, на которой находился дом. Казалось, он возвышается над ней, как средневековый замок.

Замок с призраками.

Грейс задрожала.

Сделай это, Грейс. Разгадай тайну. Если ты убедишься, что женщина и ребенок в безопасности, уходи. Если нет, звони в полицию.

Она выглянула из-за куста.

Женщина с ребенком на руках по-прежнему стояла перед домом.

Медные волосы женщины каскадом струились по спине до самых ягодиц.

Девушка обратила внимание на темные тонкие ноги, так похожие на сухие палки.

Как кости без плоти.

Пока Грейс пыталась решить, подойти к женщине или подождать, из дома послышался шум.

Открылась дверь. Не парадная, а дальней стороне дома. Большая, просто огромная.

Почему ее запускают через черных ход?

Но на пороге никто не появился, чтобы поприветствовать женщину. Дверь открылась, и все.

На секунду женщина с медными волосами замерла. Она молча смотрела на темный проем, ведущий в дом.

Может быть, она боится войти?

Интересно, кто там?

Долго женщина размышлять не стала и двинулась вперед, войдя в открытый проем.

Грейс осталась одна в темноте. И так и не выяснила, что случилось с женщиной с ребенком на руках.

И не знала, что с ними будет дальше.

Девушка услышала протяжный скрип.

Потом послышался металлический лязг. Негромкий, но определенно доносящийся из дома. Затем скрежет, как будто опустили ставни.

Все это было очень странно и подозрительно.

Грейс поняла, что не может повернуться и уйти.

Возможно, придется спасать жизнь этой женщине и ее ребенку.

Не раздумывая, она побежала по лужайке, избегая наступать на дорожку, посыпанную гравием.

Через несколько секунд она была уже у двери и не останавливаясь, проникла в дом.

Там царила темнота. Грейс не видела ничего, кроме бледного проема двери позади себя. Нащупав стену, она пошла вдоль нее в глубь дома.

- Зачем Грейс пошла туда?

Коди взглянул на Пикс. Та стояла в лунном свете, сложив руки в своей излюбленной позе на груди, а на лице у нее застыло озадаченное выражение.

- Я не знаю. У нее должна была быть причина, я думаю.

- Причина, да? Она сошла с ума, это достаточная причина.

- Пойдем, - сказал он ей. - Мы должны вытащить ее оттуда.

- А ты спросил ее, оно ей нужно? - По ее выражению лица было видно, что девушке это не нравится.

- Мы должны это сделать, Пикс. Она может быть в опасности.

- Да, именно об этом я и подумала. - Она покачала головой. - Думаю, это значит, что мы тоже будем в опасности.

- Пикс, перестань.

- Надеюсь, там нет парня, который захочет засунуть свой член мне в рот. В этот раз это действительно выведет меня из себя.

Коди ободряюще улыбнулся и протянул ей руку.

- Не волнуйся, я присмотрю за тобой.

Она воспрянула духом, когда он предложил ей свою руку. Взяв ее, она пошла с ним бок о бок по лесу в направлении дома.

Дом с привидениями. - Это пришло ему на ум, когда парень смотрел на одинокое строение. - Да, возможно, Пикс не ошиблась.

Грейс споткнулась о какой-то предмет в темноте.

Почему здесь так чертовки темно?

Она больно ударилась коленом о пол.

Поджав губы, девушка поднялась и решила двигаться прижавшись спиной к стене. Стена была гладкой и скользкой, почти как отполированное дерево, но пальцами она ощущала множество маленьких отверстий.

Что это за место?

Оно казалось слишком большим для подземного гаража. Грейс услышала лязг металла о металл. Звук не отозвался эхом, как это бы было в гараже. Он мгновенно затих, как будто что-то поглотило эхо.

Возможно, этот гладкий материал под моими пальцами.

Скользя по нему пальцами, она чувствовала тканевую основу. Материал слегка продавливался, как будто под ним был слой набивки.

Сначала гладкие твердые стены, теперь стены, обитые каким-то материалом. В каких целях кто-то стал бы крепить обивку к стенам? - Она нахмурилась. – Интересно, в этом доме вообще есть электричество?

Все здесь было не просто странно.

Это пугало.

Все, чего Грейс хотела, это убедиться, что истощенная женщина и ее ребенок в безопасности. Теперь все приняло более зловещий оборот.

Она находилась в странном помещении, похожем на бункер.

Здесь тоже царила темнота, как и в остальной части дома. Но тишиной здесь и не пахло. Отовсюду доносились скрежет, скребущие звуки, скрип механизма, нуждающегося в смазке. И эти звуки каким-то образом поглощались, едва успев возникнуть.

Девушка уткнулась на что-то на своем пути. Ощупав препятствие руками, она поняла, что это стеллаж с книгами. За одним стеллажом был другой, потом третий и так далее.

Грейс поняла, что стеллажи и стена образуют что-то вроде закутка. Она быстро пролезла внутрь и присела. Если внезапно включится свет, она не останется на виду и ее вторжения не заметят.

Во всяком случае, не сразу.

И когда услышала голос, поняла, что это было правильное решение.

Из темноты донесся глубокий мужской голос.

- Лейк... Лейк. Поднимайся на платформу. Ты знаешь, что делать. Подчиняйся. - Затрудненное дыхание раздавалось по всей комнате, сразу отовсюду и сразу. Звук усилился. - Повинуйся, Лейк. Ты будешь наказан, если не поторопишься.

Грейс сжалась между стеллажами и стеной.

Святой Христос. Что это за место? Что это за голос?

Чей это голос?

Он гремел со всех сторон. Девушка огляделась вокруг, но ничего не могла разглядеть в абсолютной темноте.

А где женщина и ребенок?

Черт.

Ей хотелось бежать. Бежать отсюда не оглядываясь, пока...

Пока что?

Пока не случилось что-то плохое.

Ей даже не нравился запах этого места. В воздухе витали запахи дезинфицирующих средств. Они смешивались с чем-то похожим на запах несвежих трав и лука. Затхлый застоявшийся неприятный запах окутывал ее, и девушке хотелось тут же забраться в душ, чтобы смыть его с себя.

- Лейк, на платформу. Быстрее!

Кто такой Лейк? Этот голос приказывает ему идти в определенное место. На платформу?

Зачем?

Что от него требуют?

Грейс затаилась между стеллажом и стеной, надеясь, что свет не включится.

Не хотела, чтобы ее увидели.

Потому что это было плохое место.

Безумное место.

Здесь происходило что-то ужасное.

И происходит сейчас.

- Лейк... Лейк, поднимись на платформу. Быстро.

Как только Эд услышал эти слова, то сразу приготовился.

Отлично. Поехали!

Зная, что его похитительница – это самозваная Королева Секса - может видеть его через очки ночного видения, он двинулся по клетке сгорбившись, чувствуя под штанами заточенный кол. Его холодное, твердое древко прижалось к его голому бедру.

Вот так, приятель. Теперь отступать некуда.

Он заполз на платформу, лег на спину и услышал, как скрипнула платформа, прижимая его к крыше клетки. К отверстию, в которое он просовывал свой член столько раз.

Час расплаты пришел.

Несмотря на множество непривычных и подозрительных звуков, которые он ранее не слышал: металлического лязга, скрежета, скрипа какого-то механизма, парень не собирался отменять свои планы. Неподалеку открылась дверь наружу. Хотя было темно, ему показалось, что он уловил какое-то тусклое сияние. Эд почувствовал, как свежий воздух проникает сквозь прутья клетки.

Он услышал, как Вирджиния перевела дыхание и прошептала:

- Они привели кого-то нового.

- Но они никогда не делали этого раньше так, в то время, когда эта сучка решила порезвиться.

- Нет, - согласилась она. - Должно быть, это кто-то особенный.

Затем появился запах лука и специй. Затхлый запах. Неприятный.

- Лейк! Быстрее... быстрее! – торопила его похитительница.

Если мой план сработает... время расплаты!

Если нет, я присоединюсь к покойным Марко и Кардинали раньше, чем успею испугаться.

Он вынул деревянную ножку табурета из своих брюк и быстро прижал большой палец к острию.

Просто проверяю.

Парень хотел убедиться, что просунет ее острым концом. Кол был дьявольски острым, с таким же острым крюком.

Пожалуйста, Иисус, благослови это оружие мести.

Эд вздохнул.

Время пришло!

Тело Эйприл Валсарры горело от ликования. Сегодня ночью она сделала все сама. Ей не нужна была помощь Летти.

Скажите миру, что слепота - не помеха!

Скажи зрячим, что они не всемогущи!

Потому что я это сделала. Я поймала одного в одиночку.

Ликование смешалось с возбуждением. Возбуждение породило вожделение. Раскаленное до бела вожделение, которое пылало, жгло и обжигало.

Нужно освободиться. Надо выпустить это наружу!

Застегивая на тонкой талии ремень, удерживающий передатчик радиомикрофона, женщина проанализировала все этапы своего почти подвига. Она спустилась по лестнице, сказав гостю подождать.

Затем потушила свет в студии отца и быстро спустилась по ступенькам с уверенностью зрячего человека при ярком дневном свете. Там она отперла висячие замки, удерживающие пустую переносную клетку и подкатила ее одной рукой к стальной роллетной двери.

Если бы ты могла меня видеть, Летти. Мы таскали это вместе. Сегодня я сделала это сама. Ты мне больше не нужна.

Я самодостаточна.

Мне никто не нужен, чтобы нянчиться со мной.

После этого все оказалось на удивление легко. Приблизив клетку-переноску к роллетной двери, она нажала на выключатель, чтобы открыть ее. Дверь прокрутилась вверх.

В темноте незнакомец шагнул вперед, не зная, что входит в клетку. Не понимая, что попадает в ловушку.

Далее проблем вообще не возникло. Она нажала на рычаг быстрого закрывания. Дверь клетки с лязгом захлопнулась, закрывая ловушку. На ощупь, пальцами босых ног, она нашла петли на полу и быстро защелкнула замки, зафиксировав клетку на месте, чтобы ее обитатель не смог опрокинуть ее и сбежать.

Затем Эйприл вернулась к управлению роллетной дверью и нажала на кнопку. Через несколько секунд дверь с лязгом откатилась назад, закрыв подвальную студию от внешнего мира.

Теперь у нее был третий пленник.

Я сделала это в одиночку!

Эйприл хотелось смеяться и кружиться, раскинув руки, наслаждаясь моментом.

Наслаждаясь своей победой над миром зрячих.

Но она помнила, что нужно молчать, пока не установит микрофон. Через секунду женщина нацепила его себе на голову. Теперь, когда она говорила, радиомикрофон передавал ее голос на электронный синтезатор, который когда-то использовал ее отец для сочинения музыки, а программа превращала ее голос в один из тех мужских голосов из старых кинофильмов.

Ее пленники считают, что имеют дело с громогласным гигантом-мужчиной, а не со слепой девушкой небольшого роста.

Сейчас Эйприл была так возбуждена, что не могла сдерживаться.

Она бы с удовольствием доставила себе удовольствие со своим новым пленником, но это должно было подождать, пока не пройдут все формальности, когда новый пленник не будет переведен в свою клетку из временной и приучен подчиняться ее приказам.

Нет... пусть сегодня будет Лейк.

Она включила радиомикрофон и отдала приказ:

- Лейк... Лейк, поднимись на платформу. Ты знаешь, что делать. Быстро.

Сегодня она решила насладиться его телом, пользоваться им, как и раньше.

Эйприл вздрогнула при воспоминании о том, как его член входит в нее. Как она стояла на коленях на прохладном персексе и чувствовала, как его горячий пульсирующий фаллос торчит из отверстия в крыше клетки, сжатый мышцами ее влагалища. Эти воспоминания возбуждали ее, заставляя ее дрожать от удовольствия, пока она...

Нет, не торопись.

Не торопись.

Не торопись.

Вирджиния и новый пленник, странно молчаливый, услышат сегодня звуки страсти. Это ее тоже возбуждало.

Разве это не захватывающая идея? Они слышат. Только не видят.

Дразняще, не так ли?

Возможно, они тоже возбудятся и станут трогать себя.

Эйприл Валсарра даже не знала пол своего нового пленника. Но это и не имело значения. Пол не имел для нее никакого значения – она с одинаковым удовольствием наслаждалась и мужчинами, и женщинами.

На ощупь перебравшись с металлической дорожки, опоясывающей студию по периметру, на крышу клетки, женщина уже изнемогала от предвкушения. Она жаждала, чтобы твердый член Лейка глубоко вошел в нее.

Нащупав отверстие с гладкими краями в персексе, она присела над ним. Сейчас под ней лежал Лейк. Эйприл была уверена, что парень тоже в предвкушении. Она знала, что ему это нравится так же сильно, как и ей. Она чувствовала пульсацию его возбужденного члена, когда он входил в нее. И много раз ощущала его страстное извержение, которое заливало ее своим жидким теплом.

О да... да... да.

Она не могла больше ждать ни минуты.

Стоя на коленях на прохладной крыше клетки, Эйприл потянулась вниз, расстегнула подол пеньюара и подняла его до бедер.

Когда она заговорила, ее голос отозвался гулом:

- Лейк, высунь свой член.

Эд услышал команду, персекс прогнулся над ним, и он понял, что похитительница уже на своем "троне".

Что, если она потянется вниз, чтобы сначала коснуться пальцами моего члена? Тогда она почувствует деревянную ножку табурета. Она поймет, что я задумал.

Сердце колотилось в груди, когда он лежал, сжимая в руке заостренный кол.

Поскольку тот был слишком длинным, чтобы толкать его прямо вверх, а его собственное тело мешало такому маневру, ему пришлось проталкивать его под углом. Он сжал деревянный стержень, готовый вложить каждую унцию своей силы в толчок вверх, в отверстие, в самую интимную часть ее тела.

- Лейк. Быстро. Иначе будешь наказан.

Слушаю и повинуюсь, о могущественная повелительница!

Он вогнал острие в отверстие. Всадил так сильно, как только мог.

И вздрогнул от оглушительного крика.

Господи Иисусе Христе! Что это?

Грейс прижала ладони к ушам.

Этот крик... черт, он звучал так, словно металлический лист разрывали на две части.

Ее глаза широко раскрылись. Но она ничего не могла разглядеть в этой темноте. Здесь не было ни малейшего проблеска света.

А крики все продолжались.

Громкие мужские крики.

Только они были странными.

Ей казалось, что она находится в кинотеатре с объемным звуком. Крики исходили отовсюду сразу... они были искажены, с каким-то электронным перегрузом, который усиливал их до нервнопаралитической интенсивности.

Сумасшедший дом.

Чертовый сумасшедший дом.

Грейс думала только о том, чтобы выбраться отсюда.

Убежать в лес и спрятаться в прохладной тишине, пока в ушах не перестанет звенеть.

- Аааааааааааааааааааааа... – Разносились по помещению децибелы. - Лейк... почему? Зачем! ААААААА!

Грейс услышала усиленный шум, словно кто-то учащенно дышал в микрофон.

Затем раздались рыдания, усиленные микрофоном. Кому-то рыдал от боли. Настоящей агонии, которую Грейс даже не могла себе представить.

- Ты заслужила это, сука! – перекричал рыдания мужской голос, звучавший на удивление вполне нормально в контрасте с предыдущим.

- Лейк. Я любила тебя.

- Да, любила настолько, что держала меня в этой вонючей клетке. Любила настолько, что заставляла меня бояться за свою жизнь каждую минуту каждого чертова дня... вот это ты называешь любовью?

Раздался третий голос, женский.

- Эд. Ты можешь добраться до нее? Сможешь найти ключ?

- Я поймал ее на крючок, Вирджиния. Чертовски хорошо зацепил. Все, что мне нужно сделать, это немного прокрутить, и она сама отдаст.

- Лейк, нет. Пожалуйста! – закричал усиленный микрофоном голос.

- Каково это - быть в роли жертвы, а?

- Лейк, пожа...

Грейс вздрогнула, когда голос перешел в крик.

Тот, кого звали Лейк, должно быть, причинял боль тому, кто кричал. И, судя по услышанному, делал это с удовольствием.

- ААААААААА!

- Ты приняла нас за парочку глупцов, - сказал Лейк. В его голосе звучал триумф. - Мы знаем, что ты женщина. Мы знаем, что ты изменила свой голос с помощью какой-то штуковины.

Грейс нужно было бежать из этого сумасшедшего дома. Она встала на четвереньки и поползла.

- Лейк, пожалуйста! Мне очень больно...

- Вот и чудненько. Страдай, сука! - заговорил женский голос.

Грейс хотелось свернуться в клубок, пока крики не прекратятся. Только подумала, что они будут продолжаться вечно.

Надо выбираться...

Надо бежать...

Где-то рядом должна быть дверь.

Она ощупала стену, ища выход... дверь... даже окно...

Что это?

Ее пальцы что-то нащупали.

Твердое. Продолговатое. Прикрепленное к стене. У нее закружилась голова.

Это...

...выключатель...

Не видя в темноте, Эд все прекрасно чувствовал.

Он лежал на спине на платформе и вертел в руках гарпун, который сделал из ножки табурета.

Рыбка извивалась.

Пыталась вырваться.

Сорваться с крючка.

Думает сможет.

Никогда!

Он поймал ее. Парень чувствовал, как острие кола проникает глубоко в плоть. Его воображение дорисовывало все, что он не мог видеть. Похитительница, его мучительница была прямо над ним, всего в нескольких дюймах от него, по другую сторону акриловой крыши. И сейчас они слились воедино как никогда в ужасном акте соития: он, она и деревянный кол.

Но все осложняла кровь. Она текла по деревянному стержню.

Кровь - скользкая штука, - подумал он с удивлением. Из-за этого было трудно удерживать древко. Более того, эта сучка извивалась и кричала. Один сильный рывок, и она сможет вырвать скользкий кол из его рук.

А что потом?

Она прикажет своему сообщнику перерезать горло ему и Вирджинии.

А может быть, она просто бросит их здесь. Оставит их двоих умирать от жажды и голода в темноте.

А где сейчас сообщница?

Может, она запаниковала, увидев, как Королева Секса вдруг забилась в агонии?

Эд знал, что должен удержать чертов кол чего бы это ему не стоило, каким бы скользким он ни был. У нее могли быть ключи от клетки, и он мог выторговать их у нее, обменять ее жизнь за их свободу.

- Давай, Эд! - кричала Вирджиния. - Покалечь эту сучку!

Амара все видела. И для этого ей не нужны были глаза, которых у нее не было.

Амара ждала.

Эйприл Валсарра корчилась в агонии. Боль была непреодолимой. Эйприл с трудом могла вымолвить два слова подряд, боль захлестнула ее мыслительный процесс. Затем она и вовсе завыла в муке.

Сначала синтезатор речи передавал ее крики в виде глубокого басового рева.

Затем микрофонная гарнитура сползла с нее, когда она билась в конвульсиях. Мгновенно ее крики превратились в высокий вопль.

Но сквозь пылающее красное инферно, которое было перед глазами женщины, в ее голове пронеслось одно слово, которое Амара видела, словно то было начертано огромными буквами на плакате размером с площадь Египта.

Месть.

Будь ты проклят, будь ты проклят!

Грейс боролась с дилеммой. Если бы она включила свет, то смогла бы видеть. Но тогда и ее смогут увидеть и люди, издающие крики и ужасающие вопли.

Тогда, возможно, очередь кричать дойдет до тебя, Грейс Баклан.

Ну и черт с ним, - подумала она.

Но если я включу свет, а потом сразу побегу к двери, может, они меня не поймают? К тому же, похоже, они слишком заняты тем, что делают друг с другом всякие жуткие вещи. Хватит одного вопля этой женщины, чтобы понять, что здесь какая-то камера пыток. Звучит так, как будто она целуется с пилорамой.

И если я буду прятаться здесь в темноте, они рано или поздно найдут меня.

А что насчет женщины и ее ребенка?

Э-э... я не смогу им помочь, если меня тоже схватят.

Все еще держа палец на выключателе, она поднялась на ноги. Когда зажжется свет, ей нужно будет рвануть со всех ног.

Прочь из этого сумасшедшего дома. Назад к Коди.

Она сделала глубокий вдох.

Вот так.

А потом щелкнула выключателем.

Все еще лежа на платформе, все еще удерживая скользкий кол, все еще моля о чуде, Эд Лейк удивленно моргнул, когда зажегся свет.

Он посмотрел на свои руки, и ему показалось, что на них малиновые перчатки.

Только это были не перчатки.

Сморщившись от боли, Эйприл Валсарра глотала воздух, пытаясь подавить боль.

Ослепленная агонией, она не видела света.

Грейс подняла руки, чтобы прикрыть глаза от ослепительной вспышки.

Она была готова бежать.

Бежать, как лань, к двери.

Но не смогла.

Просто окаменела на месте.

То, что она увидела, не могло ей присниться и в страшном сне.

Девушка смотрела на развернувшуюся перед ней сцену, которая могла бы сойти за карнавал для проклятых. В ярком свете стояли четыре клетки. Три были размером с пикап. Одна клетка была меньше, на колесах.

Взгляд Грейс был прикован к ближайшей к ней клетке.

Вот это было невообразимо.

Это зрелище была настолько же невероятным, насколько и ужасным.

Молодой парень, одетый в брюки, рубашку и без обуви, лежал на платформе под крышей клетки. На крыше клетки стояла на коленях красивая женщина, одетая лишь в пеньюар - та самая, которую Грейс видела на крыше дома.

Она стояла на коленях, почти касаясь крыши головой, сделанной из какого-то полупрозрачного материала, похожего на стекло, и корчилась, двумя руками сжимая темную палку, которая торчала из рук парня и входила в ее плоть.

По телу Грейс пробежала ледяная дрожь.

Боже милостивый...

Она поняла, что сейчас видит.

Парень вонзил в несчастную какой-то кол. Женщина не могла оторваться от острия, как не пыталась, истекая кровью.

Кровь стекала по колу, по рукам парня, капая на пол клетки.

Отвратительно... она, должно быть, в агонии.

Наверное, даже умирает.

Вот дерьмо!

Эд уставился на то, что натворил.

Теперь в ярком электрическом свете он мог видеть нанесенное увечье своей истязательнице. И куда именно был нанесен удар.

Все вышло не так, как он думал.

На этот раз она не сидела над отверстием, чтобы принять его член в себя. Вместо этого она собиралась взять его член в рот, когда он в темноте ткнул вверх своим самодельным гарпуном. Острие вошло в ее горло чуть ниже челюсти.

Вошло достаточно глубоко, чтобы крюк мог зацепиться.

Теперь она не смогла убежать.

Да она и говорила то с трудом.

Господи, сколько крови!

Кровь хлестала из ее раны потоком.

Она стекала по его рукам, залила грудь, скопилась на приподнятой платформе. Впервые Эд хорошо рассмотрел свою похитительницу. Он смотрел сквозь розовые пятна крови на прозрачном материале, вбирая в себя ее образ.

Ей было около тридцати. Темные волосы длиной до плеч. Стройная. Одета в пеньюар. Его прозрачность позволила ему разглядеть изогнутые округлости грудей с темными сосками.

Но где очки ночного видения?

- Эд... Эд... – звала его Вирджиния. - Эд. Она не может видеть. Она слепая!

Слепая?

Ни хрена себе. Так вот почему она так свободно двигалась в темноте.

Похитительница слабела. Микрофонная гарнитура, передававшая ее голос через синтезатор, соскользнула и упала на прозрачную крышу клетки. Женщина все еще кричала, но ее крик постепенно переходил в стон.

Поэтому, когда раздался следующий крик, Эд был поражен его силой.

Он исходил откуда-то со стороны.

Вирджиния?

Нет.

Не она.

Все еще сжимая деревянный кол, он повернул голову. Там, за клетками, стояла девушка лет двадцати.

Кто она, черт возьми?

Но поразмыслить он об этом не успел, проследив в том направлении, куда указывала кричащая девушка.

И она указывала не на перекошенную слепую женщину на крыше его клетки.

А на что-то совсем другое.

Когда казалось, что хуже уже быть не может, все так и случилось.

Грейс во все глаза смотрела на парня, вонзившего деревянный кол в горло женщины на крыше клетки.

Оцепенев от ужаса, она наконец смогла отвести взгляд от кошмарной сцены и тут же увидела то, что было многократнее ужаснее, не поддавалось ни малейшему рациональному объяснению и приковало девушку к месту.

Секунду она непонимающе смотрела на человека в клетке поменьше, той, что была ближе к стальной двери на роликах. Это была та самая женщина, за которой она шла через лес.

Сейчас та стояла в центре клетки. Смуглое истощенное тело. Длинные рыжие волосы.

Она стояла почти непринужденно, как будто окружающая обстановка ее не пугала.

И только сейчас Грейс поняла, почему.

Она была мертва.

Грейс уставилась на неподвижно стоящий труп. Обнаженный женский труп, которому казалось было тысячи и тысячи лет. Грудь сморщилась. На шее кожа шла складками, а ниже, к груди становилась гладкой, напоминая кожуру дыни.

Отталкивающее зрелище приковало взгляд девушки, словно шедевр мирового искусства, и как она не силилась, не могла оторвать глаз от гротескной фигуры.

Из обрамления прекрасной рыжей шевелюры, переливавшейся на свету, выглядывало самое отвратительное лицо, какое Грейс когда-либо видела.

Череп, обтянутый кожей, иссохшие губы обнажали зубы. Глаза отсутствовали. На их месте зияли лишь пустые глазницы, черные туннели, уходящие в глубь головы. Через живот трупа проходил длинный разрез, который был грубо зашит.

Грейс почувствовала, как ее живот сжался, а колени ослабли.

Одной рукой существо держало ребенка за ногу, плавно покачивая маленький трупик. Это было единственное движение, которое производила тварь.

Грейс видела подобные тела в музеях. В книгах по истории. По телевизору.

Она смотрела на мумию.

Древнеегипетскую мумию, с которой сняли бинты.

Но ребенок?

Почему у нее в руках ребенок?

Современный ребенок.

Современный МЕРТВЫЙ ребенок!

Краем глаза девушка увидела, что парень, лежащий на платформе, и девушка в соседней клетке тоже смотрят на мумию. Они пытались понять, что происходит.

Похоже, догадывались. На лицах обоих было выражение отвращения, смешанного с ужасом.

Нужно бежать.

Бежать из этого места. Не оглядываясь назад.

Здесь все надо сжечь, а землю усыпать солью. Именно так поступают с домами с привидениями. Это церковный способ борьбы с нечистью.

В помещении воцарилась тишина.

Грейс слышала только тихие стоны раненой женщины, лежащей на крыше клетке. Она уже ослабла от потери крови.

Внимание остальных было нацелено на существо в третьей клетке.

Именно во время этой бренной тишины оно зашевелилось.

Мумия медленно подняла лицо верх, словно хотела взглянуть на потолок.

Потом медленно опустила голову и повертела ею по сторонам, как будто осматриваясь.

Существо разжало пальцы, и ребенок с грохотом упал на бетонный пол.

Не торопясь, оно двинулось с места.

Мумия пересекла клетку. Длинные локоны, вьющиеся по спине, мягко подпрыгивали, словно живя собственной жизнью. Она остановилась, словно в замедленной съемке потянувшись руками к прутьям клетки. Ее рот открывался и закрывался, будто она что-то говорила.

Грейс пятилась назад, пока не уперлась спиной в стену. Так, прижимаясь к стене, она протиснулась мимо клетки с мумией, а затем помчалась к роллетной двери. В панике девушка шарила около двери руками, пытаясь отыскать механизм ее открывания.

Боже, дай мне выбраться отсюда. Я буду бежать, пока...

- Пожалуйста, помоги нам.

Грейс откинула голову назад. Девушка во второй клетке обращалась к ней.

- Нас держат здесь... мы пленники. Найди ключ, чтобы отпереть клетки.

Парень, пронзивший девушку на крыше своей клетки, тоже присоединился к мольбе:

- Пожалуйста, помоги. Мы умрем, если не выберемся отсюда.

- Но... - Грейс указала на мумию, которая провела пальцем по пруту клетки.

- Об этом не волнуйся, - быстро заговорила девушка. - Она в клетке, и не может причинить тебе вреда.

- Но оно мертвое... оно мертвое!

Грейс видела, как мертвое существо двигалось. Видела, как ее волосы шевелятся у нее на голове. Видела мертвую, твердую плоть, коричневую и иссушенную.

Видела дыры в ее теле.

Пулевые отверстия?

- Пожалуйста, помоги нам! - Парень отпустил кол, который удерживал все это время. Окровавленный, он трудом просунулся между платформой и потолком клетки, и спустился на бетонный пол. Слепая женщина повалилась на крышу клетки едва парень перестал удерживать ту за кол, воткнутый в ее горло и замерла.

Парень протянул окровавленную руку сквозь прутья клетки в сторону Грейс. Она с ужасом смотрела на его пальцы, на багровые капли, образовавшиеся на кончиках его пальцев и скатывающиеся вниз на пол.

- Помоги нам. – Широко открытыми глазами он умоляюще смотрел на девушку. - Помогите нам... Эй! Куда ты уходишь? Не оставляйте нас здесь. Пожалуйста, не оставляй нас...

Грейс пробежала мимо клеток, обогнув клетку с мумией по дуге, стараясь держаться от нее подальше.

Окровавленный парень кричал ей вслед:

- Эй! Куда ты уходишь? Не оставляй нас здесь. Пожалуйста, не оставляй нас...

- Вернись, - позвала девушка из другой клетки. - Пожалуйста!

Грейс подбежала к полке, на которой стоял металлический ящик.

- Я не ухожу, - задыхаясь, проговорила она. - Я ищу инструменты. Мне нужно что-то, чтобы вскрыть замки.

Девушка в клетке протянула руку через прутья, и взяла в руку один из пары навесных замков, которыми была заперта дверь.

- Это вольфрам. Чтобы разбить их, понадобится динамит. Попробуй найти ключи.

- Ключи? Где я их возьму?

- Они должны быть поблизости, - проговорил парень. - Поищи их.

- Но они могут быть где угодно в доме. - Грейс пожала плечами. - Это все равно, что искать иголку в...

Девушка в клетке махнула головой в сторону мумии.

- Та клетка была открыта в последнее время... ключи должны быть где-то рядом, ей же нужно было как-то запереть ЭТО.

Грейс пробежалась по помещению, осматривая стены в поисках крючка. Ей казалось, что найти их просто не представлялось возможным. Те, может быть, и лежали где-то на видном месте, но она была в таком состоянии, что не заметила и слона бы, даже если он прошел рядом – все ее мысли были направлены на то, чтобы убраться отсюда подальше.

А может, ключи у той женщины с пронзенным колом горлом?

Маловероятно. В ее пеньюаре точно нет карманов.

Несмотря на это, Грейс повернула голову, чтобы посмотреть на слепую женщину. Та не двигалась. Ее губы посинели, а все тело блестело от крови.

Грейс снова повернулась и стала искать среди полок. Десятки полок. Через несколько секунд у нее закружилась голова от напряжения. Проходя мимо клетки с парнем, она решила начать поиски снова от входа в эту камеру ужасов.

Парень ухватился за прутья клетки, выкрикивая ободряющие слова.

Задыхаясь, с кружащейся головой, она обежала клетки и прошлась с другой их стороны, думая только о ключах, которые должны быть где-то рядом.

Неожиданно что-то преградило ей путь.

Девушка остановилась, моргая, а затем закричала.

К ней тянулась тонкая темная рука.

Жесть!

Мумия пыталась ухватить ее, жадно сгибая и разгибая пальцы. Она была так сосредоточена на поисках ключей, что почти и забыла о чудовище в клетке. Только теперь оно вдруг озверело и решило на нее накинуться.

Грейс снова закричала и попятилась назад, когда пальцы существа вцепились в ее футболку. Девушка посмотрела вниз - острые когти твари прорезали четыре отверстия в футболке, оцарапав кожу.

Боже, как больно.

Когда мумия снова бросилась на прутья клетки, пытаясь дотянуться до нее, Грейс прижалась спиной к стене.

- Держись от него подальше, - крикнула девушка из клетки. - Оно не сможет до тебя добраться, если ты будешь держаться от него подальше.

Черт возьми.

Я больше не подойду к этой твари.

Грейс, спотыкаясь, дошла до дальнего конца помещения, пытаясь отдышаться. Ошеломленная, она ударилась о стальную роллетную дверь. Грохот резанул ее по ушам. Сделав глубокий вдох, она неожиданно обнаружила то, что искала в прошлый раз.

Вот же оно.

Иди к мамочке.

На продолговатой панели рядом с дверью были кнопки с надписями "Вверх" и "Вниз". Немедля, девушка нажала на кнопку "Вверх", и тут же услышала гудение электромотора. С дребезжащим звуком роллетная дверь начала подниматься вверх, правда так медленно, что Грейс не могла выдержать этого ожидания, и стала подталкивать ее снизу, ухватившись за край руками.

Дюйм за дюймом та поднималась.

Лунный свет стал просачиваться под дверь, проникая в помещение вместе с прохладным ветерком.

Я могу уйти, - подумала девушка. - Я не обязана помогать этим людям. Я не обязана оставаться в этом месте с эти жутким существом в клетке. Нужно всего лишь выскользнуть в эту дверь, и я буду свободна.

Но...

Грейс знала, что угрызения совести не дадут ей покоя до конца жизни. Жизни этих двух людей сейчас зависели от нее, и если бы она сейчас сбежала, то никогда не смогла простить себе этого.

Я должна им помочь.

Должна.

Девушка отступила от двери, оглядывая стену.

Нашла!

Возле двери висело что-то вроде крючка для одежды. На нем висело большое стальное кольцо с дюжиной или более ключей.

Грейс оглянулась на парня и девушку в клетках. Те молча пристально смотрели на нее. Возможно, опасаясь, что она просто выбежит через открытую дверь, бросив их на произвол судьбы.

Вместо этого она схватила кольцо с ключами.

На этот раз Грейс осторожно протиснулась мимо клетки с мумией, прижавшись спиной к стене и не отводя глаз от жуткого существа.

А вот это уже плохо... очень плохо.

Мумия следила за каждым шагом Грейс. У нее не было глаз, но Грейс знала, что это существо наблюдает за ней. Ожидает, когда она забудется и снова подойдет ближе, чтобы вцепиться в нее своими острыми когтями.

Тварь разинула рот и зарычала на нее.

- Вирджиния, - радостно выкрикнул парень, - она нашла ключи!

- Отлично, - выдохнула та, которую он назвал Вирджинией, - вытащи нас отсюда побыстрее, а?

Грейс подошла к клетке парня. Он одарил ее победной улыбкой.

- Спасибо. Ты просто ангел. - Перень двинулся к двери клетки, словно готовый бежать, как только она откроет замки. - Кстати, меня зовут Эд. Мою подругу по несчастью зовут Вирджиния... О, спасибо, спасибо...

Он так сиял, благодарный ей за освобождение, что Грейс почувствовала, как краснеет.

- Меня зовут Грейс, - сказала она, перебирая ключи. - Похоже, что вы здесь натерпелись.

- Более чем... - Эд кивнул на кольцо с ключами. - Это, вероятно, один из маленьких. Что-то вроде Йельского.

- Давай быстрее, - Вирджиния куталась в одеяло. – Мне кажется наш новый сосед готов к решительным действиям, - она поглядывала в сторону мумии, которая металась по клетке, как загнанный зверь, ища выход.

Но какой из ключей открывает замки?

В связке их было около двух десятков, но ключа от навесных замков могло и не быть среди них.

- Попробуй наугад, - предложил Эд. Он ухмыльнулся. - Методом исключения.

Грейс попробовала тот, что с зеленым брелоком.

- Не тот, - сказала она. - Даже не входит.

- Хорошо, переходим к следующему.

Дрожащими пальцами она попыталась всунуть в замок другой за ключ, но тот выскользнул из ее пальцев и со звоном вся связка упала на пол.

Девушка быстро подняла ключи, затем попробовала один из них всунуть в замок.

- Этот вошел, но я не могу повернуть его.

- Давай другой, - подбодрил ее Эд.

- Поторопитесь, ребята. - Вирджиния забеспокоилась. - Новенькая в бешенстве.

Грейс начала отступать от клетки парня, опасливо озираясь.

- Не волнуйся, - успокоил ее Эд. - Что бы это ни было, оно не сможет вырваться из клетки. Это...

Кланг!

Звук от удара о металлическую поверхность был оглушительным.

Все трое обернулись. Мумия металась по клетке, бросаясь на прутья с яростью разбуженного посреди зимы медведя. Ее клетка сотрясалась от каждого удара.

- Не волнуйся, - крикнул Эд. - Она выдержит... выдержит. – Он смерил ее спокойный взглядом и добавил. - Просто продолжай, Грейс. Ключ от клетки должен быть в этой связке.

Ее руки дрожали так сильно, что когда она пыталась взять следующий ключ, вся связка снова выскользнула из ее потных пальцев на пол.

Не торопись, - сказала Грейс себе. - Сконцентрируйся. Не паникуй. Ты можешь это сделать. Ты действительно можешь это сделать.

Она выбрала ключ с желтой биркой.

Ключ свободно проскользнул в скважину висячего замка.

- Вот он! – ликующе воскликнула девушка, легко поворачивая ключ в замке.

Она вынула дужку из стальных петель, фиксировавших дверь клетки.

- Молодец, - похвалил ее Эд. - Один есть, нужно открыть второй. – Он ободряюще улыбнулся. - Я знал, что ты справишься, Грейс.

Девушка улыбнулась.

- Легко.

Но радость сошла на нет, когда она оглянулась на мумию. Сердце у Грейс пропустило удар, когда она увидела, как существо вытянуло свою лапу сквозь прутья клетки, затем без спешки, без суеты пальцами нащупалао один из замков на двери.

Сжав вольфрамовый замок, оно сдавила его в кулаке и...

Треск!

Дужка замка отщелкнулась, хрустнув, словно сухая ветка.

Монстр медленно разжал пальцы, роняя сломанный замок на бетонный пол, и поднял голову, уставившись на нее.

Грейс как загипнотизированная, уставилась на две бездонные черные ямы на лице чудовища, не в силах отвести взгляд.

Она поняла, что таят ее пустые глазницы – чистое зло.

Чудовище наблюдает за мной. Оно жаждет расправиться со мной.

Грейс инстинктивно прижала ладонь к царапинам, оставленными когтями мумии. Ей не хотелось вновь попасть в ее кровожадные лапы.

- Грейс, - вывел ее из транса Эд. – Не тормози.

- А?

- Замок, помнишь?

Словно очнувшись от сна, она покачала головой. Затем выбрала следующий ключ, попробовав вставить его в замок.

- Не тот, - сказала она раздраженно.

- Ты можешь это сделать, Грейс. От тебя зависит наша жизнь.

Девушка попробовала еще один.

И еще один.

Не тот... не тот, черт возьми.

Ее сердце снова начало колотиться с ритмом сто сорок ударов в минуту, дыхание участилось.

Пот струйками стекал по ее спине.

Следующий. Ключ с белой биркой.

Она попробовала его.

Потом стояла и моргала, не веря в то, что произошло.

- Молодец, девочка! - Эд ликовал. - Ты сделала это.

Он просунул руку сквозь прутья, вынул дужку и отбросил висячий замок в сторону, а потом толкнул дверь клетки.

Наконец-то свободен.

Парень глубоко вдохнул, словно воздух за пределами клетки был намного слаще.

- Эй, ребята... - позвала Вирджиния. Ее голос дрожал. - Вы ведь не забудете меня, правда?

Грейс повернулась и увидела, как мумия потянулась ко второму замку на своей клетке. Она с такой же сломала его, как и первый.

Чудовище медленно открыло дверь.

- Что, черт возьми, здесь происходит?

Грейс резко обернулась, услышав знакомый голос.

- Пикс?

- Что это за хрень?

- Пикс, уходи отсюда... беги!

Пикс помахала сестре в ответ, входя в помещение. Рядом с ней шел Коди.

- Вы оба... бегите! Уходите отсюда!

Коди приближался к ней, недоумевая в чем причина ее паники.

- В чем дело, Грейс? Что здесь происходит; ты...

Тварь прыгнула. Рыжие волосы распушились вокруг ее головы; со стороны казалось, что это не волосы, а пламя.

Она бросилось на Коди. Пикс закричала.

Грейс побежала на помощь парню. Она с ужасом увидела, как тварь повалила Коди на пол и скрючилась на его груди, давя на живот парня своей сморщенной задницей и вгрызаясь ему в горло.

- Оставь его... отпусти! - крикнула Грейс существу.

Но ее крики нисколько не напугали монстра.

Грейс с ужасом смотрела, как мумия грызет горло Коди.

Тот кричал, пытаясь отбиться от существа.

Затем из его горла хлынул фонтан крови, и он забился в конвульсиях. Грейс в ужасе смотрела на это, не зная, что предпринять. Дернувшись еще пару раз, Коди замер на бетонном полу, уставившись в потолок мертвыми глазами.

- Коди! - закричала Пикс. Она бросилась на мумию, нанося ей удары, царапая ногтями, пытаясь оттащить ту от парня.

Существо вскочило на ноги и резко повернулось, отбросив Пикс в сторону. Ошеломленная, та упала, потирая ушибленную голову.

- Сука! Тварь! - закричала Грейс.

- Грейс, - крикнула Вирджиния. – Держись от нее подальше.

Эд забежал за клетку, отгородившись ею от мумии.

- Грейс, сюда... не дай ей наброситься на тебя.

- Я должна помочь сестре.

Писк, казалось, была в прострации, еще не отойдя от шока и удара.

- Эй, не забывайте про меня, ребята, - умоляла Вирджиния.

Грейс вспомнила о ключах в своей руке. Она бросила их через прутья клетки Вирджинии, и та подобрала их.

Эд мотнул головой в сторону мумии.

- Я бы пока не спешил выходить, Вирджиния.

- Не волнуйся... Я собираюсь выждать время.

Грейс бросила отчаянный взгляд на Коди. Тот лежал в растекающейся луже крови.

Он был моей первой любовью... он был первым мужчиной, с которым я переспала... а теперь это...

Пикс застонала.

- Как голова болит.

Мумия повернулась на звук голоса Пикс. Странной скользящей походкой она направилась в ее сторону. Наклонив голову и вытянув руки, чудовище готовилось к броску.

- Пикс! Беги!

- Бежать? Я даже стоять не могу... моя голова.

С воплем Эд бросился в атаку. Схватив мумию за талию, он развернул ее лицом к себе.

Грейс смотрела на них в недоумении. Со стороны это выглядело так, словно он танцевал с существом. Мумия открыла рот... с зубов покатились багровые капли. С броском, которому могла позавидовать кобра, она метнулась к лицу Эда и за несколько укусов разорвала его лицо.

Все еще цепляясь за чудовище, парень вслепую попятился назад, угодив прямо в клетку, из которой мумия выбралась, увлекая за собой это исчадие ада.

Вирджиния с молниеносной скоростью перебирала ключи на кольце. За десять секунд она открыла оба замка.

Распахнув дверь своей клетки, девушка побежала, не оглядываясь.

Грейс увидела, как ее исказившееся в диком ужасе лицо перед тем, как та нырнула в дверной проем и скрылась в темноте.

- Помоги мне, Грейс... у меня ноги не слушаются, - скулила Пикс.

Но Грейс обернулась к Эду.

Он пожертвовал собой, чтобы спасти нас.

Эду удалось удержать мумию, но не хватило сил затащить ее обратно в клетку. Он изо всех сил тащил ее за собой, в то время как та грызла его лицо, крепко держа парня за голову.

Она рвала его лицо зубами. Вгрызлась в нос, хрустя хрящами, жевала его губы, откусила ухо, тут же выплюнув его.

Грейс слышала, как рвутся мышцы и трещат лицевые кости.

Кровь капала на бетон, скапливаясь в грязную лужу, в которой отражались верхние лампы.

Затем ноги Эда подкосились и мгновение спустя его руки плетьми повисли вдоль тела.

Мумия, все еще грызущая его лицо, не отпускала хватку, и его отяжелевшее мертвое тело увлекало ее на пол своим весом.

- Бежим! - Грейс помогла Пикс подняться на ноги, затем, схватив сестру за руку так сильно, что та вскрикнула от боли, потащила ее на улицу.

Они побежали.

Бежали не останавливаясь, пока они не добрались до пикапа.

Когда Грейс завела мотор, Пикс удалось наконец что-то произнести:

- Куда теперь...

- Домой, - пыхтела Грейс. - Мы возвращаемся домой.

Тэг вел машину, а Сьюзен сидела рядом с ним на пассажирском сиденье, вцепившись в дневник на своих коленях. Джеффри крепко спал в своем детском кресле на заднем сиденье машины. Сьюзен пролистала дневник при свете фонарика, ища первое упоминание об Амаре.

Наконец она добралась до того места, где начиналась история с мумией.

- Ну вот, - сказала она и начала читать вслух, - ...мумия под ним. Часть головы была видна. Я увидел ее рыжие волосы, пустые глазницы; на мгновение мне показалось, что она целует мертвеца в шею.

- Очаровательно, - пробормотал Тэг.

- Я поднял голову трупа. Голова мумии тоже приподнялась, и я понял, что ее зубы впились в горло.

- Тот же почерк, - прокомментировал полицейский.

Сьюзен некоторое время читала молча.

- Невеста Сета, - наконец произнесла она. - Она восстанет из мертвых, чтобы пустить кровь своим убийцам. – Дальше женщина читала по себя, коротко резюмируя текст. - Каллахан хочет вытащить ее из гробницы.

- Это была его первая ошибка.

- Ты сломал печать Осириса, охраняющую вход. Его магия разрушена. Без нее Амара будет ходить по ночам. Печать. Помнишь золотые диски на гробу? У нас были письменные инструкции, оставленные Каллаханом. В них говорилось, что ни в коем случае нельзя их срывать, но они уже были сломаны, когда гроб доставили. Без печатей она воскресает по ночам.

- В это чертовски трудно поверить, Сьюзен.

- Твои собственные коллеги утверждают, что она убила всех этих людей.

- Я просто не могу поверить, что кто-то, кто был мертв почти четыре тысячи лет, может воскреснуть и превратиться в серийного убийцу. Ты можешь?

- Я не знаю.

Тэг щелкнул сигналом поворота, выруливая на длинную, извилистую улицу.

- С другой стороны, - сказал он. – Черт, с другой стороны, никаких признаков взлома в музее обнаружено не было. Все указывает на то, что на Гонсалеса и Бекермана напала эта чертова мумия. Гонсалес явно стрелял в нее. Соскобы из-под его ногтей... То есть, конечно, все можно объяснить рационально. Мы и пытались. Но пазл идеально складывается только тогда, если принять мумию как виновника.

- И гибель Каллахана тоже.

Тэг кивнул.

- Нападение собак на него всегда звучало неубедительно. Где его револьвер, из которого он стрелял в них? Думаю, парни из Берлингдейла просто быстро закрыли дело, не обращая внимания на несостыковки.

- Но Каллахан знал об Амаре.

- Может быть, он не знал, что печати были сломаны. Или, может быть, он сам сломал их по какой-то причине.

- Форма самоубийства?

- Возможно. Он был стар, его здоровье ухудшалось, его жена недавно погибла. Может, он просто хотел покончить со всем этим. - Тэг пожал плечами. - А может, у него была другая причина для снятия печатей. Он мог сделать это, я полагаю, чтобы натравить Амару на грабителей.

- Возможно, так и есть. Что-то точно заставило их уйти в спешке и с пустыми руками.

Она посветила фонариком на тетрадь и пролистала несколько страниц. Машина свернула за угол. Перед ее лицом вспыхнули красные и синие огни, и Сюзан увидела впереди на дороге четыре полицейские машины. Они были припаркованы посреди улицы, перегородив проезд. У дома слева на подъездной дорожке стоял фургон коронера с открытыми задними дверями. Еще один фургон, с надписью "Новости очевидцев", перегородил проезд на противоположной стороне улицы.

Повсюду были и зеваки; пара, прогуливавшаяся прямо перед домом и смотревшая на него как бы невзначай; другие выглядывали из окон и дверных проемов соседних домов, на тротуаре кучковалась целая толпа.

Любопытство заставило людей вылезти из своих уютных жилищ несмотря на поздний час.

На лужайке у кого-то брал интервью тележурналист. Свет камеры ярко освещал сцену.

- Похоже на Васкеса, - сказал Тэг. Он медленно проехал мимо патрульных машин и припарковался.

Они вылезли из машины. Джеффри зашевелился на руках у Сьюзен, когда она вынимала его из детского кресла. Свет бил прямо в глаза ребенку, и женщина натянула одеяло так, что оно нависло над его лицом.

- Мисс Коннорс! Сьюзен Коннорс!

- О, черт, - пробормотала она.

Тэг усмехнулся.

- Ты уже знаменитость.

К ней спешил невысокий кудрявый мужчина, за ним следовал человек с камерой на плече, и еще один с софитом.

- Ленни Фаррел, "Новости очевидцев".

- Да, я помню.

- Мисс Коннорс, связаны ли сегодняшние убийства с недавним исчезновением мумии из музея Чарльза Уорда?

- Похоже, связь есть. Вот поэтому я здесь.

- Полиция потребовала вашего присутствия?

- Да.

- Какова природа этой связи?

- Без комментариев.

- Мы слышали предположения, что сегодняшние убийства были совершены кем-то, похожим на пропавшую мумию Амары. Вы доверяете таким предположениям?

- А вы?

- Согласно надежному источнику, патрульный сообщил в эфире по своей рации, что столкнулся с подозреваемым недалеко от места преступления, и что этот подозреваемый соответствует описанию мумии.

- Я ничего не знаю об этом. А теперь, если вы меня извините...

- Прежде чем вы уйдете, мисс Коннорс, не могли бы вы подробнее рассказать о вашей роли в...

- Извините нас, - сказал Тэг, встав между журналистом и Сьюзен. Обняв ее за плечи, он повел женщину прочь.

Они вошли в дом. Васкес последовал за ними внутрь и закрыл дверь. Сьюзен заметила несколько мужчин возле тела женщины на полу и отвернулась, не желая, чтобы в памяти отложилось ужасное зрелище.

- Что вы сказали этому уроду? - спросил Васкес.

- Ничего. Хотя, похоже, он многое знает и так.

- Краус выложил все по рации. Каждый ублюдок в городе, прослушивающий частоту полиции, думает, что у нас на свободе мумия-убийца. Мэр сойдет с ума.

- А вы что думаете? - спросила Сьюзен.

- Я думаю, нам лучше побыстрее найти подозреваемого, и лучше, чтобы это был не чертов зомби. - Он огляделся. - Краус, тащи сюда свою задницу.

Худой, хмурый полицейский с посеревшим лицом поднялся с дивана и направился к ним, щурясь от дыма сигареты, зажатой между губами. Подойдя к ним, он вынул сигарету.

- Да, сэр?

- Краус, это Сьюзен Коннорс из музея. Расскажи ей, что ты видел?

- Я не знаю, что я видел.

Глаза Васкеса сузились.

- Выкладывайте все как есть.

Краус затянулся сигаретой.

- Я думаю, это была мумия.

- Давай без громких заявлений, - сказал Васкес. - Опиши ее.

- Ну... - Он вздохнул, выпустив дым через нос. Кожа вокруг его глаз была красной и воспаленной. - Я преследовал подозреваемого в переулке. Я бы сказал, что это была женщина, пять футов четыре дюйма, рыжеволосая. Волосы длинные, до пояса. Очень худая, как... как скелет, обтянутый кожей. – Парень снова затянулся сигаретой, уставившись на переноску в руках Сьюзен. Его правая щека начала подергиваться.

- Расскажи ей о глазах, - сказал Васкес.

- У него... нее их не было. Просто... пустые глазницы. Я смотрел прямо в ее череп. И там... он был пустой... внутри черепа ничего не было!

- Что еще?

- Ну, на ее теле были отверстия. В груди и спине. Но ни крови, ни чего-либо еще. Они выглядели как пулевые отверстия. Да, еще спереди был продолговатый разрез. Зашитый, причем очень давно. - Он провел пальцем по своему животу. – Зашитый весьма грубо.

- Что на ней было надето?

- Ничего.

- Совсем ничего?

- Она была голая.

- Что еще?

Краус пожал плечами. Его глаза все еще были прикованы к переноске с Джеффри.

- Это... это ребенок у вас там?

Сьюзен кивнула.

- Господи, это не... не тот, который был у нее?

Сьюзен нахмурилась, сбитая с толку.

- Подозреваемая была с ребенком, - объяснил Васкес. - Ребенок МакЛишев. У нас три тела в их доме и около него. Няня, ее парень и мальчик. Другой ребенок, младенец, пропал. Очевидно, наш подозреваемый похитил его.

- Убил его, - уточнил Краус.

Сьюзен подурнело от его слов. Она сделала глубокий вдох, пытаясь справиться с внезапным головокружением и тошнотой.

- Хорошо, Краус. Расскажи ей, что произошло после того, как ты столкнулся с подозреваемым.

Палицейский постучал зажигалкой по своей ладони. Та блестела от пота.

- Ну... он... она побежала по переулку. На юг. С мертвым ребенком в руках. Браун пустился в погоню, а я вернулся в машину, чтобы вызвать подкрепление.

- Где этот Браун? - спросила Сьюзен.

- Кто-то стукнул его по голове. Возможно, преступник. Док сказал, что мы не сможем поговорить с ним до утра.

- Есть какие-то следы подозреваемого?

- Мы обыскали весь переулок. Наши люди ничего не нашли. Сейчас мои люди прочесывают территорию у музея. Аллея вела прямо к нему. Может быть, они что-нибудь найдут.

Амара несла ребенка, держа его за одну руку, тот раскачивался при каждом ее шаге, его ножки свисали так близко к земле, что то и дело задевали землю, поднимая клубы пыли. Лунный свет освещал ей дорогу, хотя она и без него прекрасно ориентировалась в темноте.

Один раз Амара остановилась, подняв голову вверх, словно разглядывая луну и звезды. Ее сияющие волосы каскадом струились по спине. Разинув рот, мумия зарычала.

Где-то вдалеке завыла дикая собака.

Амара двинулась дальше.

Через некоторое время она вышла из каньона. За ним открылись поля. За полями горели огни улиц. Она пошла быстрее; иногда, когда она продиралась сквозь заросли, ребенок застревал в кустах, и она тянула ее за собой, раздирая нежную кожу на его теле.

Мумия вышла на тропинку, которая вела через поля.

Теперь она уже была недалеко. Она чувствовала его.

Чувствовала его притяжение.

Амара пошла быстрее.

Скоро.

- Мама меня убьет, - сказала Мэйбл с заднего сиденья. Это были ее первые слова за почти пятнадцать минут.

- Ей не обязательно знать, - сказал ей Имад.

- Она узнает. Я взяла ее лучший нож. И тогда убьет меня.

- Я куплю ей новый.

- Это не то же самое.

- Нож - это нож.

- Этот нож не такой.

- И почему же?

- Джон Уэйн[11] подарил его ей.

Имад посмотрел на нее в зеркало заднего вида.

- Джон Уэйн? Правда?

- Еще в 1958 году. Она выиграла его в качестве приза, и Джон Уэйн подарил его.

- Это она тебе так сказала?

- Конечно, разве ты не веришь?

- Какая разница, верю я или не верю.

- Вот за него она точно меня убьет. Это был настоящий нож боуи, как у ковбоев.

- Мэйбл, кем бы ни был подарен этот нож, я не позволил бы тебе взять его с собой.

- Думаешь, я тебя зарежу?

- Это действительно приходило мне в голову.

- Ты мой друг, Имад.

- Ну, спасибо.

- Даже если ты обзываешь меня, говоришь, что я воняю, не позволяешь мне сидеть с тобой рядом и бьешь меня.

- Прости меня за это.

- Я не обзываюсь.

- Я знаю об этом.

- Или не говорю, что от тебя воняет.

- Я не воняю. Я всегда был особенно щепетилен в вопросах личной гигиены. И ожидаю от других такой же щепетильности.

- А?

- Я научу тебя, Мэйбл, следить за собой.

На несколько мгновений воцарилась тишина. Имад притормозил, когда они подъехали к воротам. Свет фар высветил высокую железную конструкцию.

- Имад?

- Что?

- Почему ты так добр ко мне?

- Ну... как бы это сказать? Мне хочется заняться с тобою сексом.

Она фыркнула.

- Это не причина. Почему? Никто никогда не был добр ко мне. А ты почему?

Он пожал плечами.

- Наверное, чтобы искупить свои грехи.

- Ты грешник?

- Да, большой грешник.

- Ты католик?

- Нет.

- Хорошо. Моя мама... она против них. - Женщина наклонилась вперед, протиснув голову между передними сиденьями. – И ты не еврей?

- Нет, не еврей.

- Мусульманин?

- Нет.

- Ну и кто же ты, Имад.

- Семья моей матери была частью коптской христианской общины Египта.

- Христиане-копты?

- Верно.

- Хорошо, - сказала она, довольная. - Мама никогда не говорила ничего против коптских христиан.

- Мне приятно это слышать.

Он нажал на кнопку пульта. Ворота распахнулись. Он проехал, и ворота бесшумно закрылись за ними. Впереди показался ярко освещенный дом.

- Куда мы приехали? - спросила Мэйбл, глядя на строение.

- Домой, Мэйбл.

- К кому домой?

- Ко мне домой.

- Я охреневаю, - она во все глаза пялилась на величественный особняк.

- Это уж точно, - хмыкнул он, видя, как загорелись ее глаза.

- Нет... не так, - неожиданно сказала она, подбирая слова.

- А как?

- Я просто в ахуе!

Больше часа Грейс Баклан вела пикап сквозь темноту, направляясь на восток.

Нельзя убегать от монстров, - говорила она себе. - Ты должна противостоять им.

Я еду домой. Я везу свою сестру домой. Я выгоню маминого сожителя из дома. Если мама или этот скунс, прилипший к ней, попробуют что-то возразить, тогда им придется говорить с копами.

Все произошедшее за последние нескольких часов пронеслось у нее в голове ураганом.

Пикс сидела рядом с ней в оцепенении, уставившись в пространство. У нее была шишка на лбу, но она не жаловалась и не ныла, как делала это последние два дня.

Грейс плохо соображала, не зная, что ей делать.

Может, мне стоит рассказать копам о том, что произошло? Об Эде и Коди. Там их разорвали заживо. Теперь оба мертвы.

Возможно, однажды она расскажет. Возможно, даже напишет об этом книгу.

Но не сейчас.

Сейчас все, что девушка хотела сделать... жаждала сделать... это вернуться домой.

Они ехали домой. Оставляя безумие позади.

Грейс услышала, как Пикс вскрикнула.

- Что случилось? Пикс?

Пикс ничего не ответила, в ужасе смотря на свою руку, лежащую на коленях. Грейс посмотрела вниз.

В кулаке Пикс сжимала рыжие пряди, блестевшие в свете приборной панели.

Это были волосы с головы существа. Длина пряди волос была почти три фута. Должно быть, Пикс выдернула их из головы мумии, когда бросилась ей на спину, пытаясь оттащить от Коди.

Черт, на концах волос даже остались клочья кожи.

Грейс опустила стекло, выхватила волосы из ладони Пикс и выбросила их в окно. В зеркало девушка увидела, как волосы вспорхнули, сияя в лунном свете, а затем медленно закружились и рассыпались по дороге.

Она посмотрела на Пикс. Сестра сидела с закрытыми глазами. По ее щеке скатилась слеза.

У Грейс тоже заслезились глаза, и она потерла их костяшками пальцев.

Девушка знала, что еще не единожды заплачет, оплакивая и Коди, и Эда. Но они справятся. Грейс собиралась сделать все, чтобы справится с этим.

Это был долгий путь от каньона до окраины города, где находилась ее цель. Амара шла, неутомимая, несокрушимая, таща ребенка в одной руке, задевавшего ножками траву с шелестящим шорохом.

Серебристый свет луны тонул в пустых глазницах Амары. Когда она хищно поворачивала голову, волосы развевались огненным облаком.

Одичавшая кошка, привлеченная слабым запахом молока, все еще сохранявшимся на младенце, подкралась к ней сзади.

Кошка двигалась бесшумно, уверенная, что ее присутствие не обнаружено.

Ближе, еще ближе. Ее нос почти касался головы ребенка, когда тот раскачивался вперед-назад.

Человек двигался быстро, но при этом плавной ритмичной походкой. Чуткие ноздри кошки уловили странные запахи, исходящие от человека. Это были не те запахи, к которым она привыкла.

Кошка носом коснулась головы ребенка, и облизнулась.

В этот момент мумия повернулась к кошке; ее волосы взметнулись как пламя, раздуваемое ветром. Она бросилась на животное, обнажив зубы, смердящие свернувшейся кровью.

Кошка взвыла, развернулась и убежала в подлесок.

А мумия продолжила путь к ярким огням зданий. Свернув с тропинки, она пробралась через пролом в заборе и вышла на пустую парковку музея.

Подойдя, Амара поскребла заднюю дверь музея. Ногти оставили следы. Она нащупала ручку, как бы случайно, и потянула. Дверь не открылась.

Вдалеке завыли собаки. Все животные в округе подняли морды к луне и их жуткий хор был слышен даже в самых отдаленных уголках города.

Амара снова потянула за ручку двери, потом, шатаясь, отошла от нее и стала бесцельно бродить кругами.

Шатаясь, она пробила себе дорогу в густой заросли герани и легла на землю, прижимая ребенка к своей груди.

Вирджиния вернулась в подвал, пленницей в котором была. Свет в помещении горел. Клетки были пусты. Она постояла мгновение, вдыхая знакомые запахи. Ее кожа пропиталась запахом этого места. Девушка ощущала его на себе все время, пытаясь выйти из каньона и найти дорогу в город.

Она долго сидела на скалистом обрыве и долго смотрела на огни города. Затем повернула назад.

Вернулась к месту пыток.

Сейчас, стоя здесь, Вирджиния обозревала два разорванных трупа на полу. Потеки багрового цвета растекались по бетону.

Не осознавая, что и зачем она это делает, Вирджиния вошла в клетку, в которой когда-то была заключена.

Она села, скрестив ноги, на поролоновый матрас. Посмотрела на расческу, зубную щетку и бутылки с водой, висевшие на шнурах, привязанных к перекладинам крыши клетки. Это было ужасное место. Но почему-то свобода казалась еще ужаснее. Здесь, внутри, были строгие правила и порядок. Снаружи, в городе, царили беззаконие и хаос.

Вирджиния закрыла глаза. Так она и лежала, пока не услышала слабый стон.

Она выглядела мертвой. Она должна была быть мертва.

Кол было нелегко вытащить. Эд Лейк должен был гордиться крюком, который выточил из ножки табурета. Гарпун вошел глубоко и крепко застрял. Вирджинии пришлось потрудиться, чтобы вынуть его из горла женщины.

Войди он всего на дюйм в любую сторону, то прошел бы либо через трахею, либо через крупные артерии. Но тот застрял в мягкой мышечной ткани.

После проделанной Вирджинией работы слепая женщина лежала на кровати с забинтованным и перевязанным горлом. Кровь просачивалась сквозь перевязку.

Вирджиния наблюдала за спящей на кровати своей похитительницей. Ее дыхание было поверхностным, но спокойным. Веки женщины потемнели, губы посинели, а кожа была белой, как фарфор, от потери крови. Но благодаря отдыху и обильному питью были неплохие шансы, что она восполнит потерю крови за несколько дней. Рана тоже со временем заживет.

Вирджиния обошла дом. Вскоре она убедилась, что женщина живет одна. Той, кого они с Эдом называли "надзирательницей", нигде не было видно. Возможно, она заходила лишь изредка, чтобы помочь.

Письма на бюро сообщили Вирджинии имя ее похитительницы. Эйприл Валсарра.

Вирджиния нашептывала ее имя, поднимаясь по лестнице обратно в спальню.

- Эйприл Валсарра... Эйприл Валсарра...

Дойдя до спальни похитительницы, она подошла к кровати женщины и села на нее.

Эйприл была прекрасна. Ее цвет лица был безупречен.

Вирджиния никогда прежде не испытывала таких эмоций от отношений, какие дала ей Эйприл Валсарра. Более того, Вирджиния поняла, что ее не волнует ни ее прежний дом, ни ее работа.

- Черт, возможно, я буду жалеть об этом, - сказала она себе, глядя на Эйприл. - Но я приняла решение. - Вирджиния наклонилась, чтобы поцеловать спящую женщину в губы, и прошептала: - Я остаюсь с тобой.

Большой пес по кличке Джордж продирался сквозь сорняки к парковке. Он остановился и понюхал воздух, затем порысил к задней двери музея. Пес обнюхал дверь и завилял хвостом.

Отступив назад, он сел, уставившись на дверь и нетерпеливо залаял.

Его внимание привлек шум в кустах. Он навострил ухо, не отводя взгляд от двери. Когда звук повторился, пес встал, чтобы осмотреться.

Джордж шел, уткнувшись носом в асфальт, принюхиваясь. Временами он фыркал, когда запах становился сильнее.

У кустов герани он застыл. Шерсть у него на загривке вздыбилась. Зарычав, пес прыгнул в кусты.

Через несколько секунд ночная тишина была нарушена скулежом собаки. Цветы зашелестели, лепестки разлетались по сторонам.

Затем пес отступил от кустов, поджав хвост, развернулся и побежал через стоянку, припадая на левую переднюю лапу. На полпути он остановился и оглянулся, как бы проверяя, нет ли за ним преследования.

Затем снова перешел на бег, таща тело мертвого младенца за ногу.

- Что вы думаете об этом, мисс Коннорс?

Сьюзен покачала головой, хмуро глядя на Васкеса.

- Я не знаю, что и думать. Описание офицера Крауса весьма подходит под мумию. В совокупностями с другими доказательствами действительно кажется, что Амара причастна к смертям в музее.

- Вы действительно верите... нет, я даже не могу об этом спрашивать. Это слишком... - Он подыскивал подходящее слово. - Необъяснимо. Но факт в том, что если Краус не сошел с ума, то наш подозреваемый внешне похож на ваш пропавший... артефакт. У вас есть фотографии этой мумии?

- В музее.

- Хорошо. Вы смогли бы съездить и привести их нам? Мы покажем снимки Краусу и посмотрим, что он скажет. Если он даст положительный ответ... - Васкес не договорил, взглянув на свои наручные часы. - Мы будем здесь еще полчаса или около того. Вы сможете вернуться сюда к этому времени?

- Без проблем. Мы успеем за десять-пятнадцать минут.

- Отлично.

Когда они вышли из дома, Ленни Фаррел бросился к ним.

- Миссис Коннорс! Несколько вопросов, миссис Коннорс!

- Мы торопимся, - отозвалась она.

Репортер не отступал, продолжая следовать за ними, пока Тэг не остановил его жестом, выставив руку вперед, как бы отгораживаясь от него. Фаррел остановился, провожая Сьюзен взглядом, не решаясь дальше следовать за ней, прочитав решимость на лице Тэга наподдать ему в случае настырности. Он отвернулся, что-то бормоча своему оператору.

- Настойчивый ублюдок, - сказал Тэг.

- Это его работа.

- Вот и пусть ее выполняет, не тревожа других людей.

Тэг открыл дверцу машины для Сьюзен, и она забралась внутрь. Он осторожно толкнул ее, пока та не защелкнулась. Сам тоже старался не шуметь. Наклонившись через сиденье, парень посмотрел на Джеффри. Сьюзен приподняла простынку над его головой.

- Все еще спит, - сказала она.

- Этот ребенок проспит все, что угодно.

- И хорошо. Как только он засыпает, то спит всю ночь до самого рассвета.

Тэг завел машину.

- Его ничто не будит, кроме голода.

- Я такой же, - сказал Тэг, отъезжая от обочины.

Ночь была теплой, и они ехали с открытым верхом кабриолета. Тэг вел осторожно, чтобы не потревожить ребенка, несмотря на то, что Сьюзен убеждала его, что сына не разбудит даже выстрел из пушки.

Сьюзен потянулась под свое сиденье и взяла дневник.

- Жаль, что у меня нет времени прочитать все это.

- У тебя будет время позже.

- Позже может быть слишком поздно. - Она открыла тетрадь на той странице, на которой остановилась, и, воспользовавшись фонариком Тэга, продолжила чтение под легкий шелест ветра. - Она из мертвых, кто живет, - прочитала она вслух.

- Отлично, - хмыкнул парень.

- Изгнанный бог Сет, убийца Осириса, пришел ночью к Амаре... дал ей семя из своих чресл, чтобы она родила ему сына. В обмен на ее благосклонность он обещал Амаре дар вечной жизни.

Тэг покачал головой, сосредоточившись на дороге.

Сьюзен читала дальше.

Подъехав к музею, машина фарами осветила пару колонн на крыльце, имитирующих египетские.

- Подъезжай к задней двери. Мы поднимемся по пожарной лестнице. Так будет быстрее.

- А как же охранники?

- Их нет. Блюмгард решил отказаться от них после того, что случилось прошлой ночью. Я думаю, он чувствует ответственность за тех бедных парней. Не хочет, чтобы на его совести было больше убийств.

Тэг объехал здание и припарковался у задней двери музея, заглушив двигатель.

Они вылезли из машины на освещенную луной парковку.

- Смотри, - Тэг указал в сторону.

В поле за музеем были видны далекие, размашистые лучи полудюжины фонарей. Далеко на другом конце поля Сьюзен увидела вращающиеся огни патрульных машин.

- Подожди секунду, - пробормотал Тэг. Он открыл багажник машины. - Где-то среди всего этого хлама... вдруг Амара вернулась в свое логово...

Стоя рядом с Тэгом, Сьюзен наблюдала, как тот отодвигает в сторону спальный мешок, моток веревки, упаковку сигнальных ракет, аптечку, инструменты, туристические ботинки, одежду. В конце концов он вытащил топор.

- Пули ее, может, и не остановят, но вот это - наверняка. Это топор моего деда; он держал его острым, как скальпель хирурга. - Парень потрогал острый край. - Я стараюсь изо всех сил поддерживать его в том же состоянии, в котором хотел бы видеть его мой дед. - Улыбнувшись ей, он бросил кожаный чехол в багажник, затем закрыл крышку. - Достать ключи? - спросил он.

Женщина кивнула. Тэг открыл ее сумочку, которая висела у нее на плече, поскольку у самой Сьюзен руки были заняты Джеффри. Ребенок не пискнул, тихо посапывая.

Тэг заглянул в сумочку.

- Фух. Сколько же здесь барахла.

- Не так плохо, как в твоем багажнике.

- Есть, - Он вытащил связку ключей и показал ей.

- Третий слева... нет, справа от тебя.

- Понятно.

Он отделил его от остальных и вставил в замочную скважину.

Ключ провернулся в замке и Тэг потянул дверь. Та бесшумно открылась, выпустив волну прохладного воздуха изнутри.

Он придержал дверь для Сьюзен.

Женщина вошла, крепко держа ребенка на руках. Ее взгляд сразу же упал на то место, где был найден охранник по имени Бекерман. В свете лампы над головой она увидела, что пол был тщательно вымыт. Однако на бетоне оставался затененный участок - вероятно, он останется там навсегда.

Она поднялась по лестнице следом за Тэгом. Они дошли до первой площадки. Там, где умер Гонсалес. Окрашенную краской зеленого цвета стену тоже отмыли от его крови, но остался ржавый оттенок, который всегда будет напоминать о произошедшей трагедии.

Повернувшись, Сьюзен последовала за Тэгом вверх по лестнице. С топором в руке, в полурастегнутой рубашке, он мог бы сойти за маньяка из фильма ужасов. Даже тень, которую он отбрасывал, пугала.

Николсон[12] в "Сиянии", - подумала она.

Иди и прими свое наказание, Сьюзен.

Я проломлю тебе голову, девочка.

Я увижу твои внутренности сегодня ночью...

Черт, ну и мысли. Жуткие, как не знаю что.

Каждая тень, казалось, таила в себе какого-то поджидающего демона.

Теперь она не могла смотреть на своего любовника, не представляя его каким-нибудь маньяком-убийцей с дедовским топором.

Почему Тэг молчит?

Что на него нашло?

Дух мертвого убийцы. Янзер, Сьюзен, янзер[13]...

Она крепче прижала Джеффри к груди, готовая скорее принять удары топора на себя, чем позволить им обрушиться на незащищенную голову сына.

Нет.

Просто мое глупое воображение.

Тэг, наверное, тоже нервничает.

Не похоже на него быть таким притихшим.

- Тэг?

- А?

- Ты в порядке?

- Просто надеюсь, что эта чертова штука не выскочит на нас.

- Это тебя пугает?

- А тебя нет?

- Просто заруби ее топором.

- Так и сделаю.

- Я не думаю, что она может быть здесь. У нее нет ключей.

- Если четырехтысячелетняя мумия может ходить и кусать людей, может, ей и не нужны ключи.

- Прошла сквозь стены?

- Почему бы и нет?

- Да-а...

- Плохо, что Джеффри с нами здесь, - сказал он ей.

- Ну вот, теперь ты меня точно пугаешь.

- Если...

- Что?

- Если что-то случится, беги и не оглядывайтесь. Не задерживайся, чтобы подождать или помочь мне. Хорошо?

Она крепче сжала своего ребенка. От его слов у нее по коже поползли мурашки.

- Хорошо, - кивнула женщина.

Полицейский дошел до двери наверху, открыл ее.

Выглянул.

- Похоже, все в порядке.

Сьюзен была рада выбраться с лестничной клетки. На мгновение ей показалось, что стены смыкаются вокруг нее. Сердце билось так громко, что она подумала, что его стук разбудит Джеффри, прижавшегося к ее груди.

Женщина поспешила по коридору, держась рядом с Тэгом. У двери в свой кабинет она указала на нужный ключ. Тэг вставил его в замок, открыл дверь и включил свет. Только осмотревшись, он впустил ее внутрь.

Сьюзен передала ребенка Тэгу, а сама рылась в картотеке. Она пролистала папки, нашла одну с именем Амары и вынула ее. Убедившись, что фотографии мумии в ней, женщина кивнула.

- Хорошо. Пойдем.

Она взяла обратно своего спящего ребенка. Выключив свет, они вышли из офиса.

- Подожди здесь секунду, - сказал Тэг. - Я хочу еще раз взглянуть на гроб.

- Зачем?

- Посмотреть, может она вернулась в него.

- О, Тэг.

- Я только посмотрю.

- Дверь музея была заперта. Она не могла...

- Сьюзен, стоит просто заглянуть.

- Тогда я пойду с тобой.

Они пошли дальше по коридору. Тэг осветил фонариком зал Каллахана.

- Жди здесь, - сказал он и перешагнул через натянутый у двери оградительный трос.

Женщина смотрела, как он проходит по залу, как луч его фонаря прыгает из угла в угол, освещает лица статуй - животных, людей, богов... демонов... Наконец он направил луч на открытый гроб.

Внезапно почувствовав холодок на спине, она обернулась, окинув взглядом темный коридор, но ничего не увидела.

Ничего, кроме теней. Ничего, кроме мрачных дверных проемов. Лунный свет пробивался сквозь оконные стекла, но полностью не мог рассеять тьму.

Вдалеке она услышала собачий вой.

Подойдя к перилам, женщина наклонилась и осмотрела галерею внизу. Там стояли темные фигуры, но все они были высечены из камня. Ничто не двигалось.

Тэг вернулся к Сьюзен.

- Никого нет дома, - сказал он ей. - Гроб пуст.

- Давай убираться отсюда, - попросила Сьюзен.

- Конечно.

- Пойдем через парадный ход. Я не думаю, что мои нервы выдержат спуск по пожарной лестнице.

- Хорошо. - Он ободряюще улыбнулся ей.

Они молча прошли по устланному коврами коридору и спустились по парадной лестнице. Она снова указала Тэгу, каким ключом открыть дверь, и вскоре они уже выходили через одну из широких стеклянных дверей. Сьюзен глубоко вдохнула теплый ночной воздух.

- Приятно оказаться снаружи, - пробормотала она.

- А дома будет еще лучше.

Они спускались по бетонным ступеням, когда Сьюзен поскользнулась и стала падать. Тэг метнулся к ней, чтобы поддержать, но не успел на долю секунды.

Женщина кувыркнулась в полете, подставляя под удар себя, оберегая Джеффри. При падении она ударялись плечом и бедром, а потом перекатилась на спину. Джеффри заплакал.

- Ты в порядке? - обеспокоенно спросил Тэг. Он склонился над ней, помогая подняться.

- Думаю, да. Господи, какая я неуклюжая.

Парень придерживал ее, пока она тяжело поднималась с земли.

Сьюзен обняла Джеффри, погладила его по спине, успокаивая.

- Все в порядке, милый, - прошептала она. - Все в порядке. Вот, вот... - женщина повернулась к Тэгу, - напугала до смерти малыша.

- И большого парня тоже. Ты точно в порядке?

- У меня, наверное, все тело будет в синяках.

Джеффри продолжал заливаться плачем, пока они спешили к задней двери музея, где была припаркована машина, оглашая всю округу громким детским визгом.

- У меня в машине есть бутылочка, - сказала Сьюзен. - Это его успокоит. - Она поцеловала ребенка в мокрое от слез личико. – Ты так испугался, мой хороший? Не знал, что у твоей мамы две левые ноги?

- Надеюсь, он их не унаследовал. Будет трудно покупать обувь.

- Ты хочешь свою бутылку, да? Сейчас, сейчас, - приговаривала она.

Они дошли до машины. Тэг открыл перед ней дверь. Сьюзен забралась внутрь. Пока Тэг оббегал машину к водительской двери, она достала из сумки пластиковую бутылочку, открутила крышку, и сунула ее в раскрытый в крике розовый рот Джеффри. Плач прекратился. Он присосался к соске, высасывая из бутылочки ее пастообразное содержимое. Сьюзен наблюдала, как жидкость внутри бутылочки наполняется пузырьками.

Это ночное путешествие заставило ее сына проголодаться.

- Вот так, - успокаивала сына Сьюзен.

- Фантастика, - прошептал Тэг. - Слава волшебной бутылочке.

Она улыбнулась.

- Он быстро уснет.

Выезжая с парковки, он обнял Сьюзен за плечи.

- Это была тяжелая ночь.

- Я бы хотела сразу поехать домой, лечь спать и забыть обо всем.

- Мы только завезем фотографии, а об остальном пусть они беспокоятся.

Длинная прямая дорога вела через парк музея. Вдоль нее росли вишневые деревья. В лунном свете за деревьями территория выглядела мирной и пустынной.

- Все это... Я не знаю... Моя жизнь всегда была спокойной. В основном, наверное, спокойной. - Она пожала плечами, сонно зевая. - А теперь все это. - Женщина погладила Джеффри по голове. - Вокруг творится такой кошмар. Понимаешь? Черт, ты полицейский; ты знаешь это лучше меня.

- Жизнь - как прогулка по парку, - сказал Тэг. - Наслаждайся, но остерегайся собачьих куч.

Она устало рассмеялась.

Тэг усмехнулся.

Затем неожиданно вскрикнул.

Машина резко вильнула. Повернувшись, Сьюзен увидела голову мумии, поднимающуюся с заднего сиденья. Рыжие волосы распушились вокруг головы, безглазое лицо ужасало своей гротескной маской, рот раскрылся, обнажив зубы. А затем она метнулась вперед и вцепились в плечо Тэга, с яростью бешенной собаки терзая плоть, глубоко вонзив зубы.

Джеффри снова заплакал.

- Топор! - крикнул Тэг.

Он положил его рядом на сиденье. Но сейчас его там не было.

Раздался автомобильный гудок встречного автомобиля. Фары навстречу движущейся машины залили светом салон, осветив существо, набросившееся на Тэга. Щелкающие зубы подбирались к его лицу.

Сьюзен дернула руль, чтобы избежать столкновения. Машину развернуло вправо. Встречная машина пронеслась мимо, не останавливаясь.

Осторожно, чтобы не придавить Джеффри, она завалилась набок, прижавшись головой к коленям Тэга, и пошарила у него под ногами, но ничего не нашла.

Должно быть, топор отскочил под сиденье.

Проклятье.

Монстр продолжал рвать Тэга.

Сьюзен подняла голову и увидела кровь на его щеке. С выпученными от боли и шока глазами он пытался управлять машиной и одновременно бороться с атакующей мумией.

Завизжали тормоза, и машину закрутило, отбросив Сьюзен к приборной панели. Повернув голову в сторону Тэга, она увидела Амару над ним, зубами вцепившуюся ему в волосы.

Поскольку крыша кабриолета была опущена, тварь смогла свободно забраться на него сверху, вцепившись ему в голову.

Она с ужасом смотрела на это. Истощенный труп мумии, теперь гибкий и подвижный, наделенный необыкновенной жизненной силой, щелкал зубами, вгрызаясь в лицо Тэга. В месте укусов над левой бровью открылась рана.

Затем Сьюзен увидела пистолет у него на поясе.

Машина остановилась с резким толчком. Джеффри ударился о ее грудь, заливаясь плачем. Женщина снова приложилась спиной о приборную панель. Тэг ударился о рулевое колесо, отчего Амара едва не кувыркнулась ему на колени.

Сьюзен, зажатая между сиденьем и приборной панелью, поняла, что застряла.

Она суматошно пыталась освободиться. Над ней хлопали иссохшие руки мумии, полосуя Тэга острыми когтями, а ее челюсти захлопывались на его плоти, как стальной капкан. Амара атаковала снова и снова. Увядшая грудь с хрустом ударялась о голову парня.

Он бил кулаками вверх, пытаясь удержать смертоносные челюсти на расстоянии.

Положив Джеффри на сиденье, Сьюзен вцепилась в ремень Тэга, добравшись до револьвера.

Потянула.

Оружие не сдвинулось с места, крепко сидя в кобуре.

- Отстегни его! - крикнул Тэг.

Женщина быстро расстегнула ремешок на кобуре и рывком вынула револьвер, прицелившись в гротескное лицо с темными ямами вместо глаз.

Господи, она прямо у головы Тэга, кусает его за плечо, пытается добраться до шеи. Если я промахнусь...

Револьвер дрожал в руках Сьюзен. Упираясь коленями в пол, бедрами в переднюю часть сиденья, она направила дуло в лоб мумии и выстрелила.

Грохот выстрела оглушил ее. Чуть ниже линии волос на голове Амары появилось большое отверстие. Пуля пробила пустой череп мумии насквозь, и волосы разлетелись по ее плечам. Пуля, еще горячая, светящаяся, улетела в ночное небо, сверкая в темноте.

Мумия, никак не отреагировавшая на это, вгрызлась в шею Тэга.

Глаза парня были закрыты, а сам он обмяк на сиденье.

Без сознания?

Мертв?

Сьюзен с криком бросилась на мумию. Выкинув руку вперед, она ткнула дулом в рот Амары, раздробив передние зубы, отчего та откинула голову назад. Указательный палец нажал на спусковой крючок. Выстрелы гремели в ночи один за другим, с такой скоростью, что звучали как единый рев. Кости и кожа брызнули из выходных отверстий.

Пряди волос разлетелись, словно пух при ощипывании птицы.

Сьюзен выпустила последний патрон. Голова мумии дернулась, вырвав револьвер из руки Сьюзен, застрявший во рту монстра.

Несмотря на раздробленный пулями череп, мумия не утратила свой живучести.

Ее руки потянулись к Джеффри.

- Нет! - крикнула Сьюзен.

Подняв ребенка с сиденья, женщина крепко обняла его и отпрянула от Амары.

Свободной рукой она дернула ручку двери.

Та распахнулась и Сьюзен выпала на дорогу, на мгновение потерявшись в пространстве. Джеффри плакал. Немедля, она вскочила на ноги и оглянулась на машину. Тэг не двигаясь, завалился на руль.

Чудовище металось в машине, пытаясь найти выход.

Секунду спустя оно его нашло.

Мумия выпала на асфальт. Искореженное лицо показалось под открытой дверью. Сьюзен даже услышала шорох тяжелых рыжих локонов.

Плач Джеффри подобно вою серены привел Сьюзен в чувство, и она бросилась бежать.

Женщина бежала на подкашивающихся ногах по центру неосвещенной дороги, прижимая сына к груди. Дыхание с шумом вырывалось из пересохшего горла, сердце колотилось, как у загнанной лошади.

Оглянувшись через плечо, она увидела Амару в свете фар.

Та уже поднялась на ноги и пустилась за ней в погоню.

Бежала, вскинув руки вверх, с развевающимися за спиной длинными волосами.

Бежала, как слепая сумасшедшая.

Бежала с ужасающей скоростью.

Бежала, настигая свою жертву.

Бежала...

Сьюзен почувствовала, как крик нарастает в груди. Она бежала и слышала свой собственный пронзительный крик, смешивающийся с плачем Джеффри. Паника захлестнула ее.

Женщина стиснула зубы, обрывая свой крик.

Оглянувшись, она увидела, что жуткое существо настигает ее.

- Господи! - задыхалась Сьюзен. - О, Господи...

Она попыталась ускориться, но ноги словно окаменели. Они становились все тяжелее и тяжелее с каждым шагом.

Казалось, что подошвы ее кроссовок срастаются с асфальтом и каждый новый шаг давался с неимоверным усилием. Боль пробежала по икроножным и бедренным мышцам. Сердце гулко стучало. Она хотела снова закричать, но в легких не осталось воздуха.

Женщина услышала приближение мумии. Та не чувствовала усталости. Единственные звуки, что издавала Амара - скрежет ног по мостовой в быстром темпе и слабый треск волос, когда искры статического электричества пробегали по ним, как колдовской огонь.

Боль внезапно пронзила плечо Сьюзен. Она услышала треск рвущейся ткани. Почувствовала рывок. Повернувшись, женщина отдернула руку. Мумия вцепилась крепко, но ткань поддалась.

Внезапно освободившись, Сьюзен попятилась в сторону.

Амара стояла неподвижно, с лоскутом ткани в руке, словно в замешательстве.

Сьюзен отползла к обочине дороги и опустила Джеффри на землю. Отступив назад, она бросила на него короткий взгляд; заплаканные глаза ребенка светились в темноте. Затем она повернулась лицом к Амаре.

Лоскут ткани выпал из черной лапы мумии. Ветерок подхватил его и, хлестнув о костлявую ногу, унес прочь.

Сьюзен вытерла пот с глаз плечом, пытаясь отдышаться и хоть немного успокоить бешенное сердцебиение.

Мумия пошатывалась из стороны в сторону, как будто хотела обойти ее; ее волосы колыхались при каждом движении.

Сьюзен сделала рывок в сторону, увидев, что Амара пытается добраться до Джеффри, загородив ей путь. Она вытерла пот с верхней губы.

Мумия сделала выпад в другую сторону.

Сьюзен тоже.

Рот мумии медленно открылся, кожа на лице оттянулись назад, как у рычащей собаки, обнажив останки зубов, разбитых пулями.

Зарычав от ярости, Сьюзен атаковала. Пригнувшись, она бросилась на существо, ударила его головой в живот, отбросив назад. Ей показалось, что она борется с манекеном из папье-маше. Женщина навалилась на Амару, ногтями впившись ей в спину, опрокидывая на асфальт и припечатывая ее череп к твердому дорожному покрытию.

Сьюзен вцепилась в горло мумии, задыхаясь от ярости. Сквозь зияющий рот она увидела асфальт сквозь дыру в затылке, изрешеченного пулями.

Большими пальцами женщина пробила ей горло; ощущение было такое же, как при разминании сухих спагетти в пальцах.

Амара никак не отреагировала на это повреждение в ее теле.

У этой твари даже легких нет.

Ни легких, ни мозга, ни сердца, ни крови.

И все же Сьюзен не останавливалась.

Она должна была убить существо. Оно хотело забрать Джеффри.

Обороняясь, мумия царапали когтями ее лицо, располосовала ее блузку, добравшись до груди и оставляя на ней глубокие кровавые полосы.

Сьюзен не знала, как может убить эту тварь, все, что она могла делать, просто держать зубы мумии подальше... но ее силы иссякали вместе с потоком крови из ран на ее теле.

А тварь была такой сильной...

Кривая рука метнулась к ее лицу. Женщина быстро отшатнулась и пальцы промахнулись мимо глаза, но впились в щеку. Другая рука ударила ее по голове, оглушив.

Сьюзен завалилась набок. Почувствовала, как существо поднимается на ноги, зависает над ней.

Оно, казалось, не прилагало никаких усилий, как будто предыдущая битва была простой забавой. Одной рукой мумия взялось за воротник ее блузки и подняла ее с земли так легко, как щенка за загривок.

Дорога, деревья, луна раскачивались перед глазами Сьюзен в безумной пляске.

Мумия подбросила женщину и откинула на обочину дорогу. Больно ударившись о землю, Сьюзен откатилась в траву.

Приподняв голову, она увидела, как Амара перебегает дорогу, направляясь к Джеффри, который лежал на обочине, кричал и сучил ножками.

- Нет! - вскрикнула женщина.

Она вскочила на ноги.

Покачнулась.

Луна и деревья кружились вокруг нее, пока она пыталась удержать равновесие.

- Нет!

Мумия продолжала приближаться к ребенку, не обращая внимания на пошатывающуюся Сьюзен.

Огненно-рыжие волосы странно свисали позади мумии, выдранные клочьями, они словно потеряли свою жизненную силу, на месте затылка красовалась огромная дыра.

Сьюзен обеими руками схватилась за волосы мумии и дернула. Та попятилась назад.

Женщина обхватила ее голову одной рукой, другой - грудь. На ощупь кожа была твердой и шершавой. Прикосновение к ней вызвало у нее тошнотворное чувство, но она не отпустила ее.

Спотыкаясь, Сьюзен оттащила извивающееся существо подальше от сына.

Рука мумии потянулась назад. Ногти впились в живот Сьюзен.

От боли и ярости женщина закричала, со всей силы дернув голову Амары. Она услышала громкий треск, а потом повалилась на землю, зажав оторванную голову мумии в руках.

Амара возвышалась над ней, распростерши руки и водя ими по сторонам, как слепой, ищущий опору. Затем медленно повернулась и пошла неловким, шатающимся шагом к ребенку.

Сьюзен трясясь от ярости, отбросила в сторону голову Амары и приподнялась на колени. Пытаясь подняться на ноги, она упала без сил.

Оторвав голову от дороги, женщина смотрела на удалявшуюся от нее тварь.

Без головы.

Позвонки торчали из высохшей кожи там, где раньше была голова.

Сьюзен попыталась снова встать.

Не смогла.

И едва не разрыдалась.

Мой ребенок...

Плачь Джеффри больно резанул ей по сердцу и душу защемило в чувстве полного бессилия.

Неожиданно мумию осветили фары приближающейся машины. Машина врезалась в нее, отбросив с дороги. Та перелетела через капот, пролетела над салоном и отскочила от багажника. Одна из ее рук отломилась и полетела впереди мумии.

Сьюзен смотрела, как Амара рухнула позади машины. Сначала на асфальт упала оторванная сухая рука, на нее сверху свалилась мумия.

Заскрипели тормоза. Машина резко сделала крутой разворот. Синий дым выходил из-под вращающихся шин.

Сьюзен увидела, что Амара поднимается.

Машина поехала вперед.

Мумия, пошатываясь, направилась к ней.

Сбив Амару и снова отбросив ее на дорогу, автомобиль развернулся, и наехал задними колесами на ноги мумии.

Остановившись, Тэг выглянул назад из бокового окна.

Сьюзен тоже смотрела на мумию. Ее ноги были раздавлены, но она не отступала, продолжая ползти, отталкиваясь от дорожного покрытия оставшейся рукой, приподнимая свое тело, бросая его вперед, снова отталкиваясь.

Тэг медленно сдал назад.

Сьюзен услышала ужасный хруст, когда шина наехала на грудь Амары.

Дверь машины открылась. Топор вылетел наружу, выбив искры на асфальте. Мгновение спустя Тэг вытащил себя наружу. В окровавленной руке он держал револьвер, вставляя патроны в барабан.

Сьюзен поднялась на ноги и подошла к нему. Тэг криво ухмыльнулся, и на его окровавленном лице ухмылка вышла жуткой. Но женщина не обращая внимания на его гримасу, нежно поцеловала парня, а затем поспешила к обочине дороги. Она подняла Джеффри. Его маленькая рука вцепилась в свисающую прядь ее волос и дернула.

Женщина перешла дорогу, направляясь к Тэгу, неся сына.