Амулет. Подземелья украденных сердец

1

Мидбург был городом суровой романтики.

За свою историю он испытал множество потрясений, но, что бы ни случалось – нападение вражеской армии, пожар или землетрясение, – город заново отстраивался. Однако всё это делалось как-то наспех и без определённого плана.

То есть план-то изначально был, но после всех передряг новые здания, выросшие на месте старых, никак не вписывались в окружающий ансамбль. Как будто на месте вырванного зуба вырастал новый, но зуб этот был другого типа, размера и формы, отчего казалось, что он принадлежит кому-то другому, а совсем не хозяину.

И таких «зубов» в каждом квартале Мидбурга была не одна дюжина. Поэтому районы города с их хаотичной застройкой разных эпох казались непропорциональными, неряшливыми, какими-то перекрученными. Словно какой-то сумасшедший архитектор дал здесь волю своему буйному воображению.

Вы запросто могли увидеть на одной и той же улице здание с узким основанием, расширяющимся к крыше. И тут же – приземистый, словно утюг, дом, после третьего-четвёртого этажа почему-то сужающийся и увенчанный каким-то куцым куполом. Даже окна у большинства домов были не совсем ровные. Большие, средние, маленькие. Круглые, квадратные, овальные.

В другом месте можно было обнаружить чернеющие монолиты зданий, у которых, казалось, вообще не было окон. И тут же, прямо между ними, могла торчать стеклянная башня, светящаяся, как новогодняя ёлка.

Серые коробки? Сколько угодно!

Лепнина на фасадах? Вот, пожалуйста.

Барельефы и статуи? Да сколько хотите!

Старинные узкие улочки и тут же широкие проспекты.

Ажурные мосты с чугунными фонариками и при этом мрачные бетонные перекрытия, нависающие над головой.

Но во всей этой архитектурной сумятице всё-таки была какая-то неуловимая гармония. И определённо своё очарование.

Стены многих домов в городе были раскрашены. По-видимому, жители города старались придать сумрачным улицам более радостный вид. Но почему-то цвета эти были блёклые, словно покрытые серым налётом.

Был ли город мрачным?

И да и нет. Скорее суровым.

Он не производил впечатления жизнерадостного места. Скорее наоборот, вид его городских кварталов обещал вам неизбежное опасное приключение. Так что расслабиться, гуляя по переулкам Мидбурга, у вас бы точно не получилось. И те немногочисленные туристы, что посещали город, предпочитали передвигаться строго на автобусах, а если они и выходили из них, то прогуливались недолго и обязательно большими группами.

На улицах то тут, то там из-под асфальта или сохранившейся кое-где брусчатки периодически вырывались столбы серого пара. Казалось, будто под городом живёт огнедышащий дракон, который сейчас спит, а эти клубы пара, выскакивающие из-под земли, указывали на его исполинские размеры.

Жители мегаполиса были под стать самому городу. Стиль одежды у них был определённо особый, странным образом гармонирующий с необычной архитектурой города, а совсем не тот, что рекламируют модные журналы. Серебристые высокие шляпы, яркие разноцветные жилеты, длинные рыжие пальто или зелёные ботинки, меховые шарфы с бомбошками, маленькие шапочки с длинными тонкими перьями, жёлтые перчатки – здесь можно было увидеть совершенно невообразимые сочетания.

Никак невозможно было понять, то ли ты находишься на маскараде, то ли попал на съёмки какого-то сумасшедшего фильма.

И лица – лица у прохожих были совершенно необычные. Каждый человек, которого ты мог увидеть на улице, чем-то обязательно выделялся. У кого-то странно отгибалось ухо. У кого-то были слишком выдающиеся брови. Кто-то отличался причудливой походкой, а кто-то просто укутывался в пальто так, будто боялся, что его узнают. Нет, жители Мидбурга не были уродливыми или смешными. Но что-то особенное чувствовалось в их облике. Без сомнений можно было сказать, что город оставил на них свой отпечаток.

Даже машины здесь были какие-то необычные. Большая часть из них были довольно старыми и какими-то неухоженными. И это нисколько не смущало их владельцев. Удивительно, но на улицах города, где произойдёт наша история, сложно было встретить новый автомобиль. Почему? Может быть, жители города не гнались за новизной, прикипали к вещам, как это делают пожилые люди. Не знаю. Ничего не могу сказать по этому поводу.

Одно могу точно сказать: это был удивительный город.

Странный. Сумрачный. Пугающий.

И он был невероятно таинственным. И другим быть не мог.

2

Был конец октября.

Город окружали леса и невысокие горы, но дыхание природы здесь не чувствовалось. На улицах Мидбурга не увидишь деревьев, а парки и скверы терялись за высокими стенами построек. Солнце появлялось редко, часто над городом висели низкие серые тучи. Поэтому было трудно определить, какое сейчас время года.

Мидбург был городом старинным, но, сколько ему точно лет, никто не мог сказать. Все исторические документы, которые были в распоряжении у историков, называли совершенно разные даты.

Впрочем, за последние двести лет город потерял свой средневековый вид и стал одним из многих мегаполисов, которые разбросаны по всему свету.

Городские власти предпринимали безуспешные попытки осовременить и оживить его, дать Мидбургу какой-то новый импульс, но горожане, казалось, уже потеряли надежду, что когда-нибудь их город снова расцветёт и им можно будет по праву гордиться.

Солнце ещё не взошло.

Небо было серым, а воздух – морозным.

На крыше одного из домов сидели нахохлившиеся голуби. Вдруг раздалось хлопанье крыльев. Голуби замерли от страха. Три странных существа в островерхих красных шапочках верхом на воронах приземлились на крышу соседнего здания.

Это были злыдни.

Злыдни были похожи на безбородых гномов. Их обезьяньи лица были покрыты шрамами от частых схваток друг с другом. Глаза навыкате. Руки и ноги короткие и кривые. Зубы торчком.

Злыдней сложно было назвать смышлёными существами. Они были очень суетливыми и шумными. Те трое, что приземлились на крышу, носили коричневые кожаные куртки с нашитыми на них, словно латы, металлическими пуговицами, крышками от консервов и полосками алюминия от пивных банок.

Имена у них были тоже странные – Чурр, Бурр и Дурр.

С гадким смехом все трое соскочили со своих ворон. Чурр первым достал рогатку.

– Глядя! – крикнул он товарищам, доставая из кармана кусочек льда.

Он быстро прицелился и выстрелил в голубя, сидящего напротив. Выстрел был удачным. Птица мгновенно окоченела и камнем полетела вниз, разбившись на мелкие кусочки, едва её оледеневшая тушка соприкоснулась с асфальтом. Злыдни захихикали.

Чурр повернулся к Бурру:

– Ты теперя.

Бурр посмотрел вверх. Голуби, взметнувшиеся ввысь после выстрела Чурра, кружили над крышей. Бурр хорошенько прицелился.

Выстрел! И ещё одна птица камнем устремилась вниз.

Бурр с превосходством посмотрел на Чурра.

Настала очередь третьего злыдня. Бестолковый Дурр воевал со своей рогаткой. Она никак не хотела поддаваться ему.

– Эй-ай, – проворчал Чурр.

Наконец Дурр с трудом сумел натянуть резинку. Она сорвалась, и его ледышка улетела в неизвестном направлении.

– Чевоя?

Вдалеке раздался звук разбитого стекла.

– Дырка-Дурр! – фыркнул Чурр.

Бурр засмеялся, Дурр стал чесать ухо от смущения.

Тут к ним подлетел ещё один злыдень. На нём была синяя шапочка с золотой пуговицей на лбу, и вид у него был начальственный.

– Кот-а! Большай. Пай-май!

– У-у-у-у-у! – одобрительно прогудели злыдни.

Злыдень в шапочке с золотой пуговицей указал куда-то позади себя:

– Тама-только. Дерётся, гад.

– Гдеся? – обрадовался Чурр.

– Гдеся? – повторил за ним Бурр.

– Тама! Достай. На-я кухня. Морока, – приказал начальник.

Чурр и Бурр мигом вскочили на своих ворон и полетели за ним.

– Чевоя? – Дурр повернулся и обнаружил, что остался один на крыше.

Его ворона укоризненно покачала головой.

– Молчай! Глупый птиц!

Он взобрался на ворону и полетел за своими товарищами.

3

Проведя в полёте почти шесть часов, восьмилетняя Уна и её мама приземлились в аэропорту Мидбурга. Пройдя по длинным запутанным коридорам аэропорта, они наконец попали в зону прибытия.

Уна вертелась по сторонам, не в силах сдержать возбуждение. Её непослушные чёрные волосы выбились из-под малинового берета. На ней было такого же цвета короткое пальтишко, за плечами болтался рюкзак. Она казалась вполне обычной маленькой девочкой. При этом довольно живой и непоседливой.

Её большие карие глаза, раскрытые от удивления и любопытства, замечали миллионы важных деталей: белозубых людей на огромных рекламах, разноцветные наклейки и указатели на полу, вертлявого щенка, которого тащила на поводке шарообразная женщина в вязаной шапке с ушками, молодого человека, у которого были развязаны шнурки на ботинках, трещину на очках проходящего мимо уборщика.

Ко всему добавлялся запах только что сваренного кофе, доносящийся из кофейни, которую они только что прошли, ароматы духов от пробегавших мимо женщин или от магазинчиков, которые торгуют всякой всячиной: джинсами, сумками, зонтиками – всем тем, что в самолёте тебе точно не пригодится.

Вокруг говорили на незнакомых языках, где-то вдали звучали объявления, похожие на бормотание – ни одного слова нельзя было разобрать.

Всё вокруг было интригующим, живым и невероятно интересным.

Аэропорт был украшен перед Хэллоуином.

Уна увидела плакат с изображённой на нём ведьмой и дёрнула руку Мэриэнн:

– А можно я буду ведьмой?

– Уна! Давай поспокойнее. Ты мне руку оторвёшь.

Мэриэнн, мама Уны, миловидная и ухоженная женщина, беспокойно осматривалась по сторонам. Ей постоянно мешали её светлые длинные волосы, и она то и дело их поправляла. Мэриэнн не очень уверенно себя чувствовала в незнакомом городе, но не хотела, чтобы её дочь это заметила.

Полёт для Мэриэнн оказался не слишком лёгким и приятным. Можно даже сказать, совсем наоборот. Они чуть не опоздали на посадку. В самолёте Уна пролила на неё сок. Сама она где-то оставила очки. И похоже, у неё начиналась аллергия. В общем, всё шло не так, как хотелось бы.

– Тебе, наверное, не терпится увидеть свою новую комнату. Школу… – Мэриэнн искала глазами выход.

– Конечно!

Возбуждение Уны, однако, было вызвано не столько первым в её жизни перелётом, не тем, что она впервые покинула свой родной город и оказалась в совершенно новом, завораживающем мире. Настоящей причиной было то, что она вот-вот должна была увидеться со своим отцом – конечно, если ему удалось вырваться с работы, чтобы встретить их.

Папа Уны почти всегда был занят. Он, казалось, работал почти круглосуточно. Поэтому Уна была не уверена, будет он их встречать сегодня или нет.

– А где папа?

– Надеюсь, где-то тут… – Мэриэнн достала сотовый телефон, чтобы набрать Стивена.

– Вон он! Вон он! – закричала Уна, увидев его в толпе, и побежала навстречу. – Папа!

Стивен, в тёмном костюме, со съехавшим набок галстуком, говорил по телефону.

– Я думала, ты не сможешь прийти! – Уна запрыгала вокруг него, чуть не сбивая его с ног, а потом сильно прижалась к нему.

– Как видишь, я здесь, – он наклонился к ней и поцеловал её в щёку, спешно засовывая телефон в карман.

– Верится с трудом, – глухо отозвалась подошедшая к ним Мэриэнн. – Доброе утро.

– Доброе утро! Доброе утро всем! Как полёт? – Он глянул на Мэриэнн, ожидая увидеть радость в её глазах.

Она натянуто улыбнулась.

Он повернулся к Уне:

– Ну, а ты-то довольна?

– На сто пятьдесят процентов!

– Что? – засмеялся он и, поднявшись, попытался поцеловать Мэриэнн.

Но вместо этого жена вручила ему чемодан.

– Вещи прибудут завтра. Я заказала машину, – сказала она.

– Отлично!

Стивен взял чемодан одной рукой, Уну взял другой и направился к выходу. Мэриэнн последовала за ними.

– Рада, что ты сумел нас встретить, – сказала она Стивену мягче.

– Как я мог иначе? – Он посмотрел на неё с улыбкой. – Вы же здесь никогда не были. А вдруг вы потеряетесь и вас с собаками придётся искать.

Уна посмотрела на обоих. Они не виделись три месяца. Им пока что трудно было настроиться на одну волну. Но Мэриэнн улыбнулась в ответ. И Уна заметно расслабилась.

Она прищурилась от яркого солнца, когда они вышли из здания аэропорта.

Телефон Стивена зазвонил, он остановился и со вздохом посмотрел на экран телефона.

– Мне нужно ответить. – Он мельком взглянул на Мэриэнн.

Она ничего не сказала, просто взяла Уну за руку.

Чей-то разъярённый голос в трубке стал что-то выговаривать Стивену. Отец Уны покраснел, нахмурился и стал растирать шею, выслушивая эту тираду. Наконец он смог вставить слово.

– Но погодите, я же ведь чётко сказал… О господи! Да, правильно. Хорошо, я сделаю. Я сказал, сделаю. Сто пятьдесят процентов! – И он положил трубку.

И посмотрел на Мэриэнн снова.

– Даже не думай мне это сказать! – Её глаза в один момент стали холодными, как это часто бывало раньше.

Уна почувствовала себя неловко.

Раньше. Да, до его отъезда они довольно часто ругались.

Уна это хорошо знала, поэтому смену настроения родителей уловила сразу же. Она посмотрела на отца, который, казалось, даже немного съёжился. Он и раньше так делал. Раньше. Опять это дурацкое слово.

Раньше, до того как он уехал от них. До того как отправился в этот далёкий и неизвестный ей город.

Это случилось три месяца назад. Три долгих месяца. Всё это время Уна ждала момента, когда они снова будут вместе. И вот они здесь. Вся семья в сборе. Но Уна снова почувствовала холодок, пробежавший между родителями. Даже не просто холодок. Это был холодный ветер. Тот же самый ветер, который она много раз ощущала раньше.

– Я не могу. Я правда не могу. Я вызову вам такси.

4

Он взмахнул рукой, и автомобиль неизвестной Уне старинной модели подъехал к ним. Такси было не обычного жёлтого цвета, как это принято во всех городах мира, а тёмно-зелёного, даже изумрудного. Уна внимательно осмотрела машину и решила, что она ей нравится.

Пожилой водитель в ярко-оранжевом кожаном пиджаке и жилете в полоску вышел им навстречу. Он попытался взять чемодан у Стивена.

– Минуточку, – остановила его Мэриэнн, схватившись за ручку чемодана.

Стивен забрал у неё багаж и отдал водителю.

– Пожалуйста, не начинай. Я знаю, что ты скажешь, – приглушённо заговорил он. – И ты, возможно, будешь права. Но пойми, это всё совсем не просто. Эта работа…

– Стивен, ты обещал.

– Да, я обещал. Но как бы это ни было неприятно, ты должна…

– Я должна? Я ничего не должна. Ничего, Стивен. Совершенно! – Она остановилась. – Я ведь стараюсь. Разве ты не видишь?

– Давай не будем, – ответил он. – Не сейчас. И не перед ней. Давай поговорим позже. Дома. Тебе нужно успокоиться сейчас, если ты хочешь, чтобы…

Уна стояла рядом и трогала носком ботинка раздавленный окурок, лежащий на дороге, стараясь делать вид, что не обращает внимания на разговор родителей. Она посмотрела на таксиста, который, пыхтя, запихивал чемодан в багажник, и подошла к нему.

– И что, они всегда так? – спросил тот, кивая в сторону родителей Уны.

– Всё время, – ответила девочка.

Мэриэнн увидела, что Уна разговаривает с водителем, и направилась к ним.

– Вы закончили?

– Уже да. – Таксист захлопнул багажник, пнул по заднему колесу, проверяя, не спускает ли шина, и направился к передней двери, чтобы занять место за рулём.

Мэриэнн взяла Уну за плечо и наклонилась к ней.

– Нельзя разговаривать с незнакомыми людьми, – негромко проговорила она. – Сколько раз мы об этом говорили?

Уна терпеть не могла, когда её мать превращалась вот в такую холодную и ворчливую женщину. Ведь на самом деле Мэриэнн была совсем другой.

– Попрощайся с папой.

Уна посмотрела на отца. Он уже снова разговаривал по телефону. Заметив, что она смотрит на него, он улыбнулся и помахал ей рукой.

– Он не поедет с нами?

– Ему нужно возвращаться на работу, – ответила мама, открывая ей заднюю дверь и помогая сесть в машину.

В такси Уна сразу же кинулась к окну, стала его открывать, чтобы помахать отцу.

– Вот адрес. – Мэриэнн протянула водителю свой телефон.

Мужчина мельком глянул на экран и завёл мотор.

– Уна, сядь, пожалуйста. Не скачи!

Мэриэнн закрыла окно.

– Увидимся дома, – прокричал дочери Стивен и подмигнул ей, в то время как такси проезжало мимо него.

– Вы не хотите вбить адрес в навигатор? – спросила Мэриэнн водителя, когда они отъехали от терминала.

– А вы его здесь видите? – ответил таксист с усмешкой.

Он казался жизнерадостным добряком и вовсе не собирался разделять настроение Мэриэнн.

Он был из той породы людей, которые предпочитают долгие разговоры в машине. Однако Мэриэнн была совершенно не настроена разговаривать с ним. И это казалось Уне неправильным. Это ведь не вина водителя, что её родители опять разругались друг с другом.

– Ну и как вы собираетесь везти нас туда? – спросила Мэриэнн, нахмурившись.

– Вы же показали мне адрес? А что мне ещё нужно? – рассмеялся тот.

– То есть вы знаете, куда ехать?

Он рассмеялся ещё больше, показывая свои крупные белые зубы.

– Милая моя, я работаю в такси больше сорока лет. Я знаю этот город как свои пять пальцев.

Мэриэнн бросила недовольный взгляд в его сторону. С ним она была ещё строже, чем с собственным мужем.

– Почему вы разговаривали с моей дочерью?

– А что, это незаконно? Да, разговариваю с людьми. Всё время. Днём, ночью, вечером. Это ж, как ни крути, часть моей работы. У них может быть плохой день. Накричал начальник, что-то сломалось. Или просто пуговица оторвалась. Мало ли что! Ты их разговоришь, расскажешь что-нибудь. Глядь – они уже улыбаются. Верно говорю? – И он подмигнул Уне в зеркало заднего вида.

Этот человек определённо нравился Уне.

Он помахал проезжающей мимо машине, что-то показал водителю руками и расхохотался.

– Я Лу, если что, – глянул он на Мэриэнн. – Старина Лу. Или просто Лу. Как вам больше нравится.

– Ну хорошо, Лу. Однако она ребёнок.

– Я совсем не ребёнок. Мне почти девять.

– Ничего себе! – уважительно прогудел тот.

Мэриэнн перестала отвечать ему, она достала телефон и начала писать сообщение. Уна сразу догадалась, что, скорее всего, мама пишет своей сестре, Авроре. Кому ещё она станет жаловаться?

Тётя Аврора, точнее просто Аврора – она не любила, когда её называли тётей, – была уникальным человеком. Она была старше мамы Уны на шесть лет, но вела себя так, будто ей восемнадцать. Она писала стихи, красила волосы в синий цвет, носила рваные джинсы и по три серёжки в каждом ухе. Каждый раз, когда она появлялась у них дома, Уна получала от неё горсть конфет. При этом Аврора заговорщически шептала: «Быстро прячь!»

Когда же родители Уны уезжали куда-то на выходные, они оставляли Уну у Авроры. И Уна вместе с тётей смотрела взрослые фильмы до позднего вечера, трескала чипсы, которые были запрещены у них дома. А по утрам они пили кофе – а кофе ведь детям тоже нельзя. Иногда они гуляли на свалке автомобилей или ездили за город смотреть на приземляющиеся самолёты.

Иногда Аврора читала своей племяннице странные, страшные книги, которые, как Уна могла понять, были совсем не для детей, но нравились девочке безумно. В общем, Аврора была мировой женщиной, и очень жаль, что она не переехала с ними в Мидбург.

Лу включил радио. Несовременная, но энергичная музыка ещё больше подняла настроение Уне. И она была искренне рада, что Мэриэнн была занята своими делами и перестала одёргивать её.

Уна подалась вперёд, чтобы быть ближе к Лу, и посмотрела на дорогу. Мэриэнн была так занята перепиской с Авророй, что даже не заметила, как Уна отстегнула ремень.

– А я Уна.

Лу протянул ей свою широкую тёплую руку:

– Будем знакомы.

– Это город? – Уна показала на массивы зданий, виднеющиеся впереди.

– Ага. Была здесь когда-нибудь раньше?

– Не. Мы только переехали. Мой папа строит дома. Он… – Она пыталась вспомнить слово.

– Строитель? – помог Лу.

– Архитектор, – отвлеклась Мэриэнн от телефона.

– Точно! – воскликнула Уна.

Тут Мэриэнн заметила, что Уна стоит, держась за сиденье Лу.

– Уна!

Девочка насупилась и села на своё место. Но потом продолжила:

– Папа очень много работает, – сказала она, пристёгиваясь. – Работа хорошая. Всё постепенно налаживается. Он пытается…

– Уна! – Мэриэнн оборвала её, услышав свои собственные слова из её уст.

– Ясно. – Лу, казалось, всё понимал без дополнительных разъяснений.

Они остановились на перекрёстке.

Столб белого пара с шумом вырвался из-под земли, заставив Уну и её маму вздрогнуть. Пар пошипел несколько секунд, вибрируя в воздухе, и так же неожиданно, как появился, исчез. Пешеходы, проходящие мимо, даже не обратили внимания на это странное явление.

Уна снова подскочила на месте, увидев маленького человека на цирковом одноколёсном велосипеде, продающего мороженое.

Он постучал им в окно и улыбнулся:

– Мороженое!

Уна разглядывала эскимо в его руках. Грим у продавца на лице был очень необычным – какие-то дети, наверное, даже могли испугаться. Но Уну ничего не могло смутить, она была увлечена мороженым.

Она глянула на маму:

– Может, купим?

Но Мэриэнн покачала головой, давая понять продавцу, что ничего на улице они покупать не собираются. Он сделал вид, что не понимает её, и широко улыбнулся.

– Спасибо! Нам ничего не нужно, – отчеканила Мэриэнн.

«Конечно! – подумала Уна. – Детям нельзя мороженое. Особенно тогда, когда его очень хочется. Это несправедливо!»

Она посмотрела на продавца, балансирующего на одном колесе.

«Мы покупаем мороженое, только когда этого хотят родители!»

Продавец мороженого закивал, будто сумел прочитать её мысли. Уна ещё раз посмотрела на мать, но, раз уж Мэриэнн приняла решение, переубеждать её не было никакого смысла.

Они двинулись дальше. Лу вёз их через Старый город.

Уна разглядывала людей на улице. Она заметила, что мама тоже разглядывает прохожих и явно чувствует себя здесь очень неуютно.

Люди на улицах сильно шумели. Они постоянно сталкивались друг с другом. Кто-то выкрикивал какие-то обрывочные фразы, и было непонятно, то ли он злится на кого-то, то ли сообщает о чём-то.

Другие люди торговали старыми вещами, их лотки стояли прямо на улице.

Кто-то тут же танцевал. Кто-то пел.

Кто-то разговаривал сам с собой. Или просто кривлялся.

– Странно, – вырвалось у Уны.

Лу смотрел за реакцией пассажиров через зеркало заднего вида.

– Мидбург с первого взгляда всегда пугает, – сказал он. – Город у нас необычный, чего уж. Но если прижиться, то ни за что не захочешь уезжать. Вот так.

Мэриэнн, по-видимому, не доверяла его словам. Она даже немного съёжилась, наблюдая, что происходит за окном.

– Посмотри вокруг, – вдруг сказал Лу Уне. – Что ты видишь?

– Я не знаю. – Ей трудно было сразу ответить. – Людей.

– Посмотри внимательнее.

Уна стала смотреть по сторонам. Здания вокруг были старыми и какими-то обшарпанными. Вид у них был очень неказистый. Казалось, что люди, которые в них живут, должны быть столетнего возраста, никак не меньше. Но представить, как они могли бы выглядеть, Уна не могла.

– Ну что? Видишь?

Уна попыталась приглядеться, но так и не понимала, что он имеет в виду. Ничего не приходило ей в голову.

Лу недовольно покачал головой:

– Ну как же так можно?!

– Но я правда не понимаю, – обиженно проговорила девочка.

– Волшебство, – наконец ответил он.

– Волшебство?

Лу рассмеялся и снова покачал головой. Она никак не понимала, почему это кажется ему смешным.

– Ты, я гляжу, такая же, как все. Если этого нет в интернете, то этого не существует. Да? – Он посмотрел на неё, чем ещё больше смутил.

– Я не знаю.

– Вот именно.

Эта фраза озадачила её ещё больше.

Какое волшебство? Она ничего не могла здесь увидеть.

– Все они тут. Все. Сидят, притаились. Даже старушка Баба-яга живёт здесь, представляешь?

– Кто?

– Я же говорю! Вы ничего сейчас не способны видеть. Да и не знаете ничего! Чему вас только учат! А она более чем реальна. Её даже по телевизору показывают.

– В кино?

– Какое кино! Нет конечно!

Уна посмотрела в окно. Среди прохожих никого и близко похожего на Бабу-ягу не было.

– А я буду ведьмой на Хэллоуин, – вдруг сказала она.

Мэриэнн подняла голову.

– Уна! Не приставай.

– Я слышал, как вы разговаривали с вашим мужем, – вдруг переключился Лу на неё.

Мэриэнн вздёрнула брови:

– Что, простите?

Он будто и не заметил её нежелания обсуждать эту тему.

– Упрёками ситуацию не поправишь, – проговорил он загадочно.

– Давать подобные советы – тоже часть вашей работы? Это бесплатно? Или по отдельному прейскуранту?

Уна замерла. Она не знала, как реагировать, потому что впервые видела свою маму в подобной ситуации.

Улыбка исчезла с лица таксиста, он стал серьёзным.

– Послушайте. Любовь ведь штука такая, очень нежная. Она мало кому подчиняется. Но если за ней не ухаживать, не поддерживать, не поливать её, как цветок, она зачахнет. Все вроде это знают, не правда ли?

Мэриэнн стала смотреть в окно. Такой реакции от неё Уна тоже не ожидала. Что пытался сказать Лу, она не могла понять. Но поскольку разговор стал серьёзным, она решила не перебивать и слушать внимательно. Тем более раз это касалось её родителей.

– В наших краях существует легенда. Или сказка. Как вам больше нравится.

– Сказка? – не удержалась Уна.

– Неважно, как это называется, – продолжал он, обращаясь к Мэриэнн. – Вы слышали когда-нибудь о Моране?

Морана. Нет, Уна никогда не слышала подобного имени.

Она посмотрела на свою мать. Та всё так же смотрела в окно, но было видно, что она слушает его. И похоже, она тоже не знала, кто такая Морана.

– Ну так вот, легенда гласит, что Морана крадёт сердца у тех людей, которые не дорожат своей любовью. У тех, кто по-настоящему любит, она сердце украсть не сможет. Это невозможно. Даже её волшебство неспособно победить настоящую любовь. Поэтому к тем, кто по-настоящему любит, она не суётся. А вот те, к кому она пожалует, потом уже не смогут вернуть свои сердца никогда. Никогда! – И он поднял указательный палец.

Уна нахмурилась. От рассказа таксиста мороз пробежал у неё по коже.

Лу снова глянул на Мэриэнн в зеркало заднего вида.

Морана

– Вот я и говорю, если вы не измените своё отношение, однажды Морана может навестить и вас.

Глаза Уны расширились от ужаса. Ещё этого не хватало!

– Рассказывайте свои сказки кому-нибудь другому, – устало ответила Мэриэнн и посмотрела на свой телефон.

– Моё дело – сказать, – пожал плечами Лу. – Ну разведётесь вы, дело нехитрое. Найдёте счастье в новых отношениях. Может, и брак новый будет. А каково будет ей? – Он показал на Уну. – Эта ноша останется с ней на всю жизнь. С ней. Не с вами.

Эта часть рассказа относилась к Уне, но девочка ничего не поняла из его слов. Всё, что она уразумела, – это то, что существует какая-то женщина по имени Морана, которая крадёт сердца людей.

Но кто она? Волшебница? Ведьма?

Уна чётко поняла только, что живёт Морана где-то здесь, неподалёку, может быть, и в самом городе. И она, если захочет, может прийти к ним домой. Знать об этом было невероятно страшно.

Лу остановил такси у входа в высокий многоквартирный дом.

– Сдачи не нужно, – протянула ему деньги Мэриэнн и поспешила выйти из машины.

Её телефон тут же зазвонил.

– Да, мы тут. Только приехали.

Уна глянула на разговаривавшую по телефону Мэриэнн и потянулась к Лу.

– А что нужно делать, если Морана придёт? – с тревогой спросила она.

Лу повернул свою большую голову и посмотрел на неё.

– А что ты сможешь сделать? Тем более ты ребёнок. Это вообще не твоя забота.

Мэриэнн заглянула в салон.

– Что я тебе сказала по поводу разговоров с незнакомыми людьми?

– Это же Лу!

– Поговори с отцом. – Она протянула Уне сотовый.

Уна тут же забыла про Морану и страшную легенду, схватила телефон и выскочила из такси.

Лу вышел из машины, достал из багажника чемодан, отдал его Мэриэнн и неопределённо хмыкнул, когда она укоризненно посмотрела на него.

– Я просто… – пробормотал он смущённо, но Мэриэнн уже отвернулась и поспешила за Уной.

Он проводил их взглядом. Постоял, раздумывая о чём-то, потом вздохнул, сел в машину и уехал.

5

Это был долгий день. Они были так заняты, что у Уны не было времени как следует осмотреть квартиру. Она успела изучить только свою комнату. И эта комната ей очень понравилась.

Стивен постарался сделать её уютной, насколько это было возможно.

Над кроватью Уны он повесил гирлянду из маленьких китайских фонариков. У окна стоял большой стол, а на стуле сидел большой белый мишка, чуть ли не в половину её роста.

Уна с радостью помогла маме распаковать чемодан. Оказавшись на месте, Мэриэнн, казалось, стала чувствовать себя спокойнее, настроение её улучшилось. Она даже улыбнулась Уне несколько раз. Но они практически не разговаривали. Мэриэнн была занята своими мыслями, а Уна, видя это, старалась её не донимать.

Что-то определённо изменилось.

Что конкретно, Уна сказать не могла. Она была слишком маленькой для того, чтобы это понимать. Но она как могла старалась веселить Мэриэнн, хоть это у неё и не всегда получалось.

Разобрав чемодан и развесив вещи в шкафу, они прилегли ненадолго отдохнуть, после чего отправились в центр города – Мэриэнн надеялась найти работу в Мидбурге, и ей нужно было переговорить с людьми, чтобы назначить несколько встреч.

Хаос на улицах города, гудение машин, сутолока, постоянная суета, которой она никогда не видела в своём родном городе, ошеломили Уну. У неё даже заболела голова от всего этого. Поездка в город показалась ей невероятно долгой и выматывающей.

Вернулись домой они уже после заката.

Даже после половины дня, проведённого в центре, Уна не могла бы сказать, что хоть чуточку узнала город.

Уна чистила зубы, рассматривая потолок через отражение в зеркале. Краска на потолке облупилась и пошла серыми пятнами плесени. Она вспомнила, что так толком и не изучила свой новый дом. И хоть она была уже в пижаме и должна была ложиться спать, ничего не мешало ей сделать это перед сном.

Мама была занята на кухне, отец, который вернулся домой даже позже их, всё ещё расхаживал по квартире, разговаривая по телефону. Им некогда было обращать внимание на дочь.

Уна вышла из ванной комнаты со щёткой во рту.

Квартира была обставлена довольно дёшево. Стопки нераспакованных коробок с вещами Стивена всё ещё стояли в гостиной. Книжные полки были только наполовину заполнены. Зато в центре комнаты на кофейном столике обитал большой архитектурный макет из картона и пластика, сделанный отцом Уны. А в углу вместо телевизора стояла большая клетка, где жил Вася, её краснобровый амазонский попугай.

Уна открыла клетку.

– Здравствуй, Васенька. Ты по мне хоть скучал?

Попугай чинно прошагал по её руке на плечо, чтобы потрепать её за ухо. Она засмеялась от щекотки. Вася издал радостный звук. Она осторожно взяла его в руки и погладила по голове.

– Конечно, ты скучал. Ну, давай поцелуемся!

Уна вытянула губы и поцеловала его клюв, как часто делала это дома. Он снова издал довольный клокочущий звук. Уна счастливо рассмеялась.

– Теперь покажи мне своё королевство!

Вася взобрался на плечо Уны, и они подошли к макету, который выглядел как большая дорогая игрушка. Отец Уны часто конструировал такие макеты дома. Но этот был очень большим, гораздо больше всех тех, что она видела прежде.

Она протянула руку к макету.

– Только осторожно, – раздался голос Стивена позади.

Уна повернулась и увидела его с телефоном у уха, в ожидании продолжения разговора.

– Что это?

– Нравится? Это проект реконструкции Старого города. Над этой штукой я работал три последних месяца, – он поскрёб переносицу. – Пусть это и не относится к моей непосредственной работе, это только идея, но… Вот смотри. – Он указал на центр макета, где несколько мостов соединяли разные районы друг с другом. – Это решение позволит соединить Старый город с жилыми зонами.

– Мостики красивые, – улыбнулась Уна.

Вдруг в его трубке кто-то забубнил. Он тут же вернулся к беседе.

– Да, я здесь.

Он сделал ей знак, что продолжит рассказ после телефонного разговора, и направился в кухню, где Мэриэнн готовила сэндвичи для Уны на завтра.

Уна пошла было за ним, но решила остаться за дверью и наблюдала за родителями через полуоткрытую дверь.

Кухня казалась пустой. Краска на стенах местами отваливалась. Ящики кухонного гарнитура были сломаны. Кухонные принадлежности были покрыты застывшим жиром и заросли пылью.

Стивен продолжал разговор, расхаживая по кухне.

– Да. Конечно. Предельно ясно. Я только что им отправил. Джону тоже? Хорошо. Сделаю прямо сейчас. Спасибо. Всего хорошего.

Он положил трубку.

– Одиннадцать часов, – заметила Мэриэнн.

Он помассировал глаза.

– Мы готовим презентацию для мэрии на этой неделе, – сказал он. – Проект модернизации Старого города… – Он устало улыбнулся жене. – Уже говорил, да? Я с ума схожу от этого проекта.

– Ты будешь вести презентацию? – спросила она.

Он не ответил, это был не самый приятный вопрос для него, и он не знал, как правильно на него отвечать.

Мэриэнн положила очередной сэндвич в коробочку для Уны.

– Я буду завтра весь день занята. Привезут вещи с самого утра, надо будет всё распаковать, разобрать. Может быть, ты отвезёшь Уну в школу?

– Конечно, – кивнул он.

– Только, пожалуйста, проведи с ней хотя бы пять минут там. Это новый город. Большая школа. Это всё может её напугать.

Стивен пожал плечами:

– Чего там бояться? Наоборот, должно быть интересно.

Он попытался взять один из бутербродов. Мэриэнн легонько ударила его по руке.

– Эй. Это для Уны.

– А как же я? – Он открыл холодильник. – У нас ничего нет?

– Мы были заняты весь день, – ответила она и подала ему несколько кусочков хлеба и мяса. – Сделай себе бутерброд сам. – И тут же продолжила: – Конечно, это страшно. Она идёт туда в первый раз. Здесь, дома, она может быть самым храбрым ребёнком на земле, но кто его знает, что будет там? Мы же не знаем, что там за дети.

Уна расковыривала ногтем дырку в стене и внимательно слушала.

Стивен наклонился к жене.

– Ну, может, есть всё-таки крошечный шанс, что я получу такой же красивый сэндвич, как у Уны? – Он кивнул в сторону обеда дочери.

Мэриэнн посмотрела на него. Он улыбнулся и сделал смешное лицо. Она не смогла сдержать улыбки.

– Попрошайка.

– Ну пожалуйста.

Впервые за весь день лицо Мэриэнн разгладилось, она стала делать бутерброд для него. Он подошёл ближе к ней.

– Я знаю, что ты устала, – сказал он. – Давай обо всём забудем. Я ведь люблю тебя, ты помнишь?

– Ну… Отдалённо, – усмехнулась она.

– Да ладно тебе. Ты же видишь, я стараюсь. Всё изменилось. Мы оба это знаем. Я изменился. И ты, я надеюсь, тоже. Для этого эти три месяца нам и понадобились. Раз уж мы так решили. Так?

Мэриэнн отвернулась, чтобы скрыть свои эмоции.

– У меня послезавтра первое собеседование, – сказала она.

– Классно! Вот видишь! Я ж говорил, что здесь будет лучше нам обоим. А ты до сих пор дуешься.

Мэриэнн тут же выпрямилась. Её лицо снова стало суровым. Одна неосторожная фраза вмиг смела то тепло, которое только-только образовалось между ними.

– Если я не скачу от радости каждую минуту… – процедила она сквозь зубы.

– Да кто тебя просит скакать от радости! – взревел он.

– Вы снова ругаетесь?

Они оба остановились и повернулись ко входу. Уна укоризненно смотрела на них из дверного проёма. На её плечо сел Вася и что-то недовольно проворчал.

Родители переглянулись, пристыжённые.

– Мы? Нет. С чего ты решила? – Стивен тут же поцеловал Мэриэнн в щёку и широко улыбнулся.

Уна зашла в кухню. Мэриэнн взяла дочь на руки и стёрла зубную пасту с её подбородка.

– Ты собираешься идти спать? – мягко спросила она.

Уна кивнула, но тут же спросила отца:

– Ты расскажешь мне сказку?

Это был их ежедневный ритуал перед сном.

Мэриэнн запротестовала:

– Нет, нет. Уже поздно.

Стивен глянул на жену, давая понять, что сейчас не лучшее время для возражений, взял Уну на руки и нежно поцеловал.

– Но только одну, хорошо? Мне ещё работать сегодня.

Уна согласилась. Это было лучше, чем ничего.

Взрослые иногда ведут себя так странно. Понять их очень сложно. Они постоянно заняты, либо устали, либо хотят побыть сами с собою или только друг с другом, поэтому, когда кто-то из них готов был проводить время с ней, Уна всегда с готовностью и благодарностью принимала эту возможность, боясь, что они могут в любой момент передумать.

6

Отец и дочь стояли на тёмном балконе.

Их дом находился почти за городом и был окружён высокими пышными соснами. С их седьмого этажа открывался красивый вид на город, сияющий огнями за рекой. Где-то внизу размеренно квакали лягушки, вдали проносился поезд. Тёплый ветер покачивал верхушки сосен.

Уна была укутана в плед. Стивен посадил её на широкий подоконник и держал в своих объятьях, чтобы она не упала.

Они не разговаривали.

Просто любовались ночным видом.

В воздухе порхали летучие мыши. Небо переливалось звёздами, а город со всеми его огнями отражался в неспешной воде.

Уна чувствовала тепло отцовских рук, слышала его дыхание. Эти недолгие моменты, проведённые с ним, значили для неё очень много. Они позволяли забывать о неприятностях и проблемах. Как сейчас: она совершенно забыла о том, что оставила в родном городе друзей, что находится в другом, незнакомом ей месте, а завтра ей придётся идти в совсем неизвестную ей школу, где все дети будут ей чужими.

Уна очень хотела увидеть падающую звезду. Если бы это случилось, она бы загадала желание, чтобы её родители никогда больше не ругались. Но в то же время, даже несмотря на свой возраст, она понимала, что её мать и отец – слишком разные люди и им подчас очень тяжело понять друг друга.

Сколько раз она замечала, что они могли говорить об одном и том же, но из-за своих темпераментов думали, что имеют противоположные взгляды. Иногда они просто не слышали друг друга. И она, восьмилетняя девочка, в такие минуты казалась себе мудрее их.

Иногда ребёнок может понимать больше, чем взрослый.

– Почему вы всё время ругаетесь?

– Мы не ругаемся. Разве это ругань? – удивился он. – Мы просто так разговариваем.

Она посмотрела на него. Ему тут же пришлось согласиться.

– Это такой громкий разговор, скажем так. Это же не значит, что мы ссоримся, правильно? У нас всё в порядке. Просто иногда бывает обмен мнениями. Но в пределах разумного.

– Вы любите друг друга?

– Конечно любим! – Он посмотрел на неё и сильнее прижал к себе. Потом понял, что она спрашивает серьёзно, и искренне добавил: – Обещаю тебе, ты больше никогда не увидишь нас такими. Хорошо? Отцы не врут. – И он рассмеялся.

Уна обняла его.

– Мне нравится здесь. Это место похоже на наш дом.

– Всё будет хорошо, – пообещал Стивен. – Вот увидишь.

Уна вспомнила слова старого таксиста. То, что он говорил о Моране. Она представила, как злая горбатая колдунья ходит вокруг их дома, дожидаясь момента, когда можно будет похитить сердца её родителей. Стивен заметил её напряжение.

– Что такое? – спросил он. – Что случилось?

Уна не была уверена, стоит ли ей говорить о том, что сказал Лу. Но она всё-таки решилась.

– Это правда, что кто-то может украсть ваши сердца? И вы перестанете любить друг друга.

– Кто? – засмеялся Стивен.

– Ну… какие-нибудь ведьмы.

Отец улыбнулся и обнял её крепче.

– Ведьмы существуют только в фильмах, – сказал он. – Ну, может, ещё в книгах. В нашем городе ведьм точно нет. Разве только пара штук у меня на работе.

– Правда? – Девочка была совершенно серьёзна.

– Конечно. Сто пятьдесят процентов!

– А волшебство?

– Волшебство?

И в этот момент десятки жёлтых глаз раскрылись в темноте зарослей, окружающих дом. Но Стивен и Уна не могли их видеть с высоты своего седьмого этажа. Фары машины, проезжающей к соседнему дому, осветили дорогу. Жёлтые глаза одновременно захлопнулись.

Шум машины стих.

– Волшебство, конечно же, есть. Вот оно, находится со мной сейчас. На этом самом балконе. – Он прижал её к себе.

– А Морана?

– Какая Морана? Это твоя новая подруга?

– Нет. Это она крадёт сердца людей.

Стивен посмотрел дочери в глаза. Она была по-настоящему встревожена.

Он погасил улыбку на своих губах и ответил:

– Это просто выдумка. Но я… могу выдумать тысячу историй получше этой. Как тебе такой вариант?

Он снова покрепче обхватил дочь руками и уже было собрался рассказывать свою очередную сказку, как на балконе появилась Мэриэнн.

– Время вышло, – объявила она. – Детям пора в кровать. Завтра у кого-то важный день.

С мамой спорить бесполезно. Пусть папа ещё и не успел рассказать свою сказку, её не убедишь. Поэтому нужно было смириться и идти спать.

7

Спустя некоторое время, когда Уна уже была в кровати, Мэриэнн зашла пожелать ей спокойной ночи. Она поправила одеяло и поцеловала дочь в лоб.

– Мам, а ты веришь, что волшебство вокруг нас? – спросила Уна.

– Ну, для твоего папы, может, и так, но для людей, живущих в реальном мире…

– Нет, – перебила её Уна. – Ты помнишь, что Лу сказал?

– Лу? Какой Лу?

– Дяденька из такси.

– Ах, этот… Он какой-то с приветом. Не обращай внимания. – Мэриэнн провела рукой по её волосам. – Давай, уже пора спать. Поздно уже.

– Я очень переживаю из-за этого.

– Из-за чего?

– Из-за Мораны.

– Какой ещё Мораны? – не поняла Мэриэнн.

– Она же может украсть ваши сердца.

– Не говори глупостей.

– Но Лу…

– Я даже не хочу про него слышать! Надо позвонить его начальству и сказать, что его дурацкие истории пугают детей. Наговорил тебе невесть чего!

– Не надо звонить! – испугалась Уна. Она совсем не хотела, чтобы из-за неё кого-то наказывали, особенно такого добродушного человека, как их новый знакомый. – Просто мне страшно за вас.

– С нами ничего не случится. Вот увидишь. А на эти глупые бредни не обращай внимания. Это всё выдумки.

– Правда?

– Ну конечно. Это просто страшная сказка. Глупая, правда. Он просто хотел тебя напугать. Не надо переживать. – Она ещё раз поцеловала девочку в лоб. – Всё будет хорошо. А теперь спи.

И она вышла из комнаты.

Уна лежала какое-то время с открытыми глазами, думая о том, что сказал ей таксист. У неё почему-то совсем не было ощущения, что добродушный старик – человек ненормальный. Или что он желал Уне или её матери зла.

Мог ли он всё это придумать? Но для чего? Она не понимала. Но, в конце концов, она всего лишь ребёнок и действительно может чего-то не понимать.

Может, и правда не так всё и страшно. Ей захотелось поверить, что это всего лишь выдумка. Но мысли о Моране не отпускали девочку.

Уна попыталась представить, как она могла бы выглядеть. Её воображение рисовало старуху с кривым носом, в широкополой чёрной шляпе и развевающемся чёрном плаще. В руках Морана держала пылесос и высасывала им сердца из людей.

Девочке представлялось, что она сражается со злобной ведьмой верхом на своём попугае Васе, который в её фантазии стал огромным, как орёл.

Её воображение рисовало ещё много разных картин. Во всех сюжетах, что привиделись ей, Уна спасала своих родителей, то захваченных пиратами, то заблудившихся в лесу. Наконец её веки стали тяжёлыми, она повернулась набок и сладко заснула.