Амвросий, Муркис и Ангел

Муркис — кот, пушистый и задумчивый. А хитрый весёлый пёс — Амвросий. Улыбаешься? Ну, значит, вы уже знакомы. Уютное местечко, где живут мечты, выглядит так (переверни страницу и убедись): холм, на нём большое дерево, а под деревом маленький домик; вечерами в его окошках теплится свет. Дверь у домика, конечно, тоже есть, просто её не видно на картинке, как не видно и печки, в которой пляшет огонь.

Сейчас Муркис готовит ужин, и душистый пар капельками оседает на кончиках его усов. Амвросий нюхает сухой земляничный стебелёк и смешно тихонько чихает. После ужина в доме вкусно пахнет чаем. Друзья долго сидят и молчат, глядя на огонь, а когда с неба спустится ночь и задует свечки в маленьких разноцветных фонариках, оба перенесутся в безграничное, беспредельное сонное царство…

Вот также не найдёшь ни начала, ни конца и у прозрачного ручья, что струится под холмом, — того самого ручья, в котором отражаются неведомо куда и откуда плывущие облака.

Муркис растянулся на спине среди высоких летних трав. Рядом лежит Амвросий. Они смотрят в небо, а небо смотрит на них. А облака играют с ветром. А ветер дует. Облака смеются, вертятся, меняются местами, словно части огромной живой пушистой мозаики, и из них складываются сотни, тысячи мягких неуловимых картин.

Вот по небесам гордо и чуточку печально плывёт длинный крылатый облачный поезд, и его вагоны незаметно перестраиваются в армию кузнечиков. Амвросию с Муркисом очень интересно наблюдать за тем, как глаза у кузнечиков раскрываются всё шире и шире и как потом кузнечиковое войско превращается в зыбкую вереницу розовых улиток и уползает. Куда? Это известно разве только отцу всех ветров.

— Соня сегодня рассказывала свой сон, — промурчал кот, провожая глазами маленького облачного слоника.

Сонины сны вполне заменили бы домашний кинотеатр, и потому пчёлы, шмели, улитки, полёвки, лягушки и даже кроты, ожидая её пробуждения, сходятся к норке, где она живёт, и тихо, терпеливо ждут. Рано или поздно им начинает казаться, будто они плавно отделяются от земли, и дыхание у них замирает.

Соня — мышка приветливая, но уж очень медлительная. А вот сны у неё, хоть они и просторнее усыпанного звёздами осеннего неба, — быстрые, как огненные искорки. Выспавшись всласть, Соня принимается рассказывать соседям по лугу, совсем истомившимся от долгого ожидания, истории об океанских глубинах, о вершинах гор, о тайнах песчинок… А ещё она нанизывает бесконечные нити коротеньких сказочек про шмелей, улиток, ежей и прочую мелкую живность вроде той, что собралась её послушать.

Потом сны мышки Сони выжужживают пчёлы, нащебётывают птицы в лесах и долго ещё пересказывают своим малышам в норах, дуплах и хатках зайчихи, лисицы, белки, бобрихи. И даже толстухи-медведицы в берлогах пересказывают; правда, они-то своих детей спать укладывают только раз в году. Зато на всю зиму.

Амвросий приподнял мордочку и заинтересованно поводил влажным чёрным носом:

— И что же ей приснилось?

— Она видела во сне наши облака, — ответил Муркис и загадочно улыбнулся. — Но совсем особенные облака: в них творились чудеса.