Часть 1 Буры идут вперед
Глава 1
Действующие лица
Буры
К началу войны с Британской империей обе бурские республики – Оранжевая и Трансвааль – практически не имели регулярной армии, за исключением небольших постоянных артиллерийских частей (так называемых корпусов государственной артиллерии). Их вооруженные силы представляли собой своеобразное народное ополчение с выборной системой командного состава.
В Трансваале по закону, принятому в 1898 году, каждый гражданин (а ими были лишь потомки голландских переселенцев) в возрасте от 16 до 60 лет должен был в случае войны браться за оружие.
Вся территория Трансвааля в мирное время была разделена на 17 округов (Оранжевая Республика – на 14), подразделяющихся, в свою очередь, на участки. Во главе каждого округа стоял выборный военный руководитель – коммандант, которому подчинялись также избираемые гражданами фельдкорнеты.
В случае войны каждый округ должен был выставить «коммандо» – основную тактическую и организационную единицу армии буров, носящую наименование своего округа. По своим возможностям и численности коммандо представляли собой аналог батальона европейских армий, подразделяясь, в свою очередь, на фельдкорнетства (аналог роты).
Главнокомандующий армией Трансвааля в мирное время избирался на десять лет простым большинством голосов коммандантов, при нем также существовал военный совет, решения которого, однако, не имели для него обязательной силы.
Общая численность объединенных вооруженных сил бурских республик к началу войны оценивалась англичанами в 45 тысяч человек. По другим данным, их армия достигала 57–58 тысяч человек плюс европейские добровольцы, прибывшие уже в ходе военных действий.
По сообщению правительств Оранжевой Республики и Трансвааля, максимальное количество солдат, которое могли выставить при мобилизации буры, не превышало 47 тысяч человек. Однако, хотя все буры, способные носить оружие, и были призваны с началом войны в ряды армии, их общая численность никогда не достигала вышеуказанной цифры.
По мнению корреспондента американской газеты «New York World», непосредственно наблюдавшего за ходом боевых действий на юге Африки, «в действительности число вооруженных буров никогда не превышало 30 000 человек, а из этого числа ни разу не участвовало в сражении более половины».
Видимо, сами руководители буров с трудом представляли, сколько же у них в подчинении солдат, поскольку численность армии буров постоянно колебалась: десять процентов из каждой коммандо постоянно находилось в увольнении, еще столько же – в самовольных отлучках.
Даже когда в начале декабря 1899 года правительство Трансвааля решило сделать всем военнослужащим подарки к Рождеству и приказало командирам предоставить точные списки людей из их коммандо (по донесениям, полученным из войск, в наличии оказалось 28 тысяч человек), а затем разослало подарки всем бюргерам, находившимся в строю, две тысячи из них так никому и не вручили, поскольку их не было в строю по причине самовольных отлучек и дезертирства.
И в дальнейшем численность армии буров никогда не превышала 30 тысяч человек. К тому же, из-за потерь в боях и начавшегося в период британского наступления массового дезертирства, количество сражавшихся под знаменами бурских республик постоянно сокращалось.
Особенностью англо-бурской войны стало наличие в армии буров довольно значительного числа иностранных добровольцев, прибывших на юг Африки помочь местным жителям отстоять свободу и независимость. Среди них было много профессиональных военных, а один из них – французский полковник Вильбоа-Морель – 17 марта 1900 года даже был произведен в бригадные генералы армии буров. Он объединил под своим командованием отряды добровольцев (в так называемый европейский легион), однако, после его гибели в бою под Босгофом, они вновь стали действовать самостоятельно.
Сменивший генерала Вильбоа-Мореля на посту командира легиона российский полковник Е. Я. Максимов не имел такого авторитета, как его предшественник, поэтому между командирами отрядов вскоре возникли серьезные разногласия, приведшие к тому, что Максимов отказался от должности командира легиона, а сам он фактически распался.
Максимов вскоре возглавил объединенный русско-голландский отряд, участвовавший в нескольких сражениях с британскими войсками, пока в мае 1900 года в сражении при Ветривере он не был практически полностью уничтожен.
Среди добровольцев были представители многих народов, но большинство составляли голландцы (около 650 человек), французы (400), немцы (550), американцы (300), итальянцы (200), шведы (150) и люто ненавидевшие Великобританию ирландцы (200). Имелись в армии буров и добровольцы из России – более 200 человек в разные периоды войны сражалось против британских войск.
Всего во время войны на стороне буров действовали 13 иностранных добровольческих отрядов. Первые четыре отряда были сформированы из числа иностранцев, проживавших в республике Трансвааль до начала войны: голландский отряд в составе 120 человек, немецкий отряд численностью в 200 человек во главе с полковником Адольфом Шилем, скандинавский отряд из 40 человек и так называемая «Ирландская бригада» из 150 человек, которой командовал отставной полковник армии США Блэк.
Голландский и немецкий отряды просуществовали недолго: в сражении при Эландслааге 21 октября 1899 года они были практически полностью уничтожены, а оставшиеся в живых добровольцы влились в другие отряды. Скандинавский отряд понес большие потери под Маггерсфонтейном в декабре 1899 года, после чего был расформирован.
Более счастливая судьба была у «Ирландской бригады» – в первые месяцы войны она участвовала в осаде Ледисмита, затем вела бои на территории Оранжевой Республики. После того как англичане оккупировали ее, бойцы бригады влились в партизанские отряды буров, где сражались вплоть до окончания боевых действий.
Около трех тысяч иностранных добровольцев, участвовавших в войне на стороне буров, не смогли оказать серьезного воздействия на ход боевых действий, тем не менее одним своим присутствием они символизировали международную поддержку бурских республик, поднимая боевой дух соратников по оружию.
Многочисленные иностранные наблюдатели и добровольцы как один отмечали высокие боевые качества буров. В частности, в изданной в 1901 году в Санкт-Петербурге книге А. Виноградского «Англо-бурская война в Южной Африке» констатировалось:
«Бур сам по себе представляет отличный боевой материал. Занимаясь с самого детства охотой, он делается превосходным стрелком и неутомимым наездником, для которого суточный переход в 70–80 верст ничего не значит. Жизнь в поле, постоянная борьба с дикими туземными племенами издавна выработали в нем неоцененные для каждого солдата качества – перенесение тягостей и лишений похода, храбрость, хладнокровие, умение отлично ориентироваться и применяться к местности и способность к разведывательной службе, в чем они очень напоминают наших казаков…
Для выполнения широких стратегических задач бурам недостает соответствующей военной организации и подготовки, познаний в военном искусстве (здесь можно поспорить с автором – при ведении боевых действий по всем канонам военного искусства у буров вообще не было бы никаких шансов в противостоянии с превосходящими силами противника – И. Д.)…
К отрицательной стороне их армии примешиваются слишком большая осторожность, выражающаяся в чрезмерно пассивном образе действий, и своеобразные взгляды на военное искусство, дающие разгадку некоторых странностей в течение нынешней войны. Они смотрят на войну как на некоторый вид спорта, где победа на стороне того, кто нанесет противнику урон, превосходящий собственный, благодаря чему достижение стратегических и тактических результатов отходит иной раз на задний план…
Дисциплина и внутренний порядок в том виде, к которому мы привыкли, не встречаются в республиканских войсках и заменяются патриотизмом, высокой религиозностью, развитостью чувства долга и уважением к старшим, проистекающим из патриархального строя жизни. Нахождение в одном отделении целиком некоторых семейств значительно содействует его внутренней сплоченности, чему благоприятствует вообще территориальный способ комплектования коммандо.
Эти светлые черты не исключают, однако, различных понятий, не вяжущихся с представлением о благоустроенной воинской силе. Например, бывает, что по воскресеньям более половины людей коммандо уходят к себе для домашних работ или просто повидать свое семейство, но за то нельзя упрекнуть бура, чтобы он не возвращался в срок. Перед началом боя все люди обсуждают с фельдкорнетом тактическую важность предстоящего действия и только в случае своего согласия приступают к его исполнению» [12].
К началу англо-бурской войны коммандант-генералом армии Трансвааля был вице-президент Петрус Якобус Жубер, а верховным главнокомандующим считался президент республики Крюгер. Во главе армии Оранжевой Республики стоял коммандант Пит Арнольдус Кронье.
Уже после начала войны, в 1900 году, принцип выборности командного состава в армии буров был отменен. Теперь коммандант-генерал получил право назначать коммандантов.
Комманданты, в свою очередь, назначали фельдкорнетов, а последние – корнетов. Была также введена плата солдатам действующей армии – 5 шиллингов в день.
Современники давали следующую характеристику вождям буров:
«Президент Павел Крюгер. Личность его настолько известна, что ограничимся краткими сведениями. Обладая глубоким умом и поразительной силой воли, он заслужил полное доверие сограждан, и с 1882 года постоянно избираем в президенты. Главными двигателями в жизни его служили всегда бескорыстная любовь к отечеству и религиозность, заставлявшая его черпать убеждения из Библии. Восторженность, убежденность речи дают ему сходство с ветхозаветным пророком и доставляют замечательное обаяние его личности.
Главнокомандующий соединенными армиями Питер Жубер. По происхождению он из крестьянского семейства, потомков французских эмигрантов, и война застала его 68 лет от роду. Боевой опыт приобретен им в войнах с туземцами, а затем в походах 1879–80 гг. против англичан и отражении отряда Джемсона в 1896 г. Посетив несколько раз Лондон, он имел возможность основательно изучить устройство британских вооруженных сил. Будучи главнокомандующим вооруженных сил Трансвааля и в мирное время, его деятельность коснулась главным образом организации призыва в случае войны, создании артиллерии и своевременной разработки в главных чертах плана на случай войны с Англией. Несмотря на преклонные года, силы ему не изменили еще в 1899 году и железная его воля и военный глазомер не ослабли.
Генерал Кронье. Молодой человек еще, он пользовался блестящей военной репутацией и популярностью за отражение Джельсоновского набега. Обладая большим умом и недюжинными-способностями, он заслуживает упрека в излишней самонадеянности» [13].
Понимая неизбежность войны с Англией, правительство президента Крюгера постоянно увеличивало государственные расходы на вооружение. Так, в 1897 году военные расходы составили гигантскую для бюджета Трансвааля сумму – 1 793 279 фунтов стерлингов при общих доходах государства в 4 480 217 фунтов. Еще раньше, в 1894 году, германской фирме Крупп и французской Шнейдер были заказаны магазинные винтовки, более 20 тысяч которых накануне войны были доставлены в Трансвааль через Мозамбик.
К началу войны на вооружении армии буров имелось около 40 000 винтовок Маузера образца 1893–95 годов, без штыков, немецкого производства. По мнению многих военных специалистов того времени, они значительно превосходили по своим баллистическим качествам английские ружья Ли-Метфорда, состоявшие на вооружении британских войск. Дальность прицельной стрельбы винтовок Маузер достигала 2000 м, а наличие пятизарядного магазина обеспечивало скорострельность 25 выстрелов в минуту.
Использование затвора, рукоять которого располагалась в задней части, позволяло быстро, не меняя положения винтовки и не сбивая прицела, переносить руку от спуска к затвору, что весьма положительно сказывалось на точности стрельбы, позволяя бурам наносить огромные потери противнику.
Винтовка Маузера была легче английской (4 кг против 4,365 кг), имела более высокую начальную скорость полета пули (710 м/с против 564) и большую точность стрельбы. К тому же патроны винтовок Маузер были снаряжены бездымным порохом, что позволяло стрелкам буров оставаться незамеченными неприятелем.
Боевое крещение на полях сражений англо-бурской войны прошел и ставший сверхпопулярным в нашей стране в годы гражданской войны немецкий 7,63-мм самозарядный пистолет Маузер К-96, с 1897 года серийно производившийся на оружейной фабрике братьев Вильгельма и Пауля Маузеров в Оберндорфе. В газетах того времени его часто называли «чудо-пистолет-карабин», поскольку дальность стрельбы из Маузера достигала одного километра(!). Другое дело, что на таком расстоянии рассеивание пуль по высоте достигала пяти метров, а по ширине – 4 м, так что попасть в цель было практически невозможно.
Однако на дистанции до 100 м, что было весьма неплохо для пистолетного огня, пули Маузера ложились в круг диаметром 30 сантиметров. Наличие десятизарядного магазина и использование деревянной кобуры в качестве приклада делали обладателя Маузера опасным противником на поле боя.
Артиллерийские орудия были представлены разношерстной компанией 155-мм осадных орудий, 120-мм полевых гаубиц в основном немецкого и французского производства, 75-мм скорострельных полевых орудий, 37-мм автоматических и горных скорострельных пушек того же калибра. Всего имелось 99 орудий, из которых около 80 относились к самым современным и превосходили по своим качествам английские.
Имелись у буров и пулеметы (в то время их чаще называли скорострельными орудиями Максима-Норденфельда) на высоких колесных лафетах, только-только ставшие поступать на вооружение европейских армий – 37 единиц. До начала войны удалось создать и значительные запасы боеприпасов – по 1138 снарядов на каждое артиллерийское орудие крупного калибра и 3124 – мелкого калибра.
После начала боевых действий и прекращения поставок вооружения из Европы (своя военная промышленность у буров отсутствовала), основным источником пополнения арсеналов буров стали трофеи, захваченные в боях у английских войск.
Современники отмечали, что у командования армии буров
«…заранее составленных инструкций и уставов не было, так же как и карт, к которым буры вообще неохотно прибегают и мало нуждаются благодаря своему превосходному знанию местности и ориентировке. Боевые приемы выработались у них в постоянных столкновениях с цветными племенами, от которых они переняли некоторые сноровки.
Замечательное искусство стрельбы, неоднократно дававшее им победу, в связи с отсутствием тактической подготовки к совокупным действиям и осторожностью, побуждает буров предпочитать оборону атаке. Неимение штыков и другого холодного оружия затрудняет им вступление в рукопашную схватку, так что вся сила сопротивления буров основывается исключительно на огневом действии.
В случае тактического наступления они грудь с грудью не сходятся, а, остановившись на близкой дистанции от противника, пытаются губительным огнем заставить его очистить позицию».
Единого обмундирования в армии буров не существовало – кто в чем приходил из дома, тот в этой же одежде и воевал, поэтому они больше напоминали партизанский отряд. Общей принадлежностью были шляпы, причиной чему были мода того времени и, главное, палящее африканское солнце.
Только артиллеристы в качестве единой формы имели широкополые шляпы одного фасона и серые мундиры с погонами. До форменных брюк дело не дошло, и канониры буров ниже пояса щеголяли в чем попало.
Российский военный агент на юге Африки, полковник В. И. Ромейко-Гурко в своем отчете, направленном в Генеральный штаб, отмечал:
«Обладая такими недостатками, при наличии коих всякая другая европейская постоянная армия давно бы рассыпалась и прекратила свое существование, как-то: полный недостаток организации, отсутствие представления о воинской дисциплине, полное неумение, а отчасти и нежелание подчиняться приказаниям и требованиям начальника, а следовательно, и неспособность не только к сколько-нибудь сложному маневрированию, но и вообще к активным действиям в сфере влияния боевых столкновений, – войска рядом с этим обладали качествами, которые лишь в малой степени присущи постоянным войскам и которые оказали им незаменимые услуги.
Начать с того, что отсутствие всякого наружного порядка для них дело обычное; издавна привыкли они, не дожидаясь приказаний, сами разбираться в окружающем их хаосе, сами находить исход из него.
К положительным качествам и свойствам буров надо отнести: большую выносливость и неприхотливость, если того требуют обстоятельства; способность совершать большие переходы, не подрывая сил конского состава; знание местности и умение ориентироваться на незнакомой местности; прекрасное владение ручным огнестрельным оружием; внимательное отношение к окружающей обстановке в бою и по большей части правильная, хотя и своеобразная, оценка ее и, как следствие этого, умение обходиться без указаний начальников.
Всякий бур даже гордится и хвастается тем, что «в бою всякий сам себе офицер», и если, с одной стороны, это приводило к тому, что люди отказывались исполнять приказания начальников, то, с другой – оно им помогало выходить из затруднительного положения, в крайности рассыпаясь почти поодиночке и становясь, таким образом, неуловимыми для противника, с тем чтобы через некоторое время снова собраться воедино.
Хладнокровие и спокойствие во всех случаях и при всякой обстановке – свойства, неоценимые для воина, предоставленного самому себе. Инстинктивно безотлагательно проводился за все время военных действий принцип: никогда не доводить боевых столкновений до такого момента, после которого может последовать тяжелое поражение, иначе говоря, всячески уклоняться от занесенного противником удара» [14].
Уже после начала военных действий, и по мере приобретения бурами опыта, стали происходить заметные изменения в тактике действий отрядов буров.
Европейские военные авторитеты долгое время терялись в догадках по поводу стойкой нелюбви буров к штыкам и штыковым атакам, на протяжении веков являвшихся неотъемлемым атрибутом всех военных конфликтов на территории Старого Света.
Другой российский офицер, непосредственно следивший за событиями англо-бурской войны – капитан М. А. фон Зигерн-Корн – в этой связи отмечал:
«Буры не имеют штыков. По крайней мере, в мою бытность в Трансваале их не было, да и не собирались их заводить, не придавая им никакого значения. А в атаку-то они ходили, хотя и редко.
После битвы под Спионскопом (25 января 1900 года), когда буры произвели несколько весьма смелых и удачных атак, атаки английских позиций бурами встречаются все чаще и чаще. Как же они обходились без холодного оружия? Этот вопрос меня очень интересовал, и мне, кажется, удалось его выяснить до некоторой степени.
Оказывается, что сам штурм производится, не торопясь, с заряженными ружьями наизготовку. Наступая спокойно густой цепью и стреляя навскидку, они не позволяют неприятелю, что называется, и носа высунуть.
Двигаясь необыкновенно медленно, они сохраняют дыхание и успевают на ходу и ружье зарядить. Добравшись до врага, они его попросту расстреливают в упор, а остатки доколачивают прикладами или берут в плен. Впрочем, выбор той или иной участи буры предоставляют неприятелю, который, как известно, охотнее выбирает плен.
Следовательно, если буры и не особенно часто атакуют, то объяснение этому надо искать, конечно, не в отсутствии холодного оружия, а в привычках охотника и в том своеобразном тактическом взгляде на войну, который у них выработался непрерывными войнами с малостойкими, но весьма подвижными чернокожими племенами.
Ближайшей и конечной целью войны они считают истребление врага. Из двух противников тот считается победителем, кто больше набил врагов, и чем больше набил, тем блестящее его победа. Когда же удобнее побольше настрелять неприятеля и себя лучше сохранить как не за закрытием, при обороне. Вот почему буры редко атакуют и редко преследуют отступающего».
Отсутствие в рядах буров профессиональных военных, имеющих представление об основах военной стратегии, с одной стороны, имело положительное значение – не придерживаясь устаревших канонов, они сумели тактически грамотно вести боевые действия против превосходящих сил противника и добиваться успеха. В то же время в стратегическом плане буры, безусловно, проигрывали англичанам.
Как отмечали по горячим следам офицеры французского генерального штаба, анализировавшие ход англо-бурской войны:
«Напрасно было бы искать в плане сосредоточения сил буров ясного понимания обстановки. Если кто-либо из начальников и был способен сознавать вполне все положение дел, то никто из них не имел возможности осуществить сосредоточение главных сил к наиболее важным пунктам, необходимое для выполнения какого-нибудь общего плана кампании.
Обе республики действовали, видимо, каждая в отдельности против общего врага и поэтому принимаемые ими меры клонились только к защите собственной территории.
Если между обеими республиками перед войной и состоялось какое-либо предварительное соглашение для совместных действий (чего мы незнаем), то, во всяком случае, оно осталось безрезультатным в отношении концентрирования сил и выразилось лишь в согласном преследовании второстепенных целей» [15].
По мнению европейских военных специалистов, меры, предпринятые бурскими республиками накануне войны, носили оборонительный характер, причем их руководство заботилось о защите только своей наиболее угрожаемой части территории.
Трансваальское правительство, не забыв еще события 1880 года, считало наиболее вероятным, что вторжение английских войск произойдет с территории Верхнего Наталя. Это предположение подтверждалось сосредоточением здесь большей части войск вероятного противника и переброской подкреплений из метрополии.
Поэтому первостепенной задачей армии Трансвааля становилась защита проходов в Дракенбергских горах, а целью сосредоточения буров у Мафекинга было опасение, что этот город может стать базой для наступления англичан.
Внимание руководства Оранжевой Республики было сосредоточено на городе Кимберли, являвшимся центром добычи алмазов. Здесь находился премьер-министр Капской колонии Сесил Родс, а город также мог стать отправным пунктом английского вторжения, поэтому главные силы армии республики расположились в этих местах.
Принимая решение о подобном расположении войск, как наиболее соответствующем примитивной организации вооруженных сил бурских республик, их руководители не могли не знать той исключительно благоприятной обстановки, в которой они находились в течение первых недель боевых действий.
Зная слабость английских гарнизонов в южно-африканских колониях и имея постоянные сведения о передвижениях частей британской армии и прибытии к ним подкреплений, военно-политическое руководство бурских республик посчитало необходимым перейти, не теряя драгоценного времени, к наступательным действиям с целью попытаться разгромить слабые английские гарнизоны до прибытия дополнительных контингентов из Великобритании.
Кроме того, предполагалось, что наступление буров вызовет восстание африканеров.
Учитывая все эти обстоятельства, руководители буров решили перейти в наступление по всей границе обеих республик, хотя оно, неизбежно, должно было привести к распылению и без того ограниченных сил буров.
Англичане
Поздней осенью 1899 года в портах Капской колонии царило оживление – почти ежедневно из метрополии прибывали военные транспорты с английскими войсками – британское правительство спешно наращивало группировку своих войск в Южной Африке в преддверии неизбежной войны с неуступчивыми бурами.
Хотя еще задолго до войны, в мае 1897 года, мобилизационный комитет Великобритании приступил к обсуждению вопроса о проведении мобилизации, им была допущена серьезная недооценка сил неприятеля, в силу чего предполагалось использовать для боевых действий против буров около 49 тысяч человек.
Однако к октябрю 1899 года в Южной Африке находилась примерно половина запланированного к развертыванию контингента – 24 тысячи британских солдат.
Согласно донесению российского военного агента в Лондоне полковника Ермолова:
«В субботу, 7 октября, английское военное министерство отдало специальный приказ по армии о призыве резервистов категорий А, В и С, всего в числе, не превышающем 25 000 человек…
Первый день мобилизации – сегодня; последний – 17-го, то есть резервисты должны прибыть к сборным пунктам между 9 и 17 октября. Таким образом, мобилизация неторопливая.
Всего будет отправлено (начиная с 21 октября), третьим пакетом подкреплений, 52 138 человек и 114 орудий, то есть пойдет 28 батальонов, восемь полков кавалерии, 19 батарей и разные инженерные, обозные, санитарные и иные части вспомогательного назначения. В это число войск подлежит включить те 1200 человек обозных войск, кои отплыли из Саутгемптона на «Braemar Castle» в прошлую пятницу.
Таким образом, уже было в Южной Африке или на пути туда войск первой и второй отправки, согласно моему последнему донесению: 16 с половиной батальонов, пять полков кавалерии, десять батарей (около 21 000 человек). Ныне отправляется: 28 батальонов, восемь полков кавалерии, 19 батарей (52 000). Всего, следовательно, будет: 44 с половиной батальона, 13 полков кавалерии, 29 батарей (около 73 000)».
В дальнейшем с Британских островов и из колоний на южноафриканский театр военных действий до осени 1900 года были направлены около 100 тысяч солдат и офицеров регулярной армии.
До конца военных действий на юг Африки прибыло еще более 100 тысяч солдат регулярной армии, 60 батальонов пехоты милиционных войск и другие подразделения.
Помимо этого, сюда же прибыли воинские части из Индии, Австралии, Новой Зеландии, Канады.
Военное министерство Великобритании накануне начала военных действий планировало развернуть в Южной Африке крупную группировку своих войск, имеющих следующую организацию:
Главнокомандующий – генерал Редверс Буллер (Sir Redverds Buller), начальник штаба – генерал Арчибальд Хантер (Sir Archibald Hunter). Под непосредственным начальством главнокомандующего развертывался 1-й армейский корпус (около 36 000 человек) в составе:
1-я пехотная дивизия – начальник генерал Метуэн (Lord Methuen): 1-я пехотная бригада генерал-майора Кольвиля (Colvile) (3-й батальон гвардейского гренадерского полка, 1-й и 2-й батальоны гвардейского Кольдстримского полка, 1-й батальон гвардейского Шотландского полка), 2-я пехотная бригада генерал-майора Хилдъярда (Hildyard) (2-й батальон Королевского Вест-Соррейского полка, 2-й батальон Девонширского полка, 2-й батальон Вест-Йоркширского полка, 2-й батальон Королевского Ист-Соррейского полка);
2-я пехотная дивизия – начальник генерал Клери (Sir F. Clery): 3-я Шотландская пехотная бригада генерал-майора Уошопа (Wauchope) (2-й батальон Королевских гайлендеров, 1-й батальон Шотландской легкой пехоты, 2-й батальон Сафордских гайлендеров, 1-й батальон Argyll and Sutherlander Highlanders), 4-я легкая пехотная бригада генерал-майора Литтлетона (Lyttleton) (2-й батальон Шотландских стрелков, 3-й батальон Королевского стрелкового корпуса, 1-й батальон Дургамской легкой пехоты, 1-й батальон стрелковой бригады);
3-я пехотная дивизия – начальник генерал Гатакр (Sir Gatacre): 5-я Ирландская пехотная бригада генерал-майора Фицруа-Гарт (Hart) (1-й батальон Королевских Инискиллингских фузилеров, 2-й батальон Королевских Ирландских стрелков, 1-й батальон Коннаут-Рейнджерский, 1-й батальон Королевских Дублинских фузилеров), 6-я фузилерская пехотная бригада генерал-майора Бартона (Barton) (2-й батальон Королевских фузилеров, 2-й батальон Королевских Шотландских фузилеров, 1-й батальон Королевских Уэльсских фузилеров, 2-й батальон Королевских Ирландских фузилеров);
кавалерийская дивизия (две кавалерийские бригады, всего – 5534 человека) – начальник генерал Френч [16]: 1-я кавалерийская бригада полковника Бабингтона (Babington) (6-й гвардейский драгунский полк, 10-й гусарский полк, 12-й уланский полк), 2-я кавалерийская бригада генерал-майора Брабадзона (1-й, 2-й и 6-й драгунские полки).
Генерал-лейтенант Редверс Буллер должен был прибыть в Капскую колонию только 31 октября 1899 года, всего несколькими днями раньше высадки основных сил 1-го армейского корпуса.
Для охраны путей сообщений (главным образом железных дорог) использовались войска генерала Форестер-Уокера (Forestier-Walker) (2-й батальон Нортумберлендских фузилеров, 2-й батальон Сомерсетской легкой пехоты, 2-й батальон легкой пехоты Герцога Кромвельского, 1-й батальон Уэльсского полка, 2-й батальон Нортамтонширского полка, 2-й батальон Шропширской легкой пехоты, 1-й батальон Гайлендеров Гордона) общей численностью около десяти тысяч человек.
На территории Наталя к началу боевых действий дислоцировались войска (Natal field force) под командованием генерала Вита (его вскоре сменил генерал-лейтенант Джордж Уайт) – 4-я пехотная дивизия полковника Пэнн-Саймонса, в состав которой входили: 7-я пехотная бригада полковника Говарда (1-й батальон Девонширского полка, 2-й батальон Гайлендеров Гордона, 1-й батальон Глочестерского полка, 1-й батальон Манчестерского полка) и 8-я пехотная бригада генерал-майора Юла (Yule) (1-й батальон Лейчестерского полка, 1-й батальон Королевских стрелков, 2-й батальон Королевских Дублинских фузилеров, 1-й батальон Королевских Ирландских фузилеров), четыре отдельных батальона и 3-я кавалерийская бригада полковника Броклурста (3-й гвардейский драгунский полк, 5-й уланский полк, 18-й и 19-й гусарские полки), всего около 13 000 человек.
Поскольку буры не стали дожидаться, пока англичане закончат все приготовления к войне, и первыми начали боевые действия, в результате вышеперечисленных мероприятий у границ бурских республик британскому командованию удалось сосредоточить лишь оборонительную (на момент начала войны) группировку своих войск – остальные были еще в пути.
Назначенный командующим британскими войсками в Натале генерал-лейтенант сэр Джордж Уайт (Sir George White), до этого служивший в Индии, доносил после прибытия в Южную Африку военному министру в Лондон:
«Высадившись 4 октября в Дурбане, я вступил в командование войсками в Натале и отправился прямо в Питермарицбург. Королевские и колониальные войска, находившиеся в Натале, были расположены следующим образом:
в Питермарицбурге – 1-й батальон Манчестерского полка с его ротой конной пехоты, 2-й батальон корпуса Королевских стрелков в Исткорте, отряд флотских волонтеров Наталя, отряд Королевских Натальских стрелков;
в Колензо – корпус Дурбанской легкой пехоты;
в Ледисмите – 5-й уланский полк, команда 19-го гусарского полка, группа из трех ездящих батарей, 10-я горная батарея, 23-я инженерная рота, 1-й батальон Девонширского полка, 1-й батальон Ливерпульского полка с его ротой конной пехоты, 26-й полевой госпиталь и отряды колониальных войск;
в Гленко – 18-й гусарский полк, группа ездящей артиллерии, 1-й батальон Лейчестерширского полка с его ротой конной пехоты, 1-й батальон корпуса Королевских стрелков с его ротой конной пехоты, 2-й батальон Королевских Дублинских фузилеров с его ротой конной пехоты, 6-й полевой ветеринарный госпиталь».
По мнению российского военного агента в Лондоне полковника Ермолова, этих войск было достаточно для обороны Наталя, но явно не хватало для защиты линий сообщения с Дурбаном в случае рейдов отрядов буров.
На территории Капской колонии летом 1899 года располагались пять пехотных батальонов (1-й батальон Нортумберлендского фузилерного полка, 1-й батальон Королевского Мюнстерского фузилерного полка, 1-й батальон Королевского Ланкаширского полка, 1-й батальон Королевского Ланкаширского полка, 2-й батальон Королевского Беркширского полка, 2-й батальон Йоркширской легкой пехоты), 9-й уланский полк, три ездящие батареи и две крепостные артиллерийские роты. В дальнейшем они были значительно усилены переброшенными из Англии и Индии войсками. Начальником войск в Капской колонии состоял генерал Форестер Уокер (Forestier-Walker).
Всего на территории Наталя и Капской колонии находилось 24746 солдат и офицеров регулярной британской армии.
Общее руководство британскими войсками на юге Африки было возложено на генерала Редверса Буллера (Redvers Buller), о котором полковник Ермолов сообщал в Петербург:
«Генерал Sir Redvers Buller долго был генерал-адъютантом армии. Африку знает хорошо; один из наиболее известных английских генералов; характером, приемами, силой воли, репутацией упорного и энергичного напоминает нашего генерала Гурко. Когда возник настоящий кризис, он согласился принять на себя ведение войны только под условием, чтобы ему дали то количество войск, которое он признает достаточным – 75 000».
Уже в ходе боевых действий, после ряда неудачных для английских войск сражений с бурами, британское правительство сменило командование своих войск в Южной Африке – новым главнокомандующим стал фельдмаршал Робертс, а начальником его штаба назначен генерал Китченер [17].
В вышедшей еще в период англо-бурской войны в Санкт-Петербурге книге А. Виноградского давалась следующая характеристика высшему командованию британской армии:
«Главнокомандующий всеми войсками в Южной Африке Фельдмаршал Робертс. Лорд Фредерик Слей-Робертс поступил на службу в 1851 году и в 1857 году отличился во время восстания сипаев в Индии, где и служил очень долго впоследствии как офицер генерального штаба. После него он участвовал в шести походах, за заслуги в Афганской войне 1878–80 гг., где командовал корпусом, освободившим Кандагар, получил титул лорда Кандагарского. В 1881 году начальствовал английскими войсками в Натале, в 1885 году в Малайе, в 1893 году в Индии, в 1895 году в Ирландии, стал фельдмаршалом. Его военная репутация создалась в 80-е гг. и нынешнюю войну он проделал, будучи 68 лет от роду. Он строг с войсками, но добр, справедлив, относится к ним отечески и потому очень любим и популярен в армии.
Генерал Китченер. Вступил на службу в 1871 году. До 1883 года находился в Египте. Незнатного происхождения, он обязан своим служебным успехом только своим дарованиям. Железная воля, неутомимость, настойчивость, омрачаемые, к сожалению, бессердечием, перетекающим подчас в жестокость, отличительные черты его характера. Его слава создалась отличной подготовкой и исполнением египетского похода 1896–98 гг., закончившегося победой под Омдурманом. Здесь он приобрел известность как хороший организатор и администратор. Это побудило назначить его начальником штаба к Робертсу. Несмотря на противодействие высших военных чинов, недолюбливавших его за незнатное происхождение. В 1900 году ему не было еще 50-ти лет.
Генерал Буллер. Считался самым выдающимся боевым генералом в Англии после лорда Робертса. Участвовал в экспедиции против зулусов в 1878–79 гг., где имел случай ознакомиться с условиями ведения войны в Южной Африке, а позже отличился в сражении под Эль-Кебиром в 1882 году. Затем служил одно время в разведочном бюро, был сотрудником лорда Уольслея и участвовал в 80-х годах в нескольких экспедициях в глубь Африки. В генерал-лейтенанты произведен в 1891 году и в 1899 году осенью назначен командующим всеми войсками в Южной Африке, должность которого удерживал за собой до назначения Фельдмаршала Робертса главнокомандующим» [18].
Накануне начала боевых действий расположение британских войск на южноафриканском театре военных действий было следующим: в городах Кимберли и Мафекинг – гарнизоны, состоящие главным образом из иррегулярных войск (не случайно, уже после начала войны, на защиту Мафекинга из Родезии срочно отправился полковник Баден-Пауэлл (Baden-Powell) с полком, только что им сформированным); в северной части Капской колонии – занятые небольшими подразделениями железнодорожные узлы; главные силы дислоцированы в Верхнем Натале с центром в Ледисмите. Основные запасы продовольствия были сосредоточены в трех пунктах на границах Трансвааля, где предполагалось сосредоточение войск.
О том, что представляли собой внешне британские солдаты и офицеры, можно судить по донесению полковника российского Генерального штаба Стаховича, ставшего непосредственным свидетелем боевых действий на юге Африки:
«Нижний чин носит: фланелевую рубаху, шерстяные носки, фланелевый набрюшник; мундир и брюки из весьма плотной отличного качества бумажной материи цвета хаки (слово khaaky по-индустански значит грязный), то есть серовато-желтого.
Покрой мундира весьма практичен: широкий (можно поддеть фуфайку), однобортный (пять пуговиц), почти без талии, длиной на четыре с половиной вершка ниже талии; имеются на груди два наружных больших и весьма удобных кармана (покрой офицерского мундира совершенно тот же, но наружных карманов четыре; большое количество поместительных карманов – большое удобство в походе); материя офицерского мундира большей частью очень тонкая шерстяная; вместо длинных брюк – рейтузы из очень прочной шерстяной материи.
Брюки на выпуске, но во время похода нога от щиколотки до колена бинтуется фланелевыми бинтами (не нахожу это удобным, хотя, конечно, это значительно легче нашего высокого сапога); башмаки из нечерненной кожи, со шнуровкой, весьма прочной работы.
Заслуживает особого внимания цвет обмундирования: я совершенно уверен, что нет другого цвета, более трудноразличаемого издали, чем серовато-желтый (по крайней мере при колоритах, существующих в Южной Африке); в смысле опрятности он тоже не оставляет желать ничего лучшего – пыль, грязь, пятна на нем почти не заметны. Преимущества цвета хаки особенно рельефны, когда сравнивать его с белым (наша рубаха и китель).
Головной убор – каска из пробочного вещества, очень прочного, легкого и эластичного, обтянутая такой же материей, что и мундир; для вентиляции наверху устроены три отверстия, а внизу воздух проходит между наружной оболочкой каски и тем кожаным кругом, который примыкает к голове. Каска легка, свежа и отлично предохраняет глаза и затылок от солнца.
Вообще обмундирование солдата надо признать вполне удобным и отлично приспособленным к климату» [19].
Обмундирование солдат и офицеров британской армии стало образцом для подражания всем армиям Европы еще на долгие годы после окончания англо-бурской войны. Даже классический военный мундир британского покроя – его до сих пор носят военные многих стран мира – получил собственное имя по фамилии участника войны – генерала Френча. Во френчи цвета хаки очень скоро стали переодеваться все европейское военное сословие, а в ботинках с обмотками советские солдаты брали Берлин в 1945 году.
Как видим, Великобритания в течение всего XX века была главным законодателем военной моды и основоположником стиля «милитэри».
При ведении боевых действий в Южной Африке английские солдаты были, как правило, вооружены магазинными винтовками Ли-Метфорд, имея с собой по 150 патронов к ней (100 – в сумках на поясном ремне, а 50 – в карманах) и штык в ножнах на поясном ремне.
Винтовка Ли-Метфорд Мк1 калибра 7,69 мм с магазином, вмещавшим восемь патронов (располагались в два ряда), была принята на вооружение британской армии в 1889 году. В 1892 году появилась ее модификация, имевшая уже десятизарядный двухрядный магазин. Прицельная дальность стрельбы составляла около 2000 метров. Патроны снаряжались бездымным кордитным порохом.
Офицеры британской армии в качестве личного оружия имели револьверы Веблей и Смит-Вессон.
Подразделения британской армии к моменту начала войны имели на вооружении большое количество станковых пулеметов Максим, которые широко применялись во время боевых действий на южноафриканском театре военных действий. Использовались в боях и станковые пулеметы Кольт на высоких колесных лафетах.
Батареи корпусной артиллерии имели на вооружении 12 и 15-фунтовые пушки, а также пятидюймовые мортиры.
Дивизионная артиллерия была представлена тремя батареями 15-фунтовых пушек (в составе каждой пехотной дивизии). В составе кавалерийских батарей имелась конная артиллерийская батарея.
Основным орудием дивизионной артиллерии британских войск была 15-фунтовая пушка (калибром 76,2 мм), весившая около 970 кг. Основным типом боеприпасов к ней служили шрапнельные снаряды весом 6,4 кг. Начальная скорость снаряда составляла 480 м/с при скорострельности 5 выстрелов в минуту. 12-фунтовая пушка (калибр 76,2 мм) весила 811 кг. В боях на юге Африки также использовались 12-фунтовые и 4,7-дюймовые скорострельные морские пушки.
Помимо полевых орудий, на вооружении английской армии имелись 5-дюймовые мортиры, осадные 4 и 5-дюймовые орудия, 6-дюймовые мортиры.
Для связи британские войска использовали телеграф (в 1-м армейском корпусе имелся телеграфный дивизион), поэтому буры постоянно старались нарушить линии связи противника. Для разведки и корректировки артиллерийского огня англичане широко применяли воздушные шары, которые организационно были сведены в воздухоплавательные отделения (в составе 1-го армейского корпуса их было два).
Основным тактическим соединением британской армии в период англо-бурской войны были пехотные дивизии, имевшие в своем составе, как правило, штаб, две пехотные бригады, кавалерийский эскадрон, группу ездящей артиллерии (три батареи по шесть орудий, всего 18 пушек), полевую инженерную роту, полевой госпиталь, муниционную колонну и обозную роту.
Пехотная бригада состояла из четырех батальонов пехоты, полевого госпиталя, роты носильщиков и продовольственной колонны.
Сражавшаяся на юге Африки кавалерийская дивизия генерала Френча имела в своем составе две кавалерийские бригады (по три кавалерийских полка и батальону конной пехоты в каждой). Среди кавалерийских полков были драгунские, гусарские и уланские полки.
Уже в ходе войны в составе британских войск появились бригады конной пехоты, созданные по примеру «коммандо» буров и призванные повысить мобильность частей английской армии.
Кроме того, из моряков британских кораблей была сформирована так называемая морская бригада, имевшая на вооружении артиллерийские орудия, снятые с боевых кораблей.
При совершении маршей английский солдат имел при себе хлопчатобумажный вещевой мешок, в котором нес продовольствие (полтора фунта сухарей, кофе, чай, сахар, соль, перец, рис – общим весом полфунта, неприкосновенный запас – банка мясных консервов), запас белья (носки, полотенце, ночной колпак(!), вторая фланелевая рубаха), ложку, вилку и ножик, а также жестяную флягу для воды в чехле, малую лопатку. На спине переносилось кругло свернутое одеяло.
На каждые 16 человек полагалась круглая палатка, перевозившаяся на повозке в обозе. Каждый пехотный батальон имел семь повозок грузоподъемностью более тонны, запряженных десятью мулами каждая. На них перевозился двухдневный запас продовольствия и фуража, имущество полковой канцелярии, личные вещи офицеров (но не более 16 килограммов на каждого), ротное имущество, шанцевый инструмент.
Кроме того, на батальон полагались две водяные бочки, запряженные шестью мулами каждая. Для перевозки боеприпасов имелись двухколесные (четыре на пехотный батальон) и четырехколесные (три на кавалерийский полк) патронные ящики.
Британские кавалеристы, в отличие от пехоты, имели вязаные подштанники, наплечники из стальной сетки (для защиты от сабельных ударов) – но от них вскоре отказались, поскольку буры не имели шашек и до сабельных боев дело не дошло. Патроны (до 80) размещались в чрезплечных патронных перевязях, на поясной портупее крепилась сабля. Уланы и драгуны, кроме того, имели еще пики.
Остальное имущество размещалось в вещевом мешке и седельном вьюке.
Иногда, для обеспечения маневренности или в силу других обстоятельств (речь о них впереди), от части обоза отказывались, беря с собой только самое необходимое.
Надо заметить, что английская кавалерия в ходе англо-бурской войны ничем себя не проявила. В большинстве сражений с ее участием она играла второстепенную роль, чаще всего ограничиваясь ролью пассивных наблюдателей, хотя британские генералы и пытались использовать ее для обхода и окружения войск противника.
Однако по причине малопригодного для действий больших масс кавалерии рельефа местности, нерешительности кавалерийских командиров (речь об этом впереди) это удавалось ей крайне редко. Война на юге Африки показала, что время кавалерийских атак уходит в прошлое – пулеметы и магазинные винтовки не оставляли шансов на поле боя лихим гусарам и драгунам Ее Величества.
Основным тактическим приемом британской пехоты на начальном периоде англо-бурской войны была фронтальная атака позиций противника в сомкнутом строю, при поддержке артиллерии, переходящая в штыковой бой, как требовали воинские уставы того времени.
Однако в первых же боях с бурами выяснилось, что те не желают воевать по классическим правилам, предпочитая расстреливать из укрытий атакующих солдат, а если те приблизятся вплотную к ним, немедленно отходить, ни в коем случае не вступая в штыковой бой.
Поэтому очень скоро объективным наблюдателям стала очевидной устарелость тактических приемов английской армии в наступательном бою – огневой подготовки атаки с близкого расстояния и последующей атаки пехоты в сомкнутом строю.
Как оказалось, они были малоэффективны против применявшегося бурами рассыпного строя, а английские солдаты были обучены лишь залповому огню, а не прицельной стрельбе.
Прекрасная огневая подготовка (а все они были охотниками с многолетним опытом) позволяла бурам, не вступая в ближний бой, наносить противнику максимальный урон при минимальных собственных потерях. Если англичанам и удавалось добиться победы, то только за счет многократного численного превосходства.
Только через несколько месяцев после начала войны британская пехота стала использовать разомкнутый строй на поле боя, атаку стрелковыми цепями при интенсивном огневом воздействии на противника.
Буры
К началу войны с Британской империей обе бурские республики – Оранжевая и Трансвааль – практически не имели регулярной армии, за исключением небольших постоянных артиллерийских частей (так называемых корпусов государственной артиллерии). Их вооруженные силы представляли собой своеобразное народное ополчение с выборной системой командного состава.
В Трансваале по закону, принятому в 1898 году, каждый гражданин (а ими были лишь потомки голландских переселенцев) в возрасте от 16 до 60 лет должен был в случае войны браться за оружие.
Вся территория Трансвааля в мирное время была разделена на 17 округов (Оранжевая Республика – на 14), подразделяющихся, в свою очередь, на участки. Во главе каждого округа стоял выборный военный руководитель – коммандант, которому подчинялись также избираемые гражданами фельдкорнеты.
В случае войны каждый округ должен был выставить «коммандо» – основную тактическую и организационную единицу армии буров, носящую наименование своего округа. По своим возможностям и численности коммандо представляли собой аналог батальона европейских армий, подразделяясь, в свою очередь, на фельдкорнетства (аналог роты).
Главнокомандующий армией Трансвааля в мирное время избирался на десять лет простым большинством голосов коммандантов, при нем также существовал военный совет, решения которого, однако, не имели для него обязательной силы.
Общая численность объединенных вооруженных сил бурских республик к началу войны оценивалась англичанами в 45 тысяч человек. По другим данным, их армия достигала 57–58 тысяч человек плюс европейские добровольцы, прибывшие уже в ходе военных действий.
По сообщению правительств Оранжевой Республики и Трансвааля, максимальное количество солдат, которое могли выставить при мобилизации буры, не превышало 47 тысяч человек. Однако, хотя все буры, способные носить оружие, и были призваны с началом войны в ряды армии, их общая численность никогда не достигала вышеуказанной цифры.
По мнению корреспондента американской газеты «New York World», непосредственно наблюдавшего за ходом боевых действий на юге Африки, «в действительности число вооруженных буров никогда не превышало 30 000 человек, а из этого числа ни разу не участвовало в сражении более половины».
Видимо, сами руководители буров с трудом представляли, сколько же у них в подчинении солдат, поскольку численность армии буров постоянно колебалась: десять процентов из каждой коммандо постоянно находилось в увольнении, еще столько же – в самовольных отлучках.
Даже когда в начале декабря 1899 года правительство Трансвааля решило сделать всем военнослужащим подарки к Рождеству и приказало командирам предоставить точные списки людей из их коммандо (по донесениям, полученным из войск, в наличии оказалось 28 тысяч человек), а затем разослало подарки всем бюргерам, находившимся в строю, две тысячи из них так никому и не вручили, поскольку их не было в строю по причине самовольных отлучек и дезертирства.
И в дальнейшем численность армии буров никогда не превышала 30 тысяч человек. К тому же, из-за потерь в боях и начавшегося в период британского наступления массового дезертирства, количество сражавшихся под знаменами бурских республик постоянно сокращалось.
Особенностью англо-бурской войны стало наличие в армии буров довольно значительного числа иностранных добровольцев, прибывших на юг Африки помочь местным жителям отстоять свободу и независимость. Среди них было много профессиональных военных, а один из них – французский полковник Вильбоа-Морель – 17 марта 1900 года даже был произведен в бригадные генералы армии буров. Он объединил под своим командованием отряды добровольцев (в так называемый европейский легион), однако, после его гибели в бою под Босгофом, они вновь стали действовать самостоятельно.
Сменивший генерала Вильбоа-Мореля на посту командира легиона российский полковник Е. Я. Максимов не имел такого авторитета, как его предшественник, поэтому между командирами отрядов вскоре возникли серьезные разногласия, приведшие к тому, что Максимов отказался от должности командира легиона, а сам он фактически распался.
Максимов вскоре возглавил объединенный русско-голландский отряд, участвовавший в нескольких сражениях с британскими войсками, пока в мае 1900 года в сражении при Ветривере он не был практически полностью уничтожен.
Среди добровольцев были представители многих народов, но большинство составляли голландцы (около 650 человек), французы (400), немцы (550), американцы (300), итальянцы (200), шведы (150) и люто ненавидевшие Великобританию ирландцы (200). Имелись в армии буров и добровольцы из России – более 200 человек в разные периоды войны сражалось против британских войск.
Всего во время войны на стороне буров действовали 13 иностранных добровольческих отрядов. Первые четыре отряда были сформированы из числа иностранцев, проживавших в республике Трансвааль до начала войны: голландский отряд в составе 120 человек, немецкий отряд численностью в 200 человек во главе с полковником Адольфом Шилем, скандинавский отряд из 40 человек и так называемая «Ирландская бригада» из 150 человек, которой командовал отставной полковник армии США Блэк.
Голландский и немецкий отряды просуществовали недолго: в сражении при Эландслааге 21 октября 1899 года они были практически полностью уничтожены, а оставшиеся в живых добровольцы влились в другие отряды. Скандинавский отряд понес большие потери под Маггерсфонтейном в декабре 1899 года, после чего был расформирован.
Более счастливая судьба была у «Ирландской бригады» – в первые месяцы войны она участвовала в осаде Ледисмита, затем вела бои на территории Оранжевой Республики. После того как англичане оккупировали ее, бойцы бригады влились в партизанские отряды буров, где сражались вплоть до окончания боевых действий.
Около трех тысяч иностранных добровольцев, участвовавших в войне на стороне буров, не смогли оказать серьезного воздействия на ход боевых действий, тем не менее одним своим присутствием они символизировали международную поддержку бурских республик, поднимая боевой дух соратников по оружию.
Многочисленные иностранные наблюдатели и добровольцы как один отмечали высокие боевые качества буров. В частности, в изданной в 1901 году в Санкт-Петербурге книге А. Виноградского «Англо-бурская война в Южной Африке» констатировалось:
«Бур сам по себе представляет отличный боевой материал. Занимаясь с самого детства охотой, он делается превосходным стрелком и неутомимым наездником, для которого суточный переход в 70–80 верст ничего не значит. Жизнь в поле, постоянная борьба с дикими туземными племенами издавна выработали в нем неоцененные для каждого солдата качества – перенесение тягостей и лишений похода, храбрость, хладнокровие, умение отлично ориентироваться и применяться к местности и способность к разведывательной службе, в чем они очень напоминают наших казаков…
Для выполнения широких стратегических задач бурам недостает соответствующей военной организации и подготовки, познаний в военном искусстве (здесь можно поспорить с автором – при ведении боевых действий по всем канонам военного искусства у буров вообще не было бы никаких шансов в противостоянии с превосходящими силами противника – И. Д.)…
К отрицательной стороне их армии примешиваются слишком большая осторожность, выражающаяся в чрезмерно пассивном образе действий, и своеобразные взгляды на военное искусство, дающие разгадку некоторых странностей в течение нынешней войны. Они смотрят на войну как на некоторый вид спорта, где победа на стороне того, кто нанесет противнику урон, превосходящий собственный, благодаря чему достижение стратегических и тактических результатов отходит иной раз на задний план…
Дисциплина и внутренний порядок в том виде, к которому мы привыкли, не встречаются в республиканских войсках и заменяются патриотизмом, высокой религиозностью, развитостью чувства долга и уважением к старшим, проистекающим из патриархального строя жизни. Нахождение в одном отделении целиком некоторых семейств значительно содействует его внутренней сплоченности, чему благоприятствует вообще территориальный способ комплектования коммандо.
Эти светлые черты не исключают, однако, различных понятий, не вяжущихся с представлением о благоустроенной воинской силе. Например, бывает, что по воскресеньям более половины людей коммандо уходят к себе для домашних работ или просто повидать свое семейство, но за то нельзя упрекнуть бура, чтобы он не возвращался в срок. Перед началом боя все люди обсуждают с фельдкорнетом тактическую важность предстоящего действия и только в случае своего согласия приступают к его исполнению» [12].
К началу англо-бурской войны коммандант-генералом армии Трансвааля был вице-президент Петрус Якобус Жубер, а верховным главнокомандующим считался президент республики Крюгер. Во главе армии Оранжевой Республики стоял коммандант Пит Арнольдус Кронье.
Уже после начала войны, в 1900 году, принцип выборности командного состава в армии буров был отменен. Теперь коммандант-генерал получил право назначать коммандантов.
Комманданты, в свою очередь, назначали фельдкорнетов, а последние – корнетов. Была также введена плата солдатам действующей армии – 5 шиллингов в день.
Современники давали следующую характеристику вождям буров:
«Президент Павел Крюгер. Личность его настолько известна, что ограничимся краткими сведениями. Обладая глубоким умом и поразительной силой воли, он заслужил полное доверие сограждан, и с 1882 года постоянно избираем в президенты. Главными двигателями в жизни его служили всегда бескорыстная любовь к отечеству и религиозность, заставлявшая его черпать убеждения из Библии. Восторженность, убежденность речи дают ему сходство с ветхозаветным пророком и доставляют замечательное обаяние его личности.
Главнокомандующий соединенными армиями Питер Жубер. По происхождению он из крестьянского семейства, потомков французских эмигрантов, и война застала его 68 лет от роду. Боевой опыт приобретен им в войнах с туземцами, а затем в походах 1879–80 гг. против англичан и отражении отряда Джемсона в 1896 г. Посетив несколько раз Лондон, он имел возможность основательно изучить устройство британских вооруженных сил. Будучи главнокомандующим вооруженных сил Трансвааля и в мирное время, его деятельность коснулась главным образом организации призыва в случае войны, создании артиллерии и своевременной разработки в главных чертах плана на случай войны с Англией. Несмотря на преклонные года, силы ему не изменили еще в 1899 году и железная его воля и военный глазомер не ослабли.
Генерал Кронье. Молодой человек еще, он пользовался блестящей военной репутацией и популярностью за отражение Джельсоновского набега. Обладая большим умом и недюжинными-способностями, он заслуживает упрека в излишней самонадеянности» [13].
Понимая неизбежность войны с Англией, правительство президента Крюгера постоянно увеличивало государственные расходы на вооружение. Так, в 1897 году военные расходы составили гигантскую для бюджета Трансвааля сумму – 1 793 279 фунтов стерлингов при общих доходах государства в 4 480 217 фунтов. Еще раньше, в 1894 году, германской фирме Крупп и французской Шнейдер были заказаны магазинные винтовки, более 20 тысяч которых накануне войны были доставлены в Трансвааль через Мозамбик.
К началу войны на вооружении армии буров имелось около 40 000 винтовок Маузера образца 1893–95 годов, без штыков, немецкого производства. По мнению многих военных специалистов того времени, они значительно превосходили по своим баллистическим качествам английские ружья Ли-Метфорда, состоявшие на вооружении британских войск. Дальность прицельной стрельбы винтовок Маузер достигала 2000 м, а наличие пятизарядного магазина обеспечивало скорострельность 25 выстрелов в минуту.
Использование затвора, рукоять которого располагалась в задней части, позволяло быстро, не меняя положения винтовки и не сбивая прицела, переносить руку от спуска к затвору, что весьма положительно сказывалось на точности стрельбы, позволяя бурам наносить огромные потери противнику.
Винтовка Маузера была легче английской (4 кг против 4,365 кг), имела более высокую начальную скорость полета пули (710 м/с против 564) и большую точность стрельбы. К тому же патроны винтовок Маузер были снаряжены бездымным порохом, что позволяло стрелкам буров оставаться незамеченными неприятелем.
Боевое крещение на полях сражений англо-бурской войны прошел и ставший сверхпопулярным в нашей стране в годы гражданской войны немецкий 7,63-мм самозарядный пистолет Маузер К-96, с 1897 года серийно производившийся на оружейной фабрике братьев Вильгельма и Пауля Маузеров в Оберндорфе. В газетах того времени его часто называли «чудо-пистолет-карабин», поскольку дальность стрельбы из Маузера достигала одного километра(!). Другое дело, что на таком расстоянии рассеивание пуль по высоте достигала пяти метров, а по ширине – 4 м, так что попасть в цель было практически невозможно.
Однако на дистанции до 100 м, что было весьма неплохо для пистолетного огня, пули Маузера ложились в круг диаметром 30 сантиметров. Наличие десятизарядного магазина и использование деревянной кобуры в качестве приклада делали обладателя Маузера опасным противником на поле боя.
Артиллерийские орудия были представлены разношерстной компанией 155-мм осадных орудий, 120-мм полевых гаубиц в основном немецкого и французского производства, 75-мм скорострельных полевых орудий, 37-мм автоматических и горных скорострельных пушек того же калибра. Всего имелось 99 орудий, из которых около 80 относились к самым современным и превосходили по своим качествам английские.
Имелись у буров и пулеметы (в то время их чаще называли скорострельными орудиями Максима-Норденфельда) на высоких колесных лафетах, только-только ставшие поступать на вооружение европейских армий – 37 единиц. До начала войны удалось создать и значительные запасы боеприпасов – по 1138 снарядов на каждое артиллерийское орудие крупного калибра и 3124 – мелкого калибра.
После начала боевых действий и прекращения поставок вооружения из Европы (своя военная промышленность у буров отсутствовала), основным источником пополнения арсеналов буров стали трофеи, захваченные в боях у английских войск.
Современники отмечали, что у командования армии буров
«…заранее составленных инструкций и уставов не было, так же как и карт, к которым буры вообще неохотно прибегают и мало нуждаются благодаря своему превосходному знанию местности и ориентировке. Боевые приемы выработались у них в постоянных столкновениях с цветными племенами, от которых они переняли некоторые сноровки.
Замечательное искусство стрельбы, неоднократно дававшее им победу, в связи с отсутствием тактической подготовки к совокупным действиям и осторожностью, побуждает буров предпочитать оборону атаке. Неимение штыков и другого холодного оружия затрудняет им вступление в рукопашную схватку, так что вся сила сопротивления буров основывается исключительно на огневом действии.
В случае тактического наступления они грудь с грудью не сходятся, а, остановившись на близкой дистанции от противника, пытаются губительным огнем заставить его очистить позицию».
Единого обмундирования в армии буров не существовало – кто в чем приходил из дома, тот в этой же одежде и воевал, поэтому они больше напоминали партизанский отряд. Общей принадлежностью были шляпы, причиной чему были мода того времени и, главное, палящее африканское солнце.
Только артиллеристы в качестве единой формы имели широкополые шляпы одного фасона и серые мундиры с погонами. До форменных брюк дело не дошло, и канониры буров ниже пояса щеголяли в чем попало.
Российский военный агент на юге Африки, полковник В. И. Ромейко-Гурко в своем отчете, направленном в Генеральный штаб, отмечал:
«Обладая такими недостатками, при наличии коих всякая другая европейская постоянная армия давно бы рассыпалась и прекратила свое существование, как-то: полный недостаток организации, отсутствие представления о воинской дисциплине, полное неумение, а отчасти и нежелание подчиняться приказаниям и требованиям начальника, а следовательно, и неспособность не только к сколько-нибудь сложному маневрированию, но и вообще к активным действиям в сфере влияния боевых столкновений, – войска рядом с этим обладали качествами, которые лишь в малой степени присущи постоянным войскам и которые оказали им незаменимые услуги.
Начать с того, что отсутствие всякого наружного порядка для них дело обычное; издавна привыкли они, не дожидаясь приказаний, сами разбираться в окружающем их хаосе, сами находить исход из него.
К положительным качествам и свойствам буров надо отнести: большую выносливость и неприхотливость, если того требуют обстоятельства; способность совершать большие переходы, не подрывая сил конского состава; знание местности и умение ориентироваться на незнакомой местности; прекрасное владение ручным огнестрельным оружием; внимательное отношение к окружающей обстановке в бою и по большей части правильная, хотя и своеобразная, оценка ее и, как следствие этого, умение обходиться без указаний начальников.
Всякий бур даже гордится и хвастается тем, что «в бою всякий сам себе офицер», и если, с одной стороны, это приводило к тому, что люди отказывались исполнять приказания начальников, то, с другой – оно им помогало выходить из затруднительного положения, в крайности рассыпаясь почти поодиночке и становясь, таким образом, неуловимыми для противника, с тем чтобы через некоторое время снова собраться воедино.
Хладнокровие и спокойствие во всех случаях и при всякой обстановке – свойства, неоценимые для воина, предоставленного самому себе. Инстинктивно безотлагательно проводился за все время военных действий принцип: никогда не доводить боевых столкновений до такого момента, после которого может последовать тяжелое поражение, иначе говоря, всячески уклоняться от занесенного противником удара» [14].
Уже после начала военных действий, и по мере приобретения бурами опыта, стали происходить заметные изменения в тактике действий отрядов буров.
Европейские военные авторитеты долгое время терялись в догадках по поводу стойкой нелюбви буров к штыкам и штыковым атакам, на протяжении веков являвшихся неотъемлемым атрибутом всех военных конфликтов на территории Старого Света.
Другой российский офицер, непосредственно следивший за событиями англо-бурской войны – капитан М. А. фон Зигерн-Корн – в этой связи отмечал:
«Буры не имеют штыков. По крайней мере, в мою бытность в Трансваале их не было, да и не собирались их заводить, не придавая им никакого значения. А в атаку-то они ходили, хотя и редко.
После битвы под Спионскопом (25 января 1900 года), когда буры произвели несколько весьма смелых и удачных атак, атаки английских позиций бурами встречаются все чаще и чаще. Как же они обходились без холодного оружия? Этот вопрос меня очень интересовал, и мне, кажется, удалось его выяснить до некоторой степени.
Оказывается, что сам штурм производится, не торопясь, с заряженными ружьями наизготовку. Наступая спокойно густой цепью и стреляя навскидку, они не позволяют неприятелю, что называется, и носа высунуть.
Двигаясь необыкновенно медленно, они сохраняют дыхание и успевают на ходу и ружье зарядить. Добравшись до врага, они его попросту расстреливают в упор, а остатки доколачивают прикладами или берут в плен. Впрочем, выбор той или иной участи буры предоставляют неприятелю, который, как известно, охотнее выбирает плен.
Следовательно, если буры и не особенно часто атакуют, то объяснение этому надо искать, конечно, не в отсутствии холодного оружия, а в привычках охотника и в том своеобразном тактическом взгляде на войну, который у них выработался непрерывными войнами с малостойкими, но весьма подвижными чернокожими племенами.
Ближайшей и конечной целью войны они считают истребление врага. Из двух противников тот считается победителем, кто больше набил врагов, и чем больше набил, тем блестящее его победа. Когда же удобнее побольше настрелять неприятеля и себя лучше сохранить как не за закрытием, при обороне. Вот почему буры редко атакуют и редко преследуют отступающего».
Отсутствие в рядах буров профессиональных военных, имеющих представление об основах военной стратегии, с одной стороны, имело положительное значение – не придерживаясь устаревших канонов, они сумели тактически грамотно вести боевые действия против превосходящих сил противника и добиваться успеха. В то же время в стратегическом плане буры, безусловно, проигрывали англичанам.
Как отмечали по горячим следам офицеры французского генерального штаба, анализировавшие ход англо-бурской войны:
«Напрасно было бы искать в плане сосредоточения сил буров ясного понимания обстановки. Если кто-либо из начальников и был способен сознавать вполне все положение дел, то никто из них не имел возможности осуществить сосредоточение главных сил к наиболее важным пунктам, необходимое для выполнения какого-нибудь общего плана кампании.
Обе республики действовали, видимо, каждая в отдельности против общего врага и поэтому принимаемые ими меры клонились только к защите собственной территории.
Если между обеими республиками перед войной и состоялось какое-либо предварительное соглашение для совместных действий (чего мы незнаем), то, во всяком случае, оно осталось безрезультатным в отношении концентрирования сил и выразилось лишь в согласном преследовании второстепенных целей» [15].
По мнению европейских военных специалистов, меры, предпринятые бурскими республиками накануне войны, носили оборонительный характер, причем их руководство заботилось о защите только своей наиболее угрожаемой части территории.
Трансваальское правительство, не забыв еще события 1880 года, считало наиболее вероятным, что вторжение английских войск произойдет с территории Верхнего Наталя. Это предположение подтверждалось сосредоточением здесь большей части войск вероятного противника и переброской подкреплений из метрополии.
Поэтому первостепенной задачей армии Трансвааля становилась защита проходов в Дракенбергских горах, а целью сосредоточения буров у Мафекинга было опасение, что этот город может стать базой для наступления англичан.
Внимание руководства Оранжевой Республики было сосредоточено на городе Кимберли, являвшимся центром добычи алмазов. Здесь находился премьер-министр Капской колонии Сесил Родс, а город также мог стать отправным пунктом английского вторжения, поэтому главные силы армии республики расположились в этих местах.
Принимая решение о подобном расположении войск, как наиболее соответствующем примитивной организации вооруженных сил бурских республик, их руководители не могли не знать той исключительно благоприятной обстановки, в которой они находились в течение первых недель боевых действий.
Зная слабость английских гарнизонов в южно-африканских колониях и имея постоянные сведения о передвижениях частей британской армии и прибытии к ним подкреплений, военно-политическое руководство бурских республик посчитало необходимым перейти, не теряя драгоценного времени, к наступательным действиям с целью попытаться разгромить слабые английские гарнизоны до прибытия дополнительных контингентов из Великобритании.
Кроме того, предполагалось, что наступление буров вызовет восстание африканеров.
Учитывая все эти обстоятельства, руководители буров решили перейти в наступление по всей границе обеих республик, хотя оно, неизбежно, должно было привести к распылению и без того ограниченных сил буров.
Англичане
Поздней осенью 1899 года в портах Капской колонии царило оживление – почти ежедневно из метрополии прибывали военные транспорты с английскими войсками – британское правительство спешно наращивало группировку своих войск в Южной Африке в преддверии неизбежной войны с неуступчивыми бурами.
Хотя еще задолго до войны, в мае 1897 года, мобилизационный комитет Великобритании приступил к обсуждению вопроса о проведении мобилизации, им была допущена серьезная недооценка сил неприятеля, в силу чего предполагалось использовать для боевых действий против буров около 49 тысяч человек.
Однако к октябрю 1899 года в Южной Африке находилась примерно половина запланированного к развертыванию контингента – 24 тысячи британских солдат.
Согласно донесению российского военного агента в Лондоне полковника Ермолова:
«В субботу, 7 октября, английское военное министерство отдало специальный приказ по армии о призыве резервистов категорий А, В и С, всего в числе, не превышающем 25 000 человек…
Первый день мобилизации – сегодня; последний – 17-го, то есть резервисты должны прибыть к сборным пунктам между 9 и 17 октября. Таким образом, мобилизация неторопливая.
Всего будет отправлено (начиная с 21 октября), третьим пакетом подкреплений, 52 138 человек и 114 орудий, то есть пойдет 28 батальонов, восемь полков кавалерии, 19 батарей и разные инженерные, обозные, санитарные и иные части вспомогательного назначения. В это число войск подлежит включить те 1200 человек обозных войск, кои отплыли из Саутгемптона на «Braemar Castle» в прошлую пятницу.
Таким образом, уже было в Южной Африке или на пути туда войск первой и второй отправки, согласно моему последнему донесению: 16 с половиной батальонов, пять полков кавалерии, десять батарей (около 21 000 человек). Ныне отправляется: 28 батальонов, восемь полков кавалерии, 19 батарей (52 000). Всего, следовательно, будет: 44 с половиной батальона, 13 полков кавалерии, 29 батарей (около 73 000)».
В дальнейшем с Британских островов и из колоний на южноафриканский театр военных действий до осени 1900 года были направлены около 100 тысяч солдат и офицеров регулярной армии.
До конца военных действий на юг Африки прибыло еще более 100 тысяч солдат регулярной армии, 60 батальонов пехоты милиционных войск и другие подразделения.
Помимо этого, сюда же прибыли воинские части из Индии, Австралии, Новой Зеландии, Канады.
Военное министерство Великобритании накануне начала военных действий планировало развернуть в Южной Африке крупную группировку своих войск, имеющих следующую организацию:
Главнокомандующий – генерал Редверс Буллер (Sir Redverds Buller), начальник штаба – генерал Арчибальд Хантер (Sir Archibald Hunter). Под непосредственным начальством главнокомандующего развертывался 1-й армейский корпус (около 36 000 человек) в составе:
1-я пехотная дивизия – начальник генерал Метуэн (Lord Methuen): 1-я пехотная бригада генерал-майора Кольвиля (Colvile) (3-й батальон гвардейского гренадерского полка, 1-й и 2-й батальоны гвардейского Кольдстримского полка, 1-й батальон гвардейского Шотландского полка), 2-я пехотная бригада генерал-майора Хилдъярда (Hildyard) (2-й батальон Королевского Вест-Соррейского полка, 2-й батальон Девонширского полка, 2-й батальон Вест-Йоркширского полка, 2-й батальон Королевского Ист-Соррейского полка);
2-я пехотная дивизия – начальник генерал Клери (Sir F. Clery): 3-я Шотландская пехотная бригада генерал-майора Уошопа (Wauchope) (2-й батальон Королевских гайлендеров, 1-й батальон Шотландской легкой пехоты, 2-й батальон Сафордских гайлендеров, 1-й батальон Argyll and Sutherlander Highlanders), 4-я легкая пехотная бригада генерал-майора Литтлетона (Lyttleton) (2-й батальон Шотландских стрелков, 3-й батальон Королевского стрелкового корпуса, 1-й батальон Дургамской легкой пехоты, 1-й батальон стрелковой бригады);
3-я пехотная дивизия – начальник генерал Гатакр (Sir Gatacre): 5-я Ирландская пехотная бригада генерал-майора Фицруа-Гарт (Hart) (1-й батальон Королевских Инискиллингских фузилеров, 2-й батальон Королевских Ирландских стрелков, 1-й батальон Коннаут-Рейнджерский, 1-й батальон Королевских Дублинских фузилеров), 6-я фузилерская пехотная бригада генерал-майора Бартона (Barton) (2-й батальон Королевских фузилеров, 2-й батальон Королевских Шотландских фузилеров, 1-й батальон Королевских Уэльсских фузилеров, 2-й батальон Королевских Ирландских фузилеров);
кавалерийская дивизия (две кавалерийские бригады, всего – 5534 человека) – начальник генерал Френч [16]: 1-я кавалерийская бригада полковника Бабингтона (Babington) (6-й гвардейский драгунский полк, 10-й гусарский полк, 12-й уланский полк), 2-я кавалерийская бригада генерал-майора Брабадзона (1-й, 2-й и 6-й драгунские полки).
Генерал-лейтенант Редверс Буллер должен был прибыть в Капскую колонию только 31 октября 1899 года, всего несколькими днями раньше высадки основных сил 1-го армейского корпуса.
Для охраны путей сообщений (главным образом железных дорог) использовались войска генерала Форестер-Уокера (Forestier-Walker) (2-й батальон Нортумберлендских фузилеров, 2-й батальон Сомерсетской легкой пехоты, 2-й батальон легкой пехоты Герцога Кромвельского, 1-й батальон Уэльсского полка, 2-й батальон Нортамтонширского полка, 2-й батальон Шропширской легкой пехоты, 1-й батальон Гайлендеров Гордона) общей численностью около десяти тысяч человек.
На территории Наталя к началу боевых действий дислоцировались войска (Natal field force) под командованием генерала Вита (его вскоре сменил генерал-лейтенант Джордж Уайт) – 4-я пехотная дивизия полковника Пэнн-Саймонса, в состав которой входили: 7-я пехотная бригада полковника Говарда (1-й батальон Девонширского полка, 2-й батальон Гайлендеров Гордона, 1-й батальон Глочестерского полка, 1-й батальон Манчестерского полка) и 8-я пехотная бригада генерал-майора Юла (Yule) (1-й батальон Лейчестерского полка, 1-й батальон Королевских стрелков, 2-й батальон Королевских Дублинских фузилеров, 1-й батальон Королевских Ирландских фузилеров), четыре отдельных батальона и 3-я кавалерийская бригада полковника Броклурста (3-й гвардейский драгунский полк, 5-й уланский полк, 18-й и 19-й гусарские полки), всего около 13 000 человек.
Поскольку буры не стали дожидаться, пока англичане закончат все приготовления к войне, и первыми начали боевые действия, в результате вышеперечисленных мероприятий у границ бурских республик британскому командованию удалось сосредоточить лишь оборонительную (на момент начала войны) группировку своих войск – остальные были еще в пути.
Назначенный командующим британскими войсками в Натале генерал-лейтенант сэр Джордж Уайт (Sir George White), до этого служивший в Индии, доносил после прибытия в Южную Африку военному министру в Лондон:
«Высадившись 4 октября в Дурбане, я вступил в командование войсками в Натале и отправился прямо в Питермарицбург. Королевские и колониальные войска, находившиеся в Натале, были расположены следующим образом:
в Питермарицбурге – 1-й батальон Манчестерского полка с его ротой конной пехоты, 2-й батальон корпуса Королевских стрелков в Исткорте, отряд флотских волонтеров Наталя, отряд Королевских Натальских стрелков;
в Колензо – корпус Дурбанской легкой пехоты;
в Ледисмите – 5-й уланский полк, команда 19-го гусарского полка, группа из трех ездящих батарей, 10-я горная батарея, 23-я инженерная рота, 1-й батальон Девонширского полка, 1-й батальон Ливерпульского полка с его ротой конной пехоты, 26-й полевой госпиталь и отряды колониальных войск;
в Гленко – 18-й гусарский полк, группа ездящей артиллерии, 1-й батальон Лейчестерширского полка с его ротой конной пехоты, 1-й батальон корпуса Королевских стрелков с его ротой конной пехоты, 2-й батальон Королевских Дублинских фузилеров с его ротой конной пехоты, 6-й полевой ветеринарный госпиталь».
По мнению российского военного агента в Лондоне полковника Ермолова, этих войск было достаточно для обороны Наталя, но явно не хватало для защиты линий сообщения с Дурбаном в случае рейдов отрядов буров.
На территории Капской колонии летом 1899 года располагались пять пехотных батальонов (1-й батальон Нортумберлендского фузилерного полка, 1-й батальон Королевского Мюнстерского фузилерного полка, 1-й батальон Королевского Ланкаширского полка, 1-й батальон Королевского Ланкаширского полка, 2-й батальон Королевского Беркширского полка, 2-й батальон Йоркширской легкой пехоты), 9-й уланский полк, три ездящие батареи и две крепостные артиллерийские роты. В дальнейшем они были значительно усилены переброшенными из Англии и Индии войсками. Начальником войск в Капской колонии состоял генерал Форестер Уокер (Forestier-Walker).
Всего на территории Наталя и Капской колонии находилось 24746 солдат и офицеров регулярной британской армии.
Общее руководство британскими войсками на юге Африки было возложено на генерала Редверса Буллера (Redvers Buller), о котором полковник Ермолов сообщал в Петербург:
«Генерал Sir Redvers Buller долго был генерал-адъютантом армии. Африку знает хорошо; один из наиболее известных английских генералов; характером, приемами, силой воли, репутацией упорного и энергичного напоминает нашего генерала Гурко. Когда возник настоящий кризис, он согласился принять на себя ведение войны только под условием, чтобы ему дали то количество войск, которое он признает достаточным – 75 000».
Уже в ходе боевых действий, после ряда неудачных для английских войск сражений с бурами, британское правительство сменило командование своих войск в Южной Африке – новым главнокомандующим стал фельдмаршал Робертс, а начальником его штаба назначен генерал Китченер [17].
В вышедшей еще в период англо-бурской войны в Санкт-Петербурге книге А. Виноградского давалась следующая характеристика высшему командованию британской армии:
«Главнокомандующий всеми войсками в Южной Африке Фельдмаршал Робертс. Лорд Фредерик Слей-Робертс поступил на службу в 1851 году и в 1857 году отличился во время восстания сипаев в Индии, где и служил очень долго впоследствии как офицер генерального штаба. После него он участвовал в шести походах, за заслуги в Афганской войне 1878–80 гг., где командовал корпусом, освободившим Кандагар, получил титул лорда Кандагарского. В 1881 году начальствовал английскими войсками в Натале, в 1885 году в Малайе, в 1893 году в Индии, в 1895 году в Ирландии, стал фельдмаршалом. Его военная репутация создалась в 80-е гг. и нынешнюю войну он проделал, будучи 68 лет от роду. Он строг с войсками, но добр, справедлив, относится к ним отечески и потому очень любим и популярен в армии.
Генерал Китченер. Вступил на службу в 1871 году. До 1883 года находился в Египте. Незнатного происхождения, он обязан своим служебным успехом только своим дарованиям. Железная воля, неутомимость, настойчивость, омрачаемые, к сожалению, бессердечием, перетекающим подчас в жестокость, отличительные черты его характера. Его слава создалась отличной подготовкой и исполнением египетского похода 1896–98 гг., закончившегося победой под Омдурманом. Здесь он приобрел известность как хороший организатор и администратор. Это побудило назначить его начальником штаба к Робертсу. Несмотря на противодействие высших военных чинов, недолюбливавших его за незнатное происхождение. В 1900 году ему не было еще 50-ти лет.
Генерал Буллер. Считался самым выдающимся боевым генералом в Англии после лорда Робертса. Участвовал в экспедиции против зулусов в 1878–79 гг., где имел случай ознакомиться с условиями ведения войны в Южной Африке, а позже отличился в сражении под Эль-Кебиром в 1882 году. Затем служил одно время в разведочном бюро, был сотрудником лорда Уольслея и участвовал в 80-х годах в нескольких экспедициях в глубь Африки. В генерал-лейтенанты произведен в 1891 году и в 1899 году осенью назначен командующим всеми войсками в Южной Африке, должность которого удерживал за собой до назначения Фельдмаршала Робертса главнокомандующим» [18].
Накануне начала боевых действий расположение британских войск на южноафриканском театре военных действий было следующим: в городах Кимберли и Мафекинг – гарнизоны, состоящие главным образом из иррегулярных войск (не случайно, уже после начала войны, на защиту Мафекинга из Родезии срочно отправился полковник Баден-Пауэлл (Baden-Powell) с полком, только что им сформированным); в северной части Капской колонии – занятые небольшими подразделениями железнодорожные узлы; главные силы дислоцированы в Верхнем Натале с центром в Ледисмите. Основные запасы продовольствия были сосредоточены в трех пунктах на границах Трансвааля, где предполагалось сосредоточение войск.
О том, что представляли собой внешне британские солдаты и офицеры, можно судить по донесению полковника российского Генерального штаба Стаховича, ставшего непосредственным свидетелем боевых действий на юге Африки:
«Нижний чин носит: фланелевую рубаху, шерстяные носки, фланелевый набрюшник; мундир и брюки из весьма плотной отличного качества бумажной материи цвета хаки (слово khaaky по-индустански значит грязный), то есть серовато-желтого.
Покрой мундира весьма практичен: широкий (можно поддеть фуфайку), однобортный (пять пуговиц), почти без талии, длиной на четыре с половиной вершка ниже талии; имеются на груди два наружных больших и весьма удобных кармана (покрой офицерского мундира совершенно тот же, но наружных карманов четыре; большое количество поместительных карманов – большое удобство в походе); материя офицерского мундира большей частью очень тонкая шерстяная; вместо длинных брюк – рейтузы из очень прочной шерстяной материи.
Брюки на выпуске, но во время похода нога от щиколотки до колена бинтуется фланелевыми бинтами (не нахожу это удобным, хотя, конечно, это значительно легче нашего высокого сапога); башмаки из нечерненной кожи, со шнуровкой, весьма прочной работы.
Заслуживает особого внимания цвет обмундирования: я совершенно уверен, что нет другого цвета, более трудноразличаемого издали, чем серовато-желтый (по крайней мере при колоритах, существующих в Южной Африке); в смысле опрятности он тоже не оставляет желать ничего лучшего – пыль, грязь, пятна на нем почти не заметны. Преимущества цвета хаки особенно рельефны, когда сравнивать его с белым (наша рубаха и китель).
Головной убор – каска из пробочного вещества, очень прочного, легкого и эластичного, обтянутая такой же материей, что и мундир; для вентиляции наверху устроены три отверстия, а внизу воздух проходит между наружной оболочкой каски и тем кожаным кругом, который примыкает к голове. Каска легка, свежа и отлично предохраняет глаза и затылок от солнца.
Вообще обмундирование солдата надо признать вполне удобным и отлично приспособленным к климату» [19].
Обмундирование солдат и офицеров британской армии стало образцом для подражания всем армиям Европы еще на долгие годы после окончания англо-бурской войны. Даже классический военный мундир британского покроя – его до сих пор носят военные многих стран мира – получил собственное имя по фамилии участника войны – генерала Френча. Во френчи цвета хаки очень скоро стали переодеваться все европейское военное сословие, а в ботинках с обмотками советские солдаты брали Берлин в 1945 году.
Как видим, Великобритания в течение всего XX века была главным законодателем военной моды и основоположником стиля «милитэри».
При ведении боевых действий в Южной Африке английские солдаты были, как правило, вооружены магазинными винтовками Ли-Метфорд, имея с собой по 150 патронов к ней (100 – в сумках на поясном ремне, а 50 – в карманах) и штык в ножнах на поясном ремне.
Винтовка Ли-Метфорд Мк1 калибра 7,69 мм с магазином, вмещавшим восемь патронов (располагались в два ряда), была принята на вооружение британской армии в 1889 году. В 1892 году появилась ее модификация, имевшая уже десятизарядный двухрядный магазин. Прицельная дальность стрельбы составляла около 2000 метров. Патроны снаряжались бездымным кордитным порохом.
Офицеры британской армии в качестве личного оружия имели револьверы Веблей и Смит-Вессон.
Подразделения британской армии к моменту начала войны имели на вооружении большое количество станковых пулеметов Максим, которые широко применялись во время боевых действий на южноафриканском театре военных действий. Использовались в боях и станковые пулеметы Кольт на высоких колесных лафетах.
Батареи корпусной артиллерии имели на вооружении 12 и 15-фунтовые пушки, а также пятидюймовые мортиры.
Дивизионная артиллерия была представлена тремя батареями 15-фунтовых пушек (в составе каждой пехотной дивизии). В составе кавалерийских батарей имелась конная артиллерийская батарея.
Основным орудием дивизионной артиллерии британских войск была 15-фунтовая пушка (калибром 76,2 мм), весившая около 970 кг. Основным типом боеприпасов к ней служили шрапнельные снаряды весом 6,4 кг. Начальная скорость снаряда составляла 480 м/с при скорострельности 5 выстрелов в минуту. 12-фунтовая пушка (калибр 76,2 мм) весила 811 кг. В боях на юге Африки также использовались 12-фунтовые и 4,7-дюймовые скорострельные морские пушки.
Помимо полевых орудий, на вооружении английской армии имелись 5-дюймовые мортиры, осадные 4 и 5-дюймовые орудия, 6-дюймовые мортиры.
Для связи британские войска использовали телеграф (в 1-м армейском корпусе имелся телеграфный дивизион), поэтому буры постоянно старались нарушить линии связи противника. Для разведки и корректировки артиллерийского огня англичане широко применяли воздушные шары, которые организационно были сведены в воздухоплавательные отделения (в составе 1-го армейского корпуса их было два).
Основным тактическим соединением британской армии в период англо-бурской войны были пехотные дивизии, имевшие в своем составе, как правило, штаб, две пехотные бригады, кавалерийский эскадрон, группу ездящей артиллерии (три батареи по шесть орудий, всего 18 пушек), полевую инженерную роту, полевой госпиталь, муниционную колонну и обозную роту.
Пехотная бригада состояла из четырех батальонов пехоты, полевого госпиталя, роты носильщиков и продовольственной колонны.
Сражавшаяся на юге Африки кавалерийская дивизия генерала Френча имела в своем составе две кавалерийские бригады (по три кавалерийских полка и батальону конной пехоты в каждой). Среди кавалерийских полков были драгунские, гусарские и уланские полки.
Уже в ходе войны в составе британских войск появились бригады конной пехоты, созданные по примеру «коммандо» буров и призванные повысить мобильность частей английской армии.
Кроме того, из моряков британских кораблей была сформирована так называемая морская бригада, имевшая на вооружении артиллерийские орудия, снятые с боевых кораблей.
При совершении маршей английский солдат имел при себе хлопчатобумажный вещевой мешок, в котором нес продовольствие (полтора фунта сухарей, кофе, чай, сахар, соль, перец, рис – общим весом полфунта, неприкосновенный запас – банка мясных консервов), запас белья (носки, полотенце, ночной колпак(!), вторая фланелевая рубаха), ложку, вилку и ножик, а также жестяную флягу для воды в чехле, малую лопатку. На спине переносилось кругло свернутое одеяло.
На каждые 16 человек полагалась круглая палатка, перевозившаяся на повозке в обозе. Каждый пехотный батальон имел семь повозок грузоподъемностью более тонны, запряженных десятью мулами каждая. На них перевозился двухдневный запас продовольствия и фуража, имущество полковой канцелярии, личные вещи офицеров (но не более 16 килограммов на каждого), ротное имущество, шанцевый инструмент.
Кроме того, на батальон полагались две водяные бочки, запряженные шестью мулами каждая. Для перевозки боеприпасов имелись двухколесные (четыре на пехотный батальон) и четырехколесные (три на кавалерийский полк) патронные ящики.
Британские кавалеристы, в отличие от пехоты, имели вязаные подштанники, наплечники из стальной сетки (для защиты от сабельных ударов) – но от них вскоре отказались, поскольку буры не имели шашек и до сабельных боев дело не дошло. Патроны (до 80) размещались в чрезплечных патронных перевязях, на поясной портупее крепилась сабля. Уланы и драгуны, кроме того, имели еще пики.
Остальное имущество размещалось в вещевом мешке и седельном вьюке.
Иногда, для обеспечения маневренности или в силу других обстоятельств (речь о них впереди), от части обоза отказывались, беря с собой только самое необходимое.
Надо заметить, что английская кавалерия в ходе англо-бурской войны ничем себя не проявила. В большинстве сражений с ее участием она играла второстепенную роль, чаще всего ограничиваясь ролью пассивных наблюдателей, хотя британские генералы и пытались использовать ее для обхода и окружения войск противника.
Однако по причине малопригодного для действий больших масс кавалерии рельефа местности, нерешительности кавалерийских командиров (речь об этом впереди) это удавалось ей крайне редко. Война на юге Африки показала, что время кавалерийских атак уходит в прошлое – пулеметы и магазинные винтовки не оставляли шансов на поле боя лихим гусарам и драгунам Ее Величества.
Основным тактическим приемом британской пехоты на начальном периоде англо-бурской войны была фронтальная атака позиций противника в сомкнутом строю, при поддержке артиллерии, переходящая в штыковой бой, как требовали воинские уставы того времени.
Однако в первых же боях с бурами выяснилось, что те не желают воевать по классическим правилам, предпочитая расстреливать из укрытий атакующих солдат, а если те приблизятся вплотную к ним, немедленно отходить, ни в коем случае не вступая в штыковой бой.
Поэтому очень скоро объективным наблюдателям стала очевидной устарелость тактических приемов английской армии в наступательном бою – огневой подготовки атаки с близкого расстояния и последующей атаки пехоты в сомкнутом строю.
Как оказалось, они были малоэффективны против применявшегося бурами рассыпного строя, а английские солдаты были обучены лишь залповому огню, а не прицельной стрельбе.
Прекрасная огневая подготовка (а все они были охотниками с многолетним опытом) позволяла бурам, не вступая в ближний бой, наносить противнику максимальный урон при минимальных собственных потерях. Если англичанам и удавалось добиться победы, то только за счет многократного численного превосходства.
Только через несколько месяцев после начала войны британская пехота стала использовать разомкнутый строй на поле боя, атаку стрелковыми цепями при интенсивном огневом воздействии на противника.
Глава 2. Место действия
Основные события англо-бурской войны протекали на весьма специфическом южно-африканском театре военных действий, об особенностях которого российский военный агент в Лондоне Генерального штаба полковник Ермолов доносил своему петербургскому начальству 10 октября 1899 года, буквально за день до начала войны, следующее:
«Необходимо остановиться несколько на некоторых стратегических особенностях Южно-Африканского театра и на общей группировке сил постольку, поскольку она известна до сих пор.
Очевидно, что, прежде всего, приобретал большое значение северо-западный угол Наталя, где у Laings Neck колесная и железная дороги из Наталя в Йоганнесбург пересекают пограничные Дракенбергские горы. Laings Neck представляет особую пограничную позицию, выиграть которую для буров было бы весьма важно. Ввиду значения этой позиции пограничный трансваальский Volksrust представляется весьма важным в смысле ближайшего к границе Наталя пункта сосредоточения сил буров.
Здесь имеются отличные лагерные места: железная дорога из Йоганнесбурга служила бы для подвоза запасов изнутри страны, а степи, или фельды (вельд), к северу от Дракенбергского хребта по мере наступления дождей покрылись бы травой, что столь важно для буров в смысле фуражного довольствия для их лошадей.
Помимо Volksrust надлежало занять: Utrecht, откуда имеется дорога на натальский город Newcastle, а затем Vryheid, откуда, через Dundee и Rorkes Drift, идут дороги на Ladysmith. Очевидно, что занятие бурами этих трех пунктов: Volksrust, Utrecht, Vryheid – угрожало всему треугольнику Наталя, ограниченному Дракенбергским хребтом и течением реки Буффало.
Войска Оранжевой Республики могли угрожать этому треугольнику с запада, со стороны проходов Bothas, Reenen и др. Но у Оранжевой Республики войск (бюргеров) немного, и значительная часть их должна быть поглощена для наблюдения за грозными пограничными негрскими племенами basutos, коих насчитывается до 20 тысяч бойцов. Поэтому у Альбертины (у Harrismith) признается не более 3000 человек бюргеров Оранжевой Республики.
Что касается бюргеров Трансвааля, то силы их на линии Volksrust – Utrecht – Vryheid исчисляются различными корреспондентами различно – всего от 10 до 15 000. Считая, что их не боле 10 000, оказывается, что на линии Harrismith – Volksrust – Vryheid, дугообразно изгибающейся вокруг северо-западного исходящего угла Наталя длиной в 140 миль, имеется ныне от 13 000 до 15 000 готовых к переходу в наступление войск.
Расстояние от Дурбана (английская база) до Laings Neck – 300 миль (450 верст). Очевидно, что до прибытия подкреплений слабым английским силам в Натале (от 4 до 5000) было немыслимо выдвигаться далеко вперед и рисковать потерять сообщение. Поэтому генерал Symons, командовавший войсками в Натале до прибытия туда вновь назначенного Sir George White принял решение занять только Ледисмит (189 миль от Дурбана), имея авангард у Грейгсайд близ Гленко, в 45 милях от Ледисмита к северо-востоку.
Городок Ньюкастл ввиду ежеминутно ожидаемого движения вперед буров решено было предоставить неприятелю без боя. Позиции у Ледисмита и Грейгсайда заняты довольно прочно и укреплены. В таком положении англичане на прошлой неделе тревожно ожидали наступления буров. Но буры не двинулись (они перешли в наступление на следующий день. – И. Д.).
А теперь уже прибывают один за другим транспорты из Индии: 3 октября прибыла полевая батарея; 5-го прибыли два батальона, полк кавалерии и еще батарея; на этих днях соберется у Дурбана весь индийский контингент: положение англичан ежечасно улучшается. Вдоль западной границы отряды:
Все стратегическое значение западной границы Оранжевой Республики и Трансвааля заключается в том, что вдоль нее проходит означенная железнодорожная линия. Здесь главнейшие пункты сосредоточения буров суть:
а) против Кимберли, у Бошоф в 30 милях от Кимберли (значение Кимберли – богатейшие алмазные копи).
б) против Мафекинга; у Рамаслабама и Руигронд англичане наскоро укрепили Кимберли и Мафекинг и расположили мелкие отряды: у Де-Аар, у мостов через Оранжевую реку, у Фотин Стримс, у Кимберли, у Мафекинг, у Лобатси и еще далее к северу, по границе Родезии. Но здесь, кроме мелких рейдов, серьезных операций ожидать нельзя.
Итак, видно, что англичане до прибытия подкреплений занимают в настоящее время всюду строго оборонительное положение, ежечасно делающееся более и более прочным. Им угрожает потеря Лэйнс Нек, Ньюкастла, может быть, Ледисмита и прорыв сообщений с Дурбаном, а на западной границе может быть прорвана их железнодорожная линия.
Первый успех буров имел бы огромное нравственное значение (рассказывают, что черные – матабелы, басуто и др. гадали об исходе войны и гадания их указывали, что победителями будут буры). Но буры до сих пор продолжают стоять.
А между тем 21 октября начнется отправка из Англии огромной флотилии из 90–100 транспортов, имеющих поднять 53 000 человек с 114 орудиями. Для конвоирования этой флотилии будет сформирована в Портсмуте особая летучая эскадра».
Наблюдая за событиями на юге Африки из далекого Лондона, полковник Ермолов довольно высоко оценивал шансы буров на победу в случае их активных наступательных действий, использования сложившегося к началу боевых действий численного превосходства над противником.
Однако недаром так часто он упоминает нерешительность и пассивность командования буров, ставшую, как показали дальнейшие события, для них роковой.
Глава 3 Начало
Срок ультиматума правительства Трансвааля Великобритании от 9 октября истекал через два дня – 11 октября в пять часов вечера. Поскольку британское правительство, как уже отмечалось выше, решительно отвергло требования буров, 12 октября они перешли в наступление одновременно по всей границе. В тот же день был взорван железнодорожный мост на реке Моддер, к югу от Кимберли, а на следующий день коммандо буров овладели железнодорожной станцией в 50 милях к северу от Кимберли, попутно пустив под откос блиндированный поезд (бронепоезд, или, по российской терминологии того времени, – «панцирный поезд») англичан у Крааипана.
По свидетельству очевидца, дело происходило следующим образом:
«В ночь на 13 октября буры западного отряда атаковали блиндированный поезд, то есть такой поезд, вагоны которого обшиты броней, с двумя орудиями и артиллерийским отделением. Англичане знали, что неприятель угрожает железнодорожной линии со всех сторон. При виде неприятеля англичане могли бы дать задний ход и тем спаслись бы; но они ринулись через линию буров, и прежде чем они достигли их, поезд сошел с рельсов.
В ту же минуту буры открыли огонь из орудий; англичане не могли отвечать на этот огонь, так как при сходе поезда с рельсов их орудия опрокинулись. В таком положении англичанам, осыпаемым снарядами и пулями, осталось только сдаться в плен».
Предложенный генералом Жубером план боевых действий объединенной армии буров предусматривал концентрическое наступление девятью колоннами на Наталь, пользуясь временным превосходством в силах над противником. Командование буров надеялось использовать имеющееся у него численное превосходство для достижения в кратчайшие сроки решительной победы в Натале.
Надо заметить, что в отечественной литературе долгие годы утверждалось, что войну начали англичане. Так, вышедший в свет в 1981 году генштабовский труд «Локальные войны: История и современность» сообщал читателям:
«Англия пошла на прямую агрессию в Трансвааль и Оранжевую Республику. Предлогом для нападения она избрала отказ правительства бурских республик предоставить английским золотоискателям полные политические права».
В действительности же первыми открыли огонь буры; другое дело, что англичане фактически вынудили их сделать это.
На южной границе Оранжевой Республики отряды буров, до этого стоявшие у Спрингфонтейна, переправившись через реку Оранжевую, вторглись в северный округ Капской колонии и тремя колоннами двинулись на Де-Аар (на западе), Миддельбург (в центре) и Квинстаун (на востоке).
Основные же силы армии буров под командованием коммандант-генерала Петруса Жубера еще до начала боевых действий были сосредоточены у Зандспруйта. Около шести тысяч буров наблюдали за бродами на реке Буффало и контролировали проходы в Дракенбергских горах.
12 октября 1899 года отряды буров перешли границу. Колонна главных сил, которой командовал генерал Жубер, через Карлстоун вторглась в Верхний Наталь, откуда двинулась в Ньюкастл. Авангард буров, численностью до тысячи человек, 16 октября появился у Ньюкастла, а их патрули достигли Ингаганы и Даннгаузера. Одновременно два отряда, прикрывавшие фланги, через горные проходы у Ваккерстроома и перевала Бота также вышли к Ньюкастлу. Таким образом, здесь к 17 октября сосредоточились основные силы армии генерала Жубера.
Пока войска Петруса Жубера шли к Гленко, другой отряд буров, в который помимо коммандо Иоганнесбурга входили германский и голландский легионы численностью около 800 человек под командованием генерала Коха, двигался на Элансдлааге, пытаясь перерезать железнодорожную линию, ведущую в Ледисмит.
Корпус генерала Луки Мейера (Lucas Meyer), сосредоточенный до начала боевых действий у Врейхеда, к 19 октября переправился через реку Буффало, оттеснив разъезды 18-го гусарского полка британской армии. Западнее Ледисмита буры небольшими отрядами через горные проходы вышли к станции Бестерс, угрожая стратегически важному мосту у Колензо.
Британский генерал-лейтенант Джордж Уайт, непосредственно командовавший войсками в Натале, доносил в Лондон военному министру о событиях начального периода войны следующее:
«10 октября губернатор Наталя сообщил мне, что правительство Ее Величества получило от Трансвааля ультиматум и что открытие военных действий последует 11 октября.
С самого моего приезда я был сильно озабочен опасным положением гарнизона Гленко и 10 октября вечером, при свидании с губернатором, высказал ему, что считаю нужным вывести оттуда войска и сосредоточить всем мои силы в Ледисмите…
Буры перешли границу одновременно с севера и запада, и на другой день трансваальский флаг развевался над Карлстауном. Численное превосходство противника ставило меня в необходимость стратегической обороны, по в тактическом отношении я решил держаться наступательного образа действия всякий раз, как только обстановка допустит это. До 19 октября противник наступал с севера тремя колоннами. Главная колонна, под начальством генерала Жубера, заняла Ньюкастл и двинулась на юг по дороге на Гленко. Вторая колонна, под начальством Вильена, миновав проход Бота, выдвинулась к югу от Биггасберга и, разрушив железную дорогу, ведущую из Ледисмита в Гленко у Еландслагге, заняла здесь позицию.
Третья колонна, под начальством Луки Мейера, перешла реку Буффало и, двигаясь западнее Дунди, появилась в виду этого города в ночь 19 октября. Все это время войска Оранжевой Республики ограничивались занятием местности у подошвы Дракенсберга, не подходя близко к Ледисмиту, и хотя разъезды обеих противных сторон находились постоянно в виду друг друга, до 19 октября никаких значительных столкновений не было» [20].
Узнав о начале боевых действий на юге Африки, королева Виктория [21] выступила в парламенте, заявив: «Я призвала свои войска к оружию, чтобы они отразили вторжение войск Южно-Африканской Республики и Оранжевого Свободного государства в мои южноафриканские колонии».
Королеве не суждено было дожить до окончания войны, продлившейся более двух лет – никто не предполагал, что на захват двух небольших бурских республик громадной Британской империи понадобится столь долгий срок.
Наступление войск буров в Натале на Ледисмит вскоре вынудило английского генерала Уайта сосредоточить около десяти тысяч своих солдат и офицеров на подступах к этому городу, оставив четыре тысячи человек под командованием генерала Пэнн-Саймонса (Penn-Symons) у Данди и Гленко. Вот эти силы и попали под первый удар буров, имевший для англичан катастрофические последствия.
Рано утром 20 октября передовые отряды буров появились у железнодорожной линии к востоку от Данди. Узнав о появлении противника, генерал Пэнн-Саймонс с основными силами своих войск двинулся навстречу бурам, но неожиданно сам попал под артиллерийский обстрел, результаты которого могли бы стать непоправимыми для англичан, если бы не счастливая случайность – большинство снарядов, оснащенных ударными трубками, зарывались в рыхлый песок, не взрываясь.
Открыв ответный артиллерийский огонь, генерал Пэнн-Саймонс решил атаковать позиции буров с фронта, прикрываясь с флангов лесом и постройками. В 8.50 утра англичане перешли в наступление под сильным ружейным огнем противника. Буры неторопливо расстреливали атакующих солдат противника, и уже через сорок минут был смертельно ранен генерал Пэнн-Саймонс, после чего командование отрядом принял на себя бригадный генерал Юл.
Поскольку буры занимали чрезвычайно выгодную в тактическом плане позицию на гребне холма, англичанам пришлось буквально карабкаться по склону. К огорчению британских солдат, к часу дня взобравшихся с большими потерями на холм, буры не захотели вступать в штыковой бой, предпочтя отойти. Стараясь отрезать бурам путь к отступлению, кавалеристы подполковника Меллера из 18-го гусарского полка попытались обойти противника с фланга, но вместо этого сами оказались в окружении.
Результаты первого крупного боевого столкновения с бурами оказались для англичан довольно плачевными – было убито и ранено более 200 солдат и офицеров, еще 220 человек пропало без вести (большинство из них попало в плен к бурам). Смертельное ранение получил генерал Пэнн-Саймонс, были убиты начальник штаба бригады подполковник Черстон и командир 1-го батальона Королевских стрелков.
Офицеры французского Генерального штаба, анализируя боевые действия на юге Африки, не преминули отметить многочисленные ошибки, допущенные в этом сражении британским военным командованием:
«Прежде всего обращает на себя внимание отсутствие у англичан ближайших мер охранения войск, – если бы англичане выставили аванпосты на тех высотах, с которых противник бомбардировал их лагерь, то, конечно, эта бомбардировка не была бы неожиданностью для английского отряда, не вызвала бы случившегося замешательства и не могла бы иметь тех важных последствий, которых можно было ожидать от нее, если бы снаряды буров были бы лучшего качества…
В течение боя фланги англичан не были прикрыты, и действием на один из них можно было остановить наступление или заставить англичан обратиться на другой предмет действия. Кавалерии и конной пехоте не было предписано охранять боевой порядок от подобных случайностей и они действовали во время боя совершенно независимо от пехоты.
По словам рапорта генерала Уайта, все действия англичан в этом сражении свелись к фронтальной атаке, без всякого маневрирования. Во время боя имели большое значение встретившиеся на пути наступления местные опорные пункты – лесок и каменная стенка, которые сразу наметили места остановок боевого порядка.
Большие потери, понесенные английской пехотою во время перебежек по открытой местности, совершенно понятны при современном оружии и указывают только на то, что в данном случае вместо атаки в лоб следовало бы предпринять более сложные движения с маневрированием.
Можно было бы направить главные силы на один из флангов противника под прикрытием авангарда из нескольких рот, который произвел бы наступление с фронта, прикрываясь леском, каменною стенкой и фермою.
Буры также ограничились одним оборонительным образом действия, заняв гребень горы одною стрелковою линией, и не сделали никакой попытки к переходу в наступление».
Стремясь помочь генералу Юлу, Д. Уайт отправил к месту боя командира кавалерийской дивизии генерал-майора Д. Френча с пятью эскадронами Королевской легкой конницы, приказав ему отбить у буров железнодорожную станцию Эландслааге.
Дальнейшие события генерал Джордж Уайт в своем очередном донесении в Лондон описывал так:
«Когда отряд подошел к Эландслааге, то увидел, что железнодорожная станция была занята противником. Наша артиллерия открыла по ней огонь, а один эскадрон Королевской легкой конницы был послан в обход к северу. Противник немедленно стал отвечать артиллерийским огнем, обнаружив при этом свою позицию на высотах, приблизительно в одной миле к югу от станции. Так как позиция противника казалась занятой большим числом войск и вообще слишком сильною для того, чтобы быть взятою войсками, бывшими у генерала Френча, то он отступил и уведомил меня об этом по телефону».
Генерал Френч, посчитав, что его отряд слишком слаб для того, чтобы выбить противника с позиций неподалеку от железнодорожной станции, запросил у генерала Уайта подкреплений. Пытаясь исправить ситуацию, генерал Уайт немедленно направил Френчу дополнительные подкрепления (5-й уланский полк, один эскадрон драгун, два батальона пехоты и две артиллерийские батареи), а вскоре и лично прибыл на поле боя.
Буры, как обычно, занимали хорошо подготовленные позиции на гребне горы, ведя оттуда прицельный ружейный огонь по англичанам. В два часа дня кавалерийские эскадроны пошли в атаку на фланги позиции буров, а генерал Френч на расстоянии около 4 км от противника начал развертывать боевой порядок пехоты для фронтального наступления. Английские артиллерийские батареи открыли огонь, заставив орудия буров замолчать.
Под прикрытием интенсивного артиллерийского огня британские солдаты, которые до этого располагались за гребнем в мелких колоннах, пошли в атаку. Батальон Девонширского полка, получивший приказ фронтальной атакой занять вершину, к вечеру сумел захватить гребень высоты, оттеснив буров к северу. Остальные пехотные подразделения должны были обойти левый фланг буров, прикрываясь от огня противника подковообразною грядою, ведущей к их позиции.
В это время вновь заговорили орудия буров, однако их огонь не причинил ущерба атакующим, благодаря разреженному боевому порядку англичан. Тем не менее, подойдя к позициям буров на расстоянии 800 метров, английские солдаты вынуждены были залечь, поскольку прицельный ружейный огонь противника не давал возможности продвигаться вперед. Пехотинцы Девонширского полка предпочли маршу навстречу пулям буров перестрелку с противником из-за естественных укрытий, ожидая, пока соседи обойдут левый фланг буров.
Тем временем английская артиллерия, сменив позиции, точным огнем, наконец, сумела заставить замолчать орудия буров. Пользуясь благоприятным моментом, британские пехотинцы, имея на своем правом фланге кавалерию, вдоль возвышенностей быстро продвигались к левому флангу позиций противника, практически не имея при этом потерь. Однако в 1000 метрах от буров начиналась совершенно ровная поверхность, на которой не было никаких естественных укрытий. Ее-то и предстояло под огнем противника преодолеть англичанам.
У буров между тем были свои проблемы. Генерал Кох, обнаружив подход подкреплений противника, посчитал, что теперь англичане имеют значительное превосходство над ним, и решил отойти на лежащий позади позиций гребень. Однако командиры германского и голландского легионов сумели убедить его не менять позицию, а продолжать бой.
Пока буры спорили, английские солдаты, атаковавшие с фланга короткими перебежками, приблизились к ним уже на расстояние около 50 метров. Прекратив споры, буры принялись спокойно обстреливать наступающих сильным, хорошо управляемым ружейно-пулеметным огнем. Когда же англичане пошли в штыковую атаку, они организованно отошли, оставив, по непонятной причине, на позиции два пулемета Максима и часть лошадей, укрытых до этого за горой.
В то время, пока обходящие части англичан занимали позицию буров с фланга, солдаты Девонширского полка заняли гребень высоты с фронта. Все это время артиллерия своим огнем поддерживала наступающих.
Отошедшие на соседнюю высоту буры вновь открыли ружейный огонь по англичанам, но вскоре были выбиты оттуда. Британская кавалерия попыталась преследовать отступающего противника, но наступившая темнота позволила бурам скрыться. В результате боя англичане потеряли 55 человек убитыми и 205 ранеными. Потери буров были намного меньше – 30 убитых и 55 раненых. Смертельное ранение получил генерал Кох.
Поле боя осталось за английскими войсками, которые одержали свою первую скромную победу. Причиной их успеха стал удачный план атаки, разработанный генералом Френчем: демонстративные действия Девонширского полка с фронта позволили произвести решительную атаку левого фланга позиций буров.
Поскольку открытая местность затрудняла действия наступающих, превращая солдат в прекрасную мишень для стрелков противника, генерал Френч впервые в боевых условиях применил сильно разомкнутый боевой порядок, который и позволил избежать значительных потерь и добиться успеха.
Обходившие с фланга позиции буров английские части удачно воспользовались как прикрытием возвышенностями, тянувшимися от исходного пункта атаки до окопов противника. В самый разгар боя было удачно произведено и усиление атакующей цепи резервами, что во многом позволило английской пехоте выполнить боевую задачу.
С наступлением темноты британские войска вернулись в свой лагерь. Несмотря на достигнутый успех, их положение оставалось довольно сложным: с минуты на минуту могли появиться основные силы генерала Жубера.
Утром 21 октября, получив донесение о том, что буры заняли Импати-Маунт, генерал Френч выслал в этом направлении разведывательный отряд, который выставил аванпосты в трех километрах от лагеря и отрыл окопы. Тем временем буры неторопливо стягивали к английскому лагерю свои войска. Под прикрытием нескольких коммандо, на волах было подвезено даже тяжелое осадное 155-мм артиллерийское орудие, открывшее вскоре огонь с большой дистанции по английскому лагерю.
Попытки британских артиллеристов отвечать огнем на огонь успеха не имели, поскольку дальность стрельбы их полевых орудий была намного меньше. Из-за постоянного обстрела буров английские войска вынуждены были покинуть лагерь и расположиться бивуаком в открытом поле, в трех километрах южнее. Ко всем неприятностям англичан добавился еще и проливной дождь.
На следующий день генерал Юл со своими войсками двинулся на Гленко, оставив небольшой отряд для прикрытия лагеря. Однако когда он подошел к этому важному железнодорожному узлу, выяснилось, что буры уже заняли его, поэтому англичанам пришлось повернуть назад. У Юла после этого оставался единственный путь отступления на Ледисмит – дорога на юг, через Бейт.
Опасаясь попасть в окружение, генерал Юл решил отступить. И хотя буры вели себя довольно пассивно, отступление англичан больше напоминало паническое бегство – в лагере были брошены все раненые, большая часть обоза, боеприпасы, продовольствие и все палатки. Бурам даже достались офицерские серебряные столовые приборы, денежная касса, штабные бумаги и документы. Что послужило причиной столь стремительного бегства англичан из их лагеря, осталось загадкой. Видимо генерал Юл больше всего опасался попасть в окружение, поэтому был готов пожертвовать всем, лишь бы избежать его.
В ночь на 23 октября английская колонна под прикрытием авангарда из 18-го гусарского полка, миновав Биггарсберг, пришла в Бейт. Дав здесь своим солдатам небольшой отдых, Юл двинулся дальше, пройдя за ночь 22 километра, и, перейдя реку Вашбанк, остановился бивуаком в долине этой реки.
Днем 24 октября английские солдаты и офицеры услышали далекую канонаду (это был бой генерала Уайта с бурами у Рейтфонтена, рассказ о котором ниже), и генерал Юл двинулся со своими войсками навстречу выстрелам. Однако, посчитав, что расстояние до места боя велико, он, пройдя всего несколько километров, вернулся в свой лагерь, оставив генерала Уайта без поддержки.
На следующий день, в четыре часа утра, отряд двинулся дальше. Буры по-прежнему игнорировали отступление противника и не предпринимали попыток его преследования, дав возможность англичанам 26 октября спокойно добраться до Ледисмита. Командиры буров в который уже раз упустили прекрасную возможность нанести противнику поражение, которое лишило бы генерала Уайта третьей части сил и, вероятно, позволило бы захватить Ледисмит.
Пока генерал Юл со своим отрядом отступал к Ледисмиту, войска генерала Уайта после сражения у Эландслааге сосредоточились в городе. 23 октября англичане в 10 километрах к северо-востоку от Ледисмита обнаружили первые бурские коммандо, занявшие Интинтанионские высоты, рядом с которыми проходила железная дорога.
Узнав о появлении противника и опасаясь, что буры перережут железную дорогу, лишив связи с войсками, находившимися в Дунди, генерал Уайт решил выступить со своими главными силами в долину реки Моддер-Спруйт.
В его распоряжении в этот момент находились 5-й уланский и 19-й гусарский полки, четыре батальона пехоты (1-й батальон Девонширского полка, 2-й батальон Королевских стрелков, 1-й батальон Ливерпульского полка, 1-й батальон Глочестерширского полка), натальские конные волонтеры и три артиллерийские батареи.
Для обороны Ледисмита британский генерал оставил один эскадрон 5-го гвардейского драгунского полка, два пехотных батальона (1-й батальон Манчестерского полка, 2-й батальон полка Гайлендеров Гордона) и одну ездящую батарею.
Кавалерия, двигаясь по ньюкастлской дороге, обогнала пехоту и подошла к Рейнтфонтейнским высотам, где ее встретил ружейный огонь буров. Перейдя реку Моддер-Спруйт, 19-й гусарский полк стал на возвышенности в трех километрах от реки. Командир полка выслал разъезды вперед и на фланги, а остальные гусары, спешившись, вступили в перестрелку с противником. 5-й уланский полк расположился к югу от Моддер-Спруйта.
В восемь часов утра к Рейнфонтейнским высотам подошел с основными силами сам генерал Уайт. Артиллерия буров – четыре полевых орудия – тотчас открыла огонь по английским войскам, но вскоре вынуждена была замолчать, так как батареи противника, развернувшись на позициях вдоль дороги, в свою очередь начали обстрел.
В это время британская пехота (один батальон был оставлен для прикрытия обоза) развернулась параллельно дороге фронтом к высотам, прикрываясь складками местности. Два батальона и артиллерия заняли гребень высоты, а третий батальон остался в резерве. Английские артиллеристы не давали возможности бурам вести огонь из своих орудий, облегчив участь пехоты, которая завязала сильную ружейную перестрелку с бурами.
Через некоторое время генерал Уайт вынужден был ввести в дело резервный батальон, а на его место выдвинуть половину батальона, оставленного для прикрытия обоза.
Посчитав, что противник намеревается обойти его левый фланг, отрезав тем самым от Ледисмита, Уайт перебросил на свой левый фланг натальских конных волонтеров, сражавшихся до этого на правом фланге.
В своем рапорте, составленном после боя, генерал Уайт писал:
«Атаковать противника не входило в мои планы, так как занятая им позиция исключительно хорошо соответствовала его тактике, а местность была неблагоприятна для действий наших войск.
Поэтому я решил только удерживаться на занятой мною позиции. Буры, по-видимому, также хотели ограничиться лишь огнем с большого расстояния и, так как они не могли настигнуть колонны генерала Юла, не атаковавши предварительно нас, то они стали понемногу отходить к западу. В два часа вечера перестрелка прекратилась и, так как к этому времени Дундийский отряд миновал опасные места, то я вернулся со своими войсками в Ледисмит».
На самом же деле рапорт генерала Уайта представляет собой скорее попытку оправдаться в очередной неудаче, постигшей английские войска, чем реальное отражение происшедшего у Рейтфонтейнских высот. Судите сами: когда бой под Рейтфонтейном уже заканчивался и английские войска начали отступление к Ледисмиту, отряд генерала Юла только дошел до долины реки Вашбанк, то есть находился на расстоянии более 30 километров от своей цели и ему еще только предстояло миновать самое опасное место.
Для того чтобы помешать бурам воспрепятствовать движению отряда генерала Юла, было недостаточно занять позиции только на ньюкастлской дороге. Требовались энергичные действия английских войск, способные удержать буров к северу от железной дороги, которых так и не последовало.
Однако пассивность буров в очередной раз сыграла на руку англичанам.
Командиры буров не предприняли никаких действий, способных помешать сосредоточению сил генерала Уайта, даже не пытались преследовать генерала Юла, Дав возможность противнику организованно отойти к Ледисмиту. Потери англичан в сражении под Рейтфонтейном составили 12 человек убитыми и 103 ранеными.
Одновременно с частями генерала Уайта к Ледисмиту подошли и войска генерала Юла. Таким образом, к 29 октября 1899 года все находившиеся в северной части Наталя британские войска численностью более 12 тысяч человек при 48 орудиях сосредоточились в городе Ледисмит.
Сюда же, следуя за отходящим неприятелем, вскоре подошли и отряды буров под командованием генералов X. Девета и П. Жубера, хотя и уступавшие по численности противнику (в них насчитывалось около 8 тысяч человек), однако сумевшие блокировать этот важнейший железнодорожный центр на дальних подступах к Претории и Блумфонтейну.
Главные силы генерала Жубера расположились к северо-востоку от города на холмах на левом берегу реки Моддер-Спруйт.
Британские передовые посты в течение первых дней осады не выдвигались вперед далее ближайших от города высот, а генерал Уайт ограничился высылкой разведывательных отрядов, имевших задачей «высматривание удобного случая для нанесения удара противнику».
29 октября, когда кавалерийские разъезды доложили британскому командованию о появлении значительных сил буров на высотах Лонг-Гилль к северо-востоку от Ледисмита, генерал Уайт решил, что это тот самый удобный случай, которого он так долго дожидался, и отдал приказ о выступлении.
Цель вылазки генерал Уайт сформулировал следующим образом:
«Прежде всего, занять высоту Лонг-Нэк, а в случае успеха овладеть и высотою Певортс-Гилль, выслав в то же время сильный конный отряд за высоты Никольсон-Нэка, чтобы отрезать отступление бурам и попытаться завладеть их лагерями». Для достижения этих целей Уайт решил пойти ва-банк и бросил в бой все войска, собравшиеся к этому времени под Ледисмитом, оставив для охраны лагеря всего несколько рот.
Вечером 29 октября для занятия высоты Ломбардс-Коп и Бульвана были отправлены 5-й уланский и 19-й гусарский полки, а натальские конные волонтеры под командованием Френча получили приказ выступить рано утром 30-го и, пройдя через Ломбардс-Нэкский проход, дойти до долины реки Моддер-Спруйт, прикрывая правый фланг основных сил.
Пехотная бригада полковника Гримвуда (Grimwood) (два батальона Королевских стрелков, 1-й батальон Лейчестерского полка, 1-й батальон Ливерпульского полка, 2-й батальон Королевских Дублинских фузилеров и четыре ездящие батареи) получила приказ занять Лонг-Гилль, начав атаку с рассветом.
Бригада полковника Гамильтона (Hamilton) (2-й батальон Гайлендеров Гордона, 1-й батальон Манчестерского полка, 1-й батальон Девонширского полка, 2-й батальон стрелковой бригады, 18-й гусарский полк, 5-й полк гвардейских драгун и три ездящие батареи), предварительно сосредоточившись у пересечения ньюкастлской дороги с железнодорожной линией (северо-восточнее Ледисмита), заняла позицию к югу от высоты Лимит-Гилль, готовясь атаковать, при поддержке артиллерии, буров, засевших на высоте Певортс-Гилль.
Для прикрытия левого фланга основных сил генерала Уайта предназначался отряд полковника Карлстона, в составе двух пехотных батальонов и артиллерийской батареи, который выступил из Ледисмита вечером 29 октября и, пройдя по долине Белль-Спруйта, занял высоты Никольсон-Нэка с целью захвата возможно сильной позиции, а по возможности, и самого прохода».
Кавалеристы генерала Френча рано утром 30 октября подошли к Ломбард-Нэкскому проходу, однако прорваться в долину Моддер-Спруйта не сумели, поскольку буры, занявшие высоты на левом берегу реки, открыли сильный артиллерийский и ружейный огонь по английским войскам, вынудив их остановиться.
В центре наступательного порядка британских войск артиллерия открыла массированный огонь по позициям буров на высоте Лонг-Гилль, однако вскоре выяснилось, что противник отошел с нее еще ночью, и англичане напрасно расходовали снаряды. Пехотинцы из бригады полковника Гримвуда двинулись вперед, дабы занять высоту, но неожиданно подверглись фланговому ружейному обстрелу значительных сил буров, расположившихся на правом берегу реки Моддер-Спруйт.
Англичане вынуждены были развернуть свой боевой порядок направо, и разгорелся ожесточенный бой, во время которого буры попытались обойти противника с флангов. К 10 часам основные силы и резервы англичан уже целиком вошли в линию огня. Артиллерия Гримвуда и Гамильтона сначала обстреливала Лонг-Гилль, а затем перешла к огневой поддержке наступления бригады полковника Гримвуда. Ответный огонь орудий буров особого урона атакующим не причинил.
В разгар боя генерал Уайт получил донесение от генерала Френча, сообщавшего, что он с трудом удерживается на высотах Ломбардс-Копа против превосходящих сил противника, и просившего подкреплений. Ему на поддержку были немедленно отправлены 18-й гусарский и 5-й гвардейский драгунский полки, две артиллерийские батареи под общим командованием генерала Броклехурста. Своевременное прибытие подкреплений позволило генералу Френчу продержаться на своих позициях до конца боя.
Затем подкрепления потребовались полковнику Гримвуду, который получил батальон Манчестерского полка из состава бригады полковника Гамильтона. Последний в течение всего боя простоял со своими войсками на позиции на высотах Лимит-Гилль, не двигаясь с места.
До полудня чаша весов на поле боя так и не склонилась на чью-либо сторону, тем не менее генерал Уайт вместо того, чтобы решительно атаковать позиции противника, решил, что имеет мало шансов на достижение успеха, и дал сигнал к отступлению. Поставив 2-й шотландский батальон Гордона на высоте Флаг-Гилль, он приказал отступать «поэшелонно с левого фланга, под прикрытием артиллерийского огня».
Англичане начали отход, а буры, вместо того чтобы преследовать противника и постараться на его плечах ворваться в Ледисмит, остались на своих позициях, наблюдая за отступающими британскими войсками и не предпринимая никаких попыток помешать организованному отходу.
Генерал Жубер опять ограничился полууспехом, в очередной раз упустив реальную возможность разгромить войска противника в Натале.
Войска генерала Уайта воспользовались «любезностью» буров и без особых проблем добрались до Ледисмита. Гораздо меньше повезло отряду подполковника Карлстона, посланному на Никольсон-Нэк. Он выступил из Ледисмита вечером 29 октября и по долине Бельс-Спруйта направился к Никольсон-Нэку. Около часа ночи англичане попали в засаду, устроенную бурами.
Среди солдат началась паника, тем не менее Карлстону удалось быстро навести порядок и занять позицию на одной из высот.
С рассветом окружившие отряд буры вновь обрушили град пуль на британских солдат, не давая им возможности поднять головы. Интенсивный ружейный обстрел продолжался до полудня, после чего англичане выбросили белый флаг и сдались противнику. Таким образом, отряд подполковника Карлстона в полном составе попал в плен к бурам.
Результаты сражения 30 октября оказались катастрофическими для англичан – погибло 69 человек, 249 было ранено, 954 человека пропало без вести – абсолютное большинство из них попало в плен к бурам. План боя, составленный накануне генералом Уайтом, был с блеском провален, а британским войскам пришлось бесславно вернуться в Ледисмит.
Победители – буры – в этот день не особенно радовались своей победе. Артур Конан-Дойль писал:
«По поводу своей победы буры не выражали никакого особенного ликования и не бранили англичан. Самое большое, что было сказано, это: „Вы теперь не будете говорить, что буры не умеют стрелять“. На высотах оставалось около 200 убитых и раненых. Для тех, кому еще возможно было подать помощь, было сделано все возможное в пределах человеческих сил, раненый капитан фузилеров Рис рассказывал, что его вынес с поля боя бур гигантского роста и отказался от золотого, который тот ему предложил. Потом победители, собравшись, пели псалмы, скорее меланхолического, чем торжествующего характера».
Победе буров, как ни странно, во многом поспособствовал своими действиями британский генерал Джордж Уайт. В составленном им накануне плане боя объектами действий для четырех групп, на которые он разделил свои войска, были определены не войска противника, а местность. Поэтому английские войска, вместо согласованной атаки вражеских позиций, должны были действовать в расходящихся направлениях на фронте протяженностью почти 15 километров, что само по себе обрекало их на неудачу.
Генерал Уайт не удосужился выслать вперед авангард, который сковал бы противника и ослабил его сопротивление на других участках, а, развернув свои главные силы уже в самом начале боя, лишил себя возможности сосредоточить их в дальнейшем на направлении главного удара.
Из-за плохо организованной разведки у британского генерала отсутствовали сведения о расположении противника, поэтому артиллерия безрезультатно обстреливала безлюдные высоты, а колонны английской пехоты шли в бой, слабо представляя себе, где находятся буры. К примеру, бригада Гримвуда шла в атаку на высоту Лонг-Гилль, а противник оказался на высотах Фаркарс-Фарм, поэтому англичанам пришлось перестраивать свой боевой порядок под огнем буров.
Между всеми четырьмя наступающими группами британских войск практически не было взаимодействия на поле боя, каждая из них действовала самостоятельно. Командиры групп не знали, что происходит у соседей, и действовали по собственному усмотрению.
Действия же отряда полковника Карлстона вообще представляли собой странное зрелище – хотя он должен был действовать самостоятельно, в отрыве от основных сил, в его составе не было ни одного кавалериста, марш совершался ночью по незнакомой, сильно пересеченной местности, без предварительной разведки. Связь с главными силами тоже отсутствовала, поэтому трагический финал сражения стал для отряда полковника Карлстона вполне закономерным.
Остатки войск генерала Уайта бесславно вернулись в Ледисмит, где им пришлось выдержать осаду буров, длившуюся несколько месяцев. Как истинный джентльмен, генерал Джордж Уайт всю ответственность за поражение у Никольсон-Нэка взял на себя, тем более что все основания для этого у него имелись.
В то же время бурские войска под командованием комманданта Корнелиуса Вессельса, действовавшие в юго-западной части Оранжевой Республики, блокировали в городе Кимберли около 2000 английских солдат и офицеров во главе с полковником Кеквичем. Стараясь укрепить боевой дух блокированного гарнизона, в осажденном городе остался премьер-министр Капской колонии Сесил Родс.
В том же октябре 1899 года войска бурских генералов П. Кронье и Снимана блокировали еще один город – Мафекинг, расположенный в Бечуаналенде, заперев в нем до тысячи британских солдат во главе с полковником Баден-Пауэллом. Дорога между Капской колонией и Родезией оказалась перерезанной.
Главной целью осады Ледисмита, Кимберли и Мафекинга было стремление командования буров овладеть важными стратегическими базами британских войск, лишив их возможности вести наступательные операции. Однако, пытаясь реализовать таким образом свое временное численное преимущество над англичанами, буры легкомысленно растянули свои позиции, практически не имея резервов, что делало их весьма уязвимыми в случае контрудара противника.
Буры одновременно наступали на Западном фронте (в районе Кимберли, Мафекинга), на юге (в районе Стормберга), а на востоке осадили Ледисмит. Вместо того чтобы нанести противнику мощный удар объединенными силами – своеобразным кулаком, они предпочли тыкать растопыренными пальцами во всех направлениях, пытаясь нанести англичанам поражение везде, где только возможно. Забвение генералами буров аксиом военной стратегии (о существовании которых, они, возможно, даже и не подозревали) успеха, естественно, принести не могло.
Не случайно офицеры французского генерального штаба не преминули отметить:
«Позднейшие события, действительно, доказали, что Верхний Наталь мог сделаться лишь второстепенным театром военных действий для обеих сторон. Кампания 1880 года показала, что наступление англичан из этой местности может быть остановлено в Дракенбергских проходах какой-нибудь горстью буров.
С другой стороны, вторжение в Наталь буров не могло дать решительных результатов. При самых счастливых обстоятельствах, в лучшем случае, оно могло привести к уничтожению большей части тех английских войск, которые находились там в первые недели войны, но при таком образе действий обе республики подвергались наибольшей для них опасности, а именно – вторжению англичан со стороны Капской колонии, которому уже не представилось бы возможности противодействовать на равнинах Свободной Оранжевой Республики.
И действительно, достаточно было бурам увидеть в движении лорда Робертса, в феврале 1900 года, только намек на такой образ действия, как они тотчас же бросили свои завоевания в Верхнем Натале и сняли осаду Ледисмита, чего не могли заставить их сделать неоднократные попытки генерала Буллера» [22].
Глава 4 Сражение на реке Моддер
Британское командование, стремясь помочь гарнизону и жителям осажденного бурами на территории Капской колонии города Кимберли, направило им на выручку большой отряд (около 10 тысяч человек при 16 орудиях) под командованием командира 1-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта лорда Пола Метуэна.
21 ноября дивизия Метуэна, в состав которой входили гвардейская (батальон шотландских гвардейцев, батальон гвардейских гренадер и два батальона Кольдстримских гвардейцев) и 9-я (батальон Йоркширской легкой пехоты, батальон Нортамтонширского полка, батальон Нортумберлендских фузилеров, флотский отряд с четырьмя орудиями, 9-й уланский полк и другие части) пехотные бригады, двинулась к Кимберли.
Помимо пехоты и кавалерии, в распоряжение Метуэна поступил блиндированный поезд (бронепоезд).
Дивизии предстояло преодолеть расстояние в 125 километров в сложных условиях: у Метуэна было мало артиллерии и кавалерии, а на всем пути до Кимберли его фланги оставались открытыми для нападений противника. Железная дорога, к которой он был привязан по причине недостатка обозов, представляла собой очень ненадежную коммуникационную линию – из-за недостатка сил генерал Метуэн не мог организовать надежную ее охрану, поэтому буры могли в любой момент перерезать ее в тылу британских войск и оставить их без припасов. Надежда была только на бронепоезд, постоянно патрулировавший железную дорогу.
Тем не менее Метуэн, не дожидаясь прибытия основных сил экспедиционного корпуса, направленного в Южную Африку, выступил в путь.
Уже на следующий день кавалерийские разъезды доложили генералу об обнаружении отряда буров, занявшего высоты к востоку от Бельмонта и следившего за движением противника. Предположительно, здесь засело около двух тысяч буров.
Оценив обстановку, британский генерал решил атаковать буров утром следующего дня, начав вечером артиллерийский обстрел их позиций.
Согласно спешно составленной диспозиции, дивизия должна была в течение ночи сосредоточиться у подошвы Бельмонтских высот.
На правом ее фланге разворачивалась гвардейская бригада, на левом – 9-я бригада. Кавалерия и конная пехота распределялись на оба фланга и должны были угрожать тылу противника.
Лорд Метуэн планировал провести фланговую атаку силами 9-й бригады, пока гвардейцы будут сковывать буров в центре и на правом фланге. Однако по причине ошибочно взятого направления атаки и маневра буров в ходе боя все свелось к примитивной фронтальной атаке позиций противника.
Сначала удача сопутствовала англичанам – начав атаку рано утром 23 ноября, они выбили буров с их первой позиции, но те отошли на следующий ряд высот, и британским солдатам пришлось брать последовательно еще три оборонительные позиции. Их артиллерия при этом действовала крайне неудачно, по сути дела не оказывая атакующим никакой реальной поддержки.
Хотя англичанам и удалось, в конце концов, выбить буров с их позиций, потери оказались довольно значительными – 53 человека убито, 267 ранено, что стало следствием фронтальной атаки хорошо укрепленных позиций противника. Буры же потеряли убитыми 14 человек, ранеными – 70. Поле боя осталось за англичанами, но преследовать отступающего противника они не стали, поскольку кавалерии, как уже говорилось выше, у Метуэна практически не было.
Сделав привал у станции Бельмонт, генерал Метуэн 24 ноября отправил на разведку в направлении Граспана по железной дороге бронепоезд, который вскоре вернулся назад, обнаружив в районе Энслипа отряд буров.
Получив сведения о местонахождении противника, британский генерал отдал своим войскам приказ: 9-й бригаде с приданной артиллерией и кавалерией выступить в направлении Энслина с целью выбить оттуда буров; гвардейской бригаде – прикрывать дивизионный обоз, а один батальон из ее состава оставался в Бельмонте для охраны железной дороги, поскольку в тылу дивизии была обнаружена коммандо буров численностью около 500 человек.
Утром 25 ноября подразделения 9-й бригады развернулись в боевой порядок против Энслинских высот, на которых обосновались стрелки буров. Основной удар англичане наносили по левому флангу позиции противника, понеся во время атаки большие потери. Тем не менее позиция все же была взята, а буры организованно отошли, поскольку британские войска, как уже было не раз, даже не попытались их преследовать.
Части гвардейской бригады подошли к полю боя, когда сражение уже закончилось. Хотя англичанам сопутствовал успех, их действия, как и прежде, не отличались оригинальностью: вновь, как и в сражении у Бельмонта, отсутствовал тактический авангард, наступление на противника велось посредством фронтальных атак, без маневрирования. Потери войск генерала Метуэна составили 17 человек убитыми, 169 ранеными, девять солдат пропало без вести.
После небольшой передышки дивизия лорда Метуэна выступила в направлении реки Моддер от Уайткопа, когда 28 ноября генерал получил сведения о том, что впереди находятся значительные силы противника, обойти которые не представлялось возможным. Вступив в соприкосновение с передовыми отрядами буров, англичане развернулись в боевой порядок и двинулись в атаку на вражеские позиции у деревни Моддер-Ривер.
О том, что происходило дальше, можно судить по рапорту генерала Метуэна главнокомандующему английскими войсками в Южной Африке генералу Редверсу Буллеру:
«Гвардейской бригаде было приказано атаковать первою, что она и сделала, развернув на правом фланге 1-й батальон полка Scots Guards. Этот полк должен был взять противника во фланг в то время, когда 2-й батальон Кольдстримских гвардейцев и 3-й батальон гвардейских гренадер будут атаковать его с фронта. 2-й батальон Кольдстримских гвардейцев своим левым флангом входил в связь с 9-ю бригадою, а 1-й батальон того же полка составлял резерв за правым флангом.
В 8 часов 10 минут утра неожиданный сильный ружейный огонь указал нам, что противник занимает большими силами берег реки и притом отлично укрыт. В эту минуту мы понесли большие потери, а прислуга пулемета полка Scots Guards была вся перебита. В 8.10 утра развернулся 1-й батальон кольдстримцев и, приняв вправо, удлинил линию полка Scots Guards. Река Риета помешала дальнейшему движению вперед и люди залегли, укрывшись здесь. По приказанию командира бригады две роты полка Scots Guards передвинулись до водоема с целью прикрытия правого фланга, вполне уже, впрочем, защищенного конными частями. 3-й батальон гренадер и 2-й батальон кольдстримцев подошли на 1100 ярдов к противнику и, не двигаясь больше вперед, также залегли…
В это время Нортумберлендские фузилеры наступали вдоль железной дороги с восточной стороны, поддерживаемые полубатальоном полка Argyll and Sutherland Highlanders, а батальон Йоркширской легкой пехоты двигался вдоль железной дороги с западной стороны, имея в резерве другую половину батальона Argyll and Sutherland Highlanders. Половина батальона северо-ланкаширцев, находившихся на левом фланге, пыталась перейти реку, угрожая правому флангу противника. Шесть рот нортамптонширцев прикрывали обозы.
9-я бригада встретила те же препятствия, что и гвардейцы. На крайнем левом фланге, на левом берегу реки, в значительном расстоянии от главной позиции противника находилась группа скал и маленьких копье (холмов), которые были сильно заняты неприятелем, препятствовавшим наступлению северо-ланкаширцев. На том же берегу у плотины и брода, приходившихся против западной стороны деревни, была возвышенность, на которой имелись ферма и крааль, занятые противником. Страшный огонь из этих зданий остановил движение 9-й бригады.
Тем не менее эти опорные пункты вскоре после полудня были взяты двумя ротами Йоркширской легкой пехоты под начальством подполковника Бартера вместе с командами гайлендеров и Нортумберлендских фузилеров…
Теперь мы владели рекою и западною окраиною деревни, откуда противник был вскоре выбит. Генерал Кэрью мужественно провел свою часть на полмили от реки вперед, но был вынужден отступить и занять позицию на правом берегу».
После отхода отрядов буров, которыми командовали генералы Пит Арнольдус Кронье и Якобус Деларей, сражение прекратилось.
Уже в самом конце боя, вечером 28 ноября, был ранен генерал Метуэн, передавший после этого командование генералу Колльвилю. Последний решил не переходить реку со своими, утомленными многочасовым боем, войсками, а оставаться на месте, дожидаясь подхода подкреплений.
Англичане обнаружили на поле боя 23 убитых бура, а их собственные потери составили 72 человека убитыми и 396 ранеными. Неудача британских войск была обусловлена несколькими факторами: во-первых, генерал Метуэн не организовал разведку и практически не имел сведений о противнике; во-вторых, он не позаботился о том, чтобы иметь в своем распоряжении резерв. Но основная его ошибка заключалась в том, что свои войска он бросил на открытой местности в лобовую атаку на позиции буров, даже не попытавшись отвлечь внимание противника демонстративными действиями на других участках. В результате английские солдаты превратились в прекрасную мишень для стрелков буров, которые в таких условиях редко промахивались.
Последствия этого боя для англичан были плачевными: буры нанесли серьезное поражение англичанам, численно превосходивших их, и заставили почти две недели топтаться на одном месте, в то время как гарнизон и жители осажденного Кимберли тщетно ожидали подхода спасителей.
Глава 5 Сражение у Маггерсфонтейна
После удачного для них боя у реки Моддер, отряды буров численностью около восьми тысяч человек под командованием генерала Пита Кронье заняли позиции северо-западнее реки, прикрывая войска, осадившие Кимберли. Другой бурский генерал – Якобус Деларей – в это время отправился в Колесберг, чтобы принять на себя командование войсками, предназначенными для противодействия отряду английского генерала Френча.
Окопавшись на Спитфонтейнских и Маггерсфонтейнских высотах, расположенных с обеих сторон вдоль железной дороги, ведущей в Кимберли, буры перекрыли дорогу англичанам и вынудили генерала Метуэна двигаться дальше вдоль реки Моддер.
Как сообщал генерал Метуэн в своем донесении фельдмаршалу Робертсу:
«Предвидя возможность моего движения вдоль реки Моддер, противник занял на северо-западе сильную оборонительную позицию. Северную часть этой позиции составляло копье долиною около трех миль с весьма высоким южным гребнем, составлявшим ключ позиции. Отроги, отходящие от этого гребня, тянутся приблизительно на пять миль до реки Моддер и покрыты мелким кустарником. Эта часть позиции также была укреплена
Пока это копье оставалось в руках противника, я не считал возможным с моим слабым отрядом подняться вдоль реки Моддер, так как при этом моя коммуникационная линия оставалась в опасности, а обозы поднимали продовольствия только на пять дней. Сделав обходное движение на Броун-Дрифт, мне пришлось бы форсировать переправу в виду 16 000 подвижного противника (здесь британский генерал слегка приврал, увеличив численность противостоявших ему войск противника минимум в два раза. – И. Д.).
Ведя атаку по слегка пересеченной и покрытой кустарником местности, между Маггерсфонтейном и рекою Моддер, я понес бы громадные потери. Тем более что артиллерия не могла оказать мне серьезной поддержки и рисковала быть захваченной…
Разведывательная служба сильно затруднялась многочисленными проволочными изгородями между обеими реками и, кроме того, кавалерия не могла удаляться далеко к северу от реки Моддер по причине нарытых там неприятельских окопов».
Посчитав, что англичане не могут отойти от линии железной дороги, генерал Пит Кронье ограничивался лишь наблюдением за подступами к ней, продолжая ожидать подхода неприятеля на своих позициях. 8 декабря Кронье отправил около тысячи человек, под командованием комманданта Принслоо, перерезать железную дорогу в тылу английских войск. Сломив сопротивление двух рот Нортамптонширского полка, буры разрушили железную дорогу, но вскоре были отброшены подошедшими из деревни Моддер-Ривер британскими частями и больше не пытались повторить удачный опыт.
Последующие события показали, что буры совершили большую ошибку, отказавшись от активных действий на коммуникациях противника, – ведь если бы они отрезали генерала Метуэна от его операционной базы, то оставили бы его без продовольствия и боеприпасов. Несомненно, это могло бы стать вернейшим средством помешать его продвижению.
Решая, что ему делать дальше, генерал Ментуэн вновь наступил на те же грабли – не организовав разведки, не имея достоверных сведений о численности и расположении войск противника и слабо представляя его дальнейшие планы, британский командующий тем не менее решил продолжить свое движение к осажденному Кимберли и атаковать буров на Маггерсфонтейнских высотах. Промедление с атакой, по его мнению, могло позволить бурам укрепить оборонительные позиции на пути к Кимберли и сделать невозможной деблокаду города.
Для начала генерал Ментуэн провел вечером 10 декабря 1899 года артиллерийскую подготовку атаки, обстреливая в течение двух часов позиции противника из всех имевшихся в его распоряжении артиллерийских орудий, в том числе и морской 4,7-дюймовой пушки, которую накануне на 30 волах доставили на высоту, находившуюся в одной миле севернее английского лагеря. Моряки сделали 16 выстрелов, на которые буры не ответили.
Артиллерия англичан под прикрытием 12-го уланского полка и шотландской бригады в течение двух часов производила бомбардировку Маггерсфонтейнских высот. Буры ей не противодействовали, но артиллерийский обстрел англичан они восприняли как подготовку атаки противника и были начеку.
Решение Метуэна провести артиллерийскую подготовку 10 декабря никак нельзя признать удачным, поскольку разрыв между артподготовкой и началом атаки пехоты составил более шести часов, в течение которых противник получил возможность восстановить оборонительные рубежи и подготовиться к отражению атаки англичан.
Сам генерал позднее объяснял свое решение желанием произвести деморализующее действие на буров, однако, как показали дальнейшие события, сделать это ему не удалось.
Главный удар по противнику наносила Шотландская бригада, в задачу которой входил захват южного выступа возвышенности. Для большего эффекта решено было атаковать позиции буров ночью, когда те меньше всего ожидали наступления противника.
В своем донесении о сражении у Маггерсфонтейна генерал Метуэн следующим образом объяснял причины, заставившие его решиться на фронтальную атаку самого сильного пункта обороны противника: во-первых, наступление вдоль железной дороги, по его мнению, было невозможно вследствие захвата бурами Спитфонтейнских высот и недостатка воды на этом пути; во-вторых, двигаться вдоль реки Моддер препятствовала Маггерсфонтейиская возвышенность, занятая бурами; и в-третьих, совершить обходное движение на Якобсдаль он не считал возможным вследствие трудности форсирования реки Моддер, недостатка обозов с продовольствием (его имелось не более чем на пять дней) и опасности оставления железной дороги без защиты.
Высоты, занятые коммандо буров, действительно запирали прямую дорогу из Кимберли, но при большом желании их не так уж трудно было взять фронтальной атакой. Атаковав эту позицию буров с фронта авангардом своих войск, дабы сковать противника, и без того не выказывавшего намерения оставлять ее, генерал Метуэн мог свободно заняться флангами позиции и двинуть свои главные силы на дорогу из Коодесберг-Дрифта или Броун-Дрифта в Кимберли. При подобном образе действий англичан все приготовления к фронтальной обороне, сделанные бурами, теряли всякий смысл.
Вместо этого, Метуэн вечером 10 декабря отдал приказ командиру 3-й Шотландской бригады генералу Уошопу (Wauchope) атаковать с рассветом Маггерсфонтейпскую позицию. Гвардейская пехотная и кавалерийская бригады с конной батареей также должны были выступить ночью для прикрытия тыла и правого фланга Шотландской бригады. 9-я пехотная бригада была оставлена для прикрытия лагеря.
В донесении главнокомандующему войсками в Южной Африке генерал Метуэн так описывал ход сражения:
«Выступление было назначено в 12.30 ночи, дистанция и направление были определены помощником начальника моего штаба артиллерии майором Бенсоном, который сделал это, подвергаясь сильной опасности. Предстояло пройти две с половиной мили, а начало светать в 3 часа 25 минут утра.
Через полчаса по выступлении Шотландской бригады разразилась сильная буря с ливнем, продолжавшаяся до рассвета.
Майор Бенсон вел очень верно бригаду до места начала атаки. Шли очень медленно, даже для ночного движения. Майор Бенсон с двумя компасами в руках должен был часто останавливаться, так как магнитная стрелка отклонялась вследствие грозы и близости оружия. Я должен заметить, что в начале марша были нечаянно уронены на землю два ружья и, кроме того, кажется, неприятель заметил свет одного нашего фонаря.
Перед выступлением генерал Уошоп объяснил всем цель действий и назначение каждого батальона. Он хотел прямо двигаться на юго-западный выступ копье; с рассветом батальон Black Watch должен был атаковать копье с востока, где, как предполагалось, укрылся неприятель; в то же время батальон Зефортских гайлендеров должен был наступать прямо на юго-восточную его часть, а батальон полка Argyll and Sutherland Highlanders – двигаться на левом фланге последнего; батальону Гайлендской легкой пехоты было приказано оставаться в резерве до полного развития боя.
Бригаде было назначено наступать в сомкнутых батальонных колоннах, имея четыре батальона вместе, колонновожатые же левофланговых батальонов в случае надобности должны были держаться за веревки, которые были принесены, но которыми воспользовались, кажется, только два батальона. С восходом солнца три первых батальона должны были развернуться в боевой порядок, имея по две роты в линии огня, по две – в поддержках и по четыре – в резерве, с интервалами в пять шагов между ними».
Далее произошло следующее: не встретив на правом фланге никаких следов противника до четырех часов утра, когда бригада уже подходила к подошве Маггерсфонтейнской высоты, генерал Уошоп приказал начать развертывание боевого порядка: батальону полка Black Watch развернуться и наступать прямо на выступ возвышенности; Зефортским гайлендерам двигаться на их левом фланге; батальону Argyll and Sutherland Highlanders – на правом фланге, а Шотландской легкой пехоте оставаться в резерве.
За пять минут перед этим, когда вдали смутно стала обрисовываться высота, майор Бенсон спрашивал генерала Уошопа, не находит ли он, что настало время развернуться. Подполковник Гюго Галлет после боя утверждал, что развертывание должно было совершиться на 200 ярдов раньше, но что головной батальон в темноте задержался в густом кустарнике, который тянулся на 20–30 ярдов.
В этот момент буры открыли по английским войскам сильнейший ружейный огонь из окопов, о существовании которых англичане ничего не подозревали. Головной батальон бригады под градом сыпавшихся на него пуль в беспорядке бросился бежать, увлекая за собой остальные части. Командир бригады, генерал Уошоп, был смертельно ранен, в результате чего было нарушено управление войсками.
Нескольким офицерам с большим трудом удалось остановить часть солдат и даже повести их в атаку на вражеские окопы, подойдя к ним на 50 метров.
Дальше британские пехотинцы продвинуться не сумели, и под сильным ружейным огнем вынуждены были отойти.
Основные силы Шотландской бригады залегли в 400–500 метрах от позиций противника, ища укрытия за малейшими неровностями местности. В это время совсем рассвело, и англичане открыли ответный огонь. Перестрелка продолжалась весь день. Потеряв почти всех офицеров и унтер-офицеров, Шотландская бригада была не в состоянии продолжать наступление и весь день оставалась в бездействии.
В описании самого генерала Метуэна события 11 октября выглядят следующим образом:
«Батальон Зефортских гайлендеров обошел кустарник справа и стал на свое место за батальоном Black Watch. Батальон Зефортских гайлендеров и две роты Argyll and Sutherland Highlanders только что собирались развернуться, как противник открыл внезапно сильнейший ружейный огонь; большинство неприятельских пуль перелетали через наши головы.
Подполковник Гюго Галлет приказал Зефортским гайлендерам примкнуть штыки и взять позицию. Командиры прочих батальонов отдали такие же приказания. В эту минуту кто-то крикнул «отступать!». Часть батальона Black Watch, отступив, оказалась в середине батальона Зефортских гайлендеров. Подполковник Галлет приказал остановиться и лечь, но не отступать. К этому времени совсем уже рассвело; часть батальона Black Watch находилась несколько впереди и левее зефортцев.
Артиллерия, подъехав для поддержки атакующей колонны, открыла огонь, как только цели стали достаточно видны. Так как батальон Зефортских гайлендеров не получал приказаний, то его командир приказал головным частям двинуться вперед, чтобы попробовать взять траншеи, находившиеся в 400 ярдах от них; но как только они поднялись, то были встречены таким сильным огнем, что и офицеры и солдаты остановились. Десять минут спустя зефортцы сделали новую попытку, и также безуспешно. Тогда подполковник Гюго Галлер решил, что лучше оставаться на месте и ожидать приказаний.
В это время 9-й и 12-й уланские полки, конная батарея и конная пехота оперировали на правом фланге. 10-го в полночь 12-й уланский полк и гвардейская бригада вышли из лагеря с целью: уланы – присоединиться к кавалерийской бригаде, а гвардейцы – прикрыть тыл и правый фланг Шотландской бригады. Следует поставить в большую заслугу генералам сэру Генри Кальвилю и Бабингтону, что они с такою точностью исполнили ночью полученные ими приказания. В течение всего утра поддерживалась оживленная ружейная перестрелка. Гвардейская бригада занимала по фронту приблизительно две мили; мой правый фланг прикрывался пятью ротами Йоркширской легкой пехоты, три остальные роты которой были оставлены для охраны одного из бродов.
Капитан инженерных войск Джонс и поручик Грубб, действовавшие с воздухоплавательным отделением, доставили мне в течение дня много полезных сведений. От них я узнал около 12 часов дня, что противник получил подкрепления из Абадсдама и Спитфонтейна.
В этой части поля сражения противник удержал за собою позиции, которые были основательно укреплены и укрыты в кустарнике и небольших складках местности.
В полдень я приказал батальону гордонцев, оставленному в прикрытие обоза, поддержать Шотландскую бригаду.
Неприятельские траншеи, несмотря на бомбардировку их с рассвета лидитными снарядами и картечными гранатами, все еще были слишком сильно заняты противником, чтобы можно было рассчитывать взять их.
Гордонцы пошли вперед в полубатальонных колоннах и, хотя эта атака не удалась, их поведение в течение всего дня было замечательное.
В час пополудни противник, пытаясь обойти наш правый фланг, взял во фланг Зефортских гайлендеров, по которым открыл сильнейший ружейный огонь. Командир батальона выдвинул вперед свой левый фланг. В эту минуту было приказано отступать, и во время этого отступления и были понесены самые большие потери. Назад отошли на 500 ярдов, и на этой новой позиции гайлендеры удерживались до ночи. Подполковник Доуман, командовавший гордонцами, также приказал им отступить, считая невозможным держаться на позиции после ухода Зефортских гайлендеров.
Приходится сожалеть об этом отступлении, так как подполковник Гюго Галлет получил приказание оставаться на месте до ночи, а противник начал уходить с позиции группами в 10–20 человек.
Для изложения действий Шотландской бригады я воспользовался рапортом подполковника Гюго Галлета, исправлявшим должность командира бригады.
10-го вечером на мой запрос генерал Уошоп заявил мне, что он вполне понял отданные приказания и ничего не имеет возразить на них. Он умер во главе своей бригады, которая всегда будет чтить его имя. Его высокая репутация и военные таланты исключают возможность какой бы то ни было критики его действий. В моей дивизии все до последнего человека оплакивают потерю этого отличного солдата и верного товарища.
Атака не удалась; дурная погода этому способствовала; нижние чины Шотландской бригады готовы были собраться вновь, но это оказалось невозможно сделать из-за малого числа уцелевших офицеров и унтер-офицеров. Я не могу высказать порицания поведению этой прекрасной бригады. С 12 часов дня до ночи я удерживал свои позиции в виду неприятельских окопов.
Конная батарея G стреляла до ночи и выпустила около 200 снарядов на орудие. Поведение войск после неудачной атаки, произведенной на рассвете, выше всяких похвал; не произошло ни малейшего замешательства несмотря на то, что бой, как это легко можно себе представить, был очень жесток и что люди шли с 12 часов ночи, сильно страдая от жажды. В 7 час. 15 мин. вечера бой прекратился; Шотландская бригада устроилась под прикрытием гвардейцев, занявших фронт; батальон Йоркширской легкой пехоты прикрыл мой правый фланг; кавалерия и артиллерия стали за пехотою.
Люди имели на себе продовольственных припасов по половине рациона; кроме того, им было выдано из обоза по полрациона продовольствия, по одному рациону рома и воды в изобилии.
В случае, если бы противник очистил свои траншеи, я решил на другое утро перейти к Вроун-Дрифтскому броду и занять Маггерсфонтейнское копье; в случае же, если бы траншеи оказались еще заняты бурами, я намеревался отступить сюда (в лагерь у Моддер-Ривер). В течение ночи я эвакуировал раненых и отправил в тыл продовольственную колонну.
На следующее утро траншеи оказались еще занятыми противником. Осмотрев позицию вместе со старшими офицерами и присоединившись к мнению большинства их, я решил, что следует отступить, вопреки мнению генерала Кольвиля, считавшего, что нужно оставаться на месте.
Около полудня я отступил в полном порядке. Отступление прикрывали сэр Кольвиль с гвардейскою бригадою, кавалерия и артиллерия.
Около 300 человек гордонцев вызвались добровольно вынести раненых в лагерь. Во время отступления раненых было всего двое…» [23].
Бой у Маггерсфонтейнских высот прекратился в семь часов вечера: британские войска отошли в свой лагерь, а буры ничего не предприняли для того, чтобы помешать отступлению англичан.
В этом сражении англичане потеряли 205 человек убитыми (из них 23 – офицеры), 690 ранеными и 76 – пропавшими без вести. Наибольшие потери понесла Шотландская бригада, командир которой также остался на поле боя.
Гвардейская бригада, получившая приказание прикрывать фланги, в течение всего боя действовала пассивно, даже не пытаясь помочь шотландцам. 9-я пехотная бригада потерь вообще не имела, поскольку все сражение простояла, охраняя лагерь, хотя ее присутствие на поле боя могло бы изменить ход сражения. Однако генерал Метуэн ее не использовал…
Буры потеряли около 100 человек убитыми и ранеными и продолжали удерживать позиции на высотах еще два месяца, отступив только после начала наступления фельдмаршала Робертса.
Сражение у Маггерсфонтейна наглядно продемонстрировало опасность атак на рассвете после ночного перехода (действовать подобным образом англичан заставили их огромные потери от ружейного огня буров на открытой местности, а ночная темнота, как надеялись британские генералы, уменьшит дальность и действенность огня) – оказалось, что ночные действия в значительной мере подвержены разного рода случайностям, а войска могут сбиться с дороги.
Шотландская бригада стала жертвой собственного стремления к внезапности (хотя ее-то и хотел добиться генерал Метуэн): двигаясь без авангарда и даже без разведчиков, она наткнулась на окопы буров, о которых никто из британских командиров не подозревал. Когда рассвело, бригада оказалась на открытой местности под огнем буров, которым ничто не мешало расстреливать с короткой дистанции английских солдат, чем они не преминули воспользоваться.
Неудача под Маггерсфонтейном приковала неудачливого генерала Метуэна к Моддер-Ривер вплоть до прибытия на театр военных действий фельдмаршала Робертса.
Глава 6 Сражение при Стромберге
В начале ноября 1899 года англичане были вынуждены отступить из северного округа Капской колонии ввиду возможного вторжения туда буров. Ожидая подхода подкреплений, британское командование перевело войска, до этого занимавшие узел дорог у Стромберга, в Квинстаун.
18 ноября генерал Гатакр прибыл сюда с батальоном Королевских Ирландских стрелков, а через четыре дня расположился лагерем в Путтерс-Краале. После подхода подкреплений, к началу декабря у него имелось около 3500 человек, из них 1000 – кавалерия. Гатакр планировал отбросить буров к реке Оранжевой и восстановить спокойствие в северном округе Капской колонии.
Очередное сражение англичан с бурами произошло 10 декабря 1899 года при Стромберге, когда отряд генерал-лейтенанта В. Гатакра, двигавшийся из Путтерс-Крааля по направлению к Мольтено, а далее на Стромберг, неожиданно попал в засаду, устроенную противником.
Накануне, 9 октября, основные силы дивизии, которой командовал Гатакр, по железной дороге отправились в Мольтено, где высадились из вагонов около 9 часов вечера того же дня.
Дополнительно из Пенхока к генералу должны были прибыть еще 160 всадников Брабантской конницы, 235 капских конных стрелков, четыре 2,5-дюймовых орудия и одна пушка Максима. Однако эти части так и не явились в Мольтено вследствие того, что телеграфист ошибся при передаче приказания генерала, отданного еще в полночь 8 октября.
Британские части весьма легкомысленно двигались без авангарда, не предпринимая никаких мер охранения ни впереди, ни на флангах. Разведка вообще не велась, конная пехота плелась в хвосте колонны, что не давало ей возможности в случае необходимости перейти к голове отряда, а инженерная рота прикрывала обоз.
Проводники, взятые из местной полиции, как выяснилось позже, плохо знали местность, заблудились, поэтому колонна английских войск в темноте прошла мимо позиций буров и перед рассветом наткнулась на западный фронт занятых противником высот. Как только рассвело, на англичан обрушился град пуль – стрелки буров вели огонь с минимальной дистанции.
Среди англичан началась паника, усилившаяся после того, как колонна была атакована с тылу большим отрядом буров. Они побежали, оставив в руках неприятеля более 600 пленных и два орудия. Буры от преследования противника воздержались, ограничившись артиллерийским обстрелом.
Бурский коммандант Гроблер, со своим отрядом атаковавший англичан с тылу, в телеграмме, отправленной в Преторию, сообщал:
«Сегодня в 4 часа я получил донесение, что англичане начали наступление на Мольтепо. Я ушел с 400 человек с Стромбергской позиции на разведку и таким образом там осталось всего 600 человек.
Получивши донесение, что происходит бой, я вернулся на поле сражения. В этом деле буры действовали в двух отрядах: первый, под начальством комманданта Оливье, занимал главную позицию (Руй-Коп); другой, под начальством Шванепеля, был расположен несколько южнее для наблюдения за Мольтенской железной дорогой.
Английская артиллерия открыла сильнейший огонь, после чего я атаковал англичан в тыл со своим отрядом из 400 человек. Встречный и тыльный огонь наших стрелков производил опустошение в рядах противника, который, не будучи в состоянии удерживаться долее, бежал к Мольтено».
В донесении фельдмаршалу Робертсу генерал-лейтенант Гатакр позднее докладывал о событиях 10 декабря:
«Пехота шла впереди, имея в голове колонны Королевских Ирландских стрелков; за пехотою 74-я ездящая батарея, Капская конная полиция, конная пехота Dewar's, 77-я ездящая батарея, конная пехота Королевского Беркширского полка, повозки полевого госпиталя под прикрытием 12-й инженерной роты. Проводники были от Капской конной полиции.
Отряд прошел около восьми миль при свете луны, делая обычные привалы, и остановился у Робертс-фарм в 12 1/2 часов ночи 10 декабря.
Главный проводник заявил, что мы находимся в полутора милях от позиции противника: отдохнувши три четверти часа, снова двинулись вперед, но уже в темноте.
Вскоре мы заметили, что проводник сбился с дороги; вместо того чтобы через полторы мили подойти к позиции противника, отряд шел до 3 ч. 45 м. утра и, сделавши большой кружный путь, дошел до требуемого места.
Колонна оказалась против сильной позиции, с которой противник открыл огонь по частям, шедшим в голове. Три роты Королевских Ирландских стрелков развернулись на левом фланге, занявши одно копье; остальная часть этого батальона и Нортумберландские фузилеры наступали к позиции по крутому склону.
Артиллерии было приказано выдвинуться на копье, занятое тремя ротами Королевских Ирландских стрелков; к несчастью, одно орудие завязло при переходе через овраг и его пришлось оставить там на время; упряжные лошади были перебиты ружейным огнем и его не было возможности вывезти. Две батареи снялись на позиции – одна на копье, другая непосредственно к западу от нее.
Конная пехота пыталась обойти правый фланг буров, но была вынуждена отступить на копье, занятое тремя ротами Королевских Ирландских фузилеров.
Полчаса спустя командир 2-го батальона Нортумберландских фузилеров, считая, что далее невозможно удерживаться на позиции, приказал отступать по открытому месту к одному из гребней; но многие из его людей, а также Королевские Ирландские стрелки отстали и были взяты в плен. Командир Королевских Ирландских стрелков и офицер, принявший от него начальство, были тяжело ранены в начале боя.
Артиллерия с большим трудом выехала на позицию по пересеченной местности и также отступила на седловину, находящуюся к юго-востоку сзади; она оставалась там более часа времени, прикрывая отступление вместе с Королевскими Ирландскими стрелками и с конною пехотою.
В это время неприятель открыл меткий огонь из орудия большого калибра, которое нельзя было заставить замолчать. К счастью, большая часть снарядов не разрывалась.
Около шести часов вечера мы заметили, что несколько конных отрядов пытаются обойти наши фланги; наши батареи открыли огонь одновременно на два фронта, к западу и востоку, и несколькими меткими выстрелами отбросили эти отряды.
Отступление на Мольтено началось; отступление пехоты прикрывали артиллерия, конная пехота и Капская конная полиция. Во время перехода через один овраг одно орудие завязло в трясине и его пришлось бросить. Пехота при отступлении к Мольтено сделала от 9 до 10 миль по прямой дороге; конная пехота и артиллерия держали противника на дистанции.
В одном месте на пути нашего отступления неприятель поставил орудие большого калибра, которое нанесло нам большие потери с дистанции 6000 ярдов.
В Мольтено пришли в 11 часов утра. В 5 часов вечера пехота была посажена на железную дорогу для отправления: обе роты 1-го батальона Королевских Шотландцев и инженерные части – в Бушманс-Хок, Нортумберландские фузилеры и Королевские Ирландские стрелки – в Стеркстроом, штаб дивизии, артиллерия и конная пехота – в Кипергат. После полудня прибыло 160 человек Брабантской конницы; от них были высланы разъезды в направлении Стромберга, которые заметили один разъезд буров числом около 50 человек и насчитали до 1100 конных буров на позиции. Они бивакировали в Мольтено и отступили на следующее утро к Кипергату» [24].
Британские войска потерпели очередную неудачу, причем генерал Гатакр, как ни странно, своими действиями активно содействовал успеху буров: предварительно не организовав разведку местности, отправился в путь, не имея достоверных сведений о противнике. Местные Сусанины (вполне вероятно, агенты буров) завели его отряд в западню, а бестолковые действия английских солдат на поле боя говорят об отсутствии уверенного руководства ими.
Сам сэр Гатакр, пытаясь оправдаться перед своим непосредственным начальником – фельдмаршалом Робертсом (донесение он писал уже после смены британского высшего командования в Южной Африке), докладывал:
«Имею честь донести, что, по самым верным источникам, во время вышеизложенного дела в Стромберге было не более 1700 буров, с двумя или тремя орудиями, и если бы атака на позицию была ведена с запада, то артиллерия могла бы быть выставлена на копье, находящихся к западу от Стромберговского бассейна, командующих над всею позицией буров. Мне представлялся этот момент весьма важным для занятия этого узла путей, почему я и решил выступить из Путтерскрааля с возможно большим числом людей и попробовать поразить внезапностью. Для успеха такого предприятия это следовало сделать ночью; остановка же в Мольтено указала бы противнику наши намерения.
Выбрав такой план действий, я обсудил его вместе с начальниками частей; я расспросил подробно о местности чинов полиции в Мольтено и его окрестностях, которые, как можно было предполагать, должны были хорошо знать здесь каждую пядь земли, и затем решил провести этот план в исполнение.
Я заметил, что колонна по выходе из Робертс-фарм 10 декабря в 12 ч. 30 м. ночи стала слишком уклоняться к западу. Спрошенные мною по этому поводу проводник и сержант капской конной полиции Морган, которые вели колонну, оба ответили одно и то же, что они хорошо знают дорогу и что хотя, действительно, ведут нас несколько кружным путем, но что так мы избегаем проволочных изгородей и участка дурной дороги, по которому трудно было бы провести орудия ночью. Об этом участке они ничего не упоминали перед выступлением и говорили, что дорога хороша на всем своем протяжении. Проводники от полиции говорили мне, что новый путь немногим длиннее того, о котором они говорили раньше, и что он ведет в требуемое место.
Через полчаса после того, как колонна двинулась снова, командир 2-го батальона Королевских Ирландских стрелков, шедших во главе, заявил мне, что, по его мнению, проводник сбился с дороги.
Тотчас же я переспросил сержанта Моргана. Он уверил меня, что проводники (два европейца и два туземца полиции) прекрасно знают дорогу и что он сам уверен в ней. Я послал сержанта Моргана в голову колонны для направления ее.
Я шел также при головном батальоне и часто расспрашивал проводника о дороге. Сержант Морган не переставал уверять меня, что путь верен, хотя и более длинен, чем он предполагал.
Незадолго до рассвета он указал мне на одно копье, которое, по его словам, было целью нашего перехода, но до которого оставалось еще две мили. Так как он сказал, что дорога будет отличная, то, несмотря на утомление людей, я счел за лучшее продолжать движение и овладеть позицией. Предстоял выбор между последним решением и отступлением на Мольтено. На рассвете колонна была встречена ружейным огнем, прежде чем конная пехота, шедшая во время ночного марша позади, успела выдвинуться вперед для прикрытия фронта.
По причине весьма пересеченной местности, артиллерия не могла тотчас же выехать на позицию; между тем одной батарее удалось открыть огонь по южному склону одного копье, а другая в то же время стала западнее от этой же высоты».
В общем, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Генерал Гатакр даже не удосужился провести разведку предстоящего маршрута своих войск, а после сражения сокрушался, что его артиллерия не могла действовать на пересеченной местности. Естественно, британский генерал не забыл сообщить о героизме своих солдат и офицеров, отметив, что «отступление артиллерии было произведено в большом порядке, поэшелонно батареями, под прикрытием конной пехоты. А подполковник Жеффрей выказал большое искусство в выборе позиций».
Свое мнение о причинах поражения британских войск в сражении при Стромберге высказал в донесении военному министру от 19 января 1900 года и сам фельдмаршал Робертс:
«Полагаю, что неудача попытки генерала Гатакра овладеть Стромберговским узлом произошло главным образом вследствие недостатка верных сведений о местности, на которой предстояло действовать, и о позиции буров, а также по причине утомления людей после переезда по железной дороге и большого ночного перехода в ночь перед боем.
Когда спустя немного времени после полуночи стало очевидным, что взятые проводники колонны сбились с пути, генералу Гатакру следовало остановиться и попробовать отыскать настоящую дорогу или же отступить к Мольтено, но не ставить весь отряд в рискованное положение, ведя его к дефиле, обстреливавшемуся с обеих сторон противником.
Отсутствие конных частей с четырьмя 2,5-дюймовыми орудиями и одною пушкою Максима, вышедшими из Пенхока, которые должны были присоединиться к колонне, без сомнения, способствовало неудаче. Это обстоятельство приписывается в донесении небрежности телеграфистов; но если бы при отправлении депеш озаботились бы о том, чтобы требовать уведомления о получении их, то генерал знал бы – дошли ли его приказания до начальника Пенхокского отряда.
При отступлении большая часть 2-го батальона Нортумберландских фузилеров и 2-го батальона Королевских Ирландских стрелков отстали и были взяты в плен. Генерал Гатакр по этому поводу не дает никаких объяснений. Без сомнения, этот случай надо приписать крайней усталости людей, которые были не в силах отступить с достаточною скоростью под неприятельским огнем» [25].
Британские войска понесли в этом сражении серьезные потери – 23 человека убитыми, 58 ранеными, а в плен к бурам попали более 600 человек. У буров было 8 убитых и 26 раненых.
Непосредственный участник англо-бурской войны, российский доброволец Евгений Августус оставил в своих воспоминаниях впечатляющее описание «пейзажа после битвы»:
«С обеих сторон выкинуты белые флаги. На гору поднимаются мерным шагом английские санитары с носилками. Буры толпами разбрелись по полю вчерашнего сражения и, добродушно улыбаясь, вступают в беседу с английскими носильщиками.
Те угрюмо отмалчиваются и озабоченно снуют между грудами мертвых тел, отыскивая раненых, еще подающих признаки жизни.
Нужно обладать нервами мясника, чтобы равнодушно взирать на эту потрясающую душу картину поля сражения, от которой и теперь еще, при одном воспоминании, у меня холодеет сердце. Кучками нагромождены тела англичан, искавших за валами спасения от убийственного огня буров.
Разве эти безжизненные громады каменных гор стоили того, чтобы из-за них погибло столько молодых цветущих жизней, чтобы из-за них пролилось столько крови! Еще вчера она билась горячим ключом, вызывая жизнь и движение, а сегодня она застыла черными лужами на изрытой земле, запеклась на грязных мундирах, на посиневших уже лицах убитых.
Вон лежит, раскинув руки и ноги, здоровенный детина с красной нашивкой сержанта – снарядом раздробило ему голову, и она представляет теперь безобразный ком рыжих волос, крови и мозгов.
Вон другой, широко раскрыв глаза, точно живой, с крепко сжатой в руке винтовкой – его молодое, безусое лицо застыло с выражением какого-то недоумения: «За что? За что?» А уж мухи копошатся на лице, залезая в глаза, в рот.
Буры хлопочут над своими жертвами, по праву победителя собирают винтовки, котелки и скатанные одеяла, составляющие снаряжение солдат, отстегивают и снимают с раздувшихся животов поясные ремни и подсумки.
Вон бур, у которого на ногах вместо башмаков изорванные опорки, заприметил у офицера сапоги с желтыми голенищами. «Bei gute Skunnen!» (Славные сапоги!) – ухмыляется он. Но сапог не поддается. Еще одно усилие – и у него в руках сапог с оторванной ногой. Кость выше колена раздроблена осколком.
С проклятием швырнул он от себя сапог и заковылял дальше. Другие распарывают карманы, снимают бинокли, часы. Зачем все это мертвым, если все равно их оберут свои же санитары…
Невыносимое зловоние и отталкивающие картины обирания и раздевания трупов заставили меня покинуть поле сражения, и я пошел за своей лошадью, размышляя дорогой о трагической участи женщин, которым иногда так горько приходится раскаиваться, что скромному пиджаку предпочли блестящий военный мундир…» [26].
Причины поражения британских войск под Стромбергом, как говорится, видны невооруженным глазом: решение генерала Гатакра атаковать ночью, практически не имея достоверных сведений о численности и расположении противника, было дело само по себе рискованное. Отсутствие боевого охранения и труднопроходимая пересеченная местность многократно усиливали и без того большие шансы нарваться на неприятности, а рассчитывать поразить внезапностью буров, прекрасно знакомых с местностью и постоянно ведущих разведку, было уж совсем глупо.
После поражения под Стромбергом и Колензо, середина декабря 1899 года стала критическим временем для британской армии. Войска экспедиционного корпуса, которых, как считали в Лондоне, будет достаточно для достижения победы, были брошены в бой, а успеха все не было.
У буров же, напротив, успехи начального периода войны вызвали сильнейший подъем духа. И хотя по причине собственного легкомыслия или отсутствия познаний в области военной стратегии они не довели ни одно из сражений до логического конца – разгрома противостоящих сил противника и не извлекли из своих побед никакой материальной пользы, все же осознание своего превосходства в военном отношении помогло бурам почти три года вести отчаянную борьбу с британской армией.
Поражения английской армии стали следствием многочисленных ошибок в области стратегии и тактики – англичане хотели быть одновременно во всех местах (распылив свои силы), за что и были столь сурово наказаны. Став в результате во всех пунктах слабее противника, британские командиры, по сути дела, сами отдали бурам инициативу, позволив им диктовать условия.
Ведь если бы английский главнокомандующий, генерал Редверс Буллер, сосредоточил все свои силы для наступления на столицу Оранжевой Республики (что позднее и сделал сменивший его фельдмаршал Робертс), то одной только этой угрозы было бы достаточно для того, чтобы заставить буров отказаться от осады Кимберли, Мафекинга и свернуть боевые действия на территории Наталя. Но этого не произошло…
Глава 7 Осада Ледисмита
Одним из наиболее известных и важных эпизодов первого периода англо-бурской войны, несомненно, стала осада города Ледисмит войсками буров. Сам по себе этот городок не представлял какой-либо ценности. Как сообщал очевидец:
«Этот город, получивший такую громкую известность, представляет собой небольшую группу домиков, брошенных на берегу Зандзо. Вокруг него толпятся в беспорядке высокие горы со своими характерными, будто срезанными ножом вершинами».
Тем не менее этот город, больше похожий на деревушку, стал главным опорным пунктом британской армии в провинции Наталь. Английский генерал-лейтенант Джордж Уайт так объяснял значение Ледисмита для британской армии в своем донесении лорду Китченеру:
«В течение октября 1899 года войска свободной Оранжевой и Южно-Африканской Республик постепенно сосредоточились к Ледисмиту с запада и севера. Несмотря на удачные дела с неприятельскими отрядами у Талана, Еландслагге и Рейтфонтена, сражение 30 октября у Ломбардс-Копа доказало, что при подвижности буров и их численном превосходстве представляется мало шансов на успех при столкновениях с ними в открытом поле.
На мою долю выпала задача защищать от их вторжения большую часть Наталя, и в частности – Питермарицбург, столицу колонии и местопребывание правительства. Мне следовало обсудить, как это исполнить наилучшим образом. 31 октября генерал сэр Реверс Буллер дал мне следующую телеграмму: «Не можете ли вы в ожидании событий укрыться, если не в самом Ледисмите, то, по меньшей мере, за Тугелой, в Колензо?» В тот же день я сообщил ему о моем намерении держаться в Ледисмите».
Генерал Уайт объяснил свое намерение оборонять до последней возможности Ледисмит следующими причинами: во-первых, это самый населенный город Верхнего Наталя, поэтому захват его для противника может стать знаковым событием, способным поднять боевой дух буров; во-вторых, сдача Ледисмита могла послужить сигналом для всеобщего восстания голландских колонистов на юге Африке, чего очень опасались англичане, поскольку тем самым буры продемонстрировали бы свое превосходство над Британской империей.
А главное, как считал генерал Уайт:
«Со стратегической точки зрения город имел большое значение как место разветвления железнодорожных путей из Трансвааля и Оранжевой Республики, и пока республики не владели этим узлом, их коммуникационные линии были необходимо разделены, что лишало их возможности вполне пользоваться выгодами совместных действий. С тактической точки зрения город был уже частью приведен в оборонительное положение и сам по себе представлял достаточно сильную позицию. Хотя периметр, который нам следовало занять, был слишком велик для наличных войск, но тем не менее там была возможность долго обороняться против превосходного в числе неприятеля
С другой стороны, отступление за Тугелу с моральной точки зрения было равнозначно серьезному поражению и повлекло бы за собою отдачу большого города с английским населением, с женщинами, детьми и с большим запасом продовольствия и боевых припасов, собранных там еще до моего приезда в Южную Африку, и с тех пор еще увеличивавшегося.
Длина Тугелы от Дракенберга до реки Буффало около 80 миль; в сухое время года, в конце ноября, она переходима в брод почти повсеместно. Со своими слабыми силами я не мог надеяться на успешную оборону столь длинной линии против неприятеля втрое более подвижного и вдвое более сильного числом; всякая моя попытка воспрепятствовать охвату одного из моих флангов привела бы к ослаблению центра, а потому и вероятному прорыву его.
Отбросивши один из моих флангов на Тугелу, противник оказался бы ближе к Питермарицбургу, чем я, и я был бы вынужден поспешно отступить по железной дороге для защиты столицы. Продолжать же сопротивление там было бы невозможно, не допустивши в то же время противника занять Дурбан, через который мы ожидали подвоза припасов и наших подкреплений; поэтому мы должны бы были для защиты Дурбана отступить еще и, таким образом, уступить противнику все пространство Наталя от Ленгс-Нэка до самого моря.
Я был убежден, что буду в состоянии держаться в Ледисмите столько времени, сколько окажется нужным; я считал, что пока я оставался там, я приковывал к себе главную массу войска буров, и они не в состоянии будут высылать к югу от Тугелы значительных сил, а лишь летучие отряды, которые без труда могут быть остановлены английскими и колониальными войсками, оставшимися там и ожидавшими в скором времени усиления. По всему этому я обратил все свое внимание на приведение Ледисмита в оборонительное положение для долгой осады».
Добившись убедительной победы над британскими войсками в сражении у Ломбардс-Копа, предводители армии буров тем не менее так и не сумели правильно распорядиться ее плодами. Переиграв противника в тактическом плане, нанеся ему серьезные потери, буры оказались никудышными стратегами, так и не развив наметившийся успех.
Временно обладая численным перевесом над англичанами, имея все шансы для окончательного разгрома противника, генерал Жубер со своими солдатами, вместо преследования разбитого врага, увлекся празднованием победы, дав возможность вражеским войскам отойти к Ледисмиту.
Как писал очевидец:
«Известие о катастрофе в тылу распространило страшную панику в остальных войсках Уайта, и они начали отступление «в порядке», то есть все, что только могло двигаться – люди, лошади, мулы, – все в страшной поспешности бросилось к Ледисмиту. Повозки обоза, перемешавшись с орудиями и вьючными животными, загородили дорогу. Солдаты бросали ружья и патроны».
Отступающие в смятении британские войска могли стать легкой добычей буров, практически не имевших потерь (не более десяти человек), но они предпочли дать противнику 48-часовую передышку, оставаясь в течение двух суток в лагере.
Генерал же Уайт времени даром не терял: «В течение 31 октября и 1 ноября я употребил все войска на организацию обороны и укрепление разных позиций на том пространстве, которое я предполагал занять».
Воспользовавшись подарком со стороны неприятеля, англичане спешно укрепили свои позиции, проходившие по вершинам окружавших город Ледисмит гор: были подготовлены каменные брустверы высотой около полутора метров, защищавшие солдат от пуль и осколков снарядов противника, из камня же выстроены редуты, соединенные между собой траншеями. Наконец, серьезным препятствием для атакующих был рельеф местности – высокие, крутые склоны гор, естественные валы, огромные валуны, за которыми могли укрыться обороняющиеся.
Тем временем буры неторопливо приближались к городу, и только 2 ноября, перерезав железные дороги, ведущие в Ледисмит, приступили к осаде города. Разместив вокруг города свои тяжелые осадные орудия, в тот же день они приступили к обстрелу позиций англичан.
Гарнизон Ледисмита к этому времени был усилен флотской бригадой с корабля Ее Величества «Powerful», прибывшей в город по железной дороге. Она состояла из 283 офицеров и матросов, двух 4,7-дюймовых орудий, четырех 12-фунтовых пушек и четырех пулеметов Максима. Командовал бригадой капитан Ламбтон.
Для понимания многих странностей англо-бурской войны надо заметить, что буры довольно легкомысленно относились к войне. Не стала в этом смысле исклюпением и осада Ледисмита. Вот как описывал очевидец события того времени:
«Решившись на блокаду, буры раскинули свои маленькие лагеря по огромной окружности, и вокруг осажденного города началась довольно мирная жизнь при военной обстановке. Англичане спокойно сидели в крепости, а буры наблюдали их. Каждой команде был отведен особый район охранения. Днем по линии постов располагались несколько человек, которые, лежа за камнем с трубкой в зубах и «Маузером» (так буры называли маузеровские винтовки), сторожили, не покажется ли где-нибудь голова англичанина. На случай вылазки неприятеля сигналом тревоги служил пастушеский рожок.
Одиночные ружейные выстрелы здесь слышались довольно часто. Иногда, впрочем, от времени до времени тяжело нагнется воздух, просвистит где-нибудь граната. Это соскучившиеся артиллеристы обеих сторон, заметив какую-нибудь цель, напоминали себе о том, что здесь война. Но если впереди кое-что напоминало собой войну, то в тылу линии обложения картина являлась уже совсем мирной. Вокруг лагерей паслись стада быков, спутанные лошади, мулы, овцы. По дороге из лагеря в лагерь разъезжали легким галопцем буры, очень часто под зонтиком и в сопровождении кафра, везшего ружье и патронташ своего «бааса» (господина)».
По воскресеньям никаких боевых действий под Ледисмитом, по негласной договоренности враждующих сторон, вообще не велось – противники, еще накануне днем ловившие друг друга в перекрестье прицела своих винтовок, мирно встречались на нейтральной полосе, беседовали и даже обменивались сувенирами.
Естественно, что английские войска, запертые в Ледисмите, не преминули воспользоваться подобным легкомыслием противника. Однажды ночью британская диверсионная группа незамеченной пробралась на артиллерийские позиции буров и взорвала дальнобойное осадное орудие Крезо. Еще через несколько дней небольшой отряд натальских буров, действовавший на стороне англичан и подошедший для дружеской (!) беседы к осаждавшим, внезапно напал на потерявших бдительность артиллеристов и привел в негодность несколько пушек Круппа и Максима.
Потеря значительной части осадной артиллерии отрезвляюще подействовала на буров. Они, наконец, осознали, что война требует серьезного к себе отношения. Оставшиеся пушки были отведены подальше от позиций англичан, была значительно усилена их охрана, особенно в ночное время. Через каждые сто шагов стали выставляться часовые, сменявшиеся после двух часов пребывания на посту.
Попытка же организовать патрулирование нейтральной полосы закончилась трагически: сначала часовые расстреляли свой же интернациональный патруль (в него входили американец и испанец), когда тот, возвращаясь к своим войскам, не успел ответить пароль, а еще через несколько дней оранжевые буры по ошибке пристрелили собственного капрала.
Англичане время от времени предпринимали вылазки, причинявшие много беспокойства бурам. Генерал-лейтенант Уайт в одном из своих донесений лорду Китченеру описывал такой рейд:
«Около 4 часов утра 5-й полк гвардейских драгун, 5-й уланский полк, 18-й гусарский полк, конные Натальские волонтеры и 69-я ездящая батарея выступили для обрекогносцирования противника и чтобы попытаться захватить какой-нибудь его лагерь в направлении Ондерброка.
Генерал Френч, командовавший этим отрядом, оставил часть его – конных Натальских волонтеров с двумя орудиями, под начальством полковника Ройстона, в проход между Вагон-Гиллем и Миддле-Гиллем, а с остальною частью обошел с юга Энд-Лилль (где он оставил один смешанный эскадрон 5-го уланского полка), подошел к противнику приблизительно на 3000 ярдов и открыл оттуда сильный огонь по лагерю буров.
Противник очистил лагерь и занял позицию на одной из высот, выставив там свою полевую артиллерию. Генерал Френч, выполнивши свою задачу, отступил и вернулся в лагерь в 10 часов утра. У нас был ранен один человек».
После победы под Колензо, у буров немедленно началось «головокружение от успехов», часто принимавшее уродливые формы. Европейские офицеры-добровольцы, которых было немало в их рядах, неоднократно предлагали вместо ежедневных и абсолютно бесполезных обстрелов Ледисмита из одиночных орудий, имевших следствием лишь напрасный расход драгоценных боеприпасов, организовать мощную бомбардировку города, а затем его решительный штурм. Командование же буров посчитало неразумным разрушать Ледисмит, и вялотекущая осада продолжалась без каких-либо намеков на успех.
Только после того, как на южноафриканский театр военных действий стали, во все более возрастающем количестве, прибывать свежие британские войска, а центр тяжести вооруженной борьбы стал смещаться на запад, командование буров осознало необходимость быстрейшего высвобождения значительных сил своей армии, застрявших под Ледисмитом и оказавшихся в стороне от главных событий. Поэтому собравшиеся на военный совет в начале нового, 1900 года командиры буров после недолгого обсуждения решили разрубить, наконец, «гордиев узел» и на следующий день, 6 января, провести общую атаку Ледисмита.
Надо заметить, что военные советы буров в тот период представляли собой весьма живописное зрелище, от которого любой европейский военный стратег заплакал бы горькими слезами. На нем, как правило, присутствовали жены генералов, имевшие наравне с ними право голоса при принятии решений, все распоряжения подчиненным войскам отдавались устно, никаких карт и планов не существовало. Завершалось же подобное мероприятие хоровым пением псалмов.
Вечером 5 января фельдкорнетам сообщили план завтрашнего штурма, разделив коммандо на две группы – атакующую и резервную, причем первая должна была ночью занять позицию в 1000 шагов от противника, дабы утром ружейным огнем отвлечь внимание противника и поддержать атаку с юго-западного направления. Однако в реальности все пошло по-иному.
Рано утром 6 января 1900 года трансваальские буры в мертвой тишине ждали сигнала к открытию огня, как вдруг
«…откуда-то издалека, словно тяжелый протяжный вздох, пронесся звук орудийного выстрела и эхом раздался по горам. За ним другой, третий, все чаще и чаще, яснее и яснее – «так», «так-так-так», «так-так» сухо затрещали маузеровские винтовки вперемешку с глухими звуками английского Ли-Метфорда. Это оранжевые буры, не дождавшись демонстративной атаки, повели главную.
Команда встрепенулась, все посмотрели на ассистента фельдкорнета, но угрюмый старик, все время молча сидевший с закрытыми глазами, заявил, что он не получил определенных приказаний и поэтому, если бюргеры желают(!), то они могут атаковать английские укрепления. После минутного совещания решено было наступать…
Но лишь только показались головы буров, так моментально по всей линии английских траншей вспыхнули огоньки и рой пуль, со свистом и жалобным пением, пронзился и взрыл песок, кто-то ахнул, все быстро скатились с насыпи и залегли за камнями, из-за которых сейчас же началась редкая одиночная стрельба. Артиллерия обеих сторон открыла яростный огонь, и гранаты, злобно шипя, заносились в воздухе, скрещиваясь над головами атакующих».
Лишившись фактора внезапности, буры вынуждены были ползком, укрываясь за крупными камнями, медленно продвигаться к английским позициям, пока не оказались в двухстах шагов от них. Дальше начиналось голое пространство, с которого обороняющимися заблаговременно были собраны все камни (их пустили на постройку брустверов). Поскольку двигаться дальше было чистой воды самоубийством, буры застыли на месте. Никто не знал, что делать дальше.
Пролежав два часа, атакующие поползли назад, найдя себе укрытие за железнодорожной насыпью. Поскольку вся местность простреливалась англичанами, бурам пришлось весь день провести за насыпью, ожидая спасительной темноты, под прикрытием которой они могли бы добраться до своего лагеря. Неожиданно само небо сжалилось над бурами, и в пять часов вечера пошел страшный ливень с градом. Воспользовавшись тем, что уже на расстоянии трех метров, за струями дождя, было ничего не видно, буры отошли, потеряв во время атаки около десяти человек.
Более серьезные потери понесли оранжевые буры, атаковавшие Ледисмит с юго-запада. Решительно пойдя на штурм, они под сильным огнем противника сумели выбить англичан с позиции, захватили артиллерийское орудие и оказались на вершине горы, с которой уже открывался прекрасный вид на город.
Однако, не получив поддержки от трансваальских буров (те в этот момент отлеживались, не предпринимая активных действий), они вынуждены были отойти под натиском контратаковавших англичан, потеряв убитыми и ранеными около 200 человек.
Так полной неудачей закончилась попытка взять Ледисмит штурмом. Причинами этого стали, в первую очередь, несогласованность действий подразделений армии буров, численное превосходство англичан, а главное, совершенно неудовлетворительная организация атаки. К примеру, резервные части не получили никаких определенных указаний и пролежали весь день на своих позициях, наблюдая за тем, как гибнут их товарищи.
После провала штурма, с отчаяния, буры решили затопить Ледисмит, начав строительство плотины на реке Занд-ривер. Как и следовало ожидать, плотину смыло в самом начале строительства, поэтому неудачливые гидростроители вынуждены были вернуться к привычному для них занятию – осаде города, только теперь уже без особой надежды на успех.
Вялотекущая осада Ледисмита, без сомнения, сыграла не последнюю роль в дальнейших неудачах армии буров. Вместо того чтобы, оставив небольшие отряды для обозначения осады, основными силами двигаться в направлении Питермарицбурга и далее на Дурбан, пока англичане не перебросили на театр военных действий подкрепления, буры и их командир генерал Жубер продолжали стоять лагерем вокруг города, теряя драгоценное время.
Подобное поведение буров можно объяснить одним обстоятельством – у них просто не было стратегического плана кампании и отсутствовало ясное понимание того, что надо делать дальше. Выигрывая на первых порах одно за другим отдельные сражения, буры тут же отдавали инициативу в руки противника, переходя к пассивным действиям, вроде осады британских гарнизонов в городах Наталя и Капской колонии.
Глава 8 Сражение у Колензо
Главнокомандующий английскими войсками в Южной Африке, генерал Редверс Буллер, стремясь деблокировать осажденный Ледисмит, предпринял в середине декабря 1899 года в Натале наступление против армии буров. Оттеснив противника за реку Тугела, британские войска значительными силами 15 декабря фронтально атаковали буров у деревни Колензо.
В распоряжении генерала Буллера в этот момент было более 16 тысяч солдат и офицеров, противник же располагал приблизительно десятью тысячами человек. Центр позиции буров составляло укрепление, построенное на высоте к северу от железнодорожного моста у деревни Колензо. По обе стороны от него по прилегающим холмам тянулись хорошо замаскированные окопы, что не дало возможности англичанам определить, где они начинаются и заканчиваются.
Левый фланг позиции буров упирался в высоту Хлангване-хилл, господствовавшую над первой линией окопов. Если бы англичане овладели этой высотой, то буры вынуждены были бы очистить свою позицию на переправах. Позади основной позиции, на склонах горного хребта, был отрыт второй ряд окопов и расположена часть артиллерии.
Река Тугела, протекавшая перед позициями буров, не представляла серьезной преграды для английских войск, поскольку на бродах вода была ненамного выше колена. В деревне Колензо имелось два моста: один, прочный железный, на грунтовой дороге, а второй, железнодорожный, был полностью разрушен еще до сражения.
К началу сражения в распоряжении генерала Буллера имелись следующие силы: четыре пехотные бригады – 2-я (командир генерал-майор Хилдъярд), 4-я (генерал-майор Литтлетон), 5-я (генерал-майор Фицрой-Харт), 6-я (генерал-майор Бартон); пять полевых артиллерийских батарей (30 орудий), 14 орудий морской артиллерии (два 4,7-дюймовых и 12 12-фунтовых); 1-й гвардейский драгунский и 13-й гусарский кавалерийские полки; три эскадрона южноафриканской легкой кавалерии и другие части. Всего – 16 с половиной тысяч человек.
Английские войска перед сражением расположились бивуаком на открытой местности в 10 милях от позиции противника, что позволяло бурам наблюдать за всеми передвижениями противника. Основной ударной силой были четыре пехотные бригады и два кавалерийских полка (драгунский и гусарский), действия которых поддерживали 44 артиллерийских орудия.
13 и 14 декабря генерал Буллер провел довольно странную рекогносцировку позиций буров, обстреляв их тяжелыми морскими орудиями. Ни пехота, ни кавалерия участия в ней не приняли. Буры на огонь противника не ответили, поэтому порядок занятия ими позиций остался для англичан загадкой.
Не располагая достоверными сведениями о противнике, генерал Буллер тем не менее рано утром 15 декабря начал фронтальную атаку позиций буров, распределив свои войска и артиллерию равномерно по всему фронту. Восемь морских орудий открыли огонь и четыре колонны британских войск двинулись вперед.
На левом фланге выдвигалась 5-я (Ирландская) пехотная бригада генерал-майора Фицрой-Харта, причем у него не было охранения, а войска даже не удосужились перестроиться в боевой порядок, чем тут же не преминули воспользоваться буры.
Как только голова колонны подошла к реке Тугела, по ней был немедленно открыт интенсивный артиллерийский и ружейный огонь. Первый же снаряд тяжелого осадного орудия разорвался в середине строя, нанеся англичанам серьезные потери, которые продолжали увеличиваться с каждой минутой боя.
Среди англичан началась паника, батальоны перемешались на поле боя, а солдаты бросились искать укрытие в складках местности.
В течение нескольких часов бригада оставалась на месте, продолжая подвергаться обстрелу буров. После десяти часов утра, наконец, поступил приказ отступать, однако передовые части его не получили и продолжали оставаться на месте. Организованно отошли лишь задние части. Пассивное поведение англичан на левом фланге атаки позволило бурам сосредоточить свои основные силы в центре, оставив здесь небольшие отряды.
2-я пехотная бригада генерал-майора Хилдъярда наступала в центре, слева от полотна железной дороги, с правой же стороны выдвигались батальоны 6-й (фузилерской) бригады генерал-майора Бартона. Около семи часов утра по ним был открыт массированный огонь, в результате чего пехота встала. Попытка поддержать атаку артиллерийским огнем выдвинувшихся вперед батарей полковника Лонга успеха не имела. Наоборот, артиллеристы понесли большие потери от ружейного огня буров и бежали с поля боя, бросив десять орудий и все зарядные ящики, которые стали трофеем армии буров.
После этого британская пехота начала отступление на прежние позиции. 13-й гусарский полк, охранявший правый фланг пехотных бригад, никакого участия в сражении не принял, пассивно наблюдая за кровавыми событиями на поле боя.
На правом фланге британских войск действовал отряд лорда Дандональда, имевший целью занятие высоты Хлангване-хилл. Не имея достоверных сведений о противнике, генерал Буллер для атаки важнейшего участка позиции буров выделил лишь небольшой кавалерийский отряд с одной артиллерийской батареей. Как только англичане приблизились к высоте, их встретил сильный огонь буров. Лорд Дандональд запретил открывать ответный огонь, дабы не дать себя обнаружить, поэтому отряд спешился и залег.
Пролежав несколько часов, англичане по приказу командования отошли назад, не сделав ни одного выстрела по противнику. Так бесславно закончилось это странное наступление британских войск.
И хотя атаковали англичане, а буры в течение всего сражения ни разу не перешли в наступление, в плен, как ни странно, попало около 700 английских солдат и офицеров. Было убито шесть офицеров и 137 нижних чинов. Сражение, несмотря на значительное превосходство в силах, британскими войсками было успешно проиграно.
Поражение британских войск явилось следствием их пассивных действий, отсутствия разведки, в результате чего командование во главе с генералом Буллером практически не имело никаких достоверных сведений о противнике и атаковало, по сути дела, вслепую, не проявив к тому же должного упорства в достижении поставленной цели.
Попав в зону огня буров, английские батальоны встали, не предпринимая никаких активных действий и представляя собой прекрасную мишень для стрелков противника. Резервные части на протяжении всего сражения бездействовали, не поддержав действия атакующих подразделений и пассивно наблюдая за происходящим на поле боя. Боевой дух английских войск тоже оказался не на высоте.
Попытка англичан атаковать позиции буров, маршируя, согласно уставам, в ротных колоннах по полю боя, обернулась для них серьезными потерями. Использование уставного сомкнутого строя приносило одни неприятности.
Британские солдаты, годами обучавшиеся лишь ведению залпового огня, оказались не в состоянии вести прицельный огонь по противнику. Буры же, напротив, вели только прицельный огонь, нанося значительный урон неприятелю.
В сражении у Колензо буры не только нанесли серьезное поражение противнику, но и увеличили свой артиллерийский парк за счет трофейных орудий Армстронга, брошенных англичанами на поле боя в полной исправности.
Однако победители не сумели (или не захотели) развить свой успех, и даже не попытались преследовать отступавшие войска генерала Буллера, дав им возможность организованно отойти. В результате англичане сумели избежать полного разгрома, воспользовавшись подарком противника.
В своем донесении военному министру генерал Буллер всячески пытался оправдать свои действия, приведшие к поражению в бою у Колензо, изложив собственную версию произошедшего:
«Мост в Колензо находится в центре полукруга, образуемого холмами, возвышающимися над мостом приблизительно на 1400 футов и отстоящими от него на расстоянии около четырех с половиной миль. Вблизи моста находятся четыре небольшие высоты, расположенные в виде ромба с крутыми склонами, командующие друг над другом, по мере удаления их от реки. Эти высоты были основательно укреплены по всем гребням хорошо сложенными, крепкими каменными стенами; местами эти стены были расположены в три линии. Одна из этих высот известна под названием форт Вилье.
Эту позицию атаковать было опасно, но я думал, что если мне удастся дойти до форта Вилье, то остальные высоты окажутся прикрытыми друг другом и что огонь нашей артиллерии и недостаток воды заставят буров очистить их.
13-го и 14-го мы производили самую усиленную бомбардировку всех тех укреплений противника, которые были видны; но хотя мы и хорошо пристрелялись и некоторые укрепления были повреждены нами, нам не удалось обнаружить всю позицию буров и заставить очистить ее. Моя цель была попробовать пройти по Брайдль-Дрифтскому броду. Если бы нам это удалось, то войска спустились бы по реке и поддержали бы переход по мосту; если бы нам это не удалось, то части, направленные на этот пункт, должны были сдерживать противника со стороны запада и прикрывали бы, таким образом, главную атаку на мост.
Генерал Гарт двинулся, чтобы атаковать Брайдль-Дрифт, но не мог найти брода. После я узнал, что ниже на реке была устроена запруда и что вследствие этого уровень воды поднялся. Я следил за движением генерала и увидел, что он втягивается в излучину реки, где должен был подставить себя под сильный анфиладный огонь, а потому послал ему приказание отступить. Между тем он уже сильно ввязался в дело и для того, чтобы вывести его, я должен был послать ему два батальона бригады Литтлетона и одну группу ездящей артиллерии полковника Перзона.
Эти части выполнили свою задачу и потом, согласно полученному приказанию, приняли вправо для того, чтобы поддержать главную атаку. В то же время генерал Хилдъярд наступал к мосту; я поехал также в этом направлении, чтобы управлять боем и чтобы посмотреть, что делается в группе артиллерии полковника Лонга, также сильно ввязавшейся в дело. В эту минуту я получил донесение, что под ружейным неприятельским огнем орудия этих батарей были брошены.
Я думал, что та же участь постигла и шесть морских орудий, и тотчас же решил, что без артиллерии будет невозможно форсировать переправу…
Вследствие всего происшедшего, я приказал вернуться в лагерь, что и было исполнено в большом порядке. Неприятель совсем не преследовал, а на его орудийный огонь, не приносивший нам почти никакого вреда, отвечали наши морские орудия…
Мы были в деле восемь часов против неприятеля, занимавшего тщательно выбранные и укрепленные позиции (до такой степени, что нашей пехоте было почти невозможно увидать противника), занятые силами, приблизительно равными нашим.
Если бы мы подошли к неприятельским окопам и если бы в моем распоряжении была вся та артиллерия, на которую я рассчитывал, то полагаю, что атака бы удалась. Но без поддержки орудийным огнем я считаю, что попытка к этому была бы только бесполезною жертвою жизнями храбрых».
В общем, пушек было мало, а позиции противника неприступны, потому англичанам пришлось отойти. Естественно, генерал Буллер не удержался отрапортовать в Лондон о «громадных потерях противника», стараясь своим неоправданным оптимизмом сгладить негативную реакцию на большие потери британской армии:
«Я не мог определить размеры потерь противника. Ему удалось оставаться все время отлично укрытым, но судя по силе его огня, траншеи должны были быть переполнены людьми, наш же артиллерийский огонь, не прекращавшийся в течение всего дня, был очень меток. Из многих противоречивых донесений, полученных мною об этом, я склонен больше верить тем из них (наиболее многочисленных), которые указывают, что потери противника превосходят самые смелые предположения».
Задолго до появления Главпура с его историями о героических подвигах красноармейцев, английский генерал радовал британскую общественность рассказами о беспримерном героизме солдат и офицеров армии Ее Величества:
«Прислуга (артиллерийских орудий) действовала при орудиях с геройским мужеством, но исход дела был несомненен и все нижние чины были постепенно перебиты…
2-го батальона Девонширского полка полковник Бюллок действовал очень мужественно; приказание отступать не дошло до него и он до ночи защищался со своим отрядом и ранеными обеих батарей, нанося противнику значительный урон; он сдался тогда лишь, когда был окружен со всех сторон и буры стали угрожать расстрелом раненых…
Я не могу достаточно нахвалиться волонтерною конною пехотою».
Современники отмечали:
«После поражения у Колензо английские войска, отступившие к Фреру и Шивеле, упали духом, и даже сам генерал Буллер поддался этому настроению. Он считал отчаянным положение гарнизона Ледисмита, в рядах которого свирепствовала лихорадка. Ему казалось, что освободить Ледисмит уже не удастся, несмотря на то, что он был в постоянных сношениях с генералом Уайтом посредством оптической сигнализации и, следовательно, в точности знал положение осажденных и средства, которыми они располагали. Только упадку духа человека, которого привыкли считать образцом твердости характера, можно приписать отправку генералу Уайту телеграммы, предусматривающей сдачу Ледисмита» [27].
Но, несмотря на пораженческие настроения в английских войсках, Ледисмит сдан не был, но генералу Буллеру его слабость стоила должности.
Весть о поражении британских войск под Колензо имела большой резонанс в Великобритании. Трагические события середины декабря 1899 года на юге Африки получили в Великобритании печальное название «Черная неделя» и потребовали от военно-политического руководства незамедлительной реакции, пока ситуация еще находилась под контролем.
Однако, несмотря на печальные известия, приходившие с юга Африки, британское правительство не собиралось отказываться от своих планов. Выражая настроения политической верхушки Великобритании, герцог Соммерсет, выступая в палате лордов, заявил:
«Сколько бы ни потребовалось времени для ведения войны – будь то шесть месяцев или шесть лет, наша страна намерена добиться установления своего господства в Южной Африке раз и навсегда. Флаги обеих республик должны навсегда исчезнуть, и английский флаг должен развеваться от Замбези до мыса Доброй Надежды».
Поэтому в Капскую колонию направлялись войска из метрополии и многочисленных колоний Великобритании – империя не собиралась отказываться от своих планов.
Вскоре произошли значительные перемены в командном составе британских войск на южноафриканском театре военных действий – новым главнокомандующим был назначен лорд Фредерик Робертс, потерявший в сражении у Колензо сына. Начальником его штаба стал лорд Китченер, которому российский военный агент в Лондоне полковник Ермолов дал весьма нелестную характеристику в своем очередном донесении в Петербург:
«Лорд Китченер ненавидим войсками – это еще молодой инженерный офицер, знакомый с условиями войны в Судане против дервишей, но едва ли подготовленный для занятия столь важного поста, как начальник штаба всей армии в Южной Африке».
Иной точки зрения придерживались офицеры французского генерального штаба, считавшие, что, несмотря на свою молодость (относительную) – ему исполнилось 48 лет, «лорд Китченер создал себе прекрасную репутацию целым рядом кампаний, которые в 1897 и 1898 годах привели его к Амдурману и к решительной победе над бандами дервишей. В Англии возлагали большие надежды на то, что громадный авторитет лорда Робертса и энергия его начальника штаба окажут существенное влияние на ход военных действий».
В Южную Африку были срочно направлены подкрепления – несколько пехотных дивизий и кавалерийская бригада. В Лондоне, наконец, сообразили, что легкой прогулки против буров не получится – война все более затягивалась и число ее жертв постоянно возрастало.
Глава 9 Что дальше?
«Черная неделя» и многочисленные неудачи британских войск в октябре – декабре 1899 года вызвали сначала недоумение, а затем и раздражение в Лондоне. Катастрофическое для Великобритании начало войны укрепило позиции последовательных противников войны – радикальной группы либералов в палате общин британского парламента, возглавляемых Ллойд-Джорджем, Независимой рабочей партии во главе с Кейром Харди, и социал-демократов, возглавляемых Хайндманом, настаивавших на немедленном прекращении боевых действий.
С другой стороны, с каждым днем в Великобритании нарастали шовинистические настроения, и митинги пацифистов подвергались постоянным нападениям ура-патриотов. Однажды Ллойд-Джордж сумел избежать расправы бирмингемской толпы, только переодевшись полисменом. Большинство жителей Британских островов поддерживало правительство, требуя вести войну до победного конца.
Даже либеральная интеллигенция примкнула к партии войны. Всемирно известный британский писатель Бернард Шоу в письме Фрэнку Харрису так объяснял причины этого:
«В южноафриканском вопросе я не был пробуром… За несколько лет до начала войны Кронрайт Шрайнер… приезжал в Лондон. Я спросил его, почему он и Жубер и все остальные мирятся с Крюгером и с абсолютной теократией.
Он сказал, что они все понимают, что это очень огорчает их, но что старик скоро умрет и тогда крюгеризм кончится сам собой и в стране будет установлен либеральный режим. Я высказал предположение, что подобное ожидание может таить в себе опасность; однако ясно было, что с дядюшкой Паулем им не справиться.
Во время войны в Норвегии произошла любопытная история. Там, как и в Англии, считалось само собой разумеющимся, что права была антианглийская сторона. И вдруг Ибсен в своей обычной мрачной манере спросил: «А мы действительно на стороне Крюгера и его Ветхого завета?» Это было как удар молнии. Норвегия замолкла.
Я разделял чувства Ибсена. Конечно же, я ни в коей мере не был захвачен кампанией, развернутой «Таймс».
Однако я видел, что Крюгер – это означает семнадцатый век, и притом еще шотландский семнадцатый век; к своему величайшему смущению я обнаружил, что стою на стороне толпы, в то время как вы, и Честертон, и Джон Бернс, и Ллойд-Джордж противостояли ей. Просто удивительно, в какую дурную компанию могут привести тебя передовые взгляды».
Оппозиция резко критиковала действия правительства, обвиняя его в неготовности к войне, и потребовала создать комиссию для расследования причин поражения английской армии. Особенно доставалось военному министру Г. Ленсдауну, которого многие считали главным виновником поражений на юге Африки.
Британское военное ведомство пошло на кадровые перестановки в войсках на южноафриканском театре военных действий, опубликовав в газетах следующее:
«По мнению правительства Ее Величества, кампания в Натале требует личного присутствия на театре войны сэра Редверса Буллера и должна поглотить все его внимание. Поэтому в Капскую колонию назначается лорд Китченер, как главнокомандующий войсками в Южной Африке, а лорд Робертс – начальником его штаба».
Стремясь исправить положение, военное министерство спешно перебрасывало в Африку подкрепления, сменило командование британских войск, считая; что прежние командиры уже достаточно наглядно продемонстрировали свою некомпетентность. Уже к февралю 1900 года в Южной Африке находилось около 180 тысяч английских солдат и офицеров, из которых 126 тысяч относились к регулярной армии.
Только на территории Капской колонии имелось восемь с половиной кавалерийских полков, шесть пехотных бригад, части конной пехоты, восемь конных батарей (48 орудий), 12 ездящих батарей (72 орудия), две мортирные батареи (12 орудий), три осадные роты (18 орудий), колониальные войска, инженерные и другие части.
В то же время командование буров так и не сумело воспользоваться тем, что на протяжении нескольких месяцев войны инициатива постоянно находилась в его руках. Продемонстрировав свое умение добиваться убедительных тактических успехов, выиграв ряд сражений, бурские генералы, как уже указывалось выше, оказались никудышными стратегами.
Выигрывая отдельные сражения, они на глазах всего мира проигрывали войну. Не имея четкого представления о том, что делать дальше после вторжения в Наталь, буры надолго завязли под Ледисмитом, Кимберли и Мафекингом, упустив прекрасную возможность захватить британские колонии, дали противнику столь необходимое тому время на переброску дополнительных контингентов войск. Им так и не удалось овладеть осажденными городами и нанести решающее поражение британским войскам, что привело в дальнейшем к печальным последствиям для них.
Если бы буры решились на вторжение крупными силами в Капскую колонию, то, несомненно, достигли бы больших результатов – перенесли боевые действия на территорию противника, причем в гористую местность, идеально подходящую для ведения партизанской войны. Местные голландские колонисты, скорее всего, встретили бы такое вторжение сочувственно и значительно усилили бы армию буров.
Разрушив железные дороги и угрожая морским портам Капской колонии, прежде чем там высадились бы дополнительные силы английских войск, буры сумели бы создать для себя все условия для достижения успеха. Переход к наступательным действиям позволил бы бурам обезопасить свою территорию от вторжения войск противника, причем для противодействия возможному наступлению англичан со стороны Наталя было бы достаточно небольшого отряда, занявшего оборонительные позиции в Дракенбергских горах. Действия же нескольких коммандо у Кимберли и Мафекинга сковали бы действия английских гарнизонов в этих городах, а изолировать их можно было путем разрушения железных дорог.
Поддержка голландского населения Капской колонии могла стать решающим условием победы буров, но этого так и не произошло.
Избранная командованием буров оборонительная стратегия вела их к поражению, ввиду значительного превосходства Великобритании в военно-экономическом плане – количество британских солдат в Южной Африке увеличивалось практически ежедневно, а численность армии буров только сокращалась (в результате потерь и дезертирства).
Количество иностранных добровольцев, прибывших в Южную Африку для помощи бурам, было слишком мало, чтобы реально повлиять на ход боевых действий.
Непосредственный участник англо-бурской войны, российский доброволец Евгений Августус, сражавшийся в рядах армии буров, в своей, написанной по горячим следам книге «Воспоминания участника англо-бурской войны 1899–1900 гг.», отмечал:
«Крупную ошибку совершил Жубер, что он сразу не направил все свои силы в Наталь, не только потому, что там находились главные силы англичан, не потому, что Наталь, вдавшись клином между Оранжевой Республикой и Трансваалем, был ближе всего к границе, а потому, что для дальнейших операций он не мог оставлять в своем тылу укрепленный город с многочисленным гарнизоном и сильной артиллерией, ограничившись лишь блокадой недостаточными силами.
Однако же, по счастливой случайности, эта стратегическая ошибка Жубера послужила невольной причиной тактических успехов буров, отразившихся на дальнейшем ходе войны.
Как Буллер, так и Метуэн уж очень легко поддавались давлению общественного мнения в Англии, которое под тяжелыми впечатлениями от военных неудач требовало во что бы то ни стало побед, и главным образом выручки осажденных гарнизонов Ледисмита и Кимберли, что и заставило этих генералов, лихих рубак, но плохих тактиков, произвести целый ряд необдуманных атак, кончившихся плачевным поражением английских войск.
Кто следил за ходом военных операций, тот не мог не заметить, что у всех английских генералов до Робертса не было строго обдуманного стратегического плана; вина их в том, что при выборе главной операционной линии они не хотели отрешиться от частных соображений, вроде освобождения осажденных гарнизонов и стремления громкой победой восстановить упавший престиж британского оружия.
Высадка Буллера в Натале доказывает, конечно, твердое знание этим генералом тех основных принципов стратегии, по которым следует направить удар на главные силы противника и выбирать кратчайшую операционную линию, какой, в сущности, и является Дурбан-Претория; но он не принял в соображение, что пересекающие эту линию Драконовы горы, при совершенстве оборонительной тактики буров, представляют такую непреодолимую преграду, что о дальнейших успехах, после освобождения Ледисмита, нельзя было и думать.
Движение генерала Гатакра на Колесберг – Стромберг – Блумфонтейн было связано с теми же препятствиями в силу характера местности и необеспеченности путей сообщения в тылу армии.
Путь, избранный Метуэном для освобождения Кимберли, являлся наиболее целесообразным, во-первых, потому, что равнинная однообразная местность, лишь изредка перерезанная неглубокими оврагами и ложбинами высыхающих летом рек, не представляет никаких удобств для оборонительной тактики буров, а, во-вторых, для подвоза войск и продовольствия имелись артерии железных дорог, связывающих гавани Капштадт и Ист-Лондон с Де-Ааром, а Порт-Элизабет с Мидделбургом, так что войска, артиллерия и обоз прямо с пристаней могли быть нагружаемы в вагоны и доставлены до самой границы. Наконец, выбор такой операционной линии угрожал Блумфонтейну и Крооншадту и открывал дорогу в Йоганнесбург и Преторию.
Говорят, что у Буллера был подобный план, но под давлением прессы и лондонского War Office он высадился в Дурбане и перенес, таким образом, центр главных военных операций в Наталь.
Впоследствии уже Робертс исправил его ошибку, избрав вышеуказанный путь, что и привело к успешному результату – разгрому бурской армии. Недаром говорят, что война – лучшая академия полководцев.
К концу первого периода войны буры повсюду оказались победителями. На Тугеле все усилия Буллера разбились в прах. В Капской колонии генерал Гатакр, желая прикончить с бурами ночной атакой, сам попался в засаду и потерпел чувствительное поражение при Стомберге. Не лучше шли дела лихого спортсмена Френча, который при Колесберге терпел поражение за поражением от Девета, одного из лучших бурских вождей.
А Метуэн, который с нескрываемым презрением отзывался о бурах, «этих грязных фермерах с всклоченными бородами», пожелал фронтальной атакой в лоб, по всем правилам бокса, сокрушить неподатливого противника и погубил в боях 27 ноября и 11 декабря цвет английской армии – гвардейскую и шотландскую бригады…
Но буры не сумели воспользоваться всеми выгодами своего положения. Почти ни одного не было примера перехода в наступление, с тем чтобы настойчивым преследованием смять и уничтожить отступающего после отбитой атаки противника. Не было примера, чтобы буры со своими отлично приспособленными к непрерывным передвижениям конными войсками и легкой артиллерией, запряженной выносливыми мулами, произвели бы в более обширном размере партизанский набег на растянутые, вначале почти беззащитные линии Метуэна или Буллера, хотя на их стороне было и знание страны, и сочувствие местных жителей, африкандеров» [28].
Британское же командование, наоборот, не преминуло воспользоваться любезностью буров и время зря не теряло. Смена главнокомандующего войсками в Южной Африке привела к серьезным переменам на театре военных действий. Фельдмаршал лорд Робертс, прибывший в Кейптаун 10 января 1900 года, начал свою деятельность со знакомства с обстановкой, не делая резких движений, поскольку, как доносил полковник российского Генерального штаба Стахович, командированный в Южную Африку,
«…предпринять немедленно что-либо решительное он не имел возможности по двум причинам:
Во-первых, в его распоряжении не было свободных сил; все подкрепления, прибывшие в Южную Африку во второй половине декабря и начале января, были направлены частью (меньшая) к лорду Метуэну, положение которого после поражения под Маггерсфонтейном (12 декабря) признавалось весьма серьезным, частью же (5-я дивизия с ее артиллерией и сверх того еще три батареи) – в Наталь для вторичной попытки освободить Ледисмит. Дальнейшие же подкрепления из Англии, то есть 6-я дивизия, в половине января только начали прибывать в Кейптаун.
Во-вторых, требовалась значительная организационная работа: необходимо было собрать и устроить большое количество перевозочных средств, так как первоначально обоз был рассчитан всего на один корпус (четыре дивизии); кроме того, надо было привести хоть в некоторый порядок организацию высших тактических единиц, потому что прибывавшие из Англии части без всякой системы, отдельными батальонами посылаются на различные театры войны, где в них в данную минуту чувствовалась надобность, причем не обращалось никакого внимания на принадлежность их к известным дивизиям или бригадам. Таким образом, импровизированная перед войной организация была вполне нарушена.
Беспорядок в организационных работах, найденный лордом Робертсом по его прибытии к армии, показывает, что отъезд (бывшего) главнокомандующего (генерала Буллера) из центрального пункта управления всеми операциями (Кейптауна) и сосредоточение всего его внимания на сравнительно второстепенном театре действий, как видно, имел свои вредные последствия» [29].
Сосредоточение британских войск шло довольно быстрыми темпами, и уже в середине января 1900 года на территории Наталя готовились перейти в наступление:
– Конная бригада (командир – полковник лорд Дандональд);
– 2-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Клери, в составе: 2-я бригада генерал-майора Хилдъярда (2-й батальон Королевского Западно-Соррейского полка, 2-й батальон Девонширского полка, 2-й батальон Восточно-Йоркширского полка, 2-й батальон Восточно-Соррейского полка); 5-я бригада генерал-майора Гарта (1-й батальон Королевских Иннискиллингских фузилеров, 1-й батальон Бордерского полка, 1-й батальон Коннаутских рейнджеров, 2-й батальон Королевских Дублинских фузилеров); эскадрон 13-го гусарского полка, артиллерийские батареи и т.д.;
– 5-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Уаррена в составе: 4-я бригада генерал-майора Литтлетона (2-й батальон Шотландских стрелков, 3-й батальон Королевского Стрелкового корпуса, 1-й батальон Дургамской легкой пехоты, 1-й батальон Стрелковой бригады); 11-я бригада генерал-майора Вудэта (2-й батальон Королевского Ланкастерского полка, 2-й батальон Ланкаширских фузилеров, 1-й батальон Южно-Ланкаширского полка);
– 13-й гусарский полк, 10-я бригада генерал-майора Кока – 2-й батальон Соммерсетширской легкой пехоты, 2-й батальон Дорсетширского полка, 2-й батальон Миддлесского полка, 6-я бригада – 2-й батальон Королевских фузилеров, 2-й батальон Королевских Шотландских фузилеров, 1-й батальон Королевских Уэльсских фузилеров, 2-й батальон Королевских Ирландских фузилеров.
Боевые действия, начавшиеся осенью 1899 года на юге африканского континента немедленно привлекли к себе пристальное внимание мировой общественности, причем явное большинство американцев и европейцев поддерживали буров. Уже в первые дни войны десятки добровольцев из многих стран мира отправились в Трансвааль и Оранжевую Республику помочь, как они считали, в справедливой борьбе вольнолюбивых буров с Британской империей.
Интересно отметить, что бурам сочувствовали многие европейские монархи, не испытывавшие симпатии к Великобритании. Так, российский император Николай Второй в письме к сестре Ксении от 21 октября 1899 года с плохо скрываемым злорадством признавался:
«…я всецело поглощен войной Англии с Трансваалем; я ежедневно перечитываю все подробности в английских газетах от первой до последней строки и затем делюсь с другими за столом своими впечатлениями…
Не могу не выразить моей радости по поводу только что подтвердившегося известия, полученного уже вчера, о том, что во время вылазки генерала Уайта целых два английских батальона и горная батарея взяты бурами в плен!
Вот, что называется, влопались и полезли в воду не зная броду! Этим способом буры сразу уменьшили гарнизон Ледисмита в 10 тысяч человек на одну пятую, забрав около 2000 в плен.
Недаром старик Крюгер, кажется, в своем ультиматуме к Англии, сказал, что, прежде чем погибнет Трансвааль, буры удивят весь мир своей удалью и стойкостью. Его слова положительно уже начинают сказываться. Я уверен, что мы еще не то увидим, даже после высадки всех английских войск.
А если поднимется восстание остальных буров, живущих в английских южно-африканских колониях? Что тогда будут делать англичане со своими 50 тысячами; этого количества будет далеко не достаточно, война может затянуться, а откуда Англия возьмет свои подкрепления – не из Индии же?»
Радуясь успехам буров и неудачам английских войск, Николай почему-то решил, что теперь только от него зависит исход войны на юге Африки, и начал строить воинственные планы:
«…мне приятно сознание, что только в моих руках находится средство вконец изменить ход войны в Африке.
Средство это очень простое – отдать приказ по телеграфу всем туркестанским войскам мобилизоваться и подойти к границе. Вот и все! Никакие самые сильные флоты в мире не могут помешать нам расправиться с Англией именно там, в наиболее уязвимом для нее месте.
Но время для этого еще не приспело: мы недостаточно готовы к серьезным действиям, главным образом потому, что Туркестан не соединен пока сплошной железной дорогой с внутренней Россией» [30].
В общем, в полном соответствии со старой поговоркой – «гладко было на бумаге, да забыли про овраги» – российские войска готовы были появиться на границе Индии, да только до этого времени никто не удосужился проложить железную дорогу, по которой эти самые войска можно было перебросить на юг Туркестана. Поэтому Николаю Второму по-прежнему оставалось лишь строить воздушные замки, мечтая о роли мирового жандарма.
Свое мнение по поводу результатов первого этапа англо-бурской войны высказали и офицеры французского Генерального штаба:
«Без сомнения, если бы бурам удалось разбить англичан в Верхнем Натале и справиться с генералом Уайтом в Ледисмите, то им представилась бы возможность двинуться на запад и, перенеся туда свои главные силы, еще вовремя поспеть к решительным военным действиям кампании.
Но подобная операция, исполнимая с хорошо организованными и дисциплинированными войсками, при помощи правильной и широкой эксплуатации железных дорог, могла ли быть проведена с бурской милицией? Сомнительно. Свойства бурских войск не допускали каких-либо сложных маневров. Высшее начальство не могло оказывать влияния на второстепенные операции; все, что могло оно сделать, это использовать неоспоримые превосходные качества буров для партизанской войны и сосредоточить их действия на важнейших пунктах.
При завоевании Наталя буры не могли надеяться на сильную поддержку в населении; число колонистов-голландцев было относительно невелико и впоследствии, действительно, оказалось, что опасения всеобщего поднятия населения, предполагавшегося губернатором Наталя сэром Гутчинсоном, были преувеличены.
Что же касается операций, которые привели к осаде Кимберли и Мефкинга (Мафекинга), то они не могли оказать существенного влияния на исход войны, даже в случае их успешности, так как второстепенное значение этих операций отнюдь не оправдывало употребления для них главных сил.
Напротив того, вторжение в Капскую колонию, произведенное большей частью сил буров, могло дать решительные результаты. Можно было рассчитывать, наверное, не встретить сначала серьезного сопротивления и такой образ действий перенес бы войну на английскую территорию и притом в гористую местность, исключительно благоприятную для партизанских действий буров.
Голландские колонисты встретили бы такое вторжение сочувственно и, составляя главную массу населения, они без сомнения не остановились бы перед поголовным восстанием, в особенности же, если бы чувствовали поддержку значительных вооруженных сил.
Разрушивши железные дороги, угрожая важнейшим портам колоний раньше, чем англичане успели бы высадить свои войска, высланные из Англии, буры могли бы перенести военные действия в ту местность, которая для них была бы удобнее, и таким образом создать себе гораздо лучшие условия для успеха.
Немедленное открытие наступательных действий бурами обеспечивало наилучшим образом территорию обеих республик от вторжения англичан, а для противодействия наступлению английских войск со стороны Наталя достаточно было бы небольшого отряда, который занял бы оборонительную позицию в Дракенбергских горах. Впрочем, наступление в этом направлении и не входило в расчеты английских начальников, и все их силы должны бы были скоро быть направленными в Капскую колонию по необходимости. Несколько коммандо, расположенных на западных границах республик против Кимберли и Мафекинга, могли бы держать под ударами их английские гарнизоны и изолировать их, разрушивши железную дорогу.
Сами события показали ошибки и заблуждения буров и вполне доказали, что первым предметом действий буров должно было стать голландское население, которое нужно было поднять поголовно, бросивши все силы на юг Оранжевой Республики. Это видно по ничтожным результатам кампании в Натале и осады Мафекинга и Кимберли, а также из того радушного приема, который был оказан бурским коммандо, пробравшимся было в Капскую колонию.
Ту же мысль подтверждают серьезные затруднения, которые создало для англичан начавшееся в это время восстание; наконец, тот успех, с которым буры продолжали партизанскую войну после того, как Робертс занял Преторию, и тот серьезный оборот, который она приняла в настоящее время, будучи перенесенною в сердце Капской колонии несколькими бандами бюргеров и восставших.
Эти толпы буров угрожали важнейшим портам, представлявшим собою базу англичан, и хотя поэтому и притягивали на себя главные силы противника, но в то же время лишали его инициативы действий. Они вынуждали англичан действовать на невыгодной для них местности, а для себя все более и более обеспечивали поддержку во всеобщем восстании африканеров, что имело громадное, а может быть, и решающее значение».
В середине ноября 1899 года в Южной Африке произошло событие, оставшееся в то время практически незамеченным в Англии. Отряд буров, которым командовал Луис Бота, близ железнодорожной станции Чивли (в районе Ледисмита) взял в плен корреспондента британской газеты «Морнинг пост», наблюдавшего за ходом военных действий.
Через несколько недель молодому англичанину удалось бежать из Претории и с приключениями добраться до британских войск. Вернувшийся в середине 1900 года в Великобританию корреспондент был встречен как национальный герой и вскоре избран в палату общин английского парламента, с чего и началась его фантастическая политическая карьера. Звали корреспондента Уинстон Черчилль.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги