Английские подводные лодки типа “Е” в первой мировой войне. 1914-1918 гг.

Дарданеллы: замыслы и просчеты

Из стран – блока Антанты средиземноморский театр вероятных боевых действий особенно важным представлялся для Франции, поэтому после предложения британского МИД французское правительство немедленно приступило к рассмотрению всех проектных вариантов союзной морской конвенции. Скрещивание геостратегических интересов двух сильнейших морских держав в таком важнейшем регионе как средиземноморский происходило на протяжении более чем двух столетий, поэтому на стремление Франции распространить свое влияние в этом огромном бассейне в Лондоне отреагировали весьма болезненно. Тем не менее английской стороне приходилось проявлять выдержку и вести переговоры сдержанно, отстаивая свои позиции. В итоге по решению британского правительства к весне 1913 г. была сформирована средиземноморская эскадра в составе 16 крейсеров, из которых четыре было броненосных.

В августе 1914 г. военно-политические события на Средиземном море развивались особенно стремительно. 6 числа представители Англии и Франции скрепили своими подписями морскую конвенцию, по которой Средиземное море поступало под контроль французских ВМС. Соответственно, несколько надводных британских кораблей были отозваны в Англию, часть судов оставалась для оперирования в районе Гибралтара и Южной Атлантики, а часть поступила в распоряжение французского главнокомандующего адмирала Буэ деЛапейрер. Небольшая английская эскадра передислоцировалась в порт Мудрое на острове Лемнос. На адмирала Буэ-деЛапейрера возлагалась также ответственность за изоляцию австрийского флота и за охрану британской торговли на главных морских путях.

На основании статей конвенции, французскому флоту была предложена Мальта в качестве основного порта базирования, и в британских правительственных кругах хорошо понимали, что такая мера как нельзя соответствовала обстановке. Заручившись объявлением Италией нейтралитета, германские корабли ушли из Средиземного моря, и единственной угрозой для союзников оставался австрийский флот. Однако с подписанием морской конвенции совместные англо-французские операции на начальный период войны не получили конкретной разработки из-за существовавшей на тот момент неопределенной дипломатической ситуации в отношении Австрии. Несмотря на то, что это государство уже находилось в состоянии войны с Россией, в Вене не торопились объявлять войну Франции. В Париже австрийские дипломаты продолжали высказываться исключительно о мирных намерениях своего руководства.

Накануне, 2 августа 1914 г., о своем нейтралитете заявило правительство Турции. Однако в тот же день турецкие представители подписали с Германией дружественный договор, одна из ключевых статей которого декларировала, что в случае вмешательства России в австро-сербский конфликт Турция оставляет за собой право casus foederis в отношении Германии. 3 августа Германия и Турция подписали двустороннюю военную конвенцию.

Турецкое руководство не заставило себя долго ждать с практическим осуществлением пункта casus foederis, то есть с выполнением обязательств по союзному договору с Германией: вскоре после подписания соглашения с Берлином, в Дарданеллах были выставлены два ряда мин. Согласно другим статьям договора, Германия оставляла в Константинополе свою военную миссию, что способствовало укреплению ее позиций в турецкой столице. 11 августа два немецких крейсера “Goeben” и “Breslau” прошли через Средиземное море, благополучно миновав английские дозоры и сторожевые посты, и вошли в Босфор.

В тот период правительство Николая II всячески стремилось удержать Турцию от присоединения к австро-германскому блоку и сохранить ее нейтралитет. Российскому послу в Константинополе М.К. Бирсу были даны инструкции не упускать ни малейшей возможности для выражения турецким министрам готовности России предоставить самые серьезные гарантии территориальной целостности и неприкосновенности Османской империи. На тот период ни о каком захвате Босфора в Петербурге и не помышляли – это произойдет несколько позже, в 1915 г.

Осмотр 47-мм орудия на одной из английских подводных лодок

В начале августа верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич предполагал заключить договор с Болгарией с расчетом на то, что если Турция все же выступит на стороне Центральных держав, то часть турецких сил окажется задействованными на сухопутном театре в боях с болгарской армией. Министр иностранных дел России С.Д. Сазонов предпринял несколько попыток склонить Болгарию на сторону Антанты, обещая болгарам территориальные компенсации. В качестве еще одного варианта российский МИД предусматривал добиться от Болгарии хотя бы провозглашения нейтралитета, но она не сделала ни того, ни другого.

Особенное опасение России вызывало и то, что Австрия еще до объявления войны Франции двинет свой флот в Дарданеллы на соединение с оказавшимися в турецких водах двумя германскими крейсерами. Целью такой акции могло стать оказание военного и политического давления на турецкое руководство, прорыв в Черное море и принуждение Болгарии присоединиться к Тройственному союзу. В Foreigh Office хотя н не были обеспокоены этой проблемой подобно своим петербургским коллегам, но тем не менее дали указание поддерживать на переговорах в Париже все предложения российской стороны, касающиеся скорейшего объявления Францией войны Австрии. Наконец, 11 августа 1914 г. французский посол покинул Вену.

После того как дипломаты расставили все точки над i, в Средиземном море для блокады Дарданелл остались два английских крейсера – “Indefatigable” и

“Defence”. Несколько позже к ним присоединились три английских и два французских корабля. Их основная задача состояла в том, чтобы не допустить выхода из пролива “Goeben” и “Breslau” – уничтожение этих крейсеров оставалось в силе даже в том случае, если бы они вышли под флагами нейтральных государств.

Тем временем обстановка в самой турецкой столице все более накалялась. Несмотря на преобладание партии сторонников невмешательства в войну во главе с великим визирием, происходило усиление позиций прогермански настроенной группировки во главе с военным министром Энвером-пашой. С их стороны не исключалась возможность совершения государственного переворота при содействии “Goeben” и “Breslau”, а также при активной поддержке германской военной миссии, которой удалось установить полный контроль над турецкой армией.

Единственным противовесом в создавшемся положении могла стать эскадра союзников, но по ряду причин она не могла войти в Дарданеллы, так как минные заграждения пролива находились в ведении Энвера-паши. В той ситуации в Лондоне представляли себе только один выход, а именно – присутствие английских и французских кораблей перед входом в пролив и оказание тем самым моральной поддержки великому визирю и его сторонникам.

Уже в первые недели войны на совместных совещаниях высших чиновников британского МИД и лордов Адмиралтейства стали всерьез размышлять над вероятностью форсирования Дарданелл в качестве ответной меры в том случае, если в Турции все же установится военная диктатура. Тем временем ситуация в самом Константинополе продолжала ухудшаться. В сентябре 1914 г., когда в Лондоне уже не сомневались в факте вступления Турции в войну на стороне Германии, в британском МИД заговорили о разделе Турции, полагая, что дни Османской империи сочтены и ей пришло время прекратить свое существование.

Однако в виду того, что четкого плана войны с Турцией у государств членов блока Антанты не существовало, а вероятность военного столкновения нарастала, Первый Лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль созвал совещание из представителей морского и сухопутного ведомств и начальников штабов, на котором предложил рассмотреть дарданелльский вопрос. Предложение Черчилля было встречено далеко неоднозначно, и во время обсуждения между участниками совещания развернулась острая дискуссия.

Противники форсирования Дарданелл обосновывали свои доводы несколькими аргументами. Прежде всего они исходили из соображений специфики географического положения пролива. Как известно, его длина простиралась до 70 км, наибольшая ширина равнялась 7,5 км, наименьшая – 1,3 км. Глубины составляли от 46 до 106 м, что по мнению противников форсирования позволяло туркам выгодно выставить минные заграждения и расположить противолодочные средства с целью затруднить подводную войну. В сочетании же с береговыми батареями орудий разных калибров создавались сильные оборонительные позиции, считали они. Также учитывались и другие важные обстоятельства.

Англичане как никто другой хорошо знали о том, что бульшая часть укреплений пролива представляло собой старые, открыто стоящие форты, построенные английскими и французскими инженерами еще в 1877-1878 гг. Вооружение этих фортов состояло из устаревших орудий, но в 1912 -1913 гг. турки под руководством германских инструкторов соорудили там несколько новых, крупповских батарей, укрытых в “складках” местности. Все оборонительные сооружения группировались таким образом: вначале располагались форты у входа со стороны Эгейского моря, затем на высотах мыса Кефец, потом у Чанаккале (Чанака) и у мыса Нагара. В целом артиллерия насчитывала около сотни орудий с дальностью стрельбы из крупнокалиберных пушек в 7,5 км – 9,6 км, что в совокупности всех факторов затрудняло прорыв флота к Босфору.

Между тем экипажи “Goeben” и “Breslau” не только не покинули Константинополь, но в дополнение к ним в Турцию через территорию Румынии и Болгарии прибывали большие партии немецких военнослужащих: офицеров, матросов и морских пехотинцев, а турецкие канонерки начали проявлять повышенную активность в Красном море. К этому добавились опасения России за свое положение на Черном море, которые оказались далеко не беспочвенными. 28 октября 1914 г. “Goeben” и “Breslau” вышли из Босфора в Черное море, а 29-30 октября турецко-германская эскадра потопила под Севастополем транспорт “Прут” и обстреляла приморские города Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск. Донесение главнокомандующего объединенной германо-турецкой эскадрой немецкого контр- адмирала В. Сушона, руководившего операцией, вызвало неподдельную тревогу среди турецкого руководства. До этого инцидента Османскую империю еще можно было удержать от вступления в мировую бойню, так как великий визирь, принц Саид-Халим и их единомышленники являлись противниками участия в войне. Теперь это стало проблематичным.

В ответ на враждебные акции крейсеров Россия самостоятельно, не поставив в известность союзную Англию и Францию, 31 октября 1914 г. объявила Турции войну; 2 ноября 1914 г. Николай II подписал манифест об объявлении войны Турции. В манифесте подчеркивалось: “Безрассудное вмешательство Турции в военные действия только ускорит роковой для нее ход событий и откроет России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря”. Как выразился С.Д. Сазонов, теперь Россия желала бы получить прочные гарантии на Босфоре.

9 ноября министр иностранных дел Англии Э. Грей сделал русскому послу А.К. Бенкендорфу совершенно неожиданное и сенсационное заявление. Впрочем, принимая в расчет соблюдение прежде всего собственных политических интересов, можно предположить, что это был всего лишь расчетливый ход дипломатии “туманного Альбиона”, который вряд ли бы перерос в практическое воплощение. Тем не менее Грей произнес такие слова: “Если Германия будет раздавлена, судьба Проливов и Константинополя не может быть решена иначе, как сообразно с выгодами России”. Король Георг V пошел еще дальше и сказал Бенкендорфу буквально следующее: “Что касается Константинополя, то он должен быть вашим”.

Таким образом, отношение России к судьбе Проливов обозначилось в иной, диаметрально противоположной плоскости по сравнению с августом 1914 г. Теперь любая информация из Лондона о ходе дебатов по дарданелльской проблеме в Петербурге воспринималась особенно внимательно. Там четко осознавали, что замыслы союзников в отношении форсирования Дарданелл и захвата Константинополя становились для России весьма нежелательными, так как коренным образом противоречили ее исконным геополитическим интересам. Эти интересы Россия преследовала начиная с 1770-х -1780-х гг., когда кабинет Екатерины II занимался разработками планов утверждения сначала на европейском берегу Босфора, а затем и прямого захвата Проливов и вторжения в Константинополь. Теперь вопрос о том, кто будет владеть столицей Османской империи – Россия или Англия – приобретал особую остроту.

Тем временем командующий союзным англо- французским флотом у Дарданелл английский вице- адмирал С. Карден получил приказ обстрелять внешние форты, что и было сделано 3 ноября. После обстрела турки вместе с немецкими инструкторами усилили оборону пролива. Главные оборонительные средства они сосредоточили в его центральной части, вне досягаемости англо-французской судовой артиллерии со стороны Эгейского моря. На этих участках для борьбы с флотом соорудили тяжелые батареи. В – дополнение к уже имевшимся минным полям было выставлено еще 10 рядов минных заграждений с особыми системами, затруднявшими траление мин, и были густо распределены противолодочные сети. По совету германских офицеров, руководивших оборонительными мероприятиями, турки установили на обоих берегах дополнительные мощные прожектора и устроили торпедные станции.

Турецкий флот укрылся в Мраморном море, готовый поддержать оборону своей артиллерией и атаковать корабли, которым удасться прорваться через оборонительную систему в центральной части пролива.

5 ноября 1914 г. подтвердились самые худшие прогнозы относительно Турции – последовало ее вступление в войну на стороне Германии и вторжение турецких войск в Египет. В связи с изменившимися обстоятельствами англичане видели свою главную задачу в том, чтобы не допустить захвата Суэцкого канала как жизненно важной коммуникации, связывающей Великобританию с ее доминионами в Индийском и Тихом океанах. Английское командование пошло навстречу пожеланиям французов и передало в их ведение побережье Сирии, освободив тем самым свои военно-морские силы для сосредоточения у Дарданелл.

25 ноября на военном совете Черчилль вновь выдвинул вопрос о масштабной операции в проливе, которую предлагал немедленно обсудить уже в деталях. План предусматривал скорейшую высадку войск на побережье Турции, что, по мнению Черчилля, позволит наиболее оптимально обеспечить защиту Египта и вынудит турок рассредоточить свои силы. Далее Черчилль предлагал овладеть Галлипольским полуостровом. Захват полуострова, по его замыслу, предоставит англичанам контроль над Дарданеллами и в конечном итоге позволит занять Константинополь.

План дарданельской операции встретил сильную оппозицию со стороны некоторых высших морских офицеров во главе с адмиралом Джоном Фишером. Безусловно, Фишер хорошо понимал необходимость решительных действий в восточной части Средиземного моря, и ранее во время обсуждений вариантов выбора новых театров неоднократно высказывался за то, чтобы Турция стала объектом нападения. Однако в дальнейшем ситуация изменилась из-за проблем с сухопутными силами, которые неоткуда было взять. Без значительного армейского десанта, считал Фишер, одними только силами флота операцию проводить нельзя.

Е31 и Н21 в Гарвиче у борта плавбазы

Иное дело, по его мнению, являлась силовая демонстрация – например, для отвлечения турок от Кавказского фронта. В таком случае самостоятельное выступление флота было бы вполне целесообразным, и Фишер даже предлагал выделить в дополнение к старым кораблям новые – “Agamemnon”, “Lord Nelson” и “Queen E1izabeth”. На том этапе Фишер высказывался за то, что намного полезнее будет бомбардировать дарданелльские укрепления, чем тратить снаряды в Гибралтаре. Но когда проект демонстрации начал выливаться в форму широкомасштабной операции форсирования Проливов и овладения турецкой столицей без участия крупных армейских подразделений, Фишер выступил решительно против.

Опасения адмирала с каждым днем усиливались. Операция требовала задействия значительных сил флота, а Фишер не хотел их втягивать и тем самым терять достигнутого господства в отечественных водах. Его убеждения базировались на идее, подкрепленной опытом прошлого, а именно: господство в Home Waters неизменно должно доминировать над всеми другими операциями на море. Фишер был настолько убежден в своей правоте, что подал премьер- министру Г. Асквиту докладную записку с изложением своих воззрений на эту проблему. В первую очередь он доказывал, что оборона собственных территориальных вод полностью еще не удовлетворяла требованиям обстановки.

Позиция Уинстона Черчилля была прямо противоположной и сводилась к мысли об уже достигнутом преимуществе англичан на северном театре. Сопоставляя количественный состав противоборствующих флотов, он доказывал, что численный перевес Великобритании все же позволяет предпринять вспомогательные операции, не нарушая господства в Северном море.

3 января 1915 г. Черчилль послал вице-адмиралу С. Кардену запрос: “Считаете ли вы, что операция по форсированию Дарданельского прохода может быть выполнена силами только флота? Можно ли будет при этом использовать вспомогательные корабли и пустить вперед угольщики или торговые суда, приспособленные для вылавливания мин, или снабженные противоминной защитой? Важность искомых результатов может оправдать тяжелые потери”.

Ровно через день, 5 января, Карден дал такой ответ: “Я не думаю, что через Дарданеллы можно прорваться внезапной атакой, но они могут быть форсированы при помощи морской операции большого напряжения, при очень значительном количестве кораблей”.

Пока в верхних эшелонах военно-морского руководства происходили оживленные дебаты, адмирал Карден – по согласованию с Черчиллем – отдал приказ о выходе к Дарданеллам шести субмарин, три от английской и три от французской сторон. По всей вероятности, эта акция планировалась как чисто экспериментальная, с целью выполнения пробного разведывательного рейда. Для участия в ней англичане направили свои малые ПЛ В9, В10 и В11 старой постройки (1906 г.), несмотря на то, что они не предначались для дальних переходов, да к тому же морально и технически устарели.

Перед командиром подводной флотилии английским лейтенантом Дж.Н. Понэллом встала проблема прохода через турецкие минные заграждения, и он категорически не захотел рисковать одновременно всеми тремя лодками. Судя по всему, французы также не желали напрасных потерь, так как по согласованию с ними в порядке опытного рейда была назначена всего одна ПЛ – английская В11 (командир лейтенант Н.Д. Холбрук). Выполнение операции назначили на 13 декабря, с учетом характера подводных течений, свойственных времени года.

Лодке предназначалось попытаться войти в Дарданеллы и, двигаясь северо-восточным курсом, атаковать любой немецкий корабль, который она увидит. После входа в пролив В11 продолжала движение до тех пор, пока не заметила первые минные поля, состоявшие из пяти рядов якорных мин. Погрузившись на предельную глубину, ПЛ смогла пройти этот опасный участок, очищая проход от мин при помощи талрепа и отводя якорные цепи на максимальную ширину. Благополучно миновав минные заграждения, В11 всплыла на глубину перископа и обнаружила турецкий линкор “Messudieh”, стоявший на якоре у азиатского берега на параллели Галлипольского полуострова.

Из английских источников явствует, что в результате всего одного выстрела, сделанного В11 из носового аппарата с расстояния 730 м, “Messudieh” опрокинулся и в течение десяти минут затонул. Немецкий же автор и участник операций в турецких водах Герман Лорей в своих воспоминаниях пишет следующее: “13 декабря пришла телеграмма, которая сообщала, что английская подлодка двумя торпедами потопила линейный корабль Messudieh. После полудня лодку видели уже выходящей из пролива. Сам корабль не имел боевого значения, но к сожалению на нем погибла половина его современных 15-см орудий, бульшая часть боевого запаса и отличная радиостанция. Сушон передал этот старый корабль дарданелльским укреплениям в качестве пловучей батареи и предлагал поставить его на якорь на малых глубинах у набережной Чанака в качестве дополнения к батареям. Но корабль был поставлен вне района крепости, а теперь торчал из воды и к несчастью являлся отличным приметным пунктом для неприятеля при подходе к проливу.

Подводной лодке, потопившей Messudieh, пришлось предварительно пройти два минных заграждения, расположение которых было, по-видимому, ей точно известно. Подобные сведения неприятель мог получать от греческой части населения дарданелльских деревень, легко узнававшей все мероприятия по . обороне. Из задержанных и расшифрованных турками телеграмм русского посла Гирса явствует, что он имел весьма точные сведения обо всех мероприятиях по обороне страны. Например, число мин в Дарданеллах было указано им с точностью до одной. После появления этой первой подводной лодки приходилось считаться с частыми их прорывами в Мраморное море, поэтому была организована противолодочная дозорная служба”.

Успешное прохождение британской ПЛ через минные поля и возможность оперировать против кораблей противника укрепили Черчилля и его сторонников в решении готовить крупномасштабную операцию в Дарданеллах. Через месяц французы предприняли попытку повторить действия В11, однако им этого не удалось. 11 января 1915 г. ПЛ “Saphir” выскочила на мель у мыса Нагара и была расстреляна турками.

28 января 1915 г. правительство Великобритании приняло окончательное решение о форсировании Дарданелл. Однако несмотря на то, что на предшествующем расширенном заседании военного совета учитывались возможные факторы риска, просчитывалось множество вариантов, далеко не все они были выяснены до конца. И все же, этот проект был передан в Париж и Петербург. Начать операцию планировалось 19 февраля 1915 г.; командование флотом возлагалось на вице-адмирала С. Кардена. Дата 19 февраля была чисто символическая, так как в тот день, только в 1807 г., английскому адмиралу Д. Дакаорту удалось форсировать Дарданеллы.

Находясь на Мальте, Карден совместно с представителями Генерального штаба разработал детали операции, состоявшей из семи главных фаз. Начать операцию предполагалось с разрушения внешних укреплений у входа в пролив со стороны Эгейского моря и на северном берегу Галлипольского полуострова, затем произвести траление минного поля в проливе и разрушить последующие укрепления вплоть до узкости. Дальнейшие этапы включали разрушение укреплений над узкостью и траление главных минных заграждений, затем – подавление сопротивления фортов за узкостью. После этого уже планировался проход флота в Мраморное море и операции в нем.

План С. Кардена получил полное одобрение и поддержку Уинстона Черчилля, который не замедлил ввести в курс дела союзников. Главковерх Николай Николаевич счел дарданелльский проект вполне отвечавший его желаниям. Французский морской министр Оганьер также в целом его одобрил, однако высказался о желательности участия в нем кораблей французского флота, на что из Лондона последовало затяжное молчание.

Пока союзники улаживали трения, прошло некоторое время, и к середине февраля турки уже располагали информацией о намерении англо-французского флота форсировать Дарданеллы. В турецкой столице знали также и о том, что одновременно с началом операции русские предпримут попытку прорваться в Босфор со стороны Черного моря. Соответственно, турки усилили систему обороны, доведя численность артиллерии фортов и батарей до 199 орудий. На внешних батареях у входа в Дарданеллы на обоих берегах были установлены пушки Круппа с калибром от 15 до 35,5 см, на промежуточных – 85 орудий, на внутренних в районе Чанаккале – 88 орудий. Вся система минных заграждений состояла из 10 линий с 375 минами.

Погрузка торпеды на одной из английских подводных лодок

Общая численность англо-французской эскадры союзников достигала 12 линейных кораблей. Как уже упоминалось, согласно статьям англо-французской морской конвенции оперативное руководство в Средиземном море принадлежало Франции, однако после вступления в войну Турции большинство кораблей, действующих против нее, оказались английскими. В ходе новых переговоров французы уступили своему союзнику приоритет в Дарданелах, но сохранили за собой командование в зоне побережья Сирии.

В феврале в распоряжении адмирала Кардена кроме 12 линкоров оказалось также четыре легких крейсера, шесть гидросамолетов, одна канонерка и семь подводных лодок, из них две французские. Число траулеров предлагалось довести до 14, еще столько же, и вдобавок шесть миноносцев обещали предоставить французы. На гидросамолеты возлагалась разведка и корректирование корабельного огня – для этих целей в базу специально прибыл гидротранспорт “Arc Royal”.

В окончательном варианте план операции состоял из семи фаз: 1. Обстрел наружных фортов при входе в пролив, в бухте Безика и на северном берегу Галлиполи; 2. Траление минного поля и разрушение фортов между входом и узкостью; 3. Разрушение фортов в узкости; 4. Траление минного заграждения у Кефеца; 5. Разрушение фортов выше узкости. Полное уничтожение фортов беглым огнем с расстояния 15-20 кб (2,7 – 6 км); 6. Проход флота в Мраморное море; 7. Оперирование в Мраморном море. Огневая мощь союзников обеспечивалась 92 орудиями от 24 до 38-см калибра и 190 орудиями калибром от 10 до 19 см, то есть англо-французский флот имел над берегом семикратное превосходство в крупной и восьмикратное в средней артиллерии.

19 февраля 1915 г. в 9 ч 51 мин по одному из фортов был сделан первый выстрел. Стрельба началась с якорной стоянки с дистанции 7-11 км. Тем не менее многочасовая (до 17 ч 30 мин) бомбардировка англо-французских кораблей не смогла подавить огневого сопротивления фортов. Превосходство дальнобойной морской артиллерии над береговой было несомненно, но в то же время у союзников выявились недостатки корректирования стрельбы на дальних дистанциях корабельными средствами. Гидросамолеты возвращались с неутешительными известиями, что орудия на фортах целы, а их повреждения ничтожны.

В одном из первых донесений об операции вице- адмирал Карден писал: '’Результат действия 19 февраля показал воочию, что эффект бомбардировки с дальних дистанций прямым огнем по современным земляным фортам незначителен. Наблюдалось много попаданий в форты обыкновенными 12 дюймовыми снарядами, но когда корабли приблизились, то со всех четырех фортов орудия вновь открыли огонь”.

Новое оружие морской войны – подводная лодка у борта плославленного "Виктори”

5 марта Черчилль направил русскому верховному командованию запрос: “Правительство Англии самым серьезным образом надеется, что когда наступит момент прорыва английского флота в Мраморное море, русский флот одновременно с началом атаки Дарданелл союзниками начнет систематическую с дальних дистанций бомбардировку внешних фортов Босфора, чему придается первостепенное значение”.

В марте 1915 г. дарданелльская операция возобновилась. Дорога из Берлина до Константинополя еще не функционировала, но несмотря на это немцы систематически поставляли туркам различные предметы боевого снаряжения и своих офицеров – военных инструкторов, под руководством которых происходило сосредоточение войск обороны и устройство галлипольских укреплений. Сведения воздушной разведки англичан подтверждали наличие вновь строящихся укреплений, целью которых оставалось прикрытие минного поля у мыса Кефец. Союзникам нельзя было терять ни минуты.

Однако форсировать Дарданеллы силами флота англичанам тогда не удалось. Во время операции корабли подвергались жесточайшему обстрелу с турецких батарей, за которыми осталась окончательная победа. Свою роль сыграли и такие факторы как хорошо организованная минная оборона противника, которую составляли минные поля в сочетании с прикрывающими их береговыми батареями средних калибров. Серьезные повреждения английским кораблям наносили турецкие подвижные тяжелые гаубицы.

Операции английских подлодок в Мраморном море начались 17 апреля 1915 г. Открыла кампанию Е15 – она вышла под командованием капитан-лейтенанта Т.С. Броди. С рассветом лодка погрузилась и следовала на малых глубинах, придерживаясь середины пролива. Одновременно самолеты осуществляли воздушный контроль, а в случае необходимости получили приказ бомбардировать береговые укрепления, отвлекая тем самым внимание турецких артиллеристов от поверхности моря. Вскоре в районе минного заграждения послышалась канонада, и вернувшийся на “Arc Royal” пилот сообщил, что к югу от мыса Кефец, в расстоянии менее 1 кб от форта Дарданос, лодка выскочила на мель. Подхваченная сильным течением, она оказалась на мелководье и стояла неповрежденная.

Далее события принимали все более драматический характер. К Е15 немедленно направился турецкий миноносец, пытавшийся стащить ее с мели, но был отогнан действиями британской авиации. Становилось совершенно очевидно, что турки не оставят ПЛ и будут далее пытаться либо завладеть ею, либо уничтожить. Команда Е15 ничего не могла сделать, чтобы этому помешать.

Через некоторое время на ПЛ обрушился шквал огня. Первым снарядом в боевой рубке был убит командир капитан-лейтенант Т. Броди, затем еще несколько человек. Один снаряд попал в аккумуляторные ямы, и по мере того, как морская вода смешивалась с серной кислотой электрических элементов, в результате химических реакций стал выделяться ядовитый хлористый газ, наполнивший лодку. Прежде чем команда смогла выбраться наружу, шесть человек получили удушье, остальные бросились в воду, но тут были окружены турками и взяты в плен.

Ситуация оказалась критическая. Британское командование понимало, что оставлять ПЛ на берегу было нельзя, так как турки и немцы конечно же смогли бы узнать ее конструкцию. Поэтому командующий союзной эскадрой у Дарданелл адмирал Дж. Де Робек, сменивший заболевшего Кардена, принял решение уничтожить Е15 прежде чем ею завладеет противник. Но выполнение задачи затрудняла близость местоположения лодки к турецким фортам, поэтому не теряя времени командиру ПЛ В6 лейтенанту Р.И. Бирчу было приказано пройти к месту аварии и взорвать Е15. Однако не успел перископ В6 показаться над водой, как с берега последовал шквал огня. Из носового аппарата лодка успела выпустить торпеду, но цель не была достигнута, и под интенсивным обстрелом В6 ушла.

После неудачной попытки взрыва адмирал де Робек хотел уничтожить Е15 с гидросамолета, но эта акция также прошла безуспешно. С наступлением темноты к заданному району пошли английские миноносцы “Scorpion” и “Grampus”, но через несколько минут они оказались в перекрестных лучах мощных прожекторов. С форта тем временем сыпали снарядами. Турки очень удачно манипулировали прожекторами и образовали такую световую преграду, что совершенно скрыли Е15 от миноносцев. Несмотря на то, что “Scorpion” удалось подойти к цели менее чем на 5 кб, он так и не смог обнаружить лодку. Из-за полученных сильных повреждений корабли прекратили операцию.

Продольный разрѣзъ мины Уайтхеда.

Діаметръ мины 18 дюймсвъ.

Длина мины 17 футъ.

Вѣсъ мины 29 пудовъ.

Вѣсъ заряда. 6

Вѣсъ воздуха сжатаго до 150 атмосферъ ... 2

А. Зарядное отдѣленіе.

Б. Приборъ глубины управляющій рулями

3.В. Резервуаръ для сжатаго воздуха. Длина резервуара 7 футъ.

Г. Машинное отдѣленіе; въ этомъ отдѣленіи кромѣ главной машины приводящей въ дзиженіе винты Е Е¹ находится рулевая машинка отъ горизонтальныхъ рулей

3.Д. Жироскопическій приборъ сист. Обри, отъ котораго идутъ приводы къ рулямъ Ж Ж.

Торпеда получила название от имени ее изобретателя английского инженера Р. Уайтхеда.

Прибор Обри представлял собой гироскопический прибор, находившийся в кормовом отделении торпеды. Во время ее пуска он приводился во вращение сжатым воздухом. После отсечки воздуха в момент совпадения оси торпеды с направлением выбранной траектории этот прибор, механически связанный с вертикальным рулем торпеды и продолжавший по инерции стремительно вращаться, брал на себя управление в автоматическом режиме, не давая торпеде сойти с первоначального направления. До погрузки торпеды в аппарат, на гироскопических приборах (“угловых приборах Обри") устанавливали различные углы отворота, вследствие чего после отсечки гироскопа во время выстрела торпеда шла не по тому направлению, на котором произошла отсечка, а подвернув в сторону на угол, равный установленному.

Утром 18 апреля английское командование решило предпринять другой способ уничтожить Е15 – огнем дальнобойной артиллерии линкоров “Triumph” и “Majestic”, но все заканчивалось безрезультатно: как только корабли входили в пролив, форты и батареи открывали по ним шквальный огонь. Неудачи, однако, не остановили командующего – де Робек проявлял редкую настойчивость. Он предложил уничтожить ПЛ с моторных катеров “Triumph” и “Majestic”, надеясь, что катера смогут пройти незамеченными береговыми сторожевыми постами. План был сопряжен с большим риском, так как турки установили дополнительные батареи на азиатском и европейском берегах именно с целью прикрывать работу по стаскиванию Е15 с мели.

Катера вышли под общим командованием капитан-лейтенанта Робинсона. Ночь выдалась на редкость темная, и суда в полнейшей тишине медленно следовали по направлению к тому месту, откуда они должны были идти полным ходом. Не видя буквально ничего в кромешной темноте, ориентировались по слабо освещаемому компасу, и все шло благополучно до того момента, пока у входа в узкость они не попали под луч прожектора. Через мгновение вода вокруг них уже кипела от снарядов. Свет слепил глаза, море вне лучей прожекторов казалось еще темней и обнаружить лодку не представлялось возможным. Тем не менее Робинсон не отступал. Под тем чудовищным обстрелом каким-то чудом в оба катера не попал ни один снаряд, и они упорно продолжали двигаться вперед.

Наконец, осуществлению плана англичан помог сам противник. На какое-то мгновение неверно повернутый турецким оператором луч прожектора остановился на Е15. Этого было достаточно. С одного катера тут же выпустили торпеду – раздался сильный взрыв, яркое пламя озарило берег, но результат оставался Робинсону неизвестен. Почти одновременно снаряд попал и в катер, который стал быстро погружаться. Второй успел к нему подойти и принять с него команду. Переполненный людьми, этот катер смог благополучно вернуться, не получив ни одного повреждения.

На следующее утро воздушная разведка англичан сообщила, что Е15 представляет собой груду обломков. Исключительная по выдержке и храбрости операция вызвала неподдельное восхищение даже у их противников. Один из сотрудников американского посольства в Константинополе отметил в своем дневнике разговор, который состоялся у него с немецким офицером. Касаясь случая с Е15, немец произнес такие слова: “Я обнажаю свою голову перед британским флотом”.

25 апреля 1915 г. союзнические войска решили предпринять высадку в двух пунктах Галлипольского полуострова: на крайнем юге и на западном берегу. Целью ставилось сломить сопротивление противника и захватить внутренние плацдармы полуострова. Высадка была произведена ранним утром без достаточной артиллерийской подготовки, хотя имелась авиация для указания целей и корректировки огня. Главными причинами неудач экспедиционного корпуса в Галлиполи некоторые историки назвали следующие: недостаточную артиллерийскую подготовку, вследствие чего войска понесли огромные потери (около 18 тысяч человек); крайнее утомление напряженными боями и плохое продовольственное снабжение — вплоть до того, что солдаты питались сухарями и консервами, найденными у убитых турок.

Прорыв англо-французского флота в Мраморное море был назначен на 28 апреля 1915 г. Принимать участие в операции должны были новейшие британские линкоры, включая сверхдредноут “Queen E1izabeth”; общее командование возлагалось на адмирала де Робека.

В рубке Е8: командир лейтенант А. Грейг в редкие минуты отдыха

Дипломатические последствия первых неудачных боев с турецкими войсками в ходе высадок на Галлипольском полуострове особенно рельефно обозначились в то время, когда Италия выходила из орбиты Тройственного союза и склонялась к присоединению к Антанте, а Болгария находилась в стадии раздумий п колебаний. Политические маневры греческого короля Константина, настроенного прогермански из-за родства с Вильгельмом II (приходились друг другу двоюродными братьями) приводили к удержанию Греции от присоединения к блоку Антанты.

И все же, 2 мая 1915 г. Италия вступила в войну на стороне Англии, Франции и России, потребовав взамен крупные территориальные приобретения – Триест, Южный Терроль, Северную Далмацию, колониальные владения в Африке и ряд областей в Малой Азии. Кроме того, от лондонских банкиров итальянское правительство получало заем на баснословную сумму в 60 миллионов фунтов стерлингов. Вместе с тем, статьи договора не предусматривали непосредственного участия Италии в военных действия против Турции, чем и воспользовалось руководство страны.

Одновременно русское командование на Черном море предприняло две бомбардировки укреплений Босфора. 2 мая русский флот подошел к проливу и в течение 2,5 часов корабли “Три Святителя” и “Пантелеймон” под защитой отряда тральщиков последовательно на ходу обстреляли босфорские форты и батареи – ответный огонь турок происходил с большими недолетами. В результате бомбардировок начались пожары.

Тогда же в мае 1915 г. в Средиземное море смогла пройти германская подлодка U 21, что затруднило действие кораблей, а командиры получили указание не выходить в море без защитных сетей. Командир U-21 капитан-лейтенант Хёрсинг провел ПЛ через Гибралтар, тем самым доказав возможность доходить до Адриатики, не имея на пути следования ни одной маневренной базы. Разведка англичан обнаружила, что на побережье Испании, в Виго, немцы устраивали склады с запасами – похоже, что специально для подлодок. Такие же донесения поступали с берегов Португалии и из различных пунктов Средиземного моря.

В результате торпедных атак U-21 англичане понесли тяжелые потери – были взорваны линкор “Triumph” и адмиральский корабль “Majestic”; на “Triumph” погибло 78 человек, на “Majestic” – 40. Эти события вызвали опасения командования за новейший “Queen E1izabeth”, и он был отозван в отечественные воды. Через некоторое время дарданелльский театр покинули “Prince of Wales”, “London” и “Implacable”, но их уход компенсировался французскими кораблями, число которых по условиям морской конвенции французское руководство довело до шести. Они оказывали огневую поддержку десанту и обстреливали новые крупповские батареи противника, установленные на азиатском берегу. У Дарданелл англичане оставили несколько своих старых кораблей, которые защитили противолодочными сетями. Из тральщиков были образованы спецфлотилии для наблюдения и несения дозорной службы.

Постепенно союзники отводили свои корабли из эпицентра боев и сосредотачивали их на рейде Мудроса. На остров Тснедос прибыла французская авиаэскадрилья в составе 11 самолетов и приняла на себя задачи обеспечения воздушной разведкой морских и сухопутных сил союзников. Таким образом, вследствие ухода флота в Мудрое, войсковой экспедиционный корпус, которому по первоначальному замыслу предназначалось оказывать поддержку флоту, вынужден был действовать самостоятельно.

Активные операции ПЛ типа “Е” в Мраморном море начались одновременно с высадкой союзнических войск в Галлиполи. Морские коммуникации оставались для турок относительно свободными, и здесь большие надежды союзники возлагали именно на ПЛ типа “Е”, так как французские лодки оказались неспособными оперировать в Мраморном море. ПЛ “Bernouilli”, например, подхваченная течением, была снесена обратно, a “Jouly” столкнулась с миной и погибла со всей командой. Австралийская АЕ2 была уничтожена турецким миноносцем “Sultan Hissar”, а команда взята в плен.

“Sultan Hissar” входил в состав противолодочного отряда, образованного германо-турецким командованием для борьбы с ПЛ противника. 30 апреля 1915 г. около 8 ч в утреннем тумане с миноносца рассмотрели силуэт ПЛ, которая при приближении турок быстро погрузилась. Это была АЕ2 (800 т), построенная для австралийского флота. Командир миноносца решил выжидать, и кружил на месте погружения лодки. Примерно через час был замечен перископ, по которому “Sultan Hissar” тут же открыл огонь. АЕ2 тем временем выпустили торпеду, но миноносец сумел уклониться, затем ПЛ повторила выстрел, который также не достиг цели.

В 9 ч 40 мин произошло неожиданное: лодка по непонятной причине всплыла и была обстреляна беглым огнем из 3,7-см орудий, причем командир миноносца приказал открыть и ружейный огонь. В результате несколько попаданий пришлись в ее носовую часть, но лодка смогла погрузиться. В 10 ч 30 мин она снова всплыла, и тогда миноносец устремился на нее, намереваясь протаранить в корму. Однако до этого дела не дошло: из рубки показался белый флаг. Лодка стала тонуть, а ее экипаж – 3 офицера и 29 человек команды, предварительно открыв кингстоны, сдались в плен. Как оказалось, в тот день, 30 апреля, на АЕ2 были обнаружены повреждение привода горизонтальных рулей п неисправности в системе заполнения дифферентных цистерн. Лодка внезапно стала погружаться, имея большой дифферент на нос, а всплыть смогла за счет продувания балластных цистерн.

В ночь с 26 на 27 апреля ПЛ Е14 (командир капитан-лейтенант И.С. Бойль) покинула базу в Мудросе и в 2 часа пополуночи вошла в зону пролива. На рассвете она благополучно прошла под минными заграждениями и всплыв в районе Чанака, тут же попала под сильный обстрел фортов, но смогла избежать попаданий. Заметив несколько дозорных судов, среди которых находилась одна канонерка, Бойль решил ее атаковать. Столб воды, поднявшийся над поверхностью, свидетельствовал о том, что торпеда достигла цели, но оставаться дальше в этом районе было нельзя. В этот момент Е14 подверглась совершенно неожиданному способу нападения. Пока она находилась в позиционном положении, с подошедшей к ней шлюпки турецкая команда начала хвататься за первый перископ, пытаясь удержать лодку, но та смогла быстро погрузиться.

Повреждения перескопа Е11 после обстрела лодки турецким кораблем

Справившись с сильным течением у мыса Нагара, Е14 продолжила крейсерство у восточной стороны входа в пролив, но несколько раз подвергалась преследованию и обстрелу миноносцев и вынуждена была большую часть времени оставаться под водой, всплывая лишь для зарядки аккумуляторов. Один ее перископ был снесен огнем преследовавших ее дозорных судов. Днем 29 апреля с востока показались три миноносца, конвоировавшие два транспорта. Поверхность воды была зеркальной, и с кораблей не могли не заметить перископа (второго, уцелевшего), однако Бойл рискнул и решил атаковать. Выпустив из носового аппарата торпеду, ПЛ быстро погрузилась, и на ней ощутили сильный взрыв. Через полчаса она всплыла и увидела, что с миноносцами оставался один транспорт, а другой, сильно дымящий, шел по направлению к берегу. Как выяснилось позже, этот турецкий транспорт перевозил артиллерию и пехоту.

В целом за весеннюю кампанию 1915 г. капитан-лейтенант И. Бойль получил правительственную награду – Викторианский крест.

В ночь с 17 на 18 мая 1915 г. на смену Е14 вышла Е11. Крейсерство этой ПЛ оказалось наиболее результативным и отличалось лихостью и находчивоcтью ее командира. В назначенной точке рандеву с Бойлем командир E11 капитан-лейтенант Мартин Насмит получил от него подробные сведения об обстановке и принял неизрасходованный запас торпед. Далее он смог благополучно пройти узкость, несмотря на то, что турецкие корабли и батареи неоднократно обстреливали перископ лодки. Утром 19 мая Е11 находилась в западной части Мраморного моря, где ничего не было замечено, кроме вооруженных тральщиков. Руководствуясь опытом своего коллеги Бойля (Е14), Насмит перешел в восточную часть моря, где дозорная служба была слабее.

Вскоре Е11 осуществила весьма оригинальную акцию: захватила небольшое парусное судно, взяла его на бортовой буксир и закрепив швартовы за свою боевую рубку, таким способом начала крейсерство. Курсы она рассчитывала так, чтобы ее не могли видеть с восточной части горизонта. Однако уловка англичан результатов не принесла, и Насмит отпустил парусник. Вскоре в восточной части моря на E11 заметили, что на якоре стоит турецкая канонерка “Pelenk-i-Dria”, и лодка тут же атаковала ее. Торпеда попала в середину, канонерка начала тонуть, но с нее успели сделать несколько выстрелов из 6-фунтового орудия, и первым же снарядом повредило передний перископ Е11.

М. Насмиту пришлось искать убежища на острове Калолимно, где он хотел попытаться исправить перископ. Этого сделать не удалось, и на следующее утро, 24 мая, лодка вышла на поиски сначала в западном направлении, а потом повернула на N0. Вскоре англичанам встретился турецкий пароход “Nagara (300 т), который на сигнал остановиться не обращал внимания и продолжал движение. На Е11 не стояло артиллерийского орудия, поэтому произвести предупредительный выстрел оказалось невозможным. Тогда Насмит приказал выстрелить по мостику парохода из винтовки, и ружейный выстрел сразу же возымел действие – пароход остановился. Находившийся на его борту американский журналист Раймонд Свинг, корреспондент газеты “Chicago Daily News”, сообщил, что пароход перевозит в Чанак отряд морской пехоты.

Пока английские офицеры разговаривали со Свингом, турецкие солдаты успели спустить шлюпки, но в панике их перевернули и барахтались в воде, цепляясь за борта. Так как все они были снабжены спасательными поясами, то их оставили справляться собственными силами. Кроме людей пароход перевозил 15-см орудие, снятое с “Goeben”, с комплектом боезапаса к нему на 250 выстрелов и несколько 75-мм установок, поэтому Насмиту не оставалось ничего другого как уничтожить судно подрывными патронами.

На Е11 приняли решение идти прямо к Босфору, где, по выражению М. Насмита, они буквально “нырнули в Константинополь”. Всплыв почти вплотную к американскому станционеру “Scorpion”, англичане заметили большое судно, стоявшее у стенки арсенала. Это был старый германский пароход “Stamboul”, в начале войны оборудованный турками и немцами под транспорт. Е11 атаковала его. Первая торпеда, выпущенная с траверзного аппарата, уклонилась в сторону, описав широкую циркуляцию, вторая попала в цель, так как раздался сильный взрыв. Но в это же самое время Е11 была похвачена сильным вихревым течением и выброшена на мель.

Возвращение Е11 из победоносного похода

В течение двадцати минут она потеряла управление и, подхватываемая то одним течением, то другим, ударялась днищем об отмель. Лодка чудом уцелела. Наконец, ей удалось выбраться из водоворота и подняться на поверхность. Англичане увидели, что находятся далеко от входа в пролив и, как позже Насмит отметил в отчете, весь следующий день они провели, отдыхая на середине Мраморного моря на глубине примерно 85 футов (25,5 м). Согласно немецким данным, “Stambul” получил пробоину, но остался на плаву. Вторая торпеда ударила в стенку арсенала. О последствиях присутствия ПЛ в Босфоре, у самых стен турецкой столицы, британские историки говорят, что это “вызвало панику среди населения: закрывались магазины, войска с транспортов спешно высаживались обратно на берег, на время прекратилось морское сообщение Константинополя с Галлиполи.

Немецкие авторы в целом подтверждают это высказывание и пишут, что “оба сильных взрыва произвели переполох среди портового населения. Войска были высажены и должны были передвигаться сухим путем. С этого дня они больше не отправлялись морем. Но снабжение провиантом оставалось невыполнимым по суше. Надо было снабжать войска численностью в 450 000 человек и соответствующее количество животных. Для доставки на фронт необходимого ежедневного снабжения (400-500 т) требовалось не столь уж много транспортных средств при условии 10 дневного перехода от конечных пунктов железнодорожных линий, от Константинополя до Смирны и Пандермы. Но это оказалось невозможным в силу различных причин. Поэтому подвоз мог производиться только морем, однако операции британских субмарин препятствовали морским перевозкам, и их полное прекращение привело бы армию к катастрофе”.

Подводные лодки типа “Е": “Е1” (2 фото вверху) и “Е4”

Вверху: английские подводные лодки типа “Е” уходят в море

Подводные лодки типа “Е" 1-й, 2-й и 3-й серий

“Е11” в Мраморном море (вверху) и у Дарданелл

Подводные лодки типа “Е”: “Е7" (фото вверху) и “Е14"

Подводные лодки типа “Е": “Е31” на стапеле в 1916 г., (вверху), “Е19” в момент вступления в строй (в центре) и одна из лодок типа “Е” перед уходом в боевой поход

Внутреннее расположение одной из подводных лодок типа “Е": вид на первый отсек и носовые торпедные аппараты

На подводной лодке "Е11” в базе и в море

Внутреннее расположение одной из подводных лодок типа “Е"

Внизу: в походе

“ЕЗ 1 ’’ на достройке (фото вверху) и лодки типа “Е” в Ревеле

“Е4” в Северном море в 1916 г. (два фото вверху) и одна из лодок типа “Е" зимой на Балтике

Одна из лодок типа “Е” выходит в море (фото вверху) и "Е8" в Ревеле

Экипаж одной из лодок типа “Е" на Балтике (фото вверху)

Слева: английские подводники на борту учебного судна “Двина” (б. "Память Азова”)

Справа: поиск воздушного противника

“Е13” после снятия с мели , на палубе “Е8”, М. Хортон и А.фон Эссен на рубке “Е8", возвращение в базу после боевого похода и одна из лодок типа “Е” в Ревеле.

Сверху вниз: “Е18”, (фото вверху), Е31 в доке во время достройки и “Е13" на мели в датских территориальных водах

Подводные лодки ”Е4" (вверху) и “Е14" (в центре)

На “Е46” во время погрузки мин

Справа: “Е20”, (фото вверху), “Е47” в доке и “Е55” уходит на ходовые испытания

Экипаж “Е11” перед уходом в боевой поход (2 фото сверху)

Лодки в Гарвиче

Слева направо: А. Бальфур, командир “ЕМ" М. Нэсмит, командир “Е9” М. Хортон и Р. Кийз

Эпипажи “Е14” (вверху) и “Е34” перед уходом в боевой поход

На “Е15” находятся турецкие моряки и спасатели. У борта лодки пришвартован спасательный буксир “Курд", безуспешно пытающийся откачать воду из лодки.

Экипаж “Е15" в турецком плену. Турецким артогнем было убито 5 человек из экипажа “Е15”, 25 взято в плен. Справа и слева от группы пленных стоят 2 жандарма (фото вверху)

“Е15" на мели

Подлодка типа “Е” уходит в море

“Е31” у Гарвича в 1918 г. (внизу)

Английские подводные лодки в базе 1917-1918 гг.

Немцы утверждают, что при таких обстоятельствах туркам все же удавалось относительно благополучно доставлять транспорты с продовольствием к месту боев и бесперебойно снабжать войска. Правда, в течение лета 1915г. британские ПЛ смогли в нескольких портах потопить незначительное количество пароходов, “но почти во всех случаях удавалось спасти некоторую часть груза”.

E11 оставаясь в Мраморном море еще 11 суток. Ее крейсерство продолжалось до 7 июня, несмотря на присутствие турецких эсминцев, буквально охотившихся за ней. Тем временем состояние ее механизмов не позволяло больше находиться в плавании, к тому же торпед оставалось всего две, специально оставленных на обратный путь следования через Дарданеллы. Когда, возвращаясь, Е11 опустилась на такую глубину, чтобы пройти под минными заграждениями, в лодке послышались звуки, похожие на удары днища о грунт. Но до грунта было далеко, поэтому Насмиту ничего не оставалось как всплыть и осмотреться.

Как только перископ показался над поверхностью воды, в 20 футах впереди англичане заметили какой-то расплывчатый предмет, похожий на сорвавшуюся мину. Лодка зацепила ее запутавшийся минреп. Опасность была слишком велика, но E11 не имела возможности всплыть на поверхность, чтобы очистить форштевень. Единственным выходом в сложившейся ситуации было продолжать движение вместе с опасным “спутником”. Рисковали в течение часа, пока ПЛ не отошла на достаточное расстояние от входа в пролив, после чего команда начала работу по освобождению от мины. Теперь очень многое зависело от выдержки и хладнокровия Насмита.

В боевом походе: подготовка орудия к стрельбе

Заполнив носовые цистерны настолько, чтобы носовая часть ушла под воду, а кормовая оставалась на поверхности, он дал ход назад, постепенно доводя его до полного. Для экипажа эти томительные мгновения показались вечными. Наконец, благодаря движению лодки назад и сильной струе воды, которую винты гнали вперед, мина – подобно ошейнику – соскользнула с форштевня. Всего же за время крейсерства Е11 было потоплено: канонерка, два парохода с боевыми припасами, два войсковых транспорта, два транспорта со снабжением.

Коммуникационные пути турок пролегали главным образом по морю, и они не могли не считаться с результативностью английских ПЛ в Мраморном море. После нарушения морских перевозочных связей туркам пришлось переходить на сухопутный транспорт, но здесь возможностей у них было намного меньше, так как на Галлиполи отсутствовала железная дорога. Поэтому морские грузоперевозки стали осуществляться исключительно на мелких судах и только в ночное время, а если и появлялись пароходы, то только госпитальные, под флагом Красного Креста.

Конечно же, их немалое количество вызывало у английского командования подозрение, но, согласно английским источникам, оно никогда не отдавало приказа своим подводникам топить такие пароходы.

Как же по этому деликатному и этичному вопросу высказываются немецкие авторы и мемуаристы? “Деятельность неприятельских подлодок не ограничивалась борьбой только с турецкими военными транспортами, – пишет один из них. – Они атаковывали без предупреждения торговые пароходы, пассажирские и госпитальные суда”. Так, например, по немецким данным, 31 мая 1915 г. в 10 часов утра в порту Пандерма без всякого предупреждающего действия английская подлодка потопила германский пароход, на котором не было ни войск, ни вооружения. На якорной стоянке на пароход осуществлялась погрузка ржи, растительного масла, мыла и других продовольственных и хозяйственных товаров с целью доставить груз мирным жителям Константинополя.

1 июля того же года пароход “Lilli Rickmers”, принадлежавший германской компании, с 700 раненными на борту, находился в 3 милях от Сан-Стефано. На нем ясно различался флаг Красного Креста и Красного Полумесяца. Более того, оба борта специально маркировали символикой госпитального судна – красными крестами размером в 2 метра на белом поле. Сам пароход и борта были ярко освещены. Однако несмотря на эти отличия, ПЛ выпустила в него торпеду, которая прошла под форштевнем и чудом в него не попала. Еще один, по мнению немецких авторов наиболее вопиющий случай, произошел 18 мая в час дня. В тот день английская ПЛ без предупреждения атаковала турецкое судно “Doyan” (300 т), следовавшее из Константинополя в порт Пандерма. Удачно повернув, оно сумело избежать попадания торпеды. “На нем находилось 700 человек, среди которых было много женщин и детей, – пишет очевидец. – Из-за переполненности судна они находились на верхней палубе и были хорошо заметны снаружи”.

По этим фактам германское посольство в Турции неоднократно выражало протест американским и английским дипломатам и ставило вопрос о многочисленных нарушениях английскими подводниками статей Гаагской конвенции. Однако союзники отклоняли протесты, заявляя, что британские ПЛ никогда не действовали против госпитальных судов и мирных пароходов.

Чтобы закрепить достигнутые в Мраморном море успехи, в конце мая 1915 г. союзники предприняли акцию по обезвреживанию предполагаемой секретной базы германских подлодок на анатолийском побережье Турции в Будруме. Английские миноносцы и тральщики систематически выходили в крейсерство в воды Эгейского моря, с осмотром многочисленных мелких островов с изрезанными берегами, удобными для устройства баз подлодок. В один из таких дозоров на смену англичанам вышел французский крейсер “Dupleix”. При подходе к Будруму заметили, что гавань была переполнена коммерческими судами, и командир “Dupleix” поднял сигнал, что намерен подвергнуть суда досмотру. На это турецкий губернатор города и порта попросил дать ему время подумать.

По истечении отведенного срока от “Dupleix” отошли шлюпки под парламентерским флагом, но при подходе к берегу они были встречены сильным ружейным огнём. Шлюпки вернулись обратно с большими потерями. В ответ на такую акцию турок, командир “Dupleix” передал радио английскому командующему адмиралу де Робеку и тут же, не дожидаясь ответа, подверг город бомбардировке. Де Робек немедленно выслал в район Будрума крейсер “Bocchante” и эсминец “Rennet” с приказом уничтожить все стоявшие в гавани суда, что и было сделано. Под мощным артобстрелом союзных кораблей все городские и портовые сооружения, постройки, казармы, жилые дома в считанные минуты превратились в руины.

В целях ликвидации других предполагаемых немецких баз и обеспечения безопасности своему флоту, де Робек приказал блокировать все побережье от Дарданелл до Самоса. По сведениям немецких авторов, летом 1915 г. в Средиземном и Мраморном морях против британских субмарин оперировали уже четыре ПЛ – UB-8, UB-13, UB-14 и UB-21. Обслуживание и ремонт они проходили в константинопольском адмиралтействе.

Командир Е49 на палубе своей лодки

К концу мая 1915 г. в Англии произошла смена кабинета, а пост Первого Лорда Адмиралтейства занял Артур Бальфур. Обстановка, с которой пришлось столкнуться новому правительству, вызывала серьезное беспокойство. Оставалось множество нерешенных задач, терпел крушение так тщательно проработанный план форсирования пролива. В совокупности все это делало дарданелльский театр второстепенным.

1 июля на боевое дежурство в Мраморное море вышла ПЛ Е7 (командир капитан-лейтенант А.Д. Кокрейн). Через десять дней крейсерства она взорвала турецкий пароход “Biga” (3000 т), после чего направилась к Босфору. 15 июля весь день Е7 пролежала на грунте на мели Леандер, а ночью, всплыв, выпустила в набережную арсенала торпеду, заряженную тринитротолуолом. Последовал мощный взрыв, но результат оставался неизвестен, так как лодке пришлось спешно покинуть этот район. Выйдя из Босфора, она подвергла бомбардировке пороховой завод на западной окраине города.

Командир Е7 получил информацию, что в заливе Измид у мыса Кава-Бурну железнодорожное полотно константинопольской дороги проходит по самому берегу моря, и решил этим воспользоваться. Рано утром 17 июня Е7 бомбардировала этот участок и разрушила пути, после чего пошла в другую часть залива. Осматривая местность, Кокрейн заметил воинский эшелон, шедший по направлению к Константинополю. Зная, что поврежденное полотно не позволит поезду продолжать движение, Кокрейн на полном ходу последовал за ним.

Ровно через двадцать минут на Е7 заметили, что поезд движется обратным ходом, а через некоторое время совсем остановился. Со стороны моря он был закрыт прибрежными деревьями, что затрудняло стрельбу, и все же после нескольких удачных торпедных попаданий англичанам удалось взорвать три вагона состава. Вскоре после атаки показался еще один турецкий эшелон, который также подвергся обстрелу.

Успешные операции английских ПЛ почти у самых стен турецкой столицы вынуждали германо-турецкое командование искать новые способы противостоять подводной войне. В конце июля у мыса Нагара турки установили противолодочное сетевое заграждение, протянув его от одного берега к другому. Длина сети составляла 70 метров, толщина стального троса на разных участках – от 7 до 13 см. Заграждение усиленно охранялось моторными катерами, вооруженными бомбометами, и тремя батареями, на каждой из которых стояло по 10 орудий. Для борьбы с ПЛ противника турки задействовали мины инженерного типа. Однако английским подводникам удавалось проходить под сетевым заграждением в то время, когда бон немного сдрейфовывало. Так, например, в ночь с 7 на 8 августа 1915 г. ПЛ E11 смогла беспрепятственно войти в Дарданеллы.

В ту же ночь из Золотого Рога в сопровождении одного миноносца для оказания поддержки войскам, оборонявшим Галлиполи, вышел турецкий линейный корабль “Barbarousse Haireddin” (9000 т) под брейд-вымпелом младшего флагмана коммодора Ариф-Бея. Это был бывший немецкий “Kurfurst Friedrich Wilhelm” со сроком службы около 22 лет. Как только стало светать, “Barbarousse Haireddin” пошел зигзагообразным курсом. Такая необходимость возникла из-за того, что подул легкий ветерок, море покрылось рябью, создавая благоприятные условия для атаки подводной лодки. Так и произошло.

Е11 обнаружила корабль на рассвете 8 августа; в 5 ч утра она начала атаку. На “Barbarousse” справа по борту заметили след торпеды, но уклониться не успели: попадание произошло в середину корпуса против передней трубы, в результате чего была повреждена переборка носовой кочегарки. Вода стала быстро поступать в саму кочегарку и большое помещение перед ней.

Корабль сразу же получил сильный крен, но смог изменить курс к берегу, а его противоминная артиллерия открыла огонь по перикопу лодки. Выпустить вторую торпеду Е11 не удалось, a “Barbarousse” через семь минут после попадания торпеды опрокинулся на правый борт и, продержавшись некоторое время килем вверх, с винтами, работавшими на остатках пара, затонул. Часть экипажа спаслась, успев надеть спасательные пояса; погибло 253 человека.

После потопления “Barbarousse”, командир E11 М. Насмит направился к Босфору в точку рандеву сначала с Е14, чтобы принять с нее торпеды, затем с Е2. Обе ПЛ (Е11 и Е2) осуществили серию обстрелов побережья в различных пунктах и портов, в которых турки сосредотачивали запасы зерна и продовольствия для галлипольской армии. В течение почти 30 дневного крейсерства лодки потопили и подорвали один турецкий корабль, канонерку, шесть транспортов, пароход и 23 малых парусных судна. Причем прежде чем уничтожать суда с продовольствием, команды подлодок забирали с них свежую провизию и фрукты, поэтому, по выражению Насмита, “здоровье личного состава было в отличном состоянии”.

Намного сложнее было оперировать французским подводникам. В ночь с 24 на 25 июля 1915 г. новейшая субмарина “Mariotte” вышла в Мраморное море, где в точке рандеву ей предстояло соединиться с английской Е14. Вначале все шло благополучно, и командир уже думал, что они находятся вне заграждений. Но в 5 ч.ЗО мин лодка запуталась в сетях, остановилась и не могла продолжать движение. Никакие меры экипажа не помогали – лодка не двигалась ни вперед, ни назад. Командир “Mariotte” принял решение всплыть, и когда рубка показалась над водой, выяснилось, что они находятся в расстоянии 1-1,5 кб от чанакских батарей. Вдобавок ко всему, форштевень “Mariotte” зацепил минреп с миной, а интенсивная стрельба с берега мешала лодке погрузиться. У командира оставался единственный выход – испортить механизмы, избавиться от секретных документов и убедившись, что лодка потонет, сдаться туркам.

Надо отметить, что большинство командиров немецких подлодок, воевавших в турецких водах, вели подробные дневниковые записи, буквально по минутам запечатлевая хронику своих боевых выходов. Некоторые офицеры-надводники впоследствии изложили наиболее значимые эпизоды войны в воспоминаниях и различного рода мемуарной литературе. Один из них, бывший командир потопленного англичанами турецкого корабля “Barbarousse Haireddin” Герман Лорей, упоминает о проблемах, возникших в связи с постановкой противолодочных заграждений. Эта мера распространялась не только на британские ПЛ, но и на немецкие, которым также с большим напряжением приходилось прорываться через сети.

Лорей, в частности, пишет следующее: “Много недоразумений происходило вследствие трудностей для неморяков (турок) отличать германские подлодки от неприятельских, поднимавших турецкие флаги. Розданные им изображения и описания германских лодок мало .помогали делу. Ясность и достоверность получаемых донесений часто страдали под влиянием богатой фантазии детей Востока”.

Один из случаев попадания германской ПЛ UB-14 в стальную противолодочную сеть произошел 22 августа 1915 г. в 9 ч утра у входа в Мраморное море на глубине 18 м. Командир UB-14 записал в военном дневнике: “Пытаюсь прорваться, дав полный ход вперед и положив руль право-на-борт. Задний ход, очевидно, повредил бы винт, так как сеть сзади прилегала к корпусу лодки. Погрузился на 35 м, потом на 45. Взрывы близ лодки свидетельствовали, что она обнаружена. Одна из ячеек сети плотно охватила середину корпуса. Сзади сеть держалась на многочисленных коричневых стеклянных буях, которые располагались наискось кверху и, надо полагать, указывали на поверхности воды местонахождение лодки.

Я пытался извлечь лодку из ячейки, застопорив машину и дав затем задний ход, но тот час же намотал на винт. Продувая и наполняя цистерны, я удерживал лодку на глубине 30-50 м. Оставалась еще одна возможность: полностью включив электромотор, полным ходом устремиться вперед, пытаясь прорвать проволоку винтом, даже рискуя пережечь обмотку электромотора. Попытка удалась, но как и при первой попытке освободиться при помощи заднего хода, винт снова оказался нечистым. Постепенно взрывы стихли; я остался до наступления темноты на глубине 50 м”. В 9 часов вечера UB-14 всплыла на поверхность и вернулась в базу.

Оперирование британских ПЛ происходило при поддержке кораблей Черноморского флота, командование которого по просьбе союзников периодически производило бомбардировки турецкого угольного района. Результатами бомбардировок стали сожжение угольного склада, разрушение трех судостроительных верфей, потопение свыше ста малотоннажных парусных судов, задействованных на перевозках угля и горючего.

Как упоминалось, в Эгейском море деятельность союзнического флота сводилась к блокаде неприятельского побережья и пресечению устройства баз для германских подлодок. В какой-то мере эти действия дополняли операции британских субмарин. После разрушения инфраструктуры Будрума англофранцузское командование предполагало, что немцы остановят свой выбор на Смирне как наиболее подходившей под базу ПЛ. Соответственно, английским дозорным подразделениям ставилась задача крейсировать между островами греческого Архипелага и анатолийским берегом Турции и производить досмотр подозрительных торговых судов.

Отряды поддерживали радиосвязь с лодками, оперирующими в Мраморном море, и отвечали за безопасность фарватеров в юго-восточной части Средиземного моря. За безопасность районов Гибралтара, Мальты, акватории портов Египта и Сирии отвечали французы. В состав дозорных судов входили траулеры с индикаторными сетями, авиатранспорты и тральщики, оборудованные под заградители.

Операции британских подлодок в Мраморном море продолжались до глубокой осени 1915 г. Наиболее ярким эпизодом того периода являлся прорыв ПЛ Е12 через систему заграждений. 25 октября Е12 (командир капитан-лейтенант К. Брюс) после 40 дневного крейсерства возвращалась в базу. Проходя заграждение, она оборвала сеть, которая попала в носовую часть и заклинила горизонтальные рули. Лодка стремительно пошла на глубину и никакие усилия выровнять дифферент не помогали. Когда глубины достигли 245 футов (73,5 м), иллюминаторы боевой рубки не выдержали давления: рубка стала заполняться водой, а во многих местах в носовой части появилась течь. Наконец, усилиями трёх человек рули удалось повернуть, и ПЛ начала подниматься. Приближаясь к поверхности, Е12 освободилась от помехи и всплыла, но тут же была атакована шестью турецкими дозорными судами.

Как позже рассказывали английские моряки, в те мгновения они думали, что шансов на спасение у них не оставалось совсем, но произошло совершенно невероятное. По непонятной причине лодка вдруг быстро нырнула, продолжая под водой то подниматься, то опускаться. В один из моментов она начала резко подниматься вверх, и когда снова всплыла, турки открыли шквальный огонь и выпустили по ней две торпеды. Одна торпеда прошла в 10 метрах от боевой рубки, вторая едва не задела корму, но все-таки Е12 удалось вновь погрузиться и вернуться целой и невредимой. Этот случай английский подплав относил к удачному сочетанию двух факторов – четких действий экипажа и огромного везения.

Как уже упоминалось, менее результативными в дарданелльской операции оказались действия французских лодок. Более того, произошедшее с ПЛ “Turquoise” и беспечность ее командира самым непосредственным образом повлияло на гибель британской ПЛ Е20.

30 октября 1915 г. на выходе из Дарданелл недалеко от сетевого заграждения у Акбаша “Turquoise” приткнулась к отмели. Чтобы освободиться, лодка всплыла, но находясь в надводном положении, окончательно села на мель. Несколько выстрелов, сделанных с турецких береговых орудий, попали в рубку. После неудачных попыток переменными ходами сойти с мели, командир ПЛ поднял белый флаг – огонь тут же прекратился. Экипаж лодки не пострадал, и был взят в плен.

Об этом случае автор воспоминаний (немец) писал, что “личный состав так стремительно покинул лодку, что даже забыл выключить электрический свет и электрический предупредительный сигнал, который продолжал звонить. Все найденные документы были доставлены в Константинополь. Выяснилось, что французский командир не уничтожил важных документов, на основании которых можно было установить точки рандеву неприятельских подлодок, оперировавших в Мраморном море”.

Германское командование немедленно воспользовалось халатным отношением командира “Turquoise” к секретным документам. Автор воспоминаний продолжает: “На основании найденных сведений UB-14 получила следующий оперативный приказ:

“Задание: атака неприятельских подводных лодок в Мраморном море.

Сведения о неприятеле: согласно документам подводной лодки Turquoise, вероятно нахождение в Мраморном море подводных лодок Е12 и Е20. Место рандеву лодок между 9-10 час. и 16-17 час. в долготе 28° 19 мин : Ost от Гр. и широте 40° 45 мин N.

Выполнение: UB-14 4 ноября в 24 час. выходит в море, из Босфора ее выводит канонерская лодка.

Возвращение:? ноября быть в 24 час. в расстоянии 2 миль к Ost от острова Проти, где будет ожидать канонерская лодка для проводки в Босфор. На сигнал патроном “В” будет отвечено белой ракетой. Сушон”.

5 ноября 1915 г. в 12 ч 10 мин UB-14 вышла в море. Ее командир направился прямо в обозначенную точку рандеву. Ход операции по уничтожению Е20 он зафиксировал в своем дневнике:

“16 часов. На S приблизительно в 5 милях видна рубка подводной лодки. Предположив, что лодка идет к месту рандеву, я лег на курс 90°. Вскоре я смог определить, что лодка не двигается, а вероятно держится с застопоренными машинами.

16 час. 28 мин. Курс 185°. Маневрирую таким образом, чтобы произвести атаку с W при заходе солнца. Зеркально гладкая поверхность моря заставила очень осторожно пользоваться перископом. При подъеме перископа для ориентировки каждый раз уменьшал ход. Атака затруднялась повреждением увеличительного аппарата перископа. Когда я подошел на дистанцию 2000 м (11 каб), неприятельская лодка, постепенно развернувшаяся, подставила мне борт. Я направился на нее курсом 160°. На дистанции 1200 м (6,5 каб) я еще раз осмотрелся. Перед подъемом перископа приказал приготовить торпеду. После подъема нулевая нить находилась немного позади рубки, и я выпустил торпеду: дистанция 500 м (3 каб), глубина 1,5 м. Ввиду того, что UB-14 шла средним ходом, после выстрела рубка ее показалась из воды. След торпеды был замечен неприятелем слишком поздно. Очевидно, все наблюдали за появлением рубки, полагая, что всплывет своя подводная лодка.

17 ч 16 мин. На лодке ощущается удар. Неприятельская лодка совершенно скрыта столбом дыма и воды, а когда последний обрушился, лодка исчезла.

17 ч 20 мин. Всплыл, чтобы собрать спасшихся. Спасены командир, 2 офицера и 6 человек команды.

Обломков не было видно. Отправился в обратный путь в надводном положении”.

У этого эпизода имелось продолжение. Через шесть дней после гибели Е20, вечером 11 ноября в одном из престижных отелей Константинополя командир германского крейсера “Breslau” стал свидетелем необычного зрелища: за роскошным столом спокойно ужинали пленные английские офицеры с Е20. Как выяснилось, турецкое командование в уважение настоятельным просьбам американского посла предоставило английским морякам полную свободу сроком ровно на пять суток. Возмущение командира “Breslau” было настолько велико, что он немедленно радировал адмиралу В. Сушону, и тот приказал отправить англичан в Измир, не дожидаясь истечения обещанных им суток.

В конце 1915 г. активные боевые действия ПЛ типа “Е” на дарданелльском театре прекратились. Появление германских подводных лодок в Эгейском и Мраморном морях и их успешные рейды не могли не ухудшить обстановки, у союзников же не хватало конвоя, тральщиков, резервных миноносцев. В целом, тщательно разработанная Дарданелльская операция с задействием колоссальных ресурсов, на практике потерпела поражение. Этому способствовало множество факторов, среди которых основными являлись провал попыток англо-австралийских сухопутных сил овладеть Галлипольским полуостровом, а флота – форсировать Дарданеллы и получить над ними контроль.

Несмотря на высокий коэффициент оперативного напряжения британских субмарин, действовавших с огромным риском, туркам все же удалось перебрасывать свои резервы в необходимые районы полуострова, а немецкие инструктора помогали им рационально распределять эти резервы и грамотно организовывать оборону в виде артиллерийской и минной защит.

Осенью 1915 г. германское командование получило возможность переправлять грузы в Константинополь через Балканский полуостров. Государствам-членам блока Антанты не удалось реализовать план выведения Турции из коалиции Центральных держав одним так называемым coup de main, то есть стремительным ударом. В итоге, рухнула их надежда быстро окончить войну на средиземноморском ТВД. В частности, высшее британское военное руководства уже не сомневалось в том, что морские ресурсы страны более не в состоянии выдерживать тяжесть операции, исход которой подтвердил всю сложность и масштабность задач борьбы даже самых мощных флотов против береговых батарей и укреплений. Тем самым подтверждались предостерегающие слова адмирала Фишера, неоднократно высказывавшиеся им в начальной стадии разработки плана форсирования Дарданелл.