Амирандареджаниани

Глава вторая

Живи вечно, о царь царей! Да возвеличит бог друзей твоих и да посрамит недругов.

И пусть усладится слух твой этим рассказом.

Охотились мы однажды и увидели леопарда, схватившего серну. Долго не мог отвести от них взгляда Амиран Дареджанисдзе. И тогда мы заметили едущего к нам на вороном коне человека в черном одеянии. Лицо и десница его тоже были черные.

Соскочив с коня, незнакомец приблизился и низко поклонился. Взглянув на него, Амиран Дареджанисдзе проникся жалостью и сказал нам: "Горе-то какое! Что могло приключиться с этим человеком?" И обратился к нему с вопросом: "Кто, мол, ты и по ком носишь траур?" Тот ответил! "Повесть моя очень длинная. Когда закончится охота и вы отдохнете, я вам все поведаю".

Заспешил Амиран Дареджанисдзе домой, и мы вернулись с ним. После трапезы, отпустив гостей, велел он позвать того человека и, усадив его возле себя, спросил: "Что стряслось с тобой, по ком ты скорбишь?" "По моему господину", – сквозь слезы сказал незнакомец. "Умер он, что ли?" – спросил Амиран. "Нет! С ним случилось несчастье", – последовал ответ. Велел ему тогда Дареджанисдэе рассказать, какое несчастье постигло его господина.

И начал тот человек так:

"Повелитель мой Бадри Иаманисдзе – славнейший витязь. На перечислить всех деяний его, ибо повесть затянется и может наскучить. Скажу вкратце. Когда возмужал он, не было никого, кто мог бы сразиться с ним. Если доходила молва о каком-либо прославленном витязе, он отправлялся к нему, состязался с ним и возвращался неизменно с победой.

И вскоре уже никто не решался помериться с ним силою, – не было на свете ему равного. По той причине овладела им печаль, и не стал он ни охотиться, ни участвовать в пиршествах. Озабоченные этим горожане спрашивали друг друга, что случилось с Бадри Иаманисдзе, почему он такой грустный.

Я был постельничим у своего господина и ночью бодрствовал у дверей его опочивальни. Однажды подошел ко мне некий старик араб и спросил: "Скажи-ка, о чем загрустил Бадри Иаманисдзе?" Я объяснил. "Стоит из-за этого горевать?! – удивился старик. – Клянусь, найду я ему такого богатыря, что если он вздумает с ним сразиться, то проклянут день рождения своего и он, и тот, кто решится помочь ему".

И поспешил я доложить господину об услышанном. Обрадовался Бадри Иаманисдзе, торопливо встал и велел позвать того человека. Я ввел старика в покои.

"Скажи, есть ли такой человек, который не уступал бы мне в силе?" – спросил его Бадри. "Есть!" – последовал ответ. "Кто же он?" – осведомился мой господин. И тогда сказал старик: "Отправьтесь на поиски царевны морей, и вы встретите в пути не одного, а много витязей, весьма опасных в бою. Дорога же туда ведет такая, что не каждому пожелаешь вступить на нее". Спросил Бадри Иаманисдзе: "А кто может провести этой дорогою?" "Ее лишь немного знаю я", – ответил старик.

И тогда велел господин мой вынести одеяние для старика и одеть его. А сам подозвал верного витязя своего Индо-Чабуки, того, что подобен льву, и рассказал ему про все, что было перед этим.

Клянусь вами, на следующий же день мы выступили, взяв проводником старика араба.

Ехали пятнадцать дней и очутились на одной вершине, откуда открывался вид на огромное поле. Указав на него, наш проводник сказал: "Дальше я не поеду!

Спуститесь, перейдите поле, и вы встретите тех, кого ищете, Я же буду ждать вас здесь пятнадцать дней, и если за это время вы не вернетесь, – уйду во свояси".

Возмутился Индо-Чабуки и, пригрозив старику, сказал: "Клянусь всевышним и славой моего господина, я отрубил бы тебе голову, если б не страх перед гневом божьим.

Как ты осмелился сперва обнадежить властелина, а затем бросить его в пути?" Тот начал что-то городить.

Усмехнулся Иаманисдзе и сказал, обращаясь к Индо-Чабуки: "Умерь свой гнев, Индо!

Клянусь жизнью, раз мы вознамерились стать витязями, то скоро выяснится, какие мы рыцари". И, оставив старика на вершине, мы двинулись дальше. Ехали долго, и наконец увидели шатер, возле которого привязан был конь. Предложил Индо-Чабуки: пойду, узнаю, чей это шатер, но не успел он подойти к нему, как вышел из шатра некий рыцарь рыжий и спросил: "Кто ты?", а затем стал бранить незванного гостя:

"Знаю, что тебя, как многих других, нашедших здесь гибель свою, завлек старик араб…" Ответил ему Индо-Чабуки: "Не подобает мужчине браниться. Если ты рыцарь, давай сразимся". "Отступи от порога", – последовал ответ. Отошел Индо-Чабуки от шатра и стал ждать.

И снова вышел к нему Рыжий рыцарь, но уже в доспехах. Сел он на коня и, направив его на гостя, замахнулся мечом. Тогда Индо-Чабуки схватил его руками, стащил с коня и, доставив к нам, сказал: "Вот кто дерзнул нагло разговаривать со мною.

Рассудите теперь сами, что с ним делать".

Рыжий рыцарь пал на колени пред господином и, поклонившись, сказал: "Победа сопутствует тебе, о Носар из Нисры! Давно мы ждали тебя!" Возразил ему Индо-Чабуки с достоинством: "Никакой это тебе не Носар, а Бадри Иаманисдзе!" Мы двинулись дальше, прихватив с собой Рыжего рыцаря. Ехали долго и завидели наконец два шатра – большой и малый. Рядом был привязан конь вороной.

Приблизившись к шатрам, мы увидели некоего человека, погруженного в глубокий сон.

Два раба – один у изголовья, другой в ногах – охраняли его с обнаженными мечами в руках.

Крикнул им Индо-Чнбуки, кто, мол, вы такие. Рабы, приложив пальцы к устам своим, тихо сказали: "Уходите с миром, пока он спит безмятежно". Велел им тогда Бадри Иаманисдзе: "Разбудите этого человека, я хочу узнать, кто он?". Рабы ответили: "Пожалуйте и сами попробуйте его разбудить".

Возмутился Индо-Чабуки, соскочил с коня и ринулся к шатру. Набросились на него с поднятыми мечами те рабы, но он схватил одной рукой одного, другой – другого и, бросив их со всей силой на землю, промолвил: "Клянусь всевышним, мой господин повергнет вашего так же, как я вас…" Между тем тот спящий витязь имел, оказывается, такую стать: пока его сильно не потрясут, не проснется. И с криком набросился на него Индо-Чабуки, стал трясти и будить. Тот открыл глаза, налитые кровью и страшные, а совсем очнувшись, сказал:

"Знаю я… Должно быть, их тоже завлек сюда нищий старик араб. – И, повернувшись к нам, крикнул: – Уйдите, пока целы!" Ответил ему Бадри Иаманисдзе: "Такими словами не поразишь нас, лучше попробуй ответить мечом!" Тогда предложил пробудившийся витязь: "Отойдите от шатра". И мы отступили немного.

Надел тот витязь доспехи и вышел из шатра. Клянусь вами, страшен был вид его.

Индо-Чабуки хотел сразиться с ним первым, но Бадри Иаманисдзе остановил юношу: "Нет, брат, тут подобает сначала мне биться с ним".

Гарцуя, объехали один другого и сблизились. Ринулся тот всадник на Бадри и одним ударом поразил, его коня. Но Бадри Иаманисдзе схватил противника своими мощными руками, сорвал его с седла и со всей силою бросил оземь.

Очнувшись, произнес тот витязь: "Живи вечно, о Носар из Нисры! Ты добрый молодец, оказывается!" Удивились мы: кто же этот Носар из Нисры, что так они его боятся?

И тогда рассказал нам Рыжий рыцарь подробно, как царь морей получил известие от Носара о том, что собирается тот посетить его царство и жениться на дочери его.

Не выдавай ее замуж за другого, если жаждешь спокойной жизни для себя, – предупреждал Носар. И заключил свое слово рассказчик, обращаясь к Бадри Иаманисдзе: "А мы поджидали его здесь и думали, что ты – это и есть Носар".

Мы двинулись дальше, снова взяв с собой Рыжего рыцаря, а другого витязя оставили на месте. И тогда обратился наш спутник к Бадри Иаманисдзе: "Хочу вам что-то сказать, но прошу выслушать без гнева". "Говори!" – велел Бадри. "Пожалей свою молодость, не омрачай чела родителя и возвращайся, ибо никому из людей не довелось быть там, куда ты замыслил идти. Если же думаешь одолеть того человека, которого встретишь, то знай, что он намного сильнее всех нас".

Недовольный словами этими, упрекнул Бадри Иаманисдзе Рыжего рыцаря: "Как посмел ты сказать это вслух!".

И мы двинулись дальше. Ехали долго и наконец спросили своего спутника: что нас ожидает впереди? Ответил Рыжий рыцарь: "Впереди – несметные полчища Черного рыцаря, сам же он расположился неподалеку от войска в двенадцати шатрах. Врагу не пожелаю с ними столкнуться, и узнать от них ничего не сможешь".

Долго еще мы ехали. Стали нам попадаться отряды, и мы пробивались сквозь густую толпу воинов. Многие из них распевали песни или сидели и пили, а завидев нас, восклицали: "Вот и приехал Носар из Нисры!".

"Видимо, добрый и славный витязь этот Носар из Нисры, что все его так ждут", – сказал Бадри Иаманисдзе.

И продвигались мы так почти до вечера и слышали, как воины воздавали хвалу своему Черному рыцарю. Наконец мы заметили вдали двенадцать шатров и среди них один большой шатер.

О нашем появлении, видимо, доложили Черному рыцарю, и он, выглянув из шатра, сказал своим воинам: "Смотрите, захватили они какого-то злополучного рыцаря и направляются сюда!" Потом громко спросил, показывая на нас рукой: "Не Носар ли это из Нисры?" "Нет! – ответили ему. – Это Бадри Иаманисдзе". Тогда вышел Черный рыцарь нам навстречу, и приветствовали мы друг друга. А потом для нас разбили большую палатку и принесли угощение. Вошел к нам и Черный рыцарь. У него был задиристый нрав, и он обычно искал ссоры, а в поединке, если одолевал противника, то уже не оставлял его живым.

Но в тот день он принял нас с большими почестями и дал насладиться отдыхом. А ночью прислал вестника, которому велел передать: "Хотя не время сейчас нарушать ваш покой, но таков мой обычай – должен предупредить, что предстоит вам завтра сразиться".

Возликовал Бадри Иаманисдзе и послал ему с тем же вестником ответ: "Видит бог, готов я помериться силами, да не мог, как гость, заговорить об этом первым".

Утром снарядился к поединку Черный рыцарь, сел на своего вороного коня и выехал в поле. Клянусь, если б довелось вам увидеть его тогда, возрадовалось бы ваше сердце. Снарядился и Бадри Иаманисдзе, выехал на своем белом коне, и оба – одно загляденье!

Сначала разъехались всадники, потом, направив коней навстречу друг другу схватились и лязг их мечей был подобен грому небесному.

Долго бились они, даже преломились мечи. Под конец разъярился Бадри Иаманисдзе, осадил он коня, да так ударил противника с размаху, что от правого плеча до левого бедра раскроил его.

Воины Черного рыцаря издали следили за поединком и, как только их повелитель принял смерть от меча, припустили коней, чтобы сразиться с нами.

Ни с чем не сравнима была доблесть Бадри, но если бы вы видели в той схватке Индо-Чабуки, то восхитились бы им также.

Мы обратили в бегство оруженосцев Черного рыцаря, и Бадри Иаманисдзе вступил в его шатер. Тогда подошел к нему Рыжий рыцарь и сказал: "Благословенна десница твоя, ибо нет на свете подобного тебе богатыря. Клянусь тобой, двенадцать самых отважных витязей пали от руки Черного рыцаря, и не думали мы, что найдется кто-либо сильнее его. Отныне начинается для тебя путь испытаний. Но вижу, не труден он будет для такого витязя, как ты".

Пробыли мы там неделю, освободили плененных ими людей и среди них одного по имени Юсиб. Возрадовался он полученной свободе и обратился к моему господину с такой речью: "Да будут благословенны десница твоя и мужество твое, что заставил ты Черного рыцаря кровью расплатиться за кровь стольких витязей и меня спас от его злой расправы. Ничем не могу воздать тебе благодарность, разве что верно служить в пути".

Спросил его Бадри Иаманисдзе: "А знакомы ли тебе дороги здешние?" "Знакомы!" – ответил Юсиб. Обрадовался этому Бадри Иаманисдзе и подбодрил Юсиба надеждой на воздаяние.

Мы двинулись в путь, и вскоре Юсиб сказал: "Три дня и три ночи нам предстоит среди зверей находиться". А когда мы очутились в безлюдной местности, пересеченной ущельями и скалами, Юсиб объяснил: "Отсюда начинается страна зверей".

И тут же перед нами появились два льва. Я вызвался убить их, и господин мой велел: "Убей!" Львы были сражены, и мы поехали дальше. Что долго рассказывать, увидели мы какого-то зверя с огромным рогом на носу.

"С этим я сражусь, а вы поглядите"- сказал Бадри -Иаманисдзе, но Юсиб отсоветовал: "Этот не для тебя, прикажи, пусть Индо-Чабуки сразится с ним".

Выступил на коне Индо-Чабуки и, клянусь, как котенка, смял он того зверя. И сказал, глядя на это, Юсиб: "Поистине тяжела дорога, но для тех, с кем сейчас наш господин и вассал его Индо-Чабуки, она не страшна".

Направились мы в глубь страны, и вдруг увидели зверя, одним видом своим наводящего ужас. Величиной он был в слона, с двумя головами, раскинувшимися в разные стороны и извергающими пламя из пастей.

И сказал Юсиб: "Вот тот зверь, которого предстоит тебе сразить". Приказал тогда Бадри Иаманисдзе Юсибу: "Заклинаю тебя светилом небесным, садись на моего коня и замани зверя сюда, и ты убедишься в отточенности моего меча". Ответил Юсиб, смеясь: "Знаю, конь твой самый быстрый, а то не сел бы я на всякого. И, вскочив на белого коня, привлек он к себе внимание чудовища.

Кинулся зверь стремглав на всадника, но тот ускакал от него. Промчавшись мимо Бадри Иаманисдзе, крикнул Юсиб: "Настал час, о властелин, спаси меня". Сверкнул в воздухе меч и опустился на спину зверя с такой силой, что разрубил его пополам, да еще острием своим вонзился в землю.

"Благословенна десница твоя! – воскликнул Юсиб. – Тяжела эта дорога, но облегчит нам ее наш властелин".

Еще два дня провели мы в пути.

Какой-то человек крикнул нам с горы: "Идите, спешите ко мне" Он был опоясан змеей, а другую змею держал в руке и, как только приблизились мы, кинул ее на нас, а сам сгинул.

Поднялись мы на вершину, глянули вниз по ту сторону горы и увидели: лежат в низине два огромных дракона – один черный, другой белый.

И тогда решил Бадри Иаманисдзе: "Черный – мне, а белый -вам троим". Но Юсиб отказался от доли своей.

Взметнув копья, направили коней своих: на черного дракона Бадри Иаманисдзе, на белого – Индо-Чабуки.

Поднялся черный дракон с разинутой пастью, чтобы проглотить витязя, но тут разгневался Бадри Иаманисдзе и вонзил в его пасть копье, да так, что оно на целую пядь вошло в землю.

Накинулся белый дракон на Индо-Чабуки, проглотил его по самый пояс и хотел убежать, но нагнал Бадри Иаманисдзе дракона и убил одним ударом меча.

И тогда сказал Бадри Иаманисдзе спасенному Индо-Чабуки: "Брат мой, помоги и мне, когда я буду в помощи твоей нуждаться" И ответил ему Индо-Чабуки: "Хвала богу, что создал он тебя таким рыцарем! ".

Проехали мы всю страну зверей, а затем столкнулись с вооруженными эфиопами, охранявшими дороги и поджидавшими нас. Три тысячи всадников ринулись вперед. И пусть бог так покарает изменников ваших, как мы разделались с недругами и уничтожили их.

После битвы этой выехали мы к берегу моря и увидели город небольшой и красивый с горожанами славными. Встретили они нас с подарками и воздали нам хвалу. Пробыли мы в том городе три дня и отменно отдохнули.

Затем подъехали к самому морю, и сказал нам Юсиб: "Пока мы будем у моря, подплывут на ладьях отряды несметные с огромным рыжим человеком во главе. Не устоят наши латы перед их оружием, нам же не под силу будет поразить их латы.

Если же мы убьем того человека, то мигом развеются отряды, и нет иного выхода для нас".

Прошел еще день в пути, и случилось все так, как предвидел Юсиб. Подплыли на ладьях несметные отряды, обстреляли и потеснили нас, и тогда крикнул нам Бадри Иаманисдзе: "Спрячьтесь в ладьях!" Спрятались мы, и подплыл к нам тот рыжий человек и крикнул: "Сдавайтесь!" Но Бадри Иаманисдзе мигом прыгнул в ладью рыжего главаря, ударил его мечом и убил.

Переплыли мы море свободно и увидели остров – страну морского царя. В стране той двадцать тысяч сел, и нет ей подобной в мире. Понравилась она Бадри Иаманисдзе.

Ехали мы по ней три дня, и сказал нам Юсиб: "Здесь надо выставить дозор".

Вышел я и, не буду кичиться, неплохим был в ту ночь дозорным. Утром увидел мой повелитель, сколько перебил я людей и коней, и отблагодарил меня.

Ехали весь день, и когда спустились сумерки, снова сказал Юсиб: "Здесь нужен дозор". Он сам простоял в дозоре всю ночь и выдержал большой бой. Отблагодарил и его Бадри Иаманисдзе.

Прошло еще три дня, и сказал Юсиб: "Здесь нам нужен сильный дозор". Затем обратился он к Индо-Чабуки: "Тебе стоять этой ночью". И оказалось, что вдвое больше напало отрядов, и, конечно, всех уничтожил Индо-Чабуки.

На исходе четвертого дня очутились мы в прекрасной местности, где росли высокие деревья, а под горой бил источник. "Здесь будет наша стоянка",- решил Бадри Иаманисдзе. Когда мы расположились, Юсиб наполнил чашу вином и сказал: "Ждем твоих велений, о лев над львами, но в эту ночь ты сам должен выехать в дозор".

Взял Бадри Иаманисдзе из рук Юсиба чашу, выпил и ответил; "В самом деле, так нужно! Клянусь жизнью своей, вы можете спать спокойно!".

Как только стемнело, сел Бадри Иаманисдзе на коня и умчался. Взглянув на него, Индо-Чабуки сказал: "Кто из нас, его товарищей, боится, тот достоин презрения".

В ту ночь мы не слышали ни крика, ни даже возгласа, а утром увидели, что Бадри один уничтожил врагов втрое больше, чем мы уничтожили все вместе. И сказал Юсиб:

"Остался позади тяжелый путь, и уже приближаемся мы к городу".

Прошло еще три дня, и подъехали мы к вратам города большого и красивого. Выслал царь морей своих людей навстречу и велел им передать: "Славлю твой приход, Бадри Иаманисдзе, слышал о мужестве твоем и радуюсь".

Вынесли и разбили для нас шатер, принесли яств разных, и мы услаждались весь день. На второй и третий день приходили горожане посмотреть на нас, и очень им понравился повелитель наш, которому не было равного по красоте и мужеству.

Мы уже стали думать, что не ждут нас больше никакие беды, но посланный царем морей человек передал такие его слова: "Сын мой Бадри, много бед обрушилось на тебя в пути – на земле и на море, из многих сражений, каких никто еще не видывал, вышел ты победителем, но хочу еще раз испытать твое рыцарство. Есть у меня три богатыря, сразись с ними и докажи свое превосходство в силе, и тогда станешь желанным зятем моим".

Ответил на эти слова Бадри Иаманисдзе: "Прибыл я сюда из дома моего в поисках рыцарских дел. Если даже тысячу выставишь богатырей, пока не сражусь со всеми, не женюсь на дочери твоей, как бы ты этого ни желал".

Пошел Юсиб в город и, вернувшись, сказал: "Выведал и кое-что о тех людях: одного зовут Абаши, силы он отменной, другого – "Низкорослым" за его огромный рост, о третьем ничего не знаю но его хвалят. И так говорят: "С этими тремя никому не пожелаешь сразиться".

Прислал царь морей в подарок одеяния и велел передать: "Завтра предстоит тебе сразиться с Абаши". И возрадовался этому Бадри Иаманисдзе.

Высокая башня возвышалась над городом. С той башни собрался царь наблюдать за поединком. Рядом с собой усадил он дочь – царевну морей; жену и знатных вельмож.

Ограды и кровли домов были усеяны людьми. Под звуки труб и грохот барабанов выехал Абаши, а навстречу ему – Бадри Иаманисдзе, и ринулись они друг на друга.

С утра до позднего вечера длилась эта схватка. И вот крикнул Индо-Чабуки: "Впервые вижу тебя таким, и, клянусь солнцем твоим, не похож ты сегодня на себя". Тогда припустил коня Бадри Иаманисдзе, откинувшись, с размаху ударил мечом по шлему и разрубил противника по самое сердце. Загудело все вокруг, и воздали люди хвалу победителю.

Как узрел царь убитого Абаши, всплеснул руками, а затем вынес драгоценное облачение и поздравил победителя. И воскликнул вслед за ним весь народ, что не найти на земле рыцаря, подобного Бадри Иаманисдзе.

Шли дни. С заходом солнца садился царь пировать и посылал гостям дорогие подарки, вина и фрукты, а однажды велел передать: "Славен ты был в поединке и очень понравился мне, но пришло время сразиться тебе и с Низкорослым".

Обрадовала эта весть Бадри Иаманисдзе, и послал он царю ответ: "Я сам спешу, я готов сразиться с двумя витязями сразу".

Наступило утро. Вышел царь, пригласил вельмож и устроил пир. Все ограды и кровли домов снова были усеяны людьми. Забили барабаны, заиграли трубы, и поднялся шум такой же, как при первом состязанье.

Выехал рыцарь Низкорослый, такой огромный, что нельзя его ни с чем сравнить. Сел на своего коня Бадри Иаманисдзе и тоже выехал. Весь город собрался смотреть на них.

Противники бросили ратный клич и схватились. Ребяческой забавой показался первый поединок в сравнении с этим. Длилась эта схватка с утра до наступления сумерек.

И тогда некий вассал Низкорослого припустил своего коня на Бадри Иаманисдэе и ударил его мечом. Увидел это Индо-Чабуки, разгневанный понесся на того вассала и со словами: "Пусть они сами решат исход поединка", – ударил его по шлему и убил.

Когда Бадри Иаманисдзе увидел, как замахнулся мечом Индо-Чабуки, то еще сильнее припустил коня и, крикнув: "Смотри-ка сюда, Индо-Чабуки", – обрушил острый меч на голову противника, и свалился тот мертвым на переднюю луку седла.

И тогда закричали в восторге горожане: "Да будут благословенны десница и удаль твоя! " – и забросали победителя золотыми и серебряными монетами и жемчугом.

Бросился Юсиб подбирать драгоценности и прятать их за пазуху, мол, почему нам не собрать эти дары?!

А царь морей ударил с досады ладонью по колену, встал и сказал: "Кто этот витязь, что прибыл к нам и перебил мое войско и моих наемных богатырей?" Затем послал людей преподнести Бадри Иаманисдзе одеяния и поздравить с победой.

В тот же день созвал царь вельмож своих и велел передать дочери: "Я состарился, дочь моя, и ты являешься наследницей моей. Искал я для тебя мужа такого, которого никто не мог бы превзойти в ратной силе и удали. И нынче, дочь моя, не надо его больше испытывать, достаточно тех поединков, из которых он вышел победителем, и славных дел, им свершенных. Ни одному из вассалов наших не под силу состязаться с ним, и пусть он станет твоим мужем".

Ответила царевна морей отцу своему: "Не хочу я, выйдя замуж, думать, что есть на свете человек, который может одолеть мужа моего. Пусть померится силами с ним наш третий богатырь, если ж и он будет сражен, то подчинюсь я воле твоей".

Опечалился царь, опечалились и его вельможи, но не было у них другого исхода.

Послал царь морей облачение в подарок Бадри Иаманисдзе и велел передать ему: "Знает бог, что не от меня исходит это решение, и сам ты услышишь, чья на то воля. Так, ныне ты должен сразиться и, если победишь, – будешь зятем моим".

Не стал противиться Бадри Иаманисдзе воле царя и ответил ему: "Знаю, о царь, что были постылы тебе те двое, которых пришлось мне сразить, а еще постыл третий, и если б даже не было на то веления твоего, не дал бы я ему избежать боя".

Утром царь, царица и дочь их заняли свои обычные места, а за ними расселись вельможи.

Царевна морей была облачена в багряницу златотканую, и сказал я Бадри Иаманисдзе:

"Видишь, она как бы бестелесная и сияет как солнце".

Высыпал опять весь город на ограды и кровли домов, и все, стар и млад, оплакивали Бадри Иаманисдзе, который первым выехал на ристалище. Его противник Азарманик выступил вслед за ним. Тогда обратились вельможи к царю и царевне с просьбой такой: "Воспрепятствуйте поединку этому, а то может погибнуть тот, с кем вы собираетесь породниться". Но не смогли вельможи уговорить царя и царевну, и тогда обратились они к Азарманику, умоляя его не вступать в бой. Рассвирепел Азарманик, стегнул плетью коня и, наехав на вельмож, поверг их наземь.

Когда Азарманик появился на ристалище, мы поглядели на него и решили, что не походит он ничем на двух сраженных витязей.

Прислал он железную пику, длиной в десять локтей, и предложил: "Я себе тоже возьму такую, и сразимся мы нынче".

Взял Бадри Иаманисдзе в руки пику, испробовал ее. Обошли кони, гарцуя, друг друга, и сразились витязи. Длился бой с утра до наступления сумерек, но ни один из них не добился перевеса. Тогда повернул Азарманик коня к городу, а Бадри Иаманисдзе вернулся к своим.

Доложили вельможи царю обо всем и так заключили речь: "Никто не сможет осилить того человека, с которым ты заставил сразиться Азарманика, и не пришли они ни к чему. Так не заставляй их больше испытывать силы".

Сам царь хотел того же, но не мог он уговорить царевну.

В ту ночь сидели мы за столом и пировали. Вдруг кто-то вызвал Юсиба. Вышел Юсиб и долго не возвращался. Наконец явился и такой повел разговор: мол, если не одарите, – не скажу ничего. Обещал ему Бадри, поклявшись, и тогда доложил Юсиб:

"Прислала невеста твоя в подарок коня". Так обрадовался этому Бадри Иаманисдзе, будто весь мир ему подарили.

Позвали посланца царевны, а потом привели коня, покрытого паласом меховым и златотканым. Ничего, подобного этому коню, не видел глаз человеческий. И передал посланец слова царевны: "Белый твой конь устал от многих войн и сражений. Ныне сразись с Азармаником на этом коне".

Ответил Бадри Иаманисдзе благодарением царевне и еще сказал: "Понимаю я, что хотела сказать, о царевна, ты этим подарком: если вчера показался ты мне неудачливым, то ныне покажись совсем другим. Знаю я, что ты и отец твой хотите смерти Азарманика, и я сражу его в поединке. Больше этого чего вам еще?! ".

А утром послал Бадри Иаманисдзе человека к царю с просьбой: "Вели, о царь морей, Азарманику сразиться со мной. Наш поединок вчерашний был забавой. И пусть он скроет под доспехами уязвимые места свои. Я тоже так поступлю, и мы будем биться до решающего исхода".

Удивились царь и его приближенные такому рвению ратному. И царь послал ему ответ:

"Готовься к завтрашнему дню".

В ту ночь сели мы пировать, и снова явился посланец от царевны и вызвал Юсиба.

Вернувшись, Юсиб доложил: "Прислала невеста твоя меч и велела передать: пристегни его к поясу и этим мечом сражайся".

Хвалу воздал мечу Бадри Иаманисдзе и благодарность царевне, и так ответил: "Узришь ты завтра, плохой ли будет муж у тебя".

Наступило утро, и снова царь и царица заняли свои места, а царевну усадили посредине. Сидела она, солнцеликая, в таком лучезарном одеянии, что само солнце, казалось, поблекло перед ней. Расселись и вельможи, и весь город вышел смотреть.

Заиграли трубы, забили барабаны, но плакали все, потому что думали, что осилит Азарманик своего противника. Вот выехал Азарманик, и, клянусь вами, страшен был его вид. Все места, уязвимые для меча, были прикрыты на нем и на коне доспехами.

Выехал и Бадри Иаманисдзе. Взял он с собой три меча, как обычно. Столько же взял Азарманик. Обошли кони, гарцуя, один на одногого, и сразились витязи.

Клянусь вами, не похож был тот бой на их первую схватку, и никто еще не видел подобного единоборства. Оно длилось с утра до вечера. И нельзя было ничего расслышать в грохоте боя, в громе труб и барабанов.

Преломилось по два меча у каждого, и тогда крикнул Юсиб: "Взгляни на свое солнце, и почему забыл ты о мече, царевной присланном?" Как только донеслись эти слова до Бадри Иаманисдзе повернул он коня круто и с возгласом "Посмотри теперь, как разит мой меч", – понесся на противника.

Испугался Азарманик и ускакал прочь, но настиг его Бадри Иаманисдзе и так ударил по спине, что рассек до самого живота, и тот пал мертвым.

Вскочил царь и всплеснул руками. Радость объяла город, и воздали все хвалу Бадри Иаманисдзе. Стали преподносить дары царю и царице, и началось ликование. С почетом приглашен был Бадри Иаманисдзе, и мы с ним пошли во дворец. Вышли навстречу нам царь и царица и в тот же день справили свадьбу. Воссели рядом Бадри Иаманисдзе и царевна морей, и, глядя на них, все говорили, что не найти лучше них юноши и девушки. И не пожалел город для них своих сокровищ, оставив для себя самое малое.

Три месяца провели мы в радости и веселье. Затем послал царь гонцов во все стороны своего владения и созвал войско огромное. Две тысячи всадников в полном снаряжении привезли так много сокровищ, что любому царю хватило бы на то, чтобы создать казну.

И тогда снял царь морей с головы своей венец и возложил, его на Бадри Иаманисдзе.

Стали все одарять Бадри дарами несметными, но он вернул венец царю морей и сказал при этом: -Дай бог вам прожить тысячу лет и царствовать во славу, а мне до тех пор будут сопутствовать удача и радость, пока вы властвуете по воле своей".

Поблагодарил его царь морей, и так закончил Бадри Иаманисдзе свою речь: "Царство у меня великое, но стал я поборником рыцарства и здесь познал силу рыцарства своего, но дом мой и отчизна об этом не ведают". И потому грусть запала в сердце Бадри Иаманисдзе.

Заметил это во время пиршества царь морей и спросил: "Отчего ты загрустил? " Промолчал Бадри, и тогда сказал ему царь: "Неужели решил вернуться на родину, к себе домой? Что ж, иди, а когда захочешь, возвращайся сюда. Отныне ты царь всех царей".

Обрадовался словам этим Бадри. А Юсиб воскликнул: "Удивительно, можно ли оставить такой дом и пойти к себе? " Засмеялся царь и спросил: "Скажите, заклинаю вас, хорошо или плохо в доме у Бадри?" Юсиб поспешил ответить: "Плохо, клянусь богом, плохо". Засмеялся Бадри и сказал про Юсиба: "Я в пути вызволил его из неволи, и он часто сам не знает, что говорит". И тогда решил царь морей: "Снаряжайся в дорогу с женой своей, а сокровища оставь пока здесь, их я пришлю с моими людьми.

Отдал ему царь златотканые одеяния и ставры, жемчуга и другие драгоценности.

Снарядили в дорогу сто верблюдов и тысячу мулов и взяли с собой войско большое – сто тысяч всадников.

Переплыли мы море, и на том берегу перед нами возник город прекрасный.

Остановились мы возле него, и сказал Юсиб Индо-Чабуки: "Здесь не следует оставаться", но не решился объяснить, какая грозит нам опасность.

Отдалились мы от войска своего – Индо-Чабуки, Юсиб, я и царевна. И сказал Юсиб Индо-Чабуки: "Это – страна дэвов, нам надо быть очень осторожными". Но не посмели мы доложить об этом Бадри.

В час полночный подкрался Бакбак-дэв и похитил спящего Бадри Иаманисдзе. Утром стали мы искать его среди воинов, но даже следов не нашли. Пошел Индо-Чабуки разыскивать Бадри, и тоже исчез.

Тогда вернулись мы обратно и доставили царевну ее отцу -царю морей.

Поднялся плач неистовый, и причитали люди: "Как спасти Бадри? Как вызволить его?" Послал царь войско, но оно не могло вступить в страну дэвов, его разбивали и обращали в бегство. Тогда задумался царь и сказал: "Нашел я исход!" Вопросили вельможи: "Какой? Скажи нам, прикажи" Царь молвил: "Пошлем человека к Носару из Нисры, который писал нам прежде – приеду, мол, и женюсь на твоей дочери. Может быть, поможет он? " И все одобрили это решение.

Приказал царь мне с Юсибом отправиться к Носару из Нисры и рассказать обо всем, что случилось.

Достигли мы Нисры и явились к Носару. Сидел он в саду своем, пировал с вельможами и наслаждался, слушая певцов.

Подошли мы, поклонились, и спросил он нас: почему вы в трауре? Рассказали мы обо всем.

Обернулся он тогда к витязю своему Али Диламу и спросил: "Слышишь ли?" "Слышу, о лев над львами, – последовал ответ, -пойдем, вызволим того человека из беды".

Клянусь вами! На следующий же день мы двинулись в путь, и взял Носар с собой своего витязя Али Дилама.