Английские народные сказки

Сказки английского народа

Сказка — это родник, в незамутненной воде которого отражается душа народа. Мысли и чаяния, надежды и мечты — все лучшее вкладывает народ в свои сказки, свою веру в торжество справедливости, в победу света над тьмой, разума над невежеством, свободы над рабством.

Народная сказка всегда активна — ей чужд дух покорности, подчинения злым силам жизни или грозным стихиям. Сказочный герой неизменно вступает в единоборство со злом, ничего не прощая своим врагам. Людоеду или дракону он отрубит все головы, сколько бы их ни было, злого царя казнит, а на его место посадит человека доброго и смелого. Жадного купца сказка накажет — отнимет у него богатство и наградит им того, кто это богатство заслуживает — человека простого, в деле умелого… Сказка никогда не ограничивается порицанием. Легко сказать — «плохо», а ты научи, как сделать «хорошо»! И сила сказки в том, что она неизменно показывает: посеешь добро — пожнешь счастье; посеешь ветер — пожнешь бурю!

Таковы сказки английского народа, и не только английского, но и русского, и немецкого, и итальянского, и сказки народов Востока — Ближнего и Дальнего, сказки всех материков всего света. Вот почему всегда интересно узнать сказки другого народа: ведь при этом начинаешь понимать, что он думает о жизни, о правде и справедливости.

Английским народным сказкам не повезло не только в соседних странах, где их плохо знают, но, как это ни странно, и в самой Англии. Они было собраны здесь значительно позже, чем немецкие сказки в Германии, французские во Франции и русские в России. Правда, они широко использовались в литературе в качестве своеобразного «строительного материала» для создания произведений иного плана: драмы, поэмы, баллады, новеллы; писатели находили в них неисчерпаемый запас сюжетов и образов, но самостоятельного значения за английской народной сказкой долго не признавали.

Широкий интерес к народной сказке возник в Европе в XIX веке. В этот период в разных странах выходят в свет многочисленные сборники-сказки различных областей, провинций и диалектов. Но это было только начало, которое со временем завершилось созданием монументальных сводов сказок. В 1812 году появляется знаменитое собрание немецких сказок братьев Гримм, а в 1855–1864 годах — великолепный труд Афанасьева «Русские народные сказки». Подобного собрания сказок в Англии еще долгое время не было.

Следует сказать, что отдельные серьезные публикации были осуществлены и английскими фольклористами: Халлиуэлл выпустил народные сказки в двух томах, Чемберс в книге «Шотландские стихи для детей» (1842) опубликовал двадцать одну сказку; в 1866 году вышел «Фольклор северных графств» Гендерсона; миссис Бэлфор собрала легенды и сказки Линкольншира.

Но этого было далеко не достаточно, чтобы представить полную картину развития английской народной сказки. За создание национального свода народных сказок в Англии взялся президент английского фольклорного общества — Джозеф Джекобс, опубликовавший в 1890 году два тома «Английских народных сказок», которые были переизданы в 1893 и 1896 годах и являются лучшим собранием английского сказочного фольклора. О Джекобсе — историке и фольклористе, авторе книг «Кельтские народные сказки» (1891) и «Индийские народные сказки» (1892), англичане говорят, что он сослужил Британским островам ту же службу, что братья Гримм — Германии.

Знаток фольклора Джекобс считал, однако, что создать подлинно всеобъемлющий свод английских сказок было в его время очень трудно. К народным сказкам в Англии долго относились как к падчерице, и собирание сказок затруднялось тем, что многие сказки оказались забытыми.

Джекобс объясняет это двумя причинами: большим влиянием на английский фольклор в период, когда его стали по-настоящему собирать и изучать, сказок Шарля Перро и братьев Гримм, а также ранним исчезновением в Англии патриархального крестьянства.

С первым из заключений Джекобса никак нельзя согласиться. В самом деле, как может быть принято за аксиому утверждение о том, что сказки Шарля Перро, а затем братьев Гримм вытеснили в Англии собственно английские сказки? Мы знаем, что сказки Перро уже в XVIII веке стали достоянием читателей в Германии и в России, однако это не повело к забвению народами этих стран собственного фольклора. Немецкие сказки Музеуса несут на себе черты непосредственного влияния Перро, однако это нисколько не помешало братьям Гримм создать свой знаменитый свод сказок.

Вопрос о народной сказке, видимо, не может быть правильно решен ссылкой на преобладание в духовном обиходе определенных избранных кругов общества, знакомых с. печатной литературой, сказок других народов.

Неверный вывод Джекобса предопределяется тем, что он был сторонником так называемой «теории заимствования», объясняющей происхождение сказок взаимовлиянием фольклоров различных народов. Согласно этой теории сказки возникают одна за другой, подобно тому как из деревянного пасхального яичка извлекается множество других яичек, одно меньше другого, до тех пор пока не обнаружится самое маленькое, которое уже не, раскрывается. Теория эта ограничивала изучение сложнейшего процесса возникновения и создания народной сказки формальным сопоставлением и описанием внешних ее признаков, попыткой дойти до этого «прасказочного» сюжета. Как всякая догма, «теория заимствования» игнорировала вечно живые, изменяющиеся условия, в которых создавались сказки, то общее, что исторически было у всех народов — смену социальных укладов, появление новых форм труда и связанных с этим воззрений и стремлений людей — все те объективные условия, которые могли породить не только одинаковые сюжеты, но и родственные образы и даже характеры. Когда в наше время ученые, разделенные тысячами километров пространства, а иной раз и на различных континентах, совершенно самостоятельно приходят к одинаковым открытиям, это никого не удивляет. Зачем же удивляться тому, что созревшая у миллионов людей творческая мысль может одновременно — а для фольклора понятие «одновременно» измеряется многими и многими десятилетиями — создать в разных странах близкие и даже схожие произведения искусства, обусловленные одинаковыми историческими причинами.

Правда, в средние века, то есть в период наибольшего развития народного творчества, исторические судьбы Англии, Франции и Германии тесно переплетались и английский фольклор не мог не испытать влияния фольклора других стран. Но в основе своей английская сказка осталась глубоко самобытной.

Со сказками других народов схожи по сюжету английские сказки «Осел, столик и дубинка», «Джек-лентяй», «Джек и золотая табакерка», «Рыба и перстень», «Три желания», «Три умных головы» и некоторые другие, публикуемые в этом сборнике. История о том, «Как Джек ходил счастья искать», сюжетно совпадает с «Бременскими музыкантами», а «Тростниковая шапка» сразу приводит на память «Золушку». Походит на нее и другая английская сказка — «Три головы в колодце». Однако все упомянутые сказки своеобразны и по разработке сюжета и по своей повествовательной манере. «Том — мальчик с пальчик» резко отличается от своих немецкого и русского собратьев. Мы бы сказали, что английский мальчик с пальчик, в отличие от русского, который совершает множество проделок, иной раз даже весьма озорных, — характер созерцательный, пассивный. Сам он ничего не затевает, но, когда волею судеб попадает в какие-нибудь передряги, то спасается благодаря своему маленькому росту.

Русская сказка говорит: вот что можно сделать, если изловчиться; английская сказка говорит: вот из каких положений можно выйти, если ты маленького роста. Но ведь это же два совершенно разных героя, хоть и с одинаковыми прозвищами!

Сюжетная близость некоторых из английских сказок со сказками других народов нисколько не умаляет их значения. И одновременно мы высоко ценим сказки, присущие только английскому фольклору. Кстати сказать, некоторые из них, определяемые Джекобсом как чисто английские, оригинальные сказки, не встречающиеся в Европе или Индии («Джек и бобовый стебель», «Сказка про трех поросят» и другие), в действительности есть и у других народов. Так, первая из названных сказок бытует в венгерском фольклоре под названием «Фасоль до небес», причем здесь наблюдается совпадение не только сюжетное, но и в отдельных деталях.

Джекобс справедливо указывает на то, что трудности, стоявшие перед английскими фольклористами, объяснялись ранним исчезновением в Англии патриархального крестьянства.

Вековечные устои крестьянской жизни были нарушены в Англии уже в результате огораживаний общинных земель в XVI веке и окончательно рухнули во время начавшейся в середине XVIII века промышленной революции, которая преобразила лицо страны.

Распад патриархального крестьянства — основного хранителя фольклора — и явился тем препятствием, с которым, не в пример немецким и русским, встретились английские фольклористы. Фермерство оказалось менее стойким носителем фольклорных традиций, чем патриархальное крестьянство. Тем не менее, не сохранив народной сказки в прежнем виде, фермерство сберегло в своей памяти те ее черты, ее сюжеты и образы, которые по своей сути и по своему характеру были дороги ему и в той или иной степени воплощали его взгляды на жизнь. Ведь совершенно очевидно, что в соответствии с изменением общественной роли, а следовательно, и качеств хранителя фольклора — изменится и состав фольклора.

Английские народные сказки находятся в непосредственном соседстве с рассказом и подчас даже приобретают его признаки. «В один прекрасный летний день дочь графа Мара выбежала, приплясывая, из замка в сад. Там она бегала, резвилась, а порой останавливалась послушать пение птиц. Но вот она присела в тени зеленого дуба, подняла глаза и увидела высоко на ветке веселого голубка», — так начинается сказка «Дочь графа Мара», и так мог бы начаться рассказ, подобным же образом озаглавленный. А вот и другой пример: «Забыв о своей подагре, купец бросился открывать дверь. И кого же он за ней увидел? Капитана и своего агента со шкатулкой, полной драгоценностей, и с накладной! Мистер Фитцуоррен просмотрел накладную и, подняв глаза к небу, возблагодарил всевышнего за столь удачное плавание». («Уиттингтон и его кошка»). Таких примеров можно привести множество. Важно отметить, что публикации Джекобса в отличие от сказок, собранных Перро, братьями Гримм я Афанасьевым, не прошли литературной обработки, которой в разной степени, но все же подвергли свои собрания, упомянутые замечательные сказочники. Джекобс ставил себе целью дать образцы фольклора в неприкосновенном виде.

Больше всего английская народная сказка родственна рыцарскому рассказу или балладе, которые бытуют и в художественной литературе этого народа и в его устном творчестве. Не случайно некоторые английские народные сказки сохранились в стихотворной ферме в виде баллад. Например, баллада «Кошачья шкура» (в настоящем сборнике она печатается под названием «Тростниковая шапка»), а также сказка-баллада «Биннори»— поэтичные легенды, пользующиеся большой популярностью в Шотландии и Северной Англии. Упоминавшаяся уже нами «Дочь графа Мара» источником своим имеет старинную балладу (см. сборник Алингхэма «Книга баллад»); сказка «Страшный дракон скалы Спиндлстон» обязана своим происхождением балладе XVIII века (см. «Баллады» Чайлда и «Ежемесячную хронику северного фольклора», май 1890 г.).

Такие сказки, как «Волшебный рог» или «Чайлд-Роланд», исполнены духа рыцарских времен, в них содержатся упоминания о рыцарях Круглого стола и легендарном короле Артуре, приводятся подчас характерные детали средневекового быта.

Рыцарская романтика легко умещается в английской сказке, определяя своеобразие ее фантастики. Примером такого рода сказок являются «Мистер Фокс», «Волшебная мазь» и «Ученик чародея».

Близость к жанру рассказа порождает еще одну характерную черту английской сказки: открытые, а не в подтексте звучащие социальные обобщения. Сказка «Волшебный рог» имеет следующую лирико-ироническую концовку, в которой слышна неподдельная горечь: «И с тех пор (с тех пор как волшебный рог попал к королю Генриху Старшему. — В. В.), хоть весь день стойте на волшебном холме и повторяйте: „Хочу пить“, — вам уж не посчастливиться пить из волшебного рога». В легенде «Уиттингтон и его кошка» рассказывается о голодном мальчике Дике, который думал, что в Лондоне мостовые вымощены чистым золотом и что если откалывать от мостовой по кусочку, то денег у тебя будет вдоволь. И вот Дик добирается до Лондона. Однако мостовые там самые обыкновенные, более того, безыменный сатирик вводит такую прозаическую, казалось бы, деталь: вместо золота повсюду лишь грязь. И если сопоставить это замечание с тем, что все окружающие отказываются помочь несчастному мальчику, — упоминание о грязи становится уже не столько описательной деталью, сколько перерастает в сатирическое обобщение.

Особый цикл английских героических сказок составляют сказки о великанах и людоедах и о борьбе с ними положительного героя, обычно представителя простого народа, крестьянского сына Джека. В произведениях этого рода мы часто встречаем далеко не случайную сказочную деталь: Джек побеждает своих противников не только умом и хитростью, но и с помощью волшебных предметов или животных, которых дарят ему родители. Эта деталь в сочетании с характерным для английской сказки мотивом материнского благословения показывает, какое огромное значение придает народ неразрывным связям героя с семьей, со своим родом, со своей землей-родиной.

Некоторые сказки, например «Рыжий Эттин», целиком построены на поэтизации силы материнского благословения. Два брата поочередно уходят искать счастья. Они могут получить на дорогу по своему выбору — или половину пирога с материнским благословением, или же весь пирог, но с материнским проклятием. Старший брат, думая, что главное — запастись на дорогу едой, выбирает целый пирог, пусть даже с материнским проклятием, и чуть не погибает. Его спасает младший брат, который предпочел материнское благословение.

Юмор, столь свойственный английскому народу, с большой силой проявляется и в его фольклоре. Нет-нет да и выглянет в сказке смеющееся лицо рассказчика. Многие из них можно было бы назвать сказками юмористическими — взять хотя бы сказку «Питер-простачок» или «Господин всех господ».

Имена многих героев английских сказок стали нарицательными. Это храбрец Джек, победитель великанов и людоедов, это бедный мальчик Дик, ищущий свое счастье, Молли Ваппи из одноименной сказки — нежная, добрая, смелая (любопытно, что у нее есть родная сестра в народных сказках Ирана — Фасолинка); наконец Том-мальчик с пальчик и ряд других.

Английские народные сказки бытуют не только как фольклор — они живут и в английской классической литературе, то используемые как сюжеты, то вплетенные в образную ткань ее бессмертных творений. Мы встречаем сказочные мотивы в «Кентерберийских рассказах» Чосера и во многих произведениях Шекспира. Так например, начало сказки «Тростниковая шапка» совпадает с началом трагедии «Король Лир», где старый отец требует, чтобы дочери сказали ему, как сильно они его любят. В сказке, так же как у Шекспира, две старшие дочери льстят отцу, а третья, младшая, говорит правду и в конце концов побеждает. В известной комедии «Много шума из ничего» герой ее Бенедикт ссылается на старую сказку «Мистер Фокс» и в точности повторяет слова из нее: «Но ведь это не так, да и не было так. И не дай господь, чтобы было так» (акт первый, явление первое). Ту же «Тростниковую шапку» (но в варианте «Кошачья шкура») рассказывает мистер Берчелл, герой романа Гольдсмита «Векфилдский священник», детям Примроза.

Можно проследить и связи русской литературы с английской народной сказкой. Примером обращения русских классиков к английскому фольклору является сказка Льва Толстого «Три медведя», которая, как показывает анализ, представляет собой обработку великим писателем одноименной английской народной сказки. Факт обращения Толстого к английскому фольклору, видимо, не был отмечен его исследователями в силу того, что английские сказки были до сих пор у нас мало известны. Из сравнения становится видно, что Толстой, пересказывая сказку, одновременно очистил ее от всего побочного, от мелкой детализации, упростил ее композицию, придав прозрачную ясность и выразительность всему произведению, которое воспринимается так, будто оно всегда существовало в подобном виде и иным быть не могло. Толстой дал медведям русские имена и вообще написал «Трех медведей» как русскую сказку. В публикуемом нами варианте из собрания Джекобса к медведям в дом приходит некая «маленькая старушонка», однако следует учесть, что в параллельных записях этой сказки вместо нее действует «маленькая девочка», как и в толстовской сказке.

Английская народная сказка заслуженно привлекла к себе внимание и современных советских писателей.

Среди английских баллад, превосходно переведенных С. Маршаком, мы встречаем сюжеты сказок «Король Иоанн, и кентерберийский аббат», и «Биннори».

Корней Чуковский, используя сюжет английской «Крошечки», написал пользующуюся любовью нашего детского читателя песенку-сказку «Жил на свете человек». В его переводе и обработке напечатаны английские народные сказки: «Джек, покоритель великанов» и «Краснозубый Аин» (в английском подлиннике — «Рыжий Эттин»).

Мы хорошо знаем сказку «Три поросенка», которую перевел и обработал Сергей Михалков. Здесь необходимо отметить, что страшная клятва поросенка в английском варианте — «Клянусь моей бородой-бородищей!» — по справедливому замечанию Джекобса, видимо объясняется тем, что первоначально в сказке действовали не поросята, а козлята, что дает нам право говорить о некотором родстве ее с русской сказкой «Волк и семеро козлят».

В основу публикуемого сборника «Английских народных сказок» положено собрание Джозефа Джекобса, но привлечены и другие издания, из которых заимствованы сказки, не имеющиеся у Джекобса или представляющие более удачные варианты. Так, у Эрнста Риса взяты — «Волшебный рог» и «Черный Бык Норроуэйский», у Леона Келнера — «Кошачий король», «Три желания» и «Король Иоанн и кентерберийский аббат», у Ривса «Сон коробейника» и «Питер-простачок».

Поскольку столь полное издание английских сказок на русском языке осуществляется впервые (несколько переводов, относящихся к девяностым годам прошлого столетия, и одна книжка, изданная в 1918 году, являются вольным пересказом), тексты сказок печатаются в настоящем сборнике без какой-либо обработки. Знакомство с ними поможет советскому читателю получить ясное представление о богатстве и разнообразии английских сказок, в которых отразились мечты о справедливости, о торжестве мирной жизни, о том, чтобы человек мог спокойно посвятить себя творчеству и созиданию.

Виктор Важдаев