Ангелы живут на небесах

СМЕРТЬ ВЗАЙМЫ

— Послушайте, я уже устала повторять: вы обратились не по адресу. Вам нужно… в отдел по борьбе с организованной преступностью или…

— Я же говорю — это бесполезно. Между прочим, я тоже устал это повторять.

— Тогда ищите какого-нибудь наемного убийцу или сумасшедшего, который согласится на вас работать. Я себя ни к той, ни к другой категории не отношу.

Вздохнув, я снова подняла на него глаза. Знала бы я, в чем заключается его просьба, — ни за что в жизни не поехала бы так поздно, да еще по такой промозглой, сырой погоде, в этот чертов ресторан — пусть и приличный.

Глаза у него были серыми — наверное, именно поэтому я до сих пор и торчала здесь, периодически в них поглядывая, ведь это мой любимый цвет мужских глаз. Возможно, именно благодаря этим серым глазам я и выдержу его общество еще минут двадцать — но никак не более. Бандитских разборок с меня более чем достаточно, а этот сероглазый брюнет снова предлагает мне залезть в самую гущу криминального мира. Нет уж, ни за что в жизни — с меня хватит тех двух парней, у одного из них была кличка Лось или Кабан, а у другого — не помню, наверное, подобная…

Расследовав очередное дело, я умудрилась крепко насолить этим двум накачанным паренькам, и последние несколько дней они решили поиграть со мной в коза-ностру. И это не смотря на то, что их босс, в общем-то, против меня ничего не имеет. Но его подопечные в последние несколько дней меня просто достали. Все это, возможно, и было бы смешно, если бы не было так грустно, потому что остановить этих двух ненормальных мог только один-единственный человек на свете — тот самый босс, который, к моему несчастью, сейчас находился вне пределов нашего города. Вернуться из заграничной поездки он должен был послезавтра, и моей первостепенной задачей — совершенно серьезно — было остаться в живых до этого времени.

Еще вчера они в меня стреляли, правда, не с близкого расстояния, и пуля просвистела мимо, даже не задев. Так что вчера мне повезло, но я не могла быть уверенной, что фортуна не отвернется от меня, скажем, сегодня. Поэтому, естественно, лишний раз из дома (теперь уже не из своего дома, а из конспиративной квартиры, пришлось временно переехать туда) я старалась не выходить.

Понятия не имею, почему все-таки согласилась на эту встречу. Она показалась мне многообещающей, — дело, которое мне предлагали расследовать, было анонсировано моим телефонным собеседником как «очень интересное», а оплата гарантировалась высокая.

Вместе с адресом я сменила и номер сотового телефона, поэтому ловушка в данном случае полностью исключалась, — мой новый номер знали лишь несколько очень близких мне людей, следовательно, позвонить мог человек, которому кто-то из этих людей очень сильно доверял.

Один из очень близких людей — это мой кузен Слава Волков, потому что, по словам моего собеседника, именно он порекомендовал ему обратиться ко мне. Славка свое еще получит, но как мне наконец отвязаться от этого навязчивого субъекта? Черт бы побрал его серые глаза…

— Нет, нет, и еще раз нет. Поймите, я частный детектив, расследовать убийства и разные прочие криминальные происшествия — моя профессия. Но в данном случае я отказываюсь вам помочь, потому что одним из моих правил является категорическое невмешательство в дела, связанные с криминальными структурами. Жизнь, знаете ли, дороже денег.

— Пятьсот, — ответил он лаконично, что означало: хорошо, я буду платить вам пятьсот долларов в сутки, если вы согласитесь мне помочь.

— У вас что, со слухом плохо? — не выдержала я. — Я же сказала, ни за пятьсот, ни за тысячу, и даже ни за десять тысяч. Единственное, на что я смогу их потратить — так это на шикарное мраморное надгробие. Я думаю, наш разговор окончен.

— Я обещаю вам любую помощь, поддержку, не только материальную. Аппаратура, оружие, люди… У меня родной брат служит в ОМОНе, у меня там друзья…

— Вот и обращайтесь к ним, чего вы ко мне пристали?

— Надя, я не знаю, как на него выйти.

Я вздохнула. Что еще за Надя? Еще минуту назад я была для него Надеждой Александровной и не видела абсолютно никакого повода для того, чтобы перейти на более простую форму обращения. Тактический ход? Если так, то он не на ту напал. И серые глаза ничего не значат.

— Послушайте, Андрей Викторович, — начала я, сделав упор на обращение, — может быть, я и смогла бы на него выйти. Но делать этого не стану. Это не мой профиль, поймите же вы наконец. Я могла бы взяться за расследование преступления — но в данном случае ничего расследовать не требуется, так как, по вашим словам, вы сами прекрасно знаете, кто убил вашу девушку.

— Это не совсем так. Я знаю, кто заказал это убийство, и знаю, что осуществил его человек, который обычно занимается такими делами по поручению Парамона. Но я понятия не имею, что это за человек, где его искать, как мне на него выйти. Найдите его, а все остальное я сделаю сам.

— Кстати, откуда такая уверенность? — полюбопытствовала я. — Может быть, ее убил совсем другой человек?

— Исключено. Это его почерк — стреляет в подъезде или возле подъезда с достаточно близкого расстояния. Смертельный выстрел в сердце, потом контрольный в голову. Я же говорю, у меня знакомые в отделе, они мне сразу сказали — это почерк Парамона, вернее, не самого Парамона, а его человека.

— Да, перспектива не из приятных… Это я о себе, если вы не поняли.

— Но ведь этого можно избежать. Все зависит от вас.

— Ошибаетесь. В данном случае — не только от меня.

— Я вам помогу.

— Что же вы, черт возьми; не помогли своей Полине? — снова начала я злиться. Где вы были в тот момент, когда в нее стреляли?

— Я был… Это не имеет значения. Я не знал, что они хотят ее убить. Если бы знал, все было бы по-другому.

— Не знали? Но вы же сами говорили, что они периодически ей напоминали о том, что пять лет назад ее муж…

— Не муж, сожитель.

— Хорошо, пусть сожитель, мне все равно… что ее сожитель пять лет назад кинул этого самого Парамона на сто тысяч долларов, а потом как сквозь землю провалился, и что они требовали…

— Это было давно, последние два года Полину никто не беспокоил. По ее словам. Эти странные звонки снова начались месяц назад, после того как похоронили Маслова. Но она отрицала, что это связано с теми деньгами.

— Может, это и правда было с ними не связано?

— Уверен, что было. Маслов исчез пять лет назад, я его никогда и не видел, мы познакомились с Полиной спустя год. Она рассказала мне всю эту историю, когда я случайно услышал ее разговор по телефону — мне тогда показалось, что все дело в обычной женской неверности, но оказалось, что все гораздо сложнее. Он…

— Все это я уже слышала. И усвоила. Маслов, бывший сожитель Полины, в свое время работал на Парамона. По его поручению он убил некоего наркодельца, забрал у него эти сто тысяч долларов и, вместо того чтобы честно отдать деньги своему боссу, элементарно смылся. После этого Полину жестоко избивали, требуя, чтобы она сказала, куда девался ее любимый. Но Полина и правда понятия не имела, где он может быть. Она продала все, включая родительскую квартиру. Все деньги, соответственно, отдала Парамону, и со временем от нее отстали. А сама она до поры до времени жила у подруги, а потом переселилась к ним. Так?

Он утвердительно кивнул, а я, как прилежная ученица, принялась продолжать пересказывать ему все то, что услышала от него несколько минут назад.

— В один прекрасный день ей позвонили и попросили прийти на опознание трупа, найденного на окраине города. Это и был Маслов, который скончался от переохлаждения, сильно напившись и заснув под забором. Кстати, он что, алкоголиком был?

— Не знаю… Может, и не был, но, кажется, выпить любил.

— Понятно… И после того, как его похоронили, вы несколько раз замечали, что Полина что-то от вас скрывает.

— Однажды мне удалось услышать один из ее телефонных разговоров. Она отрицала то, что знала, будто Маслов находится в городе, просила ее не беспокоить больше, так как никаких денег он ей не передавал и она вообще в течение прошедших пяти лет с ним не общалась. А на следующий день…

— Да, я знаю, что было на следующий день. Смертельный выстрел в сердце, контрольный — в голову. И теперь вы считаете, что я должна найти этого человека и преподнести вам его на блюдечке с золотой каемочкой, а дальше Вы уж с ним сами разберетесь. Я вас правильно понимаю?

— Правильно.

— Только вот вы меня понять никак не хотите.

— Но ведь это ваша работа?

— Допустим, только специализация у меня немного другая. Никогда не мечтала стать героиней боевика с печальным финалом — боюсь, это будет моя последняя роль.

Он собрался было снова мне возразить, но я его прервала.

— Тысячу раз слышала, что вы мне поможете — техника, аппаратура, люди, оружие. Ваше дело — предложить, мое — отказаться. Поищите другого самоубийцу, который согласится за пятьсот долларов в сутки…

— Так сколько вы хотите? Тысячу?

— Нисколько! Я тысячу раз вам повторила, что нисколько. Думаю, наш разговор можно считать оконченным. Официант! — я обратилась к стоявшему возле соседнего столика высокому парнишке в форме матроса. Здесь, в ресторане «Русалка», все официанты носили такую форму, соответствующую общему морскому дизайну интерьера. Спустя минуту он подошел, и я попросила счет.

С сожалением посмотрев На почти целую пиццу и вообще нетронутый салат из крабов, я снова почувствовала прилив раздражения. Это же надо было до такой степени испортить мне настроение, что даже кусок такой вкусной еды мне просто в горло не полез! Вечер оказался бестолковым вдвойне. Зря только лишний раз из дома выходила, кто знает, не ждут ли меня впереди новые опасные приключения…

Расплатившись, Андрей поднялся и галантно предложил мне свою руку. Мы вместе прошли к гардеробу. Правила этикета ему, похоже, были знакомы, и это было приятно. Если бы не его настойчивость и занудство, я бы, пожалуй, не отказалась еще часок-другой посмотреть в его серые глаза, даже при более слабом освещении…

— Вы позволите вас подвезти, у меня машина, — предложил он, и я не стала отказываться. Своей машиной, в силу известных обстоятельств, в последние дни я не пользовалась, предпочитая ездить на такси. Ведь номера ее вполне могли быть известны тем двоим вольным стрелкам, неуловимым мстителям, черт бы их побрал. Ну ничего, еще бы пару дней продержаться, а там уж хозяин с ними разберется.

У Андрея была новенькая «БМВ», в салоне было тепло и уютно. Он негромко включил музыку, и я наконец почувствовала, что мое раздражение проходит. Краем глаза я снова принялась его рассматривать.

Высокий лоб, четко очерченный, немного жесткий подбородок, густые брови, почти сросшиеся на переносице, большие губы — нижняя чуть выступает вперед, и серые глаза. Мой тип мужчин — на все сто процентов. Жалко, что мы не встретились при других обстоятельствах.

— Послушайте, Надя, давайте и правда забудем обо всем. Нет — значит нет. Но, честно говоря, мне немного жалко, что мы с вами не встретились при других обстоятельствах.

Черт возьми, он просто читал мои мысли! Я улыбнулась.

— Мне тоже, — призналась я откровенно.

— Может быть… — сказали мы в один голос и рассмеялись.

— Только вряд ли, — пожала я плечами, и он не стал возражать. Оставшееся время мы ехали молча.

— Вас проводить? — поинтересовался он, затормозив возле подъезда. — Время уже позднее.

— Не пойму я вас. То вы считаете, что я слишком бесстрашна и предлагаете мне организовать захват опасного наемного убийцы, то вдруг решаете, что меня нужно сопровождать, потому что время уже позднее и в подъезде темно. Ладно, проводите, — согласилась я.

Все случилось настолько быстро, что я даже не успела вовремя отреагировать. Я поднималась по ступенькам на четвертый этаж, Андрей шел следом, и вдруг…

Неизвестно откуда прямо передо мной мелькнула тень, и в следующее мгновение я ощутила прямо у виска холодок металла. Скосив глаза, заметила знакомую фигуру — так и есть, это он, Лось, или как его там…

— Сопровождающих просим удалиться, — бросил он Андрею. Дернув меня за рукав, развернул к себе спиной и прижал поплотнее, не убирая от виска пистолета.

— Ты что, не понял?

В глазах Андрея я не заметила страха. Он смотрел совершенно спокойно, слегка прищурившись. Однако оптимизма это в меня не вселило — как бы он ни смотрел, умирать мне, похоже, все равно придется. И, наверное, не стоит тащить его за собой.

— Иди, Андрей, я с ним разберусь.

Он не двигался с места.

— Слышь, вали отсюда, а то я стреляю. Первая пуля — ее, вторая — твоя, — снова пригрозил Лось.

— А можно наоборот?

— Можно и наоборот. Иди отсюда, мне разговаривать некогда. Тебя там внизу ждут, так что не рассчитывай ни на какие телефонные звонки по «02».

Медленно повернувшись, Андрей спустился вниз. Когда его шаги затихли, меня снова грубо развернули.

— Давай в гости к тебе, что ли, зайдем. Как-то некрасиво в подъезде разговаривать. Увидеть могут, еще что-нибудь не то подумают. Ну, вперед! — он подтолкнул меня, сунув пистолет под ребро, и я повиновалась, — ведь ничего другого мне не оставалось делать.

До моей квартиры оставался всего один лестничный пролет. Как они меня вычислили? Впрочем, какая теперь разница. Спасти меня могло только чудо, хотя, конечно же, сдаваться без боя я не собиралась. Похоже, этот тип решил немного поиздеваться надо мной, прежде чем прикончить.

А это значит, что у меня есть время. Что ж, будем действовать по обстоятельствам, ведь однажды мне уже удалось справиться не только с ним, но еще и с его приятелем не менее внушительных размеров, причем тогда у меня были завязаны и глаза, и руки. Так что вполне возможно, что еще не все потеряно…

Я медленно доставала из сумки ключи, делая вид, что никак не могу их отыскать. Дуло пистолета пребывало все там же, и мне показалось, что я чувствую его холодок даже сквозь плотную ткань кожаной куртки. Хорошо, что в подъезде абсолютно темно и этот ублюдок не может видеть, насколько сильно я побледнела. Мне на самом деле было страшно, и я лихорадочно пыталась представить себе, каким образом мне удастся вырубить его хотя бы на секунду. Не будь оружия, не было бы и проблемы. Но Лось по собственному опыту знал, что взять меня без пистолета невозможно, у меня был шанс это ему продемонстрировать. Научившись на собственной ошибке, он теперь не отведет дуло ни на долю секунды.

Отыскав ключ, я вставила его в замочную скважину и начала медленно поворачивать. В этот момент Лось вдруг дернулся и прозвучал выстрел. Я успела только пригнуться и инстинктивно закрыть голову руками. Выстрел прозвучал как раскат грома и гулким эхом отразился от стен. Потом еще один. Открыв глаза, я увидела стремительно удаляющегося человека. Полуобернувшись он снова выстрелил, и на этот раз пуля просвистела возле моего виска. А потом все затихло.

На лестнице, прямо около моих ног, вниз лицом лежал Андрей. Поза у него была неестественной — руки раскинуты тыльной стороной вверх, а голова запрокинута назад слишком сильно. Я была уверена, что он мертв.

Склонившись, я попыталась его развернуть к себе лицом, и сразу почувствовала, что пальцы стали липкими и горячими. Кровь. Целая лужа крови у меня под ногами! Черт возьми, кажется, пуля попала в артерию.

Пальцевое прижатие… Мою растерянность как ветром сдуло. Однажды мне уже приходилось останавливать кровотечение из артерии, и мой первый опыт тогда оказался успешным. Я надеялась, что и на этот раз у меня все получится так, как надо.

Кровь била фонтаном. Где же она, эта подключичная артерия, черт бы ее побрал?.. Была дорога каждая секунда, и я не обращала ни малейшего внимания на то, что рукава моей куртки уже полностью были залиты кровью. Наконец мне удалось найти артерию и прижать ее в нужном месте.

Кровь почти остановилась — но надолго ли меня хватит? Ведь, для того чтобы фиксировать артерию в таком положении, нужна очень большая сила. Поэтому теперь надо было наложить жгут.

Я стянула с шеи ангорский шарф, подвела его под место ранения, сильно натянула и сделала несколько оборотов, а затем принялась его туго завинчивать. Убедившись наконец в том, что кровь полностью остановилась, я автоматически посмотрела на наручные часы. Однако времени не увидела — циферблат был полностью залит кровью. Я потерла его о куртку, как плохая хозяйка вытирает грязные руки прямо о халат, и наконец рассмотрела — 23.41.

Подрагивавшими пальцами я набрала «03», а потом медленно опустилась на бетонный пол. Андрей был без сознания. Приложив ладонь чуть ниже жгута, убедилась в том, что пульсация отсутствует и кровь остановилась. Нужно еще не забыть написать на бумажке время наложения жгута. Теперь все будет зависеть уже не от меня. Только бы они успели…

Мы снова увиделись через месяц. За это время меня успели затаскать по кабинетам городской прокуратуры, безуспешно пытаясь выведать у меня хоть какую-нибудь информацию, связанною с покушением. На мое счастье, это оказалось всего лишь покушением, и подоспевшая вовремя бригада «скорой помощи» сумела спасти Андрея. Он потерял много крови, несколько дней пролежал в реанимации и жизнь его висела на волоске, однако волосок этот не оборвался.

Никаких показаний я давать не стала, потому что понимала, насколько бесполезными они окажутся впоследствии. Да и не особенно хотелось мне чувствовать себя жертвой покушения — причем абсолютно беспомощной жертвой, так как обращаться за помощью к представителям милицейских структур лично для меня было последним делом.

С теми головорезами я разобралась и самостоятельно, — человек, на которого они работали, вовремя вернулся из поездки и мне удалось с ним поговорить. Разговор происходил на повышенных тонах, но действие, ожидаемое мною, возымел. С того дня я могла ходить по улицам абсолютно спокойно.

Но не зря говорят, что покой нам только снится. Не помню, кто это сказал, но человек был не глупый. Теперь меня мучила совесть.

Получалось, что по моей вине пострадал совершенно посторонний человек, причем едва не поплатился собственной жизнью. Человек, с которым я была почти не знакома и даже не знала его фамилии.

Он мог бы спокойно уйти и оставить меня в подъезде наедине с тем крупногабаритным пареньком с пистолетом — ведь мы знали друг друга не настолько хорошо, чтобы он посчитал себя чем-то обязанным. Но он вернулся — вернулся и спас мне жизнь. Я не люблю высокопарные фразы, но в данном случае выразиться иначе просто не могла. Потому что, не появись он в тот момент, кто знает, что бы со мной сейчас было…

Хотя я тоже не растерялась, вовремя сумела остановить кровотечение. Так, может быть, мы квиты? Я ведь тоже спасла ему жизнь.

В больницу я ходить не стала — первое время его состояние было слишком тяжелым, и посетителей в палату интенсивной терапии не пускали, а потом у меня появились какие-то дела. Да и не особенно хотелось мне посещать это мрачное заведение. В общем, я решила отблагодарить Андрея за спасение моей жизни при первом же подходящем случае, когда его наконец выпишут.

Вспомнив, что обратиться ко мне ему посоветовал мой кузен Слава Волков, я позвонила ему и смогла кое-что узнать об Андрее Туманове.

Как выяснилось, Андрей был дизайнером и работал по заказу, составляя проекты дизайна и интерьера различных помещений. Его услугами пользовались не только в нашем городе, но и далеко за его пределами, он публиковал множество статей в журналах и был автором многих известнейших дизайнерских проектов.

Я не стала выяснять, откуда мой кузен знает Туманова, лишь поинтересовалась номером его домашнего телефона и адресом. Естественно, не стала я и ругать Славика за то, что он подкинул мне такого настойчивого и несговорчивого клиента — кажется, я собиралась это сделать в тот самый вечер, когда произошло наше знакомство с Андреем, но в свете последовавших событий ворчать было бы неуместно.

В общем, ко дню выписки Туманова из больницы я была прекрасно осведомлена по поводу его места жительства и решила отправиться в гости. Цель визита преследовалась чисто официальная — поблагодарить спасителя за совершенный геройский поступок и пожелать ему скорейшего выздоровления. Не более того.

Естественно, предварительно я решила позвонить. Кто его знает, как он настроен. Может быть, и слушать меня не захочет, не то что видеть — ведь как ни крути, а именно я послужила причиной его злоключений.

Голос в трубке показался мне каким-то отстраненным. Сначала я даже не была уверена, туда ли попала.

— Андрей? — поинтересовалась я полувопросительно.

— Да, Надя.

Он меня узнал — по голосу, по одной-единственной фразе, несмотря на то, что общались мы с ним достаточно давно и не так уж и долго.

— Привет. Как дела?

— У меня все в порядке, а у тебя?

— Да у меня тоже. Слушай, можно я к тебе приеду?

Он некоторое время помолчал, видимо, раздумывая, затем ответил:

— Конечно, можно, только у меня здесь… небольшой беспорядок, понимаешь, я ведь один живу и меня долгое время не было дома. Пыль и прочая ерунда…

— Да ладно, я все прекрасно понимаю. Жди, через двадцать минут подъеду.

Дав отбой, я принялась собираться. Я привела себя в порядок еще с утра, как обычно, проснувшись, приняв душ и позавтракав. Оставалось только одеться.

Недолго порывшись в шкафу, я остановила свой выбор на темно-синем брючном костюме и белой блузке из органзы. Колечко с синим камушком и сережки к нему стали отличным дополнением. В общем, посмотрев на себя в зеркало, я решила, что для встречи с сероглазым брюнетом готова. По крайней мере, сама себе я понравилась.

Андрей жил на другом конце города, и я вскоре поняла, что сильно погорячилась, сказав, что приеду к нему через двадцать минут. На дорогу ушло почти полчаса, к тому же, оказавшись в чужом районе, я долго плутала между домами, безуспешно пытаясь отыскать нужный мне номер.

Я была возле его двери спустя сорок минут после нашего телефонного разговора.

— А я уж думал, что ты пошутила, — улыбнулся он, открыв дверь. Он сильно побледнел и осунулся, однако бледность эта определенно была ему к лицу.

«Ты» я восприняла совершенно естественно, ведь, учитывая предшествующие события, мы с Андреем уже были не просто знакомыми.

— Да нет, что ты, я просто время не рассчитала. А вообще я человек пунктуальный. Пройти-то можно? — улыбнулась я.

Оказавшись внутри, я просто обалдела. Андрей жил в совершенно обычном девятиэтажном доме, каких сотни не только в нашем городе, и я никогда не могла бы подумать, что из обыкновенной двухкомнатной квартиры можно было сделать такое чудо.

Прихожую нельзя было назвать прихожей — просто язык не поворачивался. Разноцветные стены, многоуровневый потолок с подсветкой — все выдержано в серо-розовых тонах. Я молчала, с любопытством оглядываясь по сторонам, и Андрей, видимо, поняв причину моего молчания, жестом пригласил меня пройти дальше.

Дальше оказалось огромное помещение, и я сначала не поняла, что это. Потом до меня дошло, что здесь отсутствует перегородка между кухней и гостиной. Причем отсутствует не полностью — переход из одного помещения в другое был сделан в форме огромной замочной скважины. Конфигурация проема была восхитительной, противоположная стена — зеркальной, — создавалась иллюзия, что впереди простирается огромное пространство.

Гостиная была выдержана в красно-черных тонах, посередине возвышался небольшой островок-кабинет, приподнятый над уровнем пола сантиметров на тридцать. Черный стол, красный стул, красная изогнутая настольная лампа и компьютер — видимо, здесь, на этом островке, и создавались все дизайнерские творения Туманова.

— У тебя уютно, — открыла я наконец рот. — Ты это все сам придумал? А это что?

— Стеклообои. Я придумал все сам.

— А почему — красное и черное?

Он пожал плечами.

— Не знаю… Характер у меня такой — нордический и твердый.

— А где ты умудрился откопать красный офисный стул?

— Вся мебель — индивидуальный заказ, Надя.

— А… — я было собралась поинтересоваться, из чего сделаны перегородки, но вдруг подумала о том, что со стороны смотрюсь последней дилетанткой, и у меня в голове промелькнуло слово «гипсокартон», которое я сразу же и решила приткнуть, куда следует: — А это гипсокартон?

— Нет, перегородки металлостеклянные. Тебе правда интересно?

— Конечно. Я впервые сталкиваюсь с подобным чудом дизайна. Ты волшебник! — совершенно искренне похвалила я Туманова.

— Только учусь. Но мне приятно, что тебе понравилось. Хочешь, и для тебя что-нибудь придумаю. У тебя что за квартира?

— Обычная, «сталинка», двухкомнатная… Да нет, мне, наверное, не по карману твои услуги, — засомневалась я.

— Ну что ты, о чем разговор, я же не собираюсь с тебя деньги брать. Мы с тобой теперь, как ни крути, люди не чужие.

— Да уж, — вздохнула я. — Кстати, спасибо тебе, Андрей.

— За что?

— Ты мне жизнь спас…

— А я думал, это ты мне ее спасла. Разве нет? — поинтересовался он с улыбкой.

Я не стала скромничать.

— Но ведь ты — сначала. А я уже потом.

— Значит, обменялись любезностями. Так получается? Давай не будем друг друга благодарить.

— Ну почему же! — возразила я. — Серьезно, если бы не ты…

— Садись, Надя, что ты стоишь, — оборвал он меня. — Кофе будешь?

— Буду, — сдалась я и опустилась на красное кресло.

— Сейчас принесу.

Он удалился в кухню, а я принялась рассматривать журнал, лежавший на столике. Он назывался «Идеи вашего дома» и, естественно, был целиком и полностью посвящен интерьеру.

Я листала его с интересом. В принципе, дизайн интерьера был для меня «терра инкогнито», а я от природы была человеком любознательным. Чего только я здесь не увидела! Самые немыслимые планировки, самые смелые и неожиданные цветовые решения, потрясающие конструкции.

— Андрей, посмотри, какая удивительная спальня! — я развернула журнал к подошедшему с подносом Андрею. — Это же надо было Так придумать.

Он бросил короткий взгляд на фотографию.

— Спасибо.

— Спасибо? За что?

— За комплимент.

До меня дошло, наверное, через минуту. Я снова опустила глаза и наконец заметила в самом уголке страницы маленькую, едва заметную надпись: «Автор дизайн-проекта — А. Туманов».

— Пожалуйста. Ты не подумай, что я специально. Я и правда, понятия не имела о том, что это твое творение. Послушай, а ты давно этим занимаешься?

— С четырех лет. Именно в этом возрасте я устроил родителям первый скандал по поводу того, что обои в моей комнате совсем не того цвета. Они были белыми, а я считал, что они должны были быть зелеными. И нарисовал свою комнату на альбомном листе — такой, какой я хочу ее видеть. Это был мой первый проект. — Он улыбнулся. — Тебе со сливками?

— Спасибо, я сама добавлю.

— Куришь? — поинтересовался он и поставил на столик черную пепельницу.

— Надеюсь, ты не станешь мне предлагать красные сигареты?

Он улыбнулся.

— Да прекрати ты, красных сигарет еще не придумали. Кстати, было бы неплохо. — Он как будто серьезно осмотрелся вокруг, и мы вместе рассмеялись.

— Ладно, давай не будем больше об интерьере. Вообще — никаких профессиональных разговоров. Давай забудем, что я — дизайнер, а ты — частный сыщик.

— С удовольствием, — согласилась я. — Кстати, как твое самочувствие?

— Я же тебе уже сказал, что все в порядке. Да и вообще, мое пребывание в больнице можно было бы назвать просто раем, ведь я целый месяц отдыхал, валялся на кровати и ничего не делал. — Если бы не эти бесконечные визиты товарищей в форме… Они меня замучили, но я ведь и правда понятия не имею, кто в меня стрелял.

— Прости, это я во всем виновата. Но я с ними уже разобралась, так что теперь ни тебе, ни мне ничего не угрожает.

— Разобралась? — задумчиво протянул он. — Значит, все-таки можешь…

— А ты опять за старое?

— Да нет, что ты, мы же договорились — ни слова о работе. Я попробую подыскать другого человека, если, конечно, это вообще возможно. Мне только интересно… — он замялся, видимо, не решаясь задать вопрос.

— Спрашивай, если интересно, — ответила я, потому что мне и самой было интересно, что он спросит.

— Что это за ребята были и каким образом ты им дорогу перешла — ведь сама говоришь, что с криминальным миром не связываешься.

— Связалась однажды не по своей воле. Расследовала убийство сына одного известного в городе человека, кандидата в депутаты, и понятия не имела о том, что дело зайдет так далеко.

— Ясно. Послушай, Надя, а может быть, ты сможешь мне кого-нибудь порекомендовать, человека, который согласится мне помочь.

— Так ты до сих пор не оставил эту идею? Андрей, неужели ты не понимаешь, насколько это опасно!

Он пожал плечами.

— Понимаю. Но если все грамотно организовать, то…

— Грамотно организовать? Да каким образом можно что-то грамотно организовать, если имеешь дело с бандитами, с людьми, которые живут по закону беспредела!

— Не горячись. Я не знаю, каким образом. Именно для этого и обратился. Между прочим, к тебе.

Я задумалась. Настойчивый человек. Похоже, он не успокоится, пока не добьется своего. Тогда, месяц назад, у меня и мысли не возникло насчет того, чтобы согласиться на это предложение — сидевший тогда напротив меня человек казался безумцем, но это были его проблемы. Однако теперь все изменилось — Андрей больше не был для меня посторонним и его судьба уже не была для меня безразличной.

— О чем молчишь? — поинтересовался он.

— Да все о том же. Ладно, слушай, я тебе обязана. Я это прекрасно понимаю, и не смей возражать, что мы квиты. Лично я так не считаю. Поэтому я соглашусь тебе помочь — но только теоретически.

— То есть? — не понял он.

— «Попробую обдумать», каким образом можно выйти на этого человека.

— Попробую обдумать — это что значит?

— Это значит, что через пару дней я выдам тебе одну идею из разряда гениальных. Ведь в своей профессиональной области я тоже не дилетант. Но предупреждаю — я беру на себя только теоретическую часть, а для ее практического осуществления тебе придется подыскать человека менее трезвомыслящего. Хотя камикадзе в наше время найти сложно. Однако у меня есть одно условие.

Говори, я согласен на любое условие.

— Ты, кажется, хотел растерзать убийцу своей Полины самостоятельно. Так вот, обещай, что ты не станешь этого делать. Мы оставим его на растерзание закону. Договорились?

— Да какая тебе разница? — Андрей, похоже, не собирался отступать.

— Тебя потом просто убьют, ты это понимаешь?

— А ты не хочешь, чтобы меня убили?

— Я не хочу, чтобы тебя убили по моей вине, вот и все. Иначе я не соглашусь.

— Послушай, ты совсем наивная. Каким образом ты сумеешь сдать его милиции? Нужны ведь доказательства, улики, да и вообще…

— Послушай, Андрей. Ты знаешь, каким образом можно… — Я снова развернула журнал и, перефразировав первый попавшийся на глаза абзац, поинтересовалась: — …каким образом можно определить количество подвижных рам, глухих створок, необходимость установки верхней расширительной части?

— Знаю. Только ты все перепутала. Это створки бывают подвижными, а рамы — глухими. Но не важно, я прекрасно понял, что ты хотела сказать: доказательства, улики — это по твоей части, следовательно, об этом можно не беспокоиться. Но… я все же хотел разобраться с ним сам.

— Почему?

Андрей молчал, и я поняла, что он просто не считает уместным рассказывать мне о том, насколько дорога для него была та девушка, которой нет в живых.

Безусловно, взаимная симпатия между нами была — это я поняла еще тогда, месяц назад. Но я, в конце концов, ни на что большее и не претендовала — а он, может, подумал иначе?

— У тебя есть фотография Полины? — не став дожидаться ответа на предыдущий вопрос, я задала следующий, ясно дав понять, что причина его молчания мне известна и она меня абсолютно не смущает.

— Она не любила фотографироваться. Кажется, в альбоме было несколько ее снимков.

— Покажи.

Он достал из тумбочки альбом и протянул его мне.

Фотографии лежали в нем в полном беспорядке, и их было очень мало. Ни одного портрета — какие-то вечеринки, масса полупьяных и абсолютно пьяных незнакомых лиц, при этом самого Андрея на фотографиях можно было увидеть редко.

Наконец я нашла снимок, на котором Андрей был запечатлен в обнимку с девушкой. Среднего роста, чуть полноватая, с русыми, коротко подстриженными волосами и припухлыми детскими губами.

— Это она?

— Она. Ей было двадцать три года, когда ее убили.

— Симпатичная, — сказала я совершенно откровенно.

Андрей молчал. Полистав альбом, я нашла еще несколько фотографий Полины, всего три или четыре. Причем ни на одной из них она не была в одиночестве — то с подружками и с каким-то парнем, то снова с Андреем и еще тремя молодыми людьми. Отложив альбом, я снова вернулась к теме нашего разговора.

— И все-таки, Андрей, я продолжаю настаивать на том, чтобы ты… Кстати, что ты собираешься с ним сделать? Убить его собственными руками?

После недолгой паузы он поднял на меня глаза и ответил, как мне показалось, с вызовом:

— Может быть, и убить.

— Тогда я отказываюсь. Знаешь, сколько лет тюрьмы дают за соучастие в убийстве?

— Знаю. Ладно, вопрос закрыт, — вдруг произнес он решительно. — Я тебе, кажется, говорил, что у меня есть неплохие связи в отделе по борьбе с организованной преступностью. Так что веселенькое пребывание там я ему обеспечу, и смертной казни для него тоже постараюсь добиться. Но это уже мои проблемы. Ты мне его только найди.

Я вздохнула. Откровенно говоря, я пока еще не совсем четко представляла себе, каким образом мне удастся войти в контакт с человеком, ни имени, ни фамилии которого я не знаю. Я даже не знаю, как он выглядит. Знаю только, что стреляет сначала в сердце, а потом в голову.

— Найдешь? — нетерпеливо оборвал он мои мысли.

— Постараюсь, — с сомнением в голосе произнесла я. — А теперь скажи поконкретнее, какую именно помощь ты можешь мне обеспечить.

— Абсолютно любую. Я же говорил — техника, оружие, люди…

— То есть — группа захвата?

Немного подумав, он ответил:

— Может быть… может быть, даже официально, поскольку ты не разрешаешь мне взять дело в свои руки, я смогу организовать даже группу захвата. Нужно будет поговорить об этом с Вадимом. Вадим — это мой брат, он служит в спецподразделении.

— Что ж, неплохо. Ладно, Андрей, я подумаю и, как только что-то придумаю, непременно тебе позвоню. Кажется, ты говорил, что он работал на… Парамона?

— На Парамона.

— Что это за Парамон? Расскажи подробнее.

— Да что я могу подробнее рассказать… Один из крупных городских криминальных авторитетов. Наркотики, вымогательство, притоны, бордели… Адреса его я не знаю, а зовут его Павел Николаевич Парамонов. Вот и все.

— Да, не густо.

И тут я вдруг поняла, кто сможет мне помочь с информацией о Парамоне. Конечно же, Дмитрий Ломов!

Дмитрий Ломов был журналистом и работал в отделе криминальной хроники газеты «Губернский проспект», а криминальные авторитеты были прямо-таки его специализацией! Да и вообще, он был не совсем обычным журналистом. Ломов — настоящий папарацци, причем на редкость удачливый.

Я познакомилась с ним несколько месяцев назад во время расследования одного дела, и тогда, по воле случая, мне довелось оказать ему услугу, и не пустяковую — мой кузен Славка Волков обнаружил Ломова полуживого, избитого так, что и живого места на теле не, оставалось. А избили его все те же «авторитеты», которых он выслеживал двое суток для того, чтобы сделать скандальные снимки. Тогда ему это не удалось — вместо пряника он получил кнут, и с некоторой натяжкой, но я все же могла сказать, что этот человек обязан мне жизнью. Ведь это я тогда спасла его от обморожения, а может быть, и от смерти, в салоне собственной машины я привезла его в свою квартиру, отогрела, пригласила к нему врача. Так что, я думаю, он мне не откажет. Да и услуга, в общем-то, требовалась от него пустяковая — просто рассказать мне все то, что он знает об одном из своих «подопечных». А он наверняка о нем знает почти все — Ломов на то и Ломов, чтобы знать все о всех местных бандитах. Такая у него работа.

— Что? — задумавшись, я даже не поняла сначала, что Андрей меня о чем-то спросил.

— Я говорю, тебе еще кофе налить?

— А… Да нет, не надо. Знаешь, я кофе не очень уважаю, да и мне наверное, уже пора.

— Что, дела?

— Да, дела… Если уж работать, так начинать надо прямо сейчас. Кажется, мой трудовой энтузиазм проснулся вместе с азартом.

Честно говоря, уходить мне не особенно хотелось. Андрей мне нравился, и несмотря на то что большая часть нашей с ним беседы носила официальный характер, мне все же было приятно с ним общаться. Но я прекрасно понимала, что сейчас этот человек пока еще не готов к тому, чтобы сблизиться со мной — ведь совсем недавно убили его девушку. Рана в его душе была еще слишком свежей, и, как я успела убедиться, достаточно глубокой. Так что кроме дружеских отношений и взаимной симпатии рассчитывать мне пока было не на что.

Он не стал меня задерживать, хотя, если честно, в глубине души я все-таки на это немного надеялась. Настроение мое было слегка подпорчено, однако виду я не подала. Прощаясь, он потянулся губами к моей щеке, но я изобразила, что не поняла смысла его движения и ускользнула. Нет так нет, а неопределенные отношения мне ни к чему.

Сидя в салоне своей «ауди», я думала о том, что собираюсь ввязаться в крайне опасное дело. Теперь, когда нас с Андреем разделяло расстояние, мне казалось не совсем понятным, почему я согласилась.

Безусловно, я чувствовала себя обязанной этому, человеку — это раз. Он мне нравился, и очень сильно нравился — это два. Отказаться от дела значило в данном случае прервать отношения, а мне этого не хотелось. Три — это достойная оплата, хотя в данном случае эта причина была скорее не на третьем, а на сорок третьем месте, ведь дело было слишком опасным.

Но была и четвертая, основная причина. Причем самая дурацкая и, с точки зрения непосвященного человека, даже нелепая — это азарт.

Как-то раз один старый знакомый сказал мне, что моя профессия — это моя болезнь, и, немного посмеявшись, я была вынуждена с ним согласиться. Опасное дело тем и привлекало меня, что было опасным. Ведь что-то заставляет некоторых людей, скажем, садиться за руль автомобиля и нестись с бешеной скоростью по трассе «Формулы-1», прекрасно понимая, что одно неверное движение может стоить жизни. Играть с огнем — опасно, но тот, кто с ним не играет, по-моему, и не живет вовсе. Истинные эмоции приходят как добыча, причем добыча собственноручная. И это не результат, а сам процесс — процесс ощущения, переживания. А для этого непредсказуемость событий просто необходима.

Лично для меня лишить свою жизнь непредсказуемости и риска всегда было равносильно полному перекрытию кислорода. Тем более что в активе у меня было немало — без ложной скромности могу сказать, что обладаю и рассудительностью, и быстротой реакции, не труслива, уверена в себе и к тому же обаятельна, что тоже немаловажно, когда имеешь дело с мужчинами.

В конце концов, я могу в любой момент остановиться, почувствовав, что опасность слишком близка. В общем, добравшись наконец до дома, я решила, что взяться за это дело мне все-таки стоит. И, осознав это, я почувствовала, что настроение мое буквально подпрыгнуло вверх — кажется, последующие несколько дней обещали быть интересными и жаркими, несмотря на то что за окном было четыре градуса мороза и весна еще только-только начиналась.

Полистав записную книжку, я обнаружила номер телефона Дмитрия Ломова, даже два номера — один из них был домашним, второй — рабочим. Только бы он не исчез в очередной раз в погоне за скандальными фотографиями… По крайней мере, в прошлый раз дело обстояло именно так и искать Ломова мне пришлось целых два дня.

Набрав номер «Губернского проспекта», я долго слушала протяжные гудки, и с каждым гудком надежды мои таяли. Уже собравшись дать отбой, я вдруг услышала на том конце слегка раздраженный мужской голос. И сразу его узнала — несомненно, этот низкий и хриплый бас мог принадлежать только одному человеку, именно тому, который и был мне сейчас так нужен.

— Дима? Привет.

— Привет, — произнес он неуверенно, видимо, не узнав меня по голосу. Это было неудивительно — ведь мой тембр, в отличие от тембра на том конце, был среднестатистическим, а к числу близких знакомых отчаянного папарацци я не относилась даже с большой натяжкой.

— Это Надя Фролова, помнишь меня?

Он некоторое время молчал вспоминая.

— Это которая частный детектив? Припоминаю… Кажется, однажды вам удалось спасти меня от верной смерти.

— Кажется… Только, пожалуйста, на «вы» не надо.

— Как хочешь. Ты, наверное, по делу?

— По делу! Найдется у тебя минут пятнадцать свободных?

— Для тебя — даже двадцать! Только желательно не больше тридцати…

— Ну ты в своем репертуаре! — улыбнулась я, вспомнив, как тогда, несколько месяцев назад, во время моего первого разговора с Ломовым тот категорически лимитировал его пятью минутами.

Не обижайся, Надя, понимаешь, работы полно. Я ведь теперь ведущий отдела, у меня нагрузка на все двести процентов! Так где мы встретимся?

— Где тебе удобно. Но желательно подальше от посторонних ушей. Слушай, кажется, возле здания редакции было какое-то кафе… — почувствовав урчание в желудке, я поняла, что забыла пообедать. Вот так всегда — стоит мне начать работать, как я начинаю хронически бессистемно питаться. И это несмотря на то что кулинария, после частного сыска, всегда была вторым моим любимым занятием.

— Да, есть такое, «Баку» называется. А ты что, любишь азербайджанскую кухню?

— Я сейчас готова полюбить любую кухню, лишь бы желудок замолчал. Через двадцать минут тебя устроит?

— Устроит. Только не опаздывай.

Я мигом снова оделась, провела расческой по волосам, подумав про себя, что могла бы и не заезжать домой, а позвонить Ломову из машины и договориться о встрече.

На этот раз я была пунктуальна, даже более чем — с момента нашего телефонного разговора до момента моего появления в «Баку» прошло чуть более пятнадцати минут.

Усевшись за столиком, я принялась внимательно изучать меню. Сулу-хингал, дюшбара, довга с мясом, кюфта-бозбаш, ярпах-долмасы, джуджа-плов… Большая часть названий была не знакома. Чего тут только не было, и все хотелось попробовать. Последний раз я была в этом кафе достаточно давно — кажется, чуть больше года назад, в компании одного симпатичного южанина, который накормил меня здесь голубцами в виноградных листьях — это называлось ярпах-долмасы и было потрясающе вкусно.

Подумав еще несколько минут, я заказала джуджа-плов — плов с цыпленком — и чашку кофе. Кофе, насколько я знаю, был напитком далеко не азербайджанским, однако в меню имелся. Не знаю, по какой причине, но сегодня мне что-то совсем не хотелось пить чай — а ведь обычно я всегда отдаю предпочтение именно этом напитку. Оторвав наконец взгляд от меню, увидела приближавшегося и улыбавшегося Ломова.

За прошедшие несколько месяцев он абсолютно не изменился и, кажется, даже одет был в ту же черную водолазку и синие полинявшие джинсы. Хотя нет — водолазка наверняка была новой, потому что от прежней стараниями бандитов остались одни клочки. Я своими собственными руками выбрасывала ее остатки в собственное же мусорное ведро, пока Ломов валялся без сознания у меня на диване. Помнится, мне пришлось тогда подбросить его до дома, одетого в кожаную куртку прямо на голое тело, так как никакой мужской одежды в моем шкафу не нашлось. Да, вид у него тогда и в самом деле был прямо-таки экзотический…

— Прекрасно выглядишь, — сделала я ему откровенный комплимент.

— Да, помнится, когда мы виделись в последний раз, я был не совсем в форме. Ты меня тогда сильно выручила. Спасибо тебе, Надя.

— Спасибо в карман не положишь.

— Спасибо в стакан не нальешь, — усмехнулся он. — Так ты, значит…

— Да нет, Дима, не воспринимай все так буквально. Я совсем не считаю тебя себе обязанным. Но мне нужна твоя помощь. Естественно, я тебе за нее заплачу.

— Ну, это уже лишнее. Мне на жизнь вполне хватает. Я, кстати, недавно новую машину купил. Тоже восьмерку, только свеженькую, на прошлой неделе из Тольятти пригнал. Цвет аквамарин. Просто игрушка, а не машина!

— Поздравляю, тебе что, зарплату повысили?

— Да нет, это я сам себе ее повысил. Просто одно дело очень удачно удалось провернуть. Так, продал кому следует пару фотографий. Ты ведь знаешь, в чем заключается мое призвание.

— Знаю! Твое призвание — находиться в нужном месте в нужное время и щелкать своим фотоаппаратом.

— Правильно! — засмеялся он, и в это время подошел официант и поставил на стол ароматнейший горячий плов, который я ждала, как мне показалось, так долго. Я совершенно беззастенчиво и откровенно принялась жевать, а Ломов не стал заказывать ничего существенного, ограничившись лишь чашкой кофе и пирожным.

— Так что у тебя за дело? — поинтересовался он, медленно отпивая первый глоток кофе, который был подан на стол буквально через минуту после того, как последовал заказ.

— Мне нужно знать все, а если не все, то как можно больше про одного товарища по фамилии Парамонов.

— Про Парамона? Ты что, с ума сошла, с ним ведь связываться опасно!

— Дима, тебе ли не знать, насколько сильно разжигает кровь опасность!

— Да, ты права, — задумчиво произнес он, — но все-таки я бы на твоем месте не стал рисковать. Парамон — слишком крупная и серьезная в криминальном мире фигура.

— Начало хорошее. Продолжай.

— Ладно, как хочешь. Зовут его Павел Николаевич, ему тридцать семь лет, из них пять провел в местах лишения. Освободился в возрасте двадцати шести лет и с тех самых пор понемногу стал добиваться авторитета, сколотил вокруг себя группу крепких парней. Официально имеет пару продуктовых магазинов, неофициально реализует через Азербайджан крупные партии наркотиков, содержит несколько казино и три «массажных» заведения, кроме того, переправляет за границу металл. В браке не состоит, официальных детей не имеет.

— Да… — протянула я, — не слабо. А ты уверен?

— В чем? — не понял он.

— В том, что это все так и есть на самом деле?

— Более чем уверен. У меня на него толстое досье. А один из эпизодов его криминальной деятельности даже зафиксирован на видеопленке. Сцена передачи товара и получения денег, сам снимал. Очень крупная партия героина.

— Давно? — заинтересовалась я.

— Да несколько месяцев назад, — ответил он неопределенно.

— И что же, до сих пор не воспользовался?

— Надя, я что похож на самоубийцу? Эта пленка — так, для коллекции, навряд ли я когда-нибудь рискну ее использовать. Ни в качестве материала для статьи, ни в качестве… ни в каком ином качестве, — не стал уточнять он.

— А что будет, если попытаться? — не унималась я.

— Что будет? Смертельный выстрел в сердце, потом контрольный — в голову, а потом уже ничего не будет, совсем ничего.

Кажется, я уже слышала раньше эти слова…

— Ты хочешь сказать, что на Парамона работает человек, который постоянно выступает в роли ликвидатора?

— Да, именно это я и хочу сказать. Только я понятия не имею, что это за человек, если тебе это интересно. Знаю только, что он стреляет из разных пистолетов, и стреляет всегда одинаково. В сердце, потом в голову — за последние три года таких убийств было семь.

Семь… Я задумалась, совершенно позабыв о том, что мой кофе безнадежно остывает. И наконец решилась.

— Послушай, Дима, продай мне эту кассету.

— Продать тебе кассету? Зачем? — не понял он сперва, но потом, сразу догадавшись, удивленно поднял вверх брови. — Да ты что, с ума сошла?

— Не знаю. Продай. Сам же говоришь, что она у тебя лежит без дела, а ведь ты сильно рисковал, когда все это записывал. Неужели не обидно, что такой труд окажется совершенно неоплаченным? — попыталась я пробить Ломова на жадность.

— Да не в этом дело! Я же тебе говорю, что с ним лучше не связываться, — горячился он. — Тебе что жить надоело?

— Не надоело, и умирать в ближайшие сорок лет я не собираюсь.

— А придется, если решишься на это дело, поверь мне.

— Поверить тебе? А тебе уже приходилось? — попыталась я перевести разговор на менее серьезный тон, однако Ломову, похоже, сейчас было не до шуток.

— Послушай, ты помнишь, в каком состоянии тогда, несколько месяцев назад, нашел меня твой… брат, кажется, или кем он там тебе приходится.

— Кузеном. Помню, Дима, такое не забывается быстро.

— Так неужели ты не понимаешь, что, если бы он меня тогда не подобрал и не отвез к тебе, меня бы уже, может быть, и в живых не было!

— Продай кассету, — не унималась я. Сколько ты за нее хочешь?

— У тебя столько нет. Черт с тобой, бери бесплатно, если тебе жизнь не дорога. Ты мой домашний номер телефона знаешь?

— Знаю, записывала.

— Позвони мне домой часов в девять вечера, не раньше. Потом приедешь ко мне и я тебе отдам кассету.

— Дима, ты прелесть!

— А ты ненормальная! — пробасил он и поднялся. — Ладно, мне пора. Ты остаешься кофе допивать?

— Да нет, он уже все равно остыл. Я лучше дома чаем согреюсь.

Распрощавшись с Ломовым, я отправилась домой, по дороге переваривая полученную информацию. Кажется, в голове у меня начинал смутно вырисовываться план действий. Несмотря на то что рискованным этот план назвать было бы слишком мягко, это было все же лучше, чем ничего.

Посмотрев на часы, я с тоской констатировала, что до девяти часов вечера осталась еще уйма времени, целых пять часов. Заскочив по дороге в магазин, я купила продуктов и пару журналов. Один из них назывался «Интерьер & дизайн», и я заспешила домой в предвкушении интересного времяпровождения.

Пять часов, оставшиеся до встречи с Ломовым, я провела исключительно плодотворно. Во-первых, я приготовила себе ужин. Причем не простой, а замысловатый. Говядина, запеченная с картофелем под итальянским сырным соусом — блюдо сложное, но удивительно вкусное, особенно в моем исполнении. Это — один из моих многочисленных фирменных рецептов, которыми я горжусь. В общем, вкусный ужин мне был обеспечен.

«Перед смертью не наешься!» — вдруг съязвил мой внутренний голос. «Не надышишься!» — поправила я его, однако пререкаться дальше не видела смысла, поэтому решила посвятить свой досуг более интересному занятию.

«Спальня: во сне и наяву», — гласил заголовок на первой странице купленного мной журнала. Теперь я была более внимательной, и в уголке каждой страницы высматривала фамилию авторов проектов. Однако на этот раз в журнале Не оказалось ни одного проекта Туманова.

С огромным удовольствием я прочитала весь журнал, от первой до последней страницы. Результатом прочтения было решение заняться обустройством своего жилища. Немедленно, сразу после того, как закончу это дело. Если останусь в живых…

Отогнав мрачные мысли, как стайку надоевших мошек, прочь, я еще полчаса повалялась на диване, вяло полистала женский журнал, который показался мне на редкость скучным, и отправилась наконец к Ломову, предварительно позвонив и убедившись в том, что он меня ждет.

Дмитрий проживал в Приволжском районе, и на этот раз дорога не отняла у меня много времени.

Дверь открыла его жена — невысокая полная блондинка. Она оказалась весьма приветливой и, видимо, не ревнивой, так как абсолютно спокойно отнеслась к тому, что неизвестная дама спустя минуту после своего появления наглым образом заперлась с ее мужем в его кабинете и не выходила оттуда почти целый час. За прошедший час она ни разу нас не потревожила — я только слышала за стеной звуки работавшей швейной машинки.

Но эти звуки меня не отвлекали. Я была полностью сосредоточена на просмотре видеокассеты — той самой, которую, согласно моему плану, вскоре должна была предъявить Парамону для того, чтобы спровоцировать его на дальнейшие действия.

На пленке, как и обещал Ломов, была четко запечатлена картина продажи крупной партии героина. При этом видеоматериал сопровождался прекрасным звуковым оформлением, было четко слышно каждое слово. В глубине души я снова удивилась, насколько смелым человеком нужно было быть, чтобы рискнуть делать такую запись. Попадись Ломов в тот момент — его уж точно не было бы в живых.

Центральной фигурой мини-фильма был Парамон. Я с интересом рассматривала его. Личностью, на мой взгляд, он оказался абсолютно не симпатичной. На лбу большие залысины, а огромный живот перевешивался через брючный ремень.

Да уж, пренеприятнейший субъект. Это надо же было умудриться к тридцати семи годам отрастить такое брюхо! Терпеть не могу пузатых мужиков, а уж тем более молодых. Ладно, мне с ним, в конце концов, не в постель ложиться.

— Ну как тебе? — нарушил воцарившееся после просмотра кассеты молчание Дмитрий.

— Потрясающе! Тебе надо Нобелевскую премию дать за заслуги в области…

— Название области еще не придумано, — усмехнулся Дмитрий.

— Слушай, тебе не страшно было все это снимать? А если бы они тебя увидели?

Он улыбнулся.

— Исключено. Это же скрытая камера, меня там вообще не было, когда это все записывалось. Вот установка была делом рискованным, а уж потом…

— Молодец, — снова похвалила я Дмитрия, — в своей профессиональной области ты гений. Дима, сколько ты хочешь за этот материал?

— Да брось ты, я же говорю, нисколько. Она все равно без дела лежит, пылится. На всякий случай я себе копию оставлю, может быть, пригодится когда-нибудь.

— Ладно, считай, что я твоя должница. А теперь расскажи мне, где можно найти этого Парамона.

— Ну, его домашнего адреса у меня нет, телефона тоже. А найти ты его сможешь в ресторане «Центральный», он там каждый вечер бывает. Или в «Скарабее», он там в рулетку играет. Это, кстати, неофициально — его собственное казино. Еще он бывает…

— Хватит, этого вполне достаточно. Ты просто не представляешь, как я тебе благодарна, Дима.

— Да ладно… Только ты сто раз подумай прежде, чем к нему идти. И лучше бы ты передумала, Надя.

— Обещаю подумать двести раз! — заверила я Дмитрия. — Ну а теперь мне пора.

— Подожди, давай хоть чаю выпьешь!

Я было собралась возразить, но Дмитрий не дал мне произнести ни слова.

Чай оказался вкусным и ароматным. Немного поболтав с Ларисой, супругой Дмитрия, по поводу последних веяний моды и всякой прочей женской ерунды, я распрощалась и отправилась домой. Мне предстояло обдумать каждую деталь моего плана — ведь любая, пусть даже самая маленькая, оплошность, грозила стать последней в моей жизни. Сапер ошибается лишь однажды — но в данном случае моя ситуация была ничуть не проще, чем у сапера.

Ночью я почти не спала. Вернувшись домой, попыталась съесть кусок запеканки, но аппетита совсем не было. Я не стала насиловать свой организм, тем более что и время для еды было не подходящее. Во всем есть положительные моменты, в данном случае — фигура целее будет.

Самое главное — заставить Парамона поверить в то, что намерения у меня достаточно серьезные, что просто так от меня не отделаешься. Парамон должен почувствовать реальную угрозу — только в этом случае он решится на крайние меры. Чего я, собственно, и добиваюсь.

Я могла бы разрешить ситуацию гораздо более простым и безопасным способом — отдать кассету Туманову и пускай он сам идет с ней к Парамону и пытается спровоцировать покушение на себя. И честно говоря, это желание меня преследовало. Такое разрешение ситуации гарантировало мне то, что я останусь в живых и мне заплатят деньги.

Но азарт был все же сильнее. В конце концов, второй шанс так сильно пощекотать себе нервы мне вряд ли когда-нибудь в жизни выпадет. А значит, нужно все-таки действовать самостоятельно.

Засыпая, я уже слышала за окном первое щебетание птиц. Да, некоторые люди сейчас уже просыпаются…

Я же проснулась во втором часу дня. Причем не по собственной воле. Меня, как обычно, разбудил назойливый телефонный звонок.

— Надя, привет, как дела? — услышала я мужской голос.

— А ты кто? — поинтересовалась я совершено искренне, так как окончательно еще не проснулась и сразу не поняла, кому этот голос принадлежит.

— Андрей.

— Какой еще Андрей? А, Туманов… Прости, я спала.

— Извини, я не знал.

— Да ничего, пустяки, спасибо, что разбудил. Дела нормально. Ты сейчас занят?

— Не слишком.

— Сможешь ко мне подъехать минут через тридцать?

Он задумался.

— Через тридцать вряд ли смогу. Вот если через час…

Меня это вполне устраивало — цейтнота не будет, следовательно, я смогу совершенно спокойно и не торопясь привести себя в надлежащий вид.

Прошлепав босиком в ванную, я заставила себя принять холодный душ. С визгом, но мне все же удалось это сделать. Эффективность подобной процедуры была проверена мною на собственном опыте уже не раз, и после душа мое сонное состояние как рукой сняло. Крепкий чай тоже оказал свое тонизирующее воздействие, в общем, к приезду Туманова я была свеженькая, бодренькая и очаровательная. Когда я последний раз провела по волосам расческой, в дверь позвонили.

— Надя, ты выглядишь просто потрясающе, — оценил мои старания Туманов, едва появившись в дверном проеме.

— Спасибо, проходи. Я собираюсь завтракать, не хочешь составить мне компанию?

— Завтракать? Может, обедать? Ах да, я забыл, ты недавно проснулась. Интересно, чем ты ночью занималась?

— Думала. Пойдем в кухню, расскажу о чем. Хотя… — я вдруг передумала, — нет, ты лучше подожди меня в комнате, пока я бутерброды приготовлю. Там, в магнитофоне, кассета — ты пока посмотри, поразвлекайся.

— Что фильм? — спросил он без энтузиазма.

— Вроде. Тебе понравится, не сомневайся!

Он пожал плечами и удалился в комнату. А через несколько минут влетел в кухню как ошпаренный.

— Где ты это взяла?!

— Места знать надо, — произнесла я с напускным равнодушием. — Садись, твой кофе уже налит.

— Послушай, Надя, это нужно как-то использовать!

— Естественно! А ты, что, думал, я этот фильм для домашней видеоколлекции приобрела? Я таким жанром не увлекаюсь, да и актер в главной роли совсем не симпатичный.

— И что ты собираешься с этим делать?

— Сейчас узнаешь.

С абсолютно невозмутимым видом, попивая чай и медленно разжевывая бутерброд с печеночным паштетом, я рассказала Андрею о своих планах.

— Мне потребуется несколько видеокамер, которые нужно будет установить возле дома и в подъезде. Мне потребуется несколько человек, вооруженных, которые сумеют устроить возле подъезда засаду. И еще — бронежилет. Ты сможешь мне все это обеспечить?

— Конечно. Только… ты не боишься, Надя?

Я пожала плечами.

— Боюсь, конечно, я же не сверхчеловек и не кошка, у которой, как говорят, восемь жизней. Но я уже решилась. Знаешь, интересно ощутить себя живой мишенью. Тем более, что я обожаю новую одежду. А в бронежилете мне еще ни разу щеголять не приходилось.

Он улыбнулся.

— Ты знаешь, сколько весит бронежилет?

— Знаю, кажется, около двенадцати килограммов. Да ничего, я женщина сильная, выдержу, — постаравшись придать лицу максимально серьезное выражение, ответила я. На самом деле я, конечно, прекрасно понимала, что армейский бронежилет — это совсем не то, что мне нужно.

Он засмеялся.

— Ничего ты не знаешь! Это армейский кевларовый бронежилет весит около двенадцати килограммов, но в нем ты свободно передвигаться не сможешь. Но есть бронежилеты другие — их даже под рубашкой не заметно. По бокам липучкой пристегиваются, размер регулируется. Такой жилет я тебе смогу обеспечить. Но… ты понимаешь, что в случае любой оплошности или неточности…

— А вот это — твоя забота. Любую оплошность или неточность нужно исключить. Уж постарайся.

Честно говоря, я немного бравировала. Мне просто хотелось произвести впечатление на Андрея, и моя беспечность была… скажем так, не совсем искренней.

Целых два часа мы сидели на кухне и разрабатывали детали операции. Наконец, когда все было разложено по полочкам, я почувствовала заметное облегчение и закурила.

— Ориентируйся на послезавтра. Успеешь?

— Успею, — не раздумывая ответил он, — но ты уверена, что хочешь сделать все это сама?

— Уверена, — стараясь не допустить ни малейшей нотки сомнения в голосе, подтвердила я.

— Ты немного странная, Надя. То вообще связываться не хотела. А теперь вот…

— Это гормональное, — пошутила я в ответ.

Мы еще немного поболтали, в основном о том, каким образом можно преобразовать мою стандартную квартиру в нечто сверхнеординарное. Андрей обещал мне в скором времени все обдумать.

Проводив Туманова, я принялась готовиться к встрече с Парамоном.

Первым делом нужно было изменить себя до неузнаваемости. Это для того, чтобы после завершения операции блондинка, проживающая в Промышленном районе, по имени… имени я еще не придумала, ну да это неважно, так вот, чтобы эта самая придуманная особа после завершения операции растворилась в неизвестности. Они должны быть уверены в том, что меня, то есть, собственно, не меня, а назойливую даму с бесформенной фигурой ликвидировали.

Спустя час в зеркало на меня смотрело существо, которое со мной, Надей Фроловой, не имело ничего общего.

Во-первых, белый парик. Он был сделан по индивидуальному заказу из натуральных волос и выглядел так, что в его естественности не мог усомниться, наверное, даже самый привередливый парикмахер. Волосы были длинными, ниже плеч, густыми и блестящими. Этот парик я приобрела года два назад — тогда мне тоже потребовалось изменить внешность, и он сослужил мне добрую службу.

Белые волосы, а также форма прически сильно изменили мое лицо. У меня были еще цветные линзы — я заказала их месяца два назад так, для баловства, и еще ни разу ими не пользовалась, а вот теперь они мне как раз и пригодились. От природы у меня были карие глаза, однако с голубыми я смотрелась тоже неплохо.

Правда, я порядком намучилась, пока их надевала. Одна линза никак не хотела занимать отведенное ей место, и на ее покорение у меня ушло минут, наверное, пятнадцать.

С помощью простейших средств декоративной косметики мне удалось зрительно немного вытянуть лицо, а глаза, наоборот, округлить. Брови пришлось удлинить и сделать более густыми и черными при помощи специальной туши для ресниц с удлиняющими волосками. При этом я старалась, чтобы мой макияж был не сильно заметным, и выдержала его в естественных тонах. Губы тоже пришлось моделировать, зрительно увеличив при помощи карандаша и помады.

Оставалась фигура. Ее мне было очень жаль. В последний раз оглядев свои стройные формы в зеркале, я беспощадно принялась превращать себя в вилок капусты.

Да уж, дамочка получилась далеко не изящная. Я засомневалась — может быть, снять один толстый джемпер? Хотя, честно говоря, я была пристрастна, — по сравнению с общей массой женских фигур мои новые параметры оказались средними. Я выглядела полной, но не до безобразия, и ничего неестественного в моей полноте не было. Увидел бы меня кто-нибудь сейчас…

И тут, как по заказу, в дверь позвонили. Интересно, кого это принесло в такой неподходящий момент? Хотя, может быть, наоборот — подходящий, вот сейчас как раз и оценю, насколько я узнаваема.

Я открыла дверь. На пороге стояла соседка — наверное, ей в очередной раз понадобилась соль или морковка — и смотрела на меня вопросительно.

— Здравствуйте, а Надя дома?

Еле сдержав улыбку, я отрицательно покачала головой, не став выдавать себя голосом.

— А вы мне спички не дадите?

Я снова кивнула, удалилась в кухню, вернулась со спичками и все так же молча вручила их слегка озадаченной женщине.

— Спасибо.

Ответа она от меня ждать не стала — видно, решила, что эта непонятно откуда взявшаяся особа глухонемая, раз не произнесла ни одного слова.

Закрыв за ней дверь, я наконец улыбнулась. Улыбка получилась ликующей — кажется, я и в самом деле была неузнаваема, раз уж меня не сумел вычислить такой знакомый и, можно сказать, родной человек, как соседка. Что ж, это и требовалось доказать…

Отыскав в шкафу длинный кожаный плащ — я носила его года четыре назад, тогда «трапеция» была в моде — я протерла его влажной тряпкой и надела.

Снова оглядев себя в зеркале, я нашла, что выгляжу очень даже ничего. Мою искусственную полноту выгодно скрадывал покрой плаща; а белые волосы на его зеленом фоне смотрелись очень эффектно.

Естественно, в ресторан «Центральный» я отправилась на такси. О том, чтобы рисоваться на собственной машине, не могло быть и речи.

Время приближалось к половине девятого вечера. Конечно, я не могла быть на все сто процентов уверенна в том, что застану там Парамона. Но, если верить словам Ломова, а верить им было можно, то этот человек бывал в ресторане постоянно — не исключено, что и сегодня он решит отужинать именно там.

Раздевшись в гардеробе, я снова осмотрела себя в зеркале, и решила, что придраться не к чему. Свободный свитер и длинная, расклешенная юбка — одежда, конечно, не совсем вечерняя, но все выдержано в черных тонах и классическом стиле, а значит, меня не выгонят.

Меня не выгнали. Более того, охранник на входе оглядел меня оценивающим взглядом и приветливо улыбнулся. Это, вероятно, означало, что даже под слоем нескольких вязаных полотен моя фигура все же не потеряла своей привлекательности. А может, он всем улыбается — по долгу службы или по природной улыбчивости.

Дело было не в этом — а в том, что интересующий меня объект, как я и ожидала, оказался на месте. Я сразу заметила его в отдаленном уголке зала за столиком в компании такого же толстого и лысеющего мужчины, правда, более солидных лет. Оба были в темно-бордовых костюмах-тройках. Стол ломился от еды. Парамон вяло ковырялся вилкой в тарелке с салатом, внимательно слушая своего собеседника, а тот что-то объяснял ему, вдохновенно жестикулируя. Выражение лица у Парамона было кислым, на лбу выступили капельки пота.

Смахнув невидимые пылинки со свитера, я решительно направилась к ним.

— Мужчины, у вас свободно?

Увлеченные беседой, они и не заметили моего появления, поэтому дружно уставились на меня с удивленным выражением на сальных физиономиях.

— Занято, птичка, подожди где-нибудь, я тебя потом пощупаю. Ты, кажется, ничего, в моем вкусе, — равнодушно протянул сотрапезник Парамона и сразу же отвел глаза, забыв о моем существовании.

— Так вот, Паша, как ни крути, а получается, что это не я тебе должен, а ты мне должен, причем гораздо больше… Девушка, я что, не ясно выразился? — он снова повернулся ко мне. — Я же сказал, вали отсюда…

— Да подожди ты, Сема, не горячись. Девушка-то, смотри, какая симпатичная, — внезапно встал на мою защиту Парамон. — Присаживайся, малышка.

Моментально усевшись на стул — уж теперь они меня от сюда танком не выгонят — я было подумала о том, что назвать малышкой даму таких вот габаритов было не совсем уместно. Однако мысли своей развить не успела, так как внезапно прозвучавший вопрос озадачил меня до крайней степени.

— Тебя как зовут?

— Светлана, — моментально назвала я первое пришедшее в голову имя.

Вообще-то, это имя мне не очень нравилось, но сейчас времени на выбор не было. Парамон, как мне показалось, уже собрался провести своей потной ладошкой по скрытым под свободным покроем джемпера изгибам моего тела, но я сразу же постаралась перевести беседу на официальный тон.

— Мне нужно с вами поговорить, Павел Николаевич.

— Мы знакомы? — теперь он посмотрел на меня более пристально и всю его вальяжность как ветром сдуло.

— Теперь уже знакомы. Но разговор у меня строго конфиденциальный, поэтому лучше вести его с глазу на глаз.

— Вот как? — недоверчиво протянул он. — Условия? А если нет?

— Это не в ваших интересах.

Он молчал раздумывая и, видимо, оценивая ситуацию, а я молилась про себя, чтобы он не послал меня куда подальше. Молитвы мои были услышаны.

— Семен, оставь нас, пожалуйста, на минутку.

— Да ты что, Паш, заболел? Далась тебе эта чокнутая девица. — Он смотрел на меня с нескрываемой злобой. — Пускай идет, откуда пришла.

— Уйдет. Через пару минут, я тебе обещаю. А пока оставь нас.

Теперь интонация Парамона была более властной. Видимо, несмотря на разницу в возрасте, в криминальной иерархии Парамон все же был порядком выше этого Семена, который вынужден был его послушаться. С трудом приподняв свою тушу, он перешел за пустой соседний столик.

— Так в чем дело? — поинтересовался Парамон, прикурив толстую черную сигару.

— Дело в том, что у меня есть одна видеокассета и я хочу ее продать.

— Я не занимаюсь торговлей видеокассетами. Это невыгодный бизнес, ты обратилась не по адресу, — сухо произнес он. — Говори поконкретнее.

— А я больше ничего говорить не собираюсь. Вот, — порывшись в сумке, я протянула ему копию, которую сделала ночью, — возьмите домой, посмотрите, а там уж решите, насколько выгодный это бизнес. Я хочу продать эту кассету за десять тысяч долларов. Это копия.

Он молчал и смотрел на меня изучающе. Смотрел глазами умного человека — это было видно сразу, и внутренне я даже немного похолодела от этого пристального взгляда. Но, как говорится, теперь мосты уже сожжены и обратной дороги нет. Кассета уже была в руках у Парамона.

— Десять тысяч долларов? А ты представляешь себе, что это за деньги? Хотя бы приблизительно?

— Представляю. И не только приблизительно. Но, поверьте, она того стоит. Завтра буду ждать вас за этим же столиком в это же время. С деньгами и с копией кассеты. А теперь извините, мне некогда.

Поднявшись, я стремительно зашагала к выходу. Он не стал меня задерживать. Выходя из зала, я слегка скосила глаза на сидевшего в той же позе за столиком Парамона и увидела, как он медленно нажимает на кнопочки своего мобильника.

Это меня мало обрадовало. Начиная с этой минуты мне следует держать ушки на макушке — иначе все мои наполеоновские планы полетят коту под хвост.

Остановившись возле выхода, я осмотрелась. На площадке возле ресторана стояло несколько машин, и только в одной из их я сумела разглядеть человека. В том случае, если это шофер Парамона, я была уверена на все сто процентов, что без сопровождения попасть домой мне не удастся. Что ж, это было неплохо и, в общем-то, не шло в разрез с моими планами. Ведь надо же им выяснить, где я живу.

Невозмутимо пройдя мимо внушительных размеров джипа, я подняла руку и остановила первую попавшуюся машину.

— В Промышленный, — бросила я шоферу, а затем, увидев вопрос в его глазах, добавила: — Полтинник.

Вопросов больше не было, и мы тронулись в путь. Я напряженно всматривалась в боковое зеркало, однако первое время никакого преследования засечь не сумела. Джип, который, по моему предположению, принадлежал Парамону, уже скрылся из виду, так и не тронувшись с места. Я уже было собралась вздохнуть, не зная только, спокойно или, наоборот, разочарованно, как вдруг на первом же перекрестке увидела вдалеке, метрах в ста пятидесяти, ту самую машину, которая стояла недавно возле ресторана. Так и есть — это именно тот джип, за рулем которого сидел водитель. Кажется, меня уже подцепили на крючок…

После того как мы миновали еще два поворота, мне уже не приходилось в этом сомневаться. На приличном расстоянии, но джип все же, несомненно, преследовал нас.

На всякий случай, чтобы проверить это окончательно, я попросила таксиста затормозить возле одного магазина. Сохраняя дистанцию, джип тоже остановился.

Что ж, уходить от преследования я не собиралась. Убивать меня прямо сейчас, не выяснив, кто я такая и что за кассету хочу продать Парамону, они не станут — в этом я была уверена. А вот установить мое место жительства им необходимо. Так что пускай следят себе на здоровье — все равно, после того как будет закончена операция, я и близко к этой квартире не подойду. Придется снять для конспиративных целей другую квартиру в целях безопасности.

Когда таксист затормозил возле моего подъезда, я некоторое время еще посидела в машине, делая вид, что никак не могу отыскать в сумке деньги. Таксист уже даже начал проявлять признаки беспокойства по поводу того, что его труд и затраченный бензин так и останутся неоплаченными.

В тот момент, когда джип медленно и, как мне показалось, равнодушно, проехал мимо нас и остановился возле соседнего подъезда, я наконец достала деньги, сунула их водителю и стремительно выпорхнула из машины.

Те несколько минут, пока я поднималась вверх по ступенькам на третий этаж, показались мне бесконечно длинными. Именно в тот момент я впервые почувствовала настоящую опасность — а кто мне, собственно, сказал, что они не собираются пристрелить меня прямо сейчас? Откуда я знаю, что за рулем преследовавшей меня машины сидит всего лишь обыкновенный шофер, а не тот парень, который стреляет сначала в сердце, а потом в голову?

Мысли эти промелькнули у меня в голове в считанные секунды, но я усилием воли приказала себе расслабиться и успокоиться. Вряд ли они станут действовать так быстро. Замучаются убивать каждого, кто вызывает малейшее подозрение в опасности намерений! Ведь Парамон пока еще не видел кассету.

Но успокоиться мне удалось лишь после того, как я наконец захлопнула железную дверь и два раза повернула в замке ключ. Кажется, жива. А не пожалует ли он теперь ко мне в гости?

Разувшись и сбросив кожаный плащ прямо на пол, я подошла к окну. Отодвинув край занавески увидела, как джип разворачивается и отъезжает.

Я подошла к зеркалу и оглядела свое отражение. Откинув с лица белую прядку, отметила, что побледнела слишком сильно. А ведь это только начало…

Налив себе большую чашку чая, я набрала номер Туманова.

— Андрей, привет, это Надя. Первая часть операции завершена! — отрапортовала я. — Я передала кассету, и они подцепили меня на крючок. Теперь мои координаты засвечены, так что нападения можно ждать в любой момент. Тебе придется действовать оперативно и заняться подготовкой следующего этапа как можно быстрее.

— Подготовкой следующего этапа? Какого следующего этапа? — вяло, с напускным равнодушием, протянул на том конце Туманов. Кажется, он хотел меня так развеселить, но тактика была выбрана явно не самая удачная.

— Ладно, Андрей, прекрати прикидываться! Видеокамеры, люди, оружие, этот чертов бронежилет — в общем, все то, что ты мне обещал!

— А, ты об этом, — не унимался Туманов, — да, я совсем забыл.

— О чем ты забыл?! — наконец возмутилась я. Несмотря на то что чувствовала — Андрей просто разыгрывает меня, ни о какой забывчивости в данном случае не может быть и речи. Он провоцировал меня на возмущение, и я легко поддалась на провокацию.

— Ну не злись, Надя. Кстати, не слабый джип у Парамона, а? И цвет такой угрожающе-красный. Он, между прочим, обратно к ресторану поехал, и ты можешь не волноваться, что к тебе с минуты на минуту гости пожалуют…

— А ты откуда знаешь, какого он цвета, и вообще… Андрей, ты что?.. — До меня наконец дошел смысл сказанных слов, и я облегченно вздохнула, — ты хочешь сказать, что уже…

Ну конечно, — засмеялся он в трубку, — неужели ты думала, что я тебя без присмотра оставлю? И видеокамеры уже установлены там, где надо, и аппаратура, и люди вокруг твоего дома нашпигованы везде, где только можно. Ты, кстати, ничего не заметила?

— Не заметила. Да что я могла заметить, у меня коленки от страха подгибались, — честно призналась я Андрею.

— Ну и хорошо, что не заметила. Если ты не заметила, значит, и никто не заметил. Ты ведь у нас профессионал!

— Спасибо, — без эмоций поблагодарила я Туманова, — ну и что мне теперь делать?

— Сиди дома и никуда не высовывайся. Я к тебе позже подъеду, а может быть, завтра утром — как получится, привезу тебе новый модный металлический прикид. Ничуть не хуже, чем от… как там этого кутюрье французского звали, который все свои модели из железных проволочек делает?

— Пако Рабан, — усмехнулась я.

— Точно! Ты с Парамоном назавтра договорилась?

— Назавтра, на это же время.

— Ну вот и хорошо. Так что успокойся и ложись спать, утро вечера мудренее, как сказал… Кто это сказал, Надя? Аристотель?

— Царевна-лягушка это сказала, а не Аристотель. Читать больше надо, а не прикидываться интеллектуалом. Приезжай ко мне, я без тебя не усну.

На том конце трубки воцарилось молчание. Честно говоря, я и понятия не имела, каким образом с языка у меня слетела последняя фраза. Но слово не воробей, а оправдываться и извиняться я не собиралась. Черт бы побрал его серые глаза, в который раз выругалась я про себя с чувством досады. Сейчас он извинится и скажет, что, к сожалению, приехать не сможет. Я была в этом уверена.

— А со мной уснешь? — наконец услышала я его внезапно чуть охрипший и подсевший голос. — Я ведь сказки рассказывать не умею. Научишь?

— Попытаюсь…

Мой чай так и остался недопитым. Я просидела без движения несколько минут, уставившись в одну точку. Потом, внезапно очнувшись, направилась в ванную и принялась снимать линзы. Снять их оказалось гораздо проще, чем надеть. После этого я принялась стягивать с себя водолазки и джемпера. Один, второй…

Когда раздался звонок, на мне оставалось только белье, колготки и парик. Все это было снято с меня уже с посторонней помощью.

Я проснулась утром от запаха кофе. Говорят, что это бодрящий аромат, который заставляет пробудиться ото сна человека даже в том случае, если он, мягко говоря, не совсем выспался. Я же отмахнулась от этого запаха, как от назойливой мухи, которая без конца садится на лицо, и резко перевернулась на другой бок, что-то возмущенно пробурчав сквозь сон.

— Надя, просыпайся, — услышала я голос. — Что ты там бормочешь?

Я отреагировала, с головой уйдя под плед и отодвинувшись подальше к противоположному краю дивана.

— Вставай, Надя, — снова услышала я ласковый голос.

— Который час? — поинтересовалась я прямо из под пледа.

— Половина одиннадцатого.

— Мы же только что легли, — жалобно простонала я, — почему я должна вставать?

— Это ничего, что я к тебе лицом?

Пришлось высунуть голову из-под пледа и приоткрыть один глаз.

— Убери этот дурацкий кофе, я его терпеть не могу. Андрей, сжалься надо мной. Почему я должна вставать, скажи наконец?

— Ты женщина или не женщина? — ответил он вопросом на вопрос.

— Ну если ты после сегодняшней ночи в этом сомневаешься, я даже не знаю, стоит ли тебе отвечать.

Я прекрасно раскусила его коварство. Задавая вот такие ничего незначащие вопросы, и заставляя вступать в диалог, он медленно, но верно забирал меня из сладких объятий Морфея, в которых я пребывала последние часа три или четыре. Лично для меня это был слишком маленький срок, чтобы сдаться без боя.

— Но ведь настоящая женщина обожает примерять обновки.

— Значит, я не настоящая женщина, а резиновая или железная. Какие еще обновки? — пробормотала я на одной ноте, абсолютно без выражения.

— Те самые, от Пако Рабана. Железные обновки, то есть не совсем железные. Да посмотри сама. А я пока пойду вылью в раковину кофе и приготовлю тебе чай.

Лениво потянувшись, я поняла, что проснулась окончательно и, поднявшись с дивана, направилась было в ванную и тут увидела эту самую обновку. На кресле лежал бронежилет. Точно так я его себе и представляла — тонкий сплав металла, сверху покрытый тканью, в точности соответствовал пропорциям моей фигуры, а по бокам имелись лямки на липучках, при помощи которых можно было его закрепить и отрегулировать размер.

Да, интересная вещичка… Как настоящая женщина я собралась было тут же его примерить, но, представив вдруг себя со стороны — дама в неглиже и в бронежилете, с заспанными глазами и растрепанными волосами — начала громко хохотать.

— Что тебя так рассмешило? — поинтересовался из кухни Андрей. Я не отвечала, не в силах произнести ни слова, и продолжала смеяться.

Появившись в дверном проеме, Туманов сперва внимательно, медленным и серьезным взглядом окинул меня, потом посмотрел на бронежилет и все понял. Мы принялись смеяться вместе и долго не могли остановиться. Наконец отдышавшись, я поинтересовалась:

— Интересная картинка получилась бы, правда?

— Не то слово! Я как-то об этом сразу не подумал, когда предложил тебе примерить обновку.

— Кстати, а откуда он вообще здесь взялся? Его же не было, когда мы уснули…

— Как в сказке, да? — улыбнулся он. — В той самой сказке про царевну-лягушку! Помнишь, она тоже периодически то снимала, то надевала свою лягушачью шкурку. И периодически была то прекрасной принцессой, то… Тьфу, черт, прости, Надя…

Мы снова засмеялись. В общем, никакого кофе в то утро мне не понадобилось — заряд бодрости и хорошего настроения был обеспечен мне на весь день и без кофеина.

За чашкой чая с бутербродами, приготовленными Андреем, я выяснила, что, пока я спала, Туманов связался по телефону со своим братом-омоновцем, и тот доставил бронежилет прямо ко мне домой.

— А почему я не слышала, как он приходил, как звонил в дверь? — засомневалась я.

— Потому что он не звонил в дверь! Я строго-настрого запретил ему это делать, он только поскребся, как мышка, отдал, что принес, и удалился, не потревожив твой драгоценный сон.

— И давно это было?

— В девять часов.

— В девять часов?! Ты что, вообще не спал, что ли? Бедный! — пожалела я Андрея.

— Ну почему же, поспал чуть больше часа. Да ладно. Отосплюсь еще, успею.

— Послушай, Андрей, как ты думаешь, Парамон клюнет? А вдруг он просто отдаст мне деньги, заберет кассету и даже не подумает меня убивать?

Он улыбнулся.

— Да уж, есть о чем беспокоиться. Девушка боится, что ее не захотят убивать… Со стороны нас послушать — получается настоящий клуб самоубийц, как у того принца, как его звали?

— Флоризель, — вздохнула я, — ничего-то ты не помнишь.

— Все я помню, просто у меня с именами — беда, особенно с иностранными. А Парамон клюнет, я уверен. Десять тысяч долларов для него, в общем-то, не такая уж и большая сумма. Он вполне способен с ней расстаться, но… ведь ты сказала ему про копию, которую сделала с той видеозаписи?

— Сказала, — подтвердила я.

— Так вот, дело в том, что у него ведь нет никаких гарантий того, что эта копия единственная. Следовательно, не исключается возможность повторного шантажа с твоей стороны. Платить тебе бесконечно он, естественно, не станет. Убрать тебя для него гораздо проще и намного дешевле. Таким образом он гарантирует себе дальнейшую безопасность. Ну а твою безопасность гарантирую тебе я. Не бойся, Надя, я все предусмотрел. На счету этого человека семь заказных убийств, выполненных абсолютно одинаковым почерком. Он поджидает свою жертву всегда возле подъезда, стреляет сперва с расстояния восемь — десять метров в зависимости от того, где ему удобнее расположиться. Затем подходит ближе и делает контрольный выстрел в голову. Но контрольного выстрела не будет, можешь не сомневаться в этом ни минуты.

— Каждый раз он действует абсолютно одинаково?

— Да. Это, понимаешь, своего рода профессиональная амбициозность. Индивидуальность свою выражает таким образом человек, — грустно усмехнулся он. — Единственное, что…

— Что? — переспросила я, поняв, что молчание немного затянулось.

— Он стреляет из разных пистолетов. То есть всегда стрелял из одного, «Макарова», а орудием… последнего убийства стал пистолет «ТТ». Но ты не бойся, у тебя одежда крепкая, ее ни одна пуля не пробьет.

Я почувствовала заминку между словами «орудием последнего убийства», подняла глаза на Туманова, заметила, как в них мелькнула какая-то черная тень, и снова вспомнила про Полину. Но к мертвым ведь не ревнуют? А он продолжил, откинув со лба волосы, словно отгоняя прочь тяжелые мысли:

— Надя, ты еще можешь от всего отказаться.

Я покачала головой.

— Теперь уже поздно.

— Почему поздно? Ведь сегодня вечером на встречу с Парамоном могу пойти я! Я могу сказать, что действую от твоего имени…

— И тогда они будут охотиться за нами обоими. Ты это понимаешь? Меня все равно не оставят в живых даже в том случае, если будут знать, что убили тебя. Они будут уверены, что у меня появится повод для мести, что я смогу отдать копию видеозаписи куда следует, и не успокоятся, пока не уберут меня. Нет, Андрей, это не имеет смысла. Тем более, я же тебе говорила, что хочу идти до конца. И, честно говоря, я абсолютно уверена в том, что все пройдет так, как надо.

— Почему?

— Потому что ты рядом, — откровенно призналась я.

— Я не хочу потерять и тебя. Если, не дай Бог, с тобой что-нибудь случится, получится, что от руки этого человека погибли две женщины, которых я… Которые были мне дороги.

Я не стала продолжать начатую Андреем тему.

— Все будет нормально. Я это знаю. Ты только не забудь про мою смерть.

— Это не твоя смерть, — возразил он, — ведь умрешь не ты, а та полноватая девушка с длинными белыми волосами, которую зовут… Светлана, если я не ошибаюсь? А ты просто, как бы это сказать…

— Я возьму у нее смерть взаймы. Если можно так сказать. Так ты договорился на телевидении?

— Договорился, еще вчера. Сообщение об операции по захвату опасного наемного убийцы, в результате которой погибла голубоглазая девушка Светлана, будет передано по всем каналам местного телевидения.

— Значит, все будет в порядке. Только бы он клюнул.

Мы немного помолчали.

— Ну а теперь, пожалуй, пора примерять обновку и начинать репетицию. Время уже почти двенадцать. Мы должны проработать ситуацию несколько раз, для того чтобы исключить малейшую оплошность, предусмотреть абсолютно каждую деталь. Пойдем, я помогу тебе одеться.

В шесть часов вечера я лежала на диване, раздетая и абсолютно обессилевшая. Прошедшие пять с лишним часов я прилежно играла роль живой мишени, отразив за это время своей пуленепробиваемой грудью восемь или десять холостых выстрелов. Наемный убийца, в роли которого выступал Андрей, ни разу не успел выстрелить мне в голову — более того, он ни разу не успел даже прицелиться, с какой бы стороны ко мне ни подходил. Вероятных позиций было много, но, кажется, мы проработали абсолютно все.

Восемь или десять раз Андрей пытался убежать, и каждый раз ему это не удавалось. Ребята из ОМОНа оказались молодцы, действовали четко, оперативно и, что самое интересное, абсолютно тихо. При этом все они были без формы, так что, если посмотреть на весь этот спектакль со стороны, получалось, что взрослые дяди и одна полоумная великовозрастная тетя просто играют в войну.

Но мне было не до смеха. Андрей прекрасно понимал это. Он сидел рядом со мной на диване и легкими движениями массировал мне спину. Однако напряжение мое от этого не спадало.

— Расслабься, Надя, — тихо сказал он, — все будет в порядке.

— Просто я устала, — так же тихо ответила я, — и немного боюсь.

— Он не успеет выстрелить, неужели ты не поняла? Мы ведь отработали каждое движение!

— Да я не этого боюсь. Мне кажется, я в тебя влюбилась…

— А разве это так страшно?

— Не знаю. Со мной такого давно не случалось.

— Отдохни. Поспи, если хочешь, немного. У тебя еще есть время до девяти часов. Есть хочешь?

— Нет, не хочу. Лучше и правда уснуть попробую. Ты не уйдешь?

— Спи, я никуда не уйду. И ничего не бойся, слышишь?

— Ладно. Ты придумаешь мне фантастическую спальню?

А через минуту я уже отключилась. Сама не ожидала, что смогу так быстро уснуть. Причем сон был нормальный, ровный и глубокий.

— Надя, просыпайся.

Кажется, эти слова я слышала третий или четвертый раз за прошедшие сутки. Открыв глаза, увидела склонившегося надо мной Андрея. Мне почему-то показалось, что за то время, пока я спала, он сильно изменился. Складки на лбу стали глубже, мелкие морщинки и синеватые круги под глазами проступали намного сильнее. Он как будто постарел.

— Тебе пора собираться.

Я откинула плед, которым заботливо накрыл меня Туманов, и поднялась. На часах половина восьмого, и времени у меня уже в обрез.

— Сделай кофе, — бросила я ему на ходу и заспешила в ванную.

По-быстрому приняв освежающий душ, я едва ли не одним глотком выпила чашку горячего кофе и принялась приводить себя в соответствие. Уже через полчаса в зеркало смотрела знакомая мне, но не знакомая Андрею девушка Светлана.

— Ну как я тебе? — поинтересовалась я о его впечатлениях.

— Нормально. Самое главное это то, что ты пуленепробиваемая.

— Самое главное это то, чтобы они не решили отложить на завтра то, что можно сделать сегодня. Иначе у меня нервы не выдержат, если мне придется ходить в таком виде еще несколько дней и каждую минуту ждать нападения.

— Будем надеяться на лучшее, — сказал Андрей. — Если бы ты знала, Надя, как сильно я жалею о том, что втянул тебя в эту историю.

— А я нисколько не жалею, — почти честно ответила я. — По крайней мере, будет что на старости лет внукам рассказать. Ладно, мне, наверное, уже пора.

— Такси ждет тебя возле подъезда. Надя, прошу тебя, будь осторожна.

— Буду. Пожелай мне удачи.

На прощание мы лишь слегка коснулись друг друга губами. Я шагнула за порог, а Андрей остался с той стороны, — согласно плану, он должен был находиться в квартире на тот случай, если кто-то решит в нее проникнуть и поискать копию кассеты. Выходя из подъезда, я с удовлетворением заметила, что никаких признаков присутствия в окрестностях моего конспиративного жилища троих вооруженных человек не имеется. Я прекрасно знала, что один из них сидит в старом развалившемся «запорожце», гниющем уже пятый год внутри двора, другой притаился за железной дверью якобы запертого на замок металлического гаража, третий расположился в доме напротив, смотрит сейчас на меня из окна, и каждый из них в нужный момент будет держать под прицелом того человека, которому поручено сегодня отнять жизнь у девушки по имени Светлана. Вздохнув поглубже, я поняла, что абсолютно спокойна, и села в такси, которое сразу же тронулось с мета. Через двадцать минут я уже была в ресторане «Центральный» за одним из столиков напротив Парамона.

— А ты не пунктуальна, — процедил он сквозь зубы, пристально меня осмотрев. — Опоздала на пять минут.

— Транспорт плохо ходит, — оправдалась я. — Ну так что? Наша сделка состоится?

— Наша сделка не состоится, — абсолютно спокойным тоном ответил он. — Твоя кассета для меня малоинтересна, ты за нее ни копейки не получишь.

— Что, не понравилось кино?

— Я тебе еще в прошлый раз сказал, что торговлей видеокассетами не интересуюсь.

— Жаль, — протянула я разочарованно, — придется предложить ее кому-нибудь другому.

— Попробуй, — ответил он равнодушно, — только вряд ли она кого-нибудь заинтересует.

Я молчала. Мне было абсолютно понятно то, что равнодушие Парамона лишь тактический ход, направленный на то, чтобы усыпить мою бдительность. Ведь на пленке акт продажи героина был зафиксирован настолько четко, что даже совершенно непосвященному человеку становилось понятно — кто, что, сколько и почем продает. В том случае, если этот видеоматериал станет достоянием соответствующих органов, без крупных неприятностей этому человеку не обойтись.

Из всего этого я заключила, что Парамон явно переигрывает. Он не может вот так запросто отдать мне кассету и позволить воспользоваться ею по своему усмотрению, это для него слишком опасно. А если так, ясно одно — он решил меня устранить. Единственное, на что мне оставалось надеяться в сложившихся обстоятельствах — так это на то, что он будет устранять меня именно тем способом, который я предусмотрела. Тем самым способом, которым он обычно пользуется в подобных ситуациях. А если нет?

При мысли об этом по коже у меня пробежала стайка мурашек. Если нет — остается надеяться только на то, что меня спасет мой новый металлический прикид и верный «Макаров», который я не забыла, как всегда, положить в сумку перед выходом из дома.

Все эти мысли промелькнули у меня в голове за считанные секунды.

— Что ж, посмотрим, — равнодушно ответила я. — Ну, где кассета? Если она вам не нужна, может быть, отдадите ее мне?

— А может быть, оставишь на память? Сама же говорила, что у тебя копия есть?

— Есть, — согласилась я.

— Тогда разговор окончен. Можешь идти, откуда пришла, — отрезал он.

Я поднялась.

— Вы не думаете, что пожалеете об этом?

Он пожал плечами.

— Я тебе уже сказал, девочка, что этот материал не представляет для меня никакого интереса.

— Что ж, посмотрим, что будет завтра! — не сдавалась я.

Он усмехнулся, но ничего не ответил. Интересно, о чем он сейчас думал? О том, что «завтра» для меня уже не будет, а я об этом и не подозреваю? А может быть, все это никакая не игра, и кассета, предъявленная мною в качестве компрометирующего материала, действительно не представляет для Парамона никакого интереса?

Но это полностью исключалось. Даже в том случае, если Парамон имеет серьезные связи в органах прокуратуры, если у него есть прикрытие, — все равно существование такого видеоматериала не могло восприниматься им настолько спокойно.

Я вышла из ресторана и осмотрелась по сторонам. Ничего подозрительного не заметила — все те же одиноко стоявшие машины, среди которых я сегодня не увидела вчерашнего джипа, все те же посторонние прохожие. Издалека я заметила зеленый огонек такси, мелькнувший на повороте, и подняла руку. Машина затормозила, и, прежде чем сесть внутрь, я посмотрела на номера — такси было то же, на котором я приехала сюда, а за рулем сидел один из бойцов-омоновцев, напоминавший скорее мечтательного поэта-романтика. Следовательно, пока опасаться было нечего.

Мы ехали медленно, я молчала. Честно говоря, я уже начала сомневаться в том, что мой план сработает — настолько спокойной была реакция Парамона. Кто знает, может быть, он и в самом деле не стал воспринимать сложившуюся ситуацию всерьез и думать обо мне забыл, едва я скрылась за дверью ресторана? По крайней мере, с виду так оно и было. Но что у него в голове — неизвестно.

Сосредоточившись, я снова мысленно прокрутила в голове ситуацию, в которой мне, возможно, предстояло оказаться спустя буквально минут десять-пятнадцать. Кажется, я все прекрасно помнила, а быстрота реакции меня еще никогда не подводила.

И тут я вдруг поняла, что мой мозг вот уже несколько минут фиксирует одну деталь, которая показалась бы мне подозрительной при любых других обстоятельствах. Следом за нами на расстоянии примерно около ста метров, не приближаясь и не отдаляясь, ехала машина.

— Остановите на минутку, — попросила я водителя. Он притормозил, и я тут же увидела, как белая «девятка», преследовавшая нас, моргнула фарами и приткнулась к обочине дороги.

— Все понятно, за нами хвост, — резюмировала я и, достав из сумки мобильник, набрала свой домашний номер.

— Андрей, за нами едет белая «девятка»!

— Не волнуйся, Надя, мы об этом знаем, — успокоил он меня. — Все будет в порядке!

Услышав его голос, я и в самом деле успокоилась.

Итак, я под прицелом. Это ясно как белый день, поэтому расслабляться не стоит. Страха я уже не ощущала, появившееся чувство уверенности так меня и не покинуло с того времени, как я перешагнула порог своей квартиры и отправилась в неизвестность. Единственное чувство, которое не давало мне покоя с той самой минуты, как мы приступили к разработке плана операции, я не могла никак назвать. Что-то было не так — но что именно, я не понимала.

Когда до моего дома оставалось всего пара поворотов, я начала замечать, как следовавшая за нами машина постепенно набирает скорость. А на последнем перекрестке она обогнала нас и теперь уже ехала впереди, отрываясь все больше и больше. Я не сумела рассмотреть водителя «девятки» — стекла были сильно тонированы, однако номера зафиксировать я успела. Спустя несколько минут машина скрылась за поворотом — тем самым, который вел прямиком к моему дому.

Теперь вероятность нападения была стопроцентной, и от развязки всей этой истории меня отделяли считанные минуты. Снова мысленно прикинув ситуацию и все возможные варианты того, каким образом будут разворачиваться события, я внутренне собралась и приготовилась к дальнейшим действиям. Сегодня они были много раз отрепетированы в течение дня, однако премьера спектакля мне еще предстояла.

Я вышла из такси и огляделась по сторонам. Вокруг ни единой живой души, тусклый свет фонарей освещает только пустое пространство. А это значит, что убийца выбрал местом для засады пару металлических гаражей, одиноко стоявших возле дороги напротив соседнего подъезда. Больше в округе не имелось ни одного места, в котором возможно было поставить машину так, чтобы она осталась незамеченной. Этот вариант был нами предусмотрен. Теперь мне оставалось пройти пару метров по направлению к подъезду и повернуться к убийце спиной…

Что я и сделала.

Звука от выстрела я не услышала — видимо, пистолет был с глушителем. Однако удар от пули в спину, как раз в то место, где и располагалось сердце, оказался настолько ощутимым, что сбил меня с ног. На секунду мне показалось, что бронежилет не выдержал — более того, я была уверена в этом, так как едва не потеряла сознание от болевого шока.

Упав на спину, я тут же перевернулась на живот и закрыла лицо руками, а в следующее мгновение поняла, что второго выстрела не будет. Я не видела, каким образом все происходило — лишь слышала голоса и звуки борьбы, затем услышала пару выстрелов, а потом все стихло, словно и не было никакой потасовки.

Приподняв голову — кажется, мне строго-настрого запрещали это делать до тех пор, пока я не получу на столь геройский поступок официального разрешения, но природное, может быть, даже женское любопытство, оказалось сильнее страха. Я увидела, стоящих невдалеке от меня знакомых ребят. Они что-то обсуждали, слов я не слышала, однако смогла рассмотреть среди них знакомый силуэт Андрея. Кажется, обо мне они даже забыли. Меня это немного задело, и я, с трудом приподнявшись, негромко позвала:

— Андрей!

Никакой реакции. Они продолжали разговаривать, и мне пришлось встать на ноги. Голова кружилась, однако я всегда отличалась упорством, поэтому, собрав все силы, медленно двинулась по направлению к ним. Пройдя несколько шагов, прислонилась к столбу.

Теперь голоса стали ближе, и сумела достаточно четко расслышать все то, о чем они говорили.

— Андрей, отдай пистолет, слышишь! Я ведь вылечу с работы, если обо всем этом узнает начальство. Ты же мне обещал, что не будешь его убивать. Черт возьми, ты и так ему голову чуть не прострелил, отдай пистолет!

Андрей шагнул в сторону.

— Отойди, я все равно выстрелю. Не станешь же ты закрывать этого ублюдка собственной грудью. Он убил Полину, ты это понимаешь! Он убил Полину! На кой черт мне нужен был весь этот спектакль, если теперь ты не позволяешь мне пристрелить его собственными руками?! Отойди, я тебе говорю! Отойди, Вадим, или я в тебя выстрелю!

Один из парней попытался было накинуться на Андрея, но тот сразу же направил на него пистолет.

— Не подходи!

— Андрей, пойми, если бы это была официальная операция по захвату, — тогда другое дело. Но ведь в отделе никто ни сном ни духом не подозревает о том, чем мы сейчас здесь занимаемся! Разрешения на ношение оружия, кроме меня, ни у кого нет! Пойми ты наконец, что это будет рассматриваться как убийство!

— А мне плевать, как это будет рассматриваться.

— Андрей.

Я сказала это тихо, но он услышал. Услышал и обернулся. Я смотрела ему прямо в глаза — смотрела совершено спокойно и уверенно, без эмоций. Теперь я, кажется, начинала понимать, в чем дело, почему с самого начала мне казалось, что что-то в этом деле не так. Оказывается, на самом деле никакой операции по захвату не было. Все это было организовано Андреем неофициально, с одной лишь целью — осуществить свою навязчивую идею и пристрелить собственными руками того человека, который лишил жизни его девушку. А меня — меня он просто использовал в качестве живой мишени. А использовав, забыл о моем существовании. Даже не поинтересовался, осталась ли я жива после этого выстрела, который, к слову, оказался метким на все сто процентов.

— Отдай пистолет. Ты обещал мне, что не станешь ничего предпринимать.

Он тихо сказал:

— Надя… Тебе не стоит вмешиваться.

— Об этом надо было думать раньше. Ты сам меня втянул в это дело. Отдай пистолет, брось его на землю.

Его рука начала медленно опускаться, и в следующее мгновение я увидела, как он разжал пальцы. Пистолет тут же оказался в руках у брата Андрея, а сам Туманов, все так же глядя мне в глаза, опустился прямо на землю.

— Прости.

— Мне не за что тебя прощать.

— Разве?

Несмотря на то что вокруг нас были люди, я чувствовала, что он, как и я, их присутствия абсолютно не замечает. Мы были как будто одни — а все то, что произошло несколько минут назад, казалось лишь далеким воспоминанием.

— Я всего лишь выполняла заказ клиента, который, между прочим, оплачивался. Так что тебе не за что просить прощения.

Он молчал. Молчала и я, отведя глаза в сторону. Я смотрела на человека, который некоторое время назад собирался лишить меня жизни — это был молодой парень лет двадцати пяти, может, чуть больше, в короткой кожаной куртке и темно-синих джинсах. Обыкновенный, каких сотни. Теперь его ждет суд, тюрьма, из которой он освободится нескоро. Вполне возможно, что своим поступком я сумела спасти не только свою жизнь, но и многие другие жизни, которые ему удалось бы оборвать метким выстрелом из пистолета, останься он на свободе. Теперь же его «карьера» закончится, и вместе с ним, скорее всего, лишится свободы и его хозяин, который заказывал ему убийства. Если, конечно, показания этого парня и материал, записанный на видеокассету, окажутся достаточным для этого основанием. Но все это меня сейчас мало беспокоило.

Парня погрузили в подъехавшую машину.

— Андрей, ты остаешься? — спросил один из ребят.

Он только кивнул, продолжая смотреть на меня. Когда шум отъезжавшей машины затих, я наконец пришла в себя. И, медленно повернувшись, зашагала по направлению к подъезду. Я знала, что он окликнет меня, и он окликнул:

— Надя! Постой, я тебе все объясню!

Почти час я лежала без движения в ванной, и не думала ни о чем. Почему-то я вспоминала, как сдавала вступительные экзамены в институт, а потом первую сессию и умудрилась воспользоваться шпаргалкой на экзамене у преподавателя, который считался самым пристрастным и строгим. Потом я подумала о том, что на предстоящее лето мне непременно следует обзавестись кондиционером, потому что синоптики твердят о том, что жара будет стоять страшная.

Закутавшись в большое махровое полотенце, я прошла в комнату. Андрей сидел в кресле — кажется, его поза абсолютно не изменилась с тех пор, как я его здесь оставила. Руки сложены на груди, голова низко опущена. В пепельнице — гора окурков, такое ощущение, что он курил, прикуривая одну сигарету от другой.

Я села напротив.

— Надя, прости, — снова повторил он. Однако я уже полностью пришла в себя и воспринимала все происходившее с минимумом драматичности.

— Да за что ты все время просишь прощения?

— Я даже не подошел к тебе, после того как ты упала.

— Подумаешь, упала. С кем не бывает. Я же в бронежилете была, и ты знал наверняка, что он не мог меня даже ранить.

— Да не мог я ничего знать наверняка! Просто, когда я увидел этого человека собственными глазами, у меня в голове помутилось, я обо все на свете забыл, было только одно желание — прямо сейчас влепить ему в лоб пулю.

— Ты прекрасно знал обо всем заранее.

— О чем?

— О том, что собираешься влепить ему пулю в лоб. Разве не так?

— Может быть…

— Не может быть, а точно. А весь этот спектакль с группой бойцов-омоновцев ты разыграл только для того, чтобы я решилась на осуществление операции? Чтобы мне не было так страшно? Но я не из пугливых, мог бы и сразу сказать, что ни один из этих «бойцов» в спецподразделении не служит…

— Это не совсем так. Понимаешь, Вадим, мой брат, не мог добиться от руководства официального разрешения на осуществление операции — ведь наш план был весьма приблизительным, ты и сама понимаешь, что убийство могло быть запланировано, например, на другой день — может быть, на митра, или на послезавтра, да и место убийства, честно говоря… В общем, Вадим не мог предоставить никакой конкретной информации. Тем более что метод «живой приманки» может приветствоваться только в том случае, если в качестве этой самой приманки выступает лишь один из опытных бойцов, да и то — только после того как он даст на по официальное согласие. В общем, с точки зрения официального руководства весь наш план — это всего лишь отличный сценарий для утренника в детском саду. Поэтому об официальном захвате не могло быть и речи, это мне Вадим сразу сказал. По все трое — парни крепкие, а двое из них и правда служили в спецподразделениях, так что в этом отношении твоя безопасность была гарантирована так же, как если бы был произведен официальный захват.

Я лишь пожала плечами.

— Что теперь об этом говорить. Дело сделано, и, я надеюсь, все это было не зря.

— Конечно, не зря. Ведь его нападение зафиксировано на видеопленку, так что благодаря тебе, возможно, уже завтра, группировка Парамона, включая самого организатора, будет ликвидирована. Ну а насчет собственной безопасности ты можешь не переживать. Сообщение о твоей смерти.

— Да, я знаю, ты мне об этом уже говорил. Ладно, Андрей, ты извини, но я очень устала, и мне хочется отдохнуть.

Некоторое время он смотрел на меня, видимо, ожидая, что я скажу что-то еще. Но я говорить ничего не собиралась — в самом деле, моим единственным желанием сейчас было растянуться на мягкой постели и заснуть. А присутствие Туманова в мои планы не входило.

Наконец поняв это, он поднялся.

— Что ж, не буду тебя беспокоить.

Расстегнув внутренний карман куртки, выложил на стол пачку долларов.

— Это тебе. Из расчета тысяча в сутки.

— Прекрасно. Ты оказался выгодным клиентом. Если что, обращайся в следующий раз.

Он пожал плечами и направился к выходу. Я не стала его задерживать. Когда его медленные шаги по лестнице затихли, я сразу же нырнула под одеяло и закрыла глаза. Как ни странно, уснуть мне удалось сразу.

Толчком к моему утреннему пробуждению, как часто бывает, послужил телефонный звонок. Однако я спала слишком крепко. Услышав телефонную трель во сне, я продолжала грезить, якобы поднявшись с кровати и нажав на кнопку включения связи. «Алло, алло!» — вопрошала я умоляюще, но в трубке была полная тишина, а телефон почему-то продолжал трезвонить. Наконец я открыла глаза и поняла, что все это мне просто приснилось. Все, кроме несмолкающих звонков — они были фактом реальной жизни, и их количество, кажется, уже начинало переваливать за двузначную цифру.

Сняв трубку, я услышала короткие гудки — кажется, терпение человека на том конце лопнуло как раз в тот момент, когда я собиралась было его вознаградить. Я снова завалилась на постель. Но не тут-то было, едва успев закрыть глаза и нырнуть под плед, я снова услышала звонкий голосок моего «будильника». На этот раз он лежал рядом, на подушке, поэтому вставать мне не пришлось, и после первого же звонка я сняла трубку.

— Слушаю вас, — произнесла я как можно вежливее, подавляя раздражение.

— Надя, здравствуй, ты спишь? — услышала я знакомый хрипловатый бас, который несомненно принадлежал Дмитрию Ломову.

— Практически… Здравствуй, Дима, что случилось?

— Признавайся — это твоих рук дело? — спросил Ломов с нотками восторга в голосе.

— Ты о чем? О последнем взрыве в московском метро? Или о запуске космического спутника? Я же только что проснулась!

— И ничего не знаешь?

— Смотря что ты имеешь в виду под словом «ничего».

— Вчера вечером в Промышленном районе ребята из ОМОНа изловчились и поймали парня, который работал на Парамона — по его поручению убирал с дороги ненужных людей. И самого Парамона взяли под арест — основание для ареста пока не указывается, но поговаривают, что оно весьма серьезное. Там еще какую-то девушку убили.

— Да ты что? Если честно, Дима, я и понятия обо всем этом не имела.

— Врешь, — не сдавался Ломов, — я думал, ты этой видеозаписью шантажировать Парамона собираешься, а ты ее в отдел отдала. Послушай, ты ведь в Промышленном районе квартиру снимаешь?

— Снимала когда-то. И вообще, в Промышленном районе сотни людей живут. Я правда здесь ни при чем. А что за девушку убили? И кто убил?

— Убил ее тот самый парень, который на Парамона работал, а что за девушка и как она там оказалась — об этом умалчивается. Надь, ну хоть по большому секрету скажи…

— Много будешь знать — скоро состаришься, — наконец сдалась я, сделав откровенный намек.

— Вас понял, вопросов больше нет! Ладно, Надя, мы с тобой еще поговорим на эту тему, а сейчас мне некогда, ты просто не представляешь, что у нас в редакции творится!

Ломов дал отбой, а я снова растянулась на диване. Спать, естественно, мне уже больше не хотелось. Думать — тоже, но где-то я уже слышала или читала, что человек не перестает думать ни на секунду, порой этого даже не замечая. Попытавшись было на собственном опыте опровергнуть это научное заключение — должны же, в конце концов, когда-то отдыхать мозги! — спустя пять или десять минут я убедилась в справедливости заключения ученых, поняв, что в течение этих самых десяти минут думаю о том, что «сейчас я вообще ни о чем не думаю».

Выходит, все вышло самым наилучшим образом. Руководство отдела по борьбе с организованной преступностью посчитало допустимым представить нашу доморощенную операцию как официальную. Ну еще бы, наверняка теперь не одного человека ждет повышение по службе и денежная премия. Мне было все равно, тем более что афишировать свое непосредственное участие в этом деле абсолютно не в моих интересах, несмотря на то что в данное время Парамон пребывал в следственном изоляторе. Кто его знает — не исключено, что совсем скоро он будет освобожден или под залог, или «в виду недоказанности». Что греха таить, такое часто случается с людьми, которые располагают чересчур вместительным карманом. Деньги и знакомства порой решают в нашей жизни все.

Но мне теперь до этого и дела не было. Та девушка, которая спровоцировала всю эту заварушку, умерла, не прожив на свете и трех дней — а значит, мне в любом случае нечего бояться. Только вот квартиру придется сменить, на всякий случай. Что ж, потеря небольшая — сегодня в нашем городе фирм, занимающихся сдачей квартир, пожалуй, около сотни и подобрать подходящий вариант не составит большого труда, тем более что в средствах я теперь абсолютно не ограничена.

Я покосилась на пачку зеленых купюр. Три тысячи долларов за три дня — заработок неплохой, хотя если учитывать то, что я сильно рисковала жизнью, то вопрос представляется спорным. Но наемники, работающие в горячих точках по контракту, рискуют жизнью ежесекундно, а получают за это гораздо меньше.

И все же я чувствовала какую-то опустошенность. Казалось бы, сложное дело было завершено на все сто процентов удачно, моя дальнейшая безопасность гарантирована, достойное вознаграждение получено — чего мне не хватает?

Я прекрасно знала чего, однако постаралась не думать об этом. В качестве альтернативы был выбран бодрящий душ и вкусный завтрак.

Вычистив до блеска сковородку куском батона, я не оставила на ней признаков яичницы, выпила, как всегда, большую чашку чая и решила заняться уборкой квартиры. Сегодня мне предстояло покинуть ее навсегда, а значит, напоследок нужно привести ее в порядок.

Засучив рукава и включив погромче музыкальную программу по телевизору, я успешно справилась с уборкой за полтора часа. А после этого, полностью удовлетворенная сияющей чистотой, отправилась наконец домой со спокойной душой и чистой совестью.

По дороге я заглянула в ювелирный магазин и приобрела маленькое колечко с жемчугом. По гороскопу я Дева — говорят, что жемчуг помогает людям моего знака лучше владеть ситуацией и укрепляет духовную силу. А укрепить ее мне сейчас было необходимо.

Дома меня ждал мигающий автоответчик. Еще не нажав на кнопку прослушивания, я, кажется, заранее догадалась, чей голос мне предстоит услышать.

— Надя, это Андрей. Не стал звонить тебе на сотовый, не решился беспокоить. Пожалуйста, когда придешь домой, позвони мне. Нам надо поговорить.

Я почувствовала легкое раздражение. О чем можно еще говорить, когда и так все понятно? Ведь вчера же говорили.

Сначала я решила вообще ему не звонить, но потом передумала. Честно говоря, в этот раз с эмоциями я немного переборщила — и прекрасно это понимала. Однако моим несомненным достоинством является то, что с эмоциями я умею бороться ничуть не хуже, чем с вооруженными бандитами, а в некоторых случаях даже и лучше. Поэтому следов от былой растерянности сейчас у меня не оставалось, а Андрей Туманов стал для меня всего лишь клиентом, причем выгодным, как я и сказала ему, клиентом — и не более того. Так почему же в таком случае не позвонить?

Да, меня использовали — но ведь мне за это заплатили. Так чего же я, в конце концов, могу еще хотеть? Ведь прошлого не перечеркнешь — а прошлое Андрея Туманова было еще живо, и место убитой девушки Полины занять в его жизни я не могла. Да, честно говоря, уже и не стремилась к этому. С меня достаточно и того, что мы с ним останемся друзьями, а обо всем, что было, я легко сумею забыть.

Я набрала его номер, и тут же, после первого гудка, он снял трубку.

— Надя? — спросил он, не дав мне даже произнести «алло».

— Как ты догадался? — улыбнувшись спросила я.

— Не знаю, наверное, шестое чувство. Послушай, у меня к тебе серьезный разговор.

— Я надеюсь, вчерашняя тема закрыта.

— На время. Сейчас речь не об этом. Ты сможешь ко мне подъехать?

— Когда?

— Чем скорее, тем лучше.

— Да что случилось? Почему такая срочность? — полюбопытствовала я.

— Знаешь, у меня такое ощущение, что вчера во время моего отсутствия в квартире кто-то побывал.

— Так это ощущение или на самом деле?

— На самом деле. Причем дверь открывали ключами. Или, может быть, отмычкой, но следов взлома нет. А квартира вся перерыта — здесь определенно что-то искали.

Я вздохнула. Ну вот, не успели завершить одно дело — кажется, грядет второе.

— У тебя что-нибудь украли? — с надеждой спросила я.

— В том-то и дело, что ничего! Хотя ты и сама видела, что у меня есть масса вещей, в том числе и аппаратура, которую можно продать по вполне приличной цене. Более того, на книжной полке лежали деньги — тысяча рублей, не Бог весть какая сумма, конечно, но ее не тронули!

— То есть искали что-то определенное? — уточнила я.

— Похоже, что да.

— А нашли?

— Понятия не имею.

— Черт возьми… Покой нам только снится! Послушай, Андрей, почему ты такой беспомощный? Неужели ты сам не можешь во всем этом разобраться?

По его голосу я сразу же заметила, что он обижен, и от этого мое настроение почему-то улучшилось.

— Ты частный детектив или не частный детектив?

— Ну предположим, — лениво сказала я.

— Я выгодный клиент или не выгодный клиент? Ну сама же вчера говорила! — настаивал он.

— Ну выгодный.

— Плюс к этому — я просто хочу тебя увидеть. Очень хочу. Я понимаю, что вчера вечером повел себя не совсем тактично по отношению к тебе, однако это не говорит о том, что ты мне безразлична.

— А вот этого не надо! — категорично заявила я. — Клиент значит клиент, а вспоминать о том, что было вчера, а уже тем более позавчера вечером давай не будем.

— Позавчера вечером… Не знаю, как ты, а я не смогу об этом забыть!

— Еще слово, и я…

— Стреляешь?

— Вешаю трубку!

— Хорошо, молчу. Так ты приедешь?

— Приеду. Но не раньше, чем через час-полтора.

Я могла бы приехать к нему гораздо раньше — буквально спустя минут сорок, кажется, именно столько времени мне потребовалось в прошлый раз, чтобы добраться до Туманова. Но срываться с места в карьер мне совсем не хотелось, поэтому я решила немного побездельничать, прежде чем взяться за новое дело. А вероятность того, что сделать это мне все-таки придется, была далеко не приблизительной. Что это еще за внезапное вторжение? Связано ли оно…

Осознав, чем заняты мои мыли, я едва не взвыла от тоски. Неужели это дело еще не закончено? С какой целью понадобилось кому-то проникать в дом Андрея, что они интересно там искали? А может быть, два этих дела абсолютно не связаны между собой? И почему…

Почему я вообще об этом думаю?! Ведь никто еще не поручал мне никакого расследования. А мозгам требуется передышка. Сыграю-ка я лучше в «Тетрис» на компьютере!

Общение с компьютером затянулось минут на сорок. Если бы я знала, насколько серьезна ситуация, я бы даже включать не стала этот чертов компьютер, а полетела бы к Андрею без малейшего промедления. Но шестое чувство — совсем не то чувство, которым должен руководствоваться в своей деятельности частный сыщик. Несмотря на то что какое-то тревожное ощущение у меня все-таки было, я не стала придавать ему значения. И, как выяснилось впоследствии, напрасно.

Потому что в тот момент, когда я оказалась перед дверью Андрея Туманова, которая почему-то оказалась незапертой, первое, что я увидела — это распростертое на полу тело хозяина квартиры. В самом центре его спины зияло маленькое круглое отверстие. На полу — лужа крови, и это дало мне основание заключить, что отверстие было сквозным.

Я попыталась перевернуть его к себе лицом, проверить, жив он или нет, и тут же из его рта потоком на пол хлынула алая пена. Я снова была вся в крови — черт возьми, что за экстремальный человек мне попался, за последние два месяца это уже второе покушение на его жизнь!

Однако Андрей был жив и на этот раз. Он даже пытался дышать, однако это ему с трудом удавалось. Когда приехала бригада «скорой помощи», он был уже без сознания, а мне еще долго пришлось сидеть в его квартире и давать показания подоспевшей тут же опергруппе во главе с капитаном Киреевым.

На этот раз мне просто дико повезло — ведь в том случае, если бы это оказался не Киреев, а какой-нибудь другой капитан, так быстро я бы не отделалась. Киреев был моим старым знакомым, поэтому прорабатывал меня щадящими методами. В то время пока в квартире суетились эксперты и прочий народ, мы мирно беседовали на кухне.

— Вы не заметили ничего подозрительного, когда входили в подъезд? — задал он ожидаемый мною вопрос.

Я задумалась.

— Подозрительного — нет, но перед тем, как я зашла, из подъезда вышел человек.

— Какой человек?

— Мужчина, среднего роста, ничего особенного. Кажется, возле левой мочки уха у него была заметная родинка. Правильные черты лица, немного высоковатый лоб, классический разрез глаз, чуть скошенный подбородок. Одет в длинное серое пальто, волосы русые, коротко подстриженные. Вид имел совершенно спокойный и мирный, пистолета в руке не было.

Киреев задумался.

— Да, пока зацепиться не за что. Неизвестно, когда Туманов придет в себя и появится возможность взять у него показания, да и вообще — сомнительно то, что он выживет… Но, может быть, имеет смысл все же попытаться идентифицировать его внешность при помощи фоторобота. Надя, я думаю, вам придется отправиться в отдел и помочь нам составить фоторобот, в том случае, если опрос жителей подъезда даст основания подозревать этого человека в покушении. Кто знает, может, это он и был.

Я вздохнула.

— Что ж, надо — так надо. Только у меня к вам одна просьба. Вы можете мне выдать разрешение на посещение Туманова в больнице? Если он, конечно, останется жив…

Он задумался.

— Думаю, это будет не так просто. Огнестрел — дело серьезное, кого попало к нему пускать вряд ли…

— Я — не кто попало, — обиженно оборвала я Киреева.

— Ладно, Надя, не обижайтесь. Я постараюсь вам помочь.

Идентификация человека по внешним признакам — дело хлопотное и лично для меня малоинтересное. В кабинете следователя я долго отвечала на вопросы, описывая статические и динамические данные человека, который выходил из подъезда непосредственно после того, как было произведено покушение на жизнь Андрея Туманова.

Как оказалось, человека этого сумела заметить не только я. Ему крупно не повезло, так как в тот момент, когда он выходил из квартиры Туманова, его видел еще один человек — девочка-подросток из соседней квартиры. Она стояла на лестничной клетке и курила — а поскольку факт курения тщательно скрывался от родителей, естественно, что она не пожелала быть замеченной ни одним из соседей. Поэтому в тот момент, когда открылась дверь квартиры Туманова, девочка спряталась за трубу мусоропровода.

Мужчина спустился мимо нее вниз по ступенькам, и она смогла рассмотреть его только со спины, однако описание одежды и телосложения полностью совпадало с тем, которое дала я. Звука выстрела она не слышала — но это вполне можно было объяснить тем, что пистолет был с глушителем.

В общем, основания для подозрения оказались очень вескими. Поэтому на следующий день после покушения я была официально вызвана Киреевым в отдел для составления фоторобота.

В результате моих стараний получился портрет, человека среднего роста, с крепким телосложением, вертикальной формой затылка и лба, овальным лицом.

После этого передо мной разложили фотоснимки, изображавшие основные разновидности строения головы, лба, глаз, носа, губ, подбородка. После того как отбор был произведен — на это ушло часа полтора, не меньше, — мне пришлось ждать еще приблизительно такое же время, пока производился монтаж деталей. Когда комбинированный портрет искомого лица был закончен, его предъявили мне для опознания.

Взглянув на получившуюся фотографию, я поняла, что никаких исправлений не требуется. Получилось то, что надо. И вместе с этим я поняла — вернее, не поняла, а скорее почувствовала, что этого человека я уже видела раньше. Не в тот момент, когда он выходил из подъезда, а раньше. И это было очень странно, потому что такое ощущение возникло у меня только сейчас, после того, как я увидела фоторобот, составленный по моему описанию. Почему в тот момент, когда я увидела этого мужчину «в живом виде», у меня в голове даже мысли не промелькнуло о том, что он мне знаком?

Я снова внимательно осмотрела полученное изображение и попыталась сконцентрироваться.

Может быть, все это мне просто показалось? Однако ощущение не проходило — даже напротив, усиливалось, и наконец я поняла, в чем дело — мне было знакомо именно фотографическое изображение этого лица. Вероятно, мне никогда не приходилось видеть этого мужчину в жизни, но вот его фотоснимок… Только где я могла его видеть?

В этот момент мои размышления были прерваны появлением капитана Киреева.

— Ну что, вы уже закончили? — поинтересовался он и подошел ко мне. — Вижу, закончили. Неплохо получилось…

— Знаете, Николай Анатольевич, у меня такое ощущение, что я уже видела эту фотографию раньше, — задумчиво произнесла я.

Он взял из моих рук составленный портрет и внимательно осмотрел его.

— И я, кажется, знаю где!

— Знаете, где? — удивилась я. — И где же?

— Пойдемте со мной, посмотрим в картотеке.

Пока мы шли по коридору, Киреев объяснил:

— Не могу сказать с полной уверенностью, но, кажется, мне тоже знакомо лицо этого человека. Недели две назад его показывали по телевизору, тогда вы его, наверное, и видели. Этот человек числится без вести пропавшим на основании заяв ления родственников. Может быть, конечно, что это просто похожий человек.

Минут через двадцать передо мной на столе лежал еще один портрет, который был бы точной копией фоторобота, если бы не одно «но». Странно — черты лица, форма головы и в профиль, и в фас — все как будто было абсолютно одинаковым, но вместе с тем я почему-то не могла соединить в своем сознании два этих образа воедино. Спустя минуту ощущение прошло, и я с большим удовлетворением отметила, что фоторобот, составленный по моему описанию, даже более точно отображал внешность увиденного мною в подъезде дома Туманова мужчины, если, конечно, такое вообще возможно. Я поделилась своими выводами с Киреевым.

— Конечно возможно, чему здесь удивляться — ведь фотография не совсем свежая, она была сделана года четыре назад, а фоторобот составлен по более позднему описанию. Так это он, тот самый?

Я утвердительно кивнула.

— Тот самый! Бахвалов Иван Анатольевич, тридцати шести лет, — прочитала я вслух.

— Ну да, теперь я точно вспомнил. Он пропал около месяца назад, а заявление поступило только в позапрошлый понедельник.

— Странно, почему же его раньше не искали?

— Они с женой в очередной раз поругались, и он в очередной раз ушел навсегда. Вообще, насколько я понял, семейка та еще. Оба, и муж, и жена, проспиртованы на сто процентов. По ее словам, она его искать и не собиралась — говорит, что такие отлучки с ним часто происходили, бывало, что и по два месяца с дружками-собутыльниками зависал неизвестно где. Кроме всего прочего, она подозревает, что муж ее уже давно живет на две семьи. Просто так получилось, что в момент отсутствия Бахвалова к ним приехал из другого города его старший брат, он-то и забил тревогу. Ну и жена тоже начала беспокоиться.

Я задумчиво листала карточку учета. Здесь было зафиксировано время исчезновения Бахвалова, а в качестве обстоятельств была указана «семейная ссора», описаны признаки его внешности, одежды и обуви. Описание внешности оказалось идентично тому, что некоторое время назад было составлено по моим словам. А в графе «Особые приметы» фигурировала родинка возле мочки левого уха, а также шрам от аппендицита в нижней правой части живота.

«Черная куртка из болоньи, темно-синие джинсы производства Малайзии, бежевый свитер, кроссовки китайского производства, кепка из кожзаменителя…» — прочитала я.

— В тот момент, когда я видела Бахвалова, он был одет совершенно по-другому, — заметила я.

Киреев пожал плечами.

— Ничего удивительного, не может же человек целый месяц ходить в одной и той же одежде. Что ж, Надежда Александровна, спасибо вам большое за оказанную помощь. Кажется, теперь Бахвалова придется перевести из категории простых без вести пропавших людей в категорию лиц, разыскиваемых по поводу подозрения в причастности…

— Кстати, вы не можете ничего сказать мне по поводу состояния Туманова?

— Тяжелое. Ему сделали операцию, пришлось удалить правое легкое. Пока он без сознания и находится в реанимации. Там были какие-то осложнения, поэтому пока вопрос о том, будет ли он жить, остается открытым. Кстати, Надя, вам не кажется, что вы, вернее ваше присутствие, приносит этому человеку одни несчастья? Ведь это, как мне удалось сегодня выяснить, уже второе покушение на его жизнь, и каждый раз в этот момент вы находитесь в непосредственной близости…

— Я надеюсь, вы не подозреваете меня в том, что я решила извести Туманова?

Киреев усмехнулся.

— Не подозреваю. Хотя мог бы.

— Поверьте, это просто совпадение. Ну а по поводу первого покушения на его жизнь…

— Вот по поводу первого покушения на его жизнь я и хотел бы с вами поговорить.

— Николай Анатольевич, меня уже допрашивали по поводу того покушения. Сжальтесь надо мной и поверьте, что эти два случая никак между собой не связаны. Ведь в прошлый раз покушались, в общем-то, на мою, а не на его жизнь, а он просто встал на мою защиту и вовремя сумел…

— А я бы сказал — не вовремя, — снова улыбнулся Киреев, — по крайней мере, для себя. И все же, Надя, давайте поговорим об этом. Хотя бы неофициально. Для того чтобы вся информация была у меня на руках. Ведь я занимаюсь расследованием этого дела, поэтому считаю необходимым иметь на руках все факты, которые так или иначе могут быть связаны с тем, что произошло вчера.

Я вздохнула и принялась рассказывать Кирееву историю о том, как и почему за мной охотились те двое парней и каким образом Туманов оказался в конце концов единственной жертвой этой охоты. Наша беседа затянулась на целых два часа, и домой я вернулась около четырех часов совершенно разбитая.

Растянувшись на диване, снова принялась раздумывать. Собственно, тот факт, что я возьмусь за расследование покушения на жизнь Андрея, был для меня уже окончательно решенным. Об этом я уже знала в тот момент, когда обнаружила его распростертым посреди коридора в собственной квартире — только бы он остался жив!

Чувство вины меня так и не покинуло — кто знает, что было бы, если бы я не стала изображать из себя капризную даму с претензиями и не играла в «Тетрис» битый час, вместо того чтобы сразу же после телефонного разговора сесть в машину и отправиться к нему домой.

Хотя не исключено, что «Тетрис» спас меня от более серьезных проблем личного характера — возможно, окажись я в момент покушения рядом с Тумановым, тоже получила бы пулю в легкое или в другое место и сейчас в лучшем случае находилась бы в палате интенсивной терапии. Ну а в худшем…

Решив не думать о плохом, я попыталась собрать все факты воедино. Итак, позавчера Андрей вместе с братом и парой знакомых ребят организовал во дворе моего дома в Промышленном районе небольшую потасовку, в результате которой был арестован один из крупных городских криминальных авторитетов. Может ли этот факт явиться непосредственной причиной покушения на его жизнь?

Немного подумав, я решила, что очень даже может. Не исключено, что Андрея могли вычислить как человека, тесным образом со мной связанного — например, заметить, как он приходил ко мне домой в тот вечер, когда я впервые встретилась с Парамоном в ресторане. Тогда получается, что вчера в его квартире искали кассету — вернее, копию той самой кассеты, существование которой было так опасно для Парамона, что он решился меня ликвидировать — и не нашли ее. Поэтому решили просто устранить человека, который мог быть опасным.

Но эта версия мне казалась все же немного притянутой за уши. Почему они так настойчиво искали кассету в квартире у Андрея и даже не попытались проникнуть в мое жилище? Ведь видеозапись и в самом деле находилась у меня, а не у него дома. Да и потом, в свете последующих событий поиск кассеты и уж тем более ликвидация Туманова были более чем бессмысленными — ведь Парамон находился в камере следственного изолятора, а видеопленка стала достоянием следственных органов. Какой смысл был в убийстве Андрея? Непонятно. Каким образом Бахвалов, среднестатистический полубомж мог оказаться связанным с достаточно крупной и солидной криминальной структурой? Тоже неизвестно.

Еще некоторое время подумав, я вдруг четко поняла, что вся эта история с кассетой, с покушением на мою жизнь и арестом Парамона мешает мне работать. У капитана Киреева в этом отношении был существенный плюс — он не знал обо всех предшествующих событиях. Вводить его в курс дела я не стала, а Вадим, брат Андрея, пока еще для допроса не вызывался. Мне же именно это знание мешало сосредоточиться на поиске других, более продуктивных версий. А я нутром чувствовала, что они существуют.

И для того, чтобы отработать все возможные версии, мне было необходимо хоть немного поподробнее узнать о жизни Андрея. Ведь несмотря на нашу духовную и физическую близость, Андрей в некоторой степени до сих пор оставался для меня незнакомым человеком. Я понятия не имела о том, есть ли у него друзья, есть ли у него враги, и вообще, не знала, чем он, собственно, живет, кроме дизайна и мыслей о погибшей Полине.

Помочь хоть немного развеять мрак и сориентироваться в ситуации мне мог в данном случае только один человек — Вадим, брат Андрея. У меня был записан его телефон — Туманов несколько дней назад оставил мне этот номер на тот случай, если я не смогу связаться непосредственно с ним. Только бы он не был на дежурстве!

Поднявшись наконец с дивана, я поняла, что мне просто необходимо начать работать в этом направлении, причем чем скорее, тем лучше. Андрея хотели убить — но не убили, следовательно, повторное покушение на его жизнь исключать нельзя. Поэтому промедление в данной ситуации может оказаться чревато серьезными последствиями.

— Вадим, здравствуйте это Надя, — услышав на том конце голос младшего Туманова, я облегченно вздохнула — кажется, судьба дает мне шанс. — Как Андрей?

— Плохо, — ответил он печально, — пока без сознания. Какие-то осложнения во время операции.

— Вас уже вызывали для допроса? — поинтересовалась я.

— Нет, у меня повестка на завтра.

— В таком случае, может быть, вы не откажетесь встретиться со мной и поговорить о случившемся?

— Какой в этом смысл? — спросил он без энтузиазма. — Я понятия не имею, кому понадобилось в него стрелять. Говорил я ему, не связывайся ты с этой бабой, черт бы ее…

— Вы имеете в виду Полину? — предположила я.

— Полину, — ответил он угрюмо. — Влюбился в нее, как пятнадцатилетний. А она оказалась девушкой с темным прошлым.

— Вадим, нам необходимо поговорить, — снова попыталась я убедить его. Поймите, что повторное покушение на жизнь Андрея нельзя исключать, следовательно, нужно начинать действовать как можно скорее, а я не могу действовать, не имея абсолютно никакой информации!

— Хорошо, — согласился он, — где вам удобно встретиться?

— Мне все равно, могу пригласить вас к себе в гости, — предложила я. — Вы далеко живете?

— Смотря откуда, — резонно заметил он.

Оказалось, что Вадим жил совсем недалеко от моего дома, поэтому спустя полчаса он уже звонил в дверь моей квартиры. Я повела его в комнату и тут же поставила на столик две чашки чая и вазочку с конфетами.

— Садитесь, не стесняйтесь.

Я сразу заметила, что он чувствует себя немного неуверенно. На вид Вадиму было лет двадцать пять, может, даже чуть меньше. С братом они были совсем не похожи — Андрей был хоть и немного выше, но значительно миниатюрнее, если можно так сказать, а Вадим с первого взгляда производил впечатление мужчины физически сильного. Даже под свободным свитером было заметно, насколько крепкие у него мускулы. Вадим нерешительно опустился в кресло и поблагодарил меня за чай.

Почувствовав его нерешительность и смущение, я решила, что сразу приступать к официальной части беседы не следует — нужно дать Вадиму время освоиться и почувствовать себя более уверенно.

— Знаешь, а вы с братом совсем не похожи. Как будто и не братья совсем!

— Это мы с возрастом… А в детстве были одинаковыми. Несмотря на разницу в шесть лет. А теперь я стал больше походить на отца, Андрей на маму, а родители у нас совсем не похожие. Так что вы не первая говорите об этом.

— Давай не будем на «вы», я ведь не намного тебя старше, — предложила я. — Послушай, расскажи мне про Андрея.

Он пожал плечами.

— Что я могу о нем рассказать? Знаешь, Надя, я знаю о нем все — и ничего. Я очень часто его не понимаю.

— Например, в случае с Полиной?

— Да, например, в этом случае. Подобрал какую-то бездомную, совершенно дикую девчонку, взял ее к себе жить. А она сразу же, с первых дней темнить начала, и я еще тогда почувствовал, что все это добром не кончится! Оказывается, за свои неполные двадцать три года она уже успела несколько лет с каким-то бандитом прожить, потом тот смылся с большой суммой денег, а с нее эти самые деньги требовать начали. Да ты, наверное, знаешь всю эту историю — как и почему убили Полину.

— Знаю. Только не могу понять, связана она с тем, что произошло вчера с Андреем, или нет.

— Может быть, что связана… Хотя все действующие лица этой драмы в основной своей массе отошли в мир иной. Сама Полина мертва, ее бывший муж скончался приблизительно за месяц до того, как ее убили, заказчик убийства, благодаря нашим стараниям, находится в камере следственного изолятора, стрелок — там же.

— Хорошо, тогда давай попробуем отойти от этой версии и подумать о том, у кого еще могли быть причины лишить жизни твоего брата.

— Я уже вторые сутки над этим голову ломаю — и знаешь, просто не могу ничего предположить. У Андрея, насколько я знаю, не было не то что врагов, а даже недоброжелателей.

— Ну а конкуренты? Конкуренты у него же наверняка были? Ведь за свои дизайнерские проекты Андрей получал очень приличные деньги. Может быть, он перебил у кого-то выгодного клиента или же только собирался этот сделать? — предположила я.

— Не знаю. Честно говоря, мы с Андреем редко разговаривали о работе. Слишком разным делом мы занимаемся — для меня все эти его рисунки и чертежи еще с детства казались непонятными и бессмысленными. По-моему, чем с карандашом в руках целыми часами напролет сидеть, уж лучше в тренажерном зале позаниматься. Поэтому и я, и он откровенно скучаем, когда разговор заходит о работе, и подобных разговоров стараемся избегать.

— Вадим, скажи, тебе говорит о чем-нибудь фамилия Бахвалов?

Он задумался.

— Да вроде нет, хотя, не уверен…

— Подумай хорошенько, вспомни.

— А кто это?

— Это человек, который стрелял в Андрея.

Вадим чуть не подпрыгнул от удивления.

— Так его, что, уже нашли?

— Не нашли, но опознали. Сегодня я составила словесный портрет того мужчины, которого увидела, когда входила в подъезд. Этого же мужчину выходившим минуту назад из квартиры Туманова видела девушка-соседка. А фамилию его нам удалось установить на основании составленного фоторобота. Оказалось, что этот человек уже две недели числится без вести пропавшим. Пока его не нашли.

— Вот как! — присвистнул Вадим. — Бахвалов, говоришь? А зовут его как?

— Иван Анатольевич. Живет, вернее, жил, в Пролетарском районе города, вместе с женой.

Вадим некоторое время сидел молча, задумавшись, и наконец произнес:

— Нет, не знаю… А он, что, тоже дизайнер?

— Я бы так не сказала, — усмехнувшись ответила я. — Раньше, как сказал мне капитан Киреев, слесарем в ЖКО работал, а последние несколько лет вообще вел откровенно сомнительный образ жизни, кроме спиртного, ничем не увлекался.

— Слесарем? В ЖКО? Откуда у Андрея могут быть такие знакомые?

Я пожала плечами.

— Не исключено, и даже наиболее вероятно то, что Бахвалов выступал всего лишь в роли исполнителя. Они с Андреем могли и не быть знакомы.

— Скорее всего так оно и есть, — согласился Вадим с моим предположением. А у тебя нет его фотографии?

— Есть, сейчас покажу.

Я достала из сумки один из экземпляров фотоснимка Бахвалова, размноженный на ксероксе. Вадим долго, внимательно изучал снимок, а потом нерешительно отодвинул его в сторону.

— Нет, я этого человека никогда раньше не видел, — задумчиво произнес он. — Послушай Надя, но, если ты говоришь, что Бахвалов был обычным, рядовым забулдыгой, может быть, он просто хотел ограбить квартиру?

— То есть ты хочешь сказать, что целью нападения не было убийство? А ты знаешь о том, что накануне вечером, судя по всему, как раз в то время, когда мы организовали засаду возле подъезда, в квартире у Андрея кто-то побывал?

— Ну да, знаю, он звонил мне с утра. Самое странное то, что из квартиры ничего не пропало. Так ты считаешь, что эти два события связаны?

— Конечно, связаны. Но вчера никаких следов того, что преступник что-то искал, в квартире не обнаружили. Судя по всему, он пришел только для того, чтобы сделать этот самый выстрел из пистолета. Но здесь тоже есть небольшая заминка.

Я подумала — странно, почему Бахвалов не добил Туманова? Или он был уверен в том, что выстрел оказался смертельным, или же он намеренно оставил Андрея в живых — в таком случае, возможно, что это было предупреждением о том, что в следующий раз…

Я поняла, что голова у меня просто раскалывается. Странно, ситуация достаточно простая — выяснять, кто совершил покушение, не требуется. Я знаю имя, фамилию, даже адрес этого человека. Нужно только его найти. Но для того чтобы его найти, необходимо попытаться выяснить причину, по которой было совершено покушение…

Необходимо? А собственно говоря, почему это необходимо? Черт возьми, зачем я вообще ломаю себе голову — нужно просто отыскать Бахвалова, и тогда все будет ясно как белый день. Как оказалось, Вадим помочь мне в этом деле не может. Следовательно, нужно идти с другого конца.

Мы еще некоторое время посидели и выпили по чашке чая.

— Извини, Надя, я чувствую, что ничем не могу тебе помочь. Мне пора идти, через два часа заступать на дежурство.

Я не стала его задерживать. На самом деле помочь мне он не смог ничем.

— Будешь в больнице — передавай от меня привет Андрею. Если он придет в сознание…

— Обязательно, — пообещал он.

Проводив Вадима, я наскоро пообедала, привела себя в надлежащий вид и отправилась по адресу, который на всякий случай взяла сегодня у капитана Киреева. Встреча с женой Бахвалова мне была необходима, так как именно она могла дать мне если не ключ к разгадке связи между ее мужем и Андреем Тумановым, то хотя бы ориентир для поисков исчезнувшего супруга.

Муж и жена Бахваловы проживали в отдаленном районе города под гордым рабочим названием Пролетарский. По преимуществу этот район города состоит из частного сектора, лишь временами можно увидеть пятиэтажные старые кирпичные дома-хрущевки. Раньше здесь проживали разнообразные по своей социальной принадлежности люди, но с годами этот район города постепенно стал превращаться в своеобразный Гарлем в российском варианте. Дело в том, что жилье в Пролетарском районе самое дешевое. Соответственно скупается оно в основном теми жителями города, которые предпочли более благоустроенные и дорогостоящие квартиры продать и в основной своей массе пропить. Уж не знаю почему, но выходило именно так, и это было заметно с первого взгляда. В общем, Пролетарский район можно было смело отнести к категории районов бедных, поэтому моя сверкающая темно-синяя «ауди» смотрелась на фоне ветхих деревянных и кирпичных строений более чем вызывающе.

Остановившись возле дома с табличкой «15/21», я припарковала машину и подозрительно оглядела двух подростков, сидевших невдалеке на поломанной деревянной скамейке. Малоприятный момент, несмотря на то что машина на сигнализации. Кто знает, что взбредет им в голову? Но я сразу же придумала, как себя обезопасить.

— Эй, пацаны, идите сюда!

Они не сдвинулись с места, только переглянулись нерешительно.

— Курить хотите? — не отставала я, и эту наживку они сразу заглотили. Один из них неохотно поднялся со скамейки и зашагал в моем направлении. Я достала из сумки пачку сигарет и протянула ему.

— Бери.

— Ого, «Парламент»! Сколько?

— Всю бери, и вот еще что. Вы тут долго сидеть собираетесь?

— Не знаю, мы вообще-то не торопимся. А что?

— Приглядите за машиной. Если все будет в порядке — с меня полтинник.

Парень оглядел машину откровенно восхищенным взглядом.

— Крутая тачка! Ладно, посмотрим, все равно делать нечего, не беспокойся, все в порядке будет. А ты к кому?

— Я к Бахвалову из семнадцатой квартиры.

— К Ивану? Так его уже давно нет.

— Да? И где же он? — прикинулась я непосвященной.

— Не знаю. А ты случайно не из милиции? — спросил он вдруг подозрительно.

— А что, похоже? — ответила я с нотками обиды в голосе.

— Да нет, — заключил он миролюбиво, и потом вдруг добавил: — Меня Лешкой зовут. А спички есть у тебя?

Я достала из кармана зажигалку, и он прикурил.

— Так где же мне, Лешка, Ивана искать?

— Слышь, Авторитет, — обратился он к своему приятелю, который так и не сдвинулся с места, завистливо глядя, как Лешка пускает синеватый дым, — ты про Ивана лучше меня знаешь. Иди расскажи.

Я с надеждой посмотрела на Авторитета. Надо же, почему-то со вздохом подумалось мне, мальчишке, наверное, только недавно тринадцать лет исполнилось, а он уже Авторитет.

— Тебя как зовут? — поинтересовалась я у соизволившего наконец подойти поближе Авторитета.

— Петя.

Я чуть не прыснула, потому что имя Петя показалось мне совсем неподходящим званию человека, его носящему. Однако усмешку мне удалось сдержать.

Закурив, Петя тоже сперва подозрительно осмотрел меня, а затем поинтересовался:

— А тебе зачем Бахвалов нужен?

— Я его хотела на работу в свою фирму взять охранником. Мы уже месяц назад договорились, а о нем ни слуху ни духу. Куда он делся?

— Да он, наверное, у Верки, любовницы своей, завис.

— Так я и знала! — возмутилась я. — Ну и черт с ним! На такую зарплату я и другого охранника смогу себе найти!

— А сколько ты ему платить-то собираешься?

— Четыре тысячи в месяц. Только не собираюсь, а собиралась. Пускай дальше гуляет со своей Веркой, раз ему деньги не нужны.

— Четыре тысячи! А что, Лех, нормально, да?

— Не слабо. Слушай, да ты съезди к Верке. Может, конечно, его там и нет, но она в любом случае знает, где он! Он ведь неплохой мужик, жалко, если такую работу упустит.

— Да я адреса ее не помню.

— Она в Ленинском живет, напротив кинотеатра «Россия», в пятиэтажке, на первом этаже в первой квартире. Мы с Иваном как-то раз к ней вместе в гости ходили. Слушай, ты только жене его ничего не говори, она ведь не в курсе! — предупредил меня Авторитет.

— Посмотрим, может, и схожу к Верке. А дома у них кто-нибудь есть, не знаете? — вяло отреагировала я.

— Не знаю. Да ты поднимись, а за машину не беспокойся, все в порядке будет.

Поднявшись по лестнице на третий этаж, я позвонила в дверь квартиры номер семнадцать. Дверь была старой, обшарпанной, следов от обивки из кожзаменителя на ней не осталось, а то, что имелось, висело грязными длинными лоскутами совершенно непонятного цвета. Нажав пару раз на кнопку звонка, я заподозрила, что он не работает, так как никаких звуков с той стороны не услышала.

Я постучала сначала тихо, потом сильнее — и наконец услышала шаги. Дверь открыл мужчина. И, едва он ее открыл, я почувствовала тошнотворный запах, классический для жилища, в котором обитают беспробудные пьяницы, причем в неограниченном количестве.

Однако мужчина впечатление пьянчуги явно не производил. Он был одет в спортивный костюм, наверное, только что постиранный, чуть ли не поглаженный. Лицо его было чисто выбрито, и, вглядевшись в его очертания, я не нашла даже отдаленного сходства между этим человеком и Иваном Бахваловым. Он смотрел на меня с явным недружелюбием.

— Вам кого?

Я заранее решила, что буду действовать в открытую — ведь поиски мужа и брата были, собственно, в интересах семейства, а о том, что пропавший подозревается в убийстве, они пока еще не знали.

— Здравствуйте, — невзирая на его явное отрицательное ко мне отношение и отсутствие приветствия, как можно мягче произнесла я. — Меня зовут Надежда Александровна. Я занимаюсь поисками Ивана Бахвалова, а вы, насколько я понимаю, его брат?

— Я — его брат, а вы, что, сотрудник милиции? — с сомнением в голосе произнес он.

— Вроде того, — не стала я уточнять. — Мне бы хотелось с вами поговорить.

Однако он, судя по всему, теплых чувств ко мне так и не начал испытывать и приглашать меня пройти в квартиру явно не собирался.

— Знаете, мне нечего вам сказать, я сам две недели назад приехал из Сургута, а здесь, вообще-то, не живу. Последний раз я видел Ивана два года назад, когда приезжал сюда в командировку. Понятия не имею, где он может быть, поэтому, собственно, уговорил его супругу подать заявление в милицию.

— А его супруга? — с надеждой в голосе поинтересовалась я. — Она где?

— Она спит и вряд ли проснётся в ближайшее время. Она тоже ничего не знает, так что — извините.

Еще некоторое время потоптавшись возле двери, я поняла, что больше мне здесь ничего не светит. В следующее мгновение дверь скрипнула и захлопнулась прямо перед моим носом, всколыхнув дерматиновые лохмотья. Называется, ни здравствуй, ни прощай.

«Странно как-то все это, — рассуждала я про себя, медленно спускаясь вниз, — такое ощущение, что он что-то скрывает. Остается надеяться только на то, что Верка, любовница искомого мною Бахвалова, окажется более благожелательной и разговорчивой особой».

Моя машина, как и было обещано, осталась в полной целости и сохранности. Полтинник за пять минут — не слабый заработок для ребят тринадцатилетнего возраста. Вообще, на мой взгляд, это, конечно, многовато, но обещание свое я сдержала. Отсчитав пять червонцев, я распрощалась с ребятами и направилась в Ленинский район города, разыскивать Верку, о которой больше ничего не знала — кроме того, что зовут ее Верка и что живет она в доме напротив кинотеатра «Россия».

По дороге я раздумывала — как мне представиться? Играть в открытую в данном случае вряд ли стоило, так как любовница могла выступать и в роли сообщницы. В любом случае, всякое подозрение с ее стороны гарантировало мне полный провал. Вытянуть из нее информацию наверняка окажется не так-то просто — выдавать своего дружка она вряд ли станет, если только мне случайно повезет и Верка по каким-либо причинам будет озлоблена на Ивана, причем озлоблена до такой степени…

Но почему случайно? Ведь вполне в моих силах такое озлобленное состояние спровоцировать! В конце концов, на то я и женщина! Бахвалова наверняка у Верки не окажется — это место слишком засвечено, если адресок я смогла получись у первого попавшегося во дворе дома подростка. А уж Верку я сумею довести до такого приступа бешенства, что она мне все выложит на блюдечке! Только бы она была дома…

Дверь Веркиной квартиры оказалась точной копией той, предыдущей двери, проникнуть за которую мне не удалось полчаса назад. Те же обшарпанные висевшие лохмотья — только цвет их был вызывающе вишневым, а не серо-буро-малиновым, как в первом случае. И звонок работал — да еще как! Нажав на кнопку, я едва не зажала уши, так громко он затрезвонил. Что же творится с той стороны?

Однако наличие работающего звонка, как выяснилось, не означало наличия признаков жизни в квартире. Я еще пару раз позвонила, но дело с мертвой точки так и не сдвинулось.

Что ж, надо было быть к этому готовой. В силу сложившихся обстоятельств тот факт, что Вера больше здесь не живет, вряд ли должен был вызвать у меня удивление.

Однако все оказалось не так уж и безнадежно, как я было предположила. После того как я позвонила в дверь четвертый раз, дверь открылась. Правда, не та, что была мне нужна, а соседняя. И из нее выглянуло старушечье лицо, которое если и нельзя было назвать симпатичным, но, по крайней мере, недоброжелательным — тоже.

— Ты к кому, доченька? — проскрипела бабуля.

— Я к Вере, только, кажется, она здесь уже не живет.

— Почему же не живет, еще как живет, — заулыбалась старушка. — Она в магазин пошла, скоро вернется, а ты сама-то кто будешь?

Черт бы побрал это вечное старушечье любопытство! Хотя в данной ситуации оно скорее сослужило мне добрую службу — я снова почувствовала, как мое отчаяние сменилось чувством облегчения.

— Знакомая, — ответила я неопределенно, но старушке этого показалось мало.

— Работаете вместе, да? Или просто подружка? Что-то я тебя раньше не видела!

В общем, наша беседа затянулась на добрые двадцать минут, по истечении которых бабушка наконец лишила меня своего драгоценного общества, а я осталась возле закрытой вишневой двери поджидать хозяйку в одиночестве.

Прислонившись к стене, я на время отвлеклась. Интересно, как там Андрей? Что за осложнения возникли у него после операции, насколько они серьезные?

Надо же было умудриться встретить этого человека. Жила себе спокойно, проводила мирные, полубытовые расследования, стреляла из пистолета раз в полгода, а то и реже. А теперь — ни дня без покушения! Я вспомнила, как пару дней назад играла роль живой мишени.

Я нисколько не жалела о том, что согласилась на осуществление этого безумного замысла. Нервы я себе пощекотала прилично, что и говорить. Но я сама этого хотела. Только кто мог подумать, что вслед за первым покушением последует второе — а теперь не исключено, что попытка может повториться. Да уж, не человек, а пулевой магнит этот Туманов. Но все-таки он мне нравился.

И я ничуть не обижалась на него за то, что в тот вечер, после того как в меня выстрелил наемный убийца, он не подошел ко мне, а сразу бросился к тому парню, с единственной целью — пристрелить. Я его прекрасно понимала и догадывалась, какие эмоции он испытывал в тот момент. Напрасно я тогда пыталась сделать обиженный вид…

Мои размышления были прерваны появлением юной особы с большим полиэтиленовым пакетом в руках. Она возникла передо мной настолько внезапно, что я даже не успела сосредоточиться и настроиться на нужный лад.

— Вы к кому? — поинтересовалась она, оглядывая меня придирчивым взглядом с головы до ног.

В руках она вертела связку ключей. Шестое чувство подсказало мне, что это она, хотя, честно говоря, мысленно я представляла себе Веру дамой более солидного возраста. На самом деле ей оказалось, может быть, чуть больше восемнадцати. Оглядев ее в ответ не менее придирчиво, я решила, что Вера ничего — яркая девушка, только немного вульгарная. Длинные, густые волосы — но цвет вызывающе вытравленный; большие, красиво очерченные глаза — но слишком сильно обведены черным карандашом, а цветовая палитра щедро наложенных на веки теней чересчур разнообразна, от перламутрово-розовой до ядовито-зеленой. То же самое можно было сказать и о ее одежде — юбка слишком короткая, сапоги-ботфорты из репертуара «бульварной женщины», да и ядовито-желтый цвет короткой куртки тоже вряд ли служил признаком элегантности ее обладательницы.

Я молчала, несмотря на то что прекрасно расслышала заданный мне вопрос, Вера же в этом Засомневалась.

— Я вас спрашиваю, вы что, не слышите?

— Значит, вот ты какая, — задумчиво, растягивая слова, проговорила я, как бы не обращая внимания на то, о чем меня спрашивают. — К тебе, к кому же еще. Ты ведь Вера?

— Вера, — согласилась она неуверенно, — только я вас не знаю.

— Что, так и будем у порога разговаривать? Может быть, все-таки зайдем, — без лишней скромности предложила я.

Она не ответила, но, еще разок оглядев меня с головы до ног и пожав плечами, все же решилась наконец открыть дверь и впустить меня внутрь.

Честно говоря, по аналогии с предыдущей квартирой — двери-то были одинаковыми — я инстинктивно поморщилась, уверенная в том, что сейчас на меня пахнет перегаром. Но ничего подобного не произошло — оказавшись в квартире, я не почувствовала никакого тошнотворного запаха. Облегченно вздохнув, я сняла ботинки и совершенно бесцеремонно прошла в комнату, не дожидаясь приглашения хозяйки.

Комната в квартире была единственной, а потому многофункциональной. Та ее часть, что находилась напротив окна, в небольшой нише, служила спальней — здесь стояла кровать-полуторка, застеленная атласным покрывалом, и висел ночник; противоположный угол комнаты был чем-то вроде мастерской — там стояла открытая швейная машинка, гладильная доска и широкий стол. По наваленным тут и там кускам и обрезкам различных тканей я поняла, что Вера, видимо, портниха. А в центре комнаты, как в обычной гостиной, находились два небольших кресла с деревянными подлокотниками, маленький журнальный столик и полированный темно-коричневый сервант со стеклянными стеллажами, на которых и изобилии стоял традиционный хрусталь. Обои на стенах когда-то, наверное, были светлыми, но было это давно, теперь же квартира явно нуждалась в ремонте — краска на подоконнике до такой степени облупилась и вспучилась, что он напоминал неравномерно вспаханное поле, припорошенное грязным снегом. Голубой цвет оконных штор на фоне коричневой мебели показался мне абсолютно чужеродным вкраплением в общую гамму. Неужели она этого не замечает или, может быть, ей все равно? Островки линолеума, заметные там, где его не покрывал старый выцветший коричнево-желтый палас, тоже были не первой свежести, а как минимум двадцатилетней давности. Да и вообще, грязно-розовый цвет линолеума был настолько неуместен, что…

Поняв, наконец, чем заняты мои мысли, я улыбнулась — Туманов за недолгий период нашего тесного общения успел меня заразить своей болезнью. Я осматривала интерьер Веркиной комнаты настолько пристрастно, будто его оценка была моей профессиональной задачей. Черт бы побрал этого Туманова, я же здесь вообще по другому поводу!

Я без приглашения и без лишней скромности уселась в кресло, и, закинув ногу на ногу, стала поджидать хозяйку, которая что-то замешкалась в прихожей. Наконец появившись, она молча опустилась в кресло напротив меня и, подвинув к себе пепельницу, закурила «Золотую Яву».

— Меня Надя зовут, — представилась я. — Он тебе обо мне не говорил?

— Кто он? — спросила она ровным голосом, однако я успела заметить, как в глазах у нее промелькнуло тревожное, даже беспомощное выражение.

— Не прикидывайся. Ты прекрасно знаешь, что речь об Иване. Наверное, все-таки говорил, раз ты так зажалась…

— Ничего я не зажалась. Да в чем дело, в конце концов, объяснишь ты или нет?

— А дело в том, что он — мой. Мой, а не твой, понятно?

Рука ее дрогнула, пальцы разжались, и дымящаяся сигарета упало прямо на коленку. Вера даже не ойкнула, медленно подняла ее, задумчиво повертела в руке и снова сунула в рот, затянувшись поглубже. На ее ажурных черных колготках, в том месте, куда секунду назад упала тлеющая сигарета, образовалась аккуратная, с ровными краями, дырочка. Я вдруг поняла, какую сильную боль причинила ей своими словами, и чувство острой жалости на мгновение вдруг стало преобладающим — но только на мгновение. Сентиментальной дамой я никогда не была, а уж тем более сейчас, при исполнении «служебных обязанностей», моя неизвестно откуда появившаяся чувствительность была более чем неуместной.

— Ну что примолкла? — продолжала я наступать.

Но она молчала, теперь уже не глядя на меня, а пряча глаза в сторону.

— Ты что думаешь, он мне так сильно нужен? — Было заметно, что она взяла себя в руки с большим трудом, потому что губы ее подрагивали, а глаза уже начинали поблескивать от появляющейся влаги. — Да ради Бога, забирай, подумаешь, добра-то — Ванька Бахвалов, престарелый алкоголик! Я же его моложе почти на пятнадцать лет, чего мне за него держаться! А вот ты в свои двадцать пять ему как раз подходишь по возрасту! — выдав последнюю фразу, она наконец всхлипнула.

Видимо, Вера считала, что «двадцать пять» — это для меня большое оскорбление, так как в восемнадцать лет двадцатипятилетние люди часто кажутся безнадежными стариками. Мне же, напротив, ее комплимент показался очень приятным, так как двадцать пять лет мне стукнуло уже достаточно давно.

— Не в этом дело! — заключила я. — Просто между нами — чувство, а тебя он никогда не любил. Он мне тысячу раз говорил, что эта сопливая малолетка ему надоела, что ты в Постели как бревно и что мозгов у тебя не больше, чем у курицы.

Призадумавшись, какую бы еще сказать гадость, я в результате решила просто промолчать. Слезы уже текли из глаз у девчонки ручьем.

— Ненавижу! — выдавила она. — Ненавижу его, так и передай, слышишь! А ребенок этот мне не нужен, я еще успею аборт сделать, пускай не переживает!

— Ребенок? Странно, а он мне об этом не говорил… А ты не врешь?

Я опешила. Так Вера, оказывается, была беременной. Похоже, оскорбления придется оставить при себе, в конце концов, ничего плохого лично мне эта девица не сделала. На мой взгляд, подготовительный этап пора было заканчивать и приступать к этапу основному — а именно, к выяснению вопроса о местонахождении Бахвалова.

— Какой смысл мне тебе врать? А он ничего не знает, потому что я сама о беременности узнала только две недели назад, а его последний раз видела… — она всхлипнула, — уже больше месяца прошло, как он ушел.

Едва услышав эти слова, я поняла, что девушка не врет. Она была слишком юной, растерянной и испуганной для того, чтобы в создавшейся ситуации найти в себе мудрость и хладнокровие. И это меня просто убило — похоже, последняя ниточка, которая могла бы повести меня к Бахвалову, оборвалась. А она между тем продолжала:

— Сволочь, хоть бы жене позвонил, если уж обо мне не думает. Она ведь его разыскивает уже две недели, в милицию заявление о пропаже написала, я сама по телевизору объявление о розыске слышала. Да и я тоже уже все, что можно, передумала. А он, оказывается, живет себе спокойненько…

И она разрыдалась. А я молчала, соображая, что же мне теперь делать.

— Вера, а когда он от тебя ушел? — осторожно спросила я, когда ее рыдания затихли.

— Месяц назад. А почему ты спрашиваешь, он разве не к тебе ушел?

Я неопределенно покачала головой и задала следующий, еще более странный и подозрительный, с точки зрения Веры, в сложившейся ситуации вопрос:

— И ты не знаешь, где он может быть?

Наконец до нее дошло.

— Так он что, не с тобой?

— Я его тоже почти месяц не видела.

Выражение Вериного лица в считанные секунды переменилось. Теперь она смотрела на меня уже не как на соперницу, а как на союзницу, и в этом не было ничего удивительного. Ведь две женщины могут вести войну не на жизнь, а на смерть за обладание мужчиной, но в тот момент, когда этот самый мужчина оказывается в опасности (а сейчас Вера уже была уверена, что с Бахваловым что-то случилось), они объединяются, забыв на время о том, насколько сильной была их взаимная неприязнь. Объединяются для того, чтобы спасти от беды и оградить от неприятностей мужчину.

Все вышесказанное я не могу отнести к своим личным наблюдениям — опыта подобных ситуаций у меня не имеется. Просто не так давно в одном из дамских журналов я прочитала статью какого-то психолога, который рассуждал на тему взаимоотношений соперниц в критические моменты жизни предмета их раздора. Сейчас своим поведением Вера являла наглядный пример справедливости умозаключений того самого психолога, и это было мне на руку.

— Слушай, ты меня извини, я тебе нагрубила, но я была уверена в том, что он у тебя, что он здесь, с тобой, поэтому и не заходит ко мне уже больше месяца. Оказывается…

— А оказывается, что он вообще исчез.

— Наверное, с ним что-то случилось, — предположила я. — Кстати, я сегодня к нему домой тоже заходила. Ни жена, ни брат его понятия не имеют о том, куда он мог подеваться.

— А-а, брат, — протянула Вера. — Вот с ним-то он и ушел от меня в тот день. Сказали, что скоро вернутся, да так и не появились.

— Он ушел от тебя с братом?! — переспросила я.

— Ну да, с братом, а почему ты так удивляешься? Он ушел с утра, сказал, что на рынок, пропадал где-то до вечера, я уж решила, что он снова к своей благоверной решил вернуться, хоть и клялся, что на этот раз между ними точно все кончено и он от меня никогда и никуда не уйдет. А потом пришел вечером вместе с братом, оба навеселе были, забрал свои документы, сказал, что скоро придет, и больше не пришел.

— А зачем ему документы-то понадобились?

— Да откуда я знаю, он мне ничего не говорил, сказал только, чтобы я ему паспорт принесла, я и принесла.

Вот это новость, подумала я. Получается, что братец Бахвалова только прикидывается невинной овечкой — надо же, даже заявление в милицию заставил написать, а сам… Ведь мне он сказал, что не видел Ивана два года. Получается — обманул. А если так, то значит…

Я поднялась с кресла.

— Послушай, Вера, ты извини меня за все то, что я тебе тут наговорила. Бахвалов, похоже, и сам не знает, кто из нас двоих ему нужен.

— Троих, — поправила Вера, — ты про Аллу, его жену, забыла.

— Ну да, — согласилась я, — троих. Да ладно, сейчас речь не об этом. Как ты думаешь, где он вообще может быть? У кого еще можно узнать что-нибудь о нем?

Она задумалась.

— Ты Сивого знаешь? — спросила Вера почти утвердительно, похоже, она не сомневалась в том, что я как близкий Бахвалову человек непременно должна знать Сивого.

— Так, заочно, — неопределенно ответила я.

— Ты сходи к нему, может быть, он тебе подскажет, где Ивана искать. Он на Зеленой улице живет, адрес знаешь?

Я записала на всякий случай адрес Сивого, поморщившись при мысли о том, что мне придется снова оказаться в каком-нибудь грязном притоне алкоголиков. Зеленая улица находилась, можно сказать, на краю света, на окраине Промышленного района города. Сам Промышленный район — это уже окраина, а уж Зеленая улица — это вообще что-то запредельное. Похуже Пролетарки. Видно, судьба моя такая — скитаться сегодня по отдаленным уголкам нашего провинциального города.

На всякий случай я записала и Верин телефон, пообещав ей сразу же, как только узнаю что-нибудь о ценной пропаже, позвонить и сообщить. Конечно, звонить ей я не собиралась — ведь в том случае, если мне удастся обнаружить Бахвалова, я скорее сообщу об этом работникам структур правопорядка, чем его несчастной любовнице. Вряд ли я вообще вспомню еще раз про Веру, выйдя за порог ее квартиры.

Вера продолжала глотать слезы, и я решила все же пожалеть ее напоследок.

— Да не убивайся ты так, вот увидишь, он скоро найдется, — попыталась я ее утешить, снова подумав, что даже если Бахвалов и найдется, то к Вере он вряд ли в ближайшие десять лет сможет вернуться. — И вообще, ты что, получше себе никого найти не могла?

Последняя моя фраза осталась без ответа, так как Вера, утерев ладонью слезы и размазав окончательно по щекам тушь, махнула рукой и удалилась в ванную, оставив меня в одиночестве. А я не стала ее дожидаться — застегнула молнию на куртке и отправилась в неизвестность.

Я и правда не совсем четко представляла себе, каким образом мне следует теперь действовать. С одной стороны — был брат Бахвалова, который, как выяснилось, заслуживал к своей персоне повышенного внимания. Но, с другой стороны, был приятель Бахвалова, Сивый — он жил в таком районе города, который как нельзя лучше подходил для укромного местечка. Не исключено, что искомый объект скрывается именно там.

Вообще, в этой истории было еще много чего абсолютно непонятного и совершенно необъяснимого. Покушение на Андрея Туманова Бахвалов совершил два дня назад — а скрываться почему-то начал за целый месяц до этих событий. Его брат утверждает, что приехал в город две недели назад — однако Вера видела его собственными глазами гораздо раньше. Создавалось впечатление, что братья Бахваловы осуществляли какой-то тщательно спланированный план, где каждому из них была отведена своя определенная роль. Только вот какая, и вообще, куда мне сейчас ехать, — раздраженно подумала я, осознав, что мотор моей машины уже прогрелся и она ждет от меня дальнейших действий. Я поехала прямо, дав себе возможность еще немного подумать, пока не доеду до первого поворота.

Первый поворот оказался гораздо ближе, чем я предполагала, и я резко повернула руль вправо, в сторону Пролетарского района. Конечно, тот факт, что перед старшим Бахваловым я уже засветилась, был достаточно печальным, потому что теперь мне будет гораздо сложнее спровоцировать его на то, чтобы он выдал мне какую-нибудь информацию. Его нежелание разговаривать со мной теперь было абсолютно понятно. Однако была еще и обратная сторона медали.

Ведь теперь, после моего визита, не исключалась возможность визита Бахвалова-старшего к Бахвалову-младшему. И если они держат связь, в чем я не сомневалась, то связаться именно сегодня они просто обязаны, ведь мое появление — сигнал об опасности, который непременно следует передать.

Неплохо было бы установить в квартире прослушивающие устройства. Только вот каким образом я смогу это сделать — ведь под видом сотрудника милиции или частного детектива меня в квартиру не пустят, а ни в каком другом качестве предстать перед ее обитателями я теперь уже не смогу, раньше надо было думать! Если, конечно, мне повезет, и Бахвалова-старшего не окажется дома, то это другой вопрос.

Снова притормозив возле обшарпанного подъезда, на скамейке я увидела своих новых приятелей, попивавших кока-колу, купленную, видимо, на заработанный недавно полтинник. Они встретили меня как родную.

— Привет, ну что, нашла Ивана? — растягивая слова, как и положено, видимо, авторитету, поинтересовался Авторитет.

— Не-а, не нашла, — удрученно ответила я. — Пойду попробую еще раз с его женой или с братом поговорить.

— А его нету, брата его, он минут двадцать назад куда-то ушел, я видел, — с явным сочувствием проговорил паренек.

— Да? Жалко… — ответила я, изо все сил пытаясь сдержать ликующие интонации в голосе. — Ну ничего, может быть, жена его мне что-нибудь подскажет.

— Может, и подскажет, если проспалась уже, — с сомнением ответил Авторитет. — Только вряд ли.

— Ну вы тут пока за машиной приглядите, — бросила я на ходу и отправилась совершать вторую попытку проникновения в квартиру Бахваловых.

Я прилежно стучала в дверь минут пять, которые показались мне вечностью. Поняв, что открывать мне никто не собирается, я решила воспользоваться единственно возможным в создавшихся условиях путем проникновения в квартиру. Что ж, подумала я, если мне не хотят открывать, — не надо. Сама открою, не сломаюсь. Связка отмычек, как всегда, была при мне, а некоторый опыт проникновения в запертые квартиры у меня уже имелся. Конечно, способ был не совсем честный, но с нечестными людьми вполне допустимо работать теми же методами.

Оглядевшись по сторонам и прислушавшись, я рассудила, что момент для взлома вполне подходящий — никаких посторонних глаз видно не было. Хотя один посторонний глаз все же не исключается, подумала я, вспомнив о любопытных старушках и подозрительно покосившись на глазок в двери напротив. Да ладно, рискнем…

Несколько минут повозившись с замком, я его наконец открыла. Старясь дышать неглубоко и ступать неслышно, прошла внутрь квартиры. Супруга Бахвалова — до безобразия растолстевшая женщина с вытравленными спутанными волосами, в засаленном халате неопределенного цвета — как я и ожидала, была дома. Она лежала на диване в углу комнаты и храпела так, что стены едва не тряслись. Малосимпатичная особа, но рассматривать ее мне было некогда, да и не к чему.

Одну «прослушку», самый мощный из всех имевшихся у меня жучков, я прилепила к спинке дивана, на котором храпела супруга Бахвалова, с другим мне пришлось повозиться, так как я устанавливала его возле телефонного аппарата старой модели. Копаться внутри аппарата я не стала — на то, чтобы установить прослушивание телефона, нужно было слишком много времени, а его у меня не было, ведь Бахвалов мог появиться в любую минуту, да и храпящая мадам, проснувшись, может немного удивиться, застав меня здесь. Когда все было готово, я посмотрела на часы — как выяснилось, установка жучков заняла у меня целых десять минут.

Бегло оглядевшись по сторонам, я поморщилась — квартиру Бахваловых в привычном смысле этого слова и квартирой-то назвать, было нельзя, такой это был гадюшник. Я подумала о том, что с виду Бахвалов совсем не производил впечатления человека, который проживает в подобных условиях — когда я увидела его на пороге подъезда Туманова, он показался мне вполне нормальным, даже приличным человеком и уж никак не беспробудным алкоголиком, проживавшим в таких кошмарных условиях.

Дальше рассуждать времени не было. Повернувшись, я вдруг застыла без движения — кажется, лежащая на диване женщина зашевелилась. Дыхание ее на мгновение замерло, и тут же она разразилась таким мощным храпом, что я едва не заткнула себе уши.

Высунув нос из приоткрытой двери и убедившись в том, что нежелательных свидетелей моего незаконного вторжения в обитель Бахваловых не имеется, я проскользнула наружу. Аккуратно, стараясь не производить лишнего шума, закрыла дверь и стрелой помчалась вниз по ступенькам.

На этот раз наградой за охрану автомобиля двум паренькам послужила лишь моя ослепительная улыбка и «спасибо», которое, как известно, в карман не положишь. Но этот абстрактный карман, на мой взгляд, в данном случае и без того уже оттопыривался.

— Снова без толку! — разочарованно произнесла я, отвечая на невысказанный вопрос Авторитета. — Похоже, она спит без задних ног. А Бахвалова увидите — передайте, что я на его место уже другого работника нашла, более ответственного!

С этими словами я взвизгнула тормозами и тронулась в путь, на прощание махнув рукой своим новым приятелям. Они так и сидели на скамейке, лениво лузгая семечки и попивая кока-колу, и уходить, похоже, не собирались. По всей видимости, уходить им было просто некуда, потому что в этом районе не было ни одного подходящего места, в котором пара подростков могла бы повести время с пользой и интересом.

Выехав на проезжую часть, я остановила машину, заметив невдалеке трамвайную остановку. А не подождать ли мне появления Бахвалова, прежде чем отправиться в отдаленный конец города? В том случае, если он выйдет из трамвая номер восемь, это будет только лишним плюсом в пользу полезности моего предполагаемого путешествия. Так как именно восьмой трамвай, насколько я помнила, следовал в самый конец Промышленного района, и улица Зеленая была конечной остановкой этого маршрута.

Если бы я знала, сколько времени мне придется ждать, я бы, наверное, предпочла совершить поездку на Зеленую без предварительного выяснения вопроса о том, откуда вернется старший Бахвалов. Потому что он появился аж спустя два часа, когда на улице уже совсем стемнело и силуэты людей стали почти неразличимы. Фонари в Пролетарском районе присутствовали лишь условно, и из пяти имевшихся в наличии тусклым светом горел только один — остальные были разбиты. Однако это все же не помешало мне разглядеть Бахвалова среди людей, которые выходили из трамвая номер восемь.

Это было достаточно сложно еще и по той причине, что я видела объект своего наблюдения всего лишь один раз в жизни, причем без верхней одежды. Вглядевшись в силуэт одного мужчины, я подождала, пока он подойдет к моей машине поближе, и наконец идентифицировала его с тем самым, который так недружелюбно разговаривал со мной несколько часов назад. Снова отметив про себя, что братья Бахваловы абсолютно не похожи, я пригнулась, сделав вид, что пытаюсь что-то отыскать на полу своей машины. Нежелательно, чтобы он меня здесь увидел — хотя ничего страшного тоже произойти не может.

Кажется, он меня не заметил, что было к лучшему. Когда старший Бахвалов скрылся за углом дома, я наконец запустила двигатель и поехала.

Поехала я домой — несмотря на то что теперь у меня имелись косвенные улики того, что искомый мною Бахвалов скрывался у своего приятеля Сивого, я посчитала, что на сегодняшний день работы с меня вполне достаточно. Время было без четверти одиннадцать. Да, пусть я частный детектив и график работы у меня ненормированный, но ведь работать с восьми утра и до одиннадцати ночи может только запрограммированный автомат, а я, как известно, была живым человеком. Поэтому решила заняться Бахваловым завтра с утра, справедливо рассудив, что утро вечера мудренее.

Печально улыбнувшись, я вспомнила о том, как совсем недавно говорила об этом с Тумановым. По возвращении домой нужно будет позвонить Вадиму и узнать о состоянии Андрея.

Однако звонить мне не пришлось. Кнопка автоответчика, как это часто бывает в случае моего длительного отсутствия в собственной квартире, мигала. Сообщение поступило буквально несколько минут назад, отметила я, взглянув на время, зафиксированное на табло телефонного аппарата.

— Здравствуй, Надя, это Вадим, — услышала я, секундой раньше уже догадавшись, кому принадлежит этот голос. — У меня хорошие новости. Андрей пришел в себя, и его состояние заметно стабилизировалось. Возможно, завтра он уже сможет давать показания, и нам удастся выяснить что-нибудь существенное.

И еще… Сегодня, когда ты показывала мне фотографию того человека, кажется, его фамилия Бахвалов, у меня, честно говоря, возникло ощущение, что лицо его мне знакомо. Но я не стал тебе об этом говорить, так как ощущение это было настолько смутным, что доверять ему не стоило. Не хотел тебя запутывать, ведь ничего определенного сказать не мог.

Но теперь я совершено точно могу сказать, где видел Бахвалова. Вернее, не самого Бахвалова, а его фотографию.

В альбоме у Андрея есть несколько фотоснимков Полины, и на одном из них именно этот человек стоит с ней рядом. Так что, скорее всего, этот выстрел был выстрелом из прошлого… Ладно, всего хорошего, — заметно смутившись, видимо, от неожиданно художественной окраски предыдущей фразы, попрощался Вадим, а я со всего размаха нещадно хлопнула себя по лбу. Ну конечно!

Вот откуда у меня еще в лаборатории возникло это ощущение, что человек на фотографии мне знаком. Приняв на веру гипотезу Киреева о том, что, по всей вероятности, я видела этот снимок в одном из репортажей местной криминальной хроники, я не стала напрягать мозги в поисках возможных вариантов. Но теперь я поняла, что какое-то неопределенное ощущение не давало мне покоя целый день — мое подсознание било тревогу, потому что гипотеза Киреева была ошибочной! На самом деле я видела фотографию Бахвалова в альбоме у Андрея.

Поднапрячь мозговые извилины, как выяснилось, мне бы не помешало. Следовательно, покушение на жизнь Андрея Туманова все же было каким-то образом связано с Полиной. Девушка с темным прошлым — кажется, именно так отозвался о ней Вадим. Выстрел из прошлого — красивая, но в данном случае уместная фраза. Однако, судя по всему, Вадим и понятия не имел, каким образом и насколько тесно Бахвалов был связан с Полиной. Прояснить этот вопрос мог только Андрей, конечно, в том случае, если он интересовался у Полины, что за парень изображен рядом с ней на той фотографии.

Вспомнив про Андрея, я облегченно вздохнула. Кажется, и на этот раз ему повезло и его жизни больше не угрожает опасность.

Часы показывали чуть больше половины двенадцатого, и я решила, что звонить сейчас Вадиму было бы не совсем в рамках приличия. Хотя, если подходить к этому вопросу с чисто практической точки зрения, повод для звонка у меня имелся более чем серьезный. Еще минуту поколебавшись, я все-таки решилась набрать номер, дав себе обещание, что после первых двух гудков повешу трубку.

Ждать второго гудка мне не пришлось, — Вадим снял трубку сразу же.

— Здравствуй, Вадим, не разбудила? — слегка извиняющимся тоном поинтересовалась я.

— Да нет, что ты, я в такое время никогда не ложусь. Ты мое сообщение прослушала?

— Прослушала, — ответила я со вздохом. — Самое интересное то, что, оказывается, я тоже видела ту фотографию в альбоме у Андрея!

— Самое интересное не в этом, Надя!

— А в чем?

Голос у Вадима был интригующий, и вместе с тем я сумела расслышать в нем тревожные нотки.

— В том, что она исчезла!

— Кто? — не поняла я.

— Фотография! Я сегодня зашел к Андрею удостовериться в справедливости своих подозрений. Перерыл весь альбом, все шкафы и книжные полки, но фотографии не нашел!

— Вот, значит, как, — задумчиво произнесла я. — А как ты думаешь, когда именно она исчезла?

— По крайней мере, не сегодня. Может быть, вчера, непосредственно перед покушением или после него, или позавчера — помнишь, Андрей говорил, что в его отсутствие…

Вадим замолчал, а я продолжила:

— Помню. Только я не думаю, что в тот вечер искали именно фотографию. Ведь альбом лежал на виду, на одной из полок, поэтому вряд ли ради этого стоило переворачивать вверх дном всю квартиру. Видимо, Бахвалов захватил ее с собой по ходу дела.

— Так ты думаешь, что в тот вечер в квартиру к Андрею проник именно Бахвалов?

— Наверняка. Всякое, конечно, может быть, но… Кстати, Вадим, я ведь тебе вообще не по этому поводу звоню. Мне нужна твоя помощь!

— Сейчас? — спросил он с пионерской готовностью, и я улыбнулась.

— Да нет, что ты, время уже двенадцать ночи, на сегодня с меня хватит. Завтра! Ты завтра работаешь?

— У меня ночное дежурство.

— Ну до ночи, я думаю, мы успеем. Дело в том, что мне, кажется, удалось установить приблизительное местонахождение Бахвалова, и завтра я собираюсь его взять. Если, конечно, он и в самом деле скрывается там, где я предполагаю. Пойдешь со мной?

— Конечно!

— Тогда будь готов часам к восьми. Я за тобой заеду.

— К восьми? — по интонации его голоса я поняла, что он улыбнулся. — Это как в тридцать седьмом году, когда брали рано утром.

— Ну да, что-то в этом роде, — улыбнувшись в ответ, ответила я.

— К восьми так к восьми, жду тебя.

Попрощавшись с Вадимом, я отправилась в кухню. Вяло поковырявшись в тарелке с салатом оливье я снова сунула ее в холодильник. Нет, пожалуй, кроме чая, я сейчас больше не способна ничего проглотить. От усталости аппетит у меня упал до нулевой отметки, тем более что жевательный процесс — я это сразу же почувствовала — мешал мне сосредоточиться.

Хотя время для того, чтобы сосредотачиваться (что означало — работать), было неподходящее. Поэтому, допив чай, я быстро приняла душ и растянулась на кровати. Уснуть мне удалось не сразу, но все же удалось.

Звонок будильника настиг меня в самый неподходящий момент — как раз в тот, когда я собралась было окунуться в морскую пучину, предчувствуя блаженство от нежного прикосновения теплых ласковых волн. Открыв глаза, я не сразу сообразила, что Кипр — это всего лишь приятное воспоминание и окунуться я могу лишь в пучину серых будней, а не зеленых волн. Со времени моей кипрской поездки прошло уже много времени, но воспоминания о ней, видимо, еще долго будут питать мое воображение.

Я лениво потянулась. Вставать с постели было неохота, и я попыталась вспомнить, зачем, собственно, вчера завела будильник на такое раннее время суток. А вспомнив, сразу же почувствовала прилив энергии — кажется, наступивший день обещал быть интересным. Не исключено, что сегодня мне удастся наконец прийти к разгадке всей ной запутанной истории и обезопасить жизнь Туманова. Ведь до тех пор, пока Бахвалов находится на свободе, Андрею еще угрожает опасность.

Энтузиазма моего прибавилось настолько, что теплый душ в сочетании с ароматным и нежным гелем показался мне неплохим заменителем морских волн. Позавтракав, я принялась за осуществление первого пункта намеченных на сегодня рабочих мероприятий. Необходимо было прослушать записи жучков, установленных мною на квартире Бахваловых.

Однако ничего серьезного прослушка не дала — был зафиксирован всего лишь один-единственный телефонный разговор между пробудившейся ото сна хозяйкой квартиры и ее подругой. Обсуждались мероприятия по планированию проведения предстоящего дня — было решено отправиться в гости к какой-то Нинке, у которой «наверняка что-нибудь затарено». «Как же, жди, объявится он, — с досадой в голосе проговорила Алла, видимо, отвечая на вопрос об исчезнувшем супруге, заданный ее телефонной собеседницей. — Его, поди, эта змея малолетняя на своей теплой груди пригрела. Эх, узнать бы, где она живет, глаза бы выцарапала!»

Диалог между хозяйкой квартиры и приехавшим родственником тоже оказался весьма лаконичным. «Ты где шлялся-то?» — поинтересовалась Алла у Николая — так, оказалось, звали брата Бахвалова. «Да я в центр ездил, по набережной прогулялся».

Больше никаких разговоров прослушка не зафиксировала. Единственное, что меня немного заинтересовало, так это то, что на восьмом трамвае Бахвалов при всем желании не мог приехать с набережной. Вернее, мог, но в таком случае он должен был выйти из трамвая, который ехал в противоположном направлении. Следовательно, место своего пребывания от хозяйки квартиры он предпочел утаить — и это стало еще одним плюсом в пользу моей гипотезы о том, что искать Бахвалова-младшего следует именно в Промышленном районе, на улице Зеленой, на квартире у его дружка Сивого. Игла в яйце, яйцо в утке, утка в зайце… Эта сказка меня преследовала с тех пор, как я познакомилась с Андреем Тумановым.

Что ж, этим-то мы и займемся. Проверив содержимое своей сумки, я удостоверилась в том, что все необходимое — а именно — пистолет, напор отмычек и прослушивающих устройств — в наличии.

Прежде чем ехать к Вадиму, я позвонила. Мы договорились, что он будет ждать меня возле подъезда через двадцать минут. Этих двадцати минут мне вполне хватило для того, чтобы привести себя в надлежащий вид — я надела джинсы и свободный тонкий пуловер, посчитав такой вариант наиболее подходящим с учетом того, что возможность активных физических действий с моей стороны исключать было никак нельзя. Может, мне придется драться с Бахваловым, или догонять его, или еще что-нибудь.

Уже захлопнув дверь, я вдруг услышала, как с той стороны зазвонил телефон. Пришлось снова вернуться — но, как оказалось, не зря.

Мне звонил Киреев — звонил для того, чтобы сообщить две новости. Первая из них новостью для меня уже не была, потому что о том, что Андрей Туманов пришел в себя и его состояние стабилизировалось, я узнала еще вчера. Несмотря на это я все же поблагодарила Киреева.

— Ну а вторая новость, по традиции, плохая?

— Как сказать… Экспертиза наконец установила модель пистолета, из которого Бахвалов стрелял в Туманова, — это «ТТ». Знаешь, Надя, что интересно… — добавил Киреев, как бы раздумывая, — тебе ведь известно о том, что месяц назад была убита девушка, с которой Туманов несколько лет жил гражданским браком. Ее застрелили из этого же пистолета.

— Это точно? — упавшим голосом спросила я.

— Абсолютно точно. Так что, скорее всего, эти два выстрела были произведены одним и тем же человеком. Следовательно, причины нужно искать…

Но я уже не слушала, что говорил мне капитан Киреев по поводу того, где следует искать причины этих двух покушений. Я и сама теперь понимала, что они кроются в прошлом Полины, и что это прошлое каким-то образом тесно связано с Иваном Бахваловым. Пока непонятно, каким — но дело было не в этом, а в том, что, оказывается, я рисковала своей жизнью, да и не только я, ведь вместе со мной в том безумном проекте принимали участие еще три человека, — напрасно! Только ради того, чтобы преподнести работникам отдела по борьбе с организованной преступностью на блюдечке с золотой каемочкой одного из крупнейших городских криминальных авторитетов вкупе с его личным стрелком! Получается, что я старалась только ради того, чтобы какого-нибудь очередного капитана или полковника повысили в должности и дали ему материальное вознаграждение за поимку особо опасного преступника. Спрашивается — зачем мне это было надо?

Черт бы побрал этого Туманова, в который раз выругалась я про себя. Он рассчитал все — однако, как выяснилось, не предусмотрел самого главного — того, что в Полину, оказывается, вообще стрелял другой человек!

Да и сама я тоже проявила в данной ситуации минимум сообразительности. Раззадорившись, совсем не подумала о том, почему же, собственно, убийца из семи метких выстрелов шесть произвел из «Макарова», и только один, последний выстрел, ставший смертельным для Полины Якушевой, из другого пистолета. Туманов упирал на почерк — да, почерк, несомненно, был одинаковым во всех случаях, следовательно, убийца мог всего лишь поменять оружие. Но ведь тогда, в тот вечер, в меня стреляли из «Макарова»…

Все эти мысли не давали мне покоя, пока я сидела за рулем своей «ауди». Притормозив возле подъезда, в котором жил Вадим, я собралась было выйти из машины, но в следующую секунду увидела, что он уже появился в дверном проеме и направляется ко мне.

— Как твоя боевая готовность? — поинтересовалась я, поздоровавшись.

— В полном порядке, командир; — улыбнувшись ответил Туманов-младший.

— Что ж, тогда поехали, — заключила я и нажала на педаль сцепления. — Итак, план действий следующий. Я звоню в дверь, ты прячешься в стороне с пистолетом. Как только дверь открывается, появляешься ты и продвигаешься внутрь квартиры, а я страхую тебя от возможных неприятностей. Думаю, вдвоем мы справимся и сумеем взять Бахвалова. В том случае, если в квартире его не окажется, будем действовать по плану «б»…

Проинструктировав Вадима, я замолчала. Он тоже молчал, сосредоточенно глядя на дорогу. Наверное, мы думали об одном и том же — о том, чтобы все прошло так, как надо, и еще о том, чтобы близкий нам обоим человек скорее поправился.

Оказавшись в районе Зеленой улицы, я замедлила скорость. Не потому, что хотела дать себе время внутренне подготовиться к последующим событиям — просто дорога, по которой приходилось ехать, была до такой степени безобразной, что мое сердце сжималось от жалости к собственной машине. Я всего лишь хотела ее пощадить.

Как выяснилось впоследствии, буквально несколько минут спустя, эта самая неровная дорога, которую я так проклинала, и сослужила нам добрую службу. Ведь в том случае, если бы я ехала с более высокой скоростью, я бы оказалась в подъезде дома, где проживал пока еще незнакомый нам Сивый, значительно раньше. Следовательно, не смогла бы заметить Бахвалова, который вышел из подъезда другого, стоявшего напротив дома.

Я сразу же узнала его — на нем была все та же кожаная кепка и длинное серое пальто, в котором я видела его в тот момент, когда он уходил от Туманова. Резко нажав на педаль тормоза, я достала из сумки пистолет.

— Ты что, Надь? — недоуменно спросил Вадим, но в следующее мгновение сам обо всем догадался и без моих пояснений. — Это он?

Я только кивнула, пытаясь сосредоточиться и оценить обстановку. Вокруг не было никого — только какой-то парень возле подъезда копался и салоне своей «восьмерки», по всей видимости, протирал пыль с панели. Бахвалов, между тем, приближался.

И тут произошло нечто совсем для меня неожиданное — Вадим вдруг резко выскочил из машины, на ходу достав пистолет из заднего кармана джинсов, и, пролетев стрелой несколько метров по направлению к Бахвалову, взял его на прицел.

— Стоять, руки за голову! — услышала я его голос.

Еще до того, как произошли последующие события, я догадалась, каким именно образом они станут разворачиваться. Вадим выскочил из машины в неподходящий момент — как раз в тот, когда Бахвалова и того паренька, копавшегося в салоне своей машины, не отделяло друг от друга и полметра.

Естественно, Бахвалов сумел этим воспользоваться — спустя какие-то доли секунды он уже прижимал парня к своей груди, и дуло его пистолета упиралось бедняге прямо в висок.

Реакция у Бахвалова оказалась отменной, не согласиться с этим было нельзя. Глянув на Вадима, я заметила признаки растерянности в его взгляде — еще бы, такого поворота событий он не ожидал. В глубине души я почувствовала растущее раздражение — думать надо было прежде, чем выскакивать так лихо из машины! Но факт оставался фактом — теперь в руках Бахвалова был заложник, следовательно, наши шансы на то, чтобы взять его, резко упали.

Я вышла из машины, даже не думая пока о том, чтобы достать из сумки своего «Макарова» и остановилась возле Вадима.

— Пистолет на землю! Быстро, я сказал! — скомандовал Бахвалов Вадиму решительным голосом.

Вадим застыл, видимо, раздумывая. Парень, попавший с корабля на бал — на вид ему было лет восемнадцать-двадцать, не больше — был настолько испуган, что на него было жутко смотреть. Глаза его бегали из стороны в сторону, губы заметно подрагивали. Он бросил на Вадима полный мольбы взгляд.

— Бросай, — шепнула я Вадиму, и он, опустив руку вниз, медленно разжал пальцы.

— Ближе бросай! — снова рявкнул Бахвалов. Вадиму пришлось поднять пистолет с земли и бросить его в ту сторону, где находился Бахвалов с заложником. Продвинувшись на пару шагов вперед и, казалось, еще крепче прижав к себе побледневшего паренька, он медленно наклонился, потянув за собой и заложника. Не сводя пристального взгляда с меня и Вадима, нащупал пистолет и сунул его в карман пальто.

— Пистолет! — теперь Бахвалов уже смотрел на меня. Я отрицательно покачала головой, что означало — у меня нет пистолета.

— Сумку! — быстро сориентировался он, а я снова развела руками.

— Нет у меня сумки!

На то, что Бахвалов не станет проверять правдивость моих слов, я не надеялась. Так оно и вышло — медленно, вслепую, так как глаза его не отрывались от нас, он продвинулся по направлению к моей машине.

— Открой дверцу! — скомандовал он теперь уже не нам, а своему заложнику. Парень попытался было исполнить приказание, но пальцы его не слушались, а руки дрожали.

— Открывай, сука, я сказал! — с этими словами он резко надавил пистолетом на голову парализованного страхом заложника, и тот ударился лбом о крышу моей «ауди». — Мне нужна сумка и ключи от зажигания!

Наконец ему удалось открыть дверцу. Сердце мор сжалось от тягостного предчувствия — сейчас он достанет из машины мою сумку, которая лежит между сиденьями, и тогда пиши пропало. Пистолет, документы, аппаратура и отмычки — все то, без чего моя профессиональная деятельность не имеет смысла, грозило перейти в собственность этого человека. Вопрос, сумеем ли мы взять Бахвалова, пока еще относился к категории спорных. По крайней мере сейчас, в данной ситуации, это вряд ли представлялось возможным.

Я с досадой смотрела на то, как парень достал из салона мою сумку и протянул ее Бахвалову. Будь сейчас я на его месте — сумела бы воспользоваться ситуацией и взять ее в свои руки. Ведь там, в сумке, лежал мой «Макаров», из которого можно было выстрелить, пускай вслепую, но выстрелить, и на мгновение лишить Бахвалова возможности действовать. На мгновение — это в том случае, если бы выстрел не достиг цели, а если бы достиг… Да что об этом думать, в конце концов!

Теперь моя сумка со всем ее содержимым находилась в руках у Бахвалова. Отойдя от машины еще на пару шагов, он убедился, что ситуация продолжает оставаться под его контролем — мы с Вадимом застыли на месте, словно два изваяния. А парень продолжал оставаться в его полном владении.

Зайдя с правой стороны, он усадил его на место водителя, при этом ни на секунду не убрав пистолета от его виска. Дверца захлопнулась, и мы услышали шум мотора.

— Не двигайся, Вадим, — негромко сказала я, заметив, что Вадим собрался было шагнуть по направлению к машине. — Он же выстрелит в него.

Секунду спустя машина, взвизгнув тормозами, тронулась с места и скрылась за поворотом. А мы, как по команде, кинулись на проезжую часть для того, чтобы остановить первую попавшуюся попутку и успеть догнать Бахвалова. Ведь моя «ауди» и создавшейся ситуации была бесполезной. Потому что, не имея ключа от зажигания, заводить ее было делом бесполезным и в любом случае требующим немалого количества времени, которого у нас не было.

Первой попавшейся попуткой оказалась белая «десятка». Туманов-младший кинулся ей чуть ли не под колеса. Водитель резко затормозил и, приоткрыв дверцу, обложил Вадима трехэтажным матом. А тот, не обращая абсолютно никакого внимания на грубость, быстро обогнул машину и уселся на переднее сиденье рядом с возмущенным и окончательно ничего не понимающим водителем. Сунув ему под нос свое удостоверение в красной обложке, тоном, не допускающим возражений, скомандовал:

— Быстрей, вон за той «восьмеркой».

«Восьмерка» была уже почти не различима и находилась от нас на расстоянии около двухсот метров. Я села сзади и нетерпеливо застучала пальцами по стеклу:

— Поехали!

На наше счастье, парень не стал выяснять, что за удостоверение ему предъявили в качестве документа, оправдывающего весь этот беспредел с нашей стороны. Но красный цвет «корочек», по-видимому, оказал на него свое магическое действие, и он, чертыхнувшись напоследок, тронулся с места.

— Быстрее, я прошу тебя! — взмолилась я, заметив, что расстояние между нами и объектом нашего преследования неумолимо увеличивается.

— Куда быстрее, и так уже почти девяносто! — попытался оправдаться водитель «десятки». — Это же вам не трасса!

Стрелка постепенно стала подниматься — девяносто, девяносто два, девяносто восемь… Нестись по городу с такой скоростью и в самом деле было достаточно опасно. Но в то же время результат не замедлил сказаться — проехав еще километра четыре, нам удалось заметно сократить расстояние между нашей машиной и преследуемой «восьмеркой».

Периодически я улавливала возмущенные сигналы водителей машин, которые чудом умудрялись избежать столкновения. Одну машину мы все же задели — это была старая «БМВ». Мужчина, сидевший за рулем, не успел вовремя сориентироваться в ситуации — и в следующее мгновение громкий металлический лязг возвестил о том, что мы, видимо, задели бампером и сильно повредили и без того уже находившуюся в жалком состоянии старушку-иномарку. Однако все это промелькнуло в моем сознании лишь секундным эпизодом — остановившаяся «БМВ» осталась далеко позади, а водитель «десятки» снова выругался.

— Не переживай, я тебе за ремонт машины заплачу, — попыталась я его утешить. — Ты только не отставай!

Расстояние продолжало сокращаться. Теперь я уже четко различала силуэты сидевших в машине. «Восьмерка» ехала хоть и быстро, но неуверенно, петляя из стороны в сторону. И это, в общем-то, было легко объяснимо тем состоянием, в котором пребывал человек за рулем.

— Сейчас догоним, — уверенно произнес Вадим, а я лишь молча кивнула, продолжая сосредоточенно всматриваться. И тут из-за дальнего поворота появился «КамАЗ» с прицепом. Он выполз медленно, как будто нехотя, словно вялая, ленивая гусеница.

Мысль о том, что сейчас произойдет что-то непоправимое, даже не успела оформиться в моем сознании, как это непоправимое случилось — водитель «восьмерки», оказавшийся лоб в лоб с «КамАЗом», не справился с управлением и с размаху влетел ему прямо в кабину.

— Черт возьми! — выругался Вадим. Мы находились от столкнувшихся машин на расстоянии немногим меньше ста метров, но звук от столкновения был таким громким, что я инстинктивно зажмурила глаза. Через минуту мы уже выходили из салона «десятки», чтобы своими глазами удостовериться в том, что Ивана Бахвалова больше нет в живых.

Машина разбилась всмятку — от капота не осталось ничего, лобовое стекло превратилось в груду мелких осколков.

Сначала я увидела человека, сидевшего за рулем — одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он мертв. Его тело было полностью сдавлено частями машины, а череп грубо деформировался. Светлая масса начинала просачиваться сквозь открытый перелом — мозговое вещество выдавливалось наружу.

Бахвалов тоже, по-видимому, был мертв, однако повреждения на его теле не были так ужасны. Грудная клетка сдавлена, но не сильно, хотя то, что внутренние органы пострадали, не подлежало сомнению. Голова же осталась в целости и сохранности, и на побелевшем лице не было заметно ни пятнышка крови. Только одна ссадина в области правого виска, чуть выше того места, где находилась родинка, примеченная мною во время первой встречи с этим человеком.

Родинка… Что-то заставило меня приглядеться к ней повнимательнее. То ли цвет был необычным, то ли форма неправильной, то ли…

— Вадим! — тихо позвала я. — Посмотри сюда.

— Родинка, — ответил он, — только какая-то странная…

Минуту мы молчали, словно потеряв дар речи, сраженные одной и той же мыслью, и, видимо, не решаясь произнести эту мысль вслух. Наконец я нарушила молчание:

— А ведь это не родинка. Это всего лишь искусно нанесенная цветная татуировка.

— Татуировка? — неуверенно переспросил Вадим. — Но если это — не родинка, значит, это…

Отойдя на пару шагов, я достала свой мобильник и, отыскав в записной книжке телефон Веры, набрала номер. Не думала, что мне когда-то придется ей звонить — но тот единственный вопрос, который возник у меня в сознании, задать ей сейчас было просто необходимо.

— Вера, — начала я, не поздоровавшись, — скажи, почему ты решила, что в тот день, когда ты видела Бахвалова последний раз, он ушел от тебя со своим братом? Кто тебе сказал, что это был его брат?

— Почему я так решила? Никто мне этого не говорил, но они же похожи как две капли воды, перепутать можно, только одежда разная… Надя, вы его нашли?

— Нет, мы его не нашли, — ответила я Вере, уже не сомневаясь в правдивости собственных слов, и отключила телефон. А затем, снова медленно повернувшись к Вадиму, произнесла с расстановкой:

— Значит, это не Бахвалов.

— Это не Бахвалов! — спустя, наверное, часа три после всего произошедшего, услышала я в трубке возбужденный голос капитана Киреева. — Это черт знает кто такой! У него документы Бахвалова, он полностью соответствует описанию Бахвалова, но ни жена, ни брат его не опознали — главным образом по той причине, что отсутствует шрам от аппендицита. Кроме того, присутствуют зубы, которые должны бы отсутствовать, так как были удалены много лет назад, и цвет волос не тот! На черно-белом снимке цвет волос одинаковый, но в жизни волосы у Бахвалова были рыжеватого оттенка, а у трупа оттенок волос пепельный, причем с первого взгляда заметно, что волосы не крашены! И родинка у него не настоящая, а нарисованная. Это не Бахвалов!

Я вздохнула. То, что Киреев понял только сейчас, я осознала уже давно, задолго до того, как опознание трупа родственниками погибшего дало отрицательные результаты. Но пока на вопрос, кто же это, я не могла ответить ничего определенного. Я знала только одно, что сегодня в автомобильной аварии погиб человек, фотографию которого я видела альбоме Андрея Туманова. Человек из прошлого Полины Якушевой, тот самый человек, который застрелил саму Полину и попытался, к счастью, безуспешно, лишить жизни Андрея Туманова. Честно говоря, я не сомневалась в том, кем в конце концов окажется этот человек, но свои мысли пока держала при себе. Подтвердить мои предположения мог только один человек — Андрей Туманов, но врачи пока еще категорически запрещали его общение с сотрудниками правоохранительных органов.

Все выяснилось спустя четыре дня, после того как поправившийся окончательно Андрей смог подтвердить Кирееву мои предположения. Последовавшая в результате его показаний эксгумация трупа Валерия Маслова, бывшего сожителя Полины Якушевой, дала положительные результаты — на самом деле труп принадлежал не Маслову, а Бахвалову.

Еще больше прояснил ситуацию Владимир Владимирович Сивков, или просто Сивый, один из близких приятелей Бахвалова. Как выяснилось, Бахвалов познакомился с Масловым, снимавшим квартиру в доме напротив того, где проживал Сивый, совершенно случайно. Оба они просто обалдели от неожиданности, когда увидели друг друга точно в зеркальном отражении.

Сам Сивый Маслова никогда не видел и передал только то, о чем знал по рассказу Бахвалова.

Через несколько дней после знакомства со своим двойником Бахвалов исчез, но Сивый, как и все прочие близкие Бахвалову люди, не придал факту его исчезновения никакого значения, потому что для него это было делом привычным.

Остальное пришлось домысливать самостоятельно и собирать буквально по крупинкам.

— По-видимому, Маслов решил воспользоваться внешним сходством с Бахваловым, устранив его и представив труп Бахвалова в качестве доказательства своей смерти. Эта «смерть взаймы» понадобилась ему для того, чтобы наконец избавиться от преследования старых дружков, которых он однажды кинул. Толчком к решительным действиям со стороны Маслова мог послужить тот факт, что люди Парамона узнали о том, что Маслов снова находится в городе. Ведь звонки Полине начались незадолго до того, как ей пришлось опознавать труп своего бывшего сожителя. Определенно, Якушева была в курсе того, что на самом деле Маслов жив, и вместо него она хоронит другого человека. Ведь она не могла не заметить шрама от аппендицита и разницы в цвете волос при опознании, — рассуждал Киреев, сидя у меня дома за чашкой чая.

Я была абсолютно согласна с этой версией, которая появилась в результате нашей почти трехчасовой беседы.

И все же некоторые моменты так и остались непроясненными. Например, с какой целью Маслов вернулся в город, где ему грозила серьезная опасность в том случае, если Парамон узнает о его возвращении? Посчитал, что пять лет — достаточно большой срок для того, чтобы его простили? По ведь ему, как никому другому, должно было быть известно то, что подобные деяния в подобном мире не прощаются никогда. Так что же его побудило все-таки вернуться и почему он убил Полину? — рассуждала я.

Я высказала свой вопрос вслух, и Киреев утвердительно кивнул:

— Да, это единственное из того, что осталось невыясненным.

— Нет, Николай Анатольевич, не единственное. Мы ведь так и не узнали, что искал Бахвалов в тот день на квартире у Андрея. Вполне возможно, что именно в этом вся разгадка.

— Но ведь обыск ничего не дал, а его в интересах потерпевшего произвели на квартире уже на следующий день после покушения.

Я неопределенно пожала плечами. Честно говоря, я очень надеялась на то, что все имеющиеся загадки разрешатся в тот момент, когда поправившийся Туманов выпишется из больницы — но говорить об этом Кирееву не посчитала нужным.

Андрея выписали спустя неделю, и в тот же день, благодаря совместным поискам, которые затянулись всего лишь на пятнадцать минут — оказывается, в квартире у Туманова был тайник, о существовании которого знали только они с Полиной, — обнаружили записку. Вернее, не записку, а письмо Полины к подруге из Питера, которое так и не было отправлено. По-видимому, о его существовании знал Маслов; и именно его он так тщательно искал в тот день на квартире Туманова. Это письмо и расставило все на свои места.

Полина писала о том, о чем мы уже знали, — что ее бывший сожитель снова появился, приехал в город для того, чтоб забрать ее с собой в одну из российских провинций, где он обосновался. Далее шло изложение истории с его мнимой смертью. Как выяснилось, Маслов влил в Бахвалова почти два литра водки, что само по себе уже было смертельно опасно — и в качестве страховки вынес его, почти раздетого, уже заснувшего, на мороз, сунув ему в карман свои собственные документы. Полина прекрасно знала, что на следующий день ее вызовут для опознания, и была готова к тому, чтобы подтвердить смерть своего бывшего сожителя.

«Наташа, я не знаю, что мне делать. Он угрожает убить и меня, и Андрея в том случае, если я откажусь поехать с ним. Но я не хочу этого, мне страшно, и я люблю Андрея. Я не хочу никуда ехать с Масловым — но это страшный и опасный человек, и я боюсь, что он может осуществить свои угрозы, ведь для него ничего не стоит лишить человека жизни. Я предупредила его о том, что собираюсь написать тебе это письмо и что если со мной, или с Андреем что-то произойдет, у милиции будет основание подозревать в совершении убийства именно его. Боже, какая я была дура, зачем связалась с ним…»

Я посмотрела на Андрея. Он настолько сильно побледнел и осунулся за прошедшее время, что теперь лишь отдаленно напоминал того мужчину, который сидел месяц назад со мной за одним столиком в кафе и уговаривал меня взяться за сложное и опасное дело. Тогда он показался мне симпатичным, но навязчивым и занудным, и я понятия не имела, что последующие события сведут нас вместе настолько близко, что он станет для меня уже не посторонним.

— Надя, прости меня! — вдруг сказал он и посмотрел на меня так, как будто и в самом деле был серьезно виноват.

— За что? — не поняла я.

— За то, что я втянул тебя в ту историю с покушением на твою жизнь. Оказывается, я был не прав. Маслов, прекрасно зная почерк того парня, который работал на Парамона, просто все подстроил — поэтому я и был уверен в том, что Полину убил именно он. Оказывается, ты рисковала жизнью напрасно.

— Да ладно, — невозмутимо махнула я рукой, — это я тебе прощаю. А вот другое не прощу.

— Что? — настала очередь Андрея посмотреть на меня с явным непониманием.

— А то, что ты до сих пор не выполнил свое обещание.

— Какое обещание?

— Отвлекись от криминала и вспомни наконец, кто ты по профессии. Не ты ли обещал заняться разработкой интерьера моей гостиной и спальни сразу же, как только…

Он улыбнулся.

— А вот и не угадала. Совсем я об этом не забыл. Я занимался этим еще в больнице, с того самого момента, как только снова приобрел способность шевелить мозгами. Просто захотел сделать тебе сюрприз. Но, если ты такая нетерпеливая — ладно уж, сейчас покажу. Кстати, забыл спросить — а почему все-таки брат Бахвалова — ну тот, который настоящий брат, не признался его жене, что в тот вечер ездил в Промышленный район?

— Он не ездил в Промышленный район, я это выяснила. Он и правда был тогда на набережной, а когда возвращался, проехал одну лишнюю остановку. Поэтому я увидела, как он вышел из трамвая, следовавшего из Промышленного района в центр города. Ведь старший Бахвалов уже давно в нашем городе не живет, поэтому неудивительно то, что он прозевал нужную остановку. Ну, ты скоро?

Он вытащил из полиэтиленового пакета аккуратно сложенные листки.

— Смотри! Высота потолка в среднем уменьшится на десять — двадцать сантиметров по сравнению с прежней — но это ничего, ведь у тебя «сталинка», сильно заметно не будет. В основную плоскость потолка будут как бы утоплены небольшие окружности, по периметру которых расположатся точечные светильники. Конечно, потребуется дополнительная прокладка проводов до того, как будет сделана стяжка и выровняются стены. Но это несложно! А вот здесь…

Я смотрела на Туманова и пыталась сдержать улыбку — не насмешку, а именно добрую улыбку. Он преобразился на глазах и, казалось, совсем забыл о том, о чем нахмурившись думал еще минуту назад.

— Фантастическая спальня для фантастической женщины! — завершил он свой монолог. — Тебе нравится?

— По поводу женщины ты преувеличиваешь, а вот спальня на самом деле потрясающая. А ты — потрясающий дизайнер!

— Думаю, говорить о том, что ты потрясающий частный…

Я тут же зажала ему рот ладонью.

— Ты прав, об этом говорить не нужно.

— Почему? — пробормотал он сквозь мои пальцы.

— Потому, что это…

— … и так понятно! — снова, как когда-то, сказали мы в один голос и рассмеялись.