Ангел Петя

Для реализации глобальных замыслов лучшие силы арханов были брошены на формирование земных религий, способствующих укреплению мира ангелов. Во всех придуманных в те времена культах добровольный уход из жизни объявлялся тяжким грехом и исключал малейшую возможность попасть в Рай, как бы он не назывался – Страной удачной охоты, Валгаллой или Эдемом, но всех проблем это не решило. Вскоре выяснилось, что за религиями нужно ухаживать, как за плодовыми деревьями. Подобно яблоне, начинающей со временем приносить мелкие и горькие плоды, оставленная без присмотра религия, за сотню-другую лет делалось собственной противоположностью. В зависимости от обстоятельств, появлялись самые неожиданные отклонения от изначальных, тщательно продуманных догм. Многие из этих отклонений были очень опасны для мира ангелов. Здесь было объявление женщины существом второго сорта, массовые человеческие жертвоприношения, культ самоубийства, запрет на изображение человека и Богов – всего сразу и не упомнишь. Борьба с отклонениями была очень тяжелой и не всегда приносила нужные результаты. Промучившись несколько тысяч лет, арханы поняли, что за мутацией нескольких тысяч культов уследить невозможно, и взяли курс на унификацию и глобализацию религий.

– Кажется, в Японии, большого успеха в части порицания самоубийств достичь не удалось, там до сих пор встречаются проявления культа ритуального самоубийства, – озабоченно заметил Петя. Он внезапно ощутил себя настоящим арханом и ответственным за судьбу своего нового мира.

Оказалось, что в странах, подобных Японии, упор издавна делался не на осуждении суицида, а на культе предков, обеспечивающем благоденствие ангелов, которые, в сущности, и есть эти предки.

Пхубу еще долго рассказывал, как именно арханы защищают свой мир. Стало ясно, что вмешательство в жизнь людей производится регулярно, глобально и по незначительным, на первый взгляд, вопросам. Основным орудием воздействие на человечество оказалась мода. За несколько последних десятилетий арханы приложили руки к таким не связанным между собой вещам, как мода на изучение своей родословной и английского языка, гонение на курильщиков (к вопросам здоровья отношения, разумеется, не имеющее), увлечение кроссвордами, йогуртом и вегетарианством. Европейские и американские адепты восточных религий, борцы за права сексуальных меньшинств и сохранение озонового слоя Земли, сами того не ведая, были арханскими агентами влияния. Петя недоумевал, почему арханы свои возможности воздействовать на людей тратят на какую-то ерунду – ведь вместо этого можно было бы предотвратить массовое уничтожение людей их собственными правительствами в двадцатом веке, или не допустить войн, унесших за последние сто лет миллионы жизней. Похоже, Пхубу знал ответы на эти вопросы, но прямо отвечать не стал:

– Все куда сложнее, чем ты думаешь, Петр. Приведу лишь один пример. Представь себе, что удалось избежать атомной бомбардировки Японии в тысяча девятьсот сорок пятом. К чему бы это привело?

– В живых остались бы сотни тысяч людей, и многие из ангелов не потеряли свои крылья.

– Верно. А спустя десяток-другой лет две великих державы закидали бы друг друга водородными бомбами, и счет жертв пошел бы на многие миллионы. Этого не произошло, лишь из-за ужаса, пришедшего из Хиросимы и Нагасаки.

Петя надолго умолк и, лишь спустя несколько минут, задумчиво произнес:

– Трудно быть богом.

– Еще труднее, чем думаешь. Ты еще не знаешь про разногласия среди арханов. Среди нас есть изоляционисты, деикраты, антропофобы – это еще не полный перечень тех, кто не скрывает своих убеждений. А где-то, неизвестно, где именно, бродят еще четыре архана и не идут на контакт с остальными. Кто они? Что у них на уме? – никто не знает.

– Пхубу, почему ты считаешь, что о том, что ты рассказал, не должны знать мои друзья? Почему на всех твоих рассказах стоит наивысший запрет?

– Честно говоря, лично я многое из изложенного не стал бы скрывать, но существуют определенные традиции, и я их не могу нарушить. Такое разрешение может дать лишь Совет арханов. Обращаться к Совету я бы сейчас не стал, ты еще слишком мало знаком с нашим миром. Потерпи. Может быть, когда-нибудь потом.

Петя замолчал, о чем-то думая, и вдруг попросил:

– Пхубу своди меня на Землю. Я не буду ни во что вмешиваться. Честное слово! Я сам не понимаю, зачем мне это надо. Просто, очень хочется.

Глава XIX

Культ Стебнéвы набирал силу. Не желая потерять голоса ни одного верующего, сторонники богини-свиньи объявили общественные преобразования под девизом «дисциплина и покорность». Согласно новым законам, все жители номосов, должны были трижды в день в определенные часы возносить молитвы к Стебнéве. Можно предположить, что вскоре из мира Богов сообщили, что принятые меры не принесли ожидаемого результата – кажется, жители просто игнорировали предписанные молитвы. Решение нашлось быстро: жителей обязали три раза в день присутствовать на групповой молитве в храме. Похоже, что и это не дало успеха. Наверное, людям, которые работали на большом расстоянии от ближайшего храма, удавалось отбояриться от групповой молитвы, объясняя, что, если выполнять идиотский приказ, то весь день будет состоять из путешествия на молитву и обратно, а работать будет некогда. Хитрый маневр злоумышленников, прикинувшихся радетелями продуктивного труда, не прошел. В храмах были введены журналы посещения молитв. За правильностью ведения журналов наблюдали специально назначенные люди, которые, тем самым, не могли заниматься продуктивной работой, если бы и захотели. Впрочем, они не слишком хотели – на такие должности соглашаются особенные люди.

Оказалось, что попасть во плоти на Землю не так-то просто. Для этого нужно хорошенько зарядить крылья энергией.

– Ищи уходящих сам, – предложил Пхубу, – тебе нужна практика.

Петя прикрыл глаза и стал медленно крутить воображаемую ручку радиоприемника в поисках чужой боли. Вскоре он почувствовал смертную тоску уходящего ангела и, ни слова не говоря, свечой ушел вверх.

– Знаешь, – поделился он со спутником, летящим рядом в мерцающем эфире, – я уже не так страдаю от чужой боли.

– Взрослеешь, – улыбнулся тот. – Но имей в виду, что за очерствением следует безразличие, а за безразличием смертельная скука и смертельная тоска. Держись срединного пути.

Подворье имело стандартную для небогатого ангела планировку – лужайка с несколькими деревцами и жилище посредине. Правда, само жилище оказалось необычным. Пете уже встречались дворцы и городские квартиры, респектабельные особняки и садовые домики, чумы, шалаши и иглу, но такого он еще не видел. Этот ангел жил под землей. Арханы подошли к входу – земляным ступенькам, ведущим вниз. Встав на верхнюю ступеньку, Петя тут же сбил настройку своего воображаемого радиоприемника – тоска уходящего ангела, уже не воспринималась, как собственная, но ощущение вызывало крайне неприятное. Ангел, сидевший в традиционной для уходящего позе, уткнув лицо в ладони рук, услышал шаги и поднял глаза на вошедших. Его худое лицо просветлело:

– Слава Богу, вы меня нашли! – слова были произнесены громко и на совершенно современном русском языке.

– Здравствуйте, – приветливо сказал Петя, – и в который раз попытался предотвратить уход несчастного ангела:

– Теперь у вас все будет хорошо. У вас появится настоящий дом и будет много друзей.

– Теперь все точно будет хорошо, раз меня нашли. Я уж не знаю, сколько здесь. Часы куда-то потерялись, а солнце совсем не движется. Я думал, что умру от голода. Сначала, живот сильно подводило, а теперь прошло. Правда, чувствую себя квелым, как муха вареная. Какое сейчас число? Хорошо, что вы пришли, спасибо огромное, я думал с ума сойду, такая тоска навалила. Скажите, война уже закончилась? Хорошо, что так скоро, уборочную не пропустим.

Задумавшись на миг, Петя сообщил, что число сегодня – двадцать девятое, не став уточнять ни месяца, ни года.

– Расскажите, как вы сюда попали, – попросил он, присаживаясь рядом со страдающим ангелом.

Ангела звали Иван Семенович, он работал в небольшом колхозе зоотехником. Когда стали приближаться немцы, ушел со всеми мужчинами в лес, в партизанский отряд. Оружия ему не дали, сказали, что отряду нужен врач, и Ивана Семеновича нужно беречь. Обещанной связи с «центром» не было, и мужики, не дождавшись распоряжений из обкома, на второй день взяли оружие и пошли на разведку. Вернулись довольные – в деревне оказалось всего три фрица. Их нашли, когда те купались в речке Устрице. Фашистские мундиры и оружие валялись у воды. Когда фашисты увидели мужиков с ружьями, тут же попытались рвануть на другой берег, да не тут-то было – всех положили прямо в реке – в патронах были жаканы, а стреляли мужики хорошо, дай бог каждому. Забрали трофеи и вернулись в лагерь. А ночью началась стрельба и взрывы, видать фашисты нашли партизанский лагерь. Ивана Семеновича контузило, и он потерял сознание. Когда очнулся, подумал, что ослеп – в глазах был лишь серый туман с искрами. Кричать не стал, вдруг немцы рядом. Потом он много раз засыпал и просыпался, часто терял сознание. Как-то раз, открыв глаза, обнаружил себя в этой землянке, точь-в-точь такой, как у них в лагере. Догадался, что свои его отыскали и перетащили сюда. Из-за контузии двигаться было тяжело, поэтому на воздух выбирался всего несколько раз, а так, все больше отлеживался здесь, ждал, как за ним придут и, наконец, дождался. Лицо ангела расплылось в счастливой улыбке.

Петя потрясенно слушал. Он понял, что произошло – почему-то зоотехник не встретился со своим гуру и, из-за этого, провел в забытьи больше шестидесяти лет. Петя мысленно подкрутил ручку своего приемника и настроился на волну ангела – тоски не было, была тихая светлая радость. Теперь следовало хорошенько подумать, прежде чем объяснить, как обстоят дела на самом деле.

– У нас тут с собой еда есть, сейчас принесу. Курить хотите? – и, мягко отстранив рукой Пхубу, Петя выбрался из землянки. Наверху быстро сотворил полбуханки мягкого белого хлеба, большую кружку молока, пачку Беломора и тут же вернулся. Вернулся, чтобы застать последние секунды ангела-партизана – эфир уже успел пожрать его грудь и стремительно расширялся во все стороны.

Совсем скоро Петя с Пхубу висели одни в мерцающем сумраке. Только что выпитая энергия иногда напоминала о себе небольшими толчками в крыльях, рядом плавали полбуханки хлеба, кружка и пачка папирос.

– Получается, что подворье было сотворено им самим, раз тоже исчезло, – заметил Пхубу.

– Почему он ушел, ведь ему было хорошо? – потрясенно спросил Петя.

– Необратимые разрушительные процессы зашли слишком далеко, – объяснил приятель, – назад уже было не повернуть.

Петя немного помолчал, собираясь с мыслями, вспомнил, зачем они здесь, отметил изумрудные сполохи в крыльях и сказал:

– Кажется, я готов. Давай, двигаться на Землю.

– Ты будешь готов, когда твои крылья сделаются желтыми. Для этого нам вдвоем нужно будут проводить еще пять-шесть ангелов.

– Постой, я не готов сразу. Мне нужно прийти в себя.

– А сразу и не получится. Нужен перерыв минут тридцать. А пока, полетели ко мне.

– Петр, если хочешь, давай будем провожать по отдельности, каждый сам. Тогда достаточно будет по три ангела на брата, – спустя полчаса предложил Пхубу.

Петя подумал, что три мертвых ангела – это лучше, чем шесть и согласился.

– Встречаемся у меня! – голос Пхубу раздался в Петиной голове, когда бывший монах уже взлетел и успел превратиться в небольшую точку на голубом небе.

Пете повезло. Все три ангела, которых он проводил (все три, почему-то женщины), оказались изможденными существами, висящими в эфире совсем без одежды. Поговорить удалось лишь с одним, да и то, разговором назвать это было сложно – несколько слов на незнакомом языке, произнесенных усталым голосом.

Когда Петя с воздуха увидел Пхубу, поджидающего его внизу, крылья монаха горели жарким желтым светом.

– Я готов, можно лететь! – мысленно крикнул Петя, любуясь солнечным цветом своих крыльев.

Ничего не ответив, огненнокрылый ангел взлетел, тут же оказался рядом с Петей и молча сделал знак рукой, мол, следуй за мной.

В эфире Петя стараясь не отставать от летящего впереди Пхубу, пытался определить направление полета, но тщетно. Через стандартные две минуты возникла привычная картина: в мерцающем мраке появилась яркое пятнышко, вскоре выросшее до стандартных размеров луны в ночном небе, потом еще увеличилось, а через пару секунд проявились знакомые очертания земных материков.

– Никогда даже и не мечтал побывать на орбите Земли, – мечтательно произнес Петя.

– Пока что, мы еще в эфире, а не в мире людей. Но скоро будем уже там, лети за мной!

– Зачем нам Африка? – возмутился Петя, когда ему удалось сориентироваться. Получилось это не сразу, из-за того, что знакомый глобус лежал на боку. – Я домой хочу, в Москву!

– Как-нибудь в следующий раз, – пообещал монах, – а будешь скандалить, мы тут же разворачиваемся и летим назад, – Петя тут же присмирел и умолк.

Приземлились на севере континента, вроде бы, в Тунисе, посреди каменистой пустыни. Было жарко, и Петя решил, что глоток прохладной воды сможет доставить удовольствие. Он протянул руку, ожидая ощутить в ладони прохладный пластик бутылки, но ничего не произошло – способности архана остались где-то в мире ангелов.

– Начинаем обучение. Для начала, попробуй сделаться невидимым, – сказал Пхубу; он уже успел присесть на небольшую скалу, торчащую из земли.

– Как это?

– Примерно так, – голос приятеля прозвучал в голове, но на скале уже никого не было.

– Объясни, как это сделать?

– Очень просто. Пожелай быть невидимым.

Петя пожелал, и для проверки посмотрел на свою ладонь. Та никуда не исчезла.

– У тебя получилось, – голос невидимого Пхубу раздался совсем рядом. Оказалось, что он уже слез со своего каменного трона и вплотную приблизился к Пете. – Сам себя ты всегда будешь видеть.

– А как я могу знать, видно меня сейчас со стороны, или нет?

– Запомни сейчас свои ощущения, затем верни себе видимость и сравни с тем, что чувствуешь.

– Кажется, понял, – вскоре сообщил Петя. – Сейчас я снова невидим, да?

– Да. У тебя все получается. Между двумя крайними есть еще одно состояние, когда я смогу тебя видеть, а жители этого мира – нет. Со временем ты его нащупаешь. Кроме того, можно регулировать прозрачность тела. Но пока обойдемся без этого. А теперь займемся бесплотностью. Ты ведь умеешь проходить сквозь стены? Вот такое состояние нужно поддерживать в себе непрерывно, и ты сделаешься бесплотен.

– А как же я ходить буду? – удивился Петя. – Мне от земли ногами отталкиваться надо.

– Тебе знакомо понятие «психологическая метафора»?

– Слышал от Булгарина, но не особо понял.

– Для простоты, можешь считать, что ты не идешь, а низко летишь, и при этом перебираешь ногами. Нет, стой, не так. Бог с ней, с метафорой. Просто иди, сохраняя бесплотность. Ты же сквозь стену проходишь, а не пролетаешь, так что, всё это давно умеешь делать. Кстати, имей в виду, в бестелесном состоянии тебя будут ощущать некоторые животные, например, собаки.

– Покусать они меня могут?

– Конечно, нет.

– Ну и пусть себе ощущают, мне не жалко! – вынес легкомысленный вердикт Петя. – А чем сейчас займемся?

– Погуляем, на людей посмотрим. Себя, правда, показывать не станем. Полетели!

Поднявшись ввысь, Петя осмотрелся. Слева виднелись горы, а справа да самого горизонта простиралась пустыня. Пхубу направлялся к горам.

– Ты сейчас видим только для меня?

– Разумеется, да. Но нам случается летать и не скрываясь. Иногда легенды и слухи, порождаемые такими полетами, могут помочь в нашем деле. Но сегодня не такой случай.

Внизу обнаружилось стадо каких-то животных. С небес они казались совсем крошечными, не больше мышей, поэтому Петя не сразу признал в них верблюдов.

– Давай, спустимся, – предложил Петя, и, не дожидаясь ответа, устремился к сборищу симпатичных одногорбых парнокопытных. Далее случилось странное: верблюды были еще далеко, а нашему архану пришлось применить аварийное торможение, чтобы не врезаться в песок. Эту забавную шутку с Петей сыграл размер верблюдов – вскоре выяснилось, голова самого высокого из них располагалась чуть выше колена архана.

Это не они маленькие, а я большой, сообразил Петя, вспомнив комментарии своего буддистского приятеля по поводу мира богов.

– Пхубу, а как такие крупные мужчины, вроде меня, ухитрялись входить в женам человеческим в Атлантиде?

– Может быть они, как и ты, начинали со знакомства с верблюдами? – предположил веселый монах, и уже на полном серьезе добавил:

– Всему свое время, Петр. Не стоит сейчас останавливаться на частностях. Кстати, ты еще людей не видел – очаровательные и изящные крошки. Не любил в детстве в куклы играть?

Не обращая внимания на ехидные шуточки приятеля, Петя попытался подойти вплотную к верблюдам. Те шарахнулись и дружно побежали прочь. – Трусы! – крикнул им вслед уязвленный архан, – а еще называете себя кораблями пустыни!

Верблюды, не отвечая на оскорбление, отбежали метров на триста и принялись подбирать что-то с земли. Наверное, верблюжьи колючки.

– Пойдем, на людей посмотрим, раз уж мы тут, – предложил Пхубу, но не пошел, а полетел. Петя последовал за ним.

Пролетели над оазисом. Петя не поленился быстро спуститься, чтобы помериться ростом с пальмой. Он рассчитывал оказаться выше, но пальма победила с явным преимуществом. В отместку Петя сорвал с вершины крупный, размером с небольшое яблоко, плод (для этого ненадолго пришлось отказаться от бестелесности) и сунул его в рот. Плод вязал язык и почти не имел вкуса.

– Это финики. Они еще не созрели, – пояснил эрудированный монах.

Петя сообразил, что засунул в рот не один финик, а целую гроздь, и, отплевываясь, бросился догонять приятеля. Через двадцать минут полета впереди показался большой холм, усеянный невысокими постройками. То там, то здесь вверх поднимались струйки дыма. У подножья холма паслось несколько крошечных верблюдов.

– Кто там живет?

– Троглодиты.

– Шутить изволите? – обиделся Петя. – Они же давно все вымерли, думаешь я только математикой интересуюсь?

Оказалось, монах и не думал шутить. Хотя в умах большинства людей троглодиты неотделимо перемешались с питекантропами, изначально этим словом древние римляне называли своих современников – жителей пустыни, берберов. За прошедшие века Римская империя исчезла, народы населяющие ее по нескольку раз успели поменять названия, а берберы так и остались берберами и троглодитами. Кстати, слово троглодит означает, всего лишь, «живущий в пещере», и слово это не римское, а греческое.

– Ты отличный экскурсовод, но позабыл сказать, что троглодиты изменились с тех времен. Видишь, в дома переселились, – заметил Петя, уже находясь над холмом.

– Заблуждаешься. Избушки, что ты видишь, что-то вроде прихожих. Сами жилища – это комнаты внутри холма, вырытые в почве. Комнаты соединены коридорами – чем тебе не подземный дворец! Кстати, жилище твоего соотечественника-партизана слегка похоже на здешние, хоть и не такое просторное. Правда, в своих они скрываются от жары, а вы в своих – от холода.

Петя не стал объяснять приятелю, что землянка – не самый распространенный вид дома в России, скорее всего, тот и сам это чудесно знал. Вместо этого он спустился пониже, в смутной надежде увидеть волосатых обезьяноподобных существ, но вместо них обнаружил задрапированные в длинные одежды фигурки – обыкновенные арабы.

– И снова ошибаешься, – услышал он самодовольный голос буддиста. – Арабы – пришлые завоеватели, появились в этих краях, по историческим меркам, вчера к вечеру, а этот народ здесь живет очень давно. Кстати, некоторые исследователи считают, что они с вами родственники – один из берберских языков похож на славянский, и среди них часто встречаются светловолосые и голубоглазые особи.

– Они, что – твои единоверцы, буддисты? Откуда ты всё про них знаешь?

– Не буддисты. Считают себя мусульманами. Насколько мне известно, их религия – крутой замес ислама и язычества. А знаю потому, что мне случалось бывать здесь в командировке.

– Ангелом или еще человеком?

– Арханом. Тебе не надоело еще здесь летать?

– Немного однообразно, – признался Петя. – А что здесь есть еще интересного?

– Можем долететь до моря. Моря даже у твоего Пушкина на подворье нет. Любишь море?

К морю Петя был довольно равнодушен. Они с Маришкой как-то отдыхали на побережье, и отдых запомнился скукой и соленой водой, разъедающей глаза.

– Не люблю моря, – признался Петя. – Лучше давай домой полетим. А в следующий раз, хотелось бы в Москве побывать.

– Слетаем, как-нибудь, – пообещал Пхубу. – Должен тебе заметить, что мир людей – не лучшее место для отдыха. Отдыхать нужно дома, а здесь работать. Еще немного, и ты это сам поймешь.

– Ты за других не расписывайся, – посоветовал Петя. – Это у тебя, наверное, здесь никого не осталось, а у меня в Москве любимый человек.

– Кажется, я сегодня уже говорил тебе, Петр, что ты все еще взрослеешь. Потерпи немного, скоро совсем взрослый станешь.

– Можно, на правах ребенка, я что-нибудь на память возьму отсюда, хотя бы этот камешек?

«Камешек», который держал в руке Петя, с точки зрения человека, наверное, был довольно крупным булыжником.

– Забирай, – разрешил Пхубу, – раз уж ты такое сентиментальное дитя, забирай.

Разумеется, дело было не в сентиментальности. Как только Петя оказался на родном подворье, он сжал земной камешек в кулаке и с надеждой стал наблюдать за своими нитями. Вопреки ожиданиям, течения, которое указало бы направление на мир людей не было, стоял полный штиль.

Петя вспомнил, про кольцо, которое Пушкин считал арханским артефактом, и которое никуда не привело. Может быть, оно тоже из мира людей? Хотя, вряд ли. Какому человеку нужно кольцо, в которое рука целиком пролезает? Это было не кольцо, а наручный браслет, вдруг понял Петя. Не зря то колечко казалось таким тонким. Кто-то из арханов, посетивших Землю, прихватил браслет на память, и пользы от этого браслета ровно столько же, сколько от камешка из пустыни. Никакой пользы.

Глава XX

Буквально за месяц жизнь по всей стране сделалась невыносимой, и Прометей начал осуществлять эвакуацию Барга. Оказалось, что не он один обеспокоен тем, что твориться на Земле, и на его стороне оказались три десятка Высоких Богов. Боги начали переносить по воздуху всех желающих бежать из Барга в дикие земли. Беженцев помещали в специальные корзины, человек по десять в каждую, и Высокий Бог переносил корзину на другой континент. Дело и без того шло очень медленно, а вскоре начались воздушные бои между сторонниками Прометея и Стебневы. Множество людей погибло, и воздушные перевозки было решено прекратить. Хитроумный Прометей придумал построить огромные корабли-ковчеги, которые могли бы за один рейс вывезти всё население Барга, сохранившее рассудок. В обстановке полной секретности на ближайшем к Баргу архипелаге было построено три огромных ковчега. Жители всех номосов начали стекаться к трем эвакуационным пунктам, расположенным на побережье, обращенном к диким землям. Соратники Прометея простодушно притворялись, что верят в то, что столь масштабные действия могут укрыться от глаз Стебневы. На самом деле, Богами, имеющими опыт земных войн, разрабатывался план воздушного прикрытия эвакуационных транспортов. В результате серьезных расчетов было установлено, что десять защитников могут прикрыть ковчег от двух десятков нападающих. Прометей улыбался, предвкушая позорное поражение Стебневы.

Прошло больше трех месяцев. За это время Пете случилось поспать лишь однажды – жить было очень интересно а тратить время на сон – жалко. Он не прекращал учиться, в основном у арханов, и продолжал с увлечением работать над пушкинскими проектами. Примерно раз в три дня выкраивал пару часов посидеть с наставником – не для обучения, а чтобы поделиться новостями и просто поболтать.

В последние дни во время таких встреч друзья часто говорили о своей газете. В конкурсе на название газеты победил главный бухгалтер Пушкина. Ни о каком подсуживании речи идти не могло – жюри, состоявшее из трех учредителей газеты, понятия не имело о личностях авторов конкурсных идей, но название «Наше всё» сразу же понравилось всем троим.

Развитие газеты пошло не совсем в том направлении, о котором мечтали соучредители. Да, возможно, газета, до известной степени, принимала участие в формировании общественного мнения и литературного вкуса, но вовсе не так сильно, как это виделось еще три месяца назад. В новостном разделе писать было особенно не о чем, и по содержанию он скорее напоминал светскую хронику, а не ленту новостей. Что до раздела «Как устроен наш мир», редактором которого был Петя, то материалы, которые в нем размещал толерантный редактор, впору было бы переместить на «Страничку юмора». Основными авторами колонки оказались упёртые приверженцы земных религиозных конфессий, утверждающие, что мир ангелов исчерпывающе описан в их канонических текстах, просто нужно уметь эти тексты правильно читать. Свое безапелляционное мнение они подтверждали цитатами, с кровью выдранными из собственных книг. В последнее дни, когда на страницах газеты сцепились представители двух родственных конфессий, дискуссия окончательно потеряла конструктивность и свелась к взаимным нападкам. Откровенные оскорбления Петя безжалостно вырезал, но все равно дело шло, как шутил Булгарин, к «холодным религиозным войнам». В ответ, Петя, в который раз, напоминал учителю, что здесь, в отличие от мира людей, трата нервной энергии не сокращает, а продлевает жизнь.

Интересно, что буддисты – единственные из всех, кто, по мнению Пети, имели право утверждать, что о мире ангелов знали еще будучи людьми, в таких сварах участия не принимали. Впрочем, Петя объяснял это не мирным характером их религии (как известно, все религии у нас мирные), а обычным высокомерием.

Нельзя не отметить, что иногда в Петином разделе встречалось что-то интересное. Например, три дня назад появилась статья анонимного автора, рассуждающего о соотношении мира людей, мира ангелов и «третьего мира» – так автор назвал то место, куда предположительно уходят ангелы. В статье, на основании предположения о «регулярности устройства универсума», приводились довольно правдоподобные рассуждения. Автор допускал, что мир людей и мир ангелов могут соотноситься так же, как мир ангелов и третий мир. В этом случае жители третьего мира превосходят ангелов в той же степени, что ангелы людей. С точки зрения третьего мира, мир ангелов открыт для наблюдения, но не для вмешательства. В то же время, мир ангелов является основой для третьего мира не только как поставщик жителей, но и как источник могущества – аналогия с нитями крыльев, зависящих от людей и дающих силу ангелам, была вполне очевидной. В заключение автор высказывал предположение, что третий мир может быть открыт для воздействия со стороны мира людей, минуя ангельский. Петя предполагал, что автором статьи мог быть кто-то из арханов, но не понимал, какую цель она может преследовать.

Но самой популярной и объемной частью газеты, сделался раздел частных объявлений. Когда ежедневное количество объявлений перевалило за сто тысяч, стало очевидно, что найти в газете нужное практически невозможно – один только рубрикатор раздела занимал сотню страниц. Так дело не пойдет, решил Петя и занялся эти вопросом. Результатом многочасовых раздумий сделалась поисковая система, аналогов которой в мире людей не было. Теперь любой читатель, имеющий хотя бы смутное представление о том, что его интересует, буквально несколькими нажатиями на клавиши получал желаемое. Петя собой гордился.

Сегодня разговор с Булгариным почему-то крутился именно вокруг раздела объявлений. Петин интерфейс гуру хвалил уже почти час – искренне, многословно и со знанием дела. Полностью соглашаясь с гуру, Петя, тем не менее, все чаще терял нить беседы, и мыслями возвращался к Маришке. Наконец он не выдержал, извинился и быстро спустился к пруду, где удобно расположился в кресле-качалке. Прикрыв глаза, тоскующий влюбленный обратился к своим крыльям, предвкушая радость от встречи с невестой.

Соединившись с Маришкиной нитью Петя не сразу понял, что происходит. Он лежал с закрытыми глазами на спине, ощущая на себе приятную тяжесть чужого тела. Тело двигалось рывками, словно нанося удары, и Петя ощущал, как с каждым ударом по телу девушки разливается живой поток истомы и тепла. Тепло стало собираться внизу живота, оборачиваясь жаром и нарастающим наслаждением. Вскоре сладостная волна покрыла женщину целиком, Петя почувствовал, как Маришкиными руками с силой вжимает незнакомую, коротко стриженную голову себе в грудь и кричит, не в силах сдерживаться. Тело сверху замычало, ускорило движения и вдруг замерло, крепко сжав плечи девушки. Маришкины руки гладили жесткие чужие волосы, тело было скользким от пота, дыхание продолжало прерываться от коротких горячих волн идущих толчками откуда-то изнутри. Петя почувствовал, что девушка сейчас откроет глаза и в ужасе отключился от нити. Он не желал видеть того, с кем была Маришка.

Ближайший час Петя провел, лежа на боку с закрытыми глазами на траве, обхватив колени руками. Сердце то почти останавливалось, то начинало бешено колотиться, словно стремясь выпрыгнуть из груди. В голове непрерывно крутилась идиотская присказка: «вдов утешают в постели» Несчастный молодой человек перекатился на другой бок и снова согнул ноги и обнял колени. Прошло еще много времени, наверное, час. Петя понял, что, если прямо сейчас не получит поддержки от самого близкого человека, он просто не выдержит непереносимого страдания. Сердце перестало скакать в груди и источало непрерывную ломящую боль. Не изменяя позы, он связался с гуру и сбивчиво рассказал, о том, что видел. Булгарин ненадолго задумался и посоветовал своему ученику повеситься на ближайшей осине. После этого он отключился. Петей овладело бешенство. Он упруго вскочил на ноги. Сердце больше не болело, его переполняла ненависть к гуру. Огромными прыжками Петя понесся вверх из низины. Увидев учителя, сидящего, как всегда, у столика с бокалом мальвазии и сигарой, наш ангел встал как вкопанный, ощущая пустоту в уме и сердце. Он медленно подошел и сел в кресло рядом. Булгарин молчал, Петя тоже. Петя выпил бокал вина. Посидели в молчании еще. Потом Булгарин невыразительным голосом произнес:

– Тебе нужно поспать, Петр.

– Хорошо, Ян. Я пойду. Спасибо. Извини.

Когда Петя проснулся, он почувствовал, что кошмар остался во вчерашнем дне. На душе была тихая ясная грусть – вчера произошло то, что не могло не произойти. Маришка ни в чем не виновата, она не могла знать что Петя ее ждет. Молодой человек спросил себя, по-прежнему ли он хочет защитить девушку от опасности, и получил однозначный ответ: Да, хочет. Вернее, должен. И обязательно защитит.

За утренним кофе Петя просматривал свежий выпуск газеты. В который раз он порадовался удачному названию «Наше всё» и отправился на страничку юмора. Отметив мысленно, что это самый несмешной раздел газеты, вернулся на первую полосу. Быстро пробежал глазами новости и удивился – неужели, в мире ангелов не происходит вообще ничего интересного? Поинтересовался англоязычной версией газеты – набор новостей немного другой, но тоже читать нечего. Снова вернулся к русской редакции, благосклонно посмотрел на заголовок собственной статьи «Лучшие гаджеты месяца» в разделе «В мире людей» и перешел к частным объявлениям. Там он заказал поиск объявлений по своим личным предпочтениям, о которых система была прекрасно осведомлена, и тут же получил результат. В десятке объявлений о продаже и обмене арханских артефактов не нашлось ничего привлекающего внимания, а вот в другом месте отыскалось любопытное объявление. Оно гласило: Желающие послать весточку живым родственникам, могут обратиться к нам. Далее шел индивидуальный четырнадцатизначный номер автора объявления, по которому с ним можно было связаться – еще один важный результат переписи населения. Проверка номера показала, что объявление дал совершенно незнакомый ангел. Петя тут же отослал ему личное сообщение с просьбой о встрече и в ответ получил номер ячейки депозитария, в которой хранился артефакт-приглашение. Петя не спеша допил кофе и отправился в депозитарий, который находился в огромном новом здании неподалеку от пушкинского Исаакия.

Артефакт оказался стандартным – сверкающий драгоценный камешек. За короткое время сложилась традиция использовать в качестве приглашений самоцветы или монетки – выдумку и фантазию в этом вопросе не поощрял крохотный размер ячеек депозитария. Оставив в ячейке залог – собственное приглашение, выполненное в виде рублевой монетки, Петя сжал в кулаке камешек и отправился на встречу.

Оказалось, что с ангелом, разместившим объявление, Петя неплохо знаком – первым, что увидел архан, прибыв на место, было юное сияющее лицо Марципанова. Было понятно, что гадкий праведник дождался именно того, кого поджидал.

– Вот вы и попались, любезный Петр Андреевич, – почти пропел он.

– Это куда же я попался? – удивился Петя.

– В ловушку, Петр Андреевич, в ловушку, которую с тщанием и любовью я для вас приготовил. Или вы предпочли бы, чтоб я называл вас другим именем? Нам доподлинно известно, что арханы принимают демонические имена. Как вас изволите величать – Астарот, Ваал, Бафомет?

– Бегемот, – представился Петя. Почему-то его шутка, вместо негодования, у недалекого Марципанова вызвала торжество.

– Что же, господин Бегемот, разрешите поздравить вас с началом конструктивного диалога.

– И вас с тем же, – вежливо поклонился Петя.

– А вы знаете, на чем мы вас подловили?

– Просто теряюсь в догадках, – искренне ответил Петя.

– Вы, наверное, рассчитывали своим наивным фарсом с фальшивыми арханами-фокусниками сбить нас со следа?

Петя действительно на что-то такое рассчитывал, но счел за благо промолчать.

– Не вышло! Мы фиксируем все мало-мальски подозрительные признаки арханской активности и чудесно знаем, что волне фальшивок предшествовал ваш прокол со шляпой!

– Далась вам эта активность, – зевнул Петя, – вы, лучше, прямо скажите, можете отослать весточку моим родственникам или нет?

– А это – ваша последняя ошибка. Вы – единственный, кто отозвался на наше объявление. Многие из ангелов хотели бы обнадежить родственников, но всем известно, что установить связь с людьми способны лишь арханы, а с ними никто и никогда связываться не будет. На мое объявление могла клюнуть лишь арханская ищейка, опасаясь, что в руки простых ангелов попал ключ к миру людей. Бегемот, я даю тебе последний шанс, отрекись от сил зла! Спаси бедных забытых ангелов, дай им шанс обрести крылья! Спаси и себя, встань на сторону добра! Используй последний шанс или пожалеешь!

– Пожалуй, я не воспользуюсь своим последним шансом, – с сожалением произнес Петя, – и я уже пожалел, что потратил столько времени на такую пустышку, как вы. Прощайте!

– Никуда ты не уйдешь! – прорычал Марципанов. Он поднял руку, и через дверь, открывшуюся за его спиной, в комнату начали проталкиваться странно одетые ангелы. Каждый был словно завернут в банную простынку, и вид у них был крайне пафосный и глупый. На Марципанове тоже вдруг оказалось банное одеяние. Ага, значит, мы, действительно, на твоем подворье, констатировал Петя.

– В этих белых тогах – символе чистоты и силы, приняв свой истинный облик, мы вызываем тебя, демон, на поединок! – грозным голосом провещал Марципанов.

Петя обратил внимание, что вошедшие ангелы, числом одиннадцать, вид имели весьма привлекательный и юный. Истинный облик, наверное, примут непосредственно перед началом схватки.

– Скажите, а разве, вызывая на поединок, вы не должны обращаться ко мне по имени? – поинтересовался Петя. Умом он предполагал, что происходящее может закончится для него крайне печально, но страшно не было, хотелось хулиганить.

Марципанов оглянулся на соратников, спрашивая совета. Юноша с окладистой бородой, стоящий ближе всех, кивнул в ответ, после чего Марципанов вновь обернулся к Пете и провыл:

В этих белых тогах – символе чистоты и силы, приняв свой истинный облик, мы вызываем тебя, Бегемот, на поединок!

– Вот сразу бы так, – одобрил Петя и провыл в ответ:

– Я, Бегемот, принимаю ваш вызов, о, двенадцать праведников! – а после этого, уже нормальным голосом спросил:

– Надеюсь, у меня будет время подготовиться к битве?

– Демон, – высокомерно ответил Марципанов, – не пытайся нас унизить, мы знаем правила не хуже тебя. Встретимся ровно через шесть часов в месте, которое будет выбрано нами. Вот приглашение, – и протянул Пете перстень, сверкнувший крупным бриллиантом.

– Тогда, я пошел, – сообщил Петя и – улетел.

Глава XXI

Петрос стоял у себя в саду и смотрел на темный город. Был поздний вечер, но ни один из уличных светильников не горел, даже на центральной площади. Неразбериха, охватившая страну, не миновала и столицы. Совсем скоро, ровно в полночь, три транспорта одновременно отчалят от скрытых стоянок у берегов Барга. Три десятки Высоких Богов потащат три ковчега за канаты в направлении диких земель. При появлении противника, два Бога из десяти будут продолжать транспортировать гигантское судно, а остальные займутся нападающими. Если все пойдет, как надо, уже через двое суток люди будут в безопасности. Совсем рядом прозвучал короткий, очень громкий звон. От неожиданности Петрос вздрогнул и тут же понял: храмовый колокол отбил полночь. Эвакуация началась.

Он вернулся в комнату, лег и довольно долго ворочался, пробуя уснуть, но оставил эти попытки. Стало понятно, что в следующий раз удастся поспать, в лучшем случае, через двое суток – взвинченные нервы не оставляли надежды расслабиться раньше. Петрос побродил по комнате; есть и пить не хотелось. Он сел за стол и принялся читать «Трактат об измерениях» учителя Парвы. Время от времени отвлекался и зачем-то вслушивался в тишину, а затем снова возвращался к тексту, не разбирая ни слова в книге, которую знал почти наизусть.

Нельзя было покидать Храм Первых, не изучив его, вдруг понял Петрос. Раз Первые его здесь оставили, там должно быть что-то очень важное. Важное для людей, уточнил он, вспомнив небольшой размер входа, куда не мог проникнуть никто из Богов.

Он все же задремал – прямо за столом и проснулся от громкого треска ломающихся сучьев и тяжелого удара, от которого содрогнулся каменный пол. Испуганный Петрос выбежал в сад и увидел Прометея. Бог стоял на коленях, закрывая лицо руками.

– Что случилось? – крикнул Петрос.

– Все кончено, они потопили ковчеги. Все люди погибли.

Кажется, Петрос не удивился – он ожидал чего-то подобного.

– Прометей, – закричал он, – ты должен забрать к себе в мир Богов Храм Первых! Там ты сможешь в него проникнуть. Я уверен, в Храме ты найдешь ответ, что нам теперь делать – Первые старше и мудрее Богов. Лети скорее, пока Стебнéва его не захватила!

– Ты прав, мой мудрый друг, – неожиданно спокойным голосом ответил Бог. – Нужно бороться до конца. Но сначала я тебя отнесу в дикие земли.

Петросу было уже все равно. Он закрыл глаза и провалился в беспамятство.

– Вы – удивительно самонадеянный и нахальный молодой человек, – выговаривал Пете незнакомый пожилой архан. Встреча проходила за большим круглым столом, вокруг которого расположилось пятьдесят арханов, включая Петю. Большая часть всего нашего поголовья, прикинул молодой человек. Наверное, я, правда, что-то не то сделал.

– Как только у вас возникло подозрение, что речь может идти о несанкционированном контакте с миром людей, – продолжал обвинитель, – вы должны были тут же связаться со своим Куратором, Защитником или Наставником.

При перечислении должностей Ферма, Испанец и Пхубу по очереди кивали головами.

– Я не знал, что они так называются, – смущенно сказал Петя. – Я думал, что мы просто друзья, – и поочередно посмотрел на Ферма, Испанца и Пхубу, придавших своим лицам печальное и серьезное выражение. Когда взгляд молодого человека задержался на лице Наставника, Пхубу незаметно подмигнул.

– И уж когда вас вызывали на поединок, вы просто обязаны были обратиться за советом к одному из перечисленных лиц, – в голосе обвинителя усилились стальные нотки. – Вы должны были понимать, что ваша жизнь принадлежит не только вам, но и всему миру ангелов, который вы поклялись охранять.

Когда это, интересно, я поклялся? – подумал Петя. – Возможно, инициация и была клятвой? – а вслух произнес:

– Прошу учесть мое недолгое пребывание в мире ангелов. Я постараюсь исправиться.

– Я не уверен, что у вас будет такая возможность, – угрожающе заметил обвинитель. – Встаньте, архан. Совет начинает совещание.

По тому, что не было произнесено ни слова, Петя догадался, что совещание было мысленным. Похоже, арханы были мастера на скорые решения. Уже через несколько секунд был оглашен приговор, гласивший, что Петя обязан принять участие в поединке. Все необходимые инструкции он получит от Защитника. На общение с другими ангелами, включая арханов, накладывается запрет, l’embargo.

– Объявленное решение Совета окончательно и не подлежит обжалованью. Все могут быть свободны, – завершил обвинитель чтение приговора.

После этих слов все присутствующие, за исключением Испанца и, разумеется, Пети, медленно растворились в воздухе.

Испанец подошел к Пете и сел рядом, развернув стул так, чтобы оказаться лицом к провинившемуся архану.

– Петр, какого черта ты признался этим юродивым, что ты – архангел?

– Кто признался – я? – возмутился Петя. – Эти дураки шуток не понимают. Они велели назвать мое демоническое имя и предложили на выбор Астарота, Ваала и Бафомета. А я сказал, что меня зовут Бегемот. Думал, они поймут.

Петя расстроено опустил глаза и ждал продолжения обвинений. Вместо грозных обвинений он услышал странные всхлипывающие звуки. Когда Петя поднял глаза, Испанец перестал сдерживаться и уже смеялся во все горло. Успокоившись, Защитник объяснил Пете, что Бегемот – это не только африканский зверь гиппопотам, но и имя известного демона. Суть не в том, существует такой демон или нет. Суть в том, что любой экзорцист уверен, что это самое настоящее демоническое имя. Сообщив эти важные сведения, Испанец еще раз хихикнул, прокашлялся и подытожил:

– Одним словом, они тебя раскололи.

После этого он сделался серьезен и перешел к изложению процесса поединка. Петя встретится с праведниками, и они вместе поднимутся в эфир. Там враги окружат Петю со всех сторон и предложат ему атаковать первым. Петя должен попытаться выпить энергию у всех двенадцати сразу. Если не получится, следует применить военную хитрость: начать медленно растворяться в эфире. В момент обретения полной невидимости нужно сконцентрироваться на ощущениях праведников. Сначала они ощутят торжество, но вскоре оно перейдет в уныние и сменится тоской. В этот момент начинай их бить. Начиная с самого тоскующего. Всё понял?

– Ничего не понял. Как сделаться невидимым в эфире? С чего праведникам тосковать, если они решат, что победили меня? И, наконец, как пить энергию, и чем их бить?

– Невидимым сделаешься так же, как на Земле, Пхубу тебе показывал. Только делай это не сразу, а постепенно. Иначе они могут догадаться, что ты их надуваешь. Про тоску праведников я тебе сейчас объяснить не могу. А как пить энергию, ты и сам чудесно знаешь. Чем ты, по-твоему занимаешься, провожая в последний путь ангела?

– Я дожидаюсь, когда ангел уйдет, и поглощаю выделенную энергию.

– Ничего подобного. Ты сам инициируешь его уход, вспомни!

Петя вспомнил зоотехника-партизана, который не собирался уходить, но все же покинул мир ангелов.

– Хочешь сказать, что я их убиваю?

– Ты прекращаешь их страдания. Какая разница – уйдут они минутой раньше или минутой позже?

Петя снова вспомнил зоотехника, и понял, что праведники правы, желая его смерти, и не нужно им сопротивляться. Серийный убийца не имеет права на жизнь.

– О чем ты думаешь? – строго спросил Испанец, взяв Петю за плечи. – Посмотри мне в глаза. Открой свой разум. Мне – можно. Я – твой Защитник.

Петя отводил глаза и пытался вырваться, но Испанец был сильнее.

– Ах так? На, получи! – и Петя, глядя в глаза Испанцу, выплеснул на него всю свою боль. Испанец пошатнулся, но рук не разжал.

– Петр, ты не убил его, Пхубу не соврал. Твой зоотехник, действительно, настроился на уход, он бы не смог повернуть назад. Твои слова позволили ему уйти счастливым. Еще минута, и смертельная тоска вернулась бы. Ты подарил ему счастливую смерть.

Петя всё же вырвался и, жадно затягиваясь, курил.

– Петр, – раздался спокойный голос Испанца, – если ты выживешь в поединке, то скоро сравняешься со мной по знаниям и силе. И, если ты поймешь, что я тебе соврал, ты сможешь меня убить. При равных силах убить проще, чем защититься – ты без труда меня уничтожишь, но, поверь, тебе не придется этого делать.

Наверное, Пете очень не хотелось считать себя убийцей, и он поверил своему Защитнику. Они снова сели в кресла лицом к лицу, и Петя протянул Испанцу раскрытую пачку сигарет. Два архана курили и молчали, пока Испанец не произнес:

– Пора. Тебя ждут через пять минут. Свяжись со мной, когда сможешь.

Петя оценил тактичную формулировку – не если, а когда.

Компания в купальных простынях уже была в сборе. Как было обещано, праведники явились в своем истинном облике – перед Петей стояла группа мужчин среднего возраста и старше. Головы половины украшали лысины разнообразных форм и размеров. Мантии оттопыривались разнокалиберными животами. Обладателем самого внушительного брюха оказался Марципанов – как и любой ангел на его месте, Петя безошибочно определил хозяина подворья.

– Мы готовы, – объявил хозяин. – Извольте следовать за нами.

Когда Испанец предупреждал, что в эфире праведники окружат архана, Петя представил себе, что те расположатся вокруг него кольцом, но боевой порядок пузатых ангелов ни в коей мере не напоминал хоровод. Забияки смело использовали третье измерение, равномерно расположившись вокруг архана. Их головы были направлены в Петину сторону, а вытянутые ноги образовали что-то вроде лысоватого ежа.

– Извольте нас атаковать, – скомандовал Марципанов.

Петя величественно кивнул головой и принялся атаковать. Как это делать, он не имел понятия. Для начала он попытался вообразить, что все ангелы желают ухода, и ждут, когда Петя облегчит их страдания. Нечего не получалось. Тогда Петя сосредоточился на ощущениях своих противников. Оказалось, что настрой у всех очень боевой, и они явно знают, что делают. Окруженный врагами, архан суровым взором обвел их лица. Выпученные глаза со всех сторон смотрели на него, при этом все праведники громко сопели. Вдруг в эмоциональной симфонии воодушевления праведников, стали прослушиваться нотки недоумения. Петя догадался, что ему давно бы пора начать демонстрировать саморазрушение. Мысленно представив, что в руках у него пульт управления телевизором, Петя начал плавно гасить яркость изображения. Нотки недоумения тут же исчезли, и появились обертоны восторга. Сопение делалось громче, мешая сосредоточиться. Петя еще приглушил яркость, и ощутил что восторг врагов усиливается. Доведя изображение до едва заметного, Петя рывком отключил видимость. Торжество двенадцати ангелов прозвучало эмоциональным взрывом. Взрыв вызвал жаркое пламя восторга, оно бурно бушевало, и, казалось, этому не будет конца. Но вскоре пламя стало стихать, его языки уже не вздымались, рискуя сжечь всё вокруг, и на месте бушующей огненной стихии оказались красные раскаленные угли. По ним, время от времени, пробегали отдельные языки огня, но угли уже начали подергиваться пеплом и один за другим гаснуть. Погас последний уголек, превратившись в золу и пепел, и наступило уныние. Но зола продолжала охлаждаться и уныние сделалось тоской, потом к тоске прибавилась боль. Петя понял что перед ним двенадцать опустошенных ангелов, желающих ухода, и он ударил по ближайшему. Как только пятно эфира стало разрастаться на груди несчастного, он ударил по соседнему. К боли добавился ужас, который, вдруг сделался смертельным, а Петя всё бил и бил, пока эфир не поглотил все двенадцать тел в потешных банных покрывалах. И тут полилась энергия. Крылья стали ее жадно пить, набухая и меняя цвет, казалось они сейчас разорвутся от распирающего их пламени. Петя закричал от ужаса и восторга. Уже последний несчастный ангел отдал свою силу, а крылья всё продолжали раскаляться. Отрицательная диссипация, вспомнил Петя, и вызвал Испанца.

– Оставайся на месте, буду через две минуты, уже лечу, – раздалось в голове. – Слушай меня внимательно. Через семьдесят секунд твои крылья наберут максимальную мощь и ты через нить сможешь связаться со своей подругой. Ты будешь слышать ее, а она тебя. Всё, что ты ей успеешь сказать за три минуты, она запомнит навсегда. Придумай, как доказать, что она не бредит и ты – не галлюцинация. Про наш мир ничего не рассказывай. Начинай думать!

Петя быстро вошел в контакт с Маришкиной нитью, но увидел лишь темноту.

– Она спит, что делать? – в ужасе закричал он.

– Спит – тем лучше. Больше сказать успеешь. Придумал, как доказать, что ты настоящий?

– Да. С этим проблем нет.

– Тогда, приготовься. Через десять секунд после моего появления, начинай говорить.

Испанец вынырнул из мерцающего мрака внезапно и завис рядом с Петей. Он не спеша поднял руку, немного подождал, затем резко опустил вниз. И Петя начал говорить.

Прошло сто восемьдесят секунд.

– Абонент вне зоны приема, конец связи, – констатировал Испанец.

– Знаешь, я совсем забыл, что из эфира ни с кем нельзя связаться, и сразу вызвал тебя, не полетел до подворья. Представляешь что бы случилось, если бы я потерял время? Ведь у меня было всего три минуты! – возбужденно говорил Петя, пока они летели в эфире.

– Ничего страшного не случилось бы. Все равно, последние полторы минуты ты молчал.

– Я не молчал. Я Маришку слушал, – возразил Петя.

В зал с круглым столом Петя с Испанцем прибыли первыми. Вскоре стали подтягиваться остальные члены Совета, но из-за запрета, который еще не сняли, Петя с ними общаться не мог, поэтому беседовал с Испанцем.

– Как ты узнал про Маришку?

– Прочитал, когда ты открыл мне свой разум.

– А что ты еще прочитал?

– Честно говоря, всё, что там было.

– Жутковато как-то, – признался Петя. – А ты бы разрешил кому-нибудь прочитать себя?

– Каждый из арханов прочитал каждого. Это – залог безопасности нашего мира.

– Получается, что у вас нет тайн друг от друга?

– Накапливаются понемногу, – улыбнулся Испанец. – Но раз в десять лет мы их друг другу раскрываем.

Обведя глазами прибывших арханов, Испанец встал, махнул Пете рукой и отправился на свое место за столом.

Председатель поднялся и при всеобщем молчании объявил, что поединок между арханом и праведниками закончился победой архана, и предложил поздравить победителя. Все арханы, как один, поднялись с мест и принялись аплодировать. Хотя они улыбались, выражение лиц показалось Пете довольно ехидным. Петя открыл рот, чтобы поблагодарить присутствующих, но мысли его смешались, накатила дурнота и молодой человек вынужден был опереться о стол.

– Ах да, – спохватился обвинитель. – Прошу уважаемый Совет снять запрет на общение Петра с ангелами, включая арханов.

Председательствующий умолк, словно к чему-то прислушиваясь, и тут же объявил:

– Запрет снят. Заседание Совета объявляю закрытым.

Присутствующие зашевелились и принялись негромко переговариваться. К Пете с разных сторон приблизились Ферма, Испанец и Пхубу.

– Страшно сражаться было? – спросил Пьер.

– Да не особенно, – признался Петя.

– Печально слышать. Единственной задачей судилища, устроенного над тобой, было припугнуть и приучить к дисциплине.

– Я напуган и дисциплинирован, – быстро сказал Петя. – Не нужно меня больше так воспитывать.

– Я, кажется, понял, – сказал Пхубу. – Петр работал в архиве Марципанова и успел прочитать «Сакральную книгу праведника», а потом сопоставил прочитанное с книгой атлантов про жизнь без мечты.

– По-моему, я ее не читал. Во всяком случае, такое название слышу в первый раз. Что это за книга?

– Это не книга, вовсе. Небольшая инструкция по практическому экзорцизму.

– Можно с ней ознакомиться?

– Прошу! – Пхубу вытащил из воздуха лист плотной бумаги с французским текстом и протянул Пете.

Текст начинался с сообщения о том, что арханы – никакие не архангелы, а демоны, а победить демона могут лишь двенадцать, не больше и не меньше, праведников, объединив свои усилия. За этим шло обращение к читателю, в котором говорилось, что уничтожение демона – штука довольно опасная – в одном из десяти поединков демон одерживает победу. Но, если читателя не пугает такой риск, он смело может считать себя праведником и переходить к следующему пункту.

В следующем пункте предупреждалось, что праведник лишь раз в жизни может принять участие в уничтожении демона. Логично, подумал Петя. А то на вас никаких демонов не напасешься.

За этим следовало описание порядка вызова демона на ристалище, требования к одежде демоноборцев, и описание самого поединка: если всё шло как надо, демон, окруженный праведниками, начинал бледнеть и таять, а потом исчезал.

Завершался документ поздравлением, словно читатель уже успешно уничтожил своего демона. В возвышенном стиле выражалась радость, по поводу того, что главное дело жизни, о котором мечтает любой ангел, завершено, и имя уважаемого читателя будет вспоминаться с благодарностью и вдохновлять будущие поколения.

Руководствуясь такой инструкцией, праведники в принципе не могут победить архана, который знает, как нужно действовать, – подумал Петя. – Архан становится невидимым, и праведники думают, что победили. Пережив недолгую радость великой победы, несчастные ощущают фрустрацию, потому что главное дело жизни каждого из них завершилось. Затем на них нападает хандра – легкая форма смертельной тоски, губительной для всех ангелов. Рефлексы архана реагируют на тоску, и он начинает толкать праведников на выход из этого мира. Скорее всего, если бы Петя, сделавшись невидимым, потихоньку сбежал, праведники бы вскоре оклемались.

.– «Книга» написана арханами? – спросил Петя сразу у всех троих.

– Считается, что да. Точно мы не знаем.

– А как она попала к праведникам?

– Подбросили когда-то. Давно это было, подробности сейчас не установишь. Кстати, в примечании к книге сказано, что ангелы, пользующиеся это инструкцией, всегда будут проигрывать.

– А примечание подбрасывать праведникам не стали, – догадался Петя.

– И все же, почему ты не боялся? – вернулся к старой теме Пьер.

– Если честно, я боялся немного. Но вы с Пхубу кое о чем успели мне проболтаться, и я до сих пор не уверен, что случайно.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Ферма. – Это когда же я проболтался?

– Ты показал уравнение диссипации энергии крыльев, а когда я спросил про отрицательную диссипацию, ты сказал, что она появляется при выбросе энергии от одновременного ухода двенадцати ангелов.

– Ну, я не совсем так сказал, – заметил Ферма. – А о чем проболтался Пхубу?

– Он рассказал, что в старые времена ангелы объединялись для охоты на арханов в группы по тридцать-сорок человек. И я понял, что двенадцати явно не хватит, чтоб отправить архана на тот свет. Точнее, я не понял, но очень надеялся.

– А что ты еще понял? – спросил Пхубу.

– Я думаю, что арханы специально выращивают праведников на убой, как скот. Подозреваю, что когда возникает необходимость насытить энергией крылья, архан специально «засвечивается» перед праведниками, а те, рады стараться, вызывают его на поединок. Я думаю, что это не слишком красиво.

– Петр, со временем ты изменишь свое мнение, – мягко сказал Испанец.

– Да, повзрослеешь, рано или поздно, – подтвердил Пхубу.

– Не хотелось бы тебя расстраивать, Петр, но своей неосмотрительностью ты приблизил уход еще двенадцати праведников, кроме той дюжины, что уже на твоем счету. Энергия праведников Марципанова предназначалась для очень важной миссии по защите нашего мира, а ты ее использовал для защиты своей женщины. А миссия обязательно должна быть выполнена. И на это пойдет энергия других двенадцати одураченных.

– Хватит его клевать, – вмешался Испанец, – Петр, ты хотел о чем-то спросить?

– Я бы хотел выступить перед Советом. Прямо сейчас.

Испанец ненадолго замер, прислушиваясь, и скомандовал:

– Вперед! Тебя готовы выслушать.

Петя окинул взглядом арханов, сидящих за круглым столом. Только что пожилой архан, бывший обвинитель, слегка обнимая его за плечи, обратился к присутствующим с просьбой выслушать молодого коллегу. Он подчеркнул, что выступление будет неофициальным, и предложил членам Совета вести себя соответственно. Чтобы наглядно пояснить, что имеется в виду, он отпил преизрядный глоток пива из огромной стеклянной кружки, вдруг оказавшейся у него в руке. Круглый стол заседаний тут же потерял свой официальный вид и стал напоминать барную стойку. Перед некоторыми появились коньячные бокалы или фужеры с вином, кто-то помешивал ложечкой в чашке с кофе, а Испанец с видимым удовольствием выпустил клуб ароматного кальянного дыма.

Петя начал выступление с того, что извинился за нецелевое использование энергии праведников. Судя по благожелательным лицам присутствующих, никого его промашка особо не расстроила – похоже, в ангельском мире особого дефицита праведников не наблюдалось. Потом Петя перешел к главному вопросу.

– Почему арханы, защищая мир ангелов, с таким пренебрежением относятся к тем, кого защищают? – спрашивал он.

– Неужели обычные ангелы любят свой мир меньше, чем арханы? Неужели среди ангелов не найдется многих тысяч (тут Петя на секунду задумался над формулировкой) человек, которые рады будут посвятить свой талант делу защиты нашего мира и обрести в этом смысл жизни?

– Да, у ангелов нет второй пары крыльев. Но это значит, что обычный ангел никогда не сможет войти в контакт с человеком и сообщить ему что-то, способное навредить миру ангелов. Ангел даже не может отправиться в мир людей во плоти, поэтому не нужно опасаться того, что он там наделает каких-то неисправимых ошибок. Несовершенство ангела по сравнению с арханом призывает лишь к большему к ним доверию. Нужно пересмотреть традиционные запреты, не позволяющие обычным ангелам осознанно принимать участие в защите своего мира. Информационная открытость общества – залог его силы! – так закончил свое выступление молодой архан и оглядел лица слушателей. Они улыбались. Улыбки были благожелательные, но снисходительные или ироничные. Петя понял, что за тысячи лет существования мира ангелов, он далеко не первый молодой архан, попытавшийся научить Совет, как нужно правильно жить. Петя смутился и сел.

Поднялся Испанец и обратился к присутствующим с просьбой разрешить ему ответить от имени Совета. Присутствующие не возражали. Отвечая молодому реформатору, Испанец назвал две причины, не позволяющие безусловно согласиться с предложениями Пети. Во-первых, на обычных ангелов не действует запрет, l’embargo. Тем самым, нет полной гарантии, что конфиденциальная информация, сообщенная одному ангелу, не станет известна другим. Во-вторых, ангелы не умеют открыть свой разум кому-нибудь другому, подобно арханам. Это означает, что нет и не может быть уверенности в том, что ангел не совершил или не совершит, непоправимого поступка. Значит, в общем случае, ангелу нельзя доверять так же, как архану.

– Тем не менее, – продолжал Испанец, – я думаю, что частично мы сможем удовлетворить пожелания Петра. Как я понимаю, в первую очередь его беспокоят отношения со своим гуру и самым близким другом. Из-за наложенных запретов, зачастую излишних, Петр не может обсуждать со своими близкими ряд очень важных вещей. Напомню, что планшеты и смартфоны, которые лежат перед большинством из вас, – заслуга Петра и его друзей. Возможность быстро связаться с любым жителем нашего мира – также их заслуга. Документ, который мы знаем как «Книгу жизни», не оказался бы в руках арханов, если бы не наш молодой коллега и его друзья. И, наконец, газета, которую вы сейчас читаете, вместо того, чтобы внимательно меня слушать, – произведение Петра и его друзей.

Арханы заулыбались, некоторые зааплодировали.

– Предлагаю следующее, – продолжал Испанец, – пусть каждый из присутствующих, еще не знакомый с Петром, ему представится. Впоследствии, если Петр захочет обсудить с друзьями вопрос, на котором лежит запрет, он тут же свяжется с необходимым количеством арханов, и мы, если сочтем возможным, отменим запрет в рабочем порядке. Прошу голосовать!

Заключение

Очнулся Петрос от того, что кто-то тряс его за плечо. Он открыл глаза и увидел Прометея – но, почему-то, не великана, упирающегося головой в небо, а обычного рослого мужчину.

– Что произошло? Тебе удалось захватить храм?

– Произошла довольно неприятная вещь, – криво улыбаясь, сообщил Прометей. – Я долетел до номоса Без Номера, подхватил сферу, и тут началось такое…

– Какое – такое? – требовательно спросил Петрос.

– Словами не рассказать. Прикрой глаза, я тебе покажу.

Петрос послушался и увидел себя летящим над пустыней. Далеко внизу что-то поблескивало среди песков. Храм Первых, – догадался Петрос. – Я вижу Храм Первых глазами Прометея.

Сфера храма стремительно приблизилась, Петрос увидел свои напрягшиеся руки, старающиеся оторвать сферу от земли, а потом была яркая вспышка, темнота и снова вспышка, а после этого все кругом закрутилось.

Петрос плыл, медленно вращаясь, в искрящемся тумане. Отметил боковым зрением какой-то свет, остановил вращение и обратил взгляд туда. Это в мерцающем сумраке светилась Земля. Как когда-то Прометей рассказал людям это был шар. Сквозь редкие облака виднелись моря и континенты. Всё выглядело спокойным и умиротворенным.

– Что это была за вспышка? Почему нас отбросило от Храма?

– Я нарушил покой Храма, и Земля перевернулась. Не то чтобы совсем опрокинулась, но сильно наклонилась. Сейчас там творятся ужасные вещи – землетрясения, наводнения. Часть земель с умеренным климатом сделались пеклом – совсем скоро на месте лесов и цветущих равнин будет пустыня.

– На месте Барга будет пустыня?

– Баргу не повезло больше всех. Туда пришел ледяной ад. Ничто не сможет выжить в этом холоде. Впрочем, живого там и так не осталось.

– Это всё из-за того, что ты потревожил Храм? Первые на нас разгневались?

– Очень на то похоже. Мне как Богу не мешало бы быть более суеверным, – задумчиво произнес Прометей. – Дослушай мой рассказ, Петрос.

– Я не стал наблюдать за катастрофой, которую сам же вызвал – все равно я ничего не мог исправить. Следовало завершить задуманное, и я поспешил в мир Богов. Там я разыскал и уничтожил шестнадцать сторонников Стебнéвы и саму злобную свинью. Они были полностью обессилены, и я без труда выпил их души.

– А потом?

– Я вернулся на дикие земли. Я нашел тебя там, где оставил. Я взял тебя на руки и перенес сюда. В тот момент оставалось несколько вакантных мест Высоких Богов, и я надеялся, что ты успеешь воспользоваться одним из них. И ты не обманул моих ожиданий, Бог Петрос.

Петросом овладело какое-то безразличное оцепенение, и он снова заснул. Открыв глаза, он увидел Прометея и трех незнакомых Богов, стоящих рядом с ним. Прометей подошел, заботливо помог Петросу подняться на ноги, взял за плечи и посмотрел в глаза.

– Открой мне свой разум, Петрос, – негромко попросил Прометей, – открой, и я тебе открою свой.

Петрос уже несколько часов кричал на своего друга Прометея. После того, как Бог впустил Петроса в свой разум, его циничная расчетливость сделалась очевидной, и юноша был вне себя.

– Ты – Бог, Петрос, а рассуждаешь, словно человек, – уже в сотый раз невозмутимо отвечал Прометей.

– Как ты мог, Прометей, так поступить – ты самого начала знал, что не сможешь защитить три ковчега с людьми, ты обманул их! Ты обманул своих помощников – они думали, что сражаются за людей, а сражались за тебя.

– Ты ошибаешься, мой друг. Боги сражались за себя. Теперь арханы и ангелы, происходящие из Барга, потеряли свою силу. Сейчас они слабее, чем все остальные. В мире Богов больше нет самодурской аристократии, и мои соратники получили все, что хотели.

– Мне наплевать на всех Богов! Ты погубил людей!

– Все погибшие на ковчегах сейчас находятся в этом мире. Приведи мне хотя бы одного, кто скажет, что предпочел бы остаться человеком. И не забывай, кто из нас предложил потревожить Храм Первых. Намерения у тебя были самые чистые, но ответственность за страшную катастрофу лежит и на тебе. По сравнению с тем, что сейчас происходит на Земле, три затонувших ковчега – просто небольшое недоразумение.

– Я знаю свою вину, Прометей, и готов к расплате. Хотя в моих крыльях тысячи нитей, я чувствую, что не смогу остаться в мире Богов. Я скоро уйду.

– Но сначала выполни свою миссию, Петрос – умнейший из людей. Найди для Богов способ получать силу, не выпивая души.

Петрос ненадолго задумался, посмотрел другу в глаза и сказал:

– Я это выполню. Обещаю тебе.

– И помни – ты не первый, кто это собирается сделать. Лучшие умы отступали перед этой задачей.

– Мне случалось достигать успеха там, где другие терпели поражение, – усмехнулся Петрос.

Прошли годы. Бог Петрос стоял перед круглым чернильным озером и мысленно перебирал нити своих крыльев. Тысячи нитей вели к дикарям, живущим в центре материка, напоминающего по форме ядовитую осу с тонкой талией. Хитроумный Прометей заранее позаботился о том, чтобы у его друга, даже после разрушения Барга, сохранились, мощные крылья. Петрос видел, как дикари с орлиными носам толпами собираются перед гранитными изображениями его собственного лица. Они мажут кровью жертвенных животных толстые губы статуи, чтобы бог Петрпучкаатль, черный каменный змей, был сыт и добр к ним, они сжигают связки пряных трав, чтобы ноздри широкого носа черного бога, насладились ароматом. Таких гранитных голов Петроса по необозримым джунглям было разбросано ровно сто двадцать восемь – по числу номосов погибшего Барга. Бог Прометей все же был сентиментален. Наверное, поэтому он не смог продолжить жить. Петросу тоже не хотелось жить, но он задержался в этом мире только, чтобы выполнить обещание, данное ушедшему другу. В этой сфере, повторяющей внешним видом Храм Первых, он оставляет книгу, в которой рассказывает, как напитаться силой, не убивая. В такой же сфере, но расположенной очень далеко отсюда, хранится книга, раскрывающая тайну жизни и смерти Богов, тайну, которую разгадал Прометей.

Петрос подбросил на ладони две пластинки с короткими штырьками – ключи от сфер с книгами. Как только он передаст их Совету, смерть перестанет быть непременным атрибутом жизни в мире Богов. С этого момента Боги – младшие и Высокие сами будут делать выбор между своей жизнью и смертью и перестанут покушаться на чужую жизнь. Сам Петрос, вслед за Прометеем, свой выбор уже сделал – осталось передать ключи. Петрос вышел наружу, оглянулся на прощание на матовый шар и полетел в мерцающем мраке.

Внезапно он ощутил, что словно попал в вязкий мед и не может двигаться дальше, а мгновение спустя, увидел полсотни фигур в белых одеяниях, окружившие его со всех сторон. «Бог-убийца», – зазвучало в его мозгу, – «ты больше никогда будешь пить чужие души, потому что мы сейчас выпьем твою». Петрос прикрыл веки. Он не хотел сражаться.

Мерцающий мрак уже давно пожрал тело Бога Петроса, и его убийцы разлетелись. Два круглых ключа медленно плыли во мраке, постепенно удаляясь друг от друга.

Другими словами, рассчитывать на массовую двустороннюю связь с миром людей не приходится, – подытожил Петя свой отчет о последних событиях.

До этого он уже рассказал своему гуру и Пушкину о существовании l’embargo – арханского запрета на разглашение секретных сведений, и уже несколько раз мысленно обращался к Совету с просьбой о снятии грифа секретности. Пока ему не отказывали.

– Нужно срочно придумывать новую главную мечту жизни, а то смертельная тоска одолеет, а мне еще жить и жить – озабоченно сказал Пушкин, и было не понятно, шутит он, или говорит всерьез.

– Вас, ребята, не одолеет, – серьезно пообещал Петя, – но, на всякий случай, поделюсь интересным планом.

– Помнишь, Ян, ритуал вызова духа из твоих мемуаров? Ритуал, действительно существует и, действительно, называется секвенцией. Я тут побеседовал с одним специалистом и узнал две страшно интересные вещи. Первая: секвенция связывает людей не с ангелами, а с третьим миром. И второе: в следующий раз эту секвенцию можно будет выполнить через шесть лет.

– Познавательно, – признал Булгарин, – но ты, Петр, чего-то недоговариваешь.

– Недоговариваю, потому что, ты мне говорить не даешь, – улыбнулся Петя. – Слушайте дальше.

– Когда я разговаривал с Маришкой, сначала рассказал, как она сможет убедиться, что говорит со мной, а не с собственным больным разумом – дал ей пароль от своей электронной почты, которого она точно не знала. Потом рассказал, как найти отравителей, чтобы передать рукопись Яна, и что им сказать. А потом мы договорились, что она через шесть лет выполнит эту секвенцию. Надеюсь, что до того времени она меня окончательно не забудет, и я через нить смогу наблюдать за интервью с третьим миром. Список вопросов для интервью я ей продиктовал.

– А что ты велел передать отравителям? – спросил, заранее улыбаясь, Пушкин.

– Что в ближайший раз секвенцию можно будет выполнить через десять лет. А если попытаться сделать это раньше, она вообще никогда не сработает!

Булгарин довольно хмыкнул, а Пушкин, не переставая улыбаться, замотал рыжей головой. Затем поднял взгляд и посмотрел на задумавшегося вдруг товарища.

– А о чем вы еще с девушкой говорили?

– А еще, она мне прочитала свои стихи, – улыбнулся Петя.

– Почитаешь?

– Нет, Француз, извини. Это только для меня.

– Ну что же, друзья, – сказал Булгарин, отпив глоточек мальвазии, – у нас есть всего шесть лет, чтоб закончить с пустяками, что мы тут уже затеяли, и начать заниматься серьезным делом.

– Кстати, – перебил его Пушкин, – совсем забыл сказать, мои менялы сообщили, что выкупили у кого-то арханскую круглую штуковину со штырьками, вроде той, что я нашел в эфире. Петр, тебе вскоре нужно будет… – и замер, позабыв закрыть рот. Петя проследил его взгляд и тоже замер: фиолетовые облака с оранжевыми окаёмами сделались целиком розовыми, пруд просветлел, а из-за близкого горизонта выглянул краешек восходящего солнца. Ночь закончилась, начинался долгий день.

С тобой и без тебя – две разных жизни,

И я, увы, не та, что при тебе…

Но, слава Богу, поворот в судьбе

Не захлестнул меня потоком вечной тризны.

С тобой уверенней в себе была,

Хоть от тебя зависела всецело…

И жизнь моя изрядно потускнела,

Утратив счастье прежнего тепла.

Ты наблюдай за мной без укоризны

Не осуждай и будь ко мне добрей…

С тобой и без тебя – две разных жизни,

И я, увы, не та, что при тебе.