Анатомия абсурда

12

Лавр Ловергийн въехал в город между первыми и вторыми петухами. Дорога шла мимо кладбища.

Ещё издали Лавр заметил группки людей у кладбищенской стены. Люди были одеты нарядно, но не броско. На мужчинах – тёмные костюмы и белые рубашки, на женщинах тоже – скромные цвета. В общем это напоминало сбор на какую-то странную демонстрацию – разве что не было транспарантов.

Людей становилось всё больше, они уже не помещались на тротуаре – то тут, то там групки высыпали на проезжую часть. Ловергийну пришлось уменьшить скорость, потом ещё; он непрерывно сигналил. Полунощники лениво уступали дорогу. Ловергийн боковым зрением замечал их неестественно бледные лица, почти на каждом лице чудились тёмные очки. И ещё они казались очень весёлыми – у Ловергийна создалось впечатление, что они беззвучно хохочут.

У ворот кладбища собралась целая толпа. Собравшиеся перегородили проезд и не обращали ни малейшего внимания на сигналы автомобиля. Пришлось остановиться. Перед самым бампером стояла многочисленная компания полунощников. Бампер упёрся в спину элегантно одетого незнакомца с рыжими вьющимися по плечам волосами. Некоторое время рыжий продолжал беседовать с товарищами, затем обернулся. Сверкнули ровные жёлтые зубы:

– Братва! Да это же Безголовый!

Толпа зашумела, пришла в движение, к Ловергийну обернулись белые пятна лиц, послышались удивлённо-радостные крики:

– Ну и ну, и правда! Это же Безголовый!

– Не боись, Безголовый! Найдём мы твою голову!

– Ну и ну, Безголовый! Ну что, анашу привез?

Толпа развернулась полукольцом и двинулась на машину. Лавр Ловергийн положил руку с зажатой в ней монтировкой на переключатель скоростей, а ногу – на педаль газа. Рыжий уже вскочил на подножку: к стеклу приникло белое блестящее лицо. Лавр резко повернул голову и взглянул на Рыжего в упор: это было не лицо. Из-под рыжего крыла волос на Лавра смотрели пустые глазницы зеленовато-белого черепа, совершённо лишённого кожи.

Лавр неистово завопил, машина взвыла и прыгнула вперёд. Мертвецы посыпались во все стороны, как оловянные солдатики. Последним, уже на повороте, сорвался Рыжий.

А ревущий и вопящий голосом Ловергийна автофургон продолжал бешено нестись по улицам спящего города. В одном месте за ним чуть было не погнался милицейский патруль, в другом только прыжок спас из-под его колес запоздалого прохожего.