Аномалии

ГЛАВА 16

Я поражена

Первое, что я вижу — это гигантский дирижабль.

Я читала про них в книгах по истории, но еще ни разу не видела вживую, а это впечатляет. Огромное судно прямо над моей головой, и оно парит над Подземным городом. Металлическая поверхность дирижабля блестит, отражая свет от специальных солнечных батарей, подвешенных высоко вверху. Я очарована происходящим, и от увиденного кружится голова, но я все равно смотрю вверх, пытаясь определить, где нахожусь. Должно быть, мы проехали несколько миль на лифте вниз, поскольку не только дирижабль парит в импровизированном небе, но и несколько птицеподобных устройств.

В реальность меня возвращает велосипедист, который едва не врезается в меня.

― Осторожно. ― Проносится мимо мужчина на трехколесном велосипеде, подрезая меня.

Я быстро отступаю назад, понимая, что стою на середине дороги, по которой едут люди на своих машинах. Отойдя в безопасное место на обочине, наблюдаю за проезжающими мимо людьми, большинство из которых передвигаются на довоенных велосипедах, у которых от одного до шести колес. Они выглядят очень странно. Всего несколько человек одеты в предписанные общиной цвета, а все остальные в винтажных одеждах. Женщины носят корсеты и длинные юбки с грубыми ботинками, мужчины же одеты в жилеты и шляпы. У многих очки. Такое ощущение, что я попала в чей-то сон.

― Кай, что происходит? Кто эти люди?

― Это Подземелье, Кива. Место, про которое говорила Инелия.

― Но я не думала, что оно и правда существует.

― Еще как существует. Тут сосредоточено основное сопротивление. Здесь ты в безопасности.

По освободившейся от велосипедистов дороге Кай ведет меня в центр Лабиринта. Повсюду стоят разноцветные палатки, и все, кто меня видит, улыбаются в приветствии, не отрываясь от дел. Кажется, что у каждого есть предназначение. Индивидуальности с предназначением. Я вздрагиваю. Неужели лишь пару недель назад я удивлялась, насколько послушными все стали в лагере. Здесь же все занимаются каждый своим делом. Чувствую их заразительную энергию.

Неожиданно появляется та девочка со светлыми волосами, но уже не одетая в черное. Теперь она выглядит как принцесса из прошлого в своем бирюзовом таффетово-кружевном платье, зашнурованных высоких ботинках цвета фуксии и с ярко-оранжевым зонтиком в руках. В ее наряде нет ни одного из цветов общин. Я в шоке и чувствую себя странно в своей одежде. Всю свою жизнь я соотносила себя с синим цветом, который очень любила, пока не увидела такое буйство красок. И хотя такое зрелище непривычно для меня, не могу не признать, что это красиво.

И, вспоминая, как мы с Блу смеялись, когда тайно красили ногти разноцветными лаками, я с радостью отношусь к уникальности. Не могу понять, почему люди должны быть ограничены одним цветом, когда в мире существует такое многообразие.

Маленькая девочка прерывает мои мысли, обнимая меня.

— Я так рада, что ты нашла нас.

Я удивилась, потому что не привыкла к такой нежности. Особенно от незнакомца.

― Меня зовут Зилли, ― представляется она и обнимает меня еще крепче. ― Я рада, что ты, наконец, здесь. Я ждала этого вечность.

― Рада познакомиться. ― Я не сдерживаю смех. А она не перестает меня обнимать.

― Ты должна спасти человечество. Они говорили, что ты придешь. ― Ее лицо очень серьезно, а большие карие глаза смотрят невинно.

― Мне кажется, ты меня с кем-то перепутала, ― мягко говорю я, аккуратно выбираясь из ее объятий.

Она лишь улыбается и берет меня за руку.

― Зилли, тебе разве не пора? ― спрашивает Кай.

― Нет. Я свою работу выполнила. Я ее выследила и привела сюда, и заслужила отдых.

― Воу. ― Я смотрю на Кая. ― За мной следили?

― Тадж скоро все объяснит, ― ответил он.

― Почему ты не можешь мне рассказать все сейчас? ― настаиваю я.

― Кива, ты была в опасности с тех пор, как покинула Лагерь Монарха. Тадж присматривала за тобой так же, как и за другими Аномалиями. В каждой общине у нее есть люди, которые наблюдают за нами, пока мы не будем освобождены. Твоим агентом была Зилли.

― Так ей где-то лет восемь, ― не сдерживаюсь я.

― Мне больше. Я просто довольно низкая для моего возраста, ― категорично отвечает Зилли.

Я слишком устала, чтобы спорить, поэтому прохожу между Каем и Зилли, осматриваясь. Справа от нас большое открытое пространство со столами, за которыми люди что-то мастерят. Они изготавливают приспособления как из известных мне, так и из незнакомых для меня материалов. Здесь целый арсенал: луки и стрелы, бронежилеты и старомодные пистолеты. Кузнец в огне изготавливает мечи, рапиры, ятаганы и сабли.

― Это невероятно, ― говорю я, а Зилли сжимает мою руку. ― Для кого это оружие?

― Для всех, ― отвечает девочка. ― Смотри.

Она открывает свой зонтик, который, оказывается, украшен тремя маленькими сюрикэнами ― крошечными метательными звездами.

― Я довольно меткая, ― хвастается.

― У тебя есть оружие? ― спрашиваю у Кая.

Он поднимает рубашку и достает кинжал.

― У всех есть.

― И здесь я должна чувствовать себя в безопасности? ― Я закатываю глаза.

― Ты еще ничего не видела. Смотри. ― Кай показывает влево, где раскинулся огород на необъятных акрах земли.

― Это… ― Я даже не могу договорить. Не думала, что такое возможно.

― Подземный огород? Да. ― Кай отвечает с гордостью, и мы останавливаемся перед грядкой ярко-красных помидоров, которые выглядят такими спелыми, что у меня начинают течь слюнки.

― Можно?

Кай смотрит на ближайшего к нам садовника, одетого в черные ботинки, серые широкие брюки и длинное бордовое пальто. К одному из карманов прикреплена длинная цепь с болтающимися на ней часами.

― Можно ей, Лаклан?

― Конечно, она может попробовать. ― Блондин благородно наклоняет свою шляпу-котелок и улыбается. Если убрать его странную одежду, то он выглядит точно, как мой папа, и от этого я начинаю грустить по дому.

― Ты всех здесь знаешь?

― Почти. Тадж сделала нас семьей. Здесь около двухсот человек.

― И все ― Аномалии?

― Некоторые из нас. Некоторые просто хотят революции.

― Но она еще слишком маленькая, чтобы отправиться даже в Лагерь Монарха. ― Я киваю в сторону Зилли, которая на коленях вместе с Лакланом преследует божью коровку.

― Зилли особенная, ― отвечает Кай, останавливаясь на этом. ― Здесь также есть и обычные граждане, которые узнали правду. Есть те, кто был просвещен. Мы неофициальная седьмая община… только у нас не нужно носить одинаковые цвета и заниматься одним делом. Мы не должны быть слепо приписаны к партнеру и жить жизнью, которую для нас выбрал Собек. Мы можем выбрать жизнь, которую хотим. У нас есть независимость.

Я ухожу к Зилли в сад, чтобы Кай не видел моего лица. Он понятия не имеет, насколько его слова тронули меня. Сначала я потеряла голубоглазого мальчика, а теперь человек, к которому я очень привязана, не хочет иметь ничего общего со мной. Даже не хочу думать, что со мной произойдет. Я останусь совсем одна. Анника и Рейн будут жить своими идеальными жизнями с предписанными партнерами, а я навсегда останусь Аномалией.

― Где Дженезис? ― спрашиваю, отрывая помидор от ветки.

― Здесь. Мы все здесь, кроме Бертона и Блу, ― отвечает Кай. ― Никто не знает, где Бертон, а до Блу сложно добраться, так как она во дворце. Тадж считает, что она там в безопасности, но мне было бы спокойнее, если бы ее забрали оттуда.

Я вздрагиваю. Дело не в том, что я не хочу видеть Дженезиса, он славный парень, меня раздражает, что Кай, кажется, беспокоится о Блу. Я кладу помидор в рот. Моя злость сразу исчезает, как только липкая влага стекает по моей щеке. Это потрясающе. Я чувствую все спектры вкуса: сладкий сок, сладость семян и текстуру спелой кожицы. Я думала, что тот стейк в ресторане был вкусный, но он не имеет ничего общего с этим помидором, который бесподобен. Через грядку находится ряд разноцветных спелых перцев, которые аккуратно срезает девушка в высокой шляпе, широких брюках и пальто.

― Как это работает? Это нереально.

Кай улыбается.

― Здесь все возможно. Мы сами можем себя обеспечить. Еда из этого огорода может прокормить всех жителей Подземелья. Подумай об этом. На поверхности, даже после войны, экосистема загрязняется днями и ночами, ресурсы истощаются. Здесь же у нас двести акров плодородного огорода, который растет без почвы.

― Но как? Я имею в виду, вам нужны солнце и вода?

― Тадж запустила систему переработки воды.

― Кажется, Тадж может сделать все, что угодно, ― отвечаю я, больше не заботясь о том, чтобы скрыть зависть. Злюсь на эту женщину, которую даже никогда не видела. Злюсь, что Кай так быстро стал неотъемлемой частью ее мира, а мой покинул.

― Да, она может. ― Кай улыбается, не замечая моего раздражения. ― И вода Тадж ― чистая вода. Поэтому у нас есть постоянный источник пищи. Конечно, мы дополняем его едой с поверхности, но наша пища чистая, в отличие от всего, что сверху.

― Подожди. ― Я немного начинаю раздражаться слепому повиновению Кая. ― Я ела пищу с поверхности всю свою жизнь. Свежую рыбу, которую ловила в океане своими собственными руками, мясо с местных ферм, органические овощи, которые растут в Океанской Общине. Она натуральная.

Как только он, да и Тадж смеют говорить, что все, что я знаю — токсичное.

― Ты права, еда точно не загрязнена. Это благодаря Глобальному Управлению. Они научились избавляться от довоенных пестицидов, инсектицидов и химикатов. Еда точно не заражена. ― Кай делает паузу.

― Так о чем ты тогда говоришь? ― настаиваю я. ― Что заражено?

― Вода. Собек загрязняет ее химикатами, делая нас уступчивыми и послушными, чтобы мы приняли нашу судьбу.

― Это безумие.

― Ты права. Он безумен. Собек и его последователи подпитывались человеческой расой веками. Подпитывались нашими негативными энергиями и становились от этого сильнее.

― Это какая-то бессмыслица. Собек спас нас после войны. Он очистил океан.

― Нет. Он использовал Великую Технологическую Войну, чтобы сделать себя незаменимым и сделать нас такими, какие мы будем ему выгодны.

― Кто ему нужен?

― Рабы. Покорные рабы, кого он может подчинить, чтобы подпитываться.

Мой мир перевернулся. Все, что мне говорили ― это ложь. Или может слова Кая неправда?

― Откуда ты это все знаешь? ― Мне так хочется заплакать.

― Тадж.

― Почему ты веришь этой Тадж? Что делает ее такой особенной, что вы слепо ей верите, ― я начинаю кричать, закатывая сцену. ― Если ты говоришь, что Собек нас контролирует, сможешь ли ты это доказать? Сможет ли эта Тадж это доказать?

― Потому что эта Тадж может доказать это.

Восхитительная женщина выходит из толпы. Пока она скользит ко мне, я замечаю, что половина ее лица ― это лицо красивой царственной женщины с угольно-черными волосами, а другая половина лица ― это мерцающее серебро. Люминесцентное металлическое серебро, которое подчеркивается светло-сиреневыми глазами.

Еще нескольких секунд ― и я теряю сознание.

***

― Я ЧТО?

Спустя неделю мучений в ЛМ-5, Каликс вернулся во дворец, а Сараю отправили домой. Он был уверен, что больше никогда ее не увидит. Девушка стала оболочкой прежней себя и больше не подходила на роль его жены. Собек заточил Каликса в пентхаусе, запретив общаться с друзьями или проводить время с мамой. Его быстро готовили к передаче власти, и Собек не хотел, чтобы его что-то отвлекало.

Первый пункт на повестке дня: раскрыть все факты Каликсу. Правду о его личности, правду о его происхождении.

― Ты Ляцэртилиа. Подотряд инопланетной расы.

― О чем ты говоришь? ― Каликс не унимался.

― Ты Лиэн, ― просто ответил Собек.

― Хм, ну да. А ты обезьяна. ― Каликс закатил глаза.

― Я говорю серьезно, сын. Ты высшая форма. Сильная форма. Ты живешь среди людей, но ты не один из них.

Каликс просто уставился на отца. Он был уверен, что это какая-то шутка. Собек уставился в ответ. Он был слегка удивлен реакции сына. Однако, это его вина, потому что, видимо, неправильно донёс мысль. Проницательность не была его сильной стороной.

― В общем, ты говоришь, что я не человек, ― сказал Каликс.

― Да.

― Но я выгляжу, как человек.

― Да. Но ты можешь превратиться в свой настоящий облик Лиэна при необходимости.

Смех Каликса озадачил его отца.

― Настоящий облик Лиэна? Отец, я игрок в голографические игры, а не ты. Лиэны, пришельцы, Ляцертилии… как бы ты их не назвал, они просто выдуманные монстры, с которыми мы с друзьями сражаемся в играх. Ты так стараешься быть крутым?

Собек, у которого не было чувства юмора, не мог понять насмешек сына.

― Нет, я не стараюсь быть крутым. Я честен.

― Да. То есть я огромный, страшный, надчеловеческий бессмертный монстр с другой планеты, который умнее и сильнее любого землянина?

― Да. ― Собек начал терять терпение. Почему с его сыном так трудно?

― Докажи это, ― легкомысленно бросил Каликс, выходя на балкон. Он встал на выступ, с которого открывался вид на Саббатикал-Сити. ― Если я не человек, то это значит, что я бессмертный. И что случится, если я спрыгну?

― Ты умрешь от удара, ― категорично ответил Собек, следуя за сыном на балкон.

― Но если я высшая форма, это разве не значит, что я могу жить вечно? ― Каликс с легкостью прошел по краю, как по гимнастическому бревну. Ему нравилось ощущение опасности. Он поднял одну ногу, с трудом удерживая равновесие.

― Ты пересмотрел видео. Наша раса живет долго, но не вечно.

Каликс пошевелился, покачиваясь на шестидюймовой бетонной плите.

― Докажи это… Отец.

И впервые в своей жизни Каликс увидел, как его отец превратился в десятифутового Лиэна с металлическим блестящим телом, излучающим серебряное сияние. Светло-сиреневые глаза Собека неподвижно смотрели на сына, как будто подзадоривая его сделать следующий шаг.

И Каликс упал с балкона стоэтажного здания.

ГЛАВА 17

Я в замешательстве

― Что произошло? ― Я моргаю несколько раз, пытаясь понять, где нахожусь. Первое, что вижу, ― это лицо Тадж, точнее ее нормальную часть. Она улыбается.

― Ты потеряла сознание. ― Тадж склонилась надо мной. Она по-матерински убирает прядь волос с моего лица, и я внезапно вспоминаю маму Анники. Я отстраняюсь, не доверяя этой женщине… этому монстру.

Лежу на кровати, сделанной из переработанной древесины и оцинкованных труб, она накрыта одеялами из блестящего сатина, роскошного бархата и изысканного кружева. Пытаясь не смотреть на ужасное лицо Тадж, осматриваюсь. Я удивлена, что палатка красиво украшена внутри. Большая палатка со вкусом обставлена медными держателями для факелов, бронзовыми шкафчиками и несколькими сундуками. У одной стены разместился стол с откидной крышкой из темного дерева и витиеватый деревянный стул. У другой стены находится диван из темной кожи, на котором, свернувшись, спит Зилли, прижимая свой зонт, словно мягкую игрушку. Металлический книжный шкаф занял место у последней стены. Он заполнен книгами, что редкость в нашем мире, где вся информация хранится на планшетах. Мне хочется потрогать бумагу и ощутить, что такое настоящая книга, ведь я никогда не видела их так близко. В палатке чувствуется индустриальная эстетика с приглушенными цветами, которые контрастируют с яркими металлическими предметами.

На стенах висят карты мира, существовавшего до Великой Технологической Войны и даже раньше. Они запрещены на поверхности, потому что Глобальное Управление настаивает, что мир переродился, когда они пришли к власти, и нам нечему учиться у прошлого. Глобальное Управление диктует нам, что история ― скорее помеха, чем помощь.

― Не хочешь выпить воды? ― голос Тадж такой глубокий и хриплый, что я невольно смотрю на нее.

― Да, пожалуйста.

Даже сидя, Тадж выглядит очень высокой. Она величественна, а ее длинные черные волосы сверкают на фоне изумрудно-зеленого платья с корсетом, в которое она одета. На всех пальцах она носит украшения, а на левом запястье красуется золотой браслет с осьминогом. Ее походка такая грациозная и плавная, что создается впечатление, будто она скользит по поверхности.

― Уверена, что у тебя накопилось много вопросов. ― Тадж передает мне медную кружку с прохладной водой. Я жадно пью.

― Где Кай? ― интересуюсь.

― Снаружи. Он очень беспокоится о тебе, но я хотела, чтобы ты отдохнула.

― Тогда почему он снаружи, если она здесь внутри? ― Я киваю в сторону спящей девочки.

― Потому что Кай подчиняется приказам. Зилли — нет.

Я в упор смотрю на Тадж. Меня не волнует, что она лидер революции. Меня не волнует, что она наполовину монстр.

― Я хочу его увидеть.

― Логично. ― Тадж кивает Лаклану, который притаился на входе, почти слившись с декором. Он выходит и через пару секунд возвращается с Каем.

― Кива, я так беспокоился. ― Он бросается к кровати.

― Я просто потеряла сознание, ничего серьезного, ― отвечаю я с напускной бравадой. На самом же деле внутри я вся дрожу.

― Я никогда не видел, чтобы ты просто теряла сознание. В Лагере Монарха ты была очень сильной. Очень смелой. И когда ты так просто рухнула, я подумал… ― он прервался.

― Что?

― Я подумал, что ты умерла.

― Не говори ерунду, ― я выдавливаю смех. ― Я просто никогда не видела человека, у которого половина лица, как у чудовища.

Тадж начинает смеяться позади Кая, ее смех такой звонкий и громкий.

― Ты имеешь в виду чудовище, у которого наполовину лицо человека. Я могу сбросить форму Лиэна, если тебе так станет проще.

― Станет. ― Я не хочу быть грубой, но половина Лиэна действительно меня пугает. Этот светло-фиолетовый глаз. Есть что-то тревожное, когда смотришь в него. Как будто она видит меня насквозь. А мне это не нравится.

И тут она начинает менять облик: ее лицо меняет форму, и на смену серебру и фиолетовому глазу приходят черты красивой женщины. Не остается и следа от металлического создания. Появляется гладкая нежная кожа, зеленые глаза и улыбка с ровными зубами. Она прекрасна.

― Как ты это сделала?

― В моей семье все так умеют уже много веков.

― В твоей семье?

― В моей расе, ― она поправляет себя. ― Мы легко можем принимать человеческий облик. Для нас это простое превращение, потому что мы похожи с вами физически. Возможно, мы немного выше и сильнее, но базовые функции у нас такие же. Самое большое отличие ― это цвет глаз и сущность, которую мы не прячем внутри, а показываем снаружи. И все же мне следует начать с самого начала, верно?

― Насколько давно было начало? ― спрашиваю я.

― Около десяти тысяч лет назад.

― Мы с Собеком происходим из расы Лиэнов, которая также известна как Лиэниукс, ― Тадж начинает свой рассказ. Она наливает нам чай из медного чайника, и горячий напиток успокаивает меня, пока я слушаю эту странную историю. Мы сидим за самодельным столом, Лаклан положил скатерть на сундук, и мы все вместе пьем за ним чай. Для незнакомца мы выглядим как семья за полуденным чаем ― мама, папа и их трое детей. Все выглядит очень миролюбиво, но это не так. Зилли пересела с дивана мне на колени. Я нерешительно пыталась прогнать ее, но она была непреклонна и не сдвинулась с места. Правда говоря, ее присутствие даже немного успокаивает, поэтому я протестовала не долго. Закончив разливать чай, Тадж садится и продолжает свою историю:

― Десять тысяч лет назад наш дом, Лиэниукс, погибал. Это была крошечная планета. У нас были очень сильно развиты технологии, намного больше, чем на этой планете даже сейчас. Но наша раса утрачивала силы. Наши энергии умирали от голода.

― Что? Энергии? ― Я в замешательстве.

― Да. Наша раса питается энергией. Она дает нам жизнь… бессмертие. Но без энергии мы не выживем. И тогда у нас заканчивалась энергия для подкрепления. На нашей планете не хватало живых организмов, содержащих ее. Не достаточно экземпляров.

― Экземпляров? Ты имеешь в виду что-то вроде животных? Коров, кур?

― На нашей планете, да. Мы подпитывались животными и растениями. Но, как только мы обнаружили вашу планету, то стали подкрепляться и за счет людей. Вы намного питательнее… питательная пища. Когда мы нашли Землю ― достаточно большую планету с множеством экземпляров, ― мы начали питаться за ваш счет и процветать, а пятьдесят из нас выбрали для исследовательской поездки, в которую вошли Собек и я. Нас отбирали очень жестко: дети лидеров, мыслители и первооткрыватели. Двадцать пять представителей женского пола и двадцать пять представителей мужского пола. Каждый из нас был не старше тебя, Кива. ― Тадж вздыхает, и кажется, что она поддалась ностальгии. Но это продолжилось всего пару секунд. ― Мы не знали, что окажемся единственным кораблем, покинувшим Лиэниукс. Таким образом, Собек, я и наши выжившие сородичи попали сюда.

― Десять тысяч лет назад? ― я едва произношу слова.

― Все верно. Когда мы поняли, что были единственными выжившими, нам пришлось пересмотреть нашу стратегию. Больше мы не были частью разведывательной миссии, мы должны были остаться здесь навсегда. Земля должна была стать нашим домом, но мы понимали, что не сможем просто так завладеть планетой. Это разрушило бы экосистему и баланс энергии. Нам пришлось ждать. Лиэны ― очень терпеливая раса, и для нас десять тысяч лет значит даже меньше, чем десятилетие для вас.

Тадж замолкает, ожидая следующего вопроса от меня, но я молчу. Я в шоке. Этой женщине ― этому созданию передо мной ― больше десяти тысяч лет. Это кажется невозможно.

― Как самый старший представитель в нашей компании, Собек был назначен лидером. На самом деле, старше всего на две минуты. ― И с намеком на отвращение Тадж добавляет: ― Ведь он мой брат-близнец. Но две минуты стали решающими в нашей ситуации. Мы все положились на него и поклялись в верности. Потом он научил нас, как поддерживать свою жизнь. Чтобы выжить, мы подпитывались от тех, кто был поблизости. Начали в Месопотамии, высасывая энергию из местного населения. Затем на несколько веков переместились в Египет, где питались энергией египетских рабов. Затем мы перебрались к коренному населению Африки. После этого в Азию и Южную Америку.

И хотя мы питались, этого было недостаточно для нашего существования. Нам была нужна власть. На самом деле власть нужна была моему брату, и ему удалось убедить четыре дюжины оставшихся в живых Лиэнов следовать за ним. Я сомневалась, но притворилась, что следую плану. Мой брат очень жадный. Также он нарцисс, и если он заостряет свое внимание на чем-то одном, то не видит остального. И это его слабое место. И когда он загорелся идеей доминирования, я начала медленно готовить сопротивление. Он не знал ничего об этом, так как у него были свои взгляды. Жадные до власти, остальные слепо следовали за ним. В конце концов, Лиэны не склонны к сочувствию. Это не в нашей природе, поэтому нам ничего не стоит использовать других в своих целях. Собек изложил свой грандиозный план: он знал, что если сможет выждать достаточное количество времени, когда все в нем станут нуждаться так, как он нуждается в них, то он сможет взять контроль над планетой в свои руки.

― Как диктатор, ― вмешался Кай. ― Муссолини, Сталин, Гитлер.

― Именно. Когда, несколько веков назад, у моего брата начался этот бред величия, я поняла, что человеческая раса в опасности. Возможно, из-за того, что я так долго жила среди вас, гуманоидов, некоторые человеческие чувства передались и мне. Поэтому я начала тайно готовиться. Задолго до того, как Собек спровоцировал Великую Технологическую Войну, я начала строить Лабиринт.

― Он начал войну? ― Я не могу поверить в услышанное.

― Да. Именно мой брат поставлял новые технологии американцам, китайцам и русским. Он стравливал их между собой, что неминуемо привело их к алчности и желанию того, чего у них не было. Он настраивал их и манипулировал ими, что, в конечном счете, послужило причиной каждой стороне нажать на соответствующую кнопку. ― Она засмеялась. ― На самом деле, потребовалось не так много сил. Несколькими десятилетиями до этого Собек продвинул Лиэнов на руководящие должности.

― Подожди, то есть американский президент и русский президент…

― И президент Китайской Народной Республики, ― добавила Тадж. — Все Лиэны. А точнее, мои кузины и кузены. Поэтому они без труда убедили свои народы. Мой брат очень умен. Ненормальный, но умный. И его план сработал. Три ядерные бомбы были запущены, что привело к таянию ледников и затоплению большей части поверхности Земли. И тогда вмешался Собек.

― Заставив всех зависеть от него. ― Я, наконец, начала понимать.

― Нет ничего лучше, чем создать проблему, решение которой есть только у тебя. Собек доработал Третьи, чтобы соединить выживших людей с Лиэнам, затем показал наши продвинутые технологии, чтобы предотвратить болезни, и разделил мир, чтобы помешать обострению противоречий, и… ― Ее голос задрожал.

― Что? ― Я в равной степени испытываю отвращение и восхищение нарциссизмом и коварством Собека.

― Он нашел способ сделать людей послушными.

― Но как?

― Тут два аспекта, ― продолжила свой рассказ Тадж. ― Он загрязняет воду тем, что сам называет безвкусным раствором фтора, который якобы полезен для вас.

―Так и есть, ― говорю, чувствуя себя идиоткой. ― Он важен для крепких костей и зубов.

Я понимаю, насколько глупо это звучит.

― Мой брат хочет, чтобы вы так думали. На самом деле, это химикат, помогающий людям расслабляться и покоряться. Он также блокирует и обызвествляет эпифиз, а это приводит к блокировке связи между физическим миром и духовным.

Мне очень сложно переварить всю эту информацию. Всю свою жизнь я провела в воде, и теперь я узнаю, что она токсична. Вода, которую я пью, в которой плаваю и принимаю душ, которую использую для приготовления еды ― вся эта вода отравлена. Я думаю, нет, я очень надеюсь, что второй метод, который использует Собек для контроля над людьми гуманнее.

Но я ошибаюсь.

― Второй способ управления, ― продолжает Тадж, как будто прочитав мои мысли. — Изобретенная система предписанных партнеров, когда люди начинают зависеть друг от друга. Он воздействовал на ваш вид так, что вы начинаете считать, будто не сможете существовать без другого человека.

― Я могу существовать без Дженезиса.

― Ты так думаешь, потому что вы с Дженезисом не были предназначены друг другу. Твой предписанный партнер ― Дориан.

― С большими голубыми глазами? ― Тот мальчик, который постоянно мне снится.

― Да. Дориан умер, когда вы были в Лагере Монарха. Его маленькое тело не выдержало издевательств Заступников Собека. Однако большинство выдерживают. Но он был слишком слабый. Если бы он выжил, то, скорее всего, вы были бы воссоединены и стали бы зависимы друг от друга.

― Каким образом?

― Мой брат использует посттравматическую технику контроля сознания на маленьких детях, чтобы они переполнялись страхом и чувствовали себя неполноценными без присутствия и объятий своего партнера. Питаясь их страхом, он становится сильнее, а чувство неполноценности с самого раннего возраста позволяет ему контролировать их лучше.

Я вспоминаю про Аннику и Рейн. Тадж точно смогла описать, что с ними не так. Мои подруги стали лишь оболочками прежних себя, потому что перестали верить в себя.

― Если он питается энергией, то почему берет ее только из страха? ― спрашиваю, пытаясь проигнорировать воспоминания, где я подвешена вниз головой и кричу.

― Почему нельзя сделать это более радостным?

― Можно. Мы можем подпитываться любыми эмоциями: гневом, счастьем, грустью, нежностью, отвращением или страхом.

― Тогда почему вся система Лагеря Монарха построена на страхе?

Тадж улыбается.

― Если кратко: то страх вкуснее.

― Это отвратительно.

― Как бы это ни было, но так оно и есть. Нет ничего вкуснее, чем страх невинных людей, потому что ваши чувства ужаса такие настоящие. Как только ты попробовал икру, ты больше не захочешь есть тунца. ― Тадж замолкает, чтобы я поняла аналогию.

― Но Зилли, ― начинаю я, чувствуя, как девочка шевелится у меня на коленях.

― Зилли никогда не была в Лагере Монарха. Частью революционного плана также является попытка спасти как можно больше детей от этих издевательств. Прежде всего, особенных детей. Забрать их из семей до того, как им установят чип.

― В чем разница между особенным ребенком и обычным?

― Лиэны и люди скрещивались на протяжении веков. Кровь потомства разбавлена: гены Лиэнов рецессивные, и у большинства детей обычный ДНК. Однако у единиц доминирует ДНК Лиэнов, что дает им врожденную силу, большую, чем у самих Лиэнов.

― Если это так, то что происходит с такими детьми? ― Я вскакиваю, толкая Зилли на пол.

― Ааай, ― хнычет она.

― Извини. ― Я помогаю ей встать, не отводя взгляда от Тадж. ― Что происходит с особенными детьми? ― уже почти кричу. Я еще никогда не была так близко, чтобы найти мою сестру. Чтобы найти Сан.

― Их распределяют по безопасным местам по всему миру. Их растят, обучая верить в себя, сражаться за себя и думать за себя.

― Но вы забираете их у родителей.

― Разве? ― Тадж колеблется долю секунды. ― А может родители изо всех сил пытаются меня разыскать, чтобы просить спасти их детей?

― Где моя сестра? ― Я хватаю Тадж за горло, не осознавая, что делаю. За пару секунд ее лицо трансформируется в форму Лиэна, и раздвоенный язык, как оружие, высовывается изо рта, с силой отталкивая меня. Я осматриваюсь. Лаклан обнажил меч, готовый защищать свою Королеву. Зилли нацелила на меня свои острые звезды. Даже Кай направил кинжал к моему сердцу. Я так и слышу их мысли: она опасность, которую нужно нейтрализовать.

Я удивлена их преданностью этой женщине. Этому созданию. Только Тадж не поднялась с места, ее лицо снова приняло человеческую форму.

― Успокойтесь все. Все хорошо. ― Она поворачивается ко мне. ― Кива, я не враг.

Смущенная, я сажусь назад.

― Твоя сестра в безопасности. Как и всегда была. Твои родители доверили ее революции. Мы нуждались в ней.

― Зачем? Почему вы ее забрали? Я тоже нуждалась в ней.

― Кива, то, что сейчас происходит с этой планетой, намного больше, чем просто ты и я. Постоянным пыткам подвергают не только детей. План Собека не ограничивается пятилетками. Он проводит эксперименты и с теми, кто находится на другом конце возрастного диапазона. Собек крадет энергию у стариков, инвалидов и психически больных людей. Когда гуманоид становится слишком старым или больным, Собек искусно вступает в дело. Все дома престарелых контролируются сотрудниками Собека. Подумай об этом, Кива. Почему мы больше не встречаем пожилых людей? Потому что, когда они близки к смерти, их собирают и отвозят на виллы для престарелых, чтобы там заботиться о них? Заботиться ли? Это больше похоже на санкционированное правительством игнорирование. В этих вилах люди Собека могут гораздо проще потреблять жизненную энергию, так как старые люди умрут в любом случае. Как ты думаешь, почему так много людей болеют деменцией? Потому что Собек высасывает их рассудок до конца. Он делал это веками.

Я вспоминаю, как на вилле для престарелых умер дедушка Анники. Он ничем не болел, но я видела, как его рассудок покидал его. Хотя для этого не было никаких причин. Его тело было абсолютно здоровым. Он просто был стар. Никто не задался вопросом о причинах потери памяти ― все просто приняли это, как должное. Я до сих пор помню, как был украшен дом ― во всех комнатах были нарисованы крошечные бабочки.

Бабочки были и на каждой кровати.

― У нас есть выбор, ― продолжала Тадж. ― Мы можем оставаться в незнании, позволив Собеку покончить с человечеством, или мы можем пробудиться и дать отпор. Если ты хочешь найти свою сестру ― я не стану тебя останавливать. Лаклан поднимет тебя на поверхность, и ты сможешь пойти туда, куда пожелаешь. Если же ты захочешь остаться, то тебя придется перепрограммировать, чтобы ты, наконец, поняла, в каком обмане жила. Только так ты сможешь пробудиться. Здесь внизу все прошли через это. Они приняли правду и готовы сражаться. Готовы к нашему восстанию. Вопрос в том, готова ли ты, Кива?

***

СОБЕК СПАС ЖИЗНЬ СВОЕГО СЫНА.

Это было не в первый раз и будет не в последний. Благодаря молниеносной реакции, он схватил сына за щиколотку, а сверхъестественная сила помогла ему поднять его вверх, в безопасность. Когда Каликс перевел дух, он заставил отца все ему объяснить.

― За много веков до того, сын, как ты был рожден, наша планета умирала, ― начал Собек. ― Лиэниукс была выдающейся планетой, более технологически продвинутой, чем Земля. Однако на земле было то, чего у нас не было ― это гуманоиды. Наша раса умирала, потому что у нас не было разнообразия. Были только Лиэны. Все были одинаковыми, и нам было не от кого подпитываться. Наши энергии умирали от голода.

― Энергии? Отец, ты серьезно?

― Абсолютно. Мы потребляем энергии и ауры других видов. Чем сложнее вид, тем ценнее пища. Поглощение энергии дает нам достаточное пропитание, чтобы выжить. А Лиэниукс умирал: на планете заканчивались организмы, за счет которых мы могли бы питаться. Поэтому мы нашли эту планету, планету, полную людьми, ― слабыми созданиями, чьими аурами мы могли бы полакомиться. Мы с сестрой прибыли сюда.

― У тебя есть сестра? ― Каликс был в шоке. Он не знал, что у него есть тетя.

― Моя близняшка Тадж. Однако мы не совсем сходимся во взглядах. Примерно десять тысяч лет назад мы прибыли сюда с выжившими представителями нашей расы.

― Десять тысяч лет назад?

― Примерно. Плюс-минус десятилетие. Когда мы прибыли, то поняли, что являемся более развитым видом, однако, если бы мы сразу захватили планету, то это разрушило бы экосистему и пирамиду власти. Поэтому нам пришлось выжидать, пока не представится возможность мирового господства. Выживать было несложно. Было достаточно расходного материала. Перенаселение было во многих странах, поэтому высасывание энергии из низших классов было легкодоступным. Мы охотились на людей, чьи разумы никто не стал бы искать. Мы путешествовали по Египту, Африке и Южной Америке и становились сильнее.

― Но как? ― не выдержал и перебил Каликс.

― Как мы кормимся? ― Собек улыбнулся, пораженный глупостью сына. ― Мы просто максимально близко подходим к нашей жертве и вдыхаем.

― То есть вы просто вдыхаете их энергии?

― Их ауры. Да. ― Собек начал злиться из-за непонимания потомка. ― Вникай, сын. Это несложно. Мы вдыхаем, а наши ауры делают остальную работу. Что-то вроде электромагнитного взаимодействия. У каждого есть аура ― невидимое поле легкого светящегося излучения. Лиэны же видят ауру, поэтому, когда мы концентрируемся и вдыхаем, то способны поглотить достаточное количество энергии для пропитания. Конечно, чем мы моложе, тем труднее нам управлять своей силой, и иногда она выходит из-под контроля. ― Собек вздохнул. Он думал, что обучение его сына будет проходить намного легче; теперь же ему пришлось замедлиться. Он наклонил голову и пристально посмотрел на Каликса: ― Помнишь, когда вас с Сараю связали вместе?

― Это было на прошлой неделе, отец. ― Каликсу пришлось прикусить внутреннюю часть щеки, сдерживая гнев. Он никогда не забудет издевательства. Он никогда не забудет процесс, который высосал энергию и личность из его предписанного партнера.

― Хорошо. Задавался ли ты вопросом, почему, когда вы были связаны вместе, она становилась слабее, а ты сильнее?

― Нет… я… ― В голове все начало кружиться. Где-то глубоко внутри он знал горькую правду, но не хотел ее принимать. Тогда его отец громко озвучил ему ее:

― Ты выкачивал ее энергию, сын. Ты питался ею, ― громко заявил Собек.

― Я не хотел, ― закричал Каликс в ужасе от того, что он был причастен к слабости Сараю.

― Нет, конечно, ― прочеканил Собек, произнося каждое слово с отвращением. ― Никто не умеет контролировать их энергии, когда он молод и не натренирован. Но я научился справляться, так что и ты сможешь тоже. Так, ладно, на чем я остановился?

― У меня есть пара вопросов, ― не останавливался Каликс.

― Конечно. Но мне нужно сначала рассказать тебе все до конца. Урок истории, так сказать. Итак, когда мы питались, я начал понимать, что этой планетой будет легко управлять. Мы сможем использовать других в наших целях. Я разработал грандиозный план: я создам ситуацию, в которой гуманоиды будут нуждаться в моих знаний так же, как я нуждаюсь в их энергии. Я организую такие условия, в которых они будут умолять меня взять контроль над всей планетой.

― Как диктатор? ― с презрением спросил Каликс.

― Зачем же такие грубые слова? ― Собек не стал ждать ответа: ― Так вот, когда я начал Великую Технологическую Войну…

― Ты?

― Виновен, ― Собек позволил себе слегка ухмыльнуться. ― Я поставлял новые технологии американцам, китайцам и русским. Я ловко натравливал их друг на друга, манипулировал ими, нашептывая им разное. Их лидерами уже были Лиэны, и они помогали мне обрабатывать остальных. Мы обещали им власть, недоступную им даже в самых смелых мечтах, если они станут единственными владельцами моих технологий. Их кабинеты, комитеты и политбюро полностью поддерживали своих лидеров, когда они нажимали соответствующие кнопки. И, когда ядерные реакторы взорвались, растопив полярные льды и затопив половину планеты, я великодушно вмешался.

― Заставляя всех зависеть от тебя. ― Каликс начал все понимать.

― Первое правило в предводительстве: создай такую проблему, чтобы ты стал единственным, к кому люди обратятся за решением. Поверь мне, сын, люди, которые продают лекарства ― это те же люди, которые создали болезни. Я снова отвлекся. Я доработал Третий ― чип, позволяющий мне связать людей с Лиэнами. И, как новый благодетель планеты, я великодушно дал гуманоидам передовые технологии для предотвращения болезней, а затем установил несколько систем, чтобы обеспечить полное сотрудничество людей.

― Какие системы?

― Я обогатил воду безвкусным раствором фтора, который делает их послушными, и…

― Отправил их в Лагерь Монарха для пятилеток. ― Каликс закончил мысль своего отца.

― С тобой еще не все потеряно, сын. Да, я создал новаторскую постравматическую технику контроля сознания, позволяющую нам не только питаться страхом маленьких гуманоидов, но и разрушает их чувство собственного Я. Они чувствуют себя неполноценными, если рядом нет их предписанного партнера. Поглощая их страх, я становлюсь сильнее, а, укореняя в них чувство неуверенности, мне легче ими управлять.

― Почему это должен быть именно страх? ― спросил Каликс, вспоминая ужас в глазах Сараю.

― Все просто. Страх вкуснее.

ГЛАВА 18

Я разрываюсь от противоречий

Мне нужно найти Сан. Но сначала нужно заслужить доверие Тадж и стать частью революции. Разве я могу иначе? Собек ― монстр, а я теперь одна из немногих граждан, знающих о его гениальном плане. Из-за того, что я Аномалия, я устойчива к его контролю над разумом. Поскольку связь с моим первоначальным предписанным партнером была разрушена его смертью, я не чувствую себя сломленной без него. Я свободная личность. Я сама могу о себе позаботиться. Моя сестра ждала меня все эти одиннадцать лет, поэтому я уверена, что она сможет еще немного подождать. Плюс, единственный способ попасть в Подземный Город ― это быть перепрограммированной. Цитирую Тадж: я должна заново пробудиться. Только это не так легко, как просто сдать тест или послушать лекцию. Мне не нужно будет поднимать над собой руку и клясться в верности восстанию. Как и все люди из Лабиринта до меня, я буду переучена. Пробуждена. Перепрограммирована.

И для этого применяются иглы.

― Не переживай, это не больно, ― успокаивает меня Лаклан. Мне понадобилось немного времени понять, что он входит в узкий круг доверенных лиц Тадж. Ее заместитель. Нежный голос Лаклана противоречит его настойчивости, с которой он ведет меня за собой от палатки Тадж через обширную палаточную деревню к большому шатру в толстую черно-красную полоску вдалеке. Я иду медленно, боясь того, что меня ждет. Не обращая внимания на мой ужас, Зилли скачет за нами, напевая. Чуствую себя клоуном в цирке, маршируя в этом странном строю. Лаклан, потом я, затем Зилли. Проходя мимо палаток, специально смотрю вдаль, чувствуя взгляды революционеров. Они шепчутся между собой, и от этого я краснею. Теперь у меня не только огненные волосы, но и лицо. Кажется, я похожа на помидор. Мне не нравится быть в центре внимания. А хуже этого только то, что я чувствую себя лишней.

Куда бы я ни пошла, везде я чужак. Мне кажется, что я была такой всю свою жизнь, просто не признавала этого до сегодняшнего дня. Что-то всегда было не так. Да, Анника и Рейн были моими лучшими подругами, но я все равно чувствовала себя другой. Возможно из-за моей сестры. Может быть, я чувствовала, что во мне что-то не так, и из-за этого не могла понять, кто я и кем должна быть. Я помню, когда тот мужчина в тюрбане, Харидживан, забрал мою сестру, он сказал мне смотреть внутри себя, чтобы найти правду. Однако я еще ни разу не делала этого. Может я слишком боялась найти то, что находится внутри меня.

Я так отчаянно пыталась быть как все, что игнорировала то, что помогло бы мне выделяться.

Проходя ряды палаток, чувствую ужасную зависть. Это еще одно место, где люди чувствуют себя на своем месте. Все, кроме меня. Как и в Лагере Монарха ― я изгой. Интересно, я теперь всегда буду Аномалией, аутсайдером в сообществах, где каждый находит свое призвание. Даже Каю здесь комфортно. Мне не нужно было приходить. Я хочу исчезнуть, но негде спрятаться. Маленькая ручка берет меня за руку. Зилли поднимает голову, смотрит на меня и улыбается. Маленькая девочка странным образом постоянно успокаивает меня своим присутствием. Она принимает меня такой, какая я есть, без осуждений. Я чувствую нежное одобряющее пожатие и отвечаю ей тем же.

Но только мы подходим к передней ширме большой полосатой палатки, Зилли быстро меня обнимает и скачет прочь. Я медлю перед входом довольно комично выглядящей палатки, которая находится вдалеке от остальных, коричневых и зеленых. Должно быть, эта была частью древнего цирка, в котором животные выступали перед людьми. Лаклан открывает дверь и зовет меня внутрь. Делаю глубокий вздох и вхожу.

Внутри все пространство палатки от пола до потолка заполнено компьютерами. Вся стена представляет собой смесь мерцающих голограмм, показывающих видео со всех уголков земли. Вот около пирамид стоит мужчина. А здесь женщина плывет по Большому барьерному рифу. Я вижу огромное количество людей и мест. Девушка, следящая за всем этим, поворачивается и быстро подходит ко мне.

― Добро пожаловать, Кива. Как дела? Мы были заняты, пока ждали тебя. Я Холли, рада познакомиться с тобой. ― Ее приветствие звучит нараспев, а сопрано так высоко, что я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

― И не забудь про меня, я Иви. Я близняшка Холли, рада встречи. Приступим сразу к соли? ― пропевает другая девушка. У нее очень высокий голос. Я смотрю на их странный дуэт и замечаю, что они одинаковые. У них карие глаза, седая короткостриженная прическа боб и орлиные носы. Обе женщины одинаково одеты: большие, похожие на повязки окуляры и длинные коричневые пальто, на которых белой краской напечатано «Лабораторные крысы».

― Что это значит? ― Показываю на их спины. Я тяну время. Пытаюсь завязать разговор, потому что застыла от страха перед тем, что должно сейчас произойти.

― Немного научного юмора, ― посмеивается Лаклан. ― Это сестры Илекс. Они организуют твое маленькое «пробуждающее» приключение.

― Приключение. Класс, ― отвечаю без особого энтузиазма и осматриваюсь вокруг.

Кроме компьютеров единственная мебель в палатке ― операционный стол ― холодная, твердая, блестящая, металлическая плита в центре комнаты. И Лаклан ведет меня прямо к нему. Одна из сестер, Холли или Иви, я уже запуталась, кто из них кто, подготавливает довольно длинный шприц, заполненный янтарной жидкостью, в то время, когда ее близняшка постукивает по неудобному столу, предлагая мне запрыгнуть на него.

― Это очень большая игла, ― я начинаю паниковать. Не люблю иглы.

― Все хорошо. Давай не будем тянуть, ― мягко пропевает она, помогая мне забраться, а затем пристегивает мои руки и ноги тугими кожаными ремнями. ― Это всего лишь успокоительное, чтобы уснуть. Синяков не останется, даже чуть-чуть.

Это настоящая женщина? Если бы ситуация не была такой ужасной, то была бы просто комичной. Я со всех сил стараюсь не смотреть на иглу, смотря в потолок палатки, который представляет собой лабиринт из медных труб, удерживающий брезент сверху. Мне нужно успокоиться, поэтому представляю, что плыву мимо труб. Но мои мысли прерывает мелодичный женский голос:

― Без сомнения, это тебя освободит. ― Она кладет мне под шею подушку и откидывает голову назад. ― Верь мне, все будет хорошо, ты просто захочешь поспать.

― Мне бы только знать, что это такое, ― отвечаю с горечью, пока вторая сестра закатывает мой рукав и туго затягивает жгут около локтя, затем находит вену и вводит в нее иглу.

― Всего лишь маленький укол, ты не почувствуешь, ― поет она. Ее голос становится все ниже.

Я даже не успеваю испугаться. Все происходит слишком быстро.

А сестры Илекс продолжают петь. Все быстрее и страннее. Их голоса становятся заметно ниже. Почти демоническими.

― Засыпай, ― поет Холли. ― Не вставай.

― Ты уснешь, ― подпевает Иви. ― Не пропадешь.

Пытаюсь подняться, но ремни держат крепко, что не могу даже пошевелиться. Я передумала. Я хочу уйти. А сестры поют все быстрее и быстрее.

― Вернись назад.

― Увидь весь ад.

― Ты все поймешь.

― Себя обретешь.

― И станет раскрыто все то, что было сокрыто.

― Я хоч… хо… ― Я смотрю на Лаклана, пытаясь связать буквы в слова, но мой язык такой тяжелый, что ничего не выходит. Эти поэтессы сумасшедшие. Почему я согласилась на это все?

― Расслабься, Кива. ― Лаклан выглядит обеспокоенными, даже очки не скрывают этого. Он уже был там, куда иду я. Он знает весь ужас, который меня ждет. ― Это поможет тебе вспомнить. Чтобы идти вперед, нужно отойти назад.

Не думаю, что непонятная сыворотка и ужасная колыбельная помогут мне что-нибудь вспомнить, но этот безумный день заставил меня поверить, что все возможно.

― Я… я… ― Перестаю сопротивляться, закрываю глаза и засыпаю, видя множество снов.

Я верчусь круг за кругом, подвешенная к сводчатому потолку вниз головой, и наблюдаю, как мир крутится вокруг меня. Закрываю глаза, потому что кружится голова, и зову на помощь, но никто меня не слышит. Неподалеку стоят взрослые, высокие люди в идеально выглаженной черной форме, но они смеются и не обращают внимания на мой плач. Пытаюсь пошевелить руками, чтобы остановится, но они прижаты к телу и обмотаны шелковыми нитями, как будто я в коконе. В ужасе открываю глаза, и мой взгляд останавливается на нем. Его зовут Дориан. Он сказал мне это во время обеда. Он отдал мне свое печенье. Дориан умный, он уже умеет читать на планшете своего старшего брата. Он высокий, прямо как я, но очень, очень худой. Когда я смотрю в его голубые глаза, то чувствую себя сильнее. Лишь один его вид заставляет меня взять себя в руки. Он будет рядом со мной. Он меня защитит. И хотя я не могу остановиться, знаю, что я в безопасности.

Но Дориан начинает плакать. Боль становится для него невыносима. Я вижу, как руки душат его, большие руки. Смотрю на того, кто мучает его. Это Клаудия Дюрант. Она улыбается, когда поглощает его страх. Вижу, как она вдыхает его жизненную силу, которая покидает его. Я чувствую, как начинают душить меня, это ужасная пытка, но я знаю, что если сфокусируюсь на Дориане, то все будет хорошо. Но маленькое тело Дориана безжизненно. Что-то пошло не так. Руки, сжимающие меня, отпускают и спешат к Дориану. Они бьют его в грудь, пытаясь оживить, но он уже мертв. Стараюсь не плакать, оставаться спокойной, чтобы меня не заметили и не убили.

Меня спускают вниз, и большая рука накрывает мою, ведя меня назад в хижину. Они думают, я хожу во сне. Но я в сознании. На самом деле я чувствую себя сильнее, сильнее, чем при жизни Дориана.

Большие руки укладывают меня на нижнюю кровать в хижине номер четыре. Открываю глаза и вижу спящую Рейн на соседней кровати. Мне не нужно видеть Аннику, я слышу, как она сопит на втором ярусе над Рейн. Нам по пять лет, и нас постоянно подвергают пыткам. Я вижу, как большие руки поднимают Рейн. Теперь ее очередь быть подвешенной с ее предписанным партнером Эдвардом, который тоже из нашей общины. Их свяжут вместе и подвесят вниз головой, выкачивая их энергию, как бензин, чтобы насытить людей Собека.

Хочу предупредить Рейн, но каким-то образом понимаю, что сплю. После Рейн пытать будут Аннику и каждого мальчика и девочку из Смены Летнего Солнцестояния в Лагере Монарха. Днем мы играем, бегаем и плаваем. Ночью нас пытают в каменном здании. Мы часть операции ЛМ-5. Все переживут это испытание, все, кроме семи человек. Как и я, несколько человек также потеряли своих предписанных партнеров. Кай Лорен и Дженезис Крафт так же были помечены, как Аномалии.

Через десять лет наши имена и имена еще четырех подростков, будут объявлены Клаудией Дюрант ― монстром, ответственным за убийство наших партнёров десяти годами раннее.

Внезапно открываю глаза, шокированная этой информацией. Я вижу Лаклана и сестер Илекс, которые смотрят на меня. Хочу рассказать, но у меня не получается.

― Шшшш, Кива, расслабься, ― произносит Лаклан. ― Иви, ей нужна еще доза.

Иви. Это имя одной из близняшек Илекс. Иви и Холли.

Я отключаюсь.

Теперь я в океане. В моем океане. Я плыву. Сегодня я пойду к папе на Опреснительный Завод. Сейчас он занят, поэтому я решила поплавать. Прямо под тщательно охраняемым заводом на глубине нескольких миль расположился лабиринт труб. Я знаю, что эти трубы из записной книжки моего отца, но теперь я смотрю на них под другим углом. Я рассматриваю их, как птица, с высоты. Теперь я знаю, где находится сердце всего механизма. Это углеродная камера с красной крышкой на рисунках отца.

С самого детства я плавала между труб, пытаясь оставаться под водой как можно дольше. Обычно я здесь одна, но сегодня со мной несколько мужчин, они что-то чинят в трубах. Я подумала, что это коллеги моего папы. Подплыв поближе, я вижу, что они одеты не в предписанный нам синий цвет. Вместо этого на них цвета Заступников. Что они здесь делают? Подплыв еще ближе, замечаю черные перепончатые ласты и дыхательные трубки.

Рабочие очень заняты: они плавают то туда, то сюда и заливают какую-то жидкость в углеродную камеру ― ту, с красной крышкой. Зачем они это делают? Подплываю ближе и теперь могу разглядеть, почему они так быстро плавают. Их окружает черная аура ― сияющая энергия, которая позволяет им двигаться так быстро под водой. Она окутывает их и толкает вперед. Я смотрю в их маски, но за ними вижу не лица, а металлические головы с фиолетовыми глазами. Они не люди. Один из них замечает меня, и я бросаюсь прочь. Он пытается догнать.

В этом лабиринте есть одна секция, где трубы находятся плотнее и между ними сложнее пробраться. Если я смогу добраться туда, то смогу оторваться. Успеваю доплыть, моя голова и худощавое тельце едва пролезают между труб. Лиэн прямо за мной. Он плывет ко мне. Его голова проскальзывает между труб, а тело нет. Он застрял. Он кричит, но я не помогаю. Где-то с минуту он пытается выбраться, но кислород в его легких заканчивается. Он перестает шевелиться. Он мертв.

Я моргаю, я должна проснуться. Это путешествие в альтернативную реальность по дорогам моей памяти, одновременно информативное и ужасающее. Я подавила в себе воспоминания об этом мужчине, который утонул. С тех пор я больше никогда не подплывала к трубам. Но это произошло. И это травмировало меня. Я должна рассказать Тадж, что видела; но тут я чувствую еще один укол, который уносит меня в то время, которое я всегда хотела забыть, и о котором всегда хотела помнить.

Крик пронзает утренний морской воздух. Мама должна родить мою сестру лишь через несколько часов, но я чувствую, что ребенок вот-вот появится на свет.

Голоса внутри моей головы советуют мне поторопиться, потому что я успею только мельком увидеть мою сестру прежде, чем ее заберут. Пройдет больше десяти лет до того момента, когда я вновь её увижу. Стоны становятся громче, когда я приближаюсь к дому. Первое, что я вижу, когда открываю деревянную дверь ― моя мама, лежащая в луже крови в постели. Ее глаза закрывает незнакомый мужчина в белой одежде и большом тюрбане.

Моя мама мертва. Крошечная светловолосая девочка тихо лежит рядом с ней, не понимая, что происходит вокруг. Мой отец, моя непробиваемая скала, сидит на полу около трупа моей матери. Он плачет.

― Мама. ― Мой голос надломлен. Моя жизнь кончена.

― Ты должна слушать свое сердце, Кива, ― предупреждает тихо незнакомец в тюрбане и притягивает меня ближе, чтобы я лучше могла расслышать его голос с акцентом. Инстинктивно понимаю, что он хороший человек. Мудрый человек.

― Зачем?

― Пойми, Кива, придет время, когда тебе предстоит спасти мир. И это будет нелегко, потому что порой тебе придется жертвовать чем-то важным во благо большего.

― Вы имеете в виду, спрятать мою сестру?

― Да, если мы сможем спасти ее от установки Третьего, она сможет помочь нам в будущем.

― Но я смогу с ней видеться?

― Долгое время нет. Однако она будет в безопасности. Я обещаю, что буду оберегать ее. Когда ты будешь готова, будешь просвещена, ты узнаешь, куда идти.

― Как я узнаю?

― То, ради чего мы путешествуем по миру, обычно находится у нас под носом. И когда ты будешь готова, маяк озарит тебе путь к твоей Сан.

Я еще не полностью проснулась. Но я, кажется, знаю, где моя сестра.

***

ЖИЗНЬ, КАКОЙ ЗНАЛ ЕЕ КАЛИКС, больше не существует.

Теперь, когда он был посвящен в секрет его наследия, теперь, когда он узнал, что его отец был ответственный за тайное использование людей на протяжении десяти тысяч лет, ему нужно было решить, что делать дальше.

Отец отказывался обсуждать его сестру Тадж. Возможно, если он найдет свою тетю, она сможет рассказать ему обо всем с другой стороны. Но Собек не собирался знакомить их и предупредил, что она очень опасна. Опасна? Каликс был заинтригован, чего может бояться мировой лидер.

Собек понимал, что его сын сомневается. Что он недостаточно предан. И, как непревзойденный кукловод, он знал, как переманить его сына на правильную сторону. На его сторону.

На сторону власти.

ГЛАВА 19

Я пробудилась

Первое, что я хочу сделать после получения своих скрытых воспоминаний, ― это выбраться отсюда.

Мне нужно к лифту. Мне нужно на поверхность. Думаю, что знаю, откуда мне стоит начать искать свою сестру, и я больше не могу терять время в Подземелье. Я должна найти Сан. Но Тадж четко дала понять, что как только меня перепрограммируют, я должна буду остаться в Лабиринте и пройти обучение прежде, чем подняться наверх. Мне нельзя уходить. Сначала мне нужно привить революционное мышление, а все, что говорит Тадж, ― это закон.

Это наводит меня на мысль, не убежала ли я от одного диктатора, чтобы попасть под власть другого.

И все же я хочу попытаться. Проснувшись после перепрограммирования, я притворилась, что сплю. Сестры Илекс болтали без умолку о всяких мелочах своими рифмами на распев, пока, наконец, не решили пойти поужинать. Оставшись одна, я медленно выбралась из палатки и направилась к лифту. Главная улица Лабиринта пуста ― все революционеры в обеденной палатке. Кратчайшим путем я добираюсь до лифта, настроенная на то, чтобы уйти. Жаль, что я не могу попрощаться с Каем, но мне нужно найти сестру. У лифта понимаю, что не знаю кода, чтобы открыть двери.

Чтобы войти. Чтобы подняться. Чтобы выйти.

На голографической клавиатуре цифры и буквы. И у меня нет ни малейшего представления, что вводить. Расстроенная, я нажимаю пару кнопок. Но ничего не происходит.

― Тебе нужен код, ― обращается ко мне чей-то голос.

Я оборачиваюсь. За моей спиной стоит Зилли.

― Как ты… что ты тут делаешь? ― бормочу я.

― Я шла за тобой, ― отвечает она, как ни в чем не бывало. ― От палатки.

― Зачем?

― Потому что ты должна спасти человечество.

― Послушай, Зилли. Я правда хочу, чтобы ты перестала говорить мне об этом. Мне кое-куда нужно.

― Куда?

― Кое-куда.

― Тебе нельзя уходить. ― Зилли начинает дуться.

― Я должна.

― Это не по плану.

― План поменялся, ― я начинаю злиться. ― Какой код?

― Я тебе не скажу. ― Зилли скрещивает руки на груди.

― Зилли, пожалуйста. Я должна найти свою сестру. Она твоего возраста и ей нужно обрести семью.

― Это моя семья, ― упрямо говорит Зилли. ― И ты должна помочь нам.

― Я не могу. Мне нужно идти.

― Но я не хочу, чтобы ты уходила.

Прежде я никогда не спорила с ребенком. В их утверждениях нет логики. Я наклоняюсь к ее лицу:

― Зилли, послушай. Мне нужно идти, это очень важно. Обещаю, что вернусь и приведу тебе подругу. Примерно твоего возраста.

― Откуда мне знать, что ты вернешься? ― Зилли надувает губы.

В ее словах есть смысл. Я и сама не знаю, хочу ли я возвращаться сюда. Но без ее помощи я не могу использовать лифт, а она слишком мала, чтобы убедить ее в чем-то. Вспоминаю постоянные стычки Рейн с ее младшим братом. Единственным способом, которым ей удавалось получить то, что она хотела, ― подкупить его. Но мне нечего отдать, кроме…

― Зилли, а что если я дам тебе что-то особенное. Что-то, что значит для меня так много, что я точно вернусь за этим. ― Я смотрю на свое запястье. Бандана, которую мне повязал отец, все еще на месте. Она придает мне сил и память о нем. Развязываю ее и обматываю вокруг крошечной руки Зилли.

― Это подарок моего папы. Самая ценная вещь, которая у меня есть. Присмотришь за ней, пока я не вернусь?

Зилли кивает. Она в восторге от своего нового подарка, но все еще не хочет отпускать меня.

― Ты знаешь код, чтобы войти в лифт? ― Она кивает.

― Не могла бы ты, пожалуйста, сказать его мне? ― Я очень стараюсь оставаться спокойной.

― Ладно, ― наконец говорит она. ― Код ЗАСТУПНИКИ333. ― Она поворачивается, чтобы уйти.

― Спасибо, ― говорю ей и начинаю набирать комбинацию. Нажав последнюю тройку, я жду открытия дверей. Но вместо этого изнутри раздается громкий вопль. Тревога. Меня обманула восьмилетка. Я поднимаю руки, как только вижу первых людей с оружием.

Они доставляют меня прямиком в палатку Тадж.

― Должна сказать тебе, Кива, что еще не встречала никого, кто хотел бы сбежать из Лабиринта. Ты первая.

― Я хочу наверх, ― отвечаю я. Тадж предложила мне сесть, но остаюсь стоять.

― Я ценю твой настрой, ― усмехается Тадж. ― Иногда то, что мы ищем, на самом деле не является тем, что мы ищем.

― Что это значит? Почему ты говоришь загадками?

― Потому что люди стали слишком ленивы, чтобы мыслить. Вы хотите сразу получить ответ, вместо того, чтобы найти его, ― она вздыхает. ― Поэтому моему брату было так легко завладеть властью. Он специалист в мгновенном удовлетворении.

― Я просто хочу уйти. ― Чувствую себя непослушным ребенком.

Тадж подходит к самому большому книжному шкафу и достает древнюю книгу в кожаном переплете.

Мне не удается сдержаться, и я беру у нее книгу. Я хотела прикоснуться к настоящей книге всю свою жизнь. Вдыхаю мускусный аромат и трогаю каждый миллиметр кожаной обложки. Переворачиваю страницы, прикасаясь к гладкой бумаге, желая увидеть аккуратно напечатанные слова на страницах. Это «Искусство войны» Сунь-цзы.

― Нет.

― Я не понимаю, что ты только что сказала.

― Это древний язык азиатов, ― отвечает Тадж. ― Тут говорится, что если ты знаешь своих врагов и себя, то ты можешь выиграть сотню боев без единой потери. Если ты знаешь себя, но не своего противника, ты можешь выиграть, а можешь проиграть. Если же ты не знаешь ни себя, ни врага, то ты постоянно будешь подвергать себя опасности.

― То есть ты имеешь в виду, что я не знаю себя.

― Пока нет. Но скоро узнаешь.

― Но как? ― настаиваю. Я очень расстроена. Мне кажется, что я провела всю свою жизнь в поисках себя настоящей, но ни на сантиметр не приблизилась к разгадке.

― Доверяй себе. Своим инстинктам, ― произносит Тадж, она снимает свой браслет в виде осьминога и надевает его на мое теперь свободное запястье. Внезапно восемь маленьких ножек осьминога появляются из его тела. Создается впечатление, что щупальца живые, потому что они охватывают мою руку и защелкиваются на замок. Я будто бы надела средневековые доспехи.

― Вау. Как они это сделали? ― говорю, рассматривая восемь ног, обнявших мое предплечье. ― Когда браслет был надет на вас, ноги огибали металлический браслет, но мне они покрыли и руку.

Тадж берет палку и выводит слово на песке.

― Ц-Е-Л-Ф, ― читаю медленно. ― Что это значит?

― Целф ― это древний артефакт из Вавилона. Он является талисманом с уникальными возможностями, которыми может воспользоваться только тот, кто его носит.

― Он волшебный? ― спрашиваю, пытаясь открыть браслет, но он не поддается.

― «Любая достаточно развитая технология неотличима от магии», сказал когда-то Артур Ч. Кларк и был полностью прав. Прожив тысячу лет, я могу подтвердить его слова.

― Но ты сказала, что это древний артефакт. Как это может быть развитой технологией?

― И правда, ― смеется Тадж, но больше ничего не говорит. Снова загадка.

Я прикасаюсь к прохладному металлу, очарованная его красотой.

― Почему ты дала его мне?

― Почему ты отдала бандану своего папы Зилли?

― Чтобы она мне поверила.

― Именно, ― снова смеется Тадж. ― Твои инстинкты сильны, и тебе нужно их отточить. Ты считаешь себя гуппи, но на самом деле ты осьминог ― один из умнейших воинов планеты и защитников морей. Имея столько ног, у них есть, как минимум, восемь способов защитить себя от хищников. Осьминоги могут сделать что угодно, чтобы победить врага, ― от активного разбрызгивания чернилами до оборонительной маскировки, чтобы спрятаться. Как и ты, они ловкие пловцы. Оставь артефакт себе, Кива. Он поможет, когда станет совсем мрачно.

― Как он мне поможет? ― Я зачарована этим украшением.

― В нем есть сила, которая проявится, когда ты обретешь себя настоящую.

― Тогда я никогда не увижу ее, ― бормочу я.

― Тебе нужно начать верить в себя, Кива. У тебя есть два варианта: или ты становишься великолепным лидером, либо исчезаешь. Если ты выберешь проявить свой талант, то этот браслет поможет тебе. Он помогает своему носителю добраться до неиспользуемых участков ДНК, дав сверхпамять, непревзойденную скорость и силу. Все не перечислить.

― Как я узнаю, что он начал работать?

― Узнаешь. Целф покажет тебе. ― Она подходит к выходу из палатки и открывает его, показывая, что наш разговор окончен. ― Проведи пару недель здесь, Кива. Смотри. Слушай. Узнавай.

― Разве у меня есть выбор?

― Нет, ― смеется Тадж, провожая меня.

Нужно отдать ей должное. Как минимум, она ничего не приукрасила.

***

КАЛИКС ХАНДРИЛ В СВОЕЙ КОМНАТЕ. Был вечер субботы, а он по-прежнему был заперт в доме отца.

Его печаль прервал гул у двери. Он как раз вошел в гостиную, когда отец открывал дверь его четверым лучшим друзьям.

― Тут так классно, ― произнес лучший друг Каликса, Рао, осматриваясь по сторонам.

― Подождите, что вы здесь делаете? ― спросил Каликс, увидев за Рао еще трех своих друзей: Байрона, Аугуста и Эммета.

― Что они здесь делают? ― не унимался Каликс, пока Собек любезно впустил мальчиков внутрь.

― Я знаю, сын, что был слишком строг с тобой. Поэтому решил организовать небольшую ночевку. Что-то спонтанное и веселое для тебя.

― Небольшую ночевку? ― Каликс почувствовал себя попугаем, повторяющим слова Собека. Что-то было не так. Что-то было совсем не так. У его отца отсутствовал ген спонтанности. Все, что он делал, было рассчитано до мелочей.

― Не будь таким удивленным. ― Собек, что было абсолютно неестественно для него, приобнял сына и повел к дивану, на котором уже расположились гости. ― Тебе нужно немного расслабиться. Давай!

Каликс был в полном шоке. Отец не разрешал ему тусить с друзьями с тех пор, как он вернулся из лагеря. На самом деле Каликс не мог вспомнить, когда в последний раз его друзьям разрешалось придти в гости в пентхаус Собека, в его логово. Друзья Каликса всегда навещали его в доме мамы, таком теплом и гостеприимном. Многие спрашивали про дом его отца, но никто не осмеливался придти. А теперь Собек пригласил всех на ночевку.

― Серьезно?

― Абсолютно. В вашем доступе несколько новых видео, которые могут вам понравиться, в том числе трилогия «Лезвие Серпа».

― Улет! ― Рао и Байрон дали пять друг другу.

― Всегда пожалуйста, парни, ― улыбнулся Собек. Он разработал надежный план, чтобы его сын встал на его сторону.

Даже если придется убить пару его друзей для убеждения.

Собек сделал все, чтобы друзья Каликса почувствовали себя, как дома. Он принес большие черные кожаные кресла, в которых утонули парни, готовые к двойному киносеансу. Вездесущая Рика раздала мальчикам большие тарелки с попкорном и напитки, когда гости устроились на своих местах. Они первые из своих друзей смогут увидеть картины, так как они не были еще выпущены в прокате. Но у Мирового Лидера, Собека, есть доступ ко всем фильмам, выпущенным в западной Америке.

Каликс опустил руку в миску с попкорном, готовясь отлично провести вечер. Последние несколько дней прошли как в тумане, и его друзья вернули ему это чувство нормальности. Рао, Байрон, Аугуст и Эммет развалились перед проекцией. Ребята были лучшими друзьями Каликса. Они вместе росли в Саббатикал-Сити, вместе играли в игры и были в одном классе в средней школе. Байрон и Каликс вместе играли в театре. Эммет и Каликс участвовали в одном классе по дебатам. Аугуст и Каликс были в одной команде по бегу. А Рао был лучшим другом Каликса, его доверенным лицом. Каликс знал их еще со времен Лагеря Монарха, когда им было по пять.

Мальчики были в предвкушении фильма ужасов. Каждый был на пороге зрелости и скоро должен был покинуть свою общину. Это одна из последних возможностей провести время вместе, как в старые времена, прежде чем их захватит взрослая жизнь. Скромный Рао, вундеркинд в науке, был запечатлен с девушкой из Учебной Общины и должен будет переехать в западную Америку, чтобы стать лаборантом в физической лаборатории. Сильный Аугуст и коммуникабельный Байрон были запечатлены с девушками из Океанской Общины и должны будут перебраться на восток. Аугуст станет помощником на Опреснительном Заводе, а Байрон начнет помогать в рыболовном промысле. И только Эммет и Каликс останутся в Саббатикал-Сити. Эммет был запечатлен с местной девушкой и продолжит работать в семейном бизнесе по распространению Третьих, а Каликс пойдет по стопам своего отца. Каликс вздрогнул, только он знал, что стопы его отца были сделаны из инопланетного металла.

― Как вам видео? ― Гулкий голос Собека эхом разнесся по комнате. Никто не слышал, как он вошел, так как все были поглощены первым убийством, в котором человек в маске и с лезвием серпа в руке разрезал живот подростка.

― Отлично, сэр. ― Байрон оступился, пытаясь встать. ― Это просто улет.

Остальные парни закивали в унисон. И хотя Каликс не простил отца за уроки в Лагере Монарха, но был благодарен ему за организацию этого вечера. Он вмешался:

― Все очень классно, отец. Спасибо.

― Конечно, Сын. Я может и мировой лидер, но все еще считаю себя крутым. ― Собек улыбнулся мальчикам. ― А теперь расслабьтесь и наслаждайтесь. Готовьтесь быть напуганы так, как и не могли бы себе представить.

― Отлично! ― прокричали парни в один голос и вернулись к просмотру ужастика.

― Каликс, можно тебя на минуту?

― Но, отец, ― запротестовал Каликс. ― Уже началось.

Собек не ответил, он повернулся и направился в свой офис. Каликс тяжело вздохнул и поднялся со своего места рядом с Рао. Ему ничего не оставалась кроме того, чтобы послушаться.

― Что ты хотел, отец? ― Каликс встал в дверном проеме, вытянув шею, чтобы видеть фильм. На экране человек в маске точил свое лезвие. Объемное звучание делало каждый звук ножа покожий на звук ногтей по школьной доске. От этого у него шли мурашки по всему телу. Каликс уставился на отца, повторяя вопрос:

― Что ты хотел, отец?

― Продолжить твое обучение, сын, ― ответил Собек. ― Через пятьдесят секунд мне нужно, чтобы ты закрыл глаза.

― Ха? Мы можем сделать это позже? Я не хочу пропустить фильм.

― Не будь смешным. Это глупое притворство. Актеры делают вид, что они студенты в походе, которых систематично и жестоко убивают. Это все неправда. Блондин настоящий убийца.

― Ты только что все мне испортил. ― Каликс был в бешенстве.

― Дело не в выдуманной истории, Каликс. А в твоей способности поглощать ауру. Мне нужно, чтобы ты начал практиковаться.

― На своих друзьях? Ни за что. Я не позволю, чтобы они стали, как Сараю, ― дерзко отрезал Каликс.

― А они не станут, если ты сможешь контролировать себя и возьмешь лишь столько, сколько тебе нужно. Просто укради чуть-чуть. Они ничего не заметят.

― Нет. ― Каликс стоял на своем. Его отец был ненормальным.

― Это не просьба. ― Собек грозно глянул на сына.

― Я не буду практиковаться на своих друзьях, ― настаивал Каликс.

― Не на всех. На одном. Выбери одного.

Каликс был в шоке. Он думал, что добрый жест отца пригласить его друзей был из хороших побуждений. Он должен был понять, его отец никогда не бывал добр. Он был хладнокровным монстром, от которого никогда не избавиться. Каликс хотел убежать, скрыться, быть как можно дальше от отца, но знал, что легче подчиниться, чем отказать. В последний раз, когда он отказал отцу, то очутился висящим под потолком с бабочками, кружащими перед его глазами. Но он не мог причинить вред ни одному из своих друзей. И не хотел. Поэтому парень просто сделает вид. Сложно ли будет притвориться? Каликс улыбнулся отцу и послушно кивнул.

― Отлично, сын. Теперь закрой глаза и вдохни. Почувствуй энергию вокруг тебя.

Каликс улыбнулся. Он сфокусируется на отце, а не друзьях. Если Собек хотел, чтобы он поглотил чью-либо энергию, то он тоже был в игре.

― Что теперь? Я закрыл глаза.

Собек глянул на экран в соседней комнате. Студенты дошли до леса, они уже были в секунде от смерти. Он чувствовал ужас друзей Каликса. Рао был немного равнодушен, однако остальные трое были поглощены. Эммет был больше всех погружен в происходящее. Он перестал есть попкорн и широко открыл глаза и рот от страха. Собек ухмыльнулся. Это будет легкий выбор. Каликс может выбрать фрукт на нижней ветке, начиная с самого легкого из четверых, продвигаясь по каждому. Страх Эммета был настолько сильный, что его можно было потрогать. Даже маленький Лиэн смог бы это сделать. Собек видел ауру парня, он почти чувствовал ее вкус даже из другой комнаты. Он лишь надеялся, что сын чувствует то же.

― Что ты чувствуешь? ― прошептал Собек.

― Ничего. Точнее… подожди. ― Каликс застыл и вдохнул. Он пытался сосредоточиться на отце, однако чувствовал что-то в другой комнате. Сначала это было приглушено, но потом усилилось. Когда на экране была убита еще одна жертва ― по звуку острого ножа было понятно, что её жестоко рубили на части, он почувствовал страх в другой комнате. Он обдал его волной, наделяя невиданной силой. Каликс пытался игнорировать, но не мог справиться со своими ощущениями. Он честно ответил отцу:

― Я чувствую… чувствую электричество, как будто мои пальцы зудят.

― Хорошо, сын. Хорошо, ― подбодрил Собек. ― Не открывай глаза, продолжай фокусироваться.

И снова Каликс пытался сконцентрироваться на отце и вдохнуть его ауру, ведь она была ближе всего. Но он ничего не чувствовал. Собек не проявлял никаких эмоций, а если что-то и было, то такое тонкое, что Каликс не смог почувствовать. Вместо этого он ощущал манящий ужас из другой комнаты. Каликс чувствовал энергии своих друзей и почти что понимал их. Энергетика Рао была удивленной. Он смеялся над сюжетом, задаваясь вопросом, как анатомически можно разрезать живот и вытащить кишки. Байрон и Аугуст были напуганы, даже в ужасе, но Эммет, Эммет окаменел от страха. Его тело дрожало. Не открывая глаз, Каликс чувствовал ужас друга.

― Что ты чувствуешь, сын?

― Энергию, ― прошептал Каликс. Его руки дрожали. Он мог чувствовать ауру даже из другой комнаты. Это было очень волнительно.

― Отлично. Теперь ты должен овладеть этой энергией.

― Как? ― Все тело Каликса ожило, как будто внутри него что-то просыпалось. Он пытался противостоять этому, но оно было слишком сильное.

― Иди и сядь рядом с друзьями.

― Пожалуйста, отец. Я не могу, ― слабо ответил Каликс и, хотя он и протестовал, уже шел в другую комнату. Дрожа, он сел рядом с Эмметом.

И вдохнул.

ГЛАВА 20

Я начинаю привыкать

Жизнь под землей не так уж плоха, как я думала, и здесь я узнаю новое. Как о революции, так и о самой себе. Здесь целая субкультура, хотя и чувствую себя чужой, но я очарована страстью и преданностью революционеров своему делу. Они сторонники перемен и готовы на все, чтобы сделать этот мир лучше и спасти человечество.

Кроме Кая, моим другом в Лабиринте является Дженезис. Я рада, что мы снова вместе, зная, что он не мой предписанный партнер. Мы просто можем быть друзьями. Дженезис намного спокойнее остальных людей здесь, которые жаждут революции; его интересует только огород. Он благодарен, что стал частью Лабиринта, но для него цель здесь ― возделывание почвы и взращивание пищи. У Дженезиса золотые руки и, так как он вырос в Общине Экосистемы, его знания и навыки помогли ему стать неотъемлемой частью Бригады Жизнеобеспечения ― одной из трех бригад, существующих в Лабиринте. Бригада Жизнеобеспечения состоит из таких людей, как Дженезис или Лаклан ― людей, которые знают, как выжить за счет земли. Они обеспечивают нас едой и управляют главным городом.

Бригада Бандитов ― элитная бригада, к которой относится Кай ― состоит из революционеров, они выходят на поверхность, чтобы достать все необходимое для поддержания жизни в Лабиринте. Они работают в парах: один отвлекает, другой забирает необходимые вещи. Управление городом требует больших затрат, и Тадж не переживает, когда они крадут у богатых, чтобы поддержать ее дело. Однако в Бригаде Бандитов всего шесть участников: Кай и его напарница Джина, Зилли и ее напарник Трой ― тот неуклюжий парень, с которым я ее видела на поверхности, и младший брат Лаклана Фергус со своим напарником Сургуру ― парнем с красивыми волосами. В подземелье Тадж невозможно проникнуть, потому что никому, кроме шести членов Бригады Бандитов и самой Тадж не разрешается выходить на поверхность. Вероятность быть раскрытыми слишком опасна для всех, к тому же, если у Собека есть шпионы или установки в подземелье, они не смогут выйти с ним на связь, так как Лабиринт полностью отрезан от электронной связи с внешним миром.

Местонахождение Лабиринта находятся под защитой.

Последняя ― Бригада Мастеров, состоящая из ученых, строителей и философов. Они используют свои руки и ум, чтобы создать план по борьбе с Собеком и разработать оружие, необходимое революционерам в схватке, которая рано или поздно произойдет. Это настоящие подземные воины, знающие тонкости в искусстве ведения войны, как умственной, так и физической.

Я провожу время в Бригаде Жизнеобеспечения и в Бригаде Мастеров, привыкая к своей новой жизни. Тадж не доверяет мне и не позволяет выходить на поверхность, но в этом она права. Я все еще хочу найти свою сестру и постоянно думаю о том, как мне сбежать. Но иногда лучше подчиниться, чем противостоять. Поэтому я обучаюсь и жду подходящего времени. В Бригаде Жизнеобеспечения учат выживать без технологий. Здесь внизу нет полуфабрикатов. Все свежее. Я работаю бок о бок с Дженезисом в саду, узнавая об уходе за овощами и ирригации. Когда становлюсь на колени в грязь, чтобы подрезать растения, то чувствую себя одним целым с землей, как когда-то чувствовала себя в океанской воде. Меня не волнуют ни мальчики, ни школа, ни соблюдение правил. Я нахожусь в моменте, и это прекрасно. Оглядываюсь по сторонам: никто не знает, что я чувствую, потому что это внутри меня. У меня нет желания рассказать об этом Аннике или Рейн. Я просто наслаждаюсь моментом. Именно в этом состоянии блаженства я чувствую, как одна нога осьминога ослабевает на моем запястье и возвращается на место в браслете. Я осматриваю браслет. Как это произошло?

― Кива. ― Лаклан подходит и протягивает мне руку, помогая встать.

― К вашим услугам. ― Я стряхиваю грязь с рук.

― Готова к уроку? ― спрашивает он, улыбаясь.

― Это странно, но мне кажется, что один из уроков был только что, ― отвечаю, касаясь браслета-осьминога.

― Отлично. Уроки начинаются, когда ты этого меньше всего ждешь. Часто ответы уже внутри нас. ― Он смотрит на Дженезиса. ― Не против, если я ее украду ненадолго?

― Если только вернешь ее назад. ― Дженезис краснеет. Он что, со мной флиртует? Он всегда был так мил со мной. С ним я чувствую себя спокойно. В отличие от Кая… и даже меня, у Дженезиса нет эго. Он ставит благополучие всей общины выше собственного.

― Я ненадолго, ― улыбаюсь ему и опускаю глаза, смутившись нашему внезапному сближению.

Что? Я тоже с ним флиртую?

Я иду с Лакланом вдоль длинных грядок перца к другому концу огорода. Несмотря на то, что мы под землей, растения пышно цветут, и я не могу привыкнуть к запахам и цветам.

― Я так понимаю, что твой отец шишка на Опреснительном Заводе, ― начинает Лаклан.

― Да. Был, ― неожиданно для самой себя вставляю я. Жив ли он? Жаль, что я не знаю, куда Заступники его забрали. Что они с ним сделали.

― Как часто ты бывала на заводе? ― Лаклан перебивает мои мысли.

― Сотни раз. Я часто ходила к папе после школы перед плаванием.

― Тогда ты знаешь, как очищать воду. ― Лаклан замолкает в ожидании.

― Ммм, нет.

― Почему нет?

― Это никогда меня не интересовало. Для меня это было просто номерами и машинами. Почему ты меня об этом спрашиваешь? ― Неужели прошло всего пара минут с тех пор, как я была в полной гармонии в саду. Теперь чувствую себя, как наказанный ребенок.

― Информация ― это сила, Кива. Поэтому Собек так успешен. Он постоянно добывает новую информацию. Его расе доступны последние технологии, в то время как люди не имеют к ним доступа. Люди просто следуют правилам, но они не создают их.

― Что ты имеешь в виду под «они»? Ты же один из нас.

― Разве? ― Лаклан останавливается, достает одни из своих часов и сверяется с ними. Затем поворачивается ко мне и за секунду преображается в Лиэна. Он все еще одет в пальто и серые брюки, но его кожа превратилась в блестящее серебро. Из-под шапки-котелка на меня смотрит лицо Лиэна. Пропал Лаклан, которого я знала. Его бледная кожа, светлые волосы и добрая улыбка сменились на металлическую маску с двумя впадинами ― глазами лавандового цвета. Кажется, что все его лицо шевелится, но при этом он не ужасен. Я пристально на него смотрю. Начинаю видеть красоту в этих созданиях. В их подвижной форме есть привлекательность. Они двигаются легко, будто скользят.

― Ты один из них? — Я растерялась, но пытаюсь скрыть удивление.

― Многие из нас. ― Он с легкостью принимает облик человека и поправляет шляпу. ― Лучший способ остановить Собека ― действовать изнутри, многие из нас так и работают. Мы повсюду. В Америке, Азии, Австралии. Мы как над землей, так и под ней.

Я оборачиваюсь на людей в огороде.

― Кто еще Лиэн?

― Разве это важно, Кива? ― честно спрашивает Лаклан.

Я оглядываю сад и смотрю на рабочих, занятых своими делами. На другой стороне улицы вижу ремесленников, изготавливающих оружие. На окраине города избранные революционеры поднимаются на лифте, ежедневно подвергая себя опасности, чтобы внести вклад в восстание. И я, наконец, понимаю, что на самом деле не важно, кто из другой Галактики. Я приняла тот факт, что Лиэны живут среди нас, а теперь мне нужно понять, что не все они воплощение зла. Есть и хорошие. Вроде Лаклана.

— Так о чем этот урок? ― пытаюсь сменить тему.

― Я научу тебя очищать воду.

― Точно, ― смеюсь я. ― Я имею в виду, что мы не сможем. Нам нужны машины, ― говорю, оглядываясь вокруг. Завод моего отца огромен, он бы занял половину Лабиринта.

― Нужны ли? ― ухмыляется Лаклан и ведет меня в садовый сарай. Внутри на столе стоят кувшин с водой, синяя кружка, стеклянная чаша и лежит рулон полиэтилена.

― Почти все, что нам нужно, уже здесь, ― уверенно произносит Лаклан.

― Ок, ― нерешительно отвечаю. Где машины? Фильтры? Насосы и резервуары для хранения?

― Сделай глоток воды, Кива. ― Лаклан наливает немного воды из кувшина в кружку.

Я выпиваю воду и сразу же ее выплевываю.

― Она соленная.

― Да. Я просто хотел тебе показать, какая на вкус океанская вода.

― Хах, я пробовала ее сотни раз. Пока плавала, я проглотила много волн.

― Хорошо. В таком случае ты знаешь, что она непригодна для питья. Теперь возьми маленькую кружку и поставь ее в большую стеклянную чашу.

Я выливаю оставшуюся воду из кружки, которую все еще держу в руках, и ставлю ее в стеклянную чашу.

― Что теперь?

― Наполни большую чашу соленой водой, пока до края кружки не останется около одного дюйма.

Я так и делаю, строго следуя указаниям Лаклана.

― Сделано. Что теперь?

― Любопытный студент. Мне это нравится. Так, теперь оберни полиэтилен вокруг чаши с кружкой и водой, но не туго.

Как только я это делаю, Лаклан берет чашу и выходит наружу. Я следую за ним, наблюдая, как он ставит ее прямо под перевернутыми солнечными панелями, нагревающими крышку чаши.

― Теперь нам нужна последняя вещь.

― Какая?

― Мрамор. У тебя случайно нет мрамора?

― Нет. ― Он спятил? Зачем мне таскать с собой мрамор? Лаклан протягивает руку за мое ухо.

― А это что? ― дразнит он и достает красный мрамор.

― Не слишком ли ты взрослый для магических трюков? ― я шутливо отчитываю его. Чувствую себя очень спокойно рядом с этим человеком. С этим Лиэном.

― Нельзя быть слишком взрослым для магических трюков. ― Он кладет мрамор на полиэтилен прямо над кружкой. Тяжесть мрамора создает самодельную дренажную систему.

― И что теперь?

― Теперь мы ждем. ― Он закрепляет два гамака у ближайших столбов и жестом зовет меня к себе. ― Положив мрамор на полиэтилен, мы позволили достаточному количеству конденсата, который скоро стечет в кружку, собраться на нем. Мы с Лакланом прокачались на гамаках следующие несколько часов и наблюдали за водой. Когда наступило время обеда, он попросил Дженезиса сходить в обеденную палатку и принести нашу еду в огород. Дженезис принес термосы с супом. Один для меня и Лаклана, один для себя, и один для Зилли, которая притаилась неподалеку. Дженезис садится ко мне на гамак, и мы трапезничаем в приятной тишине. Пока мы ждем, чтобы вода опреснилась, Лаклан рассказывает нам истории о старых временах.

Истории, которые мой папа рассказывал мне перед сном.

Истории, которые я читала в исторических книгах.

Истории, которые прожил Лаклан.

***

― Кива, проснись. ― Лаклан аккуратно меня трясет.

― Где все? ― После сна ничего не понимаю. Я проспала в гамаке всю ночь.

― Они уже принялись за свои дела. Посмотри на свою воду. ― Он снимает полиэтилен и передает мне голубую кружку, она теперь наполнена водой.

― Я могу ее выпить?

― Другого я и не ожидал.

Медленно я подношу кружку ко рту и делаю глоток. Вода очень вкусная, чистая и свежая.

― Восхитительно.

― Ты ее сделала, Кива. И без огромных машин. Немного полиэтилена и гранита.

― А что с этим? ― Я указываю на оставшуюся воду в чаше.

― Она соленая. Процесс опреснения работает за счет того, что соль не может испаряться вместе с водой, которая скапливается на полиэтилене. Поэтому соль остается в большой чаше.

― Это потрясающе. ― Я чувствую себя сильнее, узнав новое. У меня ощущение, что я получила доступ к знаниям, которыми нельзя ни с кем делиться.

Переполненная счастьем я слышу щелчок на запястье: еще одна нога осьминога вернулась на прежнее место на браслете.

***

КАЛИКС НЕ МОГ ОСТАНОВИТЬСЯ.

Пока фильм подходил к концу, и друзья были ужасно напуганы, Каликс чувствовал себя необыкновенно живым.

Вдыхая ауру Эммета, Каликс ощущал, как энергия покидала тело друга.

Это было слишком заманчиво, и он не мог остановиться ― восхитительная смесь всего, чем он когда-либо наслаждался: трепет победы в голографической игре, триумфальный взлом главного компьютера, тепло материнских объятий. Все, что Каликс любил смешивалось, пока он пил ауру. И с каждым вдохом он чувствовал себя сильнее. Спустя время жажда Каликса сменилась паникой: он осознал, что не может остановиться. Он был рабом своих чувств, они контролировали его, но он не контролировал их.

― Отец, ― прохрипел парень, умоляющее глядя на Собека.

Но он не пришел. Вместо этого Собек наблюдал за сыном из другой комнаты. Он был доволен тем, как быстро Каликс овладел новой силой. Теперь ему необходимо обеспечить его преданность. Ему. Рассе Лиэнов. Он почувствовал сомнения Каликса, когда сказал ему в первый раз поглотить энергию. Теперь Собек разыграет свою козырную карту уже в этом раунде.

Мировой лидер вошел в гостиную и сел между Эмметом и Каликсом, как некий барьер. Как только связь между мальчиками оборвалась, Эммет закатил глаза и упал без чувств.

― Что я наделал? ― прошептал Каликс в надежде, что его друзья ничего не заметили. Ему не стоило беспокоиться. Они полностью были поглощены концовкой фильма.

― Ничего страшного. Немного времени и отдыха, и ему станет легче. ― Собек натянул спальный мешок на Эммета и положил его голову на подушку. ― Смотри, он как будто просто спит с открытыми глазами, ― усмехнулся Собек.

― Он знает, что произошло?

― Конечно, нет, ― отрезал мировой лидер. ― Люди часто не беспокоятся ни о чем, кроме самих себя.

― Я… его… убил? ― Каликс пытался контролировать свое дыхание. Он был в истерике, но при этом чувствовал себя сильным, голодным и хотел добавки. И это его ужасало.

― Еще нет. ― Собек перевел взгляд на экран, где светловолосый убийца получил возмездие. Как только начались титры, он обратился к мальчикам: ― Готовы ко второму раунду?

― Еще как, ― ответил Рао.

― Да, давайте, ― в один голос сказали Байрон и Аугуст.

Собек ввел код на своих идентификационных часах, и сразу же началось следующее видео. Оно называлось «Мстящий нож мясника». Оставшиеся парни были увлечены голограммой и даже не заметили, что Эммет «задремал и уснул».

Собек ухмыльнулся. Раса людей такая слабая. Поэтому ничего странного, что их было так легко завоевать.

ГЛАВА 21

Я учусь

Я быстро привыкаю к новому распорядку дня. Провожу свое время то в Бригаде Жизнеобеспечения, то в Бригаде Мастеров. Видимо, я еще не готова присоединиться к Бригаде Бандитов. Возможно, Тадж все еще не доверяет мне. А может считает, что мне не хватает смелости. Но я уже научилась выживать под землей. Я быстро обучаюсь, но мои слабости никуда не делись. Включающих ревность. Я скучаю по Каю. Жаль, что не могу проводить с ним больше времени, так как он по утрам встает самым первым и поднимается на поверхность прежде, чем все остальные проснутся.

Партнер Кая, Джина, миленькая девушка из Учебной Общины. Она умная и смелая, сначала я не доверяла ей, но потом познакомилась с ее девушкой Резз и поняла, что мне не о чем беспокоиться. В мою первую ночь в Лабиринте они пригласили меня в свою девчачью палатку.

Жизнь в палатке не похожа ни на что в моей жизни. Мы живем по системе Купа, где почти все общее. У каждой из нас есть по кровати, точнее оливковые гамаки, весящие в десять рядов, по три друг над другом. Джина и Резз спят на самых верхних гамаках рядом друг с другом. Гамак под Резз пуст, а под ним место Пател, скромной девушки, работающей в Бригаде Жизнеобеспечения. В первую ночь в я даже не была уверена, что смогу уснуть, пока сопение Пател не напомнило мне об Аннике, и я отрубилась.

По утрам с восхищением наблюдаю, как собираются девушки. Вся одежда и принадлежности общины хранятся на огромной полке, и мы можем брать оттуда все, что захотим. В конце дня бросаем одежду в корзины, которые забирают члены Бригады Жизнеобеспечения. С рождения мне приходилось носить одежду только синего цвета, но теперь у меня огромный выбор. Я никогда не думала, что возможность выбора может быть такой прекрасной. Чувствую себя очень свободной, когда могу надеть то, что хочу, а не то, что мне говорят. Сегодня я думаю примерить зеленые брюки для верховой езды, накрахмаленную белую блузу, высокие коричневые сапоги и кожаный жилет. Мне нравится новая одежда, а также мои новые друзья, которые решают и думают сами за себя.

Революционеры ужасно любопытны и ведут себя, как мои друзья детства до того, как им прочистили мозги. Джина и Резз всего на пару лет старше меня, мы втроем сразу же стали близки, также в нашей компании Зилли, она вроде маленького балласта. Эти девушки внешне очень отличаются от Анники и Рейн. У Джины темная кожа и выбритая голова. Она миниатюрная и невероятно подвижная ― важные качества, помогающие ей воровать на поверхности. Резз рыжая, как и я, но, в отличие от меня, она мускулистая. Она из Трудовой Общины, и всю жизнь работала руками, поэтому у нее очень развитая мускулатура. Сейчас она кует мечи в Бригаде Мастеров. Однажды она решила показать мне, как создать меч из заготовки. В Бригаде несколько рабочих палаток и мы с Резз ходим из одной палатки в другую.

― Так, Кива. Возьми кусок металла, ― говорит она, как только заходим в первую палатку.

Из несколько кусков металла, я выбираю лист потолще и передаю ей. Резз надевает защитные очки, перчатки и использует лазер, чтобы вырезать часть в восемнадцать дюймов (прим. ред.: 0, 46 м).

― Круто. ― Я смотрю, как луч лазера легко режет металл.

― Это технология Лиэнов. Тадж обучает нас.

― А что насчет технологий, которые снаружи создает Собек.

― Мы получаем к ним доступ, как только он что-то создает. Помни, мы повсюду.

― Хорошо, но говоря мы… ты тоже Лиэн?

Резз смеется.

― Нет, я обычный скучный человек. Но выросла среди Лиэнов. Они повсюду.

― Как ты определяешь, кто есть кто? ― Мне все еще сложно свыкнуться с мыслью, что Лиэны живут среди нас.

― Ты не определишь. ― Она передает мне молоток. ― Мы должны выбить определённую форму.

Пока я стучу по металлу, Резз рассказывает про Лиэнов.

― Кива, Лиэниуксы живут здесь уже более десяти тысяч лет. Ты же не думаешь, что на Земле только первопроходцы? Конечно, Собек, Тадж, Лаклан и несколько других древних все еще здесь, но десять тысяч лет ― долгий период. Они размножались и создавали потомство чистокровных Лиэнов, хотя полукровки также рождались. Большинство из них с рецессивным геном Лиэнов, поэтому считаются почти чистокровными людьми, однако, несколько унаследовали доминантный ген Лиэнов. Такие Гибриды живут среди нас с древних т времен.

― В чем разница между чистокровными Лиэнами и гибридами?

― Гибриды гораздо сильнее. ― Резз берет молоток и осматривает его. ― Гибриды обладают силой как Лиэнов, так и людей. Им присуще человеческое сострадание, а также способности, которые Собек собирается использовать.

― Подожди, так значит, в Океанской Общине помимо Лиэнов живут еще и гибриды?

― Несколько, но они скрыты от остального населения Собеком или нами. Те, что проскальзывают незамеченными мимо нас, обнаруживаются в Лагере Монарха в пятилетнем возрасте. Именно тогда классифицируется их ДНК. Во время пыток удается выявить каждого гибрида, который в дальнейшем соединяют в пару с Лиэном или таким же гибридом. Это поддерживает продолжение рода. И хотя он получается немного разбавлен, это делает Лиэнов только сильнее. Затем Собек манипулирует этими людьми в пользу своей власти. Держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Главами старых государств были либо чистокровные Лиэны, либо гибриды ― президенты, королевы, премьер-министры. Каждый высокопоставленный член правления Собека Лиэн. ― Она осматривает металл. ― Все, можешь прекращать.

Меня удивляет, насколько бесцеремонно Резз обсуждает Лиэнов. Этот вид настолько проник на нашу планету, что никто не знает, кто есть кто: человек, Лиэн или гибрид. Никто не знает, кроме Собека.

Я иду за Резз к ряду костров. Она кладет металл в огонь.

― Насколько он горячий? ― Я слежу, как голубые языки пламени с радостью облизывают металл.

― Тысяча восемьсот градусов. Такая высокая температура необходима, чтобы он затвердел. ― Она ловко поворачивает лезвие туда-сюда над пламенем. Резз бросает взгляд на лифт, который только вошел в шахту и спускается в Лабиринт. ― Джина должна скоро освободиться. У нее сегодня утренняя смена.

― Когда ты в первый раз встретила Джину? ― спрашиваю я.

― Лагерь Монарха. Мы вместе были в смене Зимнего Солнцестояния три года назад.

― Брат моей подруги Рейн тоже был в той смене.

― Да, Кеннон. Я его не очень хорошо знала, но его предписанная партнерша, Джо, росла вместе с Джиной в Учебной Общине. Она всегда была добра к нам, хотя мы были Аномалиями.

― Ты и Джина, обе?

― Да. Наши с ней предписанные партнеры умерли где-то между первым и вторым посещением Лагеря Монарха. Поэтому мы стали непарными индивидуумами, а точнее Аномалиями. Поверь мне, мы также вынуждены были проходить все эти глупые умственные и физические тесты. Клаудия Дюрант, Макс, Инелия. Как только я встретила Джину, то сразу поняла, что она предназначена стать моим партнером, но система Собека не позволяет запечатлевать людей одного пола.

― Почему?

― Собеку нужны разводчики. Один мужчина и одна женщина. Его система соответствия зависит от этого. Не стоит и говорить, что мы с Джиной не подходим в его шаблонное общество.

― И что произошло? ― Я немного шокирована, что Резз любит девушку. Я не знала, что такое может быть. Всю жизнь я видела, что женщина была в паре с мужчиной. Так было всегда. Но теперь я встретила девушку, которая захотела быть с девушкой. Я узнаю все больше нового. Как ограничения моего гардероба, Собек также наложил ограничения на пары, которые ищут то, что им подходит. Люди должны вступать в отношения с теми, с кем они хотят быть, а не чтобы услужить лидеру с манией величия. Меня заворожила история Резз и огненно-красный металл, который она достает из костра и быстро опускает в масло.

― Теперь я охлаждаю меч. ― Резз протягивает мне меч и щетку. ― Ты полируешь, я рассказываю.

Я полирую металл, и он превращается из тусклого в яркое серебро.

― Как и все здесь, мы обе нашли наш путь в Лабиринт. В те времена Собек еще не был таким параноиком, как сейчас. Он не охотился за Аномалиями сразу же. Вместо этого ждал, чтобы мы купились на его систему. Стали суперагентами. Его заступниками. И многие становились. Но не я. У тех, кто не подчинялся, было два пути: быть утилизированным или бежать. Я убежала. Была еще одна девушка, моя ровесница из Рабочей Общины. Мы были похожи. Она предупредила меня, что я не найду себе партнера в ограниченной системе Собека.

Тогда я стала искать информацию о революции. Наблюдала, слушала, обращала внимание. Один из моих учителей был довольно противоречивым, и я решила, что он является частью революции. Я постоянно намекала на это, но он не клевал на наживку. В тот день, когда я вернулась из лагеря под новым ярлыком Аномалии, он признался мне, что был революционером и рассказал, как найти Лабиринт. И как помочь Лабиринту найти нас. Я бросила своих друзей и семью и пришла в безопасное место сюда, с остановкой в восточной Америке, чтобы забрать Джину, которая была неимоверно рада присоединиться ко мне. Члены Подземелья забрали нас, накачали и мы очнулись в Лабиринте. С тех пор мы вместе. ― Резз забирает у меня меч и осматривает его со всех сторон. ― Он выглядит отлично, Кива. А теперь к более интересному.

Мы возвращаемся назад в рабочую палатку, где Резз заканчивает работу над мечом. Она собирает рукоятку, сверху просверливает металл и соединяет все вместе с помощью паяльной лампы. Это долгий процесс, но интересно наблюдать, как безобидный кусок металла превращается в смертоносное оружие. Она довольно опытный кузнец, и я с интересом наблюдаю за ее работой.

― Ты жалеешь о чем-нибудь? ― спрашиваю, когда она заканчивает работу.

― Нет. ― Она смотрит на меня подозрительно. ― А что, у тебя есть?

― Нет, точнее, я не уверена. Я хочу остановить Собека, но не понимаю до конца, почему я здесь. Все в Лабиринте знают свои роли. Я же здесь уже три недели и все еще не нашла своего предназначения. Я не чувствую себя особенной, на самом деле, я чувствую даже наоборот. Такое ощущение, что я вторглась на чужую территорию.

Резз улыбается и обнимает меня.

― Терпение, Кива. Твое предназначение откроется тебе, просто ты его еще не нашла.

― Почему ты так уверена?

― Я ― Аномалия. Я могу думать сама. И одно из лучших качеств индивидуализма — самосовершенствование. Мы никому не должны позволять унижать нас или заставлять сомневаться в себе. Мы сильные, храбрые, красивые, энергичные женщины, которые остановят этого сумасшедшего.

― Ты сказала об этом с такой страстью, что я тебе почти поверила.

— Начни верить в это, Кива. Самоуважение ― единственный путь к революции.

Она протягивает мне меч, который мы только что сделали.

― Это оружие даже на одну сотую не такое мощное, как твой ум.

― Стой. Ты отдаешь его мне?

― Да. Ты должна научиться защищать себя. Помни, что я тебе сказала о вере в себя. Уверенность приведет тебя намного дальше, чем что-либо еще. ― Резз подводит меня к Оружейному Мастеру, бледнолицему мужчине с маленькими очками, одетому в строгий фрак с подтяжками и красным галстуком.

― Мик, не могли бы вы научить мою подругу обращаться с ее новым оружием?

Я овладела мечом за три дня. Это не так легко и весело. Мик ― строгий учитель, чей внешний вид противоречит его умениям. Когда я впервые его встретила, он показался мне безобидным. На самом деле, он просто одутловатый мужчина, который раньше был профессором истории в Учебной Общине. Он, как минимум, на четыре дюйма ниже меня. Но скоро я узнаю, что внешность может быть обманчивой.

― Какой твой козырь, когда противостоишь сопернику? ― спросил Мик, когда мы обнажили мечи и встали лицом к лицу.

― Убежать, ― со смешком отвечаю, и за долю секунды он выбивает у меня оружие из рук и прижимает к стене палатки. Острое лезвие меча упирается в мою шею у сонной артерии. Через несколько опасных секунд он убирает орудие.

― Ты мог убить меня! ― Я зажимаю пальцами пораненную шею.

― Знаю. Подними свой меч. ― Мик ждет, пока я возьму в руки упавший меч и начинает заново: ― Какую самую важную вещь ты можешь сделать, когда противостоишь сопернику?

Я вспоминаю, что мне сказала Тадж:

— Знать врага и знать себя.

― Отлично. Причина, по которой я так быстро обезоружил тебя в том, что ты не знала своего соперника. Ты оценила меня по невысокому росту и очкам. Ты недооценила меня и была неосторожной, чем я и воспользовался для своей победы.

Мик учит меня быстро вытаскивать меч, и мы повторяем это движение до тех пор, пока я не делаю это так же быстро, как и он.

― Как только ты обнажила меч, лучшее, что ты можешь сделать ― это расслабиться. ― Он наставляет: ― Ты уже в опасной ситуации, вокруг напряжение, поэтому ты должна быть спокойной. Держать себя в руках. Оценить ситуацию. Не нервничать и дышать. ― Мик показывает мне разные способы, которые помогают оставаться спокойным. Большинство из них включает в себя медитативное дыхание. ― Есть много мантр, которые помогут тебе сфокусироваться. Но ты должна выбрать одну, которой будешь пользоваться в подобных ситуациях. Повторяй за мной: ААд гурай Наме.

― ААд гурай Наме. Что это значит?

― Этим словам более трех тысяч лет, они окружат твое магнитное поле защитным светом. Произнеси их три раза прежде, чем начать битву.

― Ок, ― отвечаю неуверенно. Я не совсем понимаю его методику, но он, кажется, понимает, о чем говорит, поэтому я попробую.

Как только овладеваю техникой дыхания и мантрами, он показывает мне, как сохранять равновесие, чтобы я могла нанести удар или уклониться от него и остаться не задетой.

― Ступни должны быть на ширине плеч, и следи за тем, чтобы ноги не стояли вместе. ― Он толкает меня, и я падаю.

― Вставай. Тебе нужно сосредоточиться, Кива. Опора необходима для баланса. Чем больше твои стопы касаются земли, тем больше ты заземлена. ― Он снова толкает, но мне удается удержаться.

― Хорошо. Теперь тебе необходимо оценить ситуацию. Воин всегда должен быть в курсе своего окружения ― о плюсах и минусах, ― как и об окружении противника. У всех есть слабые места, Кива, ― он ухмыляется и бьет меня по ногам широкой стороной меча. ― Например, высокие люди могут дотянуться дальше, но часто оставляют свои ноги открытыми.

― Хорошо, я поняла. ― Я защищаю свои ноги от его ударов, пока Мик не остается этим доволен.

На третий день у меня бой с Такуми, лучшим воином Мика. Вспоминаю все свои уроки, как только начинается схватка. Вся Бригада Мастеров собралась посмотреть на это зрелище. Большинство из них за Такуми. Он их герой. Резз и Зилли за меня. Я ценю их уверенность во мне, хоть она и обманчива.

Я смотрю на Такуми. Он гибкий и спортивный. Его длинные темные волосы завязаны в тугой хвост, и он двигается, как пантера. Перед тем, как обнажить меч, я оцениваю его и ситуацию ― наблюдаю, как он улыбается аудитории, очевидно, красуется. Он очень уверен в себе и ведет себя, как клоун, выпендриваясь перед друзьями. Эти слабые стороны я могу использовать в свою пользу. Я спокойна и полна уверенности, когда достаю меч. Он превосходит меня в опыте, но у меня есть попечительство Мика.

Если я смогу дождаться его ошибки, я выиграю.

Наша схватка похожа на игру в шахматы. Мы нападаем, отбиваем удары и противостоим друг другу. Его самоуверенность сменилась решимостью после того, как он нанес серию ударов, которые мне удалось ловко отбить.

У Такуме лучше выносливость, чем у меня, и поэтому, чем дольше длится схватка, тем тяжелее мне удается оставаться сконцентрированной. Мы кружим вокруг друг друга, не спуская глаз, в ожидании, кто сделает следующий шаг, как вдруг слышу в своей голове голос Инелии.

Она повторяет ту мысль, которую впервые озвучила в лагере Монарха: «Если ты сотрешь себя, то тебя не останется, останется только безграничная возможность».

Неожиданно я ни нападающая, ни обороняющаяся. Я больше не боюсь ни нанести удар, ни получить удар. Такуми странно на меня смотрит, как будто во мне что-то поменялось. Я жду, когда он бросится в атаку. Пользуюсь его странным поведением, делаю шаг в сторону и одновременно обезоруживаю его.

Я едва замечаю, что все хлопают, когда Мик объявляет меня победителем.

Я слишком занята тем, что наблюдаю, как еще одна нога осьминога вернулась на место.

***

― КАК ТЫ СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ? ― спросил Собек сына, когда тот неохотно оставил друзей за просмотром фильма и присоединился к отцу в кабинете.

― Живым, ― подметил Каликс. Он чувствовал себя виновато-пьяным от своей новой силы. ― Что произойдет с ним? ― Он указал на Эммета, сидящего в коматозном состоянии и уставившегося в телевизор. Тот выглядел подозрительно спокойным для подростка, который только что смотрел жестокий фильм.

― Это ожидаемая реакция, так как ты выпил слишком много энергии. Ты должен научиться контролировать свою силу. Эммет лишь крошечная часть того, что ты можешь попробовать. Здесь столько, ох, столько всего, но ты должен захотеть этого. ― Каликс опробовал силу выкачивания энергии. Она дурманила.

Но его моральные устои начали давить, так как он стал осознавать последствия своих действий. И хоть вкус затягивал, он причинял боль другим. Он будет становиться сильнее, поглощая слабости других. Это неправильно. Это противоречило всем убеждениям, которые привила ему мама. Это неправильно. Но ему было необходимо подыграть отцу. Его нужно перехитрить.

― И как это работает? ― спросил Каликс. ― Мне нужно просто подойти к любому туристу в Саббатикал-Сити и высосать его энергию? Подойти к ним ближе, чтобы распробовать ауру и взять немного, чтобы они не упали в обморок?

― Да, именно так ты будешь оттачивать свое мастерство.

― Воруя у незнакомцев… это так жестоко.

― Тогда не делай.

― Не делать? ― Каликс был в замешательстве.

― Нет. Зачем практиковаться на незнакомцах, когда у тебя есть друзья.

― Что? ― Каликс не хотел понимать, что он только что услышал.

― Не прикидывайся дурачком, сын. Твоя тренировка сегодня еще не закончена.

Сердце Каликса сжалось, когда он понял, что собирается сказать его отец.

― Нет, ни в коем случае. Я не могу, отец.

― Ты можешь.

― Но ты сказал, что я могу выбрать, и я выбрал Эммета. Я закончил.

― Прерогатива мирового лидера ― менять свое мнение.

Каликс и Собек смотрели друг на друга в упор несколько минут. На заднем плане они могли слышать крики Рао, Байрона и Аугуста. Эммет все еще был тих.

― Отец.

― Это не обсуждается. Этот фильм будет идти примерно еще час. Достаточно, чтобы ощутить попробовать еще три энергии.

Каликсу стало дурно.

— Я просто могу спуститься вниз к…

― Ты можешь просто остаться здесь. ― Собек глянул на часы. ― Пятьдесят девять минут.

Каликс начал кусать внутреннюю часть щеки, чтобы сдержать слезы. Это был единственный способ, чтобы успокоиться. Он повернулся и посмотрел на друзей, увлеченных фильмом. Каликс думал, что не сможет ненавидеть отца сильнее, чем он ненавидел его до этого.

― Ах да, сын. ― Собек положил руку на плечо парня, заметив еле уловимое вздрагивание. ― Будь осторожен. В этот раз я не намерен спасать жизни твоих маленьких друзей.

Подсаживаясь к Рао, чтобы вдохнуть энергию самого лучшего в мире друга, Каликс молил о том, чтобы смог контролировать свою жажду. Каликс был уверен только в одной вещи.

Однажды без колебаний он убьет своего отца.

ГЛАВА 22

Я измождена

Тадж по-прежнему держит меня в режиме строгих тренировок, поэтому я становлюсь сильнее и узнаю больше, но все время чувствую себя уставшей. Мое тело болит от нескончаемых упражнений, боев и бега. Каждый вечер я вырубаюсь, как только моя голова касается подушки. Я мечтаю о своем мягком гамаке весь день и с нетерпением жду вечера, когда смогу проспать целых семь часов до начала новых тренировок.

Одной ночью, после особенно тяжелого дня, когда я смогла поспать всего пару часов, я почувствовала покачивание гамака и рывок, который меня разбудил. Это Кай и Дженезис. Что они делают в палатке девочек? У меня чувство похожее на дежа-вю, я вспоминаю, как Кай разбудил меня посреди ночи в Лагере Монарха. Ощущение, что это было сто лет назад. Моргаю несколько раз, чтобы привыкнуть к темноте. Почему они здесь? Они даже не ладят между собой или ладят?

― Что вы здесь… ― лишь успеваю сказать я, Дженезис сразу закрывает мне рот рукой. Кай подносит палец к губам, показывая мне жестом быть тише. Они кивают в сторону выхода, ожидая, что я пойду с ними.

Я одета в свои пижамные шорты и футболку, обуваю ботинки и тихо крадусь из палатки девочек. Никто не заметил, как я выхожу. Все крепко спят… как должна и я.

Кай и Дженезис молча ждут меня на улице у палатки. Когда я выхожу, они включают налобные фонари и передают один мне, ― это плотная кожаная повязка с маленькой лампочкой на ней. Надеваю его на голову и включаю, он освещает мне дорогу. Я следую за ними почти полмили в ту часть Подземного Города, где я еще никогда не была. За садом Лаклана огромные валуны грязи, оставшиеся от сухой земли, которую вырубали, когда строили Подземный Город. Красное свечение моего фонаря делает это место зловещим.

― Ого. ― Я иду мимо холмов грязи, которые как минимум двадцать футов в высоту. Это выглядит сюрреалистично. ― Что это?

― Чистая настоящая почва, ― отвечает Дженезис, размазывая землю между большим и указательным пальцами. ― Эта почва с довоенных времен. Она не содержит в себе ничего генетически модифицированного или настоя фтора Собека.

― Стой, я думала, раствор добавляют только в воду.

― Так и есть. Но подумай, Кива. Откуда берется дождь?

― И? Какое это имеет отношение? Я не понимаю. ― И тут я чувствую себя глупой. Почему Дженезис проверяет меня? Почему Кай молчит?

Дженезис продолжает:

― Вода из рек, озер и морей испаряется. Она поднимается в небо и принимает форму облаков. В конце концов, облака переполняются водой, и ее часть выпадает в виде дождя на… ― Он обрывает предложение, ожидая, что я его закончу.

― Землю, ― отвечаю я.

― Именно. Дождь, берущий свое начало в океане, выпадает на землю и впитывается в почву. И хотя большая часть дождевой воды чистая, другая часть загрязнена из-за того, что Собек обрабатывал воду. Поэтому мы накапливаем землю здесь до лучших времен.

― До каких лучших времен?

― Когда сможем подняться наверх и заново начать строить наше общество, ― гордо объясняет Дженезис.

Я продолжаю идти между разговорчивым Дженезисом и молчаливым Каем. Это какой-то странный обмен ролями. Я и понятия не имела, что Дженезис был так хорошо посвящен в дела. Он явно увлечен своей работой в земле и предан революции не меньше, чем Кай.

― Так куда мы идем? ― обращаюсь к Каю.

― Еще одно испытание. Любезно предоставленное Тадж. ― Он проводит меня между последними навалами грязи к ровному месту. И хотя темно, вижу огромную канаву, заполненную водой.

― Какое испытание? ― У меня появляется тянущее чувство страха. И меня смущает странное поведение друзей.

― Тадж хочет, чтобы ты отточила навыки плавания. ― Как ни в чем не бывало объявляет Кай.

― Это колодец. ― Дженезис кивает в сторону канавы. ― Стены сделаны из камня, и взобраться по ним нереально.

― Зачем ты мне это сказал? ― Я начинаю волноваться.

― Чтобы подготовить тебя. ― В его голосе проскакивает извинение.

― Итак, она хочет, чтобы я поплавала в канаве?