Анджелина Джоли. Всегда оставаться собой

В начале пути…

С тех пор как Анджелина Джоли ворвалась на голливудскую сцену, она неизменно остается одной из излюбленных тем обсуждения средств массовой информации. И сейчас эта ошеломительно красивая актриса не перестает очаровывать миллионы фанатов по всему свету.

На протяжении многих лет мы наблюдали, как непокорный, депрессивный и занимающийся саморазрушением подросток взрослел и, наконец, превратился в уравновешенную, удовлетворенную своей жизнью, мудрую мать шестерых детей. Анджелина Джоли — одна из самых открытых и честных звезд своего поколения. Ее противоречивая личная жизнь всегда вызывала не меньший интерес, чем любая сыгранная ею роль. Разумеется, Джоли можно любить, Джоли можно ненавидеть, но вы никогда не скажете, что она пресная.

Анджелина Джоли Войт родилась 4 июня 1975 года в Лос-Анджелесе, штат Калифорния, в семье актеров, и ее жизнь с самого начала не укладывалась в традиционные рамки. В 1971 году Джон Войт женился на малоизвестной франко-канадской актрисе Маршелин Бертран, а в 1973 году у них родился первый ребенок, сын Джеймс Хейвен. Но к тому времени, когда Бертран была беременна Анджелиной, их вторым ребенком, в их браке уже наметился кризис. Говорят, что Бертран быстро устала от любовных похождений Войта — и, конечно же, он вскоре влюбился в актрису Стейси Пикрен, которую встретил на съемочной площадке фильма «Возвращение домой» (эта картина принесла ему «Оскар» за лучшую мужскую роль). И он оставил семью ради нее. К тому моменту, когда Анджелине исполнился год, ее родители расстались.

Первые несколько лет после развода Маршелин и дети оставались в Лос-Анджелесе, и Войт регулярно виделся с детьми. Но в 1982 году Бертран перевезла Анджелину и ее брата в Сниденс Лэндинг, находившийся в часе езды от Манхэттена, так как смог Лос-Анджелеса плохо влиял на ее здоровье.

И хотя Анджелина сказала: «Я не помню такого, чтобы отца не было рядом, когда я в нем нуждалась», и что она «никогда не сердилась» на него за то, что он бросил их, впоследствии эти двое будут демонстрировать необычайно натянутые, сложные и непостоянные отношения.

Со своей стороны Войт однажды заметил: «Она была младенцем, когда мы развелись, поэтому меня удивило, когда она сказала, что это страшно ранило ее».

По словам одной из учительниц подготовительного класса начальной школы, которая не захотела называть своего имени, Войт был очень заботливым папой: «Отец Анджелины постоянно забирал из школы их с братом.

Он всегда был где-то рядом. Не знаю, насколько хорошими у них были отношения, но могу точно сказать, что он выполнял свой отцовский долг». И родительская забота Джона не ограничивалась только привозом детей в школу и их отвозом домой. Согласно тому же источнику: «Он приезжал в день спортивных состязаний. Бывал в школе. Они жили в Пелисейдс, где обитали все знаменитые актеры, такие как Аль Пачино. Анджелина была всего лишь обычным маленьким ребенком, очень обаятельным, должна сказать. Она всегда была привлекательной девочкой».

Хотя отец и дочь не разговаривали с момента своей громкой публичной ссоры в 2003 году — когда Войт заявил прессе, что у его дочери «серьезные проблемы с психикой», — ясно одно, что ребенком Анджелина была, несомненно, папиной дочкой. По словам Войта, «Когда мы с Маршелин расстались, я усадил перед собой Энджи и спросил ее, с какой, по ее мнению, девушкой должен быть ее папа. Она подумала немного и ответила: „Ну, папочка, наверное, со мной, потому что я люблю тебя больше всего на свете“.

Войт испытывал не меньшую страсть к своей дочери, и во время интервью, которое они дали вместе в 2002 году, Войт описал Анджелине момент, когда она родилась: „Ты не помнишь этого, но когда ты появилась на свет из утробы матери, я взял тебя на руки и взглянул тебе в лицо. Твой пальчик подпирал щеку, и ты выглядела очень, очень мудрой, словно мой старый лучший друг. Я начал рассказывать тебе о том, как мы счастливы с твоей мамой, что ты у нас есть, и что мы будем всячески заботиться о тебе и наблюдать за малейшими проявлениями твоего характера и личности, чтобы помочь тебе раскрыть весь свой удивительный божий дар.

Я произносил эту клятву, и все, кто находился в тот момент в комнате, стали плакать. Но мы с тобой не плакали, а были полностью поглощены друг другом“.

Он признался, что после того, как его бывшая жена и дети переехали в Нью-Йорк, он очень сильно скучал по ним: „Энжи — настоящая комедиантка, а Джейми такой взрослый“, — делился он своими мыслями в тот период. Желая вовлечь детей в свою жизнь, даже несмотря на то, что они больше не жили вместе, в 1982 году Войт доверил своей дочери ее первую роль в кино: она сыграла Тош в фильме „В поисках выхода“ — картине о двух карточных игроках из Нью-Йорка, в которой он выступил в качестве соавтора сценария и актера. Выдерживая принцип семейственности, Войт также отдал своей бывшей жене Маршелин роль „девушки в джипе“, а роль Расти досталась его тогдашней подруге, Стейси Пикрен.

Стремясь к тому, чтобы дети понимали, чем занимается их отец, Войт часто брал их на съемки своих самых последних фильмов, включая „Чемпион“, в котором он сыграл бывшего боксера, пытающегося в одиночку воспитывать своего сына. „Для них это был немного тяжелый опыт“, — отметил Войт вскоре после выхода фильма в 1979 году. — Они оба начали плакать. Финальная сцена вызывала противоречивые чувства. Мне пришлось обнять их и объяснить, что папочка просто играет роль: на самом деле он не умирает, а все еще здесь, рядом с ними.

Понимаете, я не собираюсь отлынивать от своих обязанностей. Но я также реально оцениваю ситуацию. Я понимаю, что Маршелин может снова выйти замуж, и тогда другой мужчина войдет в их жизнь».

Когда отец взял их с собой на просмотр ленты «Столик на пятерых» в 1983 году, Джеймс и Анджелина, как и в предыдущий раз, с трудом смогли отделить реальность от вымысла. В фильме рассказывалось о детях, переживающих развод родителей, и, по словам Войта: «Увиденное глубоко тронуло их сердца, и они знали, что в какой-то степени картина касается меня и показывает, что в глубине души я страстно желаю быть рядом с ними».

Сам Войт рос в очень дружной семье — в тот период они жили в городе Йонкерс, штат Нью-Йорк — с родителями Элмер и Барбарой и братьями Барри и Джеймсом Уэсли. (Джеймс позднее сменит свое имя на Чип Тейлор и станет легендарным композитором, написавшим такие классические хиты, как Wild Thing и Angel of the Morning). Во многих отношениях он сам хотел быть идеальным семьянином, но что-то мешало ему. В интервью, которое он дал спустя год после развода с Маршелин, он признался: «Мне нравилась сама идея того, что дети забегают в комнату родителей и прыгают к ним в постель. Но я никогда не мог с полной уверенностью применить к себе такое слово, как „муж“.

В 2004 году в интервью Чип Тейлор подтвердил, что Джон на самом деле так никогда и не оправился от последствий своего решения оставить семью. „Джон был женат на очаровательной женщине (Маршелин). Я не знаю, почему у них не сложилось, но он влюбился в другую девушку и сбежал с ней.

Но и эти отношения оказались непрочными, и он, вероятно, оглядывается назад и чувствует огромную вину за то, что сделал. Он максимально старался быть хорошим отцом, но я не думаю, что он чувствовал себя комфортно, будучи сам в роли отца“.

Анджелина в прошлом защищала такую позицию, заявив: „Мой отец — идеальный пример артиста, который не мог быть мужем. У него была идеальная семья, но при этом что-то очень пугало его“. Как покажут позднее ее собственные отношения с противоположным полом, яблоко действительно упало недалеко от яблони.

Когда Джон расстался с женой, его карьера была на пике. В 1969 году он в одночасье прославился, сыграв Джо Бака, мужчину-проститутку в фильме „Полуночный ковбой“, а затем упрочил свои позиции, получив „Оскар“ за роль Люка Мартина, прикованного к инвалидному креслу ветерана вьетнамской войны, в картине „Возвращение домой“ 1978 года. И хотя впоследствии Анджелина воспользуется связями отца в Голливуде и его знанием актерского ремесла, внимание к его персоне со стороны поклонников в то время воспринималось ею в негативном ключе. В одном из интервью Войт признался, что дети „росли в тени моей славы, и поэтому я должен был проявлять к ним особое внимание. Недавно мы с детьми ужинали, и я заметил, что какой-то мужчина приближается к нашему столику. Он начал извиняться еще метров за десять, говоря: „О, извините, что потревожил вас… но вы так похожи… Это вы?“

Моя дочь Энджи, которая в тот вечер неважно себя чувствовала, посмотрела на него и сказала: „О боже, только не это снова“. И, конечно, мужчина сразу же сдулся“.

Несмотря на определенный дискомфорт, вызванный ее кочевым детством, Анджелина росла жизнерадостным ребенком. Она обожала смотреть диснеевский мультфильм про слоненка „Думбо“ (она говорит, что плакала, когда он обнаружил, что может летать), влюбилась в мистера Спока из фильма „Звездный путь“. К тому же она с радостью примеряла разные наряды и устраивала представления вместе со своим обожаемым старшим братом Джеймсом.

„Я постоянно во что-то наряжалась, — вспоминала она в 2001 году. — Мне в то время нравилось носить эти высокие пластмассовые каблуки“.

Они часто переезжали, и Анджелина росла с ощущением, что у нее никогда не будет своего дома. Вот как она вспоминает о том времени: „Я всегда мечтала о том, чтобы у меня был какой-то чердак с вещами, куда бы я могла вернуться и взглянуть на свое имущество“.

Они с братом находили друг в друге поддержку и всегда находили способы развлечь друг друга. Уже с пяти лет Анджелина любила наряжаться в мамину одежду, размалевывала лицо и устраивала шоу, в то время как брат снимал ее на камеру. Это сотрудничество продолжится вплоть до подросткового периода, после чего Анджелина сыграет во всех пяти студенческих фильмах Джеймса, которые он снимет во время учебы в калифорнийской Школе кинематографических искусств. Один из этих фильмов был награжден премией Джорджа Лукаса за режиссуру.

Став знаменитой, Анджелина Джоли всегда ассоциировалась со словом „секс“. Поэтому неудивительно, что в подготовительном классе начальной школы она стала членом группы под названием „Целующиеся девочки“.

Вспоминая свой первый опыт соблазнения противоположного пола, Анджелина призналась: „Я росла с четким осознанием себя. Я была весьма привлекательной в начальной школе и создала группу „Целующиеся девочки“. Мы преследовали мальчиков и постоянно целовали их — даже кусали их при этом, — а они только кричали. А потом несколько мальчиков остановились и начали раздеваться, и тогда у меня возникли большие неприятности“.

Такие неприятности, что ее родителей вызвали в школу, чтобы обсудить вызывающее поведение их дочери. Нет нужды говорить, что после этого „Целующиеся девочки“ прекратили свои игры.

Нельзя сказать, что Анджелина была такой типичной девочкой. В то время как большинство детей выпрашивали у родителей щенка или котенка, Анджелина была счастлива с домашней ящерицей по имени Владимир и змеей, названной в честь актера Гарри Дин Стентон. В одном из интервью она сказала: „Когда другие девочки хотели стать балеринами, я мечтала быть вампиром“. Другие девочки обычно писали имя нравившегося им мальчика на пенале для карандашей, а Анджелина постоянно рисовала лица пожилых людей, обнаженных женщин, кричащие рты и колючую проволоку, натянутую на глаза.

Но вскоре ее желание быть вампиром сменилось другим, более сильным желанием: стать директором похоронного бюро. Ее дедушка по материнской линии умер, когда Анджелине было девять лет, и его похороны вызвали бурю эмоций у впечатлительной маленькой девочки. Для большинства девочек ее возраста подобный опыт был бы слишком тяжел и вызвал бы страх перед смертью, но не у Джоли. Она была слишком увлечена деталями того, как должны проходить похороны, чтобы пугаться этого.

„Отец моей мамы умер, когда мне было девять лет. Он был удивительный, энергичный человек, но его похороны были ужасными“. Все были в истерике. Я считала, что похороны должны быть прославлением жизни, а вместо этого видела комнату, заполненную расстроенными людьми. Меня не пугает смерть, и это заставляет людей считать меня депрессивным человеком, хотя на самом деле я позитивна». Она сказала, что была «очень привязана к некоторым вещам, которые являлись традицией и корнями. Думаю, что, может быть, поэтому я обратила такое внимание на похороны».

Анджелина вспоминает, что, когда ей было десять лет, ее жизнь «стала не такой забавной», и после того, как Маршелин вернулась с детьми в Лос-Анджелес, у ее дочери все сильнее стал проявляться бунтарский характер. На самом деле приставание к мальчикам с поцелуями в начальной школе выглядело милой забавой по сравнению с тем, что должно было случиться вскоре. Вот как она вспоминает об этом времени: «Я всегда считала себя нормальной, но я не знала, будет ли мне комфортно жить в этом мире. Ребенком я много думала о самоубийстве: не потому, что я была несчастлива, просто я не считала себя пригодной для чего-то. У меня была бессонница, и я не спала всю ночь, думая, что это никогда не прекратится».

Анджелина сказала, что большую часть детства она провела, «смотря в окно в своей комнате и думая о том, что где-то есть место, где я, наконец, могла бы обосноваться и быть там счастлива. Меня тянуло куда-то».

Это чувство, вероятно, максимально обострилось, когда ее зачислили в среднюю школу «Беверли Хиллз Хай Скул», считавшуюся самой престижной и гламурной школой в Лос-Анджелесе. Ее одноклассники были богатыми, красивыми и испорченными; Джоли очень сильно от них отличалась. Несмотря на голливудский статус ее папы, когда она росла, в семье водилось не так уж много денег. Войт всегда славился своей привередливостью в выборе ролей, и он отказался от нескольких крупных ролей, так как считал, что они не для него.

Всем известно, что он отклонил предложение сняться в главной роли в фильме «История любви», несмотря на то, что ему было предложено 10 процентов доходов от проката фильма.

Войт гордился тем фактом, что он не испортил своих детей, заявив в 1979 году: «Я старался воспитать своих детей так, чтобы они знали цену деньгам. Так как у меня дома нет плавательного бассейна, то когда мы хотим поплавать, нам приходится получать разрешение воспользоваться чьим-то бассейном. Я осознаю ценность различных вещей и хочу, чтобы мои дети тоже научились этому».

Семья Анджелины жила довольно скромно по сравнению с семьями ее сверстников, и вместо того, чтобы прокатывать кредитную карту отца на Родео Драйв, большую часть одежды актриса покупала в магазинах секонд-хенд — «Аардваркс» в Пасадене был одним из самых любимых ее мест. Как и у большинства девочек-подростков, у нее тоже было несколько комплексов по поводу своей внешности, и ее периодически дразнили за брекеты, очки, которые она носила, и за то, что она такая тощая. И хотя сейчас ее раздутые, словно от укуса пчелы, губы являются одной из наиболее заметных ее черт, в тот период она получила жестокий урок того, что все, что делает тебя непохожим на других в нежном возрасте, однозначно плохо.

Словно бы стремясь упрочить свою репутацию аутсайдера, Джоли также регулярно окрашивала волосы и постоянно носила одежду своего любимого черного цвета.

Многие из гламурных одноклассниц Анджелины подрабатывали моделями, и, желая немного заработать себе на карманные расходы, Джоли попыталась начать карьеру модели, несмотря на то, что сама считала себя смешной в этой роли. И хотя сейчас в это верится с трудом, учитывая тот факт, что ее часто называют одной из самых красивых женщин в мире, первоначально ее попытки посоревноваться с другими моделями не увенчались успехом, и агенты заявили ей, что она «слишком маленькая, слишком толстая, покрытая шрамами и так далее». Шрамы, которые агенты назвали в качестве отговорки, чтобы не брать ее на работу, она нанесла себе сама — Джоли начала делать это в возрасте четырнадцати лет, пытаясь избавиться от своих подростковых страхов. Анджелина впоследствии признается: «Тринадцать, четырнадцать лет — это было плохое время. Да уж, очень плохое». Настолько плохое, на самом деле, что она вспоминает, что «больше не хотела ни с кем общаться». Хотя она никогда не оправдывала своего поведения, Анджелина была весьма откровенна, вспоминая тот период: «В то время мне пришлось нелегко, так как я ощущала себя пойманной в ловушку, и я резала себя, так как чувствовала, что таким образом отпускаю что-то. Это было что-то настоящее». Эта потребность «чувствовать» всегда была одним из пристрастий Джоли, и актриса призналась, что в детстве ей нравилось, только когда к ней прикасаются определенным образом. «Мне не нравится, когда меня легонько касаются, — поведала она. — Понимаете, мне нравится, когда меня хватают и крепко держат, когда кто-то не хочет меня отпускать, и я ненавижу, если до меня дотрагиваются как-то иначе.

Так же, как и с рукопожатием: мне не нравится легкое рукопожатие. Если вы хотите пожать мне руку, делайте это правильно».

Джоли, несомненно, знала, чего она хочет в плане физического контакта со своим первым бойфрендом, и, как мы обнаружим, последствия такого поведения зачастую едва ли не представляли угрозу для жизни.

Подобно большинству детей из неполных семей, Анджелина была специалистом по манипулированию своими родителями, которые соперничали друг с другом за право оказывать основное влияние на ее жизнь. Когда семья вернулась в Лос-Анджелес, Войт смог видеться с детьми по вторникам, четвергам и каждый уикэнд. В интервью, которое он дал в 1987 году, Войт признался, что даже в возрасте двенадцати лет его дочь знала, как обвести его вокруг пальца. «Она может растянуть 45 минут, которые требуются для выполнения домашнего задания, где-то до полутора часов, вспоминая что-то и подкалывая меня, а потом дурачась. Мне доставляет удовольствие, что я провожу это время вместе с ней. Мы просто хохочем и кричим, и немного достаем Джейми, у которого совсем иной характер». Здесь Войт выглядит любящим отцом, но уже тогда актер осознавал зачатки бунтарского характера Анджелины. В 1987 году он описывал свою дочь, как «неординарную и, возможно, немного похожую на меня — что, наверно, сбивает с толку — потому что она сообразительная, у нее богатое воображение, она очень активная, ей нужно быть постоянно чем-то занятой, и я восхищен ею. На данный момент она немного напоминает такого мудрого парня — особенно со мной! Еще с младенчества она не позволяла помогать ей в чем-то, даже когда учила алфавит.

Она обычно говорила: „Нет! Я сделаю это. Я сделаю это“. И в этом она вся».

К сожалению, к тому времени, когда ей исполнилось тринадцать, Анджелина заигралась в эту роль «мудрого парня» и совершенно слетела с катушек.

Если Анджелина не ладила со своими одноклассниками в школе Beverly Hills High School, то учителя тоже были для нее чужими. Совершенно не зная, как вести себя с ней, они обратились за помощью к психотерапевту.

«Они записали к нему… всех детей, чьи родители развелись, — вспоминает Джоли о том времени. — Одна женщина-психотерапевт обычно говорила, что во всем виноваты наши „группировки“. Ей казалось, что мы, бедные дети, никогда не сможем адаптироваться к жизни. Я уверяла ее в том, что я хорошо адаптировалась, но по какой-то причине ей хотелось, чтобы все было наоборот. В конце концов я выдумала для нее какую-то сказку — о, как же она была рада! С тех пор я не верю в психотерапию».

Войт разделяет мнение своей дочери по поводу того, какое влияние оказывает на детей развод, и добавляет: «Легко свести любые проблемы ребенка к разводу. Но нужно спросить себя, почему они появились».

Анджелина высказала свое отношение к беседам с психотерапевтом, то же самое не преминули сделать и ее учителя, и в одной из оценочных характеристик, которые давались после этих бесед, ее назвали «необузданной» и «склонной к асоциальной психопатии». Обычно Джоли не пугал этот ярлык, и она честно признается: «С самого детства меня называли социопаткой».

(По иронии судьбы впоследствии она сыграет социопатку в фильме «Прерванная жизнь», и эта роль принесет ей «Оскар».)

Но с кем бы Джоли ни водилась, со слов ее старой школьной подруги Джин Робинсон становится ясно, что она не пользовалась большой популярностью среди своих сверстниц. На самом деле ее репутация пожирательницы мужских сердец сложилась задолго до того, как она стала знаменитой. «Когда ей было четырнадцать лет, учась в Beverly Hills High School, она влюбляла в себя семнадцатилетних мальчиков, — вспоминает Джин. — Как только они начинали страстно ее желать, она бросала их. Для нее это была просто охота».

И, по словам Джин, Анджелина охотилась не только на мальчиков. «То же самое происходило и с девочками. Энджи могла запудрить тебе мозги, так что ты уже считала ее своей лучшей подругой, а потом просто больше не разговаривать с тобой. Подобный вид жестокости — довольно распространенное явление, но у Анджелины это получалось чертовски хорошо».

Джин также высказалась по поводу скромного достатка семьи Анджелины: «Она жила в квартире в том квартале Беверли-Хиллз, где не живут по-настоящему богатые люди. Она намеренно старалась отличаться от других и не хотела иметь ничего общего с богатыми детками. У нее было серьезное пристрастие к ножам. Там были все виды ножей — перочинные, кухонные. Она могла ловко извлечь из кармана нож и начать с ним играть».

Что касается взаимоотношений Анджелины и коллектива, Джин объясняет, что «в начале девяностых в Беверли-Хиллз строго придерживались традиций, и каждый должен был соблюдать их и получать хорошие отметки. Одежда должна была быть опрятной, а у выпускников средней школы — очень дорогой и стильной. Местом, где тусовались и делали покупки, был „Беверли Центр“, огромный торговый комплекс в Западном Голливуде, или Родео Драйв для девочек с папиной кредиткой.

Энжи не хотела иметь с этим ничего общего. Она проводила время на Сансет-стрип в панк— и рок-клубах и делала покупки в панковских магазинах на Мел-роуз».

Джоли признается: «Я сама была в школе панком. Я не выглядела правильной и, такой, привлекательной. И я всегда казалась интересной, или странной, или мрачной… Я обычно носила черные ботинки, рваные джинсы и старый пиджак и чувствовала себя так более комфортно. Я не собиралась притворяться умной, правильной, сосредоточенной на учебе девочкой.

Мне были больше понятны какие-то мрачные, унылые вещи, вызывающие эмоции».

Что касается влечения Джоли к готическому стилю, Джин говорит следующее: «Она носила кожаные вещи, рваные джинсы, какие-то отвратительные ботинки с каблуками-стилетто. Дети боялись ее, учителя тоже. Не думаю, что в школе „Беверли Хиллз Хай Скул“ был кто-то похожий на нее».

Несмотря на то, что на нее смотрели с презрением за то, что она посмела быть другой, этот негативный фактор, похоже, радовал непокорную Анджелину. И она бы, наверно, расстроилась, если бы ее воспринимали нормально.

Оценивая теперь ее отказ придерживаться этикета в одежде, принятого в Беверли-Хиллз, нам, вероятно, следует скорее восхищаться ее поведением, чем презирать. Но совершенно ясно, что ее сверстники боялись эту девочку, которая не воспринимала всерьез социальные запреты. Вот как Джин говорит о сеансах беседы Джоли с психотерапевтом: «Она ходила туда примерно три раза в неделю. Обычно она говорила что-то типа: „Я пошла на терапию“, словно это был урок математики. Но сеансы нисколько не изменили ее. Я думаю, что к тому моменту, когда сеансы закончились, сама врач нуждалась в терапии».

Но не все сверстники Анджелины были столь же беспощадны к ней. Кто-то, в частности, вспоминает определенную неуверенность в ее характере. «Я не говорю, что она не была дикой. Она действительно была такой. В ней чувствовалась ранимость, она прятала в душе много боли. Я думаю, что она была глубоко ранена разводом родителей и тем фактом, что ее отец продолжал жить собственной жизнью и, по большому счету, оставил ее одну. Время от времени он приезжал к ним, и они ходили куда-то вместе. Однажды они были на церемонии вручения „Оскара“.

Но она хотела, чтобы папа был постоянно рядом, а не в день оскаровской церемонии. Это ранило ее и заставило стать внешне максимально жесткой, чтобы не показывать свою боль».

Возможно, самым большим откровением является следующий фрагмент, принадлежащий тому же источнику, где говорится о глубоко укоренившихся в душе Джоли амбициях. «Она была очень умной и, по своему, дисциплинированной. Анджелина очень быстро увлеклась актерской игрой и добилась в этом деле успеха уже к пятнадцати или шестнадцати годам. Она всегда говорила, что хотела бы не идти по стопам своего отца, а превзойти его в профессии, что она и сделала».

Ее дядя, Чип Тейлор, также явственно видел бунтарские качества своей племянницы. «Энджи всегда была таким ребенком, который считает себя трудным, — говорит он. — Я никогда не относился к ней, как к трудному ребенку, потому что я общался с реальными хулиганами, а она скорее напоминала ребенка из Голливуда, который что-то изображает из себя в своей байкерской одежде».

Подчинение каким-то правилам явно не стояло в приоритетах Анджелины, и неудивительно, что ее первый серьезный бойфренд не особо вписывался в стандарты отличника-спортсмена. «Будучи подростком, она могла делать практически все, что ей вздумается, — говорит Джин. — Когда ей было четырнадцать лет, она влюбилась в панка примерно шестнадцати лет. Он был такой же дикий».

Вместо того чтобы запретить своей дочери видеться с этим парнем и, тем самым, поставить в будущем под угрозу свои с ней отношения, Бертран четко понимала, что самым лучшим способом в данном случае будет просто присматривать за дочкой. Поэтому она разрешила Анджелине привести мальчика жить к ним домой.

Анджелина призналась: «Я потеряла девственность в возрасте четырнадцати лет. Мы были в моей спальне, на моей территории, где я чувствовала себя наиболее комфортно и не была в опасности. Я была очень юна, но дети в этом возрасте делают много странных вещей и становятся очень неразборчивыми. Мы жили вместе в моем доме с мамой в течение двух лет. Так что мне не нужно было прятаться. В отличие от других девочек, я не ходила по вечеринкам и не торчала на улице».

Возможно, она и не пряталась, но, по словам ее школьной подруги Джин, поведение Анджелины все равно оставляло желать лучшего. «Она вела довольно странный образ жизни, но ее мама постаралась максимально сгладить все проблемы. Анджелина красила волосы в красный цвет и сделала пирсинг. Это был настоящий кошмар. Вместе со своим бойфрендом они бродили по самым темным улицам, где были панк-клубы, и проводили там все свободное время. Именно тогда она начала терять всякий интерес к школе».

Анджелина впоследствии оправдывала свое решение поддерживать серьезные отношения в столь раннем возрасте, заявив: «Можно ли быть когда-нибудь эмоционально готовым к такому роду отношений? Он жил в нашем доме с моей мамой и братом, так что мы не были сами по себе. И я всегда могла обсудить с мамой любые свои проблемы.

Она была более чуткой и понимала, что происходит, в отличие от большинства матерей. Она знала, что я нахожусь в том возрасте, когда ребенок начинает испытывать различные соблазны. И либо это произойдет при каких-то странных обстоятельствах, либо в моем доме и в моей комнате».

Анджелина всегда настойчиво подчеркивала, что именно мама, а не отец привила ей любовь к актерскому ремеслу, учитывая тот факт, что именно она регулярно водила детей в театр и кино.

Но одну вещь ее мама все-таки не могла предсказать: что эти походы вызовут у дочери страстное влечение к ножам. «Я пошла на Фестиваль Ренессанса, когда была еще маленькой девочкой, и там были все эти ножи. В них есть что-то по-настоящему красивое и традиционное. Разные страны имеют разное оружие и клинки, и для меня они по-своему красивы. Так что я начала коллекционировать ножи. Я начала собирать оружие с самого раннего детства».

Семя было брошено. И ее близкие отношения с панком позволят Анджелине в будущем преодолеть традиционные границы, используя ножи, которые она нашла столь привлекательными. Вот как она вспоминает о том времени: «Кто-то ходит по магазинам — а я режу себя. Я начала заниматься сексом, но мне не хватало просто секса, эмоционально мне требовалось что-то еще. Мои эмоции буквально рвались из меня. В ту минуту, когда я страстно желала чего-то настоящего, я схватила нож и порезала своего друга, а он порезал меня. Он был действительно хорошим человеком, славный парень — в нем не было ничего пугающего или отталкивающего. Нас объединяла какая-то тайна, мы были покрыты кровью, и мое сердце бешено колотилось, во всем этом чувствовалась опасность.

Жизнь вдруг стала более ощутимой и настоящей, по сравнению с обычным сексом. Это казалось таким простым и таким честным. Но теперь мне пришлось скрывать все от мамы, пряча вещи и нося марлевые повязки в школу».

Она также добавила: «Это была отчаянная потребность чувствовать. Когда я была подростком, у меня не было своего „я“. По мере моего взросления я жила жизнью персонажей, которых я играла, и потерялась среди различных аспектов своего „я“». Как-то во время занятия садомазохистским сексом Джоли попросила своего любовника провести лезвием по ее челюсти, в этом месте у нее до сих пор остался едва заметный шрам.

«Оглядываясь назад, — говорит Джоли, — я понимаю, что этот парень был нужен мне для того, чтобы помочь освободиться от своих эмоций, и я расстраивалась, когда он не мог помочь мне».

Нанесение увечий тоже не помогло ей — на самом деле это чуть не стоило ей жизни. После одного инцидента, когда Джоли полоснула себя по шее, вырезала на руке букву «Х» и искромсала себе живот, ее на «Скорой» отправили в больницу. «Я чуть не вскрыла себе яремную вену, — призналась она в 2000 году. — К тому времени, когда мне исполнилось шестнадцать, я полностью излечилась от этого пристрастия».

Может быть, тот факт, что она излечилась от пагубного пристрастия, или пережитый ею опыт возвращения с того света положил конец ее отношениям с другом-панком. Какой бы ни была мотивация, Анджелина явственно чувствовала, что пришло время двигаться вперед. «Когда ей исполнилось шестнадцать, Энджи решила, что уже достаточно пожила вместе с мамой и с бойфрендом, — говорит Джин. — Она арендовала квартиру в доме на противоположной стороне улицы и переехала.

Бойфренд решил, что он переезжает вместе с ней, но она выставила его, и на этом их отношения закончились».

Сама Анджелина описала этот эпизод как «жесткий разрыв. Эти отношения напоминали брак. Он много кричал, и это выглядело как настоящая драма, которой мне совсем не нужно было».

Неизвестно, была ли Бертран рада избавиться от своей неуправляемой дочери, но соседи точно были рады. Один из них вспоминает случай, когда пришлось вызвать полицию из-за громкой музыки, раздававшейся из ее квартиры ранним утром. «Боже мой, они могли и мертвых поднять, танцуя и крича под включенную на полную катушку музыку. Для нас было счастьем, когда она переехала».

Вспоминая об этом теперь, Джоли понимает, насколько сильно она потворствовала своим капризам, будучи подростком, беспокоясь по поводу тех вещей, которые, по большому счету, ничего не значили. Говоря о том времени, актриса сказала: «Сейчас я думаю, что, если бы кто-то взял меня, четырнадцатилетнюю, и отправил куда-нибудь в Среднюю Азию или в Африку, я бы поняла, насколько я эгоистична и что существуют реальная боль, реальная смерть и другие реальные вещи, с которыми нужно бороться. И я бы не стала тратить столько сил на борьбу с собой».